отчет The Soufan Group — Новости политики, Новости России — EADaily
Последние террористические акты джихадистов в Бельгии и бои в Сирии вокруг Пальмиры вновь поставили вопрос о военном, экономическом и террористическом потенциале в Ираке и Сирии так называемого «Исламского государства» (ИГИЛ, ДАИШ — запрещенные в России террористические организации).
На днях частная аналитическая компания The Soufan Group (SG) опубликовала последний отчет о бойцах-иностранцах, сражающихся в рядах ИГИЛ. Отметим, что SG обеспечивает услуги правительств и международных организаций в предоставлении стратегической аналитической разведывательной информации по вопросам безопасности. Она занимается исследованием некоторых наиболее сложных международных проблем и имеет многолетний опыт работы, обучения и консультаций по проблемам безопасности. SG — это пример неправительственной организации, которая с опорой на США, занимается глобальными и наднациональными проблемами в сфере безопасности. Она имеет штаб-квартиру в Нью-Йорке и региональные офисы в Чикаго, Лондоне, Дохе и Сингапуре. Проводит «операции» в Северной и Южной Америке, Европе, на Ближнем Востоке, Азии и Африке.
В июне 2014 года Soufan Group представила свой первый доклад об иностранных боевиках ИГИЛ в Сирии. Экспертам SG удалось определить 12 тысяч иностранных бойцов ИГИЛ из 81 страны только в Сирии.
Восемнадцать месяцев спустя в своем новом докладе SG констатировала, что, несмотря на устойчивые международные усилия по сдерживанию ИГИЛ и блокированию потоков добровольцев в его ряды, численность иностранных боевиков только в Сирии увеличилась более чем вдвое. SG подсчитала, что от 27 до 31 тысяч иностранных граждан из, по крайней мере, 86 государств отправились в Сирию и Ирак, чтобы присоединиться к ИГИЛ и другим экстремистским организациям. По другой оценке — ЦРУ США, в сентябре 2015 года число иностранных боевиков в Сирии превышало 30 тысяч человек из более чем 100 стран мира.
Далее SG констатировала, что рост числа иностранных боевиков свидетельствует о том, что усилия по сдерживанию притока иностранных добровольцев в исламские экстремистские группировки в Сирии и Ираке имеют лишь ограниченное воздействие.
SG удалось определить, что рост потоков иностранных боевиков не является равномерным в мире. Некоторые регионы и страны демонстрируют более существенный прирост, чем остальные. Среди таковых, например, оказалась Россия. С июня 2014 года число иностранных боевиков из Западной Европы более чем удвоилось, в то время, как поток из Северной Америки оставался относительно на прежнем уровне. Одновременно число иностранных бойцов, прибывающих из России и Средней Азии в ИГИЛ, показало более значительный рост, по некоторым оценкам, утроив поток за рассматриваемый период.
Рост числа иностранных бойцов ИГИЛ. Отчет Soufan Group
Рекрутинг экстремистов в Соединенных Штатах в основном зависит от социальных сетей, особенно, на начальном этапе процесса вовлечения в ИГИЛ. В странах, из которых идет самый большой поток добровольцев, вербовка в ИГИЛ стала более целенаправленной и локализованной. Здесь бóльшую роль стали играть семейные и дружеские связи. В настоящее время средний показатель возвратившихся в страны Запада воевавших в ИГИЛ составляет около 20−30%, что представляет собой серьезную проблему для безопасности. Правоохранительным органам еще предстоит оценить угрозу, которую представляют эти люди.
SG при определении числа иностранных боевиков ИГИЛ и других экстремистских организаций в Сирии и Ираке пользуется открытыми источниками: докладами ООН, исследованиями экспертных учреждений, научными источниками, высказываниями правительственных чиновников разных стран. Разумеется, SG признает, что численные оценки не всегда могут быть точны и всегда присутствует известный уровень неопределенности. Многие правительства специально не дают официальных цифр, хотя и отслеживают проблему. Не всегда раскрывается и методика существующих официальных подсчетов. Кроме того, не всегда статистика отражает факт возвращения или гибели боевиков. Некоторые оценки включают в число иностранных боевиков еще и женщин с детьми, которые сопровождали их мужчин в поездке в Сирию и Ирак.
По регионам мира иностранные боевики ИГИЛ распределены следующим образом:
- Западная Европа — 5 тыс;
- бывший Советский Союз — 4,7 тыс;
- Северная Америка — 280;
- Балканы — 875;
- страны Магриба (Северная Африка) — 8 тыс;
- Ближний и Средний Восток — 8240;
- Южная Азия — 900.
