Откуда викинги взялись – Викинги: кто такие и откуда они пришли

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинных ладьи, способных идти как на веслах, так и под парусами. С кораблей высадились бородатые светловолосые незнакомцы, говорившие на языке, отдалённо сходном с древнеанглийским – по крайней мере, корни большинства слов были понятны обитателям Уэссекса. Навстречу корабельщикам вышел тан Беохтрик со своими людьми. О чём велась беседа, нам неведомо, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его невеликий отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и исчезли в океане.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из ряда вон выходящим – дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку – никакого пергамента не напасёшься. Так почему же столь незначительный инцидент на Винделисе привлёк внимание хрониста, а в наши времена считается едва ли не ключевым событием VIII века в Европе, давшим старт новой эпохе?

Схема Скандинавской экспансии в VIII–XI веках. Зелёным обозначены области, подвергавшиеся нападениям викингов, но ими не колонизированные.

Тут необходимо отметить, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все без исключения их соседи: франки и бретонцы за Ла-Маншем, ирландцы, шотландцы и валлийцы. Реликты многобожия если и сохранялись, то на бытовом уровне или в совсем уж отдалённых и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи оказались самыми настоящими язычниками – что само по себе было крайне необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство появления викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это произойдет потом. В 789 году никто из британцев или франков даже предположить не мог, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия изменит не только границы, но и демографическую ситуацию, культуру и даже станет причиной появления новой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте попробуем разобраться, откуда взялись викинги, кто они такие и почему вообще состоялось их нашествие.

Скандинавия в Тёмные века

Люди на Скандинавском полуострове появились задолго до Рождества Христова. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к мезолиту и периоду около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», которые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Швеции и Норвегии.

Впрочем, это дела совсем давние, а нас интересует период после падения Римской империи, когда группа северогерманских племён начала обособляться от остальной Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, франками и прочими германцами – словом, все грандиозные изменения середины первого тысячелетия нашей эры Скандинавию практически не затронули: слишком уж далеко. В Тёмные века интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и уверенно, но медлительно: церкви сначала следовало утвердиться в новых варварских государствах. Обитатели расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в своём котле» много веков, практически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры там если и появлялись, то были единичными и не способными добиться серьёзных успехов: старые германские боги почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

Шлем Вендельского стиля, VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей).

Тут следует сделать пространное отступление и рассказать о климатических особенностях тех времён – иначе будет непонятно, с чего вдруг, начиная с VIII века, скандинавы бросились искать новые земли для поселения. С течением столетий климат не раз менялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, продолжавшийся со времён Юлия Цезаря примерно до 400 года нашей эры, немало способствовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы сообщают нам, что в Британии и Германии даже начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

В свою очередь, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший во время Великого переселения, усугубил и так не самую благополучную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание сокращает посевные площади, особенно достаётся северным регионам вообще и, разумеется, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в обширном труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было очень много воды, стоял невыносимый холод, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов». В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в этом году случилось величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что даже в полдень солнце выглядело «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это означает, что в течение почти полутора лет в атмосфере присутствовала пылевая взвесь, вызванная извержением супервулкана или падением крупного метеорита, а, скорее всего, обоими факторами. Немецкий учёный Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические данные – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм оказались заброшены, то есть их владельцы или вымерли, или мигрировали южнее. Вообще, в древнескандинавской мифологии холод, мороз и лёд имеют свойства эсхатологические, являясь символом смерти и хаоса – вспомним ледяных великанов…

Тем не менее, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, вновь расширяются посевные площади, урожаи зерновых можно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, качество жизни резко повышается. Итог вполне закономерен – взрывообразный рост населения.

Однако, тут следует учитывать не только климатические особенности, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. Если на территории восточной Швеции имеются обширные равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать хлеб и пасти стада можно исключительно на узких полосках земли вдоль побережья и в долинах рек. Бесконечно дробить наделы между сыновьями невозможно – земля всё равно их не прокормит. В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недостаток продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был найден довольно быстро – раз нет плодородной земли, значит, таковую надо искать за морем. С учётом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить отличные корабли, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», найденная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка могла вместить до 20 гребцов. Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, могли ходить по любому мелководью и проникать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок. IV века до н.э. Национальный музей Дании.

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону континента и Британских островов – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Необходимо было ознакомиться с обстановкой, а таковая ясно свидетельствовала: земли там много, плотность местного населения крайне невелика, таковое население к молниеносным налётам со стороны моря непривычно, да и вообще не в курсе, что они возможны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем учёного, богослова и поэта VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и наши отцы жили в этой прекрасной земле, и никогда прежде Британия не ведала такого ужаса, какой познала теперь, после появления язычников. Никто не подозревал, что грабители могут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за своё неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остаётся открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшие всё большую политическую роль епископы прохлопали столь невероятную опасность? Куда смотрели великие исторические деятели той эпохи? В конце концов, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным бездельником, а столь важный для государства инструмент, как разведка, бывшие варвары вполне успешно переняли у ушедшего в небытие Рима! Совершенно очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, обитатели которой также примут живейшее участие в грядущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Возможно, сыграли свою роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – вспомним слова Алкуина, в которых ключевым является понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному признаку: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин или почитающий богов Асгарда скандинав. До поры до времени франки и королевства Британии относились к неумытым язычникам из далёких северных фьордов пренебрежительно, искренне полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры.

Теперь надо объяснить, что же мы вообще подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «vik», то есть, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, чаще всего родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Получаем «человек из залива»! Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами или изгнанные из него, а то и просто искатели приключений, богатства и славы. То есть, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Впрочем, почему только скандинавы? В составе экипажа корабля мог оказаться кто угодно – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич. После того как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и далее в бассейн Волги, в составе дружин начало появляться немало славян, тем более что политеистические пантеоны Скандинавии и Древней Руси были очень близки, и на этой основе можно было весьма быстро найти общий язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная группа, нечто среднее между солдатом удачи, лицом без определённого места жительства и бандитом в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие добры молодцы безо всякой ненужной рефлексии могли запросто ограбить соседний фьорд, своих же сородичей-норвежцев или свеев – прецеденты известны. В большинстве они не были ограничены обязательной для оседлых скандинавов системой моральных табу и постепенно стали полагать, что стоят выше скучных земледельцев хотя бы потому, что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно вспомнить о культе богов-воинов, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир. Статуэтка, датируемая примерно 1000 годом н.э.

Если появилась социальная группа, то в таковой непременно зарождаются своя субкультура, своя этика и свои религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего вокруг родоплеменного строя. За примерами далеко ходить не нужно – функции жречества, годи, постепенно переходят к военным вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к богам, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь необходимые ритуалы и приносишь жертвы. Гарантированно попасть в Вальхаллу после смерти можно лишь одним способом – героически погибнуть в бою. На одно из первых мест ставится личная доблесть и слава, разумеется, добытая в честной битве.

Наконец, именно викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы её знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была простой, но невероятно эффективной: внезапный налёт практически в любой точке морского или речного побережья (снова вспомним о способности драккаров ходить по мелководью), а после успешной атаки столь же молниеносное отступление, пока противник не успел подтянуть сколь-нибудь значительные силы – ищи-свищи потом этих разбойников в открытом море. Это уже потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX веков они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее интересными вещами…

Древнескандинавские корабли, современная реконструкция. На переднем плане драккар Islendingur («Исландец»), совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. В настоящий момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия.

Рассказывать здесь о первом крупном налёте викингов – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года – не имеет смысла, данная история общеизвестна. Достаточно сказать, что это неприятное событие произошло всего через четыре года после первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы очень быстро осознали, что христианские монастыри и города хранят немало богатств, которым следовало бы найти более разумное применение. С Линдисфарна викинги утащили даже гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли только спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало повреждённым. С той поры Европа более не знала покоя – они появлялись практически каждый год, то здесь, то там. Предугадать направление следующего удара было абсолютно невозможно, равно как и всерьёз противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, будто капли ртути; армии наследников Карла Великого или британских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Впрочем, о дальнейшей истории походов викингов мы расскажем как-нибудь в другой раз – данный текст был призван объяснить, как климатические и географические особенности раннего Средневековья предопределили начало эпохи норманнских завоеваний, продолжавшейся триста с лишним лет.

