Содержание

Все ошибки чеченской войны — в откровениях полковника спецслужб

Общество 70243

Поделиться

— Вы не ждите от меня красивых историй про чеченскую войну, — начинает мой собеседник. — Я не умею их рассказывать. Да и война — это грязь. Как про грязь расскажешь красиво? Война это еще и боль.

Разве в боли есть романтика?

Я с ним согласна. Про войну нужно говорить просто и честно. Или молчать. Впрочем, нет, молчать нельзя. И вот сейчас, после того как о чеченской войне сняты десятки фильмов, написаны сотни книг, мы снова вспоминаем о ней. В том числе для того, чтобы выяснить, «зализаны ли все раны»? Кто такие сегодня чеченцы для «чеченцев» (солдат, прошедших войну)?

Заместитель командира одной из разведывательных частей ВДВ Валерий ЮРЬЕВ прошел обе чеченские кампании от начала до конца. Его часть потеряла 46 бойцов, 11 получили звание Героя Россия (всего было более 800 человек).

Фото: Геннадий Черкасов

СПРАВКА «МК»

Валерий Юрьев родился в 1957 году в Мариуполе. Гвардии полковник запаса. Военную службу проходил в разведке Воздушно-десантных войск и в ГРУ ГШ. Был командиром разведвзвода, роты, парашютно-десантного батальона, начальником штаба парашютно-десантного полка, преподавателем Военно-дипломатической академии и т.

д. Участвовал в боевых действиях в Афганистане, в двух чеченских кампаниях, в Дагестане; в разрешении межнациональных конфликтов — в Азербайджане, Армении, Нагорном Карабахе; в миротворческой операции — в Боснии и Герцеговине (бывшая Югославия). Награжден двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Мужества, орденом «За военные заслуги», медалью «За боевые заслуги» и другими медалями, именным огнестрельным оружием.

«Новороссия напоминает мне Чечню»

— Вы, наверное, не раз задавали себе вопрос — можно ли было предотвратить эту войну? Нашли ответ?

— Не задавал, потому что всегда знал — можно. Руководители Чечни Дудаев и Масхадов были профессиональными военными. Один — генерал, другой — полковник. Грамотные люди, не религиозные фанатики, не нацисты. Если бы с ними с самого начала стали вести нормальный диалог, то, думаю, такого кровопролития не было бы. Но их просто игнорировали, как сейчас на Украине проигнорировали Донецкую и Луганскую республики.

— Не боитесь проводить такие исторические параллели?

— Нет. Разрешили бы украинские власти в Донецке и Луганске на русском языке говорить, дали бы какую-то самостоятельность, и никакой войны не было бы. Но руководство нынешней Украины не пошло на уступки. И вот что происходит сейчас…

Аналогичная ситуация была и тогда с Чечней. Если бы Ельцин и его окружение пошли на диалог (не секрет ведь, что сейчас Чечня финансируется лучше многих регионов, так почему с самого начала было не дать ей деньги?), то не породили бы такое народное сопротивление.

— Расскажите, как встретила вас Чечня тогда, 20 лет назад.

— Где-то за полтора месяца до начала боевых действий наша часть была сосредоточена на аэродроме в Моздоке (Северная Осетия). Я, как заместитель командира части, отвечал за боевую подготовку. И вопреки всем запретам (стрелять там было нельзя) я организовал стрельбы со всех видов оружия, кроме крупнокалиберных пулеметов. Учил ребят тактике. Я знал, что такое война, и готовил солдат по-серьезному. Но конкретных задач перед нами не стояло.

Разведгруппы нашей части к тому времени, конечно, уже были на территории Чечни. То есть до официального ввода войск (этой датой считается 11 декабря 1994 года).

— Что они там делали?

— Основная задача была — понять, будет ли сопротивление со стороны местного населения и если да, то в какой степени.

— То есть у вас была надежда, что все обойдется?

— Да! Мы не верили, что будет большое противостояние. Но потом разведка доложила, что ситуация серьезная. Мои подчиненные общались с руководителями бандформирований — те однозначно сказали, что пойдут до конца.

— Вы лично с местными жителями общались? Что они говорили?

— Понимаете, я с ними общался, когда уже развязалась эта война. Первая чеченская кампания началась со штурма Грозного, массированного применения войск, когда все смешались в кровавом месиве — и чеченцы, и наши. Тут не до разговоров.

Фото из личного архива

Но во второй чеченской кампании время на это было. Наша часть входила в группировку «Восток», ее возглавлял Геннадий Трошев, который сам в свое время жил в Грозном, знал чеченский язык. И основной его курс был не на подавление сепаратистов, а на диалог. Тогда проходили встречи с местными жителями (особенно со старейшинами). Мы склоняли их к тому, что вооруженное сопротивление бессмысленно, потому что оно приведет только к разрушению городов и гибели людей. Старейшины относились с пониманием и делали все, чтобы бандформирования покидали населенные пункты, которые занимали наши войска. Порой даже без боя. Я думаю, благодаря именно старейшинам Ахмат Кадыров перешел на нашу сторону.

— Военные историки считают, что первые солдаты первой чеченской войны были просто пушечным мясом. Вы согласны?

— Министр обороны Павел Грачев — сам в прошлом десантник. В Афганистане он строжайшим образом наказывал командиров, у которых были потери. Но здесь вмешалась политика. И ошибки следовали одна за другой. И каждая стоила жизней. Один только пример. Из военнослужащих Кантемировской и Таманской дивизий были сформированы якобы танковые подразделения добровольцев, которые вошли в Грозный без всякого прикрытия. Непонятно было, для чего они вообще туда вошли?! Уверен, это была глубоко продуманная провокация. В результате их окружили местные формирования, взяли в плен, большинство людей убили.

— Правда, что войсками зачастую командовали спецслужбы, а не Минобороны?

