Спартанский царь Леонид I: биография
Леонид I – один из царей древней Спарты в Греции. Единственным деянием, благодаря которому он вошел в анналы истории, стала неравная битва при Фермопилах, в ходе которой он героически погиб. Это сражение является самым известным из истории второго персидского вторжения в Грецию. Позднее герой стал образцом воинской доблести и патриотизма.
Спартанский царь Леонид: биография
Что же известно о нем сегодня? Основные сведения из жизни спартанского царя Леонида I дошли до наших дней благодаря древнегреческому историку Геродоту. Он произошел из рода агиадов. По данным, которые Геродот приводит в своем труде «История», корни этой династии восходят к легендарному древнегреческому герою Гераклу, сыну Зевса.
Точная дата рождения Леонида I не определена, предположительно, это 20-е гг. VI в. до н. э. О его жизни практически ничего не известно. В юности он получил хорошую физическую подготовку, как и другие спартанские мальчики. Об этом свидетельствует и то, что на момент исторической битвы при Фермопилах он был уже немолод – ему было 40-50 лет, но телосложение греческого военачальника было крепким и атлетическим.
Его отец, Александрид II, был первым представителем агиадов. У него было 4 сына – Клеомен, Дорией, Леонид и Клеомброт. Первая жена, дочь сестры Александрида, долгое время не могла забеременеть, но он не хотел с ней расставаться. Тогда представители правительственной коллегии Древней Спарты разрешили ему стать двоеженцем, чтобы род царей не прекратился. От второй жены появился на свет Клеомен, а год спустя первая жена Александрида родила остальных трех сыновей.
Восшествие на престол
После смерти отца Леонида I в 520 г до н. э. народное собрание решило избрать царем Спарты Клеомена. Дорией был не согласен с этим и покинул государство. Он попытался создать свое поселение в Африке, затем в Сицилии. Через 10 лет его убили, а в 487 г. до н. э. умер и Клеомен.
Причина смерти последнего доподлинно неизвестна. По одной из версий, он потерял разум и был подвергнут аресту по инициативе родных братьев, а впоследствии совершил самоубийство. Согласно другой гипотезе, Клеомен был убит по приказу правительственной коллегии или Леонида I. После этого трагического события последний смог стать полноправным правителем Спарты. Годы правления царя Леонида – 491-480 гг. до н. э.
Семья и дети
Жена царя Леонида – Горго – также принадлежала к роду агиадов. Она была дочерью его сводного брата – правителя Спарты Клеомена I. В те времена браки между близкими родственниками были нормой в обществе, это запрещалось только детям от одной матери. Деторождение в Спарте очень поощрялось, а основным предназначением женщины было материнство. Существует даже исторический анекдот, согласно которому на вопрос о том, как греческим женщинам удается управлять своими супругами, Горго ответила: «Мы единственные, кто рожает мужей».
Жена спартанского царя была красива, за свои большие и томные глаза ее с детства называли Волоокой. В 17 лет, когда умерла ее мать, воспитанием девушки занималась тетя, которая привила ей любовь к поэзии.
По данным некоторых исследователей, Горго была не первой женой Леонида. До нее он 15 лет жил в браке с Мнесимахой, которая родила ему двух дочерей и двух сыновей. Оба мальчика умерли еще в раннем возрасте. Старшей дочери Дориде было 18 лет, а младшей Пенелопе – 15, когда Леонид, по настоянию своего старшего брата и выборных должностных лиц, развелся с их матерью и женился на Горге. Это было сделано из политических соображений.
Спартанский царь очень переживал из-за этого, так как у него были хорошие отношения со своей прежней семьей. Он часто навещал бывшую жену и детей. Мнесимаха так и не вышла повторно замуж, поскольку она так же сильно любила его.
В тот год, когда был убит Леонид, Горго родила единственного ребенка. После Фермопильского сражения Плистарх, сын Леонида I, стал правопреемником своего отца. Регентом мальчика был назначен дядя – Клеомброт, а после смерти последнего – его сын Павсаний. Плистарх не оставил после себя детей, и род Леонида, царя Спарты, прервался.
Греко-персидские войны
На исходе VI в. до н. э. Персидская империя превратилась в могущественную державу с претензиями на мировое господство. В ее состав входили такие развитые территории, как Египет, Вавилон, Лидия, греческие города на побережье Малой Азии. Начало греко-персидских войн связывают с антиперсидским выступлением в 500 г. до н. э. (Ионийское восстание). Через 6 лет оно было подавлено. Как считает Геродот, это послужило толчком для нападения персов на Балканский полуостров.
Первый военный поход был ими организован в 492 г до н. э., но из-за сильной бури персидский флот понес большие потери, благодаря чему греки получили передышку продолжительностью в 2 года. Во многих городах древнегреческого государства среди населения сформировались пораженческие настроения, и только Спарта и Афины проявили решимость сражаться с грозным врагом. В обоих городах казнили послов персидского царя Дария I, которые прибыли туда с предложением признать власть династии Ахеменидов.
Вплоть до 480 г. до н. э. судьба благоволила к грекам. Персы потерпели поражение в Марафонском сражении, в результате у греков появилась возможность подготовиться к будущей войне и построить свой флот. К тому же силы персидского государства в тот момент были направлены на подавление восстаний в Египте и внутри страны.
Фермопильское сражение
В 481 г. до н. э. на конгрессе в Коринфе был создан общий оборонительный союз эллинов (Спарты и Афин). Верховное командование над сухопутными и морскими войсками были переданы спартанскому царю Леониду. Когда персы приблизились к границам Греции, было решено встретить их в Темпейском ущелье, на границе Македонии и Фессалии. Фермопильское ущелье было выбрано вторым эшелоном обороны.
В самом узком месте ущелья тогда могла проехать лишь одна телега. К тому же здесь существовали старые оборонительные сооружения, построенные когда-то для защиты от набегов фессалийцев. В древности это был единственный путь по суше из северной Греции в ее среднюю часть.
Для проведения оборонительной операции прибыло около 7000 воинов из различных регионов, среди которых был небольшой элитный отряд спартанцев численностью в 300 человек. Это военное подразделение никогда не распускалось, даже в мирное время. Оно использовалось в основном внутри Спарты и могло быть быстро мобилизовано для внешнеполитических целей. Другие союзники отказали Леониду в помощи под предлогом того, что необходимо завершить Олимпийские игры, начало которых совпало с военным походом.
Когда персидский царь Ксеркс I подошел Фермопильскому ущелью со своим огромным войском (по оценкам современных историков, оно насчитывало от 70 до 300 тыс. воинов), большинство командиров эллинских отрядов приняли решение об отступлении. Бесчисленное войско персов вселило страх в сердца греческих военачальников. В такой тяжелой ситуации спартанский царь Леонид I был вынужден принять единственное возможное для себя решение: оборонять ущелье, даже если нет шансов выжить в битве.
Смерть
Ксеркс I дал спартанскому царю 4 дня на размышление, ожидая, пока подтянутся остальные части персидского войска. На пятый день он отправил к ущелью свои отряды воинов из Мидии и Киссии, численность которых значительно превышала греческое подразделение. Эта атака, как и последующие в течение двух дней, была отбита. Длинные копья и тяжелые щиты греков давали им явное преимущество перед персами, у которых были более короткие копья, плетеные щиты и доспехи, сделанные из тканого полотна. По некоторым оценкам, во время этих оборонительных битв было убито около 10 тыс. персов.
Греческий отряд состоял полностью из тяжелой пехоты, которая с легкостью блокировала узкий проход Фермопильского ущелья. Спартанцы также использовали хитрую стратегию: делали вид, что отступают, чтобы персы преследовали их. Потом они внезапно поворачивались и атаковали, застигая врагов врасплох.
Исход фермопильского сражения решила оплошность отряда фокидян, которые должны были оборонять другую горную тропу, ведущую в обход горы. По версии Геродота, эту дорогу персам указал предатель из фессалийского племени, но современные историки считают, что персидские разведывательные отряды и сами могли узнать о ее существовании. С наступлением темноты Ксеркс отправил своих солдат по горной тропе, чтобы они напали на греков с тыла. Фокидяне слишком поздно заметили персов и, не оказывая никакого сопротивления, разбежались.
Из всех союзников спартанского царя Леонида к концу битвы осталось только 2 маленьких отряда. Согласно одной из легенд, он даже настаивал на том, чтобы союзники отступили от Фермопил, чтобы их сыновья могли продолжить род и сохранить греческое войско для последующих сражений. В то время в Спарте уже ощущалась нехватка воинов, поэтому свой отряд царь Леонид сформировал только из тех мужчин, у которых уже имелись дети.
В ходе ожесточенной схватки его убили. Кульминацией этого события стала борьба за тело героя. Грекам удалось отбить его у персов, и они отступили на один из холмов. Весь отряд Леонида был уничтожен, кроме двух спартанцев, которые не участвовали в сражении. По возвращении на родину их ждало бесчестие, одному из них дали прозвище Трус, а второй покончил жизнь самоубийством.
Месть Ксеркса
По мнению современников спартанского царя Леонида, никто не испытывал к нему настолько сильной ненависти, как персидский правитель. Сразу после окончания битвы он решил самолично осмотреть поле брани. Увидев труп Леонида, он приказал надругаться над ним – ему отсекли голову и мертвого посадили на кол.
Обычно таким образом поступали с мятежниками, а не с воинами, павшими в честном бою. Это был кощунственный акт со стороны Ксеркса. Таким образом персидский царь хотел выразить свои личные враждебные чувства по отношению к Леониду, уничтожившему двух его братьев и оказавшему активное сопротивление.
Существует также легенда, согласно которой на требование Ксеркса сдаться, Леонид произнес крылатую фразу: «Приди и возьми». Эти слова были выбиты впоследствии на основании памятника, построенного в честь этого военачальника в Спарте.
