Почему люди воюют — Московская Школа Конфликтологии
Почему люди воюют.
(Фрагменты книги Мартина Ван Кревельда «Трансформация войны»)
Воля к битве.
236. Война преимущественно состоит в том, что представители одного сообщества безжалостно уничтожают представителей другого и убийство является (или должно являться) рациональным способом достижения какой-либо разумно сформулированной цели.
Война, по определению, вид общественной деятельности, основанной на определенного рода организации.
Следовательно, идея относительно того, что она есть способ продвижения или защиты каких-либо интересов, (политические, правовые, религиозные) может быть применена к обществу как к единому целому.
Каким бы ни был режим правления, лица, которые входя в органы управления, принимающие управленческие решения, — это обычные люди из плоти и крови.
Нет ничего более нелепого, чем полагать, что именно из-за того, что люди располагают властью, они действуют как автоматы или вычислительные машины, лишенные страстей.
237. Есть центры принятия решения, и есть место сражения.
Приближаясь к месту сражения человек, начинает подвергаться тем чувствам и ощущения, которые далеки от его интересов. Органы чувств напряжены, обострены, сосредоточены до такой степени, когда наступает момент невосприимчивости более ни к чему. В голове становится пусто. И прошлое, и будущее исчезают; в момент разрыва снаряда такие понятия как «потому, что» и «для того, что» попросту не существуют, тогда как тело и разум стремятся к полной концентрации, без которой человеку в этих обстоятельствах не выжить.
Говоря прямо, в основе битвы никогда не может лежать интерес, потому что у мертвых нет интереса.
Человек вполне может отдать жизнь за Бога, короля, страну, семью, или даже за все сразу. Однако утверждать, что он сделал это потому что у него был некий посмертный «интерес», состоящий хотя бы в выживании самых близких и дорогих ему людей, было бы искажением смысла данного термина и превращением его в собственную карикатуру.
С этой точки зрения — война — нагляднейшее доказательство того, что человек, не руководствуется личным эгоистическими интересами; в некотором смысле война является наиболее альтруистическим из всех видов человеческой деятельности, который сродни священнодействию и сливается с ним.
Именно отсутствием «интереса» со стороны тех, кто презирает смерть и храбро погибает, объясняется тот факт, что общество часто оказывает им величайшие почести, и даже порой включает их в пантеон и чтит как богов, подобно тому, как это происходило с древнегреческими и древнескандинавскими героями.
Таким образом, мотивы, которые побуждают людей жертвовать жизнью, никоим образом не совпадет с целями сообщества, ради которых оно воюет, и подчас даже конкретный боец совершенно не имеет представления о целях сообщества.
Для человека абсурдно умирать ради собственных интересов, но умирать ради чьих-нибудь чужих — еще абсурднее.
Война не начинается тогда, когда одни убивают других; она начинается тогда, когда те, кто убивают, рисуют сами быть убитыми.
Те, кто осуществляет первое, но не второе называются не воинами, а головорезами, убийцами, палачами. Лишение жизни людей, которые не сопротивляются или не могут сопротивляться, не считается войной, а те, кто ответственны за его совершение, вряд ли могут рассчитывать на уважение, которое оказывается воинам.
Имена палачей остаются в секрете.
Война — это не просто ситуация, когда один человек или группа людей убивает других, даже если убийство организованно осуществляется для достижения некоей цели и считается законным.
Война начинается тогда, когда нанесение смертельных ран становится взаимным — деятельность эта известна как сражение.
На любой войне готовность терпеть страдания и умереть, наравне с готовностью убивать, является единственным существенным фактором.
Вся стратегическая мысль конца ХХ века основывается на представлении, что война — инструментом политики, что война является убийством ради определенной стратегии и цели. Однако это не может объяснить, что именно побуждает людей рисковать своей жизнью.
Поскольку на любой войне причины, побуждающие войска сражаться — решающий фактор, пришло время распрощаться со стратегией и заглянуть в человеческую душу.
Цели и средства.
241 Суть войны заключается в сражении. Все остальное или прелюдия, или результаты.
Кровополитие для войны (Клаузевиц), все равно, что деньги и расчет для бизнеса.
Как бы редко не происходили сражения на практике, только они наделяют смыслом все остальное.
Нет более ценной награды, чем жизнь, и нет наказания ужаснее, чем смерть.
Лозунг римских гладиаторов.
«Те кто смотрят смерти в лицо, вошли в царство, где над ними уже не властны смертные и где они уже не подчиняются ничему, кроме своей воли».
Только те кто живет в войне полной жизнью , могут вдохновить своим примером солдат, возбуждая их, вдохновляя, приводя в восторг.
Война доставляет удовольствие, величайшее наслаждение — это видно из истории игр.
Сама битва часто считалась не просто зрелищем, а величайшим из всех зрелищ.
Опасность — это нечто большее, чем просто характеристика обстановки, в которой ведется война; с точки зрения участников войны и зрителей, опасность относится к числу наиболее притягательных аспектов войны.
Для победы над опасностью необходимы такие качества, как смелость, гордость, преданность и решимость.
Таким образом, опасность может заставит ь людей превзойти самих себя, поудить их стать чем-то большим, нежели они есть на самом деле. И наоборот, решимость, преданность, гордость и отвага имеют смысл и проявляются только перед лицом опасности.
Одним словом, опасность — это то, что заставляет вращаться маховик войны.
Как в любом спорте, чем сильнее опасность — тем больший вызов она бросает человеку и тем больше славы приносит ее преодоление.
Опасность — даже «суррогатная» или мнимая — объясняет популярность многих развлечений, начиная от «русских горок» и заканчивая опасными, но бессмысленными выходками, такими как прыжки со скалы, многие из которых занесены в книгу Гиннеса.
Виды спорта , требующие концентрации усилий, такие как катание на лыжах, серфинг, сплав по горным рекам с порогами, альпинизм и др., обязаны своей привлекательностью тем же самым факторам; не случайно, что в альпинизме так много терминов, заимствованной из военной лексики.
Войну отличает от других видов деятельности и делает уникальной именно то, что она самая опасная из них; на ее фоне бледнеют все прочие, и ни один из них не может составить ей адекватную замену.
Куда бы мы не бросили свой взор, мы увидим, что встречаемое противодействие — лишь жалкое подобие того, что бывает на войне.
247 Человеческие состязания, которые не дотягивают до войны, известны как игры.
248 Все игры обязаны своим существованием тому, что у них есть правила, и фактически они определяются этими правилами.
О какой бы игре не шла речь, функция правил заключается в том, чтобы ограничить выбор снаряжения, которое допустимо использовать, набор человеческих качеств, которые можно задействовать в поединке, и, что самое важное, размеры допустимого насилия.
Все такие ограничения искусственны, а потому в определенном смысле абсурдны.
Устойчивость войны состоит именно в том, что она всегда была и по-прежнему остается единственным творческим видом деятельности, в котором разрешается и требуется неограниченная отдача всех способностей человека, нацеленная против оппонента, который потенциально так же силен, как и сам человек.
Это объясняет, почему на протяжении всей истории человечества войну часто считали последней проверкой того, чего стоит человек, или, если говорить на языке прежних времен, судом Божьим.
Противостояние опасности приносит столь огромную радость и наслаждение благодаря ни на что не похожему чувству свободы, которое с ним связано.
Как отмечает Толстой о князе Андрее, описывая его на кануне битвы под Аустерлицем, тот , у кого нет будущего, свободен от забот; посему сами ужасы битвы способны вызвать душевное волнение, возбуждение и даже головокружение.
248 Бой требует от участников предельной концентрации.
Поскольку чувства фокусируются на том, что происходит «здесь и сейчас», во время боя человек может отстраниться от них. Таким образом, воину дано приблизиться к границе, разделяющей жизнь и смерть, или даже ее пресечь. Из всех видов человеческой деятельности существует только один сравнимый с войной , а именно половой акт; и это очевидно уже из того факта, что одни и те же слова часто употребляются для описания этих двух видов деятельности.
Однако, возбуждение, испытываемое на войне во время боя, вероятно, даже сильнее, чем сексуальное. На войне как лучшие, так и худшие человеческие качества проявляются во всей полноте
Начиная со времен Гомера, существовало представление, что только тот, кто рискует жизнью охотно, даже с радостью, до конца может быть самим собой, живым человеком.
Конечно, и другие факторы, включая награды и принуждение, действуют одновременно с волей к битве; но поскольку мы говорим о встрече человека со смертью, все они к делу не относятся.
Величайшее наслаждение, так же, как и сильнейшее страдание, было бы невыносимо, если бы длились вечно.
Более того, такие противоположные ощущения, как боль и наслаждение, на самом деле взаимосвязаны; одно не может существовать от другого, и если они достаточно выражены интенсивны, то могут превращаться одно в другое.
Клокочущее, спирающее, напряженное дыхание, пульсация крови, предшествующие сильнейшему возбуждению, неотделимы от него, так же как и тяжелое дыхание и свинцовая усталость, за ним следующие.
Вторжение мира причинно-следственных связей в сферу чистого наслаждения не является уникальным свойством войны. Ни бокс. Ни футбол, ни другие самые зрелищные и захватывающие виды спорта не способны поддерживать напряжение бесконечно долго и одна из причин, по которым для них установлены жесткие временные рамки, это стремление не дать эмоциям зрителей угаснуть.
Сущность игры состоит в том, что пока она длится, реальность отодвигается на задний план, «отменяется», исчезает.
Наслаждение битвой и половым актом состоит именно в том, что они позволяют и участникам (и наблюдателям) забыться потерять ощущение реальности, пусть не полностью и ненадолго.
Раз тот, кто сражается, рискует всем, значит, то, за что он сражается, должно быть для него более ценным, чем его собственная кровь.
249 Даже Макиавелли великий жрец «интереса», не считал, что он может побудить своих соотечественников сражаться за освобождение Италии, указав им на выгоды, который каждый из них может извлечь из этого предприятия.
Поэтому его «Государь» закачивается пламенным воззванием в древней доблести: «Бог, страна, нация, раса, класс, справедливость, честь. Свобода, равенство, братство относятся 250
к одной и той же категории мифов, ради которых люди готовы пожертвовать своей жизнью и всегда жертвовали.
Что еще более удивительно, эта формула работает и в обратном направлении.
Чем больше крови пролито во имя какого-либо мифа — тем священнее этот миф.
Чем более он священен, тем менее мы склонны рассматривать его в рациональных, инструментальных терминах. Человеческое желание придает кровопролитию великий и даже священный смысл настолько непреодолимо, что разум становится практически бессилен.
250 Надписи на памятниках немецких солдат убитых во время второй мировой войны: — Когда нет того дела, за которое стоит воевать, его нужно придумать.
То, ради чего люди воюют, не обязательно имеет какую-либо действительную ценность.
Напротив, предметы, которые в иной ситуации совершенно бесполезны, могут приобрести самую высокую ценность только потому, что их появление связано с войной, напоминая т.о. о встреченных, пережитых и преодоленных опасностях.
