Биография: генерал Скобелев Михаил Дмитриевич
Образование 25 октября 2013Выдающийся военачальник — «белый» (как его называли за то, что он всегда сражался на белом коне и в белом мундире) генерал Скобелев Михаил Дмитриевич показал себя как образцовый военный администратор в Русско-Турецкой войне (1877-1878), в завоеваниях земель Российской империей в Средней Азии. Также это был хороший руководитель, который заботился о своих подчиненных.
Биография: генерал Скобелев М. Д. в детстве и юности
Рожден был будущий военачальник в Санкт-Петербурге 17 сентября в 1843 году в семье генерал-лейтенанта Скобелева Дмитрия Ивановича женой его Ольгой Николаевной.
Воспитывался дома, а после был отправлен во Францию.
В возрасте 18 лет поступил в Петербургский университет, успешно сдав экзамены, но в связи со студенческими беспорядками вуз был закрыт.
Тогда он отправился на военную службу в полк кавалергардов. В 1866 году он стал учащимся Николаевской академии генерального штаба. По военной съемке (геодезии) и статистике он был среди отстающих, зато в истории и военном искусстве ему не было равных на всем курсе. По окончании вуза он был причислен к военным Туркестанского военного округа.
Биография: Генерал Скобелев М. Д. От штабс-ротмистра до генерала
В 1868 году Михаил Дмитриевич был назначен штабс-ротмистром в Туркестанский округ. В 1870 году ему как командиру кавалерии поручили важное задание от главнокомандующего Кавказской армией, в распоряжении которого он находился в то время. Ему необходимо было проложить путь к Хивинскому ханству, с чем он справился блестяще. Но самовольно он просмотрел план операций, которые разрабатывали главнокомандующие против Хивы, за что на 11 месяцев его отчислили из армии. После он восстанавливается, принимает участие в различных походах, исправно выполняет свои обязанности.
В 1874 году Скобелева производят в полковники и зачисляют в свиту императора. Уже в 1875 году его назначают начальником части посольства Российской империи, которое отправлялось в Кашгар. Кокандская экспедиция — так называют историки этот период жизни, который включает в себя его биография. Генерал Скобелев проявил себя как отважный, предусмотрительный организатор и прекрасный тактик.
Когда весной 1877 года он был отправлен к главнокомандующему армией, воевавшей с Турцией, сослуживцы приняли его не очень дружелюбно. Некоторое время он не получал никаких назначений, но после взятия Ловчи боями под Плевной, перехода через Иметлийский перевал, боя под Шипкой, где он выступал в роли командира отрядов, его стали уважать.
В 1878 году он вернулся в Россию в звании генерал-адъютанта в чине генерал-лейтенанта.
Биография: генерал Скобелев М. Д. и его последний подвиг
Главной заслугой, за которую Скобелев получил орден Святого Георгия второй степени и звание генерала от инфантерии, стало завоевание в 1880 году Геок-тепе (Ахал-тепе). Когда он выступил перед офицерами на мероприятии, посвященном празднованию годовщины экспедиции, на него обрушилось раздражение Австрии и Германии. Речь его имела яркую политическую окраску, указывала на угнетения славян единоверными.
24 июня 1882 года генерал Скобелев (биография, описанная в некоторых источниках, содержит дату 26 июня) скоропостижно умер в гостинице «Англия» в Москве. По одной из версий он был убит ненавидевшими его немцами.
Источник: fb.ru ОбразованиеГенерал Наумов Михаил Иванович: биография, награды и интересные факты
Михаил Наумов – генерал ВОВ, командир партизанского отряда кавалерии. Активный участник противостояния нацистам на территории оккупированной Украины. Входил в число основных руководителей партизанского движения….
ОбразованиеРюмин Михаил Дмитриевич: биография, достижения и интересные факты
Михаил Рюмин был важным лицом в Министерстве государственной безопасности в последние сталинские годы. С его именем связано несколько громких политических дел. Рюмин был типичным представителем тоталитарной системы. П…
Искусство и развлеченияПришвин: биография (для детей). Михаил Михайлович Пришвин: жизнь и творчество
Русский писатель М. М. Пришвин — автор бесчисленных повестей и рассказов о природе. И, как непревзойденный Айвазовский в написании морских пейзажей, он уникален по своему литературному мастерству в художественном опис…
Новости и обществоДостижения и биография генерала Шаманова Владимира Анатольевича
Биография генерала Шаманова насыщена интересными и противоречивыми фактами. Став единственным армейским военачальником, имеющим опыт гражданского управления, кандидат социологических наук и одновременно бескомпромиссн…
Краткая биография генерала Черняховского Ивана Даниловича
Имя Черняховского вписано золотыми буквами в историю Великой Отечественной войны. Этот энергичный и талантливый генерал стал одним из ярких молодых военачальников тех лет. За время войны он побывал на самых разных фро…
ОбразованиеКутузов, краткая биография генерал-фельдмаршала
Среди фигур выдающихся людей, посвятивших свою жизнь служению Отечеству, личность Михаила Илларионовича Кутузова вызывает неподдельный интерес. Человек, сумевший не просто дать отпор, но и нанести поражение одному из …
ОбразованиеВасилий Блохин — палач: биография. Генерал, лично расстрелявший тысячи людей Василий Михайлович Блохин – чекист, служащий органов безопасности Советского Союза, больше известный под прозвищем «главный палач». Личность Блохина известна всему миру, потому как репутация сотрудни… Духовное развитие
Михаил Ардов, протоиерей: биография и фото
Маленький мальчик родился и вырос в любви. Получил неплохое образование. Научился всему хорошему и не очень. И смог переработать знания в совершенно непредсказуемый результат. То, что получилось, не всем нравится. Он …
ЗаконГенерал Виктор Золотов: биография и интересные факты из жизни
Генерал Виктор Золотов, недавно возглавивший Национальную гвардию России, имеет насыщенную биографию. Однако основная ее часть до сих пор является засекреченной.
ЗаконВячеслав Дмитриевич Дудка: биография, судимость
monateka.com
Скобелев: «Белый генерал» без ретуши
На фигуру Михаила Скобелева, рано ушедшего, но изрядно прогремевшего, были вылиты такие ушаты елея, что изучать его беспристрастно по базовым источникам и жизнеописаниям практически невозможно. Вместе с тем, сквозь идеологизированную иконопись все-таки проглядывает трагедия живого, мятущегося человека, честного офицера и неосторожного политика.
Михаил Дмитриевич Скобелев родился в 1843 году в военной семье. Его отец Дмитрий Иванович добрался до высоких генеральских чинов, а дед Иван Никитич, тоже генерал, выслужился из сержантских детей, начав с рядовой солдатской службы в пехоте.
Поначалу Скобелев отправился получать образование в Петербургский университет, там он намеревался изучать математику. Но как раз в 1861 году, после его поступления, университет временно закрыли из-за студенческих беспорядков.
Не желая терять времени и поддавшись семейной традиции, Скобелев поступает на военную службу.
Военная карьера Михаила Дмитриевича была стремительна. Произведенный весной 1863 года в корнеты, уже на следующий год он назначен ординарцем генерала Эдуарда Баранова в мятежную Польшу. По собственной просьбе Скобелева перевели в полк лейб-гвардии гродненских гусар, где он и получил первое крещение в бою — и первый орден: Анну 4-й степени с формулировкой «за храбрость».
Дальше была академия Генштаба, и в 1868 году Скобелев отправился в Туркестан, в штаб Константина фон Кауфмана — будущего покорителя Хивы. Неоднократно отличался в рекогносцировках, за одну из них, уже в Хивинском походе 1873 года, получил орден Святого Георгия 4-й степени.
«Хивинский поход 1873 г. Переправа Туркестанского отряда через р.Амударья». С картины Н.Н.КаразинаДесять лет карьеры — и тридцатилетний Скобелев уже полковник, более того — зачислен в императорскую свиту. В 32 года — генерал-майор. Как это стало возможным?
Михаил Дмитриевич был харизматичным, храбрым и старательным офицером, несмотря на то, что, по воспоминаниям сослуживцев, в своем выпуске академии Генштаба усидчивостью и въедливостью не блистал, хотя и отличался широким кругозором, далеко выходящим за пределы типично армейского (сказывалось начальное университетское образование). Однако одного этого было мало.
Безусловно, мощную протекцию карьере Скобелева оказывали его родственники: отец Дмитрий Иванович, в 1858–1864 годах командовавший Собственным Его Императорского Величества Конвоем (личной охраной государя, составленной из казаков и лояльных кавказских горцев), а далее и муж его тетки, генерал граф Александр Адлерберг, в 1869–1881 годах бывший министром Императорского двора.
Однако не следует делать из этого скоропалительных выводов. Да, сделать такую карьеру в одиночку Скобелев вряд ли бы смог. Но он не растворился в придворном генералитете — наоборот, точно поставил себе целью выделяться везде и всюду.
Скобелевский стиль сформировала азиатская война. Тяжелый суровый край, не прощавший ошибок и требовавший особого мужества, отлично подходил Скобелеву по характеру. Все то, что сделает его кумиром армии во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, закладывалось там, под командой Кауфмана и в общении с опытными офицерами Туркестана.
Именно оттуда, из Азии, Скобелев притащит прозвище, прицепившееся к нему на всю жизнь: «Белый генерал» («Ак-Паша»).
На войну 1877 года он ехал в не самой удачной позиции: начальником штаба казачьей дивизии, командовал которой его отец. Но именно здесь, в Болгарии — под Ловчей и у Плевны, Скобелев снискал свою славу. Особенно удивляло солдат то, что их генерал никогда не прятался от вражеского огня, даже бравировал, появляясь на самых опасных участках.
«Захват Гривицкого редута под Плевной», Н.Д. Дмитриев-ОренбургскийБезрассудно храбрых в любой армии мира полным-полно. Но Скобелев безрассудным не был. Здесь сыграла свою роль другая его личная особенность — тонкий и острый ум, великолепно отточенный чтением. Еще в Туркестане сослуживцы вспоминали, что рабочий стол Скобелева всегда был завален книгами, причем читал он на нескольких языках и все подряд: от военной истории и прочих работ по специальности до философских трактатов и академических медицинских трудов.
Михаил Дмитриевич не только был офицером и патриотом — он сознательно строил идеальный образ военачальника, за которым пошли бы люди.
А это уже политика. Харизматичный генерал Скобелев и был политиком — более того, политиком очень рискующим. Не случайно он сделался в итоге иконой государственников и славянофилов. Резкий противник Германии и Австрии, Скобелев играл роль заступника славянских народов, и она ему удавалась. В итоге он сумел оседлать поднимавшиеся в те годы панславистские настроения.
Империя уже изготовилась объединить под властью Петербурга балканские православные народы, и идее «Креста над Святой Софией» Скобелев соответствовал как никто иной.
Но он возвращается в Туркестан, чтобы добыть там новую громкую победу. В 1880 году он командует Ахалтекинской экспедицией, направленной против мятежных туркменов. В январе 1881 года войска под командованием Скобелева, вчетверо уступавшие по численности туркменам, берут крепость Геок-Тепе под Ашхабадом. Эта победа прогремела едва ли не сильнее, чем деяния Скобелева в Болгарии. Очередной орден Святого Георгия, слава и — возвращение в Россию.
