Харт г – Харт Г.Л.А. Понятие права

первичные и вторичные правила. Философия права [Курс лекций]

Теория Г. Xapтa: первичные и вторичные правила

Книга Г. Харта «Понятие права» (The Concept of Law, 1961) многими расценивается как наиболее выдающееся произведение философии права XX в. Теория юридического позитивизма в ней наложена в наиболее систематическом и убедительном форме.

Согласно Г. Харту, Остин начал с совершенно правильного утверждения, что там, где есть закон, поведение людей становится в некотором отношении несвободным, обязательным. Это утверждение — хороший отправной пункт для построения теории права, и сам Харт предлагает начать с этого же, но избегая ошибок Остина. Вспомним ситуацию с вооруженным грабителем. А приказывает В отдать ему деньги и угрожает застрелить его в случае неповиновения. Согласно остиновской теории, эта ситуация иллюстрирует понятие обязанности и долга в целом. Правовые обязанности — одна из разновидностей обязанностей, А — это суверен, привычно отдающий команды.

Почему утверждение о том, что данная ситуация разъясняет смысл понятия «обязанность», может показаться правдоподобным? Дело в том, что если В подчинился, то мы можем сказать, что он был должен так поступить. Но можем ли мы сказать, что это был его долг, что в этом заключались обязательства В? — Конечно же, нет.

Когда мы говорим: «В такой-то ситуации некий человек должен был поступить так-то», мы часто имеем в виду лишь мысли и мотивы поведения этого человека. «В должен был отдать деньги» — эта фраза может просто означать, что в данной ситуации В верил в то, что если он не отдаст деньги, то его убьют, и отдал кошелек, чтобы избежать смерти. Но когда мы говорим о том, что некто «имел обязательство» сделать то-то, или что «это был его долг поступить так», мы имеем в виду совсем другое. Информация о мыслях и намерениях человека здесь не при чем. Долг любого человека — почитать своих родителей, и этот долг остается в силе, даже если человек о нем не знает или не считает должным его выполнять. Обязанность говорить правду остается в силе, даже если человек (возможно, вполне обоснованно) считает, что ложь сойдет ему с рук.

В чем же заключается разница? Почему обязанности не возникают в ситуации нападения грабителя и возникают в других случаях? Дело в том, что понятие «обязанность» подразумевает наличие социальных норм, или правил. Эти нормы провозглашают определенные образцы поведения. Когда мы говорим: «Его долг был поступить таким-то образом», мы указываем на некое общее правило, требующее определенного поведения, и подразумеваем, что данный конкретный случаи регулируется этим правилом. Существует общее правило «не воруй», и человек обязан не воровать, даже если представилась отличная возможность что-то украсть. В случае с грабителем нет общего правила «грабители — это лучшие люди нашего общества, и наш долг — выполнять любые их желания».

Главная причина провала командной теории права в том, что теория, будучи основанной на таких понятиях, как «приказ», «подчинение», «привычка» и «угроза», не включает самого главного понятия — понятия «нормы», или «правила».

Что такое социальные нормы, или правила? И чем отличаются они от традиций или привычек? И то, и другое регулирует поведение людей. Используя пример Харта, попробуем обнаружить разницу между высказываниями «у них есть обычай по субботам ходить в кино» и «существует правило, что мужчины должны обнажать голову, входя в церковь»? И в том, и в другом случае речь идет о регулярном, повторяющемся, предсказуемом поведении групп людей. Ведь мы можем даже сказать: «По субботам они, как правило, ходят в кино».

Несмотря на это сходство, есть и существенная разница между просто обычным, привычным, стереотипным поведением и выполнением социальных норм. Во-первых, когда мы имеем дело с привычным поведением группы людей, это означает только то, что члены группы поступают примерно одинаково. Если кто-то ведет себя иначе чем большинство, совершенно не обязательно, что за это он будет порицаем.

Допустим, если все жители деревни выращивают на окнах герань, а один вдруг высаживает комнатный лимон, нет причины осуждать его. Сам факт сходства, или стереотипности поведения членов группы, еще не означает наличия правила, диктующего это поведение.

Если же правило существует, отклонение от него рассматривается как ошибка или вина. На несоблюдающего правило будет оказано давление со стороны группы, с тем, чтобы он вернулся к соблюдению нормы. Формы давления или критики могут быть различными в зависимости от нарушенной нормы. Например, мужчина, стоящий в церкви в шляпе, встретится с косыми взглядами и, возможно, будет вскоре изгнан из церкви.

Во-вторых, когда нарушается норма, отклоняющееся поведение не просто критикуется. Мы не просто недовольны им. Мы считаем, что у нас есть законные основания для критики, что мы правы, когда критикуем и призываем «отступника» вернуться к норме.

В третьих, согласно Г. Харту, у норм есть «внутренний аспект». Привычное поведение означает лишь то, что все члены группы ведут себя сходным образом (допустим, по субботам ходят в баню). При этом один может никак не оценивать поведение других, даже не знать, что они ведут себя также, как он. Следовательно, нет оснований полагать, что кто-то будет стремиться к тому, чтобы все продолжали себя вести одинаково. Но если существует социальная норма, то, по крайней мере, некоторые члены группы будут рассматривать ее как образец поведения, которому должна следовать вся группа.

Например, при игре в шахматы игроки не просто по привычке двигают слона по диагонали, а ладью по прямой, они рассматривают это как обязательную норму для всех, кто играет в эту игру. Если начинающий игрок нарушит правило, то он подвергнется критике, от него потребуют ходить так, как надо, и нарушитель признает правомерность критики и требований.

Когда речь идет о правилах и нормах, обычно используется императив и категоричность: «ты не должен был двигать фигуру так», «ты должен поступать так-то», «это правильно», «это недопустимо», то есть говорят о долге и обязанностях.

Разницу между нормами и привычками Остин не учитывает. Для него соблюдение законов сводится к привычке, к привычному повиновению, он не видит нормативного аспекта законопослушного поведения.

