Людно конно и оружно – Конно, людно и оружно — По одной — Запоминалки — Все статьи

Глеб Чистяков. «Конно, людно и оружно». Можно ли россиянам иметь оружие?

Можно ли россиянам вернуть бывшие у них до октябрьской революции права, обсуждали 31 октября на II съезде движения «Право на оружие». На это мероприятие съехались делегаты практически всех регионов страны, а также представители иностранных общественных объединений, таких как: «Фонд второй поправки США», национальной стрелковой ассоциации США, европейского института охотничьего и спортивного оружия и других профильных общественных объединений Молдавии, Эстонии, Израиля и иных стран.

Приветственные слова  к собравшимся направили руководители двух парламентских фракций Государственной Думы — Владимир Жириновский (ЛДПР) и Сергей Миронов («Справедливая Россия»).

Основной причиной, по которой жители Российской Федерации лишены права полноценного ношения огнестрельного оружия, является теория, что народы, населяющие нашу страну, исторически являются «не вполне дееспособными», «алкоголезависимыми», с поврежденной, агрессивной этикой взаимоотношений, не имеющими культуры обращения с оружием и никогда не имевшими права на его хранение и ношение.

Опровержению этих постулатов посвящена публикация из журнала «Право на оружие» (№1 за 2013 год), посвященная истории бытования оружия, гражданской оружейной культуры и служилых сословий в древней Руси и Российской империи.

 

«Конно, людно и оружно»

Русская оружейная культура имеет историю, насчитывающую более 1000 лет.

Одна из распространенных мифологем современности гласит о некоем культурном коде, особых российских традициях, якобы не позволяющих нашим гражданам владеть оружием. Культура обращения с оружием родилась и существует где-то там, на американском Диком Западе.

А в России, за всю её историю, гражданину ничего опасней мотыги и лопаты в руки никогда не давалось. Да и то, с оглядкой и под присмотром. Так это или нет на самом деле, мы беседуем с историком, научным консультантом ряда художественных фильмов и сериалов, таких как «Раскол» (Н. Досталя), «Знахарь» (В. Никифорова)  Глебом Чистяковым.

В последнее время некоторые официальные лица и комментаторы заявляют, что в нашей стране нет и никогда не было оружейной культуры. Что россиянам в отличие, скажем, от англосаксов исторически не свойственно владение оружием. Действительно ли это так?

Ничего, кроме улыбки, эти высказывания вызвать не могут. С исторической точки зрения можно сказать, например, что передвижение в автомобильном транспорте несвойственно россиянам — широкое распространение «легковушек» в Советском Союзе началось лишь 30 лет назад.  Что касается оружия, то бесчисленные исторические источники свидетельствуют: жители наших земель, от первых славянских племен и до последних дней Российской империи, не только им владели и пользовались, но и создали одну из самых значительных и многообразных оружейных культур Европы.  

Первое упоминание о славянах и их оружии относится к IV веку нашей эры. Само основание древнерусского государства в 862 году связано не столько с призванием норманской династии на княжение, сколько с формированием вооруженной дружины, способной выполнять основные функции государства: оборонную, фискальную и распорядительную.

Во времена русско-византийских войн IX-XI веков славяне обладали разными видами оружия, включая камнеметные машины, а сами воины руссов, как утверждали греческие хронисты, обучались владению мечом с детских лет. Для отражения нашествия славянских отрядов византийцы, являющиеся представителями традиционной земледельческой культуры, были вынуждены призывать непрофессиональных ополченцев.

В ходе обороны Руси от набегов соседних народов, таких как половцы, печенеги или хазары, владение оружием  приобрело особый культурологический статус — стало не только инструментом, но символом, знаком мироустройства. В известнейшем произведении древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» встречается романтизация оружейных образов:

«Быть грому великому!
Идти дождю стрелами с Дону великого!
Ту-то копьям поломаться,
Ту-то саблям притупиться,
О шеломы половецкие!»

Во множестве могил одного из древнейших захоронений того времени, Гнездовских курганах, найдены кроме костей усопших большое количество оружия и доспехов. Это свидетельствует, что оружейная культура, или даже лучше сказать, культ оружия пронизывали всю жизнь домонгольской Руси.

Границы Киевской Руси, а впоследствии и Московского царства были пространными и уязвимыми — то здесь, то там на них совершались большие и малые набеги. Фактически страна и народ жили в постоянном мобилизационном режиме. О роли оружия в жизни нашей страны можно судить по  подсчетам, выполненным русским историком, ректором Московского университета  С. М. Соловьевым (1871—1877). 

С 1228 по1462 гг., за 234 года истории государства Российского, известно более чем о 302 войнах и различных походах, увенчавшихся 85 битвами. Около двух сотен вооруженных столкновений касались борьбы с внешним противником — татарами, литовцами, ливонцами, шведами и другими. Если к этому добавить примерно 158 эпи­зодов, связанных с осадой и обороной городов (из них 81 случай касался взятия русских населенных пунктов), то можно представить масштабы вооруженных конфликтов, количество вовлеченных в них людей и оружия, необходимость владения воинским искусством при таком уровне опасности.

