ИЗ ПУНКТА А – В ПУНКТ Б
Эй, Ленинград, Петербург, Петроградище!
Марсово пастбище, Зимнее кладбище.
Отпрыск России, на мать не похожий.
Бледный, худой, евроглазый прохожий.
Герр Ленинград, до пупа затоваренный,
Жареный, пареный, дареный, краденый.
Мсье Ленинград, революцией меченный…
Пан Ленинград, я влюбился без памяти
В Ваши стальные глаза…
Юрий Шевчук
Автор статьи: Ольга Волкова, пресс-секретарь Комитета по внешним связям Санкт-Петербурга
Статья была опубликована в журнале «Пресс-служба»
Региональная конкуренция, мировая интеграция, включая перспективу вступления России в ВТО, – все это мотивирует деловое сообщество обращать большее внимание на имидж региона за рубежом; рассчитывать не только на свои силы, но и на гудвилл территории. Репутация – это управляемая модель имиджа, образа. Управляемая – значит кем-то и целенаправленно. Каковы задачи, ресурсы, инструментарий и субъекты продвижения репутации Санкт-Петербурга за рубежом?
Пункт А
Многие виды предпринимательской деятельности напрямую зависят от того, что о Санкт-Петербурге читает иностранный партнер или инвестор за чашкой утреннего кофе. Влиять на информационное поле можно и нужно, причем объединив усилия бизнеса, властей, редакций и лидеров общественного мнения.
Для большинства европейских мегаполисов имиджевая политика – это приоритет, подкрепленный отдельной строкой бюджета. Муниципалитет Парижа в 2009 году потратил более 6 миллионов евро на международное продвижение репутации города. Казалось бы, кто не знает этот самый романтичный город; кто не мечтает побывать там и уж тем более установить деловые связи? В Германии города бюджетируют информационную политику также в миллионах евро: Сенат Берлина – 5; Мюнхен – 4. И наконец, порядка миллиарда долларов в год на PR-кампанию страны тратит Госдепартамент США. Россия до последнего времени оперировала бюджетами в пять раз меньше. Но при этом каждый регион предпринимает собственные усилия, детализирует стратегию, формулирует маркетинговые задачи.
Можно предположить, что наш город (как, впрочем, и Россия в целом) сейчас стоит на пороге новой имиджевой парадигмы. Иными словами, мы только что раздали долги прошлого: отреставрировали внешний облик города, который неоднократно в ХХ веке разрушался войной и бедностью; строим гражданское общество; стерт ярлык «криминальной столицы». Подтверждения мы находим в мониторинге иностранных СМИ, с помощью которого более трех лет внимательно следим за информационным полем. Трехгодичный цикл позволяет сделать выводы о динамике изменений.
Стоит отметить, что в 2009 году по заказу Комитета по внешним связям Санкт-Петербурга исследования проводились двумя независимыми организациями, что позволило убедиться в достоверности данных и объективности выводов. Результаты анализировались по количественным показателям и по основным тематическим группам: гражданские институты, действия городских властей, отраслевой контекст (экономика, культура, наука и образование, решение социальных проблем).
За три года исследовано 12 тысяч публикаций о Санкт-Петербурге, что может быть охарактеризовано как степень «активного присутствия в мировом информационном пространстве» (в среднем – более 10 публикаций ежедневно), но пока не в лидирующей пятерке. Справедливости ради стоит отметить, что более 90% упоминаний Санкт-Петербурга было связано с проведением саммитов, с Экономическим форумом, с визитами первых лиц государств и, конечно, с новым для Питера позиционированием – «родина двух президентов».
