Скифские топоры-скипетры из собрания Музея истории оружия в г. Запорожье » SwordMaster
Сразу отметим, что находки боевых топоров в памятниках скифского времени, в отличие от коротких мечей-акинаков и копий, не говоря уже о наконечниках стрел, весьма немногочисленны. Это может быть связано с тем, что топоры были, прежде всего, оружием знатных скифов. Об этом свидетельствуют некоторые факты.
Во-первых, согласно одной из скифских этногенетических легенд, которые посвящены золотым дарам, упавшим с неба при сыновьях прародителя скифов – Таргитая, была и топор. Овладеть дарами повезло младшему брату – Колоксайу, который и стал родоначальником скифских царей [Геродот, IV, 5].
Во-вторых, боевые топоры в некоторых случаях изображены подвешенными к поясу на скифских антропоморфных статуях, которые по убедительному мнению М.И. Артамонова [1, c. 79], представляют собой воплощенный в камне образ героя-родоначальника. Например, именно топор изображен на известной каменной статуи с Нововасильевки (рис.
1). Не случайно, как свидетельствует Геродот [IV, 70], при заключении клятвенного соглашения скифы, которые договаривались, погружали в чашу, где были смешанная их кровь и вино, оружие, среди которой была и топор. Таким образом, топор будто освящал соглашение.
В-третьих, на предметах греческой торевтики, которые найденные в богатых памятниках скифского времени Восточной Европы, топоры изображены в руках воинов, вероятно аристократов. Прежде всего, это изображение на серебряном бокале с Частых курганов, близ Воронежа (Рис. 2).
Скифские боевые топоры стали предметом детального анализа В.А. Иллинской2 и А.И. Мелюковой3. Первая из них поделила боевые топоры на клиновидные топоры, клевци и топоры-молотки4. Согласно данным В.А. Ильинской, на момент подготовки ее публикации на территории Северного Причерноморья было обнаружено около 60 экземпляров как рабочих, так и боевых топоров 5.
Сейчас их количество, разумеется, несколько увеличилась, но незначительно.
Кроме того, В.А. Ильинская поддержала мнению М.И. Ростовцева, основателя скифоведения как отдельной области историко-археологической науки, о выделении в отдельную группу небольших вотивных бронзовых топориков6. Как считал М.И. Ростовцев, такие топорики были своеобразными скипетрами, что представляли собой символы власти скифских царей.
| Рис.1. Скифская стела из кургана вблизи с. Нововасильевка | Рис.2. Серебряный кувшин с Частых курганов | Рис.3. Топоры-скипетры из музея истории оружия |
Но, как справедливо заметила В.А. Ильинская, во всех научно зафиксированных случаях они были обнаружены в захоронениях представителей среднего скифского слоя и могли служить военными знаками главарей родовых скифских отрядов или других небольших отрядов скифского войска. Это наблюдение хорошо подтверждается, в частности, находкой бронзового молоточка-скипетра в виде головы хищной птицы в захоронении № 25 Кичкасский могильника, датируемой V в.
В общем В.А. Ильинской было учтено 9 экземпляров подобных топориков. В последнее время к ним добавился еще один – это изящный бронзовый топорик, обух которой выполнен в виде головы грифона, была найден в кургане № 18 у с. Львово на Херсонщине10.
Заслуживает внимания тот факт, что в известном ольвийском декрете III ст. до н. э. в честь Протогена, который смог подготовить дары для Сайтафарна царя Саев – то ли скифов, то ли сарматов, которой привел свое войско под стены Ольвии для так называемого «кормления», что было своеобразной формой дани, упоминается не только сам царь, но и многие его скипетроносцев. Достаточно распространено мнение, что Сайтафарна был царем поздних скифов низовья Нижнего Днепра 11.
Понятно, что принимая во внимание относительно небольшое количество бронзовых вотивных топориков, которые, по справедливым мнением В.А. Ильинской, были символом власти главарей небольших военных отрядов, возникает вполне закономерный вопрос – чем обозначалась власть среднего и высшего звена скифской аристократии.
Об инсигниях царской власти дает яркое представление известный топор VII в. до н. э. из кургана № 1 возле ст. Келермеской, что в Адыгее. Сам топор изготовлен из железа и насажен на деревянную рукоять длиной 72,3 см. Рукоять была сплошь покрыта золотым листом, украшенным выполненными в высоком рельефе фигурами фантастических животных, в характерном для Передней Азии художественном стиле. Похожими золотыми пластинами были украшены обух и отверстие для рукоятки. Уникальность этого топора вполне позволяет согласиться с мнением В.А. Киселя
Если бронзовые вотивные топорики и келермеский топор якобы олицетворяют два полюса в реальной иерархии скифского общества, то что же представляли собой скипетры среднего и высшего скифской аристократии?
По нашему, возможно гипотетическому мнению, они могут быть представлены топорами-клевцами и топорами-молотками.
Рис. 4. Топоры-скипетры из Музея истории оружия |
Рис.5. Топоры-скипетры из Музея истории оружия |
Они практически никогда не были обнаружены в захоронениях рядовых скифских воинов, а происходят из курганов скифской знати. Кроме того, возможно ранние (вероятно, VII или начале VI в. До н. э.) из клевцов скифского типа, происходящих из захоронения вблизи Цукур-Лимана на Таманском полуострове13 и из станицы Гостагаевская Краснодарского края14, изготовленные из бронзы, которая в то время для изготовления оружия (исключая литых наконечников стрел) уже не использовалась. Однако, сакральный характер бронзового оружия может быть подтвержден тем, что именно из бронзы были изготовлены две пары бронзовых жертвенных ножей, происходящих из кургана VI в. до н. э. Репяховатая Могила, что на Черкаcщине15.
А.И. Мелюкова16, учитывая относительно небольшое количество боевых топоров, найденные на территории степной части Северного Причерноморья по сравнению с памятниками Лесостепи, в частности с курганами Посулья, пришла к выводу, что этот вид оружия был лишь второстепенное значение в скифском военном быту.
Однако, она не учла, что в северо-причерноморских степях обнаружено лишь чуть более 100 скифских захоронений VII — V вв. до н. э.17, тогда как В.А. Ильинская уверенно отождествила со скифскими дружинными некрополями эпохи архаики курганы Посулья.18 Именно этим и можно объяснить, почему в посульских курганах обнаружены так много боевых топоров – более 2119.
По клевцам из памятников Северного Причерноморья, то наибольший их набор был обнаружен в Бердянском кургане начале IV в. до н. э., который, скорее всего, был усыпальницей одного из правителей большого военно-территориального объединения скифов (Геродот называет их номархами), которые, вероятно, были представителями царского скифского рода. Как и другие украшения конской узды и предметы вооружения, четыре железных и один биметаллический клевца были подвешенны на железном крюке, вбитом в стенку погребальной камеры Центральной могилы 20.
Уникальным для скифских древностей является биметаллический клевец.
Он длинный и несколько изогнутый, а обух украшен бронзовой обоймой, верхняя часть которой выполнена в виде головы человека. Не вызывает сомнения, что данный клювець имел сакральное значение и был символом власти.
Итак, после такого краткого обзора вопрос о скифских боевых топорах, перейдем к хранящимся в Музее истории оружия в г.. Запорожье (вероятно, они происходят из памятников Таманского полуострова, где жили родственные скифам племена синдов и меотов), и которые топоры мы считаем символами власти.
Во-первых, это небольшой (длина 9 см) вотивный топорик (рис. 3, 1, 6), но в отличие от других подобных изделий, он изготовлена не из бронзы, а есть сплошь железный. Диаметр проушины – 1,7 см. Одна часть топорика имеет вид молотка, другая – украшена изображением головы хищной птицы, скорее всего фантастического грифона с загнутым клювом и большими глазами. К сожалению, в связи с коррозией металла выявить все детали изображения невозможно.
Другие топоры-скипетры из Музея истории оружия относятся к категории топоров-клевцов и топоров-молотков.
Рассмотрим сначала древнейшие из них. Безусловно, к их числу относится, прежде всего, биметаллический клевец (рис. 4, 1, 9). Его железная боевая часть длиной 22 см, состоящпя из киркоподобного клинка и молотковидного обуха, соединенная с бронзовой втулкой, нижнее отверстие которой равна 28 мм.
Во втулке имеется небольшое отверстие, обеспечивающие надежное крепление клевца к деревянной рукоятке с помощью какого-то металлического стержня.
Аналогий этом клевцу известно не очень много. Прежде всего это северокавказские экземпляры с Перкальського могильника
Действительно, в памятниках савроматов известно несколько экземпляров таких клевцов. Например, это биметаллический клевец, найденный вблизи Оренбурга27.
| Рис.7. Скифский топор из Музея истории оружия | Рис.8. Скифский топор из Музея истории оружия | Рис.9. Скифский топор из Музея истории оружия |
Рис. 10. Скифский топор из Музея истории оружия |
Рис.11. Скифский топор из Музея истории оружия | Рис.12. Скифский топор из Музея истории оружия |
| Рис.13. Скифский топор из Музея истории оружия | Рис.14. Скифский топор из Музея истории оружия | Рис.15. Скифский топор из Музея истории оружия |
Подобные клевцы встречаются и в памятниках Ананьинской культуры. В частности это оригинальный клевец длиной 17 см, что происходит с пос. Большая Таяба. Он имеет подобный клюву железный клинок, бронзовую проушину, которая переходит в железный обух со шляпкой на конце. Бронзовая часть декорирована геометрическим орнаментом. Этот клевец, который А.Х. Халиков бесспорно считает символом власти, датируется, примерно, VII — VI вв. до н. э.28
К ранним экземплярам относятся еще несколько клевцов из экспозиции музея. Среди них железный клевец длиной 175 мм с кинжалоподобным клинком, овальной проушиной и молоткообразным обухом (рис.
4, 3, 11). Данное изделие является оружием редкого типа, ближайшая его аналогия – клевец из захоронения № 258 Тлийського могильника29.
Уникальным является клевец (длина 237 мм), который имеет также кинджалоподобный, немного изогнутый клинок и обух в виде молотка. На окончании обух имеет расширение, украшенное геометрическим орнаментом (рис. 3,3, 7). Близких аналогий ему нам неизвестно, разве что можно слегка сравнить его с уже упоминавшимися клевцами из станицы Гостагаевской и с пос. Большая Таяба, но первый является бронзовым, а последний – биметаллическим, а его геометрическая орнаментация более пышная. Однако это может указывать на довольно раннюю дату (вероятно, в пределах VII — первой половины VI в. До н. э.) клевца из Музея.
К достаточно редкому типу относятся и боевые железные топоры, один из частей которых представляет собой типичный клевец, а другой имеет вид топора с широким лезвием. Двое из них довольно массивные и имеют длину 327 мм (рис. 5,1, 12) и 315 мм (рис.
5, 2, 13). Третий меньше по размерам (длина 134 мм), а его клювовидная часть весьма короткая (рис. 5, 3, 14). Других подобных железных топоров мы не знаем, какокой-то аналогией им может быть бронзовый клевец с Цукур-Лимана, что уже упоминался. Несмотря на то, что они изготовлены из разного материала, их типологическая близость позволяет датировать эти три топора из собрания Музея примерно VII — VI вв. до н.э. К сожалению, как и в других случаях, точное определение их даты затруднено отсутствием данных о вещах, найденных вместе с ними.
Еще одно изделие относится к категории топоров-молотков. По В.А. Иллинской30, они являются основным типом скифских боевых железных топоров. Исследовательница разделила их на три типа: дуговидно изогнутые; с прямой спинкой и с лопастью, симметрично расширяется к лезвию.
К первому типу относится железный топор длиной 227 мм, который якобы происходит из окрестностей г. Геленджик (рис. 4, 2, 10).
Наконец вспомним еще два необычных боевых железныех топора.
Один из них, длиной 193 мм (рис. 5, 4, 15), имеет прямую спинку и состоит из двух клиновидных лезвий. Второй – это топор-молоток длиной 150 мм, обух которого изогнут вниз в виде крючка (рис. 3, 2, 8).
Мы еще раз напоминаем, что наше мнение о таких топорах, как о своеобразных скипетрах не является бесспорным, но надеемся, что публикация этой коллекции еще не введенной в научный оборот, будет способствовать изучению боевых топоров скифского типа.
⇓ ЛИТЕРАТУРА
Авторы: Мурзін В.Ю. Шлайфер В.Г. Скіфські сокири-скіпетри із зібрання Музею історії зброї у м. Запоріжжі //аукове видання: Історія зброї: Альманах. — Запоріжжя: № 1/2008. Переклад з української Віктор Шарко, укр. версія
Боевые топоры скифского типа из Северного Причерноморья » SwordMaster
С появлением скифов в степях Северного Причерноморья состоялись инновационные сдвиги в материальной культуре не только кочевников, но и их оседлых соседей. Отчетливо те изменения фиксируются в комплексе вооружения.
Изучению скифской паноплии посвящен значительный корпус работ, проанализированы и суммированы в ряде специальных исследований (Горелик 1993; Клочко 2006; Грицюк 2009). Отметим, что самой основательной работой актуальной до сих пор монография А.И. Мелюковой (Мелюкова 1964).
Здесь рассмотрим только одну категорию наступательного оружия ближнего боя, которую классифицируют как ударно-рубящее древковое, то есть топоры, чеканы и клевцы.