Чтобы понять, что такое обязанность, недостаточно отличить социальные нормы от групповых привычек. Обязанность предполагает существование нормы, но не всякая норма налагает обязанности. Правила этикета или культурной речи это, несомненно, правила: их изучают, их стараются поддерживать, за их несоблюдение критикуют, используя характерный нормативный язык: шапку в помещении надо снимать, нехорошо говорить через каждое слово «как бы» и «типа». Но использовать в применении к этим правилам, или к правилам шахматной игры понятие «долг» в принципе неправильно.

Хотя нередко нет жесткой границы между правилами, налагающими обязанности, и рекомендуемыми нормами, общая идея их разграничения ясна: правила налагают на нас обязанности тогда, когда «общая потребность в их соблюдении значительна, и социальное давление на тех, кто им не подчиняется или собирается не подчиниться, велико[17]. <…> социальное давление может принимать форму только общей враждебной или критической реакции <…> Оно может ограничиваться словесным порицанием или призывами к соблюдению нарушенного правила; оно может сильно зависеть от наличия чувств стыда, раскаяния или вины. В этом случае мы, вероятно, классифицируем эти правила как часть морали данной социальной группы и обязательства, ими налагаемые, как нравственные обязанности. Напротив, когда физические санкции обычны или играют важную роль среди форм социального давления, даже если они четко не определены и осуществляются не официальными лицами, а всем сообществом, мы будем склонны к тому, чтобы классифицировать эти правила как примитивную форму права»[18].

Итак, социальное принуждение к соблюдению правил — главное для правил, налагающих обязанности. Их соблюдение рассматривается как необходимое условие для жизни общества. Это относится к правилам, ограничивающим насилие, контролирующим соблюдение обещаний, выполнение служебных обязанностей и т. д.

Именно по отношению к ним чаще всего применяются слова «обязанность» и «долг». Обычно считается, что выполнение этих правил выгодно всему обществу, но может противоречить интересам соблюдающего их человека, поэтому о них часто думают как о требующих самоограничения или даже самопожертвования.

К социальным нормам можно относиться двояким образом: с позиции стороннего наблюдателя, не принимающего эти нормы, и с позиции члена группы, принимающего эти нормы и руководствующегося ими. Г. Харт называет это «внешней» и «внутренней» точкой зрения на правила.

Сторонний наблюдатель (допустим, этнограф, изучающий какое-то дикое племя, или марсианин, наблюдающий за жизнью людей), возможно, будет просто фиксировать регулярно повторяющиеся поступки людей, а также враждебную реакцию или наказания, следующие за отклонением от стандартного поведения. Со временем он сможет установить связь между «отклоняющимся» поведением и враждебной реакцией и предсказывать вероятность санкций за нестандартное поведение. Это позволит ему многое узнать о группе и даже (в случае соблюдения общепринятых норм) самому жить в ней, не подвергаясь многим опасностям.

Однако, если наблюдатель будет придерживаться «внешней» точки зрения, не пытаясь понять, как сами члены группы оценивают свое поведение, он будет описывать их жизнь не в категориях правил, обязанностей, долга, а в терминах регулярности, вероятности.

Например, наблюдая за движением транспорта на оживленной улице, он напишет: «Обнаружена высокая вероятность, что когда зажигается красный свет, то движение транспорта оставливается». Таким образом, важнейшая сторона социальной жизни останется непонятой этим наблюдателем: он не поймет, что для водителей красный свет — это не просто знак того, что остальные водители остановятся, но сигнал остановиться, основание остановиться, норма поведения и обязанность.

Некоторые люди воспринимают существующие в обществе правила именно с позиции такого стороннего наблюдателя, то есть как нечто чисто внешнее, внутренне чуждое им. Здесь уместно вспомнить, что известный американский юрист Оливер Венделл Холмс (1841-1935) говорил «о восприятии закона «плохим человеком»». «Плохой человек» рассуждает примерно так: «Понапринимали законов! Ни своровать, ни ограбить спокойно уже нельзя!». Для него законы — это досадная помеха, не дающая делать все, что хочется. Однако и «хороший человек» может иметь внешнюю точку зрения на закон, например, если он живет в нацистской Германии или сталинском Советском Союзе и не согласен с их чудовищными законами.

Однако в любом нормальном стабильном обществе большинство людей, особенно тех, кто занимает официальные должности, принимают внутреннюю точку зрения на закон, то есть принимают эти законы как руководство к действию, считают их правильными, внутренне согласны с ними. Они принимают их

как основания для требований, критики или наказания. Они одобряют поведение тех людей, которые подчиняются этим правилам и осуждают тех, кто их нарушает. Для них нарушение правила — это не повод ожидать враждебной реакции (как считал Остин, по сути придерживавшийся «внешней» точки зрения на правовую систему), но основание для враждебности.

Харт разграничивает два типа правил. Правила первого типа, которые можно назвать базовыми или первичными правилами, требуют от людей совершать или не совершать те или иные действия, независимо от желания людей.

Правила второго типа обеспечивают возможность что-либо делать, вводить новые первичные правила, отменять, изменять или контролировать функционирование старых. Правила первого типа налагают обязанности; правила второго типа дают полномочия.

Основную идею теории Г. Харта можно выразить так: право — это сочетание первичных и вторичных правил. Что это значит?

Г. Харт предлагает представить, как выглядело бы общество, в котором еще нет законодательных органов, судов и официальных лиц? (Такие общества существуют, например, отсталые племена.)

Никакое общество не может существовать, когда в нем не регулируется поведение людей: если не будет правил поведения и все будут делать то, что им захочется — общество развалится. Даже в до-правовом обществе какие-то правила поведения будут. И это будут первичные правила, то есть правила поведения для членов группы, правила, устанавливающие обязанности.

Примерами таких правил в современном обществе могут быть запреты ходить по газонам, переходить улицу на красный свет и т. д.

