Хуже ранений: что происходит с женщинами в зонах боевых действий
Во время вооруженных конфликтов уязвимые группы — женщины, пожилые, дети, беженцы — становятся жертвами нарушения прав человека. Изнасилования, принудительные браки, сексуальная эксплуатация, торговля людьми — на любой территории, где ведутся боевые действия, рано или поздно фиксируются эти виды преступлений
Насилие и принудительные браки
Как пишет историк Герда Лернер, массовые изнасилования женщин во время войны практиковались уже во втором тысячелетии до нашей эры. В патриархальном обществе изнасилование женщин из племени врага служило своего рода символической «кастрацией» мужчин, которые не смогли предотвратить это преступление. А кроме того, женщины считались «законной добычей, полезной в качестве жен, наложниц, рабского труда или трофея в боевом лагере».
Сексуализированное насилие сопровождало войны и в Средневековье, и в Новое время. Еще в XIV веке некоторые военные кодексы запрещали проявлять чрезмерную жестокость по отношению к гражданскому населению на вражеской территории, но это не снижало количество изнасилований.
Во время Первой мировой войны массовые случаи изнасилований были, например, зафиксированы в Бельгии в августе 1914 года. Французское правительство выслало комиссию для расследований сексуализированных преступлений со стороны немецких солдат. Впрочем, власти волновало не нарушение прав женщин, а возможность использовать истории пострадавших в целях пропаганды.
Во время Второй мировой войны массовые изнасилования были оружием всех армий. Японская армия совершила порядка 20 000 изнасилований в Китае. В течение первых десяти дней оккупации префектуры Канагава в Японии было совершено 1336 изнасилований со стороны американских солдат.
В Европе американскими солдатами были изнасилованы, по оценкам историка Роберта Дж. Лилли, не менее 14 000 женщин, причем не только на территории вражеских государств, но и на территории союзников — Великобритании и Франции. По данным, которые приводит историк Энтони Бивор, около 2 млн женщин в Германии были изнасилованы солдатами Красной Армии. По словам историка Уильяма Хичкока, некоторые женщины подвергались изнасилованию десятки раз.
Изнасилования были и одной из форм холокоста. Заявление о том, что секс с еврейской женщиной — «расовое осквернение» (Rassenschande), не удерживало немцев от сексуализированного насилия.
Одной из форм насилия становятся принудительные браки. Их, например, фиксировали в большинстве вооруженных конфликтов в Африке, на Ближнем Востоке и в Азии. Вот как описывается эта форма насилия в материалах расследования вооруженного конфликта в Сьерра-Леоне: «[Начальник штаба] распределил [захваченных] женщин среди солдат, находившихся под его командования, потребовав от каждого «расписаться» за женщину.
[Он] заявил, что если возникнут какие-либо проблемы, солдаты должны немедленно сообщить ему напрямую. Он также заявил, что если солдаты «побеспокоят» женщин, последние будут выведены из-под контроля солдат. Женщины были «женами» солдат и оставались со своими «мужьями» до тех пор, пока солдаты не вторглись во Фритаун». Каждая «жена» считалась собственностью того боевика, которому была передана. У командиров могло быть несколько жен.
В Южном Судане в 2016 году из 376 случаев сексуального насилия 150 были именно браками по принуждению. 200 девочек, похищенных в 2014 году в Чибоке, Нигерия, участниками террористической организации «Боко харам» (запрещена в России), также предполагалось сделать «женами» боевиков.
Материал по теме
Вовлечение в проституцию и торговля людьми
Один из самых известных случаев сексуального рабства в истории во время военных действий — «женщины для утешения».
Так называли примерно 200 000 корейских, китайских, японских, тайваньских и филиппинских женщин, которых с 1932 по 1945 год принуждали к занятию проституцией в японских военных публичных домах. Эти «станции утешения» были созданы для того, чтобы взять под контроль половые связи солдат и сократить распространение венерических заболеваний. На «станциях» женщина могла пережить от пяти до 60 изнасилований в день. «Станции утешения», или «киджичон», существовали во время и после Корейской войны. Они располагались в Южной Корее, и посещали их в основном американские солдаты, реже корейские военные и гражданские лица. Даже несмотря на то, что официально проституция считалась неприемлемой для обеих стран, «женщины для утешения» якобы позволяли американским солдатам «выпустить пар» и избежать однополых сексуальных контактов. Для корейских женщин работу в «киджичон» преподносили как гражданский долг перед страной, к тому же в послевоенное время это был один из немногих способов заработать.
