Атомная бомба фрг – Как нацисты пытались создать атомную бомбу и почему у них ничего не вышло

Как нацисты пытались создать атомную бомбу и почему у них ничего не вышло

17 декабря 1938 года было сделано научное открытие, начавшее новую эпоху в истории человечества. Пара ученых-химиков в результате эксперимента установила, что при бомбардировке медленными нейтронами ядра урана оно «лопается», распадаясь на более легкие элементы. Более того, этот процесс, получивший название «расщепление ядра», сопровождался выделением энергии. Перспективы сенсационной находки, мирные и военные, были очевидны ученым с самого начала. Проблема для остального мира заключалась в том, что авторов открытия звали Отто Ган и Фриц Штрассман, работали они в берлинском Химическом институте кайзера Вильгельма, а вокруг уже шестой год строился становившийся все более агрессивным Третий рейх. До начала Второй мировой войны оставалось совсем немного времени, и нацисты неожиданно для всех оказались в авангарде гонки за ядерным оружием. Можно только предполагать, как сложилась бы судьба человечества, если бы Гитлер все-таки получил в свое распоряжение атомную бомбу. Onliner.by рассказывает, почему Uranprojekt, «урановый проект» нацистов, над которым работали лучшие физики и химики страны, к нашему общему счастью, закончился провалом.

Нацисты и атом

Ничего удивительного в открытии, сделанном Ганом и Штрассманом, не было. К концу 1930-х ученые из многих стран мира, включая Нильса Бора, Энрико Ферми, Ирен Кюри и ее мужа Фредерика Жолио, находились на пороге эпохального достижения, но первыми все равно стали немцы. В первой трети XX века Германия находилась на передовой науки, ее физики и химики, Макс Планк, Альберт Эйнштейн, Густав Герц, Вернер Гейзенберг, регулярно получали Нобелевские премии. И все же пионерами в расщеплении ядра стали сотрудники института кайзера Вильгельма Отто Ган и Фриц Штрассман.

В результате эксперимента в самом конце 1938 года они обнаружили, что при облучении урана медленными нейтронами образуется барий с ядром массой примерно в 2 раза меньше первоначальной. Последовавшие исследования привели ученых к мысли о возможности цепной ядерной реакции, сопровождавшейся бы высвобождением большого количества энергии. Контролируемая цепная реакция, в свою очередь, легла в основу ядерной энергетики, а неконтролируемая — в основу ядерного оружия.

Военные перспективы нового источника энергии были очевидны. Уже в апреле 1939 года в командование вермахта поступило письмо от двух ученых из Гамбурга: «Мы взяли на себя инициативу с целью обратить Ваше внимание на самые последние события в мире ядерной физики; по нашему мнению, они, по всей вероятности, открывают возможности для изготовления взрывчатого вещества, которое по своей разрушительной силе на много порядков превзойдет взрывчатые вещества обычных типов». Пауль Гартек и Вильгельм Грот были абсолютно правы и в своем выводе:

«Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретает абсолютное превосходство над другими».

Военному руководству Третьего рейха, занятому подготовкой к нападению на Польшу, потребовалось несколько месяцев для запуска новой идеи в производство. Лишь 26 сентября 1939 года в Управлении армейских вооружений состоялось совещание, в котором приняли участие ведущие физики страны из тех, что не были изгнаны нацистами из Германии за свое еврейское происхождение. Ученые заявили военным, что ядерное оружие реально, причем его создание возможно в самое ближайшее время. Результатом встречи стало тотальное засекречивание немецкого «Уранового проекта». Для его реализации организовывалась кооперация более 20 научных организаций рейха, над темой принялись работать около сотни крупнейших немецких физиков, а теоретическим руководителем программы стал молодой 37-летний ученый Вернер Гейзенберг, к тому времени уже бывший лауреатом Нобелевской премии.

Вероятным противникам Третьего рейха точно так же были понятны перспективы ядерного оружия и те преимущества, которые оно дает в геополитическом масштабе. В августе 1939 года Альберт Эйнштейн, в 1933 году после прихода нацистов к власти вынужденный уехать из Германии в США, направил Франклину Рузвельту письмо, в котором сообщал президенту страны о существовании немецкой ядерной программы и косвенно предупреждал о перспективе создания в рейхе урановой атомной бомбы. «Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией», — писал выдающийся ученый, несколько преуменьшая возможности ядерного оружия. В этом же документе Эйнштейн призывал к скорейшему началу в США научных работ по атомной теме, аналогичных германским.

Рузвельт верно оценил предупреждение Эйнштейна, отдав осенью 1939 года, уже после начала Второй мировой, приказ создать т. н. «Урановый комитет», ставший предшественником знаменитого «Манхэттенского проекта».

Ядерная гонка

В начале 1940-х годов Третий рейх опережал любую другую страну в своей ядерной программе. У нацистской Германии уже существовала организационная структура, занимавшаяся проблематикой, имелся необходимый интеллектуальный ресурс для работы над ней, соответствующей работе обеспечивалось достаточное финансирование. Проблемой могло стать отсутствие на территории страны нужного количества сырья для атомного проекта, но и этот вопрос был решен в результате экспансии рейха. После аннексии Судетской области Чехословакии в 1938 году в распоряжении немцев оказались урановые рудники города Яхимов. Более тысячи тонн оксида урана из африканских колониальных шахт было захвачено во время оккупации Бельгии в 1940-м.

В том же 1940 году в результате вторжения в Норвегию нацисты получили и единственный в мире завод по производству тяжелой воды, которая должна была использоваться для замедления цепной реакции. Все эти мероприятия позволили Вернеру Гейзенбергу начать практическую работу по созданию первого ядерного реактора, или «урановой машины», как его называли в то время.

Примерно до начала 1942-го ядерные проекты Германии и США развивались параллельно и с одинаковым успехом, однако к середине этого года в ядерной гонке произошел принципиальный перелом. США после нападения на Перл-Харбор наконец вступили во Вторую мировую. Внутренний анализ в «Урановом комитете» привел его руководство к выводу, что в стране достаточно ресурсов, теоретических и практических, для создания ядерного оружия еще в ходе текущего конфликта и потенциального его применения. Огромная богатая страна без боевых действий на своей территории была практически не ограничена в выборе средств достижения этой цели.

Германия находилась в совсем иных условиях. Хотя интеллектуальный потенциал немецких ученых приблизительно соответствовал американскому, иные ресурсы были несопоставимы. Провал в конце 1941 года вроде бы неоднократно доказавшей свою эффективность концепции «блицкрига» привел к пониманию, что война может затянуться, а ее результат вовсе не гарантирован. В условиях, когда боевые действия на Восточном фронте вытягивали из рейха все большие финансовые и человеческие ресурсы, нацистское руководство пришло к выводу, что создание (и тем более использование) ядерного оружия в ходе Второй мировой уже невозможно.

В июле 1942 года в Берлине состоялось ключевое совещание рейхсминистра Альберта Шпеера с участниками «Уранового проекта». На нем было принято принципиальное решение вновь вернуть работы над атомной тематикой из ведения Министерства вооружений и боеприпасов в сферу ответственности Имперского исследовательского совета. Нацисты сделали, возможно, роковой для себя выбор: они отказались от военного атома в пользу атома мирного. Впредь Гейзенберг и его команда должны были работать над мирным применением «урановой машины», а не над атомной бомбой, появление которой до окончания боевых действий было признано нереальным.

С этого момента развитие ядерных проектов в США и Германии пошло по диаметрально противоположным векторам. Если США с каждым месяцем работу над темой интенсифицировали, то Третий рейх, наоборот, чем дальше, тем больше вел ее по остаточному принципу.

Секретные операции

На такое развитие событий немаловажное влияние оказали и достаточно успешные действия союзников по саботажу немецкой ядерной программы. Его возможные последствия воспринимались британцами и американцами очень серьезно (что сыграло свою роль и в активизации «Манхэттенского проекта»). К лету 1942 года накопленных разведкой союзников сведений оказалось достаточно для определения узкого места нацистов. Им оказался тот самый завод по производству тяжелой воды, построенный в 1934 году норвежской компанией Norsk Hydro рядом с гидроэлектростанцией в поселке Веморк.

Тяжелая вода, оксид дейтерия, являлась важнейшим компонентом, который Гейзенберг планировал использовать для замедления цепной реакции в ядерном реакторе. Ее получали после разложения пресной воды с помощью электролиза. Для успешного осуществления своей программы немцам нужно было получить около пяти тонн этой жидкости, и процесс этот был достаточно трудоемкий.

Первая попытка заброса диверсантов в Норвегию, получившая название операция «Незнакомец», была предпринята в ноябре 1942 года и закончилась провалом. Высадка саперов с помощью планеров привела к гибели 18 человек из 32, а оставшиеся 14 добровольцев были схвачены немцами и расстреляны.

Второй опыт был куда более удачным. Операция «Ганнерсайд» была организована обстоятельнее. В течение января — февраля 1943 года в Норвегию были заброшены сразу несколько групп диверсантов, которые в ночь с 27 на 28 февраля в тяжелейших условиях смогли проникнуть на территорию предприятия Norsk Hydro, установить взрывные устройства и произвести их подрыв. В результате саботажа завод на несколько месяцев был вынужден остановить производство. В ноябре 1943-го британцы произвели и две массированные бомбардировки объекта. В итоге немцы решили эвакуировать его оборудование и оставшиеся запасы тяжелой воды в рейх, но и здесь норвежское сопротивление показало себя самым достойным образом. 20 февраля 1944-го паром SF Hydro, перевозивший емкости с водой, был взорван и затонул. Таким образом, нацисты окончательно лишились ключевого компонента для своей ядерной программы, что поставило на ней крест.

Все это время в Берлине Гейзенберг продолжал свои эксперименты по получению цепной реакции. Параллельно в городе строился специальный бункер для «урановой машины», но тяжелейшая для рейха ситуация на фронтах, нехватка финансов и материалов существенно тормозили работу ученых. В январе 1945 года группу Гейзенберга и уже практически законченный ею реактор B VIII эвакуировали из германской столицы вглубь страны, в деревню Хайгерлох недалеко от швейцарской границы. Работа не останавливалась даже в условиях уже проигранной войны. Последнюю попытку запустить цепную реакцию немцы предприняли 23 марта 1945 года, она вновь закончилась неудачей из-за недостаточного количества урана и тяжелой воды. В мае — июне 1945 года Гейзенберг и 9 соратников были арестованы американцами и в ходе операции «Эпсилон» вывезены на территорию Великобритании.

Их поселили в поместье Фарм-Холл недалеко от Кембриджа. Здание, где жили германские физики, было буквально напичкано подслушивающей аппаратурой. Задачей «Эпсилона» было определить, насколько близко немцы подобрались к созданию атомной бомбы. Для обеих сторон результат оказался удивительным. Американцы поняли, что никакой угрозы нацистского ядерного гриба и близко не существовало, а Гейзенберг с коллегами были буквально шокированы бомбардировками Хиросимы и Нагасаки. Они были уверены, что опережают конкурентов, и даже представить себе не могли, насколько на самом деле в США ушли вперед.

Почему Гитлер не получил ядерной бомбы

Вопрос, реально ли было создание Третьим рейхом атомного оружия, волнует не только любителей альтернативной истории Второй мировой войны. Действительно, еще в начале 1940-х нацисты опережали своих противников. Возможно, при определенных обстоятельствах (например, если бы Гитлер не ввязался бы в войну с Советским Союзом) Германия смогла бы с помощью концентрации ресурсов всей Европы, лежащей у ее ног, в течение нескольких лет подойти к созданию ядерной бомбы. Другой вопрос, насколько реальным был продолжительный мир с СССР и сколь трезво оценивали потенциал «уранового проекта» в высшем руководстве Третьего рейха.

В конце концов, среди историков, изучавших проблему, сложилось три точки зрения на причины немецкого атомного провала. Послевоенные статьи и выступления Вернера Гейзенберга и его соратников настойчиво проталкивали мысль о пассивном саботаже учеными своей работы. Мол, германские физики понимали, чем грозит их успех человечеству, поэтому сознательно тормозили свою работу. В общем-то, в такой позиции ничего удивительного нет. Многие из непосредственных участников создания ядерного оружия (в США или в СССР) после Хиросимы и Нагасаки, холодной войны, «Карибского кризиса» стали убежденными противниками своих разработок и жалели о своем в них участии. Даже Эйнштейн переживал о том письме 1939 года Рузвельту, во многом инициировавшем включение США в атомную гонку:

«Мое участие в создании ядерной бомбы состояло в одном-единственном поступке. Я подписал письмо президенту Рузвельту, в котором подчеркивал необходимость проведения в крупных масштабах экспериментов по изучению возможности создания ядерной бомбы. Я полностью отдавал себе отчет в том, какую опасность для человечества означает успех этого мероприятия. Однако вероятность того, что над той же самой проблемой с надеждой на успех могла работать и нацистская Германия, заставила меня решиться на этот шаг. Я не имел другого выбора, хотя я всегда был убежденным пацифистом».

Другая группа экспертов уверена, что неудачи нацистов были вызваны некомпетентностью немцев, изгнанием из рейха ученых-евреев, выбором в качестве замедлителя реакции тяжелой воды, а не графита, другими научными ошибками, в основе которых лежит принципиальная невозможность успешного творчества ученого в условиях тоталитаризма. Определенное рациональное зерно есть и в таком мнении. Гейзенберг и его команда, другие исследовательские группы, работавшие параллельно, действительно немало ошибались, но в этом и заключается экспериментальная наука. А аргумент про влияние степени тоталитарности режима на успешность решения поставленных научных задач и вовсе не выдерживает критики, как показывает уже опыт XXI века в Северной Корее.

Наиболее вероятной является третья причина. Третий рейх просто не мог себе позволить ядерное оружие. Крайнее напряжение немецкой экономики, особенно после начала войны на Восточном фронте, недостаток ресурсов, а со временем и концентрация их остатков на эфемерном, но казавшемся более эффективным «оружии возмездия», чудесном «вундерваффе», которое сможет в последний момент переломить ход войны, не оставили проекту Гейзенберга ни малейшего шанса.

Нацисты, фюрер, увлекавшие публику, а с ней и самих себя фантазиями о чудо-оружии, баллистических ракетах Фау-2, межконтинентальных бомбардировщиках, реактивных самолетах и прочих разработках, в которых они действительно были пионерами, не поняли одного. Единственным настоящим чудо-оружием, которое могло спасти уже безнадежно проигранную войну, для них могла стать только атомная бомба. Невосполнимые потери миллионов человек, прежде всего гражданского населения, заставили бы союзников пойти на мир, и это могло спасти гитлеровский режим.

Но при этом создание атомной бомбы было для немцев абсолютной фантастикой. Даже американцы в условиях практически неограниченного финансирования смогли ее сделать только тогда, когда Вторая мировая была уже фактически закончена. Справиться быстрее, чем это сделали в США, нацисты никак не могли, а значит, они были так или иначе обречены.

Читайте также:

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by

realt.onliner.by

Атомная бомба Гитлера – статьи

Начало проекта

Все началось с того, что в 1938 немецкие ученые Фриц Штрассман и Отто Ган впервые в мире осуществили расщепление ядра атома урана. Год спустя профессор университета Гамбурга Пауль Хартек предложил руководству Третьего Рейха создать на основе этого открытия новое взрывчатое вещество, намного превосходящее все известные до этого. В своем письме он заявлял: «Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретёт абсолютное превосходство над другими». В 1939 физик Курт Дибнер занялся сборкой первого атомного реактора на полигоне Куммерсдорф недалеко от Берлина.

В сентябре 1939 Управление армейских вооружений собрало особое совещание о вопросах создания ядерного оружия. На него был приглашен по-настоящему звездный состав ученых-физиков: один из открывателей трития Пауль Хартек, создатель прибора для измерения силы радиации Ганс Гейгер, будущие лауреаты Нобелевской премии по физике Вальтер Боте и Вернер Гейзенбернг, изобретатель формулы для энергии связи атомного ядра, а также Курт Дибнер. Они подсчитали, что для создания ядерного оружия им может понадобиться от 9 до 12 месяцев. Программу назвали «Урановый проект», а всю информацию засекретили.

Вернер Гейзельберг беседует с Нильсом Бором. (Pinterest)

Почти год немецкие ученые потратили на бесплодные попытки получить самоподдерживающуюся ядерную реакцию. Физики Третьего Рейха работали над пятью разными способами обогащения урана. Однако ни один проект не был доведен до конца.

Первые реакторы

В 1942 ученым наконец удалось разработать первый опытный реактор на базе университета Лейпцига. «Урановая машина» представляла собой две полусферы из алюминия, внутрь которых поместили больше полтонны урана и 140 килограмм тяжелой воды. Изучив работу реактора, его создатели профессор Гейзенберг и физик Роберт Депель пришли к выводу, что устройство работает. Но спустя несколько недель машина взорвалась.

На совещании военного руководства и ученых в 1942 Гейзенберг заявил, что решение проблемы займет как минимум два года. Работа над проектом осложнялась еще и тем, что диверсанты из Великобритании разрушили завод в Норвегии, который занимался производством тяжелой воды и поставлял ее в Германию. В конце февраля 1945 собранный реактор перевезли из Берлина в деревню Хайгерлох на границе с Швейцарией. В марте профессор Герлах в отчете доложил, что реактор работает. Но критической точки так и не удалось достичь. Вскоре территорию заняли американские войска, и исследования прекратились.

Постройка реактора в Хайдерлохе. (Pinterest)

Испытания атомных бомб

Было ли у нацистов ядерное оружие? Для ученых этот вопрос остается открытым. По одним данным, осенью 1944 испытания проводились на Балтийском море на острове Рюген. Там якобы была взорвана бомба мощностью около одной килотонны. По другим данным, в марте 1945 произошло два взрыва в городе Ордруф в Тюрингии. Берлинский профессор Райнер Карлш в своей книге утверждает, что там проводились испытания ядерного оружия. Он приводит воспоминания очевидцев, которые об очень яркой вспышке света, за которой последовал сильный порыв ветра.

«Победа» американцев

Почему же Третьему Рейху не удалось опередить американских физиков в создании ядерного оружия? Немецкие ученые спорят об этом до сих пор. Одной из причин считают сам нацистский режим, который мешал развитию науки и свободному творчеству физиков. Ошибочным также считается метод с использованием тяжелой воды, который первоначально избрали немецкие исследовали.

Взрывы американских атомных бомб «Малыш» и «Толстяк» в Хиросиме и Нагасаки. (Pinterest)

Многие ученые отмечают, что в американском проекте «Манхэттен», посвященном разработке ядерного оружия, принимало в полторы тысячи раз больше людей, чем в немецком «Урановом проекте», а финансирование в 200 раз превышало ту сумму, которую выложил на создание атомной бомбы Третий рейх.

diletant.media

Атомная бомба. Было ли у Третьего рейха атомное оружие?

Атомная бомба. Было ли у Третьего рейха атомное оружие?

Все верят в создание атомной бомбы, а одесситы не верят. Их спрашивают:

— А почему вы не верите в атомную бомбу?

— Если бы атомная бомба была, то она давно бы продавалась у нас на Привозе…

Из рассказов об угрозе атомной войны

Вопрос о том, насколько гитлеровская Германия преуспела в создании атомного оружия, всегда волновал не только исследователей истории Третьего рейха, но и все человечество. От ответа на него зависел не только исход Второй мировой войны, но и судьбы мира. Поэтому не удивительно, что он вызвал много дискуссий и, как следствие, породил немало заблуждений, нередко взаимоисключающих.

Заблуждение первое. Руководство Третьего рейха не проявляло должного интереса к разработкам атомного оружия

Долгое время считалось, что руководство нацистской Германии скептически относилось к возможности создания атомной бомбы, считая такую перспективу нереальной, а саму ядерную физику — «еврейскими штучками». Поэтому, дескать, Третий рейх, не сумевший оценить по достоинству достижения своих ученых-ядерщиков, отдал предпочтение обычному вооружению. Сейчас уже ясно, что это не так. Именно немецкие ученые первыми пришли к идее создания принципиально нового оружия — атомного. Фашистское руководство сразу же получило информацию о его перспективах и отнеслось к ней с большой заинтересованностью, поощряя дальнейшие разработки в этом направлении. Однако из-за отсутствия быстрых результатов, вызванного просчетами физиков, нацистские бонзы на некоторое время утратили интерес к атомным проектам, возобновив работу над ними лишь в середине 1942 года.

Перед войной немецкие ученые в области ядерных исследований значительно опережали своих коллег из других стран. Именно они сделали открытие, которое в конце 1938 года всколыхнуло всю мировую научную общественность: физики Отто Ганн и Фриц Штрассман установили, что атомное ядро урана способно расщепляться, выделяя огромное количество энергии. Это дало толчок научным поискам в совершенно ином направлении. Вскоре ученые оценили реальные перспективы использования нового открытия в военных целях. Однако их реакция на представившуюся возможность установить мировое господство была различной. Сам первооткрыватель Отто Ганн много лет спустя признался, что, осознав в 1939 году разрушительный потенциал атомного оружия, был потрясен и подавлен, на долгое время лишился сна и даже подумывал о самоубийстве. Другие же, не столь щепетильные в вопросах морали исследователи, поспешили объяснить, как применить знания теоретической физики на практике. Уже 24 апреля 1939 года в Имперское военное министерство Германии поступило письмо от профессора Гамбургского университета Пауля Гартека и его ассистента Вильгельма Грота. В нем ученые описывали захватывающие перспективы нового открытия: «Мы хотели бы привлечь ваше внимание к последним событиям в истории ядерной физики. По нашему мнению, они открывают возможности для создания взрывчатого вещества, которое по своей разрушительной силе на много порядков превзойдет обычную взрывчатку».

Военное руководство Третьего рейха не могло не заинтересоваться таким известием. И действительно, 28 сентября 1939 года в Берлине в Управлении армейских вооружений состоялось совещание ведущих немецких физиков. На нем было основано «Урановое общество», разработана программа его деятельности, определены задачи отдельных научных групп. Этим нацистское правительство официально утвердило «Урановый проект» как составную часть разработок военного значения. Научным центром нового проекта стал Физический институт Общества кайзера Вильгельма, выполнявший в Германии функцию академии наук. Его ректором назначили видного исследователя в области ядерной физики Вернера Хайзенберга (Гейзенберга). К разработкам «Уранового проекта» также были подключены физико-химические факультеты Гамбургского, Лейпцигского и Гейдельбергского университетов. Курирование всех научных изысканий в рамках этого проекта осуществлял начальник исследовательского отдела Управления армейских вооружений Эрих Шуман. Он взял на себя роль административного руководителя группы, в которую входили Хайзенберг, Ган, Вайцзеккер и другие физики, приступившие к созданию экспериментального уранового котла на военном полигоне недалеко от Берлина. Так что нацистские бонзы вполне серьезно и заинтересованно отнеслись к перспективам создания нового оружия, обладающего огромной разрушительной силой.

Следует заметить, что Германия располагала не только научным потенциалом, но и техническими и финансовыми возможностями для проведения ядерных исследований. Руководство Третьего рейха использовало также ресурсы оккупированных стран. Так, после захвата Чехословакии в 1939 году в руки нацистов попали урановые шахты, расположенные возле Иоахимсталя. В мае 1940 года Гитлер установил свое господство в Норвегии, где тогда находилось единственное в мире предприятие по производству «тяжелой воды» в промышленном масштабе. Немцы планировали использовать эту воду в качестве замедлителя нейтронов в экспериментальном атомном реакторе. В мае 1940 года, оккупировав Бельгию, нацисты захватили 1200 т уранового концентрата, хранившегося на обогатительной фабрике. Это была редкостная удача, ведь попавший в распоряжение гитлеровцев радиоактивный элемент составлял половину его тогдашнего мирового запаса! Уран в то время считался дефицитом, одним из его главных источников была бельгийская колония Конго. Вот этот-то конголезский высококачественный радиоактивный элемент и оказался в руках ученых, участвовавших в «Урановом проекте». Обнаруженного количества урана могло хватить на годы работы и на десятки бомб.

В течение 1940–1941 годов немецкие физики осуществили основные теоретические и экспериментальные исследования, необходимые для создания атомного реактора с использованием урана и «тяжелой воды». Они установили, что ядерной взрывчаткой может служить не уран-238, как ранее ошибочно полагали, а его редкий изотоп — уран-235. Кроме того, летом 1940 года Карл Вайцзеккер теоретически установил, что уран-238 должен превратиться в атомном реакторе в новый элемент, аналогичный по свойствам урану-235. Таким образом, он самостоятельно открыл элемент, который американцы впоследствии назовут плутонием, и обосновал возможность его использования в качестве взрывчатого вещества.

Теоретические успехи физиков дополнялись практическими работами. К декабрю 1940 года под руководством В. Хайзенберга был построен первый экспериментальный реактор. К тому времени фирма «Ауэргезельшафт» освоила производство металлического урана, и к 1942 году в руках ученых уже имелось 2,5 т этого вещества. Казалось бы, до создания атомной бомбы фашистской Германии оставалось сделать всего несколько шагов. Ни одно государство в то время не подошло так близко к тайне производства ядерного оружия. Впоследствии Хейзенберг вспоминал: «В сентябре 1941 года мы увидели открывшийся перед нами путь. Он вел нас к атомной бомбе».

Человечество спасли просчеты и ошибки ученых. Так, группа исследователей во главе с Вальтером Боте пришла к неверному выводу о невозможности использовать графит в качестве замедлителя в урановом реакторе. Авторитет Боте был столь высок, что поставить под сомнение его выводы и перепроверить расчеты никто не решился. Поэтому пришлось вернуться к экспериментам с «тяжелой водой», которую по-прежнему завозили из Норвегии, так как ее производство на тепловых электростанциях в Германии обходилось непомерно дорого.

Другой просчет касался разделения изотопов урана. В Гамбурге физики Гартек и Грот безуспешно пытались добиться этого методом центрифугирования. Удивительно, что исследователи не попытались применить другой способ, разработанный немцем Густавом Герцем. Этот ученый был лишен нацистами допуска к секретным работам по изготовлению атомной бомбы из-за своего неарийского происхождения. Вероятно, поэтому предложенный им метод термодиффузии посчитали также «недостойным» для Третьего рейха. В итоге успешно развивавшийся с 1939 года «Урановый проект» в 1941 году начал сбавлять обороты.

Но немецкое командование не слишком огорчилось. Успехи в войне с Советским Союзом создали у руководителей гитлеровской Германии иллюзию скорой победы, поэтому создание нового оружия уже не казалось срочным делом. Так что начиная с 1941 года работа над созданием атомной бомбы действительно пошла очень неспешно. Вновь она активизировалась лишь летом 1942 года, когда стало очевидно, что осуществить блицкриг не удалось и война затягивается.

Заблуждение второе. Создание атомной бомбы в фашистской Германии в годы Второй мировой войны было невозможным из-за случайной ошибки немецких физиков

Описывая сложности, возникшие у немецких ученых при работе над «Урановым проектом», обычно отмечают, что только случайная ошибка в расчетах сбила их с правильного пути создания «сверхоружия». Однако некоторые историки полагают, что просчеты вполне могли быть намеренными. Другими словами, немецкие физики не хотели, чтобы в руках Гитлера оказалась атомная бомба. Дискуссия по поводу справедливости той или иной версии длится уже давно, появляются новые документы, но вопрос, не смогли или же не захотели физики Третьего рейха создать атомную бомбу, остается открытым.

Величайшей загадкой германской ядерной программы стала грубая ошибка, допущенная учеными при определении коэффициента поглощения нейтронов урана-238 очищенным графитом. Химики немецкой школы физической химии (в то время лучшей в мире), работая с графитом, ставят только одну серию опытов, не проверяют полученные результаты и притом используют, как показало послевоенное расследование, грязный реактив. При немецком педантизме и пунктуальности это кажется совершенно невозможным и непостижимым! Если, конечно, не допускать мысли об умышленном просчете…

Дальше — больше. Поскольку взаимодействие графита с нейтронами урана-238 очень сильно зависит от чистоты образца, ученые сразу же приходят к выводу, что использовать это вещество в качестве замедлителя не представляется возможным, и обращают свои взоры на «тяжелую воду». И это при условии, что она стоит намного дороже, так как производится в Норвегии. Отказавшись даже от попытки создать графитовые замедлители, физики Третьего рейха направили свои исследования по ложному пути. В «гонке за бомбой» эта необъяснимая ошибка стоила немцам трех лет.

Многовато совпадений для случайного просчета. К тому же ошибся не один человек, а сразу весь научный коллектив. Сами немецкие физики после войны неоднократно говорили, что они, как могли, задерживали создание атомной бомбы, затягивая теоретические изыскания. Их утверждения, конечно же, не могут считаться бесспорными доказательствами. Но имеются косвенные подтверждения того, что особой спешки ученые не проявляли.

Ведущей фигурой среди участников «Уранового проекта» был обладавший непререкаемым научным авторитетом Вернер Хайзенберг — лауреат Нобелевской премии по физике 1932 года, любимый ученик Нильса Бора. По убеждениям он являлся националистом и не отличался политической прозорливостью. Хайзенберг не хотел поражения Германии, поэтому принял предложение возглавить работу по созданию атомного оружия. Но именно с его именем связано немало предположений о «тихом саботаже» немецких физиков.

Большинство этих предположений касается визита В. Хайзенберга в сентябре 1941 года к Н. Бору. Встреча двух великих физиков с глазу на глаз произошла в оккупированном немцами Копенгагене. Никто доподлинно не знает, о чем говорили учитель и ученик. Известно лишь, что разговор был тяжелым и оставил глубокий след в душах собеседников. Хайзенберг — не нацист, но патриот Германии — искренне желал победы своей стране. Бор же не скрывал неприятия нацизма. Поэтому некогда теплые и дружеские отношения между физиками после встречи были испорчены навсегда.

Недостатка в версиях о том, почему это произошло, нет. По одной из них, ученик зашел в тупик в исследованиях и пытался получить консультацию у учителя. Согласно другой, Хайзенберг искал моральное оправдание, но не получил его. Наконец, третья версия гласит, что это была чуть ли не миссия мира: немецкий ученый будто бы дал понять Бору, что он и его коллеги саботируют нацистскую атомную программу, и призвал к тому же физиков, находящихся по другую сторону линии фронта.

Последнее предположение вызывает наибольшее количество споров. Многие историки воспринимают его скептически. Однако этот скептицизм основан не на достоверном знании причин разрыва дружеских отношений между учителем и учеником, а на том, что известно о характере и мировоззрении Хайзенберга. Вот что пишет один из самых авторитетных биографов физика, американский профессор Дэвид Кэссиди: «Взгляды Гейзенберга в этот период ничем не отличались от взглядов других патриотически настроенных немцев нееврейского происхождения в артистических, академических или военных кругах. Эти социальные группы горячо поддерживали политику Германии во имя немецкой нации. Когда немецкая армия победным маршем шла по Европе в первые годы войны, эти круги приветствовали сообщения о победах на фронтах. Вместе с тем, спешу добавить: это отнюдь не означает, что, желая победы Германии в войне, эта культурная и военная элита желала победы Гитлеру и нацистскому режиму. Они были не нацисты, а гордые и честные националисты. Когда удача отвернулась от Германии, а война затянулась, эти люди стали противниками Гитлера и режима».

Хайзенберг не отрицал своего конформизма. В 1942 году он написал: «Нам ничего не остается, кроме как обратиться к простым вещам: надо добросовестно исполнять свои обязанности и решать задачи, которые жизнь ставит перед нами, не спрашивая слишком часто, почему да зачем… А затем надо ждать, что произойдет… реальность трансформирует себя сама, без нашего участия». Однако после войны он объяснял свою позицию уже совершенно иначе, намекая на то, что, выполняя научные задачи, не служил нацистам. Хайзенберг сказал: «Лозунг правительства был: «Мы должны использовать физику в военных целях». Мы переделали его: „Мы должны использовать войну в интересах физики“».

Позже, став одним из лидеров антивоенного движения, Хайзенберг неоднократно рассказывал о своей поездке в Копенгаген. Он сообщал, что спросил у своего учителя, имеет ли ученый моральное право работать над проблемами атомной энергии в военное время. Якобы тот философски ответил, что в любой стране применение физики в такой период неизбежно, а потому вполне оправдано. Кроме того, Хайзенберг утверждал, что пытался через Бора договориться с коллегами в антигитлеровском лагере о взаимном моратории на военное применение энергии деления ядра. Последний до конца жизни молчал об этом разговоре — он не подтвердил, но и не опроверг слов своего ученика.

Основываясь на данном факте, версию немецкого физика поддерживали многие исследователи, в том числе и российский историк действительный член Российской академии естественных наук Валентин Белоконь. Он пишет: «В сентябре 1941 года Хайзенберг встретился с Бором перед бегством последнего из Копенгагена в Швецию (Бор имел для этого все основания хотя бы потому, что его мать была еврейкой) и попытался инициировать взаимную договоренность с физиками антинацистской коалиции о неразработке бомбы. Для подтверждения своего доверия к учителю даже сунул тому в карман схему немецкого сверхсекретного атомного котла. Он рисковал безумно, однако реакция Бора была совершенно неадекватной: он сделал вывод, что немцы не только видят перспективы создания бомбы, но уже и делают ее. Оказавшись накануне 1944 года в Лос-Аламосе лицом к лицу с генералом Гровсом (американским либеральным вариантом Берии) и Оппенгеймером, Бор торжественно вынул из кармана набросок Хайзенберга: я, мол, достал вам схему немецкой атомной бомбы. Оппенгеймер взглянул и, улыбаясь, разъяснил, что это не бомба, а всего-навсего реактор. «Значит, немцы собираются сбросить на Лондон реактор!» — настаивал Бор. Оппенгеймер не стал его разубеждать, так что Бор «со знанием дела» и опираясь на свой авторитет принялся убеждать американские власти поэнергичнее финансировать «Манхэттенский проект». Дали не менее двух миллиардов долларов».

Однако сегодня достаточно распространенную точку зрения о попытках Хайзенберга воспрепятствовать разработке атомной бомбы в фашистской Германии поставили под сомнение. Причиной этого стали обнародованные в 2005 году черновики письма великого датчанина своему ученику. Это незаконченное и неотправленное письмо было написано в 1957 году. В нем есть такие строки: «Я лично помню каждое слово наших бесед, происходивших на фоне глубокой печали и напряжения для всех нас здесь, в Дании. В особенности сильное впечатление на меня, как и на всех, с кем вы разговаривали в институте, произвела ваша абсолютная убежденность в том, что Германия победит и что посему глупо с нашей стороны надеяться на другой исход войны и проявлять сдержанность по поводу германских предложений о сотрудничестве. Я также отчетливо помню нашу беседу в моем кабинете в институте, в ходе которой вы в туманных выражениях говорили так, что ваша манера не давала мне повода усомниться: под вашим руководством в Германии делается все для того, чтобы создать атомную бомбу. Вы сказали, что нет смысла говорить о деталях. поскольку вы с ними знакомы и последние два года работали в той или иной мере исключительно над подготовкой этого проекта. Я молча слушал вас, поскольку речь шла о важной для всего человечества проблеме, в которой, несмотря на нашу дружбу, нас следовало рассматривать как представителей двух противоположных сторон в смертельной битве».

Однако свидетельство великого датского физика убедило не всех. Часть исследователей продолжает придерживаться прежней версии. Даже нашли объяснение письму Нильса Бора. Опубликовавший его историк Финн Асеруд считает, что к этим текстам следует подходить с осторожностью: они написаны через 16 лет после встречи ученика и учителя в Копенгагене и явно отражают, сколь нелегкой для Бора была попытка точно изложить свои воспоминания. Оправдывающее немецкого физика толкование эпизода предлагает в книге воспоминаний и исследователь Эдвард Теллер: «Информация, которую я собрал, приводит меня к мысли, что Хайзенберг отправился к Бору за моральным советом. Я также полагаю, что встреча состояла из двух частей. В помещении Хайзенберг, опасаясь, что нацисты прослушивают дом, сообщил, что работает на свою страну. Затем, гуляя по саду, Хайзенберг объяснил, что участвует в нацистском проекте. Он добавил, что, к счастью, сделать атомную бомбу для Германии невозможно, и он надеется, что британским и американским ученым это тоже не удастся. Почему Бор не рассказал о второй части беседы? Причина может быть простой. Как только Хайзенберг сказал, что работает для своей страны. Бор перестал его слушать».

Райнер Карлш, автор книги «Бомба Гитлера. Тайная история немецких испытаний ядерного оружия», вышедшей в свет в 2005 году, проанализировав множество документов, пришел к выводу: «Невозможно достоверно утверждать, был ли это на самом деле вклад немецких ученых в сопротивление нацизму, как утверждали они сами после окончания войны, или на пути их разработок возникли трудности иного рода. Хотя некоторые факты, свидетельствующие о сопротивлении ученых, налицо. Стали известны слова Вернера Хайзенберга об «активном» и «пассивном» сопротивлении физиков. «Я сознательно возглавил «Урановый проект», чтобы, насколько это было возможно, затормозить его развитие», — говорил он. Но при жизни он так и не решился опубликовать эти слова — даже для послевоенной Германии это было слишком».

Документы того времени показывают, что, когда речь заходила о возможной передаче разработок немецких физиков-ядерщиков в промышленное производство, Хайзенберг прибегал к разного рода «тормозам». Одним из них Р. Карлш считает явно заниженные суммы, которые ученый запрашивал на свои исследования. По мнению историка, он делал это умышленно, вводя в заблуждение военных относительно реальности создания атомного оружия в обозримые сроки. Известно, например, что, когда рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер летом 1942 года задал физику вопрос о том, сколько денег необходимо его группе для успешной работы, Хайзенберг ответил: «40 000 рейхсмарок». По тем временам эта сумма была попросту смешной для подобных проектов, и физик не мог не понимать такую простую истину. Для сравнения отметим, что «Манхэттенский проект» в США, связанный с аналогичными исследованиями, получил в качестве финансирования около 2 миллиардов долларов. После более чем скромного запроса Хайзенберга рейхсминистр вооружений, видимо, понял, что получить положительные результаты с данной командой ученых невозможно. Об этом он доложил Гитлеру. Фюрер отреагировал сдержанно: «Это же фундаментальные исследования, они не оказывают решающего влияния на исход войны».

«Тормозом» в реализации проекта можно считать и длительные сроки, которые физики просили для окончания разработок. Мол, раз мы не обещаем в ближайшее время создать «оружие возмездия», вам придется сосредоточиться на производстве других видов вооружения. Так и произошло. 4 июня 1942 года имперский министр вооружений Альберт Шпеер провел расширенное совещание по «Урановому проекту». На нем присутствовали как физики — Хайзенберг, Ган, Дибнер, так и военное руководство — фельдмаршал Мильх, начальник Управления армейских вооружений генерал фон Лееб, генерал-полковник Фромм, ведавший поставками боевой техники для вермахта. После неудачи под Москвой и затянувшихся боев под Ленинградом гитлеровцы жаждали быстрых и впечатляющих побед, поэтому и вспомнили о потенциале разрабатываемого «сверхоружия».

Военные, подходившие к вопросу с практической точки зрения, поставили перед учеными два конкретных вопроса: «Возможно ли создание атомной бомбы?» и «Когда это можно ожидать?» Хайзенберг долго, вдаваясь в технические подробности, рассказывал генеральскому составу о результатах трехлетних исследований. Из его доклада следовало, что немецкие физики видели свою задачу в создании уранового котла на медленных нейтронах. Стало быть, атомная бомба попросту представлялась им взрывающимся урановым реактором. Хайзенберг также сообщил, что если говорить об устройстве с ядерной взрывчаткой, то оно будет чересчур громоздким, чтобы доставить его к цели с помощью артиллерийского снаряда или самолета. Поэтому ученый настаивал на создании уранового котла, который мог бы стать стационарным источником энергии или двигателем на военном корабле. Таким образом, на вопрос о возможности создания атомной бомбы Хайзенберг, по сути, ответил отрицательно. И в дальнейшем его группа «сверхоружие» не разрабатывала. Уже упомянутый российский историк В. Белоконь считает: «Компромиссом с властями стала программа создания «атомной машины» — энергетической установки. Это устраивало и тех и других, поскольку Гитлеру докладывали о перспективах создания глобальных атомных подводных лодок и даже самолетов с атомными двигателями, позволяющими летать неделями, если не месяцами, без дозаправок».

На вопрос о том, как скоро «Урановый проект» сможет дать реальные результаты, Хайзенберг также ответил весьма уклончиво: «От двух до пяти лет, даже если мы получим всю необходимую материальную поддержку». Поэтому военные, присутствовавшие на совещании, поняли, что на быстрые успехи в создании атомного оружия рассчитывать не приходится. Несколько позже физик сделал еще более неутешительное заявление: «Создание действующей бомбы возможно лишь ко времени следующего конфликта».

23 июня 1942 года Шпеер в очередной раз доложил Гитлеру о проблемах военной промышленности. Информация об «Урановом проекте» фигурировала в нем лишь как 16-й пункт. Другими словами, благодаря усилиям Хайзенберга разработки в этом направлении стали восприниматься как весьма долгосрочные и не стоящие пристального внимания.

Генерал-майор НКВД Валентин Кравченко, возглавлявший спецотдел по надзору за атомными исследованиями и пытавшийся еще в 1945 году ответить на вопрос, почему же фашисты не создали атомную бомбу, пришел к выводу: «…не было воли ученых к созданию ядерного оружия. Слишком страшными представлялись им возможные последствия применения атомного „чудо-оружия“».

Таким образом, очень многие факты говорят о том, что ошибки и просчеты физиков Третьего рейха не были случайными: ученые не хотели давать в руки своего фюрера атомную бомбу.

Заблуждение третье. Фашисты так и не сумели создать атомную бомбу

На протяжении почти шестидесяти лет после окончания Второй мировой войны исследователи утверждали, что гитлеровская Германия так и не создала ядерное оружие. Якобы ее физики, случайно или умышленно допустившие роковую ошибку, сконцентрировались на разработке «атомной машины», а не бомбы. Заявления Гитлера о том, что нацисты близки к применению «супероружия», которое позволит им выиграть войну одним ударом, считались блефом или бредом фюрера-параноика.

Однако в 2005 году Райнер Карлш заявил, что прежние представления об «Урановом проекте» Третьего рейха ошибочны и неполны. Автор нового исследования утверждает, что незадолго до окончания Второй мировой войны фашистская Германия была близка к созданию атомной бомбы. Свои выводы он сделал на основании изучения ранее засекреченных документов (донесений советской и американской разведок, дневников ученых, чертежей), а также современных исследований, данных аэрофотосъемок и радиационного анализа почв.

Райнер Карлш выяснил, что «Урановым проектом» в Германии занимались несколько групп физиков и химиков. Кроме информации о команде, возглавляемой Вернером Хайзенбергом, немецкий исследователь нашел и опубликовал материалы о разработках других, менее прославленных ученых, работавших под руководством рейхсминистра почты Вильгельма Онезорге. Он, будучи лицом, особо приближенным к фюреру, и активным партийцем, награжденным Золотым знаком национал-социалистов, в те годы являлся самым ярым сторонником форсирования исследований в области ядерной физики. Поэтому ему удавалось «пробивать» интересные для себя проекты, получая под них многомиллионное финансирование.

Онезорге пришел к Гитлеру с предложением плана создания атомной бомбы в июне 1942 года, всего через несколько дней после обсуждения «Уранового проекта» на совещании у фон Шпеера. Беседа проходила как раз в день 70-летия рейхсминистра почты, и фюрер, возможно из уважения к своему старому партайгеноссе, не отверг сразу его прожекты, а попросту отшутился: «Любопытное дело: не кто иной, как главный почтмейстер, обещает нам „чудо-бомбу“». Однако Онезорге оказался человеком упорным и от своей идеи не отступил. Он снова и снова возвращал Гитлера к мысли о возможности разработки ядерного оружия. Рейхсминистр использовал также свою дружбу с «придворным» рейхсфоторепортером по фамилии Хоффманн, которому фюрер безгранично доверял, попросив его похлопотать о своем проекте. Известно, что капля камень точит. Так и усилия Онезорге не пропали даром: Гитлер дал добро на реализацию проекта. Рейхсминистерство почты открыло крупный исследовательский центр в Мирсдорфе под Берлином и назвало его «Ведомство по особым физическим вопросам». Для обеспечения нового научного подразделения кадрами Онезорге решил привлечь специалистов, не участвовавших в «Урановом проекте». Он заключил договор с известным ученым Манфредом фон Арденне, который не был физиком-атом-ником в чистом виде, однако слыл блестящим экспериментатором. Таким образом, к исследовательской работе института в Мирсдорфе подключился руководимый фон Арденне научный центр в берлинском районе Лихтерфельде.

Ученые совместно занимались проблемами расщепления изотопов урана. Они поставили перед собой цель добыть «начинку» для будущей атомной бомбы. К этим работам, помимо Рейхсминистерства почты, были подключены также Управление по вооружению сухопутных сил и СС.

Однако вскоре возникли трудности производственного характера. Для «настоящей» атомной бомбы требовалось не менее 50 кг высокообогащенного урана. Мощного ядерного реактора, с помощью которого можно было бы получить необходимую массу, у Манфреда фон Арденне не было. Рейхсминистерство почты располагало лишь тремя экспериментальными установками, расположенными недалеко от Берлина, в курортном городке Бад-Сааров. Они были переданы в распоряжение руководителя научного центра в Лихтерфельде и с 1944 года начали использоваться для отделения изотопов урана. Кстати, уровень секретности проекта был столь высок, что эти установки удалось обнаружить лишь в 2003 году!

Получать высокообогащенный уран таким способом можно было в очень ограниченном количестве: за час одна установка вырабатывала около 0,1 г урана-235. То есть за 10-часовой рабочий день производился 1 г, а на трех установках — 3 г этого радиоактивного вещества. За год набегало всего 300 г урана. Такого количества было недостаточно для создания полноценной атомной бомбы.

Поэтому немецкие атомщики пришли к идее ядерного взрыва малой мощности. По их замыслам, необходимую для этого критическую массу радиоактивного вещества можно было снизить путем сочетания расщепления ядра с ядерным синтезом. Предполагалось использовать так называемые рефлекторы, также значительно уменьшающие порог критической массы. Ученые подсчитали, что в случае применения подобных хитростей изготовление вполне боеспособной бомбы, для которой потребовалось бы лишь несколько сотен граммов высокообогащенного урана, реально. Таким образом, могла быть создана «гибридная бомба», основанная на принципах как расщепления, так и синтеза данного радиоактивного вещества. Сегодня ее назвали бы «грязной бомбой» — не разрушающей, но заражающей все вокруг.

Такая бомба вполне могла найти практическое применение в качестве тактического ядерного оружия. Учитывая небольшой радиус действия, она была бы пригодна для использования, например, в крупном сражении. Есть факты, свидетельствующие о том, что в высших кругах СС такая вероятность обсуждалась. Но в целом отношение к «гибридным бомбам» было скептическим, ведь они обладали ограниченными возможностями. Поэтому использование подобного оружия на Восточном фронте нацисты считали бессмысленным. Была, правда, мысль использовать «гибридную бомбу» для терактов в стратегически важных городах стран антигитлеровской коалиции. Это, как считалось, могло бы стать достаточно эффективным средством давления на возможных переговорах.

Об этом знал Гитлер.

Об этом, как утверждает Р. Карлш, благодаря донесениям разведки было проинформировано и советское военное руководство. Руководитель советской атомной программы Игорь Курчатов, получив разведдонесения ГРУ о малой эффективности немецкой атомной бомбы, 28 марта 1945 подготовил доклад Иосифу Сталину.

Этот документ появился спустя всего несколько дней после того, как Германия провела два испытания ядерных устройств — на острове Рюген в Балтийском море и в Тюрингии — лесной, холмистой местности примерно в 100 км к югу от Берлина. Последнее проходило 3 марта 1945 года. В результате взрыва с лица земли был стерт участок площадью около 500 м² и погибло несколько сотен заключенных концлагеря. Радиус действия испытанных снарядов составлял всего 500 м.

Жители местности, в которой проводились испытания, вспоминают, что в ту ночь произошла вспышка света такой яркости, что при ней можно было читать газету, затем последовал внезапный и мощный порыв ветра. Для подтверждения своего предположения о проведенных в Тюрингии в 1945 году ядерных испытаниях Р. Карлш приводит результаты радиологических измерений, недавно произведенных на этом самом месте. Они показали следы радиоактивных изотопов.

Кстати, именно весной 1945 года в Тюрингию был направлен с тайной миссией советский физик Георгий Флеров. Инициатором командирования его в Германию выступил Курчатов, который хотел иметь исчерпывающую информацию о том, насколько немцы продвинулись в создании и испытании атомного оружия и насколько эти наработки могут оказаться полезными для ядерной программы СССР. Конечным пунктом поездки должны были стать окрестности городка Ордруф, где прошло одно из испытаний немецкой «грязной бомбы». Однако добраться советскому ученому удалось лишь до Дрездена, далее территория находилась под американским влиянием, и пробраться туда незамеченным Флерову не удалось. Об этом он сообщил в письме своему руководству.

Все документы, касающиеся ядерных разработок, впоследствии были тщательно засекречены как в советских, так и в западных архивах. Поэтому, по мнению Р. Карлша, в течение десятилетий удавалось хранить в тайне правду о «грязной бомбе», созданной в фашистской Германии.

Сегодня многие, прочитавшие его книгу, в частности автор рецензии, опубликованной во влиятельном еженедельнике «Шпигель», утверждают, что свидетели, на которых ссылается историк, либо не вызывают доверия, либо повторяют сведения, полученные из вторых рук. Документы же могут истолковываться по-разному. Но несмотря на это, Р. Карлш не теряет оптимизма: «Не подлежит сомнению, что у немцев не было генерального плана создания ядерного оружия. Но ясно также и то, что немцы первыми сумели овладеть атомной энергией и что в конечном итоге им удалось провести успешное испытание тактического ядерного заряда». Поэтому все прежние представления о неспособности Третьего рейха создать атомное оружие, по мнению немецкого ученого, являются заблуждениями.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

info.wikireading.ru

Новые атомные бомбы уже в Германии

Присоединение Крыма к России, как оказалось, стало хорошим подарком для НАТО. Россия хотела от него (НАТО) отдалиться — чтобы полуостров не превратился в военную базу Североатлантического альянса, а оказалось, почти как в русской пословице: что в лоб, что по лбу. База Альянса вполне может появиться в других местах Украины, а для начала — в Киеве уже официально обустраивается его представительство.

Однако и это не главное. Важно то, что НАТО после Крыма стало активно приближаться к России едва ли не по всем направлениям, используя территории и просьбы о защите от РФ стран бывшего социалистического лагеря, интегрировавшегося в Альянс.

Апофеозом стала новость о том, что США планируют развернуть в Европе модернизированные ядерные бомбы B61-12, которые могут использовать самолеты «Торнадо» ВВС ФРГ. Речь идет о переоснащении ядерных тактических вооружений, которые все еще находятся на территории Европы. По сообщениям американских и немецких СМИ, на эти цели были выделены деньги из военного бюджета США для третьего квартала 2015 года. И 20 бомб (первые?) уже переброшены на военную базу в Германии.

Как уточняет немецкий телеканал ZDF, самолеты Бундеслюфтваффе уже некоторое время проводят тренировки, используя муляжи американских ядерных бомб.

Решение США во главе с президентом Бараком Обамой о ядерном переоснащении НАТО в Европе очень симптоматично. Я давно не видела знаменитых часов, изображенных в международном научном физическом журнале, которые показывают, в скольких минутах до ядерного апокалипсиса находится мир. Однако нет сомнений, что эта новость значительно сдвинет их стрелку к часу «Ч».

Замечу, что это не первый случай, когда Вашингтон жонглирует своими ядерными бомбами на территории Европы. Но раньше обычно это делалось без огласки, а сейчас, похоже, никто особо скрывать резонансную информацию не собирается. Например, еще в 2008 г. в западной прессе появилось короткое сообщение о том, что США вывезли в неизвестном направлении с британской авиабазы Лейкенхит Королевских военно-воздушных сил 110 ядерных бомб. Но — никаких подробностей военной операции. Она не комментировалась представителями США, Великобритании и НАТО.

При этом было ясно: тайная переброска тактического ядерного оружия вряд ли означала, что США и НАТО вняли многолетним требованиям выполнять Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и решили вывезти его из Западной Европы.

Что вообще происходит с сотнями единиц ядерного оружия США в Старом Свете? Как известно, впервые их тактическое ядерное оружие появилось в Западной Европе более 50 лет назад. Всего, по оценкам западных экспертов, тогда там было размещено не менее 500 ядерных бомб. В конце 1990-х годов Михаил Горбачев обратился к Джорджу Бушу-старшему с предложением о сокращении тактического ядерного оружия и возвращении его на исконные, так сказать, территории производства. СССР и Россия свои обещания выполнили. Все ядерное оружие было возвращено домой, – начиная со стран так называемого социалистического лагеря и заканчивая Украиной, Казахстаном и Белоруссией. Но ядерные бомбы США до сих пор остаются в шести (по другим оценкам – семи) европейских странах.

По данным российских и западных экспертов, и сегодня ядерные бомбы «передового развертывания» находятся на 15-ти базах НАТО в Европе. Пять из них принадлежат ВВС США, 10 — вооруженным силам тех стран, на территории которых они расположены. По данным экспертов, ядерные боеприпасы США размещены в Великобритании, Германии, Нидерландах, Бельгии, Италии, Турции. Исследователи из Федерации американских ученых указывают, что в Германии американские бомбы развернуты на базах ВВС США в Шпандалеме, Брюггене, Бухеле (именно сюда сейчас направлены новые американские бомбы), Норфенихе, Рамстайне, Меммингене. Около ста американских ядерных бомб находятся в Италии на базах ВВС в Авиано и Геди-Торре. Турция предоставила места для баз ядерного оружия в Баликесире, Мюртеде и Инчирпике.

Как утверждает американский эксперт Ханс Кристенсен, автор нашумевшей на Западе книги «Ядерное оружие в Европе после холодной войны», общая численность этих бомб может составлять от 150 до 240, а их взрывная мощность — несколько сотен мегатонн. Многие годы политики и исследователи задавались вопросом: если холодная война закончилась, а СССР — больше не «империя зла», то зачем США и НАТО продолжают держать в Европе свои ядерные арсеналы? Теперь ясно зачем.

Упорству западных военных в сохранении тактического атомного оружия противостоит довольно сильное и активное гражданское антиядерное движение в Старом Свете и в самих США, время от времени устраивающее антивоенные акции и демонстрации. Одна из таких мощных акций прошла, например, осенью 2008 г. в Италии — в Умбрии и прилегающих регионах. Активисты требовали немедленно убрать ядерное оружие США из Европы. Это требование, замечу, поддержали многие религиозные общины региона. А задержания полицией и суды над британскими антивоенными активистами, пикетирующими военные базы США в Великобритании, стали уже «доброй» традицией.

В некоторых странах-членах НАТО вопрос о ядерном оружии США на их территории «дошел» даже до обсуждения в национальных парламентах. Первыми против размещения американских бомб выступили бельгийские парламентарии. Они приняли резолюцию с требованием убрать американское тактическое ядерное оружие не только из Бельгии, но и из всей Европы. Однако этого протеста никто ни в НАТО, ни в США так и «не заметил».

Затем подобная резолюция была внесена в Бундестаг. Немецкие депутаты всего лишь ответственно подошли к соцопросам, согласно которым около 80% населения выступали за то, чтобы Вашингтон забрал свое ядерное оружие с территории Германии. Сегодня трудно поверить, но в свое время этот вопрос обсуждался на заседании группы ядерного планирования НАТО, однако немецкая позиция поддержана не была.

Тогда эксперты полагали, что снова вернуться к этому вопросу власти Германии смогут после перевооружения ВВС ФРГ истребителями «Еврофайтер», которые, вероятно, не будут носителями ядерного оружия. В этом случае, пророчили они, части немецких ВВС могли бы быть выведенными из состава ядерных сил НАТО, и тогда у Германии появились бы серьезные аргументы в пользу избавления от американских ядерных бомб.

Почти все так и случилось. В марте 2010 года Бундестаг принял постановление, в котором правительству ФРГ рекомендовалось настаивать на выводе американских ядерных бомб с территории Германии. После выборов в 2009 г. было заключено коалиционное соглашение партий ХДС и СвДП, одним из пунктов которого был вывод ядерных боеприпасов с авиабазы Бюхель. Однако, как видим, все случилось ровно наоборот. Именно на эту базу сейчас поступили новые ядерные бомбы из-за океана. Партии ХДС и СвДП пока молчат.

Хотя все, казалось бы, давно ясно. Ведь размещение ядерного тактического оружия США в Европе в принципе незаконно — оно нарушает Договор о нераспространении ядерного оружия. Страны НАТО, подписывая его, обязались: «…не принимать передачу… ядерного оружия или ядерных взрывных устройств или управление таким оружием или взрывным устройством прямо или косвенно». США и другие ядерные государства, в свою очередь, обязались «…не передавать никакому другому получателю ядерное оружие или иные ядерные взрывные устройства или управление таким оружием или взрывным устройством прямо или косвенно».

Однако много лет некоторые подписавшие Договор страны довольно успешно его обходят. НАТО уверяет, что не обладает ядерным оружием — это, мол, собственность США и Британии. А США, в свою очередь, твердят, что оружие никому не передавали и владеют им полностью и безраздельно. При этом известно, что неядерные страны НАТО привлекаются к ядерному планированию, на их территориях строится необходимая инфраструктура, проводятся учения и т.д.

Федерация американских ученых, которая мониторит все ядерные передвижения, время от времени выступает с критикой секретной передислокации ядерных боеголовок США. Но повлиять это ни на что особо не может.

Как считает Ханс Кристенсен, в свое время «НАТО и Соединенные Штаты упустили большую возможность напрямую продемонстрировать России конструктивную готовность к сокращению нестратегических ядерных вооружений и улучшить свой собственный ядерный имидж в мире». Очевидно, что экономические и геополитические интересы стран для руководства НАТО и государств, в него входящих, превалируют над законом. Международный Договор о нераспространении ядерного оружия, краеугольный камень мирного сосуществования в атомную эпоху, превратился в обычную бумагу, на которую сильные мира сего давно уже не обращают внимания.

Алла Ярошинская

www.rosbalt.ru

Атомный рейх: Германия задумалась о создании собственной ядерной бомбы

Главной военной угрозой для Федеративной республики приверженцы этой идеи называют путинскую Россию

Прав, тысячу раз прав Владимир Путин, заявляя, что попытки создать однополярный мир провалились и «мы живем уже в другом измерении». Правда, прекрасным этот новый мир назвать трудно. Ситуация в чем-то даже хуже той, которая наблюдалась во времена холодной войны. Картина того, двуполярного мира была, по крайней мере, простой и ясной. По одну сторону «железного занавеса» — Советский Союз и его союзники, по другую — вотчина США, Pax Americana. А сейчас — поди разберись: полюсов много, все смешалось в мировом человечьем общежитии.

Ну а приход к власти Дональда Трампа грозит вообще перевернуть его вверх дном. «Страны, которые мы защищаем, должны за это платить, — заявил новый хозяин Белого дома. — Если они не станут этого делать, США должны предоставить им возможность защищаться самостоятельно». Что же касается НАТО, то оно «устарело». Эти слова стали настоящим шоком для европейцев и в первую очередь — для немцев, которые еще не успели забыть знаменитое признание 35-го президента США Джона Кеннеди, сделанное по-немецки в двух шагах от Берлинской стены: «Ich bin ein Berliner» («Я берлинец», нем. — «МК»).

И хотя трамповские установки позднее были чуть скорректированы, смягчены, поправок явно не хватило для восстановления веры в надежность распростертого над Европой американского ядерного зонтика. «Времена, когда мы могли полностью положиться на других, прошли», — констатировала Ангела Меркель, выступая в конце мая на предвыборном мероприятии в Мюнхене. По словам главы немецкого правительства, она отчетливо ощутила это «в последние дни» — прозрачный намек на недавнее общение с новым американским президентом.

«Могу сказать лишь одно: мы, европейцы, должны взять свою судьбу в свои собственные руки», — резюмировала фрау канцлер. По поводу того, что могут означать эти слова, строятся разные версии. Очевидно одно: слом прежнего миропорядка резко расшил границы допустимого. Одно из подтверждений — запрос, направленный весной этого года в научную службу бундестага Родерихом Кизеветтером — коллегой Меркель по партии, депутатом нижней палаты, бывшим командующим силами быстрого реагирования бундесвера. Генерал-депутат попросил парламентских экспертов оценить жесткость международных обязательств Германии «в отношении обращения с ядерным оружием».

По словам того же Кизеветтера, в обсуждении проблем национальной безопасности не должно быть отныне никаких запретных тем. И запреты действительно приказали долго жить. В стране разворачивается открытая общественная дискуссия на тему «Нужна ли Германии собственная атомная бомба?». И большее число властителей дум отвечает на этот вопрос утвердительно.

Брожение умов

Еще совсем недавно такой образ мыслей считался уделом отмороженных маргиналов, сравнимым по асоциальности разве что с отрицанием холокоста — уголовно наказуемым, между прочим, в Германии деянием. За призывы к ядерному вооружению страны, правда, не сажали, но в приличное общество человеку с такими пещерными взглядами вход был заказан. Мейнстримом, напротив, была идея всеобщего ядерного разоружения. Но за последние месяцы рамки приличия на немецкой политической сцене невероятно расширились. Одним из первых заплыть за буйки отважился издатель респектабельной консервативной газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung (FAZ) Бертольд Колер.

Его статья с говорящим названием «Совершенно немыслимое», опубликованная в FAZ после избрания Трампа, дает достаточно четкое представление о переменах в ментальности немецкого истеблишмента. Порядок, установившийся в Европе после «победы либеральной западной демократии над советской деспотией», пишет Колер, расшатывается из-за действий России, которую «Путин хочет сделать great again», вновь великой. Одновременно пробуждается от спячки Китай, начинающий вспоминать, что «драконам требуется большое пространство для выгула». До недавнего времени стремление обеих этих держав расшить сферы своего господства и влияния сдерживалось противодействующей силой, гарантировавшей безопасность своим союзникам в Европе и в Азии, — Соединенными Штатами Америки.

Однако известные заявления нового американского президента заставили российских и китайских руководителей «вскричать от радости в их защищенных от прослушивания резиденциях», уверяет Колер. Пусть даже Вашингтон не решится полностью убрать оборонительный зонтик, прикрывающий союзников и партнеров, вера в то, что Америка не отделяет свою судьбу от их судьбы, уже в корне подорвана. Если Трамп будет придерживаться прежней линии, прогнозирует издатель FAZ, то основной груз забот о внешней безопасности будет так или иначе взвален на плечи самих европейцев. Бремя, которого они не знали с 1945 года.

А вот и самое интересное: «Это будет иметь некоторые неприятные последствия, которых нам удавалось избегать, когда мы находились под зачастую проклинаемой, но такой удобной американской защитой: более высокие расходы на оборону, возвращение обязательной военной службы… И совершенно немыслимое для немецких мозгов — вопрос обладания собственными ядерными силами сдерживания, которые смогут компенсировать сомнения в американских гарантиях. Соответствующие французские и британские арсеналы в их нынешнем состоянии для этого слишком слабы».

Те, кто отвергает мысль о ядерном вооружении Германии, надеются на то, что Трамп прислушается к мудрым советникам, что его стреножит американская политическая система либо ночью прилетит добрая фея и подарит ему разум. Однако немецкие политики должны быть готовы к тому, что ничего из перечисленного не произойдет, убежден Колер.

Конечно, утверждать, что идея овладела массами, было бы пока большим преувеличением. Но это уже далеко не экзотика, не глас вопиющего в пустыне. Некоторые немецкие политические эксперты, придерживающиеся той же точки зрения, высказывают ее даже с большей категоричностью. Так, например, Максимилиан Терхалле, старший научный сотрудник Лондонской школы экономики и политических наук, прямо призывает к скорейшему ядерному вооружению страны.

Медлить нельзя, доказывает политолог: «Некоторые считают, что выход Германии из Договора о нераспространении ядерного оружия возможен лишь в том случае, если сомнения в американских гарантиях подтвердятся де-факто. Иначе говоря: мы должны подождать, пока Трамп оформит свою политику. Но может ли Германия позволить себе ждать так долго? Оборонная политика не может быть лишь реактивной, в критические времена мы должны действовать на опережение».

Русские идут

Главную опасность для Германии и Европы, по мысли Колера, Терхалле и прочих «друзей атома», представляет собой, как нетрудно догадаться, наша страна. Мол, в случае исчезновения американского ядерного зонтика военный баланс в Старом Свете резко изменится в пользу России. Мол, Путин не преминет воспользоваться этим преимуществом, поскольку не хочет видеть Европу демократической и рыночно ориентированной. «Путин вновь и вновь дает отчетливо понять это, — убеждает Терхалле. — В последний раз — на примере Украины. Путин намерен взять реванш за травму 1991 года».

Речь, по словам политолога, идет ни больше ни меньше как о «наших жизненных интересах и наших политических ценностях». Дабы эффективно отстаивать их, Германия должна стать сильной в военном отношении — задача, которую невозможно решить без создания собственного ядерного арсенала. Иные варианты решения проблемы — иллюзия, заключает эксперт. Тот, кто рассчитывает обойтись сугубо политическими средствами, «наивно недооценивает путинские претензии на власть над незащищенной Европой».

Тезисы, мягко говоря, не бесспорные. Но вопрос в данном случае не в справедливости этих мыслей вслух, а в том, в какой мере они соответствуют политической атмосфере в стране. По оценке, например, лидеров немецкой Социалистической партии равноправия, политической организации троцкистского толка, такие настроения характерны для всего правящего класса. «Немецкие элиты снова хотят войны», — бьют в набат крайне левые. Призывы к ядерному вооружению Германии, публикуемые в ведущих газетах страны за считаные месяцы до выборов в бундестаг (они пройдут 24 сентября), являются, согласно этому взгляду на мир, крайне тревожным сигналом.

С бдительными леваками можно согласиться как минимум в одном — в том, что экспертов и публицистов, пропагандирующих ядерное оружие как средство сдерживания России, никак нельзя отнести к городским сумасшедшим. Как справедливо отмечают немецкие троцкисты, это отнюдь не фрики-одиночки, а «интеллектуальные подпорки господствующего класса». Есть, понятно, и другие подпорки, придерживающиеся диаметрально противоположной позиции. Однако аргументы, приводимые оппонентами «атомизации», порой до того своеобразны, что их можно спутать с доводами за.

«Если Германия действительно начнет создавать собственный ядерный арсенал, это существенно увеличит риск конфликта в Европе, — предсказывают, к примеру, сотрудники Фонда Карнеги Ульрих Кюн и Тристан Вольпе, называющие мечты коллег об атомной бомбе made in Germany очень опасной идеей. — Россия наверняка постарается помешать реализации немецкой ядерно-оружейной программы. Русские могут попытаться организовать убийство участвующих в ней ученых, парализовать ядерные объекты с помощью кибератак или даже разрушить их ударами с воздуха».

Кого-то из немцев такой сценарий, возможно, действительно напугает, кто-то сочтет его бредом, плодом воспаленного воображения. Но наверняка будут и такие, кого эти игры разума сделают горячими сторонниками атомного проекта. Ведь если на города и веси Германии и впрямь могут однажды обрушиться русские ракеты и бомбы — не важно, по какому поводу, — то другого выхода и впрямь нет: надо срочно обзаводиться ядерным арсеналом. Потому что более надежного способа защитить себя от внешней агрессии на сегодняшний день не существует.

Рухнув в экспертно-медийной среде, в политическом бомонде табу на нетрадиционную ориентацию в ядерном вопросе продолжает оставаться в силе. Здесь высказывания на эту тему крайне редки. Одна из очевидных причин заговора молчания очевидна — приближающиеся выборы в бундестаг. Никто не хочет рисковать набранными очками и рейтингами. Причем в одинаково уязвимом положении находятся и сторонники, и противники немецкого немирного атома. Первым пришлось бы доказывать, что Трамп и Путин не так страшны, непредсказуемы и вероломны, как их малюют, а такая риторика вряд ли придется сегодня по душе электорату. А вторые, к гадалке не ходи, после своего «каминг-аута» будут немедленно заклеймены оппонентами как милитаристы, авантюристы и поджигатели войны.

Тем не менее есть довольно веские основания считать, что образ мыслей тех, кто сегодня находится у руля страны, не так уж сильно отличается от того, что демонстрируют издатель FAZ и его единомышленники. Упомянутый запрос депутата от ХДС Родериха Кизеветтера в научную службу бундестага о ядерных возможностях страны не очень-то похож на спонтанную инициативу снизу. Слишком щекотлива, деликатна затрагиваемая тема, чтобы парламентарий решился действовать в одиночку, рискуя подставить руководство своей партии.

Операция «Кооперация»

В принципе, международно-правовые барьеры, не позволяющие стране обзавестись собственной атомной бомбой, общеизвестны. И в ответе научной службы Кизеветтеру они вновь скрупулезно перечислены, процитированы и препарированы. Это, во-первых, Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), к которому ФРГ присоединилась еще в 1969 году. И, во-вторых, Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии, известный также как «Договор «Два плюс четыре», заключенный 12 сентября 1990 года ФРГ и ГДР с одной стороны и странами-победительницами во Второй мировой — Францией, СССР, Великобританией и США — с другой.

Договор возвращал безоговорочно капитулировавшей стране полный суверенитет во внешних и внутренних делах, открывая тем самым дорогу к ее объединению. При этом немецкая сторона брала на себя ряд обязательств. Пункт 1 статьи 3 «Договора «Два плюс четыре» гласит: «Правительства ГДР и ФРГ подтверждают свой отказ от производства, владения и распоряжения ядерным, биологическим и химическим оружием. Они заявляют, что объединенная Германия также будет придерживаться этих обязательств…»

Вроде бы все ясно. Но нельзя не заметить, что эти нормы уже не считаются в Германии священными коровами. В случае если Америка отзовет свои гарантии безопасности в отношении Федеративной республики, страна вправе отказаться от своих ядерных обязательств, заявляет, например, группа именитых специалистов в области политических наук в своем коллективном тексте, опубликованном в еженедельнике Spiegel. При этом ученые ссылаются на известный международно-правовой принцип, согласно которому договор сохраняет силу лишь до тех пор, пока действуют обстоятельства, его породившие.

Однако разрыв международных договоров — дело скандальное и хлопотное. Вполне возможно, что это, так сказать, немецкий стратегический план «Б». Ну а контуры плана «А» довольно четко прорисованы в разъяснении научной службы бундестага: обязательства Германии, вытекающие из ДНЯО и «Договора «Два плюс четыре», ограничиваются запретом на создание собственного ядерного оружия — ничто не запрещает Германии принимать участие в аналогичных иностранных проектах. Речь в первую очередь идет об их финансировании. Но кто платит, тот, как известно, и заказывает музыку. И все остальное тоже.

Наиболее вероятный партнер Германии по «атомной оружейке» — соседняя Франция. Стратегические ядерные силы этой страны насчитывают 300 зарядов. Для сравнения: у России сегодня 7000 ядерных боеприпасов, у Америки — 7000. Словом, есть куда расти. В том числе — в качественном отношении. Однако нынешнего французского военного бюджета едва хватает на поддерживание «оружия судного дня» в его нынешнем состоянии. Стратегические ядерные силы обходятся стране примерно в три миллиарда евро в год. На модернизацию — а этот вопрос стоит сегодня очень остро — денег уже нет.

«Это открывает пространство для соответствующих франко-немецких переговоров, — считает Франсуа Эсбур, ведущий эксперт и председатель наблюдательного совета Международного института стратегических исследований (Лондон). Иными словами: если немцы хотят прикупить пакет акций французских стратегических ядерных сил, то более благоприятный момент для этого представить трудно.

Кстати, Франция дважды предлагала Федеративной республике принять участие в своей ядерно-оружейной программе. Первый раз это было в 1960-х годах: соответствующее предложение сделал канцлеру Людвигу Эрхарду президент Шарль де Голль. Вторую попытку предпринял в 2007 году Николя Саркози — в ходе переговоров с Ангелой Меркель. Оба раза французы получили категоричный отказ: Германия очень переживала за свой пацифистский имидж.

Но третья попытка создания франко-германского ядерного альянса будет иметь, судя по всему, значительно больше шансов на успех. Причем не исключено, что на этот раз инициатива будет исходить от самих немцев. Имидж нынче ничто, куда выше котируются ядерные мускулы.

Закон тайги

В спорах о том, нужен ли Германии собственный ядерный щит, практически отсутствует техническая составляющая. Ни у кого — ни у сторонников, ни у противников этой идеи — нет сомнений в том, что для страны, обладающей мощным современным ВПК, накопившей большой опыт в атомном машиностроении и атомной энергетике, создание ядерного арсенала не составит ни малейшей проблемы. Понадобятся считаные годы, если вообще не месяцы. Несколько больше трудностей возникнет с разработкой и производством средств доставки, но и эта задача никому не кажется непосильной.

Нельзя не учитывать, кстати, и соответствующий исторический контекст. Именно в Германии было открыто деление атомного ядра (1938 год, Отто Ган и Фриц Штрассман). Именно немцы первыми создали и первыми применили крылатые и баллистические ракеты (1943–1944 годы). Кстати, по мнению ряда историков, первые испытания ядерных боезарядов также были проведены на немецкой земле — в 1945 году, незадолго до краха Третьего рейха. Правда, эта гипотеза не разделяется пока большинством их коллег по цеху. Но неоспоримым фактом является то, что немецкие физики, вывезенные после войны в СССР, внесли чрезвычайно большой вклад в создание советской атомной бомбы. Один из них, Николаус Риль, получил даже за это Золотую Звезду Героя Социалистического Труда, еще один, барон Манфред фон Арденне, стал лауреатом Сталинской премии…

Короче говоря, и атом, и ракеты для немцев — дело привычное. Будет принято политическое решение — глазом не успеем моргнуть, как ядерный клуб пополнится еще одним завсегдатаем. Понятно, что сценарии, согласно которым Россия примется гасить немецкие ядерные амбиции огнем и мечом, посылая киллеров и нанося ракетно-бомбовые удары, выглядят, мягко говоря, малоправдоподобно. Но и восторгов со стороны Москвы по этому поводу, безусловно, тоже ждать не стоит. Вот уж воистину: за что боролись, на то и напоролись. А именно — на перспективу получить в качестве одного из полюсов чаемого многополярья Атомный рейх. Не Третий, слава богу, а версию 4.0, либеральную и демократичную. Но при этом куда более сильную — во всех отношениях, в том числе в военном, — чем модель, разгромленная 72 года назад.

Процесс превращения кроткой пацифистской Германии в региональную военную сверхдержаву заметен, собственно, уже сегодня. Бундесвер активно собирает под свои знамена вооруженные силы окрестных, менее крупных государств, становясь для них, по выражению самих немцев, якорной армией. И это отнюдь не фигуральное выражение. Вот относительно свежий пример: в начале этого года немецкому командованию были организационно подчинены четвертая бригада чешской и 81-я механизированная бригада румынской армии. Особенно тесное военное сотрудничество сложилось у немцев с голландцами: в оперативном подчинении бундесвера находится сегодня две третьих армии Нидерландов.

Но понятно, что обладание собственной ядерной бомбой выведет «вставание с колен» на качественно новый уровень. Без жесткой негативной реакции со стороны Москвы такое самоуправство, разумеется, не останется. Однако запас аргументов на этот случай у нас, надо признать, не велик. «Помните замечательную фразу: что позволено Юпитеру, не дозволено быку, — заявил три года назад российский президент, рассуждая на тему красных линий в мировой политике. — Мы не можем согласиться с такими формулировками. Может быть, быку не позволено, но хочу вам сказать, что медведь ни у кого разрешения спрашивать не будет. Он у нас считается хозяином тайги».

Но примерно те же доводы приводят и сторонники ядерного вооружения Германии. Тот же «закон тайги»: сами себе хозяева, со своими уставами к нам не суйтесь. Ну и чем, скажите на милость, крыть теперь эту логику? Добро пожаловать в чудный многополярный мир, господа. Наслаждайтесь.  

www.mk.ru

Создание атомной бомбы Гитлера и как мы сорвали этот проект / Habr

На стороне нацистов был выдающийся физик Вернер Гейзенберг и крупнейший в мире завод по производству тяжёлой воды в Веморке

^{Подводные испытания атомной бомбы времён Холодной войны}

В 1930-е годы, когда Европа стояла на краю Второй мировой войны, учёным во всём мире открылось множество секретов природы. Было обнаружено, что атомное ядро состоит из нескольких частей — протонов и нейтронов — с разной энергией связи. Некоторые атомы были радиоактивны сами по себе, то есть испускали ядра гелия (альфа-распад) или электроны (бета-распад), распадаясь до более стабильных элементов, а в других атомах можно было принудительно вызвать ядерные реакции, принудив их захватывать нейтроны извне.

В то время как Солнце превращает лёгкие элементы (водород) в более тяжёлые (гелий) с освобождением энергии, самые тяжёлые вещества тоже могут освобождать гигантское количество энергии, расщепляясь на части в процессе ядерного деления. Когда был открыт первый расщепляющийся элемент (уран-235), учёные немедленно выяснили, что при делении ядер урана выделяется в 100 000 раз больше энергии, чем при детонации тротила той же массы.

^{Цепная реакция деления атома урана-235}

Способ вызвать ядерную реакцию прост: нужно бомбардировать расщепляющийся материал нейтронами. Хотите сделать ядерную реакцию более эффективной? Есть несколько способов:

1. Увеличить долю расщепляющегося материала в образце.
2. Замедлить нейтроны, чтобы они эффективнее поглощались.
3. Удалить из образца лишние вещества, поглощающие нейтроны, чтобы больше нейтронов пошло по назначению.
4. Сделать реакцию самоподдерживающейся: тогда новые нейтроны производятся при каждой реакции деления.

В Соединённых Штатах всё это поняли учёные Манхэттенского проекта. Они проделали большой путь, чтобы добиться работоспособности своих атомных бомб.

^{Испытания первой экспериментальной атомной бомбы в пустыне возле Аламогордо, штат Нью-Мексико, 1945 г}

Были получены обогащённые образцы урана-235 и плутония-239: расщепляющиеся материалы, которые выделяют невероятное количество энергии при бомбардировке нейтронами, а также производят дополнительные нейтроны для продолжения цепной реакции. И вода, и графит оказались превосходными носителями для замедления нейтронов. Поскольку при столкновении нейтронов с ядрами этих носителей передавалась энергия, то нейтроны замедлялись. Однако обычная вода (H₂O) подходила не слишком хорошо, потому что свободные протоны в ядре водорода захватывают нейтроны с образованием дейтерия. Но если использовать в реакторе «тяжёлую воду», сделанную из дейтерия (D₂O), или хотя бы «полутяжёлую воду» (HDO), то поглощение нейтронов ураном сильно увеличивается, что позволяет создать материал для атомной бомбы потрясающей эффективности. В 1940-е годы американские учёные Роберт Оппенгеймер, Эдвард Теллер и другие поняли всё это — и в конце концов добились успеха.

Но в то же время в нацистской Германии относительно малоизвестный Курт Дибнер и титан теоретической физики Вернер Гейзенберг пришли к точно таким же выводам, и тоже работали над созданием собственной атомной бомбы.

^{В природном уране менее 1% изотопа уран-235. При обогащении в реакторе можно получить 3-4%. Но для оружейного урана требуется концентрация около 90% урана-235, который в США получают в каскадах газовых центрифуг, как на этом снимке 1984 года. Фото: министерство энергетики США}

В начале 40-х немцы были намного впереди союзников в своих изысканиях, добыв все необходимые ингридиенты для атомной бомбы, кроме одного: тяжёлой воды. Её можно было достать только в Норвегии и только в одном конкретном заводе в Веморке. Вероятно, это была главная причина вторжения нацистов в Норвегию в 1940 году. Инженеров компании Norsk Hydro заставили ускорить производство таинственной субстанции, которая — как тогда шутили — годилась только для улучшения катков (поскольку она замерзала при 4ºC, а не при 0ºC, как обычная вода). К 1942 году более тонны вещества было отгружено в Германию. Согласно расчётам Гейзенберга и других, для производства атомной бомбы требовалось от трёх до шести тонн тяжёлой воды.

^{Три изотопа водорода: идеальная тяжёлая вода (D₂O) состоит из двух атомов дейтерия и одного атома кислорода}

Всё же нацистам так и не удалось закончить свою бомбу, благодаря совместным усилиям норвежского Сопротивления и британского Управления специальных операций (УСО — спецслужба, которая действовала во время войны) по срыву производства тяжёлой воды в Веморке.

Диверсионные операции возглавлял норвежский учёный Лейф Тронстад (Leif Tronstad), которому удалось выведать планы нацистов, покинуть территорию оккупированной страны и предупредить союзников. В ход шло всё: от загрязнения тяжёлой воды рыбьим жиром до попытки перевезти 230 кг оборудования по норвежской зиме, только чтобы потерпеть неудачу из-за умершей батареи, когда груз провалился в лёд на реке.

Трагическая попытка взорвать завод была предпринята в конце 1942 года, но планеры диверсантов разбились, а их самих казнило гестапо.

Тем не менее, в феврале 1943 года в результате операции «Ганнерсайд» группе норвежских коммандос, прошедших подготовку в УСО, удалось со второй попытки разрушить производственный объект. Совпав с болезненным поражением нацистов в Сталинграде, это событие по-настоящему означало решающий поворотный момент в войне. Разрушение завода в Веморке стало известно как самая успешная диверсия за всю Вторую мировую войну.

^{Паром Hydro, который курсировал между станциями Роллаг и Маел, 1925 г}

Но история не закончилась на этом. В 1944 году нацисты попытались перевезти в Германию остатки тяжёлой воды, используя паровой железнодорожный паром SF Hydro (или DF Hydro), в последней попытке добыть тяжёлую воду. Бойцы Сопротивления затопили этот паром на глубину 400 метров, похоронив надежды нацистской Германии получить материалы для атомной бомбы. Если бы не норвежское Сопротивление, Лейф Тронстад и британское УСО, то весь остаток Второй мировой войны (не говоря уже о мире после её окончания) мог пойти совершенно в ином направлении.

Как выяснилось, битва за крупнейший в мире завод по производству тяжёлой воды стала одной из самых важных и в то же время одной из самых малоизвестных историй Второй мировой войны.

^{Гидроэлектростанция Веморк вблизи города Рьюкан, Норвегия, 1935 г. Производство тяжёлой воды осуществлялось в переднем здании}

Я с радостью сообщаю, что полная история плана по срыву производства атомной бомбы Гитлера с исторической и научной точностью представлена в новой книге Нила Баскомба «Зимняя крепость». У меня как человека, который основательно увлекается и собирает книги об истории Второй мировой войны, этот труд займёт почётное место рядом с книгами Гаррисона Солсбери «900 дней» о выживании в блокадном Ленинграде и «Историей Колдица» о наиболее успешном побеге военнопленных, когда более 300 человек смогли сбежать из самой охраняемой нацистской тюрьмы в замке Колдиц.

^{Генерал Альфред Йодль подписывает документ о капитуляции Германии 7 мая 1945 г, завершая Вторую мировую войну в Европе}

Пожалуй, нет лучшего итога для наследия нашей планеты, что великий Гейзенберг вошёл в историю как автор принципа неопределённости — о сути неопределённых отношений между переменными, такими как координаты и импульс или энергия и время — а не как создатель оружия, позволившего нацистам захватить мир. Вместо этого, история пошла по другому пути: всего через четыре месяца после затопления парома SF Hydro состоялась высадка морского десанта в Нормандии и началось массированное вторжение союзников в Европу. Через 11 месяцев Германия капитулировала. Это редкий случай, когда связь между наукой, войной и историей настолько ясна. При этом можно сказать, что мы сейчас живём здесь на Земле, в относительном мире и спокойствии, благодаря храбрым действиям группы диверсантов в 1943 году, которые спасли мир.

habr.com

Хиросима для Рейха. Могла ли гитлеровская Германия создать атомную бомбу? | История | Общество

В Норвегии в возрасте 99 лет скончался Йоахим Реннеберг, участник диверсионной операции, которая, по мнению некоторых историков, помешала Адольфу Гитлеру получить в свое распоряжение атомную бомбу.

Норвежский диверсант

В 1943 году 23-летний Йоахим Реннеберг входил в число норвежских диверсантов, заброшенных на территорию оккупированной Норвегии в рамках операции «Ганнерсайд». Целью диверсантов был завод по производству тяжелой воды компании Norsk Hydro в норвежском Веморке.

Иоахим Рённеберг (слева) при получении награды от норвежского короля Хокона VII, 1948 г. Фото: Commons.wikimedia.org

Реннебергу и его товарищам удалось взорвать объект и уйти от погони. Гитлеровцы были лишены важного компонента, необходимого для производства атомного оружия.

Как сообщает агентство Reuters, в послевоенные годы Реннеберг работал радиожурналистом, а также выступал с лекциями.

Баллистические ракеты Германии долетали до Лондона

К концу Второй мировой войны нацистская Германия имела в своем распоряжении целый ряд передовых военных технологий. В авиации были введены в строй первые реактивные самолеты, а баллистические ракеты «Фау-2» конструкции Вернера фон Брауна наносили удары по Лондону.

Писатели-фантасты создали массу произведений, в которых представляется картина альтернативной истории, где Третий Рейх успевает получить в свое распоряжение и атомную бомбу, что полностью меняет ход событий.

Но могло ли подобное произойти на самом деле? Действительно ли гитлеровцы были на пороге создания атомного оружия?

«Абсолютное превосходство над другими»

В декабре 1938 года немецкие физики Отто Ган и Фриц Штрассман впервые в мире осуществили искусственное расщепление ядра атома урана.

В апреле 1939 года профессор Гамбургского университета Пауль Хартек, занимавший пост советника Управления вооружений сухопутных сил (HWA), обратился в германское Имперское военное министерство (RKM) с письмом, в котором сообщал, что, основываясь на опытах Гана и Штрассмана, можно создать новый вид высокоэффективного взрывчатого вещества. «Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретёт абсолютное превосходство над другими», — говорилось в письме.

Немецкие физики обещали сделать атомную бомбу к концу 1940 года

Предложение вызвало большой интерес. В сентябре 1939 года Управление армейских вооружений собрало совещание немецких физиков, на котором обсуждался вопрос практической реализации планов по созданию нового оружия. Все работы по теме, получившей название «Урановый проект», были строго засекречены. Участники совещания полагали, что получить необходимый результат в течение 12 месяцев.

Разработками, в которых принимали участие 22 научных организации Германии, руководил имперский министр вооружений Альберт Шпеер.

2 августа 1939 года физик Альберт Эйнштейн, который вынужден был переехать из Германии в США после прихода к власти нацистов, направил письмо президенту Соединенных Штатов Франклину Рузвельту. В нем физик указывал на то, что гитлеровская Германия имеет возможность создать новую бомбу чудовищной разрушительной силы. Эйнштейн призывал правительство США начать широкомасштабные атомные исследования. С письма Эйнштейна и начался американский «атомный проект».

Завод по производству тяжелой воды

В 1934 году в норвежском Веморке, на заводе компании Norsk Hydro была построена первая промышленная установка, способная производить тяжёлую воду в качестве побочного продукта производства удобрений. 

Тяжелая вода, или оксид дейтерия (D2O), была необходима для реактора, в котором планировалось производить «начинку» будущей атомной бомбы.

Первоначально в Норвегию из Германии просто пришел заказа на приобретение тяжелой воды. Но после оккупации Норвегии в 1940 году предприятие в Веморке оказалось под полным контролем нацистов.

До немецкого вторжения французская разведка успела провести операцию, в ходе которой удалось вывезти во Францию около 185 кг тяжелой воды. Полностью это, однако, проблему не решало.

После оккупации Норвегии союзники стали готовить операцию, целью которой было уничтожение завода в Веморке.

Тяжелая вода, произведенная Norsk Hydro. Фото: Commons.wikimedia.org

Провальный «Незнакомец» и удачный «Ганнерсайд»

В 1942 году диверсионные группы, подготовленные в Великобритании и состоявшие из добровольцев, предприняли первую попытку разрушить завод по производству тяжелой воды. В рамках операции «Незнакомец» 34 сапера-диверсанта должны были достигнуть заданного районах на планерах, проникнуть на завод и взорвать его. В действительности один из планеров упал в море, а второй разбился о скалы. Выжившие диверсанты, которых было 14 человек, попали в руки к гитлеровцам и были расстреляны.

В феврале 1943 года британцы предприняли вторую попытку, состав костяк группы из военнослужащих Королевской Норвежской армии. На сей раз высадка диверсантов прошла успешно. Им удалось проникнуть на территорию завода в Веморке и взорвать его. Цех высокой концентрации был полностью уничтожен. Выполнив задание, норвежцы сумели благополучно перебраться в нейтральную Швецию, совершив переход более чем в 400 километров

Разрушение завода в Норвегии, разумеется, осложнило жизнь участникам немецкого «уранового проекта», однако причина его неудачи далеко не только в этом.

Признать бесперспективным

Еще в июне 1942 года имперский министр вооружений Альберт Шпеер провел в Берлине расширенное заседание по «урановому проекту», на котором военные требовали от ученых ответа — когда атомная бомба будет готова. Физики объясняли, что задача оказалась сложнее, чем они думали, и в благоприятных обстоятельствах результата можно достичь в срок от двух до пяти лет.

В марте 1943 года Управление вооружений сухопутных сил передало работу над проектом в ведение имперского исследовательского совета.

По сути дела, это означало, что немецкая атомная бомба из области практики снова была возвращена в область теории.

Затянувшаяся война и особенно поражение гитлеровцев под Сталинградом привели к серьезному изменению настроений верхушки Третьего Рейха. Гитлер настаивал на финансировании тех военных разработок, которые могли быть реализованы в кратчайшие сроки, дабы их претворение в жизнь могло поменять ситуацию в текущей войне. Неясные перспективы атомной бомбы Гитлера раздражали.

Это фиаско, партайгеноссе

Таким образом, атомная бомба Третьего Рейха была «похоронена» еще в 1943 году, хотя исследования продолжались вплоть до самых последних дней войны.

Но почему немцы, изначально лидировавшие, потерпели фиаско?

Во-первых, научный потенциал Германии пострадал после отъезда Эйнштейна и других видных ученых, покинувших страну после победы нацистов.

Во-вторых, Германия, ведущая войну, не могла выделить на проект ресурсы в таких масштабах, как это делали в США.

В-третьих, не исключено, что по крайней мере часть немецких ученых сознательно тормозила работы, двигаясь по ложному пути, не желая попадания страшного оружия в руки Гитлера.

Как бы то ни было, реальной возможностью шантажировать мир атомной бомбой Третий Рейх не располагал. И слава богу.

aif.ru