Пво с 25 – -25 ""

Содержание

Зенитная ракетная система С-25 (ЗРК С-25). «Беркут», прикрывший Москву — История России

7 мая 1955 года постановлением Совета Министров СССР принята на вооружение войск ПВО страны зенитная ракетная система С-25

Первая в истории нашей страны ракетная система ПВО существенно изменила военный баланс между СССР и странами НАТО. Без преувеличения можно сказать, что революционный комплекс делал невозможной тактику массированного налета и бомбардировок Москвы в случае начала вооруженного конфликта. Комплекс, получивший наименование «Беркут», стал не только противовоздушным щитом столицы СССР, располагавшимся на двух «бетонках» – кольцах трасс, созданных вокруг города. Он стал основой для всех последующих современных комплексов ПВО нашей страны. Появление современных С-300, С-350 и С-400 во многом было обеспечено тем заделом, который был создан при разработке их «дедушки» – грозного «Беркута», так испугавшего до этого непобедимые воздушные армады НАТО.

Жизненная необходимость

К началу холодной войны, бывшие союзники по антигитлеровской коалиции уже вынашивали несколько планов по ведению войны против СССР. Самые известные из них – это операции «Немыслимое», «Тоталити», «Дропшот», но были и другие, более или менее известные в истории военные замыслы против Советского Союза. Все эти планы отличались одной схожей чертой: так, используя козырь, оставшийся после Второй мировой войны, сильную бомбардировочную стратегическую авиацию, предусматривали масштабные атомные бомбардировки городов и промышленных центров СССР.

С-25 на параде на Красной площади. Источник: https://topwar.ru

Опыт прошедшей мировой войны показывал, что зенитная артиллерия и истребители ПВО уже не могли остановить массированный налет тяжелых бомбардировщиков. Несмотря на все попытки усовершенствования ствольной зенитной артиллерии, к началу 50-х годов она достигла своего пика развития. Ни радиовзрыватель, ни наводка при помощи РЛС не смогли бы остановить налет 500-700 американских «Суперкрепостей». Истребители с трудом преодолевали заградительный огонь оборонительных турелей бомбардировщиков. И это не считая возможного боя с их истребительным прикрытием. Более того, на больших высотах у ПВО традиционного типа было всего около 10-20 минут, чтобы остановить прорыв формации вражеских бомбардировщиков. И это при том, что противник готовился выставить до 1200 четырехмоторных бомбардировщиков за один налёт. Стране срочно требовалось более эффективное, а главное – нестандартное средство ПВО.

Создание комплекса ПВО

Сейчас нам много рассказывают о современных, одних из лучших в мире отечественных зенитно-ракетных комплексах. Однако мало кто знает, насколько наряженную и колоссальную работу с конца 40-х годов вела вся страна, чтобы сковать надежный противовоздушный щит Родины. И.В. Сталин озаботился вопросом создания таких систем ещё в 1949 году. В разговоре с ракетчиком П. Н. Куксенко верховный главнокомандующий обсудил возможности создания ракет ПВО. На основе немецкого опыта и времен Второй мировой и у нас, и у американцев уже сформировалось видение ракетных систем ПВО. Но для нашей страны дело осложнялось тем, что страна восстанавливалась после разрушений и потерь, принесенных войной, ресурсы были крайне ограничены, специалистов не хватало. В этих условиях единственно верным решением стало присвоение проекту создания ракет ПВО приоритета, сравнимого с ядерным проектом. Работы по будущему С-25 курировал всесильный Л. П. Берия. Секретное постановление правительства СССР № 3389-1426 положило начало работам по комплексу, получившему шифр «Беркут».

Схема ракеты В 300 комплекса С-25. Источник: http://oruzhie.info

В названии нового оружия для ПВО, фигурирует слово комплекс, а это значит, что мало было создать лишь ракету. Такие опыты проводили даже немцы ещё в ходе войны. Поэтому требовался именно комплекс, в который вошли и радиолокационные станции обнаружения, и пусковые установки, и командные пункты как стационарные, так и подвижные, и, наконец. сама ракета. Для этого всего практически с нуля необходимо было создать узлы и агрегаты, сложные и неосвоенные доселе в производстве. В создании комплекса принимали участие 12 крупных советских НИИ и НПО. Было создано новое отдельное КБ-1, известное сейчас как концерн ПВО «Алмаз-Антей». В создании принимали участие и немецкие инженеры, чьи наработки очень пригодились в проектировании «Беркута». В рекордные 7 месяцев, проект был составлен. Началось производство компонентов и реализация наработок.

«Беркут» расправляет крылья

К 1952 году комплекс был готов к испытанию. Титанический труд сотен специалистов и прежде всего руководителей проекта – К. М. Герасимова, А. С. Еляна, С. Л. Берии и П. Н. Куксенко, А. Расплетина – сделал возможным производство всего сложнейшего комплекса ПВО. Интересно, что военные возражали против принятия новых ракет на вооружение и в целом отнеслись с недоверием к новому оружию. Однако отличные результаты пробных стрельб на полигоне Капустин Яр в 1952-1953 годах и личное заступничество Н.С. Хрущева стали достаточным аргументом в пользу принятия «Беркута» на вооружение. РЛС комплекса сопровождало до 20 целей и поражало мишени на базе четырехмоторного бомбардировщика Ту-4, аналогичного американским машинам.

Схема двух колец ПВО вокруг Москвы. Источник: http://pvo.guns.ru

7 мая 1955 года комплекс заступил на боевое дежурство вокруг Москвы, обеспечивая её противовоздушную оборону, а к 1958 году «Золотое кольцо» ПВО было полностью сформировано. Столицу окружали 56 стартовых комплексов системы С-25 «Беркут», они располагались двумя кольцами: внешнее – из 34 комплексов и внутреннее – из 22-х. Позиции соединялись бетонными дорогами, которые работают и в наши дни как федеральные трассы, в простонародье «бетонки». Комплексы надежно прикрыли столицу от любых, даже массированных налетов, могли контролировать до 1200 целей, имелись закрытые и запасные командные пункты, и надежная система РЛС.

В целом комплекс С-25 оценивается как лучший для своего времени, он обеспечил не только защиту столице, где сосредоточено все военное и гражданское управление страной, но и огромный задел в разработке перспективных систем отечественной ПВО. С-25 окончательно вывели из вооружения ПВО Москвы лишь в 90-е годы, так что «Беркут» почти полвека прикрывал столичное небо.

Обложка: С-25 на боевом дежурстве. Источник: http://pvo.guns.ru

histrf.ru

Воспоминания о С-25. Часть 1-я

Несколько слов об этих записках

Написать эти воспоминания меня побудил тот большой интерес к системе ПВО С-25, который был проявлен посетителями нескольких форумов Интернета к моим сообщениям, посвященным этой теме. Тем более что официально изданные воспоминания касаются, в основном, вопросов создания и развития этой системы, но, отнюдь не того, как проходила служба в полках. Кроме того, с каждым годом становится все меньше людей, способных рассказать об этом, что называется, от первого лица.

Все написанное здесь основано на моих личных воспоминаниях о службе, беседах с офицерами, часть информации была почерпнута из технической документации и документов из архива полка, к которым во время службы я имел доступ, а также на тех немногих записях, что удалось сохранить. К сожалению, за прошедшие годы многое успело забыться, особенно фамилии и даты, поэтому, не смотря на все старания, эти записки могут содержать некоторые фактологические ошибки, за что заранее приношу читателям свои извинения.

При желании в Интернете можно найти много дополнительной информации, посвященной С-25, в том числе с точными техническими характеристиками отдельных ее элементов. Поэтому здесь я привожу только те данные, которые, на мой взгляд, могут представлять интерес и которые не нашли отражения в официальных материалах по системе. Хочу также отметить, что часто информация, приведенная в Интернете, особенно, на неофициальных сайтах, бывает очень противоречива и ошибочна, поэтому доверять ей особо не следует.

Глава 1. Как начиналась моя служба

Мое знакомство с комплексом С-25 началось в 1971 году. Волею судеб я был призван в армию и попал в один из полков Первой армии особого назначения Московского округа ПВО. Не буду описывать весь путь от дома до места службы, скажу только, что уже в военкомате нам было сказано, что служить мы будем в войсках ПВО под Москвой. К тому времени у меня за плечами были законченное среднее образование, попытка поступления в ЛЭТИ, работа на радиозаводе и законченные с отличием курсы операторов РЛС при ДОСААФе.

25 мая утром мы, группа новобранцев из Эстонии, порядка пятидесяти человек, в сопровождении нескольких офицеров, прибыли поездом в Москву. После этого на метро мы проследовали на Белорусский вокзал, где сели в электричку. Особых воспоминаний об этом этапе пути у меня почему-то не осталось, за исключением, пожалуй, того, как москвичи шарахались от нашей группы на всем протяжении пути. Происходило это, по-видимому, оттого, что часть нашей команды, не смотря на запреты и проверки, смогла каким-то образом довольно сильно напиться в поезде. Кроме этого, многие, наслушавшись на сборном пункте разговоров о том, что хорошую одежду будут отбирать, постарались привести ее в состояние ветоши, поотрывав рукава и наделав всевозможных надрезов. Таким образом, по прибытии в Москву, мы представляли собой полуоборванную и полупьяную толпу, которая действительно могла испугать кого угодно.

