Поражение вермахта под москвой – Поражение немецкой армии под Москвой » Военное обозрение

Наступление

5 декабря 1941 года войска Калининского фронта начали наступление и вклинились в оборону врага. 6 декабря в наступление перешли войска Западного фронта, нанося удары по противнику севернее и южнее столицы, а в районе Ельца наступали войска правого крыла Юго-Западного фронта. Развернулась масштабное наступление советских войск под Москвой. Его подготовка была хорошо замаскирована, и немецкое командование было застигнуто врасплох. Немцы считали, что русские войска полностью обескровлены и неспособны к стратегическому наступлению. Начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер, главнокомандующий немецкими сухопутными силами Браухич и командующий группой армий «Центр» Бок до самого последнего момента думали, что советские войска окончательно обессилены, что у них нет больших резервов и их сопротивление уже на пределе возможностей. Было распространено мнение, что судьба Московской битвы будет решена «последним батальоном», брошенным в бой. Поэтому немцы до последнего атаковали, всё пытаясь взять Москву. Однако, как показали дальнейшие события, немецкое военно-политическое руководство совершило роковой просчёт.

В итоге немцы вынуждены были признать провал своего штурма московских позиций. 8 декабря 1941 года немецкое верховное командование приказало своим войскам перейти к обороне. В директиве № 39 немецкая Ставка предписывала: «Главным силам войск на Востоке по возможности скорее перейти к обороне». Однако стратегическая инициатива была уже в руках Красной Армии. 16 декабря немецкая Ставка требовала от группы армий «Центр» не допустить значительного отступления, командующим армиями, командирам соединений и всем офицерам предлагалось «заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции», чтобы выиграть время до подхода подкреплений.

Главные удары наносили войска Западного фронта. На его правом крыле, действуя против немецких 3-й и 4-й танковых групп в общем направлении на Клин, Солнечногорск и Истру, наступали 30-я, 1-я ударная, 16-я и 20-я армии, а также часть сил 5-й ударной армии. Германская оборона не выдерживала натиск советских войск. Отступающие немецкие войска, стараясь затруднить движение противника, использовали тактику «выжженной земли», сжигали населенные пункты, дома, или минировали их. 15 декабря 1-я ударная и 30-я армии освободили Клин. Войска 16-й армии к исходу 8 декабря выбили врага из Крюкова, 11 декабря – разрушенный город Истру. При отходе на западный берег Истры и Истринского водохранилища немцы уничтожили все переправы, взорвали дамбу водохранилища, что привело к серьёзным проблемам в деле форсирования водной преграды. Западное побережье немцы заминировали и организовали сильное огневое прикрытие. Однако командование 16-й армии заранее подготовило подвижные группы войск, которые обошли противника с флангов и обеспечили стрелковым дивизиям форсирование истринского рубежа.

Наступающие севернее войска 20-й армии освободили Красную Поляну, 11 декабря – Солнечногорск. Войска правого крыла 5-й армии, наступавшие южнее 16-й армии, своим наступлением способствовали развитию её успеха на истринско-волоколамском направлении. Особенно успешно действовал 2-й гвардейский кавалерийский корпус Л. М. Доватора. Пройдя линию фронта по глухому лесу юго-западнее Звенигорода, советская конница пошла на прорыв, отрезая пути отхода немецких войск к Волоколамску и Рузе. В этих боях 19 декабря погиб генерал Лев Михайлович Доватор.

Войска Калининского фронта 16 декабря освободили Калинин и продвигались к Старице и Ржеву. К концу месяца, отбросив врага на 50 – 100 км, они вышли на рубеж Волга, Ржев, Зубцов, Погорелое Городище. Здесь фронт стабилизировался. Войска правого крыла Западного фронта во второй половине декабря овладели городами Высоковск, Теряева Слобода, Волоколамск и главными силами вышли на рубеж рек Лама и Руза, где противник подготовил крепкую оборону.

Таким образом, в ходе декабрьских боев 9-я полевая 3-я и 4-я танковые армии потерпели серьёзное поражение. Угроза советской столице с северо-запада была ликвидирована. Наступающие советские войска освободили сотни населенных пунктов Московской области и очистили важную железную дорогу Калинин – Москва.

Против южного крыла группы армий «Центр» контрнаступление советских войск также развивалось успешно. Входившие в состав левого крыла Западного фронта 49-я, 50-я и 10-я армии, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, взаимодействуя с войсками правого крыла Юго-Западного фронта, наносили удары по 2-й танковой армии Гудериана и прикрывавшей её с юга 2-й полевой армии Вейхса. Немецким войскам на этом направлении так и не удалось полностью окружить и взять Тулу, которую удерживали части 50-й армии. Прорвавшиеся в район Кострово, Ревякино, по шоссе Тула – Москва войска немецкой 2-й танковой армии были разбиты перешедшими в контратаку 49-й и 50-й армиями. Активно действовал 1-й гвардейский кавкорпус генерала А. П. Белова. Кавалеристы в ночь на 7 декабря ворвались в Мордвес. С утра 6 декабря пошла в наступление свежая 10-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова. 7 декабря был освобожден город Михайлов.

В итоге в первые же дни контрнаступления левого крыла Западного фронта советские войска овладели городами Мордвес, Михайлов, Венев, Сталиногорск, Епифань. Разбитые в районе Тулы войска немецкой 2-й танковой армии отступали, бросая тяжелое вооружение и технику. Развивая успех, наши войска выбили врага из Богородицка, Дедилово, Алексина, Плавска. 15 декабря войска 50-й армии освободили Ясную Поляну. Одновременно правое крыло Юго-Западного фронта 9 декабря после четырехдневных упорных боев заняли Елец. Развивая наступление, наши войска освободили Чернь, Ефремов, Ливны и сотни других населенных пунктов. Немецкая 2-я полевая армия понесла поражение. 18 декабря Ставка восстановила Брянский фронт, который развернул наступление в общем направлении на Болхов и Орёл, поддерживая движение Западного фронта. 2-я танковая армия потерпела поражение и на широком фронте была отброшена за Оку. Подступы к столице были обеспечены с юга.

В ходе отступления немецких войск на фронте образовалась 30-километровая брешь между левым флангом 2-й танковой армии и правым флангом 4-й полевой армии. Командование Западного фронта из состава 50-й армии сформировало оперативную группу войск В. С. Попова. Выступив в ночь на 18 декабря из района восточнее Тулы, войска группы за трое суток преодолели 90 км и к вечеру 20 декабря неожиданно для врага вышли к Калуге. Борьба за этот крупный узел дорог и важную базу снабжения немецкой армии продолжалась 10 дней. 30 декабря Калугу освободили. Советские войска заняли также Козельск и Белев.

Во второй половине декабря контрнаступление развернулось и в центре западного фронта. Войска 33-й и 43-й армий прорвали оборону врага по рубежу р. Нары и освободили Наро-Фоминск, Малоярославец и Боровск. 49-я армия, наступая из района Серпухова, форсировала Оку и, выйдя на западный берег реки, с боем заняла Тарусу.

Таким образом, первый этап контрнаступления под Москвой к началу января 1942 года был успешно завершен. Немецкая группа армий «Центр, до этого пытавшаяся взять Москву – советскую столицу, крупнейший промышленный центр и узел коммуникаций страны, потерпела поражение и была отброшена от города на 100 – 250 км, а войска советских фронтов охватили её с севера, востока и юга. Освобождены были Московская и Тульская области, ряд районов других областей и сотни населенных пунктов.

Красная Армия одержала вверх в крупнейшей и тяжелейшей битве за Москву. Германии было нанесено первое крупное поражение во Второй мировой и Великой Отечественной войне. Вражеский замысел «молниеносной войны», с целью уничтожения советской цивилизации и народа, окончательно был похоронен на полях Подмосковья. «Историческая победа в Московской битве, — отмечал маршал А. М. Василевский, — ставшая триумфом Советских Вооруженных Сил, положила начало коренному повороту не только в Великой Отечественной, но и во всей второй мировой войне. Разгромом гитлеровцев под Москвой победоносно завершился первый, наиболее трудный этап борьбы на пути к полной и окончательной победе над фашистской Германией».

Московская битва окончательно развеяла миф о «непобедимости» вермахта. Германия стояла перед угрозой затяжной войны, к которой не была готова. Вермахту пришлось готовиться к новой «решительной» кампании 1942 года. Гитлер провёл чистку командования – с декабря 1941 г. апрель 1942 г снял с занимаемых постов 35 генералов в том числе командующих танковыми армиями Гудериана и Гёпнера. Отстранен был от командования сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, эту должность фюрер взял на себя. Смещены были своих постов и командующие группами армий «Север», «Центр» и «Юг» — фельдмаршалы Лееб, Бок и Рундштедт.

Победа под Москвой заставила Англию и США активизировать сотрудничество с СССР в рамках антигитлеровской коалиции. Япония и Турция, готовившиеся атаковать Советский Союз в случае падения Москвы, чтобы получить свою долю шкуры «советского медведя», отложили свои агрессивные планы до лучшего момента, который так и не настал. Это позволило советскому правительству продолжить наращивание сил и средств на советско-германском фронте.

topwar.ru

ПОРАЖЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ. Вермахт «непобедимый и легендарный» [Военное искусство Рейха]

Известно, что первое серьезное поражение немецкие войска понесли в битве под Москвой, после того как 5 декабря 1941 года оборонявшиеся там советские войска перешли в контрнаступление, продолжавшееся до 7 января 1942 года и переросшее в общее наступление советских войск, завершившееся только в апреле 1942 года.

В советской историографии контрнаступлению под Москвой отведено исключительно видное место, и оно представлено не только как крупное поражение немецких войск, но и как большое достижение советского военного искусства. Так, в капитальном научном труде «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», вышедшем в свет в 1964 году под редакций Маршала Советского Союза В. Д. Соколовского, сказано, что «Советские Вооруженные силы в битве под Москвой одержали победу всемирно-исторического значения».

Зарубежные военные историки более сдержанны в своих оценках. Тем не менее известный американский историк Уильям Ширер в книге «Взлет и падение Третьего рейха» пишет, что планы Гитлера в отношении завоевания России 6 декабря оказались сорванными, когда немецкие войска начали отходить из пригородов Москвы.

Вечером 1 декабря генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок сообщил начальнику Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковнику Ф. Гальдеру о том, что его обескровленные войска не способны продолжать наступление на Москву. Гальдер постарался подбодрить командующего группой армий «Центр», заявив: «Нужно попытаться разбить противника, бросив в бой все силы до последнего. Если окончательно выяснится, что разгромить противника все-таки невозможно, тогда нужно будет принять другое решение».

Правомерно задать вопрос о том, какое решение можно было принять после того, как захлебнулась крупная наступательная операция. Логически напрашивается одно – закрепиться на достигнутых рубежах, отразить наступление противника обороной и тем самым выиграть время для перегруппировки войск и подготовки нового наступления. Но есть и второе, более рискованное, но менее затратное – ведением маневренных действий измотать противника и тем самым выиграть время для отвода войск на выгодные для обороны рубежи.

Во всех трудах советских историков говорится о том, что после провала наступления под Москвой немецкие войска перешли к обороне на достигнутых рубежах. Так, в капитальном труде «История военного искусства», разработанном и изданном в 1961 году в Военной академии имени М. В. Фрунзе, было записано, что «войска группы армий «Центр» находились в одноэшелонном оперативном построении при наличии небольших резервов. Оборона противника строилась в виде системы отдельных опорных пунктов, которые, как правило, оборудовались в населенных пунктах, особенно на узлах дорог. Опорные пункты и узлы сопротивления имели круговую оборону; промежутки между ними простреливались ружейно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем. Такие опорные пункты оборонялись гарнизонами до роты пехоты, а узлы сопротивления – батальонами или полком пехоты».

Таким образом, под Москвой немецкие войска впервые в оперативном масштабе были вынуждены перейти к обороне, которая строилась по принципу очаговой. С учетом снежной и достаточно морозной зимы очагами обороны, как правило, являлись населенные пункты, приспособленные для обогрева личного состава и расположенные на дорогах. Промежутки между очагами обороны обеспечивались наблюдением и прикрывались огнем отдельных пулеметных расчетов и огнем артиллерии. Нет сведений о строительстве полевых позиций и их инженерном оборудовании. Такую оборону можно считать только временной и нельзя рассчитывать на ее устойчивость. Следовательно, ее главной задачей было малыми силами задержать наступление противника и обеспечить отход основной массы войск на выгодные рубежи.

Чтобы отрезать немцам путь отхода из Клина, в ночь на 15 декабря в район Теряевой Слободы был выброшен воздушный десант численностью 415 человек. Десантники перехватили дорогу на Теряеву Слободу, уничтожили мосты, разрушили линии связи. В советских источниках указано, что благодаря действиям десантников противнику пришлось отступать по проселочным дорогам, бросая технику и тяжелое вооружение.

Но это информация с одной стороны. Теперь посмотрим, как о контрнаступлении советских под Москвой пишут в своих мемуарах крупные немецкие военачальники.

Следующая глава >

military.wikireading.ru

Малоизвестные страницы истории. Как разгромили немцев под Москвой

Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ним — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редакционная коллегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

 «Поворотный пункт» войны

Многие немецкие генералы, указывал Ширер, «считали, что, если бы им была предоставлена свобода выбора и они отвели войска с позиций под Москвой, оказавшихся непригодными для обороны, они бы в значительной степени сохранили как личный состав, так и боевую технику, располагали бы более благоприятными условиями для перегруппировки и даже для контратак… И тем не менее впоследствии некоторые генералы неохотно признавали, что благодаря директиве Гитлера войска прекратили отход и сражались на каждом рубеже, тем самым, вероятно, избежав гибели среди снегов России».

Эту точку зрения лучше всего сформулировал генерал Блюментрит: «Фанатичный приказ Гитлера о том, что войска должны остановиться и сражаться на каждой позиции независимо от местности и неблагоприятных условий, несомненно, был правильным. Гитлер понял, что любое отступление через снежные заносы и покрытую льдом местность в течение нескольких дней приведет к развалу фронта». С этим соглашался генерал Типпельскирх: «Это было одним из крупных достижений Гитлера… Если бы началось отступление, оно могло превратиться в паническое бегство». Тогда в воздухе витал призрак бесславного отступления наполеоновской армии из Москвы в 1812 году.

О тягостном настрое в немецкой армии говорят записи Гальдера. «Очень тяжелый день», — не раз он повторял такие слова, описывая очередной прорыв советских войск. «30 декабря. Снова тяжелый день!.. Фюрер по телефону вел возбужденные переговоры с фон Клюге. Он отклонил ходатайство об отводе войск северного фланга 4-й армии». Гитлер приказал 3 января 1942 года: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот что требует от нас текущий момент». Перед этим, 20 декабря 1941 года, он отдал бесчеловечный приказ: «Населенные пункты — сжечь. У местного населения отобрать теплую одежду».

Гудериан впоследствии написал: «Наше наступление на Москву провалилось. Все жертвы и лишения наших храбрых солдат оказались напрасными. Мы потерпели серьезнейшее поражение». Блюментрит, занимавший пост начальника штаба 4-й армии, понял: «Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 году провалились в самую последнюю минуту… Кампания в России, а особенно её поворотный пункт — Московская битва, нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, так и военном отношениях. На Западе, то есть в нашем тылу, больше не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией».

Масштабы поражения измерялись не только этим. Гальдер это понял, хотя и несколько позднее. «Разбит миф о непобедимости немецкой армии, — писал он. — С наступлением лета немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому 6 декабря 1941 года можно считать поворотным моментом в краткой истории Третьего рейха, причем одним из самых роковых моментов». А Д. Фуллер заключил, что после поражения под Москвой «германская армия так и не вернула утраченную энергию, а в глазах всего мира она лишилась ореола непобедимой армии».

Несостоявшиеся победители о поражении

Подчеркнем важную мысль в процитированном рассуждении Гудериана: после поражения под Москвой «не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией». Длительная война одновременно на востоке и на западе вела Германию к неминуемому краху. Это понимали и сам Гитлер, и его окружение.

Как же трактуют это поражение германской армии западные исследователи и немецкие генералы? Начальник оперативного руководства вермахта А. Иодль сказал на совещании в Мюнхене 7 ноября 1943 года: «Однако на Востоке стихийное бедствие зимы 1941 года властно воспрепятствовало даже самой сильной воле, заставив нас остановиться».

Фуллер рассудил: «С полным основанием можно считать, что не сопротивление русских, как бы велико оно ни было, и не влияние погоды на действия германской авиации, а грязь, в которой застрял германский транспорт за линией фронта, спасла Москву». В журнал боевых действий штаба группы армий «Центр» 19 октября записали: «В ночь с 18 на 19 октября на всём участке фронта группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжёлый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций».

Якобсен писал в таком же духе о немецком поражении под Москвой: «Начавшийся период распутицы замедлил быстрое продвижение группы армий «Центр»… Хотя советские историки и по сей день недооценивают это обстоятельство, оно явилось важным фактором последующей неудачи. Ведь наступление на Москву на несколько недель увязло в грязи, замедлилось». Но зарубежные историки и мемуаристы, указывая на раскисшие дороги как основной фактор неудач немецкой армии в октябре 1941 года, делают вид, что распутица никак не сказалась на действиях советских войск. Грязь и бездорожье очень мешали отступающим советским войскам выводить с собой орудия, автомашины, радиостанции. В докладе в штаб фронта командующий 16-й армией К. Рокоссовский сообщил: «Состояние дорог настолько плохое, что создаётся угроза невозможности вывести материальную часть артиллерии и всех типов машин».

4 ноября начались морозы, грязь исчезла. «Наступила русская зима, которая создала величайшие трудности для не подготовленных к таким природным условиям немецких войск». Неужели германский генштаб, разрабатывая план «Барбаросса», ничего не знал о том, что в России бывает зима, которая создаёт «величайшие трудности» как для чужих, так и для своих войск? Многие на Западе всё ещё не хотят признать очевидной истины: в самой основе германский план нападения на СССР был авантюри-стичен.

Третий том «Истории войн» характерен очевидным умалением решающей роли СССР в победе над Германией. Его составитель В. Подольников, преподнося недостоверные сведения, игнорировал советские исследования и даже западные труды, дающие более или менее объективную картину войны. К тому же он плохо знает то, о чем рассуждает. Он, например, пишет, что «советские войска достигли Дуная в Бухаресте (1 сентября)». Но Дунай течет в полусотне километров от столицы Румынии.

Перепевая оправдания гитлеровских генералов, авторы тома видят причины поражения немцев под Москвой в скверных дорогах и плохой погоде: «Осенние дожди превратили дороги в болото, а затем началась суровая русская зима». Кроме жуткой погоды и плохих дорог, виноват в провале германского наступления на Москву, конечно, Гитлер, помешавший мудрым и многоопытным немецким генералам завершить войну блистательной победой. Выносится за скобки то, что он не помешал им за две недели разгромить Польшу, за 44 дня — Францию. В Германии есть люди, которые считают Гитлера гением, в книге американца М. Лэннинга «100 великих полководцев» он стоит среди них под №14, расценивается выше, чем наши полководцы Пётр Великий, Суворов, Конев, Жуков.

Однако Резун-Суворов в книге «Самоубийство. Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» (2000 год) обрисовал Гитлера и его генералов весьма недалекими, не понимающими основ военного искусства. Выходит, был крайне низкий уровень подготовки Красной Армии, очень глупы были её командиры, если, воюя с неумелым, тупым противником, оснащенным к тому же негодной техникой, наши войска терпели жестокие поражения и отступили далеко на восток — до Москвы и Сталинграда. Книга ставит задачу запутать читателя, породить в его душе хаос. Показывая нашего опасного врага в уничижительном плане, откровенно умаляя его силу, Резун избрал такой примитивный ракурс в освещении Великой Отечественной войны для того, чтобы обесценить великий подвиг советского народа, снизить в глазах читателей значение его немеркнущей победы над фашистской Германией.

А. Ерёменко справедливо осуждал «стремление оглупить Гитлера и его генштаб, имевшее хождение в нашей военно-исторической литературе»: «У Гитлера была масса просчетов. Вместе с тем надо признать, что многие из его решений с оперативной и подчас со стратегической точки зрения были верными. …Перед нами был сильный, искушенный в военной науке враг». Манштейн считал, что Гитлер «обладал какой-то интуицией» при решении оперативных вопросов. В 1940 году генералу «оставалось только удивляться тому, с какой быстротой он разобрался в точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев».

Победы Красной Армии серьезно снизили моральный дух немцев. За время битвы под Москвой 62000 немецких солдат и офицеров были осуждены военными трибуналами за дезертирство и самовольное отступление. Солдат А. Реннеке писал 6 января 1942 года сестре Эльзе в Мюнхенберг: «Я весь в грязи, не брит. Вши на наших телах танцуют польку. Мы выглядим намного старше своих лет. А мне только 22 года». Унтер-офицер Георг Буркель 14 декабря 1941 года признавался: «Относительно русских мы сильно просчитались. Те, которые воюют с нами, не уступают нам ни в одном виде оружия, в некоторых даже превосходят нас».

Гитлер снял с занимаемых постов 35 высших военачальников. 17 декабря он назначил себя на пост главнокомандующего сухопутными войсками Германии.

Поклонники гитлеровских генералов

В романе «Генерал и его армия» Г. Владимов, по словам писателя-фронтовика В. Богомолова, изобразил «с наибольшей любовью и уважением» немецкого генерала Гудериана, войска которого осквернили Ясную Поляну — нашу национальную святыню: он якобы антигитлеровец, «нежный любящий супруг», «мудрый, гуманный, высоконравственный человек». Но это он судил немецких генералов, выступивших в 1944 году против Гитлера, он с восторгом писал о фюрере в «Воспоминаниях солдата»: «Гитлер — в высшей степени умный человек, он обладал исключительной памятью. Гитлер обладал необыкновенным ораторским талантом; он умел убеждать не только народные массы, но и образованных людей… Самым выдающимся его качеством была огромная сила воли, которая притягивала к нему людей. Эта сила воли проявлялась столь внушительно, что действовала на некоторых людей почти гипнотически».

Армия Гудериана оставила в 1941 году кровавый и разбойничий след на нашей земле. В Ясной Поляне были дрова, но немцы топили печи книгами. Владимов с умилением писал о нем: «как христианин он не мог поднять руки на безоружного», видимо, поверив в то, как Гудериан представил себя: «Сам я противник всякого убийства. Наша христианская религия даёт в этом отношении ясную заповедь». Гудериан в мемуарах «Воспоминания солдата» заявил, что он запретил в своей группе армий бесчинства в СССР, ибо грабежи и насилия подрывают воинскую дисциплину. На самом деле этот «гуманист» приказывал: «У военнопленных и местных жителей беспощадно отбирать зимнюю одежду. Все оставляемые пункты сжигать. Пленных не брать!»

В статье «Ясная Поляна в 1941 году: правда и пропаганда» Е. Константинова отрицала утверждения «советской пропаганды …о варварстве и бесчинствах» немецких оккупантов. Ну, устроили пожар в спальне Л.Н. Толстого, комнате С.А. Толстой и библиотеке, из 14 комнат бытового музея исчезли 93 мемориальных экспоната, 37 предметов из спальни Софьи Андреевны, из литературного музея захватчики утащили «книги, картины, скульптуры чисто идеологического содержания». Вырубили в Ясной Поляне 2143 дерева, устроили кладбище немецких солдат около могилы Л. Толстого, сожгли в окрестностях имения, деревни, амбулаторию, общежитие, Яснополянскую школу, построенную А.Л. Толстой и названную именем великого писателя. Ведь «война есть война». Хотелось бы заявить: абсурдно и безнравственно утверждать, будто в Ясной Поляне оккупанты «не посягнули ни на одну из самых дорогих русских святынь», «не совершали сознательного акта надругательства». Устроенные ими пожары и грабежи безоговорочно уличали их в очевидном вандализме.

Но Константинова не унимается: какие же ловкачи-де советские журналисты: уже 13 декабря 1941 года, через 4 дня после изгнания немцев из Ясной Поляны, «Комсомольская правда» начала печатать дневник М. Щёголевой «Черные дни Ясной Поляны», и в связи с этим Константинова бросает циничную ремарку: «Завидная оперативность». Для неё чужд героический настрой советского народа в военное время, ей непонятно, что люди жили по особым законам, которые требовали от газетчиков самого быстрого отклика на злободневные проблемы.

Вызывает недоумение то, как В. Мельников в книге «Их послал на смерть Жуков?» «скромно» трактует итоги Московской битвы: «Говорить о разгроме врага под Москвой, как это постоянно отмечается в нашей исторической литературе, не приходится. Когда речь идёт о разгроме — враг должен без оглядки бежать в панике… Происшедшее под Москвой можно квалифицировать как победу оперативного масштаба». Для сведения Мельникова приведем свидетельство одного из немецких вояк — Густава Вальтера: «Наше отступление от Тулы началось 14 декабря 1941 года. Связь между батальонами часто терялась, и каждый действовал самостоятельно. Начался беспорядок. Наш батальон несколько раз окружали. Часто мы отступали днём и ночью. Питание было плохое. Крайнее физическое напряжение и наши потери значительно ухудшили настроение солдат».

Наше наступление привело германскую армию к тяжкому стратегическому поражению. Она отступила от Москвы на 150—300 километров, в битве за советскую столицу она потеряла более 500000 человек, 1300 танков, 2500 орудий. Потери личного состава группы армий «Центр», действовавшей на Московском направлении, составили, по немецким данным, 772000 человек. К концу марта 1942 года в 16 танковых дивизиях, сражавшихся на Восточном фронте, осталось всего 140 боеспособных машин. В книге «Гриф секретности снят» отмечено, что в Московской оборонительной операции мы безвозвратно потеряли 514300 человек, а в контрнаступлении — 139586 человек. На РТР же 5 декабря 2001 года объявили: в Московской битве погибли более двух миллионов наших солдат и офицеров, а воевали они саблями XIX века, взятыми из музеев.

Значение битвы за Москву

А. Василевский подчеркивал: «Это была первая в Великую Отечественную крупная наступательная операция стратегического значения, в итоге которой ударные группировки врага под Москвой были разгромлены и отброшены к западу на 100, а в ряде мест и до 250 км. Непосредственная угроза Москве и всему Московскому промышленному району была ликвидирована, и контрнаступление под Москвой переросло в общее наступление советских войск на западном направлении. Под воздействием сокрушительных ударов план «Барбаросса» рухнул, а его основа — теория молниеносной войны — потерпела полный крах, заставив фашистское руководство перейти к ведению стратегии затяжной войны».

Особое значение имело то, что после краха блицкрига и пора-жения под Москвой Германия оказалась вынужденной перейти к стратегии губительной для нее затяжной войны. Впервые в войне у немецкой армии была вырвана инициатива. Правда, в середине 1942 года она снова захватила её, но в битве под Сталинградом потеряла окончательно. Германский генерал К. Рейнгардт в исследовании о битве под Москвой пришёл к выводу, что «несгибаемое упорство советского командования и его вооруженных сил, их умение использовать климатические условия, а также своевременная переброска резервов из восточных районов страны и создание новых формирований окончательно перечеркнули стратегические планы Гитлера».

А. Исаев в своей книге «Антисуворов. Десять мифов Второй мировой» пишет: «Разработчик «Барбароссы» Ф. Паулюс считал, что в Советском Союзе «большие людские резервы из-за недостатка в командных кадрах и материального снабжения не смогут быть полностью использованы». В случае войны, по мнению верховного командования германских сухопутных войск, Советский Союз мог в принципе отмобилизовать 11—12 млн. человек, однако нехватка командных кадров и техники не позволит ему сделать это. Реальной считалась мобилизация 6,2 млн. человек. Предполагалось, что СССР выставит 107 дивизий первой волны, 77 — второй и 25 — третьей, то есть всего — 209 дивизий.

По плану «Барбаросса» предстояло «разбить эти дивизии каскадом следовавших одна за другой операций на окружение». На самом деле в 1941 году были сформированы 336 дивизий — намного больше, чем предполагало встретить гитлеровское командование, начиная войну против СССР. А. Уткин установил: «С начала Великой Отечественной войны из внутренних округов было брошено 70 дивизий. В то же время в этих округах были сформированы еще 194 дивизии и 94 бригады».

Уже 11 августа 1941 года начальник немецкого генштаба Гальдер пришел к огорчительному выводу: «Общая обстановка всё очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и в особенности на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину».

«Перманентная мобилизация, — отмечал А. Исаев, — оказалась весьма неприятным сюрпризом для немцев. Теперь для достижения успеха вермахту нужно было перемалывать советские дивизии быстрее, чем их формируют и восстанавливают. Задачей советской стороны было избегать крупных катастроф и постепенно накапливать резервы для перехвата стратегической инициативы… Был организован непрерывный конвейер восстановления существующих и формирования новых соединений. Противопоставить стратегии перманентной мобилизации немцы ничего не смогли». Это заключение было особенно верно для 1941—1942 годов.

В июне 1945 года Кейтель заявил, что после поражения немецких войск под Москвой он не представлял себе «военного решения» всей Восточной кампании. Гальдер назвал это поражение «катастрофой» и «началом трагедии на востоке». Блюментрит признал: «Московская битва принесла немецким войскам первое крупное поражение во Второй мировой войне. Это означало конец блицкрига, который обеспечил Гитлеру и его вооруженным силам такие выдающиеся победы в Польше, Франции и на Балканах. …Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. После молниеносных побед в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах Гитлер был убежден, что сможет разгромить Красную Армию так же легко, как своих прежних противников».

Английский военный историк А. Ситон в книге «Битва за Москву» (1980 год) подчеркивает, что это было «самое кровавое и жестокое сражение Второй мировой войны». Есть основания считать битву под Москвой началом коренного перелома в войне. В 1985 году на Международном научном симпозиуме в Штутгарте обсуждалась тема «Декабрь 1941 года — поворотный пункт войны». На нём американский ученый Ч. фон Лютишоу, «признавая роль битвы под Москвой, успех советских войск объяснял… вступлением США в войну против Японии». Но ведь ясно, что немецкий блицкриг провалился до японского нападения на США.

Адмирал Н. Кузнецов, вопреки распространенному мнению, не склонен был «битву под Москвой считать уже переломной», полагая, что она «создала известные предпосылки для перелома, но всё-таки переломными являются два сражения — под Сталинградом и Курская битва». В этой мысли есть свой несомненный резон, но вместе с тем следует иметь в виду огромное морально-психологическое значение победы под Москвой — и не только для советского народа. До этого фашистская Германия не знала поражений. Только Советский Союз смог остановить её победное шествие. Разгром под Москвой потряс сознание германских войск. Он показал, что немцы не всесильны, их можно бить и побеждать, на глазах всего мира был развеян миф об их непобедимости, который распространялся нацистской пропагандой. Всё это укрепило нашу уверенность в победе.

После Московской битвы

В конце лета 1941 года Гитлер одобрил Памятку ОКВ о стратегическом положении. 13 сентября Гальдер писал о её сути: поскольку разгром России не будет полностью достигнут «в течение 1941 года, продолжение Восточной кампании в 1942 году должно стоять сейчас на первом месте». Ширер предположил: «Гитлер …давно понял, что его замыслы завоевать Россию — не только в шесть месяцев, но и когда-либо — сорвались. В дневниковых записях от 19 ноября 1941 года генерал Гальдер излагает суть доклада фюрера перед группой офицеров из высшего командования. Хотя его армии находятся всего в нескольких милях от Москвы и всё ещё силятся захватить её, Гитлер оставил надежду разгромить Россию в этом году и все свои помыслы направил на достижение целей в следующем году». Гальдер записал вкратце идеи фюрера: «Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь — Кавказ. Цель — выход к южной русской границе. Срок: март — апрель».

11 декабря Германия объявила войну США. Чем было обусловлено такое неожиданное решение? Гитлер хотел всему миру и немецкому народу показать, что поражение под Москвой не имеет серьезного военного значения, что Германия настолько сильна, что может бросить вызов даже США. Свою роль играло и то, что теперь немецкие подводные лодки могли топить и американские суда в любом месте земного шара. Но главное, пожалуй, другое. Германия этим объявлением войны хотела бы-стрее подтолкнуть Японию к нападению на СССР, показать, что у них общие враги, общие главные интересы, значит, они должны быть едиными в войне против них.

По Д. Наджафарову, найден документ о том, что «Сталин и Гитлер тайно встречались во Львове накануне Второй мировой войны». Этот «документ» — дезинформация, его подписал 17 октября 1939 года руководитель ФБР Дж. Эдгар Гувер.

Откровенный космополит режиссер М. Розовский 15 апреля 2007 года в телепрограмме В. Познера «Времена» отстаивал другую фальшивку — о том, что якобы по указанию Сталина наши разведчики 20 февраля 1942 года тайно встречались с представителями германского командования, обсуждали «вопросы установления сепаратного перемирия, а затем и сепаратного мира между СССР и гитлеровской Германией и даже совместной борьбы с мировым еврейством в лице США и Англии».

Эта ложь основательно разоблачена в книгах А. Мартиросяна «22 июня. Правда Генералиссимуса» и «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?! Правда Сталина».

К сожалению, В. Карпов в первой книге «Генералиссимус» тоже представил как подлинные документы ряд фальшивок. Первая — «Генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности между Главным управлением государственной безопасности НКВД СССР и Главным управлением безопасности Национал-социалистской ра-бочей партии Германии» от 11 ноября 1938 года, вторая — «Предложения Германскому командованию», якобы подписанные Сталиным 19 февраля 1942 года, третья — некий рапорт первого заместителя народного комиссара внутренних дел СССР Меркулова Сталину от 27 февраля 1942 года.

В них вызывает подозрение уже то, что Сталин набросал свои «Предложения…» 19 февраля, а уже 20 февраля наши разведчики, получив их, встретились со своими «коллегами» в Мценске, оккупированном гитлеровцами. Переговоры шли 20—27 февраля, и уже 27 февраля сверхбыстрый Меркулов написал свой рапорт. И вот что важно: американский историк У. Ширер, работая над своей двухтомной книгой «Взлёт и падение третьего рейха», использовал секретные государственные архивы Германии, в том числе и архивы Национал-социалистской рабочей партии и тайной полиции Гиммлера. Ничего подобного об указанной выше встрече в Мценске он не сообщил.

Надо иметь в виду, что, как заявлял Президиум ЦК КПРФ 19 октября 2010 года, в современной информационной войне «в реализации неблаговидных целей используется вброс в архивные фонды России большого количества фальсифицированных и поддельных документов, искажающих роль Советского Союза и И.В. Сталина в истории ХХ века. Такого рода документы запускаются в научный оборот, используются в учебных пособиях, на их основе создаются художественные и документальные произведения».

К середине 1942 года утраченные мощности нашей военной промышленности — в крайне трудной обстановке — были восстановлены и даже превзойдены. Явственно проявилась устремленность к объединению возможностей военных и экономических сил СССР, США и Великобритании. В целом повысилась боеспособность советских войск.

Вместе с тем, по мысли Василевского, для нашего командования «время после победы под Москвой явилось периодом головокружения от успехов». В начале 1942 года Сталин, по утверждению Жукова, допустил стратегический просчет в оценке возможностей немцев. Он посчитал, что после поражения под Москвой они в растерянности, и потому надо «начать как можно быстрее общее наступление на всех фронтах, от Ладожского до Чёрного моря». Сталин рассуждал: если на каком-то направлении фронт не добьется успеха, то это всё равно будет сковывать врага, а «в это время результат будет на других участках». Но недостаток военных сил и весьма ограниченные материальные возможности не позволяли нашей армии успешно наступать тогда на всех фронтах. Не хватало даже снарядов и мин. На Западном фронте, вспоминал маршал, в период наступления «приходилось устанавливать норму расхода… боеприпасов — 1—2 выстрела на орудие в сутки».

Жуков говорил 13 августа 1966 года в редакции «Военно-исторического журнала»: «Мы вводили много дивизий, которые совершенно не были подготовлены, были плохо вооружены, приходили сегодня на фронт — завтра мы их толкали в бой». Эта практика не могла оправдать себя. Серьезных успехов наши войска не добились нигде, кроме Северо-Западного фронта, где они подошли к Великим Лукам. «За период зимнего наступления войска Западного фронта продвинулись всего лишь на 70—100 километров, однако несколько улучшили стратегическую обстановку на западном направлении». Предложение Жукова усилить фронт и продолжать там более мощное наступление Сталин не поддержал. Наоборот, во время контрнаступления вместо наращивания сил оттуда забрали 1-ю ударную армию и вывели её в резерв Ставки, а 30-ю армию передали Калининскому фронту. Впоследствии Жуков говорил, что, если бы дополнительные «силы и средства были брошены на западное направление… противник был бы смят, разгромлен и отброшен по крайней мере на линию Смоленска».

Дезинформация с помощью «Кремля»

15 марта 1942 года Гитлер заявил, что предстоящим летом русская армия будет полностью уничтожена. «Рузвельт и военные круги США, — пишет В. Силлопс, — не исключали того, что в летней кампании 1942 года Германии удастся нанести поражение Советскому Союзу». В июне 1942 года Рузвельт говорил министру Моргентау: «В целом ответ на вопрос: выиграем мы войну или проиграем — зависит от русских. Если русские смогут продержаться это лето и будут сковывать в боях три с половиной миллиона немцев, то мы определенно сможем одержать победу». Эта мысль о том, что победа во Второй мировой войне «зависит от русских», воспринималась как очевидная и Рузвельтом, и Черчиллем в 1941—1944 годах.

Генерал К. Цейтцлер писал, что летом 1942 года «Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение. Если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путем послать высокоподвижные соединения в Индию».

23 марта 1942 года советская разведка сообщила в ГКО о подготовке летнего немецкого наступления: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю». Высшее советское командование недооценило это важное для определения характера ведения военных действий в 1942 году заключение. К. Мерецков указал: «Ставка считала главной ареной будущих сражений летом 1942 года не юг, как ориентировала наша разведка, а центр, опасаясь нового наступления гитлеровцев на Москву».

Нашу Ставку бичуют за то, что она не воспользовалась полученными разведкой доподлинными сведениями о планах вермахта на летнюю кампанию 1942 года, а советские «полководцы спланировали и провели авантюрную Харьковскую операцию». Но Генштаб, как вспоминал А. Василевский, не поддерживал её, Сталин приказал считать её «внутренним делом направления и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться», что стало «чрезвычайно большим просчетом».

Юрий Александрович Василевский, сын маршала, писал о последствиях конфликта между Верховным и Генштабом при решении вопроса об освобождении Харькова в мае 1942 года:

«И. Сталин считал возможным развернуть крупные наступательные операции в начале лета. Его решимость поддерживали К. Ворошилов, командующий Юго-Западным фронтом С. Тимошенко и член Военного совета Н. Хрущёв. Однако Б. Шапошников, Г. Жуков и А. Василевский выразили несогласие с планом проведения наступательной операции на юго-западном направлении, считая, что пока не хватает сил для её проведения».

Василевский, верно оценивая складывающееся там опасное для советских войск положение, дважды предлагал остановить уже начавшееся харьковское наступление, но Сталин «не послушал его. Дело кончилось тем, что 19 мая противник окружил наши войска в Барвенковском выступе, и они понесли большие потери». Юго-Западный и Южный фронты в мае потеряли 277190 человек, из них безвозвратно — 170958. Эта крупная неудача — результат ошибочных решений со стороны командующих и штабных работников. Жуков видел главную причину нашего поражения в этой операции «в недооценке серьезной опасности, которую таило в себе юго-западное стратегическое направление, где не были сосредоточены необходимые резервы Ставки».

А. Василевский в книге «Дело всей жизни» признал, что ошибка нашего командования состояла в том, что «обоснованные данные нашей разведки о подготовке главного удара врага на юге не были учтены». Но тогда были и другие, казавшиеся достоверными сведения о том, что немцы решили вести главное наступление на Москву. Чтобы ввести в заблуждение нашу Ставку, они искусно дезинформировали её. Выполняя распоряжение Гитлера, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге и начальник штаба генерал Велером подписали 29 мая 1942 года ложный приказ «Кремль» о наступлении на Москву, который стал известен нашему командованию. Оно знало, что в центре немцы держали более 70 дивизий, московский регион имел важнейшее стратегическое, политическое и экономическое значение. По словам Г. Жукова, И. Сталин «больше всего опасался за Московское направление».

kprf.ru

Крах «Барбароссы» под Москвой глазами немцев

Гитлер уверял, что Битва под Москвой станет решающим сражением, которое приведет к полному поражению противника. Но вышло иначе — враг был отброшен от стен столицы. Немецкие генералы в своих воспоминаниях рапортовали не о великой победе, а об огромных потерях. И клеймили фюрера, просчеты которого, по их мнению, и привели Германию к катастрофе.

Фото: AP

«Счастье некоторых государственных деятелей, что они не были женаты: иначе произошла бы катастрофа», — сказал Гитлер о самом себе в ночь с 25 на 26 января 1942 года в «Волчьем логове». Однако отсчет его времени уже пошел. С каждым днем до его катастрофы оставалось все меньше дней.

Главнокомандующий вермахта сам не понимал, что наступает «начало конца» Третьего рейха. 5 декабря 1941 года войска Калининского фронта (генерал-полковник И.С. Конев), а 6 декабря — Западного (генерал армии Г.К. Жуков) и правого крыла Юго-Западного фронтов (маршал С.К. Тимошенко) перешли в контрнаступление под Москвой. Древний, как Русь, вопрос: как выстояли, кто помог? «Зима, Барклай или русский Бог»?

Если судить по записям Генри Пикера, во время «застольных бесед» фюрер не удосужился даже обмолвиться о происходящем у стен русской столицы. В тот момент, когда немецкие войска терпят поражение под Москвой и Германия объявляет войну США, Адольф Гитлер делает весьма странное заявление: «Война идет к концу» (запись помечена: 13.12.1941, полдень). А далее рассуждения о том, что Христос был арийцем.

Неделей раньше генерал-фельдмаршал Теодор фон Бок, командующий группой армий «Центр», записал в своем дневнике:

«Трудный день. В течение ночи правое крыло 3-й танковой группы начало отход. Дают о себе знать неприятные вклинивания противника на северном крыле танковой группы. Противник также значительно усилил давление на правом крыле 9-й армии. […] Русские ухитрились восстановить боеспособность почти полностью разбитых нами дивизий в удивительно сжатые сроки, подтянули новые дивизии из Сибири, Ирана и с Кавказа и заменили утраченную на ранней стадии войны артиллерию многочисленными пусковыми установками реактивных снарядов.

Сегодня группе армий противостоит на 24 дивизии — преимущественно полного состава — больше, нежели это было 15 ноября. С другой стороны, численность германских дивизий сократилась более чем на половину в результате непрерывных боев и связанных с зимними холодами бедствий. Боеспособность бронетанковых войск и того ниже. Потери среди офицерского и унтер-офицерского состава просто шокируют. В процентном отношении они много выше, чем потери среди рядового состава».

Фото: AP

Читайте также: «Стоит вспомнить тех, кто отстоял Москву»

У Гитлера в это время возникли разногласия с собственным Генштабом. Фюрер следовал военному теоретику Клаузевицу — методически уничтожать силы неприятеля. Генштаб предлагал усилить группу армий «Центр» и нанести удар на узком фронте в направлении Москвы. Верховное главнокомандование сухопутных войск посчитало необходимым сосредоточить все свои силы для удара по Москве и разгромить там новые соединения Красной армии. Однако 21 августа 1941 года Гитлер приказал направить войска к Киеву, чтобы отрезать Москву от нефтяных месторождений Кавказа.

Через много лет после войны бывший офицер германского Генштаба Вальтер Варлимонт рассказал советскому журналисту Льву Безыменскому: «В августе 1941 года основные силы Красной армии находились у Москвы. Гитлер же преследовал экономическую цель: он хотел захватить Украину. Тем самым противник получил передышку и подтянул резервы — тогда и была предрешена наша неудача под Москвой». Британский историк Алан Кларк в книге «План «Барбаросса» высказал мысль, что бросок на Москву в июле 41-го был бы непомерным риском, о котором можно сказать только одно: он положил бы конец войне — в пользу тех или других. Гитлер стремился избежать риска.

Кроме того, первоначально немцам сопутствовала удача. Пал Киев, оккупирована Украина, осажден Ленинград. 2 октября Гитлер объявил о начале операции по захвату Москвы, получившей кодовое название «Тайфун». В приказе Гитлер заверял своих солдат, что это будет последнее решительное сражение и оно приведет к полному поражению противника.

Смотрите также видео по теме: Неизвестный солдат

По утверждению немецкого писателя Йорга Фридриха, главной целью для Гитлера была Красная армия, а не сама Москва и даже не большевизм, который мог и дальше существовать на Востоке. К этим умозаключениям он пришел в не переведенной пока на русский язык книге «Закон войны» (первое издание — 1993 год), в которой на основе изучения документов судебного процесса против представителей Верховного командования вермахта (ОКВ) делается вывод об ответственности вермахта за преступления на территории СССР.

Группа армий «Центр» начала наступление на столицу СССР силами трех полевых и трех танковых армий. Танковые и артиллерийские части и соединения были полностью доукомплектованы, но целиком восполнить огромные потери, понесенные в первые месяцы войны, немцам так и не удалось. Однако им противостояли слабо обученные части, состоящие в основном из резервистов. Их военная подготовка отставала, они не владели современными способами ведения борьбы с танками. Именно о них, стоявших у военкоматов «с бритыми навечно головами», поется в песне.

К осени 1941 года фашистские войска, как об этом сообщал в своем дневнике фон Бок, понеслиогромные потери среди опытных боевых офицеров. Унтер-офицерский состав, занимавшийся обучением личного состава, тоже был обескровлен. Техника находилась в скверном состоянии. Западные резервы на Восточный фронт Гитлер не перебрасывал, да вроде и не планировал.

Фото: AP

Всего за два года до битвы под Москвой против Польши были брошены все силы. На Западном фронте оставался небольшой заслон, но, по сравнению с Польской кампанией, война в СССР была грандиознее. Наполеон при Бородино тоже побоялся бросать в бой гвардию. У Сталина резерв был. Это были 25 стрелковых дивизий и 9 танковых бригад генерала армии Иосифа Родионовича Апанасенко.

Кстати, битва на Бородинском поле состоялась снова. Четыре батальона французских добровольцев дрались не так успешно, как их предки. Но накал противостояния не уступал тому, что произошел почти за 130 лет до него. У Бородино полегла вся 32-я Сибирская дивизия. Пробить крепко стоявших сибиряков смогли только элитные части — полки Ваффен-СС «Дойчланд» и «Фюрер», чьи гренадеры также понесли огромные потери.

14 октября командование принимает Жуков. Сопротивление советских войск заставляет даже танковую группу Гота передвигаться со скоростью пехоты. В непролазной грязи в 80 километрах от Москвы застряла 10-я танковая дивизия генерал-майора Фишера, которой предназначалось первой выйти на Красную площадь.

Про подвиг 28 героев-панфиловцев тоже вспомним. И хотя мы теперь знаем, что многое было не так, как внушала пропаганда, Подвиг — был! Иначе бы — не выстояли. Не согласен с мнением тех историков, которые возмущаются советскими «пропагандистскими выдумками». Пропаганда — это одно. Когда идет кровавая резня, можно и перегнуть палку, усилить эпитеты. И другое дело — если и через десятилетия после войны кто-то держится за возникшие в горячке боя мифы. Это ни к чему. Задача историков — докапываться до истины, а она не всегда оказывается белой и сияющей.

Читайте самое интересное в рубрике «Мир»

www.pravda.ru

«Внеземные силы» остановили вермахт под Москвой | Общество | ИноСМИ

Погода, конечно погода. Что мог подумать министр иностранных дел Италии граф Галеаццо Чиано, когда Гитлер в разговоре с ним объяснил провал немецкого наступления на Москву «атмосферными условиями»?

В начале октября 1941 года началась крупная немецкая операция — около двух миллионов солдат Группы армий «Центр» были сосредоточены для проведения масштабного наступления на Москву. Гитлер направил в их адрес свой особый приказ дня: «Сегодня начинается последняя и решающая битва этого года».

Примерно через два месяца вот что сказал Гитлер своему гостю из Рима: «Если бы в течение шести недель стояла хорошая погода, Германия уничтожила бы Россию». Якобы после этого Чиано спонтанно спросил: А насколько велика была вероятность того, чтобы в октябре и ноябре в течение шести недель в Восточной Европе будет стоять сухая и не очень холодная погода?

Еще в 1972 году офицер бундесвера Клаус Райнхардт (Klaus Reinhardt) дал точное определение объяснению Гитлера в своей докторской диссертации «Решительный поворот под Москвой» (Wende vor Moskau): «Он возложил вину за провал операций, в первую очередь операции „Тайфун“, с которой связывал столь большие надежды, на внеземные силы». А именно — на климат. И ни слова о том, что причина была в другом — Гитлер игнорировал предупреждения кадровых военных, которые говорили о непредсказуемости погоды в России поздней осенью.

Своими высказываниями, по мнению Райнхарта, Гитлер заложил «основу для пропагандистской кампании, которая должна была доказать, что солдаты вермахта на востоке вынуждены были остановить свое наступление только из-за распутицы и «низких температур, которых за последние 150 лет не наблюдались и в России».

Но, в действительности, как отметил этот историк — впоследствии он стал четырехзвездным генералом и начальником Объединенного штабного центра НАТО в Европе — «силы вермахта на востоке были остановлены не первой волной заморозков, а в результате катастрофического состояния собственных частей, развала системы снабжения и, прежде всего, из-за продолжавшегося сопротивления русских войск».

Такой же точки зрения придерживался и граф Адольф Кильмансегг (Adolf Graf Kielmansegg), который сам участвовал в битве под Москвой в качестве офицера оперативного отдела 6-ой танковой дивизии. «По моему мнению, мы проиграли, на самом деле, по стратегическим и тактическим причинам», — отметил он в 1955 году. Не наступление холодов стало причиной «поражения под Москвой». А общий план войны Гитлера. Он мог бы быть реализовал лишь в том случае, если бы в пользу вермахта сложился бы целый ряд непредсказуемых факторов и случайных обстоятельств.

Эта военная кампания была однозначно организована как молниеносная война, как блицкриг, и она провалилась в пустоту на бесконечных просторах западнорусских лесостепей, отмеченных на всех картах Генерального штаба. Победы вермахта оказались не столь сокрушительными, и поэтому он стал уязвимым для советского ответного удара.

Становилось все более очевидным, что боевые действия на востоке приобретают затяжной характер. «Гитлер понимал, что Германия в случае затягивания войны будет слабеть, — отмечает Клаус Райнхардт, — тогда как Советский Союз при поддержке со стороны англосаксонских морских сил был в состоянии полностью использовать свои ресурсы, а также укрепить свое превосходство в области военной техники».

Если посмотреть на ситуацию непредвзятым взглядом военного стратега, то все это стало ясным не позднее начала последней недели ноября 1941 года. Именно в тот момент генерал-фельдмаршал Федор фон Бок сообщил о полном упадке сил своей Группы армий «Центр», но получил приказ от Гитлера — «собрать оставшиеся силы» и продолжить наступление на Москву.

В действительности, немецкие танки 30 ноября 1941 года захватили населенный пункт Лобня и находились примерно в 20 километрах к северу от границ Москвы. Через два дня одна немецкая разведывательная группа дошла до Химок и находилась всего в восьми километрах от городской границы.

Однако там солдаты вермахта натолкнулись на локальное наступление советских танков и не смогли удержать свои позиции. Так и закончилось немецкое наступление, а 5 декабря 1941 года уже началось советское контрнаступление.

За три дня до этого полковник Вальтер де Болье (Walter Chales de Beaulieu), начальник Генерального штабы 4-ой танковой группы записал в своем военном дневнике: «От 10-й танковой дивизии требуют слишком многого. Эта дивизия уже не способна вести наступление». Другие солдаты этой Танковой группы находились не в лучшем состоянии. «Люди столь обессилены и безучастны, что с ними уже ничего нельзя сделать».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

inosmi.ru

Поражение немецкой армии под Москвой

День воинской славы России — День начала контрнаступления советских войск в битве под Москвой в 1941 году.

Общая обстановка

В октябре–ноябре 1941 года немецкая армия пыталась пробиться к советской столице – Москве, разгромить основные силы Красной Армии тем самым и завершить войну в свою пользу. На ближних подступах к Москве кипели яростные бои.

В битве за Москву назрел перелом. Впоследствии, вспоминая этот момент войны, Г. Гудериан писал: «Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьёзное поражение…». Но Гитлер не хотел смириться с провалом идеи блицкрига, он настаивал на продолжении наступления. Фронтовое командование также исходило из того, что силы Красной Армии истощены в тяжелой борьбе. Командующий группы армий «Центр» фон Бок в приказе от 2 декабря 1941 года, отмечал, что «оборона противника находится на грани своего кризиса». Однако военно-политическая верхушка Третьего рейха ошибалась. Несмотря на большие жертвы, которые понесла советская страна и армия под Москвой, кризисное положение в обороне столице уже преодолели. Мобилизационные возможности, социалистическая система и народное хозяйство СССР оказались намного более устойчивыми, нежели ожидали на Западе. СССР образца конца 1930 – начала 1940 – х годов был намного сильнее, чем Советская Россия периода 1920 – начала 1930–х годов.

Советский Союз выдержал первый, самый сильный и страшный удар и постепенно начал приходить в себя, наращивая военные и экономические возможности, мобилизуя весь свой огромный потенциал для будущей победы. Это привело к изменению общей ситуации на всём фронте. Противник уже не мог успешно наступать на всём протяжении фронта. Во второй половине ноября Красная Армия нанесла сильные контрудары на севере и юге страны, освободив Тихвин и Ростов-на-Дону. Немецкое верховное командование уже не могло снимать войска с северного и южного стратегического направлений для укрепления положения на центральном (московском) направлении. А на фронте под Москвой немецкие войска оказались растянутыми на тысячекилометровом фронте, значительная их часть (9-я и 2-я полевые армии) была вовлечена в борьбу против войск Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Это ослабило давление группы армий «Центр» на Западный фронт, непосредственно закрывавший столицу. Не имея серьёзных резервов, немцы к концу ноября лишились возможности продолжать наступление. А их ударные подвижные группировки были ослаблены, обескровлены затяжными тяжелыми боями, утратили свои первоначальные пробивные, мобильные возможности. В то же время окрепли и увеличились силы советских фронтов. Ставка, несмотря на всю сложность ситуации под Москвой и в целом на фронте, изыскивало возможность подкреплять Западный фронт, создавать резервы в его тылу и формировать стратегические резервы.

Таким образом, в ходе летне-осенней кампании 1941 года вермахт добился впечатляющих успехов – захватил Прибалтику и блокировал Ленинград на севере, оккупировал западные области страны и вышел на ближние подступы к Москве, захватил Украину, Харьков, значительную часть Донбасса и почти весь Крым. Однако немецкая армия не смогла с ходу взять Ленинград, перешла к его длительной осаде, сразу прорваться на Кавказ, взять Севастополь. Не смогли немецкие войска и взять советскую столицу – Москву. В итоге немецкий план «молниеносной войны» против Советского Союза был сорван упорным сопротивление Красной Армии, всего народа в целом.

Социалистическая систему показала высокую эффективность и устойчивость, продолжая работать и даже увеличивать основные показатели даже в условиях жесточайшей войны и оккупации противником важнейших промышленных и сельскохозяйственных западных областей Союза. Немецкая военно-политическая верхушка (как и хозяева Англии и США, которые создали проект «Третий рейх») сильно просчиталась и недооценила духовный, военный, экономических и научный потенциал советской цивилизации. Уже в 1941 году крах нацистской Германии стал очевиден. Герои Бреста, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда и многих других городов, населенных пунктов и безвестных мест показали непобедимость Советского Союза (России) и народа в открытом бою. Гитлер подписал смертный приговор рейху, начав войну с русскими.

Горящий советский танк Т-34 подбитый в ходе боя в районе города Клин

Подготовка наступления

С началом зимы и на бескрайних просторах России врага ждала не победа, а катастрофа, предвестник будущего поражения в войне. Советская Ставка, дождавшись истощения сил врага под Москвой и верно оценивая сложившееся соотношение сил, в конце ноября приступило к подготовке контрнаступления. Основная роль отводилась войска Западного фронта. Ставка передала фронту из своих резервов 1-ю ударную, 10-ю и 20-ю армии. Ближайшая задача контрнаступления заключалась в том, чтобы на флангах Западного фронта разбить ударные группировки группы армий «Центр» и устранить непосредственную угрозу советской столице, а в центре фронта сковать вражеские войска с последующим переходом в общее наступление.

К началу декабря 1941 года в группе армий «Центр» насчитывалось более 800 тыс. человек, около 10,4 тыс. орудий и минометов, 1 тыс. танков и более 600 самолетов. Советские фронты, защищавшую столицу, с учётом полученных подкреплений имели около 720 тыс. человек, 5900 орудий и минометов, 415 установок реактивной артиллерии, 670 танков и 760 самолетов. Западный фронт, несмотря на передачу новых трёх армий, не имел преимущества над врагом. Калининский и Юго-Западный фронты также не имели превосходства над противником, даже на направлениях главных ударов.

Однако психологический фактор был на стороне Красной Армии. Жестокая бойня под стенами Москвы надломила боевой дух «непобедимого» вермахта. Немцам в Европе ещё не приходилось сталкиваться с таким ожесточенным сопротивлением и стойкостью противника. Русские стояли насмерть. О блицкриге пришлось забыть, война затягивалась и уносила всё больше людей. Дневники и письма, обнаруженные и убитых или пленных немецких солдат и офицеров, часто свидетельствовали о коренных переменах в настроениях немецких войск. Так, ефрейтор Отто Залфингер в письме к родителям отмечал: «До Москвы осталось очень немного. И всё-таки мне кажется, что мы бесконечно далеки от неё. Мы уже свыше месяца топчемся на одном месте. Сколько за это время легло наших солдат! А если собрать трупы всех убитых немцев в этой войне и положить их плечом к плечу, то эта бесконечная лента протянется, может быть, до самого Берлина. Мы шагаем по немецким трупам и оставляем в снежных сугробах своих раненых. О них никто не думает. Раненый – это балласт. Сегодня мы шагаем по трупам тех, кто пал впереди: завтра мы станем трупами, и нас также раздавят орудия и гусеницы».

Советское верховное командование планомерно готовилось к переходу в контрнаступление. Заблаговременно были созданы и сохранены стратегические резервы, их своевременно выдвинули на фланги немецких ударных группировок и бросили в контрнаступление. Удар последовал, когда вермахт, обессиленный и обескровленный в длительных и тяжелых наступательных боях, не успел перегруппировать свои войска для обороны, ни закрепиться на достигнутых рубежах. Не успели немцы и получить подкрепления из Западной Европы.

Наступление

5 декабря 1941 года войска Калининского фронта начали наступление и вклинились в оборону врага. 6 декабря в наступление перешли войска Западного фронта, нанося удары по противнику севернее и южнее столицы, а в районе Ельца наступали войска правого крыла Юго-Западного фронта. Развернулась масштабное наступление советских войск под Москвой. Его подготовка была хорошо замаскирована, и немецкое командование было застигнуто врасплох. Немцы считали, что русские войска полностью обескровлены и неспособны к стратегическому наступлению. Начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер, главнокомандующий немецкими сухопутными силами Браухич и командующий группой армий «Центр» Бок до самого последнего момента думали, что советские войска окончательно обессилены, что у них нет больших резервов и их сопротивление уже на пределе возможностей. Было распространено мнение, что судьба Московской битвы будет решена «последним батальоном», брошенным в бой. Поэтому немцы до последнего атаковали, всё пытаясь взять Москву. Однако, как показали дальнейшие события, немецкое военно-политическое руководство совершило роковой просчёт.

В итоге немцы вынуждены были признать провал своего штурма московских позиций. 8 декабря 1941 года немецкое верховное командование приказало своим войскам перейти к обороне. В директиве № 39 немецкая Ставка предписывала: «Главным силам войск на Востоке по возможности скорее перейти к обороне». Однако стратегическая инициатива была уже в руках Красной Армии. 16 декабря немецкая Ставка требовала от группы армий «Центр» не допустить значительного отступления, командующим армиями, командирам соединений и всем офицерам предлагалось «заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции», чтобы выиграть время до подхода подкреплений.

Главные удары наносили войска Западного фронта. На его правом крыле, действуя против немецких 3-й и 4-й танковых групп в общем направлении на Клин, Солнечногорск и Истру, наступали 30-я, 1-я ударная, 16-я и 20-я армии, а также часть сил 5-й ударной армии. Германская оборона не выдерживала натиск советских войск. Отступающие немецкие войска, стараясь затруднить движение противника, использовали тактику «выжженной земли», сжигали населенные пункты, дома, или минировали их. 15 декабря 1-я ударная и 30-я армии освободили Клин. Войска 16-й армии к исходу 8 декабря выбили врага из Крюкова, 11 декабря – разрушенный город Истру. При отходе на западный берег Истры и Истринского водохранилища немцы уничтожили все переправы, взорвали дамбу водохранилища, что привело к серьёзным проблемам в деле форсирования водной преграды. Западное побережье немцы заминировали и организовали сильное огневое прикрытие. Однако командование 16-й армии заранее подготовило подвижные группы войск, которые обошли противника с флангов и обеспечили стрелковым дивизиям форсирование истринского рубежа.

Наступающие севернее войска 20-й армии освободили Красную Поляну, 11 декабря – Солнечногорск. Войска правого крыла 5-й армии, наступавшие южнее 16-й армии, своим наступлением способствовали развитию её успеха на истринско-волоколамском направлении. Особенно успешно действовал 2-й гвардейский кавалерийский корпус Л. М. Доватора. Пройдя линию фронта по глухому лесу юго-западнее Звенигорода, советская конница пошла на прорыв, отрезая пути отхода немецких войск к Волоколамску и Рузе. В этих боях 19 декабря погиб генерал Лев Михайлович Доватор.

Войска Калининского фронта 16 декабря освободили Калинин и продвигались к Старице и Ржеву. К концу месяца, отбросив врага на 50 – 100 км, они вышли на рубеж Волга, Ржев, Зубцов, Погорелое Городище. Здесь фронт стабилизировался. Войска правого крыла Западного фронта во второй половине декабря овладели городами Высоковск, Теряева Слобода, Волоколамск и главными силами вышли на рубеж рек Лама и Руза, где противник подготовил крепкую оборону.

Таким образом, в ходе декабрьских боев 9-я полевая 3-я и 4-я танковые армии потерпели серьёзное поражение. Угроза советской столице с северо-запада была ликвидирована. Наступающие советские войска освободили сотни населенных пунктов Московской области и очистили важную железную дорогу Калинин – Москва.

Красноармейцы на немецком танке Pz.Kpfw. III, захваченном в Крюково под Москвой

Кавалеристы 2-го гвардейского кавалерийского корпуса 16-й армии Западного фронта, в центре с картой в руках-командир корпуса гвардии генерал-майор Лев Михайлович Доватор

Против южного крыла группы армий «Центр» контрнаступление советских войск также развивалось успешно. Входившие в состав левого крыла Западного фронта 49-я, 50-я и 10-я армии, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, взаимодействуя с войсками правого крыла Юго-Западного фронта, наносили удары по 2-й танковой армии Гудериана и прикрывавшей её с юга 2-й полевой армии Вейхса. Немецким войскам на этом направлении так и не удалось полностью окружить и взять Тулу, которую удерживали части 50-й армии. Прорвавшиеся в район Кострово, Ревякино, по шоссе Тула – Москва войска немецкой 2-й танковой армии были разбиты перешедшими в контратаку 49-й и 50-й армиями. Активно действовал 1-й гвардейский кавкорпус генерала А. П. Белова. Кавалеристы в ночь на 7 декабря ворвались в Мордвес. С утра 6 декабря пошла в наступление свежая 10-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова. 7 декабря был освобожден город Михайлов.

В итоге в первые же дни контрнаступления левого крыла Западного фронта советские войска овладели городами Мордвес, Михайлов, Венев, Сталиногорск, Епифань. Разбитые в районе Тулы войска немецкой 2-й танковой армии отступали, бросая тяжелое вооружение и технику. Развивая успех, наши войска выбили врага из Богородицка, Дедилово, Алексина, Плавска. 15 декабря войска 50-й армии освободили Ясную Поляну. Одновременно правое крыло Юго-Западного фронта 9 декабря после четырехдневных упорных боев заняли Елец. Развивая наступление, наши войска освободили Чернь, Ефремов, Ливны и сотни других населенных пунктов. Немецкая 2-я полевая армия понесла поражение. 18 декабря Ставка восстановила Брянский фронт, который развернул наступление в общем направлении на Болхов и Орёл, поддерживая движение Западного фронта. 2-я танковая армия потерпела поражение и на широком фронте была отброшена за Оку. Подступы к столице были обеспечены с юга.

Советские танки Т-40 с десантом автоматчиков в зимнем лесу

В ходе отступления немецких войск на фронте образовалась 30-километровая брешь между левым флангом 2-й танковой армии и правым флангом 4-й полевой армии. Командование Западного фронта из состава 50-й армии сформировало оперативную группу войск В. С. Попова. Выступив в ночь на 18 декабря из района восточнее Тулы, войска группы за трое суток преодолели 90 км и к вечеру 20 декабря неожиданно для врага вышли к Калуге. Борьба за этот крупный узел дорог и важную базу снабжения немецкой армии продолжалась 10 дней. 30 декабря Калугу освободили. Советские войска заняли также Козельск и Белев.

Во второй половине декабря контрнаступление развернулось и в центре западного фронта. Войска 33-й и 43-й армий прорвали оборону врага по рубежу р. Нары и освободили Наро-Фоминск, Малоярославец и Боровск. 49-я армия, наступая из района Серпухова, форсировала Оку и, выйдя на западный берег реки, с боем заняла Тарусу.

Таким образом, первый этап контрнаступления под Москвой к началу января 1942 года был успешно завершен. Немецкая группа армий «Центр, до этого пытавшаяся взять Москву – советскую столицу, крупнейший промышленный центр и узел коммуникаций страны, потерпела поражение и была отброшена от города на 100 – 250 км, а войска советских фронтов охватили её с севера, востока и юга. Освобождены были Московская и Тульская области, ряд районов других областей и сотни населенных пунктов.

Красная Армия одержала вверх в крупнейшей и тяжелейшей битве за Москву. Германии было нанесено первое крупное поражение во Второй мировой и Великой Отечественной войне. Вражеский замысел «молниеносной войны», с целью уничтожения советской цивилизации и народа, окончательно был похоронен на полях Подмосковья. «Историческая победа в Московской битве, — отмечал маршал А. М. Василевский, — ставшая триумфом Советских Вооруженных Сил, положила начало коренному повороту не только в Великой Отечественной, но и во всей второй мировой войне. Разгромом гитлеровцев под Москвой победоносно завершился первый, наиболее трудный этап борьбы на пути к полной и окончательной победе над фашистской Германией».

Московская битва окончательно развеяла миф о «непобедимости» вермахта. Германия стояла перед угрозой затяжной войны, к которой не была готова. Вермахту пришлось готовиться к новой «решительной» кампании 1942 года. Гитлер провёл чистку командования – с декабря 1941 г. апрель 1942 г снял с занимаемых постов 35 генералов в том числе командующих танковыми армиями Гудериана и Гёпнера. Отстранен был от командования сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, эту должность фюрер взял на себя. Смещены были своих постов и командующие группами армий «Север», «Центр» и «Юг» — фельдмаршалы Лееб, Бок и Рундштедт.

Победа под Москвой заставила Англию и США активизировать сотрудничество с СССР в рамках антигитлеровской коалиции. Япония и Турция, готовившиеся атаковать Советский Союз в случае падения Москвы, чтобы получить свою долю шкуры «советского медведя», отложили свои агрессивные планы до лучшего момента, который так и не настал. Это позволило советскому правительству продолжить наращивание сил и средств на советско-германском фронте.

Разбитая немецкая автотехника, брошенная под Москвой

Убитые немецкие солдаты и брошенная немецкая артиллерия во время декабрьского контрнаступления Красной Армии под Москвой. Для дополнительного эффекта с помощью монтажа на фото добавлена стая ворон. Источник фотографий: http://waralbum.ru/

Автор: Самсонов Александр

Понравился наш сайт? Присоединяйтесь или подпишитесь (на почту будут приходить уведомления о новых темах) на наш канал в МирТесен!

myhistori.ru

правда и мифы о Московской битве

Фальсификаторы стремятся залить чёрной краской значение и величие Московской битвы, о начале наступления в декабре 1941 года войск Красной Армии под Москвой предпочитают не вспоминать, а если и скажут об этом, то сведут колоссальные усилия всей страны к переброшенным под Москву сибирским дивизиям. Но мы вспомним, как всё было в действительности.

К началу декабря 1941 года Красная Армия была подготовлена к наступлению. Под Москву были переброшены созданные по решению Ставки резервные армии, полностью вооружённые и укомплектованные обученным личным составом.

К этому времени вермахт располагал силами и средствами соизмеримыми с теми, которые имел в день начала Московской битвы 30 сентября 1941 года: к началу декабря 1941 года группа армий «Центр» имела в своём составе 1 миллион 708 тысяч человек, около 13 500 орудий и миномётов.

Это стало возможным за счёт постоянного пополнения Германией своих войск под Москвой живой силой и техникой. Германия бросила под Москву всё, что могла. Но и при этом количество танков и самолётов не смогла довести до уровня начала битвы. К декабрю количество танков уменьшилось с 1700 до 1170 единиц, а количество самолётов с 1390 до 615 единиц.

В целом немецкие войска к началу декабря представляли собой довольно внушительную силу. Но наши войска к этому времени были готовы к захвату стратегической инициативы. Контрнаступление Красной Армии началось одновременно на огромном фронте от Калинина до Ельца.

Ровно 75 лет назад, 5-го декабря 1941 года, без оперативной паузы перешёл в наступление Калининский фронт (командующий генерал-полковник И. С. Конев),

6-го декабря 1941 года, началось наступление и Западного фронта (командующий генерал армии Г. К. Жуков).  Перешла в наступление авиация военно-воздушных сил (командующий ВВС генерал-лейтенант П. Ф. Жигарев) и авиация дальнего действия (АДД) под командованием генерала А. Е. Голованова, которая с 30.11.1941 года была подчинена лично Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину.

В этот же день, 6-го декабря перешла в наступление оперативная группа Юго-Западного фронта (командующий Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, с 18.12.1941 года – генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко).

Наш Генеральный штаб разработал план операций так, что противник  имел возможность перебросить против Калининского фронта только свои войска, противостоящие нашему Западному фронту. Но 6-го декабря началось наступление нашего Западного фронта, и снятые немецкие части оказались на марше в момент наступления, как Калининского, так и Западного фронтов.

Немецкие войска по всему широкому фронту отступали, неся большие потери. И если в июне 1941 года на нас внезапно напали немецкие войска, то в декабре 1941 года под Москвой на немцев внезапно напали наши советские войска. Несмотря на глубокий снег и морозы наша армия успешно наступала. В немецкой армии началась паника.

Только вмешательство Гитлера предотвратило полный разгром немецких войск. В немецкой армии особенно быстро стало расти число штрафных батальонов. «Штрафные батальоны», а по-немецки «испытательные части»  и были, в частности, по определению Кейтеля той беспощадной твёрдостью Гитлера, с помощью которой он не допустил панического бегства своей армии в декабре 1941 года.

В ходе зимней кампании гитлеровские военные трибуналы осудили 62 тысячи солдат и офицеров за дезертирство, самовольный отход, неповиновение и так далее. Были отстранены от занимаемых постов 35 генералов, в том числе генералы-фельдмаршалы Браухич, Бок, генерал-полковник Гудериан.

Советские войска 9-го декабря освободили Рогачёво, 11 декабря – Истру, 12 декабря — Солнечногорск, 15 декабря – Клин, 16 декабря – Калинин, 20 декабря – Волоколамск, и сотни других  деревень и городов были освобождены в декабре месяце 1941 года войсками Западного и Калининского фронтов.

Наша Красная Армия наступала, покрывая заснеженную землю трупами немецких солдат и офицеров, разбитыми артиллерийскими орудиями, сожжёнными танками и автомобилями противника, павшими вражескими лошадьми. Много и исправной техники было брошено в панике бегущими немецкими солдатами. Колонны пленных немцев вели на восток наши бойцы, держа наизготовку винтовки с примкнутыми штыками.

Но не только разгромленные немецкие армии видели на своём пути бойцы. Тысячи сожжённых немцами дотла деревень и оставшихся без крова мирных жителей встречали на пути наши бойцы, десятки разорённых городов с взорванными заводами и домами, тысячи расстрелянных, до смерти замученных женщин и детей предстали перед глазами советских бойцов. При виде этих ужасных зверств немецких оккупантов сердца солдат и офицеров Красной Армии наливались священным гневом, требовали возмездия, расплаты и звали в бой

Наши солдаты оказались сильнее немецких солдат и духом, и волей, и военным мастерством. Наше оружие показало своё превосходство над немецким оружием, а наш генеральный штаб – над немецким генеральным штабом.

Наш Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин ещё раз отличился своим глубоким разумом, масштабным государственным мышлением, глубокими знаниями, замечательными организаторскими способностями, огромным авторитетом и самоотверженным трудом на благо Родины, народа.

Но фальсификаторы истории Московской битвы не хотят этого видеть, а с маниакальным упорством выискивают ошибки советских военных и руководителей страны во время Московской битвы. Но найти не могут и начинают сочинять мифы.

Они уже поставили рядом Сталина, организовавшего защиту нашей Родины от несметных вражеских полчищ, вооружённых оружием массового истребления людей, и Гитлера, организовавшего агрессию против Советского Союза. Они уже поставили рядом немецкого бюргера, мечтающего о свободных от коренных жителей советских землях, и доброго, скромного советского человека, вставшего на защиту своего народа, своей земли, своей жизни. Они объясняют развязывание войны борьбой тоталитарных систем.

Но всякому честному человеку ясно, что о борьбе с большевизмом Гитлер говорил в пропагандистских целях. Понятно, что его совершенно не интересовал уровень жизни и гражданских свобод людей, которых он шёл убивать. Не было у него никаких оснований опасаться нападения большевиков на Германию, и сам он говорил о том, что Сталин человек умный и не намерен нападать на Германию.

Гитлер перешёл границу СССР 22 июня 1941 года не для изменения социального строя в России, а для уничтожения русского, славянского государства и истребления народов, проживавших на его территории. С такой же целью и сотни лет назад шли на Россию псы-рыцари, поляки, шведы, французы и прочие завоеватели. Но никогда Россия не сталкивалась с такой несметной, беспримерно жестокой силой. Никогда никто до Гитлера громогласно не заявлял о ведении в России войны на истребление.

Наше спасение было в том, что страной в то время правили любящие Россию, умные государственные мужи, и нам не пришлось в 1941 году сражаться на два фронта одновременно – с внутренним и внешним врагом.

Фальсификаторы стремятся лишить народ-победитель гордости за Победу, одержанную как над сильнейшей армией мира, так и над технически развитой Европой, население которой почти вдвое превышало количество населения СССР, но уже в 1942 году отстало от СССР в производстве оружия. Они стремятся лишить народ-победитель веры в свои силы.

Они пытаются развенчать не только героев, но и сами победоносные сражения русских войск с захватчиками. По их мнению, активно навязываемому обществу, не было Куликовской битвы в 1380 году, танкового сражения под Прохоровкой в 1943 году, Сталинградской битвы в 1942-1943 годах, героического боя с превосходящими силами противника 28 героев-панфиловцев под Москвой в 1941 году тоже не было, как и других победоносных сражений царской и Красной армий.

Из книги в книгу пишут, в телевизионных передачах рассказывают о 600 тысяч советских солдат и офицеров, взятых в плен под Вязьмой. Эта информация, которая, вероятно, получена из гитлеровских источников геббелевской пропагандистской машины (663 тыс. пленных), уже овладела умами большинства наших граждан. Она не подтверждается фактами, но принимается на веру не только нашими гражданами, но и большинством историков и исследователей.

О фактическом количестве окружённых под Вязьмой войск говорится в энциклопедии В. О. войны, в которой указаны все окружённые под Вязьмой армии, а именно: 19-я, 20-я, 24-я и 32-я. Эти же армии в своих воспоминаниях указали маршалы А. М. Василевский, Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский. Окружённые армии перед началом боевых действий в сумме насчитывали не более 300 тыс. чел. и, естественно, в плен не могло быть взято более 300 тыс. чел. Количество окружённых фактически было намного меньше, так как до окружения армии сражались.

Бои в окружении продолжались до 12 – 13 октября. Много солдат и офицеров окружённых армий погибло в боях, часть прорвалась из окружения, часть ушла в партизаны, и фактическое количество взятых в плен советских солдат и офицеров не могло превышать 100 тысяч человек. Как всегда немцы в своих заявлениях намного превысили результаты, достигнутые вследствие наступления. Количество советских военнослужащих, взятых в плен под Вязьмой, завышено немцами более чем в 6 раз.

Есть основания полагать, что намного более чем в 6 раз, потому что  окружённые войска под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина мужественно сражались, сковывая 28 немецких дивизий, 14 из которых не могли высвободиться для дальнейшего наступления на Москву до середины октября. В середине октября часть наших окружённых войск прорвалась из окружения и влилась в ряды защитников Москвы, а часть войск продолжала вести партизанскую борьбу в тылу врага.

Окружение части наших войск в самом начале немецкой операции по захвату Москвы не умаляет подвиг её защитников — враг превосходил нас в силах и средствах с первого дня войны.

Приводят и воспоминания Г. К. Жукова о неспособности И. С. Конева и С. М. Будённого управлять войсками в октябре 1941 года. Воспоминания якобы изложены в письме Г. К. Жукова к А. А. Жданову, в котором как будто Жуков писал о том, что он принял от командующих Западным и Резервным фронтами «одно воспоминание». «От Будённого штаб и до 90 человек, от Конева штаб и 2 запасных полка».

Подобных высказываний нет в книге Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления». Этот миф сочинён для того, чтобы одним махом скомпрометировать и Г. К. Жукова, и И. С. Конева, и С. М. Будённого – любимых народом и ненавистных определённым политическим кругам русских полководцев.

Чтобы восстановить истину, давайте рассмотрим, какое количество войск действительно было принято Жуковым у Конева и Будённого 10 октября 1941 года. Дело в том, что Сталин назначил Жукова командующим Западным фронтом, но не дал ему новых армий, и если Жуков якобы принял у Конева только два полка, то уместно спросить, какими же силами он держал фронт?

10 октября 1941 года Конев передал Жукову 4 армии, а именно: 22-ю, 29-ю, 30-ю и 16-ю. Будённый передал Жукову тоже 4 армии – 31-ю, 33-ю, 43-ю и 49-ю. Переданные Жукову Коневым и Будённым 8 армий первоначально, до начала боевых действий, насчитывали в своём составе 666 400 человек. Сколько их осталось после десятидневных боёв сказать точно трудно, но можно предположить, что более 500 тысяч человек.

Эти 8 армий были объединены в один Западный фронт и подчинены Г. К. Жукову. Таким образом, Жуков 10 октября 1941 года получил не 2 полка, как пишут клеветники России, а 8 (восемь) армий суммарной численностью, оставшейся после боёв, ориентировочно около 500 тысяч человек. И не должно быть никаких сомнений в достоверности приведённых данных – из 12 армий под Вязьмой окружили 4 армии, а 8 армий были приняты Жуковым от Конева и Будённого. В основном силами этих 8 армий и держал Г. К. Жуков фронт до получения новых войск.

И если Вы прочитаете, что после окружения части советских войск под Вязьмой немецким армиям группы армий «Центр» был открыт путь на Москву, то не верьте прочитанному. А сказку об открытом пути на Москву передают из книги в книгу, о ней рассказывают по телевидению, ставят художественные фильмы.

Мы должны вечно помнить и свято чтить подвиг подольских курсантов, молоденьких наших мальчишек, вставших рядом с другими частями Красной Армии насмерть на пути немецких танков, но не делать из этого выводов об отсутствии обороны, то есть других войск на пути немецко-фашистских захватчиков, рвущихся к Москве.

Дело в том, что немецкие части местами прорывали оборону, обходили наши укреплённые рубежи, засылали в тыл диверсантов, и в этом случае, действительно, иногда оказывалось, что на пути прорвавших нашу оборону немецких войск какое-то время не было наших дивизий. Вот в эти критические моменты, до подхода способных противостоять прорвавшимся немецким частям войск, и вынуждены были выставлять против врага любые находящиеся поблизости воинские подразделения.

Так было и с подольскими курсантами. Они задержали немцев в самый критический момент, до подхода главных сил, направленных навстречу прорвавшемуся врагу. В связи с тем, что немцы сосредотачивали в месте намечаемого прорыва нашей обороны большое количество танков, выставленные против прорвавших нашу оборону немцев советские части нередко до подхода противотанковой артиллерии, по-русски, стояли насмерть.

Нельзя назвать иначе как «мифом» и утверждение о том, что Красная армия перешла в наступление благодаря прибывшим с Дальнего Востока сибирским дивизиям.

Не сибирские дивизии обеспечили возможность перехода в наступление под Москвой наших войск, а резервные армии, созданные по решению Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина и подтянутые к Москве  перед переходом наших войск в наступление. Сибирские дивизии составляли каплю в море сил, задействованных в наступлении под Москвой.

А. М. Василевский вспоминал: «Крупным мероприятием явилось завершение подготовки очередных и внеочередных резервных формирований. На рубеже Вытегра – Рыбинск – Горький – Саратов – Сталинград – Астрахань создавался новый стратегический рубеж для Красной Армии. Здесь на основании решения ГКО, принятого ещё 5 октября, формировалось десять резервных армий. Создание их на протяжении всей Московской битвы было одной из основных и повседневных забот ЦК партии, ГКО и Ставки. Мы, руководители Генерального штаба, ежедневно при докладах Верховному Главнокомандующему о положении на фронтах детально сообщали о ходе создания этих формирований. Без преувеличения можно сказать: в исходе Московской битвы решающее значение имело то, что партия и советский народ своевременно сформировали, вооружили, обучили и перебросили под столицу новые армии».

Фальсификаторы также любят утверждать вслед за американским историком Робертом Шервудом, что Красная армия своими контратаками выбила занесённых снегом, обмороженных немцев с многих передовых позиций. То есть не было никакого подвига, а немцы от холода сами побежали на запад.

Немцы тоже не хотели признаваться в том, что не смогли одолеть советскую армию, и в один голос в срыве наступления на Москву обвиняли русские морозы, которые по информации, например, Гудериана достигали минус 68-и градусов по шкале Цельсия. Нельзя этих немецких генералов назвать всесторонне развитыми людьми, потому что грамотные люди понимают, что морозы в 68 градусов за несколько часов  лишили бы Подмосковье всей растительности и превратили в Антарктиду.

В действительности в ноябре месяце морозы под Москвой держались в пределах минус 5-ти градусов по шкале Цельсия и только в середине месяца на непродолжительное время опускались до минус 20-ти градусов. И совершенно правильно писал Г. К. Жуков о том, что немецкие войска под Москвой остановили не дожди и снега, а «железная стойкость, мужество и героизм советских войск, за спиной которых был их народ, столица, Родина».

Фальсификаторы утверждают, что Московскую битву наши войска выиграли не благодаря, а вопреки И. В. Сталину. Но факты указывают на то, что по решению Ставки ещё в июле было начато строительство укреплённых районов. Главная полоса обороны представляла собой систему полевых и долговременных укреплений, в том числе дотов и дзотов, противотанковых и противопехотных заграждений. Она включала Волоколамский, Можайский, Малоярославецкий и Калужский УР.

С падением Смоленска (16 июля 1941 года), когда угроза Москве стала более реальной, строительство было развёрнуто по всей протяжённости главной полосы обороны, активизировались работы по оборудованию тыловых полос. К строительству широко привлекались трудящиеся Москвы и Подмосковья. В октябре для этой цели началось формирование специальной сапёрной армии (3 сапёрные бригады по 19 батальонов в каждой).

Всего было построено 296 дотов, 535 дзотов, 170 километров противотанковых рвов, 95 километров эскарпов.

УР занимали не последнее место в том, что к концу октября немецкие войска под командованием Ф. Бока смогли лишь вклиниться в нашу оборону до 75 километров, но не смогли прорвать фронт.

На Волоколамском направлении сражалась 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского, на Можайском —  5-я армия под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения —  командующим стал генерал-майор Л. А. Говоров).  На Нарофоминском направлении действовала 33-я армия генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова. В Малоярославце заняла оборону 43-я армия генерал-майора К. Д. Голубева, на калужском направлении 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина. Имена этих командующих армиями навечно вошли в историю Московской битвы, в историю нашей страны.

Напряжённые бои шли и в районе города Калинина (Твери). 14 октября немецкие танки ворвались в Калинин. 17 октября был создан Калининский фронт под командованием генерал-полковника И. С. Конева. Немцев остановили, и они не прорвались ни в тыл Северо-западного фронта, ни на тульском направлении. Армия и трудящиеся города Тулы не пропустили врага, уничтожив много живой силы и техники (100 танков) противника. Достойный вклад в оборону Тулы внесли и вышедшие из окружения войска Брянского фронта.

Но об этом не пишут фальсификаторы истории Московской битвы. Они в каждом решении советского командования пытаются найти недостатки: и армия была безоружной, и военачальники неподготовленными, и солдаты воевать не хотели. Но все их домыслы разбиваются о факт нашей победы в битве под Москвой. Любой здравомыслящий человек понимает, что без артиллерии лавину танков остановить невозможно, а без танков наша армия не могла перейти в наступление. Значит, были у наших солдат и танки, и артиллерия.

На начало Московской битвы,  30 сентября 1941 года, советские войска, противостоящие наступающим на Москву немецким войскам, имели 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и миномётов и 677 самолётов. Германское командование сосредоточило восточнее Смоленска в полосе группы армий «Центр» 1 миллион 800 тысяч человек, 1700 танков, свыше 14 тысяч орудий и миномётов, 1390 самолётов. Очевидно, что Красная армия летом 1941 года уничтожила огромное количество живой силы и техники противника, и вермахт не смог собрать больше сил для наступления на Москву.

Фальсификаторы не только искажают события Московской битвы, но и буквально пакостят по мелочам.  Имя Сталина выбрасывается из маршей В. О. войны и строки с его именем заменяются другими словами. Выбрасывается оно и из истории Московской битвы. Выбрасывается имя человека, который во время Великой Отечественно войны, возглавив фронт и тыл, обеспечил победу СССР не только в Московской битве, но и в целом в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., вычеркнуто из победоносных страниц нашей истории!

Приятно было 07.11.2016 г. слушать марши Парада 1941 года на Красной площади в Москве. Хотелось сказать слова благодарности всем, кто воспроизвёл этот парад спустя 75 лет. Но вдруг обнаружил, что в марше танкистов, который пели в 1941 году, заменили слова, выбросили из марша и заменили следующие строки: «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведёт». А в замечательном фильме И. А. Пырьева «В шесть часов вечера после войны» вместо слов «артиллеристы, Сталин дал приказ» другой голос, спотыкаясь, поёт «точный дан приказ». Фальсификаторы и их западные наставники понимают, что на лжи можно воспитать кого угодно, но только не патриотов своей Родины.

И дело ни в том, как те или иные лица относятся к Верховному Главнокомандующему. Страшно, что отдельные лица умышленно искажают историческую правду.

Но все фальсификаторы нашей истории не в состоянии опровергнуть фактов, что советский народ, наша армия не паниковали даже тогда, когда немцы стояли у стен Москвы, а провели исторический парад на Красной площади. И все, кто слушал и видел парад в то грозное время, думал: «Такой народ победить невозможно». Известие о параде прибавляло сил всем труженикам тыла, всем советским бойцам, которые мужественно, героически защищали свою Москву, Родину, Советский Союз.

Не могут фальсификаторы опровергнуть и того факта, что 5 и 6 декабря 1941 г. части Красной армии перешли в наступление под Москвой, и под ударами нашей армии немцы побежали туда, откуда пришли – на запад.

Автор: Леонид Масловский

Мнение, выраженное в публикации Леонида Масловского, является его личной позицией и может не совпадать с мнением редакции сайта телеканала «Звезда».

tvzvezda.ru