Число иностранных бойцов ИГИЛ по регионам и странам. Отчет Soufan Group
По странам мира самые крупные группы иностранных боевиков в ИГИЛ дали:
- Тунис — 6000 (офиц) на октябрь 2015;
- Саудовская Аравия — 2500 (офиц) на октябрь 2015;
- Россия — 2400 (офиц) на сентябрь 2015;
- Турция — 2000−2200 (офиц) на ноябрь 2015;
- Иордания — 2000 (офиц) на сентябрь 2015;
Далее приведем сведения по странам СНГ и бывшим республикам СССР:
- Азербайджан — 104 (офиц), 216 (неофиц) на май 2014;
- Грузия — 50 (неофиц) на июль 2015;
- Казахстан — 300 (офиц) на январь 2015;
- Киргизия — 500 (неофиц) на ноябрь 2015;
- Молдова — 1 (офиц) на январь 2015;
- Таджикистан — 386 (офиц) на май 2015;
- Туркменистан — 360 (неофиц) на январь 2015;
- Узбекистан — 500 (неофиц) на январь 2015;
Приведенные цифры означают, что рост экстремистских группировок в сирийской гражданской войне и хаос в Ираке остаются по существу местным и региональным явлением, что демонстрирует прибытие большинства иностранных рекрутов ИГИЛ из арабских государств. Тунисцы, саудовцы и иорданцы, по-прежнему, превышают число других национальных контингентов, хотя обратный возвращающийся поток иностранных боевиков ИГИЛ в Северную Африку может и изменить баланс внутри арабской группы иностранных боевиков.
Турция также остается крупным поставщиком рекрутов ИГИЛ, хотя идет и обратный поток. Согласно одному отчету турецких властей от ноября 2015 года, 500 граждан Турции были заключены в тюрьмы в этой стране за присоединение к ИГИЛ, а 100 — за участие в «Джабхат аль-Нусра».
Похоже, что число рекрутов в ИГИЛ из Западной Европы и России продолжает расти, несмотря на различные попытки отдельных стран и международного сообщества остановить этот поток. SG не берется давать оценку, насколько прямое участие России в войне в Сирии и большая вовлеченность в конфликт стран ЕС влияют на текущий поток иностранных новобранцев ИГИЛ в Сирию.
На сегодняшний день мотивация прибывающих в ИГИЛ остается более личностной, чем политической. Поиски сопричастности, приключений или дружба, по всей видимости, остаются основными мотивами для людей, присоединяющихся к ИГИЛ.
SG полагает, что в настоящее время подавляющее большинство новобранцев ИГИЛ направляются в Сирию для участия в военных действиях там, а не для обучения, чтобы потом стать в своих странах внутренними террористами. Однако теракт в Париже 13 ноября 2015 года, возможно, отразил растущий тренд планирования и организации ИГИЛ актов зарубежного терроризма. По мнению SG, понимание мотивации, как тех, кто присоединяется, так и тех, кто уезжает из ИГИЛ, остается ключевым и необходимым для оказания помощи в сдерживании новых волонтеров и выявления возвращенцев, которые могли бы своим личным примером подрывать привлекательность ИГИЛ.
Явление рекрутинга в ИГИЛ и другие исламские экстремистские группировки сейчас носит поистине глобальный характер. По крайней мере, 86 стран мира представлены в Сирии теми, кто присоединился к экстремистам.
Некоторые центры рекрутинга в ИГИЛ невелики, как, например, район Лислеби во Фредрикстаде в Норвегии. Отсюда, например, на протяжении года восемь молодых людей направились в Сирию, чтобы примкнуть к ИГИЛ, при том условии, что численность населения в Лислеби составляет всего около 6 тысяч человек. Если этот пример приложить к населеню США, то это значило бы цифру 413 тысяч человек. Похоже, что толчок в этом локальном месте дала одна харизматическая личность. Другие центры рекрутинга наоборот выглядят как «хорошо отлаженные инкубаторы и камертоны экстремистского поведения» такие, как Бизерта и Бен Гардан в Тунисе, Дерна — в Ливии, Панкисское ущелье — в Грузии и район Моленбек в Брюсселе. Так, например, более трети тунисских иностранных боевиков происходят из всего трех областей Туниса — Бен-Гардана (15,2%), Бизерты (10,7%), Туниса (10,7%). Бизерта и Бен Гардан известны, как традиционные центры пограничной контрабанды Туниса, с населением, у которого принято бросать вызов властям.
Дерна в Ливии также имеет долгую традицию экстремизма. Многие из примерно 600 человек из Ливии, которые отправились на «джихад» в ИГИЛ, происходят из этого района. С 2003 по 2009 годы именно Дерна внесла самый большой вклад бойцами в боевые действия в Ираке, а ранее ее уроженцы участвовали на стороне моджахедов в афганской войне против советских войск.
Вступление в ряды ИГИЛ иностранного добровольца чаще всего не является рациональным актом, но эмоциональным личностным моментом. Где присоединился один, как правило, присоединяется и другой. Районы, где присутствуют дружные группы восприимчивой молодежи, у которой зачастую отсутствует чувство цели или принадлежности за пределами своего круга, оказались способны генерировать импульс набора в ИГИЛ, который распространяется через личностные контакты от группы к группе.
▼ читать продолжение новости ▼Социальная пропаганда ИГИЛ через СМИ чаще всего готовит почву для убеждения, а не для форсирования личного решения о поездке в Сирию и Ирак. Подобным образом рекрутинг в ИГИЛ идет, например, в Алжире и Узбекистане. Подбор рекрутов через социальные медиа становится менее важным, чем с помощью прямого контакта от человека к человеку.
Европа.
По разным оценкам, более 5 тыс человек в одиночку совершили поездку в Сирию из стран ЕС. По официальным оценкам французских властей от октября 2015 года, около 1800 лиц покинули Францию, чтобы присоединиться к борьбе исламистов в Сирии. Аналогичным образом 760 бойцов прибыли из Великобритании, а 760 — из Германии и 470 — из Бельгии. Эти четыре европейские страны дали более половины европейского потока джихадистов. Маргинализация местных общин иммигрантов, особенно из Северной Африки, по всей видимости, сыграла определенную роль в процессе радикализации. По отдельным сведениям, многие, хотя далеко не все, из новобранцев ИГИЛ, в частности, из стран Северной Европы, были причастны к мелкой преступности и, возможно, провели некоторое время в тюрьме. Всем им ИГИЛ предложил новую идентичность, которая меньше определяется их прошлым, чем их потенциальным вкладом в будущем. Возрастной диапазон рекрутов в основном колеблется вокруг 20 лет. Скорость радикализации в целом составляет недели, а не месяцы.Существуют однако отдельные доказательства вербовки рекрутов на уровне общин в странах, давших самое большое количество иностранных боевиков, где группы знакомых втягиваются в рекрутинг, как, например, в районе Моленбек в Брюсселе. Теракт в Париже продемонстрировал, что террористы ранее жили в этом районе и знали друг друга.
Россия и бывшие советские республики продемонстрировали, по крайней мере, трехкратный рост числа боевиков ИГИЛ за 2014−2015 годы. Большинство бойцов приходят в ИГИЛ с Северного Кавказа — из Чечни и Дагестана, меньше — из Азербайджана и Грузии. В Азербайджане рекрутинг боевиков в ИГИЛ идет в нескольких городах, в частности, в Сумгаите, Шабране и Квазаре. Северный Кавказ имеет долгую историю исламского экстремизма, и увеличение притока боевиков из этого региона во многом неудивительно. Некоторые боевики отправились в Сирию отсюда просто потому, что ИГИЛ предложил больше возможностей, чем местные группы, вроде «Имарата Кавказ».
Страны Средней Азии также продемонстрировали значительное увеличение числа своих граждан, ставших иностранными боевиками ИГИЛ. SG определил, что в общей сложности около 2 тыс боевиков из Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана участвуют в ИГИЛ. В августе 2015 года «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ), которое с начала 2000-х годов действовало в Афганистане и Пакистане, присоединилось к ИГИЛ.
Магриб и Северная Африка. Эти арабские регионы поставили большинство иностранных волонтеров в ИГИЛ. По состоянию на октябрь 2015 года, 6 тысяч бойцов попали в Сирию из Туниса. По сведениям властей Туниса, 700 местных женщин отправились в Сирию, чтобы присоединиться к ИГИЛ и другим экстремистским группам. В мае 2015 года, по представленным в ООН официальным оценкам правительства Марокко, в ИГИЛ участвовало 1200 марокканцев. Но эта оценка представляется экспертам заниженной, как и оценка в 600 бойцов из Ливии — явно заниженная. Аналогичным образом это касается и Алжира — 200−250 человек. Известно, что Ливия дала и значительный обратный поток бойцов. В Ливии ИГИЛ с опорой на них уже создал значительное присутствие, даже поощряя иностранных новобранцев ехать именно сюда, а не в Сирию и Ирак.
Северная Африка имеет укоренившуюся со времен афганской войны традицию джихадизма. По ряду североафриканских стран могут быть прослежены потоки из конкретных областей, направляющиеся в Сирию и Ирак. Эти страны имеют некоторые общие факторы такие, как высокий уровень безработицы, обуславленный избыточным населением, но, кроме того, каждый регион представляет собой некий уникальный случай. В Ливии восточный прибрежный район, особенно Бенгази и Дерна, известны как рассадники для вербовки. В Тунисе город Бен-Гардан с населением в 80 тысяч человек дал наибольшее количество иностранных боевиков. В Марокко трущобы Сиди Мумен на окраине Касабланки также являются источником агрессивных экстремистов, в том числе террористов-смертников. Набор бойцов в странах Северной Африке осуществляется, как посредством сетей, так и личными мотивами и контактами на уровне друзей, родственников и знакомых.
Дальнейшее ухудшение ситуации в области безопасности в Ливии является серьезным дестабилизирующим фактором для региона в целом. Ливия в настоящее время используется в качестве транзитного узла для бойцов ИГИЛ, путешествующих туда и обратно из Сирии и Ирака. Для такого нестабильного государства, как Тунис вернувшиеся боевики представляют особую угрозу внутренней безопасности. Правительство Туниса объявило о закрытии границы с Ливией, что стало явным подтверждением того факта, что тунисские джихадисты возвращаются в Тунис через Ливию.
Страны Африканского Рога. Данные об иностранных боевиках ИГИЛ из стран Африканского Рога ограничены. На январь 2015 года 70 боевиков из Сомали воевали в Сирии. В Сомали укрепилась террористическая группировка «Аль-Шабааб», которая является частью «Аль-Каиды». В сентябре 2015 года представитель правительства Судана заявил, что 70 боевиков из Судана воюют в Сирии. Имеется информация об участии в гражданской войне в Сирии боевиков из Эритреи.
Балканы в результате Югославской войны стали пристанищем для значительного числа исламских экстремистов. Это особенно верно в отношении Западных Балкан со значительным количеством мусульманского населения — Боснии, Албании, Македонии и Косово. На июнь 2014 года было относительно мало информации о том, сколько боевиков из этого региона попали в Сирию. Однако, на основании имеющихся данных, представляется, что число боевиков с Балкан в 2015 году, по крайней мере, удвоилось, если не утроилось. Относительно большое число сочувствующих ИГИЛ на Балканах превратило регион в транзитный узел для желающих добраться до Сирии боевиков из других стран Европы. SG определила, что в Сирию с Балкан отправились, по крайней мере, 875 бойцов.
ИГИЛ, в свою очередь, прилагает значительные усилия для убеждения исламистов на Балканах присоединиться к нему в Сирии, а также воспользоваться существующими экстремистскими сетями на Балканах и большим числом сочувствующих там для вербовки новых боевиков и оказания помощи призывникам из других частей Европы.
Южная Азия. Страны Юго-Восточной Азии дают значительное число воюющих в Сирии иностранных боевиков. Правительство Индонезии в своем официальном отчете на ноябрь 2015 года назвало цифру в 700 индонезийцев, присоединившихся к ИГИЛ, хотя аналитики полагают, что эта цифра завышена на 200 человек. До 50 бойцов из числа индонезийцев вернулись в Индонезию. Некоторые заявили разочарование, потому что они не получили обещанную им плату.
В августе 2014 года бывший президент Филиппин заявил журналистам что, по крайней мере, 100 его соотечественников отправились на территорию, контролируемую ИГИЛ в Ираке. Эта цифра была оспорена официальными лицами, хотя филиппинцы были замечены на одном видео, снятом ИГИЛ в Ираке. Кроме того, ИГИЛ направляет пропаганду в сети на вербовку малайцев. Малайцы и горстка сингапурцев, арестованных в своих странах прежде, чем они смогли уехать в Сирию, ранее не имели связей с экстремистскими группировками. Они были мотивированы желанием быть хорошими мусульманами и имели романтические представления об «исламском халифате». На них воздействовала пропаганда ИГИЛ через интернет.
Америка. По сравнению с существенным увеличением потока иностранных боевиков из стран Западной Европы в ИГИЛ, поток боевиков из Северной и Южной Америки остается относительно стабильным, не демонстрируя за прошедшие 18 месяцев какого-либо роста. В итоге, он гораздо ниже из расчета на душу населения. По словам директора ФБР Джеймса Коми, на сентябрь 2015 года из 250 американцев, пытавшихся пробраться в Сирию и присоединиться к ИГИЛ, это удалось только 150-ти. В октябре 2015 года власти Канады определили, что примерно 130 канадцев отправились в Сирию. Что касается показателей по странам Латинской Америки, то они чрезвычайно низки. Рекрутинг в ИГИЛ в Северной и Южной Америке, в основном, зависит от социальных сетей, особенно на начальных этапах процесса.
* * *
В своем отчете SG приходит к следующему заключению. В ближайшее время гражданская война в Сирии не закончится, и, хотя ИГИЛ находится под большим давлением, чем это было в июне 2014 года, вероятно, оно устоит в течение значительного времени. Это привлечет больше новобранцев из-за рубежа, но они могут отличаться от предыдущей волны имевших надежды жить в совершенно новом «государстве», которое обеспечит им то, что они не смогли найти у себя дома. По мере того, как только ИГИЛ сменит свое внимание с консолидации и контроля над территорией на атаку своих внешних врагов на их землях или в других местах, профиль его иностранных новобранцев также изменится. Успех ИГИЛ был связан с тем, что в нем усмотрели мечту другие террористические группы, теперь кажущиеся обычными и даже старомодными, вроде «Аль-Каиды». ИГИЛ «питается» десятками тысяч людей, присоединяющихся к нему. И даже если ИГИЛ потеряет способность расширяться, начнет сжиматься, он, по-прежнему, будет иметь возможность влиять на действия своих зарубежных приверженцев. И это может стать более опасным, чем его смерть.
eadaily.com
Пять причин, по которым ИГИЛ все еще далеко не побеждена | Общество | ИноСМИ
ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ, — прим.ред.) потеряла в Сирии и Ираке 60% контролируемых ею территорий. Но силы, которые борются с ИГИЛ, не могут считать, что победа у них уже в кармане.
Мосул, Талль-Афар, Дейр-эз-Зор, Ракка. Список городов в Ираке и Сирии, которые так называемое Исламское государство (ИГИЛ) либо уже потеряла, либо вот-вот потеряет, становится все длиннее.
В последнее время экстремистская группировка несет существенные потери на нескольких фронтах:
• Дейр-эз-Зор, Сирия: Сирийская армия при поддержке России боролась за то, чтобы вернуть себе контроль над Дейр-эз-Зором, городом на востоке Сирии, в котором ИГИЛ в последние три года держала в окружении 10.000 сирийских солдат и несколько десятков тысяч мирных жителей. Сирийская армия быстро преодолела 200 километров по пустыне и прорвала кольцо окружения в начале этого месяца.
• Ракка, Сирия: Поддерживаемые американцами Сирийские демократические силы, которые с июля борются за установление контроля над самопровозглашенной столицей ИГИЛ Раккой, говорят, что сейчас они контролируют более 80% территории города. «Мы находимся на последней стадии, и в течение нескольких недель одержим победу ради народа Ракки», — заявила недавно пресс-секретарь Джихан Шейх Ахмед (Jihan Sheikh Ahmed) в беседе с информационным агентством AFP.
• Талль-Афар, Ирак: После изгнания ИГИЛ из Мосула летом этого года, иракские силы сосредоточились на городе Талль-Афар к западу от Мосула. Они готовились к продолжительным боям, но ИГИЛ удалось изгнать из Талль-Афара меньше, чем за неделю.
Всего ИГИЛ потеряла более 60% территории, которую контролировала в январе 2015 года, по данным доклада IHS Conflict Monitor. И какое-то время она продолжала терять свои позиции: лишь в апреле этого года количество людей, живших на подконтрольных ИГИЛ территориях, сократилось на 56% в Сирии и на 83% в Ираке, по сравнению с осенью 2014 года.
Тем не менее, есть много причин, дающих основание утверждать, что большая группа, состоящая из сил, сражающихся с ИГИЛ, не может считать, что победа у нее уже в кармане. Назовем хотя бы пять из этих причин:
На земле ИГИЛ все еще является фактором власти
ИГИЛ все еще в огромной степени является сильным противником при проведении наземных операций. В Ираке она контролирует город Хавиджа и мелкие городки вокруг него, а также территории к северу от Багдада и рядом с сирийской границей. ИГИЛ показала также, что в состоянии бросить вызов иранской армии даже в тех районах, из которых боевики были выбиты. Вчера, например, боевики напали на иракские силы в Рамади, городе, из которого они были изгнаны еще в 2015 году, и убили по меньшей мере семь человек.
В Сирии боевики ИГИЛ продолжают оставаться в некоторых частях Ракки и на более обширных территориях в богатой нефтью провинции Дейр-эз-Зор. Их так называемый халифат еще простирается через линию Сайкса-Пико, разделяющую Сирию и Ирак.
ИГИЛ уже демонстрировала, что в значительной степени обладает способностью меняться в такт с реальностью на земле. Из группы мятежников, использующей в качестве средства воздействия террор, после начала американской интервенции в Ираке в 2003 году она превратилась в группу боевиков, воспользовавшейся гражданской войной в Сирии, а потом и в самопровозглашенное государство — изменения имели место и в поведении, и в пропаганде, и в средствах воздействия.
Это может случиться вновь — по мере того, как боевиков теснят все больше. Аналитики указывают на то, что по мере того, как ИГИЛ теряет свое самопровозглашенное государство, она может снова начать более активно действовать: как тогда, когда они были ветвью Аль-Каиды (террористическая организация, запрещена в РФ, — прим.ред.) в 2000-е годы, а также больше сосредоточиться на атаках на Западе. И в коммуникации ИГИЛ уже есть признаки того, что это происходит.
Ник Расмуссен (Nick Rasmussen), директор Национального контртеррористического центра в США, говорит, что способность ИГИЛ наносить глобальные удары не стала слабее, хотя на Ближнем Востоке группировку и удалось потеснить.
«Прямой связи между позициями ИГИЛ на полях сражений в Ираке и Сирии и способностью группы к тому, чтобы вдохновлять на атаки извне, нет», — заявил Расмуссен вчера.
«Глобальные способности ИГИЛ в существенной степени все еще не повреждены».
После изгнания ИГИЛ могут возникнуть новые конфликты
В вакууме власти после ИГИЛ в Сирии и Ираке могут возникнуть новые конфликты и разгореться старые, тлеющие.
В Ираке в наступлении, целью которого является изгнание ИГИЛ из Мосула и прилегающих районов, принимают участие разные силы: иракская армия, курдская Пешмерга, различное шиитское и суннитское мусульманское ополчение.
Между ними много различий — этнических, религиозных, организационных; что еще важнее, отличается их «повестка дня», но они объединились вокруг одной цели: отвоевать второй по величине город Ирака и его окрестности.
Но когда сражение закончится, объединять их будет очень немногое. Похоже, что кратковременный альянс уже дает трещины, старые конфликты вновь выходят на поверхность.
Референдум в курдской автономии в Северном Ираке — лишь один из примеров. Курдские власти полагают, что сейчас, когда ИГИЛ удалось изгнать, в центре внимания должна быть курдская автономия. Курдские силы установили контроль над несколькими спорными территориями, когда изгнали оттуда боевиков ИГИЛ, на эти районы претендуют как курды, так и власти в Багдаде, но до 2014 года управлял ими Багдад.
Пока же Багдад отказывается признавать как курдское правление в этих районах в частности, так и результаты референдума в целом (подавляющее большинство участников высказались за независимость). Существует риск эскалации конфликта, к тому же он может распространиться и на соседние страны.
В Сирии некоторые силы, имеющие совершенно разные — а иногда и противоположные — цели, также борются против ИГИЛ: американцы, поддерживаемое американцами ополчение, в котором преобладают курды, SDF, сирийские правительственные войска и русские, и иранцы, и это еще не все.
По мере того, как ИГИЛ теснят все активнее, мы видим все больше признаков борьбы за власть между этими силами, они стремятся к тому, чтобы заполучить максимум влияния в северных и восточных частях Сирии.
Это рискованно и само по себе, к тому же ИГИЛ показала, что и в Ираке, и в Сирии ей удается использовать вакуум власти и борьбу за власть в свою пользу.
Политические кризисы в Сирии и Ираке еще не разрешены
ИГИЛ использовала для собственного усиления политический кризис как в Сирии, так и в Ираке: в Сирии террористы использовали восстание против Башара Асада, в Ираке — недовольство тем, что воспринималось как сектантский режим центральной власти в Багдаде.
В обеих странах эти факторы обеспечивали неослабевающий поток новых боевиков, а кроме того, и некоторую поддержку среди местного населения в районах, над которыми ИГИЛ устанавливала свой контроль. То, что ИГИЛ сравнительно легко смогла установить контроль над Мосулом, вторым по величине городом Ирака, в 2014 году, объясняется, например, не только тем, что иракская армия в страхе бежала, но также и тем, что некоторая часть суннитского населения там чувствовала себя ущемленной и дискриминируемой шиитским правительством Багдада.
С тех пор в правительстве Ирака произошли небольшие изменения, но в целом три этих фактора в очень большой степени все еще присутствуют, причем в обеих странах. ИГИЛ — во многом политическая и идеологическая проблема, которая также требует политического и идеологического решения, но основное внимание все время было сосредоточено на том, как одолеть группировку военным путем.
Новые просчеты могут привести к росту недовольства
В борьбе с ИГИЛ имели место и промахи, совершенные группами, которые борются с ИГИЛ и их международными союзниками: в частности, атаки с воздуха унесли жизни тысяч мирных жителей в Ираке и Сирии, а в Мосуле людей, обвиняемых в поддержке ИГИЛ или членстве в ней, бросали в тюрьмы, пытали и убивали без суда и следствия.
В среднесрочной и долгосрочной перспективе это может привести к тому, что конфликты, уже наметившиеся, могут разгореться в полную силу, и стать питательной почвой для роста экстремизма.
К сожалению, незаметно, чтобы кто-то пытался это исправить: Совет Безопасности ООН запросил недавно проведение расследования для сбора доказательств тяжких преступлений, совершенных ИГИЛ в Ираке, но мандат не дает полномочий на расследование преступлений, совершенных теми, кто борется против ИГИЛ, и группы борцов за права человека называют это «упущенной возможностью».
«Никто не подвергает сомнению важность расследования многочисленных преступлений, совершенных ИГИЛ в Ираке, но игнорировать нарушения, допущенные иракскими и международными силами, — не только ошибочно, но и недальновидно», — указал Балкис Джаррах (Balkees Jarrah) из Human Rights Watch в заявлении для прессы после принятия резолюции.
«Поиск справедливости — необходимость для всех жертв, которым довелось столкнуться с тем, что их близких пытали и убивали, или что их дома жгли и бомбили, независимо от того, кто несет за это ответственность».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
inosmi.ru
Опрокинуть ИГИЛ в пустыню — yerkramas.org
МЫ ЭТО ВСЕ ПРОХОДИЛИ. СПЕРВА В НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ ПРОНИКАЮТ несколько боевых групп, которые устраивают крупные террористические акты, в основном используя смертников (люди – не проблема). Затем до населения города или до его элиты доводится мысль о том, что будет гораздо хуже, если не сдаться. Для демонстрации решимости проводятся публичные казни. После этого город, как правило, сдается сам. За всю двухлетнюю историю ИГИЛ только один населенный пункт был взят штурмом: курдский Мосул, который не сдался бы ни при каких условиях. Тогдашний командующий войсками ИГИЛ на иракском направлении Тархан Батирашвили захватил город вместе со складами американской военной техники, которая была оставлена правительственным войскам Ирака.
При всем при этом еще совсем недавно было распространено мнение, что та система, которую ИГИЛ устанавливает на захваченных территориях, якобы приветствуется местным населением, уставшим от коррупции и прочих восточных напастей, а также административных ужасов американской оккупационной системы. Такую точку зрения поддерживали в том числе некоторые российские комментаторы. Исключительно людоедский режим с его чудовищными публичными казнями и откровенно антиисламской риторикой (яркий пример – распоряжение разрушить Каабу) воспринимался как реакция на американскую экспансию, что сильно искажало картину мира. Реальность оказалась страшнее прогнозов, хотя вокруг группировки до сих пор сохраняется некий идеалистический флер, благо антиамериканская риторика теперь многих подкупает.
Но вернемся к фронту. Удерживать сплошной фронт ИГИЛ не в состоянии даже в пустынной зоне. Тактика, основанная на быстром перемещении мобильных групп без тяжелой техники, опирающихся только на «технички» – старые пикапы «Тойота» с поставленными на них пулеметами, работает только там, где нет адекватного ответа. Гоняться с воздуха по пустыне за каждым пикапом может позволить себе Израиль в Газе, где такие операции единичны и, как правило, основываются на точных данных разведки. В постоянном режиме это означает переливать из пустого в порожнее. На месте разбомбленной группы появится новая – и так до бесконечности. Без наземной операции на территории, которую уже контролирует ИГИЛ, победить его невозможно.
МНОГОНАСЕЛЕННЫЕ ТЕРРИТОРИИ ИГИЛ В ПРИНЦИПЕ НЕ СПОСОБНО контролировать. Для удержания крупного города ИГИЛ нужно или полностью лишить его населения (Пальмира, Дейр-эз-Зор) или резко увеличить численность своей армии. Сейчас ее можно оценить в 30 тысяч человек постоянно действующего состава при потенциальной готовности мобилизовать до 200 тысяч. Качество мобилизованных очень низкое, но для того рода военных действий, которые предпочитает ИГИЛ, столько и не нужно. Другое дело, что среди этих крестьян нет и не может быть военных специалистов. Потому и огромные арсеналы, которые ИГИЛ или захватило в Ираке или просто получило в Сирии, когда еще входило в состав антиасадовской коалиции, бесполезны – в эти танки некого посадить. Основу армии ИГИЛ все равно будут составлять фанатики, численность вряд ли превысит рубеж в 30 тысяч человек. Фанатики – товар штучный.
Не будучи способным контролировать фронт и крупные населенные пункты, ИГИЛ выставляет впереди себя на проблемных участках части, более успешно справляющиеся с такого рода задачами. Например, «Фронт аль-Нусра». Они работают «прокладкой» между правительственными войсками Сирии и летучими отрядами ИГИЛ. При этом значительную часть «проверенных» фанатичных отрядов группировка вынуждена держать в тылу: для охраны концентрационных лагерей для «неверных», для поддержания порядка на захваченных территориях, для навязывания своего стиля и образа жизни.
В такой обстановке главную опасность представляют собой не столько части ИГИЛ, сколько та же «Аль-Нусра» и подобные ей. Эти люди представляют себе, что такое регулярные боевые действия, фронт, уличные бои, хотя в реальности и не встречались с адекватным противником. Если всерьез говорить о возможности участия российских вооруженных сил в боях на территории, уже контролируемой ИГИЛ, то первоочередным будет определение тех ключевых точек, где можно опрокинуть противника в пустыню. И уже там вести войну на уничтожение.
ПРОЩЕ ГОВОРЯ, ПОЗИЦИОННЫЕ БОИ, В ТОМ ЧИСЛЕ В ГОРОДСКОЙ ЗОНЕ, останутся на плечах сирийской правительственной армии. Она уже к ним привыкла и, несмотря на потери, достигла серьезных успехов. Это – их работа. Да, тяжелая, пыльная, но, в конце концов, это их родина, за которую они сражаются. Помочь им можно только быстрым перевооружением, поставкой новой бронетехники, что, по ряду данных, уже началось. Отсутствие глобальных прорывов правительственной армии в последнее время было напрямую связано именно с потерей парка бронетехники без адекватного его возмещения.
А вот контратакующие действия, которые могли бы опрокинуть ИГИЛ в пустыню, как раз в полномочиях и возможностях частей международной коалиции, включая российских военных. Причем война должна вестись не столько за территорию (ну захватило ИГИЛ всю эту пустыню – что ему от этого?), сколько именно на уничтожение противника, как бы жестоко это ни звучало. Основа, ядро армии ИГИЛ состоит из фанатиков, живущих в параллельной вселенной. Их нельзя победить, захватив ключевой пункт, столицу (у них ее даже нет, ибо весь мир – будущий халифат) или подорвав их экономическую основу. Их можно только уничтожить, вырвав из-под ИГИЛ естественную основу – фанатиков. Это печально, да. Но это единственный вариант.
При этом нет никакой нужды контролировать населенные пункты – местные организуются сами. В Ираке воссоздадут старый режим по принципу «как при Саддаме, но без Саддама». В Сирии вернется правительственная система, которая, судя по словам Башара Асада, уже давно созрела к определенным изменениям, например, в курдском вопросе. Участвовать в зачистках и восстановлении государственности на бывших территориях ИГИЛ европейцы и Россия не обязаны, это проблемы местных. Тем более что оставлять «русский гарнизон» (условно) в каждом селе в абсолютно враждебном окружении – это был бы тупиковый афганский вариант. Здесь об этом нет и речи. Ситуация в Сирии мало похожа на афганскую.
Функции и задачи коалиционной армии, если в нее войдут и российские части, будут заключаться в серии прорывных наступлений в направлении пустыни из района Дамаска по двум–трем расходящимся направлениям и дальнейшем преследовании противника. Ирак – зона ответственности США. А район Иракского Курдистана теоретически и мог бы стать границей разграничения ответственности.
Ожидать серьезного военного сопротивления именно на тех участках, которые контролирует конкретно ИГИЛ, не стоит. Что же касается «Аль-Нусры», то их достаточно окружить и изолировать – идеальный способ борьбы с укрепленными районами в городских условиях.
Евгений КРУТИКОВ, http://www.vz.ru/
www.yerkramas.org