Где-то к середине дня мы прибыли в Голицино, где, как позже выяснилось, располагался один из корпусов армии. Разместили нас в спортивном зале. Через некоторое время стали прибывать «покупатели» – один или несколько офицеров в сопровождении сержантов. По прибытии каждой такой группы нас всех строили и начинали вызывать по одному из строя, после чего отобранные убывали к месту прохождения службы. Не могу сказать, сколько времени все это продолжалось, поскольку по совету знакомых, уже отслуживших в армии, часов с собой я не взял. За окнами уже начало смеркаться, когда, наконец, очередь дошла до меня. Кроме меня были вызваны еще пять человек. После сверки наших документов нас вывели на улицу, посадили в автобус и мы поехали в часть.

По пути наши сопровождающие, а их было всего двое, представились – майор Первушин и сержант Красавин. Они сообщили нам, что мы будем служить в одной из лучших воинских частей округа, претендующей на награждение Переходящим Красным знаменем. Сержант Красавин вкратце рассказал нам о том, что ожидает нас в ближайшее время, сообщив, что до конца карантина он будет нашим начальником – заместителем командира взвода – и по всем вопросам надо обращаться к нему. Особо он отметил то, что теперь нам следует подчиняться командам старших по званию, а передвигаться только строем. Стоит отметить, что с самого начала он произвел на нас очень хорошее впечатление. Во время дальнейшей службы я не раз отмечал, что он имеет авторитет и у старослужащих. И это не смотря на то, что он прослужил всего на полгода больше нас – на тот момент он только что окончил сержантскую школу.

Ехали мы, наверно, около часа. Дорога все время шла через лес, лишь изредка мы проезжали какие-то населенные пункты, однако, у дороги я не заметил никаких указателей с их названиями, а поскольку солнце уже село, то сориентироваться, в каком направлении нас везут, не было никакой возможности. Машин тоже не попадалось – ни встречных, ни попутных. Лишь позже я узнал, что ехали мы по т.н. первому кольцу, которое в то время было закрыто для движения гражданского автотранспорта. Через какое-то время автобус остановился перед воротами КПП, они открылись, и мы въехали на территорию части.

Нас встретил дежурный по части, который еще раз произвел сверку наших документов с данными личных дел. После этого сержант Красавин построил нас и повел в столовую, перед этим заведя в баню, где мы оставили свои вещи в предбаннике, при этом он заверил, что с нашими вещами ничего не случится. Стояла непривычная для нас в это время года теплая погода, весь небосвод был усыпан звездами. В какой-то момент последовала команда «Стой». Мы остановились. Оказалось, что где-то рядом во всю заливается соловей, и на это сержант не преминул обратить наше внимание.

В столовой для нас был уже приготовлен ужин, кроме того, в зале нас ждала группа старослужащих, которые стали нас расспрашивать, откуда мы, чем занимались ранее. Выяснилось, что в части уже служат ребята из Эстонии и нас обещали с ними познакомить. О том, чем нас в тот раз кормили – не помню, однако, мы съели все, что было нам подано, чего не скажешь про следующие дни нашего пребывания в части – прошло довольно много времени, пока мы привыкли к солдатской пище.

После ужина нас привели вновь в баню. Баня состояла из двух помещений: предбанника и помывочного отделения. В предбаннике по периметру стояли деревянные скамейки, к станам прикручены крючки вешалок. В одной из стен был большой проем, наподобие прилавка, закрывавшийся дверками, за которым располагался склад обмундирования. В помывочной было четыре ряда душевых кабинок. В принципе, обычная сельская баня без каких-либо изысков, причем, очень чистая. Последний момент до сих пор вызывает у меня удивление. Командовал там старшина-сверхсрочник – в тот момент звания прапорщика еще не было, помогал ему рядовой-каптерщик, в банные дни туда откомандировывали воинов из числа получивших наряды вне очереди для уборки помещений.

В начале каждому из нас было выдано по небольшому куску мыла, по полотенцу, а также трусы с майкой. Те из нас, кто не был должным образом подстрижен («под ноль»), а таких оказалось трое, прошли процедуру стрижки ручными машинками. Одновременно нам было предложено отправить свою гражданскую одежду посылками домой, но поскольку никто такого желания не выразил, вся наша одежда была свалена в кучу, и об ее дальнейшей судьбе мне не известно.

После помывки началось самое интересное: нам стали подбирать форму. Старшина, окинув взглядом фигуру вновь прибывшего, выкладывал на прилавок комплект обмундирования и сапоги, даже не спрашивая у нас размеров, и предлагал его одеть. Самое интересное, что все предложенное им оказывалось всем впору. Только у одного из нас возникли проблемы: сапоги никак не налезали на ногу – голенища были узкие. Перепробовав несколько пар, старшина ножом распорол верх голенищ одной из пар, сказав, что через месяц надо будет придти и заточать их, поскольку к этому времени мы все похудеем. Скажу сразу – его предсказания сбылись, но лишь отчасти – этот парень до конца службы, а он служил всего год, поскольку окончил университет, ходил с распоротыми голенищами, вызывая придирки со стороны командиров во время проведения строевых смотров. Конечно, особая проблема возникла у всех с наматыванием портянок, но она была быстро решена с помощью старшины и сержанта Красавина, однако, портянки еще долго были для многих из нас настоящим больным местом.

Скоро мы все были одеты и обуты и строем, под командованием сержанта Красавина, направились в казарму, где нам предстояло обитать во время т.н. «курса молодого бойца» или попросту – карантина. По пути нас кратко ознакомили с распорядком дня: подъем в 6:30, отбой – в 22:30, завтрак – в 8:00 – большего в тот момент не запомнил. Казарма располагалась прямо напротив плаца и представляла собой оштукатуренное одноэтажное строение с входом посередине. Вход был оформлен наподобие открытой веранды. Как позже выяснилось, это была казарма РТЦ (радиотехнического центра, а по-простому – локаторщики), личный состав которого на время карантина был переведен в другую казарму. Окна казармы были небольшие, все форточки были открыты.

Когда мы вошли в казарму, часы над тумбочкой дневального показывали четверть первого ночи. Все, кроме дневального и дежурного сержанта уже, конечно, спали, поэтому нас попросили не шуметь. Спальное помещение освещалось слабой лампочкой, располагавшейся над дверью, поэтому рассмотреть что-то было довольно трудно. Уже на входе в нос ударил специфический запах – кирзы и мокрых портянок. Этот запах нельзя забыть. Очень тихо, чтобы никого не разбудить, прошли в помещение. Каждому из нас была указана койка и тумбочка. К слову сказать, сержант Красавин сразу сказал нам, что разрешает сложить обмундирование так, как получится, но потом мы будем это делать строго по уставу – как – он покажет утром. Также нам было сказано, что для нас подъем будет на час позже, чем для других.

Наши койки располагались недалеко от входа – по крайней мере, хоть что-то было видно. Положив личные вещи, а их у меня было всего-ничего – зубная щетка, паста, мыло, тетрадка, ручка и пара конвертов – то, что было указано в повестке, в тумбочку, разделись и легли спать. Несмотря на усталость, уснуть удалось далеко не сразу. Не скажу, что сон у меня был очень глубоким – мешал непривычный запах, а также храп, доносившийся отовсюду. Кроме того, и одеяло оказалось не таким теплым, как дома, так что к утру я довольно сильно замерз. С рассветом, наверно, часов в пять утра, окрестности огласили птичьи голоса, среди которых особенно выделялось оглушительное карканье каких-то крупных птиц. Очень скоро начали просыпаться и другие, хотя до официального подъема оставалось еще достаточно времени.

Наконец, настало время подъема. Дежурный сержант включил свет, хотя было и так светло, и громко скомандовал: «Подъем! Форма четыре! 45 секунд – строиться в коридоре!». Команду повторили еще и сержанты, которые поднялись и оделись до объявления подъема. Казарма пришла в движение. Мы, как и было нам сказано, оставались лежать в койках, хотя сна, конечно, уже не было. Со стороны было интересно наблюдать за происходящим: кто-то только поднимался с постели, кто-то уже выбегал в коридор, кто-то боролся с портянками… Через какое-то время последовала команда: «Отбой!». Все завертелось в обратную сторону. Прошло около минуты и вновь команда «Подъем!». Так повторялось раза четыре – до тех пор, пока, по мнению дежурного сержанта, большинство уложилось в отведенное время.

Первый день службы был для нас, вновь прибывших, посвящен ознакомлению с правилами службы: нас учили заправлять койки, пришивать подворотнички, чистить сапоги и еще множеству других премудростей армейской жизни. Кое-что удалось понять и запомнить сразу, кое-что смогли освоить позже, пройдя через наряды вне очереди, объявлявшиеся за невыполнение либо ненадлежащее выполнение этих правил. Единственно, чего не было, так это рукоприкладства, хотя подзатыльники иногда от сержантов иногда кое-кому и перепадали.

Второй день службы начался для нас уже, как и для всех, – с подъема. Мы тоже учились выполнять команды «подъем» и «отбой» на время. Скажу честно, на первых порах уложиться в этот норматив было весьма и весьма тяжело. Потом, по истечении нескольких дней, привыкли и даже стали его перекрывать. После подъема и физзарядки аккуратно заправляли и ровняли по нитке койки. Днем отрабатывали строевой шаг. Так началась наша армейская служба.