— В какой-то степени. Вводом войск должно заниматься армейское командование, а занималось порой не оно, а непонятно кто. Все было организовано глупо и непутево. И это было видно даже в мелочах. Однажды я возвращался с одной операции и заметил в небе сигнальную ракету. Я приблизился и увидел такую картину: стоит на посту один российский солдат, несчастный, испуганный, ничего не понимающий. Он якобы охраняет небольшую группу военнослужащих, которые спят там же. Чтобы их всех уложить, боевикам не понадобилось даже 5 минут! Ну кто так воюет?! Что это за подготовка?

— Но когда вы ехали в Чечню, вы же не питали иллюзий по поводу политической ситуации? Вам не страшно было, оттого что приказы идут сверху совершенно непродуманные или даже преступные?

 — Не страшно. Пока стрелять не начинают, многим кажется, что это происходит не с ними.

А насчет выполнения приказов в армии не дискутируют. Да и убийство человека само по сути преступление. А мы все шли убивать. Понимаете, я еще с Афганистана, где был командиром разведроты, привык даже глупые приказы начальников выполнять с высочайшим качеством и с минимальными потерями. Мне говорили: иди прямо и захвати этот населенный пункт. Я говорил им «есть!» и шел не прямо, а слева, но захватывал. Задача в итоге выполнена, а победителей не судят.

— Почему так не вышло со взятием Грозного в ночь с 31 декабря на 1 января?

— Да, наша рота участвовала в этой операции, но я лично, к большому сожалению, был в отпуске. Когда начались наши потери — в моей части четыре человека были ранены, — я вернулся по собственной инициативе: обманул жену, сказал, что меня вызывают, сел на самолет и прилетел.

Штурм был совершенно неподготовленный, и в этом виноваты не столько военные, сколько политики. Это они дали неожиданную команду занять Грозный, несмотря ни на что. Из-за спешки части были укомплектованы даже матросами с кораблей! Сборная солянка, грубо говоря. Плюс это был конец 1994 года, армия находилась в моральном упадке после всех переворотов. В те годы если офицер шел по московской улице в форме, то его могли поймать и избить. А вы думаете, почему потом Министерство обороны разрешило офицерам ходить на работу в «гражданке»?

Мы в Чечне не понимали, как нам вообще действовать в той или иной ситуации. Я как-то прослушивал переговоры, узнал, что нашу колонну из 200 машин в одном из населенных пунктов остановило местное население. Командиры спрашивают: «Что делать? Мы же не ОМОН, у нас нет средств для разгона демонстрации».

В итоге колонна развернулась. Задача была сорвана.

И вот на фоне всего этого штурмуется Грозный…

Грозный времен чеченской войны. Фото: Михаил Евстафьев

«Карты были старыми, а солдаты — слишком молодыми»

— Что вас потрясло в этой войне?

— То, что отдельные чеченцы действовали как дикари: перерезали глотки, отрезали уши, пальцы. Я уверен: психически нормальный человек не может такое сделать. Они все это использовали с одной целью — запугать. Вы знаете, я рад, что никто из моих солдат не попал в плен и не подвергся мучениям. Все 46 человек, что я потерял, погибли в бою.

— Но при этом чеченцы грамотно, профессионально воевали?

— Ну как крестьянин может грамотно воевать? Конечно, ничего такого не было, особенно на первоначальном этапе. Но у них были преимущества. Вот опять приведу параллель с Афганистаном. Все говорили: мол, афганцы более выносливые и отличные воины. Мы воевали с ними в горной местности, каждый нес на себе оружие и экипировку по 40 кг. А афганец нес максимум 5 кг: автомат, тоненькие штанишки и маечку, горстку орешков, флягу воды. Кто из нас будет выносливее? Так и здесь. Чеченцы воевали на своей местности. А мы не понимали, куда идем, потому что карты были старыми.

Но главное — у чеченцев была выше мотивация, они знали, за что они воюют. А мы просто выполняли приказ. Наши бойцы — это солдаты-срочники, молодежь. А их? Взрослые бородатые мужики, которым умирать не страшно.

— Но у нас ведь было немало контрактников, которые шли убивать за деньги.

— В первую кампанию их практически не было. И однозначно сказать, что контрактники шли именно за деньги, было бы неправильно. Да и были ли это большие деньги? В среднем 15–18 тысяч. Наемникам в любой иностранной армии платят в десять раз больше. Было много тех, кто воевал за идею.

— Какую?!

— Идея появляется, когда твоего товарища на твоих глазах убивают. Тогда уже рождается желание отомстить. Я знал тех, кто в первую кампанию был срочником, а на вторую пришел контрактником, и именно потому, чтобы поквитаться за убитого друга.

И вот еще расскажу случай «про деньги». Андрей Непряхин работал в службе безопасности «Лукойла», получал огромные деньги, а взял и ушел воевать в Чечню. Почему? Потому что он хотел спасти молодежь — у него был опыт, он был замкомандира батальона. В итоге он возглавил одну из наших групп под Гудермесом. К месту гибели 6-й роты она пришла первой, обеспечила эвакуацию оставшихся в живых, потом вывозила тела погибших. Во время другой операции его ранило, но он остался прикрывать свою группу. Получил звание Героя России.

— Чеченцев готовили во время второй кампании иностранные спецслужбы или это «утка»?

— Да, но не так массово, как пытаются преподнести. Это были спецслужбы в основном с Ближнего Востока, арабские. И в процессе войны чеченцы учились на собственном опыте, соответственно, тактика их действий постоянно совершенствовалась, исходя из опыта, который они получали.

— А как готовили вы своих солдат?

— До седьмого пота. Солдата вообще нельзя жалеть во время подготовки, это спасет ему жизнь в бою. Он должен знать, какой маневр в какой ситуации делать. Когда стрелять, когда лежать, когда бежать и куда. Только в этом случае у него есть шанс выжить. Когда начинается стрельба — командовать бесполезно. Не докричишься. У меня вон голос хриплый, думаете, от чего? От крика.

