Глава 2 Норманны — не викинги и не норвежцы
Глава 2
Норманны — не викинги и не норвежцы
Известный специалист по истории викингов и Норвегии А.Я. Гуревич подытоживал: во Франции «северные люди» были известны под именем норманнов, в Англии их называли датчанами, в Ирландии викингов прозывали финнгаллами и дубгаллами, что соответственно означало «светлые чужеземцы» (норвежцы) и «темные чужеземцы» (датчане). В Германии викинги — аскеманны, в Византии — варанги, на Руси — варяги61. На самом деле викинги, по мнению Гуревича, — это скандинавы, в основном норвежцы, которым незаслуженно присвоили образ мирных завоевателей, целеустремленных путешественников.
Призывая «покончить с романтическими и поверхностными представлениями» о викингах, он, правда, тут же создавал новый образ — неутомимых торговцев, прекрасных корабельщиков и т. д. Но, главное, он так и остался в плену той же романтической скандинавской историографии о проблеме викингов. Особенно это проявилось при описании причин их активности. Во-первых, по мнению Гуревича, жители Скандинавии «испытывали недостаток в землях, пригодных для земледелия и скотоводства», переживали процесс «…роста населения и создания внутри домовых общин скрытого перенаселения». Иначе, задается вопросом Гуревич, каким образом можно объяснить захват целых областей Англии, Ирландии, Северной Франции и др., «если не признать наличия избыточного населения в тогдашней Скандинавии»? Вторая причина такой активности — стремительное развитие торговли. Они и сами торговали и нападали на торговые суда. Третья причина: разложение родового строя, появление общественного неравенства и роста воинственной знати
Этот образ викингов, который ярко рисуется сегодня в современном интернет-пространстве, образ завоевателей и богатых купцов, не брезгующих разбоем, — это тот образ, который прекрасно вписывался в концепцию археологов типа Ворсо, Аспелина и прочих норманистово «цветущей» экономике скандинавов, щедро делившихся опытом государственного установления с варварами-славянами. А идея «перенаселенности» Скандинавии, так называемый «земельный голод», вообще вызывала чувство национальной гордости.
Надо отдать должное авторскому коллективу монографии «Истории Швеции», вышедшей в свет на десять лет раньше сочинения Г.С. Лебедева, где викингам дается более сдержанная оценка: «Среди советских ученых усиливается мнение, что и путь “из варяг в греки” и волжский путь были транзитными больше для товаров, чем для купцов»65. Сама дискуссионность проблемы заключается в отсутствии углубленного изучения народов Скандинавии, и в первую очередь Швеции. Так, например, до 1945 г. шведскую историю серьезно никто из советских ученых не изучал.
Начальная история Швеции, как, впрочем, и многих других стран, действительно носит гадательный характер. О Норвегии мы знаем по исландским сагам, пусть немного, но что-то. Письменных хроник в Швеции вообще не велось. Все мифы о норманнах, о викингах созданы на основе исландских сказителей XIII в. По их представлениям, все норманны совершали свои походы с норвежских земель. На западном побережье Сконе находились главные силы викингов-норманнов. Их базы с огромным количеством кораблей занимали все пространство фьордов и т. д. Но можно ли верить всему, что написано в этих сагах?
Норвежская народность начала формироваться с середины XI в. Это тот случай, когда можно с большой степенью вероятности утверждать, что мы знаем, от чего происходит название норвежского народа, в отличие от, например, германцев, шведов или русских. В мифологии скандинавов, если смотреть их главное сочинение «Сага об Инглингах», слово «норвежский» встречается как бы случайно и только один раз в главе XXIX.
