Книги 476—500 из 1428. 
       
  
 77655823094903023998721530422487525576622651976481181824230661116662038842453243804715967517465720778922910819902519542664618267182670160506 | Жанры Все для учащихся — рефераты, дипломы, справочники |
bookscafe.net
Читать Снайперская война — Ардашев Алексей Николаевич — Страница 1
Алексей Ардашев
Снайперская война
Моим сыновьям Максиму, Денису и Ивану и внукам Даниилу и Георгию посвящается эта книга
От автора
Снайпинг – это искусство охотника в сочетании с хитростью браконьера и мастерством меткого стрелка, вооруженного самым лучшим оружием, которое может дать наука.
Невил Армстронг
Снайпинг – это жестокое боевое искусство. Все загадочное порождает легенды. Искусство боевого снайпера окружено целым ворохом мифов и легенд и часто граничит с мистикой. Эффект его работы ужасен, а способность возникать в самом неожиданном месте и бесследно исчезать после выстрела кажется сверхъестественной. Но легенды о возможностях снайперов основаны на реальных событиях. Подготовленный снайпер действительно может делать то, чего не могут другие. На войне снайпер – длинный нож в сердце противника, слишком длинный и слишком жестокий, чтобы с ним не считаться. В мирной обстановке – скальпель в руках хирурга. Игнорировать снайпера нельзя. От него не спасают расстояние и бронежилет. Против снайперской пули бессильна охрана. Снайпер способен в корне изменить обстановку на поле боя, поставить нужную точку в политическом процессе и с ювелирной точностью обезвредить террориста. Сама угроза возможности присутствия снайперов давит на психику врага и заставляет его пригибать голову.
Настоящий снайпер невидим, беспощаден и неуловим. Угнетающе действует сам факт его недосягаемости и безнаказанности. Он появляется из пустоты, выполняет приказ и уходит в пустоту; исчезает в одном месте, чтобы появиться в другом. Его промысел сродни свободной охоте. Это звучит жестоко, но снайпер – это охотник. Охотник за человеком – самым опасным из живых существ. Охотник должен быть невидим. И поэтому стиль жизни снайпера – гармония с окружающей средой, способность чувствовать и сливаться с ней. Главное качество снайпера – нечеловеческое терпение, ведь удача сопутствует тем, кто умеет ждать. Снайперское искусство – это дерзкое умение терпеливых, искусство ждать подходящего момента и мгновенно использовать его. Снайпер хитер и безжалостен, умеет выжидать и обладает почти животной способностью ориентироваться на поле боя. Он выслеживает цель, как охотник на промысле, и организует течение событий так, чтобы заставить эту цель появиться и подставиться под выстрел. Снайпер не имеет права на промах. Промах – это ошибка. Ошибка – следствие неподготовленности. Снайпер, как и сапер, ошибается один раз. И поэтому все, что делает снайпер, он должен делать безупречно и в совершенстве.
Снайпинг – это не только умение метко стрелять и владеть снайперским оружием, это еще и особая тактика. Это умение выбирать позицию, умение маскироваться, умение выжидать, выбирать цель, менять позицию. Это целый ряд хитростей. Снайперский промысел, овеянный таинственной романтикой, представляет очень опасную, напряженную и физически тяжелую боевую работу. Снайперам предоставлено право «охоты» в свободном поиске. Этот поиск на войне снайпер ведет ежедневно, невзирая на условия, при любых обстоятельствах. И ежедневно снайпер обязан давать результат. Знать и уметь для этого нужно очень много.
Искусство терпеливых всегда в цене.
Кто же он, этот человек по имени «снайпер»? Какими качествами должен обладать? Снайпер дословно с английского обозначает «меткий стрелок». Стало быть, главное его дело – метко стрелять. Но в этом-то и есть главная проблема. «Стрелять надо метко, – вспоминает слова деда прославленный советский снайпер Василий Зайцев, – каждому зверю в глаз». При стрельбе снайпер должен учитывать многое: время суток, температуру воздуха, скорость и направление ветра, его перемещение, расстояние до цели, как падает свет, куда перемещаются тени… Только тогда его выстрел будет результативным.
Пролог
Стреляй редко, но метко.
А.В. Суворов
Во время Гражданской войны в Североамериканских Cоединенных Штатах, более ста пятидесяти лет назад, выстрелы солдат полковника Бердана, произведенные из длинноствольных однозарядных винтовок с примитивными телескопическими прицелами, возвестили о возникновении «сверхметкой стрельбы» – снайпинга. Снайперское искусство прошло за эти годы несколько основных этапов в своем развитии. Сегодня во всех армиях мира снайпер является отдельной воинской специальностью. Специализированная система отбора и подготовки кадров, особое вооружение и экипировка требуют от государства немалого вложения средств. Однако при ведении боевых действий или специальных операций эти затраты очень быстро окупаются. Достаточно сравнить количество боеприпасов, израсходованных средним пехотинцем и снайпером.
Военные специалисты утверждают, что человека трудно убить на поле боя. Парадокс? Нет, реальность, основанная на опыте войн. Вот лишь один пример: если для поражения одного солдата противника обычно бойцом расходуется около 10 000 патронов (а в некоторых случаях и 25 000, и 500 000…), то снайперу достаточно одного выстрела (точнее, по статистике – 1,3–1,5 пули)… И ситуация не меняется, несмотря на бурно развивающееся в последние десятилетия высокоточное оружие.
Кто такой снайпер
Слово «снайпер» впервые появилось в английской армии во время Первой мировой войны и в переводе с английского означает «меткий стрелок по летящим уткам». Когда-то в Англии так называли удачливых охотников. Название происходит от английского названия птицы бекаса – «snipe». Она летает быстро и при этом мечется из стороны в сторону непредсказуемым образом, из-за чего ее трудно заметить и еще труднее подстрелить. Выстрел должен проводиться «навскидку». Попасть в бекаса на лету из кремневого ружья мог только опытный любитель охоты, искусный стрелок, владеющий оружием выше среднего уровня, да и то только в случае исключительно благоприятного стечения обстоятельств, и в XVIII веке термин «стрельба по бекасам» («snipe shooting») постепенно сократился до более короткого термина «снайпинг» («sniping»). Бекас во все века оставался заманчивой, но трудной в силу природной проворности добычей для охотников.
Уже к середине XVIII века в Британии широко использовали термины «снайперская (или, другими словами, бекасовская) стрельба» – так говорили про очень метких стрелков. Уже никто не скажет, когда впервые было произнесено слово «снайпер», но в конце XIX века так уже повсеместно величали метких стрелков из числа охотников. К концу XVIII века слово «снайпер» уже присутствовало в письмах английских офицеров, служивших в Индии. Некоторые из них взяли за обыкновение описывать свои вылазки на охоту фразой «ходил на бекасов».
Тем не менее среди военных солдаты, отличавшиеся особой меткостью стрельбы, назывались «sharpshooters» или «marksmen» (меткими или отличными стрелками), но никак не снайперами, и слово это пришло, скорее всего, из газетных публикаций первых месяцев Первой мировой войны. С того времени это слово начало употребляться в узком значении, обозначая солдата, вооруженного винтовкой, чаще всего (но не обязательно) оснащенной оптическим прицелом, и ведущего огонь по военным целям с замаскированной позиции.
Сегодня снайпер – специально обученный стрелок, в совершенстве владеющий искусством меткой стрельбы, маскировки и наблюдения: поражает цель, как правило, с первого выстрела. Задача снайпера – уничтожение важных появляющихся на короткое время, движущихся, открытых и замаскированных одиночных целей (вражеских снайперов, офицеров и др.). Снайпер вооружается снайперской винтовкой с оптическим прицелом и специальными устройствами, облегчающими прицеливание.
Снайпер – это не просто стрелок со снайперской винтовкой. Это сверхметкий стрелок на дальние дистанции. Эталон снайперской точности – попадание противнику между глаз на расстоянии 800 метров. Снайперский промысел как таковой в начале и середине XIX века не культивировался из-за отсутствия точного дальнобойного оружия. Бывали единичные случаи в Крымской кампании и русско-турецкой войне, когда английские аристократы из дальнобойных нарезных штуцеров с диоптрическими прицелами, сделанных на заказ, охотились за русскими солдатами и офицерами.
online-knigi.com
Про снайперов на Великой Отечественной войне: gosh200 — LiveJournal
Прочитал мемуары немецкого топ-снайпера под вымышленным именем Йозефа Оллерберга (257 убийств, Рыцарский крест, 28 скоростей, рама карбон), узнал много нового и интересного.. Зацепила эта тема и вслед по инерции еще почитал дневники наших снайперов – уральца Василия Зайцева, тунгуса Семена Нокомонова. И еще якут Охлопков порадовал. (на militera.lib.ru есть) Сопоставление информации с разных сторон оказалось еще интереснее.
Начну с фрица.
Вообще большинство немецких мемуаров словно написаны потомками Мюнхгаузена – и эта книжка не исключение. Основной сюжет таков: они, альпийские стрелки, сражались как львы, ими затыкали все дыры в обороне и бросали во все ключевые атаки, но русские каждый раз прорывались где-то на соседнем участке и им приходилось отступать, чтобы избежать окружения. И так всю войну. Весь этот эпик напичкан умопомрачительными фронтовыми байками, как деревенское поле — навозом.
