ядерная бомба Ирана гораздо реальнее, чем все мы думаем » Военное обозрение

Официальный Тегеран готовится к новому витку конфронтации с США. Дональд Трамп явно идет на обострение отношений с Ираном, и его руководству пора задуматься над тем, а что будет потом, то есть после того, как противостояние с Вашингтоном примет более открытые формы.


Санкции санкциям рознь

Иран не боится. Сегодня ситуация для него выглядит гораздо более приемлемой, нежели десять-двенадцать лет назад, когда Тегеран решил развивать свою ядерную программу и столкнулся с резким усилением политического и экономического давления в свой адрес.

И здесь дело даже не в том, что сегодня иранская армия — одна из сильнейших в регионе и не очень боится налетов израильской или американской авиации.

Ракетные комплексы С-300, поставленные недавно Россией, надежно прикрыли иранское небо.

Важнейшим фактором спокойствия официального Тегерана стало создание альтернативной американской мировой экономической системы с центром в Китае. Создаваемый Москвой и Пекином военный, политический и экономический союз делают сегодня изоляцию Ирана практически невозможной.

К тому же в вопросе антииранских санкций Запад сегодня далеко не един. Европейские страны и так уже косо смотрят на Вашингтон, втянувший их в бессмысленную и разорительную экономическую войну с Россией. Наступать на одни и те же грабли еще и еще раз они не хотят, особенно на фоне огромных проблем с ближневосточными беженцами.

А конфронтация с Ираном эту проблему может только усугубить.

Итак, мы видим, что Тегеран готов к санкциям. Но в этой истории есть еще один очень интересный «северокорейский» момент.

Ракетная программа Ирана

Ракетные программы КНДР и Ирана довольно сильно переплетены. Пхеньян изначально для Тегерана был главным поставщиком ракетных технологий. Многие иранские баллистические ракеты — это, по сути, копии северокорейских ракет, которые затем были улучшены иранскими специалистами.

Во время ирано-иракской войны в 1980-е именно КНДР стала основным поставщиком БР для Ирана. Вначале это были копии и улучшенные модели старой доброй советской ракеты Р-17.


Уже после войны северокорейские специалисты помогли Тегерану создать собственное производство подобных ракет. С этого, по сути, и стартовала иранская ракетная программа.

Сегодня на вооружении иранской армии находятся баллистические ракет большой (средней) дальности «Шахаб-3». Она была создана на базе северокорейской ракеты «Нодон» и сегодня способна забрасывать БЧ массой около 1 тонный на дальность до 1300 км, а легкую БЧ до 2000 км. Первоначально она работала на жидком топливе. Затем ракету оснастили твердотопливными двигателями, и сегодня ее версия «Шахаб-3D» является основной компонентой «ракетного сдерживания» Тегерана.

Но Тегеран на этом не успокоился. Как только на боевое дежурство начали заступать твердотопливные «Шахаб-3», Иран начал разработку более современной ракеты. Эта программа известна под названием «Саджил» («Саджил-1» и «Саджил-2»).

Есть и другое ее название: «Ghadr».

Судя по всему, иранцы продолжают творчески экспериментировать с «Шахаб-3», пытаясь получить максимально лучшие характеристики и наиболее широкий спектр решаемых ею задач.

Теперь ББ ракеты сверяют свою траекторию по GPS, а одна из них даже способна поражать крупные корабли противника.

Сюда же можно отнести и испытанную недавно ракету «Хорремшахр».

Итак, мы видим, что ракетные программы Ирана и КНДР разошлись и стали развиваться своим путем. Но именно сегодня в каждой из них есть нечто такое, что делает их очень полезным друг другу и опасными для потенциальных противников.

Что интересного в ракетных программах КНДР и Ирана сегодня.

Они во многом дополняют друг друга, и это очень опасно для США и Израиля.

У КНДР уже есть ядерный заряд, и они работают над его миниатюризацией. У Ирана есть рабочая платформа для разведения боевых блоков (и, кстати, довольно давно).

Одна из версий БЧ (которой примерно 10 лет) «Шахаб-3» имеет 5 ББ весом по 220-280 кг.

Технология разделяющихся головных частей (РГЧ) довольно сложна, и она не особо нужна для выведения обычных боевых блоков. Ее разрабатывали и применяли всегда именно для ракет-носителей ядерного оружия, потому как суммарная разрушающая мощь 5 близких ядерных взрывов по 100 кт больше одного мощностью 500 кт. К тому же они создают гораздо больше проблем системам ПРО. Большого смысла разделять на части обычный заряд нет никакого. Вероятно, иранские специалисты вопреки официальных заверениям все-таки разрабатывали свой ядерный заряд, а заодно и технологию РГЧ для своих баллистических ракет. Программу по «ядрен-батону» Тегеран вынужден был скрепя сердце заморозить, а вот создание программу по созданию РГЧ довел до конца…

Как мы понимаем, если Тегеран и Пхеньян договорятся, то очень скоро первые получат свой ядерный заряд, а вторые решат проблематику оснащения своих ракет боеголовкой с разделяющимися головными частями.

И не исключено, что именно это сегодня очень нервирует США и их региональных союзников. Дав толчок к обмену опытом между иранскими и северокорейскими специалистами в области ракетно-ядерных технологий, они могут получить цепную реакцию проблем, с которыми они уже никогда не смогут справиться.

topwar.ru

Иран и ядерное оружие — Российская газета

Проблема возможности создания Ираном ядерного оружия уже давно находится среди первых тем мировой политики. В последние месяцы и дни она стала одной из главных. Особенно после того, как на прошлой неделе президент Ирана М. Ахмадинежад, выступая на молодежной конференции «Мир без сионизма», заявил следующее: «Имам Хомейни говорил, что сионистский режим должен быть стерт с лица земли и с помощью божественной силы мир будет жить без США и Израиля». Хотя президент лишь цитировал слова покойного аятоллы, его слова, воспринятые многими как неофициальное объявление войны Израилю, были с разной степенью жесткости осуждены во всем немусульманском мире, в том числе Россией. Палестинский лидер открыто дистанцировался от слов иранского президента. Некоторые деятели в Иране, в том числе и в правящих кругах, указали, что заявление противоречит иранским интересам и усугубляет внешнеполитические позиции страны.

Появились слухи, что высшее духовное руководство страны, обладающее большей частью реальной власти, намеревается ограничить полномочия президента в области внешней политики. Большинство лидеров мусульманских стран промолчало.

Но заявление резко обострило дискуссию вокруг проблемы Ирана и ядерного оружия. Теперь она уже не уйдет на второй план и может в течение ближайших месяцев привести к резкому обострению международной обстановки. Перед Россией встает трудная проблема.

Попробую дать свою, естественно, насколько возможно объективистскую трактовку этой сложнейшей ситуации.

Иран с его более чем шестидесятимиллионным населением сумел добиться существенного прогресса в последние десятилетия. В отличие от всех других мусульманских стран региона расширенного Ближнего Востока, страна сумела обуздать рост населения еще до начала нефтяного бума, демонстрировала рост ВНП на душу населения. Его элита, как духовная так и светская, не только весьма образованна. Иран по меркам региона — относительно демократическое государство. Там существует оппозиционная пресса, регулярно закрываемая, оппозиционные партии, чьи представители часто не допускаются до выборов. Эта «демократия» является «сверхуправляемой», даже по нашим стандартам, но гораздо более развитой, чем во многих странах СНГ. В Иране проводятся выборы. Нынешний президент, считающийся радикальным консерватором, победил на выборах более умеренного бывшего президента Рафсанджани, являющегося главой Совета целесообразности, одного из двух высших органов, через которые религиозная верхушка реально управляет страной.

Иранская элита считает, что страна находится в стратегическом окружении, не доверяет или боится большинства соседей. Для этого у нее есть основания. Никто не помогал Ирану в войне с Ираком даже тогда, когда Хусейн применил химическое оружие.