Женщин сексуально эксплуатируют и те, кто должен их защищать. Так, в 2018 году миротворцев ООН обвинили в сексуальной эксплуатации в Центральноафриканской Республике, Гаити и Южном Судане. Исследователи Чарльз Энтони Смит и Хизер М. Смит предполагают, что вооруженные интервенции ООН повышают уровень проституции и секс-торговли, так как присутствие большого количества военных приводит к большему запросу на эксплуатацию женщин.
Жертвами торговли людьми часто становятся беженцы: людей, пытающихся покинуть зону гуманитарной катастрофы, заманивают обещанием вывезти в безопасное место и трудоустроить, а вместо этого отбирают документы и эксплуатируют.
Например, в период с 2012 по 2015 год некоторые беженцы-рохинджа, спасающиеся от геноцида в Мьянме, отправились на кораблях в Малайзию и Таиланд, где им пообещали прибыльную работу. Их держали в плену в море на рыболовецких судах, лишали воды и еды, насиловали, пытали. Рабовладельцам это приносило от $50 млн до $100 млн в год. По данным Human Rights Watch, в сексуальное рабство в Китае регулярно попадают женщины, пытающиеся бежать из Северной Кореи. Траффикерами становятся брокеры, занимающиеся организацией побегов, а покупателями — китайские мужчины, страдающие от нехватки женщин вследствие политики регулирования рождаемости.
Материал по теме
В 2019 году венесуэльские женщины сообщали, что военные требовали секса в качестве платы за переход через границу с Колумбией, куда многие бежали от гуманитарного кризиса. Но даже вырвавшись из страны, люди нередко так и не получали легального статуса.
Без официальных документов, ресурсов и знаний о своих правах беженцы становятся легкой мишенью для торговцев людьми. Ситуацию часто усугубляет ограничительная и изолирующая иммиграционная политика, недостаток каналов для законной миграции и воссоединения семей, а также отсутствие регулярного доступа к рынку труда для лиц, ищущих убежища, беженцев и мигрантов.
Согласно отчету ООН, более 70% жертв торговли людьми — женщины. Их уязвимость повышается в том числе и потому, что мужчины, которые могли бы их защитить, покидают семьи, становясь комбатантами, или погибают. Вероятность стать жертвой траффикинга выше у молодых женщин и девочек.
Агрессия и расчет
Историки и социологи объясняют жестокость и массовость изнасилований в условиях военных действий несколькими причинами. Некоторые исследователи полагают, что во время войны высвобождается сексуальная агрессия, которая в мирное время сдерживается.
Эту точку зрения критикуют за то, что она предполагает, будто все мужчины априори садисты, которых удерживает от совершения преступления только страх наказания.
Другие называют изнасилования средством ведения войны, которое используется с одобрения командующих — для устрашения населения и подавления сопротивления. В 2004 году феминистская писательница Наоми Вульф отправилась в Сьерра-Леоне, чтобы подготовить доклад о массовых сексуализированных преступлениях во время военных действий. Позже в книге «Вагина» она пишет о встрече с изнасилованными на войне: «Эти женщины отличались от других, которых мы встречали, — с ампутированными конечностями, раненных во время обстрелов, плененных и работавших в алмазных копях <…> Несмотря на мужество каждой из них, становилось очевидно, что их души были словно опустошены. Даже в одной из таких женщин угасание жизненной силы бросалось в глаза, но когда видишь целый народ, состоящий из бесцельно бродящих женщин, это невозможно забыть.
Точка зрения, что изнасилования — это оружие, позволила активистам и правозащитникам говорить о них как о политической проблеме, достойной внимания на самых высоких уровнях власти.
Политолог Элизабет Джин Вуд отмечает, что хотя прямых приказов об изнасилованиях солдаты могут и не получать, военачальники часто не останавливают своих подчиненных и не наказывают их за сексуализированное насилие. В таких условиях массовые изнасилования мотивированы скорее не «вертикальной» властью, а «горизонтальной». Нахождение в группе мужчин заставляет их проявлять и доказывать свою маскулинность, в том числе путем изнасилований. Об этом говорит и феминистка Глория Стейнем: «В мирное время мужчины могут насиловать группами, следуя за социальным давлением — не ради секса, а чтобы доказать свою маскулинность другим мужчинам в группе.
Сексуализированное насилие на войне также имеет символический посыл. Историк и директор Ивановского центра гендерных исследований (внесен в реестр иностранных агентов) Ольга Шнырова приводит мнение, что изнасилование женщин на территориях противника как бы закрепляет завоевание.