Всего в карантине нас было порядка шестидесяти человек. Основную массу, около половины личного состава, составляли выходцы из среднеазиатских республик, в основном из Узбекистана, но было много ребят и из Казахстана, причем, немцев. Далее по численности шли выходцы с Кавказа, с преобладанием дагестанцев, и молдаване. Москвичей было человек семь, по трое ленинградцев и литовцев – с ними у нас сложились самые лучшие отношения. Были еще ребята из Белоруссии и некоторых российских областей – по одному-два человека. Самым экзотическим был один якут – выпускник Якутской консерватории по классу какого-то народного инструмента. Он был крайне малого роста – наверно, не выше полутора метров, почти не понимавший, или делавший вид, что не понимает, по-русски. С ним с первого дня начались проблемы – он никак не желал выполнять никаких команд, видимо считая, что с его высшим образованием он не обязан никому подчиняться. В результате сержанты провели с ним в каптерке «разъяснительную работу» после чего он как-то сразу, хоть и плохо, но заговорил по-русски. Тем не менее, это не особо повлияло на его отношение к службе и как результат, он стал постоянным «туалетным работником». Но самое интересное произошло в банный день: выяснилось, что он не моется. Троим сержантам пришлось силой затащить его под душ и вымыть с мылом и мочалкой – при этом он издавал такой визг, что в баню прибежал дежурный по части. После этого случая он хотя бы стал мыться, однако, проблемы с ним продолжались до самого конца его службы – то заснет на посту, то при разряжении оружия произведет выстрел, то чуть не уронит ракету при постановке на стол.

Весь личный состав карантина был разделен на четыре взвода. Каждым из взводов фактически командовал сержант – заместитель командира взвода, были, конечно, и офицеры – командиры взводов и сержанты – командиры отделений, однако, в памяти о первых днях службы отложились только именно замкомвзвода. У нас им был сержант Красавин, замкомвзвода с РТЦ. Что касается офицеров, то в первые дни они в нашей казарме почти и не появлялись, за исключением, пожалуй, майора Первушина, бывшего начальником карантина.

На начало июня было назначено собеседование каждого новобранца с командиром полка полковником Коротковым или, как его все называли, «батей». Этому были посвящены основные тренировки: строевой шаг, подход к начальнику, отдание чести. Наш взвод был первым. 1 июня, сразу после завтрака наш взвод построили, проверили наш внешний вид, и повели в штаб. Скажу честно, все мы испытывали некоторый страх перед этой встречей – командир части казался нам очень большим начальником, тем более, как нам объяснили, от этой встречи зависит вся наша дальнейшая служба. В штабе нас построили в одну шеренгу и стали по одному вызывать в кабинет. Я был в строю третьим.

Зайдя в кабинет и представившись, я увидел сидящего за столом вполне интеллигентного, в отличие от тех же работников родного военкомата, с которыми мне приходилось общаться ранее, офицера средних лет. На столе были два телефона и стопка личных дел, одно из которых, как я понял – мое, лежало перед ним. Вообще Командир производил очень приятное впечатление. Скажу сразу, что первое впечатление оказалось верным, в дальнейшем я не раз убеждался в этом. Его отношение и к офицерам и к нам, солдатам, было действительно отеческим, голоса он почти никогда не повышал, если наказывал, то всегда справедливо. Через полтора года, когда он уходил из части на повышение – на должность заместителя командира корпуса – на прощальном построении многие смахивали слезы.

Первым делом он предложил мне сесть, спросил о том, как началась служба, есть ли какие жалобы. Все эти вопросы задавались отнюдь не формально. Потом разговор зашел о моей семье, роде занятий родителей, о том, чем я занимался до армии, моих интересах, желаю ли я продолжать образование. На мой утвердительный ответ на последний вопрос, Командир сказал, что в принципе, при желании, подготовиться к институту можно и в армии и такая возможность у меня будет. В результате беседы у меня сложилось впечатление, что служить я буду на локаторе, тем более что все предпосылки к этому были, да и в процессе разговора мы больше касались моих знаний в области электроники – в ней он, похоже, разбирался очень хорошо. В конце беседы, которая продолжалась минут пятнадцать, он пожелал мне хорошей службы. Вышел я из кабинета, можно сказать, окрыленным.

В течение последующих трех дней процедуру знакомства прошли и все остальные. В пятницу, 4 июня, после ужина нас всех построили на плацу и зачитали приказ о формировании учебных взводов и о назначении каждого из нас на должности. Всего было сформировано четыре учебных взвода – столько же, сколько и было в карантине до этого, но они были уже привязаны к конкретным подразделениям (РТЦ, первая и вторая батареи зенитно-ракетного дивизиона). Только один взвод был как бы сам по себе – учебный взвод обеспечения – как потом выяснилось, в него вошли водители, связисты и другие специалисты, которым в дальнейшем предстояло служить в подразделениях обслуживания. Этим же приказом назначались командиры учебных взводов (офицеры), их заместители и командиры отделений (сержанты). Многих из назначенных офицеров и сержантов мы видели впервые и сразу, естественно, запомнить их имена не смогли.

После объявления начальствующего состава перешли к назначениям рядового состава, т.е. нас, новобранцев. К моему огромному удивлению, я оказался зачисленным в первую батарею зенитно-ракетного дивизиона электриком взвода. В тот же взвод попал еще только один из нашей эстонской компании – Кондраков – его назначили в стартовый расчет. Остальные были назначены в другие подразделения: Тохвер и Торн – в РТЦ, Десяткин – во вторую батарею, а Лаанес – во взвод обеспечения, тоже электриком, но жилого городка. К этому времени мы все успели уже сдружиться и надеялись, что и служить будем все вместе.

Из всего нашего призыва на должности электриков было назначено всего пять человек. Кроме меня в нашем взводе был еще один электрик – Васильев – выпускник мордовского энергетического техникума. Во взводе второй батареи тоже был один парень, к сожалению, его фамилии уже не помню. Во взводе обеспечения были Лаанес (мой земляк) – до армии он работал электромонтером, и Княгинин – был назначен электриком ППР (пункта проверки ракет) – у него за плечами тоже был техникум и практика работы энергетиком на заводе – позже он стал электриком дивизиона – это была уже старшинская должность. В РТЦ из нашего призыва не было назначено ни одного электрика.

Всю процедуру наших назначений наблюдали со стороны и старослужащие. С некоторыми из них мы уже успели до этого познакомиться, в том числе и с нашими земляками – их было всего двое – Стекольщиков и Яэгер. Они считались уже «дедами» – им оставалось еще служить всего полгода. После построения было объявлено свободное время и все стали обсуждать детали зачитанного приказа. Наши земляки-старослужащие сразу нашли нас, поздравили с назначением, сказав, что теперь наша жизнь изменится. Особенно, по их словам, повезло мне. Во-первых, потому, что я попал в их подразделение, а во-вторых, потому, что буду электриком взвода – это, мол, одна их лучших должностей в дивизионе. Забегая вперед, могу сказать, что они оказались правы во всем. Начиная со следующей недели, мы стали заниматься не только строевыми приемами, но и изучением материальной части. Начиная с первых дней этих занятий, я оценил все преимущества своей новой должности и на первые полгода службы получил покровительство в лице земляков-старослужащих.

На следующий день, в субботу, на утреннем построении, мы уже строились, согласно приказу, по нашим новым подразделениям. Первый раз это удалось не сразу: многие успели забыть, в какое подразделение они назначены. Там же, на построении, мы увидели и своих новых командиров взводов, прибавилось и сержантов. Командиром нашего взвода был старший лейтенант Волков, его заместителем – младший сержант Фофанов, командирами отделений – сержант Якушев и сержант Стриженов. Старший лейтенант Волков был лет 45, с очень тихим складом характера. Он был самым старым из всех командиров взводов дивизиона и уже собирался уходить на пенсию. Как нам позже говорили, что именно из-за своего характера он так и не смог добиться повышения по службе, хотя максимум, что он мог получить – это капитанскую должность, поскольку у него не было высшего образования. Он командовал первым взводом дивизиона, и все мы должны были после окончания карантина служить у него во взводе за исключением Васильева, который был назначен во второй взвод. Младший сержант Фофанов числился заместителем командира второго взвода и только что прибыл в полк из «учебки» и во всю стремился применять полученные там знания по воспитанию подчиненных. Сержант Якушев командовал отделением пятого взвода и к тому времени прослужил уже год. Он был небольшого роста, очень подвижный, до армии играл в какой-то из подмосковных хоккейных команд и очень гордился тем, что является однофамильцем знаменитого хоккеиста. Для нас он был настоящей грозой – его требовательность не знала предела. Сержант Стриженов числился в четвертом взводе и был уже «дедом», по его словам, в карантин он пришел отдыхать и поэтому нас он особо не досаждал.

После завтрака началось «великое переселение народов»: хотя мы все еще и располагались в той же казарме, но наши спальные места теперь должны были располагаться в соответствии с нашими новыми назначениями. Каждому взводу соответствовал ряд коек в казарме. Наш взвод располагался вдоль северной стены казармы, взвод второй батареи – у центрального прохода, с другой стороны этого прохода спал личный состав взвода обеспечения, а вдоль южной стены располагались койки взвода РТЦ. Личный состав каждого взвода располагался строго в соответствии со штатным расписанием: первая койка – замкомвзвода, за ней – койки подчиненных. Наше переселение выглядело это так: все свернули свои спальные принадлежности, предварительно вложив в них свои вещи из тумбочек, и вышли с ними в коридор. После этого сержанты разложили свои спальные принадлежности и стали поименно вызывать своих подчиненных, указывая им койку, на которой предстояло теперь спать.

