Битва за Дарданеллы: высадка десанта на полуостров Галлиполи
В 1915 году произошло грандиозное сражение, в котором погибли более 100 тысяч солдат и вдвое больше получили ранения, многие тысячи умерли потом от болезней. Речь идёт о Битве за Дарданеллы.
После вступления в Первую мировую войну Турции стало очевидно, что овладение Дарданеллами дало бы Антанте неоспоримые преимущества. Утром 25 апреля французские, английские, новозеландские части морской пехоты и греческий добровольческий легион высадились в районе Дарданелльского пролива. Но сложилось так, что в этой операции Антанта потерпела поражение. В Стамбуле и Берлине были устроены торжественные мероприятия в честь победы.
Дарданелльская операция стала боевым крещением АНЗАК — первым и крупнейшим сражением в истории Австралии и Новой Зеландии. День начала операции 25 апреля в этих странах отмечается как национальный день поминовения.
Сейчас здесь десятки мемориалов и кладбищ погибшим солдатам. Говорят британские туристы:
“Я решила сюда приехать, потому что хотела увидеть Галлиполи.
По самы консервативным подсчетам, британцы потеряли убитыми более 21.000 человек, французы – более 10.000. Потери Османской империи в ходе Дарданелльской операции превысили 74.000 человек. Оценки доходят и до 252,000 погибших со стороны британцев, французов и их союзников и 218,000 – 251,000 – Османской империи.
“С годами вражда между нашими народами исчезла, – говорит представитель Турции. – Вы знаете, Ататюрк в свое время сказал: “ Ваши сыновья стали нашими сыновьями “. Сегодня в этих местах мы встречаем австралийцев, новозеландцев, британцев и представителей других национальностей. Здесь господствует дружеская атмосфера”.
С места событий передает наш корреспондент:
“В первые годы после битвы родители погибших приезжали в Галлиполи оплакать своих близких.
А сегодня, в 100-ю годовщину сражения, уже их внуки посещают эти памятники, чтобы не оставлять погибших солдат в забвении”.
Галлиполийское сражение — как турки и немцы выстояли против половины мира, а русские воевали за Австралию | Истории об истории
Операция, разработанная в британском Морском министерстве по захвату пролива Дарданеллы в 1915 году, считается самой провальной в Первой мировой войне. На небольшом клочке земли за короткий срок погибли более 47 000 англичан, австралийцев, новозеландцев, индийцев.
А в Турции в 2015 году широко отмечался 100-летний юбилей победы в Галлиполийском сражении, как пример доблести и славы турецких солдат.
Сама по себе эта операция может быть рассмотрена как желание каждого из стран Антанты захватить лакомый кусок территории Турции — проливы Дарданеллы и Босфор, соединяющие Средиземное и Черное моря.
Хотя формальный повод — демонстрация с целью ослабить давление турецких войск на русские на Кавказском фронте.
План Черчилля
План операции был выработан морским ведомством Великобритании во главе с Уинстоном Черчиллем зимой 1915 года. Флот союзников в Средиземном море в несколько этапов должен был в конечном итоге выйти к столице Турции. Использование сухопутных сил не предполагалось.
Союзная эскадраСоюзная эскадра
При этом совершенно не учитывались особенности рельефа Галлиполийского полуострова, технические и организационные возможности турецкой армии по противодействию англичанам. Не учитывались боевые качества и дух турецких солдат.
Морская фаза операции
С 19 февраля корабли союзников начали обстрел турецких береговых укреплений. Без особого успеха это продолжалось до 7 марта, после чего флот ушел к себе в базу на остров Лемнос.
Через 10 дней состоялась еще одна попытка кораблей англо-французской эскадры прорваться в пролив. К полудню из семи броненосцев 3-го дивизиона затонули три: «Bouvet», «Irresistible», «Ocean».
Оставшиеся «Suffen», «Agamemnon» и линейный крейсер «Inflexsible» были повреждены. Корабли вернулись на Лемнос.
Тонущий «Irresistible»
Десант
После провала флота союзникам пришлось готовить высадку десанта. Предполагалось задействовать 81 тысячу штыков, входивших в состав дивизий Франции и Великобритании, бригады морской пехоты и Австралийского Новозеландского армейского корпуса (АНЗАК). Основной удар наносился в Галлиполи, отвлекающий – в Кум-Кале.
25 апреля десант стал высаживаться одновременно в пяти заливах.
Укрепления на пляжах ГаллиполиУкрепления на пляжах Галлиполи
Начался, как сказал британский фельдмаршал Китченер, «пир дьявола». Огнем пулеметов в течение короткого времени была уничтожена вся первая штурмовая группа десанта. На нескольких участках десантирования также истребили и второй. Поставленные турками в воде проволочные заграждения стали ловушкой для тех, кто попал в воду.
Исключительно благодаря мужеству британских и французских солдат, ценой больших потерь удалось закрепиться на побережье, продвинувшись вглубь на 1-2 километра.
Французские артиллеристыФранцузские артиллеристы
Позиционная война и вывод войск
Начались изнурительные, совершенно бесперспективные с обеих сторон артиллерийские обстрелы, безуспешные атаки, перестрелки. Но к осени стала возрастать интенсивность огня турецкой артиллерии.
Османская батарея в ГаллиполиОсманская батарея в Галлиполи
Командующий союзными войсками генерал Монро принял решение эвакуировать войска.
Эвакуация была намечена на середину декабря. Предстояло скрытно перевезти 145 тысяч военнослужащих. Сделав выводы из бездарного и неподготовленного начала кампании, завершение ее, хоть и позорное, провели блестяще. 20 декабря утром окопы союзников оказались пустыми. Остались несколько лошадей да испорченных орудий.
Итоги
Операция, не давшая в военном отношении ничего, стоила британцам и французам убитыми 47 тысяч человек. Турецкие потери составили 86 тысяч человек.
В Англии после по окончании событий в Галлиполи было проведено расследование обстоятельств поражения. Черчилля освободили от должности морского министра. Был снят с поста командующий Средиземноморским флотом адмирал Робек.
Зато в Германии и Турции по поводу полной победы были устроены торжества. Фактический руководитель обороной Галлиполи немецкий генерал Сандерс стал называться «Гинденбургом Востока», а султан Мехмет V — «Гази непобедимый».
Русские в Галлиполийской битве
Участниками Галлиполийской операции были и военнослужащие из России, причем сражались они, как это ни странно, на стороне Австралии и Новой Зеландии. В состав 6-й дивизии флота союзников входил броненосный крейсер «Аскольд», участвовавший в высадке десанта при Кум-Кале.
Командир группы лейтенант Сергей Корнилов, потомок героя Севастополя адмирала Корнилова, был отмечен множеством наград.
Крейсер «Аскольд»
В составе АНЗАК (австралийский и новозеландский армейский корпус) воевали около 1000 бывших подданных Российской империи, перед войной проживающих в Австралии и Новой Зеландии.
Там же воевали бывшие российские граждане, ныне палестинские евреи. Одним из них был герой обороны Порт-Артура, полный Георгиевский кавалер, офицер Российской армии и будущий национальный герой Израиля Иосиф Трумпельдор.
Отличились в битве при Галлиполи британский офицер Клемент Эттли, будущий британский премьер-министр. Подполковник турецкой армии Мустафа Кемаль — в будущем президент Турции.
Понравилась статья? Ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить самое интересное!
Триумф османов на Галлиполи — Михаил Гефтер
От редакции: Благодарим Артема Космарского — научного редактора российского издания книги британского историка-арабиста Юджина Рогана «Падение Османской империи: Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920» (М.
: Альпина нон-фикшн, 2018) — за любезно предоставленную возможность публикации отрывка из этой работы.
Галлиполийская кампания быстро превратилась из молниеносной операции в окопную войну. Без учета убитых и раненых, союзники сумели высадить на полуостров около 50 000 боеспособных солдат (после того, как были посчитаны все убитые и раненые). Но, несмотря на столь мощные силы, они не смогли решить те амбициозные задачи, которые были поставлены перед ними лондонскими стратегами. Британцы должны были оттеснить османских защитников и занять стратегическую возвышенность Ачи-Баба, находившуюся в 8 км от побережья, с которой они могли бы доминировать над турецкими позициями на берегах Дарданелл (гора тогда стала бы корректировочным пунктом для морской артиллерии). Войскам АНЗАКа надлежало захватить не только горную гряду на побережье у мыса Арибурну, но и плато, тянущееся до города Майдос на Дарданеллах, отрезав османов от линий связи и снабжения. Если бы союзные войска сумели выполнить эти задачи, они заставили бы замолчать береговые батареи в проливе и открыли бы для британских и французских кораблей путь в Мраморное море и к Стамбулу.
Три раза британцы и французы пытались прорваться через турецкую оборону на оконечности Галлиполийского полуострова, чтобы захватить стратегически расположенную деревню Крития и возвышенность Ачи-Баба. И три раза они потерпели неудачу. В первом сражении за Критию 28 апреля британцы и французы потеряли 3000 человек убитыми и ранеными (20 процентов участвовавших в наступлении войск), продвинувшись вперед разве что на несколько метров. Спустя девять дней, 6 мая, союзники предприняли вторую попытку и после трех дней боев, потеряв 6500 человек (около 30% задействованных в операции), продвинулись вперед на 550 метров. В третьем и последнем сражении за Критию, состоявшемся 4 июня, союзники отвоевали от 230 до 450 метров территории вдоль линии фронта протяженностью в полтора километра, потеряв 4500 британских и 2000 французских солдат..jpg)
Оборона Галлиполийского полуострова дорого обошлась и османам. В трех сражениях за Критию турецкая армия понесла потери наравне с союзниками и еще больше пострадала в ходе контратак на британские и французские позиции, предпринятых, чтобы выполнить приказ Энвер-паши — сбросить захватчиков в море. После первого штурма британских позиций на Геллесе в ночь на 1–2 мая османы потеряли 6000 человек, а во вторую ночную атаку в том же районе 3–4 мая — еще 4000, всего за десять часов лишившись 40 процентов участвовавших в операции солдат.
Еще один массированный штурм был предпринят в ночь на 18 мая: 50 000 пехотинцев попытались выбить австралийцев и новозеландцев с их плацдарма на Арибурну. Однако британский самолет-разведчик сообщил о концентрации войск противника, и солдаты АНЗАКа приготовились дать отпор.
Спустя месяц кровопролитных сражений на Галлиполийском полуострове наступила патовая ситуация. Обе стороны окопались и были решительно настроены не уступить друг другу ни пяди земли, за которую пролили кровь десятки тысяч их товарищей. Австралийцы и новозеландцы удерживали свой крошечный плацдарм в бухте Анзак, британцы и французы закрепились на мысу полуострова, не более чем в 5 км от Геллеса. Хотя османам и не удалось сбросить захватчиков в море, они не дали им захватить стратегические высоты. На своих узких плацдармах войска Антанты подвергались постоянному обстрелу (артиллерийскими снарядами, шрапнелью, пулями снайперов), в то время как османы находились под огнем тяжелых орудий британских и французских кораблей.
Британское правительство наблюдало за ситуацией на Галлиполийском полуострове с растущей тревогой. Кампания разворачивалась вовсе не так, как было запланировано. От военно-морской операции, за которую ратовал Уинстон Черчилль, пришлось отказаться после катастрофической попытки форсировать проливы 18 марта, да и последующая «ограниченная» наземная операция, одобренная лордом Китченером, не увенчалась успехом ввиду решительного сопротивления со стороны османов. Потери нарастали, количества задействованных в кампании боеспособных солдат было явно недостаточно для того, чтобы добиться решающей победы, а морские пути между Александрией и Лемносом (островом, служившим базой для Дарданелльской операции) перестали быть безопасными.
Впервые османы успешно атаковали британский корабль 13 мая. Старый броненосец «Голиаф» стоял на якоре в бухте Морто, расположенной в Дарданелльском проливе вблизи южной оконечности Галлиполийского полуострова, обеспечивая огневое прикрытие французских войск.
Турецкий миноносец «Муавенет-и Миллие» спустился вниз по проливу, к месту стоянки союзного флота. Поскольку он двигался медленно, кормой вперед, офицеры на вахте приняли османский корабль за британский. Ошибка обнаружилась, когда он выпустил в корпус «Голиафа» три торпеды. Британский броненосец затонул за две минуты, вместе с 570 из 700 членов экипажа, а турецкий миноносец совершенно безнаказанно ушел в свои воды.
Прибытие немецких подводных лодок в конце мая привело к радикальному изменению баланса военно-морских сил в Дарданеллах. С того момента, как британцы потопили турецкий броненосец «Мессудие» в декабре 1914 года, в проливе безраздельно господствовали британские, французские и даже австралийские подводные лодки. Более того, 25 апреля 1915 года австралийской субмарине АЕ2 удалось преодолеть все подводные препятствия и проникнуть в Мраморное море. Две британские подлодки E11 и Е14 также форсировали полный опасностей пролив и несколько недель крейсировали по Мраморному морю, пуская ко дну транспортные корабли, которые везли подкрепление, оружие и продовольствие для османских войск, находящихся на Галлиполийском полуострове.
Безусловно, подводный флот союзников нес потери из-за множества подводных ловушек, установленных османами на всем протяжении пролива и в Мраморном море. Австралийская субмарина АЕ2 была потоплена турецким эсминцем спустя всего несколько дней после проникновения в Мраморное море, а к маю из-за подводных сетей и мин двух подлодок — «Сапфир» и «Жюль» — лишились французы [3].
Немецким подводным лодкам были гораздо проще атаковать британские корабли в открытых водах Эгейского моря. Германская субмарина U-21 25 мая торпедировала и потопила британский эскадренный броненосец «Трэймф», когда тот обстреливал османские позиции в районе бухты Анзак. Корабль был атакован вскоре после полудня на виду у обеих армий, что вызвало победоносное ликование у османов и нанесло страшный удар по боевому духу австралийцев и новозеландцев. «Трэймф» затонул за 20 минут; бо́льшая часть экипажа была спасена, но 75 матросов и три офицера погибли. Два дня спустя та же подводная лодка потопила у мыса Геллес британский эскадренный броненосец «Маджестик», в результате погибли 49 человек.
Выгрузка артиллерийского расчета на берег. Снабжение Галлиполийской кампании сталкивалось с беспрецедентными трудностями, поскольку все — людей, продовольствие, военную технику и боеприпасы — приходилось доставлять по морю, под непрерывным огнем обороняющих свои позиции османов.
В конце концов, последовательные неудачи в Галлиполийской кампании привели к политическому кризису в Великобритании. В мае 1915 года премьер-министр от либеральной партии Герберт Асквит был вынужден создать коалицию с партией консерваторов. В кабинет пришли новые политические фигуры. Артур Джеймс Бальфур, член консервативной партии, сменил Уинстона Черчилля на посту первого лорда Адмиралтейства. Черчилль поплатился за свою роль в неудачной морской кампании в Дарданеллах: он был понижен в должности до канцлера герцогства Ланкастерского (своего рода синекура), став, по сути, министром без портфеля. Взамен прежнего Военного совета для стратегического руководства Галлиполийской операцией был создан новый орган — Дарданелльская комиссия. 7 июня 1915 года она собралась на свое первое заседание, чтобы решить дальнейшую судьбу этой военной кампании.
Лорд Китченер сохранил за собой пост военного министра и остался самой влиятельной фигурой в новой комиссии. (Парадоксально, но вину за поражение при Галлиполи по сей день продолжают возлагать на Черчилля, несмотря на тот очевидный факт, что ключевым лицом, принимавшим все решения в этой операции, был военный министр.
) Китченер представил комиссии три возможных варианта действий: во-первых, Великобритания и ее союзники могли отказаться от продолжения Галлиполийской кампании и убраться с полуострова; во-вторых, направить на полуостров крупные силы, чтобы сокрушить османскую оборону и одержать решительную победу; и, в-третьих, продолжать перебрасывать подкрепления небольшим экспедиционным силам под командованием сэра Иэна Гамильтона в надежде на медленный, но неуклонный прогресс.
Члены комиссии исключили вариант с полным уходом с Галлиполи. Они боялись, что, признав свое поражение в этой громко разрекламированной кампании, они тем самым подтолкнут до сих пор не определившиеся балканские государства на то, чтобы выступить против держав Антанты, и, по словам официального историографа кампании, «почти наверняка спровоцируют подъем религиозных восстаний по всему мусульманскому миру». Последнее показывает, что умы военных стратегов Антанты по-прежнему занимал османский призыв к джихаду. Однако члены комиссии затруднялись сделать выбор между масштабной операцией и сохранением статус-кво — главным образом потому, что не знали, насколько крупные силы требуются, чтобы сокрушить турок на Галлиполийском полуострове, а также сколько времени займет переброска этих сил.
При этом любая задержка была на руку османам и их немецким союзникам, позволяя выиграть драгоценное время, чтобы укрепить свою оборону и сделать Галлиполийский полуостров почти неприступным [5].
В конце концов, Китченер отдал свой голос за переброску крупного подкрепления и активную военную кампанию. Главнокомандующий Средиземноморскими экспедиционными силами сэр Иэн Гамильтон попросил три свежие дивизии (в период Первой мировой войны британские дивизии насчитывали от 10 000 до 15 000 человек), что, по его оценкам, позволило бы союзным войскам вырваться за пределы бухты Анзак и завершить завоевание полуострова. На заседании 7 июня Дарданелльская комиссия утвердила предоставление трех запрашиваемых дивизий, а в конце июня Китченер добился отправки еще двух дивизий, чтобы обеспечить Гамильтону необходимый численный перевес для окончательной победы на Галлиполи. Первые подразделения должны были прибыть на полуостров уже в начале августа.
За лето 1915 года британские и французские солдаты изрыли ландшафт Галлиполийского полуострова разветвленной сетью траншей.
Французы в своем секторе перемещались на передовую по широкой соединительной траншее с оптимистичным названием «Авеню де Константинополь» (Константинопольская авеню), а возвращались с нее по параллельной траншее, названной «Авеню де Пари» (Парижская авеню). Британцы также давали свои окопам остроумные названия. Траншея «Риджент-стрит» шла на юг от линии фронта, мимо «Площади Пикадилли» и «Оксфорд-стрит». Самое сложное перекрестье траншей солдаты окрестили «Клэпхем Джанкшн» по названию крупной железнодорожной станции в Лондоне. Десятки более мелких траншей были названы в честь полков, которые в них сражались: «Ланкаширская улица», «Мюнстерская терраса», «Эссексский холм», «Вустерская равнина». А самые остроумные названия были оставлены для самой линии фронта: «Гайд-Парк», «Мейн-стрит» (Главная улица) и, наконец, самый опасный участок, «Хоуп-стрит» (Улица надежды) [6].
Но шутливые названия не могли замаскировать ожесточенность развернувшегося здесь противостояния. Те, кому довелось воевать на Западном фронте и на Галлиполи, однозначно находили последний не в пример более беспощадным.
«По мнению всех, кто воевал на обоих фронтах, османский фронт гораздо хуже французского», — писал домой французский капрал Жан Леймонри в июне 1915 года. Британцы были того же мнения. «Во Франции, если не было приказа идти в наступление, пехотинцы могли спокойно жить по несколько месяцев, не сделав ни единого выстрела и не подвергаясь ни малейшему риску получить снайперскую пулю, — писал А.П. Герберт. — На Галлиполи же турки и союзники обстреливали друг друга из винтовок и артиллерийских орудий днями напролет, а с наступлением темноты ползли к вражеским окопам, пытаясь прирезать противника холодным оружием. Солдатам приходилось все время быть начеку, не зная ни минуты передышки» [7].
Жизнь в окопах стала тяжелейшим испытанием для солдат, она подрывала физическое и психическое здоровье тех, кто не был убит или ранен. Описанный Гербертом опыт на Галлиполи в одинаковой мере относился как к британцам и французам, так и к туркам. Захватчики и защитники разделяли общие ужасы и тяготы окопной войны.
С первой же минуты высадки на полуострове на солдат обрушивался почти не стихающий грохот артиллерии. При этом союзники находились в более уязвимом положении. С тех пор как немецкие подводные лодки вытеснили британские линкоры из Дарданелл, османские артиллеристы безнаказанно вели огонь с азиатского побережья по французским позициям. На самом полуострове турки удерживали высоты, доминировавшие над мысом Геллес и бухтой Анзак. «Благодаря тому, что мы занимали возвышенность Ачи-Баба, мы имели возможность вести артиллерийский обстрел в любом направлении, — вспоминал один турецкий офицер. — Другими словами, инициатива была в наших руках». Британцы и французы никак не могли установить местонахождение османских артиллерийских позиций. Турки применяли грамотную маскировку, имитировали дым от пушечных выстрелов, заставляя противника стрелять в пустоту, а также широко использовали передвижные гаубицы. Все усилия союзных войск заставить османские пушки замолчать оказывались тщетны. Османы и их немецкие союзники ожесточенно обстреливали союзные войска, теснившиеся на крошечных плацдармах на Геллесе и в бухте Анзак.
Ведя огонь из легких и тяжелых орудий, с ближнего и дальнего расстояния, турки не давали британским и французским солдатам покоя ни днем, ни ночью, подвергая их жизни постоянной опасности и увеличивая потери противника [8].
Турецкие солдаты на Галлиполийском полуострове. Бойцы по обеим сторонам фронта разделяли ужасы и тяготы окопной войны, становясь жертвами беспощадных шрапнельных обстрелов, снайперских пуль и болезней.
В ходе Галлиполийской кампании османы познакомили противника со снайперским искусством. Поначалу союзные войска были в ужасе от невидимых убийц: османские снайперы в камуфляже, с раскрашенными зеленой краской лицами, знающие местность гораздо лучше захватчиков, проникали в тыл врага, по словам А. Герберта, «с одной целью — убить как можно больше неверных, пока не погибнут сами». «Это были очень храбрые люди». Снайперы серьезно подрывали боевой дух союзных войск. «Наши солдаты не были подготовлены к подобной опасности, — писал Герберт. — Они все время ощущали себя “под прицелом” и ненавидели это чувство.
Необходимость ходить по окопам, пригнув голову, перемещаться короткими перебежками действовала как нельзя более деморализующе. Люди уставали от того, что приходилось всегда быть начеку, ни на секунду не ослабляя бдительности». Один солдат так описал это в своем стихотворении:
Весь день снайперы стреляли,
Весь день пули летали,
И наши солдаты
Умирали один за другим [9].
Постепенно британцы и французы оправились от первоначального потрясения и сами превратились в опытных снайперов. Сержант Г. Клуни из полка Веллингтонских конных стрелков, прибывший на Галлиполи в начале мая 1915 года, рассказывал, как через несколько дней после приезда ему пришлось вступить в перестрелку с османским снайпером. «Сегодня утром у меня состоялась весьма увлекательная дуэль, — записал он в своем дневнике 16 мая. — Я неосмотрительно высунул голову из-за бруствера, и в то же мгновение ее едва не прострелили. Тогда я быстро переместился на другую позицию и увидел турка, который прятался за кустом на расстоянии около 200 ярдов от меня.
Тогда я выстрелил в него, а он выстрелил в меня. Должно быть, мы произвели около десяти выстрелов каждый, пока я, наконец, не сразил его. Клянусь вам, это было очень непросто!» Клуни не пытался скрыть своего ликования по поводу убийства вражеского снайпера.
Со временем турки начали уважать способности британских и французских снайперов. «Мы были поражены тем, что они оказались настолько меткими стрелками, — писал Ибрагим Арикан в своем дневнике. — Мы охотились на врага, а враг охотился на нас». Но, несмотря на это, союзные солдаты продолжали жить в постоянном страхе перед невидимыми убийцами, способными нанести удар в любой момент [10].
Самое удивительное, что, по утверждению союзных солдат, среди турецких снайперов было немало женщин. Ввиду отсутствия каких-либо документов, которые подтверждали бы тот факт, что во время Первой мировой войны в османской армии служили женщины, а также принимая во внимание сегрегацию полов в османском обществе, это утверждение кажется невероятным.
В то же время, учитывая многочисленные сообщения солдат Британской армии и АНЗАКа о случаях убийства, ранения или взятия в плен женщин-снайперов, такое заявление трудно сбросить со счетов просто как солдатский миф. Один британский врач записал в своем дневнике, что в их госпиталь на мысе Геллес была доставлена «раненая в руку» турецкая женщина-снайпер — хотя он и не уточнил, видел ли эту женщину лично. Один рядовой из Новой Зеландии рассказывал об этом как очевидец: «Сегодня мы убили снайпершу, но она была застрелена, прежде чем мы узнали, что это была женщина. Здесь много женщин-снайперов. Они очень хорошие стрелки». По словам рядового Джона Грея из Уилтширского полка, воевавшего у Шоколадного холма у бухты Анзак, обнаружение женщин-снайперов потрясло солдат его подразделения сильнее всего. «Они были вооружены и скрывались на деревьях, как и мужчины. Некоторые женщины были одеты в штаны, другие — в длинные серые юбки. Они были очень худые и выглядели так, словно не ели несколько месяцев».