Приведу другой пример. К автомату — 450 патронов, каждый весом 10 граммов, итого 4,5 кг. Я приказывал носить по два боекомплекта, то есть по 9 кг. Тяжело. Но я знал: бойцу на бой их точно хватит. Плохо, когда отдельные командиры, якобы заботясь о своих подчиненных, говорят: да ладно, не бери с собой много боеприпасов. И, как правило, если их окружают, патроны у них заканчиваются уже через 10 минут.

— А как насчет дисциплины было у них и у нас? Однажды я разговаривала с человеком, который прошел две чеченские кампании. Он рассказывал про наркотики, которые у них были. Про пьянки, которые устраивали перед боем, чтобы набраться смелости.

— В нашей разведроте это было исключено, но в других подразделениях все могло быть. Помню, в Афганистане американцы для дискредитации и разложения нашей армии использовали такую тактику, как бесплатная раздача героина. Мальчишки-бичата бегали вдоль колючей проволоки и за банку каши, за перчатки отдавали нашим солдатам сверток наподобие упаковки аскорбинки. Основная задача, конечно, была не заработать, а распространить этот яд.

Про алкоголь — никаких боевых ста грамм у нас не было положено. Но на рынках чеченцы продавали алкоголь, возможность купить и напиться была. И все же не скажу, что было какое-то беспробудное пьянство. Солдаты находились под сильным контролем.

— А чеченские боевики шли в бой под кайфом?

— Как-то прибыли мы в Хасавюрт, за день-два до этого там был кровопролитный бой, и я вижу: лежат трупы боевиков, а вокруг валяются шприцы.

— Однако их руководство мыслило более чем здраво. Чего стоило только Хасавюртовское соглашение… Кстати, как оно подписывалось?

— Особый отряд нашей части обеспечивал безопасность делегации, возглавляемой Александром Лебедем. Наших военных было 10 человек, и они шли фактически на гибель. Мы понимали, что могут расстрелять в любой момент. Ехали они на джипах «Нива», в каждой машине было по одному авторитетному дагестанцу в качестве гаранта безопасности. Но скорее это была формальность — его присутствие вряд ли спасло бы.

Соглашение было подписано на кабальных условиях, это правда. Мы обязались войска вывести, но самое главное — фактически через 5 лет Чечня должна была отделиться от России.

К большому сожалению, не обошлось без предательства и в политических кругах, и в военных. На протяжении всей кампании секретную информацию «сливали» чеченцам. Думаю, за деньги. За бешеные деньги. Кто платил? Арабы в основном. Но и американцы поучаствовали в этом, ну а куда же без них, «родных»…

— За вашу голову чеченские командиры давали вознаграждение?

— Нет, насколько я знаю. Но угрожали расправой нашим семьям. Наши жены и дети жили тогда в военном городке — место не буду называть, и их усиленно охраняли. Ничего ни с кем не случилось.

— А сейчас для вас чеченцы — враги? Как вы вообще относитесь к нынешнему руководству Чечни?

— Нет, не враги. Они часть нашего народа, и так к ним и отношусь. Со своими «заскоками», конечно. Но у какой национальности их нет? У меня близкий друг — чеченец. А чеченцы сейчас «более русские, чем сами русские», и это заслуга нынешнего руководства России и Чечни.

— Вы были в Чечне уже после войны?

— Нет, ни разу. Наверное, хотел бы посмотреть на современный Грозный. Но я вижу, каким он стал, по телевизору. Иногда даже не верится. В моей-то памяти ведь это город, где царят разруха, кровь, боль, слезы…

Подписаться

Авторы:

Опубликован в газете «Московский комсомолец» №26697 от 12 декабря 2014

Заголовок в газете: Главная ошибка чеченской войны

Что еще почитать

Что почитать:Ещё материалы

В регионах

  • Пентагон подделал видео крушения беспилотника под Крымом

    38302

    Крым

    ФОТО: T. ME/KRYUCHKOVOLEG

  • Внутренний паспорт России для проживающих в Германии соотечественников

    17094

    Германия

  • Какие изменения ждут жителей Германии в апреле 2023 года

    14543

    Германия

  • Доплата 2 000 евро для пациентов с медицинской страховкой в Германии

    13759

    Германия

  • Какую денежную купюру не стоит тратить: если ее хранить в кошельке, то она будет привлекать богатство

    10039

    Калмыкия

  • В Севастопольской бухте остановили движение транспорта утром 28 марта

    9609

    Крым

    фото: МК в Крыму

В регионах:Ещё материалы

по ту сторону линии фронта — EADaily, 18 декабря 2019 — Новости политики, Новости России

31 декабря исполнится 25 лет началу новогоднего штурма Грозного федеральными войсками, который хотели взять ко дню рождения министра обороны Павла Грачева — 1 января. Грачев, уверявший, что столицу Чечни можно взять за несколько часов одним полком ВДВ, был одним из ярых сторонников ввода в Чечню войск. Его тогда поддержали глава МВД РФ Виктор Ерин, представитель президента РФ в Чечне и вице-премьер Николай Егоров, директор Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин. Окончательное решение по вводу войск было принято 11 декабря на совещании Совета безопасности России под председательством президента России Бориса Ельцина.

Степашин, наряду с руководителем президентской администрации Сергеем Филатовым и вице-премьером Сергеем Шахраем, ранее убеждал Ельцина, что проблему с чеченскими сепаратистами можно решить без ввода войск. Парадоксально, что президент самопровозглашенной «Ичкерии» Джохар Дудаев, против которого Ельцин шел войной, не столь давно был верным союзником Ельцина и фактической креатурой московских «демократов»… Противник Дудаева политик Умар Автурханов, на которого в 1994 году ставили в Москве, в 1999 году в своем интервью скажет:

«Не будь у нас этой проклятой трубы, войны в Чечне не было бы».

Данный сумбур — это фон, которым сопровождались события в Чечне четвертьвековой давности. Настроения простых жителей Чечни 25 лет назад оказались «за кадром» больших политических игр вокруг республики. О мыслях и чувствах тогдашних чеченцев корреспонденту EADaily рассказал руководитель Чеченского отделения общества развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел» Ислам Сайдаев — бывший сторонник «Ичкерии».