По окончании этой процедуры мы, повзводно, строем направились в казармы своих новых подразделений получать оружие и противогазы – до этого занятия проводились с использованием учебных карабинов – по одному на взвод. В качестве личного оружия во всех полках С-25 использовался СКС (карабин Симонова). На мой взгляд, по сравнению с АК, стрелять из него значительно лучше, он более удобен в обращении, не говоря уж о выполнении строевых приемов с оружием – здесь их нельзя даже сравнивать! Итак, прибыв в казарму, мы по одному заходили в оружейную комнату, где расписывались сперва в журнале инструктажа по технике безопасности при обращении с оружием (до этого несколько дней подряд мы изучали все эти правила), затем – в журнале выдачи оружия, после чего командир взвода вручал нам карабин и противогаз. Их номера необходимо было выучить назубок. Кстати, номер своего карабина я помню до сих пор – «ГХ-187». Получив оружие, мы вернулись в свою казарму, где сдали все полученное на хранение в оружейную комнату карантина.

С понедельника мы уже жили по общему распорядку: сразу после подъема – зарядка, которую два раза в неделю заменяли кроссом на три километра. После завтрака – общеполковой развод (ранее мы в нем не участвовали), убытие к местам занятий – локаторщики шли на РТЦ, личный состав батарей – на дивизион, водители – в гараж и т.д. К обеду все возвращались в городок. Дважды в неделю, по вторникам и четвергам, перед отбытием на объекты, проводились получасовые политинформации. После обеда обычно начинались различные занятия: изучение уставов, строевая подготовка, физо, политзанятия, которые продолжались до ужина. После ужина предоставлялось т.н. «личное время», подразумевавшее, что каждый мог заниматься своими личными делами: писать письма, читать газеты, смотреть телевизор и т.д. Правда, во время карантина после ужина зачастую начиналась «самоподготовка» – конспектирование «первоисточников» для политзанятий, дополнительное изучение уставов, либо мы чистили оружие. Для действительно личного времени оставалось где-то полчаса-час перед отбоем, за это время надо было привести в порядок форму (погладить, пришить подворотничок, начистить бляху).

На дивизион, который располагался километрах в трех от городка, мы шли обычно строем в составе своих взводов, отрабатывая по пути строевой шаг, иногда сержанты заставляли нас преодолевать эту дистанцию бегом. Для тех, кто по какой-то причине плохо выполнял команды либо разговаривал в строю, сержанты применяли метод под названием «спутник» – провинившийся должен был бегать вокруг идущего строя – действовало отлично. По прибытии на дивизион, расчеты шли на позиции, а мы, электрики, оставались у КПП ждать майора Первушина, который помимо начальника карантина, был главным энергетиком части. Занятия с нами он проводил обычно в одном из взводных бункеров. В этих занятиях не участвовал только Лаанес – он занимался сам по индивидуальной программе в городке. Мы изучали материальную часть, схемы электроснабжения, технику безопасности. Где-то два раза в неделю занятия с нами проводили командиры взводов или их заместители. Они знакомили нас с устройством ПУС (пульт управления стартом), ракеты, подъемного устройства, а также принципами боевой работы. Все записи мы должны были вести в т.н. «секретных» тетрадях, которые выдавались нам перед началом занятий и которые, по окончании занятий, мы должны были сдавать. Никаких записей вне этих тетрадей нам делать не разрешалось – такой был режим секретности! Мы должны были помнить все на память! Пару раз мы ходили в РТЦ для знакомства с дизельной электростанцией и располагавшейся там 6kV подстанцией.

На вторник, 22 июня, у нас был назначен день принятия присяги. За неделю до этого мы начали подготовку к этому торжественному событию: заучивали текст присяги, отрабатывали строевые приемы – этому были посвящены все послеобеденные занятия. В пятницу нам выдали парадное обмундирование и шинели. Все выходные прошли в заботах: надо было пришить погоны и эмблемы, начистить пуговицы кителей, погладить брюки и кители. В понедельник с утра прошла генеральная тренировка – командиры взводов придирчиво осматривали наш внешний вид, проверяли чистоту оружия, знание текста присяги. После обеда мы приступили к устранению выявленных недостатков. Вечером прошла повторная проверка.

В день принятия присяги у нас не было ни физзарядки, ни занятий. В 9 часов началось торжественное построение, с оркестром, выносом знамени. Приехали и несколько родителей. Как потом выяснилось, приглашения были разосланы всем, но приехали только москвичи и, по-моему, один папаша откуда-то с Кавказа. Перед строем были установлены столы – по одному на каждый взвод. На столах лежали красные папки, в них с одной стороны был текст присяги, который мы зачитывали, с другой – список взвода, в котором мы должны были расписываться. По этому списку нас и вызывали. Вся процедура заняла чуть больше двух часов. После этого мы прошли парадным маршем. На этом официальная часть была закончена, нас завели в казарму, где мы сдали оружие. Затем было объявлено свободное время. Родители бросились к своим чадам. Специально приглашенный фотограф начал фотографировать всех желающий. С этого дня у меня сохранилась почти единственная армейская фотография, поскольку фотографировать у нас разрешалось только в городке, а там я потом появлялся очень редко, но об этом позже.

Через какое-то время меня и еще пятерых ребят из нашего взвода вызвал замполит полка и приказал получить оружие и прибыть на КПП. Там нас уже ждал автобус. Нам выдали холостые патроны и повезли в пионерлагерь издательства «Правда», его названия я, правда, уже не помню. Оказалось, что нам предстоит произвести салют на могиле солдат, погибших в Великой Отечественной войне, которая находилась недалеко от этого лагеря. Когда мы прибыли на место, весь лагерь был уже построен, ждали только нас. Как и положено, были торжественные речи, выступали ветераны, затем мы сделали три залпа холостыми и все направились на обед. Нас тоже покормили, дав каждому по две порции. После нашего армейского пайка, который, я не скажу, что был очень плох, этот обед показался нам вкуснейшим. Затем нам показали лагерь, рассказали, как отдыхают дети, при этом нас все время сопровождали фотографы издательства. Позже, по словам сослуживцев, наши фотографии были напечатаны в одном из номеров журнала «Огонек», однако сам я их не видел, поскольку из нашей полковой библиотеки этот номер исчез.

В конце концов, экскурсии были закончены и мы поехали в полк. Однако, на КПП нас развернули, вновь выдали патроны и мы поехали в другой пионерлагерь, где вся процедура повторилась. Этот лагерь, правда, был даже с виду победнее, фотографов не было, однако, и здесь нас накормили до отвала. В часть мы вернулись только к ужину, который, не смотря на ранее съеденное, мы тоже «приговорили» – это все же был праздничный ужин!

Через два дня для нас, электриков, устроили экзамены по знанию правил техники безопасности (ПТБ) и правилам устройства электроустановок (ПУЭ). Сдавали мы их на полном серьезе – с билетами и комиссией в составе главного энергетика майора Первушина и зампотеха нашей батареи капитана Швыдкого. В каждом билете было по девять вопросов: три – по технике безопасности, три – по ПУЭ и три – по конкретным схемам и устройствам дивизиона. Экзамены мы удачно сдали и нам были присвоены вторые группы по технике безопасности с допуском на работы с напряжением до 6kV и выданы соответствующие удостоверения. Скажу сразу, что все последующие экзамены, а их мы сдавали каждые полгода, проводились уже в Голицино, куда привозили электриков со всех частей корпуса. Эти экзамены были значительно более сложными и комиссии состояли только из главных энергетиков полков.

На 2 июля был назначен перевод личного состава карантина в подразделения – наша учеба заканчивалась и начиналась настоящая служба. Для меня, однако, служба началась раньше. В воскресенье утром меня вызвал наш командир взвода ст. лейтенант Волков. Вместе с ним мы пошли в штаб дивизиона – он располагался в казарме первой батареи – там уже находилось все командование дивизиона и нашей батареи. Было видно, что произошло что-то чрезвычайное. Мне стали задавать вопросы о действиях электрика при боевой работе – то, чему нас учили командир взвода и его заместитель. По-видимому, мои ответы удовлетворили присутствующих, и мне было приказано собрать личные вещи, получить оружие и прибыть к штабу полка. Через полчаса, в сопровождении капитана Швыдкого, исполнявшего обязанно

veideol.livejournal.com

25 — это… Что такое С-25?

С-25 Бе́ркут (по классификации МО США и НАТО — SA-1 Guild) — стационарная зенитно-ракетная система (ЗРС). Была принята на вооружение в СССР в 1955 году. Предназначалась для обороны Москвы от ударов средств воздушного нападения противника. Являлась одной из первых принятых на вооружение ЗРС.

Дальнейшим развитием идей, заложенных в С-25, стало создание мобильного зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) С-75.

История

В конце 40-х годов XX века Советскому Союзу потребовалась комплексная защита Москвы от возможных массированных воздушных атак. Так в стране началось осуществление одного из наиболее сложных и дорогостоящих на то время проектов по созданию ракетной системы ПВО, управляемой с помощью радиолокационной сети. Решение о создании этой системы было принято в августе 1950 года.

Организация работ по системе «Беркут» была возложена на Третье главное управление (ТГУ) при Совете министров СССР. Её курировал Л. П. Берия. Задача по разработке системы была возложена на московское КБ-1 во главе с заместителем министра вооружений К. М. Герасимововым и главными конструкторами С. Л. Берия и П. Н. Куксенко. Заместителем главного конструктора был А.Расплетин. В то же время ОКБ-301, возглавляемое С. Лавочкиным, была поручена разработка одноступенчатых ассоциированных ракет В-300, и уже в июне 1951 года были проведены испытательные пуски ракет В-300.

Радиолокационной станции секторного обзора 10-сантиметрового диапазона был присвоен индекс Б-200. Комплекс сооружений с радиолокатором Б-200 в конструкторской документации получил название ЦРН (центральный радиолокатор наведения), в войсковой документации — РТЦ (радиотехнический центр). Каждая станция, имея двадцать стрельбовых каналов, должна была обеспечивать одновременное наблюдение за двадцатью целями и наводить на них до двадцати ракет.