Природа человека такова, что в любом обществе правила должны ограничивать насилие, запрещать воровство и ложь. Предположим, что большинство людей внутренне принимает эти правила. Что будет происходить в таком обществе?

Г. Харт пишет, что «только небольшое сообщество, тесно связанное узами родства, общими чувствами и верованиями и помещенное в стабильную среду, может успешно обходиться одними <…> первичными правилами»[19]. В любом другом обществе, которое попытается обойтись только первичными правилами, сразу же возникнут серьезные проблемы. Первая такая проблема — проблема неопределенности правил. Я могу быть не уверен в том, какие именно правила существуют (является ли обычай снимать головной убор в церкви просто требованием этикета, или действительно существует правило, обязывающее меня так поступать?).

В обществе могут быть разногласия по поводу того, каким правилам следует подчиняться. Кроме того, я могу знать правила, но не знать, что делать, когда эти правила противоречат друг другу. Например, Антигона в пьесе Софокла признает два первичных правила: «хорони умерших родственников» и «повинуйся царю». Но что ей делать, когда царь Креон запрещает ей похоронить погибшего в битве брата (он считает его предателем)?[20]

Поскольку первичные правила — это набор отдельных правил поведения для людей, в них (по определению) нет «правил о правилах», которые позволяли бы отличать «наши» правила от «не наших» и выходить из положения в случае конфликта правил.

Другая проблема, которая обязательно возникнет, — это проблема статичности (негибкости) первичных правил. Ситуация может со временем сильно измениться, и старые правила могут оказаться совершенно непригодными в новых условиях. Тогда требуется ввести новые правила (допустим, снизить налоги) или отменить устаревшие (например, запрет на обучение женщин в высших учебных заведениях). Но в рамках «режима первичных правил» у нас нет способа делать подобные изменения — все, что у нас есть, это набор различных «делай то-то» и «не делай того-то».

В-третьих, возникает проблема неэффективности правил. Допустим, два человека признают одни и те же правила для заключения договора, но один считает, что они были соблюдены, а другой — что нет. Как решить, был ли заключен договор, и должен ли он соблюдаться? Или, допустим, кто-то набрасывается на вас с кулаками, явно нарушая правило о неприменении физической силы против невинных граждан. Много ли вам пользы от этого правила, если нет никого, кто мог бы заставить его соблюдать (властей, полиции и т. д.).

Как видим, в обществе с одними первичными правилами, с их неясностью, негибкостью и неэффективностью хорошего мало. Что же делать? Как улучшить ситуацию в таком обществе? Г. Харт предлагает ввести новый тип правил, вторичные правила.

Это — правила о правилах, «<…> в то время как первичные правила касаются действий, которые индивиды должны или не должны предпринимать, вторичные правила касаются самих первичных правил. Они устанавливают способы, которыми первичные правила могут <…> признаваться, вводиться, отменяться, изменяться и которыми может достоверно устанавливаться факт их нарушения».

Согласно Г. Харту, «правила признания», «правила изменения» и «правила принятия решений» (adjudication) есть три взаимосвязанных типа вторичных правил. Каждый из этих типов позволяет решать проблемы до-правового общества.

«Правило признания» позволяет определять (признавать), что действительно является правилом в данном обществе (и тем самым бороться с проблемой неопределенности). Оно устанавливает некоторое качество, или особенность, наличие которой у рассматриваемого первичного правила и является подтверждением того, что это действительно наше первичное правило[21]. В простых обществах может быть всего лишь одно вторичное правило, например: «все, что написано на этих медных табличках, является нашими законами, и ничего кроме этого», или «все, что велит король, является законом».

В более развитых обществах дело обстоит несколько сложнее. Г. Харт пишет: «В развитой правовой системе правила признания, конечно, более сложны; вместо того, чтобы определять правила по их наличию в каком-либо тексте или списке, они определяют их по некоторым общим характеристикам, которыми обладают первичные правила. Это может быть то, что они установлены соответствующими учреждениями, или то, что они давно существуют как обычай, или по их отношению к судебным решениям. Более того, там, где критериями является более чем одна общая характеристика, и возможен их конфликт, может быть предусмотрена иерархия критериев, как, например, традиционное подчинение обычного или прецедентного права статутам [то есть принятым законодательными органами юридическим документам. — С. М.] как «более высокому” источнику права»[22].

Итак, «правило признания» решает проблему правовой неопределенности.

«Правила изменения» наделяют отдельных лиц или группы людей (например, законодательные собрания) полномочиями для введения и отмены правил. Тем самым они преодолевают статичность системы первичных правил.

«Правила принятия решений» наделяют некоторых индивидов (например, судей) полномочиями решать, было ли нарушено то или иное первичное правило, устанавливают процедуру принятия таких решений, а также обычно наделяют правом назначать наказания за нарушение правил. Тем самым они ликвидируют проблему правовой неэффективности, возникающую в случае конфликта первичных правил.

Итак, вторичные правила устанавливают не обязанности людей, а полномочия и властные механизмы для подтверждения действительности правил, создания новых правил и разрешения конфликтов по поводу правил. Как видим, эти правила чрезвычайно важны для правовых систем. По сути, именно они делают их системами. Говоря упрощенно, юридические правила являются частью единой правовой системы, если они имеют одно и то же происхождение, то есть, если можно проследить их происхождение от одного и того же «правила признания» (или группы «правил признания»). Они также позволяют нам ответить на вопрос: что означает, что юридические правила существуют?

Правило П существует в правовой системе С, если мы можем проследить его происхождение от правил (правила) признания, определяющих, что является законным в С.

Например, правило, ограничивающее скорость транспорта в пределах города, если оно принято в соответствии с должными законодательными процедурами, будет существовать на законном основании, даже если никто никогда это правило не соблюдает. Теперь мы можем отличить (чего не получилось у Остина) нормативное существование юридического правила от фактического существования тех или иных действий, а также их предсказуемости.