Разумеется, на основании этих рассказов нельзя однозначно сказать, действительно ли женщины принимали участие в боевых действиях на Галлиполийском полуострове или же союзные солдаты оправдывали насилие в отношении турчанок, заявляя об их участии в боевых действиях [11].
Не довольствуясь постоянными артиллерийскими и снайперскими обстрелами, союзники и турки регулярно делали подкопы под траншеи друг друга в попытке добраться до врага снизу. Однажды капрал Леймонри проснулся около полуночи в своем блиндаже, разбуженный глухими звуками, доносившимися из-под земли. Прислушавшись, он различил размеренные удары киркой. «Должно быть, это были турки, — записал он в дневнике, — которые делали подкоп, чтобы взорвать наш форт». Он предпочел найти более безопасное место для сна. «Я не хотел бы распрощаться с жизнью, взлетев посреди ночи на воздух в собственном блиндаже». По словам капрала, он больше не чувствовал себя в безопасности в этом секторе траншей, опасаясь, что турки могут взорвать под ним заряд в любой момент [12].
Турецкий лейтенант Мехмед Фасих не так боялся взлететь на воздух, как быть похороненным заживо в результате подземного взрыва. Молодой офицер описал в своем дневнике, как однажды раздался столь мощный взрыв, что у него под ногами затряслась земля. «Это произошло в том месте, где несколько дней назад я слышал звуки кирки, — написал он. — У нас пропало семь человек». Позже в этот же день одному из пропавших солдат удалось самому выбраться из-под завала, к великому облегчению турецкого лейтенанта. «Это самая страшная смерть из всех возможных, — размышлял Мехмед Фасих. — Ты медленно умираешь, пребывая в полном сознании!.. Не дай бог никому испытать такое!» [13]
Жизнь в окопах представляла собой периоды тягостного ожидания, перемежавшиеся ожесточенными атаками. Турки и союзники поочередно проявляли инициативу, обрекая бойцов по обе стороны фронта жить в состоянии вечного напряжения. «Мы все время боялись, что турки снова пойдут в атаку, — писал капрал Жан Леймонри, воевавший во французском секторе.
— Но, надо признаться, гораздо больше мы боялись услышать приказ о том, чтобы в атаку шли мы». Преодоление нейтральной полосы под шквальным огнем было страшным испытанием для солдат в окопной войне, хотя ничуть не менее страшно было видеть толпу вражеских солдат, бегущих на позиции обороняющихся со штыками наперевес [14].
Сержант Мориарти из полка Королевских мюнстерских фузилёров так описывал ночную атаку турок, произошедшую в ночь на 1 мая: «Они подобрались вплотную к нашим окопам. Их были тысячи. Они бросились на нас с воплями “Аллах! Аллах!”, и ночь превратилась в настоящий кошмар». Солдаты полка отбивали одну волну атакующих за другой, отчаянно сражаясь за свои жизни. «Когда эти дьяволы подбирались на расстояние ближнего боя, они использовали ручные гранаты, так что впоследствии установить личности убитых солдат можно было только по их жетонам». Мориарти отчаянно сражался всю ночь, а утром перед ним предстало ужасающее зрелище: нейтральная полоса перед британскими окопами была буквально завалена телами сотен турецких солдат.
«Пока я живу, я не забуду эту ночь», — написал Мориарти [15].
Австралийский военный поэт Харли Мэтьюс в своих стихах попытался передать тот ужас, который наводил на союзных солдат чуждый уху османский боевой клич «Аллах»:
Мы слышали, как вновь они на холмах собирались,
Как кричали, свистели и в горны трубили.
«Аллах!» — кричали они. И вот глухой топот ног раздался.
«Аллах!» И на левом фланге огонь начался.
Они бежали на нас толпой. «Готовься!»
Вот они уже рядом. «Пли!» и снова «Пли!»
Мы стреляли в крики и тени,
И вдруг они исчезли, ушли… [16]
Каждая атака превращалась для солдат в беспощадное крещение огнем — и становилась тяжелым травматическим опытом, который выжившие не могли потом забыть до конца своих дней. «Жизнь в окопах нельзя было назвать райской, — писал французский капрал Леймонри. — Но даже на ее фоне штыковые атаки были настоящим адом. Турецкие пулеметчики и стрелки выкашивали наших людей, прежде чем те успевали перебраться через бруствер» [17].
Рядовой Роберт Эрдли прибыл на Галлиполийский полуостров в составе Манчестерской территориальной дивизии в июне 1915 года. Его первая атака на османские позиции состоялась 12 июля, и он запомнил каждую секунду, предшествовавшую роковому приказу: «Секунды ожидания тянулись, как часы. Офицер, не отрываясь, смотрел на свои наручные часы, а их стрелка ужасающе медленно отсчитывала оставшиеся нам мгновения жизни. У всех на сердце было тяжело и печально — все помнили о жертве, которую надо будет принести. Некоторые бормотали молитвы, некоторых била дрожь от ощущения того, как медленно, но неумолимо подкрадывается смерть». Чтобы рассеять страх, солдаты пытались поддержать друг друга бодрыми восклицаниями, совершенно не соответствовавшими серьезности момента.
«Выше нос, старина!»
«Встряхнись, дружище, надейся на лучшее!»
И вот, наконец, раздался приказ, заставивший всех содрогнуться.
«Вперед, братья, удачи!»
Солдаты АНЗАКа бегут в штыковую атаку на Галлиполийском полуострове.
В окопной войне атакующая сторона всегда несла самые большие потери.
Эрдли выбрался из относительно безопасной траншеи на линию огня. Он бежал, что есть мочи, по нейтральной полосе со штыком наперевес и удивлялся собственной живучести (он получил только поверхностное ранение в ногу и зацепил нос сломанным штыком), в то время как его товарищи один за другим падали вокруг убитые и раненые. «Эти крики раненых о помощи, последнее рукопожатие умирающего товарища… я буду помнить этот ад, пока жив» [18].
После каждой атаки поле битвы было усеяно сотнями и тысячами тел павших. Оставаясь лежать непогребенными на нейтральной полосе, они разлагались под жарким летним солнцем, наполняя воздух над Галлиполи зловонием смерти. В первые недели боевых действий османские и союзные войска периодически договаривались о локальном прекращении огня на три-четыре часа, чтобы забрать и похоронить трупы. А 24 мая после массированной османской атаки на позиции АНЗАКа, когда на поле боя остались сотни погибших, стороны договорились о перемирии на целых девять часов.
Хотя противники были согласны с необходимостью прекращения огня, каждая сторона подозревала другую в том, что та использует передышку, чтобы провести разведку чужих траншей, а также перегруппировать людей и технику перед возобновлением военных действий. Поэтому девятичасовое прекращение огня 24 мая стало последним; воюющие стороны больше не могли договориться друг с другом, и мертвые все больше угрожали боевому духу — и здоровью — живых.
«Находиться в окопах просто омерзительно. В некоторых местах над бруствером торчат ноги мертвых солдат, погибших много дней назад, а за бруствером поле буквально покрыто ковром из мертвых тел, которые разлагаются в стоящей духоте, — написал молодой офицер Пограничного полка Бартли Брэдшоу в письме домой. — Мы пытаемся засыпать их известью, но все равно стоит ужасное зловоние. Мы вынуждены спать в нескольких ярдах от мертвых, и есть там же — причем есть приходится очень быстро, потому что стоит тебе остановиться хотя бы на мгновенье…» Брэдшоу оставил предложение незаконченным, вероятно, потому, что не хотел уточнять, что стоило остановиться хотя бы на мгновенье, как еду мгновенно покрывал рой жирных зеленых мух — тех самых, которые роились над мертвыми телами [19].
А. Герберт описал это в своем стихотворении «Мухи», созданном на Галлиполи в 1915 году:
Мухи! О Боже, полчища мух,
Оскверняющих священную смерть.
Роем вылетают они из глаз мертвых
И делят с солдатами их хлеб.
До конца моих дней не забыть мне
Грязи и смрада войны,
Трупы на бруствере,
Личинки на дне траншей [20].
Полчища мух переносили болезни от мертвых к живым. Солдаты по обеим сторонам линии фронта страдали от инфекционных заболеваний. Из-за отсутствия надлежащих туалетов солдаты, боясь стать мишенью для снайперов, были вынуждены справлять нужду в тех же окопах, где воевали, ели и спали. Дизентерия достигла масштабов эпидемии. Французский офицер-артиллерист Раймон Вейль с растущим беспокойством отмечал рост заболеваемости в войсках. Прививки от холеры и тифа не спасали французских солдат от лихорадки и желудочно-кишечных расстройств. «За последние дни заболело так много людей, что в строю почти не осталось даже офицеров», — написал Вейль в своем дневнике.
Несмотря на строгие ограничения на выбытие из строя по болезни, медики были вынуждены отправлять с фронта тысячи солдат в состоянии тяжелого обезвоживания, которые были слишком слабы для того, чтобы ходить, не говоря уже о том, чтобы воевать. В разгар лета с Галлиполийского полуострова ежедневно эвакуировались сотни больных. Они отправлялись на лечение в госпитали на Лемносе, чтобы, восстановив здоровье, снова вернуться на фронт [21].
Не менее суровому испытанию в условиях окопной жизни подвергалось и психическое здоровье солдат. В отличие от Западного фронта, где бойцы могли получить отпуск и отдохнуть от войны в удаленных от фронта городах и селах, на Галлиполийском полуострове от насилия негде было укрыться. Даже во время купания в море солдаты подвергались риску быть убитыми или искалеченными случайным артиллерийским снарядом или снайперской пулей. Не знали они отдыха и во сне. Постоянный грохот артиллерии вкупе с ударными волнами от разрыва снарядов, а также почти никогда не прекращающиеся боевые действия не давали людям возможности нормально выспаться.
В своих письмах и дневниках солдаты часто жаловались на то, как мало они спят. «Мои люди вымотались, — писал Жан Леймонри. — Я тоже, хотя и стараюсь держаться». Той ночью ему удалось поспать всего два часа, с половины третьего до половины пятого утра. Османские солдаты находились в ничуть не лучшем положении. «Сегодня ночью я спал не больше трех часов, да и то мне все время снились кошмары», — написал в своем дневнике Мехмед Фасих [22].
Шла неделя за неделей, и ежедневная тревога и бессонница делали свое дело. Все больше солдат становились жертвами нервных срывов и неврозов военного времени. Сержант Генри Корбридж из британского медсанбата столкнулся с первым случаем «болезни нервов» 14 июня, спустя всего семь недель после начала кампании. Он был в ужасе от «душераздирающего зрелища, который представляли собой душевнобольные солдаты, с их отсутствующим, остекленевшим взглядом и частичным параличом; некоторые из них бредили». «Один раз нам пришлось эвакуировать настоящего гиганта, который потерял рассудок, хотя на нем не было ни единой царапины, — вспоминал Корбридж.
— Понадобилось восемь человек, чтобы удерживать его на корабле во время транспортировки в госпиталь». В течение лета количество таких случаев стремительно возрастало. К середине августа, по сообщению Корбриджа, количество душевнобольных в пять раз превышало число раненых [23].
Османские солдаты также страдали от неврозов военного времени. Бывший жандарм Ибрагим Арикан, пошедший на фронт добровольцем, был удивлен, когда однажды обнаружил своего закаленного в боях командира сидящим в одиночном окопе и трясущимся, словно в лихорадке. «Ибрагим, сынок, куда ты идешь?» — спросил его капитан. Услышав обращение «сынок» от капитана, который обычно ограничивался жесткими приказами и бранью, Арикан понял, что с командиром что-то неладно. Тот был полностью дезориентирован и попросил Арикана сопровождать его. «Он потерял рассудок и волю, — вспоминал Арикан. — У него так сильно дрожали руки, что он даже не мог держать винтовку». Безжалостная Галлиполийская кампания ломала даже самых стойких [24].
За месяцы военных действий между захватчиками и защитниками полуострова сложились специфические отношения. В первые месяцы войны пресса и пропаганда всячески старались вызвать у британцев, французов, австралийцев и новозеландцев глубокую ненависть к немцам, но к османам они не испытывали большой вражды. Союзные солдаты давали туркам безобидные прозвища: британцы называли их «Абдула» или «Джонни Турк», французы — «месье Тюрк». Сами османы ласково называли своих солдат «Мехметчик» («крошка Мехмет»), хотя к захватчикам они, по понятным причинам, не испытывали таких теплых чувств и именовали их «англичанами», «французами» или просто душманами, «врагами».
На некоторых участках фронта траншеи были вырыты так близко друг от друга, что солдаты могли слышать разговоры противника. Жизнь в такой тесноте вызывала некое подобие человеческих чувств друг к другу, и в периоды затишья солдаты перебрасывались угощениями. Турки бросали солдатам АНЗАКа сигареты, изюм, фундук и миндаль.
Те в качестве благодарности бросали им банки с конверсированными фруктами и вареньем. Эмин Чёль считал примечательным тот факт, что никто никогда не бросал испорченные угощения и не сопровождал подарки ручной гранатой. Эти обмены были искренним жестами доброй воли [25].
Разумеется, это вовсе не делало войну менее беспощадной. Обе стороны могли посоперничать друг с другом в жестокости, однако обе совершали и благородные поступки. Сержант Генри Корбридж из медицинской службы рассказывал, как однажды они вылечили турецкого солдата, спасшего жизнь британскому сержанту. Сержант Эссекского полка оказался пригвожденным к земле между двумя линиями траншей под интенсивным перекрестным огнем. Турецкий солдат помог ему выползти из-под обстрела, однако сам был ранен в руку и ногу. Сержант сопроводил своего спасителя на перевязочный пункт, чтобы позаботиться о его лечении. Корбридж и его санитары «следили за тем, чтобы турок не испытывал никаких неудобств и получал в госпитале наилучший уход» [26].
С рядовым Робертом Эрдли из полка Ланкаширских фузилёров также произошла поистине удивительная история: сначала он в ходе боя спас османского солдата, а потом этот солдат спас его. В начале августа Ланкаширские фузилёры штурмовали османскую линию обороны на подступах к деревне Крития на южной оконечности полуострова. Рядовой Эрдли участвовал в штыковой атаке и в очередной раз, преодолевая бегом нейтральную полосу, поражался собственной живучести. Добежав до османской траншеи, он увидел раненого турка, который лежал на земле, а британский солдат собирался заколоть его штыком.
— Эй ты, уйди с дороги! Он убил моего товарища, и я пригвозжу его к земле! — зарычал британец.
Эрдли постарался вразумить своего сослуживца. Он сказал, что убивать беззащитного человека — это трусость.
— Поставь себя на его место, старина. Никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься сам. Не делай этого. Это будет мужской поступок, — убеждал он.
Солдат из полка Королевских ирландских фузилёров дразнит турецких снайперов на Галлиполийском полуострове, поднимая над бруствером на винтовке свою каску
Эрдли удалось отговорить разгневанного ланкаширца от убийства османского солдата.
Он остался в окопе с раненым турком. Хотя они не понимали слов друг друга, Эрдли было ясно, что турок испытывает ужасную боль. «Бедняга», — пробормотал он и перебинтовал кровоточащую рану у того на голове. Затем он перенес раненого солдата в безопасное место подальше от линии огня, положил ему под голову шинель и некоторое время просидел рядом с ним, «обмениваясь с турком жестами и взглядами». Когда Эрдли позвали нести караульную службу, он напоил раненого водой и дал ему сигарету. «Я видел по его глазам, что он был благодарен мне за проявленную доброту».
Ланкаширские стрелки не смогли надолго удержать захваченные позиции. Предприняв массированную контратаку, османы оттеснили британские войска обратно на их линию обороны. Эрдли остался в одном из окопов прикрывать отход товарищей. Он видел, как в его сторону бегут сотни османских солдат со штыками наперевес. «Я буквально чувствовал их возбуждение. Мой лоб покрылся холодной испариной — наш враг несся на нас, чтобы в едином порыве смести нас с лица земли».
Внезапно через бруствер перепрыгнул турецкий солдат. «Я почувствовал острую колющую боль под левой лопаткой и понял, что он воткнул в меня штык. Я отчетливо чувствовал, как он с силой надавил на штык, а потом выдернул его обратно». Эрдли упал на дно траншеи между убитыми и ранеными и от болевого шока и потери крови лишился сознания.
Он очнулся через несколько часов, почувствовав, как ему на спину падают комки земли. Испытывая страшную слабость и головокружение, он попытался встать, и ему в грудь тут же уперлось несколько штыков. Он не сомневался, что сейчас его убьют. Но прежде чем османы успели нанести хотя бы один удар, в окоп внезапно запрыгнул турецкий солдат с повязкой на голове и прикрыл Эрдли своим телом. Британец сразу же узнал своего спасителя. Раненый турок сам был довольно слаб — судя по всему, его спасли его товарищи во время недавней контратаки — но он решительно загородил собой Эрдли и крикнул, чтобы позвали сержанта.
Когда османский сержант пришел, раненый солдат рассказал ему свою историю.
«Они что-то тараторили на своем языке», — вспоминал Эрдли. Он ни слова не понимал из того, что говорил его защитник, но, судя по тому, как менялось выражение лица сержанта, было понятно, что его шансы на выживание резко возрастали. Наконец, сержант повернулся к Эрдли и заговорил с ним на ломаном английском: «Англичанин, вставай, тебя никто не тронет. Ты спас нашего солдата. Ты остановил ему кровь и дал воды и сигарету. Ты благородный человек». И похлопал Эрдли по плечу. Перед уходом Эрдли простился со своим турецким другом. «Я пожал ему руку (я отдал бы все, чтобы увидеть этого человека вновь). Когда наши руки соприкоснулись, он поднял глаза к небу и воззвал к своему Аллаху. А потом поцеловал меня в щеку (я до сих пор чувствую этот поцелуй, словно он отпечатался на моей щеке как клеймо или проник в мою кровь)». Они никогда больше не видели друг друга. Эрдли отвели в траншею для допроса, где один враждебно настроенный турецкий солдат сильным ударом в челюсть свалил его с ног. Для большинства османских солдат британский мундир был признаком врага.
Но для Эрдли война закончилась. Позже его присоединили к небольшой группе других раненых британских военнопленных, и следующие три года он провел в турецком плену на тяжелых работах [27].
Окопная война на Галлиполийском полуострове собирала с союзных войск все более тяжкую дань. Британские и французские солдаты погибали от постоянных артиллерийских обстрелов и попеременных атак и контратак, немало из них попало в плен врагу; с полуострова нескончаемым потоком эвакуировались раненые, больные и контуженные. Госпитали на Лемносе, Мальте и в Александрии были переполнены, и, чтобы справиться с растущим потоком пациентов, все больше и больше пассажирских судов приходилось переоборудовать в плавучие госпитали. Многие из тех, кто оставался в окопах, страдали сильнейшей дизентерией и были слишком слабы для того, чтобы сражаться. Но в сильно поредевших союзных войсках их некем было заменить. Между тем Энвер-паша продолжал перебрасывать свежие силы из Анатолии и арабских провинций на помощь османским защитникам на полуострове.
Если бы не пять новых дивизий, отправленных на Галлиполи по инициативе Китченера, союзные войска были бы обречены. Однако 3 августа в бухту Анзак прибыли первые подразделения, чтобы, согласно задумке Китченера, начать новое мощное наступление и, наконец-то, покорить неприступный полуостров.
Главнокомандующий Средиземноморскими экспедиционными силами сэр Иэн Гамильтон на протяжении нескольких недель трудился над планом августовского наступления. Он понимал, что союзные войска находятся в невыгодном положении как на мысе Геллес, так и в бухте Анзак. Из-за того что турки удерживали высоты над позициями союзных войск, последним никак не удавалось прорвать османскую оборону и продвинуться вглубь полуострова. Чтобы помочь британцам вырваться за пределы плацдарма, занятого ими еще 25 апреля, Гамильтон решил сосредоточить основные силы к северу от их позиций, в бухтах Анзак и Сувла.
Для августовского наступления был разработан сложный план. Операция должна была начаться с нескольких ложных атак, чтобы отвлечь внимание османов от главного направления.
Союзным войскам на Геллесе предстояло предпринять отвлекающую атаку на османские позиции южнее Критии, чтобы помешать командующему османскими силами в Дарданеллах Лиману фон Сандерсу перебросить войска с оконечности полуострова к бухте Анзак. Атаки на Геллесе планировалось осуществить без каких-либо подкреплений, только лишь силами находившихся там истощенных войск. Три свежие дивизии, обеспеченные Китченером, Гамильтон решил сосредоточить к северу от Геллеса. Две дивизии должны были высадиться в слабо защищенной бухте Сувла, находящейся чуть севернее бухты Анзак. Гамильтон хотел высадить на полуостров как можно больше войск в безопасном месте, где их меньше всего ожидали. Он надеялся, что свежие и здоровые солдаты, не сдерживаемые османскими линиями обороны и свободно передвигающиеся по полуострову, смогут обойти с фланга османские позиции вокруг бухты Анзак в районе, который турки называли Анафарта, — и переломить ход кампании.
Одна свежая дивизия была отправлена в саму бухту Анзак, чтобы принять участие в наступлении на гряду Сары Байыр.
Эта гряда включала три отдельно стоящие вершины — гору Броненосца (по-турецки Дюз-Тепе), Чунук-Байыр и высоту 971 (или Коджа-Чемен-Тепе), — которые возвышались над окружающей местностью и рассматривались союзным командованием как ворота к Дарданеллам. Новозеландский майор Фред Уэйт так сформулировал замысел военных стратегов: «Захватим хребет — захватим узкости [наиболее укрепленную часть Дарданелл]. Захватим узкости — захватим Константинополь!» Если бы османы были вытеснены с этих высот, они больше не смогли бы удерживать свои позиции и объединенные силы АНЗАКа и высадившихся в Сувле свежих дивизий смогли бы отрезать всю Пятую турецкую армию на южной оконечности полуострова и принудить ее к капитуляции. «План сэра Гамильтона великолепен, — писал в письме к жене австралийский лейтенант Оливер Хог, — а штабные офицеры проработали его до мельчайших деталей. Они проделали отличную работу. Теперь остается увидеть, насколько наша тактика будет соответствовать нашей стратегии» [28].
6 августа британские войска нанесли на мысе Геллес первый отвлекающий удар.
Это был тот самый бой, в котором рядовой Роберт Эрдли попал в плен. Турецкие пулеметчики сплошным огнем выкашивали ряды нападавших, превратив отвлекающую атаку в кровавое побоище по всей линии фронта. В первый день операции британцы потеряли 2000 человек из 3000, участвовавших в наступлении, а на следующий день, 7 августа, лишились еще 1500 солдат, фактически не продвинувшись вперед ни на метр. Османская армия понесла еще более тяжелые потери: за период с 6 по 13 августа в боях на Геллесе османы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 7500 человек. Несмотря на это, союзникам не удалось выполнить свою задачу по удержанию османских войск вдали от основного фронта. Лиман фон Сандерс правильно истолковал цель атаки на Геллесе и перебросил подкрепление на южный фронт, чтобы противостоять более серьезной угрозе с севера [29].
Второй отвлекающий удар был нанесен у высоты Лоун-Пайн (Одинокая сосна) к юго-востоку от бухты Анзак и так же дорого обошелся обеим сторонам. Австралийцы провели успешную штыковую атаку и выбили турок из их окопов в районе Канлы Сирт (Кровавого хребта).
С 6 по 10 августа турецкие и австралийские солдаты вели друг с другом почти непрерывную череду рукопашных боев, что впоследствии турки признали самым ожесточенным сражением за всю Галлиполийскую кампанию. Битва за Лоун-Пайн навсегда отпечаталась и в памяти австралийцев. «Из всех сражений, в которых довелось участвовать войскам АНЗАКа, битва за Лоун-Пайн была самой беспощадной и самой кровопролитной», — вспоминал кавалерист Уильям Бейлбридж. Потери османской армии составили около 7500 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Австралийцы сообщали о потере 1700 человек. Отвоеванная территория едва ли оправдывала такие потери, однако австралийцам удалось выполнить поставленную перед ними задачу, сковав значительные османские силы, чтобы облегчить основное наступление на севере в районе хребта Сари-Баир и бухты Сувла [30].
В трех других местах нанесения отвлекающих ударов австралийские войска понесли еще более тяжелые потери — главным образом из-за того, что артиллеристам не удалось уничтожить турецкие пулеметные точки.