20 сентября 1952 года опытный образец Б-200 был отправлен на полигон Капустин Яр для стрельбовых испытаний с ракетами В-300. 25 мая 1953 года управляемой ракетой был впервые сбит самолет-мишень Ту-4. В 1953 году по настоянию группы военных, указывавших на чрезмерную сложность эксплуатации системы и ее низкую эффективность, были проведены сравнительные испытания зенитной артиллерии и системы «Беркут». Лишь после этих сравнительных стрельб у артиллеристов отпали последние сомнения в эффективности зенитного управляемого ракетного оружия.

Серийные образцы ракет были испытаны в 1954 году, был произведён одновременный перехват 20 целей. Сразу после проведения завершающего этапа испытаний начались бурные дебаты о том, принимать или не принимать систему С-25 на вооружение. Военные считали, что система настолько сложна, что принимать ее сразу на вооружение не следует, а надо принять в опытную эксплуатацию на один год, после чего, без дополнительных испытаний, передать ее на вооружение и поставить на боевое дежурство. Разработчики же системы считали, что систему надо сразу принимать на вооружение и ставить на боевое дежурство, а войска следует обучать прямо во время несения боевого дежурства. Окончательное решения принял Н.Хрущёв. 7 мая 1955 года постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР система С-25 была принята на вооружение.

Впервые ракеты комплекса (В-300) были открыто показаны на военном параде 7 ноября 1960 г.

Развёртывание

В соответствии с указанием Сталина, система ПВО Москвы должна была обладать возможностью отражения массированного налёта авиации противника с участием до 1200 самолетов. Расчеты показали, что для этого потребуется 56 многоканальных зенитных ракетных комплексов с РЛС секторного обзора и пусковыми установками ракет, размещенных на двух кольцах. На внутреннем кольце, на расстоянии 45-50 километров от центра Москвы, было намечено разместить 22 комплекса, на внешнем кольце, на расстоянии 85-90 километров, — 34 комплекса. Комплексы должны были располагаться на расстоянии 12-15 километров друг от друга, так, чтобы сектор огня каждого из них перекрывал сектора комплексов, находящихся слева и справа, создавая сплошное поле поражения.

Военные части, оснащённые комплексами С-25, располагались на расстоянии 75-85 км от Москвы (на расстоянии 10-15 км друг от друга). Такие военные части представляли собой достаточно большие по площади объекты, обслуживаемые большим количеством личного состава. Основным видом маскировки военных частей С-25 было расположение в лесных массивах, кроны деревьев которых прятали от посторонних глаз целые улицы военных частей.

Позже зоны ответственности всех полков С-25 были разбиты на четыре равных сектора, в каждом из которых находилось 14 зенитных ракетных полков ближнего и дальнего эшелонов. Каждые 14 полков образовывали корпус. Четыре корпуса составили 1-ю армию ПВО особого назначения.

В 1990-е годы большинство частей С-25 были расформированы. Сейчас на их территориях располагаются дачные участки.

Характеристики

Образца 1955 года

Скорость целей 1500 км/ч
Высота поражения 500м-20000м
Дальность 35 км
Количество поражаемых целей 20
Количество ЗУР 60
Возможность поражения цели в помехах нет
Срок хранения ракеты
- На ПУ 0,5 года
- На складе 2,5 года

Модернизация 1966 года

Скорость целей 4200 км/ч
Высота поражения 1500м-30000м
Дальность 43 км
Количество поражаемых целей 20
Количество ЗУР 60
Возможность поражения цели в помехах есть
Срок хранения ракеты
- На ПУ 5 лет
- На складе 15 лет

Литература

Ссылки

Советские и российские комплексы ПРО, ЗРК, ЗСУ, ЗО и ПЗРК

Комплексы ПРО

А-35 «Алдан» • А-135 «Амур» • А-235

ЗУ ВВС и ПВО

Ближнего действия (до 10 км)
Малой дальности (от 10 до 50 км)	С-25 «Беркут» • С-75 «Двина» • С-125 «Нева»/«Печора»
Средней дальности (от 50 до 200 км)
Дальнего действия (> 200 км)

ЗУ
сухопутных
войск РФ

Ближнего действия (до 15 км)
Малой дальности (от 15 до 30 км)
Средней дальности (от 30 до 100 км)
Дальнего действия (> 100 км)

ЗУ ВМФ РФ

Командные пункты,
средства управления,
разное

Войск ПВО	5Н83С (Командный пункт ЗРК)
Сухопутных войск
Военно-морского Флота

^* — производились только на экспорт. Курсивом выделены перспективные, опытные или не пошедшие в серийное производство образцы

dic.academic.ru

Первый отечественный ЗРК С-25

Послевоенный переход в авиации на использование реактивных двигателей привел к качественным изменениям в противостоянии средств воздушного нападения и средств противовоздушной обороны. Резкий рост скорости и максимальной высоты полета самолетов-разведчиков и бомбардировщиков свели практически к нулю эффективность зенитной артиллерии.

В конце 40-х годов XX века Советскому Союзу потребовалась комплексная защита Москвы от возможных массированных воздушных атак. Так, в стране началось осуществление одного из наиболее сложных и дорогостоящих на то время проектов по созданию ракетной системы ПВО, управляемой с помощью радиолокационной сети. Решение о создании этой системы было принято в августе 1950 года.

Организация работ по системе «Беркут» была возложена на Третье главное управление (ТГУ) при Совете министров СССР. Её курировал Л. П. Берия.
Задача по разработке системы была возложена на московское КБ-1 во главе с заместителем министра вооружений К. М. Герасимововым и главными конструкторами С. Л. Берия (сын Л. П. Берия) и П. Н. Куксенко. Заместителем главного конструктора был А.Расплетин. В то же время ОКБ-301, возглавляемое С. Лавочкиным, была поручена разработка одноступенчатых ракет В-300, и уже в июне 1951 года были проведены испытательные пуски ракет В-300.

ЦРН Б-200

Советский дальний бомбардировщик Ту-4-копия, американского Б-29

В 1953 году по настоянию группы военных, указывавших на чрезмерную сложность эксплуатации системы и ее низкую эффективность, были проведены сравнительные испытания зенитной артиллерии и системы «Беркут». Лишь после этих сравнительных стрельб у артиллеристов отпали последние сомнения в эффективности зенитного управляемого ракетного оружия.

100-мм зенитное орудие КС-19, составлявшие вместе с 85-мм зенитными орудиями основу ПВО в 50-е годы

Схема расположения позиций ЗРК С-25 вокруг Москвы

Такие военные части представляли собой достаточно большие по площади объекты, обслуживаемые большим количеством личного состава. Основным видом маскировки военных частей С-25 было расположение в лесных массивах, кроны деревьев которых прятали от посторонних глаз целые улицы военных частей.

ТТХ ЗРК С-25 образца 1955 года:
Скорость целей 1500 км/ч
Высота поражения 500м-20000м
Дальность 35 км
Количество поражаемых целей 20
Количество ЗУР 60
Возможность поражения цели в помехах нет
Срок хранения ракеты
На ПУ 0,5 года
На складе 2,5 года
Модернизация 1966 года:
Скорость целей 4200 км/ч
Высота поражения 1500м-30000м
Дальность 43 км
Количество поражаемых целей 20
Количество ЗУР 60
Возможность поражения цели в помехах есть
Срок хранения ракеты
На ПУ 5 лет
На складе 15 лет

Позже зоны ответственности всех полков С-25 были разбиты на четыре равных сектора, в каждом из которых находилось 14 зенитных ракетных полков ближнего и дальнего эшелонов. Каждые 14 полков образовывали корпус.
Четыре корпуса составили 1-ю армию ПВО особого назначения.

Серийные образцы ракет были испытаны в 1954 году, был произведён одновременный перехват 20 целей.
7 мая 1955 года постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР система С-25 была принята на вооружение. Став, таким образом, первой принятой на вооружение в СССР и первой оперативно-стратегической ЗРК в мире, первой многоканальной ЗРК с вертикально стартующими ракетами.
Во многом благодаря именно строительству капитальных бетонных сооружений комплексов С-25, появилась Московская кольцевая автодорога.

Ракета В-300, использовавшаяся в ЗРК С-25, одноступенчатая, с ЖРД, вертикального старта. Выполнена по схеме «утка», рули размещались в носовой части корпуса в двух взаимно перпендикулярных плоскостях, впереди двух крыльев. Стартовая масса ракеты составила около 3500 кг. Тяга ЖРД – 9000кг. БЧ осколочно-фугасного типа, подрывалась автоматически по команде РВ и поражала самолет противника с расстояния до 75 м. Сопровождение ракеты осуществлялось по сигналу бортового радиоответчика. Использовался командный метод наведения ракеты на цель.

Стартовой (пусковой) стол – металлическая рама с коническим пламярассекателем и приспособлением для горизонтирования, устанавливался на бетонном основании. Ракета крепилась на стартовом столе в вертикальном положении с помощью четырех фиксаторов, расположенных на донном срезе вокруг сопла ЖРД. Электропитание на борт ракеты при проведении проверок и предстартовой подготовки — подавалось по кабелю через быстросбрасываемый бортовой разъем. До начала 60-х годов ракета В-300 многократно модернизировалась. Изменения в основном касались двигателя с системой топливопитания и боевой части. В ОКБ-301 был проделан большой объем работ по обеспечению длительного хранения ракет в заправленном состоянии, включая средства защиты от агрессивных компонентов топлива, благодаря чему ракеты могли оставаться на боевом дежурстве длительное время. В ходе многолетней эксплуатации в системы С-25 и ее модификаций были созданы и использовались ракеты «205», «207», «217»,»219″ различных вариантов, разработанные ОКБ-301 и МКБ «Буревестник».