Такой выбор обусловлен тем, что активно эта тема разрабатывалась еще в 1960-е гг., И на фоне дальнейшего пополнения источников, уточнения хронологических схем и изменения представлений о этнокультурном развитии в эпоху раннего железа наметилось отставание в осмыслении этой категории вооружения и ее роли в военной деле. Избранный круг оружия определено ее конструктивными особенностями: наличием железной ударной (рубительные) части и короткого деревянного рукоятки (Кулинский 2007, с. 13). Функционально эти артефакты относятся к орудиям рукопашного боя и парадному оружию (Грицюк 2009, с.
114).
Прежде чем перейти к основной теме, уточним некоторые нюансы терминологии. В публикациях европейских археологов скифские топоры обозначает термином венгерского происхождения «czekan» (Kostrzewski 1936, s. 3, Bukowski 1977, p. 187; Глосек 1998, с. 192; Klosinska 2003, s. 219), который фигурирует и в трудах отдельных отечественных исследователей (Черненко 1980). Но в целом в советской литературе их чаще называли «топор-молоток» из характерное утолщение обуха (Ильинская 1961, с. 36; Мелюкова 1964, с. 66). В свою очередь М.В. Горелик разделил массив боевых топоров по ширине лезвия на узкие («топоры») и широкие («секиры»), отметив в то же время на их функциональных различиях: первые предназначались, чтобы колоть, раскалывали, другие – чтобы рубить ( «рассекать»). Отдельно исследователь рассматривал чеканы и клевцы, определяющей чертой которых считал узкое горизонтальное лезвие, заканчивается острием (Горелик 1993, с. 41, 53). В.И. Клочко, характеризуя подобные изделия Черногорской культуры, использовал термины «клевец» (Клочко 2006, с.
270), а В.М. Грицюк перечислил три равнозначные группы оружия рукопашного боя – топоры, чеканы и клевцы, объединяя их по принципу действия (Грицюк 2009, с. 113).
Типология
Сейчас есть три варианта типологии скифских топоров. Первыми этой проблеме уделили внимание В.А. Ильинская и А.И. Мелюкова. Работая параллельно, исследовательницы предложили довольно расходящиеся схемы систематики. В.А. Ильинская поделила образцы на три группы: топоры, клевцы и топоры-молотки (Ильинская 1961, с. 33). А.И. Мелюкова осуществила детальный разделение, включающий два отдела с двумя типам каждый и возможными вариантами в них (Мелюкова 1964, с. 66). Но в типологии В.А. Ильинской не учтенные все нюансы морфологии, А.И. Мелюкова фактически оставила без внимания чеканы.
Учитывая эти недостатки и привлекая широкий круг источников, Е.В. Черненко разработал детальную схему, которая кардинально отличается от предыдущих (Черненко 1980). Однако некоторые группы (например, клиновидные топоры) охарактеризованы им недостаточно, в частности не указана четкая граница между боевыми и рабочими инструментами.
Так без внимания исследователя осталась ряд существенных отличий, которые отличали боевые топоры.
По нашему мнению, чтобы вписать боевые топоры в типологическое схему, следует несколько дополнить систематике А.И. Мелюковой, основанный на базовых конструктивных отличиях, вариациях исполнения определенных деталей и функциональном направлении. Следует также придерживаться четкой иерархии критериев, присущей разработке А.И. Мелюковой, и унифицировать основные понятия, как предлагает Ю. Худяков (Худяков 1979).
Прежде необходимо провести границу между боевыми и рабочими топорами. В.А. Ильинская определяла рабочие топоры по массивности и использованием обуха как молота по следам на нем (Ильинская 1961, с. 29). А.И. Мелюкова добавила к тому же локализацию изделия в погребении. В частности, боевой топор, по ее наблюдениям, клали возле правого бедра покойника вместе с другими образцами оружия (Мелюкова 1964, с. 66).
И.Б. Шрамко также обращает внимание на массивность рабочих орудий как их определяющую черту (Шрамко И.
Б. 1989, с. 149; 1994, с. 43), но главным критерием дифференциации топоров считает технологию их изготовления. Металлографические исследования орудий ворсклинского региона показали, что обух и проух рабочих топоров формировали путем загибания заготовки (Шрамко И.Б. 1990, с. 137), зато проух боевого делали сквозной прошивкой, то есть пробивали (Шрамко И.Б. 1989, с. 150 ). Но за пределами ворсклинского локального варианта, в частности в Правобережье, известно несколько топоров, имеющих морфологические черты боевого орудия (грацильного, небольших размеров и веса) и одновременно технологические черты рабочего (сварочный шов на проушине, что остался от загибания заготовки). Это находки из кургана 9 у с. Михайловка (Прусы), кургана 485 у с. Капитонивка и Пастырского городища (Ильинская 1961, с. 37, 39; 1975, с. 103; Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989, с. 122). Зато метод прошивки зафиксирован и на рабочем топоре с Люботинського городища (Солнцев, Шрамко 1998, с. 135).
Группа I — боевые топоры:1 — Старшая Могила; 2 — Дуплинское; 3 — хут. Шумейко; 4 — Малая Офирна
Очевидно, что в боевых топорах не предусматривалось нагрузки на обух. Таким образом, возвращаясь к вопросу терминологии, можно утверждать, что использовать термин «топор-молоток» относительно образцов отдела II типологии А.И. Мелюкова некорректно (Мелюкова 1964, с. 66; см. Также: Есаян, Погребова 1985, с. 79). Небрежная обработка молоточковидных обухов (Шрамко Б.А., Фомин, Солнцев 1970, с. 52) указывает на то, что он не использовался как ударная часть и, вероятно, был только противовесом. Подытоживая сказанное, отметим следующие требования для определения боевого топора.
- Стройные пропорции. Боевые образцы имеют сложный профиль с узким четко выделенным лезвием. Для рабочих вариантов характерна прямоугольная в сечении форма обуха, ширина которого больше высоты, например как у топора из кургана 7 группы Частых (Пузикова 2001, рис. 19, 2).
- Техника изготовления. И боевую и рабочую топор выковывать с железной заготовки, но они отличаются по качеству.
Основное внимание при изготовлении боевого орудия уделяли лезвию, которое могли подвергать цементации и закалке (Вознесенская 1975, с. 82; Москаленко, Недопако 1980, с. 65). - Условия находки. Для образцов из захоронений еще одной отличительной чертой является корреляция с обрядом, инвентарем и их размещением по покойника (Мелюкова 1964, с. 66). В основном боевой топор клали справа от покойника рукояткой вдоль бедра. Подобно размещены топоры и на антропоморфных скульптурах (Шелехань 2010 с. 37).
- Трасологический анализ информирует об использовании артефакта как боевого или рабочего орудия (Ильинская 1961, с. 29; Солнцев, Шрамко 1998, с. 132). В боевых топоров основная нагрузка приходилась на лезвие, в рабочих — и на обух (сработан).
Основное внимание при изготовлении боевого орудия уделяли лезвию, которое могли подвергать цементации и закалке (Вознесенская 1975, с. 82; Москаленко, Недопако 1980, с. 65).Рассмотрение находок с такой точки зрения позволил исключить из числа боевых топоров экземпляры хозяйственного назначения, а именно из кургана 12 у с. Пруссы, кургана 411 у с. Пекари, кургана 472 у с. Оситняжка и кургана 2 у с. Триполье.
Относительно последней достопримечательности стоит напомнить, что из Триполья происходит два изделия, известные по рисунку В. Хвойки. В отличие от В.А. Ильинской (Ильинская 1961, рис. 3, 2, 3), Б.А. Шрамко тоже не видел в них боевые топоры и считал их мотыгами (Шрамко Б.А. 1961, с. 89).
Если учитывать, что функциональное назначение является важнейшим основанием для выделения высших таксономических единиц чем морфологические различия, то совокупность скифского ударно-рубящего оружия следует разделить на две группы – топоры и чеканы. Между тем, мы считаем клевец разновидностью чекана, то есть ниже таксономической единицей, поскольку они несколько отличаются по форме, хотя принцип их действия одинаков. Поэтому, предлагаем дополнить типологию А.И. Мелюковой и рассматривать чеканы как II группу боевых топоров. Из-за чрезвычайного разнообразия форм при незначительном количестве находок этот вариант типологии целесообразен только для материальной культуры скифов Северного Причерноморья.
Таким образом, массив древкового ударно-рубящегл оружия разделен на две основные группы – топоры (рис. 1) и чеканы (рис. 2).
Група I
Для упорядочения первой группы практически без изменений применен подход А.И. Мелюковой (Мелюкова 1964, с. 66), согласно которому группа боевых топоров разделена на два отдела: 1) массивные топоры и 2) легкие, представленные однолезовой изделиями. Появление дволезовой образцов позволяет выделить третий отдел.
Первый отдел – клиновидные топоры – в свое время разделяли на два типа: топоры с прямой лобовой частью и с выемкой у основания. Но, несмотря на указанные нами требования, считаем, что целесообразнее рассматривать как боевые исключительно топоры второго типа. Итак, сюда попадают 4 экз.: с кургана 9 у с. Куцеволовка, кургана у с. Луга и два топора со Старшей Могилы (см. Приложение, там и ссылка).
Второй отдел – легкие топоры – делится на два типа.
II.1 – топоры с прямой спинкой. К ним относятся 18 экз.
– из курганов под Кругликом, Ленковцах, Дуплинским, Репяховатой Могилы, Бельского городища (2 экз.), Новоселки Гримайловской, Перебыковцы, кургана 1 могильника Скоробор, курганов 3, 5 (2 экз.) и 468 с Оксютинцов, кургана 12 у Вовковцев, захоронение 4/2 группы Страшной Могилы, разрушенного кургана Люботинського могильника, кургана 485 у Капитоновка и Желтокаменка. Среди образцов этого типа можно выделить два варианта: с лезвием, оттянутым вниз, и симметричным к поперечной оси.
II.2 – топоры с изогнутой спинкой – менее многочисленны. К таковым отнесены 8 экз .: из курганов у хут. Шумейко и Осняги, кургана 448 у Журовка, кургана 2 у с. Красный Подол, кургана 9 у с. Михайловка, захоронение 109/3 могильника Мамай-Гора, кургана 6 у Любимовки и захоронения 6/2 у Днепрорудного.
Третий отдел – дволезвийные топоры – необходимость выделять такие уже отмечали исследователи (Bukowski 1977; Черненко 1980). Это стало возможным после раскопок кургана Малая Офирна (Петровская 1968, с. 164; Максимов, Петровская 2008, с.
7) и проявления аналогий топоре из него в зарубежных публикациях скифских старожит ностей как, например, из погребения у м. Ґрабонуґ. Можно предположить другие культурные корни дволезвийных топоров, поскольку они широко представлены в памятниках ранних саков (Bukowski 1977, s. 187). В этом отделе в перспективе можно выделить два типа: симметричные и асимметричные топоры. Сейчас в пределах Украины известно лишь два двулезвийных топора: курган Малая Офирна и захоронения 3 кургана Перепятиха.
Группа ІІ
Группа II (чеканы) разделена на два отдела.
Первый отдел – это собственно чеканы, то есть образцы с прямым профилем боевой части. В Северном Причерноморье известна лишь одна случайная находка возле с. Орехово Донецкой обл. — биметаллический чекан с бронзовой втулкой и железным бойком, что имеет многочисленные аналогии среди древностей за пределами Причерноморья. Б.Б. Пиотровский очертил круг подобных артефактов, разбросанных в Евразии от Алтая до Малой Азии (Пиотровский 1954, с.
156). Предполагается, что такие изделия маркируют древнейший пласт скифских древностей периода первых вторжений в Восточную Европу и Переднюю Азию (Подобед 1994, с. 181).
Второй отдел – клевцы, то есть образцы изогнутого профиля. Они разделены на три типа.
II.1 – клевец с лопастью на тыльной стороне представлен только экземпляром с Трахтемировского городища. Исключительность находки обусловлена привнесенным ее характером. Прямой аналогией трахтемировскому клевцу является изделие из кургана Цукур Лиман (Вахтина 1989, с. 52). В целом же подобная форма тяготеет к культурам Западной Сибири (Ильинская 1961, с. 36).
II.2 – грацильные клевцы изогнутого профиля, ромбические в сечении. Известно 4 экз. – из кургана 1 у Вовковцев, Гаймановой Могилы, Мелитопольского и Бердянского курганов.
II.3 – массивные клевцы изогнутого профиля, тоже ромбические в сечении. Известно 6 экз. – четыре происходят из Бердянского кургана и по одному из Первой Завадской Могилы и могильника Скельки.
1 – Орехово; 2 – Трахтемировское городище; 3 – Мелитопольский курган; 4 – Первая Завадская
Из-за значительного распространения клевцы в западносибирских культурах возникло предположение об их происхождении от Ананьинская прототипов (там же). Но это правомерно только в отношении экземпляров VII-VI вв. до н. э. С конца VI в. до н. э. скифская материальная культура теряет характерные черты, роднящие ее с средне- и переднеазийскими памятниками. Но несмотря на это у исследователей утвердилась мысль о Ананьинском происхождения всех без исключения клевцов (Петренко 1961, с. 70). По нашему мнению, нет твердой генетической связи между клевцами всех трех типов. Ведь экземпляры первого типа датированы только раннескифским временем и представлены спорадическими находками, вероятно, привнесенными из другой культурной среды. Зато клевцы второго и третьего типов, хотя и малочисленные, представляют более позднюю группу, хронологически оторванную от раннескифского образцов и компактно распространенную только в скифской среде.
Аналогии им не найдены в синхронных родственных культурах, поэтому можно предположить, что последние являются продуктом собственно скифского происхождения.
Датировка и хронология
Из-за изменений в представлениях о датировке скифских древностей и использования различных категорий опорных хроноиндикаторив имеем противоречивые взгляды относительно даты определенных экземпляров боевых топоров. Есть построения, в которых топоры фигурируют в иллюстрациях хронологической шкалы (Медведская 1992; Смирнова 1993; Могилов, Диденко 2009). Особого внимания они заслуживают при рассмотрении раннескифской хронологии, ведь в тот период и появились инновационные для Восточной Европы категории вещей (Боковенко 1989, с. 79). Сами топоры нельзя считать четким хронологическим маркером. Но, поскольку некоторые образцы происходят из закрытых комплексов, датированных по разным показателям, хронологическая позиция каждого образца может быть определена с определенной вероятностью (Горбунова 2005, с.
22).
Группа І
Среди боевых топоров, что вписываются в общую картину развития скифской материальной культуры, выделены две хронологические группы. Они определенным образом соотносятся с представленным типологическим распределением.
Середина VII — третья четверть VI в. до н. э. Так можно датировать 4 экз. клиновидных (отдел I) – курган 9 Куцеволовка, Луки, два топора со Старшей Могилы; 14 экз. отдела II типа 1 (грацильного с прямой спинкой) – Круглик, Ленкивцы, Репяховатая Могила, два топора с Бельского городища, Новоселка Гримайловская, Перебыковцы, курган 1 Скоробор, курганы 3 и 468 и 2 экз. из кургана 5 Оксютинцы, курган 12 Вовковцы, Дуплинское; единственный образец отдела III – дволезвийный топор с Малой Офирны.
В конце первого периода, в середине VI в. до н. э., появляются образцы отдела II типа 2 (грацильного с изогнутой спинкой, 3 экз.) – курган возле пгт. Шумейко, Осняги и курган 448 у Журовка.
Во второй половине V-IV вв.
до н. э. наблюдаем спад топоров отдела II типа 1: известно 3 экз. — курган 485 Капитонивка, Желтокаменка, захоронение 4/2 группы Страшная Могила. Есть также 4 экз. отдела II типа 2 — курган 9 возле с. Михайловка, захоронение 109/3 могильника Мамай-Гора; курган 6 у Любимовка, захоронения 6/2 у Днепрорудного и курган 2 у с. Красный Подол.
Таким образом, прослеживается определенная закономерность в хронологической изменчивости скифских боевых топоров. Клиновидные и двулезвийные образцы присущие только погребением раннескифского периода. Легкие топоры также демонстрируют некоторые изменения. В раннескифское периоде распространены преимущественно образцы с прямой спинкой, а с изогнутым профилем появляются только в середине VI в. до н. э. В промежутке от последней четверти VI и к середине V в. до н. э. топоры отсутствуют, особенно учитывая то, что экземпляр, известный за публикацией дореволюционных раскопок Ольвийского некрополя (Скуднова 1960, рис. 4), вызывает сомнения в его принадлежности к скифскому оружию.
После появления в конце VI в. до н. э. топоров с изогнутым профилем изделия первого и второго отделов сосуществовали до конца IV в. до н. э.
Отдельно стоят топоры, происходящие с территорий, прямо или косвенно связанных с переднеазийской походами скифов. Оттличие их от восточноевропейских комплексов объясняется в значительной типологической однородностью хронологических групп, чего нет в Северном Причерноморье. Все образцы, за редким исключением, относятся к отделу II типа 1. единичные находки представлены образцами отдела I и отдела II типа 2. Зато набор вариаций отражает все разнообразие, на которое были способны тогдашние мастера.
Находки, традиционно считаются непосредственными прототипами собственно скифских топоров (Ильинская 1961, с. 50; Есаян, Погребова 1985, с. 81), не рассматриваются вместе с севернопричерноморскими изза того, что не всегда можно назвать их владельцами именно скифов (Техов 1972 , с. 218; Погребова 1981, с. 44; Махортых 1991, с. 63). Значительное количество захоронений с железными проушными топорами скифского типа осуществлено с кобанским обрядом: покойника в скорченном состоянии вкладывали в почвенную яму с каменной конструкцией, а топор клали у черепа (Техов 1980, с.
222; Погребова 1981, с. 44; Эрлих 2007 , с. 188). Но некоторые аналогичные образцы происходят из погребений, устроенных по кочевническому обряду (Техов 1980, с. 219). Но даже эти топоры из захоронений, удаленных от основного этнического массива кочевых скифов, и найденные в другом этнической среде нецелесообразно рассматривать, не учитывая первоначальный ареал их изготовления и распространения. Но подробный обзор топоров кавказских культур выходит за пределы нашего исследования. Поэтому ограничимся лишь описанием их подобных и расходящихся рис с образцами из Северного Причерноморья.
Напомним, что основная масса захоронений с топорами приходится на регионы, где происходили непосредственные контакты кочевников с населением кобанской и колхидской культур – южную Абхазию и Колхиду (Пиотровский 1954, с. 141; Погребова 1969, с. 179; 1981, с. 44; Есаян , Погребова 1985, с. 21; Махортых 1991, с. 7, 9), не совпадает с рассуждениями Е.И. Крупнова о путях вторжения в Закавказье вдоль побережья Каспийского моря (Крупнов 1954, с.
193; 1960, с. 66; противоположное мнение см.: Погребова 1984, с. 41).
Есть почти синхронные параллели между формами с Кавказа и Приднепровского Лесостепи, например, захоронение 70, 99 и 212 Самтаврского могильника, Келермеса и, соответственно, Старшая Могила и курган 12 у Вовковцев (Мелюкова 1964, с. 66; Есаян, Погребова 1985, с. 81; Галанина 1991, с. 15), захоронения 103 и 173 Тлийського могильника и курган 485 у Оксютинцив (Ильинская 1961, с. 36; Техов 1980, с. 219). Но заметим, что эти параллели не является полным аналогиями (Погребова 1969, с. 187; Есаян, Погребова 1985, с. 82), а подавляющее большинство топоров в захоронениях Украинской Лесостепи появляется несколько позже.
Группа ІІ
Массив чеканов распадается на две неравноценные хронологические группы.
VII — первая половина VI в. до н. э. Так датируется биметаллический чекан с Орехово и железные клевцы с Трахтемирова и два с Цукур Лимана.
V-IV вв. до н. э. Тогда в Северном Причерноморье появляются принципиально новые формы, а именно, массивные изогнутые клевцы (Первая Завадская Могила, могильник Скельки и четыре клевца с Бердянского кургана) и грацильные (курган 1 Вовковцы, Мелитопольский, курганы Шпола, в уроч.
Дарьевка, биметаллический клевец Бердянского кургана и Гайманова Могила).
В общем наблюдаем такую картину. В начальный период скифской истории произошло механическое привнесение новых элементов в материальной культуре кочевых скифов и оседлых племен со скифоидной культурой. Некоторые редкие образцы (биметаллические чеканы и железные клевцы с лопастью) не имели продолжения в новой среде. Зато топоры с лопастью и молоточковидные обухом, привнесенные в Северное Причерноморье в середине VII в. до н. э., были подхвачены и использованы местными мастерами для изготовления таких образцов. Можно предположить, еще под влиянием нововведений, начиная от границ VII-VI вв. до н. э., была предпринята попытка развить боевые топоры на основе местных массивних клиновидных прототипов.
В дальнейшем, в середньоскифський период, произошло резкое сокращение такого вида вооружения. Топор из кургана Желтокаменка больше напоминает дериват раннескифских массивных экземпляров чем инновационный продукт.
В курганах 448 у Журовка и пгт. Шумейко отмеченны разновидности топоров, которые станут характерными для последующего периода скифской истории (Полин 1984).
Следовательно, в свете последних исследований этнокультурной истории скифов изменение в наборе вооружения может возникнуть как отражение продвижения новой волны кочевников в Северное Причерноморье (Алексеев 2003, с. 192) и определенных трансформаций в материальной культуре (Алексеев 1992, с. 117). Но можно предполагать, что подобные изменения связаны с затуханием в скифской культуре относительно архаичных кавказских элементов. Ведь из-за перемещения главного очага кочевой орды скифов с Прикубанья до Поднепровья культурные контакты с племен кобанской культуры переключились на население Украинской Лесостепи и греческие полисы.
В позднескифский период, после лакуны конца VI — первой половины V в. до н.
э., начался новый виток в развитии материальной культуры скифов. В то время заметны дальнейшее развитие и преобладание грацильным форм топоров и чеканов. Можно предположить, что топоры того времени являются произведениями только местных мастеров, поскольку для них нет прототипов ни в соседних культурах, ни в кругу синхронных культур ираноязычных кочевников.
В памятниках Крыма боевые топоры представлены единичными находками – с Талаевського кургана и захоронения 3/2 некрополя Неаполя Скифского. От рассмотренных образцов они отличаются тем, что симметричное лезвие расположено на тонкой вытянутой шейке. В.А. Ильинская относила эти изделия к чисто скифским, а их необычную форму объясняла индивидуальными чертами (Ильинская 1961, с. 39, рис. 7, 8, 9). Однако стоит отметить, что в вооружении поздних скифов Крыма произошли значительные трансформации (Высотская 1972, с. 149), которые заключались, в частности, в широком заимствовании сарматских и латенських вещей (Симоненко 2005, с. 91, рис.
5). Но появление новых форм топоров сложно объяснить культурным влиянием. Если учитывать, что количество оружия в захоронениях поздних скифов довольно ограничена, можно предположить, что указанные образцы выполняли роль лишь церемониального оружия.
Можно также предположить местные корни топоров отдела I. Большие клиновидные с массивным обухом топора появились в погребениях и поселенческих комплексах на полвека позже по сравнению с легкими. Вероятно, подобные изделия были продуктом местных кузнецов и демонстрируют или попытку трансформировать рабочие образцы в боевые, или же есть реминисценцией новочеркасской традиции изготовления боевых топоров. На это указывают схожие черты их – клиновидная форма, выемка в основе и проух, смещенный к обухом. В пользу мнения о местном изготовления массивных топоров в то время свидетельствует и тот факт, что несмотря на незначительное их количество в Северном Причерноморье разнообразие их форм шире чем на Кавказе (Вознесенская 1975, с. 82). В этом регионе они представлены совсем редко – например, захоронение 70 Самтаврского могильника, а в Средней Европе совсем неизвестные (Скорый 1983, с.
8).
Пространственное распределение скифских боевых топоров показывает (рис. 3), что в течение VII-VI вв. до н. э. они «оседали» в основном в памятниках Лесостепи. Это можно связать и со следами военных набегов кочевников (Фиалко, Болтрик 2003, с. 76), и с местным производством по скифскими образцами (Шрамко И.Б. 1994, с. 43). Находки боевых топоров V-IV вв. до н. э. концентрируются в Нижнем Поднепровье – центральной части Европейской Скифии. Здесь заметна и концентрация захоронений с набором признаков тяжеловооруженного воина. В 75% захоронений с топорами произошли детали железного панциря, а в 72% – конского снаряжения. Это может быть дополнительным аргументом в пользу предположения о выделении в скифском среде института дружинников (Черненко 1986, с. 85; 1992, с. 101; Бессонова 1998, с. 57). Такая тенденция, вероятно, отражает трансформацию кочевой орды в сложный политический организм. Касательной составляющей того процесса является концентрация захоронений тяжеловооруженных воинов в полосе так наз.
Золотого пояса Скифии.
Дополнение
Каталог находок боевых топоров и чеканов и территории Украины (порядковый номер в каталоге соответствует пунктам на карте)
Западное Подолье
1, 2. Перебыковцы, курган 2. Последняя четверть VII в. до н. э. (Смирнова 1993, с. 112, рис. 7, 2, 10).
3. Круглик, курган 1. Последняя четверть VII в. до н. э. (там само, с. 109, рис. 4, 7).
4. Ленкивцы, курган 1. Первая половина VTI ст. до н. э. (Мелюкова 1953, с. 60).
5. Дуплинське, курган 1. Первая половина VI в. до н. э. (Sulimirski 1936, s. 70, tab. IX, 6).
6. Новоселка Грималовская, курган. Первая половина VI в. до н. э. (Ор. сії., tab. XI, 1).
Лесостепное Правобережья
7. Трахтемировское городище. Первая половина VI в. до н. е. (Ковпаненко 1971, с. 116, рис. 2, 41).
8. Малая Офирна, курган. Конец VII в. до н. е. (Петровская 1968, с. 173, рис. 4, 10).
9. Перепятиха, захоронение 3.
Последняя четверть VTI ст. до н. е. (Скорый 1990, с. 106).
10. Репяховатую Могила, захоронение 2. Конец VII в. до н. е. (Ильинская, Мозолевский, Тере-Ножкин 1980, с. 42, рис. 11, 1).
11. Куцеволовка, курган 9. Третья четверть VI в. до н. е. (Бокий, Ольховский 1994, с. 156, рис. 2).
12. Журовка, курган 448. Вторая половина VI в. до н. е. (Ильинская 1975, с. 102, табл. Х, 28).
13. Дарьевка, курган. IV в. до н. е. (Ильинская 1961, с. 34, рис. 5, 1).
14. Михайловка, курган 9. IV-III вв. до н. е. (Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989, с. 122, рис. 37, 13).
Лесостепное Левобережье
15, 16. Бельское городище. VII-VI вв. до н. е. (Шрамко И.Б. 1994, с. 45, рис. 1, 5а, 5б).
17, 18. Луки, курган. Первая половина VI в. до н. е. (Ильинская 1968, с. 152, рис. 1, 1, 2).
19 20. Старшая Могила. Первая половина VI в. до н. е. (Ильинская 1951, с. 198, табл. И, 6, 7).
21. Оксютинци, курган 3. VI в. до н. е. (Ильинская 1961, с.
36, рис. 6, 8).
22, 23. Оксютинци, курган 5. VI в. до н. е. (там же, рис. 6, 6, 11).
24. Оксютинци, курган 489. VI в. до н. е. (там же, с. 38, рис. 6, 12).
25. Скоробор, курган 1. VI в. до н. е. (Ковпаненко 1967, с. 148, рис. 44, 2).
26. Хут. Шумейко, курган. VI в. до н. е. (Ильинская 1961, с. 36, рис. 6, 1).
27. Вовковцы, курган 12. VI в. до н. е. (там же, с. 38, рис. 6, 14).
28. Вовковцы, курган 1. IV в. до н. е. (там же, с. 34, рис. 5, 3).
29. Люботинский могильник, разрушенный курган (Бандуровский, Буйнов 2000, с. 88, рис. 59, 6).
Степное Причерноморье
30. Орехово, случайная находка. VII в. до н. э. (Подобед 1994, с. 181, рис. 1).
31. Курганская группа Страшной Могилы, захоронение 4/2. V-IV вв. до н. э. (Тереножкин и др. 1973, с. 114, рис. 28, 12).
32. Первая Завадская Могила. V-IV вв. до н. э. (Мозолевский 1980, с. 104, рис. 43, 5).
33. Любимовка, курган 6. IV в. до н. э. (Лесков 1968, с.
253).
34. Красный Подол, захоронения 1/1. Конец первой — начало второй четверти IV в. до н. э. (Полин 1984, с. 112, рис. 13, 3).
35. Гайманова Могила. Середина IV в. до н. э. (Бидзиля, Мозолевский 1969, с. 118).
36. Желтокаменка, курган. Первая половина IV в. до н. э. (Мозолевский 1982, с. 208, рис. 34, 22).
37. Мамай Гора, захоронение 109/3. IV в. до н. е. (Андрух 2004, с. 17).
38. Днепрорудный, захоронение 6/2. Вторая половина IV в. до н. е. (Елагина, Кузнецова, Кузнецов 2004, с. 142, рис. 3, б).
39. 40. Бердянский курган. Вторая четверть IV в. до н. е. (Мурзин, Фиалко 1998, с. 107, рис. 5, 6).
41. Могильник Скельки. Клевец подобный серии изделий из Бердянского кургана. IV в. до н. э. (Попандопуло 2011, с. 22, рис. 3, 4).
42. Мелитопольский курган. Третья четверть IV в. до н. э. (Тереножкин, Мозолевский 1988, с. 115, рис. 129).
Образцы сомнительного происхождения
43. Заклятэ, курган 3, топор известна по рисунку В.
Хвойки. VI в. до н. э. (Ильинская 1968, с. 158, рис. 8, 2).
44. Капитонивка, курган 485, топор известна по рисунку А.А. Спицына. IV в. до н. э. (Ильинская 1961, с. 38, рис. 7, 6).
45. Ладыжичи, курган 1, топор не сохранилась, известна по упоминанию в публикации. IV в. до н. э. (Ковпаненко Бессонова, Скорый 1989, с. 122).
46. 47. Топоры из сборника НМИУ, известные под публикацией (Ильинская 1961, с. 36, рис. 6, 5, с. 39, рис. 7, 4). 48. депаспортизированы экземпляр, известный по рисунку из архива Е. Черненко (информацию любезно предоставил Ю.В. Болтрик).
Автор: Шелехань О.В. Бойові сокири скіфського типу з Північного Причорномор’я // Археологія, 2012, № 2. Оригинальную украинскую версию, включая библиографию, опубликовано тут.
Оригинальное вооружение древнего война-скифа. | 27008 | 0 руб. | Оружие & снаряжение
Боевой топор. Редкая форма. Археология.
Оригинальное вооружение древнего война-скифа.
Состояние хорошее (в предохраняющем консервационном составе).
-отсутствует-
Историческая справка о древних топорах:
Соответственно, в художественных произведениях его «вручают» либо нашим историческим противникам, либо отрицательным персонажам, чтобы таким образом подчеркнуть их злодейский характер.
Мне приходилось даже читать, будто русский народ «испокон веку» осмысливал топор как нечто «тёмное и гнусное» и даже «человеконенавистническое»…
Подобное убеждение весьма далеко от истины и, как обычно, происходит от незнания предмета. О том, какой смысл в действительности придавали топору наши предки-язычники, говорится в главе «Перун Сварожич». Редкость же упоминания его в летописях и отсутствие в былинах учёные объясняют тем, что топор был не слишком удобен для всадника. Между тем раннее средневековье на Руси прошло под знаком выдвижения на первый план конницы как важнейшей военной силы. Если обратиться к карте археологических находок, можно убедиться, что на севере Руси боевые топоры находят значительно чаще, нежели на юге.
На юге, в степных и лесостепных просторах, конница рано приобрела решающее значение. На севере, в условиях пересечённой лесистой местности, ей было развернуться труднее. Здесь долго преобладал пеший бой. Ещё в ХIII веке, по сообщению летописи, новгородцы порывались спешиться перед сражением, заявляя своим военачальникам, что не желают «измереть на конех», предпочитая биться пешими, «яко отцы наши». Пешими сражались и викинги – даже если к месту битвы приезжали верхом.
Между прочим, миф об «огромных секирах», для простого поднятия которых требовалась «невероятная сила», тотчас развеивается, стоит заглянуть в любую учёную книгу. Боевые топоры, будучи похожи по форме на рабочие, бытовавшие в тех же местах, не только не превосходили их размерами и весом, но, наоборот, были меньше и легче. Археологи часто пишут даже не «боевые топоры», а «боевые топорики». Древнерусские памятники также упоминают не «огромные секиры», а «топоры лёгки». Тяжёлый топор, который нужно заносить двумя руками, – орудие лесоруба, а не оружие воина.
У него в самом деле страшный удар, но тяжесть его, а значит, неповоротливость, даёт врагу хороший шанс увернуться и достать секироносца каким-нибудь более маневренным и лёгким оружием. А кроме того, топор надо нести на себе во время похода и «без устали» махать им в бою!
Специалисты считают, что славянские воины были знакомы с боевыми топорами самого разного образца. Есть среди них и такие, что пришли к нам с запада, есть – с востока. В частности, Восток подарил Руси так называемый чекан – боевой топорик с обухом, вытянутым в виде длинного молотка. Подобное устройство обуха обеспечивало своего рода противовес лезвию и позволяло наносить удары с отменной точностью. Скандинавские археологи пишут, что викинги, приезжая на Русь, именно здесь познакомились с чеканами и отчасти взяли их на вооружение. Тем не менее в ХIХ веке, когда решительно всё славянское оружие объявлялось по своему происхождению либо скандинавским, либо татарским, чеканы были признаны «оружием викингов». Забавное впечатление производят иллюстрации некоторых тогдашних художников, где викинги идут навстречу славянам, держа в руках оружие, которое, по авторитетному мнению учёных, им предстояло через несколько столетий у славян же заимствовать!
Гораздо более характерны для викингов были секиры, которые археологи называют «широколезвийными».
Ничего уж такого «огромного» (кроме метрового топорища) в них нет: длина лезвия – 17–18 см (редко до 22 см), ширина тоже чаще всего 17–18 см. Вес – от 200 до 450 г; для сравнения – вес крестьянского рабочего топора составлял от 600 до 800 г. Такие топоры распространились около 1000 года по всему северу Европы. Пользовались ими от Карелии до Британии, в том числе и в таких местах, где викинги появлялись редко, например в центральных областях Польши. Учёные признают скандинавское происхождение широколезвийных секир. Но это не значит, что всякий, кто их делал или ими сражался, непременно был скандинавом.
Ещё один вид боевых топориков – с характерной прямой верхней гранью и лезвием, оттянутым вниз, – чаще встречается на севере Руси, главным образом в районах со смешанным населением, где рядом жили славянские и финские племена. Учёные так и называют эти секиры – «русско-финскими». Топорики подобной формы, судя по археологическим данным, появились в Норвегии, Швеции и Финляндии ещё в VII–VIII веках.
В Х—ХII веках они становятся типичными для Финляндии и северо-востока Руси.
Выработался на Руси и свой собственный, «национальный» вид боевых топоров – что, кстати, лишний раз подтверждает неправильность мнения о чужеродности этого вида оружия для славян. Конструкция таких топоров удивительно рациональна и совершенна. Их лезвие несколько изогнуто книзу, чем достигались не только рубящие, но и режущие свойства. Форма лезвия такова, что коэффициент полезного действия топора приближался к единице: вся сила удара концентрировалась в средней части лезвия, так что удар получался поистине сокрушительным. По бокам обуха помещались небольшие отростки – «щекавицы», тыльная часть также удлинялась специальными «мысиками». Они предохраняли рукоятку, когда засевший топор приходилось раскачивать туда-сюда после сильного удара. Таким топором можно было совершать разнообразные движения и в первую очередь – наносить мощный вертикальный удар.
Не случайно топоры этого вида бывали (в зависимости от размеров) и рабочими, и боевыми.
Начиная с Х века они широко распространились по Руси, становясь наиболее массовыми. Другие народы по достоинству оценили русское изобретение. Археологи находят топорики такого типа в Волжской Болгарии, Скандинавии, Польше, Чехии и Прибалтике. Но эти находки датируются более поздним временем, так что даже самым упорным норманнистам остаётся только признать восточнославянское происхождение топоров данного вида.
Упомянем одну любопытную деталь. На лезвиях некоторых боевых секир учёные нет-нет да и обнаруживают… дырочку. Её назначение очень долго было предметом научного спора. Одни считали дырочку магическим знаком, другие – украшением, третьи – производственным клеймом, четвёртые полагали, что в дырочку вставлялся металлический стержень, чтобы топор не слишком глубоко входил при ударе, пятые доказывали, что в неё продевали проволочное кольцо с привязанной верёвкой – подтягивать секиру обратно к себе после броска в цель. В действительности всё оказалось куда практичней и проще. По мнению многих археологов, дырочка служила для пристёгивания на лезвие матерчатого чехла, «да ся человек не обрежет».
А кроме того, за неё топор вешали у седла или на стену.
Некоторые учёные по аналогии с дырочкой на секире предлагают вспомнить копья эпохи бронзы, в наконечниках которых тоже делались отверстия. Подобные копья археологи находят в степной зоне России, а также в Дании и в Китае. Установлено, что их отверстия служили для крепления кожаных или матерчатых кисточек, подвесок, даже фигурок – вроде того как в наши дни оформляется конец древка военного знамени. Сохранилось одно древнекитайское копьё – к отверстиям в его наконечнике прикреплены на цепочках миниатюрные фигурки пленников, висящих, словно на дыбе, с вывернутыми руками…
Боевые топоры. Образцы основных форм. X–XIII века
Итак, топор был универсальным спутником воина и верно служил ему не только в бою, но и на привале, а также при расчистке дороги для войска в густом лесу. Право же, неплохо бы помнить об этом авторам произведений, которые заставляют своих героев рубить мечами кусты и деревья или колоть дрова для костра.
Гораздо большего уважения заслуживают наблюдения восточных путешественников, которые своими глазами видели славянских воинов в начале Х века. Записи эти свидетельствуют, что наши предки в боевом походе постоянно носили при себе не только меч, но также топор, нож и другие необходимые инструменты, вплоть до пилы – целый арсенал «орудий ремесленника».
В заключение сделаем ещё одно замечание. Чем отличается «секира» от «топора» и есть ли между ними различие? В археологической литературе оба эти слова употребляются вперемежку, как синонимы. В древнерусских литературных памятниках чёткого различения также нет. Зато в художественной литературе «секирой» чаще называют боевой, а не рабочий топор: видимо, грознее звучит.
Тем не менее часть филологов настаивает, что «топором» в основном именовали как раз боевой топор, а «секирой» – рабочий.
Во всяком случае, именно слово «топор» перешло из языка восточных славян в язык далёкой Исландии, закрепившись в нём как одно из названий боевого топора.
Интересно, что славянские и германские языки в этом случае как бы «обменялись» названиями. Наши предки употребляли ещё один синоним «топора» – забытое ныне слово «брадва» («брадовь», «брады»). Языковеды полагают, что в глубочайшей древности это слово перешло к нам из языка германцев. Причём «брадва» не случайно похожа на «бороду». И германцам, и нашим предкам оттянутое вниз лезвие топора казалось «бородатым». Уже знакомую нам широколезвийную секиру в Исландии так и называли – «бородатый топор»…
Скифские боевые топоры и чеканы (примеры).
История скифов Начало истории скифов — затяжная война с киммерийцами, которые были вытеснены скифами из Северного Причерноморья к VII в.д.н. э., и походами скифов в Малую Азию. С 70-х гг. VII в.д.н.э. скифы завоевали Мидию, Сирию, Палестину и господствовали в Передней Азии, но в начале VI в. д.н.э. были вытеснены оттуда мидийцами. Следы пребывания скифов отмечены и на Северном Кавказе. Основная территория расселения скифов — степи между нижним течением Дуная и Дона, включая степной Крым и районы, прилегающие к Северному Причерноморью.
Северная граница неясна. По правобережью нижнего Днепра и в степном Крыму обитали скифы-кочевники.
Между Иигулом и Днепром вперемежку с кочевниками жили скифы-земледельцы. В бассейне Южного Буга, близ г. Ольвия обитали каллипиды, или эллино-скифы, севернее их — алазоны, а ещё севернее — скифы-пахари. Границы расселения отдельных племён Скифии (особенно скифов-пахарей) неясны. Тесные отношения с рабовладельческими городами Северного Причерноморья, интенсивная торговля скотом, хлебом, мехами и рабами ускоряла процесс образование государства в скифском обществе. Известно о существовании у скифов союза племён, который постепенно приобретал черты своеобразного государства рабовладельческого типа во главе с царём. Власть царя была наследственной и обожествлялась. Она ограничивалась союзным советом и народным собранием. Происходило выделение военной аристократии, дружинников и жреческой прослойки. Хотя материальная культура скифов, получившая распространение на всей этой огромной территории, в различных районах имела свои особенности, в целом в ней присутствовали черты типологической общности.
Эта общность сказалась и в типах скифской керамики, оружия, конских наборов, и в характере погребального обряда.
Скифия времени Геродота не была этнически единой. В ее состав входили и не родственные скифам племена, например протославянские и фино-угорские земледельческо-скотоводческие племена, которые жили в лесостепи на территории современных центрально-европейских регионов России. Наиболее сильными были скифы-кочевники, так называемые царские скифы, которых Геродот считал самыми сильными и воинственными из всех скифов, населяли степное пространство на восток от Днепра и до Азовского моря, включая степной Крым. Эти племена занимались скотоводством и жилища свои устраивали в повозках. Более подробно об особенностях кочевого быта скифов писал современник Геродота, неизвестный нам автор одного приписываемого Гиппократу медицинского трактата.
Он также обращал внимание на то, что у скифов нет домов, а живут они в кибитках, наименьшие из которых четырехколесные, а иные и шестиколесные; со всех сторон они закрыты войлоком и разделяются, как дома,- один на два, другие на три отделения.
Они непроницаемы ни для дождя, ни для снега, ни для ветра. В возы эти запрягают по две и по три пары безрогих волов. В таких кибитках живут женщины, а мужчины едут верхом на конях. Собственность у скифов принадлежала женщине, т.к. именно женщина вела хозяйство и воспитывала детей. Единственной обязанностью мужчины было геройски умереть на поле битвы. У скифов-кочевников животноводство достигло относительно высокой ступени развития. В V — IV в.д.н.э. они владели огромными стадами и табунами скота, но распределяли его между соплеменниками неравномерно. В Скифии времени Геродота еще не сложилось государство, но знать уже была сильна и существовали предпосылки перерастания племенных союза в государства. Среди скифских племен назревала потребность в более крупных объединениях. Политическому сплочению способствовала война с персидским царём Дарием I в 512 до н. э. На рубеже V-IV вв. до н. э. царь Атей устранил других скифских царей и узурпировал всю власть. В короткий срок Атею удалось подчинить своей власти ряд соседних фракийских племен и города западнопонтийских греков.
К 40-м гг. IV в. до н. э. он закончил объединение Скифии от Азовского моря до Дуная. В 339 до н. э. царь Атей погиб в войне с македонским царём Филиппом II. В III в.д.н.э., скифы упорно отражали все попытки македонян проникнуть к северу от Дуная. В 331-330 гг. наместник Александра Македонского во Фракии Зопирион, направившийся с 30 тыс. войском в скифские степи, дойдя до Ольвии, погиб в сражении со скифами. Попытку Зопириона повторил Лисимах, мечтавший о подчинении своей власти всего черноморского побережья. В 292 г. до н. э. он перешел Дунай и двинулся против гетов, но попал в окружение и вынужден был отказаться от своих завоевательных замыслов. Северное Причерноморье осталось за пределами держав наследников Александра, население его сохранило свою независимость. На юго-восточных границах скифских степей, по южному берегу Азовского моря и на Северном Кавказе, жили племена синдов, меотов и савроматов, или сарматов, которые представляли серьезную опасность для скифов. В III в.до н. э. значительные массы сарматов появляются в степях к западу от Танаиса, оказывая тем самым давление на скифов с востока.
К концу III в. до н. э. держава скифов, под натиском сарматов, значительно сократилась. Столица скифов была перенесена в Крым, где на р. Салгир (близ Симферополя) возник г. Неаполь скифский, основанный, вероятно, царём Скилуром. Кроме Крыма, скифы продолжали удерживать земли в низовьях Днепра и Буга. В конце III века до н. э. возникает более прочное объединение скифских племен с центром в Крыму. Необходимость в новых территориях для полей и пастбищ, которая чувствовалась особенно настоятельно ввиду постоянного притока новых скифских племен из степей Северного Причерноморья, откуда их вытесняли сарматы, стремление скифских царей подчинить своей власти ближайшие центры торговли с внешним миром-все это толкало Скифское царство к завоевательной политике, ближайшим объектом которой становится Ольвия и Херсонес. На периферии Ольвии и раньше имело место взаимодействие эллинов и скифов и даже сложилось смешанное население. Теперь это взаимодействие можно проследить в самом городе. Переплетение эллинских и местных элементов заметно в области прикладного искусства.
О росте значения местных элементов говорят и негреческие имена, которые встречаются в ольвийский надписях. Не в силах бороться с возрастающим напором кочевых племен, Ольвия в середине II в. до н. э. подчиняется власти Скилура и начинает чеканить его имя на своих монетах. Ольвия, как ремесленный и торговый центр, имела важное значение в составе Скифского царства. Прежний металлургический центр скифов на Днепре находился теперь вне владений крымских скифов, а их военное дело требовало большого количества металлических изделий. Подобно тому, как монетный двор Ольвии использовался для чеканки монеты. Скилура, ремесленные мастерские Ольвии должны были удовлетворять нужды скифского войска. Вхождение в состав Скифского государства было выгодно и гражданам Ольвии. Оно избавляло Ольвию от набегов кочевников и уплаты им дани. Жители Ольвии — ольвиополиты, как подданные скифского царя, могли пользоваться преимуществами в торговле с Неаполем, что отвечало торговым интересам ольвийской знати. Царство Скилура было первым местным государственным образованием Северного Причерноморья, которое подчинило своей власти эллинскую колонию.
Гораздо больших усилий потребовалось скифам для завоевания Херсонеса, который был, в первую очередь, земледельческим поселением. Он обладал значительной территорией, расположенной в основном на Гераклейском полуострове. Эта территория распалась на участки (клеры), принадлежавшие отдельным гражданам. В центре участка находилась усадьба. Сельское хозяйство Херсонеса имело в основном интенсивный характер. Борьба скифов за Херсонес начинается во второй половине III в. до н. э. Для обороны от внешних нашествий в юго-восточной части города строится стена, которая должна была защищать портовую часть города. Херсонес обратился за помощью к Боспорскому царству. Боспор, однако, находился сам в состоянии упадка и не мог оказать достаточно действенной помощи. В 80-х годах II в., очевидно через свою метрополию Гераклею, Херсонес сблизился с понтийским царем Фарнаком, стремившимся выставить себя защитником эллинских городов против окрестного варварского населения. В 179 г. до н. э. между Херсонесом и Фарнаком был заключен специальный договор, направленный против скифов: Фарнак обязался помогать Херсонесу, если соседи нападут на город или подвластную ему территорию.
Наступление скифов возобновилось в конце II в. до н. э. К 110-109 гг. владения Херсонеса на северозападном берегу Крымского полуострова — Кер-кинитида, Прекрасная гавань оказались под властью скифов. Продолжая свое наступление, скифы подошли почти к самому городу. Одновременно усилились нападения на Херсонес его соседей -тавров. В этот критический момент херсонесцы прибегли к крайним мерам: они снова обратились за помощью к Понту, но уже не на основе союзнических отношений, как предусматривалось договором 179 г., а на условиях признания зависимости от понтийского царя Митридата VI, которого они провозгласили своим защитником. Между тем, напор скифов на херсонесские владения не прекратился, а еще более усилился после смерти их царя Скилура, наследником которого стал его сын Палак. Это побудило Митридата послать в Херсонес более крупные силы под командованием своего полководца Диофанта. Борьба скифов с Диофантом длилась несколько лет. В ходе этой борьбы царь Палак заключил союз с сарматским племенем роксоланов.
Но, несмотря на численное превосходство скифов и роксоланов, победа в конечном счете осталась за Диофантом благодаря применению им более совершенной эллинистической техники против армии Палака и его союзников. Скифо-роксоланская коалиция в результате поражения распалась. Скифы должны были отказаться от всяких притязаний на Херсонес и его территорию и даже заключить союз с Митридатом. В последующее время они участвовали в понтийской армии в качестве союзников. Некоторое усиление Херсонеса, опиравшегося на помощь Понта, и глубокие потрясения, испытанные Скифским царством во время войны с Митридатом (109-107 гг.), препятствовали восстановлению могущества Скифского царства. С этого времени до середины I в. н. э. оно играло второстепенную роль в истории Северного Причерноморья. Во 2-й половине I в. н. э. при царях Фарзое и Инисмее скифы вновь усилились и неоднократно воевали с Боспорским государством. Скифское царство с центром в Крыму просуществовало до 2-й половины III в. н. э. и было уничтожено пришедшими с севера готами.
Скифы окончательно потеряли свою самостоятельность и этническое своеобразие, растворившись среди племён Великого переселения народов. Название «Скифы» перестало носить этнический характер и применялось к различным народам Северного Причерноморья. Скифы оставили неизгладимый отпечаток в истории.
Источник: http://paxromana.narod.ru/Golova.html
Скифская война — Энциклопедия всемирной истории
Скифская война использовала самые современные изогнутые луки и тактику «бей-и-беги» против установленных пехотных формирований. Работая на шустрых лошадях, скифские воины могли выпустить тучу смертоносных стрел. Известные также своим новаторским использованием чешуйчатых доспехов, они также сражались в рукопашной со щитом и мечом. Доминируя в степях Центральной Азии между 7 и 3 веками до нашей эры, кочевники-скифы действительно были грозными.
Оружие и доспехи
Для личной защиты, помимо использования цельных поножей для защиты голеней, скифы были специалистами по чешуйчатым доспехам.
К корсетам из мягкой кожи они прикрепляли железные пластины внахлест, как рыбья чешуя, с помощью сухожилий животных. Размер пластин мог варьироваться в зависимости от покрываемых частей тела. Чешуя вокруг рук и плеч была меньше, чтобы облегчить свободное движение. Чешуя также использовалась для изготовления шлемов и покрытия деревянных щитов. Со временем в скифской войне стали использоваться и цельнометаллические шлемы кубанского и коринфского типов.
Удалить рекламу
Реклама
Лучшим оружием скифского воина был лук.
Боевые топоры, булавы, пики и копья, являющиеся частью их наступательного снаряжения, найдены среди их погребального инвентаря. Некоторые из обнаруженных копий имеют длину около 3 метров (10 футов), а копья — 1,8 метра (6 футов). Хотя булава могла быть больше символом статуса, использование щитов и мечей было основой любого маневра пехоты. Помимо щитов тяжелой кавалерии, покрытых пластинами, простые солдаты использовали более легкие щиты из плетеной лозы.
Многие из их более ранних мечей с двойным лезвием были около 60 см (2 фута) и сужались на конце, в то время как более поздние мечи V века сужались от рукояти до кончика в виде удлиненного треугольника.
Однако самым эффективным оружием скифского воина был лук. Изготовленный из ламинированного дерева, рога, сухожилий и клея, он представлял собой вершину луковой технологии, скопированной последующими народами, такими как парфяне, монголы и тюрки. Эти луки имели рекурсивный профиль, чтобы максимизировать ускорение и точность стрелы на дальних дистанциях. Будучи короче, они идеально подходили для стрельбы из лука верхом. С обычным рисунком деревянного сердечника с конечностями, изогнутыми от стрелка после натягивания, прочность и упругость конечностей были подчеркнуты с помощью предварительно пропитанного рогового ламината, приклеенного к внутренней части конечностей, и ламината из толченых сухожилий, приклеенных к снаружи. Трудоемкий процесс, занимавший до двух лет, чтобы собрать, вылечить и высушить, скифский составной рекурсивный изгиб был ценным призом, возможно, даже проданным избранным союзникам, таким как их греческие партнеры.
Удалить рекламу
Реклама
YouTube Следите за нами на Youtube!Скиф-воин
Джанмад (CC BY)
Что касается их выступления, то на греческом могильном памятнике в Ольвии, на берегу Черного моря, есть запись об ольвийце по имени Анаксагор, выигравшем соревнование по стрельбе, метнув стрелу на 521 метр (1710 футов). Поскольку ольвийцы были греческими торговцами, жившими на территории скифов, предполагается, что лук Анаксагора был приобретен у скифов. Гораздо позже, используя композитный рекурс в качестве прямого технологического потомка скифского лука, турецкий султан Селим III (1761-1808 гг. н.э.), участвуя в любимом развлечении своего народа стрельбе с полета, выпустил стрелу 889метров (2916 футов). В то время как луки и стрелы Анаксагора и Селима должны были быть модифицированы для конкретного исполнения, скифский лук как стандартный архетип существовал веками. Поскольку модель его изготовления и внешний вид оставались относительно неизменными на протяжении сотен лет, его повсеместное использование многими народами является свидетельством его функции и эффективности, особенно для конных лучников.
История любви?
Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!
Для ношения своих луков и до 75 стрел наготове скифы изготовили интересный контейнер под названием горитос . Из этого широкого кожаного чехла скифский воин мог извлекать и выпускать до 12 стрел в минуту. При таком скорострельном приеме, «учитывая сотни конных лучников, принимавших участие в большинстве сражений, можно только представить, какой град смертоносных стрел падал на их врагов» (Черненко, 12). Более того, если их стрелы не попадали в жизненно важные части тела, яд, в который их обмакивали скифы, заканчивал дело. Считалось, что Скитикон состоит из смеси змеиного яда, разложившейся змеиной плоти и человеческой сыворотки. Наконечники стрел, смоченные в этой смертоносной смеси, могли, как утверждает Рената Ролле, «сделать малейшую рану смертельной» (65). Наконец, чтобы добавить ужасающего эффекта, скифы сделали некоторые из своих стрел с зазубринами на концах, что делало их мучительно трудными для удаления.
Военная организация
В то время как скифы организовались в отдельные племена, разделяющие общую культуру, их военно-общинная организация была незамеченной частью их успеха. В Крыму на золотом кубке, изготовленном в 4 веке до н.э. из кургана Куль-Оба, изображены солдаты, расположившиеся на ночлег. В то время как двое с копьями и луками наготове, кажется, обдумывают свою судьбу в предстоящем бою, один демонстрирует, как натягивать лук; другой удаляет зуб своему товарищу, а третий перевязывает больную ногу товарища.
Удалить рекламу
Реклама
Стакан Кул-Оба
Джоанбанджо (CC BY-SA)
Другой артефакт с золотым рельефом из того же кургана демонстрирует распространенный ритуал, когда два воина вместе пьют из рога. Такие изображения раскрывают образ жизни, призванный привить солдатам общую цель и дух товарищества, когда люди, сражающиеся за друзей против врагов, создают единый, более устойчивый фронт.
Тем не менее, хотя скифская лояльность между солдатами была действительно прочной, групповая лояльность была по отношению к своему племени и вождю.
Кроме того, выдающаяся роль женщин в военной и политической жизни своего народа способствовала их военному успеху. Похоже, что беспрецедентно до наших дней, некоторые группы получили социальный статус, равный своим мужчинам. В то время как рассказы об амазонках находят свое отражение в современных знаниях, реальность их истории уже давно обсуждается. В рассказе Геродота рассказывается об иноземной расе женщин-воительниц, пришедших к берегам Скифии. Как группа они сохранили свою независимость, но в конце концов смешались с группой молодых скифов, присланных к ним скифскими старейшинами. Хотя они говорили на разных языках, эти две группы отправились на восток, чтобы создать свое собственное племя. Геродот утверждает, что сарматы произошли от этого союза и говорили на гибридном скифском языке. Кроме того, эти женщины-воины сохраняли свою независимость, следуя своим древним обычаям, часто охотясь в одиночку и сражаясь вместе со своими мужчинами.
Они также запрещали своим дочерям выходить замуж, пока они не убьют человека в бою.
Аппиан подтверждает статус суверенной/воительницы скифских женщин. Описывая триумф Помпея (106-48 гг. до н.э.) в победе над Митридатом VI (120-63 гг. до н.э.), он включает в процессию захваченных царей и полководцев «женщин-правительниц Скифии» (17.116-117). Тот факт, что Аппиан упоминает женщин-правительниц, множественное и современное, указывает на широкий, общий, общий и кооперативный статус правления. Кроме того, упоминание Геродота о Томирис, скифской царице-воительнице, победившей Кира Великого (ок. 600–530 гг. До н.э.) в битве веками ранее, снова предполагает традицию женского суверенитета. (1.205-214) Таким образом, скифы в целом не колеблясь следовали за женщинами-воительницами и правителями.
Удалить рекламу
Реклама
Амазонский воин, рельефная табличка на чердаке
Марк Картрайт (CC BY-NC-SA)
Археологические данные также указывают на широкий воинский, если не на властный статус скифских женщин.
В 1993 году на самой восточной окраине Скифской конфедерации в Ак-Алахе на плато Укок в Горном Алтае археологами было обнаружено захоронение богатой скифской женщины. То, что она была центральной фигурой на этом месте, похороненной с предметами статуса, окруженной шестью оседланными лошадьми, делает вероятным, что она была главной элитой своего народа. Наконец, по Канлиффу, на сарматской территории «пятая часть раскопанных воинских погребений, датируемых V—IV веками, — женские, тогда как на скифской территории известно более сорока женских погребений воинов» (219).).
Стратегия и тактика
В то время как Геродот говорит о 28-летнем периоде набегов за пределы их известных окрестностей, где они победили мидян и были подкуплены египтянами, их приключение было недолгим. Когда они грабили и воровали богатства, мидяне в конце концов напоили их и убили многих из них (1.103–106). В противном случае они долгое время умели защищать родину, которую знали. Их самая важная стратегия заключалась в том, чтобы знать и придерживаться территории, подходящей для их военного стиля, верхом, избегая прямого столкновения с установленными пехотными соединениями.
География открытых равнинных степных, пустынно-степных и лесостепных просторов, по которым они располагались, была более благоприятна для выпаса скота и передвижения на лошадях, чем для оседлого образа жизни, связанного с земледелием. Отсюда их меньшее количество городских центров и кочевой образ жизни.
С помощью стратегии истощения скифы предотвратили вторжение Дария.
Самые впечатляющие победы Скифии были одержаны против Персидской империи, поскольку они дважды сорвали попытки вторжения империи Ахеменидов. Когда Дарий I (ок. 522–486 гг. до н. э.) вторгся в Скифию, его недовольство тем, что скифы придерживались своей стратегии невмешательства, становится очевидным, когда, как говорит Геродот, он дразнил Идантирса, чтобы он встал и сражался «или пришел к соглашению со своим хозяином». (4.97-142). Идантирс ответил, сказав, что это не способ войны Скифии; они будут сражаться на своих условиях.
Удалить рекламу
Реклама
Когда персы вошли на территорию Скифов в 513 г.
до н. э., перейдя Дунай, скифы отказали им в пропитании, сожгли собственные поля и разрушили колодцы. Оставаясь в дневном переходе впереди, когда они вели персов на восток над Черным морем, скифы атаковали отряды Дария, собиравшие пищу, прикрытые их кавалерией. Скифы всегда побеждали в стычках конницы с конницей, но когда персидская конница отступала в тыл пехоты, скифы ускакали. Поскольку эта тактика применялась днем и ночью, скифы увели персов вглубь союзной территории, а затем в пустынную местность. Наконец, после того как скифы отступили на запад, персы, разочарованные и измученные, решили отступить. Именно в этот момент скифы решились на трехстороннюю кавалерийскую атаку. Скифы полагали, что быстро обнаружат персов, добывающих пищу в не сожженных местах, но вместо этого персы продолжали идти своим первоначальным путем. Поскольку скифы не заметили их, персы сумели бежать обратно за Дунай. Таким образом, со стратегией истощения — заведением врага вглубь дружественной территории, перерезанием жизненно важных источников, затем с тактикой «бей и беги» и планом прикончить противника с помощью его самого грозного оружия — лука и стрел, выпущенных с коня, — Скифы предотвратили вторжение Дария.
Рельеф скифского воина
Художественный музей Уолтерса (CC BY)
В конце концов, ключом к их тактике и стратегии были лошади. Учитывая, что они были культурой лошадей, должны были быть разработаны и использованы особые сложные системы разведения, ухода, обучения и загона. Как только их лошади были готовы к бою, поскольку они придерживались своей стратегии боя на открытых равнинах, избегание ночных набегов было бы крайне важно. Учитывая парфянско-скифские отношения, что парфяне были потомками скифов и подражали их стратегии и тактике, Кассий Дион упоминает, что они не использовали окопов и уехали далеко от поля боя, когда наступила ночь. (40.24) Удаление на такое расстояние затруднило бы их поимку, не говоря уже о нахождении в темноте. Скифы также должны были расположиться лагерем на безопасном расстоянии от своих бойцов. Поселившись, они расставили часовых в избранных точках наблюдения, поскольку их лошади — с их острым слухом и бдительностью — вероятно, служили дополнительной сигнализацией.
Логистика
Одним из наиболее важных средств выживания, от которого часто зависит победа или поражение в битве, является достаточное количество еды и воды. Не менее важна способность выживать, когда средств к существованию не хватает. И Кассий Дион, и Плутарх говорят о разрушительном эффекте, который сильная жажда оказала на римскую армию в битве при Каррах в 53 г. до н. э., когда они сражались с парфянами в летнюю полуденную жару. Когда дело дошло до выживания без воды, у парфян, как и у скифов, были другие решения. Кассий Дион пишет:
По давнему обычаю они могут терпеть солнце, которое очень палит, и они открыли много средств от скудости и затруднения снабжения питьем — факт, который помогает им без труда отталкивать захватчиков на их землю. (40.15)
Считалось, что скифы тоже воевали без еды и воды. Перед битвой с Филиппом II Македонским (ок. 359–336 до н. э.) Атей (429–339 до н. э.) хвастался: «Вы царствуете над македонянами, людьми, которые научились сражаться, а я над скифами, которые могут бороться с голодом и жажда» (Плутарх, Моралия, 3.
174). Интересно, что, по словам Плиния, два растения, впервые открытые скифами — scythice и hippace — утоляют голод и жажду. «Если человек держит [ scythice ] во рту, он никогда не будет испытывать ни голода, ни жажды». Hippace , также важный для скифов, имел сходное действие на лошадей. Плиний повторяет легенду о том, что «с помощью этих двух растений скифы могли терпеть голод и жажду двенадцать дней» (25.43-44).
Скифы
Симеон Нетчев (CC BY-NC-SA)
Кроме того, еще одним методом выживания, давно используемым древними людьми, является использование жира. Легко доступный скифам из животных, которых они пасли, обычной практикой для здоровья лошадей является его использование в рационе лошадей. Происходящий от вымершей туркменской лошади сельджукской славы из казахских степей, диета не менее энергичных ахай-теке, как известно, включает (помимо фиников и ячменя) бараний жир. Кроме того, индейцы Северной Америки, проживающие в той же широте, широко использовали личное потребление пеммикана (жира, смешанного с сушеным мясом), чтобы предотвратить голодание и выдержать холодные условия.
Помимо длительного срока хранения и популярного использования в приготовлении пищи, вытапливание жира в одном из их котлов для избранного потребления и преимущества во время войны было естественным вариантом для скифов.
Другим средством выживания, особенно в древних войнах, было исцеление от ударов и порезов на теле. В то время как эффективное очищение, перевязка и даже наложение швов были известны древним: поскольку среди них жили греческие колонисты, а их соседями были народы Китая и Индии (издавна искусные в лекарственных средствах), абсолютная потребность скифов залечивать раны их военный персонал означает, что они, несомненно, заимствовали, улучшали или изобретали эффективные лекарства. Интересно, что, поскольку скифы были особенно искусны в смертоносности своих отравленных стрел, именно их агари — эксперты в области токсикологии — Митридат сделал постоянным членом своего ближайшего окружения. Точно так же Митридат сам был новатором в рецептах териаков (9).0035 митридатиум ).
Тем не менее, как делится Аппиан Александрийский: после битвы при Зеле в 67 г. до н. э. именно Агари вылечили Митридата от его ран после того, как он был тяжело ранен дротиком под глазом и в колено камнем» (13.88).
Битвы
Из-за их воинской доблести разные народы часто обращались к скифам за военными услугами. В 490 г. до н.э. сакские конные лучники помогали персам против греков в битве при Марафоне и снова в битве при Платеях в 479 г.до н.э. Скифские воины также были среди переклички, присоединившейся к Дарию III (годы правления 336–330 до н. э.) против Александра Великого (356–323 до н. э.) в битве при Гавгамелах в 331 году до н. э. Аппиан, римский историк, показывает скифских князей с Черного моря, которые сыграли важную роль в победе Помпея над Митридатом VI в 63 г. до н.э. Более того, как двоюродные братья и соседи парфян, скифы пришли на помощь Парфии, когда после династических проблем парфянский царь Синатрук I (75–69 г. до н. э.) был возведен на престол с помощью скифов.
И, согласно Кассию Диону, скифы сыграли ключевую роль в помощи Артабану II (годы правления 12–38/41 н. э.), который сам был наполовину скифом, в закреплении за Арменией Парфии (57.26). Тацит поддерживает заявление Кассия Диона о том, что Артабан «собирает вспомогательные силы в Скифии» перед вступлением в битву (9).0035 Анналы , 6.44.1).
Скифы были не просто создателями королей или союзниками; у них были впечатляющие собственные победы. Даже во время своего надира они выиграли две битвы с могучими парфянами, по-видимому, из-за спора об оплате. Первоначально парфяне согласились заплатить скифам за помощь в защите Сирии от Антиоха VII (годы правления 138–129 до н. э.), правителя империи Селевкидов. Когда парфяне победили без них, а затем отказались платить, это вызвало скифское восстание, закончившееся смертью царя Фраата II (годы правления 132–127 до н. э.), что придало смелости скифским племенам на востоке победить и убить Артабана I (годы правления , 127-124 до н.э.). На их вершине в 530 г.
до н.э. Томирис, царица-воительница массагетов, объединила юго-восточную границу Скифии, победив и убив Кира Великого.
Месть Томирис
Интернет-галерея искусств (CC BY-NC-SA)
Когда персы снова подошли к ним с севера, скифы заставили Дария Великого (годы правления 522–486 до н. э.) отступить. Это дало им репутацию непобедимых. Наконец, в дополнение к этому успеху, Атей (429-339 гг. до н.э.), царь понтийских скифов, расширил интересы скифов во Фракии, основав один из самых западных пределов Скифии, от Дона до Дуная. Но после поражения и смерти Атея от рук Филиппа II (ок. 359 г.-336 г. до н.э.) в 339 г. до н.э., а затем, попав в ловушку на реке Яксарт Александром Македонским, скифы никогда больше не восстановят свою репутацию непобедимых.
Новые удары были нанесены, когда скифы попытались захватить монополию греков на черноморскую торговлю, напав на их колонии. Придя на помощь грекам в конце II века до н. э., Митридат VI нанес скифам сокрушительное поражение, как и Римская империя в 63 году н.
э., когда скифы снова напали на Херсонес. Наконец, в 4 веке нашей эры скифы полностью исчезли из исторических источников, когда они были опустошены гуннами и ассимилированы готами. Но в зените, благодаря их искусству верховой езды и военной проницательности, скифские территориальные просторы, простирающиеся от Венгерской равнины на западе до Больших Алтайских гор на востоке, покрывали удивительные 2,4 миллиона км² (1,5 миллиона миль²) земли.
Редакционный обзор Перед публикацией эта статья прошла проверку на точность, надежность и соответствие академическим стандартам.
РЕДКИЙ СКИФСКИЙ БОЕВОЙ ТОПОР, SAGARIS C.600-400 BC. — 17 декабря 2019 г.
РЕДКИЙ СКИФСКИЙ БОЕВОЙ ТОПОР, SAGARIS C.600-400 BC.
Цена продажипродано
2019rare Scythian Battle Axe, Sagaris C.600-400 B.See Проданная цена
Проданная
2019 РАС СКИФИЯ Axe, Sagaris C.
600-400 B.See Проданная цена
Продается
2019 Rare Scythian Battle Axe, Sagaris C.600-400 BCSEE Проданная цена
продан
2020Rar Цена
Продано
2020rare European Battle Axe, Sagaris C.600-400 Bcsee Проданная цена
продан
2020rare European Battle Axe, Sagaris C.600-400 BCSEE. Проданная цена
Проданный
2020rare European Battle Axe, Sagaris C.600- 400 г. до н.э. продана цена
продана
2021rare European Battle Axe, Sagaris C.600-400 Bcsee Проданная цена
Проданная
2020rare European Battle Axe, Sagaris C.
600-400 Bcse AXE, SAGARIS C.600-400 BCСм. цену продажи
Продано
20202020RARE European Battle Axe, Sagaris C.600-400 BCSEE Проданная цена
Проданная
2022rare European Battle Axe, Sagaris C.600-400 Bcsee Sald Price
Проданный
20222Rare European Battle Axe, Sagaris C. .600-400 BCSсм. цену продажи
Похожие топоры и топоры
1 день СлеваЕГИПЕТСКАЯ БРОНЗОВАЯ НАСТРОЙКА ТОПОРА ЭПСИЛОПН
3000 фунтов стерлингов6 дней СлеваДревний Луристан Большой бронзовый топор около 1000 г. до н.э.
10 $1 день LeftKOBAN CULTURE БРОНЗОВЫЙ ТОПОР
380 фунтов стерлингов 6 дней LeftTwo Неолитический топор или тесло-лезвие Дания, Северная Европа.
ок. 6000-3000 до н.э.
1 день LeftVIKING IRON DECORATED BOATLE AX
£7001 день LeftVIKING IRON BOATLE AX
£10026 октября 2022 г. , 2022 г. Два наконечника боевого топора из Юго-Восточной Европы, 16-17 вв.0008 4 дня LeftStonewash двухсторонний топор охотничий походный канат нейлон
100 $4 дня LeftEveryday топор для переноски дамасская сталь нож томагавк микарта
150 $4 дня LeftEveryday охотничий топор для переноски топор викингов томагавк дерево
190 $1 день LeftHEAVY 3 BRONZE 0 BRONZE 0 £180
1 день LeftBRONZE ВЕКА БРОНЗОВЫЙ ТОПОР
£1801 день LeftБОЛЬШОЙ ЗАПАДНО-АЗИАТСКИЙ РИТУАЛЬНЫЙ ТОПОР С БАРАНОМ ФИГУРА
£2001 день LeftHEAVY БРОНЗОВЫЙ ВЕК БРОНЗОВЫЙ ТОПОР
£100Больше товаров в Axes & Hachets
0149 Просмотреть больше2 дня LeftPorphory Stone 3/4 Groove Axe Индейский артефакт
$225 15 октября 20229 3/4 дюйма 3/4 Groove Axe.
Fulton Co, IL. Тонко сделанный топор G10. 202211 Томагавк 1/2 дюйма. Кованый поясной топор ручной работы. На снимке
6 дней Leftaxe
$ 18022 октября, 2022CIRCA 1860 Missouri War Axe Tomahawk
$ 1,6002 дня левша 3/4 Groove Porphory Stone Ax. Рэндольф Ко, Индиана,
$11015 октября 20225 5/8″ Iowa Slant Groove Axe. Классическая форма
$13015 октября 20223 11/16″ 3/4 Groove Axe. ИЛ. Эффектная маленькая жемчужина. Burton/Teubner
50 долларов6 дней LeftAxe
90 долларов6 дней LeftAxe
70 долларов23 октября 2022 г. Трубка мира в индейском стиле
100 долл. США15 октября 2022 г. 20 долларов
6 дней LeftAxe
50 долларов6 дней LeftBelt ax
60 долларов6 дней LeftAxe
60 долларовРекомендуемое оружие и доспехи
Просмотреть больше 16 октября 2022 г.
НЕОБЫЧНАЯ ПАРА УНИКАЛЬНЫХ УДАРНЫХ ДУЭЛЬНЫХ ПИСТОЛЕТОВ FRANZ ULRICH В КОРПУСЕ.
5 дней Leftantique remington hotgun
$ 1205 дней Leftremington 12 калибра двойной бочки
$ 65010 часов Leftleica M4 Black Paint Karl Sandels
€ 9000Leftantiqu 4 Groove Axe Артефакт коренных американцев
$2253 дня LeftHERMES LIMITED ED. КЕЛЛИ ВЕРСО ВОЗВРАЩЕНИЕ 35
$ 210022 октября 2022 г. Своим Своину 4 40,5 «длиной
$ 655 дней левого джапонского меча в стиле самурай с металлической оболочкой
$ 9014 часов левша. 6 750 канадских долларов
1 день LeftGREEK CHALCIDIAN BRONZE HELMET
6 000 фунтов стерлингов 17 октября 2022 г.
ДВУСТОРОННЕЕ УДАРНОЕ РУЖЬЕ В КОРПУСЕ от Westly Richards, стволы из дамасской стали и оригинальный дуб
10 часов LeftLeica M6 «2»0003 3000 €
4 дня Осталось Антикварная позолоченная металлическая и перламутровая трость-сабля
250 $18 октября 2022 г. древко плетью. Сагарис — первый топор всадника, использовавшийся скифами, которым приписывают конную войну. Они также конкретно связаны с амазонками, женщинами-воительницами из греческой истории, описанной Геродотом (484–425 до н. э.). Сагари также отличается тем, что является одним из самых ранних железных оружий. Стержень для коллекций старинного оружия. Отличное состояние при раскопках. Изд. 9.0003
Резерв: 180,00 $
Доставка: Все товары отправляются в течение 48 часов ускоренной доставкой UPS или USPS.
Ваша покупка защищена:
Фотографии, описания и сметы были подготовлены с особой тщательностью полностью сертифицированным экспертом и оценщиком. Все предметы в этой распродаже гарантированно подлинные.
В том редком случае, когда товар не соответствует описанию лота на распродаже, специалисты Jasper52 всегда готовы помочь. Покупатели могут вернуть товар с полным возвратом средств, если вы уведомите Jasper52 в течение 5 дней с момента получения товара.
Покупательская премия
- 15%
Оценка $ 250 — 300 долл. США
17 декабря 2019 г.
Начальная цена
$ 150
ДОПАРЖАНИЕ, Оплата и Аукционная Политика
ВСЕМ из этого Jasper52 SellerExpedition Musicais — Penn Museum
The Greek Historod Histore Histore Distore Histore Historod.
(490/480-425 гг. до н.э.), в своей «Истории персидских войн» он включил экскурс в этнографию скифов и других кочевых групп, с которыми были знакомы греки. собрал во время своего собственного путешествия в Причерноморье, которое привело его на восток до города Ольвии и реки Днепр (называемой греками Борисфеном). Большая часть информации, которую он собрал, должна была быть получена из вторых рук от причерноморских греков. которые торговали со скифами, которые снабжали греков полицейскими, рыбой, пшеницей и т. д. Другие сведения были, по-видимому, слухами и дошли до греческого мира через некоторое время. долго с такими товарами, как шелк, торговали из Восточной Азии.
Насколько точна эта информация, записанная Геродотом?
Достоверность его этнографической информации можно проверить с помощью археологических данных от причерноморских степей на восток до Китая.
Но прежде чем сделать это, мы должны сделать два предположения. Во-первых, поскольку мы знаем из археологических данных, что культуры народов евразийской степи были относительно однородными в течение средних веков первого тысячелетия до н.
) региона для обоснования наблюдений Геродота о причерноморских скифах.
Во-вторых, Геродот описывает множество племен, называя их и помещая в географические рамки. Но мы не можем соотносить имена, данные Геродотом, с конкретными местами или группами артефактов, поэтому мы будем рассматривать геродотовские имена кочевников как по существу однородную культуру, хотя среди них должны были существовать этнолингвистические различия.
Справедливость этих предположений подтверждается исследованием, как мы надеемся показать ниже.
Археологические свидетельства
Греческий историк Геродот (490/480–425 гг. до н. э.) в своей «Истории персидских войн» включил экскурс в этнографию скифов и других кочевых групп, с которыми были знакомы греки. Некоторые сведения, предоставленные Геродотом об этих кочевых народах он, по-видимому, собрал во время своего собственного путешествия в Причерноморье, которое привело его на восток до города Ольвии и реки Днепр (называемой греками Борисфеном).
Многие сведения, которые он собрал, должны были дойти до нас. из вторых рук причерноморских греков, которые торговали со скифами, которые снабжали греков полицаями, рыбой, пшеницей и т. д. Прочие сведения, по-видимому, были слухами и достигли греческого мира вместе с такими товарами, как шелк, продаваемый из Восточной Азии
Ножки шестиножки и кадило на ножках из камеры кургана 2 на Пазырыке. от С. И. Руденко. Замерзшие гробницы Сибири , University of California Press, 1970, Pl. 35Б.
Насколько точна эта информация, записанная Геродотом?
Достоверность его этнографической информации можно проверить с помощью археологических данных от причерноморских степей на восток до Китая.
Но прежде чем сделать это, мы должны сделать два предположения. Во-первых, поскольку мы знаем из археологических данных, что культуры народов евразийской степи были относительно однородными в течение средних веков первого тысячелетия до н. ) региона для обоснования наблюдений Геродота о причерноморских скифах.
Во-вторых, Геродот описывает множество племен, называя их и помещая в географические рамки. Но мы не можем соотносить имена, данные Геродотом, с конкретными местами или группами артефактов, поэтому мы будем рассматривать геродотовские имена кочевников как по существу однородную культуру, хотя среди них должны были существовать этнолингвистические различия.
Справедливость этих предположений подтверждается исследованием, как мы надеемся показать ниже.
Археологические данные для этого исследования получены главным образом из двух регионов. Во-первых, это Причерноморье, где греки основали поселения для торговли между местными народами, с которыми они вступили в прямой контакт. Артефакты, которые мы будем рассматривать из этого региона, происходят в основном из захоронений богатых вождей скифов и других племен и датируются 7-4 веками до н.э. Эти курганы сосредоточены в низовьях Днепра, по обе стороны Керченского пролива (между Черным и Азовским морями), в горах Кавказа (главным образом по Кубани) и в Крыму.
В погребениях были обнаружены предметы, изготовленные самими кочевниками, а также многие предметы, изготовленные для скифов греческими, а в более ранние периоды и ближневосточными мастерами.Предметы, изготовленные некочевыми мастерами, вероятно, обменивались кочевниками на продукты питания и другие предметы. товары
Вторым регионом, богатым археологическими свидетельствами, являются Алтайские горы. Погребения в Горном Алтае Пазырык и другие памятники содержали предметы особого интереса, которые в большинстве случаев утеряны для археологов. Вскоре после того, как захоронения были завершены, они были взломаны ворами, как это часто происходило и с богатыми захоронениями в Причерноморье. При разграблении могил вода с поверхности попадала в подземные погребальные камеры, засыпанные насыпями из земли и камней. Эта вода замерзла в холодном климате высоких гор и осталась навсегда замороженной из-за изоляции кургана наверху. Так, дерево, кожа, войлок, тела и другие органические вещества, захороненные на Пазырыке в V-IV вв.
до н.э. еще достаточно хорошо сохранились, когда русские археологи раскопали их в XIX в.20-х и 1940-х годов.
Метод, традиционно используемый Миннсом и другими учеными для проверки точности отчетов Геродота, заключался в том, чтобы прочитать разделы, где он описывает скифов и другие кочевые группы (главным образом Книга 4, главы 1440), и сравнить его описания с археологическими данными. из Евразии в VII-IV веках до н. определить пределы точности и полезности Геродота для этнографических целей.Будет процитирован отрывок, а затем соответствующие археологические свидетельства.
Общий вид золотой пекторали из кургана Толстая Могила, Днепропетровского р-на, близ г. Орджоникидзе. 4 век до н.э. Греческое мастерство, но сделано для скифского рынка. Фотографии предоставлены Советская жизнь
Фрагмент золотой пекторали из кургана Толстая Могила Днепропетровского района близ г. Орджоникидзе. 4 век до н.э. Греческое мастерство, но сделано для скифского рынка.
Фотографии предоставлены Советская жизнь Скифы-кочевники
Первый отрывок, который мы рассмотрим, из Книги IV, глава 46: «Не имея ни городов, ни крепостей, и возя жилища свои с собою, куда бы ни их, чтобы стрелять с коня: и живя не земледелием, а своим скотом, их фургоны — единственные дома, которые у них есть, как могут они не быть непобедимыми и даже неприступными? Модели крытых повозок были найдены в Причерноморье. Кроме того, в Пазырыке было найдено множество предметов, предназначенных для переносного проживания, в том числе деревянные сосуды и кожаные фляги, а также более хрупкие керамические емкости и небольшие столики со съемными ножками для удобной транспортировки.
Изображения скифов, стреляющих из лука верхом на лошади, проиллюстрированы на предметах из скифских гробниц.
Археологические свидетельства их зависимости от домашнего скота и лошадей включают множество изображений скифов с домашним скотом, в том числе ожерелье, недавно найденное русскими в богатом захоронении на Украине.
Однако в последние годы были обнаружены следы поселений в низовьях Поднепровья, и было высказано предположение, что эти люди кочевали только летом, возвращаясь на одни и те же зимовки в последующие годы. Аналогичные гипотезы выдвигались и о проживающих на Алтае. Но вероятно ли, что их экономической базой были их стада и что зерно, продаваемое грекам, выращивалось местными земледельцами, которых скифы контролировали с помощью реальной или угрожаемой силы оружия? Так что Геродот в целом был прав в этом утверждении, но, вероятно, преувеличивал малооседлый характер их образа жизни.
Общий вид скифского серебряного топора с железным лезвием. 6-5 век до н.э. Фотография предоставлена Метрополитен-музеем: Покупка, 1965 г. Подарок Кольта Х. Данскомба.
Деталь скифского серебряного топора с железным лезвием. 6-5 век до н.э. Фотография предоставлена Метрополитен-музеем: Покупка, 1965 г. Подарок Кольта Х. Данскомба.
Оружие и доспехи
В качестве дополнительной проверки точности Геродота рассмотрим утверждение Книги I, глава 215: «По своей одежде и образу жизни массагеты напоминают скифов.
Они сражаются как верхом, так и пешком, ни тот, ни другой метод им не чужд: они используют луки и копья, но их любимое оружие — боевой топор. Все их оружие либо из золота, либо из бронзы. Для своих копий, наконечников стрел и боевых топоров они используют бронзу; для головных уборов, поясов и поясов из золота. То же и с попонами своих лошадей, они дают им бронзовые нагрудники, но используют золото для поводьев, удила и нащечники. Они не используют ни железа, ни серебра, поскольку их нет в их стране; а меди и золота у них в избытке».
«По одежде и образу жизни массагеты напоминают скифов». Сам Геродот усматривает в этом утверждении сильное сходство двух кочевых групп, которые, как и мы, были далеко друг от друга географически. Он помещает массагетов (Книга I, глава 204) на «огромную равнину» к востоку от Каспийского моря. Скифы жили в районе к северу от Черного моря (Книга IV, главы 17-20, 48-57).
«Они дерутся и верхом, и пешком, им не чужд ни тот, ни другой способ». Доказательства, подтверждающие это утверждение, включают украшение на золотом гребне греческого производства из скифской гробницы IV века на Днепре, на котором изображена группа из трех скифов в бою.
Один верхом, а двое других пешие, один, по-видимому, потому, что его лошадь была убита, а другой изображен без коня.
«Они используют луки и копья, но их любимое оружие — боевой топор». В этой же сцене на гребне мы видим конную фигуру, сражающуюся с копьем, а также луки и стрелы, подвешенные слева от конной и непокрытой фигуры. (Особый футляр, в котором находились и скифский составной лук, и стрелы, называется горитус.)
Копья и луки также можно увидеть в руках фигурок на золотом сосуде из могилы Куль-Оба на Керченском полуострове. Искусно украшенный, покрытый золотом железный боевой топор был найден в скифской гробнице на Кавказе, а скифы изображены на металлических изделиях с боевыми топорами. Здесь показана другая форма скифского боевого топора, в данном случае сделанная из железа и серебра.
«Все их руки либо из золота, либо из бронзы. Для своих копий, наконечников стрел и боевых топоров они используют бронзу». В предыдущем абзаце перечислено много оружия, покрытого золотом.
Скифы также использовали кинжалы и короткие мечи с покрытыми золотом ножнами и рукоятками. В изобилии были найдены бронзовые наконечники копий, наконечники стрел и боевые топоры.
Прочее оружие, включая щиты; щит из Пазырыка из параллельных шестов, стянутых кожей, очень напоминает щиты, которые держат фигуры на гребне Солохи. Этот факт подтверждает наше первоначальное предположение, что мы могли бы использовать геродотовские описания конкретных кочевых групп, чтобы дать нам общее представление о евразийском кочевом образе жизни в середине первого тысячелетия до н.э.
«На головные уборы, пояса и пояса из золота». Существуют скифские шлемы как из бронзы, так и из золота. Здесь показана часть широкого золотого пояса, украшенного скифскими мотивами, найденного в Иране. Кочевники носили золото повсюду на себе, особенно в виде небольших золотых бляшек, вроде тех, что наносились на рубаху, найденную на Кавказе.
«Так же и с попоной своих лошадей, они дают им нагрудники из бронзы, но используют золото для поводьев, удила и нащечники».
В Причерноморье и на Алтае найдены конские упряжи, многие из которых были из бронзы, иногда с позолотой. Также были раскопаны золотые псалии и налобники, а также роговые и костяные уздечки. На Алтае были раскопаны деревянные уздечки, покрытые сусальным золотом.
«Они не используют ни железа, ни серебра, поскольку их нет в их стране; а меди и золота у них в избытке». Действительно, на Алтае было много золота, а на Кавказе — медь. Однако из топора, показанного выше, мы также можем видеть, что скифы использовали железо и серебро, а также бронзу и золото, хотя они, по-видимому, были менее распространены. Однако, за исключением заявления об использовании серебра и железа, Геродот записал информацию, которая была точной во всем; однако во всех перечисленных Геродотом категориях использовались дополнительные материалы изготовления. В этом отрывке Геродот, кажется, обобщает отчеты и / или наблюдения, которые не полностью отражают реальную практику.
Золотая пластина, часть клада Зивие, северо-запад Ирана, вероятно, 7 век до н.
э. Считается одним из самых ранних образцов скифского искусства. Музейная коллекция Университета Номер музейного предмета: 53-31-2A / 53-31-2B / 53-31-2C
Золотые украшения из Майкопа с изображением грифонов, оленей с маленькими головами между рогами, бляшки, некоторые на которых изображены рогатые львиные грифоны и шпильки. век до н.э. Собрание университетского музея. Серебряная ткань, к которой пришиты украшения, современная.
Погребальные обычаи
В Книге IV, глава 71, Геродот описывает погребальные обычаи царских скифов: «Гробницы их царей находятся в земле Герри, которые живут в том месте, где Борисфен становится судоходным. Здесь, когда король умирает, роют могилу квадратной формы и больших размеров. Когда оно будет готово, берут труп царя и, вскрыв брюхо и очистив внутренности, заполняют полость препаратом из рубленого кипариса, ладана, семян петрушки и аниса, после чего зашивают рану. вскрывая, заключают тело в воск и, положив его на повозку, возят через все разные племена… тело умершего царя кладут в приготовленную для него могилу, растянув на тюфяке; копья вбиты в землю по обеим сторонам трупа, а над ним натянуты балки, образующие крышу, покрытую соломой из веток.
На открытом пространстве вокруг тела царя хоронят одну из его наложниц, предварительно убив ее удушением, а также его виночерпия, его кухарку, его конюха, его лакея, его посыльного, некоторых его лошадей, первенцев всех другое его имущество и несколько золотых кубков; ибо они не используют ни серебра, ни бронзы. После этого они приступили к работе и воздвигли над могилой огромный холм, все они соперничали друг с другом и старались сделать его как можно выше».
В этом описании могут быть подтверждены все детали, кроме настойчивого утверждения Геродота об исключительном использовании золотых сосудов. Река Борисфен — это Днепр, и в районе Никополя сгруппировано множество богатых захоронений. Многие могильные ямы квадратные, хотя есть и круглые, и они очень большие. В Пазырыке были раскопаны забальзамированные трупы, в том числе и женщина из могилы 5, где хорошо видны швы, закрывающие тело. Повозки сохранились в могилах в Пазырыке, а фрагментарные останки происходят из могил в Причерноморье.
На разрезе Пазырыкской могилы на стр. 17 видна деревянная облицовка могильной ямы.
В другом могильнике в бассейне реки Кубани найдены скелеты 360 лошадей, погребение раскопано не полностью. Курган, насыпанный над могилами, может быть проиллюстрирован здесь пазырыкским погребением.
Рассуждая о погребальном обряде, Геродот говорит (Книга IV, главы 73 и 75): «Для омовения делают шалаш, втыкая в землю три палки, наклоненные одна к другой, и натягивая вокруг них шерстяные войлока, которые раскладывают чтобы поместиться как можно теснее: внутри будки на землю ставится блюдо, в которое кладут несколько раскаленных камней, а потом добавляют конопляного семени… тотчас дымит и дает такой пар, как никакая греческая паровая баня не может превзойти; Скифы в восторге кричат от радости».
Здесь его информация о цели немного искажена, так как он явно перепутал купание с ритуалом опьянения. Однако он точен в отношении эффекта сжигания конопли и связанных с ним принадлежностей; в одной из пазырыкских гробниц был набор шестов, бронзовый сосуд, наполненный камнями и семенами конопли, и матерчатое покрытие.
Народы Востока
Курильница, покоившаяся во льду кургана 2. От Руденко, Ледяные могилы , табл.42.Геродот становится более расплывчатым, но остается полезным, поскольку он пытается описать людей далеко к востоку от Черного моря. В Книге IV, глава 23, мы находим следующее описание: (Есть) «люди, живущие у подножия высоких гор, о которых говорят, что все — и мужчины, и женщины — лысые от рождения, с плоскими носами и очень длинные подбородки…. Каждый из них живет под деревом, а на зиму накрывает дерево тканью из толстого белого войлока. Их называют агриппеями».
Очевидно, эти «лысые» люди были монголоидами, которые грекам показались бы относительно безволосыми. Войлок, покрывающий дерево, должен был быть их палатками, как это было скопировано в интерьере пазырыкских погребальных камер, которые были обшиты войлочными драпировками. Некоторые из похороненных в Пазырыке были монголоидами; возможно, этот отрывок относится к народу, жившему в Горном Алтае.
В этой краткой статье нецелесообразно представлять сравнительный археологический материал по каждой главе геродотовского описания кочевников. Приведенные примеры типичны. Подводя итог, мы видим, что Геродот дает относительно точные описания образа жизни кочевников, находившихся в достаточно тесном контакте с греками, как, например, в его описании процесса погребения. Но он гораздо более расплывчат в подробностях о далеких племенах, где свидетельства, которые у него были, были слухами и переходили из рук в руки, как в его рассуждениях об агриппеях. Однако у него есть склонность преувеличивать или обобщать конкретные или уникальные наблюдения. Тем не менее, из сравнения с доступными в настоящее время археологическими свидетельствами становится ясно, что Геродот как этнограф чаще был прав, чем ошибался.
Конечно, мы можем напрямую оценить только те из его описаний, в которых зафиксированы артефакты, которые могут быть обнаружены археологами. Он дает другие виды этнолингвистической информации, такие как религиозные ритуалы и имена богов, методы ведения войны, социальные структуры, торговые пути и языковые группы.
Хотя это невозможно проверить, вероятно, можно с уверенностью предположить, что Геродот так же точен в описании этих нематериальных культурных явлений, как и в описании артефактов, и что информация, которую он предлагает, достаточно точна во многих деталях. Мы должны, конечно, быть чрезвычайно осторожными в использовании такой этнолингвистической информации, так как она остается неподтвержденной. Однако тот факт, что Геродот предоставляет нам информацию, которую нельзя восстановить археологическими средствами, в дополнение к конкретным деталям, подобным тем, которые обсуждались выше, делает его сочинения особенно полезными. Безусловно, труд Геродота остается бесценным и сегодня.
Заключение
Медная кадильница на ножках, из кургана 2 на Пазырыке. Часть аппарата для курения гашиша. от Руденко, Ледяные Могилы , пл. 62А. В этой краткой статье нецелесообразно представлять сравнительный археологический материал по каждой главе геродотового описания кочевников. Приведенные примеры типичны.
Подводя итог, мы видим, что Геродот дает относительно точные описания образа жизни кочевников, находившихся в достаточно тесном контакте с греками, как, например, в его описании процесса погребения. Но он гораздо более расплывчат в подробностях о далеких племенах, где свидетельства, которые у него были, были слухами и переходили из рук в руки, как в его рассуждениях об агриппеях. Однако у него есть склонность преувеличивать или обобщать конкретные или уникальные наблюдения. Тем не менее, из сравнения с доступными в настоящее время археологическими свидетельствами становится ясно, что Геродот как этнограф чаще был прав, чем ошибался.
Конечно, мы можем напрямую оценить только те из его описаний, в которых зафиксированы артефакты, которые могут быть обнаружены археологами. Он дает другие виды этнолингвистической информации, такие как религиозные ритуалы и имена богов, методы ведения войны, социальные структуры, торговые пути и языковые группы. Хотя это невозможно проверить, вероятно, можно с уверенностью предположить, что Геродот так же точен в описании этих нематериальных культурных явлений, как и в описании артефактов, и что информация, которую он предлагает, достаточно точна во многих деталях.