Во время полуночного штурма османской позиции, известной как «немецкая офицерская траншея», две волны атакующих были выкошены почти полностью. На гряде Мертвеца пешим солдатам австралийской легкой кавалерии поначалу удалось захватить три турецкие траншеи, но они были вытеснены оттуда в ходе последующей контратаки, также понеся большие потери. Однако апофеозом бездумного уничтожения человеческих жизней на Галлиполи стала австралийская атака на высоту Нек. После того как первая волна из 150 атакующих солдат была полностью выкошена турецкими пулеметчиками в нескольких метрах от их окопов, австралийские офицеры, слепо следуя приказу, отправили на верную смерть еще две партии солдат. Из 450 солдат, штурмовавших высоту Нек, было убито или ранено 435, при этом турки не потеряли ни одного человека. Таким образом, союзные войска заплатили очень высокую цену за то, чтобы отвлечь османов от главного места наступления на Сары-Байыр [31].
Основные силы АНЗАКа начали наступление на Сары-Байыр под покровом ночи 6 августа.
Четыре колонны прокладывали себе путь по долинам с крутыми склонами, окружавшими высоту 971 и Чунук-Байыр. После двух дней интенсивных боев объединенные силы австралийцев, новозеландцев, гуркхов и британцев не смогли выбить турок с высоты 971, однако сумели захватить центральную вершину хребта Чунук-Байыр. Это стало самым большим успехом наступательной операции, который союзники, однако, не смогли развить. С вершины 971, возвышавшейся над Чунук-Байыром, османы вели по противнику непрерывный артиллерийский обстрел, пока 10 августа в результате решительной контратаки не вернули утраченные позиции. Спустя четыре дня после начала операции войска АНЗАКа тщетно ожидали помощи от двух свежих дивизий, которые высадились в бухте Сувла и, в соответствии с планом операции, уже должны были атаковать врага с севера.
По общему признанию, высадка в Сувле и последующая операция стали полным провалом. Британцы сумели высадить две дивизии — свыше 20 000 человек — с относительно небольшими потерями на участке побережья, который защищало всего 1500 османских солдат.
Однако плохая организация и необоснованные задержки нарушили все дальнейшие планы.
В ночь на 6 августа британские военные корабли доставили две новые дивизии, мобилизованные Китченером, к месту высадки в бухте Сувла, в 8 км к северу от бухты Анзак. На южной стороне бухты высадка батальонов прошла без проблем: десантные катера спокойно подошли к берегу и опустили сходни, по которым солдаты сошли на берег, даже не замочив ног. Однако в центральной части возникли непредвиденные проблемы. В кромешной тьме безлунной ночи многие десантные катера сбились с курса и отклонились к югу от назначенного места высадки, где наткнулись на коварные рифы или сели на мель. В результате солдаты были вынуждены прыгать в воду, где глубина доходила им по шею, или же ждать несколько часов, пока их катера будут сняты с мели. Все они высадились в неправильном месте. Кроме того, османские защитники использовали осветительные ракеты, в свете которых три британских эсминца, стоявшие на рейде и выгружавшие войска, были видны как на ладони.
Османское командование было предупреждено о предстоящей высадке противника еще до ее начала.
Когда взошло солнце, десантировавшиеся войска потратили первые драгоценные часы на перегруппировку, а не на то, чтобы стремительным штурмом вытеснить врага со слабо защищенных вершин, возвышающихся над долиной Сувла. Несколько батальонов в течение ночи вступили в сражение и понесли потери, но большинство оставалось в полном составе. Между тем задержки в десантировании означали, что выгрузка артиллерии, боеприпасов и провианта также затормозилась. С небольшими запасами воды и при отсутствии пушек, британские офицеры решили ограничиться захватом ближайших к месту высадки высот — проигнорировав задачи, поставленные перед ними тщательно разработанным планом Гамильтона. Что еще хуже, своими несанкционированными задержками британцы дали туркам время на то, чтобы перебросить подкрепление. Лиман фон Сандерс передислоцировал подразделения с Геллеса и Булаира, чтобы противостоять вторжению в бухте Сувла, и назначил командующим фронтом в районе деревни Анафарта — находящемся на возвышении над долиной Сулва и позициями войск АНЗАКа — энергичного и талантливого полковника Мустафу Кемаля.
Через 24 часа после высадки британские командиры решили дать своим солдатам возможность отдохнуть. После бессонной ночи и целого дня боевых действий неопытные новобранцы были измотаны. Высадившиеся войска потеряли убитыми и ранеными около сотни офицеров и 1600 солдат. Стояла невыносимая августовская жара, запасы воды были на исходе. Артиллерия и провиант еще не были полностью выгружены на берег. Поскольку в ходе первых атак из-за отсутствия артиллерийской поддержки уже погибло много солдат, британские офицеры отказались покидать защищенные позиции на побережье до тех пор, пока их люди не восстановят силы и не получат пушки, чтобы штурмовать хорошо укрепленные, как они ошибочно полагали, османские позиции. В результате до 8 августа дивизии не продвигались вперед. Солдаты целый день отдыхали на берегу и купались в море. По горькой иронии судьбы, если бы британские командиры сразу же после высадки отправили своих уставших солдат в наступление, они бы не встретили серьезного сопротивления.
Как заметил в своих мемуарах Лиман фон Сандерс, отсрочка дала ему необходимое время, чтобы передислоцировать войска и остановить дальнейшее вторжение. Англичане дорого заплатили за один день пляжного отдыха [32].
9 августа, когда боевые действия возобновились, силы турок почти равнялись силам британцев. К тому же османы занимали возвышенности, что давало им тактическое преимущество. И они были опытными бойцами, сражавшимися на собственной территории, — а им противостояли новобранцы, снабженные к тому же неточными картами. «К 9 августа задуманная главнокомандующим [сэром Иэном Гамильтоном] схема операции в бухте Сувла уже была обречена на провал», — такой вывод сделан в британской официальной истории Дарданелльской кампании [33].
На протяжении 9 и 10 августа британцы и османы яростно сражались, обе стороны несли тяжелые потери. 9 августа артиллерийский обстрел в какой-то момент достиг такой интенсивности, что низкорослый кустарник загорелся. Ветер раздул пожар по всему полю боя, и британские и турецкие раненые сгорели заживо, прежде чем их товарищи сумели их спасти.
Хотя 10 августа англичане понесли меньше потерь, они не смогли вытеснить турок с их позиций и ни на шаг не приблизились к войскам АНЗАКа, сражавшимся за гряду Сары-Байыр и отчаянно нуждавшимся в помощи. После четырех дней боев за высоту Чунук-Байыр объединенные британские силы были вынуждены отойти на свои исходные позиции в бухте Анзак. Они потеряли 12 000 человек, и у них не было никаких резервов, чтобы продолжать наступление. В общей сложности, на трех фронтах, задействованных в «прорывном наступлении» Гамильтона, — на Геллесе, в бухте Анзак и бухте Сувла — союзники за четыре дня потеряли 25 000 человек. Османская армия, которая понесла потери наравне с войсками Антанты и держалась из последних сил, сумела удержать свои позиции.
Хотя было очевидно, что совместное наступление со стороны Сувлы и бухты Анзак провалилось еще 10 августа, союзные войска продолжили операцию. Двенадцатого августа батальон из 15 офицеров и 250 солдат Норфолкского полка, сформированный в поместье королевской семьи Сандрингеме, таинственно исчез, не оставив следов.
Предположительно отряд попал в тыл врага и был полностью уничтожен. Наконец, 15 августа наступление застопорилось окончательно; османы остались на своих позициях на всех трех фронтах, а у союзников больше не было ни сил, ни возможности прорвать их оборону [34].
Позиции союзных войск на полуострове из-за провала наступательной операции стали еще слабее, чем прежде. По утверждению Гамильтона, за период с 6 августа его войска потеряли 40 000 человек убитыми, ранеными и больными, а оставшиеся 68 000 солдат отныне были вынуждены удерживать гораздо более длинную линию фронта. С добавлением плацдарма на Сувле союзный фронт растянулся на 21 км. Семнадцатого августа Гамильтон запросил 45 000 человек, чтобы восстановить свои сильно поредевшие войска, плюс еще 50 000 человек свежего подкрепления. Но Китченер, считавший, что пяти отправленных на Галлиполи дивизий было более чем достаточно для того, чтобы добиться победы, отказал ему в новом запросе. Двадцатого августа он телеграфировал Гамильтону, что на Западном фронте планируется «большое наступление», поэтому «с главного театра военных действий во Франции не может быть переброшено никакого значимого подкрепления».
Гамильтон ответил ему, что без этого союзным войскам придется оставить либо бухту Анзак, либо бухту Сувла [35].
Потери союзников на Галлиполийском полуострове и неспособность форсировать Дарданеллы заставили балканские государства склониться на сторону Центральных держав. После года колебаний Болгария нарушила нейтралитет, заключив в сентябре 1915 года военный пакт с Германией и Австрией. Успехи немецкой армии на русском фронте и успешная турецко-немецкая оборона пролива убедили правительство Болгарии в том, что победа в Первой мировой войне будет на стороне Центральных держав. Поэтому 15 октября Болгария вступила в военный конфликт, присоединившись к австро-германской кампании против Сербии.
Это стало настоящей катастрофой для союзников, воюющих в Дарданеллах. Сербия и Греция запросили 150 000 солдат, чтобы защититься от Центральных держав. Британии и Франции требовалось в кратчайшие сроки мобилизовать эти силы и отправить их в северо-восточную Грецию, и они, конечно же, обратили свой взор на Галлиполийский фронт.
В результате, вместо получения крупного подкрепления Гамильтону пришлось смириться с тем, что целые дивизии из его истощенного гарнизона были переброшены на Балканы.
Успешное наступление Центральных держав в Сербии отчасти улучшило положение турок на Галлиполийском полуострове. С завоеванием сербского города Ниш 5 ноября Германия и Австрия смогли установить прямое железнодорожное сообщение из Белграда в Стамбул (хотя из-за повреждений железнодорожного полотна регулярное сообщение было налажено только в январе 1916 года). Это дало европейским союзникам Османской империи возможность свободно отправлять в Стамбул пушки и боеприпасы, что привело к резкому изменению баланса сил на Галлиполи. Британцы и французы следили за ситуацией с растущей тревогой, поскольку отныне их уставшие от войны и сильно поредевшие войска были обречены подвергаться все более регулярным и мощным артиллерийским обстрелам.
В октябре 1915 года правительство Великобритании встало перед необходимостью принять решение по дальнейшей судьбе Дарданелльской операции.
Провал августовского наступления серьезно ухудшил положение союзников на Галлиполи. На фоне потерь на Западном фронте и отправки больших сил в Салоники у них не оставалось ни одного лишнего солдата для усиления Галлиполийского гарнизона. Артобстрелы, снайперы и болезни продолжали выкашивать ряды союзных войск. Между тем турки усиливали свои позиции, получая поставки новых пушек из Европы и перебрасывая свежие войска из Анатолии. Спустя несколько месяцев после начала операции британцы и французы, понеся огромные потери, столкнулись с угрозой полного разгрома. В конце концов, союзное командование начало склоняться к тому, что лучше предотвратить дальнейшие потери, проведя эвакуацию, чем лишиться всего войска, пытаясь отстоять обреченные плацдармы.
Лорд Китченер первым сообщил о возможной эвакуации сэру Иэну Гамильтону в телеграмме от 11 октября. «Каковы будут, по вашим оценкам, возможные потери, с которыми столкнутся наши войска, если будет решен вопрос об эвакуации с полуострова Галлиполи и если провести ее самым организованным образом?» Гамильтон был потрясен.
«Если они решатся на это, Дарданеллы станут местом самой кровавой трагедии в мире», — сказал он своим офицерам. Гамильтон опасался, что если первые подразделения смогут уйти с полуострова незамеченными, то полную эвакуацию войск невозможно будет скрыть от османских наблюдателей, и оставшиеся на берегу части будут полностью уничтожены турками. В своем ответе Китченеру Гамильтон сообщил, что, по его личным оценкам, потери союзников составят от 35 до 45 процентов личного состава, добавив, что его Генштаб оценивает эти потери в 50 процентов [36].
Несмотря на пессимистичную оценку Гамильтона, Дарданелльская комиссия (подкомитет британского кабинета министров по надзору за ведением Галлиполийской кампании) считала эвакуацию неизбежной. Кроме того, после череды неудач в ходе этой военной кампании члены комиссии не считали Гамильтона подходящей фигурой для командования операцией отвода войск, и 16 октября он был снят с поста главнокомандующего Средиземноморскими экспедиционными силами, а на его место был назначен генерал сэр Чарльз Монро.
Некоторые в правительстве выступали за продолжение кампании на Галлиполи — в частности, лорд Китченер, — утверждая, что на фоне обострения ситуации на Западном фронте победа на Галлиполийском полуострове по-прежнему оставалась наилучшей возможностью привести Центральные державы к поражению и что отказ от захвата проливов оставит Россию в изоляции и обречет ее на проигрыш в войне. Однако даже сторонники Галлиполийской стратегии признавали, что новое наступление придется отложить до окончания зимних штормов. Кроме того, было неизвестно, смогут ли союзники удерживать свои позиции на полуострове в течение всей зимы. Как уже говорилось, это потребовало бы переброски крупных ресурсов: людей и техники, которые отчаянно требовались на других фронтах. Нужно было принять решение — и как можно скорее.
Когда сэр Чарльз Монро в конце октября прибыл на Галлиполийский полуостров, он был потрясен увиденным. «Это напоминает мне Алису в Стране чудес, — признался он одному из штабных офицеров. — Чудеса на чудесах».
На Геллесе, в бухтах Анзак и Сувла он спросил у находившихся там офицеров, считают ли они, что их люди смогут удержать позиции против турок с их свежим подкреплением и немецкими тяжелыми орудиями. Большинство командиров пообещали, что их люди сделают все от них зависящее. Это убедило Монро в том, что эвакуация была единственным возможным решением, но теперь в этом требовалось убедить военного министра Китченера. Когда Монро сообщил о своих выводах в Уайтхолл, Дарданелльская комиссия решила направить на полуостров самого Китченера, чтобы тот оценил обстановку лично [37].
Китченер отплыл из Франции на Галлиполи с решительным настроем избежать вывода войск любой ценой. Он жалел, что не отправил сюда больше войск раньше, и был по-прежнему убежден, что прорыв на Ближневосточном фронте был гораздо более вероятен, чем на Западном. Однако по прибытии в штаб Средиземноморских экспедиционных сил в Мудросской гавани Китченер обнаружил, что все местные офицеры поддерживали идею эвакуации. И самому военному министру хватило всего одного визита на передовые позиции на Галлиполи, чтобы также осознать неизбежность вывода войск.
Тринадцатого ноября главный инициатор кампании в Дарданеллах наконец-то посетил полуостров, на котором по его приказу сложили головы тысячи британских, французских и колониальных солдат. Если солдаты и таили на него злобу, то никак этого не показали, повсюду встречая Китченера приветственными возгласами. Он нанес короткий визит в штаб на мысе Геллес и встретился с французским командованием в Седдюльбахире. В бухте Анзак он не поленился взобраться по крутому склону на высоту Рассела и посетил передовую траншею в районе гряды Нек, где сотни солдат полка австралийской легкой кавалерии приняли напрасную смерть. С вершины холма в бухте Сувла Китченер внимательно обозрел протянувшуюся за Соленым озером гряду Сары-Байыр с ее непокоренными высотами Коджачимен-Тепе и Чунук-Байыр, где новозеландцам удалось добиться, по утверждению многих, самой значительной, хотя и краткосрочной победы за всю Галлиполийскую кампанию. Увидев Галлиполийский полуостров своими глазами, военный министр прозрел.
«Местность оказалась гораздо сложнее, чем я себе представлял, — позже написал Китченер в докладе Дарданелльской комиссии. — Турецкие позиции являют собой естественные крепости, которые, если не застигнуть защитников врасплох и не взять стремительным штурмом, можно без труда оборонять против значительно превосходящих сил». Китченер понял: чтобы сокрушить османскую оборону на Галлиполи, требовалось задействовать гораздо больше сил, чем союзники могли себе позволить в данный момент, поэтому у них оставался один выход — уйти [38].
Хотя принять решение об эвакуации было сложно, еще сложнее оказалось провести ее. Стояла поздняя осень, и плохие погодные условия уже наносили серьезный ущерб союзным войскам. Штормы разрушили многие ненадежные причалы, сооруженные на Геллесе и в бухтах Анзак и Сувла, а британский эсминец «Луис» во время одного из штормов был выброшен на берег в бухте Сувла и затонул. Проливные ноябрьские дожди затопили траншеи, усугубив и без того тяжелое положение солдат по обе стороны линии фронта.
В такую погоду погрузка людей, животных и орудий на десантные лодки была попросту невозможна.
Командование союзных войск было особенно озабочено тем, чтобы сохранить планы эвакуации в тайне. Оно опасалось, что, если османы или их немецкие союзники узнают о выводе войск, они предпримут массированное наступление и сотрут отходящие войска с лица земли. Однако все их усилия пошли прахом из-за жарких споров, разгоревшихся в Британском парламенте, члены которого потребовали от правительства четкого ответа: собирается ли оно эвакуировать войска с Галлиполи или нет? Эти дебаты широко освещались в британской прессе и, разумеется, не остались в стороне от внимания османских газет. «Враг собирается бежать! — торжествовал 19 ноября молодой лейтенант Мехмед Фасих. — Он готов уйти с Галлиполи». Поначалу Фасих был настроен скептически, но, в конце концов, поверил в утверждения турецких газет, что дебаты в британском парламенте предвещают «окончательный уход англичан из Чанаккале». Однако турецкие и немецкие военачальники не принимали эти новости из Великобритании всерьез, рассматривая их как намеренную дезинформацию, призванную замаскировать новый штурм Дарданелл.
А британское командование беспокоилось по поводу открытого обсуждения военных планов, считая, что это может поставить под угрозу всю операцию [39].
Хотя кампания приближалась к концу, обе стороны продолжали неистово обстреливать позиции противника и множить потери друг друга. Условия, в которых существовали солдаты, были поистине ужасны, и боевой дух стремительно падал. Низшая точка была достигнута в конце ноября, когда трехдневные ливни затопили траншеи, после чего начались сильные морозы и снежные бури. Многие солдаты получили обморожения; несколько десятков замерзли до смерти. В бухте Сувла британцы и турки буквально тонули в мощных ливневых потоках, смывавших окопы. Тем не менее, налаживание поставок тяжелого вооружения и боеприпасов из Австрии и Германии действовало на османских защитников ободряюще. Девятого ноября лейтенант Мехмед Фасих сообщил в своем дневнике «приятную новость о прибытии в Османскую империю 300 железнодорожных вагонов с гаубицами и боеприпасами из Германии».
«Теперь мы сможем обстреливать врага без перерыва не 22 часа, а целых 70 часов», — написал он. Растущее неравенство в огневой мощи дополнительно подстегивало союзников к тому, чтобы как можно скорее отвести войска с позиций, где они обречены на поражение [40].
После сильнейших штормов в конце ноября на Галлиполийском полуострове на три недели воцарилось полнейшее безветрие и штиль. Седьмого декабря британский кабинет министров принял окончательное решение срочно эвакуировать войска из бухт Анзак и Сувла, но на некоторое время оставить контингент на мысе Геллес. Погрузка на корабли началась почти сразу же. На 9 декабря в бухтах Анзак и Сувла находилось около 77 000 британских и имперских солдат. За 11 дней все они должны были покинуть северные плацдармы.
Союзное командование предприняло ряд мер, чтобы скрыть эвакуацию от турок. Солдаты и артиллерия грузились на лодки только с наступлением темноты — благо длинные декабрьские ночи обеспечивали прикрытие почти на 12 часов. В дневное время самолеты Королевской морской авиации вели постоянное патрулирование воздушного пространства над бухтами Анзак и Сувла, чтобы не допустить туда самолеты противника.
Мехмед Фасих видел, как однажды в середине декабря четыре самолета союзников перехватили немецкий самолет, направлявшийся в сторону бухты Анзак. Благодаря этим мерам союзникам удалось вывезти тонны ценного военного имущества, прежде чем начать эвакуацию личного состава [41].
Эвакуация орудий и личного состава в бухте Сувла в декабре 1915 года. Уходя с Галлиполийского полуострова, войска подвергались не меньшей опасности, чем во время первоначальной высадки.
Британцы всячески старались сохранить видимость нормального хода военной операции, поддерживая привычный уровень активности на передовой и тщательно контролируя количество судов, подходящих и отходящих от берега. Они варьировали интенсивность стрельбы из окопов, чередуя интенсивные артобстрелы с длительными периодами почти полной тишины и заставляя османов гадать, что происходит. Их стратегия сработала. «На линии фронта полная тишина», — записал в дневнике Мехмед Фасих на рассвете 24 ноября. К вечеру он был искренне озадачен.
«По-прежнему стоит тишина. Иногда слышны одиночные выстрелы. Почти не кидают гранат». На следующий день османские офицеры и солдаты, сбитые с толку молчанием союзников, начали нервничать. «Наши мужчины, особенно старые солдаты, волнуются, — записал Фасих 25 ноября. — Они пытались спровоцировать противника, с риском для жизни обстреливая их позиции. Но не получили никакого ответа». Встревоженные турки отправили патрули, чтобы понаблюдать за британцами и обстрелять вражеские окопы в попытке вызвать реакцию. Но вдруг 28 ноября, после четырех дней тишины, британцы открыли по османским позициям интенсивный заградительный огонь. «Эта внезапная активность испортила мне настроение, — записал Фасих. — Мы надеялись, что они ушли, а они оказались на месте… вряд ли это может обрадовать!» Судя по скрупулезным дневниковым записям Фасиха, турки были озадачены непредсказуемым поведением союзных войск, но даже не подозревали о том, что эвакуация уже ведется. Как раз наоборот, они пришли к убеждению, что британцы готовятся к новой атаке [42].
Полная эвакуация в бухтах Анзак и Сувла была проведена за две ночи и завершена в ночь на 20 декабря. Хотя командование прогнозировало огромные потери порядка 25 000 человек, вывод войск прошел бескровно. Он был тщательно срежиссирован: в передовых траншеях оставались добровольцы, которые периодически обстреливали османские позиции, чтобы сохранить видимость того, что ничего не изменилось. Пути отхода с передовой были помечены мукой, которая была хорошо видна на темной почве полуострова и позволила всем оставшимся быстро найти путь к берегу в полной темноте. Когда последний человек был благополучно погружен на десантную лодку, корабли союзников открыли огонь по оставленным на берегу оружию и боеприпасам, вызвав мощные взрывы. Турки открыли ответный огонь по пустым траншеям и берегу — к радости отступивших захватчиков.
Окончательное решение оставить Геллес последовало вскоре после успешной эвакуации из бухт Анзак и Сувла. Приказ начать вывод войск с южной оконечности полуострова был дан 24 декабря.
Однако задача существенно осложнялась из-за успеха предыдущих эвакуаций. Османы были начеку, и Лиман фон Сандерс отдал приказ начать массированную атаку в случае начала эвакуации с Геллеса. Тем не менее, британцам и французам удалось скоординировать свои действия и за две ночи полностью вывести войска с мыса. Последний человек покинул его в 3:45 ночи 9 января 1916 года.
На рассвете османские патрули с удивлением обнаружили, что на позициях противника никого нет. Но солдаты АНЗАКа оставили после себя неприятные сюрпризы. «Мы смонтировали взрывные устройства, которые срабатывали от свечей или от консервных банок с водой и должны были взорвать старые и сломанные винтовки через несколько часов после того, как последний человек покинул окопы, — написал в письме домой пулеметчик из Новой Зеландии. — В самых неожиданных местах мы оставили мины, срабатывающие от пружины. Первым туркам, которые сунутся в наши окопы, придется очень несладко». Так и случилось. Солдаты Ибрагима Арикана, вступив на освобожденные участки побережья, наткнулись на множество спрятанных мин.
«Мы потеряли много людей», — сетовал он [43].
Помимо мин союзные войска оставили после себя огромное количество провианта и обмундирования, что стало самым ценным трофеем для замерзших и изголодавшихся османских солдат. Люди, которым приходилось снимать теплую одежду с мертвых, были поражены, найдя на позициях сваленные в кучи рубашки, штаны и теплые шинели. Осматривая брошенные палатки, Ибрагим Арикан был удивлен «щедростью» союзных войск. «Одна палатка была похожа на базар — там были керамические плитки, цинковая посуда, тарелки, велосипеды, мотоциклы, вилки, ложки и множество других вещей… — вспоминал он. — На берегу лежали груды одежды и провианта высотой с многоэтажный дом. Этих вещей хватило бы для того, чтобы содержать целый армейский корпус в течение года». Хаккы Суната и его люди расположились в брошенной британской палатке и устроили пир из найденных там мармелада, сыра, масла и молока [44].