— Ислам Вахаевич, какие настроения бытовали в Чечне в декабре 1994 года, накануне ввода войск в республику?

— Большинство чеченцев тогда думало, что это война между Россией и «Чеченской Республикой Ичкерия», Нохчи-Чо. И люди поначалу не могли поверить в это. Ведь тогда только три года прошло, как рухнул Советский Союз. Народ в Чечне думал: мы с русскими и другими народами остаемся членами одной большой семьи, советской семьи. Люди осознавали, что какой-то конфликт произойдет: в виде попыток убрать Джохара Дудаева, заблокировать границу, сократить или прекратить финансирование экономики Чечни из федерального центра… И не более того. Никто не мог представить, что вскоре будет большая кровопролитная война. Мы не ожидали, что Грозный в ночь на 1 января 1995 года будет напоминать горящий Сталинград, говорящие на одном, русском языке, люди будут убивать друг друга и мы увидим со стороны некоторых «федералов» звериную жестокость.

У нас отношение к Российской армии было как к своим. Наши мужчины в большинстве своем к тому времени имели отношение к Советской армии. Практически все взрослые мужчины к декабрю 1994 года имели за плечами опыт военной службы. Я тоже служил в Советской армии срочную. Выйдя на гражданку, мы не теряли связи с нашими армейскими друзьями, да и просто с людьми, которые служили с нами в одних частях или родах войск. Многие связали с Советской армией свою жизнь — стали офицерами. У чеченцев в силу нашего менталитета всегда считалось делом настоящего мужчины быть военным, защищать с оружием в руках страну, где ты живешь. Так или иначе, «Прощание славянки», имена наших командующих, министров обороны СССР объединяли нас с «федералами» до декабря 1994 года, когда мы, присягавшие одной стране и одному флагу, встретились по разные стороны линии фронта. Этим во многом и объясняется то, что первая чеченская кампания характеризовалась с обеих сторон конфликта жестокостью, переходящей во всепоглощающую ненависть. Свои стали в одночасье врагами. Нет более худшего врага, чем бывший друг.

— К декабрю 1994 года в Чечне было два центра силы — администрация Джохара Дудаева и оппозиционный Дудаеву Временный совет Умара Автурханова. Люди Автурханова ориентировались на Москву и размещались в Надтеречном районе, где у Дудаева не было особой поддержки. Можно точно сказать, какие районы Чечни поддерживали Дудаева, а какие нет?

— Очень многие люди в Грозном, в райцентрах и в сельских местностях к 1994 году разочаровались в режиме Дудаева, критиковали и ругали его администрацию. Было много чеченцев, которые считали, что приход «федералов» будет освобождением от администрации Дудаева. Парадокс того времени в том, что к началу первой кампании в рядах сторонников «Ичкерии» оказались те чеченцы, которых бы сейчас назвали пророссийскими. Москва тогда сделала для этого все. Точечные артиллерийские и авиаудары по жилым домами, больницам, школам и другим объектам социальной инфраструктуры сподвигли идти сражаться за Дудаева тех, кто до начала первой кампании и подумать не мог об этом. Эти люди не ожидали, что их будут уничтожать как врагов те, кто вошел вместе с «федералами» в Чеченскую Республику. Мы ждали освободителей, а к нам с «федералами» пришли каратели и мародеры. Это не мои слова. Воевавший в Чечне российский генерал Геннадий Трошев в своих мемуарах говорил о том же самом.

Надо сказать, что не все «федералы» были ослеплены жаждой повоевать. Например, командующий 131-й Майкопской бригадой полковник Иван Савин в декабре 1994 года стоял на подступах к Чечне дольше, чем того требовал приказ. Савин осознавал: взятие Грозного к 1 января 1995 года, как того требовали из Москвы, — это преступная авантюра. Савин понимал, что таким образом «федералы» настроят против себя мирных людей, навлекут на себя удары штурмовых отрядов, сформированных накануне. Военная разведка «федералов» накануне первой кампании хорошо поработала в Грозном, старшие офицеры имели на руках сведения о состоянии военных сил «Ичкерии». А при этом Москва отдавала такие приказы, которые ставили «федералов» прямо под огонь сил Дудаева и настраивали чеченцев против России.

Но Савин, — как и другие старшие офицеры, — был вынужден выполнять приказ. 131-я Майкопская бригада была разбита наголову, Савин был убит. Личный состав Майкопской бригады в рядовом и сержантском составе был укомплектован срочниками. Офицеры не знали топографии Грозного. На руках у командования были устаревшие карты Грозного, где не было названий улиц, номеров домов, указаний, что и где находится. Крупные города, где каждый дом превращен в укрепрайон, нельзя взять одним танковым полком, набранным из срочников. Так можно было только превратить Грозный в огромную человеческую мясорубку.

— Вы говорите, что защитники Чечни тогда имели опыт службы в Советской армии, многие были офицерами в отставке. Как они воспринимали выучку вошедших в Чечню российских солдат?

— Солдат в Вооруженных силах России остался тем, кем он был в Советской армии, — бесплатной рабочей силой, на неосведомленность которой можно списать преступные действия верховного главнокомандования. Те, кого Москва вывела в Чечню на боевые действия, не имели ни малейшего представления о практике военных действий в городских условиях, о теории и практике боевой стрельбы. К примеру, из-за угла шарахнет автоматной очередью, а стреляющий, наводчик и заряжающий из танка по приказу командира танка в ответ долбают по близстоящему жилому дому. А в ответ — выстрелы из гранатометов и другого стрелкового оружия со стороны жилмассивов, разрушения и жертвы среди мирного населения. Необученные срочники порой со страху палили куда попало. Это только потом те, кто из них останется в живых, покажут настоящий героизм. Офицеры как раз понимали, как надо воевать. В первую кампанию у «федералов» на офицеров пришелся наибольший процент потерь. В общем, кто-то смотрел на ввод войск в Чеченскую Республику с опасностью, кто-то с надеждой. В итоге случилось то, что случилось.