Андрей Мартьянов

salik.biz

Феномен викингов – кто они и откуда? » История в новостях.

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс случилось событие, на которое обратили внимание только местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эру Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три долгих ладьи, талантливых идти как на веслах, так и под парусами.

С судов высадились бородатые светловолосые незнакомцы, сказавшие на языке, отдалённо сходном с древнеанглийским – по крайней мере, корни большинства слов были понятны жителям Уэссекса. Навстречу корабельщикам вышел тан Беохтрик со собственными людьми. О чём велась беседа, нам неизвестно, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его невеликий отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и провалились сквозь землю в океане.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из последовательности вон выходящим – дело полностью житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а в то время, когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе либо Шотландии, приобретали сдачи и снова возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж в случае если обращать внимание в летописях на каждую небольшую стычку – никакого пергамента не напасёшься.

Так отчего же столь незначительный инцидент на Винделисе привлёк внимание хрониста, а в отечественные времена считается чуть ли не главным событием VIII века в Европе, давшим старт новой эре?

Схема Скандинавской экспансии в VIII–XI столетиях. Зелёным обозначены области, подвергавшиеся нападениям викингов, но ими не колонизированные

Тут нужно подчернуть, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все подряд их соседи: бретонцы и франки за Ла-Маншем, ирландцы, валлийцы и шотландцы. Реликты многобожия в случае если и сохранялись, то на бытовом уровне либо в совсем уж отдалённых и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи были самыми настоящими язычниками – что само по себе было очень необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство появления викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это случится позже. Во второй половине 80-ых годов восьмого века никто из англичан либо франков кроме того предположить не имел возможности, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия поменяет не только границы, но и демографическую обстановку, культуру а также вызовет появлениеновой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте давайте разберемся, откуда взялись викинги, кто они такие и из-за чего по большому счету произошло их нашествие.

Скандинавия в Чёрные столетия

Люди на Скандинавском полуострове показались задолго до Рождества. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к периоду и мезолиту около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», каковые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Норвегии и Швеции.

Но, это дела совсем давешние, а нас интересует период по окончании падения Римской империи, в то время, когда несколько северогерманских племён начала обособляться от другой Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, прочими германцами и франками – словом, все грандиозные трансформации середины первого тысячелетия отечественной эры Скандинавию фактически не затронули: через чур уж на большом растоянии.

В Чёрные столетия интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и с уверенностью, но медлительно: церкви сперва следовало утвердиться в новых безжалостных странах. Жители расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в собственном котле» большое количество столетий, фактически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры в том месте в случае если и оказались, то были единичными и не талантливыми добиться важных удач: ветхие германские всевышние почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

Шлем Вендельского стиля, VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей)

Тут необходимо осуществить пространное отступление и поведать о климатических изюминках тех времён – в противном случае будет неясно, с чего внезапно, начиная с VIII века, скандинавы ринулись искать новые почвы для поселения. С течением столетий климат неоднократно изменялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, длившийся со времён Юлия Цезаря приблизительно до 400 года отечественной эры, много содействовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы информируют нам, что в Германии и Британии кроме того начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

Со своей стороны, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший на протяжении Великого переселения, усугубил и без того не самую успешную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание уменьшает посевные площади, в особенности достаётся северным регионам по большому счету и, очевидно, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в широком труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было довольно много воды, стоял невыносимый мороз, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов».

В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в текущем году произошло величайшее чудо: целый год солнце испускало свет как луна, без лучей, как словно бы оно теряло собственную силу, прекратив, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что кроме того в 12 часов дня солнце смотрелось «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это указывает, что в течение практически полутора лет в воздухе находилась пылевая взвесь, позванная извержением супервулкана либо падением большого метеорита, а, скорее всего, обоими факторами. Германский учёный Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические эти – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм были закинуты, другими словами их обладатели либо вымерли, либо мигрировали южнее. По большому счету, в древнескандинавской мифологии мороз, лёд и мороз имеют свойства эсхатологические, являясь знаком хаоса и смерти – отыщем в памяти ледяных великанов…

Однако, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, снова увеличиваются посевные площади, урожаи зерновых возможно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, уровень качества судьбы быстро увеличивается. Результат в полной мере закономерен – взрывообразный рост населения.

Но, тут направляться учитывать не только климатические изюминки, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. В случае если на территории восточной Швеции имеются широкие равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать пасти и хлеб стада возможно только на узких полосах почвы на протяжении побережья и в равнинах рек. Вечно дробить наделы между сыновьями нереально – почва всё равняется их не прокормит.

В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недочёт продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был отыскан достаточно скоро – раз нет плодородной почвы, значит, таковую нужно искать за морем. С учётом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить хорошие суда, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», отысканная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка имела возможность вместить до 20 гребцов.

Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, имели возможность ходить по любому мелководью и попадать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок. IV века до н.э. Национальный музей Дании

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону Британских островов и континента – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Нужно было ознакомиться с обстановкой, а таковая светло свидетельствовала: почвы в том месте большое количество, плотность местных жителей очень мала, таковое население к быстрым налётам со стороны моря непривычно, да и по большому счету не в курсе, что они вероятны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем учёного, поэта и богослова VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и отечественные отцы жили в данной красивой почва, и ни при каких обстоятельствах прежде Британия не ведала для того чтобы кошмара, какой познала сейчас, по окончании появления язычников. Никто не подозревал, что преступники смогут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за собственное неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остаётся открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшиеся всё громадную политическую роль епископы прохлопали столь немыслимую опасность? Куда наблюдали великие исторические деятели той эры? В итоге, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным лентяем, а столь ответственный для страны инструмент, как разведка, бывшие варвары в полной мере удачно переняли у ушедшего в небытие Рима!

Очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, жители которой кроме этого примут живейшее участие в будущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Быть может, сыграли собственную роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – отыщем в памяти слова Алкуина, в которых главным есть понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному показателю: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин либо почитающий всевышних Асгарда скандинав.

До поры до времени королевства и франки Британии относились к неумытым язычникам из далёких северных фьордов пренебрежительно, честно полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры

Сейчас нужно растолковать, что же мы по большому счету подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «без сомнений», другими словами, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, значительно чаще родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Приобретаем «человек из залива»!

Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами либо изгнанные из него, в противном случае и просто авантюристы , славы и богатства.

Другими словами, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Но, из-за чего лишь скандинавы? В составе экипажа корабля имел возможность появляться любой желающий – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич.

По окончании того как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и потом в бассейн Волги, в составе дружин стало появляться много славян, тем более что политеистические пантеоны Древней Руси и Скандинавии были весьма близки, и на данной базе возможно было очень скоро отыскать неспециализированный язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная несколько, что-то среднее между воином успеха, лицом без определённого места жительства и преступником в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие хороши молодцы безо всякой ненужной рефлексии имели возможность свободно ограбить соседний фьорд, собственных же сородичей-норвежцев либо свеев – прецеденты известны.

В большинстве они не были ограничены необходимой для оседлых скандинавов совокупностью моральных табу и неспешно стали считать, что стоят выше неинтересных земледельцев хотя бы вследствие того что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно отыскать в памяти о культе всевышних-солдат, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир.

Статуэтка, датируемая приблизительно 1000 годом н.э.

В случае если показалась социальная несколько, то в такой обязательно зарождаются собственная субкультура, собственная этика и собственные религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего около родоплеменного строя. За примерами на большом растоянии ходить не требуется – функции жречества, годи, неспешно переходят к армейским вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к всевышним, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь нужные ритуалы и приносишь жертвы.