(Трофеи, головы убитых и т.п.)
Чингис хан. Когда его спросили, какая самая приятная вещь в жизни, он ответил: — прижимать к груди жен и дочерей поверженного врага — при этом он, конечно, не имел в виду, что испытывал недостаток в женщинах для постельных утех.
Самые известные и притягательные места на свете, это места связанные с войнами, сражениями и событиями, в которых проливалась кровь.
Те же мыслительные процессы, которые приводят к повышению значимости целей войны, вызывают и склонность к приукрашиванию средств ее ведения.
На протяжении всей истории человечества оружие и снаряжение были предметом нежной заботы, и даже поклонения, и все только потому, что они имели отношение к вооруженным конфликтам.
Одним из проявления этого феномена был обычай давать имена пушкам, копья и т.д.
В «Песне о Роланде» мечи:
«Дюрандаль» (крепкий, несокрушимый)
«Жуайез» (радостный, неугомонный)
«Пресьоз» (ценны, дивный)
Они были окружены таким почитанием, как если бы они были живыми существами. Оружие было не просто утилитарное устройство, а символ могущества.
Оно украшалось и часто было дорогостоящим произведением искусства. (мечи. Ружья, ножи, )
Мощь, дороговизна, немногочисленность и символический смысл оружия выступают вкупе и т.
о. многократно усиливают значимость друг друга, создавая некий порочный круг.
252 Это же относится и к одежде. Пышные украшения, маски, татуировки, перья, убранство, кольчуга и т.п — были предметом гордости, устрашения и желания им и владеть.
Доспехи, униформа на войне.
253 Платон: — «битва — это как раз тот момент, когда мужчине надлежит быть нарядно одетым».
Символы на войне. Каждая армия имеет набор предметов, специально созданных для того, чтобы служить символами, и считающихся намного более е драгоценными, чем даже пролитая кровь.
Знамена, флаги — необходимы для поддержания воинского духа. Иногда имеют религиозное значение.
Наполеон лично вручал орла каждому полку.
В Нацисткой армии считали, что флаги «освящены» Гитлером и кровью павших товарищей. С какими бы мифами он ни были связаны, считается, что значимость этих символов берет начало от высших ценностей того или иного общества.
Еще важен тот факт, что их значимость неизменно возрастает по мере того, как воины несут их в бой, затем сражаются за них и, наконец, как проливают кровь.
Понятие «честь», «слава», «знамя» слиты для бойца в воедино.
Когда награды теряют такой смысл, а наказание перестает быть сдерживающим фактором, только понятие чести сохраняет свою власть над людьми и побуждает их маршировать под нацеленными на них дулами пушек.
Это единственное, что человек может взять с собой в могилу, даже если, как это часто бывает, у него и не будет своей отдельной могилы.
Все эти и другие предметы, применяющиеся в военных церемониях и обладающие соответствующим символизмом, несут в себе глубокий парадокс.
Все они без исключения «реальны» и «нереальны» одновременно.
Флаг — это лишь кусок цветной материи.
Орел — позолоченный кусок бронзы.
Козел- это животное.
В них нужно верить и для этого необходим некий энтузиазм веры, мальчишеской веры.
С другой стороны, обладающие такой верой в символы так и останутся мальчишками.
Война всегда была делом юных.
То, что верно в отношении всевозможных ритуалов, верно и в отношении братства, равенства, свободы, чести, справедливости, класса, расы, народа, страны, Бога.
В некотором смысле пролитие крови за эти идеалы, в конечном счете, есть деятельность, вызванная фантазией, и она мало, чем отличается от игры ребенка, который изображает собой поезд. Война обладает уникальной способностью развенчивать глубоко укоренившиеся мифы, расшатывать глубочайшие убеждения и лишат ь смысла даже самые впечатляющие ритуалы.
Только в том случае, если они переживаются как что-то великое и чудесное, другими словами, как самоцель, эти идеальные предметы могут вдохновлять людей на жертвы.
Одним словом, война — это грандиозный театр. Театр замещает собою жизнь, становится ею; жизнь, в свою очередь, становится театром.
256 Война в том и заключается. Чтобы рисковать жизнью, совершать героические поступки и храбро встречать опасность.
Как сказал командующий израильскими танковыми войсками в. После Шестидневной войны: — «Мы смотрели смерти в лицо, и она опустила глаза»
Ни одна армия не сможет служить инструментом достижения или защиты политических или иных целей, если она не готова и не желает именно этого.
Война может вдохновить людей на борьбу только потому и лишь в той мере, в какой она является единственным видом деятельности, способным свести на нет различия между целями и средствами. Высшая степень серьезности заключена в игре.
Сила и слабость.
Опасность является смыслом существования войны, противостояние — необходимое условие.
Беспрепятственное уничтожение людей считается не сражением, а предумышленным убийством или, в случае, когда оно происходит на законных основаниях, казнью. Отсутствие сопротивления делает невозможным существование военной стратегии.
257 По Клаузевицу, неопределенность — является характерной чертой войны. Но это не так. Неопределенность — это не просто среда, в которой протекает война и которая помогает влиять на действия противника; прежде всего это необходимое условие существования вооруженного конфликта.
Когда исход борьбы заранее известен, сражение обычно прекращается, так как одна сторона сдается, а другой становится не интересно.
Победители, ели они могли контролировать свои чувства и не теряли свою голову от ярости или жажды мести, обычно принимали капитуляцию.
Какие бы неприятные события не следователи затем — а то, что случалось позже, часто было даже более неприятным, чем сама война, — все это считалось уже не частью сражения, а как бы сказали римляне — расплатой.
