Злополучный рекордный перелет | Национальный авиационный музей
Рассказывает Л. Вяткин, летчик
В 1968 году в Хабаровском крае таежные охотники в 12 км от поселка Дуки наткнулись на место давней авиакатастрофы: искореженный большой самолет с гофрированной алюминиевой обшивкой 30-х годов. Это был самолет ТБ-3. В деформированном от сильного удара фюзеляже охотники обнаружили разбросанные в беспорядке полуистлевшие останки людей…
К большому удивлению, после тщательного обследования места катастрофы у некоторых погибших нашли удостоверения личности, паспорта, на которых хоть и с трудом, но удалось прочесть фамилии и год выдачи документов.
Вернувшись в поселок, охотники по телефону связались с Хабаровском, рассказали о своей таежной находке, после чего состоялось расследование, благодаря которому было установлено, что охотники нашли тяжелый бомбардировщик ТБ-3. Он участвовал в поиске пропавшего экипажа и самолета «Родина», выполнявшего рекордный перелет по маршруту Москва — Дальний Восток и потерпевшего катастрофу 4 октября 1938 года, после столкновения с другим самолетом, также участвовавшего в поиске…
При этом всплыл еще более потрясающий факт. С места катастрофы тогда же были извлечены почему-то только тела двух человек: героя Гражданской войны и Хасана комдива Якова Сорокина и Героя Советского Союза, флаг-штурмана ВВС Александра Бряндинского, которых и похоронили со всеми воинскими почестями в Комсомольске-на-Амуре, почему-то намеренно изменив дату гибели. Остальных приказано было забыть. Навсегда…
Валентина Гризодубова
Это была прекрасная летчица, энергичная, с хорошими организаторскими способностями, душевный, отзывчивый человек, Герой Советского Союза (1938) и Герой Социалистического Труда (1986).
О рекордном, но злополучном перелете она вспоминала следующее: «Когда стали отбирать экипажи для дальних перелетов, меня и Евгению Слобоженко А.С. Яковлев уговорил лететь на его спортивном самолете. Мы согласились. И вдруг Яковлев переменил решение и послал самолет на выставку в Италию. Мы, конечно, выразили протест, обратившись к Н.М. Швернику, который обещал помочь.
Ожидание было долгим. Когда экипаж П. Осипенко, М. Расковой и В. Ломако совершил замечательный перелет (1937) с юга на север на летающей лодке, я послала телеграмму: «Предлагаю лететь на Дальний Восток вторым пилотом». Осипенко ответила: «Хоть третьим!»
Самолетов «АНТ-37» Туполеву и Сухому было заказано четыре экземпляра — малая серия. Первый развалился прямо над Центральным аэродромом (Ходынка) при испытании из-за малоизученного в то время явления бафтинга — вынужденных колебаний самолета или его отдельных частей.
Второй самолет испытывал и Громов и Алексеев. Добились на нем даже значительных успехов, слетав по маршруту Москва — Свердловск — Москва. Этот самолет отдали нам для тренировок.
8 августа 1938 года мы с Полиной Осипенко прямо в тапочках и легких платьях побежали на аэродром и взлетели. Примерно на высоте 60—70 метров самолет так тряхнуло, что я чуть штурвал не выпустила (это вновь из-за срыва потока с плохо обтекаемых частей самолета возникло явление бафтинга).
— Ты что, трубу зацепила? — кричит мне Полина, — набирай быстро высоту!
Я раздумываю: что делать? В чем причина такого рывка? Внизу Москва, площадь Маяковского. Разворачиваюсь, и снова рывок! Едва вывожу машину к Тимирязевскому парку.
Заходим на посадку через здание аэроклуба (на Ходынке). Нас снова здорово тряхнуло. Самолет даже клюнул носом. Кое-как спланировали на посадку и при приземлении сильно ударились колесами о землю. Началось такое «козление», что едва машина не перевернулась. Подрулили к стоянке. Тут подбегают наши мужья, гордые соколы-истребители, ехидно улыбаются:
— Видели, как другие козлят, сами не без греха, тоже козлили, но такого еще не видали и вообразить не могли…
— Полина, — говорю я тревожно, — посмотри, что с хвостом.
Посмотрели и все посерьезнели — хвост на честном слове едва держался…
Третьим самолетом, несколько доработанным бригадой Сухого, стала наша «Родина», на котором мы установили мировой рекорд.
При подготовке к этому полету было столько препятствий и волнений, что уже и не верилось, полетим ли мы вообще, тем более что погода к осени стала портиться, трасса надолго могла «закрыться». А тут еще возникли сложности с моторной группой: долго не могли отрегулировать. Наконец 24 сентября 1938 года долгожданный вылет. Марина Раскова поднялась в кабину и доложила, что радиосвязь не в порядке. Я решила, что разберемся в полете. Всегда летали по компасу. Широковещалка работала. Нам этого вполне хватало, хотя и был риск, конечно (из-за этой оплошности их найдут в тайге лишь на девятые сутки). Устранение неполадки с радио могло вообще затянуть вылет. Могли и отказать до следующего года. Никто из нас этого не хотел… В конце концов маршрут ясен. Главное — работали бы моторы.
Взлетели с грунталегко. Через 150 км вошли в сплошную облачность. Я была уверена, что Полина Осипенко мастерски водит самолет и ночью, и за облаками. И мне к ночным полетам не привыкать — много летала с метеорологами вслепую.
Трудности были в другом: бензочасов нет, а под рукой… 17 баков с топливом. В ногах 30-минутный топливный расходный бачок. Когда горючее в нем кончится, надо переключиться на другой. Ошибиться нельзя. Это держало в напряжении все время (при этом в каждом оставались нерасходованные килограммы топлива, что сокращало время полета).
Летим. Марина открывает астролюк для наблюдений за звездами. Вижу, как из ее кабины воздушным потоком мгновенно выдуло роскошные карты, которые нам вручили перед вылетом. (Далее полет проходил без карты и без радио).
Пишу записку: «Полина, не беспокойся! Меня с курса не собьешь — буду лететь по компасу! Займись Мариной, потому что на высоте 5000 метров она скоро превратится в сосульку. Наблюдать ей там нечего, а вот замерзнет по-настоящему!» (Действительно, штурман не мог выполнять свои обязанности, прокладывать линию фактического пути, определять снос на высоте и т. д.)
Сплошная облачность — земли не видно. Наконец неожиданно оборвались облака: как на ладони Охотское море, видны острова в Тугурском проливе. Разворачиваюсь к югу, но землю вновь затягивают облака. Позади — 26 часов 29 минут полета, более 20 часов вслепую (без карты, без связи, не зная своего местонахождения, невозможно выбрать и сесть на подходящий аэродром при критическом остатке топлива).
Тут загорелась красная лампочка — кончилось топливо. Проверяю все баки — пусто. Придется совершать вынужденную посадку.
«Марина, прыгай!» — кричу я. Но она не хочет покидать самолет. (Естественно, такой вариант действий экипажа вообще не был предусмотрен и был слишком рискованным, прыгать на деревья в тайгу, без продуктов.) Завыла сирена — через 30 минут заглохнет мотор. Планировать на таком тяжелом самолете трудно — может сразу спикировать.
«Прыгай!» — приказываю я Марине. Но пока мы спорили, нас пронесло мимо выбранной площадки. Марина прыгнула в тайгу, а Полина отказывается: «Я сижу на хвосте, он всегда остается цел, тайги же я боюсь!» «Тогда проследи, где приземлится Марина!» А сама рассчитываю посадку на болоте, которое маячит впереди. Это было заросшее озеро вблизи реки Амгунь. (Эту реку она приняла за Амур, который значительно юго-восточнее.)
Сели удачно, чуть-чуть лопасти винта погнули. (Действительно, расчет и посадка на «таежный пятачок» свидетельствует о прекрасном летном мастерстве.)
Развернули аварийную радиостанцию. Оказалось, нам забыли положить сухие батареи, поэтому пришлось крутить «солдат-мотор» динамомашины. На запросы никто не отвечал. Как оказалось потом нам дали позывные прошлого месяца (видимо, запасную частоту на случай аварии), поэтому нас никто не слышал.
Полина, как умела, вызывала известные ей станции, но ответа не было (лучше всех «на ключе» морзянкой работала штурман, летчицы могли принимать морзянку лишь на слух).
Было совершенно очевидно, что самим нам отсюда не выбраться. Прошло несколько дней с разными происшествиями: то хозяин тайги медведь нас посетил, а когда мы пугнули его выстрелом из ракетницы — загорелась сухая трава на болоте… Так что натерпелись страху. Запас еды у нас на борту был, а вот Марина выпрыгнула с одной шоколадкой в кармане. Когда она наконец-то нас нашла, на нее страшно было смотреть…
Но мы были молоды, и все нам было нипочем!..
Скоро мы с Полиной предприняли попытку покинуть самолет, но за восемь часов смогли пройти всего двенадцать километров (они знали, что в тайге легко заблудиться, но полагали, что могли залететь в Китай). Потом сообразили, что самолет найдут быстрее, чем мы куда-нибудь выйдем.
Наконец над нами появился гидросамолет и сбросил код: как выложить полотнища, чтобы нас поняли — все ли живы, где искать пропавших, какая нужна помощь (существует международный код подобных визуальных сигналов, которого не оказалось на борту).
Мы ответили: «Все у нас в порядке. Самолет сами поднять не можем, поэтому ждем помощи».
Этот рассказ летчицы, записанный дословно, мы значительно дополним свидетельством командира гидросамолета МП-6, М.Е. Сахарова, первым обнаружившим самолет «Родина» в тайге. А сейчас несколько слов об остальных членах героического экипажа.
Марина Раскова и Полина Осипенко
Марина Михайловна Раскова (1912—1943), летчица-штурман, пришла в авиацию благодаря А.В. Белякову, обратившему внимание на тогда еще 20-летнюю чертежницу Военно-воздушной академии им. Н.Е. Жуковского, прекрасно исполнявшую чертежи устройства самолетных приборов для его лекций и практических занятий слушателей. Он узнал, что Марина из очень интеллигентной московской семьи, собирается поступать в консерваторию по классу вокала, к тому же неплохая пианистка.
Скоро она так увлеклась авиацией, что экстерном сдала экзамены на штурмана, а затем в 1935 году закончила Центральный аэроклуб, получив звание пилота.
В 1937 году совместно с Валентиной Гризодубовой совершила перелет Москва — Актюбинск, затем Севастополь — Архангельск на гидросамолете совместно с Полиной Осипенко и Верой Ломако.
С началом Великой Отечественной войны ей поручили формирование женских авиаполков, а затем в звании майора командовала женским бомбардировочным авиаполком. Погибла при авиакатастрофе в 1943 году. Вышедшая перед войной ее книга «Записки штурмана» о рекордном перелете Москва — Дальний Восток, где ей выпали самые тяжелые испытания и приключения, — лучшая из подобного рода литературы и читается с большим интересом.
Непростым был путь в авиацию Полины Денисовны Осипенко (1907—1939). Родилась в бедной крестьянской семье на берегу Азовского моря в селе Новоспасовка. Она заведовала колхозной птицефермой и даже не мечтала об авиации. Однажды на краю села приземлились два самолета, совершавших агит- полет по глубинке. Среди пассажирок оказалась молодая комсомолка. Этот случай перевернул всю ее жизнь: она «заболела» авиацией.
Узнав, что существует Качинское училище летчиков, она не раздумывая поехала туда и устроилась в летную столовую официанткой. Потом написала письмо наркому К.Е. Ворошилову, рассказала о своей жизни и о мечте. Пришел ответ, и Полина стала курсантом, а после окончания — военным летчиком (1932). Установила 5 международных женских рекордов.
Погибла в 1939 году вместе с героем Испании самым молодым «генералом», 29-летним комбригом А.К. Серовым, при загадочных обстоятельствах: их самолет в солнечный день врезался в высокий берег Волги в районе Жигулей…
Трагический финал эпопеи
В последние годы жизни знаменитая летчица Валентина Степановна Гризодубова, несмотря на больные ноги и прочие «болячки», была на удивление активной, деятельной, любила принимать гостей, особенно из числа летчиков и космонавтов.
Навещал ее и я, по делам авиационным, не раз сталкиваясь «нос к носу» с Игорем Волком, летчиком-испытателем и будущим космонавтом, неизменно приходившим к Валентине Степановне с огромным букетом цветов, которые она очень любила…
Однажды я показал ей хранившуюся у меня редкую фотографию: самолет «Родина» на месте вынужденной посадки в тайге. Валентина Степановна живо отреагировала:
— Долго буду помнить этот полет… Перед самым вылетом Марина обнаружила, что бортовая связь не в порядке. Предлагала отложить вылет до выяснения причины, а Полина говорит: «Это, наверное, вредительство!»
Тогда всю страну лихорадило от «разоблачений». На заводах, фабриках — всюду засели троцкисты, бухаринцы. Даже Туполев, гениальный Туполев, с октября 1937 года во «врагах народа» оказался! Я говорю девочкам: «Все равно летим, назло врагам. Второго такого случая не представится…»
Ну и полетели. Карту выдуло, связи нет, места своего перед посадкой и то определить не могли. Марина чудом осталась живой. Вероятно, слышали от старых пилотов, что при поиске над тайгой столкнулись два самолета? В городах по дороге в Москву митинги: «Летайте, славные подруги, еще дальше!» А нам и радость не в радость.
Как их спасали
Уже девять суток шли поиски пропавшего самолета «Родина». Прочесывали район возможной посадки и с воздуха, и пешими партиями. Наконец пришли скупые вести от жителей таежных приисков. Шум моторов низколетящего самолета слышал охотник близ поселка Хурмули. Колхозники из деревни Каменка, жители селений Эким- чан и Стойба, связист из пункта Дуки донесли, что какой-то большой серебристый самолет пролетел курсом на прииск Керби…
Свидетельствует Михаил Евгеньевич Сахаров, первым обнаруживший самолет «Родина» в тайге.
«В то время я был пилотом — командиром двухмоторного корабля МП-6. Это 9-местный гидросамолет на 7 пассажиров, с поплавками 10-метровой длины. Мы с экипажем летели с материка на Сахалин.
30 сентября я летел с пассажирами по маршруту через Комсомольск-на-Амуре, 1 октября получил от командира гидроотряда телеграмму с заданием принять участие в поисках машины «Родина». В этот же день вылетел на своем гидросамолете не мешкая. Надо было осмотреть бассейн Амура в его среднем течении и прибрежную полосу Охотского моря в районе Шантарских островов.