Сравнительные ТТХ ракет:
—————————————————————————————
«205» «207А» «217»
—————————————————————————————
Длина общая с газовыми рулями, мм. 11816 12125 12333
Длина общая без газовых рулей, мм. 11425 11925 —
Диаметр, мм. 650 650 650
Площадь крыла, кв.м. 4,65 4,65 —
Площадь воздушных рулей, кв.м. 0,895 0,899 —
Масса стартовая, кг. 3582,5 3404,5 3700,0
Масса пустого изделия, кг. 1518,0 1470,0 —
Масса топлива, кг. 1932,0 1882,3 2384 (*)
Масса БЧ, кг. 235,0 320,0 300 (285)
Масса газовых рулей, кг. 61,5 10,4 —
Высоты поражения целей, км. до 25 3-25 20-25
Дальность пуска, км. до 30 до 30 до 30
Дальность действия БЧ, м. 30 50-75
Скорость полета
максимальная, м/с 1080 1020
средняя на Н=30км, м/с 545 515 700-750
Перегрузка макс. (Н=3-25км.) 4-2 6-3

В середине 60-x годов система ПВО Москвы С-25 была модернизирована и получила обозначение С-25М. Аппаратура наведения ракет на цели и счетно-решающие приборы модифицированного варианта станции Б-200 выполнялись чисто электронными без применения электромеханических элементов.
Для модернизированной С-25М были разработаны ракеты «217М».
В связи с ростом тяги ЖРД (до 16-20 тонн) было необходимо усилить стартовые столы и наземные устройства обеспечения пуска.

Компоновочно ЗУР «217М» сильно отличалась от своих предшественников. Корпус стал несколько длиннее, аэродинамическая схема «утка» переродилась в «триплан»: в хвостовой части появилось дополнительное крестообразное оперение, крылья и передние рули видоизменились.

В конце 50-х годов рассматривалась возможность применения в качестве альтернативы обычным БЧ специальных (ядерных) боевых частей.
Надо отметить, что в те годы подобное пытались реализовать чуть ли не во всех классах управляемых и неуправляемых ракет от баллистических ракет до ракет «воздух-воздух». Не обошлось без таких экспериментов и с ЗУР семейства В-300. В качестве возможных целей рассматривались групповые цели и высотные самолеты, летящие на «потолках» более 23 км. Ракета состояла на вооружении.
На рубеже 50-х и 60-х годов на полигоне Капустин Яр проведены реальные испытания ЗРК С-25 с ЗУР, оснащенной ядерной БЧ. Во время пуска были уничтожены две радиоуправляемые мишени, летящие на расстоянии 2 км. друг от друга на высоте около 10 км.

Система С-25 простояла на обороне г. Москвы более 30 лет, и, к счастью, в боевых действиях не участвовала.

Комплексы системы С-25М сняты с боевого дежурства в 1982 году с заменой комплексами системы C-300П. Часть бывших позиций комплексов С-25, используется до сих пор, для базирования комплексов ПВО семейства С-300 и системы противоракетной обороны Москвы А-135.Значительная часть снятых с вооружения ЗУР комплекса С-25, были переоборудованы и использовались в качестве радиоуправляемых мишеней. Для обеспечения боевой подготовки в войсках ПВО.

Источник

Понравился наш сайт? Присоединяйтесь или подпишитесь (на почту будут приходить уведомления о новых темах) на наш канал в МирТесен!

super-arsenal.ru

К дню Войск ПВО: система С-25. Продолжение — 14 Апреля 2013

В первой части статьи мы успели поговорить только о постановке задачи на систему С-25 и изложить самые общие сведения о системе телеуправления, в ней реализованной.

Задача была грандиозная – наглухо закрыть Москву от налёта 1000 бомбардировщиков. Именно наглухо, так как бомбы на тех бомбардировщиках, по крайней мере на некоторых из них, предполагались атомные. А телеуправление… что ж, сейчас им и займёмся.

ЗРК С-25: локатор плюс ракета

Сначала – несколько терминов.

То, что мы выше назвали боевой единицей, правильно называть зенитным ракетным комплексом – ЗРК. То есть ЗРК – это минимально необходимый комплект средств, обеспечивающих возможность стрелять по цели. Коротко говоря, он состоит из систем наведения, стартовых устройств и собственно ракет.

Группировка комплексов, предназначенных для обороны объекта или территории, называется зенитной ракетной системой – ЗРС. В состав ЗРС, кроме ЗРК, входят РЛС дальнего обнаружения, командные пункты, системы связи.

Сегодня, когда ракеты поставляются с завода в транспортно-пусковых контейнерах, готовыми к немедленному применению, состав ЗРС может этим и ограничиваться. Но на рубеже 40–50-х годов прошлого века, во времена жидкостных ракет и сравнительно низкой надёжности бортовой аппаратуры, ЗРС включала ещё базы хранения ракет, пункты их проверки, средства доставки ракет к боевым позициям и установки на стартовые устройства, технику для заправки компонентами топлива и сжатыми газами и другое оборудование.

Всё это было в составе ЗРС С-25.

Центральный радиолокатор наведения – Б-200. Как мы уже говорили, от идеи использования в составе ЗРК двух локаторов для работы по каждой цели отказались ещё на этапе проработки концепции С-25. Взамен А.А. Расплетин предложил решение, поистине революционное.

На двух кольцевых рубежах вокруг Москвы должны были разместиться 56 ЗРК. Каждый включал одну РЛС, «зона ответственности» которой представляла собой не полный круг, а лишь сектор шириной 60°. Зато каждый локатор должен был быть способен одновременно «вести» 20 целей и 20 ЗУР!

Это называется многоканальной РЛС; но спроектировать локатор, формирующий 40 узких лучей, в то время было абсолютно невозможно.

Давайте посмотрим предельно упрощённо – как узколучевой локатор определяет координаты цели? Он направляет свой луч туда, где она должна быть – это делается обычно по данным внешнего целеуказания. Получив отражённый сигнал, локатор «понимает», что цель засечена, и он «знает» направление на неё, потому что это – направление его луча. Так получаются азимут (горизонтальное направление) и угол места (наклон линии визирования к горизонту) цели. Время между посылкой импульса и приходом отклика позволяет рассчитать дальность.

Но цель движется, уходит из луча. Тогда локатор по некоторому закону «двигает» лучом в пределах небольшой области углов – производит сканирование пространства вблизи от ранее обнаруженного местоположения цели. Вновь находит её, вновь определяет параметры – так осуществляется процесс сопровождения.

Как видим, узколучевая РЛС позволяет сразу получить все требуемые характеристики цели. Но расплачиваться за это приходится довольно сложным управлением лучом. На рубеже 1940–50-х годов не существовало аппаратуры, позволившей бы «обслуживать» сразу несколько целей таким способом.

Поэтому для «Беркута» была предложена РЛС особой схемы, получившая индекс Б-200. По зоне ответственности она была названа секторным локатором, а по своей роли в составе ЗРК – центральным радиолокатором наведения – ЦРН. Структура ЦРН была определена в основном П.Н. Куксенко.

Б-200 имел две антенны, формирующие широкие плоские лучи. Их называли «лопатообразными», так как их толщина была всего порядка 1º, а ширина ¬– 57°. Одна антенна «отвечала» за определение азимута целей и ракет, вторая – за угол места. Соответственно, одна из «лопат» должна была «просеивать» пространство справа налево (или наоборот), а вторая – снизу вверх (или наоборот).

Это называется линейным сканированием.

Я уже говорил, что рассчитывал на журнального художника. Эта картинка – я нарисовал ему прообраз рисунка, иллюстрирующего эти самые лопатообразные лучи. Он, действительно, нарисовал; как ни странно, у него получилось красивее, чем у меня Впрочем, тоже не очень понятно. Тут, чтобы было хорошо, нужно видео…
Ну, ладно, да? Вы меня простите? Если читать текст, то можно понять и эти каляки…

Надо подчеркнуть, что отдельности ни одна из антенн не даёт представления о положении цели в пространстве.

Вертикальная «лопата», перемещаясь, при наличии целей время от времени получает отражённые от них сигналы. Но это говорит лишь о том, что по данному азимуту что-то есть – что-то есть в пределах ширины луча, то есть угла 57°. Но на какой оно высоте, да и одно ли оно, или по данному азимуту находится сразу несколько целей, – непонятно.

То же самое происходит с угломестной антенной. Получив отражённый сигнал, она «понимает», что в луч попал некий объект или объекты; но где он (они) в пределах горизонтального угла 57° – неизвестно.

Зато обе антенны могут легко фиксировать и два, и пять, и 40 фактов отражения. А составлением из этих фактов пар (азимут + угол места), соответствующих каждому конкретному бомбардировщику и ракете, занимается счётно-решающий прибор СРП.

Теперь, поняв принцип, мы можем говорить о технической реализации ЦРН.

…Когда смотришь на фотографии антенн локатора Б-200, надо помнить одно важное обстоятельство.

Мы привыкли, что в «классических» РЛС поверхность антенны является зеркалом, фокусирующим луч, который, таким образом, направлен по нормали к этой поверхности (мы не говорим здесь об РЛС с электронным сканированием). Антенна поворачивается вокруг вертикальной оси, заставляя луч сканировать пространство по азимуту.

У Б-200 дело обстоит совсем не так! Здесь луч «исходит» их торца конструкции.