США, не способные уже три десятилетия забыть унижение, связанное со свержением шаха и захватом заложников в американском посольстве, и подозревающие Тегеран в поддержке ряда террористических движений, проводят в отношении Ирана откровенно враждебную политику. Только недавно появились признаки готовности к диалогу. Американцы доминируют в соседних Афганистане и Ираке, весьма влиятельны в Пакистане, ставшем ядерным. К арабским соседям иранская элита, чувствующая себя наследницей великой Персии, относится подозрительно, если не презрительно. Недалеко находится не официально, но реально ядерный Израиль, к которому Тегеран относится с нескрываемой враждебностью и подозрительностью. Чувство взаимно. Страна чувствует себя уязвленной, стремится вырваться из международной полуизоляции и обеспечить безопасность страны. Взгляд из Тегерана страдает комплексом «осажденной крепости», разительно напоминает мироощущение советского руководства конца 70-х — начала 80-х гг.

Именно на этом фоне развивается ядерная программа Ирана. Официально Иран, подписавший Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), заявляет, что он не создает такого оружия. Но ему мало кто верит, хотя он до сих пор формально не нарушал Договора.

При всем моем уважении к руководству Ирана, не верю его заверениям и я. Любая страна в геополитической ситуации Ирана, не имеющая ни союзников, ни гарантий безопасности, стремящаяся к повышению своего политического статуса, стремилась бы к созданию оружия или хотя бы к получению возможности для его создания. Тем более имея перед глазами Индию, Пакистан, Израиль, создавших ядерное оружие, не потеряв в политическом статусе.

Но понимать — не значит принимать. Получение Ираном оружия грозит серьезным подрывом региональной и глобальной безопасности. Будет нанесен едва ли не смертельный удар по ДНЯО, соседние арабские страны (Саудовская Аравия, Египет) получат мощный стимул к созданию своей бомбы. Может развернуться гонка ядерных вооружений в самом взрывоопасном регионе мира. О формуле «стратегическая стабильность» придется забыть. Придется думать о том, как управлять стратегической нестабильностью. Никто не может исключить упреждающих ударов. Обладание ядерным оружием идеологизированным режимом, опасающимся всех, разрабатывающим средства доставки большой давности, не может не создать ощущение опасности у многих стран — от Европы до России и Китая. Не усилит это и безопасность Ирана. Он автоматически станет целью для арсеналов ядерных держав, в том числе, думаю, и России.

Что делать. После заявления иранского президента вряд ли кто-нибудь будет налагать вето на введение новых санкций против Ирана, если вопрос о его ядерном оружии все-таки поступит в Совет Безопасности. Но эти санкции будут заведомо малоэффективными, как большинство санкций, и лишь усилят радикальные элементы в Иране.

Остается ли еще возможность остановить ядерную программу Ирана, выглядящую военной, во многом будет зависеть от руководства Ирана. Но и от умелой дипломатии других стран. Прежде всего США. Несколько месяцев тому назад после десятилетий враждебного игнорирования они вроде бы намекнули на возможность прямых переговоров, сможет что-то сделать и «европейская тройка», игравшая роль «хорошего полицейского», но немного чего добившаяся от Тегерана. Последний, похоже, даже сумел использовать переговоры с ней для выигрывания времени.

Придется активнее подключаться России, скрыто играющей роль еще одного посредника. Мы практически достроили Бушер, несмотря на жесткое давление, и доказали всем потенциальным заказчикам ядерных реакторов, что мы являемся надежным партнером.

Но мы строили Бушер не для державы, нарушающей Договор о нераспространении.

Думаю, что надо пытаться решать проблему ядернизации Ирана в более широком контексте. Россия намекала на него, а теперь должна открыто и ясно его предложить. Главная движущая сила подозреваемой ядерной программы Ирана — ощущение опасности у иранской элиты, повсеместное недоверие друг к другу в регионе расширенного Ближнего Востока.

Давно пора предложить создание системы безопасности для этого региона, гарантированной великими державами, в том числе Индией и Китаем. Нужно инициировать Хельсинкский процесс для региона с участием этих держав. Иначе, даже если мы в очередной раз и решим «иранский кризис», он и ему подобные будут возникать снова и снова.

rg.ru

Есть ли у Ирана атомная бомба? | Архив

Источники в Правительстве РФ и в нашем посольстве в Тегеране полагают, что исламская республика обзавелась как минимум одним ядерным зарядом. Значит, вот-вот начнётся.

…НА ДНЯХ известный своими экзотическими заявлениями президент Ирана Махмуд Ахмадинежад выступил со скандальной новостью — его страна будет продолжать развивать атомные технологии, обогащая уран. Специалисты строят догадки: вероятно, ближе к концу года Иран будет готов создать атомную бомбу, что автоматически приведёт его к войне с США. Однако в это же время высокопоставленный источник «АиФ» в одном из российских силовых министерств сделал сенсационное признание: оказывается, по данным разведки РФ, у Ирана такая бомба УЖЕ имеется… Чтобы проверить эту информацию, обозреватель «Аргументов и фактов» срочно вылетел в Тегеран…

Ядерные технологии продавали, как на базаре

УДИВИТЕЛЬНО, но вероятность наличия у Ирана ядерных зарядов малой мощности мне охотно подтвердили и в посольстве России — разумеется, без включённого диктофона.

Конечно, такое очень может быть, — считает один из российских дипломатов в Тегеране. — Ведь уже четырнадцать лет не проводилось никаких международных инспекций иранских ядерных объектов — в принципе, там могло твориться всё что угодно. «Отец пакистанской бомбы», учёный Абдул Кадыр Хан, официально признал два года назад, что за десятки миллионов долларов продал ядерные технологии (а также компоненты для производства атомного оружия) как Ирану, так и Северной Корее. И если Ким Чен Иру вполне хватило времени, чтобы произвести за этот период от одного до трёх небольших атомных устройств, то почему Ирану должно было его не хватить?

Если у Ирана действительно имеется атомная бомба, то обнаружить её расположение будет довольно сложно. Наивный Саддам Хусейн поместил все свои разработки по поводу оружия массового уничтожения в один-единственный ядерный центр в Багдаде. В 1981 году его в щепки разнесли израильские самолёты. Иранцы усвоили урок незадачливого соседа — местные атомные объекты разбросаны по всей стране (всего их около двадцати пяти). И понять, какой именно хранит ядерный заряд, — задача не из лёгких. Вероятное иранское «чудо-оружие» (если оно есть) должно быть весьма примитивно. Оно может быть создано по образцу самых первых американских бомб «Малыш» и «Толстяк», сброшенных в августе 1945 года на Хиросиму: плутониевая начинка в оболочке из обычной взрывчатки. Но стоит помнить — даже этих «убогих» бомб тогда хватило, чтобы убить 120 000 человек.

…В иранских политических кругах на вопрос о наличии бомбы отреагировали довольно нервно. Один раз меня даже «дружески» предупредили, что вышлют из страны в 24 часа, если я не прекращу его задавать. Тем не менее в парламенте нашлась пара человек, которые согласились побеседовать на эту тему — но только «чисто теоретически».

Допустим, ваш источник прав и такие заряды действительно есть, — сказал мне один из депутатов иранского парламента. — Но что это означает? Да то, что никаких воздушных ударов со стороны Америки не будет. Например, у Северной Кореи имеется небольшая атомная бомба, и, что бы ни вытворял Ким Чен Ир, ему ничего не грозит. Рядом — база американских войск в Сеуле, где сорок тысяч солдат. Никто не хочет, чтобы они превратились в пепел. В соседнем Ираке военных из США — в три раза больше. Да, возможные иранские атомные устройства пока не закреплены на ракетах, но всегда можно найти десять смертников, которые перевезут их в нужное место и взорвут, скажем, у границы с Ираком. Последствия трудно оценить.

Между тем инспекторы Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), обнаружив в 2004 году на территории Ирана центрифуги (устройства, в которых можно обогащать уран для ядерных зарядов), скромно заявили, что они — «иностранного производства». Какого именно, чиновники сказать постеснялись. Хотя в том же отчёте указана система центрифуг — «Пак-1». Та самая, благодаря которой Пакистан и получил собственную атомную бомбу в 1998 году. Однако эта страна сейчас — ближайший союзник США в «войне против терроризма». А хороших друзей не стоит обижать, даже если они продают твоим заклятым врагам компоненты для создания ядерного оружия. Вот если бы это сделал союзник России, тогда, конечно, произошёл бы ужасный скандал. Именно поэтому пакистанского учёного Кадыр Хана американцы лишь слегка пожурили. Хотя он распродавал ядерные технологии, как на базаре: тем, кто больше заплатит. Даже маленькой африканской республике Ливии, которой атомная бомба просто ни к чему.

