«По­гибает только тот, кто сдаётся» : Ханс-Ульрих Рудель

Profile

Name: история в фотографиях

Entry Tags

1020-е, 1400-е, 1500-е, 1600-е, 1700-е, 1800-е, 1830-е, 1840-е, 1850-е, 1860-е, 1870-е, 1880-е, 1890-е, 1900, 1900-е, 1905-е, 1910—е, 1910-е, 1912-е, 1917, 1920, 1920-е, 1930-е, 1930-е история России, 1940, 1940—е, 1940-е, 1945, 1950-е, 1960, 1960-е, 1960-е? дети, 1970-е, 1980-е, 1990, 1990-е, 1990е, 1993, 1997, 2000-е, 2010-е, XIII век, XIX век, XVI век, XVII век, cемейный архив, Азия, Афганистан, Африка, Африка политика, Балканы, Батька Махно, Белое Движение, Белое движение, Ближний Восток, ВСХВ, Валуа, Великая Отечественная война, Великая Отечественная войнв, Великая война, Великая отечественная война, Виндзоры, Военная история, Восток, Вторая мировая, Вторая мировая война, Вторая мировая война. авиация, Втроая мировая война, Гитлер, Гражданская война, Гражданская война в США, Греция, Европа, Зачем — не знаю, Кавказ, Красный крест, Крым, Крымская война, Латинская Америка, Ленин, Ливия, МГУ, Москва, НКВД, Николай II, ОГПУ, Первая мировая, Первая мировая война, Подмосковье, Пушкин, РККА, Романовы, Русско-японская война, СМИ, СССР, США, Серебряный век, Средние века, Сталин, Сталинград, Сталинградская битва, Униформа, ХХ век, Халкин-гол, авация, авиация, авиация. флот, авто, авто-история, авто=история, автомобилизм, авторская фотография, авторские фотографии, агит, агитация, агитация ( историческая), агитация (историческая), актеры, актуальная история, алхимия, анархисты, анархия, аристократия, армия, армия танки, артиллерия, артисты, археология, архитектура, балет, белые, благотворительность, болезнь, броневики, бронепоезда, быт, быт. люди, вещи, видео, военная иситория, военная история, военная история. Первая мировая война, военная истрия, война, война в Афганистане, война в Корее, война в Чечне, война во Вьетнаме, вопрос, враги, всякая всячина, вторая мировая, выборы, выставки, геополитика, геральдика, герои, горо, города, города России, города СССР, города люди, гравюры, гражданская война, графика, даты, дворянство, демонстрации, деньги, деревня, дереыня, детвора, дети, детские игрушки, дипломатия, дирижабли, доброе, документы, дореволюционные фотографии, достояние человечества, драгоценности, еда, жандармы, железная дорога, железные дороги, женщин, женщина, женщины, жесть, живопись, животные, жизнь, жут, жуть, за, забавно, забавное, загадка, загадки, заговоры, зачем-не знаю, игрушки, игры, игры. люди, изобретения, иконы, индейцы, интевенция, интересно, интересное, интересное кино, искусство, искусствр, исория СССР, истори СССР, истории СССР, исторические события, история, история CCCР, история Австралии, история Австрии, история Алжира, история Америки, история Англии, история Аргентины, история Армении, история Афганистана, история Африки, история Белоруссии, история Болгарии, история Бразилии, история ВКП (б), история Великборитании, история Великбритании, история Великобритании, история Венгрии, история Вьетнама, история Германии, история Германии. маразматические заголо, история Германиилюди, история Германия, история Греции, история Грузии, история Европы, история Египта, история Израиля, история Индии, история Ирака, история Ирана, история Ирландии, история Испании, история Италии, история КНДР, история Камбоджи, история Канады, история Киева, история Китая, история Кореи, история Кубы, история Латвии, история Ленинграда, история Мексики, история Монголии, история Москвы, история Нидерландов, история Норвегии, история Пакистана, история Петербурга, история Петрограда, история Польши, история Польшы, история РККА, история РСФСР, история РФ, история Росс, история Росси, история России, история России. военная история, история Российской Федерации, история Россия, история Румынии, история ССР, история СССР, история СССР отдых, история СССР. кино, история СССС, история ССССР, история США, история США., история США? 1930-е, история Санкт-Петербурга, история Сербии, история Таиланда, история Тайланда, история Тибета, история Турции, история Узбекистана, история Украины, история Финляндии, история Финляндии., история Франции, история Чехии, история Чехословакии, история Чили, история Швеции, история Эстонии, история Югославии, история Японии, история авиации, история дипломатии, история фотографии, истороия СССР, истрия Чехословании, истроия СССР, кавалерия, казачество, казни, казнь, карикатура, карикатуры, картины, картография, карты, катакомбы, катастрофы, кино, кладбища, книги, ко, коварство и любовь, коллаборанты, коллаборационисты, коллекционные фотографии, компромат, комсомол,

foto-history.livejournal.com

Ганс-Ульрих Рудель (Германия). Великие летчики мира [100 историй о покорителях неба]

Ганс-Ульрих Рудель

(Германия)

Родился в Силезии, сегодня ставшей частью Польши, 2 июля 1916 г. В августе 1936 г. стал кадетом люфтваффе.

По официальным данным люфтваффе, Рудель совершил 2530 боевых вылетов, во время которых он уничтожил около 2000 единиц боевой техники, в том числе 519 танков, 150 самоходных орудий, 4 бронепоезда, два крейсера, эсминец и линкор «Марат». Большую часть вылетов Рудель совершил на различных модификациях пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука».

23 сентября 1941 г. линкор «Марат», участвовавший в обороне Ленинграда, получил прямое попадание двух бомб, одна из которых была сброшена Руделем. В результате взрыва боезапаса носовой башни корабль разломился на две части и лёг на грунт. По утверждению самого Руделя, он дважды успешно атаковал «Марат» — 16 сентября он сбросил на палубу две бомбы, а 23 сентября именно он сбросил ту бомбу, которая привела к затоплению корабля. Это подтверждается фотографией, сделанной хвостовым стрелком Руделя в момент выхода из пикирования, на которой запечатлён взрыв линкора. По словам Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации И.И. Цапова, на глазах которого произошла атака «Марата» (он наблюдал её с Кронштадтского аэродрома), провёл её Ю-87, врезавшийся в палубу линкора.

В конце войны Рудель также летал на истребителе ФВ-190. Сбил 9 самолётов противника.

Сам Рудель за время Второй мировой войны был сбит 32 раза, несколько раз был тяжело ранен. По его собственным словам, ни разу не был сбит истребителем — только зенитным огнём. Последний раз попаданием 40-мм зенитного снаряда ему повредило ногу, однако менее чем через месяц он продолжал летать даже после ампутации ноги ниже колена. После завершения войны был задержан американцами. Они не выдали его СССР.

После войны ас вынужден был работать транспортным подрядчиком в Вестфалии. Позднее, лишившись работы и каких-либо перспектив, с ярлыком «ярого милитариста и фашиста», он перебрался в Рим, а в июле 1948 г. — в Аргентину, где вместе с рядом других известных ветеранов люфтваффе, в прошлом генералами Вернером Баумбахом и Адольфом Галландом, пилотами-испытателями Беренсом и Штейнкампфом, главным конструктором фирмы «Фокке-Вульф» Куртом Танком помогал создавать аргентинскую военную авиацию, работал консультантом в авиастроительной промышленности.

