Автор статьи: Моисеев Денис Александрович

 

Согласно отечественным источникам, впервые в войске русских князей тактику боя с использованием притворного бегства применили половецкие ханы Боняк и Алтунопа, когда под городом Перемышль (польск. Пшемысль) у реки Вагра (польск. Вяр) в 1099 г. они сражались на стороне Давыда Игоревича против Ярослава Святополчича и его союзника венгерского короля Коломана.¹ В начале боя Алтунопа напал на венгерские полки «пусти на воропъ», а затем обратился в бегство «побегну передъ Оугры». Венгры бросились его преследовать «мьняху Боняка бежаща» и расстроили свои полки. Когда Алтунопа достиг условленного места, он остановился и с остальным войском (Боняк) атаковал венгров «взватися оуспять . и не допустяху Оугоръ опять». По версии Ипатьевской летописи Боняк напал на венгров с двух сторон «Бонякъ гнаше сека оу плещи»,² а по версии Лаврентьевской летописи - с тыла «Бонякъ погнаше сека в тъıлъ».³ В любом случае венгры были разбиты «и сбиша угры, акы в мячь, яко се соколъ сбиваеть галице».⁴

 

В сражении 1099 г. первая часть боя была ключевой. Она должна была создать у неприятеля ложное представление о небольшой численности войска. Затем следовало притворное бегство, чтобы противник бросился преследовать отступающих и расстроил свои ряды. Хан Боняк в начале боя послал Алтунопу «на воропъ», который напал на передовые построения венгров («заступы») и после стрельбы из луков, обратился в бегство. По всей вероятности, первая часть боя называлась «наворопъ».⁵

 

Пример сражения под 1099 г. у реки Вагра не интересовал исследователей. Вероятно, потому что с обеих сторон выступали наемники – половцы и венгры. В качестве исключения на это сражение сослался А. А. Строков как пример половецкой тактики «засад».⁶ Однако он не стал развивать тему т. к. считал, что русские в отличие от кочевников не использовали в своем арсенале «засады». Тем самым, опровергая тезис Н. С. Голицына и А. К. Байова о том, что русские часто сражались, используя «хитрости» и «засады», но не приводили ссылок на источники. Что и позволило А. А. Строкову опровергнуть предшественников.

 

Надо обратить внимание на уместность использования термина «засада» по отношению к сражению у реки Вагра. А. А. Строков описывая этот бой, отметил, что половцы обратились в начале боя в притворное бегство, что позволило расстроить ряды противника. Т. е. сначала было притворное бегство, а затем неожиданное нападение. Неожиданное нападение соответствует термину «засада», а у притворного бегства термина нет.

 

План

Ход сражения

 

В отечественной военной историографии никогда не привлекалось для изучения сражение 1136 г. у реки Супой под Переяславлем между объединенными войсками Всеволода Ольговича Черниговского и Ярополка Владимировича Киевского. Возможно, по тому, что сражение происходило по сложившимся традициям – атака противника по фронту «и бывшю съступлению обеима полкома . и бишася крепко».⁷

 

Но при внимательном рассмотрении картина боя выглядит несколько иначе. После «сшибки» противников один из флангов войска Всеволода Ольговича, где располагались половцы, был обращен в бегство «побегоша Половци . Олгове». Лучшая дружина «Владимировичей» бросилась преследовать противника и удалилась с поля боя «и погнаша по нихъ . Володимерича . дроужина лоутшая . а князи ихъ Володимеричи быяхуся со Олговичи». Однако «дружина», оставляя поле сражения, не предупредила князей о своих действиях. Князья, не найдя дружины, решили что их полки расстроены и обратились в бегство «видивше же братья вся Ярополкъ Вячеславъ . Гюрди и Андреи . полкы своя възмятены . отехаша въ свояси». Всеволод захватил неприятельский «стяг», к которому вернулась «дроужина лоутшая», преследовавшая половцев «и оупадоша Олговичемъ в руче и тако изъимаша е».⁸

 

План

Ход сражения

 

Следовательно, традиционный для половцев маневр (притворное бегство) позволил князю Всеволоду одержать победу. Именно эта особенность боя была выделена из всего сообщения (в первоисточнике) в Новгородской Четвертой летописи «Бишася Олговицы с Володимерци, беша съ Олговици и Половци, и побегоша Половци, и погнаша по нихъ лоучшая дроужина Володимиря, секуща а. В то же время Олговици переяше стягъ Ярополчь, сии же, иссекшее поганыя, възвратишася на полчище и впадоша в роуце Олговицем».⁹

 

Отличие боя у реки Супой состояло в том, что полки начинали действовать в бою используя маневр. Построение войска оставалось прежним, но прохождение сражения, от предыдущего фронтального противостояния, переходит к индивидуальным сражениям полков, которые получают большую свободу действий. В 1136 г. князь Всеволод Ольгович, скорее всего, предпринял отступающий маневр находящегося с краю полка (с фланга), чтобы рассредоточить монолитность построения противника или с целью вывести из боя лучшую часть сил. В любом случае перед нами не типичное фронтальное сражение. Помимо этого, можно подтвердить намеренность действий половцев, тем, что если они действительно обратились в бегство, то войско Всеволода оставалось бы в меньшинстве, которое грозило окружением. Однако, постоянство с которым Всеволод обращался за половецкой поддержкой и взаимными договорами, которые половцы заключали не с Киевом, кои нарушались (Владимир Мономах – убийство половецких гостей, договор 1103 г. нарушен Святополком Изяславичем), а с Черниговом (отказ выдать Мономаху сына убитого Владимиром хана Итларя Олегом в 1096 г.). Эти особенности создали надежный союз между Черниговым и Половцами, тем более, Всеволод претендовал на «Киевский стол», что было выгодно половцам. Это лишний раз могло подтвердить продуманность тактики действий союзников на поле сражения.

 

При сравнении летописных списков оказывается, что сообщение Ипатьевской летописи относилось к Киевскому своду, повествующему о киевском князе Ярополке, а его поражение летописец, конечно, относил за счет неподготовленности войска «ни вои своихъ съждавше . ни нарядившеся . гораздо». Так же как в списке Лаврентьевской летописи, (Северо-восточная Русь) естественно нет упоминания о бегстве князя северо-восточной Руси Юрия Владимировича «Долгорукого». Разночтения Киевского и вероятно Ростовского сводов указывают, что летописцы старались принизить успех черниговского князя. К сожалению «прокиевские» и «проростовские» источники не оставили каких-либо дополнений в описании этого сражения. Если бы до нас дошел какой-нибудь свод из Чернигова, то отображение событий было бы представлено в ином свете.

 

В Ипатьевской летописи¹⁰ и Лаврентьевской летописи¹¹ под 1136 г. термин «наворопъ» не использовался. Однако в очень похожей ситуации (под 1099 г.) использовался. Следовательно, можно предположить, что в сражении 1136 г. летописцы просто «опустили» термин «наворопъ».

 

В словаре древнерусского языка И. И. Срезневского «наворопъ» означал разъезд, «наворопник» - передовой, «наворопити», «наворопю» - напасть.¹² Ф. П. Сороколетов также отмечал восточнославянское происхождение слова «наворопъ», которое перешло в церковно славянское «воропъ» в значении «налет», «нападение». Исследователь раскрывал «наворопъ» как «разъезд», разведывательный отряд.¹³ Он отмечал, что «наворопникъ» являлся передовым воином (воин авангарда разъезда) и считал «наворопников» «отрядом войска, высылаемого для разведки или сторожевого охранения, т. е. разъезда».¹⁴ Однако никаких уточнений по поводу, какую задачу выполнял разведывательный отряд, или разъезд, исследователи не сделали.

 

«Разведывательный отряд», «разъезд» соответствовал в летописях известному термину «сторожа». Например, под 1096 г. сохранилось одновременное упоминание о том, что «сторожа» использовались и для разведки «посла Олегъ брата своего Ярослава въ стороже . а самъ стояше на поли оу Ростова» и для охраны войска «пришелъ без вести . Мьстислваъ бо емъ ему веру не постави сторожовъ».¹⁵ В дальнейшем смысл слова «сторожа» - как разведка¹⁶ и охрана¹⁷ - не изменился.

 

Отличие между «сторожами» и «наворопницами» могло состоять в том, что если «сторожа» были действительно разведкой «и стаста оу Мичьска . и пославша стороже и испытаста . оже Дюрги оу Гордци оуже . а Изяславъ Киеве»,¹⁸ то «наворопницы» практически всегда вступали в бой или в расчете на подход основных сил «поустиша на воропъ . и бишася крепко изъ града»,¹⁹ или в расчете на выманивание противника с удобных позиций или укреплений «пустиша на воропъ . къ городу оу соубтныи днь и стрелявшеся приехаша в товары».²⁰ Вероятно, различие, заключалось в выполнении задач: «сторожа» - разведка, охрана, а «наворопницы» - небольшой отряд для вступления в бой с использованием маневра.

 

В источниках «наворопъ» начал встречаться после 1099 г. при описании многих боевых действий XII в. И соответствовал различным обстоятельствам. Например, под 1126 г. упоминалось, что половцы напали на крепость торков Боруч «вборзехъ и навропиша изгоном».²¹ Под 1128 г. упоминалось, что после сбора объединенное русское войско должно было одновременно начать боевые действия «всимъ пустити на воропъ».²² Под 1157 г. придя к Владимиру-Волынскому войско Юрия Долгорукого, устроив «станы» в селах, отправило отряд воинов «пустиша на воропъ . къ городу».²³ После перестрелки у города воины вернулись в «станы», после чего все войско выдвинулось к стенам Владимира. Под 1169 г. Мстислав Изяславич выступил с войском из Киева на Вышгород, а перед собой выслал отряд «Берендичи пусти в наворопъ»,²⁴ на следующий день началась осада Выгшорода. Под 1172 г. Мстислав Изяславич очередной раз заняв Киев послал «берендеев» к Вышгороду «поустиша на воропъ . и бишася крепко изъ града».²⁵ Под 1184 г. хан Кончак разорял русские земли. Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславич стали преследовать половцев. Старшие князья собрали отельный отряд из князей Владимира Глебовича и Мстислава Романовича «върядиша в наворопъ».²⁶ Отряд назван «наворопници».²⁷ В задачу «наворопници» входила разведка места нахождения половцев «взиидоша на шоломя . глядающе . кде оузрять е».²⁸ Под 1190 г. упоминалось, что половецкие ханы Итогды и Акуш «хотеша поустити наворопъ по земле»,²⁹ но, поймав «языкъ», узнали о сосредоточении русского войска и обратились в бегство. В XIII в. термин «навороп» практически исчез из источников. Единственные упоминания были отмечены под 1225 г., когда Ярослав Всеволодович преследовал отступающие полки литовцев «сугнавъ на Въсте и наворопи на не»,³⁰ и под 1268 г., когда Василько Романович преследовал поляков «поусти на ня воропъ», которые разоряли русские земли.³¹

 

Следуя сообщениям можно придти к выводу, что отряд «наворопниц» мог выполнять различные задачи: поимка «языка» (1190 г.), нахождения расположения противника (1184, 1190 гг.), вступление в сражение до подхода основных сил (1099, 1157, 1184 гг.), начало боевых действий (1128 г.) или нападение на противника (1126, 1169, 1172, 1268 гг.). Использование термина относится к трем случаям: грабеж-разорение, разведывательные функции и нечто неопределенное – какое-то нападение на противника.

 

Следовательно, несмотря на неустойчивость использования в источниках термина «наворопъ», при том что исследователи древнерусского языка сходились во мнение, что это был определенный отряд, действующий всегда в начале сражений или боевых действий – можно его причислить к определенной тактике. В отношении сражений термин «наворопъ» можно отнести к современному понятию - притворное бегство.

 

Вероятно, из-за нескольких свидетельств об использовании тактики «наворопъ» и отрядах «наворопниц» не было оснований упоминать об этом. Но в северо-западных источниках как отечественных так и западных о событиях первой половины XIII в. появились упоминания о способах ведения сражений русским войском в землях Прибалтики, которые во многом были схожи с тактикой «наворопъ».

 

Впервые подобные действия были зафиксированы в «Левонской Хронике» Германа Латыша под 1218 г., когда Всеволод Мстиславич с новгородцами, Владимир Мстиславич, Ярослав Владимирович с псковичами разоряли прибалтийские земли. Согласно сообщению, вступив на территорию противника, в перед был выслан отряд «сторожей» (согласно НПЛ), которые стали разорять села. Узнав об этом немецкое войско напало на «сторожей» и обратило их в бегство. Преследуя «сторожей», немцы оказались у реки Матерь Вод (Великая), где их ожидали князья Всеволод Мстиславич и Владимир Мстиславич. Туда же собрались все «сторожа», после чего русские разбили противника, а затем совместно разграбили их земли.³²

 

С. А. Анниский, комментировавший текст Ливонской Хроники, соотносил эти действия с сообщением НПЛ под 1219 г. «Том же лете иде князь Всеволод с новгородьци к Пертуеву (Венден, сов. Цессис, Латвия) и устретоша сторожи немци, литва, либь и бишася; и пособи бог новгородьцем, идоша под город и стояша 2 недели, не взята города и придоша здорови».³³

 

План

Ход сражения

 

Чем же любопытно сообщение «Ливонской Хроники» под 1218 г.? Хочется обратить внимание, на несколько моментов. Во-первых, численность русского войска была большой т. к. принимали участие новгородские, псковские и вероятно смоленские полки. Во-вторых, надо отметить разделение русского войска на две части: основное войско остановилось за рекой, а небольшая часть воинов была отправлена для выявления сил противника. После обнаружения русских, немцы напали на «сторожей». Они стали их преследовать и по пути к реке силы растянулись т. к. рыцари были на конях, а ополчения ливов и лэттов были пешими. Оказавшись у реки расстроенные порядки неприятеля, были разбиты основным русским войском с использованием дальнего боя из луков.

 

Следовательно, можно предположить, что русские специально увлекли противника притворным бегством, чтобы расстроить боевое построение неприятеля. Эти действия напоминали «наворопъ», где ключевым моментом было создание у противника ложного мнения о численности русского войска, чтобы затем увлечь его притворным бегством в условленное место.

 

Повторялись ли подобные действия русским войском после 1218 г. или эти действия были случайностью?

 

Новгородская летопись под 1234 г. сообщала следующее: «Иде князь Ярославъ с новгородци и со всею областию новгородчкою и с полкы своими на Немци под Юрьевъ; и ста князь, не дошед града, с полкы, и пусти люди своя въ зажитиа воеватъ; Немци же из града выступиша, а инии изъ Медвижии головы на сторожи, и бишася с ними и до полку. И поможе богъ князю Ярославу с новгородци: и биша их».34Под 1242 г.: «Поиде князь Александръ с новгородци и с братомъ Андреемъ и с низовци на Чюдскую землю на Немци в зиме, в силе велице, а самъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажитья; а Домашь Твердислалиць и Кербетъ быша в розгоне, (и устретоша я Немци и Чюдь у моста, и бишася ту – по Старшему изводу)³⁵ и убиша ту Домаша, брата посадница, мужа честна, и иных с нимь избиша, а иных руками изимаша, а инеи къ князю прибегоша в полкъ. Князь же въспятися на озеро; Немци же и Чюдь поидоша по нех. Узревь же князь Александръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомъ озере, на Узмене,… и бысть ту сеча».³⁶

 

Отечественные историки не уделяли внимания ни сражению 1218 г. у реки Великая, ни сражению у реки Омовежа в 1234 г. Зато о «Ледовом побоище» можно составить библиографию.

 

Например, в 1966 г. вышла в свет работа «Ледовое побоище 1242 г.» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища). В части посвященной тактике действий князя Александра Невского Г. Н. Караев отмечал «Домаш и Кербет вступили в бой и выяснили силы противника, после чего Александр Невский отступил».³⁷ Следовательно, действия отряда Кербета и Домаша в «разгоне» Г. Н. Караев относил к разведке сил противника, хотя не обратил внимание, что разведкой сил занимались «сторожа». По поводу отступления войска Александра автор считал, что отступление было обдуманными действиями.³⁸

 

В 1969 г. вышел сборник «Очерки русской культуры XIII – XV в.», где в главе «Военное искусство» Б. А. Рыбаков используя сообщение Никоновской летописи упоминал «загон», который, по его мнению, был разведкой, при этом, не ссылаясь на сообщения Новгородской Первой летописи о «разгоне». Автор считал, что отступление князя на лед озера было продиктовано неудачной тактикой рейдов, которая не принесла результатов.³⁹

 

В 1994 г. в сборнике «Древний Псков» была опубликована статья А. Н. Кирпичникова «Ледовое побоище 1242 года и его тактические особенности». Автор считал, что «разгон» выполнял задачу разведки, а отступление новгородских полков на озеро было «необычным маневром»,⁴⁰ не уточняя в чем, была необычность.

 

В 1997 г. выходит книга Д. Аля «Истории из Истории», в которой автор уделил внимание «Ледовому побоищу». Наблюдения историка были важны т. к. открывали новые аспекты тактики русского войска. Например, Д. Аль обратил внимание, что в источнике до сражения не упоминался суздальский князь Андрей. Следовательно, «зажитники» разорявшие села противника были «полком» Александра, в то время как Андрей с основным войском уже стоял у Вороньего камня. Разделение русского войска привело к тому, что противник составил ложное представление о русских силах т. к. наблюдал «зажитников» из «полка» Александра, и «разгон» якобы разведку.⁴¹ Поэтому немцы и бросились преследовать отступающие силы русских т. к. не подозревали, что в другом месте стоит основное русское войско.⁴²

 

Общепринятый план сражения

Реконструкция боевых действий, выполненная Д. Н. Альшицем в 1960 г.

 

В отличие от предшествующих исследователей Д. Аль действительно отметил вероятную причину и тактический замысел Александра «тщательно подготовленная операция по вовлечению противника в гибельные для него условия боя. Победа была обеспечена скрытым сосредоточением войск, мастерской демонстрацией ложного движения на Дерпт и поспешного отступления к восточному берегу».⁴³

 

В какой мере можно сопоставить действия русского войска в 1218, 1234 гг. с 1242 г. сказать сложно. Действовали ли военачальники по установленным традициям или в каждом случае по обстановке установить не возможно. Но по сообщениям, которые отмечали повторявшиеся в различных описаниях особенности, вероятно, можно придти к выводу, что какие-то общие черты все же были.

 

Во всех событиях русское войско разделялось на две части. Основа войска занимала укрепленную или в тактическом смысле выгодную позицию, а «разгон» должен был вызвать атаку противника на себя, после чего русские обращались в притворное бегство, а рыцари бросались в погоню. «Беглецы» приводили за собой рассредоточенное войско противника к месту, где находились основные силы русских, которые и наносили главный удар.

 

В действиях 1218, 1234, 1242 гг. нет ни одного упоминания о полевом сражении русского войска с рыцарями. Все сражения проходили с использованием маневра, обманных действий, которые должны были привести противника к ложному заключению о силах русского войска. Построение рыцарей растягивалось и теряло монолитность во время преследования русских. Войско оказывалось перед основными силами противника в невыгодном для себя месте, что в итоге и приводило к поражению.

 

Еще одним доводом того, что сражения 1218, 1234, 1242 гг. не являлись традиционным полевыми сражениями, может послужить отсутствие упоминаний о потерях русского войска. Если бы Владимир Мстиславич, Ярослав Всеволодович и Александр Невский давали полевое сражение, с соответствующей подготовкой и расстановкой сил, то потери русского войска были бы гораздо ощутимее и отразились бы в отечественных источниках. При первом натиске от столкновения с тяжеловооруженной конницей рыцарей в русских порядках были бы большие потери. Например, если за 1218, 1234, 1242 гг. практически нет упоминаний о русских потерях, то в сражении у реки Кегола (у Раковора) в 1268 г., русские, не смотря на победу, потеряли большое число знатных воинов: «И ту створися зло велико: убиша посадника Михаила, Твердислава Чермнаго, Никифора Радятиница, Твердислава Моисиевича, Михаилу Кривцевица, и Ивана, Бориса Илдятинича, брата его Лазаря, Ратшю, Василя Воиборзовица, Осипа, Жирослава Дорогомиловица, Поромана подвоискаго, и Полюда, и много добрых бояръ, а иных черных бещисла людии; а и иных без вести не бысть: тысячкого Кондрата, и Ратислава Болдыжевица, Данила Мозотиница, а и иных много, и богъ весть, а плесковиць такоже и ладожанъ; а Юрьи князь вдасть плеце, или переветъ былъ в немъ, или богъ весть. Тоже, братье, за грехы нас казнить богъ и отъятъ от насъ мужи добре».⁴⁴

 

Причиной русских потерь вероятнее всего, было то, что князья решили дать противнику полевое сражение, когда оба войска встречались на поле боя, выставляли свои полки и вступали в бой фронтально. В 1268 г. русские не использовали маневр, с целью заманить противника в невыгодные условия местности, и рассредоточить его боевые построения как это было в 1218, 1234, 1242 гг. Князь Дмитрий, в отличие от отца Александра (1242 г.) и деда Ярослава (1234 г.), наоборот сам решил идти на встречу с противником. И в отличие от сражений 1218/19, 1234, 1242 гг. уже не русские встречали противника, а немцы ожидали русское войско: «и ту наехаша Немецкия полки сояще… Новгородци же не умедляще ни мало, поидоша къ нимъ за реку, и начаша ставити полкы; плесковици и сташа по правои руце, а Дмитрии и Святославъ сташе по праву же выше, а по левую ста Михаилъ, новгородци же сташа в лице железному полку противу великои свиньи. И тако поидоша противу себе; и яко съступишася, и тако бысть страшно побоище, яко же не видали ни отци, ни деди».

 

Следовательно, можно утверждать, что русские военачальники в 1218, 1234, 1242 гг. с помощью маневра лишали противника основного преимущества – немецкий железный клин не имел цели для удара, из-за маневра русского войска, а в 1268 г. русские предоставили противнику возможность и цель для нанесения удара, из-за чего и понесли большие потери.

 

Есть основания полагать, что военачальники на Северо-западе Руси в первой половине XIII в. успешно использовали тактический маневр - «разгон», который позволял создать у противника ложное представление о русских силах и увлечь его в неудобные или невыгодные условия для сражения.

 

Что означал термин «разгон» в древнерусском языке? О «разогоне» ни И. И. Срезневский ни Ф. П. Сороколетов не упоминали. Правда, в словаре И. И. Срезневского смысл глагола «разгонити»⁴⁵ обозначался как движение в разные стороны, а «разгоню» как рассеять и удалить.⁴⁶

 

Можно предположить, что исследователи соотносили «разгон» с «загоном». Например, И. И. Срезневский отмечал понятие «загон» как отряд, посланный для чего-либо.⁴⁷ Ф. П. Сороколетов так же указывал на существование понятия «загон», видя в нем «воинский отряд, посланный для выполнения какой-либо задачи».⁴⁸ При этом уточнял «Очевидно, не всякий отряд, а отряд, высланный вперед от основных сил (или в сторону), выполняющий роль разведки, боевого охранения, дозора и т. п., назывался загоном. Из этих употреблений возможно вывести и иное значение слова – набег».⁴⁹ Причем в дальнейшем Ф. П. Сороколетов после «загона» и «заезда» упоминает «наворопъ» как разъезд, разведывательный отряд. Правда, автор не стал связывать «загон» и «навороп» как два слова одного значения.

 

Слово «разгон» появилось в южном летописании в середине XII в. Например, под 1153 г. упоминалось, что ополченцы из Галича захватили воинов Изяслава Мстиславича «на розгоне», который предшествовал сражению.⁵⁰ Под 1286 г. говорилось, что русское войско преследовало противника, который разорял русские владения «розогналися воюючи по селомъ».⁵¹ В 1282 г. поляк Кондрат с русским войском отомстил Болеславу «за сором» и взял крепость Гостинный. Болеслав не стал вступать в открытое противостояние. Но сопровождал по пятам русское войско, когда оно возвращалось домой «ловя того абы кде оударити на розгоне».⁵² Около 30 воинов решили разорить деревушку и втайне отлучились от основного войска. Этим воспользовался Болеслав и разбил отряд. Летопись сообщала о том, что Рах и Прусин погибли «во изгоне».⁵³

 

Вероятно «разгон» в южном летописании упоминался в источниках как неожиданное нападение не на войско противника, а только на его часть. Могло ли слово «разгон» попасть в новгородские летописи без изменения значения слова – сказать сложно.

 

На Северо-востоке Руси «разгон» использовался редко. Кроме сообщения под 1242 г. в Новгородской Первой летописи Старшего и Младшего изводов⁵⁴ «разгон» больше не упоминался.

 

Но если исходить из того, что возможно И. И. Срезневский и Ф. П. Сороколетов соотносили «разгон» с «загоном», то оказывается, что «загон» был известен новгородскому летописанию.

 

В Новгородской Первой летописи под 1216 г. при перечислении новгородских потерь в битве у Липицы, говорилось что «в загоне» погибли; Иванка поповица, терьского даньника».⁵⁵ Затем «загон» встречается под 1311 г. во время набега новгородского войска с князем Дмирием Романовичем на племена Еми «убиенъ бысть Костянтинъ, Ильинъ сынъ Станимирович, в загоне».⁵⁶

 

Следовательно, в событиях начала XIII в. и начал XIV в. «загон» использовался летописцами, а по Никоновской летописи «загон» относился к началу XII в (1136 г.). Возникает вопрос, почему при описании сражения на Чудском озере в 1242 г. вместо привычного «загон» использовался «разгон»?

 

Вероятно, ответ состоит в том, что первое появление слова «загон» в Новгородской Первой летописи⁵⁷ и Новгородской четвертой летописи⁵⁸ относилось к 1216 г., где говорилось о гибели новгородцев в битве у Липицы. Однако при сравнении с сообщением Тверского сборника, оказывается, что новгородский летописец (в НПЛ и Н4Л) сократил текст «Сказания». Тверской летописец специально указал число погибших новгородцев и смоленцев «4 человекы Новгородци, а пятое Смолнянинъ»,⁵⁹ после чего шла запись сравнимая с новгородской летописью.

 

Но самое важное было то, что в Тверском сборнике упоминалось, что погибшие новгородцы входили в полк Мстислава Мстиславича «а у князя Мьстислава въ полку избытихъ 4 человекы Новгородци». И именно этот полк сначала выступил «на съступ», где погибло 3 человека, а затем был «загон», где погиб один новгородец и смоленский «передний муж».

 

Следовательно, появление в новгородском летописании слова «загон» в начале XIII в. было связано с Мстиславом Мстиславичем, полк которого во время сражения участвовал в двух этапах боя «ступ» и «загон».

 

Почему же в новгородской Первой и Четвертой летописи летописец не упомянул, что 4 новгородца погибли именно в полку Мстислава Удатого? Почему «загон» упоминался под 1216 и 1311 гг., а 1242 г., когда действовал Александр Невский «загон» переименовали в «разгон», не упоминавшийся позднее?

 

Можно сделать предположение, что новгородские летописцы хотели, чтобы или не было ссылки на то, что погибшие воины входили в полк Мстислава или «загон» не отождествлялся с Мстиславом Удатым, а действия Александра в 1242 г. как «разгон» были чем-то новым.

 

Никакой информации для ответа на эти вопросы в источниках нет, но отрицать факт появления в новгородском летописании слова «загон», связанный с Мстиславом Мстиславичем - нельзя.

 

Не безосновательно можно предположить, что появление на Севере Руси такого тактического приема как - притворное бегство было связанно с появлением в этих землях князя Мстислава Галицкого (1210 – 1218 гг.). Не исключено, что Мстислав Мстиславич был очень хорошо знаком с подобными действиями кочевников, излюбленным маневром, которых было притворное бегство (сражение у реки Вагра в 1099 г., сражение у Ростовца в 1177 г.). Мстислав начинал княжить в небольшом городке Торческ, на границе южной Руси, где проживали торки. Общение с торками и половцами не прошло даром для молодого князя. После брака Мстислава на дочери (Марии) половецкого хана Котяна, он часто получал половецких воинов, с помощью которых завоевывал Галич в 1213, 1217 и 1219 годах. Вероятно, военные контакты с половцами позволили Мстиславу использовать в своей деятельности тактику кочевников – притворное бегство («загон»).

 

Каким же образом Мстислав Мстиславич мог использовать «загон» с новгородскими полками, когда в набеге 1218/19 г. он не принимал участие?

 

Основания для этого могут быть связаны с тем, что Всеволод Мстиславич, Владимир Мстиславич и Твердислав Михалкович, т. к. после этого похода Твердислав стал посадником,⁶⁰ могли воочию увидеть «загон» в 1216 г., когда принимали участие с Мстиславом Удатым в бою у Липицы.

 

Более того, Твердислав будучи посадником в 1211 – 1215, 1216 – 1219 гг. участвовал в боевых действиях с князем Мстиславом Мстиславичем, в том числе, три раза против чудских племен в 1212 (два раза)⁶¹ и 1214 гг.,⁶² а так же в 1214 г. в походе на Киев «Поиде князь Мьстиславъ Мьстиславичъ, с посадникомъ Твердиславомъ и с Новгородци, къ Куеву».⁶³ После ухода в 1217 г. из Новгорода Мстислава Мстиславича, его брат князь Владимир Мстиславич Псковский с Твердиславом самостоятельно, т. к. источник упоминал «Князь жь Мьстиславъ прииде в Новъгород безъ нихъ»,⁶⁴ ходили на Медвежью Голову (сов. Отепя, Эстония) «И поидоша к Медвижьи голове съ княземъ Володимеромъ и с посадникомъ Твердислоавмъ».⁶⁵

 

Князь Всеволод Мстиславич (по НПЛ Борисович) возможно так же принимал участие в набеге 1212 г., но источники об этом умалчивают. Однако под 1214 г. летопись при перечислении состава русского войска упоминала помимо трех братьев Мстиславичей (Мстислав, Давыд, Всеволод) и Всеволода «бяше же ту и Плесковьскыи князь Всеволод Борисовиць со плесковици, и Торопечьскыи князь Давыдъ, Володимирь брат; и приидоша вси здрави со множествомъ полона».⁶⁶ В 1216 г. князь Всеволод Мстиславич вступил в войско Мстисава Мстиславича, где сражался в новгородском полку,⁶⁷ который возглавлял Мстислав, где и использовался «загон».

 

Вероятно, что боевые соратники Мстислава Мстиславича на Северо-Западе Руси – посадник Твердислав Михалкович (1212, 1214, 1216 гг.), князь Всеволод Мстиславич (1214, 1216 гг.), Владимир Мстиславич (брат Мстислава) могли заимствовать тактику «загона» для борьбы против конницы рыцарей в Прибалтийских землях.

 

Традиции новгородского войска как «загон» в 1216 – 1219 гг. могли сказаться и в деятельности князей Ярослава Всеволодовича и его сына Александра. Основанием для этого могут служить повторение характерных особенностей.

 

Можно проследить некую закономерность в деятельности князя Ярослава Всеволодовича по аналогии с Мстиславом Мстиславичем. Он с 1201 г. княжил в Переяславле «Русском», где заключал «ряды» с половцами. В 1203 г. участвовал в набеге на половецкие вежи, в 1205 женился на дочери половецкого хана Кончака Елене (в крещении). В 1206 г. был изгнан из Переяславля. В общей сложности Ярослав провел на границе Юга Руси пять лет, находясь в постоянном контакте в половцами. Затем последовал брак Ярослава с дочерью самого Мстислава Мстиславича. Следовательно, дедом Александра Невского был половецкий хан Котян. А в 1216 г. в сражении у Липицы Ярослав воочию мог убедиться в эффективности «загона», который против него применил Мстислав. Это не могло не отложить отпечаток на военное искусство князя Ярослава.

 

Таким образом, для появления на Северо-западе Руси таких тактических действий как «загон» или «разгон», использовавшихся на Юге Руси в действиях половцев был ряд существенных оснований. Князья Мстислав Мстиславич и Ярослав Всеволодович были женаты на дочерях половецких ханов и соответственно пользовались военной поддержкой в виде половецких воинов. Когда князья оказывались на Северо-западе Руси, вероятнее всего, они использовали тактику притворного бегства, которая была не знакома для военачальников Новгорода и Пскова. Притворное бегство как маневренный бой успешно применялся половцами против русской тяжеловооруженной конницы. Эти же действия были с успехом использованы уже русскими князьями против тяжеловооруженной конницы рыцарей.

 

С одной стороны можно утверждать, что русские военачальники не могли использовать один и тот же тактический маневр против конницы рыцарей т. к. противник мог изучить их и использовать противодействие? С другой стороны можно сказать, что повторяющиеся действия были не следствием преемственности в тактике, а следствием шаблонности летописного изложения событий. Но тогда можно возразить, - если новгородские летописцы использовали штампы при описании боевых действий, то почему в «Ливонской хронике» под 1218 г. описание действий русского войска по своим отличиям совпадало с «шаблонами» новгородских летописцев?

 

Повторение в источниках о событиях 20 – 50 гг. XIII в. характерных особенностей ведения боевых действий русского войска дает основание предположить, что русские военачальники умело использовали против немецких рыцарей такие тактические маневры как «загон». Характерной особенностью действий русского войска было притворное бегство, которое вероятно соответствовало слову «загон» или «разгон».

 

Помимо этого подобные тактические действия полностью соответствовали стратегическим задачам русских князей по отношению к владениям рыцарей и племен Чуди (Эстов). Основной задачей было не завоевание этих земель, а нанесение экономического урона. Для завоевания надо было давать полевые сражения, вести методичную осаду главных крепостей, что в источниках не отображалось. Для причинения экономического ущерба было достаточно совершать стремительные набеги, «рейды», для разорения сел и городских округ, что постоянно описывалось в летописях.

 

В первой половине XV в., согласно источникам, тактику маневренного боя применил литовец Иван Друцкий, нанятый великим князем Василием Васильевичем «да тогда же приехалъ къ нему служити изъ Литвы князь Иванъ Баба Дрютскыхъ князеи», который руководил сражением у Сорятина в 1436 г. против войска Василия Юрьевича. Согласно летописи, Василий Васильевич попросил времени для перемирия и, зная, что неприятель находится рядом, все же распустил своих воинов для сбора провианта «разъехашася вси кормовъ деля».⁶⁸ По примеру «зажитников» новгородских летописей под 1234 и 1242 гг. Василий Косой решил атаковать москвичей именно в это время. Московскому князю пришлось стремительно собирать войско «самъ похвативъ трубу начатъ трубити, и тако часа того събрашася полци великаго князя».

 

Однако можно так же предположить, что это была именно хитрость Ивана Друцкого и московских военачальников. Вывод строится на том, что летописный рассказ должен был выставить противника Василия Московского с негативной стороны, т. к. затем Василий ослепил Василия Косого. Для такого поступка были необходимы аргументы. Поэтому, летописец сделал так, что Василий Юрьевич якобы обманул великого князя и нарушил условия перемирия. Истинная хитрость состояла в том, что Иван Друцкий, повторил тактику «загона» Мстислава Мстиславича (1216 г.), Всеволода и Владимира Мстиславичей (1218 г.), Ярослава Всеволодовича (1234 г.) и «разгона» Александра Невского (1242 г.). В летописном сказании 1436 года летописец придумал аргументы для последующего ослепления Василия Косого и этим невольно скрыл традиционную для новгородских князей тактику ведения боя «загон», которая была продемонстрирована литовским князем Иваном Друцким Бабой.

 

Но, как не поразительно, именно Василий Московский в 1445 году попал в такую же ловушку, только созданную татарами! Во время первой части боя татары обратились в бегство, а русские бросились их преследовать «а инии сами побегоша, друзии же начаша уже избитыхъ Татаръ грабити».⁶⁹ Хотя, еще до начала сражения Василий знал, что еще не все русские полки успели подойти к месту боя «всехъ князеи полци не успеша съвъкупитися, ниже царевичю Бердедату не успевшу приити».⁷⁰ Жажда грабежа и в предыдущие века не могла остановить русских воинов, когда они набрасывались грабить убитого противника или его лагерь (сражение у Липицы - 1216 г.). И если в 1216 году у Липицы такая ситуация закончилась благополучно, то на этот раз все завершилось наоборот.

 

План

Ход сражения

К концу XV века тактика притворного бегства по-прежнему приносила русскому войску победы. В 1500 году у реки Ведрош воевода великого князя Ивана III Юрий Захарьевич разбил войско литовцев и захватил в плен большое количество военачальников неприятеля (гетман князь Константин Иванович Острожский, пан Григорий Станиславович Остикович, пан Литавор Хрептович, пан Николай Юрьевич, пан Николай Зиновьевич и иные паны).

 

Задача русских состояла в том, чтобы выманить литовское войско в удобное место, где можно было окружить неприятеля. Для этого передовой отряд должен был создать у литовцев ложное представление о силах противника и увлечь притворным бегством литовские полки.

 

В итоге, передовой отряд русских выстроился перед рекой. Литовцы, увидев небольшое количество москвичей, решили напасть. Они некоторое время сопротивлялись, а затем обратились в бегство и перебежали через реку к основным силам. Литовцы бросились вдогонку, перешли реку и оказались на поле перед основными силами москвичей. И если в начале боя литовцы рассчитывали победить за счет численного превосходства, то во второй части боя численное превосходство было уже у москвичей, чем они с успехом воспользовались.⁷¹

 

План

Ход сражения

 

Сообщения источников указывают, что в событиях конца XI в. на Юге Руси половецкие ханы и русские князья впервые использовали тактический маневр притворное бегство, который условно можно отождествлять с термином «наворопъ». В XII в. «наворопъ» использовался в деятельности многих князей на Юге Руси. Последние упоминания относятся ко второй половине XIII в.

 

На Северо-западе Руси в первой четверти XIII в. прием притворного бегства стал использоваться, но уже против тяжеловооруженной конницы рцыарей. Есть много оснований полагать, что князья Новгорода и Пскова с успехом использовали этот тактический маневр, т. к. сталкивались с ним на Юге Руси. В местном летописании притворное бегство соответствовало термину «загон».

 

На Северо-востоке Руси тактика «загон» упоминалась до конца XV в.

 

Сведения источников о «наворопе» и «загоне» полностью подтверждают наблюдения Н. С. Голицына и А. К. Байова о том, что князья часто вели маневренный бой, где использовалось притворное бегство, для создания у противника ложного представления о силах русского войска. Что в свою очередь опровергает тезис А. А. Строкова, доказывавшего несостоятельность наблюдений предшественников. Причем историк при опровержении использовал не летописный материал, а обвинял историков в отсутствии патриотизма и любви к родине.

 

Притворное бегство было определенным маневром, без которого не могла быть выполнена вторая часть сраждения – бой с использованием неблагоприятных для противника условий местности или засады.

 

Примечания:

 

1. «наутрии Бонякъ исполчи вои свое . и бъıсь Двадвъ вои . 100 . а оу самого . 300 . и раздели на . 3 . полкъı . и поиде къ угромъ . и пусти на воропъ Алтунапу въ . 50 . чади . а Двада постави подъ стягомъ . а самъ разделися на . 2 . части . по . не . на стороне . Оугри же исполчишася на заступъı . бе бо үгръ числомъ . 100 . тъıсящь . Алтунопа же пригна къ . 1 . му заступу . и стреливше побегнуша предъ угръı . Оугри же погнаша по нихъ . яко бежаще минуша Боняка . и Бонякъ погнаше сека в тъıлъ . а Алтунопа възвратишеться вспять . и не допустяху Оугръ опять . и тако множецею оубивая . сбиша в мячь . Бонякъ же разделися на . 3 . полкъı . и сбиша Оугръı акъı в мячь . яко се соколъ сбиваеть галицъ . и побегоша Оугри . и мнози истопоша в Вягру . а друзии в Сану» (ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 271); «завътра Бонякъ . исполчивъ вои свои . Давыдово . 100 . а Бонякъ . оу . 300 . стехъ . и разлели на . 3 . полкъı . и поиде ко Оугромъ . и пусти на воропъ . Алтунопу въ . 50 . а Дввда постави подъ стягомъ . а самъ раздилися на два полка . по . 50 . на сторону . Оугре же исполчишася . на заступы бе бо Оугоръ числомъ . 100 . тысящь . Алтунопа же пригна къ первому заступу . ї стриливше . побегну передъ Оугры . Оугре же погнаху по нихъ . мьняху Боняка бежаща . а Бонякъ гнаше сека оу плещи . Алтунопа взватився оуспять . и не допустяху Оугоръ опять . и тако множицею избиваше е. Бонякъ же раздилися на . 3 . полкъı . и сбиша Оугры в мячь . яко соколъ галице збиваеть . и побегоша Оугре . и мнози истопоша оу Вягру . друзии же въ Сану» (ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 246).

 

2. «Бонякъ гнаше сека оу плещи» (Там же. С. 246).

 

3. «Бонякъ погнаше сека в тъıлъ» (ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 271).

 

4. ПСРЛ. Т. II. М. 2001, С. 246.

 

5. Там же. С. 246.

 

6. Строков А. А. «Военное искусство Киевской Руси». М. 1948. С. 10.

 

7. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 298.

 

8. Там же. С. 298.

 

9. ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. М., 2000, С. 147.

 

10. «и почютиша Ярополка идоуча идоуша на верхъ Соупои . и тоу пристроившася дождаша ихъ . и въскоре Ярополкъ . с дружиною своею . и съ братьею . ни вои своихъ съждавше . ни нарядившеся . гораздо . оустремишася боеви . мняще яко не стояти Олговичемъ . противу нашеи силе . и бъıвшю съступлению обоима полкома . и бишася крепко . но воскоре побегоша Половци . Олгове и погнаша по нихъ . Володимерича . дроужина лоутшая . а князи ихъ Володимеричи бьяхуся со Олговичи Тогда же Василка Леоновичь чревичь оубьенъ бысь . и бысь брань люта . и мнози от обоихъ падаху . видивше же братья вся Ярополкъ Вячеславъ . Гюрди и Андреи . полкъı своя възмятенъı . отехаша въ . свояси . тъıсячкъıи же съ бояръı ихъ переже гнаша . по Половчихъ . избиша е . и воротишася опять на полчище . и не обретоша княжеи . своея . и оупадоша Олговичемъ в руче и тако изъимаша я . держаще стягъ Ярополчь . яша бояръ много» (ПСРЛ. Т. II. М., 2001, C. 297).

 

11. «и сташа на Супои . и изидоша противу имъ Володимеричи . и бъıвшю сступленью обема полкома . и бишася крепко . но вскоре побегоша Половци . Олговичь . и погнаша по нихъ Володимерича дружина лучшая . и биша и женучи В много . и воротишася опять на полчище . и не обретоша княжее вои . и впадоша Олговичемъ в руце . и тако изъимаша и . держаще стягъ Ярополчи . и яша бояръ много» (ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 303).

 

12. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 2. Ч. 1. С. 271.

 

13. Сороколетов. Ф. П. История военной лексики в русском языке XI – XVII вв. Л. Н. 1970. С. 128.

 

14. Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке XI – XVII вв. Л. Н. 1970. С. 117.

 

15. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 228.

 

16. «сторожеве же Изяславли . видивше полкы Галичьския . пригнавши поведаша Изяславу» (Там же. С. 466).

 

17. «Половец же бе много . и лежахоуть без боязни . надеючеся на силоу свою . и на Игоревъ полкъ . и бе стороже» (Там же. С. С. 622).

 

18. Там же. С. 416.

 

19. Там же. С. 548.

 

20. Там же. С. 486.

 

21. ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 295.

 

22. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 292.

 

23. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 486.

 

24. Там же. С. 534.

 

25. Там же. С. 548.

 

26. Там же. С. 635.

 

27. «наворопници же перешедше Хоролъ» (Там же. С. 635).

 

28. Там же. С. 635 – 636.

 

29. Там же. С. 672.

 

30. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 269.

 

31. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 866.

 

32. «Услышав это, ливонское войско тотчас воротилось тою же дорогой, что пришло, а на следующий день выступило по дороге в Пуидизэ навстречу русским к Унгавнии. Русские целый день переправлялись через реку, называемую Матерью вод, а потом и сами пошли навстречу ливонцам. Наши разведчики вдруг возвратились с вестью, что русское войско уже близко. И поднялись мы поспешно и построили свое войско так, чтобы ливы и лэтты сражались пешими, тевтоны же верхом на своих конях. Построив войско, двинулись на них, а когда мы подошли ближе, наши передовые тотчас стремительно ударили на врагов и бились с ними и обратили их в бегство; во время погони, убив знаменосцев, смело взяли знамя великого короля новгородского и еще два знамени других королей. И падали враги направо и налево по дороге, и гналось за ними все войско наше до тех пор, пока наконец ливы и лэтты, пешие, не утомились. Тут сели все на коней своих и продолжали преследовать врагов. Русские же, пробежав около двух миль, добрались до небольшой реки, перешли ее и остановились; затем собрали вместе все свое войско, ударили в литавры, затрубили в свои дудки, и стали король псковский Владимир и король новгородский, обходя войско, ободрять его перед битвой. Тевтоны же, бившие русских вплоть до реки, остановились и сами, не имея возможности, из-за многочисленности русских, переправиться к ним через реку. Собрались и они также на холмике у реки, дожидаясь, пока подойдут шедшие сзади. И построили войско во второй раз так, чтобы действовать против русских одним в пешем строю, другим верхом; но кто только из ливов и лэттов ни доходил до холмика у реки, все, увидев численность русского войска, тотчас отступали назад, как будто получив удар дубиной в лицо, и, повернув тыл, бросались в бегство. И бежали они один за другим, видя летящие на них русские стрелы, и наконец все обратились в бегство. И остались тевтоны одни, а было их всего двести, да и из тех некоторые отступили, так что налицо было едва сто человек, и вся тяжесть боя легла на них. Русские между тем стали переходить ручей. Тевтоны не мешали им, но когда некоторое количество перешло, сразу вновь их отбили к реке, а нескольких убили. И другие, вновь перешедшие ручей к тевтонам, вновь были оттеснены назад. Какой-то новгородец, человек большой силы, перебравшись для разведки через ручей, стал издалека обходить ливов, но Теодерих из Кукенойса напал на него, отрубил ему правую руку, в которой тот держал меч, а потом, догнав убегающего, убил. Прочие прочих перебили; тевтоны убивали всякого, кто переходил реку на их сторону. Так и бились с ними у реки от девятого часа дня почти до самого захода солнца… Все прочие ливы и лэтты возвращались без всяких потерь и многие из них опять присоединились к тевтонам на обратном пути, выйдя из лесу, куда было убежали; и радовались вместе с ними, что будучи столь малочисленны, спаслись от такой массы русских» (Генрих Латыш. Ливонская Хроника. М. – Л. 1938. 2-изд. С. 102).

 

33. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 261.

 

34. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 283.

 

35. Там же. С. 76.

 

36. Там же. С. 295 – 296.

 

37. «Ледовое побоище 1242 г.» М. – Л., Н. 1966. С. 157.

 

38. «Если бы в нападении участвовало все войско, состоявшее, как известно, преимущественно из пехоты, ему было бы гораздо труднее, если не сказать невозможно, оторваться от преследующего его конно-рыцаского войска и оно, вероятнее всего, оказалось бы вынужденным принять бой в явно невыгодных условиях» (Там же. С. 158).

 

39. «Разведка Александра наблюдала за сборами немецких войск… Александр Ярославич стремился дезорганизовать противника и «распусти все воиньство свое в загоны» (Никоновская летопись), но рыцарские войска оказались слишком сильными. Тактика рейдов не оправдала себя, но помогла выяснить расположение сил противника. Алескнадр начал концентрировать свои силы и отсутпил на лед Чудского озера» (Очерки русской культуры XIII – XV вв. Ч. 1. М., 1969. С. 360).

 

40. «В ожидании противника велась разведка, пополнялись запасы продовольствия, захватывался полон. Полки достигли Дерптского епископства, но осаждать города и замка не стали, а держались в прибрежной части Чудского озера», «Новгородцы осуществили необычный маневр: они отступлили на лед Чудского озера… Таким образом, место битвы было предложено русской стороной с явным расчетом осуществить… маневренный бой одновременно несколькими отрядами» (Древний Псков. СПб., 1994. С. 109).

 

41. «Александр… искусно заманил немцев в западню с помощью сложного, мастерски проведенного маневра… Значит, Александру накануне боя удалось создать у немцев ложное впечателение, что других сил, кроме собственного полка, выстроенного у Вороньего камня, у него нет» (Аль Д. Н. Истории из Историй. СПб., 1997. С. 71).

 

42. «Рыцари преследовали отступавшее у них на виду после разгорома своего авангарда войско. Они шли добивать слабого противника» (Там же. С. 72).

 

43. Аль Д. Н. Истории из Историй. СПб., 1997. С. 73

 

44. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 316 – 317.

 

45. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 3. Ч. 1. С. 59.

 

46. Там же. С. 31.

 

47. Там же. С. 907.

 

48. Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке XI – XVII вв. Л. Н. 1970. С. 126.

 

49. Там же. С. 127.

 

50. ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 467.

 

51. Там же. С. 866.

 

52. Там же. С. 887.

 

53. Там же. С. 886.

 

54. «а Домашь Твердислалиць и Кербетъ быша в розгоне» (ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 295).

 

55. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 257.

 

56. Там же. С. 333.

 

57. Там же. С. 257.

 

58. ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. М., 2000, С. 193.

 

59. ПСРЛ. Т. XV. М., 2000, С. 323.

 

60. «приидоша от Пертуя, вдаша посадничьство Твердиславу» (ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 261).

 

61. «Ходи Мьстиславъ на Чюдь, рекомую Торму, с новгородци, и много полониша, а скота бещисла приведе. Потом же, на зиму, иде князь Мьстиславъ с новгородци на чюдьскыи город, рекомыи Медвежию голову, села их потрати; и приидоша под город, и поклонишася Чюдь князю, и дань на них взя; и приидоша вси здрави» (ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 250).

 

62. «иде князь Мьстиславъ с новгородци на Чюдь на Ереву, сквозе землю Чудьскую к морю, села их потрати и осекы ихъ возмя; и ста с новгородци под городомъ Воробииномъ, и Чюдь поклонишася ему; и Мьстиславъ же князь взя на них дань, и да новгородцемъ две чясти дани, а третьюю часть дворяномъ» (Там же. С. 251).

 

63. ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. М., 2000, C. 184.

 

64. ПСРЛ. Т. III. М., 2000, C. 258.

 

65. Там же. С. 258.

 

66. Там же. С. 251.

 

67. «Всеволодъ с Новгородци» (ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. М., 2000, С. 191).

 

68. ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007, С. 176.

 

69. Там же. С. 194.

 

70. ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007, С. 194.

 

71. «И пришла весть к Смоленску, что воевода великого князя московского Юрий Захаринич стоит на Ведроши с очень небольшим числом людей. Князь же Константин со всеми людьми и панами, и еще с воеводой смоленским, и со всеми смольнянами, вооружившись и изготовившись, пошли к Дорогобужу и прежде всего пришли к Ельне. И в то время поймали одного языка из московского войска по имени Герман, который был дьяком у Богдана Сапеги, но убежал в Москву и тот язык сообщил им о московском войске, что воевода великого князя московского Юрий Захаринич долгое время был под Дорогобужем с небольшим числом людей. «Третьего же дня пришли к нему на помощь другие большие воеводы, князь Даниил Васильевич Щеня и князь Иван Михайлович Перемышльский с многими другими воеводами и людьми, и что все они уже находятся в одном месте под Дорогобужем, и поэтому, если бы пришли ранее, то им было бы невозможно противостоять вам, теперь же знайте и хорошо подумайте, не ходите к ним, но отойдите назад, потому что вам нельзя биться с ними, так как их много, а вас против них очень мало». Они же не хотели верить ему, считая, что он говорит неправду и ложь, и приказали его повесить, а сами двинулись вперед. И прошли деревню, называемую Лопатино, и не дойдя две мили до деревни, называемой Ведрошь узнали точно, что москвичи, крепко вооружившись и построившись, стоят в Ведроши, готовые, ожидая их. Князь же Константин и паны и все люди, бывшие с ними, посовещавшись решили, что мало ли много ли будет москвичей, но, надеясь на божию помощь, биться с ними, а без боя назад не возвращаться и все к этому присоединились, решив, что на все воля божья. Так теперь это измыслив и решив, пошли своим путем от Лопатина до Ведроши две мили лесом; и была грязь страшная, и с большими трудностями и с нуждой едва прошли лес. И как только они вышли в поле, встретились с москвичами и начался тут между ними бой, и многих с обеих сторон убили, а иных ранили. Москвичи же вскоре повернули обратно и перебежали реку Ведрошь, к своему большому полку, и там, построившись, стали. Литва же, придя быстро к реке, в спешке перешла ее, пошла за реку и стала крепко биться. Москвичи думали, что литовцы идут на них из леса с большой силой и что они так смело идут, надеясь на свою силу, и оттого не рисковали с ними биться смело, и едва не побежали все, но затем увидели и уразумели москвичи, что уже все вышли в поле, что литовцев немного. Литовского войска было не больше чем три с половиной тысячи конных, кроме пеших, а москвичей было сорок тысяч хорошо вооруженных конных, кроме пеших, и видя мужественное и смелое наступление такого небольшого литовского войска удивлялись, а потом, когда увидели всех, москвичи все единодушно и крепко пошли навстречу им. Литовцы же бились, но увидев, что москвичей много, а их мало, не могли более стоять перед ними и побежали. Москвичи же погнались за ними, многих побили, а других живыми забрали» (Хроника Быховца. М. 1966, С 138 – 141).

 

Автор статьи: Моисеев Денис Александрович