5 мифов о штрафных батальонах

Для начала небольшой ликбез, что такое штрафной батальон и история этого явления. Штрафные части – специальные воинские формирования в армии, куда во время войны или боевых действий в качестве своеобразного наказания направляются провинившиеся военнослужащие, совершившие самые разные преступления. Впервые в России штрафные формирования появились еще сентябре 1917 года, однако из-за полного коллапса в государстве и развале в армии, данные части не принимали участия в боях и были впоследствии расформированы. Штрафные батальоны в РККА появились на основе сталинского приказа №227 от 28 июля 1942 года. Формально, данные формирования в СССР существовали с сентября 1942 по май 1945 года.

Миф 1. «Штрафные части в РККА были многочисленны, половина красноармейцев воевала в штрафбатах».

Обратимся к сухой статистике численности штрафников в СССР. Согласно, архивным статистическим документам, численность (округленно) штрафников в РККА: 1942г. – 25 т. 1943г. – 178 т. 1944г. – 143 т. 1945г. – 81 т. Всего – 428 т. Таким образом всего в штрафных частях во время великой отечественной войны побывало 428 тысяч человек. Если учесть, что за время Великой Отечественной Войны, ряды вооруженных сил Советского Союза прошло 34 млн. человек, получается доля солдат и офицеров которые были штрафниками не более 1,25%[1]. Исходя из приведенных выше статистических данных, становиться понятным, что численность штрафных батальонов сильно преувеличена и влияния штрафных частей на общую обстановку как минимум не решающая.

Миф 2. «Штрафные части формировались только из заключенных и преступников СССР».

Данный миф разбивает собственно текст самого приказа №227. «…Сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». Для рядовых бойцов и младших командиров, виновных в аналогичных нарушениях, в пределах армии создавалось от 5 до 10 штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой). Таким образом стоит отличать штрафную роту и батальон, это принципиально разные боевые части.

Штрафные батальоны формировались из офицерского состава, которые провинились перед социалистическим отечеством, а не преступники, которых специально собрали в отдельный батальон, что бы их «немцы убили». Конечно, в штрафные части могли попасть не только военнослужащие, направлялись так же и лица, осужденные органами Советского Союза, но судам и военным трибуналам было запрещено отправлять осужденных в качестве наказания в штрафные части лиц, которые были замешаны в контрреволюционной деятельности, а так же лиц осужденных за грабежи, разбой, многократное воровство и всех лиц которые имели в прошлом судимость за выше перечисленные преступления, а так же тех кто не один раз дезертировал из РККА. По остальным делам, для отправки лица на службу в штрафные части, учитывалась личность осужденного, подробности совершения преступления и другие подробности дела. Не всем и не каждому выпадал шанс искупить своё преступление кровью перед Родиной.

Миф 3. «Штрафбаты были небоеспособны».

Однако наоборот, штрафные батальоны отличались серьезной боеспособностью и ставили эти части на самые опасные, и трудные участки фронта. Штрафные батальоны не нужно было насильно поднимать в бой, желание вернуть офицерские погоны и реабилитироваться перед Родиной было крайне велико.

По воспоминаниям Александра Пыльцина (российский и советский писатель, участник Великой Отечественной войны, историк. Награждён дважды орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу»): «Наши подразделения были срочно переброшены на самое опасное направление, усилив собой боевые порядки полка. Перемешавшись с его солдатами, мы заметили, что в их рядах возникло какое-то оживление. Ведь понимали они, что рядом с ними в роли рядовых бойцов находились недавние офицеры в самых разных званиях и в атаку они пойдут вместе. И в них будто влилась какая-то свежая необоримая сила».

Во время наступления на Берлин штрафникам приказали первыми форсировать Одер и создать плацдарм для стрелковой дивизии. Перед боем они рассуждали так: «Хоть сколько-нибудь из более чем сотни штрафников роты, да доплывут, а если доплывут – то не было еще у них невыполнимых задач. И пусть маленький плацдарм захватят, но будут удерживать его до последнего. У штрафников назад пути не будет», – вспоминал Пыльцин. [2]

Миф 4. «Солдат штрафных частей не жалели и отправляли на убой».

Обычно данный миф идет рядом с текстом из сталинского приказа №227 «…поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». Однако, почему-то забывают привести специальные пункты из «Положения о штрафных батальонах действующей армии», в котором указанно: «п.15. За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно по представлению командования штрафного батальона, утвержденному военным советом фронта. За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде». Исходя из этого становиться понятно, что главное для освобождения от наказания штрафбатом является не смерть и «пролитие крови», а боевые заслуги.

Конечно, штрафные части теряли больше солдат чем обычные гарнизоны РККА, однако не стоит забывать, что их отправляли на «самые трудные участки фронта», при этом штрафные части показывали свою боеспособность. К примеру, по результатам Рогачевско-Жлобинской операции в феврале 1944 года, когда Восьмой штрафной батальон действовал в тылу врага в полном составе, из чуть более 800 штрафников, около 600 были переведены в обычные части РККА, без «пролития крови», а именно за боевые заслуги перед Родиной. Редкая боевая задача выполненная штрафниками, оставалась без внимания командования и награждения солдат. Командование было заинтересованно в отбывания наказания красноармейцев в штрафных частях и в выполнении приказа, а не в их бессмысленной смерти на фронте. В своё время, К.К. Рокоссовский, хорошо охарактеризовал слова «искупить кровью», как не более чем эмоциональное выражение, призванное обострить чувство долга и ответственности на войне за свою вину.

Миф 5. «Штрафники шли в бой без оружия».

На самом деле, штрафные батальоны, имели вооружение ничуть не хуже чем в обычных частях РККА, а кое-где — даже и лучше, связано это было с тем, что эти части отправляли, как правило, только на «самые сложные участки фронта». Из воспоминаний уже упомянутого выше А.В. Пыльцына: «Хочу обратить внимание читателя на то, что наш батальон постоянно пополнялся новым оружием в достаточном количестве. У нас уже были ещё не широко применяемые в войсках новые автоматы ППШ вместо ППД. Получили мы и новые противотанковые ружья ПТРС (т.е. Симоновские) с пятизарядным магазином. И вообще недостатка в оружии мы никогда не испытывали.

Об этом я говорю потому, что нередко в послевоенных публикациях утверждалось, будто штрафников гнали в бой без оружия или давали одну винтовку на 5—6 человек и каждый, кто хотел вооружиться, желали скорейшей гибели того, кому оружие досталось. В армейских штрафных ротах, когда их численность превышала иногда тысячу человек, как мне рассказывал уже через много лет после войны офицер Михайлов Владимир Григорьевич (к сожалению, теперь уже покойный), командовавший тогда такой ротой , бывали случаи, когда просто не успевали подвезти нужное количество оружия и тогда, если перед выполнением срочно поставленной боевой задачи не оставалось времени на довооружение, одним давали винтовки, а другим — штыки от них. Свидетельствую: это никак не относилось к офицерским штрафбатам. Оружия, в том числе и самого современного, там всегда хватало» [3].

Таким образом, подходя к вопросу о штрафных частях, не в коем случае нельзя говорить о бесполезности таких подразделений и тем более отрицать героизм солдат, которые точно также сражались за свободу и независимость социалистического Отечества, как и другие части РККА. В тоже время, ни в коем случае нельзя говорить, что всё держалось на штрафных частях, что кругом были штрафные части и что их использовали как «пушечное мясо». Это самое настоящие кощунство по отношению к людям, которые прошли штрафные подразделения СССР.

[1] ЦАМО РФ. Картотека Военно-медицинского музея по учету госпиталей.
[2] Пыльцын А. В. «Штрафбат в бою. От Сталинграда до Берлина без заградотрядов».
[3] Пыльцын А. В. «Страницы истории 8-го штрафного батальона Первого Белорусского фронта».

5 мифов о штрафных батальонах

aloban75.livejournal.com

Рассказ офицера 163-й штрафной роты 51-й Армии о штрафных частях: amarok_man — LiveJournal

Кто и за что попадал в штрафные подразделения Красной Армии? Каким оружием воевали? Когда заканчивался срок службы в батальонах и ротах? Как кормили бойцов и офицеров? Чем по боевым задачам отличались ОАШР от обычных частей? Насколько правдиво изображена реальность в фильмах «Гу-Га» и «Штрафбат»?

Это и много другого узнаем от участника Великой Отечественной Войны, зам. командира 163-й штрафной роты 51-й Армии Ефима Абелевича Гольбрайха, прочитав отрывок из его интервью, посвящённый штрафным ротам и батальонам Красной Армии.

Григорий Койфман: Вы были заместителем командира отдельной армейской штрафной роты 51-й Армии в 1944-1945 годах. Расскажите о штрафных частях. Как Вы попали служить в штрафную роту? Какова была структурная организация Вашего подразделения?

Е.А. Гольбрайх. — В штрафную роту я попросился сам. Солдат, как, впрочем, и офицер, на войне своей судьбы не выбирает, куда пошлют, туда и пойдешь. Но при назначении на должность в штрафную роту формально требовалось согласие. Штрафные роты были созданы по приказу Сталина №00227 от 28 июля 1942 года, известному как приказ «Ни шагу назад», после сдачи Ростова и Новочеркасска. В каждой общевойсковой армии было три штрафных роты. Воздушные и танковые армии своих штрафных подразделений не имели и направляли своих штрафников в общевойсковые. На передовой находилось одномоментно две штрафных роты. В них из соседних полков ежедневно прибывало пополнение: один-два человека. Любой командир полка имел право отправить своим приказом в штрафную роту солдата или сержанта, но не офицера. Сопровождающий приносил выписку из приказа, получал «роспись в получении» — вот и все формальности.

За что отправляли в штрафную роту? Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ комполка не понравился…

Штат роты: восемь офицеров, четыре сержанта и двенадцать лошадей, находится при армейском запасном полку и в ожидании пополнения потихоньку пропивает трофеи… Из тыла прибывает эшелон уголовников, человек четыреста и больше, и рота сразу становится батальоном, продолжая именоваться ротой. Сопровождают уголовников конвойные войска, сдают их нам по акту. Мы охрану не выставляем. Это производит дурное впечатление, тогда как проявленное доверие вызывает к нам некоторое расположение. Определенный риск есть. Но мы на это идем.
Что за народ прибывал из тыла? Тут и бандиты, и уголовники-рецидивисты, и укрывающиеся от призыва, и дезертиры, и просто воры. Случалось, что из тыла прибывали и несправедливо пострадавшие. Опоздание на работу свыше двадцати минут считалось прогулом, за повторный прогул судили, и срок могли заменить штрафной ротой. С одним из эшелонов прибыл подросток, почти мальчик, таким, по крайней мере, казался. В пути уголовники отбирали у него пайку, он настолько ослабел, что не мог самостоятельно выйти из вагона. Отправили его на кухню.

Срок заключения заменялся примерно в следующей пропорции: до 3-4-х лет тюрьмы — месяц штрафной роты, до семи лет — два месяца, до десяти — выше этого срока не существовало — три месяца. В штрафные роты направлялись и офицеры, разжалованные по приговору Военного трибунала. Если этап большой и своих офицеров не хватало, именно из них назначались недостающие командиры взводов. И это были не худшие командиры. Желание реабилитироваться было у них велико, а погибнуть… Погибнуть и в обычной роте дело нехитрое. После войны статистики подсчитали: средняя продолжительность жизни командира стрелкового взвода в наступлении — не больше недели.
Штраф снимался по первому ранению. Или, гораздо реже, по отбытию срока. Бывало, вслед раненому, на имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости. Это касалось, главным образом разжалованных офицеров, но за проявленное мужество и героизм иногда писали и на уголовников.