— 25 лет назад Вы находились в Чечне?

— За три-четыре месяца до начала первой кампании я находился в Ханты-Мансийском округе. Мы там занимались предпринимательством. Сейчас, годы спустя, смешно говорить о том, что чеченцы при Ельцине на Севере вели честный бизнес. Тогда Россия была поделена на криминальные группировки. Про чеченцев говорили по телевидению, что мы поголовно воры, насильники и грабители. Но мы в ХМАО реально занимались только тем, что продавали одежду из пушных зверей. Нам из Казани наладили привоз популярных тогда норковых шапок. Зарабатывали мы тогда неплохо. И эта работа меня застала при первом штурме Грозного — в конце ноября 1994 года. 24 ноября Умар Автурханов, — не обладая должными полномочиями и не зная, что он делает, — направил в Грозный танковую колонну из «федералов», и этот рейд закончился провалом. Москва, осуществив этот рейд, только провоцировала чеченцев на ответные действия и, как сейчас говорят, «пилила» финансирование. Во время автурхановского рейда я вместе c земляками решил — наше место в Чечне. Когда мы возвратились домой, часть Грозного была разрушена. Уже началась суматоха вокруг пленных из Кантемировской дивизии. К Дудаеву тогда уже приезжали представители из Москвы, Владимир Жириновский к примеру. Я с этими людьми беседовал в президентском дворце в Грозном, ведь к тому времени я занимался серьезной политической журналистикой. Мы тогда осознавали, что мирного разрешения ситуации между Россией и Чечней уже не будет. Мы думали, будет война. И мы не ошиблись. К концу 1994 года ожидание тревоги чувствовалось в настроениях людей в Чечне.

— И Вы стали дудаевцем сразу?

— Я живу в районе площади Минутка. Видел 25 лет назад, как в центре города возле дудаевского дворца идут бои. Кто-то ночами туда ходил, чтобы посмотреть, кто-то, чтобы поучаствовать в боях. Тогда власти Чечни призывали всех боеспособных чеченцев к защите президентского дворца, конституционного строя, независимости Чечни и так далее. Чеченцы ходили защищать дворец и самого Джохара Дудаева. Командовал обороной дворца Аслан Масхадов — бывший полковник Советской армии, ставший потом генералиссимусом «Ичкерии» и президентом. А штурмом дворца командовал генерал-лейтенант Лев Яковлевич Рохлин. Став депутатом Госдумы, он вместе с Виктором Илюхиным инициирует процедуру импичмента Бориса Ельцина. В 1997 году Рохлина через федеральную прессу обвинят в организации заговора против Ельцина, а в июле 1998 года он будет найден мертвым. Но это будет потом.

Когда в начале января 1995 года «федералы» стали штурмовать дворец Дудаева, мы думали: вот возьмут дворец, сменится в Чечне власть — и война закончится. Эта надежда жила в людях вплоть до знаменитых переговоров Масхадова с Александром Лебедем в Хасавюрте в августе 1996 года. Это, наверное, свойство характера чеченцев — даже в самые трагические минуты сохранять наивную веру в лучший исход… Мне рассказывали, что, когда по указанию Сталина и Берии нас выселяли в Казахстан, голодные и замерзшие старики в товарных вагонах убеждали людей: это ошибка, Сталин вот-вот даст приказ повернуть поезда назад в Чечню. Точно такие же настроения бытовали у нас и в период первой кампании. Мы хотели верить: в Москве вот-вот отдадут приказ — и все закончится или же на Ельцина надавит международное сообщество. Мы не возлагали никаких надежд лично на Бориса Николаевича. Мы видели, что этот человек давно спился, находится под полным контролем своего окружения, и надежды на его личное понимание ситуации в Чечне было крайне мало.

Мы больше верили в то, что есть общемировая система защиты прав человека и демократических ценностей, что в ООН, СБСЕ или где-то еще есть наблюдательные советы, которые мониторят по всему миру ситуацию с защитой прав человека и недопущением военных конфликтов. У нас было больше надежды на международные организации, цивилизованный Запад… Помощь со стороны Запада ограничилась приездами наблюдателей, «Врачей без границ», журналистов, единичными гуманитарными поставками. Для того, чтобы надавить на Ельцина и остановить войну в Чечне, Запад не сделал ровным счетом ничего.

В январе 1995 года, во время боев в Грозном, в Чечне уже находился уполномоченный при президенте России по правам человека Сергей Ковалев. Из дворца Дудаева он призывал «федералов» прекратить огонь и уйти из Чечни. Сергея Адамовича «федералы» ненавидели. А мы видели: правозащитники из России, взывающие к совести военных, ничего не могут сделать для установления мира в Чечне. Люди вроде Ковалева или Галины Старовойтовой по Чечне не оказывали никакого влияния на Ельцина и не могли оказать. Ельцин вел войну в Чечне, опираясь на советы своего «семейного круга». А на этот круг влияли «специалисты» из США, которые тогда реально руководили нашей страной.

Я родился в 1972 году. В 1994 году исполнилось два года после того, как я демобилизовался из Советской армии. Я и мои сверстники в Чечне посещали митинги, потому что болели всей душой за свой народ. Мы занимались и общественно-политической работой. У нас к началу 1990-х годов появилось молодежное движение «Национальное возрождение». Цели его были мирные: возрождение культуры и традиций чеченцев, проповедь ислама. Тогдашние ее лидеры сегодня в Чечне занимают высокие посты. На митингах мы больше наблюдали и слушали ораторов, чем участвовали сами. Как активный молодой мужчина, который любит свою республику, свой народ, я не мог стоять в стороне от происходящего в Чечне в 1994—1995 годах. Я и мои сверстники хотели защитить свой народ.

В федеральной и зарубежной прессе ходят тогдашние фото дудаевцев, где они увешаны современным новеньким оружием. Военный журналист Игорь Прокопенко приводил сведения, что на рынках Грозного, где раньше продавали овощи и фрукты, перед войной продавали оружие. Оружия было столько, что его продавали весьма дешево.