Таким образом, древнерусское государство своим появлением обязано, в том числе, и оружию — как средству управления, формирования государственного аппарата, инструменту обороны и нападения.

Но, возможно, оружие принадлежало в основном профессиональным военным, дружинникам князя, а люди простые им не владели?

Княжеские дружины состояли из нескольких десятков, максимум, нескольких сотен человек. У двора великого князя Киевского могли одновременно пребывать до 400 дружинников. Для поддержания власти, фискальных функций и защиты от небольших разбойных нападений такого количества было достаточно. Однако в полноценных войнах, широкомасштабных междоусобных конфликтах, отражениях набегов кочевых племен, да и просто в защите протяженных и незащищенных границ такие небольшие дружины не могли сыграть решающей роли. Экономически государство не могло содержать значительную числом регулярную армию, а потому основой государственной безопасности и стабильности являлось всеобщее вооружение народа.   

Обладая оружием, население страны могло отражать небольшие набеги и разбойные нападения, не прибегая к помощи князя. При тех средствах связи и огромных расстояниях у людей и не было другого выхода. Княжеская дружина могла прибыть к месту нападения спустя недели, а то и месяцы, а отразить натиск внезапно появившегося отряда половцев нужно было здесь и сейчас.

Та же картина наблюдается во время значительных сражений и походов этого периода истории. Например, во время всем известной Куликовской битвы под знаменами великого князя аккумулировались огромные воинские силы — не только дружин князей, но десятки тысяч ополченцев. С XII века удельные князья и бояре были обязаны приводить в общекняжеское войско хорошо вооруженные отряды из своих крестьян и ремесленников. Известная формула «конно, людно и оружно» означала обязанность территорий (городов либо сельских населенных пунктов) поставлять соответственное количество хорошо вооруженных и обученных людей.

Из ремесленников и мелких торговцев, т. н. «черных людей», формируются целые пехотные и конные отряды. Их роль была столь значительна, что, по свидетельству летописей, войско, состоящее только из «нарочитых мужей» (княжеских дружинников), оказывалось недееспособным. Так называемая «чернь», судя по отдельным эпизодам новгородской истории XIV в., могла надевать броню, строиться в полки, участвовать вместе с боярами в городском вече в обсуждении оборонных дел. По словам новгородских летописей, войско собирается не только из бояр, но и из их слуг, лиц незнатных сословий «купеческих детей», холопов и крестьян «из всех городов и изо всех отчин». Роль простолюдинов и городских низов повышалась при экстренных мобили­зациях и при созыве (начиная со второй половины XIV в.) общерусского войска.  Примечательно, что всеобщее вооружение и создание войск из граждан нижних сословий прижилось на Руси раньше, чем в Европе. 

Еще один важный вопрос — это собственно изготовление оружия. Никаких предприятий и оружейных заводов не существовало, все делалось на заказ в местных кузнечных мастерских и хранилось дома, у заказчиков. Не случайно раскопки, проведенные на местах крупнейших сражений, подтверждают, что  большинство имеющегося в войсках оружия принадлежало частным лицам, в обычное время не занимающимся военным делом.

Среди этого оружия большинство составляют наиболее простые в применении, но, тем не менее, очень эффективные образцы: топоры, рогатины, копья и ослопы — тяжелые деревянные палицы (дубины), окованные железом или утыканные железными гвоздями. Летописи замечают по поводу выступления московских воевод против татар в 1444 г.: «пешая рать многа собрана на них и ослопы, и с топоры, и с рогатинами». Среди простолюдинов было распространено передовое по тем временам средство личной защиты — кольчуга. Кольчугу нельзя было заказать «на всякий случай», её изготовление стоило дорого и могло длиться несколько месяцев, что подтверждает самое серьезное отношение к вооружению и обороне в среде, если так можно выразиться, гражданского населения.

Как ни странно, но ручное огнестрельное оружие, впервые появившееся на Руси, приобретает распространение и хождение также в среде простолюдинов. Из ружей из-за тяжести и особенностей использования тогда невозможно было вести стрельбу с лошади, а сражаться в пешем строю дворяне и дети боярские считали для себя недостойным их социальному статусу.

Первые образцы ручного стрелкового оружия российского происхождения, найденные археологами, датируются серединой XV века. По предположению историков, эти экземпляры принадлежали жителям монастыря или небольшого городка и использовались во время нередких тогда татарских набегов. В XVI веке огнестрельное оружие появляется у разных категорий посадских и уездных людей. По мнению археолога А.Н. Кирпичникова, в числе их вооружения было не только холодное, но и огнестрельное оружие — у каждого пятого горожанина и шестого крестьянина.

Кирпичников утверждает: «Правительство добивалось того, чтобы всё городское население было вооружено и имело хотя бы пищаль и рогатину. Сельскому населению тоже желательно было иметь вооружение, например, бердыши, и, по возможности — огнестрел. Это было связано с важной ролью народного ополчения во время войн, проходивших на отечественной территории».