Обосновавшись в окрестностях аргентинского города Кордова, где находился тогда большой авиазавод, Рудель продолжал активно заниматься любимыми видами спорта — плаванием, теннисом, метанием копья и диска, катанием на горных лыжах и скалолазанием в горах Сьерра-Гранде. В свободное время он работал над своими мемуарами, впервые опубликованными в Буэнос-Айресе в 1949 г. Несмотря на протез, Рудель принял участие в южноамериканском чемпионате по горнолыжному спорту в Сан-Карлос-де-Барилоче и даже занял там четвёртое место.

В 1951 г. Рудель совершил восхождение на Аконкагуа в аргентинских Андах, самый высокий пик в Западном полушарии, и почти достиг вершины (более 7000 м), когда непогода вынудила его повернуть назад.

Находясь в Южной Америке, Рудель познакомился и близко подружился с президентом Аргентины Хуаном Пероном и президентом Парагвая Альфредо Стресснером. Он активно вёл нацистскую пропаганду среди иммигрантов немецкого происхождения. До самой смерти Ганс-Ульрих Рудель отличался крайне правыми взглядами, приводя своими высказываниями официальный Бонн в смущение. Рудель также сделал попытку баллотироваться в бундестаг от ультраконсервативной немецкой рейхспартии, но потерпел поражение на выборах. Принимал активное участие в ежегодных собраниях ветеранов эскадрильи «Иммельман», в 1965 г. открывал мемориал погибшим лётчикам SG2 в Бурге-Штауфенбурге.

Ганс-Ульрих Рудель скончался 18 декабря 1982 г. от кровоизлияния в мозг в госпитале города Розенхайм в ФРГ.

Рудель единственный в военной истории кавалер Рыцарского креста Железного креста с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Награда вместе с золотой застёжкой с бриллиантами и надписью «2000» за 2000 боевых вылетов была ему лично пожалована Герингом.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Читать книгу Пилот «штуки» Ганса Ульриха Руделя : онлайн чтение

Рудель Ганс-Ульрих

Пилот «штуки»

«Погибает только тот, кто смирился с поражением!»


Предисловие полковника Королевских ВВС (RAF) Дугласа Бадера к английскому изданию

Как это часто происходит на войне, особенно в авиации, вы знаете имена пилотов, воюющих на стороне противника. Впоследствии вы редко встречаетесь с ними. В конце этой войны некоторые из нас имели возможность лично познакомиться с хорошо известными пилотами Люфтваффе, которых до этого мы знали только по именам. Сейчас, семь лет спустя, некоторые из их имен не сохранились в моей памяти, но я хорошо помню Галланда, Руделя и немецкого ночного пилота-истребителя по фамилии Майер. Они посетили Центральную базу истребительной авиации в Танжмере в июне 1945 года, и некоторые их бывшие противники из Королевских военно-воздушных сил (RAF) получили возможность обменяться с ними взглядами на воздушную тактику и самолеты, две темы, вечно занимающие пилотов. Совпадение, которое изумило нас всех, если меня простят за изложение этого анекдотического случая, произошло, когда Майер беседовал с нашим хорошо известным пилотом-истребителем Брансом Бурбриджем и обнаружил, что именно Бранс сбил его над немецким аэродромом однажды ночью, когда Майер спускался кругами, заходя на посадку.

Находясь в немецком плену большую часть войны, я много слышал о Гансе-Ульрихе Руделе. Его деяния на Восточном фронте время от времени получали большое внимание со стороны немецкой прессы. Именно поэтому я с огромным интересом встретился с ним в июне 1945. Незадолго до конца войны Рудель потерял ногу ниже колена, при обстоятельствах, которые он описывает в своей книге. Во время этого визита командующим в Танжмере был хорошо известный в RAF Дик Этчерли. Здесь также находились Франк Кери, Боб Так (который вместе со мной был в плену в Германии), «Рац» Берри, Хоук Уэллс и Ролан Бимон (ныне главный испытатель фирмы Дженерал Электрик). Мы все считали, что должны попробовать заказать протез для Руделя. Очень жаль, что мы не смогли довести это дело до конца, поскольку, хотя все необходимые мерки были сняты, обнаружилось, что его ампутация была сделана слишком недавно, для того чтобы изготовить и подогнать протез, и мы, в конце концов, оставили эту идею.

Мы все читаем автобиографию того, с кем мы встречались хотя бы мельком с большим интересом, чем написанную незнакомцем. Это книга Руделя – отчет из первых рук о его жизни в германских ВВС во время войны, в особенности на востоке. Я не могу согласиться с рядом заключений, которые он делает или с некоторыми его мыслями. Помимо всего прочего я воевал на другой стороне.

Эта книга не является всеохватной по масштабу, потому что повествует о жизни одного человека – храброго, – сражающегося в прямодушной, бесхитростной манере. Тем не менее, она проливает свет на противников Руделя на Восточном фронте – пилотов русских ВВС. Это, возможно, самая ценная часть всей книги.

Я счастлив, написать это короткое предисловие к книге Руделя, поскольку, хотя я и виделся с ним всего несколько дней, он, по любым стандартам отважный человек, и я желаю ему удачи.

Введение

Отцу и матери нечасто приходится писать введение к книге сына, но мы полагаем, что было бы неверно отказываться от сделанного нам предложения, даже если в настоящее время может показаться неосторожным писать введение к «книге о войне».

Компетентными властями было сказано: «что Ганс-Ульрих Рудель (1 января 1945 ставший полковником Люфтваффе в возрасте 28 лет) отличился в большей степени, чем все остальные офицеры и солдаты германской армии. Его вылеты в важнейшие пункты и сектора фронта оказались решающими для общей ситуации (вследствие чего он стал первым и единственным солдатом, награжденным высшим отличием – Золотыми Дубовыми Листьями с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому Кресту Железного Креста)…»

«Рудель как никто другой подготовлен к тому, чтобы написать о своем военном опыте. Огромной важности события войны все еще слишком близки для того, чтобы можно было составить их исчерпывающую картину. Таким образом, все важнее, чтобы те, кто выполнял свой долг до конца, оставили бы нам точные воспоминания. Только на основе объективного взгляда и опыта из первых рук вторая мировая война предстанет однажды в полной ретроспективе. Имея 2530 боевых вылетов на своем счету, Рудель, – и этот факт признан и его врагами, – самый выдающийся пилот в мире…»

Всю долгую войну он почти не бывал в отпусках, даже после ранения он немедленно вернулся на фронт. В начале апреля 1945, в бою он потерял правую ногу (ниже колена). Он отказался ждать, пока полностью поправится, но, несмотря на открывшуюся рану, заставил себя идти в бой на протезе. Его кредо заключалось в том, что офицер принадлежит не самому себе, а фатерлянду и своим подчиненным и поэтому он должен, на войне – в большей степени, чем в мирное время, показывать пример, пусть даже рискуя жизнью. С другой стороны, он, хотя и смягчает свои слова, обращенные к вышестоящему начальству, но говорит то, что думает, открыто и честно. С помощью этой прямоты он добивается настоящего успеха, поскольку успех может быть только там, где существует взаимное доверие между начальниками и подчиненными.