Абдул Кадыр Хан несколько раз посещал Иран с тайными визитами в 1986-1987 годах. Не скрывая, что ему нужны деньги на дальнейшие атомные исследования, — объясняет депутат иранского парламента. — Есть вероятность, что он провернул успешную сделку — известные ему технологии в обмен на доллары. Результат устроил обе стороны. В настоящее же время центрифуги и другие компоненты для атомного оружия можно совершенно спокойно приобрести на «чёрном рынке» ядерных технологий, и это не является каким-либо секретом.

Желающие могут сделать оружие завтра

…НАПРАШИВАЕТСЯ логичный вопрос: если бомба всё-таки есть, то почему тогда иранское руководство не заявит о ее наличии, чтобы обезопасить свою страну от американских воздушных ударов? Как предполагает источник «АиФ» в посольстве РФ в Тегеране, у местных политиков — психология восточных лавочников: они всегда торгуются до упора, и только в конце беседы эффектно достают из рукава последний козырь. Кроме того, в политике всегда действует циничное правило — даже если тебя в чём-то уличили, не спеши в этом признаваться. Например, у Израиля совершенно точно есть атомное оружие. В 1963 году он проводил ядерные испытания в пустыне Негев: это доказано международными специалистами и одним из разработчиков «еврейской бомбы». Однако официально обладание ядерными ракетами Израиль за сорок три года (!) ни разу не подтвердил.

Первые ядерные технологии Иран получил от Запада ещё в шестидесятых годах, при шахе Реза Пехлеви, — говорит источник в российском посольстве в Тегеране. — В это же время начали строиться атомные электростанции. Примерно тогда ядерную энергию стала развивать Индия — и в 1974 году у неё уже была собственная атомная бомба. Ливия тоже была «очень близка» к созданию ядерного оружия после покупки пакистанской технологии — просто ливийский лидер, полковник Каддафи, в решающий момент передумал его иметь. Разумеется, я не ядерный физик, и то, что я говорю, — всего лишь личные предположения, тем не менее у Ирана были все возможности получить атомную бомбу.

Можно ли согласиться с этим мнением? Вполне. Северокорейский диктатор Ким Чен Ир не пускал международных инспекторов на свои ядерные объекты в течение всего ДВУХ лет: в результате он получил возможность вскоре похвастаться пусть примитивной, но всё-таки личной атомной бомбой. В Иране же аналогичные объекты оставались закрытыми на протяжении целых ЧЕТЫРНАДЦАТИ лет, а технологии были куплены те же самые.

Генеральный директор МАГАТЭ Мохаммед аль-Барадеи в интервью «АиФ» сказал: «В мире сформировался прекрасно организованный «чёрный рынок» для продажи ядерных технологий. За деньги там при желании можно купить абсолютно всё. Поэтому в настоящий момент 30-40 государств могут создать ядерное оружие хоть завтра».

…Как давным-давно заметил А. П. Чехов, «если в начале пьесы на стене висит ружьё, то в конце оно обязательно выстрелит». Ядерное оружие «висит на стене» планеты вот уже шестьдесят с лишним лет, и не дай Бог нам… Тьфу-тьфу-тьфу!

!!!Борьба за обладание бомбой началась 60 лет назад. «Весной 1945 года учёные Третьего рейха провели первое ядерное испытание в Тюрингии», — утверждают наши источники. Значит, у Адольфа Гитлера была атомная бомба? Читайте расследование в следующем номере «АиФ».

Смотрите также:

www.aif.ru

У Ирана уже есть ядерное оружие | Ближний Восток | ИноСМИ

Давление, которое Соединенные Штаты и Запад в целом применяют в отношении Ирана с целью удержать его от обретения ядерного оружия, осуществляется абсолютно напрасно. У Исламской Республики уже имеется не только ядерное оружие от бывшего Советского Союза, но и достаточное количество обогащенного урана для производства нового оружия. И что еще хуже, у Ирана есть средства доставки.

Запад в течение примерно десятилетия проявлял беспокойство в связи с расширением технических возможностей Ирана в плане производства урана, будучи уверенным, что Иран работает над созданием ядерной бомбы, хотя правительство продолжает настаивать, что его программа по обогащению урана носит исключительно мирный характер.

Когда Иран начал свою ядерную программу в середине 1980-х годов, я работал в качестве шпиона ЦРУ внутри Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Разведка стражей в то время узнала о попытке Саддама Хусейна приобрести ядерную бомбу для Ирака. Командование корпуса пришло к выводу, что им нужна ядерная бомба, потому что если она будет у Саддама, он использует ее против Ирана. В то время две страны находились в состоянии войны.

Еще по теме: Иракское ядерное оружие в новом веке

Мохсен Резэй (Mohsen Rezaei), тогдашний командир Стражей, получил разрешение от аятоллы Рухоллы Хомейни (Ruhollah Khomeini) начать скрытую программу по приобретению ядерного оружия. С этой целью Стражи вступили в контак с пакистанскими генералами и пакистанским ученым-ядерщиком Абдулом Кадиром Ханом (Abdul Qadeer Khan).

Командующий Али Шамхани (Ali Shamkhani) ездил в Пакистан, предлагая миллиарды долларов за бомбу, но все переговоры закончились вместо этого лишь чертежами и центрифугами. Первая центрифуга была доставлена в Иран на личном самолете Хомейни.

В рамках второй, но осуществляемой параллельно попытки заполучить ядерное оружие, Иран обратился к бывшим советским республикам. Когда Советский Союз распался в 1990 году, Иран страстно желал получить тысячи единиц тактического ядерного оружия, которые были распылены по бывшим республикам Союза.

В начале 1990-х годов ЦРУ попросило меня найти иранского ученого, который засвидетельствовал бы, что у Ирана есть бомба. ЦРУ узнало, что агенты иранской разведки ездили на ядерные объекты по всему бывшему Советскому Союзу, и при этом проявляли особый интерес к Казахстану.

Мусульманский Иран активно обхаживал Казахстан, на долю которого приходилась значительная часть советского арсенала, и который при этом являлся преимущественно мусульманским, и Тегеран предлагал ему сотни миллионов долларов за бомбу. Вскоре появились сообщения о том, что три ядерные боеголовки пропали. Это подтвердил и российский генерал Виктор Самойлов, который занимался вопросами разоружения для Генерального штаба. Он признал, что из Казахстана исчезли три боеголовки.

Между тем, Пол Мюнстерманн (Paul Muenstermann), тогдашний вице-президент германской федеральной службы разведки, заявил, что Иран получил две из трех ядерных боеголовок, а также средства доставки ядерного оружия средней дальности из Казахстана. Он также сообщил, что Иран приобрел четыре 152-миллиметровых ядерных боеприпаса у бывшего Советского Союза, которые, по сообщениям, были украдены и проданы бывшими офицерами Красной армии.

Что еще хуже, несколькими годами спустя российские официальные лица заявили, что при сравнении документов о передаче ядерного оружия из Украины в Россию, обнаружилось расхождение ни много ни мало в 250 ядерных боеголовок.

На прошлой неделе Мэтью Насути (Mathew Nasuti), бывший капитан ВВС США, который в какой-то момент был нанят Госдепартаментом в качестве советника для одной из провинциальных групп по восстановлению в Ираке, рассказал, что в марте 2008 года, во время брифинга по Ирану в Госдепартаменте, эксперт департамента по Ближнему Востоку сказал группе собравшихся, что это «общеизвестный факт», что Иран приобрел тактическое ядерное оружие у одной или нескольких бывших советских республик.

Подполковник Тони Шаффер (Tony Shaffer), опытный офицер разведки, награжденный «Бронзовой звездой» (военная медаль, американская военная награда за отвагу, четвертая по значимости награда в ВС США, учреждена в феврале 1944 года — прим. перев.), рассказал мне, что его источники сообщают, что у Ирана сейчас имеется две рабочие ядерные боеголовки.