Очень редко, и, как правило, если после ранения штрафник не покидал поле боя или совершал подвиг — штрафника представляли к награде. О результатах своих ходатайств мы не знали, обратной связи не было. В фильме «Гу-Га» есть эпизод, где старшина бьет, то есть «учит», штрафника, да еще по указанию командира роты. Совершенно невероятно, что такое могло произойти в действительности.
Каждый офицер и сержант знают, что в бою, они могут оказаться впереди обиженного… Штрафники — не агнцы божьи. И в руках у них не деревянные винтовки. Другое дело, что командир роты имел право добавить срок пребывания в роте, а за совершение тяжкого преступления — расстрелять. И такой случай в нашей роте был. Поймали дезертира сами штрафники, расстреляли перед строем и закопали поперек дороги, чтобы сама память о нем стерлась.Сейчас говорить об этом нелегко, но тогда было другое время… Владимир Карпов, известный писатель, Герой Советского Союза, сам хлебнувший штрафной роты, пишет, что офицеры штрафных рот со своими штрафниками в атаку не ходили. И да, и нет. Если есть опытные командиры из штрафников, можно и не ходить. А если нет или «кончились» — надо идти самим. Большей частью именно так и бывало. Вот один из многих тому примеров. Два заместителя командира роты, старший лейтенант Василий Демьяненко и я, повели роту в атаку. Когда задача была уже почти выполнена, меня ранило осколком в грудь. До сих пор помню свою первую мысль в этот момент — «Не упал! Значит, легко!». Ни мы, ни немцы не ходили в атаку толпами, как в кино. Потери бы были слишком велики. Движется довольно редкая цепь, где бегом, а где и ползком. В атаке стараешься удержать боковым зрением товарища. Демьяненко был в шагах тридцати от меня, увидел, что меня шатнуло, и я прыгнул в воронку. Подбежал: «Куда?». Молча показываю на дырку в полушубке. «Скидай!». Весь диалог — два слова. Он же меня перевязал. Осколок пришелся по карману гимнастерки, в котором лежала пачка писем и фотографий из тыла (учитывая наш возраст — не только от мамы). Это и спасло, иначе осколок прошел бы навылет. В медсанбате ухватили этот осколок за выглядывающий из-под ребра кончик и выдернули. И я вернулся в роту. Как же я все-таки попал в штрафную роту? При очередной переформировке, я оказался в офицерском резерве 51-й Армии, которой командовал генерал-лейтенант Герой Советского Союза Яков Григорьевич Крейзер. В армейском тылу я был впервые. Поразило огромное количество офицеров всех рангов, сновавших мимо с папками и без. Неужели для них всех есть здесь работа?

Чем ближе к передовой, тем меньше народа. Сначала тыловые, хозяйственные и специальные подразделения, медсанбаты, артиллерия покрупнее, а потом помельче, ближе к передовой минометчики, подойдешь к переднему краю — охватывает сиротливое чувство, куда все подевались? На войне, как и в жизни, каждый знает, чего он не должен делать… В офицерской столовой еду разносили в тарелках! Я был потрясен.
<…> К концу недели услышал, что погиб заместитель командира армейской штрафной роты. И я пошел в управление кадров. Не спешите записывать меня в герои. Я не храбрец. Скорей наоборот. Но я уже воевал в пехоте и знал, что большой разницы между обычными стрелковыми ротами и штрафными нет. Да, штрафные роты назначаются в разведку боем, на прорыв обороны противника или встают на пути его наступления. А обычные стрелковые батальоны не назначаются? Именно в рядовом стрелковом батальоне обычного стрелкового полка, назначенном в разведку боем, я должен был погибнуть. И когда объятое черным отчаянием сознание угасало, меня спас мой товарищ Саша Кисличко, погибший в следующую минуту. И все эти годы я мучительно думаю: если бы он не полез меня спасать, остался бы Саша жить? Так что, рисковал я немногим. Сыну «врага народа», кроме стрелкового батальона ничего не светило. Зато преимуществ много. Первое. Штрафные роты, как правило, в обороне не стоят. Пехотные солдаты поймут меня и без подробностей. Полное наше наименование: Отдельная Армейская Штрафная Рота-ОАШР. Последние две буквы послужили основанием к тому, что позывные штрафных рот на всех фронтах были одни и те же — «ШуРа». Но особое значение имели первые две буквы. Для обычной роты, кроме своих командиров, в батальоне было два заместителя, парторг и комсорг, да в полку три зама и те же политработники, еще и в дивизии — штабные и политотдел. И все они, поодиночке или скопом, в затишье, между боями, когда хочется написать письмо или просто отдохнуть, являются по твою душу занудствовать по поводу чистых подворотничков, боевого листка, партийного и комсомольского собрания, то в штрафную роту не придет никто. Мы — не их. У них своих забот хватает, и никто, тем более на фронте, не станет делать больше того что положено. А партийной или комсомольской организации у нас попросту нет. Штатные офицеры стоят на партучете в запасном полку и там изредка платят взносы.
Командир штрафной роты по своим правам приравнивается к командиру полка и подчиняется в оперативном отношении тому командиру дивизии, которому будет придан для конкретной операции. Это входит в понятие — Отдельная. А Армии не до нас. У них дела поважнее. Был, правда, случай, когда приехал майор из Политуправления и говорит: «Вы кормите ваших штрафников похуже. Командиры жалуются: пригрозишь солдату штрафной ротой, а он тебе: «Ну и отправляйте! Там кормят хорошо». И это так.

Обычная рота получает довольствие в батальоне, батальон — в полку, полк — с дивизионных складов, а дивизия — с армейских. Еще Карамзин заметил: «Если захотеть одним словом выразить, что делается на Руси, следует сказать: воруют». Не нужно думать, что за двести с лишним лет, что-нибудь изменилось. Во всех инстанциях, сколько-нибудь, да украдут. Полностью до солдата ничего не доходит. А у нас, как это ни странно, воровать некому. И здесь вступает в силу слово — «Армейская». Наш старшина получает довольствие непосредственно с армейских складов. Правда, и ему «смотрят в руки». Но мы не бедные, что-нибудь из трофеев и привезем. Продукты старшина получает полностью и хорошего качества, водку неразбавленную. Офицерам привезет полушубки длинные, и не суконные бриджи, а шикарные галифе синей шерсти. И обмундирование для штрафников получит не последнего срока, а вполне приличное. Кроме того, у нас есть неучтенные кони, вместо двенадцати лошадей — небольшой табун. При необходимости, забиваем коня помоложе, и что там твоя телятина! Кому-то и огород вспашем. Обеспечивали нас честно. Были и другие преимущества: полуторный оклад, ускоренная, даже против фронтовой, выслуга лет. Впрочем, я этого почти не ощутил. Курировал нас армейский отдел СМЕРШ. Но я не помню, чтобы они мешались под ногами или вообще нас навещали. У них в Прибалтике своих дел было невпроворот. Одним словом, «живи — не хочу». В штрафной роте хорошо.

Хорошо-то хорошо, да не очень. Ближе к концу войны, когда никто уже не хотел умирать, дезертировали сразу три человека. Мы с командиром роты предстали «пред светлые очи» Члена Военного Совета Армии, который в популярной форме, не употребляя «фольклорных выражений», чтобы было привычней и понятней, разъяснил, что мы, по его мнению, из себя представляем, достал из какой-то папки наградные листы на орден Александра Невского на командира и на орден Отечественной Войны на меня, изящным движением разорвал их и бросил под стол, одновременно сообщив, что присвоение нам очередных воинских званий задержано. И уже в спину бросил: «Найти! И расстрелять!». Не нашли. И очень жалели. Что не нашли. И не расстреляли. Тогда. Теперь не жалею.

Случались и многие другие эксцессы, за которые совсем не гладили по головке… В литературе утвердилось понятие — «Штрафные батальоны». Батальон — это звучит гордо. В самом слове есть что-то торжественно-печальное, какой-то внутренний ритм и романтика… А в бой идут штрафные роты! Были и штрафные батальоны. Это совсем другое. Штрафные батальоны создавались при фронтах, в конце войны их было в армии около семидесяти, практически по одному штрафному батальону на каждую общевойсковую армию. В них рядовыми бойцами воевали не разжалованные трибуналом офицеры, в чине до полковника. У каждого своя причина попадания в штрафбат. Оставление позиций без приказа, превышение власти, хищение и даже дуэль (!). Состав штурмовых батальонов — была и такая разновидность — вышедшие из окружения или бежавшие из плена командиры Красной Армии, прошедшие «чистилище» проверочных лагерей НКВД, где должны были доказать, что не бросили оружия и не перешли на сторону врага добровольно. Для них сроки не варьировались. Срок был один для всех: шесть месяцев! Численность переменного состава штрафных подразделений на практике строго не регламентировалась. Батальон мог иметь до тысячи бойцов, «активных штыков», как в обычном полку. Но могло и быть всего сто человек.

В управлении кадров на меня посмотрели с некоторым удивлением: «У нас там любители работают..». — «И я буду любитель, не в тыл прошусь». Получил предписание и задумался. Надо бы с чем-то в роту прийти. Выбор тут небольшой. Постучался в крестьянский дом, краснея, протянул солдатское белье. Хозяйка вынесла бутылку самогона, заткнутую бумажной пробкой. Вещмешка я не носил,бутыль в полевую сумку не влезает, запихнул в карман шинели, на подозрительно торчащее горлышко напялил руковицу. На попутных машинах быстро добрался до передовой. Минометчики, стоявшие на опушке леса, показали на одинокое дерево в поле — КП командира роты и сказали: «Ты, до вечера туда не ходи. Это место снайпер держит на прицеле». Помаялся я, помаялся, до вечера еще далеко. Дай, думаю, рискну, — и дернул, что было сил. Тихо… Снайпер, видно, задремал. В углу землянки сидел старший лейтенант, представился: Демьяненко Василий, зампострой. И подозрительно покосившись на мой карман, спросил: «Шо это в тэбэ рукавиця насупроти настромлена?». Достаю. Демьяненко сразу расцвел: «О! Це дило!. И командиру оставымо». Так я попал в штрафную роту.

Г.К. — Насколько сильной была мотивация штрафников «искупить кровью» свою вину?

Е.Г. — Не следует думать, что все штрафники рвались в бой. Вот вам пример. Атака захлебывается. Оставшиеся в живых залегают среди убитых и раненых. Но нас было больше! Где остальные? Вдвоем с командиром роты, капитаном Щучкиным, возвращаемся к исходному рубежу. Так и есть! В траншее притаилась, в надежде пересидеть бой группа штрафников. И это, когда каждый солдат на счету! С противоположных концов траншеи, держа в каждой руке по пистолету, в левой — привычный ТТ, в правой — трофейный парабеллум, он тяжелее, чуть не разрываясь над траншеей — одна нога на одном бруствере, другая — на противоположном, двигаемся навстречу друг другу и сопровождая свои действия соответствующим текстом, стреляем над головами этих паразитов, не целясь и не заботясь о целости их черепов. Проворно вылезают и бегут в цепь. Сейчас, когда вспоминаю этот эпизод, думаю — Господи! Неужели это был я?!

