Подводные лодки германии в первой мировой войне – Подводные лодки Германии периода Первой Мировой войны. (Часть 1).

Подводные лодки Германии периода Первой Мировой войны. (Часть 1).

Как не покажется это странным, но к строительству подводного флота из развитых стран Германия приступила одной из последних. Первые ассигнования были выделены только в бюджете 1905 года на строительство всего лишь одной подводной лодки. Вот только дело в том, то к этому времени, благодаря деятельности секретных служб, Германия имела чертежи практически всех подводных лодок, строившихся в мире. Это значительно сократило время на испытательные проекты и сохранило большое количество финансовых средств. Пока Франция, Италия, Россия, Соединенные Штаты и Англия путем проб и ошибок, а зачастую и человеческими жизнями искали приемлемые пути для развития подводного кораблестроения, немцы занималист промышленным шпионажем.

Первая лодка U-1 строилась на верфи Круппа-Германия в г. Киль и вступила в строй в 1906 году. Полуторакорпусная лодка (легкий корпус охватывал прочный лишь частично) в то время они назывались лодками французского типа, в отличие от двухкорпусных, получивших название итальянского.

Водоизмещением в 235 тонн и длиной в 40 метров, при диаметре прочного корпуса 3,1 метра, она несла 2 носовых 450-мм торпедных аппарата.

Следом за U-1 на заводе Данцигского военного порта была заложена серия из трех корпусов несколько большего водоизмещения. Получившие индексы  U-2 —  U-4. Они были снабжены, как и U -1 керосиновыми двигателями Кертинга мощностью по 300 л., что позволяло развивать скорость  надводного хода до 12 узлов. 2 электромотора могли дать ход около 8 узлов.

По этим же чертежам были заложены три лодки для России («Карп»,  «Карась» и  «Камбала»), а также две для Австро-Венгрии и немного измененного проекта для Норвегии («Коббен»).

В 1907 году Крупп строит еще четыре подводные лодки (U-5 — U-8) водоизмещением в 500 тонн. Их вооружение составляло 4 450-мм торпедных аппарата и одно орудие калибра 55 мм. Это были последние подводные лодки германского флота, имеющие керосиновые (газойливые, бензиновые) двигатели. Следующие лодки имели дизельные двигатели и, тут я поспорю с Википедией, что проект U-9  работал на керосине. Германия после  U-8 перешла на использование дизельного двигателя для подводных лодок. 

До начала Первой Мировой войны Британское Адмиралтейство смотрело на подводные лодки, как на какую-то диковинку, забавную мелочь и потуги отдельных энтузиастов. Протрезвление было весьма жестоким. 

В самом начале Первой Мировой войны на рассвете 22 сентября 1914 года в районе южнее Доггер-банки, являющейся крупнейшей отмелью в Северном море, вахтенный офицер подводной лодки U-9 обнаружил на горизонте дымы. Командир лодки капитан-лейтенант Отто Веддиген дал немедленный приказ о прекращении зарядки аккумуляторных батарей, погружении под перископ и сокращении дистанции. Спустя какое-то время дымы обрели очертания трех броненосных крейсеров «Абукир», «Хог» и «Кресси» королевских ВМС Англии. Этот тип кораблей был построен на рубеже ХIХ и ХХ веков и считался уже устаревшим, хотя и обладавшим сильным артиллерийским вооружением.- 2 234-мм орудия главного калибра, 12 152-мм вспомогательного, 12 76-мм и 3 47-мм скорострельных пушки. Ниже ватерлинии в носу находились два торпедных аппарата для 457-мм торпед.

У Отто Веддигена было всего 4 торпедных аппарата (по 2 в носу и в корме) и 2 дополнитеольные торпеды для перезарядки носовы аппаратов. Кстати, его экипаж был первым на германском флоте, который сумел произвести перезарядку торпедных аппаратов в подводном положении, что говорило о высокой выучке и позволило увеличить боезапас лодки. Тем не менее, в течении полутора часов все три английских крейсера оказались потоплеными. Этой подводной атакой, получившей название «Атака века» или «Атака Виддегена», подводная лодка заявила о себе в качестве грозного морского оружия.

Отто Веддиген стал национальным героем Германии. Весь экипаж был осыпан наградами, Получила свою награду и сама подводная лодка. На ограждении ее боевой рубки были установлены увеличенные копии креста, врученного командиру. Эта традиция сохранялась в германском подводном флоте и в годы Второй Мировой войны и после ее окончания. Все лодки, имевшие тактический номер U-9 несли на рубке «крест Веддигена» 

Вскоре командир, записавший в очередном походе на свой счет еще один английский броненосный крейсер «Хок», был назначен на новую лодку U-29, на которой и погиб 18 марта 1915 года в пылу атаки пропустивший таранный удар форштевнем английского линкора «Дредноут» буквально разрезавшего пополам подводную лодку. По иронии судьбы, это была единственная победа линкора, вооруженного самыми большими корабельными орудиями. 

Лодки типа  U -9 (четыре корпуса U-9 — U-12)  имели полное водоизмещение в 611 тонн. Глубина погружения 50 метров. 2 носовых и 2 кормовых торпедных аппарата с возможностью перезаоядки носовых могли иметь до 6 торпед при хорошей выучке экипажа.

От полученного шока англичане так и не смогли оправится.

Официальные историки британского военно-морского флота Гибсон и Пендерграст описывают случай, когда в 1916 году против двух германских подводных лодок были высланы 49 эсминцев, 48 миноносцев и 460 вспомогательных судов.

cont.ws

Глава 13 ОДНОГО ЛИНКОРА В ДЕНЬ ДОСТАТОЧНО

Глава 13

ОДНОГО ЛИНКОРА В ДЕНЬ ДОСТАТОЧНО

Имея на своем личном счету почти полмиллиона тонн потопленного тоннажа союзников, капитан 3-го ранга Лотар фон Арно де ла Перьер прочно занял место самого результативного капитана-подводника в Первой мировой войне. Может показаться странным, но этот ас из асов не слишком стремился в подводный флот. Его самым горячим желанием была служба в военно-морской авиации. Фон Арно никогда не забыл, какое горькое разочарование он испытал, когда его не допустили к полетам. В начале 1916 года после прохождения интенсивного курса обучения в Кильской школе, он получил назначение на Средиземноморье, где должен был сменить Кофамеля, который к тому времени был назначен командиром флотилии Каттаро. Прибытие фон Арно к месту службы прошло незаметно. В отличие от Кофамеля, который совершил на «U-35» долгий и полный опасностей морской переход, фон Арно приехал на поезде.

В первом же рейсе с новым командиром «U-35» встретилась с кораблем-ловушкой «Маргит», который был остановлен предупредительным выстрелом. Аварийная команда покинула судно, а фон Арно принялся внимательно изучать свою потенциальную жертву в перископ. Удовлетворенный увиденным, фон Арно приказал всплыть и подойти вплотную к спасательным шлюпкам, которые находились примерно в 800 ярдах от покинутого судна. Чрезвычайно осторожный капитан подводной лодки отлично понимал, что в таком положении его никто не станет атаковать, чтобы не причинить вреда своим товарищам. Но он не учел беспримерную отвагу британских моряков. Как только лодка оказалась на поверхности, на палубе судна, как по мановению волшебной палочки, возникли орудия, и начался обстрел. Фон Арно считал, что героизм должен быть разумным. Безопасность субмарины была его первоочередной заботой, он приказал срочное погружение. Субмарина нырнула так быстро, что только на глубине 180 футов снова обрела управляемость.

Для большинства командиров такое опасное приключение в самом первом рейсе явилось бы наукой на всю оставшуюся жизнь: следует топить всех без предупреждения. Но с фон Арно этого не произошло. «Я очень редко торпедировал суда, – объяснил он уже после войны, – даже когда это было оправданно. Я всегда старался произвести предупредительный выстрел, после чего потопить жертву орудийным огнем или поместив на борт взрывчатку. Между прочим, так я сэкономил немало торпед». Он говорил, что всегда имел возможность убедиться в гибели судна и внести об этом запись в корабельный журнал.

Во время второго похода в феврале фон Арно потопил французский транспорт «Прованс II», лишив противника 900 солдат, а 1 марта в районе Порт-Саида выпустил торпеду по британскому шлюпу «Примула». «Торпеда угодила в носовую часть корпуса, сразу с грохотом обрушилась фок-мачта. Мы во все глаза следили за действиями корабля. Его машины сработали полный назад, и корабль на полной скорости двинулся в нашу сторону, очевидно стремясь протаранить нас кормой». Фон Арно выпустил вторую торпеду, но капитан «Примулы» сумел уйти от столкновения, и корабль продолжал надвигаться на субмарину. Третья торпеда тоже прошла мимо цели. Только когда четвертая торпеда угодила в корму и маленький шлюп затонул, фон Арно смог перевести дух. «Потратить четыре торпеду на эту крошечную осу, – пробурчал командир „U-35“. – Пожалуй, хватит с меня этих „Примул“».

А тем временем Отто Херсинг, долго купавшийся в лучах славы, доставшейся ему за потопления военных кораблей, записал на свой счет еще одну почетную победу. 8 февраля он встретил французский крейсер «Адмирал Шарнер». Одной торпеды оказалось достаточно, чтобы разворотить днище древнего броненосца. Он затонул так быстро, что из 335 человек экипажа спасся лишь один матрос. Два месяца спустя, когда он работал по заданию турок, Херсинг потопил недалеко от Мальты лайнер «Город Люкнов», но после этого удача изменила ему. Вскоре он был отозван в Германию и продолжил службу на Северном море, где «упрочил» свою репутацию.

Выход фон Арно из Каттаро 26 июля был совершенно обыденным. Лодка «U-35» отправилась в очередной поход, и никаких героических свершений от нее не ждали. О субмарине и ее экипаже уже писали в газетах после ее захода 21 июня в Картахену, куда Лотар фон Арно доставил личное письмо кайзера Вильгельма дону Альфонсо, королю Испании, в котором была выражена благодарность за гуманное отношение к немецким беженцам. Тогда «U-35» провела в испанской гавани официально разрешенные двадцать четыре часа, в течение которых ее не сфотографировал только ленивый: многочисленные корреспонденты сочли этот визит достойным освещения в газетах всего мира. Выбравшись из Картахены, фон Арно забыл о настырных газетчиках и за оставшееся до возвращения на базу время потопил 39 судов (56 818 тонн).

Однако июльские достижения фон Арно заставили померкнуть предыдущие. «U-35» потопила 54 вражеских судна (91 150 тонн). Для этого было израсходовано 900 4,1-дюймовых снарядов и всего 4 торпеды. Этот рекорд не был превзойден никем и никогда.

Этот гуманный и неизменно корректный немецкий капитан-подводник явился ответственным за одну из самых страшных морских катастроф в истории Франции. 4 октября недалеко от Сардинии он заметил 14 996-тонный вспомогательный крейсер «Галлия», который шел зигзагами на скорости 18 узлов. Фон Арно потребовалось изрядное умение, чтобы не упустить его из виду. «У меня осталась только одна торпеда в кормовой трубе, а я не мог как следует прицелиться: корабль слишком часто менял курс». В конце концов фон Арно уловил нужный момент и выстрелил, после чего сразу скомандовал погружение. Услышав взрыв, он приказал всплыть на перископную глубину, чтобы удостовериться в гибели жертвы. Позже он вспоминал: «То, что я увидел, было воистину ужасным. Корабль перевозил войска, в момент катастрофы на борту находилось около 2000 человек. Началась страшная паника. Спасательные шлюпки спускались людьми, слишком перепуганными, чтобы выполнить свою работу спокойно. Солдаты сотнями прыгали в воду и плавали вокруг тонущего корабля. Всюду виднелись перевернутые шлюпки, переполненные шлюпки, высовывающиеся из воды головы и руки людей» («Рейдеры глубины»).

Фон Арно позволил членам своего экипажа взглянуть в перископ. Увиденное потрясло людей ничуть не меньше, чем их командира. Атмосфера на борту субмарины стала мрачной… При гибели «Галлии» Франция потеряла более 600 отлично обученных солдат; но фон Арно был слишком угнетен картиной массовой гибели людей, чтобы праздновать победу. «После увиденного, – признался он, – я не мог ликовать».

В конце 1915 года 8 немецких лодок действовали с адриатических баз, еще 5 – из турецких портов. К январю 1917 года только в Каттаро находилось не меньше 25 немецких лодок. Попытки заблокировать флотилию в Адриатическом море созданием в проливе Отранто заграждений по образу дуврских большого успеха не принесли. Но все-таки немцы потеряли «UB-44», «UB-52» и «UB-53».

Действовавшие на Средиземноморье немецкие лодки устанавливали обширные минные поля. Их жертвы нельзя назвать многочисленными, хотя некоторые из них были весьма чувствительными. 48 158-тонный лайнер «Британник», ставший плавучим госпиталем, был самой крупной жертвой войны. Он затонул, напоровшись на минное поле, установленное «U-73». То, что из 1125 членов экипажа и медицинского персонала погиб только 21 человек, объясняется счастливой случайностью. Через два дня подорвался на мине еще один плавучий госпиталь – «Бремер Касл». Судно не затонуло, но было вынуждено срочно следовать к берегу. На счету у «U-73» есть еще одна жертва: в апреле на ее минах подорвался и затонул старый линейный корабль «Руссел».

Субмарины действовали и на Черном море, но здесь они не достигли больших успехов и в течение 1916 года потопили только 10 судов. Самым результативным оказался прибывший с Северного моря Гансер на «U-33». Здесь он подтвердил свою репутацию жестокого капитана, совершив атаку на плавучий госпиталь «Португалия», стоившую жизни 15 медицинским сестрам. Его следующим деянием стало потопление парохода «Киев». Затем он совершил атаку на русский эсминец «Пущин», расстрелял Таукхомский маяк и небольшую прибрежную деревушку под названием Градант. В 1917 году Гансер был отозван со Средиземноморья. По возвращении в Германию он был назначен командиром новейшей субмарины «U-156». Ее «подвиги» будут описаны немного позже.