Редакционная статья в иранской газете Kayhan, газете, которая находится под прямым наблюдением аппарата духовного лидера Ирана, в прошлом году предупреждала, что если Иран будет атакован, последуют ядерные взрывы в американских городах.

Несмотря на твердое знание того, что иранские лидеры стремятся обрести ядерное оружие, западные лидеры выбрали путь переговоров и умиротворения, в надежде найти решение иранского вопроса. Прошло примерно три года работы администрации Обамы, и мы должны признать, что политика сначала пряника в виде доброй воли и сотрудничества, а потом кнута в виде санкций не смогла убедить иранцев отказаться от ядерной программы, и не смогла сдержать их агрессивное позиционирование. Сегодня иранские лидеры, несмотря на четыре набора санкций ООН, продолжают реализацию и своей ракетной программы, и программы в области ядерного обогащения, и у них достаточное количество обогащенного урана для создания шести ядерных бомб, согласно данным последнего отчета Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ).

Еще по теме: Если Иран станет обладателем ядерного оружия, его создаст и Саудовская Аравия

У Корпуса стражей исламской революции сейчас имеется более тысячи баллистических ракет, многие из которых нацелены на американские военные базы на Ближнем Востоке и в Европе. Стражи также добились больших успехов в разработке своих межконтинентальных средств доставки ракет, под прикрытием своей космической программы. Как я говорил ранее, боеголовки, способные нести ядерные заряды, были доставлены стражам, и духовный лидер Ирана приказал им установить на ракеты ядерные боезаряды. Иранский флот уже вооружил свои корабли ракетами «земля-земля» дальнего радиуса действия, и вскоре расширит зону охвата своей миссии на Атлантический океан и Мексиканский залив.

«История заставляет предполагать, что может быть уже слишком поздно с нашей стороны пытаться остановить Иран в его ядерных амбициях. Почему мы предполагаем, что за 20 лет попыток Иран не смог достичь результата – имея доступ к огромным количествам незасекреченных данных о конструкциях ядерного оружия, и вооруженный технологиями 21-го века – которого США достигли за три года во время реализации Манхэттенского проекта в 1940-е годы?», — задается вопросом эксперт по ядерному оружию Питер Винсент Прай (Peter Vincent Pry), который работал в ЦРУ и в комиссии EMP (Комиссия по оценке угрозы Соединенным Штатам от атаки при помощи электромагнитного импульса (возникающего при ядерном взрыве) – Commission to Assess the Threat to the United States from Electromagnetic Pulse (EMP) attack – EMP Commission — прим. перев.), а сейчас является президентом EMPact America.

Г-н Прай приходит к выводу, что Ирану нужна лишь одна единица ядерного оружия, чтобы уничтожить Соединенные Штаты. Ядерный электромагнитный импульс способен уничтожить национальную энергосеть и другие критически важные инфраструктуры, которые поддерживают жизнь 310 миллионов американцев.

Готовы ли мы окончательно понять, каковы цели и идеология джихадистов в Тегеране, и предпринять соответствующие действия против них? Сам иранский народ, который выступает против мулл с диктаторскими замашками, годами просил нас сделать это. Тысячи людей отдали свои жизни, чтобы показать нам настоящую природу этого режима. Мы должны действовать, пока не стало слишком поздно.

Реза Кахлили (Reza Kahlili) – псевдоним бывшего шпиона ЦРУ, который является научным сотрудником в EMPact America и автором книги «Время предавать» (A Time to Betray) о своей двойной жизни в составе Корпуса стражей исламской революции (Threshold Editions, Simon & Schuster, 2010).

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

inosmi.ru

Иранская атомная бомба… Опасений не вызывает: anat_baranov — LiveJournal

Президент Ирана Хасан Рухани прокомментировал заявление Дональда Трампа о попытках США предотвратить появление ядерного оружия у Тегерана.

«Они нам угрожали в то время, когда они якобы превосходили нас в военной силе, а сегодня они заявляют, что не нацелены на войну с Ираном, а лишь хотят, чтобы у нас не было ядерной бомбы. Конечно, эти слова безосновательны», — приводит РИА Новости комментарий Рухани. 

По его словам, выбор Ирана — это путь сопротивления до тех пор, пока США, нарушившие ядерную сделку, не вернутся к «нормальному состоянию». 

Ранее Трамп заявил, что Соединённые Штаты не допустят распространения ядерного оружия и пытаются помешать появлению его у Тегерана.

***

Не праздный вопрос. Однажды США на основании фальсифицированной информации ЦРУ о наличии у Ирака оружия массового поражения разгромили эту страну, убили ее руководителей и ввергли ее в непрекращающийся хаос, оккупировали ее вместе со своими сателлитами и продолжают поддерживать в ней режим полного беспорядка.

Теперь тоже самое пытаются проделать с Ираном.

Впрочем, я не думаю, что США смогут сегодня легко разгромить Иран, как саддамовский Ирак. А вести тяжелую войну и нести серьезные потери не готовы Трамп и его администрация. Но при первом же удобном случае Америка нанесет удар, в этом можно не сомневаться. В военной сфере или в экономической, но обязательно сделает это.

В силу этого созданием Ираном собственных ядерных сил в моральном и политическом плане вполне оправдано. Ядерное оружие резко снизит возможности США для шантажа Ирана.

Но в принципе озабоченногсть Трампа распространением ядерного оружия понять можно. Сейчас ядерные технологии стали куда более доступны, чем в середине ХХ века. И вполне естественно, что ядерный клуб сегодня включает в 2 раза больше стран, чем полвека назад.

И что, смогла Америка помешать распространению ядерного оружия? Не смогла, ни в прозападном Пакистане, ни в коммунистической КНДР.

И что ж так зациклились в Вашингтоне именно на Тегеране?

Понятно, что риторика Ирана направлена против США и их ближайшего союзника в регионе — Израиля. Но Иран пока только демонстрирует риторику, в отличие от Израиля, который достаточно легко применяет оружие вне собственных границ. И при этом постоянно идут разговоры о наличии у Израиля ограниченного количества собственных ядерных зарядов — и ничего. Как не беспокоят мировую общественность и 50 атомных бомб на авиабазе Инжирлик в Турции. Хотя при желании ими можно испепелить весь Ближний Восток. Но в том и дело — желания такого нету…

Так отчего же такое желание приписывается Ирану? Как правило, обладание ядерным оружием делает риторику властей куда более сдержанной. Посмотрите хоть на Ким Чен Ына — это просто респектабельный лидер страны, а совсем не экстремист с горящим взглядом. Ядерный статус обязывает. 

Если же говорить об Иране, то это куда более стабильный и солидный режим, чем Пакистан, не контролирующий даже всей собственной территории.

Нет, реальной угрозы миру от обладания режимом в Тегеране атомной бомбой нет никакой, что ни говори.

Реальная угроза наступит, когда к обладанию ядерным оружием начнут стремиться негосударственные организации — политические, национальные, религиозные. Вот тут уже неоглядный простор для фантазии. И главное — это рано или поздно обязательно произойдет.

А Иран… Опасений не вызывает.

https://forum-msk.org/material/news/15680671.html

anat-baranov.livejournal.com

Ядерная программа Ирана. Досье — Биографии и справки

ТАСС-ДОСЬЕ /Эльнара Гулиева/. Иран начал развивать ядерную программу во времена правления шаха Мохаммеда Резы Пехлеви (1941-1979). При этом поддержку ему оказали США в рамках программы администрации президента Дуайта Дэвида Эйзенхауэра «Атомы ради мира» (Atoms for Рeace), направленной на сотрудничество в области мирного использования атомной энергии. В 1959 году ядерному исследовательскому центру Тегеранского университета американской стороной был предоставлен реактор малой мощности.

С 1958 года Иран является членом Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), 1 июля 1968 года подписал Договор о нераспространении ядерного оружия (ратифицирован в 1970 года). В 1974 году была создана Организация по атомной энергии Ирана. В том же году был принят план развития ядерной энергетики, который предполагал сооружение 23 ядерных реакторов общей мощностью более 20 ГВт, а также создание замкнутого ядерного топливного цикла. Строительство первых энергоблоков в ИРИ вели французские, немецкие и американские специалисты. Организация по атомной энергии получала приоритетное государственное финансирование. По инициативе шаха Пехлеви иранские специалисты-ядерщики проходили обучение в разных странах мира, в Иране началась разведка урановых месторождений и создание ядерных исследовательских центров. Был заключен ряд контрактов с европейскими странами на поставку оборудования и ядерного топлива для будущих АЭС.