В штрафных и штурмовых батальонах — подобного не может быть. Здесь все поставлено на карту. Эти офицеры не лишены званий и в большинстве случаев не имеют судимости. По ранению или отбытию срока они имеют право на прежние должности (право-то они имели, но, как правило, возвращались в части с понижением). В одном из таких батальонов, своей блестящей атакой, положившем начало Ясско-Кишиневской операции, воевал мой товарищ Лазарь Белкин. В день атаки выдали им по 200 (!) граммов водки, привезенной на передовую прямо в бочках, дали по полпачки махорки и зачитали приказ: «В пять часов утра, после залпа «катюш» , батальон идет в атаку». В пять часов все приготовились. Тишина. В шесть часов — тишина. В семь утра сообщили: наступление отменяется. Разочарованные солдаты разбрелись по траншее. Через три часа новый приказ — Наступление ровно в десять! И никаких «катюш»!… В десять часов батальон в полной тишине поднялся в атаку. Без криков «Ура!». Но это был не простой батальон, а батальон штрафников. Захватили три ряда траншей. Немецкие шестиствольные минометы развернули в сторону противника и дали залп. Навстречу Лазарю, бежал к пулемету немецкий офицер, Лег за пулемет… В упор! И вот счастье — осечка! Ленту перекосило или еще что. Офицер кинулся бежать. Поздно. Граната Лазаря уже летела… У противника создалось впечатление, что здесь наносится основной удар. Немцы стали поспешно подбрасывать технику и подкрепления. До позднего вечера батальон отбивал атаки и к ночи, остатки батальона вынуждены были вернуться на исходные позиции. Из почти тысячи человек, в живых, на ногах, осталось сто тридцать. Большинство участников атаки были ранены, примерно треть — погибла.

Г.К. — В фильме «Гу-Га», например, заградотряд вызывает «симпатии» не больше, чем бы вызвал отряд немецких карателей. Ваше мнение о заградотрядах?

Е.Г. — В этом кинофильме со странным названием есть много досадных погрешностей. Вранье в малом — вызывает недоверие и ко всему остальному. Я уже говорил, в атаку толпами не бегут, но таковы по видимому законы жанра, «массовость» — наш «конек». У командира роты погоны полевые, а пуговицы на шинели золотые и звездочка на фуражке красная, и это — на фронте! И звездочка и пуговицы были зелеными. Но особую досаду вызывает заградотряд. Заградотряды никогда не сопровождали штрафные роты на фронт и не стояли у них за спиной. Заградотряды располагаются не на линии фронта, а вблизи контрольно-пропускных пунктов, на дорогах, на путях возможного отхода войск. Хотя скорее побегут обычные подразделения, чем штрафные. Заградотряды — не элитные части, куда отбираются бойцы-молодцы. Это обычная воинская часть с несколько необычными задачами. А в этом фильме?! Всегда заградотрядовцев больше чем штрафников, так и напрашивается желание поменять их местами. Почему-то все одеты в новенькие! — откуда такая роскошь!? — шинели с красными вшивными погонами! Вшивные погоны полагались только генералам, все остальные, от рядового бойца до полковника, носили пристежные. И красные! На фронте?! Заградотряд в касках! Это ж додуматься надо. Каски и в боевых подразделениях не очень-то жаловали.

Г.К. — Вы сказали, что у Вас нет ни малейшего желания подробно разбирать сериал «Штрафбат». И, тем не менее, хоть несколько замечаний по сериалу.

Е.Г. — У этого сериала есть только одно достоинство — прекрасная игра актеров. Все остальное — полный бред, простите за резкое выражение. Остановимся на главном.

Никогда офицеры, сохранившие по приговору трибунала свои воинские звания, не направлялись в штрафные роты — только в офицерские штрафные батальоны.

Никогда уголовники не направлялись для отбытия наказания в офицерские штрафбаты -только в штрафные роты, как и рядовые и сержанты…

Никогда политические заключенные не направлялись в штрафные части, хотя многие из них, истинные патриоты, — рвались на фронт, защищать Родину. Их уделом оставался лесоповал…

Никогда штрафные роты не располагались в населенных пунктах. И вне боевой обстановки они оставались в поле, в траншеях и землянках. Контакт этого непростого контингента с гражданским населением чреват непредсказуемыми последствиями.

Никогда, даже после незначительного ранения и независимо от времени нахождения в штрафном подразделении, никто не направлялся в штрафники повторно.

Никогда никто из штрафников не обращался к начальству со словом «гражданин», только -«товарищ». И солдатом не тыкали — «штрафник», все были «товарищи», на штрафные части распространялся устав Красной Армии.

Никогда командирами штрафных подразделений не назначались штрафники! Это уже не блеф, а безответственное вранье. Командир штрафного батальона, как правило, подполковник, и командиры его пяти рот — трех стрелковых, пулеметной, и минометной — кадровые офицеры, а не штрафники. Из офицеров-штрафников назначаются только командиры взводов. Благословление штрафников перед боем — чушь собачья, издевательство над правдой и недостойное заигрывание перед Церковью. В Красной Армии этого не было и быть не могло. Я понимаю, что художник или режиссер имеют право на творческую фантазию, но снять сериал о войне, в котором исторической правды нет ни на грош!…
<…>
Г.К. — Использовалось ли штрафниками трофейное вооружение и обмундирование?

Е.Г. — Оружие трофейное использовалось повсеместно и было очень популярным. Старшине сдаем оружие выбывших из строя, а он спрашивает: «Чем вы там воюете? По ведомости все оружие роты давно сдали!». А без трофейного пистолета в конце войны — трудно представить любого пехотного командира. Это было повальное увлечение.
А вот с обмундированием — перебор. Никто не будет по передовой бегать в немецком кителе, особенно в бою. Сапоги у многих были немецкие, не век же в обмотках ходить.

Г.К. — Простите, что вновь напомню сериал «Штрафбат». Но эпизод с походом штрафников в разведку. Насколько он реален?

Е.Г. — Повторяю, что это — полный бред. Представьте, ушла в разведку группа штрафников и не вернулась. Пропала без вести или перебита на «нейтралке», и никто не знает, кто погиб, а кто в плен попал. Что скажет на допросе в свое оправдание командир роты, когда особисты пришьют ему — «оказание помощи в умышленном переходе на сторону врага»? Где мы такого «камикадзе» найдем?…
Но больше всего бесит, что в этом сериале, штрафники немцев в плен берут,чуть ли не каждый божий день. Мы что, с дебилами воевали? На фронте, пока одного «языка» добудут, немало разведгрупп в землю костьми ляжет. А тут!? Словно на танцы идут во Дворец культуры, а не за линию фронта. В офицерских штрафных батальонах в разведку ходили нередко, но там командиры доверяли штрафникам. А с нашей публикой — разговор особый…

Г.К. — Боялись ли Вы выстрела в спину в бою? Сводили ли таким образом штрафники счеты с командирами? Насколько это явление было распространено в штрафных частях?

Е.Г. — Такое случалось нечасто. Во избежание подобных эксцессов к штрафникам и старались относиться как к обычным солдатам, с уважением говорили с каждым, но никто с ними не заигрывал и самогонку не «жрал». Им, штрафникам, терять нечего, там принцип — «умри ты сегодня, я завтра». Но были случаи… Да и в обычных стрелковых подразделениях такое иногда происходило на передовой. Я знаю достоверный случай, когда свои же солдаты «шлепнули» в бою комбата. Командир батальона был грубая тварь, унижавшая солдат и офицеров, гробившая людей зазря. Чтобы охарактеризовать эту гниду, приведу один пример. У него в батальоне, боец Гринберг подорвал гранатой себя и двенадцать немцев в захваченном им блиндаже. Ротный «заикнулся», мол , к Герою или к ордену посмертно надо представить. В ответ от комбата услышал: «Одним жидом меньше стало!»… Его свои бойцы застрелили, весь батальон знал и никто не выдал.
Не всегда солдат был безмолвной «серой скотиной», посланной на убой. Но мы, в штраф-ной роте, всегда старались завоевать доверие солдат и делили с ними вместе все лишения.

Г.К. — В штрафных частях в плен немцев брали или…?

Е.Г. — К концу войны ожесточение достигло крайних пределов, причем с обеих сторон. В горячке боя, даже если немец поднял руки, могли застрелить, но, если немец, после боя выполз с траншеи с поднятыми руками, тут у него шансы выжить были довольно высоки. А если с ним сдалось еще человек двадцать «камрадов» — никто их , как правило, не тронет. Но…, снова пример. Рота продолжает бой. Нас остается человек двадцать и надо воевать дальше. Взяли восемь немцев в плен. Где взять лишних бойцов для конвоирования? Это пленных румын сотнями отправляли в тыл, без конвоя. А немцев…
Ротный отдает приказ — «В расход»… Все молчат… Через минуту идем дальше в атаку… И так бывало … «Власовцев» всегда убивали на месте.

То что фашисты творили на нашей земле — простить нельзя! Сколько раз видели тела растерзанных наших ребят, попавших к немцам в плен…
<…>
Г.К. — Почему люди Вашего поколения, хоть и звучит это странно, называют годы войны — лучшим временем своей жизни?
Е.Г. — Для многих людей моего поколения война была лучшим временем нашей жизни. Война, с ее неимоверной, нечеловеческой тяжестью, с ее испытаниями на разрыв и излом, с ее крайним напряжением физических и моральных сил, и…все-таки — ВОЙНА. И дело не только в тоске по ушедшей молодости.
На войне нас заменить было нельзя… И некому…
Ощущение сопричастности с великими, трагическими и героическими событиями составляло гордость нашей жизни.
Я знал что нужен. Здесь. Сейчас. В эту минуту. И никто другой…
опубликовано в газ. «Дуэль» №41-44 от 2005 г.

источник : http://arctus.livejournal.com/104459.html

На тему штрафников в РККА писал подробно здесь : http://amarok-man.livejournal.com/297612.html «В прорыв идут штрафные батальоны…Часть 1» и здесь : http://amarok-man.livejournal.com/297893.html «В прорыв идут штрафные батальоны…Часть 2»

А о штрафбатах Вермахта : http://amarok-man.livejournal.com/303087.html «Штрафбаты Вермахта»

amarok-man.livejournal.com

ШТРАФНЫЕ РОТЫ И БАТАЛЬОНЫ. Палачи и казни в истории России и СССР

ШТРАФНЫЕ РОТЫ И БАТАЛЬОНЫ

Штрафные части — формирования (специальные воинские части) действующей армии, в которые в военное время в качестве наказания направлялись военнослужащие, совершившие преступления (кроме тяжких преступлений, за которые полагалась смертная казнь). Штрафные подразделения в Красной Армии стали создаваться в 1919 г. по указанию Троцкого.

В Великой Отечественной войне формирование штрафных подразделений началось по приказу наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г., подписанному Сталиным. На фронтах создавались штрафные батальоны, в которые направлялись средние и старшие командиры и политработники всех родов войск, проявившие трусость или неустойчивость. В армейские штрафные роты направлялись рядовые бойцы и младшие командиры. Право направлять подчиненных в штрафные батальоны получили командиры дивизий и отдельных бригад, а в штрафные роты — командиры полков. Срок пребывания устанавливался от 1 до 3 месяцев.

На такие же сроки в штрафные части направляли бойцов и командиров, осужденных с применением отсрочки исполнения приговора, военные трибуналы. Независимо от того, лишался ли военнослужащий воинского звания (по суду) или нет, все получали одно и то же новое звание — штрафной рядовой.

Перед отправкой военнослужащих в штрафные подразделения у них изымались государственные награды и передавались на хранение в отделы кадров армии или фронта. Старшими и младшими командирами и политработниками в штрафные подразделения назначались обычные кадровые военнослужащие, наиболее подходящие для этой роли. При этом постоянный командный состав для штрафных частей и подразделений специально не готовился. Согласно положению, командир и военный комиссар штрафного батальона по отношению к штрафникам пользовались властью командира и комиссара дивизии. Командир и комиссар отдельной штрафной роты пользовались властью командира и комиссара полка. Всему постоянному составу штрафных частей сроки выслуги в званиях по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии сокращались наполовину. Кроме того, каждый месяц службы в постоянном составе штрафной части засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев.

При необходимости штрафники могли приказом по части назначаться на должности младших командиров с присвоением звания ефрейтора, младшего сержанта и сержанта. За неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу командный и политический состав штрафной части имел право и был обязан применять все меры воздействия, вплоть до расстрела на месте. За годы войны было сформировано 65 отдельных штрафных батальонов и 1028 штрафных рот. В 1942 г. в армии было 24 993 штрафника, в 1943 г. — 177 694, в 1944 г. — 143 457 и в 1945 г. — 81 766 человек.

Всего в годы войны в штрафные подразделения было направлено 427 910 человек. По отношению к общему числу призванных штрафники составляли 1,2 %, по отношению к находившимся в строю — 3,7—4 % и по отношению к служившим в действующей армии — 7,4—8,1 %. Поскольку штрафным частям поручались наиболее сложные боевые задачи, то потери как постоянного, так и переменного составов были высокими. Только в 1944 г. общие потери личного состава штрафных частей (убитые, умершие, раненые и заболевшие) составили 170 298 человек. Среднемесячные потери постоянного и переменного состава достигали 14191 человека, или 52 % от среднемесячной их численности (27 326 человек). Это в 3—6 раз больше, чем среднемесячные потери в обычных войсках в таких же наступательных операциях (11: Гл. 5).

За проявленные отвагу, мужество и героизм в боях военнослужащие, отбывающие наказание в штрафных частях, могли быть награждены. Почти все награды, полученные в штрафных частях, были медалями «За отвагу». В авиационных соединениях решением Ставки ВГК № 170549 для летчиков, которые «проявили саботаж, трусость и шкурничество» были созданы штрафные авиаэскадрильи, используемые на наиболее опасных участках фронта (13: 204).

В штрафбаты летчики попадали прежде всего за невыполнение боевых задач. В приказе № 0685 от 9 сентября 1942 г., подписанном Сталиным, говорилось: «Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах установлено, что наша истребительная авиация, как правило, работает плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет. Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков. При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших штурмовиков и бомбардировщиков. Приказом НКО за № 0299 предусмотрены для летного состава в качестве поощрения денежные вознаграждения и правительственные награды за боевые вылеты с выполнением боевой задачи. Этот приказ в авиачастях извращен. Боевым вылетом неправильно считают всякий полет на поле боя, независимо от того, выполнена или нет истребителями возложенная на них боевая задача… В целях ликвидации такой несправедливости и для того, чтобы поощрять честных летчиков, а ловкачей и трусов выявлять, изгонять из рядов наших истребителей и наказывать их, приказываю: 1. Считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, при котором штурмовики и бомбардировщики при выполнении боевой задачи не имели потерь от атак истребителей противника… 4. Летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части в пехоту» (14). •

Второй по важности причиной направления летчиков в штрафные подразделения было уклонение различными путями от полетов, в том числе и путем вывода из строя техники. Штрафные эскадрильи существовали непродолжительное время, и после их расформирования провинившихся летчиков отправляли в штрафные батальоны сухопутных войск. Кроме штрафных батальонов в 1943 г. были сформированы отдельные штурмовые стрелковые батальоны. «В целях предоставления возможности командно-начальствующему составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине», приказом наркома обороны № Орг/2/1348 от 1 августа 1943 г. «О формировании отдельных штурмовых стрелковых батальонов» предусматривалось: «Сформировать к 25 августа из контингентов командно-начальствующего состава, содержащегося в специальных лагерях НКВД четыре отдельных штурмовых стрелковых батальона… Формирование батальонов произвести численностью 927 человек каждый…Батальоны предназначаются для использования на наиболее активных участках фронта». Срок пребывания в штурмовых батальонах устанавливался 2 месяца, либо до первого награждения или ранения. В отличие от штрафбатов офицерских званий здесь не лишали.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

В прорыв идут штрафные батальоны… » Военное обозрение


В эти январские дни 1943 года Красная Армия добивала остатки гитлеровских войск, окруженных под Сталинградом. Именно накануне битвы за Сталинград, был издан знаменитый приказ № 227 от 28 июля 1942 года, который более известен под названием «Ни шагу назад!». Считается, что первая штрафная рота была создана на Ленинградском фронте за три дня до выхода этого приказа. Массовое формирование штрафных подразделений началось с сентября, когда приказом наркома обороны СССР были утверждены положения о штрафных батальонах и ротах действующей армии.

Первый штрафбаты появились у немцев

Вообще, практически, все, что связано с историей создания штрафных батальонов и рот и их участием в боевых действиях, обросло массой мифов, легенд и, даже, прямых инсинуаций. При этом западные историки и их подпевалы, которых немало развелось нынче на территории бывшего СССР, начисто «забывают», что первые штрафные подразделения появились не у нас, а у вермахта, причем, намного раньше.

Но, что же представляли собой немецкие штрафные подразделения? Дисциплинарные батальоны появились в немецкой армии еще до начала Второй мировой войны. В 1939 году их насчитывалось восемь. В них содержались военнослужащие, совершившие различные правонарушения. Использовали их, главным образом, как военно-строительные и саперные части. После победоносной польской кампании дисциплинарные батальоны расформировали, посчитав, видимо, что в вермахте больше никогда не будет трусов, разгильдяев и преступников.

Но начавшаяся война с СССР показала: боевой дух многих солдат и офицеров следует подкреплять не только поощрениями и наградами. Контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года переросло в общее наступление Красной Армии. Группа армий «Центр» оказалась в какое-то время на краю пропасти. На некоторых участках германские части в панике отступили, бросив на произвол судьбы сотни автомашин, артиллерию, танки. Гитлер был в бешенстве. В результате последовал приказ фюрера от 16 декабря 1941 года, запрещавший сдавать позиции без соответствующего разрешения сверху. Солдат, дезертировавших с линии фронта, расстреливали на месте.

Наведя элементарный порядок на позициях, гитлеровское руководство создало на Восточном фронте 100 штрафных рот. Или, как их официально именовали, частей испытательного срока. Сроки там давали от полугода до пяти лет. Их осужденные должны были отбывать «от звонка до звонка». Ни ранение, ни геройское поведение на передовой срок не сокращали. То есть, немецкий солдат не мог искупить свою вину кровью, в отличие от советских «штрафников». Из госпиталя раненый снова возвращался свой штрафбат. Причем, никаких орденов и медалей немецким «штрафникам» не давали.

Численность этих подразделений на Восточном фронте была строго определенной — 16500 человек, что соответствовало штату пехотной дивизии. 100 штрафных рот равномерно распределили по всему советско-германскому фронту. При этом неукоснительно соблюдался принцип кастовости: существовали офицерские штрафные роты, унтер-офицерские и солдатские. Иногда из тактических соображений их объединяли в батальон. Понятно, что эти части посылали в самое пекло, без прикрытия артиллерии, танков и авиации.

Свои штрафные подразделения имелись и в войсках СС. Самым известным из них стал батальон Дирлевангера, «прославившийся» зверствами над мирным населением. Сам Дирлевангер в юности отсидел срок за изнасилование, и окружение подобрал себе соответствующее.
Подавляющая часть немецких «штрафников» была на Восточном фронте. Но в октябре 1942 года и во Франции появилась 999‑я бригада, представлявшая собой штрафное соединение. Любопытно, что ее сформировали из коммунистов, социал-демократов, уголовников и гомосексуалистов, находившихся в концлагерях.
По официальным данным, через систему немецких штрафных батальонов во время Второй мировой войны, прошли 198 тысяч человек.

Наши штрафбаты были совсем другими

К июлю 1942 года на советско-германском фронте сложилась тяжелейшая для нашей страны ситуация. Однако, многие западные «историки», как и наши «гуманисты», падкие на любую «сенсацию», комментируя содержание «кровожадного», по их мнению, приказа «Ни шагу назад!», как правило, упускают ту его часть, где содержится оценка обстановки.

Поэтому позволю себе дословно процитировать некоторые строки из приказа №227: «Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди: рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».

Видимо, комментарии тут излишни. На чашу весов была поставлена судьба всего советского народа, более того, всего славянства. Поэтому и меры предпринимались экстраординарные. Одной из них и было создание штрафных подразделений.

Опять читаем приказ №227:

«Сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

Сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».

Как видите, в штрафбаты направлялись только офицеры и к ним приравненные лица, причем, решение об этом принимали начальники в должности не ниже командира дивизии. Небольшая часть офицеров попадала в штрафбаты по приговорам военных трибуналов. Перед направлением в штрафбат офицеры подлежали разжалованию в рядовые, их награды передавались на хранение в отдел кадров фронта. Направлять в штрафбат можно было на срок от месяца до трех.

«Штрафники», получившие ранения или отличившиеся в боях, представлялись к досрочному освобождению с восстановлением в прежнем звании и правах. Погибшие восстанавливались в звании автоматически, а их родным назначалась пенсия «на общих основаниях со всеми семьями командиров». Предусматривалось, что все штрафники, отбывшие положенный срок, «представляются командованием батальона военному совету фронта на предмет освобождения и по утверждении представления освобождаются из штрафного батальона». Все освобожденные восстанавливались в звании и им возвращали все их награды.

Штрафные же роты создавались в количестве от пяти до десяти в каждой армии. В них могли попасть и бывшие офицеры, если были разжалованы до рядовых решением военного трибунала. В этом случае, по отбытии срока в штрафроте, им офицерское звание не восстанавливали. Срок пребывания и принцип освобождения из штрафных рот был точно таким же, как и из штрафбатов, только решения принимались военсоветами армий.

Штрафные батальоны и роты являлись отдельными воинскими частями, напрямую подчиненными командованию фронта и армии, командовали ими только кадровые (штатные) офицеры и комиссары (позднее — политработники) для которых предусматривалось сокращение срока выслуги для получения очередного звания наполовину, а каждый месяц службы засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. Командирам штрафников были даны исключительно высокие дисциплинарные права: комроты — как командиру полка, а комбату — как командиру дивизии. На какое-то время в бою штрафник мог заменить убитого командира, но командовать штрафным подразделением в обычной обстановке не мог даже в виде исключения. «Штрафники» могли назначаться только на сержантские должности с присвоением соответствующего звания, причем, в этом случае они получали сержантское денежное содержание.

Штрафные части использовались, как правило, на самых опасных участках фронта, им поручали проведение разведки боем, прорыв переднего края противника и т. п. Информация о том, что штрафников пулеметами гнали в бой заградотряды (об этом подробнее ниже — авт.), не подтверждается ни документами, ни воспоминаниями ветеранов. Причем, вооружены они были не хуже строевых частей и использовались совместно с другими боевыми подразделениями. К примеру, в сводке обобщенного боевого опыта 8‑й гвардейской армии значится: «Для уточнения характер обороны противника перед началом Берлинской операции на Одерском плацдарме в апреле 1945 года произведена разведка боем. Были задействованы два стрелковых батальона и две штрафные роты. Стрелковые батальоны, штрафные роты были усилены артиллерией, минометами, саперными подразделениями и залпами гвардейских минометов».

В положениях о штрафных частях предусматривалось, что за конкретные подвиги штрафники могут представляться к правительственным наградам. Вот интересные цифры, взятые из архивного документа: «В штрафных частях 64‑й армии в период боев под Сталинградом 1023 человека за мужество были освобождены от наказания. Из них награждены: орденом Ленина — 1, Отечественной войны II степени — 1, Красной Звезды — 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» — 134». Напомню, что в армиях были только штрафроты, так что речь идет о «штрафниках»-сержантах и рядовых.

В штрафбаты бывшие заключенные не могли попасть в принципе, если до этого они не получали офицерские звания. В штрафроты попадали и бывшие амнистированные, но только после совершения проступков в строевых частях, где проходили службу. Кроме того, в штрафроты направлялось незначительное количество осужденных по нетяжким статьям. Таким людям в ходе суда или уже в колониях давали отсрочку от отбытия наказания с направлением в штрафную роту. Как правило, это были не гражданские лица, а бывшие военнослужащие или воины из тыловых частей, осужденные военными трибуналами.

С 1943 года, когда началось активное наступление, в штрафроты стали направлять бывших военнослужащих, оставшихся в ходе боев на оккупированной территории, но не пытавшихся перейти линию фронта или примкнуть к партизанам. Тогда же стали после соответствующих проверок направлять в штрафроты добровольно сдавшихся власовцев, полицаев, сотрудников оккупационных администраций, которые не запятнали себя расправами над мирным населением, подпольщиками и партизанами, а по возрасту подлежали призыву на службу.
Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в наших Вооруженных Силах создавались не только штрафные роты и батальоны, но и штрафные эскадрильи. Самую первую из них в 1942 году возглавил ныне Герой Советского Союза Иван Евграфович Федоров. Недавно с документов, регламентирующих организацию штрафных эскадрилий, был снят гриф «Секретно», и в Центральном архиве Министерства обороны можно ознакомиться со спасительным для многих проштрафившихся летчиков приказом Ставки ВГК. Он был подписан Сталиным 4 августа 1942 года и устанавливал введение в воздушных армиях штрафных эскадрилий.

Как известно, Сталин очень ценил летчиков, на подготовку которых затрачивалось немалое количество времени и средств. Когда Верховному доложили, что немалое их число из-за разгильдяйства попадает в штрафные батальоны, то есть, перестает летать, он запретил такую практику и ввел институт штрафных эскадрилий. Фашистские асы с ужасом называли советских летчиков из штрафных эскадрилий «страшными соколами».

Всего за годы войны в Красной Армии было создано 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Время существования у них было различным, некоторые расформировывались через несколько месяцев после создания, другие же воевали до конца войны, дойдя до Берлина. Максимальное количество одновременно существовавших штрафрот в июле 1943 года составило 335 единиц. Были случаи, когда отличившиеся штрафные роты в полном составе переводили в разряд строевых.

С 1943 года число штрафбатов стало резко сокращаться, и в 1944 году их осталось всего 11. В каждом — примерно по 200 с небольшим человек. Это связано с тем, что опытных офицеров в армии не хватало, их стали реже отправлять в штрафбаты, предпочитая понижать провинившихся в звании на несколько ступеней и назначать на нижестоящие офицерские должности.

Мы не были «авторами» заградительных отрядов, и выполняли они совсем иные задачи

История Великой Отечественной войны до сих пор изобилует умолчаниями, а то и бессознательной или вполне преднамеренной дезинформацией. Наравне со штрафными подразделениями любимой темой фальсификаторов являются заградительные отряды. Дискуссии об их месте и роли в ходе военных действий не ослабевают, о чем можно судить по разнообразию мнений в научной литературе.
Сразу же хочу подчеркнуть, что не выдерживает критики версия, будто заградотряды «караулили» штрафные части. Командир роты 8‑го отдельного штрафного батальона 1‑го Белорусского фронта полковник в отставке А. В. Пыльцын, воевавший с 1943 года и до Победы, утверждает: «За нашим батальоном ни при каких обстоятельствах не было никаких заградотрядов, не применялись и другие устрашающие меры. Просто в этом никогда не возникало такой нужды».

Известный писатель, Герой Советского Союза В. В. Карпов, воевавший в 45‑й отдельной штрафной роте на Калининском фронте, также отрицает присутствие заградотрядов за боевыми порядками их части.

И, опять же, «авторами» идеи создания заградотрядов в годы Великой Отечественной войны были те же немцы. В войсках вермахта заградительные отряды, дополнявшие полевую жандармерию, появились во время наступления Красной Армии зимой 1941—1942 годов. Задачи у заградительных отрядов были: расстрел на месте паникеров и дезертиров. Вермахт получил в свое распоряжение полевую жандармерию, которая, располагая профессионально обученными офицерами и солдатами, занималась поимкой беглецов, выявлением симулянтов и «самострелов», наведением порядка в тылу, очищением тыловых подразделений от излишествующих солдат.

Вот что писал обер-лейтенант Курт Штейгер: «В зимний период наши военнослужащие страдали от страшных русских морозов. Боевой дух упал. Некоторые солдаты пытались под разными предлогами оставить находящиеся на передовой части. К примеру, симулировали тяжелые обморожения. Поддержанию дисциплины способствовали специальные части (заградительные отряды), которые по приказу командования задерживали таких солдат. Они имели широкие полномочия, в том числе расстреливать без суда».

А как же действовали заградотряды Красной Армии? Реально заставы армейского заградотряда располагались на удалении 1,5—2 км от передовой, перехватывая коммуникации в ближайшем тылу. Они не специализировались на «штрафниках», а проверяли и задерживали всех, чье пребывание вне воинской части вызывало подозрение.

Применяли ли заградительные отряды оружие, чтобы предотвратить несанкционированный отход линейных частей с занимаемых позиций? Этот аспект их боевой деятельности иногда освещается крайне спекулятивно. Но только в воспаленных мозгах тех же фальсификаторов возникают картины расстрела в спину дрогнувших или отступивших частей. Ни один серьезный документ, ни одно воспоминание фронтовиков не подтверждают этот, любимый ненавистниками всего советского, «аргумент».

Хочу подчеркнуть: с самого начала заградительные отряды были подчинены армейскому командованию, а не органам военной контрразведки. Нарком обороны, безусловно, имел в виду, что заградительные формирования будут и должны использоваться не только как заслон для отступающих частей, но и как важнейший резерв для непосредственного ведения боевых действий. Только из-за ограниченности места на газетной полосе я не привожу примеры (подтвержденные документально) участия заградотрядов в ликвидации прорывов немцев, уничтожении их десантов, и т. д. Таким образом, заградительные отряды не только выступали в роли заслона, препятствовавшего проникновению в тыл дезертиров, паникеров, немецкой агентуры, не только возвращали на передовую отставших от своих частей военнослужащих, но и сами вели непосредственные боевые действия с противником, внеся вклад в достижение победы над фашистской Германией.

По мере изменения положения на фронтах, с переходом к Красной Армии стратегической инициативы и началом массового изгнания оккупантов с территории СССР, необходимость в заградотрядах стала исчезать. 29 октября 1944 года Сталин издал приказ, в котором признавалось, что «в связи с изменением общей обстановки на фронтах необходимость в дальнейшем содержании заградительных отрядов отпала». И уже к 15 ноября 1944 года они были расформированы, а личный состав отрядов направлен на пополнение строевых дивизий.

Немного об истории темы

Стоит напомнить, что идея создания заградотрядов возникла значительно ранее Второй мировой войны. Функцию задней шеренги фаланги достаточно подробно изложил древнегреческий историк Ксенофонт в своем произведении «Киропедия» еще в IV веке до нашей эры: «Ободрять тех, кто выполняет свой долг, сдерживать угрозами малодушных и карать смертью всех, кто вознамерится повернуть тыл, вселять в трусов больше страха, чем враги». Ну, и чем последняя шеренга фаланги не заградотряд? Нечто подобное применялось и в средневековых армиях.

Но, давайте вернемся в новую историю. Ведь, во французской армии на полях Первой мировой войны подобные действия практиковались, причем они были направлены против союзных русских частей. Как писал один из участников предпринятого генералом Нивелем в апреле 1917 года наступления, за спиной у русских солдат размещались многочисленные формирования французов, оснащенные артиллерией и готовые открыть огонь в случае, если русские дрогнут.

Нельзя не упомянуть о разыгравшейся в августе 1917 года на Западном фронте Ля-Куртинской трагедии — подавлении восстания 1‑й Особой бригады Русского экспедиционного корпуса, переброшенной в 1916 году в помощь союзным французским войскам. Дисциплина в ее частях, равно как и в соединениях на Восточном фронте, неуклонно падала; после кровопролитного наступления генерала Нивеля, о чем упоминалось выше, солдаты стали требовать отправки в Россию. Бригада была временно размещена в военном лагере Ля-Куртин департамента Крез. Брожение в войсковой среде усиливалось. Когда для военного представителя Верховного командования при Главной квартире французских армий генерала М. И. Занкевича стала очевидна бесполезность мер внушения и даже попыток блокады лагеря, мятеж был подавлен при поддержке… артиллерии.

Не останавливался перед подобными мерами и генерал П. Н. Врангель, описавший в мемуарах наведение порядка в дрогнувшем в июле 1917 года Кавказском пехотном полку посредством беглого артиллерийского огня на поражение по бегущим солдатам.

В русской армии в период Первой мировой войны специальных заградительных частей, тем не менее, не было. Охрана тыла, отлов дезертиров до 1917 года возлагались на полевые жандармские эскадроны. В районах пролегания транспортных магистралей эту задачу выполняли жандармские управления железных дорог.

Ну, и последнее по этой теме. Всего за время Великой Отечественной войны через штрафные части Красной Армии прошло примерно 428 тысяч человек. Свою вину (реальную или мнимую) подавляющее большинство «штрафников» искупило с честью. Причем, многие — своей жизнью. И кощунственно спекулировать на непростой истории великого народа, поливать грязью и помоями годы тяжелейших его испытаний. Ибо тогда, в войну, как бы ни кликушествовали нынешние и тогдашние враги, он их перенес с честью. А «штрафники»… они ведь были советскими людьми. И к их памяти следует относиться с уважением, ведь в Великой Победе есть и их очень весомый вклад.

topwar.ru

Штрафные батальоны в годы ВОВ

С 28 июля 1942 года и до окончания войны, в Красной армии всего было создано 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот…


28 июля 1942 года Сталин подписалприказ № 227. Он не был секретным: какой уж секрет, если его зачитывали перед строем во всех ротах, эскадронах, батареях, на кораблях и в эскадрильях, во всех подразделениях, ведущих боевые дей­ствия. Приказ шёл под грифом «Без публикации», в войсках его знали не по номеру, а по укоренившемуся в армии названию «Ни шагу назад!». Знали все, но говорили об этом приказе мало, он словно бы завораживал своей жестокой правдой, резкой суро­вой требовательностью. Этим приказом у нас в каждой армии вводились штрафные роты для рядового и сержантского состава, а в масштабе каждого фронта — офицерские штрафные батальоны. С 28 июля 1942 года и до окончания войны, в Красной армии всего было создано 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Это  не  одновременное количество штрафных подразделений, а суммарное за всювойну.

Среднемесячное же их количество за «отчётный» период колебалосъ от 8 до 11, среднемесячное количество штрафников в них — 225 человек.  Среднемесячное количество штрафных рот за тот же период времени — 243, а среднемесячное количество штрафников в них ­—102. Среднемесячная численность штрафников во всех штрафных частях равна 27 326 человек, что при среднемесячной численности самой действующей армии в 6,55 млн человек составляет 0,42% её количества.

Всего за указанный срок в штрафные части было направлено 427 910 человек. От общего числа лиц, надевших в военные годы шинели, — 34,5 миллиона — это составляет 1,24%.

Учитывая предназначение штрафных частей и выполнявшиеся ими задачи, количество потерь в них было,  естественно, значительно больше уровня потерь личного состава обычных подразделений в наступа­тельных операциях. В 2005 году в газете «Тульская правда» я специально опубликовал статью об «ужасных ужасах» бытия штрафных подразделений Красной армии. Так вот, былой командир одного из таких подразделений, полковник в отставке Анатолий Сергеевич Верещагин (ныне, к сожалению, покойный) рассказывал мне, что его штрафные подопечные за всё время отбывания наказания НИ РАЗУ не ходили в разведку боем, а воевали в обороне на общих основаниях со всеми другими частями.

О значимости приказа № 227 для армии и всей страны убедительно говорит  такое сравнение: среднесуточные безвоз­вратные потери наших войск в битве под Москвой составили 10 910 человек, а в Сталинградской битве (после приказа № 227) — 6 392 или 58,5% от первого показателя. И это при том, что оборону Сталинграда  Сталину пришлось начинать с нуля!

Многие нынешние читатели почему-то считают, что   личный состав штрафных рот и батальонов состоял сплошь из трусов, дезертиров, самострельщиков, безвольных и бездарных командиров и начальников. Изучение штрафных дел показывает, однако, совсем другую картину. Немалое число военнослужащих попало в штрафники по причине мародёрства, грабежей, спекуляции продовольствием, пьянства, недолжного отношения к местному населению, неправомерного использования боеприпасов, боевой техники и т.д. Например, гранаты, мины и снаряды иногда использовались для глушения рыбы, что порой сопровождалось гибелью и увечьем фронтовых рыболовов. Кстати, в числе таких браконьеров оказался однажды и сын Сталина Василий, строго наказанный за это отцом. Нередко, особенно в часы фронтового затишья, гоняли бойцы, да и их начальники за алкоголем в ближайшие населённые пункты, вооружившись для этого автомашиной, БТРом, танком, а то и самолётом! Потому и не удивительно, у немцев небоевые потери от несчастных случаев за все годы войны составили 250 тыс. человек, а у нас — 550 тыс. — вдвое больше!

Штрафные роты и батальоны давали солдатам и офицерам, совершившим различные воинские преступления, возмож­ность искупить вину кровью в бою. Во время боевых действий бессмысленно отправлять военнослужащих на Колыму валить лес или добывать золото. Ведь очевидно, что опыт, ум, смелость и лютая ненависть к врагу военных профессионалов нужнее на передовой, чем в глубоком тылу за колючей проволокой!

iddp.ru

Вторая Мировая Война » Что из себя представляли штрафные батальоны

Беседа председателя «Петербургского исторического клуба», профессора Андрея Леонидовича Вассоевича с генерал-майором Александром Васильевичем Пыльцыным о штрафных батальонах в годы Великой Отечественной войны.

Скачать

Ведущий: Сегодня мы затронем проблему, о которой на протяжении многих лет не принято было говорить. Это проблема штрафных батальонов в истории Великой Отечественной войны. Ни для кого не секрет, для тех, кто помнит так называемую застойную эпоху, что в радиоэфире по телевидению и даже в газетных и журнальных статьях не благословлялось на протяжении многих лет поминать штрафные батальоны. Эта была фигура умолчания именно потому, что они были штрафными. А когда четверть века тому назад грянула Горбачевская перестройка, то тема штрафных батальонов стала, наоборот, набирать ажиотажную популярность, но при этом суть явления с каждой новой публикацией все более и более искажалась, и на сегодняшний день огромное количество людей в нашей стране имеет самое извращенное, самое искаженное представление о том, что же из себя представляли штрафные батальоны времен Великой Отечественной войны.

Александр Васильевич Пыльцын, генерал-майор

Сегодня в студии Санкт-Петербургского исторического клуба генерал-майор Александр Васильевич Пыльцын — командующий взводом и ротой 8 штрафного батальона 1-го Белорусского фронта.

Ведущий: Александр Васильевич, поскольку юбилейные торжества позади, мы можем сегодня с вами откровенно поговорить о проблеме штрафных батальонов в годы Великой Отечественной войны. Что же в действительности представляли собой штрафные батальоны, как структурные единицы рабоче-крестьянской красной армии?

А.В. Пыльцын: Штрафные батальоны – это отдельные офицерские штрафные батальоны. В отличие от штрафных армейских рот, которые были учреждены приказом Сталина №227 от 1942 года, известным как приказ «Ни шагу назад». Офицерские штрафные батальоны ничего общего, кроме названия, со штрафными ротами не имели. Офицерские штрафные батальоны состояли и комплектовались только офицерами. Я имею в виду офицерами-бойцами. Они были за свои проступки, преступления, какие-то другие нарушения воинской дисциплины лишены воинских офицерских званий и рядовыми составляли основную массу штрафного батальона.

Ведущий: Спасибо, Александр Васильевич. Значит, в штрафных батальонах воевали бывшие офицеры, лишенные своих офицерских званий, но, естественно, не лишенные офицерского военного опыта.

А.В. Пыльцын: Во-первых, они не только бывшие офицеры, но и будущие офицеры, потому что каждый из них, искупив вину свою кровью или подвигом и, пожалуй, прежде всего, подвигом, получал все свои офицерские права вновь. Ему возвращалось воинское звание. Он шел на такую же должность, на которой он был до штрафного батальона. Возвращались ордена и медали, он мог получить орден или медаль в самом штрафном батальоне за подвиг.

Ведущий: Вам, Александр Васильевич, довелось командовать сначала взводом таких проштрафившихся офицеров, а потом уже целой ротой. Очень интересно узнать, как складывалась Ваша собственная военная биография.

А.В. Пыльцын: Военная биография родилась с началом войны. Мы закончили десять классов средней школы за два дня до начала Великой Отечественной войны, и поэтому с окончанием школы началась наша военная жизнь. Мы сразу все оказались у военкоматов в очередях, чтобы быстрее попасть на фронт, и не только мы, молодежь, но и люди взрослые, с опытом. Через двое суток, в конце концов, нам довелось добраться до военкома, который нам сказал: «В военном училище (в которое мы стремились) мест нет. Они все заполнены, пойдете служить солдатами». Но мы обрадовались: поедем на фронт, солдатами… Как тогда говорили, красноармейцами. Попали мы в войсковые части, только не на фронт, а там же, на Дальнем Востоке, потому что с Японией отношения были очень натянутые, напряженные, и нужна была армия и на Дальнем Востоке. Дальневосточный округ стал именоваться Дальневосточным фронтом, хотя не действующим, но фронтом. Поэтому нас там держали, а потом через полгода я оказался в военном училище. Закончил военное училище по шестимесячному курсу. Закончил отлично, и нас, отличников, которым присвоили звание лейтенантов, оставили там, на Дальнем Востоке, как наиболее хорошо подготовленных, а всех младших лейтенантов, которые сдали экзамены не так блестяще, как мы, отправили на фронт, причем у нас была зависть им и сожаление, что нас не отправили.

Ведущий: А как Вы с Дальнего Востока попали как раз на Советско-германский фронт?

А.В. Пыльцын: Мы до 1942 года напряженно ждали: а вдруг Япония нападет на нас в Маньчжурии? А потом, после битвы за Сталинград, стало ясно, что Япония перестала стремиться к нападению, поэтому появилась возможность отправить войска с Дальнего Востока на фронт. Мы писали каждую неделю рапорта: «Хочу на фронт». Нас наказывали за это, мол, здесь тоже оставаться нужно, здесь тоже фронт. Мы говорим: «Недействующий». Нам в ответ: «Так он может завтра оказаться таким действующим, что не позавидуете сами». Короче говоря, попали на фронт.

Ведущий: Из Вашего рассказа понятно, что Вы не только ничем не проштрафились в период Вашей службы на Дальнем Востоке, но и вообще были образцово-показательным офицером, который кончил с отличием военное училище. Как все-таки получилось так, что Ваша дальнейшая воинская судьба оказалась связанной со штрафными батальонами?

А.В. Пыльцын: По приказу Сталина «Ни шагу назад» образовывались штрафные батальоны. Но положение о штрафных батальонах, разработанное генералом армии Жуковым, тогда еще в этом звании утвержденном Верховным главнокомандующим, было записано, что командный состав в штрафные подразделения и, в частности, в штрафные батальоны подбирается из числа опытных боевых офицеров. Многих брали действительно уже имеющих боевой опыт. Поскольку я еще боевого опыта не имел, а только на Дальнем Востоке служил, видимо, мою дальневосточную закалку учли, да и родился я дальневосточником и потомком сибиряков. И рост у меня был приличный, видимо, внешний вид у меня соответствовал. Понравился я тому, кто отбирал: «Пойдешь к нам в штрафбат, лейтенантом». Я вначале опешил: за что в штрафбат? Я же не знал, а понимал так, что в штрафбат берут только провинившихся. Он говорит: «Командовать будешь штрафниками, помогать им искупать вину свою перед Родиной». Вот так я командовал ими.

Ведущий: Тогда у меня возникает вопрос, порожденный моей научной специальностью. Ведь Вы были молодым лейтенантом без боевого опыта, а Вам предложили командовать офицерами, которые прошли и огонь, и воду. Безмерно трудно, потому что штрафников никто не прославлял. Ведь, наверное, это тоже было непросто подчинить своей воле людей, некоторые из которых были, наверное, и капитанами, и майорами…

А.В. Пыльцын: И даже полковниками…

Ведущий: Расскажите, как начиналась эта непростая работа.

А.В. Пыльцын: Начиналась с того, что я сам думал: как я могу командовать, я, лейтенант молодой, мне всего только двадцать лет? Подумал, ну, младшим лейтенантом командовать я еще смогу, или равного себе тоже смогу еще покорить, так сказать. А вот майор, капитан, полковник — как я с ними смогу справиться, как я, лейтенант, могу командовать ими? Ну, а потом, когда нас привезли, дали подразделение, и когда я с ними познакомился, то понял, что это совсем не так, как сложилось у меня в воображении, что это преступники, уголовники, да еще в таких воинских званиях … На самом деле, никакие они не уголовники были, в том понимании, в котором мы привыкли понимать. Там не было ни одного неофицера, были только офицеры. Ну, вы представьте себе офицера, который был бы трижды осужден за воровство, такого же не могло быть, он же не офицер тогда. Или офицер, который бы занимался кражей денег или разбоем. Не было таких людей. И то, что в этом, уже надоевшем всем «Штрафбате» Володарского, который он сделал, присутствуют и хулиганы, и жулики, и воры в законе, и даже политические… У нас из таких не было никого. Кстати говоря, политических никогда не было в штрафбатах, их вообще даже на фронт не пускали. В армейские штрафные роты направляли большую массу людей из заключения, но, в основном, за мелкие преступления, не рецидивистов.

Ведущий: Александр Васильевич, итак, под Вашим начальством, как командира взвода, а потом, как командира роты, оказались проштрафившиеся офицеры. А что это были за провинности? Понятно, что сталинский офицер и уголовщина – это были вещи малосовместимые. Но, все-таки, в ту пору за целый ряд провинностей наказывали очень строго. Расскажите на примере двух-трех случаев, как попадали эти офицеры в штрафбат, в чем они провинились?