Солдаты в подразделении Эмина Чёла тем утром также пребывали в приподнятом настроении.
Один из них, прирожденный комик, нахлобучил британскую каску на голову своего товарища и сделал вид, будто допрашивает его.
— Джонни, почему ты остался?
«Британец», входя в образ, попросил товарища стать его «переводчиком».
— Я заснул, — ответил он к всеобщему веселью.
— Вам понравилось, когда мы начали стрелять по вам из нашей новой тяжелой артиллерии? — спросил «дознаватель».
— Если бы ваши пушки поработали еще день или два, это были бы не мы, кто покинул бы полуостров, — после некоторого молчания ответил «британец».
— А кто тогда покинул бы полуостров? — продолжал допрос турок.
— Наши души.
И все солдаты разразились истерическим смехом людей, которые с трудом могли поверить в то, что сумели выжить в этой кровопролитной битве и победить [45].
В 8:45 утра 9 января Лиман фон Сандерс отправил военному министру Энвер-паше телеграмму, где с ликованием сообщил: «Слава Богу, весь Галлиполийский полуостров очищен от врага». Галлиполийская кампания завершилась.
Наземная операция на Галлиполийском полуострове продолжалась 259 дней, начиная со дня высадки 25 апреля 1915 года и заканчивая 9 января 1916 года, когда последний солдат был эвакуирован с мыса Геллес. Общая численность экспедиционного корпуса, которую лорд Китченер изначально планировал ограничить 75 000 человек, к концу кампании достигла почти полумиллиона — 410 000 британцев и 79 000 французов. Численность османской армии на Галлиполи составила около 310 000 человек (многие из них были ранены один или несколько раз и после лечения возвращались на фронт).
Из примерно 800 000 человек, воевавших на Галлиполи, более 500 000 были ранены, взяты в плен или убиты. Показатели потерь с обеих сторон за восемь с половиной месяцев борьбы за Дарданеллы были примерно одинаковы: 205 000 солдат из Британии и доминионов и 47 000 французских и колониальных солдат против 250 000–290 000 османских солдат. Всего на Галлиполийском полуострове нашли смерть 140 000 человек: 86 500 турецких солдат, 42 000 солдат из Британии и доминионов и 14 000 французских и колониальных солдат [46].
Для Великобритании Галлиполийская кампания была тяжким бременем. Вместо того чтобы сосредоточить все силы на главном театре военных действий во Франции, Британия была вынуждена перебрасывать людей и технику на Галлиполи. При этом союзникам не удалось выполнить ни одну из поставленных там задач: Стамбул не покорился, Османская империя не вышла из войны, а черноморские морские пути, связывавшие Россию с другими государствами Антанты, так и остались закрыты. Вместо того чтобы приблизить конец Первой мировой войны, Галлиполийская кампания лишь отдалила его, причем на значительное время. Турецко-германский союз стал сильнее, чем когда-либо прежде. Налаживание прямого железнодорожного сообщения позволило свободно перебрасывать людей и вооружение между Берлином и Стамбулом. Державы Антанты серьезно опасались, что блистательная победа османов в Дарданеллах может спровоцировать подъем джихада среди мусульманского населения их колоний. Британцам нужно было срочно одержать верх над османами — и наиболее подходящим местом для этого была Месопотамия.
Для турок же историческая победа с лихвой окупила все потери на Галлиполи. Защитив Дарданеллы от войск Антанты, османская армия избавилась от «проклятия», наложенного на нее Балканскими войнами 1912–1913 годов и чередой поражений в Басре, Сарыкамыше и на Синае в начале Первой войны. Победа на Галлиполи показала всем, что османская армия способна сражаться и побеждать в современной войне величайшие державы. Кроме того, в горниле суровых испытаний Галлиполийской кампании было выковано новое поколение командиров, которые впоследствии привели османскую армию к новым победам над британцами.
Покидая свои окопы, британцы и солдаты АНЗАКа оставили османам записки, в которых пообещали им встретиться снова. Один австралийский военный поэт в своих стихах выразил уважение к турецким солдатам, которые сумели изгнать их со своей земли:
Мы заслужили уважение турок, они заслужили наше.
Абдула — хороший, честный боец,
Мы с ним сражались и знаем.
Мы оставили ему письмо, где написали об этом..jpg/1280px-Landing_at_Gallipoli_(13901951593).jpg)
Но мы не сказали ему «Прощай!»
Мы сказали ему «До встречи!»
Прежде чем кончится война, мы еще встретимся вновь!
Я надеюсь, что это произойдет на более широких просторах,
И летчики, кружа над полем боя, увидят славную драку! [47]
Эти слова оказались пророческими. Многие из британских и османских солдат, воевавших на Галлиполийском полуострове, встретились друг с другом снова — на полях сражений в Палестине.
Примечания
1. Цифры потерь взяты из книги:
Aspinall-Oglander С.F. Military Operations: Gallipoli. L.: Heinemann, 1929. 1:294, 347; Там же. L.: Heinemann, 1932. 2:53.2.
Erickson E.J. Gallipoli: The Ottoman Campaign. Barnsley, UK: Pen & Sword Military, 2010. P. 92–114.3. Об участии в кампании подводных лодок см.:
Nevinson H.W. The Dardanelles Campaign. L.: Nisbet & Co., 1918. P. 145–146, 163–166; Guepratte P.
E. Uexpedition des Dardanelles, 1914–1915. P., 1935. P. 116–125. Впоследствии в ходе Дарданелльской кампании союзники потеряли еще несколько субмарин. Подлодка «Мариотт» попала в противолодочные сети в июле 1915 года, две трети ее экипажа были взяты в плен; см. книгу: A. Tetik, Y.S. Demirtaş, and S. Demirtaş (eds.). Çanakkale Muharebelerinin Esirleri [Военнопленные в сражениях при Чанаккале]. Ankara: Genelkurmay Basımevi, 2009. 1:198–216.4. В июне 1915 года подлодка U-21 потопила французское транспортное судно, а 13 августа другая немецкая субмарина торпедировала британский войсковой транспорт «Ройал Эдвард», на борту которого находилось 1400 человек; из них удалось спастись всего одной трети. К осени 1915 года в восточном Средиземноморье действовало не менее 14 немецких подводных лодок.
Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:37–39.5.
Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 1:364.6. В приложении к своей книге «Дарданелльская кампания» Невинсон приводит подробную карту сети траншей, вырытых к июлю 1915 года:
Nevinson.
The Dardanelles Campaign.7.
Leymonnerie J. Journal d’un poilu sur le front d’orient. P.: Pygmalion, 2003. P. 109. Замечательный роман А. Герберта «Тайная битва» (А.Р. Herbert, The Secret Battle) был впервые опубликован лондонским издательством Methuen в 1919 году и получил восторженное признание критиков (предисловие к последующим изданиям романа было написано самим Уинстоном Черчиллем). Герберт служил в Королевской военно-морской дивизии и воевал во Франции и на Галлиполийском полуострове. При написании этого романа, законченного в 1917 году, когда Герберт оправлялся от полученных на войне ранений, автор широко опирался на свой личный опыт. Приведенные здесь цитаты взяты со с. 48 издания 1919 года.8.
Mehmet Sinan Özgen. Bolvadmit Mehmet Sinan Веу’in harp hatıraları [Военные мемуары Больвадынлы Мехмета Синан-бея]. Istanbul: Türkiye Iş Bankası Kültür Yayınları, 2011. P. 26–27.9.
Herbert. The Secret Battle. P. 49–51. Английский поэт Джон Стилл попал в плен и написал эти стихи в лагере для военнопленных в Афьон-Карахисаре в 1916 году.
Hamilton J. From Gallipoli to Gaza: The Desert Poets of World War One. Sydney: Simon & Schuster Australia, 2003. P. 107.10. K. Clunie and R. Austin (eds.). From Gallipoli to Palestine: The War Writings of Sergeant GT Clunie of the Wellington Mounted Rifles, 1914–1919. McCrae, Australia: Slouch Hat Publications, 2009. P. 29–30, дневниковая запись от 16 мая 1915 года
Arıkan I. Harp Hatıralarım [Мои военные мемуары]. Istanbul: Timaş Yayınları, 2007. P. 53.11. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 16453, личные бумаги Г. Корбриджа, описание снайперов на Геллесе в дневниковой записи от 27 апреля 1915 г. Сообщение о раненой женщине-снайпере в дневниковой записи от 14 мая 1915 г. Письмо рядового Реджинальда Стивенса от 30 июня 1915 г. воспроизведено в книге: G. Harper (ed.). Letters from Gallipoli: New Zealand Soldiers Write Home. Auckland: Auckland University Press, 2011. P. 149. Другие сообщения о женщинах-снайперах содержатся в письме кавалериста Альфреда Бёртона Моссмана к его родителям от 20 мая 1915 г.
(136) и в письме рядового Джона Томаса Аткинса от и июня 1915 г. (148). Рассказ рядового Грея был опубликован в газете The Register, Аделаида, от 24 мая 1916 г., оцифрованные версии газеты можно найти на сайте Национальной библиотеки Австралии: http://trove.nla.gof.au/newspaper 16 июля 1915 г. лондонская газета Times на четвертой странице опубликовала сообщение о взятии в плен женщины-снайпера рядом с участком W.12.
Leymonnerie. Journal dyun poilu. P. 110–111.13.
Fasih M. Gallipoli 191s: Bloody Ridge (Lone Pine) Diary of Lt. Mehmed Fasih. Istanbul: Denizler Kitabevi, 2001. P. 86–87.14. Письмо от 20 июня 1915 г.,
Leymonnerie. Journal d’un poilu. P. 107.15. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 11752, личные бумаги Д. Мориарти, дневниковые записи от 1 и 2 мая 1915 г. Последняя запись в дневнике сделана 13 июля 1915 г.
16.
Matthews H. “Two Brothers”, воспроизведено в книге: Hamilton.
From Gallipoli to Gaza. P. 120–121.17.
Leymonnerie. Journal d’un poilu. P. 105.18. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 20218, личные бумаги Р. Эрдли, мемуары, машинописная рукопись, 25–26.
19. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 14940, личные бумаги Б. Брэдшоу. Письмо Брэдшоу написано в форме дневника. Данная запись была сделана между 6 и 9 июня. Брэдшоу погиб в бою 10 июня 1915 г.
20. А. Герберт, воспроизведено в книге:
Hamilton. From Gallipoli to Gaza. P. 79.21. Дневник Реймона Вейля воспроизведен в сборнике Национальной ассоциации памяти в честь Дарданелльской кампании и Ближневосточного фронта, Dardanelles Orient Levant, 1915–1921. P.: L’Harmattan, 2005. P. 42. Также см. дневник Эрнеста-Альбера Стоканна, там же, 56, 60.
Travers T. Gallipoli 1915. Stroud, UK: Tempus, 2004. P. 269.22.
Dеуmonnerie. Journal d’un poilu. P. 122; Fasih. Gallipoli 191s. P.
66.23. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 16453, личные бумаги Г. Корбриджа, дневниковые записи от 14 июня, 28 июня, 12 июля и 7 августа. 14 августа он записал «сегодня 17 р [аненых], 85 п [сихических]». Об эвакуации людей, страдающих неврозом военного времени, см.: архивы Имперского военного музея, документ за номером 13759, личные бумаги М.О.Ф. Ингленда.
24.
Arıkan. Harp Hatıralarım. P. 54–55.25.
Çöl E. Çanakkale Sina Savaşları: bir erin anıları [Кампании в Дарданеллах и на Синае: Воспоминания одного мужчины]. İstanbul: Nöbetçi Yayınevi, 2009. P. 53.26. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 16453, личные бумаги Г. Корбриджа, дневниковая запись от 7 августа 1915 г.
27. Из архивов Имперского военного музея, документ за номером 20218, личные бумаги Р. Эрдли, мемуары, 29-33. Краткая запись допроса Эрдли хранится в Турецких военных архивах в Анкаре; на допросе он сказал следующее: «1-я и 2-я роты нашего батальона были уничтожены во время атаки на Альчи-Тепе 8 августа.
Я был взят в плен в ходе контратаки турецких сил». Оригинальный документ, расшифровка и перевод воспроизведены в книге: Tetik, Demirtaş, and Demirtaş, Çanakkale Muharebelerinin Esirleri, 2:735-736. Хотя фамилия Эрдли (Eardley) четко написана на английском и турецком языках в оригинальном документе, издатели приняли заглавную букву «Е» за «S» и транскрибировали его фамилию в книге как Sardley.28.
Waite F. The New Zealanders at Gallipoli. Auckland: Whitcombe and Tombs, 1919. P. 219. Оливер Хог, «Любовное письмо XXXI» от 7 августа 1915 г., воспроизведено в книге: J. Haynes (ed.). Cobbers: Stories of Gallipoli 191S. Sydney: ABC Books, 2005. P. 256.29.
Erickson. Gallipoli: The Ottoman Campaign. P. 140–144; Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:168–177.30.
Erickson. Gallipoli: The Ottoman Campaign. P. 147–148. Уильям Бейлбридж, «Одинокая сосна», воспроизведено в книге: Haynes. Cobbers. P. 249–252.
31.
Waite. The New Zealanders at Gallipoli. P. 200–201. Фильм Питера Уира «Галлиполи», снятый в 1981 году, рассказывает о драматических событиях на высоте Нек. Хотя некоторые австралийские офицеры выступили за прекращение атак, вышестоящие офицеры настояли на выполнении приказа.32.
Otto Liman von Sanders. Five Years in Turkey. Annapolis: US Naval Institute, 1927. P. 88–89.33.
Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:282.34. Исчезновение 1/5 (первого дробь пятого) батальона Норфолкского полка, сформированного в Сандрингеме, породило легенду, будто солдаты исчезли в таинственном облаке. Эта история легла в основу спорного фильма «Вся королевская рать» (
All the King’s Men), снятого в 1999 году, а также романа-бестселлера турецкого писателя Букета Узунера (Buket Uzuner, Uzun Beyaz Bulut — Gelibolu), изданного на английском языке под названием «Длинное белое облако — Галлиполи» (Istanbul: Everest, 2002).35.
Hamilton I. Gallipoli Diary. N.Y.: George H. Doran, 1920. 2:132–136.36.
Hamilton. Gallipoli Diary. 2:249–253.37.
Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:402.38.
Nevinson. The Dardanelles Campaign. P. 379–380; Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:417.39.
Fasih. Gallipoli 1915. P. 104, 130.40. Британцы сообщали о 200 утонувших и замерзших до смерти и более чем о 5000 получивших обморожение во время ливней и последующих морозов 26–28 ноября.
Aspinall-Oglander. Military Operations: Gallipoli. 2:434. Хаккы Суната в своей книге «От Галлиполи до Кавказа: Мои воспоминания о Первой мировой войне» (I. Hakkı Sunata. Gelibolu’dan kafkaslara: Birinci Dünya Savaşı anılarım. İstanbul: Türkiye Iş Bankası Kültür Yayınları, 2003), c. 184, писал о том, что турецкие солдаты также тонули в траншеях. См. также дневник Мехмеда Фасиха (Fasih. Gallipoli 1915), записи от 9 ноября (с.
74), 14 ноября (с. 87), 19 ноября (с. 102), 24 ноября (с. 122) и 2 декабря (с. 157–158).41.
Fasih. Gallipoli 1915. P. 199, дневниковая запись от 15 декабря.42.
Fasih. Gallipoli 1915. P. 121, 124, 126, 148. Хаккы Суната в своем дневнике написал, что, наблюдая за скоплением кораблей в бухте Сулва, турецкие офицеры решили, что союзные войска готовятся к новому наступлению. «Пять часов назад мы думали, что враги готовят очередную высадку войск. Но вдруг мы узнали, что они бегут». Sunata. Gelibolu’dan kafkaslara. P. 198.43. Письмо Дугласа Макклина из Новозеландского пулеметного корпуса к его отцу от 4 января 1916 г., воспроизведено в книге:
Harper. Letters from Gallipoli. P. 290; Arıkan. Harp Hatıralarım. P. 61.44.
Arıkan. Harp Hatıralarım. P. 64; Sunata. Gelibolu’dan kafkaslara. P. 200.45.
Çöl. Çanakkale. P. 62–63.46. Официальные британские цифры взяты из книги:
Aspinall-Oglander.
Military Operations: Gallipoli. 2:484. Турецкие цифры взяты из книги: Erickson E.J. Ordered to Die: A History of the Ottoman Army in the First World War. Westport, CT: Greenwood Press, 2001. P. 94–95.47. Это стихотворение было написано анонимным автором, подписавшимся как
Argent; воспроизведено в книге: Haynes. Cobbers. P. 314–315.Источник: Роган Ю. Падение Османской империи: Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920. Пер. с англ. М.: Альпина нон-фикшн, 2018. С. 237–271.
Галлиполи – место, где родилась австралийская нация
«И так погиб 8-й кавалерийский».
Капитан Лесли Хор из западной Виктории, участник атаки 7 августа
Сто лет назад, 7 августа 1915 года, в полпятого утра около 600 австралийских солдат из Виктории и Западной Австралии помчались в атаку на турецкие позиции на полуострове Галлиполи.
Меньше чем через час почти половина из них будет мертва. Эта битва стала одной из наиболее трагических страниц в сражении за Галлиполи и истории Австралийско-Новозеландского корпуса (АНЗАК) в целом.
Неприступный полуостров
К тому времени вот уже три месяца солдаты Британской империи пытались овладеть Галлиполи – узкой полоской суши между Эгейским морем и проливом Дарданеллы, чтобы открыть дорогу к Стамбулу. Взятие столицы Османской империи, скорее всего, выводило её из мировой войны. Высвобождались бы сотни тысяч солдат с Синайского полуострова, Багдадского и Кавказского фронта. Балканские государства задумались бы, с кем им по пути – с победоносной Антантой или с Германией. Через Черноморские проливы открылся бы кратчайший и наиболее удобный путь в Россию, и в русскую армию пошёл бы прямой поток жизненно необходимого оружия и снаряжения, которое приходилось доставлять через Архангельск и Владивосток . А Российская империя получила бы возможность экспортировать зерно, пополняя стонущий от военных расходов бюджет.
Возможно, вся война пошла бы по другому пути. И мир, который мы знаем, стал бы совершенно иным… Если бы операция в Галлиполи удалась.
Но из-за целой серии стратегических просчётов и неожиданно упорного сопротивления турок англо-французский флот, а затем и сухопутные части несли огромные потери, но так и не смогли продвинуться с пляжей у берега вглубь скалистого полуострова. Новая попытка была предпринята 6 августа. Основные силы, преимущественно англичане, высаживались в бухте Сувла, австралийцы атаковали с имеющихся позиций, новозеландцы должны были зайти с тыла.
Австралийская 3-я бригада легкой кавалерии состояла из 8-го полка – из уроженцев штата Виктория, 9-го – из Южной Австралии и 10-го – из Западной Австралии. Формально солдаты считались кавалеристами, но оставили лошадей ещё в Египте. В атаке 7 августа принимали участие преимущественно 8-й и 10-й полки.
Когда не всё идет по плану
Предполагалось, что атаки австралийцев будут вспомогательными – для отвлечения внимания турок от новозеландской бригады на севере, которая должна была в ночь на 7 августа взобраться по практически неприступным склонам хребта Чунук-Баир.
В момент, когда новозеландцы с первыми лучами солнца захватят хребет, турецкие резервы в теории окажутся скованными атакой на узкий перевал (The Nek) между высотой Рассела (Russell’s Top), где были австралийцы, и холмом Baby 700, обороняемом турками.
http://alh-research.tripod.com
Согласно плану, атака должна была поддерживаться орудиями флота и гаубицами. Первая волна австралийцев выходит из передовых траншей, атакует тихо, без криков и стрельбы – только штыками и гранатами. Её задача – занять передовые траншеи на перевале и ходы сообщения к ним. Особое внимание – пулемётным гнёздам. Телефонные провода и кабели к минам, если таковые найдутся, необходимо перерезать.
Следующая волна «перепрыгивает» через захваченные первой волной позиции и атакует поддерживающие и вспомогательные траншеи у высоты Baby 700. При атаке офицеры идут в общих цепях, чтобы не стать мишенями для противника.
Третья волна выдвигается из своих ходов сообщений.
Её цель – продвинуться как можно дальше, захватывая следующие линии траншей. Зажатые в траншеях турки уже не смогут воспользоваться пулемётами.
Четвёртая волна объединяется с третьей и воюет или окапывается – в зависимости от достигнутых предшественниками результатов. Каждый второй солдат несёт шанцевый инструмент – в пропорции одна кирка на две лопаты. Когда австралийцы закрепятся, на подмогу придут 8-й Чеширский и Валлийский полк Королевских фузилёров.
Снаряжение солдат состояло из полевой формы, портупеи, противогаза, фляжки, двух мешков, ножниц для проволоки, а также винтовки с примкнутым штыком – но полностью незаряженной. Идти в атаку с незаряженным оружием может показаться безумием. Но тогда это выглядело логичным – а то ещё солдаты вместо решительного продвижения вперёд затеют перестрелку.
Каждый эскадрон (не забываем, это ведь лёгкая кавалерия) получил 48 гранат, и ещё 400 на каждую волну. В каждой волне было четыре маленьких жёлтых и красных флажка – чтобы командование и артиллеристы позади могли сразу видеть, какие позиции захвачены.
Первая волна имела и пару штурмовых мостиков для перехода через глубокие турецкие траншеи. В стенках своих траншеях были воткнуты колышки-поручни и выкопаны ступеньки – чтобы солдаты могли выбраться как можно быстрее.
Казалось бы, план атаки был продуман весьма тщательно. Но в реальности всё обернулось иначе.
Вместе с солдатами из Новой Зеландии на штурм хребта Чунук-Баир шёл настоящий интернационал – 4-я Австралийская бригада, 40-я Британская и 29-я Индийская бригады. Австралийскую бригаду возглавлял знаменитый впоследствии бригадный генерал Джон Монаш, австралийский еврей. Но большинство австралийских и индийских солдат, карабкаясь в темноте по крутым изрезанным склонам гор и оврагам, элементарно заблудилось. К рассвету они обнаружили, что всё ещё не добрались до позиций для атаки – но уже окончательно выдохлись. Месяцы траншейной войны – с дизентерией и палящим солнцем (температура нередко зашкаливала за 40–45 градусов) – не способствовали крепкому здоровью. Только новозеландцы вышли более-менее к месту назначения.
Всю ночь батареи выпускали по позициям на перевале по снаряду с интервалом в 2,5 минуты. Шрапнель полевых орудий была практически бесполезна, но фугасные снаряды гаубиц причинили немалый ущерб. В 3.30 утра ночи началась подготовка к «полноценному» артобстрелу – с суши и моря. В 4.00 при свете прожекторов орудия открыли огонь, с темпом четыре выстрела в минуту. Но артподготовка была настолько отрывочной и нескоординированной, что выглядела скорее как шутка. Для постижения искусства точного взаимодействия артиллерии и пехоты обычно требовались годы боёв и упорного труда. У австралийских солдат было меньше трёх месяцев – 11 недель сидения в окопах. Пара станковых пулемётов попыталась поставить «огневой вал», расстреляв за полчаса 10 000 патронов.
К моменту начала атаки австралийцев новозеландцы уже были отброшены. Поддерживать стало некого. Атака стала бессмысленной. Но австралийцам предстояло пробежать менее 30 м, чтобы ворваться в турецкие траншеи. Всего один хороший рывок – и вот уже цель всей операции будет достигнута.
В 4:23 артиллерия смолкла, хотя по плану орудия флота должны были продолжать обрабатывать удалённые цели. Как потом выяснилось, часы артиллеристов и пехотинцев просто не были сверены. Драгоценные минуты утекали. В 4:28 стало заметно, как турки заполняют траншеи, вытаскивают пулемёты на огневые позиции и пристреливают оружие. В 4:30 у австралийцев раздались свистки – сигналы к атаке…
Бегущие на смерть
Полтораста солдат 8-го полка, во главе с полковником Уайтом, шли на фронте в 80 метров. Очевидцы видели, как первая волна атакующих прошла пять-шесть ярдов (ярд – 0,9 м) и полегла за секунды. Полковник рухнул в десяти ярдах. На солдат обрушился буквально душ из пуль. Из 150 человек только трое-четверо смогли добраться до турецких позиций – и умереть там. А многие даже не успели перелезть через парапет.