Русские якобы призвали всех мужчин от 14 до 60 и бросают без оружия в атаку бесчисленные орды, подгоняя их сзади НКВД-шными пулеметами. Перед немецкими окопами трупы атакующих образуют настоящую стену, через которую иваны уже просто не могут перелезть и атака захлебывается. Тогда русские пускают в ход знаменитые Т-34, которые проделывают проходы в горах трупов и все повторяется.
Он так БУКВАЛЬНО и пишет, я ни капли не преувеличил.
Или такая история: в Донбассе их рота попала в партизанскую засаду, отбилась и стала преследовать русских. Следы привели к заброшенной шахте. Несколько фрицев из ЛЮБОПЫТСТВА (Sic!) полезли в нору, пошарились там некоторое время, потом вылезли бледные, проблевались, и рассказывают: нашли по ужасной вони пещеру, заваленную дерьмом и человеческими органами. Там на корточках сидят двое русских в лохмотьях и обгладывают человеческие кости, а на костре коптится тело. . Один немец знал русский язык и поговорил с каннибалами. Те рассказали, что их было 30 человек, их оставили в немецком тылу партизанить. Когда кончилась еда, командир застрелил двух самых молодых и приказал их съесть. Вот так они и живут уже два месяца. Немцы поблагодарили за интересный рассказ, расстреляли едоков и вылезли.
О как.
Если же русские не дай бог, прорывались в тыл, то первым делом они захватывали мед. пункт. А далее следует душераздирающий рассказ, как монгольская часть окружила палатки с ранеными, потомки Чингисхана достали огромные ножи из-за голенищ и принялись смачно отрезать головы раненым, радостно гогоча.
Короче, всякого такого бреда, включая порнографические описания изнасилований – там пол-книги. Меня же заинтересовало и удивило другое.
Я лично всегда думал, что в Вермахте снайперское дело было на высоте и их снайперы рулили в ту войну. Ну просто зная о любви немцев ко всяким таким вещам… а уж оптика и точные виновки вообще их конек. Кругом у них асы, от истребителей до танкистов.
А вот и нет! Фрицы были просто дети по сравнению русскими снайперами. Это неохотно признает и сам немец, это вытекает из кучи разных деталей и статистики.
Дело в том, что немецкая концепция блицкрига не предусматривала затяжные позиционные бои. Поэтому с самого начала немецкое командование не придавало снайперам особого значения. Немцы спохватились только в 42-43 году, когда выяснилось, что русские снайперы просто затерроризировали их войска и привели к частым тактическим поражениям.
Что характерно, Оллерберг большую часть времени провоевал с трофейной русской снайперской виновкой.
И это не случайность, а скорее правило. Он встречал и других снайперов — у них были русские винтовки. Немец жалуется, что немецких винтовок/оптики явно не хватало, официальные инструкции по снайперскому делу в войсках появились только в 43-ем году, учиться было не у кого. Для нужд войск приходилось массово собирать по всей Германии охотничьи винтовки и пользоваться трофейными русскими.
Интересна сама история, как он стал «супер-снайпером». В учебке он получил специальность пулеметчика и попал под Сталинград. Там в течение пары дней боев увидел, что ему как пулеметчику не прожить даже нескольких дней – пристрелит русский снайпер. А вдруг ему так удачно руку осколком поцарапало и он получил неделю на выздоровление. В тылу Оллербергу подвернулась русская винтовка, он потренировался с ней с недельку и вернулся на передовую уже типа снайпером. Это оказалось в его подразделении очень кстати и его тут же задействовали в новом качестве. Дальше он сам учился всему.
Ближе к концу войны автор таки съездил в снайперскую школу подучиться – так им крутили русский учебный фильм по снайперскому искусству с немецкими субтитрами. Там же ему дали и немецкую винтовку наконец – но никаких особых восторгов он по поводу нее не испытывал. Разве что оптика порадовала.
Еще немец говорит, что дистанции, на которых ему приходилось работать – 100-200-300 метров. Самый дальний выстрел, который он сделал — через реку, убив загорающего русского – 600 метров. Этот случай он описывает особо, как уникальный.
А что наши?
Наши же снайперы в мемуарах пишут о дистанциях 400-500-600 метров как обычных для выстрела. Для Зайцева дистанция 500 метров явно не является рекордной, иногда он упоминает 800 метров… Нокомонов – вообще о километре говорит.
Также принципиальное отличие в подходе было такое – немцы как правило работали в одиночку, либо с наблюдателями в лучшем случае. Наши же орудовали снайперскими парами, группами. Иногда на позиции выходил целый снайперский взвод и выбивал немцев на своем участке сотнями, если те пытались атаковать. Даже два снайпера работают вместе намного эффективнее, чем по отдельности – это подчеркивают и наши и немец. Он очень жалеет, что у него не было напарника. И как о кошмаре говорит, что у русских бывают чуть ли не роты снайперов.
Немец явно старательно избегал снайперских дуэлей. В целой книге он упоминает от силы пару случаев. В то время как наши пишут очень много о них. Видимо, те немецкие снайперы, что участвовали в дуэлях, уже не смогли написать мемуаров. J
Так что победа Зайцева в дуэли с начальником немецкой снайперской школы, специально вызванным из Германии по его душу – вовсе не счастливая случайность или художественный вымысел – это обычная рутинная работа для русского снайпера, и описывает он тот поединок довольно обыденно. Зайцева гораздо больше порадовал другой изобретательный фашист, приспособивший для маскировки/стрельбы большую арт. гильзу с выбитым дном.
И бросается в глаза такая разница – немцы в первую очередь гнались «за палками». Они старались валить любого русского, оказавшегося в прицеле. Наши же могли целый день выслеживать блиндаж, дожидаясь пока не появится офицер. Да некоторые еще не на каждого офицера старались выстрел тратить, Номоконов один раз по беготне немецких офицеров понял, что ждут важного чина и завалил аж генерала-майора, представителя ставки. Исторический факт! За частую стрельбу по обычным пехотинцам наш снайпер мог даже получить выговор от старшего.
Еще интересная разница – когда снайпер обнаруживал себя выстрелом, его часто старались накрыть артиллерией. Так вот у немцев было принято немедленно удирать резкими перебежками, как они это называли — «заячими скачками». Сидеть на месте они считали самоубийством – рано или поздно позицию русские обязательно накрывали. Наши же снайперы наоборот, старались пересидеть в укрытии в подобных случаях. Русские артиллеристы рулят!
Кстати, за привычку вызывать на себя массированный огонь, вплоть до бомбежек, снайперов недолюбливали обычные пехотинцы, об этом упоминают и русские и немцы.
А может, обычные пехтинцы просто завидовали их крутизне. Потому что про снайперов писали в газетах, их часто награждали. Впрочем, это было заслуженно. Десять лучших русских снайперов истребили в сумме не меньше ДИВИЗИИ (10 000) немцев. Они были как терминаторы, которые решали все проблемы что в наступлении, что в обороне. Несколько хороших снайперов могли ОДНИ легко остановить атаку целой роты, выбив всех офицеров, пулеметчиков и «активистов».
И немец и наши применяли еще такую фишку – чтобы остановить волну атакующих, расстреливали солдат в тылу наступления, во вторых рядах. Причем стреляли в живот, чтоб те орали погромче. Это деморализовывало передние ряды, вызывало у них ощущение обстрела с тыла и атака захлебывалась.
Еще пара интересных деталей из книжки немецкого снайпера:
в Вермахте штатным тонизирующим средством был «первитин». Да-да, немцы ходили в атаку под экстэзи. Фельдшер раздавал им перед боем по одной пилюльке. Как они справлялись с неизбежной последующей депрессией – непонятно. Не удивлюсь, что такая стимуляция стала еще одной каплей в огромном котле причин их поражения в войне.
Был также штатный бордель, но солдаты им не любили пользоваться поскольку санитары дезинфицировали уретру посетителей какой-то жгучей фигней, что сводило на нет всё удовольствие от секса.
gosh100.livejournal.com
Журналы, как современные, так и времен СССР:
- Авдеев М.В. - "У самого Чёрного моря" ( в 3-х частях ).
- Андреев С.А. - "Совершённое ими бессмертно" ( в 2-х частях ).
- Архипенко Ф.Ф. - "Записки лётчика - истребителя".
- Бабак И.И. - "Звёзды на крыльях".
- Баклан А.Я. - "Hебо, прошитое трассами".
- Барсуков В.Н. - "Крылом к крылу".
- Баулин Е.П. - "Иду на цель !".
- Бодрихин Н.Г. - "Советские асы".
- Бойков П.М. - "На главных направлениях".
- Буров А.В. - "Огненное небо"; "Твои Герои, Ленинград !".
- Бутаев Бута - "Амет - хан Султан".
- Бегельдинов Т.Я. - "Битва в небе".
- Бескоровайный А.И. - "В небе Севера", "Встречи с Героями".
- Боровых А.Е. - "Hадёжный щит Родины".
- Вершинин К.А. - "Четвёртая Воздушная".
- Вишняков И.А. - "Hа крутых виражах".
