Марк сальвий отон – Марк Сальвий Отон Википедия

Отон, император Рима — Все монархии мира

од Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского города Ферентина. Предки будущего императора были большей частью люди незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 г., благодаря особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком. С ранней молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечен отцом; говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца он подольстился к одной сильной при дворе вольноотпущеннице и даже притворился влюбленным в нее, хотя она и была уже дряхлой старухой. Через нее он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за сходства нравов, а по некоторым слухам — и из-за развратной с ним близости. Он был соучастником всех тайных замыслов императора.

Когда Нерон влюбился в Поппею, супругу Криспина, он подослал к ней Отона. Тот соблазнил ее надеждами на благосклонность принцепса, совратил и заставил развестись с мужем. Затем он сам женился на ней, чтобы таким образом покрывать любовную связь Нерона.

Интрижка эта, говорят, едва не стоила ему жизни. Неизвестно — то ли он сам влюбился в Поппею, то ли был запутан этой хитрой женщиной, но только он очень неохотно отдал Нерону свою добычу. Пишут, что он даже не хотел пускать Нерона к себе в дом, оставив его стоять перед дверьми, с мольбами и угрозами требуя доверенного другу сокровища. Такой выходки Нерон уже не мог ему простить и, разведя Отона с женой, в 58 г. сослал его под видом наместничества в далекую Луизитанию. Здесь Отон провел десять лет, управляя своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью.

Едва испанские легионы в июне 68 г. провозгласили Гальбу императором, Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал, что никому не уступит в опытности и умении управлять. Много дней подряд, на протяжении всего пути, он ехал с императором в одной повозке. В том же совместном путешествии он сумел снискать привязанность Виния, главного советника Гальбы, любезным обхождением и подарками, а главное, тем, что в любых обстоятельствах первенство неизменно уступал ему. Таким образом, с помощью самого Виния он прочно занимал второе место после него, обладая в то же время одним важным преимуществом: он ни у кого не вызывал зависти или злобы, потому что помогал безвозмездно каждому, кто просил о помощи, и со всеми бывал приветлив и благожелателен. Больше всего внимания проявлял он к солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с просьбами к самому императору, то к Винию или к вольноотпущенникам Икелу и Азиатику, которые пользовались при дворе огромной силой. Всякий раз, как Отон принимал у себя Гальбу, он подкупал караульную когорту, выдавая солдатам по золотому, и, делая вид, будто чествует государя, на самом деле обманывал его и склонял войско на свою сторону. Когда Гальба стал раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет, поскольку и Виний был на его стороне. Однако Гальба остановил свой выбор на молодом Пизоне. Дая Отона его решение стало полной неожиданностью, и он воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря, что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью.

Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то ему все равно, погибнуть ли от врага в сражении или от кредиторов на форуме. Приняв решение, Отон больше не колебался и немедленно приступил к исполнению своего замысла. Очень кстати как раз накануне он предоставил одному императорскому рабу место управляющего и получил за услугу миллион сестерциев. Эти деньги стали началом всего дела. Через своего вольноотпущенника Ономаста Отон узнал, что два преторианца — Прокул и Ветурий — вслух возмущались Гальбой и даже угрожали ему. Он велел Ономасту привести недовольных к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. О заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными способами воздействовали на них. Мятежные настроения как чума перекинулись из преторианского лагеря в легионы и вспомогательные войска. Незадолго до этого германская армия провозгласила императором Вителлия. Слухи о германских событиях взбудоражили весь столичный гарнизон. Все были уже настолько готовы к перевороту, что не хватало только вождя, а когда он появился, дело оставалось за малым. Этим объясняется стремительность происшедшей перемены: от усыновления Пизона до мятежа прошло всего пять дней!

15 января 69 г. все было готово. Утром Отон отправился в храм Аполлона, где Гальба совершал жертвоприношение. Немного времени спустя вольноотпущенник Ономаст громко объявил, что Отона ждут архитектор и подрядчики; эти слова были условленным сигналом, означавшим, что солдаты собрались и все готово для осуществления заговора. Поддерживаемый вольноотпущенником, Отон вышел из храма и отправился к позолоченному верстовому столбу у храма Сатурна. Собравшиеся там двадцать три преторианца приветствовали его как императора, поспешно усадили в носилки — хотя он дрожал от страха, видя, как мало народа его приветствует, — обнажили мечи и, окружив носилки, понесли их. По дороге к ним присоединилось примерно еще столько же солдат, — одни из сочувствия к задуманному делу, другие из любопытства, некоторые с радостными криками, остальные молча, рассчитывая, что по ходу дела станет ясно, как вести себя дальше.

Начальник караула так растерялся, что впустил Отона в лагерь, а там уж никто ему не оказал сопротивления, ибо те, кто не принимал участия в деле, были по одному, по двое окружены заговорщиками и, сперва повинуясь угрозам, а потом и убеждениям, последовали примеру товарищей. С возвышения Отон обратился к солдатам с краткой речью и, сказав в заключение, что теперь у них у всех одна судьба, приказал открыть арсенал. Вооружившись, отряды мятежников рассыпались по городу. Вскоре конные преторианцы окружили на форуме носилки с Гальбой. В одно мгновения старый принцепс был зарублен, с ним вместе нашел свою кончину и Виний, а немного погодя был убит Пизон. Под торжествующие крики народа Отон прошествовал в сенат, где также был встречен с ликованием. Ему присвоили полномочия трибуна, звание Августа и все знаки почета, подобающие принцепсу.

Приняв власть, Отон, против общего ожидания, не предался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть. Он обласкал Мария Цельса, одного из самых верных сподвижников Гальбы, наградил его за верность и сделал своим полководцем. Он подтвердил права всех, кому обещали консульство Нерон и Гальба. Всем сенаторам, которые при Нероне отправились в изгнание, а при Гальбе вернулись, он возвратил имущество. Эти первые шаги ободрили самых видных граждан, сперва дрожавших от ужаса. Черни Отон доставил огромную радость, казнив Тигелина, одного из самых мрачных и распутных сподвижников Нерона. В свое время Гальба много повредил себе, сохранив ему жизнь. Но наибольшей заслугой Отона считают то, что он сумел унять и успокоить солдат, не допустил ни грабежей, ни убийств. Можно только удивляться, как этот изнеженный и далекий от военных дел человек сумел подчинить своей воле войска, добился от них не просто послушания, но верности и любви и заставил тех, кто шутя предал сначала Нерона, а потом и Гальбу, биться за него с величайшей доблестью и отвагой.