«Штурм крепости Геок-Тепе», 1881 годВ 1882 году Скобелев выезжает за границу и проводит в Париже цикл выступлений, где обрушивается на Германию, обвиняя ее в агрессивной политике, и требует защитить славянские народы Балкан. Это поведение, спровоцировавшее международный скандал, вызвало высочайшее неудовольствие. Император Александр III приказал Скобелеву вернуться в Россию.
И вот тут произошла неожиданность. Генерал Скобелев — герой России, популярнейший и в армии, и среди населения — скончался в возрасте 38 лет в июле 1882 года.
Обстоятельства его смерти отличает крайняя неловкость, хотя ничего странного в ней нет. Скобелев умер в номере московской гостиницы «Англия», который снимала нетяжелого поведения полусветская дама Шарлотта Альтенроз.
Ничего особо компрометирующего в подобном визите не было: Скобелев с 1876 года был в разводе, его брак нельзя назвать большой удачей. Подобные связи, конечно, широко не афишировались, но и большим секретом обычно не являлись. Скандал начался после, когда политические сторонники Скобелева начали искать в его смерти подоплеку. Они обвиняли то императорский двор и придворных оппонентов генерала, то Британию или Берлин, решивших свести счеты с харизматическим защитником славян, опозорив его обстоятельствами смерти.
Противники Скобелева тоже в стороне не остались, соорудив версию о заговоре против престола, в который якобы втянулся генерал, уготовляемый на роль сверхпопулярного диктатора. Мол, таким образом охранка предотвратила государственный переворот. Времена, напомним, были нервные: весной 1881 года террористами был убит император Александр II, власть его сына Александра III еще нельзя было назвать прочной, а связи Скобелева с графом Лорис-Меликовым, известным сторонником установления конституционной монархии, ни для кого секретом не были.
Муссировались и слухи о возможном самоубийстве Скобелева, не то разочаровавшегося в исповедуемых идеалах, не то решившего таким образом избежать разоблачения.
Михаил СкобелевНо, судя по результатам вскрытия, все было куда проще. Нездоровый образ жизни, включая изобилие вредных привычек, износил сердце Скобелева. По свидетельствам патологоанатомов, вопрос был не в том, почему Михаил Дмитриевич умер, а скорее в том, как он умудрился прожить так долго. Дополнительно осложняла дело и наследственность: его отец Дмитрий Иванович скончался на 59-м году жизни от последствий органического порока сердца.
Из памяти безвременно ушедшего генерала политики быстро сделали застиранный до блеска идеал, покрытый сусальным золотом. Но фальшь сквозила из этого образа направо и налево.
Скобелев относился к тому типажу «людей не к месту и не ко времени», которые остаются в истории, но судьбы их редко складываются гладко или хотя бы не трагически. Упорный и грамотный военный, переросший армию, он шагнул в большую политику в тот момент, когда империя еще не была готова принять убежденного харизматика иначе, нежели в роли помазанника божьего.
Неслучайны бесконечные слухи (далекие, насколько можно судить, от истины) о заговорах по захвату власти, в которые якобы был втянут Скобелев, избыточно популярный в народе и в среде военных. Этому сильному человеку было тесно в стране, которую он любил больше всего на свете.
Россия знавала фаворитов и всесильных временщиков, вроде Меньшикова, Бирона, Орлова или Потемкина, она порождала превосходных служивых аппаратчиков наподобие Остермана, Сперанского, Аракчеева, Муравьева, Горчакова или Витте. В ней выживали и процветали даже такие интеллектуалы-идеократы, как Победоносцев.
Но на Россию не хватило здорового русского мужика Скобелева, бесконечного убежденного в собственной правоте и надорвавшегося на этом.
defendingrussia.ru
Белый генерал
К 160-летию со дня рождения М.Д.Скобелева (1843–1882)
Андрей ШОЛОХОВ – кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РФ, почетный работник Высшей профессиональной школы.
О генерале Михаиле Дмитриевиче Скобелеве, прозванном за свое пристрастие к белым кителям и лошадям «белым генералом», до Октябрьской революции было написано немало. Но затем наступила долгая пауза, связанная, видимо, с тем, что его взгляды не разделялись теми, кто догматически понимал общественный прогресс. Лишь в последние годы завеса таинственности над жизнью генерала начала приподниматься как в научной, так и популярной литературе.
Слава Скобелева связана как с Русско-турецкой войной 1877–1878 гг., освободившей балканских славян от почти пятивекового османского ига, так и с присоединением Туркестана (Средней Азии) к России процессом хотя и прогрессивным, но не лишенным жестокости. В характере этого сложного человека тесно переплелись отвага и честолюбие, доходившие до авантюризма, либеральные убеждения и консерватизм, вера в объединение славян и бонапартизм. Обстоятельства смерти генерала, его интригующие связи с масонами и по сей день таят в себе загадку.
Из рода отважных
В XVIII столетии известен был сержант Никита Скобелев (кое-кто считает, что настоящая его фамилия была Кобелев, переделанная затем для благозвучия), происходивший из однодворцев. Он был женат на ставропольской дворянке Татьяне Михайловне Коревой. Супружеская чета имела трех сыновей: Федора, Михаила и Ивана. Как и большинство дворян того времени, все они избрали военную карьеру. Федор дослужился до чина полковника; Михаил – умер в чине подпоручика; младший, Иван, пошел далее своих братьев.
Участник Отечественной войны, бравший Монмартрские высоты под Парижем, выскочивший под Реймсом из ловушки, устроенной самим Наполеоном, старший адъютант фельдмаршала М.И.Кутузова, проводивший его к месту последнего упокоения, И.Н.Скобелев проявлял на войне изумительную храбрость и огромное самообладание.
Возвратясь из Франции уже в чине генерала, Иван Никитич в 1821 г. был назначен генерал-полицеймейстером 1-й армии, затем комендантом Петропавловской крепости.
Из шести сыновей и четырех дочерей Ивана Никитича и его второй жены Надежды Дмитриевны Дуровой выжили только двое – сын Дмитрий и дочь Вера. Остальные умерли в детском возрасте.
Дмитрий Иванович по примеру отца избрал военное поприще. Получив начальное военное образование в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, он в 1838 г. семнадцати лет от роду, был зачислен в Кавалергардский ее Величества полк, через два года произведен в корнеты, а затем в поручики. В это время Дмитрий Иванович уже женился на Ольге Николаевне Полтавцевой; в 1843 году у них родился сын Михаил.
На Кавказе шла непрерывная война с горцами. Потом началась Крымская война, во время которой Дмитрий Иванович служил на Кавказе, где сперва отличился в битвах у деревни Баяндур, а затем – Баш-Кадыкляром и прославил себя геройским подвигом в знаменитом сражении с турками при Курган-Дара.
Становление характера
Семья Дмитрия Ивановича Скобелева оставалась в Петербурге. Маленький Миша рос под впечатлением от рассказов о подвигах отца, которого все называли не иначе как героем.
Но вскоре О.Н.Скобелева увезла сына в Париж и отдала его в пансион Дезидерио Жирарде, который старательно «опекал» своего ученика. Влиянием Жирарде, а также пребыванием во Франции можно объяснить особое увлечение Скобелева французской культурой.
Несмотря на военные традиции в семье, Скобелевы готовили своего единственного сына в университет. Впрочем, это отнюдь не означало, что родители предпочитали для него штатскую карьеру военной. Просто в те времена высшее образование было в большом почете – в русском обществе вообще и среди военных кругов в частности.
Скобелев поступил на математический факультет университета, но долго там не задержался: осенью 1861 г. в университете вспыхнули студенческие беспорядки, он был закрыт, и Михаил поступил юнкером в Кавалергардский полк. О раннем периоде службы молодого Скобелева известно сравнительно мало. В его поведении, при видимой общительности, замечались невыдержанность, запальчивость и заносчивость. Этим объясняются, вероятно, и служебные блуждания офицера по всей России: из Петербурга в Туркестан, в Павловск, затем на Кавказ, потом в Красноводск, в Новгород, Пермь, Москву, опять на Кавказ и т.д. Только одну зиму прожил он на Северном Кавказе, командуя батальоном Ставропольского полка, где читал лекции по тактике и военной истории.
В 1866 г. Скобелев поступил в Военную академию, а после ее окончания стал офицером Генерального штаба.
Вскоре Михаила Дмитриевича назначили на службу в Туркестанский край. Здесь юный капитан принимал участие в действиях отряда генерала Абрамова на Бухарской границе. В 1870 г. Скобелев получил назначение на Кавказ. А через год, находясь в отряде полковника Н.Г.Столетова в Закаспийском крае, он произвел скрытную рекогносцировку к Саракамышу, которая совсем не входила в виды вышестоящего штаба. В результате Михаила Дмитриевича отозвали в Петербург, где он некоторое время работал в Военно-ученом комитете, а потом состоял старшим адъютантом при штабе 22й пехотной дивизии.
Как только решен был поход против Хивы, Скобелев поспешил выхлопотать себе перевод в кавказские войска, принимавшие участие в боевых действиях в Средней Азии, или, как тогда называли, Туркестане.
В жизни «белого генерала» Туркестан сыграл исключительную роль. После хивинского похода ему довелось сражаться с кокандцами. 19 февраля (3 марта) 1876 г. Кокандское ханство было присоединено к России и преобразовано в Ферганскую область, первым генерал-губернатором которой стал М.Д.Скобелев. Еще раз судьба занесла Михаила Дмитриевича в Туркестан уже в апогее военной славы.
Конфликт с императором
Скобелев торжествовал победу над воинственными туркменскими племенами, когда в Среднюю Азию дошла весть об убийстве 1 марта 1881 г. императора Александра II. На престол вступил Александр III, который весьма последовательно боролся за чистоту «веры отцов», незыблемость принципов самодержавия и развития русской народности. В Манифесте 29 апреля (10 мая) 1881 г. он выразил программу внешней и внутренней политики: поддержание порядка и власти, наведение справедливости и строжайшей экономии, обеспечение повсюду русских интересов.
Не исключено, что все это могло вызвать у Скобелева симпатии к новому царю. Сдав управление генералу П.Ф.Рербергу, он 27 апреля (9 мая) отправился в Петербург, где в высших правительственных кругах к тому времени сформировались две группировки: так называемых консерваторов во главе с бывшим воспитателем Александра III обер-прокурором Священного синода К.П.Победоносцевым и либералов, которых представлял во властных структурах М.Т.Лорис-Меликов. Симпатии Скобелева были явно не на стороне либералов.
В конце апреля 1881 г. вместо ушедшего в отставку Лорис-Меликова министром внутренних дел стал Н.П.Игнатьев. Он начал с очищения государственного аппарата от различных «либеральствующих» элементов. Так как «расстройство администрации и глумление над властью… началось с высших чиновничьих кругов Петербурга и пошло отсюда в провинцию, – рассуждал Игнатьев, – отсюда же надо начать лечение болезни, подтачивающей наши силы и здравый смысл». Он верил, что меры по обузданию высшей бюрократии «будут встречены всей Россией, за исключением петербургской (читай, либеральной. – А.Ш.) прессы, с истинным удовольствием».
Относясь резко отрицательно к либералам-западникам, новый министр был известен своими славянофильскими настроениями, размышлял над тем, как преодолеть трагическое расхождение между властью и обществом присущими России мерами.