Образ героя в искусстве
Подвиг царя Леонида I вдохновлял многих деятелей искусства, писателей и художников. Образ героя, борющегося за свободу ценой своей жизни, был воспет в произведениях английского поэта Р. Гловера (поэма «Леонид»), Дэвида Малле, Байрона, В. Гюго (поэма «Три сотни») и других. Имя царя Спарты из рода Агидов упоминалось и А. С. Пушкиным, В. В. Маяковским.
На картине французского художника Жака Луи Давида «Леонид при Фермопилах», написанной в 1814 г., полководец изображен во время подготовки к решающему бою. Рядом с его полуобнаженной фигурой находится алтарь знаменитого предка – Геракла. Наполеон Бонапарт был знаком с этим полотном художника, и на вопрос о том, может ли побежденный быть героем картины, он ответил, что имя Леонида – единственное дошедшее до нас через глубину эпох, а все остальные затерялись в истории.
В 1962 г. режиссером польского происхождения Рудольфом Матэ был снят фильм «Триста спартанцев», посвященный подвигу спартанского царя. Наиболее яркими сценами в этой кинокартине являются те, в которых герой и его соратники отказываются сдаться персам в обмен на пощаду. Под впечатлением от этого фильма американский иллюстратор Фрэнк Миллер создал в 1998 г. графический роман-комикс об этом событии, который был экранизирован в 2007 году американским кинорежиссером Заком Снайдером.
В 2014 г. другой израильский режиссер Ноам Мурро снял еще одну экранизацию о битве царя Леонида «Триста спартанцев: расцвет империи», но наибольшей исторической достоверностью обладает кинофильм 1962 года.
Критика
Перед своей гибелью Леонид I знал, что персы приближались к его отряду с той стороны, откуда их никто не ждал. Но все же он решил защищаться и погибнуть, исполняя свой долг. О целесообразности такого решения было много споров еще у древних историков. Остальные военачальники склонялись к тому, что следует отступить, пока не поздно. Они пытались убедить в этом и своего предводителя.
Возможно, что на окончательное решение царя Спарты Леонида повлияла присущая ему и его соотечественникам религиозность. Еще в самом начале греко-персидских войн дельфийские оракулы предсказали, что Спарта будет разрушена или их царь погибнет. Леонид сам исполнял обязанности верховного жреца и понимал смысл этого предсказания так, что ценой спасения родины является его гибель. С другой стороны, обороняя Фермопильское ущелье, он предоставил возможность войскам союзников сохранить своих солдат и дал время подтянуться остальному войску греков.
В трудах древнегреческих писателей упоминается также о том, что перед выступлением царя из города были устроены погребальные игры, а одним из его прощальных напутствий для своей жены было пожелание найти нового мужа.
Память о герое
Вскоре после уничтожения отряда спартанского царя Леонида в фермопильской битве все павшие воины были захоронены на месте их гибели. Там же современниками героя были возведены 5 стел с эпитафиями и каменный лев (имя Леонид по-гречески означает «лев»). Этот памятник до сих пор находится на месте сражения.
Спустя 40 лет останки героя были перенесены в Спарту, а возле его надгробного памятника ежегодно проходило праздничное торжество, проводили состязания и произносили речи. В наше время в Фермопилах герою был установлен памятник в 1968 г. На монументе изображена сцена битвы. Спартанский царь до сих пор почитается и к его памятнику возлагают цветы.
Еще в древности этот подвиг стал каноническим, своеобразной моральной планкой для греков. Героя упоминали в своих произведениях афинский комедиограф Аристофан, писатель Павсаний, Плутарх, который написал его биографию, не дошедшую до нашего времени. Поражение греков при Фермопилах было лишь формальным. Эта битва оказалась культурно значимым событием, которое имело большее историческое значение, чем иная победа.
fb.ru
Леонид I. Царь Спарты
Спартанский царь Леонид
Царь Спарты Леонид I — из рода Агидов, правил в 491—480 гг до н. э. Участник Греко-персидских войн, погиб в битве при Фермопилах. Леонид был сыном Анаксандрида II. Считается потомком Геракла в двадцатом поколении. Он был третьим из четырех сыновей, но после смерти Клеомена I и Дориея стал царем Спарты: «Леонид был младшим братом Клеомена I и вступил на престол после того, как Клеомен умер, не оставив мужского потомства»
Леонид взошел на престол в семнадцатилетнем возрасте и в первое десятилетие своего правления не сделал ничего выдающегося, однако в веках обессмертил свое имя последней битве при Фермопилах. Персидский царь Ксеркс, желая покорить Грецию вторгся в Элладу в 480 году до н. э., когда у эллинов проходили Олимпийские игры, а у спартанцев был канун священного праздника Карнеи. Эти праздники обязывали к священному перемирию, и это было одна из причин того, что в Фермопильском проходе громадную персидскую армию встретило только маленькое греческое войско.
Царь персов решил покончить с независимостью Греции. Приготовления к походу были небывалыми: 56 народов, подвластных Ксерксу, снимались с места по его приказу. Из самых отдаленных стран выдвигались ополчения на сборные пункты, на берега Тигра и Евфрата. Казалось, вся Азия пришла в движение.
Вместе победить или вместе умереть!
Фермопилы («Теплые ворота») называются так благодаря горячим серным источникам, которые существуют и сегодня. Общий совет греческих вождей решил занять это место. Леонид двинулся к Фермопилам с небольшим отрядом в 300 спартанцев, которые прославились по всей Греции как самые неустрашимые и сильные воины. «Вместе победить или вместе умереть!» – гласил закон спартанцев.
Смотря на то, как мало людей взял с собой Царь Спарты Леонид I, дрогнули даже видавшие виды сердца спартанских старейшин. Они сказали спартанскому царю: «Возьми хотя бы тысячу». На что Леонид I ответил: «Чтобы победить, и тысячи мало, чтобы умереть, довольно и трехсот». По дороге к отряду присоединились еще приблизительно 5 500 человек из различных городов и областей Греции. Таким образом, общая численность его войска была не более 6 тыс. человек.
Греки стали лагерем за стеной, перекрывающей узкий Фермопильский проход.
Ксеркс был совершенно уверен в победе. Когда в персидском лагере схватили греческих лазутчиков и хотели их казнить, персидский царь случайно узнал об этом. Он отменил казнь, приказав провести греков по всему лагерю персов и показать все, что они захотят увидеть. После пригласив их к себе расспросил, все ли они увидели что захотели, и отпустил восвояси.
Такой жест должен был произвести сильное впечатление на греков. Царь персов надеялся, что теперь, убедившись в его мощи и решимости, греки в конце концов одумаются, перестанут держаться за какую-то свою, непонятную для персов, свободу и добровольно подчинятся его воле.
Один из местных жителей, рассказывая эллинам о многочисленном войске варваров, добавил, что «если варвары выпустят свои стрелы, то от тучи стрел произойдет затмение солнца». В ответ спартанец Диенек беззаботно пошутил: «Наш приятель из Трахина принес прекрасную весть: если мидяне затемнят солнце, то можно будет сражаться в тени» (в некоторых источниках это высказывание приписывается самому царю Спарты Леониду I).
Ксеркс прождал четыре дня в надежде, что греки испугаются и отступят, но когда персы от имени своего царя предложили спартанцам сдать оружие, Спартанский царь дерзко ответил: «Приди и возьми!». Прошел срок, и Ксеркс велел штурмовать ущелье. «Неприятель приближается!» – крикнул греческий стражник. «Отлично! – сказал Леонид. – И мы приближаемся к неприятелю».
Царь персов послал на штурм наиболее боеспособные отряды из урожденных мидян. Получив жесткий отпор, мидяне отступили. После этого царь сменил мидян на киссийцев и саков, славившихся своей воинственностью. Более легко вооруженные варвары не смогли прорвать плотную фалангу спартанцев, укрывшихся за сплошной стеной больших щитов.
Ксеркс послал храбрейших из своего войска, «бессмертных», но и те не смогли сломить спартанцев.
Ксеркс не знал, что предпринять дальше, в это время к нему пришел местный житель, некто Эфиальт, который вызвался за вознаграждение провести персов горной тропой в обход Фермопил. Отборный персидский отряд в 20 тыс. человек под началом Гидарна скрытно шел всю ночь, а к утру внезапно атаковал заградительный отряд фокийцев. Загнав их на вершину горы, Гидарн продолжил движение в тыл эллинам, охраняющим Фермопилы.
Фокийцы послали бегунов сообщить грекам об обходном маневре персов, об этом же греков предупредил еще ночью один перебежчик из персидского лагеря. Тогда эллины стали держать общий совет. Мнения союзников разделились – большинство, подчиняясь воле обстоятельств, отправились по своим городам, предпочитая отступление неминуемой смерти. Остались только 300 спартанцев царя Леонида, 700 фокийцев и 400 фиванцев, которые не рассчитывали на победу, но лишь на славную смерть.
Последний бой
Настало утро, последнее утро для защитников – это был 7-й день, когда горстка греков удерживала армию персов. Царь Спарты Леонид облачился в царские одежды и, по обычаям своего народа, принес богам жертву. Этим обрядом он справлял тризну по себе и своим товарищам.
Прорицатель Мегистий, по внутренностям жертвенного животного, напророчил войнам Леонида I гибель. Царь сказал: «Давайте-ка позавтракаем, друзья, ведь обедать нам придется уже в Аиде». В стане персов раздался военный клич, по этому сигналу они ударили с фронта. Стойко смогли отбить спартанцы первый удар, и, сомкнувшись еще тесней, выдвинув еще дальше свои длинные пики, двинулись грозным строем вперед.
Персы падали с обрыва в море, карабкались на скалы, спасались бегством – все сметала фаланга, наступая обычным мерным шагом. Много знатных персов полегло в битве, два брата царя были убиты один за другим. Когда у греков поломались копья, они схватились за мечи и камни. На них наступают, топчут, давят; удары врага участились. Много персов приняли смерть от спартанского царя, но и он пал, сраженный в неравном бою.