Вот перед нами почти горизонтально (уточнение – ниже) лежит азимутальная антенна. Луч, формируемый ею, – это тонкий сектор электромагнитного поля с углом при вершине 57°, плоскость которого перпендикулярна земной поверхности и линии кромки антенны. Антенна вращается вокруг почти вертикальной оси, как колесо лежащего велосипеда, и этот вертикальный сектор прочёсывает пространство…

Чтобы устойчиво управлять процессом наведения, сведения о положении целей и ракет надо было часто обновлять – для С-25 необходимая частота сканирования равнялась 20 Гц. Но антенна – агрегат крупногабаритный и тяжёлый, качать его на 60º туда-сюда с такой скоростью более чем затруднительно. Выход был найден эффективный и остроумный.

Формирователи «лопатообразных» лучей – треугольники со скруглёнными углами – собирались по три в плоскую группу. Вся антенна представляла собой двухслойную конструкцию из двух таких групп, сдвинутых друг относительно друга на 60°. Антенны вращались вокруг осей, перпендикулярных их плоскости, при этом волноводный тракт поочерёдно подключался к каждому формирователю луча в той фазе вращения, когда последний был направлен в нужный 60-градусный сектор – по азимуту для одной антенны и по углу места – для другой.

Таким образом, частота вращения крупной – диаметр вращающейся части около 6 м – антенны была в шесть раз ниже необходимой частоты сканирования – порядка 200 об/мин. А это уже вполне технически реализуемо.

Угломестная антенна устанавливалась вертикально, ось её вращения была параллельна поверхности земли. Азимутальную же установили не горизонтально, а под углом 30º к поверхности (ось отклонена на 30º от вертикали). При таком положении при ширине луча 57º его нижняя граница очень полого поднималась вверх, всегда имела небольшой, но не нулевой угол над горизонтальной плоскостью. Таким простым способом гарантированно исключались засветки от земных неровностей, местных предметов.

Тот же вопрос для угломестной антенны решался за счёт рассчитанного выбора момента подключения передатчика к очередному формирователю – тогда, когда последний направлял свою «лопату» заведомо выше горизонта.

Давайте, наконец, помещу фото антенн:

Более крупного фото не нашёл, чтобы обе сразу. Ну и ничего; в общем понятно и, главное, видно, как установлена под наклоном азимутальная антенна

На каждую из антенн работал мощный передатчик, приходящие от целей и ракет сигналы усиливались в высокочастотном усилителе.

Дальше шло разделение на 20 независимых стрельбовых каналов. В каждом канале – система автоматического сопровождения цели и ракеты и счётно-решающий прибор, реализующий алгоритм наведения и формирующий команды для ракеты. Каналы объединялись в четыре пятиканальные группы, каждая группа оборудовалась рабочим местом операторов – централизованного управления боевой работой и ручного сопровождения целей. Ещё были устройства синхронизации работы ЦРН, станция передачи команд на ракеты, рабочее место командира комплекса, другое общее оборудование.

Весь ЦРН, кроме локаторных антенн и четырёх антенн передачи команд, располагался в полузаглубленном бетонном бункере, рассчитанном на прямое попадание 1000-килограммовой бомбы.

Б-200 работал в 10-см диапазоне. Дальность устойчивого автоматического сопровождения составляла 50 км при высоте полёта цели 10 км и 36 км – при высоте 3 км; максимальная высота обнаружения – 20–25 км. В момент ввода системы в строй это был самый мощный отечественный локатор; а может быть, и самый мощный стрельбовой локатор в мире.

Но главное – с таким локатором С-25 стала первой в мире многоканальной зенитной ракетной системой. Именно и только благодаря этому её возможности по обороне Москвы во десятки раз превосходили возможности системы «Найк-Аякс», развёрнутой в количестве 40 ЗРК для защиты Вашингтона.

Зенитная управляемая ракета. ЗУР, с которой С-25 была принята на вооружение, называлась В-300. Разрабатывалась она в КБ знаменитого уже тогда авиаконструктора С.А. Лавочкина группой П.Д. Грушина, ставшего знаменитым потом. Жидкостный ракетный двигатель создавался в НИИ-88 под руководством А.М. Исаева, также впоследствии возглавившего одно из крупнейших отечественных КБ ракетного двигателестроения.

Под индексом В-300 скрывались несколько модификаций ракеты. Государственные испытания проходили с вариантами 205, 207, 207А – по этому последнему было сделано официальное заключение о соответствии комплекса в целом заданным требованиям.

Ракета системы С-25 в Музее техники Вадима Задорожного. Какая модификация – ей-богу, не знаю…

ЗУР 207А – одноступенчатая ракета с крестообразными рулями и крылом, выполнена по аэродинамической схеме «утка» – когда оперение располагается впереди, а крыло – сзади. Диаметр корпуса – 0,71 м, длина – 11,43 м, стартовая масса – 3405 кг. Тяга ЖРД регулируемая, в пределах от 2,5 до 9 т.

Управление по курсу и тангажу выполнялось рулями, по крену – элеронами на двух из четырёх крыльев. Из-за сравнительно малой тяговооружённости для управления в первые секунды разгона пришлось дополнительно применить газовые рули. Это же обстоятельство предопределило способ старта – ЗУР устанавливалась вертикально на стартовый стол, а после пуска её траектория автоматически склонялась в ту сторону, куда «смотрели» лучи ЦРН.

Датчиковое оборудование автопилота включало интегрирующие гироскопы для контроля пространственного положения, датчики линейных ускорений для измерения ухода центра масс от заданной траектории, а также свободный гироскоп, включенный в контур стабилизации по крену. Приводы рулей – пневматические.

Аппаратура радиокомандного наведения выполняла две функции. Во-первых, она отвечала на зондирующий сигнал радиолокатора наведения – об этом написано выше. Этим занимался приёмоответчик, антенна которого располагалась на нижней законцовке крестообразного крыла. Во-вторых, надо было принимать команды управления и, обработав, передавать их на автопилот. Это было задачей блока управления, имевшего антенну на верхней законцовке крыла.

Ещё один бортовой электронный блок – радиовзрыватель с радиусом действия 70 м. Боевая часть на разных модификациях ракет системы С-25 была разная, как по типу, так и по массе; последняя варьировалась от 235 до 390 кг. Конкретно на 207А монтировалась кумулятивная осколочно-фугасная боевая часть массой 318 кг, содержащая радиально ориентированные кумулятивные заряды. При подрыве они образовывали поражающее поле в виде диска треугольного сечения с углом расхождения 6°.

Максимальная скорость ракеты достигала 3670 км/ч, располагаемая перегрузка равнялась 6 на высотах до 15 км и 4 – на высоте 20 км. Этого вполне хватало для поражения целей, заданных в ТЗ на систему – околозвуковых тяжёлых бомбардировщиков.

В отличие от локатора Б-200, характеристики ЗУР системы С-25 нельзя назвать уникальными на мировом уровне. Но для отечественной науки и промышленности они были по-настоящему этапными, прорывными – а это тоже важно, потому что ни о какой кооперации в области разработки систем вооружения тогда, разумеется, не могло быть и речи.

Описанные два элемента, ЦРН (в войсках он назывался РТЦ – радиотехнический центр) и зенитная ракета, составляли основу ЗРК системы С-25. Как уже сказано, ЗРК – это минимальная конфигурация средств системы, позволяющая «работать» по целям. С точки зрения войсковой организации ЗРК С-25 представлял собой полк в составе радиотехнической батареи, обслуживающей ЦРН, и двух стартовых батарей пятивзводного состава. Взвод отвечал за стартовую позицию, объединявшую шесть ПУ; позиции располагались на расстоянии от 1,2 до 4 км от ЦРН, дистанция между ПУ – 300 м. Итого полк имел 60 ПУ, то есть по три ракеты на каждый канал обстрела. На одну цель можно было одновременно наводить, в автоматическом или ручном режиме, одну-две ракеты.

Помимо ракет и ЦРН, в технический парк полка входили технологические агрегаты: пусковые столы, подъёмные устройства для установки ракет, полуприцепы для их транспортировки и заправки, а также бункеры с пультами предпусковой подготовки – по одному на стартовую позицию.

Всё. Можно переходить к испытаниям, развёртыванию и далее.

vremena.takie.org

Бывшие стартовые позиции С-25 — Память о прошлом … — ЖЖ

В начале 1953 года в окресностях подмосковья было начато строительство системы противовоздушной обороны С-25 «Беркут».

По информации из разных источников, завершение строительства системы приходится на 1957-1958 год.

Элементы системы располагаются на двух бетонных дорогах опоясывающих Москву. У местных жителей эти дороги называются «Бетонка» или просто «Кольцо ПВО».

Первое кольцо располагается на расстоянии 45-50км от центра города, второе на расстоянии 80-90км. Дороги достаточно долгое время имели бетонное покрытие, затем, в конце восьмидесятых, были расширены и заасфальтированы поверх бетона. Сейчас кольцевые дороги используются как обычные федеральные дороги, некоторым участкам присвоены федеральные или областные номера. Общая протяженность подъездных путей составляет больше 2000 километров. Американская разведка, определила приоритетность программы по использованному количеству бетона равному годовому объему производства бетона в СССР.

Вдоль кольцевых дорог располагаются собственно сами стартовые комплексы. Всего стартовых комплексов было построено 56, из них 22 на внутреннем кольце и 34 на внешнем. Каждый стартовый комплекс состоял из четырех составляющих:

Стартовых позиций.
Комплекса Центрального Радара наведения (ЦРН).
Комплекса жилых и административных зданий.
Электроподстанции.