Прежде чем начать поиск, я, как летчик, представил себе, что бы делал на месте командира корабля «Родина», выполняя такой длительный полет практически без радиосвязи с землей и не имея сведений о погоде как по маршруту, так и на Дальнем Востоке.
Логичное решение: вылетев из Москвы, выдерживать курс 90 градусов, не изменяя его (точнее следует лететь по локсодромии, как это сделал В. К. Коккинаки при беспосадочном перелете Москва — Хабаровск — Владивосток в июне 1938 г.). По карте было видно, что кратчайший путь по маршруту — полет по параллели от столицы до берега Охотского моря с постоянным курсом, обеспечивающим выход самолета к Тугурскому заливу. Экипаж «Родины», как известно, так и сделал.
Наиболее вероятным местом посадки самолета «Родина» мне представлялся район недалеко от побережья Охотского моря. Аэродромов там нет, ближайший — в Комсомольске-на-Амуре. Но, осмотрев все заданные районы, машины я не обнаружил.
3 октября я получил задание осмотреть местность в районе поселка Керби и реки Амгуни. С таким же заданием вслед за мной — через 15 минут — вылетел летчик Н. Бурлаков, а еще через полчаса — летчик А. Романов, бывший учлет В. Гризодубовой. Оба на самолетах МП-1 — пассажирском варианте летающей лодки МБР-2.
Дальний Восток был мне известен хорошо — летал там по многим трассам. Западный, обрывистый берег Амура покрывают сплошные непроходимые болота, сохранившиеся до сих пор. А в районе Амгуни — мари, то есть болота с кочками, по которым хотя и с трудом, но можно пройти. Для посадки самолета они подходят лучше — на них меньше воды. Мне невольно подумалось, что экипаж «Родины» это учитывал и вел самолет ближе к Амгуни. Поэтому особенно тщательно осматривал именно эти места.
После двухчасового поиска заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Этим оно привлекло внимание. Снизился к нему с 700 до 50 метров.
Им оказался двухмоторный серебристого цвета самолет с крылом большого размаха. Рядом находилось два человека. Они встряхивали расправленными куполами парашюта, подавая сигналы, благодаря чему и удалось различить их на фоне разводий.
То обстоятельство, что людей было двое, вызвало сомнение, что найдена действительно «Родина», ведь ее экипаж состоял из трех человек. К тому же названия самолета не было видно. Сделал несколько кругов, снизился еще…
Позже мы узнали, что название было написано только на нижней поверхности крыла и по бокам носовой части фюзеляжа, поэтому увидеть его сверху оказалось невозможным.
Мой радист Володя Быстров дал на аэродром радиограмму, сообщив, что, по всей видимости, мы обнаружили в районе Амгуни «Родину», а Кузьма Домкин, механик, лоскут от исподнего отхватил, записку замотал, как вымпел, и бросил им: «Завтра прилетим снова…»
Хабаровск новости не поверил. Как девушки могли там оказаться? Почему их только двое? Отчего не отвечают на радиозапросы?
И тут началась раскрутка лихорадочных «поисков» уже найденного самолета. Примчался комдив Яков Сорокин, герой Гражданской и Хасана, грудь в трех орденах Красного Знамени, недоверчиво выслушал меня и говорит: «Сам полечу, осмотрю, доложу правительству и лично товарищу Сталину».
Согласно сброшенному мною коду сигналов девчата выложили парашют слева от самолета, что означало, что нет штурмана Расковой.
Километрах в десяти от «Родины» было озеро, на которое можно было сесть, но через тайгу и болото мы не добрались бы до цели. Решили возвращаться на базу и пошли в Комсомольск-на-Амуре. Возвратившиеся вслед за мной летчики Н. Бурлаков и А. Романов доложили, что они тоже обнаружили самолет.
Интересно, что сначала хотели было поднять девушек прямо на борт самолета-спасателя с земли. Поставили особую лебедку у люка, спустили трос со стальным карабином — с ходу цеплять за подвесную систему парашюта, которую должны надеть летчицы. Но попробовали с мешком — задели за деревья, едва самолет не угробили. Решили «цирковой трюк» отменить и на место посадки бросать десант спасателей.
Решив лететь к месту посадки «Родины», комдив Сорокин приказал было мне лететь на его ТБ-3 за штурмана. Но я всегда сторонился крикливых и шалых начальников и объяснил комдиву, что уже имею задание от своего начальства. Это меня спасло от верной гибели…
Скоро я стал очевидцем страшной катастрофы в воздухе, о которой до сей поры не могу вспоминать без содрогания.
На следующий день, 4 октября, я опять вылетел. Запомнилась странная подробность перед вылетом. Флаг-штурман ВВС А. Бряндинский, которому я хотел показать, как лучше и с большей точностью выйти к месту вынужденной посадки самолета «Родина», в довольно резкой форме отмахнулся от меня. Красным карандашом он обвел на своей карте круг и поставил на нем крест. Кто-то из тех, кто наблюдал эту сцену, мрачно пошутил, что как бы этот крест не оказался дубовым…
Плотно пообедав, он и комдив Сорокин — один на ТБ-3, другой на «Дугласе» командующего армией И. Конева, не спросив его разрешения, взлетели на поиск «Родины».
Вслед за ними вылетел и я на своем МП-6. Оказалось, Сорокин и Бряндинский спешно отобрали парашютистов-спасателей, в том числе и спортивных комиссаров. Решили так: с первого ТБ-3 к Гризодубовой и Осипенко прыгнут два спортивных комиссара — осмотреть барографы, составить акт о рекорде. С ними прыгнут врач Тихонов и опытный десантник Олянишин. Остальных 14 парашютистов комдив Сорокин взял в свой ТБ-3. Из Москвы все настойчивее запрашивали о судьбе Расковой, поэтому если она обнаружится в тайге, то ей на подмогу выбросили бы этот десант.
С высоты я увидел на юго-востоке ТБ-3 Сорокина и «Дуглас» ДС-3 Бряндинского — оба зеленого цвета, плохо различимые на фоне осеннего леса. Они кружили над небольшой долиной, видимо, не вышли точно к месту посадки «Родины» и теперь были заняты поиском.
Как потом рассказывал спасшийся на парашюте командир ТБ-3 Наумов, летевший в их самолете комдив стоял в пилотской кабине между креслами. Увидев приближающийся «Дуглас», стал грозить кулаком, крича: «Убьет он нас!» И в этот момент произошел удар. Сорокин — на нем была надета парашютная подвесная система — бросился за перегородку к штурману за лежавшим там парашютом, но не успел…
Я видел из своей кабины в воздухе, как «Дуглас», явно поглощенный поиском, крылом ударил по хвосту ТБ-3, перешел в глубокую неуправляемую спираль и, упав, взорвался.
ТБ-3 Сорокина с разрушившимся хвостом пошел вверх, стал вертикально, перевернулся на спину и перешел в отрицательное пикирование.
За несколько секунд до удара о землю, воздушные стрелки и оба летчика, висевшие вниз головой на привязных ремнях, успели выброситься из открытых кабин. Приземлившись, все четверо бросились к горящему «Дугласу», стали сбивать пламя — чтобы огонь не поджег тайгу и в надежде, что кто-нибудь спасся. Но на «Дугласе» погибли все…
На ТБ-3 погиб комбриг, корреспондент и все остальные. Самое трагическое в этой эпопее то, что этот полет ТБ-3 и «Дугласа» не был вызван необходимостью. Более того, особой телеграммой из Москвы Сорокину категорически запрещалось вылетать к месту посадки » Родины», он должен был руководить полетами из штаба, а Бряндинскому надлежало встречать летчиц в Хабаровске.
Но «коронным номером» неразберихи был «самостийный» полет и посадка учебного У-2 Комсомольского авиазавода, ухитрившегося сесть на болотный «пятачок» рядом с «Родиной» с цветами и шампанским! Его потом, зимой эвакуировали вместе с «Родиной»…
Гризодубова и Осипенко, стоя на крыле своего самолета, видели столкновение самолетов в воздухе и их гибель. Из полотнищ разорванного парашюта они выложили сигнал «ТБ-3 SOS» и стрелу, указывающую направление к месту катастрофы. Эти знаки я видел хорошо. Подошедший к месту посадки «Родины» второй ТБ-3 направился туда, куда указывали полотнища, потом вернулся и сбросил двух парашютистов — летчика Еремина и командира парашютной бригады Полежая — спорткомиссаров, которым поручили снять барографы для регистрации рекорда, и еще трех, которые должны были помочь девчатам пройти болото и тайгу…
Возвратившись на своем гидросамолете в Комсомольск, я доложил обо всем начальнику ДВТУ ГВФ, а недремлющий начальник Н КВД заставил написать подробный рапорт о всем случившемся и о том, что я видел с воздуха…»
Злополучный рекордный перелет прославленных летчиц имел еще одну труднообъяснимую странность: согласно сообщениям ТАСС, летчицы регулярно докладывали обо всем с маршрута (?!), что не вяжется с показаниями B.C. Гризодубовой и М. Расковой. В чем же дело?
Только в 1988 году стали известны выдержки из протоколов госкомиссии, которые хранятся в деле № 91 Хабаровского краевого партархива, из них видно, что по указанию свыше ТАСС явно «блефовало».
Москва: Почему допускаете кавардак? Предупреждаем: никакой горячки! Потребуйте от экипажей соблюдения летной дисциплины. Сколько погибших?
Комсомольск (В. Пегов, секретарь горкома ВКП(б): Неизвестно, уточняем. Как быть с корреспондентами: осаждают, требуют сведений, жалуются на меня наркомам.
Москва: Не обращайте внимания. Здесь считают, что выделаете все правильно. Ничего прессе не давать…
Москва: Чем вызвана посадка в данной местности?
Керби (место посадки «Родины»): Отказом всей рации (подчеркнуто мной) и отсутствием бензина после слепого полета (Раскова уточняет: заблудились). Моторы целы. Погнуты винты. Немного попорчен низ самолета. Сели, не выпуская шасси, 25 сентября в 10.41 по московскому времени.
Москва: Поздравляем вас с блестящим выполнением перелета!
Но как сделать перелет «блестящим» при таком количестве трупов? Член Военного Совета И. Литвиненко с согласия В. Пегова приказал летчику заводского гидросамолета П. Генаеву произвести посадку на реку Амгури вблизи катастрофы «Дугласа» и ТБ-3 и забрать тела только комбрига Сорокина и Бряндинского, а об остальных «забыть».
Найденные останки остальных погибших захоронили лишь в 1969 году и поставили обелиск.
Шипы и розы
Наконец спасенных летчиц 12 октября вместе со страшно исхудавшей после блужданий по тайге, но счастливой Расковой, доставили в Комсомольск. Особых торжеств не было, слишком свежа была память катастрофы. Оттуда на мониторе Амурской военной флотилии отправились в Хабаровск, где их встречал командующий армией И. Конев. Здесь встреча летчиц была устроена по первому разряду. На многолюдном митинге огласили правительственную телеграмму:
«Горячо поздравляем героический экипаж самолета «Родина» с успешным и замечательным завершением беспосадочного перелета Москва — Дальний Восток… Ваша отвага, хладнокровие и высокое летное мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки, вызывают восхищение всего советского народа…»
Потом было триумфальное возвращение в Москву. Поезд шел через всю страну, и на каждой остановке собирались тысячи людей, чтобы приветствовать своих героинь.
Только 17 октября разукрашенный яркими полотнищами и портретом товарища Сталина поезд прибыл в Москву.
В Кремле, в Грановитой палате, на банкете экипаж «Родины» сидел за правительственным столом. Летчицы украдкой и со страхом вглядывались в лицо Сталина. Запомнилось выступление В.П. Чкалова. Налегая на «о», как истинный волжанин, он, пользуясь моментом, просил Сталина об организации рекордного полета на дальность вокруг земного шара. Вождь внимал благосклонно и вдруг, поблескивая черными зрачками, громко возвестил:
— Есть мнение дать слово и дальневосточному летчику Сахарову!
Летчицы обомлели и потупились. Сахаров говорил умно и коротко, стоя у микрофона рядом со Сталиным, надолго запомнив его рябое лицо и сильный, характерный грузинский акцент. Сталину выступление летчика понравилось, и он первый потянулся к нему своей небольшой рюмочкой, чтобы легонько чокнуться.
Вскоре Сахарова перевели в Москву пилотом в управление Международных воздушных линий (Аэрофлот), которым стала руководить Валентина Гризодубова. Но жизнь штука сложная и часто полна неожиданностей…
С началом войны он летал на Ли-2 за линию фронта со спецзаданиями, доставляя окруженному мотомехкорпусу горючее и боеприпасы. Гризодубова летала наравне с другими, поражая и бывалых летчиков удивительной смелостью.
В один из вылетов Сахарова сбили и он попал в плен. Был в лагерях для военнопленных — сначала в Орловской тюрьме, потом в Брянске, затем в концлагерях в Лодзи и под Мюнхеном в Зонненберге. Шесть раз бежал и все неудачно…
Думал ли он, что когда-нибудь ему придется рассказывать о Сталине и о том банкете в Кремле, сидя на деревянных нарах, друзьям по несчастью, но уже в лагерях НКВД, после войны?
Но Гризодубова умела быть благодарной. Она разыскала Сахарова и вызволила на волю, как, впрочем, и тех пилотов, которые бежали из немецкого плена и попали к партизанам, и которых еще во время войны вывезла на Большую землю. Ни одного из них она не отдала в лагеря!
Рассказывают, что Берия в одном из докладов Сталину с досадой заметил, что Гризодубова ему дерзит и даже угрожает.
«Как угрожает?» — спросил Сталин после длинной паузы. Берия пояснил: «Говорит, что если «энкэвэдешники» посмеют отправить вывезенных летчиков в лагеря, она отвезет их обратно к партизанам!»
Неожиданно Сталин рассмеялся и пришел в хорошее расположение духа: «Молодец! Делайте, как велит эта «бой-баба»»!
Со временем удалось узнать и судьбу исторического самолета «Родина». Еще тогда, в 1938 году, дальневосточные летчики доставили на реку Амгунь бригаду бортмехаников. С началом морозов они от местечка Каменка пешком через тайгу добрались до самолета «Родина». разбили около него лагерь и развернули рацию.
Бригада дружно подняла и поставила на лыжи самолет. Заменили винты. По замерзшему болоту проложили длинный настил. Взлетную полосу опробовал пилот со своим У-2, тот самый, что прилетел сюда с цветами и шампанским. Сделал круг, покачал крыльями и полетел на заводской аэродром, как шутили «бортачи» — за «баней» и «головомойкой» от своего начальства.
Затем благополучно взлетела и «Родина», взяв курс на Комсомольск, а затем после дозаправки топливом, на Москву. Впоследствии « Родина» еще долго успешно летала на трассах Аэрофлота. На аэродромах ее многие узнавали, тепло приветствовали как старого знакомого. Авиацию тогда любили и гордились ею.
Затем, после выработки основного ресурса, она получила «прописку» на Ходынке при заводе. В 1943 году ее разобрали, не догадавшись сохранить для истории, как это делают во многих странах. Авиационных музеев тогда у нас в стране не было…
airmuseum.ru
Ради спасения летчиц разбили два самолета
В 1938 году его задумала Валентина Гризодубова — отчаянно смелая летчица, обладательница пяти мировых достижений, депутат Верховного Совета и просто красавица. Трасса перелета — Москва — Хабаровск. Ни одна женщина в мире на такое расстояние не отваживалась отправиться.
Вторым пилотом она избрала тоже мировую рекордсменку — Полину Осипенко. А вот штурмана ей назначил НКВД: прислал своего старлея Марину Раскову. Предложение, от которого нельзя отказаться.
Времени из-за погодных условий на трассе оставалось в обрез. Авиастроители первым делом доводили опытный самолет. Ну а девушки? А девушки — на потом отложили все… Начальник штаба перелета Антонов и конструктор Сухой даже накатали «телегу»: «Докладываем, что экипаж тов. Гризодубовой систематически не выдерживает им же установленный распорядок рабочего дня и расписание занятий… Первые два занятия не состоялись из-за неявки экипажа, а по метеообстановке занималась одна тов. Гризодубова…» Пришлось их деликатно одернуть «сверху».
Но вот все готово как будто. Самолет ДБ-2 «Родина» на старте Щелковского аэродрома. Его вес — 12,5 тонны. Полет будет проходить на высоте 4000 м, скорость —
233 км/час, дальность — 6700 км, время в пути — 28,8 часа. Это при благоприятных условиях.
24 сентября 1938 года в 8 часов 12 минут Гризодубова подняла самолет в воздух.
В полете
Вначале все шло отлично. Радиограмма № 7, переданная Расковой, гласила: «В 16.06 прошли Иртыш. Высота полета 4000 м». И вдруг через два часа неожиданное: «Пеленгуйте меня, сообщите… местонахождение… Срочно!..» Москва серьезно забеспокоилась.
Оказалось, что, перелетев Иртыш, девушки попали в густую облачность. Машина обледенела. Расход горючего резко увеличился. Тем не менее через 26 часов полета самолет вывели к Охотскому морю и скорректировали курс. И вдруг на приборной доске загорается красная лампочка: горючее на исходе. Ясно, что до Хабаровска не дотянуть. Под крылом — сплошная тайга.
Гризодубова приказывает покинуть самолет. Раскова прыгает, Осипенко — мешкает…
И тут командир увидела лоскуток чистой земли и снайперски точно посадила тяжелый самолет на болото!
О судьбе Расковой, само собой, ничего не известно.
Долгие поиски. Лишние слезы
Сталин приказал найти пропавший самолет немедленно! Но только через девять суток — 3 октября — их обнаружил летчик Михаил Сахаров. Уже уходя из района поисков, заметил в болоте большой самолет, а возле него две фигурки, размахивающие куполами раскрытых парашютов.
Сбросили записку: «Прилетим снова завтра» — с тем на радостях и повернул обратно. А в Хабаровске не поверили: совершенно непонятно, как «Родина» оказалась так далеко от маршрута. Но началась великая лихорадка, завершившаяся трагедией.
Всей операцией по поиску и спасению отважных летчиц руководили двое: флаг-штурман ВВС СССР А. Бряндинский и комдив Я. Сорокин — оба люди бывалые, решительные. Даже слишком…
Комдив приказал Сахарову лететь вместе с ним — кто лучше дорогу покажет. Но летчик отказался. Напрямую комдиву он не подчинялся и что-то в поспешности его насторожило. Тем самым он спас себе жизнь.
Бряндинский, взяв без спросу самолет командующего армией Ивана Конева с командой парашютистов, вылетел к месту вынужденной посадки. С Сорокиным тоже полетело много народу: врач, 14 десантников, спортивные комиссары, чтобы составить акт о мировом достижении женского экипажа.
Два тяжелых самолета долго не могли найти «Родину» и хаотично кружили в предполагаемом районе. Пока «Дуглас» Бряндинского не ударил крылом по хвосту самолета Сорокина. Обе мащины рухнули в тайгу.
Теперь пришлось проводить уже две спасательные операции. И снова основным источником сведений был Сахаров.
Через несколько дней Гризодубову и Осипенко вывели из лесов. На десятые сутки нашлась и заплутавшая Раскова. Истощала жутко. Но выжила — в глухой тайге, полной голодного зверья. С одним пистолетом и шоколадкой.
Из Москвы в Хабаровск в адрес отважного экипажа пришла телеграмма: «Поздравляем вас с блестящим выполнением перелета! Ваша отвага, хладнокровие и высокое летное мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки, вызывают восхищение всего советского народа». О катастрофе и неудачах в газетах предпочли не упоминать.
Что было потом?
Потом — вселенская слава, портреты во всех газетах, поздравительные речи с самых высоких трибун, заслуженные ордена, Звезды Героев Советского Союза.
Судьбы их сложились по-разному. Полина Осипенко разбилась в 1939 году во время тренировочного полета. При ясной погоде, днем.
Марина Раскова погибла в 1943 году и тоже в полете. Она формировала женские боевые полки.
Валентина Гризодубова пережила своих подруг. И слава ее, как о человеке, помогавшем попавшим в беду, жива до сих пор. Выручила она и летчика Михаила Сахарова, который в свое время спасал ее.
Сахаров был сбит, попал к немцам. Бежал шесть раз, а после войны, как водится для тех, кто в плену побывал, отправился на нары. Гризодубова нашла его и добилась освобождения. Также вызволила и других пилотов, бежавших из плена к партизанам, — их она вывезла на Большую землю. И билась потом ради них с самим Берия. Тот даже жаловался Сталину: мол, пригрозила Гризодубова, что если чекисты не отстанут, то отвезет пилотов обратно к партизанам.
Сталин посмеялся и велел делать так, как требует Герой Советского Союза.
Материал из «КП» от 9 октября 1938 года
«КЕРБИ – Москва»
Валентина Гризодубова докладывает по прямому проводу о полете и посадке самолета «Родина».
Керби, 8 октября, 3 часа по местному времени. (Молния от наш. корр.).
Эти строки я пишу под впечатлением только что закончившейся встречи героического экипажа «Родины». Сейчас над нашим селением стоит лунная ночь. На площади, где состоялся митинг, еще горят электрические фонари. Здания украшены флагами.
Мы все с огромным нетерпением ждали прибытия дорогих гостей. Вот пришла весть о том, что экипаж «Родины» спустился вместе с сопровождающими его людьми вниз по реке «Амгунь» к катеру «Дальневосточник». Вот нам сообщили, что катер «Дальневосточник» уже прибыл в стойбище Каменка, которое находится в 40 километрах вверх по течению от Керби.
21 час 50 минут по местному времени… У пристани собралось свыше тысячи трудящихся Керби, с нетерпением ожидавших гостей. В колоннах царит веселое оживление. Реют знамена. В свете электрических фонарей поблескивают яркие приветственные лозунги. Любовно оформлены портреты руководителей партии и правительства. Где-то слышатся звуки баяна. Это жизнерадостная, веселая молодежь организует танцы. Во всех колоннах слышатся веселые песни.
Вдруг из-за поворота реки Амгунь показался «Дальневосточник». Громкое «ура» оглашает берег реки. Катер подходит к пристани. В воздухе звучат долго не смолкающие приветственные лозунги. Встречающие заботливо усаживают экипаж «Родины» в автомобиль. Автомобиль подъезжает к трибуне. Начинается митинг.
Член райкома ВКП(б) тов. Жигарев предоставляет приветственное слово представителю обкома ВЛКСМ тов. Сапрыкиной. Тов. Сапрыкина говорит о подвиге доблестных патриоток. Она поздравляет летчиц с успешным завершением перелета.
— Слово предоставляется командиру самолета «Родина» тов. Гризодубовой…
На площади воцаряется тишина. Все с огромным вниманием прислушиваются к речи героической летчицы. Тов. Гризодубова благодарит трудящихся Кербинского района за ту помощь, которую они оказали экипажу самолета «Родина». С горячей любовью она произносит имя товарища Сталина, который вдохновил экипаж на героический подвиг и проявил отеческую заботу о нем. Тов. Гризодубова говорит далее о родине, которой летчицы преданы до последней капли крови.
— Когда мы жили в тайге, мы не страшились никаких опасностей – мы знали, что мы не одни, что с нами весь многонациональный советский народ…
Тов. Гризодубова подчеркивает силу единства советского народа, его мобилизационную готовность. Выражением этой готовности, в частности, является перелет, завершенный летчицами.
Этот перелет показал, что мы, советские летчицы, так же как и летчики, готовы в любую минуту стать на защиту родины. Мы будем бить всех, кто попытается напасть на советский народ так же, как били зарвавшихся самураев бойцы доблестной Красной Армии у озера Хасан.
Это заявление командира самолета «Родина» было встречено громовой овацией. Митинг закончен. Летчицы отправляются на отдых в предоставленное им комфортабельное помещение в лучшем здании нашего селения. Но перед тем, как лечь спать, тов. Гризодубова отправляется на телеграф, чтобы поскорее передать партии и правительству рапорт о завершении перелета.
В пути мы беседуем с нею о том, как отважные летчицы жили в тайге. С присущей всем советским героям скромностью тов. Гризодубова не говорит о себе. Она говорит только о Марине Расковой:
— Когда Раскова спустилась с парашютом, у нее было 18 патронов и полторы плитки шоколада. Вот этим шоколадом она и питалась с 25 сентября по 4 октября…
В аппаратной телеграфа царило особенно приподнятое настроение. Сейчас комсомольцы-связисты соединят наше далекое селение со столицей. Гризодубова взволнованно диктует:
— От имени экипажа благодарю партию и правительство за помощь и заботу о нас…
Из Москвы заботливо расспрашивают Гризодубову о состоянии здоровья экипажа.
— Я и Осипенко здоровы. Состояние здоровья Расковой удовлетворительное, — отвечает Гризодубова.
Командир самолета «Родина» спешит передать рапорт о завершении перелета и выражение искренней благодарности за проявленную заботу товарищу Сталину и руководителям партии и правительства.
Затем она рассказывает о том, как протекал перелет. Полет из Москвы на Дальний Восток проходил в сложнейшей метеорологической обстановке. Долгая осенняя ночь усугубила трудности перелета. Летчицам приходилось вести свою машину над облаками, порой поднимаясь до высоты 6-7 тысяч метров. Посадку им пришлось совершить, когда вышел весь запас горючего, — обходя циклоны, самолет вынужден был значительно отклоняться от первоначально намеченной трассы.
Места, пригодного для посадки, поблизости не было. Пришлось садиться на болотистой местности, которая была, однако, наилучшей площадкой, какую только можно было выбрать в этом районе. Когда самолет шел на посадку, было уже 17 часов 41 минута вечера. Невзирая на труднейшие условия, летчицам удалось приземлиться без малейших повреждений.
Парашютисты капитан Полежаев и старший лейтенант Еремин, которые опустились 4 октября у самолета «Родина», осмотрели барографы. Они были в полной сохранности. Здесь же, на месте, тт. Полежаев и Еремин составили акт по всем правилам Международной Авиационной Федерации (ФАИ).
Дни, проведенные летчицами в тайге, до того, как их нашли летчики, были, конечно, не легкими днями. Экипаж самолета «Родина» подвергался даже нападению диких зверей. Но мужественные летчицы не теряли присутствия духа и хладнокровно ждали, пока к ним придет помощь.
Тов. Гризодубова передает, что участницы экипажа «Родины» горят желанием возможно скорее прибыть в столицу, чтобы лично рапортовать о завершении своего перелета руководителям партии и правительства. Поэтому она высказывает пожелание перелететь из Керби в Комсомольск на самолетах, вместо того, чтобы ехать на катерах…
…За окнами аппаратной давно уже синеет ночь. Чувствуется, что Гризодубова сильно утомлена. Переговоры со штабом перелета, длившиеся около часа, закончены. Командиру самолета «Родина» задают вопросы по прямому проводу представители московских газет. Ответив на несколько вопросов, тов. Гризодубова просит сообщить, что она не сможет сегодня продолжить разговор.
Сейчас наше селение погрузилось в тишину. Мужественный экипаж самолета «Родина» впервые после вылета из Москвы отдыхает под кровлей дома, в теплой комнате. Покой летчиц никто не тревожит. Сегодня утром, в 10 час. 30 мин., они втроем придут в аппаратную, чтобы провести беседу по прямому проводу со своими родными, которые будут у аппарата в столице…
Отважные летчицы предполагают выехать из Керби в Комсомольск сегодня.
www.kp.ru
РЕКОРДНЫЙ САМОЛЕТ «РОДИНА». Самолеты мира 2005 01
РЕКОРДНЫЙ САМОЛЕТ «РОДИНА»
Николай ГОРДЮКОВ
Начиная с 1934 г. на самолетах РД («Рекорд дальности»), спроектированных в бригаде П.О.Сухого и построенных в ЦАГИ, было установлено несколько внутренних и мировых рекордов. Среди них – абсолютный мировой рекорд дальности полета по прямой, который установил в 1937 г. экипаж в составе М. Громова, А. Юмашева и С. Данилина.
В 1937-38 гг. пилот агитационной эскадрильи им. Максима Горького, депутат Верховного Совета СССР B.C. Гризодубова несколько раз обращалась к Председателю СНК СССР В.М. Молотову:
« …Прошу Вас разрешить мне летом 1938 года беспосадочный перелет на 6000 км по маршруту Москва – Хабаровск, для побития абсолютного международного рекорда дальности на одном из самолетов, имеющихся в ГУАПе.
…Считаю, что наша страна имеет такую материальную часть, на которой можно намного превысить и абсолютные женские рекорды ».
Наконец она получила положительный ответ. Для этой цели выделили третий экземпляр дальнего бомбардировщика ДБ-2, который требовал определенных доработок. Летную подготовку Гризодубовой и ее экипажа решили проводить на имевшемся готовом втором экземпляре самолета этого же типа.
Организацией и осуществлением перелета руководил штаб. Павел Осипович Сухой отвечал за самолет в целом, старший инженер Н.А. Фомин должен был произвести аэродинамические расчеты и подготовить графики полета, инженер завода № 29 В.А. Еременко отвечал за качественную подготовку моторов, и так далее.
Устанавливался специальный надзор с несением персональной ответственности за каждую подготовленную деталь.
Выделенный для перелета самолет ДБ-2 (3-й экземпляр), спроектированный в бригаде Сухого, официально являлся дальнейшим развитием дальнего бомбардировщика ДБ-1 – военного варианта самолета «Рекорд дальности» («РД»).
Это был цельнометаллический двухмоторный свободнонесущий низкоплан с шасси, убирающимся в обтекатель позади моторных установок.
Трехлонжеронное крыло состояло из центроплана, выполненного зацело с центральной частью фюзеляжа, и двух отъемных консолей. Все лонжероны трубчатой конструкции с трубчатыми поясами и раскосами. В месте крепления моторных ферм центроплан имел усиленные нервюры. Между первым и вторым лонжеронами размещались работающие в одной системе и составлявшие конструктивно одно целое с крылом бензиновые баки. По задней кромке крыла от фюзеляжа до элеронов располагались щитки-закрылки.
ДБ-2 (третий экземпляр)
ДБ-2 (дублер)
Напутствие перед полетом. Слева направо: М.М. Раскова, П.О. Сухой, B.C. Гризодубова и П.Д. Осипенко у самолета «Родина» (1938 г.)
Перед стартом рекордного перелета
Фюзеляж монококовой конструкции состоял из трех частей: носовой – с кабиной штурмана, центральный – с кабиной пилота и центропланом и хвостовой – с кабиной второго пилота. Четыре дюралевых лонжерона проходили через весь фюзеляж, имея стыковые узлы в местах разъемов частей фюзеляжа.
Весь каркас обшивался листовым дюралем. Кабины первого и второго пилотов закрывались сдвижными прозрачными фонарями..
Хвостовое оперение расчаливалось лентами, подходившими от фюзеляжа и килевой колонки к стабилизатору.
Стабилизатор был с изменяемым в полете углом установки, крепившимся двумя узлами на заднем лонжероне к килевой колонке, а в передней части с помощью ушка – к тяге механизма изменения угла установки..
Убирающиеся в полете амортизационные стойки шасси (под два колеса 900×200 мм) имели по два боковых и одному заднему подкосу, направляемому при уборке специальным рельсом. При уборке механизм подъема приводился в действие электромотором.
Хвостовое колесо размером 400×300 мм крепилось на стальной сварной вилке, имевшей масляно-пневматическую амортизацию; установка колеса ориентирующаяся.
Управление руля высоты жесткое, элеронами – большей частью жесткое. Руль направления, его триммер и стабилизатор управлялись с помощью тросовой проводки. Управление щитками – жесткое, с механизмом управления.
Капоты моторов типа NACA имели задние щели, регулировавшиеся с помощью так называемых «юбок».
Самолет был снабжен почти полным комплектом оборудования для оборонительного вооружения: носовой башней с турелью, задней турелью, кинжальным люком. В бомбоотсеке были установлены балки вертикальной подвески бомб, пристрелочные кассеты с замками, замки свободной подвески. Кроме того, на самолете имелся сбрасыватель АС5 с механизмом и СБР-2.
В доработках самолета принимали участие 82 человека – инженеры, техники и рабочие. Среди них ведущий инженер по производству и эксплуатации А.М.
Козлов, помощник ведущего инженера Н.В. Лазарев, мастер А.И. Хохлачев, старшие инженеры конструкторского бюро Е.С. Фельснер, Н.А. Фомин и А.С. Воскресенский, инженер Н.П. Поленов.
В связи со снятием с самолета вооружения переделали носовую часть фюзеляжа, в которой турельную башню заменили прозрачным полусферическим фонарем с хорошим обзором вперед для штурмана.
Кабину оборудовали рацией, изготовленной НКВД, и радиокомпасом для ведения самолета по радиомаякам. Все приборное оборудование изготовили заново.
Переделке подверглась и кабина второго пилота, где была снята турель и заделан нижний хвостовой люк. Ввиду того, что второй пилот должен был половину пути вести самолет, управление вместо ручки заменили более удобным штурвалом. Ведение самолета в течение продолжительного времени с места второго пилота заставило полностью изменить приборную доску и состав приборов.
Увеличение полетного веса самолета «Родина» (такое название получила машина, предназначенная для рекордного перелета) привело к тому, что уже имевшиеся колеса поменяли на усиленые, специальной сборки.
Для подъема и выпуска шасси впервые в СССР применили кнопочное электрическое управление.
Моторы М-87 заменили более мощными моторами М-86 специальной сборки с винтами ВИШ-3Т.
В бывшем бомбовом отсеке фюзеляжа установили два бака, а еще два – в самом центроплане. Общая емкость всех бензобаков составила 7540 литров. В связи с увеличением общего количества бензина установили дополнительные масляные баки и переделали систему бензопитания. Для контроля уровня горючего сделали специальные счетчики количества израсходованного бензина.
Так как полет предполагалось вести продолжительное время на высотах от 4000 до 6000 метров, кислородное питание экипажа в баллонах со сжатым кислородом заменили двумя аппаратами КПЖ-10 с жидким кислородом.
Для связи между членами экипажа на самолете установили СПУ-3, пневмопочту и переговорный прибор.
В перелете на машине предполагалось наличие аварийной рации, размещение запасного снаряжения и оборудования на случай вынужденной посадки, а также аварийный запас пищи – помимо трехдневного бортового питания.
При таких условиях были рассчитаны основные характеристики самолета «Родина».
Взлетный вес, кг 12500
Вес пустого самолета, кг 5854,8
Полная нагрузка, кг 6645,2
Вес горючего, кг 5529
Вес масла, кг 470
Моторы 2 х М-86
Мощность моторов, л.с. 2 х 950
Размах крыла, м 31
Длина самолета, м 14,9
Площадь крыла, м2 84,9
Максимальная
скорость, кмч
– на Н=0 м 300
– на Н=4250 м 340
Длина разбега с БВПП, м 900-1000
Длина разбега с ГВПП, м 1100
Потолок при взлете, м 6000
Потолок в конце полета, м 8800
ДБ-2 «Родина»
Заводские испытания показали, что дальность полета самолета «Родина» при средней скорости 233 км/ч на высоте 4000 метров в штилевых условиях будет равна 6700 км за время 28,8 часа. При учете потерь на отклонение от графика и за счет ветра дальность могла быть принята равной 5380 км.
Для рекордного перелета сформировали экипаж: Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова. В этом составе 24 июня 1938 г. они начали свои подготовительные полеты на втором экземпляре ДБ-2, совершив до 18 августа сто двадцать вылетов общей продолжительностью 44 часа 20 минут.
После усиления переднего узла стабилизатора самолет «Родина» прошел заводские летные испытания, и был сдан 29 августа командиру экипажа B.C. Гризодубовой.
Далее начался заключительный этап подготовки экипажа в Щелкове под Москвой.
Во время продолжительного тренировочного полета 10 сентября отказал механизм управления «юбками» капота левого мотора. Полет продолжался с закрытой «юбкой», что привело к перегреву мотора. На правом моторе лопнул патрубок полуколлектора. Моторы заменили, а коллектор сделали из более толстого материала.
« …В последнем 10-часовом полете была проверена вся материальная часть. Полет прошел хорошо, все было в порядке.
Замечания были такого порядка. В кабине второго пилота задувало настолько, что это потребовало ввести изменения, задраивать люк.
Плохо работал СПУ, затем в кабине первого пилота плохо работал прибор газоанализатора. Изменили прибор газоанализатора, зашили перегородки спереди и сзади, так, что в сегодняшнем контрольном полете т. Осипенко осталась довольна.
Со стороны задувания никаких замечаний нет. Все остальное в порядке.
Винты работают хорошо. На правом винте была небольшая тряска. Тов. Петров летал и расскажет об этом подробнее.
Есть один режим на 1600-1650 оборотов, когда потряхивает, мотор попадает в резонанс. Тов. Гризодубова в полете этот режим не будет держать, но если она в него попадает и немного сектор сдвинет, то никакой тряски не будет.
Коллекторы мы сделали так, как решили – из 1,5 мм материала с запасом. Вышло очень хорошо. Мы сравнили наши коллекторы и коллекторы 39-го завода, и преимущества оказались на нашей стороне, так что с этой стороны есть полная гарантия. В отношении коллекторной системы никаких перебоев не может быть.
Самолет «Родина» после вынужденной посадки
В. С. Гризодубова со звездой Героя Советского Союза (1938 г.)
П.О. Сухой с орденом Трудового Красного Знамени (1938 г.)
Митинг-встреча экипажа самолета «Родина» в Москве у Белорусского вокзала.
Слева направо: Л.М. Каганович, командарм 2-го ранга А.Д. Локтионов, B.C. Гризодубова, П.Д. Осипенко (фото Ф. Кислова и А. Грибовского)
С охлаждением все в порядке. Бензиновая система работает нормально.
В самолет заложили запас пищи, аварийный запас, снаряжение, которое должно быть, так что остался только скоропортящийся груз. Машина готова к полету», – такие слова прозвучали в выступлении Павла Осиповича Сухого на совещании в Наркомате авиационной промышленности 23 сентября 1938 г. На следующий день назначили вылет.
Взлет состоялся 24 сентября в 8 часов 12 минут по московскому времени со Щелковского аэродрома. Примерно через 150 км машина вошла в облачность, и земли экипаж не видел фактически до самой посадки. Через 20-22 часа начались сбои при передаче радиограмм, а вскоре вообще вышла из строя бортовая радиостанция – и приемная, и передающая.
Между Казанью и Свердловском началось обледенение самолета и сильная «болтанка». Марина Раскова открыла форточку, чтобы счистить иней со стекол и… все полетные карты выдуло за борт. Земля также потеряла самолет из виду.
Облачность оборвалась неожиданно – над обширным водным пространством Тугурского залива Охотского моря. Цель перелета была достигнута. Пришлось разворачиваться и искать место для посадки. Раскова утверждала, что горючего должно хватить на три с половиной часа, поэтому решили садиться в Комсомольске-на-Амуре. Но вдруг зажглась красная лампочка предупреждения о последних запасах топлива.
Гризодубова решила тут же садиться на болотистую местность, не выпуская шасси, то есть на «брюхо». По приказу командира экипажа из самолета выпрыгнула Марина Раскова, а Полина Осипенко наотрез отказалась. Сели удачно. Это было 25 сентября в 10 часов 41 минуту в семидесяти двух километрах к югу от поселка Керби близ реки Амгунь.
На поиски самолета мобилизовали пешие отряды следопытов из охотников и местных жителей, а также до 45 самолетов. Поиск проводили в гигантском треугольнике Хабаровск – Аян – Казачинское.
Наконец, 3 октября командир самолета ПМ-6 летчик М.Е. Сахаров заметил двухмоторный самолет с двумя людьми около, встряхивавших расправленный купол парашюта.
…Только 5 октября обессилевшая и изможденная Марина Раскова нашла место посадки самолета.
Экипаж самолета «Родина» 12 октября доставили в Комсомольск-на-Амуре, оттуда – в Хабаровск. Уже 17 октября все прибыли поездом в Москву, где состоялась торжественная встреча, потом – прием в Кремле.
Экипаж самолета «Родина» пробыл в воздухе 26 часов 29 минут, пройдя за это время маршрут общей протяженностью в 6450 км, из них 5908 км – по прямой.
В ФАИ утвердили перелет в качестве мирового женского рекорда дальности полета по прямой без посадки по классу «С» (сухопутные самолеты).
Указом Президиума Верховного Совета СССР члены экипажа 2 ноября 1938 г. были удостоены звания Героев Советского Союза.
Конструктор самолетов «Родина» и «СССР-25» Павел Осипович Сухой был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а инженер Н.А. Фомин – орденом Знак Почета.
Су-6 («81»). Весна /94/ г.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
tech.wikireading.ru
Горечь триумфа. Часть 1 — Альтернативная История
Рекорды всегда служили мерилом уровня развития авиации. Согласно Кодексу ФАИ, они делились на мировые и международные. К первым относились абсолютные достижения вне зависимости от типа воздушного аппарата. Мужские и женские международные рекорды устанавливались в одних и тех же классах и категориях, причем женские засчитывались, если все члены экипажа и пассажиры были женского пола. Если женский рекорд перекрывал мировой, его засчитывали как всемирный.
По принятому в 1937 г. условию рекорд дальности считался побитым, если его удавалось перекрыть не менее, чем на 100 км. Женщины-пилоты, участвовавшие в дальних перелетах, до мировых рекордов не дотягивали, им покорялись лишь международные. До осени 1938 г. наибольшего успеха добилась француженка Андре Дюпейрон (Andree Dupeyron), пролетевшая 16-17 мая того года 4360,4 км на одномоторном самолете Caudron Aiglon.
М.М.Раскова, П.О.Сухой, В.С.Гризодубова и П.Д.Осипенко у самолета «Родина»
Через четыре месяца после ее достижения в СССР подготовили свой ответ — на самолете АНТ-37бис (ДБ-2Б) с гордым именем «Родина» экипаж во главе с Валентиной Гризодубовой намеревался побить один из наиболее престижных авиационных рекордов. После традиционного прощания в присутствии технической команды, спортивных комиссаров и журналистов самолет благополучно стартовал. Вышедшая 25 сентября газета «Правда» обнародовала официальное сообщение:
«24 сентября 1938 года в 8 час 12 мин утра по московскому времени известные всей стране летчицы-орденоносцы Гризодубова Валентина Степановна, капитан Осипенко Полина Денисовна и старший лейтенант Раскова Марина Михайловна (штурман) вылетели в беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток на двухмоторном самолете. Самолет стартовал со Щелковского аэродрома близ Москвы…».
самолет АНТ-37бис выводится на стартовую позицию
самолет АНТ-37бис «Родина» перед взлетом
Рядом была помещена фотография трех миловидных женщин и сводка лаконичных радиограмм с борта самолета.
Через 9 часов после начала полета радиосвязь с «Родиной» прервалась. В эфире наступила тишина. 26 сентября газеты опубликовали скупое, протокольное сообщение ТАСС, озаглавленное «Ход перелета самолета «Родина». После него вплоть до 4 октября ни газеты, ни радио больше ни словом не обмолвились об АНТ-37бис. А миллионы людей ждали вестей, желая отважным летчицам удачи…
Когда утром 25 сентября экипаж «Родины» увидел в просвете облаков воды Охотского моря, Гризодубова решила отослать телеграмму:
«6 часов 57 минут. Тугурский залив. Высота 7000 метров. Иду курсом Амур. Думаю делать посадку Комсомольске».
Но отправить ее не удалось, т.к. связь с землей была потеряна.
- 10.00 московского времени. На приборной доске пилота вспыхнула красная лампочка, предупреждавшая, что горючее на исходе. Его оставалось на полчаса полета. Ситуация требовала экстренной посадки, а внизу — тайга. До Комсомольска-на-Амуре 500 км.
- 10.29. Моторы замолчали — кончилось горючее.
- 10.32. По приказу Гризодубовой Раскова покинула самолет, ибо в передней остекленной кабине при вынужденной посадке на «брюхо» оставаться было небезопасно. Прыгнула она без запаса продуктов — парашют был малой площади.
- 10.45. Под вой сирены, напоминавшей экипажу, что надо выпускать шасси, машина чиркнула по болоту и, оставив на его поверхности две борозды от мотогондол, замерла. Самолет почти не пострадал — погнулись лишь кончики винтов, даже штурманская кабина осталась невредимой. Истекли 26 часов 29 минут полета.
Приземлился АНТ-37бис в 150-160 км от Комсомольска-на-Амуре, в 10-15 км от селения Дуки, и потерялся для всех. Болото с кочками, на которое была совершена посадка, местные жители — нанайцы — называют мари. Оно обычно мшистое, кочковатое, не особенно вязкое. Наибольшая глубина редко достигает двух метров. Лучшего места для посадки самолета не было во всем том районе: дальше по курсу простиралась непроходимая тайга, сопки, сплошь покрытые лесом.
Для спасения экипажа «Родины» была сформирована комиссия, которую возглавил секретарь крайкома ВКП(6) Николай Михайлович Пегов. На поиски мобилизовали свыше пятидесяти самолетов ГВФ, ВВС 2-й ОКА и Амурской военной флотилии, сотни пеших отрядов, следопыты на лошадях и оленях, рыбаки на лодках и катерах. Непосредственное руководство группой поиска возложили на командующего ВВС 2-й отдельной краснознаменной армии комдива Я.В. Сорокина.
Днем 3 октября звено гидросамолетов ГВФ вылетело из Комсомольска-на-Амуре в район озер Эворон, Амуткит и населенного пункта Керби, что в 125-200 км северо-западнее города. В 13.30 по местному времени в 20-ти км юго-западнее озера Амуткит с одного из этих бортов заметили двухмоторный самолет. Вот как вспоминал о тех событиях командир удачливого экипажа М.Е. Сахаров:
«В то время я был пилотом — командиром двухмоторного корабля МП-6*… После двухчасового поиска заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Этим оно привлекло внимание. Снизился к нему с семисот до пятидесяти метров.
Пятно оказалось двухмоторным серебристого цвета самолетом с крыльями большого размаха. Рядом находились два человека. Они подавали сигналы расправленным куполом парашюта, благодаря чему и удалось их различить на фоне разводий.
То обстоятельство, что людей было двое, вызвало сомнение, что обнаружена действительно «Родина», — ведь ее экипаж состоял из трех человек. К тому же названия самолета не было видно… Позже мы узнали, что название было написано только на нижней поверхности крыла и по бокам носовой части фюзеляжа, поэтому увидеть его сверху оказалось невозможным.
Мой радист Володя Быстрое дал на аэродром радиограмму, сообщив, что, по всей видимости, мы обнаружили в районе Амгуни »Родину», а Кузьма Домкин, механик, оторвал от исподнего лоскут, замотал в него записку, как вымпел, и сбросил им.
Согласно сброшенному коду сигналов, летчицы выложили парашют слева от самолета, что означало, что нет штурмана Расковой. Километрах в десяти от «Родины» находилось озеро, на которое можно было посадить наш гидроплан, но дальше через тайгу и болото мы не смогли бы добраться до цели. Решили возвращаться на базу… Возвратившиеся вслед за мной летчики И. Бурлаков и А. Романов доложили, что они тоже видели самолет.
Интересно, что сначала хотели было поднять девушек прямо на борт самолета-спасателя с земли. Установили на самолете у люка особую лебедку, спустили трос со стальным карабином, чтобы с ходу зацепить за подвесную систему парашюта, который должны были надеть летчицы. Но сначала попробовали проделать это с мешком, однако задели за деревья, едва самолет не угробили. Решили «цирковой трюк» отменить и на место посадки выбросить десант спасателей».
По прилете Михаил Сахаров подробно доложил обо всем комдиву Якову Сорокину, человеку смелому и решительному. 4 октября в 4 часа 33 минуты тот сообщил в Москву:
«Самолет «Родина» находится в 14 километрах северо-восточнее Дуки, в пяти километрах от реки Амгунь».
Свидетельствует Михаил Сахаров:
«Запомнилась странная подробность перед вылетом. Флаг-штурман ВВС А. Бряндинский, которому я хотел показать, как лучше и с большей точностью выйти к месту вынужденной посадки самолета «Родина», в довольно резкой форме отмахнулся от меня. Красным карандашом он обвел на своей карте круг и поставил на нем крест. Кто-то из тех, кто наблюдал эту сцену, мрачно пошутил, что как бы этот крест не оказался дубовым».
К несчастью, шутка стала пророческой…
Что же произошло 4 октября 1938 г. в районе посадки самолета? Рассказы и показания Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко, очевидцев, Акт от 8 октября, составленный комиссией, работавшей на месте катастрофы, позволяют внести некоторую ясность в те давние события.
Полковнику М. Денисенко было дано указание сформировать две группы, которым предстояло вылететь из Хабаровска на двух самолетах ТБ-3 в Комсомольск-на-Амуре, произвести дозаправку на заводском аэродроме и лететь для оказания помощи экипажу «Родины». 4 октября первый вылет из Комсомольска в район поиска совершил один ТБ-3, на борту которого находился комдив Сорокин. Путь ему указывал на МП-6 Сахаров.
Сорокин взял с собой фотокорреспондента городской газеты И.В. Панина. Сделанный им снимок «Родины», напоминавшей прижавшуюся к земле гигантскую серебристую стрекозу, неоднократно перепечатывали различные газеты и журналы.
В тот же день «Правда» сообщила:
«Самолет «Родина» находится в 14 километрах северо-восточнее Дуки, в пяти километрах от реки Амгунь. Для экипажа самолета сброшены горячий кофе в термосах, теплые носки, сапоги и одежда. Сбросили также карту с указанием местонахождения самолета».
Во второй полет отправились оба ТБ-3. С одного из них к Гризодубовой и Осипенко должны были спрыгнуть на парашютах спортивные комиссары к-н Н.А. Полежай и ст. л-т М.А. Еремин, чтобы составить акт о рекорде, военврач П.С. Тихонов и несколько десантников во главе со ст. л-том А.И. Олянишиным. На втором ТБ-3 с комдивом Сорокиным летели десантники, которые должны были найти Раскову. Фотокорреспондент Иван Панин собирался лететь с ними, но Сорокин предпочел взять корреспондента газеты «Тревога» Раппопорта. Панин остался на аэродроме.
К месту посадки АНТ-37бис вылетел также «Дуглас» ДС-3, на борту которого находился флаг-штурман ВВС Александр Бряндинский. Отправился к «Родине» на своем МП-6 и Сахаров. Вот как он описывает события того дня:
«… Решив лететь к месту посадки «Родины», комдив Сорокин приказал было мне лететь на его ТБ-3 за штурмана. Но я всегда сторонился крикливых и шалых начальников и объяснил комдиву, что уже имею задание от своего начальства. Это и спасло меня от гибели… А немного спустя я стал очевидцем страшной катастрофы в воздухе, о которой до сей поры не могу вспоминать без содрогания…
С высоты я увидел на юго-востоке ТБ-3 Сорокина и «Дуглас» (DC-3) Бряндинского — оба зеленого цвета, плохо различимые на фоне осеннего леса. Они кружили над небольшой долиной — видимо, не вышли точно к месту посадки «Родины» и теперь были заняты поиском.
Как потом рассказывал спасшийся на парашюте командир ТБ-3 Наумов, летевший в их самолете комдив стоял в пилотской кабине между креслами. Увидев приближающийся «Дуглас», стал грозить кулаком, крича: «Убьет он нас!» И в этот момент произошел удар. Сорокин — на нем была надета парашютная подвесная система — бросился за перегородку к штурману за лежавшим там парашютом, но не успел…
Я видел из кабины своего самолета, как «Дуглас», явно поглощенный поиском, ударил крылом в хвост ТБ-3, затем перешел в глубокую неуправляемую спираль и, упав, взорвался…».
Из рассказов Гризодубовой и Осипенко следует, что «Дуглас» ходил очень низко над землей, едва не задевая верхушки деревьев. В 15.00 они заметили показавшийся с юга ТБ-3. В это время находившийся над ними «Дуглас» развернулся и направился к кораблю. Поравнявшись с ним на высоте 500-700 м, он начал разворачиваться и неожиданно ударил крылом по хвостовому оперению ТБ-3, стал разламываться и дымящимся факелом устремился к земле. Воздушный корабль после удара медленно перевернулся вверх колесами, затем на живот, опять на спину… и пологой спиралью пошел вниз. Когда самолет перевернулся, из открытых кабин выпало четыре комочка. Над ними раскрылись парашюты. Это из открытых кабин ТБ-3 выбросило летчиков и стрелков. Только четырех… Из «Дугласа» не выпрыгнул никто. Оба самолета скрылись за лесом, откуда вскоре показался дым. Видевшие катастрофу летчицы из разорванного парашюта выложили сигнал SOS и стрелу, указывавшую направление к месту бедствия.
Невольными очевидцами трагедии также стали десантники и экипаж второго ТБ-3. Врач Тихонов и ст. л-т Олянишин прыгнули «на катастрофу». С ними к упавшему «Дугласу» подоспели чудом спасшиеся командир экипажа разбившегося ТБ-3 Наумов, второй пилот Рапохин, младший командир Хоркин и стрелок-бомбардир Шарков. Они стали сбивать пламя в надежде, что кто-нибудь спасся и чтобы огонь не поджег тайгу. Но спасать было некого, а пожар все-таки дошел до упавшего ТБ-3 и почти полностью его уничтожил.
Молодой военврач Тихонов видел, как опасно сходились самолеты. В своей короткой медицинской практике он успел насмотреться всего, видел и смерть, но такое!.. Спустя почти полвека, уже генерал-майор медицинской службы в отставке Петр Семенович Тихонов рассказывал:
«Потрясение в тот момент было настолько сильное, что не прошло и сейчас».
У самолета «Родина» на парашютах приземлились спортивные комиссары Еремин и Полежай, которым в том числе было поручено снять барографы, т.к. их записи подтверждали, что во время рекордного полета самолет не приземлялся. Там же опустились и трое десантников, которые должны были помочь летчицам пройти через болото и тайгу.
В то время не знали, сколько точно человек находилось в разбившихся самолетах: собирались к «Родине» спешно, списков составить не успели. Однако сразу стало понятно, что Сорокин и Бряндинский погибли. После пожара в упавшем «Дугласе» обнаружили 5 обгоревших трупов. В ТБ-3РН погибли 11 человек.
Так как полет высокопоставленных командиров не был вызван необходимостью, они и стали «козлами отпущения», что следует из приказа наркома обороны от 4 июня 1939 г. Ни Яков Сорокин, ни Александр Бряндинский не имели указаний лететь к месту посадки самолета «Родина». Более того, особой телеграммой из Москвы Сорокину категорически запрещалось совершать такой полет — он должен был руководить действиями авиации из штаба. Но нарком Ворошилов, по-видимому, не знал или не хотел знать, что Сорокин согласовал свое намерение лететь с начальником УВВС РККА А.Д. Локтионовым. Только в одном Ворошилов был прав — Бряндинский не имел оснований для полета и должен был встречать экипаж «Родины» в Хабаровске. Однако вряд ли Герой Советского Союза флаг-штурман ВВС погнался за популярностью, в чем его обвинил нарком.
Не вызывает сомнений то, что непосредственным виновником катастрофы явился пилот DC-3 Николай Лесников. Он проявил недисциплинированность,
«устроил хулиганство в воздухе»,
пытался продемонстрировать свое «мастерство» и врезался в ТБ-3, отбив ему хвост, а своему DC-3 — часть крыла. Но и Бряндинский несет свою долю ответственности за случившееся. Он во время опасного сближения с ТБ-ЗРН должен был одернуть пилота «Дугласа». Сам самолет был одним из девяти, закупленных у фирмы «Дуглас» DC-3, которые в СССР получили номера 2031-2033 и 2042-2047.
Благодаря стараниям Марины Кузьминой, в конце 1980-х гг. стало широко известно о существовании документа под названием «Дневник работы комиссии при горкоме ВКП(б) г. Комсомольска-на-Амуре по розыску и эвакуации героического экипажа самолета «Родина», который вел редактор городской газеты М.М. Скляренко. «Дневник…» является ценнейшим документом для понимания событий, происходивших за кулисами поисков «Родины».
Согласно записям в дневнике, штаб по поиску самолета стал действовать в Комсомольске-на-Амуре с 25 сентября, как только стало известно о потере связи с экипажем. При горкоме партии была сформирована специальная комиссия, которую возглавил секретарь крайкома ВКП(б) Н.М. Пегов. В нее также вошли: начальник городского отдела НКВД Иванников, комиссар военно-строительного корпуса Карпенков, начальник районного отдела связи Куликов, начальник Дальневосточного управления Аэрофлота Пиков.
По решению Москвы руководство поисками было возложено на правительственную комиссию, в состав которой включили: наркома оборонной промышленности М.М. Кагановича, начальника Управления ВВС командарма 2-го ранга А.Д. Локтионова, заместителя начальника Главного управления ГВФ М.Ф. Картушева, начальника Главной инспекции ГВФ Героя Советского Союза М.Т Слепнева. Комиссия установила жесточайший контроль за ходом поисков. Персональную ответственность за организацию полетов возложили на Пикова.
В Москве сразу узнали о катастрофе 4 октября, но никаких официальных сообщений о ней решили не распространять. Для народа по радио звучали фанфары в честь отважных летчиц. Однако по прямой телефонной связи во время переговоров о самолете «Родина» то и дело поднимались вопросы о катастрофе. Например, в «Дневнике…» читаем запись переговоров Картушева и Пегова за 6 октября:
«Картушев: Сообщите точно состав экипажа ТБ-3.
Пегов: Какого самолета?
Картушев: Погибшего.
Пегов: Ждите, точных сведений мы не имеем, потому что не получили сведений о количестве вылетевших из Хабаровска, а также тех, кто именно спасся. По коду выяснено, Бряндинский и Сорокин погибли, через семь часов выясним.
Картушев: Знает ли Хабаровск?
Пегов: Хабаровск точных сведений нам не дал.
Картушев: А может Хабаровск знает состав экипажа.
Пегов: Обязан. Он [ТБ-3] прилетел из Хабаровска.
Картушев: Тов. Ворошилов требует список экипажа ТБ-3РН с пассажирами, хотя бы неуточненный. Это можно сейчас сделать?
Пегов: В Хабаровске ТБ-3РН комплектовался наспех. Об экипаже «Дугласа» сообщили, что там два человека, а там четыре человека.
По имеющимся данным, тов. Картушев, можно сказать следующее: погибли комдив Сорокин, точно, штурман Земцов, бортмеханик (фамилия неизвестна), корреспондент Раппопорт, остальные фамилии неизвестны.
В экипаже самолета «Дуглас» погибли тов. Бряндинский, Лесюков и два техника».
И далее сообщил сведения, полученные от командующего 2-й ОКА о составе экипажей ТБ-ЗРН и «Дугласа»:
«Экипаж ТБ-3РН:
Сорокин — комдив, командующий ВВС 2-й армии. Наумов — помощник командира энской части. Земцов — штурман, старший лейтенант. Рапохин — второй пилот. Венциков — лейтенант. Марцинюк — воентехник 1 ранга. Морозов — воентехник 2-го ранга. Заботкин — радист. Андреев, Сосков, Климов — младшие командиры. Медведев — командир взвода. Шарков — стрелок-бомбардир. Хоркин — младший командир. Раппопорт — фотокор «Тревоги».
Экипаж самолета «Дуглас»:
Бряндинский. Лесников — штурман**. Шевченко — летчик. Метусов — бортмеханик. Черепахин — пом. борттехника».
В тот же день, 6 октября, из Москвы по аппарату прямой связи пришло указание правительственной комиссии:
«Информационное сообщение о самолете «Родина» прекратить».
Но «коронным номером» этой неразберихи стал «самостийный» полет и посадка самолета У-2 с цветами и шампанским, летчик которого ухитрился сесть на болотный пятачок рядом с «Родиной»!
12 октября «город на заре» встречал спасенных летчиц-героинь. Состоялись встречи, митинги, собрания, но не было особых торжеств и ликований, были слезы и траур по погибшим, слишком свежа была память катастрофы.
Ликование, вызванное тем, что отважных летчиц удалось найти, охватило всю страну. Поэтому, чтобы не портить праздник, никаких сообщений о случившемся ни в газетах, ни по радио сделано так и не было. Мало того, даже не были захоронены останки погибших.
Перелет самолета «Родина» логично вписался в героическую атмосферу тех лет, а его трагическую составляющую покрыли завесой тайны. Детали трагедии, все материалы по случившейся катастрофе строго засекретили.
15 октября началось триумфальное возвращение героинь в Москву. Они отбыли из Комсомольска в Хабаровск по реке на катере «Киров» Амурской военной флотилии. В Хабаровске их встречали более 100 тысяч человек. Встреча экипажа «Родины» была устроена по первому разряду. На митинге огласили правительственную телеграмму:
«Горячо поздравляем героический экипаж самолета «Родина» с успешным и замечательным завершением беспосадочного перелета Москва-Дальний Восток… Ваша отвага, хладнокровие и высокое летное мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки, вызывают восхищение всего советского народа…».
И лишь 18 октября 1938 г. газета «Сталинский Комсомольск» поместила некролог:
«В воздушной катастрофе трагически погибли комдив т. Сорокин, Герой Советского Союза комбриг т. Бряндинский, летчик т. Лесников с экипажем. Военный совет 2-й ОКА и командование ВВС выражают глубокое соболезнование семьям погибших лучших сынов нашей Родины, героев гражданской войны, преданных членов нашей великой коммунистической партии».
Специальный поезд вез героинь перелета через всю страну. При каждой остановке собирались тысячи людей, чтобы приветствовать их. 27 октября в 14.30 украшенный яркими полотнищами и портретом Сталина поезд прибыл в Москву. На Белорусском вокзале экипаж самолета «Родина» встречали члены правительства, Герои Советского Союза, авиаторы и конструкторы. Вышедшие на следующий день газеты «Правда» и «Известия» поместили репортаж об этом событии, в т.ч. сообщили о выступлении Сталина. В частности указывалось:
«Далее товарищ Сталин предупреждает о необходимости особой осторожности и бережливости с самым драгоценным, что у нас есть, — с человеческими жизнями и особенно с жизнями наших храбрых, иногда безудержно храбрых героев-летчиков. Эти жизни дороже нам всяких рекордов, как велики и громки эти рекорды ни были бы».
Разумеется, факт гибели людей при столкновении самолетов не был обнародован. Приехавший в том же поезде М.Е. Сахаров вспоминал, что только В. Молотов скупо упомянул известных Сорокина и Бряндинского, как о погибших при исполнении служебных обязанностей.
Журналист Лазарь Бронтман в своем дневнике в те дни отметил:
«Сегодня (27 октября) экипаж «Родины» вернулся в Москву. Прямо с вокзала их повезли в Кремль. Прием был небольшой, интимный, в Грановитой палате…
Мне рассказывал Коккинаки.
— Подняли тост за меня, как первого проложившего дорогу на Дальний Восток. Я встал, пошел чокаться. Подхожу к Сталину. Он спрашивает:
— Что такой скучный?Я говорю, что вот, мол, недавно Бряндинского похоронил.
— Да, — отвечает, — нехорошо получилось.
Подходит к Молотову и Ворошилову и о чем-то шепчется. Потом встает Молотов. Предложил выпить за товарищей, погибших при спасении экипажа «Родины», за Героя Советского Союза Бряндинского. Все встали».
* — Гражданский поплавковый вариант самолета-разведчика Р-6 (АНТ-7).
** — На самом деле Лесников — летчик.
источник: Николай Игнатьев «Горечь триумфа» «Авиация и время» 04-2013
alternathistory.com
Марина Раскова — женщина-летчик рекордсмен Герой Советского Союза
* * *В конце Сентября 1938 года вся страна нетерпеливо ждала вестей от женского экипажа самолёта «Родина», совершавшего беспосадочный перелёт Москва — Дальний Восток. Радиосвязь с ним прервалась через 9 часов после старта. Что случилось с отважными лётчицами ? Никто не хотел верить, что произошло несчастье.
В штаб перелёта поступали сообщения из Новосибирска, Красноярска, Иркутска, Читы, Хабаровска. В разное время в разных местах люди видели самолёт, летевший на восток, слышали шум моторов. Значит, «Родина» прошла большую часть своего маршрута. Но где она опустилась ? Где Валентина Гризодубова, Полина Осипенко, Марина Раскова ?
50 военных и гражданских самолётов обследовали огромный район между Читой и Хабаровском. А на земле поиски вели тысячи людей — красноармейцы, местные жители, охотники.
Истекали 5-е сутки безрезультатных поисков. В наркомат на совещание были приглашены лётчики, не раз совершавшие дальние перелёты через неисследованные места земного шара. Пришли Герои Советского Союза Молоков, Коккинаки, Мазурук, Слепнев, Головин…
Долго спорили о том, где искать пропавших лётчиц. И наконец решили, что самолёт спустился где — то можду Кэрби и Комсомольском. Это были малоизвестные места. Комсомольск — на — Амуре возник лишь недавно на месте маленького селения. Кэрби — небольшой таёжный посёлок. Кругом на сотни километров простирается тайга, пересечённая извилистыми речушками, множеством озёр и болот.
Илья Мазурук, много летавший на Дальнем Востоке, рассказывал, как трудно приземлиться на мшистых, кочковатых болотах, поросших низким кустарником, на марях, как их называют местные жители. Глубина болот иногда достигает 2-х метров, однако в этих марях, по общему мнению, и следовало искать самолёт.
Догадка оказалась правильной. Она подтвердилась через несколько дней. А пока миллионы советских людей волновались за судьбу смелых лётчиц. В редакциях газет не смолкали телефоны. С заводов, из институтов, с фабрик, из частей Красной Армии, из школ, учреждений звонили и задавали один и тот же вопрос: «Есть какие нибудь сведения о «Родине» ?
Больше всего беспокоились лётчики. Они хорошо знали, что искать пропавших надо быстро, до наступления морозов и снегопада. Да и продукты, которые тройка отважных взяла с собой в путь, должно быть, близились к концу.
* * *Марина Раскова ни в детстве, ни в юношеские годы не помышляла об авиации. Она смеялась над братом, который строил из прутиков и глянцевой белой бумаги самолёты, и ломала их. И всё же летать стала она, а не брат.
Марина Раскова родилась в Москве в 1912 году. Её отец был музыкант, преподаватель пения. У девочки были хорошие музыкальные способности, и ей пророчили будущность оперной певицы. Но всё вышло иначе.
Семья Расковой лишилась кормильца — умер отец. Жить стало трудно. Марина училась в школе и в детском отделении консерватории. Окончив среднюю школу, девушка пошла работать на Бутырский химический завод, а потом поступила чертёжницей в аэронавигационную лабораторию Военно — Воздушной академии имени Жуковского.
Она попала в совершенно иной мир. В лаборатории в шкафах хранились сложные приборы — манометры, аэротермометры, аэронланшеты, секстанты… Расковой эти названия ничего не говорили. Первое время ей немалых трудов стоило отличить один прибор от другого, старалась не перепутать их, так как в её обязанности входило приносить на лекции приборы и демонстрировать слушателям.
Но довольно скоро она поняла, что к чему. Бывая на лекциях, внимательно слушала объяснения преподавателей и неожиданно для себя заинтересовалась аэронавигацией. Она засела за книги, прочитала всё, что было написано в ту пору о штурманском деле, и поняла, что штурману нужны разностороние знания. Пришлось начать изучение высшей математики, физики, радиотехники, электротехники, топографии, астрономии, метеорологии и других наук.
Александр Васильевич Беляков обратил внимание на любознательную помошницу и начал помогать ей в учёбе. Марина Раскова стала первой женщиной — штурманом в нашей военной авиации. Однажды её вызвал к себе начальник академии.
— За хорошую работу мы решили вас наградить, но не знаем чем, — сказал он. — Чего бы вы сами хотели ?
Смущаясь, Раскова ответила:
— Научиться самой летать.
Она получила награду, которой хотела. Штурман поступила в Центральный аэроклуб в Тушине. Вскоре она стала лётчицей. К знанию аэронавигации прибавилось умение самостоятельно управлять самолётом.
Штурман Раскова участвовала в подготовке нескольких Первомайских воздушных парадов. Это очень сложное дело. Нужно рассчитать с точностью до сокунды, когда поднять с различных аэродромов множество воздушных кораблей, стянуть их в одну точку, построить в парадную колонну и провести чётким строем над Красной площадью. Обычно во время парадов она летала на флагманском корабле и шла впереди всей воздушной армады.
* * *…Найти самолёт в дальневосточной тайге дело нелёгкое. И всё же его нашли. Двухмоторный серебристый самолёт, севший на болото именно в том районе, где и предполагали, обнаружил молодой лётчик Михаил Сахаров.
Болото, на котором приземлились лётчицы, выглядело очень обманчиво. С высоты оно похоже на луг. А спустишься пониже, всмотришься — вода поблёскивает между тёмными кочками. Сесть здесь Сахаров, конечно, не мог. Он покружился, покачал в знак приветствия крыльями и улетел в Комсомольск сообщить радостную весть.
На следующее утро к мeсту посадки «Родины» прилетело 2 самолёта. Лётчики сбросили на парашютах резиновые сапоги, термосы с горячим какао, варенье, помидоры, шоколад, карту района, вымпелы с записками.
Весть о том, что экипаж «Родины» обнаружен, с быстротой молния разнеслась по стране. Но у самолёта лётчики заметили только двоих. Где же третий член экипажа ?
Через сутки к месту аварии прилетел ещё один самолёт и сбросил парашютистов. Спрыгнули два офицера и военный врач. К вечеру пришли сюда и пешие поисковые партии. Заработала походная радиостанция, и Москва узнала подробности о полёте трёх героинь…
* * *При дальнем полёте невозможно рассчитывать на хорошую погоду по всей трассе. Экипаж самолёта «Родина» был готов к борьбе с облачностью и циклонами. Но погода оказалась хуже, чем ожидали. Лишь на протяжении 60 километров после старта лётчицы видели землю, а потом началась сплошная облачность. Пришлось перейти на слепой полёт.
Перед Уралом самолёт начал обледеневать. Слоем льда покрылись крылья, лёд оседал на пропеллерах, машину стало потряхивать. Увеличивая обороты моторов, удавалось понемногу сбивать лёд с винтов.
Ночью началась сильная болтанка. Лётчицы решили забраться выше, идти над облаками, чтобы избежать болтанки и сберечь силы. До утра шли на высоте 7500 метров. Экипаж жестоко мёрз. Из — за холода и приемная и передаточная радиостанции вышли из строя. Радиосвязь прекратилась.
Наступил рассвет. Из — за сопок поднялось солнце, но вскоре его скрыли густые облака. Самолёт находился недалеко от маньчжурской границы. В слепом полёте трудно точно соблюдать курс, самолёт мог пересечь государственную границу. Лётчицы решили отклониться к северо — востоку.
Бензин был на исходе. Самолёт начал терять высоту. Медлить нельзя. Гризодубова написала Расковой записку: «Можешь ли ты прыгнуть ?»
Дело в том, что штурманская рубка на самолёте «Родина» была расположена в носовой части фюзеляжа. Хода из неё в пилотскую кабину нет. При посадке на неподготовленный аэродром машина могла встать на нос, и в этом случае стеклянная рубка штурмана была бы сплющена в лепёшку. Рисковать было нельзя. Во второй своей записке Гризодубова уже приказала Расковой: «Прыгай, прыгай, не задерживай нас».
Расковой очень не хотелось расставаться с подругами, но делать было нечего. Приказ есть приказ. В кармане её куртки лежала начатая плитка шоколада. Марина сунула в карман ещё плитку, коробочку мятных лепёшек, проверила, при ней ли револьвер, компас, карманный нож, и открыла нижний люк кабины…
Самолёт снижался. Видны были кочки, вода между ними. Сесть на колёса — значит разбить машину. Решили произвести посадку на «брюхо», не выпуская шасси. Самолёт скользнул по болоту и остановился. Даже стёкла кабины не разбились.
Кругом мёртвая тишина, а под ногами — зыбкое болото. Посмотрели на часы и приборы: «Родина» находилась в воздухе 26 часов 29 минут. Как позднее было определено, самолёт прошёл по прямой 5908,61 километра. Женский международный рекорд на дальность полёта по прямой, принадлежавший француженке Дюпейрон, был побит более чем на 1500 километров. Одновременно был завоеван и другой женский рекорд на дальность полёта без посадки по ломаной линии.
Оставшись вдвоём в танге, Гризодубова и Осипенко стали ждать Раскову. Где Марина ? Лётчицы думали, что она опустилась где — нибудь недалеко, и пристально всматривались в лес. В каждом дереве им чудился силуэт подруги. Они подавали сигналы, стреляя из револьвера и ракетницы. Но Раскова не показывалась.
В хвосте самолёта находилась аварийная радиостанция, но сколько ни крутили её рукоятку, радиостанция так и не заработала.
И первую же ночь в самолёт залезла рысь. Гризодубова первой услышала сильное царапанье и мяуканье, а затем и увидела незваную гостью. Стрелять в неё не хотелось, — пуля могла повредить доску приборов, у которой виднелась голова рыси. В конце концов «кися», как её назвали лётчицы, удрала. Вслед за ней пришёл медведь. Он начал тереться о рули поворота. Лётчицы сначала решили, что это какой — нибудь человек пришёл. Гризодубова со словами: «Пожалуйста ! Заходите !» — гостеприимно распахнула дверь кабины… Выстрел из ракетницы поверг мишку в ужас. Он убежал и лес…
Так шли дни. Неожиданно лётчицы обнаружили в самолёте колбасу, грудинку, икру, положенные кем — то «сверх плана». Подарок был весьма кстати.
Несколько раз они слышали шум моторов. Самолёты шли на большой высоте и, несмотря на сигналы, не заметили «Родины».
Подруги решили не уходить далеко от самолёта. Они ждали Марину, а её всё не было. Что же случилось с отважным штурманом ?
* * *…Ветер отнёс парашют к лесу. Шёлковый купол зацепился за пихту, и Марина Раскова повисла в 5 метрах от земли. Она обхватила ногами дерево, перерезала стропы парашюта и спустилась на землю.
Вокруг неё — густой, непроходимый лес. Нигде не видно просвета. Над головой совсем низко пролетел её самолёт. Моторы не работали, слышна была только сирена, которая гудит на машине, предупреждая, что надо выпускать шасси. Потом всё стихло. Одна в глухой тайге !
Вдруг донёсся звук выстрела, второй, третий… Раскова засекла по компасу направление выстрелов. Но тут — то и произошла ошибка. Эхо от сопок отнесло звук выстрела в противоположном направлении, и Раскова пошла не туда, куда следует.
Идти было очень тяжело. Сучья бурелома цеплялись за меховой костюм, приходилось переползать через поваленные на землю деревья.
На 5-е сутки Раскова вышла к большой мари, покрытой густой, высокой травой. Неосторожный шаг с кочки на кочку, и Марина Раскова провалилась. Сначала по пояс, потом но горло. Вода холодная, как лёд. Первый раз за время скитаний почувствовала она себя совсем одинокой. Никто не придёт на помощь, надо спасаться самой. Вспомнила виденный когда — то фильм, героиня которого выбралась из болота с помощью палки, и поступила точно так же. Положила свою палку на несколько кочек и стала подтягиваться. С трудом удалось выбраться из воды. Всё на ней промокло до нитки. Надо обсушиться, благо выдался солнечный день. Сушка продолжалась до вечера.
В первый день, когда Раскова рассчитывала быстро добраться до самолёта, она съела полплитки шоколада. На второй день решила быть осторожней и съела только четверть плитки. А под конец своих странствий дошла до нормы в… один квадратик и одну мятную лепешку. Временами она находила клюкву, грибы. Недостаток пищи приходилось возмещать даже берёзовыми листьями.
На 7-й день блужданий по тайге Раскова решила поджарить найденные ею два гриба и разожгла костер. От пламени вспыхнул валежник, загорелась трава и стволы сухих деровьев. Пришлось бежать от огня. В это время она услышала шум моторов. Это был самолёт, искавший её.
Не раз она встречалась с «хозяевами тайги» — бурыми медведями и пугала их выстрелами из пистолёта.
Утром 10-го дня Раскова увидела самолёты и отчётливо услышала выстрелы. Преодолевая сильную слабость, она пошла по направлению выстрелов. Она еле шла, опираясь на палку. На ней был шерстяной свитер с орденом Ленина на груди, одна нога в унте, вторая — босая.
Увидев Раскову, люди, находившиеся около самолёта, бросились ей навстречу. Товарищи хотели взять её на руки. Она отказалась и сама дошла до самолёта…
| Приезд на Белорусский вокзал… |
Москва торжественно встречала первых женщин Героев Советского Союза. На Белорусский вокзал был подан салон — вагон, в котором приехали Гризодубова, Осипенко, Раскова, которая несла в руках клетку, в котрой прыгала белка. Это она везла подарок пионеров Комсомольска своей маленькой дочке.
По улице Горького, усыпанной цветами и листовками, мимо толп рукоплещущих Москвичей открытая машина с героинями проехала в Кремль…
Заканчивая рассказ о довоенной деятельности Марины Расковой хочется предложить Вашему вниманию отрывок из довольно редкой книги «Испытатели ВВС» ( В. К. Муравьёв, М:. «Воениздат», 1990 год. ), в которой описывается очень интересный факт, долгое время скрываемый в открытой печати:
«Блистательный перелёт героического экипажа АНТ-37 «Родина» Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой, как известно, закончился 25 Сентября посадкой в тайге. Были организованы поиски этого экипажа. Руководство группой поиска командование ВВС возложило на комдива Якова Васильевича Сорокина. До 50 разнотипных самолётов с утра и до захода солнца «прочёсывали» с воздуха тайгу на огромном пространстве — от Читы до Сахалина. Неустанно работали и наземные поисковые партии. Исключительно напряжённая работа, продолжавшаяся более недели, завершилась успехом: «Родина» была обнаружена лётчиком Михаилом Сахаровым 3 Октября. Она лежала, именно лежала, ибо посадка была совершена на «живот», иа открытой болотистой местности в районе посёлка Керби. На следующий день туда отправилась группа самолётов для выброски парашютного десанта — врачей, техников, радистов и других специалистов, а также корреспондентов.
Тогда же и произошла катастрофа: столкнулись самолёты ДС-3, командиром которого был Николай Лесников, а штурманом Александр Бряндинский, экипаж из НИИ ВВС, и ТБ-3 с десантом на борту. При этом ДС-3 таранил по хвосту ТБ-3. Погибло 16 человек. Четверым с ТБ-3 — Наумову, Шаркову, Хоркипу и Рапохипу удалось спастись. В считанные секунды они сумели выпрыгнуть из беспорядочно падающего самолёта и благополучно приземлиться среди таёжных деревьев.
Невольными очевидцами этой трагедии стали экипаж и десант другого ТБ-3 — третьего самолёта, находившегося в этом районе.
Молодой военврач Пётр Тихонов видел, как самолёты сходились… В своей короткой медицинской практике он успел насмотреться всего, видел и смерть. Но катастрофу… Глаза видят, а сознание не воспринимает — нет, не может быть ! ДС-3 двумя моторами врубился в заднюю часть фюзеляжа и в хвост ТБ-3 и, разламываясь, дымящимся факелом устремился к земле. ТБ-3, крутанувшись волчком, опустил нос, перевернулся на спину, затем на живот, опять на спину… И вдруг один за другим вспыхнули белые «блинчики» парашютов !.. Слава богу !.. Сколько ? Три… четыре… Четыре ! Только четыре…
Спустя почти полвека Генерал — Майор медицинской службы в отставке Пётр Семёнович Тихонов сказал: «Потрясение в тот момент было настолько сильное, что не прошло и сейчас».
Приоткрывая завесу над трагедией, которая произошла при спасении экипажа «Родина», следует отметить, что многие годы некоторые факты были покрыты тайной.
…Бурное ликование, вызванное блестящей победой героического экипажа «Родины» и тем, что отважных лётчиц удалось найти, охватило всю нашу страну. Поэтому, чтобы не портить праздника, никаких сообщений о случившемся ни в газетах, ни по радио сделано не было. Мало того, даже не были захоронены останки погибших. Спустя 30 лет, в 1968 году, местные охотники наткнулись на обломки разбитых самолётов и на лежащие вблизи них останки. Только летом 1969 года в район катастрофы вылетела экспедиция, возглавляемая Полковником Индуцким. Останки были собраны и с почестями похоронены у посёлка Дуки, недалеко от места катастрофы. На месте захоронения установлен деревянный безымянный обелиск. Безымянный, поскольку имена захоронённых оставались всё ещё неустановленными. Но теперь мы их знаем, сегодня мы можем войти в фонд Хабаровского крайпартархива, раскрыть дело № 91-А и на пожелтевших его страницах прочитать фамилии: Сорокин, Земцов, Mapценюк, Морозов, Заботкин, Андреев, Сосков, Климов, Медведев, Лещиков, Раппопорт, Бряидинский, Лесников, Шевченко, Черепахин, Микусев».
…В Октябре 1941 года, когда фронт приближался к Москве, в коридоре управлении Военно — Воздушиых Сил появилась Герой Советского Союза Майор Раскова. Она решила сформировать для фронта отдельную женскую авиационную часть.
— Я уверена, что девушки будут хорошо воевать, — уверяла Раскова. — Как жаль, что с нами нет сейчас Полины Осипенко, как пригодился бы её опыт !
Раскова разыскивала по всей стране воспитанниц аэроклубов и лётных школ Гражданской авиации. Когда узнали, что создается женская лётная часть, Раскову стали осаждать девушки — комсомолки из вузов, старших классов средних школ, с фабрик, заводов, из различных учреждений. У многих из них не было никакой авиационной специальности, но было горячее желанно защищать родную страну. И в некоторых случаях этого было достаточно. Из них стали готовить техников и вооруженцев.
Наконец первый в мире женский лётный полк был сформирован. В составе его были только женщины — от командира до обслуживающего персонала. И первый приказ по полку обязывал весь личный состав коротко подстричься. Пожалуй, ни один приказ не выполнялся так неохотно, как этот — трудно было расстаться с косами и локонами. Но командир полка Капитан Евдокия Бершанская была непреклонна.
В маленьком городке на Волге за 3 месяца упорного, напряжённого труда, тревог, бессонных ночей был пройден курс учёбы, на который в мирное время полагалось 3 года. Ночной лёгкобомбардировочный полк был готов к отправке на фронт.
Марине Расковой не суждено было повести в первый бой своих питомцев. Ей было поручено формировать новый женский полк, на этот раз скоростных бомбардировщиков. И она отбыла на завод, где должны были получить самолёты Пе-2. Каждый день, рискуя собой, она поднималась в воздух на новых бомбардировщиках.
«Для того чтобы хорошо командовать, — говорила Раскова, — нужно самой хорошо летать и, конечно, в совершенстве знать машины, на которых летают твои подчинённые».
А вскоре вся страна узнала печальную весть: вылетев во главе нового полка к месту дислокации, самолёт Расковой в сложных метеоусловиях потерпел аварию и весь экипаж погиб…
Кроме её первенца, ставшего к концу войны 46-м Гвардейским Краснознамённым Таманским ордена Суворова 3-й степени ночным лёгкобомбардировочным авиационным полком, на фронтах успешно сражались ещё две женские авиационные части: 125-й Гвардейский бомбардировочный полк и 586-й истребительный.
В годы Великой Отечественной войны массовый характер принял сбор денежных средств трудящихся на постройку боевой техники для Красной Армии. Так, на средства женщин Молдавии была построена эскадрилья истребителей Як-7Б.
airaces.narod.ru
Как самолет «Родина» летал из Москвы на Дальний Восток? Предыстория | Культура
Казалось бы, зачем нужны мировые рекорды высоты, дальности, грузоподъемности? Странный вопрос. Ведь это доказательство могущества страны, ее вооруженных сил, ее оборонного потенциала.
Уже на заре эры воздухоплавания в июне 1905 года на Олимпийском конгрессе в Брюсселе было принято историческое решение создать в каждой стране «ассоциации для регулирования спортивных полетов и на их основе сформировать всемирную аэронавтическую федерацию для регулирования различных мероприятий, продвижения вопросов науки и спорта в области аэронавтики».
14 октября 1905 года была зарегистрирована международная авиационная федерация (ФАИ) со штаб-квартирой в Лозанне. И сразу же начали регистрироваться мировые авиационные рекорды. Рекорды принято устанавливать на соревнованиях. Вот ФАИ и провела в Реймсе под Парижем в августе 1909 года первые международные соревнования, в которых принял участие 21 летчик. Соревновались они в трех дисциплинах: дальности, скорости и высоте полета, что соответствует олимпийскому девизу «Быстрее, выше, сильнее».
Россия вступила в ФАИ с некоторым опозданием. Лишь в 1908 году был создан Императорский Всероссийский аэроклуб, который в декабре 1909 года вступил в ФАИ с правом регистрировать в ней мировые авиационные рекорды, установленные в России, а также выдавать действительные повсеместно летческие дипломы. Естественно, что после революции Россия была исключена из ФАИ: той страны не стало, а новую никто признавать не спешил. К середине тридцатых годов ситуация кардинально изменилась и в марте 1935 года в нашей стране был создан Центральный аэроклуб СССР. Через полгода он стал членом ФАИ, а в марте 1936 года получил право регистрировать всесоюзные рекорды по авиационным видам спорта и направлять материалы в ФАИ для утверждения их в качестве мировых рекордов.
К этому времени ФАИ зарегистрировала более 100 мировых рекордов, и вот в эту гонку устремились советские авиаторы. К концу 1936 года ситуация была такой: из 132 официальных мировых рекордов советским летчикам принадлежало 6. На 1 января 1962 года цифры значительно изменились: рекордов стало 485, а нам принадлежало уже 213, к 1975 году из общего числа мировых рекордов — 607, советским авиаторам принадлежало 231 достижение.
Дальнейшее развитие авиации также способствовало установлению мировых рекордов, их количество на конец 2000 года превысило 7000, из них 2674 принадлежало спортсменам России.
Бывали случаи, когда количество установленных в одном полете рекордов само по себе становилось рекордом. Так 22 марта 1989 года за 3,5 часа полета самолета АН-225 было установлено сразу 110 новых мировых достижений, таких как максимальный вес груза, максимальная взлетная масса, рекорды скорости, высоты, дальности для самолетов такого типа и куча других. В книге рекордов Гиннесса зафиксирована соответствующая информация.
Однако вернемся в предвоенное время…
Первый в мире одиночный перелет через Атлантический океан был совершен 20−21 мая 1927 года, когда американец Чарльз Линдберг, вылетев из Нью-Йорка, через 33,5 часа приземлился в Ле Бурже под Парижем.
Женщины принимали весьма активное участие в этой гонке. В 1935 году американка Амелия Эрхарт, вылетев с Гавайских островов, через 18 часов приземлилась в Окленде в Калифорнии. Таки образом, впервые был пересечен Тихий океан. К несчастью, при попытке совершить облет Земли в июле 1937 года Эрхарт погибла.
К середине тридцатых годов американские летчицы владели большинством мировых авиационных рекордов, но тут на сцене появились русские. Валентина Гризодубова в октябре 1937 года на одномоторном самолете в течение получаса пролетела 100 километров со средней скоростью 218 км/ч, побив таким образом рекорд американки Аннеты Джинсон на 19 километров. Этим она не удовлетворилась и через два дня на двухместном спортивном гидроплане с бортмехаником Катей Слобоженко поднялась с Москвы-реки и пролетела 100 километров со скоростью 200 км/ч, превысив рекорд американки Моури, скорость которой была 127 км/ч. Еще через полчаса, сменив крылатого коня, она побила рекорд другой американки — Маргариты Теннер, которая на одноместном гидросамолете пролетела 100 километров со скоростью 167 км/ч, а вот Гризодубова то же расстояние преодолела со скоростью 190 км/ч.
Через некоторое время Валентина Гризодубова со штурманом Мариной Расковой пролетели за 7 часов 23 минуты от Москвы до Актюбинска на спортивном самолете 1444 километра, при этом почти в два раза превысили мировой рекорд дальности. Это был уже четвертый рекорд Гризодубовой за год.
Всего за пять лет — с 1937 по 1941 — ФАИ зарегистрировала 124 мировых рекорда советских спортсменов. Таким образом, почти треть всех авиационных рекордов перебралась из-за океана и Европы в Советский Союз.
Оставался самый престижный мировой рекорд дальности полета, он был установлен французской летчицей Дюперон в 1938 году и составлял 4600 километров. В то время считалось, что он не может быть побит.
Нарком обороны СССР Климент Ворошилов поставил перед Центральным Аэроклубом СССР задачу — подготовить женский экипаж, который на имеющихся в то время самолетах сможет решить эту сложнейшую задачу: установить новый мировой рекорд дальности.
Этим и решили заняться три мужественные женщины: Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова.
Продолжение следует…
shkolazhizni.ru
У САМОЛЁТА РОДИНА. Жизненный путь Марины
У САМОЛЁТА РОДИНА
Осмотрев штурманскую кабину и убедившись, что все приборы в порядке, Марина попросила скорее поесть. Пока готовили ужин, доктор Тихонов промывал её обмороженные и израненные ноги. Потом ей подали немного бульона, кусочек курицы и немного киселя. Больше доктор не разрешил. Подруги наперебой рассказывали, как дальневосточные товарищи их разыскали, как сбрасывали множество подарков, продуктов. Полина принесла платочки, на которых было вышито: «Марине». Платочки вышили девушки из Комсомольска.
Разговор по радиотелефону.
Лётчицы рассказали, как их навещали таёжные звери, и наперебой расспрашивали Марину о её путешествии по тайге. Наконец доктор послал Марину спать, а товарищам велел дать ей покой. Марина, измученная, но счастливая, умытая и переодетая в чистое бельё, легла на мягкий шёлковый парашют в кабине. Ей подали горячий чай. Она с жадностью выпила его. Потом она услышала, как кто?то сказал: «Здорово хорошо получилось!» — и заснула…
С рассветом все встали, тихонько сложили необходимые вещи, стараясь не разбудить Марину. Проснувшись, она почувствовала, что не может наступить на одну ногу. Быстро смастерили носилки. В это время прилетели новые самолёты. С одного из них сбросили записку: «Если Расковой нет, станьте двое на правую плоскость. Если Раскова пришла, станьте трое на правую плоскость».
Комиссар скомандовал быстро очистить правую плоскость, на которую стали Гризодубова и Осипенко. Третьим встал сам комиссар, чтобы не тревожить Марину — ей трудно было стоять на больной ноге. Товарищи надели ему на голову белый платок, чтобы он сошёл за женщину. Под общий дружный хохот лётчик с бреющего полёта приветствовал комиссара, принимая его за Марину. Цель была достигнута: лётчик понял, что Марина пришла.
Полина накрыла на плоскостях самолёта последний в тайге завтрак — на шестнадцать человек. Затем дружно всё было приведено в порядок, машина закрыта. На прощанье, на всякий случай, написали записку: «Экипаж цел, все ушли к реке». Записку укрепили на самолёте.
Один из товарищей взялся осторожно донести барографы, которые регистрировали беспосадочность перелёта.
Марину положили на удобные носилки, и четверо товарищей вызвались донести её до реки.
Самолёт «Родина» на болоте.
Нелёгкое это было путешествие! Солнце палило беспощадно. Было очень жарко. Носилки тёрли плечи. Под ногами хлюпало болото. Люди беспрестанно проваливались по колено, «о шли, упорно шли. На привалах шутили и смеялись. Воду пили, по примеру Марины, прямо из болота, называя её в шутку «нарзаном». Так шли целый день. Вдруг над ними пронеслась лодка — самолёт. Он шёл низко и сбросил большой мешок, на котором была надпись: «Штурману самолёта «Родина» М. Расковой». В мешке нашли газету «Сталинский комсомолец» за 6 октября и много сочных, свежих яблок. Марина угостила всех вдоволь, остатки разложили по карманам.
Из тайги показалась группа людей. Её вёл тот самый эвенк — колхозник, которого Марина вчера видела у самолёта. Рано утром он ушёл к реке, пригнал лодочки и обеспечил всё для переправы. Другие колхозники подошли близко и с любопытством расспрашивали друг друга на своём родном языке, внимательно рассматривая Марину. Четыре колхозника — эвенка сменили товарищей, которые несли носилки.
Они шли по живописным местам. Среди мало заросшей тайги показалась тропа. Она вела к реке мимо маленького очень красивого озерка бирюзового цвета, окружённого берёзками. Озеро казалось чудесным, сказочным. Над ним возвышалась сопка, покрытая пихтами и берёзами. Охотничья тропа привела их к быстрой горной речке, протекавшей между высокими берегами, покрытыми лесом. Марина с помощью товарищей спустилась к речке и уселась в маленькую лодочку — оморочку. С ней сели доктор Тихонов и проводник — эвенк Максимов.
В другую лодочку сели комиссар и другой, молодой проводник. Остальные люди пошли пешком вдоль берега, через сопку Юкачи.
Лодочки поплыли по быстрой речке, которая несла свои воды со скоростью пятнадцати метров в секунду. Эвенк Максимов и его товарищи искусно справлялись с течением, всё время перекликаясь на своём языке. Обогнув сопку, лодочки выплыли на большую и красивую реку Амгунь. Над рекой летел самолёт, который наблюдал за их передвижением. Он пустил ракету в знак того, что видит их.
К вечеру все, кто шёл пешком, присоединились к ним. В сумерках по реке разносились весёлые голоса, смех и пеони.
Сидя на берегу, Марина заметила двух женщин, которые направлялись прямо к ней. Когда все уселись отдохнуть, Марина рассказала им о перелёте, о том, как Сталин послал десятки самолётов и множество людей, чтобы разыскать трёх женщин. Одна из подошедших женщин оказалась метеорологом станции Дуки. Когда они узнали, что не хватает лодок, чтобы всех перевезти до Керби, они уступили свою лодку, а сами решили остаться ждать возвращения своих людей с лодками. А до Керби надо было плыть целый день. Марина с благодарностью смотрела на обеих женщин.
Дальневосточный посёлок Керби.
Темнеет. Горит костёр. Варится уха из кеты. Взошла луна, на Амгунь ложится лунная дорожка, а за рекой сопка, покрытая лесом.
Из еловых ветвей приготовили постель для всех вместе, чтобы было тепло спать.
Десять дней Марина не ела соли; горячая солёная уха кажется ей самым вкусным ужином. По всему её телу расходится приятное тепло.
Укладываясь рядом с Полиной и Валентиной, Марина услышала голос женщины — метеоролога:
— Не ложитесь так, Марина Михайловна, возьмите наше ватное одеяло — у вас больные ноги. — И женщина заботливо накрывает Марину своим тёплым одеялом.
Было ещё холодно, ещё иней виднелся на сопке, когда наши путешественники тронулись в путь, вниз по течению Амгуни. Трудно было оторвать глаза от замечательных видов, окружавших их, и так же трудно было не думать, волнуясь, о замечательных людях нашей Родины. Марине казалось, что это всё её родные, что она их всех знала и любила всю жизнь.
Весело плыли целый день. Стаи уток то и дело взлетали над их головами.
Приближался вечер, когда лодки подошли к катеру, пришвартованному к берегу. Перешли на катер.
Новые друзья всплакнули, прощаясь перед отходом катера.
На катере три подруги собрались, чтобы составить телеграмму товарищу Сталину и правительству.
Полина предложила свой текст, а другие внесли поправки.
Как только прибыли в Керби, тотчас же передали телеграммы:
МОСКВА, КРЕМЛЬ Товарищу Сталину
С Вашим именем в сердцах мы, дочери великой социалистической Родины, пролетели без посадки сквозь облачность, туманы, обледенения и ночь от Москвы — сердца необъятной Родины — до берегов Амура. На болоте, в тайге, среди сопок мы были не одинокими — с нами весь наш многомиллионный народ, партия и Вы, товарищ Сталин. За отцовскую заботу спасибо.
ГРИЗОДУБОВА, ОСИПЕНКО. РАСКОВА
МОСКВА, КРЕМЛЬ т. т. Сталину, Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Микояну, Калинину, Жданову, Андрееву
Ваше задание выполнено. Беспосадочный перелёт Москва — Дальний Восток совершён на самолёте «Родина» за 26 часов 29 минут. Посадка произведена на болотистом поле у реки Амгунь, в ненаселённой мест — пости. Экипаж здоров, материальная часть в исправности.
От всего сердца благодарим за Вашу сталинскую заботу и помощь, оказанную нам.
Готовы выполнить любое задание партии и правительства.
ГРИЗОДУБОВА, ОСИПЕНКО, РАСКОВА
Когда катер подошёл к посёлку Керби, всё население стояло на улице, несмотря на позднее время. После митинга лётчицы отправились спать.
Наутро им сообщили, что в Москве у прямого провода их ждут родные. Марина сразу повеселела, узнав, что дома всё благополучно.
Вернувшись к себе в комнату, лётчицы увидели телеграмму:
КЕРБИ. ЭКИПАЖУ САМОЛЕТА «РОДИНА» т. т. В. Гризодубовой, П. Осипенко, М. Расковой
Горячо поздравляем вас с успешным и замечательным завершением беспосадочного перелёта Москва — Дальний Восток.
Ваш героический перелёт, покрывший по маршруту 6450 километров, а по прямой — 5947 километров в течение 26 часов 29 минут, является международным женским рекордом, как по прямой, так и по ломаной линии.
Ваша отвага, хладнокровие и высокое лётное мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки, вызывают восхищение всего советского народа.
Гордимся вами и от всей души жмём ваши руки.
По поручению ЦК ВКЩб) и СНК Союза ССР
И. СТАЛИН В. МОЛОТОВ
Валя, Полина и Марина горячо поздравили друг друга и крепко расцеловались.
После прощального митинга и тёплых проводов лётчицы сели в катер и продолжали своё путешествие. В устье Амгуни они пересели на другой катер, высланный из Комсомольска.
Теперь они плыли по широкому, могучему Амуру, где местами не видно берегов.
На каждой пристани их встречало население.
Приближаясь к Комсомольску, они увидели обгонявший их корабль. Экипаж корабля выстроился на верхней палубе и флажками передал привет.
У Комсомольска лётчицы поднялись на верхнюю палубу и в темноте любовались Амуром. Волны, как на море. Сильный ветер, грозное небо. А впереди, за сопкой, огни большого города…
Их катер, освещённый разноцветными огнями, подходит к дебаркадеру Комсомольска. Масса народа, музыка, при свете прожекторов видны весёлые юные лица, светятся живые глаза — это город юности, город, построенный комсомольцами! Советские песни здесь звучат особенно бодро и задорно.
Переночевав в новом красивом и удобном доме, гости едут осматривать город, доки, верфи, заводы, большой рабочий посёлок.
Подъезжают к телеграфу, где их опять ждёт разговор с Москвой, с родными.
Марина берёт телефонную трубку и слышит ясно голос Тани, которая спрашивает, придёт ли её мама к ней в школу. Таня настаивает, чтобы мама пришла в школу в первый же день по приезде в Москву: так просят все её подруги и она сама. «Приду, ну конечно, приду!» — отвечает весёлым голосом Марина. Она узнаёт от Тани и от меня, что дома у нас всё хорошо, что Таня «всё время умница» и что в школе она получила семь «отлично».
В городе Комсомольске пионеры принесли Марине таёжную белку в красивой клетке. Они просят отвезти её в Москву, Тане в подарок. Белка особенная: на чёрной шерсти у неё блестят светлые редкие волоски, а грудка совсем белая. С этой минуты Марина не расстаётся с белкой до самой Москвы.
Дальневосточная белка — подарок Тане от пионеров Комсомольска.
К Хабаровску подошли днём. Флотилия военных судов встретила их салютом. Сигнальщики передали приветствие от краснофлотцев и от командующего Амурской флотилией.
Новая радостная встреча в Хабаровске.
По дороге в Москву много чудесных, тёплых встреч видели три подруги. Их сердца были переполнены благодарностью к родному советскому народу, так высоко оценившему их перелёт, совершённый в честь любимой Родины.
За день до приезда в Москву Полина начала приводить в порядок свой костюм: стирать, чистить, гладить. Её примеру последовали остальные: они заново «отремонтировали» свои спортивные замшевые табачного цвета костюмы, выстирали и выгладили голубые шёлковые блузки с галстуками. На головы они надели светлые вязаные спортивные шапочки. Осмотрев тщательно друг друга, лётчицы остались довольны. Теперь оставалось только скорей увидеть родную Москву. Терпенья едва хватало…
В вагоне на пути к родной Москве. 1938 год.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
biography.wikireading.ru