Что такое игил и кто им управляет – Что такое ИГИЛ и чего она хочет?

chechnyatoday.com

Что такое ИГИЛ и что с этим делать

История с парижским терактом ставит несколько вопросов, которые явно не выглядят однозначными и тривиальными.

Первый. Кто именно напал на парижан. ИГИЛ-не ИГИЛ. Официально именно Исламское государство признано организатором и исполнителем теракта. С заказчиком вопрос темный, пока его можно отложить в сторону.

Здесь сразу нужно понять: ИГИЛ — это не структура. Не нечто, имеющее форму, цвет, запах. Это в первую очередь идея. Организационно же — это конгломерат самых разных группировок и даже отдельных людей.

В Ираке и Сирии у ИГИЛ существует какое-то подобие структуры и даже иерархии, хотя и весьма специфическое. По сути, это  просто разнообразные формирования, выполняющие распоряжения своих непосредственных руководителей. Степень подчиненности этих руководителей распоряжениям шуры ИГИЛ может варьироваться вплоть до полной автономности. Здесь примерно та же история, что и у ополчения Донбасса времен начала гражданской войны на Украине, та же самая, что и у добровольческих батальонов ДУК и спецбатальонов украинских олигархов. Формальное подчинение указаниям центральных органов управления имело очень опосредованный характер. Командиры действовали в пределах своих территорий полностью автономно, лишь координируя действия друг с другом. Да и то не всегда.

Объяснение простое — каждый отряд и группа имели свои собственные линии снабжения — как внешние, так и внутренние, поэтому центральные органы имели для них второстепенное значение, и подчинение указаниям сверху диктовалось лишь текущей оперативной обстановкой.

В Исламском государстве ситуация посложнее, так как территориальные органы управления более зависимы от «центра», военные органы — менее, центральные органы управления получают «снизу» свою долю добычи и имеют возможность ее распределять «вниз» или по своему усмотрению. В общем, все это довольно размыто, но вполне привычно для ближневосточной управленческой культуры, когда баланс между иерархическими и сетевыми структурами может варьироваться в широких пределах.

Территориальные структуры управления ИГ более выражены: это и шариатские суды, и полиция (криминальная и религиозная), и органы экономического управления. Руководитель территориального органа (вилайета) обладает очень широкими полномочиями и фактически автономен в текущих решениях, но назначается и снимается из центра, поэтому зависимость его от шуры ИГ довольно велика. С полевыми командирами ситуация иная — зачастую ими становятся наиболее авторитетные члены боевой группировки, хотя и они могут быть назначены и смещены «сверху».

Это в Сирии и Ираке. За пределами Исламского государства ситуация еще более размыта. Фактически любая группировка, принеся присягу халифу Аль-Багдади, может с полным основанием причислять себя к ИГИЛ, при этом все свои действия она продолжает определять самостоятельно, зачастую даже не ставя в известность «центральное руководство». Определенная зависимость появляется, но как правило, она проявляется в «плате за бренд» — то есть, какая-то доля добычи в том или ином виде отсылается в Сирию или вообще так и остается на месте, но распоряжаться ею могут по указаниям Шуры ИГИЛ. К примеру, часть от продажи ливийской нефти, которую контрабандой отправляют из Сирта, поступает в распоряжение Исламского государства и его эмиссаров, которые сейчас находятся в Дерне. Кстати, вчера американцы объявили о том, что ими убит руководитель ИГИЛ в Ливии как раз после авиационного удара по Дерне.

«Ливийский вилайет» для Исламского государства очень важен — до трети всех нефтяных доходов сегодня ИГИЛ получает как раз от продажи ливийской нефти, поэтому степень его автономности хотя и велика, но и контроль со стороны «центрального ИГИЛ» тоже присутствует.

В других местах, где действуют боевики от имени ИГИЛ — в йеменском Хадрамауте, на Синае, в Нигерии, в Афганистане, в Пакистане — управление местными группировками ИГИЛ из Сирии и Ирака тем более номинально, их руководство самостоятельно определяет свои задачи, а постоянной территории или каких-то центров управления там вообще нет. Европейские, российские ячейки ИГИЛ действуют в подполье, а потому их деятельность в лучшем случае координируется на информационном уровне — да и то с соблюдением очень сложной конспирации. Скорее всего, что бы ни делали эти люди, «центральный ИГИЛ» узнаёт об этом пост-фактум. Это не исключает проведение каких-то точечных мероприятий, поэтому вопрос: кто именно организовывал парижский теракт, все равно остается открытым.

Теракты, которые совершаются от имени ИГИЛ, равно как и любые другие действия, тоже можно и нужно рассматривать, как самостоятельные (по большей части) действия тех руководителей, которые и принимают решения. «Центральные» органы управления могут вообще понятия не иметь, что именно делают его «вилайеты». Естественно, что внешнее влияние на «вилайеты» со стороны региональных и глобальных сил гораздо выше, чем на структуры Исламского государства в Сирии и Ираке. Поэтому, возвращаясь к терактам в Египте, Парижа, а также недавнему теракту в Ливане (за день до парижского), можно предполагать, что «местным» ИГИЛом могли воспользоваться именно такие игроки.

Вообще, как и в случае с Аль-Кайедой, ИГИЛ нужно рассматривать как «зонтичную» структуру — то есть, под одним брендом могут выступать существенно отличающиеся друг от друга группировки. К примеру, нигерийская «Боко Харам» с точки зрения теологических воззрений выглядит еретической сектой по отношению к «чистому исламу» — но в том и особенность ваххабизма, что это скорее не религиозное, а политическое течение. Лояльность идеологическая выглядит более важной, чем религиозная. Точно так же ваххабиты-ихваны Аравии в период становления Саудовского королевства зачастую имели о Коране очень смутное и упрощенное представление — но безоговорочная преданность приказам шейха полностью снимала все проблемы с их своеобразным толкованием священных текстов.

Таким образом, возникает весьма непростой вопрос об организационной принадлежности тех, кто совершил теракт в Париже. Это могли быть члены «спящей» ячейки, которая получила команду из центра, это могло быть творчество местных исламистов, это вообще могла быть спецоперация каких-либо спецслужб (если так, то скорее саудовских, которые могли таким образом ответить на катарскую операцию в Египте). ИГИЛ в данном случае лишь предоставляет свой бренд.

Самой Шуре Исламского государства такая ситуация вполне выгодна: даже не имея отношения к терактам за пределами Ирака и Сирии, она решает задачу создания буферных территорий боевых действий за пределами своей собственной, отвлекая силы и внимание своих противников. Поэтому ИГИЛ будет брать на себя ответственность вообще за всё, что можно — вне зависимости от того, имела ли она к этому отношение. Имидж в глазах сторонников — вещь весьма важная, поэтому наступательная тактика (пусть и сугубо в медийном пространстве) тоже работает на интересы Исламского государства.

Другой вопрос — что с этим всем делать противникам ИГ? Пока теракты носят точечный характер, они выглядят ужасно, но в целом для устойчивости атакованных государств не слишком опасны. Что делать, если боевики запустят конвейер терактов — каждый день нападая на разные города, неясно. Европа в этом отношении крайне уязвима — ее открытость является важнейшим конкурентным преимуществом, но уже понятно, что террористическая война вынудит европейцев закрывать границы, создавать гетто для пришельцев, ужесточать законодательство — существенно уменьшая свою привлекательность, а значит, теряя это самое преимущество.

Проблема в том, что в такой войне нет противника — воевать приходится не со структурой, а с идеей. Ее как раз у европейцев и вообще у либерального общества нет. Вместо нее существует культ толерантности, который в наступающей войне работает против европейцев. Для мирной жизни это идеально, для войны — катастрофа.

На самом деле Запад полностью несет ответственность за происходящее. Неся свою культуру, цивилизационные коды и глобальные институты «в массы», он взял абсолютно недопустимый темп, посчитав, что за несколько десятилетий сможет стимулировать исторические процессы, длящиеся веками. В итоге несповпадение психической готовности миллионов людей воспринимать эти коды с реальностью вызвало к жизни самую жуткую архаику, которая до этого тихо сидела за печкой и потихонечку отмирала. Так что вопрос «кто виноват» в данном случае выглядит риторическим. Детское любопытство клинических идиотов, которые экспериментировали, не интересуясь последствиями — вот, собственно, основная причина происходящего.

По факту, если выбросить разного рода конспирологические штуки, можно сказать, что впервые с середины 20 века у всех появился общий враг, против которого можно и нужно объединяться. Разногласия и взаимные претензии между Западом и Востоком, Севером и Югом велики и зачастую неразрешимы, но поднятая со дна истории дикая архаика может снести вообще всех.

Скорее всего, прямо сейчас ни о каком объединении интересов речь не может идти — разногласия очень велики. Недоверие — еще больше. Но другого пути, как пересматривать приоритеты, все равно нет.

Анатолий Несмиян

szona.org

Кто такие боевики ИГИЛ? Чем они занимаются?

Информационное пространство всего мира то и дело сотрясается от «подвигов», что демонстрируют народам боевики ИГИЛ. Их деяния настолько жестоки и бессмысленны, что невозможно оставаться равнодушным. Зачем они это делают? Кто такие боевики ИГИЛ? Откуда они пришли в этот мир? Давайте разберемся.

История появления

Боевики ИГИЛ для многих возникли «из ниоткуда». О них одномоментно стали говорить все мировые СМИ.

Действуют они на территории Сирии и Ирака. Но там и своих радикалов достаточно. Только специалисты разбираются в их тонкостях и оттенках. Верующие на Ближнем Востоке традиционно берутся за оружие. Они защищают свои взгляды не демократическими митингами, а силой. Боевики стали орудовать в этих местах еще во времена Иракской войны. Государство развалилось. Необходимо было элементарно защищать свои семьи, потом добывать деньги. Следом произошла «цветная революция» в Сирии. Там тоже народ живёт горячий и религиозный. Многие выступили с оружием против светского режима Асада. Но данные группы вели осмысленную идеологическую борьбу. Они выдвигали требования, прямо говорили, что именно им не нравится. Боевики ИГИЛ совсем другие.

Географическое расположение

Как считают специалисты, эти «звери» впервые появились в Ираке. Им необходимо было оружие. Именно в этой стране такового оказалось более чем достаточно. Боевики его или покупали, или брали силой. Иракская регулярная армия не только не сопротивлялась, но и переходила на сторону бандитов. Затем они перешли на территорию Сирии, неподконтрольную правительству.

Кто становится боевиком?

Считается, что данное «зверское» течение изначально было сформировано из людей с психическими отклонениями. Они желали совершать убийства, получали от этого удовольствие. Далее к ним стали примыкать местные жители. Они оказались в тяжелом положении. Вокруг идет война, законом является наличие оружия и умение им пользоваться.

Деньги откуда?

Понятно, что для ведения военных действий требуются немалые средства. Как говорят специалисты, боевики получают их от богатых арабов, проживающих в основном в Саудовской Аравии или Катаре. Только эти пожертвования — не единственный источник средств боевиков. Они регулярно грабят населенные пункты. По некоторым сведениям, занимаются рэкетом, крадут людей ради выкупа. Кроме того, эти звери (простите за термин) торгуют людьми. В основном они захватывают христиан и иностранцев. Затем требуют выкуп. Если не получают, то долго не церемонятся. Жертвы не просто погибают, а становятся действующими лицами очередного устрашающего ролика. Известие о разграблении Мосула, богатейшего иракского города, развеяло множество мифов о временности этого образования. На полмиллиарда, что они добыли, можно долго вести войну. Окружающие государства время от времени предпринимают попытки справиться с этими зверями. Однако боевики весьма мобильны. Их трудно втянуть в открытый бой. Они нападают сами там, где никто не ждет. Грабят, убивают и исчезают. Бомбардировки с воздуха не наносят им ощутимого ущерба, только приводят к новым человеческим жертвам.

Чей-то эксперимент?

Политики постоянно спорят о том, что же это за сила такая, зачем и кому она нужна. Расстрел боевиками ИГИЛ очередных жертв становится темой для обсуждения на самом высоком уровне. О них говорят в Совбезе ООН, президент США считает их одной из основных угроз. Учитывая, что оружием боевиков снабдили именно Штаты, а финансируют в том числе и союзники этой страны, все это кажется странным многим специалистам. Выдвигаются теории о том, что США сами же и поддерживают эту силу. Она им нужна для создания хаоса на Ближнем Востоке. Другие идут дальше. Они считают ИГИЛ частью плана по выходу Штатов из глобального кризиса. Америке необходима большая война. Вот она и создает ее в самых взрывоопасных уголках мира. А Ближний Восток всегда был и остается «зоной риска».

fb.ru

Что такое ИГИЛ, чего добивается и кто им управляет

ИГИЛ* — новая мировая угроза. Все слышали об этой запрещенной в России экстремистской организации, но не все знают, кто они, чего хотят и откуда взялись? Об этом и не только поговорили с политологом и востоковедом Карине Геворгян в авторской передаче журналиста Радио «Комсомольская Правда» Аббаса Джума «Восток — дело тонкое». Публикуем главные тезисы, озвученные в эфире экспертом.

Что такое ИГИЛ?

— Это пассионарный отряд исламистского глобалистского проекта. В этом смысле данный проект принципиально не отличается от западного глобалистского проекта. Оба эти проекта по отношению к России враждебны. В том числе, идейно. Поэтому в данном случае, когда удивляются, что они иногда идут рука об руку, иногда расходятся и т.д., это нормальные вещи. Потому что они между собой как бы делят пространство. Но тем не менее «Исламское государство» — это передовая часть глобалистского проекта исламистского, если так можно выразиться, толка, который использует определенные формулы, относящиеся к исламской цивилизации. Но при этом полностью от нее оторван.

В Европе акции против ИГИЛ участились после терактов в Париже.Фото: REUTERS

ИГИЛ дискредитирует ислам?

— Вот когда у нас начинают говорить о том, что это не ислам, или Кадыров говорит – давайте их Иблисским государством назовем, потому что они вообще шайтаны, какое они отношение имеют к исламу? Мне кажется, надо более точно определить – это действительно люди, принципиально оторвавшиеся от корневой мусульманской цивилизации, внутри которой исторически было все, что угодно. Были и атеисты, были и пофигисты, и суфии, и т.д. Это огромная цивилизация, внутри которой возможны разные споры, разные точки зрения и т.д. И что-то сложилось — сложилась некая цивилизационная традиция. Вот эту традицию они бросили в костер, если можно так выразиться. И в этом смысле они такие же глобалисты. Они точно так же отрицают государство. Они пользуются постмодернистским методом, а основной ее метод – метод деконструкции. То есть, вот берешь Зою Космодемьянскую и из героини потихонечку делаешь ее идиоткой, пироманкой, сексоманкой, чем угодно. Вот так это работает. То есть, ты берешь некий идеал и ты его деконструируешь, начинаешь смеяться над отдельными частями, перетасовывать эти части и т.д. То же самое делают они. Они пользуются теми же техниками.

После терактов в Париже мусульмане во многих мира запустили в соцсетях флешмоб с хештегом #notinmyname (#неотмоегоимени).Фото: REUTERS

— Есть люди, которым ислам нравится, есть люди, которым ислам не нравится, но давайте будем объективными. С моей точки зрения, это война со всей цивилизацией. Корневой, мусульманской цивилизацией. Она действительно создала ряд исторически существовавших халифатов, мы знаем, что до последнего дня там Оттоманская порта тоже себя называла халифатом и т.д.

Во всем мире проходят акции мусульман, протестующих против экстремистской деятельности ИГИЛ.Фото: REUTERS

Когда появился ИГИЛ?

— Исламское государство Ирака и Леванта заявило о себе в 2013 году. То есть, они относительно недавнее образование. Как халифат они объявили себя в конце июня 2014-го, с шариатской формой правления, со штаб-квартирой в сирийском городе Ракка и т.д. Но очень быстро они отказались от второй части этой аббревиатуры и в принципе с 2014 года это уже не ИГИЛ. Задача построения халифата – хотя это такой специфический халифат, который не будет государством, это сетевая структура. Да, во главе халифата должен стоять товарищ халиф. Кто стоит во главе халифата? Аль Багдади.

— Первая стадия – это даже не ИГИЛ, а Исламское государство Ирак. То есть, все это начиналось с Ирака, но, я думаю, это почти все знают и то, что боевой частью стало то боевое офицерство Саддама Хусейна, которое оказалось вне игры из-за операции американцев.

Террористам удалось создать мощную пропагандистскую структуру.Фото: REUTERS

Чего хочет ИГИЛ?

— Вспомните лозунг этих ребят – сохраниться и расшириться. Вообще-то они претендуют не просто на какое-то пространство, которое в мусульманской традиции называется Дар уль ислам (это традиционно те страны, где живут мусульмане, где ислам исповедуется как основная религия). Они претендуют на мировое господство. Они хотят мир превратить в это. И в этом смысле они работают на мельницу тех, кто еще в 70-е годы, базируясь на известном докладе Римскому клубу «Пределы роста», принял решение разными технологиями снижать рост народнонаселения Земли. И по большому счету они выполняют одну программу, потому что дальше они не пройдут, потому что понятно, что те, кто занимается террором, никогда к власти не приходит. Плодами их побед всегда пользуется кто-то другой, всегда более умеренный, более гибкий. Но депопуляцию в регионе они делают, они выполняют эту задачу. И в этом смысле я не хочу сказать, что они одно и то же, но они выполняют ту же задачу, которую ставили перед собой главные идеологи глобализации по западному проекту. В этом смысле они совпадают. Теперь посмотрите – вот этот выплеск адреналина и вот этот выплеск пассионарности – а потом что? Ведь когда бывает такой взлет, он же не может всегда в этой точке держаться, да? Нужна какая-то энергия, а ее не хватит. И дальше пойдет спад. Поэтому в какой-то степени, я думаю, Соединенные Штаты довольно ловко этими факторами пользуются, потому что в общем-то понятно, что через какое-то время будет спад. Для меня переломным в этой борьбе более светски ориентированных государств мусульманского востока стали все-таки события в Египте. Тут мне стало понятно – да, вот это первая ласточка того, что потихоньку люди начинают говорить о том, что я, конечно, мусульманин, я пять раз в день молюсь и т.д., но то, что они в социуме устраивают, мне не нравится.

Акции проходят под лозунгом «Нет терроризму!»Фото: REUTERS

Стоит ли нам бояться ИГИЛ?

— Есть много суфийских притч: то, что чрезвычайно агрессивно, оно долго не живет, оно как бы схлопывается потихонечку. Поэтому, конечно, так и произойдет, я в этом нисколько не сомневаюсь. Сейчас идет оперативная стадия операции против Исламского государства.

Ребенок-мусульманин из Мумбая держит в руках табличку: «ИГИЛ – наш враг»Фото: REUTERS

— Все-таки русские больше в тонусе – я имею в виду всю Россию – чем, например, Западная Европа. Это показывают разные социальные картинки и даже наша позиция по Сирии и прочее. Бояться – ну, это странно. Опасаться, конечно, надо, и нос держать по ветру, и наблюдать – надо. Поглубже разбираться в процессах, которые идут в мире, придется. Потому что, когда ты не понимаешь, что происходит, тебя могут втемную использовать самые спекулятивные силы и, может быть, ты на врага тогда будешь работать. Нужно обязательно больше информации сопоставлять, мозги развивать и т.д. – это нужно. Но нас невозможно в этой ситуации победить, это даже к гадалке не ходи.

*Верховный суд РФ в 2014 году признал организацию «Исламское государство» террористической и запретил на территории России. Участие в этой организации преследуется по закону.

Полную запись передачи вы можете прослушать онлайн или скачать в плеере в начале статьи.

А В ЭТО ВРЕМЯ

Чеченские депутаты предложили запретить СМИ называть веру и национальность террористов

Чеченские депутаты предложили запретить журналистам упоминать веру и национальность террористов. Такой законопроект республиканские парламентарии внесли в Государственную Думу России. Чеченские депутаты считают, что таким образом может быть сохранен межконфессиональный мир в нашей стране и остановлена вербовка сторонников запрещенной террористической группировки ИГИЛ (подробности)

МЕЖДУ ТЕМ

Кто такие курды, почему у них нет собственной страны и чего они хотят

В эфире Радио «Комсомольская Правда» состоялась премьера передачи «Восток – дело тонкое». В ней наш радиоведущий Аббас Джума обсуждает с экспертами сложные явления на Ближнем Востоке. Гостем первого эфира стал эксперт по Ближнему Востоку Таймур Двидар. С ним Аббас Джума поговорил о курдах. Это древнейший народ, с богатейшей историей и традициями, но без собственной страны. Кто они и чего хотят? (подробности)

www.kp.by

Что такое ИГИЛ на самом деле

В своей новой книге «Путь чужаков» (“The Way of the Strangers: Encounters with the Islamic State”) Грэм Вуд задается вопросом, является ли эта группировка убийц действительно исламской.

В феврале прошлого года, как раз в те дни, когда президент США Барак Обама собирался открывать у себя в стране встречу на высшем уровне, посвященную борьбе с насильственными действиями экстремистов, Грэм Вуд, сотрудник журнала The Atlantic, опубликовал статью, которая спровоцировала подлинный взрыв в дискуссии об ИГИЛ. Текст, называвшийся «Чего хочет ИГИЛ на самом деле», вышел после серии террористических актов в Оттаве, Париже, Копенгагене и Сиднее. К тому же напуганная общественность была потрясена фотографиями, на которых Исламское государство представало осуществившейся антиутопией, и видеоклипами, в которых одетые в черное убийцы посреди пустыни держали ножи возле горла беззащитных американцев. В статье Вуда на вопросы, связанные с ИГИЛ[*], давался ответ, исходивший из обманчиво простой посылки: «Реальность, — писал Вуд, — такова, что Исламское государство является исламским. Очень исламским».

Этот текст вызвал бурю. Десятки комментаторов выступили с опровержениями доводов автора. Сама статья представляла собой взвешенный и компетентный ответ Обаме, который изо всех сил старался делегитимизировать ИГИЛ, называя его неисламским. Вуд разыскал некоторых наиболее ярых пропагандистов и полемистов, пишущих об ИГИЛ на Западе, и показал, что они вовсе не дурачки (хотя, конечно, доля карикатурности в них есть), и они приводили убедительные объяснения, почему только Исламское государство[*] имеет законное право управлять мусульманским миром. Свои утверждения они обосновывали экскурсами вглубь истории ислама и обильно уснащали их ссылками на славные времена пророка Мухаммеда и первых четырех халифов. Эти радикалы верили в грядущую апокалиптическую войну с Западом, которая была предсказана в хадисах — изречениях и деяниях Пророка, записанных два столетия спустя после его смерти. Саммит Обамы внезапно оказался омрачен теми самыми людьми, которые, как он утверждал, были ненастоящими мусульманами.

У Обамы, конечно, были веские причины для того, чтобы критиковать ИГИЛ как злокачественное перерождение ислама. Он не хотел признавать за ИГИЛ легитимность, которой то так отчаянно жаждало, но и не хотел оттолкнуть подавляющее большинство мусульман, которые питали к ИГИЛ такое же отвращение, как и все остальные. Однако утверждение Обамы, что Исламское государство не является исламским, было не совсем точным. ИГИЛ — такая же исламская организация, как и любая другая мусульманская секта. Люди в ИГИЛ — по крайней мере те, кто принимает его заявления всерьез и приехал в Сирию не ради того, чтобы покататься на танке по пустыне, — делают заявления, которые, несомненно, проистекают из недр исламской традиции и изобилуют ссылками на ее священные тексты. У этих людей есть воображаемое славное прошлое, и они — как и все религиозные культы — с вожделением смотрят в обетованное утопическое будущее. Фанаты ИГИЛ и восходящие звезды социальных медиа спорят о прецеденте, о юриспруденции, о теологии, об истории и политической экономии. Это не исламские темы? ИГИЛ могло бы разглагольствовать об исламе до конца времен.

ИГИЛ делает относительно самого себя серьезные заявления, и эти заявления надо оспаривать и опровергать в рамках той же системы рассуждения, в которой они выдвинуты. Для того чтобы помочь нам лучше понять эту систему, Вуд расширил свою статью и превратил ее в книгу под названием «Путь чужаков: встречи с Исламским государством». Главный вопрос в этой книге все тот же: является ли Исламское государство исламским? Однако это затемняет более фундаментальный вопрос — тот, который, как представляется, лежит в основе страха, испытываемого немусульманским миром перед этой великой религией: что такое ислам?

Название книги Вуда отсылает к хадису, который любят цитировать те, кто симпатизирует ИГИЛ: «Посланник Аллаха, мир ему и благословение, сказал: “Ислам пришел чуждым и возвратится чуждым, как начался. Блаженны же те, кого считают чуждыми”». Сторонники Исламского государства — те, кто, как «Аль-Каида», происходят из салафистской секты суннитского ислама, — гордятся своим статусом меньшинства и рассматривают его как доказательство того, что упрямое безнравственное мусульманское большинство было сбито с пути истинного современными потачками человеческой слабости, такими как демократия и права человека. На первой странице книги приведена иллюстрация, изображающая то, как ИГИЛ видит человечество: с одной стороны — мусульмане, которые присягнули на верность самопровозглашенному халифу Исламского государства Абу Бакру аль-Багдади; с другой стороны — отступники, в их числе те мусульмане, которые поддерживают демократию и светскую власть, а также шииты и неверные, включая индуистов, езидов и светских гуманистов.

Сторонники ИГИЛ имеют в виду именно то, что говорят, и это видно во всех интервью, которые представлены в книге Вуда. Внешняя политика США, политика силы, проводимая партией «Баас», постколониальные обиды — все это не может не учитываться в любом анализе ИГИЛ, но роль религии нельзя преуменьшать. «Религия имеет глубокое значение для подавляющего большинства тех, кто приехал, чтобы сражаться», — отмечает Вуд. Он отправляется со своими читателями в путешествие по всему миру, в ходе которого они знакомятся с ярыми поклонниками ИГИЛ. В Лондоне мы встречаемся с Анджемом Чудхари — британским адвокатом, который превратился в крикуна, упорно повторяющего свои экстремистские взгляды в передаче Шона Хэннити Fox News Show. В Каире нас ждет встреча с Хешамом — фундаменталистом, который, как одержимый, пытается обратить Вуда в ислам. В Мельбурне его собеседник — Муса Серантонио, пропагандист, написавший массу текстов в поддержку ИГИЛ. Свидетельством искренности тех сторонников Исламского государства, чьи портреты приведены в книге Вуда, является то, что как минимум двое из них в настоящее время сидят в тюрьме.

Работая в жанре повествовательной журналистики, Вуд избегает распространенных ошибок западных авторов, пишущих об исламе. Он не антрополог, спешащий изучать примитивных туземцев в их естественной среде обитания, и не ориенталист, преломляющий «Восток» через призму Запада. Нет, Вуд хочет узнать этих людей, побывать в их шкуре, понять, как они видят мир. В отличие от большинства журналистов, пишущих сегодня об исламе, он не занимает ничью сторону и не протаскивает тайком ничьи скрытые интересы.

Но некоторые из собеседников Вуда выглядят не серьезными интеллектуалами, а скорее страдающими навязчивой идеей адептами воинствующего культа, они напоминают преданных проповедников Айн Рэнд, пришедших в колледж, судорожно сжимая в руках томики «Источника». Взять хотя бы Мусу Серантонио. Вуд нашел его через «несколько твитов, постов в Фейсбуке и видеоклипов, распространяемых сторонниками Исламского государства». Вскоре стало очевидно, что этот новообращенный «приобрел буквального культовый статус благодаря своим проповедям». Опираясь на собственную интерпретацию суннитского закона, Муса утверждает, что только «физически неповрежденный» мусульманин-мужчина из племени пророка Мухаммеда — курайшит — имеет право стать халифом. Поскольку Муса следует той традиции в исламе, которая гласит, что даже куска дороги было бы достаточно в качестве территории для халифата, он вылетает на Филиппины, чтобы там искать физически неповрежденного мужчину-курайшита, который возглавит мусульманский мир. Все это выглядело бы милым донкихотским романтизмом и наивностью, если бы не было так тревожно.

Неофиты хорошо представлены в вудовском собрании тяжелых случаев. Фамилии этих «заново рожденных» мусульман — Серантонио, Джорджелас и Пошиоус. В изданном в 2009 году джихадистском руководстве по вербовке, которое цитирует Вуд, приведены оценки вероятности обращения людей в салафизм или джихадизм. Неудивительно, что для нерелигиозных людей такая вероятность оказывается выше всего, а ниже всего — для глубоко религиозных людей, включая тех, кто наизусть помнит весь Коран. Кроме того, завербованных и новообращенных преднамеренно ограждали от знакомства с другими направлениями исламской мысли, начиная от рационализма и кончая мистицизмом: если бы они узнали, что в рамках исламской традиции существует разнообразие, это вредно сказалось бы на эффективности призыва к борьбе за чистоту веры. «Исламское государство паразитировало на постоянном самообвинении людей, на напоминании им о том, что никто из живущих не безгрешен и что у каждой души есть свой собственный враг внутри, — пишет Вуд. — ИГИЛ ковало свое оружие из этого фанатичного чувства стыда, объявив, что джихад — единственный способ получить отпущение грехов. Чем более виноватым чувствует себя человек — тем лучше, ибо тем больше у него на совести грехов, от которых надо избавиться. Страх завербованного усиливается, его потребность в отпущении грехов становится более настоятельной с каждым ударом пульса».

Выбирать уязвимых, наивных, неопытных, молодых — такова стратегия вербовки в ИГИЛ. Люди, которые словом или делом заявляют о своем вступлении в его ряды, явно стремятся стать частью чего-то большего, чем они сами, и они находят это в милленаристской интерпретации религии. Для этих смятенных людей ислам — не опиум для народа, а эйфорический, деформирующий реальность и в конечном счете уничтожающий личность психоделический препарат.

Но у рвения и фанатизма адептов ИГИЛ обнаруживается интеллектуальная родословная, которую Вуд возводит к эрудиту и иконоборцу XIII века, известному под именем Ибн Таймия, и к его жившему в XVII веке ученику Ибн Абд аль-Ваххабу, который популяризировал идею, что мусульмане имеют право объявлять вероотступниками других мусульман и убивать их, если те грешат. Несмотря на неоднократные заявления ИГИЛ, что его не интересуют учения, возникшие позже VII века, идеологи Исламского государства любят цитировать Ибн Таймию и Ваххаба.

Когда адепты ИГИЛ заявляют, что они — самые верные последователи ислама, и готовят бойню для недостаточно правоверных мусульман, они на самом деле показывают себя интеллектуальными наследниками не самого пророка Мухаммеда, а одной раннеисламской группировки, известной под названием хариджитов. Это была мятежная секта (ее название переводится как «отколовшиеся» или «отошедшие»), она откололась от мусульманства на раннем этапе, и ее члены убивали своих якобы грешных братьев по вере. Когда халиф Али согласился принять такую форму арбитража, которая хариджитам показалась нечестивой, воинствующий хариджит убил Али во время молитвы. Вы только представьте себе эту наглость: убить кузена и кровного родственника Пророка — и оправдывать это ссылками на ислам!

Вуд отмечает, что последователи ИГИЛ ненавидят, когда их называют хариджитами. Это оскорбление, которое бьет этих неуверенных в себе боевиков по самому больному месту: под сомнение ставится легитимность их утверждений. Сам Мухаммед предупреждал об этих современных обитающих в пустыне хариджитах: «Появятся… люди со стороны востока, которые будут читать Коран, но он не будет опускаться ниже их глоток!» — сказал Пророк. На самом деле, Коран даже не вышел за пределы их черепов. Никто не может быть святее ИГИЛ, потому что ИГИЛ превратило несогласие в тягчайшее уголовное преступление, караемое смертью. Они мятежно оторвались от остального исламского мира — точно так же, как это сделали хариджиты. Если кто-то и заинтересован в поражении и ликвидации ИГИЛ — как в интеллектуальной сфере, так и на поле боя, — то это остальные мусульмане.

Тем не менее, ИГИЛ утверждает, что просто выполняет закон Божий, возвращая ислам во времена салафов — самых ранних мусульман. Они останавливают часы в VII веке. Все остальное — от Руми до мистического направления в исламе под названием суфизм — отсекается. Большая часть проблемы заключается в том, что простота идеи ислама, содержащейся в Коране, затмевается тем, как вели себя ранние мусульмане. Сторонники ИГИЛ и прочие салафиты, а на самом деле и огромное множество мусульман вообще, почитают Мухаммеда и первых четырех халифов до степени, граничащей с обожествлением: они убеждены, что Мухаммеду и его сподвижникам безусловно следует подражать и что они, по сути дела, непогрешимы. При таком искажении истории и обожествлении Пророка забывается, что Мухаммед и его сподвижники были не святыми, а уж тем более не ангелами; они были несовершенными смертными людьми, подверженными ошибкам. В самом Коране Мухаммед не предстает безупречным: в его адрес в Писании высказан упрек за то, что он проповедует богатому человеку, не обращая внимания на слепого.

Возможно, Мухаммед достоин большого почтения, потому что он считается божьим посланником. Но четыре халифа, последовавшие за ним, были отнюдь не безупречны. Второй халиф, Омар, не поддерживал обращение в ислам, потому что не хотел, чтобы персы загрязняли религию арабов. Согласно учению шиитов, Омар был скотиной, напавшей на дочь Пророка (и жену Али), в результате чего у нее случился выкидыш. Его преемник Усман был коррумпированным аристократом, который присвоил себе грандиозный титул «заместителя Бога». Оба были убиты.

ИГИЛ и слишком многие мусульмане возводят этих людей в область святости, а тем самым выводят их из области дискуссии или несогласия. Если рассуждать логически до конца, те, кто поклоняются другим людям, совершают идолопоклонство. ИГИЛ поклоняется Слову (Коран), Духу (Богу) и Плоти (Мухаммеду, его сподвижникам, его прямым потомкам, а также Абу Бакру аль-Багдади), а это в ужасающей степени напоминает троицу. Тем самым, ИГИЛ впадает в грех многобожия — тягчайший грех в исламе, причем это тот самый грех, который, как говорят салафиты, совершают все остальные мусульмане.

ИГИЛ счел бы это кощунственными разговорами, но это не ново. Почти столетие назад, в 1925 году, египетский ученый и правовед Разик из Аль-Азхара — знаменитого центра суннитской учености — опубликовал книгу «Ислам и основы политической власти». В ней Разик аргументированно утверждал, что ислам не должен играть никакой формальной роли в политике, что в Коране не упоминается халифат и что в силу уникальной роли Мухаммеда как посланника та политическая роль, которую он играл, прекратилась, когда он скончался:

«Ни один из ученых, утверждавших, что назначение халифа было религиозным долгом, не мог обосновать этот тезис стихом из Корана. …История не дает нам ни одного примера халифа, чей образ не был бы связан со страхом, возбуждаемым жестокими силами, окружающими его. …Халифат всегда был и до сих пор остается катастрофой для ислама и мусульман. Он всегда был постоянным источником зла и коррупции».

Этого Вуд не касается, но лишь потому, что его книга об ИГИЛ, а не об исламе. Часто забывают, что ислам — это живая традиция, четырнадцать веков развития и споров, поэзии и полемики. Каждый тезис, который выдвигают исламисты и джихадисты, оспаривается внутри самого же ислама. С момента смерти Мухаммеда было бесчисленное множество правовых споров и несметное количество сект; расцвет поэзии, музыки, мистики, искусства и математики; синкретическое смешение исламской традиции с цивилизациями в Турции, Персии, Испании, на Балканах и в Индии. В целом, ислам — это про то, как мусульмане понимают сами себя, а не как джихадисты понимают мусульман. Эта религия неоднозначна, емка и противоречива. Она включает в себя различные множества.

Западному обывателю ислам, конечно, представляется совершенно иным. Еще бы, ведь 62% американцев лично не знакомы ни с одним мусульманином. Подумайте, что это означает: более половины жителей страны знает мусульман только по тому, что они видят в телевизоре. Но в телевизоре они видят не людей со сложными, многослойными идентичностями, а чудовищ: по CNN — джихадистов, в сериале «Родина» — людей, готовящихся стать террористами-смертниками, в «Однажды ночью» — убийц. Стереотипы о мусульманах ближе к антисемитским, чем любые другие: хитрые приверженцы авторитарной веры, живут в подполье, вооружены, имеют секретную миссию разрушить весь мир и навязать всем свои ценности.

Вот это и есть ислам? Пуританская инструкция по подрывной работе? Или ислам — это то, как видят себя большинство мусульман (которых в мире 1,6 миллиарда) и как они мирно занимаются своими делами? Или ислам — это поэзия Хафиза («O, виночерпий дивный, поднеси к губам моим ты новорожденную чашу»)? Или ислам — это религиозные диспуты при дворе Акбара, императора Моголов? Или ислам — это трансцендентные стихи суфийского мистика Булле Шаха, который сказал: «Я свободен; мой ум свободен»? Или ислам — это Коран в переводе Мухаммеда Асада, эрудита, посвятившего священную книгу мусульман «людям, которые думают»? Или ислам — это менталитет террориста-смертника, надевающего свой жилет? Или ислам — это дух 15-летнего школьника, который прыгнул на приближавшегося террориста-смертника, прежде чем тот смог ворваться в его школу, и тем спас жизни своих любимых одноклассников?

Сейчас, когда избранный президент Дональд Трамп готовится принять присягу [статья вышла 5 января 2017 года], вопросы, задаваемые в книге Вуда, приобретают дополнительную остроту. Человек, которому предстоит стать советником Трампа по национальной безопасности, считает, что Америка ведет войну с исламом, а тот, кто станет его главным советником, считает, что Запад находится в состоянии столкновении цивилизаций. На Ближнем Востоке мусульманам приходится строить жизнь в странах, которые на протяжении нескольких поколений лишали их всех жизненных шансов, и при этом смотреть, чтобы их детей не поубивали. В Азии мусульмане тщетно ищут лидеров, которые в самом деле могли бы развивать экономику своих стран, а не набивать собственные желудки. В Америке мусульмане вынуждены осуждать терроризм в то время, как на них самих по ассоциации навешивают ярлык террористов. Темные ветры грозят усугубить и без того ужасный шторм.

Трагедия ислама в том, что борьбы между суннитами и шиитами, как и войны между обычными мусульманами и Исламским государством, можно было бы избежать, если самые первые мусульмане, которых мы обожествляем, не были настолько эгоистичны и властолюбивы. Когда больной Мухаммед лежал на смертном одре и приближался его последний час, Пророк ислама попросил своих сподвижников принести письменные принадлежности, чтобы он мог сделать заявление. Это был редкий случай, когда автор Корана хотел что-то сказать срочно, и его сподвижники подумали, что наконец, после долгих проволочек, Мухаммед собрался назвать преемника и тем самым предотвратить политические столкновения, которые, как все осознавали, были не за горами. Посланник попросил, чтобы его указания были запротоколированы. Но халиф Омар, мой тезка, слишком беспокоился о собственных политических амбициях и сказал, что нет необходимости в таком заявлении.

Письменные принадлежности так и не принесли, преемник так и не был назван, последние руководящие указания Мухаммеда так и не были записаны.

Вскоре после этого Пророк испустил последний вздох и скончался, как любой другой смертный. Его последние слова, согласно одному из преданий, были: «О, Боже, сжалься над теми, кто идет мне на смену».

Примечание

↑* Организация запрещена в России.

Источник: New Republic

gefter.ru

Новая угроза: ИГИЛ и поворот в международной политике | 1news.az

На днях радикальная группировка «Исламское  государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) провозгласила создание исламского халифата на подконтрольных ей территориях (включив в их состав и восточные районы Сирии), а Абу Бакр аль-Багдади провозгласил себя халифом и «лидером всех мусульман», приняв титул «халифа Ибрагима».

Напомним, что история ИГИЛ началась после того, как в апреле 2013 года «Аль-Каида в Ираке» объявила о переименовании, назвав себя «Исламским  государством Ирака и Леванта», и после такого своеобразного «ребрендинга» стала принимать активное участие в интервенции джихадистов против Сирии (при этом, кстати, воюя против другой группировки исламистов – «ан-Нусра»), а также фактически развязала диверсионно-террористическую войну в иракской провинции Анбар против правительственных войск и шиитской общины.

Читайте по теме: Суннитский треугольник в Ираке, или С кем воюет ИГИЛ

Новая угроза

Комментируя  1news.az  вопросы, связанные с рисками и угрозами ИГИЛ для региона Ближнего Востока и Южного Кавказа, советник  директора Института внешнеполитических исследований и инициатив, шеф-редактор журнала «Современный Иран» Игорь Панкратенко заявил, что классическая ИГИЛ никогда не смогла бы достичь тех успехов в Ираке, которые мы наблюдаем сегодня.

По его мнению, классическая  ИГИЛ – это 4-6 тысяч активных боевиков, не очень опытных и обученных, которых сирийский спецназ и отряды Хезбаллы, что называется «делали на раз».

«Не следует преувеличивать поддержку игиловцев в самом Ираке со стороны суннитов, так как радикализм и фанатизм этих экстремистов совершенно не пользуется популярностью у населения.

Но внезапно все изменилось: под названием ИГИЛ начали действовать совершенно другие силы, именно они составляют сегодня 80-90% этой группировки.

То есть ИГИЛ стала лишь «крышей», под прикрытием которой действуют куда как более серьезные игроки, которые, во-первых, активно реализуют план распада Ирака, во-вторых, готовят новый этап эскалации сирийского конфликта и, в-третьих, готовят «экспорт управляемой нестабильности» по всему Ближнему Востоку.

Понятно, что Ближним Востоком дело не закончится, поскольку стало уже традицией – возникающая серьезная исламистская группировка начинает мгновенно выбрасывать метастазы в сторону Магриба, Кавказа и Средней Азии», — отметил эксперт.

Декларативная политика США

Президент США уже заявил о том, что угроза со стороны «Исламского государства Ирака и Леванта» касается всего мира.

В  интервью CBS Барак Обама отметил, что США не смогут противостоять угрозам со стороны ИГИЛ в одиночку и расценил угрозу со стороны группировки в адрес американского народа как «среднесрочную и долгосрочную».

Барак Обама также отметил, что группировка ИГИЛ —  лишь одна из многих подобных организаций, на которых необходимо сфокусироваться. Он добавил,  что такие группировки, как «Аль-Каида» и «Боко Харам», все еще активны.

«Мы не можем просто посылать свои войска в различные страны, в которых эти о

www.1news.az