Подводная лодка к 963 – Всемирные Русские Студии

back-in-ussr.com

Подводная лодка К-19: история, судьба, фото

Знаменитая советская подводная лодка К-19, история которой является одной из самых знаковых в отечественном флоте, известна благодаря своей несчастливой судьбе. На ней в разные годы происходило множество происшествий, отнимавших жизни моряков.

Известность К-19

Чем больше всего известна подводная лодка К-19? История этого судна современному массовому обывателю запомнилась благодаря художественному фильму 2002 года с Харрисоном Фордом в главной роли. Эта картина под одноименным названием «К-19» обошла большинство мировых кинотеатров и напомнила о том, как близок был мир к ядерной катастрофе. Тем не менее фильм, в силу своего формата, показал далеко не все, что происходило на судне.

Подводная лодка К-19, история которой не поместилась бы и в несколько голливудских боевиков, началась в 1958 году. Тогда советское правительство решило, что пора создать первый на флоте атомный ракетоносец. Он смог бы стать важным аргументом в обострившемся споре с США. Большая часть службы подводной лодки пришлась как раз на время холодной войны. Из-за того, что К-19 чуть не стала причиной утечки радиации, ее неофициально называли «Хиросимой».

Проект АПЛ

Когда подводная лодка К-19 существовала еще только на бумаге, советским конструкторам стало ясно, что этот их проект станет этапом очередной гонки с США. В том же 1958 году американские власти создали секретное бюро, которое разрабатывало аналогичное судно «Джордж Вашингтон».

Советских инженеров торопили не меньше. 17 октября 1958 года начались работы по созданию первой атомной подлодки в СССР. Судостроители и конструкторы работали над проектом круглыми сутками без перерыва. Процесс был непрерывным. Работали три смены, которые выкладывались по 24 часа 7 дней в неделю. В одном таком «потоке» могло быть задействовано по три тысячи человек. Чересчур поспешный ход подготовки судна дал знать о себе очень быстро. Во время покраски трюмов на верфи произошел пожар. Погибли двое рабочих.

Неудачи при создании

Несчастливая подводная лодка К-19, история которой буквально кишит разными инцидентами, столкнулась с неприятностями снова во время первого запуска реактора. Технологическая ошибка привела к тому, что давление внутри камеры превысило нормы безопасности в два раза. Только по счастливой случайности никто не получил смертельной дозы облучения.

Кроме того, конструкторы допустили небольшой крен судна в один градус. Этот дефект привел к тому, что когда подводная лодка К-19 погрузилась в воду, она чуть не перевернулась. Ее пришлось поднимать в аварийном режиме в течение считаных секунд. Во время проведения этой операции атомный ракетоносец чуть не протаранил соседние суда, которые участвовали в испытаниях.

Политическая важность

Уже позже специалисты спорили между собой о том, стоило ли так торопиться с созданием подводной лодки. Профессиональные аргументы в данном случае оказывались на втором плане. Решающее слово было за политиками. В коммунистическом руководстве хотели как можно быстрее получить К-19, чтобы иметь аргумент в своем споре с США. Возможные эксплуатационные ошибки в Москве мало кого интересовали. Там надеялись на то, что дефекты можно будет исправить уже по ходу использования подводной лодки.

Некоторые конструкторы и военные специалисты оправдывали эту точку зрения с профессионального ракурса. Когда речь идет о судах нового поколения (каким была советская подводная лодка К-19), то невозможно на бумаге предугадать всех вероятных осложнений. Ошибки в данном случае приходится исправлять уже по факту их наличия.

Первый инцидент в море

К-19 была спущена на воду 11 октября 1959 года. За несколько месяцев до этого американская армия получила в свое распоряжение аналогичный «Джордж Вашингтон». Однако в начале эксплуатации американская подводная лодка была лучше советской. Она имела более высокий радиус поражения, на ней помещалось больше атомных ракет. Снаряды на «Джордже Вашингтоне» по своей мощности в несколько раз превышали показатели бомб, сброшенных на Хиросиму в 1945-м.

12 апреля 1961-го, в тот день, когда Юрий Гагарин триумфально побывал в космосе, в Баренцевом море чуть не стряслась трагедия, от которой мог пострадать весь мир. К-19 проплыла совсем рядом с субмариной «Наутилус», принадлежавшей США и проводившей разведку у советских берегов. Столкновения удалось избежать в последний момент. Однако из-за резкого маневра подводная лодка столкнулась с дном. Судно только по счастливому стечению обстоятельств не пострадало.

Поломка в реакторе

Летом того же 1961 года на К-19 случилась трагедия, о которой стало известно много лет спустя, после рассекречивания документов. Тогда подводная лодка участвовала в морских учениях в Арктике. Сломался реактор, из-за чего некоторые отсеки оказались в зоне радиации. Экипажу пришлось, не имея специальных средств и инструментов, избавляться от дефекта. Судно удалось спасти от гибели, но некоторые моряки поплатились собственными жизнями. Они попали под облучение и скончались в ужасных мучениях.

Последствия аварии при плохом стечении обстоятельств были бы ужасающими. Могло произойти заражение всего Мирового океана. А причиной тому была бы всего лишь одна подлодка К-19. История о том происшествии на учениях оказалась засекреченной. Погибшие получили государственные награды.

Возвращение подводной лодки в строй

После трагедии 1961 года в советском военном ведомстве решили потопить К-19. История подводной лодки за столь короткий срок уже была полна всевозможными несчастьями, а ее корпус был поражен радиацией. Однако в этот критический момент свое слово сказал экипаж. Моряки сами вызвались дезактивировать аварийный реактивный отсек и извлечь опасные боеголовки. Люди работали в невыносимых условиях. Многие позже скончались точно так же, как их товарищи во время инцидента в Арктике. Высшие чины смотрели на ситуацию сквозь пальцы. Военные хотели спасти стратегически важное судно любой ценой, не считаясь с жертвами.

Когда К-19, наконец, была отмыта, ее повели в родной порт. Однако по дороге вновь случилось непредвиденное. Недалеко от Северодвинска лодка оказалась на мели. На застрявшем судне закончилась энергия и сели генераторы. У экипажа было на исходе продовольствие. Флоту пришлось провести еще одну спасательную операцию. После тех события старый ракетный отсек был затоплен около Новой Земли. Подводная лодка К-19 (ее размеры, в основном) подверглась изменениям и модернизации. Только после 1961 года она смогла вести огонь из подводного положения благодаря увеличению радиуса стрельбы.

Столкновение с Gato

Некоторое время судьба подводной лодки К-19 не вызывала беспокойства. В 1967 году она была признана лучшим кораблем на службе у Северного флота. Командованию и морякам казалось, что несчастья, связанные с К-19, остались позади. Однако это было не так.