12 декабря 1994 года части «Ичкерии» под командованием Вахи Арсанова уже вели бои в Долинском и Первомайской — пригородах Грозного. Тогда в город стали стекаться из районов добровольцы — защищать Чечню от «федералов». Потом стали говорить, что Дудаев всех добровольцев вооружал чуть ли не лично, но это не так. Большинство прибывало в боевые порядки с голыми руками. Оружие они покупали на свои деньги на черном рынке, добывали в бою или же приобретали другим образом. Далеко не у всех было современное оружие. На руках у очень многих были винтовки типа «мосинок» времен Великой Отечественной войны, автоматы Калашникова старого образца, охотничьи берданки, обрезы и так далее. А у гвардии Дудаева к началу войны были новые автоматы калибра 5,45 мм, которые неизвестно каким образом попали в Чеченскую Республику.

Известен факт, что в 1991—1992 годах Москва передала Дудаеву огромные арсеналы оружия и военной техники со складов Советской армии в Чечне. Но вот этих калашниковых калибра 5,45 в списке переданного оружия не было. Большое количество оружейных черных рынков тогда расплодилось за пределами Чечни — в соседних регионах. Там наши люди и закупались, продавая ради этого автомобили, домашнюю скотину, золотые украшения, а когда и этого не было, — свои дома. Очень хорошо был вооружен «Абхазский батальон» Шамиля Басаева, куда входили чеченцы, воевавшие вместе с Басаевым в Абхазии против грузинских войск. Хорошее вооружение было у «афганских батальонов», где служили ветераны Афганистана. Эти формирования поначалу были в оппозиции к Дудаеву. Но в конце 1994 — начале 1995 годов «абхазы» и «афганцы» защищали дворец Дудаева и центр Грозного от «федералов».

— Как реагировало на предстоящий военный конфликт мусульманское духовенство Чечни?

— В декабре 1994 года, когда в Грозном ходили слухи, что «федералы» вот-вот завладеют городом, меня как члена координационного совета «Национального возрождения» позвали в центр города на митинг в поддержку Дудаева. Была очень холодная ночь. Возле Совета министров, напротив дудаевского дворца, был митинг. Стояло много стариков, кто-то выступал. Этот митинг продолжался еще дни спустя. В один из дней на митинг пришел муфтий Чечни Мухаммед Алсабеков и призвал всех чеченцев к священной войне — газавату. Мы вслед за муфтием принесли клятву сражаться за свободу и независимость Чечни до последней капли крови. Клятва была на арабском языке, немного там было на чеченском. После этой клятвы все стоявшие на площади стали воинами газавата. У чеченцев есть выражение «повязаться газаватом» — когда мужчина повязывает себе на лоб зеленую повязку с изречениями из Корана и произносит особую клятву. «Газават» в данном случае — священная война против «неверных», повязка и клятва. Вот так в декабре 1994-го у Совмина и произошло наше посвящение в воины «Ичкерии».

Митинг у дворца Дудаева. 1994 год. Фото Сергея Тетерина.

Мы продолжали стоять. Выступали люди, рассказывали, что в Долинском и Первомайской идут бои с «федералами», защитники Чечни несут большие потери, нужна помощь… Целыми группами люди уходили с площади неизвестно куда. Потом приходили другие, говорили: «Никуда не уходите с площади! Это провокация! Нас заманивают в ловушку». Была гнетущая обстановка и очень холодная погода. Муфтий предложил совершить круговой зикр — чтобы согреть тело и укрепить дух для дальнейшей борьбы. Мы в зикре переместились на площадь Свободы. В советские годы она носила имя Владимира Ильича Ленина, там стоял памятник Ленину, а сейчас на ее месте площадь Ахмата-хаджи Кадырова.

Так в ритме зикра мы курсировали между двумя площадями, прося у Всевышнего, чтобы Он даровал нам победу, поднимая дух себе и встречавшимся нам людям. За мостом через Сунжу со стороны магазина «Океан» заехала совсем новенькая САУ — самоходная артиллерийская установка. В САУ были одетые в новое обмундирование люди. Они не стали подъезжать к площади, остановились на мосту, окруженные полной тьмой. С САУ неторопясь выдвинулся военный — узнать, кто мы такие и что делаем. Военный оказался чеченцем, между ним и нашим старшим произошел диалог. Из диалога мы поняли: в САУ явно не дудаевцы. И наш старший, чтобы ввести того военного в заблуждение, сказал ему, что на площади много боевиков с оружием и гранатометами. Военный отошел к САУ, боевая машина развернулась и уехала в неизвестном направлении. Я до сих пор гадаю, кто это мог быть. Судя по тому, что этот чеченец подошел к нашей толпе с опаской, они не стали подъезжать близко, а стояли в полной мгле.

— И кем был этот чеченец с САУ? «Федералом»?

— Это могли быть люди Руслана Лабазанова — бывшего рэкетира из Краснодара, сначала соратника Дудаева, а потом его ярого врага. Лабазанов в декабре 1994 года был во Временном совете у Умара Автурханова, жил в Толстом-Юрте, моем родном селе. А тот чеченец, что говорил с нами, был внешне похож на Лабазанова, хорошо вооружен. Этот человек говорил, что якобы Лабазанов снова встал на сторону Дудаева и бьет «федералов» на подступах к Толстой-Юрту. Это была неправда. Думаю, люди Лабазанова заехали из Толстой-Юрта в Грозный с северо-востока, со стороны станицы Петропавловской, хотели под шумок занять президентский дворец. А увидев в центре большую толпу и услышав, что это дудаевцы с гранатометами, предпочли уехать. Само собой, среди нас тогда не было ни одного человека с оружием. У кого было оружие, тот сразу отбывал на юго-запад — на передний край, в пригороды Грозного.

Кто не воевал, а выжидал, что будет, чувствовал себя очень плохо, тоскливо. Как себя будешь чувствовать накануне гражданской войны? Разве что будешь тешить себя надеждой, что живительный дождь омоет землю, природа обновится, расцветут цветы. А в душе будет ощущение печали и угрозы — как перед внезапной грозой, когда видишь надвигающиеся черные тучи.

— Какие-нибудь впечатления того времени вспоминаются Вам сейчас?

— Когда идешь по еще вчера мирному Грозному и натыкаешься на разбитые остовы и сорванные башни танков. Все, наверно, видели, как в уже опустевшем Грозном стоит посреди разбитого авиаударами дома пианино и на нем играют дудаевцы. После взятия Грозного «федералами» на этом пианино играли российские солдаты. Я прекрасно помню это пианино. Помню, как в 1994 году — перед новогодним штурмом — позади Дома правительства стояла новогодняя елка. Туда попал снаряд, я находился там неподалеку. Облетели весь мир кадры, как раненый чеченский мальчик просит о помощи, а рядом с ним плачет русская женщина, грозненка. Мы все это видели своими глазами. Мы видели, как снаряды от якобы точечных ударов по объектам сопротивления дудаевцев падали в жилые дома, около автобусных остановок и как гибли гражданские, которые ни во что не лезли и были вообще против Дудаева. Так эта война, как черная дыра в космосе, стала засасывать аполитичных жителей Чечни, которые никогда не поддерживали Дудаева и не собирались воевать против России. А Ельцин, администрация Ельцина и Павел Грачев своими бездарными и преступными действиями в Чечне сделали этих людей врагами России. В страшную ночь на 1 января 1995 года и в последующие дни Грозный и вся Чечня покрылись кровью, было много преступлений и с той, и с другой стороны.

Знаменитое пианино из Грозного. Фото Сергея Никишина.

Но, как говорится, на войне как на войне, там ничего хорошего не бывает. Надо всячески избегать войн, тем более на своей территории, против своих граждан. В 1991 году была объявлена независимость Чечни, Дудаев по совету Ельцина «брал суверенитета столько, сколько может проглотить чеченский народ» (совет Ельцина президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву. — EADaily). Но мы не ощущали себя в уже бывшем СССР иностранцами, у всех в карманах были советские паспорта, а не «ичкерийские» или какие еще. В Москве в 1994 году посла «Ичкерии» не было и быть не могло, как и в Грозном посла России. Граждане одного государства убивали друг друга. Давать оценку этой войне можно только как войне гражданской и братоубийственной.

— Как бы Вы прокомментировали недавнее предложение Александра Сокурова «переосмыслить» военные действия в Чечне и лишить Ахмата и Рамзана Кадыровых звания Героя России?

— Чеченский народ и сегодня чувствует — буквально на своей шкуре, — как западные заказчики через своих агентов в России и бывшем СССР пытаются снова рассорить русских и чеченцев, Чечню и Российскую Федерацию. Актуализируются попытки разжечь нестабильность в Чечне с помощью террора и информационных войн. Внутри России, когда кто-то из власть имущих решает свои политические и имущественные вопросы, постоянно акцентируется на Чечне и чеченцах, на том, какие мы и сякие… Наглядный пример всего этого — выступление режиссера Александра Сокурова на Совете при президенте России по правам человека. Хочу сказать этим людям: не ссорьте снова чеченцев и Россию, не развязывайте в России межнациональных и межконфессиональных конфликтов, решайте свои проблемы у себя дома! Если бы Владимир Владимирович Путин не остановил войну в Чечне, то так называемая российская интеллигенция, которая только и умеет, что критиковать власть и жаловаться на «кровавый режим», давно лежала бы поголовно в общей могиле.

Те, кого эта интеллигенция защищает от «путинских репрессий», придя к власти, не станут жалеть своих вчерашних адвокатов — перебьет их одними из первых. Недавно я запостил в соцсетях отрывок из воспоминаний председателя ВЧК Феликса Дзержинского. Феликс Эдмундович был переполнен благородными намерениями осчастливить человечество, особенно бедных детей. В итоге его желание помогать голодным и обездоленным детям, построить самое справедливое в мире государство привело к миллионам невинных жертв. Случай с Дзержинским — наглядный пример того, как из частных благих намерений создается широкая и удобная дорога в ад. Когда надо говорить, то молчать преступно. А порою вдумчивое молчание, сопряженное с делом, куда больше помогает миру и любви, чем тысяча самых красивых слов. Политическая практика конца XX века показывает, что как раз красивые слова, произнесенные с политической трибуны оппозиционным деятелем, способны посеять войну и гибель тысяч людей.

Беседовал Артур Приймак

Российская Чечня готовится к «осенней мобилизации», поскольку Москве грозит серьезное поражение в войне на Украине Петербургское кафе.

Комитет, главный государственный орган уголовного розыска страны, сообщил 4 апреля, что 26-летней Треповой предъявлено обвинение в совершении «террористического акта организованной группой, повлекшего умышленное причинение смерти» в результате взрыва, в результате которого погиб Владлен Татарский, автор имя известного блогера Максима Фомина. Татарский был известен тем, что поддерживал вторжение Москвы в Украину и поддержку пророссийских сепаратистов в Донбассе на востоке Украины.

В комитете добавили, что Трепова работала по заданию людей, представляющих Украину, на которую Москва вторглась в феврале 2022 года, что спровоцировало войну, в которой погибли тысячи людей.

Трепова, которая была переведена в Москву, где, как ожидается, состоится судебное заседание с заключением ее под стражу не менее чем на два месяца, фигурирует в российских СМИ как гражданка России и жительница Санкт-Петербурга, ранее задержанная за участие в антивоенных митингах. МВД причислило Трепову 3 апреля к категории подозревает в убийстве Татарского и вносит ее в список самых разыскиваемых.

После ее задержания МВД опубликовало видео Треповой, которая, возможно, говорила под давлением, рассказывая следователю, что она «принесла туда статуэтку, которая взорвалась». На вопрос, кто подарил ей бюст, она ответила, что скажет «позже».

Татарский погиб при взрыве кафе на берегу центральной Невы, где он вел дискуссию.