В 1975 году немецкая фирма «Крафтверк Юнион» начала строительство АЭС в 15 км от иранского города Бушер, однако после Исламской революции 1979 года иностранные специалисты покинули Иран, реализация ядерной программы была приостановлена.
Во второй половине 1980-х годов Иран создал исследовательский ядерный центр в Исфахане на основе небольшого реактора из Китая. В 1990-е годы Иран и КНР заключили соглашение о сотрудничестве в сфере атомной энергетики, но под давлением США Китай отказался от проектов строительства легководных реакторов в ИРИ.

В начале 1990-х годов произошла активизация ирано-российского сотрудничества в области мирного атома. В 1992 году Москва и Тегеран подписали соглашение о сотрудничестве в мирном использовании атомной энергии, а также о сооружении на территории Ирана атомной электростанции. В рамках соглашения в 1995 году был заключен контракт по достройке Россией первого блока АЭС в Бушере (запуск состоялся 12 сентября 2011 года). В период пребывания на посту президента ИРИ Мохаммеда Хатами (1997-2005) страна взяла курс на улучшение отношений с западными странами и соседями по региону. В 2003 году Иран подписал Дополнительный протокол к Договору о нераспространении ядерного оружия. Однако этот документ, расширяющий возможности МАГАТЭ по доступу к ядерным объектам и предусматривающий проведение внезапных проверок, до сих пор не ратифицирован иранской стороной.

В 2004 году в Иране были обнаружены центрифуги для обогащения урана, не учтенные МАГАТЭ. Это стало поводом обвинить иранцев в стремлении получить ядерное оружие. Начались переговоры Ирана и «евротройки» — Франции, Германии и Великобритании. Ирану предлагали отказаться от разработок ядерной программы в обмен на предоставление технической помощи на развитие мирной ядерной энергетики.

После прихода к власти в Иране в 2005 году Махмуда Ахмадинежада позиция страны по ядерной проблематике ужесточилась. Ахмадинежад твердо заявил о праве Ирана на создание полного ядерного цикла, включая процесс обогащения урана. Это вызвало беспокойство международного сообщества. Россия предложила производить обогащение иранского урана на своей территории и взять на себя обязательства по утилизации отработавшего ядерного топлива с АЭС в Бушере, после ее введения в строй. Этот вариант исключил бы возможность извлечения оружейного плутония из отработанных на АЭС материалов. Однако Иран отказался от этих предложений и ряда инициатив других стран, в том числе Бразилии и Турции.

С июня 2006 года переговоры с Ираном стала вести «шестерка» — к Франции, Германии и Великобритании присоединились США, Россия и КНР. В 2006-2010 годах СБ ООН принял шесть резолюций с требованиями к Ирану прекратить деятельность по обогащению и переработке урана, из них четыре предусматривали введение и ужесточение санкций в отношении этой страны.

В августе 2006 года был официально введен в эксплуатацию первый в Иране завод по производству тяжелой воды (входит в ядерный комплекс в Араке).

В сентябре 2009 года Иран официально направил в МАГАТЭ уведомление о начале строительства близ г. Кум завода по дообогащению урана Форду. МАГАТЭ потребовало прекратить строительство. Однако в ответ правительство Ирана приняло решение ограничить сотрудничество с МАГАТЭ и объявило о планах строительства в стране десяти новых заводов.

11 февраля 2010 года президент Ирана Махмуд Ахмадинежад заявил, что на центрифугах в ядерном центре в Натанзе произведена первая партия обогащенного до 20% урана и что ИРИ имеет возможности для производства урана с более высокой степенью обогащения.

В августе 2011 года эксперты МАГАТЭ провели инспекцию главных ядерных объектов Ирана. По ее итогам было объявлено, что Иран продолжает работать над технологиями, которые могут быть использованы для производства ядерного оружия.

В апреле 2013 года Организация по атомной энергии Ирана обнародовала 15-летнюю программу строительства каскада АЭС на 16 площадках.

С августа 2013 года, когда Хасан Роухани сменил Махмуда Ахмадинежада на посту президента страны, Иран взял курс на снижение напряженности вокруг своей ядерной программы. Первым положительным результатом этой политики стало подписание Ираном и МАГАТЭ соглашения по «дорожной карте» дальнейшего сотрудничества 11 ноября 2013 года. ИРИ обязалась своевременно предоставлять агентству информацию о своих ядерных объектах, а МАГАТЭ согласилось учитывать интересы Ирана в области национальной безопасности, в том числе за счет использования регулируемого доступа и защиты конфиденциальной информации.

Прорывом в переговорах Ирана с «шестеркой» стало подписание 24 ноября 2013 года в Женеве Совместного плана действий. В соответствии с этим соглашением Иран взял на себя обязательство прекратить обогащение урана свыше 5%, уничтожить все запасы обогащенных до 20% ядерных материалов и остановить строительство новых центров по обогащению урана. В ответ Иран получил подтвержденное международным сообществом право на обогащение урана до 5% и ослабление санкций, которые серьезно препятствовали развитию иранской экономики. Соглашение сроком на полгода вступило в силу 20 января 2014 года, впоследствии срок его действия был дважды продлен — сначала до 24 ноября 2014 года, затем до 30 июня 2015 года.

Список крупнейших ядерных объектов Ирана включает ядерный комплекс в Араке, ядерные центры в Тегеране, Исфахане, Парчине и Натанзе. Имеются и собственные источники урана — рудник в Саганде, рудник Гачин и расположенный при нем завод по производству уранового концентрата, предприятия по обогащению урана — завод Форду и завод в Эрдекане.

АЭС в Бушере является на данный момент единственной в стране. В ноябре 2014 года Россия и Иран подписали контракт на сооружение по российской технологии двух новых блоков на этой АЭС.

14 июля 2015 года Иран и «шестерка» международных посредником согласовали положения Совместного всеобъемлющего плана действий, а 20 июля 2015 года СБ ООН принял резолюцию в поддержку этого документа. В соответствии с договоренностями, ИРИ обязуется в течение 15 лет иметь в распоряжении не более 300 кг обогащенного до 3,67% урана. Высокообогащенный уран и оружейный плутоний, необходимые для создания ядерного оружия, Тегеран производить не будет. Завод по обогащению урана в Форду будет перепрофилирован в технологический центр. Кроме этого, исключительно в мирных целях будет использоваться ядерный комплекс в Араке. При этом все отработанное топливо будет вывозиться оттуда за пределы Ирана в течение всего времени действия реактора. Эксперты МАГАТЭ будут проводить мониторинг ядерных объектов в течение 25 лет. Все международные санкции будут сняты с Ирана через 10 лет при условии выполнения соглашения.

tass.ru

ИРАН И ЕГО ОППОНЕНТЫ Иранское ядерное оружие

ИРАН И ЕГО ОППОНЕНТЫ.

Как ведется игра вокруг иранского ядерного оружия и в чем ее смысл?

Владимир Новиков – ведущий аналитик МОФ-ЭТЦ

Вопрос об иранской ядерной программе является одним из острейших вопросов мировой политики. Этот вопрос приковывает к себе особое внимание дипломатов, спецслужб, экспертов, средств массовой информации.

В центре внимания экспертного сообщества – характер иранской ядерной программы, возможные сроки получения Тегераном как самой ядерной бомбы, так и средств её доставки, возможные последствия ядерного статуса Ирана и так далее. Все это, безусловно, заслуживает самого тщательного обсуждения.

Однако в этом исследовании речь пойдет о другом. О том, что иранскую ядерную программу нельзя рассматривать в отдельности от ракетных разработок Тегерана. Мало научиться изготавливать ядерные боезаряды. Нужны еще и средства доставки этих боезарядов. А такими могут быть либо стратегическая авиация, либо ракеты. А раз так, то обсуждение вопроса о наличии в Иране ракет, позволяющих доставить в нужную точку ядерный боезаряд, совершенно необходимо. Вопрос о наличии у Ирана ракет нужного типа не менее важен, чем вопросы о том, насколько приблизилась иранская сторона к технологии обогащения урана, сколько именно ядерного сырья она уже успела обогатить и так далее.