15 ноября 1969 года, на учебном задании в Баренцевом море, советская подводная лодка столкнулась с американской «сестрой». Gato проводила разведку около побережья СССР. Столкновение было случайным, но американцы решили, что русские намеренно пошли на таран. Тогда командир отсека с торпедами на Gato отдал приказ открыть огонь по противнику. У американцев также была ядерная боеголовка. Смертельный бой мог стать причиной Третьей мировой войны. Однако капитан всего судна не решился атаковать соседку и приказал развернуться назад. Катастрофы удалось избежать.

Пожар в 1972-м

24 февраля 1972 года экипаж судна заметил задымление в девятом отсеке. Вскоре начался пожар. Моряки из других частей судна слышали приглушенные крики и кашель. Гибель подводной лодки К-19 была близка как никогда. По правилам, моряки не могли открыть охваченный огнем отсек, чтобы избежать пожара на всем судне. Загерметизированная часть К-19 превратилась в топку, в которой выжить не представлялось возможным. Несмотря на предупредительные меры экипажа, огонь все-таки начал распространяться по всей подводной лодке.

Тогда капитан Кулибаба отдал приказ о всплытии. Это было тяжелое решение. Теперь американцы могли заметить К-19. История подводной лодки, фото, основные характеристики – все это было в Вашингтоне. Однако даже там не могли предположить, что несчастливое судно опять попадет в беду, так и не вступив в бой.

Спасение экипажа

О случившемся доложили в Москву. Через несколько часов о пожаре узнали руководители партии. Было принято решение выходить на связь с подводной лодкой только раз в день, чтобы минимизировать шанс перехвата сообщения американцами. Тогда же на выручку К-19 отправились восемь вспомогательных судов.

Ситуация осложнялась тем, что в районе, где находилась подводная лодка, бушевал шторм. Буря три недели не позволяла прибывшим кораблям помочь К-19. Спасатели пытались отбуксировать ее. Однако канаты, необходимые для этой операции, каждый раз рвались.

Тем временем экипаж под водой пытался сделать все, чтобы выжить. Другой его задачей было не допустить распространения огня до ракетного отсека. Если бы это случилось, то произошла бы детонация атомных боеголовок. На третий день в командную рубку поступил звонок с аварийного телефона в одном из закрытых отсеков. Моряки, которые были там заперты, выжили. На это никто уже не надеялся. Однако теперь было необходимо помочь изолированным людям. Они могли попросту задохнуться. Воздух пустили по трубе, которая первоначально предназначалась для аварийного откачивания воды.

Все моряки старались не тратить свою энергию попусту и не тратить драгоценный кислород. Экипаж был спасен только на 23-е сутки, когда погода, наконец, успокоилась. Погибло 2 спасателя и 28 моряков на подводной лодке. После случившегося на флоте снова разгорелись споры о том, нужно ли списывать К-19. У подводной лодки вновь нашлись могущественные защитники в верхах, которые отстояли АПЛ.

Конец службы

В последующие годы служба К-19 проходила относительно спокойно. Она была выведена из состава флота в 1990 году. В 2003-м было принято решение по утилизации несчастливой подводной лодки. Сохранили лишь рубку, которая до сих пор находится в городе Снежногорске Мурманской области.

За время службы К-19 прошла больше трехсот тысяч морских миль. Судно провело несколько боевых операций и запустило в общей сложности два десятка баллистических ракет. Однако, несмотря на эти выполненные поставленные задачи, К-19 больше всего известна именно благодаря многочисленным происшествиям и инцидентам.

fb.ru

«Cпасите наши души». Подлинная история аварии на подлодке «К-19» | История | Общество

У выживших сразу взяли расписку о неразглашении сроком на 30 лет. Умерших хоронили ночью, зарывая цинковые гробы на глубину 2 метра. А находившимся в больнице на лечении от лучевой болезни в целях секретности писали диагноз «астеновегетативный синдром» (депрессия). Как заметил командир «К-19», капитан 1-го ранга Николай Затеев: «Мы оказались просто психи!» «Записи отец начал делать в 80-х гг., — рассказывает «АиФ» Ирина, дочь Николая Затеева, — но читать их не давал. Папку с рукописью он передал нам с мамой в 1998 г. за несколько дней до кончины».

Сегодня в живых остались несколько десятков членов экипажа, переживших аварию. Один из них, Юрий Филин, в ту пору инженер-лейтенант, рассказал «АиФ»: «Конструкция реактора «К-19» не предусматривала на случай ЧП системы аварийной проливки водой (она необходима для охлаждения реактора). Эту систему пришлось мастерить из подручных средств, используя сварочный аппарат. Уже после трагедии на нашей АПЛ систему охлаждения стали ставить на всех советских ядерных кораблях».

«В реакторный отсек для устра­нения аварии моряки заходили полные сил, а выходили полуживыми. У них начиналась рвота, из-под корней волос сочилась сукровица. Лица распухали. С трудом стояли на ногах», — рассказал «АиФ» член экипажа Виктор Стерлец, на момент аварии старшина 2-й статьи.

Навстречу своим

Николай Затеев понимал, что все прошедшие реакторный отсек обречены. Задачей командира стало спасение остальных 100 с лишним подводников — радиация на лодке нарастала каждую секунду, а до базы в Северо­морске было 1500 миль.

Это значило, что при ходе 10 узлов корабль доберётся домой через 6-7 суток… с мёрт­вой командой на борту. При этом Затеев не мог связаться с берегом и запросить помощь — антенна главного передатчика вышла из строя. У двоих офицеров сдали нервы, они стали требовать у командира вести лодку к ближайшему участку суши, которым оказался норвежский остров Ян-Майен (в действительности спастись на этом скалистом острове в Северном-Ледовитом океане было делом нереальным). Опасаясь, что матросов могут подбивать на бунт, Затеев распорядился выбросить за борт имеющиеся на лодке автоматы и пистолеты. Себе и помощникам он оставил пять макаровых.

Находясь в океане без связи, за тысячи километров от родного берега, на борту корабля, где радиацией отравлено всё, вплоть до еды и запасов прес­ной воды, ситуацию можно было бы считать безнадёжной. И тут, словно фотовспышка, в памяти Затеева мелькнула карта, которую он видел в кабинете главкома флота. На ней южнее места, где дрейфовала «К-19», должны были быть позиции советских дизельных подлодок. «Один шанс на миллион, но другого нет», — решает Затеев. «К-19» начинает двигаться на юг, а радист по запасному маломощному приёмнику с радиусом действия около 50 миль передавать сигнал бедствия. Это продолжалось 10 часов.

Спешите к нам!
Услышьте нас на суше
Наш SOS всё глуше, глуше,
И ужас режет души
Напополам…»

Как выяснилось, несколько советских субмарин, находящихся поблизости, слышали «К-19», но откликнулись только два командира — Жан Свербилов и Григорий Вассер. Направив свои дизельные лодки на выручку «К-19», они совершили самоотверженный поступок, потому что нарушение регламента учений могло стоить им военной карьеры.