Гарантированно попасть в Вальхаллу по окончании смерти возможно только одним методом – героически умереть в сражении. На одно из первых мест ставится слава и личная доблесть, очевидно, добытая в честной битве.

Наконец, как раз викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы её знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была несложной, но поразительно действенной: неожиданный налёт фактически в любой точке морского либо речного побережья (опять отыщем в памяти о способности драккаров ходить по мелководью), а по окончании успешной атаки столь же быстрое отступление, пока соперник опоздал подтянуть сколь-нибудь большие силы – пиши позже этих разбойников в открытом море. Это уже позже викинги займутся респектабельной торговлей, для любопытства откроют Исландию, Америку и Гренландию и отправятся проходить службу в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX столетий они занимались только самыми возмутительными грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и другими не меньше увлекательными вещами…

Древнескандинавские суда, современная реконструкция.

На переднем замысле драккар Islendingur («Исландец»), совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. На данный момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия

Говорить тут о первом большом налёте викингов – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года – не имеет смысла, эта история общеизвестна. Достаточно заявить, что это неприятное событие случилось всего через четыре года по окончании первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы весьма скоро поняли, что города и христианские монастыри хранят много достатков, которым следовало бы отыскать более разумное использование.

С Линдисфарна викинги утащили кроме того гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли лишь спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало повреждённым. С той поры Европа более не знала спокойствия – они оказались фактически ежегодно, то тут, то в том месте. Предугадать направление следующего удара было полностью нереально, равно как и всерьёз противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, словно бы капли ртути; армии наследников Карла Великого либо английских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Но, о предстоящей истории походов викингов мы поведаем как-нибудь в второй раз – этот текст был призван растолковать, как климатические и географические изюминки раннего Средневековья предопределили начало эры норманнских завоеваний, длившейся триста с лишним лет.

Викинги — История происхождения

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

osutivremeni.ru

Феномен викингов – кто они и откуда?

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинных ладьи, способных идти как на веслах, так и под парусами.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из ряда вон выходящим – дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку – никакого пергамента не напасешься. Так почему же столь незначительный инцидент на Винделисе привлек внимание хрониста, а в наши времена считается едва ли не ключевым событием VIII века в Европе, давшим старт новой эпохи?

Схема Скандинавской экспансии в VIII—XI веках. Зеленым обозначены области, подвергавшиеся нападения викингов, но ими не колонизированные

Тут необходимо отметить, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все без исключения их соседи: франки и бретонцы за Ла-Маншем, ирландцы, шотландцы и валлийцы. Реликты многобожия если и сохранялись, то на бытовом уровне или в совсем уж отдаленных и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи оказались самыми настоящими язычниками – что само по себе было крайне необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство о появлении викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это произойдет потом. В 789 году никто из британцев или франков даже предположить не мог, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия изменит не только границы, но и демографическую ситуацию, культуру и даже станет причиной появления новой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте попробуем разобраться, откуда взялись викинги, кто они такие и почему вообще состоялось их нашествие.

Скандинавия в Тёмные века

Люди на Скандинавском полуострове появились задолго до Рождества Христова. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к мезолиту и периоду около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», которые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Швеции и Норвегии.

Впрочем, это дела совсем давние, а нас интересует период после падения Римской империи, когда группа северогерманских племен начала обособляться от остальной Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, франками и прочими германцами – словом, все грандиозные изменения середины первого тысячелетия нашей эры Скандинавию практически не затронули: слишком уж далеко. В Тёмные века интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и уверенно, но медлительно: церкви сначала следовало утвердиться в новых варварских государствах. Обитатели расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в своем котле» много веков, практически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры там если и появлялись, то были единичными и не способными добиться серьезных успехов: старые германские боги почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

 Шлем Вендельского стиля,VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей)

Тут следует сделать пространное отступление и рассказать о климатических особенностях тех времен – иначе будет непонятно, с чего вдруг, начиная с VIII века, скандинавы бросились искать новые земли для поселения. С течением столетий климат не раз менялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, продолжавшийся со времен Юлия Цезаря примерно до 400 года нашей эры, немало способствовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы сообщают нам, что в Британии и Германии даже начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

В свою очередь, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший во время Великого переселения, усугубил и так не самую благополучную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание сокращает посевные площади, особенно достается северным регионам вообще и, разумеется, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в обширном труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было очень много воды, стоял невыносимый холод, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов». В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в этом году случилось величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шел десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что даже в полдень солнце выглядело «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это означает, что в течение почти полутора лет в атмосфере присутствовала пылевая взвесь, вызванная извержением супервулкана или падением крупного метеорита, а, скорее всего, и обоими факторами. Немецкий ученый Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические данные – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм оказались заброшены, то есть их владельцы или вымерли, или мигрировали южнее. Вообще, в древнескандинавской мифологии холод, мороз и лед имеют свойства эсхатологические, являясь символом смерти и хаоса – вспомним ледяных великанов…

Тем не менее, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, вновь расширяются посевные площади, урожаи зерновых можно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, качество жизни резко повышается. Итог вполне закономерен – взрывообразный рост населения.

Однако, тут следует учитывать не только климатические особенности, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. Если на территории восточной Швеции имеются обширные равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать хлеб и пасти стада можно исключительно на узких полосках земли вдоль побережья и в долинах рек. Бесконечно дробить наделы между сыновьями невозможно – земля все равно их не прокормит. В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недостаток продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был найден довольно быстро – раз нет плодородной земли, значит, таковую надо искать за морем. С учетом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить отличные корабли, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», найденная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка могла вместить до 20 гребцов. Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, могли ходить по любому мелководью и проникать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок.IV века до н.э. Национальный музей Дании

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону континента и Британских островов – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Необходимо было ознакомиться с обстановкой, а таковая ясно свидетельствовала: земли там много, плотность местного населения крайне невелика, таковое население к молниеносным налетам со стороны моря непривычно, да и вообще не в курсе, что они возможны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем ученого, богослова и поэта VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и наши отцы жили в этой прекрасной земле, и никогда прежде Британия не ведала такого ужаса, какой познала теперь, после появления язычников. Никто не подозревал, что грабители могут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за свое неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остается открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшие все большую политическую роль епископы прохлопали столь невероятную опасность? Куда смотрели великие исторические деятели той эпохи? В конце концов, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным бездельником, а столь важный для государства инструмент как разведка бывшие варвары вполне успешно переняли у ушедшего в небытие Рима! Совершенно очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, обитатели которой также примут живейшее участие в грядущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Возможно, сыграли свою роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – вспомним слова Алкуина, в которых ключевым является понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному признаку: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин или почитающий богов Асгарда скандинав. До поры до времени франки и королевства Британии относились к неумытым язычникам из далеких северных фьордов пренебрежительно, искренне полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры

Теперь надо объяснить, что же мы вообще подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «vik», то есть, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, чаще всего родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Получаем «человек из залива»! Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами или изгнанные из него, а то и просто искатели приключений, богатства и славы. То есть, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Впрочем, почему только скандинавы? В составе экипажа корабля мог оказаться кто угодно – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич. После того, как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и далее в бассейн Волги, в составе дружин начало появляться немало славян, тем более, что политеистические пантеоны Скандинавии и Древней Руси были очень близки, и на этой основе можно было весьма быстро найти общий язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная группа, нечто среднее между солдатом удачи, лицом без определенного места жительства и бандитом в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие добры молодцы безо всякой ненужной рефлексии могли запросто ограбить соседний фьорд, своих же сородичей-норвежцев или свеев – прецеденты известны. В большинстве они не были ограничены обязательной для оседлых скандинавов системой моральных табу и постепенно стали полагать, что стоят выше скучных земледельцев хотя бы потому, что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно вспомнить о культе богов-воинов, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир. Статуэтка, датируемая примерно 1000 годом н.э.