Анализ некоторых сделок по продаже в Иран ракетной техники позволяет нам многое уточнить относительно военных возможностей Ирана, его реальной стратегии, характера проводимой им международной политики, соотношения в этой политике риторики и реальных действий.

Ниже будут обсуждаться цепочки поставок в Иран военной техники, образцов вооружения, материалов и «чувствительных технологий». Цель не в том, чтобы уточнить военно-технические детали, а в том, чтобы обнаружить парадоксальность как привлекающих острое внимание иранских ядерных сюжетов, так и иранской политики вообще. Выявить несоответствие между «официально принятой» в мировом сообществе версией событий и реальным положением вещей. И, двигаясь от частного к общему, доказать, что общепринятая схема – «фундаменталистский Иран против западной цивилизации» – содержит в себе весьма существенные изъяны, что эту схему нельзя принять на вооружение, коль скоро мы хотим адекватно обсуждать и решать ключевые проблемы XXI века.

Любая крупная военная программа в странах «третьего мира», к числу которых, безусловно, относится Иран, не может обсуждаться без ответа на вопрос о том, кто является конкретным спонсором этой программы. А уж если речь идет о ядерных программах – программе изготовления боезарядов, программе создания средств доставки боезарядов, – то ответ на вопрос о спонсоре (спонсорах) этих программ имеет первоочередное значение. Причем речь идет как о разных программах, так и о разных видах спонсорства (политическом, технологическом, финансовом и так далее). Ибо вне указания на конкретных спонсоров конкретных программ обсуждение иранской ядерной проблемы приобретает чересчур уж риторический и беспредметный характер.

Ведь есть убедительные свидетельства того, что Иран в его современном состоянии не способен самостоятельно разработать и создать ни собственное ядерное оружие, ни средства его доставки. Никоим образом не желая уничижительно относиться к научно-техническим возможностям стран «третьего мира» вообще и Ирана в частности, мы считаем тем не менее необходимым оговорить, что для решения ядерной проблемы своими силами необходимо иметь не только соответствующие кадры (ученых, инженеров, рабочих), но и соответствующие индустриальные модули: разноплановую высококачественную промышленность соответствующего профиля, ресурсную базу, причем не только базу добычи сырья, но и базу переработки этого сырья (по отношению к урановому сырью речь идет об очень сложной переработке), а также многое другое. Так называемые «горячие камеры», реакторное оборудование и т.д. Расчеты показывают, что, даже бросив весь свой интеллектуально-промышленный потенциал на создание ядерного оружия, Иран в том виде, в каком он существует, никак не может решить эту проблему своими силами.

Что же касается привлечения возможностей других, более развитых стран, то на этом пути стоят немалые препятствия. Доступ Ирана к тем средствам реализации ядерной программы, которыми располагает мировое сообщество, формально ограничен многочисленными жесткими санкциями, которые наложили на официальный Тегеран США и их союзники после исламской революции 1979 года.

Таким образом, ядерные возможности Тегеран может получить только из чужих рук и только по так называемым «закрытым каналам». Обладатели необходимого Ирану не будут задействовать свои возможности и свои закрытые каналы в его интересах, руководствуясь исключительно филантропией. Или даже элементарными соображениями примитивной экономической выгоды. Они будут решать вопрос о передаче ядерных технологий Ирану лишь в случае, если он сможет в ответ предоставить им нечто крайне существенное. Что же именно?

Ответ на подобный вопрос требует рассмотрения феномена так называемой Большой Игры. Ибо только в ее рамках возможны те или иные варианты обмена какого-то иранского «предложения» на иранский ядерный «спрос».

О каком же «предложении» может идти речь? И может ли вообще идти речь о каком-то «предложении»? В поисках ответа обратимся к истории вопроса. Иранский ядерный проект – история вопроса 

Когда говорится об иранской ядерной программе, то обычно подразумеваются те исследования в ядерной сфере, которые ведет современный Иран. То есть государство, сложившееся после исламской революции 1979 года в период режима Хомейни и постхомейнистских трансформаций. Однако исторические данные говорят о более раннем этапе начала работы как над мирной атомной программой, так и над военными составляющими ядерных исследований.

Как известно, у истоков ядерной программы Ирана стоял шахский режим, который 5 марта 1957 года подписал с США соглашение о начале сотрудничества в области ядерных исследований исключительно мирного характера1.

Десять лет спустя, в 1967 году, Тегеран закупил у США реактор мощностью 5 МВт. В том же году американцы поставили в Тегеранский ядерный научно-технический центр несколько граммов плутония для исследовательских целей и «горячие камеры» со способностью переработки до 600 грамм плутония в год2.

У шахского Ирана были обширные планы по развертыванию исследований в ядерной области. По плану администрации Пехлеви до 2000 года на ядерные проблемы должно было быть израсходовано до 30 млрд. долларов3. Сама же программа предполагала строительство 23 ядерных реакторов4. Для реализации всех этих масштабных начинаний была создана Организация атомной энергии Ирана (ОАЭИ). Основным направлением деятельности этой структуры стал импорт оборудования и создание инфраструктуры для реализации ядерной программы5.

Технологическую помощь шахскому режиму в атомных вопросах оказали в 1970-е годы Германия и Франция. С ними были достигнуты договоренности о строительстве нескольких АЭС в Иране6.

В 1974 году Иран закупил во Франции и Западной Германии два атомных реактора. А в 1977 году к ним добавились еще четыре, закупленных все в той же ФРГ. Причем атомщики из Бонна сразу же берутся за другой важный проект – строительство двух энергоблоков АЭС в Бушере7.

В 1970 году Иран присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). И шахский режим декларировал исключительно мирный характер иранской ядерной программы. Однако соответствовало ли это реальности?

Российские военные эксперты (например, ведущий научный сотрудник Института Военной истории МО РФ В. Яременко) утверждают, что над военной составляющей иранской атомной программы начал работать еще шах. И американская администрация ему в этом (видимо, вполне осознанно) потворствовала. В качестве доказательства приводится рассекреченный недавно Меморандум Госдепа № 292 «О сотрудничестве между США и Ираном в области ядерных исследований» 1975 года, подписанный лично Генри Киссинджером8.

Согласно этому документу, США предлагали Ирану помощь в освоении полного цикла обогащения урана. А эти технологии уже можно использовать в военных целях. Интересно, что за ядерное сотрудничество с Ираном тогда выступали будущие «антииранские ястребы» – Д.Чейни, Д.Рамсфелд, П.Вулфовиц, занимавшие различные посты в администрации Д.Форда9.

В следующем 1976 году уже лично президент Форд издал директиву, по которой шахскому режиму предлагалось купить технологию получения плутония из уранового сырья. Вашингтон намеревался поставить в Иран 6-8 ядерных реакторов общей стоимостью 6,4 миллиарда долларов. Кроме того, Вашингтон предлагал Тегерану купить за 1 миллиард долларов 20% акций завода по производству ядерного топлива10.

Фактически администрация Форда предлагала шахскому режиму беспрецедентное содействие в мирном, а в перспективе и в военном освоении атомной энергии – получение доступа к технологии выработки плутония. В значительной степени Вашингтон, содействуя иранской ядерной программе, дестабилизировал ситуацию не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в мире.

Конечно, шахский Иран – это не Иран Хомейни, Ахмадинежада или даже Рафсанджани. Однако Иран – это такое государство, которое по определенным причинам всегда будет восприниматься с настороженностью своими соседями. Иран – это носитель иного, не арабского этнического (персидского) и религиозного (шиитского) начал. И его ядерная программа в сочетании с тогдашней американо-израильской ориентацией не могла не беспокоить как суннитских арабских соседей, так и Турцию, чья настороженность по отношению к персидскому соседу имеет давнюю историческую традицию. А в эпоху шаха все это дополнялось тем, что Тегеран был фактически главным союзником США и Израиля на Ближнем Востоке со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Раз так, то США эпохи Форда, предоставляя Ирану все большие ядерные преференции, просто не могли не понимать всех последствий «ядерного накачивания» Ирана. Тем более, что к числу существенных последствий передачи Ирану ядерных технологий (включая двойные) относилась и потеря монополии пулом имевшихся тогда ядерных игроков. Уже тогда проблемы нераспространения носили крайне острый характер. И расширение круга ядерных игроков несло издержки, в том числе и для США, порождая все глобальные риски, связанные с так называемым расползанием ядерного оружия.

Кроме того, Иран не был столь стабильным союзником США, как Израиль. И предоставление Ирану ядерных технологий двойного назначения превращалось в сверхрискованную затею. Ведь нестабильность шахского Ирана стала очевидной задолго до 1979 года!

И, тем не менее, США и совокупный Запад шли на риск потенциального ядерного вооружения шахского Ирана. Имеющаяся теперь в открытом доступе документальная база фактически не оставляет по этому поводу никаких сомнений.

Подчеркнем, что такая политика США в серьезной степени отличалась от политики их тогдашнего главного оппонента – СССР. Приведем конкретный пример. Примерно в то же время, 1950-1970-е гг., свою ядерную программу начал осуществлять и Ирак. Не вдаваясь в детали иракских сюжетов, укажем лишь, что в иракской ядерной программе поучаствовали и СССР, и США, и Франция. И выделим здесь то, что нас в наибольшей степени интересует, – советскую позицию.

А она заключалась в содействии исключительно мирным ядерным начинаниям, препятствуя военным составляющим иракской ядерной программы.

Так, в частности, при подписании в 1959 году советско-иракского межправительственного соглашения о помощи в реализации ядерной программы специально оговаривался ее исключительно мирный характер. Данная позиция была отражением личной позиции тогдашнего советского лидера Никиты Хрущева, который категорически выступал за отказ от передачи ядерных оружейных секретов «третьим странам» – от КНР до государств Ближнего Востока11.

Но и в постхрущевские времена, в 1975 году, в ответ на просьбу тогдашнего вице-президента Ирака Саддама Хусейна передать более совершенный ядерный реактор советские руководители потребовали от своего иракского визави сотрудничать в атомной сфере с МАГАТЭ12. Как известно, Хусейн в итоге получил ядерные технологии военного назначения, но не от СССР, а от Франции.

Возвращаясь к иранским ядерным проблемам, укажем, что после исламской революции 1979 года ядерные исследования были заморожены. Дело в том, что лидер исламской революции аятолла Хомейни считал ядерное оружие «антиисламским», что и определило позицию иранских властей на долгие годы по отношению к этой проблеме13.

Однако уже в первой послереволюционной генерации иранского режима нашлись люди, которые считали необходимым продолжить ядерную программу (включая ее военную составляющую).

В числе таких людей был видный соратник Хомейни, генеральный секретарь Исламской республиканской партии Сейед Мохаммад Хосейни Бехешти. Он заявил Хомейни в одной из дискуссий начала 1980-х гг.: «Вашим долгом является, прежде всего, создание атомной бомбы для Исламской республиканской партии. Наша цивилизация на грани гибели, и, если мы хотим ее защитить, нам нужно ядерное оружие»14.

Но Бехешти был убит в результате террористического акта 28 июня 1981 года. И сторонники нового развертывания иранской ядерной программы надолго отложили реализацию своих планов.

Реанимация иранского ядерного проекта в конце 1980-х гг. 

Ядерные исследования Ирана были возобновлены лишь в 1987 году. К этому времени Хомейни, все еще являвшийся религиозным лидером, изменив позицию по ядерному вопросу, дал санкцию на возобновление иранской ядерной программы15 При этом некоторые эксперты указывают, что на решение о реанимации иранской ядерной программы повлияла ирано-иракская война 1980-1988 гг., когда Ирак активно применял в ходе боевых действий оружие массового поражения (химическое, например), а также устраивал ракетные обстрелы крупнейших иранских городов (включая Тегеран) и стратегических объектов (включая обстрелы в 1987 и 1988 гг. блоков законсервированной Бушерской АЭС)16.

Однако Хомейни никоим образом не превратился в особого ревнителя ядерной иранской программы. Он просто уступил и реальности, и политическому давлению своих набирающих политическую мощь сподвижников. Реанимация иранской ядерной программы была существенно обусловлена укреплением позиций Х.А.Рафсанджани и успехом проводимого им политического курса. Х.А.Рафсанджани, являясь представителем реформаторского крыла иранского руководства, считал абсолютно необходимым превращение Ирана в сверхдержаву, пусть и под лозунгами исламской революции. А ядерная программа являлась для него и его сподвижников одним из инструментов такой трансформации17.

Отметим, что в настоящее время наиболее ярым «атомным радикалом» принято считать действующего иранского президента М.Ахмадинежада. И это во многом именно так. Сам Ахмадинежад не скрывает своей приверженности «атомному выбору».

Однако внимательный анализ проблемы показывает, что иранская ядерная программа осуществлялась и при шахе, и при позднем Хомейни, и в постхомейнистском Иране. Как мы видим, скорее представитель определенной части иранских фундаменталистов откажется от ядерной программы из-за своих религиозных установок, чем тот или иной рациональный политик, ориентированный на вестернизацию, как шах, или на иранскую исламскую сверхдержавность, как Рафсанджани.

Вряд ли смена конкретного первого лица в Тегеране (например, Ахмадинежада на Рафсанджани или на другого реформатора Мусави) что-либо изменит в отношении иранских руководителей к ядерной программе Ирана.

Известно, например, что главный кандидат от «реформистских сил» на иранских президентских выборах 2009 года Мир-Хосейн Мусави в ходе предвыборной кампании говорил о необходимости продолжения иранской ядерной программы. Правда, он оговаривался, что будет стремиться к тому, чтобы ядерная программа Ирана не носила военный характер. Но время от времени что-то сходное можно услышать и из уст Ахмадинежада. И совершенно ясно, что все разговоры о мирном характере ядерной программы Ирана – просто дань конъюнктуре. И что на самом деле политики Ирана стремятся не к мирному, а к военному атому.

Заявление Мусави датировано апрелем 2009 года18. Его оговорка о том, что он будет стремиться исключительно к мирному использованию иранского атома, конечно, важна. Но только в качестве иллюстрации на тему об игре, которую иранские элиты ведут вокруг ядерного проекта. В рамках этой игры допустима разная риторика. Но лишь постольку, поскольку она обеспечивает решение главной задачи – задачи вывода Ирана на новые, регионально-сверхдержавные рубежи. Причем Иран не Индия и не Китай. Ему не надо восполнять дефицит газа и нефти с помощью мирных ядерных реакторов. У него нет дефицита этих стратегически важных ископаемых.

Реальную помощь Ирану в возобновлении его ядерной программы оказали, во-первых, Китай и, во-вторых, Пакистан.

Китайская сторона поставила исследовательскому центру в Исфагане небольшой реактор19. Кроме того, в 1993 году Пекин обещал содействовать Тегерану в достройке АЭС в Бушере путем предоставления рабочей силы и технологий, а также в строительстве новой АЭС на юго-западе Ирана (мощность объекта – 300 МвТ). В 1995 году была достигнута еще одна договоренность – о сооружении под Исфаганом завода по обогащению урана20. Также еще в 1990 году между Китаем и Ираном было заключено соглашение сроком на 10 лет о подготовке иранских специалистов в ядерной сфере21.

Такое активное сотрудничество Тегерана и Пекина в атомной сфере вызвало негативную реакцию США. И в 1999 году ирано-китайское сотрудничество было официально свернуто. Но лишь официально. Об этом свидетельствует то, что уже в 2002 году американские власти ввели санкции против трех фирм из КНР, поставлявших в Иран вещества и материалы, которые могут быть использованы для производства оружия массового поражения22.

Что касается ирано-пакистанских контактов в ядерной сфере, то известно, что Исламабад и Тегеран в 1987 году заключили секретное соглашение о сотрудничестве в области ядерных исследований23. Подробно тему пакистано-иранского сотрудничества мы осветим ниже. Здесь же просто зафиксируем, что такое сотрудничество имело место.