С корабля Свербилова Затеев передаёт на командный пункт ВМФ шифровку с объяснением ситуации и просьбой разрешить эвакуацию экипажа. В ответ гробовое молчание, длившееся 5 (!) часов. Лишь однажды оно было прервано советом кормить облучённых моряков… свежими фруктами, коих на подлодке, разумеется, не оказалось.

Взяв на себя ответ­ственность, Затеев эвакуировал экипаж. Тяжело поражённых радиацией переправляли на другую подлодку на носилках. Одежда подводников с «К-19» так фонила, что им пришлось полностью раздеться, сбрасывая с себя всё за борт. Затеев, которому также пришлось оставить одежду, сильно жалел, что не уберёг иконку Николая Чудотворца, подаренную мамой. Лодку он покинул последним. «К-19» взяли на буксир.

На базе в Североморске одновременно с врачами Затеевым и его подчинёнными занимались люди из особого отдела. Допрашивали прямо в больнице. От трибунала командира спас академик Александров, руководитель проекта по строительству атомных подлодок. Он доложил Хрущёву, что экипаж совершил подвиг — сохранив ядерный подводный крейсер.

Кроме того, не стоит забывать, что «К-19» несла баллистические ракеты Р-13, оснащённые 1,4-мегатонными боеголовками, каждая из которых могла бы разрушить часть большого города. Страшно представить, что могло произойти, если бы аварию на лодке не удалось взять под контроль. Да и сам день происшествия был символичным — 4 июля, День независимости США. В реалиях холодной войны американцы могли возомнить всё что угодно. А если бы они решили ответить?..

Но давать звание Героя даже тем, кто вскоре умер от облучения, никто не собирался. Как не собирались признавать и то, что к аварии привёл конструкторский недочёт. «При всех очевидных недоработках «К-19» не могла не выйти в море летом 1961 г., — рассказывает «АиФ» историк и шеф экипажа «К-19» Александр Никишин. — Это был наш ответ США и их первому подводному ракетоносцу «Джордж Вашингтон». Наличие в Мировом океане этой американской лодки не давало спать руководству СССР. Сроки сдачи «К-19» подгоняли, не считаясь с реалиями».

Живучая

Первое интервью о трагедии Николай Затеев дал в 90-е. До голливудского фильма о «К-19», где роль командира сыграл Харрисон Форд, он не дожил. «Фильм я смотрела со слезами, — говорит Ирина. — Хотя очень многое там выдумано. Не прилетали американцы к нашей подлодке на вертолёте, они вообще не подозревали, что «К-19» там находится».

После аварии лодку хотели списать, но обновлённый экипаж не дал это сделать — рискуя здоровьем, моряки по сантиметру отмывали субмарину от радиоактивной пыли. И «К-19» вновь вышла в море, хотя без ЧП не обошлось: в 1969 г. она столкнулась с американской подлодкой, а в 1972 г. пожар на её борту унёс жизни 28 подводников. Однако, когда о «К-19» говорят как о несчастливой, подводники возражают: «Она выходила из таких ситуаций, при которых другие субмарины тонули». Всего «К-19» прошла 332 тысячи миль — больше, чем расстояние от Земли до Луны.

Утилизировали лодку в 2003 г. Энтузиасты успели спасти рубку в надежде, что будет создан музей «К-19», ведь такими историями не разбрасываются.

Смотрите также:

www.aif.ru

Пожар на АПЛ К 131 в 1984 году.: madmechanic — LiveJournal

18 июня 1984 года при возвращении из автономного плавания подводной лодки «К-131» по командованием капитана 1 ранга Е. Селиванова произошел объемный пожар в 7 и 8 отсеках, приведший к гибели 13 подводников. Погибшие захоронены в поселке Видяево.

Таковы скупые строчки официальных источников.

Чуть больше было сказанно в газете
Автономное плавание близилось к концу. До базы оставалось всего три-четыре дня хода, когда электрик БЧ-5 старший матрос Михаил Чернега, отдыхавший после трудной вахты в восьмом электромеханическом отсеке, неожиданно проснулся от резкого свистящего шума. Аварийно продували цистерну главного балласта, клапан которой находился у подводника прямо над головой. С койки Михаила был хорошо виден центральный проход отсека. Чернега мельком взглянул в него и… онемел: по проходу бежал горящий человек! Сразу же появилась мысль, что в отсеке пожар и необходимо побыстрее включиться в ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат), который хранился в боевом посту. Отсек был уже задымлен.

Когда парень выскочил в проход, увидел, что горящий человек (им оказался старшина команды электриков БЧ-5 мичман Валентин Трубицын) лежит ничком на палубе, а матросы, находившиеся рядом, пытаются сбить с него одеялом огонь. Чтобы попасть в пост обслуживания электромеханизмов главной энергетической установки (ГЭУ) и вспомогательных механизмов, Чернеге нужно было проскочить мимо метавшихся в проходе подводников. Но возможности такой не было.
Неожиданно вспомнил, что перед автономкой складывали «идашки» в трюме восьмого. Значит, нужно включиться там. В это время старшина второй статьи Буянов из БЧ-2 пытался укротить пламя при помощи носовой катушки ВПЛ (воздушно-пенная лодочная система, предназначенная для тушения пожаров). Но она не сработала.
Вынырнув из трюма уже в ИДА-59, Михаил увидел, что горит левый рукав рабочего платья Буянова. Схватив подвернувшуюся под руку емкость с водой, он окатил товарища с головы до ног, а затем помог старшине включиться в «идашку». Вместе начали выбираться на верхнюю палубу отсека. Аппарат Чернеге попался на размер больше, поэтому, вдыхая воздух, Михаил чувствовал, что в горле начало першить от гари. Лишь добравшись до поста и включившись в свою «идашку», старший матрос почувствовал себя лучше.

А по «каштану» (боевая трансляция на лодке) из центрального поста (ЦП) постоянно запрашивали обстановку в отсеке. Буянов доложил, что в восьмом еще остались живые подводники, и что пожар не прекращается. В это же время матросы Половой и Митрофанов, стоявшие на вахте в отсеке, старались сбить пламя с мичмана Трубицына. Но, не успев вовремя включиться в ИДА-59, надышались угарным газом и задохнулись.
В восьмом находился и техник-электрик БЧ-5 мичман Юрий Шкинь. Проснувшись по сигналу аварийной тревоги (отдыхал после вахты), он хотел воспользоваться изолирующим противогазом (ИП-6). Но тот, видимо, в дыму выскользнул из рук и упал за кабельные трассы. Да так, что не достать. Тогда Юрий Петрович, включившись в ПДУ (портативное дыхательное устройство), решил пробиваться сквозь пламя в трюм, где хранились «идашки», но, в отличие от Чернеги, другим, как оказалось более сложным путем. Позже аварийная партия нашла Шкиня в трюме. Юрий Петрович самую малость не добрался до аппарата, рассчитанного на более длительный (по сравнению с ПДУ), срок использования. Задохнулся…

Огненная трагедия разыгралась и в посту управления ГЭУ, расположенном в восьмом отсеке по принципу «отсек в отсеке». Там несли вахту несколько офицеров.Когда из ЦП запросили пост, что происходит в восьмом отсеке, командир электротехнического дивизиона (ЭТД) капитан 3 ранга Александр Черняев, находившийся вместе с «управленцами», отдраил переборочную дверь. Увидев, что в отсеке пожар, Черняев как командир восьмого сразу же стал руководить борьбой за живучесть. Но неожиданно произошел объемный взрыв паров масла, топлива и кислорода. Огненный смерч, ворвавшийся в открытую дверь пульта ГЭУ, полыхнул в лицо командиру группы дистанционного управления капитан-лейтенанту Леонову.