По сути, в XIV–XVII веках русское государство представляло собой прототип современной Швейцарии, когда граждане хранят боевое оружие у себя дома на случай внезапного вторжения или необходимости создания ополчения. Это и спасло Россию в период так называемого Смутного времени (1604–1613), когда ставшая компрадорской национальная «элита» проголосовала за лишение страны государственной самостоятельности и её расчленение в интересах иностранных держав. Народное ополчение князя Дмитрия Пожарского и купца Козьмы Минина, изгнавшее из Москвы и других городов интервентов в 1612 году, было вооружено за счет оружия, находившегося в личной собственности, либо приобретенного у частных же лиц.

С внешней опасностью, набегами и пограничными войнами немного разобрались. А какую роль играло оружие в  мирное время?

Открывая авторитетную дидактическую книгау XVI века «Домострой», современный читатель обычно бывает крайне удивлен обилием и разнообразием рецептов мясных блюд, употреблявшихся в средневековой Руси. Лебеди на меду, утка на вертеле, цапля с подливой, журавли запеченные, тетерка под шафраном, потроха гусиные, ряби (рябчики), почки заячьи верченые, солонина лосиная, зайцы в сковородах, зайцы рассольные, жаворонки —  вот лишь некоторые названия блюд старорусской кухни. Естественно, что вся эта дичь, упоминаемая в «Домострое», добывалась посредством охоты.

Охота была важнейшим и обязательным элементом распространенного на территории славянских племен типа хозяйства. Лук со стрелами, рогатина (во время войны — серьезное боевое оружие, а в мирное время — первое средство против медведей), а с XVIII века и огнестрельное оружие были обязательными атрибутами русского сельского охотника.

Добытый охотниками мех был основной статьей русского экспорта. Целые караваны пушнины везли русские купцы на рынки Европы и Азии. Мехами торговали русские в Константинополе, в странах мусульманского Востока, в горах побережья Каспийского моря, в далеком Багдаде и Хорезме, в Праге, Раффельштеттене и Линце. Источники дают все основания утверждать, что на первом месте среди товаров, вывезенных из Руси, стояли товары, добытые с помощью охоты.

Не заглядывая глубоко в историю, перенесемся на 100–150 лет назад и увидим, что весь золотой век русской классической культуры неразрывно связан с охотой. На протяжении всей новой истории охота для русского дворянства (а позднее и  разночинной интеллигенции) была практически обязательной составляющей жизни. Это отражено в произведениях Аксакова, Черкасова, Бунина, Пришвина, Тургенева, Лескова, Чехова, Бианки, Мамина–Сибиряка и многих других.

Когда литературный критик А. М. Скабичевский нечаянно зашел в гости к  Н.А.Некрасову, то был немало удивлен домашней обстановкой последнего и написал в тот же вечер: «Вошедший к нему в квартиру, не зная, кто в ней живет, ни за что не догадался бы, что это квартира литератора, и к тому же певца народного горя. Скорее можно было подумать, что здесь обитает какой-то спортсмен, который весь ушел в охотничий промысел. Во всех комнатах стояли огромные шкафы, в которых вместо книг красовались штуцера и винтовки».

Известная актриса Полина Виардо, бывшая возлюбленной самого И.С.Тургенева, зная страсть того к оружию и охоте, подарила писателю необычный ягдташ, который стал талисманом его охотничьих приключений.

Приобретение оружие для охоты не было привилегией одного дворянства. До 1917 года любой житель Российской империи мог приобрести соответствующее ружье без всякой на то лицензии.

Не меньшее значение оружие играло и в обеспечении личной безопасности. В наши дни на территории современных промысловых районов Сибири и Дальнего Востока едва ли можно встретить профессионального охотника, который хотя бы раз в жизни не подвергался нападению дикого животного. Что говорить о прошлых веках, когда столкнуться с медведем можно было, выйдя за околицу, а в голодную зимнюю пору волки запросто могли забежать во двор дома. Жители лесных деревень должны были всегда быть готовы к нападению дикого зверя, а потому быть во всеоружии.

Большие расстояния между городами, необычайно длинные торговые пути предъявляли повышенные требования к  безопасности не только богатых купеческих караванов, но и любого местного торговца.

Ватагам отчаянных лесных разбойников, рыщущим волкам и прочим опасностям нужно было что-то противопоставить. Отправляясь на торги, каждый купец запасался дубиной, хорошей сабелькой или «пищалью заговоренной».

Криминальная обстановка в русской глубинке что сейчас, что пятьсот лет назад была далека от спокойной. Разбойники формировали целые банды, имевшие своей базой лесные поселения, иногда контролировали целые уезды и городки. Они совершали походы по большим территориям, главным образом, рядом с реками — водными транспортными артериями, где можно было спокойно грабить и убивать. О первых таких походах нам известно с 1360 года. Отряды грабителей численностью в сотни и даже тысячи человек опустошали целые районы.

Известный древнерусский писатель и путешественник, тверской купец Афанасий Никитин, стал жертвой подобного разбойного нападения, когда, лишившись всего своего имущества, он волей судьбы попал в Индию. Легендарные клады «атаманов Кудеяров» были собраны из имущества сотен и тысяч ограбленных и замученных людей.

Ушкуйники (речные пираты) грабили разные суда: и царские, и посольские, и частные. Немногочисленные попытки использовать армию или полицейские силы против подобных шаек не дали никакого результата — при малейшей серьезной опасности бандиты «утекали» в леса, или превращались в «добропорядочных» рыболовов или землепашцев. Потому царская власть приняла единственно правильное решение: помочь честным соотечественникам вооружиться самим.

Пётр I уже на законодательном уровне закрепил обязанность оказывать вооруженное сопротивление разбойникам и ушкуйникам. Начальники волжских караванов подвергались государственным наказаниям, если малодушно решались отдать добро без боя. Павел I подписал указ о лишении дворянства лиц, которые подверглись нападению на реках и не оказали вооруженного сопротивления.

В ответ на участившиеся в XVIII веке нападения на корабли императоры повелевали снабдить суда и купеческие караваны оружием: «какое кто пожелает». И действительно, вскоре на мирных купеческих судах появились даже пушки — разящая картечь была куда эффективней багров и палашей. 

Пистолет или короткоствольное ружье стало обязательным атрибутом купеческой лавки, возведенной на территории сезонной ярмарки. На некоторых крупных ярмарках, таких как нижегородская (Макариевская), деловому человеку вообще было опасно находиться без оружия. Не проходило и дня, чтобы грабители и воры, съехавшиеся на ярмарку со всех уголков страны, не совершили какого-нибудь нападения. Многие прославленные, находящиеся во всероссийском розыске бандиты, нашли на нижегородской ярмарке свою смерть. И чаще всего её причиной становилась посланная метким купцом пуля.

Так со времен древней Руси и вплоть до начала XX века в России складывались традиции самообороны. В XIX веке производство огнестрельного оружия приобрело промышленные масштабы. Оно стало гораздо дешевле, надежней и доступнее простым гражданам. В журналах начала XX века разной направленности (вплоть до церковных) можно найти рекламу оружейных магазинов, разных моделей пистолетов и револьверов.

Приобретение оружия для самообороны или для охоты не считалось экстраординарным поступком. Реклама оружия соседствовала с рекламой одеколонов, пудры, папирос, швейных машинок и «настоящих столовых вин». В отличие от наших дней вокруг оружия отсутствовал зловещий ореол, а политиков и граждан занимали более серьезные вопросы, нежели бесконечные пересуды по поводу лицензирования газовых баллончиков и резинострелов. При этом в вооруженной Российской империи совершалось в 2–3 раза меньше убийств, чем в нынешней разоруженной России.

Сегодня обсуждается вопрос о разрешении казачеству носить травматическое оружие. Насколько исторически обоснован этот шаг?

Быть может, кому-то мое мнение может показаться кощунственным, но, на мой взгляд, предложение вооружать казаков травматикой больше похоже на глумление и насмешку. Казачество испокон веков обладало правом владения и открытого ношения полноценного огнестрельного и холодного оружия. 

Казачество, значительная часто которого проживала на границах государства Российского и расселялась по путям его экспансии, имело дело с самыми опасными и вооруженными врагами. Поэтому и старики, и молодежь — все были обязаны не только уметь обращаться, но и мастерски владеть оружием.

Сам архетип казака отвечал нескольким важнейшим требованиям: хранение православной веры, следование казачьим уставам и традициям, развитие навыков казачьих боевых искусств, включая владение оружием. Оружие, холодное или огнестрельное, находилось рядом с казаком практически с момента его рождения. Первый свой нож мальчик получал в 4 года, а настоящий клинок — в 14 лет. Показательно и отношение казака к оружию. В старину казак старался раздобыть в ходе боевых походов особо ценное и качественное оружие, которое потом передавалось по наследству.

Кроме практического применения, оружие несло особую родовую память — фигурировало в сказках, легендах, исторических песнях и былинах. В некоторых сказаниях казаки рыли кинжалами могилу, чтобы похоронить погибшего друга, в других — разрубали невидимые дьявольские путы казачьей шашкой, в третьих — побеждали чёрта при помощи пистолета.

Оружие, в том числе и огнестрельное, играло ритуальную роль в церковных праздниках и народном календаре. Так, в среде казаков-старообрядцев был обычай стрелять в воздух на праздник Крещения Христова в тот момент, когда священник погружает в воду крест. У них же долгие годы сохранялся обычай стрельбы на свадьбе, существующий сейчас у горских народов Кавказа. В среде донских казаков был обычай стрелять в землю у ворот, когда воин отправлялся в далекий поход. Стреляли и когда возвращались назад — целыми и невредимыми.

Оружие присутствовало и при появлении нового человека. Ожидая рождения сына, мужчины вешали у кровати будущей роженицы саблю или ружье. Если действительно рождался мальчик, все мужчины, близкие к семье родственники и друзья приносили в дар «на зубок» патроны, порох, пули, лук или стрелы. Вскоре после крещения младенца отец надевал на ребенка портупею, придерживая шашку в своей руке, сажал на коня, тем самым как бы совершая первое боевое «крещение» ребенка.  