Старые солдатские достоинства – лояльность и послушание определили всю его жизнь. «Погибает только тот, кто смирился с поражением!» вот та аксиома, которую наш сын сделал самой главной в своей жизни. Он следует ей и сейчас, живя в Аргентине.

Мы, его родители и сестры, а также бесчисленное множество других людей часто боялись и молились за него, но мы всегда повторяли, как повторял и он, вслед за Эдуардом Морике: «Пусть все, и начало и конец, пребудут в Его руках!»

Пусть эта книга принесет слова успокоения и приветствия многим его друзьям, станет вдохновляющим посланием всем далеким читателям.

Мать: Марта Рудель

Для утешения всех матерей я хотела бы сказать, что наш Ганс-Ульрих был вежливым и нежным ребенком (он весил, пять и три четверти фунта, когда родился). До его двенадцатилетия я должна была держать его за руку во время грозы. Его старшая сестра часто говорила: «Из Ули ничего хорошего не выйдет, он даже боится спуститься один в погреб». Именно эта насмешка заставила Ули вступить на путь отваги, он начал закалять себя всеми доступными средствами и приобщился к спорту. Но он отстал из-за этого от школьных занятий и утаивал ведомости об успеваемости, которые должен был подписывать его отец, вплоть до самого последнего дня каникул. Его бывший учитель, которого я однажды спросила «Как у него дела в школе?» ответил мне: «Он прелестный мальчик, но отвратительный ученик». Много историй можно было бы рассказать о его мальчишеских проделках, но я счастлива, что ему была дарована беззаботная юность.

Йоханнес Рудель, пастор

Саусенхофен, сентябрь 1950

1. От зонтика к пикирующему бомбардировщику

1924 год. Я живу в доме моего отца-пастора в маленькой деревне Сейфердау в Силезии. Мне 8 лет. Как-то раз в воскресенье отец с матерью отправились в соседний город Швейдниц на «День авиации». Я в ярости, что мне не разрешили идти вместе с ними, и, вернувшись домой, мои родители должны снова и снова рассказывать мне, что они там видели. От них я слышу о человеке, который прыгнул с большой высоты с парашютом и благополучно опустился на землю. Это восхищает меня, и я извожу моих сестер, требуя точного описания того человека и его парашюта. Мама шьет мне небольшую модель, я привязываю к ней камень и парашют медленно опускается на землю. Я думаю про себя, что я сам смог бы сыграть роль этого камня и в следующее воскресенье, когда меня оставляют одного на пару часов, я, не теряя времени, решаю воспользоваться своим открытием.

Наверх, на первый этаж! Я карабкаюсь на подоконник с зонтиком, открываю его, смотрю вниз, и быстро прыгаю, чтобы не успеть испугаться. Я приземляюсь на мягкой цветочной клумбе, и с удивлением узнаю, что сильно ушибся и сломал ногу. Самым обманчивым образом, как склонны вести себя все зонтики, мой «парашют» вывернулся наружу и почти не задержал мое падение. Но я преисполнен решимости: я стану летчиком.

После краткого флирта с современными языками в местной школе, где я глотал классиков и учил греческий и латынь в Сагене, Ниски, Герлитце и Лаубане, – отца переводили из одного прихода в другой в прекрасной провинции Силезия, – мое школьное образование закончено. Мои каникулы почти всецело посвящены спорту, в том числе и мотоциклетному. Легкая атлетика летом и катание на лыжах зимой заложили основу для крепости тела, так пригодившейся мне в дальнейшем. Мне нравилось все, поэтому я не специализировался в какой-то одной области. Наша деревня не могла предложить обширный кругозор – мое знание спортивного снаряжения было почерпнуто из одних лишь журналов, так что я практиковался в прыжках с шестом, перепрыгивая через веревку для сушки белья, повешенную моей матерью. Только позднее, используя подходящий шест из бамбука, я смог преодолеть вполне приличную высоту. Когда мне было десять лет, я отправился в Эленгебирге, в сорока километрах от нашего дома с лыжами, подаренными мне на рождество, и там научился на них кататься…

Неожиданно были созданы Люфтваффе, которым потребовались кандидаты в офицерский резерв. Я был «черной овцой» и не надеялся, что мне удастся сдать вступительный экзамен. Я знал несколько парней, значительно старше меня, которые пытались его сдать, но так и не смогли. По-видимому, будут отобраны шестьдесят человек из шестисот, и я не могу вообразить себе, каким чудом я окажусь среди этих десяти процентов. Судьба, тем не менее, решила наоборот, и в августе 1936 г. я держу в руках уведомление о том, что с декабря я буду учиться в военной школе в Вильдпарке-Вердере. За школьным выпускным вечером в августе последовали два месяца работ в составе Трудового фронта на строительстве плотины через Нейсе в районе Мускау. Во время первого семестра в Вильдпарке-Вердере мы, курсанты, прошли этап базовой тренировки. Наша пехотная подготовка была завершена в шесть месяцев. Самолеты мы видели пока только с земли. Строгие правила запрещают курить и пить спиртное, ограничивают все свободное время физическими упражнениями и играми, в моде показное равнодушие к соблазнам расположенной неподалеку столицы. Я не заработал ни одной низкой оценки по военной и физической подготовке и поэтому мой надзирающий офицер, лейтенант Фельдман, вполне удовлетворен. Тем не менее, я не пользуюсь и репутацией «тихой рыбы».

Второй семестр мы проводим в соседнем городе Вердере, курорте на озере Хавель. Наконец-то нас учат летать. Компетентные инструкторы посвящают нас в таинства авиации. Вместе с сержантом Дизельхорстом мы упражняемся в полетах по кругу и в посадках. Примерно на шестнадцатый раз я способен предпринять одиночный полет, и это достижение позволяет мне стать средним учеником в своем классе. Наряду с летными уроками продолжаются занятия по техническим и военным дисциплинам, одновременно мы посещаем и продвинутый офицерский курс. Он заканчивается в конце второго семестра, и мы получаем звание пилотов. Третий семестр, снова в Вильдпарке, уже не такой разношерстный. Полетам уделяется мало внимания, напротив, воздушной тактике, атакам наземных целей, методам обороны и другим специальным предметам часов отведено гораздо больше. Тем временем меня посылают в Гибельштадт, неподалеку от Вюрцбурга, прелестного старинного города на Майне, где я прикреплен к летной части в качестве офицера-кадета. Постепенно приближается срок нашего проходного экзамена и начинают распространяться слухи о том, в какой части и кем мы будем служить. Почти все до последнего человека мы хотим стать пилотами-истребителями. Но это, очевидно, невозможно. Ходят слухи, что весь наш класс будет приписан к бомбардировочной авиации. Тем, кто сдаст трудный экзамен, обещают повышение в чине до старшего офицера-кадета и службу в элитных частях.

Незадолго перед окончанием летной школы нас посылают с визитом в школу артиллеристов-зенитчиков на побережье Балтики. Неожиданно туда прибывает Геринг{1} и произносит речь. В конце своей речи он призывает нас вступать добровольцами в части пикирующих бомбардировщиков. Он говорит нам, что нуждается в молодых офицерах для только что формируемых эскадрилий пикирующих бомбардировщиков («Штук») {}». Мне не нужно тратить много времени, чтобы принять решение. «Ты хотел бы стать пилотом-истребителем», говорю я сам себе, «но придется стать летчиком-бомбардировщиком. Так что ты можешь также вызваться добровольцем на „Штуки“ и покончить с этим». В любом случае, я не представляю себя пилотом тяжелого бомбардировщика. Я раздумываю недолго, и вот уже мое имя включено в список кандидатов. Через несколько дней нам объявляют, в какие части предстоит отправиться. Почти все выпускники приписаны к истребительной авиации! Я горько разочарован, но ничего не могу поделать. Я – пилот «Штуки». И вот я вижу, как мои счастливые товарищи разъезжаются кто куда.

В июне 1938 года я прибываю в Грац, в живописную провинцию Штирию, чтобы доложить о своей приписке к этой части в качестве старшего офицера-кадета. Три месяца назад немецкие войска вошли в Австрию и население полно энтузиазма. Эскадрилья, расквартированная в деревне Талерхоф, недавно получила Ю-87 и одноместные Хеншели больше не будут использоваться в качестве пикирующих бомбардировщиков. Основы боевой учебы – отработка пикирования под всеми возможными углами вплоть до 90 градусов, полеты в строю, стрельба из бортового оружия и бомбежка. Мы вскоре становимся хорошо знакомы с этой программой. Нельзя сказать, что я учусь быстро, кроме того, остальные летчики прошли все эти испытания еще до моего прибытия. Мне нужно слишком много времени, чтобы догнать их, слишком много для того, чтобы командир моей эскадрильи был доволен. Я схватываю так медленно, что он перестает верить, что я когда-нибудь вообще все это одолею. Мое положение не становится более легким из-за того, что я провожу свои свободные часы в горах, или занимаясь спортом, а не за разговорами в офицерской столовой, а когда я там все-таки появляюсь, то довольствуюсь стаканом молока.

Тем временем я получаю звание офицера-летчика и в рождество 1938 года эскадрилье приказано выделить офицера для подготовки в качестве летчика-разведчика. Все другие эскадрильи вернули незаполненные формы, ни одна из них не захотела отпускать своих людей. Тем не менее, это предложение оказалось великолепной возможностью для того, чтобы послать любителя молока в самую глушь. Естественно я возражал, я хотел остаться со «Штуками». Но все мои усилия вставить палки в колеса военной машины не принесли никаких результатов.

Таким образом, в январе 1939 года я, в полном отчаянии, начал занятия в летной школе разведчиков в Хильдесхейме. Нам читали лекции по теории и практике воздушной съемки, и в конце курса прошел слух, что нас пошлют служить в части, которые должны будут совершать специальные миссии для командования военно-воздушных сил. В самолете-разведчике наблюдатель также играет и роль штурмана, и мы все получили соответствующую подготовку. Вместо того чтобы пилотировать самолет, мы должны были сидеть неподвижно и доверять свою жизнь пилоту, к которому мы естественным образом относились как к дилетанту, пророчествуя, что в один прекрасный день он разобьется – и мы вместе с ним. Мы учили аэрофотосъемку, делали вертикальные и панорамные фотографии в районе Хильдесхейма. Остальное время было посвящено однообразной теории. В конце курса мы были назначены в свои части. Я переведен в эскадрилью дальней воздушной разведки 2F121 в Пренцлау.

Два месяца спустя нас переводят в район Шнайдемюля. Началась война с Польшей! Я никогда не забуду свой первый полет через границу другого государства. Я сижу напряженно в своем самолете, ожидая того, что должно произойти дальше. Мы испытываем благоговейный страх перед зенитным огнем и относимся к нему со значительным почтением. Польские истребители поднимаются в воздух редко и с большим опозданием. То, что было сухим предметом в классной комнате, становится сейчас волнующей реальностью. Мы фотографируем железнодорожные станции в Торне и Кульме, чтобы установить направление движения и районы сосредоточения польских войск. Позднее наши миссии ведут нас дальше на восток к железнодорожной линии Брест-Литовск – Ковель – Луцк. Верховное командование хочет знать, как перегруппировываются на востоке поляки и что делают русские. Для миссий в южной зоне мы используем в качестве базы Бреслау.

Война в Польше вскоре окончена, и я возвращаюсь в Пренцлау с Железным крестом 2-й степени. Здесь мой командир тут же понимает, что у меня не лежит душа к разведывательным полетам. Но он полагает, что при нынешнем состоянии дел мое прошение о переводе в часть пикирующих бомбардировщиков не будет иметь успеха. И в самом деле, несколько моих попыток оканчиваются ничем.

Мы проводим зиму во Фрицларе неподалеку от Касселя. Наша эскадрилья совершает полеты на западе и северо-западе, поднимаясь в воздух с приграничных аэродромов. Мы летаем на очень большой высоте и поэтому каждая команда должна пройти специальное обследование для того, чтобы проверить свою пригодность для таких полетов. Вердикт Берлина – я не смог пройти тест на пригодность к полетам на большой высоте. Поскольку «Штуки» летают на малой высоте, моя эскадрилья поддерживает прошение о переводе в часть пикировщиков, и я обретаю надежду, что смогу воссоединиться со своей «первой любовью». Однако когда два экипажа один за другим пропадают без вести, меня снова посылают на обследование. На этот раз меня посчитали «исключительно пригодным для полетов на больших высотах», очевидно, что в первый раз они допустили ошибку. Но хотя Министерство не отдает конкретных приказов о моем назначении, я переведен в Стаммерсдорф (Вена) в авиационный тренировочный полк, который позднее переезжает в Крайлсхейм.

Во время компании во Франции я исполняю обязанности адъютанта полка. Все мои попытки обойти соответствующие каналы и напрямую связаться с отделом кадров Люфтваффе не помогают – я черпаю сведения о войне из радио и газет. Никогда я так не падал духом как в это время. Я чувствовал себя так, как будто был сурово наказан. Один лишь спорт, которому я отдавал всю свою энергию и каждую свободную минуту, приносил мне некоторое облегчение. В это время я редко поднимался в воздух, да и то лишь в легком спортивном самолете. Основная моя работа заключалась в военной подготовке рекрутов. Вылетев на выходные дни в отвратительнейшую погоду на самолете Хейнкель-70, с командиром в качестве пассажира, я чуть не разбился в Швабских Альпах. Но нам повезло, и мы благополучно вернулись в Крайлсхейм.

