Содержание

Бывший «солдат удачи» рассказал о русских во Французском легионе

Политика 76670

Поделиться

«Солдаты удачи». Кто они? Многие ошибочно относят их к представителям частных военных компаний, столь популярных в последнее время. Один только таинственный «Вагнер», в последнее время все чаще и чаще мелькающий в лентах новостей, чего стоит.

А ведь есть и другие. Однако это не совсем верно. 

«Солдаты удачи», «дикие гуси», «псы войны», все эти дерзкие самоуверенные названия относились к французским легионерам. Своими воспоминаниями о службе, с корреспондентом «МК» поделился ветеран Легиона.

Фото: AP

— Укажите меня, как Лоран, — заранее попросил мой собеседник. — Именно так меня называли в Легионе. Тот отрезок времени ни к моему настоящему имени, ни к моей нынешней жизни не имеет отношения.

За все время нашего знакомства Лоран лишь несколько раз вскользь упоминал про Легион, но в подробности особенно не вдавался. Пока я сама не решилась попросить его рассказать все, с самого начала. Если честно, на успех я тогда не сильно рассчитывала, но он согласился.

Там все наши

— Есть в армии Французской республики легендарное и окутанное мифами подразделение, которое даже сегодня практически не имеет аналогов – Французский иностранный легион, — начал свой рассказал Лоран.

— Вот в нем-то я и оказался в середине 90-х, хотя совершенно этого не планировал.

Один из мифов, что легионеры — это наемники, и служба в легионе — это уголовное преступление. Это не так. Легионеры – это добровольцы, которые служат в рядах действующей французской армии. А уникальность Легиона в том, что его можно отнести и к войскам быстрого реагирования, и к спасателям, и к спецназу, и к силам специальных операций, и к стройбату…

Исторически в Легионе несут службу именно иностранцы. В мое время было много европейцев, особенно из Восточной Европы и бывших республик СССР, много представителей из бывших колоний Франции. Численность Легиона была менее восьми тысяч человек, но воевать они успевали везде, где участвовали силы НАТО.

Конечно, есть там и французы. После попытки военного переворота, за участие в котором был расформирован первый полк парашютистов Легиона, возникло правило, что не менее половины бойцов должны быть французами.

Но там были все наши!

Русский понимали практически все, даже поляки и немцы из ГДР в разговоре переходили на русский, ведь его учили во всех странах социалистического лагеря. Конечно, капралы и сержанты следили, чтобы все говорили на французском, и наказывали тех, кто не справлялся. Хотя украинцы и тогда уже были вредными, говорили непонятно, и у них там была «кумовская» мафия — своим помогали пройти тесты, чужим – мешали.

О Легионе я знал с детства. Родители выписывали мне журнал «Зарубежное военное обозрение». Я прочитывал его весь — и про армии и арсеналы НАТО знал, пожалуй, больше любого военкома. Там печаталась информация в том числе и по Иностранному легиону. Но другой информации у меня не было. Рекламу Легион себе не делал. О пунктах вербовки была только самая общая информация. Да и служить в нем я не планировал.

Напомню, это середина 90-х, Интернет в самом зачаточном виде, компьютеры были роскошью, только-только массово начали распространяться пейджеры, а на большие расстояния информация передавалась по факсу.

Был миф, что в Легион набирают всех подряд. Главное, мол, быть физически здоровым, не совсем тупым и суметь туда как-то добраться. А уже твое прошлое, даже криминальное, никого не волнует.  Из Легиона выдачи нет. Такой образ был в головах у многих, и я, конечно, думал так же.

Но начнем по порядку.

Мифы Легиона

На дворе стояли лихие 90-е, если вы помните то время, то понимаете, о чем я сейчас. Я жил на Урале, не буду уточнять, где именно. Ситуация сложилась так, что из-за «непоняток» с авторитетным товарищем одной преступной группы надо было оттуда уехать. Мой выбор пал на Санкт-Петербург, потому что ближайший рейс был туда. Но через некоторое время стало понятно, что проблему это не решило и мне надо уезжать из России.

О Питере того времени у меня остались лишь хорошие воспоминания, несмотря на то, что город был самый что ни на есть бандитский. Там я повстречался, например, со Славой Барковским, который написал бестселлер «Русский транзит». Думал, он просто писатель. Понял, кто это такой, только когда потом увидел в сериале «Бандитский Петербург» сцену, где он и еще несколько авторитетов той поры сыграли себя.

Всю свою студенческую жизнь я занимался тем, что перегонял машины из Европы в Россию. Из страны тогда можно было уехать достаточно спокойно, визы давали легко. Кроме того, чтобы спокойно перебираться из Бреста в Польшу, я по случаю купил за 25 долларов польский паспорт. Первая виза у меня была как раз во Францию, «шенгена» в то время еще не было. Во Франции были в ходу франки, у меня были франки. Выбор стал очевиден.

— Вы один решили покинуть родину?

— Нет, у меня был товарищ, мы когда-то вместе работали. Он был такой «турист» по жизни. Если говорить о бродягах, то это о нем. Он и Россию прошел, как Алеша Пешков, и Европу мы с ним прошагали, а потом он репатриантом в Израиле стал. Вот с ним и свела снова в Питере судьба. У него было понимание, как и куда ехать и что делать. Мы вообще не задумывались, чем будем там заниматься. Просто поехали. Остановились в Страсбурге, там и стали тусить. Конкретной цели не было. Месяца через три деньги стали заканчиваться, и пришлось думать, как вообще выживать. В Европе на тот момент с работой было никак. В России мы думали, что на Западе все хорошо, но в реальности нет – из бывших колоний в метрополию приезжали тысячи беженцев. Плюс тысячи беженцев из бывшей Югославии, где шла война. Грязь, преступность, наркотики – это Франция 90-х.

— Где жили? Снимали жилье?

— На самом деле везде. Иногда снимали, иногда на улице. Когда мы только приехали, было лето, тепло, и можно было жить хоть в парке, мыться в общественных туалетах. Надо одежду постирать или сменить — шли в «Красный крест». Там накормят, напоят и одежду чистую дадут. Было весело.

Проблемы стали появляться с наступлением холодов. И тут кто-то из новых друзей и подкинул эту идею: «А пойдемте в Легион». Ну, мы и пошли, семь человек собралось желающих. В страсбургском приемном пункте нам отказали. Даже не пустили на территорию. Это было странно. Миф гласил, что берут всех, кто добрался! А с нами даже разговаривать не стали. Стоит какой-то парень в форме, который просто молчит.

Мы тогда не знали, что можно прийти, когда он сменится, и еще раз попробовать. Поэтому поехали на электричке в Марсель. Нашли там вербовочный пункт, и история повторилась. Не берут, и все. Вечереет. Вот здесь и пригодились знания,  полученные из советского военного журнала, о том, что в Обани находится база Иностранного легиона. Все новобранцы из всех вербовочных пунктов все равно попадают в Обань. Добрались уже в темноте и без всяких проблем оказались по ту сторону шлагбаума.

Из первых моих ярких впечатлений — музей Легиона и осмотр врача. Точнее, слуга Гиппократа смотрел у всех только зубы. Это и был весь первичный медицинский осмотр. Кто проходил призывную комиссию в наших военкоматах, поймет мое удивление. У всех забрали документы и оставили ждать до утра.

На следующий день нам уже выдали спортивные костюмы, дешевые китайские кроссовки, бритвенный набор, зубную щетку и пасту, сменное белье. Разместили в казармах.

Если честно, для меня стало удивлением — сколько же там наших. Восточная Европа, страны СНГ. По-русски говорили почти все. Много бывших десантников, еще из Советской армии. Их легко было вычислить по наколкам «ВДВ».

Больше всего там, кстати, было выходцев из Украины. Они служили и капралами, и капрал-шефами. У них была такая своя украинская мафия, русскому, белорусу вклиниться было тяжело. У меня, в принципе, было преимущество, так как в Легион я зашел, как поляк. Польский паспорт же купил в Бресте. 

Мифы стали рассеиваться сразу. Один из них: «Ты можешь быть любым преступником, но если ты пришел в легион, то тебя возьмут». Ничего подобного. Первый вопрос был как раз про судимости. Одного рекрута при мне выгнали за то, что он пытался скрыть этот факт своей биографии, а кто-то его сдал.

Второй момент – в Легион не берут без документов. Даже чай не нальют, сразу adies amigos. Знакомого парня с водительскими правами не взяли. Только паспорт должен быть.

Вообще многие, когда шли в Легион, прикапывали оригиналы документов. Слухи ходили разные, и говорили, что перед тем, как тебя принять, ты должен разрезать свой паспорт. Потому что с того момента, как ты вступил на путь легионера, ты новая личность. Это тоже оказалось мифом. Никакая ты не новая личность, и никакого французского гражданства у тебя нет.

Legio Patria Nostra

Это все нас, конечно, немного отрезвило. Мы ведь вправду думали, что все, контракт на три года — и ты француз. Нам тогда, в принципе, структура была не очень понятна, думали, что Легион — это только 2-й парашютный полк, элита, которая участвует во всех «замесах». Они и есть силы быстрого реагирования. На самом деле Легион — это восемь полков, «деташемент» и 13-я полубригада. На тот момент общей численностью всего семь с половиной тысяч человек. Не так много. Тяжелой техники нет совсем, ни танков, ни вертолетов. Есть легкие танки и бронемашины. Я сразу сказал, что хочу быть водителем.

— А вас спрашивали, кто куда хочет?

— Нет, прямо так не спрашивали, конечно, но интересовались, кто что умеет делать. В Обани время провел великолепно. Волонтерил на виноградниках, тренировки на стадионе – бегал, подтягивался, тренировки в бассейне, и снова волонтерил. Я всегда старался попасть работать на виноградники. У легиона они свои.

Еще один интересный момент, девиз легионеров «Legio Patria Nostra» — «Легион твое Отечество». Ты не служишь никому, ни Франции, ни России, только Легиону. Так вот, у Легиона на базе среди виноградников есть типа общаги, дом престарелых, другими словами. Там ветераны могут встретить старость. Если тебе в жизни не повезло, ты можешь из любой страны приехать и, если ты бывший легионер и у тебя законченный контракт, то можешь смело там доживать свои дни. Волонтеры за тобой будут ухаживать, кормить, одевать.

— А имя, фамилию официально легионер может сменить?

— Да, если хочешь, можно. Но это сильно усложняет жизнь, так как для получения гражданства тебе все равно придется предъявлять оригиналы всех документов, которые для этого необходимы. Например, свидетельство о рождении. Да и тайны, что ты в Легионе — никакой нет. Ты под диктовку пишешь письмо родным, что стал легионером, и оно почтой направляется тебе домой. У тебя должны быть действительно очень веские основания, чтобы сменить свои личные данные. Легион может по истечении контракта выдать тебе документы на новое имя, но это не происходит сразу. Сначала надо подать заявление для вида на жительство. Пока ты в легионе, это право у тебя автоматически есть, как только вылетел раньше срока — ты все теряешь.

— Сколько платили?

— Жалование шло во франках. Пока мы были волонтерами, нам платили сумму, эквивалентную 32 долларам США в день, в месяц почти 1000 набегало. Потом, уже неся службу в Джибути, получали 1600-1800 долларов в месяц, а когда вернулись опять во Францию, то 1000-1200 долларов.

Мне повезло — меня долго проверяли. Только через две недели в Обани я начал сдавать тесты.  Три километра надо было пробежать за 12 минут, подтягивание, отжимание. Больше всего обращали внимание на бег.   Потом этап, который между собой называли «гестапо». Это беседы с офицерами, психологами про все, различные психологические тесты. Для меня все как-то прошло очень легко. По времени у меня это заняло почти два месяца.

После Обани отправили в Руж. В учебку, которая находится в Кастельнодари, 4-й полк. Наше пребывание там началось с запугивания, что если мы будем разговаривать по-русски, нас начнут наказывать. Причем не только провинившегося, а сразу всю роту. Сто отжиманий за любое слово, произнесенное не на французском.

По-французски никто из нас не говорил. Даже те негры, которые были из Алжира, говорили так, что понять их офицеру было не возможно. Осваивать язык мы начали с устава. Его надо было знать, а еще кодекс легионера и гимн Легиона. Обучение шло очень интересно. Ты сидишь, а кто-нибудь из «старших братьев» показывает, к примеру, на ботинок, и называет, а ты повторяешь. И так любой предмет. Запоминается легко. Устав выучили.

Еще нас пугали ночными марш-бросками на десять километров, обещали ужасы горной подготовки в Альпах, но никакой жести на самом деле не было. А вот стреляли и правда много. Из всего, что есть на вооружении Легиона. Это штурмовая винтовка легионера Famas, подствольники, ствольники, снайперки, противотанковые комплексы… 

Для меня до сих пор не очень понятно, почему именно винтовка Famas принята на вооружение французской армии. Это точное, но далеко не самое надежное и удобное оружие.

Так прошло четыре месяца. В нас буквально вбивали основы — легионеры при любых раскладах всегда вместе, Легион — твоя семья, твоя родина, твое отечество, ты служишь Франции, но Легион превыше…

И в таком духе все.

— Женщины были в Легионе?

— Нет, женщин не было вообще. Даже среди вольнонаемных. На кухне тоже работали мужчины. Говоря о кухне, не могу не отметить, что кормили всегда очень хорошо. И много. В еде не ограничивали. Завтрак — хлеб, фрукты, каши, мюсли, йогурты, сыр, мясо. На гарнир — овощи разные. Напитки — кофе, сок, кола. На обед супы разные,  мясо, котлеты, картошка, часто макароны. Ужин – как обед, но без супов. Кроме того, крекеры, кофе, кола — это все доступно и продаётся на территории. 

В ответ стреляли по приколу

По завершению учебки получили кепи-бланку легионера — и опять в Обань, где началось распределение по полкам. Меня отправили в Африку, Джибути.

— Что там делали?

— Вообще боевые задачи Легиона – защита французов и граждан союзных государств в экстремальных ситуациях и выполнение миротворческих миссий ООН. Джибути была одно время колонией Франции, и на ее территории всегда размещалась военная база Легиона. После приобретения независимости Легион поддерживал правительство Республики Джибути. Там находился полигон, где инструкторы тренировали бойцов из дружественных племен, союзников и парашютистов 2-го полка войне в пустыне и в джунглях, 13-я полубригада. 13-я — это что-то типа нашего спецназа. Саперы, которые по функционалу похожи на американские «зеленые береты». Они ездят по деревням, сносят вражеские укрепления, строят базы, опорные пункты, ищут мины, естественно, взаимодействуют с населением.

Разведка 13-й полубригады – это такой эскадрон смерти – охрана аванпостов, коммуникаций, рейды по неспокойным территориям. Они постоянно в движении. Пехота, целый полк, который находится на аванпостах и в укрепрайонах. Все постоянно чем-то заняты: смена на блокпостах, развоз гуманитарной помощи, охрана гражданского населения.

Мы ездили на армейских грузовиках и развозили снаряжение, воду, гуманитарную помощь… Попадали в мелкие перестрелки, когда грузы с едой по постам развозили или гуманитарку доставляли. Но это было не часто. В ответ стреляли, скорее, по приколу. Какой-то угрозы своей жизни я не чувствовал никогда. Единственное, что нас там сразу предупредили с местными женщинами не контактировать, вот где реальная угроза. Болезни можно подхватить такие, что потом сам не рад будешь. Но это никого не останавливало. Примерно через год с небольшим нас вернули во Францию. 

— Случалось так, что легионеров убивали?

— На моей памяти никого не хоронили. Я был там в относительно спокойное время и не слышал, чтобы в Джибути кто-то погиб.  Вообще там аванпосты очень грамотно оборудованы. Саперы устанавливают палатки и модули так, что тебя ниоткуда не видно, при этом у тебя практически идеальный, насколько возможно для таких условий, обзор. 

Ранения были иногда, но чаще случались травмы разные. Особенно у «парашютистов» — то вывихи, то растяжения. Если что-то с ребятами случалось серьезное, их тут же отправляли в больницу Легиона, во Францию. Знаю, что в Руанде были погибшие, но это было до меня. Вообще для Легиона смерть бойца — это настоящее ЧП. Сразу комиссия прилетает, расследование проводят. Даже серьезные травмы тщательно проверяются, при каких обстоятельствах, кто виноват.

— А вы кого-то убивали?

— Такой цели не было. Легионеры — это не каратели. Наша задача была как раз не допустить, чтобы местные друг друга мачете рубили и из дешевых китайских «калашей» расстреливали. В основном выполняли задания ООН. Поэтому, если трупы и были, то только местных, и не от рук легионеров. Чтобы убили европейца, я даже не слышал вообще такого. Хотя «замесы» были постоянные. Легион выполняет там миротворческие миссии. Но жестко.

— А когда вернулись из Африки, что делали?

— Просто служил. Учился на механика. Ничего интересного не было вообще. Это саперам (sapeurs-pompiers, аналог МЧС — «МК») во Франции хорошо. Они функции МЧС там выполняют, пожары тушат, с наводнениями или засухами борются, кошек с деревьев снимают. А мне после ротации там было скучно, и денег меньше стало, так как убрали африканские боевые. Уже стало понятно, что карьера в Легионе строится очень долго, денег это не приносит, и французское гражданство мне получать незачем, имя менять тоже. На Ривьере отдыхать денег не хватает, просто по Франции кататься на выходных и в отпуске – что я там не видел. К тому же это 90-е. Тогда еще никто не фанател от легионеров, и в социальной пирамиде ты находишься в самом низу. Это значит, что в форме легионера найти спутницу жизни практически не реально. Да и скучно там стало после Африки. На родине, в России, более-менее все устаканилось, и я решил уйти.

— Разве можно просто взять и уйти из легиона?

— Да. Легион не преследовал даже дезертиров. Я написал рапорт по семейным обстоятельствам. Мне было неловко перед командиром так взять и уйти, друзья все же. Никто меня, кстати, не расспрашивал о причинах и не уговаривал остаться. Решил – право твое. Через неделю получил расчет и документы, с которыми пришел. И все. На вокзал — и в Берлин. Там купил машину — и в Минск, потом вернулся в Москву. Ребята, которые в Африке были, просто уходили с концами. Потом через парней передавали, что все в порядке, искать не надо, уехал домой. Да и понятно, что ушли в «свою дружественную» ЧВК скважины в Нигерии отжимать. 

Если меня когда-нибудь попросят кратко описать мой путь легионера, скажу так: это было круто!

Я не собирался служить во Франции, но так случилось. Приобретенные там навыки не то что бы спасали мне жизнь, но позволяют чувствовать себя уверенно. С друзьями поддерживаю связь. Хотя со временем все забывается.

Мне не снится служба, как многие рассказывают, я не ностальгирую, но оказаться там снова я бы не отказался. Именно в Джибути. Хотя, я был молод, и, наверное, это и было круче всего. 

Подписаться

Авторы:

Правительство РФ МЧС ООН НАТО Россия Москва Санкт-Петербург Украина США Франция Берлин Польша Израиль Тель-Авив

Опубликован в газете «Московский комсомолец» №28669 от 19 ноября 2021

Заголовок в газете: Тайны «солдата удачи»

Что еще почитать

Что почитать:Ещё материалы

В регионах

  • На подлете к Крыму в воду упал американский дрон стоимостью 30 млн $

    Фото Видео 50095

    Крым

    crimea. mk.ru фото: crimea.mk.ru

  • Эта настройка «жрет» батарею вашего смартфона и совершенно не нужна: отключите ее

    21362

    Калмыкия

  • Группа Cream Soda подтвердила гибель своего продюсера

    Фото 12432

    Ярославль

  • Пентагон подделал видео крушения беспилотника под Крымом

    9557

    Крым

    ФОТО: T. ME/KRYUCHKOVOLEG

  • «Я твоих детей тоже поубиваю»: детали страшной резни в новой семье себежанина

    Фото 8550

    Псков

    Светлана Пикалёва

  • Крымчанин случайно запустил снаряд от РСЗО «Град» в сарай соседа

    Фото 4646

    Крым

    фото: МК в Крыму

В регионах:Ещё материалы

Наши в Легионе.

История украинца, ставшего французским десантником с квартирой в Ницце

Одни стремятся сюда, чтобы заработать денег, другие — по авантюрности характера, третьи мечтают о французском гражданстве. Сегодня около 8 тыс. человек служат во Французском Иностранном легионе. Примерно треть — выходцы из стран бывшего СССР и соцлагеря. Среди бойцов немало украинцев.

Related video

Как попасть в Иностранный легион

Путь легионера начинается с прибытия на вербовочный пункт, где его собеседуют и тестируют. У претендента (возраст — от 17 до 39 лет) изымают документы, например паспорт гражданина Украины, и придумывают новую биографию, имя и фамилию. Сослуживцы, если парень таки станет легионером, будут знать его под новым именем-легендой. Криминальное прошлое, если оно касается только родины будущего легионера, не препятствие. Главное, чтобы человек не был в розыске Интерпола. Необязательна и служба в армии, хотя украинцы на вербовку в Иностранный легион чаще всего приходят, отслужив в войсках. У новобранцев отбирают личные вещи, кроме самых необходимых, выдают спортивный костюм. Затем претендентов отправляют в отборочный лагерь на территории Франции — в Обани. Там обмундировывают и вновь тестируют. Если претендент подходит, его направляют на учебу дальше, где в итоге тот сдает экзамен на «Кепи Бланш» — отличительный признак бойца Иностранного легиона, подписывает пятилетний контракт и попадает уже в боевой полк.

Позже, в процессе службы, легионеры проходят процедуру, которую называют ратификацией. Это момент, когда легионеру возвращают его подлинное имя и документы, под которыми он служит дальше. Ратификация должна произойти в пределах пятилетнего контракта в Иностранном легионе, если нет, значит, тебе не доверяют и новый контракт уже не подпишешь. Момент ратификации крайне важен. После этого легионер может жениться, брать кредиты, открывать счет в банке, покупать авто и недвижимость.

Служба в Иностранном легионе: история десантника

О службе в Иностранном Легионе рассказывает киевлянин Олег Т. , имя он попросил изменить:

— После того как ты прошел отбор в Иностранный Легион, попадаешь в учебку в городе Кастельнодари, в 4-й учебный полк. Учеба длится примерно четыре месяца. Поначалу новобранцы, которые еще не легионеры, а лишь добровольцы, живут повзводно или поротно. Я был в 3-й роте, располагались на горе. Спали на раскладушках, в спальных мешках, были своя столовая, душ, туалет. Первый месяц учились маршировать, петь строевые песни, изучали французский язык. Бывали и «сюрпризы». Построились как-то на плацу. Время — 11 утра, январь. Стоим в форме, но легкой: футболка, китель, брюки, без бушлатов или дождевиков. Так и оставили нас на 12 часов. Это была форма проверки на психологическую устойчивость, умение выполнять приказ. Итак, стоим на плацу, идет то дождь, то снег, температура — около нуля. Через пару часов два поляка из нашего строя попросились на дембель, мол, не желаем такой службы. Их увели, больше мы их не видели. Время от времени к строю подходил кто-то из капралов или сержантов, смотрел, как и что, нет ли еще желающих отказаться от службы. Но таких больше не было.

Затем обычная армейская учебка со всеми тяготами и лишениями. В конце первого месяца учебы — марш «Кепи Бланш», он рассчитан на двое суток, за которые надо преодолеть около 60 км. Разумеется, с полной выкладкой. Те, кто справился, получают этот самый «Кепи Бланш» (то есть белое кепи) и становятся полноправными, официально зачисленными легионерами.

Первый афганский контракт. Легионеров посылают в самые горячие точки планеты, где постоянно грозит опасность

Средний балл и первая десятка

Остальные три месяца продолжалась армейская учеба в специальной части. Хватало и стрельб, и маршей, стали получать деньги как обычные легионеры. Тогда это было €1,1–1,2 тыс. в месяц, сейчас — €1,4–1,5 тыс. Это, собственно, французская минимальная зарплата, как на гражданке. Все деньги у нас шли на счет, на руки выдавали аванс наличкой €200–300, но и их потратить проблематично. В город, в принципе, выпускали, но не по одному, а группой, зависело это решение в основном от лейтенанта, командира взвода (или суз-офицера, это звание вроде прапорщика, его мог заслужить и рядовой солдат со временем, не заканчивая училище). Но если во взводе «залет» по дисциплине или еще по какому-то поводу, то из-за одного нарушителя страдал весь коллектив. То есть в ответе все за одного.

После четырех месяцев учебы новоиспеченные легионеры сдают экзамены по боевой и физической подготовке и знанию французского языка. По результатам экзаменов каждый солдат занимает в подразделении некое место (средний балл по сумме всех дисциплин). Причем один предмет можно перекрыть другим: например, плохо дается французский язык, зато отлично идет физподготовка, в итоге средний балл высокий.

Те, кто в подразделении (человек 70–80) попал в первую десятку, может выбрать полк для дальнейшей учебы и продолжения службы. Я в эту десятку попал и выбрал самый элитный полк Иностранного легиона — парашютно-десантный REP-2.

Опасные прыжки

После учебки новобранцев перевели опять в Обань. Туда приезжали «мониторы», или, как говорят у нас в военкоматах, «покупатели», они забирали солдат в боевые полки. Основные полки Иностранного легиона кроме упомянутого REP-2, — это 2-й пехотный (Ним, Франция), полк егерей-подрывников, 1-й кавалерийский (у них, конечно, не лошади, а танки). Еще 13-я полубригада, квартировавшая в Джибути, потом в Абу-Даби, а затем ее вернули на территорию континентальной Франции. Есть еще небольшие подразделения в разных местах, например, недалеко от Мадагаскара (но туда новичков не направляют, служат только опытные бойцы).

Выбранный мною REP-2 дислоцируется на острове Корсика. За мной и другими, попавшими в полк, приехал «монитор» в чине суз-офицера, забрал личные дела, и мы отбыли на Корсику. Первым делом новичков там обучают прыгать с парашютом. Всего надо выполнить шесть прыжков, тебе вручают «бревет» — это нагрудный знак, носится справа, он номерной, то есть индивидуальный — и уже потом распределяют по ротам полка.

Читайте также: Бесправный полк. Почему защитники родины оказываются беззащитными перед нарушителями их прав

Кстати, о прыжках. По опыту своему и друзей скажу: первый прыжок нестрашен, он скорее возбуждает любопытство: как это будет? А вот потом приходит страх, и не верьте тем, кто говорит, что не боится. Особенно сложно прыгать ночью, бывает, что ничего не видно. Тут есть нюанс. Ночные прыжки, как правило, мы совершали с большими грузовыми контейнерами, он летит рядом с тобой на корде длиной в несколько метров и приземляется первым, затем уже — человек. Так что парашютист после удара контейнера о землю знает, что сейчас будет твердь, группируется и обычно удачно приземляется. А однажды рота прыгала ночью с маленькими рюкзачками, закрепленными на груди. И к утру наша больничка была заполнена легионерами, получившими травмы. Человек 20–25 поломались. Правда, не очень серьезно, все подлечились и вернулись в строй.

Первая миссия: «отказники» и обстрелы

По правилам французской армии, которые касаются и Иностранного легиона, направить солдата, не прослужившего хотя бы год, в район боевых действий нельзя. Так что и я год провел в учебе на Корсике. В полку мы уже получали как парашютисты, €1,8 тыс. (сейчас — €2,1 тыс). А потом был приказ направить подразделение в Афганистан. Едут все, кроме тех, кто выразил нежелание. Такие бойцы тоже бывают. Человек просит направить его на рапорт к командиру роты, объясняя взводному причину. Затем с ним беседует ротный. Если солдат действительно не хочет или не может по каким-то причинам попасть на боевые позиции, его не принуждают, переводят в другое подразделение на тыловые работы. Для карьеры это, конечно, плохо. Спрашивается, зачем ты стремился в Иностранный легион, если не хочешь воевать? Так что, по сути, на войну отправляются только добровольцы. В мою первую миссию в Афганистан (а я был там дважды) отказников не было. Во вторую — были.

В первую миссию пробыл в Афгане полгода. Насмотрелся всякого: и под артиллерийский, и под минометный огонь попадал, и пули снайперов вокруг свистели, и гранаты в нас кидали. Несколько товарищей погибли. Помню такой случай. Мы заняли позицию, где приказано. Для этого пришлось прогнать оттуда местных жителей. А в Афгане война партизанская. Если сейчас в Украине на востоке идут боевые действия, то хоть понятно, где фронт, где противник. Там же враг может быть везде, на 360 градусов. Так вот, рядом с нами заняла позицию еще одна группа легионеров. Нам из-за складок местности их не было видно. В какой-то момент слышим: у наших соседей что-то рвануло, затем сразу прозвучали автоматные очереди, на слух, из нашего оружия. Чуть позже я узнал, что случилось. Мне рассказал приятель Мурат, он и сейчас служит в Иностранном легионе. Говорит, сидят, все тихо, и вдруг прямо на позицию падает ручная граната. Щелк — ударник пришел в действие! Ну, думает, хана. Но повезло, граната попала на склон, ведущий в реку. За пару секунд туда скатилась, рванула, никого не зацепив осколками. Легионеры тут же открыли огонь по ведущему к позиции проходу, но там уже никого не было. Кстати, на боевых позициях никто не ждет команд, не кричит «Руки вверх!» и прочие глупости. Сразу огонь на поражение, иначе не выжить. В том случае, решили ребята, местные, сочувствовавшие талибам, скорее всего, подослали мальчишку с гранатой, который прекрасно знает местность и везде тихонько пролезет. Он кинул и тут же скрылся. После взрыва и стрельбы командир послал нас прочесать местность. Сделали обход, возвращаемся на позицию, а там уже опять сидят местные «бабаи», которых мы изначально прогнали, курят свои трубки. Вот так и воевали.

Белая кепка. После сдачи экзаменов новобранцам выдают специфический головной убор — отличительный знак легионера

Нередко нас обстреливали из ближайших кишлаков не только стрелковым оружием, но и неуправляемыми ракетами, били из минометов. Один месяц просто голову было не поднять! Даже если выпадала свободная минута (а это случалось нечасто) и ты сидишь, слушаешь музыку или смотришь фильм, один наушник в ухе, другой болтается, чтобы слышать, что творится вокруг. Услышал звук выстрела, скажем, миномета, есть секунда, чтобы выдернуть наушник из уха, кинуться на землю. Отгремело — слушаешь гаджет снова. Хотя не все афганцы поддерживали талибов, были и те, кто против них, — наши союзники, ополченцы из местных. Это те, кто выступали за современные ценности, желали иметь хорошую медицину, образование, равноправие женщин. Они воевали с талибами бок о бок с нами.

Оружие, машины и зарплаты

Вооружены талибы были в основном советским оружием и тем, что на его основе: китайскими вариантами АКМ и патронами, гранатами, РПГ, СПГ и т. д. Мы же поначалу имели на вооружении автоматы FAMAS, в последнее время их заменили на штатное оружие HK416 (Хеклер и Кох) — отличную автоматическую винтовку! Сменился и покрой формы, улучшена ткань, стала более прочной. Вообще, у меня, как и у других солдат, имелось по три комплекта летней формы, три — зимней, зимняя — шерстяная, три комплекта термобелья, куча футболок, носков и прочей мелочи. В начале миссии мы были на основной базе в горах, там имелся гражданский персонал, так называемые лавери, которые убирали, стирали и вообще поддерживали тыл. Ты просто сдаешь им грязную форму, получаешь выстиранную и отглаженную. Потом я в составе разведвзвода (в сводном батальоне под эгидой НАТО) попал на позиции в непосредственной близости от противника. Там жили в палатках, спали на раскладушках, стирали и убирали сами. Питались более четырех месяцев сухим пайком. Зато не было «уставщины», как на больших базах, где все командование, когда надо быть при полной форме, надраивать обувь, часто бриться, жить строго по распорядку и т. д. На боевых позициях ходили, условно говоря, в шлепанцах, майке и с автоматом, словом, как удобно. Все передвижения — только с оружием, это стандарт американской армии, главной силы НАТО. Конечно, если вызывал командир, надевали форму.

Изменился ныне и транспорт Иностранного легиона. Во время моих миссий в Афган были французские «гелендвагены» от «Пежо» (Р-4) по лицензии «Мерседес-Бенц» (то есть версия «мерседеса»-кубика). Очень проходимая машина, но комфорта — ноль (пожалуй, даже УАЗ комфортнее): два коротких, как в «запорожце», передних сиденья и лавки в кузове. Сейчас французская версия «Ленд Крузера» уже комфортнее: сиденья с боковой поддержкой и прочими наворотами.

Читайте также: Сбитые летчики. Почему украинские пилоты вынуждены работать в горячих точках

Получали мы, рядовые, во время миссии около €4 тыс. в месяц, это была одна из лучших солдатских зарплат в мире среди регулярных армий, не ЧВК (частные военные компании). Кстати, эта сумма почти не изменилась и сейчас. Выдавали, как и прежде, небольшой аванс, остальное — на карту. Тратить особо не было куда, так, разве что на сувениры. Я, например, привез из Афгана местную плетку, айпад (там многие вещи для нас продавали такс-фри, без налогов, в специальных магазинах с очень богатым ассортиментом при военных базах).

Вторая миссия: травма и долгое лечение

Через полгода боевых действий наше подразделение вернули на Корсику. Честно говоря, улетая из Афгана, я думал, что больше не увижу эту страну, но через год снова оказался там. 2-ю роту из REP-2 и прикомандированный к ней наш взвод перебросили на усиление позиций Иностранного легиона в горной стране. На сей раз я уже числился не в разведвзводе (тогда был гранатометчиком, причем гранатомет — не труба на плече, он вроде миномета, но почти беззвучный), а стрелком на французском бронетранспортере, отвечал за крупнокалиберный пулемет Браунинг 50-го калибра (12,7 мм, как советский ДШК).

Какое-то время я повоевал, а потом так случилось, что во время боевого дежурства получил серьезную травму (не ранение). Поломал ключицу, вывихнул плечо. Меня отправили в госпиталь в Кабуле, причем за мной специально прилетел вертолет французской армии. Мой друг, который продолжает служить, практически на руках отнес меня в машину. В Кабуле был с неделю в госпитале НАТО. Что любопытно, я лежал в палате для военных НАТО — без особых удобств и телевизора, а рядом была палата для раненых талибов. Так вот, у них телевизор был. Врачи французские и болгарские.

Затем меня направили на лечение во Францию. Причем во французской армии и Иностранном легионе будут лечить, даже несмотря на закончившийся контракт, пока не поставят на ноги. Так было и со мной. После истечения пятилетнего контракта я еще почти два года лечился и все это время был на службе, получал зарплату и все виды довольствия.

Впрочем, не все там так сладко и красиво, как можно подумать. Я ведь в госпиталь не сразу попал: сначала из Кабула меня доставили в Париж, оттуда — в мой полк на Корсику. Я прибыл грязный, заросший, побриться не мог физически. А мне медик полковой, который на боевые не ездил вообще, говорит, мол, отпуск закончился, приведи себя в порядок! Вот глядя на таких людей, начинаешь задумываться: а хотел бы ты продолжать службу с подобными «товарищами»? Причем есть такое отношение во всех армиях мира. Я общался и с «морскими котиками» из США, и с другими бойцами — везде одинаково, не надо думать, что это присуще только советским или постсоветским войскам.

День взятия Бастилии. Легионеры не только участвуют в спецоперациях, но и маршируют на парадах

После госпиталя опять вернулся в полк, нес службу, только не прыгал с парашютом, параллельно долечивался в местной санчасти, принимал процедуры. Но на военной карьере пришлось поставить крест. Получал я на Корсике уже €2 тыс. в месяц. Перед «дембелем» меня перевели в «материнский» полк в Обань, где парашютных надбавок нет и я должен был получать €1,5 тыс. Но поскольку получил травму в ходе боевых действий, то мне страховка покрывала разницу, и мне продолжали платить €2 тыс. Затем была еще операция: оказалось, что от прыжков с парашютом развился некроз головки бедренной кости, мне установили американский титановый протез, тоже по страховке.

Охранник с квартирой в Ницце

Уволился я несколько лет назад в звании солдата премьер-класса, но сразу работать не пошел. Мне дали документы на биржу труда, где я оформил пособие примерно на €1 тыс. в месяц. Также получил вид на жительство во Франции — его дают тем, кто нормально отслужил контракт в Иностранном легионе (если уволили за дисциплинарные проступки, то вид на жительство не светит). Взял ипотечный кредит в банке, бывшим легионерам его дают без проблем. На 25 лет, ставка — 1,5% годовых. Купил квартиру в Ницце, где и живу. В очень хорошем районе, в нашей «резиденс» (группе домов) есть и бассейны, и парковки, и сады. Сейчас уже работаю в охранной фирме в Монако, куда также охотно берут экс-легионеров. Зарабатываю около €3 тыс. в месяц, можно больше или меньше, тут почасовая оплата: сколько отработаешь, столько и получишь. Приехала из Украины в Ниццу и сестра, окончившая школу, второй год учит язык, живет отдельно от меня, но в той же «резиденс», помогают ей родители и я.

Собираюсь получить французское гражданство. Останусь ли потом в Ницце? Время покажет. Мир огромен, и есть много мест, которые достойны того, чтобы там жить.

Татуировки Иностранного легиона и политика в отношении татуировок

Иностранный легион Франции и татуировки. Есть ли у легионеров татуировки? Разрешено ли вам иметь татуировки, когда вы вступаете во французский Иностранный легион? Какова политика французского Иностранного легиона в отношении татуировок?

Татуировки — давняя традиция Иностранного легиона. Во Франции около 1900 года татуировками были известны только легионеры, французские солдаты из африканских батальонов BILA (по прозвищу Bat’d’Af ), моряки и заключенные. Так что нет проблем с татуировкой, если вы хотите стать легионером. Но, как всегда, некоторые правила татуировки могут лишить вас права вступать в Иностранный легион.

Reveil de Venus (Восход Венеры). Татуированный легионер французского происхождения примерно 1900 года.

 

Политика в отношении татуировок Иностранного легиона Франции

Как и везде, в отношении татуировок в Иностранном легионе действуют определенные правила, особенно для новых кандидатов/добровольцев, желающих вступить. Важно помнить, что как легионер вы будете представлять Иностранный легион в течение своих лет службы. Вы очень часто будете дефилировать в рубашке с короткими рукавами или служить в футболке с короткими рукавами. Таким образом, ваша татуировка будет публично видна. Вот почему Легиону пришлось применить некоторые правила для татуировок.

Итак, если у вас есть татуировка, лучше посмотреть на нее и спросить себя: « Не навредят ли мои татуировки Легиону на публике? ” Если ваш ответ НЕТ, то можете попробовать присоединиться.

Однако, поскольку мы живем в 21 веке, а Легион подчиняется политическому руководству, в последние десятилетия наряду с правилами для вульгарных или глупых татуировок применяются и политически мотивированные правила для татуировок.

 

Запрещенные или неприемлемые татуировки при зачислении в Иностранный легион
  1. Нацистские и расистские татуировки (например, Нацистская свастика , А. Гитлер , Ку-клукс-клан и т.д.)
  2. Глупая татуировка на лице/руках, даже если она кажется маленькой
    ( если у вас есть небольшая капля возле глаза, вы можете попробовать присоединиться; если у вас есть татуировка вагины между глазами, или пениса тату на руке оставайся дома )
  3. Большая татуировка на лице ( в некоторых случаях допускается настоящая племенная татуировка )

 
С годами татуировки стали неотъемлемой частью истории Легиона и частью его общественного имиджа. Поэтому вы заметите множество типов татуировок среди легионеров. Так что не бойтесь, если вы думаете о вступлении во Французский Иностранный легион и уже сделали татуировку.

Легионер в Алжире в 1949 году. В старые времена татуировка была преимущественно символом легионеров французского происхождения (как этот на изображении). Иностранцы с богатыми татуировками в Легионе были редкостью.

 

Татуировки французского Иностранного легиона

Вот несколько хороших примеров татуированных легионеров современности. Снимки сделаны в 2010-х годах.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

E.Martin images source: Behance 

 

 

 

 

A legionnaire ( NCO ) с 2E Rep (2012) . Бывший легионер Victor Ferreira сфотографированный легионер и их татуировки на два года

Кредит (, помимо того, что Defined : .

 
———
 

Вы можете поддержать этот сайт в любое время через наш магазин. Спасибо.
Читатели из ЕС могут посетить наш магазин в ЕС, чтобы избежать импортных сборов.

 
 
—
 

Дополнительная информация :
Требования к минимальному и максимальному возрасту для Французского Иностранного легиона
Требования к росту и весу для Французского Иностранного легиона

 

—

 

Страница обновлена: 28 августа 2021 г.

 

↑ В начало

 

Это очень специфические критерии для вступления во Французский Иностранный легион

Мы Могучие |

Наверное, немногие военные мечты более романтизированы, чем побег и вступление во Французский Иностранный легион. Члены Légion étrangère бесплатно одеваются, кормятся и размещаются в течение первых нескольких лет службы. Также они получают ежемесячную зарплату, 45 дней оплачиваемого отпуска, а после трех лет службы (или боевого ранения) легионеры могут претендовать на получение французского гражданства.

Да, и кандидаты также должны отказаться от своей личности и гражданства во время службы в Иностранном легионе, наряду с несколькими другими критериями и ограничениями. Хотите верьте, хотите нет, но Легион никого просто так не берет.

Французский Иностранный Легион — легендарное и элитное спецподразделение Франции. Впервые созданный в 1831 году, он был способом для иностранных граждан присоединиться к французской армии, первоначально размещая их во французских колониальных владениях в Африке. Сегодня это по-прежнему элитное подразделение, состоящее из единомышленников со всего мира, которые объединяются для того, чтобы пройти службу в одном из самых сложных воинских подразделений.

Есть только один способ присоединиться к этому элитному боевому братству. Мужчины в возрасте от 17,5 до 39,5 лет должны поехать на материковую часть Франции и посетить рекрутинговый центр Légion étrangère; центры открыты 24/7 каждый день в году. Они также должны быть в хорошей физической форме (измеряется индексом массы тела), уметь читать и писать на своем родном языке и иметь удостоверение личности.

Легион говорит, что есть всего несколько вещей, которые потребуются новобранцам при подаче заявления на зачисление в Иностранный Легион, и правило номер один — брать налегке. Они не должны брать более 300 евро, им понадобится пара кроссовок и всего три пары нижнего белья, футболок и носков. Как и все хорошие базовые стажеры в любом месте, они должны не забыть взять с собой наборы личной гигиены и хорошую пару тапочек для душа.

Американцы во Французском Иностранном легионе в 1916 году. (Creative Commons)

В зависимости от желаемой должности в Легионе новобранцы должны соответствовать другим физическим критериям, включая зрение, дальтонизм и предыдущие операции. Ни один заявитель не может отсутствовать более шести зубов или должен иметь не менее 40% зубов в здоровом состоянии. Ни один зачисленный не может пропустить палец при регистрации.

Все новобранцы подписывают контракты на пять лет. В течение этого времени гражданство, личность, профессиональный статус, семейное положение и биография заявителя выбрасываются в окно. Согласно веб-сайту Иностранного легиона, раса, религия и образование не имеют значения. Легион даже будет обучать своих новобранцев французскому языку во время обучения.

Важно криминальное прошлое человека. Никто не разыскивался Интерполом, Международной организацией уголовной полиции, которая занимается транснациональными преступлениями, такими как торговля наркотиками и людьми, киберпреступность и международный терроризм. Иностранный легион не хочет быть организацией по отмыванию личных данных для крупных международных преступников.

После ряда тестов, включающих тесты на IQ, психологические тесты, медицинские осмотры и фитнес-тесты для бега, плавания и подтягиваний, кандидаты либо принимаются, либо отклоняются.