Игнатьев считал, что Россия находится на «перепутье», дальнейшее развитие ее государственности может пойти по трем путям. Первый – усиление репрессий, что, как он полагал, не приведет к положительным результатам, а лишь заставит недовольство уйти глубже. Второй – уступки, которые также неприемлемы, поскольку «каждый новый шаг, ослабляя правительство, будет самою силою вещей вынуждать последующие уступки». Опасность этого пути в том, что преобладающее значение в общественной жизни страны займет интеллигенция, которая «вмещает в себе все более опасных, неустойчивых элементов… ее участие в делах всего скорее приведет к ограничению самодержавия… Россия несомненно станет источником вечной смуты и беспорядков». Единственный правильный, «спасительный путь», резюмирует Игнатьев, – возвращение к «исторической форме общения самодержавия с землею – земским соборам».
Скобелев в письме И.С.Аксакову отмечал: «По моему глубокому убеждению, политик у нас один – граф Николай Павлович Игнатьев».
Итак, в мае 1881 г. Скобелев прибыл в Петербург. Прямо с вокзала Михаил Дмитриевич, как полагалось, поехал в Петропавловскую крепость на могилу императора Александра II засвидетельствовать свое почтение.
Новый самодержец Александр III встретил прославленного генерала крайне сухо и даже не поинтересовался действиями экспедиционного корпуса. Вместо этого он высказал неудовольствие тем, что Скобелев не сберег жизнь молодого графа Орлова, убитого во время штурма Геок-Тепе, и презрительно спросил: «А какова была у вас, генерал, дисциплина в отряде?».
Холодный прием Скобелева царем получил широкую огласку. Оппозиция увидела в лице Скобелева не только человека, недовольного режимом, но и военачальника всероссийской известности, народного героя, готового на самые смелые действия. Это вызвало беспокойство в окружении императора и породило множество слухов.
Обер-прокурор Священного синода К.П.Победоносцев был чрезвычайно обеспокоен обострением взаимоотношений Скобелева с императором, которому он настойчиво советовал в своем письме постараться привлечь на свою сторону «белого генерала»: «Я считаю этот предмет настолько важным, – пишет Победоносцев, – что рискую навлечь на себя неудовольствие вашего величества, возвращаясь к нему. Смею повторить слова, что вашему величеству необходимо привлечь к себе Скобелева сердечно. Время таково, что требует крайней осторожности в приемах. Бог знает, каких событий мы можем еще быть свидетелями и когда мы дождемся спокойствия и уверенности… Скобелев, опять скажу, стал великой силой и приобрел на массу громадное нравственное влияние, то есть люди ему верят и за ним следуют. Это ужасно важно, и теперь важнее, чем когда-нибудь…»
Скобелев считал, что революционное движение в большой мере связано с депрессией, охватившей русское общество после Берлинского конгресса — конференции великих держав, проходившей в июне 1878 г. в Берлине под председательством Бисмарка и в значительной степени лишившей Россию плодов ее победы над турками.
Между тем генерал вел себя довольно вызывающе. Об этом говорят многочисленные факты. Барон Н.Врангель (отец известного белогвардейца) вспоминал, как в свою последнюю встречу со Скобелевым они сидели у генерала Дохтурова в большой компании – были Воронцов-Дашков, Черевин, Драгомиров, Щербаков и др. Говорили и об императоре Александре III, отзываясь о «хозяине» не совсем лестно.
– Полетит, – смакуя каждый слог, повторял Скобелев, – и скатертью дорога. Я, по крайней мере, ничего против этого лично иметь не буду.
– Полететь полетит, – сказал Дохтуров, – но радоваться этому едва ли приходится. Что мы с тобой полетим с ним, еще полбеды, а того смотри, и Россия полетит…
– Вздор, – прервал его Скобелев, – династии меняются или исчезают, а нации бессмертны…
Этот разговор, записанный Врангелем, происходил вскоре по возвращении Скобелева из заграничного отпуска, в который он отправился после аудиенции у императора. Тогда, в Париже, Скобелев «бросился в веселый омут» развлечений, стараясь забыться и отвлечься от всего. Но это удавалось ненадолго. Здесь он виделся с графом Лорис-Меликовым, с премьер-министром Франции Л.Гамбеттой, с которым установились тесные отношения. В разговорах с ним его мысли вновь возвращались к России. В те дни Михаил Дмитриевич стоял на распутье: «Возвращаться ли ему в корпус и продолжать командовать или ехать обратно за границу, испросив продолжение отпуска до 11 месяцев. Тогда, само собой разумеется, с отчислением от должности».
По обыкновению, он попросил своего дядю, графа Адлерберга, разузнать настроения при дворе. В письме к нему он высказал мысли, характерные для многих вдумчивых россиян: «Крайне хуже для тех, которые того не сознают… Мы живем в такое время, что люди склонны к крайностям. Если не с нравственной, то с психической точки зрения это вполне объяснимо».
Скобелев ищет исторических аналогов. «За последнее время я увлекался изучением, частью по документам истории, реакции в двадцатых годах нашего столетия. Как страшно обидно, что человечество часто вращается лишь в белкином колесе. Что только не изобретал Меттерних, чтобы бесповоротно продвинуть Германию и Италию за грань неизгладимых впечатлений, порожденных французской революцией. Тридцать лет подобного управления привели в Италии – к полному торжеству тайных революционных обществ, в Германии – к мятежу 1848 года, к финансовому банкротству и, что всего важнее, к умалению в обществе нравственных и умственных начал, создав бессильное, полусонное поколение… В наш век, более чем прежде, обстоятельства, а не принципы управляют политикой».
Судя по всему, летом 1881 г. Скобелев был настроен против нового императора. По некоторым свидетельствам, он даже вынашивал планы насильственного принуждения Александра III пойти на реформы и ограничение самодержавной власти. Скобелев имел собственную программу перестройки всех сторон жизни в России. В одном из своих писем Аксакову он писал: «Для вас, конечно, не осталось незамеченным, что я оставил все, более чем когда-либо проникнутый сознанием необходимости служить активно нашему общему святому делу, которое для меня, как и для вас, тесно связано с возрождением пришибленного ныне русского самосознания. Более, чем прежде, ознакомясь с нашею эмиграцией, я убедился, что основанием общественного недуга в значительной мере является отсутствие всякого доверия положению наших дел. Доверие это мыслимо будет лишь тогда, когда правительство даст серьезные гарантии, что оно бесповоротно ступило на путь народной, как внешней, так и внутренней политики, в чем пока и друзья и недруги имеют полное основание болезненно сомневаться».
Скобелев считал, что только подъем национального сознания и православия могут укрепить русское государство и дать ему новые силы. «История нас учит, – подчеркивал генерал, – что самосознанием, проявлением народной инициативы, поклонением народному прошлому, народной славе, в особенности же усиленным уважением, воскрешением в массе народа веры отцов во всей ее чистоте и неприкосновенности можно воспламенить угасшее народное чувство, вновь создать силу в распадающемся государстве».
Как и многие мыслящие люди своего времени, Скобелев искал пути выхода из кризиса, в котором оказалась Россия. Михаил Дмитриевич все более сближался с Аксаковым, который также резко осуждал итоги Берлинского конгресса, выступал за освобождение и объединение славян, за самобытный путь развития России и с большой опаской относился к активности германских милитаристских кругов. Позор России Аксаков видел в добровольном отказе на Берлинском конгрессе от успехов, достигнутых кровью русских солдат. В замыслах и притязаниях Англии и Австрии, руководимых пресловутой маклерской честностью германского канцлера, он усматривал доказательства того, что «кривде и наглости Запада по отношению к России и вообще Европе Восточной нет ни предела, ни меры».
Объектом нападок Аксакова были и «лжелибералы». Он обвинял их в том, что они являются «отцами нигилизма», проводят «антирусскую политику», старался убедить правительство в необходимости принять славянофильскую политическую программу. Сблизившись с Игнатьевым, Аксаков настойчиво внушал министру мысль о необходимости созыва Земского собора.
Прислушивался Михаил Дмитриевич и к голосу М.Н.Каткова, активно призывавшего со страниц своей газеты «Московские ведомости»: «Будем прежде всего русскими, верными духу нашего отечества, и откажемся от воздухоплавательных опытов в правительственном деле». Это писал человек, ранее близкий В.Г.Белинскому, А.И.Герцену, М.А.Бакунину, но затем, видимо, под впечатлением эксцессов русского «нигилизма», перешедший на правый фланг журналистики и призывавший к «твердой власти».
Разумеется, Скобелев разделял не все взгляды Аксакова и Каткова. Он отвергал крайности славянофильской концепции – в частности, критику Петровских реформ. Не принимал катковскую позицию по Польше. Воинственным и резким выступлениям Каткова суждения Скобелева о поляках были совершенно противоположны. Он подчеркивал благородство польского народа и его культурное равноправие.
Возвращаясь из Франции через Варшаву в Петербург по высочайшему вызову, Скобелев дал интервью польским журналистам. «Я желаю, – сказал он, – чтобы поляки были вместе с нами, как и все славяне. Правда, здесь находится русский гарнизон. Но если бы его убрали, то вы бы имели вместо него гарнизон германский».
О генерале Скобелеве менее всего можно говорить, как о честолюбце и доктринере. Широкие европейские взгляды и здравый смысл спасали его от политической узости некоторых его сторонников.
Парадокс заключался в том, что Скобелев какое-то время связывал свои надежды с Александром II, несмотря на то, что, по словам жены Аксакова А.Ф.Аксаковой, тот «не был популярным в истинном смысле слова, народ не чувствовал к нему притяжения потому, что в нем самом совершенно отсутствовала национальная струнка». А вот с Александром III, в котором такая струнка была, у Михаила Дмитриевича первоначально установились весьма прохладные отношения. Думается, произошло это оттого, что политика нового императора еще не определилась, а поводов для взаимных подозрений в те смутные времена было более чем достаточно.
И все же Скобелев надеялся, что «новое царствование откроет эру национальной политики и что правительство не будет больше продавать Германии интересы России», хотя при дворе удерживались германофильские настроения.
9 (21) января 1882 г. перед банкетом в годовщину взятия туркменской крепости Геок-Тепе (Денгиль-Тепе) Михаил Дмитриевич в беседе с Аксаковым сообщил, что «намерен произнести речь и воззвать к патриотическому чувству России в пользу славян, против которых вооружаются в настоящее время мадьяры». Действительно, на банкете в ресторане Бореля в Петербурге Скобелев взял слово. В частности, он сказал: «Великие патриотические обязанности наше железное время налагает на нынешнее поколение… тем больнее видеть в среде нашей молодежи так много болезненных утопистов, забывающих, что в такое время, как наше, первенствующий долг каждого жертвовать всем, в том числе и своим духовным я, на развитие сил отечества… Сердце болезненно щемит. Но великим утешением для нас – вера и сила исторического призвания России. Провозглашаю, господа, от полноты сердца тост за здоровье государя императора!».
Речь вызвала широкую огласку, и правительство Австро-Венгрии выразило свое неудовольствие, расценивая слова Скобелева как вмешательство во внутренние дела империи. Александр III также неодобрительно отнесся к высказываниям «белого генерала».