Поскольку на Средиземноморье дела у немецких подводников шли довольно успешно, в конце 1916 года в Каттаро была направлена еще одна группа подводных лодок. Флотилия Кофамеля пополнилась известными именами. Хартвиг привел старую лодку Шпигеля «U-32», «U-64», которая совершила переход вместе с «U-65», командовал Морат, а «U-52» – Вальтер Ганс. Именно ему было суждено первым добиться успеха. В районе Лисабона он заметил французский линейный корабль «Саффрен», который из последних сил тянул к родным берегам для ремонта. Двух торпед хватило для того, чтобы старый корабль немедленно затонул со всем экипажем. Вслед за этим победу одержала «U-65», потопив 9223-тонный пароход «Каледония», капитан которого был взят на борт в качестве военнопленного.

До конца 1916 года немецкие лодки на Средиземноморье отправили на дно 256 судов (662 131 тонна). Еще один французский линейный корабль затонул после атаки Штайнбауера на «UB-47». 27 декабря лодка торпедировала его, без особого труда миновав сопровождающие эсминцы. Через двенадцать дней Курт Хартвиг отпраздновал Новый год и свое прибытие на Средиземное море, выпустив три торпеды по британскому линейному кораблю «Корнуолл» неподалеку от острова Мальта. Как писал американский журналист Лоуелл Томас, первые две торпеды заставили линкор остановиться, но не потопили его. Не обращая внимания на глубинные бомбы, падавшие с эсминцев, «U-32» оставалась поблизости. Когда стало ясно, что англичане готовятся взять подбитый гигант на буксир, была пущена третья торпеда, которая сняла вопрос о буксировке с повестки дня. К тонущему линкору приблизился эсминец, чтобы подобрать уцелевших членов экипажа. После этого в помещении поста управления подводной лодки прошло краткое совещание.

– Будем атаковать эсминец? – поинтересовался один из офицеров.

– Нет, – после недолгого раздумья ответил Хартвиг. – Одного линкора в день достаточно.

После войны он объяснил причины этого решения: «Было бы слишком бесчеловечно даже для подводной войны торпедировать эсминец, куда только что подняли уцелевших людей с линкора». Этот эпизод доказывает, что не все немецкие подводники были хладнокровными убийцами.

Валентинер в это время не сидел без дела. В декабре, покинув спокойные воды Средиземного моря, он вышел в Атлантику. Там он, проявив смекалку, остановил норвежское судно и заставил его буксировать субмарину в течение трех суток ради экономии топлива. Прибыв к Мадейре, он потопил три корабля: французскую канонерку «Сюрприз», буксир «Дация» и плавбазу «Кенгуру». Попутно он обстрелял город Фуншал, а потом прошел через Гибралтар к Каттаро.

Успешные действия флотилии Кофамеля побудили Верховное командование направить на юг подкрепление. К началу февраля 1917 года на Черном и Средиземном морях уже действовало 27 немецких и 15 австрийских подводных лодок.

Из-за отсутствия надлежащего сопровождения 15 февраля у мыса Матапан был торпедирован и затоплен итальянский транспорт «Минас», перевозивший войска. Потери составили 870 человек. До границы итальянской зоны судно обычно сопровождал эсминец, но из-за проблем со связью на входе в британскую зону его не встретили британские корабли. Когда судно заметили с лодки, оно шло в полном одиночестве, и чтобы отправить его на дно, не требовалось никакого мастерства. Два дня спустя при аналогичных обстоятельствах погибло судно «Атос»: потери превысили 1000 человек.

Линкоры пользовались повышенным спросом на Средиземноморском театре военных действий. Два французских и четыре британских линкора покоились на дне после удачных атак немецких подводных лодок. 19 марта Роберт Морат на «U-64» к юго-западу от Сардинии торпедировал и потопил французский линейный корабль «Дантон». «Это было совсем не сложно, – рассказывал он впоследствии, – шедший зигзагом бронированный гигант сам вышел на удобную позицию для атаки. Мне осталось только выпустить торпеды, которые попали точно в цель и проделали две большие пробоины в корпусе на уровне ватерлинии». В момент триумфа «U-64» неожиданно решила показать свой «характер» и начала крутиться и подскакивать, как необъезженная лошадь. В конце концов потерявшая управление лодка, к ужасу командира и экипажа, вынырнула на поверхность, явив свою боевую рубку на обозрение эсминцу «Массу».

Покинув тонущий линкор, эсминец устремился к подводной лодке. Она едва успела снова погрузиться, когда к ней отправились глубинные бомбы. К счастью, атака была недолгой, и, когда Морат рискнул подняться на перископную глубину, эсминец вернулся к тонущему линкору для принятия на борт пострадавших.

Как и многие капитаны флотилии Каттаро, Роберт Морат не был плохим человеком. Он проявлял доброту и отзывчивость. Когда во время этого же похода он потопил американский танкер «Морени», то передал бинты и медикаменты раненым морякам, за что удостоился рукопожатия американского капитана. Однако у адмирала Маунтэванса, на попечении которого находился в 1918 году Морат – военнопленный, сложилось совершенно другое мнение о немецком капитане. В своей книге «Моя жизнь, полная приключений» адмирал писал: «Я привез несколько немецких офицеров и матросов, военнопленных с потопленных субмарин. В их числе был Морат, весьма неприятная личность: надменный, заносчивый, наглый тип, настоящий убийца. Он был занесен в список военных преступников, которых немцы должны были судить сами». Если это правда, странно, что англичане не внесли Мората в свой список военных преступников. А правда, как водится, очевидно, находится где-то в середине между двумя крайностями.

Весной и летом 1917 года базирующаяся в Каттаро флотилия подводных лодок продолжала сеять смерть и разрушения на оживленных морских путях Средиземноморья. В апреле конференция союзников на Корфу рекомендовала переориентировать дальневосточные торговые пути к мысу Доброй Надежды. Как и в других регионах, подводные лодки оказывали заметное влияние на военно-морскую стратегию. В апреле союзники потеряли 218 000 тонн, причем среди жертв были итальянский лайнер «Равенна», потопленный 4 апреля без предупреждения Вальтером Гансом на «U-52» в районе Генуи; «Город Париж», погибший в тот же день, унеся с собой 122 человеческих жизни. Фон Арно во время 5-недельного боевого похода потопил 17 судов, причем в поисках судов противника даже вышел через Гибралтар в Атлантику. По возвращении в Средиземное море он был атакован аэропланом, но успел скрыться на глубине, после чего совершил путешествие вокруг носка итальянского сапога в Адриатическое море. В Каттаро его встречали как героя.

Были укреплены отрантские и другие противолодочные заграждения, но облегчения это мероприятие не принесло. Проблема усугублялась катастрофической нехваткой материалов. Одно время Мальту охраняли только ярко окрашенные бочки, которые вводили подводников в заблуждение, заставляя их думать, что они отмечают минные поля. Средиземноморье стало воистину международным театром. Британские и французские патрули были укреплены итальянскими и греческими кораблями, а в западных районах действовали португальские военные корабли. В феврале в европейских водах появились восемь японских эсминцев, один из которых, «Сакаки», 11 июня был поврежден торпедой. При атаке погибли 55 человек.

26 мая обер-лейтенант Фридрих Нойманн, командир «UC-67», атаковал плавучий госпиталь «Замок Дувр». Две торпеды попали в цель, и судно затонуло спустя шесть часов. К счастью, обошлось без больших жертв. Это был один из очень немногих случаев, когда немецкий подводник был привлечен к ответственности за свое преступление. Нойманн предстал перед судом в Лейпциге в 1921 году, но был оправдан, так как «выполнял приказы вышестоящих офицеров». В наше время такое объяснение не смогло бы стать причиной для оправдательного приговора.

Только фон Арно продолжал топить суда, следуя принципам гуманизма и законности. В июньском походе он записал на свой счет 11 новых жертв. Но с этого времени потери торгового флота союзников начали уменьшаться. Время безраздельного господства на море немецких подводных лодок прошло. Сказалось и постоянное укрепление Отрантского барража. Это побудило австрийский военно-морской флот провести ночную атаку на флотилию дрифтеров, ведущих постоянное наблюдение за сложной системой сетей и минных полей. Операция имела частичный успех. Прямым результатом рейда явился вывод дрифтеров из пролива ночью. В дополнение к этому «UC-25» сумела торпедировать и повредить британский крейсер «Дартмут», помогавший легким судам в борьбе с австрийскими кораблями.

Введение конвойной системы, хотя и проведенное с большим опозданием, также уменьшило потери торгового флота. Начиная с лета 1917 года, немецким лодкам приходилось вступать в жестокие сражения за каждую жертву. В это время немцы провели реорганизацию в средиземноморской части своего флота. Кофамель стал старшим военно-морским офицером в Каттаро, а его место занял Пуллен, который создал на Адриатическом море две отдельные флотилии, одну из которых возглавил Шульце, а другую – Аккерманн. Кофамель затем отбыл в Германию, где получил под командование «U-151». Очень скоро к нему присоединились другие ведущие асы флотилии Каттаро.

В июле потери союзников снизились до 85 000 тонн при том, что меры противолодочной защиты оставались недостаточно эффективными. Лайнер «Мултан» был торпедирован подводной лодкой, находясь под охраной двух японских эсминцев. Веднерлант на «UC-38», завершив установку очередного минного поля, заметил крупное подразделение ВМФ союзников, занявшее позиции у побережья Сирии, чтобы оказать поддержку наступлению Элленби на Палестину. Веднерланту удалось потопить эсминец «Решительный» и монитор «М-15». Направляясь в Ионическое море, он обнаружил французский крейсер «Шаторено» и отправил его на дно. Но эта атака оказалась последней для немецкого капитана. Сопровождавшие крейсер эсминцы немедленно прибыли на место, откуда начинался след торпеды, и сбросили глубинные бомбы. Получив серьезные повреждения, субмарина всплыла, но яростный огонь палубных орудий эсминцев заставил ее снова опуститься на дно, теперь уже в последний раз. Триумф «UC-38» оказался недолгим.

1918 год принес адриатической флотилии неожиданную проблему. Ремонтные мощности, обеспечивавшие поддержание в надлежащем техническом состоянии нескольких подводных лодок, прибывших на Средиземноморье в 1915 году, теперь не справлялись с многократно возросшим объемом работы. Кризис наступил в январе, когда из 33 подводных лодок в море смогли выйти только 5, а остальные 28 стояли в ремонте или в ожидании его. Ситуация обострилась настолько, что лодки для капитального ремонта отправлялись в Германию. Чтобы попасть в док, им приходилось совершить переход дальностью 4000 миль. Трудности немцев не уменьшились, когда после двухлетних переговоров союзники назначили вице-адмирала С. А. Гоф-Калторпа на пост Верховного главнокомандующего, поставив перед ним задачу централизации и координации противолодочных мероприятий.

Морат, вышедший в море на «U-64» в январе, достиг весьма скромных результатов в сравнении с его предыдущими походами. Он потопил пять судов, среди которых был 13 528-тонный американский сухогруз «Миннетонка», но для опытного командира рейс принес разочарование. Неприятности не обошли стороной и австро-венгерский флот. Подавленный мятеж в Каттаро – тому подтверждение. Теперь, выходя в море, подводники были вынуждены тревожиться о безопасности своих баз. Поэтому неудивительно, что фон Арно вздохнул с облегчением, когда получил вызов из Берлина для принятия новой, современной лодки «U-139». Равнодушный к официальным мероприятиям, к которым он относил торжественные встречи и проводы, фон Арно тихо отбыл домой на пассажирском поезде.

Система конвоев, настойчиво внедряемая Гоф-Калторпом, быстро начала приносить свои плоды. Очень скоро Средиземноморье стало опасным регионом для субмарин. 9 января следующий в составе эскорта шлюп «Цикламен» зацепил «UB-39» параваном[16] со взрывчаткой, а через девять дней с другого корабля «цветочного» класса, «Колокольчика», охранявшего конвой у мыса Бон, забросала глубинными бомбами «UB-66» (командир Вернике). В апреле небольшой катер, действовавший на подходе к Гибралтару, обнаружил подлодку «UB-71» на поверхности моря, вынудил ее погрузиться, после чего две удачно сброшенные глубинные бомбы снова подняли ее на поверхность, но уже по частям.

Май оказался воистину трагическим для немецких подводников. Из 16 действующих лодок были потеряны 5. 8 мая корабли, сопровождавшие конвой, забросали глубинными бомбами «UB-70». В тот же день «U-32» была потоплена орудийным огнем во время неудачной атаки на александрийский конвой. 25 мая французы расстреляли «UC-35», а «U-39» была доставлена в Картахену на буксире, поскольку после атаки с воздуха самостоятельно двигаться уже не могла. «UB-52» Лаунберга была внезапно атакована на поверхности британской субмариной «Н-4», которая потопила свою немецкую «родственницу» двумя торпедами.

Справедливости ради следует отметить, что в мае удача сопутствовала и другой стороне. Во время атаки на конвой, перевозящий подкрепление для Восточного фронта из Александрии в Марсель, «волчья стая» потопила лайнеры «Омра» и «Замок Лизов». Но в сравнении с предыдущими месяцами потери были невелики. Становилось ясно, что на Средиземноморье союзники теперь имеют возможность противостоять угрозе немецкого подводного флота.

Блестящая карьера Роберта Мората завершилась в июле во время атаки на конвой у Сицилии. После неудачной торпедной атаки его лодка ушла под большой сухогруз, потопила другой пароход, сделала попытку уйти, но была повреждена прямым попаданием глубинной бомбы. Вода затопила кормовые отсеки, вышел из строя рулевой механизм. Хуже всего было то, что лодка потеряла управление и всплыла, очутившись в самом центре конвоя. Ее обнаружили и обстреляли корабли сопровождения. «U-64» снова устремилась на спасительную глубину, но рули глубины были повреждены, и лодку выбросило на поверхность.

«Я открыл люк и выбрался на мостик, чтобы осмотреться, – рассказывал Морат после войны. – Прямо на нас шел эсминец, капитан которого хотел протаранить нас. Я скомандовал срочное погружение, но лодка не послушалась. Последовал страшный удар, лодка начала тонуть».

С поврежденными рулями глубины «U-64» камнем пошла ко дну. Морату пришлось выбирать между двумя возможностями, причем обе не сулили ничего хорошего. Первая – встретить смерть под огнем вражеских орудий, вторая – погибнуть на глубине, где поврежденный корпус лодки будет неминуемо раздавлен многотонной массой воды. Морат приказал продуть танки и приготовиться к сражению. «U-64» поднялась на поверхность моря в последний раз. Это была отчаянная схватка, но конец у нее мог быть только один. Очередной снаряд снес с носовой палубы орудие вместе с расчетом, еще один искорежил боевую рубку. Неожиданно Морат почувствовал, что стоит по колено в воде. Лодка тонула у него под ногами. Запутавшись в сорванной антенне, он чуть было не утонул вместе с лодкой, но все-таки сумел освободиться. Его подняли на борт одного из британских эсминцев. Роберт Морат встретил конец войны в лагере для военнопленных вблизи Рипона, а 38 членов его экипажа погибли.

Барраж в проливе Отранто получил свою последнюю жертву 1 августа, когда на мине подорвалась «UB-53». Лодка была затоплена командиром, желавшим спасти свой экипаж. Через несколько дней офицеры Каттаро почувствовали удовлетворение от свершившейся мести, причем двойной. Они узнали, что «U-47» торпедировала французскую субмарину «Сирс». С одной стороны, это явилось реваншем за потерю «UB-53», а с другой – местью за гибель «UC-24», которую подлодка «Сирс» потопила весной 1917 года.

Потери союзников в августе снизились до 49 000 тонн, их можно было считать ничтожными. Но немецкие лодки продолжали сражаться до конца. 9 сентября у мыса Сигли был торпедирован и затонул «Уор Арабис», 16 сентября за ним последовали «Веллингтон» и «Тасман», а 1 октября у мыса Виллано встретил свой конец пароход «Биландс». Корабли, сопровождавшие конвои, регулярно докладывали об успешных атаках на вражеские подводные лодки, которые оказывались уцелевшими. В своей книге «Дым на горизонте» вице-адмирал К. В. Усборн писал: «Закаленные в войне немцы оказались крепкими орешками. Даже на получивших сильные повреждения кораблях они возвращались в Каттаро. Они были первоклассными моряками, опытом и отвагой которых невозможно было не восхищаться». Такая высокая оценка врага дорогого стоит.

Одну из последних атак на Средиземноморье провел новичок. Обер-лейтенант Карл Дёниц поднял свою лодку «иВ-68» на поверхность, намереваясь атаковать следующий на Мальту конвой. Обстоятельства для немецкой лодки сложились неудачно, поскольку конвой не дремал. Шлюп «Львиный зев», оказавшийся менее нежным, чем его название, обстрелял субмарину из палубных орудий, причем так успешно, что Дёницу пришлось затопить лодку и сдаться.

Конец войны на Средиземноморье был внезапным и для Германии приобрел масштабы катастрофы. 30 октября капитулировала Оттоманская империя. На следующий день Венгрия объявила о своей независимости от Австрии, которая попросила о перемирии. Несмотря на потерю союзников, Германия продолжала сражаться, и Пуллену, командиру флотилии Каттаро, пришлось принимать нелегкое решение. Четырем лодкам, базировавшимся в Константинополе, пришлось сдаться, другого выбора у них не было. Они перешли в Севастополь и сдались русским. Остальным командирам было приказано следовать в Киль. Если это окажется невозможным, то отправиться в Испанию для добровольного интернирования. Маленькие лодки «UB» и «UC», которые не были рассчитаны на длительные переходы, были взорваны или затоплены. Те, кто мог, поодиночке покинули гавань и взяли курс сначала на юг, а затем на запад, чтобы совершить свое последнее грандиозное путешествие.

Даже перед лицом неминуемого поражения они сражались! 2 ноября 1918 года были торпедированы без предупреждения и потоплены «Мерсия» и «Суруда». 7 ноября неустановленная субмарина атаковала «Сарпедон», но капитану лайнера удалось уйти от столкновения с торпедами. Следуя на запад, немецкие подводные лодки обнаружили британские корабли, стоящие в ожидании у входа в Гибралтарский пролив. Каждый немецкий командир имел приказ действовать на свой страх и риск.

Хартвиг на «U-63» едва не стал жертвой тарана, когда всплыл, чтобы уточнить свое местоположение. Поспешно погрузившись, экипаж подлодки пережил атаку глубинными бомбами. «Парадоксально, но нас спасла близость к опасности. Бомбы взрывались под нами. Они были установлены на 90 футов, на ту глубину, где мы должны были скрываться. Но мы не успели погрузиться глубже чем на 30 футов», – позже вспоминал он. Англичане поторопились, и поэтому субмарина уцелела. Выждав, когда все успокоится, лодка легла на прежний курс.

Фон Арно на «U-35» предпочел прийти в Барселону и принять все унижения, связанные с интернированием. Иоганну Клейзингу повезло меньше. Его лодка «U-34» была обнаружена вражеским катером в районе Сеуты. Он спешно ушел с ярко освещаемой ракетами поверхности моря в темноту глубины. Но атака глубинными бомбами заставила лодку всплыть, а наверху ее поджидал корабль-ловушка «Привет», отремонтированный после схватки с «U-85» в марте 1917 года. С корабля открыли огонь, и «U-34» снова сделала попытку нырнуть; в это время снаряд снес верхнюю часть боевой рубки. Лодка начала тонуть, а сброшенные с кормы «Привета» глубинные бомбы ускорили процесс. «U-34» камнем ушла на дно и стала последней немецкой лодкой, потопленной в Первой мировой войне.

У немецких подводников еще оставались силы и желание сражаться. В те часы, когда экипаж «U-34» боролся за жизнь, обер-лейтенант Кукат на малышке «UB-50» заметил в темноте британский линкор. Они встретились неподалеку от мыса Трафальгар, в месте, опасном для врагов британского флота, но юному подводнику было наплевать на уроки истории. Выйдя на атакующую позицию, он выпустил две торпеды. Обе попали точно в цель, и «Британия» начала тяжело оседать в воду. Она тонула почти три часа. А когда нетерпеливый Кукат поднял перископ, желая увидеть, что происходит, его накрыло сильным огнем из палубных орудий корабля; он поспешно нырнул и закаялся впредь высовываться. Несмотря на то что остались только два дня войны, обе стороны показывали намерение сражаться до конца.

Преодолев поодиночке Гибралтарский пролив, остальные субмарины каттарской флотилии вышли в Атлантику, собрались вместе и направились на север к родным берегам. Очень скоро они почувствовали ни с чем не сравнимое облегчение. После долгих месяцев, а в некоторых случаях и лет вдали от дома, наполненных тревогами и опасностью, они возвращались домой, к своим родным и любимым. Но зайдя в норвежские фиорды для краткого отдыха, подводники узнали ужасные вести о капитуляции Германии и мятеже на флоте. Густав Зисс, старший офицер бездомной флотилии, не собирался опускать руки. Он был старым офицером имперского военно-морского флота Германии и всегда ставил долг превыше всего.

«Красный флаг революции реял над Килем, – вспоминал он после войны. – Мятеж проник всюду, на мачтах стоящих в гавани кораблей развевались красные флаги. А 13 лодок каттарской флотилии вошли в порт в военном порядке и с военными флагами, реющими на ветру».

Люди, долго и упорно сражавшиеся вдали от родных берегов, теперь были дома.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Глава 7 ДОРОГИ К УБИЙСТВУ

Глава 7

ДОРОГИ К УБИЙСТВУ

Капитан-лейтенант Бернард Вегенер не чувствовал неудовлетворение от выполненной работы. Ему было все равно, что везло судно – кавалерийских лошадей или пассажиров. Главное, что 6369-тонный пароход существенно повысит его личные показатели потопленного тоннажа. К тому же ему не придется тратить торпеду. Радио «Никозиана» начало взывать о помощи с того момента, как офицеры на мостике заметили немецкую подводную лодку. Но это не слишком беспокоило Вегенера. Он был уверен, что успеет разделаться с пароходом раньше, чем подоспеет помощь.

Экипаж уже покинул пароход. Лодки довольно быстро удалялись от обреченного судна. Матросы на «U-27» ждали приказа командира открыть огонь. Орудийный расчет уже стоял наготове. Вегенер нетерпеливо поглядывал на спасательные шлюпки, давая им возможность удалиться на безопасное расстояние.

Первые снаряды попали прямо в прочерченную на корпусе судна ватерлинию. Вода хлынула в образовавшиеся пробоины, и «Никозиан» начал медленно заваливаться на борт. Орудийный расчет не торопился. Люди внимательно следили, чтобы снаряды попадали точно в цель. Вегенер тоже наблюдал за развитием событий. Он был настолько поглощен созерцанием расстрела мирного судна, что не заметил появление на сцене нового участника – древнего пароходика с отчаянно чадящей трубой. Впрочем, если бы он и увидел пришельца, то не слишком бы обеспокоился. Это был «американец», к тому же очень старый. Наконец, кто-то на «U-27» заметил древнюю посудину. Субмарина скользнула вперед, оказавшись между спасательными шлюпками и приближающимся незнакомцем. Поразмыслив, Вегенер направил лодку к непрошеному гостю, решив осмотреть его повнимательнее. На несколько минут тонущий «Никозиан» отгородил пришельца от лодки. Когда на «U-27» снова увидели древний пароход, расстояние между ними сократилось до 600 ярдов.

И только тогда Вегенер увидел, что пароход изменился. Нигде не было видно американских звезд и полос, зато на мачте гордо реял британский флаг, и прямо на лодку уставились дула 12 ранее замаскированных пушек. Вегенеру повезло оказаться один на один со знаменитым британским кораблем типа Q – кораблем-ловушкой.

Эти корабли были созданы специально для охоты и уничтожения подводных лодок. Их переоборудовали из торговых судов, установив замаскированные палубные орудия. На таких кораблях плавали специально обученные и очень опытные экипажи. Обычно они шли под нейтральными флагами на оживленных торговых путях. Экипажи умели искусно изменять облик своих кораблей, имея цель выманить на поверхность соблазненную легкой добычей подводную лодку. Как известно, именно на поверхности лодка наиболее уязвима. Следует отметить, что игра была опасной, требующей немалого опыта, терпения и мужества. Как мы позже увидим, корабли-ловушки далеко не всегда выходили из схватки победителями. Иногда они даже позволяли себя торпедировать, чтобы выманить врага на поверхность.

Годфри Герберт, командир «Баралонга» пребывал в убийственном настроении. Всего лишь два часа назад он получил известие, что лайнер «Арабик», принадлежавший компании «Уайт Стар», был хладнокровно потоплен немецкой подводной лодкой именно в этом районе. Он горел желанием наказать виновного, и нужным ему человеком был Рудольф Шнайдер. Но в тот момент это не имело большого значения. Главное заключалось в том, что прямо перед ним находилась ненавистная немецкая подводная лодка. Он не колебался ни секунды, приказав открыть огонь, и снаряды буквально изрешетили «U-27». Меньше чем за минуту субмарина перестала существовать.

Кое-как Вегенеру и еще дюжине членов экипажа удалось выбраться из бурлящего ада. Они поплыли к своей бывшей жертве и начали взбираться на борт по спущенному веревочному трапу и шлюпочным канатам. Убежденный в том, что немцы решили захватить судно и уничтожить ценный груз скота, Герберт приказал своим людям снова открыть огонь. После этого в живых осталось всего четыре немца. Они успели вскарабкаться на палубу и скрыться во внутренних помещениях. Вегенера среди них не было.

Командир «Баралонга» еще больше уверился, что немцы замыслили неладное. К тому же он знал, что в штурманской рубке есть оружие и боеприпасы. По его мнению, проблема могла быть решена только одним способом, и на искалеченное судно отправилась команда вооруженных моряков с «Баралонга». Они обнаружили неудачливых немцев в машинном отделении, и несколько выстрелов возвестили о том, что история закончилась. Чего хотели уцелевшие моряки с «U-27» – взорвать судно или спрятаться от жаждавшего мести английского капитана, – осталось неизвестным.

Обе стороны сделали свои выводы из случившегося. Правительство кайзера потребовало, чтобы Британия немедленно приняла меры против убийц – командира «Баралонга» и его команды. Они желали, чтобы жестокость каралась такой же жестокостью.

В ответе Великобритании было выражено удовлетворение тем, что имперское правительство, наконец, обратило внимание на необходимость соблюдения цивилизованных норм ведения военных действий, после чего было отмечено, что предъявленные обвинения ничтожны по сравнению с преступлениями, совершенными немецкими офицерами против военных и гражданских лиц. Обе стороны наскакивали друг на друга в течение нескольких месяцев, но ничего не изменилось, несмотря на многочисленные угрозы возмездия со стороны немцев.

«U-27» была не первой жертвой кораблей-ловушек. Вечером 24 июля «U-36», уничтожив в Северном море девять траулеров, затем потопив три парохода нейтралов и захватив американское парусное судно, отправившееся в Германию с призовым экипажем на борту, встретилась с еще более непрезентабельной посудиной.

Все было как обычно. Капитан-лейтенант Эрнст Грефф приказал дать предупредительный выстрел, после которого судно должно было остановиться для досмотра. «Паникеры» – часть экипажа, изображавшая торговых моряков, – поспешно покинули судно, после чего «U-36» начала расстреливать беззащитную жертву. Совершенно неожиданно на мачте «Принца Чарльза» взметнулся английский флаг, а на палубах откуда-то появились орудия. Их было 12, и все они открыли огонь. Грефф отлично понимал, что не может составить конкуренцию надводному военному кораблю, имеющему экипаж, обученный для уничтожения субмарин. Не мудрствуя лукаво он приказал срочное погружение. Заревели сирены, матросы и офицеры, находившиеся на мостике, посыпались в люк. «U-36» зарылась носом в воду и медленно пошла на глубину. Однако было слишком поздно. Очередной залп разнес корпус лодки сразу за боевой рубкой. «Принц Чарльз» сократил расстояние до 300 ярдов, чтобы, если потребуется, добить жертву. На лодке начали распахиваться люки. Лодка шла ко дну, а люди стремились наверх – к спасению. На борт «Принца Чарльза» было поднято 15 человек. «U-36» стала первой в длинном списке жертв кораблей класса Q.

А тем временем обманная система траулер – субмарина добавила в список своих жертв еще одну немецкую лодку. Траулер «Принцесса Луиза» и сопровождающая его под водой британская субмарина «С-23» явились западней, в которую угодила подлодка «U-23». Инцидент был точной копией происшедшего с «U-40». К тому же он оказался последним. Кто-то из репатриированных военнопленных рассказал обо всем по прибытии в Германию. Командиры подводных лодок были предупреждены и не лезли на рожон.

Шестинедельная кампания оказалась необычайно дорогостоящей. В дополнение к «U-23», «U-27» и «U-36», в июне была протаранена траулером и потоплена подлодка «U-14». Субмарина «UB-4» обер-лейтенанта Карла Гросса, неосмотрительно приблизившаяся к одномачтовому рыболовному судну «Инверлайон» в районе Смитс-Нол-Бой 15 августа была потоплена орудийным огнем, а «U-6» под командованием Рейнхольда Лепсиуса торпедирована британской субмариной «Е-16» 24 сентября. Однако эти потери значили не слишком много по сравнению с гибелью нового прибрежного минного заградителя «UC-2», происшедшей 2 июля 1915 года. Именно этот случай оказал серьезное влияние на генеральную стратегию подводной войны.

В течение нескольких месяцев вдоль побережья графства Кент и Восточной Англии таинственным образом стали возникать небольшие минные поля. Британское адмиралтейство, не знавшее, что у Германии имелись субмарины – минные заградители, – подозревало, что этим занимаются нейтральные рыболовные суда. Были предприняты беспрецедентные меры безопасности – патрулирование в важных для судоходства районах велось практически без перерывов, однако новые минные поля продолжали появляться каждый день. После уничтожения «UC-2» секрет появления мин был раскрыт. Небольшие субмарины длиной 111 футов были оборудованы шестью вертикальными желобами, в которых находилось двенадцать готовых к установке мин. Когда причина новых минных полей стала известна, были приняты ответные меры. Несколько британских субмарин класса Е были срочно переоборудованы в минные заградители, хотя более примитивным способом.

Подводная война продолжалась. В июне было потоплено уже 113 судов (107 188 тонн), в июле – 92 судна. Несмотря на громкий отклик мировой общественности на трагедию «Лузитании», тактика немецких подводных лодок не изменилась. Да и у самого Швигера сердце не дрогнуло, когда он без предупреждения торпедировал русский пароход «Лео». Половина экипажа погибла. Британские суда чаще всего пытались уйти от преследования, но это им не всегда удавалось. «Кавказец», преследуемый «U-39» Вальтера Форстманна у Скилли, долго шел зигзагом на максимальной скорости 9 узлов с подлодкой «на хвосте». Гонка длилась около часа, пока один из пущенных с лодки снарядов не разнес на «Кавказце» мостик. Только тогда экипаж получил приказ покинуть судно. До крайности обозленный непокорностью капитана Робинсона, Форстманн велел в наказание потопить и спасательные шлюпки. Однако, заметив, как один из моряков прыгнул в воду, чтобы спасти корабельную собаку, он смягчился и позволил морякам уйти.

Неудачливый фон Хенниг, попавший в плен 23 ноября после уничтожения «U-18», пресытился «благами» лагеря для военнопленных и вместе с двумя товарищами бежал. Беглецы держали путь к побережью Уэльса. До сих пор неизвестно, как они сумели договориться, чтобы их подобрала там субмарина. Для выполнения этой задачи был выбран Макс Валентинер, и в середине августа «U-38» прибыла в точку встречи.

Опасаясь очередной хитрости англичан, Макс испытывал беспокойство, когда лодка на рассвете всплыла на поверхность моря. Внимательно оглядевшись, Макс до боли в глазах всматривался в пустынный берег, в то время как сигнальщики передавали беглецам обусловленные сигналы. Однако на голых скалах Уэльса не было никаких признаков людей. Прождав тридцать минут, Макс решил погрузиться. Еще двое суток прошло в бесплодных ожиданиях. Лодка ежедневно всплывала на поверхность, но беглецы так и не появились. В конце концов командир «U-38» окинул в последний раз пустынный берег и приказал уходить. Он не знал, насколько был близок к успеху. Фон Хенниг и его спутники немного ошиблись и ожидали спасителей на маленьком пляже, расположенном в миле от лодки. Голодные и продрогшие, они долго прятались среди скал, вглядываясь в пустынное море. Если бы не узкий мыс, который выдавался в море и разделял два пляжа, они бы наверняка увидели ожидавшую их лодку.

По пути обратно Валентинер, чтобы развеять свое огорчение, потопил 22 парохода, 3 парусных и 5 рыболовных судов. Такого небывалого результата он достиг благодаря использованию палубного орудия, боеприпасов для которого было вполне достаточно, в то время как число торпед ограничено. Конечно, всплывая на поверхность, он всякий раз подвергался риску, но был в полной мере за это вознагражден. И 23 августа вернулся в Германию с триумфом. Для фон Хеннига и его спутников приключение завершилось куда менее благополучно. Все трое были схвачены армейским патрулем и возвращены обратно в лагерь, где пробыли до конца войны.

Пока Валентинер стрелял из палубного орудия в Ирландском море, Шнайдер на «U-24» действовал севернее. Всплыв на поверхность возле Уайтхэвена, он 16 августа обстрелял нефтеперерабатывающий завод, после чего спокойно удалился в поисках более занимательной работы.

15 801-тонный лайнер «Арабик» компании «Уайт Стар» вышел из Мерси по высокой воде 19 августа. В 16 милях от Ливерпуля его обнаружила «U-24». Беспечные пассажиры (общей численностью 181 человек) проводили время в барах и салонах, наслаждались выпивкой, солнечным днем и покоем. До Нью-Йорка оставалось еще восемь дней пути – вполне достаточный срок, чтобы получить удовольствие от морского путешествия. Они не знали, что у некоторых из них времени почти не осталось.

Наблюдая за приближающимся лайнером, Шнайдер держал лодку под водой. Ее присутствие выдавал только перископ. «Арабик» шел своим курсом и вскоре можно было разглядеть только его корпус. Даже не сделав попытку предупредить свою жертву, Шнайдер выпустил торпеду. При таком расстоянии и размерах цели промахнуться было невозможно. Через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Прошло еще десять минут, и огромный лайнер скрылся под водой. Чтобы слегка успокоить свою совесть, равно как и совесть своей страны, Шнайдер доложил, что его ввел в заблуждение зигзаг «Арабика». Ему показалось, что лайнер пытался протаранить подлодку. Объяснению никто не поверил; инцидент вызвал новую волну всенародного возмущения в Соединенных Штатах, еще не утихшего после гибели «Лузитании». Вашингтон немедленно заявил решительный протест. Охлаждение отношений с Америкой вызвало оживленные дебаты между военными и дипломатическими кругами Германии. Тирпиц, Бахманн и фон Пол убеждали, что тактика террора – единственный ключ к победе на море. Их точка зрения исходила из реальной оценки роли подводного флота в морской войне: подводная лодка должна топить без предупреждения, поскольку любая другая тактика снижает фактор безопасности. Бетманн-Хольвег, за спиной которого стоял фон Мюллер, был твердо настроен против кампании и напомнил о гарантии победы в течение шести недель, данной шестью месяцами ранее.

Крайне озабоченный отношениями с Америкой и находясь под влиянием канцлера и фон Мюллера, кайзер 27 августа издал указ, что пассажирские суда можно топить только после уведомления, позволив всем пассажирам и экипажу покинуть судно. Посол Германии в Вашингтоне граф Берншторф получил инструкции успокоить американское правительство. «Пассажирские суда не будут торпедироваться нашими субмаринами, – торжественно обещал посол, – без предупреждения. В любом случае будет обеспечиваться полная безопасность гражданских лиц. Но это при условии, что они не будут оказывать сопротивление и не будут пытаться скрыться». Пообещать можно все, что угодно… 6 сентября Швигер, уже уничтоживший «Лузитанию», заметил 10 000-тонный лайнер «Западный» и в 80 милях от Фастнетса выпустил в него торпеду. Судно осталось на плаву, была предпринята попытка отбуксировать его к берегу, но Швигер хорошо знал свое дело, и вскоре лайнер перевернулся и затонул, так и не добравшись до гавани.

А тем временем фон Мюллер принимал все возможные меры к падению своих врагов, не выполнивших обещание победить в течение шести недель. Его первая жертва, начальник штаба ВМФ адмирал Бахманн, был отправлен в отставку. Его место занял фон Хольцендорф, по странному совпадению оказавшийся родственником фон Мюллера. Тирпиц и фон Пол тоже подали в отставку, но были сочтены слишком ценными кадрами, и их отставка не была принята кайзером. К 27 августа внутренние распри достигли такого накала, что командиры подводных лодок получили приказ оставаться на базах до получения дальнейших указаний. Этот приказ исходил от фон Пола, убежденного, что указ кайзера, касающийся пассажирских судов, подвергает опасности жизни подводников. Тирпиц, убежденный роялист, однажды заметил: «Мы ведем кампанию, которая в таком виде не может продолжаться, но не может умереть».

Разногласия в руководстве Германии привели к тому, что вся кампания начала затухать. Публичное осуждение Шнайдера после случая с «Арабиком» не способствовало обретению спокойствия и мужества остальными капитанами. Поэтому они вздохнули с облегчением, получив приказ от 18 сентября 1915 года, предписывающий с 20 сентября прекратить операции в британских водах. Но до того, как кампания окончательно завершилась, немецкому подводному флоту еще предстояло пережить немало трудностей.

К концу 1915 года немцы потеряли 24 субмарины. В то же время значительно усовершенствовались британские противолодочные заграждения. Из-за навигационных ошибок была потеряна лодка «UC-8». Она села на мель недалеко от Тершеллинга и была интернирована. Позже ее продали голландскому правительству, и через некоторое время лодка вошла в состав ВМФ Нидерландов как «М-1».

В сентябре очередной удар нанесли корабли-ловушки. На этот раз жертвой стала «U-41», которой за несколько недель до этого удалось уцелеть в поединке с таким же судном. Хансен уже потопил три парохода и 13 сентября обстреливал «Урбино», когда вахтенный заметил неизвестное судно, приближающееся с юга. Хансен дал сигнал неизвестному судну остановиться. Увидев нейтральные флаги, командир подводной лодки слегка расслабился, потерял бдительность и позволил неизвестному судну подойти на близкое расстояние. С борта судна спустили шлюпку, чтобы доставить на субмарину документы. Пока шлюпка двигалась, судно еще немного приблизилось к лодке. Когда расстояние сократилось до 700 ярдов, на судне взметнулся британский флаг, в мгновение ока моряки убрали маскировку с орудий и открыли огонь. Это был уже хорошо известный немцам «Баралонг», уничтоживший «U-27».

Что-то предпринимать было уже слишком поздно. Хансен приказал срочное погружение, но времени на исполнение приказа уже не осталось. Снаряд угодил в основание боевой рубки и взорвался. Еще несколько снарядов проделали в корпусе внушительные пробоины, в которые хлынула вода. Лодка зарылась носом в воду и быстро ушла на дно, оставив на поверхности лишь двух человек, барахтавшихся в холодной воде. Это была вторая жертва «Баралонга».

Маленькие минные заградители действовали несколько недель после того, как североморские лодки вернулись на базы. Поэтому вдоль английского побережья, как грибы, вырастали новые минные поля. Англичане мобилизовали все свои ресурсы, чтобы очистить проходы для судов. После подъема «UC-2» они знали, откуда берутся мины, но были бессильны что-либо изменить. Маленькие лодки «UC» двигались незаметно под водой, оставаясь недосягаемыми для надводных кораблей. Без противолодочного оружия англичане не могли предпринять эффективные действия против невидимых минных заградителей. Единственное, что применялось, – это минные тралы.

150 мин были установлены в районе Дувра, 180 – в районе Нора, 306 – на подходах к Лоустофту, 12 – у Гримсби. В общей сложности на минах подорвались 94 судна, в том числе госпитальное судно «Англия», напоровшееся на минное поле, созданное «UC-5». Жертвами мин были не только торговые суда. Эсминцы «Маори», «Молния» и «Велокс» отправились на дно, попав на минные поля; там же получил серьезные повреждения эсминец «Могавк» класса «Трибаль». И под занавес, словно решив доказать, что она настоящая субмарина, «UB-17», возвращаясь на базу, 9 ноября торпедировала и потопила французский эсминец «Бранлеба».

«Шестинедельная» победоносная кампания завершилась, причем союзники имели все основания говорить если не о военной, то о политической победе. А немцев постигло очевидное разочарование. Всего было потоплено 166 британских пароходов и 168 рыболовных судов. Позже еще 28 подорвались на минах. Принимая во внимание внушительные размеры британского торгового флота, результат был довольно скудным. К тому же немногочисленный подводный флот Германии лишился 16 подводных кораблей. Но за эту кампанию немцы приобрели бесценный опыт, который сослужил им хорошую службу в 1917 году.

Обе стороны имели возможность обдумать ситуацию, оценить свои и чужие потери. Англичане активизировали поиски противолодочного оружия. Немцы приступили к строительству новых лодок. Обе стороны были настроены на победу, чего бы она ни стоила.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Глава 5 СМЕРТЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В ВОЙНЕ НА МОРЕ

Глава 5

СМЕРТЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ В ВОЙНЕ НА МОРЕ

Капитан-лейтенант Рудольф Шнайдер подумал, что ему мерещится. Он протер мягкой тряпочкой окуляры перископа и снова посмотрел в них. Похоже, на этой сумасшедшей войне даже невозможное становится возможным. Продолжая внимательно осматривать поверхность, он отдал приказ вахтенному офицеру, стоявшему рядом с ним на центральном посту «U-24».

Было раннее утро 31 декабря 1914 года. 5-я боевая эскадра, несущая флаг вице-адмирала сэра Льюиса Бейли, следовала по Каналу на стрельбы – 8 линейных кораблей в сопровождении 2 легких крейсеров. Они шли со скоростью 10 узлов. Рядом не было видно эсминцев в соответствии с действующими приказами, их отослали обратно в Харвик, когда эскадра миновала Фолькстон. Вокруг все было спокойно, и адмирал Бейли решил, что «нет никаких оснований опасаться появления вражеских субмарин в западной части Канала». Весьма опасное допущение в военное время.

А для Шнайдера начался ад. Хотя корабли шли медленно, все же скорость 10 узлов была слишком велика для электродвигателей «U-24». Поэтому всякий раз, когда лодка погружалась, надводные корабли уходили от нее. Шнайдер играл в прятки с кораблями противника целый день, но лодка не могла развить скорости, которая позволила бы ей приблизиться к колонне на дистанцию выстрела. Наступила ночь. Корабли погасили все огни и растворились в темноте. Крайне разочарованный, Шнайдер напряженно думал, что можно предпринять.

Лодка почти целый день шла под водой на максимальной скорости, пытаясь догнать корабли противника, поэтому батареи почти разрядились. Волей-неволей пришлось всплывать для их подзарядки. Ночь была безлунной, море – беспокойным, барометр неуклонно падал. Прислонившись к стойке перископа, Шнайдер чувствовал, как под ногами вибрирует палуба. Он закурил сигару и вяло думал об английских кораблях.

В семь часов корабли повернули на 16 румбов в строгом соответствии с приказом адмиралтейства, предписывающим обязательное изменение курса после наступления темноты в районах, где возможно нападение немецких подводных лодок. Сэр Льюис Бейли записал: «В два часа ночи, находясь возле Старт-Пойнт, повернули на 16 румбов».

Второе изменение курса фактически развернуло эскадру назад, и теперь она возвращалась к Портленду к вынырнувшей на поверхность моря «U-24».

Рудольф Шнайдер не поверил своим глазам, когда увидел на западе от себя выплывающие из темноты британские военные корабли. Ему оставалось только приказать срочное погружение. Даже в дополнительных маневрах не было необходимости, поэтому он сразу выпустил первую торпеду. Минуты шли, но ничего не происходило. Офицеры в посту управления обменялись обеспокоенными взглядами. Шнайдер понял, что промахнулся, причем по удивительно удобной мишени. Положившись на погоду и отсутствие луны, он решил поднять лодку на поверхность, рассудив, что темнота станет отличным прикрытием. Он обошел эскадру и в 2.25 ночи выпустил вторую торпеду. «Грозный», который следовал в строю последним, получил пробоину и начал тяжело оседать в воду. Вода затопила машинное отделение. Корабль сильно накренился и покинул строй.

Стоя на мостике 15 000-тонного гиганта капитан Локсли наблюдал за спуском на воду шлюпок. Сопровождавшие эскадру легкие крейсеры приблизились для оказания помощи. Команда спокойно и дисциплинированно готовилась покинуть корабль. Вода добралась до динамо-машин, и внутренние помещения корабля погрузились в темноту. Но даже в таких тяжелых условиях паники не было. Примерно в 3.15 Шнайдер выпустил третью торпеду. Теперь уже всем было ясно, что «Грозный» обречен. Тяжелые волны с грохотом катились по накренившимся палубам, разбивались о стойки и башни. Одна из больших шлюпок в процессе спуска на воду перевернулась, выбросив всех своих пассажиров в море. Конец был близок.

В 4.45 гигантский корабль лег на борт, продемонстрировав свой красный живот и бронзовые винты, после чего пошел ко дну. 201 человеку удалось спастись. 547 английских моряков, в том числе капитан Локсли, который оставался на мостике до последнего, пошли на дно вместе со своим кораблем. На следующий день, 2 января 1915 года, вице-адмирал Льюис Бейли получил приказ спустить свой флаг, хотя адмиралтейство позволило ему остаться на службе. Казалось, подводные лодки умели уничтожать репутации с той же легкостью, с какой топили корабли.

Потеря «Грозного» встревожила Уайтхолл. Адмирал лорд Чарльз Берсфорд, выступая в палате общин, обвинил адмиралтейство в неумении отдавать ясные и точные приказы офицерам. Ясно, что корабли должны следовать в сопровождении эсминцев. А любой командир эскадры должен обладать инициативой, чтобы принимать решения, руководствуясь здравым смыслом.

Что касается успешных действий немецких подводных лодок, адмирал Берсфорд заявил: «Угроза со стороны субмарин не так сильна, если против нее принимаются соответствующие меры предосторожности. Если нет – это самое убийственное оружие для ведения войны на море из всех известных человечеству. Представляется сомнительным, что субмарина сумеет атаковать корабль, идущий на большой скорости. И тем более она никогда не нападет на корабль, сопровождаемый эскортом эсминцев. Так можно позаботиться о своей безопасности».

Джеллико хорошо запомнил эти слова. После этого знаменательного выступления были случаи, когда большой флот оставался в гавани, потому что не хватало эсминцев, которые могли бы выступить в роли противолодочного экрана. Влияние немецких подводных лодок усиливалось с каждым днем.

После трагедии с «Грозным» немедленно были приняты меры по усилению противолодочной защиты в Дуврском проливе. Были установлены специальные сетевые заграждения, за которыми постоянно следили специальные вооруженные дрифтеры.[11] Через месяц в районе Дила появилось еще одно минное поле. Но немецкие подводные лодки все равно проходили через эти препятствия. Для опытного и настойчивого капитана подлодки путь в Канал был открыт.

В пятницу 13 января 1915 года три подводные лодки вышли из Вильгельмсхафена для осуществления обычного патрулирования: «U-22» капитан-лейтенанта Бруно Хоппе, «U-31» – старшего лейтенанта Зигфрида Ваксендорфа и «U-32» барона фон Шпигеля. Когда выходишь в море в такую зловещую дату – жди беды.

«U-31» на базу не вернулась. Предполагалось, что она напоролась на мину в Северном море. Позже этот факт был официально подтвержден. Однако барон фон Шпигель поведал другую историю: «Лодка медленно двигалась по поверхности воды. Она слегка зарывалась носом в воду, словно готовилась в любой момент нырнуть и выпустить торпеду. Наконец, ее прибило к берегу на восточном побережье Англии. Сразу со всех сторон появились моряки. Они взяли лодку на буксир, притащили в гавань, и здесь выяснилась очень странная вещь. Это была та самая „U-31“, которая покинула порт в пятницу 13-го числа шестью месяцами ранее. Она была в полном порядке и могла бы участвовать в боевых действиях, если бы не одна деталь. Все офицеры и матросы лежали в своих койках и гамаках. Но только они не спали. Они были мертвы. Последняя запись в корабельном журнале была сделана шестью месяцами ранее. И все».

У Шпигеля была теория, по которой субмарина легла на дно ночью и спящий экипаж отравился из-за утечки газа. В течение месяцев сжатый воздух мало-помалу протекал через микроскопические щели, в конце концов танки оказались продутыми, лодка восстановила плавучесть и вынырнула на поверхность. А там ей ничего не оставалось делать, как плыть к берегу.

История весьма занимательна, но к ней, как и ко всем байкам старых моряков, следует подходить с изрядной долей скептицизма. Не существует документального подтверждения, что какая-то субмарина была прибита к берегу Великобритании при таких обстоятельствах. Скорее всего она «подорвалась на мине в Северном море в январе 1915 года», как гласит официальная версия.

Однако злые чары пятницы 13-го не закончились. «U-32» благополучно вернулась в Вильгельмсхафен; правда, поход оказался безрезультатным. А когда в гавань вошла «U-22», встречающие сразу поняли: что-то случилось. Капитан Хоппе сошел на берег злой и расстроенный и, не отвечая на приветствия, быстро прошел в штаб флотилии.

– Я обязан доложить, – мрачно изрек он, – что торпедировал «U-7». В живых остался один человек.

Трагедия усугубилась тем, что Георг Кениг, командир «U-7», был лучшим другом Хоппе. Они были в полном смысле этого слова неразлучными. Как заметил один из их коллег, «они ели вместе, пили вместе, у них все было общее». Как нередко происходит в море, трагедия произошла из-за ошибки. Хоппе не знал, что в указанном ему районе действует еще одна лодка, а опознавательные сигналы, которые он послал, заметив «U-7», остались без ответа. Хоппе сделал вполне обоснованный вывод, что перед ним британская субмарина, и выпустил по врагу одну торпеду. Только когда из расплывшегося по воде нефтяного пятна выудили уцелевшего члена экипажа, стало ясно, что произошла трагическая ошибка.

Бруно Хоппе вскоре погибнет в инциденте с лодкой класса Q, а с аристократом, вдохновенным рассказчиком и сочинителем страшных историй, а также командиром подлодки «U-32» бароном Шпигелем мы еще не раз встретимся.

Политическая борьба, разгоревшаяся вокруг подводной войны против британской торговли, теперь добралась до кайзера. Но Вильгельму не понравилась идея использования военных кораблей в этих целях, и он встал на сторону Бетманн-Хольвега. Коммодор Бауэр, поработав со статистикой, доложил, что для успеха необходимо единовременно использовать всего семь лодок. К счастью, никто не воспринял его слова всерьез. Практика показала, что действительная потребность превышала 200 единиц!

Итак, решение снова не было принято. Капитаны подводных лодок опять были вынуждены изворачиваться, не имея «генеральной линии».

Командир «U-19» имел собственные соображения по указанному вопросу. 21 января он остановил пароход «Дурвард» недалеко от побережья Голландии. Не мудрствуя лукаво он приказал команде покинуть судно, после чего заложил в машинное отделение бомбы замедленного действия. «Такой способ является более эффективным, чем орудийный огонь», – с олимпийским спокойствием и беспристрастностью отметила «Таймс». Однако другим командирам не всегда сопутствовал успех. Одна из лодок попыталась остановить в Северном море 4541-тонный пароход «Лаэрт». Вместо того чтобы подчиниться, капитан В. Х. Проперт проигнорировал требование, увеличил скорость, и пароход начал зигзагами уходить от преследователя. Разумеется, субмарина тут же бросилась в погоню, ствол ее 37-миллиметрового орудия раскалился докрасна, пока оно выплевывало один за другим снаряды вслед удаляющейся жертве. Но за шестьдесят минут непрерывного обстрела не было отмечено ни одного прямого попадания. А напоследок высокоманевренный пароход легко уклонился от пущенной ему вслед торпеды. Капитану немецкой субмарины оставалось только признать поражение.

Капитан Проперт получил за свои действия крест «За боевые заслуги» от короля Георга V. Что получил командир немецкой субмарины, об этом история умалчивает. Тем не менее, несмотря на отдельные неудачи, ведущие асы немецкого подводного флота продолжали демонстрировать незаурядное мастерство и отличные боевые качества.

Отто Херсинг, в сентябре потопивший «Следопыта», был одним из таких асов. 22 января он повел «U-21», ставшую к тому времени лодкой-ветераном, в Канал в поисках подходящей жертвы. Он сразу понял, что пройти в Канал непросто, но и не так сложно, как он полагал. Буйки, которыми были обозначены места установки сетевых заграждений, помогали обходить смертоносную паутину, а ошибка англичан, установивших мины слишком близко к поверхности, дала возможность определить положение и конфигурацию нового минного поля в районе Дила. Во время отлива уродливые черные банки качались на поверхности и были открыты всем любопытным взорам. Не требовалось большого мастерства, чтобы осторожно их обойти. Оставив позади Дувр, «U-21» проследовала по Каналу, обогнула Лэндс-Энд и повернула в пролив Святого Георга к Ирландскому морю. Через эти места проходило множество морских путей в Ливерпуль. Немецкие подводные лодки раньше сюда не забирались, поэтому Херсинг твердо решил использовать свой шанс.

Первым делом он обнаружил небольшой аэродром на острове Уолни. Он поднял лодку на поверхность и выпустил несколько 37-миллиметровых снарядов по складам, ангарам и аэропланам. Расположенная на берегу батарея оказалась на удивление оперативной и открыла ответный огонь так быстро, что Херсингу пришлось убираться с неприличной поспешностью. В тот же день «U-21» остановила 6000-тонный угольщик «Бен Круахан» и, позволив команде покинуть судно, взорвала его с помощью бомб замедленного действия. Через три часа Херсинг повстречался и разделался с «Линдой Бланш», а завершил свою героическую эпопею, потопив «Килкуан».

В каждом случае был произведен предупредительный выстрел, и экипажам было дано время покинуть суда. Командир «U-21» явно был человеком, знакомым с положениями международного морского права. Он так старался следовать букве закона, что даже остановил проходивший мимо рыболовный траулер и отправил его на помощь морякам.

Слух о пиратстве немецкой подводной лодки в бухте Ливерпуля распространился мгновенно. Туда быстро начали стягиваться эсминцы, крейсеры, вооруженные траулеры – все корабли, пригодные для охоты за врагом. Но лодка уже легла на обратный курс и шла домой в Германию. Поход был даже более успешным, чем считал сам Херсинг. Главный его итог заключался в том, что из-за присутствия вражеской подводной лодки вблизи Ливерпуля адмиралтейство на шесть дней задержало отправку 10-й эскадры крейсеров, оставив брешь в северной линии блокады.

Пока Херсинг своими действиями доказывал, что строгое соблюдение международного законодательства возможно, его коллега Дрешер с «U-20» демонстрировал совсем другие качества. 30 января он отправил на дно одно за другим три торговых судна, даже не озаботившись производством предупредительного выстрела. В ту же ночь он выпустил торпеду по плавучему госпиталю «Астурия», не обращая внимания на большие красные кресты на бортах и обилие огней, освещающих выкрашенный белой краской корпус. Плавучий госпиталь остался невредимым, но через два года все-таки стал жертвой подводной лодки – в марте 1917-го.

Англичан очень беспокоили новые базы подводных лодок во Фландрии. Словно в качестве прелюдии к массированным авиационным налетам на базы подводного флота во время Второй мировой войны, англичане произвели первую бомбовую атаку на Зеебрюгге. Это произошло 23 января 1915 года. Результат не был впечатляющим, но это был первый опыт применения Великобританией самолетов в борьбе против подводных лодок. После этого воздушные налеты проводились достаточно часто. В налете 12 февраля участвовали 34 самолета, а четыре дня спустя – 48.

Не имевшая решающего военного значения битва между немецкой и английской эскадрами на Доггер-Банке, во время которой немцы впервые встретились с самым мощным линейным крейсером англичан «Флит» и потеряли крейсер «Блюхер», привела к смене командования. Кайзер пришел в ярость из-за того, что фон Ингенол посмеялся над его политикой «без риска», к тому же сражение не принесло славы имперскому военно-морскому флоту. В итоге пост главнокомандующего, начиная со 2 февраля, занял адмирал фон Пол.

Фон Пол являлся главным сторонником неограниченной подводной войны против торгового судоходства союзников, но желал получить одобрение своей политики от кайзера. Канцлер Германии в конце концов согласился признать британские воды зоной военных действиях, потребовав заверения, что суда нейтральных стран не будут подвергаться угрозе. Фон Мюллер, как и раньше, остался противником кампании. Для фон Пола проблема заключалась в одном: как добиться аудиенции у кайзера, минуя фон Мюллера, если, согласно протоколу, все пути к императору проходили через этого ярого противника подводной войны.

Возможность представилась во время флотского смотра в Вильгельмсхафене 2 февраля. Пока катер главнокомандующего пересекал гавань, фон Пол сумел склонить Вильгельма к своей точке зрения. Согласно версии Мюллера, инцидент произошел, когда они возвращались на флагманский корабль после смотра, но Иоганн Шписс, новый командир подлодки «U-9», считал, что решение было принято до начала смотра подводных лодок. «Кайзер провел инспекцию военно-морских сил, во время которой мы все были ему представлены. По завершении церемонии нам сообщили, что его величество подписал заявление, объявляющее воды вокруг Великобритании и Ирландии зоной военных действий».

Точное время принятия решения в конечном счете не имеет решающего значения. Куда более важным представляется факт, что борьба фон Пола за начало неограниченной подводной войны окончилась победой. В заявлении от 5 февраля 1915 года отчетливо виден жестокий, безжалостный характер предстоящей кампании. В начале этого исторического документа все воды, окружающие Великобританию и Ирландию, объявлялись зоной военных действий. Было сказано, что начиная с 18 февраля все суда вражеского торгового флота в этих водах будут уничтожены; при этом не всегда будет возможно обеспечить безопасность пассажиров и экипажей.

Далее отмечалось, что судоходный путь, огибающий с севера Шетландские острова и проходящий по восточной части Северного моря на расстоянии больше 30 миль от побережья Нидерландов, не будет опасным. Далее германское правительство доводило до сведения нейтральных стран, что принимает эти меры в ответ на действия Великобритании, противоречащие международным законам.

Правительство Германии объявляло о своих намерениях заблаговременно, чтобы нейтральные и вражеские страны успели принять соответствующие меры в части организации судоходства.

Ссылка на нарушение Англией международного законодательства, как обычно, касалась Лондонской декларации. Кроме того, второй пункт в заявлении обращал внимание на важную уловку: старую как мир военную хитрость воюющих стран, поднимающих на своих судах флаг нейтральной страны, чтобы избежать разоблачения. Так сказать, приемлемая форма обмана при видимости соблюдения законов.

Далее в заявлении говорилось, что нейтральные суда в зоне военных действий также подвергаются повышенному риску. Принимая во внимание неправомерное использование флагов нейтральных стран британским правительством, неизбежные опасности, связанные с военными действиями на море, не всегда имеется возможность точно убедиться, что атака направлена на судно, принадлежащее воюющей стороне, а не на нейтральное. Это был очень важный момент, причем точка зрения немцев в данном вопросе вполне понятна. Судно могло плыть под флагом нейтральной страны, пока не начинало совершать враждебные действия. Корабли класса Q – корабли-ловушки, принадлежавшие королевскому ВМФ, – всегда спускали обманные флаги перед тем, как открыть огонь.

Правительство Соединенных Штатов уже заявило протест Великобритании по поводу использования нейтральных флагов, хотя признавало, что использование чужих флагов не является беззаконным действием. Но Вашингтон настойчиво требовал, чтобы американский флаг для обманных целей не применялся.

«Таймс» в патриотическом порыве разразилась огромной статьей, в которой немецкое заявление было названо очередным гнусным актом, покушением на жизни невинных жителей нейтральных стран, посягательством на святость американского флага и безопасность американского судоходства. При этом англичане в своем благородном негодовании игнорировали тот факт, что использование нейтральных флагов именно на британских судах подвергло риску всех нейтралов.

Еще до начала кампании Соединенные Штаты Америки направили ноту правительству Германии, в которой выражали протест против заявления и указывали на грубое нарушение прав нейтральных стран. В ноте также содержалась недвусмысленная угроза принять «любые необходимые меры для защиты жизни и собственности американцев». В этой и последующих нотах справедливо указывалось, что, согласно международным законам, судно, заподозренное в использовании чужого флага, прежде всего должно быть остановлено и тщательно проверено. Не сразу же топить! А эта процедура невозможна для субмарины, действующей на оживленных торговых путях.

Ответ немцев был составлен весьма утонченно и хитро, что обычно не свойственно тевтонцам. Они согласились уважать все суда, следующие под американским флагом, при условии, что США договорятся с англичанами о беспрепятственной поставке в Германию продовольствия. Немцы отлично понимали, что после установления морской блокады, которая уже начала давать плоды, Великобритания никогда не согласится на такое условие, поэтому Америка окажется бессильной перед двумя великими европейскими державами, яростно отстаивающими свои позиции на Северном море и в Канале.

А между тем лихорадочная активность дипломатов принесла некоторые плоды. Когда командиры подводных лодок получили первый приказ после опубликования заявления, им был дан карт-бланш: «Вашей основной заботой должна быть безопасность лодки. Следовательно, всплытия для осмотра судна необходимо избегать из соображений безопасности, поскольку всегда есть опасность внезапной атаки вражеского судна. Нет никакой гарантии, что вы не имеете дело с вражеским судном, даже если оно идет под флагом нейтральной страны. Тот факт, что пароход несет нейтральный флаг, не является гарантией, что он действительно принадлежит нейтральной стране. Поэтому его уничтожение вполне оправданно, если только некие сопутствующие обстоятельства не подтверждают его принадлежности нейтралам».

Однако решительность в американской ноте слегка охладила кайзера. Он вернулся к рассмотрению предложений фон Пола, после чего 14 февраля командирам всех подводных флотилий были поспешно разосланы исправленные инструкции: «…подводные лодки не должны атаковать суда под флагами нейтральных стран, если точно не установлена их принадлежность воюющей стороне». Еще одним признаком того, что кайзер изменил отношение к кампании против судоходства нейтральных стран, служит тот факт, что ее начало с 18 февраля было отложено до «получения высочайшего распоряжения».

Борьба за влияние между фон Мюллером и фон Полом вспыхнула с новой силой. Прочитав новые инструкции, главнокомандующий немедленно выразил кайзеру протест, поскольку «этот приказ делает наш успех невозможным». Фон Мюллер, стоявший между императором и адмиралом фон Полом, предпринял отвлекающий маневр, который он давно задумал и придерживал для важного случая. От имени кайзера он потребовал от фон Пола ответ: «Как вы можете гарантировать, что через шесть недель после начала подводной войны Великобритания снимет блокаду?» И хотя кайзер высказал намерение согласиться с доводами своего главнокомандующего, фон Мюллеру удалось заронить в душу императора сомнения.

Ответ, полученный на следующий день, был подписан Тирпицем и новым начальником военно-морского штаба адмиралом Бахманном. Выяснилось, что они уверены, что в течение шести недель после начала торговой войны Великобритания снимет блокаду. Довольно наглое заявление, реальность выполнения которого опровергалась всей историей королевского военно-морского флота. Однако оба были искусными политиками, поэтому их обещание сопровождалось оговоркой, что успех будет достигнут, при возможности использовать для этой кампании все способы и средства. Другими словами, гарантия победы зависела от применения теории Клаузевица о тотальной войне и тактике террора.

Итак, Тирпиц и военные моряки теперь были вовлечены в шестинедельную военную кампанию. Все они имели большие надежды на ее скорейшее и удачное завершение. Фон Мюллер действовал обдуманно, расставляя капканы, и его жертвы попались в них.

В ожидании скорой победы в Соединенные Штаты был отправлен дипломатичный ответ с заверениями, что американские суда никто не будет трогать, «если их сумеют опознать». Такое же послание направили в Италию. Долгие месяцы неопределенности подошли к концу. Фон Пол получил высочайшее одобрение на начало своей кампании 22 февраля 1915 года. Но что стоят голословные обещания, столкнувшиеся с суровой реальностью морской войны?! Окончательные инструкции, полученные командирами подводных лодок за четыре дня до начала кампании, содержали такие указания:

«1. Подводная война против торгового флота должна вестись со всей возможной решительностью.

2. Торговые суда вражеских стран должны быть уничтожены.

3. Суда нейтральных стран следует щадить. Флаг нейтральной страны или нанесенные на трубе или надстройке надписи и эмблемы судоходных компаний нейтральных стран не должны рассматриваться как гарантия принадлежности судна нейтральной стране. Абсолютной уверенности не могут давать и другие отличительные признаки. Командир должен принять во внимание все сопутствующие обстоятельства, которые помогут ему с достаточной степенью уверенности установить национальную принадлежность судна: конструкцию, порт приписки, общее впечатление.

4. Торговые суда под нейтральными флагами, следующие в составе конвоя, считаются нейтральными.

5. Госпитальные суда следует щадить. Их можно атаковать, только если имеется полная уверенность в том, что они используются для перевозки войск из Англии в Европу.

6. Суда, принадлежащие Бельгийской комиссии по освобождению, также следует щадить.

7. Командир подводной лодки не несет ответственность за возможные ошибки».

Ключевым моментом инструкции, разумеется, являлся параграф 7, особенно вместе с предыдущими приказами, касающимися безопасности субмарины. И если командир подводной лодки не несет ответственности за свои действия, тогда кто несет? Можно предположить, что правительство Германии и кайзер приняли ответственность на себя, а командиры подводных лодок рассматривались как лица, выполняющие приказы. Именно такое объяснение обычно давалось немецкими командирами, которым после войны предъявляли обвинение в массовых убийствах и пиратстве.

Один из командиров, Рудольф Центнер, в 1928 году обсуждал с американским журналистом Лоуеллом Томасом потопление «Лузитании». Он ни минуты не сомневался, на ком лежит ответственность. «Швигер просто выполнял приказы. Ему было велено топить любые суда, появившиеся в тех водах, любой другой командир поступил бы точно так же». То есть, по мнению Центнера, выполнение приказа было вполне достаточным оправданием поступка Швигера.

И только на Нюрнбергском процессе, который проходил после окончания Второй мировой войны, были окончательно установлены принципы, касающиеся военных преступлений. В процессе обсуждения было определено, что подчинение приказам вышестоящих лиц не освобождает участников вооруженных сил от ответственности за «преступления против человечества», если имеется возможность выбора. Именно такая точка зрения была впоследствии принята при рассмотрении дел Адольфа Эйхманна и лейтенанта Вильяма Л. Келли, представшего перед военным трибуналом за массовые убийства в Май-Лей в 1970 году. Но если в наше время можно утверждать, что следует подчиняться только законным приказам, а незаконные приказы не являются обязательными для исполнения, у командиров немецких подводных лодок в 1915 году такого выбора не было.

Следует помнить, что подчинение приказам и отсутствие личной инициативы, вытекающее из слепого подчинения, было обычным для вооруженных сил всего мира в начале XX века. Конечно, у каждого капитана подводной лодки при появлении перед ним торгового судна был выбор, но вряд ли каждый офицер понимал, что решение открыть огонь формировалось в его собственном сознании.

Концепция гуманизма в войне развивалась и даже процветала в ХIХ веке. В 1914 году считалось нецивилизованным нападать на невооруженные торговые суда, убивать пассажиров или экипажи, даже если они работали на врага. Если взглянуть на вещи с реалистических позиций, то довольно сложно объяснить, почему гражданский угольщик, доставляющий уголь для военных кораблей в Скапа-Флоу, должен быть гарантирован от нападения, а если все-таки будет потоплен, его экипаж должен получить право на спасение, не гарантированное экипажам кораблей, которых он снабжает топливом.

Интересен факт, что и сегодня международное законодательство не позволяет топить торговое судно без предупреждения, но немецкий подводный флот в лице его главы, адмирала Карла Дёница, был освобожден от ответственности за «преступления против человечества» на Нюрнбергском процессе. Суд признал, что, хотя международное законодательство неоднократно нарушалось немцами, на подводном флоте США и Великобритании была принята та же тактика – «топи, что видишь», вопреки Лондонскому протоколу 1936 года. Похоже, два минуса действительно дают плюс, особенно когда победители тоже виновны.

Имея в виду сказанное выше, следует сделать вывод, что капитаны немецких подводных лодок в конфликте 1914–1918 годов также невиновны в «незаконных убийствах», когда топили торговые суда враждебных стран без предупреждения; в то же время подводные лодки союзников во всех случаях точно выполняли положения международного законодательства.

Нападения на суда нейтральных стран попадают в другую категорию, и в этом случае невозможно отрицать, что их уничтожение было преступлением против человечества. Подчинение приказам не может стать извинением для капитанов немецких подлодок, поскольку у них имелся выбор. Но следует отметить, что англичане беззастенчиво использовали нейтральные флаги в качестве «военной хитрости». Поэтому немецкий командир, встретивший нейтральное судно, никогда не мог быть полностью уверен, что перед ним действительно нейтрал. А тем более если встреча произошла в горячке боя, поэтому трагические ошибки были неизбежны. Вопрос о «моральном выборе» в таких обстоятельствах звучит несколько академично.

Далее станет ясно, что некоторые, очень немногие капитаны немецких субмарин действительно повинны в военных преступлениях. На страницах этой книги будут описаны их зверства. Но подавляющее большинство подводников выполняли свою далеко не всегда приятную работу, проявляя гуманизм и рыцарские качества, даже когда теоретически действовали вразрез с международными нормами.

Один английский адмирал сказал: «Суть войны – насилие, а проявление мягкости в войне – глупость». Когда речь шла о войне, никто и никогда не мог обвинить немцев в глупости.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Немецкая подлодка времен Первой Мировой

Великобритания. Уолсенд, Тайн-энд-Уир, Англия. 1918 год. Центральный пост. (Tyne & Wear Archives & Museums)

Строго говоря, недостигнутыми оказались цели и в борьбе с торговлей. Блокада Англии, поспешно декларированная германским руководством в начале войны, оказалась не достигнута, ибо не была подкреплена реальными силами. Затем последовала череда запретов из-за международного скандала по поводу «Лузитании», сопутствующие им спады в подводной войне, возвращение к принципу призового права. Не помогло и запоздалое объявление неограниченной подводной войны в 1917 году: противник успел подготовиться.

Однако вернемся к несбывшимся надеждам в части борьбы ПЛ с НК. Следует заметить, что в межвоенный (1918–1939 годы) период не было недостатка в анализе, исследователях и теориях на этот счет, более глубоких и заинтересованных, чем в Германии. Если во всем многообразии причин и объяснений выделить главные и отбросить частные, предвзятые и второстепенные, имеющие, кстати, широкое хождение на «школярско-кадетском» уровне, в сухом остатке – отсутствие в основе действий германского флота в Первой мировой войне соответствующей его задачам и материальному уровню стратегии.

В кои-то веки Германии огромным напряжением всех своих сил удалось построить второй в мире флот. В сочетании с признанно лучшей армией это порождало надежды занять доминирующее положение в Европе, и не только в ней. К тому же столь серьезные военные приготовления, согласно законам стратегии, имеют необратимый характер. Но вот соответствующих стратегических установок, касающихся войны на море, у военно-политического руководства и морского командования Германии не оказалось. Это признают в первую очередь их же исследователи-специалисты. Следуя от общего к частному, уместно распространить эту проблему и на счет подводного флота, тогда совсем молодого рода сил. В этом, видимо, и приходится искать главную причину недостижения целей в войне подводным флотом Германии.

fishki.net

Читать книгу Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914-1918 Эдвина Грея : онлайн чтение

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Эдвин Грей
Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914–1918 гг

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Если новое оружие приводит могущественную империю на грань поражения, всегда интересно о нем рассказать. В 1914 году немецкие подводные лодки были именно таким оружием. Эта книга рассказывает о попытке кайзера уничтожить Британскую империю, развязав неограниченную подводную войну. История начинается с первых экспериментов с подводными лодками, которые начались в Германии еще в XIX веке, и заканчивается революционными волнениями и военным мятежом, приведшим кайзера к окончательному поражению. Между этими событиями произошла жестокая военная кампания, в ходе которой в апреле 1917 года Великобритания едва не сдалась. Эта книга – правдивый рассказ о людях, которые в темных морских глубинах вели сражение не на жизнь, а на смерть; о жестокости, пиратстве, убийствах. Но одновременно она является искренней данью мужеству, преданности своему делу и профессиональным качествам людей, которые с гордостью носили знаки отличия немецкой подводной флотилии.

Первоначально мое внимание к человеческому аспекту подводной войны было привлечено фрагментом из книги Вильяма Гая Карра «Наугад и по воле Божьей»: «История операций в Северном море была историей людей, закупоренных в ненадежные консервные банки, которые барахтались на мелководье, постоянно пребывая в состоянии войны с природой. Но это и драматическая история отважных подвигов, совершаемых командами воюющих флотов. В этом отношении опыт немецких подводников сродни нашему собственному». Мысль о том, что подводники воюющих сторон испытывали одинаковые трудности, радость побед и горечь поражений, заставила меня взяться за описание действий немецкого подводного флота. Это было логическое продолжение моей предыдущей книги, посвященной операциям британских подводников во время Первой мировой войны, – «Проклятое неанглийское оружие». И я очень старался сохранить объективность и беспристрастность.

После войны американский писатель и журналист Лоуелл Томас побывал в Германии, где беседовал со многими бывшими капитанами немецких подводных лодок. Свои впечатления он отразил в опубликованной в 1929 году книге «Рейдеры глубины». Его любезное разрешение использовать его записки позволило мне снабдить мою книгу воспоминаниями людей, которые лично принимали участие в морских сражениях. Благодаря этому в моем повествовании появилось необходимое равновесие, которое иначе я не смог бы установить.

Выражаю свою искреннюю благодарность писателям и историкам, проделавшим большую работу по сбору и систематизации материалов, касающихся подводной войны, а также всем, кто любезно предоставил в мое распоряжение результаты своих изысканий.

Любой человек, обладающий мужеством опуститься на подводной лодке в глубину моря, на мой взгляд, уже герой. И хотя среди немецких капитанов встречались, по словам Ллойд Джорджа, «пираты и убийцы», большинство из них были обычными порядочными людьми, вынужденными делать неприятную работу. Именно таким людям посвящается эта книга.

НЕМЕЦКИЕ ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
1914–1918 гг

«…ударьте своего врага в живот и продолжайте наносить удары, когда он упадет; бросьте пленных в кипящее масло, если возьмете их, подвергните пыткам женщин и детей. Тогда люди будут бояться вас…»

Из речи адмирала флота лорда Фишера на Гаагской мирной конференции в 1899 году

Глава 1
СУТЬ ВОЙНЫ – НАСИЛИЕ

«2.20. Прямо перед нами я увидел четыре трубы и мачты пассажирского парохода, идущего под прямым углом к нашему курсу с зюйд-веста по направлению к Галли-Хед…»

Была середина дня 7 мая 1915 года. Капитан-лейтенант Вальтер Швигер внес запись в корабельный журнал «U-20». В тот момент он не думал, что очень скоро совершит поступок, за который его возненавидит весь мир. Он расписался в журнале, бросил беглый взгляд на карту, разложенную на столе, и потянулся к перископу, чтобы внимательнее рассмотреть намеченную жертву.

«U-20» возвращалась в Германию после мародерского похода вдоль побережья Ирландии. Всю ночь и первую половину дня над морем стелился густой туман, горючее в топливных танках было на исходе, в трубах осталось всего две торпеды. Швигер решил, что пора домой. Он приказал штурману проложить обратный курс в Вильгельмсхафен, после чего удобно устроился в потрепанном кожаном кресле и раскрыл книгу.

Поход был скучным и неудачным. Он потопил парусник и два парохода возле Вотерфорда, но это были детские игры по сравнению с выдающимися достижениями Херсинга, Веддигена, Валентинера и других асов подводной войны. А Вальтер Швигер был амбициозным человеком. Тридцатитрехлетний холостяк из респектабельной берлинской семьи, он пришел на подводный флот еще до начала войны. Высокий и широкоплечий, русоволосый и голубоглазый, он всем существом, каждой клеточкой своего тела был офицером имперского немецкого военно-морского флота: всегда спокойным, вежливым, холодным. Как заметил один из его сослуживцев, «он всегда точно знал, куда идет, и ему было наплевать на всех, кто пытался его остановить».

Утро 7 мая уже принесло одно разочарование. Пока лодка двигалась на глубине 60 футов, чтобы случайно не напороться на встречное судно в густом тумане, Швигер услышал звук мощных винтов, вспенивавших воду где-то неподалеку. Он решил выяснить, что происходит наверху: «Я поднял „U-20“ до 30 футов2
  Один фут равен 0,3 м. Автор использует в книге систему мер, принятую в Британии. Но в выдержках из дневников подводников Германии и бортовых журналов немецких подводных лодок сохраняет метрическую систему, уже используемую в Германии в начале XX века. (Примеч. ред.)

[Закрыть] и посмотрел в перископ. Большой крейсер прошел прямо над нами и теперь быстро удалялся».3
  Томас Л. Рейдеры глубины. 1929.

[Закрыть]

Следует отметить, что обоим кораблям повезло. Если бы лодка успела всплыть на перископную глубину, когда над ней находился крейсер, стальной нос надводного корабля без труда распорол бы менее прочный корпус субмарины пополам. А если бы Швигер всплыл чуть раньше, он обязательно выпустил бы торпеду по вражескому кораблю и скрылся в тумане. Но этому не суждено было случиться. Судьба не часто улыбалась не очень удачливому Вальтеру Швигеру.

Плотный туман, висевший над морем всю ночь, в конце концов рассеялся. Весеннее солнце сначала проглянуло сквозь дымку, а потом ярко засияло на чистом голубом небе. Радуясь хорошей погоде, Швигер приказал всплыть на поверхность и вышел на мостик, чтобы насладиться чистым свежим морским воздухом. В это время наблюдатели заметили неизвестное пассажирское судно. Сначала Швигер решил, что лес из мачт и труб на горизонте принадлежит группе судов, и посетовал, что у него остались только две торпеды. Потом понял, что перед ним одно судно, но очень большое.

– Ныряем! Ныряем!

Громко взревела сирена. Матросы спокойно и быстро заняли свои места. Большие маховики, открывавшие и закрывавшие вентили балластных танков, начали движение против часовой стрелки, дисциплинированные руки людей щелкали многочисленными выключателями, поворачивали всевозможные рычаги на посту управления. Швигер задраил люк, спустился по узкому трапу и одобрительно кивнул, глядя на умелые действия вахтенного офицера.

– Главные двигатели! Полный вперед!

Ровно загудели электродвигатели, стрелки амперметров резко прыгнули на красные сегменты. Батареи начали давать ток. Командир «U-20» обеспокоенно взглянул на датчики глубины. Лодка опускалась. 10–15–20 футов… Швигер посмотрел на висящий на стене хронометр и медленно направился к небольшому столику, где лежал корабельный журнал, чтобы внести в него запись о замеченном судне. Лодка опустилась на глубину 60 футов и взяла курс на цель.

«2.20. Подошел к пароходу, чтобы контролировать возможные изменения курса вдоль ирландского побережья».

Вернувшись на перископную глубину, капитан-лейтенант посмотрел в окуляры. Он страстно желал, чтобы пароход повернул в порт. Судно делало не менее 18 узлов,4
  Узел – единица скорости для определения скорости судов. Один узел соответствует одной морской миле в час или 1,852 км/ч. (Примеч. ред.)

[Закрыть] и дистанция между ним и лодкой, ползущей в глубине со скоростью около 5 узлов, быстро увеличивалась.

Капитан пассажирского судна Тернер получил предупреждение из Квинстона о повышенной активности подводных лодок в этом районе, а перед полуднем – сообщение о том, что лодки находятся в непосредственной близости. Поэтому он описал большую дугу, чтобы обойти Фастнет, где (так он считал) вражеские лодки устроили засаду, после чего без особой опаски проследовал в канал Сен-Джордж. В качестве предосторожности он приказал при входе в опасную зону подготовить к спуску на воду все шлюпки.

Когда вдали показался мыс Кинсейл, он позвонил в машинное отделение и дал команду снизить скорость с 21 до 18 узлов. Позже он объяснил, что хотел пройти ливерпульскую отмель без остановки по большой воде.

Такое решение базировалось на имеющейся информации и личном опыте. Исходя из предупреждения адмиралтейства, подводные лодки, если они и были, теперь остались далеко за кормой. К тому же судно защищала весьма приличная скорость. На 18 узлах можно было легко оставить позади любую попавшуюся на пути подводную лодку. К сожалению, это правильное решение стоило жизни 1198 мужчинам, женщинам и детям.

Судно еще раз изменило курс, в точном соответствии с тоненькой линией, прочерченной на карте штурманом, и Швигер увидел цель прямо перед собой.

«2.35. Пароход повернул и взял курс на Квинстон. Появилась возможность приблизиться на дистанцию выстрела. Выходим на атакующую позицию».

На переборке тесного носового торпедного отсека загорелась красная сигнальная лампочка. Матросы уже повернули маховики, открывшие внешние заслонки торпедных труб, и в цилиндры устремилась вода.

У приникшего к перископу Швигера не было времени долго раздумывать. Рулевой уже получил приказ, и теперь командир лодки внимательно следил за приближающейся целью, не забывая постоянно контролировать глубину. Его мозг измерял и высчитывал углы, дистанции, отклонения. И вот настал подходящий момент.

– Первая… пошла!

Лейтенант тут же нажал кнопку выстрела. Когда торпеда покинула свое место и заскользила к цели, лодка слегка дрогнула.

«3.10. Произвел торпедный выстрел с дистанции 700 метров. Нахожусь на глубине трех метров».

Последовала длинная пауза. Швигер внимательно следил за пенящимся белым следом, который неуклонно приближался к корпусу парохода.

Капитан Тернер стоял на левой стороне капитанского мостика, когда раздался крик второго помощника:

– Вижу торпеду!

Сразу после этого судно сильно тряхнуло, между двумя трубами в небо взметнулся столб дыма и пара. Тотчас поступило сообщение о второй торпеде, но оно оказалось ложным.

«Я приказал готовить шлюпки к спуску и первым делом посадить в них женщин и детей и задраить переборки. Мой следующий приказ был остановить судно. Однако двигатели были повреждены и не могли дать задний ход. Спускать шлюпки на такой скорости было очень опасно».

Швигер наблюдал за трагедией через мощную цейссовскую оптику и диктовал короткие фразы, которые заносились в корабельный журнал.

«Отмечено попадание в районе тоннеля гребного вала под мостиком. Необычно сильная детонация, сопровождающаяся большими клубами дыма и обломками. Судя по всему, имел место второй взрыв. Судно замедлило ход и сильно накренилось на правый борт. Корма быстро погружается в воду. На борту царит паника. Спускают шлюпки. Отмечены неудачные попытки спуска на воду груженных людьми шлюпок. Шлюпки с левого борта не могут быть спущены из-за крена…»

Неохотно оторвавшись от перископа, Швигер кивнул штурману занять его место. Офицер несколько секунд напряженно всматривался в окуляры, затем отшатнулся и побледнел.

– Боже мой! – прошептал он. – Это же «Лузитания»!

Швигер грубо оттолкнул его в сторону и жадно приник к окулярам перископа. Он увидел большие золотые буквы на борту судна и, словно не веря своим глазам, несколько раз медленно прочитал название.

«Это было самое страшное зрелище, которое мне доводилось видеть, – рассказывал он друзьям после возвращения в Вильгельмсхафен. – Судно тонуло необычайно быстро. На палубах была страшная паника. Перепуганные люди беспомощно метались взад-вперед, некоторые прыгали за борт и пытались плыть к перевернутым шлюпкам. Зрелище было настолько ужасным, что я дал приказ погрузиться на 20 метров и уходить…»

Хладнокровное потопление «Лузитании» – самая известная и получившая широкое освещение в прессе трагедия Первой мировой войны. А умело проведенная англичанами пропагандистская кампания вокруг этого ужасного события кардинально изменила отношение Соединенных Штатов Америки к Германии. Пока судьбоносная торпеда Швигера покоилась в своей трубе, настроения американцев были большей частью пронемецкими, что было вызвано недовольством британской блокадой портов Германии. Причины трений между двумя великими державами станут более ясными по мере развития повествования о подводной войне.

Когда новость достигла Германии, началось всеобщее ликование. На открытках с изображением «Лузитании» наживали огромные состояния. Из левого верхнего угла открыток фон Тирпиц, «отец» немецкого подводного флота, сурово смотрел на погибший пароход. Только после вала международных протестов, обрушившегося на немецкое правительство, кайзер и его советники поняли, что уничтожение лайнера было грубой политической ошибкой.

Действия Швигера были осуждены императором, что, в свою очередь, вызвало протест других капитанов ВМФ. Они считали, что капитан «U-20» добросовестно выполнял приказы, поэтому не должен считаться морально ответственным за жизнь 1198 пассажиров (среди которых было 128 американцев), трагически погибших на борту «Лузитании». Сложность заключалась в том, что приказы давали капитану подводной лодки право топить любые британские торговые суда, находящиеся в зоне военных действий, но не объясняли, как эти действия должны согласовываться с существующими международными законами.

В 1914 году международные законы не одобряли потопление торговых судов без предупреждения. Независимо от того, какой корабль атакует – надводный или подводный, – следовало произвести предупредительный выстрел, после которого гражданское судно должно было остановиться и предъявить документы для проверки. Если обнаруживалось, что судно перевозит контрабандный груз, его можно было взять в плен или затопить. Потопление было разрешено, только если жизни членов экипажа не подвергались опасности. Спасательные шлюпки с членами экипажа затопленного судна могли быть оставлены в море только при хорошей погоде вблизи от берега. Любой другой метод потопления считался незаконным.

Но в инструкциях, полученных Швигером и другими капитанами-подводниками 18 февраля 1915 года, говорилось только одно: «Вражеские торговые суда должны быть уничтожены».

Этот решительный приказ ничего не говорил о том, следует ли соблюдать международные законы. Просматривая документы в поисках более точных указаний, капитаны немецких подводных лодок могли обнаружить только более раннюю инструкцию Верховного командования: «В первую очередь должна обеспечиваться безопасность подводной лодки. Поэтому всплытия на поверхность для осмотра судна следует избегать из соображений безопасности».

Вряд ли стоит удивляться, что многие капитаны подводных лодок поняли приказ от 18 февраля буквально: топи врага без предупреждения.

И пока британские политики в ужасе всплескивали руками, военные моряки уже трезво оценили ситуацию. Когда Черчилля спросили об использовании субмарин для потопления торговых судов, он ответил: «Я не верю, что это могут сделать цивилизованные люди». Но адмирал Фишер, который в то время был первым лордом адмиралтейства, отлично понял немцев. Он писал: «Субмарина больше ничего не может сделать – только потопить захваченное судно. Поэтому следует признать, что угроза со стороны немецких подводных лодок существует. Она в ужасающей реальности нависла над британским торговым флотом и всей Великобританией. Я не вижу другого способа ей противостоять, кроме ответного удара. Станет известно лишь то, что конкретное судно с экипажем исчезло. Возможно, позже кто-нибудь наткнется в море на шлюпки с пропавшего судна, и чудом выжившие моряки расскажут ужасную историю… Эти истории будут передаваться из уст в уста и наполнят мир страхом. Без сомнения, такие методы ведения войны являются варварскими. Но в конце концов, сущность любой войны в насилии. Мягкость в войне сродни слабоумию».

И поскольку командиры немецких подводных лодок не имели возможности всплыть, чтобы предупредить свои жертвы, немецкие дипломатические службы предпринимали отчаянные, но бесполезные попытки обойти международные законы, помещая предупреждения в иностранных газетах.

В день, когда было объявлено об отплытии «Лузитании», немецкое посольство поместило следующее объявление в газетах Нью-Йорка:

«Внимание!

Пассажиры, которые собираются отправиться в путешествие через Атлантику, должны помнить, что Германия и ее союзники находятся в состоянии войны с Великобританией и ее союзниками. Зона военного конфликта включает и водное пространство вокруг Британских островов. Имперское правительство уведомляет, что морские суда под флагом Великобритании или любого из ее союзников в этих водах подлежат уничтожению. Путешественники, передвигающиеся в зоне военного конфликта на судах под флагами Великобритании и ее союзников, действуют на свой собственный страх и риск.

Имперское германское посольство Вашингтон, округ Колумбия, 22 апреля 1915 года».

Народ, потрясенный масштабами трагедии, обратил свой гнев на немецких капитанов – детоубийц. «Таймс» писала о зверстве немцев, о пренебрежении ими правилами гуманизма, что покроет Германию позором.

Вердикт ирландского суда присяжных был более суровым:

«Мы считаем, что это страшное преступление противоречит всем существующим международным законам, нормам и правилам, существующим в цивилизованном обществе. Поэтому перед лицом человечества мы обвиняем офицеров упомянутой субмарины, императора и правительство Германии, по приказу которых действовали моряки, в умышленном убийстве».

Таким было общественное мнение в 1915 году. Однако возмущенное сознание со временем обычно деградирует. Активный протест сменяется пассивным соглашательством. Беспристрастности ради следует отметить, что 9 апреля 1940 года британское адмиралтейство дало право капитанам подводных лодок королевского военно-морского флота топить вражеские торговые суда без предупреждения, а Соединенные Штаты Америки в течение длительного времени вели неограниченную подводную войну с Японией. Вероятно, нет необходимости напоминать о том, что неограниченная подводная война до сих пор является незаконной с точки зрения международного права.

Столкнувшись со всеобщим возмущением, немцы пытались оправдать свои действия. В официальном коммюнике адмирала Бенке они выдвинули теорию, вызвавшую оживленные дискуссии: «Вслед за детонацией торпеды немедленно последовал еще один взрыв, причем значительно более сильный. Его можно объяснить только большим количеством боеприпасов на судне».

После опубликования немецкого коммюнике последовали решительные протесты как британского, так и американского правительств. Было официально объявлено, что на «Лузитании» находилось всего-навсего 4200 обойм патронов. Но точные данные о находившемся на судне груза не известны до сих пор. Если отвлечься от пропагандистской шумихи и прислушаться к свидетельству капитана Тернера, данному им под присягой следственной комиссии, получается, что второй взрыв был вызван разрушением одного из судовых котлов, происшедшим, когда в пробоину хлынула холодная морская вода.

Взаимные требования и претензии продолжались. В официальной ноте 9 июня 1915 года правительство Соединенных Штатов заявило: «Какими бы ни были другие факты, касающиеся „Лузитании“, главным и принципиальным остается одно: огромный пароход, предназначенный для перевозки пассажиров и имевший на борту больше тысячи живых душ, не имевших никакого отношения к войне, был торпедирован и потоплен без предупреждения или объяснения причин, то есть при обстоятельствах, беспрецедентных в современной войне».

К августу 1915 года, чтобы успокоить мировое общественное мнение, правительство Германии фактически отменило первую попытку лодочной блокады Британии. Кайзер отдал специальный приказ командирам подводных лодок не атаковать пассажирские суда. Единственная торпеда Вальтера Швигера принесла неожиданную выгоду Великобритании и ее союзникам.

Несмотря на осуждение императора, коллеги Швигера горячо поддержали его и развернули широкую кампанию по реабилитации, продолжавшуюся даже после окончания войны. Но это была только реабилитация; по словам самого Швигера, он выпустил торпеду по «Лузитании» раньше, чем идентифицировал цель. Следует отметить, что Вальтер Швигер не был типичным немецким капитаном подводной лодки, которые нередко проявляли рыцарство и гуманизм по отношению к своим жертвам.

Подводная война подвела Германскую империю вплотную к победе. Это была воистину убийственная кампания, в ходе которой были уничтожены суда союзников общей грузоподъемностью 11 018 865 тонн, но погибли 515 офицеров и 4894 матроса-подводника. Для обеих воюющих сторон это было тяжелое время – время убивать.

iknigi.net

Эдвин Грей — Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914-1918 гг

Эта книга – откровенный рассказ о жестокости, пиратстве и убийствах, а также о героизме, взаимовыручке и профессионализме первых подводников, о попытках кайзера Вильгельма уничтожить флот Британской империи, долгие сотни лет господствовавший на морях. Объективный взгляд автора на обе воюющие стороны, воспоминания людей, непосредственно принимавших участие в боях, картины сражений и их анализ, а также подробное освещение технических проблем сплетено в единое увлекательнейшее повествование.

Содержание:

Эдвин Грей
Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914–1918 гг

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Если новое оружие приводит могущественную империю на грань поражения, всегда интересно о нем рассказать. В 1914 году немецкие подводные лодки были именно таким оружием. Эта книга рассказывает о попытке кайзера уничтожить Британскую империю, развязав неограниченную подводную войну. История начинается с первых экспериментов с подводными лодками, которые начались в Германии еще в XIX веке, и заканчивается революционными волнениями и военным мятежом, приведшим кайзера к окончательному поражению. Между этими событиями произошла жестокая военная кампания, в ходе которой в апреле 1917 года Великобритания едва не сдалась. Эта книга – правдивый рассказ о людях, которые в темных морских глубинах вели сражение не на жизнь, а на смерть; о жестокости, пиратстве, убийствах. Но одновременно она является искренней данью мужеству, преданности своему делу и профессиональным качествам людей, которые с гордостью носили знаки отличия немецкой подводной флотилии.

Первоначально мое внимание к человеческому аспекту подводной войны было привлечено фрагментом из книги Вильяма Гая Карра «Наугад и по воле Божьей»: «История операций в Северном море была историей людей, закупоренных в ненадежные консервные банки, которые барахтались на мелководье, постоянно пребывая в состоянии войны с природой. Но это и драматическая история отважных подвигов, совершаемых командами воюющих флотов. В этом отношении опыт немецких подводников сродни нашему собственному». Мысль о том, что подводники воюющих сторон испытывали одинаковые трудности, радость побед и горечь поражений, заставила меня взяться за описание действий немецкого подводного флота. Это было логическое продолжение моей предыдущей книги, посвященной операциям британских подводников во время Первой мировой войны, – «Проклятое неанглийское оружие». И я очень старался сохранить объективность и беспристрастность.

После войны американский писатель и журналист Лоуелл Томас побывал в Германии, где беседовал со многими бывшими капитанами немецких подводных лодок. Свои впечатления он отразил в опубликованной в 1929 году книге «Рейдеры глубины». Его любезное разрешение использовать его записки позволило мне снабдить мою книгу воспоминаниями людей, которые лично принимали участие в морских сражениях. Благодаря этому в моем повествовании появилось необходимое равновесие, которое иначе я не смог бы установить.

Выражаю свою искреннюю благодарность писателям и историкам, проделавшим большую работу по сбору и систематизации материалов, касающихся подводной войны, а также всем, кто любезно предоставил в мое распоряжение результаты своих изысканий.

Любой человек, обладающий мужеством опуститься на подводной лодке в глубину моря, на мой взгляд, уже герой. И хотя среди немецких капитанов встречались, по словам Ллойд Джорджа, «пираты и убийцы», большинство из них были обычными порядочными людьми, вынужденными делать неприятную работу. Именно таким людям посвящается эта книга.

НЕМЕЦКИЕ ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
1914–1918 гг

«…ударьте своего врага в живот и продолжайте наносить удары, когда он упадет; бросьте пленных в кипящее масло, если возьмете их, подвергните пыткам женщин и детей. Тогда люди будут бояться вас…»

Из речи адмирала флота лорда Фишера на Гаагской мирной конференции в 1899 году

Глава 1
СУТЬ ВОЙНЫ – НАСИЛИЕ

«2.20. Прямо перед нами я увидел четыре трубы и мачты пассажирского парохода, идущего под прямым углом к нашему курсу с зюйд-веста по направлению к Галли-Хед…»

Была середина дня 7 мая 1915 года. Капитан-лейтенант Вальтер Швигер внес запись в корабельный журнал «U-20». В тот момент он не думал, что очень скоро совершит поступок, за который его возненавидит весь мир. Он расписался в журнале, бросил беглый взгляд на карту, разложенную на столе, и потянулся к перископу, чтобы внимательнее рассмотреть намеченную жертву.

«U-20» возвращалась в Германию после мародерского похода вдоль побережья Ирландии. Всю ночь и первую половину дня над морем стелился густой туман, горючее в топливных танках было на исходе, в трубах осталось всего две торпеды. Швигер решил, что пора домой. Он приказал штурману проложить обратный курс в Вильгельмсхафен, после чего удобно устроился в потрепанном кожаном кресле и раскрыл книгу.

Поход был скучным и неудачным. Он потопил парусник и два парохода возле Вотерфорда, но это были детские игры по сравнению с выдающимися достижениями Херсинга, Веддигена, Валентинера и других асов подводной войны. А Вальтер Швигер был амбициозным человеком. Тридцатитрехлетний холостяк из респектабельной берлинской семьи, он пришел на подводный флот еще до начала войны. Высокий и широкоплечий, русоволосый и голубоглазый, он всем существом, каждой клеточкой своего тела был офицером имперского немецкого военно-морского флота: всегда спокойным, вежливым, холодным. Как заметил один из его сослуживцев, «он всегда точно знал, куда идет, и ему было наплевать на всех, кто пытался его остановить».

Утро 7 мая уже принесло одно разочарование. Пока лодка двигалась на глубине 60 футов, чтобы случайно не напороться на встречное судно в густом тумане, Швигер услышал звук мощных винтов, вспенивавших воду где-то неподалеку. Он решил выяснить, что происходит наверху: «Я поднял «U-20″ до 30 футов[2] и посмотрел в перископ. Большой крейсер прошел прямо над нами и теперь быстро удалялся».[3]

Следует отметить, что обоим кораблям повезло. Если бы лодка успела всплыть на перископную глубину, когда над ней находился крейсер, стальной нос надводного корабля без труда распорол бы менее прочный корпус субмарины пополам. А если бы Швигер всплыл чуть раньше, он обязательно выпустил бы торпеду по вражескому кораблю и скрылся в тумане. Но этому не суждено было случиться. Судьба не часто улыбалась не очень удачливому Вальтеру Швигеру.

Плотный туман, висевший над морем всю ночь, в конце концов рассеялся. Весеннее солнце сначала проглянуло сквозь дымку, а потом ярко засияло на чистом голубом небе. Радуясь хорошей погоде, Швигер приказал всплыть на поверхность и вышел на мостик, чтобы насладиться чистым свежим морским воздухом. В это время наблюдатели заметили неизвестное пассажирское судно. Сначала Швигер решил, что лес из мачт и труб на горизонте принадлежит группе судов, и посетовал, что у него остались только две торпеды. Потом понял, что перед ним одно судно, но очень большое.

– Ныряем! Ныряем!

profilib.org