Стартовые позиции разворачивались в сторону зоны ответственности подразделения, отстояли от бетонного кольца на 1,5 – 5 км. На стартовых позициях в среднем располагалось около 60 ракет В-300, чего было достаточно для одновременного обстрела 20 целей. В зависимости от особенностей местности, а так же взаимного расположения комплексов количество ракет, на стартовом комплексе могло варьироваться. Стартовый комплекс представлял из себя сеть подъездных дорог выпоенных в форме перевернутой елочки.

Ракеты устанавливались на стартовых столах расположенных вдоль поперечных подъездных дорог, по три штуки на каждый стрельбовой канал, и каждую поперечную дорогу. В начале стартовых позиций распологался гараж или капонир для колесной техники. В начале и в центре стартовых позиций, как правило, находится несколько заглубленных железобетонных бункеров, используемых в качестве убежищ личного состава, распределительных и коммутационных подстанций. По сложившейся в то время традиции стартовые позиции имели кодовое наименование «Выгон».

Бункер имел чрезвычайно мощную систему вентиляции и кондиционирования. Рядом с ЦРН располагались подземные хранилища воды и дизельного топлива, а так же несколько зданий, не выясненного назначения, предположительно столовая и мастерские. Подходы к стартовому комплексу прикрывались долговременными огневыми точками, не имевшими ходов сообщения с бункером. ДОТы располагались как непосредственно на самом сооружении так и в близи от него. В 3-5 километрах от стартовых позиций и ЦРН располагался жилой городок. Стартовый комплекс обслуживался 30 офицерами и 450 солдатами, структурно был организован в полк. В состав системы ПВО С25 так же имелись шесть баз хранения и снаряжения ракет. Базы были расположены внутри малого бетонного кольца. Так же система С25 использовала в своих интересах радар ПВО страны А-100 для дальнего обнаружения целей, и несколько аэродромов истребительной авиации.

sergeymilovanov.livejournal.com

С-25 — Википедия

С-25 «Бе́ркут» (по классификации НАТО — SA-1 Guild) — стационарный зенитно-ракетный комплекс (ЗРК). Был принят на вооружение в СССР в 1955 году. Предназначался для обороны Москвы от ударов средств воздушного нападения противника. Являлся одним из первых принятых на вооружение зенитно-ракетных комплексов.

Дальнейшим развитием идей, заложенных в С-25, стало создание мобильного зенитно-ракетного комплекса С-75.

Организация работ по системе «Беркут» была возложена на Третье главное управление при Совете Министров СССР. Её курировал Л. П. Берия. Головным разработчиком системы было назначено московское КБ-1 во главе с заместителем министра вооружений К. М. Герасимовым и главными конструкторами С. Л. Берия и П. Н. Куксенко. Заместителем главного конструктора был А. Расплетин. РТИ АН СССР разрабатывал технологическое оборудование, системы оповещения, целеуказания, управления и связи^[1]. ОКБ-301, возглавляемому С. Лавочкиным, была поручена разработка одноступенчатых ассоциированных ракет В-300. Уже в июне 1951 года были проведены испытательные пуски.

Радиолокационной станции секторного обзора 10-сантиметрового диапазона был присвоен индекс Б-200. Комплекс сооружений с радиолокатором в конструкторской документации получил название ЦРН (центральный радиолокатор наведения), в войсковой документации — РТЦ (радиотехнический центр). Каждая станция, имея двадцать стрельбовых каналов, должна была обеспечивать одновременное наблюдение за двадцатью целями и наводить на них до двадцати ракет.

20 сентября 1952 года опытный образец Б-200 был отправлен на полигон Капустин Яр для стрельбовых испытаний с ракетами В-300. 25 мая 1953 года управляемой ракетой был впервые сбит самолет-мишень Ту-4. В 1953 году по настоянию группы военных, указывавших на чрезмерную сложность эксплуатации системы и её низкую эффективность, были проведены сравнительные испытания зенитной артиллерии и системы «Беркут». Лишь после этих сравнительных стрельб у артиллеристов отпали последние сомнения в эффективности управляемого ракетного оружия.

Серийные образцы ракет были испытаны в 1954 году: произведён одновременный перехват 20 целей. Сразу после завершающего этапа испытаний начались бурные дебаты о том, принимать ли систему С-25 на вооружение. Военные считали, что система настолько сложна, что принимать её сразу на вооружение не следует, а надо принять в опытную эксплуатацию на один год, после чего, без дополнительных испытаний, поставить на боевое дежурство. Разработчики же системы считали, что систему надо сразу принимать на вооружение и ставить на боевое дежурство, а войска следует обучать прямо во время несения боевого дежурства. Точку в споре поставил Никита Хрущёв. 7 мая 1955 года постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР система С-25 была принята на вооружение.

Впервые ракеты комплекса (В-300) были открыто показаны на военном параде 7 ноября 1960 года.

В соответствии с указанием Сталина, система ПВО Москвы должна была обладать возможностью отражения массированного налёта авиации противника с участием до 1200 самолетов. Расчеты показали, что для этого потребуется 56 многоканальных зенитных ракетных комплексов с РЛС секторного обзора и пусковыми установками ракет, размещенных на двух кольцах. На внутреннем кольце, на расстоянии 45—50 километров от центра Москвы, было намечено разместить 22 комплекса, на внешнем кольце, на расстоянии 85—90 километров — 34 комплекса. Комплексы должны были располагаться на расстоянии 12—15 километров друг от друга — так, чтобы сектор огня каждого из них перекрывал сектора комплексов, находящихся слева и справа, создавая сплошное поле поражения.

Военные части, оснащённые комплексами С-25, представляли собой достаточно большие по площади объекты, обслуживаемые большим количеством личного состава. Основным видом маскировки военных частей С-25 было расположение в лесных массивах, кроны деревьев которых прятали установки и сооружения от посторонних глаз.

В 1990-е годы большинство частей С-25 были расформированы. В настоящее время на некоторых из бывших боевых позиций располагаются военные объекты другого назначения (в частности, развёрнуты комплексы С-300 и С-400), часть используется как дачные участки, иные представляют собой заброшенные территории.

Характеристики[править]

Характеристики системы образца 1955 года:

Скорость целей: 1500 км/ч
Высота поражения: 5,0—20 км.
Дальность: 35 км.
Количество поражаемых целей: 20.
Количество ЗУР: 60.
Возможность поражения цели в помехах: нет.
Срок хранения ракеты:
- на пусковой установке — 0,5 года;
- на складе — 2,5 года.

Характеристики после модернизации 1966 года:

Скорость целей: 4200 км/ч.
Высота поражения: 1500-30000 м.
Дальность: 43 км.
Количество поражаемых целей: 20.
Количество ЗУР: 60.
Возможность поражения цели в помехах: есть.
Срок хранения ракеты:
- на пусковой установке — 5 лет;
- на складе — 15 лет.

Оценка проекта[править]

Для своего времени система С-25 была техническим шедевром, находившимся почти на грани доступной технологии. Это был первый многоканальный зенитный ракетный комплекс, способный решать задачи одновременного отслеживания и поражения значительного количества целей и организации взаимодействия между отдельными батареями. Впервые в составе комплекса были применены многоканальные РЛС. Ни один другой зенитный ракетный комплекс вплоть до конца 1960-х не обладал такими возможностями.

В то же время, будучи пределом совершенства, достижимого в то время, система С-25 имела и ряд недостатков. Ключевым из них была крайне высокая стоимость и сложность системы. Развёртывание и обслуживание комплексов С-25 было экономически оправдано только для прикрытия наиболее важных, ключевых объектов: в итоге, комплексы удалось развернуть только вокруг Москвы (планы развёртывания модифицированной версии комплекса вокруг Ленинграда были отменены), а вся остальная территория СССР не имела зенитного ракетного прикрытия вплоть до 1960-х. Для сравнения, в тот же период времени американцы развернули для защиты городов и военных баз более сотни зенитных батарей MIM-3 Nike Ajax, которые, хотя и были одноканальными и существенно более примитивными, в то же время и стоили меньше и могли развёртываться в гораздо больших количествах.

Ещё одним недостатком С-25 была его стационарность: комплекс был полностью немобилен и не мог быть передислоцирован. Таким образом, сам по себе комплекс был уязвим для возможного ядерного нападения противника.

Но главным недостатком системы С-25 было то, что заложенные в ней изначально требования защиты от массированного налёта с применением сотен бомбардировщиков устарели к моменту принятия на вооружение. В основе ядерной стратегии теперь лежали независимые действия небольших звеньев бомбардировщиков, обнаружить которые было значительно труднее, чем прежние воздушные армады. Таким образом, уже к моменту принятия на вооружение заложенные в систему требования оказались избыточны: существующие ограничения по высотности означали, что комплекс может быть преодолён летящими на малой высоте бомбардировщиками или крылатыми ракетами^[2]. В результате СССР отказался от дальнейшего развёртывания системы С-25 в пользу более простых, но и более дешёвых и более мобильных ЗРК С-75.

Россия Россия: Снят с вооружения в 1990-х годах. В настоящее время из оставшихся ракет В-300 созданы ракеты-мишени типа «Стриж», использующиеся на испытаниях и учениях.

↑ Концерн «РТИ Системы». — Структура активов
↑ ВВС США в 1950-х отрабатывали тактику доставки ядерного боеприпаса на малых и сверхмалых высотах методом «броскового бомбометания». Подобная тактика отрабатывалась даже на стратегических бомбардировщиках B-47, и хотя последние не были рассчитаны на подобное применение, тем не менее единичные атаки против стратегически важных объектов тыла могли быть выполнены подобным образом.