Пятая танковая группа – В 1941 году Германия формирует Пятую танковую группу.

Приложение 5 1-я танковая группа вооруженных сил Германии

Приложение 5

1-я танковая группа вооруженных сил Германии

К началу Второй мировой войны (сентябрь 1939 года) танковые дивизии вермахта состояли из танковой бригады (два танковых полка по два батальона каждый), стрелковой бригады (стрелковый полк двухбатальонного состава и мотоциклетный батальон), артиллерийского полка (два дивизиона), разведывательного батальона, противотанкового дивизиона, саперного батальона, батальона связи, части дивизионной поддержки.

Польская кампания показала, что танковая бригада слишком громоздкая. После кампании во Франции количество танковых полков в дивизиях было сокращено с двух до одного. Общее количество танков в дивизии было доведено до 150 единиц. Из числа этих танков почти половина приходилась на машины типа PZ-III с пушками калибра 37-мм и 50-мм. До 30 % составляли танки PZ-II, оснащенные пушками 20-мм. Кроме того, на вооружении каждого танкового полка было по 20 танков PZ-IV и по 8-10 танков PZ. Bef.

1-я танковая группа была сформирована 16 ноября 1940 года на основе XXII моторизованного армейского корпуса, которым командовал Э. фон Кляйст. Впервые была задействована в балканской кампании в апреле 1941 года. Затем в составе группы армий «Юг» участвовала в агрессии против СССР, в операциях на киевском направлении, в окружении советских войск в районе Умани, в окружении войск Юго-Западного фронта в районе Киева. 5 октября 1941 года была переформирована в 1-ю танковую армию. Командующий генерал кавалерии (генерал-полковник) Эвальд фон Кляйст (1.09.1939 – 21.10.1942). С 22 июня 1941 года во всех подразделениях, включенных в 1-ю танковую группу, на машинах белой краской рисовалась буква «К» – первая буква фамилии командующего.

Кляйст Эвальд, фон (1881–1954). В 1900 году кадетом поступил на службу в прусский артиллерийский полк, в 1902 году получил звание лейтенанта. В 1912 году окончил Берлинскую военную академию. Командир эскадрона, участник Первой мировой войны, начальник оперативного отдела штаба дивизии и корпуса. После окончания войны преподавал тактику в кавалерийском училище в Ганновере. С 1929 года – начальник штаба кавалерийской дивизии. С 1931 года – командир пехотного полка, с 1932 года – командир кавалерийской дивизии, генерал-лейтенант. С сентября 1939 года – командир XXII моторизованного армейского корпуса, который участвовал в польской кампании, генерал кавалерии. С ноября 1940 года командующий 1-й танковой группой (позднее – армией) и группами армий «А» и «Южная Украина», генерал-полковник. С 1 февраля 1943 года – генерал-фельдмаршал. Смещен Гитлером 31 марта 1944 года, больше никаких видных должностей не занимал. После окончания войны передан властям Югославии, затем СССР. Умер в советском лагере для военнопленных. Награжден Рыцарским крестом (1940), «Дубовыми ветвями» (1942), «Скрещенными мечами» (1944).

Состав 1-й танковой группы:

III танковый корпус. Сформирован на основе III армейского корпуса 21 марта 1941 года (командир генерал кавалерии Эберхард фон Макенсен (15.01.1941 – 31.03.1942).

Макенсен Эберхард, фон (1889–1969). Сын генерал-фельдмаршала. На военной службе с 1908 года, кадет. С 1910 года лейтенант. Участник Первой мировой войны, капитан. После окончания войны служил в кавалерии. С 1922 года командир кавалерийского эскадрона. С 1934 года – начальник штаба кавалерийского корпуса. С 1937 года – командир кавалерийской бригады, генерал-майор. В последующем – начальник штаба армии, генерал-лейтенант. С января 1941 года – командир III армейского корпуса, переформированного в марте 1941 года в III танковый корпус. С ноября 1942 года – командующий 1-й танковой армией, с ноября 1943 года – командующий 14-й армией, генерал-полковник. С июля 1944 года в резерве главного командования. В мае 1945 года был взят в плен советскими войсками, освобожден в 1952 году. Автор истории III танкового корпуса. Награжден Рыцарским крестом (1941) и «Дубовыми листьями» (1945).

XXXXVIII моторизованный армейский корпус. Сформирован 15 декабря 1940 года. Первоначально корпус входил в состав 6-й армии (июнь 1941 года), затем (июль – сентябрь 1941 года) – в состав 1-й танковой группы. Командир генерал-лейтенант Вернер Кемпф (6.01.1941 – 31.01.1942).

Кемпф Вернер (1886–1964). Родился в Кенигсберге. На военной службе с 1906 года, кадет. Первую мировую войну закончил штабным офицером, капитан. С 1934 года – начальник штаба инспекции моторизованных частей. С 1936 года – инспектор моторизованных частей. С 1937 года – командир танковой бригады, генерал-майор. С января 1939 года командир танковой дивизии, генерал-лейтенант. С января 1941 года – командир XXXXVIII моторизованного армейского корпуса, генерал танковых войск. С сентября 1942 года командовал 8-й армией. С августа 1943 года – командующий войсками вермахта в восточноевропейских странах (в подчинении группы армий «Север»). В августе 1944 года отправлен в отставку. Награжден Рыцарским крестом (1940) и «Дубовыми листьями» (1942).

9-я танковая дивизия. Была создана 3 января 1940 года на базе 4-й легкой дивизии. В ее состав вошли 9-я мотопехотная бригада (12-й и 131-й моторизованные полки, 59-й мотоциклетный батальон), 33-й танковый батальон, 102-й моторизованный артиллерийский полк, 9-й батальон самоходной артиллерии, 9-й моторизованный разведывательный батальон, а также подразделения боевого и тылового обеспечения. Участвовала в войне в Польше. В 1940 году дивизия воевала на Западе, отличилась под Антверпеном, Брюсселем. Входила в состав танковой группы фон Клейста, которая вышла к окраинам Парижа. Весной 1941 года была переправлена в Румынию, где воевала на Балканах. В начале Великой Отечественной войны действовала в составе 1-й танковой группы фон Клейста. Участвовала в окружении советских войск под Уманью, затем – под Киевом. Командир дивизии генерал-лейтенант доктор Альфред фон Хубики (1.08.1940-14.04.1942).

Хубики Альфред, фон (1887–1971). На военной службе с 1905 года, кадет. Служил в австро-венгерской армии. Участник Первой мировой войны. С 1935 года генерал-майор австрийской армии. Затем с 1938 года в армии Германии. Командовал легкой дивизией, которая была преобразована в 9-ю танковую дивизию. С августа 1942 года командир корпуса, генерал-лейтенант. С ноября 1942 года – в ставке верховного командования. С июля 1944 года – глава германской миссии в Словакии. Уволился из армии в марте 1945 года. Награжден Рыцарским крестом (1941) и Золотым немецким крестом (1942).

11-я танковая дивизия. Сформирована 1 августа 1940 года на полигоне Нойхаммер. В ее состав вошли 11-я моторизованная бригада (110-й и 111-й мотопехотные полки, 61-й мотоциклетный батальон), 15-й танковый полк, 119-й танковый артиллерийский полк, 61-й батальон самоходной артиллерии, 231-й танковый разведывательный батальон, подразделения боевого обеспечения. Боевое крещение дивизия получила на Балканах в апреле 1941 года, где участвовала в боях и взятии Белграда. С началом Великой Отечественной войны в составе 1-й танковой группы армий «Юг». В составе 15-го танкового полка насчитывалось 143 танка, в том числе 71 PZ-III и 44 PZ-II. В июле-августе воевала под Житомиром, Уманью, Киевом. Командир дивизии генерал-майор Людвиг Крувелл (август 1940-14 августа 1941 года).

Крувелл Людвиг (1892–1958). Кадровый военный. Военную карьеру начал юнкером в 1911 году. Участник Первой мировой войны. Командир 6-го танкового полка (1937–1938), начальник отдела ОКХ (1939), начальник отдела штаба 16-й армии (1939–1940). С 1940 года – командир 11-й танковой дивизии, которая в составе 1-й танковой группы в начале войны наступала на Киев, а затем осуществляла окружение и разгром советских войск под Уманью. С сентября 1941 года генерал-лейтенант, затем генерал танковых войск. Воевал в составе корпуса Роммеля в Северной Африке. 29 мая 1942 года самолет, в котором он летел, был сбит англичанами, и Крувелл попал в плен. В Германию вернулся в 1948 году.

13-я танковая дивизия. Сформирована 11 октября 1940 года на основе 13-й мотопехотной дивизии. В ее состав вошли 13-я мотопехотная бригада (66-й и 93-й мотопехотные полки, 43-й мотоциклетный батальон), 4-й танковый полк, 3-й танковый артиллерийский полк, 13-й батальон самоходной артиллерии, 13-й танковый разведывательный батальон, 13-й танковый батальон связи, 4-й инженерно-саперный батальон, подразделения боевого и тылового обеспечения. Боевого опыта не имела, с началом Второй мировой войны находилась в Румынии. В июне 1941 года приняла участие в войне против СССР в составе XXXXVIII моторизованного армейского корпуса. В составе 4-го танкового полка насчитывалось 149 танков, в том числе 74 PZ-III и 44 PZ-II. Дивизия вела бои под Уманью и сыграла важную роль в окружении советских войск под Киевом. Командир дивизии генерал-майор Вальтер Дюверт (14.06–13.09.1941).

Дюверт Вальтер (1893–1972). На военной службе с 1911 года, кадет. Участник Первой мировой войны, лейтенант. В 1937 году командир артиллерийского полка, полковник. С 1 сентября 1939 года начальник штаба армейского корпуса, генерал-майор. С 14 июня по 13 сентября 1941 года – командир 13-й танковой дивизии. В последующем командовал другими дивизиями, генерал-лейтенант. С июля 1944 года в резерве главного командования, в ноябре 1944 года уволился из армии. Награжден Рыцарским крестом (1941).

14-я танковая дивизия. Сформирована 15 августа 1940 года на базе 4-й пехотной дивизии. Состав: 14-я мотопехотная бригада (103-й и 108-й мотопехотные полки, 64-й мотоциклетный батальон), 36-й танковый полк, 4-й танковый артиллерийский полк, 40-й танковый разведывательный батальон, 4-й батальон самоходной артиллерии, танковый батальон связи, инженерно-саперный батальон, подразделения боевого и тылового обеспечения. Участвовала в боевых действиях на Балканах. С июня 1941 года в составе III моторизованного армейского корпуса 1-й танковой группы. В составе 36-го танкового полка насчитывалось 147 танков, в том числе 71 PZ-III и 45 PZ-II. Дивизия форсировала Буг, наступала на Житомир, затем, повернув на юг, дошла вдоль Днепра до Кременгуча. Командир генерал-майор Фридрих Кюн (15.03.1941 – 30.06.1942).

Кюн Фридрих (1889–1944). На военной службе с 1909 года, кадет. Участник Первой мировой войны. С 1936 года полковник. В начале Второй мировой войны командовал танковой бригадой, генерал-майор. С марта 1941 года – танковой дивизией. С марта 1941 года – командир 14-й танковой дивизии. С июля 1942 года занимал должности в штабе по техническому оснащению войск. Погиб во время бомбежки Берлина. Награжден Рыцарским крестом (1940).

16-я танковая дивизия. Была сформирована 1 ноября 1940 года на базе 16-й мотопехотной дивизии. Состав: 16-я мотопехотная бригада (64-й и 79-й мотопехотные полки, 16-й мотоциклетный батальон), 2-й танковый полк, 16-й танковый артиллерийский полк, 15-й танковый разведывательный батальон, 16-й батальон самоходной артиллерии, танковый батальон связи, инженерно-саперный батальон, подразделения боевого и тылового обеспечения. С началом Второй мировой войны находилась в Румынии. С июня 1941 года в составе XXXXVIII моторизованного армейского корпуса 1-й танковой группы. В составе 2-го танкового полка насчитывалось 146 танков, в том числе 71 PZ-III и 44 PZ-II. Дивизия участвовала в сражениях на киевском направлении и в окружении советских войск под Уманью и под Киевом. Командир дивизии генерал-майор Ганс-Валентин Хубе (01.06.1940-14.09.1942).

Хубе Ганс-Валентин (1890–1944). На военной службе с 1909 года, кадет. Во время Первой мировой войны служил офицером в пехоте, был тяжело ранен, потерял левую руку, но продолжал служить. С 1936 года полковник. Командовал полком, затем с июля 1940 года 16-й танковой дивизией, генерал-майор. С сентября 1942 года – командир танкового корпуса, с октября 1943 года – командующий 1-й танковой армией. Погиб в авиационной катастрофе. Награжден Рыцарским крестом (1941), «Дубовыми листьями» (1942), «Скрещенными мечами» (1942), Крестом с бриллиантами (1944).

Моторизованная дивизия СС «Адольф Гитлер»

Сформирована 17 марта 1933 года Й. Дитрихом как штабная стража СС «Берлин» в качестве части личной охраны А. Гитлера. Вскоре переименована в зондеркоманду СС «Берлин». В сентябре 1933 года несколько зондеркоманд были объединены в «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». В 1940 году эта часть была развернута в бригаду, в 1941 году – в моторизованную дивизию. Командир бригаденфюрер СС Й. Дитрих.

Дитрих Йозеф (1892–1966). Родился в Баварии. Сын упаковщика. В 1911 году призван в армию. Участник Первой мировой войны. В конце войны служил в танковых войсках, вице-вахмистр, награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса. В 1919 году был демобилизован и поступил в Баварскую земельную полицию. Участник «Пивного путча» 1923 года, за что был уволен из полиции. Работал продавцом, официантом. С 1928 года член НСДАП, начальник личной охраны А. Гитлера. С 1929 года – командир 1-го штандарта СС (Мюнхен). С марта 1933 года командир специальной команды «Берлин» для охраны имперской канцелярии, обергруппенфюрер СС. Затем – командир моторизованной бригады СС «Адольф Гитлер» и с середины 1941 года – командир моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер», генерал войск СС. С июля 1943 года – командир 1-го танкового корпуса СС, с августа 1944 года – командующий танковой армией, генерал-полковник войск СС. Армия была разгромлена советскими войсками в районе озера Балатон. В апреле 1945 года был назначен командующим обороной Вены. Несмотря на категорическое запрещение А. Гитлера, вывел остатки войск из Вены и сдался командованию США. В 1946 году по суду был приговорен к 25 годам тюремного заключения. Освобожден в 1956 году. Награжден Рыцарским железным крестом (1940), «Дубовыми листьями» (1941), «Мечами» (1943), Крестом с бриллиантами (1944).

Дивизия СС «Викинг»

Сформирована на базе мотопехотной дивизии СС «Германия» в январе 1941 года. Командир – бригаденфюрер СС Ф. Штейнер.

Штейнер Феликс Мартин Юлиус (1896–1966). Родился в Восточной Пруссии. На военной службе с марта 1914 года. Участник Первой мировой войны, обер-лейтенант. Награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса. С 1920 года в рейхсвере: командир роты, адъютант пехотного полка. В декабре 1933 года вышел в отставку и поступил в Прусскую земельную полицию. В январе 1934 года вступил в НСДАП. С 1935 года – оберштурмбаннфюрер военизированного отряда СС. Затем занимался подготовкой штурмовых частей. С 1936 года – командир штандарта «Дойчланд». Участвовал в оккупации Судетской области, в польской и французской кампаниях. В декабре 1940 года назначен командиром формирующейся дивизии СС «Германия» (в марте 1941 года переименована в дивизию СС «Викинг»), бригаденфюрер СС и генерал-майор войск СС. Участвовал в агрессии против СССР. С января 1943 года – командир III корпуса СС, группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС. С февраля 1945 года – командующий 11-й танковой армией СС, обергруппенфюрер СС и генерал войск СС. Не проявил таланта. 5 марта 1945 года был отстранен от командования армией, сформировал армейскую группу «Шнейдер». 22 апреля 1945 года А. Гитлер приказал Штейнеру, объединив под своим командованием все имеющиеся силы, нанести контрудар по советским войскам в южном пригороде Берлина. Штейнер проигнорировал этот приказ и вывел войска на Запад, где сдался англичанам. Содержался в лагере для военнопленных. Освобожден в апреле 1948 года. Умер в Мюнхене. Награжден Рыцарским крестом (1940), «Дубовыми листьями» (1942), Золотым Германским крестом (1942), «Мечами» (1944).

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

military.wikireading.ru

Состав немецких танковых групп в 1941 году при нападении на СССР

1941 год, первая немецкая танковая группа фон Клейста

Списочный состав немецких танковых групп, по состоянию на 22 июня 1941 года. В общей сложности в 4-х танковых группах вермахта на начало войны числилось 3266 исправных танков.

1-ая танковая группа вермахта (Panzergruppe 1)

6 октября 1941 года переименована в 1-ю танковую армию, всего 728 танков. Командующий: генерал-полковник Эвальд фон Клейст, организационно входила в группу армий «Юг»

• 9-ая танковая дивизия (143 танка):
  • 8 легких танков Pz.I, 32 легких танка Pz.II, 11 средних танков Pz.III с 37-мм пушкой, 60 средних танков Pz.III с 50-мм пушкой, 20 средних танков Pz.IV, 12 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 11-ая танковая дивизия (143 танка):
  • 44 легких танка Pz.II, 24 средних танка Pz.III с 37-мм пушкой, 47 средних танка Pz.III с 50-мм пушкой, 20 Pz.IV, 8 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 13-ая танковая дивизия (149 танков):
  • 45 легких танка Pz.II, 27 средних танка Pz.III с 37-мм пушкой, 44 средних танка Pz.III с 50-мм пушкой, 20 Pz.IV, 13 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 14-ая танковая дивизия (147 танков):
  • 45 легких танка Pz.II, 15 средних танка Pz.III с 37-мм пушкой, 56 средних танка Pz.III с 50-мм пушкой, 20 Pz.IV, 11 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 16-ая танковая дивизия (146 танков):
  • 45 легких танка Pz.II, 23 средних танка Pz.III с 37-мм пушкой, 48 средних танка Pz.III с 50-мм пушкой, 20 Pz.IV, 10 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.

2-ая танковая группа вермахта (Panzergruppe 2)

С 5 октября 1941 года переименована в 2-ю танковую армию, всего 994 танка. Командующий: генерал-полковник Гейнц Гудериан, организационно входила в группу армий «Центр»

• 3-я танковая дивизия (215):
  • 58 легких танков Pz.II, 29 Pz.III с 37-мм пушкой, 81 средний танк Pz.III с 50-мм пушкой, 32 средних танков Pz.IV, 15 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 4-я танковая дивизия (177):
  • 44 легких танков Pz.II, 31 легких танков Pz.II(37), 74 средних танков Pz.III с 50-мм пушкой, 20 средних танков Pz.IV, 8 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 10-я танковая дивизия (182):
  • 45 легких танков Pz.II, 105 средних танков Pz.III с 50-мм пушкой, 20 средних танков Pz.IV, 12 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 17-я танковая дивизия (202):
  • 12 легких танков Pz.I, 44 легких танков Pz.II, 106 средних танков Pz.III с 50-мм пушкой, 30 средних танков Pz.IV, 10 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 18-я танковая дивизия (218):
  • 6 легких танков Pz.I, 50 легких танков Pz.II, 99 средних танков Pz.III с 37-мм пушкой, 15 средних танков Pz.III с 50-мм пушкой, 36 Pz.IV, 12 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.

3-я танковая группа вермахта (Panzergruppe 3)

1 января 1942 года переименована в 3-ю танковую армию, всего 942 танка. Командующий: генерал-полковник Герман Гот, организационно входила в группу армий «Центр»

• 7-я танковая дивизия (265):
  • 53 легких танков Pz.II, 167 легких танков Pz.38(t), 30 средних танков Pz.IV, 7 командно-штабных бронемашин Pz.Bef. 38(t), 8 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 20-я танковая дивизия (229):
  • 44 легких танков Pz.I, 31 легкий танк Pz.II, 121 легкий танк Pz.38(t), 31 средних танков Pz.IV, 2 командно-штабных бронемашины Pz.Bef.38(t)
• 12-я танковая дивизия (220):
  • 40 легких танков Pz.I, 33 легких танков Pz.II, 109 легких танков Pz. 39(t), 30 средних танков Pz.IV, 8 командно-штабных бронемашин Pz.Bef. 38(t)
• 19-я танковая дивизия (228):
  • 42 легких танков Pz.I, 35 легких танков Pz.II, 110 легких танков Pz.38(t), 30 средних танков Pz.IV, 11 командно-штабных бронемашин Pz.Bef. 38(t)

4-ая танковая группа вермахта (Panzergruppe 4)

1 января 1942 года переименована в 4-ю танковую армию, всего 602 танка. Командующий: генерал-полковник Эрих Гёпнер, организационно входила в группу армий «Центр»

• 1-я танковая дивизия (145):
  • 43 легких танков Pz.II, 71 средних танков Pz. III(5), 20 средних танков Pz.IV, 11 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.
• 6-я танковая дивизия (245):
  • 47 легких танков Pz. II, 155 легких танков Pz.35(t), 30 средних танков Pz. IV, 5 командно-штабных бронемашин Pz.Bef. 35(t), 8 командно-штабных бронемашин Pz. Bef.
• 8-я танковая дивизия (212):
  • 49 легких танков Pz.II, 118 легких танков Pz.38(t), 30 средних танков Pz.IV, 7 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.38(t), 8 командно-штабных бронемашин Pz.Bef.

Источник: компиляция на основе сведений находящихся в открытом доступе сети интернет

armedman.ru

5-я танковая дивизия (5. Panzer-Division)

Место постоянной дислокации: Оппельн (VIII военный округ). 5-я танковая дивизия, сформированная как дивизия мирного времени, хорошо сражалась на всем протяжении войны и шесть раз удостаивалась благодарности за выдающиеся боевые успехи на Восточном фронте. Дивизия, сформированная в ноябре 1938 г. после аннексии Судетской области, была в основном укомплектована силезцами и судетскими немцами. Первоначально в ее состав входили 13-й и 14-й моторизованные полки, 8-я танковая бригада (15-й и 31-й танковые полки), 116-й танковый артиллерийский полк (два дивизиона), 8-й моторизованный (позднее — танковый) разведывательный батальон, 53-й противотанковый дивизион, 77-й танковый батальон связи, 89-й танковый саперный батальон и различные части дивизионного подчинения. При мобилизации Германии в августе 1939 г. было сформировано управление 5-й моторизованной бригады, в которую вошли 13-й и 14-й моторизованные полки, остававшиеся в ее составе до ноября 1942 г., когда бригада была расформирована. (Уменьшение численности танковых дивизий в результате реорганизаций и потерь привело к тому, что штабы танковых и моторизованных бригад стали лишними и в течение 1942 и 1943 гг. либо были расформированы, либо стали штабами других уровней.) 5-я танковая бригада в январе 1941 г. была передана в 3-ю танковую дивизию, но спустя 13 месяцев — расформирована. 15-й танковый полк был передан вновь сформированной 11-й танковой дивизии в сентябре 1940 года. В это же время II дивизион 48-го артиллерийского полка вошел в состав 116-го танкового артиллерийского полка в качестве третьего дивизиона. Между тем, по оценкам разведки Союзников, дивизия сыграла незначительную и «незаметную» роль в Польской кампании 1939 г. и «видную» роль во Французской кампании 1940 г. Она участвовала в завоевании Бельгии, разгроме французских армий под Лиллем в Дюнкеркском котле и в захвате Руана. К моменту подписания перемирия дивизия почти дошла до границы с Испанией. 5-я танковая дивизия оставалась во Франции до января 1941 г., когда она была переброшена в Румынию. В апреле и мае она участвовала в боях на Балканах, сражаясь в Югославии и Греции, в том числе приняв участие в жестоком сражении со 2-й новозеландской дивизией (и ее разгроме) под Молосом. В июле 1941 г. дивизия была направлена на Восточный фронт в распоряжение группы армий «Центр» и участвовала в тяжелых боях, дойдя до самых ворот Москвы (в том числе дивизия сражалась под Вязьмой и на Истринском направлении). Оставаясь на центральном участке фронта, дивизия отражала советское зимнее наступление 1941/42 года и вела оборонительные бои в 1942–1943 гг., включая бои под Ржевом, отступление на Ржевском направлении, бои под Вязьмой, Спас-Демьянском и Гжатском. Во время безуспешной попытки наступления под Курском дивизия понесла тяжелые потери в районе Орла. Позднее, в том же 1943 г., она вела бои в среднем течении Днепра, а летом 1944 г. нанесла контрудар по массам наступавших советских войск, причинив им значительные потери в районе Бобруйска, Ковеля и Минска. 5-й танковой дивизии не удалось переломить ход сражения и вызволить из окружения части 4-й и 9-й армий, и вместе с остатками группы армий «Центр» она отступала через Белоруссию и Польшу, некоторое время сражалась в Курляндии, а затем отступила в Восточную Пруссию, где участвовала в обороне Кёнигсберга и Пилау. В середине апреля дивизия еще вела бои, будучи блокированной на полуострове Земланд, когда немецкий флот получил приказ эвакуировать ее на Запад. Завершить эту операцию до окончания войны не удалось. В момент капитуляции Третьего рейха большая часть дивизии находилась в Померании или на острове Борнхольм. Многие военнослужащие 5-й танковой дивизии сдались Союзникам на Западе, однако значительная часть личного состава еще оставалась на полуострове Гела и вынуждена была капитулировать перед советскими войсками. Дивизия входила в состав следующих объединений: Дата Корпус (Armeekorps) Армия (Armee) Группа Армий (Heeresgruppe) Местоположение 00.09.1939 8-й ак (VIII) 14-я А Юг Schlesien, Polen 00.12.0939 z. Vfg.   B Niederrhein 00.01.1940 z. Vfg.   B Eifel, Cambrai, Lille 00.06.1940 15-й мк (XV) Kleist B Rouen, Brest 00.07.1940 40-й мк (XXXX) BdE     00.09.1940 14-й мк (XIV) 12-я А B Польша 00.01.1941 14-й мк (XIV) 12-я А   Румыния, Югославия 00.05.1941 40-й мк (XXXX) 12-я А   Греция 00.06.1941 z. Vfg. 12-я А   Греция 00.07.1941 OKH Reserve   Центр   00.08.1941 OKH im WK III   Центр   00.10.1941 46-й мк (XXXXVI) 4-я ТГр Центр Вязьма, Москва 00.01.1942 46-й мк (XXXXVI) 4-я ТА Центр Гжатск 00.02.1942 z. Vfg. 4-я ТА Центр Гжатск 00.03.1942 V 4-я ТА Центр Гжатск 00.05.1942 46-й мк (XXXXVI) 3-я ТА Центр Гжатск 00.07.1942 23-й ак (XXIII) 9-я А Центр Ржев 00.08.1942 z. Vfg. 9-я А Центр Ржев 00.09.1942 39-й тк (XXXIX) 9-я А Центр Ржев 00.01.1943 46-й тк (XXXXVI) 3-я ТА Центр Вязьма 00.02.1943 46-й тк (XXXXVI) 4-я А Центр Spass-Demensk 00.03.1943 Scheele 2-я ТА Центр Орел 00.04.1943 z. Vfg.   Центр Орел 00.05.1943 z. Vfg. 2-я ТА Центр Орел 00.07.1943 z. Vfg.   Центр Орел 00.08.1943 55-й ак (LV) 2-я ТА Центр Орел 00.09.1943 12-й ак (XII) 9-я А Центр Брянск 00.01.1943 54-й ак (LVI) 2-я А Центр Гомель, Припять 00.01.1944 54-й ак (LVI) 2-я А Центр Припять 00.02.1944 20-й ак (XX) 2-я А Центр Припять 00.03.1944 55-й ак (LV) 9-я А Центр Бобруйск 00.04.1944 56-й тк (LVI) 2-я А Центр Ковель 00.06.1944 z. Vfg. 4-я ТА Северная Украина Ковель 00.07.1944 6-й ак (VI) 4-я А Центр Литва 00.08.1944 40-й тк (XXXX) 3-я ТА Центр Курляндия 00.11.1944 39-й тк (XXXIX) 4-я А Центр Восточная Пруссия 00.12.1944 z. Vfg. 4-я А Центр Восточная Пруссия 00.01.1945 z. Vfg. 4-я А Центр Восточная Пруссия 00.02.1945 Königsberg   Север Восточная Пруссия 00.03.1945 z. Vfg. Samland Север Samland 00.04.1945 26-й ак (XXVI) Ostpreußen   Samland

tankfront.ru

3-я танковая группа. Алитус. Неизвестный 1941 [Остановленный блицкриг]

3-я танковая группа. Алитус

Расположение советских частей на вильнюсско-каунасском направлении утром 22 июня было типичным для приграничных армий. Из состава четырех стрелковых дивизий 11-й армии на границе находилось по одному полку, из состава пятой стрелковой дивизии — два батальона. Этой завесе противостояли пять армейских корпусов немецких 16-й и 9-й армий, а также два моторизованных корпуса 3-й танковой группы. Стоявшие на границе советские стрелковые полки были атакованы, по меньшей мере, двумя пехотными дивизиями каждый. В связи с этим общая «немота» советской артиллерии в полосе 3-й танковой группы была, пожалуй, выражена в наибольшей степени. В отчете группы по итогам боев указывалось: «На всех участках фронта противник оказывал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия артиллерии противника»[69].

Методика наступления немецких танковых групп в первые дни войны с СССР напоминала принцип действия проходческого щита. При прокладке тоннелей ножевое кольцо щита вдавливают в грунт, а затем выбирается ограниченный кольцом цилиндр грунта. Немецкие танковые группы наступали двумя моторизованными корпусами на флангах и своего построения и армейским корпусом в центре. Танковые соединения пробивались в глубину обороны, а наступавшая в центре пехота перемалывала оказавшегося между двумя глубокими вклинениями противника. Такое построение позволяло рационально использовать дорожную сеть и повышало устойчивость к контрударам — внешние фланги моторизованных корпусов разделяло приличное расстояние. Перерубить «проходческий щит» фланговыми ударами было нетривиальной задачей.

В ограниченном пространстве в Прибалтике построение «проходческим щитом» не применялось, а все остальные танковые группы (3, 2 и 1-я) строились именно так. Внешние фланги 3-й танковой группы образовывали XXXIX и LVII моторизованные корпуса, а центр — пехота V армейского корпуса. На северном фланге стык с группой армий «Север» обеспечивал VI армейский корпус. Острие удара XXXIX моторизованного корпуса было нацелено на переправу через Неман у Алитуса, а 12-я танковая дивизия LVII корпуса двигалась к переправе через туже реку у Меркине. Важным преимуществом танковой группы Гота было отсутствие водных преград прямо на границе. Танковым группам Гудериана и Клейста нужно было форсировать Буг, а на пути 3 ТГр такого препятствия не было.

Отсутствие необходимости форсировать водную преграду уже в первые часы боевых действий сделало продвижение танков и пехоты Гота особенно стремительным. Пограничные укрепления были взяты с ходу. Беспокойство вызвало только донесение воздушной разведки о мелких группах советских войск, отходящих к Неману.

Задачей танковых дивизий становится возможно быстрый прорыв к реке, до того как она станет устойчивым рубежом обороны.

Первой к Неману прорвалась 7-я танковая дивизия XXXIX корпуса. Около часу дня 22 июня она входит в западную часть Алитуса и захватывает оба моста через Неман в неповрежденном состоянии. Даже в не располагающем к эмоциям документе, журнале боевых действий 3-й танковой группы, относительно захвата мостов сказано: «На это не рассчитывал никто». Позднее немцы писали, что у пленного советского офицера-сапера был найден приказ, предписывающий взорвать мосты в 19.00 22 июня. Это позволило им пуститься в рассуждения относительно того, что «ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты». Впрочем, давайте поставим себя на место этого офицера. Буквально только что по радио прозвучала речь Молотова. Первое впечатление — шок. Решиться на взрыв моста довольно далеко от границы через несколько часов после начала войны было не так-то просто. К глубоким прорывам противника еще только предстояло привыкнуть. Кроме того, через мосты отходили отступающие от границы советские части. Взрывать у них перед носом мосты было бы плохой идеей. Через два часа после успешного прорыва к Алитусу удача улыбается соседнему LVII корпусу: мотоциклисты захватывают переправу в Меркине. Все тщательно разработанные в штабе Гота планы строительства переправ взамен взорванных с облегчением откладываются в сторону. Могло показаться, что война с СССР станет очередным блицкригом.

Надо сказать, что советская версия боя под Алитусом существенно отличается от нарисованной немцами картины быстрого захвата мостов. Так, согласно статье доктора исторических наук, профессора М.В. Ежова «Танковый бой первого дня войны», немцы были встречены огнем еще на подступах к Алитусу: «…по приказу командования 11-й армии 5-я танковая дивизия выдвинулась на западный берег Немана для обороны предмостных позиций…» Соответственно мосты, согласно этой версии, были взяты с боем, при интенсивной поддержке авиации: «…на позиции, занятые советскими танкистами на западном берегу Немана, враги обрушили бомбовые удары, огонь артиллерии. Они несли тяжелые потери. Вражеским танкам удалось прорваться через мост на восточный берег Немана южнее Алитуса. Но они были сразу же контратакованы подразделениями 5-й танковой дивизии, которые смяли немецкие танки и ворвались в город». Такой сценарий не очень-то вязался с последующим продвижением немцев дальше к Минску. Поэтому тов. Ежов был снова вынужден бросить в бой многострадальные Люфтваффе: «Исход боя решила авиация врага, непрерывно наносившая удары по нашим танковым подразделениям. Не имея прикрытия с воздуха, они понесли большие потери и к исходу дня вынуждены были вновь отойти на восточный берег Немана». Так немецкие ВВС становятся чудо-оружием, рассеивающим танковые соединения Красной армии с сотнями танков. Отказ от признания очевидного, утраты переправы под внезапным ударом, порождает необходимость дополнительных объяснений. Особенно неубедительно начинают звучать все эти объяснения на фоне полусотни танков Т-34, имевшихся в 5-й танковой дивизии к началу войны. Люди задаются вопросом: «Ладно, бессмысленные контрудары, но тут-то немцы сами на рожон перли?! Стой и расстреливай их с места!» На ходу появляется еще одно объяснение общей неудачи — недостаток бронебойных снарядов у Т-34. Все это наспех построенное здание рушится при попытке разобраться, откуда у Люфтваффе такая нечеловеческая эффективность? Потом на подобных недоговорках и натяжках пышным цветом расцветает конспирология.

Начальник штаба 3-го мехкорпуса П.А. Ротмистров, на которого ссылается в своей статье Ежов, никаких замысловатых причинно-следственных связей неуспеха не строит. В его воспоминаниях нет ни слова о боях на подступах к Алитусу, на западном берегу Немана. В «Стальной гвардии» Ротмистров пишет следующее: «Командир дивизии полковник Ф.Ф. Федоров успел выдвинуть к мосту у Алитуса только артиллерию 5-го мотострелкового полка, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и 2-й батальон 9-го танкового полка. Артиллеристы и танкисты, подпустив танки врага на 200–300 метров, открыли огонь прямой наводкой. За 30–40 минут боя они подбили 16 вражеских машин и на время задержали танковую колонну 39-го моторизованного корпуса фашистов»[70]. В таком варианте противоречия с документами 3-й ТГр уже нет. Перечисленные части дивизии полковника Федорова выдвигаются к мосту уже после его захвата и задерживают развитие наступления с плацдарма на восточном берегу, подбив некоторое количество вражеских танков. При всех претензиях к Ротмистрову как к мемуаристу в целом здесь он не дает повода усомниться в своих словах.

Если бы советская 5-я танковая дивизия успела выйти к мостам у Алитуса раньше, то форсирование Немана стало бы для передовых соединений 3-й танковой группы сложной задачей. Им бы пришлось продираться через энное количество разнокалиберных танков, и вряд ли она бы завоевала желтую майку лидера. Однако советские танки подошли к мостам уже тогда, когда они были заняты немцами. Поэтому для советских войск сражение развивалось по сценарию «атаки на плацдарм», а не «оборона предмостной позиции». Во второй половине дня 22 июня танкисты дивизии Ф.Ф. Федорова предприняли ряд атак на вражеские плацдармы, но все они были безрезультатны. Атакующие Т-34 были, разумеется, куда уязвимее занимающих статичные позиции, т. е. ответ на вопрос «А что случилось с 50 Т-34?» приобретает более простой и очевидный ответ.

С другой стороны, попытки немцев прорваться с плацдармов также были поначалу безуспешными. Установка сверху была соответствующая, командование танковой группы планировало «уже в первый день продвинуться так далеко на восток от Немана, насколько это вообще возможно». Однако советские танкисты заняли выгодные позиции на обратных скатах высот на подступах к Алитусу. Как вспоминал танкист 7-й танковой дивизии Хорст Орлов, попытка продвигаться на восток с южного плацдарма сразу привела к потере шести танков. Они стали жертвами советской танковой засады. Гот же продолжал требовать от всех своих корпусов «двигаться дальше на восток, не дожидаясь отставших дивизий. Вечером 22 июня — наступление до последней возможности». XXXIX корпусу предписывалось еще до конца дня прорваться до Вильнюса. Но ни о каком прорыве с двух удачно захваченных переправ пока не было и речи. Ситуация вошла в положение устойчивого равновесия. Советская сторона не могла ликвидировать плацдармы, немцы — «вскрыть» их. Особенно унизительно было то, что соседний LVII моторизованный корпус продвинулся дальше от Немана на восток, поздно вечером он достиг Варены, выполнив задачу дня.

Вечером к Алитусу подошли танки 20-й танковой дивизии. Они были направлены на северный плацдарм. При этом подошедшие танковые части передали часть своего боекомплекта танкистам дивизии Майнтойфеля — в результате тяжелого дневного боя они расстреляли большую часть боезапаса. Подход подкреплений изменил соотношение сил. Этим было решено воспользоваться, и немедленно. Захват немцами сразу двух плацдармов на Немане дал им известную свободу выбора направления главного удара. Около 21.00 22 июня был «вскрыт» северный плацдарм. Советская 5-я танковая дивизия оказалась под угрозой удара во фланг и тыл. От идеи ликвидации немецкого плацдарма на Немане пришлось отказаться. Потрепанные части дивизии Федорова начали отход от Алитуса на северо-восток. Однако воспользоваться открывшимися возможностями дальнейшего продвижения на восток немцы воспользоваться уже не успевают. С наступлением темноты боевые действия прекращаются.

В вечернем донесении 3-й танковой группы бой под Алитусом был оценен как «крупнейшая танковая битва за период этой войны» для 7-й танковой дивизии. Имеется в виду, очевидно, не война с СССР, а Вторая мировая война, начавшаяся 1 сентября 1939 г. Потери советской 5-й танковой дивизии в донесении о бое в штаб группы армий «Центр» были оценены в 70 танков, в ЖБД 3-й ТГр — 80 танков. Соответственно собственные потери до донесению 3-й ТГр составили 11 танков, включая 4 «тяжелых» (видимо, речь идет о Pz.IV). Не совсем понятно, какие потери имеются в виду. Скорее всего — безвозвратные. Соответственно общие потери должны быть по крайней мере в два-три раза больше. По советским данным, из 24 участвовавших в бою танков Т-28 было потеряно 16, из 44 Т-34 — 27, из 45 БТ-7 — 30. Итого 73 машины, что вполне стыкуется с немецкими данными.

Нельзя сказать, что Гот был полностью удовлетворен результатами дня. Дело было даже не в том, что не удалось сразу прорваться с плацдармов у Алитуса на восток. В журнале боевых действий 3-й ТГр по итогам дня было записано следующее: «Можно усомниться в том, было ли вообще необходимым и целесообразным введение в бой пехотных дивизий ввиду открывшегося теперь фактического положения противника». Из-за некоторой переоценки немецкой разведкой противостоящих 3-й ТГр сил Красной армии ее построение «проходческим щитом» было неоптимальным с точки зрения обстановки.

Моторизованные корпуса Гота 22 июня были стиснуты между армейскими корпусами и глубоко эшелонированы в глубину. Неоспоримым плюсом такого положения было спокойствие за тыл, где еще оставались разрозненные советские части. В остальном сужение полос корпусов заключало в себе массу недостатков. Оно замедляло продвижение группы, а также лишало авангарды, встречавшие сопротивление противника, поддержки далеко отставшей артиллерии. Кроме того, жесткое разделение полос наступления исключало законные цели танков из ведения мотокорпусов. Так, медленное продвижение VI АК к Приенаю (он вышел к реке только 23 июня) привело к взрыву там единственного моста через Неман. Если бы к Приенаю вышла танковая дивизия, то мост был бы захвачен уже в первые часы войны, когда Красная армия еще находилась в ступоре перехода от состояния мира к состоянию войны. Наилучшим вариантом для 3-й ТГр был бы прорыв на широком фронте к Неману моторизованными корпусами, с быстрым захватом всех переправ. Приходится в очередной раз констатировать, что перед нами далеко не «идеальный шторм».

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

military.wikireading.ru

3-я танковая группа Алитус. Иной 1941 [От границы до Ленинграда]

3-я танковая группа

Алитус

Расположение советских частей на вильнюсско-каунасском направлении утром 22 июня было типичным для приграничных армий. Из состава четырех стрелковых дивизий 11-й армии на границе находилось по одному полку, из состава 5-й стрелковой дивизии — два батальона. Этой завесе противостояли пять армейских корпусов немецких 16-й и 9-й армий, а также два моторизованных корпуса 3-й танковой группы. Стоявшие на границе советские стрелковые полки были атакованы, по меньшей мере, двумя пехотными дивизиями каждый. В связи с этим общая «немота» советской артиллерии в полосе 3-й танковой группы была, пожалуй, выражена в наибольшей степени. В отчете группы по итогам боев указывалось: «На всех участках фронта противник оказывал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия артиллерии противника»[43].

Методика наступления немецких танковых групп в первые дни войны с СССР напоминала принцип действия проходческого щита. При прокладке тоннелей ножевое кольцо щита вдавливают в грунт, а затем выбирается ограниченный кольцом цилиндр грунта. Немецкие танковые группы наступали двумя моторизованными корпусами на флангах и армейским корпусом в центре. Танковые соединения пробивались в глубину обороны, а наступавшая в центре пехота перемалывала оказавшегося между двумя глубокими вклинениями противника. Такое построение позволяло рационально использовать дорожную сеть и повышало устойчивость к контрударам — внешние фланги моторизованных корпусов разделяло приличное расстояние. Перерубить «проходческий щит» фланговыми ударами было нетривиальной задачей.

В ограниченном пространстве в Прибалтике построение «проходческим щитом» не применялось, а все остальные танковые группы (3, 2 и 1-я) строились именно так. Внешние фланги 3-й танковой группы образовывали XXXIX и LVII моторизованные корпуса, а центр — пехота V армейского корпуса. На северном фланге стык с группой армий «Север» обеспечивал VI армейский корпус. Острие удара XXXIX моторизованного корпуса было нацелено на переправу через Неман у Алитуса, а 12-я танковая дивизия LVII корпуса двигалась к переправе через ту же реку у Меркине. Важным преимуществом танковой группы Гота было отсутствие водных преград прямо на границе. Танковым группам Гудериана и Клейста нужно было форсировать Буг, а на пути 3-й танковой такого препятствия не было.

Отсутствие необходимости форсировать водную преграду уже в первые часы боевых действий сделало продвижение танков и мотопехоты Гота особенно стремительным. Пограничные укрепления были взяты с ходу. Беспокойство вызвало только донесение воздушной разведки о мелких группах советских войск, отходящих к Неману. Задачей танковых дивизий становится возможно быстрый прорыв к реке, до того как она станет устойчивым рубежом обороны.

^{Шоссейный мост под Алитусом}

Первой к Неману прорвалась 7-я танковая дивизия XXXIX корпуса. Около часу, дня 22 июня она входит в западную часть Алитуса и захватывает оба моста через Неман в неповрежденном состоянии. Даже в не располагающем к эмоциям документе, журнале боевых действий 3-й танковой группы, относительно захвата мостов сказано: «На это не рассчитывал никто». Позднее немцы писали, что у пленного советского офицера-сапера был найден приказ, предписывающий взорвать мосты в 19.00 22 июня. Это позволило им пуститься в рассуждения относительно того, что «ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты». Впрочем, давайте поставим себя на место этого офицера. Буквально только что по радио прозвучала речь Молотова. Первое впечатление — шок. Решиться на взрыв моста довольно далеко от границы через несколько часов после начала войны было не так-то просто. К глубоким прорывам противника еще только предстояло привыкнуть. Кроме того, через мосты отходили отступающие от границы советские части. Взрывать у них перед носом мосты было бы плохой идеей. Через два часа после успешного прорыва к Алитусу удача улыбается соседнему LVII корпусу: мотоциклисты захватывают переправу в Меркине. Все тщательно разработанные в штабе Гота планы строительства переправ взамен взорванных с облегчением откладываются в сторону. Могло показаться, что война с СССР станет очередным «блицкригом».

Если бы советская 5-я танковая дивизия успела выйти к мостам у Алитуса раньше, то форсирование Немана стало бы для передовых соединений 3-й танковой группы сложной задачей. Им бы пришлось продираться через энное количество разнокалиберных танков, и вряд ли она бы завоевала желтую майку лидера. Однако советские танки подошли к мостам уже тогда, когда они были заняты немцами. Поэтому для советских войск сражение развивалось по сценарию «атаки на плацдарм», а не «оборона предмостной позиции». Во второй половине дня 22 июня танкисты дивизии Ф. Ф. Федорова предприняли ряд атак на вражеские плацдармы, но все они были безрезультатны. Атакующие Т-34 были, разумеется, куда уязвимее занимающих статичные позиции. То есть ответ на вопрос «А что случилось с 50 Т-34?» приобретает более простой и очевидный ответ.

Здесь следует признать, что отвод 5-й танковой дивизии из Алитуса стал роковым решением командования Северо-Западного фронта. Она еще до начала боевых действий фактически занимала ключевую позицию на важной магистрали. Однако в 9.35 22 июня Кузнецов докладывал в Москву: «5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев, а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники»[44]. Задача «прикрытия тыла» была все же куда менее приоритетной, чем противодействие немецкому наступлению. Также опасность со стороны литовцев представляется несколько преувеличенной.

^{Второй шоссейный мост под Алитусом}

Здесь следует отметить, что переформированные из армий прибалтийских республик соединения стали настоящей головной болью для командования Северо-Западного фронта. Начальник штаба 29-го территориального корпуса Тищенко вспоминал: «…перед нами встал вопрос об отводе своих войск к Вильно, ближе к своей базе. В то же время чувство дисциплины требовало, чтобы на отход получить приказ начальства, а с ним нет связи. К вечеру, после непрерывных вызовов по радио, вдруг ответил штаб округа и передал короткую шифровку. В ней было сказано: „Командиру 29-го стрелкового корпуса. Отходить на Вильно, принимая все меры к недопущению восстания в частях корпуса. Кузнецов. Диброва“».

На этом фоне вывод 5-й танковой дивизии из Алитуса выглядит вполне объяснимым. Он также подтверждается взятым в плен немцами в самом Алитусе лейтенантом-сапером Козиным (Косиным?). Служивший в 5-й танковой дивизии лейтенант сообщил: «Танковый полк выступил 18 или 19.6 в восточном направлении. Стрелковый полк остался сначала в Олите. Он покинул город примерно в 14 часов 21.6». На следующем допросе он уточнил: «Уже утром в 5.00, получив приказ восстановить дорогу к казарме[45], поврежденную бомбой, дивизия начала выходить из Олиты. Признаков наступления не было. Он полагает, что дивизия должна была отойти на север».

Лейтенант Козин вообще оказался весьма разговорчивым и сообщил немцам о новом танке КВ-2 и его технических данных. Это вдвойне удивительно ввиду того, что КВ-2 в 5-й танковой дивизии никогда не было, в этой дивизии были Т-34 и КВ-1 с пушкой Ф-32. Однако ни о «тридцатьчетверках», ни о КВ-1 болтливый лейтенант даже не заикнулся.

Несмотря на то что первый раунд с захватом и удержанием плацдарма был ими выигран, попытки немцев прорваться с плацдармов также были поначалу безуспешными. Командование танковой группы планировало «уже в первый день продвинуться так далеко на восток от Немана, насколько это вообще возможно». Однако советские танкисты заняли выгодные позиции на обратных скатах высот на подступах к Алитусу. Как вспоминал танкист 7-й танковой дивизии Хорст Орлов, попытка продвигаться на восток с южного плацдарма сразу привела к потере шести танков. Они стали жертвами советской танковой засады.

Здесь нельзя не отметить, что слова о поражении «тридцатьчетверками» танков 38(t) 7-й танковой дивизии звучат довольно странно, зная положение с бронебойными снарядами в 3-м мехкорпусе. Возможно, конечно, что танкисты 5-й дивизии получили их до 22 июня. Однако скорее всего немецкие танки были поражены шрапнелью на «удар» или стальными гранатами.

Так или иначе, прорыв с плацдарма у Алитуса не состоялся. Гот же продолжал требовать от всех своих корпусов «двигаться дальше на восток, не дожидаясь отставших дивизий. Вечером 22 июня — наступление до последней возможности». XXXIX корпусу предписывалось еще до конца дня прорваться до Вильнюса. Но ни о каком прорыве с двух удачно захваченных переправ пока не было и речи. Ситуация вошла в положение устойчивого равновесия. Советская сторона не могла ликвидировать плацдармы, немцы — «вскрыть» их. Особенно унизительно было то, что соседний LVII моторизованный корпус продвинулся дальше от Немана на восток, поздно вечером он достиг Варены, выполнив задачу дня.

^{Атака немецкой мотопехоты в сопровождении танков 35(t)}

Вечером к Алитусу подошли танки 20-й танковой дивизии. Они были направлены на северный плацдарм. При этом подошедшие танковые части передали часть своего боекомплекта танкистам дивизии Майнтойфеля — в результате тяжелого дневного боя они расстреляли большую часть боезапаса. Подход подкреплений изменил соотношение сил. Этим было решено воспользоваться, и немедленно. Захват немцами сразу двух плацдармов на Немане дал им известную свободу выбора направления главного удара. Около 21.00 22 июня был «вскрыт» северный плацдарм. Советская 5-я танковая дивизия оказалась под угрозой удара во фланг и тыл. От идеи ликвидации немецкого плацдарма на Немане пришлось отказаться. Потрепанные части дивизии Федорова начали отход от Алитуса на северо-восток. Однако воспользоваться открывшимися возможностями дальнейшего продвижения на восток немцы уже не успевают. С наступлением темноты боевые действия прекращаются.

В вечернем донесении 3-й танковой группы бой под Алитусом был оценен как «крупнейшая танковая битва за период этой войны» для 7-й танковой дивизии. Имеется в виду, очевидно, не война с СССР, а Вторая мировая война, начавшаяся 1 сентября 1939 г. Потери советской 5-й танковой дивизии в донесении о бое в штаб группы армий «Центр» были оценены в 70 танков, в ЖБД 3-й ТГр — 80 танков. Соответственно собственные потери по донесению 3-й ТГр составили 11 танков, включая 4 «тяжелых» (видимо, речь идет о Pz.IV). Не совсем понятно, какие потери имеются в виду. Скорее всего — безвозвратные. Соответственно, общие потери должны быть по крайней мере в два-три раза больше. По советским данным, из 24 участвовавших в бою танков Т-28 было потеряно 16, из 44 Т-34 — 27, из 45 БТ-7 — 30. Итого 73 машины, что вполне стыкуется с немецкими данными.

Нельзя сказать, что Гот был полностью удовлетворен результатами дня. Дело было даже не в том, что не удалось сразу прорваться с плацдармов у Алитуса на восток. В журнале боевых действий 3-й ТГр по итогам дня было записано следующее: «Можно усомниться в том, было ли вообще необходимым и целесообразным введение в бой пехотных дивизий ввиду открывшегося теперь фактического положения противника». Из-за некоторой переоценки немецкой разведкой противостоящих 3-й ТГр сил Красной армии ее построение «проходческим щитом» было неоптимальным с точки зрения обстановки.

Моторизованные корпуса Гота 22 июня были стиснуты между армейскими корпусами и глубоко эшелонированы в глубину. Неоспоримым плюсом такого положения было спокойствие за тыл, где еще оставались разрозненные советские части. В остальном сужение полос корпусов заключало в себе массу недостатков. Оно замедляло продвижение группы, а также лишало авангарды, встречавшие сопротивление противника, поддержки далеко отставшей артиллерии. Кроме того, жесткое разделение полос наступления исключало законные цели танков из ведения мотокорпусов. Так, медленное продвижение VI АК к Приенаю (он вышел к реке только 23 июня) привело к взрыву там единственного моста через Неман. Если бы к Приенаю вышла танковая дивизия, то мост был бы захвачен уже в первые часы войны, когда Красная армия еще находилась в ступоре перехода от состояния мира к состоянию войны. Наилучшим вариантом для 3-й ТГр был бы прорыв на широком фронте к Неману моторизованными корпусами, с быстрым захватом всех переправ. Приходится в очередной раз констатировать, что перед нами далеко не «идеальный шторм».

^{Разбитый танк Pz.IV}

В промежутке между 3-й и 4-й танковыми группами наступала пехота 16-й армии, а также VI армейский корпус 3-й танковой группы. Этот удар усугублял и без того серьезное положение 11-й армии. Части 16-го стрелкового корпуса, расположенные в лагерях, выступили по тревоге в 7.30 22 июня и встретились с противником на марше.

Здесь, в полосе 11-й армии, состоялся первый подтвержденный противником «огненный таран» советским самолетом наступающей немецкой колонны. Он был отражен в истории 6-й пехотной дивизии, написанной ее командиром: «В полдень дивизия была атакована 20 русскими самолетами, которые смешали свой боевой порядок, когда их атаковали 5 немецких истребителей. За 5 минут 5 русских были сбиты, остальные исчезли. К несчастью, один русский самолет упал рядом с маршевой колонной дивизии, взорвался и окатил находившийся там штаб артиллерийского батальона горящим бензином»[46]. Сомнительно, чтобы немцам так крупно не повезло со случайным падением советского бомбардировщика. Скорее всего, пилот в последний момент направил горящую машину во вражескую колонну. Доктор Хаапе, служивший в то время в 6-й пехотной дивизии, нарисовал яркую картину произошедшего: «Проезжавший мимо нас на мотоцикле вестовой крикнул нам, что один из бомбардировщиков рухнул прямо на артиллерийскую колонну. Там требовалась срочная медицинская помощь. Я припустил галопом в указанную мне сторону и, когда прибыл на место, узнал, что пятнадцать артиллеристов уже мертвы. За зарослями придорожных кустов лежало еще девять очень сильно обожженных солдат. Ожоги пятерых из них были столь ужасны, что я почти не надеялся, что они протянут более одного-двух дней»[47]. По данным штаба ВВС СЗФ, в это время (около 13.00) в этом районе действовал 31-й полк скоростных бомбардировщиков. С 2000 м советские летчики опознали цель как «скопление танков». К сожалению, фонд 31-го полка практически не содержит документов по лету 1941 г., и установить фамилию совершившего «огненный таран» пилота не представляется возможным.

Командование Северо-Западного фронта приняло ключевые решения уже в первые часы войны. Так, в 9.45 22 июня, примерно через шесть часов после начала боевых действий, на свет появляется директива командующего фронтом на контрудар. Начинается она словами: «Противник занял танковыми и мотоциклетными частями Кретинга. В Таураге ворвались его танки и мотопехота. Видимо, противник пытается окружить части 8-й армии»[48].

В реалиях Второй мировой войны обороняющемуся жизненно важно было понять, где именно противник ввел элиту своих войск — подвижные соединения, т. е. танковые дивизии. Это направление требовало наибольшего внимания, поскольку именно подвижные (механизированные) соединения могли прорваться в глубину обороны и образовать кольцо окружения. Теоретически это не составляло большого труда: мехсоединения выделяются большой массой колесной и гусеничной техники. Но на практике быстро понять, где нас атакуют бронетехника поддержки пехоты, а где — танковая дивизия, было не так просто. Вождение войск делают искусством, а не ремеслом, именно такие моменты. Военачальнику нужно принять решение не поздно и не рано. Директиву войскам нужно писать не по первым сбивчивым донесениям, но и не в обстановке полной ясности, когда уже поздно принимать контрмеры. Как мы сейчас знаем, немецкие подвижные соединения в полосе советской 8-й армии были только под Таураге. На приморском фланге была только пехота и штурмовые орудия.

Однако выяснилось это далеко не сразу. Силы противника, атаковавшие 10-ю стрелковую дивизию, были оценены штабом 10-го стрелкового корпуса достаточно точно примерно в середине первого дня войны. Уже в оперсводке от 12.00 22 июня указывалось, что они составляют «до двух ПД». В оперсводке от 19.00 22 июня эта оценка сохранилась: «Перед фронтом [10 сд] наступает до двух ПД пр-ка». Действительно, активные действия в первый день войны были предприняты здесь двумя пехотными дивизиями немцев — 291-й и 61-й. В той же полуденной оперсводке говорилось: «На фронте 90 сд действует до двух ПД и одного танкового полка или мотодивизии»[49]. Слова «или мотодивизии» были вычеркнуты, и от руки было вписано «имеются моточасти». Это тоже соответствовало действительности — здесь наступали 11-я и 21-я пехотные дивизии. Тем не менее некоторая неопределенность сохранилась в донесениях корпусов в течение 22 июня. В 16.47 22 июня из штаба 10-го стрелкового корпуса было принято донесение: «К местечку Сковдас приближается мотомехчасть противника»[50].

Стандартным средством противодействия глубоким прорывам противника были собственные подвижные соединения. Считалось, что целесообразнее всего их использовать для фланговых контрударов. Еще утром 22 июня Кузнецов и Кленов решили использовать в контрударе соединения 12-го и 3-го механизированных корпусов. 23-я танковая дивизия 12-го мехкорпуса была нацелена на Кретингу, а остальные силы должны были ударить «по флангу и в тыл противнику, прорывающемуся на Таураге». То есть был задуман удар по обоим флангам наступающей на Шауляй группировки противника, классические «клещи». В 3-м и 12-м мехкорпусах осталось по одной танковой и одной моторизованной дивизии для этого контрудара. В разведсводке штаба Северо-Западного фронта к 18.00 22 июня указывалось: «На участке Шилале, Скаудвиле, Эржвилки, Юрбург наступают до трех пехотных дивизий и около одной танковой дивизии»[51]. Такой противник был двум неполным мехкорпусам «по зубам». Как мы сейчас знаем, в действительности здесь было две танковых дивизии. Еще одна танковая дивизия немцев (8-я) проскользнула незамеченной на Арёгалу.

Детализация контрудара была отдана Военным советом фронта на откуп командованию 8-й армии. В 14.00 22 июня появляется приказ № 01 войскам армии, в котором 23-й танковой дивизии приказывается нанести контрудар по приморской группировке противника «немедленно», а главными силами 12-го мехкорпуса — в 4.00 утра следующего дня. 3-му мехкорпусу точное время контрудара не задавалось, лишь было указано «2-й танковой и 84-й моторизованной дивизиями выйти к утру 23.6.41 г. в район Россиены для удара по противнику во взаимодействии с 12-м механизированным корпусом и 9-й артиллерийской бригадой противотанковой обороны».

^{Сгоревший под Алитусом танк БТ. На заднем плане виден подбитый и сгоревший немецкий Pz.IV}

В целом же следует признать, что 4-ю танковую группу штаб Кузнецова существенно недооценил. В журнале боевых действий Северо-Западного фронта об этом говорится вполне однозначно, в формулировках, не допускающих двойного толкования. Во-первых, там утверждается, что всего «до 50 танков атакуют Тауроген». Во-вторых, уже в записи, датированной 8.30–9.00, прямо сказано: «Главная группировка до 500 танков прорывается на Кальвария — Алитус. Такая группировка и действия войск врага невольно наталкивают на вывод, что главные усилия противник направил на Алитус — Вильно»[52]. Нельзя не отметить, что оценка танковых сил противника под Алитусом в 500 машин не сильно завышена. Там действительно было 494 танка 7-й и 20-й танковых дивизий, а с учетом саперных «единичек» — даже 518 бронеединиц. Часто советская разведка завышала силы противника. Но в данном случае оценка оказалась близка к реальности.

Подводя итоги дня, штаб фронта констатировал: «Главный удар противник наносил — Кальвария — Алитус — Вильно, вспомогательные: Вилькавишкис — Каунас; Тильзит — Шауляй»[53].

Можно было бы предположить, что именно на Алитус будут нацелены самые сильные резервы. Однако задачу парирования главного удара противника штаб Кузнецова делегировал Верховному командованию. Если относительно наступления противника на Таураге у Военного совета Северо-Западного фронта сразу созрел план с ударом двумя мехкорпусами по флангам, то прорыв противника в полосе 11-й армии заставил просить помощи у Москвы. В том же донесении от 9.35 22 июня Кузнецов писал:

«Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большею частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет. Ввиду того что в Ораны стоит 184-я стрелковая дивизия, которая еще не укомплектована нашим составом полностью и является абсолютно ненадежной, 179-я стрелковая дивизия — в Свенцяны также не укомплектована и ненадежна, так же оцениваю 181-ю [стрелковую дивизию] — Гулбенэ, 183-я [стрелковая дивизия] на марше в лагерь Рига, поэтому на своем левом крыле и стыке с Павловым[54] создать группировку для ликвидации прорыва не могу»[55].

Это «не могу» со стороны выглядит не лучшим образом. Тем не менее следует признать, что своя правда у Кузнецова все же была. Раз на границе оказались вытянутые в нитку на широком фронте дивизии, значит, в распоряжении Верховного командования есть достаточно крупные силы, предназначавшиеся для первой операции. Эти крупные силы в распоряжении Москвы действительно были, но они только еще сосредотачивались на рубеже Западной Двины и Днепра. Немедленно затыкать брешь на стыке Северо-Западного и Западного фронтов было нечем.

^{Подбитый под Алитусом танк БТ-7}

Вечером 22 июня на свет появился и был разослан в округа весьма интересный и знаковый документ, известный ныне как Директива № 3. Она была отправлена из Москвы в 21.15 22 июня. Уже первая строка Директивы имела прямое отношение к тому, что происходило в Прибалтике: «Противник, нанося удары из Сувалкского выступа на Оолита [Алитус. — А. И.]…» То есть информация из штаба Кузнецова была принята к сведению и использована в постановке задач. Соответственно общая задача для войск Красной армии в Прибалтике звучала следующим образом:

«Концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки»[56].

Другими словами, утверждение Кузнецова «создать группировку для ликвидации прорыва не могу» было проигнорировано, и ему прямо и недвусмысленно указали из Москвы в первую очередь заниматься прорывом противника на стыке с Западным фронтом. В Директиве № 3 задача была не просто поставлена, она была детализирована:

«Армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки»[57].

^{Немецкий танк Pz.Kpfw.38(t) едет мимо горящего советского танка. На буксире у «чеха» — бочка с горючим. Район Алитуса}

Конечно, задача прорваться на Сувалки была неподъемной. Тем не менее сам по себе контрудар из района Каунаса представляется не такой уж плохой идеей. Однако командующий Северо-Западным фронтом предпочел синицу в руке. В 22.00 22 июня Кузнецов отправил в Москву еще одно донесение, выдержанное в духе «не могу»: «Получился разрыв с Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное — ненадежны (опасаюсь измены)»[58].

Заметим, что, ссылаясь на небоеспособность территориальных дивизий, Кузнецов мягко уходит от вопроса об использовании подвижных соединений. Две оставшиеся нетронутыми дивизии 3-го мехкорпуса довольно трудно обвинить в низкой боеспособности и ненадежности. Однако у Кузнецова были свои планы на использование мехкорпуса Куркина, и отказываться от них он не собирался. Директива № 3 была им фактически проигнорирована. Никаких новых приказов на контрудар не появилось. В скобках заметим, что слухи о запуганности советских командующих, рабски выполнявших приказы сверху, на поверку оказываются сильно преувеличенными.

^{Истребитель Me-109 эскадры JG-54 на аэродроме}

Поскольку решение на контрудар было принято командованием Северо-Западного фронта уже утром 22 июня, первые шаги по его реализации были сделаны уже в середине того же дня. 12-й механизированный корпус начал выдвигаться в назначенный район. На марше в районе Груджай 28-я танковая дивизия подверглась сильному удару с воздуха. Было выведено из строя 10 боевых и 6 колесных машин. На командном пункте дивизии жертвами бомбардировки стали еще 3 транспортные машины. Эта активность авиации противника не была случайной. В ЖБД XXXXI танкового корпуса указывалось: «В течение второй половины дня воздушная разведка обнаруживает северо-восточнее Таурогена и севернее Скаудвиле значительные передвижения танков в направлении 1-й тд. Многочисленные атаки „Штук“ по этим скоплениям приносят хороший результат»[59].

Помимо ожидаемого эффекта (ударов с воздуха), перемещения советских подвижных соединений произвели на противника неожиданное воздействие. 2-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса двинулась от Ионая к Расейняю для нанесения контрудара. Эти перемещения были замечены. В истории 8-й танковой дивизии указывается: «Пришло донесение о том, что с востока на Ариогалу движется крупное танковое соединение русских. Вследствие этого наступление было отменено, а позиция на плацдарме усилена прибывшими тем временем на Дубиссу частями дивизии. Находившиеся западнее батальоны получили приказ ускорить свое движение в Ариогалу»[60]. Так, не сделав ни одного выстрела, 2-я танковая дивизия приостановила наступление LVI танкового корпуса Манштейна.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

military.wikireading.ru

2-я танковая группа. Низкий старт. Неизвестный 1941 [Остановленный блицкриг]

2-я танковая группа. Низкий старт

Судьба плана наступления группы армий «Центр» в значительной степени зависела от быстроты и эффективности действий двух танковых групп. Оставив Брестскую крепость на растерзание пехоте, 2-я танковая группа выходила на позиции к северу и югу от Бреста. Гудериан вспоминал: «В роковой день 22 июня 1941 г. в 2 часа 10 мин. утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богукалы (15 км северо-западнее Бреста). Я прибыл туда в 3 часа 10 минут, когда было темно. В 3 часа 15 мин. началась наша артиллерийская подготовка. В 3 часа 40 мин. — первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 мин. началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 мин. первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку. Во время форсирования были использованы машины, уже испытанные при подготовке плана «Морской лев». Тактико-технические данные этих машин позволяли им преодолевать водные рубежи глубиной до 4 м»[68].

Тогда, ранним утром 22 июня, Гейнц Гудериан вряд ли действительно считал наступающий день роковым. Любые позднее описанные предчувствия были лукавством. Немецкие военачальники были уверены в своих силах и способностях. За их спиной были громкие победы. Первые часы «похода на Восток» к тому же еще не внушали опасений. Напротив, поначалу успех даже превосходил самые смелые ожидания.

Танки подводного хода, разумеется, дали силам вторжения весомое преимущество. Момент внезапности был ими использован в полной мере. Подразделение «ныряющих» танков уже в 8.15 22 июня прорывается к важной переправе через реку Лесну к востоку от Буга и захватывает ее в неповрежденном состоянии. Об еще одной переправе через Лесну воздушная разведка докладывает: «Разрушена!» Однако «ныряльщики» в 9.45 опровергают это донесение, захватив переправу в неповрежденном состоянии. В отличие от советских специальных плавающих танков Т-37 и даже Т-40 немецкие танки аналогичного назначения были переделкой линейных машин. Поэтому они обладали всеми боевыми возможностями обычных «троек» и «четверок», в том числе способностью полноценно вести бой с танками. Это понадобилось очень скоро: на пути передовых отрядов 18-й танковой дивизии появились советские танки. С боями они пробились до местечка Пелищи. Как было указано в журнале боевых действий XXXXVII корпуса, по дороге они «разгромили несколько танковых отрядов противника численностью до 40 танков». Это был передовой отряд советской 30-й танковой дивизии С.И. Богданова. Основная масса соединения выдвигалась в точку общего сбора дивизий корпуса Оборина в Жабинке, поэтому первый танковый бой был скорее пробой сил сторон. Однако в промежуточном донесении группы армий «Центр» указывалось, что 18-я танковая дивизия «отразила сильную танковую атаку русских».

Точно так же, как на других направлениях, начало наступления соединений группы Гудериана южнее Бреста проходило в «артиллерийской тишине». В 3-й танковой дивизии XXIV моторизованного корпуса также были «ныряющие» танки. Однако ее командир, Вальтер Модель, будущий фельдмаршал, не стал надеяться на технику. Он добился от Гудериана разрешения захватить мост еще до первых выстрелов. Модель сформировал группу из саперов и пехоты, которая должна была пересечь мост еще до начала артиллерийской подготовки. Расчет на внезапность нападения полностью оправдался. Уже в 3.11 в штаб 2-й танковой группы было сообщено, что мост захвачен. В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии указывалось: «Группа Клееманна докладывает, что впечатление о противнике «равно нулю». Только одиночный артиллерийский выстрел в районе моста Коден». Ей вторит журнал соседней 4-й танковой дивизии: «Мало русской артиллерии, нет русской авиации». Сопротивление наступлению было оказано только в 3–4 км к востоку от Буга.

Исторические события часто толкает вперед цепочка случайностей и действий, реального эффекта которых их участники не знают и даже не предполагают. Более того, сиюминутная оценка событий может быть прямо противоположной их действительному эффекту. Отрицательный опыт Гейнца Гудериана в штурме Брестской крепости в сентябре 1939 г. заставил его спланировать двойной обходной маневр. Вместо стремительного прорыва вдоль шоссе два его моторизованных корпуса были вынуждены продираться по трудной во всех отношениях местности к северу и югу от Бреста.

Бодро начав утром 22 июня «за здравие», 2-я танковая группа стала быстро сбиваться на «за упокой». К северу от Бреста к полудню были построены переправы через Буг, но узким местом стали подъездные пути к ним. Ведущие от дорог с твердым покрытием к местам переправы пути проходили по заболоченной низине. Под гусеницами и колесами десятков машин они стремительно ухудшались. Тягачи 17-й танковой дивизии были вынуждены вытаскивать и тянуть к переправе застрявшие грузовики по дороге, которая допускала движение лишь в одном направлении. Вечером на переправе той же дивизии под танком проламывается мост, что сразу останавливает переправу на пять часов. Вырвавшиеся вперед на советскую территорию «ныряющие» танки остаются без заправки горючего и пополнения боекомплекта. В журнале боевых действий XXXXVII корпуса констатировалось: «К позднему вечеру 22 июня лишь малая часть обеих дивизий пересекла Буг». Можно себе представить, как был раздосадован Гудериан, проведший всю первую половину дня как раз в корпусе Лемельзена. Туда же ездил командующий группой армий «Центр». Борьба с местностью на переправах происходила на его глазах.

Ситуация в XXIV моторизованном корпусе южнее Бреста была не лучше, а в чем-то даже хуже. Из воспоминаний Гудериана может сложиться превратная и чересчур благостная картина первого дня войны. Он пишет: «Внезапность нападения на противника была достигнута на всем фронте танковой группы. Западнее Брест-Литовска (Бреста) 24-м танковым корпусом были захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности». Какой можно сделать вывод из этой фразы? Ответ очевиден — после захвата мостов соединения корпуса безостановочно продвигались вперед. Однако это не так. Захваченных мостов было достаточно для переправы мотопехоты, а также легкой артиллерии. Для танков все равно нужно было строить 16-тонные мосты. Как говаривал Гудериан в другом своем произведении, «победа идет по следам танков». Поэтому все утро 22 июня было потрачено на постройку мостов для них. Несмотря на то что боевые действия начались в 3.15 утра 22 июня, переправа танков по свежепостроенному мосту 4-й танковой дивизии начинается только в 10.30. Она растягивается на середину и вторую половину дня по той же причине, что и в XXXXVII корпусе, — плохие дороги на берегу на подступах к переправам. В отдельных местах на песчаных дорогах машины приходилось буксировать поодиночке.

Однако даже после того, как с большим трудом танки удалось переправить через Буг, победа не спешила идти по следам «троек» и «четверок» XXIV корпуса. Попытки 3-й танковой дивизии Моделя следовать первоначальному плану наступления провалились. Их пришлось оставить ввиду непроходимости назначенных в плане дорог. На пути танков и автомашин встали болота и разлившиеся ручьи. Пришлось искать другие маршруты. Дивизия начала продвижение на Брест, сопровождавшееся постоянными столкновениями с разрозненными советскими частями, в том числе и танками злосчастной 22-й танковой дивизии. Крупных сил у 4-й армии здесь не было, но местность благоприятствовала обороне даже небольших отрядов. Далее 3-я танковая обошла Брест с юга и вышла восточнее города на Варшавское шоссе. Тем самым Модель оказался на маршруте, закрепленном за соседней 4-й танковой дивизией. Последняя была в первой половине дня надолго заперта очагом сопротивления советских войск. Несмотря на все приказы и запреты, на войне часто действует принцип «кто раньше встал, того и тапки». Модель вышел на шоссе раньше, и командир корпуса Гейер фон Швеппенбург был вынужден санкционировать смену плана наступления. В итоге два крупных танковых соединения двинулись гуськом по одной дороге. Можно было ожидать, что выскочившая на шоссе дивизия Моделя начнет безостановочное продвижение вперед.

Однако неприятности 3-й танковой дивизии на этом не закончились. В 16.50 воздушная разведка сообщила, что мост через Мухавец у Булково (к юго-востоку от Жабинки) горит. В журнале боевых действий соединения отмечалось, что этот мост «имеет громадную важность для дивизии». Уже смеркалось, когда голова гигантской стальной змеи из двух дивизий достигла Мухавца. От деревянного моста к тому времени остались только дымящиеся головешки. Мостовой парк опаздывает, застряв где-то в бесконечных пробках позади. Дальнейшее продвижение пришлось остановить. Через Мухавец поздним вечером, около 22.00, перебираются только «ныряющие» танки. Они двинулись на Кобрин, но это скорее была силовая разведка, нежели наступление.

Полковник Хорст Зобель, в 1941 г. командовавший танковым взводом в дивизии Моделя, с досадой вспоминал: «Мы преодолели всего 18 километров, в то время как должны были пройти 80 километров!» В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии даже появляется дышащая завистью фраза: «Движущиеся севернее Бреста танковые дивизии стремительно наступают, не встречая тех препятствий, которые приходятся на долю 3-й и 4-й тд». Впрочем, надо сказать, что сам Гудериан, похоже, без энтузиазма относился к перспективам наступления южнее Бреста — целый день он провел в XXXXVII корпусе, а в XXIV даже не заглядывал. Пехотные дивизии XII армейского корпуса при всем старании не могли развить сравнимых с мехчастями темпов наступления. Сам Гудериан никак не комментировал скромных результатов наступления своей танковой группы в первый день войны. Более того, в мемуарах он вольно или невольно приписал своим войскам успех следующего дня. Резюмируя итог первого дня боев, он походя заметил: «У Пружаны 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками противника». В действительности (по донесениям корпуса) этот первый танковый бой состоялся у местечка Пелище, далеко к западу от Пружан. Более того, в поданном поздно ночью донесении группы армий «Центр» о результатах дневных боев в качестве достижения 18-й танковой дивизии указывается Поддубно, что тоже совсем не Пружаны, а заметно западнее. Одним словом, «быстрый Гейнц» 22 июня был совсем не так быстр, как обычно. Фон Бок в своем дневнике был откровенен: «Мы продвигаемся вперед; больше всех в этом смысле преуспела танковая группа Гота, которая вечером перешла под прямое командование группы армий. У танковой группы Гудериана дела обстоят далеко не так гладко. Проблемы на переправах у Бреста такие же, как у корпуса Лемельзена — затрудняют доставку горючего». 2-я танковая группа дебютировала без громких успехов, и вброс против нее крупных советских резервов мог быстро превратить Гудериана в аутсайдера. Все зависело о того, какой ход сделает его противник.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

military.wikireading.ru

Танковые армии и танковые группы

Как известно, немцы вторглись в СССР имея четыре танковые группы. В августе сформировали ещё одну в Африке. В октябре 1941 две из них (1-ю и 2-ю) переименовали в танковые армии. В январе 1942 та же судьба постигла три оставшиеся. За интересным исключением Panzergruppe West в 1944, больше танковых групп в Вермахте не создавали. В чём же разница между танковыми армиями и танковыми группами? Несколько огрубляя, можно сказать: в том, что танковая группа не имела своей полосы. Танковая группа это дальнейшее развитие идеи танкового корпуса, по сути танковый корпус-переросток. В идеале, группа объединяла исключительно подвижные войска (два-три моторизованных корпуса, три-пять танковых две-четыре моторизованых дивизии), хотя на практике ей могли на время выполнения задачи подчинять пехоту. Группа выполняла работу подвижного эшелона для полевой армии, в полосе которой она действовала: взламывала оборону и быстрым продвижением вглубь препятствовала созданию противником сплошного фронта. Вслед за ней, вторым эшелоном двигалась пехота и «тяжкой поступью своею» закрепляла успех танков. Если танки можно тут уподобить острию копья, то следующая за ними пехота образовывала древко, без которого и копьё не копьё. Ту же работу в принципе мог выполнять и танковый корпус, или даже дивизия, но с заметно меньшим эффектом. Поэтому, начиная с 1940 года, армии наносящие главный удар получали своим подвижным эшелоном танковую группу, а корпус или дивизия доставались армиям на направлениях вспомогательных ударов. Штаб танковой группы должен был двигаться вместе с подвижным эшелоном, координировать и обеспечивать действия своих корпусов. Всё в рамках типичной для немецких танковых войск концепции выдвинутого в войска управления. Понятно, что штаб полевой армии, остававшийся заметно глубже в тылу имел заметно меньше информации и не мог успевать оперативно реагировать на ситуацию на передовой. То есть штаб танковой группы был, как и штаб корпуса, органом прежде всего оперативного управления. Тыловое обеспечение действий группы оставалось в руках штаба армии. Вобщем, танковая группа — истинная машина блицкрига. На восточном фронте, однако, машинка сломалась. Блицкриг, он как велосипед — чтобы не упасть, нужно всё время быстро ехать. Ну, или прислонить на время к стеночке. В Франции удалось второе. Кампанию на Западе разбили на две операции — «Гельб» и «Рот». Между ними взяли оперативную паузу. В ходе «Гельба» по Сомме и Эне пехотные дивизии выстроили фронт, послуживший этой стеночкой. За ней немцы неспешно завершили ликвидацию дюнкеркского мешка, перегруппировались, сосредоточили свои танковые группы, дали французам подтянуть резервы из глубины на фронт, и со второго удара добили. В России, когда танковые дивизии в конце первой недели наступления замкнули кольцо под Минском, пехотные отстали безнадёжно, занятые ликвидацией первого котла, под Белостоком-Волковыском. При этом, даже такой глубокий охват (300 км) не решил проблемы уничтожения Красной армии. Воинские эшелоны с востока прибывали в Смоленск, Оршу, Витебск сплошным потоком. Нужно было создавать внешний фронт окружения, и кроме танковых и моторизованных дивизий делать это было некому. 3-4 июля немецкие танки вышли к Двине и Днепру, и велосипед по сути остановился. К 8 июля в основном завершилась ликвидация Минского котла, но освободившиеся пехотные дивизии 2 армии были в 150 километрах позади танков Гудериана. У Гота было чуть получше — севернее Полоцка пехота XXIII корпуса начала сменять его танки. Фактически неделю, до начала битвы за Смоленск немецкие танки сидели в обороне или имели незначительное продвижение, дав Красной армии образовать сплошной фронт. Однако, концентрация войск Красной армии на западном направлении становилась всё опаснее. Угрозу нужно было немедлено парировать. Пришлось бить преждевременно. Удар на Смоленск немцы вынуждены были проводить в пол-силы, одними танками: другая «половина силы» (пехота) всё ещё пылила пешим ходом по белорусским дорогам, пытаясь наверстать отставание. В начале Смоленского сражения немцам удалось создать два котла (под Могилёвом и под Смоленском), но задачу сокрушения фронта противника решить не удалось — танки было скованы на внутреннем фронте окружения, чем воспользовалось советское командование, перебросив на Западное направление всё что только можно. В итоге продвижение немцев было остановлено уже по сути 23 июля. Новый фронт вырос всего в 50 километрах восточнее Смоленска. Обе танковые группы были задействованы в оборонительных боях на внешнем фронте окружения; при этом к концу июля 2 танковая группа Гудериана получила собственную полосу и прилагающиеся к ней пехотные дивизии, превратившись на некоторое время по сути (хотя пока ещё не по названию) в то, что позденее назовут «танковая армия». Пока же группу перименовали в Armeegruppe Guderian. Во второй половине августа, к началу наступления на Киев, группа Гудериана передала 4 армии все свои пехотные дивизии (вместе с участками фронта), вернувшись к чисто мото-механизированному составу и старому имени (2 танковая группа). Однако, по прежнему действовала в собственной полосе. Если Клейсту во Франции в 1940 году оборону на левом фланге выстраивали пехотные дивизии, то Гудериан вынужден был поставить две танковые и моторизованную дивизии, чтобы сдерживать настиск Брянского фронта (не могу не отметить всё таки разительную разницу в качестве армий — Ерёменко пытался разбить «подлеца Гудериана» с 12 стрелковыми, двумя танковыми и тремя кавалерийскими дивизиями в составе 3, 13 армий и группы Ермакова; немцам удавалось отбиваться от него с тремя), что было конечно неэффективным использованием подвижных войск. При действиях в выделенной полосе танковая группа должна была усиливаться пехотой. 5 октября 2 танковую группу преобразовали в танковую армию. Тем же приказом в танковую армию быля преобразована 1 танковая группа находившаяся в сходной ситуации. Последний раз «классические» танковые группы были использованы во время битвы за Москву. Перед наступлением 3 и 4 танковые группы развернули в полосах соответственно 9 и 4 армий. Окончилось всё примерно как под Смоленском. Хотя противостоящие немцам войска Западного и Резервного фронтов были в основной своей массе окружены и уничтожены, развить наступление не удалось. Часть танковых дивизий опять пришлось использовать на внутреннем фронте окружения. У русских нашлось достаточно резервов, чтобы затормозить продвижение свободных немецких танков к Москве, чтобы создать давление на северный фланг немцев со стороны Калинина и вынудить их развернуть туда 3 танковую группу, чтобы в конце концов образовать новый сплошной фронт. В декабре началось русское контрнаступление, в ходе которого танковые группы использовались как обычные полевые армии, обороняя каждая свою полосу. В январе 1942 года 3 и 4 танковые группы были преобразованы в танковые армии. Танковая армия у немцев была обычной полевой армией, но сперва с повышенным содержанием танков. Впрочем, слово «танковая» в названии немецкой армии ни к чему не обязывало. Полосы армий были довольно стабильны, а оперативная обстановка постоянно менялась. И если в полосе танковой не предполагалось никакой движухи, танки у неё забирали, отдавая соседям. Например, перед Курской битвой в 3 танковой армии была всего одна танковая дивизия, а в 9 полевой армии — четыре. Или вот после Курска управление 2 танковой армии перебрасывают на Балканы, управлять борьбой с югославскими партизанами, Никаких танковых операций там не предполагалось. Переименование танковых групп в танковые армии можно считать условным рубежом осознания немцами факта провала блицкрига на восточном фронте. «Машины блицкрига» стали не нужны.

fat-yankey.livejournal.com