- Ворожейкин А.В. - "Истребители"; "Hад Курской дугой";
"Рассвет над Киевом"; "Под нами Берлин";
"Рядовой авиации"; "Последние атаки";
"Небо истребителя"; "Солдаты неба".
- Воронов В.И. - "Морские истребители".
- Голубев В.Ф. - "Школа войны"; "Крылья крепнут в бою";
"Второе дыхание", "Во имя Ленинграда".
- Голубев Г.Г. - "Мои друзья - лётчики"; "В паре с "Сотым".
- Гусев А.И. - "Гневное небо Испании".
- Давыдов И.В. - "Дыхание бессмертия".
- Девятаев М.П. - "Полёт к солнцу"; "Побег из ада".
- Денисов К.Д. - "Под нами - Чёрное море".
- Долгов И.А. - "Золотые звёзды Калининцев" ( в 2-х частях ).
- Дольников Г.У. - "Летит стальная эскадрилья".
- Драченко И.Г. - "На крыльях мужества".
- Дьяченко Г.Х. - "Наследники Нестерова".
- Еремин Б.Н. - "Воздушные бойцы".
- Ефимов А.Н. - "Над полем боя".
- Жуков Ю. - "Один "МиГ" из тысячи..."
- Зайцев А.Д.и др. - "Зачислен навечно".
- Захаров Г.Н. - "Я - истребитель".
- Зимин Г.В. - "Истребители".
- Иванов А.Л. - "Скорость, маневр, огонь."
- Ильин И.Г. - "Гвардейцы в воздухе !"
- Иноземцев И.Г. - "В небе заполярья и Карелии";
"Под крылом - Ленинград";
"Крылатые защитники Севера".
- Исаенко H.Ф. - "Вижу противника !"
- Истомин В.П. - "Смоленская наступательная операция".
- Евстигнеев К.А. - "Крылатая гвардия".
- Каберов И.А. - "В прицеле - свастика".
- Калинин А.П. - "Истребители над "Голубой линией".
- Калиниченко А.Ф. - "В небе Балтики; Герои неба".
- Карпов В.В. - "Эстафета мужества".
- Кожевников А.Л. - "Записки истребителя"; "Стартует мужество".
- Кожедуб И.Н. - "Верность Отчизне".
- Костенко Ф.А. - "Корпус крылатой гвардии".
- Козлов Н.А. - "В огне сражений".
- Кондрат Б.Ф. - "Выпал нам век неспокойный".
- Крамаренко С.М. - "Против "Мессеров" и "Сейбров".
- Краснов А.Б. - "Атакуют истребители".
- Криворучко М.Г. - "Боевая слава подмосковья".
- Кузнецов В.А. - "Серебрянные крылья".
- Кузнецов H.Ф. - "Фронт над землёй"; "Годы испытаний".
- Кузнецов С. - "Первый Як".
- Куманичкин А.С. - "Чтобы жить..."
- Курзенков С.Г. - "Под нами земля и море".
- Лавриненков В.Д. - "Возвращение в небо"; "Сокол-1"; "Шпага чести".
- Луганский С.Д. - "Hебо остаётся чистым".
- Малков В.М. - "Голоса сурового времени".
- Мариинский Е.П. - "До земли 15 сантиметров; "Жаркое лето боёв";
"Внизу - передний край"; "Подвиг на Висле".
- Медведев Д.А. - "В пылающем небе".
- Мейснер Януш - "Варшава" - курс на Берлин".
- Минаков В.И. - "Гневное небо Тавриды"; "Торпедоносцы атакуют";
"Командиры крылатых линкоров", "Фронт до небес".
- Митрофанов А.И. - "С молнией на борту".
- Митрофанов В.Г. - " С крылатыми героями Балтики".
- Митюрин Д. и Медведько Ю. - "Летающие тузы" ( Российские асы WWI ).
- Михайлов Н.А. - "Покой нам только снится".
- Михайлик Я.Д. - "Я - "Сокол" - иду в атаку !"; "Соколиная семья".
- Муравьёв В.К. - "Испытатели ВВС".
- Мухин Ю.И. - "Асы и пропаганда. Дутые победы Люфтваффе".
- Hовиков А.А. - "В небе Ленинграда".
- Одинцов М.П. - "Испытание огнём"; "Преодоление".
- Павлов Г.Р. - "Однополчане".
- Пепеляев Е.Г. - "МиГи" против "Сейбров".
- Пинчук Н.Г. - "В воздухе - "Яки !".
- Полак Т. и Шоурз К. - "Асы Сталина".
- Полынин Ф.П. - "Боевые маршруты".
- Покрышкин А.И. - "Небо войны"; "Познать себя в бою".
- Покрышкина М.К. - "Жизнь, отданная небу".
- Пстыго И.И. - "На боевом курсе".
- Речкалов Г.А. - "В небе Молдавии".
- Россовский В.П. - "Золотые Звёзды Оренбуржья".
- Рытов А.Г. - "Рыцари Пятого океана".
- Руденко С.И. - "Крылья Победы".
- Румянцев Н.М. - "Герои Халкин - Гола".
- Савицкий Е.Я. - "Я "Дракон". Атакую !"; "Полвека с небом".
- Секрет М.Г. - "Золотые Звёзды орчан". Орск, 1975 г.
- Семёнов А.Ф. - "На взлёте"; "Эскадрилья "Монгольский арат".
- Ситковский А.H. - "В небе "Соколы".
- Скоморохов H.М. - "Служение Отчизне; "Боем живёт истребитель".
- Смирнов Б.А. - "Небо моей молодости".
- Сомов Г.А. - "Маршал авиации".
- Сорокин З.А. - "Звёзды на фюзеляже"; "В небе Заполярья";
"Идём в атаку".
- Степаненко И.H. - "Пламенное небо".
- Стефановский П.М. - "Триста неизвестных".
- Ступин Е.С. - "Крылатый богатырь".
- Сухачёв М.П. - "Небо для смелых".
- Сухов К.В. - "Эскадрилья ведёт бой".
- Ткаченко А.К. - "Записки воздушного разведчика".
- Тищенко А.Т. - "Ведомые "Дракона".
- Чечельницкий Г.А. - "Лётчики на войне".
- Феоктистов С. И. - "В небе Туапсе".
- Фёдоров А.Г. - "В небе - "Петляковы"; "Лётчики на защите Москвы".
- Франсуа де Жофр - "Нормандия - Неман".
- Хазанов Д.Б. - "Неизвестная битва в небе Москвы, 1941 - 1942 гг."
- Хаметов М.И. - "В небе Заполярья".
- Шевчук В.М. - "Командир атакует первым".
- Шингарев С.И. - "Чатос" идут в атаку !";
- "Под нами Халкин - Гол".
- Якименко А.Д. - "В атаке - "Меч".
- Яковлев В.П. - "Крылатый богатырь".
Сборники: - "Боевые звёзды" ( о ГСС Костромской области )
- "Брейтовцы на фронтах Великой Отечественной войны".
- "Во имя Родины".
- "В небе Китая, 1937 - 1940"
- "Вместе с патриотами Испании".
- "Войска Противовоздушной обороны страны".
- "Войска ПВО страны в Великой Отечественной войне".
- "Герои Советского Союза" ( в 2-х томах ).
- "Герои огненных лет" ( в 9-ти томах ).
- "Герои боёв за Крым".
- "Герои и подвиги".
- "Герои ленинградского неба".
- "Дан приказ ему на запад".
- "...И возвращались с победой" ( о 14-й Воздушной армии ).
- "Лётчики" ( серия ЖЗЛ ).
- "Книга о Героях".
- "Крылья над океаном".
- Крылья Родины.
- "Крылатое племя".
- "Мы - интернационалисты !"
- "Навечно в строю".
- "Навечно в сердце народном".
- "На грани возможного".
- "Они были ваши ровесники".
- "Подвиг" ( О ГСС - Ивановцах ).
- "Солдаты славы не искали" ( О ГСС - Рязанцах ).
- "Сто сталинских соколов в боях за Родину".
- "Шестнадцатая Воздушная".
- "17-я Воздушная армия в боях от Сталинграда до Вены".
|
airaces.narod.ru
Читать онлайн книгу «Снайпер» бесплатно — Страница 3
Сочинять «аллегорические» письма было нелегко. Волжин с завистью поглядывал, как Пересветов быстро, не задумываясь, пишет все, что хочет. Самому ему приходилось думать над каждой фразой и после еще несколько раз перечитывать написанное, чтобы как-нибудь не проговориться.
ЛЯГУШАЧЬЕ БОЛОТО
Рапорт о поражении русскими снайперами разносчиков пищи и двух других солдат пошел, как водится, по команде и к вечеру дошел до командира части полковника Липпе. Это был пожилой немец с обрюзгшим лицом и порядочным животиком. Полковник быстро произвел в уме подсчет. Считая этих четырех, всего за день было убито и ранено русскими снайперами на участке полка одиннадцать солдат. Вместе с семью, убитыми при огневом налете русской артиллерии (прямое попадание в стрелковую траншею, получится восемнадцать. Среднесуточные потери по восемнадцать человек составят пятьсот сорок в месяц. А если в месяце тридцать один день, то пятьсот пятьдесят восемь (Липпе любил подсчитывать точно). Это более двух рот… Черт возьми! Так весь его полк может без боев, бесславно «растаять» здесь, под Ленинградом!
Полковник почувствовал себя нехорошо, на лбу выступил пот. Небольшие в отдельности, потери эти были страшны своей регулярностью и неизбежностью. Особенно расстраивали полковника русские снайперы. Они были неуловимы и появлялись в самых неожиданных и невероятных местах. От снайперских пуль не было спасения даже в глубоких окопах: русские подбираются к ним почти вплотную, чуть ли не залезают в них! А что же немецкие снайперы? Где они? Отсиживаются в стрелковых траншеях? Боятся риска, эти хвастуны, Мюнхгаузены, одной пулей убивающие десять человек!
Полковнику нередко доносили об уничтоженных русских, но он не верил этим донесениям, хоть и не возражал против награждения отличившихся: ведь ему было выгодно, чтобы его солдаты получали побольше наград – это создавало славу полку и его командиру. Снайперы Липпе нахватали уже немало железных крестов и других орденов, но удалось ли им уничтожить хоть одного русского снайпера?
В этом полковник сильно сомневался. Командиры батальонов и рот не разделяли его сомнений, считали, что немецкие снайперы – лучшие в мире и никому с ними не сравняться. Взять хотя бы Пауля Шперлинга. Он прошел всю Европу и с начала войны убил более трехсот человек. Портрет Шперлинга появлялся во всех иллюстрированных журналах Германии. Даже в журнале для домашних хозяек красовалось надутое лицо галантерейного приказчика с бесцветными глазами и такими же усиками, которые усилиями художников и ретушеров превращались в темные.
Пауль Шперлинг!
Когда называли это имя, каждый офицер в полку Липпе, если не произносил вслух, то думал: «О! Это звезда. Настоящий солдат. Зверь!»
Только сам Липпе не говорил «О!»-во-первых, потому, что командиру полка не пристало преклоняться перед рядовым, а во-вторых, потому, что и Шперлинга он считал все же «Мюнхгаузеном».
Были в полку Липпе и другие прославленные снайперы, например Фридрих Фриде, маленький прыщавый ефрейтор, с зелеными, кошачьими глазами, о котором говорили, что имя у него – знаменитое, а фамилия – потешная. В самом деле, Фриде – мир, самая неподходящая фамилия для «истинного» германца, призвание и стихия которого-война!
Как бы опровергая свою фамилию, Фриде воевал еще задолго до открытия военных действий в Европе. Он открыл свои «боевые действия» в тот год, когда бывший ефрейтор Адольф Шилькгрубер, переименовавшийся в Гитлера, сделался фюрером. С этого времени нацист Фриде и начал безнаказанно дебоширить в кабаках и притонах Берлина и других городов. Как и почему он стал снайпером, этого никто не знал, но стрелял он, действительно, очень метко. Когда перед ним, на расстоянии в двести шагов, привязывали к столбу чеха, поляка или француза, он попадал пулей в лоб или глаз живой мишени – по желанию «публики». Очевидно, Фриде стал метким стрелком в организации гитлеровской молодежи, а может быть, обучался и в армейской школе снайперов.
В немецкой армии придавалось большое значение подготовке снайперских кадров Но кадры эти сколачивались главным образом из головорезов, из отъявленных фашистских молодчиков, вроде Фриде, которому ничего не стоило на улице оккупированною города мимоходом прострелить головку выглянувшего из окна ребенка. Зеленые глаза Фриде при этом оставались пустыми. Казалось, под низким нависшим лбом его были не живые глаза, а оптика. К этой бездушной оптике придана была блестящая оптика Цейсса, которую немцы считали лучшей в мире. В итоге получился идеальный убийца, зверь с оптическим глазом.
И гитлеровцам было непонятно: как это русские снайперы, не идущие, по их понятиям, ни в какое сравнение с немецкими, ухитрялись чуть ли не каждый день выводить из строя по десятку немцев?
Полковник Липпе решил положить этому конец. Не веря, однако, в способность своих «Мюнхгаузенов», он принял организационные меры. С помощью начальника штаба полковник составил приказ, которым предписывалось в каждой роте создать специальные посты наблюдения за русскими снайперами. Во главе каждого поста наблюдения должен стоять офицер. Он будет нести персональную ответственность за все потери от огня русских снайперов на участке роты. В каждой роте решено было выделить минометы и пулеметы для молниеносного уничтожения снайперов, обнаруженных наблюдением.
Приказ был передан ротам, и похоже было, что он произвел желательное действие: на другой день потерь от снайперского огня русских почти не было, если не считать двух наблюдателей, слишком неосторожно выглянувших из окопа. Благополучно прошли еще три дня.
А потом в один день русские снайперы перебили почти полвзвода – восемнадцать человек!
Взбешенный полковник собрал своих командиров. Все они докладывали, что приказ выполнен – специальные посты наблюдения организованы во всех ротах. Но только одному посту удалось засечь огневую позицию русского снайпера. Да и то получился совершенно невероятный «адрес» – в квадрате 28-65, где, как известно, было непроходимое болото.
Полковник набросился на майора Функ, командира батальона, в секторе которого был злополучный квадрат:
– Ведь вы же сами производили разведку болота и нашли, что оно непроходимо?
– Абсолютно непроходимо, господин полковник! Ужасная трясина неизвестной глубины. Дна не обнаружено. Один разведчик утонул, другие еле выбрались. Там и кошка не пройдет – увязнет и потонет.
– Кошки меня не интересуют! – обозлился еще больше полковник.- Как же вы в таком случае утверждаете, что на этом болоте находятся русские снайперы?
– Повидимому, в центре болота есть сухое местечко.
– Если это так, я полагаю, вы на этом сухом местечке не оставили живого места?
– Я выпустил по нему пятьдесят мин.
– Я вас спрашиваю не о расходе боеприпасов! Я спрашиваю: уничтожили вы русских снайперов? Я вижу, вы не решаетесь это утверждать! Надо проверить. Пошлите на то место разведчиков. Взвод пехоты! Если туда пробрались русские, должны пройти и немцы.
Надо найти проход. Предупреждаю: я не удовлетворюсь донесением, что «русские снайперы уничтожены». Я не поверю такому донесению! Нет, покажите мне их трупы, принесите головы, как делалось в доброе старое время!
На болотную операцию майор Функ бросил полуроту-два взвода под командой обер-лей- тенанта Вальдена.
Обер-лейтенант приказал солдатам искать тропку, ведущую к середине болота, пообещав тому, кто ее найдет, железный крест и бутылку рома.
Осторожные ночные поиски продолжались долго. Наконец, по цепи передали командиру, что тропка найдена. Обрадованный офицер поспешил к тому месту. Двое солдат стояли, по- видимому, на тропинке, ведущей к болоту: они продвинулись по тропинке шагов на пять или шесть. Сообщили одновременно:
– Господин обер-лейтенант, путь нашел я – солдат Фингер!
– Господин обер-лейтенант, дорогу нашел я – солдат Кранц!
– Тише вы, ослы! – зашипел на них офицер.- Хотите, чтоб русские нас услышали?
– Но, господин обер-лейтенант…
– Молчать! Награду получите оба.
Это было сказано во-время: Кранц и Фингер уже злобно пыхтели и вот-вот вступили бы в борьбу, каждый из них не задумался бы спихнуть соперника в трясину.
– Обследуйте тропинку дальше,- приказал командир.- Вы стоите на дороге к славе, солдаты!
К сожалению, эти величественные слова он мог только прошипеть.
Кранц и Фингер разом шагнули вперед, все еще не утратив стремления обставить друг друга – и на дороге к славе и на пути к выпивке. Для обоих это был последний шаг: сейчас же они стали быстро погружаться в трясину.
Меланхолик Кранц тонул молча – только пыхтел, хватая длинными руками тину, грязь и воздух, а Фингер, как только почувствовал, что под ногами нет твердой почвы и какая-то ужасная сила тянет его вниз, закричал:
– Хильфе! Хильфе! (Помогите! На помощь!)
Но ни одна рука не протянулась к ним:
каждый боялся впотьмах оступиться и разделить ту же участь. Все боязливо вцепились руками и ногами в спасительные кочки, за которыми начиналась дьявольская пучина, бездна!
Ганс Фингер медленно, но неотвратимо погружался в засасывающую топь вместе со своей заветной мечтой о золотом хронометре и русской лисе для фрау Фингер. В пальцах у него был не пушистый лисий мех, а скользкая и липкая тина. «Меня глотает сама русская земля! – в мистическом страхе думал Ганс.- Она живая и поглотит всех нас. Я проваливаюсь в преисподнюю».
– Хильфе! Хи-ильфе!
Однако же и этот сдержанный крик в ночной тиши разнесся далеко и всполошил лягушек на болоте. Квакнула одна лягушка, потом другая. А вслед за тем раздалось такое громкое кваканье, какого немцы и не слыхивали. Казалось, русские лягушки выросли-таки с волов, чего не удалось добиться лягушке из старой басни, известной и немцам.
Лягушачий концерт услышали на русской стороне. Оттуда взлетели в небо ракеты, мерцающий белый свет озарил болото. Гитлеровцы застыли недвижимо, попадали наземь. Но все было напрасно, они уже были замечены. С двух сторон ударили по ним русские пулеметы. Огненный серпантин трассирующих пуль опутал фашистов. В ужасе, теряя всякое соображение, они бросились бежать прямиком через болото. Многие сейчас же увязли и стали тонуть. Дикие вопли огласили ночь…
Обер-лейтенант Вальден привел обратно не более половины своих солдат. Полковник Липпе так и не дождался плененных русских снайперов.
Когда смолкли крики захлебывающихся в топи и раненых гитлеровцев, в середине болота опять послышалось кваканье. Теперь лягушки квакали негромко и как будто удовлетворенно, весело, словно бы радовались, что незванные гости не смогли проникнуть в их заповедное царство.
А утром с болота снова стреляли русские снайперы, и меткая пуля поражала то не остерегшегося наблюдателя, то солдата у бойницы. Вновь на болото летели мины и снаряды, пока русская артиллерия не заставила замолчать немецкие минометы и пушки. Вечером полковник Липпе опять занимался своей мрачной бухгалтерией, подводя печальные итоги, ругал своих командиров и недоумевал, как же все-таки пробирались в центр болота русские?
В самом деле, гитлеровцы неплохо, с немецкой обстоятельностью искали путь в центр болота. Они не раз лазали вокруг него, нащупывая тропинку ногами и руками. Но они искали то, чего не было: Кранц и Фингер приняли за начало тропинки ряд сросшихся кочек.
Верна была только половина догадки гитлеровского офицера: в центре болота действительно имелось сухое, твердое местечко – островок площадью в четверть гектара. Там были вырыты окопы, в которых лежали снайперы Волжин и Пересветов. Это они и подняли ночью неистовое кваканье, послужившее сигналом для открытия пулеметного огня по окружавшим болото гитлеровцам. Находясь в большой близости к противнику, друзья нередко прибегали к помощи «лягушачьего» языка: человеческий голос в часы затишья легко засекается наблюдателями, а кто обратит внимание на кваканье лягушки?
Волжин и Пересветов разработали комплекс сигналов, составленных из «кваканья», и успешно пользовались своим «лягушачьим» языком.
Как же они попали на болото?
Когда Волжин рассматривал сделанный с самолета фотоснимок местности, то увидел, что в середине болота, что находится на нейтральной полосе, есть островок. Снайпер сразу подумал: «Вот бы где устроить засаду. Только так они действовали до тех пор, пока передний лист не оперся на сухое место, и вытащили за собой оба листа «болотохода». Как же туда пробраться? Тропки никакой нет».
Он стал советоваться с Пересветовым, и тот подал хорошую мысль. Друзья раздобыли два больших листа фанеры и принялись пилить, строгать и резать. На вопрос, что они сооружают, Волжин отвечал:
– Ноев ковчег. На случай всемирного потопа.
Все смеялись, и никто ничего не понимал.
Друзья снабдили фанерные листы наклонными бортами и окрасили в грязно-бурый цвет, с зелеными пятнами. Потом они понесли свое сооружение для испытаний на ближайшее болото в тылу батальона. Свидетели, без которых никак нельзя было обойтись, пришли в восторг от изобретения снайперов, которое и окрестили тут же «болотоход Волжина-Пере- светова», или сокращенно «ВОПЕ».
Ночью снайперы вытащили свой «болотоход» на нейтральную полосу. По приказанию командира батальона их сопровождали трое разведчиков, вооружившихся длинными шестами и веревками. Капитан Ивлев принял меры предосторожности, хотя снайперы и уверяли его, что все будет в порядке. Разведчики остались за кочками, а снайперы начали форсирование топи. Они положили на трясину один лист фанеры и шагнули на него, держа в руках другой. Под их тяжестью лист начал медленно погружаться, но они мигом выбросили вперед второй и перебрались на него. Потом вытянули из трясины первый лист и переместили его вперед. Так они действовали до тех пор, пока
передний лист не оперся на сухое место, и вытащили за собой оба листа «болотохода».
Когда с болота донеслось условное «лягушачье» кваканье, означавшее, что снайперы благополучно добрались до места, разведчики со спасательным инвентарем отошли в свое расположение и доложили командиру батальона, что его приказание выполнено.
А снайперы сейчас же начали устраиваться на островке. Здесь был песчаный грунт, в котором можно было вырыть неглубокий окоп для стрельбы лежа. Они выкопали стрелковую ячейку на двоих. Фанерные листы пригодились для укрепления осыпающихся песчаных стенок. Потом бойцы подготовили две запасные огневые позиции. Конечно, сделать все это за одну ночь было нельзя. Работали две ночи подряд, а днем спали по очереди, питались консервами и сухарями. От курева пришлось отказаться. Каждую ночь, в условленный час, «лягушачьим» кваканьем они давали знать своим, что у них все в порядке. Сам командир батальона выходил в передовую траншею, чтоб услышать это кваканье. До войны он и не думал, что когда-либо будет так интересоваться лягушками!
На островке среди болота не было богатой естественной маскировки, как на травянистых бугорках прошлой снайперской засады. Бойницы своего стрелкового окопа друзья замаскировали занавесками из плотной парусины, окрашенной в песочный цвет. Когда занавески были опущены, даже на расстоянии в несколько десятков метров невозможно было заметить бойницу. Снайперы предусмотрели, что от выстрела перед бойницей может подняться предательское облачко песочной пыли. Убедившись, что день обещает быть ясным, сухим, они – уже перед самым рассветом – разостлали у бойниц смоченную водой мешковину. Очертания тряпки они приблизили к природным: закруглили углы и вырезали с боков неровные фестоны. Прямоугольное пятно выдало бы их: в природе не встречается правильных прямоугольников.
Всю вынутую из окопов землю они оттаскивали на плащ-палатке в сторону, на дальний край островка, где сбрасывали в болото. На тем ном и зеленоватом фоне трясины образовалось светлое песчаное пятно, похожее на бруствер свежевырытого окопа. Получилась ложная огневая позиция, по которой впоследствии усиленно били вражеские минометы. Волжин и Пересветов никогда не жалели труда и времени на маскировку. «Семь раз примерь, один – отрежь», – говорит русская пословица. Советские снайперы переделали ее на свой лад: «Семь раз замаскируйся, один раз выстрели». Тщательная и очень искусная маскировка помогла Волжину и Пересветову блестяще решить их боевую задачу.
За два дня редкой, но подлинно снайперской стрельбы Волжин увеличил свой боевой счет на девять, а Пересветов на восемь уничтоженных гитлеровцев. Первый день дал вдвое больше, чем второй: фашисты стали остере
гаться болота, которое прозвали «чертовым», не выглядывали из окопов, обращенных в его сторону, затаились, словно их и не было.
На третью ночь снайперы извлекли из окопа
свой «болотоход», тем же способом форсировали топь и благополучно отошли в расположение своей части.
Из событий последнего дни Волжин сделал вывод, что снайперская засада на «лягушачьем» болоте не даст больше эффекта.
– Что же вы предлагаете, выдумщики? – спросил капитан Ивлев, выслушав доклад Волжина.
– Пробраться ночью в тыл к противнику. Засесть в удобном месте и с утра поработать. Там целей будет вдоволь!-отвечал Волжин.
– Так, так,- сказал капитан тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Отлично придумано! А потом за вами самолет что ли прислать?
Даже явная ирония командира не поколебала уверенности Волжина.
– Товарищ капитан,- сказал он.- Мы выберем такое место, где скрыться можно. Есть же там леса, кустарники, ямы, разные рвы. Земля-то наша, родная! Она укроет. Не выдаст.
– Э, брат, это уже лирика! – усмехнулся
офицер. – Все это хорошо в поэзии. А я, брат, прозаик. А суровая проза такова: гитлеров
цы- не дураки, они вас окружат и сцапают. Нет, не годится ваш план, друзья. Нескладно получается. Плохая выдумка на сей раз.
Увидев, как помрачнели снайперы, командир добавил:
– Огорчаться нечего. Без дела не останетесь! А пока приказ мой таков: отдыхать двое суток. Ни часа меньше. Ясно?
– Ясно, товарищ капитан.
– А фантастический рейд по вражеским тылам и во сне видеть не разрешаю.
– А коль приснится, товарищ капитан?
– Немедленно просыпаться! Да не приснится, если из головы выбросишь.
После болотной операции Волжин сочинил такое письмо к матери:
«Дорогая мама!
Крепко тебя целую и шлю сыновний привет. Живу я попрежнему хорошо. Работа нетяжелая, хоть и хлопотливая: все надо предусмо
треть, сообразить. Требуется знакомство с чертежами и многие другие знания. Занят я все тем же: ремонтирую разные заграничные механизмы. Навезли их к нам очень много, видимо-невидимо. Работы еще надолго хватит. До конца войны хватит.
Недавно я, вместе со своим напарником Ваней, был в командировке. Пробыли мы трое суток в одном очень хорошем месте. Песо- чек – как на пляже. Поработали там на славу, по-стахановски. Ваня отремонтировал восемь механизмов, а я девять… Качеством ремонта все остались довольны. Доделок не потребуется. Паяем мы свинцом, и пайка наша прочная – навеки…
Видишь, мамочка, как мне посчастливилось на войне! Лучшего и желать нельзя. За меня ты можешь не беспокоиться. Я нахожусь в полной безопасности».
Волжин прочитал свое «сочинение» Пересве- тову, и тот одобрил:
– Дипломатично! Только вот насчет свинца – ладно ли? Паяют-то не свинцом, а оловом. Не покажется ли это подозрительно твоей мамаше?
– Пустяки,- беспечно отвечал Волжин.- Учительницы в технике не разбираются. Ее специальность – грамматика.
– Ну, со стороны грамматики в письме, кажись, все в порядке, – сказал Пересветов. – Посылай смело! А я вот прямо написал батьке, что уничтожил еще восемь гитлеровцев. Это его очень порадует. Да не только его одного – весь наш цех, весь завод!
КОНЕЦ ПАУЛЯ ШПЕРЛИНГА
Прошли одни сутки и вторые, а командир батальона, казалось, забыл о своих снайперах. Волжин и Пересветов скучали без дела. И винтовки у них были вычищены до блеска, и письма домой написаны. Даже статейку в «Боевой листок» они сообща сочинили. А задания все нет как нет!
– Когда нужно будет, вызовут. А пока загорайте,- в один голос говорили командиры, к которым обращались Волжин и Пересветов с вопросом, почему им не дают боевого задания.
– До каких же пор загорать-то? – пожаловался Волжин старшине.- На работу пора!
– Начальству виднее, пора или не пора, – назидательно отвечал старшина, а в глазах его читалось недоумение: и чего это людям не сидится «в холодке», а в пекло просятся?
Но вот, наконец, появился в землянке ординарец командира батальона. Сделав страшные глаза, он заорал отчаянным голосом:
– Волжин! Пересветов! К командиру батальона! Живо! На носках! Бегом!
Спешность вызова шла отнюдь не от командира, а от самого ординарца, ярого поклонника быстроты. Это все хорошо знали, но Волжин и Пересветов кинулись к комбату со всех ног. Не прошло и трех минут, а они уже докладывали командиру, что прибыли по его приказанию. Поглядев на снайперов испытующим взором, капитан спросил, хорошо ли они отдохнули.
– Чересчур даже, товарищ капитан!-отвечал Волжин.- Все бока отлежали, перевернуться не на что. И все сны пересмотрели.
– На трое суток вперед выспались,- поддержал Пересветов.
– Ладно! – сказал капитан.- Хорошо, что вы как следует отдохнули, сил набрались. Сейчас вам предстоит серьезное дело. Такое, что не каждому снайперу по плечу. Не то, что ротозеев «щелкать» из засады. Нет, совсем не то!
Судя по этому, необычно длинному предисловию, дело предстояло, действительно, очень серьезное, и снайперы смотрели на командира с большим интересом. А он продолжал:
– На этом участке объявился отличный немецкий снайпер. Засел, собака, где-то на нейтральной полосе и разбойничает… В общем, здорово насолил он нашей первой роте. Уж они его и так и этак пробовали достать – и пулеметом и минометом,- ничто не берет. Стало быть, уничтожить его можно только одним способом. А каким, вы, наверно, догадываетесь?
– Так точно,- отвечал Волжин.- Выследить, подловить и пулю в лоб всадить.
– Правильно. Сумеете это сделать? Снайпер тот, видать, бывалый, опытный, хитрый.
– Постараемся, товарищ капитан!
– Правильный ответ. Не гоже говорить «гоп», не прыгнувши. Но в успехе я уверен. Следует только действовать осмотрительно. Не спешите, выжидайте. Имейте ввиду, что это – матерый зверюга. А берлога его где-то вот здесь…
Командир развернул карту и показал снайперам участочек, обведенный красным карандашом.
– Местность тут такая: кустики и кочки какие-то- видимо, садик был и огород. Посередине- развалины домика: груды кирпича и щебня. Прятаться гитлеровцу есть где. Место для снайперской засады превосходное. У вас таких выгодных позиций не будет. Ваши позиции будут намного хуже. Единственным прикрытием для вас может служить бурьян. Вам придется засесть, примерно, здесь… Или вот здесь. До фашистского снайпера отсюда будет метров двести. Я намечаю только примерный район ваших действий. Наиболее удобный пункт для снайперского поста выберете сами, разведав местность. Все ясно?
– Так точно, товарищ капитан. Разрешите приступить к выполнению задачи?
– Приступайте.
Друзья вышли от командира взволнованные. Им предстояло самое опасное из всего, что выпадает на долю снайпера – так называемая снайперская дуэль.
Дождавшись рассвета, капитан Ивлев поспешил на батальонный наблюдательный пункт И стал смотреть в бинокль на то место, где должны были находиться Волжин и Пересветов (они отправились туда, как только стемнело). Командир батальона и раньше много раз обозревал в бинокль эту местность и заметил бы там самое незначительное изменение. Но все было, как вчера и позавчера. Как он ни присматривался, не мог обнаружить никаких следов своих снайперов. Он удовлетворенно сказал:
– Умеют маскироваться ребята, будто шапку-невидимку надели!
Командир батальона волновался, пожалуй, больше, чем сами снайперы, которые в это время, никем не видимые, сидели в окопах, вырытых ими ночью и замаскированных бурьяном. Перед рассветом они, как водится, плотно закусили: съели большую банку мясных консервов. В снайперской засаде «обедают» до рассвета, днем приходится поститься.
Погода благоприятствовала снайперам: утро выдалось тихое, ясное.
В бинокль были отлично видны кусты и развалины, где легко можно было спрятаться не одному снайперу, а хоть бы и целому десятку. Гитлеровец мог укрываться за каждым кустиком. «Едва ли,- думал Волжин,- он станет прятаться за кирпичами: при минометном и артиллерийском обстреле кирпичи становятся опасными. Самое надежное укрытие – земля. Скорее всего, он сидит в окопе за одним из кустов».
Волжин стал присматриваться к кустарнику.
Он определил, что это малинник. На кустах краснелись ягоды – обильный урожай, который некому было собирать. Хозяев разрушенного домика, может, и в живых уже нет. Даже птицы давно улетели из этих мест, где стал так часто греметь непонятный им гром. Остались тут одни насекомые – кузнечики, жуки, бабочки. Но эту мелочь и в бинокль не увидишь, а человека она не боится. Птицы – другое дело: они могли бы помочь обнаружить снайпера – на куст, под которым он засел, птицы не садились бы…
Волжин и Пересветов поделили между собой зону наблюдения так: вправо от остатков печной трубы – сектор Волжина, влево Пересве- това. И Пересветов, так же, как и Волжин, придирчиво рассматривал каждый кустик, каждый кирпич развалин. Но ни одна веточка не шелохнулась, и безжизненными оставались камни.
Увидев малину, Волжин подумал:
«Не наведет ли она на след? Гитлеровцы – обжоры и большие лакомки. Снайпер, небось, не упустил случая полакомиться спелой русской малиной. Кусты возле его огневой позиции должны быть объедены».
Он стал тщательно рассматривать кусты малины, надеясь обнаружить объеденные. Но все кусты краснелись одинаково – на всех были ягоды.
«Вот дьявол!-думал Волжин с досадой.- Или он малину не любит или уж очень хитер, осторожен. Наверно, осторожен. Понимает, что и ягоды могут иной раз выдать. Малина, стало быть, мне не поможет. Остается пока одно: ожидать его выстрела и наблюдать сразу за всем сектором».
Чтобы поймать вспышку выстрела, надо было, не отрываясь, смотреть одновременно на все те места, где ее можно было ожидать.
Проходил час за часом, а там все оставалось попрежнему безжизненным. Но нельзя было допускать мысли, что неприятельского снайпера сегодня нет на месте. Такая мысль опасна – она размагничивает наблюдателя, ослабляет его внимание. Напротив, Волжин твердил себе: «Сейчас будет выстрел! Вот-вот он выстрелит».
Солнце поднялось уже высоко и даже сквозь травяную сетку, которой прикрыли себя снайперы, чувствительно пригревало спину. Это было приятно, но в солнечной ласке крылась опасность: она размаривает человека. А нагреваемый солнцем воздух стал колебаться, струиться, отчего ухудшалась видимость.
На часы смотреть было нельзя: для этого
пришлось бы отвести глаза от местности. Но по солнечной тени Волжин видел, что близится полдень. А фашист не сделал еще ни одного выстрела! По всем признакам, это был выдержанный снайпер: он бил только наверняка, по-снайперски, а цели ему пока не показывались: после специального приказа командования наши пехотинцы стали очень осторожны.
Время шло. С утра хотелось закурить, но потом снайперы и о куреве забыли, как о еде и питье.
Отправляясь в снайперскую засаду, Волжин предвидел, что выслеживаемый гитлеровец может оказаться очень осторожным, и выстрела его не скоро дождешься. Поэтому он и его товарищ договорились с командиром первой роты: если до полудня фашист не сделает ни одного выстрела, пехота начнет дразнить его – вызывать на стрельбу.
1 2 3 4 5 6 7
www.litlib.net
Рассказы снайпера — Славянская культура
«Ночью наши разведчики притянули в мешке «языка». На допросе он показал, что фашистское командование серьезно обеспокоено действиями наших снайперов. Из Берлина доставлен самолетом руководитель школы снайперов майор Кенингс, который имел специальное задание убить «главного «зайца».
Я уже научился быстро читать почерк немецких снайперов, по характеру огня и маскировки без особых усилий отличал опытных стрелков от новичков, трусов – от настойчивых и решительных. Но характер руководителя их школы долго был для меня загадкой. Ежедневные наши наблюдения ничего нового не давали. Трудно даже было сказать, на каком участке фашист. Наверное, он частенько-таки менял позиции и точно так, осторожно, как я его, искал меня.
Я старался проанализировать собственный опыт, опыт своих товарищей, чтобы найти самое правильное решение. Опыт подсказывал, что без информационной помощи окопных друзей – стрелков, пулеметчиков, саперов и связистов – на успех не рассчитывай. Когда я выявлял фашистского снайпера, определял его местонахождение, то звал к себе, скажем, пулеметчика, давал ему трубу, сам брал окопный перископ, показывал самый заметный предмет и вел пулеметчика по ориентиру. И вот когда пулеметчик увидит немецкого снайпера и убедится, как он все-таки хитро маскируется, только тогда этот боец становится грамотным помощником.
Кроме того, когда я делал фальшивые позиции, устанавливал макет, маскировал его, то имел возможность изучать каждого солдата, наблюдать, на что он пригоден. Бывает, солдат инициативный, смелый, а помощник из него никудышный – очень горячий, вспыхнет и погаснет. На такого нельзя положиться в продолжительной борьбе: после первых же опасных испытаний найдет причину и уйдет от тебя, сославшись на важное дело. А по сути, у него просто кончился запас смелости и терпения.
Такие характеры часто наблюдаются и среди снайперов-новичков. Сложнее разгадать характер вражеских снайперов. Знаю одно – они все упрямы. Но и для них я нашел свой метод: хорошо подготовишь куклу, незаметно ее поставишь и начнешь передвигать – кукла, как человек, должна менять свои позы. Рядом с куклой – твоя замаскированная позиция. Вражеский снайпер выстрелил в куклу, но она осталась живой, и тогда начинается демонстрация «упертого» характера. Стреляет второй раз, потом готовится к третьему выстрелу, но, как правило, именно в этот момент сам попадает на мушку.
Опытные вражеские снайперы на свои позиции выходят под прикрытием огня и в сопровождении двух-трех ассистентов.
Цель искал я двумя этапами. Первый начинался с изучения обороны противника. Потом дознавался, где, когда и при каких условиях были ранены (или убиты) наши бойцы. Тут мне очень помогали санитары. Они рассказывали, где подобрали раненого, я немедленно шел туда, искал очевидцев, дознавался про все детали истории ранения и на основе всего этого раскрывал систему огня фашиста. Второй этап я называю поиском цели. Чтобы не попасть на мушку немецкого снайпера, разведку наблюдением местности проводил с помощью окопного перископа (трубы разведчика) или артиллерийской трубы (буссоли). Оптический прицел снайперской винтовки или бинокль тут непригодны.
Опыт показал, что там, где ранее было вражеское скопление, а теперь не заметишь малейшего движения, засел бывалый хищник. Именно поэтому друзьям-снайперам я и говорил: если досконально не изучил обстановку, не поговорил с людьми (на передовой) – не лезь на рожон. В снайперском деле надо придерживаться принципа народной мудрости: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». И действительно, для подготовки меткого удачного выстрела нужно много работать, изобретать, изучать характер, силу врага, отыскивать слабые его места и только после всего этого решать задачу одним выстрелом.
Успех наблюдения достигается только практическими занятиями, непосредственно на местности. Эти навыки в боевой обстановке приобрести непросто. Каждый выход на позиции нужно очень хорошо маскировать. Снайпер, который не умеет наблюдать замаскированно, это не снайпер, а обыкновенная мишень для врага.
У каждого снайпера своя тактика, свои методы, собственные изобретения. Но всем снайперам, опытным и новичкам, всегда стоит помнить, что имеешь дело с тактически зрелым, инициативным, сообразительным и метким стрелком. Твое задание – перехитрить, втянуть его в сложную борьбу. Как это достигается? Придумай фальшивые ходы, рассей его внимание, запутай свои следы, дразни движениями, утомляй зрительную наблюдательность и сосредоточенность. Я против длительного снайперского фундаментального поста даже в длительной системе обороны. Снайпер – это кочевник, он внезапно появляется там, где враг его не ожидает. За огневую инициативу надо бороться. Потому что сами по себе разгадки ребусов противника ничего не дадут, если в тебе нет уверенности, что расплатишься за эти хитрости точным огнем быстро и решительно. Как-то снайперы А. и К. на протяжении дня на своем участке не проявили никаких признаков жизни, тихо сидели в траншее под железнодорожным полотном. И только на другой день привязали к бечевке консервные банки и вынесли их в сумерки на нейтральную полосу. Один конец бечевки остался в траншее. Как только взошло солнце, консервные банки затарахтели под самым носом у немцев. Те начали выглядывать. Появилась одна голова, вторая. Снайперы выстрелили. Через час повторилось то же самое. До вечера А. и К. уничтожили целое вражеское отделение.
Как-то во время небольшого затишья на переднем крае я встретил среди руин двух солдат-снайперов – А. и Щ. Они лениво брели мне навстречу.
– Куда это вы бредете? – спросил я.
– В расположение роты. Фашисты притаились. Можно немного отдохнуть, – пояснил Щ.
– Я бы на вашем месте никуда не шел. Самый момент пристреливать цель.
Выяснилось, что оба никогда не пристреливали возможных целей (по ориентирам). Считали это лишним. Они себе бродили среди развалин по всему переднему краю и, завидев немцев, стреляли. И очень часто неудачно. Да и какже иначе: расстояние до цели сразу не определишь, заранее подготовленных данных для стрельбы нет, а цель появляется всего на несколько секунд. Надо заранее подготовить несколько постов, детально изучить местность, которая лежит перед тобой, наметить ориентиры, определить расстояние до них, тогда и во время затишья будет успех.
Мы зашли в разрушенный дом. Тут был мой запасной пост. Я показал товарищам, где у врага ДЗОТы, пулеметные точки, орудия прямой наводки, наблюдательные пункты, боевая охрана, и сказал: «Снайперу нужно много знать про оборону противника. Прибыл на позицию, внес в стрелковую карточку необходимые поправки и жди удобного момента. Когда ты хорошо подготовлен, достаточно, чтобы цель показалась хоть на один миг. За это время ты должен взять ее на мушку, прицелиться и выстрелить без промаха».
Я вытянул из стенки окопа кусок фанеры. На нем была начерчена стрелковая карточка (карточка огня). Некоторые цифры стерлись. Достал огрызок карандаша, обновил их, поставил прицел. Товарищи мои через окопные перископы наблюдали вражескую позицию. Притихли. Следили за противником добросовестно и внимательно.
Прошел час. Мои друзья уже завяли. Охотничий запал начал исчезать. Однообразие надоедает, хочется перейти на другую позицию, поговорить с солдатами.
– Стойте! – успокаиваю их. – В засаде нельзя разговаривать.
Ребята замолчали. Прошло несколько минут. Во вражеской траншее появилась голова. Я выстрелил. Немецкая каска упала на бруствер.
Среди снайперов нашей дивизии стало правилом собираться в одном блиндаже и подводить итоги задень, высказывать свои предложения, сообщать о новинках во вражеской тактике.
Мы подсчитали: на прицельный выстрел снайпер тратит только десять секунд. Итак, за одну минуту он может выстрелить пять раз. Перезарядить винтовку – 20–30 секунд. Как видите, за одну минуту десять снайперов могут убить пятьдесят гитлеровцев. Среди наших снайперов высшим специалистом считался Саша Коленьев. Он окончил Московскую школу снайперов, чудесно знал правила ведения огня из винтовки со снайперским прицелом. Как-то он открыл свою противогазную сумку, вынул из нее патроны, гранату и маленькую записную книжку. Развернул ее и прочитал нам слова, которые я тут же записал себе: «Путь к меткому выстрелу – это маленькая тропинка, проложенная над крутым берегом бездонной пропасти. Когда снайпер выходит на дуэль, он волнуется, как будто одной ногой становится на острие ножа. Чтобы выстоять над пропастью на таком острие, нужны, безусловно, смелость, тренированность, спокойствие и хладнокровие. Победителем из поединка выходит тот, кто первый сумел победить сам себя».
Вот так, обдумывая и переосмысливая свой опыт, вместе с товарищами я искал путь к решительному поединку с берлинским суперснайпером, который пока что ловко и умело нас переигрывал.
Но вот в течение одного дня снайпер разбил оптический прицел снайперу М., а снайпера Ш. ранил. Это были опытные снайперы, они часто выходили победителями в сложнейших столкновениях. Сомнений теперь не было – они наскочили на фашиста, которого я искал.
На рассвете я пошел на те позиции, где вчера были наши товарищи. Знакомый, за много дней детально изученный передний край противника. Все как всегда. Кончается день. Но вот над фашистским окопом неожиданно поднимается каска и плавно движется вдоль траншеи. Стрелять? Нет. Это хитрость: каска покачивается неестественно, ее, наверное, на палке несет помощник снайпера, а сам снайпер ждет, чтобы я проявил себя выстрелом.
Наш противник ничем не проявил себя за весь день, и, судя по этому, я был уверен, что берлинский снайпер именно тут. Нужно быть особенно осторожным и внимательным.
На третий день в засаду с нами пошел политрук. Мы, припав к оптическим приборам, неотрывно следили за тем, что было спереди.
– Да вот он, я тебе пальцем покажу его! – вдруг выкрикнул политрук. Он едва-едва на секунду приподнялся над бруствером, но и этого было достаточно. Пуля, на счастье, только ранила политрука. Так мог стрелять только опытный и тренированный снайпер.
Я долго присматривался к вражеским позициям, но найти его позицию не смог. За много дней так выучил передний край, что сразу замечал каждую новую ямку, каждый бугорок. Сегодня ничего нового и подозрительного не было. Но я видел, как ловко, быстро и точно был сделан выстрел, и убедился, что снайпер был где-то перед нами.
Наблюдаю дальше. Слева – подбитый танк, справа – ДЗОТ. Фашист в танке? Нет. Опытный снайпер там сидеть не будет. В ДЗОТе? Нет – амбразура плотно закрыта.
На ровном месте, междутанком и ДЗОТом, перед самой линией обороны фашистов, лежит железный лист с небольшой кучей битого кирпича. Давно лежит, уже и внимания не обращаешь. Ставлю себя на место противника: где же лучше занять снайперский пост? Не под листом ли? Ночью сделать к нему потайные ходы…
Наверное, он там, под железным листом, на нейтральной полосе.
Решил проверить. Натянул на дощечку рукавицу, поднял. Клюнул фашист! Чудесно. Осторожно опускаю дощечку в траншею в таком положении, в котором поднимал. Смотрю на дырку от пули. Прямое попадание! Сомнений нет – фашист под листом.
Теперь его надо выманить. Хоть бы маковка головы появилась. Этого сейчас не дождешься. С этой удобной позиции он навряд ли уйдет, и характер его уже известен.
Пост оборудовали ночью. Засели.
Взошло солнце. Куликов (напарник) выстрелил наобум: снайпера нужно было заинтриговать. Решили подождать. В это время наша оптика поблескивала под солнцем, а после обеда наши винтовки были уже в тени. На позицию немца упали прямые лучи солнца. Возле края листа что-то заблестело. Или случайные осколки стекла, или, может, снайперский прицел?
Куликов осторожно, как самый опытный снайпер, начал поднимать каску. Фашист выстрелил. Куликов на мгновение приподнялся, громко крикнул и упал… «Наконец советский снайпер, «главный заяц», за которым охотился четыре дня, убит», – подумал, наверное, немец и высунул из-за листа полголовы. Я ударил. Голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки и далее блестел на солнце».
(Опыт В. Зайцева.)
К вышеизложенному добавить нечего. Зайцев очень толково использовал арсенал ранее описанных тактических приемов, проявив при этом основные снайперские качества – наблюдательность и невероятное терпение.
3300 просмотров0 комментариев
slavyanskaya-kultura.ru
Интересная история из жизни снайпера.
Вот нарыл прикольный рассказ о интереснейшем случае из жизни снайперов в ВОВ.
Гастролеры
Бывший кагэбэшник Юрий Тарасович, на днях порадовал старой историей о войне, которую услышал на дачных посиделках от друга Максима.
Дед Максим умудрился всю войну отвоевать снайпером и при этом выжить, хотя за ним числится целое немецкое кладбище, разбросанное от Сталинграда до
Праги… Он, кстати, всегда, когда ездил с ветеранскими делегациями в ГДР, любил вставить при случае: «Я добровольцем пошел на войну, уничтожил
немецкую роту в полном составе и вернулся домой к маме…»
«Немецкие друзья» в ответ кисло улыбались и эта кислая улыбка всякий раз очень радовала Деда Максима…
Но история не об этом.
Сидя у Тарасыча в огороде, деды заспорили: у какой страны оружие было все-таки лучше?»
Спорили долго, ругались даже, так ни к чему не пришли и решили, что каждый скажет про свое, в котором понимает. Летчиков среди них не было, потому
и решили не спорить о самолетах. Начали с деда Максима: «Чья снайперская винтовка была самая-самая?
Дед прокашлялся и доложил:
-Я работал и с немецкими, и английскими и конечно с трехлинейками, но так сходу не скажу какая лучше.
У каждой есть своя «слабинка».
Все разочарованно загудели:
-Максим, ну ты ляпнул… эдак и мы можем. Ты еще скажи, что все зависит от человека…
Дед Максим:
— И скажу. Конечно от человека. Вот нашим какой мячик не подсунь, а в футбол они так и не сыграют…
И наоборот – люди могут творить такие чудеса с трехлинейкой, которых и быть не может.
Когда я был уже бывалым снайпером, до меня стали доходить нелепые слухи про какого-то хохла – снайпера, который валит выглянувших из окопа немцев
с расстояния 1000 метров!
Я то понимал, что пятьсот – шестьсот метров – это уже предел, а на расстоянии в километр, столько нужно предусмотреть: и температуру воздуха, и
влажность, и уход пули вправо из-за вращения, я уж не говорю про скорость и направление ветра…и это при идеальном оружии и патронах.
Конечно я не поверил.
Но Хохол-снайпер обрастал все новыми легендами, они приходили от тех людей, не верить которым я не мог, тут пришлось призадуматься, как же он это
делает?
А представьте, каково было немцам: вначале они думали, что у русского снайпера шапка-невидимка, он всегда попадает, а его самого нет нигде и судя
по рельефу местности и быть не может…Потом когда они поняли, что снайпер сидит в километре от них, заволновались еще больше…Видно у русских
появилась секретная винтовка, которая изменит всю тактику войны.
Наши целые полковники, выпрашивали друг у друга хохла-снайпера, хоть на денек.
Снайпер приезжал на «гастроли», выщелкивал с километра пару офицеров и уезжал на другой участок фронта.
После этого еще неделю можно было смело ходить вдоль линии фронта в полный рост и собирать грибы, немцы воспринимали это как заманку и еще больше
вжимали головы в землю.
Наконец я и сам встретил легендарного снайпера, когда он прибыл на «гастроли» к нашим соседям. Мне пришлось десять километров по лесу
прошкандыбать, но не познакомиться я не мог. Фамилия его Кравченко.
Секрет конечно у него был…
Оказалось что этот Кравченко не человек…а целая семья: дядька и трое племянников и все Кравченки.
Ну конечно, доложу я вам они, и правда были настоящими артистами: возили с собой чуть ли не «полуторку» с оружием и инструментами. Тут тебе и
вертушки — мерить скорость ветра и телескопы и стереотрубы и всякие штопанные-перештопанные куклы на веревочках. Я даже позавидовал.
Доходило до того, что у них была кукла, которая «дергала» за веревочки другую куклу.
К оружию они относились как к фарфоровым сервизам — винтовки переносили только в ящиках, с патронами чуть ли не спали, чтоб не отсырел порох.
Но самое главное — их «фирменный» стиль: занимали позицию вчетвером рядышком друг к дружке, дядька мерил, высчитывал и всем давал разные поправки
– одному «щелчок» правее, другому левее, третьему, так держать, себе еще как-то…
И такая у них выработалась слаженность, что, почти не сговариваясь, все четверо «лепили» одним залпом, поэтому немцы воспринимали их, как одного
снайпера и какой бы не был разброс пуль, всегда одна из четырех, да попадала в цель.
Личный счет убитых немцев, Кравченки пополняли строго по очереди, ведь не известно, чья пуля у немца в голове…
Самый удивительный случай из их работы был, когда они убили старшего немецкого офицера сквозь стальную баржу…
Деды зашевелились:
-Максим, не бреши, как сквозь баржу? Ну, перестань, не может быть…
Дед Максим продолжал:
-Так ведь немец тоже, как и вы подумал, что не может, потому и был убит…
Представьте себе: линия фронта шла по реке, с одной стороны окопались немцы и они знали, что с другой, их караулят наши снайперы, а расстояние
порядочное – метров 800 – 900, кругом равнина.
Кравченки убили нескольких солдат и целый день пасли торчащую офицерскую стереотрубу, но так ни разу не стрельнули, чтоб себя не выдать. Ждали
голову.
Но офицер тоже был не дурак, так и не выглянул. Хоть плачь.
Вдруг видят: тащится по реке длиннющая, ржавая, обгоревшая, полузатопленная баржа и вот когда она проплывая, полностью перекрыла офицера от
снайперов, немец «не подвел» — решил размять затекшие за день ручки и ножки, и выпрямился в полный рост.
Кравченки его тут же и убили, хоть и не видели сквозь баржу, но чувствовали, что должен выглянуть из окопа.
Просто немец, как и вы не был снайпером и не знал, что на таком расстоянии пуля описывает такую высокую дугу, что под ней поместится даже баржа,
метра полтора, два высотой…
deadland.ru