Мои бесчисленные письма и телефонные звонки наконец-то возымели действие, вероятно потому, что меня посчитали занудой, от которого надо избавиться. И вот я возвращаюсь в свой старый полк пикирующих бомбардировщиков в Граце, который в данный момент базируется в Кане на берегу Ла-Манша. Боевые действия здесь практически подошли к концу и мой друг, вместе с которым я служил еще в Граце, во время тренировок передает мне свой опыт полетов в Польше и во Франции. Я усваиваю его уроки достаточно быстро, поскольку я ждал этого момента целых два года. Но никто не может схватить все за пару дней, и даже сейчас я учусь новому не слишком быстро. У меня нет практического опыта. Здесь, во французской атмосфере вечной погони за развлечениями, мой образ жизни, пристрастие к спорту и привычка пить молоко еще более подозрительны, чем прежде. И поэтому когда нашу эскадрилью переводят на юго-восток Европы, меня посылают в резервную часть в Граце ожидать дальнейших распоряжений. Научусь ли я когда-нибудь своему ремеслу?

Начинается компания на Балканах – и снова я оказываюсь не у дел. Грац временно используется в качестве базы для частей пикировщиков. Тяжело это видеть. Идет война в Югославии и Греции, а я сижу дома и практикуюсь в полетах в строю, бомбометании и ведении огня из бортового оружия. Я занимаюсь этим три недели и в одно прекрасное утро я неожиданно говорю себе: «Сейчас наконец-то прозвенел звонок и ты можешь делать с самолетом все, что захочешь». И это правда. Мои инструкторы изумлены. Диль и Йоахим могут выделывать любые трюки, когда ведут наш так называемый «цирк», но моя машина всегда держит свое место в строю, справа прямо за ними как будто бы я прикреплен невидимым канатом, неважно, начинают ли они петлю, пикируют или летят вниз головой. Во время учебного бомбометания я почти никогда не кладу бомбу дальше десяти метров от цели. В стрельбе с воздуха я обычно выбиваю 90 очков из 100. Иными словами, я закончил обучение. В следующий раз, когда приходит запрос на пополнение для эскадрильи, находящейся на фронте, я буду одним из них.

Вскоре после пасхальных каникул, которые я провожу, катаясь на лыжах в окрестностях Пребикля, долгожданный момент настает. Поступает приказ перегнать самолет в эскадрилью «Штук», расквартированную на юге Греции. Одновременно приходит приказ о моем переводе в эту часть. Лечу через Аграм и Скопье в Аргос. Здесь я узнаю, что должен следовать дальше на юг. Эскадрилья находится в Молаи, на самой южной оконечности Пелопонесса. Для того, кто получил классическое образование, полет особенно впечатляет и пробуждает многие школьные воспоминания. Я, не теряя времени, докладываю командиру своей новой части о прибытии. Я глубоко взволнован, наконец-то пришел мой час, и я скоро приму участие в серьезных военных операциях. Первым, кто меня встречает, является адъютант, его, и мое лицо одновременно мрачнеет. Мы – старые знакомые… это мой инструктор из Кана.

«Что ты здесь делаешь?», спрашивает он.

Его тон действует на меня как холодный душ.

«Докладываю о прибытии».

«Не будет тебе никаких боевых задач, пока ты не научишься как следует управлять «Штукой».

Я с трудом сдерживаю гнев, но держу себя под контролем даже когда он добавляет с унизительной улыбкой: «Ты хоть чему-нибудь научился с тех пор?»

Ледяное молчание – до тех пор, пока я не нарушаю нетерпимую паузу: «Я умею управлять самолетом».

Почти с презрением – или мне так только показалось? – он говорит с ударениями, которые окатывают меня ледяной волной:

«Я передам твое дело на рассмотрение командира и будем надеяться на лучшее. Пусть он решает. Это все, можешь идти и привести себя в порядок».

Когда я вышел из палатки в слепящее солнечное сияние, я мигаю – не только потому, что оно такое яркое. Я борюсь с нарастающим внутри меня чувством отчаяния. Затем здравый смысл подсказывает мне, что у меня нет причин терять надежду. Адъютант может быть предрасположен против меня, но его мнение обо мне – это одно, а решение командира может быть совсем иным. Предположим даже, что адъютант имеет такое влияние на командира – но возможно ли, что решение не будет принято в мою пользу? Нет, вряд ли командир будет колебаться, потому что он даже не знает меня и, конечно же, составит свое собственное мнение. Приказ немедленно доложить командиру прерывает мои размышления. Я уверен, что он сам решит, как поступить со мной. Я докладываю. Он отвечает на мое приветствие довольно апатично и подвергает меня длительному и молчаливому осмотру. Затем он, растягивая слова, произносит: «мы уже знаем друг друга», и, возможно, заметив выражение несогласия на моем лице, отмахивается от моего молчаливого протеста движением руки. «Конечно, знаем, поскольку мой адъютант знает о вас все. Я знаю вас с его слов настолько хорошо, что вплоть до дальнейших распоряжений вы не будете летать с моей эскадрильей. Вот если в будущем у нас не будет хватать людей…»

Я не слышу, что он мне говорит. В первый раз на меня что-то находит, какое-то чувство в глубине живота, чувство, которое я не испытывал несколько лет, до тех пор, когда однажды возвращался на самолете, изрешеченном вражескими пулями и серьезной потерей крови, которая высасывала мои силы.

Я не имею ни малейшего представления о том, как долго говорит командир и еще меньше я знаю, о чем. Во мне бурлит восстание, и я чувствую, как в моей голове молотом стучит предупреждение: «Нет, не делай этого… не делай…». Затем голос адъютанта возвращает меня к реальности: «Вольно».

Я вижу его в первый раз. Вплоть до этого момента я не уверен, что он присутствует. Он смотрит на меня каменным взглядом. Сейчас я полностью восстановил контроль над собой.

Несколько дней спустя начинается операция по захвату Крита. Двигатели ревут над летным полем. Я сижу в своей палатке. Крит – это проба сил между «Штуками» и английским флотом. Крит – остров. Согласно всем военным аксиомам, только превосходящие военно-морские силы могут отобрать остров у англичан. Англия – морская держава. Мы – нет. Конечно же, нет, потому что Гибралтар не позволяет нам привести в Средиземноморье наши суда. Но эта военная аксиома, господство Англии на море сейчас ставится под сомнение бомбами наших пикирующих бомбардировщиков. А я сижу один в своей палатке…

«Вплоть до дальнейших распоряжений вы не будете летать с моей эскадрильей!».

Тысячи раз в день это предложение возмущает меня, высокомерное, саркастическое, делающее меня посмешищем. Снаружи раздаются голоса экипажей, взволнованно рассказывающих о своем опыте и о высадках наших воздушно-десантных войск. Иногда я пытаюсь убедить одного из них позволить мне лететь вместо него. Это бесполезно. Даже дружеский подкуп ничего мне не приносит. Время от времени, как мне кажется, я могу прочитать нечто вроде симпатии на лицах моих коллег, и затем горло пересыхает от еще более горького гнева. Когда взлетает самолет, я хочу заткнуть уши чтобы не слышать музыку моторов. Но не могу. Я слушаю. Я не могу с собой ничего поделать! «Штуки» работают непрерывно, один вылет сменяет другой. Они делают историю где-то там, в битве за Крит, а я сижу в своей палатке и рыдаю от ярости.

