Война в Афганистане 1979-1989. СССР
ВЕТЕРАНЫ АФГАНА
Не может ветеран забыть войну!
Жестокую войну в Афганистане.
С ним вместе памяти я отхлебну,
И вспомню о Кабуле,Теплом Стане.
Они расскажут о боях в горах,
О командире взвода,капитане,
Расскажут мне,как был запрятан страх,
И о потерянном навек братане!
Напомнят о дороге на Термез,
И о Саланге вспомнят тихим словом.
Как встретил их неласково Гардез,
И о лазутчике бритоголовом.
Мы помним тот спецвзвод в Баграме,
На Родину»двухсотых» отправлявший.
И возвращался сын к рыдавшей маме,
Недолюбивший и недогулявший.
Мы третий тост хотим поднять за тех,
Кого забрало это лихолетье!
За тех,кого не стало раньше всех,
За подвиг их в пылающем столетьи!
Советский спецназ перед вылетом на перехват каравана
ГИБЕЛЬ ГРУППЫ Сергея Келехсаева 650 ОРБ 4 апреля 1986 года Провинция Герат, Шинданд…
Из воспоминаний Николая Стародымова (служил с августа 1985 по январь 1987 года в дивизионной газете 5-й гв. мотострелковой дивизии, Шинданд):
«Сегодня вернулись с операции разведчики. Должен был лететь с ними и я, но разведчики вообще предпочитают не брать с собой посторонних.
Объясняют это нежеланием брать на себя ответственность. Но, по-моему, это у них суеверие.
Потери у них были в этот раз очень серьёзные. Погибло 7 человек, из них два офицера.
Обстановка была следующая.
По данным разведки в ущелье была крупная база. Было решено взять ее с двух сторон. По ущелью слева шёл 12-й мотострелковый полк. А разведбат высадили на вершине горы. Они должны были одновременно с двух сторон ударить по душманам.
Высадка прошла отлично. Вертолёты выбросили десант. Тут же была замечена ЗГУ (зенитная горная установка), которую разворачивали на соседней горушке. (Дополнение. Надо сказать, что в горах зенитные средства показали себя отлично – понятно, ствольные, а не ракетные. Все эти ЗУ, ЗСУ, ЗГУ и т.д. имели высокий угол возвышения стволов, высокую дальность и точность, скорострельность и кучность, плотность огня). Наши мгновенно открыли огонь и подавили установку после первой же очереди. Только одному вертолёту душманы слегка повредили хвост.
Тем временем у душманов поднялась паника. Они бросились бежать из усадьбы, в которой базировались. И попадали под огонь десантников. (Имеется в виду десантники не как род войск, а как мотострелки, которые были высажены с вертолётов). Некоторые поднимали руки, сдаваясь, но в плен их не брали. Прежде всего потому, что душманы часто использовали это как хитрость – делали вид, что сдаются, а сами открывали огонь в наших, когда приближались. А потом у высадившихся попросту не было свободных людей, чтобы охранять пленных.
В это время бронегруппа пыталась прорваться в ущелье. Тут-то «духи» разобрались, в чем дело. Высадилась-то только одна рота! А по показаниям пленного душмана только здесь было не менее 150 душманов. А на базе, которая и в самом деле находилась в этом же ущелье, только глубже в горах, были ещё мятежники, которые тут же бросились на помощь своим. На горе через ущелье установили ДШК, на господствующих высотах а другой стороне ущелья устанавливались пулемёты, подходило «духовское» подкрепление.
На высоту, где стоял ЗГУ, отправился взвод старшего лейтенанта Андрея Валентиновича Данилова (орден Красной Звезды). Если бы это не сделали, рота была бы полностью блокирована. Кстати, не назвал раньше – командир роты старший лейтенант Эрмек Акылбекович Мендикулов (орден Красной Звезды), родом из Чимкентской области, замполит лейтенант Валерий Александрович Бутаков.
Короче говоря, обстановка накалялась. «Духи» поняли, что десантников мало и решили их уничтожить. Командир роты решил прорываться, пока не поздно, потому что кончались боеприпасы и вода. Вперёд пошла группа во главе с лейтенантом Сергеем Келехсаевым. В группу Келехсаева вошли самые опытные солдаты роты.
Сергей был любимцем роты. Уважали его очень. Он служил полтора года, получил орден Красной Звезды и «За службу Родине» III степени. Всегда шёл в самые серьезные переделки. Очень хладнокровный, грамотный, спокойный, умелый. Бой был 4 апреля, а 6 ему исполнилось бы 23 года. За несколько дней до операции он в связи с чем-то сказал: «Командир, это война, а не детский сад».