Одних восхищала благодатная перемена, происшедшая в Отоне, но другие видели в его поведении лишь притворство и говорили, что принцепс благоразумно скрыл свои пороки на время войны с Ви-теллием. То, что война эта была неизбежной, видели все. Вителлия признали императором Германия, Галлия, Британия и Испания. На верность Отону присягнули Иллирия, Греция и все восточные провинции (Сирия, Иудея, Египет), а также Африка.

Правда, победа в этой войне больше зависела от мощи легионов, чем от богатства провинций. Вителлин имел под рукой более боеспособную армию: он опирался прежде всего на закаленные в битвах верхнегерманские легионы, в то время как Отон собрал части, расквартированные в Риме и Италии — солдаты, служившие здесь, были развращены праздностью, частыми подачками и заискиванием командиров. Но на подходе были четыре иллирийских легиона, и в их числе знаменитый четырнадцатый, отличившийся во многих битвах и имевший славу сильнейшего в римской державе. Вообще, иллирийская армия располагала огромным количеством людей и оружия, и, дождись Отон ее подхода, он имел бы очень хорошие шансы на победу. Наконец, он мог рассчитывать на семь иудейских и сирийских легионов, также представлявших грозную силу. Флот был на его стороне, что позволяло бесперебойно подвозить припасы и продовольствие. Таким образом, Вителлий был заинтересован в скорейшем решительном сражении, в то время как в интересах Отона было бы затягивать войну, постепенно наращивая свои силы и отнимая у противника продовольствие. Именно так советовали поступать ему все его полководцы, но он не послушался их совета и настоял на том, чтобы было дано решительное сражение.

Никаких видимых причин для спешки не было, и считается, что император искал скорейшего завершения войны только по внутренним побуждениям. По-видимому, Отон не мог долго терпеть неопределенности положения, не мог, по изнеженности своей, переносить непривычные для него мысли об опасности и, истомленный заботами, зажмурившись, словно перед прыжком с обрыва, поторопился отдать исход всего дела на волю случая. Сам он ни в одном сражении не участвовал, оставаясь в Брикселле. В войне, которая развернулась в Северной Италии, полководцы Отона победили в трех первых незначительных сражениях, но в последней большой и беспорядочной битве при Бетриаке были разбиты.

Как всегда бывает в подобных обстоятельствах, до Отона сперва дошли только неясные и неопределенные слухи, и лишь потом появились раненные и рассказали о битве с большею достоверностью. Узнав о поражении, Отон объявил, что намерен покончить с собой. И если никого не может удивить, что друзья не давали императору отчаиваться и убеждали его не падать духом, то чувства, высказанные воинами, превзошли все ожидания. Ни один из них не бежал, ни один не переметнулся к победителям, ни один, видя отчаянное положение своего императора, не думал тем не менее о собственной безопасности, но все дружно пришли к дверям Отона и стали вызывать его, а когда он показался на пороге, с криками, с горячей мольбой ловили его руки, падали к его ногам, плакали, просили не бросать их на произвол судьбы и не выдавать неприятелю, но располагать душами их и телами до последнего дыхания. Но ничего не сломило решимости Отона. Обведя всех спокойным и светлым взглядом, он сказал, что сегодня он испытал счастье большее, чем в день принятия власти, так как убедился, что его любят как в счастье, так и в несчастье. И хотя победа противника ненадежна и с подходом иллирийских легионов все еще может перемениться, он твердо решил прекратить гражданскую распрю и не допустить, чтобы из-за него погиб хотя бы один римлянин.

Все попытки отговорить его Отон решительно отклонил. Бывших при нем сенаторов он отпустил, а все оставшиеся деньги раздал слугам и рабам, обратившись к каждому с напутственным словом и поблагодарив за службу. Потом он выпил холодной воды, чтобы утолить жажду, достал два кинжала, попробовал их острие, спрятал под подушку, затворил двери и забылся глубоким сном. Только на рассвете он проснулся и тогда одним ударом поразил себя пониже левого соска. На первый же его стон сбежались люди, и на их глазах он испустил дух.

Горе солдат, узнавших о кончине Отона, было безмерно. В полном вооружении они провожали прах своего императора, и те, кому удалось подставить плечи под погребальное ложе, почитали это честью для себя, а остальные припадали к трупу, целуя рану или ловя мертвые руки Отона. А несколько человек, поднеся факелы к костру, покончили с собой, хотя, сколько было известно, никаких особых милостей от умершего не получили, а с другой стороны, и особого гнева победителя не страшились. Но, по-видимому, никто из тиранов или царей во все времена не был одержим такой иступленной страстью властвовать, как исступленно желали эти люди повиноваться Отону. Даже после его смерти не покинуло их это желание, но осталось неколебимо, превратившись в жесточайшую ненависть к Вителлию.

  Константин Рыжов: «Все монархи мира: Греция. Рим. Византия»

www.allmonarchs.net

Отон. Императорский Рим в лицах

Марк Сальвий Отон, который стал императором в возрасте 37 лет, пользовался в Риме плохой репутацией. Наглый, жестокий и развратный, он был приспешником Нерона и участником его оргий. Как пишет Тацит, «ему были свойственны расточительность, непосильная даже для императора, и безденежье, нестерпимое даже для частного человека» (Тац. Ист. I, 21). Сам Отон признавался, что долги его столь велики, что ему необходимо сделаться императором, иначе все равно он обречен на гибель (см. Свет. От. 5). Сначала Отон надеялся, что бездетный Гальба усыновит его, но, когда надежды эти не оправдались, он совершил государственный переворот.

Как пишет Светоний, «за несколько дней до выступления Отону удалось вытянуть миллион сестерциев у одного императорского раба за доставленное ему место управляющего. Эти деньги стали началом всего дела» (Свет. От. 5).

Отон. Мрамор. Мюнхен. Глиптотека

Как пишет Тацит, свой путь к власти Отон начал весьма скромно; он сговорился с двумя воинами из охраны Гальбы, «пригласил их к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал им денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. И вот два воина задумали передать Римскую империю из одних рук в другие и действительно сделали это» (Тац. Ист. I, 25).

В момент своего провозглашения императором Отон держался очень театрально. «Он простирал к толпе руки, склонялся перед ней в почтительном поклоне, посылал воздушные поцелуи и, стремясь стать владыкой, вел себя, как раб» (Тац. Ист. I, 36).

«Спокойствие, однако, не возвратилось. Рим был полон звона оружия и выглядел, как город, охваченный войной. Сообща преторианцы больше не затевали никаких смут, однако поодиночке и тайком воины, действуя якобы от имени и в интересах государства, продолжали нападать на дома наиболее знатных, богатых и вообще чем-либо выделяющихся граждан, к тому же по городу распространился слух, будто в Рим проникли легионеры Вителлин, чтобы выведать настроения различных группировок, и многие этой сплетне верили. Поэтому все всех подозревали, и даже разговоры, которые люди вели у себя дома, при закрытых дверях, не были полностью безопасны.

Но больше всего страху натерпелись те, кому приходилось принимать участие в государственных делах: какую бы весть ни принесла молва, каждый старался настроиться на нужный лад и придать своему лицу подходящее к случаю выражение, как бы кто не подумал, что он легкомысленно относится к дурным известиям или недостаточно обрадован хорошими. Особенно сложно было держать себя на заседаниях сената, где молчание могло показаться строптивостью, а независимость – подозрительной. Впрочем, Отон, который еще недавно сам был частным лицом и вел себя точно так же, хорошо знал цену всем этим уловкам. На разные лады все называли Вителлия врагом и изменником, наиболее дальновидные ограничивались обычными словами порицания, другие, хотя и осуждали его более резко, но старались, чтобы их слова прозвучали неотчетливо или утонули бы в общем шуме» (Тац. Ист. I, 85). «С этого времени все делалось по произволу преторианцев. Даже префектов (высших начальников) они стали выбирать себе сами. Воины требовали отменить плату за предоставление отпусков, по традиции взимавшуюся центурионами (командирами центурий – отрядов, состоявших из 60 человек) и превратившуюся для рядовых преторианцев в ежегодную подать. Никак не меньше четвертой части воинов каждого манипула (отряд из двух центурий), уплатив центуриону определенную сумму денег, постоянно уходили с его разрешения в город или слонялись без дела по лагерю. В состоянии ли преторианцы внести такую сумму, откуда они ее достанут – это никого не интересовало, и им приходилось, чтобы оплатить свое право на отдых, заниматься разбоем или выполнять унизительные работы, обычно поручаемые рабам. Воинов же, имевших свои деньги, центурионы преследовали и донимали нарядами до тех пор, пока те не соглашались заплатить за отпуск. Когда эти люди, в прошлом зажиточные и трудолюбивые, возвращались в свой манипул, растратив все деньги, привыкнув к безделью, развращенные нищетой и распутством, они жадно искали возможности ввязаться в заговоры, распри и даже в гражданскую войну. Отон понимал, однако, что, удовлетворивши требования воинов, он рискует настроить против себя центурионов, и поэтому обещал ежегодно выплачивать деньги за отпуска из своей казны, – мера, бесспорно, правильная, и которую впоследствии лучшие из императоров превратили постепенно в постоянно действующее правило» (Тац. Ист. I, 46). «Отон, вопреки всеобщему ожиданию, не предавался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть. Правда, такое его поведение внушало еще больший ужас, ибо все понимали, что добродетели эти показные, а его порочные страсти, если им снова дадут волю, окажутся еще страшнее, чем прежде» (Тац. Ист. 1, 71). «Бешеных вожделений Отона римляне боялись больше, чем ленивого сластолюбия Вителлия» (Тац. Ист. II, 31).

В отсутствие Вителлия и Отона их войска 14 апреля 69 г. вступили в ожесточенную битву при селении Бедриаке (около Кремоны в Северной Италии). Войска незадачливого Отона были полностью разбиты, а ему самому в скором времени пришлось покончить с собой. По свидетельству Диона Кассия, перед смертью он сказал слова немногие, но достойные: «Справедливее умереть одному за всех, чем всем за одного» (Дион Касс. 64, 13). Плутарх пишет: «Прах Отона предали земле и поставили памятник, не вызывающий зависти ни своими громадными размерами, ни слишком пышною надписью. Я был в Бриксилле и своими глазами видел этот скромный надгробный камень с надписью: «Памяти Марка Отона».

Его жизнь порицали многие достойные люди, но не меньшее их число восхваляло его смерть. Он прожил нисколько не чище Нерона, но умер гораздо благороднее» (Плут. От. XVIII).

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Отон, Марк Сальвий

 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА ХРОНОС: В Фейсбуке ВКонтакте В ЖЖ Twitter Форум Личный блог Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ

Отон, Марк Сальвий Отон, Марк Сальвий — римский император в янв. — апр. 69 г. Род. 28 апр. 32 г. + 16 апр. 69 г. + + + Род Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского города Ферентина. Предки будущего императора были большей частью люди незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 г., благодаря особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком. С ранней молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечен отцом; говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца он подольстился к одной сильной при дворе вольноотпущеннице и даже притворился влюбленным в нее, хотя она и была уже дряхлой старухой. Через нее он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за сходства нравов, а по некоторым слухам — и из-за развратной с ним близости. Он был соучастником всех тайных замыслов императора (Светоний: «Отон»; 1—3). Когда Нерон влюбился в Поппею, супругу Криспина, он подослал к ней Огона. Тот соблазнил ее надеждами на благосклонность принцепса, совратил и заставил развестись с мужем. Затем он сам женился на ней, чтобы таким образом покрывать любовную связь Нерона (Плутарх: «Гальба»; 19). Интрижка эта, говорят, едва не стоила ему жизни. Неизвестно —то ли он сам влюбился в Поппею, то ли был запутан этой хитрой женщиной, но только он очень неохотно отдал Нерону свою добычу. Пишут, что он даже не хотел пускать Нерона к себе в дом, оставив его стоять перед дверьми, с мольбами и угрозами требуя доверенного другу сокровища. Такой выходки Нерон уже не мог ему простить и, разведя Отона с женой, в 58 г. сослал его под видом наместничества в далекую Луизитанию. Здесь Отон провел десять лет, управляя своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью (Светоний: «Отон»; 3). Едва испанские легионы в июне 68 г. провозгласили Гальбу императором, Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал, что никому не уступит в опытности и умении управлять. Много дней подряд, на протяжении всего пути, он ехал с императором в одной повозке. В том же совместном путешествии он сумел снискать привязанность Виния, главного советника Гальбы, любезным обхождением и подарками, а главное, тем, что в любых обстоятельствах первенство неизменно уступал ему. Таким образом, с помощью самого Виния он прочно занимал второе место после него, обладая в то же время одним важным преимуществом: он ни у кого не вызывал зависти или злобы, потому что помогал безвозмездно каждому, кто просил о помощи, и со всеми бывал приветлив и благожелателен. Больше всего внимания проявлял он к солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с просьбами к самому императору, то к Винию или к вольноотпущенникам Икелу и Азиатику, которые пользовались при дворе огромной силой. Всякий раз, как Отон принимал у себя Гальбу, он подкупал караульную когорту, выдавая солдатам по золотому, и, делая вид, будто чествует государя, на самом деле обманывал его и склонял войско на свою сторону. Когда Гальба стал раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет, поскольку и Виний был на его стороне. Однако Гальба остановил свой выбор на молодом Пизоне. Для Отона его решение стало полной неожиданностью, и он воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря, что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью (Плутарх: «Гальба»; 20—21, 23). Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то ему все равно, погибнуть ли стг врага в сражении или от кредиторов на форуме. Приняв решение, О^он больше не колебался и немедленно приступил к исполнению своего замысла. Очень кстати как раз накануне он предоставил одному императорскому рабу место управляющего и получил за услугу миллион сестерциев. Эти деньги стали началом всего дела (Светоний: «Отон»; 5). Через своего вольноотпущенника Ономаста Отон узнал, что два преторианца — Прокул и Ветурий — вслух возмущались Гальбой и даже угрожали ему. Он велел Ономасту привести недовольных к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. О заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными способами воздействовали на них. Мятежные настроения как чума перекинулись из преторианского лагеря в легионы и вспомогательные войска. Незадолго до этого германская армия провозгласила императором Вителлия. Слухи о германских событиях взбудоражили весь столичный гарнизон. Все были уже настолько готовы к перевороту, что не хватало только вождя, а когда он появился, дело оставалось за малым. Этим объясняется стремительность происшедшей перемены: от усыновления Пизона до мятежа прошло всего пять дней! 15 января 69 г. все было готово. Утром Отон отправился в храм Аполлона, где Гальба совершал жертвоприношение. Немного времени спустя вольноотпущенник Ономаст громко объявил, что Отона ждут архитектор и подрядчики; эти слова были условленным сигналом, означавшим, что солдаты собрались и все готово для осуществления заговора. Поддерживаемый вольноотпущенником, Отон вышел из храма и отправился к позолоченному верстовому столбу у храма Сатурна. Собравшиеся там двадцать три преторианца приветствовали его как императора, поспешно усадили в носилки — хотя он дрожал от страха, видя, как мало народа его приветствует, — обнажили мечи и, окружив носилки, понесли их. По дороге к ним присоединилось примерно еще столько же солдат, — одни из сочувствия к задуманному делу, другие из любопытства, некоторые с радостными криками, остальные молча, рассчитывая, что по ходу дела станет ясно, как вести себя дальше ( Тацит: «История»; 1; 25— 27). Начальник караула так растерялся, что впустил Отона в лагерь, а там уж никто ему не оказал сопротивления, ибо те, кто не принимал участия в деле, были по одному, по двое окружены заговорщиками и, сперва повинуясь угрозам, а потом и убеждениям, последовали примеру товарищей (Плутарх: «Гальба»; 25). С возвышения Отон обратился к солдатам с краткой речью и, сказав в заключение, что теперь у них у всех одна судьба, приказал открыть арсенал. Вооружившись, отряды мятежников рассыпались по городу. Вскоре конные преторианцы окружили на форуме носилки с Гальбой. В одно мгновения старый принцепс был зарублен, с ним вместе нашел свою кончину и Виний, а немного погодя был убит Пизон. Под торжествующие крики народа Отон прошествовал в сенат, где также был встречен с ликованием. Ему присвоили полномочия трибуна, звание Августа и все знаки почета, подобающие принцепсу. Приняв власть, Отон, против общего ожидания, не предался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть (Тацит: «История»; 1; 38, 47, 71). Он обласкал Мария Цельса, одного из самых верных сподвижников Гальбы, наградил его за верность и сделал своим полководцем. Он подтвердил права всех, кому обещали консульство Нерон и Гальба. Всем сенаторам, которые при Нероне отправились в изгнание, а при Гальбе вернулись, он возвратил имущество. Эти первые шаги ободрили самых видных граждан, сперва дрожавших от ужаса. Черни Отон доставил огромную радость, казнив Тигелина, одного из самых мрачных и распутных сподвижников Нерона. В свое время Гальба много повредил себе, сохранив ему жизнь. Но наибольшей заслугой Отона считают то, что он сумел унять и успокоить солдат, не допустил ни грабежей, ни убийств. Можно только удивляться, как этот изнеженный и далекий от военных дел человек сумел подчинить своей воле войска, добился от них не просто послушания, но верности и любви и заставил тех, кто шутя предал сначала Нерона, а потом и Гальбу, биться за него с величайшей доблестью и отвагой. Одних восхищала благодатная перемена, происшедшая в Отоне, но другие видели в его поведении лишь притворство и говорили, что принцепс благоразумно скрыл свои пороки на время войны с Вителлием. То, что война эта была неизбежной, видели все (Плутарх: «Отон»; 1—4). Вителлия признали императором Германия, Галлия, Британия и Испания. На верность Отону присягнули Иллирия, Греция и все восточные провинции (Сирия, Иудея, Египет), а также Африка (Тацит: «История»; 1; 76). Правда, победа в этой войне больше зависела от мощи легионов, чем от богатства провинций. Вителлий имел под рукой более боеспособную армию: он опирался прежде всего на закаленные в битвах верхнегерманские легионы, в то время как Отон собрал части, расквартированные в Риме и Италии — солдаты, служившие здесь, были развращены праздностью, частыми подачками и заискиванием командиров. Но на подходе были четыре иллирийских легиона, и в их числе знаменитый четырнадцатый, отличившийся во многих битвах и имевший славу сильнейшего в римской державе. Вообще, иллирийская армия располагала огромным количеством людей и оружия, и, дождись Отон ее подхода, он имел бы очень хорошие шансы на победу. Наконец, он мог рассчитывать на семь иудейских и сирийских легионов, также представлявших грозную силу. Флот был на его стороне, что позволяло бесперебойно подвозить припасы и продовольствие. Таким образом, Вителлий был заинтересован в скорейшем решительном сражении, в то время как в интересах Отона было бы затягивать войну, постепенно наращивая свои силы и отнимая у противника продовольствие. Именно так советовали поступать ему все его полководцы, но он не послушался их совета и настоял на том, чтобы было дано решительное сражение (Тацит: «История»; 2; II—12). Никаких видимых причин для спешки не было, и считается, что император искал скорейшего завершения войны только по внутренним побуждениям. По-видимому, Отон не мог долго терпеть неопределенности положения, не мог, по изнеженности своей, переносить непривычные для него мысли об опасности и, истомленный заботами, зажмурившись, словно перед прыжком с обрыва, поторопился отдать исход всего дела на волю случая (Плутарх: «Отон»; 9). Сам он ни в одном сражении не участвовал, оставаясь в Брикселле. В войне, которая развернулась в Северной Италии, полководцы Отона победили в трех первых незначительных сражениях, нов последней большой и беспорядочной битве при Бетриаке были разбиты (Светоний: «0тон»;9). Как всегда бывают в подобных обстоятельствах, до Отона сперва дошли только неясные и неопределенные слухи, и лишь потом появились раненные и рассказали о битве с большею достоверностью. Узнав о поражении, Отон объявил, что намерен покончить с собой. И если никого не может удивить, что друзья не давали императору отчаиваться и убеждали его не падать духом, то чувства, высказанные воинами, превзошли все ожидания. Ни один из них не бежал, ни один не переметнулся к победителям, ни один, видя отчаянное положение своего императора, не думал тем не менее о собственной безопасности, но все дружно пришли к дверям Отона и стали вызывать его, а когда он показался на пороге, с криками, с горячей мольбой ловили его руки, падали к его ногам, плакали, просили не бросать их на произвол судьбы и не выдавать неприятелю, но располагать душами их и телами до последнего дыхания.. Но ничего не сломило решимости Отона. Обведя всех спокойным и светлым взглядом, он сказал, что сегодня он испытал счастье большее, чем вдень принятия власти, так как убедился, что .его любят как в счастье, так и в несчастье. И хотя победа противника ненадежна и с подходом иллирийских легионов все еще может перемениться, он твердо решил прекратить гражданскую распрю и не допустить, чтобы из-за него погиб хотя бы один римлянин. Все попытки отговорить его Отон решительно отклонил. Бывших при нем сенаторов он отпустил, а все оставшиеся деньги раздал слугам и рабам, обратившись к каждому с напутственным словом и поблагодарив за службу (Плутарх: «Отон»; 15—17). Потом он выпил холодной воды, чтобы утолить жажду, достал два кинжала, попробовал их острие, спрятал под подушку, затворил двери и забылся глубоким сном. Только на рассвете он проснулся и тогда одним ударом поразил себя пониже левого соска. На первый же его стон сбежались люди, и на их глазах он испустил дух (Светоний: «Отон»; II). Горе солдат, узнавших о кончине Отона, было безмерно. В полном вооружении они провожали прах своего-императора, и те, кому удалось подставить плечи под погребальное ложе, почитали это честью для себя, а остальные припадали к трупу, целуя рану или ловя мертвые руки Отона. А несколько человек, поднеся факелы к костру, покончили с собой, хотя, сколько было известно, никаких особых милостей от умершего не получили, ас другой стороны, и особого гнева победителя не страшились. Но, по-видимому, никто из тиранов или царей во все времена не был одержим такой иступленной страстью властвовать, как исступленно желали эти люди повиноваться Отону. Даже после его смерти не покинуло их это желание, но осталось неколебимо, превратившись в жесточайшую ненависть к Вителлию (Плутарх: «Отон»; 17). Все монархи мира. Греция, Рим, Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г. Отон. Марк Сальвий Отон, который стал императором в возрасте 37-ми лет, пользовался в Риме плохой репутацией. Наглый, жестокий и развратный, он был приспешником Нерона и участником его оргий. Как пишет Тацит, «ему были свойственны расточительность, непосильная даже для императора, и безденежье, нестерпимое даже для частного человека» (Тац. Ист. 1, 21). Сам Отон признавался, что долги его столь велики, что ему необходимо сделаться императором, иначе все равно он обречен на гибель (см.: Свет. От. 5). Сначала Отон надеялся, что бездетный Гальба усыновит его, но, когда надежды эти не оправдались, он совершил государственный переворот. Как пишет Светоний, «за несколько дней до выступления Отону удалось вытянуть миллион сестерциев у одного императорского раба за доставленное ему место управляющего. Эти деньги стали началом всего дела» (Свет. От. 5). Как пишет Тацит, свой путь к власти Отон начал весьма скромно; он сговорился с двумя воинами из охраны Гальбы, «пригласил их к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал им денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. И вот два воина задумали передать Римскую империю из одних рук в другие и действительно сделали это» (Тац. Ист. I, 25). В момент своего провозглашения императором Отон держался очень театрально. «Он простирал к толпе руки, склонялся перед ней в почтительном поклоне, посылал воздушные поцелуи и, стремясь стать владыкой, вел себя, как раб» (Тац. Ист. I, 36). «Спокойствие, однако, не возвратилось Рим был полон звона оружия и выглядел, как город, охваченный войной. Сообща преторианцы больше не затевали никаких смут, однако поодиночке и тайком воины, действуя якобы от имени и в интересах государства, продолжали нападать на дома наиболее знатных, богатых и вообще чем-либо выделяющихся граждан, к тому же по городу распространился слух, будто в Рим проникли легионеры Вителлия, чтобы выведать настроения различных группировок, и многие этой сплетне верили. Поэтому все всех подозревали, и даже разговоры, которые люди вели у себя дома, при закрытых дверях, не были полностью безопасны. Но больше всего страху натерпелись те, кому приходилось принимать участие в государственных делах какую бы весть ни принесла молва, каждый старался настроиться на нужный лад и придать своему лицу подходящее к случаю выражение, как бы кто не подумал, что он легкомысленно относится к дурным известиям или недостаточно обрадован хорошими. Особенно сложно было держать себя на заседаниях сената, где молчание могло показаться строптивостью, а независимость подозрительной Впрочем, Отон, который еще недавно сам был частным лицом и вел себя точно так же, хорошо знал цену всем этим уловкам. На разные лады все называли Вителлия врагом и изменником, наиболее дальновидные ограничивались обычными словами порицания, другие, хотя и осуждали его более резко, но старались, чтобы их слова прозвучали неотчетливо или утонули бы в общем шуме» (Тац. Ист. II, 85). «С этого времени все делалось по произволу преторианцев. Даже префектов (высших начальников) они стали выбирать себе сами. Воины требовали отменить плату за предоставление отпусков, по традиции взимавшуюся центурионами (командирами центурий — отрядов, состоявших из 60-ти человек) и превратившуюся для рядовых преторианцев в ежегодную подать. Никак не меньше четвертой части воинов каждого манипула (отряд из двух центурий), уплатив центуриону определенную сумму денег, постоянно уходили с его разрешения в город или слонялись без дела по лагерю. В состоянии ли преторианцы внести такую сумму, откуда они ее достанут — это никого не интересовало, и им приходилось, чтобы оплатить свое право на отдых, заниматься разбоем или выполнять унизительные работы, обычно поручаемые рабам. Воинов же, имевших свои деньги, центурионы преследовали и донимали нарядами до тех пор, пока те не соглашались заплатить за отпуск. Когда эти люди, в прошлом зажиточные и трудолюбивые, возвращались в свой манипул, растратив все деньги, привыкнув к безделью, развращенные нищетой и распутством, они жадно искали возможности ввязаться в заговоры, распри и даже в гражданскую войну. Отон понимал, однако, что, удовлетворивши требования воинов, он рискует настроить против себя центурионов, и поэтому обещал ежегодно выплачивать деньги за отпуска из своей казны, — мера, бесспорно, правильная, и которую впоследствии лучшие из императоров превратили постепенно в постоянно действующее правило» (Тац. Ист. I, 46). «Отон, вопреки всеобщему ожиданию не предавался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть. Правда, такое его поведение внушало еще больший ужас, ибо все понимали, что добродетели эти показные, а его порочные страсти, если им снова дадут волю, окажутся еще страшнее, чем прежде» (Тац. Ист. II. 71). «Бешеных вожделений Отона римляне боялись больше, чем ленивого сластолюбия Вителлия» (Тац. Ист. II, 31). В отсутствие Вителлия и Отона их войска 14 апреля 69 г. вступили в ожесточенную битву при селении Бедриаке (около Кремоны в Северной Италии). Войска незадачливого Отона были полностью разбиты, а ему самому в скором времени пришлось покончить с собой. По свидетельству Диона Кассия, перед смертью он сказал слова немногие, но достойные: «Справедливее умереть одному за всех, чем всем за одного» (Дион Касс. 64, 13). Плутарх пишет: «Прах Отона предали земле и поставили памятник, не вызывающий зависти ни своими громадными размерами, ни слишком пышною надписью. Я был в Бриксилле и своими глазами видел этот скромный надгробный камень с надписью: «Памяти Марка Отона». Его жизнь порицали многие достойные люди, но не меньшее их число восхваляло его смерть. Он прожил нисколько не чище Нерона, но умер гораздо благороднее» (Плут. От. XVIII). Использованы материалы книги: Федоровой Е.В. Императорский Рим в лицах. Ростов-на-Дону, Смоленск, 1998. Далее читайте: Плутарх Херонейский. Отон. Все римляне (биографический указатель в алфавитном порядке) Римские императоры (биографический указатель в хронологическом порядке) Римские консулы: | VI — V в. до н.э. | IV в. до н.э. | III в. до н.э. | II в. до н.э. | I в. до н.э. | I в. н.э. | II в. н.э. | III — IV в. н.э. | Рим от основания до гибели (хронологическая таблица)