В некоторых местностях на похоронах казака за гробом несли его оружие, а иногда и боевого коня «в полном снаряжении, с пистолетами в кобурах, вьюками». На саму домовину (намогильное покрытие в виде гробницы или домика) во время похорон клали шапку, казачью саблю и пику. Также известны захоронения казаков, где оружие помещалось в гроб рядом с телом покойного. Эта древняя, еще дохристианская традиция, как мы видим, сохранилась в казачестве на протяжении всей истории нашей страны, со времен первых княжений Киевской Руси. Старинные обычаи символизировали главное — особый, вольный характер жизни казаков и их особое государственное служение, которое еще иногда называли «данью кровью». Казаки не платили налоги, как остальное население — воинская служба была их главной податью.

В XIX — первой половине XX века, вооружение казачьих формирований уже во многом определялось органами воинской власти. Из огнестрельного оружия большое распространение получили: револьвер системы Смита-Вессона, семизарядный трехлинейный револьвер системы Нагана, винтовка Бердана. Последняя, кстати, ввиду перепроизводства, на рубеже веков стала рассверливаться до гладкого ствола и поступать в свободную продажу как охотничье оружие. В некоторых частях разрешалось пользоваться и старинным «дедовским» оружием.

На мой взгляд, современным казакам не надо цепляться за травматический резинострел и газовые пистолеты. Необходимо открыто и настойчиво добиваться разрешения на владение огнестрельным и холодным оружием, пусть с современными правилами контроля и регистрации, но именно на том уровне и в том объеме, который был доступен их предкам на протяжении веков.   

В нашей стране, да и за рубежом, снимается немало исторических кинофильмов, во многих сценах которых фигурирует оружие. Тем не менее, в кино видно немало ошибок, связанных с военной техникой, формой и стрелковым оружием. Вы неоднократно работали на съемочных площадках художественных и документальных фильмов и наверняка сможете разъяснить, что происходит с отечественным кинематографом, почему режиссеры не могут делать кино более достоверным?

Действительно, просматривая разные исторические фильмы, практически всегда можно заметить самые разные кинематографические недочеты, ошибки и ляпы. Но ошибка ошибке рознь. Очень дорого и практически невозможно задействовать в фильмах историческую военную технику. Настоящий танк «Пантера» (Sd.Kfz. 171) лишь однажды появился в художественном фильме («Падение Берлина» 1949 года). В остальных кинокартинах роль немецких танков играли совсем другие машины. «Переодетый» советский Т–44 часто играл роль «Тигра», «Пантеру» изображал Т–34, а в низкобюджетных фильмах абстрактным немецким танком чаще всего был легкий плавающий ПТ–76. Сегодня, когда в кинематографе господствует компьютерная графика, дорисовать историческую технику стало еще проще.

Большее у зрителя недоумение возникает, когда показывают несоответствующее эпохе или роду войск стрелковое оружие или военную униформу. То в фильме о наполеоновских войнах появляются марширующие пехотинцы с полуавтоматическими винтовками, то в сражениях русской-турецкой войны актеры стреляют из наганов Красной Армии, а военная форма офицеров СС снята с пошива еще за 7 лет до событий, изображенных в фильме! Казалось бы, чего проще, чем сшить правильную военную форму вместо неправильной — столько же ткани и человеческих трудочасов. А разве стоит сотни тысячи долларов несколько часов обучения артиста правильно двигаться и правильно держать в руках оружие?

При современном развитии кинематографического искусства, значительном количестве специализированной литературы, музеев, исторических клубов, коллекций оружия и обмундирования это не так сложно сделать.

Бюджеты российских картин, не говоря уже о западных, достигают 5, 10 и даже 20 миллионов долларов. Можно нанять целый штат любого военно-исторического музея, чтобы они собственными руками сшили форму, смастерили необходимый реквизит или помогли отобрать необходимые реплики или макеты оружия. Однако раз за разом российский кинематограф представляет зрителям «развесистую клюкву».

На самом деле, вопреки распространенному мнению, что ошибки в фильмах происходят по причине некомпетентности их создателей, они связаны с особенностями кинопроизводства, а также открытого пренебрежения к зрителю, культивированию принципа «пипл хавает».

Главной целью производственного формата нашего кинобизнеса является не создание высокохудожественного произведения искусства, а освоение выделенных средств. Изготовление некого кино-продукта с получением максимальной прибыли и минимальными затратами на само производство.

Успех любой исторической картины, где используется аутентичная бутафория и реквизит, закладывается задолго до того, как режиссер первый раз скомандует «Мотор». За год-два до съемок проводится огромная работа по проработке сценария, с привлечением историков, специалистов и консультантов по военной технике и оружию. После этого начинается тщательная работа художников, ассистентов по реквизиту, костюму и декорациям.

Иногда специалистам приходится готовить десятки, а то и сотни чертежей и эскизов, прежде чем будет достигнут нужный результат. Облик военной формы, знаки различия, макеты или модели военной техники, типы, виды и количество стрелкового оружия в каждой сцене и в каждом кадре должны быть утверждены задолго до первых кинопроб.

На западе такое иногда удается. Но в условиях нашего синематографа кропотливый подготовительный процесс просто неосуществим. Все, от сценария до озвучивания, делается в поспешном темпе. Кино-ляпы и курьезы начинают закладываються еще при написании синопсиса (краткого сценария – прим.), историческая достоверность которого никем не проверяется и не контролируется.

Декорации, костюмы и реквизит изготавливаются иногда практически «на коленках», во время съемок фильма, одалживаются у знакомых знакомых, покупаются в близлежащих магазинах. Продюсеры отбрасывают все, что находят для себя непонятным и неинтересным, оставляя вопросы достоверности на третьем месте по той причине, что «все равно никто ничего не заметит». В ходе работы над фильмами постоянно меняются сотрудники постановочной группы, а иногда даже режиссеры.

И вот печальный результат: в Государственной Думе обсуждают закон о квотировании. Зрителю, не желающему смотреть низкокачественное отечественное кино, будут ограничивать просмотр зарубежного.

А между тем вопрос можно было решить изменением отечественного подхода к кинопроизводству. Надеюсь, что рано или поздно это придется сделать.

ruvera.ru

Конно, людно и оружно. Личный опыт знакомства с «Mount&Blade: Warband»

Здравствуйте, мои драгоценные читатели!

Сегодня я хочу предложить вашему вниманию ни единого раза не злободневный и до мозга костей субъективный обзор компьютерной игрушки «Mount&Blade: Warband». Игрушка ни капли не новая, так что совсем не исключаю, что некоторые из вас её уже знают и любят. Потому основной акцент в разборе не столько на общих особенностях игры, сколько на личных от неё ощущениях и связанных с этим мыслях.

И да, понимаю, что ряд отзывов неизбежно будет в стиле «эти игрушки — для даунов» или «чем бы полезным занялся, раз лишнее время есть». На это могу возразить вот что. Во-первых, видеоидеоигры — они бывают разные. Есть тупые до полного изумления — и соответствующе влияющие на свою аудиторию. Есть в целом безобидные, но и особого толка в себе не содержащие. А есть и такие, которые, с одной стороны, не заставят намертво в них залипнуть, отнимая драгоценное время у чего-нибудь конструктивного, а с другой — не дадут мозгам застояться и превратиться в студень. Их я, пожалуй, назвал бы играми хорошими. И в ситуациях, когда вдруг образовался непредвиденный досуг, когда организоваться куда-нибудь в музей или филармонию уже нет времени, все книги, до которых реально дотянуться, уже прочитаны, а просто погулять — так слишком уж собачья погода, ей-ей, лучше уж погонять какую-нибудь игрушку из последней категории, чем бездумно потреблять тележвачку или тянуться к стакану. Болезненного геймерства, отнимающего всё свободное время, сам не одобряю, да и далеко не все продукты игродельной промышленности признаю достойными потребления, но, право слово, в целом не так уж этот способ времяпрепровождения безнадёжен.

«Mount&Blade: Warband» по жанру представляет собой Action/RPG с конкретными такими элементами стратегии, а по сути является симулятором средневекового ловца удачи за хвост. Сюжет отсутствует в принципе — что хотите, то и делайте. Игровой мир же представляет собой территорию некогда могучей империи Кальрадия, павшей под ударами варваров и ныне разделившейся четыре королевства, одно ханство и один султанат.

Графика по нынешним меркам — прямо скажем, никакая. Да и ко времени выхода игры она уже была вусмерть устаревшей. Но иначе было никак — игра в реальном времени моделирует военно-политическую и экономическую жизнь целого региона, а это дело весьма ресурсоёмкое.

В целом игра предоставляет возможность «идти к успеху» любым способом. Самый очевидный — силовой. То есть, возглавив отряд наёмников, ратными подвигами добиться, чтобы кто-нибудь из королей пожелал сделать вас своими вассалом, получить от него деревеньку на кормление — и оттуда уже делать карьеру феодала. Ну, или не лезть в этот дворянский гадюшник, а продолжать развиваться в качестве вольного наёмника — тут уж как кому нравится. Но этим сценарием дело не ограничивается. Также можно сделать карьеру своего рода «спортсмена» — почти всегда в каком-то из городов проходит рыцарский турнир с неплохим призовым фондом. Можно освоить профессию купца и возить какой-нибудь товар оттуда, где он дешёвый, туда, где за него неплохо заплатят. К примеру, весьма исторично гонять специи с востока на запад. Можно, поднакопив немного первоначального капитала, открыть свою мануфактуру по производству чего-нибудь рентабельного в данной местности. А ещё всё перечисленное можно делать одновременно, в любых комбинациях и пропорциях. Но это будет не так уж просто, если переборщить — можно угодить в цейтнот, плавно перетекающий в цугцванг. Особенно на уровнях сложности повыше, где случайно встреченная шайка разбойников является уже не легкоусвояемым источником диетических трофеев, а более чем серьёзной проблемой. Убить не убьют — игра лично для вас предусматривает в самом худшем случае попадание в плен, — но убыток может выйти катастрофический.

В начале игры вам будет предложен выбор, в столице какого из королевств начать игру — и на первых порах вам придётся действовать если не в интересах выбранной фракции, то уж точно ей не во вред. То есть, на практике-то вы можете поступить, как хотите, но набираемые в ваш отряд рекруты — сплошь патриоты, и воевать против законного правителя своей страны они не любят. От этого у них портится настроение. И если оно испортится до определённых пределов, бойцы начнут дезертировать. А бегать по Кальрадии в одиночку — занятие для мазохистов. Фракции на выбор представляются следующие: королевства Свад, Родок, Вегир, Норд, а также Хергитское ханство и Сарранидский султанат.

Свады — это такие усреднённые западные европейцы эпохи где-то так перед Столетней войной. То есть, на дворе у нас эпоха расцвета рыцарства — и, соответственно, рыцари основной ударной силой королевства и являются. Рыцари, скажем прямо, круты. Разнести вдребезги могут почти всё, а управу на них найти очень непросто. Но не спешите радоваться. Во-первых, рыцарей вам придётся растить самостоятельно из обыкновенных крестьян с вилами и косами. Процесс небыстрый и сопряжённый с кучей рисков. А во-вторых, рыцарь очень дорог в содержании и обслуживании. Если же вы всё-таки запасётесь терпением и организуете себе источник дохода, закрывающий их потребности, то достаточно быстро вам станет ясно, почему многие поклонники Mount&Blade играть за свадов не любят. Немного надоедает, знаете ли, когда любая проблема решается отправкой в атаку кавалерии.

Родоки — это что-то похожее на Венецию или Геную того же времени. В отличие от свадов, конница у них отсутствует, как класс. Зато со средствами противодействия чужой коннице у них полный порядок. Решается проблема просто — выстраивается линия пикинёров, за ними — линия арбалетчиков. А дальше — просто стоять и ждать, пока супостат сам разобьёт себе лоб. Однако, не стоит эту тактику переоценивать — на открытой местности свадская конница имеет обыкновение больно наказывать родоков за самонадеянность. Да и другие методы на них есть. В целом, у родоков имеется сильнейший перекос в сторону обороны, из-за чего отправка их, например, на штурм чьего-то замка очень легко оборачивается большими потерями. Что бывает весьма обидно. Но в своей родной гористой местности родоки очень круты. И, кстати, для ориентированного на торговлю персонажа начинать игру именно у них весьма комфортно.

Вегиры — это усреднённая Восточная Европа. Да, в основе своей — славянская, и даже на Русь определённые намёки можно усмотреть. Признаться, из этих соображений я за них играть и начал. Правда, уже потом, выбившись в феодалы, по образу деятельности понял, что никакие они не русаки, а очень даже ляхи. В целом же у вегиров в среде поклонников игры имеется репутация этаких сбалансированных середнячков, умеющих всё на четвёрочку. Вот только я с этим не согласен. Вегирский лучник стреляет намного лучше, чем на четвёрочку, причём, в отличие от некоторых с арбалетами, в очень хорошем темпе. Также вегиры любого рода войск очень душевно отмахиваются от житейских невзгод двуручными топорами. Но щит они почему-то считают прикольным украшением на спину, из-за чего вегирский пехотинец быстро погибает, пусть и успев расправиться с одним-двумя супостатами. А без прикрытия пехотой лучники, основная сила вегиров, долго не живут. В целом я бы сказал, что если свады — для любителей раскатывать всё и вся железным кулаком, а родоки — для тех, кому нравится выстраивать оборонительные редуты, то вегиры — это вариант для любителей агрессивной, но гибкой атакующей тактики. Ждать супостатов, выстроившись где-нибудь на холме — это не их вариант, но и безоглядно бросаться в атаку будет чревато. Оптимальный вариант для них — это аккуратно выбирать, когда какое соединение вводить в бой. Потрепали врага стрелами — пора атаковать пехотой, пехота начала вязнуть — ударить с тыла конницей. При прочих равных — работает на ура, но если выполнить какую-то часть плана не вовремя — может получиться пиррова победа. А за ней уже — или досадное поражение, или отход за подкреплениями. Пока же вегиры набирают подкрепления, их противники продвигаются вглубь территории. Если же кроме военной составляющей, то у вегиров лучше всего открывать производство. Дорого — жуть, зато отдача очень хорошая.