Турецкие пулемёты. Кадр из фильма «Галлиполи»Через две минуты из окопов поднялась вторая волна – с тем же итогом. До турецких пулемётов было менее 50 ярдов – в период траншейного сидения можно было докинуть камень, гранату или пачку сигарет, смотря по настроению солдат.
Так что пулемётчики просто стреляли в упор. По описанию сержанта Джона Уайлдера, видевшего судьбу собратьев по оружию с наблюдательного пункта, «их просто косили из пулемётов». Только в этот раз трупы легли на несколько метров дальше. Капитан Хор был примерно в 15 ярдах от турок, когда обернулся и увидел, что бежит в одиночку: все его солдаты лежали – вероятно, убитые.
Тем не менее, в следующие полчаса избиение продолжилось, уже с бойцами из Западной Австралии. Солдаты, видя участь предшественников, заранее прощались друг с другом. Они не могли не понимать бессмысленности продолжения атак – но и не могли подвести солдат других частей, которые вот-вот добьются общей победы. Командир бригады полковник Антилл получил донесения, что в турецких окопах уже видны флажки австралийцев. Поэтому он отмёл возражения подчинённых, в т. ч. командира 10-го полка Ноэля Брезиера, и приказал продолжать. Итог был предсказуем…
Перед третьей волной. Кадр из фильма «Галлиполи»Любое движение ещё живых на поле боя вызывало новые очереди из пулемётов.
За полчаса 3-я бригада только убитыми потеряла пятую часть состава. В рапорте командира бригады указывалось, что солдаты и офицеры не выказывали никакого промедления или колебания – классическая британская похвала.
В известном австралийском фильме «Галлиполи» 1981 года показана именно эта атака. В кино полковник Робинсон (то есть Антилл), хладнокровно посылающий австралийцев на бессмысленную смерть, говорит с выраженным британским акцентом. Хотя в жизни Антилл был уроженцем Нового Южного Уэльса – то есть, коренным австралийцем. Он сражался ещё в англо-бурской войне, показав себя отважным солдатом, явным лидером и поборником жёсткой дисциплины – в общем, идеалом имперского офицера.
Полковник АнтиллHome page
Один из персонажей фильма, юный бегун, в финале мчится прямо на турецкие пулемёты. Вероятно, его прототип – рядовой Уилфред Харпер из 10-го полка, находившийся в третьей волне атакующих. Последний раз его видели несущимся вперёд, как будто школьника, бегущего наперегонки..avi_005770589.png)
В метрах от него погиб и его брат Гресли.
https://www.wesfarmers.com.au/
Интересно, что фильм «Галлиполи» финансировал международный магнат австралийского происхождения Руперт Мёрдок. Его отец, Кит Мёрдок, в годы Первой мировой был журналистом. Став очевидцем кампании в Галлиполи, он немедленно развернул отчаянную борьбу за прекращение операции, дойдя до будущего премьер-министра Ллойд-Джорджа и пережив арест.
Отечественного читателя может удивить количество австралийских фильмов о Первой мировой войне, особенно об операции в Галлиполи. «Галлиполи» вообще стал вехой в местном кинематографе и одной из лучших ролей Мела Гибсона. Дело в том, что Австралия в 1915 году была очень юным государством – Австралийский союз был провозглашён только 1 января 1901 года. Для слабонаселённой (менее 5 млн человек на 1915 год) Австралии потеря тысяч молодых людей всего в одной кампании далекой мировой войны стала страшным потрясением. Но именно под палящим солнцем Галлиполи и в грязи Западного фронта жители разных штатов Австралии поняли, кто они.
Нация.
Источники:
- Lest we forget – the story of Anzacs Gresley and Wilfred Harper. https://www.wesfarmers.com.au/about-us/our-stories/item/228-lest-we-forget-%E2%80%93-the-story-of-anzacs-gresley-and-wilfred-harper.html
- The Nek Cemetery. http://www.gallipoli.gov.au/anzac-battlefield-sites-walk/site-12-the-nek-cemetery.php
- The Nek. Gallipoli, 7 August 1915. Bean’s Account. http://alh-research.tripod.com/Light_Horse/index.blog/1919271/the-nek-beans-account/
- Коленковский А. К. Дарданелльская операция. — СПб.: Гангут, 2001.
- Мурхед А. Борьба за Дарданеллы. — М.: Центрполиграф, 2004.
Битва при Чанаккале: рождение нации
«Два сильных врага мусульман объединились и напали на Чанаккале как с суши, так и с моря.
Однако Аллах вовремя помог нашей армии, и каждый из наших солдат стал железной крепостью». Эти слова написал в 1916 году османский султан Мехмед V Решад, выразивший чувства османской нации после победы армии в битве при Чанаккале (Галлиполи). Стихотворение султана стало одним из самых первых литературных произведений, посвященных битве. Впоследствии свои произведения о Чанаккале напишут Мехмет Акиф Эрсой (автор турецкого национального гимна), Омер Сейфетдин, Яхья Кемаль, Бюлент Эджевит и многие другие писатели, поэты и публицисты.
Мы живем в мире, созданном Первой мировой войной. Об этом часто говорят, имея в виду то, что великая война повлияла на крах старых империй и создание новых государств, обществ и идеологий. Но даже в рамках великой войны были отдельные уникальные битвы, отложившиеся в национальном сознании целых государств и народов – как по масштабам сражения, так и по его значению. Битва при Чанаккале – это как раз одно из таких сражений.
«В истории Османской империи не было войны, подобной этой», – говорит турецкий историк Ахмет Услю.
«Ни одна другая война не повлияла на турецкую психику так, как Чанаккале (Галлиполи)».
В современной Турции битва при Галлиполи, годовщина которой отмечается 18 марта, имеет символическое значение. Хотя это дает стране повод отпраздновать важнейшую победу, которая изменила политическое самосознание османских граждан, она также означает неизмеримую потерю и повод оплакивать десятки тысяч османских солдат, которые отдали свои жизни, сражаясь с войсками Антанты.
В январе 1915 года британские военные планировщики во главе с первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем оказались под давлением своих российских союзников, которые отчаянно нуждались в припасах. Большая часть сухопутных границ России в Европе были перекрыты Германией и Австро-Венгрией, а выход к Балтийскому морю блокировал немецкий флот. Россия срочно нуждалась в доступе к Средиземному морю, а на пути у них были Османы. Поэтому британцы решили провести кампанию, чтобы прорвать Дарданеллы с помощью военно-морских сил, открыть незамерзающий маршрут снабжения для русской армии и выбить Османов из войны.
План казался логичным. Более чем за столетие до этого, в 1807 году, британская военно-морская эскадра под командованием вице-адмирала сэра Джона Томаса Дакворта форсировала Дарданеллы и достигла столицы Османской империи, хотя Дакворт и прогнозировал, что «без сотрудничества с сухопутными силами это было бы бессмысленной жертвой эскадры… попытаться прорваться через пролив».
С тех пор Османы очень серьезно подходили к защите проливов. Но и британцы готовились к такой операции почти десять лет, а в 1906 году, в разгар очередного кризиса между Стамбулом и Лондоном, всерьез считали, что эскадрилья «наименее ценных кораблей Его Величества» сможет прямо «прорваться через Проливы и добраться до Константинополя».
Взгляд с османской стороны
Множество крепостей и других укреплений на полуострове Галлиполи были построены, расширены и перестроены во время правления нескольких османских султанов. Вплоть до назначения 5-й армии 24 марта 1915 г. ответственность за оборону Чанаккале лежала на командовании корпуса османской артиллерии.
Фактически почти каждый артиллерийский офицер служил, по крайней мере, один срок в Чанаккале до 1914 года. Они хорошо знали местность, а во время Балканских войн весь полуостров был дополнительно укреплен от возможных десантных операций.
Штабные и артиллерийские офицеры османской армии проанализировали и отработали защиту от всех возможных вторжений. Это важно подчеркнуть, чтобы не попасться на один из самых популярных мифов о битве при Чанаккале, будто эта победа была целиком заслугой немецких военных экспертов. Какими бы ни были достоинства немецких артиллерийских и военно-морских специалистов (их роль тоже нельзя недооценивать), все же именно османское командование укрепленной зоны Чанаккале сыграло решающую роль в достижение морской победы 18 марта 1915 г.
Османское высшее командование понимало, что для шестивековой империи битва за Дарданеллы будет борьбой не на жизнь, а на смерть. Британский премьер-министр Герберт Асквит заявил после вступления Османской империи в войну, что британцы полны решимости поставить крест над османским владычеством не только в Европе, но также и в Азии.
Соответственно, османское правительство начало готовиться к худшему. Специальные поезда начали перевозить казну и ценности из столицы в Анатолию, правительство и султанскую семью тоже готовились перевезти в Конью. Но в целом присутствовало осознание того, что захват Стамбула будет означать конец империи.
Османский генеральный штаб приложил огромные усилия для переброски артиллерийских орудий с Кавказского фронта и отправил все имеющиеся войска к Чанаккале для решающей битвы.
18 марта 1915 года после серии бомбардировок у входа в Дарданеллы появилась грозная армада союзников. Состоящий из британских и французских кораблей отряд готовился взять Стамбул и положить конец Османской империи. Вместо этого он потерпел одно из самых сокрушительных морских поражений в истории, поскольку корабли союзников натолкнулись на огонь османских береговых батарей и мины, установленные непосредственно перед атакой небольшим минным заградителем «Нусрет».
После потопления трех крупных линкоров и серьезного повреждения еще трех кораблей, и все это в однодневном бою, союзники решили отказаться от военно-морской кампании.
В частности, Королевский флот Британии понес крупнейшие потери за один день битвы после Трафальгарского сражения в 1805 году.
Однако союзное командование не отказалось от идеи форсирования Дарданелл. Вместо этого они создали группировку, состоящую в основном из британских дивизий вместе с подразделениями из Австралии и Новой Зеландии, и реализовали величайший десант великой войны. В апреле силы Антанты высадили пять дивизий недавно созданного Средиземноморского экспедиционного корпуса на берегах полуострова Галлиполи. В ходе кампании эти силы утроились. Помимо британских дивизий, а также подразделений из британских доминионов и колоний (Австралия, Новая Зеландия, Индия и так далее) – всего почти полмиллиона человек – в операции участвовали французские солдаты, не менее 79 000, также с участием колониальных войск. У османских солдат и офицеров складывалось впечатление, что против них воюет множество разных народов – «семь наций»: британцы, французы, ирландцы, австралийцы, новозеландцы, индийцы, гурки, сенегальцы, египтяне и другие.
Хотя османское командование, конечно же, ожидало высадки морского десанта, за которым последует крупное наземное наступление, сила атаки союзников, подкрепленная плотным огнем флота, вначале ошеломила османских защитников. Именно в этот самый первый день штурма, в один из критических моментов битвы, в свои руки взял дело офицер Мустафа Кемаль. Когда началось беспорядочное отступление Османов, он лично бросился на место, которое находилось вне зоны его командования. Там он перегруппировал запаниковавших солдат, приказывая им предпринять смелую штыковую атаку против союзных войск в качестве линии защиты, пока не прибыли силы резерва. Затем он предпринял серию отважных контрнаступлений. За действия на мысе Арыбурну 25 апреля 1915 года будущий основатель Турецкой Республики получил звание полковника.
Когда начальное наступление союзников захлебнулось, битва перешла в фазу затяжной окопной войны, которая иногда превращалась в брутальные почти рукопашные схватки –в некоторых случаях окопы противников находились менее чем в 8 метрах.
Силы Антанты еще пробовали совершить крупное наступление и и прорвать османскую оборону, но без успеха. В итоге окопная война продолжалась до отхода Антанты в декабре 1915 – январе 1916. Британцы несколько месяцев не могли решиться на окончательное отступление, так как были убеждены, что удар по их престижу будет настолько сильным, что вызовет неизбежные восстания в Египте и Индии, а вслед за этим и крах всей британской имперской системы. Фактически, эвакуация союзных войск, которой никак не помешали Османы, стала единственной успешной операцией Антанты за всю кампанию.
Для подробного описания всех дней битвы при Чанаккале формата этой статьи не хватит, так что всех интересующихся читателей можно лишь направить к книгам, благо по нему, как мало по какому сражению Первой мировой войны, написано много литературы.
И все же стоит отметить самое важное. Действия османских войск при Чанаккале превзошли все оценки и ожидания, удивив не только планировщиков Антанты, но даже османский генеральный штаб.
Османская армия с 1680-х привыкла проигрывать западным армиям. Победы, конечно, случались, вроде успеха греко-турецкой войны 1897 года или второй Балканской войны 1913 года, но даже сами Османы не считали эти победы над второстепенными балканскими странами чем-то выдающимся. Поражения Балканской и итало-турецкой войн были гораздо более ощутимы. Эти поражения создали впечатление как у Антанты, так и у союзников Османов, немцев и австро-венгров, что османская армия не сможет продержаться в серьезной войне. Битва при Чанаккале оказалась откровением для всех сторон той войны, показав, что армия Османской империи способна на великие победы.
«Чанаккале – это победа, достигнутая армией, которая отступала последние 200 и 250 лет. Нация, которая пережила поражение на Балканах, воскресла в Чанаккале. 1915 год – это дата, когда мы обрели дух Чанаккале», – говорит Мухаммет Эрат, профессор истории Университета Чанаккале 18 марта.
Гордость за победу после поражений Балканской войны была настолько велика, что повысила боеспособность всей армии.
Подполковник Сервет Бейин, командир 64-полка, писал из-под Чанаккале родным: «Балканский позор был уничтожен милостью Аллаха». Престиж и сплоченность вооруженных сил улучшились. Подразделения, участвовавшие в кампании, создали особую идентичность, которую пронесли до самого конца войны. Например, 25-й полк, который участвовал почти во всех крупных сражениях, был одним из самых героических отрядов Галлиполи. Полк впоследствии был отправлен на Кавказский фронт, где он занял оборону около Байбурта. Русские атаковали в тот же день (3 июля 1916-го), когда полк занял позицию, но он без труда остановил атаку, а затем еще и преследовал отходящих противников. Все ветеранские части Кавказского фронта с восторгом смотрели на этот бой и говорили друг другу, что это «те самые, из-под Чанаккале».
Победа в Галлиполи также принесла османским военным много преимуществ с точки зрения военного мастерства. Большое количество офицеров участвовало в кампании и изучало свое дело в условиях современной позиционной войны.
У них уже была хорошая образовательная и теоретическая подготовка, но практический боевой опыт сделал их настоящими лидерами. Они изучили тактику и приемы современной войны и смогли победить или, по крайней мере, твердо противостоять современным и мощным вооруженным силам Великобритании и Франции. Но самым важным преимуществом кампании было создание новых связей среди рядовых. Ежедневно сталкиваясь с опасностями и трудностями, их общий опыт в окопах создал особое братство. Быть ветераном Чанаккале значило обладать особым престижем. Не удивительно, что в будущей турецкой Войне за независимость и новой турецкой республиканской армии значительная часть командиров (27 из 91 командного состава выше полкового звена) были ветеранами Чанаккале.
Победа в Галлиполи была явным результатом усилий османских армейских офицеров, и без их вклада результат был бы совсем другим. Но сама Галлиполийская кампания также сильно повлияла на весь османский офицерский корпус, а вместе с ним и на всю османскую турецкую нацию.
Победа при Чанаккале очистила пятна поражений и улучшила моральный дух и сплоченность армии, стала символом османской решимости и храбрости против захватчиков. Она также помогла улучшить положение и престиж офицеров в обществе, которые снова начали гордо видеть себя спасителями и защитниками нации.
«Чанаккале ознаменовало собой новую эпоху, когда турецкая нация восстановила свою идентичность и возродилась», – говорит Эрат.
Парадоксально, но сегодня победа при Чанаккале оттеняет даже поражение Османов в Первой мировой войне и рассматривается скорее как часть долгой турецкой Войны за независимость.
Взгляд с той стороны
Историк Джордж Кассар утверждает, что о битве при Галлиполи написано больше книг на английском языке, чем о любой другой кампании Первой мировой войны. Сразу же после окончания кампании в 1916 году были написаны несколько мемуаров британских участников, а в парламенте Британии специальные Дарданелльские комиссии в 1917 и 1919 годах публиковали доклады на эту тем.
Британское правительство пыталось понять и объяснить, как так вышло, что империя проиграла такое сражение «больному человеку Европы». Уинстону Черчиллю, признанному инициатору кампании, это поражение стоило поста в качестве главы адмиралтейства. Консерваторы не соглашались ни на какое правительство, в котором бы оставался Черчилль.
В целом же кампания в Галлиполи рассматривалась и до сих пор рассматривается как «упущенная победа». Многие западные военные историки и энтузиасты считают, что победа была возможна, если бы… Они склонны винить в проигрыше разные факторы, начиная от проблем управления и координации и плохого планирования до географии и климата. Спекуляции на эту тему изобилуют множеством несбыточных вещей, которые до сих пор популярны. Сам Черчилль в 1930-х вообще писал, что в поражении виноваты «судьбы».
Как бы то ни было, в англоязычной историографии Галлиполи является синонимом поражения, тщетности и некомпетентности. Наряду с битвами на Сомме (1916 год) и при Пашендале (1917 год), она стал символом самых худших аспектов Первой мировой войны, воплощением катастрофы из-за плохого планирования, неверных суждений и высокомерной самоуверенности.
Один историк в недавнем рассказе об операции начинает свою работу резким замечанием: «Это было безумие, которое никогда не могло быть успешным, идиотизм, порожденный путаницей мышления». Вместо быстрого выбивания Османской империи из войны через взятие Стамбула вышло наоборот — эвакуация сил Антанты позволила Османам перебросить силы из-под Чанаккале на другие фронты войны.
Для Австралии и Новой Зеландии Галлиполийская кампания и ее руководство имеют более глубокое значение. Наряду с резкой критикой британского старшего командования наблюдается почти религиозная канонизация членов Австралийско-Новозеландского армейского корпуса (ANZAC), принявших участие в сражении. На самом деле Галлиполийская кампания стала «основополагающим мифом» двух наций. Большое количество австралийцев и новозеландцев ежегодно посещают места битв при Галлиполи, и каждый делает паузу, чтобы задуматься о жертвах, принесенных их предками.
Отдельно стоит пару слов сказать о том, как Галлиполи рассматривают в России и на постсоветском пространстве.
При том, что весь англо-французский рывок через проливы был задуман для того, чтобы облегчить положение России, испытывавшей большие трудности со снабжением, в самой России про Галлиполи знают очень мало. Связано это в первую очередь с практически полным отсутствием Первой мировой войны в политике официальной российской исторической памяти, в которой не много места находится даже для битв, в которых принимала участие русская армия, вроде битвы при Танненберге. Революция 1917 года, «позорный» Брестский мир, гражданская война и Великая Отечественная война (Вторая мировая) сделали так, что большинство россиян с трудом осознают, что их страна участвовала в той великой войне. Между тем многие историки считают, что именно победа Османов при Чанаккале, не позволившая Антанте одержать быструю победу в войне, ослабила Россию и привела к революции 1917 года и к приходу большевиков к власти. Так что в каком-то смысле сама победа при Чанаккале стала причиной того, что в России плохо помнят и о битве, и вообще о Первой мировой войне.
В завершение почти любой статьи о Чанаккале будет уместным привести слова из поэмы Мехмета Акифа Эрсоя, обращенные к павшему турецкому солдату. Это хорошее напоминание о том, что есть темы, о которых сколько бы ни написал, всегда будет недостаточно.
«Кто же сможет выкопать могилу, достаточно широкую, чтобы удержать тебя и твою историю?… Ни одна книга не может вместить сотрясенных тобою эпох! Только вечность может охватить тебя!»
Точка зрения авторов публикаций не обязательно отражает мнение и позицию TRT на русском. Мы приветствуем любые предложения и открыты к сотрудничеству. Чтобы связаться с редакцией, воспользуйтесь формой обратной связи.Геноцид армян и битва при Галлиполи
Столетняя годовщина Геноцида армян в Турции задала примечательную динамику отношениям стран Кавказского региона. Анкара восприняла 100-летие геноцида как вызов устоям собственной государственности. К тому у мозаичной в этноконфессиональном плане Турецкой республики есть ряд причин, среди которых выделяется, например, нерешённость курдского вопроса.
Турция продолжает отрицать факт геноцида армян, оправдывает действия Османского правительства требованиями военного времени в ходе Первой мировой войны. Созданная на руинах Османской империи нынешняя Турецкая республика имеет мало общего со своей предшественницей, но «код самосохранения» даёт о себе знать.
Геноцид продолжается, пока Турция не смирится со своей историей и не признает собственную вину перед потомками жертв преступления против человечности, говорит Армения и разбросанная по всему миру Армянская диаспора.
Турция не только отрицает геноцид армян, но и предпринимает неоднозначные шаги для сдерживания набравшего новые обороты процесса его международного признания. В августе 2014 года президент Турции Реджеп Эрдоган получил приглашение своего армянского коллеги почтить личным присутствием 24 апреля 2015 года ереванский Мемориал памяти жертв геноцида.
Эрдоган разослал свои личные пригласительные послания, по его собственным словам, более ста главам государств и правительствТурецкий лидер не только не принял приглашение, но и распорядился предпринять «контрмеры».
Подходящим поводом Анкаре представился 100-летний юбилей битвы при Галлиполи. Одно из самых ожесточённых сражений Первой мировой, в котором победителем вышли османские войска, все последние десятилетия отмечалось в Турции в период с 18 марта по 26 апреля.В этом году турецкое правительство посчитало уместным сделать политическую поправку в историческом событии, организовав весь государственный церемониал вокруг юбилея Галлиполийской битвы 24 апреля.
Цель предельно понятна — отвлечь внимание международного сообщества от столетия геноцида, бросить тень на эту трагичную дату в истории армянского народа. Эрдоган разослал свои личные пригласительные послания, по его собственным словам, более ста главам государств и правительств. Одним из первых, если не самым первым, было отправлено приглашение в Кремль.
Читайте также Эксперт: Обама вряд ли поедет в Ереван
Представить президента России Владимира Путина 24 апреля не в Ереване, а в Стамбуле, рядом, например, с британским принцем Чарльзом, австралийскими и новозеландскими премьерами, было невозможно.
Если даже президент Франции, соотечественники которого в битве при Галлиполи (в западной историографии её чаще именуют Дарданелльской операцией) понесли вторые, после британцев, потери в живой силе, не счёл возможным участвовать в организуемом турецкой стороной церемониале, то российский лидер тем более не имел к тому причин.
Русские солдаты в Галлиполийской битве не участвовали. В отличие от британцев, французов, австралийцев, новозеландцев они успешно крушили турок на Кавказском фронте Первой мировой.
Но полностью проигнорировать турецкий государственный протокол в Стамбуле российская сторона прагматично сочла неуместным. В крупнейший город Турции отправится делегация под руководством председателя Госдумы Сергея Нарышкина. Спикер российского парламента является к тому же председателем Российского исторического общества, так что уровень представительства официальной Москвы в Стамбуле будет носить, условно говоря, «государственно-исторический» характер.
Турция добивалась если не высшего российского представительства на своём мероприятии 24 апреля, то хотя бы высокого, на уровне премьер-министра РФ.
Эти прозрачные намёки и полунамёки были в избытке представлены в близкой к правительству турецкой прессе.
Кстати, турецкая затея с отвлечением международного внимания от геноцида армян не оправдала себя и на американском направлении внешнеполитического курса Анкары. Американские солдаты в битве при Галлиполи также не участвовали, с Дарданелльской операции минуло два года, прежде чем Соединённые Штаты сочли удобным для себя вступить в Первую мировую. По всей видимости, Вашингтон будет представлен в «стамбульских торжествах» на уровне американского посла. Впрочем, пора оставить турок и англосаксов наедине с их проблемами и обратиться к Армении и России.
Читайте также Турция хочет построить продолжение «Турецкого потока»
В этот ответственный для закавказской республики период рядом с ней вновь встал исторический союзник. Турция для России важный партнёр, особенно на фоне медленно, но неуклонно разворачивающейся конфронтации Москвы с евроатлантическими столицами.
Но это вовсе не означает, что Россия должна подстраиваться под Турцию, а не претендовать на обратную ситуацию. Да, в повестке России значится газовый проект «Турецкий поток». Да, Турция хотя и член НАТО, но это наиболее проблематичный для Альянса участник, что открывает перед Москвой и Анкарой дополнительные возможности маневрирования в двусторонних отношениях. Вместе с этим есть и оборотная сторона медали.
При всей заинтересованности России в партнёрстве с Турцией есть вещи, переступать через которые Москва принципиально не намеренаТурция развила большую активность, дабы добиться к себе российского расположения в последние перед 24 апреля дни. В этих турецких шагах для завоевания российского доверия уместился практически весь доступный турецкой стороне внешнеполитический инструментарий. От недавнего визита Эрдогана в Киев и последовавших заявлений о направлении турецкой «наблюдательной миссии» в Крым для изучения положения с правами человека тамошнего крымско-татарского населения, до завуалированно выраженной готовности вновь рассмотреть возможность закупки у России комплексов ПВО дальнего действия.
Тщетно! При всей заинтересованности России в поддержании партнёрских отношений с Турцией есть вещи, переступать через которые Москва принципиально не намерена. Да и к чему такая уступчивость с российской стороны в наш век острого дефицита государственной принципиальности на международной арене?! И не только принципиальности, которую Россия с блеском показала в отстаивании интересов русского народа Крыма, но и по части исторической памяти.
Царская Россия в мае 1915 года совместной Декларацией стран Антанты признала геноцид армян (хотя такого термина, как «геноцид», на тот момент международная юриспруденция на выработала) и призвала Османскую Турцию к ответственности за содеянное преступление. 80 лет спустя, в апреле 1995 года, Госдума современной России приняла Заявление об осуждении геноцида армянского народа. В наши дни столетия геноцида глава российского государства в армянской столице почтит память жертв вековой трагедии целого народа.
Много говорится о сложном выборе, который сделала Россия.
Если для Москвы на самом деле присутствовала некая затруднительность выбора, то, пожалуй, это именно тот случай, когда преодоление условного барьера оставляет позади последние признаки нерешительности.
Читайте также В Нагорном Карабахе возобновились бои
Геополитически «зависшая» между Западом и Востоком Турция, двери в западные «клубы избранных» перед которой так и не открылись, а дорога на Ближний Восток оказалась предельно сложной, нуждается в партнёрстве с Россией никак не меньше. Проявленная же Россией в 2008 году на Кавказе, а в 2014 году — в Чёрном море решительность является определённым назиданием для её соседей. В том числе и для Турции.
В мире критически мало государств, способных принимать суверенные решения. Россия, безусловно, относится к таковым. Это реальность, которую можно признавать или отворачиваться от неё, но ставить под вопрос конкретными действиями недружественного, не говоря уже враждебного характера, — строго возбраняется.
Разыгранная Турцией внешнеполитическая партия по отвлечению внимания международного сообщества от столетия геноцида по «усложнению» армяно-российских отношений оказалась заведомо проигрышной.
Турцию все последние годы неуклонно «заносит» в лоно национализма, страна дрейфует всё дальше вправо от политического центраСамое интересное, что это изначально понималось самим турецким правительством, стоящей у руля власти в стране уже более 12 лет правящей Партией справедливости и развития (ПСР) и лично президентом страны Реджепом Эрдоганом. Турецкий лидер затеял несложную комбинацию для привлечения на свою сторону местного электората.
Рассуждая о действиях Эрдогана и его команды вокруг столетия геноцида, многие почему-то упустили из виду, что правящая ПСР стоит перед общенациональными выборами 7 июня. И многое, что ныне предпринимается властями, в том числе и по внешнеполитической повестке, мотивировано целью добиться очередного воспроизводства партии Эрдогана у власти после парламентских выборов.
Читайте также Путин может посетить Армению
Турцию все последние годы неуклонно «заносит» в лоно национализма, страна дрейфует всё дальше вправо от политического центра.
Турецкий избиратель — один из наиболее националистически настроенных на пространстве Большой Европы. И, уступив в чём-то на внешних фронтах борьбы, ужесточением внутренней риторики в отношении геноцида армян власти решают более важные для себя вопросы. Куда более важные, чем обеспечение достойного государственного представительства на стамбульском церемониале 24 апреля.
Политический аналитик Михаил Агаджанян
Все статьи автора
Первая мировая — бойня, на которой щадили вражеских солдат | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW
В книге «Медицина и война: Германия в 1914-1924 гг.» («Medizin und Krieg: Deutschland 1914-1924») Вольфганг Эккарт (Wolfgang U. Eckart), директор Института истории и этики медицины при Гейдельбергском университете, рассказывает о военнопленных Первой мировой в России и Германии. Массовое взятие солдат в плен стало первым подобным опытом для воюющих сторон. За несколько лет до начала Великой войны оба государства подписали ряд документов, регулирующих положение военнопленных, в частности, Конвенцию о законах и обычаях войны.
Однако реальное положение дел в период конфликта сильно отличалось от гуманных предписаний, зафиксированных на бумаге. В интервью DW Вольфганг Эккарт рассказал, как русские и немцы изначально относились к военнопленным, что изменилось после 1917 года и чем Первая мировая отличалась в этом отношении от Второй.
DW: Еще до начала Первой мировой войны страны подписали ряд конвенций, касавшихся, кроме прочего, статуса военнопленных. Как это повлияло на положение попавших в плен солдат?
Вольфганг Эккарт: В предыдущих войнах не было военнопленных. Если после сражения на поле битвы оставались раненые вражеские солдаты, то специальные отряды их добивали. Первая мировая была и первой войной, в которой обе воюющие стороны брали в плен миллионы. Тем не менее, ситуация в лагерях для военнопленных была куда ужаснее, чем кто-либо мог себе представить при подписании соглашений. На практике возникли большие проблемы: как кормить этих людей, как с ними обращаться, какую работу им поручать.
Вольфганг Эккарт
— Какое положение дел было, в частности, в лагерях для военнопленных в Германии и России?
— Согласно конвенциям, отношение к военнопленным должно быть справедливым, без проявления жестокости, их должны кормить в соответствии с установленными нормами, кроме того, запрещались работы вблизи линии фронта. Однако едва ли что-либо из этого нашло отражение в жизни. С русскими военнопленными, содержавшимися на востоке Германии, плохо обращались, плохо кормили, условия труда были также ужасными. У некоторых солдат была оспа. В то время не знали, как ее лечить, поэтому это инфекционное заболевание унесло тысячи жизней плененных русских.
В России тоже плохо обращались с немецкими военнопленными. В немецких лагерях был хотя бы один или два доктора. В российских же нередко вообще не было врачей, поскольку в них нуждались на фронте. Мог быть только один фельдшер — врач более низкой квалификации, который мог сделать лишь ампутацию и ничего другого.
К тому же лагеря в России располагались далеко на востоке империи, чтобы попавшие туда солдаты не могли сбежать в Европу. Считалось также, что Красный Крест, проверявший лагеря для военнопленных, не сможет добраться до столь отдаленных мест.
— Согласно статистическим данным, приведенным в вашей книге, в лагерях в Германии количество военнопленных из России было гораздо выше, чем из других стран. С чем это связано?
— Это связано с более старыми приемами ведения войны на Восточном фронте, когда на поле боя сходились кавалеристские отряды. После каждого проигранного сражения в плен сдавались большие группы солдат. Гораздо сложней было собрать солидное число военнопленных в условиях траншейной войны, распространенной на Западном фронте. Когда порядка четырех-семи траншей располагались друг за другом, приходилось брать каждую из них в отдельности. А там находилось приблизительно 15 солдат. Но если посмотреть на весь период с 1914 до 1918 год, то общее количество военнопленных с Западного фронта, вероятно, будет больше, чем с Восточного, где война закончилась раньше.
— Чем отличалось отношение к русским военнопленным во время Первой и Второй мировых войн?
— С самого начала Первой мировой войны практиковалась расовая сегрегация, поскольку расовые предубеждения были весьма распространены и в тот период. Так, солдат из азиатской части Российской империи отделяли от солдат из европейской части страны — их помещали вместе с другими европейцами. Однако лагеря для военнопленных в то время не предназначались для их уничтожения.
Русских солдат, в отличие от других военнопленных, трудившихся на фронте, отправляли работать на фермы. В Бранденбурге, Саксонии, Баварии не было ни одного крупного хозяйства, где не трудился бы русский военнопленный. Сами немецкие фермеры служили в армии, и русские солдаты были единственными взрослыми мужчинами в хозяйствах. Ходили слухи, что жены фермеров нередко вступали с ними в любовную связь, и те через некоторое время брали на себя роль хозяев ферм. Такая ситуация во Второй мировой войне могла бы привести к расстрелу пленного.
Русские военнопленные под немецким конвоем, 1915 год
— Вы также пишете о положении немецких военнопленных после революции в России. Как изменилась их ситуация после 1917 года?
— В первые недели после революции ситуация для немецких и австрийских военнопленных улучшилась. Революционеры видели в них заключенных империалистической системы. Затем, когда стало происходить размежевание внутри революционных групп, отношение к пленным сильно ухудшилось. Вскоре их начали использовать для фронтовых работ. Важную роль играли и политические аспекты. Если военнопленный признавался, что был участником рабочего движения в Германии, то это значительно облегчало ему жизнь по сравнению с теми, кого считали буржуазией.
Наконец, после революции все дипломатические каналы были разрушены. Поэтому заниматься переправкой военнопленных обратно в Европу было проблематично. Но вскоре после окончания Первой мировой войны в 1918 году начались переговоры с революционерами, и большинство военнопленных отправили назад.
Правда, не напрямую, а на корабле из Владивостока через Японию назад в Европу.
Смотрите также:
Первая мировая война на киноэкране
Немой победитель
На первой церемонии награждения лауреатов премии «Оскар » в 1929 году «лучшим фильмом» была признана снятая в 1927 году военная драма Уильяма Уэлмана «Крылья» («Wings») о двух американских летчиках времен Первой мировой войны, влюбленных в одну и ту же девушку. С эпизодической роли в этой немой картине началась голливудская карьера Гэри Купера. На фото — Чарльз Роджерс и Ричард Арлен.
Первая мировая война на киноэкране
Потерянное поколение
В номинации «лучший фильм» на церемонии награждения лауреатов премии «Оскар» в 1930 году победила антивоенная драма Льюиса Майлстоуна «На западном фронте без перемен» («All Quiet on the Western Front»). Фильм считается лучшей экранизацией одноименного романа Эриха Марии Ремарка (Erich Maria Remarque) о «потерянном поколении».
Первая мировая война на киноэкране
Настоящий герой
«Сержант Йорк» (»Sergeant York») был снят Говардом Хоуксом на основе биографии Элвина Йорка, одного из самых прославленных солдат США времен Первой мировой войны. Гэри Купер сыграл провинциального паренька хулиганского поведения, который благодаря своему удальству и снайперским способностям становится национальным героем. Эта роль принесла Куперу главный актерский «Оскар» в 1942 году.
Первая мировая война на киноэкране
До «Заводного апельсина»
Шедевром считается драма Стэнли Кубрика «Тропы славы» («Paths of Glory»), в которой беспощадно показаны бессмысленность войны и беспринципное честолюбие военных. Фильм был снят в Мюнхене в 1957 году. Сцены в окопах считались эталоном кинореализма. Во Франции фильм не показывали до 1975 года, опасаясь, что его беспощадный пацифизм будет воспринят как покушение на честь французской армии.
Первая мировая война на киноэкране
Легендарная киноэпопея
«Лоуренс Аравийский» («Lawrence of Arabia») считается лучшим британским фильмом всех времен.
Эпопея Дэвида Лина повествует о событиях из жизни офицера британской разведки, работавшего в годы Первой мировой войны и Арабского восстания 1916-18 годов в Сирии в активном взаимодействии с арабскими кочевниками. Питера О’Тула и Омара Шарифа этот кинофильм сделал кинозвездами первой величины.Первая мировая война на киноэкране
Австралийский вклад
Австралийская драма 1981 года «Галлиполи» («Gallipoli»), снятая режиссером Питером Уиром, считается одним из лучших антивоенных фильмов. Лента рассказывает о двух друзьях и их службе в австралийской армии во время Первой мировой. Молодые люди сталкиваются с жестокостью войны, когда их отправляют в Турцию, где они участвуют в Галлиполийском сражении в августе 1915 года.
Первая мировая война на киноэкране
Война и любовь
Разгромные рецензии собрал фильм Ричарда Аттенборо «В любви и войне» («In Love and War»), снятый по мотивам реальных событий 1918 года из жизни Эрнеста Хэмингуэя, которые тот изложил в романе «Прощай, оружие!».
Критиков раздражало то, что этот фильм с Сандрой Буллок в главной роли оказался больше «про любовь», чем про все остальное, и был снят по образу и подобию «проходных» голливудских мелодрам.Первая мировая война на киноэкране
Тихая ночь
Фильм «Счастливого Рождества» (»Joyeux Noël») основан на реальных событиях времен Первой мировой войны: на одном из участков Западного фронта в 1914 году британские, французские и немецкие солдаты оставили ружья в окопах и вышли навстречу друг другу, чтобы поздравить с праздником. Номинированную на «Оскар» военную драму европейского производства 2005 года снял режиссер Кристиан Карион.
Первая мировая война на киноэкране
Предчувствие катастрофы
В эпической драме «Дневники из Полла» («Poll») немецкий режиссер Крис Крауc (Chris Kraus) показывает Европу накануне войны. Предчувствие катастрофы достигло берегов Балтийского моря, где, словно у Чехова в «Вишневом саду», в ожидании трагического конца остзейские немцы наблюдают за приближением новой эпохи.
Офицерам русской армии отведена роль статистов, не омраченных суровыми думами.Первая мировая война на киноэкране
Красная угроза
Легендарный немецкий летчик-истребитель Манфред фон Рихтгофен (Manfred von Richthofen) был непростой личностью, сочетавшей в себе черты героя, джентльмена и хладнокровного убийцы. Фильм немецкого режиссера Николая Мюллершёна (Nikolai Müllerschön) «Красный барон» (»Der Roter Baron») был снят на английском языке с прицелом на международный прокат. Получил преимущественно негативные отзывы.
Первая мировая война на киноэкране
Немецкие герои
»Мужчины »Эмдена» (»Die Männer der Emden») — по-голливудски красивая, неожиданная по содержанию немецкая картина, снятая по мотивам реальных событий начала Первой мировой войны. Оставшиеся в живых после затопления немецкого крейсера «Эмден» моряки возвращаются в Берлин через Индонезию, Йемен, Саудовскую Аравию, Турцию и демонстрируют при этом смелость и великодушие.
Первая мировая война на киноэкране
Детская книга
«Боевой конь» (»War Horse») — военная драма в постановке Стивена Спилберга по одноименному роману Майкла Морпурго. Рассказывает она о дружбе мальчика Альберта и жеребца Джоуи. Невольно они совершают полное трагических событий путешествие, попадая из живописной деревушки в окопы на севере Франции, где был решен исход войны.
Автор: Лори Хербер, Карла Бляйкер, Элла Володина
Эпопея Дэвида Лина повествует о событиях из жизни офицера британской разведки, работавшего в годы Первой мировой войны и Арабского восстания 1916-18 годов в Сирии в активном взаимодействии с арабскими кочевниками. Питера О’Тула и Омара Шарифа этот кинофильм сделал кинозвездами первой величины.
Критиков раздражало то, что этот фильм с Сандрой Буллок в главной роли оказался больше «про любовь», чем про все остальное, и был снят по образу и подобию «проходных» голливудских мелодрам.
Офицерам русской армии отведена роль статистов, не омраченных суровыми думами.
Битва за Галлиполи: стратегический взгляд, 1915 год
Scientific American рассмотрел более широкий контекст битвы за Галлиполи.
Эта неделя Первой мировой войны: 24 апреля 1915 г.
25 апреля 2015 г.
исполняется 100 лет со дня важного сражения в Первой мировой войне: это было крупное поражение союзников (Британии, Франции и России) и великая победа турок-османов (и их союзников Германии). и Австро-Венгрия).В этот день в 1915 году войска Австралии, Новой Зеландии, Великобритании и Франции высадились на полуострове Галлиполи, всего в 130 милях от Константинополя, столицы Турции и сердца Османской империи. За девять месяцев ожесточенных боев и после почти четверти миллиона потерь с каждой стороны союзники были вынуждены отступить, и в январе 1916 года они эвакуировали последние свои силы.
Но зачем нападать на Галлиполи?
Османская империя с некоторой неохотой вступила в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии 11 ноября 1914 года.Британцы, французы и русские считали, что будет относительно легко вывести Османскую империю из войны, кратчайшим путем напав на столицу и сердце империи, Константинополь. Считалось, что «с Константинополем в руках неприятеля весь турецкий план кампании рухнет» [ Scientific American, , 20 марта 1915].
В более широком стратегическом контексте ключевой целью войны союзников была экономическая блокада Германии и Австро-Венгрии, чтобы лишить их возможности импортировать сырье для ведения войны промышленного масштаба.В этом контексте захват столицы Османской империи был бы «последним звеном в неразрывной цепи, которая с захватом Константинополя и последующим вступлением в войну Италии и Балкан будет непрерывно простираться от западного побережья Норвегии через Северное море, Средиземное море, Балканы и Россию к восточным берегам Балтийского моря». [ SA, 20 марта 1915]
Восприятие Османской империи как слабой в военном отношении и политически неустойчивой, а потому легко побежденной, возможно, способствовало принятию решения о нападении. Империя проиграла недавние войны против Италии в 1912 году и балканских государств Сербии, Греции, Черногории и Болгарии в 1913 году.
Было известно, что военно-морской флот (за исключением двух недавних пополнений из Германии) находится в плачевном состоянии. Еще в 1897 г. (по случаю войны с Грецией) Scientific American иронизировал, что Османская империя была «полуварварской, полуцивилизованной» [ SA, , 8 мая 1897].Была возможность не только быстро победить, но и, возможно, получить легкую добычу. Империю называли «больным человеком Европы», и на протяжении десятилетий ее территория была отрезана восходящими европейскими державами в великой и хищнической игре империалистической геополитики:
«Расчленение Турции — это цель, к которой неуклонно стремилась Европа после потери Святой Земли христианского мира.
Это также станет последней главой в долгой истории коммерческого завоевания Европы Западной Азии. В пользу этого раздела действуют три причины: страна богата природными ресурсами; его придерживаются люди, чья неспособность превратить дары природы в пользу или прибыль исторически очевидна; он занимает господствующее положение в отношении торговли Европы с Азией или Африкой.Эти три пункта являются основополагающими в решении турецкой проблемы. Европейских наций, наиболее живо вовлеченных в расчленение владений султана, четыре: интерес Великобритании рождается из отношений Империи с Египтом и Индией. Причина российского прогресса зависит от доступа страны к теплым морским портам. Германия, новичок на сцене и сухопутная держава, занята расширением своей территории. Для ее сыновей Турция предлагает привлекательную территорию для колонизации и в то же время сухопутный путь, который сделает их независимыми от морского пути, проходящего через Суэц на восток.Как колониальная держава первой величины, не менее чем из-за миллионов своих магометанских подданных, Франция не может быть незаинтересованной в судьбе основных земель ислама».
[ Приложение к журналу Scientific American, , 14 апреля 1917 г.]
В 1915 году первой попыткой пробиться к порогу Константинополя была атака с моря по узкому водному пути, называемому Дарданеллы.Тактика была предпринята, несмотря на хорошо известные трудности, такие как это предупреждение, сделанное почти два десятилетия назад: «Кажется, по обе стороны узкого водного пути природа сговорилась затруднить проход захватчика. Не отстал и человек, помогая ее замыслам. Возводя оборонительные сооружения вдоль обоих берегов, он старался искусством улучшить естественные возможности этого места» [ SA, , 25 января 1896 г.]. Военно-морские усилия, о которых сообщалось в блогах от 20 марта и 3 апреля, начались хорошо, но благодаря ловкой оборонительной работе турок быстро обернулись сокрушительным провалом.
Немедленно началось планирование наземного штурма. Цель атаки заключалась не в том, чтобы заставить пехоту маршировать к Константинополю, а в том, чтобы уничтожить форты и орудия, возвышающиеся над узким водным путем Дарданелл, чтобы тральщики могли расчистить путь для британских и французских военно-морских кораблей, чтобы они могли относительно беспрепятственно войти в Мраморное море и Константинополь. Опять-таки из номера от 25 января 1896 г. была такая заметка: «Есть, однако, одно слабое место в обороне Дарданелл, которое есть незащищенность от удара с тыла фортов на европейской стороне.Армия, прикрытая достаточным флотом, могла бы без особого труда высадиться на побережье полуострова… в Саросском заливе».
К 1915 году были более веские причины для сухопутного нападения на турок-османов: русские терпели поражение от возродившейся турецкой армии. На Западном фронте в Европе армии Франции и Великобритании столкнулись с армиями Германии в горьком тупике с небольшими шансами на прорыв с обеих сторон, но все же нанесли огромные потери и поглотили огромные ресурсы.
Кроме того, существовала надежда, что раздача в качестве приза привлекательных послевоенных территорий может побудить другие страны вступить в войну: «крах Турции высвободит, вероятно, от 300 000 до 400 000 британских и русских солдат для усиления союзных войск». армии на восточном и западном театрах военных действий. Кроме того, это вполне могло бы послужить вовлечению в конфликт Италии и балканских народов, движимых их желанием иметь авторитетный голос в переустройстве границ, которое обязательно должно произойти по окончании войны» [ SA, March 20.1915]
После длительной задержки (которая позволила туркам укрепить свою оборону) союзники высадились на полуострове Галлиполи 25 апреля 1915 года. атака. В отличие от некомпетентности союзников, турки, упорно и умело сражаясь (и при поддержке своих немецких советников), в полной мере воспользовались возвышенностью и использовали свои скудные ресурсы с максимальной эффективностью.Тяжелые бои продолжались месяцами. «В Дарданеллах, на полуострове Галлиполи, англичане и французы отчаянно сражались против турок и добились успехов, которые хотя и измеряются долями миль, но очень важны, так как они приближают их к фортам, которые являются ключ к проливам» [ SA, 24 июля 1915].
Даже когда боевые действия продолжались, в коридорах власти, в прессе и в Scientific American :
обсуждались обвинения в стратегических и тактических ошибках.«Только здесь, в отношении Дарданелльской операции в целом, следует сказать, что попытка форсировать проливы морской демонстрацией без помощи сухопутных войск была одной из самых грубых ошибок за всю войну.Первые сообщения об этой авантюре были оптимистичными и вызывали надежду на успех, совершенно не оправданную фактами. Ходили слухи, что союзники ожидали, что Греция предоставит сухопутную армию для сотрудничества; но это никогда не было подтверждено. Нынешние операции обещают успех после медленных и тяжелых боев. То, что полуостров Галлиполи отвоевывается союзниками, — еще одна дань морскому могуществу; ибо каждый человек, орудие и каждый фунт продовольствия для большой армии должны были быть доставлены морем, а сама армия снабжалась провизией и боеприпасами с моря.[ SA, 7 августа 1915].
Чтобы читатель не заблудился геополитически: Болгария и Румыния образуют прямую сухопутную связь между Германией, Австро-Венгерской империей и Турцией.
Несмотря на то, что Румыния по-прежнему оставалась нейтральной (но в конечном итоге связала свою судьбу с Великобританией, Францией и Россией), поставки могли быть отправлены по суше из Центральных держав в Турцию. На стороне союзников они стремились установить жизненно важную связь, которая очень помогла бы их военным усилиям, водный путь через Черное море, Дарданеллы и Средиземное море:
«Богатства пшеничного пояса России были заперты в Черном море и требовали выхода.Острая потребность русских в боеприпасах, которые мог поставить только Запад, требовала входа. Прохождение Дарданелл было единственным решением обеих проблем. Французы и англичане на Галлиполи сильно теснили турок, турецких боеприпасов становилось мало. Крик о помощи к Германии был решением турок. Перевозка помощи через Румынию была самым простым ответом и предусматривала кратчайший путь». [ SA 23 октября 1915]
Но союзников ждала еще одна геополитическая катастрофа.Начиная с 7 октября 1915 года, болгарские, немецкие и австро-венгерские войска вторглись в Сербию.
Для союзников самым быстрым способом помочь Сербии было отправить подкрепление через все еще нейтральную (по крайней мере, технически) Грецию. Но сил, спешно высадившихся в Салониках, было слишком мало, и они прибыли слишком поздно, чтобы помочь сербам. Поскольку Сербия прочно находилась в тисках Центральных держав, между Германией и Турцией теперь была открыта железнодорожная линия, что увеличивало припасы и подкрепления для помощи турецкой обороне. С открытием этой железнодорожной линии судьба наступления союзников на Галлиполи была решена.В редком мнении, осуждающем колеблющихся британцев, которые месяцами обещали послать войска на помощь сербам, Scientific American сказал:
«Англичане просто уклонились от своих обязанностей так же, как они это сделали в случае с Бельгией в начале войны, а также, так же, как и тогда, в абсолютной панике от результата. Итог всего этого теперь таков, что тевтоны [пренебрежительный термин для немцев] уже открыли водный путь в Константинополь, а в скором времени откроют и железнодорожный путь.