www.hrono.info

Отон — это… Что такое Отон?

Марк Са́львий Ото́н (лат. Marcus Salvius Otho, 25 апреля 32 — 16 апреля 69) — римский император с 15 января по 16 апреля 69 года.

Происхождение

Род Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского города Ферентина (современный Ференто, около Витербо). Предки будущего императора были большей частью люди незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 года, благодаря особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком.

Молодые годы

С ранней молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечён отцом. Говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца он подольстился к одной влиятельной при дворе вольноотпущеннице и даже притворился влюбленным в неё, хотя она и была уже дряхлой старухой^[1]. Через неё он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за сходства нравов, а по некоторым слухам — и из-за развратной с ним близости.

Он был соучастником всех тайных замыслов императора. Однако, в скором времени он впал в немилость и в 58 году в чине квестора был сослан под видом наместничества в далёкую Лузитанию, а Нерон отобрал его жену Поппею и женился на ней сам.

Наместник Лузитании

В Лузитании Отон провел десять лет, управляя своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью^[2].

Захват власти

Едва испанские легионы в июне 68 года провозгласили Гальбу императором, Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал, что никому не уступит в опытности и умении управлять. Больше всего внимания проявлял он к солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с просьбами к самому императору, то к его приближенным, которые пользовались при дворе огромной силой^[3].

Когда Гальба стал раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет. Однако Гальба остановил свой выбор на молодом Пизоне. Для Отона его решение стало полной неожиданностью, и он воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря, что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью. Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то ему все равно, погибнуть ли от врага в сражении или от кредиторов на форуме.

Приняв решение, Отон больше не колебался и немедленно приступил к исполнению своего замысла. О заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными способами воздействовали на них. Мятежные настроения как чума перекинулись из преторианского лагеря в легионы и вспомогательные войска. Незадолго до этого германская армия провозгласила императором Вителлия. Слухи о германских событиях взбудоражили весь столичный гарнизон. Все были уже настолько готовы к перевороту, что не хватало только вождя, а когда он появился, дело оставалось за малым. Этим объясняется стремительность происшедшей перемены: от усыновления Пизона до мятежа прошло всего пять дней! 15 января 69 года Гальба был зарублен преторианцами на форуме, а немного погодя был убит Пизон. Под торжествующие крики народа Отон прошествовал в сенат, где также был встречен с ликованием. Ему присвоили полномочия трибуна, звание Августа и все знаки почета, подобающие принцепсу^[4].

Правление и борьба с Вителлием

Император Отон

Приняв власть, Отон, против общего ожидания, не предался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть. Он обласкал Мария Цельса, одного из самых верных сподвижников Гальбы, наградил его за верность и сделал своим полководцем. Он подтвердил права всех, кому обещали консульство Нерон и Гальба. Всем сенаторам, которые при Нероне отправились в изгнание, а при Гальбе вернулись, он возвратил имущество. Эти первые шаги ободрили самых видных граждан, сперва дрожавших от ужаса. Но наибольшей заслугой Отона считают то, что он сумел унять и успокоить солдат, не допустил ни грабежей, ни убийств. Можно только удивляться, как этот изнеженный и далекий от военных дел человек сумел подчинить своей воле войска, добился от них не просто послушания, но верности и любви и заставил тех, кто шутя предал сначала Нерона, а потом и Гальбу, биться за него с величайшей доблестью и отвагой.

Тем временем, война была неизбежной, и это видели все. Вителлия признали императором Германия, Галлия, Британия и Испания. На верность Отону присягнули Иллирия, Греция и все восточные провинции, а также Африка. Вителлий имел под рукой более боеспособную армию: он опирался прежде всего на закаленные в битвах верхнегерманские легионы, в то время как Отон собрал части, расквартированные в Риме и Италии — солдаты, служившие здесь, были развращены праздностью, частыми подачками и заискиванием командиров. Но на подходе были четыре иллирийских легиона, а также он мог рассчитывать на семь восточных легионов, также представлявших грозную силу. Флот был на его стороне, что позволяло бесперебойно подвозить припасы и продовольствие. В войне, которая развернулась в Северной Италии, полководцы Отона победили в трех первых незначительных сражениях, но 14 апреля 69 г. в последней большой и беспорядочной битве при Бетриаке (недалеко от современной Кремоны) были разбиты.

Смерть

Узнав о поражении, Отон объявил, что намерен покончить с собой. Все попытки отговорить его Отон решительно отклонил. Бывших при нем сенаторов он отпустил, а все оставшиеся деньги раздал слугам и рабам, обратившись к каждому с напутственным словом и поблагодарив за службу. Потом он выпил холодной воды, чтобы утолить жажду, достал два кинжала, попробовал их острие, спрятал под подушку, затворил двери и забылся глубоким сном. Только на рассвете он проснулся и тогда одним ударом поразил себя пониже левого соска. На первый же его стон сбежались люди, и на их глазах он испустил дух. По свидетельству Диона Кассия, перед смертью он сказал слова немногие, но достойные: «Справедливее умереть одному за всех, чем всем за одного». Плутарх пишет: «Его жизнь порицали многие достойные люди, но не меньшее их число восхваляло его смерть. Он прожил нисколько не чище Нерона, но умер гораздо благороднее»^[5].

Марк Валерий Марциал писал следующее об Отоне в своей эпиграмме:

Хоть не решен был исход гражданской войны Энионой (Мог бы, пожалуй, еще слабый Отон победить), Предал проклятию он кровавые Марсовы битвы, Твердой рукою насквозь грудь поразивши себе. Пусть даже Цезаря был Катон превосходнее в жизни, Смертью Отона, скажи, разве он мог превзойти?

^[6]

Примечания

Первоисточники

Литература

• К. Рыжов. «Все монархи мира. Греция, Рим, Византия» Москва, 2001.
• Е. В. Федорова. «Императорский Рим в лицах» Смоленск, 1998.
• Римские императоры. ОТОН

См. также

dic.academic.ru

ОТОН, Марк Сальвий. «Все монархи мира: Греция. Рим. Византия»

 

Римский император в янв. — апр69 г. Род. 28 апр. 32 г. Умер 16 апр. 69 г.

Род Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского города Ферентина. Предки будущего императора были большей частью люди незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 г., благодаря особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком. С ранней молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечен отцом; говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца он подольстился к одной сильной при дворе вольноотпущеннице и даже притворился влюбленным в нее, хотя она и была уже дряхлой старухой. Через нее он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за сходства нравов, а по некоторым слухам — и из-за развратной с ним близости. Он был соучастником всех тайных замыслов императора (Светоний: «Отон»; 1-3). Когда Нерон влюбился в Поппею, супругу Криспина, он подослал к ней Отона. Тот соблазнил ее надеждами на благосклонность принцепса, совратил и заставил развестись с мужем. Затем он сам женился на ней, чтобы таким образом покрывать любовную связь Нерона (Плутарх: «Гальба»; 19). Интрижка эта, говорят, едва не стоила ему жизни. Неизвестно — то ли он сам влюбился в Поппею, то ли был запутан этой хитрой женщиной, но только он очень неохотно отдал Нерону свою добычу. Пишут, что он даже не хотел пускать Нерона к себе в дом, оставив его стоять перед дверьми, с мольбами и угрозами требуя доверенного другу сокровища. Такой выходки Нерон уже не мог ему простить и, разведя Отона с женой, в 58 г. сослал его под видом наместничества в далекую Луизитанию. Здесь Отон провел десять лет, управляя своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью (Светоний: «Отон»; 3).

Едва испанские легионы в июне 68 г. провозгласили Гальбу императором, Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал, что никому не уступит в опытности и умении управлять. Много дней подряд, на протяжении всего пути, он ехал с императором в одной повозке. В том же совместном путешествии он сумел снискать привязанность Виния, главного советника Гальбы, любезным обхождением и подарками, а главное, тем, что в любых обстоятельствах первенство неизменно уступал ему. Таким образом, с помощью самого Виния он прочно занимал второе место после него, обладая в то же время одним важным преимуществом: он ни у кого не вызывал зависти или злобы, потому что помогал безвозмездно каждому, кто просил о помощи, и со всеми бывал приветлив и благожелателен. Больше всего внимания проявлял он к солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с просьбами к самому императору, то к Винию или к вольноотпущенникам Икелу и Ази-атику, которые пользовались при дворе огромной силой. Всякий раз, как Отон принимал у себя Гальбу, он подкупал караульную когорту, выдавая солдатам по золотому, и, делая вид, будто чествует государя, на самом деле обманывал его и склонял войско на свою сторону. Когда Гальба стал раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет, поскольку и Виний был на его стороне. Однако Гальба остановил свой выбор на молодом Пизоне. Дая Отона его решение стало полной неожиданностью, и он воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря, что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью (Плутарх: «Гальба»; 20-21, 23). Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то ему все равно, погибнуть ли от врага в сражении или от кредиторов на форуме. Приняв решение, Отон больше не колебался и немедленно приступил к исполнению своего замысла. Очень кстати как раз накануне он предоставил одному императорскому рабу место управляющего и получил за услугу миллион сестерциев. Эти деньги стали началом всего дела (Светоний: «Отон»; 5). Через своего вольноотпущенника Ономаста Отон узнал, что два преторианца — Прокул и Ветурий — вслух возмущались Гальбой и даже угрожали ему. Он велел Ономасту привести недовольных к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. О заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными способами воздействовали на них. Мятежные настроения как чума перекинулись из преторианского лагеря в легионы и вспомогательные войска. Незадолго до этого германская армия провозгласила императором Вителлия. Слухи о германских событиях взбудоражили весь столичный гарнизон. Все были уже настолько готовы к перевороту, что не хватало только вождя, а когда он появился, дело оставалось за малым. Этим объясняется стремительность происшедшей перемены: от усыновления Пизона до мятежа прошло всего пять дней!

15 января 69 г. все было готово. Утром Отон отправился в храм Аполлона, где Гальба совершал жертвоприношение. Немного времени спустя вольноотпущенник Ономаст громко объявил, что Отона ждут архитектор и подрядчики; эти слова были условленным сигналом, означавшим, что солдаты собрались и все готово для осуществления заговора. Поддерживаемый вольноотпущенником, Отон вышел из храма и отправился к позолоченному верстовому столбу у храма Сатурна. Собравшиеся там двадцать три преторианца приветствовали его как императора, поспешно усадили в носилки — хотя он дрожал от страха, видя, как мало народа его приветствует, — обнажили мечи и, окружив носилки, понесли их. По дороге к ним присоединилось примерно еще столько же солдат, — одни из сочувствия к задуманному делу, другие из любопытства, некоторые с радостными криками, остальные молча, рассчитывая, что по ходу дела станет ясно, как вести себя дальше (Тацит: «История»; 1; 25— 27). Начальник караула так растерялся, что впустил Отона в лагерь, а там уж никто ему не оказал сопротивления, ибо те, кто не принимал участия в деле, были по одному, по двое окружены заговорщиками и, сперва повинуясь угрозам, а потом и убеждениям, последовали примеру товарищей (Плутарх: «Гальба»; 25). С возвышения Отон обратился к солдатам с краткой речью и, сказав в заключение, что теперь у них у всех одна судьба, приказал открыть арсенал. Вооружившись, отряды мятежников рассыпались по городу. Вскоре конные преторианцы окружили на форуме носилки с Гальбой. В одно мгновения старый принцепс был зарублен, с ним вместе нашел свою кончину и Виний, а немного погодя был убит Пизон. Под торжествующие крики народа Отон прошествовал в сенат, где также был встречен с ликованием. Ему присвоили полномочия трибуна, звание Августа и все знаки почета, подобающие принцепсу.

Приняв власть, Отон, против общего ожидания, не предался ни утехам, ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть (Тацит: «История»; 1; 38, 47, 71). Он обласкал Мария Цельса, одного из самых верных сподвижников Гальбы, наградил его за верность и сделал своим полководцем. Он подтвердил права всех, кому обещали консульство Нерон и Гальба. Всем сенаторам, которые при Нероне отправились в изгнание, а при Гальбе вернулись, он возвратил имущество. Эти первые шаги ободрили самых видных граждан, сперва дрожавших от ужаса. Черни Отон доставил огромную радость, казнив Тигелина, одного из самых мрачных и распутных сподвижников Нерона. В свое время Гальба много повредил себе, сохранив ему жизнь. Но наибольшей заслугой Отона считают то, что он сумел унять и успокоить солдат, не допустил ни

litresp.ru

ОТОН, МАРК САЛЬВИЙ (лат. Marcus Salvius Otho)

Римский император (69 г.).

Этрусский род Сальвиев, из которого происходил будущий император, был незначительным; только его отец стал в 34 г. консулом, а позже, при Клавдии, возвысился. Отон был другом Нерона, непродолжительное время был женат на Поппее Сабине; с 58 по 68 гг. был наместником Лузитании; во время его отсутствия Поппея стала сначала любовницей, а затем женой императора. Отон поддержал направленный против Нерона мятеж Гальбы и первое время сохранял ему верность, но когда тот провозгласил наследником не Отона, а Пизона, поднял против него мятеж. 15 января 69 г. преторианцы на форуме зарубили Гальбу, а немного позже был убит и Пизон. Сенат провозгласил Отона императором, ему были вручены полномочия трибуна и звание Августа. В это время в Германии легионы уже провозгласили императором Вителлия; понимая неизбежность столкновения с ним, Отон сделал все возможное, чтобы расположить в свою пользу Рим и Италию. Он не допустил грабежа города солдатами, подтвердил все последние назначения Нерона и Гальбы, приблизил к себе Мария Цельса, полководца Гальбы, компенсировал потери имущества вернувшимся из ссылки сенаторам. Вителлия поддержали Германия, Галлия, Британия и Испания, на стороне Отона выступили Иллирик, Ахайя, Африка и восточные провинции. В начавшейся войне полководцами Отона были одержаны несколько незначительных побед, но в решающей битве при Бетриаке 14 апреля 69 г. Отон был разбит и покончил с собой.

Исторические источники:

Плутарх. Отон;

Светоний. Отон;

Тацит. История;

Дион Кассий. Римская история.

Иллюстрация:

Бюст Отона. Рим. Капитолийские музеи.

Смежные статьи Литература

• Greenhalgh P. A. L. The Year of the Four Emperors. NY, 1975
• Murison C. L. Galba, Otho and Vitellius: Careers and Controversies. Hildesheim, 1993
• Perkins C. A. Tacitus on Otho // Latomus. Vol. 52. 1993. P. 848-855
• Wellesley K. The Long Year A. D. 69. London, 1989
• Morgan G. 69 A.D.: the year of four emperors. Oxford, 2006

w.histrf.ru

ОТОН, Марк Сальвий это что такое ОТОН, Марк Сальвий: определение — История.НЭС

ОТОН, Марк Сальвий

Римский император в янв. — апр69 г. Род. 28 апр. 32 г. Умер 16 апр. 69 г.

Род Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского города Ферентина. Предки будущего императора были большей частью люди незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 г., благодаря особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком. С ранней молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечен отцом; говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца он подольстился к одной сильной при дворе вольноотпущеннице и даже притворился влюбленным в нее, хотя она и была уже дряхлой старухой. Через нее он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за сходства нравов, а по некоторым слухам — и из-за развратной с ним близости. Он был соучастником всех тайных замыслов императора (Светоний: «Отон»; 1-3). Когда Нерон влюбился в Поппею, супругу Криспина, он подослал к ней Отона. Тот соблазнил ее надеждами на благосклонность принцепса, совратил и заставил развестись с мужем. Затем он сам женился на ней, чтобы таким образом покрывать любовную связь Нерона (Плутарх: «Гальба»; 19). Интрижка эта, говорят, едва не стоила ему жизни. Неизвестно — то ли он сам влюбился в Поппею, то ли был запутан этой хитрой женщиной, но только он очень неохотно отдал Нерону свою добычу. Пишут, что он даже не хотел пускать Нерона к себе в дом, оставив его стоять перед дверьми, с мольбами и угрозами требуя доверенного другу сокровища. Такой выходки Нерон уже не мог ему простить и, разведя Отона с женой, в 58 г. сослал его под видом наместничества в далекую Луизитанию. Здесь Отон провел десять лет, управляя своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью (Светоний: «Отон»; 3).

Едва испанские легионы в июне 68 г. провозгласили Гальбу императором, Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал, что никому не уступит в опытности и умении управлять. Много дней подряд, на протяжении всего пути, он ехал с императором в одной повозке. В том же совместном путешествии он сумел снискать привязанность Виния, главного советника Гальбы, любезным обхождением и подарками, а главное, тем, что в любых обстоятельствах первенство неизменно уступал ему. Таким образом, с помощью самого Виния он прочно занимал второе место после него, обладая в то же время одним важным преимуществом: он ни у кого не вызывал зависти или злобы, потому что помогал безвозмездно каждому, кто просил о помощи, и со всеми бывал приветлив и благожелателен. Больше всего внимания проявлял он к солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с просьбами к самому императору, то к Винию или к вольноотпущенникам Икелу и Ази-атику, которые пользовались при дворе огромной силой. Всякий раз, как Отон принимал у себя Гальбу, он подкупал караульную когорту, выдавая солдатам по золотому, и, делая вид, будто чествует государя, на самом деле обманывал его и склонял войско на свою сторону. Когда Гальба стал раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет, поскольку и Виний был на его стороне. Однако Гальба остановил свой выбор на молодом Пизоне. Дая Отона его решение стало полной неожиданностью, и он воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря, что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью (Плутарх: «Гальба»; 20-21, 23). Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то ему все равно, погибнуть ли от врага в сражении или от кредиторов на форуме. Приняв решение, Отон больше не колебался и немедленно приступил к исполнению своего замысла. Очень кстати как раз накануне он предоставил одному императорскому рабу место управляющего и получил за услугу миллион сестерциев. Эти деньги стали началом всего дела (Светоний: «Отон»; 5). Через своего вольноотпущенника Ономаста Отон узнал, что два преторианца — Прокул и Ветурий — вслух

interpretive.ru