Военная доктрина Украины: Россия — противник
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Полностью профессиональной армии Украине пока ждать не стоит
Президент Украины Петр Порошенко утвердил новую редакцию военной доктрины Украины, которая основывается на защите от агрессии со стороны России, возвращении контроля над Крымом и всем Донбассом, а также подготовке к вступлению в НАТО.
Значительная часть документа, которую еще 2 сентября утвердил Совет национальной безопасности и обороны, посвящена признанию факта агрессии России и переформатированию обороны Украины для противостояния с Российской Федерацией.
Кроме того, украинскую армию ждет реформа с тем, чтобы к 2020 году вооруженные силы соответствовали стандартам НАТО, и чтобы страна была готова к вступлению в Североатлантический альянс.
Однако полностью профессиональной армии Украине пока ждать не стоит.
Россия — противник
Автор фото, UKRINFORM
Подпись к фото,Украинская армия надеется к 2020 году соответствовать стандартам НАТО
Авторы доктрины объясняют пересмотр военной политики «оккупацией Россией Крыма» и «разжиганием вооруженного конфликта в восточных регионах Украины».
Россия в документе неоднократно называется агрессором, поэтому Российская Федерация признается в ней «военным противником Украины».
Кремль официально отвергает информацию о своем участии в конфликте на Донбассе, а аннексию Крыма называет «возвращением полуострова».
Тем не менее, отражение вооруженной агрессии Российской Федерации и восстановления целостности государства авторы определяют в качестве основной цели военной политики Украины.
В доктрине отдельно закреплено, что Россия ведет информационную войну, поэтому Киев должен готовить соответствующий информационный ответ — в Донбассе, в Крыму, а также на международной арене.
В проекте определены возможные сценарии конфликта с Россией, в частности полномасштабная агрессия РФ с сухопутными, воздушными и морскими операциями.
Доктрина не исключает угрозы потенциального размещения Россией ядерного оружия в Крыму, а также использования военного контингента РФ в Приднестровье для дестабилизации ситуации на юге Украины. Отдельной угрозой называют наращивание вблизи российско-украинской границы военных группировок и создание там военных баз.
Движение в НАТО
Автор фото, AP
Подпись к фото,Нынешняя численность армии может остаться на «достигнутом уровне»
Среди приоритетов Украины — реформирование армии для достижения оперативной и технической совместимости с вооруженными силами НАТО.
Одним из условий для восстановления территориальной целостности называют реформу системы безопасности до уровня, приемлемого для членства в ЕС и НАТО.
А уже к 2020 году, согласно доктрине, сотрудничество с НАТО должно достичь уровня полной совместимости ВСУ с силами НАТО.
Доктрина предполагает отказ от внеблоковой политики, которая заменяется стремлением к членству в ЕС и НАТО, но не указаны сроки возможного вступления в альянс.
Более того, в среднесрочной перспективе Украина намерена «использовать собственные возможности» для обеспечения суверенитета.
Реформа армии
В соответствии с доктриной нынешняя численность сил обороны и количество вооружений в условиях мира могут остаться на «достигнутом уровне».
Автор фото, EPA
Подпись к фото,Обновление вооружений и военной техники — один из приоритетов новой доктрины
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
В планах — обновление вооружений и военной техники и закупка «принципиально новых образцов».
Приоритетным называют развитие сил, осуществляющих спецоперации и соответствующих стандартам НАТО в этой сфере. Упор делается также на развитие систем связи и военной разведки.
Запланирован и пересмотр мест дислокации воинских частей и соединений вооруженных сил Украины с учетом усиления постоянного военного присутствия в восточных и южных регионах. Это может привести к передислокации частей с запада Украины на восток.
Отдельно отмечены важность развития украинской военной промышленности в сотрудничестве с западными странами и необходимость замены производственных цепей ВПК, которые ранее были завязаны на России.
Четких указаний на переход армии в будущем исключительно на контрактную форму в новой военной доктрине не содержится.
«Постепенное увеличение количества военнослужащих по контракту в составе боевых воинских частей», — говорится вместо этого в документе.
Новая украинская военная доктрина определяет, что общий объем расходов на оборону должен составлять не менее 3% ВВП страны.
В МИД РФ прокомментировали военные доктрины США, Великобритании и Франции — Газета.Ru
В МИД РФ прокомментировали военные доктрины США, Великобритании и Франции — Газета.Ru | Новости
close
100%
Россия следит за развитием доктринальных документов стран Запада, в том числе США, Франции и Великобритании. Об этом заявил в интервью РИА Новости заместитель главы МИД РФ Александр Грушко.