В пиковой фазе мирового кризиса СМИ других государств полностью сосредоточили внимание на внутренних проблемах, и стало еще труднее «пробиться» на полосы газет и в эфиры. Санкт-Петербург, набирая очки как мегаполис европейского значения, уступает своим прямым конкурентам по континенту в репутационной активности. Так, например, в немецкоязычной прессе итальянский город Милан (по аналогии с Петербургом: второй по значению город, порт, ярко выраженная туристская привлекательность и богатое культурное наследие) упоминается в три раза чаще, чем Санкт-Петербург. Полагаю, что многие коллеги согласятся со мной, что к этим цифрам стоит относиться как к «средней температуре по больнице», т. к. всегда интереснее раскрыть содержательную часть, найти реперные отраслевые точки.
Очевидно, что лидирующие темы мониторинга из года в год – культура и спорт – представлены в мажорных тональностях. Второе место традиционно сохраняет за собой экономика с нейтральным тоном подачи информации. В этом тематическом блоке все меньше присутствует экономическая статистика и отраслевые обзоры, зато больше появляется тревожных сообщений о последствиях кризиса. Наука, образование и инновации остаются незаслуженно мало освещенными в зарубежной прессе.
«Болевыми точками» традиционно остаются преступления на межнациональной почве и нарушения прав человека. Мы, петербуржцы, знаем, что их не очень много в нашей повседневной жизни, но именно эти темы всегда становятся инфоповодом для иностранных журналистов. В итоге каждая восьмая статья имеет критический характер. И тем не менее количество позитивных статей о Петербурге в зарубежных печатных СМИ на 30% превышает количество критических. Также в палитру тональностей эксперты добавили амбивалентные оценки, т. е. материалы, где в дискуссии присутствуют как явное одобрение происходящего, так и резкое несогласие (58% от общего объема). Любопытный факт: каждая десятая статья была перепечатана из другого издания, но в подавляющем большинстве цитат ссылались на петербургские СМИ, что возлагает на них дополнительную ответственность, т. к. из них каждая шестая имеет негативные оценки городских событий. Большое влияние оказывает русскоязычная пресса за рубежом, которую мы стараемся консолидировать вокруг Программы по поддержке соотечественников. Их интерес и доверие крайне важны, ведь русскоязычные диаспоры за рубежом традиционно активны в деловых и культурных связях с Россией. Заметен вклад в позитивную риторику русскоязычных СМИ стран СНГ, доля рынка которых достигает, например, в Казахстане 70%.
Источниками информации о событиях в Петербурге в иностранных СМИ в подавляющем большинстве становятся журналисты, готовящие материал, представители иностранных компаний, работающие в городе, а также представители петербургских органов власти. Основная повестка дня – это инвестиционные проекты и международные программы. Представители институтов гражданского общества, петербургские компании, бизнес-ассоциации, культурные и научные организации на страницах иностранных СМИ практически не упоминаются. И это большое упущение. До тех пор пока десятки крупных и успешных бизнес-проектов за рубежом будут работать «под сурдинку», наша репутация будет иметь однобокий вид и сбивчивый пульс.
Три года мониторинга показывали положительную динамику странового охвата и контента деловой репутации Санкт-Петербурга, связь и корреляцию активности медиаполя и мероприятий, проводимых Администрацией Санкт-Петербурга за рубежом (презентации и Дни Санкт-Петербурга). Традиционно в своей работе за рубежом мы опираемся на поддержку и консультации с представительствами Министерства иностранных дел РФ, торговых представительств, кроме того, я консультируюсь с пресс-аташе. Но пять лет назад был внедрен комплексный подход к PR сопровождению наших презентаций: пресс-тур накануне, адресная работа с изданиями, аудитория которых максимально соответствует тематике программы, разножанровость материалов. Таким образом, мы насыщаем медиапространство информацией не только о самом событии, но и о городе в целом. Очевидно, что международные рейтинговые агентства изучают не только внутреннюю статистику региона, его внешний долг, но и устойчивость его репутации, гудвилл как нематериальный актив региона. Например, петербургский рынок труда в зарубежных публикациях практически не рассматривается, а ведь именно наличие высококвалифицированных кадров – одна из сильных сторон города. Кластерная политика развития экономики города основана на полном цикле обучения кадрового состава.
Пункт Б
Наша цель – устойчивое позитивное восприятие Санкт-Петербурга не только как культурной и туристической Мекки, но и как сильного европейского делового партнера; прочный массив знаний в конкретных областях экономики: от кластерной политики городских властей до инновационных проектов; от логистики до новой линии производства. Репутация стимулируется и управляется событийным рядом. 16-ый президент США Авраам Линкольн говорил, что «характер подобен дереву, а репутация – его тени. Мы заботимся о тени, но на самом деле надо думать о дереве». Насколько мы сами активны – настолько мы и заслуживаем внимания.
В зарубежных таблоидах не станут рассказывать о наших успехах и достижениях; скорее – о ЧП и об общественных противоречиях. Наша задача – сбалансировать эти, подчас объективные публикации лидирующими позициями города. Самые простые примеры-аналогии: «Россия – самая большая страна в мире» – политики читают как «природные ресурсы, территория»; «Петербург – самый крупный мегаполис в бассейне Балтийского моря» – бизнесмены читают как «емкость рынка, рабочая сила»; «Петербург – образовательный и научный центр» – инвестор читает как «высококвалифицированные кадры» и т. д.
Крайне невелик список петербургских организаций, компаний и лиц их представляющих, фигурирующих в иностранных СМИ. Многие эксперты утверждают, что устойчивость информационного поля должны формировать не только «локомотивы» – крупные международные проекты, но и прежде всего т. н. «полтика малых добрых дел». Нам необходимо научиться рассказывать о себе. Компании среднего звена все чаще обращаются к специалистам, которые из собственной новости делают хороший репутационный продукт «на экспорт». Это требует и высокой квалификации пиарщика, и креатива, выверенного с математической точностью. Новость компании, масштабированная на международный уровень, приносит дополнительные очки и бизнесу, и городу.
Как бы глобализация не стремилась привести все цивилизации к единому знаменателю, тема кросс-культурного позиционирования города остается краеугольным камнем. Сомнительно приглашать итальянцев отдыхать или работать в «Северную столицу». Для них вся Россия в большей степени граничит с Ледовитым океаном, а не с Европой. А что ожидать от северной столицы?! Им, потомкам Великого Рима, гораздо ближе «бывшая столица Российской империи, построенная (в том числе, конечно) итальянскими архитекторами…». Или другой пример из моей практики. Губернатор одного города на Ближнем Востоке признался, что в его стране широко известна поговорка: «Это так далеко, как Петербург»; поэтому в буклете о городе на Неве был сделан акцент на географических, климатических описаниях, а также на логистической инфраструктуре и транспортной доступности для бизнесменов.
С целью уравновесить информационный фон Санкт-Петербурга за рубежом и максимально его адаптировать к кросс-культурным особенностям зарубежной аудитории, создана сеть информационных деловых центров (далее – ИДЦ). Это – институт постоянных представительств города, основанных на партнерских отношениях с Администрацией города. На сегодняшний день учреждено 17 таких «репутационных агентств». Вся контактная информация о центрах является общедоступной и размещена на сайте Комитета по внешним связям Санкт-Петербурга. География вполне отражает интересы города: США (Нью-Йорк), Германия (Гамбург), Франция (Париж), Италия (Озимо), Австрия (Вена), Израиль (Хайфа), Норвегия (Осло), Финляндия (Турку, Котка, Хаменнлинне), Украина (Киев и Харьков), Латвия (Рига), Эстония (Кохтла-Ярве), Армения (Ереван), Китай (Циндао), Греция (Афины).
Подобные институты представительств – это общемировая практика обеспечения постоянного информационного присутствия и максимальной приближенности к знаниям региона. ИДЦ – это место, где можно получить исчерпывающую и самую оперативную информацию о Петербурге, сделать заявку на маркетинговые исследования. При поддержке Центра петербургские компании проводят презентации отрасли для иностранных партнеров, пресс-конференции для зарубежных СМИ.
Постскриптум
Недавно моя приятельница, очень известная в городе журналистка, не без удовольствия поведала мне об имидже Санкт-Петербурга в одном из удаленных уголков планеты близ экватора, куда трудно «добраться мониторингом». Прогуливаясь вдоль побережья океана на острове Маврикий, на вопрос аборигена «Where are you from?» она без надежды на понимание ответила «From Saint—Petersburg»… «Приговор» позиционированию нашего города был сделан мгновенно и безоговорочно: «Arshavin!!!» Книга воспоминаний туристов о том, что им говорят иностранцы про наш город, в котором они никогда не были, не видели Невы и архитектуры, Эрмитажа и театров, будет бестселлером.
Городу, безусловно, нужны победы на спортивных аренах, на сценических подмостках, нужны открытия и Нобелевские премии, но зарубежная аудитория должна знать и о наших деловых качествах. Рассказывать об экономическом потенциале и доказывать деловую состоятельность – это миссия и всех ветвей власти, и деловых кругов. Прагматичные задачи в репутационной навигации – то, что даст возможность процветать и культуре, и туризму, и науке.
supersales.ru
Из пункта А в пункт Б едет… родитель!
Учителя ждут, что родители будут учиться вместе с ребенком, а мамы и рады все контролировать. Детей тоже все устраивает – меньше напрягаться. За самостоятельность в учебе теперь нужно вести настоящую войну. Как в ней победить – рассказывает психолог Екатерина Бурмистрова.
Как будто при школьнике есть неработающий взрослый
– Екатерина, что происходит сегодня со школой? Почему родители вдруг стали так плотно вовлекаться в учебный процесс?
– Сегодня очень сильно изменилась школа, изменились ожидания школы от родителей, причем не только в Москве, но и в маленьких городах, в обычных, не специализированных школах. Учителя предполагают, что родители будут контролировать, помогать, а фактически – будут учиться вместе с ребенком.
Как сказала одна очень достойная учительница в возрасте, не желая брать ребенка в свой класс: «Вы с ней уроки делать не будете. Да, девочка, конечно, способная, но я одна точно ребенка не потяну». И это не критика, а некая квинтэссенция подхода.
Несколько лет назад изменились образовательные стандарты. Программа начальной школы сделалась более интенсивной. Когда-то никто не учил иностранные языки в начальной школе, например. Их начинали учить с четвертого-пятого класса (кроме специализированных языковых школ), когда ребенок был уже сам в состоянии осваивать грамматику другого языка в достаточном темпе.
Сейчас одна из самых проблемных областей – это как раз иностранные языки. Изучение в любой школе построено так, что ребенок без взрослого не может справиться с программой, выполнить задания.
Причем на иностранные языки выделено совсем не то количество часов, за которые ребенок в состоянии освоить сложный материал.
Это либо концептуальные недоработки, либо специально сделано так, чтобы больше было выполнено заданий за короткое время, хотя теряется качество. Главное – выдать какой-то освоенный учебный материал, а каким образом освоенный, это уже никого не волнует. Учитель оказывается вынужден программой строить свои запросы так, чтобы родители включались в обучение. А ведь есть и русский язык, математика, где требования стали более интенсивными.
В итоге от родителей требуется колоссальная включенность: кроме собственно домашних заданий – еще и чаты, и участие в делах класса и школы. Как будто при ребенке-школьнике есть неработающий взрослый.
Екатерина Бурмистрова. Фото: Facebook
Не смешивать роли мамы и учителя!
– А если все-таки пытаться ребенка делать ответственным за собственную учебу?
– Это ставит его в безвыходную ситуацию. Если со всеми учатся родители, а ваш ребенок пытается учиться сам, он оказывается в очень сложном положении и фактически может стать изгоем, если учитель еще немного поднажмет на него. И это очень грустно.
Ведь учитель начальной школы ребенка выпустит и дальше учить не будет, а мы останемся с человеком, который сам не умеет выполнять домашние задания, не может даже контролировать, записаны ли они у него.