Это означает неизбежный провал Галлиполийской кампании. Достаточно ли широки британцы, чтобы признать, что, по крайней мере, в настоящее время они должны признать свое поражение, — это другой вопрос. Что-то из британской гордости и престижа должно пострадать, если британской армии придется уступить огромной оборонительной силе турок, но вскоре возникнет ситуация, если она действительно уже не возникла и не кажется таковой, когда силы на полуострове окажутся в отчаянном положении из-за дополнительных поставок турок из Германии, и тогда отход будет осуществлен только с ужасными потерями.[ SA 23 ноября 1915]
7 декабря 1915 г. британское правительство признало, что войскам придется эвакуировать свои непригодные позиции, и до 9 января 1916 г. 140 000 союзных войск были выведены с полуострова Галлиполи.
—
В нашем полном архиве войны под названием Scientific American Chronicles: World War I есть много статей об артиллерии за 1914–1918 годы. Его можно приобрести на сайте www.
ScientificAmerican.com/wwi
Вспоминая Галлиполи, битву Первой мировой войны, сформировавшую современный Ближний Восток : Parallels : NPR
Британский принц Чарльз и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган (впереди и в центре) присутствуют на службе, посвященной 100-летию битвы при Галлиполи, одного из самых монументальных столкновений Первой мировой войны.Мероприятие прошло в Мемориале турецких мучеников Чанаккале в Седдулбахире, Турция. Тристан Фьюингс / Getty Images скрыть заголовок
переключить заголовок Тристан Фьюингс / Getty Images В пятницу главы государств и тысячи гостей отправились к продуваемым ветрами берегам западной Турции, чтобы отметить 100-летие одного из самых печально известных сражений Первой мировой войны.
В кампании Галлиполи османские войска, сражавшиеся под немецким командованием, отразили атаку союзников во главе с Великобританией и Францией.
Девять месяцев боев унесли полмиллиона убитых и раненых с обеих сторон. Союзники ушли, запустив события, которые навсегда изменили регион.
Он называется Днем АНЗАК в честь австралийско-новозеландского армейского корпуса, высадившегося здесь 25 апреля , 1915 года. его военные корабли обстреливают османские форты, охраняющие стратегический пролив Дарданеллы.
На что они не рассчитывали, так это на недавно установленные подводные мины, которые потопили или посадили на мель три корабля в течение нескольких часов. При этом элемент неожиданности был потерян, и когда войска АНЗАК наконец вышли на берег более чем через месяц, османская армия окопалась с пулеметами наготове.
Новозеландец Джозеф Гаспарич выжил в битве в месте, получившем название «Маргаритка» из-за полевых цветов, которые росли толстым, как ковер.
Спустя десятилетия он сказал новозеландской телекомпании Лори Суинделл, что был ранен, когда первая волна людей двинулась на врага.
Лежа среди цветов, он прекрасно видел последовавшую бойню.
«Еще одна шеренга наших парней встала, чтобы последовать за нами — и все упали», — сказал он. «Встала третья партия — один человек перешел, и его сбили, он пошатнулся. Все остальные упали».
Гаспарич сказал: «Это было абсолютное убийство — или самоубийство, как бы вы на это ни смотрели. Это был участок с маргаритками».
Войска союзников в бухте АНЗАК на полуострове Галлиполи во время Первой мировой войны.Великобритания, Франция, Австралия и Новая Зеландия сражались девять месяцев, но не смогли победить османов. Всего было убито или ранено полмиллиона человек. Халтон Архив / Getty Images скрыть заголовок
переключить заголовок Халтон Архив / Getty Images Войска союзников в бухте АНЗАК на полуострове Галлиполи во время Первой мировой войны.
Великобритания, Франция, Австралия и Новая Зеландия сражались девять месяцев, но не смогли победить османов. Всего было убито или ранено полмиллиона человек.
«Месяцы ада для всех сторон»
Турецкий академик Халук Орал говорит, что местность была суровой, воды было мало, и, несмотря на героических медиков и медсестер, смертность на поле боя была высокой.
«Это [было] 8 1/2 месяцев ада для каждой стороны», — говорит он.«Если вы посмотрите на письма, написанные домой британскими или австралийскими солдатами, они говорят о том, как трудно [было] найти еду или насколько грязной была вода».
«Болезнь, болезнь для обеих сторон была невероятной», — говорит Орал.
План, отстаиваемый первым лордом британского адмиралтейства Уинстоном Черчиллем, был дерзким — отвлечь Германию от Западного фронта, открыв второй фронт в Галлиполи, вынудив Берлин отвлечь силы для поддержки своих союзников-османов.
Вместо этого первоначальные успехи войск АНЗАК зашли в тупик, пропитанный кровью, и на пляжах и полях Галлиполи начали появляться кладбища.
Британские войска наступают на Галлиполи в августе 1915 года. Халтон Архив / Getty Images скрыть заголовок
переключить заголовок Халтон Архив / Getty ImagesБританские войска наступают на Галлиполи в августе 1915 года.
Халтон Архив / Getty ImagesПамять о мертвых османах
Многие посетители не осознают, что именно османские войска понесли самые большие потери, говорит крепкий, тихий турок, который, кажется, знает все подробности кампании.
Его зовут Кенан Челик, и он гид для высокопоставленных лиц и историков, посещающих полуостров.
Целик указывает на могилу Брига. Генерал Уильям Скотт-Монкрифф, убит в битве при Галли-Равин.На Западе это запомнилось как еще одна героическая потеря сил АНЗАК. Челик говорит, что союзники неожиданно ринулись вперед, захватив турецкие окопы, пока не началась яростная контратака.
«А потом шли почти восемь дней боев. В контрнаступлении мы потеряли почти 16 тысяч человек», — говорит он. «Это был самый ужасный бой в Галлиполи. Линии были опустошены корабельным артиллерийским огнем».
Глобальные последствия, столетие спустя
Ветераны кампании позже скажут, что в Галлиполи не было победителей, только выжившие.Но глобальных последствий было предостаточно.
Доминирование Англии на мировой арене уже никогда не будет прежним; Австралия пережила свое национальное «крещение огнём», выйдя из тени Британии. И у турок появился новый герой, молодой офицер по имени Мустафа Кемаль, позже известный как Ататюрк, который создал нечто редкое — мусульманское, но светское национальное государство.
Столетие спустя бывшие османские земли снова сотрясаются от насилия, границы в Сирии и Ираке растворяются, а великие державы собираются на частных встречах, гадая, что их ждет в будущем.
С усталой улыбкой Челик вспоминает слова Дамат Ферид-паши, одного из последних премьер-министров Османской империи. Он обратился с этим предупреждением к европейским лидерам в Париже в 1920 году, когда они делили империю на военные трофеи.
«Он сказал: «Сохраните [] Османскую империю как зонтик над Ближним Востоком. Если вы этого не сделаете, я говорю 100 лет, вы говорите 200 лет: [Не будет] мира на Ближнем Востоке». »
Девяносто пять лет спустя это предсказание все еще остается верным.
Что пошло не так в Галлиполи в 1915 году?
Когда в июле 1914 года разразилась Первая мировая война, все считали, что к концу того же года она закончится. Однако, когда 1914 год превратился в 1915 год, стало ясно, что это не так. В частности, на Западном фронте боевые действия зашли в тупик, и потери продолжали расти.
Политики и военачальники в Британии стали искать другие пути нападения на Германию и ослабления давления на Восточном фронте.Российское правительство также официально потребовало «демонстрации силы» против Турции, одного из союзников Германии. Как первый лорд адмиралтейства, правительственный министр, ответственный за британский флот, Уинстон Черчилль поддержал идею нападения на Турцию. План состоял в том, чтобы атаковать Галлиполи, полуостров в стратегически важном районе Дарданелл недалеко от турецкой столицы Константинополя (ныне Стамбул), а затем двинуться вглубь страны, чтобы захватить столицу. Была надежда, что как только Турция будет выбита из войны, союзники получат доступ к российским портам на Черном море, создав линию связи с Россией и доступ к российской пшенице, необходимой для военных действий.Кампания упоминается как Кампания Галлиполи или Кампания Дарданеллы.
Кампания в Галлиполи началась с бомбардировки союзниками турецкой обороны 19 января 1915 года, за которой несколько месяцев спустя последовала высадка на полуострове Галлиполи рано утром 25 апреля.
Кампания продлилась до января 1916 года и обернулась для союзников дорогостоящей неудачей с большими потерями (44 000 убитых) и без каких-либо успехов. Тем не менее, было много споров о , почему провалился и насколько важен этот провал в контексте войны в целом.
Кампания оказалась исторически значимой и в других отношениях. Большое количество войск в составе союзных войск было из австралийского и новозеландского армейских корпусов, более известных как АНЗАК. Галлиполи была первой действительно громкой кампанией, в которой они сыграли ведущую роль. Было убито более 8700 австралийцев и 2779 новозеландцев (более половины всех отправленных войск АНЗАК). Галлиполи оказался ключевым событием в истории Австралии и Новой Зеландии, породив легенду АНЗАК, которая до сих пор имеет огромное значение в этих странах.
В то время как общественность в Австралии и Новой Зеландии гордилась храбростью своих солдат, они также испытывали гнев и тревогу по поводу масштабов потерь и сильное желание выяснить, что пошло не так.
В течение многих лет наиболее широко распространенным объяснением было то, что британские офицеры, командующие в Галлиполи, были некомпетентны, небрежны и считали войска расходным материалом. Было ли это впечатление о британских командирах и их планировании справедливым? Если нет, то почему кампания пошла так плохо?
Документы этого расследования сосредоточены на планировании, общении и координации в преддверии кампании Галлиполи.Они рассказывают нам о том, как командиры готовились и планировали. Однако, если мы внимательно посмотрим на документы, они также выявят другие факторы, такие как труднопроходимая местность, с которой столкнулись союзники, решимость и сильное сопротивление со стороны турецких войск, а также недооценка союзниками их стойкости. Важно признать, что в этом расследовании мы рассматриваем только один, хотя и решающий, аспект кампании, но вы обнаружите, что источники содержат ссылки и на эти другие факторы.
First World War.com — Сражения — Фронт Галлиполи
Уинстон
Черчилль широко известен как человек, совершивший британские, французские
и — прежде всего — непроверенные австралийские и новозеландские силы на злополучную
Кампания по установлению контроля над Дарданелльским проливом и западной Турцией.
Действительно, хотя это и было напором и агрессивностью Черчилля — не к
упомянуть хитрость — в результате чего кампания действительно состоялась,
Идея захватить турецкие проливы Дарданеллы была дана давно.
рассмотрение.
Однако широко распространено мнение, по крайней мере, в профессиональных кругах — что чисто морская попытка завоевать проливы была неизбежно закончится провалом.
Значение проливов
Но зачем пытаться проливы в первую место? Ответ заключался в огромной стратегической ценности контроля. державы Антанты. Проливы связывали Средиземное море с Мраморное море.Это не только давало свободный доступ к турецкой столице Константинополь и большая часть промышленного центра Турецкой империи, но также обеспечивал проход к Черному морю.
Не менее, если не более важно, доступ к
Мраморное море должно было дать Великобритании и Франции доступ к маршруту снабжения.
своему восточному союзнику России. Поэтому было вполне возможно, что
если бы Британия и Франция получили проливы, они могли бы преуспеть не только в
выведя Турцию из войны, но и привлекая Грецию и Болгарию
в войну против
Центральные державы.
Трудность захвата контроля
Контроль Таким образом, пролив Дарданеллы был заветной мечтой Антанты. Полномочия. Как и следовало ожидать, учитывая огромные тактические и стратегические значение, которое придавалось проливам, они, тем не менее, хорошо защищались, главным образом естественная география.
С севера они были защищены Полуостров Галлиполи; на юг на берегу Османской Азии.В Кроме того, крепости были удобно расположены на вершинах утесов с видом на судоходство. переулки.
Потенциальная поддержка Греции
Державам Антанты это казалось очевидным —
главным образом Великобритания, — что ни о каком покушении на проливы не может быть и речи
без необходимости поддержки сухопутных войск. Греческий
правительство во главе с
Элефтериос
Венизелос был того же мнения. Как только Первая мировая война
Греция обратилась к Великобритании и предложила предоставить около 60 000
войск для оказания помощи в объединенной наземной операции, при этом всем будут помогать старые
линкоры по необходимости.
тем не мение как британское, так и французское правительства — в данном случае в форме британского Министр иностранных дел Сэр Эдвард Грей — изначально были против любых действий.
Грей сохранял надежду привлечь Турцию — в тот этап еще нейтральной державы — в войну на стороне Антанты Полномочия, несмотря на растущее количество свидетельств (и хорошо установленных) Немецкое влияние в Константинополе.
В случае, если Турция окончательно вступит в войну в конце октября 1914 г. встал на сторону Германии и Австро-Венгрии. время, когда правительство Венизелоса в Греции пало, и предыдущее предложение последнего помощь была квалифицирована требованием дополнительной болгарской поддержки — чего не предвиделось.
Отсутствие успеха на Западном фронте
Тем временем и Великобритания, и Франция были
находя новости с кампании на Западном фронте трезво читая.
Хотя большая часть их времени, усилий и ресурсов тратилась на
требования борьбы во Франции и Фландрии обоих правительств
постепенно пришли к мысли открыть еще один фронт в
Средиземноморье, которое предлагало, возможно, лучшие шансы на успех.
В Великобритании, в частности, ряд членов военного кабинета уже давно выступал за решительные действия вдали от застоя на Западном фронте. линии окопной войны.
Такие «восточники» — куда вошли будущие премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж — поддержал план, выдвинутый Черчиллем в январе 1915 г. попытка морского захвата проливов.
Черчилль очень внимательно относился к такому предложение Кабмину. Он заставил адмирала Сэр Саквилл Карден — командующий британскими военно-морскими силами в Средиземноморье — чтобы отправить ему подробный план исключительно морской атаки на проливы. Карден был обязан, но ни в коем случае лично не поддерживал такой подход.
Тем не менее Черчилль поместил планы Кардена —
которые были достаточно подробными, чтобы заслужить доверие — в его военный кабинет
коллег 13 января 1915 г. В это время Военный кабинет был несколько
подавленный очевидным отсутствием успеха во Франции и Фландрии, и далее
встревожен звонком российского главнокомандующего
Великий Герцог
Николая за радикальные действия по нейтрализации давления на Кавказе.
Таким образом Черчилль получил от Герберт Асквит Общее согласие военного кабинета на активизацию действий в Дарданеллах рассмотрение.
Несмотря на явное желание инициировать какой-либо план может принести с собой возможность успеха, адмирал Джона Фишера молчание на заседании военного кабинета было замечательным. Как Первый Морской Лорд, его военно-морские силы должны были взять главную ответственность за продвижение стратегии Черчилля.
Данный его более поздние резкие возражения, которые в конечном итоге привели к его (и Черчилля) отставке, — его отсутствие возражений в январе было тем более удивительным. это возможно, однако, что он предвидел любое возможное нападение в форме комбинированного предприятие военно-морских/сухопутных войск.
Политическое одобрение морского наступления
Однако Черчилль ушел из кабинета
собрание, полагая, что ему было дано право размещать
план в действие.При этом он планировал использовать «запасной»,
состаренные линкоры (таким образом поднимая волоски Фишера).
Он назначил дату 19 февраля для осуществление первой атаки, планы которой были официально одобрены Военный кабинет 28 января. Однако амбициозный подход Черчилля был подвергались сомнению те, кто считал, что это остается неясным с точки зрения стратегия на случай немедленного решительного прорыва.
Так много для британского политического мнения.В Париже осталось правительство запутался в делах на Западном фронте и был несколько менее склонен искренне поддержать любую спонсируемую Великобританией экспедицию на Дарданеллы.
Тем не менее приближающийся французский флот
министр Жан
Оганьер пошел на политическую авантюру, когда фактически проигнорировал
мнение его профессиональных советников в поддержку британского плана. К
в какой-то степени это было вызвано решительным нежеланием уступать
возможность заметного прорыва англичанам в одиночку: французский флот нуждается
должны разделить любую потенциальную военно-морскую славу.Французская эскадра была
следовательно, добавлены к февральской операции.
Разногласия в Королевском флоте
К этому времени адмирал Фишер вырос глубоко встревожены перспективой того, что «запасные» суда будут уведены из его любимый Великий Флот — угроза в Северном море — за то, что он считал весьма сомнительное предприятие в Средиземноморье. Его бывший близкий отношения с Черчиллем, который вывел его из выдающихся выход в отставку в октябре 1914 г. на прежний пост Первого морского лорда — начал холодать.
тем не мение Британский военный министр в значительной степени проигнорировал растущие сомнения Фишера. Лорд Китченер. 16 февраля 1915 г. Китченер отдал приказ обеспечить готовность Единственная доступная пехотная дивизия Великобритании для помощи в операциях, как необходимый.
Далее он уточнил, что австралийские и новые
Зеландские войска, дислоцированные в Египте по пути во Францию, должны быть
доступны при необходимости. 18 февраля французское правительство также добавило
отряд людей к усилиям, хотя они прибыли слишком поздно, чтобы их можно было использовать
следующий день.
Первоначальные атаки — 19/25 февраля 1915 г.
То Первая попытка пройти проливы длиной 65 км и шириной 7 км была предпринята на 19 февраля 1915 г. значительное количество объединенных британских и французских линкоры в составе нового линкора Queen Elizabeth , 3 линейные крейсера, 16 дредноутов (включая четыре французских корабля), 4 крейсера, 18 эсминцев, 6 подводных лодок, 21 траулер плюс авианосец Арк Ройял .Надзор за усилиями был Карден.
Нанося удары по внешним крепостям, англичане и Французская атака оказалась неэффективной перед лицом эффективной турецкой атаки. система обороны и плохое артиллерийское вооружение союзников, хотя больший ущерб был нанесен нанесено, чем осознали обстреливающие военно-морские силы.
Новая бомбардировка на следующей неделе
(после паузы на неблагоприятную погоду), на
25 февраля также не увенчались успехом. В то время как внешние форты были
сами захватили силы союзников, не могли эффективно заткнуть рот турецким
мобильные батареи, которые вели артиллерийский огонь с высоты.
Неспособность форсировать проливы, 18 марта 1915 г.
Сделав паузу для консолидации после явный провал февральских попыток пробить турецкую защитную крепостей, дальнейшее военно-морское усилие было ненадолго запущен 18 марта в попытаться прорваться через Ущелья (названные так потому, что всего 1600 сильно заминированные метры отделяли берег с обеих сторон).
Однако непосредственно перед началом атаки Карден потерял сознание от нервного истощения.Его заменил сэр Джон де Робек. Новая атака потерпела тяжелую неудачу, главным образом из-за наличия неожиданного турецкого минного поля.
Это становилось все более очевидным, что требуется наземная поддержка. месяц пауза в боевых действиях была предпринята в ожидании подготовки к высадке союзников в Хеллес и бухта Анзак.
Около 18 000 французских колониальных войск были
отправлен в регион 10 марта — до покушения на Нарроуз —
а 12 марта лорд Китченер назначен
Ян Гамильтон
(бывший протеже) в качестве регионального главнокомандующего, ответственного впредь за
Успех экспедиции в сопровождении отряда в 75 000 человек составил в основном
непроверенных австралийских и новозеландских войск.
Подготовка к наземному наступлению
Гамильтон, неуверенный в подходящей стратегии, обратился за советом от де Робека и 27 марта согласился на прямое вторжение в Полуостров Галлиполи.
Подготовка к высадке союзников не велась. благоприятны и отличались колебаниями, нерешительностью и замешательством. Тем временем турецкая оборона была дополнительно усилена прибытием сухопутные войска вокруг проливов.В качестве меры степени немецкого влияние на турецкую политику региональное командование было передано в руки Лиман фон Сандерс.
Лиман привез с собой около 84 000 человек. войска, которые он рассредоточил по стратегически важным пунктам вокруг Галлиполи. В виде Однако выяснилось, что тщательное позиционирование Лиманом своих людей было обнаружено желая, чтобы после того, как Гамильтон действительно начал свою атаку на южную полуостров: Гамильтон решил атаковать там, где турецкая концентрация была самой слабой.
Высадка в бухтах Хеллес и Анзак, 25 апреля.
1915
То высадка была начата 25 апреля 1915 г., но в значительной степени ею руководили. Но из-за относительной слабости турецкой силы на южном полуострове вся операция вполне могла быть сброшена в море.
Так как были понесены тяжелые потери в те места, где турецкие защитники были доступны в любых силах.Четное так что два плацдарма были созданы силами Гамильтона в Хеллесе на Самая южная оконечность Галлиполи (во главе с сэр Эйлмер Хантер-Вестон), а дальше по побережью у Габа-Тепе — последняя вскоре будет переименована в Анзак-Коув в честь Австралийского и Нового Зеландский корпус, принявший на себя основную тяжесть операций в этом районе (во главе с скорее более компетентный сэр Уильям Бёрдвуд).
Три неудачных нападения на Критию, 28 апреля — 4 Июнь 1915 г.
Установив два плацдарма на большом
стоил Гамильтону решимости расширить позиции союзников на юге,
атаки, направленные на Критию.Чрезмерно оптимистичен в своих целях три
последовательные операции были начаты на Критии компанией «Хантер-Уэстон» в
Апрель,
май и
Июнь 1915 г.
:
все были отброшены назад
Все более эффективные силы обороны Турции в Лимане.
Тем временем британский первый морской лорд-адмирал Драматическая отставка Фишера 15 мая 1915 года из-за действий Черчилля кампания в Галлиполи привела к падению самого последнего, поскольку Черчилль тоже ушел в отставку, его военная политическая карьера, по-видимому, фактически закончилась.Черчилль ранее, 23 марта, неохотно признал провал чисто военно-морских бомбардировок военного кабинета, подорвав его и без того хрупкую политическую достоверность.
Высадка в бухте Сувла, 6 августа 1915 г.
Было ясно, что операции в Галлиполи были
идет плохо. Вновь сформированный комитет по Дарданеллам собрался в Лондоне 7
Джун, чтобы рассмотреть, какие шаги предпринять дальше. Было достигнуто соглашение о
отправить дополнительные силы в Гамильтон, значительно усилив присутствие союзников
на полуострове примерно тремя дивизиями — решение, принятое Китченером в
перед лицом ожесточенного сопротивления со стороны задавленных командиров на западном
Фронт.
к несчастью для союзников их турецкие противники выдвигали дополнительные резервы более быстрыми темпами, чем они сами могли бы справиться с силами, отправленными как с Палестинского, так и с Кавказского фронтов.
Такое вливание дополнительных ресурсов союзников сигнализирует о новом крупном наступлении. Когда вступил в силу 6 августа 1915 г. она приняла форму атаки по трем направлениям: отвлекающая акция на Хеллес; движение на север от бухты Анзак в сторону Сари Баира; и центральным элементом наступление, высадка боевого десанта в бухте Сувла свежеприбывшими дивизиями действует под общим Сэр Фредерик Стопфорд.Идея была для сил Стопфорда соединиться с войсками в бухте Анзак и полностью захватить полуостров Галлиполи.
Тем временем Хантер-Вестон продолжал дальнейшие атаки, направленные на Ачи Баба в Хеллесе. Это были неизменно безуспешно, поддерживая особый рекорд Хантер-Уэстон плохие результаты с момента прибытия на полуостров.
К чести Гамильтона высадка в заливе Сувла.
достиг полной неожиданности, и Стопфорд добился первоначального прогресса без сопротивления.
Однако к 10 августа более широкое наступление быстро потеряло темп, так как локальные
нерешительность командования — особенно виноват Стопфорд — и отсутствие твердого решения со стороны штаб-квартиры Гамильтона
нанесли свой меланхоличный урон, хотя бои в Сари-Баире продолжались до тех пор, пока
12 августа.
Три неприступных плацдарма: движение на юг
Положение Гамильтона было незавидным. Он командовал тремя плацдармами — в Хеллесе, бухте Анзак и заливе Сувла. но каждый был упущен из виду с высоты, которой командовали турецкие войска. Таким образом, прогресс был не только невозможен, но его силы оказались под более или менее постоянным шквальным огнем.
Гамильтон
— к настоящему времени стремительно теряющий авторитет среди местных командиров и — что еще хуже —
среди его войск — полны решимости попытаться прорваться на юг от залива Сувла
чтобы соединиться с бухтой Анзак, расстояние около 5 км.
Следовательно, он предоставил дополнительные ресурсы в бухту Сувла, включая новый набор командиров для замены дискредитировавших себя структура уже на месте.
Несмотря на дополнительные люди и материалы Атаки Гамильтона на высоту 60 и Скимитар Хилл в августе 1915 г. ничто. Потери союзников составили около 40 000 человек, особенно установилась неудобная форма окопной войны, катастрофическое состояние дела союзных войск.
Гамильтон, чувствуя давление, запросил еще 95 000 подкреплений из Китченера в Лондоне. Ему предложили едва четверть, 25000.Уверенность в работе в Лондоне и Париж уменьшался. Тем не менее Черчилль оказал давление на оба правительства. оказывать постоянную поддержку. французский генерал Морис Сарраил предложил комбинированное наступление на азиатское побережье, предложение быстро свергнут своим главнокомандующим Джозеф Жоффр, который настаивал на том, чтобы французы сосредоточили внимание на Западном фронте.
Салоники
дела
за пределами Галлиполи начали вторгаться в стратегию в регионе.
То
вторжение в Сербию и планы обширной высадки в Салониках исчерпаны
ресурсы как французского, так и британского правительств, причем последнее предлагает
предоставить до 125 000 солдат (вопреки желанию Китченера).
Таковы были требования к мужчинам, предназначенным для Салоники, что силы были отвлечены от Гамильтона в Галлиполи, к большое беспокойство последнего. Поскольку Гамильтон столкнулся с растущим критика из Лондона, когда мрачные новости об экспедиции дошли до дома вместе с с жалобами на бесхозяйственность кампании (от австралийский журналист Кит Мердок и др.).
Эвакуация
Таким образом, с возможностью дальнейшего подкрепление в регион, казалось бы, исключено, Гамильтон получил известие о 11 октября 1915 г. поступило предложение об эвакуации полуострова. Он ответил в гневе на оценивая, что потери при такой эвакуации составят до 50%: поразительно высокая цифра.
Волна явно двигалась против Гамильтона.
Его вера в то, что многие считали неприемлемым уровнем потерь в случае эвакуации, привела к
в его смещении с поста главнокомандующего и отзыве в Лондон на заседании
Дарданелльский комитет 14 октября.
Хэмилтон был заменен Сэр Чарльз Монро. Монро, не теряя времени, совершил поездку по Хеллесу, бухте Сувла и бухте Анзак. прибытие на полуостров 28 октября. Его рекомендация была быстрой: эвакуация. Однако это не встретило одобрения Китченера. Он ездил в регион, чтобы лично убедиться в положении дел.
На однако его прибытие он быстро изменил свое мнение, увидев условия, с которыми столкнулись Силы союзников и рекомендованная эвакуация 15 ноября 1915 г., решающие аргументы высокопоставленных военно-морских деятелей сэр Роджер Киз и Росслин Уэмисс предпринять попытку морского захвата еще раз.
Британское правительство, уклонившись от
в течение нескольких недель, наконец санкционировали эвакуацию 7 декабря.
К сожалению, к этому моменту на проведение такой операции обрушилась сильная метель.
опасный. Тем не менее эвакуация 105 000 человек и 300 орудий
из бухты Анзак и бухты Сувла был успешно проведен с 10 по 20 декабря 1915 г.
Эвакуация Хеллеса, включающая 35 000 человек, проводилась с конца декабря по 9 января.
1916 год.
Операция по эвакуации была едва ли не самой успешный элемент всей кампании с цифрами потерь значительно ниже, чем предсказывал Гамильтон (по официальным данным, всего лишь три пострадавших). Были предприняты кропотливые усилия, чтобы обмануть 100 000 наблюдающих за турецкими войсками заставляют поверить, что движение союзников силы не представляли собой отход.
Однако Уинстон Черчилль смотрел на Монро. достижение с несколько предвзятым взглядом: «пришел, увидел, капитулировал» он писал о Монро, и эта насмешка осталась на долгие годы, чтобы испортить Правильное решение Монро и замечательное завершение.
Сводка кампании
Около 480 000 солдат союзников были посвящены к проваленной кампании. Британские потери (включая имперские силы) составил около 205 тыс. Потери французов оценивались в около 47000. Турция понесла около 250 000 жертв.
Последующий
Создана Дарданелльская комиссия для расследования экспедиции.
неудача произвела свой окончательный отчет в 1919 году; его выводы были расценены как
безвкусный, без деятелей (политических или военных), подвергающихся резкой критике.
Для просмотра карт с подробным описанием хода Кампания Галлиполи нажмите здесь; и здесь; и здесь; и здесь.
Нажмите здесь, чтобы прочитать отчет журналиста о повторном посещении полуострова Галлиполи после его сдача союзникам 9 ноября 1918 г.
Фотографии предоставлены Фото сайта Великой войны
«Гарри Тейт» — прозвище, данное британскими пилотами R.E.8 самолет
— Вы знали?
Кампания Галлиполи
Галлиполи Лендинги
25 апреля 1915 г.
План вторжения генерала сэра Яна Гамильтона от 25 апреля заключался в высадке пехоты.
в стратегических точках вдоль Эгейского побережья полуострова Галлиполи.Эти
подразделения затем перейдут на западную сторону и займут османские форты в
Килитбахир, тем самым выведя из строя их тяжелые орудия и позволив флоту пройти
беспрепятственно через узкие Дарданеллы.
29-я британская дивизия высадится на 5 пляжах с названиями S, V, W, X и Y. на мысе Хеллес, на самой южной оконечности полуострова.Они бы тогда продвигаться как одна сила, сначала заняв возвышенность Ачи-Баба и близлежащие деревня Крития, прежде чем переправиться, чтобы захватить форты, защищающие теснины.
Батальоны АНЗАК должны были высадиться на пляже Z, к северу от Кабатепе, и продвигаться вглубь страны.
сначала захватили свою цель на высоте, высоту 971, затем еще одну высоту,
Малтепе, ближе к Дарданеллам, перед усилением британской атаки
в Килитбахире.
Вторжение должно было состояться до рассвета, под покровом темноты, чтобы сохранить элемент неожиданности.
Высадка АНЗАК на пляже Z началась примерно в 01:30, когда войска вышли на берег в в беспорядке и под обстрелом примерно к 04:15.
Французы должны были совершить диверсионную посадку в Кум-Кале на азиатской стороне
Дарданеллы перед повторной посадкой и переправой, чтобы встретить британцев на
восточная сторона мыса Хеллес.
Между тем, Королевская военно-морская дивизия должна была создать
отвлекающий маневр на Булаирском перешейке дальше на север в Саросском заливе.
Однако 5-я османская армия под командованием немецкого генерала Отто Лимана фон Сандерса, подготовились к этим «внезапным» атакам, развернув тонко рассредоточенные полки через полуостров, охраняя наиболее вероятные места посадки между Хеллесом и залив Сувла.И все время держать основные силы в резерве и наготове для усиления конкретных мест посадки.
Ранним утром 25-го, с минимальными потерями с обеих сторон,
солдаты 29-й британской дивизии высадились на слабо защищенных пляжах S и X.
и удерживал их, пока два дня спустя они не были захвачены французами.
Дальше на запад высадка на пляж V встретила сильную оборону со стороны османов. форты и пулеметы. Число погибших в переполненных десантных лодках было ужасающим. Поскольку высадка невозможна, основные силы были перенаправлены на берег. на пляже W, который был взят за большие деньги у небольшой компании османских защитники, которые сдерживали силы, во много раз превышающие их численность.Британские потери были ужасающими, в них участвовало более половины батальона мужчин.
Дальше по побережью, на незащищенный пляж Y, 2000 человек высадились без цели.
и в отсутствие четких приказов опоздали с началом укрепления.
Это, в свою очередь, привело к тому, что они были захвачены османской контратакой, которая
убили более 700 человек из десанта и заставили остальных эвакуироваться.
Кампания в Галлиполи, заложившая основу для национальной идентичности путь в Стамбул из портового города Чанаккале. Надгробия украшают плацдармы и земли в глубине страны, отмечая жизни молодых людей — британцев, французов, австралийцев, новозеландцев и их врагов, турок-османов, — которые погибли там почти столетие назад.
В настоящее время это хорошо сохранившийся национальный парк с холмистыми полями оливковых деревьев и грядками помидоров, арбузов и подсолнухов, придающими торжественным местам умерших сельскую атмосферу. Это священное место для туристов с полей сражений, в основном турок и австралийцев, которые прибывают во все большем количестве на паромах через проливы, чтобы отдать дань уважения историям создания своих народов.
Почти сто лет назад это было место, где Первая мировая война должна была обернуться в пользу союзников, но вместо этого оно стало одним из величайших побоищ Великой войны.
В марте 1915 года западные союзники, застрявшие в застойной позиционной войне в Европе, ухватились за амбициозную стратегию, разработанную Уинстоном Черчиллем, тогдашним первым лордом адмиралтейства Великобритании, по открытию здесь второго фронта. Закрепив контроль над Дарданеллами и завоевав Константинополь, ныне Стамбул, союзники надеялись выбить из войны турок, недавно вступивших в конфликт на стороне немцев. Это началось с морской бомбардировки турецких фортов вдоль берегов Дарданелл, а когда это не удалось, британское командование приказало наземное вторжение.В то время это была крупнейшая высадка морского десанта в истории войн.
После девяти месяцев изнурительной траншейной войны союзники эвакуировались. Было убито более 40 000 британских военнослужащих, а также почти 8 000 австралийцев и более 60 000 турок.
Почти столетие спустя наследие Галлиполи выходит за рамки военных аспектов. Хотя британцы и французы до сих пор помнят эту кампанию, в их истории есть более важные сражения.Однако для турок и австралийцев кампания Галлиполи приобрела огромное значение как кровавое событие, ставшее основой современной национальной идентичности.
Кампания также оказалась решающей для карьеры двух величайших государственных деятелей 20-го века: Черчилля, который был понижен в должности за свою роль в военной катастрофе, и Мустафы Кемаля Ататюрка, в то время молодого турецкого офицера, чей боевой успех при Галлиполи побудил его к славе, которую он построил, чтобы стать основателем современной Турецкой республики.
Свое место в истории также занял молодой австралийский журналист по имени Кит Артур Мердок, чья роль в истории Галлиполи много десятилетий спустя предвещала глобальный подъем другого журналиста Мердока, его сына Руперта.
В сентябре 1915 года, когда в Галлиполи разворачивалась резня, а новостей в Австралии было мало из-за военной цензуры, Кит Мердок посетил полуостров по пути в Лондон, чтобы основать бюро новостей для освещения боевых действий в Европе.
Он прибыл с письмом от премьер-министра Австралии, разрешающим ему проверить почтовую службу для солдат.
Письмо, как сказал Руперт Мердок в интервью, было «похоже на прикрытие». Его настоящей целью было лично убедиться в условиях кампании. То, что он обнаружил, потрясло его. Полагая, что некомпетентные британские офицеры напрасно отправляли австралийцев на бойню, он согласился тайно доставить в Лондон письмо военного корреспондента, дислоцированного в Галлиполи, в котором описывались условия на месте.
Когда командующий Галлиполи сэр Ян Гамильтон узнал о плане Кита Мердока обойти правила цензуры, он приказал задержать его в порту во Франции, а письмо было уничтожено.Добравшись до Лондона, он занял небольшой офис в лондонской «Таймс» и начал писать собственное письмо.
Руперт Мердок, вспоминая историю, рассказанную ему его отцом, сказал: «Когда он писал письмо, редактор «Таймс» заглянул к нему и спросил: «Что вы делаете, молодой человек?»
Кит Мердок сказал ему.
Редактор прочитал его и, по словам Руперта Мердока, сказал: «Я должен показать это шефу». Под этим он имел в виду лорда Нортклиффа, владельца «Таймс», который прочитал письмо и передал его премьер-министру Х.Х. Асквит. Письмо из 8000 слов, подробно описывающее то, что Кит Мердок назвал «одной из самых ужасных глав в нашей истории», было опубликовано как британская государственная газета, и оно фигурировало в решении уволить генерала Гамильтона и эвакуировать полуостров.
«Мой отец принимал в этом большое участие и очень этим гордился», — сказал Руперт Мердок.
Кит Мердок позже подвергся резкой критике в Британии за нарушение правил цензуры, и многие в британском истеблишменте, включая Черчилля, так и не простили его, сказал Руперт Мердок.«У него была совершенно чистая совесть, — сказал он. Недавно эту историю процитировал Джулиан Ассанж, австралиец и основатель WikiLeaks, в оправдание своих экстраординарных усилий по обходу правил государственной тайны.
Потерпев поражение, австралийцы обрели то, что многие историки назвали первыми тлеющими углями национального самосознания, помимо своего британского колониального наследия.
«Сегодня это определенно рассматривается как начало настоящей австралийской самоидентификации», — сказал Руперт Мердок.
В последнее время сменявшие друг друга правительства Австралии продвигали экскурсии на поля сражений и телевизионные документальные фильмы, что привело к растущему интересу к Галлиполи среди молодого поколения, особенно в преддверии 100-летнего юбилея в следующем году. Австралийское правительство недавно выбрало в ходе лотереи 8000 человек для участия в праздновании годовщины в следующем году на пляжах Турции.
«Австралийцы искали кровавой жертвы, чтобы освятить свою государственность», — сказал Питер Стэнли, австралийский историк, объясняя, что Австралия обрела независимость от Великобритании путем переговоров и референдумов, а не войны.
«В те времена люди верили, что народы рождаются в крови», — сказал он.
Недавним днем один посетитель, Роберт Левиен, шел среди надгробий вдоль береговой линии возле бухты Анзак, названной в честь аббревиатуры высадившихся там сил, австралийского и новозеландского армейского корпуса, как и тысячи его соотечественников-австралийцев.
делать каждый год.
«Здесь воевал мой дедушка», — сказал он. — Но он никогда не говорил об этом. Его жена, Шерил Левиен, шла рядом с ним в поисках могилы родственника.
Еще один австралиец, прогуливающийся поблизости, 67-летний Жак О’Коннор тоже был в гостях впервые. Вернувшись домой, сказал он, «эмоции возродились».
«Наши дети, наши внуки хотят приехать сюда больше, чем мы или наши родители», — сказал он.
Победой турки положили конец десятилетиям поражений Османской империи на окраинах империи и появились с новым чувством национализма — и лидером Мустафой Кемалем, позже известным как Ататюрк, который приведет страну к независимости после окончания войны .Мустафа Кемаль, тогда еще молодой офицер, встретил вторгшихся австралийцев со своими людьми в день высадки и заслужил репутацию военного гения за свой успех.
«Галлиполи — это место, где впервые после столетия поражений турки добились успеха», — сказал А. Мете Тункоку, турецкий историк. «Турецкий национализм начал возрождаться после кампании».
Мистер Тункоку, сидевший в прибрежном кафе, указал через пролив на полуостров. «Когда мы смотрим на все после 1923 года, мы возвращаемся к этому», — сказал он, имея в виду год основания современной Турции.
Однако в последние годы турки были вовлечены в идеологическую борьбу за наследие Галлиполи. С приходом к власти исламистского правительства страны во главе с премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом были предприняты усилия по уменьшению роли Ататюрка, который установил в Турции светские принципы. Военные, которые когда-то играли доминирующую роль в политике Турции, также были оттеснены при Эрдогане.
В результате кампания Галлиполи превращается в священную войну и становится еще одним элементом поляризации Турции, расколотой на светское и религиозное.
«Исламисты говорят: «Мы победили неверных», — сказал Кенан Челик, давний гид по полям сражений Галлиполи. «Кемалисты говорят империалисты. Это две разные интерпретации».
Многие консервативные турецкие муниципальные власти организуют бесплатные туры на поля сражений, с посланием гидов, сказал г-н Челик, о том, «насколько велик ислам».
«Они прибывают из центральной Анатолии», — сказал г-н Челик о стаях религиозных туристов в последние годы с долей отвращения.«У них не так много образования. Они поверят во что угодно».
Общая история установила прочную связь между Турцией и Австралией. В 1934 году Ататюрк написал известное письмо австралийским матерям, в котором говорилось: «Погибнув на этой земле, они стали и нашими сыновьями». В Канберре, столице Австралии, есть статуя Ататюрка.
Чувство взаимного уважения между двумя странами во многом основано на историях о духе товарищества на линии фронта между австралийцами и турками, о бросании еды, сигарет и других подарков в окопы противников.
Хотя кое-что из этого и было, в значительной степени оно окутано мифами, сказал историк г-н Стэнли. Правда в том, что они просто хотели убить друг друга и выиграть войну, что видно из писем с фронта.
Рано утром почти столетие назад австралийский солдат сгорбился в своем окопе возле бухты Анзак и считал себя врагом.
Он писал: «Все так тихо, и все же никому и в голову не придет, что две противоборствующие силы, жаждущие крови друг друга, разделяет всего несколько ярдов, а местами всего несколько футов.”
Столетие Галлиполи: мировые перспективы жестокой битвы
Заголовок в СМИ,Туристический путеводитель по Турции в Галлиполи
Люди со всего мира отмечают 100-летие битвы при Галлиполи — одного из самых дорогостоящих этапов Первой мировой войны .
Считается, что более 130 000 человек погибли, когда союзники безуспешно сражались с османской армией за контроль над проливом Дарданеллы.
Здесь корреспонденты Би-би-си сравнивают, как вспоминают о битве в некоторых пострадавших странах, и что она значит для их граждан сегодня.
Австралия и Новая Зеландия: Фил Мерсер, BBC News, Мельбурн
Источник изображения, Getty ImagesПодпись к изображению,Более 8700 австралийцев погибли в Галлиполи, наряду с почти 2800 новозеландцами
Идентичность лежит в основе психики австралийцев.
Кто мы и за что мы выступаем?
Современная история Австралии вращается вокруг британской колонизации в 1788 году и обретения независимости в 1901 году, но некоторые ищут более четкое определение государственности в другом месте.
Для них героизм анзаков в Галлиполи был пробуждением молодой нации. Бойня на северо-западе Турции, возможно, не изменила ход Великой войны, но она изменила то, как нация видела себя и свое место в мире.
Важно отметить, что трагедия несла непреходящее чувство веры в себя. Гордость солдат, «товарищество» и изобретательность широко считаются краеугольными камнями австралийской культуры.
Более 8700 австралийцев погибли в Галлиполи, а также почти 2800 новозеландцев.Как небольшие страны, они понесли непропорционально высокие показатели потерь по сравнению с другими.
Новая Зеландия тоже безошибочно сражалась во имя Британской империи, но и она вышла из мрака Первой мировой войны с большей уверенностью.
Не все считают Анзаков отцами-основателями, но многие миллионы антиподов считают.
Для них легенда священна.
Старшина Дэнни Аллен, президент новозеландского отделения Клуба возвращенцев и услуг Колфилда в Мельбурне, сказал мне, что он надеется, что наследие Анзаков всегда будет существовать.
«Спасибо тем, кто дал высшее, сегодня у нас есть жизнь свободы, и я хотел бы думать, что память сохраняется навеки», — сказал он.
Великобритания: Роберт Холл, специальный корреспондент Би-би-си в военной авантюре, отстаиваемой неким Уинстоном Черчиллем, тогдашним первым лордом Адмиралтейства.
И все же, по всей Великобритании Галлиполи никогда не имел такого резонанса, как в Австралии и Новой Зеландии.
В Австралии и Новой Зеландии Галлиполи изображают как жертву молодых людей, которые вызвались служить бедными британскими командирами.
Для британцев Галлиполи был второстепенным, грандиозным планом, плохо реализованным и омраченным кровопролитием в Ипре и на Сомме.
Источник изображения, Getty Images Image caption,Принц Чарльз снова посещает британские высадочные пляжи в Галлиполи в рамках мероприятий, посвященных столетию
Церемонии на полуострове Галлиполи на этой неделе отражают противоположные взгляды; в бухте Анзак около 10 000 паломников соберутся на холмистой кустарниковой местности, где так упорно держались турки.
Служба на одном из пляжей, где высадились британцы, на которой также присутствовали принцы Чарльз и принц Гарри, будет включать группу членов семьи, но это меньшее и более официальное мероприятие.
Столетие назад турецкий полководец сказал своим людям: «Я не приказываю вам атаковать, я приказываю вам умереть».
Какой бы ни была их точка зрения, каждая нация, сражавшаяся здесь, пытается понять резню, которая последовала за этими словами.
Турция: Селин Гирит, BBC News, Галлиполи
Источник изображения, BBC SportImage caption,Мемориал мучеников Галлиполи был построен в 1960 году в память о солдатах, которые сражались и погибли
Исторический полуостров Галлиполи привлек миллионы иностранцев туристов после битвы — в основном из Австралии и Новой Зеландии.Но в последнее время все больший интерес стали проявлять и местные туристы.
Туристический гид Юсуф Кирджа говорит, что многочисленные туры организуются школами и муниципалитетами со всей Турции.
За последнее десятилетие число туристов, посещающих Галлиполи, увеличилось в десять раз.
Поскольку в этом году исполняется столетие битвы, количество туристов достигнет рекордного уровня.
Галлиполи была единственной крупной битвой, которую Османская империя выиграла во время Первой мировой войны.
Историк Айхан Актар говорит, что расположение Галлиполи — в устье пролива Дарданеллы, ведущего в Стамбул — означало, что его защита была чрезвычайно важна.
Победа «подняла боевой дух османских офицеров», добавляет он.
Image caption,Другие турецкие туристы посещают мемориал
Одним из офицеров, сражавшихся в Галлиполи, был Мустафа Кемаль Ататюрк — основатель современной Турции.
Из-за его участия битва при Галлиполи часто рассматривается как подготовительный этап войны Турции за независимость.
Г-н Актар говорит, что интерпретация значения битвы при Галлиполи изменилась по идеологическим причинам.
«До 1950-х годов историческое повествование о Галлиполи было очень светским.
Но затем стало преобладать исламское повествование о том, что все, кто сражался в Галлиполи, сражались за Бога и славу… Но оба эти повествования ошибочны.»
За последние годы было снято как минимум пять турецких художественных фильмов о битве при Галлиполи.
Сердар Акар, режиссер фильма «Галлиполи: Конец пути», говорит, что каждый турецкий режиссер мечтает снять фильм на эту тему.
«В каждой семье в Турции есть человек, погибший в битве при Галлиполи», — говорит он.
Армения: Райхан Демитри, корреспондент Би-би-си на Кавказе. Битва при Галлиполи. Но люди на улицах столицы Армении Еревана знают об этом очень мало.
Что они знают, так это то, что в этом году Турция выбрала дату 24 апреля, чтобы отметить годовщину битвы, и это не понравилось большинству армян.
В этот день на протяжении многих десятилетий армяне чтят память жертв того, что они называют Медс Егерн, или «Великая Катастрофа» — массового истребления этнических армян в Османской Турции.
В этом году исполняется 100 лет со дня событий, которые многие зарубежные ученые называют «геноцидом».
Термин «геноцид» впервые был придуман в связи с армянами – погибло около 1,5 миллиона человек.
Но Турция не согласна и настаивает на том, что число убитых армян было намного меньше и что многие погибли в результате Первой мировой войны.
Заголовок в СМИ,Массовые убийства в Армении – объяснение за 60 секунд
Если оставить в стороне исторический спор, армяне считают, что, отмечая 24 апреля столетие битвы при Галлиполи, Турция намеревалась затмить армянские памятные даты.
Многие здесь ждут, чтобы увидеть, какие мировые лидеры отправятся в Турцию в пятницу. Они бы предпочли, чтобы они приехали в Ереван, чтобы почтить память армянских мужчин, женщин и детей, погибших в 1915-1916 годах.
Северная Ирландия: Джулиан Фаулер, BBC News, Эннискиллен
Ирландские солдаты в Галлиполи пришли из всех слоев общества, католиков и протестантов, которые сражались за короля и Британскую империю.
За один день в 1915 году 90 человек из Эннискиллена, входивших в состав 1-го Королевского Иннискиллингского стрелкового полка, были убиты, попав под шквал пулеметного и артиллерийского огня.
Медиа-титр,Ричард Беннетт из Музея Иннискиллингса о вкладе ирландских солдат в Галлиполи
К декабрю того же года от первоначального батальона численностью 1000 человек, высадившегося в Галлиполи, осталось только два офицера и 114 человек.
Район города, где они жили, стал известен как Дарданеллы из-за большого количества телеграмм, полученных семьями, сообщающих им об их смерти.
Район был снесен в 1960-х годах, и название, как и их жертва, в значительной степени забыто.
Ричард Беннетт из музея Иннискиллингс сказал, что после ирландской войны за независимость — между 1919 и 1922 годами — участие ирландцев в боях на стороне британской армии «было чем-то, о чем люди не хотели говорить».
Только в последние 10-15 лет возродился интерес к ирландскому опыту Великой войны.