Но как быть с самим «правилом признания»? Что означает сказать, что оно существует? Мы не можем установить, существует оно или нет, проследив (как мы это делаем с другими правилами) его происхождение от «правила признания», то есть от самого себя. Мы не можем говорить о его законности, так как оно само является критерием законности. Поэтому о существовании «правила признания» мы говорим в несколько ином (дескриптивном) смысле.

«Правило признания» — это то правило, на основании которого действительно устанавливается законность тех или иных положений, решаются сложные проблемы и конфликты в законодательстве. Конституция является таким «правилом признания» (или его частью) потому, что она действительно фактически выполняет такую роль.

Если, допустим, завтра все граждане России, суды, правительство и другие государственные органы станут полностью игнорировать Конституцию (например, произойдет революция), то невозможно уже будет сказать, что Конституция является «правилом признания» в России. Харт пишет об этом так: «Утверждение о том, что существует (первичное) правило <…> — это внутреннее утверждение, подразумевающее принимаемое, но не упомянутое правило признания, и означающее (примерно) законность в соответствии с критерием законности данной правовой системы. В этом смысле, однако <…> правило признания отличается от других правил правовой системы. Утверждение о том, что оно существует, может быть только фактическим утверждением. Ибо если какое-либо другое правило системы может быть законным и в этом смысле существовать, даже если его все игнорируют, правило признания существует только как сложная, но обычно согласованная деятельность судов, официальных и частных лиц по установлению того, что есть закон на основании некоторых критериев. Его существование — это факт»[23]. Согласно Харту, сочетание первичных и вторичных правил — это «сердце любой правовой системы»[24].

Теперь мы имеем представление о том, что такое хартовская теория права как система первичных и вторичных правил. Как видим, это — весьма глубокая и убедительная теория, и многие увидели в ней окончательный ответ на вопрос о том, что такое право.

Однако некоторые критики остались несогласны и с теорией Харта. Они считают, что даже самый лучший вариант юридического позитивизма все равно искажает сущность права. Несколько альтернативных теорий будут рассмотрены ниже.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

fil.wikireading.ru

Герберт Харт – биография, книги, отзывы, цитаты

Герберт Харт — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Герберт Харт родился 18 июля 1907 года в английском городке Харрогейт; происходил из семьи еврейского портного. Образование получил в Брэдфорской гимназии и колледжах Челтенхема и Оксфорда, в которых изучал философию, древнюю историю и теорию права.

С 1932 по 1940 годы работал адвокатом, в годы Второй мировой войны служил в британской контрразведке MI5. После демобилизации не вернулся к юридической практике, а начал…

Герберт Харт — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Герберт Харт родился 18 июля 1907 года в английском городке Харрогейт; происходил из семьи еврейского портного. Образование получил в Брэдфорской гимназии и колледжах Челтенхема и Оксфорда, в которых изучал философию, древнюю историю и теорию права.

С 1932 по 1940 годы работал адвокатом, в годы Второй мировой войны служил в британской контрразведке MI5. После демобилизации не вернулся к юридической практике, а начал преподавать философию в Оксфорде, получив в 1952 году звание профессора и тогда же начав работу над своим главным трудом The Concept of Law, который был опубликован только в 1961 году.

В 1952—1973 годах преподавал в Университетском колледже, затем, до своей отставки в 1978 году, — в Брайсеноуском колледже.

На рубеже 1950-х — 1960-х в качестве приглашённого профессора преподавал философию в нескольких университетах США.

С 1959 по 1960 годы был президентом Аристотелевского общества. За свой вклад в философию права был награждён почётными профессорскими степенями от 12 университетов мира.

Герберт Харт умер 19 декабря 1992 года в городе Оксфорде.

www.livelib.ru

ФИЛОСОФ И ТЕОРЕТИК ПРАВА Г. ХАРТ — МегаЛекции

Герберт Харт (18 июля 1907(19070718) — 19 декабря 1992) — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Герберт Лайонел Адольфус Харт считается самым выдающимся философом и теоретиком права XX века, основателем аналитического неопозитивистского направления в правопонимании. Он вдохнул новую жизнь в юриспруденцию, переориентировав её таким образом, что основные свойства аналитической философии второй половины двадцатого столетия, такие как строгость рациональной аргументации, понятность и ясность, внимание к тонкими концептуальными различиями и чувствительность к языку и его логике, стали применимы к исследованию фундаментальных правовых проблем. Применение Г. Хартом методологии аналитической, особенно лингвистической, философии к познанию правовых явлений позволило актуализировать и модифицировать основные философско-правовые проблемы и по-новому интерпретировать феномен права.

Таким образом, начиная с середины XX века философское осмысление и критика идей Г. Харта образуют основное содержание и характер дискуссий в современной англо-американской философии права. Это подтверждается словами Э. М. Оноре, близкого друга и коллеги Г. Харта по Оксфорду, «…он [Харт] был наиболее читаемым британским философом права двадцатого столетия, и его работа продолжает оставаться в центре дискуссий». Действительно, в современной западной литературе по философии права достаточно сложно найти научное исследование, которое не опиралось бы на теорию Г. Харта или не критиковало бы её. А монография Харта Понятие права, которая принесла ему всемирную известность, является самой авторитетной и часто цитируемой работой по современной англоамериканской философии права.

Напротив, в российской философской и правовой научной литературе анализу концептуально-методологических оснований аналитической онтологии Г. Харта и их обсуждению в зарубежных исследованиях не уделено достаточного внимания, отсутствуют и специальные монографические исследования по данной теме, а имеющиеся научные статьи носят скорее фрагментарный характер. Ситуация осложняется ещё и тем, что отсутствуют переведённые на русский язык основные работы Г. Харта, как раннего (до опубликования Понятие права), так и позднего периодов. За исключением некоторых статей (Харт 2005, 2008 и 2009) его труды по философии и логике, написанные до 1961 года, до сих пор остаются мало изученными, а зачастую и неизвестными российским философам и теоретикам права.

В своем труде «Понятие права» Г. Харт задается многими вопросами : «То, что должностные лица предпринимают относительно споров, есть… закон» ; «Пророчества о том, что сделают суды… являются тем,что я подразумеваю под правом» «Статуты являются источником Права…, но не частями самого Права» 2 ; «Конституционное право есть всего лишь позитивная мораль» ; «Не укради; если кто-то крадет — он будет наказан… Первая норма, если она вообще существует, содержится во второй, которая и является единственно подлинной нормой… Закон есть первичная норма, которая стипулирует санкции».

Это лишь некоторые из множества утверждений или отрицаний, касающихся природы права, которые, на первый взгляд, выглядят странными и парадоксальными . Поэтому верно отмечает А. Б. Дидикин, что восприятие Г. Хартом философских идей «оксфордской школы» лингвистического анализа требует особого рассмотрения ввиду специфики философского осмысления правовых феноменов (Афонасин-Дидикин 2006, 10). Для понимания истоков и тенденций современной аналитической философии права исследование раннего Г. Харта представляет особый интерес еще и потому, что именно в этот период формируются теоретико-методологические основания его онтологической концепции — логико-семантический анализ языка права, позволивший впоследствии перейти от сциентистских дискурсов в совершенно иную сферу — сферу культуры. И хотя позднее Харт модифицировал свои философские основания и пришел к заключению, что при анализе значений правовых терминов важно учитывать намерение говорящего и признание этого намерения другим субъектом коммуникации, а в случае неопределённости правовой ситуации также учитывать возможность применения общих «нелогических» правил, в частности принципов естественного права, его аналитический подход к пониманию права сохраняет свою революционность и уникальность.

Основной идеей этой работы является предположение о существовании особого вида языковых выражений, основная функция которых состоит не в описании конкретных ситуаций, а в выражении правовых требований и в юридической квалификации событий. Харт актуализирует важный вопрос о том, как подвергнуть анализу понятие человеческого действия? Он утверждает, что основной проблемой является неправильное использование глагола ‘делать’, особенно в прошедшем времени, в таких, например, выражениях, как ‘я сделал это’, ‘он сделал это’, ‘ты сделал это’. Поэтому Харт начинает свой анализ с описания логики этой группы высказываний.

Такие высказывания, как ‘это моё’, ‘это твоё’, ‘это его’, ‘теперь это твоё’, ‘я сделал это’, ‘он сделал это’ и ‘ты сделал это’, обычно интерпретируются как дескриптивные или экспрессивные. Но подобная интерпретация, отмечает Харт, искажает перформативную функцию этих высказываний, основная задача которой состоит в требовании права, признании права, приписывании права, передачи права, и соответственно в допущении, приписывании или привлечении к ответственности.

Истинным, конечно, является то, что существуют правила многих различных типов, — не только в том очевидном смысле, что кроме правовых правил существуют правила этикета и языка, правила игр и клубов, — но и в том менее очевидном смысле, что даже внутри любой из этих сфер то, что называется правилами, может иметь разное происхождение и может очень по-разному соотноситься с поведением, которого они касаются. Таким образом, даже внутри права некоторые правила произведены законодательством; другие не порождены каким-либо таким намеренным действием. Что более важно — некоторые правила являются обязательными в том смысле, что требуют, чтобы люди вели себя определенным образом, например воздерживались от насилия или платили налоги, желают они того или нет; другие правила, предписывающие процедуры, формальности и условия для заключения браков, составления завещаний, контрактов, — указывают, что людям следует делать, чтобы дать законный ход тому, чего они желают. Тот же контраст, что виден между двумя этими типами правил, можно также заметить и между теми правилами игры, которые запрещают определенные типы поведения под страхом наказания (грубая игра или оскорбление судьи), и теми, которые определяют, что должно быть сделано, чтобы увеличить счет или выиграть. Но даже если мы пренебрежем на мгновение этой сложностью и рассмотрим лишь первый тип правил (которые характерны для уголовного права), мы обнаружим, даже у современных авторов, широчайшие расхождения во взглядах относительно значения утверждения, что правила такого простого обязательного типа существуют.

Некоторые действительно находят это понятие совершенно таинственным.

По мнению Харта, все юридические понятия непременно отменяемы; и попытка интерпретировать отменяемость (defeasibility) просто как отсутствие определённых необходимых условий, то есть интерпретировать все правовые высказывания как дескриптивные, неудачна потому, что она искажает логический характер способов защиты нарушенного права

Итак, каков же правильный анализ понятия «человеческое действие»? Ответ Харта состоит в том, что данный анализ возможен только при правильной интерпретации употребления глагола ‘делать’, так как использование этого глагола в настоящем и будущем времени, действительно, дескриптивно, однако в прошедшем времени, как в высказывании ‘он сделал это’, он используется главным образом аскриптивно.

Однако позднее Харт отказался от идеи аскриптивных высказываний, посчитав эту теорию ошибочной. Примечательно, что Харт не включил эту статью в свой сборник Punishment and Responsibility.

Из представленного анализа содержания The Ascription of Responsibility and Rights отчётливо прослеживается приверженность Г. Харта аналитической философской традиции, ведь, по сути, эта работа является одной из первых попыток приложения методологии лингвистической философии к правовым явлениям и формализации правовой сферы в целом.

Два года спустя Г. Харт опубликовал не менее значимую, но малоизвестную статью A Logician’s Fairy Tale (Hart 1951). В этой работе Харт продолжает и развивает мысль П. Ф. Стросона, изложенную в статье On Referring (Strawson 1950), об истинности / ложности вымышленных суждений, подвергая их анализу средствами современной формальной логики. Как отмечает В. А. Суровцев (2009, 110), в этой статье Харт отталкивается от способа погружения аристотелевской силлогистики в логику предикатов первого порядка. Это погружение исходит из того, что силлогистика основана на экзистенциальных предпосылках, которые скрыто присутствуют в принятой традиционной интерпретации общих суждений (Гилберт-Аккерман 1947, 79).

В этой статье Харт задаётся вопросом о том, какова логика нашего использования предложений вроде «Все людоеды злые», когда мы рассказываем вымышленные, или сказочные, истории? Если мы принимаем правила формальной логики, то любое использование предложения должно привести к истинному или ложному суждению. Но Харт выступает против этой логической предвзятости в отношении вымысла, считая, что при использовании языка, оперирующего вымышленными суждениями, понятия истинности и ложности не применимы.

Харт пишет: «Принимать всерьёз фактуально истинные или ложные суждения — это, несомненно, наиболее важное употребление осмысленных описательных предложений, но оно не является единственным. Ибо мы можем сказать и часто говорим, когда предложение используется в нашем присутствии, что вопрос о его истинности или ложности в данном случае не возникает… Одна из таких ситуаций — это случай, когда нам рассказывают сказку. Мы знаем, что людоедов не существует, но рассказчик для нашего развлечения применяет особое употребление слов, которое мы можем назвать разговором, как если бы они были, разговором о вещах, которые, если бы людоеды существовали, могли бы быть истинными или ложными, но, поскольку людоеды не существуют, не являются ни истинными, ни ложными. Контекст этого случая, вербального, фактуального (людоедов нет) и наигранного, проясняет, что было бы абсурдно всерьёз настаивать на вопросе ‘Верно ли (не только в качестве сказочной истории), что все людоеды являются злыми?’” (Харт 2009, 128).

В отличие от слов обыденного языка, сами по себе юридические термины ничего не означают и ничего не описывают, то есть не имеют референтов или, как их называет Харт, фактуальных аналогов, способных раскрыть их содержание. Поэтому он предлагает четыре отличительные особенности, которые, по его мнению, демонстрируют метод объяснения, применимый в области права (Харт 2008, 13-17). Во-первых, юридические понятия необходимо и должно рассматривать в соответствующих контекстах, в качестве части суждений, сделанных судьёй или обычным юристом по конкретному случаю на основании соответствующих правовых норм. Во-вторых, когда кто-то говорит ‘А имеет право’, он не утверждает соответствующую норму и не описывает обстоятельства, связанные с этим высказыванием. Он совершает нечто отличное, а именно: он делает вывод на основании соответствующей нормы. Поэтому, считает Харт, суждение ‘А имеет право’ представляет собой заключительную часть правового рассуждения, которое фиксирует некий результат и может быть названо юридическим выводом. В-третьих, суждение ‘А имеет право на то, чтобы В совершил в отношении А определённые действия’, сделанное судьёй в Зале заседания, имеет, несомненно, отличительный статус от его произнесения обычным юристом вне Суда. Хотя Харт и признаёт оба эти высказывания юридическим выводом, их принципиальное отличие заключается в тех юридических последствиях, которые порождает их произнесение. В самом деле, если эти высказывания делаются не судьёй или обычным юристом, то есть вне юридического контекста, то они утрачивают свое значение. И, в-четвёртых, в любой социальной системе, в том числе правовой, нормы могут связывать тождественные последствия с любым набором различных обстоятельств. Причём правила этой системы определяют последовательность различных действий или состояний дел объединяющим их способом.

Г. Харт утверждает, что, в отличие от обычных дескрипций, первичная функция этих юридических понятий заключается в том, что утверждение ‘У него есть право’ используется для того, чтобы действовать посредством правовых норм, то есть с помощью правовых норм делать вывод, а не излагать или описывать факты. Таким образом, учитывая эти отличительные особенности, юридические понятия могут быть прояснены только рассмотрением тех условий, которые делают их употребление подходящим в подобающем контексте. Лишь в этом случае их объяснение может претендовать на статус определения.

В 1953 году Г. Харт опубликовал статью Philosophy of Law and Jurisprudence in Britain (1945-1952), в которой рассмотрел состояние и особенности развития философии права и юриспруденции, как отраслей научного знания и учебных дисциплин, в послевоенной Великобритании, а также изложил свое видение того влияния, которое аналитическая философия и, в частности, лингвистическая философия, оказали на формирование нового направления в теории права, называемого аналитической юриспруденцией. Он отметил, что, несмотря на бурное развитие аналитической философии, новые методы лингвистического анализа стали всерьёз применяться к праву только в 1945 году. Удивительным Харт считает тот факт, что в эти же годы правоведы, придерживающиеся естественно-правовой доктрины, внесли гораздо более скромных вклад в развитие английской юриспруденции, чем можно было ожидать, хотя распространение государственного влияния на сферу человеческой деятельности можно было убедительно подтвердить некоторыми католическими доктринами естественно-правового толка (Hart 1953, 361-363).

Следовательно, восстановление отношений между правом и философией необходимо и оправданно, считает Харт, тем более, что на протяжении семи лет (1945-1952) философы проявляли постоянный интерес к темам, имеющим особое значение для юриспруденции. В частности, понятие правила и логические особенности выражений, использующих это понятие, были помещены в центр философских дискуссий, кроме того, философы детально исследовали понятие ‘действие’, что имеет значение для прояснения ‘намерения’, ‘мотива’ и ‘воли’, применяемых в теории права. Поэтому анализ функций имён и дескрипций может оказаться релевантным для решения юридических проблем и быть использован при толковании права, в то время как знание того, что одно высказывание или правило может относиться к другому высказыванию или правилу самыми различными способами, может обеспечить основание для улучшенного понимания структуры и взаимосвязи правовых систем, равно как отношений между правовыми и моральными правилами (Hart 1953, 364). Наконец, интерес философов к типам рассуждений, которые, например, в сфере морали и права, могут быть рациональными, не будучи при этом окончательными, и к способам применения понятий, не допускающих ‘жёстких’ определений и имеющих ‘открытую’ структуру, может помочь юристам избавиться от идеи о том, что дедуктивное доказательство полностью исчерпывает идею логического рассуждения.

Поэтому, учитывая распространение аналитического подхода не только в философии, но и в юриспруденции, Г. Харт достаточно критично относится и к американскому правовому реализму и к естественно-правовой традиции, хотя последние он критикует и в меньшей степени. Так, в статье Are There Any Natural Rights? он утверждает, что индивид обладает только одним естественным правом, не связанным с волевым поведением человека, «равным правом каждого быть свободным» (Hart 1955, 175). Оно включает в себя право воздерживаться от всего, что связано с внешними ограничениями или принуждением, а также право на свободу любых действий, не требующих принуждения и не наносящих вред другим. Таким образом, это «естественное право» не является абсолютным и неограниченным. Тем не менее, Г. Харт допускает существование моральных прав, которые первоначально имеют связь с юридическими правами, поскольку свобода лица в определенной степени ограничена правовыми нормами (Афонасин-Дидикин 2006, 21).

Что касается американского правового реализма, Харт отрицает основной тезис этого направления, гласящий что «. право — это всего лишь предсказание того, что сделают суды, или определение юридических прав и обязанностей с точки зрения средств правовой защиты» (Hart 1953, 362). Таким образом, исследование творчества «раннего» Г. Харта представляет особый интерес для понимания истоков и тенденций современной аналитической философии права, которая предлагает решения фундаментальных философско-правовых проблем (таких как соотношение права и морали, пределов правотворчества и применения права), существенно отличные от традиционно принятых в отечественной юриспруденции, по-прежнему стоящей на гегельянской и марксистской методологии. Все это объясняет растущий интерес российских теоретиков права к методологии аналитической юриспруденции и тем новым возможностям, которые она предоставляет для познания конкретных правовых феноменов.

Геберт Харт, как крупнейший из позитивистов современности, сделал некоторые уступки теории естественного права. Он выдвинул идею минимального содержания естественного права (minimal content of natural law) в любой правовой системе.

К сожалению, смерть не позволила Г. Л.А. Харту завершить свою работу, по причине чего его концепция права носит оттенок незаконченности, но, несмотря на это, она внесла большой вклад в развитие науки о праве. По сути, Герберт Харт не просто развил идеи позитивизма, но создал новое учение, сочетающее в себе как позитивистские взгляды, так и естественно-правовые. В отличие от других позитивистов, в своей концепции права Харт допускает существование морального контекста. Но это вовсе не означает, что право должно быть полностью основано на морали. Это понятия различных категорий, имеющие общую цель, но использующие различные способы её достижения. Концепция Г. Л.А. Харта особенно актуальна в современных условиях, когда общество после долго игнорирования морального аспекта в праве приходит к осознанию, что такое игнорирование влечет за собой негативные последствия.

Философско-правовая теория Харта одна из наиболее влиятельных концепций современного позитивизма, подчеркивающая, что теоретическая юриспруденция не может ограничиться анализом категориального аппарата правовой науки, а должна обращаться к изучению языка права, используемого в повседневной юридической практики.

---

Рекомендуемые страницы:

Читайте также:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

megalektsii.ru

Харт Г.Л.А. Философия и язык права [PDF]

Сборник научных трудов. — М.: Канон, 2017. — 384 с.В настоящее издание включены переводы одиннадцати статей Герберта Лайонела Адольфа Харта, написанные в «ранний» период его творчества с 1948 г. по 1960 г. Несмотря на свою кажущуюся тематическую разобщённость, выбранные тексты объединяет один общий момент — сходство в применяемой методологии. Эта методология связана с превалирующим в это время в Оксфорде подходом к исследованию философских проблем как по преимуществу проблем употребления языка. Во всех этих работах языку (в основном языку права) уделяется самое пристальное внимание, даже если в отдельных статьях речь собственно о праве не идёт.
Именно в этих работах складывается тот особый подход к проблемам права, который будет характерным для «позднего» Г. Харта (1961-1990). Публикация философских работ «раннего» Г. Харта (1948-1960) знакомит отечественного читателя с аналитической философией права XX в.
Представлены такие научные труды, как:
Харт Г.Л.А. Приписывание ответственности и прав
Харт Г.Л.А. Существует ли знание-знакомство?
Харт Г.Л.А. Сказка логика
Харт Г.Л.А. Знаки и слова
Харт Г.Л.А. Философия права и юриспруденция в Великобритании (1945-1952)
Харт Г.Л.А. Существуют ли естественные права?
Харт Г.Л.А. Аналитическая юриспруденция в середине XX века: ответ профессору Боденхаймеру
Харт Г.Л.А. Позитивизм и разграничение права и морали
Гэмпшир С., Харт Г.Л.А. Решение, намерение и достоверность
Харт Г.Л.А. Скандинавский реализм
Харт Г.Л.А. Акты воли и ответственность
Боденхаймер Е. Современная аналитическая юриспруденция и границы ее полезности
Фуллер Л.Л. Позитивизм и верность праву: ответ профессору Харту
Фуллер Л.Л. Проблема завистливого доносчика
Фуллер Л.Л. Дело спелеологов
Предназначено для студентов и преподавателей юридических вузов, изучающих и преподающих дисциплину «Философия права», философов, юристов, лингвистов и всех интересующихся проблемами современной философии языка права.

www.twirpx.com

Харт, Герберт — Википедия. Что такое Харт, Герберт

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Герберт Харт
Herbert Lionel Adolphus Hart
Дата рождения	18 июля 1907(1907-07-18)
Место рождения	Харрогейт, Англия
Дата смерти	19 декабря 1992(1992-12-19) (85 лет)
Место смерти	Оксфорд, Англия
Страна	Великобритания Великобритания
Альма-матер
Язык(и) произведений	английский
Школа/традиция	Западная философия
Направление	Аналитическая философия
Основные интересы	Юриспруденция, лингвистическая философия, политическая философия, либерализм, утилитаризм
Оказавшие влияние	Иеремия Бентам, Джон Остин, Джон Стюарт Милль, Людвиг Витгенштейн, Макс Вебер.
Испытавшие влияние	Рональд Дворкин, Джон Роулс и другие
Награды	Мессенджеровские лекции (1963)

Герберт Харт (18 июля 1907 (1907-07-18) — 19 декабря 1992) — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Биография

Герберт Харт родился 18 июля 1907 года в английском городке Харрогейт; происходил из семьи еврейского портного. Образование получил в Брэдфорской гимназии и колледжах Челтенхема и Оксфорда, в которых изучал философию, древнюю историю и теорию права.

С 1932 по 1940 годы работал адвокатом, в годы Второй мировой войны служил в британской контрразведке MI5. После демобилизации не вернулся к юридической практике, а начал преподавать философию в Оксфорде, получив в 1952 году звание профессора и тогда же начав работу над своим главным трудом The Concept of Law, который был опубликован только в 1961 году.

В 1952—1973 годах преподавал в Университетском колледже, затем, до своей отставки в 1978 году, — в Брайсеноуском колледже.

На рубеже 1950-х — 1960-х в качестве приглашённого профессора преподавал философию в нескольких университетах США.

С 1959 по 1960 годы был президентом Аристотелевского общества. За свой вклад в философию права был награждён почётными профессорскими степенями от 12 университетов мира.

Герберт Харт умер 19 декабря 1992 года в городе Оксфорде.

Библиография

• Nicola L. A Life of H.L.A. Hart: The Nightmare and the Noble Dream. — Oxford University Press, 2004.
• Urbina S. Which positivism? // Wiesbaden, Fur Rechts-u. Sozialphilosophie, 1994. Bd 80. № 3.

wiki.sc

Харт, Герберт Википедия

Герберт Харт
Herbert Lionel Adolphus Hart
Дата рождения	18 июля 1907(1907-07-18)
Место рождения	Харрогейт, Англия
Дата смерти	19 декабря 1992(1992-12-19) (85 лет)
Место смерти	Оксфорд, Англия
Страна	Великобритания Великобритания
Альма-матер
Язык(и) произведений	английский
Школа/традиция	Западная философия
Направление	Аналитическая философия
Основные интересы	Юриспруденция, лингвистическая философия, политическая философия, либерализм, утилитаризм
Оказавшие влияние	Иеремия Бентам, Джон Остин, Джон Стюарт Милль, Людвиг Витгенштейн, Макс Вебер.
Испытавшие влияние	Рональд Дворкин, Джон Роулс и другие
Награды	Мессенджеровские лекции (1963)

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Харт.

Герберт Харт (18 июля 1907 (1907-07-18) — 19 декабря 1992) — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Биография

Герберт Харт родился 18 июля 1907 года в английском городке Харрогейт; происходил из семьи еврейского портного. Образование получил в Брэдфорской гимназии и колледжах Челтенхема и Оксфорда, в которых изучал философию, древнюю историю и теорию права.

С 1932 по 1940 годы работал адвокатом, в годы Второй мировой войны служил в британской контрразведке MI5. После демобилизации не вернулся к юридической практике, а начал преподавать философию в Оксфорде, получив в 1952 году звание профессора и тогда же начав работу над своим главным трудом The Concept of Law, который был опубликован только в 1961 году.

В 1952—1973 годах преподавал в Университетском колледже, затем, до своей отставки в 1978 году, — в Брайсеноуском колледже.

На рубеже 1950-х — 1960-х в качестве приглашённого профессора преподавал философию в нескольких университетах США.

С 1959 по 1960 годы был президентом Аристотелевского общества. За свой вклад в философию права был награждён почётными профессорскими степенями от 12 университетов мира.

Герберт Харт умер 19 декабря 1992 года в городе Оксфорде.

Библиография

• Nicola L. A Life of H.L.A. Hart: The Nightmare and the Noble Dream. — Oxford University Press, 2004.
• Urbina S. Which positivism? // Wiesbaden, Fur Rechts-u. Sozialphilosophie, 1994. Bd 80. № 3.

wikiredia.ru

Харт, Герберт Википедия

Герберт Харт
Herbert Lionel Adolphus Hart
Дата рождения	18 июля 1907(1907-07-18)
Место рождения	Харрогейт, Англия
Дата смерти	19 декабря 1992(1992-12-19) (85 лет)
Место смерти	Оксфорд, Англия
Страна	Великобритания Великобритания
Альма-матер
Язык(и) произведений	английский
Школа/традиция	Западная философия
Направление	Аналитическая философия
Основные интересы	Юриспруденция, лингвистическая философия, политическая философия, либерализм, утилитаризм
Оказавшие влияние	Иеремия Бентам, Джон Остин, Джон Стюарт Милль, Людвиг Витгенштейн, Макс Вебер.
Испытавшие влияние	Рональд Дворкин, Джон Роулс и другие
Награды	Мессенджеровские лекции (1963)

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Харт.

Герберт Харт (18 июля 1907 (1907-07-18) — 19 декабря 1992) — английский философ и теоретик права, заведующий кафедрой юриспруденции Оксфордского университета. Считался одним из наиболее видных представителей аналитической теории права и юридического позитивизма. Наиболее известная работа Г. Харта — The Concept of Law (1961).

Биография[ | ]

Герберт Харт родился 18 июля 1907 года в английском городке Харрогейт; происходил из семьи еврейского портного. Образование получил в Брэдфорской гимназии и колледжах Челтенхема и Оксфорда, в которых изучал философию, древнюю историю и теорию права.

С 1932 по 1940 годы работал адвокатом, в годы Второй мировой войны служил в британской контрразведке MI5. После демобилизации не вернулся

ru-wiki.ru