Поэтому мне кажется, что, учитывая всю сложность ситуации, за время с первого по четвертый класс мы, родители, должны каким-то образом ухитриться сами сформировать учебную самостоятельность. Ведь теперь учитель этого делать не будет. Это больше не то, что делает учитель в школе.
Я, как и психологи, которые работают с возрастом начальных классов, понимаю, что, если родитель будет завязан с каждодневным выполнением уроков, однозначно почти у всех будет конфликт. Причем мы рассматриваем норму, ребенка без образовательных трудностей.
Так вот, этот ребенок будет сопротивляться, потому что роль родителей и роль учителя – это совершенно разные роли. Они не должны совпадать. Мама должна хвалить, поддерживать, вдохновлять, быть на стороне ребенка. А роль педагога – требовать выполнения, следить за качеством. Когда мама делает уроки с ребенком – это однозначный ролевой конфликт, а ребенок сам не поймет, почему обижается.
Родителям есть за что бороться. Прежде всего речь о формировании самостоятельности ребенка, ответственности за то, что он делает. Хотя технически достичь поставленной цели очень сложно – задания большие, и если ребенок их не сделал, учитель обращается не к ребенку, а к родителю: «Почему вы не сделали?»
Если вам вдруг повезло и позиция ваших учителей такая, что ребенка, несмотря на все требования программы, прежде всего важно обучить самостоятельности, – это просто счастье. Вы сможете сформировать учебную самостоятельность буквально за полгода.
– А если не повезло?
– Если нет, если учитель уверен, что родители должны быть полностью включены в учебный процесс, надо понимать это и объяснять ребенку, почему вы не включаетесь так, как ждет учитель.
Главное, что должен понять ребенок в первом классе: выполнение уроков – зона его ответственности.
Он должен сам про них помнить, сам контролировать, что задано. А сейчас у нас сплошь и рядом – запись домашнего задания не в бумажном дневнике, а электронном, или в родительском блоге. Это тоже передоверие родителям того, за что должен отвечать ребенок. Значит, нужно обратно отдавать ответственность. Следить, чтобы были записаны домашние задания. Если учитель пишет их у вас в родительском блоге, пусть ребенок переписывает их себе в блокнотик.
Родителю нужно позиционировать себя как помощника, а не как человека, который будет руководить и следить за тем, сделаны уроки или нет. Помогать – только по просьбе ребенка.
– Но в таком случае учитель начнет давить на родителей, те – на ребенка, вновь начнутся сидения за уроками вместе. Как все-таки разорвать этот замкнутый круг?
– Надо четко поставить себе задачу: передать ответственность ребенку и делать это постепенно. Если, скажем, он очень невнимательный, непоседливый, можно поделить ту же математику или русский на части, сказать: «Вот ты это сделаешь, мне покажешь». Но ни в коем случае не сидеть рядом.
Можно мотивировать. Скажем, самостоятельно сделанные уроки, причем сделанные достаточно качественно – какой-то бонус. Это не покупка и не торговля. Это система положительного подкрепления, и она работает. Лучше мотивировать не экранным временем, не сладостями.
Лучше, если это какое-то совместное с родителями дело. Скажем, ты уроки сделал, мы вечером погуляли, на следующий день – кино вместе посмотрели, на следующий – после выполнения домашнего задания пошли в кафе.
Бонусы можно копить, чтобы потом ребенок мог потратить их на что-то, что ему хочется.
Если есть какие-то образовательные затруднения и ребенок на самом деле самостоятельно не может, то при минимальной возможности нужно брать тьютора, репетитора, соседскую маму, старшего ребенка соседей, а вы позанимаетесь с их ребенком. Только не смешивать роли мамы и учителя!
Нужно понимать, что если вы отдаете ребенку самостоятельность, то на время будет спад успеваемости. Причем спад довольно сильный. Потому что ребенок первое время сам делать уроки не будет так, как делал их с вами. И этот спад нужно пережить.
Не запаниковать, не поссориться с учителем и со всеми в семье, а верить в то, что постепенно ребенок выйдет из пике и начнет делать чуть лучше, чуть внимательней, он поймет, что это действительно его работа.
Пусть будут четверки
– Как в этой ситуации грамотно строить отношения с учителем, чтобы обошлось без конфликтов?
– Очень сложно, потому что сама по себе ситуация конфликтная, если у учителя позиция, согласно которой родители должны учиться вместе с детьми. При этом учителям тоже непросто – классы большие, по тридцать и более человек, программа плотная. И часто они позиционируют все так: если вы, родители, не будете участвовать в обучении, мы просто не справимся.
Надо отдавать себе отчет, ради чего вы решились на все это: скажем, у моего ребенка не будет, условно говоря, пятерок в начальной школе, хотя способности на пять, а из-за отсутствия контроля будут четверки. Зато в среднюю и старшую школу он перейдет спокойно, потому что будет уметь брать задание, удерживать и даже уже немного контролировать качество.
Уроками надо интересоваться. Надо вдохновлять. Находить удачные моменты. Но ни в коем случае не контролировать.
Можно позволить забыть тетрадь. Кстати, есть люди очень рассеянные, требующие особенного подхода, и им можно позволить забыть тетрадь, но так, чтобы он расстроился и в следующий раз взял. Иначе сформируется комплекс разгильдяя, и тогда тоже может быть очень сложно.
Вообще все, что я говорю сейчас, – это общие рекомендации, которые не могут подойти всем. Мы говорим о детях, которые в норме. У которых достаточная воля, нет образовательных особенностей: дислексии, дисграфии, гиперактивности. И у этих детей нужно воспитывать самостоятельность и ответственность, но здесь – свои нюансы и нужно в каждом конкретном случае советоваться с психологом и логопедом.
– Стоит ли специально оговорить с учителем такую установку, что родители планируют давать ребенку самостоятельность?
– Можно поговорить заранее. Но сначала нужно понять, насколько будет адекватным ответ. Если у вас есть какое-то единомыслие, если учитель и хотел бы, чтобы ответственность за учебу полностью лежала на детях, но просто он не может из-за современных требований к школе, это один вариант. Идеально, если концепция школы и концепция учителя совпадает с вашей концепцией.
А если учитель категорически настроен на то, что родитель должен быть включен и активно участвовать в учебной жизни ребенка, то, возможно, речь может идти о смене педагога или о том, чтобы работать над самостоятельностью ребенка «партизанским образом». Хотя это сложно: ребенок маленький, ему трудно вписаться в системы разных требований.
В такой непростой ситуации родителям нужно находить пути минимального сопротивления. Если вы не хотите сидеть над уроками, недовольны концепцией учителя, вы можете работать в родительском комитете или организовывать какие-то поездки, или еще как-то помогать, чтобы учитель понимал: вы не делаете домашние задания с ребенком не потому, что вам все равно.
А для ребенка, кстати, может стать полезным опыт умения приспосабливаться к очень разным сложным условиям и строить свои отношения с разными людьми. Надо просто родителям четко видеть ситуацию, быть последовательными и терпеливыми. Здесь нет такого, что обстоятельства формируются: раз, два и сам сел за уроки. Самотеком формируется лишь несамостоятельность в уроках. И это стандартная ситуация сейчас.
– Вы не раз говорили, что самостоятельности в школьных делах способствует загрузка соответственно возрасту домашними делами.
– Да, учебную самостоятельность нужно формировать через домашние обязанности, включенность ребенка в жизнь семьи. Чтобы он не был королем на троне, которого все обслуживают, а был человеком, который заботится и о других. Для этого нужно включать ребенка в домашнее хозяйство по мере его сил. В первом классе эта включенность может быть символической, но все равно она формирует такую ответственность и целеполагание.
Еще один момент – формированию учебной самостоятельности очень мешает экранная зависимость, когда ребенок дома только и делает, что играет на планшете или смотрит телевизор. Он не будет сам делать уроки, потому что телевизор – дело поинтересней. И вот, чтобы ответить на вопрос, как сформировать самостоятельность, надо для начала исключить длительное экранное время или, по крайней мере, вернуть контроль над этим временем. До класса пятого-седьмого это возможно.
Как выжить учителю
– Мы все говорили про то, что школа требует включенности родителей. Но нередко родители сами требуют от учителей, чтобы их по максимуму вовлекали в учебный процесс. Раньше такого не было. Что происходит?
– Отчасти это действительно связано с тем, что много однокарьерных семей, где мама уделяет ребенку много времени. Вообще ценность каждого ребенка очень сильно выросла.
К тому же сильно удлинилось детство, статистически достоверно, что сегодня дети взрослеют позже, и если мы в 14 лет, в 15 были более-менее самостоятельны – могли приготовить обед, поехать в другой город, то сегодня в этом возрасте подросток еще сам в метро не перемещается. Потому что есть готовность и желание взрослого подстраховывать.
Мне кажется, что изменились не столько дети, сколько возможность и желание родителей продолжать участвовать как можно дольше в жизни детей, гиперопекать, контролировать, неровно дышать над каждым действием ребенка. И в школе сложилась печальная ситуация, что там не могут создать условия, чтобы дети учились сами по себе. И нередко в средней школе продолжают требовать родительского контроля, поощряя так гиперопекающих родителей.
У таких родителей вокруг школы часто формируется вся жизнь, круг общения. Они контролируют всю программу обучения, контролируют учителей.
Сегодня и на законодательном уровне все изменилось. По действующему законодательству у родительского коллектива огромная власть – по его требованию могут и учителя заменить, и сменить программу…
– Как выжить учителю в этой ситуации? Родители могут в выходной в родительском чате спросить учителя, что задали по тому или иному предмету…
– А что, удобно. И почти все учителя отвечают сразу, кстати. Родительские чаты живут своей жизнью. Это одна из примет времени, демонстрация степени включенности. Люди же уверены, что так они проявляют любовь. Потом эти же мамы несут с ребенком документы в институт, решают проблемы, возникшие на первой сессии, а потом приходят на собеседование к потенциальным работодателям со взрослым ребенком.
А как выжить учителю… Либо искать места, где учатся все-таки дети, а не родители. Их мало, но они есть. Либо отключаться от чатов и ограничивать свое внерабочее пространство.
19 октября – начало серии вебинаров Екатерины Бурмистровой «Ловушки переходного возраста»
www.pravmir.ru
пункт «б» ч.3 ст.242 УК РФ, пункт «г» ч.2 ст. 242.1 УК РФ.
Публикация подготовлена по состоянию норм российского законодательства на 01.01.2017 и базируется на сложившейся правоприменительной, а также личной практике автора – адвоката Павла Домкина. Изложенный материал не является достаточным основанием для принятия самостоятельных юридически действий. Использование содержания публикации разрешается автором при наличии активной ссылки на первоисточник.
Сложившаяся практика расследования уголовных дел, связанным с незаконным оборотом порнографических материалов в сети «Интернет», повсеместно сопровождается безусловным инкриминированием обвиняемым лицами пункта «б» части 3 статьи 242 УК РФ или пункта «г» части 2 статьи 242.1 УК РФ, то есть предъявлением обвинения в совершении преступления «с использованием средств массовой информации, в том числе информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть „Интернет“).» Более того, подобную практику представители стороны обвинения (следователи, прокуроры) расценивают как неоспоримую, ориентируясь на значительное количество вступивших в законную силу судебных решений. Можно предположить, что появление судебных решений, закрепивших правомерность вменения пунктов «б» и «г» указанных статей, — это последствия слепого признания обвиняемыми лицами предъявленного обвинения в полном объеме и избрания ими особого порядка рассмотрения судом уголовного дела в целях минимизации назначаемого наказания.