Такая расплата могла быть более или менее необходимой или оправданной, в большей или в меньшей степени отвечать принятым военным обычаям.
И те, кто участвуют в осуществлении этого возмездия или извлекают из него выгоду, не считаются заслуживающими каких-либо особых почестей, даже наоборот.
При наличии полной информации, война уже не имеет смысла.
В реальных исторических обстоятельствах главным фактором, влияющим на проблему неопределенности, было не наличие полной информации о враге или недостаток надежной обороны, а взаимоотношения между силой и слабостью.
Когда одна воюющая сторона намного сильнее другой, ведение войны может стать, затруднительны даже в силу самого определения.
Сильный против слабого — это не война.
Само существование вооруженного конфликта, войны, подразумевает. Что воюющие стороны должны быть более или менее равны по силам.
Не случайно считается, что слово bellum произошло от due -lum «борьба двух»
Там где нет такого равенства, война в итоге становится невозможной.
Война, которую ведет слабая сторона против сильной, весьма рискованна.
Напротив, война, которую ведет сильная сторона против слабой, проблематичная по той же причине. С течением времени в результате боевых действий две стороны начинают уподобляться друг другу вплоть до момента, когда противоположности и сближаются, сходятся и меняются местами.
Слабость превращается в силу, а сила в слабость.
Главная причина, стоящая за этим феноменом, состоит в том, что война, по всей видимости, наиболее подражательный вид деятельности из всех известных человеку.
Весь секрет победы заключается в том, чтобы попытаться понять врага, дабы перехитрить его.
Тем самым инициируется процесс взаимного обучения сторон.
Даже тогда, когда борьба уже идет, каждая из сторон в процессе корректирует свои тактические приемы, используемые средства и, что самое важное, укрепляет свой боевой дух, с тем, чтобы стать равным противнику.
Рано или поздно наступает момент, когда обе стороны становятся уже неотличимые друг от друга.
Малым и слабым силам, противостоящим большому и сильному противнику, требует очень крепкий боевой дух, чтобы компенсировать свои недостатки в других отношениях. Однако поскольку выживание в такой ситуации уже само по себе большой подвиг, этот боевой дух будет укрепляться с каждой победой, даже небольшой.
Напротив, мощные вооруженные силы , сражающиеся со слабым противником в течение более или менее продолжительного времени, почти наверняка столкнуться с падением боевого духа, ведь ничто не бывает столь бесплодным, как бесконечная череда побед, которые нужно повторять снов аи снова.
Борьба со слабым противником унижает того, кто ее ведет, и т.
о., лишает оснований саму цель этой борьбы.
Тот, кто уступает слабому противнику — проигрывает. Тот, кто одерживает победу над ним — тоже проигрывает.
В таком предприятии не может быть ни выгоды, ни чести.
Еще одна важная сторона того, почему с течением времени сильная и слабая стороны уподобляются друг другу и даже меняются местами, кроется в том, что две стороны находятся в разном положении с моральной точки зрения.
Нет такой границы, которую нельзя было бы переступить в случае крайней нужды. Отсюда следует, что тот кто слаб, может пойти на все, прибегнуть к самым коварным методам и совершить любую жестокость, не лишаясь при этом политической поддержки и, что еще более важно, не вступая в компромисс со своими собственными моральными принципами.
Напротив, почти все, что делает (или не делает) сильный, в каком-то смысле ненужно, излишне, а потому жестоко.
Для сильного единственным выходом будет одержать быструю победу, дабы избежать худших последствий собственной жестокости; единичный акт беспощадной жестокости в итоге может оказаться более милосердным, чем продолжительное ее сдерживание.
Ужасный конец лучше, чем бесконечный ужас, и вдобавок такая тактика намного эффективнее.
Войска, которые не верят в правоту своего дела, в конце концов, откажутся воевать.
Поскольку бороться со слабыми уже низость, с течением времени последствия такой войны непременно поставят сильную сторону в невыносимое положение.
Постоянно подвергаясь провокациям, они виноваты, если действуют, т и также виноваты, если бездействуют.
Если они не отвечают на непрерывное провоцирование — тогда, вероятно, их боевой дух будет сломлен, потому что пассивное ожидание самая трудная игра из всех.
Если же они будут наносить ответные удары, сама слабость противника автоматически означает, что они опустились до жестокости и, поскольку большинство людей по натуре не могут долгое время быть садистами, в конце концов, они сами себя возненавидят.
Возможно. Самым важным качеством, которым необходимо обладать сильной стороне, сражающейся против более слабого противника, является самоконтроль; и действительно, способность не отвечать на провокации, сохраняя при этом голову на плечах и воздерживаясь от слишком бурной реакции, играющей на руку противнику, сама по себе наилучшее возможное свидетельство хорошего самоконтроля.
Необходимо добровольно ослабить и даже разоружить свои силы с тем, чтобы встретиться с противником примерно на равных, подобно тому, как рыболов-спортсмен предпочитает пользоваться удочкой и крючком, Ане полагаться на динамит.
Жесткая дисциплина и тщательная боевая подготовка.
Когда у сильной стороны отсутствует железный самоконтроль и она вынуждена сражаться со слабым противником на протяжении длительного периода, сильная сторона обязательно будет нарушать собственные уставы и совершать преступления — какие-то неумышленно. А какие-то намеренно.
Вынужденная идти на обман, чтобы скрыть свои преступления, она обнаружит, что система военной юстиции подорвана, процесс управления войсками деформирован, а у ее ног разверзлась бездна недоверия.
В данной ситуации не существует ни героев, ни преступников, а есть только жертвы: тех, кого боги хотят наказать, они в первую очередь лишают зрения.
Слабый сегодня становится сильным завтра и мстит сильному.
Соотношение добра и зла, вопросы этики не только имеют прямое отношение к войне, но и находятся в самом ее центре.
Взаимоотношения между силой и слабостью и моральные дилеммы, которые из них следуют, вероятно, наилучшим образом объясняют причину, по которой в течение последних десятилетий современные армии по обе стороны «железного занавеса» действовали столь неэффективно, участвуя в конфликтах низкой интенсивности.
Колониальные буты были уделом угнетенных и слабых это месть народов. Отказываясь играть по правилам, которые установили для своего удобства «цивилизованные» страны, они изобрели собственную форму войны и начали ее экспорт.
Поскольку правила существую главным образом в умах, будучи однажды нарушенными, они потом могут быть восстановлены лишь с большим трудом.
(Мартин Ван Кревельд /Трансформация войны. Пер. с англ. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005)
_____________
Для философствующих конфликтологов
Конфликтология и конфликты
ПОЧЕМУ ЛЮДИ ВОЮЮТ – Огонек № 24 (4611) от 05.09.1999
1K
7 мин.
…
Мнение 1: Горцы всегда будут воевать с равнинными жителями
Войн на земле стало так много, что одного «классового подхода» для их объяснения стало мало
Многие века назад люди впервые обратили внимание на то, что одни народности никак не могут ужиться с другими. Степняки беспрестанно воюют с людьми леса, горцы — с жителями равнин, бедные и горячие южане — с богатыми и флегматичными северянами. Гипотез о том, почему междоусобица, то затихая, то вспыхивая вновь, тянется вот уже тысячи лет, существует множество. Но ученые все никак не придут к общему знаменателю. Зато уже могут делать кое-какие прогнозы на будущее.
Разница в психологии между горцем и равнинным жителем видна, что называется, невооруженным глазом.
Горцы более импульсивные, менее сдержанные, более «дикие», с точки зрения цивилизованного человека. Равнинные жители более спокойны и терпеливы.
Только на равнине могла родиться поговорка: «Один в поле не воин». В горах и один воин: тропинки узкие, вдвоем с трудом разойдешься. При удачном стечении обстоятельств какие-то 300 спартанцев в ущелье могут закрыть путь многотысячной персидской армии. В горах с флангов не обойдешь. И это обстоятельство не могло не отразиться на менталитете горных народов. Горец — прямой и неувертливый в психологическом плане человек. Житель современного города (расположенного, разумеется, на равнине. А где же еще может быть город?) характеризует подобный психотип как «примитивный» или «бесхитростный». «Дитя гор» — в этой ироничной формуле заключена вся наивность и мудрая простота горцев. Порой в горском характере проступает юношеский максимализм, а иногда — детская жестокость.
Не обращали внимания, как горец сидит, разговаривает с собеседником? Вокруг него всегда много свободного пространства, будь то в горах или на лавочке возле сакли.
А вот в тесноте трамвая или метро горец чувствует себя неуверенно. Он легко раздражается. Не потому, что «злой такой, вах!» А просто потому, что нарушено его личное психологическое пространство. Не подходите близко к горцу, он может счесть ваше стояние рядом за дерзость. Настоящие горцы даже рукопожатие производят, изрядно вытягивая вперед руку. И беседуют друг с другом всегда на почтительном расстоянии, словно понимая, что недослышанное собеседником слово все равно повторит эхо.
Одного моего знакомого, приехавшего в Москву на ПМЖ из Армении (весьма интеллигентный человек, между прочим, профессор), поначалу дико раздражало то, что быстроживущие москвичи при встречах сразу берут быка за рога и начинают говорить о делах. Нет чтобы о семье порасспрашивать, о детях, о родственниках. Это же в конце концов простая вежливость!.. Но у горожан не было времени на неспешные разговоры с армянином. И в конце концов мой армянин за несколько лет привык к московскому темпу:
— Привет. Как дела? Я забросил вам дискету, там два файла.
Должны открыться Вордом. Пока.
Он в какой-то степени перестал быть горцем. Потому что настоящему мужчине, окруженному вечными горами, зачем торопиться, слюшай!..
Разница в психологиях (как, в общем-то, и любое другое различие — в цвете кожи, например, или в бытовых привычках супругов) порождает «психологическую разность потенциалов», которая чревата пробоем. Поэтому «искрит» между горцами и равнинниками постоянно.
Если на физической карте мира отметить районы межнациональных конфликтов, то станет видно, что в большинстве случаев конфликт происходит между горными и равнинными жителями. Приведу только некоторые примеры: тибетцы в Китае, баски в Испании, курды в Турции и Ираке, сепаратисты в Индии, чеченцы в России, карабахцы в Азербайджане. Очень ярко это проявилось в бывшей Югославии. Там 2/3 территории — горы. Боснийцы и косовцы — в основном горные жители, а вот сербы в основном живут на равнине.
Многие страны расположили свои столицы на равнине, в крайнем случае — на плоскогорье.
И это естественно, ведь для столицы очень важны информационные, транспортные, энергетические и прочие связи со всеми частями страны. Поэтому получается, что и законы чаще всего формируют люди равнин. А менталитет горных жителей противится нивелированию и подчинению чужим законам, совершенно не соответствующим их условиям жизни.
И если долинные и горные жители не могут договориться о взаимопонимании, происходит то, о чем мы читаем в репортажах из горячих точек планеты. Так как обычно горцы и равнинники — люди разных наций, то такой конфликт носит, как правило, межнациональный характер. Вероисповедание у них тоже часто разное, что придает этим конфликтам и межрелигиозный оттенок.
Но руководители стран — большей частью жители равнин, и им издалека непонятны стремления горцев жить по-другому. При Сталине применялся особый способ усмирять горцев — насильственное переселение горцев на равнину. Действительно, оторванные от гор горцы становятся более спокойными, по крайней мере внешне.
Но, говорят, этот способ неприменим в демократическом обществе.
Значит, надо все-таки договариваться. Или расходиться по-хорошему, поставив между «искрящими» горами и равниной надежный изолятор в виде государственной границы. Причем договариваться — дешевле.
Станислав СЕРГЕЕВ
Мнение 2: Войны — следствие напряжения в земной коре
Думаю, дело здесь не в горах и равнинах. Дело в тектонике плит, на которую влияют процессы на Солнце. В горах в силу самих процессов горообразования возникают магнитострикционные эффекты и магнитные аномалии. Эти эффекты и аномалии усиливаются перед землетрясениями. Но, как теперь уже известно, магнитные колебания влияют на скорость прохождения химических реакций в водных растворах, человек же на 70% состоит из воды, а мозг его — на 90%! Причем поскольку в мозгу идут самые быстрые химические реакции организма, то и проявляются магнитные аномалии наиболее ярко именно в поведенческих реакциях, а не в понижении иммунитета, например, или расстройствах желудка, хотя и это имеет место тоже.
Как правило, происходит так: сначала возникает какая-нибудь межнациональная резня или, допустим, грандиозное побоище на стадионе во время матча какого-нибудь «Пахтакора», как это было перед ташкентским землетрясением, а потом — собственно землетрясение. После которого все сразу успокаиваются. Обратили внимание, недавно на Балканах прошло землетрясение. Значит, пошел процесс успокоения войны. Точно так же было в Карабахе, Спитаке, Оше, Фергане, Чечне, Румынии, Южной Америке. Сначала — людской всплеск агрессивности, потом — землетрясение.
Сначала магнитострикционное напряжение в земной коре, аномалия, безумство. Потом землетрясение. И все довольны, все спокойны.
Военные, кстати, отмечали то ли в Спитаке, то ли в Фергане, когда резня-то была, что существует такая закономерность. Режут друг друга с периодичностью через два дня на третий. Видимо, какие-то циклы идут. Кстати, солнечная активность к 2000 году резко повышается — сразу несколько солнечных циклов разной периодичности сходятся в 2000 году. Есть такой «Ка-индекс», который характеризует напряженность магнитного поля в логарифмических координатах, вот по нему и нужно ориентироваться.
Виктор ЧИБРИКИН, кандидат физико-математических наук,
Институт химической физики
Мнение 3: Всему виной климат
Вообще говоря, о различии народов историки пишут книги начиная с XIV века. Например, Ибн Хальдун — арабский историк XIV века — первый написал работу о взаимоотношениях кочевых и оседлых народов. Его работы сейчас читаются так, будто написаны вчера.
Правда, о нем мало кто знает, потому что работы Хальдуна на русский не переводились. А вот работы Тойнби переводились, он у нас более известен, его часто политики наши цитируют. Тойнби, кстати, весьма аргументированно писал, почему цивилизованные народы никогда не могут победить варваров.
Цивилизованные люди не могут уничтожать врага под корень: они, случайно разбомбив колонну горцев, будут сильно переживать и тысячу раз извиняться перед собой и мировым сообществом. Варвары не обременены моралью. Они воруют детей, режут головы и выкладывают их в ряд. Просто потому, что не понимают, что так делать неприлично. Поэтому единственное преимущество цивилизации перед варварством — техника и контроль над ее распространением, чтобы она к дикарям не попадала.
Вообще говоря, мне кажется, на формирование менталитета народности влияет не только Солнце (хотя на 2000 год приходится беспрецедентный пик солнечной активности), но и общие изменения климата. Это прослеживается на протяжении всей человеческой истории.
Напротив, периоды потепления — как их еще называют, «периоды климатических оптимумов» — характеризуются упадком духовности и резким взлетом материального благополучия.
Причем, по нашим расчетам, в России будет эпицентр глобального изменения климата, мы прогнозируем очень сильное потепление. По отдельным регионам России в течение ближайших 25 лет среднегодовая температура вырастет на 6 — 8 градусов! И более всего это касается Таймыра, Ямала, Новой Земли — почти всех наших нефтедобывающих регионов, в том числе и шельфа Баренцева моря, откуда Россия планирует качать нефть.
В связи с потеплением, возможно, изменится и менталитет людей, в россиянах станет больше черт южан — вспыльчивости, повышенной возбудимости.
Владимир КЛИМЕНКО, руководитель лаборатории Глобальных проблем энергетики,
Московский энергетический институт
Фотографии Дмитрия ШАЛГАНОВА
6 неожиданных психологических причин, по которым люди дерутся
6 неожиданных психологических причин, по которым люди дерутсяПерейти к
- Основное содержание
- Поиск
- Счет
Рынки США Загрузка… ЧАС М С В новостях
Значок шеврона указывает на расширяемый раздел или меню, а иногда и на предыдущие/следующие варианты навигации.
ДОМАШНЯЯ СТРАНИЦАНаука
Значок «Сохранить статью» Значок «Закладка» Значок «Поделиться» Изогнутая стрелка, указывающая вправо. Читать в приложении Дилан Мартинес/Reuters Спорить (почти) никогда не бывает весело. Ссоритесь ли вы со своей второй половинкой, друзьями, коллегами или семьей, неприятная ссора может заставить вас чувствовать себя несчастным и разбитым на несколько дней подряд.