Авторы исландских саг были выходцами с западного, норвежского побережья Скандинавии. Казалось бы, они должны были больше места отводить в своей мифологии самой Норвегии. Но если вчитаться в ту же сагу об Инглингах, то перед нами предстает совсем другая картина. В северной части света находится страна, называемая Великой, или Холодной, Скифией. Или Швецией, как они называли Скифию. Горный хребет, который тянется с северо-востока на юго-запад, отделяет эти земли от Страны турок. С севера с гор течет река Танаис. Но это скорее уже адаптированная форма к современным представлениям при литературной обработке устных текстов позднейшими скандинавскими авторами. Река Танаис часто называется историками Античности главной рекой Восточной Европы (или у славян). Переводчиками-славистами она воспринимается не иначе как Дон. Правда, каких-либо серьезных подтверждений тому нет. Да и так ли было важно, какая река течет в далекой стране богов? К востоку от этой реки была Страна Асов, или Жилище Асов. Этой страной правил великий воин — Один. Асы и Ваны часто воевали друг с другом, но победителем всегда выходил Один. Так два народа и жили. Это были шведы и даны. Данов прозвали так потому, что там правил Дан Гордый, он был первый, кого назвали конунгом. Ванланди — потомок Одина — владел Богатством Упсалы. Он много странствовал и однажды остался на зиму в Стране финнов. Так чудесным образом даны и шведы переселяются из Скифии в Скандинавию. Он очень рисковал, так как в этой стране живут исключительно одни колдуны. Далее рассказывается о конунгах Швеции, об их совместных походах с датчанами в Восточные страны, об их личных и семейных отношениях. И только в одном месте упоминается Норвегия.
Это говорит о том, что племени, подобно шведам (свевам, свеям), данам, финнам, с именем норвеги не было вовсе. Земли западного побережья Скандинавии заселялись теми же свевами, данами, фризами, саксами, ободритами, возможно славянами. «Nord veg» буквально означает «путь на север» или «северный путь». Он так и воспринимался поселенцами. Узкая скалистая полоса между горами и оконечностью фьорда осваивалась постепенно. Люди переселялись на север, но потом возвращались, не выдерживая климатических условий. Потом селились вновь посезонно и возвращались снова на юг Скании в зимние периоды времени. Археология не выявляет постоянных жилищ севернее срединной части Норвегии до XI в. Для скандинава западного побережья это был действительно бесконечный путь на север, как по условиям освоения, так и по ощущениям бескрайности среды обитаемого мира.
Отсюда норвежцев всю их историю сопровождают две проблемы: становление национального государства и формирование национального языка. С самого начала своей истории западная часть Скандинавии, современная Норвегия, считалась спорной территорией. Там правили «мелкие конунги», пусть самостоятельные, но каждый в своем фюльке. Любые движения к объединению земель встречали противодействие извне. Олав Норвежский хотел жениться на дочери Олава Шведского Ингигерд, но его притязания на родство были отвергнуты на том основании, что он не признавался ровней королю Швеции, в отличие от сына киевского князя Владимира — Ярослава. Шведский король не воспринимал эту территорию какой-то самостоятельной единицей. Он считал Норвегию частью своего государства, а мелких местных правителей — своими вассалами. Не случайно и вся политическая история Норвегии складывается из нескончаемых войн за обособленность от соседей — Дании и Швеции, добиться которой удалось в полной мере только в XX в.
Краткая история Норвегии такова. Появление первых королей по летописным источникам относится к началу X в. Относительной самостоятельности норвежские конунги добиваются только с принятием христианства. Олав Харальдссон, канонизированный впоследствии и получивший имя Святого, два года скрывался в Новгороде у Ярослава. В 1028 г. он возвращается в Норвегию, чтобы занять по праву место короля66. Но местная знать его не приняла. Через два года его убьют в открытом бою, а церковь тут же признает права на королевский титул за его малолетним сыном, находящимся еще в Новгороде. Последующий век назовут «эпохой величия» Норвегии. Тогда же историки насчитают в Норвегии шесть городов общей численностью всего в несколько тысяч человек.
В начале XIV в. Норвегия попадает под шведский протекторат, хотя формально это выглядело как договор (уния) об объединении с сохранением собственного законодательства и управления. В середине того же века в Скандинавию из Европы пришла чума. Эта страшная болезнь унесла, по некоторым оценкам, до двух третей населения Норвегии. Восстановить народонаселение удается только два столетия спустя. В условиях тяжелейшего кризиса благородная идея объединения трех стран — Дании, Норвегии, Швеции — находит широкую народную поддержку. В 1397 г. между ними в шведском городе Кальмаре заключается договор (Кальмарская уния). В 1523 г. Швеция выходит из этого договора. В 1536 г. постановлением (рецессом) короля Кристиана III Норвегия объявлялась навечно составной частью Дании. «Вечность» продлилась вплоть до отречения Наполеона I и вступления русской армии в Париж. Весной 1814 г. Норвегия объявляет о своей независимости, но уже к осени вынуждена будет снова заключить унию — опять со Швецией.
Увы, на карте Европы Норвегия оставалась разменной монетой в игре больших держав. И только 7 июня 1905 г. стортинг Норвегии объявляет о расторжении шведско-норвежской унии и государство Норвегия получает независимость. Тысячу лет потребовалось потомкам викингов, чтобы обрести собственную страну. В шведском городе Карлстаде конвенция о расторжении унии Норвегии со Швецией подписывалась при посредничестве Франции и России.
В котле общения разномастных, но схожих генетически племен вызревал отличный от шведов и датчан разговорный норвежский язык. С потерей независимости Норвегии этот язык был вытеснен из официального употребления. Попытки возродить национальный язык в настоящее время на основе западнонорвежских говоров привели к парадоксальной ситуации. В Норвегии сложилось двуязычие: все официальные тексты издаются на литературном букмоле (буквально «книжном языке») и в то же время дублируются на разговорный нюнорск, так называемый новонорвежский язык. Передачи по радио идут также на двух языках. Зачастую преподавание в школах ведется на одном языке, а на переменах говорят на другом. Причем каждый из этих языков имеет собственный набор диалектных особенностей в виде орфографических построений и фонетических модификаций.
Такой речевой разнобой в пределах очерченной территории есть не что иное, как результат той этнической неопределенности при сложении в единую государственность. Если бы в Норвегии селились разнообразные племена, кроме германских, например, славянские или тюркские, получились бы две или три ярко выраженные народности со своей культурой и языком. А если бы в Норвегии существовало одно племя, то развился бы один язык. Или, если бы норвеги были этнообразующей группой, то остальные могли бы принять их язык. Но в том-то и дело, что близкие по этническому составу, но разнородные племена, постоянно переселяясь и перемешиваясь, порождали архаичность языковых отношений. Поэтому никакого этнического ядра по «северному пути» так и не сложилось. Норвеги — не этнос, а конгломерат родовых общностей разных племен, разбросанных на большие расстояния и принужденных к объединению. Так что, когда называют викингов норвежцами, а походы викингов ограничивают временем (условно) 793-1066 гг., норвежской нации еще не было. Это в глазах составителя саг XIII в. Норвегия представлялась как вполне ограниченная территория. Европейцам слово «норвежец» ни в X, ни в XI в. вообще незнакомо. Там знают только данов и свевов.
Какой же вывод относительно викингов можно сделать? Быть викингом значило отправиться в опасное предприятие за добычей жизненно необходимых продуктов — зерна или муки, соли в первую очередь; меда и пряностей, украшений и всяких драгоценностей, что попадется под руку и что можно обменять на зерно. И не важно, каким способом эти богатства будут добыты: выменяны или захвачены разбойным путем, которые с легкостью будут прославляться в поэзии счастливых своим благополучным возвращением скальдов. Для бонда, конунга, их сыновей, как вождей родового объединения, это еще и подтверждение их социального статуса, способности к содержанию рода и сохранению династических традиций. Эти викинги норвежских фьордов никакого отношения к норманнам не имели. Викинги и норманны совершенно разные действующие лица на исторической сцене средневековой Европы.
То, что под норманнами понимаются северные люди со Скандинавского полуострова, — абсолютно неверно. Норманны — условно-географическое определение людей, живущих севернее по отношению к говорящему. Это слово появилось в обиходе разговорного языка римлян. Для них германцы, живущие за снежными Альпийскими горами, уже люди севера — normanni. Германские племена в свою очередь слово «норманн» стали употреблять по отношению к племенам, живущим севернее себя, — фризам, данам, ободритам, вильцам, варинам, руянам. Таким образом, норманн — обобщенно-собирательное название племен, обитавших севернее центральной части европейской территории, включая финнов, лапландцев. Никакого конкретного этнического окраса оно не имеет. Точнее, не имело, до тех пор пока скандинависты не присвоили его шведам и норвежцам. Но случилось это в XIX в. Для своих современников норманны выглядели совсем по-другому.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
норманны, нормандцы, викинги и варяги.
Норманны – это скандинавы. Это те, кого мы называем викингами. Нормандцы в свою очередь являлись их потомками, но это ни в коем случае не викинги. Это жители севера Франции, гораздо более близкие французам, чем скандинавам того времени. А варяги на русском те-же викинги, норманны
Норманны, варяги и викинг — это названия одного и того же народа. Варягами их называли на Руси. Норманны — так из называли в Европе. Но викинг — это именно воины, нападавшие на другие государства.
спс получила 5
Спасибо большое сколько у вас смотрю ответы всегда 5
норманы это люди севера
touch.otvet.mail.ru
Викинги, норманны и поп-культура | Переформат.ру
Мой текст о викингах с рогами и без рогов вызвал определённую реакцию, поэтому хочу продолжить разговор на эту тему. Один из читателей оставил комментарий, который заканчивается сентенцией, что мол поп-культура – не удел историка. Рада была бы согласиться, но, к сожалению, действительность свидетельствует о другом.
Дело в том, что в отечественной истории ситуация сейчас такова, что грань между поп-культурой и наукой кое-где начинает стираться. «Викинги» – одна из таких тем, которая с самого начала зародилась как поп-культура, как поэтический вымысел литераторов-романтиков. А вот перерождение литературных персонажей в исторических героев – это уже проблема науки. И эту проблему надо ставить, поскольку постыдно использовать «находки» поп-культуры в научных работах.
В упомянутый статье Евгений Пчелов с его полосатыми парусами – не работник поп–культурного фронта и не производитель вино-водочных изделий. Он – профессиональный ученый. И далеко не единственный поклонник полосатых парусов. Проверьте сами, уважаемые читатели, в работах каких почтенных сотрудников из солидных научных учреждений плавают опереточные викинги под вымышленными полосатыми парусами.
Так же обстоит дело и с рогами на шлемах. Да, зачем далеко за примерами ходить! Мой комментатор назвал книгу А.С. Щавелева и А.А. Фетисова «Викинги между Скандинавией и Русью». Её авторы – тоже не представители поп–культуры, а представители науки. Но и они не отказались украсить обложку своей книги персонажами в рогатых шлемах, видимо, представляющих викингов из Скандинавии.
И куда в этой ситуации обычному читателю податься? Как быть с изучением древнерусской истории, если даже учёные перестали видеть разницу между надежным источником и этикеткой с водочной бутылки, между рыночными куклами с рогами и историческими реалиями, подтвержденными комплексными сведениями из свода различных источников? Или когда пытаются навязывать в виде прародины Руси шведскую область Руслаген, извлекая её чуть ли не со дна морского?
К сожалению, у меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Я могу сказать лишь то, что вынуждена делать сама. Поняв, что вся проблематика, связанная с так называемыми «скандинавами» и их «ролью» в мировой истории, сильно заражена мифами, копившимися, ни много ни мало, в течение нескольких сотен лет (Авгиевы конюшни в сравнении с этим – детская площадка для игр!), я пытаюсь перепроверять по источникам не только сведения из монографий, но и опубликованные переводы источников, сверяя их с разными другими публикациями источников.
Подобную работу я проделала, пытаясь выяснить, что в соответствующих источниках говорится о норманнах, что о викингах, а что – о вэрингах. По последней теме мною опубликовано несколько работ, например, «Варяги в истории и историографии». Более подробный материал – в статье «Варины – варяги – вэринги» // Труды первой международной конференции «Начала Русского мира». 28–30 октября 2010 г. СПб., 2011. Некоторые результаты исследования о викингах как конструктиве XIX века представлены в этой статье, а о норманнах речь будет впереди. Но первые выводы могу представить уже сейчас.
А) Летописные варяги соотносятся с варинами–вэрингами и именно в этом контексте должны изучаться. Попытки «подложить» их в историю неких скандинавов из Средней Швеции – повторение попыток «подложить» под ту же историю готские завоевания или гипербореев, т.е. это – плод исторического фантазирования. История вживления этой фантазии или как я её называю – исторической утопии – трагикомедия отечественной историографии в нескольких актах.
Б) Норманны из латиноязычных хроник и других западноевропейских источников – это один исторический феномен, а викинги – другой, и то, что они срослись в историографии как сиамские близнецы, свидетельство кризиса. И латинисты, а также другие медиевисты в большом долгу перед российским обществом (повторяю, здесь я говорю только о российской истории) потому, что позволили этому искусственно скомпонованному симбиозу уже в течение многих лет оказывать влияние на исследования по древнерусской истории. Разбираясь с этим ералашем, мне потребовалось немалое время для того, чтобы ознакомиться с соответствующими источниками, а среди них были такие как: труд Эйнгарда «Жизнеописание Карла Великого», хроника Григория Турского, анонимная «Книга истории франков», хроника аббата Регино из Прюмского монастыря, Анналы королевства франков, хроника архиепископа в Майнце Рабануса Мауруса, хроника аббата Лоббского аббатства Фолькуина, хроника Адемара Шаванского, Саксонский анналист, труды Лиутпранда Кремонского. Разумеется, также Адам Бременский, Саксон Грамматик, Гельмольд, исландские саги, преимущественно, в переводах на шведский и датский языки, и надписи на рунных камнях.
Сводные данные из этих источников определенно показывают, что норманны и викинги не могут отождествляться между собой. В латиноязычных хрониках норманнов иногда называют piratae, используя это слово как бранное, чтобы подчеркнуть разбойный характер их нападений, но никогда, по-настоящему, не смешивают их походы с пиратским промыслом – достаточно внимательно перечитать того же Адама Бременского. Норманнские походы были сложным явлением, которое мы на сегодняшний день подменили игрой в куклы с рогатыми шлемами.
О норманнах я могу здесь коротко сказать, что феноменом, наиболее близким к ним в истории Западной Европы, были, скорее всего, походы крестоносцев. Неслучайно ведь вместо слова норманны в ирландских анналах часто пишется слово gentiles – язычники. Явное подчёркивание язычества Nortmanni ощущается и в рассказах о них, содержащихся в других западноевропейских хрониках. Иногда возникает впечатление, что нападения норманнов на монастыри и города Западной Европы имели не только грабительские цели, но идеологическую антихристианскую окраску – этакие своеобразные языческие предтечи будущих крестовых походов, сменивших столетие спустя норманнские походы. Ассоциации норманнских походов с крестовыми походами способствует и полиэтнический состав их участников.
Выходцы из стран Скандинавского полуострова, безусловно, называются источниками среди участников норманнских походов, но полного отождествления норманнов со скандинавами быть не может. Во-первых, это явствует из перечисленных выше источников. Во-вторых, из соображений простой логики: размах норманнских походов не конгруэнтен социально-политической ситуации скандинавских стран: основной пик этих походов приходился на догосударственный период в истории Дании, Швеции, Норвегии, когда эти страны состояли из множества разрозненных мелких владений. Знакомство, например, с историей политогенеза в Швеции показывает, насколько сложной задачей для отдельных правителей скандинавских вождеств было наладить координацию между различными регионами и подчинить их одной власти. А походы норманнов требовали большой координации. Кому же было по силам выступить координатором на огромном театре военных действий в Западной Европе и Британских островах? Продолжая параллели с крестовыми походами, напомню, что поход норвежского короля Сигурда I, совершённый им в рамках первого крестового похода, был частью крупного общеевропейского мероприятия, где объединяющим центром был Ватикан и инициатива римских пап. Какой центр объединял походы норманнов, о которых говорят франкские хроники, кто выполнял роль языческого «Ватикана» норманнов?
Подмена исторической науки популярными мифами привела к тому, что сейчас на этот вопрос ответить невозможно. Неряшливое или селективное обращение с источниками в течение длительного периода привело к тому, что из поля нашего зрения пропало много важного материала. Если данный процесс продолжит свое развитие в заданном направлении, то через некоторое время кому-то придет в голову и крестоносцев назвать викингами. Был среди них норвежский король? Был! Чего ещё надо?!
В) Если норманны из латиноязычных хроник были языческими предтечами крестоносцев, то викинги из исландских саг, единожды упомянутые Адамом Бременским, могут считаться среди предтеч пиратов будущих времен, тех же пиратов Карибского моря. То есть история норманнов и история викингов – это две разные истории. Конечно, грабили и те, и другие, но этого совсем недостаточно для отождествления. И самое главное, если присутствие норманнов в Восточной Европе подтверждается источниками, то присутствие там викингов – вымысел от начала до конца.
По викингам.
Викинги (это слово, также как и слово пираты, – иностранное заимствование в скандинавских языках, но вероятно, более архаичного происхождения) были, как представляется, обычными заурядными пиратами, в конце первого тысячелетия промышлявшими, в том числе, и в Балтийском море. Как явствует из источников (из хроники Адама Бременского или из «Деяний данов» Саксона Граммтика), балтийские пираты, которых иногда упоминали и под названием викингов, оперировали в Балтийском море, начиная от западного его конца, где было множество островов и где удобно было прятаться, и вдоль южнобалтийского побережья или вендского берега, где было много богатых портов и, соответственно, было что пограбить.
Но поднимались они и к северным берегам Балтийского моря, нападая, в частности, на земли свеев. Самой восточной границей действия балтийских пиратов было, естественно, восточное побережье Балтийского моря. Уж Саксону ли Грамматику было об этом не знать! Тем более что его хронику, по характеристике специалистов, пронизывал дух рыцарского романа, где первейшую роль играли, естественно, даны, но среди его героев были и венды, и курши, и земгалы, и эстии, упоминавшиеся участниками пиратских команд или жертвами пиратов. Но никаких «рейдов банд–дружин безликих викингов на территории Восточной Европы» ни Саксон Грамматик, ни другие осведомленные хронисты (например, одним из информаторов Адама Бременского был король данов Свен Эстридссон) не знали. И причина здесь очевидна: викингов в Восточной Европе просто не было!
Полное отсутствие упоминаний присутствия викингов в Восточной Европе часто пытаются подменить археологическим материалом (один из примеров – названная выше книга «Викинги между Скандинавией и Русью», но пример, к сожалению, не единственный). Однако этот метод нельзя признать научно доброкачественным.
И не потому, что я не уважаю работу археологов. Бог свидетель, как я их всех уважаю! Но давайте все–таки осознаем, что археологический материал отражает историю вещей, т.е. историю их производства и историю их распространения. А в этих процессах всегда участвуют самые разноэтничные элементы. Поэтому нельзя не критиковать попытку представить в качестве аргументации археологические древности скандинавского происхождения (что тоже является предметом дискуссий, а не доказанной истиной!) как свидетельство присутствия скандинавов–викингов или «скандинавского этнического компонента» в Восточной Европе. Даже если довериться мнению части археологов, высказывающих уверенность в том, что «определение скандинавского происхождения многих категорий вещей в настоящее время не представляет собой трудности». Для историка подобная лёгкость всегда выглядит сомнительной, поскольку вещи и производство вещей имеют свою собственную историю, часто далеко отстоящую от истории их создателей.
В подтверждение этого другой пример из археологии. Археологические материалы Восточной Европы представляют по своему происхождению гигантский географический ареал. Например, в Приуралье обнаружены предметы причерноморского, ближневосточного, среднеазиатского происхождения, памятники из древнегреческого и сарматского мира, египетский фаянс, раковины с побережий Тихого и Индийского океанов, ближневосточные фибулы, византийское и иранское серебро, оружие и металл с Северного Кавказа и пр. Никому не приходит в голову утверждать, что вслед за этими товарами в Приуралье следовали массы греческих или египетских колонистов, хотя естественно предполагать, что население торговых центров везде и всегда отличалось этнической пестротой. Не подозреваются выходцы из Хорезма или Сасанидского Ирана и в том, что отправляясь с торговыми караванами в Приуралье, они строили вдоль своих торговых путей в Восточной Европе торгово-ремесленные поселения и военные стоянки, как это приписывается норманистами выходцам из стран Скандинавского полуострова в IX–X вв. во время их легендарных походов в Восточную Европу.
Примером того, как легковесно могут выглядеть выводы, построенные только на археологических находках, служит история раскопок в Гробине (Латвия), которая до недавнего времени также фигурировала в ряду «фактов», свидетельствовавших о «балтийском побережье, колонизованном скандинавами».
Археологические находки в Гробине использовались для отождествления его с городом в земле куршей, сожжённом свеями – факт, упоминаемый Римбертом. Исходя из этих находок, шведский археолог Б. Нерман, руководивший раскопками в 30-х гг. прошлого века, выступил с рядом утверждений, давших богатую пищу норманизму. Но со временем многое было скорректировано. У современного шведского медиевиста Д. Харрисона находим следующую характеристику, отражающую современный взгляд шведских медиевистов на результаты раскопок в Гробине:
Наши познания базируются исключительно на археологических данных и их толковании. Но часто они очень неопределённы, как например, в случае с Гробиным… В Гробине найдены остатки старинной крепости, три поля погребений, остатки поселения, существовавшего в период VII–IX вв. Есть много предметов скандинавского, преимущественно, готландского происхождения. Когда шведские археологи проводили раскопки в Гробине в 1929–1931 гг., то они предположили, что здесь было скандинавское торговое поселение, основу населения которого составляли выходцы с Готланда и из долины Мэларн (Средняя Швеция. – Л.Г.). Место раскопок было отождествлено с рассказом Римберта о короле свеев Олофе, правителе Бирки в 850-е годы. Согласно Римберту, Олоф совершил военный набег на Курляндию, сжёг город Сиибург и получил дань с жителей города Апулии. Но вообще-то, мы ведь ничего не знаем о языковой или этнической принадлежности населения Гробина. То, что выходцы из восточной Швеции приходили сюда для торговли с местным населением или же прибывали сюда с другими целями, по своей воле или против неё, не говорит нам ничего о количестве скандинавов, проживавших здесь.
Археологические материалы могут использоваться в историческом анализе только вкупе с другими источниками, в частности, с источниками письменными и с данными, сохраненными устной традицией. Иначе они служат пищей для самых вольных фантазий. А что до пиратов в Восточной Европе, то там были известны свои речные пираты, которые назывались ушкуйниками. Есть у нас их история?! То-то и оно!
По норманнам.
В отличие от викингов, у нас есть целый ряд источников, сообщающих о присутствии норманнов в Восточной Европе. В их числе следует назвать и Лиутпранда, и Саксонского анналиста, и такой любопытный источник как «Хроника герцогов нормандских» (Chronique ducs de Normandie), составленная в XII в. по заказу потомка герцогов нормандских Генриха II. Два последних источника сообщают о том, что предки норманнов были выходцами с юга Восточной Европы.
Отрывок из «Хроники герцогов нормандских» с переводом на русский язык был опубликован в своё время В.И. Матузовой. Характеризуя данный источник, исследовательница писала, что стихотворная (42 300 строк) «Хроника герцогов Нормандских» была написана поэтом Бенуа де Сент-Мором по повелению Генриха II. Предполагаемое время работы над произведением – около 1175 г. В задачу поэта входило описать историю герцогов Нормандских от истоков до правления Генриха II включительно. Однако поэма осталась незавершённой. Она начинается с краткого наброска космографических учений того времени, повествует о происхождении норманнов, их морских походах, а завершается правлением Генриха I .
Созданный в хронике поэтизированный портрет предков герцогов нормандских как непокорных племён, живших когда-то между Истром и Океаном, воинственных и достаточно многочисленных, чтобы нападать на большие королевства, совпадает и со сведениями Саксонского анналиста, и с тем образом норманнов, который сохранился во франкских и других хрониках. Одним из источников для данной «Хроники» послужили, видимо, родовые предания герцогов нормандских.
Итак, источники знают о норманнах в Восточной Европе, но сообщают только то, что норманны вышли оттуда в Западную Европу, и ни один источник не свидетельствует о том, что они пришли туда из Западной Европы! Вот такая картина. Переведена «Хроника герцогов Нормандских» на русский язык? Нет, если не считать вышеупомянутого отрывка в переводе Матузовой. Изучена ли она российскими медиевистами? Тем более нет! Зато недавно с большим воодушевлением читателю был преподнесен перевод «Саги о йомсвикингах», использованный в уже упоминавшейся книге «Викинги между Скандинавией и Русью».
Факт перевода и публикации любого источника надо, безусловно, приветствовать. Да и сама история йомсвикингов весьма увлекательна: захватили островок в устье Одера, возвели на нем крепостное сооружение (у авторов книги более пышно – легендарный город Йомсборг) и сумели продержаться там довольно длительное время. Все это вполне согласуется с историей пиратства в других частях света в разные времена, а сама «Сага о йомсвикингах» напоминает будущие популярные книги по истории пиратов, безбожно романтизировавшие их приключения. Чего так уж умиляться? И главное, при чем здесь Русь?!
Я надеюсь, что рассуждения на викингскую тему продолжатся и дальше в моей авторской колонке. Также активно приглашаю к обсуждению подготовленных читателей, знакомых не только с продуктами поп-культуры.
Лидия Грот,
кандидат исторических наук
Читайте другие статьи на Переформате:
pereformat.ru
какой след оставили норманны в европейской культуре
Норманны – бесстрашный и свободолюбивый народ, чьим излюбленным занятием был грабеж чужих земель. В прошлом это воинственное племя регулярно совершало набеги на европейские города и поселки, сжигая и круша все на своем пути. Какой след оставили норманны в европейской культуре, и почему в их честь назвали целую эпоху? Отчего их влияние было столь могущественным, что спустя многие века слово «викинг», как и прежде, вызывает трепет в сердцах людей?
Кто такие викинги?
Викинги, или норманны, – это северные племена, большинство из которых проживало в Скандинавии, а также на территории современной Дании. Холодный климат и каменистые равнины не позволяли им возделывать почву, следовательно, они не могли выращивать достаточное количество еды. Поэтому норманны делали набеги на близлежащие земли, чтобы прокормить свои семьи.
Изначально словом «викинг» назывался морской поход, но с течением лет и сами моряки стали зваться викингами. При этом не только мужчины отправлялись в новые земли, женщины также следовали их примерам, а самые яростные воительницы носили титул «валькирии».
Европейская культура до прихода викингов
Прежде чем перейти к изучению того, какой след оставили норманны в европейской культуре, нужно понять то, какой она была до их прихода. В те времена, а точнее под конец VII века, Европа была разбита на множество мелких королевств, что делало ее лакомым кусочком для воинственных племен.
История европейской культуры тесно связана с католической церковью. Власть Папы Римского на тот момент была безоговорочная, а епископы и священники следили за тем, чтобы все его указы исполнялись точно и без пререкания. При этом подобные правила касались не только простолюдинов, но и знати. Ведь без поддержки церкви правление короля или герцога могло закончиться намного раньше положенного срока.
Что касается школ, то они существовали при аббатствах и монастырях. Обучали там только детей дворян и будущих священнослужителей. Обычные дети не могли попасть в такие заведения, за исключением очень редких случаев.
Эпоха викингов: какой след оставили норманны в европейской культуре?
Если до конца VII века викинги нападали небольшими группами и грабили только прибрежные города, то с приходом нового столетия все кардинально изменилось. Начиная с VIII века племена норманнов стали объединяться под руководством могущественных вождей – конунгов. Теперь их нападения были спланированными, точными и молниеносными. Армии одна за другой прогибались под их натиском, а правители, боясь за свою голову, платили им откупную дань.
Поэтому неудивительно, что и сама европейская культура за времена викингов потерпела многих изменений. Норманны были язычниками, их главным богом был Один. Эта вера вместе с ними распространялась по всем завоеванным землям, многие христиане перенимали ее, ведь, как они думали, кто как не боги наделили норманн такой силой.
Но и викинги многому учились у коренных жителей Европы англосаксов и франков. Особенно это касалось такой отрасли, как земледелие, ведь норманны на несколько поколений отставали в этом деле от своих соседей.
Закончилась эпоха викингов в средине XI века, оставила после себя в истории множество памятных дат и воспоминаний о великих сражениях. К этому времени многие племена норманнов уже переселились на континент, некоторые из них даже стали христианами и служили при королевском дворе.
Альфред Великий
Говоря о том, какой след оставили норманны в европейской культуре, нельзя не вспомнить о такой легендарной личности, как Альфред Великий. Он правил Англией в средине IX века. Этот человек был вождем англосаксов и долгое время давал жесткий отпор норманнам. Именно благодаря своим успехам в войне с викингами он заработал славу и почет у своего народа, благодаря чему стал королем.
За время своего правления Альфред превратил Лондон в один из самых больших городов в Европе. Он построил порт, договорился о торговых экспедициях, в том числе и в Индию, а также вложил немало сил в образовательную систему. Именно он издал указ об открытии Оксфордского университета, а также разделил Англию на графства и ширы.
И все это стало возможным только благодаря норманнам, их ожесточенным нападениям, впоследствии приведшим к становлению Альфреда Великого.
fb.ru