После этого нашумевшего события граф Валуев записал в своем дневнике: «Генерал Скобелев произнес на ахалтекинском обеде невозможную речь. Он начинает походить на испанского генерала, с будущим пронунсиаменто (в Испании и странах Латинской Америки – государственный переворот, а также призыв к перевороту. – А.Ш.) в кармане». Любопытно, что примерно таким же образом именовали Скобелева в кругу его ближайших друзей, о чем Валуев, конечно, знать не мог. Друзья часто, как бы в шутку, называли Михаила Дмитриевича «господин первый консул» или «генерал от пронунсиаменто». Такое совпадение говорит кое о чем, и, возможно, сам Скобелев полагал, что история предназначает ему соответствующую политическую роль.
…На этот раз в Париж Скобелев приехал во второй половине января 1882 г., в дни падения министерства Гамбетты. А в начале февраля произошла его встреча с жившими в Париже сербскими студентами, которые преподнесли ему благодарственный адрес. Обращаясь к ним с ответной речью, «белый генерал», в частности, заявил: «Мне незачем говорить вам, друзья мои, как я взволнован, как я глубоко тронут вашим горячим приветствием. Клянусь вам, я подлинно счастлив, находясь среди юных представителей сербского народа, который первый развернул на славянском востоке знамя славянской вольности. Я должен откровенно высказаться перед вами, – я это сделаю… Я открою вам, почему Россия не всегда на высоте своих патриотических обязанностей вообще и своей славянской миссии в частности. Это происходит потому, что как во внутренних, так и во внешних делах она в зависимости от иностранного влияния. У себя мы не у себя. Да! Чужестранец проник всюду! Во всем его рука! Он одурачивает нас своей политикой, мы жертва его интриг, рабы его могущества. Мы настолько подчинены и парализованы его бесконечным, гибельным влиянием, что, если когда-нибудь, рано или поздно, мы освободимся от него, – на что я надеюсь, – мы сможем это сделать не иначе, как с оружием в руках!».
Позднее в одной из записок Скобелев отмечал: «Сербская молодежь говорила, что у них в данную минуту народ – одно, а правительство и часть интеллигенции – совсем другое, антинациональное. Нам, русским, подобное положение особенно понятно».
Слова, обращенные к сербским студентам, вызвали отклик во всей Европе, быстро докатившийся до берегов Невы. Даже друзья Скобелева Игнатьев и Аксаков поспешили отказаться от своего участия в предпринятых генералом демаршах. Каждый из них счел за благо обратиться с письмом к всесильному обер-прокурору Святейшего синода Победоносцеву с заверениями о своем неучастии и отрицательном отношении к происшедшим во Франции событиям.
Аудиенция в Зимнем
Путь Скобелева из Парижа лежал через Вену и Варшаву. Можно только догадываться, с каким чувством возвращался Скобелев в Россию. Здесь была некоторая аналогия с вызовом его из Ферганы в 1877 г., о чем он упомянул в письме к Аксакову: «Меня вызвали по Высочайшему повелению в Петербург, – о чем, конечно, поспешили опубликовать по всей Европе, предварительно сообщив, как ныне оказывается, маститому и единственному надежному защитнику нашего родного русского царского дома – кн.Бисмарку… впрочем, с участием прибалтийских баронов и вообще культуртрегеров» (людей, прикрывающих свои корыстные, захватнические цели маской распространения культуры. – А.Ш.).
Мрачные мысли и готовность «надеть фрак» владели Скобелевым на пути в Россию. Однако после переезда границы настроение у него несколько поднялось. Причина — горячие овации и заверения в поддержке многочисленных друзей (не без некоторого кликушества со стороны усердных почитателей), не говоря уже о военной среде, близкой «белому генералу» по своим воинственным настроениям.
Высшее руководство России было поставлено Скобелевым в довольно затруднительное положение. Даже несмотря на желание некоторых министров, об отставке генерала не могло быть и речи – на такой вызов русской общественности и русской армии нельзя было решиться. Кроме того, они понимали, что военный и административный авторитет Скобелева так высок, что его отставка в гораздо большей степени подорвала бы устои армии, чем политические выходки генерала.
Военный министр генерал Ванновский встретил Скобелева выговором, но последний, как высокопревосходительный (Ванновский только превосходительный), принял наказание довольно фамильярно, сказал, что «он сам сожалеет».
Благополучно прошла и встреча с Александром III 7 (19) марта, во время которой Скобелеву каким-то образом удалось отвести от себя императорский гнев.
В.И.Немирович-Данченко писал об аудиенции у царя: «В высшей степени интересен рассказ его (Скобелева. – А. Ш.) о приеме в Петербурге. К сожалению, его нельзя еще передать печати. Можно сказать только одно — что он выехал отсюда полный надежд и ожидания на лучшее для России будущее».
В мае 1882 г. Скобелев последний раз побывал в Париже. Вернувшись из Франции, он начал лихорадочно готовиться к чему-то. Посетившему его князю Д.Д.Оболенскому «белый генерал» заявил, что собирается ехать в Болгарию, где вскоре начнется настоящая война. «Но надо взять с собой много денег, – добавил он, – и я все процентные бумаги свои реализую, все продам. У меня на всякий случай будет миллион денег с собой. Это очень важно – не быть связанным деньгами, а иметь их свободными. И это у меня будет: я все процентные бумаги обращу в деньги…»
Возможно, разговоры о Болгарии были лишь маскировкой. Деньги же нужны были не для войны, а для какой-то политической комбинации, о которой остается только гадать.
Эпоха «пронунсиаменто» миновала. Реакция вступала в полосу консолидации. Назначенный вскоре министром внутренних дел консерватор Д.А.Толстой провозгласил знаменательную формулу: «Россия объелась реформами, ей нужна диета!».
Тайна гостиницы «Англия»
Получив месячный отпуск 22 июня (4 июля) 1882 г., Скобелев выехал из Минска, где стоял штаб 4го корпуса, которым он командовал, в Москву. Его сопровождали несколько штабных офицеров и командир одного из полков барон Розен. По обыкновению, Михаил Дмитриевич остановился в гостинице «Дюссо», намереваясь 25 июня (7 июля) выехать в родовое имение Спасское, чтобы пробыть там «до больших маневров». По приезде в Москву Скобелев встретился с князем Оболенским, по словам которого, генерал был не в духе, не отвечал на вопросы, а если и отвечал, то как-то отрывисто. По всему было видно, что он чем-то встревожен.
24 июня (6 июля) 1882 г. Скобелев пришел к Аксакову, принес связку каких-то документов и попросил сохранить их, сказав: «Боюсь, что у меня их украдут. С некоторых пор я стал подозрительным». Действительно, тревога Михаила Дмитриевича была более чем обыкновенной: недавно в Болгарии при загадочных обстоятельствах погибла его мать, зачем-то поехавшая туда с очень крупной суммой денег.
На другой день состоялся обед, устроенный бароном Розеном в честь получения очередной награды. За столом находилось шесть-семь человек. В том числе, кроме Скобелева и Розена, адъютант генерала Эрдели, военный доктор Бернадский, личный врач Михаила Дмитриевича, бывший адъютант полковник Баранок.
Скобелева во время обеда не покидало мрачное настроение. «А помнишь, Алексей Никитич, – обратился он к Баранку, – как на похоронах в Геок-Тепе поп сказал – слава человеческая, аки дым преходящий… подгулял поп, а… хорошо сказал».
После обеда Скобелев отправился в гостиницу «Англия», которая находилась на углу Столешникова переулка и Петровки. Здесь жили девицы легкого поведения, в том числе и Шарлотта Альтенроз. Эта кокотка неизвестной национальности, приехавшая вроде бы из Австро-Венгрии и говорившая по-немецки (на основании чего многие считали ее немкой), занимала в нижнем этаже роскошный номер и была известна всей кутящей Москве. Поздно ночью Шарлотта прибежала к дворнику и сказала, что у нее в номере скоропостижно умер офицер. Покойника узнали сразу. Прибывшая полиция ликвидировала панику среди жильцов, переправив тело Скобелева в гостиницу «Дюссо», в которой он остановился. Вскрытие производил прозектор Московского университета профессор Нейдинг. В протоколе было сказано: «Скончался от паралича сердца и легких, воспалением которых он страдал еще так недавно».
Никогда раньше Скобелев не жаловался на сердце, хотя его врач О.Ф.Гейфельдер во время Туркестанского похода и находил у генерала признаки сердечной недостаточности. При этом Гейфельдер отмечал необыкновенную выносливость и энергию Скобелева, который мог сутками без сна совершать длительные переходы верхом, сохраняя бодрость и работоспособность. Это позволяет предполагать, что в действительности сердечная система Скобелева не могла стать причиной преждевременной смерти.
Вокруг трагедии в московской гостинице, как снежный ком нарастали легенды и слухи. Высказывались самые различные, даже взаимоисключающие, предположения, но все они были едины в одном: смерть Скобелева связана с таинственными обстоятельствами. Передавая широко муссируемый в России слух о самоубийстве, одна из европейских газет писала, что «генерал совершил этот акт отчаяния, чтобы избежать угрожавшего ему бесчестия вследствие разоблачений, удостоверяющих его в деятельности нигилистов».
Однако многие современники склонялись к версии, что «Скобелев был убит, что «белый генерал» пал жертвой германской ненависти». Присутствие при его смерти «немки» придавало этим слухам, казалось, большую достоверность. Особенно отстаивал данную версию Ж.Адам. Она утверждала, что в ее распоряжении имеются бесспорные доказательства – документы, из которых следует, что Скобелева отравили две кокотки, специально подосланные из Берлина.
Но уже в ХХ веке наследники Адам сообщили, что «в ее архиве никаких следов о генерале Скобелеве вообще не обнаружено». Вполне возможно, что француженка действовала с заведомым умыслом, чтобы скрыть истинную причину смерти Скобелева. А эта причина могла быть связана с деятельностью тайных обществ, членами которых были некоторые друзья Скобелева, например, премьер-министр Франции А.Гамбетта, вскоре тоже погибший при невыясненных до конца обстоятельствах.
По другой версии, Скобелев отравился бокалом вина, присланным ему из соседнего номера какой-то подгулявшей компанией, якобы пившей за здоровье «белого генерала». В этом случае подозрение падает на самого императора Александра III, который, как считали, опасался, что Скобелев совершит дворцовый переворот и займет императорский трон под именем Михаил III.
Некий Ф.Дюбок, со слов председателя I Государственной думы С.А.Муромцева, передавал впоследствии, будто в связи с антиправительственной деятельностью Скобелева был учрежден особый тайный суд под председательством великого князя Владимира Александровича, который большинством голосов (33 из 40) приговорил генерала к смерти, причем исполнение приговора поручили полицейскому чиновнику.
В.И.Немирович-Данченко в заграничных публикациях (он эмигрировал после Октябрьской революции) утверждал, что Скобелева убили агенты «священной дружины» по приговору, подписанному одним из великих князей и графом Б.Шуваловым, личным другом императора и влиятельным руководителем этой организации. «Священная дружина», созданная для охраны царя и его близких, совмещала в себе черты Третьего отделения, масонских лож и подпольных организаций. Состав центрального комитета данной организации до сих пор полностью неизвестен. Вероятно, в него входили и сам император, и великий князь Владимир Александрович, бывший начальник Петербургского военного округа. Руководители вербовались из высшего дворянства, преимущественно из придворной аристократии, и значились под цифрами. Для работы в Петербурге и Москве были образованы «попечительства», в которые привлекались представители финансовой и промышленной буржуазии. Дальше шли «пятерки», куда могли входить и люди более простого происхождения. Со «священной дружиной» у Скобелева сложились весьма натянутые отношения. В свое время он отказался вступить в ее ряды, не скрывая отрицательного, даже презрительного отношения к этой организации.