Российские СМИ сообщили, что Татарский встречался с присутствующими, когда женщина подарила ему коробку с его небольшим бюстом, который, по-видимому, взорвался. В видеообращении к местному изданию «Фонтанка» свидетель сообщил, что во время мероприятия женщина, назвавшаяся «Настей», задавала вопросы и обменивалась репликами с Татарским.

Свидетель сообщил, что Настя сообщила Татарскому, что сделала бюст блогеру, но охранники сказали оставить его у двери, так как подозревали, что это бомба. Затем Настя подошла к двери, забрала бюст и отдала его Татарскому. По словам свидетеля, после того, как он поставил бюст на стол, произошел взрыв.

РЕН-ТВ опубликовало видео , снятое очевидцем, на котором, по всей видимости, Татарскому вручают бюст.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Женщина задержана по подозрению в убийстве известного российского военного блогера

На видео с камеры наблюдения снаружи кафе Street Bar, опубликованном на российском Telegram-канале 112, видно, что момент взрыва произошел около 18:15. На видео был показан взрыв , в результате которого были выбиты окна кафе, обрушилась часть большого солярия и разбросаны обломки на улицу. Российское государственное информационное агентство ТАСС сообщило, что взрывное устройство содержало более 200 граммов тротила.

После этого Трепова якобы скрылась с места происшествия. В сообщениях первоначально указывалось, что она была задержана 2 апреля, но впоследствии сообщалось, что ее мать и сестру вызвали на допрос и что она якобы находится в бегах.

Новостной сайт Baza сообщил, что также разыскивается муж Треповой, идентифицированный как Дмитрий Рылов . Рылов считается членом Либертарианской партии, которая заявила, что он был за границей и не имеет никакого отношения к инциденту.

Кафе Street Food Bar №1, расположенное на Университетской набережной возле Санкт-Петербургского университета на центральном Васильевском острове, ранее принадлежало Евгению Пригожину, также известному как «повар Путина». Санкт-Петербург, второй по величине город России, является родным городом президента Владимира Путина и местом, где начался его политический подъем.

Пригожин — бизнесмен со связями в Кремле, контролирующий группу наемников Вагнера, частную организацию, играющую видную роль в военных действиях России на Украине. Пригожин сообщил в комментариях, опубликованных его пресс-службой 3 апреля, что он передал кафе патриотической группе Cyber ​​Z Front для встреч.

Татарский был известным деятелем социальных сетей и сторонником неспровоцированной войны России против Украины. У его блога около 500 000 подписчиков, а его появление 2 апреля привлекло около 100 человек в бар Street Food Bar №1. аннексии украинского полуострова Крым в 2014 году.

Во время сентябрьской церемонии, организованной президентом Путиным в честь незаконной аннексии Россией четырех украинских регионов, Татарский опубликовал видео из Кремля, в котором говорится: Мы всех победим, мы всех убьем, будем грабить всех по мере надобности. Как нам нравится»

Украинские СМИ широко считают Татарского кремлевским пропагандистом, а прокремлевские СМИ обвиняют Украину в причастности к его смерти. Никакие группы или отдельные лица не взяли на себя ответственность за взрыв.

В то время как официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила в ответ на смерть Татарского, что его деятельность «принесла ему ненависть киевского режима», Пригожин сказал, что сомневается, что нападение было связано с украинским правительством и, вероятно, было совершено « группа радикалов».

Национальный антитеррористический комитет России также заявил, что теракт был спланирован спецслужбами Украины и «агентами», предположительно сотрудничающими с Фондом борьбы с коррупцией Алексея Навального. Навальный — видный оппонент Кремля, переживший почти смертельное отравление в Сибири в 2020 году, в котором он винит Путина. Оппозиционный политик и борец с коррупцией, который пытался баллотироваться против Путина на пост президента в 2018 году, но не был допущен к голосованию, в настоящее время отбывает девятилетний срок за мошенничество, которое, по мнению его сторонников, имеет политическую подоплеку.

Навальный открыто критиковал войну России против Украины, а его Фонд борьбы с коррупцией был запрещен как «экстремистская» организация.

Помощник президента Украины Михаил Подоляк заявил, что убийство было частью внутреннего конфликта в России.

Смерть Татарского стала вторым убийством видного сторонника войны России против Украины. В августе телекомментатор-националист Дарья Дугина погибла в результате взрыва автомобиля под Москвой.

Российские власти обвинили украинскую военную разведку в гибели Дугиной, отцом которой является известный русский сторонник войны и идеалолог Александр Дугин. Киев отрицает свою причастность к смерти Дугиной.

Война в Чечне


[нажмите, чтобы увеличить]
  • Ткань $32,95

Доступно издание электронной книги —

яблоко уголок Google Play Книги

Недавняя война в Чечне, несмотря на все освещение в СМИ, для многих остается запутанным клубком. Война была результатом многих противоречивых политических, экономических, юридических и военных проблем, которые назревали десятилетиями. Отчётливо стали видны только самые принципиальные цели: для Москвы сохранение своей территориальной целостности; для чеченцев борьба за национальную независимость.

В этом тщательно проработанном и тщательно задокументированном исследовании Стасис Кнезис и Романас Седлицкас рассматривают войну в Чечне с военной точки зрения. Беспристрастно изображая сильные и слабые стороны как русских, так и чеченцев, авторы рассматривают, как и почему Россия с одной из крупнейших в мире армий не смогла покорить чеченцев, и как чеченцы воевали между собой, но также отбивались от Русский Голиаф.

Одной из причин успеха чеченцев было расширение отношений «политика и война» до треугольника «политика, война и терроризм». Кнежис и Седлицкас исследуют этот вопрос: «Является ли военный терроризм . . . новый тактический элемент, обеспечивающий успех сопротивления маленькой страны мощной армии?»

Война в Чечне не отвечает на все вопросы, поднятые этой войной, но дает исчерпывающую, объективную, беспристрастную информацию о военной стратегии, характере и проведении операций с обеих сторон, чтобы позволить читателю начать отвечать на некоторые из тех вопросов.