Несмотря на сложившийся порядок вещей автор настоящей публикации предлагает ещё раз обратиться к вопросу правомерности инкриминирования указанных квалифицирующих признаков, если преступление в виде незаконного распространения порнографических материалов, в том числе с участием несовершеннолетних лиц, действительно было совершено с использованием ресурсов сети «Интернет».
Детальный анализ положений уголовного закона очевидно свидетельствует, что диспозиция статьей 242 и 242.1. УК РФ предполагает возможность применения рассматриваемого квалифицирующего признака только в том случае, когда противоправное деяние совершено с использованием интернет ресурсов, зарегистрированных в качестве средств массовой информации.
Из дословного толкования содержания п.»б» ч.3 ст.242 УК РФ и п.»г» ч.2 ст. 242.1 УК РФ следует, что законодателем при конструировании норм закона между словосочетаниями «с использованием средств массовой информации», и «информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть „Интернет“)» использован присоединительный оборот с союзом «в том числе», который в соответствии с правилами толкования русского языка употребляется при присоединении члена предложения, являющегося частью целого, о котором говорится в первой части предложения (См.толковый словарь Ефремовой Т.Ф.).
Таким образом, словосочетание «информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть „Интернет“)» является частью от целого, то есть составной частью словосочетания — «средств массовой информации». Из вышеизложенного следует, что п.»б» ч.3 ст.242 УК РФ и п.»г» ч. 2 ст. 242.1 УК РФ применимы в уголовной квалификации деяния только в тех случаях, когда противоправные действия были совершены с использованием сайтов, являющимися средствами массовой информации.
Согласно статье 2 Закона РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» таковыми признаются периодическое печатное издание, телеканал, радиоканал, сетевое издание и т.д. В свою очередь, под сетевым изданием понимается сайт в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», зарегистрированный в качестве средства массовой информации в установленном законом порядке.
Статистика свидетельствует, что подавляющее большинство преступлений, связанных с незаконным оборотом (распространением) порнографии, совершается без какого-либо прямого или косвенного использования Интернет-ресурсов, зарегистрированных как средства массовой информации. Из разъяснительных положений, содержащихся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2010 N 16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации», следует, что лица, допустившие нарушения законодательства при распространении массовой информации через сайты в сети Интернет, не зарегистрированные в качестве средств массовой информации, несут уголовную, административную, гражданско-правовую и иную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации без учета особенностей, предусмотренных законодательством о СМИ.
Изложенная позиция автора публикации находит своё подтверждение в частных мнениях представителей судебной власти высшего звена. Так, из содержания официального отзыва №3-ВС-4225/15 от 08.07.2015 Заместителя Председателя Верховного Суда РФ В.А. Давыдова следует, что квалифицирующий признак, предусмотренный пунктом «г» части 2 статьи 242.1 УК РФ в действующей редакции, — «с использованием средств массовой информации, в том числе информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть „Интернет“)» распространяется только на те интернет ресурсы, которые зарегистрированы в качестве средств массовой информации.
Учитывая изложенное, инкриминирование органами следствия пункта «б» части 3 статьи 242 УК РФ и пункта «г» части 2 статьи 242.1 УК РФ, построено на ошибочном понимании, что совершение преступления с использованием ресурсов сети «Интернет» является альтернативным квалифицирующим признаком совершению преступления с использованием средств массовой информации. Подобное толкование закона применимо только в том, случае, когда такая возможность прямо предусмотрена в диспозиции уголовного закона. Например, в части 2 статьи 280 УК РФ законодателем установлен квалифицирующий признак — «с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет». Схожие по содержанию формулировки квалифицирующего признака содержатся в ч.2 ст.205.2 УК, ч.2 ст.280.1 УК РФ, ст.282 УК РФ.
Адвокат Павел Домкин
Публикации автора:
www.advodom.ru