Материал по теме
Торговля людьми, как и массовое сексуализированное насилие, во время боевых действий может быть мотивировано не только личными побуждениями военных. Согласно отчету ООН, траффикинг становится инструментом запугивания населения — тогда военным легче его контролировать. Секс-траффикинг используют и как способ вознаградить солдат. А кроме того, торговля людьми спонсирует военные операции. В 2017 году Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций сообщил, что торговля людьми приносила доход в рамках «теневой экономики» конфликтов, в том числе посредством сексуальной эксплуатации и сексуального рабства.
Женщины, пережившие сексуальную эксплуатацию или насилие, чаще мужчин сталкиваются со стигматизацией и маргинализацией со стороны общества. Им сложнее трудоустроиться или вступить в брак, что способствует межпоколенческой бедности и изоляции. При этом изнасилования часто воспринимаются как менее травматичные события, чем, например, получение ранений и других видимых травм, притом что отдаленные последствия изнасилований могут быть серьезнее. Не говоря уже о том, что изнасилование может спровоцировать посттравматическое стрессовое расстройство. По силе проявления оно сравнимо с ПТСР, которым страдают вернувшиеся из районов боевых действий мужчины.
Женщины на войне: почему их роль замалчивается
Актуальное
9 мая 2021
Читайте нас в Телеграме
ПО МНЕНИЮ РОСКОМНАДЗОРА, «УТОПИЯ» ЯВЛЯЕТСЯ ПРОЕКТОМ ЦЕНТРА «НАСИЛИЮ.НЕТ», КОТОРЫЙ, ПО МНЕНИЮ МИНЮСТА,
ВЫПОЛНЯЕТ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА
Почему это не так?
Великая Отечественная война в нашей стране уже давно стала скрепой с большой буквы, официальная идеология создала из нее культ.
Говорить про нее можно исключительно в «правильном» ключе, без тени сомнений и обсуждений неудобных моментов. Одна из непопулярных и замалчиваемых тем — роль женщин во время войны. Почему образ воина-освободителя связан только с мужчинами? Что такое феминистский метод исследования истории? И почему в любой войне происходит гендерное насилие? Поговорили о доле и образе женщин на войне и после нее с историком и директором Ивановского центра гендерных исследований Ольгой Шныровой.
Во время Великой Отечественной войны в рядах советских военнослужащих числились сотни тысяч женщин. Но образ победителя в современном народном сознании — только мужчина. Про женщин чаще говорят как про героев тыла или медработниц. Почему так происходит?
Это перекликается с традиционными представлениями о войне как царстве мужчин, в котором женщинам не место — им отводится роль хранительниц мира и объектов защиты от врагов. Во время Второй мировой войны участие женщин в боевых действиях значительно возросло, но продолжало восприниматься как вынужденная мера.
Поэтому когда война закончилась, женщин постарались включить в традиционный патриархатный дискурс тружениц тыла, жен и матерей, ждущих мужчин с фронта. Если про женщин на фронте и упоминали, то в основном в роли медсестер, даже не врачей, то есть снова функция заботы. Вся слава победы досталась мужчинам, которые, конечно, на фронте составляли большинство. Хотя, по оценкам доктора исторических наук Нины Петровой, в рядах советской армии было от 600 тысяч до миллиона женщин.
Так происходит во всем мире или Россия отличается от других государств?
Это стандартный тренд. Долгое время изучение военных конфликтов фокусировалось на истории сражений, битв, с упором на маскулинность. Но в 80-х годах прошлого века ситуация стала меняться — появились гендерные исследования, возникла феминистская методология, которая помогает взглянуть на историю под другим углом. Сейчас европейская или американская военная история многоголосая и многогранная.
Возникло понимание, что есть множество проблем, сопряженных с войной: этнические чистки, гендерное насилие, депортации, послевоенное восстановление, проблемы вдовства, сиротства, инвалидности, посттравматического стресса.
В чем выражается феминистский подход к изучению истории?
Феминистская методология исходит из того, что отношения на фронте — властные, а война — мужской мир. Государство рассматривает мужчину как опору, защитника и основного актора военных действий. Женщина — вспомогательный элемент, что с самого начала ставит ее в позицию подчинения.