По его словам, язык стратегий этих стран сильно размыт, и российская сторона наблюдает за появлением большого количества сценариев, в том числе вне ядерного контекста, допускающего использование ядерного оружия. Дипломат уточнил, что это касается и ядерной стратегии Франции.
«Наша военная доктрина и соответствующие документы, касающиеся возможного применения ядерного оружия, они очень точны, не допускают никаких двойных толкований. Там прямо говорится о том, что вне ядерного конфликта ядерное оружие может быть применено только, если существует угроза самому существованию государства», — подчеркнул Грушко.
27 октября Пентагон обнародовал стратегию национальной обороны. В тексте основной задачей США названо снижение рисков ядерной войны, и для достижения этой цели американские власти будут стремиться к взаимодействию с другими государствами, владеющими атомным оружием. В документе также прописано, что наряду с обеспечением собственной безопасности, цель Соединенных Штатов — расширить период неиспользования ядерного оружия. При этом в стратегии Российская Федерация представлена как государство, угрожающее интересам и ценностям США. Подробнее — в материале «Газеты.Ru».
Подписывайтесь на «Газету.Ru» в Новостях, Дзен и Telegram.
Чтобы сообщить об ошибке, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Новости
Дзен
Telegram
Владимир Трегубов
Очередной «черный лебедь»
О крупнейшем банкротстве банка с 2008 года
Алексей Моторенков
Идем в тренде
Георгий Бовт
Смерть реформатору-освободителю
О том, как Александр Второй сам породил тех, кто его убил
Алена Солнцева
От любви до ненависти
Об отношениях матерей с сыновьями
Анна Коняева
Не семейное дело
О том, как безболезненно поделить бизнес при разводе
Найдена ошибка?
Закрыть
Спасибо за ваше сообщение, мы скоро все поправим.
Продолжить чтение
Что такое армейская доктрина? — Институт современной войны
Что такое армейская доктрина? Это простой вопрос. Но я спрашивал кадетов, сверстников и нескольких желающих начальников, и диапазон их ответов был на удивление широк.
Я также слышал, что термин «доктрина» используется по-разному, как и «ура», что в зависимости от контекста, тона и интонации голоса и получателя может означать все: от «да», «жестко», «поехали» », до «Ты мне действительно не нравишься». Такого не должно быть с доктриной, и мы (армейские профессионалы) должны решить эту неясность.
Цитата, приписываемая немецкому офицеру во время Второй мировой войны, свидетельствует о стойком двойственном отношении армии к доктрине: «Одна из серьезных проблем при планировании борьбы против американской доктрины заключается в том, что американцы не читают своих руководств и не чувствуют себя обязанными следовать их учению». В то время как отсутствие изучения нашей собственной доктрины является отдельной темой, цитата открывает разговор о важности доктрины в нашем профессиональном военном образовании.
Первым шагом в изучении доктрины должно быть понимание того, что она собой представляет. Чтобы найти «официальное» определение доктрины, я обратился к доктрине (каламбур).
Интересно, что в издании Полевого руководства 3-0: Операции 2008 года было приложение под названием «Роль доктрины». Руководство, которое заменило его, включает только два абзаца о роли доктрины, а остальная часть материала была перемещена в новый 64-страничный учебник для начинающих (ADP 1-01), который значительно расширяет тему. Оставшаяся часть этой статьи в значительной степени опирается на краткое, но подробное определение роли и компонентов доктрины в FM 3-0 2008 года.
В качестве военного термина армейская доктрина определяется как фундаментальные принципы, которыми вооруженные силы или их элементы руководят своими действиями в поддержку национальных целей.
Но учение — это больше, чем просто принципы. Это свод мыслей о том, как армейские силы намерены действовать в составе объединенных сил, и заявление о том, как армия намерена воевать. Он устанавливает общую систему координат, включая интеллектуальные инструменты, которые армейские лидеры используют для решения военных проблем.
Предполагается, что внимание должно быть сосредоточено на том, как думать, а не на том, что думать.
Фридрих Великий однажды сказал: «Война — это не дело случая. Чтобы хорошо провести его, необходимо много знаний, изучения и медитации».
