Юрий Владимирович Никулин — биография, список книг, отзывы читателей
Как и у остальных людей, Юрия Никулина я знала как Балбеса из знаменитой тройки Гайдая, слышала, что он работал в цирке клоуном, но подробности этого, конечно, не знала. Признаюсь, что я в общем-то не очень люблю цирк. Для меня это место для детей, которых легко сразить примитивными фокусами, простым клоунским юмором, незатейливыми номерами. Повзрослев, начинаешь думать о том, как делался номер, и смотришь на все другими глазами. Но вот читая эту книгу, временами хотелось попасть в советский цирк и увидеть воочию представления артистов.
Начинает свою биографию Юрий Владимирович с самого детства: как он учился в школе, как первый раз попал в цирк и сразу же влюбился в него. Еще мальчиком он понял, что хочет стать артистом. Он стал одним из таких людей, которые знают свое призвание с самого начала. После служения в армии пытался поступить во ВГИК (для меня стало открытием, что он принимал активное участие в Великой Отечественной войне, был в Ленинграде во время его блокады!). Его не брали, потому что он не соответствовал привычным образам актеров и начал свое становление клоуном.
Первые репризы, создание образов, взаимодействие с партнерами, руководителями, другими артистами… Оказывается, чтобы стать хорошим клоуном, нужно пройти такой долгий и трудный путь! Вызвать смех у публики — нелегкое дело. Особенно когда гастроли в другие города, страны — артистам в короткий срок нужно было понять, какая публика их ждет, и что таким людям показывать, чтобы не возникло недопонимания.
Большая часть биографии посвящена именно цирковой деятельности, а не актерской. И это понятно, поскольку Никулина стали звать в кино только после того, как он устроился в цирке. Также он много рассказывает о других артистах: своих партнерах, других клоунах, которые повлияли на его работу. Было очень интересно читать, создавалось впечатление, что я будто являюсь наблюдателем его жизни или собеседником в душевном разговоре.
Каждая глава начинается с эпиграфа, которым служил анекдот, цитата или просто смешной случай, и он как бы намекал на то, о чем будет эта глава. Мне запомнилось то, как Никулин и Шуйдин придумывали репризы, например «Насущный вопрос». Карандаш — знаменитый клоун, который как руководитель был строгим и требовательным. Интересно было читать о том, как Юрий Владимирович взаимодействовал с собакой из фильма «Ко мне, Мухтар».
Очень яркая и насыщенная жизнь была у Юрия Никулина. Конец книги немного грустный, но скорее наполненный светлой грустью. Никулин мне всегда нравился, а после книги полюбила его как артиста и человека еще больше. Вот смотрела фильмы раньше и размышляла, а какой он на самом деле.
При слове «клоун» сразу представляешь образ смеющегося мужичка с ярко-рыжим париком, красным носом-помпоном, глуповатым взглядом и наигранной улыбкой. Никулин был совсем не таким. Да и в целом, такое представление о клоунах ошибочно. После прочтения книги поняла, что клоунада — это не постоянное веселье и радость, а долгая и упорная работа над собой, номерами, чтобы вызвать смех у всей разношерсной публики.
#Бойцовский_клуб (16. Книга-автобиография)
readly.ru
«Почти серьезно…» читать онлайн книгу автора Юрий Никулин в электронной библиотеке MyBook
Представляя себе мемуары прежде всего как средство самопиара и вместилище скандальных историй, я начинала читать эту книгу осторожно — боясь разрушить сложившийся образ любимого клоуна, актера, знакомого с детства артиста. К великой радости, эти опасения не оправдались, и главный вывод, который я могу сделать теперь, это: книгу, которую вы держите в руках, написал по-настоящему добрый человек. Это настолько редкое качество в наши дни — чистая бескорыстная доброта — что мы даже разучились описывать ее словами и тем более — подмечать ее в чьем-то сердце. Поэтому внутри становится тепло, когда понимаешь, что Юрий Никулин жил на самом деле и был именно таким, каким мы хотели его видеть, — добрым клоуном, искренним артистом, душевным человеком.
Каждый раз перед выходом на манеж я смотрю через щелочку занавеса в зрительный зал. Разглядываю публику, настраиваюсь на встречу с ней. Как нас примут? Смотрю, нет ли среди зрителей моих знакомых. Я люблю, когда на представления приходят друзья, родные, знакомые артисты. Тогда во время работы я стараюсь лишний раз остановиться около них, поздороваться, подмигнуть, а иногда что-нибудь крикнуть им. Мне это доставляет удовольствие.
Образ Никулина в наших воспоминаниях состоит из нескольких фрагментов: первый, тот, что последний по хронологии, — это Никулин-директор цирка на Цветном бульваре, основатель клуба «Белый попугай», герой телевизионных передач и прочих шоу, уже старик, но жизнерадостный и активный.
Второй образ — это Никулин-киноактер: начиная от Балбеса и всенародного Семен Семеныча до Кузьмы Иорданова в фильме «Когда деревья были большими» и Некрасова в «Они сражались за Родину». Эти роли, комедийные или драматические, во все времена близки и понятны зрителю.
Такой же искренней, как у него, немного грустной улыбкой обладал, пожалуй, только его партнер по фильму «Старики-разбойники», гениальный Евгений Евстигнеев.
Вот уж действительно, были люди в наше время…
Третий Юрий Никулин — это чудной, долговязый нескладный клоун, которого большинство из нас если видело, то только в записи, но не застало вживую. Именно об этой части его жизни здесь рассказывается больше всего — о том, насколько тесно была переплетена с цирком его судьба и насколько много в нем было именно клоуна по призванию, в сравнении с актером, благодаря работам которого его знают все.
И, наконец, четвертый образ — это Никулин-просто-человек, каким он был в общении с дальними и близкими, и которого мы также можем узнать ближе благодаря этой замечательной книжке.
Я получаю радость, когда слышу, как смеется зал. Я получаю радость, когда вижу улыбки детей и взрослых. Я получаю радость, когда после наших реприз раздаются аплодисменты. Обо всем этом я думаю, пока иду домой…
Автор рассказывает историю своей жизни в хронологическом порядке, с детства и до самого «директорского» периода, описывая знаменательные и памятные события, и забавные эпизоды, говоря о людях, рядом с которыми он жил все эти годы: о своих родных, об учителях, коллегах, друзьях, детях и взрослых, и о цирковых животных тоже, обязательно.
Бросается в глаза деликатность, с которой Никулин описывает своих современников, даже своенравных администраторов или учителей со «сложным характером» — таких, как знаменитый клоун Карандаш.
Строчки книги наполнены такой благодарностью к людям, что, когда их читаешь, в твоем сердце рождается благодарность в ответ — за то, что был, за то, что был такой. Настоящий.
Спасибо.
mybook.ru
Биография и книги автора Никулин Юрий
Родился в 1921 году в Демидове (бывшее Поречье) Смоленской губернии. Отец, Владимир Андреевич, демобилизовавшись из Красной Армии и окончив курсы Политпросвета, устроился в драматический театр в Демидове. Там же была актрисой и его мать.
В 1925 году его семья перебралась в Москву.
После седьмого класса доучивался уже в другой школе.
Член КПСС с 1943 года. В 1939 году был призван в армию, служил в войсках зенитной артиллерии. Во время советско-финской войны зенитная батарея, где он служил, находилась под Сестрорецком и охраняла воздушные подступы к Ленинграду. В Великую Отечественную войну воевал под Ленинградом до 1943 года, дошёл до звания старшего сержанта, затем был направлен в 72-й отдельный зенитный дивизион под Колпино. Был демобилизован в 1946 году.
После окончания войны пытался поступить во ВГИК и другие театральные институты, куда его не приняли, так как комиссии не обнаруживали в нём актёрских способностей[2]. В конце концов, поступил в студию клоунады при Московском цирке на Цветном бульваре. После окончания студии стал работать помощником вместе с необычайно тогда популярным клоуном Карандашом. Работая у него, Юрий Никулин познакомился с Михаилом Шуйдиным. Начав работать самостоятельно, Юрий Никулин долгое время работал с ним как с партнёром по манежу составив клоунский дуэт Никулин и Шуйдин[1], хотя по характеру они, как люди, были совершенно разные. После смерти Михаила Шуйдина, с 1983 начал работать директором цирка. Всего Юрий Владимирович проработал в родном цирке 50 лет.
Юрий Владимирович Никулин играл во многих любимых народом фильмах. Самыми известными являются кинокомедии с участием Никулина — «Бриллиантовая рука», «12 стульев», «Старики-разбойники».
Никулин создал незабываемый образ Балбеса из знаменитой тройки (Трус, Балбес, Бывалый) в кинокомедиях Леонида Иовича Гайдая «Самогонщики» (1961), «Пес Барбос и необычный кросс» (1961), «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (1965), «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1967) и др.
Юрий Владимирович Никулин играл не только комические роли — следует отметить его игру в фильмах о Великой Отечественной войне («Они сражались за Родину», режиссёр С. Ф. Бондарчук; «Двадцать дней без войны», режиссёр А. Ю. Герман), в драматическом фильме «Когда деревья были большими» и в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублёв».
Кроме того, он вел юмористическую передачу «Белый попугай», являлся одним из постоянных участников передачи «В нашу гавань заходили корабли». Юрий Владимирович обладал такими настоящими человеческими качествами как доброта, искренность, забота. Его отличали высокая степень порядочности, интеллигентности, способность соучастия и помощи. В быту Юрий Владимирович был прост и непритязателен.
В 1991 году принимал участие в последнем выпуске капитал-шоу «Поле чудес» с Владиславом Листьевым.
Никулину присуждены звания Народного артиста СССР (1973)[1] и Героя Социалистического труда (1990). Возле цирка на Цветном бульваре (ныне носящем имя Никулина), где работал Юрий Владимирович и который сейчас возглавляет его сын Максим Никулин, установлен бронзовый монумент. Юрий Владимирович Никулин скончался 21 августа 1997 после операции на сердце и похоронен на Новодевичьем кладбище.
www.rulit.me
биография, личная жизнь, творчество, память :: SYL.ru
Никулин Юрий Владимирович – знаменитый артист, посвятивший цирку более пятидесяти лет. Фильмы с участием этого актера вошли в золотую коллекцию советского кинематографа. Своей яркой жизни и творчеству около десяти книг посвятил Юрий Никулин. Биография легендарного клоуна тема статьи.
Ранние годы
Юрий Никулин, биография которого будет представлена ниже, родился в 1921 году, в одном из провинциальных городов Саратовской области. Детство и юность провел в артистической атмосфере. Родители были актерами, играли на сцене местного театра. Отец, кроме этого, сам ставил спектакли. Владимир Никулин организовал передвижной театр, всю жизнь был человеком творческим и удивительно активным. Именно он привил сыну страстную любовь к искусству.
Первый раз в цирке
Когда будущему артисту было четыре года, семья перебралась в Москву. Юрий Никулин, биография которого тесно связана с цирком, запомнил на всю жизнь тот день, когда он впервые увидел клоунов. Отец взял его с собой на прогулку, ничего не говоря о своих планах. Каково же было восхищение будущего клоуна, когда он в первый раз оказался в московском цирке!
В памяти остались слоны. Эти огромные экзотические животные вызвали в душе маленького Юры необыкновенные эмоции. Что же касается других номеров, их он не запомнил. За исключением выступления клоунов. Вернувшись домой, мальчик объявил матери о своем твердом решении стать артистом цирка.
В 1939 году окончил десятилетнюю школу Юрий Никулин. Биография его после этого содержит семь лет, в течение которых он не снимал гимнастерки и солдатских сапог. После окончания школы герой сегодняшнего повествования не поступил в институт. Началась служба в армии. Так, за два года до начала Великой Отечественной войны он уже познал суровую школу жизни.
Армейская служба
Об этих годах Никулин немало рассказал в своих мемуарах. Прежде всего он познакомился со многими людьми и научился с ними сходиться, что впоследствии ему помогло и в жизни, и в работе. Юрий Никулин, биография которого включает семь лет армейской службы, прошел две войны – Великую Отечественную и финскую.
После уютной московской квартиры бывший школьник оказался в казарме. О том, как привыкают к армии, Никулин рассказал в книге «Почти серьезно». Сперва его пугало слово «подъем». Вставать ни свет ни заря, а затем одеваться в течение двух-трех минут молодому человеку, сыну любящих и заботливых родителей, было непросто. Но солдатскую науку, как и прочие призывники, он усвоил быстро.
И именно в первые дни службы он понял мудрую мысль: нужно уметь смеяться не только над другими, но и над самим собой. Над новобранцем Никулиным сперва потешались многие. Уж больно он был долговяз и неказист. Когда он маршировал, все покатывались со смеху. Будущего комика это задевало. Но он смеялся вместе со всеми. Умение с иронией относиться к собственным физическим недостаткам Юрий Никулин – клоун с большой буквы – приобрел еще в 1939 году, задолго до первого выхода на цирковую арену.
Война
Непроста была армейская служба. Но настоящие трудности, оказалось, впереди. Сначала была финская война. Затем – Великая Отечественная.
О том, что началась война, рядовой Никулин в воскресенье, 22 июня 1941 года, услышал впервые от мирных жителей. Эта страшная новость подтвердилось только к вечеру. Юрий Никулин о войне и ленинградской блокаде позже написал в одной из своих книг.
С неба падали немецкие листовки, содержащие призывы сдаваться. Противники писали, что жители Северной столицы обречены на смерть, единственный их выход – сдаться в плен. В одной из листовок говорилось, что сын Сталина давно перешел на сторону немцев. Никулин, как и его товарищи, не верил ни одному слову немецких захватчиков. И готов были сражаться, защищать свою родину до последнего. А затем начался голод. Солдатский паек с каждым днем становился все меньше.