Если появилась социальная группа, то в таковой непременно зарождаются своя субкультура, своя этика и свои религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего вокруг родоплеменного строя. За примерами далеко ходить не нужно – функции жречества, годи, постепенно переходят к военным вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к богам, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь необходимые ритуалы и приносишь жертвы. Гарантированно попасть в Вальхаллу после смерти можно лишь одним способом – героически погибнуть в бою. На одно из первых мест ставится личная доблесть и слава, разумеется, добытая в честной битве.

Наконец, именно викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы ее знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была простой, но невероятно эффективной: внезапный налет практически в любой точке морского или речного побережья (снова вспомним о способности драккаров ходить по мелководью), а после успешной атаки столь же молниеносное отступление, пока противник не успел подтянуть сколь-нибудь значительные силы – ищи-свищи потом этих разбойников в открытом море. Это уже потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX веков они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее интересными вещами…

Древнескандинавские корабли, современная реконструкция. На переднем плане драккар Islendingur («Исландец») совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. В настоящий момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия

Рассказывать здесь о первом крупном налете викингов, – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года, – не имеет смысла, данная история общеизвестна. Достаточно сказать, что это неприятное событие произошло всего через четыре года после первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы очень быстро осознали, что христианские монастыри и города хранят немало богатств, которым следовало бы найти более разумное применение. С Линдисфарна викинги утащили даже гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли только спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало поврежденным. С той поры Европа более не знала покоя – они появлялись практически каждый год, то здесь, то там. Предугадать направление следующего удара было абсолютно невозможно, равно как и всерьез противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, будто капли ртути; армии наследников Карла Великого или британских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Впрочем, о дальнейшей истории походов викингов мы расскажем как-нибудь в другой раз – данный текст был призван объяснить, как климатические и географические особенности раннего Средневековья предопределили начало эпохи норманнских завоеваний, продолжавшейся триста с лишним лет.

Андрей Мартьянов

Понравился наш сайт? Присоединяйтесь или подпишитесь (на почту будут приходить уведомления о новых темах) на наш канал в МирТесен!

zagopod.com

Феномен викингов – кто они и откуда?

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинных ладьи, способных идти как на веслах, так и под парусами. С кораблей высадились бородатые светловолосые незнакомцы, говорившие на языке, отдалённо сходном с древнеанглийским – по крайней мере, корни большинства слов были понятны обитателям Уэссекса. Навстречу корабельщикам вышел тан Беохтрик со своими людьми. О чём велась беседа, нам неведомо, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его невеликий отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и исчезли в океане.

В целом, эта история по тем временам не была чем-то из ряда вон выходящим – дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к привычным междоусобицам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку – никакого пергамента не напасёшься. Так почему же столь незначительный инцидент на Винделисе привлёк внимание хрониста, а в наши времена считается едва ли не ключевым событием VIII века в Европе, давшим старт новой эпохе?

Схема Скандинавской экспансии в VIII–XI веках. Зелёным обозначены области, подвергавшиеся нападениям викингов, но ими не колонизированные

Тут необходимо отметить, что англосаксы уже больше двухсот лет были христианами – равно как и все без исключения их соседи: франки и бретонцы за Ла-Маншем, ирландцы, шотландцы и валлийцы. Реликты многобожия если и сохранялись, то на бытовом уровне или в совсем уж отдалённых и труднодоступных горных районах. Высадившиеся же в Уэссексе невоспитанные бородачи оказались самыми настоящими язычниками – что само по себе было крайне необычно.

История с таном Беохтриком – первое документальное свидетельство появления викингов. Разграбление Линдисфарна и Ярроу, набеги на Ирландию, высадка на Оркнейских и Шетландских островах – всё это произойдет потом. В 789 году никто из британцев или франков даже предположить не мог, что христианская Европа столкнулась с силой, которая за три последующих столетия изменит не только границы, но и демографическую ситуацию, культуру и даже станет причиной появления новой молитвы: «A furore Normannorum libera nos, Domine!» – «От ярости норманнов спаси нас, Господи!»

Так давайте попробуем разобраться, откуда взялись викинги, кто они такие и почему вообще состоялось их нашествие.

Скандинавия в Тёмные века

Люди на Скандинавском полуострове появились задолго до Рождества Христова. Самые ранние культуры (Конгемозе, культура Нёствет-Лихулт, культура Эртебёлле и т.д.) относятся к мезолиту и периоду около шестого тысячелетия до н.э. За две-три тысячи лет до н.э. в южной Скандинавии появляются носители «Культуры боевых топоров и шнуровой керамики», которые, предположительно, становятся ядром зарождения германских народов – они мигрируют на север от Ютландского полуострова и начинают заселять территории нынешних Швеции и Норвегии.

Впрочем, это дела совсем давние, а нас интересует период после падения Римской империи, когда группа северогерманских племён начала обособляться от остальной Европы. Великое переселение народов, крушение Рима, принятие христианства готами, франками и прочими германцами – словом, все грандиозные изменения середины первого тысячелетия нашей эры Скандинавию практически не затронули: слишком уж далеко. В Тёмные века интереса к Скандинавии никто не проявлял: франкам было чем заняться на континенте, внедрение христианства шло пускай и уверенно, но медлительно: церкви сначала следовало утвердиться в новых варварских государствах. Обитатели расположенного за Северным и Балтийским морями полуострова «варились в своём котле» много веков, практически ничего не зная о бурных событиях в Европе. Христианские миссионеры там если и появлялись, то были единичными и не способными добиться серьёзных успехов: старые германские боги почитались, как и столетия назад, и их культу ничего не угрожало.

Шлем Вендельского стиля,VIII век (из коллекции Стокгольмского музея древностей)

Тут следует сделать пространное отступление и рассказать о климатических особенностях тех времён – иначе будет непонятно, с чего вдруг, начиная с VIII века, скандинавы бросились искать новые земли для поселения. С течением столетий климат не раз менялся, оптимумы (потепления) и пессимумы (похолодания) чередовались – так называемый Римский климатический оптимум, продолжавшийся со времён Юлия Цезаря примерно до 400 года нашей эры, немало способствовал процветанию Римской империи. Средняя температура тогда была выше в среднем на 1–2 градуса, римские авторы сообщают нам, что в Британии и Германии даже начали выращивать виноград – ориентировочно с 280 года н.э.

В свою очередь, климатический пессимум раннего Средневековья, наступивший во время Великого переселения, усугубил и так не самую благополучную военно-политическую и демографическую обстановку в Европе – начавшееся около V века похолодание сокращает посевные площади, особенно достаётся северным регионам вообще и, разумеется, Скандинавии в частности. Святой Григорий Турский в обширном труде VI века «История франков» отмечает: «В то время шли обильные дожди, было очень много воды, стоял невыносимый холод, дороги раскисли от грязи и реки вышли из берегов». В 535–536 годах происходит и вовсе невиданная климатическая аномалия. Дадим слово византийскому историку Прокопию Кесарийскому («Война», IV, 14. 5–6):

«…И в этом году случилось величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Другие авторы утверждают, что даже в полдень солнце выглядело «голубоватым» и предметы не отбрасывали тени – это означает, что в течение почти полутора лет в атмосфере присутствовала пылевая взвесь, вызванная извержением супервулкана или падением крупного метеорита, а, скорее всего, обоими факторами. Немецкий учёный Вольфганг Бехрингер в книге «Kulturgeschichte des Klimas» приводит археологические данные – в Норвегии VI века около сорока процентов ферм оказались заброшены, то есть их владельцы или вымерли, или мигрировали южнее. Вообще, в древнескандинавской мифологии холод, мороз и лёд имеют свойства эсхатологические, являясь символом смерти и хаоса – вспомним ледяных великанов…

Тем не менее, к VIII веку климат начинает стабилизироваться – наступает потепление, вновь расширяются посевные площади, урожаи зерновых можно снимать на широтах, прилегающих к Полярному кругу, качество жизни резко повышается. Итог вполне закономерен – взрывообразный рост населения.

Однако, тут следует учитывать не только климатические особенности, но и географическую специфику Скандинавского полуострова. Если на территории восточной Швеции имеются обширные равнины, пригодные для сельского хозяйства, то в гористой Норвегии выращивать хлеб и пасти стада можно исключительно на узких полосках земли вдоль побережья и в долинах рек. Бесконечно дробить наделы между сыновьями невозможно – земля всё равно их не прокормит. В сухом остатке: избыточное (и пассионарное) население, недостаток продовольствия. Скандинавия – не резиновая. Что делать?

Выход был найден довольно быстро – раз нет плодородной земли, значит, таковую надо искать за морем. С учётом того, что древние скандинавы давным-давно умели строить отличные корабли, решение вопроса лежало на ладони. Первый «прототип» драккара, «Хьортспрингская ладья», найденная археологами в Дании, на острове Альс, относится к IV веку до н.э. – лодка могла вместить до 20 гребцов. Больше того, скандинавские ладьи, имеющие минимальную осадку, могли ходить по любому мелководью и проникать в узкие реки.

Хьортспрингская ладья – судно древних германцев, ок.IV века до н.э. Национальный музей Дании

Вот тогда-то и начинаются первые вылазки древних скандинавов в сторону континента и Британских островов – для начала в целях больше разведывательных, чем завоевательных. Необходимо было ознакомиться с обстановкой, а таковая ясно свидетельствовала: земли там много, плотность местного населения крайне невелика, таковое население к молниеносным налётам со стороны моря непривычно, да и вообще не в курсе, что они возможны. Существуют и документальные свидетельства – процитируем учёного, богослова и поэта VIII века Флакка Альбина (Алкуина):

«Триста пятьдесят лет мы и наши отцы жили в этой прекрасной земле, и никогда прежде Британия не ведала такого ужаса, какой познала теперь, после появления язычников. Никто не подозревал, что грабители могут приходить из-за моря».

Никто не подозревал. И Европа заплатила огромную цену за своё неведение.

Они пришли!

В свете вышеизложенного остаётся открытым вопрос – а как же европейские короли и игравшие всё большую политическую роль епископы прохлопали столь невероятную опасность? Куда смотрели великие исторические деятели той эпохи? В конце концов, императора Карла Великого никак нельзя назвать некомпетентным бездельником, а столь важный для государства инструмент, как разведка, бывшие варвары вполне успешно переняли у ушедшего в небытие Рима! Совершенно очевидно, что хоть какие-то связи между империей франков и Скандинавией существовали – северные границы Саксонии и Фризии примыкали к территории нынешней Дании, обитатели которой также примут живейшее участие в грядущих бесчинствах викингов.

Ответа нет. Возможно, сыграли свою роль нараставшие культурно-цивилизационные различия – вспомним слова Алкуина, в которых ключевым является понятие «язычник», которое противопоставляется «христианам». Европейцы тогда были объединены не по этническому, а по религиозному признаку: чужаком являлся любой не-христианин, будь то испанский мавр-мусульманин или почитающий богов Асгарда скандинав. До поры до времени франки и королевства Британии относились к неумытым язычникам из далёких северных фьордов пренебрежительно, искренне полагая, что Господь на стороне христиан (тогда – кто против них?!).

Викинги. Древнеанглийские миниатюры

Теперь надо объяснить, что же мы вообще подразумеваем под термином «викинг». Само слово образуется из двух частей: «vik», то есть, «залив, бухта», и окончания «ing», обозначающего общность людей, чаще всего родовую – сравним: Каролинг, Капетинг и т.д. Получаем «человек из залива»! Исходно дружины викингов составлялись из тех самых излишков населения – младшие сыновья, не наследующие надел, люди, покинувшие род сами или изгнанные из него, а то и просто искатели приключений, богатства и славы. То есть, не оседлые скандинавы-землевладельцы. Впрочем, почему только скандинавы? В составе экипажа корабля мог оказаться кто угодно – норвежец, венед, руянин, приладожский кривич. После того как скандинавы начали осваивать «Путь из варяг в греки» через Неву, Ладогу, Волхов и далее в бассейн Волги, в составе дружин начало появляться немало славян, тем более что политеистические пантеоны Скандинавии и Древней Руси были очень близки, и на этой основе можно было весьма быстро найти общий язык.

Итак, викинг – это не профессия, не национальность и не род занятий. Это – социальный статус, маргинальная социальная группа, нечто среднее между солдатом удачи, лицом без определённого места жительства и бандитом в составе организованной группы лиц скандинавской (и не только) национальности. Такие добры молодцы безо всякой ненужной рефлексии могли запросто ограбить соседний фьорд, своих же сородичей-норвежцев или свеев – прецеденты известны. В большинстве они не были ограничены обязательной для оседлых скандинавов системой моральных табу и постепенно стали полагать, что стоят выше скучных земледельцев хотя бы потому, что в религиозной сфере началась сакрализация войны – достаточно вспомнить о культе богов-воинов, Одина, Тора и других.

Тор с молотом Мьёллнир. Статуэтка, датируемая примерно 1000 годом н.э.

Если появилась социальная группа, то в таковой непременно зарождаются своя субкультура, своя этика и свои религиозные воззрения – особенно в условиях господствующего вокруг родоплеменного строя. За примерами далеко ходить не нужно – функции жречества, годи, постепенно переходят к военным вождям: если ты удачливый конунг, значит, приближен к богам, они тебе благоволят – следовательно, ты и отправляешь необходимые ритуалы и приносишь жертвы. Гарантированно попасть в Вальхаллу после смерти можно лишь одним способом – героически погибнуть в бою. На одно из первых мест ставится личная доблесть и слава, разумеется, добытая в честной битве.

Наконец, именно викинги «изобретают» морскую пехоту в том виде, в каком мы её знаем – противопоставить их невиданной прежде тактике европейцам-христианам было нечего. Выработанная древними скандинавами схема была простой, но невероятно эффективной: внезапный налёт практически в любой точке морского или речного побережья (снова вспомним о способности драккаров ходить по мелководью), а после успешной атаки столь же молниеносное отступление, пока противник не успел подтянуть сколь-нибудь значительные силы – ищи-свищи потом этих разбойников в открытом море. Это уже потом викинги займутся респектабельной торговлей, ради любопытства откроют Исландию, Гренландию и Америку и пойдут служить в «варяжскую дружину» к византийским императорам, а в конце VIII – начале IX веков они занимались исключительно самыми вопиющими грабежами, захватом земель в Англии, Ирландии и на материке, работорговлей и прочими не менее интересными вещами…

Древнескандинавские корабли, современная реконструкция. На переднем плане драккар Islendingur («Исландец»), совершивший в 2000 году переход под парусом через Атлантический океан. В настоящий момент находится в музее г. Ньярдвик, Исландия

Рассказывать здесь о первом крупном налёте викингов – атаке на монастырь святого Кутберта на острове Линдисфарн 8 июня 793 года – не имеет смысла, данная история общеизвестна. Достаточно сказать, что это неприятное событие произошло всего через четыре года после первого появления викингов у берегов Уэссекса; скандинавы очень быстро осознали, что христианские монастыри и города хранят немало богатств, которым следовало бы найти более разумное применение. С Линдисфарна викинги утащили даже гроб основателя монастыря, святого Кутберта, и его нашли только спустя триста лет, в 1104 году, по счастью, мало повреждённым. С той поры Европа более не знала покоя – они появлялись практически каждый год, то здесь, то там. Предугадать направление следующего удара было абсолютно невозможно, равно как и всерьёз противостоять скандинавам военной силой – они выскальзывали из рук, будто капли ртути; армии наследников Карла Великого или британских королей просто не успевали подойти к месту очередного нападения.

Впрочем, о дальнейшей истории походов викингов мы расскажем как-нибудь в другой раз – данный текст был призван объяснить, как климатические и географические особенности раннего Средневековья предопределили начало эпохи норманнских завоеваний, продолжавшейся триста с лишним лет.   http://warspot.ru/3833-fenomen-vikingov-kto-oni-i-otkuda

hist-etnol.livejournal.com

Люди севера: откуда пришли викинги

Эпоха норманнских вторжений стала итогом нескольких веков общественного и политического развития, создавших в Скандинавии агрессивное и хищническое общество. Викинги не появились невесть откуда в конце VIII века, хотя именно так могло казаться их перепуганным и потрясенным жертвам. Но в остальной Европе эту эволюцию едва ли заметили, и не только по причине географической отдаленности. Глубокое культурное предубеждение образованного греко-римского мира против «варваров» означало, что народы Северной Европы почти не изучались и редко становились предметом описания. Предубеждение сохранилось до христианской эпохи, когда скандинавов стали порицать не только как варваров, но и как язычников. А поскольку книжная культура в Скандинавии вполне сформировалась только после прихода христианства, на закате эпохи викингов, то о предпосылках этой эпохи письменных свидетельств почти не осталось: доисторический период в Скандинавии получился долгим. 

Скандинавия в каменном и бронзовом веке 

Предками викингов были, вероятнее всего, земледельцы каменного века, пришедшие в Скандинавию около 6000 лет назад и вытеснившие либо ассимилировавшие местных охотников-собирателей, чьи предки оказались здесь в конце последней Ледниковой эпохи, приблизительно еще на 6000 лет раньше. Новые пришельцы-аграрии принадлежали к культуре шнуровой керамики (названной так по способу украшения глиняной посуды путем отпечатывания в сырой глине плетеных шнуров), которая зародилась на Северо-Германской низменности. Хотя связь едва ли возможно установить абсолютно точно, культуру шнуровой керамики соотносят с областью начального распространения германских, славянских и балтийских языков. Если эта теория верна, то пришельцы-аграрии, вероятно, уже говорили на языках, которые предшествовали современным скандинавским и принадлежали, наряду с немецким, английским, голландским и фризским, к германской языковой семье. Близкое генетическое сходство современных датчан, норвежцев и шведов с современными северными немцами — еще одно подтверждение этой версии. Никаких свидетельств других сколько-нибудь массовых миграций в Скандинавию вплоть до конца ХХ столетия не обнаруживается. Эта земля оставила след в истории скорее как экспортер населения. 

Около 1800 г. до н.э. в Скандинавии появляются первые бронзовые артефакты. Бронза — это сплав меди и олова, которые в ту пору в Скандинавии не добывали (богатые залежи меди в Швеции открыли только в Средние века). Поэтому скандинавы целиком зависели от импорта. Поначалу ввозились готовые бронзовые изделия, но, когда местные кузнецы освоили искусство бронзового литья, они, вероятно, стали закупать бронзу в чушках, что широко практиковалось тогда в Европе. В тот же период на континенте развернулась широкая торговля янтарем, и, возможно, именно им скандинавы оплачивали поставки бронзы. Янтарь высоко ценился, и это гарантировало, что дефицита бронзы на севере не случится. Установление торговых связей с дальними землями помогло создать в Скандинавии более сложную общественную иерархию, о чем свидетельствует появление небольшого числа особенных захоронений, содержавших ценные предметы и отмеченных погребальными курганами. Камень, годный для изготовления орудий, встречается всюду, но бронза была экзотическим продуктом, а ее изготовление и обработка требовали особых умений, так что торговлю бронзой монополизировала немногочисленная знать, чем существенно усилила свою власть и повысила статус. В самых плодородных областях на юге Скандинавии хутора стали объединяться в небольшие деревни. Типичным жилищем был длинный дом — узкое строение, где люди делили кров с домашним скотом: в одном конце помещения жили хозяева, а в другом был загон для животных. Зимой присутствие скотины помогало обогреть дом. Наличие в деревне одного большого дома среди множества меньших свидетельствует о том, что деревенской общиной управлял один старейшина или вождь. В Норвегии и части Швеции рассеянный тип расселения оставался нормой до конца эпохи викингов.

Бронзовые орудия были несравнимо эффективнее каменных, но не менее, а даже более важным применением бронзы стало изготовление символов статуса, таких как оружие, украшения, бритвы, рогатые шлемы, луры (рога-сосуды), оснащение для колесниц и предметы культа типа великолепной «Солнечной повозки» из датского Трундхольма — скульптурного изображения запряженной лошадью четырехколесной телеги, в которой едет искусно позолоченный солнечный диск. Рогатые шлемы, неверно датированные антикварами XIX столетия, вызвали к жизни романтическое, но ложное представление, будто именно в таких сражались викинги. Увы, норманны никогда не носили рогатых шлемов.

Знать бронзового века, вероятно, также распоряжалась распределением и использованием янтаря. Янтарные бусы и другие украшения — распространенные погребальные дары в скандинавских могилах каменного века, но они почти не встречаются в погребениях бронзового века. Янтарь так легок, что не тонет в соленой воде (еще одно свойство, делавшее его в глазах древних людей особенным камнем; кроме того, он горит), и волнами выносится на пляжи Балтики и Северного моря, где его можно собирать. Однако скандинавская знать, судя по всему, объявляла весь выброшенный на берег янтарь своей собственностью и, успешно запрещая простому народу его оборот, использовала главным образом для заморской торговли.

Петроглифы 

Именно в бронзовом веке (ок. 1800–500 гг. до н.э.) обитатели Скандинавии впервые осознали важность мореплавания. Судов, относящихся к этой эпохе, археологи пока не нашли, но их изображения встречаются повсюду: высеченные на скалах, гравированные на бронзовых сосудах и утвари, например, на бритвах, а самые заметные — каменные ладьи. Это погребальные сооружения из крупных камней, имитирующие внешние очертания корпуса корабля. Бывало, что на концах такого каменного судна устанавливались высокие стелы, как бы обозначавшие нос и корму; реже высокие камни устанавливались и в том месте, где у настоящего корабля находится мачта. Длина каменных ладей варьируется в основном в пределах от 1,8 до 15,25 м, однако самая длинная, ныне в значительной степени разрушенная, ладья в Йеллинге имеет длину около 335м. До нас дошло более 2000 таких монументов, и больше всего их на шведском острове Готланд, но, вероятно, это лишь небольшая часть того, что было построено. Из сохранившихся ладей многие полуразрушены: крестьяне использовали камни в постройках или просто убирали их с пахотной земли, и, скорее всего, многие ладьи таким образом были уничтожены полностью. Первые каменные ладьи датируются второй половиной бронзового века, и строить их продолжали почти до конца эпохи викингов, то есть без малого 2000 лет. Какие верования связывались с этими символическими кораблями, оставались ли они неизменны на протяжении стольких веков, неизвестно, но, вероятно, ладьи должны были доставлять души умерших в загробный мир. Практика погребения в настоящих кораблях, которая появилась в столетия, непосредственно предшествовавшие эпохе викингов, видимо, была дальнейшим развитием тех же представлений. 

Еще более многочисленны, чем каменные ладьи, петроглифы, изображающие большие, похожие на каноэ суда, в которых плывут воины с копьями и топорами, а также повозки, животные и солнечные диски. Они всегда изображены силуэтом и имеют выгнутые нос и корму. Впрочем, никаких иных деталей конструкции петроглифы не показывают. Как правило, эти изображения располагаются в скалистых руслах, так, чтобы дождевые или талые потоки создавали живую картинку.

Маловероятно, что эти петроглифы люди бронзового века вырезали только потому, что им нравились изображения ладей. Скорее всего, они иллюстрируют какие-то сцены из мифологии или имеют ритуальное назначение. Нарисованным ладьям часто сопутствуют петроглифы солнечного диска, которые наряду с артефактами типа «Солнечной повозки» из Трундхольма, вероятно, следует считать признаками солярного культа. В позднем бронзовом веке солярные культы широко распространились в Европе, что указывает на возросшую важность небесных богов, которые, разумеется, доминировали в скандинавском пантеоне эпохи викингов. Другой переменой, затронувшей в те времена верования большей части Европы, было введение в обиход кремации как законного способа погребения. Ему сопутствовал отказ от прежней практики погребальных даров. Ясно, что эти перемены должны отражать коренной сдвиг в представлениях о загробной жизни. Ценные металлические изделия, которые прежде клали в могилы, стали погребать как вотивные клады в болотах. Болота, где смешиваются миры воды, земли и воздуха, считались по этой причине особенно таинственными местами. Вместе с тем вотивные клады были не просто способом задобрить богов: искусственный дефицит металла помогал элите сохранять высокий статус.

Вследствие природных изменений мы не можем оценить большинство петроглифов бронзового века в их оригинальном контексте. Хороший пример дает объект всемирного наследия ЮНЕСКО Танумсхеде, в Бохуслене на западном побережье Швеции, где на площади в 51 га разбросано около 600 петроглифов. Когда их вырезали, место было берегом неглубокого фьорда, но сейчас оно далеко от моря и поросло сосновым лесом. Во время последнего оледенения под колоссальной тяжестью Скандинавского ледового щита земля просела на 610м. Когда ледники растаяли, поднялся уровень океана и эта обширная низина заполнилась водой, образовав Балтийское море. Но, освободившись от бремени, земля стала медленно подниматься, и это будет продолжаться еще не одно тысячелетие. В геологии этот процесс называется изостатическим поднятием, и из-за него береговая линия Скандинавии постоянно меняется на протяжении всей истории человечества. Торговым и рыбацким поселениям, зависевшим от моря, не раз приходилось менять место, когда из-за поднятия они оказывались далеко от берега. Балтийское море постепенно высыхает, и приблизительно через 2000 лет его северное крыло, Ботнический залив, по большей части станет сушей.

В течение железного века (500 г. до н.э.–800 г. н.э.) скандинавское общество постепенно приобретало те особенности, которые напрямую обусловили экспансию викингов. Скандинавский железный век принято делить на три периода: ранний или доримский железный век (500 г. до н.э.–1 г. н.э.), римский, железный век (1–400 гг. н.э.) и германский железный век (400–800 гг. н. э.). Изобретение железа вызвало в Скандинавии немедленные и значительные перемены. Бронза для изготовления орудий и других артефактов была полностью привозной, но болотное железо — бедная, легко обрабатываемая руда, накапливающаяся в болотах и топях, — имеется здесь в изобилии. Наступившая экономическая независимость привела к упадку торговли с дальними странами, которая обеспечивала незыблемость элит в бронзовом веке. Утратив контроль над распределением металла, элиты лишились влияния и статуса, и лишь пять веков спустя мы обнаруживаем признаки нового формирования общественных элит.

Широкая доступность металлических орудий обеспечила распространение земледелия и рост населения, что сопровождалось нарастанием социальной напряженности. В конце второго столетия демографическое давление выплеснуло из Скандинавии первую из многих в ее истории миграционных волн. Ввиду острой нехватки пахотных земель около 120 г. до н. э. два племени из Северной Ютландии, кимвры и тевтоны, отправились на поиски новой родины. Эти поиски вылились в кровавые набеги на территории Центральной и Западной Европы, в 102 г. до н. э. докатившиеся до Италии, где, наконец, кимвров и тевтонов уничтожили римляне. Эта миграция, хотя и окончилась катастрофой, была лишь предвестием грядущих событий. Многие из германских племен, вторгшихся в V в. в Римскую империю, по преданиям, имели скандинавские корни. Готы считали, что происходят из Ге?таланда на юге Швеции; бургунды — с острова Бургундархольм, ныне датский Борнхольм; вандалы — из Ютландии. Точно из Ютландии вышли англы и юты, которые вместе с саксами колонизировали Британию. Готский историк Иордан около 550 г. назвал Скандзу колыбелью народов за то, что она дала начало столь многим племенам. Экспансия викингов, по сути, была лишь последним этапом продолжительного периода северных миграций.

Происхождение Драккара 

Важнейшая археологическая находка раннего железного века — военная: почти целое «боевое каноэ» и оружейный клад, погребенные вместе в болоте близ Хьортспринга на датском острове Альс приблизительно во времена плавания Пифея. Само судно — старейшая на сегодня дощатая ладья, обнаруженная в Скандинавии, и это наиболее ранний из известных предков норманнского драккара. У хьортспрингской ладьи сразу бросаются в глаза выгнутые поднятые концы, точно как у судов, изображенных на петроглифах бронзового века, так что она, вероятно, представляет собой образец давно утвердившейся технологии. Ладья 17м длиной и 1,8м шириной построена всего из пяти липовых досок: одна широкая доска — днище и по две доски внахлест — борта. Именно этот метод сборки корабельного корпуса из досок, скрепленных внахлест, известный как клинкер, обшивка край на край или скандинавская конструкция, и обнаруживается в хьортспрингской ладье самого раннего из известных предшественников норманнского драккара, корпус которого строился таким же способом. Оканчивался корпус хьортспрингской ладьи двумя резными балками, которые служили штевнями. Назначение выступающих клювов, если оно было, нам неизвестно. 

Возможно, они должны были цепляться за борт вражеского судна, чтобы перевернуть его, а возможно, это просто реликт ранних этапов скандинавской кораблестроительной традиции и его назначение лишь в том, чтобы придавать кораблю воинственный вид. При постройке ладьи не использовали металлические детали: доски скреплены между собой и привязаны к ребрам каркаса веревками из липового лыка. Гребцов на ладье было 20 — хорошее число для разбойничьей ватаги, — и сидели они на банках на уровне фальшборта. Рулевое весло было и на носу, и на корме, чтобы ладья могла идти в любом направлении. Это удобно для разбойничьих нападений: ладья причаливает к берегу, и ее не нужно разворачивать, если возникает необходимость поскорее отплыть. Умелые строители сделали ладью насколько можно легкой, а ходовые испытания точной реплики показали, что судно было быстрым, остойчивым и с неплохой мореходностью. Вместе с ладьей в болоте затопили оружие на небольшую армию: 138 копий с железными наконечниками, 31 копье с роговыми или костяными наконечниками, 11 железных мечей, от 60 до 80 щитов и около 20 кольчуг, которые, за исключением одной, дошли до нас в виде ржавых отпечатков на торфе. Также в погребении обнаружены фрагменты бронзового котла и кости лошади, собаки и щенка, ягненка и теленка. И ладья, и оружие сохранились благодаря кислотной и безкислородной среде торфяного болота, где органические материалы типа дерева, ткани и кожи консервируются за счет «маринования», а отсутствие кислорода замедляет ржавление железа. 

Хьортспрингский клад — один из самых ранних примеров приношения в жертву военных трофеев, которое в начале железного века стало обычной практикой в Скандинавии и соседних территориях Северной Германии. По масштабу, однако, с хьортспрингским кладом несравнимо ни одно из известных жертвоприношений, и, видимо, он увековечивает какое-то крупное сражение. Вероятнее всего, ладья и оружие принадлежали большому войску, которое вторглось на Альс, но было разбито местными жителями, которые и пожертвовали военную добычу богам в благодарность за дарованную победу. Оружия в кладе хватит, чтобы снарядить по меньшей мере 80 воинов, так что пришельцам понадобился бы флот не меньше чем из четырех ладей, аналогичных хьортспрингской, но, конечно, мы не знаем, какой части агрессоров удалось бежать. Во всяком случае ясно, что морским разбоем в Скандинавии занимались уже в раннем железном веке.

В приношениях болотам встречаются не только оружие и лодки, но и люди. Ни в Швеции, ни в Норвегии человеческих останков в болотных кладах не обнаружено, но более 200 тел найдено в Дании и соседних областях Северной Германии. Хотя кости многих жертв без следа растворились в кислой среде болота, волосы, кожа и внутренние органы во многих случаях сохранились так хорошо, что анатомирование позволило многое узнать о прижизненном здоровье этих людей, их питании и причинах смерти. Неожиданно было, например, что в начале железного века в рационе датчан не занимали заметного места морепродукты. Большинство болотных тел имеет признаки насильственной смерти: например, человека из Толлунда повесили около 400 г. до н. э., а человеку из Гроболла столетием позже перерезали горло. Некоторые из болотных тел обнаружены под гнетом тяжелых сучьев. В «Германии», трактате римского историка Тацита, написанном в 98 г., говорится, что таков был у германцев один из способов казни преступников.

Войнолюбие скандинавского общества усилилось в годы римского железного века. В вотивных кладах, особенно в Дании, обнаруживается немало римского оружия — свидетельство того, что скандинавы, вероятно, часто воевали с жившими южнее германцами, которые имели прямой доступ к римскому оружию. О том, как возросла важность войны для жизни общества, свидетельствуют погребения воинов с оружием — признак того, что в Скандинавии роль элиты перешла к военным. В некоторых таких погребениях обнаруживаются привозные предметы роскоши: римская серебряная посуда, украшения и стекло. Из этого можно заключить, что среди военной элиты возник класс вождей или князьков. Обычные римские изделия, например керамика или монеты, также в каких-то количествах обнаруживаются в Скандинавии, то есть торговый обмен с Римом не ограничивался предметами роскоши. Возможно, торговля с Римской империей шла напрямую по морю, но более вероятным представляется, что римские товары попадали в Скандинавию через германских посредников. Неудивительно, что римских изделий больше всего в Дании, но по территории страны они распределены неравномерно. Заметная их концентрация обнаруживается в коммуне Стевнс на острове Зеландия, из чего можно заключить, что в этом месте находился центр сильного вождества или небольшого королевства, способного вести широкую торговлю. Другой яркий пример, относящийся к более позднему времени железного века, — Гудме на острове Фюн, где обнаружены остатки 47-метрового длинного дома: самое просторное из известных помещений того периода, оно получило название «королевский дворец», и, безусловно, появление дворца таких размеров подразумевает существование сильной центральной власти. Еще в Гудме найдено более 1000 римских монет, включая 20 золотых денариев. Гудме означает «дом бога», и, возможно, здесь находился культовый центр. С ним был тесно связан сезонный порт и ярмарочный центр в Лундеборге, где найдены римские монеты и другие привозные изделия, а другие находки указывают на то, что там строились суда. Эта связь религии и торговли также прослеживается в другом ярмарочном центре железного века, Уппокре, невдалеке от Лунда, Южная Швеция, где раскопаны остатки деревянного храма. Скорее всего, ярмарки устраивались во время религиозных праздников, когда можно было ожидать много приезжих.

Жертвоприношения в Нюдамском болоте 

Ни одна другая группа археологических находок не демонстрирует воинственность скандинавского общества в римском железном веке так наглядно, как Нюдамское болото на юге Ютландии. Сегодня лежащее чуть севернее датско-немецкой границы, в железном веке это место предположительно находилось на земле англов, германского племени, от которого получили свое название англичане. В наши дни болото превратилось во влажный луг, но в римскую эпоху это было озеро, поросшее камышом. В 1830-х гг. местные крестьяне, добывая из заболотившегося к тому времени озера торф, стали находить старинное железное оружие и щиты. Эти находки в конце концов привлекли внимание антикваров, и с 1859 по 1863 г. на болоте работал датский археолог Конрад Энгельхардт, поднявший оттуда много разного оружия, две целые ладьи, обшитые внахлест, дубовую и сосновую, и еще одну дубовую ладью, которую перед затоплением намеренно разломали. Раскопки остановила разразившаяся в 1864 г. война между Данией и Пруссией, после которой местность оставалась под немецкой властью до 1920 г. Во время войны сосновую лодку разобрали на дрова немецкие солдаты. Новые тщательные раскопки в 1984–1997 гг. обнаружили еще несколько тысяч артефактов.

Недавно возникшая наука дендрохронология — исследование годовых колец в старых образцах древесины — с высокой точностью датирует постройку дубовой ладьи 310–320 гг. К моменту захоронения она была уже не новой, так что предположительно затопили ее где-то около 350 г. Большая из двух ладей, дубовая, имела 21,3 м в длину и 3,65 м в ширину и приводилась в движение силами 30 гребцов. Это было судно с острым носом и кормой, с высокими косыми штевнями, управлялось оно рулевым веслом, не жестко закрепленным на борту. Как и у хьортспрингской ладьи, найденной всего в нескольких километрах от Нюдама, у дубовой нюдамской обшивка собрана внахлест, но здесь доски не стянуты лыком, а сбиты железными гвоздями с загнутыми концами. Внутренний каркас крепился к обшивке, как и у хьортспрингской ладьи, веревками из липового лыка. Никаких гнезд для мачты в дубовой ладье не оказалось, так что нюдамское дубовое судно не имело паруса. Рисунки, сделанные с сосновой ладьи, показывают, что она была около 18,5 м в длину и 3 м в ширину, вмещала около 22 гребцов и имела примерно ту же конструкцию, что и дубовая. Признаков мачты также не обнаруживается. Современные археологи раскопали в болоте несколько фрагментов сосновой лодки, самым важным из которых было рулевое весло, жестко соединенное с бортом с помощью деревянного штыря. Такой тип рулевого весла использовался на норманнских кораблях всю эпоху викингов и после. Рулевое весло всегда устанавливалось на борту, справа от кормчего, почему и называлось старборд (старонорвежское styri/руль и bor?/борт). Найденный в ладье щит изготовлен из дерева, срубленного в 296 г., так что приношение ладьи, вероятно, произошло в начале IV в. Большая часть третьего судна предположительно остается в болоте, но в этой третьей ладье определенно использовались уключины, и доски обшивки у нее скреплены загнутым гвоздем. Построена она из дерева, срубленного в 190 г., так что затоплена, вероятно, в начале III в.

Произошедший в начале железного века переход к веслу с уключиной — важное событие. На войне удобнее грести лицом вперед, потому что команда видит, куда идет корабль, ей легче заметить врага, и она быстрее высаживается и грузится, чем команда, сидящая спиной. Вместе с тем при гребле с уключинами спиной вперед намного эффективнее расходуется энергия, и переход на эту технологию позволил увеличить дальность плавания. Об этом свидетельствует сосновая ладья, так как она предположительно была построена в Швеции. В то время корабельные сосны на юге Скандинавии не росли, а орнаменты, которыми украшены доски лодки, идентичны орнаментам на камнях в Швеции, вырезанным примерно в то же время. Момент перехода точно не известен, но самое раннее свидетельство применения весел с уключинами — уключина из болота Хурдаланн в Норвегии, датированная в пределах около 30 г. до н.э. — 250 г. н.э.

Много споров вызывает время появления паруса на скандинавских судах: сведения, которыми располагают ученые, скудны. Кельтские народы Галлии, Британии и Ирландии определенно ходили под парусом в доримские времена, и Тацит в «Истории» пишет, что германцы с побережья Северного моря применяли парусные суда в войне против Рима в первом столетии Новой эры. Вместе с тем в «Германии» он пишет, что свионы (шведы) не применяли на своих судах ни паруса, ни уключины. Обе нюдамские ладьи, конечно, имели уключины, но не имели парусов. В то время когда ладьи затопили в болоте, южные соседи англов — саксы — на парусных судах совершали нападения на римскую Британию и прославились своим обыкновением на обратном пути, призывая попутный ветер, приносить в жертву римских пленников. Таким образом, в IV в. скандинавы не могли не знать о парусе. Многие скандинавские купцы и солдаты-наемники наверняка были знакомы с римскими парусными судами. Однако самое раннее бесспорное указание на применение паруса в Скандинавии относится к VII в. — это камень из Карлби, с восточного побережья Ютландии, на котором вырезан корабль типа нюдамского, идущий под парусом.

Джон Хейвуд. Люди Севера: История викингов. 793-1241 // Альпина-нон-фикшн, 2017 г.

Заказать книгу на сайте издательства

antropogenez.ru