Персы хотели взять его тело и поднести «в подарок» своему царю. Но спартанцы допустить этого не могли. Вокруг тела Леонида развернулось целое сражение. Побеждали греки! Они выигрывали время, нужное соотечественникам, чтобы уйти дальше. Эллины узнали о том, что ведомые предателем персы спустились с горной тропы, и вот-вот ударят им в тыл. Узнав об этом они, подняли на руки тело царя и отступили за стену. Там состоялся их последний бой. Полегли они все как один над телом спартанского царя Леонида, не отдали его врагу, закрыли его собой…
Когда бой утих, Ксеркс, в окружении свиты, пошел между мертвыми телами искать Леонида. Долго искал. В конце концов нашел. И «велел отрубить спартанскому царю голову и насадил ее на кол». Никогда ранее и никогда позже персидский царь не проявлял такой ненависти к своим врагам.
Отряд царя Спарты Леонида погиб, и эта легендарная битва известна, как одна из древнейших героических страниц в истории человечества. Под Фермопилами пало, по утверждению Геродота, до 20 тыс. персов и 4 тыс. греков. Павших эллинов похоронили на том же холме, где они приняли последний бой. На могиле поставили камень с эпитафией поэта Симонида Кеосского: «Странник, поведай спартанцам, что мы полегли в этом месте. Верность храня до конца воле сограждан своих».
В следующем, 479 году до н. э. войско персов было полностью разбито в битве при Платеях в Беотии. В той битве отличился спартанец Аристодем, единственный оставшийся в живых из 300 спартанцев, оставленный царем перед последней битвой в соседнем селении из-за ранения.
За голову предателя Эфиальта Спарта объявила награду, и в последствии он был убит. Останки спартанского царя были перезахоронены в Спарте через 40 лет после его гибели. Жители города спустя 600 лет после легендарного сражения, уже в римское время, каждый год проводили состязания в честь национального героя. Имена всех павших в Фермопилах были высечены на плите.
ред. shtorm777.ru
ПОХОЖИЕ ЗАПИСИ
shtorm777.ru
12. Леонид, царь Спартанский. История Древней Греции в биографиях
12. Леонид, царь Спартанский
Дарий не отказывался от намерения покорить Грецию. Сделаны были новые, еще большие приготовления; но лишь только собрались выступить в поход, как поднялось восстание в Египте. Таким образом, военные силы, назначенные в Грецию, должны были отправиться в Египет. Это было в 487 году. Дарий умер, не дождавшись усмирения Египтян, в 485 году, на 64-м году от рождения. Ему наследовал сын его Ксеркс молодой человек, представительной наружности и с врожденным чувством своего достоинства. Когда, во второй год его царствования, египтяне снова были покорены персидскому господству, он принялся за планы своего отца против Греции и развил их в гораздо большие размеры. Правда, Артабан, брат Дария, был против похода; но тем с большим жаром говорил за него Мардоний, шурин Ксеркса, вероятно, надеявшийся отважными подвигами загладить свое прежнее бесчестие. Писистрат, старший сын Иппия и Димарат, изгнанный царь Спартанский, из собственных выгод старались влиять на воинственного властителя в этом же духе.
Послы княжеского рода Алевадов в Фессалии не менее того побуждали великого царя к завоеванию Греции, причем предлагали ему покорность Фессалии и свою помощь.
Ксеркс разослал вестников и стал призывать к вооружению все народы своего царства от Геллеспонта до Инда, от Яксарта до Ливийской пустыни. Он задумал собрать такую армию и такой флот, каких мир еще не видал, и самому во главе этих грозных сил идти на запад, чтобы подавить греков, — этот народец, которым, по его мнению, занимались уже слишком долго, — и распространить блеск своего владычества далеко за пределы Греции. Путь армии должен был идти по Фракии и Македонии, где проходил некогда Мардоний. В то время как во внутренних областях вооружалась и собиралась пехота и конница, во всех гаванях царства приготовлялись военные и транспортные суда, строились для скорейшего перехода войск мосты на фракийских реках, прорывался перешеек позади Афона, с целью избавить флот от необходимости огибать опасный мыс, строились большие запасные магазины по берегам Геллеспонта вплоть до границ Фессалии. Через Геллеспонт нужно было перекинуть два моста, для переправы сухопутной армии в Европу. В два года приготовления были окончены. Летом 481 года контингент многочисленных племен, различных между собой и по языку, и по образу жизни, двинулся из всех концов царства в Малую Азию. Здесь войска зимовали. Сам Ксеркс имел зимний лагерь в Сардах. Корабли собрались в Кимах и Фокее. К весне были окончены мосты чрез Геллеспонт. Это были плавучие мосты, составленные — северный из 360, южный из 340 судов, которые были стянуты друг с другом крепкими канатами из льна и библоса; поверх канатов были положены балки и доски и засыпаны землей. По обеим сторонам моста поднимались высокие брустверы, чтобы лошади при переходе не видели моря.
Леонид Спартанский
Только что Ксеркс хотел выступить из Сард, как жестокая буря сорвала оба моста. Строители лишились голов, а мосты были заменены другими. Царь приказал опустить в вероломный Понт две крепкие цепи для обуздания его злой силы и наказать его 300 ударами кнута, приговаривая: «О злая вода, царь налагает на тебя это наказание, потому что ты его оскорбила, хотя он ничего не сделал тебе дурного. Царь Ксеркс, во всяком случае, пройдет по тебе, хочешь ли ты этого или нет. Недаром никто не приносит тебе жертвы, потому что ты обманчивая и соленая река»
В половине апреля 480 года царь двинулся со своими народами из Сард к Геллеспонту. Одновременно с ним шел морем и флот — более 1200 военных кораблей, выставленных азиатскими греками, финикиянами, египтянами, жителями Кипра и т. д., и 3000 транспортных судов. В день перехода через мост маги рано утром усыпали его миртовыми ветвями и сожгли много фимиаму. Лишь только взошло солнце — лучезарный бог персов, — царь поднял золотую жертвенную чашу и молился богу победы, чтобы никакое несчастье не постигло его в походе. Затем он бросил в Геллеспонт чашу, золотой кубок и персидский меч и отдал приказ переходить. Семь дней и семь ночей без перерыва продолжался переход по обоим мостам: по южному шла армия, по северному — обоз. На мостах были расставлены люди, которые подгоняли переходивших кнутами. Затем шествие продолжалось по фракийскому берегу, причем флот всегда держался вблизи армии. В Дориске при устье Гебра, где была крепость с персидским гарнизоном, было пересчитано сухопутное и морское войско. Отряд в 10000 человек был обнесен забором, и это пространство потом наполняли новыми массами. По Геродоту, загородка эта наполнялась и опорожнялась 170 раз, что дает 1700000 человек. Он полагает, что таким образом пересчитывали в Дориске одну пехоту; во всем же сухопутной армии и во флоте он насчитывает 5283000 человек. Впрочем, числовые данные относительно этого предмета весьма различны и сомнительны у древних писателей. Ктисий* считает азиатскую армию, без колесниц, в 800000 человек, к которым нужно прибавить еще и европейское войско из Фракии и Македонии.
*Грек Ктисий из Книдоса, придворный медик персидского царя Артаксеркса Мнемона, за 400 лет до P. X., писал историю Персии.
Что же делали греки в виду такой грозной силы? Большая часть их и не помышляла о сопротивлении, фессалийские алевады, фиванцы с Виотийским союзом и другие держали сторону персов. Одни надеялись достигнуть, таким образом, преобладания в собственной стране и над ненавистными соседними государствами, другие с полным малодушием думали спасти себе жизнь и имущество безусловной покорностью; спартанцы и Пелопоннес были в отчаянии; они хотели было защитить полуостров стеной на перешейке. Нигде не было согласия и единодушия; многие государства находились даже в открытой междоусобной войне, как, например, Афины и Эгина. Афиняне, руководимые Фемистоклом, сделали на этот раз решительный шаг; они предложили государствам, которые решились сопротивляться персам, собраться на совещание на Коринфский перешеек. Кроме Фемистокла, представителя Афин, туда явились послы из Спарты и от их союзников — платейцев и феспийцев. Решено было, забыв взаимные распри, призвать на защиту отечества все греческие государства. Лишь немногие государства последовали, однако, этому призыву, но Афины и Спарта все-таки решились защищаться. Они послали 10000 гоплитов, под начальством спартанского полемарха Эвенета и Фемистокла, в Фессалию, чтобы занять Темпейский проход и воспрепятствовать персам проникнуть в эту страну. Но скоро было замечено, что означенный пункт был ненадежен. В тылу были фессалийцы на которых нельзя было положиться, к тому же персы могли проникнуть в Фессалию другой, хотя и трудной дорогой через Олимп или высадиться на юге от Темпе и таким образом очутиться у них в тылу. Поэтому позиция при Темпе была оставлена, и войско удалилось прежде, чем туда успели явиться персы.
На одном из исемийских собраний принят был другой план защиты. По предложению Фемистокла, спартанцы и их союзники должны были принять на себя защиту Итийского прохода, Фермопил, через который только и могло проникнуть персидское войско во внутреннюю Грецию, между тем как афиняне со всем своим войском и военным флотом, вместе с морскими силами Пелопоннеса, выступят в то же время недалеко от Фермопил, в проливе между северными берегами Эвбеи и фессалийским мысом Сения, против персидского флота и будут прикрывать фермопильскую армию с моря. В начале июля около 200 афинских кораблей и 115 пелопоннесских, под главным начальством спартанца Эврибиада, отправились в вышеозначенное место; афиняне были под начальством Фемистокла. Но к Фермопилам спартанцы послали только незначительные силы, потому что они наперед считали этот пост потерянным и берегли свое войско для защиты Пелопоннеса. Они извинялись перед афинянами за то, что посылке большого числа солдат препятствуют предстоящие Олимпийские празднества, и обещали, — не думая, впрочем, исполнять, — что по прошествии празднеств выступят со всеми своими силами. Они выставили только 300 спартанцев и 1000 гоплитов из периэков. Из союзников Спарты аркадцы послали несколько больше 2000, коринфяне 400, флиунтцы 200, микенцы 80 гоплитов. Всего, следовательно, Пелопоннес послал около 4000 человек, между тем как полуостров легко мог выставить сорокатысячную армию.
Чтобы придать своему делу больше значения в глазах греков, спартанцы поставили во главе своего маленького отряда царя Леонида. Он был сын Анаксандрида, сводный брат и наследник Клеомена. Ему было уже за 50 лет, и это был человек решительного характера и признанной опытности — человек, от которого можно было ожидать наилучшего выполнения возложенного на него поручения. Когда Леонид проходил со своим войском через Виотию, к нему добровольно присоединилось 700 феспийских гоплитов; платейцы на кораблях последовали за своими друзьями, афинянами; фиванцы, мидийский образ мыслей которых был хорошо известен, принуждены были тоже выставить на поле сражения, в виде заложников, 400 гоплитов. Локряне, жившие на юге Иты, и фокейцы поставили около 1000 гоплитов; Леонид заставил их присоединиться к нему и ободрял тем, что Спарта скоро двинет все свое войско. Когда он разбил свой лагерь в Альпеное при подошве Иты, у него было 7200 гоплитов.
На юге широкой долины Сперхея, оканчивающейся Малейской бухтой, поднимается мощная стена гор, высокий «итийский лес гор», как говорит Софокл. Этот горный кряж составляет продолжение цепи Пинда и идет на восток параллельно реке, круто спускаясь в море в Эвбейском проливе. Над холмами, покрытыми виноградными лозами, масличными и лавровыми деревьями, у подошвы Иты возвышается статный дубовый лес, из чащи которого текут светлые источники; за лесом виднеется целый ряд скал, изредка прерываемый небольшими ущельями. Вершина Иты, Пира, где некогда на костре сжег себя Геракл, круто поднимается над долиною на 7000 футов. Ближе к морю скалы не так круты; у подошвы их, на небольшом возвышении, раскинулся город Трахис; над ними, к проливу, высится вершина Калдидром, последняя возвышенность Иты у моря. Источники Иты соединяются в три ручья, Дриас, Мелас и Асоп, которые впадают в море довольно близко один от другого. Если идти с севера к югу, то по другой стороне устья Асопа, который впадает в пролив весьма близко от Каллидрома, у моря лежит деревня Анеила. Здесь стоял древний храм Димитры, в котором каждую осень собирались Амфик-тионы. Южнее Анеиды известковая скала Калдидрома так близко подходит к морю, что, по-видимому, ее совершенно нельзя обойти. Только когда подойдешь ближе, можно заметить, что между ней и морем есть пространство для проезда одной колесницы. Это первые ворота в Среднюю Грецию. За ними скалы Иты отступают от пролива и дают место небольшой, отлого идущей в гору площади. Почти на полчаса расстояния к югу от первых ворот, у подошвы скал, пробиваются два больших и горячих серных источника, покрывшие равнину белой корой; от этих-то источников и проход назван Фермопилами, теплыми воротами. К югу от источников утесы Каллидрома снова сильно придвигаются к берегу и, минуя незначительный холмик, образуют вторые ворота, не шире первых. Потом путешественник, идущий из Фессалии на юг, переходит хребет Иты. За вторыми воротами расстилается равнина и перед глазами путника, прямо на запад, на южном склоне гор, открывается первое локрийское селение, Альпеной, лежащее почти на час расстояние от Трахиса. Вдоль всего прохода море образует непроходимое болото; малейшее уклонение с насыпной дороги, идущей между воротами, грозит гибелью.
Леонид расположился лагерем в Альпеное и ждал прибытия Ксеркса. Когда бесконечные полчища азиатского повелителя спустились по отлогостям Отриса и перешли Сперхей, большая часть греческого войска упала духом и намерена была отступить. Но локряне и фокейцы, земли которых первые подвергались опасности, воспротивились этому; да и сам Леонид со своими спартанцами оставался при твердом намерении отстаивать свой пост. Он послал гонца в Спарту и просил подкрепления, до прибытия которого надеялся со своим небольшим отрядом удержать за собой проход. Спартанцы и в этом случае, как всегда, обнаружили свое мужество, полное равнодушия к смерти. Когда за несколько дней до сражения человек из Трахиса говорил им: число врагов так велико, что масса их стрел может помрачить солнце, то один из спартанцев по имени Дияник, отвечал: «Да это-то нам и с руки — в таком случае мы будем сражаться в тени».
Ксеркс еще в Фессалии слышал, что Фермопильский проход занят небольшим отрядом греков; но он не думал, чтобы они могли оставаться там при виде его войск. Расположившись лагерем около Трахиса, он послал верхом лазутчика посмотреть, как силен неприятель и что он делает. В это время лакедемоняне занимали передовой пост, ближайший к персам; лазутчик видел, как одни из них бегали взапуски, а другие убирали себе головы. Услышав об этом, Ксеркс нашел подобные занятия смешными; но Димарат, изгнанный царь спартанский, сопровождавший его в этом походе, сказал ему: «Эти люди пришли сюда затем, чтобы оспаривать у нас проход, и приготовляются к этому. Потому что у них в обычае украшать себе головы, когда приходится ставить жизнь на карту. Но знай, что если ты победишь этих людей и тех, что остались в Спарте, то нет больше на свете народа, который осмелился бы поднять против тебя руку, государь. В настоящее время ты будешь иметь дело с прекраснейшим царством и с мужественнейшими людьми».
Ксеркс выжидал четыре дня, прежде чем совершил нападение. Он, как повествует Геродот, не оставлял надежды, что греки удалятся сами; но главная причина его медленности заключалась, вероятно, в том, что он поджидал прибытия флота, который должен был действовать против неприятеля с фланга. Он не знал, что флот его в это самое время имел дело с греческим флотом при Артимпсии, у северных берегов Эвбеи. На пятый день он решился сделать нападение. Вперед он послал мидян из Киссиен, поручив им взять неприятелей живыми и представить ему. Но мидяне встретили у первых, северных, ворот колонну гоплитов, стоявшую против них, как стена. Дело дошло до рукопашного боя, в котором мидяне понесли большие потери, не сделав ни одного шага вперед. Царь, смотревший на битву с возвышения неподалеку от Трахиса, приказал киссиянам заменить мидян. Когда и эти ничего не могли сделать, в битву было послано отборнейшее персидское войско, десять тысяч, бессмертных, составлявших отряд царских телохранителей, под предводительством Идарна. Леонид со своей стороны поставил также свежие войска, и именно своих спартанцев. Мидяне и киссияне дрались огромной массой на небольшом пространстве и тем мешали сами себе и давили друг друга. Идарн двинул свое войско небольшими отрядами; но перед ними был страшный, опытный в военном деле неприятель. Спартанцы небольшой, тесно сомкнутой колонной выходили за ворота, отбрасывали персов, потом как будто обращались в бегство и отступали за ворота в более широкое пространство; а затем, лишь только массы персов занимали дорогу, они поворачивали назад, опрокидывали густо столпившегося неприятеля или загоняли его в болото у моря. Этот маневр повторен был несколько раз, и персы понесли большие потери. Три раза вскакивал от ужаса Ксеркс со своего места, видя, как пятилась его гвардии и как наступали спартанцы. Наконец под вечер Идарн попытался еще раз всеми своими оставшимися войсками прорвать твердую позицию, но и этот удар не удался, спартанцы не отступили. В этот день Ксеркс потерял больше 6000 человек, не достигнув никакого результата.
Ha следующий день Ксеркс приказал снова сделать нападение, но персы опять дрались без успеха. Под вечер перед царем выступил один малеец, по имени Эфиальт, и в надежде на большую награду предложил ему показать тропинку через горы, по которой можно было зайти в тыл грекам. Впоследствии Эфиальт, из страха пред спартанцами, бежал в Фессалию, а Амфиктионы оценили его голову. По возвращении его он был убит одним жителем Трахиса, Афенадом, совсем по другой причине, но лакедемоняне тем не менее выдали последнему награду, назначенную за голову изменника. Ксеркс чрезвычайно обрадовался предложению Эфиальта и в тот же вече послал с ним Идарна с отрядом войска. Ночью они пробрались из Трахиса, по узкому ущелью, через дубовый лес, до вершины Каллидрома. Здесь стояли 1000 фокейцев, поставленных Леонидом для охраны тропинки. Они чрезвычайно небрежно исполняли свое дело, так что пробуждены были от сна только шелестом листьев под ногами уже приближавшихся персов. Осыпанные градом стрел, они поспешно отступили на вершину Каллидрома и оставили персам, которые более об них и не думали, свободный проход. Занялось утро, когда персы другим ущельем сошли к Альтиною.
Еще раньше прорицатель Мегистиас по жертве предсказал грекам, что в этот день их постигнет смерть. Уже ночью явились перебежчики и известили, что персы идут через горы; с рассветом лазутчики и караульные бежали с гор. Леонид нашел, что теперь уже невозможно более удержать проход; он был слишком слаб, чтобы с успехом отражать нападение с двух сторон. Поэтому, чтобы не жертвовать напрасно людьми, он отдал приказ отступить, всем другим отрядам, чтобы умереть геройской смертью с одними своими спартанцами. Сам он не смел отступить, он считал бесчестным покинуть пост, на который поставлен был своим отечеством. К тому же и оракул возвестил, что Спарта или погибнет, или будет оплакивать смерть своего царя. Итак, его смерть должна была предотвратить гибель отечества. Кроме спартанцев, с ним добровольно остались храбрые феспийцы со своим предводителем Димофилом. Фиванцев Леонид насильно удержал при себе, потому что если бы их отпустить, они стали бы поддерживать армию неприятеля, между тем как, сражаясь против Ксеркса, они возбудят его гнев против своего отечественного города. Таким образом, всего у Фермопил осталось около 1200 гоплитов.
Ксеркс помолился восходящему солнцу и повел свои войска в атаку. В 10 часов утра, как он условился с Идарном, против греков должно было открыть действие с обеих сторон. Он еще ожидал условленного часа, как греки, собравшись вокруг Леонида, бросились в атаку из северного прохода в открытое место; с тыла они были прикрыты от войска Идарна стеной, которую в прежние времена фокейцы возвели в северном проходе. Решившись на смерть, спартанцы и феспийцы дрались со страшным остервенением, не щадя ни себя, ни неприятеля персы не смели отступить; за их спиной стояли начальники с бичами и гнали их вперед. Многие из персидских солдат падали в море и тонули, гораздо большее число их было заживо раздавлено другими. Копья греков производили страшное опустошение среди плотно сдавленной массы. Когда же копья спартанцев и феспийцев поломались, они пошли на персов с мечами. После геройской борьбы пал Леонид и с ним много знатных спартанцев; но зато погибло и громадное число персов, между прочим, и два брата Ксеркса. Около трупа Леонида произошла страшная давка, пока храбрые греки не успели унести его и четыре раза обратили неприятеля в бегство. При известии, что Идарн находится внизу долины, тесно сомкнутая горсть греков обратилась назад и пошла против него чрез ворота в стене. Копья и мечи греков были изломаны, и они сражались тупыми концами копий, ручками мечей, а когда и эти орудие сделались негодными, они защищались кулаком и зубами. Между тем главное войско персов разрушило стену и открыло наступление; храбрые бойцы были окружены со всех сторон. До смерти утомленный остаток греков расположился на небольшом холмике. Персы осыпали их градом стрел и умертвили всех до последнего.
Фиванцы, под начальством своего предводителя Леонтиада, сражались заодно с греками против персов, пока главное войско Ксеркса не проникло в проход. Тогда они отделились от греков, бросили оружие и пошли навстречу персам с распростертыми руками, крича, что их принудили сражаться и что их отечественный город совершенно предан персам. Но этим они немного выиграли. Персы, захватив их, умертвили некоторых из них, а остальным, начиная с Леонтиада, по приказанию Ксеркса, выжгли каленым железом клеймо царских рабов.
Ксеркс, после сражения осмотрев убитых и заметив труп Леонида, приказал его обезглавить и распять на кресте. Этим поруганием павшего героя царь опозорил только самого себя. На холме, где пали последние из греков, спартанцы воздвигли своему храброму царю кенотаф (пустую гробницу) со стоящим на нем львом из камня. Надпись на кенотафе, составленная Симонидом, гласит:
Из зверей я — самый сильнейший; из людей сильнее всех тот,
Кого я стерегу здесь в каменном гробу.
Спартанцам, павшим вместе с Леонидом, на то месте, где они сражались и были погребены, сделана была следующая надпись:
Странник, если ты будешь в Спарте, то возвести лакедемонянам,
Что мы пали здесь, верные своему долгу.
Всем же вообще грекам, павшим у Фермопил, сделана такая надпись:
С трехмиллионным войском здесь некогда сражались
Четыре тысячи пелопоннесцев.
Две последние надписи составлены тоже Симонидом и вырезаны на мраморных колоннах, поставленных для этой цели в Фермопилах по определению Амфиктионов. Прорицатель Мегистиас, который по жертве предугадал смерть греческих воинов, также погиб при Фермопилах; он не хотел оставить своего друга Леонида и шедших на смерть героев. Друг его Симонид поставил на его гробнице следующую надпись:
Здесь могила Мегистиаса, которого мидяне умертвили
При реке Сперхее.
Славный прорицатель хорошо видел приближающуюся смерть,
Но не покинул спартанских героев.
Рассказывают, что два спартанца из отряда Леонида, Эврит и Аристодим, страдавшие глазной болезнью, оставались в Альтиное. Услышав, что персы перешли горы, и что их товарищи готовились на смерть, Эврит потребовал вооружение и приказал своему илоту вести себя на поле сражения. Когда он пришел туда, проводник его убежал, а сам Эврит бросился в свалку и был убит. Напротив, Аристодим спас свою жизнь бегством. По другому рассказу, Аристодим, незадолго до решительной битвы, был послан вместе с другим куда-то из лагеря в качестве вестника и мог бы возвратиться вовремя, чтобы умереть со своими товарищами; но он намеренно замедлил и таким образом спас свою жизнь, между тем как его товарищ возвратился к сражению. Когда Аристодим возвратился в Спарту, он подвергся бесчестию и поруганию, его называли беглецом, и ни один человек не брал от него огня и не говорил с ним. В сражении при Платее он загладил свою вину. Жизнь для него была невыносима; он бросился в самые густые ряды неприятеля и сражался храбрее всех, пока не нашел там смерти. О другом спартанце, Пантите, который был послан в Фессалию вестником и потому остался в живых, рассказывают, что он повесился из-за того, что по возвращении в Спарту подвергся бесчестию.
Войска Ксеркса хлынул и. через открытые ворота Фермопил, как дикий поток, опустошая, Среднюю Грецию и угрожая ненавистным Афинам и всем, кто поднял против них оружие, гибелью или позорным рабством. Но геройское самоотвержение Леонида и его воинов послужило ободряющим и воодушевляющим примером для других; все готовы были также пожертвовать своей жизнью и до конца бороться за свободу и отечество. Имя Леонида и Фермопилы остались навсегда священными звуками для греческого народа и составляли его гордость в позднейшие времена; слава фермопильских воинов не поблекнет до тех пор, пока существует человеческая память.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
ЛЕОНИД II, царь Спарты — это… Что такое ЛЕОНИД II, царь Спарты?
Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 254—243, 241—235 гг. до Р.Х. Сын Клеонима, внук Клеомена II.Леонид принадлежал к младшей ветви Агидов и, подобно своему отцу, не имел надежды на царскую власть. После того как в расцвете сил погиб в 262 г. до Р.Х. царь Акротат, Леонид стал опекуном его сына. Когда же, не войдя в возраст, ребенок умер, царство нежданно перешло к Леониду, плохо ладившему с согражданами. Хотя общий упадок и испорченность сказались на всех без изъятия спартанцах, в Леониде измена отеческим взглядам видна была особенно ясно, потому что он много времени провел при дворах сатрапов, служил Селевку, а теперь, не зная ни стыда, ни меры, проявлял азиатскую надменность и в пользовании царской властью, призванной повиноваться закону, и в своем отношении к делам греков.
Когда соправитель Леонида из рода Эврипонтидов Агис IV задумал свои реформы (он хотел, чтобы земля из частных рук вновь вернулась государству и была бы поделена между всеми спартанцами), Леонид хотел помочь богатым, но из страха перед народом открыто ничего не предпринимал, втайне же стремился принести делу вред и окончательно его расстроить, клевеща на Агиса властям, будто молодой царь сулит беднякам имущество богатых в виде платы за тираническую власть и что раздачею земли и отменою долгов готовится скорее купить для себя многочисленных телохранителей, чем приобрести граждан для Спарты.
Когда вопрос о переделе земли и отмене долгов был поставлен в народном собрании, Леонид не выдержал и открыто обрушился на Агиса, который передал в общее пользование все свое имущество. Леонид рассудил, что и сам будет вынужден последовать примеру молодого царя и его друзей, но равной благодарности от сограждан не получит, ибо все отдадут свое добро одинаково, а честь целиком достанется тому, кто выступил первым. С помощью геронтов Леониду удалось провалить закон. В ответ эфор Лисандр, один из друзей Агиса, привлек Леонида к суду на основании одного древнего закона, запрещавшего Гераклиду приживать людей с чужестранкой и грозившего ему смертью, если он покидает Спарту, чтобы поселиться в другой стране. Лисандр представил двух свидетелей в том, что царь прижил двоих детей с женщиной азиатского происхождения, которую выдал за него какой-то начальник конницы у Селевка, но впоследствии жена прониклась к нему неприязнью и отвращением, и он, вопреки собственному желанию, вернулся домой, где и завладел престолом, поскольку других наследников не оказалось. Вместе с тем Лисандр уговорил зятя царя, Клеомброта, который был тоже царской крови, заявить притязания на власть. Леонид был жестоко напуган и, с мольбой об убежище, укрылся в храме Афины Меднодомной; вместе с ним была его дочь, оставившая Клеомброта. Леонид получил вызов в суд, но не вышел из храма, и тогда спартанцы передали царство Клеомброту.
В следующем году, когда назначены были новые эфоры, Леонид бежал в Тегею. Люди Агиса сопровождали его, чтобы никто не мог напасть на низложенного царя и убить его (известно было, что Агесилай, дядя Агиса, послал вслед Леониду убийц). Впрочем, Леонид недолго находился в изгнании. Уже в следующем году злоупотребления Агесилая вызвали всеобщую ненависть к нему, и врагам преобразований удалось вновь вернуть Леонида на царствование. Леонид изгнал Клеомброта, отстранил от должности прежних эфоров и назначил новых. Агиса он выманил из храма и посадил в тюрьму. В тот же день, после короткого суда, он был приговорен к смерти и казнен. Затем казнили его мать и бабку (Плутарх: «Агис»; 1, 3, 7, 10, 11, 12, 16, 18, 19).
Все монархи мира. — Академик . 2009.
dic.academic.ru
300 спартанцев царя Леонида | USHANOV
В настоящее время бытует выражение «300 спартанцев» как символ мужества и героизма. Откуда оно пошло? Чтобы ответить на этот вопрос, следует вспомнить греко-персидские войны, одним из эпизодов которых было сражение у Фермопил. Вот некоторые основные факты.
Памятник царю Леониду и его спартанцам в Фермопилах, ГрецияВ 484 — 481 годах до н.э. персидский царь Ксеркс, готовясь к войне с греками, сосредоточил на ее границе армию, насчитывавшую около 200 000 человек. Афины и часть Пелопоннесских государств, под руководством Спарты, решили мужественно сопротивляться. Остальные греческие полисы, убежденные в могуществе персов, сохранили нейтралитет или прямо поддерживали Ксеркса.
Персидские войска переправились через Геллеспонт (Дарданеллы) и двинулись на запад вдоль побережья Фракии к Македонии, затем на юг в Фессалию. Главным, после Ксеркса, был опытный военачальник Мардоний. Вдоль берегов двигался персидский флот, который состоял по свидетельству историка Геродота из полутора тысяч боевых и трех тысяч транспортных кораблей.
Северную Грецию союзные эллинские (греческие) силы оставили без боя — оборона проходов южнее горы Олимп требовала слишком многочисленной армии. Следующей удобной оборонительной позицией стали Фермопилы. Проход в этом ущелье достигал не более нескольких метров в ширину и представляла собой идеальную позицию, где даже малый отряд тяжеловооруженных гоплитов мог долго удерживать целую армию.
К Фермопилам выступил спартанский царь Леонид во главе отряда из 7 000 гоплитов и 2 000 лучников. Практически все они были ополченцами греческих городов-полисов: фиванцы и феспейцы, кроме личной гвардии Леонида, состоящей из чистокровных спартанцев. Спартанцы славились по всей Греции как самые неустрашимые и сильные воины. «Вместе победить или вместе умереть!» — гласил их закон.
Леонид продуманно и тщательно приготовился к обороне. С главными силами, насчитывавшими около 6 000 человек, Леонид прикрыл Средние ворота прохода, а мощный сторожевой отряд в 1000 человек разместил на склоне, расположенной на левом фланге горы, чтобы перекрыть тропу, ведшую в обход.
Когда персы от имени своего царя Ксеркса предложили спартанцам сдать оружие, царь Леонид дерзко ответил: «Приди и возьми!»
Как он и ожидал, персы ударили прямо по центру прохода, стремясь силой удара и численным превосходством решить исход сражения, но греки выстояли. Сложилась парадоксальная ситуация: самая подготовленная и многочисленная армия мира оказалась бессильна против горстки эллинов. Так продолжалось три дня, до тех пор, пока фессалиец по имени Эфиальт, не рассказал персам о тропе, ведущей в обход Фермопил. Ксеркс сразу же отрядил отряд личной гвардии «бессмертных», которые быстро одолели фланг греков. Пытаясь помешать продвижению персов, Леонид направил часть своей маленькой армии в количестве 4500 человек, чтобы блокировать персидское окружение, но было уже поздно. Часть подкрепления пала в бою, часть отступила к обороняющимся.
К моменту последнего сражения у Леонида было около 5 000 воинов. Считая дальнейшую оборону бессмысленной и стремясь спасти большую часть отряда, Леонид приказал им отступить на соединение с главными эллинскими силами, а сам остался с личной охраной прикрывать их отход. Около 2 000 ушли по приказу спартанского царя на юг, чтобы соединиться с союзными эллинскими войсками. Однако отряды фиванского и феспийского ополчений общей численностью около 2 000 человек отказались отступать, остались у Фермопил и приняли бой вместе со спартанцами. В кровавой сече не уцелел никто.
Воздавая должное противнику, персы погребли павших с воинскими почестями. Впоследствии над их могилой был воздвигнут памятник.
К сожалению, в мировую историю попали только спартанцы, прочие герои-греки как-то выпали из людской памяти. Если сопоставить всех участников Фермопильской битвы: 300 погибших спартанцев, тысяча греков павших в боевом охранении на горном склоне, две тысячи из числа шедших им на выручку и две тысячи ополченцев из Фив и Феспия, то невольно возникает вопрос — а почему только триста спартанцев? Неужели 5000 не в счет? Дело в том, что первым, кто описал этот подвиг, был спартанский поэт Симонид Кеосский, который, естественно, старался превознести своих соотечественников. Он и прославил спартанцев, а об остальных как-то «забыл». В дальнейшем многие историки, исследуя Фермопильское сражение, часто приходили к неверному выводу об участи ополченцев. Имея данные об их участии в начале сражения и, благодаря Симониду Кеосскому, данные о смерти только 300 спартанцев, они превратно истолковывали их дальнейшую судьбу. Кто-то писал об их позорном бегстве с поля боя, кто-то вообще приписывал им поголовную сдачу в плен персам. Только почему-то никто не смог предположить героическую гибель на поле боя. А ведь погибшие ополченцы достойны не меньшей славы, чем спартанцы. Спартанские воины Леонида не могли отступить, согласно воинскому кодексу чести. Они были профессионалами и должны были до конца выполнить свой долг. А вот союзники их этим долгом не обладали. Более того, Леонид прямо приказал им уходить на соединение с основными силами греческой армии, но они отказались, сознательно обрекая себя на гибель.
Сражение у Фермопил стало одним из самых известных и «любимых» практически в любом исследовании по военной истории. Эту битву обязательно упоминали как в учебниках и хрестоматиях, так и во многих других изданиях, посвященных военной истории Древнего мира в дореволюционной России.
Вот такой рассказ о сражении у Фермопил можно найти в книге «Герои и битвы: общедоступная военно-историческая хрестоматия». Этой книге более ста лет, она была издана в 1887 году в Санкт-Петербурге. Составил ее известный в прошлом литератор и военный историк Константин Абаза. Его очерк я привожу в современной орфографии.
«Ксеркс, царь персидский, стал готовиться к походу в Грецию. Приготовления к походу делались небывалые; таких еще не видел древний мир: 56 народов, подвластных персидскому царю, подымались с места по его приказанию. Из самых отдаленных стран двигались ополчения на сборные пункты, на берега Тигра и Евфрата. Казалось, вся Азия пришла в движение. Тут были индийцы в своих бумажных полосатых одеждах; эфиопы в львиных шкурах; черные баллухи, кочевники Средней Азии, на своих легких как ветер конях; мидяне и бактрийцы в богатых ярких одеждах; ливийцы на четырехколесных военных колесницах и арабы на своих уродливых верблюдах. Набралось столько, что нельзя даже было сосчитать обычным способом. Тогда царь приказал отсчитать десять тысяч и обнести их оградой; потом выпустить их, загнать других, пока не наполнится вся ограда, и делать это до тех пор, пока не сочтут все войско. Царское приказание было исполнено. Сто семьдесят раз наполняли и очищали огороженное место. Тогда царь узнал, что с ним идет миллион семьсот тысяч войска. Самая надежная часть этой страшной по тому времени военной силы были персы. По старому обычаю, все знатные персы служили в коннице, отчего персидская конница считалась сильнее и лучше пехоты, хотя пехоты было больше. Все горские народы персидской монархии составляли легкую пехоту; она отлично стреляла из лука и метко кидала дротик или же пращу. Тяжелая пехота имела короткие мечи и копья, большой лук с длинными стрелами, носила в руках небольшие деревянные щиты и надевала на себя нагрудные и ножные латы. Так она выходила в бой. Вместе с войском выступали в поход военные колесницы: некоторые из них имели на колесах косы — косить людей, как косят траву. Эти колесницы обыкновенно и начинали бой, а конница старалась в то же время охватить неприятельские фланги. За колесницами двигался центр персидской армии. Тут обыкновенно находился сам царь, на коне или на колеснице, окруженный царедворцами и царской дружиной «бессмертных». В этой дружине считалось 10 тысяч самых знатных персов: не только они сами, но и кони их были покрыты блестящими латами. Все прочие войска, набранные из покоренных областей царства, не мели одинакового вооружения, не знали дисциплины, сражались по своим обычаям, как умели. Управлять таким войском всегда было очень трудно; в случае неудачи в одном месте они бежали все без оглядки, и тогда нельзя было ни остановить его, ни построить к новой битве. В местах открытых, стенных, да и то имея дело с дикими народами Азии, персы почти всегда побеждали, но зато в местах гористых или, имея дело с противником искусным, персы терпели поражения, несмотря на свою многочисленность. Так было лет за десять до этого похода, когда они в первый раз вторглись в Грецию. Греки разбили их при Марафоне, сражаясь один против десяти. Морские силы персидского царя так же были немалы; между народами, подвластными его державе, финикийцы и греки, поселенные в Малой Азии, считались всегда отличными мореходами. На этот раз было заготовлено 3 тысячи транспортных судов собственно для подвоза продовольствия и 1200 боевых судов, готовых принять бой. И во главе всех этих сил — и сухопутных, и морских — стоял один человек, Ксеркс, надменный повелитель, которому народы поклонялись, как богу.
За 480 лет до Рождества Христова, ранней весной, начался поход. Европу от Азии разделяет Геллеспонтский пролив; два деревянных моста были заранее перекинуты через этот пролив, но их снесло бурей. Тогда Ксеркс пришел в ярость. Он приказал обезглавить всех плотников, а в море побросать тяжелые цепи в знак того, что и море должно быть ему послушно. «Ты оскорбило своего господина. Хочешь или нет, злое море, а по твоей спине он все-таки перейдет на ту сторону». Царский приказ исполнили в точности. Скоро был готов новый мост и вместе с тем сделаны приготовления к торжественному переходу. На ранней заре, как только заалел восток, была принесена жертва. На середине моста зажгли в особом сосуде курение и посыпали его ветками мирта. Благовонный фимиам поднялся к небу. С восходом солнца наступила тишина: народы Азии, исполненные благоговения, пали на землю. Царь, взявши в руки золотую чашу, излил в море заранее приготовленную жертву и молился восходящему светилу, чтоб оно даровало победу персидскому оружию; потом он бросил чашу вместе с мечом туда же в море и подал знак к движению. Сотни тысяч устремились к мостам. Семь дней и семь ночей без перерыва войска переходили в Европу. Наконец, весь этот страшный поток хлынул на Фракию. На равнинах Фракии царь сделал смотр своему войску. С вершины высокого холма, на котором поставили золотой трон, он глядел на проходившие мимо пестрые толпы конных и пеших народов.
Как широкий поток всеистребляющей лавы, залили дикие азиаты северные страны Греции. Никто и не помышлял им сопротивляться; города один перед другим спешили выслать победителю землю и воду — знаки своей покорности. К войску персидского царя присоединялись новые народы, отчего оно становилось все больше и больше; персидский флот благополучно подвигался вдоль берега. Все предвещало удачу: Греции угрожала страшная опасность.
Греция в то время не была единою, а состояла из десятка или более того городов, и каждый из этих городов с принадлежавшей ему землей считался отдельным государством, то есть управлялся своими законами, имел отдельных правителей и собственное войско. Часто эти маленькие государства между собою ссорились, вели войны, но в случае опасности они вовремя соединяли войска и общими силами отбивались от общего врага. А таким постоянным врагом греков были персы. И войны-то их начались из-за того, что греческие города подали помощь своим братьям, грекам, поселенным на границах персидской монархии, в Малой Азии. Разумеется, греки, даже соединив все свои силы, не могли выставить такого большого войска, какое вел за собою Ксеркс. Но в греческом войске было больше порядка, соблюдалась строгая военная дисциплина, особенно у спартанцев, — что главное — они любили свое отечество, свою маленькую родину. Вот почему греки сражались с таким мужеством, с таким воодушевлением, какое не встречалось у персов, особенно в то время, когда персидские цари стали набирать ополчения с разных и далеких концов своей монархии. Греческие дружины состояли из природных греков; они сражались за близкое, каждому дорогое дело; все воины думали и чувствовали как один человек. Еще надо сказать, что греки, как народ умный, живой, улучшали военное дело: придумывали лучшие построения, отлично владели оружием, умели приспособляться в бою — у них было то, что называется военным искусством. Особенно любопытно устройство спартанского войска, которое считалось долгое время непобедимым. Война для спартанцев была порою желанною, временем отдыха, потому что в мирное время они недоедали, недосыпали, употребляя все время на трудные воинские упражнения и черные работы. С выступлением в поход к услугам воина являлись рабы для черной работы, мулы — для перевозки тяжестей, а ему оставалась одна забава: или сражаться с неприятелем, или же бегать с товарищами взапуски, да метать копье. Тяжелая спартанская пехота имела прекрасное вооружение; самое главное — это был большой щит. Покинуть свой щит и даже сражаться без щита считалось стыдом, бесчестьем для спартанца. Шлем, нагрудные латы и щит хорошо защищали тяжелую пехоту от стрел и копий противника; ручным оружием были дротик, копье и двусторонний меч. Собственно спартанцы не имели легкой пехоты, они презирали ее; но в тех греческих городах, где была легкая пехота, она имела такое же вооружение, как и персидская — лук и пращу. В бою легкая пехота греков сражалась врассыпную, впереди и на флангах тяжелой пехоты; а эта последняя уж производила натиск в сомкнутом и глубоком строю не менее как в двенадцать шеренг. Этот строй назывался фалангой. Прикрытые щитами, с копьями наперевес, воины подвигались фалангой тихим, мерным шагом под флейту. Одолеть такую фалангу, особенно когда она стояла на месте, считалось делом невозможным. Вот с каким народом — сметливым, единомышленным, искусным — приходилось сражаться персам.
Грузно и медленно приближались персы, направляясь через Фессалию к Фермопильскому проходу, который открывал путь в самое сердце Греции. Тут были ее самые многолюдные города, сочные пастбища, поля, покрытые оливковыми деревьями и виноградниками: здесь процветали торговля, промыслы; из здешних гаваней расходились отважные мореходы к берегам Малой Азии, Крыма, Кавказа, к дальним побережьям Африки, Италии и Испании — то для торгового дела, то для поселения в новых привольных местах. Между Фессалией и Локридой, на границе этих двух греческих областей, горный хребет Эты упирается в море, оставляя небольшой проход; в самом узком месте — не более семи сажен. С одной стороны плещет в скалистый берег Эгейское море, а с другой — возвышается круто, обрывисто гора Анопея. Прежде тут был перекоп, а спереди запруда, отчего и самый проход назывался Фермопилами, что значит по-русски «Врата теплых ключей». На общем совете греческих вождей положили занять это место, но греки выставили, далеко не по условию, всего 6 тысяч тяжелой пехоты под началом спартанского царя Леонида; собственно же спартанцев было только 300 человек. Леонид, узнавши, что персы вошли в Фессалию, возобновил древний вал; часть своего отряда поставил впереди, а тысячу фокеян выдвинул влево, на гору. Там была маленькая тропинка, которая вела в тыл греческого отряда. Персы приближались и, когда доложили Ксерксу, что проход занят, царь громко расхохотался: ничтожная кучка людей вздумала удержать его миллионы! Он отправил к Леониду послов с наказом немедленно выдать оружие. «Придите и возьмите», — сказал послам спартанский царь Леонид. Персы назвали безумной попытку сражаться с ними. «Персов так много, что они затмят солнце своими стрелами», — говорили послы. «Тем лучше, — отвечал спартанец, — будем сражаться в тени». Ксеркс медлил с нападением; он не хотел верить, чтобы греки решились защищать проход, и дал им четыре дня на размышление: пусть уйдут себе, думал царь, куда хотят, однако греки и не думали отступать. Прошел срок, и царь приказал штурмовать ущелье. «Неприятель приближается!» — крикнул кто-то из греческих стражей. «Отлично! — сказал Леонид. — И мы приближаемся к неприятелю». Затем он спокойно устроил к бою фалангу. Персы сразу наткнулись на высокую железную стену из плотно сомкнутых щитов, от которых со свистом отскакивали тучи выпущенных стрел, толпа за толпой кидались сломить эту стену, но она стояла, как и прежде, неуязвима, ощетинившись рядом длинных копий в твердых руках бойцов. Все выше и выше росла перед ними куча убитых, точно живой вал, накиданный спешно искусной рукой. Ксеркс послал храбрейших из своего войска, «бессмертных», но и те пали, не сломив спартанцев. Ни один перс не хотел больше идти на явную гибель, тогда царь вскочил с трона, с которого обозревал битву, и в страшном гневе приказал гнать свое войско бичами. Прошел день, другой, третий, и много тут погибло персов; их погибло бы гораздо больше, если бы не нашелся между греками изменник, житель ближнего городка. Его звали Эфиальтом. Он перебежал к персам и сказал, что знает горную тропу через Анопею. Отряд «бессмертных» скрытно стал подыматься на лесистую вершину горы. Бой в ущелье затих; греки чуяли не доброе и с тревогой поглядывали назад. На шестые сутки они увидели фокеян, которые дали знать, что скоро покажутся и персы. Оставалось на выбор — отступить или умереть. Спартанцам закон запрещал отступление, и они остались, а феспийцы не захотели их бросить: фивян Леонид удержал насильно. Всего насчитывали греки 1400 человек.
Наступило утро, последнее для защитников; это был седьмой день, когда горсть греков удерживала двухмиллионную армию. Мужественный царь Леонид облекся в царские одежды и, по обычаям своего народа, принес богам жертву. Этим обрядом он справлял тризну по себе и своим товарищам. Потом он принял вместе с ними пищу и изготовился к бою. У персов раздался военный клик; по этому клику они ударили с фронта. Дружно и стойко отбили спартанцы первый удар, и, сомкнувшись еще теснее, выдвинув еще дальше свои длинные пики, они двинулись грозным строем вперед. Персы тонули в море, карабкались на скалы, спасались бегством, ложились лоском — все мела фаланга, наступая обычным мерным шагом. В эту минуту показались персы сзади, тылу фаланги. Фиванцы сейчас же передались; но спартанцы и феспийцы поклялись перед царем умереть все до единого. С отвагой и страшной силой они кинулись теперь назад, очищая себе путь к небольшому холму. Много знатных персов свалилось в сокрушительной сече; два царских брата пали один за другим. Когда у греков поломались копья, они схватились за мечи. То там, то здесь в небольшой кучке бойцов подымается тяжелый меч и рассекает «бессмертного» со шлемом, с его латами. Но их все прибывает, а спартанцев убывает. На них наступают, топчут, давят; удары врагов учащаются, защитники ослабевают. Рванулся вперед царь Леонид, поднял свой грозный меч, сделал два-три шага и упал на землю сраженный. Вокруг его тела разгорелся бой пуще прежнего — то персы подавались, то греки отступали. Наконец, греки втащили тело царя в середину и продолжали отражать атаки персов, удивляя врагов своим мужеством. Но это был последний подвиг греков. Они погибли все до единого, легли среди куч поверженных врагов, среди обломков копий, стрел и мечей как своих победных трофеев.
Ни одна победа не прославляла бойцов так, как прославило это поражение. Павшим спартанским героям была сделана там же на камне такая надпись: «Прохожий, скажи в Спарте, что послушные ее законам, мы легли здесь мертвыми». Каменный лев долго указывал путникам то самое место, где пал мужественно царь Леонид».
Пишут о Фермопильском сражении и в наше время. Для сравнения приведу еще одно описание боя, найденное в книге Александра Торопцева «1000 великих битв: с древнейших времен до XI века»:
«Рано утром проснулись эллины, стали готовиться к бою. По обычаям тех веков прорицатель Мегистий, «рассмотрев внутренности жертвенного животного», предсказал отряду Леонида гибель. Не успели греки подготовиться к бою, как в лагерь прибежал воин, доложил царю о беде: отряд фокийцев, охранявший горную тропу, под первым же натиском персов бежал, открыв врагу дорогу в тыл грекам.
Леонид тут же собрал людей на совет и повелел всем, кроме спартанцев, покинуть ущелье. Вот теперь-то сопротивляться сильному врагу было бессмысленно. Нужно уходить. Чтобы бить персов. Царь Леонид приказал покинуть Фермопилы и Мегистию, пожилому уважаемому человеку. Мегистий не выполнил приказ, а лишь попросил Леонида отослать вместе с уходящими своего единственного сына, продолжателя рода. Царь понял старика, греки покинули ущелье, 300 спартанцев, прорицатель Мегистий и царь Леонид, небольшая группа феспийцев и группа фиванцев остались у стены прикрывать отход соотечественников.
Рано утром Ксеркс дал сигнал к атаке, разноцветная туча персидского воинства неохотно двинулась на штурм стены. Эллины смело вышли за укрепление, которое удержать теперь они не могли, и стали приближаться к врагу. Триста спартанцев, небольшая группа феспийцев, царь Леонид и прорицатель старик Мегистий вступили в рукопашный бой (фиванцы дрогнули, струсили, переметнулись на сторону персов, спасли свои шкуры). Греков это предательство не остановило, но лишь разозлило. Дрались они как никогда в жизни. Персидские воины готовы были податься назад, но за их спинами стояли начальники отрядов и били бичами всех, кто проявил малодушие. Горстка спартанцев и феспийцев выигрывала бой, который выиграть было нельзя. Сломав копья, греки взяли в руки мечи. Трупы и тела раненых валялись тут и там. Много «бессмертных» приняли смерть от царя Леонида, но и он пал, сраженный в неравном бою. Персы хотели взять его труп и поднести «в подарок» своему царю. Но грек и допустить этого не могли. Вокруг тела Леонида развернулось целое сражение. Побеждали греки! Они выигрывали время, необходимое соотечественникам, чтобы подальше, подальше уйти. Эллины узнали о том, что ведомые предателем персы спустились с горной тропы и вот-вот ударят им в тыл. Это известие они встретили мужественно, подняли на руки тело Леонида и отступили за стену. Там был их последний бой. Полегли они все как один над телом Леонида, не отдал и его врагу, закрыли его собою…
Когда шум боя утих, когда страх перестал волновать сердца персов и самого Ксеркса, он в окружении свиты пошел между мертвыми телами искать Леонида. Долго искал. Наконец нашел. И «повелел отрубить царю Лакедемона голову и посадить на кол». Никогда раньше и никогда позже Ксеркс не проявлял такой ненависти к своим врагам. Потому что никого так не боялся в жизни царь персов, как Леонида. И все персы, вторгшиеся в Грецию, боялись его, а в лице спартанского царя и всех греков. Но разве можно выиграть войну, боясь противника? И разве не прав был царь Леонид, оставшийся с союзным войском у Фермопильского ущелья, а затем с горсткой людей прикрывавший отход греков?
Прав. Именно поэтому чтили Леонида греки, и будут чтить царя Спарты и вспоминать его подвиг все преданные своей Родине воины.
Источник
Понравилось это:
Нравится Загрузка…
Похожее
ushanov.wordpress.com
Легенда о «пожилом» спартанском царе Леониде I, погибшем в бою с персами | История | ИноСМИ
Его фигура окружена множеством мифов. О царе, в течение трех дней, противостоявшем со своим отрядом десяткам тысяч персов в Фермопильском проходе, мы в действительности знаем очень мало. Как о его предыдущей жизни, так и о самом Фермопильском сражении, которое, по сути дела, обернулось сокрушительным поражением, которое, по крайней мере в среднесрочной перспективе, обернулось сокрушительным поражением. Более того, никто не думал, что сопротивление в Фермопилах закончится так быстро.
Леонид был сыном царя Спарты Анаксандрида II, и его имя означает «потомок льва». Не зря историк Геродот относит его к роду Гераклидов, то есть, потомков древнегреческого героя Геракла. Леонид взошел на трон дома Агиадов в Спарте после смерти своего единокровного брата Клеомена I. Согласно легенде, Клеомен изрезал себя на куски в припадке бешенства и состоянии алкогольного опьянения. Это было тем более шокирующим, что большинство спартанцев вели трезвый образ жизни и презрительно относились к тем, кто имел тягу к пьянству, несовместимому со строгой спартанской дисциплиной.
Двойная монархия в Спарте
Леонид взошел на трон в 489 году до Р.Х. и был одним из спартанских царей, когда в страну вторглись персы под предводительством Ксеркса I. Как пишет Ник Филдс (Nic Fields) в своей книге «Легенда о 300 спартанцах: Фермопилы», отличительной чертой спартанской системы было то, что она была двойной монархией, то есть, во главе страны стояли две царские семьи.
У Агиадов и Европонтидов были общие предки, и у каждой семьи был свой царь. Возможно, это осталось от племен, которые когда-то объединились и решили разделить власть. В этом смысле, двойная монархия представляла собой наследственное, но не монархическое лидерство. Реальная власть находилась в руках собрания мужчин старше 30 лет — апеллы- и совета старейшин — геруссии-, в который входили оба царя и 28 членов, избранных из числа спартанцев старше 60 лет.
До Фермопильского сражения о военной карьере Леонида I мало что известно, но очевидно, что он должен был участвовать в малых войнах, будь то против жителей афинян или пелопоннесцев. Когда персидский царь Ксеркс напал на Грецию, Леонид I отправился на север с отрядом своей личной гвардии, состоявшей из 300 отборных спартанских воинов. Все они уже имели детей, а некоторые уже были даже пожилыми людьми. Этот бросок был совершен в самый разгар религиозных праздников, а самому царю уже было за 60 лет. Царь отдавала себе отчет, что они идут чуть ли не на верную гибель.
В действительности, план Союза греческих государств, в который входили Спарта, а также его союзники Пелопоннес, Афины и другие государства центральной Греции, заключался в том, чтобы превосходящими силами вступить в бой в узком Фермопильском проходе, в то время как военные корабли ударят по персам в Артемисии. Почему тогда рядом с Леонидом I оказалось так мало бойцов? Геродот неоднократно пишет о том, что речь шла лишь о передовом отряде большого войска, собранного по всей Греции.
Религиозные праздники не позволили остальным грекам сразу же присоединиться к Леониду. Дорийский праздник Карнеи, проводившийся после летнего солнцестояния, не позволял древнегреческим воинам принять в это время участие в боевых действиях. Кроме того, Всегреческие олимпийские игры, проводившиеся каждые четыре года в конце лета, также не позволили Союзу греческих государств отмобилизовать наибольшее количество воинов.
Спортивные соревнования несли в себе религиозную составляющую, отодвигавшую на второй план военные действия. Даже когда персы подожгли Афины, игры продолжались в Олимпии, как будто ничего не происходило.
Борьба за труп и легенда
300 спартанцев под командованием Леонида I были не единственными, которые обошли ограничения, связанные с религиозными праздниками. Помимо илотов, в рядах спартанцев сражались 2.120 аркадийцев, 400 коринфян, 200 флиунтийцев, 80 микенцев, 700 феспийцев, 400 фиванцев, 1.000 фокидийцев и 1.000 опунтские локры. Кроме того, параллельно с наземной операцией, Союз греческих государств собрал 271 судно (добавив к ним впоследствии еще 53) и направил их в Артемисию, где шторм изрядно потрепал персидский флот.
Используя преимущества ландшафта, Леониду I удалось удерживать оборону в течение двух дней наступления персидского войска, численность которого, согласно оценкам, достигала 80 тысяч человек. Тем не менее, на третий оборону на южном фланге прорвали отряды, прибывшие по обходной горной тропе. Увидев, что его основные силы раздроблены, Леонид I остался в Фермопилах с 700 феспийцами, 400 фиванцами и знаменитыми 300 спартанцами. Возглавив смертельное контрнаступление, спартанский царь пал, пронзенный персидскими пиками.
Спартанцы не хотели оставлять тело своего царя и бились рядом с ним до конца. Как указывается в классических текстах, было предпринято немало попыток вынести тело, а затем греки отразили в этом месте четыре атаки. После гибели последних греческих воинов, Ксеркс приблизился к трупу своего врага царя Леонида I и приказал отрубить ему голову и насадить ее на копье. Тем самым, он хотел подорвать боевой дух греческих войск, потерявших в Фермопилах более полутора тысяч человек. И не зря, 50% потерь в этот день пришлось на феспийцев, которые бились отважно, но находились в подавленном состоянии из-за гибели своего царя. Ксеркс, в свою очередь, потерял более тысячи бойцов, хотя в преданиях говорится о 20 тысячах.
Это вовсе не был акт самопожертвования, придавший новые силы грекам, которые пошли в контрнаступление, как гласит легенда. В своих книгах сами греки пишут о том, что это было поражение, слишком быстрое и неожиданное. Нечто подобное произошло и во время морского сражения при Артемисии, где греки сопротивлялись лишь от силы три дня, хотя в этом случае греки потеряли сотни кораблей.
Фивский поэт Пиндар отмечал, что именно в Артемисии «сыновья Афин заложили первый камень свободы», а героическая гибель 300 спартанцев тут вовсе ни при чем.
На следующий день после Фермопильского сражения центральная Греция оказалась во власти персов. План Союза греческих государств потерпел неудачу, даже не начав воплощаться. В связи с этим греки стали покидать Аттику и Беотию. Греческие войска сосредоточились на Коринфском перешейке под командованием Клеомброта, брата Леонида, и начали строить фортификационные сооружения, чтобы сдержать наступление противника. Неудача, постигшая Леонида, заставляла принимать радикальные решения, рассматривая море, как единственную надежду на удачу.
Афинский флот как главная сила контрудара
Флот Артемисии занял позиции в Саламине, где и состоялось первое решающее сражение той войны. Поражение, которое персы потерпели главным образом от афинян, стало началом конца персидского вторжения. И хотя война еще затянулась в силу разногласий между городами-государствами, персы допустили просчеты в своих дальнейших наземных операциях, и Греция, наконец, смогла вышвырнуть агрессоров со своей территории.
В легенде о Фермопильском сражении говорится также о свободных греках, противостоящих варварам-невольникам Ксеркса. Достаточно красноречив тот факт, что в сочинениях Геродота почти не упоминают 300 спартанских рабов, погибших вместе со своими 300 хозяевами-спартанцами. Невольники были двигателем спартанской экономики, а также отправлялись вместе со своими хозяевами на поле сражения в качестве помощников. Они грузили снаряжение, готовили еду, искали источники воду и даже охраняли оружие спартанцев. В этом смысле спартанское общество мало чем отличалось от обычаев Персии.
По прошествии 40 лет, останки царя были эксгумированы и отправлены в Спарту для повторного захоронения в соответствии с греческими обрядами. Как гласит легенда, предполагалась построить для него мавзолей. За свой жертвенный подвиг Греция возвела его в ранг героя.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
inosmi.ru