При этом в СССР ситуация несколько отличалась. Советскую женщину воспитывали в общем в идеях равноправия, накануне войны комсомолки проходили всевобуч — начальную военную подготовку — наравне с юношами. Женщин брали в армию и мобилизовали не только как добровольцев, но и по призыву. Только в 1942 году провели три массовые мобилизации женщин. Существовали женские подразделения летчиц, снайперов. Тем не менее командиром в женских подразделениях чаще всего был мужчина. Около 100 тысяч женщин наградили званием Героя Советского Союза, но мы мало знаем женщин, дослужившихся до генерала, причем звания часто присваивались посмертно. Думаю, не многие дослужились даже до полковника.
Это и есть властные отношения.
Именно феминистская методология позволила изучать войну не только как историю военных сражений, но и как жизнь населения в стрессовой ситуации. Сначала рассматривали, как война повлияла на мирное население, в первую очередь — женщин и детей. Со временем это повлекло за собой пересмотр основной концепции войны, где за мужчиной закрепилась традиционная роль защитника оставшихся в тылу женщин, детей и стариков.
Какие самые характерные ситуации гендерного насилия в ходе военных конфликтов?
Во время любой войны безотносительно страны проходят акции массового изнасилования. В работе Олега Рябова «Матушка–Русь» хорошо объясняется, почему так происходит. С древних времен акции массового изнасилования выступают как символический акт завоевания. Таким образом мужчина устанавливал господство над женщинами противника, тем самым унижая врага и оставляя свое семя на его земле.
Еще Симона де Бовуар отмечала, что со времен древних обществ женщина ассоциировалась с почвой, землей и территорией.
Массовые изнасилования часто сопровождаются гендерной резней: всех мужчин убивают, а женщин угоняют в рабство. Например, так происходило во время геноцида армян. Бывают ситуации, когда таким же образом насилие осуществляется над мужчинами. Опять же с целью унижения.
Еще одно распространенное явление — когда армия оккупантов принуждает к сексу женщин в обмен на еду или предметы первой необходимости. Известны случаи, как после Второй мировой американские военнослужащие в Берлине сначала обменивали «ночь любви» на пару чулок, а потом стали выдавать по одному чулку, чтобы сэкономить.
Если говорить о насилии внутри армии, то отношения с мужчиной на фронте могли избавить военнослужащую от притязаний других мужчин. То есть это могло быть защитой от еще большего насилия. Конечно, это не исключает искренние чувства женщин, такие случаи тоже бывали.
А если говорить о послевоенном времени на оккупированных территориях?
Там остаются войска и ведут себя как оккупанты: те же случаи изнасилования как женщин, так и мужчин, а также принуждение женщин к сексу.
Если говорить о стране, победившей в войне, то мы знаем про насилие над женщинами-коллаборационистками, которые по каким-то причинам сотрудничали с врагом. Такие случаи известны и в Италии, и во Франции, и в СССР. Во Франции проходили массовые процессы против коллаборационистов, в том числе против женщин, во время которых суды вынесли большое количество приговоров за сотрудничество с врагом, вплоть до расстрела.
После участия в военных действиях многие вернувшиеся солдаты страдали посттравматическим синдромом, из-за чего было сложно вернуться в мирную жизнь. Рисуя в воображении идеальный образ семьи и жены, некоторые вернувшиеся солдаты не смогли жить нормально, потому что разучились реакциям человека в мирное время.
Коллаборационистке бреют голову в наказание за сотрудничество с врагом, Франция, 1944. Фото: wikimediaВ советской армии достаточно строго относились к выполнению инструкций, в том числе касающихся поведения на завоеванных территориях. Могло ли это помочь предотвратить гендерное насилие над мирным населением?
Думаю, наше командование старалось сдерживать волну насилия, но маловероятно, что его совсем не было.
Существуют архивные документы, в которых говорится о подобных случаях. Их не любят признавать, они отрицаются, но они существуют. По мемуарам тоже можно обнаружить случаи насилия. Когда армии наступали, командование могло не успевать на это не реагировать, если речь не шла о совсем вопиющих зверствах.
Война — совсем другое измерение, в котором существует человек. Это касается всех воюющих сторон. Ни немцы, ни британцы, ни американцы, ни мы не были ангелами. Это ситуация, когда из человека вылезает зверь, тем более если человек идет с территории, где у него, например, погибла семья. Война и насилие меняют человека.
Как собираются данные о гендерном насилии в военных конфликтах? Что делают исследователи, если опрос респондентов уже невозможен за давностью событий, а в архивах данных и рапортов мало?
Во-первых, существуют материалы военно-полевых судов. Но тут есть сложность — в России они до сих пор засекречены и хранятся в спецхране. Необходимо специальное разрешение для работы с архивом, где указывается, для какой научной работы необходимо ознакомиться с этими материалами.