«Мы уже знаем друг друга!» Совсем наоборот! Ни в малейшей степени! Я совершенно уверен, что даже сейчас я мог бы быть полезным эскадрильи. Я умею летать. У меня хватит воли выполнить задание. Предрасположенность стоит между мной и шансом получить рыцарские шпоры. Предрасположенность моего начальника, который отказывается дать мне возможность убедить его в том, что его «суждение» неправильно.

Я собираюсь доказать вопреки его мнению, что со мной обошлись несправедливо. Я не позволю существовать этим предубеждениям против меня. Так с подчиненными нельзя обращаться, сейчас я это понимаю. Снова и снова пламя неповиновения бушует внутри меня. Дисциплина! Дисциплина! Дисциплина! Контролируй себя, только путем самоограничения ты сможешь достичь чего-то. Ты должен научиться понимать все, даже ошибки. Даже слепоту старших офицеров. Нет другого способа сделать себя более пригодным, чем они к роли командира. И понять ошибки своих подчиненных. Сиди в палатке и сдерживай свой темперамент. Твое время придет. Никогда не теряй уверенности в себе!

iknigi.net

Рудель, Ганс-Ульрих — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Рудель.

Ганс-У́льрих Рудéль (нем. Hans-Ulrich Rudel; 2 июля 1916(19160702) — 18 декабря 1982) — самый результативный пилот пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука» в годы Второй мировой войны. Единственный кавалер полного банта Рыцарского креста: с Золотыми Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами (с 29 декабря 1944). Единственный иностранец, награждённый высшей наградой Венгрии, Золотой медалью за доблесть. По количеству наград Руделя превзошёл только Герман Геринг. Убеждённый национал-социалист, никогда не критиковал Адольфа Гитлера.

С 1948 года жил в Аргентине. Затем перебрался в Швейцарию. Умер в Розенхайме, похоронен в Дорнхаузене.[2]

Ранние годы

Родился 2 июля 1916 года в Конрадшвальдау, в Силезии (современная Польша). В школе учился плохо, но имел достижения в спорте. В 1936 году окончил школу и поступил на обучение в Люфтваффе, в школу кадетов. В июне 1938 года вступил в I./Sturzkampfgeschwader 168 в городе Грац. 1 января 1939 года переведен в лётную школу в Хильдесхайме и повышен до звания старшего лейтенанта.

Боевые заслуги

По официальным данным люфтваффе[3], Рудель совершил 2530 боевых вылетов (наибольшее количество среди пилотов Второй мировой войны). Уничтожил около 2000 единиц боевой техники, в том числе: 519 танков, 800 автомашин, 150 артиллерийских орудий, 70 десантных барж, девять самолетов, четыре бронепоезда, несколько мостов, два крейсера и линкор «Марат» [4]

Бо́льшую часть вылетов совершил на различных модификациях пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука», ставшего, по утверждению Руделя, в высшей степени эффективным для уничтожения танков после установки по настоянию Руделя в подкрыльевых гондолах двух пушек калибра 37 мм[5][Прим. 1]. «Штука» в противотанковом варианте (Ju-87G) получила название Kanonenvogel (с нем. — «птичка с пушкой») или Panzerknacker[Прим. 2]. Пушка также позволяла успешно бороться с советскими «летающими танками» — бронированными штурмовиками Ил-2[6].

В конце войны также летал на истребителе Fw 190.

Сбил 9 самолётов противника — 2 штурмовика Ил-2 и 7 истребителей (возможно, один из сбитых истребителей пилотировал известный советский ас Лев Шестаков)[7].

Сам Рудель за время Второй мировой войны был сбит 32 раза (всегда только зенитной артиллерией), несколько раз был тяжело ранен. В боях над Одером попаданием 40-мм зенитного снаряда ему оторвало ногу, однако он продолжал летать даже после ампутации ноги ниже колена[Прим. 3].

Линкор «Марат»

23 сентября 1941 года линкор «Марат», участвовавший в обороне Ленинграда, получил прямое попадание двух бомб, одна из которых была сброшена Руделем, вылетевшим с аэродрома Тырково, близ Луги. В результате взрыва боезапаса носовой башни корабль был частично затоплен (момент атаки был заснят стрелком К. Байером) и лёг на грунт у стенки на глубине 11 метров.[8].
По утверждениям самого Руделя, он дважды успешно атаковал «Марат» — 16 сентября он сбросил на палубу две 500-килограммовых бомбы, а 23 сентября именно он сбросил ту 1000-килограммовую бомбу, которая привела к взрыву артиллерийского погреба и частичному затоплению корабля[9]. Последнее утверждение подтверждается фотографией, сделанной хвостовым стрелком Руделя в момент выхода из пикирования, на которой запечатлён взрыв линкора.

Политические взгляды

До самой смерти Ганс-Ульрих Рудель отличался крайне правыми взглядами, приводя официальный Бонн в смущение своими высказываниями[1]. Рудель также сделал попытку баллотироваться в Бундестаг от ультраконсервативной Deutsche Reichspartei, но потерпел поражение на выборах. Принимал активное участие в ежегодных собраниях ветеранов эскадрильи «Иммельман», в 1965 году открывал мемориал погибшим летчикам SG2 в Бурге-Штауфенбурге[1].

В конце 1951 года Рудель опубликовал в Буэнос-Айресе два политических памфлета — «Мы, фронтовые солдаты, и наше мнение о перевооружении Германии» и «Удар ножом в спину, или Легенда». В первой книге Рудель, выступая от имени всех фронтовых солдат, утверждает, что снова готов сражаться против большевиков и за «жизненное пространство» на Востоке, по-прежнему необходимое для выживания немецкой нации[1].

Во второй, посвящённой последствиям покушения на Гитлера в июле 1944 года, Рудель объясняет читателю, что ответственность за поражение Германии в войне несёт генералитет, не понявший стратегического гения фюрера, и в особенности офицеры-заговорщики, поскольку политический кризис, вызванный их покушением, позволил союзникам закрепиться в Европе[1].

Награды

  • Знак Истребитель в золоте с подвеской «2000» (боевых вылетов).
  • Знак Пилот-наблюдатель в золоте с бриллиантами.
  • Почëтный Кубок Люфтваффе (20 октября 1941)
  • Знак за ранение в золоте.
  • Немецкий крест в золоте (2 декабря 1941).
  • Железный крест 2-го класса (10 ноября 1939)
  • Железный крест 1-го класса (18 июля 1941)
  • Рыцарский крест железного креста (6 января 1942).
    • 229-й, Дубовые листья, 14 апреля 1943
    • 42-й, Мечи, 25 ноября 1943
    • 10-й, Бриллианты, 29 марта 1944
    • Золотые Дубовые Листья, Мечи и Бриллианты (единственный обладатель), 29 декабря 1944
  • Золотая медаль за доблесть (Венгрия), 14 января 1945.
  • Серебряная медаль за военную доблесть (Итальянская социальная республика).
  • Пять раз упоминался в «Вермахтберихт» (27 марта 1944, 28 марта 1944, 3 июня 1944, 6 августа 1944, 10 февраля 1945).

Произведения

  • «Мы, фронтовые солдаты, и наше мнение о перевооружении Германии» (1951)
  • «Удар ножом в спину, или Легенда» (1951)
  • Rudel H.-U. Stuka-Pilot : His Life Story in Words in Photographs ([militera.lib.ru/memo/german/rudel/index.html Пилот «Штуки»]). New York, Ballantine Books, 1963

Любопытные факты

  • Рудель не употреблял спиртного и не курил. Его боевые товарищи даже в шутку говорили Hans-Ulrich Rudel, er trinkt nur Sprudel (Ганс-Ульрих Рудель, который пьёт только газировку).
  • После войны с деревянным протезом вместо ступни принял участие в чемпионате мира по горнолыжному спорту и занял 4-е место.

См. также

Напишите отзыв о статье «Рудель, Ганс-Ульрих»

Примечания

  1. Для борьбы с танками пушка снаряжалась бронебойными снарядами с сердечниками из карбида вольфрама
  2. Немецкий аналог русского жаргонного слова «медвежатник» то есть взломщик сейфов, в данном случае используется как игра слов, поскольку на немецком «Panzer» также означает «танк» ([www.donhollway.com/hans-ulrichrudel/ Don Hallway «The Eagle of the Eastern Rront»]
  3. В это время правая нога Руделя была в гипсе после предыдущего ранения ([www.donhollway.com/hans-ulrichrudel/ Don Hallway «The Eagle of the Eastern Rront»])

Напишите отзыв о статье «Рудель, Ганс-Ульрих»

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 [www.weltkrieg.ru/persons/Rudel/ Рудель Ганс Ульрих] (англ.)(недоступная ссылка — история). weltkrieg.ru. Проверено 23 февраля 2008. [web.archive.org/20060107073835/www.weltkrieg.ru/persons/Rudel/ Архивировано из первоисточника 7 января 2006].
  2. [www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/ge/pil/rudel/main.dat Ханс-Ульрих Рудель (Hans-Ulrich Rudel)]
  3. [www.pilotenbunker.de/Stuka/stuka.html Piloten Bunker 1939-1945]. Stuka und Schlachtflieger Asse. Проверено 12 июля 2007. [www.webcitation.org/65ZN8UxM5 Архивировано из первоисточника 19 февраля 2012].
  4. Just, Günther (1986). Stuka Pilot Hans Ulrich Rudel. Atglen, Pennsylvania: Schiffer Military History. ISBN 0-88740-252-6., стр. 43
  5. Alexander Lüdeke. Waffentechnik im Zweiten Weltkrieg- Printed in China- Parragon Books Ltd. 2010 ISBN 978-1-4454-1132-3
  6. [www.donhollway.com/hans-ulrichrudel/ Don Hallway «The Eagle of the Eastern Rront»]
  7. Г. У. Рудель. Глава 14. Роковое лето 1944 // [militera.lib.ru/memo/german/rudel/index.html Пилот «Штуки»] = Stuka-Pilot / перев. Е. М. Ковалёв.
  8. Д. Б. Хазанов. [militera.lib.ru/h/hazanov_db3/06.html Глава 6. Враг у ворот] // [militera.lib.ru/h/hazanov_db3/index.html Битва за небо. 1941. От Днепра до Финского залива]. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 416 с. — (Великая Отечественная: Неизвестная война). — 6000 экз. — ISBN 5–699–19616–1.
  9. Г. У. Рудель. [militera.lib.ru/memo/german/rudel/04.html Глава 4. Битва за крепость Ленинград] // Пилот «Штуки» = Stuka-Pilot / перев. Е. М. Ковалёв.

Ссылки

  • [hilvvs.com/avio/post_1218455809.html Ганс Ульрих Рудель]
  • [www.youtube.com/watch?v=JHCocpH8maM Luftwaffe air ace Oberst Hans Ulrich-Rudel] — документальный фильм
  • [militera.lib.ru/memo/german/rudel/index.html Пилот «Штуки»]

Литература

  • Brütting, Georg. Das waren die deutschen Stuka-Asse 1939—1945. Motorbuch, Stuttgart, 1995. ISBN 3-87943-433-6.
  • Владимир Павлов. Открытое письмо гитлеровскому асу // журнал «Огонек» № 49, 1962. стр. 28-29.

Отрывок, характеризующий Рудель, Ганс-Ульрих

Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.

wiki-org.ru

Рудель Ганс-Ульрих — это… Что такое Рудель Ганс-Ульрих?

Ганс-У́льрих Ру́дель (нем. Hans-Ulrich Rudel; 2 июля 1916 г. — 18 декабря 1982 г.) — самый знаменитый и результативный пилот пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука» в годы Второй мировой войны. Единственный кавалер полного банта Рыцарского креста: с Золотыми Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами (с 29 декабря 1944). Единственный иностранец, награжденный высшей наградой Венгрии, Золотой медалью за доблесть. По количеству наград Руделя превзошел только Герман Геринг. Активный нацист, никогда не критиковал Гитлера.

Боевые заслуги

Ju-87G Руделя

По официальным данным люфтваффе[2], Рудель совершил 2530 боевых вылетов[3], во время которых уничтожил около 2000 единиц боевой техники, в том числе 519 танков, 150 самоходных орудий, 4 бронепоезда, два крейсера,эсминец и линкор «Марат». Бо́льшую часть вылетов совершил на различных модификациях пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука», в конце войны также летал на истребителе Fw 190. Сбил 9 самолетов противника (2 штурмовика Ил-2 и 7 истребителей. Одним из, возможно, погибших от его действий в бою летчиков был известный советский ас Лев Шестаков)[4].

Сам Рудель за время второй мировой войны был сбит 32 раза, несколько раз ранен. Последний раз ему оторвало ногу попаданием 40-мм зенитного снаряда, однако он продолжал летать даже после ампутации ноги. После завершения войны арестован американцами.

Линкор «Марат»

23 сентября 1941-го года линкор «Марат», участвовавший в обороне Ленинграда, получил прямое попадание двух бомб, одна из которых была сброшена Руделем. В результате корабль разломился на две части (момент атаки был заснят стрелком К. Байером) и лег на грунт[5]. Кормовая часть линкора села на мель в районе Кронштадта и после поднятия на поверхность использовалась командой в качестве артиллерийской батареи и укрепления. По утверждениям самого Руделя, 22 сентября именно он сбросил ту 1000-кг бомбу, которая привела к затоплению корабля[6].

Политические взгляды

До самой своей смерти Ганс-Ульрих Рудель отличался своими крайне правыми взглядами, приводя своими высказываниями официальный Бонн в смущение[1]. Рудель также сделал попытку баллотироваться в бундестаг от ультраконсервативной Deutsche Reichspartei, но потерпел поражение на выборах. Принимал активное участие в ежегодных собраниях ветеранов эскадрильи «Иммельман», в 1965 году открывал мемориал погибшим летчикам SG2 в Бурге-Штауфенбурге[1].

В конце 1951 года Рудель опубликовал в Буэнос-Айресе два политических памфлета — «Мы, фронтовые солдаты и наше мнение о перевооружении Германии» и «Удар ножом в спину или Легенда». В первой книге Рудель, выступая от имени всех фронтовых солдат, утверждает, что снова готов сражаться против большевиков и за «жизненное пространство» на Востоке, по-прежнему необходимое для выживания немецкой нации[1].

Во второй, посвященной последствиям покушения на Гитлера в июне 1944 года, Рудель объясняет читателю, что ответственность за поражение Германии в войне несет генералитет, не понявший стратегического гения фюрера и, в особенности, офицеры-заговорщики, поскольку политический кризис, вызванный их покушением, позволил союзникам закрепиться в Европе[1].

Дополнительная литература

  • Rudel H.-U. Stuka-Pilot : His Life Story in Words in Photographs. New York, Ballantine Books, 1963
  • Г.-У. Рудель Пилот «Штуки»
  • Brütting, Georg. Das waren die deutschen Stuka-Asse 1939—1945. Motorbuch, Stuttgart, 1995. ISBN 3-87943-433-6.

См. также

Примечания

Ссылки

Wikimedia Foundation. 2010.

dic.academic.ru

Командир «счастливой штуки» Ганс-Ульрих Рудель…

Анатолий Дёмин

Легендарная боевая карьера «штуки» во многом обусловлена заслугами летавших на ней пилотов. Они были не только хорошо обученными, но и очень храбрыми молодыми людьми, лишь немногие из них были старше 28 лет. Помимо этого, у них было нечто большее, чем просто храбрость — у них был тот неуемный дух агрессивности, желание и страсть схватиться с врагом, всегда отличавшие лучшие войска всех армий мира. Практически все пилоты «штук» обладали этим духом в полной мере, и именно он заложил основу той легендарной репутации, которую получили Ju-87 во время захвата Польши и Франции.

Но из 307 асов штурмовой авиации — кавалеров Рыцарских Крестов, причем около полусотни из них также получили «довески» в виде Дубовых Листьев, Мечей и даже Бриллиантов к своим Крестам, самым знаменитым, смелым и предприимчивым был Ганс-Ульрих Рудель.

Менее чем за четыре года боевых действий он сделал наибольшее количество боевых вылетов — более 2500. Рудель начал войну лейтенантом и закончил ее полковником, командиром старейшей и наиболее известной эскадры SG2 «Иммельман», к концу войны превратившейся из бомбардировочной в штурмовую. К этому времени Рудель получил за храбрость все высшие награды «третьего рейха», в бою потерял ногу, но вернулся в строй, и его можно сравнить с летчиками других воюющих стран — нашими А. Маресьевым и З. Сорокиным, англичанином «жестянноногим» Дугласом Бэдером и другими.

Рудель родился в 1916 г. в Силезии в семье священника. В детстве он не выглядел ни слишком храбрым, ни слишком умным, но любил спорт. В 1936 г. курсантом вступил в ряды люфтваффе. Первый самостоятельный полет совершил в июле 1937 г. на FW-44. Пройдя курс летной подготовки, он попытался добровольно попасть в группу переучивания на пикировщики, но инструкторы не слишком высоко оценивали его способности. В результате он оказался на курсах воздушных разведчиков, и в Польской кампании летал наблюдателем в дальних разведполетах. Для Руделя, как и для многих молодых летчиков, считавших службу в рядах эскадр пикировщиков самой увлекательной в люфтваффе, это была скучная работа. Его рапорты о переводе в части «штук» постоянно отклонялись до марта 1940 г., а после переучивания его направили в одну из учебных групп в Штутгарте, где он пропустил «французский блицкриг».

В то время многие «несчастья» Руделя во многом обуславливались его характеристикой, написанной старшим инструктором летной школы: «Рудель скучный и вялый человек, странный парень, у которого единственный внеслужебный интерес, похоже, спорт. Он не курит, пьет только молоко, и у него нет подружек…» Попав в действующую часть I/StG2, он вновь «попал в зубы» этому инструктору, ставшему адъютантом группы. О «маршальском жезле» на время пришлось забыть — во время высадки воздушного десанта на Крите Рудель перегонял самолеты вне зоны боевых действий.

13 10 2013

В продолжении темы о Руделе размещаем отрывок из статьи Анатолия Демина «Пикирующий бомбардировщик Ю-87», (АиК за 2001)

К сожалению вся «наука» Константина Иванова оказалась неспособна объяснить, как можно подбить 5 танков Т-34 в одном бою из 37-мм пушки, именно столько танков, по 4-5 для одного вылета, неоднократно в мемуарах указывает Рудель.

ПТУРС-ов тогда еще не было, бомб можно подвесить максимально 5, остается авиационная пушка, максимально возможный калибр 37 мм для «Густава», или последние «Доры» с MG 151/20.

Именно из пушки Рудель поджег максимальной количество танков.
Летом 1943 года во время Курской битвы Рудель подбил свой первый танк.
К своему 2000 вылету к 1 июня 1944 года за ним числилось 223 танка, уничтоженных бортовым оружием и 78 бомбами.

Посмотрим здесь, пункт 3, — испытание противотанкового Ju-87G у нас в НИИ ВВС:

Конструктивные особенности модификаций самолета Ю-87

Боезапас 37-мм пушки составлял 12 снарядов на каждую, стреляла пушка фактически по одному выстрелу за 2 сек.
Причем пикирование было невозможно, «Густав» уже применялся как штурмовик, приходилось стрелять с планирования с углом 10-12 град, а значит стрелять по лобовой и боковой броне, причем снарядом под углом к броне.
«Густав» уже применялся как штурмовик. Пикировать на таком самолете с двумя тяжелыми пушками стало невозможно, тормозные решетки с него были сняты.

Странно, но Рудель красочно описывает, как он пикирует почти отвесно, затем выравнивает машину и открывает огонь, правда делает оговорку: «Конечно такие атаки никогда бы не смогли провести мои коллеги по той простой причине, что у них нет достаточного опыта.»

Кстати о двенадцати танках, Рудель в мемуарах пишет, что в своем четвертом за день вылете он никак не может подбить свой тринадцатый танк ИС и все-таки подбивает его, получая ранение.

В продолжении темы смотри по ссылке:
Танки Германии и ее противников. 1939-1945. Константин Иванов.

Вячеслав

28 05 2015

А были ли подбитые танки?

А.И. Мухин «Асы и пропаганда»

www.airpages.ru

Рудель, Ганс-Ульрих Википедия

Ганс-Ульрих Рудель

Ганс-Ульрих Рудель
Прозвище «Орел Востока»
Дата рождения 2 июля 1916(1916-07-02)
Место рождения дер. Конрадсвальдау, Силезия, Германская империя
Дата смерти 18 декабря 1982(1982-12-18) (66 лет)
Место смерти Розенхайм, ФРГ
Принадлежность Германия Германия
Род войск Люфтваффе
Годы службы 1936—1945
Звание оберст
Часть Schlachtgeschwader-2[1]
Командовал III./Schlachtgeschwader-2
Иммельман[1]
Сражения/войны

Вторая мировая война:

  • Блокада Ленинграда
  • Сталинградская битва
  • Курская дуга
  • Висло-Одерская операция
  • Туапсинская оборонительная операция
  • и многие другие
Награды и премии
В отставке бизнесмен, член Немецкой партии рейха

ru-wiki.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *