Конфликт в нагорном карабахе 2018 – война, мир или балансирование на грани?

война, мир или балансирование на грани?

Переговоры: количество и качество

Количество встреч и заявлений пока не перешло в качество практических решений по урегулированию многолетнего этнополитического противостояния.

Под занавес 2017 г. переговорный процесс по урегулированию нагорно-карабахского конфликта значительно интенсифицировался. В октябре в Женеве прошла встреча президентов Армении и Азербайджана С. Саргсяна и И. Алиева, которые вернулись за стол переговоров после перерыва в один год и три месяца. В ноябре в Москве сопредседатели Минской группы (МГ) ОБСЕ встретились с Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым, министрами иностранных дел двух кавказских государств. Вскоре после этого глава МИД России С. Лавров посетил Баку и Ереван. И хотя формально визит российского министра был посвящен 25-летию установления дипломатических отношений России с Арменией и Азербайджаном, проблема карабахского урегулирования стала, пожалуй, центральным вопросом в ходе этого турне. Наконец, в декабре состоялась еще одна встреча между Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым. Впрочем, перерыв между ней и предыдущими переговорами двух министров был незначительным. До этого они встретились на полях Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре 2017 г.

Тем не менее количество встреч и заявлений пока не перешло в качество практических решений по урегулированию многолетнего этнополитического противостояния. В 2018 г. нагорно-карабахский конфликт остается самой сложной проблемой безопасности в Закавказье. Стороны конфликта не готовы к уступкам по всем имеющимся вопросам (будущий статус Нагорного Карабаха, деоккупация районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, возвращение беженцев). Ожидать новых прорывных идей по урегулированию конфликта в ближайшей перспективе также не приходится. Фактически все сколько-нибудь релевантные инициативы — пакетный, поэтапный план, идея общего государства или обмена территориями — уже озвучены. В ноябре 2017 г. исполнилось десять лет с момента выработки «Мадридских принципов», включивших в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 г. был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», в соответствии с которым страны-сопредседатели МГ рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время стороны не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных Баку и Еревану дипломатами-посредниками. Таким образом, обновленные «Мадридские принципы» остаются «риторической фигурой», а не действующим алгоритмом достижения мира.

Нагорно-карабахский маятник

Дипломатический тупик, в котором оказался процесс нагорно-карабахского урегулирования, — серьезный вызов для безопасности в Евразии. Однако дополнительной остроты этой ситуации придает то, что на линии соприкосновения конфликтующих сторон регулярно происходят обострения. Перемирие, установленное в мае 1994 г., на практике не соблюдается. И именно поэтому нагорно-карабахский конфликт было бы неверно рассматривать как «замороженный».

В 2017 г. состоялось несколько всплесков вооруженного противостояния между конфликтующими сторонами. Наиболее масштабными стали инциденты в ночь с 24 на 25 февраля, 15–17 мая, 16–17 июня, 4 и 7 июля, 19 октября. В апреле 2017 г. отмечалась первая годовщина «четырехдневной войны», самого масштабного военного противостояния на линии соприкосновения после вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня от 12 мая 1994 г. Не будет преувеличением сказать, что весь год прошел под знаком ожидания возможного повторения тех событий. Однако второй «четырехдневной войны» не случилось.

Военные инциденты на линии соприкосновения регулярно чередовались с новыми раундами мирных переговоров. Через восемь дней после переговоров с участием сопредседателей МГ ОБСЕ и глав МИД Армении и Азербайджана «на полях» Мюнхенской конференции по безопасности произошло февральское обострение. Вскоре после рабочей встречи в Москве министров иностранных дел России, Азербайджана и Армении случилась майская эскалация. Особая ситуация — июньское обострение. Оно произошло не до и не после традиционного регионального визита сопредседателей МГ ОБСЕ, а во время небольшого перерыва в их турне [1]. Июльское обострение развивалось во многом по схожему алгоритму. 3 июля 2017 г. дипломаты-посредники в Вене провели встречу (фактически презентацию итогов своего регионального визита) с членами Группы. Отчет сопредседателей МГ происходил на фоне подготовки неофициального министериала глав МИД государств — членов ОБСЕ в австрийском Мауэрбахе. Военные же инциденты в Нагорном Карабахе случились 4 и 7 июля. Переговоры президентов С. Саргсяна и И. Алиева состоялись 16 октября. И по оценке сопредседателей МГ ОБСЕ они прошли «в конструктивной атмосфере». Однако за шесть дней до и через три дня после саммита на линии соприкосновения конфликтующих сторон снова были зафиксированы обострения.

Таким образом, ситуация вокруг Нагорного Карабаха напоминает маятник. Военные обострения чередуются с переговорами. При этом даже масштабные нарушения перемирия («четырехдневная война») не приводят к полной деградации переговорного процесса. В этом отношении переоценивать события 2016 г. не стоит. С позиций сегодняшнего дня ее рассматривают как беспрецедентную. Однако и раньше (в марте 2008 г., летом 2010 г., в августе 2014 г.) боестолкновения в Нагорном Карабахе удостаивались такой же оценки, и на тот момент события были беспрецедентными. Но количество инцидентов с каждым годом росло. Говоря языком спортсменов, планка вооруженного противостояния все время поднималась. Так, 12 ноября 2014 г. вооруженными силами Азербайджана был уничтожен армянский военный вертолет Ми-24 (погибли три члена экипажа). Это был первый случай гибели военно-воздушного судна в зоне конфликта за период после подписания соглашения о бессрочном прекращении огня в мае 1994 г. Масштабное военное противостояние в Карабахе было зафиксировано и в 2015 г., в канун юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Помимо крупнокалиберного стрелкового оружия, минометов и гранатометов, тогда в дело пошли гаубицы и артиллерийские системы. В ночь с 8 на 9 декабря 2015 г. на линии соприкосновения сторон были использованы танки. Декабрьский инцидент стал первым случаем применения этого вида вооружения в конфликте за 21 год. Кроме того, стоит отметить активизацию в это время разведовательно-диверсионных групп.

Однако всякий раз министры или президенты, пусть и после определенных пауз, собирались за переговорным столом и продолжали обсуждение условий урегулирования, хотя и без определенного успеха. Скорее всего, в 2018 г. эта линия будет продолжена. Содержательное обсуждение параметров, обозначенных в «базовых принципах», представляется маловероятным. Новые переговорные раунды, как и прежде, станут «спасением» мирного процесса как такового. Высока вероятность того, что после очередной встречи «в конструктивной атмосфере», произойдут новые военные инциденты, обнуляющие значение дипломатических встреч. При этом полная деградация мирного процесса также маловероятна.

Высока вероятность того, что после очередной встречи «в конструктивной атмосфере», произойдут новые военные инциденты, обнуляющие значение дипломатических встреч.

Геополитическая перспектива: ни мира, ни войны

Традиционно в работах западных авторов, посвященных нагорно-карабахской проблематике, стагнация на переговорах рассматривается как важнейшая предпосылка для полной «разморозки» конфликта и скатывания Армении и Азербайджана к войне. Между тем в действительности уже в течение более двух десятилетий стороны балансируют между миром и войной. И эта неустойчивость устойчива. В чем секрет сохранения «карабахского маятника» в течение столь длительного периода? И почему эта тенденция, вероятно, будет сохранена и в 2018 г.?

Во-первых, у Армении и Азербайджана нет решающего военного перевеса для сокрушения оппонента. Ереван сегодня является стороной, не заинтересованной в нарушении статус-кво. Будучи союзником России по ОДКБ, получая вооружение от Москвы со значительной скидкой, Армения даже без официального признания Нагорно-Карабахской республики поддерживает ее социальную инфраструктуру и безопасность. Азербайджан считает нынешний статус-кво неприемлемым, наращивает свой экономический и военный потенциал. Однако не имея значительного перевеса над оппонентом, Баку также не заинтересован в затяжной войне, тогда как блицкриг на карабахском направлении проблематичен, что продемонстрировали события апреля 2016 г. Другой вопрос — интерес Азербайджана к поддержанию нестабильности на линии соприкосновения и использование силового фактора как дополнительного инструмента на переговорах. Впрочем, этот ресурс имеет множество ограничителей. С одной стороны, он радикализирует позиции армянской стороны, а с другой — создает негативную репутацию у дипломатов-посредников, в чем не заинтересованы уже в самом Баку.

Во-вторых, армяно-азербайджанский конфликт, в отличие от противостояния в Донбассе и ситуации в Абхазии и Южной Осетии, не рассматривается ни в России, ни на Западе как площадка для конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Напротив, представители МГ ОБСЕ неизменно подчеркивают, что, несмотря на принципиальные расхождения по широкому спектру проблем, в карабахском урегулировании они являются единомышленниками. Следовательно, у самих конфликтующих сторон нет возможностей для раскачивания ситуации в надежде на поддержку противостоящих друг другу «больших держав». Отказ от переговоров или их срыв противопоставит Баку и Ереван одновременно и Москве, и Вашингтону. Уникальная ситуация на постсоветском пространстве! Но она в значительной степени выступает сдерживающим фактором на пути к войне.

В-третьих, сегодня нет никаких оснований полагать, что страны-сопредседатели МГ или особо заинтересованные участники Группы (Турция), а также влиятельные соседи (Иран) пойдут на заключение неких геополитических сделок для окончательного развязывания «карабахского узла». Если говорить о России, Франции и США (трех сопредседателях), то селективное партнерство — недостаточное условие для доверия между сторонами. И отсутствие такового ставит препятствие на пути солидарного давления на конфликтующие стороны с целью принуждения их к миру. Максимум — это удержание их от сползания к войне.

В азербайджанской и армянской прессе последних лет весьма популярной стала дискуссия вокруг «плана Лаврова» (о возможном принуждении Еревана к уступке районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области для подталкивания Баку к вступлению в ЕАЭС). После переговоров Владимира Путина и Реджепа Эрдогана в Сочи в октябре 2014 г. она получила новый импульс, поскольку в улучшении отношений между Москвой и Анкарой увидели возможность достижения некоего решения по Карабаху (как части гипотетического «пакета», включающего также Ближний Восток). В реальности же этот широко обсуждаемый в СМИ «план» нигде официально не обнародован. Более того, такой шаг не дал бы Москве никакого выигрыша. Он лишь оттолкнул бы Армению «здесь и сейчас», способствовал бы укреплению внутри нее прозападного вектора, но в то же время не прекратил бы налаженного годами транспортно-энергетического партнерства Азербайджана с Турцией, ЕС и США. В лучшем случае остались бы коллизии между евразийским вектором и тем же «контрактом века», в который вовлечены ведущие нефтедобывающие компании Запада. И далеко не факт, что их удалось бы быстро и с выгодой для Москвы преодолеть.

Иран, в отличие от России, Запада и Турции, не приемлет имплементации «базовых принципов», видя опасность в интернационализации мирного урегулирования и возможном появлении у своих северных границ международных миротворцев (среди которых могут оказаться и американцы). Как следствие, Тегеран занимает сдержанную позицию, фактически нацеленную на поддержание нынешнего статус-кво и мирное решение без попыток его форсирования.

Нет оснований полагать, что в 2018 г. какое-то из обозначенных выше условий в одночасье перестанет работать. Конфликтующие стороны не заинтересованы в отказе от максималистских планок и поиска компромиссных формул. Нет, впрочем, и интереса к содержательным переговорам. Однако у них отсутствуют и достаточные ресурсы для силового решения проблемы в свою пользу. Внешние акторы опасаются эскалации и ее не хотели бы (каждый по разным причинам), но у них нет достаточного потенциала для достижения консенсуса относительно принуждения Еревана и Баку к миру. Не в последнюю очередь потому, что ответственность за конфликт разделяется между сторонами, так же, как и ответственность за поиск выхода из сложившегося тупика.

Тем не менее благостной картинки здесь быть не может. Важное условие для новой эскалации — непрекращающиеся нарушения режима прекращения огня, и она может «вырасти» из серии нарастающих инцидентов. Не имея воли к достижению политического компромисса, стороны конфликта (в особенности Азербайджан, считающий себя проигравшим и потому более заинтересованным в сломе статус-кво) могут проявлять интерес к новым «тестированиям» оппонента, что создает основу для срыва перемирия.

Таким образом, в 2018 г. в Нагорном Карабахе наиболее вероятным сценарием станет «динамичный статус-кво», при котором угроза новой эскалации на фоне нарушения режима перемирия будет постоянно сохраняться, однако скатывания в войну, скорее всего, не произойдет. Переговоры будут чередоваться с военными инцидентами, но полная остановка мирного процесса маловероятна. Это говорит о том, что ожидать решения застарелого конфликта (если под таковым мы понимаем достижение всеобъемлющего компромисса, а не разгром одного из противников) в 2018 г. вряд ли возможно.

Закавказское турне дипломатов-посредников стартовало 10 июня, продолжилось 12 июня, а завершился 19 июня. Столкновения же имели место 16-17 июня, после посещения Еревана и Степанакерта и в канун приезда сопредседателей МГ в Баку.

nk.org.ua

война, мир или балансирование на грани?

В 2018 г. в Нагорном Карабахе наиболее вероятным сценарием станет «динамичный статус-кво», при котором угроза новой эскалации на фоне нарушения режима перемирия будет постоянно сохраняться, однако скатывания в войну, скорее всего, не произойдет. Переговоры будут чередоваться с военными инцидентами, но полная остановка мирного процесса маловероятна.

У Армении и Азербайджана нет решающего военного перевеса для сокрушения оппонента, и блицкриг на карабахском направлении проблематичен. Армяно-азербайджанский конфликт, в отличие от противостояния в Донбассе и ситуации в Абхазии и Южной Осетии, не рассматривается ни в России, ни на Западе как площадка для конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Кроме того, сегодня нет никаких оснований полагать, что страны-сопредседатели МГ или особо заинтересованные участники Группы (Турция), а также влиятельные соседи (Иран) пойдут на заключение неких геополитических сделок для окончательного развязывания «карабахского узла».

Конфликтующие стороны не заинтересованы в отказе от максималистских планок и поиска компромиссных формул; однако нет интереса и к содержательным переговорам. Внешние акторы опасаются эскалации и ее не хотели бы, но у них нет достаточного потенциала для достижения консенсуса относительно принуждения Еревана и Баку к миру. Не в последнюю очередь потому, что ответственность за конфликт разделяется между сторонами, так же, как и ответственность за поиск выхода из сложившегося тупика.

Переговоры: количество и качество    

Под занавес 2017 г. переговорный процесс по урегулированию нагорно-карабахского конфликта значительно интенсифицировался. В октябре в Женеве прошла встреча президентов Армении и Азербайджана С. Саргсяна и И. Алиева, которые вернулись за стол переговоров после перерыва в один год и три месяца. В ноябре в Москве сопредседатели Минской группы (МГ) ОБСЕ встретились с Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым, министрами иностранных дел двух кавказских государств. Вскоре после этого глава МИД России С. Лавров посетил Баку и Ереван. И хотя формально визит российского министра был посвящен 25-летию установления дипломатических отношений России с Арменией и Азербайджаном, проблема карабахского урегулирования стала, пожалуй, центральным вопросом в ходе этого турне. Наконец, в декабре состоялась еще одна встреча между Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым. Впрочем, перерыв между ней и предыдущими переговорами двух министров был незначительным. До этого они встретились на полях Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре 2017 г.

Тем не менее количество встреч и заявлений пока не перешло в качество практических решений по урегулированию многолетнего этнополитического противостояния. В 2018 г. нагорно-карабахский конфликт остается самой сложной проблемой безопасности в Закавказье. Стороны конфликта не готовы к уступкам по всем имеющимся вопросам (будущий статус Нагорного Карабаха, деоккупация районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, возвращение беженцев). Ожидать новых прорывных идей по урегулированию конфликта в ближайшей перспективе также не приходится. Фактически все сколько-нибудь релевантные инициативы — пакетный, поэтапный план, идея общего государства или обмена территориями — уже озвучены. В ноябре 2017 г. исполнилось десять лет с момента выработки «Мадридских принципов», включивших в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 г. был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», в соответствии с которым страны-сопредседатели МГ рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время стороны не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных Баку и Еревану дипломатами-посредниками. Таким образом, обновленные «Мадридские принципы» остаются «риторической фигурой», а не действующим алгоритмом достижения мира.

Нагорно-карабахский маятник      

Дипломатический тупик, в котором оказался процесс нагорно-карабахского урегулирования, — серьезный вызов для безопасности в Евразии. Однако дополнительной остроты этой ситуации придает то, что на линии соприкосновения конфликтующих сторон регулярно происходят обострения. Перемирие, установленное в мае 1994 г., на практике не соблюдается. И именно поэтому нагорно-карабахский конфликт было бы неверно рассматривать как «замороженный».

В 2017 г. состоялось несколько всплесков вооруженного противостояния между конфликтующими сторонами. Наиболее масштабными стали инциденты в ночь с 24 на 25 февраля, 15–17 мая, 16–17 июня, 4 и 7 июля, 19 октября. В апреле 2017 г. отмечалась первая годовщина «четырехдневной войны», самого масштабного военного противостояния на линии соприкосновения после вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня от 12 мая 1994 г. Не будет преувеличением сказать, что весь год прошел под знаком ожидания возможного повторения тех событий. Однако второй «четырехдневной войны» не случилось.

Военные инциденты на линии соприкосновения регулярно чередовались с новыми раундами мирных переговоров. Через восемь дней после переговоров с участием сопредседателей МГ ОБСЕ и глав МИД Армении и Азербайджана «на полях» Мюнхенской конференции по безопасности произошло февральское обострение. Вскоре после рабочей встречи в Москве министров иностранных дел России, Азербайджана и Армении случилась майская эскалация. Особая ситуация — июньское обострение. Оно произошло не до и не после традиционного регионального визита сопредседателей МГ ОБСЕ, а во время небольшого перерыва в их турне [1]. Июльское обострение развивалось во многом по схожему алгоритму. 3 июля 2017 г. дипломаты-посредники в Вене провели встречу (фактически презентацию итогов своего регионального визита) с членами Группы. Отчет сопредседателей МГ происходил на фоне подготовки неофициального министериала глав МИД государств — членов ОБСЕ в австрийском Мауэрбахе. Военные же инциденты в Нагорном Карабахе случились 4 и 7 июля. Переговоры президентов С. Саргсяна и И. Алиева состоялись 16 октября. И по оценке сопредседателей МГ ОБСЕ они прошли «в конструктивной атмосфере». Однако за шесть дней до и через три дня после саммита на линии соприкосновения конфликтующих сторон снова были зафиксированы обострения.

Таким образом, ситуация вокруг Нагорного Карабаха напоминает маятник. Военные обострения чередуются с переговорами. При этом даже масштабные нарушения перемирия («четырехдневная война») не приводят к полной деградации переговорного процесса. В этом отношении переоценивать события 2016 г. не стоит. С позиций сегодняшнего дня ее рассматривают как беспрецедентную. Однако и раньше (в марте 2008 г., летом 2010 г., в августе 2014 г.) боестолкновения в Нагорном Карабахе удостаивались такой же оценки, и на тот момент события были беспрецедентными. Но количество инцидентов с каждым годом росло. Говоря языком спортсменов, планка вооруженного противостояния все время поднималась. Так, 12 ноября 2014 г. вооруженными силами Азербайджана был уничтожен армянский военный вертолет Ми-24 (погибли три члена экипажа). Это был первый случай гибели военно-воздушного судна в зоне конфликта за период после подписания соглашения о бессрочном прекращении огня в мае 1994 г. Масштабное военное противостояние в Карабахе было зафиксировано и в 2015 г., в канун юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Помимо крупнокалиберного стрелкового оружия, минометов и гранатометов, тогда в дело пошли гаубицы и артиллерийские системы. В ночь с 8 на 9 декабря 2015 г. на линии соприкосновения сторон были использованы танки. Декабрьский инцидент стал первым случаем применения этого вида вооружения в конфликте за 21 год. Кроме того, стоит отметить активизацию в это время разведовательно-диверсионных групп.

Однако всякий раз министры или президенты, пусть и после определенных пауз, собирались за переговорным столом и продолжали обсуждение условий урегулирования, хотя и без определенного успеха. Скорее всего, в 2018 г. эта линия будет продолжена. Содержательное обсуждение параметров, обозначенных в «базовых принципах», представляется маловероятным. Новые переговорные раунды, как и прежде, станут «спасением» мирного процесса как такового. Высока вероятность того, что после очередной встречи «в конструктивной атмосфере», произойдут новые военные инциденты, обнуляющие значение дипломатических встреч. При этом полная деградация мирного процесса также маловероятна.

Геополитическая перспектива: ни мира, ни войны

Традиционно в работах западных авторов, посвященных нагорно-карабахской проблематике, стагнация на переговорах рассматривается как важнейшая предпосылка для полной «разморозки» конфликта и скатывания Армении и Азербайджана к войне. Между тем в действительности уже в течение более двух десятилетий стороны балансируют между миром и войной. И эта неустойчивость устойчива. В чем секрет сохранения «карабахского маятника» в течение столь длительного периода? И почему эта тенденция, вероятно, будет сохранена и в 2018 г.?

Во-первых, у Армении и Азербайджана нет решающего военного перевеса для сокрушения оппонента. Ереван сегодня является стороной, не заинтересованной в нарушении статус-кво. Будучи союзником России по ОДКБ, получая вооружение от Москвы со значительной скидкой, Армения даже без официального признания Нагорно-Карабахской республики поддерживает ее социальную инфраструктуру и безопасность. Азербайджан считает нынешний статус-кво неприемлемым, наращивает свой экономический и военный потенциал. Однако не имея значительного перевеса над оппонентом, Баку также не заинтересован в затяжной войне, тогда как блицкриг на карабахском направлении проблематичен, что продемонстрировали события апреля 2016 г. Другой вопрос — интерес Азербайджана к поддержанию нестабильности на линии соприкосновения и использование силового фактора как дополнительного инструмента на переговорах. Впрочем, этот ресурс имеет множество ограничителей. С одной стороны, он радикализирует позиции армянской стороны, а с другой — создает негативную репутацию у дипломатов-посредников, в чем не заинтересованы уже в самом Баку.

Во-вторых, армяно-азербайджанский конфликт, в отличие от противостояния в Донбассе и ситуации в Абхазии и Южной Осетии, не рассматривается ни в России, ни на Западе как площадка для конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Напротив, представители МГ ОБСЕ неизменно подчеркивают, что, несмотря на принципиальные расхождения по широкому спектру проблем, в карабахском урегулировании они являются единомышленниками. Следовательно, у самих конфликтующих сторон нет возможностей для раскачивания ситуации в надежде на поддержку противостоящих друг другу «больших держав». Отказ от переговоров или их срыв противопоставит Баку и Ереван одновременно и Москве, и Вашингтону. Уникальная ситуация на постсоветском пространстве! Но она в значительной степени выступает сдерживающим фактором на пути к войне.

В-третьих, сегодня нет никаких оснований полагать, что страны-сопредседатели МГ или особо заинтересованные участники Группы (Турция), а также влиятельные соседи (Иран) пойдут на заключение неких геополитических сделок для окончательного развязывания «карабахского узла». Если говорить о России, Франции и США (трех сопредседателях), то селективное партнерство — недостаточное условие для доверия между сторонами. И отсутствие такового ставит препятствие на пути солидарного давления на конфликтующие стороны с целью принуждения их к миру. Максимум — это удержание их от сползания к войне.

В азербайджанской и армянской прессе последних лет весьма популярной стала дискуссия вокруг «плана Лаврова» (о возможном принуждении Еревана к уступке районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области для подталкивания Баку к вступлению в ЕАЭС). После переговоров Владимира Путина и Реджепа Эрдогана в Сочи в октябре 2014 г. она получила новый импульс, поскольку в улучшении отношений между Москвой и Анкарой увидели возможность достижения некоего решения по Карабаху (как части гипотетического «пакета», включающего также Ближний Восток). В реальности же этот широко обсуждаемый в СМИ «план» нигде официально не обнародован. Более того, такой шаг не дал бы Москве никакого выигрыша. Он лишь оттолкнул бы Армению «здесь и сейчас», способствовал бы укреплению внутри нее прозападного вектора, но в то же время не прекратил бы налаженного годами транспортно-энергетического партнерства Азербайджана с Турцией, ЕС и США. В лучшем случае остались бы коллизии между евразийским вектором и тем же «контрактом века», в который вовлечены ведущие нефтедобывающие компании Запада. И далеко не факт, что их удалось бы быстро и с выгодой для Москвы преодолеть.

Иран, в отличие от России, Запада и Турции, не приемлет имплементации «базовых принципов», видя опасность в интернационализации мирного урегулирования и возможном появлении у своих северных границ международных миротворцев (среди которых могут оказаться и американцы). Как следствие, Тегеран занимает сдержанную позицию, фактически нацеленную на поддержание нынешнего статус-кво и мирное решение без попыток его форсирования.

Нет оснований полагать, что в 2018 г. какое-то из обозначенных выше условий в одночасье перестанет работать. Конфликтующие стороны не заинтересованы в отказе от максималистских планок и поиска компромиссных формул. Нет, впрочем, и интереса к содержательным переговорам. Однако у них отсутствуют и достаточные ресурсы для силового решения проблемы в свою пользу. Внешние акторы опасаются эскалации и ее не хотели бы (каждый по разным причинам), но у них нет достаточного потенциала для достижения консенсуса относительно принуждения Еревана и Баку к миру. Не в последнюю очередь потому, что ответственность за конфликт разделяется между сторонами, так же, как и ответственность за поиск выхода из сложившегося тупика.

Тем не менее благостной картинки здесь быть не может. Важное условие для новой эскалации — непрекращающиеся нарушения режима прекращения огня, и она может «вырасти» из серии нарастающих инцидентов. Не имея воли к достижению политического компромисса, стороны конфликта (в особенности Азербайджан, считающий себя проигравшим и потому более заинтересованным в сломе статус-кво) могут проявлять интерес к новым «тестированиям» оппонента, что создает основу для срыва перемирия.

Таким образом, в 2018 г. в Нагорном Карабахе наиболее вероятным сценарием станет «динамичный статус-кво», при котором угроза новой эскалации на фоне нарушения режима перемирия будет постоянно сохраняться, однако скатывания в войну, скорее всего, не произойдет. Переговоры будут чередоваться с военными инцидентами, но полная остановка мирного процесса маловероятна. Это говорит о том, что ожидать решения застарелого конфликта (если под таковым мы понимаем достижение всеобъемлющего компромисса, а не разгром одного из противников) в 2018 г. вряд ли возможно.

1. Закавказское турне дипломатов-посредников стартовало 10 июня, продолжилось 12 июня, а завершился 19 июня. Столкновения же имели место 16-17 июня, после посещения Еревана и Степанакерта и в канун приезда сопредседателей МГ в Баку.

russiancouncil.ru

Армения назвала условие разрешения конфликта с Азербайджаном: Закавказье: Бывший СССР: Lenta.ru

Конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха может быть решен только в случае отказа Баку от «нереалистичных ожиданий». Об этом в понедельник, 12 февраля, заявил президент Армении Серж Саргсян, передает «Sputnik Армения».

«До тех пор, пока Азербайджан будет продолжать оставаться в объятьях грез и бредить о захвате Зангезура (Сюникская область Армении — прим. «Ленты.ру») и Еревана, мы не можем надеяться на то, что конфликт будет решен», — сказал Саргсян, вспомнив недавнее заявление своего азербайджанского коллеги Ильхама Алиева.

Материалы по теме

00:17 — 6 апреля 2016

«В предыдущие годы у Азербайджана было много возможностей мирно решить конфликт. Однако их действия привели к тому, что сейчас мы можем говорить только о потерянных возможностях», — добавил армянский лидер.

8 февраля Ильхам Алиев, выступая на съезде правящей партии «Новый Азербайджан», назвал политической и стратегической целью «возвращение в Ереван», который, по его словам, является «исторической территорией азербайджанцев». Алиев отнес к историческим землям Азербайджана Эриванское ханство (юго-западные и центральные области Армении), Зангезур и Гокча (озеро Севан на востоке Армении).

«Об этом должны знать как наше молодое поколение, так и весь мир. Мы, азербайджанцы, должны вернуться на эту историческую землю. Это является нашей политической и стратегической целью, к которой мы должны постепенно приближаться», — указал Алиев.

Министерство иностранных дел Армении обвинило азербайджанского президента в расизме. «Заявления президента Азербайджана, государства, появившегося на политической карте мира лишь 100 лет назад, о территориальных претензиях к Армении — не новость. Эти заявления в совокупности с неоднократными декларациями о том, что армяне всего мира — враги Азербайджана номер один, в очередной раз демонстрируют всю расистскую сущность правящего режима Баку», — сообщил пресс-секретарь МИД Армении Тигран Балаян.

Нагорный Карабах, населенный преимущественно этническими армянами, провозгласил независимость от Азербайджана в 1991 году. Баку попытался вернуть регион под свой контроль посредством силовой операции, но потерпел неудачу. В 1994 году Азербайджан, Армения и непризнанная НКР подписали при посредничестве России Бишкекский протокол о перемирии.

Больше важных новостей в Telegram-канале «Лента дня». Подписывайтесь!

lenta.ru

Нагорный Карабах — 2018: война, мир или балансирование на грани?

Переговоры: количество и качество

Под занавес 2017 г. переговорный процесс по урегулированию нагорно-карабахского конфликта значительно интенсифицировался. В октябре в Женеве прошла встреча президентов Армении и Азербайджана С. Саргсяна и И. Алиева, которые вернулись за стол переговоров после перерыва в один год и три месяца. В ноябре в Москве сопредседатели Минской группы (МГ) ОБСЕ встретились с Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым, министрами иностранных дел двух кавказских государств. Вскоре после этого глава МИД России С. Лавров посетил Баку и Ереван. И хотя формально визит российского министра был посвящен 25-летию установления дипломатических отношений России с Арменией и Азербайджаном, проблема карабахского урегулирования стала, пожалуй, центральным вопросом в ходе этого турне. Наконец, в декабре состоялась еще одна встреча между Э. Налбандяном и Э. Мамедьяровым. Впрочем, перерыв между ней и предыдущими переговорами двух министров был незначительным. До этого они встретились на полях Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре 2017 г.

Тем не менее количество встреч и заявлений пока не перешло в качество практических решений по урегулированию многолетнего этнополитического противостояния. В 2018 г. нагорно-карабахский конфликт остается самой сложной проблемой безопасности в Закавказье. Стороны конфликта не готовы к уступкам по всем имеющимся вопросам (будущий статус Нагорного Карабаха, деоккупация районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, возвращение беженцев). Ожидать новых прорывных идей по урегулированию конфликта в ближайшей перспективе также не приходится. Фактически все сколько-нибудь релевантные инициативы — пакетный, поэтапный план, идея общего государства или обмена территориями — уже озвучены. В ноябре 2017 г. исполнилось десять лет с момента выработки «Мадридских принципов», включивших в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 г. был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», в соответствии с которым страны-сопредседатели МГ рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время стороны не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных Баку и Еревану дипломатами-посредниками. Таким образом, обновленные «Мадридские принципы» остаются «риторической фигурой», а не действующим алгоритмом достижения мира.

Нагорно-карабахский маятник

Дипломатический тупик, в котором оказался процесс нагорно-карабахского урегулирования, — серьезный вызов для безопасности в Евразии. Однако дополнительной остроты этой ситуации придает то, что на линии соприкосновения конфликтующих сторон регулярно происходят обострения. Перемирие, установленное в мае 1994 г., на практике не соблюдается. И именно поэтому нагорно-карабахский конфликт было бы неверно рассматривать как «замороженный».

В 2017 г. состоялось несколько всплесков вооруженного противостояния между конфликтующими сторонами. Наиболее масштабными стали инциденты в ночь с 24 на 25 февраля, 15–17 мая, 16–17 июня, 4 и 7 июля, 19 октября. В апреле 2017 г. отмечалась первая годовщина «четырехдневной войны», самого масштабного военного противостояния на линии соприкосновения после вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня от 12 мая 1994 г. Не будет преувеличением сказать, что весь год прошел под знаком ожидания возможного повторения тех событий. Однако второй «четырехдневной войны» не случилось.

Военные инциденты на линии соприкосновения регулярно чередовались с новыми раундами мирных переговоров. Через восемь дней после переговоров с участием сопредседателей МГ ОБСЕ и глав МИД Армении и Азербайджана «на полях» Мюнхенской конференции по безопасности произошло февральское обострение. Вскоре после рабочей встречи в Москве министров иностранных дел России, Азербайджана и Армении случилась майская эскалация. Особая ситуация — июньское обострение. Оно произошло не до и не после традиционного регионального визита сопредседателей МГ ОБСЕ, а во время небольшого перерыва в их турне [1]. Июльское обострение развивалось во многом по схожему алгоритму. 3 июля 2017 г. дипломаты-посредники в Вене провели встречу (фактически презентацию итогов своего регионального визита) с членами Группы. Отчет сопредседателей МГ происходил на фоне подготовки неофициального министериала глав МИД государств — членов ОБСЕ в австрийском Мауэрбахе. Военные же инциденты в Нагорном Карабахе случились 4 и 7 июля. Переговоры президентов С. Саргсяна и И. Алиева состоялись 16 октября. И по оценке сопредседателей МГ ОБСЕ они прошли «в конструктивной атмосфере». Однако за шесть дней до и через три дня после саммита на линии соприкосновения конфликтующих сторон снова были зафиксированы обострения.

Таким образом, ситуация вокруг Нагорного Карабаха напоминает маятник. Военные обострения чередуются с переговорами. При этом даже масштабные нарушения перемирия («четырехдневная война») не приводят к полной деградации переговорного процесса. В этом отношении переоценивать события 2016 г. не стоит. С позиций сегодняшнего дня ее рассматривают как беспрецедентную. Однако и раньше (в марте 2008 г., летом 2010 г., в августе 2014 г.) боестолкновения в Нагорном Карабахе удостаивались такой же оценки, и на тот момент события были беспрецедентными. Но количество инцидентов с каждым годом росло. Говоря языком спортсменов, планка вооруженного противостояния все время поднималась. Так, 12 ноября 2014 г. вооруженными силами Азербайджана был уничтожен армянский военный вертолет Ми-24 (погибли три члена экипажа). Это был первый случай гибели военно-воздушного судна в зоне конфликта за период после подписания соглашения о бессрочном прекращении огня в мае 1994 г. Масштабное военное противостояние в Карабахе было зафиксировано и в 2015 г., в канун юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Помимо крупнокалиберного стрелкового оружия, минометов и гранатометов, тогда в дело пошли гаубицы и артиллерийские системы. В ночь с 8 на 9 декабря 2015 г. на линии соприкосновения сторон были использованы танки. Декабрьский инцидент стал первым случаем применения этого вида вооружения в конфликте за 21 год. Кроме того, стоит отметить активизацию в это время разведовательно-диверсионных групп.

Однако всякий раз министры или президенты, пусть и после определенных пауз, собирались за переговорным столом и продолжали обсуждение условий урегулирования, хотя и без определенного успеха. Скорее всего, в 2018 г. эта линия будет продолжена. Содержательное обсуждение параметров, обозначенных в «базовых принципах», представляется маловероятным. Новые переговорные раунды, как и прежде, станут «спасением» мирного процесса как такового. Высока вероятность того, что после очередной встречи «в конструктивной атмосфере», произойдут новые военные инциденты, обнуляющие значение дипломатических встреч. При этом полная деградация мирного процесса также маловероятна.

Геополитическая перспектива: ни мира, ни войны

Традиционно в работах западных авторов, посвященных нагорно-карабахской проблематике, стагнация на переговорах рассматривается как важнейшая предпосылка для полной «разморозки» конфликта и скатывания Армении и Азербайджана к войне. Между тем в действительности уже в течение более двух десятилетий стороны балансируют между миром и войной. И эта неустойчивость устойчива. В чем секрет сохранения «карабахского маятника» в течение столь длительного периода? И почему эта тенденция, вероятно, будет сохранена и в 2018 г.?

Во-первых, у Армении и Азербайджана нет решающего военного перевеса для сокрушения оппонента. Ереван сегодня является стороной, не заинтересованной в нарушении статус-кво. Будучи союзником России по ОДКБ, получая вооружение от Москвы со значительной скидкой, Армения даже без официального признания Нагорно-Карабахской республики поддерживает ее социальную инфраструктуру и безопасность. Азербайджан считает нынешний статус-кво неприемлемым, наращивает свой экономический и военный потенциал. Однако не имея значительного перевеса над оппонентом, Баку также не заинтересован в затяжной войне, тогда как блицкриг на карабахском направлении проблематичен, что продемонстрировали события апреля 2016 г. Другой вопрос — интерес Азербайджана к поддержанию нестабильности на линии соприкосновения и использование силового фактора как дополнительного инструмента на переговорах. Впрочем, этот ресурс имеет множество ограничителей. С одной стороны, он радикализирует позиции армянской стороны, а с другой — создает негативную репутацию у дипломатов-посредников, в чем не заинтересованы уже в самом Баку.

Во-вторых, армяно-азербайджанский конфликт, в отличие от противостояния в Донбассе и ситуации в Абхазии и Южной Осетии, не рассматривается ни в России, ни на Западе как площадка для конфронтации между Москвой и Вашингтоном. Напротив, представители МГ ОБСЕ неизменно подчеркивают, что, несмотря на принципиальные расхождения по широкому спектру проблем, в карабахском урегулировании они являются единомышленниками. Следовательно, у самих конфликтующих сторон нет возможностей для раскачивания ситуации в надежде на поддержку противостоящих друг другу «больших держав». Отказ от переговоров или их срыв противопоставит Баку и Ереван одновременно и Москве, и Вашингтону. Уникальная ситуация на постсоветском пространстве! Но она в значительной степени выступает сдерживающим фактором на пути к войне.

В-третьих, сегодня нет никаких оснований полагать, что страны-сопредседатели МГ или особо заинтересованные участники Группы (Турция), а также влиятельные соседи (Иран) пойдут на заключение неких геополитических сделок для окончательного развязывания «карабахского узла». Если говорить о России, Франции и США (трех сопредседателях), то селективное партнерство — недостаточное условие для доверия между сторонами. И отсутствие такового ставит препятствие на пути солидарного давления на конфликтующие стороны с целью принуждения их к миру. Максимум — это удержание их от сползания к войне.

В азербайджанской и армянской прессе последних лет весьма популярной стала дискуссия вокруг «плана Лаврова» (о возможном принуждении Еревана к уступке районов вокруг бывшей Нагорно-Карабахской автономной области для подталкивания Баку к вступлению в ЕАЭС). После переговоров Владимира Путина и Реджепа Эрдогана в Сочи в октябре 2014 г. она получила новый импульс, поскольку в улучшении отношений между Москвой и Анкарой увидели возможность достижения некоего решения по Карабаху (как части гипотетического «пакета», включающего также Ближний Восток). В реальности же этот широко обсуждаемый в СМИ «план» нигде официально не обнародован. Более того, такой шаг не дал бы Москве никакого выигрыша. Он лишь оттолкнул бы Армению «здесь и сейчас», способствовал бы укреплению внутри нее прозападного вектора, но в то же время не прекратил бы налаженного годами транспортно-энергетического партнерства Азербайджана с Турцией, ЕС и США. В лучшем случае остались бы коллизии между евразийским вектором и тем же «контрактом века», в который вовлечены ведущие нефтедобывающие компании Запада. И далеко не факт, что их удалось бы быстро и с выгодой для Москвы преодолеть.

Иран, в отличие от России, Запада и Турции, не приемлет имплементации «базовых принципов», видя опасность в интернационализации мирного урегулирования и возможном появлении у своих северных границ международных миротворцев (среди которых могут оказаться и американцы). Как следствие, Тегеран занимает сдержанную позицию, фактически нацеленную на поддержание нынешнего статус-кво и мирное решение без попыток его форсирования.

Нет оснований полагать, что в 2018 г. какое-то из обозначенных выше условий в одночасье перестанет работать. Конфликтующие стороны не заинтересованы в отказе от максималистских планок и поиска компромиссных формул. Нет, впрочем, и интереса к содержательным переговорам. Однако у них отсутствуют и достаточные ресурсы для силового решения проблемы в свою пользу. Внешние акторы опасаются эскалации и ее не хотели бы (каждый по разным причинам), но у них нет достаточного потенциала для достижения консенсуса относительно принуждения Еревана и Баку к миру. Не в последнюю очередь потому, что ответственность за конфликт разделяется между сторонами, так же, как и ответственность за поиск выхода из сложившегося тупика.

Тем не менее благостной картинки здесь быть не может. Важное условие для новой эскалации — непрекращающиеся нарушения режима прекращения огня, и она может «вырасти» из серии нарастающих инцидентов. Не имея воли к достижению политического компромисса, стороны конфликта (в особенности Азербайджан, считающий себя проигравшим и потому более заинтересованным в сломе статус-кво) могут проявлять интерес к новым «тестированиям» оппонента, что создает основу для срыва перемирия.

Таким образом, в 2018 г. в Нагорном Карабахе наиболее вероятным сценарием станет «динамичный статус-кво», при котором угроза новой эскалации на фоне нарушения режима перемирия будет постоянно сохраняться, однако скатывания в войну, скорее всего, не произойдет. Переговоры будут чередоваться с военными инцидентами, но полная остановка мирного процесса маловероятна. Это говорит о том, что ожидать решения застарелого конфликта (если под таковым мы понимаем достижение всеобъемлющего компромисса, а не разгром одного из противников) в 2018 г. вряд ли возможно.

1. Закавказское турне дипломатов-посредников стартовало 10 июня, продолжилось 12 июня, а завершился 19 июня. Столкновения же имели место 16-17 июня, после посещения Еревана и Степанакерта и в канун приезда сопредседателей МГ в Баку.

Сергей Маркедонов, к.и.н., доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ, эксперт РСМД

http://russiancouncil.ru

yerkramas.org

«В 2018 году будет война в Карабахе и победит Азербайджан»

AZ | RU | EN

AZ RU EN Toggle navigation

• На линии огня (current)
• Оборонпром
• Геополитика
• Анализ
• Военная история
• Эксклюзив
• Фото
• Видео

ВС Армении обстреляли Газахский, Товузский и Гедабекский районы Азербайджана

09:41

Китайцы создали робоакулу

23:21

Минобороны Сербии получило 10 бронетранспортеров из России        

22:18

Истребитель F-35 получил систему уклонения от столкновений с землей

21:42

Эрдоган посетил завод по производству БПЛА в Стамбуле

20:33

Близкие родственники военного пилота были проинформированы о предпринятых мерах

19:27

www.armiya.az

Каким станет 2018 год для Нагорного Карабаха? — Rethinking Russia

Константин Тасиц

Вспышки насилия и нестабильность в Нагорном Карабахе продолжаются, однако эксперты полагают, что 2018 год будет более спокойным для региона, чем 2016 и 2017 года. Есть ли действительно основания для мирного урегулирования затяжного конфликта?    

Государственный департамент США предостерегает американцев от поездок в Нагорный Карабах, говорится в сообщении американского внешнеполитического ведомства от 10 января.  Ранее власти США опубликовали рекомендации для своих граждан по посещению тех или иных стран, в числе которых оказался и Азербайджан.

Это государство причислено к группе стран «с повышенным уровнем осторожности» в связи с угрозой терроризма и продолжающимся военным конфликтом между Азербайджаном и Арменией за Нагорный-Карабах — регион в Закавказье, который контролируется непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой, но территориально находится в пределах государственных границ Азербайджана.

В американском Госдепе отмечают, что в зоне нагорно-карабахского конфликта по-прежнему неспокойно, и периодически нарушается перемирие, в результате чего гибнут военные и мирные граждане с азербайджанской и армянской стороны.

«В результате нагорно-карабахского конфликта продолжаются потери, — говорится в сообщении Госдепа. —  Стрельба, которая происходит время от времени, и случайное использование артиллерийских систем, в том числе фугасов и минометов, приводит к смертям и ранениям ежегодно. Избегайте дорог вблизи линии соприкосновения и рядом с границей между Арменией и Азербайджаном. Правительство США не может предоставить услуги экстренной помощи гражданам США в Нагорном-Карабахе, так как сотрудники американского правительства  ограничены в возможностях ездить туда».

Дела идут плохо, но «могут стать еще хуже»

Действительно, первая половина прошлого года не сулила ничего хорошего в этом регионе. В начале 2017 года ряд международных экспертов указывали на опасность новой масштабной эскалации нагорно-карабахского конфликта. Как отмечал старший научный сотрудник Центра Карнеги Томас де Ваал, «в этом году настроение у них особенно мрачное: в 2016-м дела шли плохо, а в 2017-м могут стать еще хуже». О возможности новой эскалации нагорно-карабахского конфликта говорили и аналитики исследовательского центра «Международная кризисная группа».

Новый Генеральный секретарь Организации безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) Томас Гремингер выражал обеспокоенность по поводу ситуации в Нагорном-Карабахе в прошлогоднем интервью газете РБК: «Конечно, мы очень пристально следим за происходящим <…> Мы были обеспокоены вспышками конфликта в недавнем прошлом. Моя роль как генерального секретаря заключается в том, чтобы оказывать поддержку работе трех сопредседателей Минской группы, усилия которых направлены на поиск мирного урегулирования нагорно-карабахского конфликта».

Регулярно СМИ передавали сообщения о непрекращающихся обстрелах. В прошлом году в зоне конфликта произошли три крупных инцидента, на которые была вынуждена реагировать Минская группа ОБСЕ, призывая обе стороны не допускать дальнейшей эскалации. Так, 25 февраля режим прекращения огня на линии соприкосновения был нарушен, что привело к жертвам с обеих сторон.

В середине мая снова обострилась военная обстановка в районе нагорно-карабахского конфликта: Азербайджан с помощью управляемой ракеты «Спайк» поразил одну единицу боевой техники с армянской стороны (предположительно, зенитно-ракетный комплекс «Оса») на линии соприкосновения. 16-17 мая армянские вооруженные силы ответили минометным огнем. 4 июля рядом с селом Алханлы Физулинского района произошла вспышка насилия, которая привела к жертвам, в том числе среди мирного населения Азербайджана.

Нагорно-карабахский конфликт начался в 1988 году после того, как армянское население Нагорного Карабаха выразило желание выйти из состава Азербайджана. 10 декабря 1991 года в Нагорном Карабахе прошел референдум, в результате которого 99,89% населения высказались за полную независимость от Азербайджана. Была образована непризнанная Нагорно-Карабахская Республика.  В ответ на попытки сепаратизма Баку инициировал военные действия, что усугубило конфликт, который привел к гибели примерно 25-30 тысяч человек к 1994 году, при этом около 1 миллиона жителей региона были вынуждены покинуть свои дома.

12  мая 1994 года было подписано соглашение о перемирии между Арменией и непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой, с одной стороны, и Азербайджаном, с другой. Это соглашение соблюдается и по сей день, однако периодически в регионе наблюдаются вспышки насилия. Например, одними из самых крупных стали военные столкновения между Нагорно-карабахской Республикой и Азербайджаном в апреле 2016 года. С 1992 года и по настоящее время ведутся переговоры по мирному урегулированию конфликта в рамках Минской группы, сопредседателями которой являются США, Россия и Франция.

Возобновление переговоров

Тем не менее, во второй половине 2017 года напряжение удалось снизить. В этот период не было зарегистрировано ни одного крупного боестолкновения. Во многом это заслуга активных действий на дипломатическом треке стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ — России, США и Франции. Благодаря их усилиям 16 октября в Женеве состоялась встреча президентов Армении и Азербайджана. Президенты также согласились интенсифицировать переговорный процесс и предпринять дополнительные шаги для снижения напряженности на линии соприкосновения.

Постоянный представитель России при ОБСЕ Александр Лукашевич, комментируя итоги нагорно-карабахского урегулирования в 2017 году, отметил, что год был важен с точки зрения восстановления переговорной динамики и ухода от опасной эскалации в регионе. По словам дипломата, Россия будет всячески содействовать миротворческому процессу, влияя на переговоры и тем самым помогая Баку и Еревану поскорее найти взаимоприемлемое решение.

Директор Центра стратегических исследований при президенте Азербайджана Фархад Мамедов позитивно оценивает возобновление переговоров на высшем уровне между Ереваном и Баку. Вместе с тем, по его мнению, 2017 год не принес ощутимой динамики урегулирования. «К сожалению, с лета 2016 года некоторые сопредседатели продолжали повторять армянские тезисы о так называемых Венских и Санкт-петербургских договоренностях, как священную мантру», — отмечает Мамедов.

Напомним, что в мае 2016 года, вслед за ростом военной эскалации в Карабахе, в Вене состоялась встреча президентов Армении и Азербайджана по инициативе сопредседателей Минской группы ОБСЕ, в результате чего стороны подтвердили приверженность мирному урегулированию карабахского конфликта. При этом сопредседатели Минской группы — Россия, Франция и США — выпустили совместное заявление, в котором говорится, что военного решения нагорно-карабахского конфликта быть не может и что необходимо соблюдать соглашение о прекращении огня 1994 года. 20 июня в Санкт-Петербурге прошел трехсторонний саммит президентов Армении, России и Азербайджана, по итогам которого стороны снова выразили готовность соблюдать договоренности, достигнутые на Венском саммите.

Чего ждать в 2018 году?

Фархад Мамедов считает, что проведенные встречи между армянским и азербайджанским лидерами дают основания полагать, что в 2018 году может появиться возможность реализации пунктов урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Однако он не исключает того, что стагнация в переговорном процессе приведет к очередной эскалации, последствия которой будут на много серьезнее, чем в 2016 году.

Армянский политолог Давид Петросян считает, что 2018 год будет спокойнее, чем 2017, поскольку в обеих республиках будет решаться вопрос смены власти: в Армении президентские выборы пройдут в марте, в Азербайджане – в октябре. Страны-посредники предпримут усилия для урегулирования конфликта, но главным действующим игроком в процессе останется Россия, полагает эксперт. Другие сопредседатели будут содействовать её усилиям, поскольку, с точки зрения Петросяна, Запад, несмотря на имеющиеся противоречия с Россией по вопросам Украины и Сирии, не рассматривает нагорно-карабахский конфликт как площадку противостояния.

Константин Тасиц — эксперт по Кавказу в Российском институте стратегических исследований (РИСИ).

rethinkingrussia.ru

Кто и зачем спешит «встряхнуть» нагорно-карабахский конфликт

Давление на Степанакерт может усилиться

Массовые протесты в Армении, вроде бы неожиданная отставка премьер-министра Сержа Саргсяна и приход к власти правительства во главе с Николом Пашиняном не могли не сказаться на процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Побывав 9 мая в Степанакерте, новый премьер-министр Армении сделал ряд заявлений о перспективах переговорного процесса и представленности в нём Нагорно-Карабахской Республики (НКР). Политиками и экспертами эти заявления были восприняты неоднозначно. После утверждения парламентом программы нового Кабинета министров (скорее всего, это произойдёт в начале июля) возобновится активная фаза политических консультаций сопредседателей Минской группы ОБСЕ в трёх столицах противоборствующих сторон.

Премьер-министр Армении Никол Пашинян и президент Нагорно-Карабахской Республики Бако Саакан

Министр иностранных дел Зограб Мнацаканян (ранее непосредственно в процесс карабахского урегулирования не вовлечённый) заявил о планируемой встрече между премьер-министром Армении Н. Пашиняном и президентом Азербайджана И. Алиевым, отметив, что при определении срока встречи речь идёт не о месяцах, а о неделях. По-видимому, упреждая подозрения в пассивности, глава армянской дипломатии добавил, что его ведомство «не дремлет», а сам он находится «в непосредственном контакте с разными официальными лицами, играющими непосредственную роль в этом процессе». Выдохшиеся переговоры по Карабаху нуждаются во встряске, впрочем, не слишком сильной, пишет известный британский исследователь, эксперт Фонда Карнеги Томас де Ваал, часто бывающий на Кавказе и вхожий во многие кабинеты в Ереване и Баку.

Министр иностранных дел Армении Зограб Мнацаканян

В адресованном Ильхаму Алиеву послании по случаю 100-летнего юбилея провозглашения Азербайджанской демократической республики Дональд Трамп отметил: «Предстоящие месяцы откроют возможности для разрешения нагорно-карабахского конфликта, что создаст более хорошие возможности для расширения сотрудничества между США и Азербайджаном». В заявлении Госдепартамента США, посвящённом национальному празднику Азербайджана 28 мая, говорится о приверженности поиску мирного урегулирования нагорно-карабахского конфликта и содержится настоятельный призыв к сторонам «как можно скорее возобновить интенсивные переговоры». Активизировались также и европейцы, высказывающие, впрочем, довольно реалистичные оценки возможностей Брюсселя в обеспечении безопасности на Южном Кавказе. В ходе недавнего визита в Баку министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан заметил, что переговоры по Нагорному Карабаху вошли в число тем, обсуждаемых им с азербайджанским коллегой Эльмаром Мамедъяровым.

«Учитывая заявления и импульсы из стран-посредников и Баку, а также высокую политическую активность во внешней политике Азербайджана на данном этапе, заметно, что все спешат, — отмечает известный армянский эксперт, посол президента Армении по особым поручениям и глава СНБ в первой половине 1990-х годов Давид Шахназарян. - Очевидно, что геополитические и региональные процессы сказываются на нагорно-карабахской проблеме, и этого более чем достаточно. Возможно, в предстоящих переговорах по карабахскому урегулированию Армению будут ждать неожиданности».

Навязчивое стремление Вашингтона к экономическому и военно-политическому «сдерживанию» оппонентов США в лице Тегерана и Москвы толкает администрацию Дональда Трампа к тому, чтобы активизировать свои усилия на Южном Кавказе. Хотя официально открытая в прошлом году железнодорожная магистраль, связывающая Баку с турецким Карсом через Грузию, пока полностью не готова, она, конечно, вскоре будет достроена окончательно. Уже в ближайшем будущем заработает Трансанатолийский газопровод, ориентированный на перекачку энергоресурсов Каспия в Южную Европу через Азербайджан, Грузию и Турцию. Всё это в глазах Вашингтона требует урегулирования нагорно-карабахского конфликта с желательным превращением республик бывшего русского и советского Закавказья в однородное (опекаемое Западом) геополитическое пространство. Помимо тесных военно-политических связей с Грузией и американо-азербайджанского партнёрства, «бархатная» передача власти в Армении создаёт к этому дополнительные предпосылки. Правда, есть ещё Республика Арцах, которая тоже может пережить «революционную» встряску. Как прямо заявляет лидер недавно возникшей инициативы «Луйс Арцахин» («Свет Арцаху»), бывший депутат парламента Ваан Бадасян, «подобно воздуху и воде, та же волна должна доходить до Арцаха, иначе Арцах пропадёт».

Ваан Бадасян намерен сменить действующие власти в Нагорном Карабахе. Фото: Первый информационный

Упомянутое Пашиняном возможное подключение Степанакерта к переговорам может иметь неоднозначные последствия: к примеру, если выяснится, что речь идёт о некой дорожной карте, предполагающей передачу Азербайджану контроля над территориями за пределами административных границ бывшей НКАО без реальных гарантий безопасности НКР. Отложенный референдум и обещания «промежуточного статуса», признанного международным сообществом, не в счёт, а разблокированные (гипотетически) коммуникации можно в любой момент снова заблокировать. Кроме того, не следует забывать о планах по размещению в регионе конфликта «нейтральных» международных миротворцев, против чего решительно выступает соседний Иран. Обсуждение перспектив ввода миротворцев в Донбассе высветило очевидную истину: в условиях эрозии международного права и роста значения силы в урегулировании конфликтов такой шаг приведёт не к укреплению безопасности, а, скорее, к очередной военной эскалации.

В случае же невозможности реализовать «мирный» план радикального изменения статус-кво в регионе, может быть использован жёсткий вариант. Достаточно вспомнить четырёхдневную апрельскую войну 2016 года, результатом которой стали сотни жертв с обеих сторон. В последние недели в сообщениях информационных агентств вновь стал часто упоминаться нахичеванский участок государственной границы Республики Армении, где азербайджанские подразделения якобы начали продвижение в нейтральной полосе. В публикациях некоторых азербайджанских авторов сложно не разглядеть намерения спровоцировать армянскую сторону на такие действия, которые можно было бы использовать как повод для военной эскалации. В ходе визита в Нахичевань в середине мая президент Ильхам Алиев заявил о наличии на территории автономии мощных воинских соединений и дальнобойных ракетных систем, способных «поразить любые цели на территории противника», на что последовало заявление Еревана о скором поступлении в армянскую армию противоракетных комплексов «Тор-М2». Через несколько дней министры обороны и иностранных дел Армении посетили передовые позиции Вооружённых сил Армении в сопредельном с Нахичеваном районе, поручив командирам «строго пресекать любые поползновения противника». По словам министра обороны Д. Тонояна, ситуация находится под контролем и необходимости обращения за содействием к ОДКБ нет.

Масштабные общевойсковые учения в Нахичеванской автономии. Фото azertag

Армяно-нахичеванская граница, пролегающая в часе езды на автомобиле от армянской столицы, долгие годы была относительно спокойным участком, но несколько лет назад ситуация стала меняться к худшему. «По всей видимости, эти передвижения, скопления на линии соприкосновения [с сопредельной стороны, причём не только в Нахичеване. — Авт.] обусловлены внутренними процессами в Армении», — предполагает министр обороны Армении. Добавим, что Баку в первой половине 1990-х годов утратил контроль над Карабахом и прилегающими районами в условиях внутриполитических потрясений. Армения от таких потрясений в полной мере ещё тоже не оправилась. На это обстоятельство обратил внимание первый президент, автор нашумевшей в своё время статьи «Война или мир. Время призадуматься?» (в конечном итоге стоившей ему должности) Левон Тер-Петросян. «Нынешнее всенародное движение достигло великой победы, свергнув 20-летнюю диктатуру в Армении. Только этим Пашинян занял достойное место в армянской истории. Для народа будет величайшим разочарованием, если ему не удастся с честью выйти из этой создавшейся опасной ситуации, чтобы занять в истории еще более почётное место», — предупреждает этот опытный политик, с которым нынешний премьер-министр тесно сотрудничал в 2008-2011 годах.

Левон Тер-Петросян и Никол Пашинян

Отставка самого Тер-Петросяна, как и многие другие важнейшие события внутриполитической жизни Армении в последние 25 лет (расстрел в парламенте 27 октября 1999 г., захват вооружённой группой «Сасна Црер» полка патрульно-постовой службы в Ереване в июле 2016 года и др.), были прямо обусловлены событиями вокруг Нагорного Карабаха. В случае неудачных действий армянского руководства ответственность за возможные территориальные потери будет списываться на Россию с её поставками вооружений Азербайджану, что может стать прологом к действиям, направленным против пребывания на территории Армении российских военных объектов. В этом случае понятнее становится и уход в тень третьего президента Армении (Саргсяна), опытного политика, который не может не чувствовать конъюнктуру.

Военные, политические, информационные последствия очередной эскалации вооружённого конфликта вокруг Нагорного Карабаха далеко не лучшим образом скажутся на положении дел на постсоветском пространстве в целом и на российской политике в частности. Сегодня как никогда важно имплементировать механизмы расследования инцидентов на линии соприкосновения сторон (соответствующие договорённости были достигнуты по итогам переговоров в Вене и Санкт-Петербурге после «апрельской войны» 2016 года). Формат деятельности Минской группы ОБСЕ на перспективу безальтернативен. Он исключает неприятные неожиданности, способные спровоцировать очередную вспышку военных действий. В то же время растущая международная напряжённость, экспансионизм Вашингтона и его союзников на иранском направлении не могут не влиять на скоординированную работу сопредседателей Минской группы. Поэтому важно знать, насколько существенными могут оказаться возникающие разногласия, чтобы не допустить нежелательных последствий.

Заглавное фото: NewsTime.am

 

Источник

ruskline.ru