Никулин на всю жизнь запомнил Ленинград во время блокады: застывшие трамваи, дома, покрытые снегом и наледью. И людей, медленно, осторожными шагами ступающих по маленьким тропинкам. Ленинградцы экономили силы. Шатаясь от голода, они с трудом тащили санки с водой и дровами.
Контузия
Однажды с Никулиным произошло следующее: он вышел подышать свежим воздухом из землянки и вдруг услышал звук летящего снаряда. Больше он ничего не помнил. А когда очнулся, оказалось, что получил тяжелую контузию. Никулина отправили в госпиталь, а после выписки он был назначен командиром отделения разведки.
Но на фронте невозможно думать только о войне. Юрий Никулин – клоун, звезда советской комедии. Артистом он был не только по профессии, но и по призванию. Именно в самые сложные годы своей жизни этот человек научился веселить других. Никулин на фронте впервые взял в руки гитару. Он научился всего лишь нескольким аккордам, но его исполнение имело невероятный успех. Никулин записал множество песен, которые слышал когда-то по радио или в кино и с удовольствием выступал перед солдатами, офицерами.
Самыми яркими воспоминаниям будущей звезды цирка стали те, что связаны с победой. Весной 1945 года Никулин получил письмо от отца. В нем шла речь о праздничных гуляниях на московских улицах, о том, как незнакомые люди обнимаются, о всеобщем счастье, вызванном победой, которую люди ждали четыре года. Никулин тосковал до дому. Но увидеть родителей смог лишь в 1946 году. Старший сержант Юрий Никулин был демобилизован спустя год после окончания войны.
Поступление во ВГИК
Когда Никулин наконец оказался дома, то решил поступать в театральный вуз. Он не сомневался в том, что его примут. Ведь он фронтовик, активный участник художественной самодеятельности. Сперва герой этого повествования решил попробовать свои силы в институте кинематографии.
Никулин начал тщательно готовиться к вступительным экзаменам, выбрав одну из басен Крылова и стихотворение Пушкина «Гусар». В 1946 году конкурс во ВГИК был огромный. Половина абитуриентов ходила в гимнастерках. Первый тур Никулин прошел удачно. Но уже на втором провалился. После того как Никулин прочитал стихи и прозу, его подозвал к столу председатель приемной комиссии – Сергей Юткевич. Педагог сказал незадачливому абитуриенту о том, что в нем что-то есть, однако он не годится для кино. Более того, Юткевич был уверен, что Никулина никогда не будут снимать в фильмах.
Не повезло абитуриенту и в училище им. Щепкина. И тогда Никулин узнал, что проводится набор в студию клоунады. Здесь будущему артисту наконец повезло. Более того, первое выступление состоялось уже спустя полтора года. Несколько лет Никулин проработал в качестве ассистента чрезвычайно популярного в те годы Карандаша.
Со знаменитым клоуном Никулин неоднократно ездил на гастроли, активно набирался циркового опыта. Но в 1950 году между ними произошел конфликт.
Цирк
Юрий Никулин – клоун, много лет проработавший в цирке на Цветном бульваре. В 1981 году он перестал выступать и занял должность главного режиссера. А в 1982-м — директора. Благодаря его усилиям для цирка было построено новое здание. Открытие состоялось в 1989 году.
Цирк Юрия Никулина сегодня является одним из старейших в стране. Великий клоун посвятил ему более полувека. Сегодня цирк Юрия Никулина лучший в России.
Фильмы
Удивительно, что талант этого артиста не смогли рассмотреть педагоги ВГИКа. Ведь одним из выдающихся актеров советского кино является Юрий Никулин. Фильмы с его участием стали классикой. Дебютировал в кино Никулин в 1958 году. Это была небольшая роль в киноленте «Девушка с гитарой».
Самые знаменитые фильмы, в которых сыграл Юрий Никулин:
- «Когда деревья были большими».
- «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».
- «Бриллиантовая рука».
- «Кавказская пленница».
- «Они сражались за Родину».
- «Чучело».
Актер Юрий Никулин обладал редким талантом комика. Но ему блестяще давались и трагические роли.
«Когда деревья были большими»
В 1962 году состоялась премьера драмы Льва Кулиджанова, в которой Никулин сыграл свою первую драматическую роль. Главный герой картины – Кузьма Иорданов. Он, бывший фронтовик, потерявший в годы войны близких. Кузьма пьет, перебивается случайными заработками. Однажды узнает о том, что в далекой деревушке проживает девушка, которая потеряла родителей во время войны. Зовут ее Наташа.
Иорданову приходит в голову мысль поехать в деревню и выдать себя за родного отца девушки, что он вскоре и делает. Однако Наташа поражает своей доверчивостью, искренностью, чистотой. Иорданова начинает мучить совесть, и он открывает ей всю правду.
На главную роль изначально режиссер пригласил Василия Меркурьева. Но во время проб оказалось, что актер не подходит. Кулиджанов предложил роль Никулину. До 1961 года артист исполнял исключительно комедийные роли и сомневался в собственных способностях. Актер несколько дней бродил по городу, наблюдая за людьми, похожими на своего героя. Изучал их повадки, манеру вести себя.
Никулину удалось настолько вжиться в роль Иорданова, что директор мебельного магазина, в котором проходил первый день съемок, отказался его пускать, решив, что перед ним пьющий опустившийся человек.
Легендарная троица
Юрий Никулин, фильмы с которым стали достоянием отечественного кино, по-настоящему прославился в начале шестидесятых. Его комический талант раскрыл Леонид Гайдай. Все началось с короткометражной ленты «Пес Барбос и необычный кросс». На съемки этой картины Никулин попал благодаря Вицину. Актер однажды побывал в цирке и был восхищен талантом клоуна. Уже на следующий день после того, как Вицин увидел впервые выступление Никулина, о талантливом комике узнал Гайдай.
К тому времени на роль Балбеса режиссер рассматривал многих претендентов, в том числе и Сергея Филиппова. Когда же познакомился с Никулиным, понял, что лучшую кандидатуру не найдет. Моргунов и Вицин уже были утверждены. Так появилась легендарная троица.
«Андрей Рублев»
О комедийных ролях Никулина знает, пожалуй, каждый. Что же касается его трагических персонажей, то они менее известны. В 1966 году Андрей Тарковский снял фильм «Андрей Рублев». Одну из ролей сыграл Никулин.
Фильм повествует о событиях начала пятнадцатого века и разделен на несколько новелл. Никулин сыграл монаха Патрикея. Согласно сюжету, этого героя жестоко пытают татары, желая узнать о местонахождении золота. Когда снимали сцену истязаний, артист, исполняющий роль татарина, подносил к лицу Никулина зажженный факел. Огонь до актера не дотягивался. Однако на экране создавалось впечатление, что лицо Патрикея действительно жгут.
Картина Тарковского вызвала противоречивые чувства в кинематографических кругах. Создателей картины обвинили в пропаганде жестокости и насилия. «Андрей Рублев» был перемонтирован и существенно сокращен. Картина, что называется, попала на полку. В прокат фильм вышел лишь в 1971 году. Однако большая премьера состоялась лишь спустя пятнадцать лет.
«Они сражались за Родину»
В этой картине Никулин сыграл еще рядового Некрасова. «Они сражались за Родину» – это третий фильм, на съемки которого Бондарчук пригласил Никулина. Ранее режиссер предлагал ему сыграть в фильме «Война и мир». Однако артисту не удалось принять участие в съемках экранизации романа Толстого из-за плотного гастрольного графика. Затем Бондарчук предложил Никулину роль офицера в киноленте «Ватерлоо». На этот раз актеру помешала болезнь.
«Чучело»
Одной из последних работ Никулина в кино стала роль провинциального коллекционера в фильме Ролана Быкова. Режиссер очень долго подбирал актеров. На роль Николая Николаевича Бессольцева рассматривалось несколько кандидатур. На какой-то момент режиссера понял, что так, как Юрий Никулин, этого героя сыграть не сможет никто. Но впереди были трудности. Когда в худсовете узнали, что главные роли будут исполнять Орбакайте и Никулин, фильм едва не закрыли. Чиновники решили, что в социальной драме клоуну и дочери певицы не место. Быкову с трудом удалось отстоять актеров. Съемки начались в октябре 1982 года.
Личная жизнь
Жена Юрия Никулина – Татьяна Покровская. С ней он познакомился в 1949 году. Покровская была артисткой цирка, снималась в кино, занималась переводами книг с английского языка. У Никулина и Покровской в 1956 году родился сын. Максим Никулин сегодня является художественным руководителем цирка на Цветном бульваре. Дело, которое когда-то начал отец, в будущем, возможно, продолжат и его дети.
Юрия Никулина коллеги и друзья помнят как человека доброго, открытого, обладающего редким чувством юмора. Близкими друзьями артиста были актер Олег Табаков, режиссер Леонид Гайдай.
Никулин Юрий Владимирович написал несколько автобиографических произведений. В книге «Почти серьезно» артист отразил воспоминания детства, юности. Одно из произведений полностью посвящено цирку. Также автором многочисленных анекдотов является Юрий Никулин. Книги его несколько раз переиздавались.
Великий клоун ушел из жизни в августе 1997 года. Памятник Юрию Никулину можно увидеть недалеко от цирка на Цветном бульваре. Монумент изображает героя из комедии «Кавказская пленница». В 2011 году памятник Юрию Никулину был открыт в его родном городе – Демидове. Имя знаменитого клоуна и актера носит один из московских интернатов. Скульптурные экспозиции, изображающие героев Никулина, установлены в Сочи, Перми, Курске.
www.syl.ru
Читать книгу Почти серьезно… Юрия Никулина : онлайн чтение
Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]
Юрий Владимирович Никулин
Почти серьезно
Пожалуйста, не ври!
Когда я сказал маме, что собираюсь писать книгу, она меня попросила:
– Только, пожалуйста, ничего в ней не ври. И вообще, когда напишешь, дай мне почитать.
Я думал, что книгу о себе писать, в общем-то, довольно просто. Ведь я достаточно хорошо себя знаю. У меня, как я думаю, окончательно сформировались характер, привычки и вкусы. Не задумываясь, могу перечислить, что люблю, а чего не люблю. Например, люблю читать на ночь книги, раскладывать пасьянсы, ходить в гости, водить машину… Люблю остроумных людей, песни (слушать и петь), анекдоты, выходные дни, собак, освещенные закатным солнцем московские улицы, котлеты с макаронами. Не люблю рано вставать, стоять в очередях, ходить пешком… Не люблю (наверное, многие этого не любят), когда ко мне пристают на улицах, когда меня обманывают. Не люблю осень.
Настал первый день работы над книгой. Сел за стол и долго просидел, мучительно подыскивая первое предложение. Подошел к книгам, раскрыл некоторые из них. Как только люди не начинали писать о себе! Прямо зависть берет – какие у всех хорошие, сочные, емкие слова. Но ведь это их фразы. А мне нужно свое первое предложение.
Хожу по комнате, рассматриваю книги, фотографии (так всегда делаю, придумывая трюки для выступлений в цирке) и пытаюсь сочинить начало. И тут рука сама пишет: «Я родился 18 декабря 1921 года в Демидове, бывшем Поречье, Смоленской губернии».
Мгновенно всплыли в памяти все анкеты, которые приходилось заполнять, и зачеркиваю «оригинальное» начало.
Снова, пытаясь найти спасение, смотрю на томики книг: Аркадий Аверченко, Михаил Зощенко, Михаил Светлов… Вот ведь рассказывали они о своей жизни умно, коротко, выразительно и оригинально. Правда, они писатели, им и положено хорошо писать. А я – клоун. И все, наверное, ждут от меня чего-нибудь особенного, эксцентричного.
Но смешное не вспоминалось. Тогда я решил: начну писать книгу с самого, как мне кажется, простого – с рассказа о том, как проходит у меня обычный день.
День клоуна
Жизнь у людей отнимает страшно много времени.
Станислав Ежи Лец
Все в доме еще спят. Тихо. Тикает будильник. Проснулся на пять минут раньше его звонка.
Проснулся, стал думать о предстоящих делах.
Мысли чередуются примерно так.
Хорошо бы поспать еще…
Какой придумать механизм для новой репризы, чтобы бутафорские тараканы бежали по манежу? С этим и ложился спать, но во сне ничего не пришло в голову.
С тараканов мысль перескакивает на Управление железной дороги, где на сегодня назначена встреча с детьми железнодорожников.
Судя по окнам, на улице небольшой морозец. Почему-то подумалось: хорошо бы отпуск дали летом, съездили бы всей семьей отдохнуть под Канев на Днепр. И тут настроение испортилось: пошевелив ногой, почувствовал боль в колене. Болит мениск, а я-то надеялся, что за ночь пройдет.
С таким настроением нужно встать, сделать зарядку, умыться, выпить кофе и начать новый день, который расписан еще с вечера на большом картонном листе. В нем примерно двадцать пунктов, и если к концу дня зачеркну половину, и то хорошо.
Не одеваясь, подхожу к зеркалу (в трусах кажусь себе спортивнее, моложе) и вижу: на меня смотрит высокий плотный мужчина, которому за пятьдесят. Он бросил уже не в первый раз курить, а потому прибавил шесть лишних килограммов. Волосы у этого человека седые, но он их подкрашивает: седой человек в клоунском костюме может вызвать у публики чувство жалости.
С девяти утра начались телефонные звонки. Первый – из Союзгосцирка. Сообщают, что в следующую пятницу – коллегия Министерства культуры. «Может, вам придется выступить», – сказали мне.
За завтраком прочитываю письма, полученные с утренней почтой, а сам думаю, что же сказать на коллегии о проблемах режиссуры в цирке.
Письма разные. Обычно в день приходит пять-шесть писем, но стоит сыграть в фильме или выступить по телевидению, как сразу их поток увеличивается.
В основном пишут дети.
У меня есть интересная книга Михаила Зощенко «Письма читателей». Писатель опубликовал в ней письма, которые он получал. Признаюсь, из писем, которые получаю, книги не составишь, хотя многие я храню – в них серьезный анализ нашей с Михаилом Шуйдиным работы на арене, мнения зрителей о фильмах, где я играю, и просто умные, добрые письма друзей.
За завтраком снова зазвонил телефон.
Обращались с предложением встретиться с «коллективом нашей фабрики».
Потом звоню сам: партнеру Михаилу Шуйдину (уточнил время сегодняшней репетиции), в ЖЭК, чтобы прислали слесаря починить кран в ванной (домашние просят, чтобы в подобных случаях звонил именно я, тогда, мол, быстрей приходят), в мастерские цирка, где нам шьют новые костюмы.
Уже уходил из дому, когда раздался звонок с завода «Компрессор». Давно я обещал побывать там, выступить в обеденный перерыв. Договорились на пятницу.
По пути в цирк нужно заехать в аптеку, взять лекарство и отвезти его маме (она живет со своими сестрами недалеко от меня), у нее подскочило давление, а потом – в Союзгосцирк…
Мама обрадовалась, увидев, что я приехал с лекарством. Она с моими двумя тетками пила чай. Начались расспросы про домашние дела, про цирк. Я то и дело посматривал на часы: надо обязательно позвонить мастеру, который делает нам специальный реквизит.
От мамы еду на Калининский проспект, в Московский Дом книги: нужно купить двухтомный словарь синонимов для моей жены, Тани, тоже артистки цирка. Она занимается переводами с английского. Потом – в Сокольники, где находится завод стекла. Там делают особую бутылку для новой цирковой репризы. Идея вроде хорошая. Партнер спрашивает меня:
– А ты не пьешь больше?
– Да, завязал, – должен ответить я, вытаскивая бутылку водки, у которой горлышко завязано узлом.
При рассказе реприза многим нравилась, но скольких трудов стоило найти мастерскую, уговорить мастеров-стеклодувов сделать эту странную бутылку. Наконец бутылка у меня в руках, и я вижу, получилось что-то не то. Узел выглядит неестественным. Никто не поверит, что можно так завязать горлышко бутылки. Огорченный, уезжаю из лаборатории в Союзгосцирк.
В центре столицы, на Пушечной улице, в старинном четырехэтажном здании размещается наше Всесоюзное объединение государственных цирков – Союзгосцирк, или главк, как его называют между собой артисты. Главк – это движущая сила и мозг нашего циркового искусства: артист все время работает по «конвейеру», переезжая из города в город. И нет у нас в стране артистов, скажем, Московского, Ленинградского, Саратовского цирков, все мы – артисты Союзгосцирка (где и формируют программы), которые получают, как у нас говорят, «разнарядку» работать в том или ином цирке.
В коридорах людно. Толпятся артисты, режиссеры, авторы – кто проездом, кто по вызову. Гудят голоса, почти все курят, и дым стоит коромыслом.
Я отдал одному из инспекторов заявление с просьбой разрешить нам с партнером сделать заказ на новые рубашки и шляпы для работы и долго потом по всем комнатам искал женщину – страхового агента, чтобы внести очередной взнос за себя и Таню. Долго я считал, что страховать свою жизнь не нужно. Зачем? Мы, клоуны, менее рискуем, чем акробаты, гимнасты, жонглеры, дрессировщики. Но когда на моих глазах упавшим из-под купола осветительным прибором убило на манеже клоуна, я решил пользоваться услугами Госстраха.
К сожалению, страхового агента так и не нашел. Из дверей художественного отдела прямо на меня вышел режиссер Борис Романов, мой товарищ, в прошлом – сокурсник по клоунской студии. Мы давно не виделись, поэтому радостно обнимаемся, и Борис, любитель анекдотов, тут же рассказывает:
– В цирке умер одногорбый верблюд. Директор говорит завхозу: «Пошлите в центр заявку на двугорбого верблюда». «А почему на двугорбого? Ведь у нас умер одногорбый?» – спрашивает завхоз. «Все равно срежут наполовину».
Слушая анекдот, я вспомнил о предстоящей репетиции. Собрался уходить и увидел клоунов Геннадия Маковского и Геннадия Ротмана. Эта клоунская пара после окончания циркового училища более десяти лет работает вместе. И всюду их выступления проходят с успехом. Ребята только что вернулись из ФРГ. Оба Геннадия радостно поздоровались со мной и вручили лекарство от радикулита. Когда они отправлялись в поездку, я болел. Сегодня здоров, но лекарство, наверное, еще пригодится.
В одном из коридоров встретился старый артист, которого все – и молодые, и его ровесники – зовут дядя Леня. Он поймал меня за рукав и начал рассказывать о своем пенсионном житье-бытье. Чувствую, что опаздываю на репетицию, а он все рассказывает и рассказывает со всеми подробностями, вспоминает друзей, прошлые успехи. Стою и слушаю, понимая, что у дяди Лени только-то и осталась в жизни одна радость – приходить сюда, где собираются артисты.
Наконец я в цирке на Цветном бульваре. На сегодня назначена репетиция детского новогоднего спектакля. Мы должны пройти интермедии с Бабой Ягой. Эту роль исполняет молодой клоун Дмитрий Альперов.
Репетиция шла хорошо. Наш главный режиссер Марк Соломонович Местечкин остался доволен. Дмитрий Альперов будет смешной Бабой Ягой и не очень страшной, так что во время представления детей-малюток выносить из зрительного зала плачущими не придется. А ведь и такое случалось.
Последние пятнадцать минут репетиции, пока манеж свободен, Таня, Миша и я – вот уже четверть века мы работаем вместе – тратим на разводку мизансцен одной репризы. Мы двигаемся по манежу, перенося воображаемые предметы, а иногда вполголоса подаем друг другу реплики. Нам важно пройти основные мизансцены. Потом, уйдя с манежа, продолжим работу над репризой в гардеробной – будем придумывать трюки и сообща их обсуждать, отвергать, развивать.
После репетиции захожу в кассу и беру три билета на субботу для друзей.
По пути из кассы заглянул на несколько минут в кабинет Местечкина, и он сообщил мне, что моя встреча со студентами театрального института назначена на четверг, утром.
Время на исходе – скоро три часа дня, надо ехать выступать в Управление железной дороги. Оттуда – домой.
После обеда сел и ответил на несколько писем. Теперь можно минут двадцать подремать. Затем чай – и пора в цирк.
Весь день незаметно для себя готовился к вечернему представлению.
Машина сворачивает с Садового кольца на Цветной бульвар, издали вижу яркие фонари, собирающуюся публику, машины, неоновую рекламу: «Сегодня и ежедневно большие цирковые представления» – и чувствую, как появляется едва ощутимое волнение.
За кулисами, минуя коридор, заставленный реквизитом, бросаю взгляд на листок с программой на сегодня. Судя по тому, что рядом стоят и о чем-то горячо спорят мой партнер Михаил Шуйдин и режиссер-инспектор, догадываюсь – в программу внесено изменение. Действительно, в связи с болезнью одной из воздушных гимнасток их номер снимается, из-за этого придется перестраивать порядок наших реприз.
На длинном столе для реквизита, отдыхая после заправки манежа, сидят, покуривая, униформисты. Один из них, толстый, неуклюжий, подходит ко мне и смущенно говорит:
– Вот я тут приготовил одну штуку, хочу вам показать.
Униформиста зовут Валерой. Он давно уже грозился чем-то удивить.
Я говорю ему:
– Хорошо, приходи в гардеробную.
Гардеробными в цирке называют актерские комнаты, грим-уборные. Кто их так назвал – неизвестно. Но, сколько я помню себя в цирке, всегда говорят «гардеробная».
Поднимаясь по лестнице, сталкиваюсь с группой детей от трех до двенадцати лет. Это дети артистов, ассистентов и других сотрудников цирка. Их не с кем оставить дома, и они, бывает, целые дни проводят в цирке. Да и дома-то как такового в Москве у многих нет. Редко когда в программе столичного цирка одновременно занято несколько москвичей – три-четыре номера, не больше.
Пока не начался спектакль, ребятам раздолье, но после третьего звонка их заставят подняться в артистическое фойе: во время работы их могут случайно зацепить, сбить с ног, а то и лошадь может ударить. В верхнем фойе детей держит в ежовых рукавицах дежурная тетя Оля, которую я знаю больше тридцати лет. Когда я учился в студии клоунады, она работала телефонисткой на коммутаторе цирка, а потом, когда коммутатор упразднили, стала дежурной.
До начала представления остается пятнадцать минут. Многие артисты начали разминку. Увидев меня, тетя Оля сообщает о звонках из редакции журнала «Искусство кино» и из библиотеки имени Пушкина.
У входа в гардеробную стоит клоун Анатолий Смыков. Его отозвали из отпуска и направляют работать в Алма-Ату.
– Надоело мне все, – говорит он, – еще немного поработаю и уйду из цирка.
Я чувствую, что он это говорит так, ради красного словца. Он хороший коверный. Из молодых, пожалуй, один из самых способных. Видимо, просто у него что-то не ладится, какие-нибудь сложности в группе, где он работает. Мы договорились, что встретимся в антракте.
В это время раздается второй звонок. Начинаю спешно переодеваться. Только облачился в клоунский костюм, как зазвонил местный телефон. Снимаю трубку.
– Мне Никулина…
– Да, слушаю.
– Юра, привет, это Аркадий.
– Какой Аркадий?
– Да Аркадий, с «Мосфильма». Не помнишь, что ли, шофер?
Голос явно пьяный. Он говорит, что проходил, мол, с приятелями мимо цирка, а сейчас стоит в проходной и просит меня «устроить» всю пятерку (и это десять минут до начала) на представление. Своим родным я беру билеты за неделю вперед! Сдерживая себя, довольно вежливо посылаю его домой и говорю, что, если он еще раз надумает прийти в цирк, пусть звонит трезвый и заранее.
В это время в гардеробную входит Валера, униформист, который обещал показать что-то новое. Он в белой куртке и поварском колпаке. В руках кастрюля.
– Вот, – интригующе говорит он.
Мы все трое – Миша, Таня и я – смотрим на него. Валера мечтает стать клоуном. И по собственной инициативе пытается во время работы делать, как он говорит, «смешные штучки» – то споткнется о ковер во время смены реквизита, то нарочно уронит что-нибудь… Пока это успеха у публики не имело.
Он стоит в белой куртке, поварском колпаке, с кастрюлей в руках и выжидательно смотрит на нас.
– И что же это будет? – спрашивает Миша.
– Когда начнется погрузка на пароход, я выбегу и упаду… – говорит Валера.
– Ну давай попробуй, – отвечаем мы.
Валера уходит, а мы с Михаилом Шуйдиным, загримированные и одетые в клоунские костюмы, хотим использовать оставшиеся минуты до нашего первого появления на манеже для игры в нарды, столь любимой многими артистами цирка.
Только сели за нарды, открывается дверь, и в гардеробную пулей влетает собака Мила. За ней входит жонглер и дрессировщик Игорь Коваленко. Следом вбегает дочь клоуна Бакуна – крошечная девочка Наташа с круглым, как репка, лицом, с челочкой на лбу.
Наташа с криком «Мива, Мива, Мива!» гоняется за собакой, а та с лаем прыгает на диван, потом на стол, стулья, опрокидывая нарды на пол.
Раздался стук в дверь, и к нам вошел клоун Павел Бакун.
– Дядя Юра, можно? – говорит он.
Странно, когда взрослый человек, с бородой, отец семейства, говорит тебе «дядя». Но так в цирке заведено. Я и сам в свое время клоуна Бартенева называл дядей Васей, а его партнера Антонова – дядей Колей.
– Можно, дядя Юра, я скажу вместо слов «загрузить трюм» – «загрузить трюмо»?
– Попробуй, – отвечаю я. – Но мне кажется, это будет не смешно.
Третий звонок.
Из динамика, установленного в гардеробной, слышатся звуки склянок – спектакль «Мечте навстречу» начался.
Мы с Мишей спускаемся вниз, за кулисы, хотя до нашего первого появления на манеже еще минут шесть. Я подхожу к боковому проходу, гляжу из-за занавески в зал и одновременно высматриваю в первом ряду детей на коленях у взрослых.
Как-то в одном из цирков во время выхода, здороваясь со зрителями, я случайно пожал вместо руки свесившуюся ножку ребенка. Публика это хорошо приняла, смеялась.
С тех пор перед выходом ищу в зале «удобную» ножку (хорошо бы в красном чулке: она выглядит трогательнее и смешней, да и видно ее лучше).
Ножка наконец найдена (увы, в черном чулке). Мы идем по пустому фойе. Навстречу попадаются растерянные люди, которые опоздали к началу и теперь мечутся по фойе с билетами в руках, врываясь по ошибке в туалет, теряя перчатки и шапки.
С манежа мы слышим голос Мити Альперова, играющего в спектакле роль администратора цирка:
– Ну где же они, где же?..
– Да здесь мы, здесь! – кричим мы и появляемся в амфитеатре зрительного зала.
Идет очередное цирковое представление. Оно такое же, как все сыгранные, и чем-то не такое, потому что нет двух одинаковых спектаклей. Публика тоже всегда разная. Например, сегодня в зале много приезжих. Они принимают программу иначе, чем москвичи, – более восторженно.
Да и артисты работают по-разному. Сегодня в номере «Акробаты с бочками» артистка упала с плеч своего партнера, небольшой «завал». И сразу номер пошел в другом ритме. Молодые артисты начали нервничать, дважды спутали мизансцены. Их настроение, видимо, передалось униформистам, которые, вынося им реквизит, поставили не в том порядке столы с бочками. Пока исправляли ошибку, возникла пауза, она помешала и нам в работе.
Все одно к одному. После этого номера я всегда зову из публики в манеж мальчика или девочку, предлагая им прыгнуть с бочки, и жду, когда ребенок прижмется к матери и замотает головой, как бы говоря: «Нет, я боюсь…».
А тут мальчик быстро встал со своего места и деловито пошел ко мне в манеж. Я растерялся и поэтому вместо обычной фразы: «А мама твоя пойдет с бочки прыгать?» (в этом месте публика всегда смеется) – сказал нескладно, что-то вроде: «Сиди, сиди у мамы, завтра будешь!»
Конечно, никто не засмеялся. И я, не «подогретый» смехом, уныло пошел к Мише делать пародию на только что показанный номер.
Правда, потом мы «разогрелись» и вошли в ритм. Но это потребовало больших, чем всегда, усилий.
Перед окончанием первого отделения Игорь Коваленко рассказал мне, что во время сцены погрузки парохода все артисты умирали со смеху – униформист Валера долго толкался среди толпы, выбирая место, где бы упасть, и в результате упал уже за кулисами. Так что публика опять не смогла оценить его трюка.
Второе отделение прошло спокойно, без происшествий. Я был рад, когда, комментируя медвежий футбол, нашел новую реплику: «Медведь Бамбула из кавказского аула». На этой фразе зрители засмеялись.
После представления разгримировались, переоделись и, допив остатки фруктовой воды – во время работы всегда хочется пить, – сдаем ключи дежурной тете Оле.
В цирке уже пусто. На манеже лишь дрессировщик Рустам Касеев. Он заставляет свою медведицу Машку повторять трюк, который у нее не получился на представлении. Это закон цирка. Если что-то не вышло на публике, нужно обязательно повторить после работы.
Пожарники обходят помещение.
День закончился. Обычный день клоуна.
Как я учился ходить
Создавайте легенды о себе. Боги начинали с этого.
Станислав Ежи Лец
В цирк первый раз
Никогда не забудется тот день, когда меня, пятилетнего мальчика, отец повел в цирк. Впрочем, сначала я и не знал, куда мы идем.
Помню, отец сказал:
– Юра, пошли погуляем, – и при этом заговорщически подмигнул матери.
Я сразу понял – на этот раз во время прогулки меня ожидает сюрприз. Сначала мы долго ехали на трамвае, потом шли пешком. А отец все не говорил, куда мы идем. Наконец подошли к огромному зданию, у входа которого толпилось много людей. Отец, отойдя от меня на секунду (он, как потом выяснилось, купил билеты с рук), вернулся и торжественно объявил:
– Ну, пойдем, Юра, в цирк.
Цирк! Когда вошли в зал, меня поразило обилие света и людей. И сразу слово «цирк» стало для меня реальным, ощутимым, понятным. Вот он – огромный купол, застеленный красным ковром манеж, слышны звуки настраиваемого оркестра… Было так интересно! Ожидая начала представления, я не томился, как это обычно бывает с детьми. Вдруг грянул оркестр, вспыхнул яркий свет, и на манеж, покрытый красивым ковром, вышли участники парада.
В памяти остались слоны-гиганты. Теперь понимаю, что слонов выводили на арену не больше трех-четырех, но тогда мне показалось, что их было с десяток. Были и другие номера, но я их не запомнил.
А вот клоуны остались в памяти навсегда. Даже фамилию их запомнил – Барассета. Одетые в яркие костюмы, трое клоунов выбегали на арену и, коверкая русские слова, громко о чем-то спорили.
Помню некоторые их трюки. У одного клоуна танцевала ложечка в стакане.
– Ложечка, танцуй! – приказывал он. И ложечка, позвякивая, прыгала в стакане.
Клоун после этого кланялся, и все видели, что ложечка привязана к нитке, которую он незаметно дергал.
Произвел на меня впечатление и трюк с цилиндром. Из лежащего на столе цилиндра клоун вытаскивал несметное количество предметов: круг колбасы, гирлянду сосисок, двух куриц, батоны хлеба… А затем на секунду, как бы случайно, из цилиндра высовывалась чья-то рука, и все понимали: в столе и цилиндре есть отверстия, через которые другой клоун, сидящий под столом, все и подавал.
Я воспринимал все настолько живо, что, захлебываясь от восторга, громко кричал. Один из клоунов передразнил мой крик. Все от этого засмеялись.
– Папа! Папа! – затормошил я отца. – Клоун мне ответил, он мне крикнул. Ты слышал?
Когда мы вернулись домой, я прямо с порога объявил маме:
– А меня заметил клоун. Он со мной разговаривал.
Мне настолько понравилось в цирке и так запомнились клоуны, что захотелось, как и многим детям, во что бы то ни стало стать клоуном.
Из ситца с желтыми и красными цветами мама сшила мне клоунский костюм. Из гофрированной бумаги сделала воротник-жабо, из картона – маленькую шапочку с кисточкой, на тапочки пришила помпоны. В таком виде я пошел в гости к одной девочке из нашего двора, у которой устраивали костюмированный вечер. Кто-то из ребят оделся врачом, кто-то изображал подснежник, одна из девочек пришла в пачке и танцевала. А я – клоун и понял, что должен всех смешить. Вспомнив, что, когда клоуны в цирке падали, это вызывало смех у зрителей, я, как только вошел в комнату, тут же грохнулся на пол.
Но никто не засмеялся.
Я встал и снова упал. Довольно больно ударился (не знал я тогда, что падать тоже нужно умеючи), но, преодолев боль, снова поднялся и опять грохнулся на пол. Падал и все ждал смеха. Но никто не смеялся. Только одна женщина спросила маму:
– Он у вас что, припадочный?
На другой день у меня болели спина, шея, руки, и первый раз я на собственном опыте понял – быть клоуном непросто. А вскоре я потребовал, чтобы меня снова повели в цирк: именно потребовал, а не попросил. И меня повели. На этот раз выступал с дрессированными зверями, со своей знаменитой железной дорогой дедушка Дуров, который показался мне необычайно добрым и благородным. Папа в тот же день подарил мне книгу В. Дурова «Мои звери». Это не только первая книга о цирке, память о первых посещениях цирка, о первом выступлении в роли клоуна, но и память об отце, который вручил мне эту книгу с трогательной надписью.
К нам в дом иногда приходил двоюродный брат отца – дядя Яша, полноватый, седой, с усами, напоминающий внешне Дурова. Когда он пришел к нам в первый раз, я радостно закричал:
– Дуров, Дуров к нам пришел!
– Откуда ты меня узнал? – спросил дядя, решив меня разыграть.
С тех пор он стал для меня не дядей Яшей, а Дуровым. Как только он приходил к нам, я просил, чтобы он рассказывал о животных, о дрессировке, о цирке. А дядя Яша никакого отношения к цирку не имел. Сначала он шутливо отмахивался от меня, потом стал сердиться. Своими вопросами о цирке и утверждениями, что он Дуров, я дядю просто терроризировал. После этого он стал к нам редко ходить.
Моя мама
Самое первое впечатление о маме – большая ярко-оранжевая шляпа. В то время, когда я родился, в моду вошли широкополые шляпы с лентами. Много лет в нашей комнате стояла под кроватью желтая коробка, в которой хранилась эта мамина шляпа.
В свое время матери прочили славу на подмостках сцены. В молодости она с успехом выступала в провинциальном театре. Но учиться, хотя ее и приглашали, на актерский факультет театрального института не пошла, считая, что должна жить для меня.
Любила мама рассказывать о своем детстве. Жили они у бабушки в Прибалтике, в городе Ливенгофе. Ее отец занимал пост начальника почты. В их семье всегда устраивали праздники, красивые елки. Мама любила доставать фотографии.
– Вот сидит бабушка за столом, вот я, вот твои тетки, мои сестры Нина, Мила, Оля…
Все сестры на старинных, на плотном картоне фотографиях выглядели чинными.
В Москву меня привезли в четыре года. В день нашего приезда на Белорусском вокзале играл оркестр, висели красные транспаранты с лозунгами, на улицах – флаги, портреты. Оказывается, в столице отмечали МЮД – Международный юношеский день – был такой праздник в двадцатые годы.
– Как хорошо в Москве! – сказал я маме. Мне тогда подумалось, что в Москве всегда праздник.
С вокзала к нашему дому, на Разгуляй, мы поехали на извозчике, что привело меня в восторг.
Как потом рассказывала мама, меня ввели в небольшую комнату в доме номер пятнадцать по Токмакову переулку, показали на новенькую кроватку с сеткой по бокам и сказали, что здесь мы будем жить. Осмотрев кроватку, потрогав на ней блестящие шишечки, поглядев в выходящее во двор окно, я сказал родителям:
– Ну а теперь поедем обратно к бабушке в Демидов.
Когда же выяснилось, что мы никуда не поедем, а останемся здесь навсегда, я горько заплакал.
Но вскоре к Москве привык. Мама, уходя на рынок или в магазин, строго наставляла, чтобы я ни в коем случае не выходил на улицу, а то, говорила она, «попадешь под лошадь». Рядом с нашим домом находился знаменитый на всю Москву конный парк Ступина. С утра мимо дома, цокая копытами по булыжной мостовой, проходили мощные, упитанные ломовые лошади. Потом появлялись другие подводы – худыми, изможденными лошадьми правили совершенно черные люди – угольщики, пронзительно кричавшие:
– Углей, углей! Кому углей? Уг-леее-й!!!
Позже на подводах привозили картофель и слышались крики:
– Картошка-а-а! Карто-о-шка! – кричали дядьки, сидя на мешках.
Затем приходили во двор татары с мешками. Они выкрикивали нечто подобное: «С… арье брем, паем…», что означало «Старье берем, покупаем».
Приходили и скупщики бутылок, к которым сбегалась вся детвора. Мы отдавали бутылки, а взамен получали «уйди-уйди» – небольшие свисточки с надувными шариками. Иногда за бутылки давали разноцветные, набитые опилками шарики-раскидайчики на резинках.
Маленьким я любил встречать маму: все время выходил к воротам дома и выглядывал на улицу, не идет ли она. Я узнавал ее издали, бежал к ней, а она останавливалась и, расставив руки, ждала меня.
Порой мама поступала со мной сурово. Если скажет «нет», значит, это твердо: сколько ни проси, ни клянчи.
Родителям я, как правило, говорил правду. Но если пытался обмануть маму, она строго требовала:
– А ну-ка покажи язык.
Я показывал.
– А почему на языке белое пятно? Обманываешь?
С тех пор пошло:
– Юра, ты вымыл руки?
– Вымыл.
– А ну покажи язык.
– Ладно, ладно, иду мыть, – говорил я.
Вспоминаю Немецкий рынок на Бауманской, там у меня всегда разбегались глаза: на лотках стояли размалеванные кошки – мне они казались прекрасными, продавались глиняные петушки-свистульки.
До сих пор у мамы стоит глиняная кошка-копилка. Вся голова исцарапана, потому что часто с помощью ножниц я извлекал через щели монетки на кино.
Эта обшарпанная глиняная кошка мало похожа на ту, яркую и красивую, которую мы купили около пятидесяти лет назад на Немецком рынке, но это именно та кошка.
До войны мама была женщиной полной, но когда я в 1946 году вернулся домой из армии, то был поражен: она похудела и стала седой.
– Мама, ты прямо с плаката «Родина-мать зовет!», – сказал я тогда.
В годы войны мама рыла окопы под Москвой, потом работала на эвакопункте санитаркой, возила раненых. После войны устроилась диспетчером на «Скорую помощь», где проработала до пенсии.
Поразительное качество матери – общительность. Если отец сходился с людьми трудно, то мать с любым человеком легко находила общий язык. У нее – где бы она ни работала, ни жила – всегда появлялось много знакомых, друзей.
Мой папа
Мой отец, Владимир Андреевич Никулин, зарабатывал на жизнь литературным трудом – он писал для эстрады, цирка, одно время работал репортером центральных газет «Известия» и «Гудок». Когда я был подростком, он казался мне гением, самым лучшим человеком на свете, лишенным каких-либо недостатков. Папа всегда был полон юмора, энергии, силы и оптимизма, хотя жизнь у него складывалась нелегко.
Детство свое отец провел в Москве. После окончания гимназии он поступил на юридический факультет университета, где закончил три курса. После революции его призвали в армию. В 1918 году он учился на курсах Политпросвета, на которых готовили учителей для Красной Армии. После окончания курсов отец просил послать его в Смоленск – поближе к родным, – мать и сестра отца учительствовали в деревне недалеко от Демидова. Перед самой демобилизацией он познакомился с моей матерью. Они поженились, и отец остался в Демидове, поступив актером в местный драматический театр. В этом же театре служила и мама – актрисой. Отец организовал передвижной театр «Теревьюм» – театр революционного юмора. Он писал обозрения, много ставил и много играл сам.
Вскоре отец с матерью переехали в Москву (папа получил письмо от своего друга, который советовал ему продолжить учебу на юридическом факультете и предложил поселиться в их квартире, потому что их семью хотели уплотнить… «И мы решили: лучше пусть будет жить кто-нибудь из своих знакомых, чем чужой» – так написал в письме друг отца Виктор Холмогоров).
В Москве мы жили тесно, материально трудно и тем не менее весело. Отец ложился спать в семь часов вечера: клал голову на подушку и накрывался сверху другой подушкой. Пока он спал, мы могли кричать, петь, танцевать – отец ничего не слышал. В одиннадцать-двенадцать вечера он вставал, заваривал крепчайший чай, выпивал стаканов шесть-восемь и садился за стол работать. Писал обычно до рассвета. Иногда утром будил нас с мамой и читал все, что сочинил за ночь. Это может показаться странным – вместо слов «доброе утро» услышать: «Ну ладно, вы проснулись, слушайте. Я прочту вам вступление к конферансу и три репризы».
Отец читал и следил за нашей реакцией. Если мы улыбались (а со сна мы могли только улыбаться), он оставался доволен.
Огромное впечатление на меня произвела фамилия отца, которую я первый раз прочел в одном из сборников репертуара для самодеятельности. Я знал, что печатают крупных писателей, известных людей. А тут под текстом стояла подпись: «Влад. Никулин». Меня это потрясло.
iknigi.net