Чаще всего это также мешает вам достичь тех целей, о которых вы спорите.
Исследование медсестер показало, что, когда они спорили об уходе за пациентами в операционном зале, они с меньшей вероятностью приходили к правильному решению и теряли концентрацию на поставленной задаче в пользу межличностного конфликта.
Но мы не всегда хорошо понимаем, почему ссоримся. Что толкает нас к конфликту, когда мы знаем, что это сделает нас несчастными? И почему после этого мы чувствуем себя такими мрачными? Эти открытия из мира психологии предлагают некоторые менее чем очевидные ответы.
1. У вас (или у кого-то из ваших знакомых) много власти, но мало уважения
Гвоэйи/Шаттерсток Один из способов, которым исследователи думают о межличностном конфликте, заключается в анализе ситуаций, которые его создают.
Серия исследований показала, что на рабочем месте люди, наделенные большой властью, но с низким статусом, как правило, вызывают необычно высокий уровень конфликтов. Поручите им задание с кем-то другим, и, скорее всего, сформируется «порочный круг» воспринимаемых оскорблений и ответов, что может привести к спорам.
Источник: Organization Science
2. Вы (или ваш партнер) не высыпаетесь
CHAjAMP/ShutterstockЕсли вы вообще изучали науку о сне, то знаете, что отсутствие сна имеет всевозможные негативные последствия. Это плохо для вашего здоровья, вашего мозга и вашей способности добиваться цели.
Но сон, похоже, также играет важную роль в ссорах, даже если исключить последствия связанных с этим проблем, таких как стресс и тревога.
Исследование, в котором изучались пары в лаборатории, показало, что, когда даже один партнер слишком мало спал, оба партнера с меньшей вероятностью будут тепло относиться друг к другу или решать проблемы и с большей вероятностью будут драться.
Источник: Социальная психология и наука о личности
3. Вы рациональны — слишком плохо
Синди Орд / Getty Images для FOXЧто люди говорят, когда спорят с кем-то, кто просто не может пойти на компромисс?
Будьте благоразумны. Будьте рациональны.
Но оказывается, избыток рациональности может привести к тому, что мы будем больше спорить друг с другом, а не меньше.
Исследования показывают, что люди на самом деле наиболее разумны, когда спорят, выбирая позиции, которые легче защитить от критики, и более тщательно обдумывая каждый выбор и каждое слово. Но из-за той же разумности людям трудно идти на компромисс или понимать точки зрения друг друга. Они используют все свои умственные ресурсы, пытаясь преодолеть аргумент другого человека, и ни один из них не исследует его или не видит его ценность.
Кажется, наш разум использует разум как оружие и способ победить другого человека, и он может сделать нас слепыми к истине.
Источник: Behavioral and Brain Sciences
4. Вы эгоцентричны
Кристофер Ферлонг / Персонал / Getty Images Вовлеченность в свои дела повышает вероятность того, что после конфликта и его компромисса вы почувствуете себя ужасно.
Исследование 261 студента в Национальном тайваньском университете изучило рассказы студентов о недавних конфликтах и компромиссах, которые они имели со своими родителями.
Исследователи использовали количество раз, когда учащиеся говорили «мы», как меру степени, в которой учащиеся думали о себе и своих родителях как о единой единице, а не как о двух отдельных единицах. Студенты, которые чаще использовали слово «мы», с большей вероятностью чувствовали себя лучше и имели более высокий уровень благополучия после конфликта, чем студенты, которые были более самостоятельными.
Источник: Journal of Happiness Studies
5. Вы недостаточно добры к себе
Мохамед Абд Эль Гани/Reuters Одним из важных факторов, влияющих на то, как вы разрешаете свои споры и как себя чувствуете после этого, является «сострадание к себе».
То есть ваша способность быть добрым к себе и прислушиваться к своим потребностям и желаниям.
Люди с низким уровнем сострадания к себе склонны подчинять свои потребности, когда они приходят к конфликту, и приходят к «компромиссам», которые полностью касаются потребностей другого человека и оставляют его несчастным. Высшее сострадание к себе, как правило, ведет к лучшему компромиссу и меньшим эмоциональным потрясениям постфактум.
Источник: The Journal of Self and Identity
6. Вы не настоящий
Flickr Creative Commons/Хайленд Бывают драки. Даже если бы вы предприняли шаги, чтобы изменить свой образ жизни, чтобы полностью соответствовать своим потребностям и потребностям окружающих вас людей, вы столкнетесь с людьми, которые не предпримут этих шагов.
. И иногда вам придется стоять на своем.
Вы проходите через такие ситуации, не чувствуя себя несчастными после этого, будучи искренними с самим собой.
Исследования показали, что люди, которые не чувствуют, что они скрывают или скрывают свои чувства или убеждения, защищены от эмоциональных последствий конфликтов. Они могут пережить ссору, не чувствуя себя после этого несчастными. Но люди, которые не чувствуют себя искренними в своих действиях, как правило, чувствуют себя подавленными в течение нескольких часов или даже дней после окончания ссоры.
Источник: Journal of Research in Personality
Читать далее
LoadingЧто-то загружается.Спасибо за регистрацию!
Получайте доступ к своим любимым темам в персонализированной ленте, пока вы в пути.
Подробнее…
ПЯТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ ЛЮДИ ВСТРЕЧАЮТ В ДРАКУ И ТРИ ПРИЧИНЫ, ЧТОБЫ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ
Вы знаете кого-нибудь, кто всегда затевает драку без видимой причины? Они просто спорят или происходит что-то более глубокое? Сегодня я расскажу вам о пяти причинах, по которым люди затевают драки, и о трех вещах, которые вы можете сделать, чтобы остановить это сумасшествие.
Как вы можете себе представить, есть много причин, по которым люди ввязываются в драки, но, по моему опыту, они сводятся к пяти основным причинам, которые все происходят на подсознательном уровне (иначе: они не осознают, что делают это).
5-минутное чтение
#1: Самосаботаж: многим людям некомфортно, когда дела идут хорошо – это заставляет их чувствовать себя неуправляемыми, и они постоянно «ждут, пока упадет другой ботинок». », что вызывает у них тревогу. Поэтому, как правило, бессознательно, они затевают драку на работе со своим лучшим другом или партнером, чтобы снова обрести контроль. Когда они затевают драку и вовлекают другого человека на этом уровне, они чувствуют себя лучше, потому что снова контролируют отношения.
#2: Это все, что они знают: Это то, что они видели, когда росли в своих семьях, поэтому они думают, что так вы показываете другим свою заботу. Общение — это навык. Управление своими эмоциями — это навык. Умение слушать — это навык, и вы изучаете все эти навыки в доме, где вы выросли. То, как вы относились к своим родителям или братьям и сестрам друг к другу и к вам, вы узнали во всех этих областях. К сожалению, вступать в драки с другими без причины — это приобретаемый навык общения
#3: Это самоисполняющееся пророчество: В глубине души они не чувствуют себя достойными любви или того, что все идет хорошо.
Они затевают ссоры, другой человек их отвергает, и они говорят себе: «Я так и знал! Когда становится немного тяжело, они не для меня». Они проверяют людей и создают самосбывающееся пророчество о том, что их бросят или отвергнут.
#4: Им не нравится близость: Людям, которые затевают драки без видимых причин (хотя для них это уважительные причины), не нравится любая близость или эмоциональная близость. Это идеальный способ держать других в страхе и обезопасить себя.
#5: Это старо: Есть разница между тем, кто затевает драки со всеми, и тем, кто, кажется, затевает драки только с одним конкретным человеком. Если кто-то постоянно ссорится со своим партнером, но ни с кем другим, или со своей мамой, но ни с кем другим, то это говорит о старых чувствах, прошлых обидах или обидах, которые не разрешились. Все эти чувства плавают вокруг, но они, вероятно, не осознают этого, и они просто находятся в плохом настроении, когда взаимодействуют с этим конкретным человеком.
Они хотят навредить им, как они были ранены.
Хочу также отметить, что ссоры, раздражительность и вспышки гнева также могут быть признаками проблем с психическим здоровьем, таких как депрессия или тревога. Всегда важно обратиться к психиатру, чтобы исключить любые другие причины, если кто-то борется с этой проблемой.
1. Границы состраданияКто-то, кто постоянно затевает ссоры, имеет низкую самооценку, чувство никчемности, он одинок и напуган (даже если он не представляет себя так). Так же, как хулиган снаружи кажется крутым, но не внутри; этот человек такой же. Я знаю, что это тяжело, потому что они сводят вас с ума, но старайтесь помнить, что они добиваются наилучших результатов с теми инструментами, которые у них есть (а инструменты у них паршивые).
Обретение сострадания к людям, которые затевают ссоры, является одним из ключей к их прекращению. Когда вы видите их такими, какие они есть на самом деле (напуганными, без инструментов, одинокими), вы можете найти в своем сердце стремление быть как можно добрее.
Это не означает, что вам нужно слоняться по их сумасшествию, но это дает некоторую перспективу и спокойствие для вашей стороны улицы.
Проведение границ из любимого места всегда является нашим лучшим следующим правильным действием. Вы можете сказать человеку, что покинете беседу, если он продолжит относиться к вам определенным образом, или вы можете установить границы того, как часто и когда вы будете его видеть. Границы важны для сохранения ваших стандартов в отношении того, как вы позволяете другим относиться к вам, но они всегда, всегда должны исходить из сострадательного и любящего сердца.
2. Остановитесь и почувствуйте. Когда кто-то затевает с вами драку, остановите разговор и скажите, что вы чувствуете, а затем спросите, что он чувствует. Вы можете сказать: «Я внезапно почувствовал сильное напряжение. Как вы себя чувствуете сейчас?» Скорее всего, они попытаются избежать этого вопроса («Я просто пытался донести свою точку зрения») или сказать вам, что они думают (не чувствуют), и скажут: «Я чувствую, что вы не слушаете».
Не позволяйте им перехватывать разговор. Помните, что вступление в драку происходит в основном бессознательно; они не осознают, что делают это, поэтому, когда вы возвращаете их к настоящему моменту и снова просите назвать чувство, это немедленно снизит эскалацию происходящего. Надеюсь, они смогут назвать одно или два настоящих чувства, и тогда вы сможете поговорить с ними с этого места. Мы соединяемся с чувствами, а не с мыслями, и они пытаются соединиться, даже если это не выглядит так. По крайней мере, они уйдут (вероятно, в гневе), но, по крайней мере, вам больше не нужно участвовать в этом разговоре. Делайте это достаточно часто, и это изменит динамику вашего взаимодействия.
3. Назовите это. Если кажется, что человек, который затевает драки, всегда затевает их только с вами, пришло время сказать что-то прямо (и от любви). — Эй, могу я поговорить с тобой кое о чем? Я заметил закономерность в наших отношениях. Я чувствую грусть и разочарование, когда мы спорим.