А.В. Пыльцын: Надо сказать, что в военное время законы очень строги. И если в мирное время офицер мог получить гауптвахту на несколько суток, может быть, выговор, замечание, то в военное время все каралось строго. Поэтому попадали многие в штрафбат: одни по приговору, другие по приказу командира, потому что командирам дивизии и выше было предоставлено такое право: направлять без суда за трусость, за предательство, за какие-то другие нарушения воинской дисциплины во время войны. А были и совершившие какое-либо преступление. Например, один офицер, будучи раненым, оказался в госпитале и обнаружил, что находится недалеко от своего места жительства. Он написал письмо жене: «Я в госпитале, тяжело ранен, ты, пожалуйста, приезжай ко мне хоть навестить». И вдруг получает от нее ответ: «Я не могу, у меня здесь такие обстоятельства складываются, что я не могу приехать». Мужик заподозрил что-то неладное, сбежал из госпиталя через какое-то время, приехал домой неожиданно и застал жену со своим «обстоятельством», и обоих убил. За убийство ему присудили срок десять лет, а десять лет заменялись по приговору тремя месяцами штрафного батальона. Если восемь лет, то, соответственно, два месяца давали, пять лет – один месяц штрафного батальона. Вот за это время в штрафном батальоне он должен проявить себя так, чтобы искупить свою вину перед Родиной и получить вновь свое офицерское звание. Второй пример: был такой командир по ремонту корабельных радиостанций, хорошо знал немецкий язык, за что и попал. Оказывается, когда ремонтировали радиостанцию, и он в том числе (проверял частотные диапазоны), то он наткнулся на речь Геббельса на немецком языке, и говорит остальным: «Ой, ребята, Геббельс треплется!» — Те спросили: «А что он там треплется?» Ну, он начал переводить, потому что хорошо знал немецкий язык. А назавтра, за то, что он способствовал вражеской пропаганде, его отправили в штрафной батальон.

Ведущий: Да, это, конечно, такое преступление, уже с идеологической окраской. Хотя я не думаю, что ни в сорок первом, ни в сорок втором году доктор Йозеф Геббельс смог своими речами воздействовать негативно на сознание советских людей.

А.В. Пыльцын: Ну, это было, скорее уже в сорок третьем, сорок четвертом году, тем более не мог.

Ведущий: Тем более. Тогда доктор Йозеф Геббельс мог призывать к тотальной войне. И немцы в здании дворца спорта кричали «Да! Хотим тотальной войны!». И эта пропагандистская акция была ориентирована, в первую очередь, на немцев, во вторую очередь – на англичан, потому что Геббельс периодически вопрошал: «Англичане утверждают…» И народ в этом спортивном комплексе должен был опровергать измышления англичан и своим ревом, своим неистовством подтверждать верность Адольфу Гитлеру. Но, давайте возьмем еще один пример, связанный с теми нарушениями, которые допустили Ваши подчиненные.

А.В. Пыльцын: Ну вот, я говорил о приговорах. Были случаи, когда командир дивизии, командир корпуса могли собственным решением направить в штрафной батальон офицеров. Вот у меня был майор Родин. Он прибыл в батальон с должности командира разведроты дивизии. Вы знаете, что разведрота – это самый отобранный народ, смелые, храбрые. Он уже имел перед этим три ордена Боевого красного знамени – самый высокий боевой орден. И вот его направили в штрафроту за трусость. Ну как майор, командир разведроты с тремя боевыми орденами за добычу «языков», какую трусость он мог проявить? Видимо, какое-то было непослушание, кого-то он нехорошим словом обругал, а какой-то ретивый начальник: «Ах, ты не слушаешься? Тогда тебя за это в штрафбат». Жаль, очень жаль, я хорошо его помню, он погиб в Польше. А очень многие заканчивали свою штрафную деятельность с орденами, с медалями. А многие не искупали свою вину кровью, а искупали подвигом. Например, когда мы брали Рогачев в Белоруссии, по приказу командарма Горбатова, командиром батальона был полковник Осипов, не какой-то командир — сам штрафник, как рассуждают сейчас, что, вот, штрафники командовали сами. Батальон получил задачу прорваться через линию фронта и действовать в тылу врага с тем, чтобы нарушить коммуникацию, управление войсками противника, чтобы наши войска с фронта могли пойти в наступление и овладеть Рогачевом, что и случилось. Мы пять суток воевали в тылу врага, хорошо воевали, прямо скажем. Когда генерал Горбатов перед батальоном выступал, сказал: «Если будете хорошо воевать, независимо от того, будете вы ранены или нет, мы вас всех освободим». И, действительно, когда мы вышли из боя, выполнив отлично боевую задачу, командарм Горбатов, по приказам, утвержденным командующим фронтом Рокоссовским, 600 человек восстановили во всех правах офицеров, без ранений и без того, чтобы они воевали три месяца. Пять суток они провоевали так, что им всем вернули офицерское звание и, таким образом, освободили от пребывания в штрафных батальонах.

Ведущий: Александр Васильевич, еще один вопрос, связанный с теми наказаниями, которым были подвергнуты Ваши подчиненные. Вы упомянули о человеке, который получил три ордена Боевого красного знамени. Эти три ордена у него изымались, если он попадал в штрафной батальон?

А.В. Пыльцын: Все награды, все знаки различия снимались, погоны, или тогда еще до их введения, петлицы со шпалами, все это снималось. Он был рядовой. Но, как в одном из фильмов, он назывался «Подвиг по приговору», показывалось, что будто бы даже звездочки с пилоток или фуражек снимали, — это неправда. Звездочка – принадлежность красной армии, а мы все – подразделения красной армии, как же можно снимать еще и звездочку? Партийные билеты отбирали, соответственно, а потом, когда он возвращался, ему все это возвращали – и партийный билет в том числе, по решению партийного собрания. Как правило, в партии восстанавливали, и такой человек был полноценным командиром, который приобрел опыт в боевых действиях как рядовой. И поэтому он теперь совсем по-другому, может быть, сам командовал рядовыми.

Ведущий: Александр Васильевич, а вот Вы, командуя взводом и потом ротой, были партийным или комсомольским командиром?

А.В. Пыльцын: Я комсомольцем был еще в восьмом классе, а потом, когда закончил училище и стал лейтенантом, меня приняли кандидатом в члены партии. Это было в 1943 году, перед отправкой на фронт. Рекомендацию мне дали командир роты и начальник штаба батальона. Я считал это огромным доверием и большой наградой, потому что стать членом партии на фронте – это значит стать еще лучше, примернее, чем был.

Ведущий:  Это вместе с тем и страшная угроза для жизни, потому что немцы с обладателями партийных билетов не церемонились.

А.В. Пыльцын: Во-первых, у нас было такое твердое понятие: альтернатива плену – только смерть. Мы никак не представляли, что могли попасть в плен. У меня был такой случай, когда я был тяжело ранен и боялся, как я пять метров переползу: это было на Одере, лодку прибило к острову, и я не знал, чей он – наш или в немецких руках. И я полз к этому острову в надежде на то, что если это будет наш остров, значит, я уже спасен, а если покажется немец, то я сразу же застрелюсь, потому что попасть в плен для меня было немыслимо.

Ведущий: Теперь хотелось бы узнать о том, как прошло Ваше первое сражение, когда Вы командовали взводом штрафников?

А.В. Пыльцын: Первого сражения у меня не было, так как я прибыл под Жлобин, в оборону, после того, как штрафной батальон понес большие потери в боях, и нас, 18 человек отобрали, так как 18 офицеров, командиров подразделений выбыло из строя: ранены или убиты. И вот нас взяли туда. А уже потом мы получили первое задание от генерала Горбатова пробиться через линию фронта и действовать в тылу врага. И эти пять дней – это была первая моя боевая операция, там я и получил первый опыт командования уже в настоящих боевых условиях.

Ведущий: И находящиеся в вашем подчинении бывшие капитаны, майоры и подполковники, они повиновались Вашей командирской воле?

А.В. Пыльцын: Безусловно. Они все прекрасно понимали, что раз уж попали в штрафной батальон рядовыми, то они должны выполнять все команды старших начальников, своих командиров. Поэтому я не чувствовал каких-то особенных трудностей в управлении своим взводом. Сначала я был командиром взвода в разведке, потом уже действовал по тылам, меня поставили в арьергард, который закрывал тыл нашего батальона, в случае, если вдруг нападет сзади противник. Получалось вроде бы хорошо, меньше чем через год я стал командиром роты.

Ведущий: Александр Васильевич, вот у меня на столике, помимо двух изданий Вашей книги «Страницы истории восьмого штрафного батальона 1-го Белорусского фронта», лежит еще и коробочка, такая, в которую сегодня упаковывают DVD-диски. И я для наших радиослушателей читаю: режиссер фильма Александр Голубкин, «Штрафбатя». Это фильм, снятый про Вас. Это Ваше военное прозвище. Как получилось так, что Вы, молодой лейтенант, оказались для людей, которые были старше Вас и во многом опытнее, все-таки именно «штрафбатей»?

А.В. Пыльцын: Во-первых, я уже был старший лейтенант, на ступеньку повыше, и опыт боевой появился. Дело в том, что у нас комбат был, Осипов, вот его звали все «батя». Он до такой степени был заботливый и очень умелый командир, что чувствовалась его забота обо всех штрафниках. И вот после этого пятисуточного рейда в тыл 600 человек штрафников были освобождены за подвиг без пролития крови. Конечно, и его, и командарма Горбатова называли «батями». Потом пришло время, командира батальона сменили нам, нашего «батю» Осипова выдвинули на дивизию — большое повышение, он в то время был уже полковником, а нам прислали нового комбата, подполковника. Но как-то получилось так, что он не был таким заботливым человеком, как его предшественник, и никто его даже и не пытался назвать «батей» даже мысленно. А у меня уже был приобретенный опыт, полученный от Осипова, который тоже понимал, что такое офицеры-штрафники: он завтра может стать офицером, если останется живой, поэтому у меня было стремление тоже как можно больше сохранить жизней. И если штрафник проявил себя как совершивший подвиг, я писал представление командиру батальона, чтобы его уже освободить. А вот новый комбат не всегда откликался на это, он возвращал этого штрафника в боевые порядки — еще не ранен, пускай воюет. Штрафники его не любили, мы его не любили, и он нас не жаловал. А вот меня, за то, что я проявлял такое сочувствие к этой категории офицеров и стремление сохранить им жизни, или из-за того, что я такой молодой командир роты, всего-навсего 21 год, взяли и назвали «штрафбатя». Сначала, когда я узнал о том, что меня так называют (мне доложил командир взвода), я вначале опешил, а потом, думаю, надо же гордиться этим, что меня, мальчишку, так называют люди взрослые и по годам, и по званию. А потом «штраф» как-то постепенно отсеялся, и я остался просто «батей». Я даже бакенбарды в то время отпустил, чтобы казаться старше, как-то соответствовать…

Ведущий: Александр Васильевич, Вы были ранены и, очевидно, неоднократно…

А.В. Пыльцын: Да, я получил три ранения за время боевых действий в штрафном батальоне. Штрафник, если он ранен, он искупил свою вину кровью и уходит из штрафного батальона. А я снова после ранения возвращался в этот батальон. Не потому что я обязан, а потому что мне хочется вернуться к этим людям, доверившим мне свои жизни. Они меня даже учили, потому что они боевые офицеры, где я еще такую школу пройду. Меня уговаривали в госпитале не возвращаться, в одном и в другом… 21 год – это возраст юный для командира такого ранга, может, быть, и юношеская бравада была, что мне, мальчишке подчиняется столько боевых офицеров, где я еще такими людьми покомандую.

Ведущий: Наверное, бойцы у Вас, действительно, были выдающиеся? Потому что у них огромный командирский опыт, и тут они оказываются в положении рядовых.

А.В. Пыльцын: Когда спрашивают, как поднимали их в атаку… Что какие-то, как будто, заградотряды с пулеметами, пистолетами поднимали в атаку или, как в «Штрафбате» Володарского, комбат на коленях со слезами умоляет их вставать в атаку, – это все неправда. Люди поднимались, потому что знали, что если не поднимутся, то не станут больше офицерами, а у них честь офицерская уже в крови. Им было понятно, что на войне везде убивают, не только в штрафбате. Встать и пойти в атаку каждому человеку сложно, я сам по себе знаю. У нас штрафники, как правило, перебежками не бегали в атаку – перебежать, лечь, потом снова встать. Каждый раз встать – это каждый раз заставить себя преодолеть страх. А лучше один раз встал, так больше и не ложись. Трудно было с этими людьми во многих случаях, но это были по-настоящему офицерские кадры.

Ведущий: Александр Васильевич, огромное количество людей моего поколения о штрафных батальонах во времена Леонида Ильича Брежнева узнало из песни Владимира Высоцкого «Вы лучше лес рубите на гробы, в прорыв идут штрафные батальоны». Как Вы считаете, Владимир Высоцкий как человек уже послевоенного времени ситуацию правильно осознал в этой песне?

А.В. Пыльцын: Понятие «штрафные батальоны» всегда было очень сложным, запретная была тема, прямо скажем. Нам говорили: «Вы о своих штрафных батальонах не распространяйтесь». Мы и не распространялись. Приглашали меня рассказать что-нибудь о войне, я вынужден был говорить: «Вот, у меня были бойцы – опытные, хорошие…». Никогда не называл их штрафниками, нельзя было этого делать. Что касается Высоцкого… Помните его первые такие фразы: «Гуляй, рванина, от рубля и выше» — это что, офицеры? Офицерский штрафбат – это «рванина»? Он пользовался слухами, потому что официального понятия о том, что такое штрафные батальоны, нигде не было. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то додумывал. И вот он тоже представлял себе, что штрафные батальоны – это рванина, уголовщина, те, кто на гражданке водку пили, что им «ура» кричать запрещали. Все это ерунда. Высоцкий – талантливый поэт, он умел глубоко выражать мысли, но в данном случае он просто не знал истины и то, что он слышал, он талантливо, прямо скажем, изобразил в своей песне. Его песня была первой открытой формой упоминания о штрафниках.

Ведущий: Очень Вам признателен, Александр Васильевич. Действительно, получается так, что такой одаренный человек, как Владимир Высоцкий не избежал общих представлений о Великой Отечественной войне. Вы уже теперь дважды – в 2009 и в 2010 годах имели удовольствие листать свою книгу «Страницы истории восьмого штрафного батальона», при том и первый, и второй раз книга была издана в Минске. Это случайно, что именно белорусы проявляют такой интерес к Вашим воспоминаниям или же тут есть некая закономерность, связанная с особенностями военно-патриотического воспитания в братском нам союзном государстве?

А.В. Пыльцын: Эти два издания — белорусские, а перед этим были, во-первых, два издания в Питере, которые сделало нам общество «Знание». Потом было издание в Москве: издательство «Яуза» издало мою книгу, уже добавленную многими материалами из архивов Министерства обороны. Книга называлась «Правда о штрафбатах». Потом другое издательство, «Эксмо», выпустило ее под названием «Главная книга о штрафбатах: военный бестселлер». Как только ее не называли. А потом в Белоруссии я связался с районом, в котором нам приходилось воевать в тылу. Я рассказал там всю эту историю, там схватились: «Как же так, а у нас-то такой книги нет, ведь речь идет о нашем Рогачевском районе Гомельской области, Бресте, а у нас книги такой нет, только в России она издана». Ну, я пообещал сделать вариант книги для Белорусии, и сделал.

Ведущий: Итого, сколько раз выходила ваша книга? Сколько всего изданий?

А.В. Пыльцын: Считайте: два в Петербурге, три в Москве, одна книга в Лондоне на английском языке и вот теперь в Белоруссии получается. Всего девять изданий общим тиражом около 50 тыс. экземпляров.

Ведущий: Я Вас сердечно поздравляю, потому что Вы с помощью всех изданий, включая английское, вышли на передовые рубежи тех тиражей, которые были характерны для Советского Союза.

А.В. Пыльцын: Кроме того, на мою книгу стали опираться другие, например, бывший английский посол в Советском Союзе. Он сейчас занялся историей советской страны во время войны, узнал про мою книгу, попросил моего разрешения кое-что взять из нее и выпустил свою книгу: «Москва. 1941 год. Город и люди во время войны». Она вышла на русском, английском и еще трех языках. Там упоминание о моей книге, нашем штрафном батальоне, даже мой портрет он там сумел разместить. Кроме того, московское издательство «Яуза» к 60-летию Победы выпустило две замечательные книги. Первая – «Иллюстрированная энциклопедия Великой Отечественной войны», где впервые была помещена широкая статья о штрафных батальонах с учетом тех данных, которые они почерпнули из моих книг.

Ведущий: По сути дела Вы являетесь первым летописцем истории штрафных батальонов нашей страны.

А.В. Пыльцын: Если говорить первым, то первым правдивым, потому что был фильм Льва Данилова «Штрафники», потом вышел фильм Володарского, а перед этим вышел его роман, тоже «Штрафники», по которому и был сделан фильм. Потом была такая книга «Гу га» тоже о штрафных ротах, вроде бы там штрафникам «ура» запрещали кричать, так они кричали «Гу га», какое- то нелепое сочетание звуков – не было такого никогда у нас. Кричали и «Ура», и «За Сталина», и «За Родину». Пустить бы их на передовую, попробовали бы они поднять взвод или роту без криков «Вперед, за мной!», «За Родину!», «За Сталина!». Родина и Сталин были понятия самого дорогого, самого ценного для человека, это были не просто имена, это были символы эпохи.

Ведущий: Александр Васильевич, не будете тогда возражать, если я в нашу передачу включу документальную звукозапись, и мы услышим голос Верховного главнокомандующего, объявляющего о победе над гитлеровской Германией.

А.В. Пыльцын: Кто же будет возражать? Это ведь то, что мы ждали всю войну.

Идет запись речи Сталина.

Ведущий: Александр Васильевич, наш звукорежиссер Антон Викторович Никитин вывел в эфир фрагмент выступления Сталина от 9 мая 1945 года. А Вы тогда слышали эту речь?

А.В. Пыльцын: Нет, мы эту речь не слышали. Но с 8 на 9 мая мы ожидали, что должен быть сигнал о том, что Германия капитулировала. Сидели, ждали: уже двенадцать ночи, первый час ночи. А у нас был начальник связи, он вывел громкоговоритель от своей радиостанции. И вдруг услышали: всё, победа, капитуляция! Больше мы ничего не слышали, потому что началась такая пальба, такой салют со всех видов стрелкового оружия, что мы почти до утра все патроны свои расстреляли. А уже днем наш комбат организовал праздник на немецком стадионе под Берлином, и мы там отмечали первый день Победы. Я даже вспомнил, что в декабре 1944 года написал такой стишок матери и жене: «И весной в начале мая прогремит салют Победы над землей…». И когда этот салют гремел, то я вспомнил, что, как пророк, написал именно о весне, начале мая…

Санкт-Петербург. Дом Радио. Эфир 16 мая 2010 года.

Подготовила текст: Марина Дымова

www.world-war.ru

www.world-war.ru

Штрафбаты » Военное обозрение

Великая Отечественная война принесла горе и слезы практически в каждую советскую семью. Прошло почти 70 лет с ее начала, и, казалось, мы знаем историю от начала войны и до ее победного окончания практически полностью, но есть в истории этого трагического события и белые пятна, о которых на протяжении многих лет мы даже не догадывались.
В 1941 году Советская армия была деморализована и под натиском фашистов была вынуждена отступать, сдавая позиции противнику.

С целью поддержания дисциплины и боевого духа в конце июня 1941 года Совнарком издал приказ, который шел под номером 227, но известен под названием «Ни шагу назад»: “Надо пресекать в корне разговоры о том, что у нас есть возможность отступать и далее, что у нас огромная территория, государство наше велико и богато, населения много и так необходимого хлеба всегда будет в избытке. Подобные разговоры являются откровенной ложью и вредными, они усиливают врага и ослабляют нас, ибо в том случае если мы не остановим отступления, мы останемся без топлива, без хлеба, без фабрик и заводов, без металла, без сырья, без железных дорог. Из этого следует, что необходимо прекратить отступление.
Ни шагу назад! Только таким должен быть наш основной и главный призыв”.

Именно в этот момент, когда не готовые к войне Советские войска отступали из-за страха погибнуть, на фронт были отправлены те, кто смерти не только не боялся, а можно сказать даже презирал разговоры о ней. Речь идет о заключенных уголовниках и рецидивистах, которыми комплектовались штрафные батальоны. Под благородным предлогом искупления вины перед родиной и обществом бывших уголовников посылали в самое пекло боев, когда казалось, человек просто не способен пройти вперед под плотным огнем противника, бойцы штрафбатов шли вперед. Они погибали сотнями, но у них не было другого выхода. Позади них стояли подразделения НКВД, которые расстреливали каждого, кто решил отступать.

В середине 80-х годов было принято, по неизвестно какой причине, к штрафным батальона относить все передовые подразделения Советской армии, которые первыми шли в бой. К штрафникам отнесли Александра Матросова и моряков штурмового отряда командира Куникова, которые в 1943 году смогли захватить важный плацдарм Мысхако, с которого началось освобождение Новороссийска.

В прессе появляются даже по-настоящему абсурдные сообщения о событиях ВОВ, и, что самое неприятное, все эти сообщения подкреплялись не реальными доказательствами, а рассказами третьих лиц. Так появилось, в частности, сообщение-рассказ о гибели штрафного батальона, состоящего из женщин-заключенных. Так где же правда о так называемых батальонах, состоящих из бывших заключенных и фактически приговоренных к смерти?

Во-первых, одна из ошибок, которая присутствует при рассказах о штрафных батальонах, это дата их создания. В некоторых источниках указывается июнь 1941, в других — ноябрь 1941, но, как правило, год указывается – 1941. Но, как известно из официальных источников, первые подразделения, состоящие из уголовников и рецидивистов, были созданы в сентябре 1942 года. Количество батальонов также не соответствует многим рассказам, их было очень мало. На весь фронт их было не более трех.

Единственное, что является истинной правдой, это то, как использовались бойцы штрафбатов. Они действительно выполняли самые тяжелые задания. Они шли на штурмы укреплений противника с целью отвлечь противника от основных действий советской армии. Они оставались в качестве щита прикрытия, обеспечивая отступление основных сил.

За весь период Великой Отечественной войны было создано 65 штрафных батальонов, фактически весь период войны просуществовал только 9-й отдельный штрафбат. В этих подразделениях прошли службу 428 тысяч человек или 1,5% от общего числа прошедших воинскую службу в Советской армии за все годы ВОВ. Конечно, даже ничтожная цифра в 1,5% это очень много, но крайне мало, чтобы утверждать, что война выиграна штрафниками.

Аренда сервера «выделенный сервер» («dedicated server») – это качество, надежность, безопасность и залог успешного развития Вашего бизнеса! Идеальный вариант для всех кто, имеет повышенные требования к производительности и безопасности. Более подробную информацию можно узнать на странице http://www.di-net.ru/collocation/dedicated/.

topwar.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *