День, когда немцы вошли в Москву
Фото: Artem Mishukov / Shutterstock.com
С 16 по 19 октября 1941 года судьба Москвы висела на волоске: по северным и северо-западным районам города, в котором царила паника, разъезжали немецкие мотоциклисты и даже одиночные танки, разведывая маршруты для пехотных и танковых дивизий вермахта
16 октября 1941 года вошёл в историю, которую от нас долго скрывали, как «день московской паники». В этот день единственный раз за всю историю своего существования не работало московское метро, эскалаторы которого уже начали разбирать, а само — минировать. Этого не избежали сотни московских предприятий, институтов, помпезных жилых домов, театров, кинотеатров и даже церквей – объектов, которые могли пригодиться врагу после падения Москвы.
Никогда за всю минувшую войну судьба всей страны, не только Москвы, не висела на таком тонком волоске, как в эти «черные дни».
Именно тогда у Гитлера были очень серьезные предпосылки конвертировать успешный блицкриг в победу. Германия могла добиться её только в условиях краткосрочной войны. В 1942 году – даже после катастрофических поражений Красной армии под Харьковом, захвата немцами Кавказа и выхода к Волге у Сталинграда — она им уже не светила. Но во второй половине октября 1941-го всё было иначе – и в стратегическом, и в тактическом отношении.
После окружения под Вязьмой и Брянском шести советских армий, развала Западного фронта, захвата Калуги 13 октября, 14 октября – Твери, а еще через несколько дней — Волоколамска, Малоярославца и Можайска Москву отделяли от рвавшихся и изучавших её из биноклей гитлеровцев только стойкость отказавшихся сдаваться окруженных частей. Недоучившиеся, но рвавшиеся в бой и почти полностью погибшие в нём курсанты ряда училищ. А также части НКВД, которые вступили в бои с врагом на подступах к городу и на его улицах и смогли навести в Москве относительный порядок, до того как к столице стали подходить с востока свежие войска. Важнейшую роль в чудесном спасении Москвы сыграл и главный виновник разразившейся катастрофы – Иосиф Сталин, отказавшийся в последний момент — после долгих колебаний — бежать из Москвы.
Ста
tsargrad.tv
Насколько близко немец к Москве подошел? | Страница 3
владимир1 сказал(а): ↑Снобизмом прет от Вас.Я по пунктам, коли уж так.
«…академически, за стаканчиком сингл-молта 20-летней выдержки и хорошей гаваной размышляем о делах давно минувших дней»
Так можно и дальше рассуждать и дерьмецом полить «церковно-приходские ПТУ».Итак я Вам, знатоку ПТУ, поясню. В ноябре(18 и 19) 1941 года на участке ж/д от Новопетровского до Чесмены действовали несколько БеПо 21-го и 22-го дивизионов. Мы ранее говорили о Лесодолгоруково, это ж/д станция в Деньково.
В Деньково в 65 году перенесли погибшего под Грядами и так захороненного Дмитрия Лавриненко.
За Деньково сразу есть братское захоронение, в котором лежит более 1000 человек, потери были дичайшие, от Деньково почти ничего не осталось.
Но и это не все. При отступлении конники Доватора по непопулярному приказу выжгли остатки деревни под корень. Так что при освобождении и некому было сказать, кто, где и когда погиб.
И они там не просто катались от безделья, и немцы их урабатывали 3 десятками самолетов тоже не от нечего делать.И еще.
«Успокойтесь, всем на это положить прибором. Если надеяться на власть — можно при рождении умирать и сразу закапываться в землю. Такого уродского увековечения памяти погибших как у нас — не найти вообще нигде в мире».Не всем положить, здесь Вы мазанули всех кроме себя.
В Наре жил в начале 80-х на частном секторе у бабули, которая как раз и привлекалась к уборке трупов по лесам и полям в округе после отхода немцев. Вот тогда бы Вы и поняли, почему у нас так. Короче, некоторым, которые академически и со стаканчиком — этого не понять.
Надеяться на власть надо, но и самим делать надо и под зад ее пинать.
«Уродское увековечение» у нас было по той причине, что все в разрухе, и потери людские ни с кем не сравнятся.Нажмите, чтобы раскрыть…
1. «Снобизмом прет от Вас.» — возможно, я не купюра с Франклином, чтобы всем нравиться.
2. «Итак я Вам, знатоку ПТУ, поясню. В ноябре(18 и 19) 1941 года на участке ж/д от Новопетровского до Чесмены действовали несколько БеПо 21-го и 22-го дивизионов. Мы ранее говорили о Лесодолгоруково, это ж/д станция в Деньково. В Деньково в 65 году перенесли погибшего под Грядами и так захороненного Дмитрия Лавриненко.» — это каким боком имеет отношение к теме поста? От Деньково до тогдашней черты города — 100 км, и на пути будут и Скирманово, и Рождествено, и Сафониха с Денисихой, и Истра, и 73й км, и ещё десятки нас.пунктов, которые немцы брали с надрывом и тяжелейшими потерями.
4. «Не всем положить, здесь Вы мазанули всех кроме себя.» — тут я видимо не совсем точно выразился — точнее будет так «Власти что прошлой что нынешней на точное место упокоения конкретного человека по большому счёту наплевать, т.к. она оперирует монументами, памятниками и обустройством брмогов в черте населённых пунктов или пределах мемориалов областного или федерального значения».
5. ««Уродское увековечение» у нас было по той причине, что все в разрухе, и потери людские ни с кем не сравнятся.» — тут не соглашусь, т.к. процесс продолжается и принимает даже более иезуитские формы. Поясню отдельным ответом ниже, а то писать долго, а на форуме включён лимит на время ответа.
Теперь по учёту потерь на практике.
В каждой дивизии или отдельной части был штабной офицер, ответственный за учёт мест захоронения военнослужащих. В идеале составлялись подробные карты-схемы с привязкой к местности на 1 или несколько могил, часто со словесным описанием ориентиров и планом местности в масштабе 1:20000 или 1:10000. Далее список погребённых привязывался к этой могиле или могилам. Это в теории, хорошо, если так и было — а так было часто, но количество никогда почти не совпадает — или меньше (чаще) или больше в яме (реже). На практике часто могилы указывались крупными значками на картах масштаба 1:100000 или более с описанием типа «800 метров от окраины села …. по дороге на …. 30 метров от дороги» (привёл пример реальный описания могилы, пока не найденной в Новгородской области, найти уже многие не могут десяток лет). Второй «вырожденный случай» — могила записана словесно как братская — в реале люди лежат по воронкам и траншеям, никто их не хоронил (реальный пример — Трисёлы Кармановского района и то, что перечислил уважаемый zaza про Ржевский район).
60-е годы — происходит «укрупнение» сверху, когда сносятся даже те покосившиеся «фанерные звёзды», что ещё где-то на урочищах стояли или в лесах уже. Реальный перенос могил не происходит, в лучшем случае пару мешков костей перевезут в райцентр или в большое село рядом. На этих, уже новых брмогах набиты ФИО учтённых. Например, к имеющимся спискам их прибавили ещё 100 фамилий. Но они в реале лежат или в поле запаханные, или в лесу верховые, или даже просто в неперенесённой брмоге, но на ней нет уже памятного знака.
80-00е года — активная деятельность поисковиков, людей находят, возникают поисковые мемориалы, людей начинают выносить, хоронить «повторно», находить родственников, пытливые умы начинают задавать неудобные вопросы — типа «А как же так, вот же он с медальоном, а он оказывается уже в …. на мемориале числится!?» Возникают смутительные ситуации, власть никак не реагирует, но деятельность поисковиков поощряет и морально, и материально, попутно ругая предшествующие власти, ИВС, Жукова и разруху до 80х годов в целом.
00е-10е года — вот тут возникает коллизия. Верховые почти кончились и искать уже их очень тяжело, ЦАМО даёт угля в виде схем учтённых захоронений, появились глубинники у ПО, ПО берутся за учтённые могилы, резко умножая подъёмы «безымянных бойцов» из больших УЧТЁННЫХ РАНЕЕ ям и радостно записывая их себе в актив (тут у разных людей императивы разные — от банального тщеславия до корысти получения субсидий от спонсоров на свою деятельность). Хоронят, понятно, на мемориалах. Одновременно начинается порочная практика захоронения гражданских людей с деревенских кладбищ, сдача в гробы костей животных (хорошо, если просто от незнания анатомии человека), да и сдача немецких костей как «безымянных» бойцов. Моральной стороны поступков таких ПО я не касаюсь, каждый сам кузнец своей оградки. Но примеры я привёл не стародавние, а нынешние, конкретные, которым сам был свидетелем.
Вот этот мой пассаж явный оффтоп в этой теме, но выносить отдельной не хочу.
smolbattle.ru
Насколько близко немец к Москве подошел? | Страница 4
Да в большинстве источников указывается цифра 25 км, вопрос только до кремля или до границы Москвы,пойдём от обратного
границы Москвы на тот момент заканчивались по окружности московской кольцевой железной дороги(на северозападе) это видно на аэрофотосъёмке вот например улица Панфилова нынешняя вот на снимках точно расписанные расстояния
в воспоминаниях ветеранов встречал факт что
у регулярных войск были установлены бронеколпаки в них пулемёты, в нескольких (2-3) км от Троице Лыково (нынешний район Строгино) к ним с инспекцией приезжало высокое начальство (очень высокое)
а ополчению были розданы бутылки с зажигательной смесью и они посажены в пустующие квартиры в дома стоящие на сходе волоколамского и ленинградского шоссе с целью любой ценой остановить танки, размещение проходило на 2-3 этажах здания (попытаюсь снова найти и выложить источник) такая дислокация войск н происходит просто так особенно если противник находится в 25 км от города который не собираются сдавать, удобнее дать бой на окраине и не быть скованными узкии коридорами улиц,
если смотреть по ленинградскому шоссе к химкам то то место куда вышли немцы получается 19 +- км
вот ещё одна карта и ещё
и так видим что войска размещались на подступах непосредственно , три года назад при строительстве трассы на Звенигородке был поднят склад снарядов более тысячи штук, соответственно на передовой он не мог быть, нет удаление 7-8 км как минимум — это как раз до мкада как раз примерно до линии укрепления упомянутой выше в Троице-Лыково / Рублёво
а про бой н соколе с 3-5 мотоциклов я услышал ещё от бабушки, и не эфемерной, а своей бабушки, жившей тогда на Коптевской улице, то есть непосредственно в шаговой доступности, говорила когда началась стрельба, не просто два три раза, а очередями, и долго, думали всё начался штурм Москвы , перепугались страшно,
приятель из Павловской слободы(бывшая д Власиха) говорит что когда рос лазили по траншеям собирали гильзы, патроны, но главное что по воспоминаниям немцы там основались уже не как на передовой, успели открыть что то типа комендатуры пересчитали население, Слобода была затоплена
на это есть другие источник говорящие что
«…………….Попытки немцев закрыть водоспуски успехом не увенчались, и им пришлось организовать форсирование искусственно возведенной водной преграды. Ситуация несколько осложнялась тем, что еще 24 ноября 35-я пехотная дивизия форсировала водохранилище и образовала плацдарм. Морозы также вскоре сковали разлившуюся реку и водохранилище льдом. Это позволило, например, мотоциклетному батальону 11-й танковой дивизии форсировать Истринское водохранилище по льду…»
в итоге выходим на узкий временной коридор с 24 ноября по 3-4 декабря
исходя из того что немцы из мотоциклетного батальона 11 танковой дивизии могли форсировать по льду водохранилище и выехали не на дорогу, а на целину там где охранение прозевало 3-5 мотоциклов в итоге получаем что им оттуда до Сокола как раз и остаётся проехать 25 км http://maps.yandex.ru/?ll=37.334937,55.782067&spn=0.439453,0.150138&z=12&l=map&rl=37.12619640,55.80632150~0.26952339,0.02610438~0.10023521,-0.02301082
которые на мотоцикле можно проехать за сколько ? правильно при скорости в 10 км в час за 2 с половиной часа оглядываясь и если они прошли охранение то элементарно выскакивают на сокол
как пишет Мягков в в Вермахт у ворот Москвы — стр 64 «
Ставка была сделана на успех 4-й танковой группы. С Истринского участка немецкие соединения выходили на ближние подступы к Москве. Бои шли уже в районе дачных поселков в окрестностях города. Окружение столицы отошло на второй план, — германское командование жаждало поскорее ворваться в ее кварталы и добить советские части на городских улицах. Удары соединений ГА «Центр» следовали один за другим. Участок боевых действий северо-западнее Москвы стал решающим для противоборствующих сторон. Немцы стремились открыть себе путь продвижения к столице по важнейшим транспортным магистралям, с твердым покрытием. Захват Истры, Клина и Солнечногорска, казалось, позволял им исполнить задуманное.
Штаб дивизии СС «Райх» полагал, что после захвата Истры устранен «самый важный опорный пункт последнего фронта обороны западнее Москвы», а впереди остаются лишь арьергарды советских частей, отступающих на восток. Основной задачей 4-й танковой группы в сложившейся обстановке являлось теперь максимально возможное расширение захваченной территории…..
……Находясь в двух десятках километров от Москвы, командир эсэсовского соединения вынужден был даже отвести свои передовые подразделения на западную окраину поселка Ленино, как подчеркивалось им «имея ввиду лучшую возможность для ведения обороны в течение ближайших дней…» а Ленино это тут http://maps.yandex.ru/?ll=37.107974,55.887002&spn=0.878906,0.299463&z=11&l=map&rl=37.05971086,55.88176062~0.43553119,-0.07302229
то есть 29 км от Москвы и как сказано часть отведена назад к Ленино то есть передовые части, находились за 4-5 км от неё то есть в 25 км от Сокола
таким образом теоретически прорыв мотоциклистов возможен как теоретически так и практически
smolbattle.ru
Кто остановил немецкие войска под Москвой в ноябре 1941 года? | Культура
Рубежи немецких войск были очень близки от столицы. Станция Крюково, возле которой после двух недель яростных боёв был остановлен вал гитлеровских танков, находилась в сорока километрах от Ленинградского вокзала Москвы.
Также немцы планировали выйти к Москве по Волоколамскому шоссе, но на разъезде Дубосеково 28 бойцов из 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова приняли бой с ротой немецкой пехоты, а затем с немецкими танками. Бой продолжался свыше 4 часов. Горстка советских солдат встала на пути немецких танков и ценой своих жизней не пропустила немцев к Волоколамскому шоссе. Погибли почти все.
Подвиг 28 панфиловцев вошёл в историю, как тогда думали, на вечные времена, а слова политрука роты В. Г. Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!» — знали все защитники Москвы.
Сложил свою светлую голову под Москвой 18 ноября 1941 года и командир 316-й стрелковой дивизии, генерал-майор Иван Васильевич Панфилов. В документальном фильме «Неизвестная война» показаны похороны И. В. Панфилова. Они полны светлой русской печали, в них чувствуется несгибаемое русское мужество. В последний путь Панфилова провожали товарищи по оружию и могучий, как из былинной сказки, его боевой конь.
В Красной Поляне немцы находились один день: установили крупнокалиберную дальнобойную артиллерию для обстрела Москвы и полностью разрушили усадьбу Л. Н. Толстого, осквернили его могилу. Контрударом наши части выбили немцев, захватили немецкие орудия.
При первой возможности усадьба Л. Н. Толстого была полностью восстановлена, как и в Клину был полностью восстановлен дом П. И. Чайковского. Когда смотришь документальные фильмы и видишь степень разрушений, то не веришь в возможность восстановления той же Ясной Поляны. Но, как мы убедились, в то время невозможное было возможным.
В ноябрьском наступлении немцы прорвать фронт не смогли и лишь незначительно продвинулись к Москве, понеся большие потери в живой силе и технике. Среди защитников Москвы отличились соединения генерал-майоров Л. М. Доватора, А. П. Белобородова, полк М. Е. Катукова.
В тылу немецких войск под Москвой действовали партизаны. Немцы панически боялись партизан. Когда им удалось задержать юную девушку, партизанку Зою Космодемьянскую, они подвергли её жестоким пыткам и повесили 29 ноября 1941 года в селе Петрищево.
О подвиге Зои знала вся страна. Люди гордились её стойкостью и жалели юную девушку, в страшных муках погибшую от рук «цивилизованных» европейских завоевателей, уничтожавших на нашей земле усадьбы великих писателей, дома гениальных композиторов, юношей и девушек не покорившейся им России.
В декабре немцы не отказались от плана захвата Москвы и даже 1 декабря сумели прорвать нашу оборону у Наро-Фоминска, но были остановлены и разгромлены в районе Голицына. Одновременно с наступлением у Наро-Фоминска немцы 2 декабря с востока и с запада предприняли новое наступление на Тулу. Но Тула оказалась «крепким орешком», и даже перерезав дороги, связывающие город с Москвой, немцы и в этот раз взять Тулу не смогли.
Более того, советские войска под Тулой окружили часть 4-й танковой дивизии 2-й танковой армии немцев. Войска 50-й армии и население города, защищая город, проявили массовый героизм.
Необходимо отметить, что оборона наших войск под Москвой была успешной и потому, что фронт сузился и значительно увеличилась плотность наших обороняющихся войск, а контрудары, как, например, под Тулой, снижали наступательные возможности немецких армий.
Немцы не хотели признаваться в том, что не смогли одолеть советскую армию, и в один голос в срыве наступления на Москву обвиняли русские морозы, которые по информации, например, Гудериана достигали минус 68 градусов по шкале Цельсия. Нельзя этих немецких генералов назвать всесторонне развитыми людьми, потому что грамотные люди понимают, что морозы в 68 градусов за несколько часов лишили бы Подмосковье всей растительности и превратили в Антарктиду.
В действительности в ноябре месяце морозы под Москвой держались в пределах минус 5 градусов по шкале Цельсия и только в середине месяца на непродолжительное время опускались до минус 20 градусов.
Совершенно правильно писал Г. К. Жуков о том, что немецкие войска под Москвой остановили не дожди и снега, а «железная стойкость, мужество и героизм советских войск, за спиной которых был их народ, столица, Родина».
Решения Ставки во время Битвы под Москвой были глубоко продуманы, а исполнение решений хорошо организовано, что позволило нашим войскам 29 ноября 1941 года освободить на юге Ростов-на-Дону, а на севере 9 декабря освободить Тихвин. Сковав боями южную и северную группировки немецких войск, наше командование создало благоприятные условия для наступления Красной Армии под Москвой.
Продолжение следует…
shkolazhizni.ru
Столицу защищали всем миром — Мослента
За два с небольшим месяца первого, оборонительного этапа битвы за столицу столкновения шли сразу на нескольких «околомосковских фронтах». Со временем в этих местах появились музеи. Так что, кроме Государственного музея обороны Москвы на Мичуринском проспекте, узнать, что происходило в те годы на подступах к столице, можно:
- В музее-заповеднике «Бородинское поле».
В октябре 1941 года в этих местах 32-я стрелковая Краснознаменная дивизия полковника В. И. Полосухина почти шесть дней отбивала атаки превосходящих сил противника. Поле отстояли. Этот эпизод получил название Можайско-малоярославецкая оборонительная операция. Адрес: Московская обл., Можайский р-н, с. Бородино
- В Военно-историческом музее «Ильинские рубежи».
Подвиг подольских курсантов пехотного и артиллерийского училищ, которые на две недели задержали врага на огневом рубеже у с. Ильинское в октябре 1941 г. и дали возможность укрепить ближние подступы к Москве. Стал известен как Можайско-малоярославецкая оборонительная операция. Адрес: Калужская область, Малоярославецкий р-н, с. Ильинское
- В музее героев-панфиловцев.
Один из самых неоднозначных эпезодов Великой Отечественной войны. Согласно официальной версии, озвученной в 1941 году «Красной Звездой», 28 героев более чем на четыре часа задержали прорыв танковой группы немцев к Москве ценой своих жизней. Считается, что здесь В.Г.Клочковым были произнесены известные слова о том, что отступать некуда – позади Москва (ноябрь 1941 года). Однако позже историки и даже военная прокуратура неоднократно опровергали не только реальность этого эпизода, но даже личности прославившихся панфиловцев. Адрес: Московская обл., Волоколамский р-н, Нелидово дер., ул. Крестьянская, 18
- В музей Калининского фронта, посвящённом Калининской оборонительной операции.
5 декабря 1941 года в поселке Эммаус войска Калининского фронта прорвали оборону германских войск, начав контрнаступление Красной Армии под Москвой. Адрес: Тверская область, Калининский р-н, пос. Эммаус
- В Наро-Фоминском историко-краеведческом музее
В начале декабря 1941 года на рубеже реки Нары шли ожесточенные бои, половина города была захвачена противником, линия фронта прошла по реке Нара. Этот бой стал известен как Наро-Фоминская оборонительная операция. Адрес: Улица Маршала Жукова, 8, Наро-Фоминск, Московская обл.
- Ленино-Снегиревский военно-исторический музей
Битва за последний рубеж обороны под Москвой. Здесь было остановлено наступление немецких войск в конце ноября 1941 года. Оборону держала дивизия А. Белобородова. Адрес: Московская обл., Истринский р-н, дер. Ленино, 97, 41-й км Волоколамского шоссе
moslenta.ru
Граница максимального продвижения немцев под Москвой
Пара карт и цитат.«Ещё южнее, к северо-западу от Лобни, 2-я танковая дивизия генерала Вайэля угрожала Москве с северо-запада. Одна из боевых групп под командованием подполковника Декера, невзирая на метель и леденящий холод, несмотря на мины на участке дороги из Рогачёва в Москву, прошла до Озерецкого и взяла село.
-А теперь прямым ходом в Кремль, на Красную площадь, — шутили солдаты передовых частей. Они стояли под навесом на автобусной остановке в пригороде Москвы, приплясывая на морозе и обхлопывая себя руками, чтобы хоть как-то согреться.
-Где же этот чёртов автобус? Как всегда, опаздывает.
Когда лейтенант Штраус из 1-й роты истребительно-противотанкового дивизиона 38-й дивизии проезжал мимо автобусной остановки в своей машине по дороге на Горки, водитель со смешком поинтересовался:
-А почему бы нам не сесть на автобус, господин лейтенант? Всего сорок пять минут, и мы в гостях у товарища Сталина.
Унтер-офицер преувеличивал достоинства советских автобусов. Расстояние до Красной площади составляло как-никак 38 километров.
Однако боевая группа усиленной 2-й стрелковой бригады под командованием полковника Родта подошла к цели значительно ближе. 30 ноября стрелковые батальоны бригады и сапёры, несмотря на упорное сопротивление спешившихся сибиряков-кавалеристов и московских ополченцев, овладели Красной Поляной. Наступающие взяли Пушки, а наследующий день Катюшки. Так 2-й батальон (304-го стрелкового полка) майора Райхманна выдвинулся к самым Горкам. До Кремля оставалось всего 30 километров, а до окраины Москвы — 20. Штурмовая команда 38-го танкового инженерно-сапёрного батальона пробралась на станцию Лобня и взорвала её с целью не допустить подтягивания русскими тактических резервов. До окраины столицы было 15, а до Кремля — 27 километров.
…
Полковник Меркер повёл свой усиленный 215-й полк в «наступление на цыпочках», выполнив смелый обходной манёвр по боковым тропам через заснеженный девственный лес и выйдя в тыл русским, ударил в уязвимые места их обороны и 20 ноября захватил Локотню.
…
5 декабря ударные соединения 3-й танковой армии и 4-й танковой группы на левом фланге группы армий «Центр» вели тяжёлые бои на широкой дуге к северу и северо-западу от Москвы… Около Горок, Катюшек и Красной Поляны — в самых восточных для немцев точках, где-то в 10 километрах от Москвы — вели ожесточённые бои с противником солдаты венской 2-й танковой дивизии. На соседних участках 46-й и 40-й танковые корпуса, а также 9-й и 7-й пехотные корпуса 4-й танковой группы тоже оказались вынуждены сдерживать мощный натиск неприятеля.
В районе Катюшек — одного и самых юго-восточных форпостов 2-й танковой дивизии — части 2-й стрелковой бригады, усиленный 1-й батальон 304-го стрелкового полка под командованием майора Бука отчаянно бились с русскими. Катюшки располагались так близко к Москве, что майор Бук с крыши избы в стереотрубу мог видеть, что делалось на улицах города. Казалось, стоит только протянуть руку… Но руки были коротки. Не хватало сил».
Цит. по: Карель П. Восточный фронт. Книга I. Гитлер идёт на Восток. От «Барбароссы» до Сталинграда 1941-1943. — М.: Эксмо, 2008. С. 199-200, 204, 210-211.
На карте в книге на с. 210 подписано: «5 декабря 1941 г. дивизии группы армий «Центр» стояли у ворот Москвы. Оба рубежа обороны на подступах к городу были прорваны. Передовые части вышли к г. Химки, что всего в 8 километрах от окраины столицы».
reibert.info
XV. Поражение немцев под Москвой. Тайны войны
XV. Поражение немцев под Москвой
Есть в архивах Нюрнберга драматическая повесть: рассказ генерала Гудериана о битве зимой 1941 г. за Москву.
К началу войны с Россией Гудериан был уже знаменит. Его славу мог оспаривать только Роммель. Гудериан осуществил прорыв у Седана. Во главе 19-го танкового корпуса, лично управляя своим танком, он пробился через Люксембург, перешел Маас, пересек полной скоростью север Франции, достиг Булони и навел панику в Дюнкирхене; затем он проломил фронт французов в Шампани и, наконец, оставленный без указаний, по личной инициативе дошел до швейцарской границы, замыкая мешок, в котором очутилась целая группа французских армий. Гудериан – тип нового солдата, одновременно лихой рубака и инженер, смесь механика с гусаром.
«Я ощутил, – говорит он, – первые признаки войны с Россией осенью 1940 г. после приезда Молотова в Берлин. Начальник Главного Штаба Гальдер говорил мне об одной подготовляемой операции, в которой должны были участвовать три группы армий – две к северу и одна к югу от Припяти. Дело держалось в такой тайне, что было запрещено что либо писать об этом.
Я был встревожен. Я думал, что нам следовало бы вести войну только на одном фронте и что наша дружба с советской Россией могла быть сохранена».
Гудериан получил в командование танковую армию, входящую в группу фон Бока. Он оказался в центре германского расположения, – там, где техническое превосходство германской армии было наибольшим. Роль, предоставленная победителю при Седане, была все тою же – острие копья.
Он должен был ринуться из района Брест-Литовска по направлению к Борисову и Смоленску, разрезать русскую армию надвое и взять Москву.
Начало кампании развивалось легко. Боеспособность русских армий была слабой. Целые соединения сдавались в плен почти без сопротивления. Один из подчиненных Гудериана, генерал Шалль, докладывает, что пленные говорили с радостью: «Вы пришли освободить нас от большевиков» и они горько жаловались на политических комиссаров. Потери в машинах были незначительны, благодаря сухой погоде, а потери в людях – невелики, так как русские не хотели сражаться.
15 июля, менее чем за месяц с начала войны, немцы достигли Ельни, в трехстах километрах от Москвы.
Гудериан потребовал бензин и запасные моторы, но получил лишь приказ остановиться.
«Это было, – говорит он, – большой неожиданностью. Перед нами был разбитый и дезорганизованный неприятель. Наступила сильная жара, но почва была хороша для танков и войска горели воодушевлением. Они рвались к Москве.
«Я видел Гитлера дважды, 3 и 25 апреля, но наш разговор касался только технических вопросов. Я встретил Гальдера в Рославле и мы говорили о ходе войны. Он объяснил мне причину нашей остановки. Командование армией хотело овладеть Москвой, – узлом коммуникации и политическим центром врага. Но фюрер хотел иметь сперва Киев и Украину. Целый месяц ушел на совещания о целях кампании».
Успех большой битвы в районе Минск – Барановичи ввел Гитлера в заблуждение. Удачная операция, десятки тысяч пленных и захваченная несметная добыча внушили ему мысль, что стратегическая цель уже достигнута: боевая мощь русской армии сломлена. Москва, географическая цель, являлась плодом, с которым не было надобности спешить. Точно так же рассуждал он в июне 1940 г., когда дал приказ пренебречь Парижем в том случае, если бы французы пытались его защищать.
Остановка в районе Смоленск – Ельня была ознаменована, – по свидетельству генерала Шалля, – изменением поведения русских. Они перешли к контратакам. Эта реакция была слабой, несвязной, неловкой, но яростной. Тон военнопленных тоже изменился: «мы, – говорили они, – патриоты и защищаем нашу землю». Затем они добавляли: «у нас нет больше комиссаров. Теперь дело пойдет лучше».
Центральная группа армий двинулась дальше только в начале октября. Начались дожди. Земля, твердая летом, обратилась в море грязи. Люди и моторы изнемогали от усилий. Продвижение вперед требовало подчас от танковой армии половины запасов горючего.
Армия достигла Брянска и подошла к Орлу. И вдруг 30 ноября внезапно пришла зима. Термометр показывал 20° ниже нуля.
«В этот день, 30 ноября, – рассказывает Гудериан, – Гальдер принес нам приказы. Высшее командование, несмотря на крутой мороз, все еще называло кампанию „осенней“. Были указаны цели: Москва и Волга у Горького. Это означало поход в 400 километров по ужасным дорогам. Материальные условия, в которых в это время находилась армия, не позволяли выполнить такой поход. Зимняя одежда еще не была получена; снабжение питанием не было обеспечено, так как в тылу хозяйничали партизаны; люди были изнурены.
Все генералы, присутствовавшие на конференции, были в ужасе и смятении.
Я отправился к фон Боку. Он разделял мои опасения. Он вызвал к телефону Браухича и изложил ему мои и его собственные возражения. Я присутствовал при разговоре и вынес впечатление, что Браухич был не один и говорил не от себя.
Наступление было назначено на 2 декабря. Оно было отложено на 2 дня из-за морозов и состояния дорог и началось 4 декабря. Танковые армии Рейнгардта и Гепнера вели наступление к северу от Москвы, моя армия – к югу от нее. К несчастью, в центре 4-я армия не двинулась вперед, может быть, вследствие своего состояния.
В самый день наступления термометр упал с минус 20 на минус 40 градусов.
Страдания войск были невыносимы. Масло в орудиях замерзло и они перестали действовать. 5-го декабря после полудня все армии без приказания и без сговора прекратили движение».
Нет ничего более драматического в военной истории, чем этот страшный удар мороза по движущейся армии. Германская армия была одета в свои обычные шинели и сапоги и не имела к этому ничего, кроме шарфа на шею и перчаток. В тылу армии все паровозы замерзли. На фронте орудия и ручное оружие отказывались служить. По словам генерала Шалля, танковые моторы приходилось целыми часами разогревать, чтобы пустить их в ход.
Русские солдаты были одеты в полушубки и валенки и имели все необходимые средства против замерзания оружия. И тем не менее они тоже страдали… Контратака, предпринятая ими 7 декабря, не имела успеха, несмотря на то, что германская армия была заморожена. Гитлер, находившийся в Восточной Пруссии, в сотнях километров от поля битвы, приказал возобновить движение на Москву.
«12 или 14 декабря,– рассказывает Гудериан, – я отправился к Браухичу. Я был в подавленном состоянии. Умолял его поставить фюрера в известность о подлинном состоянии армии. Браухич обещал, но у меня создалось впечатление, что он впал в немилость и что ему было просто невозможно передать мои сообщения Гитлеру.
16 декабря я просил генерала Шмундта, первого адъютанта фюрера, навестить меня в моей главной квартире в Орле. Шмундт был поклонником Гитлера, но честным и добросовестным человеком. Я сказал ему всю правду и мне удалось его убедить. Он взял телефонную трубку и несколько раз пытался соединиться с Гитлером. Но расстояние было слишком велико и линии были в плохом состоянии. Разговор не мог состояться.
Тогда я решил сам отправиться к Гитлеру. Я был одним из немногих генералов, которые могли себе позволить такую смелость. Гитлер несколько раз давал мне аудиенции и он меня всегда выслушивал, даже когда и не следовал моим советам.
Я отправился самолетом в Восточную Пруссию в страшный холод и прибыл туда 20 декабря. У меня было с фюрером три разговора, которые длились в общем пять часов. Я описал ему состояние армии перед Москвой и пытался убедить его, что армии не в состоянии сделать то усилие, которое от них требовалось. Я ему сказал, что мы стоим перед разгромом, не от неприятеля, но от холода. Я убеждал его отменить наступление, очистить занятую территорию, ибо мы не могли ее удержать, и отвести войска на зимние квартиры, обратив танки в блокгаузы. Я уверял его, что это единственный способ спасти армию и обещал ему, что мы возьмем Москву весной.
Гитлер отказался верить картине, которую я ему нарисовал. Он упрекал меня в том, что я веду себя, как все остальные генералы: слишком забочусь о своих людях и своих танках. Он был впрочем сильно раздражен против высшего командования и не скупился на злобные выражения по адресу Браухича. Но, сказал он, он хочет Москву и он будет ее иметь.
Он продиктовал мне новые приказы о наступлении, которые я привез с собою.
Морозы так дезорганизовали армию, что приказы фюрера не могли быть исполнены. Русские производили контратаки, поскольку могли; хотя они сами сильно страдали от холода, однако, им удалось поставить в опасное положение наши передовые части, которые были отброшены и окружены. Наши связи были прерваны и аппараты передачи выведены из действия, вследствие снега и холода. Потери наши были огромны, так как самое легкое ранение означало смерть. Битва повсюду остановилась сама собою, без приказания несмотря на усилия начальников.
Браухич был смещен с командования накануне Рождества. Его преемник, маршал фон Крюгер, сообщил ОКВ 25-го декабря, что я отказался выполнить приказы фюрера и я был тотчас же отставлен от командования моей армией. Пять дней спустя Шмундт прибыл в Орел и привел доказательства, что я сделал все возможное, чтобы выполнить мой долг. Он сделал доклад Гитлеру, но это было слишком поздно: я уже вернулся домой.
Приказ об отступлении, который я тщетно просил у фюрера 20 декабря, был дан в начале января. Армия отступила на сотню километров, но потери, которые она понесла, никогда не могли быть восстановлены».
Таков рассказ Гудериана. Кайтель заявляет со своей стороны, что остановка германской армии была вызвана внезапным наступлением резких холодов, и Иодль также говорит об атмосферической катастрофе, которая разбила все твердые решения.
С тех пор как существуют военные, они охотнее признают победу стихий, чем противника. Германские генералы придают очень много значения тому факту, что русские войска ободрились, а также прибытию на фронт 7 декабря сибирских войск. И тем не менее правда, что главным победителем под Москвой был мороз. Термометр спускался до минус 50°. Для германской армии, так плохо одетой, мороз был самым убийственным противником и самым непреодолимым препятствием.
Эта битва за Москву была кульминационным пунктом всей войны, Сталинграду ошибочно приписывается эта роль. Ибо Сталинград, несмотря на все свое значение, был лишь следствием. Причиной всего была Москва.
В декабре 1941 г., при этом драматическом вмешательстве морозов, Адольф Гитлер потерял не только победу, но и орудие своих побед. Это не было сразу понято, недостаточно оценено еще и сейчас. Но история этой войны, конечно, в свое время осветит этот факт, который объясняет все последующее.
Германские силы, наступавшие на Москву, – армии Гудериана, Рейнгардта и Гепнера – представляли собой тот страшный боевой таран, который в 18 дней раздавил Польшу и в один месяц Францию. Это была чудесная элита, не только в смысле машин, но, главным образом, людей. В истории войны ее можно сравнить с такими тактическими нововведениями, какими были в момент их появления македонская фаланга и римский легион. В течении двух лет она была исключительным орудием побед Гитлера. Пехотные дивизии, которые составляли главную массу германской армии, ограничивались в битвах занятием территории, выравниванием фронта и приемом военнопленных.
Это революционное орудие победы, соединение мощи со скоростью было Гитлером потеряно в декабре 1941 г. из-за его неистового желания взять Москву, несмотря на морозы. И в течении всей войны Германия не в состоянии была восстановить потерянное. Она вновь сформировала танковые дивизии. Но это были уже не танки Гудериана.
По мере продолжения и развития войны в России, германскому командованию пришлось на необозримых фронтах двинуть постепенно в первую линию ту массу дивизий, которые до тех пор только следовали за танковым тараном. Многие из этих дивизий не отличались прекрасным качеством. Они были импровизированы, – слабые кадры, недостаточное вооружение, моторизация незначительная. Многие германские полки дошли до Кавказа, таща свои боевые машины на лошадях; людям пришлось сделать громадный путь пешком (а уцелевшим, и обратный путь).
Ослабление военного механизма повлекло за собой падение тактики. Развитие войны в России характеризуется, быть может, скорее постепенным упадком германской армии, чем непрерывным ростом русской армии. «Мы все больше теряли, – говорят германские генералы, – чувство маневра. Война становилась примитивной. Никто не занимался больше нащупыванием центра тяжести или фокуса операции. Мы не получали больше тактических задач, от нас не требовалось застигнуть неприятеля врасплох, повернуть, отрезать и уничтожить его. Нам приказывали только одно: „Вы будете держать фронт от такого-то до такого-то пункта“, или: „вы продвинетесь до такой-то линии“. И добавляли: „Вы за это отвечаете вашим местом“.
История наполеоновских войн представляет такую же картину, как и история гитлеровских кампаний. Против неприятеля, армии которого прогрессировали, император выигрывал битвы все с большим трудом, так как его армии постепенно теряли в качестве. Аустерлиц – это шедевр военного искусства; Ваграм – лишь грубый мордобой; Бородино – слепая бойня. Поражения начались, когда исчезла ощутительная разница между, батальоном австрийским и батальоном французским. Тогда стала решающей численность.
Начало падения наполеоновской армии известно: это – расчленение Великой Армии, вызванное войной в Испании. Начало упадка армии Гитлера также определенно известно: это битва за Москву.
Неудача проистекала из двух ошибок Гитлера: слишком позднего начала войны и – новая разительная аналогия с походом Наполеона – долгой задержкой у Смоленска. Но наибольшей ошибкой, грубой и непоправимой, было наступление на Москву, начатое необдуманно и продолжавшееся безрассудно, даже безумно.
Когда, год спустя, Гитлеру понадобились его танковые кадры, их уже не было. Его самонадеянность и презрение к человеческому страданию убило их.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru