Тридцатилетняя война. От Южной Осетии до Украины
ПРАГА—1992 год – первый год независимости для бывших советских республик и для многих их них – ключевой в развитии постсоветских конфликтов. Некоторые из них по-настоящему в тот год разгорелись, как в Абхазии, или перешли в стадию полномасштабной войны, как в Карабахе. Другие 30 лет назад, наоборот, закончились и стали, дав начало новой постконфликтной истории – как, например, в Южной Осетии. Именно с нее мы и начнем новый проект «Тридцатилетняя война», посвященный конфликтам и войнам, которые, как мы теперь знаем, замороженными не бывают. Грузино-осетинскую войну за Некруглым столом обсуждают ее участники с разных сторон линии фронта, но нашедшие мир между собой и основавшие после войны общество экс-комбатантов – югоосетинский общественный активист Тимур Цхурбаты и вице-полковник медицинской службы грузинской армии Нугзар Гогоришвили.
– Нугзар, вокруг тебя много 30-летних, 20-летних, 25-летних, – что для них та война? Это какая-то героическая эпопея, это какое-то недоразумение, это продолжение Советского Союза, – какая это история для них?
Нугзар Гогоришвили: Есть такая стандартная фраза – «борьба за независимость».
Но как все это происходило, им редко кто говорит. Допустим, мой сын, его друзья, которые слушают меня, – я им рассказываю, реально что было, и никак не могу я отделить процессы 1992 года, когда Тбилиси и Цхинвали столкнулись, грузины и осетины, в первый раз, в боевых условиях, от декабря 1991-го – января 1992-го, от тбилисской войны. Как развивались процессы в Грузии, и как мы оказались перед лицом более глобальной войны с осетинами, с абхазами.
Embed share
No media source currently available
0:00 0:16:22 0:00
– Тимур, на твоих глазах тоже выросло целое поколение, которое ничего про эту войну не знает.
Тимур Цхурбати: Они выросли на рассказах старших. Я просто удивился, что Нугзар сказал, что для их поколения – это борьба за независимость. Борьба за независимость – это у нас. Молодые знают, что Грузия напала на Южную Осетию и нам удалось ее отстоять, и что для них это не кончилось, и сегодня они так же ждут этой угрозы.
Читайте также
«Каждая пуля попадает в сердце матери солдата… »
– А что они знают про грузин и про Грузию?
30 лет – это очень большой срок, произошло отчуждение от Грузии: перестали владеть языком, и Грузия для них так же далеко, как, например, Испания или Узбекистан
Тимур Цхурбати: Что это агрессивный к Южной Осетии сосед, с которым мы в одной стране прожили очень долго и который не хочет давать нам свободу. То есть то, что они хотят для себя, нам в этом они отказывают. Поэтому в огромном большинстве негативное отношение к Грузии. К тому же 30 лет – это очень большой срок, произошло отчуждение от Грузии: перестали владеть языком, и Грузия для них так же далеко, как, например, Испания или Узбекистан.
Для них Грузия – это далекая страна, которая их мало интересует, лишь бы была безопасность.
– Нугзар, продолжим разговор об этом поколении. Оно ведь выросло в Грузии уже без Цхинвали, и для них конструкция территориальной целостности, о которой говорится, достаточно умозрительная. Если, допустим, как-то вернется Южная Осетия, для них это же будет совсем другая страна?
Нугзар Гогоришвили: Нет, почему? У нас история пишется так же, как писалась раньше, и они знают историю Грузии, вместе с абхазами и осетинами. Они знают, что все, что произошло в 90-х годах, – это было инициировано с севера. Вот это восприятие большей части молодежи.
Читайте также
Война, застывшая во времени. Тринадцать лет спустя
– Прошло 30 лет, а ты в 30 лет тоже пошел воевать. Стоило ли оно того, чтобы воевать? Сейчас как ты к этому относишься?
Нугзар Гогоришвили: Главная ошибка была допущена еще в 1989 году, когда поднималась волна национального движения и когда даже осетины, и Тимур в том числе, приехали в Тбилиси вместе добиваться независимости от Кремля.
Но многие из наших лидеров отвергли его поддержку, – тогда уже пошло националистическое движение. Вот в этом-то и была проблема, и не удалось уже вернуть бразды правления, чтобы направить все в нормальное русло. Очень легко было провоцировать.
– Тимур, к тебе тоже этот вопрос: ведь во времена, о которых вспоминает Нугзар, война же не казалась единственным способом разрешения этой ситуации. Сейчас, спустя 30 лет, уже можно объективно посмотреть на ту историю?
Тимур Цхурбати: Нугзар ответил уже на этот вопрос, и я ему благодарен за то, что он честно это сказал…
– …И взял часть вины на себя…
Мы не выходили и не хотели выходить из Грузии. Фактически глупость грузинской политики нас выпихнула из Грузии
Тимур Цхурбати: Я не вижу вины осетин, абсолютно. Мы не выходили и не хотели выходить из Грузии. Фактически глупость грузинской политики нас выпихнула из Грузии, но территориальная целостность ГССР и территориальная целостность Грузии – для меня это разные вещи.
– А в какой момент стало понятно, что Южная Осетия уйдет?
Тимур Цхурбати: 23 ноября 1989 года…
Читайте также
День прошлого единства
Нугзар Гогоришвили: Первое столкновение – когда национальное движение, лидеры определенных групп пришли в Цхинвали силой, – так, Темо?
Тимур Цхурбати: Да-да-да, так.
– После этого было невозможно, по-твоему, уже вернуться?
Возврат был возможен, если бы были сделаны навстречу какие-то шаги. Сейчас уже бесполезно. Сейчас надо говорить о соседских отношениях, чтобы они были нормальные, чтобы беженцы могли вернуться и туда, и сюда
Тимур Цхурбати: Нет, можно было вернуться, потому что где-то в 90-е годы, в 1992-м, когда миротворцы вошли, мы бы согласились на конфедерацию. Но опять-таки, вместо того, чтобы сделать какие-то шаги навстречу, (Звиад) Гамсахурдия устранил даже Юго-Осетинскую автономную область, он даже сказал, что надо закрыть Рокский тоннель.
– Нугзар, ты уже начал говорить о северном соседе, о том, что молодежь считает, что все инспирировано было из Москвы. Но ведь как раз тогда, 30 лет назад, Москва, мне кажется, не была готова к такому развитию событий. Не 2008-й год. Что ты сейчас можешь сказать о роли Москвы?
Нугзар Гогоришвили: 1992 год был переломный во внутриполитических процессах в Грузии, год, когда игрокам извне удалось расколоть Грузию, внутриполитические процессы усугубить, довести нас до «тбилисской войны».
После завершения «тбилисской войны» начали усугубляться внутригрузинские уже, и на фоне всего этого, когда мы уже ослабли, фактически у нас внутри шла война, и почему-то Грузия начинает воевать с Цхинвали, а в августе – с Абхазией. Логику уловить никак не могу до сих пор, если не подключить к этим процессам заинтересованную сторону, провоцирующую сторону.
Читайте также
Матрица, продолжение, или Тридцать лет после войны
Еще в 1992 году мы могли урегулировать все это. Вплоть до 2008 года нам это удавалось
Тимур сказал, что еще в 1992 году мы могли урегулировать все это. Вплоть до 2008 года нам это удавалось. Ну, простой пример: с Тимуром мы встречались очень часто – и в Цхинвали, и в Тбилиси. И в Цхинвали, и в Тбилиси все знали, что встречаются бывшие враги, но нам удавалось налаживать отношения. В 2007-м, помнишь, Темо, сотрудник МВД?.. Внутренние разборки в Цхинвали были и его подстрелили? И через нашего общего знакомого Алана Джуссоева позвонили, попросили приехать из Гори с хирургом, чтобы помочь.
Тимур Цхурбати: Помню, помню…
– Ты считаешь, что без России этот конфликт бы не разгорелся 30 лет назад?
Нугзар Гогоришвили: Абсолютно уверен в этом, если бы власти Грузии не поддались на провокацию Кремля.
– Звучит, будто все повторяется, и ты рассказываешь не про 1992-й, а про 2008-й год… Тимур, ты согласен, что такой решающей была роль Москвы?
Тимур Цхурбати: Нет, не согласен. Дело в том, что до 2004 года, – особенно четко это было видно в 1989-м, 1991-м, 1992-м, – Москва занимала прогрузинскую позицию. Оружие в Южную Осетию попало только с появлением Олега Тезиева, до этого оружие мы вырывали буквально из рук противника, в то время как Грузия получила от России, – конкретно (Эдуард) Шеварднадзе получил дивизионные минометы, танки, артиллерию, – это все Россия… Ну, не Россия, СССР, скажем так, Россию нельзя обвинять. Но в 1989-м, тот же приход неформалов к Южной Осетии, советские войска стояли вокруг города и расступились и пропустили.
1991-й год – ночью с 6-го на 7-е января генерал (Генрих) Малюшкин клялся осетинскому народу, что город в безопасности. Мы утром проснулись, и пять тысяч вооруженных людей были утром в нашем маленьком городе.
Читайте также
Тяжелый путь длиною в 22 года
Я не знаю, может, это какая-то тончайшая игра, но я вижу тут, что Москва занимала прогрузинскую позицию. Более того, Москва один раз до этого так надавила на парламент Южной Осетии, что мы отменили республику, вернулись к статус-кво, и только потом, когда Грузия не выполнила свои обещания, мы опять вернулись к республике.
Про 2008-й год я не скажу. В 2008 году уже была совершенно другая ситуация, и, да, действительно, там были провокации. Южная Осетия стала морковкой или чем-то, чтобы приманить Грузию. Мы стали, к моему великому сожалению, рычагом давления на Грузию. Но в результате мы получили республику, чему я очень рад.
Читайте также
Пропущенные уроки августовской войны
Нугзар Гогоришвили: Хронологию, которую Тимур рассказывает, – я с ней вполне согласен.
Но единственная деталь: почему российские войска пропустили грузинские войска? Ты не задумывался, что, не пропустив и не создав ту данность, которая тогда сформировалась, не удалось бы нас так столкнуть? Не для того ли пропустили, чтобы обострить противостояние между нами?
Москва спровоцировала. Было просто глупо и нереально начать сопротивление. Тем не менее осетины его начали. И, честно говоря, я этим горжусь
Тимур Цхурбати: Я отвечу на этот вопрос. Или какие-то супераналитики сидят в Москве, во что я не верю, или у Москвы была четкая задача: потакать Грузии в самовольных выступлениях в Южной Осетии, и, пропуская в 35-тысячный город, где 25% населения были грузинами, пять тысяч вооруженных людей, никто не смог бы предположить, что начнется вооруженное сопротивление. Я думаю, было у Москвы желание, заодно с грузинами, чтобы Южная Осетия заткнулась. Этого не получилось, поэтому я не согласен с Нугзаром в том, что это Москва спровоцировала.
Было просто глупо и нереально начать сопротивление. Тем не менее осетины его начали. И, честно говоря, я этим горжусь.
– Нугзар, получается, что, с одной стороны, это было объективное явление, а с другой стороны, это была в какой-то степени цепь трагических случайностей, — это такое странное сочетание, какое часто бывает с людьми. Если бы удалось этого избежать, все равно бы это случилось? Те тогда, так в 2004-м, не в 2004-м, так в 2008-м? Грузия была обречена на эту войну?
Нугзар Гогоришвили: Грузия не хотела войны. Мы пропускаем один очень важный эпизод – 2004-й год, когда была попытка 2008-й инициировать, и инициатором была бы опять Грузия.
– А разве в 2004-м это было не так?
В правительстве Грузии были люди, которые прекрасно понимали, во что нас втягивают, которые не допустили, а вот в 2008-м уже получилось
Нугзар Гогоришвили: Власти Грузии – это не Грузия. Именно грузинам и осетинам удалось тогда помешать развитию этих событий, и два представителя этих сообществ сейчас у тебя перед микрофоном.
Именно нам тогда, многим, таким же как мы, удалось не допустить. И в правительстве Грузии были люди, которые прекрасно понимали, во что нас втягивают, – в том числе, Зураб Жвания, – которые не допустили, а вот в 2008-м уже получилось.
– Тимур, давай тоже подведем итоги. Ведь в последние годы только какие-то счастливые случайности не дают закончиться проекту «Южная Осетия» и стать ему частью России. К чему пришла Южная Осетия за эти 30 лет, если сравнивать с теми надеждами, которые тогда были?
Тимур Цхурбати: Давай честно скажем одну вещь. Я сам – активный участник всех тех боевых действий, и сказать, что мы там боролись за независимость, за свободу… Вадим, я честно скажу, это неправда. Мы выживали. На нас напали, мы выживали, мы оборонялись. Все эти идеи появились потом. В 2008-м мы получили такой аванс от России… Я помню летний вечер на берегу нашей речки, когда ты не мог понять, почему мы хотим в Россию, и, честно говоря, я был тогда большой сторонник вхождения в Россию.
Но после того, как в 2008-м году мы получили независимость, я понял, какая сладкая вещь – свобода, и больше не хочу никуда. Я думаю, нам удастся построить все-таки свою страну.
К моему великому сожалению, Грузия в этом вопросе не то что навстречу не идет, – я не знаю, что хочет Грузия. Возвращение Южной Осетии возможно только военным путем, но если вдруг это произойдет, – в России должно что-то случиться, тогда это может произойти, – то, да, территорию Южной Осетии она может получить, но без населения. Население уйдет.
Читайте также
В Тбилиси не хотят воевать с Сухуми и Цхинвали
– Мы все это обсуждаем в то время, когда, на мой взгляд, все, что начиналось в 1992 году, медленно, эволюционно, шаг за шагом привело к тому, что происходит сегодня в Украине.
Тимур Цхурбати: То, что сейчас происходит на Украине, – для меня это уму непостижимая вещь. То, что украинцы будут воевать с русскими… Ну, я их не отличал, – так, разве что в шутку что ли.
Но если бы в свое время мир пригляделся к проблемам маленькой Южной Осетии, войны бы не произошло. Но тогда была такая эйфория, что все, что против России, – это хорошо.
– Почему в Южной Осетии, в которой пережили нападение, нет симпатий и сочувствия к Украине?
Тимур Цхурбати: Южная Осетия сочувствует ЛНР и ДНР. По крайней мере, у меня такая информация, что они не хотят быть в составе Украины. И у Украины был серьезный шанс оставить их в покое и сказать, что на 25 лет откладываем вопрос. Они бы увидели, что в Украине лучше и сами бы пошли в нее. Нет, Украина тоже решила силовым путем это решить. Поэтому Южная Осетия ЛНР и ДНР сочувствует.
– Нугзар, разные истории – Украина и Южная Осетия, Украина и Грузия. А почему Украина так важна для Грузии? У меня иногда создается впечатление, что для грузин война в Украине сейчас важнее, чем их собственные войны того же 1992-го года.
Читайте также
Тбилиси и Киев разошлись по сторонам света
Нугзар Гогоришвили: Война в Украине – это для нас больно, с учетом наших собственных… Тимур сказал, что не различает русских и украинцев.
Меня это удивляет. Русские и украинцы – это абсолютно разные народы. Наш же конфликт структурно немножко другой. Наши и осетинские вековые отношения совершенно другие. Вековые отношения грузин и абхазов совершенно другие.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Подписывайтесь на нас в соцсетях- Telegram
- Youtube
Чем закончилась война 08.08.08 — Ведомости
Последствия августовской войны 2008 г. недостаточно учитываются политиками / Узаков Сергей / ТАСС
8 августа 2018 г. исполняется 10 лет с момента скоротечной войны между Россией и Грузией. Своей книге, написанной по горячим следам тех событий, американский политолог и дипломат Рональд Асмус дал говорящее название «Маленькая война, которая потрясла мир». Действительно, «горячий август» 2008 г. многое изменил. Он сломал прежний политический статус-кво на пространстве бывшего СССР.
Впервые после его распада формальное признание в качестве независимых государств получили бывшие автономные образования, а не союзные республики. Да, спустя 10 лет количество стран, согласившихся с решением Москвы поддержать абхазскую и югоосетинскую независимость, по-прежнему невелико и ограничивается несколькими странами Латинской Америки и Океании. Но это тот случай, когда количественные параметры не так важны: Турецкую Республику Северного Кипра с 1983 г. признала только Турция, а Косово в течение 17 лет было признано одной лишь Албанией – важен прецедент. В 2008 г. Россия завершила процесс своей трансформации и из медиатора и миротворца превратилась в патрона абхазского и югоосетинского самоопределения, а Грузия укрепила свой выбор в пользу североатлантической и европейской интеграции.
В итоге установились две параллельные политико-правовые реальности: одни и те же территории – бывшие автономии Грузинской ССР – существуют в качестве провозгласивших независимость полупризнанных государств и оккупированных Россией территорий независимой Грузии.
С тех пор попыток изменения сложившегося порядка с помощью военной силы не предпринимается. Присутствие России в Абхазии и Южной Осетии, а США и ЕС – в Грузии год от года растет, и это парадоксальным образом цементирует тот порядок, который установился 10 лет назад.
Важно понимать, что Абхазия и Южная Осетия оказались вне рамок грузинского политико-правового поля, образовательного и информационного пространства отнюдь не 10 лет назад. Они существовали в качестве непризнанных образований с начала 1990-х гг. вне всякой привязки к «казусу Косово» и поддержке России (о косовском прецеденте в отношении к постсоветским непризнанным республикам активно заговорили в лучшем случае с середины 2000-х гг., после того как увидели свет «руководящие принципы» по выработке статуса бывшего автономного края Сербии). Что касается позиции Москвы, то она на протяжении 1991–2008 гг. отнюдь не была прямой и неизменной. В 1996 г. Россия вместе с Грузией вводила санкции и блокаду Абхазии, а через год Евгений Примаков продвигал идею «общего государства» как основу для урегулирования грузино-абхазского конфликта.
И не одна Москва, но в значительной степени и Тбилиси способствовал тому, что российские подходы на абхазском и югоосетинском направлении менялись не в пользу Грузии. Августовская война 2008 г. лишь формализовала то, что существовало до того де-факто. В Тбилиси как считали раньше, так и считают сегодня две частично признанные республики своими неотъемлемыми частями, а Москву – главным виновником «агрессивного сепаратизма». Для России ситуация иная. До 2008 г. Москва, хотя и с оговорками, признавала территориальную целостность Грузии. Сегодня же в российской «Концепции внешней политики» говорится о «новых реалиях в Закавказье» (т. е. по факту – о трех отдельных странах и необходимости их признания).
Опыт открытого противостояния России и Грузии заставил соседние страны, в первую очередь Армению и Азербайджан, уделять фактору Москвы намного больше внимания. И какие бы маневры ни вели сегодня Ереван и Баку, лавируя между Россией и Западом, стратегические цели у них остались те же, что были и до 2008 г.
, – т. е. полная победа в нагорно-карабахском конфликте, а не поиск взаимоприемлемых договоренностей и компромиссов. Отсюда и возникающее недопонимание между Россией и Арменией – с точки зрения Еревана, стратегическое союзничество означает фактически минимизацию отношений Москвы с Баку и поддерживающей Азербайджан Анкарой.
Проблема первого выстрела
Спустя 10 лет после августовской войны 2008 г. недостатка в аналитических комментариях по поводу событий десятилетней давности не наблюдается, но при всем их гигантском количестве основных сюжетов для дискуссии всего три. Первый – по-прежнему актуальная «проблема первого выстрела». Второй – обсуждение личной ответственности тогдашних лидеров России и Грузии. Третий – попытка рассмотрения «пятидневной войны» как пролога к присоединению Россией Крыма и конфликту на юго-востоке Украины. По словам известного вашингтонского эксперта Кори Вэлта, «если мы рассматриваем конфликт 2008 г. как прелюдию к аннексии Крыма и более разрушительному конфликту на Украине, мы будем вынуждены признать, что та война принесла большие геополитические издержки, чем официальные лица США определили в свое время.
Издержки, недооцененные на протяжении многих лет».
Между тем в спорах в терминах «плохих парней» теряется понимание тех более широких политических процессов, которые и привели к «горячему августу». На мой взгляд, сейчас уже пора перестать искать в сложном явлении одну лишь большую личную неприязнь Владимира Путина к Михаилу Саакашвили и наоборот, тем более что в 2013 г. третий президент Грузии покинул свой пост, превратившись в политического эмигранта под угрозой уголовного преследования на родине. Но его преемники из партии «Грузинская мечта» продолжили курс на сближение с НАТО и ЕС, добившись того, о чем Саакашвили мог только мечтать, – подписания ассоциации с Евросоюзом и безвизового режима со странами Шенгена. И при этом провозгласили нормализацию отношений с Россией в качестве важнейшей предпосылки для продвижения на Запад.
Переключение аналитической оптики позволит нам ответить на более важные вопросы: не о том, почему грузинский и российский лидеры не смогли договориться, а о том, почему такой конфликт во многом стал неизбежным.
От социализма к национализму
Для ответа на этот вопрос следует обратиться к рассмотрению особенностей распада некогда общей страны, в составе которой находились и Россия, и Грузия с ее проблемными автономиями. Переход от «реального социализма» на просторах бывшего СССР не был транзитом от авторитаризма к демократии. Стержнем этого перехода был процесс формирования наций-государств на обломках большого квазифедералистского образования. До того как начать процессы демократизации, надо было решить вопрос, где начинаются и где заканчиваются границы «нашего государства», что есть, собственно, «наше государство» и для кого оно, собственно говоря, является нашим.
В декабре 1991 г. СССР исчез с карты мира, но процесс распада советской государственности только начался. Новым независимым республикам предстояло доказать, что их границы, обозначенные советскими наркомами, являются не фиктивными, а реальными, а новая государственность (с «титульными нациями», определенными еще во время СССР) может считаться своей для многочисленных этнических меньшинств.
Отсюда и запрос и на национализм, и на жесткую политическую риторику, и на популизм. Здесь и следует искать источники кровавых конфликтов на постсоветском пространстве, фактически являющихся инструментами формирования новых политических идентичностей.
В начале 1990-х гг. прошла первая волна этнополитических конфликтов, когда несогласные с разделом СССР по «союзным квартирам» предложили свое видение процесса оформления наций-государств в Евразии. Большинство из них имело место на Кавказе – в северокавказских республиках в составе России и в новых независимых странах Закавказья. За этой волной последовала заморозка, которая, в свою очередь, не остановила ни реваншистских настроений, ни желаний «закрепить достигнутую победу», и, как следствие, начало размораживания неурегулированных противостояний. Так было в Чечне в 1999–2000 гг. после хасавюртовского поражения России в 1996 г., так было и в Грузии начиная с 2004 г., хотя в этом случае «материнское государство» потерпело поражение.
Впрочем, делать окончательные выводы об успешной интеграции Чечни в общероссийское политико-правовое пространство сегодня еще преждевременно, этот процесс только начался, а впереди немало непростых коллизий.
Сравнивая Россию и Грузию с их сепаратистскими вызовами, можно лишь сожалеть, что у Тбилиси не хватило умения провести грамотный аудит собственным внешнеполитическим и внутренним ресурсам. По справедливому замечанию эксперта Датского института международных исследований Ханса Моуритцена, недооценка готовности Москвы защищать сферу ее интересов в Закавказье и, напротив, переоценка готовности НАТО помочь «молодой грузинской демократии» «привели в движение драматическую цепь событий, начиная с 7 августа 2008 г.».
В любом случае границы, возникшие благодаря советскому национально-государственному строительству, не смогли стать твердыми межгосударственными рубежами и процесс разделения наследия СССР не закончился. Это блестяще демонстрируют как события в Донбассе, так и военная эскалация в апреле 2016 г.
в Нагорном Карабахе и более мелкие, но регулярные инциденты вдоль армяно-азербайджанской границы. Ожидания, что распад единой многоэтничной страны пройдет строго по бывшим административным границам союзных республик, не реализовались. И это, пожалуй, главный итог войны 2008 г., знакового события в процессе формирования наций-государств на обломках Советского Союза. И лишь когда все эти пограничные споры завершатся, а стороны конфликта придут к компромиссам (а в случае грамотного политического аудита, на мой взгляд, это возможно – не сейчас, а в среднесрочной перспективе), можно будет говорить о конце советской истории в Евразии.
Только оформив окончательно свои политические идентичности, новые государства, возникшие в результате событий 1991 г., сделают приоритетными вопросы демократизации. Только в этом случае запрос на национализм и популизм не будет столь сильным, а внутриполитическая повестка усложнится. Вот тогда, не исключено, российские и грузинские политологи вместе с абхазскими и осетинскими коллегами обратятся наконец от сюжетов прошлого к сюжетам настоящего и будущего.
Можем ли мы сегодня однозначно определить победителя и побежденного в войне 2008 г.? На мой взгляд, нет: каждая сторона получила новый набор проблем. Грузия сблизилась с Западом, но значительно отодвинулась от решения проблемы своей территориальной целостности. Москва показала «красные линии», которые готова защищать, и не только языком дипломатии, но при этом взяла на себя ответственность за восстановление и развитие двух республик, как и всю возможную критику за сопутствующие проблемы.
«Маленькая война» 2008 г. показала, что большим международным игрокам важен не арбитраж, а защита и продвижение своих интересов, как их понимает каждый. И ее уроки не были изучены должным образом, как ранее не были изучены балканские уроки. Понятно, что ситуации в Крыму или в Донбассе возникли не потому, что конфликты на Кавказе решались тем или иным способом. Но они показали снова, что конкуренция и «игра с нулевой суммой» по-прежнему важнее солидарной ответственности и поиска компромиссов.
Постсоветское пространство переполнено острыми противоречиями, каждое из новых государств расколото по многим линиям, а подчас граждане одной и той же страны видят для себя разные перспективы и разных гарантов своей безопасности. Но и в 2008 г., и 10 лет спустя крупные державы не стремятся к сглаживанию этих расколов, продолжая инструментально использовать их.
Автор — доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ
Война России с Грузией: хронология 2008 года
В этом году Грузия отмечает шестую годовщину краткосрочной войны с Россией в совершенно новом глобальном контексте. Некоторые проведут параллели с поспешным развертыванием российскх войск за пределами ее границы и объединения политических требований, что до этого произошло в случае с Южной Осетией и Абхазией в 2008 году, а в 2014 году в Крыму. В более широком смысле, выборочная поддержка Москвой самопровозглашенных республик для наказания и ослабления недружественных государств происходила в Грузии и Молдове, а сейчас разыгрывается в Украине.
Южная Осетия и Абхазия получили автономию, находясь в составе Советского Союза, но после распада СССР возникли сепаратистские движения. Напряженность привела к открытому конфликту, который завершился тем , что обе республики заявили об особом статусе, а власть была переда местной администрации. Мирные переговоры при посредничестве международного сообщества не приносили значительного результата, поскольку практически не было единства в том, должны ли две этих республики стать де-юре суверенными государственными государствами или вернуться под контроль Грузии. Россия сыграла неоднозначную роль, развернув миротворческие войска и позиционируя себя как беспристрастного посредника, сначала поддерживая, а потом признав притязания абхазов и осетин на независимость.
В 2004 году президент Грузии Михаил Саакашвили ясно дал понять, что он намерен вернуть Абхазию и Южную Осетию под управление Грузии.
Ниже представлена хронология ключевых событий, происходящих за месяц, во время и после конфликта августа 2008 года.
Апрель 2008
Россия начинает полноценное сотрудничество с правительствами Абхазии и Южной Осетии, вызывая недовольство грузинской стороны. Министр по вопросам реинтеграции Грузии Темур Якобашвили заявляет: «Мы видим вопиющую попытку России осуществить некую форму аннексии – в данном случае в большей степени в Абхазии, чем в Цхинвальском регионе [Южная Осетия]».
Позднее в апреле русские увеличивают число своих миротворцев в Абхазии. Грузия заявляет, что Российская сторона сбила их беспилотник, но та, в свою очередь, опровергает эту информации.
Июль 2008
Происходят перестрелки между грузинскими и южно-осетинскими военными. Грузинские военнослужащие участвуют в учениях США возле Тбилиси, а российские войска начинают учения недалеко от границы с Грузией. Зона становится крайне милитаризированной и обе стороны стараются не потерять лицо.
8 июля четыре российских военных самолета нарушают воздушное пространство Грузии около Южной Осетии, в то время как в Грузии находится делегация ОБСЕ, прибывшая в страну за день до визита госсекретаря США Кондолизы Райс.
Москва заявляет, что нарушение воздушного пространства было направлено на предотвращение возможного нападения со стороны Грузии, а министерство иностранных дел Грузии назвало этот акт «открытой агрессией».
В Абхазии также учащаются насильственные инциденты. В результате столкновения абхазских и грузинских военнослужащих, произошедшего 9 июля в нижней части Кодорского ущелья, с обеих сторон было ранено несколько человек. Напряжение нарастает после того как Грузия обвиняет Абхазию в минометном обстреле контролируемой ей верхней части Кодорского ущелья.
С 1-го июля абхазские власти закрывают мост через Ингури — основной пропускной пункт, используемый местными грузинами, живущими по ту сторону линии прекращения огня.
Август 2008
От взрыва фугасной мины недалеко от Южной Осетии 1 августа были ранены пять грузинских полицейских, а спорадические, но интенсивные перестрелки продолжаются до 4-го августа.
Цель прошедшей 7 августа встречи российских и грузинских чиновниками, состоявшая в заложении основы для мирных переговоров высокого уровня, не была достигнута, но было заключено соглашение о прекращении огня, длившееся до десяти вечера, когда перестрелки возобновились.
Через несколько часов президент Саакашвили дает приказ грузинским войскам начать в Южной Осетии военную операцию.
Грузинская артиллерия открывает огонь по целям, расположенным в регионе и рано утром 8-го августа войска входят в Южную Осетию. Наступление начинается через несколько часов после того, как Саакашвили пообещал Южной Осетии «неограниченную автономию» и объявил о прекращении огня на этой территории.
Россия ответила воздушными атаками по грузинским войскам. Позднее они перешли и на цели расположенные за пределами Южной Осетии. Грузия заявляет, что российские вооруженные силы вошли в Южную Осетию до них, Москва опровергает это заявление.
10 августа Грузия объявляет о прекращении огня и начинает выводить войска из Южной Осетии. Российские войска переходят в наступление за границы ЮО, по направлению к Гори – городу в центральной Грузии. На западе страны, они также продвигаются на юг от абхазско-грузинской границы, а российские ВМФ на Черном море устанавливают морской кордон, блокирующий доступ к побережью Грузии, в том числе и к Поти.
12 августа президент России Дмитрий Медведев приказывает своим войскам закончить военную операцию. Грузины были вытеснены из Южной Осетии и Кодорского ущелья — единственной части Абхазии, которую они до этого контролировали. Москва подвергается критике со стороны правительств США и Великобритании.
14 августа парламент Грузии голосует за выход из Содружества независимых государств.
16 августа Россия и Грузия подписывают мирное соглашение, переговоры по которому в качестве президента Европейского Союза вел президент Франции Николя Саркози. Согласно договору, Грузия и Россия должны вернуть свои войска на позиции, занимаемые до войны. Часть российских войск остается в Южной Осетии или Грузии. В начале сентября репортер IWPR Нана Курашвили сообщает о том, что российские войска до сих пор находятся в грузинском порту Поти.
В последовавшем отчете ЕС предполагается, что в ходе конфликта было убито 850 человек, в том числе 385 жителей Южной Осетии, 170 грузинских военных и 65 русских солдат, а более 100 000 человек были вынуждены покинуть свои дома.
Во время конфликта было убито трое и ранено 12 журналистов. 8 августа погибли репортеры Гига Чихладзе и Александр Климчук, которые были контрибьюторами IWPR. 12 августа, во время российской бомбардировки Гори, погиб голландский журналист и оператор Стан Сториманс
Авторы отчета ЕС о войне, опубликованного в сентябре 2009 года, пришли к заключению, что «все стороны конфликта — грузинские войска, российские войска и южно-осетинские войска нарушали международное гуманитарное право и законы о правах человека». В отчете говорится о невозможности доказать то, что подразделения российских вооруженных сил вошли в Южную Осетию до того, как 7 августа туда были направлены грузинские войска.
26 августа Россия официально признает Южную Осетию и Абхазию независимыми государствами.
Сентябрь 2008
Вице-президент США Дик Чейни 4 сентября прибывает с официальным визитом в Тбилиси. ББС сообщает, что Чейни объявил о предоставлении Грузии пакета помощи, объемом в один миллиард долларов США, для содействия «работе по преодолению последствий вторжения на вашу суверенную территорию».
Он также заявляет, что поведение Москвы «подвергает серьезному сомнению намерения России и ее надежность в качестве международного партнера».
В конце сентября, Россия подписывает договоры с Абхазией и Южной Осетией, позволяющие ей иметь там военные базы. Она намерена оставить в обоих регионах 3 800 военнослужащих.
Октябрь 2008
Следуя состоящему из шести пунктов плану о прекращении огня, который был согласован президентами Николя Саркози и Дмитрием Медведевым, был учрежден процесс Женевских переговоров для предоставления платформы для посредничества по Южной Осетии и Абхазии. На июнь 2013 года было проведено 24 раунда переговоров, на которых был достигнут лишь незначительный прогресс. По этой причине, Мониторинговая миссия ЕС начала инициативу под названием Механизм превенции и реагирования (действует только в Южной Осетии).
Ноябрь 2008
Саакашвили и президент Польши Лех Качински обвиняют российские войска в обстреле их эскорта, во время поездки недалеко от Южной Осетии.
Российские миротворческие войска опровергают любые обвинения. Саакашвили заявляет, что это подтверждает нарушение Россией режима о прекращении огня, установленного ЕС.
Российско-американские отношения после вторжения в Грузию
8 августа, когда мировые лидеры собрались в Пекине, чтобы посмотреть церемонию открытия Олимпийских игр, российские танки пересекли границу с Грузией. Накануне вечером грузинские силы отреагировали на нападения сепаратистов в Южной Осетии, этническом анклаве на севере Грузии, обстреляв жилые кварталы в столице региона Цхинвале и попытавшись силой вернуть себе территорию. Москва, которая более десяти лет поддерживала сепаратистское правительство провинции, ответила полномасштабным вторжением, направив в Южную Осетию колонны самолетов и бронетехники и нанеся удары по ключевым военным и транспортным центрам на территории самой Грузии. Россия также усилила свое военное присутствие в Абхазии, еще одной сепаратистской провинции, на северо-западе страны.
Российские войска присутствовали в обоих анклавах в качестве миротворцев, развернутых с согласия Грузии 15 лет назад. Когда в результате нападения Грузии на Южную Осетию погибли российские солдаты и возникла угроза хрупкому статус-кво, Москва молниеносно вмешалась. На первый взгляд, российско-грузинская война августа 2008 года казалась не более чем фантазией из приключенческой книги: пробудившаяся империя идет на битву против старого вице-королевства за горное княжество, не имеющее стратегической ценности для обеих сторон. Но это имело важные последствия.
Пятидневная война унесла сотни жизней, оставила тысячи беженцев во временных убежищах и довела отношения между Россией и Соединенными Штатами до самой низкой точки со времен холодной войны. Для некоторых соседей России, таких как Польша и страны Балтии, война символизировала возвращение старого НАТО — традиционного альянса, предоставляющего гарантии безопасности для сдерживания внешней агрессии, а не постмодернистского клуба, продвигающего демократию и эффективное управление.
Для Грузии российские танки, изуродовавшие пышную сельскую местность, были вызовом всему, что было достигнуто после «революции роз» 2003 года, включая создание достаточно демократических институтов и осуществление непоколебимой проамериканской политики. внешняя политика. Для России война стала решительным ответом безрассудному грузинскому руководству и шансом противостоять влиянию США на заднем дворе Москвы.
Западные журналисты поспешили сравнить конфликт с подавлением Леонидом Брежневым Пражской весны или вторжением Гитлера в Судетскую область. Но если проводить историческую аналогию, то это не 1968 год, и уж тем более не 1938 год. Здесь действует более старый и типично русский образец. Россия провела начало девятнадцатого века, сотрудничая с Австрией, Великобританией и другими союзниками против Наполеона. Однако со временем русские цари стали считать великие державы эгоистичными и манипулятивными, занятыми либо разрушением прочных стран, либо поддержкой дряхлых по своей прихоти.
Со временем Россия променяла свое партнерство с Европой на осторожный цинизм, интровертный национализм и веру в грубую силу как отличительный признак международной политики.
В конце концов, именно конфликт в другом забытом уголке Евразии — на Крымском полуострове — ознаменовал отход России от Европы в свое собственное капризное уединение. Во время Крымской войны 1853–1856 годов Россия предприняла стремительное наступление на Османскую империю, претендуя на роль защитника православных христиан на османских землях. Франция и Великобритания поспешили на помощь османскому султану и вынудили русского царя принять унизительный мир. За последние два столетия эта модель обнадеживающего сотрудничества, за которым следует разочарованный отход, неизменно повторялась после каждой крупной конфронтации между Россией и Западом, включая холодную войну.
Разница сегодня в том, что есть много других стран, от Китая и Венесуэлы до Ирана и Сирии, которые разделяют взгляды России на мировой порядок.
И есть другие, такие как Индия и Турция, которые хотя бы это понимают. Россия не единственная, кто ставит под сомнение последовательность реакции Соединенных Штатов на территориальные конфликты по всему миру или беспристрастность, с которой Запад раздает такие ярлыки, как «демократический», «террористический» или «государство-изгой». Для историков будущего югоосетинский кризис станет временем, когда Россия перестала считаться с существующими международными институтами и начала, хотя и неуверенно, создавать свои собственные.
СОСЕТИАНИСТЫ
Южная Осетия размером примерно с Род-Айленд, с населением менее 70 000 человек. В советское время он имел автономный статус в составе Грузинской республики. Когда Грузия дистанцировалась от Москвы и восстановила свою независимость в 1991 году, лидеры Южной Осетии стремились добиться независимости своего региона от Тбилиси.
В 1991 г. и в начале 1992 г. грузинские военные предприняли наступление с целью подавить югоосетинское сепаратистское движение.
Разношерстная грузинская армия была отброшена комбинацией местных боевиков, иррегулярных войск из Российской Федерации и застрявших бывших советских солдат, оказавшихся в эпицентре чужой гражданской войны и решивших сражаться на стороне сепаратистов. В 1993 г. Грузия снова начала войну, чтобы сохранить свою территориальную целостность, — на этот раз стремясь помешать абхазам на северо-западе последовать примеру осетин. Тот конфликт также закончился поражением Тбилиси. В результате обе провинции оставались функционально отделенными от Грузии в течение примерно последних 15 лет, со своими собственными парламентами, экономикой, системами образования и армиями, а также мощным нарративом о доблестной борьбе против грузинской тирании. (В 2004 г. местные боевики вновь отразили попытку Грузии отвоевать Южную Осетию.)
Почти все конфликты, бушевавшие на постсоветском пространстве в 1990-х годах, напоминали конфликты в Грузии: столкновения из-за границ и идентичностей внутри вновь созданных государств.
Территориальная борьба за анклавы Нагорного Карабаха (в Азербайджане), Приднестровья (в Молдове) и Чечни, наряду с гражданской войной между региональными группировками в Таджикистане, сосредоточилась на основных вопросах, где провести границы новых государств и какие группы — этнические, территориальные или политические — должны доминировать в них.
Но каждая война имела и международное измерение. В 1992 и 1993 годах бывшие советские воинские части перешли под командование России, и местные военачальники взяли дело в свои руки, приказав войскам покинуть свои казармы в Грузии и Молдове и поддержать сепаратистов. Когда боевые действия прекратились, российские войска остались на месте в качестве миротворцев на условиях перемирия, достигнутых воюющими сторонами. С тех пор Россия помогла закрепить де-факто независимость таких мест, как Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье. Российские спецслужбы свободно действуют в этих анклавах, и Москва предоставила российское гражданство многим их обитателям.
Более десяти лет международные переговорщики пытались выработать соглашения о реинтеграции, но интерес к этим так называемым замороженным конфликтам оставался минимальным. Территориальные проблемы постсоветской Евразии не вызвали удивления, за исключением небольшой группы специалистов по политике среднего звена в правительстве и академических кругах. Непризнанные республики региона были местами, которые мир мог спокойно игнорировать, пока никого не убивали, чтобы победить или защитить их.
Августовская война все изменила. Лидеры США и Европы немедленно осудили Москву за нарушение установленных границ. Уставшие метафоры времен холодной войны — об сдерживании медведя до того, как выпадет следующая костяшка домино, — вновь появились с поразительной быстротой. Западная пресса изображала президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина лидерами мошеннического правительства, планирующего свернуть демократию и монополизировать нефтяные и газовые сети по всей Евразии. Но интервенция России на самом деле была выражением ее долгосрочной приверженности сохранению влияния, которое Москва обеспечила на Кавказе в начале XIX века.
90-х и защиты непризнанных режимов региона. Предыдущее вмешательство России в ее постсоветское соседство было делом широких масс; местные военачальники встали между воюющими сторонами и быстро прекратили боевые действия. Однако на этот раз военное вмешательство России превратилось в нечто совершенно иное: попытку обойти установленные каналы разрешения конфликта и в одностороннем порядке изменить границы другого государства-члена ООН.
Россия четко обозначила эту цель, официально признав 26 августа два отколовшихся региона Абхазию и Южную Осетию. Но теперь она ведет опасную игру. Попытки Москвы заручиться недвусмысленной поддержкой своего грузинского гамбита, особенно на саммите Шанхайской организации сотрудничества в конце августа, не принесли особых результатов. Независимые Абхазия и Южная Осетия останутся смехотворным предложением, если Москва, Манагуа и Минск будут единственными иностранными столицами, которые признают их существование, как сейчас. И в долгосрочной перспективе поспешное признание Россией Абхазии и Южной Осетии может иметь неприятные последствия.
Если две провинции обретут хотя бы капельку подлинной независимости от Москвы, само их существование создаст мощный прецедент для регионов внутри самой России. Если Южная Осетия может быть независимой, то почему бы не родной России Северной Осетии, жители которой связаны этническими и историческими узами с большинством населения Южной Осетии? Если горцы Абхазии имеют право на собственную страну, то почему не их этнические родственники, черкесы, населяющие плодородные равнины чуть севернее? Откусив от Грузии значительный кусок, Россия может обнаружить, что преподнесла подарок группам, настроенным на независимость, на своем склоне Кавказского хребта. Своими войнами в Чечне Россия дважды продемонстрировала свою нулевую терпимость к отделению к северу от гор, но теперь она подпитывала, а не мешала территориальным изменениям на юге.
ПЯТЬ ДНЕЙ, КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ МИР
После того, как в августе 2008 года замолчали орудия, стало ясно, что Абхазия и Южная Осетия никогда не вернутся под полный контроль Грузии.
Два анклава по-прежнему охраняются российскими солдатами, которые продемонстрировали свою способность и готовность обратить в бегство обученную США грузинскую армию. У жителей анклавов нет никакого желания воссоединяться со страной, от которой они чуть не отделились более десяти лет назад, страной, которую они давно считают агрессором, которого могут сдержать только российские гарантии безопасности. Учитывая, что Грузия трижды пыталась вернуть Южную Осетию силой — в 1991–92, 2004 и 2008 гг. — это небезосновательная позиция. Креативные решения, которые когда-то могли быть возможны, такие как установление общего суверенитета между Грузией и Россией (по аналогии с Андоррой, где главами государства считаются президент Франции и испанский епископ), установление международного протектората над Абхазией и Южную Осетию или предоставление ей статуса «свободного государства» теперь добиться будет сложно. Абхазы и южные осетины добились того, чего всегда хотели, — международного признания, — и отказываться от этого статуса им не хочется.
Приказав своей плохо подготовленной армии начать плохо спланированную реконкисту, Саакашвили гарантировал, что грузинский флаг никогда больше не будет развеваться над почти пятой частью территории, которую его страна до сих пор считает своей.
В конечном счете, не расчленение Грузии должно больше всего беспокоить западных лидеров. В конце концов, международная система сумела поглотить множество новых государств из старых коммунистических стран, от хорошо управляемых и стремящихся к Европе до управляемых мафией и едва функционирующих. Абхазия и Южная Осетия, в которых проживает менее 200 000 человек, могут довести политику микрогосударства до абсурдной крайности. Но какой-то особый статус для этих анклавов — не шутка, особенно после обретения Косово независимости. Действительно, ханжеская риторика Запада о нерушимости границ звучит пусто, если учесть, что Косово признано даже не всеми странами ЕС или НАТО.
Истинное значение последнего кризиса на Кавказе состоит в том, что Россия вступила в новую эру силового вмешательства, проявляя мало доверия к многосторонним институтам, таким как Совет Безопасности ООН или Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, в которых оказывает значительное влияние.
Это недоверие раскрывает кое-что важное во взглядах российских лидеров на мировую политику в целом: российские лидеры считают, что существующие многосторонние институты являются неприкрытым прикрытием для продвижения неприкрытых интересов Соединенных Штатов и их основных европейских союзников. Обнаглевшая и недоверчивая Россия сделала будущее НАТО неопределенным и разделила США и их союзников по поводу роли Москвы в мире. Во всяком случае, августовская война обнажила неспособность Соединенных Штатов удержать друзей от глупого поведения и выявила склонность России рассматривать жесткую силу как подлинную валюту международных отношений.
ПРОПАГАНДНЫЕ ВОЙНЫ
Не утруждая себя поиском международной поддержки, а затем не принося извинений за свое одностороннее нападение на Грузию, Москва отличала эту войну от предыдущих случаев, когда внешние силы вмешивались в прежнюю сферу влияния Советского Союза. Вмешательство НАТО в Косово в 1999 году было гораздо более жестоким, чем набег России на Грузию.
Семьдесят восемь дней воздушных бомбардировок разрушили все крупные мосты на сербском участке реки Дунай, вывели из строя национальную электрическую сеть и выпотрошили здания в центре Белграда (включая, по ошибке, посольство Китая). Однако какой бы разрушительной она ни была, косовская операция была предпринята коалицией западных правительств. Этому предшествовали недели интенсивных переговоров, направленных на предотвращение насилия. За этим последовала миротворческая миссия ООН — с участием России — и широкомасштабные усилия по созданию на местах эффективного и демократического правительства. Косово удалось получить признание почти 50 государств-членов ООН в течение шести месяцев после провозглашения независимости в феврале прошлого года.
Авантюра Москвы на Кавказе была совсем другой. Россия приказала провести военную операцию против соседнего государства, не заручившись предварительно международной поддержкой и даже не разработав стратегии по связям с общественностью. В последовавшей войне Грузия доминировала на фронте ПР.
Через несколько часов после вмешательства России грузинское правительство начало ежечасно рассылать по электронной почте обновленную информацию иностранным журналистам. Говорящий по-английски, получивший образование в Колумбийском университете президент Грузии Михаил Саакашвили выступил в прямом эфире на CNN. В последующих интервью и выступлениях он затронул все важные темы для разговора, значимые для западной аудитории, включая заявления об этнических чистках и геноциде, а также странное утверждение о том, что Россия замышляет разжечь лесные пожары. Тем временем его правительство организовало митинги с участием флагов ЕС и призвало Европу спасти попавшую в опалу демократию.
В отличие от этого усилия России по связям с общественностью были слабыми. Изображения незадачливых осетинских беженцев заполонили российские телеэкраны, но Москва предприняла мало попыток (кроме неуклюжих брифингов для прессы с участием генерала в форме и благотворительного концерта в разбомбленных руинах Цхинвала) донести свою версию событий до международных СМИ.
Однако вскоре реальная история пятидневной войны стала казаться более сложной, чем утверждалось в более ранних западных сообщениях. Россия выполнила соглашение о прекращении огня при посредничестве президента Франции Николя Саркози, и в течение месяца после интервенции большая часть российских войск была отведена на позиции в Абхазии и Южной Осетии. Некоторые утверждения Грузии, особенно заявление о том, что российское нападение предшествовало обстрелу Грузией гражданских лиц в Южной Осетии, оказались весьма сомнительными. А европейские страны, которые первоначально присоединились к Соединенным Штатам в обещании санкций против России, приветствовали готовность Москвы разрядить ситуацию, которая может нанести ущерб отношениям между ЕС и Россией.
Несмотря на то, что многие американцы и европейцы по-прежнему скептически относились к русским рассказам о войне, интервенция в Грузии была чрезвычайно популярна в России. Согласно опросу общественного мнения, проведенному уважаемым московским Левада-центром, почти 80 процентов российских респондентов одобрили его.
Более половины обвинили Грузию в развязывании конфликта и указали на стремление Соединенных Штатов к влиянию на Кавказе и в регионе Большого Черного моря в качестве основной причины. Естественно, абхазы и южные осетины приветствовали российских солдат как щит от грузинской агрессии. На Северном Кавказе — российском регионе, который видел свою долю сепаратистов и радикальных политических движений, прежде всего в Чечне, — война рассматривалась как попытка спасти местных кавказских братьев от грузинского господства. Интернет-форумы, организованные северокавказскими диаспорами, в том числе чеченцами за границей, приветствовали создание независимой абхазской родины. По иронии судьбы, чеченские боевики даже присоединились к российским войскам, чтобы отразить наступление грузин на родственную Чечне горную республику Южную Осетию; для чеченцев ненависть к Грузии преобладала над ненавистью к России. А в Украине, президент которой Виктор Ющенко проявил себя ярым сторонником Грузии, общественность разделилась.
Согласно опросу, проведенному государственным Национальным институтом стратегических исследований в Киеве, половина респондентов заявили, что Украина должна оставаться нейтральной, а остальные поровну разделились между поддержкой Грузии и поддержкой России. Короче говоря, военная операция, которую Запад осудил как акт агрессии, была воспринята в России и за ее пределами как похвальная, соразмерная и гуманная.
Эти взгляды — не просто результат кремлевских пропагандистских усилий. Они отражают глубоко укоренившиеся представления о роли Соединенных Штатов в Черноморском регионе и о таких основных понятиях, как самоопределение и демократия. Взгляды россиян, украинцев и других на глобальные дела отражают реалии, которые они видят на местах. Когда Соединенные Штаты безоговорочно поддерживают грузинское правительство, стремящееся бомбить своих граждан, чтобы заставить их подчиниться, людям легко стать циничными в отношении мотивов США и признать, насколько податливой может быть концепция демократии.
Поэтому заявления, оплакивающие торжество самодержавного империализма, неуместны. Мир видел подобные вторжения и раньше, и последствия не всегда были ужасными. В конце концов, когда Турция вторглась на Кипр в 1974 году по причинам, аналогичным тем, которые Россия привела в отношении Грузии, мало кто опасался возвращения османской гегемонии в Средиземноморье. Турция вмешалась на острове, чтобы защитить этническое турецкое меньшинство, которому угрожали репрессии со стороны греческих националистов, и предотвратить поглощение острова Грецией. Первоначальные действия России в Грузии следовали той же логике защиты меньшинств и сохранения выгодного положения, которое Россия завоевала на Кавказе за последние 15 лет. Сегодня тот факт, что Турция имеет официальные дипломатические отношения с непризнанной Турецкой республикой Северного Кипра, не мешает киприотам-туркам сотрудничать со своими греческими коллегами — совсем недавно они начали исторические переговоры о создании единого правительства на острове.
Российские лидеры, безусловно, вели себя упрямо и грубо, но они также действовали прагматично и предсказуемо.
МАРШ ПУТИНА К МОРЮ?
Задача, стоящая перед следующим президентом США, будет состоять не только в разрешении малоизвестных территориальных споров в далеком уголке Кавказа; он также должен управлять растущей ролью России как мощной и заманчивой альтернативы Западу. Российские лидеры научились говорить на языке стабильности, гуманизма и процветания, даже когда российские журналисты умирают в полицейских участках, а коррумпированные чиновники выкачивают значительные богатства страны. Если разрыв между Россией и Западом будет увеличиваться, это не приведет к повторению холодной войны — полувека, в течение которых Москва находилась в эпицентре насильственной и перегруженной империи. Вместо этого возникнет новое и более деликатное соперничество за способность каждой политической системы объяснить собственные несоответствия своим гражданам и всему миру. Поддерживать или отрицать самоопределение, хвалить или осуждать военное вторжение, создавать или разрушать страны — выбор, стоящий перед всеми великими державами, и в результате решения редко принимаются в соответствии с принципами.
В будущем настоящее соперничество будет заключаться в том, какие державы лучше всего смогут заявить о своих недостатках и убедительно говорить с все более и более сообразительными гражданами мира, которые столь же скептически относятся к мессианской демократизации Соединенных Штатов, как и к националистическим позам России.
К сожалению, западное мышление о России слишком часто подменяет анализ аналогией. Утверждается, что если сегодняшняя Россия похожа на гитлеровскую Германию, то Западу следует избегать умиротворения и предотвращать любую потенциальную будущую агрессию России против Украины или любого другого соседа России. Но чего Запад не понял, так это того, что многие жители региона рассматривают августовскую войну 2008 года как оправданную интервенцию, а не как дерзкую попытку возродить злонамеренную империю. В течение нескольких недель после российско-грузинского конфликта заинтересованные официальные лица США и Европы провели экстренные встречи для рассмотрения множества политических мер, от приостановки отношений России с ЕС до бойкота зимних Олимпийских игр 2014 года в российском черноморском курорте Сочи, который находится на расстоянии вытянутой руки.
кинуть из абхазии. «Мы убеждены, что в интересах самой России не изолировать себя от Европы», — говорится в итоговом коммюнике саммита лидеров ЕС, состоявшегося в сентябре. Безусловно, действия России отдалили страну от западных институтов. Но более глубокое беспокойство вызывает то, что Кремль и рядовые россияне теперь могут представить себе мир, в котором им все равно.
Загрузка…
Пожалуйста, включите JavaScript для корректной работы сайта.
Как российско-грузинская война 2008 года стала планом вторжения на Украину
Российская БМП-2 58-й армии Северо-Кавказского военного округа в Южной Осетии во время российско-грузинской войны 2008 года. Фото Викисклада.
План вторжения в Украину президента России Владимира Путина, вероятно, основан на пятидневном конфликте во время российско-грузинской войны 2008 года.
Эта война была первой крупной военной попыткой России восстановить силой части советской империи, распавшейся в конце холодной войны.
«Грузия явно начала процесс попытки вырваться из сферы влияния России, — сказал в 2018 году Марк Галеотти, эксперт по современной российской истории и вопросам безопасности. абсолютный приоритет. Она должна была сохранить свою сферу влияния, а если она отпустит Грузию, то кто может быть следующим?»
После распада СССР в 1991 году российские лидеры стремились восстановить коммунистическое влияние, бросить вызов Западу и вернуть себе власть в Европе после холодной войны. Возвращение России к прежним высотам было главной темой режима Владимира Путина.
Первые проблески этой политики проявились, когда Россия направила войска для поддержки попытки так называемых самопровозглашенных провинций Южной Осетии и Абхазии отделиться от Грузии после кровопролитных гражданских войн в 1990-х годах. Россия ввела войска в Южную Осетию и Абхазию, где они и остались. Грузия подозревала, что две отступнические провинции отделились только благодаря помощи России.
В 2001 году возобновились боевые действия между абхазскими войсками и грузинскими военизированными формированиями.
Но после избрания прозападного президента Михаила Саакашвили в Грузии в 2004 году отношения между Россией и Грузией еще больше ухудшились; обе страны были на грани дипломатического кризиса.
Ракетный эсминец USS McFaul доставляет более 80 тонн необходимой гуманитарной помощи народу Грузии, 24 августа 2008 г., после пятидневного конфликта, известного как российско-грузинская война. Фотография ВМС США, сделанная лейтенантом-коммандером. Джон Гей.
В 2006 году Грузия обвинила Путина, тогдашнего премьер-министра России, в поддержке сепаратистского руководства Южной Осетии и Абхазии. Когда Грузия арестовала четырех российских военных, заподозрив их в шпионской деятельности, Путин ответил депортацией граждан Грузии из Москвы. Взаимные дипломатические конфликты продолжались до тех пор, пока кризис не перерос в усиленную подготовку к войне.
«Русские разрабатывали свои планы, наращивали свои силы, и они позаботились о том, чтобы их местные марионетки в Южной Осетии достаточно подкололи грузин, зная, что [Саакашвили.
..] попадется на удочку», — рассказал Галеотти.
В апреле 2008 года министр реинтеграции Грузии Темур Якобашвили подтвердил тактику.
«Мы видим вопиющую попытку России осуществить некоторую форму аннексии – в данном случае больше в Абхазии, чем в Цхинвальском регионе [Южной Осетии]», – сказал Якобашвили.
Позднее Грузия обвинила Россию в том, что она сбила над Абхазией беспилотный летательный аппарат; однако Россия отвергла это требование. В мае 2008 года расследование ООН пришло к выводу, что беспилотник был сбит ракетой, выпущенной с российского истребителя. Россия направила в Абхазию сотни невооруженных солдат для «ремонта железной дороги», но Грузия подозревала, что Россия планирует военное вмешательство.
8 августа 2008 г. провокации обеих сторон вылились в серию столкновений между осетинскими ополченцами и грузинскими военными. Российские военные защищали сепаратистов на протяжении пятидневного конфликта, пока Россия не объявила о прекращении военного вторжения в Грузию и не подписала соглашение о прекращении огня.
Россия согласилась частично вывести свои войска из Грузии, но оставила солдат на блокпостах вблизи спорных территорий Абхазии и Южной Осетии. Президент России Дмитрий Медведев подписал указ о признании независимости оспариваемых территорий.
Эти российские силы с тех пор остаются на 20% территории Грузии.
«И сегодня гибридная война стала оружием России, что мы видели в других странах. Это не ново для Грузии», — заявил посол Грузии в США Давид Бакрадзе в интервью Foreign Policy в 2020 году. «Мы видели разные формы этого на протяжении многих лет. Это были энергетические и экономические инструменты, использованные в 2006 году, это были кибератаки в 2008 году. В 2019 году тоже были кибератаки против Грузии. Есть дезинформация и пропаганда, которая сейчас атакует даже Грузию во время COVID, когда все объединились, весь мир для борьбы с распространением COVID-19пандемия. Россия воспользовалась возможностью, даже в это время, чтобы усилить свои провокации».
Непрекращающаяся необъявленная война между Россией и Украиной, начавшаяся в 2014 году, вызвала множество взаимных обвинений и столкновений.
В феврале 2022 года Россия объявила Донецк и Луганск двумя «отколовшимися» и независимыми от Украины государствами, мобилизовали «миротворческие» войска, и цикл, смоделированный после российско-грузинской войны, продолжился.
Читать дальше: Как российские спецназовцы убили президента Афганистана перед вторжением
Южная Осетия
Эдуард Кокойты [Кокойты или Кокоев по-русски] был избран 06 декабря 2001 года президентом непризнанной республики Южная Осетия. Главная причина победы Кокойты на президентских выборах заключалась в том, что его неожиданно поддержал клан Тедеевых, один из самых могущественных семей Южной Осетии. Альберт Тедеев и его брат Джамбулат финансировали его предвыборную кампанию. После избрания Кокойты президентом члены группы Тедеева взяли на себя ответственность за таможенную службу республики и грузовые перевозки по Закавказской магистрали.
Южная Осетия — горный внутриконтинентальный район. Его главным активом является туннель через горы, ведущий в российский регион Северная Осетия, который, по словам грузинских властей, используется для контрабанды оружия, наркотиков и поддельных 100-долларовых банкнот. По некоторым данным, финансовые ресурсы президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты были связаны с преступным миром, занимающимся торговлей наркотиками и оружием.
Экономические вопросы имеют решающее значение. Незаконная торговля через линии прекращения огня значительна, что создает стимулы для сохранения статус-кво. Возможности для долговременных решений будут увеличиваться по мере экономического развития. Коррупция является серьезным препятствием для всех сторон конфликта. Многие в России, Грузии и Южной Осетии экономически заинтересованы в сохранении статус-кво. Первоначально сотрудничество между преступными организациями в Грузии и Южной Осетии было больше, чем между соответствующими правоохранительными органами, но ситуация улучшилась.
1 июля 2003 г. Эдуард Кокойты решил закрепить свою власть в отколовшейся республике после резкого и внезапного увольнения почти всех своих начальников службы безопасности. Он приказал расформировать разведывательное управление министерства обороны и отдел безопасности, отвечающий за сопровождение дорожных грузов. Президент также взял на себя управление таможней, которая является основным источником доходов Южной Осетии. Все уволенные были членами группы Тедеева.
К 2003 году контрабанда в Грузии стала серьезной проблемой. Торговля контрабандой через грузинские маршруты Абхазии и Южной Осетии ухудшилась из-за того, что она была тесно связана с проблемой сепаратизма, неурегулированными вооруженными конфликтами, насилием в регионах и прозрачностью границ. Конфликты в Абхазии и Южной Осетии постепенно превратились в неконтролируемые территории, известные как криминальные зоны. Сети контрабанды, созданные в Абхазии и Южной Осетии, увеличили уровень преступности, создали коррумпированные экономические интересы и способствовали существующему политическому статус-кво и внешним конфликтам.
Основными причинами контрабанды в этих регионах являются институциональная слабость и коррупция в правоохранительных органах, а также отсутствие инициативы у предыдущих руководителей высшей исполнительной власти правительства Грузии.
Панкисское ущелье является важным центром наркобизнеса в бывших советских республиках Кавказа, где острая конкуренция за рынок наркотиков, по-видимому, не включает российские группировки. Ущелье представляет собой малонаселенную 12-километровую долину в отдаленном горном районе северо-восточной Грузии, примыкающем к Чеченской Республике России и к востоку от Юго-Осетинской автономной области Грузии. Последняя юрисдикция имеет нерешенные одиннадцатилетние претензии на самоопределение. Среди жителей Панкисского района есть коренные чеченцы, называемые кистинцами, и осетины. Беженцы из Чечни усугубили существующую этническую напряженность, вытеснив большинство осетин. Сообщается, что в сообщество беженцев в Панкиси входят торговцы наркотиками, которые использовали связи в Чечне для установления маршрутов перевозки в Панкиси.
Из-за своего географического положения и топографии ущелье привлекло международное внимание как центр контрабанды наркотиков и оружия, как место разногласий между этническими группами и как плацдарм чеченских боевиков, которые были вовлечены во все другие действия в ущелье. Госдепартамент США охарактеризовал Панкисский район как центральный пункт «переупаковки» наркотиков афганского происхождения и перемещения из Южной Осетии и Азербайджана на рынки Грузии.
Прекращение боевых действий, вызванное Сочинским соглашением, продолжалось до 2004 года. В этот момент президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе сменил Михаил Саакашвили, который вновь проявил интерес к реинтеграции сепаратистских регионов Грузии. В соответствии с этой политикой правительство Грузии уделяло особое внимание регулированию и мониторингу торговли внутри и через Южную Осетию, закрыв особенно крупный южноосетинский рынок, который использовался для нерегулируемой торговли. В июне 2004 г. напряженность начала расти, поскольку грузинские власти активизировали свои усилия по борьбе с контрабандой в регионе.
Захват заложников, перестрелки и случайные взрывы привели к десяткам убитых и раненых. В ответ южноосетинские силы перекрыли дороги и задержали грузинские войска в пределах границ Южной Осетии. Напряженность между сторонами обострилась, и в результате минометных перестрелок в конце июля и августе 2004 г. погибли десятки человек.
Соглашение о прекращении огня, подписанное сторонами в августе 2004 г., положило конец насилию и привело к некоторой демобилизации, но ситуация оставалась неурегулированной. Президент Южной Осетии Эдуард Кокойты в ноябре 2004 года встретился с премьер-министром Грузии Зурабом Жванией. В ходе встречи обе стороны выразили обеспокоенность в связи с насилием и подтвердили свою заинтересованность в мирном урегулировании, прежде чем достичь ряда соглашений, направленных на укрепление отношений между двумя сторонами и демилитаризацию зоны конфликта.
Соединенные Штаты приветствовали предложение президента Грузии Михаила Саакашвили в январе 2005 года о предоставлении Южной Осетии автономного статуса в составе Грузии.
27 октября 2005 года премьер-министр Грузии Зураб Ногаидели представил правительству Грузии план урегулирования югоосетинского конфликта в Организации по безопасности и сотрудничеству. в Европе (ОБСЕ) в Вене, Австрия. Грузия запросила поддержку новой международной дипломатической структуры, включающей ОБСЕ, Европейский союз, США и Россию. Мирный план, предложенный Грузией, был одобрен Советом министров ОБСЕ в Любляне, Словения, в декабре 2005 г.
В ноябре 2005 года МВД Грузии обвинило лидера Южной Осетии Эдуарда Кокойты и членов его правительства в покровительстве преступным группировкам, занимающимся контрабандой, похищениями людей и торговлей оружием, а также обвинило российские миротворческие силы, дислоцированные в зоне конфликта, в поставках оружия южноосетинским ополченцам. МВД Грузии разместило на своем официальном сайте 26 ноября 2005 года схему под названием «Преступный режим так называемых властей Южной Осетии». Вверху диаграммы была фотография лидера Южной Осетии Эдуарда Кокойты с подписью: «рэкет, контрабанда, похищения людей, коррупция, преследование политических оппонентов».
Официальные лица Южной Осетии, а также российские миротворцы уже отвергли эти обвинения как «абсурдные».
Грузины и югоосетинцы воевали в сентябре 2006 года. По сообщениям СМИ, вертолет, летевший над зоной грузино-осетинского конфликта с министром обороны Грузии Ираклием Окруашвили на борту, был обстрелян южноосетинскими ополченцами 3 сентября и был вынужден действовать в экстренном порядке. посадка. Через пять дней стало известно, что трое югоосетинских ополченцев и один грузинский полицейский погибли в перестрелке в зоне югоосетинского конфликта.
Когда Кокойты организовал референдум о независимости и президентские выборы в ноябре 2006 года, Тбилиси отреагировал на это проведением собственных опросов в подконтрольных ему районах Южной Осетии. В результате были избраны два президента — Кокойты в Цхинвальском опросе и в Тбилиси «Дмитрий» Игорь Викторович Санакоев, бывший премьер-министр Южной Осетии, выступавший за сделку с Саакашвили. Результат дал Тбилиси возможность попытаться подорвать позиции Кокойты, возглавив параллельную администрацию.
В ноябре 2006 года Соединенные Штаты присоединились к международному сообществу, отвергнув референдум и самопровозглашенные президентские выборы, назначенные на 12 ноября в сепаратистском регионе Грузии Южная Осетия. «США не признают «референдум о независимости» и сопутствующие так называемые «президентские» выборы, — заявила 9 ноября 2006 г. посол США в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) Джули Финли. сообщество ясно дало понять, что Южная Осетия является частью Грузии», — заявил Финли на заседании Постоянного совета ОБСЕ в Вене, Австрия.
В сентябре 2004 года президент Грузии Саакашвили в своем выступлении перед Организацией Объединенных Наций выдвинул предложение об автономном статусе Южной Осетии в составе Грузии, которое получило широкую поддержку международного сообщества. Однако, поскольку де-факто власти в Цхинвали не проявили большого интереса к этому предложению, правительство Грузии постепенно переключило свое внимание на параллельную де-факто администрацию, возникшую под руководством Дмитрия Санакоева, этнического осетина, который выступал за предоставление Южной Осетии автономии в рамках штат Джорджия.
В апреле 2007 года эта параллельная администрация получила официальную поддержку Грузии и была преобразована во Временную административную единицу Южной Осетии с оперативной базой в Курте, Южная Осетия.
За назначением г-на Санакоева главой временной административной единицы Южной Осетии последовало заявление г-на Кокойты о том, что он примет «все необходимые меры» для смещения «самопровозглашенного правительства» г-на Санакоева. Закавказская магистраль была перекрыта по приказу г-на Кокойты, и все выходные велись ожесточенные перестрелки. Кроме того, были зафиксированы передвижения югоосетинских вооруженных формирований и ночные автоколонны.
Правительство Южной Осетии не было полностью независимым от правительства России. К середине 2008 года глава местного КГБ Анатолий Баранов возглавлял Федеральную службу безопасности (ФСБ) в Российской Республике Мордовия. Глава МВД Южной Осетии Михаил Миндзаев служил в МВД Северной Осетии России. Министр обороны Южной Осетии Василий Лунев был военным комиссаром Пермской области, а секретарь Совета безопасности Южной Осетии Анатолий Баранкевич — бывшим заместителем военного комиссара Ставропольского края.
Это привело к тому, что Юлия Латынина, обозреватель «Новой газеты» и ведущая «Эха Москвы», заметила, что «Южная Осетия — это не территория, не страна, не режим. деньги в конфликте с Грузией… Саакашвили обанкротил совместное предприятие лубянских чекистов и осетинских бандитов».
Петре Мамрадзе, бывший глава государственной администрации Грузии, депутат парламента, представляющий правящую партию «Единое национальное движение», заявил, что «[лидер Южной Осетии Эдуард] Кокойты является преступником, который, как тогда писали российские политологи, был членом петербургской преступной группировки. , а его министры — отставные чекисты, приехавшие из России».
Министерство иностранных дел Украины осудило проведение Россией 10 апреля незаконных выборов в регионе Южная Осетия в Грузии. Южная Осетия и Абхазия были оккупированы Россией с момента ее вторжения в Грузию в 2008 году. Посольство США в Грузии также выступило с заявлением, в котором говорится, что оно не признает законность так называемых президентских выборов и не признает их результатов.
Наша позиция по Абхазии и Южной Осетии остается четкой: эти регионы являются неотъемлемой частью Грузии. Никакие выборы или априори нелегитимный референдум о присоединении Южной Осетии к России не могут изменить этого, говорится в заявлении.
Центральная избирательная комиссия Южной Осетии объявила 11 апреля 2022 года о предстоящем втором туре президентских выборов в республике. По результатам подсчета 95% голосов лидировал лидер партии «Ныхас» Алан Гаглоев с 36,9% голосов. Второе место принадлежит действующему президенту Южной Осетии Анатолию Бибилову — 33,5%. На третьей строчке находится вице-спикер парламента Александр Плиев с результатом 11,9% голосов. 8,9% избирателей проголосовали за депутата Гарри Мулдарова, а экс-депутат республиканского парламента Дмитрий Тасоев получил 2,8% голосов. Против всех кандидатов проголосовали 1,8% избирателей. Второй тур должен быть проведен не позднее чем через 15 дней после установления результатов всеобщих выборов.
НОВОСТИ ПИСЬМО |
Присоединяйтесь к списку рассылки GlobalSecurity. |