Иракский курдистан сегодня карта – «Иракский Курдистан — это крепость»: много нефти, большая армия и кемпинги

Станет ли Иракский Курдистан независимым государством?

Как сбываются прогнозы западных аналитиков

Станислав Тарасов, 26 сентября 2017, 13:36 — REGNUM

Референдум о независимости Иракского Курдистана создал на Ближнем Востоке не только принципиально новую ситуацию, но и вызвал множество вопросов, ответы на которые, хотя и не все, могут быть получены по ходу развития событий в регионе. Главное сейчас — это понимание, как дальше будет действовать Эрбиль: пойдет ли на провозглашение независимости или вступит в изнурительный политический торг с Багдадом и другими региональными и внешними игроками.

На сей счет мнения экспертов расходятся. Так, французская газета Liberation считает, что глава курдской автономии в Ираке Масуд Барзани «будет использовать итоги референдума как политический рычаг и переговорный инструмент для давления на Багдад и не будет спешить с провозглашением независимости». Такой точки зрения придерживаются и многие аналитики из стран Ближнего Востока, в частности, турецкие, объясняя нежелание Анкары начать против Эрбиля военную интервенцию. В какой-то степени это выглядит логичным. Барзани считает иракский кризис очень глубоким. Он стал разыгрывать карту единства страны с расчетом на то, что отправит в отставку нынешнее иракское правительство под руководством Хайдера аль-Абади.

Напомним, что Эрбиль в 2005 году уже проводил референдум, когда 98% избирателей проголосовали за независимость. И тишина. Сейчас Барзани объясняет это тем, что «референдум 2005 года был объявлен и проведен общественными организациями, а нынешний организуется правительством и политическими партиями». Аргумент не совсем убедительный. Дело в другом. Нынешняя ситуация в Ираке такова, что и у любого другого правительства в Багдаде — независимо от того, кто его возглавит — мало шансов удержать единство государства. Разве что только в том случае, если сам Барзани не возглавит кабинет министров. Следовательно, переговоры Эрбиля с центром будут иметь тактический характер до тех пор, пока раскол страны не станет необратимым, когда, как пишет турецкая Aydinlik Gazetesi, «те нитки, которыми Ирак постоянно сшивали, либо сожгут, либо вытащат за ненадобностью».

«Могли ли курды подождать?» — задается вопросом кувейтское издание Al Rai Kuwait. Скорее всего, Эрбиль считает сложившуюся в регионе геополитическую конъюнктуру благоприятной для себя, полагая, что движение курдов в Турции и в Сирии, а в ближайшей перспективе и в Иране, приобретет качественно иной характер, что скажется на дальнейшем развитии событий. В этой связи турецкий эксперт Исмет Озчелик видит важным обратить пристальное внимание на необычную активность контактов между Турцией, Россией, Ираном и Ираком в контексте происходящего в Иракском Курдистане. Начальник иранского генштаба впервые за 38 лет прибыл в Анкару. После министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу внезапно отправился в Багдад. А накануне в Анкару вылетел начальник генштаба Ирака Осман аль-Ганими.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган беседует с президентом России Владимиром Путиным по телефону, сообщается о предстоящем визите российского лидера в Анкару. «Два контакта за одну неделю, — констатирует Озчелик. — Это привлекает внимание». Состоялся также телефонный разговор между Путиным и президентом Ирана Хасаном Рухани. В ближайшие дни начальник генштаба Турции Акар Хулуси отправится в Тегеран. Вслед за Акаром иранскую столицу намерен посетить и Эрдоган. Что же происходит?

Когда сбываются прогнозы

Иногда бывает полезно открыть досье, в котором фиксируются разного рода «утечки» западных, прежде всего израильских и американских аналитических центров, в которых расписывались разные сценарии будущего геополитического преобразования Ближнего Востока. Еще в 1982 году израильский журналист Одедом Инона опубликовал сценарий распада государств региона, в первую очередь арабских. С того момента фигурирует в специальной литературе «план Инона». Он предусматривает разделение Ирака, Сирии и Ливана. Вначале Ирак, который «должен быть разделен по оси курды — сунниты — шииты». Затем обозначалась линия Турция — Иран — Пакистан, которые тоже «должны быть разделены».

При этом ставилась задача создать в регионе «эффект домино», когда «каждая претерпевающая раздел страна начинает стимулировать открытие нового фронта в следующем государстве». В 1997 году во времена администрации Билла Клинтона в монографии американских исследователей Дж. Кемпа и Р. Харкави «Стратегическая география и меняющийся Ближний Восток» идеи «плана Инона» получают развитие. После событий 11 сентября 2001 года циркулировал доклад Дугласа Фейта, а потом и его книга «Война и решимость», где ставился вопрос о необходимости перекройки границ на Ближнем Востоке.

Была издана книга американского генерала Уэсли Кларка «Как победить в современной войне», где в список «обреченных стран» занесли Ирак, Иран, Сирию, Ливан, Ливию и Сомали. 6 ноября 2003 года в Национальном фонде демократии президент США Джордж Буш-младший представил проект «Большой Ближний Восток», который был «привязан» к Ираку. В июне 2006 года в журнале Armed Forces Journal публикуется карта «Большого Ближнего Востока», подготовленная отставным полковником Национальной военной академии США Ральфом Петерсом.

По его планам, от Сирии и Ирака должна была быть отторгнута часть территорий в пользу «Свободного Курдистана», приморские территории Сирии отойти Ливану. В состав «Большого Курдистана» — войти восточная Турция и, возможно, часть западного Ирана. Чуть позже американский профессор Майкл Дэви «модернизировал» карту Петерса: на побережье Сирии образуется небольшое государство алавитов, Голанские высоты отходят Израилю, на территории нынешней Иордании создается Палестинское государство в обмен на отказ Израиля от претензий на Восточный Иерусалим. Ливан планировалось разделить на два государства — шиитов и христиан-маронитов.

Вслед за этим в проект бывший американский дипломат Дэннис Росс, историк Дэвид Фромкин и политологи Кеннет Поллак и Даниэль Байман внесли свои дополнения: разделить Саудовскую Аравию и Ирак, Египет на городской регион в дельте Нила и западную племенную область, включить Кувейт и Катар в Объединенные Арабские Эмираты, провозгласить Левант в Восточном Средиземноморье. В июле 2006 года государственный секретарь США Кондолиза Райс публично огласила план «перестройки» региона Ближнего Востока.

До начала «арабской весны» 2010—2011 годов указанные выкладки западных аналитиков воспринимались многими экспертами, включая российских, на уровне «экзотического геополитического ребуса», предназначенного «только для учебных упражнений офицеров военных академией и военных специалистов по планированию». Но сегодня достаточно бросить беглый взгляд на карту Ближнего Востока, чтобы понять, какие элементы предложенных геополитических сценариев уже практически реализованы, что планируется реализовать. И в этом главная особенность складывающегося положения.

Сейчас на Ближнем Востоке действуют сразу несколько идущих параллельно сложных процессов: несколько национализмов, межконфессиональное противостояние, идейное, замешанное на исламе террористическое течение. Всё это на фоне ожесточенной вооруженной борьбы, охватывающей пространство от Гибралтара до Пакистана. Такого смешения проблем и без того сложная новейшая история региона никогда не знала.

Контригра — тактические альянсы

Сейчас уже никто не спорит с тем, что на Ближнем Востоке активно идет процесс балканизации. Ливия фактически не существует как государство, Ирак развален, Сирия балансирует на грани, Турция открыто говорит об реальных угрозах своей территориальной целостности. После референдума о независимости Иракского Курдистана из Ирака, Сирии, Турции и Ирана поэтапно могут начать выводить курдские территории. Этот процесс подается и будет подаваться как самый лучший вариант выхода из «ситуации хаоса». Новые государства начнут создавать только на общей этнической или религиозной составляющей.

Если привязываться к текущему моменту, западные аналитики считают, что «распад Ирака является еще более важным, чем распад Сирии» в отношении территории, по которой сейчас проходит главный фронт борьбы с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Но в наиболее уязвимом положении оказывается Турция, которая ведет войну с курдами сразу на трех фронтах: внутри страны против Рабочей партии Курдистана, против сирийских курдов, которых поддерживают США и которые в новой Сирии могут получить статус автономии, а сейчас уже Анкара стала балансировать на грани войны с Иракским Курдистаном.

В то же время Турция начала осознавать, что происходящее в регионе выходит за ее пределы, что она, как Сирия и Ирак, может стать очередным плацдармом для политического «эксперимента» на Ближнем Востоке. У Анкары стали совпадать стратегические интересы с Ираном, вместе они дрейфуют в сторону России. Так на Ближнем Востоке появляется невероятный прежде в истории тактический альянс трех стран. Существенно то, что в альянс России и Ирана, которые сражаются вместе с ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Сирии, Турцию толкает главным образом только курдский фактор.

Что же касается России, то ситуация, в которой она оказывается в регионе, нуждается в тщательном анализе, чтобы выработать долгосрочную стратегию. Но всё будет зависеть от того, станет ли Иракский Курдистан независимым, или этот ход будет всё же блокирован, как раньше. В Сирии, например, предотвращение процесса было сделано посредством ввода Россией в страну ВКС, что помогло предотвратить развал этой страны. Так что всё еще впереди.

 

 

riataza.com

Kurdistan.Ru [статьи] «Курдская карта» вновь разыгрывается Вашингтоном

Масштабные гражданские войны в Сирии и Ираке, появление де-факто на значительной части их территорий нового арабо-суннитского образования – Исламского халифата – вынудили Вашингтон внести некоторые коррективы в свой внешнеполитический курс на Ближнем Востоке и активизировать работу на курдском направлении.

Если ранее, в контексте проекта «Большой Ближний Восток», администрацией США вынашивался план по созданию в регионе нового прозападного государства – Великого Курдистана путем отрыва от ныне существующих стран значительных территорий, то теперь мы наблюдаем попытки США и их союзников использовать более активно в своих национальных интересах курдские меньшинства Турции, Ирана, Ирака и Сирии, но лишь в рамках существующих на сегодняшний день государств.

Так, Вашингтон закрывает глаза на новую волну широкой антикурдской кампании в Турции и карательные военные операции турецких властей против баз и лагерей Рабочей партии Курдистана (РПК) с использованием регулярных вооруженных сил в приграничных районах Ирака. При этом его позиция в отношении аффилированной с РПК сирийской Партии демократического союза (ПДС) диаметрально противоположна. Администрация США считает ПДС и ее военное крыло – Отряды народной самообороны (ОНС) – своими союзниками в борьбе с радикальными исламистскими группировками типа «Исламское государство», «Джабга ан-Нусра» и им подобными.

С октября 2014 года Пентагон с помощью Центра совместных операций координирует действия своих ВВС на сирийско-турецкой границе с курдскими отрядами народной самообороны (YPG). Администрация США одобряет разрыв отношений сирийских курдов с режимом Башара Асада, всячески поддерживает связи и контакты ПДС-ОНС и других курдских партий с сирийской внешней и внутренней оппозицией, приветствует координацию их усилий в противостоянии исламистам различного толка. ВВС США и западной коалиции ударами с воздуха оказали существенную помощь сирийским курдам при обороне ими стратегически важного города Кобани и прилегающих к нему сельских районов.

Попытки турецких властей приравнять ополченцев ПДС-ОНС к террористам-боевикам радикальных исламистских группировок или РПК и нанести по ним серию ракетно-бомбовых ударов не нашли поддержки со стороны заокеанских партнеров Анкары. Также американская администрация не поддержала намерение турецких властей создать так называемую буферную зону на севере Сирии, где полицейские функции возлагались бы на отряды Свободной сирийской армии (ССА), а не на курдских ополченцев, которые сегодня фактически контролируют часть кварталов г. Алеппо и три курдских автономных анклава (кантона) вдоль сирийско-турецкой границы. В дальнейшем Вашингтон надеется интегрировать лидеров сирийских курдов в будущее коалиционное правительство в Дамаске и через них влиять на новые сирийские власти. До начала гражданской войны курды составляли 15% населения Сирии (около 3 млн чел.).

По мнению американских политиков, курды могли бы стать посредником между воюющими сегодня между собой наиболее крупными арабскими конфессиональными общинами страны: суннитами и алавитами. То есть Белый дом отводит сирийским курдам важную роль связующего звена в будущем федеративном сирийском государстве и, в какой-то мере, проводника своего внешнеполитического курса в постасадовской Сирии. В свою очередь, сирийские курды надеются, что США продолжат поддержку с воздуха оборонительных операций курдских ополченцев против ИГ и «Джабга ан-Нусра» и не допустят военного вмешательства Турции на севере Сирии.

Примерно по такой же схеме американская администрация строит свои отношения и с иракскими курдами. Ставшие союзниками еще в период борьбы с режимом Саддама Хусейна Вашингтон и Эрбиль продолжают тесное взаимовыгодное сотрудничество по всем направлениям. Сегодня Иракский Курдистан, ставший субъектом федерации с самыми широкими правами и полномочиями в новом Ираке, на деле является государством в государстве. У него имеются все атрибуты самостоятельного государства: флаг, гимн, конституция, свод региональных законов, президент, правительство, партии и общественные организации, СМИ на курдском языке, судебная система, правоохранительные органы, вооруженные силы (бригады «пешмерга»), системы жизнеобеспечения, здравоохранения, образования и т.п. Более того, курды весьма достойно представлены в центральных органах власти (президент страны, шесть федеральных министров, фракция в парламенте). Администрация США способствовала процессу федерализации страны и опиралась на курдов в создании нового иракского государства.

Президент Иракского Курдистана Масуд Барзани по личной инициативе и в соответствии с просьбами Вашингтона неоднократно выступал посредником в урегулировании конфликтов и споров между ведущими арабскими политическими силами страны (арабами-шиитами и арабами-суннитами) и способствовал созданию коалиционных правительств Ирака. Однако в последнее время отношения между этими конфессиональными общинами арабов заметно обострились и приобрели характер кровопролитной шиитско-суннитской войны, чем не преминули воспользоваться радикальные исламистские группировки ваххабитско-салафитского толка. Именно они при поддержке Саудовской Аравии, Катара, других монархий Персидского залива возглавили вооруженную борьбу арабов-суннитов с Багдадом и Дамаском и создали Исламский халифат. Иракские курды оказались территориально отрезанными исламистами от Багдада и южных провинций страны и вынуждены в наземных операциях практически в одиночку сражаться с боевиками ИГ, защищая районы своего компактного проживания. Армия Ирака как таковая сегодня не существует, шиитская милиция защищает лишь районы проживания арабов-шиитов. Главным военным союзником курдов стала коалиция государств (группировки ВВС) под эгидой США. Чтобы избежать дальнейшего втягивания в масштабную шиитско-суннитскую бойню, иракские курды не исключают своего выхода из состава Ирака и провозглашения полного государственного суверенитета. К этому их подталкивают также пренебрежение своими обязательствами по отношению к курдам со стороны центрального правительства и высокий уровень коррупции кабинета министров.

В этих условиях Вашингтон пытается «спасти ситуацию» и строить свои отношения параллельно с Багдадом и Эрбилем, стремясь по возможности сохранить хотя бы видимость этого несостоявшегося государства и сложившийся после выхода из его состава суннитских провинций новый статус-кво (союз курдов и арабов-шиитов). США не скрывают своей заинтересованности в дальнейшем участии курдов в работе центральных органов власти, опасаясь, что с выходом Иракского Курдистана из состава Ирака Багдад и все южные шиитские провинции страны могут полностью оказаться под влиянием Ирана. Опасения Вашингтона по поводу усиления в Ираке позиций Ирана небеспочвенны. Тегеран в последнее время активизировал контакты с оппозиционными правительству Барзани курдскими партиями (Патриотический союз Курдистана и Движение за перемены «Горран») с целью конституционным путем сместить М. Барзани с поста президента или отколоть от Иракского Курдистана провинцию Сулеймания, где сильны позиции упомянутых партий. Якобы иранские лидеры считают М. Барзани ставленником США и не исключают варианта совместных действий Вашингтона и Эрбиля в стране и регионе, в том числе и против шиитских властей в Багдаде. Уже сейчас многие военнослужащие-курды покидают остатки правительственной армии и переходят на службу в бригады «пешмерга» племени барзан.

Что касается иранских курдов, то Вашингтон в преддверии снятия ограничительных санкций с Ирана воздерживается от какой-либо поддержки курдских национальных движений в этой стране. Не исключено, что в дальнейшем, при новом ухудшении американо-иранских отношений или обострении внутриполитической ситуации в Исламской Республике Иран, Вашингтон активизирует работу с курдскими эмигрантскими центрами и оппозиционными Тегерану группировками, рассматривая их как «пятую колонну» или рычаг давления на иранские власти.

Таким образом, политика США на данном этапе по отношению к курдам в странах региона несколько скорректирована и проводится строго дифференцированно. Сегодня Вашингтон уже не призывает к переделу границ стран региона, выходу курдских меньшинств (анклавов) из состава своих исторически сложившихся государств и созданию гипотетического Великого Курдистана с 40-миллионным населением. К такому сценарию нет и объективных предпосылок (нет общекурдских партий и движений, общепризнанных лидеров, сохраняются трайбализм, сепаратизм и раздробленность курдов по языковому, территориальному и другим признакам и т.п.). Исходя из этого, администрация США предпочитает работать с лидерами курдских меньшинств в каждой из стран региона и через них влиять на центральные правительства и ситуацию в регионе в целом. Сегодня Вашингтон отводит курдам роль передового отряда в борьбе с Исламским государством и подобными ему радикальными исламистскими группировками. Справедливости ради следует заметить, что курды мужественно воюют, защищая свои территории и своих граждан, но вряд ли следует их заокеанским партнерам рассчитывать на широкое участие курдов в наземных наступательных операциях по освобождению от радикальных исламистов суннитских провинций Ирака и Сирии.

 

 

Станислав Иванов, ведущий научный сотрудник ИМЭМО и Института востоковедения РАН, кандидат исторических наук, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

Теги: Станислав Иванов, Сирия, Ирак, Исламское Государство, США, Курдистан, Турция, Иран, Турецкий Курдистан, РПК, PYD, YPG, Джебхат ан-Нусра, Башар Асад, Свободная сирийская армия, сунниты, алавиты, Иракский Курдистан, Масуд Барзани, шииты, армия Ирака, пешмерга, ПСК, Горран

www.barzani.ru

Kurdistan.Ru [статьи] «Курдская карта» вновь разыгрывается Вашингтоном

Масштабные гражданские войны в Сирии и Ираке, появление де-факто на значительной части их территорий нового арабо-суннитского образования – Исламского халифата – вынудили Вашингтон внести некоторые коррективы в свой внешнеполитический курс на Ближнем Востоке и активизировать работу на курдском направлении.

Если ранее, в контексте проекта «Большой Ближний Восток», администрацией США вынашивался план по созданию в регионе нового прозападного государства – Великого Курдистана путем отрыва от ныне существующих стран значительных территорий, то теперь мы наблюдаем попытки США и их союзников использовать более активно в своих национальных интересах курдские меньшинства Турции, Ирана, Ирака и Сирии, но лишь в рамках существующих на сегодняшний день государств.

Так, Вашингтон закрывает глаза на новую волну широкой антикурдской кампании в Турции и карательные военные операции турецких властей против баз и лагерей Рабочей партии Курдистана (РПК) с использованием регулярных вооруженных сил в приграничных районах Ирака. При этом его позиция в отношении аффилированной с РПК сирийской Партии демократического союза (ПДС) диаметрально противоположна. Администрация США считает ПДС и ее военное крыло – Отряды народной самообороны (ОНС) – своими союзниками в борьбе с радикальными исламистскими группировками типа «Исламское государство», «Джабга ан-Нусра» и им подобными.

С октября 2014 года Пентагон с помощью Центра совместных операций координирует действия своих ВВС на сирийско-турецкой границе с курдскими отрядами народной самообороны (YPG). Администрация США одобряет разрыв отношений сирийских курдов с режимом Башара Асада, всячески поддерживает связи и контакты ПДС-ОНС и других курдских партий с сирийской внешней и внутренней оппозицией, приветствует координацию их усилий в противостоянии исламистам различного толка. ВВС США и западной коалиции ударами с воздуха оказали существенную помощь сирийским курдам при обороне ими стратегически важного города Кобани и прилегающих к нему сельских районов.

Попытки турецких властей приравнять ополченцев ПДС-ОНС к террористам-боевикам радикальных исламистских группировок или РПК и нанести по ним серию ракетно-бомбовых ударов не нашли поддержки со стороны заокеанских партнеров Анкары. Также американская администрация не поддержала намерение турецких властей создать так называемую буферную зону на севере Сирии, где полицейские функции возлагались бы на отряды Свободной сирийской армии (ССА), а не на курдских ополченцев, которые сегодня фактически контролируют часть кварталов г. Алеппо и три курдских автономных анклава (кантона) вдоль сирийско-турецкой границы. В дальнейшем Вашингтон надеется интегрировать лидеров сирийских курдов в будущее коалиционное правительство в Дамаске и через них влиять на новые сирийские власти. До начала гражданской войны курды составляли 15% населения Сирии (около 3 млн чел.).

По мнению американских политиков, курды могли бы стать посредником между воюющими сегодня между собой наиболее крупными арабскими конфессиональными общинами страны: суннитами и алавитами. То есть Белый дом отводит сирийским курдам важную роль связующего звена в будущем федеративном сирийском государстве и, в какой-то мере, проводника своего внешнеполитического курса в постасадовской Сирии. В свою очередь, сирийские курды надеются, что США продолжат поддержку с воздуха оборонительных операций курдских ополченцев против ИГ и «Джабга ан-Нусра» и не допустят военного вмешательства Турции на севере Сирии.

Примерно по такой же схеме американская администрация строит свои отношения и с иракскими курдами. Ставшие союзниками еще в период борьбы с режимом Саддама Хусейна Вашингтон и Эрбиль продолжают тесное взаимовыгодное сотрудничество по всем направлениям. Сегодня Иракский Курдистан, ставший субъектом федерации с самыми широкими правами и полномочиями в новом Ираке, на деле является государством в государстве. У него имеются все атрибуты самостоятельного государства: флаг, гимн, конституция, свод региональных законов, президент, правительство, партии и общественные организации, СМИ на курдском языке, судебная система, правоохранительные органы, вооруженные силы (бригады «пешмерга»), системы жизнеобеспечения, здравоохранения, образования и т.п. Более того, курды весьма достойно представлены в центральных органах власти (президент страны, шесть федеральных министров, фракция в парламенте). Администрация США способствовала процессу федерализации страны и опиралась на курдов в создании нового иракского государства.

Президент Иракского Курдистана Масуд Барзани по личной инициативе и в соответствии с просьбами Вашингтона неоднократно выступал посредником в урегулировании конфликтов и споров между ведущими арабскими политическими силами страны (арабами-шиитами и арабами-суннитами) и способствовал созданию коалиционных правительств Ирака. Однако в последнее время отношения между этими конфессиональными общинами арабов заметно обострились и приобрели характер кровопролитной шиитско-суннитской войны, чем не преминули воспользоваться радикальные исламистские группировки ваххабитско-салафитского толка. Именно они при поддержке Саудовской Аравии, Катара, других монархий Персидского залива возглавили вооруженную борьбу арабов-суннитов с Багдадом и Дамаском и создали Исламский халифат. Иракские курды оказались территориально отрезанными исламистами от Багдада и южных провинций страны и вынуждены в наземных операциях практически в одиночку сражаться с боевиками ИГ, защищая районы своего компактного проживания. Армия Ирака как таковая сегодня не существует, шиитская милиция защищает лишь районы проживания арабов-шиитов. Главным военным союзником курдов стала коалиция государств (группировки ВВС) под эгидой США. Чтобы избежать дальнейшего втягивания в масштабную шиитско-суннитскую бойню, иракские курды не исключают своего выхода из состава Ирака и провозглашения полного государственного суверенитета. К этому их подталкивают также пренебрежение своими обязательствами по отношению к курдам со стороны центрального правительства и высокий уровень коррупции кабинета министров.

В этих условиях Вашингтон пытается «спасти ситуацию» и строить свои отношения параллельно с Багдадом и Эрбилем, стремясь по возможности сохранить хотя бы видимость этого несостоявшегося государства и сложившийся после выхода из его состава суннитских провинций новый статус-кво (союз курдов и арабов-шиитов). США не скрывают своей заинтересованности в дальнейшем участии курдов в работе центральных органов власти, опасаясь, что с выходом Иракского Курдистана из состава Ирака Багдад и все южные шиитские провинции страны могут полностью оказаться под влиянием Ирана. Опасения Вашингтона по поводу усиления в Ираке позиций Ирана небеспочвенны. Тегеран в последнее время активизировал контакты с оппозиционными правительству Барзани курдскими партиями (Патриотический союз Курдистана и Движение за перемены «Горран») с целью конституционным путем сместить М. Барзани с поста президента или отколоть от Иракского Курдистана провинцию Сулеймания, где сильны позиции упомянутых партий. Якобы иранские лидеры считают М. Барзани ставленником США и не исключают варианта совместных действий Вашингтона и Эрбиля в стране и регионе, в том числе и против шиитских властей в Багдаде. Уже сейчас многие военнослужащие-курды покидают остатки правительственной армии и переходят на службу в бригады «пешмерга» племени барзан.

Что касается иранских курдов, то Вашингтон в преддверии снятия ограничительных санкций с Ирана воздерживается от какой-либо поддержки курдских национальных движений в этой стране. Не исключено, что в дальнейшем, при новом ухудшении американо-иранских отношений или обострении внутриполитической ситуации в Исламской Республике Иран, Вашингтон активизирует работу с курдскими эмигрантскими центрами и оппозиционными Тегерану группировками, рассматривая их как «пятую колонну» или рычаг давления на иранские власти.

Таким образом, политика США на данном этапе по отношению к курдам в странах региона несколько скорректирована и проводится строго дифференцированно. Сегодня Вашингтон уже не призывает к переделу границ стран региона, выходу курдских меньшинств (анклавов) из состава своих исторически сложившихся государств и созданию гипотетического Великого Курдистана с 40-миллионным населением. К такому сценарию нет и объективных предпосылок (нет общекурдских партий и движений, общепризнанных лидеров, сохраняются трайбализм, сепаратизм и раздробленность курдов по языковому, территориальному и другим признакам и т.п.). Исходя из этого, администрация США предпочитает работать с лидерами курдских меньшинств в каждой из стран региона и через них влиять на центральные правительства и ситуацию в регионе в целом. Сегодня Вашингтон отводит курдам роль передового отряда в борьбе с Исламским государством и подобными ему радикальными исламистскими группировками. Справедливости ради следует заметить, что курды мужественно воюют, защищая свои территории и своих граждан, но вряд ли следует их заокеанским партнерам рассчитывать на широкое участие курдов в наземных наступательных операциях по освобождению от радикальных исламистов суннитских провинций Ирака и Сирии.

 

 

Станислав Иванов, ведущий научный сотрудник ИМЭМО и Института востоковедения РАН, кандидат исторических наук, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

Теги: Станислав Иванов, Сирия, Ирак, Исламское Государство, США, Курдистан, Турция, Иран, Турецкий Курдистан, РПК, PYD, YPG, Джебхат ан-Нусра, Башар Асад, Свободная сирийская армия, сунниты, алавиты, Иракский Курдистан, Масуд Барзани, шииты, армия Ирака, пешмерга, ПСК, Горран

www.barzani.ru

Иракский Курдистан: новый региональный игрок или очаг нестабильности? | Политика | ИноСМИ

Референдум о независимости в Иракском Курдистане, стартовавший 25 сентября, проводится в условиях серьезнейшего регионального напряжения, когда почти все соседние страны выступают против независимости курдов Ирака.

Иракские курды, между тем, голосуют на 12 тысячах избирательных участков на территории Иракского Курдистана. В референдуме участвуют 5 миллионов 200 тысяч избирателей. Из них 1,2 миллионав столице — Эрбиле, 1,28 млн — в Сулеймание, 800 тысяч — в Дауке, 750 тысяч — в Мосуле. В населенном туркменами Киркуке проголосует 750 тысяч избирателей.

Примечательно, что референдум о независимости Иракского Курдистана проходит в негативной атмосфере, при отрицательном отношении региональных и мировых держав.

Если США и Евросоюз просто призывали курдов Ирака отложить референдум о независимости, чтобы еще больше не напрягать ситуацию в регионе, то Иран, Турция и Ирак выступили категорически против независимости Иракского Курдистана. Эти государства уже приступили к делу и применили целый набор инструментов для оказания давления на государственную единицу, заявившую о желании стать независимой. Турция стала стянула войска к границе с Ираком и обсуждает возможность применения новых санкций, Иран начал военные учения и по требованию Багдада прекратил воздушное сообщение с Иракским Курдистаном.

Libération

25.09.2017

Star gazete

08.09.2017

ИноСМИ

15.06.2017

Saut al-Iraq

13.06.2017Политика блокады уже задействована. МИД Турции снова распространило сообщение относительно курдского референдума, отмечая, что он «не имеет правовой силы, как с точки зрения международного права, так и конституции Ирака».

«Турция не признает этот референдум, лишенный какой-либо правовой основы. Турция, согласно международному праву и законам, принятым турецким парламентом, будет отстаивать свои национальные интересы», — говорится в заявлении.

Министерство иностранных дел Турции призвало своих граждан покинуть территорию Иракского Курдистана, где сегодня, 25 сентября, проводится референдум о независимости, сообщает турецкое издание «Миллийет». Одновременно, в Турции проходят широкомасштабные акции против курдского референдума. Активисты националистического крыла вышли на улицы в столице Анкаре, Стамбуле, Измире, Адане, Бурсе и других городах, пишет «Джумхуриейет».

Эту проблему по телефону обсудили президенты Турции и Ирана Реджеп Тайип Эрдоган и Хасан Роухани, стороны выразили озабоченность в связи с референдумом о независимости в Иракском Курдистане. «Оба лидера отметили, что референдум приведет к хаосу в регионе, они отметили то важное значение, которое придают территориальной целостности Ирака», — говорится в официальном сообщении.

Премьер-министр Турции Бинали Йылдырым, говоря о референдуме, не исключил возможность вмешательства Турции в случае его проведения. Премьер Турции подчеркнул, что они готовы нейтрализовать любую опасность, угрожающую их границам. Он также заявил, что против Иракского Курдистана может быть применен ряд экономических и политических санкций.

Опасения Турции и Ирана, связанные с независимостью Иракского Курдистана, в первую очередь, по мнению экспертов, связаны со внутренними страхами. В обеих странах есть большие, населенные курдамы регионы, граничащие с Иракским Курдистаном, где происходят некоторые процессы. В этом плане становление независимости Иракского Курдистана может стать заразительным для курдских регионов этих стран. Особенно в Турции курдский вопрос очень обострился за последние два года, а в Сирии курды, можно сказать, являются де-факто независимыми и не подчиняются Дамаску.

Уже долгое время Турция ведет боевые действия против Рабочей партии Курдистана в восточных, населенных курдами провинциях.

В тоже время, однако, Иракский Курдистан не ожидает военной конфронтации с армией Ирака после проведения референдума о независимости от Багдада. Об этом заявил руководитель автономии Масуд Барзани.

«Мы нисколько не думаем о военном конфликте, мы готовы отразить агрессию, но не иракской армии. Мы осуществляем систематизацию между пешмергой и армией, следовательно я со своей стороны подтверждаю, что мы не думаем об этом (о столкновении с иракской армией)», — во время пресс-конференции сказал курдский лидер.

По его словам, после проведения референдума о независимости Иракского Курдистана Эрбил будет готов к длительным переговорам с Багдадом.

«Я желаю подчеркнуть, что этот референдум не проводится для определения границ. После окончания голосования мы готовы начать длительный процесс диалога с Багдадом, предоставить необходимое время — 1-2 года, чтобы они нашли формулу добрососедства», — сказал курдский лидер.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

inosmi.ru

Иракский курдистан карта — Карта для туриста TRAVELEL.RU Карта для туриста TRAVELEL.RU

Везде все уже уши прожужжали про курдов и Курдистан, давайте посмотрим на карту где же это непризанноое образование
находится. Ага, судя по карте занимают они территорию как минимум 4-х стран!

Конфликт в Курдистане занимает видное место на страницах газет и журналов. К курдской проблеме с завидной периодичностью обращаются крупнейшие телеинформационные компании мира. События, происходящие в Курдистане, оказывают большое влияние на политику не только тех стран, которые в силу своего географического положения вынуждены сосуществовать с этим очагом напряженности (Турция, Ирак, Иран, Сирия), но и более отдаленных держав, до границ которых докатились отголоски бурных политических событий, связанных с обстановкой в этом горном регионе. Речь, в частности, идет о недавней истории с задержанием в римском аэропорту лидера Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдуллы Оджалана и последовавшими за этим требованиями турецкого правительства выдачи этого “лидера международного терроризма” Анкаре.

В разразившемся дипломатическом скандале так или иначе выступили многие европейские страны, не исключая и России, в столице которой прошел целый ряд манифестаций, организованных представителями курдской диаспоры. В результате акта демонстративного самосожжения у здания Государственной Думы погибло двое активистов РПК.

Какая же территория является предметом этих драматических событий? Курдистан — это исторический район, расположенный на стыке Армянского и Иранского нагорий, с крайне запутанным рисунком горных хребтов и межгорных котловин. Основная часть территории Курдистана входит в состав Турции, Ирака, Ирана, меньшая захватывает Сирию и Армению. Из всех этих стран только Иран признает за частью этого географического пространства историческое название “Курдистан”.

Курдистан — это не физико-географический, а этногеографический ареал. Вся его территория населена курдами. Название “Курдистан” в переводе с персидского означает страна курдов.

Курды являются четвертой по численности этнолингвистической группой Среднего Востока. Точное их число указать трудно по целому ряду причин. Во-первых, Курдистан — это сравнительно изолированная и труднодоступная горная территория, учет населения которой проводить сложно. Во-вторых, военные действия последних десятилетий вызвали массовые переселения беженцев как в пределах Курдистана, так и вне его. В-третьих, в ряде стран подсчет этнических курдов вообще не ведется. Например, Турция на государственном уровне проводит политику, направленную на полную ассимиляцию национальных меньшинств.

Анкара не считает курдов особым народом, именуя их в официальных документах горными турками, а курдскому языку в Турции, несмотря на его принадлежность к другой языковой семье, присвоен статус диалекта турецкого языка.

При всем при этом общее количество курдов на планете оценивается примерно в 17—20 млн чел. Основными странами их расселения являются Турция (6,5 млн), Иран (5,5 млн), Ирак (4 млн), Сирия (0,72 млн). Курдский язык относится к иранской группе индоевропейских языков и близок к фарси — государственному языку Ирана. Большинство курдов — мусульмане-сунниты.

Курды до настоящего времени остаются слабо интегрированным народом, для которого издавна была характерна строгая клановая структура. Сохраняется сильное влияние племен, возглавляемых шейхами или племенными вождями — ага. Традиционное курдское общество патриархально. Строго соблюдаются традиции эндогамии. Многоженство, допускаемое исламским правом, практикуется лишь иногда. Традиционно курдские женщины играли в общественной жизни более активную роль, чем турчанки и персиянки. Да и сегодня в рядах вооруженных повстанцев женщины — не редкость. Курдская культура основывается на сельских архетипах.

Курдов-горожан все еще очень немного.

Древняя история курдов пока что изучена слабо, но можно с уверенностью говорить о том, что этот горный народ существует на своей этнической территории уже более тысячелетия. О племенах, зовущихся “курд”, упоминают письменные источники древней Месопотамии. Курдская династия Шададидов в X—XII вв. господствовала в закавказских городах Ани и Гянджа. Египетский правитель конца XII в. Салах-ад-Дин, или Саладин, возглавивший сопротивление мусульман крестоносцам, также был курдом.

Последние шесть столетий своей истории Курдистан служил пограничьем между Персией (Ираном) и Османской империей (Турцией) со всеми вытекающими последствиями: частые войны, экономическая и культурная периферийность и др. При этом некоторые курдские феодальные владения смогли сохранить элементы политической самостоятельности вплоть до первой половины XIX в. Среди них можно выделить Бохтан, Хаккяри и Соран в Турции, а также Мукри и Арделан в Иране.

Несмотря на долговременное присутствие в одном определенном регионе мира, курды вплоть до сегодняшнего дня не смогли создать свою государственность (мелкие феодальные домены не в счет). Отчасти в этом повинны сами курды, не сумевшие преодолеть клановые разногласия и не объединившиеся во имя национальной идеи. С другой стороны, антикурдская позиция великих держав (прежде всего США и Великобритании) не позволила в свое время создать необходимое внешнее давление на правительства Анкары, Тегерана и Багдада.

В истории курдского народа были три неудачные попытки создания государственности Курдистана.

Первая датируется 1920 г., когда в результате агонии Османской империи, на ее обломках появилась сильно урезанная территориально Турецкая Республика.

Создание независимого курдского государства (наряду с соседней суверенной Арменией) гарантировалось севрским мирным договором, подписанным представителями Антанты и султанской Турции. Этот договор так и не был ратифицирован, оставив лишь на бумаге проекты учреждения на территории Мосульского вилайета государства Курдистан.

Мирный договор, подписанный в 1923 г. в Лозанне, уже не содержал упоминаний ни о Курдистане, ни о курдах. Территория бывшего Мосульского вилайета была в 1924—1925 гг. поделена по так называемой “Брюссельской линии” (кстати, до сих пор не признаваемой некоторыми националистическими кругами в Анкаре) между Турцией и Ираком — вновь созданной британской подмандатной территорией.

Ко второй попытке создания государственности Курдистана можно отнести образование в 1946 г. советскими оккупационными властями северного Ирана Курдской Мехабадской республики со столицей в Мехабаде. Президентом этого недолго просуществовавшего марионеточного “государства” стал Мустафа Барзани, известный впоследствии как лидер национального движения в Иракском Курдистане.

Республика прекратила свое существование после вывода советских войск в 1947 г. Барзани вынужден был временно укрыться в Советском Азербайджане.

Третья попытка имела место в середине 70-х годов, когда на северо-востоке Ирака был создан Курдский автономный район, включавший три мухафазы (провинции): Дахук, Эрбиль и Сулейманию. Автономия охватывала всего около половины населенной курдами территории Ирака, за ее пределами оказалась, например, богатая нефтью мухафаза Киркук. Опыт автономизации оказался неудачным и был вскоре прерван багдадским правительством, сформированным партией Баас и возглавляемым Саддамом Хусейном.

Не использовав по разным причинам представившиеся им возможности, курды продолжают борьбу за свою автономию. Чаще всего эта борьба продолжается насильственными методами с использованием военных действий и террористических актов. Так как Курдистан всегда входил в состав крупнейшего на планете ближневосточного узла конфликтов и изначально являлся геополитически ключевым регионом, курдами часто манипулировали внешние силы. Наиболее ярким примером может служить использование курдских группировок противостоящими сторонами в годы ирано-иракского вооруженного конфликта 1980—1990 гг.

За время, прошедшее после окончания второй мировой войны, национальное движение курдов в каждой из частей Курдистана развивалось в отрыве от других частей.

В Турецком Курдистане активность курдских повстанческих группировок стала резко возрастать с 70-х годов, что было напрямую связано с массовыми антиправительственными выступлениями турецких коммунистов. После 1980 г. эти столкновения получили исключительно курдское направление. Выдвигаемые курдами в адрес Анкары требования варьируют от признания культурной автономии до предоставления полной независимости.

Важнейшей политической и военной группировкой турецких курдов является Курдская рабочая партия (КРП), стоящая на марксистских позициях. КРП ведет вооруженную борьбу с правительственными силами с 1983 г., пользуясь при этом базами, расположенными на территории Северного Ирака и Сирии. Боевики КРП, численность которых оценивается в 5—10 тыс. чел., совершают нападения, целями которых служат правительственные объекты, представители местной администрации, этнические турки, проживающие в Курдистане, курды, обвиненные в сотрудничестве с “оккупационным режимом”, иностранцы и турецкие дипломаты. КРП получает поддержку со стороны Сирии и многочисленной курдской диаспоры, а также использует денежные средства криминального происхождения.

Курдским повстанцам противостоит отлично вооруженная, отвечающая всем высоким стандартам НАТО, турецкая армия, группировка которой в юго-восточной Анатолии к 1993 г. достигла
200 тыс. чел. Турция использует в боевых действиях тяжелую артиллерию и авиацию, время от времени бесцеремонно вторгаясь на территорию Ирака для того, чтобы уничтожить лагеря и базы КРП. Во время подобной операции в конце 1992 г. участвовало около 20 тыс. турецких солдат, в 1995 г. — 35 тыс. военнослужащих. Подобные попытки предпринимались еще дважды: в мае и октябре 1997 г.

Турецкое правительство подавляет усилия курдской политической агитации в восточных провинциях и поощряет миграцию курдов в урбанизированные западные районы страны, считая, что это сможет разбавить их этническую концентрацию в горных местностях.

По приблизительным оценкам, в период с 1982 по 1995 г. в турецкой части Курдистана погибли около 15 тыс. чел., главным образом гражданских лиц курдской национальности, уничтожено множество поселений, тысячи местных жителей были вынуждены покинуть свои дома.

Развитие конфликта в Иракском Курдистане шло по похожему сценарию. Курды со времен образования Ирака (20-е годы) сопротивлялись насильственному включению своих земель в новое искусственное государственное образование. Кратковременные вспышки военных действий на севере Ирака отмечались в 1931—1932, 1944—1945 и 1958 гг. С 1961 по 1975 г. иракские курды при военной поддержке Ирана находились в открытом вооруженном противостоянии с багдадским режимом. В это время под их контролем находилась почти вся территория иракской части Курдистана.

В 1974 г. правительство Ирака в одностороннем порядке учредило Курдский автономный район, что вызвало раскол в руководстве курдского национального движения. Около 130 тыс. иракских курдов, не согласных с решениями своих лидеров по вопросам диалога с правительством, переселились в Иран. Курдское восстание внезапно прекратилось в 1975 г., когда Тегеран, достигнув выгодного для себя соглашения с Багдадом по поводу участка совместной границы в районе русла реки Шатт-эль-Араб, прекратил поддержку курдских сепаратистских группировок.

С 1976 г. иракское правительство стало проводить программу насильственной эвакуации приблизительно 800 курдских поселений в 20-мильной зоне вдоль границы с Ираном. Освободившиеся территории заселялись арабами из центральных районов страны.

Война с Ираном (80-е годы) отсрочила военные операции Багдада в Курдистане, но по ее окончании жестокие репрессии против курдов, сопровождающиеся разрушением поселений и массовыми переселениями жителей, возобновились. По меньшей мере 300 тыс. курдов были депортированы из сотен поселений, располагавшихся не только в приграничной зоне. Депопуляции подверглась почти треть территории Иракского Курдистана. Кроме того, был отмечен вопиющий по своей преступности случай использования химического оружия против мирного населения в городе Халабдже. В столкновениях с правительственными войсками погибли более 15 тыс. курдских боевиков, многие курды вынуждены были бежать в Турцию и Иран.

Курдское национальное движение в пределах Ирака далеко от единства. Оно расколото на две крупные группировки: Демократическую партию Курдистана (ДПК), руководимую Масудом Барзани, и Патриотический союз Курдистана (ПСК), лидером которого является Джалаль Талабани. Первая пользуется поддержкой режима Саддама Хусейна и Турции, которая руками вооруженных формирований ДПК пытается расправиться с укрывшимися в Иракском Курдистане частями повстанческой армии КРП. Подобные контакты не способствуют авторитету ДПК и сильно ее компрометируют в глазах курдской диаспоры. ПСК — организация более традиционалистского плана, заключившая стратегический альянс с руководством Ирана.

Давняя вражда между двумя курдскими партиями вылилась в августе 1996 г. в кровопролитные братоубийственные столкновения. 31 августа, откликнувшись на призыв Барзани, иракские правительственные войска захватили курдский город Эрбиль, в котором несколько дней продолжалась беспощадная резня политических противников С. Хусейна. 9 сентября возглавляемые Барзани части ДПК без особого кровопролития овладели оплотом ПСК — городом Сулейманией. Отряды Талабани укрылись на территории Ирана, пополнив число иранских курдов. Временное перемирие, заключенное между противостоящими сторонами в октябре 1996 г., было нарушено спустя год, что ознаменовалось новыми военными операциями на севере Ирака.

Иран — государство, которое этнически и культурно наиболее близко курдам. Однако конфликт в Иранском Курдистане также далек от своего разрешения, хотя в последнее время там и были достигнуты определенные успехи по взаимному сближению политических позиций. Иранские курды так же, как их соотечественники в Турции и Ираке, испытывают жесткий пресс правительственной ассимиляционной программы. Это давление усугубляется религиозными преследованиями со стороны преимущественно шиитского населения Ирана (напомним, что курды в основном исповедуют ислам суннитского толка).

Курды составляют большинство в трех останах (провинциях) Ирана: Курдистане, Западном Азербайджане и Бахтаране. Этот регион до сих пор остается экономической периферией страны, здесь господствует низкотоварное сельское производство, уровень жизни низок даже по иранским меркам. В 60-е и 70-е годы центральное правительство следовало политике индустриализации Курдистана, что способствовало определенному развитию его промышленности и транспортной сети.

Центрами курдского сепаратизма в пределах Ирана являются города Мехабад и Сенендедж. Первый короткое время даже находился под полным контролем курдов во время Исламской революции 1979 г. В этих городах сильны позиции официально запрещенной Демократической партии Иранского Курдистана (ДПИК), которая с 1979 г. ведет борьбу за предоставление курдам автономии в рамках Ирана. Численность отрядов ДПИК оценивается в 8 тыс. боевиков.

Проблема курдов в Сирии не так актуальна, как в соседних с ней странах. Отчасти это объясняется небольшой их численностью, что не позволяет вести диалог с центральным правительством с позиции силы; отчасти тем, что Дамаск сам ищет пути по налаживанию контактов с лидерами курдского национального движения. Сирия, испытывающая давние политические разногласия и территориальные споры с Турцией, предоставляет убежище активистам Курдской рабочей партии, за что неоднократно обвинялась Анкарой в поддержке международного терроризма.

Как уже отмечалось, некоторое количество курдов (сложно оценить их численность) выехало за пределы своей этнической территории и образовало диаспоры в различных странах мира. Эта политически очень активная часть курдского этноса солидарна со своими соотечественниками на Ближнем Востоке, участвует в борьбе за самоопределение Курдистана. Наиболее тесные связи живущие за границей курды поддерживают с КРП, что совсем недавно подтвердилось массовыми выступлениями по поводу ареста Абдуллы Оджалана в Риме. “Европейские” курды весьма организованно и координированно проводят антитурецкие политические акции, например, такие, как осада и попытки штурма дипломатических представительств Турции в Германии, Швейцарии, Франции и Дании 24 июня 1993 г.

Курдская диаспора в странах СНГ не столь обширна, но достаточно влиятельна. Богатую историю и традиции межнационального общения имеют курдские общины в Армении (56,1 тыс.), Грузии (33,3 тыс.) и Азербайджане (12,2 тыс.). В последнее время курды стали селиться и в России. По данным переписи 1989 г., в нашей стране их насчитывалось 4724 чел., но можно с уверенностью сказать, что с того времени их число резко возросло, причем главным образом за счет нелегальной иммиграции. В Москве существует отделение КРП, а на территории бывшего пионерского лагеря в Ярославской области действует пункт по приему и размещению курдских беженцев.

Говоря о нынешнем состоянии и перспективах курдской проблемы, необходимо отметить крайнюю заинтересованность большинства политических сил мира в скорейшем ее разрешении. Это связано как с грандиозными проектами создания сети транскаспийских нефтепроводов, так и с опасениями по поводу дальнейшей судьбы крупного очага нестабильности, расположенного в непосредственной близости от Средиземноморья — нового внеевропейского ядра консолидации.

Сегодня на политической карте мира существуют “черные дыры”: Нагорный Карабах, Абхазия, Сомали, Приднестровье. Эти зоны “транзитной государственности” (в терминологии А.И. Неклессы) характеризуются специфическим государственным устройством, имеющим все атрибуты полной самостоятельности и суверенитета, не признаваемого, впрочем, никем в мире, кроме них самих. Курдистан нельзя отнести к этой категории. Все его части в большей или меньшей степени находятся под контролем национальных правительств Турции, Ирака, Ирана и Сирии, на всей его территории (даже в северной части Ирака) местные администрации представляют исключительно интересы легитимной центральной власти.

Есть ли будущее у курдского национального государства, того самого единого и неделимого Курдистана, охватывающего всю этническую территорию курдов (почти 300 тыс. км2), о проектах создания которого говорят их национальные и военные лидеры? Несмотря на отчетливо выразившуюся в последнее время тенденцию к потеплению отношения мирового сообщества к курдам, что, в частности, выразилось в одобрении действий правительства Италии, не выдавшего лидера КРП Абдуллу Оджалана правоохранительным органам Турции, ответ скорее будет отрицательным. Этого не может произойти по нескольким очевидным причинам:

• во-первых, вряд ли мировое сообщество допустит прецедент изменения государственных границ на Ближнем Востоке — наиболее конфликтном регионе мира, что может моментально разрушить хрупкую стабильность политических сил в этом геополитическом пространстве;

• во-вторых, как уже было отмечено, курдское национальное движение разобщено на несколько военизированных партий (как минимум четыре), имеющих между собой серьезные разногласия;

• в-третьих, курды никогда не имели своей государственности и им необходимо начинать ее выстраивать практически на пустом месте;

• в-четвертых, у курдов нет консолидирующего ядра — города, способного стать общепринятым культурным центром этноса, его национальной святыней, тем, чем служит, например, Кербела для иракских шиитов и Амритсар для сикхов;

• в-пятых, курды, не имеющие выхода к морю и окруженные исключительно недружественными народами, геополитически крайне уязвимы: даже если независимый Курдистан будет создан, он неминуемо окажется в жестокой блокаде.

Выходом из конфликта может быть только создание в каждой из трех основных частей Курдистана (турецкой, иракской и иранской) широких национально-культурных курдских автономий, имеющих органы местного самоуправления и, возможно, национальные парламенты.

В перспективе на основе этих автономных образований, не затрагивая суверенитета “больших” государств, возможно создание надгосударственной общекурдской территориально-политической структуры по образцу с успехом действующих уже сейчас трансграничных еврорегионов. Правда, для воплощения этого проекта потребуется не одно десятилетие и подобный сценарий может стать реальностью не скоро.

источник

Source: anshukov.livejournal.com

По мнению сайта, эти статьи так же могут быть вам интересны

 

Нравится Добавить комментарий

travelel.ru

Иракский Курдистан, США, Иран. Что дальше?: sergey_verevkin — LiveJournal

Если в США думают, что Иран будет молча проглатывать оскорбления Трампа в
Конгрессе и не реагировать на угрозы о выходе Вашингтона из соглашения
по Иранской ядерной программе (ИЯП),
а заодно и терпеть, как под давлением Израиля начнется вытеснение
иранских войск из Сирии, воюющих с ИГ и прочими террористами, то
американские стратеги сильно просчитались. Они не учли, что сегодняшний
Иран – это уже не та страна, какой она была
5 лет  назад, когда США и их ваххабитские пособники из Аравии разжигали
цветные революции на Ближнем Востоке. Да и забыли американцы, что в
регионе есть еще одна
болевая точка, через которую Тегеран может сильно надавить. Так оно и
произошло. В ночь с 15 на 16 октября иракские войска, шиитское ополчение
и отряды «Хашд аль-Шааби«,
подконтрольные КСИР, под руководством легендарного иранского генерала
Сулеймани перешли в наступление под Киркуком против курдской пешмерги и
их американских союзников.

                                                  Багдад предупреждал давно
Отом, что курды должны покинуть занятые им районы провинции Киркук,

Багдад предупредил заранее – сразу после референдума о независимости
Иракского Курдистана, проведенного Масудом Барзани 25 сентября с.г.,
хотя и Тегеран, и Анкара, и почти все другие страны  просили его
воздержаться от этого шага ввиду продолжающейся войны с ИГ. Но
вдохновленный поддержкой Израиля и при симпатиях части элиты США, курды
не вняли голосу разума. 14 октября центральное иракское правительство
выдвинуло ультиматум курдским военизированным формированиям пешмерги
освободить провинцию Киркук в течение 48 часов. Багдад не случайно
выбрал время для ультиматума. Иракская армия только что очистила от
боевиков ИГ район Хавиджа восточнее Мосула, поэтому смогла высвободить
до 15 тысяч человек для реализации своего требования курдам.

Но наэтот раз в Эрбиле явно не учли серьезность намерений Багдада. Тем более

что в это же время начались столкновения пешмерги с туркоманской
милицией, ориентированной на Турцию. И пока курды раздумывали, как
отреагировать на ультиматум, Багдад выдвинул новые условия: силы
пешмерги должны передать все нефтяные месторождения Киркука, аэропорт,
военные базы и всех заключенных под безусловный контроль гражданской и
военной администрации, назначенной центральным иракским правительством. В
общем, как и предполагалось, именно Киркук станет предметом разногласий
между Курдистаном и Багдадом. Ведь там добывается до 40 % всей иракской
нефти. Богатые ресурсами нефтяные месторождения Киркука, попавшие под
контроль курдов после войны с ИГ, это не тот кусок пирога,  который
шиитский Ирак  отдал бы курдам без боя. Курды, однако, не поняли, почему
США не стали поддерживать проведение референдума. Хотя все ясно –
вступать в конфликт сразу с Ираном, Турцией и Ираком Вашингтон не может.
США уже не те, и могут вести войну только на два фронта – сирийском и
иракском.

Курды на этот раз явно просчитались, полагая, что иракская армия сильно

ослаблена боями с ИГ под Мосулом и за его освобождение, и думая, что
иранцы, которые воюют с террористами в Сирии, не пойдут на участие в
конфликте. 

                                                                Иранский фактор

Ноглавное состоит в другом: в Эрбиле не учли, что в эту ситуацию все

решительнее стал заходить Иран, который обеспокоен попытками США и
Израиля создать на территории Иракского Курдистана оплот для разжигания
курдского сепаратизма в ИРИ. И иранцы с опасением смотрели на то, что
американцы создают там не только шпионские центры, но и военные базы. И
все это на границе с Исламской Республикой. Кроме того, в Тегеране
извлекли уроки из того, как повели себя курды в Сирии, захватив под
шумок боев против ИГ вокруг Дейр эз-Зора и Майядина, сирийские
нефтепромыслы, причем в арабской части САР.

Иранские военные заранее предупредили курдское руководство, что в случае
сопротивления и невыполнения условий ультиматума, отряды курдского
ополчения (пешмерги) будут уничтожены. Вечером 14 октября командующий
КСИР, иранский генерал Сулеймани прибыл в расположение шиитских
группировок к югу от Киркука. Речь пошла о подготовке к войсковой
операции против пешмерги в этом районе.

В этих условиях между самими курдами, а точнее между двумя их основными

политическими силами – Демопрктической партией Курдистана (ДПК) и
Патриотическим союзом Курдистана (ПСК) — начались трения. ПСК, на
который сильно влияет ИРИ, решил не ввязываться в конфликт за Киркук и
начал отводить свои отряды оттуда. Силы ДПК, то есть М.Барзани, решили
сопротивляться. А без ПСК силы не те. И курды прекрасно понимают, что, в
крайнем случае, иранцы могут ударить еще  и  с востока – в районе
провинции Сулеймания, если конфликт перекинется на нее, и в соседний
Иран хлынет поток беженцев.

Ситуацияу курдов сегодня действительно очень непростая, но уже сказав «А» им
все-таки придется говорить и «Б», иначе их соседи просто перестанут
уважать. Но они сами совершили ошибку, проведя референдум о
независимости, против которой выступают все  соседи, прежде всего Иран и
Турция, и которую поддержали только Израиль и часть американской
элиты.

При этом, на восстановлении иракского суверенитета над Киркуком настаивают

многочисленные шиитские группировки, исторически ориентированные на
Иран. А у премьер – министра Х. аль-Абади крайне сложные отношения с
ними. Несмотря на то, что во время штурмов городов, находившихся под
контролем Исламского государства, и прежде всего Мосула, шииты теряли
значительно больше людей, чем армия, но их много. Они и сейчас могут
выставить 100 тысяч человек с юга, в их отрядах на севере почти 50 тысяч
человек. Радикальные шииты — самостоятельный фактор в иракской политике, но самостоятельный под руководством Ирана.

                                              Военная операция

Вэтой ситуации, 16 октября, подразделения армии Ирака взяли под свой

контроль дороги и инфраструктуру поблизости от города Киркука, прежде
занимаемые курдскими вооруженными формированиями. По данным Командования
совместными операциям Ирака — организации, которая включает в себя
различные проправительственные вооруженные группы, в операции по
«восстановлению безопасности» в Киркуке достигнут прогресс. А после
полудня 16 октября ситуация в районе Киркука для пешмерги резко
осложнилась. После отступления курдских отрядов ПСК с части позиций к
югу и западу от города, иракская армия и «Хашд аль-Шааби» заняли часть
брошенных позиций (кое-где курды бросили даже технику), заняли ключевую
базу К1 (куда сразу начали перебрасывать вертолетами части иракского
спецназа), комплекс Северной Нефтяной Компании, а также еще целый ряд
объектов нефтегазовой инфраструктуры. Также сообщается о том, что база в
Дакуке также была брошена курдами и занята иракской армией.
Периодические столкновения «Хашд аль-Шааби» и пешмерги происходили лишь
там, где курды подчинялись структурам верным Барзани. Между отступившими
силами Талабани и «барзанистами», произошли столкновения в самом
Киркуке. На волне успешного развития наступления, в Багдаде заговорили о
назначении нового губернатора Киркука, взамен мятежного.

На текущий момент наступление продолжается, иракцы стремятся взять под

контроль объекты нефтегазовой инфраструктуры (установлен контроль над
двумя месторождениями нефти), пока пешмерга не провела перегруппировку
сил. Попутно занимаются небольшие поселки к югу и западу от города.
Отмечается также появление «Хашд аль-Шааби» в западных районах Киркука.
Часть жителей переходит в курдские районы на северо-востоке города. В
городе достаточно хаотичная атмосфера, много военных пешмерги и
вооруженных жителей. Часть эвакуируется организовано под руководством
иракской полиции.

Уже вечером 16 октября пришли сообщения о том, что  правительственные силы
Ирака вернули под свой полный контроль город Киркук  и  над зданием
администрации символически водружен иракский национальный флаг.

Остается очень важный вопрос – пойдут ли иракская армия и шиитское ополчение

после взятия Киркука дальше – на Эрбиль, чтобы покончить надолго с
курдской вольницей. С военной точки зрения это было бы логичным. Нельзя
останавливаться на половине пути. Но тогда американцам придется срочно
эвакуировать своих военных из Курдистана. Как и Израилю прикрыть свои
разведывательные центры там.

Хотя есть и другой вариант для иракских шиитских формирований – со стороны

границы в районе Мосула ударить по сирийским курдам в лице СДС и их
суннитским союзникам из бывших партнеров ИГ, которыми во многом
управляют американские военные советники. Ведь они захватили нефтяные
промыслы САР. Почему бы их не вернуть законному сирийскому правительству
в Дамаске, а заодно и не проучить США еще раз?

                                            Попытки спасти ситуацию

В Эрбиле, после полудня 16 октября, спешно созвано совещание курдских

командиров, верных Барзани и представителей Пентагона. Пытаются спешно
выработать формат действий с учетом изменений вызванных иранскими
действиями по расколу курдов. Отсутствие единства в курдских рядах,
сильно ослабляет возможности Барзани по поддержанию жесткой позиции, как
в политическом, так и в военном отношении. Трудно решиться на военные
сценарии, когда у тебя часть сил может своевольно бросить позиции и
оголить фронт. В районе Киркука также отмечены флаги  Рабочей партии
Курдистана (РПК), что дает Багдаду дополнительные козыри для обвинений
Барзани в привлечении «иностранных курдов» для оккупации арабских и
туркоманских территорий. Да и Турция вряд ли этому обрадуется. Из Эрбиля
готовятся к выходу дополнительные подкрепления, которые должны
поддержать пешмергу в Киркуке, ослабленную уходом сил Талабани. Но это
уже вряд ли поможет. По сообщению оттуда, в бой вступили  танковые части
иракской армии.

В случае, если Багдад сумеет взять Киркук без широкомасштабного военного

конфликта, он скорее всего, остановит военных, хотя шиитские боевики из
«Хашд аль-Шааби» могут вполне принять и другое решение, особенно
учитывая, что они фактически управляются иранцами, и генерал Сулеймани
приехал к месту событий не просто так. Но если курды отдадут Киркук, ни о
каком признании их независимости не может быть и речи. Скорее наоборот –
можно потерять автономное управление трех курдских провинций Северного
Ирака. Поэтому сейчас Барзани решает сложную задачу остаться в
договорном поле. А для этого он должен будет минимизировать любые
военные риски и не потерять полностью провинцию и нефтяные
месторождения, что будет воспринято в самом Курдистане как очевидное
поражение. А проигравших не любят нигде. Не исключено, что на этом
политическая карьера Масуда Барзани закончится, причем бесславно.
Альянсы с США еще не приводили ни к чему хорошему.

Сейчас интерес Абади в том, чтобы конфликт  шел между курдами и шиитами, а

армия выступала сдерживающей тех и других силой. Она ослаблена после
войны с ИГ, поэтому военным приходится маневрировать. Но кроме
внутрииракских противоречий имеются внешние. Главное противоречие: США —
Иран. Соединенные Штаты поддерживают курдов Ирака в первую очередь как
противовес Ирану. И очевидно будут поддерживать их в этом конфликте,
правда, с определенными оговорками: Багдад при правительстве Х.Абади –
тоже в какой-то мере  союзник США, а потому ему придется вести гораздо
более тонкую игру, чем во время борьбы с ИГ. Но уже ясно одно – он не
управляет развитием ситуации в районе Киркука. Зато это хорошо
получается у генерала Сулеймани.

                                                                                    ******

Борьба а Киркук  началась и закончилась за один день. Очевидно, генерал
Сулеймани спланировал операцию просто блестяще. Это огромный успех
Багдада и Тегерана. И хотя по первому удару о конечном счете в конце
матча не судят,  одно уже ясно — среди проигравших окажутся, в том числе
и США. Иран нанес ответный, чувствительный удар по США. Начав вытеснять
Иран из Сирии, США теперь потеряют свой оплот в Ираке. Что и следовало
ожидать. А не оглашать Конгресс глупыми и лживыми обвинениями в адрес
Тегерана и угрозами выйти из соглашения по ИЯП, что сделал Трамп вечером
13 октября. Так что Вашингтон своими руками и глупостью Трампа
способствует только усилению роли ИРИ на Ближнем Востоке. И России есть
чему поучиться у Ирана в плане действий в регионе. Не оставлять без
ответа все те постоянные «подставы» в Сирии, которые делают американцы
нашим военным.
источник http://www.iran.ru/news/analytics/107186/Iran_perehodit_v_nastuplenie_SShA_v_rasteryannosti_Rossiya_zhdet

sergey-verevkin.livejournal.com

Иракский Курдистан на пути к независимости: позиция России по вопросу самоопределения иракских курдов

Россия ищет концепцию разумного самостоятельного и принципиального прагматизма в своей политике на Ближнем Востоке, в том числе и в отношениях с иракскими курдами. Одним из основных постулатов такого подхода является решение базовых вопросов безопасности на Ближнем Востоке компромиссным и коллегиальным путем. Объективный анализ баланса сил на ближневосточной арене позволит России выстроить взаимовыгодные отношения со всеми ключевыми игроками региона, в том числе и с Иракским Курдистаном. В условиях борьбы с запрещенной в России ИГИЛ и активного участия РФ в попытках разрешить сирийский конфликт, Москва рассматривает курдские политические силы Сирии и Ирака в качестве своих геополитических союзников, причем последних — не только в плане борьбы с терроризмом, но и с точки зрения перспектив экономического сотрудничества РФ с курдистанским регионом.

Российские компании «Газпромнефть» и «Роснефть» активно вошли на внутренний рынок, осуществляя многомиллионные контракты по разведке, добыче и транспортировке нефти из Иракского Курдитстана. Россия также оставляет за собой право на гуманитарные, экономические и культурные контакты с курдами, учитывая при этом довольно высокий уровень сотрудничества с региональными партнерами: Турцией, Ираном, Ираком и Сирией. Объективный анализ баланса сил на Ближнем Востоке позволит России выстроить взаимовыгодные отношения со всеми ключевыми игроками региона, в том числе и с Иракским Курдистаном в случае провозглашения его независимости.

7 июня 2017 г. президентом курдской автономии в Ираке Мосудом Барзани была объявлена дата проведения референдума о независимости Иракского Курдистана: 25 сентября 2017 года. Несмотря на сдержанно негативную реакцию большинства представителей международного сообщества, ни у кого не вызывает сомнений, что такой референдум будет в Иракском Курдистане всё же проведен.

Заявление МИД РФ о том, что Россия выступает за сохранение территориальной целостности Ирака, недвусмысленно трактуется, как негативная оценка объявленного референдума. Такая позиция в значительной степени уязвима в свете активной поддержки Россией пророссийского референдума в Крыму в 2014 году — если принимать во внимание тот факт, что в рамках международных отношений традиционной считается легитимность тех действий, направленных на отделение претендующих на национальный суверенитет территорий, которые вызывают одобрение большинства членов международного сообщества.

Позиция экспертов по ближневосточным вопросам может отличаться от официальной позиции МИДа относительно целесообразности и перспектив возможной курдской независимости на севере Ирака, учитывая, что мнение эксперта, скорее, основано на анализе полного спектра интересов в регионе, баланса сил и собственных устремлений курдского народа, требующего национального суверенитета. МИД России, в свою очередь, ставит во главу угла национальные интересы государства, и эту позицию можно также прокомментировать или подвергнуть критике.

Национальные интересы Российской Федерации по отношению к статусу курдской автономии на севере Ирака опосредуются как текущим балансом сил, так и интересами России на всём Ближнем Востоке с перспективами прежде всего экономических отношений с Иракским Курдистаном (как с субъектом федерации, так и с гипотетически независимым государством), а также вопросами безопасности находящихся в Сирии военных баз в Тартусе и Хмеймиме.

Россия, словами спикера МИД М. Захаровой, подчеркнула нежелательность референдума о независимости в сентябре 2017 года, однако эта позиция, на наш взгляд, автоматически не отрицает права иракских курдов на политическое самоопределение. Как следует из предыдущих комментариев президента России, «в конце концов, должны быть обеспечены права курдского народа, но каким образом и как это будет сделано, все зависит от Ирака и от самого курдского народа. Но мы не намерены вмешиваться во внутренние иракские процессы». Ситуация вокруг иракских курдов и Ирака рассматривается Россией также и в рамках обеспечения коллективной безопасности организации Шанхайского сотрудничества (ШОС), где в настоящее время наблюдателем является Иран, выступающий резко против курдского референдума в Ираке. Однако сохранение территориальной целостности Ирака является не единственным аспектом, определяющим официальную позицию России по отношению к референдуму.

Очевидно, что опасения всех стран, которые выразили сдержанно негативную реакцию на будущий референдум (США, Великобритания, Германия, Франция, Турция, и менее сдержанно — Иран), коренятся в непредсказуемости нынешнего процесса освобождения Ракки и Мосула с весьма вероятным его переходом в фазу суннитско-шиитского конфликта на территории Ирака, а также в противоречивости трактовок политических «курдских» границ внутри Ирака, в рамках которых такая независимость могла бы быть реализована. Время проведения референдума также видится во многом политически манипулятивным и нацеленным на то, чтобы обеспечить поддержку ДПК, инициировавшую проведение референдума в период между августом 2017 года, когда заканчивается дополнительный (и формально нелегитимный) срок президентства М. Барзани и ноябрем — временем парламентских, а затем президентских выборов в Иракском Курдистане. Об этом, в частности, недвусмысленно дали понять такие политические силы Иракского Курдистана, как левая партия «Горран» («Перемены») и исламистская Исламская группа Курдистана (ИГК), отказавшись приять участие во встрече с президентом автономии 7 июня.

При этом все политические силы Иракского Курдистана заявляют о том, что референдум о независимости не будет автоматически означать одностороннего ее провозглашения. Между тем, существует очевидное стремление элит Иракского Курдистана провести референдум до окончательной победы над ИГИЛ (запрещенным в РФ), после которой явно активизируется новое перераспределение политического влияния на Ближнем Востоке всех региональных и мировых игроков. Таким образом, иракские курдские элиты упреждающим волеизъявлением курдского населения обезопасят себя от возможного «второго Сайкс-Пико», в результате которого, как и сто лет назад, курдская государственность может быть принесена в жертву сиюминутным устремлениям и национальным интересам как соседних государств, так и крупных держав.

Падение цен на нефть в 2014-2015 гг. стало началом острого экономического кризиса в Иракском Курдистане, когда непомерно завышенные траты на содержание госслужащих, сил безопасности и вооруженных сил Пешмерга вызвали бюджетный дефицит, который региональное правительство не могло компенсировать за счет полагающихся 17% доходов от экспорта всей иракской нефти. Кризис усугублялся жизненной необходимостью вести боевые действия с ИГИЛ. На этом фоне нынешняя активность российских крупнейших нефтяных корпораций («Газпромнефть» и «Роснефть») на внутреннем нефтяном рынке Иракского Курдистана и заключенные напрямую крупные инвестиционные контракты стали важным и необходимым источником вливания средств в экономику-рантье, напрямую зависимую от нефтяной ценовой коньюктуры.

На первый взгляд может создаться впечатление, что Россия в настоящее время пытается проводить в Иракском Курдистане политику, характерную для Соединенных Штатов в 90-ые годы прошлого века, а именно — заигрывания с курдскими политическими лидерами (в первую очередь, с ДПК) с целью реализации выгодных для РФ нефтяных проектов. Между тем, точно оценить уровень запаса нефти в Иракском Курдистане практически невозможно, учитывая отсутствие чётких границ Курдистана. Так, по мнению ведущего эксперта Союза нефтегазопромышленников России Р. Танкаева, извлекаемые запасы Иракского Курдистана вряд ли превышают 500 млн. тонн нефти, а большинство заявлений властей Курдистана о богатых запасах нефти являются, скорее, политическими, рассчитанными на привлечение инвесторов1.

На этом фоне Россия не стремиться заключать долгосрочные нефтяные контракты в Иракском Курдистане, ограничиваясь двухлетним периодом разведки и транспортировки курдистанской нефти. Также осторожная позиция России опосредована желанием не навредить отношениям с Ираком. Такая попытка «усидеть на двух стульях» будет являться определяющей внешнюю политику РФ в отношении этого вопроса и после проведения референдума. Другим немаловажным, но отчетливо не заявляемым аспектом негативного отношения РФ к перспективе независимого Иракского Курдистана можно считать возможность создания на его территории американской военной базы, наличие которой крайне нежелательно вблизи российских военных баз в Хмеймиме и Тартусе.

Сдержанно негативная позиция РФ по отношению к будущему референдуму опосредована фактором непредсказуемости его последствий, а также очевидным осложнением отношений гипотетического государства с окружающими его соседями: Ираком, Турцией и Ираном. Между тем, результаты волеизъявления в Иракском Курдистане абсолютно ясны — оно уже проходило неофициально в 2005 году, когда был показан высокий потенциал местной поддержки самоопределения. Теперь Эрбиль видит жизненно важным проведение референдума на спорных территориях Синджара, Ханакина и Киркука, а его результаты должны, по идее, стать мощным инструментом в переговорах Регионального правительства с Багдадом о будущей курдской независимости с официальным включением богатого нефтью Керкука в состав Иракского Курдистана. Однако сделать это будет непросто. Статус спорных территорий остается неразрешенным с момента создания автономии в 1970 г. Очевидно, что попытка иракских курдов включить их в состав независимого курдского государства вызовет предсказуемо негативную реакцию как центрального правительства Багдада, так и более непредсказуемую — шиитского ополчения «Хашд аш-Шааби», наделенных Багдадским режимом статусом государственных военизированных формирований, но находящихся под патронажем Ирана. По большому счету, вопрос спорных территорий в случае выхода Иракского Курдистана неразрешим путем переговоров; он приведет к неминуемому вооруженному конфликту, с учетом того, что на фоне подготовки референдума уже назревает конфликт между Багдадом и Эрбилем, а Багдад при этом имеет явные преимущества в военно-воздушных силах и тяжелой артиллерии. Думается, в МИД России это отчетливо видят и понимают.

По словам нынешнего губернатора Киркука Наджмальдина Карима (бывшего директора Курдского института в Вашингтоне), статус Киркука должен быть определен параллельно с референдумом о независимости Иракского Курдистана. При этом Карим подчеркивает, что несмотря на то, что в представлении многих курдов Киркук является «сердцем Курдистана», в рамках будущего независимого курдского государства город и прилегающих к нему регион будет иметь особый «мультинациональный» статус. Во времена правления Хусейна город подвергался усиленной арабизации. Сейчас же в этом регионе расположились около 500 тыс. беженцев — в основном, артабов-суннитов из регинов Хавиджа и Салахеддин.

Этнический состав Киркука является предметом ожесточенных споров между курдским региональным правительством и Багдадом. До вторжения в этот регион сил ИГИЛ, 53% населения составляли курды, 33% — арабы и 14% — туркоманы. По мнению губернатора Киркука, даже если регион и проголосует за вхождение под юрисдикцию курдского регионального правительства, ему необходимы будут несколько лет самоуправления для выработки межнационального консенсуса. Карим не исключает также создание в Киркуке самооуправляемого региона, отдельного от Багдада и Курдского регионального правительства2.

Таким образом, проведение референдума о независимости иракского Курдистана в Киркуке возможно только после референдума о включении этого региона под юрисдикцию Регионального правительства Иракского Курдистана. В противном случае мы можем стать свидетелями так называемого «крымского прецедента», когда преобладающе неурегулированный статус территории без ясного и преобладающего выражения воли местных жителей в случае любой политической дезинтеграции будущего курдского государства может стать триггером для сепаратистского (опять же, с точки зрения интересов Иракского Курдистана) движения в Киркуке, основанного на арабском или туркоманском этническом партикуляризме и весьма вероятным военным вмешательством со стороны центрального правительства в Багдаде. Это, в свою очередь, может вовлечь Турцию в конфликт под предлогом защиты этнических турок, учитывая жесткую риторику правительства Турции в отношении перспектив самоопределения Киркука.

Рассматривая опыты отделения других стран на основе этнического партикуляризма, можно заметить, что они, в основном, стали результатом субъективно воспринимаемой угрозы национальным интересам для периферийных моно или полиэтнических групп, разделяющих общий набор ценностей и взгляды на национальное самоопределение. В большинстве случаев эта угроза возникала в связи с гражданской войной и/или неконвенциональным способом смены власти в стране. Безусловно, основным источником угрозы для Иракского Курдистана является ИГИЛ, но при этом, несмотря на все экономические и политические противоречия между Региональным правительством и Багдадом, эти противоречия не могут считаться настолько же критическими, насколько вышеупомянутая угроза ИГИЛ для национальных интересов курдов. Похоже, что после референдума Региональное правительство Иракского Курдистана должно четко определить, какую именно угрозу национальным интересам и национальной курдской безопасности оно видит в связи с пребыванием в составе федеративного Ирака.

В свете определенной непредсказуемости перспектив политического развития в Сирии и Ираке после неминуемой победы над ИГИЛ России всё же нельзя игнорировать фундаментальные принципы и права на самоопределение за курдским народом Ирака. С другой стороны, очевидно и то, что с выходом курдов из состава федерации произойдет весьма непредсказуемый по своим последствиям распад всего Ирака, поскольку перспективы существования единого «суннитско-шиитского» государства после ухода курдов также выглядят весьма призрачными. В планах реализованного США проекта иракской федерации курды рассматривались (и до сих пор рассматриваются) в качестве важной составляющей «треугольника стабильности» иракского курдо-шиитско-суннитского государства. Однако этот проект к настоящему моменту обнаружил свою несостоятельность и Ирак находится в полушаге от того, чтобы стать failed state (несостоявшимся государством). Однако, необходимо учитывать и то, что по-прежнему существуют международные и, особенно, внутренние и региональные условия, которые можно рассматривать как препятствия процесса курдского самоопределения, и этот процесс в будущем будет зависеть от сочетания ряда факторов, которые в данный момент неочевидны. Помимо угроз вооруженного столкновения между Эрбилем и Багдадом есть еще политические и идеологические противоречия между основными силами в иракском Курдистане, такими как ДПК, с одной стороны, и ПСК и «Горран» — с другой. Не добавляет оптимизма и тот факт, что по сути анти-террористические силы Пешмерга разделены и управляются из двух центров: из подконторольного ДПК Эрбиля и сторонниками ПСК в Сулеймании. Усугубляет ситуации и наличие около 2 млн. беженцев на территории Иракского Курдистана.

Результаты референдума, возможно, привнесут новые расклады в распределение мест в парламенте, однако крепнущая объединенная оппозиция к ДПК в лице ПСК и «Горран», а также нескольких более мелких партий позволяет говорить о сложных перспективах переговорного процесса по вопросу распределения полномочий в рамках представительства разных политических сил в едином курдистанском парламенте. Принцип переговорного процесса между курдским обновленным парламентом и Багдадом является единственным возможным подходом к решению курдской проблемы в Ираке, подкрепленный также и принципом курдской национальной идеи, в основе которой на нынешнем этапе может лежать вполне понятный тезис о том, что никакие курдские политические силы, отрицающие терроризм, как форму навязывания определенных политических взглядов, не будут находиться в состоянии вооруженного конфликта друг с другом или, другими словами, «никто из курдов не будет сражаться с другим курдом». И такая понятная на данном историческом этапе национальная доктрина может быть принята во внимание курдами не только в Ираке, но и на всем Ближнем Востоке, включая Турцию, Сирию и Иран.

1 www.gazeta.ru. 28.04.2016

2www.middleeasteye.net/news/kirkuk-governor-interview-644397263

Кирилл Вертяев

кандидат политических наук,

старший научный сотрудник Института востоковедения РАН,

зав. сектором курдоведения Отдела Ближнего и Среднего Востока ИВ РАН.

riataza.com