Борис Иванович Ковзан — Герой Советского Союза, он единственный в мире летчик-истребитель, совершивший в годы войны четыре воздушных тарана и оставшийся при этом живым. Это человек невысокого роста, с ясными чертами лица, открытым взглядом. Он родился в Бобруйске Могилевской области, в Белоруссии. В этом небольшом в то время городе прошли его детство и юность, здесь он учился. Здесь же его имя занесли в «Книгу народной славы» города. В годы Отечественной войны Ковзан совершил 360 боевых вылетов, выдержал 127 воздушных боев и сбил при этом 28 самолетов противника. Четыре из них он таранил.

Борис Ковзан лежал в тени своего истребителя, положив под голову парашют, ожидая сигнала на вылет. Погода была в этот день хорошая. Недалеко от аэродрома сосновый белорусский лес, смолистый запах которого слышен и возле стоянки самолетов. Вокруг тихо. Как будто никакой войны не было. Кто ожидал, что все так круто изменится?..
Совсем недавно летчики еще не думали о войне. Нет, они знали, что она будет.
В Красной Армии постоянно проводились политсобрания, на которых политруки вдохновенно говорили им о коварности империализма, о том, что враг стремится покорить Советский Союз, где так счастливо живется всему народу, о том, что к войне надо постоянно быть готовым. Но с другой стороны, в то же время в Москве великим Сталиным был совсем еще недавно подписан «Берлинский пакт» с Германией... Немецкие военспецы активно сотрудничали с Красной Армией, а в Германию на стажировку ездили «красные» командиры. Тем не менее неофициальные известия до летчиков доходили разные, но каждый их держал при себе. Панических слухов о предстоящей войне было приказано не распускать.
За это известно что бывало...
Незадолго до этих своих невеселых размышлений Ковзан был в увольнении и отправился с друзьями на реку. Не прошли они и половины пути, как из расположения части послышался сигнал тревоги. Летчики побежали назад. В отряде уже все срочно строились у самолетов. Схватив планшет и на ходу застегивая шлем, Ковзан поспешил на построение, еще не зная, что случилось.
Был включен репродуктор, направленный на летное поле, и все услышали сообщение Совинформбюро: «...в четыре часа утра 22 июня, без объявления войны, регулярные войска германской армии вероломно перешли границу Советского Союза...». Это была война!
Целый день Ковзан вместе с другими пилотами не покидал летного поля, ожидая у своего «И-15», готовый по первому сигналу к вылету. Первое боевое задание было получено только на следующее утро. Их посылали на прикрытия Гомеля от налетов бомбардировочной авиации немцев. Полетели парой: ведущим был Борис Ковзан, ведомым его близкий друг Николай Поляков.
Горизонт был пока чистым. Под крылом показалась река Сож с густо заросшими кустами, видны были железнодорожные пути.
По дорогам к линии фронта шли красноармейцы, навстречу им — нескончаемый поток беженцев.
Немецких бомбардировщиков видно не было; истребители пошли на разворот над рекой. Вдруг Поляков первым заметил в небе увеличивающуюся в размерах черную точку. Сперва подумали: «Наш "ДБ-3" оторвался от своих». Но в этом районе аэродрома бомбардировщиков не было. Истребитель Ковзана набрал высоту, и по приближающемуся силуэту они опознали: немецкий «Хейнкель-111». Отнюдь не учебная цель.. Ковзан на минуту растерялся. Этого времени было достаточно, чтобы немецкий самолет пролетел внизу и скрылся за облаками. «Упустил!» — неприятная мысль не давала покоя молодому летчику всю дорогу домой.
Истребители приземлились и зарулили на стоянку. Только Ковзан вылез из кабины, как рядом, как назло, притормозила автомашина командира полка.
— Самолет противника видел? — строго спросил тот.
— Видел, — упавшим голосом ответил Ковзан.
— Почему не атаковал?
Потом этот первый его конфуз долго вспоминали товарищи. Времена были суровые: Ковзан боялся, как бы его нерешительность не расценили за трусость. Он очень сильно переживал свою первую неудачу.
На третий день войны его снова послали на боевое задание. На подлете к железнодорожной станции Гомель самолетов противника видно не было, и Ковзан ушел дальше в зону патрулирования. Неожиданно из облаков вынырнул силуэт немецкого «хейнкеля». Немецкий бомбардировщик был прекрасно защищен от истребителей: пять пулеметов и пушек. С какой стороны заходить к нему для атаки? А если спереди! Противник очень близко. И Ковзан уходит в пике. Огненная трасса из пулемета истребителя попадает по кабине и мотору вражеского самолета. «Хейнкель» завалился на нос и пошел спиралью к земле. Пролетая над местом падения немецкого бомбардировщика, Ковзан ликовал: «Первая победа!».
С аэродрома его торжественно несли на руках. Командир полка обнял летчика и, прервав его радостный доклад, сказал: «Видел, все сам видел. Молодец!».
...Линию фронта перелетели благополучно: истребители возвращались домой. Впереди был родной аэродром. Уже заруливал на стоянку самолет Алексея Прокопенко, садился ведомый Ковзана Николай Поляков. Истребитель Бориса совершал последний разворот над аэродромом, когда из облаков неожиданно вынырнул фашистский «Мессершмитт-110», на носу которого была ярко разрисованная оскаленная пасть ягуара.
С одним из таких «зверей» летчику уже приходилось встречаться под Могилевом, он знал о мощи вооружения этого немецкого истребителя. На всю жизнь он запомнил совет командира полка: «В лоб на "мессершмитт" не лезь».
Спереди у него четыре пушки и два крупнокалиберных пулемета, а сам пилот сидит в наполовину бронированной кабине». Правда, тогда Борис все же попал в немца из своего пулемета. А вот командиру эскадрильи Шинкареву не повезло: погиб в лобовой схватке с другим «мессером».
Горючего в баках оставалось мало, боекомплект почти весь расстрелян, а «мессершмитт» уже проходит мимо. Ковзан принимает решение и нагоняет «мессера».
Заходит сзади, берет фашиста на прицел.
Короткая очередь сразу повредила крупнокалиберные пулеметы немца. Еще очередь.
Кончились патроны! Времени на размышление нет, «мессер» удирает. Надо его добить!
Вот истребитель Ковзана заходит в хвост «мессершмитту», и вращающиеся с огромной скоростью лопасти винта советского истребителя, как циркулярная пила, врезаются в хвостовое оперение немца. «Як» Ковзана от удара бросает в сторону и переворачивает на спину, в глазах становится темно. Борис с огромным трудом исправляет положение своей машины, но ее все равно продолжает сильно трясти. Мотор вот-вот заглохнет. Истребитель быстро теряет высоту. Борису все же удается посадить его прямо на поле, которое оказывается под ним.
Пока Ковзан выбирается из кабины, к самолету из деревни уже бегут люди. Подбежавшие мальчишки вызываются показать дорогу на аэродром, а машина с погнутым винтом остается на поле под присмотром добровольных охранников...
С очередного задания вернулась вся группа, кроме машины, которую готовил авиатехник Стаднюк. Павел бродил по стоянке, смотрел, как другие механики и оружейники возились возле своих самолетов, и с надеждой следил за горизонтом. Ковзан все не появлялся. Поиски с воздуха в районе, где он мог упасть или совершить вынужденную посадку, ни к чему не привели.
Были запрошены все ближайшие соседние посты воздушного наблюдения, ближайшие аэродромы, — безрезультатно. Многие считали Бориса погибшим, но техник Стаднюк все еще надеялся.
...Истребители прошли линию фронта благополучно. Вдали виднелся Елец. Внизу на узкой дороге заметили колонну немецких танков и бронетранспортеров. Самолеты стали пикировать на дорогу. Сделали три захода, поливая противника огнем. Танки загорелись, были подожжены цистерны с горючим.
Внизу немцы успели-таки подготовить к бою зенитную установку. В воздухе рядом с истребителями появились разрывы снарядов.
Еще одна зенитка! Истребитель Ковзана резко подбросило. В моторе заскрежетало, он стал работать с перебоями, показалось пламя.
Ковзан попытался сбить его боковым скольжением, — напрасно! Командир группы лейтенант Харитонов передал по связи: «Прыгай!». Ему было хорошо видно, как загорелся «Як» Ковзана, стал терять скорость.
«Прыгать? Куда? Внизу немцы, значит — плен», — пронеслось в голове летчика. Решил тянуть, пока можно. Позади самолета показался лес, впереди покрытые снегом поля, кусты, деревня. В кабине было нестерпимо жарко. Каждую секунду могли взорваться бензобаки. Истребитель пылал...
Земля! Огненный самолет скрылся в поднятой им снежной пыли. Из кабины выпал летчик, в комбинезоне, уже объятым пламенем, и повалился в снег. Спустя немного времени на месте, где только что остановился пылающий самолет, раздался взрыв.
Но летчик не погиб, он успел уйти на безопасное расстояние. Это случилось в Орловской области возле села Иван-Осипово, а до своих, в Ливны, Ковзану предстояло еще добираться десятки километров. Жители села дали летчику гражданскую одежду, показали, в какую сторону ему нужно идти.
Ковзан дошел до расположения своей части, а в селе немцы потом долго искали летчика с подбитого советского самолета, но так и не нашли.
Авиаполк Ковзана перебазировался на другой аэродром, а его самолет задержался на старом: техник Стаднюк обнаружил серьезную неисправность в системе смазки двигателя. Пока он устранял неисправность, Ковзана вызвал к себе командир и дал ему задание вылететь на прикрытие шоссейной дороги, ведущей из Москвы в Ленинград.
Перелет на другой аэродром откладывался.
Сначала боевое задание.
Ковзану было поручено патрулирование дороги в районе Валдай—Вышний Волочек. Земля была покрыта снегом, горизонт затянуло тучами. Внизу четко были видны только дома, железнодорожная станция и проходящая рядом по шоссе колонна советских танков. Над ними на высоте примерно 2000 метров появились три «юнкерса».
Ковзан пошел в атаку. Он бьет по одному из немецких бомбардировщиков длинными очередями из своих пулеметов и нарушает построение вражеских самолетов. Набор высоты, разворот и новая атака. Истребитель подошел так близко к «юнкерсу», что Борису хорошо виден фашист, сидящий за штурвалом. Еще очереди. Неожиданно кончаются патроны.
Истребитель Ковзана оказался безоружным. До хвостового оперения «юнкерса» совсем близко, и Борис идет на таран, как тогда, под Тулой. Удар винта, треск разрываемого металла, сильный толчок... От резкого столкновения летчик на секунду теряет сознание и приходит в себя от сильной тряски. Лопасти винта «яка» застряли в хвосте бомбардировщика, и они вместе несутся к земле. Ничего не помогает, самолет совершенно не слушается управления. Внизу смерть! Вдруг падающий бомбардировщик наклоняется вниз носом, и от толчка висящий на хвосте истребитель отрывается. Ковзану с огромным трудом удается выровнять свой самолет, и, не выпуская шасси, он планирует на поле.
Посадив истребитель, Борис бежит, утопая в снегу, к избам возле опушки леса, просит местных посмотреть за самолетом и добирается до своих. Через два дня его «Як-1» с бортовым номером 35 доставляют на аэродром.
В мае 1942 года Борис Ковзан за успешный таран немецкого бомбардировщика награждается орденом Ленина.
11 июля 1942 года в сообщении Информационного бюро Советского Союза говорилось о воздушном бое летчика Бориса Ковзана с двумя немецкими истребителями «Мессершмитт-109-Ф». В этом бою Ковзан таранил плоскостью своего самолета истребитель врага. Другой «мессершмитт» не вступил в бой и улетел. Это был уже третий таран прославленного летчика-истребителя.
Наступал вечер. Девять советских пикирующих бомбардировщиков конструкции Петлякова вылетели для нанесения бомбового удара по немецкому аэродрому, который базировался возле Демянска. Их сопровождали три истребителя эскадрильи капитана Заварухина. Еще два самолета летчиков Ковзана и Манова шли выше, для того чтобы отвлечь на себя внимание немецких истребителей в случае их появления.
При подлете к Демянску с наземного поста наведения предупредили о том, что со стороны Старой Руссы идет группа истребителей «Мессершмитт-109-Ф». «Петляковы» уже были недалеко до цели, и истребители сопровождения полетели на перехват «мессершмиттам». Истребители противника для того, чтобы спикировать сверху на бомбардировщики и не завязнуть в бою с самолетами сопровождения, стали набирать высоту. Советские истребители помчались навстречу «мессерам». Бой они немцам всетаки навязали.
Выполняя очередной разворот, Ковзан увидел, как один из «мессершмиттов» начал заходить сзади в хвост соседнему «яку».
Прокричав по связи своему ведомому: «Прикрой, атакую!», — Борис напал на врага. Пулеметные трассы его истребителя стали накрывать немецкий, как вдруг два других «мессера» стали теснить самолет Ковзана в сторону от своей группы, пытаясь расстрелять его в упор. На консоли крыла его истребителя появились первые пробоины, затем еще. Один из «мессеров» поднялся кверху, заняв более выгодную позицию. Разгадав его планы, Борис резко снизил обороты двигателя, уменьшил свою скорость, и огненная трасса прошла мимо.
«Мессершмитты» вообще отличались высокой маневренностью, а тут немецкие летчики выполняли фигуры пилотажа совсем легко. Ковзан понял, что имеет дело с опытными асами люфтваффе. Пытаясь уйти от очередной трассы, Борис начал закладывать боковой вираж — выполнять «полубочку» и вдруг увидел, как передок его машины покрылся пулевыми пробоинами. Мотор стал захлебываться, а плексиглас смотровых окон и фонаря кабины трескаться. Указатель давления масла в системе смазки сполз к нулю, а стрелка температуры воды в системе охлаждения встала на красную черту: пробит маслопровод. Самолет клюнул и заскользил вниз.
Еще одна очередь пришлась по бронированной спинке сиденья, приборную доску, остекление кабины разлетелось, встречный поток воздуха прижал летчика к сиденью.
В это время в лобовую атаку на Ковзана стал заходить «мессер», чтобы добить его истребитель.
Самолеты сближались, до столкновения было совсем близко, и первым не выдержал немецкий истребитель. Чтобы избежать столкновения, он отвернул наверх, а Ковзан бросил свой «як» в сторону навстречу «мессеру». Крыло советского истребителя ударило по «мессершмитту». Этот бой оказался для немца последним...
Изрядно потрепанный «як» перелетел через дорогу и спланировал в болото, его крыло отвалилось. Уже в расположении своего полка Борису сказали, что он вел бой и таранил опытного фашистского аса, участвовавшего в боях в небе Польши и Франции и награжденного двумя железными крестами.
В последний раз Борис видел своих родных еще перед войной, когда после окончания летной школы вместе с Николаем Поляковым приезжал домой в Бобруйск. В самом начале войны довелось еще раз взглянуть на родной город, но только сверху.
От своего командира майора Немцевича Ковзан получил приказ разведать передвижение противника по дороге Рогачев—Бобруйск—Жлобин. Надо было вылетать рано утром, при этом стало известно о сильной противовоздушной обороне немцев в этом районе. На рассвете истребитель поднялся в воздух и взял курс на Бобруйск. Излучина реки Днепр, за ней виден Рогачев, в городе видны пожары.
Над Рогачевом истребитель Ковзана прошел невысоко, развернулся к реке Друть, и внизу летчик увидел замаскированные в перелеске танки и автомашины противника. По дороге в сторону Могилева шла колонна бронетранспортеров и самоходных артиллерийских установок немцев. Дальше — Бобруйск. Улицы города опустели, пожары еще не потушены. Возле моста через Березину — скопление автомашин, танков, пехоты противника. Как только его истребитель заметили с земли, по самолету открыли сильный огонь. На низкой высоте истребитель Ковзана понесся к знакомому аэродрому, захваченному немцами. На летном поле теперь не было учебных «У-2», там стояли самолеты с черными крестами на фюзеляже. Поодаль расположились тягачи, бензозаправщики, видны склады с боеприпасами, штабеля сложенных ящиков.
Ковзан решил атаковать стоящие внизу самолеты. Сколько советских самолетов сожгли немецкие асы прямо на летном поле в первые дни войны! Другой такой случай может быть нескоро. Снизу стали стрелять из зенитки. Истребитель нырнул в пике и ударил из пулеметов: загорелись два немецких самолета, взорвался штабель ящиков. В крыло истребителя тоже попали с земли, пора было уходить.
...Борис получил долгожданное письмо.
Оно было из Ельца, от Нади. Молодая невеста укоряла летчика, что он не пишет о себе, что только из газет она узнала о награждении Бориса и присвоении ему звания старшего лейтенанта. Он познакомился с Надей уже после начала войны в госпитале, куда попал после ранения, точнее, травмы при неудачной посадке. Ковзан к тому времени уже сбил несколько немецких самолетов, и, конечно, молодая медсестра не могла не обратить внимания на героя. Она ухаживала за больными в палате, где лежал летчик, потом, выписавшись из госпиталя, он стал приходить к ней домой. После отправки на фронт стал ей писать. Поженились они только в конце войны.
С поста наблюдения сообщили, что со стороны Старой Руссы летят шесть немецких «ME-109», а со стороны Демянска — еще пять. Ведущий группы Николай Шаров принял сообщение, увидел, что условия для боя не слишком подходящие. Лучи заходящего солнца здорово слепили летчиков и мешали атаковать. Кроме этого, немцев было больше, и скорее всего это были летчики-асы из недавно переведенной на участок их фронта авиагруппы «Легион Кондора», которые уже проявили себя, сбив истребители Александра Берко и Константина Ануфриева. Из всех летчиков группы Шарова только Ковзан мог тягаться с этими опытными и опасными летчиками. Не далее как вчера он сбил самолет, за штурвалом которого был известный немецкий подполковник, воевавший еще в небе Испании.
В этот раз Ковзану пришлось тяжело.
Поймав в прицеле один из «мессеров», выпустив по нему очереди и подбив вражеский истребитель, Ковзан на секунду посмотрел назад и увидел, что за ним не видно его ведомого. Он оказался один! Прикрывать сзади его было некому.
— Двадцать пятый, отвечай!..
Ответа нет. А немцы уже начали атаковать самолеты Шарова и его ведомого. Тогда Ковзан пристроился к своему командиру вторым ведомым и оказался таким образом один против пяти немецких истребителей.
Пулеметная очередь пришлась по кабине самолета, была разбита приборная доска, осколками посекло лицо летчика. Через мгновение — резкая боль в голове, в глазу. Его машина загорелась. Попадание в бронеспинку сиденья, и Борис с трудом заметил, как один из немецких истребителей пошел на него в лобовую атаку. Самолеты быстро сближались. «Если сейчас немец не выдержит и отвернет вверх, тогда надо будет таранить», — пронеслось в голове Ковзана. Раненный в голову летчик на горящей машине шел на таран.
Самолеты столкнулись в воздухе. От резкого удара в момент тарана привязные ремни лопнули и Ковзана выбросило из кабины. 3500 метров он летел к земле, не раскрывая парашюта, и только над самой землей, на высоте 200 метров, неожиданно очнулся и дернул за вытяжное кольцо. Парашют успел раскрыться, но удар о землю был очень сильным.
Ковзан пришел в себя в московском госпитале на седьмые сутки. После этого четвертого тарана оказались сломанными обе руки и ноги, ключица и челюсть, было несколько ранений осколками. Правый глаз врачам спасти так и не удалось. Два месяца врачи лечили Ковзана. Все понимали, что в этом бою он спасся только чудом. Приговор врачей для Бориса был очень суров: «Больше летать нельзя». Но он не представлял себе жизни без неба, без полетов. Он так добивался своей цели всю жизнь! Когда то его не хотели принимать в Одесскую летную школу: он приписал себе год, упрашивал врачей медкомиссии, хотя не добирал тринадцати килограммов веса до нормы.
И добился своего. Он твердо верил: если очень стремиться к цели — она будет достигнута. А тут — ранение, но голова-то цела, руки, ноги на месте, кости срослись. Одного глаза не было, но это не представлялось помехой для отважного летчика.
Твердая уверенность Ковзана в свою способность продолжать полеты и природная настойчивость привели его к маршалу авиации Новикову. Тот обещал помочь. Новое заключение комиссии: «Годен к полетам на всех типах истребителей». Ковзан пишет рапорт с просьбой направить его на фронт, — отказ.
Пишет второй, третий, и наконец его зачисляют в 144-ю дивизию противовоздушной обороны возле Саратова. Он снова в небе, снова будет летать! Летчику было трудно: ранение давало о себе знать, но Борис не сдавался и не подавал виду.
В расположение дивизии часто летал на разведку «Юнкерс-88». Немецкий разведчик прилетал рано утром. Полетает на большой высоте, развернется и — назад. А через некоторое время прилетали бомбардировщики.
Ковзан получил задание уничтожить немецкий самолет-разведчик. Он сторожил на летном поле, не вылезая из кабины своего истребителя четверо суток, и дождался. 16 июля 1943 года «Юнкерс-88» снова появился. Ковзан взлетел на перехват. Поднялся на огромную высоту — 5000 метров. Воздуха ни мотору, ни человеку не хватало. Помогла кислородная маска. В стороне блеснули на солнце крылья разведчика. Истребитель стал преследовать его. Несколько прицельных очередей, и немецкий самолет задымил, свалился на крыло и камнем полетел к земле.
Это была первая воздушная победа Ковзана после его тяжелого ранения. Позже он сбил еще пять вражеских самолетов. 23 августа 1943 года Борису Ивановичу Ковзану присвоили звание Героя Советского Союза.
После войны Ковзан закончил Военно-воздушную академию и продолжал до выхода в отставку служить в авиации.