Доктрина часто обсуждается в негативном ключе. Цитата, приписываемая генералу морской пехоты Джиму Мэттису, иллюстрирует эту точку зрения: «Доктрина — последнее прибежище лишенного воображения ». Но подобные цитаты рассматривают доктрину как набор правил, которым должны следовать солдаты. Это снова неправильное понимание того, из чего на самом деле состоит доктрина.
Согласно старому FM 3-0, доктрина состоит из а) фундаментальных принципов, б) тактики, техники и процедур, и в) терминов и символов.
Прежде всего доктрина содержит фундаментальные принципы. Эти принципы отражают взгляды армии на то, что работает на войне, исходя из ее прошлого опыта. Это принципы, которые были изучены в ходе сражений и войн, которые были успешными во многих условиях, таких как принципы огня и маневра или принципы совместных операций.
Важно отметить, что доктрина не всегда носит предписывающий характер, но она авторитетна и является отправной точкой для решения новых проблем.
Принципы не должны быть контрольными списками или ограничивающими наборами правил. Они предназначены для развития инициативы, необходимой солдатам для адаптивного и творческого решения проблем. Они обеспечивают основу для включения новых идей, технологий и организационных моделей.
Во-вторых, доктрина состоит из тактики, техники и процедур (ТТР). TTP включают в себя развивающиеся знания и опыт армии. Они поддерживают и реализуют фундаментальные принципы, связывая их с соответствующими приложениями. «Как» тактик, техник и процедур включает в себя описательные и предписывающие методы и процессы.
Тактика — применение и упорядоченное расположение сил по отношению друг к другу.
Техники — это не предписывающие способы или методы, используемые для выполнения миссий, функций или задач. Они являются основным средством передачи извлеченных уроков, которые подразделения получают в ходе операций.
Процедуры представляют собой стандартные подробные шаги, предписывающие, как выполнять определенные задачи. Обычно они состоят из серии шагов в установленном порядке. Процедуры носят предписывающий характер; независимо от обстоятельств, они исполняются одинаково. Они часто основаны на оборудовании и специфичны для конкретных типов юнитов. Общий набор процедур в армии включает Стандартные операционные процедуры (СОП) отдельных подразделений.
Наконец, доктрина обеспечивает общий язык для общения военных профессионалов друг с другом. Это особенно важно в условиях огня, когда информация должна быть быстро и точно передана и понятна всем.
Термины с общепринятыми определениями составляют большую часть общего языка армии. Когда дается миссия по уничтожению, очистке или захвату цели, все должны понимать, что задача должна быть выполнена. И да, учение включает в себя нашу любовь к аббревиатурам, чтобы мы могли быстро передавать много информации. «СП АА НЛТ 1900 IOT пересекает LD в 19:30».
— понятно?
Военные символы — это наш способ обеспечить общее графическое понимание несметного количества информации и еще один способ быстрой передачи информации.
Создание и использование слов и символов с общим военным значением улучшает общение. Это делает возможным общее понимание доктрины. Doctrine предоставляет возможность сделать набросок, как на рисунке ниже, для передачи огромного количества информации. Это позволяет солдатам быстро определять задействованные подразделения, основные усилия, все миссии, точные задачи, которые необходимо выполнить, и многое другое.
Пример схемы действий, FM 6-0
Важность этого общего языка невозможно переоценить. Он позволяет людям с совершенно разным бэкграундом (социальным, региональным, комиссионным и т. д.) быстро выучить универсальный язык. Это позволяет армии быстро общаться даже при наличии языкового барьера, такого как военное международное, многонациональное, неправительственное партнерство.
Так что в следующий раз, когда кто-то использует «доктрину» в негативном контексте или заявляет, что «это не доктрина», оттолкните его и скажите, что он не прав.
Фридрих Великий однажды сказал: «Война — это не дело случая. Чтобы хорошо провести его, необходимо много знаний, изучения и медитации». Доктрина — это коллективная мудрость нашей Армии и общий язык нашей профессии. В нем представлены уроки поколений солдат, извлеченные в ходе тяжелых сражений, кампаний и войн. Бросьте вызов скептикам, которые могут считать себя достаточно умными, чтобы выиграть следующую войну только на основании своего опыта. Поощряйте всех использовать в своих интересах инструменты, которые доктрина предоставляет нашей силе.