Россия, которую чаще всего обвиняют в потворстве и спонсорстве иранского ядерного проекта, присоединилась к нему лишь в 1992 году. И нужно отметить, что российская доля в иранском проекте – это строительство АЭС в Бушере, которое находится под строгим контролем МАГАТЭ и носит исключительно мирный характер. Китай, Пакистан и Северная Корея как действующие лица иранской ядерной игры 

Анализ существующих данных говорит о том, что различные составляющие иранской ракетно-ядерной программы чаще всего имеют своим источником цепочку Северная Корея – Иран – Пакистан. При явном технологическом спонсорстве Китая.

Чтобы не быть голословными, укажем на три важных аспекта этой темы.

Аспект № 1. Ракетный.

Как уже было сказано, ракетные разработки Ирана нельзя рассматривать отдельно от ядерной программы этой страны. Известно, что Иран создал целую серию баллистических ракет «Шихаб».

Экспертные оценки указывают, что большинство модификаций иранских баллистических ракет «Шихаб» имеет северокорейский генезис. Отметим, что самая мощная модификация ракеты «Шихаб», «Шихаб-3», способна поражать цели на территории Малой Азии, Балкан, Израиля и даже России. Экспертами «Шихаб-3» оценивается как самая мощная на сегодняшний день иранская ракета24.

Первоначально иранцы получили у Северной Кореи советские ракеты Р-17 (они же «Скад» в западной терминологии). На базе Р-17 были созданы первые иранские ракеты «Шихаб-1» и «Шихаб-2» дальностью до 350 и 750 км соответственно, и была начата разработка «Шихаб-3» (дальность более 2000 км)25. Отметим, что некоторые эксперты считают, что за основу «Шихаб-3» была взята северокорейская ракета «Нон Донг»26.

Крайне важным представляется также то, что именно «Шихаб-3» послужил основой для другой иранской ракеты – «Сафир». Как известно, это «изделие» было использовано для вывода на орбиту иранского спутника «Омид». Эксперты отмечают, что именно в рамках иранского космического проекта, судя по всему, ведется разработка межконтинентальной баллистической ракеты27.

Еще раз оговорим, что специалисты по иранским военным программам постоянно указывают на Пекин и Пхеньян как на основных технологических спонсоров интересующих нас проектов Тегерана. Так, в частности, именно китайские специалисты помогли иранцам модернизировать оперативно-тактические ракеты Nazeat-1028. И именно Китай и Северная Корея участвовали в постройке трех предприятий по сборке ракет в Иране29.

Утверждая, что в настоящий момент Иран все еще имеет уровень развития национальной научной, экспериментальной и производственной базы, несовместимый с самостоятельной разработкой обсуждаемых нами проектов, и что по этой причине пока что успешные разработки и организация серийного производства ракетного оружия в значительной степени зависят от иностранной помощи, специалисты подчеркивают: уже в ближайшем будущем Иран сможет самостоятельно производить многие узлы ракет и их головные части30.

Отметим также, что, помимо помощи в виде специалистов и передачи технологий, Китай поставляет своим иранским партнерам и конкретные образцы вооружений. Например, баллистические ракеты CSS-8 (дальностью до 180 км)31.

Налицо отмечаемая всеми специалистами по ВПК Китая и Северной Кореи связь между военными (в том числе ракетными) программами этих стран. Совершенно очевидно, что Пекин является в этом сотрудничестве ведущей стороной.

Аспект № 2. Собственно ядерный.

Этот аспект касается скандальных признаний бывшего руководителя пакистанского ядерного проекта Абдул Кадир Хана о сотрудничестве Пакистана с Ираном и Ливией в сфере ядерных технологий. По его утверждениям, с 1989 года Исламабад регулярно поставлял Тегерану, Пхеньяну и Триполи технологии и материалы (в том числе центрифуги и высокообогащенный уран). Причем Ирану поставлялись центрифуги Р-1, а также чертежи и технические характеристики более совершенного изделия – центрифуги Р-232.

Якобы пакистанцы остановили свое сотрудничество с Ираном в 1995 году, когда Россия начала работать с Тегераном в ядерной сфере33. Однако эксперты отмечают, что Тегеран – в числе очень немногих мировых игроков – не осудил проведенные Пакистаном ядерные испытания в 1998 году34.

В конце 2009 года Абдул Кадир Хан сообщил миру о деталях пакистано-северокорейского ядерного сотрудничества. Он поведал о том, что в течение 10 лет Северная Корея и Пакистан поддерживали друг с другом тесное сотрудничество в ядерной сфере. И о том, что ему в 1999 году даже демонстрировали в северокорейских горах ящики, содержащие компоненты для сборки трех взрывных устройств, и отдельно находящиеся взрыватели для бомб35.

Некоторые эксперты (например, бывший шеф лаборатории в американском Лос-Аламосе Зигфрид Хекер) выражают сомнения в достоверности откровений Кадир Хана. В первую очередь, сомнение вызывает факт наличия у северокорейцев ядерных устройств уже в 1999 году36.

Однако другие откровения Кадир Хана не так уж и фантастичны. Так, он утверждает, что в 1994 году по поручению тогдашнего пакистанского премьера Б.Бхутто и армейского командования ездил в Северную Корею. Результатом этих контактов стала закупка у Пхеньяна 10 ракет «Нон Донг» и поездка северокорейских специалистов в пакистанский ядерный центр в Кахуте (северо-восток страны). В ходе этой поездки северокорейская сторона якобы получила 20 устаревших центрифуг37.

Отметим, что многочисленные откровения Кадир Хана касаются также и китайско-пакистанского сотрудничества. Якобы еще в 1982 году Китай передал Пакистану партию высокообогащенного урана, достаточную для производства двух ядерных бомб. Кроме того, китайская сторона передала пакистанцам чертежи атомной бомбы38.

Особую пикантность всему вышесказанному придает тот факт, что передача осуществилась в 1982 году – то есть при режиме генерала Зия-уль-Хака, а сами соглашения, на основе которых они осуществлялись, были заключены еще в 1976 году тогдашним премьер-министром Пакистана З.А.Бхутто с Мао Цзэдуном и его преемниками39.

Бхутто был свергнут и казнен по приказу Зия-уль-Хака, а его «преемник-враг» получил из китайских рук все нужные им ядерные технологии. Китайцы, которые весьма разборчивы в связях, выполнили соглашение, заключенное с покойным пакистанским премьером. Что может быть большим аргументом в пользу того, что пакистано-китайское ядерное сотрудничество – не результат сиюминутных сделок конкретных политиков, а стратегический курс, осуществляемый двумя странами в течение долгого времени и при всех режимах?! Добавим к этому, что американская администрация не скрывает своих опасений по поводу того, что Абдул Кадир Хан передал китайские чертежи иранцам40.

Таким образом, можно зафиксировать, что не только ракетные, но и собственно ядерные технологии перемещаются в пространстве Китай – Северная Корея – Пакистан – Иран. Что же касается роли Абдул Кадир Хана в подобных перемещениях, то пакистанские власти пытаются представить руководителя своего атомного проекта авантюристом, который действовал на свой страх и риск. Сам же Кадир Хан утверждает, что передача им «чувствительных» технологий и материалов осуществлялась с санкции высокопоставленных пакистанских чиновников41.

В любом случае, ядерные технологии и материалы не относятся к категории предметов, которые могут перемещаться по миру бесконтрольно. А Кадир Хан, при всем его влиянии, не «всемогущий маг», который может сам отправлять что угодно и куда угодно. А значит, речь идет о некоем консорциуме, чьим публичным лицом и «прикрытием» является Кадир Хан, а реальными руководителями – куда более высокопоставленные люди. И в этом консорциуме есть иранская доля.

Аспект № 3. Инфраструктурный.

Известно, что китайский капитал и компании проявляют активную заинтересованность в строительстве линий метрополитена в Иране. Речь идет и об инвестициях в строительство, и о подрядах на него, и о поставках подвижного состава42.

Любые такие работы – всегда двойного назначения. Где метро, там и крупное бункерное хозяйство военного типа, в том числе подземные заводы. Но там же и объекты, связанные с подземными ядерными испытаниями, пусковыми шахтами баллистических ракет, хранилищами боеприпасов.

Таким образом, можно констатировать, что сотрудничество Китая, Северной Кореи, Пакистана и Ирана как прямо в области ядерных исследований, так и в области ракетных программ и крупного инфраструктурного строительства идет полным ходом.

studfiles.net

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *