Мушкет это что – Двуствольный, Фитильный, Французский, Пиратский, Кремниевый, Как Стрелять и Заряжать, Первое Фитильное Оружие, Какие Пули, Ствол и Замок

Содержание статьи

История появления мушкета

К началу 16 века снаряжение солдат достигло такого уровня, что имеющееся на то время «легкое» огнестрельное оружие попросту потеряло свою эффективность. Пули, выпущенные из аркебузы (предшественницы мушкета), ввиду своего малого веса (18-20 грамм) и небольшого калибра, не могли пробить латы и кольчуги солдат противника. Требовалось новое оружие, с увеличенными поражающими свойствами. А изобретение зернистого пороха стало основополагающим фактором для модернизации оружия и создания мушкета.

Кто изобрел мушкет

Первый мушкет (ружье с длинным стволом и фитильным замком) появился в Испании, а изобрел его, как считают некоторые историки, испанский оружейник Моккето из города Велетры. Его изобретение имело ствол, длина которого достигала 140 см. Именно увеличение длины ствола позволило увеличить калибр ружья и массу заряда пороха, а соответственно, и его дальность стрельбы и пробивные способности.

А вот увеличить длину ствола как раз и позволил зернистый порох. Его не нужно было проталкивать к казенной части ружья шомполом, как это требовалось делать с пороховой мякотью, прилипавшей к стенкам канала ствола. Теперь гранулы пороха ссыпались к казенной части без посторонней помощи, а сверху шомполом забивался пыж. Помимо этого такой порох горел плотно и равномерно, что также увеличивало начальную скорость и дальность полета пули.

Характеристики первого мушкета

Общая длина мушкета составляла 180 см, и весил он около 8 кг, поэтому при стрельбе нужна была опора. Ставился фуршет (подставка), который одним концом втыкался в землю, а на второй ложился опорный ствол.

С увеличением калибра до 23 мм (у аркебузы он был 15-17 мм) увеличился и вес пули. У мушкета она стала весить 50-60 грамм. Дальность стрельбы при этом составляла 200-240 метров, причем на таком расстоянии пуля легко пробивала самые прочные доспехи. Однако чтобы попасть в противника из мушкета, нужно было очень постараться. Вероятность того, что мишень размером два на два метра, установленная на расстоянии в 70 метров, будет поражена, составляла всего лишь 60 %.

К тому же мощную отдачу при выстреле мог выдержать только человек, имеющий хорошую физическую подготовку. Чтобы хоть как-то смягчить удар, на плечо надевалась набивная подушечка, игравшая роль амортизатора.

Для того чтобы зарядить мушкет, требовалось провести целый ритуал.

Как заряжали мушкеты

Заряжался мушкет через дульное отверстие. В него из специального деревянного футлярчика (зарядца) высыпался порох, необходимый для произведения одного выстрела. Порох в зарядцы, которые подвешивались на портупее стрелка, отмерялся заранее. На затравочную полку мушкета из натруски (малой пороховницы) подсыпался мелкий порох. Пуля при помощи шомпола проталкивалась в ствол. Заряд воспламенялся при помощи тлеющего фитиля, который прижимался рычагом к затравочной полке. Порох воспламенялся и выталкивал пулю.

Таким образом, на подготовку к выстрелу тратилось около 2 минут, в то время это считалась хорошая скорострельность.

Изначально мушкетами была вооружена только пехота, причем расчет для обслуживания мушкета состоял из двух человек: второй номер следил за горящим фитилем, а также переносил боекомплект и фуршет.

Тактика ведения боя для мушкетеров

Из-за низкой скорострельности для применения мушкетов применялась специальная тактика. Солдаты, вооруженные мушкетами, выстраивали в прямоугольное каре, глубина которого могла доходить до 12 шеренг. После того как первая шеренга производила залп, она уступала место следующей, сама при этом отступала в конец строя для перезарядки мушкетов. Таким образом, стрельба велась практически беспрерывно. Все действия мушкетеры выполняли по команде, включая процесс заряжания.

Вооружение мушкетами Европы

В 1515 году французы впервые узнали, что такое мушкет, в бою с испанскими солдатами. Мушкетные пули без труда пробивали самые крепкие доспехи. Испанцы при помощи своих длинноствольных новинок одержали безоговорочную победу над французами.

В 1521 году мушкеты уже в массовом порядке были приняты на вооружение испанской армией. А в 1525 году, снова в сражении с французами, получившем историческое название «Битва при Павии», испанцы показали во всей красе все превосходство мушкетов перед другим оружием. Мушкетеры оказались непреодолимой стеной для французской кавалерии.

Именно после этого сражения о том, что такое мушкет, решили узнать поближе и в Европе. Ими стали вооружать подразделения пехоты во Франции и Германии, а впоследствии — и других европейских государствах.

В дальнейшем мушкет стал подвергаться усовершенствованиям. Оружейных дел мастера из Германии заменили фитильный замок кремниевым. Спусковой крючок, пришедший на смену рычагу, высвобождал пружину с кремнем, который при ударе о кресало высекал искры, поджигавшие порох. Необходимость в фитиле отпала.

Голландцы усовершенствовали ствол. Они заменили металл, из которого он изготавливался, на более мягкий. Это исключило случаи его разрыва при выстреле.

Испанцы, позаимствовав опыт голландцев и облегчив мушкет до 4,5 кг, создали оружие для кавалерии. Такой мушкет стал универсальным, его можно было использовать в любых родах войск, что и было сделано во всех европейских армиях.

2qm.ru

Мушкет — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Мушке́т (от фр. Mousquet, более вероятно — от нем. Muskete) — вид старинного ручного огнестрельного оружия. Конкретный смысл этого термина может меняться в зависимости от исторического периода и особенностей национальной терминологии.

История

Изначально под мушкетом понимали самую тяжёлую разновидность ручного оружия, предназначенную главным образом для поражения защищённых доспехами целей. По одной из версий, мушкет в таком виде изначально появился в Испании около 1521 года, а уже в битве при Павии 1525 года они применялись достаточно широко. Основной причиной его появления стало то, что к XVI веку даже в пехоте стали массовыми латные доспехи, которые из более лёгких кулеврин и аркебуз (на Руси — «пищалей») пробивались далеко не всегда. Сами доспехи также стали более крепкими, так что аркебузные пули в 18—22 грамм, выпускаемые из сравнительно коротких стволов, при стрельбе по бронированной цели оказывались малодействительны. Это потребовало увеличение калибра до 22 и более миллиметров, при массе пули до 50—55 грамм. Кроме того, мушкеты обязаны своим появлением изобретению зернистого пороха, кардинально облегчавшего зарядку длинноствольного оружия и сгоравшего более полно и равномерно, а также усовершенствованию технологий, позволившему производить длинные, но сравнительно лёгкие стволы лучшего качества, в том числе из дамасской стали.

Длина ствола мушкета, как правило гранёного, могла достигать 65 калибров, то есть около 1400 мм, при этом дульная скорость пули составляла 400—500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях — мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 метров. При этом прицельная дальность была невелика, порядка 50 метров по индивидуальной живой цели — но недостаток точности компенсировался ведением залпового огня. В результате к началу XVII века мушкет практически вытеснил аркебузы в системе вооружения европейской пехоты. Также мушкеты очень любили моряки за способность пробивать двухдюймовый деревянный корабельный фальшборт на небольших расстояниях.

Боевое применение

Мушкет XVI—XVII веков был очень тяжёл (7—9 кг) и по сути представлял собой полустационарное оружие — стрельбу из него вели обычно с упора в виде специальной подставки, сошки, бердыша (использование последнего варианта признаётся не всеми исследователями), стены крепости или борта корабля. Крупнее и тяжелее мушкетов из ручного оружия были только крепостные ружья, огонь из которых вели уже исключительно с вилки на крепостной стене или специального гака (крюка). Для ослабления отдачи стрелки порой надевали на правое плечо кожаную подушку или носили специальный стальной доспех. Замки были в XVI веке — фитильными или колесцовыми, в XVII — иногда и ударно-кремнёвыми, но чаще всего фитильными. В Азии также существовали аналоги мушкета, такие, как среднеазиатский мултук.

Перезаряжался мушкет в среднем примерно полторы-две минуты. Правда, уже в начале XVII века существовали стрелки-виртуозы, умудрявшиеся делать по несколько неприцельных выстрелов в минуту, но в бою такая стрельба на скорость была обычно нецелесообразна и даже опасна ввиду обилия и сложности приёмов заряжания мушкета, включавшего около трёх десятков отдельных операций, каждую из которых необходимо было выполнить с большим тщанием, постоянно следя за находящимся неподалёку от легковоспламеняющегося пороха тлеющим фитилём. Например, иногда стрелок в спешке забывал вытащить из ствола шомпол, в результате чего, в лучшем случае, тот улетал в сторону вражеских боевых порядков, а незадачливый мушкетёр оставался без боепитания. В худшем же случае при небрежном заряжании мушкета (шомпол оставлен в стволе, излишне большой заряд пороха, неплотная посадка пули на порох, заряжание двумя пулями или двумя пороховыми зарядами и так далее) не были редкостью и разрывы ствола, приводящие к травме самого стрелка и окружающих. Точно отмерить заряд в бою было затруднительно, поэтому были придуманы специальные патронташи, каждый из которых содержал заранее отмеренное количество пороха на один выстрел. Обычно их вешали на униформу, и на некоторых изображениях мушкетёров они хорошо видны. Лишь в конце XVII века был придуман несколько повысивший скорострельность бумажный патрон — солдат зубами надрывал оболочку такого патрона, отсыпал небольшое количество пороха на затравочную полку, а остальной порох вместе с пулей высыпал в ствол и утрамбовывал с помощью шомпола и пыжа.

На практике мушкетёры обычно стреляли намного реже, чем это позволяла скорострельность их оружия, сообразуясь с обстановкой на поле боя и не тратя боеприпасов понапрасну, так как при такой скорострельности шанса на второй выстрел по той же цели обычно уже не было. Лишь при сближении с противником или отражении атаки ценилась возможность сделать как можно больше залпов в его сторону. Например, в битве при Киссингене (1636 год) за 8 часов боя мушкетёры произвели всего 7 залпов.

Зато залпы их порой решали исход всей битвы: убивая латника с 200 метров, даже на расстоянии в 500—600 м пуля, выпущенная из мушкета, сохраняла достаточную убойную силу для нанесения ранений, которые при уровне развития медицины в то время часто оказывались смертельными. Разумеется, в последнем случае речь идёт уже о случайных попаданиях «шальных» пуль — на практике мушкетёры вели огонь с куда меньшей дистанции, обычно находящейся в пределах 300 шагов (примерно те же 200 м). Впрочем, и на таком расстоянии уверенные попадания по индивидуальной цели, тем более — движущейся, из примитивного гладкоствольного мушкета, лишённого прицельных приспособлений, были невозможны: даже современные гладкоствольные ружья способны обеспечивать прицельную дальность пулевой стрельбы порядка 50-75 м, лишь в отдельных случаях — до 100 м. Именно поэтому мушкетёры и были вынуждены вести огонь залпами, компенсируя низкую точность количеством выпускаемого в воздух металла. Другими причинами для этого были желание нанести быстро движущейся групповой цели (отряду кавалерии) максимальный урон за то очень короткое время, которое он находится в секторе обстрела, а также, не в последнюю очередь, сильное психологическое воздействие организованной залповой стрельбы на противника.

Для сравнения, один лучник в две минуты прицельно выпускал до десяти стрел (впрочем, в случае как арбалета, так и огнестрельного оружия низкий темп огня отдельно взятого стрелка во многом компенсировался применением многошереножных построений, караколированием). Превосходил опытный лучник мушкетёра и в точности стрельбы: упоминается, в частности, что в идеальных условиях из 20 выпущенных стрел на 100 ярдах (91 м) в цель попадало 16, мушкет же в тех же условиях в лучшем случае имел лишь 12 попаданий из 20. Между тем, при обстреле из луков считалось очень хорошим результатом, если хотя бы одна из сотни выпущенных стрел поражала цель, защищённую пластинчатым доспехом, так как пробить его стрела могла только по воле случая, попав под определённым углом, желательно — в наиболее мягкую область пластины с дефектом термической обработки (доспешная сталь была весьма гетерогенна по содержанию углерода и закалена «пятнами») или в их незащищённое сочленение, вероятность чего была невелика, особенно в случае поздних лат, у которых все стыки были хорошо прикрыты. Тяжёлая мушкетная пуля практически не давала рикошетов, не застревала в щитах, от неё нельзя было защититься свободно висящими полотнищами ткани, которые останавливали стрелы. Поражающее воздействие на живую цель мягкой, способной плющиться в раневом канале и эффективно передавать её тканям свою энергию, свинцовой пули большого калибра было несравнимо сильнее, чем сравнительно медленно летящей заострённой стрелы. Причём попытки увеличить убойность стрел за счёт увеличения ширины наконечника практически полностью лишали их пробивной способности, делая пригодными лишь для поражения не защищённого доспехом противника, в то время, как пуля сочетала высокую поражающую способность по живой цели и останавливающее действие с высокой бронепробиваемостью. Арбалет тоже обычно уступал мушкету по пробивной силе и поражающей способности, причём тяжёлые осадные арбалеты с механическим взводом не превосходили его и в скорострельности.

И лук, и арбалет уже на сотню метров вели огонь по навесной траектории, в то время как мушкет с его сравнительно высокой начальной скоростью пули позволял стрелять прямой наводкой (собственно говоря, именно по отношению к огнестрельному оружию впервые возникла сама по себе прицельная стрельба в современном смысле слова), что облегчало взятие поправок и существенно повышало вероятность поражения залпом групповой цели в постоянно меняющихся условиях боя. Лучники и арбалетчики могли показывать изумительную меткость на состязаниях, ведя огонь специально подготовленными стрелами по мишени, находящейся на заранее известном расстоянии, но при стрельбе в полевых условиях по движущейся цели даже самые опытные из них испытывали затруднения из-за низкой скорости метавшихся этим оружием снарядов, особенно когда вместо сравнительного небольшого запаса своих стрел начинали использовать боеприпасы массового производства из общего обоза. Та же низкая скорость стрел затрудняла и точную стрельбу в ветреную погоду (справедливости ради стоит заметить, что и заряжать мушкет при сильном ветре было не слишком удобно, а при дожде он был практически бесполезен; навесная же стрельба из луков и арбалетов была иногда полезна для поражения цели, находящейся за складкой рельефа, невысокой стеной или иным препятствием). Кроме того, стрелок из мушкета тратил намного меньше сил во время боя, чем лучник или арбалетчик, так что требования к его физической подготовке были существенно ниже, а вести огонь без перерывов на отдых он мог намного дольше. Для ведения более-менее интенсивного огня из арбалета требуется хорошая общая физическая подготовка, а для лучника — ещё и специальная, так как успешная стрельба из лука требует хорошего развития специфических групп мышц, достигаемого лишь многолетними тренировками. Эти требования делали создание массовых армий лучников из новобранцев невозможным, тогда как огонь из мушкета мог вести солдат без особой физической подготовки.

Переход к ружьям

Между тем, в XVII веке постепенное отмирание доспехов, а также общее изменение характера боевых действий (повышение мобильности, широкое использование артиллерии) и принципов комплектования войск (постепенный переход к массовым рекрутским армиям) привели к тому, что размеры, масса и мощность мушкета со временем стали ощущаться как явно избыточные. Появление лёгких мушкетов часто связывают с новациями шведского короля и одного из великих полководцев XVII века Густава II Адольфа. Однако справедливости ради стоит отметить, что большая часть приписываемых ему нововведений является заимствованием из Нидерландов. Там, в ходе продолжительной войны между Соединёнными провинциями и Испанией, штатгальтер Мориц Оранский и его двоюродные братья Иоанн Нассау-Зигенский и Вильгельм-Людвиг Нассау-Дилленбургский основательно изменили военную систему, совершив военную революцию. Так, Иоанн Нассау-Зигенский ещё в 1596 году писал, что без тяжёлых мушкетов солдаты смогут быстрее двигаться вперёд, им будет легче при отступлении, а в спешке они смогут стрелять и без сошки^[1]. Уже в феврале 1599 года вес мушкета был уменьшён голландским уставом и составил примерно 6—6,5 кг^[1][2]. Теперь из таких мушкетов можно было стрелять при необходимости без сошек, но это всё ещё было довольно затруднительным процессом. Часто утверждается, что именно шведский король окончательно отменил сошки в 1630-е годы, однако записи в шведских арсеналах того времени указывают, что он сам лично разместил заказ на производство сошек для мушкетов у переехавшего в Швецию голландского предпринимателя Луи де Геера ещё в 1631 году^[2]. Более того, их массовое производство продолжалось даже после смерти короля, вплоть до 1655 года^[2], а официально сошки были отменены в Швеции лишь в 1690-х годах — намного позже, чем в большинстве европейских стран^[3].

Позже, уже в 1624 году, шведский король Густав Адольф своим декретом приказал производить новые фитильные мушкеты, которые имели ствол в 115—118 см и общую длину около 156 см Эти мушкеты, которые производились до 1630 года в Швеции, весили приблизительно 6 килограммов, что свидетельствует о том, что они всё ещё были не совсем удобными, а аналогичный старым длинный ствол не слишком увеличил их эффективность при стрельбе^[1]. Более легкие и удобные мушкеты были произведены примерно в том же 1630 году в немецком городе Зуль, чего удалось достичь благодаря укорачиванию ствола. Такой мушкет имел ствол в 102 см, общую длину около 140 см и вес примерно 4,5—4,7 кг.^[1]. В руки же шведов они первоначально попали, вероятнее всего, после захвата немецких арсеналов^[2]. В мае 1632 года в Ротенбурге-на-Таубере лишь у немногих шведских солдат были замечены такие зульские мушкеты без сошек^[2].

К концу XVII — началу XVIII века мушкеты стали массово заменять более лёгким оружием весом около 5 кг и калибром 19-20 и менее миллиметров, — сначала во Франции, а затем и в других государствах. Тогда же массово стали применять кремневые замки, более надёжные и удобные в обращении, чем старые фитильные, и штыки — сначала в виде вставляемого в канал ствола багинета, позднее надеваемые на ствол, с трубкой. Всё это вместе позволило вооружить огнестрельным оружием всю пехоту, исключив из её состава необходимых ранее пикинёров — при необходимости фузилёры вступали в рукопашную схватку, используя ружья с надетым штыком, которыми действовали на манер короткого копья (с мушкетом это было бы весьма затруднительно ввиду его веса). При этом первое время мушкеты продолжали оставаться на вооружении отдельных солдат в качестве более тяжёлой разновидности ручного огнестрельного оружия, а также на кораблях, — но впоследствии оказались окончательно вытеснены и в этих ролях.

В России этот новый вид облегчённого оружия сначала назвали фузеей — от фр. fusil, видимо, через посредство польск. fuzja, а затем, в середине XVIII века, переименовали в ружьё. Между тем, в некоторых странах, в частности — в Англии с колониями, включая будущие США, — при переходе от мушкетов к ружьям не произошло смены терминологии; новое облегчённое оружие по-прежнему называли мушкетами. Таким образом, применительно к этому периоду англ. musket соответствует русскому понятию «ружьё», так как обозначало именно этот вид оружия, — настоящих мушкетов в изначальном смысле к тому времени уже давно не делали; тогда как на XVI—XVII век правильным его переводом ещё был бы именно термин «мушкет». Это же название впоследствии было перенесено и на дульнозарядные гладкоствольные ружья с капсюльным замком.

Более того — даже появившееся в середине XIX века общеармейское нарезное оружие, которое в России до 1856 года именовалось «винтовальными ружьями», а впоследствии — «винтовками», в официальном английском языке первоначально обозначали словосочетанием «нарезной мушкет» (англ. rifled musket). Именно так, например, в США во время Гражданской войны называли массовые армейские дульнозарядные винтовки, такие, как Springfield М1855 и Pattern 1853 Enfield. Это было связано с тем, что до того на вооружении пехоты состояло два типа оружия — сравнительно длинные ружья-«мушкеты» (musket), более скорострельные, пригодные для рукопашного боя, и более короткие для удобства заряжания винтовки (rifle; в России их называли штуцерами), которые стреляли намного точнее, но имели очень низкую скорострельность из-за необходимости «вбивать» пулю в ствол, преодолевая сопротивление нарезов, были малопригодны для рукопашной, а также стоили в разы дороже, чем гладкоствольные ружья. После появления специальных пуль, таких, как пуля Минье, и развития технологий массового производства появилась возможность в одном массовом образце оружия объединить положительные качества прежних ружей-«мушкетов» (скорострельность, пригодность для рукопашного боя) и винтовок (точность боя) и вооружить им всю пехоту; этот образец вначале и назвали «нарезным мушкетом». Окончательно слово musket исчезло из активного словаря английских и американских военных лишь с переходом на казнозарядные винтовки, по отношению к которым было окончательно «узаконено» более удобопроизносимое слово rifle.

Следует также помнить, что в итальянской официальной военной терминологии «мушкетом» — moschetto — называлось оружие, соответствующее русскому термину «карабин», то есть, укороченная разновидность ружья или винтовки. Например, карабин Каркано состоял на вооружении как Moschetto Mod. 1891, а пистолет-пулемёт Beretta M1938 — как Moschetto Automatico Beretta Mod. 1938, то есть, дословно, «автоматический мушкет „Беретта“ обр. 1938 года» (корректный перевод в данном случае — «автоматический карабин», «автомат»).

Напишите отзыв о статье «Мушкет»

Примечания

1. ↑ ^{1 2 3 4} Ausrüstung und Bewaffnung von der Spätrenaissance bis zu den Armeen des Dreißigjährigen Krieges. Luntenschloßmuskete, Suhl um 1630 — www.engerisser.de/Bewaffnung/Luntenschlossmuskete.html
2. ↑ ^{1 2 3 4 5} Richard Brzezinski. The Army of Gustavus Adolphus (1): Infantry. — Osprey Publishing, 1991. — p. 17.
3. ↑ William P. Guthrie. Battles of the Thirty Years War: From White Mountain to Nordlingen, 1618—1635. — Greenwood Press, 2002. — p. 30.

См. также

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=2KTS8PQ06Qo Европейский фитильный мушкет] времён Гражданской войны в Англии — заряжание и стрельба.
• [www.youtube.com/watch?v=DTfEDaWMj4o Индийский («могольский») мушкет-мултук.]

Отрывок, характеризующий Мушкет

Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…

Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г’афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г’афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво’ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п’ощайте, г’афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.

wiki-org.ru

Мушкет — Википедия. Что такое Мушкет

Мушке́т (от фр. Mousquet, более вероятно — от нем. Muskete) — вид старинного ручного огнестрельного оружия. Конкретный смысл этого термина может меняться в зависимости от исторического периода и особенностей национальной терминологии.

История

Изначально под мушкетом понимали самую тяжёлую разновидность ручного оружия, предназначенную главным образом для поражения защищённых доспехами целей. По одной из версий, мушкет в таком виде изначально появился в Испанской Империи около 1521 года, а уже в битве при Павии 1525 года они применялись достаточно широко. Основной причиной его появления стало то, что к XVI веку даже в пехоте стали массовыми латные доспехи, которые из более лёгких ручных кулеврин и аркебуз (на Руси — «пищалей») пробивались далеко не всегда. Сами доспехи также стали более крепкими, так что аркебузные пули в 18—22 граммов, выпускаемые из сравнительно коротких стволов, при стрельбе по бронированной цели оказывались малоэффективными. Это потребовало увеличения калибра до 22 и более миллиметров, при массе пули до 50—55 граммов. Кроме того, мушкеты обязаны своим появлением изобретению зернистого пороха, кардинально облегчавшего зарядку длинноствольного оружия и сгоравшего более полно и равномерно, а также усовершенствованию технологий, позволившему производить длинные, но сравнительно лёгкие стволы лучшего качества, в том числе из дамасской стали.

Длина ствола мушкета, как правило, гранёного, могла достигать 65 калибров, то есть, около 1400 мм, при этом дульная скорость пули составляла 400—500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях — свинцовые мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 метров и могли наносить раны на расстоянии до 600 м. Удовлетворительной меткостью мушкет обладал на расстоянии до 150–200 шагов, но мог сохранять убойную силу и на расстоянии до 400 шагов^[1].

Относительно скорострельности мушкетов имеются такие сведения: во время стрельб 1620 года стрелок из войск Густава Адольфа за 5 минут произвел 6 выстрелов, стреляя на скорость и меткость. В Шотландии в 1691 году был достигнут следующий рекорд скорострельности: стрелок за 7 минут произвел 30 выстрелов^[2].

Согласно тестам проведенным в музее Грац (где бы произведен отстрел нескольких сохранившихся мушкетов XVI-XVII веков с фитильными, кремневыми, колесцовыми замками), техническая кучность мушкетов позволяла поражать мишень размером 60 на 60 см, на расстоянии 100 метров^[3]. Стоит учитывать то, что на момент баллистических тестов мушкетам исполнилось более 300 лет, а также использовались различные заряды пороха, что могло повлиять на кучность стрельбы. Также были проведены тесты на пробитие. С расстояния 30 метров мушкетные пули пробивали стальные листы толщиной до 4 мм, либо деревянные бруски толщиной до 20 см. Как видно, мушкеты несли угрозу не только для бронированных всадников и пикинеров, но и для пехоты укрывшейся за легкими полевыми укреплениями или строениями.

Боевое применение

Мушкет XVI—XVII веков был очень тяжёл (7—9 кг) и по сути представлял собой полустационарное оружие — стрельбу из него вели обычно с упора в виде специальной подставки, сошки, бердыша (использование последнего варианта признаётся не всеми исследователями), стены крепости или борта корабля. Крупнее и тяжелее мушкетов из ручного оружия были только крепостные ружья, огонь из которых вели уже исключительно с вилки на крепостной стене или специального гака (крюка). Для ослабления отдачи стрелки порой надевали на правое плечо кожаную подушку или носили специальный стальной доспех. Замки были в XVI веке — фитильными или колесцовыми, в XVII — иногда и ударно-кремнёвыми, но чаще всего фитильными. В Азии также существовали аналоги мушкета, такие, как среднеазиатский мултук (карамультук).

Перезаряжался мушкет в среднем примерно полторы-две минуты. Правда, уже в начале XVII века существовали стрелки-виртуозы, умудрявшиеся делать по несколько неприцельных выстрелов в минуту, но в бою такая стрельба на скорость была обычно нецелесообразна и даже опасна ввиду обилия и сложности приёмов заряжания мушкета, включавшего около трёх десятков отдельных операций, каждую из которых необходимо было выполнить с большим тщанием, постоянно следя за находящимся неподалёку от легковоспламеняющегося пороха тлеющим фитилём. Однако большинство мушкетеров пренебрегало уставными инструкциями и заряжали мушкеты как им было проще, о чем напрямую свидетельствуется в немецко-русском уставе^[4]. Чтобы увеличить скорость перезарядки, многие мушкетеры избегали трудоемкой операции с шомполом. Вместо этого, сначала засыпался заряд пороха в ствол, следом закатывалась пуля (обычно несколько пуль держали во рту). Затем быстро ударив прикладом по земле, заряд был дополнительно прибит, и мушкетер был готов к стрельбе. Подобная инициатива личного состава сохранилась все новое время, о чем свидетельствуют некоторые источники 18-19 веков^[5]. Точно отмерить заряд в бою было затруднительно, поэтому были придуманы специальные патронташи, каждый из которых содержал заранее отмеренное количество пороха на один выстрел. Обычно их вешали на униформу, и на некоторых изображениях мушкетёров они хорошо видны. Лишь в конце XVII века был придуман несколько повысивший скорострельность бумажный патрон — солдат зубами надрывал оболочку такого патрона, отсыпал небольшое количество пороха на затравочную полку, а остальной порох вместе с пулей высыпал в ствол и утрамбовывал с помощью шомпола и пыжа.

На практике мушкетёры обычно стреляли намного реже, чем это позволяла скорострельность их оружия, сообразуясь с обстановкой на поле боя и не тратя боеприпасов понапрасну, так как при такой скорострельности шанса на второй выстрел по той же цели обычно уже не было. Лишь при сближении с противником или отражении атаки ценилась возможность сделать как можно больше залпов в его сторону. Например, в битве при Киссингене (1636 год) за 8 часов боя мушкетёры произвели всего 7 залпов.

Зато залпы их порой решали исход всей битвы: убивая латника с 200 метров, даже на расстоянии в 500—600 м пуля, выпущенная из мушкета, сохраняла достаточную убойную силу для нанесения ранений, которые при уровне развития медицины в то время часто оказывались смертельными. Разумеется, в последнем случае речь идёт уже о случайных попаданиях «шальных» пуль — на практике мушкетёры вели огонь с куда меньшей дистанции, обычно находящейся в пределах 300 шагов (примерно те же 200 м). Вопреки устоявшемуся мнению, все мушкеты XVI-XVII веков имели целик и мушку (в XVIII-XIX веках целик был упразднен и вместо него использовали прорезь в казенном винте). Но большинство мушкетеров не имели достаточной огневой подготовки чтобы реализовать возможности своего оружия в полной мере. Например, нужно было брать значительное упреждение в зависимости от расстояния до цели. Если противник находился в 100 шагах, то требовалось целится по коленям, иначе пуля просто перелетит над головой. Если противник находился в 300 шагах, то следовало прицеливаться над его головой, иначе пуля не долетев упадет перед его ногами. Казалось бы, простые правила, но большинство забывало о них в горячке боя.

Если в Европе огнестрельное оружие полностью вытеснило метательное оружие, то на востоке луки и мушкеты «сосуществовали» вплоть до конца XVII века. Например, во время осады и штурма турецкой крепости Кызы-Кермен многие казаки получили ранения стрелами. Согласно статистической выборке, больше всего ранений нанесли пули (36%), на втором месте ранения от стрел (31%)^[6]. Стоит учитывать то, что пули наносили более тяжелые ранения.

Переход к ружьям

Между тем, в XVII веке постепенное отмирание доспехов, а также общее изменение характера боевых действий (повышение мобильности, широкое использование артиллерии) и принципов комплектования войск (постепенный переход к массовым рекрутским армиям) привели к тому, что размеры, масса и мощность мушкета со временем стали ощущаться как явно избыточные. Появление лёгких мушкетов часто связывают с новациями шведского короля и одного из великих полководцев XVII века Густава II Адольфа. Однако справедливости ради стоит отметить, что большая часть приписываемых ему нововведений является заимствованием из Нидерландов. Там, в ходе продолжительной войны между Соединёнными провинциями и Испанией, штатгальтер Мориц Оранский и его двоюродные братья Иоанн Нассау-Зигенский и Вильгельм-Людвиг Нассау-Дилленбургский основательно изменили военную систему, совершив военную революцию. Так, Иоанн Нассау-Зигенский ещё в 1596 году писал, что без тяжёлых мушкетов солдаты смогут быстрее двигаться вперёд, им будет легче при отступлении, а в спешке они смогут стрелять и без сошки^[7]. Уже в феврале 1599 года вес мушкета был уменьшен голландским уставом и составил примерно 6—6,5 кг^[7][8]. Теперь из таких мушкетов можно было стрелять при необходимости без сошек, но это всё ещё было довольно затруднительным процессом. Часто утверждается, что именно шведский король окончательно отменил сошки в 1630-е годы, однако записи в шведских арсеналах того времени указывают, что он сам лично разместил заказ на производство сошек для мушкетов у переехавшего в Швецию голландского предпринимателя Луи де Геера ещё в 1631 году^[8]. Более того, их массовое производство продолжалось даже после смерти короля, вплоть до 1655 года^[8], а официально сошки были отменены в Швеции лишь в 1690-х годах — намного позже, чем в большинстве европейских стран^[9].

Позже, уже в 1624 году, шведский король Густав Адольф своим декретом приказал производить новые фитильные мушкеты, которые имели ствол в 115—118 см и общую длину около 156 см Эти мушкеты, которые производились до 1630 года в Швеции, весили приблизительно 6 килограммов, что свидетельствует о том, что они всё ещё были не совсем удобными, а аналогичный старым длинный ствол не слишком увеличил их эффективность при стрельбе^[7]. Более легкие и удобные мушкеты были произведены примерно в том же 1630 году в немецком городе Зуль, чего удалось достичь благодаря укорачиванию ствола. Такой мушкет имел ствол в 102 см, общую длину около 140 см и вес примерно 4,5—4,7 кг.^[7]. В руки же шведов они первоначально попали, вероятнее всего, после захвата немецких арсеналов^[8]. В мае 1632 года в Ротенбурге-на-Таубере лишь у немногих шведских солдат были замечены такие зульские мушкеты без сошек^[8].

К концу XVII — началу XVIII века мушкеты стали массово заменять более лёгким оружием весом около 5 кг и калибром 19-20 и менее миллиметров, — сначала во Франции, а затем и в других государствах. Тогда же массово стали применять кремневые замки, более надёжные и удобные в обращении, чем старые фитильные, и штыки — сначала в виде вставляемого в канал ствола багинета, позднее надеваемые на ствол, с трубкой. Всё это вместе позволило вооружить огнестрельным оружием всю пехоту, исключив из её состава необходимых ранее пикинёров — при необходимости фузилёры вступали в рукопашную схватку, используя ружья с надетым штыком, которыми действовали на манер короткого копья (с мушкетом это было бы весьма затруднительно ввиду его веса). При этом первое время мушкеты продолжали оставаться на вооружении отдельных солдат в качестве более тяжёлой разновидности ручного огнестрельного оружия, а также на кораблях, — но впоследствии оказались окончательно вытеснены и в этих ролях.

В России этот новый вид облегчённого оружия сначала назвали фузеей — от фр. fusil, видимо, через посредство польск. fuzja, а затем, в середине XVIII века, переименовали в ружьё.

Между тем, в некоторых странах, в частности — в Англии с колониями, включая будущие США, — при переходе от мушкетов к ружьям не произошло смены терминологии; новое облегчённое оружие по-прежнему называли мушкетами. Таким образом, применительно к этому периоду англ. musket соответствует русскому понятию «ружьё», так как обозначало именно этот вид оружия, — настоящих мушкетов в изначальном смысле к тому времени уже давно не делали; тогда как на XVI—XVII век правильным его переводом ещё был бы именно термин «мушкет». Это же название впоследствии было перенесено и на дульнозарядные гладкоствольные ружья с капсюльным замком.

Более того — даже появившееся в середине XIX века общеармейское нарезное оружие, которое в России до 1856 года именовалось «винтовальными ружьями», а впоследствии — «винтовками», в официальном английском языке первоначально обозначали словосочетанием «нарезной мушкет» (англ. rifled musket). Именно так, например, в США во время Гражданской войны называли массовые армейские дульнозарядные винтовки, такие, как Springfield М1855 и Pattern 1853 Enfield. Это было связано с тем, что до того на вооружении пехоты состояло два типа оружия — сравнительно длинные ружья-«мушкеты» (musket), более скорострельные, пригодные для рукопашного боя, и более короткие для удобства заряжания винтовки (rifle; в России их называли штуцерами), которые стреляли намного точнее, но имели очень низкую скорострельность из-за необходимости «вбивать» пулю в ствол, преодолевая сопротивление нарезов, были малопригодны для рукопашной, а также стоили в разы дороже, чем гладкоствольные ружья. После появления специальных пуль, таких, как пуля Минье, и развития технологий массового производства появилась возможность в одном массовом образце оружия объединить положительные качества прежних ружей-«мушкетов» (скорострельность, пригодность для рукопашного боя) и винтовок (точность боя) и вооружить им всю пехоту; этот образец вначале и назвали «нарезным мушкетом». Окончательно слово musket исчезло из активного словаря английских и американских военных лишь с переходом на казнозарядные винтовки, по отношению к которым было окончательно «узаконено» более удобопроизносимое слово rifle.

Следует также помнить, что в итальянской официальной военной терминологии «мушкетом» — moschetto — называлось оружие, соответствующее русскому термину «карабин», то есть, укороченная разновидность ружья или винтовки. Например, карабин Каркано состоял на вооружении как Moschetto Mod. 1891, а пистолет-пулемёт Beretta M1938 — как Moschetto Automatico Beretta Mod. 1938, то есть, дословно, «автоматический мушкет „Беретта“ обр. 1938 года» (корректный перевод в данном случае — «автоматический карабин», «автомат»).

Примечания

1. ↑ Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб., 2005. — С. 31.
2. ↑ Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб., 2005. — С. 40.
3. ↑ Peter Krenn, Paul Kalaus, Bert Hall. Material Culture and Military History: Test-Firing Early Modern Small Arms (англ.) // Material Culture Review / Revue de la culture matérielle. — 1995-06-06. — Т. 42, вып. 1. — ISSN 1927-9264.
4. ↑ ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА —[ Уставы и законы — Учение и хитрость ратного строения пехотных людей [1647]]. militera.lib.ru. Проверено 12 мая 2018.
5. ↑ Thomas Anburey. «Here I cannot help observing to you, whether it proceeded from an idea of self-preservation, or natural instinct, but the soldiers greatly improved the mode they were taught in, as to expedition. For as soon as they had primed their pieces and put the cartridge into the barrel, instead of ramming it down with their rods, they struck the butt end of the piece upon the ground, and bringing it to the present, fired it off.”.
6. ↑ Дмитрий Сосницкий. Игнатьева А.В. К вопросу о потерях украинских казаков Ивана Мазепы во время осады и штурма турецкой крепости Казикермен в 1695 г. (рус.). slavica-petropolitana.spbu.ru. Проверено 12 мая 2018.
7. ↑ ^{1 2 3 4} Ausrüstung und Bewaffnung von der Spätrenaissance bis zu den Armeen des Dreißigjährigen Krieges. Luntenschloßmuskete, Suhl um 1630 — http://www.engerisser.de/Bewaffnung/Luntenschlossmuskete.html
8. ↑ ^{1 2 3 4 5} Richard Brzezinski. The Army of Gustavus Adolphus (1): Infantry. — Osprey Publishing, 1991. — p. 17.
9. ↑ William P. Guthrie. Battles of the Thirty Years War: From White Mountain to Nordlingen, 1618—1635. — Greenwood Press, 2002. — p. 30.

См. также

Литература

• Мушкет // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ефимов С. В., Рымша С. С. Оружие Западной Европы XV-XVII вв. — Том 2. Арбалеты, артиллерия, ручное огнестрельное, комбинированное и охотничье оружие. — СПб.: Атлант, 2009. — 384 с.: ил. — Серия «Оружейная академия». — ISBN 978-5-98655-026-8.
• Карман Уильям. История огнестрельного оружия: с древнейших времен до ХХ века / Пер. с англ. М. Г. Барышникова. — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2006. — 300 с.: ил. — ISBN 5-9524-2320-5.
• Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб.: Полигон, 2005. — 2-е изд. — 492 с.: ил. — Серия «Военно-историческая библиотека». — ISBN 5-89173-276-9.
• Функен Л., Функен Ф. Средние века. Эпоха ренессанса: Пехота — Кавалерия — Артиллерия. — М.: ООО «АСТ»; Астрель, 2002. — 146 с.: ил. — Серия «Энциклопедия вооружения и военного костюма». — ISBN 5-17-014796-1.

Ссылки

wiki.sc

Мушкет Википедия

Мушке́т (от фр. Mousquet, более вероятно — от нем. Muskete) — вид старинного ручного огнестрельного оружия. Конкретный смысл этого термина может меняться в зависимости от исторического периода и особенностей национальной терминологии.

История

Изначально под мушкетом понимали самую тяжёлую разновидность ручного оружия, предназначенную главным образом для поражения защищённых доспехами целей. По одной из версий, мушкет в таком виде изначально появился в Испанской Империи около 1521 года, а уже в битве при Павии 1525 года они применялись достаточно широко. Основной причиной его появления стало то, что к XVI веку даже в пехоте стали массовыми латные доспехи, которые из более лёгких ручных кулеврин и аркебуз (на Руси — «пищалей») пробивались далеко не всегда. Сами доспехи также стали более крепкими, так что аркебузные пули в 18—22 граммов, выпускаемые из сравнительно коротких стволов, при стрельбе по бронированной цели оказывались малоэффективными. Это потребовало увеличения калибра до 22 и более миллиметров, при массе пули до 50—55 граммов. Кроме того, мушкеты обязаны своим появлением изобретению зернистого пороха, кардинально облегчавшего зарядку длинноствольного оружия и сгоравшего более полно и равномерно, а также усовершенствованию технологий, позволившему производить длинные, но сравнительно лёгкие стволы лучшего качества, в том числе из дамасской стали.

Длина ствола мушкета, как правило, гранёного, могла достигать 65 калибров, то есть, около 1400 мм, при этом дульная скорость пули составляла 400—500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях — свинцовые мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 метров и могли наносить раны на расстоянии до 600 м. Удовлетворительной меткостью мушкет обладал на расстоянии до 150–200 шагов, но мог сохранять убойную силу и на расстоянии до 400 шагов^[1].

Относительно скорострельности мушкетов имеются такие сведения: во время стрельб 1620 года стрелок из войск Густава Адольфа за 5 минут произвел 6 выстрелов, стреляя на скорость и меткость. В Шотландии в 1691 году был достигнут следующий рекорд скорострельности: стрелок за 7 минут произвел 30 выстрелов^[2].

Согласно тестам проведенным в музее Грац (где бы произведен отстрел нескольких сохранившихся мушкетов XVI-XVII веков с фитильными, кремневыми, колесцовыми замками), техническая кучность мушкетов позволяла поражать мишень размером 60 на 60 см, на расстоянии 100 метров^[3]. Стоит учитывать то, что на момент баллистических тестов мушкетам исполнилось более 300 лет, а также использовались различные заряды пороха, что могло повлиять на кучность стрельбы. Также были проведены тесты на пробитие. С расстояния 30 метров мушкетные пули пробивали стальные листы толщиной до 4 мм, либо деревянные бруски толщиной до 20 см. Как видно, мушкеты несли угрозу не только для бронированных всадников и пикинеров, но и для пехоты укрывшейся за легкими полевыми укреплениями или строениями.

Боевое применение

Мушкет XVI—XVII веков был очень тяжёл (7—9 кг) и по сути представлял собой полустационарное оружие — стрельбу из него вели обычно с упора в виде специальной подставки, сошки, бердыша (использование последнего варианта признаётся не всеми исследователями), стены крепости или борта корабля. Крупнее и тяжелее мушкетов из ручного оружия были только крепостные ружья, огонь из которых вели уже исключительно с вилки на крепостной стене или специального гака (крюка). Для ослабления отдачи стрелки порой надевали на правое плечо кожаную подушку или носили специальный стальной доспех. Замки были в XVI веке — фитильными или колесцовыми, в XVII — иногда и ударно-кремнёвыми, но чаще всего фитильными. В Азии также существовали аналоги мушкета, такие, как среднеазиатский мултук (карамультук).

Перезаряжался мушкет в среднем примерно полторы-две минуты. Правда, уже в начале XVII века существовали стрелки-виртуозы, умудрявшиеся делать по несколько неприцельных выстрелов в минуту, но в бою такая стрельба на скорость была обычно нецелесообразна и даже опасна ввиду обилия и сложности приёмов заряжания мушкета, включавшего около трёх десятков отдельных операций, каждую из которых необходимо было выполнить с большим тщанием, постоянно следя за находящимся неподалёку от легковоспламеняющегося пороха тлеющим фитилём. Однако большинство мушкетеров пренебрегало уставными инструкциями и заряжали мушкеты как им было проще, о чем напрямую свидетельствуется в немецко-русском уставе^[4]. Чтобы увеличить скорость перезарядки, многие мушкетеры избегали трудоемкой операции с шомполом. Вместо этого, сначала засыпался заряд пороха в ствол, следом закатывалась пуля (обычно несколько пуль держали во рту). Затем быстро ударив прикладом по земле, заряд был дополнительно прибит, и мушкетер был готов к стрельбе. Подобная инициатива личного состава сохранилась все новое время, о чем свидетельствуют некоторые источники 18-19 веков^[5]. Точно отмерить заряд в бою было затруднительно, поэтому были придуманы специальные патронташи, каждый из которых содержал заранее отмеренное количество пороха на один выстрел. Обычно их вешали на униформу, и на некоторых изображениях мушкетёров они хорошо видны. Лишь в конце XVII века был придуман несколько повысивший скорострельность бумажный патрон — солдат зубами надрывал оболочку такого патрона, отсыпал небольшое количество пороха на затравочную полку, а остальной порох вместе с пулей высыпал в ствол и утрамбовывал с помощью шомпола и пыжа.

На практике мушкетёры обычно стреляли намного реже, чем это позволяла скорострельность их оружия, сообразуясь с обстановкой на поле боя и не тратя боеприпасов понапрасну, так как при такой скорострельности шанса на второй выстрел по той же цели обычно уже не было. Лишь при сближении с противником или отражении атаки ценилась возможность сделать как можно больше залпов в его сторону. Например, в битве при Киссингене (1636 год) за 8 часов боя мушкетёры произвели всего 7 залпов.

Зато залпы их порой решали исход всей битвы: убивая латника с 200 метров, даже на расстоянии в 500—600 м пуля, выпущенная из мушкета, сохраняла достаточную убойную силу для нанесения ранений, которые при уровне развития медицины в то время часто оказывались смертельными. Разумеется, в последнем случае речь идёт уже о случайных попаданиях «шальных» пуль — на практике мушкетёры вели огонь с куда меньшей дистанции, обычно находящейся в пределах 300 шагов (примерно те же 200 м). Вопреки устоявшемуся мнению, все мушкеты XVI-XVII веков имели целик и мушку (в XVIII-XIX веках целик был упразднен и вместо него использовали прорезь в казенном винте). Но большинство мушкетеров не имели достаточной огневой подготовки чтобы реализовать возможности своего оружия в полной мере. Например, нужно было брать значительное упреждение в зависимости от расстояния до цели. Если противник находился в 100 шагах, то требовалось целится по коленям, иначе пуля просто перелетит над головой. Если противник находился в 300 шагах, то следовало прицеливаться над его головой, иначе пуля не долетев упадет перед его ногами. Казалось бы, простые правила, но большинство забывало о них в горячке боя.

Если в Европе огнестрельное оружие полностью вытеснило метательное оружие, то на востоке луки и мушкеты «сосуществовали» вплоть до конца XVII века. Например, во время осады и штурма турецкой крепости Кызы-Кермен многие казаки получили ранения стрелами. Согласно статистической выборке, больше всего ранений нанесли пули (36%), на втором месте ранения от стрел (31%)^[6]. Стоит учитывать то, что пули наносили более тяжелые ранения.

Переход к ружьям

Между тем, в XVII веке постепенное отмирание доспехов, а также общее изменение характера боевых действий (повышение мобильности, широкое использование артиллерии) и принципов комплектования войск (постепенный переход к массовым рекрутским армиям) привели к тому, что размеры, масса и мощность мушкета со временем стали ощущаться как явно избыточные. Появление лёгких мушкетов часто связывают с новациями шведского короля и одного из великих полководцев XVII века Густава II Адольфа. Однако справедливости ради стоит отметить, что большая часть приписываемых ему нововведений является заимствованием из Нидерландов. Там, в ходе продолжительной войны между Соединёнными провинциями и Испанией, штатгальтер Мориц Оранский и его двоюродные братья Иоанн Нассау-Зигенский и Вильгельм-Людвиг Нассау-Дилленбургский основательно изменили военную систему, совершив военную революцию. Так, Иоанн Нассау-Зигенский ещё в 1596 году писал, что без тяжёлых мушкетов солдаты смогут быстрее двигаться вперёд, им будет легче при отступлении, а в спешке они смогут стрелять и без сошки^[7]. Уже в феврале 1599 года вес мушкета был уменьшен голландским уставом и составил примерно 6—6,5 кг^[7][8]. Теперь из таких мушкетов можно было стрелять при необходимости без сошек, но это всё ещё было довольно затруднительным процессом. Часто утверждается, что именно шведский король окончательно отменил сошки в 1630-е годы, однако записи в шведских арсеналах того времени указывают, что он сам лично разместил заказ на производство сошек для мушкетов у переехавшего в Швецию голландского предпринимателя Луи де Геера ещё в 1631 году^[8]. Более того, их массовое производство продолжалось даже после смерти короля, вплоть до 1655 года^[8], а официально сошки были отменены в Швеции лишь в 1690-х годах — намного позже, чем в большинстве европейских стран^[9].

Позже, уже в 1624 году, шведский король Густав Адольф своим декретом приказал производить новые фитильные мушкеты, которые имели ствол в 115—118 см и общую длину около 156 см Эти мушкеты, которые производились до 1630 года в Швеции, весили приблизительно 6 килограммов, что свидетельствует о том, что они всё ещё были не совсем удобными, а аналогичный старым длинный ствол не слишком увеличил их эффективность при стрельбе^[7]. Более легкие и удобные мушкеты были произведены примерно в том же 1630 году в немецком городе Зуль, чего удалось достичь благодаря укорачиванию ствола. Такой мушкет имел ствол в 102 см, общую длину около 140 см и вес примерно 4,5—4,7 кг.^[7]. В руки же шведов они первоначально попали, вероятнее всего, после захвата немецких арсеналов^[8]. В мае 1632 года в Ротенбурге-на-Таубере лишь у немногих шведских солдат были замечены такие зульские мушкеты без сошек^[8].

К концу XVII — началу XVIII века мушкеты стали массово заменять более лёгким оружием весом около 5 кг и калибром 19-20 и менее миллиметров, — сначала во Франции, а затем и в других государствах. Тогда же массово стали применять кремневые замки, более надёжные и удобные в обращении, чем старые фитильные, и штыки — сначала в виде вставляемого в канал ствола багинета, позднее надеваемые на ствол, с трубкой. Всё это вместе позволило вооружить огнестрельным оружием всю пехоту, исключив из её состава необходимых ранее пикинёров — при необходимости фузилёры вступали в рукопашную схватку, используя ружья с надетым штыком, которыми действовали на манер короткого копья (с мушкетом это было бы весьма затруднительно ввиду его веса). При этом первое время мушкеты продолжали оставаться на вооружении отдельных солдат в качестве более тяжёлой разновидности ручного огнестрельного оружия, а также на кораблях, — но впоследствии оказались окончательно вытеснены и в этих ролях.

В России этот новый вид облегчённого оружия сначала назвали фузеей — от фр. fusil, видимо, через посредство польск. fuzja, а затем, в середине XVIII века, переименовали в ружьё.

Между тем, в некоторых странах, в частности — в Англии с колониями, включая будущие США, — при переходе от мушкетов к ружьям не произошло смены терминологии; новое облегчённое оружие по-прежнему называли мушкетами. Таким образом, применительно к этому периоду англ. musket соответствует русскому понятию «ружьё», так как обозначало именно этот вид оружия, — настоящих мушкетов в изначальном смысле к тому времени уже давно не делали; тогда как на XVI—XVII век правильным его переводом ещё был бы именно термин «мушкет». Это же название впоследствии было перенесено и на дульнозарядные гладкоствольные ружья с капсюльным замком.

Более того — даже появившееся в середине XIX века общеармейское нарезное оружие, которое в России до 1856 года именовалось «винтовальными ружьями», а впоследствии — «винтовками», в официальном английском языке первоначально обозначали словосочетанием «нарезной мушкет» (англ. rifled musket). Именно так, например, в США во время Гражданской войны называли массовые армейские дульнозарядные винтовки, такие, как Springfield М1855 и Pattern 1853 Enfield. Это было связано с тем, что до того на вооружении пехоты состояло два типа оружия — сравнительно длинные ружья-«мушкеты» (musket), более скорострельные, пригодные для рукопашного боя, и более короткие для удобства заряжания винтовки (rifle; в России их называли штуцерами), которые стреляли намного точнее, но имели очень низкую скорострельность из-за необходимости «вбивать» пулю в ствол, преодолевая сопротивление нарезов, были малопригодны для рукопашной, а также стоили в разы дороже, чем гладкоствольные ружья. После появления специальных пуль, таких, как пуля Минье, и развития технологий массового производства появилась возможность в одном массовом образце оружия объединить положительные качества прежних ружей-«мушкетов» (скорострельность, пригодность для рукопашного боя) и винтовок (точность боя) и вооружить им всю пехоту; этот образец вначале и назвали «нарезным мушкетом». Окончательно слово musket исчезло из активного словаря английских и американских военных лишь с переходом на казнозарядные винтовки, по отношению к которым было окончательно «узаконено» более удобопроизносимое слово rifle.

Следует также помнить, что в итальянской официальной военной терминологии «мушкетом» — moschetto — называлось оружие, соответствующее русскому термину «карабин», то есть, укороченная разновидность ружья или винтовки. Например, карабин Каркано состоял на вооружении как Moschetto Mod. 1891, а пистолет-пулемёт Beretta M1938 — как Moschetto Automatico Beretta Mod. 1938, то есть, дословно, «автоматический мушкет „Беретта“ обр. 1938 года» (корректный перевод в данном случае — «автоматический карабин», «автомат»).

Примечания

1. ↑ Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб., 2005. — С. 31.
2. ↑ Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб., 2005. — С. 40.
3. ↑ Peter Krenn, Paul Kalaus, Bert Hall. Material Culture and Military History: Test-Firing Early Modern Small Arms (англ.) // Material Culture Review / Revue de la culture matérielle. — 1995-06-06. — Т. 42, вып. 1. — ISSN 1927-9264.
4. ↑ ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА —[ Уставы и законы — Учение и хитрость ратного строения пехотных людей [1647]]. militera.lib.ru. Проверено 12 мая 2018.
5. ↑ Thomas Anburey. «Here I cannot help observing to you, whether it proceeded from an idea of self-preservation, or natural instinct, but the soldiers greatly improved the mode they were taught in, as to expedition. For as soon as they had primed their pieces and put the cartridge into the barrel, instead of ramming it down with their rods, they struck the butt end of the piece upon the ground, and bringing it to the present, fired it off.”.
6. ↑ Дмитрий Сосницкий. Игнатьева А.В. К вопросу о потерях украинских казаков Ивана Мазепы во время осады и штурма турецкой крепости Казикермен в 1695 г. (рус.). slavica-petropolitana.spbu.ru. Проверено 12 мая 2018.
7. ↑ ^{1 2 3 4} Ausrüstung und Bewaffnung von der Spätrenaissance bis zu den Armeen des Dreißigjährigen Krieges. Luntenschloßmuskete, Suhl um 1630 — http://www.engerisser.de/Bewaffnung/Luntenschlossmuskete.html
8. ↑ ^{1 2 3 4 5} Richard Brzezinski. The Army of Gustavus Adolphus (1): Infantry. — Osprey Publishing, 1991. — p. 17.
9. ↑ William P. Guthrie. Battles of the Thirty Years War: From White Mountain to Nordlingen, 1618—1635. — Greenwood Press, 2002. — p. 30.

См. также

Литература

• Мушкет // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ефимов С. В., Рымша С. С. Оружие Западной Европы XV-XVII вв. — Том 2. Арбалеты, артиллерия, ручное огнестрельное, комбинированное и охотничье оружие. — СПб.: Атлант, 2009. — 384 с.: ил. — Серия «Оружейная академия». — ISBN 978-5-98655-026-8.
• Карман Уильям. История огнестрельного оружия: с древнейших времен до ХХ века / Пер. с англ. М. Г. Барышникова. — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2006. — 300 с.: ил. — ISBN 5-9524-2320-5.
• Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. — СПб.: Полигон, 2005. — 2-е изд. — 492 с.: ил. — Серия «Военно-историческая библиотека». — ISBN 5-89173-276-9.
• Функен Л., Функен Ф. Средние века. Эпоха ренессанса: Пехота — Кавалерия — Артиллерия. — М.: ООО «АСТ»; Астрель, 2002. — 146 с.: ил. — Серия «Энциклопедия вооружения и военного костюма». — ISBN 5-17-014796-1.

Ссылки

wikiredia.ru