[ Исправление: в эту статью были внесены поправки, чтобы отразить ссылку на отзывы читателей ADP 1-01 ]
Джон Спенсер, майор армии США и научный сотрудник Института современной войны при Военной академии США в Вест-Пойнте . В течение последних 23 лет он был пехотинцем , занимал звания от рядового до сержанта первого класса и от лейтенанта до майора во время службы в рейнджерах, воздушно-десантных, легких и мотострелковых подразделениях.
Взгляды, выраженные в этой статье, принадлежат автору и не отражают официальную политику или позицию Министерства армии, Министерства обороны или правительства США.
Военная доктрина Америки 21-го века > Издательство Университета национальной обороны > Публикации
Скачать PDF
Стив Ф. Киме был писателем и лектором. Его последняя книга — «История офицера : военно-политическое путешествие » (AuthorHouse, 2015). Он был президентом колледжей возможностей военнослужащих с 1989 по 2005 год. Г-н Киме скончался в октябре 2017 года.
Нам нужно начать думать о военной доктрине, соответствующей реалиям, с которыми США столкнулись в 21 веке. Это должно оказаться болезненным процессом, потому что он будет вызван неприятными реалиями и потребует изменения давних и укоренившихся представлений о том, кто мы такие и как мы используем военную мощь для выражения концепций и ценностей США на внутренней и международной аренах.
Соединенные Штаты вышли из Второй мировой войны как сверхдержава с доктринальной роскошью, состоящей в том, что в течение многих десятилетий им не приходилось сталкиваться с ограничениями нашей военной мощи. За это время наш открытый подход к созданию и применению силы сбил нацию с пути и преподал нам несколько трудных уроков. Реальность начала обнаруживать пределы, которые мы не хотели признавать.
Самолет C-130J Hercules Национальной гвардии США, оснащенный модульной бортовой системой пожаротушения, сбрасывает огнезащитный состав на Томас Файр в холмах над городом Санта-Барбара, Калифорния, 13 декабря 2017 г. (Национальная гвардия ВВС США/Нико Карзис)
Реалии
Новая среда для ядерной стратегии включает в себя эрозию межконтинентальной ядерной энергетики, фундаментальные изменения в прошлом понимании ядерной эскалации и увеличение возможностей для применения силы на всех уровнях конфликта, ядерном и неядерном.
Коммуникационная и техническая революция изменила весь контекст международных отношений, включая спектр потенциальных и реальных конфликтов и варианты создания соответствующих сил для возможных видов конфликтов.
Роскошь разделения внешних и внутренних угроз закончилась, и нация сталкивается с насущной необходимостью заново открыть для себя геополитические факты жизни. Мы забыли о «милиционном» предназначении наших сухопутных войск, но новое осознание внутренней уязвимости, особенно на наших границах, начинает возрождать размышления об основной цели армии.
Американская концепция войны глубоко укоренилась в общественном мнении и вряд ли изменится. Он принимает «кувалдный» подход к явным угрозам нации, но не терпит обращения с неясными угрозами и постепенными иностранными военными затруднениями. трясина, которая подтачивает экономику и стоит драгоценных американских жизней. Более сдержанное применение военной силы, осуществляемое в коалиции с другими странами и с четко понятыми целями, более терпимо, но оно имеет ограниченную стойкость.
Экономическая реальность такова, что Америка в ее постиндустриальной фазе не может позволить себе патрулировать мир в качестве полицейского и, что, возможно, более важно, не может позволить себе продолжительные конфликты и поддержание расширенного военного присутствия за границей, которые мы поддерживали в последние десятилетия. Эта экономическая реальность сопровождается социальными и культурными изменениями в сторону более мягкой силы, которая уже возымела действие. Мировая полиция США больше не в курсе. Национальное строительство, экспорт демократии и предотвращение падения костяшек домино уже в прошлом.
Военно-политическая реальность такова: заставлять силы и политику делать то, что мы на самом деле не готовы начать и закончить, опасно и чрезвычайно дорого. Цена потери доверия к Америке на международной арене огромна. Наши неудачи во Вьетнаме, Афганистане и Ираке будут в расчетах наших друзей и врагов на десятилетия. Утверждения о том, что «мы могли бы победить», нельзя воспринимать всерьез, и проницательные наблюдатели не верят в то, что мы продолжаем позировать, чтобы попытаться снова.
Американцы, информированные 24-часовым циклом новостей и дважды обожженные военными злоупотреблениями, понимают, что глупо со стороны нации путать своих друзей, своих врагов и себя. Это безумие и высокомерие думать, что под руководством политиков можно привести население к конфликту, который почти наверняка будет неустойчивым в долгосрочной перспективе и увеличит государственный долг на триллионы долларов. Американский народ был там и сделал это. Они не вернутся.
Министерство внутренней безопасности доставляет еду и воду изолированным жителям Пуэрто-Рико после того, как ураган Мария разрушил инфраструктуру вокруг Утуадо, Пуэрто-Рико, 12 октября 2017 г. (ВВС США/Джошуа Л. Демоттс) будут утверждать, что цена высока и что недружественные силы заполнят любой вакуум. Те, кто утверждает это, являются серьезными людьми с серьезными проблемами, которые содержат элемент истины, и их нельзя сбрасывать со счетов.
Нет никаких сомнений в том, что сокращение роли полиции США оставило вакуум.
Цена в том или ином регионе действительно может быть высокой, потребность Америки в укреплении своих коалиций может быть острой, а необходимость терпеть режимы, которые мы ненавидим, может быть неприятной. Похвальный американский инстинкт экспортировать наши демократические ценности и большую удачу пострадает.
Но принятие этих реалий — это не конец света, а просто конец мира, в котором мы доминируем каждый день во всех смыслах. Те, кто оспаривал бы влияние этих реалий и выступал против попыток модернизировать нашу доктрину, чтобы соответствовать им, могли бы жаловаться, что они подразумевают изоляционизм во внутренней политике и нерешительность американской внешней политики. Однако, делая такое утверждение, они были бы неправы. Реалистичная, основанная на здравом смысле военная доктрина, совместимая с волей американского народа, не должна отказываться от руководящей роли США в международных делах. Есть чем заняться как дома, так и за границей.
Однако есть некоторое утешение: пример Америки и взвешенные военные действия будут иметь значение.
Компонент военной силы позиции США в 21 веке должен быть более сфокусированным и другим, но не слабым. Внутри страны безопасность Родины – это активная, эффективная безопасность. Эта внешняя политика США привела бы к изменению военной доктрины, и она определенно не была бы ни пассивной, ни пацифистской.
Что касается прямых угроз национальной безопасности, то военная часть американской политики должна основываться на кувалдах, а не на скальпелях. Даже меньшие, более «хирургические» действия будут выполняться с подавляющей силой. Хотя наша доктрина не должна стремиться к применению силы, нам необходимо иметь дело с вневременной реальностью: лучший способ избежать драки на любом уровне конфликта — это иметь возможность решать вопрос силой, если это необходимо.
Там, где речь идет о более тонких или косвенных угрозах применения силы или когда региональные проблемы требуют многонационального присутствия, политика США должна в значительной степени опираться на дипломатию и международные коалиции и избегать односторонних проекций военной мощи. Каждая дружественная мировая держава знает, что такие коалиции лучше всего работают при американском лидерстве и при поддержке надежной силы. Дружественные державы должны осознать, что Соединенные Штаты будут лидировать только в том случае, если все действующие лица будут нести свою справедливую долю политического и военного бремени. Политики США должны понимать и поддерживать энергичную дипломатическую службу, полностью соответствующую нашей доктрине.
Ответ тем, кто все еще будет настаивать на том, что Америка должна продолжать быть мировой полицией, неудовлетворителен, но ясен. Нация должна:
- поддерживать активную, передовую дипломатию, подкрепленную видимым и ограниченным, но дееспособным военным присутствием.
- будьте готовы жить с неудовлетворительными результатами, неприятными партнерами и уродливыми противниками.
- признать, что создание наций за границей по нашему собственному подобию — это химера, которая была разоблачена. Если американский образ жизни будет подражать за границей, то это будет происходить потому, что им восхищаются, а не потому, что его задабривают, покупают или продают. Триллионы долларов и тысячи жизней были потрачены впустую на бесплодные попытки экспортировать наш уникальный образ жизни, и американский народ сыт по горло этим.
- понимают, что Сияющему городу на холме необходимо укрепить свою внутреннюю безопасность и жизнеспособность. Это следует рассматривать как международную реальность, а не как изоляционизм.
Приоритеты и направления доктрины
Реалистичная военная доктрина требует базового перераспределения ресурсов, предназначенных для нашей военной позиции. Значительные ресурсы будут по-прежнему необходимы для ограниченных, но решающих сил проецирования, а также для усиленных и реорганизованных внутренних сил безопасности. Доктринальные приоритеты должны быть смещены в этих направлениях и от поддержания сухопутных войск, способных развертываться за тысячи миль и доминировать на удаленных полях сражений в течение длительных периодов времени.
Военные бюджеты могут пострадать, поскольку Нация, приспосабливаясь к постиндустриальному и меняющемуся глобальному экономическому балансу сил, обнаруживает, что не может поддерживать оборонный бюджет больше, чем несколько других крупных стран вместе взятых. Крайне важно, чтобы наши лица, принимающие экономические и политические решения, думали на десятилетия вперед о роли Соединенных Штатов, когда они корректируют доктрину, оборонные бюджеты и позиции.
Ресурсов, вероятно, хватит для продуманной армии будущего, но не хватит, чтобы продолжать восстанавливать прошлое.
Дебаты о внедрении высоких технологий и размерах сил, как правило, разрешаются в пользу первого, поскольку реалии взвешивают свои силы. Такие дебаты по-разному влияют на силы.
Мы сталкиваемся с интенсивными дебатами между технологическим развитием военно-морской мощи и потребностью в большом количестве кораблей для поддержки присутствия на море. Безудержные расходы и состояние экономики усугубляют противоречие между технологиями и количеством кораблей. Мы должны искать здесь баланс и не упускать из виду, куда заведет флот будущее. Нам нужно следить как за необходимостью присутствия за границей, так и за потребностью в современном военно-морском флоте, который явно не имеет себе равных. Мы, несмотря на большие изменения, которые современные технологии внесли в геополитику и космос, — морская держава. Роль военно-морского флота в переориентации военной доктрины США имеет решающее значение.
Если понадобится кувалда, ключевые удары нанесут ВМФ и элитные силы быстрого реагирования. В некоторых региональных ситуациях, когда интересам США явно угрожают настолько, что это требует одобрения действий Конгресса, такие силы нанесут самые быстрые и верные удары с наиболее заметным эффектом. Если поддержка Соединенными Штатами объединенной международной демонстрации силы потребуется решительной коалиции и будет поддержана Конгрессом, весь мир будет ожидать, что решающим элементом будет морская мощь США.
Морская видимость и присутствие с непревзойденной ударной мощью, которая соответствует переориентированной доктрине, являются ключевыми. Это означает наличие достаточной авианосной ударной силы, чтобы быть кувалдой, если это необходимо для быстрых, ограниченных, независимых действий США или ядром совместной международной операции большего масштаба, если это уместно. Это означает увеличение ресурсов для этого аспекта американской военной мощи, потому что она, скорее всего, будет задействована и, в первую очередь, будет сдерживать потенциальных противников.
Это также означает внимание к изменяющимся техническим аспектам ограниченной войны, таким как противодействие доступу/запрещению территории для сил проецирования.
Мы должны приспособить наши силы к тому, к чему мы действительно готовы: в короткие сроки разбить четко идентифицированного и намеченного врага подавляющей силой или оказать поддержку в противостоянии с несколько более длительными обязательствами международной коалиции, в которой участвуют морские пехотинцы США. В то же время надо быть осторожным, чтобы не увлечься фантазиями о «войне на море». Военно-морские силы могут сдерживать и, при необходимости, определять исход локальных конфликтов, но крупный конфликт в этом столетии вряд ли будет урегулирован на море. Даже морское столкновение с Китаем, перспектива которого по-прежнему потребует развертывания сил в Азии, может быть остановлено там и даже может начаться там, но не закончится на этом. Это плохая новость для тех, кто приспособил свое доктринальное мышление к сценариям победы в войне и мировой войны.
Это также не является хорошей новостью для тех, кто, несмотря на свое отрицание, рассматривает ограниченные войны как ответвление или подмножество великих войн прошлого, которые требуют огромных военных расходов для подготовки к продолжительному крупному конфликту.
Правда в том, что конфликт между крупными державами, за исключением Армагеддона, представляет собой расширенное политическое, экономическое и военное соперничество без территориальных последствий прошлого. Военный статус сверхдержавы фокусирует это долгосрочное соперничество между крупными державами, но не обязательно определяет результаты. В частности, в отношении конкуренции с Китаем доктрина США должна смотреть на десятилетия вперед и объединять политические, социальные и экономические факторы с военными. Ограниченные, тщательно подобранные проекционные силы в сочетании со стратегическими межконтинентальными силами, нацеленными на дальнюю дистанцию, являются ключевыми в этом видении.
Силовые последствия
Последствия непродвижения сил США очень глубоки.
Реалии требуют иной американской структуры вооруженных сил, чем та, которую мы привыкли поддерживать во второй половине ХХ века. Учитывая возникшие реалии, ресурсы должны быть перераспределены в соответствии с желанием людей применять силу, непредвиденными обстоятельствами, в которых применение силы имеет смысл, и ресурсами, которые реально можно направить на нужды вооруженных сил.
Ни одна страна не находится в лучшем географическом и экономическом положении для самозащиты. Рейган был прав: Сияющий город на холме — это то, чем на самом деле является Америка и как мы можем наилучшим образом стать образцом для всего мира. Само наше существование — лучший ответ тем, кто предпочитает не быть такими, как мы. Вот что на самом деле означает американская исключительность. Наша армия должна защищать Сияющий город.
Несмотря на значительные инновации, произошедшие в военном деле, наша основная доктрина не сильно изменилась, особенно в отношении наземной войны. Две мировые войны исказили природу армии, и пришло время вернуться к основному факту: мы являемся нацией резерва и национальной гвардии.
Цель Армии — защищать Родину. Позиция, операции и развертывание нашей армии должны быть направлены на наши границы и нашу внутреннюю безопасность.
Члены Объединенной оперативной группы Empire Shield наращивают операции на станции метро Fulton Street 21 сентября 2016 г. после взрывов на Манхэттене и в Нью-Джерси (Национальная гвардия ВВС США/Кристофер С. Манси)
Армия должна поддерживать вооруженное ядро бойцов и инструкторов, которые могут понадобиться, если когда-нибудь возникнет необходимость призвать штаты и народ предоставить огромные силы. В функции армии не входит поддержание сил для «наземных операций» в случае иностранной интервенции. Поддержание сил для «хорошо организованной милиции, необходимой для безопасности свободного государства» является основной обязанностью армии, поддерживаемой штатами.
Поскольку необходимые изменения являются фундаментальными, было бы наивно полагать, что они могут произойти без горячего сопротивления и споров, но Америке пора смириться с тем фактом, что это граница США и Мексики, а не Северная Корея.
– Граница Южной Кореи, которую мы должны охранять. В течение полувека мы даже не пытались исправить корейскую аномалию, питая иллюзию, что позиции мировой войны были нормальными для Америки. Реальность противоречит таким иллюзиям.
Если Америке когда-нибудь придется высадить войска в большом количестве, это потребует, чтобы все мы взвесили свое мнение, а не только несколько добровольцев. Добровольческая армия должна развивать более интегрированные отношения обучения и боевой подготовки между резервными, гвардейскими и активными подразделениями. Селективная служба должна серьезно относиться к реальности мобилизации, хотя и отдаленной, и она должна приспособиться к гендерной революции.
Требование о развертывании сил США на земле, за исключением необходимости мобилизации массовой армии, изменилось, но не исчезло. Нам всегда были нужны элитные силы, которые могли бы быть решающими в необходимых и небольших применениях силы. Корпус морской пехоты является основным наземным элементом проекционных сил США.
Можно считать, что корпус морской пехоты находится в достаточном количестве, чтобы быть способным к надежным и решительным действиям, для которых он может быть призван, но необходимы корректировки для коалиционных боевых действий и более современные методы развертывания. Америке нужен только один корпус морской пехоты. Некоторых священных организационных и культурных быков следует забодать: «элитные» силы в армии и флоте должны быть переведены в Корпус морской пехоты, где они должным образом принадлежат военной доктрине 21-го века.
Авиация нуждается в переосмыслении. Он будет по-прежнему важен как стратегический молот в триаде и как точный инструмент в войне коалиции. Базирующиеся в США активы ВВС будут актуальны на протяжении всего спектра конфликтов. Численность сил может быть уменьшена, но их качество должно быть улучшено, чтобы соответствовать реалистичному представлению о том, как и когда на самом деле потребуются проекции военно-воздушных сил в дополнение к усилению развертывания авианосцев.
Дебаты между сторонниками новых технологий и сторонниками количества самолетов должны, в отличие от случая со строительством военно-морского флота, явно склоняться в сторону технологий. Возможности истребителей ВВС, базирующихся за границей, будут принижены, и они могут вообще не вписаться в переориентированную доктрину США.
Наше стратегическое сдерживание в виде подводных лодок будет жизненно важным элементом американской военной доктрины в обозримом будущем, но мы должны осознать экономические издержки и изменившийся характер и актуальность ядерного межконтинентального сдерживания. Меньшее количество подводных лодок с баллистическими ракетами может выполнить эту работу. Точно так же силы ударных подводных лодок должны приспосабливаться к новым реалиям. Мы должны идти в ногу со стратегической подводной угрозой со стороны Китая и России, и необходима некоторая подводная поддержка проекционных сил ВМФ, но силы атомных подводных лодок должны сосредоточиться на качестве, а не на количестве.
Таким образом, необходимо серьезно рассмотреть возможность использования более дешевых неатомных подводных лодок в миссиях присутствия и поддержки.
Присутствие требует не только авианосцев. Важны количество кораблей и возможность держать их в развернутом состоянии, не разрушая корабли и не подрывая боевой дух необоснованным темпом операций. Переход к морскому передовому военному присутствию в новом подходе к военной доктрине США должен признать, что ресурсы должны быть направлены на миссию присутствия. Числа считаются.
У нас есть ядро сил морской обороны, но новые реалии требуют смещения фокуса и ориентации. Береговая охрана нуждается в переориентации и, возможно, некотором наращивании, чтобы справиться с реалиями 21-го века. Вероятно, необходима повышенная «милитаризация» Береговой охраны. Мы должны отказаться от шизофренического представления о том, что Береговая охрана на самом деле не является военной силой. Необходима более тесная интеграция военно-морского флота и береговой охраны, а также более тесная координация между обновленной армией и береговой охраной.
Ядерные силы должны быть обновлены, чтобы отразить вторую ядерную эру, все более отличающуюся от старых дней «равновесия ужаса». Эта потребность слишком сложна, чтобы подробно объяснять ее здесь, но некоторые вероятные изменения — это модифицированная триада с меньшим количеством межконтинентальных стратегических вооружений, обновление и концентрация на наиболее неуязвимом вооружении. Нам также необходимо по-новому сосредоточиться на высокомобильном, тактическом ядерном оружии, которое было бы надежным как в сдерживании, так и в боевых действиях в условиях, когда использование и угрозы применения ядерного оружия на более низких уровнях ядерной эскалации становятся все более вероятными. Мы должны остерегаться внезапности на тактическом ядерном уровне.
По мере того, как все последствия необходимости интеграции внутренней обороны с внешней проекцией силы в нашем мышлении станут ясны, серьезная, переориентированная военная доктрина вызовет крайне необходимую реконфигурацию между министерствами обороны и внутренней безопасности.
Возможно, эволюция и рост основных институтов — например, внутренняя роль Агентства национальной безопасности и функции внутренней безопасности — были ошибочными. Они должны быть переосмыслены с точки зрения серьезной военной доктрины. Мы можем обнаружить, что, как и в 1947, для реализации новой доктрины необходим всеобъемлющий новый подход к организации национальной безопасности. Пора также исправить имевшие со временем перекос правовые отношения между «отечественными» и «иностранными» вооруженными силами. Весь свод законов, касающихся Закона о Posse Comitatus, нуждается в тщательном рассмотрении и пересмотре в свете того факта, что внутренние и иностранные военные функции больше не могут быть четко разделены.
Реалистичная временная шкала
Детектив из отдела по разминированию Департамента полиции Эшвилла размещает устройство обнаружения рентгеновских лучей в смоделированной опасной зоне во время региональных внутренних операций и учений по национальной безопасности / обороне Операция Vigilant Catamount , Дамба Фонтана, Северная Каролина, 12 июня 2017 г.
(Национальная гвардия/Уэйн Бектон)
Очевидно, контекст осуществления американского лидерства изменился. Также изменилось соотношение ядерных и обычных сил на всех уровнях конфликта, техническая и коммуникационная среда, а также взаимодействие между внутренними и внешними военными вызовами. Это изменился мир как дома, так и за рубежом. Новые реалии требуют новых подходов к задачам, строительству и эксплуатации вооруженных сил США.
Политический реализм, конечно, расходится с этими суровыми реалиями. Проницательные лидеры и военные новаторы видят и понимают реалии, но нереально надеяться, что Америка быстро приспособится к ним. Несмотря на растущее осознание того, что наша нынешняя военная позиция не соответствует времени, ни один политик и ни один военный офицер не могут успешно противостоять мощному комплексу корыстных интересов в статус-кво и предлагать такую военную революцию, которая требуется в реальности.
Реальности сами по себе должны иметь значение, и рано или поздно они это сделают.