Рота была на вершине горы, на неплохой для обороны площадке. Но ДШК и миномёты уничтожили бы её. А от этой площадки шёл открытый пологий склон в сторону нашей «брони». Там же был дзот. Его за пять часов до этого проверял Данилов, «духов» там не было. Но Келехсаев решил ещё раз его проверить. Под ураганным огнём с двух сторон он пробежал до дзота и ещё раз осмотрел его. «Духов» там не было. Но зато он обнаружил, что слева есть место, где «духи» могут находиться. На свой страх и риск он решил и его проверить. Оставив в дзоте пять человек, он с шестью остальными пошел в опасное место. А там оказалась душманская засада. И они ударили по нашим в упор.
У Келехсаева были самые опытные солдаты. Они могли отойти, причём, возможно, даже без потерь. Но в этом случае вся рота, в которой немало солдат впервые участвовали в боевой операции, оказались бы на склоне под прямым огнём засады. ДШК и «духи» на склоне были далеко – а эти стреляли бы почти в упор.
Келехсаев принял бой. И погиб. Вместе с ним были убиты сержанты Василий Николаевич Петров (ранее награждён медалью «За отвагу») и Дмитрий Юрьевич Шилов, младшие сержанты Георгис Иванович Каприяниди (грек по национальности) и Иван Иванович Данча. Шилов был радистом. Когда он погиб, рацию взял младший сержант Владимир Александрович Оаптев (медаль «За отвагу»). К этому времени он был ранен осколком в щеку – она была вся разворочена. Несмотря на дикую боль, он поддерживал связь, пока не подошла рота. Рядовой Сергей Владимирович Мартынов был ранен в пятку. Он держался до последнего. Когда подошли наши, он наотрез отказался уйти вниз. Не выполнил приказ уйти, помогал эвакуировать убитых, хотя боль была сильной. Он тащил автоматы. Но это было позже.
Когда Эрмек узнал, что Келехсаев принял бой с превосходящими силами противника, он повёл роту на помощь. «Духи», пытаясь этому воспрепятствовать, открыли с гор бешеный огонь. Вместе со всеми бежал артнаводчик Саша (фамилии никто не помнит), лейтенант из противотанковой батареи 12-го полка. При десантировании он сломал ногу и теперь бежал, забыв о боли. Одновременно навстречу им прорывалась рота старшего лейтенанта Сергея Викторовича Несмияна. Сам командир страшно обжёг руки (как – не сказал, но другие говорили, что случайно схватился за ствол миномета) и не мог держать в руках автомат. Он бежал впереди подчинённых без автомата, размахивая болящими руками и кричал что-то вроде «Вперед, ребята! Там люди гибнут!». Впрочем, подгонять никого не нужно было.
«Духов» отбили. Но из 7 человек группы Келехсаева осталось только 2.
Начали собирать убитых. В этот момент откуда-то появился наёмник – они отличаются одеждой и очками. И в упор выстрелил по троим солдатам. Рядовой Сорокин и один из химроты (фамилию не знают) были убиты сразу, а рядовой Туркин дал ответную очередь, но промахнулся. Когда Туркин доложил о случившемся и опять пошёл с двумя товарищами за убитыми, оказалось, что «дух» ждёт этого. Однако на этот раз он смог только легко ранить мотострелка. Туркин же опять не попал. «Заколдованный он», – сказал Туркин позднее. (Дополнение. Понятно, что тут не в колдовству дело, хотя в бою везение играет огромную роль. Любой человек, который бывал на войне, знает, что чем больше у человека опыта, тем меньше у противника шансов в него попасть. Понятно, что в массовом бою, где идёт плотный огонь из многих стволов, от пули не уклонишься – плотность огня понятие не абстрактное, а вполне реальное. А вот в таких столкновениях, подобных описанному, индивидуальная подготовленность играет грандиозное, если не решающее значение. Какой бы боевой опыт ни был у солдата-призывника, у профессионала-наёмника шансов на победу в очном поединке на порядок выше).
Сорокин – ещё совсем молодой солдат, последнего призыва. Это был его первый выход.
Рота отошла к крепости, но «духи» наседали, а патронов у разведчиков уже не было. Поэтому замполит сказал, что нужно доставить боеприпасы в город. И это в то время, когда перед их глазами лежали убитые товарищи. Кстати, одновременно с боем в усадьбе был убит зампотех батальона майор Ященко. Никто не отказался. А Мартынов даже к замполиту подходил, чтобы его взяли без разрешения командира. Но его не взяли – всё же ранен в ногу, хоть рана в горячке и не болела. Вернее, он не чувствовал. Мартынов даже плакал – не от боли, а от того, что не берут.
Тем временем разведчики продолжали держаться, т.к. не убитые были найдены, один труп попал между камней и его не могли найти.
Эрмек с несколькими солдатами решил подняться повыше по откосу, чтобы вести огонь оттуда. Но оказалось, что и «духи» решили сделать то же. На козырьке над пропастью эти группы столкнулись нос к носу. «Духов» уничтожили (их было трое). Этим были спасены ещё жизни. Но Мендикулов считает, что сделал ошибку, так как оторвался от роты (ведь «духи» могли оказаться расторопнее).
Погибшие:
— заместитель командира ОРБ по технической части майор Ященко Анатолий Петрович;
— заместитель командира РДР по ВДП лейтенант Келехсаев Сергей Александрович;
— командир отделения сержант Петров Василий Николаевич;
— командир отделения сержант Шилов Дмитрий Юрьевич;
— старший разведчик младший сержант Каприяниди Георгис Иванович;
— старший разведчик младший сержант Данча Иван Иванович;
— радиотелеграфист рядовой Сорокин Николай Анатольевич.
майор Ященко Анатолий Петрович
лейтенант Келехсаев Сергей Александрович
smolbattle.ru
Война в Афганистане 1979-1989. СССР | Страница 6
Через горнило Афганской войны прошли более 150 человек моих земляков выксунцев, пять – погибло.
О некоторых ветеранах и о земляках не вернувшихся с той войны……..
Евгений Сударкин
Выбрал мирную профессию строителя. По окончании школы поступил в Выксунский металлургический техникум на строительный факультет. Затем – армия.
Командир части предложил продолжить службу сверхсрочно. Так стал прапорщиком. Когда начались военные действия в Афганистане, служил в Загорске, был командиром взвода, секретарём комитета комсомола батальона.
Информация о том, что происходит в Афганистане, была скупой: ограниченный контингент советских войск выполняет интернациональный долг, помогая народу этой дружественной страны. Как-то привёл взвод на обед в столовую, это было в начале мая 1981 года, ко мне подошли комбат с замполитом и сообщили, что пришла разнарядка, и я вместе с другими офицерами должен ехать в Афганистан. 20 мая был уже в Кабуле. Находился там полтора месяца – до прибытия из Термеза батальона. Назначили командиром роты. Затем два месяца в Шинданде. Потом меня перевели в отдельный Калужский батальон связи секретарём комитета комсомола батальона. Мы для воинских частей обеспечивали связь и энергоснабжение в Кабуле, Баграме, северной части Афганистана. По роду деятельности приходилось постоянно ездить по всем нашим точкам, поэтому под обстрел попадал неоднократно. Но первый раз наш батальон обстреляли ещё в Кабуле. Вечер, отдыхаем, и вдруг пули засвистели. Хоть мы находились за ограждением, и они летели верхом, но, честно признаюсь, ноги подгибались. Потом уже привык.
Оказался везучим: должны были лететь в Баграм, чтобы доставить вещи для афганской регулярной армии, однако погрузка задержалась минут на 40. Прилетаем и узнаём, что аэродром обстреляли ракетами, и если бы наш самолёт прибыл вовремя, то попал бы в самое пекло. А так только стали свидетелями того, как образовавшиеся на лётном поле воронки засыпают щебнем.
В Кундузе произошло нечто похожее: перед нами машины обстреляли из «зелёнки» (так мы заросли и сады называли). Например, у нас перед штабом армии были замечательные абрикосовые плантации, из которых в любой момент можно было пулю получить. Несколько раз попадал под пулемётный обстрел, когда находился в «секрете».
Но не всем, как мне, повезло. Больно было видеть погибших молодых ребят. Был у меня армейский друг – одессит Сашка, тоже прапорщик. Пропал без вести. Они на УАЗе выдвинулись впереди колонны – и машину не нашли, и судьба людей, находившихся в ней, до сих пор не известна.
Погиб и другой мой друг Саша Бельских, тоже прапорщик. Он был секретарём комитета комсомола в витебском батальоне спецназа, сам родом из Витебска. Должен был возвращаться на родину, уже и его сменщик прибыл в Ташкент. Ушёл с группой на последнюю операцию, нарвались на засаду. Виделись с ним несколько часов назад, и вдруг прибегает солдат, сообщил, что Бельский погиб. Трудно словами передать, что я в тот момент почувствовал… В глазах потемнело от неожиданности.
В Афганистане прослужил полтора года, в тот момент такого жёсткого противостояния с талибами ещё не было, но мы уже столкнулись с тем, что утром местные жители говорят нам «шурави», то есть друг, а ночью от них можешь получить выстрел в спину. Оценивая афганскую войну, одно могу сказать: она на 10 лет задержала волну наркотрафика в Россию с Востока, но ценой непомерной. Нельзя искусственно из феодального строя, а он и сейчас в Афганистане, сделать социалистический, нельзя навязывать чужому народу своё мировоззрение.
Евгений Сударкин (слева) вместе с ветеранами в Саваслейском гарнизоне
Евгений Задорожный
В армию призвали, когда мне было уже двадцать лет. К тому времени окончил профучилище №57 по специальности автослесарь. Сначала работал на автобазе №6, затем перешёл в «Волгонефтехиммонтаж». Даже жениться успел. А тут и повестку получил.
Направили в «учебку» в Полтаву, оттуда в Алма-Ату, в войска связи Краснознамённого Среднеазиатского округа. Наша элитная часть подчинялась непосредственно Москве.
А поскольку мы имели доступ к закрытой секретной информации, могли слушать «Голос Америки», то больше других знали о происходящих событиях.
И если официально ввод наших войск в Афганистан начался 25 декабря 1979 года, то для меня и моих сослуживцев – 13 ноября, когда нашу часть подняли по тревоге и перебросили в Термез.
Здесь у нас была усиленная специальная техническая подготовка, так как нам предстояло выполнять ответственную задачу – обеспечивать связь штабу армии.
Мы, конечно, об этом узнали позже, но понимали, что происходящее – не просто учения.
Всё стало ясно 27 декабря – в 18.00 мы форсировали по понтонной переправе Амударью и через высокогорный перевал Саланг проследовали в Кабул, в штаб армии.
Палатки установили рядом с дворцом Амина. Даже баня в одной из них была.
Первые дни ходили по городу без опаски, всё таким мирным казалось, жители настроены, в основном, дружелюбно. Детвора к машинам подбегала, и мы угощали их сгущёнкой, тушёнкой. Удивился, увидев женщин в парандже. Я-то думал, что этот обычай давно в прошлом. Необычно было видеть на скале загоны для коз и овец. На такую высоту забраться нужно! А базар в Кабуле просто поразил изобилием товаров. У нас-то на родине в тот период был тотальный дефицит. Но идиллия мирного Востока прошла быстро, как только увидели вдоль горного серпантина взорванные, догорающие советские «Зилы» и «Уралы». Вот тогда осознали серьёзность ситуации, что попали куда-то не туда. Так как мы были приписаны к штабу армии, то обстрелу подвергались нечасто – нас достаточно хорошо охраняли. И совсем по-другому обстояло дело, когда сопровождали колонны с грузом. Как-то перед Салангом обстреляли наши машины из «зелёнки».
И всё же нам очень повезло – наша воинская часть прибыла в Кабул в составе 38 человек, и в том же составе без потерь через восемь месяцев вернулась в Алма-Ату. Даже в отпуске дома побывал. Оказалось, что из села Верхняя Верея, где жил, в Афганистан попали семь человек, я был первым. Наши письма оттуда домой приходили с обратным адресом: г. Ташкент, литера «Ф». Первые месяца три родные и вовсе не знали, где мы находимся. Им тоже приходилось тяжело – ждать весточки от солдата из горячей точки. А какая она будет?..
Владимир Батьков
Родился и вырос в рабочем посёлке Досчатое Выксунского района. По окончании школы, когда подошёл срок призыва в армию, в военкомате предложили поступить в воен-ное училище. Согласился и стал курсантом Ташкентского танкового училища. В 1967 году его окончил, служил шесть лет в южной группе войск в Венгрии, затем перевели в Закавказский военный округ, под Баку, командиром отдельной танковой роты. Позже получил назначение в Кировобад, в 23-ю мотострелковую дивизию зам.начальника штаба танкового полка. В феврале 1980-го, когда был уже майором, командовал батальоном, направилив распоряжение командующего Туркестанским воен-ным округом. В этот момент там шло формирование 40-й армии для отправки в Афганистан. Меня назначили старшим офицером в отдел боевой подготовки. К тому времени был женатым человеком, сын и дочь подрастали, понимал, что еду в «горячую точку» и там всякое может случиться, но офицерский долг – Родине служить.
Попал в штаб армии в Кабуле. Пока шло распределение мест дисклокации полков, занимался решением разных организационных вопросов, затем – подготовкой солдат-срочников. Приходилось постоянно ездить в составе оперативной группы по частям, передвигались в основном на БМП и БТРах. Танки меньше применялись – в основном их использовали при сопровождении колонн с грузами: продовольствием, топливом. Обстреливали нас много раз. У меня на глазах комбата разрывной пулей в ногу ранило. Хорошо, что радиста мне удалось отвести от опасного места. Наше подразделение блокировало бандформирования, действовало вместе с регулярной афганской армией.
В Афганистане война была без линии фронта, поэтому пришлось заново обновлять методику подготовки солдат, учить их стрелять с учётом особенностей горной местности. Здесь совсем другие прицельные точки, и снайперов мы специально учили. Неподготовленным призывникам в Афганистане нечего было делать.
Эта война дала понять, что напрасно у нас в армии забыта горная подготовка. Урок из этого был извлечён и пригодился во время военных действий в Чечне. Думаю, что не следовало нашей стране ввязываться в этот конфликт. В Афганистане много племён, которые никогда никому не подчинялись – у них свой жизненный уклад, и они сами должны его менять, без вмешательства извне. Больно было видеть, как российские ребята гибнут на чужбине. Чувствуешь беспомощность, но поддаваться эмоциям нельзя – ты в ответе за подчинённых и надо выводить их из-под обстрела.
В Афганистане пробыл два года, потом была 13-я армия на Украине, три года службы в Монголии и опять Украина. Закончил службу командиром танкового полка в Дубно.
Об участии в афганских событиях напоминают орден «За службу Родине» III степени и медаль «За боевые заслуги».
Виктор Пантелеев
До призыва в армию окончил школу №4, работал в ССУ-5 треста №10 слесарем-трубоукладчиком, потом перешёл в завод ДРО (Дробильно-Размольного Оборудования) и от военкомата учился на водительских курсах. Весной 1979 года вручили повестку. Службу начал в Калинине, в реактивном дивизионе. После Нового года нам дали два часа на сборы, на электричке добрались до Москвы и дальше – в Дзержинск, где в это время формировался танковый полк для отправки в Афганистан. Правда, для нас это не было неожиданностью, так как командир уже предупредил нас о конечном пункте назначения.
Восемь суток эшелоном ехали до Термеза. Недели три там стояли, а 14 февраля по понтонному мосту двинулись под Кундуз. Когда переправлялись, то бросали мелочь в Амударью – есть такая народная примета, чтобы вернуться на Родину.
Местом нашей дислокации стала степь в северной части Афганистана. Развернули палаточный лагерь. Уже на вторую ночь нашу колонну обстреляли. Романтика кончилась, начались боевые будни. Несколько раз попадал под обстрел,когда в составе колонны на своём трудяге «ЗиЛ-131» доставлял грузы, прибывавшие из Союза – продовольствие, боеприпасы, топливо, дрова, уголь и другое. Стреляли и из «зелёнки», и из-за домов. Всякое было. В Тулукане, где мы мост охраняли, частный сектор был рядом, и оттуда по ночам пули летели. Однажды банду удалось задержать, так какого только оружия у них не было: старинные ружья с чеканкой, гранатомёт, чехословацкие никелированные пулемёты.
Учитывая полевые условия, быт у нас был сравнительно неплохо организован, только кормили неважно. Минтая с перебоем мы съели не одну тонну, и очень хотелось обычного нашего хлеба, домашних щей и холодной воды. Нам её привозили из скважины, но вкус был не тот, что у выксунской. Посылок из дома не получали, как это в Союзе было. Зато с осени стала приезжать автолавка. В ней можно было на «чеки» купить и продукты, и сигареты, и средства гигиены. Кожа, особенно на руках, сохла от жары (в тени +60оС), трескалась. Крем покупали, этим и спасались.
На базе «ГАЗ-66» нам сделали баню, бельё там же пропаривали. Был у нас и кинопрокат. На большом экране смотрели разные фильмы, особенно уважали комедии.
Конечно, больше всего ждали почту – вестей с родных мест.
Несли и потери. Из гранатомёта расстреляли алтайского парня Сергея Полякова, когда он на своей БРДМ «тащил» другую сломавшуюся машину на базу.
Всё произошло недалеко от штаба полка. Меня судьба от пули уберегла, да и служил вместе с земляками, а с Александром Шароновым даже учился в одном классе.
Афган – жёсткая армейская школа, не пожелаю никому такую пройти.
Михаил Попов
Детство прошло в Ермишинском районе Рязанской области. Есть там лесной посёлок Тупик – моя малая родина. в 1979 году призвали в армию. Попал в учебный центр в Фергану, в десантную часть. Ещё присягу не приняли, а нам уже автоматы с боевыми патронами выдали. Два месяца проходил курс молодого бойца, а дальше был город Чирчик, что под Ташкентом, войска быстрого реагирования. Один наш десантный батальон на «вертушках» сразу «ушёл» в Термез и оттуда – в Кундуз. А мы задержались в Термезе на два месяца, чтобы подготовить прибывшее пополнение. Обучали и в то же время на «вертушках» летали в Афганистан уничтожать огневые точки противника. К вечеру обычно возвращались в Союз. На задание вылетали по пять-шесть человек и не знали, вернёмся ли. Когда приземлялись, то лётчики, а мы их летунами называли, подшучивали: «Десантура, посмотрите, на чём прибыли». Снизу вертолёт изрешечён пулями. Хорошо, что для защиты бензобаков использовали пуленепробиваемые листы. Да и пока у талибов «Стингеров» не было, небо было нашим.
13 января 1980 года наш десантный батальон вошёл в Кундуз. Здесь у нас была база, с которой уходили на операции. Первое время были плохо с едой: «Дробь 16» от ложки не отдерёшь, сухой паёк три раза в день с души воротит, хотелось поесть чего-то горячего. Так один из наших изловчился: наловил черепах и сварил суп. Все одобрили, и черепаший суп пополнил наш рацион.
Готовились к масштабной операции под Багланом, во время неё нашу «тройку» здорово духи прижали. Меня ранило в переносицу, по счастливой случайности пуля прошла навылет, но крови много потерял. Напарник Валдис (он из Латвии) спас – вытащил из-под обстрела в ущелье. На этом для меня Афган завершился.
В Кундузе сделали первую операцию, затем переправили в Термез, оттуда в Ташкент. В госпитале восстанавливался девять месяцев.
Как оказалось я стал первым раненым в роте. С этой цифрой у меня связь – первым из односельчан попал в Афганистан, служил в первом десантном батальоне, первой роте, первом взводе. Очень жаль, что ничего не знаю о дальнейшей судьбе ребят, с которыми был в Афгане. Пытался разыскать их через Интернет, но пока не получилось.
Надеюсь, что им тоже удалось вернуться домой.
Жарков Владимир Анатольевич (28.12.1965 — 08.12.1985)
Пряхин Геннадий Павлович (08.08.1967 — 24.09.1986)
Осташкин Александр Анатольевич (22.01.1962 — 29.01.1982)
Петренко Анатолий Владимирович (11.05.1965 — 29.10.1984)
Маркушев Дмитрий Владимирович (06.05.1965 — 01.04.1984)
smolbattle.ru
Война в Афганистане 1979-1989. СССР | Страница 3
Афганистан. Разведка в горах.
По горной местности следует дозор на БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина).
Жара и мины сделали привычкой передвижение десанта «на броне».
Из воспоминаний Птухина Эдуарда Михайловича.
(Теперь я знаю точно, что слова «мужественный» и «отважный» цепко липнут к избранным. И не обязательно, тот избранный должен быть двухметрового роста, с бицепсами, как у Шварцнегера…)
Лейтенант Сафар Ибрагимов — переводчик 2 роты 177 ООСпН.
Летом 1986г. я прибыл для дальнейшего прохождения службы во 2-ой газнийский ОМСБ (177 ООСпН — на тот момент было «закрытое название отряда», которое даже на знамени части было зашито куском красной материи).
Выбор друзей в новом коллективе, всегда — не простая задача. Точки соприкосновения в мирном прошлом, общность интересов по службе и » в свободное от таковой время», общность взглядов на настоящее и происходящее и т.д. — факторы, которые и служат отправными точками в выборе боевого товарища.
Как уроженец Таджикистана, я имел возможность без проблем найти земляков, как среди офицеров-переводчиков, так и среди бойцов боевых подразделений.
Переводчик 2 роты Сафар — на вид совсем не военный человек: небольшого роста, совсем не спортивного телосложения, без военной выучки, с блеском явного интеллекта в глазах… Посиделки и чаепитие в «бункере переводчиков» (землянка под палаткой, в которой размещалась ротная ленинская комната; вход с запасного выхода палатки), воспоминания о гражданской жизни в родном Таджикистане, его спокойствие и рассудительность — подружили нас. И только время совместной службы показало, какое отважное сердце бьется в груди этого маленького, но смелого и находчивого сына Таджикистана.
2 рота получила задание на проведение засады в духовском базовом районе Шутан. Мероприятие обещало быть «веселым», т.к. базовый район моджахедов Шутан был «крепким орешком» в силу «продуманной сложной обороны в тяжелом горном рельефе» и духи начали чувствовать себя свободно, уверенные в своей безопасности. Поэтому, периодически газнийский спецназ ворошил это осиное гнездо…
Вечером, под сумерки, загрузились в вертушки и полетели «без приглашения к духам в гости»…
Вертушки, исполнив сложные маневры в предгорьях Шутан, освободились от десанта. Мы залегли до наступления полной темноты. К слову будет сказано, что ночь выдалась темной: луны не было совсем, спустилась низкая облачность, переходящая в густой непроглядный туман, который оседал каплями на лице и обмундировании…
В этой кромешной темноте, группа начала очень осторожное движение по дну сухого русла к месту засады. Шли очень медленно, т.к. кромешная тьма затрудняла пользование биноклями ночного видения, что непосредственно отражалось на скорости движения. И вдруг, спереди послышались негромкие голоса. Говорили явно на фарси. Командир группы старший лейтенант Пучков принял решение отправить с дозором ротного переводчика Сафара, чтобы выяснить, что нас ждет впереди. Когда головной дозор растворился в темноте, то группа приготовилась к бою: неприятности всегда приходят нежданно и поэтому, необходимо всегда быть к ним готовым…
Вдруг мы услышали, что… Сафар громко ведет беседу (читай, кричит) на фарси. Несколько минут продолжался «громкий диалог в темноте». Все смолкло… Вернулся головной дозор и Сафар и сказал, что прямо по нашему курсу расположился духовский пост, охраняющий участок караванного пути, который «хитро заминирован». Дальнейшее продвижение по этому сухому руслу чревато большими боевыми потерями.
На недоуменный вопрос командира группы: «А ты кем представился?»
Сафар спокойно ответил: «Помнишь, мы допрашивали несколько дней назад духа, из захваченного на облете каравана? Так вот, я и сказал, что мы тот самый караван с севера Афганистана и идем в Пакистан. А духи сказали, чтобы мы обязательно шли другим путем, по менее безопасному маршруту, т.к. здесь везде понатыканы мины и ждут неверных».
Новость была не очень приятной, и командир группы принял решение быстрей выбираться из сухого русла на более высокую точку. В срочном порядке повернули назад и через некоторое время выбравшись на небольшое плато, заняли круговую оборону, приготовившись к ночному бою.
Туман начал рассеиваться и началась «духовская движуха», которые, очевидно, поняли с кем они вели «разговор в тумане»: слышались громкие перекрики и голоса со всех сторон, зажигались огни на дальних и ближних высотах, летали трассера в различных направлениях и т.д.
Командир группы запросил эвакуацию на раннее утро, т.к. было ясно, что этот пасьянс раскладываем уже не мы, а духи…
С рассветом, пока мы загружались в прилетевшие восьмерки, «кракодилы» сопровождения отрабатывали по указанным целям…
Грустно было от того, что запланированный выход закончился безрезультатно. Но понимание того, что мы избежали духовской ловушки и боевых потерь — сладким бальзамом ложились на тело, душу и … мозги.
Летом 1987 года было решено провести в зоне ответственности нашего отряда «разведку с переодеванием» в долине, которая бы позволила выявить духовскую активность на основных дорогах, в момент отсутствия нашей воздушной и наземной разведки, которая всегда отслеживалась противником и которые весьма удачно применяла методы противодействия таковой…
Для этой задачи, решено было выделить бойцов 2 роты, под командованием л-та Линькова. Группу решено было переодеть «под афганцев» (просторные шаровары с жилетками, шапки-афганки и т.д) и загрузить в трофейную бурбухайку (большой грузовик с наращенными бортами и всевозможными звенящими украшениями). Два дня группа л-та Линькова «тайно» тренировалась на складе РАВ в посадке на грузовик и в боевое развертывание из кузова грузовика. Взаимодействие бойцов группы отрабатывалось до автоматизма, потому что все понимали, что небольшая группа спецназовцев, в случае обнаружения, будет должна вести бой с превосходящим противником до тех пор, пока не прибудет подкрепление из ППД, а это минут 40-60…
Ночью, загруженная переодетыми бойцами бурбухайка покинула газнийский гарнизон…
Только к утру бурбухайка добралась до «накатанной дороги» за озером Сарде.
В кабине: водитель, командир группы л-т Линьков и ротный переводчик л-т Ибрагимов.
На одном из перегонов, между двумя кишлаками, у бурбухайки вдруг лопается колесо. Начали «переобувать» бурбухайку. Наблюдатель доложил, что из близлежащего кишлака в их сторону движется три вооруженных духа. Было ясно, что как только духи подойдут к «разутой бурбухайке», то сразу же устроенный маскарад будет разоблачен со всеми вытекающими отсюда последствиями. Линьков пытался правильно оценить сложившуюся ситуацию. Бойцы в кузове приготовились к бою: снайпер в оптику рассматривал движущиеся в их сторону цели; расчет АГС-17, размещенный у заднего борта, приготовился к стрельбе; связист вызывал «Чайку», но по закону подлости, связи с ППД не было…
Ситуация — не из приятных, если учесть, что до ближайшего кишлака метров 500, а там духов «хоть пруд пруди» и барбухайка стоит на ровном открытом месте и поблизости нет никаких естественных укрытий. Одним словом : закон подлости!
Сафар положил руку на плечо командира группы и спокойным голосом сказал: «Женя, я пойду поговорю с ними. Если увидишь, что что-то не так, то мочите их!»
И пошел неспешным «мусульманским шагом» навстречу духам.
Встретились на расстоянии метров 150 от «разувшейся» бурбухайки. Поприветствовав друг друга согласно мусульманских обычаев в растянутых вопросах о здоровье, благополучии и т.д., присели тут же на месте встречи. И во время приседания, вдруг у Сафара под шароварами ствол ПБ уперся в том самое месте, где у нормальных штанов ширинка расположена. Сафар невозмутимо поправил в сторону ствол ПБ, а духи заметив это движение, с уважением ухмыльнулись в свои бороды, посчитав, что такой маленький человек, а имеет такое большое мужское достоинство. Все присутствующие свои автоматы предусмотрительно не выпускали из рук…
Духи, на правах местных, начали расспросы: кто, откуда, зачем. Сафар, присутствовавший в качестве переводчика почти на всех допросах пленных духов в ППД, был хорошо информирован о происходящем в этом районе. Он хорошо знал, что многочисленные отряды духов, подчиненные различным повстанческим партиям и группировкам, контролируют определенные территории и почти ничего не знают о делах моджахедов других партий. А если и знают, то эта информация, как правило, очень ограниченная или весьма общая. А таджикский акцент выдавал в нем жителя северных провинций Афганистана.
Поэтому Сафар начал рассказывать про многодневную тяжелую поездку с севера Афганистана в Пакистан, время от времени вставляя имена «известных борцов с неверными». Потом увел разговор в сторону «чертовой бурбухайки», которая постоянно ломается и ее ремонт стоит им много сил и средств… Духи ободрительно кивали головами, периодически вставляя свои замечания по тому или иному поводу…
Один из духов спросил, кивая в сторону бурбухайки, не нужна ли помощь в ремонте? Сафар поблагодарил и сказал, что замена лопнувшего колеса не такая уж тяжелая работа для их водителя. Но видимо, доброе и открытое лицо Сафара произвело положительное действие и «старший бородач» предупредил, что скоро появятся русские вертолеты и им следовало бы быстрее покинуть открытое место между кишлаками и своевременно укрыться вместе с машиной в одном из близлежащих кишлаков. Сафар поблагодарил за предупреждение. Пот предательски заблестел на его лбу, но на это никто из присутствующих не обратил особого внимание, т.к. это естественно, в такую невыносимую жару.
Видимо замена колеса закончилась, т.к. со стороны машины что-то прокричали и замахали руками.
Сафар благодарно-дружелюбно попращался со своими «бородатыми собеседниками» и «ватными ногами» побрел в сторону бурбухайки, поправляя бестолковый ПБ, который так и норовил вывалиться из штанов. Духи смотрели на удаляющегося Сафара, нервно поправляющего «свое хозяйство» и ухмыляясь тихо шутили по этому поводу…
Бурбухайка проехала еще десяток километров, но под вечер у нее закипел движок. Было решено «воздухом» эвакуировать группу, а бурбухайку сжечь…
Командир РГ СпН Линьков Женя, а рядом с ним переводчик Сафар Ибрагимов 177 ооСпН, Газни.
Группа в ожидании вертушки, на облет 84-86 гг.
Ибрагимов, Тукманбеков, Туракулов, 1987 г.
Сафар и старшина 2 роты Емельяныч принимают солнечные ванны на дневке — Вторые Броды 13.02.1987
smolbattle.ru