Когда капитана 3 ранга Черняева обнаружили за щитом электроэнергетики, то увидели, что офицер как бы присел над «идашкой», привалившись плечом к отсечной переборке. Он, видимо, всё же опередил взрыв, успел укрыться от смертоносного удара. На большее у него сил не хватило…
Из центрального поста поступила команда: всем оставшимся в живых немедленно эвакуироваться в девятый отсек. В восьмой собирались дать ЛОХ (лодочная объёмная химическая защита, используемая при тушении пожаров). В девятый отсек, а затем в десятый вместе со старшиной 2 статьи Буяновым и старшим матросом Чернегой вышли и несколько не пострадавших офицеров поста управления ГЭУ. Только здесь Михаил Чернега смог стянуть с головы «идашку» и перевести дыхание. Всё произошедшее за последние пять-десять минут — коротившие кабель-трассы, языки пламени, ядовитый дым, ослепительная вспышка объёмного взрыва — представлялось ему кошмаром. Понимал, что уцелели чудом, хотя, по правде говоря, уже десять раз успел попрощаться с жизнью. Слава Богу, что этот ужас для них, укрывшихся в десятом отсеке, уже закончился.
Но он продолжался для подводников, которые находились в седьмом отсеке. Кто-то из восьмого, поправ непреложный закон подплава не покидать аварийный отсек даже при угрозе собственной жизни, выскочил в горящей одежде в седьмой.

Стоявший на вахте матрос Иванов, увидев быстро разрастающийся пожар, бросился в каюту к командиру отсека капитан-лейтенанту Зеленскому. Офицер выбежал в центральный проход, но, сделав неловкое движение в сторону, через открытый в палубе люк провалился в трюм и тем самым спас себя. Потому что в следующую секунду от резкого перепада температуры разорвало кислородный баллон «идашки», уложенной в выгородке рядом с каютой Зеленского. Мощная огненная струя ударила матроса Иванова в упор. Он ещё пытался защититься от смертельной опасности. Но так, закрыв лицо руками, и погиб.

А подводники седьмого отчаянно боролись за живучесть. Выбравшись из трюма, их возглавил командир отсека. Когда Зеленский понял, что справиться с пожаром не под силу, принял единственно верное в сложившейся ситуации решение: так как станция ЛОХ находиться в седьмом, то дать газ «на себя».
Потом оставшихся в живых вывели в шестой отсек. Погибли в основном те, кто не успел включиться в индивидуальные средства защиты. Несколько подводников без «идашек» боролись с огнём в трюме. Их потом вытаскивала аварийная партия скрючившимися, задохнувшимися.
Когда к атомной подводной лодке подоспела помощь, пожар на её борту уже ликвидировали. Вспыхнувший внезапно, он выжег два отсека и унес жизни тринадцати подводников…

А вот что говорят очевидцы.
Вспоминает Радаев Д. В. — командир группы автоматики и телемехники «К-131» (мною сознательно сохранена форма воспоминаний — письмо к автору сайта):

Уважаемый Алексей!

Пишу Вам очень кратко (в связи с большой занятостью на работе) о том, что произошло 18.06.84г. Возможно, я какие-то детали забыл, или упустил; также прошу учесть, что все это очень субъективно (выводы и предположения).20 (?) апреля 1984 года мы вышли на боевую службу.Должен пояснить: на корабль я пришел лейтенантом в 1981 году в должности командира группы автоматики и телемеханики, и это была уже моя вторая автономка. Не скажу, что наш корабль был очень удачлив — на предыдущей БС (1979-80) был пожар (во время всплытия крыса обогнала командира и выскочила через верхний рубочный люк), во время докования, летом 1981 года в Полярном произошел взрыв в уравнительной цистерне (во время ее покраски) с гибелью личного состава (матрос Кирей?). Из-за этого случая нас не пустили на БС в этом же году.

Сам поход протекал очень спокойно, практически без аварийных тревог (самый главный показатель), если не считать одного события. Дело в том, что Леонов Игорь (КГДУ — погиб), принес в поход попугая, который жил у нас на пульте ГЭУ. Во время всплытия для загрузки продуктов и регенерации, я вынес клетку с попугаем на мостик (чтобы он тоже подышал средиземноморским воздухом). Так вот этот попугай неизвестным способом выбрался из клетки и улетел в родные края (если бы он остался, он бы разделил участь погибших).

18 июня 1984 года.
Это случилось в районе 9 — 10 часов утра. До всплытия оставалось два дня. На вахте стояла третья боевая смена, две другие отдыхали. На пульте находились КГДУ капитан-лейтенант Леонов Игорь, КГДУ лейтенант Мышкин, ТТ мичман Ватаман (отдыхал) и по трагической случайности на пульте был командир электротехнического дивизиона Черняев Саша (он готовился стать командиром БЧ-5 и изучал матчасть). В восьмом отсеке около РЩ находились старшина команды электриков мичман Трубицын Валентин Павлович, и мой подчиненный, которого я должен был сменить на вахте в 12:00, мичман Поцюс Донат Донатович. Я видел очень много версий по поводу причин пожара, но выскажу свое предположение. Это могло быть короткое замыкание в РЩ (мало вероятно), либо возгорание регенерации в РДУ либо, чему я больше верю — возгорание пыли эбонита. Дело в том, что они (возможно именно в это время) занимались изготовлением поделок из эбонита (заколок для галстуков и т.д.) — обтачивали на станке. Это очень суровое предположение, но свидетелей не осталось…

В этот момент что-то произошло, в результате чего загорелась одежда на Трубицине В. П. и волосы на Поцюсе Д. Д. Оставшийся в живых один матрос из турбинной группы (Перов?) видел, как в седьмой отсек забежал горящий Поцюс Д. Д. — там находился умывальник, он хотел залить голову водой, но воды не оказалось, в результате чего горящие волосы упали на турбину и лежащие там открытые аппараты ИДА, которые загорелись, начали рваться баллоны с кислородом и т.д. Поцюс вернулся в тамбур-шлюз восьмого отсека, где и упал. Самое печальное, что это был самый конец автономки, и весь экипаж находился в таком состоянии, я не могу это выразить точно, что-то типа предстрессового состояния. Когда произошла вспышка в восьмом отсеке, загорелись люди, и горящий мичман забежал в седьмой отсек, НИКТО не объявил аварийной тревоги, хотя мы готовились к этому ежедневно по несколько раз!

Во время этих событий, кто-то из пробегающих по восьмому отсеку задел «Каштан» (ГГС) и в Центральный пост пришел вызов из восьмого. Вахтенным механиком стоял КДЖ Ловцов Андрей, который услышал по «Каштану» из восьмого отсека только какие-то крики. На пульт он дал команду Черняеву разобраться с обстановкой в восьмом отсеке и тот вышел прямо в огонь! Пульт задраили, и после этого была объявлена аварийная тревога. Все находящиеся на пульте включились в аппараты, но Леонов Игорь успел наглотаться дыма и уже в аппарате упал. Находившиеся там же Мышкин и Ватаман ничем уже не смогли ему помочь (не смогли разжать челюсти и вставить загубник). Во время вспышки в восьмом отсеке, там находился (также по трагической случайности) кок матрос Абрамян, который, загоревшись, открыл переборку в девятый отсек и попытался туда выбежать. Находившийся на камбузе мичман Худяков вытолкнул его обратно в восьмой отсек, и лег на кремальеру переборки. ( Это очень суровый подводный закон — если бы это не произошло, мгновенно загорелся бы девятый жилой отсек и… продолжать не буду). В это время я тоже отдыхал в девятом отсеке, причем не услышал сигнала аварийной тревоги (тоже до сих пор не могу понять — почему?), меня скинул с койки КГДУ Лукьянчиков Олег (в последствии он еще раз меня спасет). Мы перешли в десятый отсек (девятый был уже полностью загазован, и стуки в переборку из восьмого отсека уже прекратились…), подали ЛОХ в восьмой, корабль всплыл.

После всплытия, перед нами стояла главная задача — спасти корабль и людей, мы очень надеялись, что не все в 8 и 7 отсеках погибли. Поэтому одновременно с носа (с 6 отсека) и с кормы (с 9 отсека) начали вводить аварийные партии. Самое опасное в этих случаях — когда при пожаре выгорают сальниковые уплотнения забортных отверстий и в отсеки поступает вода — тогда корабль не спасти (так случилось с Комсомольцем). Перед вводом аварийной партии, с пульта ГЭУ вышли спасшиеся КГДУ Мышкин и ТТ Ватаман. Я входил с первой партией с кормы, в паре с Олегом Лукьянчиковым. Когда открыли переборку в 8 отсек, предстала страшная картина — все в дыму, видимость ноль, температура очень высокая. Сразу у переборки в восьмом лежало несколько трупов… Потом уже в ремонте, мы убедились, что кремальерная ручка на переборке в восьмом (металл 6-8 см), был погнут руками погибших!

Зайдя в отсек, я прошел на пульт, там лежал Игорь Леонов, доложил параметры установки. В этих условиях мы могли находиться не более десяти минут (в ИП-6), в ИДА чуть больше, но в них менее удобно. Потом, неожиданно началось короткое замыкание в районе береговых автоматов АЗ (думаю, так как не расшиновали батарею в корму). С ЦП дали команду немедленно выходить, а коротило как раз над выходом из пульта, т.е. я оказался отрезанным. Одна партия вышла, Олег Лукьянчиков крикнул, что надо подождать меня, и тогда я пополз под разрядами, по трупам…

Хочу рассказать про КТГ Сашу Зеленского. Во время начала пожара он отдыхал в каюте на деаэраторной площадке в 7 отсеке. Когда все началось, один турбинист (к сожалению, не помню фамилию!) на самом деле совершил геройский поступок. Он без аппарата забежал в каюту и разбудил своего командира (Зеленского) и после этого там же упал! Командир турбинной группы в полной темноте, в аппарате, подал ЛОХ в свой отсек, собрал оставшихся в живых турбинистов и вывел их в корму! Таким образом, он действительно спас корабль.

Когда к нам подошел спасатель (через день?), очень долго не могли завести буксирные тросы. Они рвались. Нас сносило к чужим берегам, прошла команда готовить корабль к затоплению. Оставалась последняя надежда. К счастью, выдержало АБУ (аварийное буксирное устройство). После того, как нас взяли на буксир ( Памир ? ), в течение недели буксировали ( в сопровождении БПК ) в Западную Лицу для выгрузки боезапаса. В течение этой недели к нам закинули аварийную партию с нашей дивизии во главе с НЭМС — К. С. Одигитриевским. За эту неделю вводили аварийные партии, выносили погибших, одним словом боролись с последствиями аварии.

Почему-то наших товарищей похоронили без нас, не дождавшись одного дня!

После возвращения в базу, корабль с нашим экипажем (!) отбуксировали на завод в п. Роста, и только после этого мы передали корабль другому экипажу на время отпуска и убыли в отпуск в санаторий Дивноморское. Впоследствии, корабль ремонтировался четыре года (средний ремонт) и потом вошел в состав 7 дивизии. После аварии только два офицера списались на берег — КТГ Зеленский (Палдиски, уч. центр) и КГДУ Мышкин (Сибирь, ВП). В основном, все офицеры были переведены на боевые корабли (я был переведен на К-125 КГАТ, в последствии стал там же КДЖ).

Это вся история аварии на К-131.

Вот список погибших:

Капитан 3 ранга А. Черняев
капитан-лейтенант И. Леонов
мичман С. Яковлев
мичман В. Трубицын
мичман Ю. Шкинь
мичман Д. Поцюс
старшина 2 статьи Г. Абрамян
старший матрос А. Гружас
старший матрос Иванов О. А.
матрос Н. Приходько
матрос И. Бондаренко
матрос В. Половой
матрос В. Митрофанов

Памятник погибшим на АПЛ К 131 в Видяево.

madmechanic.livejournal.com

Смерть в океане (о пожаре на АПЛ «К-3» в 1967 году)

И.Г. Галутва,
капитан 1 ранга в отставке,
ветеран-подводник

В истории флотов всех морских держав есть немало трагических страниц, связанных с тяжелыми авариями в мирное время.

Первой в мире атомной подводной лодкой, потерпевшей катастрофу, стала американская подводная лодка «Трешер», затонувшая 10 апреля 1963 года в Атлантическом океане, и унесшая жизни 129 человек…

48 лет назад, 8 сентября 1967 года, на подводной лодке Северного флота «К-3», возвращавшейся в базу после длительного похода в Средиземное море, возник пожар, в результате которого погибло 39 человек, 22 получили серьезные отравления, выгорел 2-ой и частично был поврежден 1-й отсек. Героический экипаж самостоятельно привел подводную лодку в базу.

Это была первая крупная авария на атомных подводных лодках Советского Союза с массовой гибелью людей.