И все-таки многие люди, входившие в окружение «белого генерала», скептически относились к возможному участию деятелей «священной дружины» в его гибели. Так, известный дипломат позапрошлого века Ю.Карцев в своих воспоминаниях писал: «Деятели «священной дружины», насколько мне случалось их наблюдать, более помышляли о чинах и придворных отличиях: взять на себя деяние кровавое и ответственное они бы не решились…»
Как бы там ни было, но своим друзьям Михаил Дмитриевич неоднократно говорил, что не умрет своей смертью.
Похоронить М.Д.Скобелева было решено в родовом имении Спасское, что на рязанской земле. Гроб с телом Михаила Дмитриевича сопровождала воинская команда, руководимая генералом Дохтуровым. Траурный поезд из 15 вагонов с сопровождавшими прибыл 29 июня (11 июля) на станцию Ранненбург, где его встретили крестьяне села Спасского. В старой сельской церкви, рядом с могилами отца и матери лег последний из Скобелевых – знаменитый «белый генерал».
Народного героя оплакивали не только в России, по нему скорбели и в других странах. Скобелев, по почти единодушному мнению газет, поместивших некролог, верил в величие, в лучшее будущее своего Отечества, и для русских патриотов это была невосполнимая утрата в критический период истории. Вместе со всей мыслящей Россией «белый генерал» мучительно искал выход из того тупика, в который зашло русское общество на переломе двух царствований. Он искал естественный для огромной евразийской страны путь развития, отчетливо понимая, что увлечение чужими путями и чужими идеями – не что иное, как предательство своего народа и средство его закабаления чужеземцами.
В марте 1882 г. Скобелев сообщал Аксакову: «…Наше общее святое дело для меня, как полагаю, и для вас тесно связано с возрождением пришибленного ныне русского самосознания… Я убедился, что основанием общественного недуга есть в значительной мере отсутствие всякого доверия к установленной власти, доверия, мыслимого лишь тогда, когда правительство дает серьезные гарантии, что оно бесповоротно ступило на путь народной как внешней, так и внутренней политики, в чем пока и друзья и недруги имеют основание сомневаться».
Скобелев мечтал о многонациональном централизованном государстве, сильном и благоустроенном, гарантирующем своим подданным четкий набор прав и, естественно, требующим от них выполнения определенных обязанностей. Такое государство в здоровом состоянии – это разнообразный, но единый мир, а не борьба всех против всех, как хотят представить сегодня некоторые «земшарские» мыслители.
Многие современники справедливо видели в Скобелеве народного героя, способного повлиять на судьбу России. Память о Михаиле Дмитриевиче была увековечена в литературных произведениях. На собранные по подписке деньги в 1912 г., в тридцатую годовщину со дня его кончины, в Москве на Тверской площади, переименованной в Скобелевскую (затем Советскую), по проекту военного художника, подполковника П.А.Соманова была воздвигнута великолепная конная статуя генерала. Справа и слева ее обрамляли скульптурные группы, изображавшие эпизоды боев в Средней Азии и на Балканах. В нишах пьедестала находились одиннадцать бронзовых барельефов, на которых были отражены наиболее известные скобелевские победы. К сожалению, после Октябрьской революции не в меру ретивые «слуги народа» в числе других памятников старой России снесли и этот. Вскоре из частей бронзовой фигуры Скобелева были отлиты доски с текстом новой Конституции для обелиска Свободы, сооруженного на месте памятника легендарному генералу. Этот обелиск в 1930е годы тоже подвергся уничтожению, что лишний раз доказывает: не может быть подлинной свободы на месте попранной справедливости. В 1954 г. на площади была установлена скульптура Юрия Долгорукого, основателя Москвы.
Отрадно, впрочем, отметить что уже началась работа по восстановлению памяти М.Д.Скобелева. В его бывшем родовом имении реставрируется усыпальница, планируется создать музей легендарного генерала. Но работе этой надо придать новый импульс – с тем, чтобы светлый облик талантливого русского полководца и мыслителя продолжал вдохновлять новые поколения российских граждан.
www.dmitryskobelev.com
Скобелев Михаил Дмитриевич — наш генерал
Скобелев Михаил Дмитриевич (1843–1882) – генерал русской армии, получивший известность во время похода русских войск в Хиву (1873), против кокандцев (1875–1876) и особенно в русско-турецкую войну (1877–1878) в сражении в Ловичи и Плевне (1877). В 1880–1881 гг. был руководителем Ахалтекинской экспедиции.
Скобелев Михаил Дмитриевич (1843, Петербург — 1882, Москва) — военный деятель. Род. в семье генерал-лейтенанта. Образование получил дома и в пансионе Жирарде в Париже, прекрасно изучив несколько европейских языков, проявив недюжинные способности. В 1861 сдал экзамены в Петербург, ун-т, но его закрытие в связи со студенческими волнениями заставило Скобелева пойти на военную службу в Кавалергардский полк. Отправившись в отпуск к отцу, жившему в Польше, Скобелев по собственной воле участвовал в подавлении восстания 1863. В 1864 был, по его просьбе, переведен в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк и участвовал в экспедициях против оставшихся мятежников. В 1868 окончил Академию Генштаба и был направлен в Туркестанский военный округ. Участвовал в Хивинском походе 1873 и в подавлении Кокандского восстания 1873 — 1876, направленного против хана и рус. войск, проявив храбрость, организаторский талант, блестящее знание края. Кокандское ханство было присоединено к России и образована Ферганская область, где Скобелев был назначен военным губернатором и командующим войсками. Проводил русификаторскую политику, где силой, а где «твердо, но с сердцем». За 8 лет службы Скобелев сделал блестящую карьеру, став генерал-майором, получив в награду золотое оружие, ордена св. Георгия 4-й и 3-й степени. Добровольцем отправился на рус.-турецкую войну 1877 — 1878. Солдаты называли Скобелева «белым генералом» за то, что он выезжал на белом коне, в белом кителе и белой фуражке, представляя отличную цель для противника. Действовал так не из бахвальства, а приучая войска к храбрости и по необходимости лично производя рекогносцировку местности. Под его командованием была одержана блестящая победа под Ловчей, осуществлены два штурма Плевны, зимний переход через Балканский хребет, бой под Шейновом и занятие Сан-Стефано под Стамбулом, поставившее победную точку в военных действиях. Скобелев получил чин генерал-лейтенанта и приобрел громкую военную славу. Талантливый военачальник, противник телесных наказаний, заботившийся об обучении и достойном быте армии, продолжатель суворовских традиций, Скобелев пользовался огромной популярностью. В 1880 — 1881 командовал 2-й Ахалтекинской экспедицией, во время к-рой была завоевана Туркмения. За эту победу Скобелев был произведен в генералы от инфантерии и получил орден св. Георгия 2-й степени. Разделял славянофильские взгляды, мечтая об объединении славянских гос-в, видя в России лидера славянского мира. Публично выступал против Австро-Венгрии и Германии, как врагов славянства, что вызвало международные осложнения и вынудило Александра III отозвать Скобелевева из Европы. Скоропостижно скончался от паралича сердца. В 1912 в Москве на Тверской площади был установлен памятник Скобелеву, но в 1918 по сов. декрету «О снятии Памятников царей и их слуг…» был снесен.
Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
Генерал от инфантерии
Михаил Дмитриевич Скобелев 1843-1882. Будущий герой России и любимец армии Михаил Скобелев родился 17 сентября 1843 г. в военной семье: он был первенцем у поручика Кавалергардского полка, впоследствии участника Крымской войны, кавалера почетной золотой шпаги. Дедушка Михаила, Иван Никитич, в Отечественную войну 1812 г. состоял адъютантом у самого Кутузова, дослужился до чина генерала от инфантерии, был комендантом Петропавловской крепости и одновременно оригинальным военным писателем и драматургом. Дед был главной фигурой в домашнем воспитании внука. После его смерти мать юного Скобелева решила направить сына во Францию, где он обучался в пансионе, овладел большим объемом знаний и несколькими языками. Вернувшись на родину, Михаил в 1861 г. поступил в Петербургский университет, но вскоре семейные традиции взяли верх, и он подал прошение царю о зачислении его юнкером в Кавалергардский полк. Так началась его военная служба.
22 ноября 1861 г. 18-летний Скобелева строю кавалергардов принес присягу на верность государю и Отечеству и с рвением начал постигать азы военного дела. В марте 1863 г. он стал офицером, в следующем году перевелся в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, носивший имя героя Отечественной войны 1812 г. Я.Кульнева, произведен в поручики. В воспоминаниях офицеров Гродненского полка он остался «истым джентльменом и лихим кавалерийским офицером».
В 1866 г. Скобелев, блестяще сдав вступительные экзамены, поступил в Академию генерального штаба. Это была эпоха расцвета академии, в которой преподавали такие видные военные ученые, как Г.Леер, М-Драгомиров, А.Пузыревский. Но темпераментному офицеру учеба давалась нелегко, он то упорно занимался, восхищая преподавателей своими знаниями, то бросал ходить на лекции, предаваясь холостяцким пирушкам. Вероятно, ему не удалось бы окончить курс академии, если бы не профессор Леер, который своим верным чутьем угадал в нем исключительные военные дарования и опекал его. По ходатайству Леера штабс-ротмистр Скобелев по выпуску из академии был зачислен в штат офицеров генерального штаба.
В последующие четыре года Михаил Дмитриевич в качестве представителя генерального штаба побывал на границе с Бухарским ханством, выезжал на Кавказ, под руководством Н.Столетова участвовал в экспедиции на юго-восточные берега Каспийского моря. В 1872 г. Скобелев стал подполковником. В 1873 г. он участвовал в Хивинском походе русских войск под командованием генерала К.Кауфмана, имевшем целью принудить хивинского хана к мирным отношениям с Россией.
Скобелев возглавлял авангард Мангышлакского отряда, в стычках с противником получил несколько легких шашечных ранений, но оставался в строю, принял участие во взятии Хивы. Его мужество и храбрость были замечены всеми. Отважный офицер получил свою первую боевую награду — орден святого Георгия 4-й степени.
В 1874 г. Михаил Дмитриевич был произведен в полковники и флигель-адъютанты, женился на фрейлине императрицы княжне М.Гагариной, но уютная семейная жизнь была не для него. В следующем году он вновь добивается направления его в Туркестан, где вспыхнуло Кокандское восстание (в 1876 г. его брак был расторгнут). В составе отряда Кауфмана Скобелев командовал казачьей конницей, и его решительные действия способствовали поражению противника под Махрамом. Затем ему было поручено во главе отдельного отряда действовать против участвовавших в восстании кара-киргизов; победы Скобелева под Андижаном и Асаке положили конец восстанию. Одетый в белый мундир, на белой лошади Скобелев оставался целым и невредимым после самых жарких схваток с противником (сам он, отдавая дань суеверию, внушал себе и другим, что в белой одежде никогда не будет убит). Уже в то время сложилась легенда, что он заговорен от пуль. За свои подвиги в Кокандском походе Скобелев был награжден чином генерал-майора, орденами святого Георгия 3-й степени и святого Владимира 3-й степени, а также золотой саблей с надписью: «За храбрость». К нему пришла первая слава.
В апреле 1877 г. началась русско-турецкая война, в которой Россия пришла на помощь братским славянским народам, и Скобелев решил непременно в ней участвовать. Но в Петербурге о молодом генерале к тому времени сложилось недоброжелательное мнение: завистники обвиняли его в чрезмерном честолюбии, «невоздержанном» образе жизни и даже в присвоении казенных денег. С трудом Скобелев добился назначения в Дунайскую армию на пост начальника штаба казачьей дивизии (ею командовал его отец), но вскоре его направили состоять при штабе главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича. Когда наступили дни подготовки русской армии к форсированию Дуная, Михаил Дмитриевич добился прикомандирования его помощником к начальнику 14-й дивизии М.Драгомирову. Дивизии было поручено первой форсировать Дунай, и приезд Скобелева оказался как нельзя кстати. Драгомиров и солдаты встретили его как «своего», и он активно включился в работу по подготовке переправы у Зимницы. Умело организованная, 15 июня она прошла успешно, несмотря на сильное сопротивление турок.
После форсирования армией Дуная вперед, к Балканам, двинулся Передовой отряд генерала И.Гурко, и по поручению главнокомандующего Скобелев помог отряду в овладении Шипкинским перевалом. К этому времени крупные турецкие силы под командованием Осман-паши перешли в контрнаступление против главных сил русской армии и организовали прочную защиту Плевны — стратегически важной крепости и города. Михаилу Дмитриевичу довелось стать одним из активных участников эпопеи борьбы за Плевну. Первые два штурма города (8 и 18 июля), окончившиеся для русских войск неудачей, вскрыли серьезные изъяны в организации их действий. Слабое утешение Скобелеву доставило то, что при штурме 18 июля сводная казачья дивизия, которой он командовал, продвинулась вперед дальше соседей, а при общем отступлении отошла назад в полном порядке. В промежутке между вторым и третьим штурмами он предложил захватить Ловчу — важный узел дорог, ведущих к Плевне. «Белый генерал» фактически руководил действиями русского отряда, взявшего Ловчу, поскольку начальник отряда, князь Имеретинский, полностью доверил ему проведение атаки.
Перед третьим штурмом Плевны в конце августа Скобелеву были поручены в командование части 2-й пехотной дивизии и 3-й стрелковой бригады. Проявляя огромную энергию и поставив всех на ноги, он и его начальник штаба А.Куропаткин привели свои войска в максимально боеготовое состояние. В день штурма Скобелев, как всегда на белом коне и в белой одежде, возглавил действия своего отряда на левом фланге наступавших войск. Его отряд шел в бой с музыкой и барабанным боем. После жестоких схваток с противником он овладел двумя турецкими редутами и прорвался к Плевне. Но в центре и на правом фланге неприятеля сломить не удалось, и русские войска получили команду на отход. Эта неудача под Плевной принесла Скобелеву больше славы и сделала его имя более известным всей России, чем все предыдущие его успехи. Александр II, находившийся под Плевной, наградил 34-летнего военачальника чином генерал-лейтенанта и орденом святого Станислава 1-й степени.
Резкий рост популярности Скобелева во многом объяснялся неординарностью его личности и умением завоевать сердца солдат. Своим святым долгом он считал заботу о подчиненных, которых он обеспечивал горячей пищей в любых условиях боевой обстановки. Искренними и эмоциональными патриотическими лозунгами и живым обращением к войскам бесстрашный генерал воздействовал на них, как никто другой. Его сподвижник и бессменный начальник штаба Куропаткин вспоминал: «В день боя Скобелев каждый раз представлялся войскам особенно радостным, веселым, симпатичным… Солдаты и офицеры с доверием смотрели на его воинственную красивую фигуру, любовались им, радостно приветствовали его и от всего сердца отвечали ему «рады стараться» на его пожелания, чтобы они были молодцами в предстоящем деле».
В октябре 1877 г. Михаил Дмитриевич принял под Плевной в командование 16-ю пехотную дивизию. Три полка этой дивизии уже находились под его началом: Казанский — под Ловчей, Владимирский и Суздальский — при штурмах Плевны. В период полного окружения и блокады города он привел в порядок свою дивизию, расстроенную большими потерями в предыдущих боях. После капитуляции Плевны, не выдержавшей блокады, Скобелев принял участие в зимнем переходе русских войск через Балканы. В его приказе перед выступлением в горы говорилось: «Нам предстоит трудный подвиг, достойный испытанной славы русских знамен: сегодня мы начинаем переходить через Балканы с артиллерией, без дорог, пробивая себе путь, в виду неприятеля, через глубокие снеговые сугробы. Не забывайте, братцы, что нам вверена честь Отечества. Дело наше святое!»
В составе Центрального отряда генерала Ф.Радецкого Скобелев со своей дивизией и присоединенными к ней сидами преодолел Иметлийский перевал, справа от Шипки, и утром 28 декабря пришел на помощь колонне Н.Святополк-Мирского, обошедшей Шипку слева и вступившей в сражение с турками у Шейново. Атака колонны Скобелева, произведенная почти с ходу, без подготовки, но по всем правилам военного искусства, закончилась окружением турецкого корпуса Вессель-паши. Турецкий военачальник сдал русскому генералу свою саблю. За эту победу Скобелев был награжден второй золотой шпагой с надписью: «За храбрость», хотя, по мнению многих, заслуживал большего.
В начале 1878 г. Михаил Дмитриевич был подчинен начальнику Западного отряда генералу И.Гурко и, возглавив авангардный корпус, обеспечил занятие Адрианополя (Эдирне). После непродолжительного отдыха его корпус выступил на Стамбул (Константинополь), 17 января ворвался в Чорлу, что в 80 километрах от турецкой столицы. Обессилевшая Турция запросила мир. Подписанный в Сан-Стефано мирный договор был вполне выгоден для России и балканских народов, но через полгода под давлением европейских держав он был пересмотрен в Берлине, что вызвало резко отрицательную реакцию Скобелева.
К концу 70-х гг. обострилась борьба России и Англии за влияние в Средней Азии, и в 1880 г. Александр II поручил Скобелеву возглавить экспедицию русских войск в ахалтекинский оазис Туркменистана. Главной целью похода стало овладение крепостью Геок-Тепе (в 45 километрах северо-западнее Асхабада) — основной опорной базой текинцев. После пятимесячной борьбы с песками и мужественными текинцами 13-тысячный отряд Скобелева подошел к Геок-Тепе, и 12 января после штурма крепость пала. Затем был занят Асхабад, к России были присоединены и другие районы Туркмении. По случаю успешного завершения экспедиции Александр II произвел Скобелева в генералы от инфантерии и наградил орденом святого Георгия 2-й степени.
Вступивший в марте 1881 г. на престол Александр III настороженно отнесся к громкой славе «белого генерала». В свою очередь, Скобелев не стремился завоевать доверие нового царя и позволял себе говорить все, что он думал о царствующем доме, о политике России и ее взаимоотношениях с западными державами. Увлеченный идеями славянизма, православия и подъема национального самосознания, он неоднократно и публично заявлял об опасности, грозящей России с запада, чем вызвал переполох в Европе. Особенно резко генерал высказывался о Германии, «тевтонах». В марте и апреле 1882 г. Скобелев имел две аудиенции у царя, и хотя содержание их бесед оставалось неизвестным, по свидетельству очевидцев, Александр III стал относиться к генералу терпимее. Скобелев писал своему другу генералу Куропаткину: «Если будут ругать, не очень верьте, стою за правду и за Армию и никого не боюсь».
22 июня 1882 г. Михаил Дмитриевич выехал из Минска, где он командовал корпусом, в Москву, 25-го ужинал в гостинице «Англия» (на углу Столешникова переулка и Петровки), затем спустился в гости к некоей девице Альтенроэ, а ночью она прибежала к дворнику и сказала, что в ее номере умер офицер. Прибывший медик констатировал смерть Скобелева от паралича сердца и легких. Подозрения в том, что он пал жертвой политического убийства, так и остались подозрениями.
Панихида 26 июня собрала огромное количество военных и народа, люди шли прощаться со Скобелевым весь день, церковь утопала в цветах, венках и траурных лентах. На венке от Академии генерального штаба серебрилась надпись: «Герою Скобелеву, Суворову равному». Крестьяне на руках 20 верст несли гроб Михаила Дмитриевича до Спасского, родового имения Скобелевых. Там он был похоронен в церкви рядом с отцом и матерью. В 1912 г. в Москве на Тверской площади на народные средства Скобелеву был воздвигнут красивый памятник, но в 1918 г. он был снесен согласно декрету «О снятии памятников царей и их слуг и выработке проектов памятников Российской социалистической революции».
Использованы материалы кн.: Ковалевский Н.Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII — начала XX века. М. 1997 г.
Сочинения:
Мнение командира 4-го армейского корпуса генерал-адъютанта Скобелева об организации местного военного управления и о корпусах. [Б. м ], 1881;
Осада и штурм крепости Денгиль-Тепе. Спб., 1881.
Литература:
Белый генерал / Редкол. М.Н. Николаев, Д.М. Балашов и др.-М.: Патриот, 1992.-539 с.
Генерал М.Д. Скобелев: «Мы не хозяева в своем собственном доме»: [Фрагменты из воспом. худож. В.В. Верещагина. Письма М.Д. Скобелева] / Публ. Л. Рябченко // Источник. — 1993. -№ 5__6__ с. 38 — 59.
Гродеков Н.И. Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880 — 1881 ГГ.Т.1-4.- СПб., 1883 — 1884.
Даврон X. Завоеватель не может быть героем // Звезда Востока. 1990. N 9;
Дукмасов П.А. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877 — 1878 гг. и о М.Д. Скобелеве ординарца его Петра Дукмасова. — СПб.: тип. и лит. В.В. Комарова, 1889. — 465 с.: ил., карт.
Кашкаров Д.Д. Взгляды на политику, войну, военное дело и военных Михаила Дмитриевича Скобелева. Спб., 1893.
Костин Б. Скобелев. — М.: Патриот, 1990. — 172 с.: ил.
Куропаткин А.Н. Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877- 78 гг. Ловча и Плевна. Ч. 1 — 2. -СПб.: Воен. тип., 1885.
Немирович-Данченко В.И. Скобелев, — М.: Воениздат, 1993. — 287 с.
Оболенский Д.Д. Воспоминания Д.Д. Оболенского о М.Д. Скобелеве / Публ. подг. Я.М. Златкис // Отеч. архивы. — 1995. -№ 5.- С.56-67.
Приказы генерала М.Д. Скобелева. (1876 — 1882). — 2-е изд. — СПб., 1913.-172 с.
Тарапыгин Ф.А. Известные русские военные деятели. Краткое их жизнеописание.-СПб.:тип.И.В.Леонтьева, 1911. -С. 126- 139.
Чанцев И.А. Скобелев как полководец. 1880 — 1881: Ист. очерк. — СПб., 1883.-171 с.: ил.
Шолохов А.Б. Загадка смерти генерала Скобелева. -М.: Знание, 1992. -59 с.: ил. — (Под знаком Марса; подпис. науч.-худож. серия; 3(1992)).
Шолохов А. Генерал от инфантерии Скобелев // Герои и антигерои Отечества / Сост. В.М. Забродин. — М.: «Информэкспресс» — «Рос. газета» — «Практика», 1992. -С. 148-216
Наш Скобелев – генярал —
Победитель всем врагам.
Ой, побядитель всем врагам,
Слава данским казакам.*
Ой мы совьём ему венец
Из своих чистых сердец.
Ой, на головушку наденем,
Громко песню запоём.
Ой, мы поём, поём, поём,
В кавалериях живём.
Ой, в кавалериях живали,
Никакой нужды не знали.
Ой, никакой нужды не знали,
Провьянтушки получали.
Ой, получали пуль-картечь,
Нам их нечего жалеть.
Ой, то не пыль-кура курится,
Не дубровушка шумит,
Ой, не дубровушка шумит, —
Турок с армией валит
Ой, он валит, валит, валит,
Генералам всем грозит.
Ой, московские генералы,
Я в ногах вас столочу.
Ой, я в ногах вас столочу,
В кремляну Москву зайду.
Ой, наш Скобелев-генерал
Сам заплакал, зарыдал.
Ой, он заплакал, зарыдал,
Вынул шашку – помахал.
Ой вынул шашку, помахал,
На ответ турку сказал:
Ой, да не быть тебе, собака,
В кремляной нашей Москве.
Ой, не видать тебе, собака,
Золотых наших церквей.
Ой, не сымать тебе, собака,
Золотых наших крестов, ой,
Не сымать тебе, собака, ой,
Золотых наших крестов
* Каждые 2 строфы пропеваются дважды
www.ckwkazak-svao.ru
«Белый генерал» Михаил Скобелев
17 сентября 1843 года, родился генерал от инфантерии Михаил Дмитриевич Скобелев. Имя этого полководца и политического деятеля, в 39 лет ушедшего из жизни, овеяно удивительными легендами. Они были рождены всеобщим уважением и признательностью соотечественников за подвиги, совершенные полководцем в среднеазиатских экспедициях и русско-турецкой войне 1877-1878 годов.
Михаил Дмитриевич Скобелев принадлежал к тому слою русского дворянства, первые представители которого выдвинулись из народных низов благодаря своим особым воинским заслугам. Его дед Иван Никитович (1778-1849) был выходцем из крестьянской семьи, родился в Оренбургской губернии и в юности попал в рекруты. Дослужился же крестьянский сын до поста генерал-полицмейстера 1-й армии, стоявшей на западных границах империи. Закончив ратный путь командиром дивизии, родоначальник династии дворян Скобелевых остаток жизни посвятил литературному творчеству.
Иван Никитович часто любил повторять, что на его плечах когда-то была солдатская шинель и лучшие годы своей жизни он провел в казарме, среди рядовых бойцов. Посему всякое нерадение о солдате — позор для начальника, а «гнусная и блудная поживка солдатской собственностью», коим столь часто грешили (а ныне не грешат?) командиры различных рангов, по мысли генерала Скобелева, — едва ли не самое страшное из всех преступлений…
Внуку Ивана Никитовича Михаилу, родившемуся от брака уже освоившегося в аристократических гостиных сына Дмитрия Ивановича, тоже генерала, командовавшего императорским конвоем, и родовитой дворянки Ольги Николаевны Полтавцевой, общаться с дедом довелось недолго. Но его мудрые речения, его безграничная любовь к простому воину («Невозможность для русских солдат еще не придумана…» — любил говаривать Иван Никитович) запали в душу будущему герою Плевны и Геок-Тепе. И разве не от деда пришла к Михаилу Дмитриевичу парадоксальная мысль, которую он не раз приводил в ответ на вопросы о секретах его побед: «На войне только невозможное возможно»?
Получив образование в парижском пансионе Жирарде и затем меньше года проучившись в Петербургском университете, молодой Скобелев осенью 1861 года оставил гражданскую стезю и поступил унтер-офицером в лейб-гвардии Кавалергардский полк. В 1863 году он поехал в отпуск к отцу, находившемуся в Польше, и нежданно-негаданно принял участие в подавлении польского восстания 1863-1864 годов, присоединившись волонтером к одному из русских пехотных отрядов и вместе с ним всю побывку проведя не в светских гостиных и аристократических клубах, а на войне — в поисках и погонях за мятежниками. Это принесло Скобелеву первую боевую награду — орден Св.Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». А вскоре рвавшегося в бой кавалергарда перевели в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, стоявший в Варшаве.
| Михаил Дмитриевич Скобелев |
Годы учебы в Николаевской академии Генерального штаба (1866-1868 гг.) принесли Скобелеву не слишком-то похвальную репутацию. Нелестные отзывы о нем академических профессоров были вызваны тем, что он пренебрегал рутинными учебными дисциплинами, в основном заимствованными из прусской военной школы. Но стоило 26-летнему выпускнику академии, капитану Генерального штаба Скобелеву во главе сотни казаков-уральцев оказаться на далекой окраине расширявшейся на юг империи, в Туркестане, как он преобразился, поражая всех необыкновенной напористостью, устремленностью к службе.
Участие во втором Хивинском походе 1873 года, в Кокандской экспедиции 1874-1876 годов, помимо дерзновенной отваги и стойкости, раскрыло незаурядный организаторский талант Скобелева. Он вытекал из таких черт характера молодого полководца, как предусмотрительность и основательность, не терпящие бездумной поспешности. Впрочем, в глазах окружающих он еще долгое время оставался офицером с весьма скандальной репутацией… 
В августе 1871 года, когда первый Хивинский поход еще только намечался генералом Константином Петровичем Кауфманом, а Скобелев (в ту пору подполковник) за две дуэли, в том числе с командиром своего отряда Герштенцвейгом, был выслан из Туркестана в Тифлис, Михаил Дмитриевич представил в штаб Кавказского военного округа прелюбопытнейшую записку. Для нынешних политиков эта записка может служить образцом глубины анализа и точности прогноза. Предостерегая начальство от бесплодной и чреватой большими жертвами попытки покорить наскоком защищенное безводной пустыней ханство, Скобелев рекомендует действовать строго постепенно, начав с создания опорного пункта на Амударье, который позволил бы постоянно угрожать Хиве, «вводя ее понемногу в русло русской политики». По его мнению, поддерживать прорусски настроенного местного князька и вести того к ханскому престолу дешевле и выгоднее, нежели занимать войсками всю страну. «Не захватами достигнем мы прочного положения в Средней Азии, — пишет Скобелев, — а основательным изучением страны, уяснением действий при различных политических обстоятельствах…»
Поскольку в регионе «природа страшнее неприятеля» и выступать в поход без тщательной рекогносцировки всего маршрута крайне опасно, Скобелев предлагает туркестанскому командованию свои услуги. Он готов был выдвинуться с купеческим караваном в Хиву под видом приказчика и пройти вплоть до Красноводского залива, с тем чтобы подготовить ответы на важнейшие для здешнего театра вопросы, такие, как местоположение источников воды в степи, оазисы с их населением, характер растительности и наличие корма для лошадей и т.д.
Тогда это предприятие не состоялось. Скорее всего генерал-губернатор Кауфман еще не слишком доверял пылкому генштабисту, за которым из Петербурга тянулась слава дуэлянта и повесы. Но в Иомудской экспедиции 1873 года Михаилу Дмитриевичу представился случай чуть ли не в одиночку провести рекогносцировку труднейшего, большой протяженности маршрута от Ильялы до Имды-Кудука. За смелую разведку маршрута, которая сыграла большую роль в успехе Иомудской экспедиции, Скоболев удостоился своего первого Георгиевского креста. Вручая ему награду, Кауфман тем не менее ворчливо заметил: «Вы исправили в моих глазах ваши прежние ошибки, но уважения моего еще не заслужили». Впрочем, Константин Петрович умел распознавать военные таланты. С присоединением Коканда в 1876 году он назначил 32-летнего генерал-майора Скобелева военным губернатором Ферганской области, образованной на месте покоренного ханства. И к Скобелеву очень скоро пришла слава не только грозного воина, но и мудрого правителя, заботящегося о благе подданных. 
Лучшим способом завоевания симпатий местного населения молодой губернатор полагал «внедрение чувства законности и безопасности жить под русским владычеством». Насколько внимательно относился он к нуждам жителей области, следил за их настроениями и понуждал к тому же уездных гражданских и воинских начальников, видно хотя бы из такого его приказа: «Областная администрация обязана весьма чутко следить за всякими попытками взбунтовать кипчакское население — это народ честный, воинственный, способный наделать нам много хлопот в будущем. С ним необходимо обращаться твердо, но с сердцем — это должен помнить начальник Андижанского уезда».
В подтверждение своих слов Скобелев приводит пример из собственной недавней практики, когда ему удалось взять в плен кипчакского вождя Абдуррахмана Автобачи и убедить его послать приказ своим сторонникам о прекращении сопротивления. «Приказание вождя было беспрекословно исполнено в 8-дневный срок, — отмечает генерал. — С этих пор ни один из влиятельных кипчаков не был замешан в преступной политической агитации. Кипчаков, как всякий честный народ, можно привлечь к себе честным управлением и вниманием к ним…»
Но когда возникала необходимость, Скобелев умел быть и жестоким. В сентябре 1876 года под Андижаном вспыхнуло восстание Джитым-хана — непримиримого противника России, ориентировавшегося на Англию и сносившегося с британской администрацией в Индии через тайных эмиссаров. Подавив мятеж, Михаил Дмитриевич распорядился казнить на базаре в Уренте нескольких взятых в плен зачинщиков.
Между прочим, вероятность нового вооруженного столкновения с Англией, антирусская политика которой со времен Крымской войны 1853-1856 годов не претерпела коренных изменений, привела Михаила Дмитриевича, отличавшегося на редкость острым геополитическим мышлением, к идее целесообразности создания в Туркестане базы для военной экспедиции в Индию, наподобие того, как в 1801 году ее попытался предпринять император Павел I. Увлеченный идеей Индийского похода молодой стратег успел даже совершить летом 1876 года продолжительную рекогносцировочную экспедицию на Памир, в ходе которой проводились картографические съемки и научные исследования, необходимые для планирования военной операции на этом трудном ТВД. План удара в индийское «подбрюшье» английского колониального спрута оказался, однако, несбыточным. Через несколько месяцев Скобелев уже сражался на Балканах…
Русско-турецкаЯ война 1877-1878 годов раскрыла его военные дарования во всей полноте. И главным среди них, видимо, было идущее еще от Суворова понимание солдатской души, искреннее уважение человеческого достоинства рядовых и умение создать дисциплину, построенную не на страхе наказания, но на воспитании у бойцов чувства служебной ответственности. Отсюда — особая забота Скобелева о том, чтобы солдат всегда был накормлен и здоров, бодр и исполнен оптимистического ожидания победы. Во время войны на Балканах он решительно выгонял из своих частей офицеров, привыкших «чистить солдатские зубы».
«Дисциплина должна быть железною, но достигается это авторитетом начальника, а не кулаком, — распекал однажды Михаил Дмитриевич полкового командира, который ударил подчиненного. — Срам, полковник, срам! Солдат должен гордиться тем, что защищает Родину, а вы его, как лакея, бьете… Гадко… Нынче и лакеев не бьют… А что касается до глупости солдата — вы их плохо знаете… Я многим обязан здравому смыслу солдата. Нужно только уметь прислушиваться к ним».
Выволочку драчуну в полковничьих эполетах Скобелев, против своего обыкновения, устроил публичную, видимо, в расчете на широкую огласку. И случайно ли в частях его отряда почти не было поступков, позорящих честь русского имени? Когда Скобелев занял Адрианополь, изготовившись к броску на османскую столицу, ни в городе, ни в окрестностях не было ни одного грабежа — по меркам позапрошлого столетия явление просто неслыханное… И с пленными его воины обращались гуманно, не допуская рукоприкладства и прочих жестокостей, хотя у многих накопился изрядный запас ненависти к безжалостному врагу.
«Дисциплина заключается не в рабском исполнении желаний начальника, — учил бойцов Скобелев. — Она не только допускает, но и требует рассуждений. Дисциплина не в форме, а в духе». В этом блестящем, никогда не потеряющем актуальности афоризме, заслуживающем предворять любое нынешнее издание Дисциплинарного устава в качестве эпиграфа, весь Скобелев.
В переходное время, когда недавние ужасы крепостничества еще воспринимались как будничная проза жизни, а разные сословия россиян по-прежнему разделяла зияющая пропасть, Михаил Дмитриевич осмелился проводить во вверенных ему частях, да еще в ходе боевых действий, невиданный доселе социальный эксперимент. Он создал в сражающихся частях военные советы из фельдфебелей и унтер-офицеров. Коллегам-ретроградам это казалось опасной затеей, подрывающей основы дисциплины. А Скобелев считал свое начинание не просто полезным, но необходимым. В приказе по 16-й дивизии, что был отдан 21 декабря 1877 года у Габрово, он разъясняет одно из предназначений задуманного и внедренного им демократического института: «Начальник части обязан выяснить гг. офицерам и фельдфебелям смысл того, что ему по диспозиции приказано делать… Не забывать объявлять перед делом, что собираемся делать; всякий солдат должен знать, куда и зачем он идет; тогда, если начальники будут убиты, смысл боя не потеряется».
Со времен Суворова в русской армии не было военачальника, столь высоко ставившего роль личного примера офицера и генерала. Причем касалось это буквально всего: и внешнего вида, и личной храбрости, и воинского умения, и распорядительности… И если Скобелев говорил, например, что «начальник должен сам водить свою часть в бой, а не посылать ее», его слова никто не смел воспринимать благим пожеланием, от действительности далеким.
Завидовавшие ранней славе отмеченного Божьим даром военного вождя современники упрекали Скобелева, что, мол, умение эффектно вести в бой солдат — в белоснежном парадном мундире и на арабском скакуне той же масти (отсюда почти театральный образ «Белого генерала», воспетый в произведениях публицистики и изобразительном искусстве), со сверкающей шашкой наголо, впереди линии батальонов с примкнутыми штыками — чуть ли не единственное заметное качество Скобелева-полководца. Однако личной храбрости и тем более желания покрасоваться перед строем было не занимать многим военачальникам. Разница в том, что у Скобелева это было не напускной бравадой, бессмысленной, когда большинством, несмотря на все ухищрения руководителя боя, владеет животный страх и до жаркой схватки мало охотников, а тонко рассчитанным, психологически точно выверенным маневром, как по волшебству заражавшим солдатскую массу презрением к смерти, решимостью наперекор всему идти вперед за обожаемым до самозабвения командиром, пробиваясь к победе, пусть даже ценой собственной жизни… Не случайно генерал Газенкампф, не очень-то любивший Михаила Дмитриевича, признавал в своем дневнике: «У нас только один Скобелев и умеет водить войска на штурм».
Третья атака редутов Плевны 30 августа 1877 года, которую возглавил «Белый генерал», принадлежит к числу столь славных страниц нашей военной истории, что даже читать о ней в описаниях таких авторов, как В.Немирович-Данченко, рядом со Скобелевым прошедший всю балканскую кампанию, невозможно без волнения. В самый критический момент, когда казалось, что сражение проиграно окончательно и батальоны ревельцев, либавцев, суздальцев и владимирцев гибнут под редутами зря, так и не дождавшись от верховного командования подкреплений, Скобелев «решил бросить на весы единственный оставшийся в его распоряжении резерв — самого себя». Оказавшись в самом пекле, он не только воодушевил усталых, павших духом солдат. В разгоревшейся во рву под редутом рукопашной мясорубке у бойцов вдруг появилось сознание безмерной ценности этого человека, которого нужно охранять как символ, как знамя. И вместе с ним они ворвались в редут, и в несколько минут штыковым натиском вышибли из него турок, а потом чуть не на коленях умоляли своего вождя покинуть это погибельное место, и тяжело раненный майор Либавского полка, забывшись, в горячке боя пытался за ногу тащить из-под огня любимого генерала… В конце концов Скобелева насильно усадили на лошадь и вывезли из насквозь простреливаемого пространства… Имя его тогда прогремело на всю Россию, широкие слои общества признали его героем. Литографии с портретом Скобелева можно было увидеть и в канцелярии чиновника, и в крестьянской избе…
Но Михаил Дмитриевич умел не только являть на полях битв чудеса мужества. Наверное, самым главным его оружием был острый ум, благодаря которому развился дар безошибочного стратегического предвидения. Незадолго до своей безвременной кончины, еще за 30 с лишним лет до Первой мировой войны, Скобелев предсказывал, что главным противником России в новом веке станут Германия и Австро-Венгрия, а посему надо заканчивать с бессмысленной политикой альянсов с тевтонами, принося в жертву свои национальные интересы, и всерьез готовиться к защите от грядущего германского «натиска на Восток». Он пришел к этим выводам, посетив с разведывательно-дипломатическими целями маневры кайзеровских корпусов, только еще подступавшихся к будущей идее блицкрига…
А много лет спустя после неожиданной смерти Михаила Дмитриевича от разрыва сердца, случившейся в московской гостинице «Дюссо» 25 июня 1882 года (и послужившей завязкой одного из романов писателя Бориса Акунина о сыщике Фандорине), на полях русско-японской войны уставшие от военных неудач бойцы горько вздыхали: «Эх, если бы жив был Скобелев!..»
Лучшей эпитафии для полководца не придумать.
Александр ПРОНИН
xn--b1adccaencl0bewna2a.xn--p1ai
Скобелев Михаил Дмитриевич — биография
Выдающийся русский военачальник, генерал-адъютант (1878), генерал от инфантерии (1881). Герой Русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
Михаил Дмитриевич Скобелев родился 17 (29) сентября 1843 года в Санкт-Петербурге, в семье поручика Кавалергардского полка (впоследствии генерал-лейтенанта) Дмитрия Ивановича Скобелева (1821-1879). Начальное образование получил дома и в частном пансионе в Париже. В 1858-1860 годах готовился к экзаменам в Санкт-Петербургский университет, успешно выдержал их, но университет был закрыт из-за студенческих волнений.В 1861 году М. Д. Скобелев поступил на службу в Кавалергардский полк. В 1862 году он был произведен в портупей-юнкеры, в 1863 году – в корнеты. В 1864 году по личной просьбе был переведен в Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, участвовавший в подавлении Польского восстания 1863-1864 годов. За отличия в ходе кампании М. Д. Скобелев был награжден орденом Святой Анны 4-й степени и произведен в поручики.
В 1866-1868 годах М. Д. Скобелев учился в Николаевской академии Генерального штаба. По окончании курса был причислен к Генеральному штабу.
В 1868 году М. Д. Скобелев был произведен в штабс-ротмистры и направлен на службу в Туркестанский военный округ. С начала 1869 года состоял при штабе округа в Ташкенте (ныне в Узбекистане). В 1870 году командировался в распоряжение главнокомандующего Кавказской армией.
В 1871 году был назначен в Красноводский отряд, в котором командовал кавалерией. Участвовал в Хивинском походе 1873 года, за успешное проведение разведки местности был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.
В январе-феврале 1876 года М. Д. Скобелев участвовал в подавлении антироссийского восстания в Кокандском ханстве, войска под его командованием нанесли поражение восставшим под Андижаном и Асаке. За боевые отличия М. Д. Скобелев был произведен в генерал-майоры, награжден орденами Святого Георгия 3-й степени и Святого Владимира 3-й степени с мечами, а также золотым Георгиевским оружием с бриллиантами и с надписью «За храбрость». С прекращением восстания и присоединением Кокандского ханства к России в 1876 году М. Д. Скобелев был назначен военным губернатором и командующим войсками новообразованной Ферганской области, занимал этот пост до марта 1877 года.
Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов М. Д. Скобелев вначале состоял при штабе главнокомандующего, затем был начальником штаба и фактически командовал Сводной казачьей дивизией. В июле 1877 года он командовал Кавказской казачьей бригадой во время 2-го штурма Плевны, а в августе — отдельным отрядом при овладении Ловчей. Во время 3-го штурма Плевны в августе 1877 года М. Д. Скобелев руководил левофланговым отрядом, который прорвался к крепости. Командуя 16-й пехотной дивизией, участвовал в блокаде Плевны и зимнем переходе через Имитлийский перевал, дивизия сыграла решающую роль в сражении под Шейново. В феврале 1878 года войска М. Д. Скобелева заняли Сан-Стефано под Стамбулом. За время войны он был произведен в генерал-лейтенанты и награжден орденом Святого Станислава 1-й степени с мечами и золотым Георгиевским оружием с бриллиантами и с надписью «За переход через Балканы». В августе 1878 года М. Д. Скобелев был назначен генерал-адъютантом императора Александра II. Успешные действия войск полководца создали ему большую популярность в России и Болгарии, где его именем были названы несколько населенных пунктов, улицы, площади и парки в ряде городов.
В 1878-1880 годах М. Д. Скобелев был командиром корпуса. В 1880-1881 годах он руководил 2-й Ахалтекинской экспедицией. На территории современной Туркмении войска под его командованием взяли штурмом крепость Геок-Тепе. За эту победу М. Д. Скобелев был произведен в генералы от инфантерии и награжден орденом Святого Георгия 2-й степени.
М. Д. Скобелев разделял славянофильские взгляды, мечтал о панъевропейском объединении славянских государств под главенством России. В 1882 году, находясь в Париже, он выступил с этих позиций в защиту балканских народов против агрессивной политики Германии и Австро-Венгрии. Последовавшие за заявлениями М. Д. Скобелева международные осложнения вынудили императора Александра III отозвать его из Европы.
М. Д. Скобелев скоропостижно скончался от паралича сердца в московской гостинице «Англия» 25 июня (7 июля) 1882 года. Непроясненные обстоятельства его смерти породили несколько конспирологических версий, обвинявших в ней иностранные спецслужбы, русскую тайную полицию и отечественное революционное подполье.
М. Д. Скобелев был талантливым военачальником и способным военным администратором. Глубокие и всесторонние знания в области военного дела сочетались у него с личной храбростью и умением вести подчиненные войска на выполнение трудных боевых задач.
www.bankgorodov.ru