Даже материалы Первой мировой войны не полностью рассекречены.
Есть и другая сложность: тогда, как и сейчас, женщины не часто заявляли о насилии над половой неприкосновенностью. Если женщина, подвергнувшаяся насилию, не погибла, она очень часто никуда не обращалась. Что уж говорить о харрасменте. Сексуальные отношения с однополчанками не считались преступлением, если женщина никуда не жаловалась и это не сказывалось на общем уровне дисциплины в формировании. Историки Р. Марвик и Э.Кордона в работе «Советские женщины на фронтах Второй мировой войны» отмечают, что в 1943 году количество сообщений о сексуальном насилии в военной прессе увеличивается . Так, сержант Морозов угрожал своей однополчанке оружием, чтобы она прекратила обвинять его в изнасиловании. Его исключили из партии за этот поступок, но не за изнасилование. Неизвестно, рассматривалось ли это дело в военно-полевом суде.
Во-вторых, свидетельства актов насилия можно найти в мемуарах. Где-то в 60-е годы в СССР была череда публикаций воспоминаний о войне.
Очевидцы событий Великой Отечественной войны были еще живы и достаточно молоды, в их мемуарах можно встретить подобные истории.
В 2002 году опубликовали работу английского историка Энтони Бивора «Падение Берлина», где он привел цифры в два миллиона немок, изнасилованных советскими военнослужащими в конце войны. Насколько можно доверять этим данным?
Да, такая работа была, но эти подсчеты критиковались многими историками. Они были основаны на архивных данных о роженицах одной из немецких больниц. Но какая женщина открыто скажет, от кого родился ребенок? Ребенок, рожденный от оккупантов, рискует подвергнуться дискриминации, стать изгоем, если окружающим будет известно его происхождение. Я сомневаюсь, что немки были готовы регистрировать своего ребенка как рожденного от советского солдата, равно как и советская женщина или француженка вряд ли пошла бы регистрировать ребенка от немецкого солдата.
Во время войны никто специально не занимался подсчетом количества изнасилованных женщин, а значит точное количество установить невозможно.
Поэтому чаще всего в современных работах рассматриваются фрагменты и сюжеты, которые удается обнаружить в воспоминаниях или судебных архивах.
Гендерное насилие — неудобная тема, ее трудно исследовать, мало открытых и объективных данных, их трудно обнаружить. Как правило, если исследователь начинает об этом писать, он подвергается жесткой критике, поэтому не так много желающих этим заниматься. Легче рассказывать про героизм и гордиться.
Почему существует сопротивление к изучению гендерного насилия в ходе Великой Отечественной войны? Насколько ситуация в России уникальна?
Эта тема нигде не приветствуется, не только в России, вокруг нее всегда много критики. Например, есть несколько исследований об этнических чистках судетских немцев в Судетской области в 45-м году, когда туда вернулись чехи. И они тоже подвергались критике, потому что такие темы всегда неудобны, если речь идет о насилии со стороны собственной армии и в отношении мирного населения, пусть и населения противника.
Это развенчивает идеальный образ армии и солдата, а они — часть официальной идентичности.
У нас образ воина-освободителя — это часть официальной идеологии, то, чем мы гордимся. Наши скрепы. Поэтому тема насилия, как мне кажется, будет все больше табуироваться, а поле изучения войны все больше сужаться. Остается только то, что признается государством как важное и ценное — «можем повторить» и так далее.
Есть область гуманитарного знания, которая называется Trauma studies. Она изучает коллективные травмы, такие как репрессии, этнические чистки, военные конфликты. И, с точки зрения коллективной травмы, у нас плохая ситуация, потому что мы свою травму не пережили. Мы пытаемся от нее отгородиться. Мы ведем себя подобно человеку, который изо всех сил пытается вытеснить воспоминания о травматичных переживаниях, а если ему о них напомнить, у него начинается паника. Категорически не хотим видеть неудобные темы. И проблемы гендерного насилия в нашей историографии вряд ли получат развитие.
Они не вписываются в официальный нарратив.
Знаменитое сексуальное насилие над женщинами во время Второй мировой войны
Кнопка PDF
Исторические данные о сексуальном насилии в военное время, особенно во время Второй мировой войны, умалчивают о сохранении мужской чести и женской чистоты, как утверждают ученые. Голоса жертв и жестокости сексуального насилия не получили должного внимания. Более того, исторические попытки были сосредоточены на осуждении мужской, женской и общественной чести, вызванной сексуальным насилием. Упомянутые относятся к позору и смущению коллег-мужчин за их неспособность защитить «честь» «своих» женщин. Другими факторами сокрытия сексуального насилия являются социальный и культурный дискомфорт в связи с сексом и сексуальным насилием, когда жертвы испытывают стыд и стигматизацию, рассказывая о своей сексуальной виктимизации. Кроме того, ученые стали свидетелями некоторого женоненавистничества историков и политиков, которые не считали необходимым принимать во внимание пережитое женщинами насилие.
Исследование будет сосредоточено на трех характерных случаях сексуального насилия во время Второй мировой войны, чтобы раскопать зверства, причиненные женщинам, которые незаметно растворились в молчании и сопротивлении в изучении сексуального насилия и войны. Кроме того, чтобы понять необходимость ответственности преступников из соответствующей страны.
«женщин для утех» Императорской японской армии во Второй мировой войне является наиболее экстремальным узаконенным сексуальным насилием в отношении женщин. Ученые утверждают, что эвфемизм «женщины для утех» маскирует серьезность спонсируемой государством торговли людьми. Мотивация создания «женщин для утех и положения» заключалась не в том, чтобы повторить историю массовых изнасилований, которые японский солдат совершил в Нанкине, Китай, которые могли разрушить общественный имидж Японии.
Опасаясь репутации страны в глазах всего мира, японский император инициировал систему «женщин для утех», а также награду для солдат, сражающихся за Японскую империю. Другие обоснования, представленные японской армией для создания и поддержания женской станции утешения, чтобы предотвратить изнасилование со стороны первых, что может вызвать враждебность жителей оккупированной территории; поднять боевой дух армии; дисциплинировать поведение солдат. Несмотря на Правила использования станции военного комфорта, созданные японскими военными, чтобы избежать жестокого обращения с женщинами для утех, ни один из солдат не соблюдал его, и тысячи женщин стали жертвами. Женщины для утех включали незамужних молодых женщин в возрасте двенадцати лет, в основном из Кореи, Китая и других стран Юго-Восточной Азии, которых японцы считали культурно неполноценными людьми. Этих женщин для утех либо соблазнили ложными обещаниями получения работы, такой как работа по дому, либо их похитили / насильно завербовали.
В конце концов, они оказались в публичных домах/лагерных пунктах рядом с зонами боевых действий, где их заставляли обслуживать по 30-40 солдат в день без отдыха и оплаты. По свидетельству Ён Су Ли, женщины для утех, которая выжила, она прокомментировала, что «это была не станция утешения, это была скотобойня» в которой женщин избивали, пытали или убивали, если они отказывались предоставить «утешение» японскому солдату. Если эти «женщин для утех» заболевали, их убивали, им не оказывалась медицинская помощь. Кроме того, лагеря комфорта в основном располагались на чужбине, поэтому их мобильность была ограничена, потому что даже если они пытались бежать, им некуда было идти из-за языкового барьера или если их ловили за побегом, их публично пытали и убивали. Женщин для утех даже не похоронили после их смерти, их просто бросили на произвол судьбы. Повторюсь, все это происходило под наблюдением японского государственного чиновника, который даже установил правила и положения для этой системы, но внутри системы закрывал глаза.
После окончания войны многие женщины для утех погибли в ходе военных действий или остались брошенными. Некоторых, кто нашел дорогу домой, общество избегало, их называли «грязными» и подвергали социальной и культурной стигматизации, поэтому им не разрешалось говорить о своем опыте.
Перейдя к нацистскому лагерному борделю , можно представить, что еврейские женщины используются для сексуального удовлетворения нацистских солдат. Однако реальность противоречит сказанному. В последний год нацистского концлагеря для заключенных были открыты публичные дома. Это было детище Генриха Гиммлера, начальника главного экономического и административного управления СС, который хотел использовать производительность заключенных лагерей для мегаломанских строительных проектов Фюрера, и эти проекты нуждались в строительных материалах для выполнения плана Гитлера по перепланировке крупных немецких городов. таких как Берлин, Веймар, Мюнхен, Линц и Гамбург. Гиммлер задумал создание борделей как сексуальный стимул для трудолюбивых заключенных повысить эффективность своего производства, но за счет принудительного сексуального рабства женщин.
Заключенные русские и евреи были освобождены от приближения к проституткам. Эти лагеря для борделей были построены в тихой бюрократической манере, в которой соблюдались строгие расовые правила нацистов. Другими словами, немецкий пленный может идти только к немецким женщинам. Кроме того, целью Гиммлера для этих публичных домов и принудительного сексуального рабства было также сдерживать гомосексуальность, поскольку заключенные боялись вспыхнуть. Около 300-400 женщин, особенно из лагерей Равенсбрук и Освенцим, были принуждены к проституции в десяти концлагерях и на оккупированных нацистами территориях. Женщины, отобранные для принуждения к проституции, были молодыми женщинами, которые либо проявляли антиобщественное поведение, либо подозревались в политических связях или отношениях с евреями. Эти женщины были в лагерях Освенцим и Равенсбурк, которые были строителями. Им было дано ложное обещание освобождения из лагерей через полгода работы в борделе. У этих женщин не было выбора между жизнью и смертью.
Например, по словам польских заключенных, работающих на стройке, она «вызвалась» в публичный дом, потому что она не могла пережить зиму в Освенциме в качестве полевого работника и предпочитала заниматься сексом по принуждению. Для некоторых женщин было отчаянием получить еще один кусок хлеба и суп. По свидетельству одного из заключенных Равенсбурка, который «добровольно» соблазнил на принудительную проституцию, утверждает, что « Нам сказали, что мы в лагерном борделе, что мы счастливчики. Мы бы хорошо поели и напились. Если бы мы вели себя и выполняли свои обязанности, с нами бы ничего не случилось». Т Этим женщинам приходилось заниматься сексом в среднем с 8-10 мужчинами каждую ночь с 20:00 до 22:00, не разрешалось давать каждому заключенному более 15 минут. В этом убедился заключенный СС, который охранял его через тщательно продуманную систему « глазков». Женщины были унижены частыми медицинскими осмотрами и нанесением дезинфицирующих кремов на их гениталии до и после акта, скорее как обращение с ними как с машинами для сексуального удовлетворения.
После освобождения из лагеря эти женщины избегали делиться своим опытом из-за стыда или травмы, в то время как иностранные жертвы опасались, что их могут воспринять как пособников нацистской кампании. До 2002 года они не получали признания от правительства Германии жертвой сексуального рабства или какой-либо компенсации за свои испытания.
Наконец, когда Вторая мировая война уже подходила к концу, победоносные советские солдаты или Красная Армия, несущиеся к Берлину в 1945 году, изнасиловали полтора миллиона немецких женщин. Через изнасилований «немецких женщин» они хотели показать поражение нацистской Германии. С 24 апреля по 5 мая 1945 года, когда Советский Союз взял Берлин, были печально известные массовые изнасилования и множественные изнасилования одной женщины. Они насиловали каждую немку в возрасте от восьми до восьмидесяти лет. Извлечен дневник журналистки – «Женщина в Берлине: восемь недель в завоеванном городе» – который предоставил подробный отчет о том, как немецкие женщины подвергались изнасилованию, и о том, какой выбор им приходилось делать, чтобы выжить.
Кроме того, советская армия насиловала еврейских женщин, которые уже отправились на муки в нацистские концлагеря. Журналист подробно рассказал, как одна из еврейских пар, месяцами прятавшаяся от нацистов в подвале, вышла из себя, увидев в Красной Армии своих освободителей, но мужа застрелили, а жене было 9 лет.0012 «[вывели] в коридор, на ней трое мужчин, а она продолжала выть и кричать: «Но я еврейка, я еврейка». Журналистка описывает, что для выживания немецкие женщины заключили неформальный договор с советскими солдатами и офицерами, которых называли «Иванами» из-за защиты от других Красных Армий. В то время как некоторые женщины предпочли проституцию, чтобы остаться в живых и избежать множественных изнасилований, будучи супругой советского солдата. К концу Второй мировой войны грань между проституцией и изнасилованием стерлась. По мнению ученых, немецких женщин наказывали за преступления, совершенные немецкими мужчинами в СССР, в качестве формы правосудия. Изнасилования были совершены с целью обесценивания и унижения немецкой женщины, а также для того, чтобы бросить вызов мужественности немецких мужчин и нанести прямой удар по немецкому корпоративному телу.
Красная Армия не делала различий между этнической принадлежностью и классом, когда дело касалось изнасилований. Но более поразительной была реакция немецких мужчин на изнасилованных женщин. В конце концов, жертв изнасилования обвинили в их неугомонности перед советскими солдатами.
При рассмотрении вышеприведенных тематических исследований делается вывод о том, что сексуальное насилие становится оружием войны в военное время, когда речь идет о стратегических кампаниях. Другими словами, есть заранее определенные политические, военные или экономические цели, которые должны быть достигнуты. Оружие войны определяется как «инструмент террора» для контроля, принуждения или уничтожения целевых групп населения. Условно понимание сексуального насилия в период войны ограничивается изнасилованием (кате). Тем не менее, в рассматриваемых здесь тематических исследованиях говорится о том, что существуют и другие формы сексуального насилия, используемые в ситуациях военного конфликта, которые различаются по интенсивности и в конечном итоге приобретают отчетливый вид.
Это сексуальное рабство, торговля людьми, раздевание, нанесение увечий половым органам, принуждение к вступлению в брак, клеймение — широко применяемые виды насилия в военное время. Сексуальные зверства, совершенные над женщинами во время Второй мировой войны, различаются по поведению, которое зависит от расположения стран в войне во время Второй мировой войны, дополняя их стратегическими кампаниями, в которых сексуальное удовлетворение преступников было общим. Эти тематические исследования показали, что империалистические страны и страны Оси вместе с союзниками, которых называют хорошими парнями, сражающимися за хорошие войны и дело, в равной степени участвовали в варварском акте сексуального насилия.
Взгляды и мнения, выраженные в этой статье, принадлежат автору и не обязательно отражают взгляды команды Kootneeti. и Beyond O n C hristmas E ve 1942 год, в российском городе Ростове-на-Дону открыл свои двери для бизнеса солдатский публичный дом. С момента возвращения немецких оккупантов в Ростов-на-Дону женщины стали подвергаться особой гендерной угрозе. На них нападали без разбора на улице или в их домах на протяжении всего периода оккупации, заставляли совершать нежелательные половые акты. Женщин тоже [End Page 1] применяется более избирательно или избирательно, особенно когда сексуальное насилие сочетается с другими формами лишения свободы. Глядя на ранее не изученные личные отчеты женщин, работающих в борделе вермахта в Ростове, а также заявления мужчин и женщин, прохожих о сексуальном насилии в городе, в этой статье приводятся два аргумента. Во-первых, он представляет новые данные из местных советских архивов, доказывающие, что женщин, которые работали в немецких военных публичных домах на территории оккупированного Советского Союза, лучше всего рассматривать как сексуальных рабынь, а не как проституток. Во-вторых, это показывает, что насилие в этих немецких военных публичных домах существовало в более широком контексте всепроникающего и продолжающегося сексуального насилия, которое сопровождало немецкую оккупацию и затронуло все аспекты немецкого оккупационного режима в Ростове-на-Дону. Внутренняя работа публичных домов Вермахта в СССР остается окутанной тайной, в основном из-за того, что существует минимум сохранившейся немецкой документации и почти полное отсутствие записей с советской стороны. В академической литературе на сегодняшний день историки использовали те немецкие материалы, которые существуют, чтобы написать о структуре и целях немецкой системы военных публичных домов, а также о повседневной работе отдельных публичных домов и перспективах советских женщин, которые сексуальные услуги там не расследовались. 3 Регина Мюльхойзер, историк сексуального насилия на советско-германском фронте, особо отметила, что мало что известно о повседневной жизни женщин, работающих в публичных домах Вермахта в оккупированном Советском Союзе. 4 [End Page 2] Многочисленные многоуровневые табу не позволяли советским женщинам, пережившим свое время в этих публичных домах, открыто говорить о своем послевоенном опыте. Катажина Персон, обсуждая принудительную проституцию в Варшавском гетто, заметила, что одной из причин, по которой эта тема исчезла в послевоенных исследованиях, несмотря на относительную открытость, с которой вопросы проституции обсуждались во время самой войны, было то, что послевоенная атмосфера не оставляла места для моральных двусмысленностей.
1 Основанное и управляемое оккупационной немецкой армией (Вермахтом), это заведение предоставляло военным место, где они платили за короткий сексуальный контакт с местной женщиной. Эти женщины были советскими гражданками, которые с лета 19 года жили под контролем Германии.42, когда вермахт оккупировал юг России на пути к нефтяным промыслам Кавказа и городу Сталинграду. До этого ростовчане также пережили короткую неудачную немецкую оккупацию, продлившуюся менее десяти дней в конце ноября 1941 г. Вторая, более существенная оккупация города началась в конце июля 1942 г. и продолжалась до начала февраля 1943 г.
2 Наиболее целенаправленный пример гендерной эксплуатации и сексуального насилия в городе имел место в публичных домах, которыми управляли немецкие военные, где местных женщин заставляли работать в крайне унизительных условиях.