За это время в средствах массовой информации появилось много публикаций, к сожалению, не всегда правдивых, а зачастую и откровенно лживых. Так всегда бывает, когда отсутствует открытая широкой общественности официальная точка зрения на происходящие события. Эти события искажаются, обрастают художественным вымыслом, а недобросовестными лицами заслуги многих и, коллектива в целом, присваиваются себе и используются в своих личных интересах.

Вот как это было.

Шел 1967 год…
Моя подводная лодка «К-42», на которой я служил командиром штурманской боевой части в звании капитан-лейтенант, находилась в плановом ремонте в Полярном, готовилась к длительному и ответственному плаванию.

Где-то в начале лета я был вызван к командующему флотилией вице-адмиралу А.И. Сорокину. Вызов командира боевой части к командующему сам по себе не является обычным явлением, и теперь, как только я вошел в кабинет, мне сразу стало ясно, что меня вызвали, чтобы сообщить мне что-то очень важное. Так и случилось. Командующий, поинтересовавшись, как обстоят дела на моей подводной лодке с ремонтом навигационной техники, сказал, что принято решение о моем откомандировании на подводную лодку «К-3» для участия в длительном походе в качестве вахтенного штурмана…

Подводная лодка «К-3» проекта 627 была первенцем атомного подводного флота Советского Союза, экипаж был перволинейным, хорошо подготовленным, имел значительный опыт плавания. 17 июля 1962 года она впервые в истории страны прошла подо льдами Северного полюса, дважды всплыв в этом районе. За это и другие достижения ей присвоили название «Ленинский комсомол». Командиром штурманской боевой части служил капитан 3 ранга О.С. Певцов, опытнейший подводник, у которого было чему поучиться, командиром электронавигационной группы – недавно назначенный на должность после окончания училища лейтенант А.И. Петреченко, старшиной команды рулевых-сигнальщиков (боцманом) – известный на флоте мастер своего дела мичман М.И. Луня. Под стать им были и другие офицеры и мичманы корабля, многие из них имели квалификацию «Мастер военного дела».

После представления командиру корабля капитану 2 ранга Степанову Юрию Федоровичу и старшему помощнику командира, капитану 2 ранга Горшкову Сергею Федоровичу я включился в работу по подготовке к походу.

После тщательной подготовки корабля к походу и проверки его готовности соответствующими штабами, прозвучала, наконец, долгожданная команда: «По местам стоять! Со швартовых сниматься!».

Первые дни плавания всегда психологически трудны: техника как бы притирается к условиям плавания, требует повышенного внимания, организм подводников постепенно приспосабливается к нагрузкам – ведь все плавание осуществляется только в подводном положении.

Пройдя Баренцево и Норвежское моря, мы вышли в Атлантический океан. Наш курс – в Средиземное море. Над подводной лодкой толща воды в 100-200 метров, под нами – бездна.

Миновав Бискайский залив, заняли район ожидания западнее входа в Гибралтарский пролив. В перископ по левому борту была видна мрачная Гибралтарская скала, которая резко контрастировала с яркими огнями марокканского города Танжера по правому борту. Сам пролив характеризовался мощной противолодочной обороной, неспроста немецкие подводники в годы войны дали ему название «петля палача».

Гибралтарский пролив – пролив между южной оконечностью Пиренейского полуострова (Европа) и северо-западной частью Африки, соединяет Атлантический океан и Средиземное море. Длина – 35 миль (65 км), ширина — 7,5-23,7 мили (14-44 км). По берегам пролива возвышаются массивы: Гибралтарская скала на севере и Муса на юге, которые в древности назывались Геркулесовыми столбами.

Глубины на фарватере до 338 м, наибольшая глубина 1181 м.

Поверхностное течение направлено на восток, в Средиземное море, глубинное – на запад, в Атлантический океан. Эта особенность пролива широко использовалась подводниками в годы войны для его скрытного форсирования, без использования средств движения.

Пройдя над банкой Те-Ридж (55 м) и уточнив свое место, мы начали скрытное форсирование пролива – этой узкой щели между двух континентов. Успешно преодолев его, а затем и Тунисский пролив, приступили к патрулированию в заданном районе. Потянулись будни боевой службы, требующие большого напряжения физических и моральных сил.

В этот период года температура забортной воды в Средиземном море на глубинах 100-200 метров составляла 25-21ºС, и хотя на полную производительность работали холодильные машины, температура в отсеках была под 30ºС и выше, а в турбинном – под 60ºС, что, безусловно, отражалось и на работе технических средств, и на самочувствии людей.

В один из дней у одного из подводников случился приступ аппендицита, и кают-компания офицеров во 2-м отсеке была срочно переоборудована под операционную. Корабельный врач капитан медицинской службы А. Фомин провел операцию, но через несколько дней возникли какие-то осложнения, самочувствие матроса ухудшилось, и командир корабля вынужден был доложить на командный пункт флота о необходимости оказания медицинской помощи больному в береговых условиях.

Было принято решение о высадке матроса на советский транспорт с последующим лечением в египетском порту Александрия. Забегая вперед, замечу: матрос успешно прошел лечение и к моменту нашего прибытия в базу был уже там и встречал нас. Всплыв в назначенной точке, мы организовали передачу больного на носилках на подошедший от транспорта катер. И хотя погода стояла безветренная, а море было достаточно спокойным, мы столкнулись при этом с большими трудностями, которые, к нашей радости, закончились благополучно.

В этот период мы были обнаружены силами противолодочной обороны ВМС США. Базовые противолодочные самолеты «Нептун» и «Орион» постоянно имитировали выход в атаку, было сброшено большое количество радиогидроакустических буев, создавая угрозу прямого попадания в катер. С окончанием высадки больного подводная лодка погрузилась, успешно выполнила маневр отрыва от многочисленных противолодочных сил и продолжила выполнение поставленной задачи…

Наконец, было получено приказание о возвращении в базу. Покинув Средиземное море, наш корабль взял курс к родным берегам. Северная Атлантика встретила нас холодными водами: температура забортной воды составляла 10ºС, в отсеках стало прохладно. С каждым оборотом винтов мы приближались к дому, предвкушая радость встреч с родными и близкими, со своими товарищами…

Наступило 8 сентября 1967 года, до базы оставалось немногим более 3-х суток хода.

В 00.00 часов на вахту заступила 1-я боевая смена (вахтенный офицер – помощник командира капитан-лейтенант А.Я. Лесков, вахтенный инженер-механик – командир электротехнического дивизиона капитан 3 ранга А.Буров), две другие смены отдыхали. Командир корабля капитан 2 ранга Ю.Ф. Степанов находился в Центральном посту. Вахтенным штурманом был автор этих строк.

В это время подводная лодка находилась в Норвежском море в районе Фареро-Исландского рубежа, следовала в подводном положении на глубине 80 метров, имела ход 12 узлов.

На этом проекте подводных лодок в 1-м отсеке размещались торпедные аппараты и торпедный боезапас, одновременно он являлся и местом отдыха части экипажа. Во 2-м отсеке были расположены каюты офицеров, провизионная камера, шифр-пост и аккумуляторная батарея. В 3-м отсеке располагался Центральный пост, из которого осуществлялось управление подводной лодкой.

В 01 час 52 минуты в Центральном посту раздался короткий вызов из 1-го отсека по громкоговорящей связи – «Каштану». На запрос вахтенного офицера доложить обстановку первый и второй отсеки не отвечали, слышны были лишь какой-то шум и неразборчивые крики людей. По приказанию командира подводной лодки была объявлена аварийная тревога.

По сигналу тревоги из второго отсека в Центральный пост на свои штатные места успели проскочить командир электромеханической боевой части капитан 2 ранга В.В. Зайцев, заместитель командира по политической части капитан 2 ранга Д.А. Жиляев и командир БЧ-4 – начальник радиотехнической службы капитан-лейтенант Б. Андрианов, после чего переборочная дверь между третьим и вторым отсеками была задраена и поставлена на кремальерный затвор. Таков суровый закон службы на подводных лодках: при аварии отсеки должны быть загерметизированы, чтобы не допустить распространения на соседние отсеки, личный состав аварийного отсека должен самостоятельно бороться за живучесть, зачастую ценой своей жизни спасая весь экипаж.

Поступил доклад и от командира 1-го отсека – командира минно-торпедной боевой части капитана 3 ранга Л.Ф. Коморкина, который прибыл из 2-го отсека, где он отдыхал, в горящий 1-й отсек: «Весь трюм в огне. Доложить ничего не мо…». Больше докладов из 1-го отсека не поступало. Не отвечал и второй отсек, только из шифр-поста прозвучал голос мичмана В.И. Мусатова с просьбой спасти его.

С первых минут руководство борьбой за живучесть осуществляли командир корабля и командир электромеханической боевой части, при этом интенсивность действий последнего вынудила его дважды заменять регенеративный патрон ИП-46.

Дальнейшие события развивались очень быстро. Надо отметить, что характерной особенностью практически всех пожаров на подводных лодках является их быстротечность развития с образованием с первых же минут большой концентрации продуктов горения в воздухе отсека. Над подводной лодкой и экипажем нависла смертельная угроза: в 1 и 2 отсеках бушевал пожар, температура переборки между 2 и 3 отсеками достигала 70 градусов, могли взорваться торпеды, в том числе с ядерными боеголовками, могла взорваться аккумуляторная батарея.

Главный командный пункт подводной лодки, проанализировав возможные причины пожара и создавшуюся обстановку, принял решение на отсечение подачи гидравлики в носовую часть корабля. Были выполнены и необходимые переключения в электросети. Как потом оказалось, решение это было правильным…

Пожар возник в результате выброса в отсек под большим давлением гидравлики и попадания ее на раскаленную электролампочку. Причина выброса – разрыв дефектной уплотнительной прокладки в гидравлической машинке клапана вентиляции цистерны главного балласта №2 правого борта (заводской дефект). Распыление горящей гидравлики мгновенно привело к объемному пожару в отсеке: горел воздух, горели постельные принадлежности, горела одежда, горели люди, которые за несколько секунд до этого спали крепким сном. Отсек быстро заполнился продуктами горения, многие погибли, не успев проснуться по сигналу «Аварийная тревога»…

Не покидала мысль о судьбе подводников в 1-м и 2-м отсеках. В какое-то время температура переборки между 2-м и 3-м отсеками стала понижаться. Появилась надежда, что пожар из-за отсутствия кислорода потушен. В этих условиях главный командный пункт корабля принял решение на проведение разведки второго отсека.

Однако попытка сравнять давление со вторым отсеком через систему вытяжной вентиляции, клинкет которой находился в штурманской рубке, привела к тому, что в штурманскую рубку, а, значит, и в Центральный пост, под высоким давлением хлынули дым и хлопья, а вместе с ними и угарный газ. Замечу, что клинкет по приказанию открывал О. Певцов, а задраивал уже я.

Задраив клинкет, я все-таки успел наглотаться дыма. В то время портативные средства индивидуальной защиты органов дыхания для экипажей разработаны еще не были, имеемые аппараты ИДА-59 были громоздки, а их штатное размещение не обеспечивало быстрый доступ к ним. В штурманской рубке стоял графин с водой, разбавленной вишневым экстрактом и, смочив носовой платок и приложив его ко рту, стал понемножку дышать. Тем не менее, вскоре начал терять сознание, но несколько глотков воздушной смеси из дыхательного аппарата, поднесенного мичманом Михаилом Луней, буквально возвратили меня с того света.

Не увенчалась успехом и попытка проникновения во второй отсек аварийной партии: не смогли открыть переборочную дверь во второй отсек. (Как потом выяснилось, открытию переборочной двери мешали тела погибших подводников).

Вновь повысилась температура переборки между 2-м и 3-м отсеками, что не оставляло сомнений: во втором отсеке продолжается пожар. Не оставалось сомнений и в том, что в 1-м и 2-м отсеках погибли 38 подводников, в том числе 7 офицеров и 2 мичмана. Среди погибших был и мой коллега по специальности лейтенант Александр Петреченко, толковый, старательный молодой штурман.

Между тем резко ухудшилась обстановка и в Центральном посту, который буквально был насыщен угарным газом. Наличие в воздухе продуктов горения, превышающих предельно допустимые концентрации в десятки и сотни раз, привели к отравлению 22 человек, некоторые потеряли сознание. Получив значительное отравление уже в начале аварии, упал, потеряв сознание у перископа, вахтенный офицер Александр Лесков. Я, когда пришел в себя после помощи от мичмана Луни, немного оттащил его в сторону, так как лежащий матрос в судорогах ногами попадал ему в голову. Потерял сознание и штурман корабля Олег Певцов, до аварии отдыхавший на своем «штатном месте» за автопрокладчиком в штурманской рубке. В трюме погиб матрос.

Забегая вперед, скажу, что А. Лесков и О. Певцов, получив наиболее сильное отравление, после прихода корабля в базу были госпитализированы и долго лечились…

Тем временем, лодка всплыла в надводное положение, командир отдраил верхний рубочный люк, а после оценки обстановки отдал приказание на подготовку радиопередатчика для передачи радио об аварии на командный пункт флота.

Дальнейший переход в базу осуществлялся уже в надводном положении. Море было достаточно спокойно, не больше 3-х баллов. Туман, холодно.

По приказанию командира корабля часть отравленных подводников из Центрального поста эвакуировалась аварийной партией кормовых отсеков в 8 отсек, часть – в ограждение рубки. Помню старшину 1 статьи из команды радиометристов, который, обладая большой физической силой, буквально на своих плечах выносил по трапу пострадавших. А это 5 метров по вертикальному трапу!

В ограждении рубки было очень сыро, и чтобы люди не простудились, подстилали все возможное: одеяла, одежду… Корабельный врач оказывал медицинскую помощь, в 8-м отсеке был организован лазарет.

В Центральном посту, несмотря на то, что подводная лодка была в надводном положении, концентрация продуктов горения все еще оставалась высокой, значительно превышающая предельно допустимую, и без включения в изолирующие аппараты находиться было нельзя. Поэтому было принято решение управление кораблем осуществлять не через Центральный пост, а через пульт управления главной энергетической установкой в 7-м отсеке. В последующем я почти все время находился на мостике с исполнением обязанностей вахтенного офицера, спускаясь в штурманскую рубку только на короткое время для определения места корабля в море, так как из штурманов я остался один. Спать не хотелось. Было какое-то возбужденное состояние. И так трое суток до прихода корабля в базу.

Возникли проблемы и с продовольствием: кормовая провизионная камера была к тому времени почти пуста, а носовая находилась в аварийном втором отсеке. Поэтому использовали неприкосновенный запас и пили суррогатный кофе.

Через сутки подошли крейсер и три спасательных судна. К нам на борт прибыли командир дивизии, Герой Советского Союза, контр-адмирал Н.К. Игнатов, заместитель командира дивизии по электромеханической части капитан 1 ранга В.Л. Зарембовский и флагманский врач дивизии подполковник медицинской службы И.А. Мазюк.

После уточнения обстановки была вновь предпринята попытка проникновения аварийной партии во второй отсек, которая, также как и в первый раз, не увенчалась успехом. По повышению температуры переборки 3-го отсека стало ясно, что пожар во втором отсеке возобновился…

…Уже после этой аварии были созданы негорючие наполнители системы гидравлики, разработана и внедрена система объемного химического пожаротушения для подводных лодок, появились портативные дыхательные устройства…

Сознавая угрозу, нависшую над кораблем, оставшиеся подводники продолжали обслуживать материальную часть, управлять атомным реактором, обеспечивать движение корабля. Это был сплоченный коллектив мужественных и сильных людей, профессионалов своего дела, хорошо понимающих свой воинский долг и ответственность. И все были молоды.

Четко представляли мы и последствия возможного взрыва ядерного боезапаса и атомных реакторов на борту подводной лодки для Европы и кораблей в море…
Так и шли мы в базу: аварийная подводная лодка с приспущенным флагом в дальнем «охранении» крейсера и спасательных судов…

Похоронили подводников в братской могиле в Западной Лице: никого не удалось опознать. Ружейным залпом проводили в последний путь. Поставили памятник. На нем надпись: «Подводникам, погибшим в океане 8.09.1967 г.»

Прощайте, товарищи!
Вечная Вам слава и вечная память!

Родина в то время никак не отметила подвиг подводников «К-3»: в преддверии 50-летия Октябрьской революции этот трагический и вместе с тем героический поход подводной лодки, по всей видимости, не вписывался в составленные руководством страны и флота планы подготовки юбилея.

В последующем усилиями ветеранских организаций ВМФ в Западной Лице был сооружен мемориал, а в сентябре 2014 года Указом Президента Российской Федерации В.В. Путина 39 погибших подводников «К-3» были награждены орденами Мужества (посмертно) – справедливость восторжествовала через 47 лет!

Памятник подводникам, погибшим 08.09.1967 г. на ПЛ К-3″

memoclub.ru

Столкновение атомной подводной лодки «К-314» (ТФ) с многоцелевым авианосцем «Китти Хок» ВМС США 21 марта 1984 года.

USS Kitty Hawk (CV-63)

Авианосец принимал участие в совместных американо-корейских учениях «Тим Спирит — 84», а подводная лодка «К-314» осуществляла слежение за авианосцем и кораблями его эскорта. В течение нескольких дней (по сообщениям американской прессы) корабли эскорта неоднократно обнаруживали «К-314» и после пятнадцатикратной имитации ее уничтожения — намеренно оторвались от подводной лодки.

Для этого авианосец зашел в территориальные воды Южной Кореи. «К-314» оставалась вне территориальных вод и, потеряв контакт с авианосцем, вела его поиск. Глубина поиска была выбрана неверно, без учета условий гидрологии моря, позволявших вести оптимальный поиск надводных кораблей с глубины в 40 метров. При этой глубине авианосец был бы уверенно обнаружен на дистанции более 150 км.

Волнение моря на поверхности достигало двух баллов, видимость — ночная, полная. Начало движения авианосца «Китти Хок» советская подводная лодка, находившаяся на глубине 9 метров, зафиксировать не сумела. Командир «К-314» обнаружил группу кораблей эскорта около 22 часов 50 минут и вел визуальное наблюдение за ними через перископ. К этому моменту подводная лодка находилась около авианосца, следовавшего с выключенными ходовыми огнями, в дистанции около 9-10 кабельтовых. АВМ «Китти Хок» следовал курсом 160° со скоростью 16 узлов. Советский атомоход находился впереди авианосца и не обнаружив его, в 23 часа 00 минут резко изменил курс (250°). Через 3 минуты, «К-314» попала под таранный удар авианосца. «Китти Хок» ударил подводную лодку в кормовую часть с правого борта и получил небольшую подводную пробоину в районе самолетного бензобака с правого борта. Авианосец продолжал следовать по курсу, а поврежденная субмарина была вынуждена экстренно всплыть.

Лодка получила в результате скользящего удара легкие повреждения рубки и легкого корпуса, на ней был смят правый горизонтальный стабилизатор, заклинен правый гребной вал и разбита мортира гребного вяла с гребным винтом. Лодка потеряла ход и беспомощно дрейфовала на поверхности.

Через несколько часов к ней на помощь прибыл большой противолодочный корабль «Петропавловск» и позже лодка была отбуксирована спасательным судном во Владивосток для ремонта.

Подводная лодка проекта 671.

Основные данные АПЛ «К-314» (проект «671» «Ёрш» — «Виктор-1» класс):

Водоизмещение: 3500 / 4750 т
Главные размерения:
длина — 39,3 м,
ширина — 10,0 м (12,5 м — по стабилизаторам)
осадка — 7,3 м
Вооружение: 6 — 533 мм ТТ (боезапас — 18 ракето-торпед и торпед)
Скорость: 16 / 31 узл. (надв/подв).
Дальность плавания неограниченна, автономность — 50 суток.
Экипаж — 94 человека, в т.ч. 32 офицера.

Основные данные АВМ «Китти Хок», бортовой номер «63»:

Водоизмещение: 81 000 т
Главные размерения:
длина — 319 м,
ширина — 39 м (77 м — по самолетной палубе)
осадка — 10,9 м
Вооружение:около 90 самолетов и 8 вертолетов ПЛО
2 х 8 ЗРК «НАТО Си Спарроу»
3 х 6 20 мм ЗАК «Фаланкс»
Скорость, узл: 30.
Дальность плавания — 12000 миль (20 узл. ходом)
Экипаж: 5600 чел (в т.ч. — 2500 чел. — авиакрыло)

morpolit.milportal.ru