Норды — это самые натуральные викинги. Которые на фоне других фракций, соответствующих примерно XII веку, выглядят до жути неисторично. Но, видимо, разработчикам это показалось прикольным. Норды — вторая, после родоков, фракция без кавалерии. И из-за этого противник от них без проблем может удрать. Однако, если бой всё-таки завязался, то крови они попьют изрядно. Бьют они слабее, чем вегиры, но тоже больно, щитами при этом не пренебрегают. Лучники у них так себе, зато дешёвые. На открытой местности они предсказуемо слабы, зато при штурме и обороне крепостей очень и очень опасны. А ещё нордская пехота при сближении с противником начинает швыряться топорами, что ломает строй противника и может стать летальным сюрпризом для игрока, самонадеянно решившего встретить атакующую волну в первых рядах. Чем это великолепие компенсируется? Полной экономической бестолковостью. Города и деревни нордов раскиданы редко и на большую территорию, а вменяемый товарооборот есть только из одного города, из которого на восток едет рыба в обмен на специи. Так что или норды приступают к завоеваниям — или терпят поражение, как фракция.

Хергиты — это такие монголо-татары. Если у родоков и нордов нет кавалерии, то у хергитов нет пехоты — если, конечно, не считать за таковую необученных рекрутов, ещё не успевших обзавестись конём. Хергиты — единственная фракция, у которой есть конные лучники. Собственно, большую часть войска они и составляют. Это делает хергитскую армию очень мобильной, что приятно стратегически. Но тактически они довольно-таки унылы — спектр приёмов ограничивается «носиться вокруг противника и стрелять». Родоки таким образом избиваются крайне жестоко. Со свадами придётся попотеть, но может получиться — степная лошадка от рыцарской уходит легко. А вот с вегирами фокус не проходит — стрелять они сами умеют, и намного более метко, поскольку не несутся в этот момент во весь опор. Плюс, вегирская лошадка степную догоняет без проблем, а в ближнем бою кавалеристы у них позубастее. Вот и приходится заваливать мясом. А в штурме и обороне крепостей хергиты — это тихий ужас. Без коней вояки из них просто безобразные, и потому наказывают их все, кому не лень. Зато экономически им очень везёт — именно от хергитов везут на запад специи.

Сарраниды изображают из себя арабов. Что при этом забавно — любой сарранидский город является великолепным рынком сбыта для родокского винца. Видимо, аналога Мухаммеда в этом мире не было. А особую пикантность этому нюансу придаёт то, что разработчики игры, вообще-то, турки. Что же до чисто игровых характеристик, то разработчики, видимо, хотели сделать фракцию с сочетанием лёгкой пехоты и тяжёлой кавалерии, но удалось им это как-то сомнительно. Сарранидская пехота по факту годится только на то, чтобы сидеть в гарнизонах крепостей, поскольку в поле её избивают все, кому не лень. У свадов пехотинцы, конечно, тоже скорее вспомогательные, но не до такой же степени, в самом деле.

На этом описание игровых нюансов закончу, поскольку кому интересно — те сами всё смогут узнать, а кому не интересно — тем и не интересно. Так что перескажу напоследок небольшую игровую байку из своего опыта.

* * *

Долго и успешно пахал наёмником, пока, наконец, по истечению срока очередного контракта король не предложил трудоустроиться у него на постоянной основе, пополнив ряды его вассалов. Предложению из простого головореза Гуамоко стать благородным сэром Гуамоколатокинтом я обрадовался, тщательно выбрал герб из числа предложенных (пожалев в глубине души о невозможности загрузить свою картинку — больно уж хотелось красный стяг с серпом и молотом) и поскакал обследовать дарованные государём владения.

Владения оказались занюханной нищей деревушкой в приграничье. Это меня, впрочем, не смутило — было бы странно, в конце концов, если бы каждому новоиспечённому шевалье тут же подносили на блюдечке благоустроенный замок с кондиционером и джакузи. А что деревушка нищая — так то ведь поправимо, не так ли? В общем, вбухал я в свой феод сумасшедшие средства, но всё-таки добился от него неплохой отдачи.

И тут — война. Надёжа-государь практически тут же позвал меня со своими головорезами в общее войско, пообещав сильно осерчать, если ослушаюсь, али опоздаю. Отправился я воевать, и воевал геройски. Только пока я отдавал долг феодальному отечеству, злые вороги мою деревеньку коварно разграбили и сожгли. В порядке, значит, подрыва нашей экономики. Что же, делать нечего. Есть долг перед королём, а есть и долг перед подданными. Поскольку феодал я, али хвост собачий? Вернулся на побывку и всё более-менее восстановил.

А тут король снова кличет — извольте, сэр Гуамоко, прибыть со своей бандой на оборону нашей обожаемой столицы. Ну, столица — дело такое, её отстоять надо обязательно. Прибываю, вижу супостатские полчища. Да такие, при виде которых другие прибывшие феодалы тут же разворачиваются и драпают. Но кто-то же должен с этим что-то сделать — так почему не я? Каким-то чудом проскакиваю в осаждённый город, возглавляю оборону, кладу при этом почти всё своё воинство, кроме необученных голодранцев из резерва — но всё-таки отбиваюсь. А там и его величество с подмогой подтянулся, разогнал осаждающих. Только угадайте с одного раза, каким путём разогнанные домой пробиваться решили? Правильно, через мою многострадальную деревеньку. Пришлось всё опять восстанавливать, да и войско заново набирать.

И так, в различных вариациях, ещё раза четыре. На пятый же раз я психанул и заявил величеству, что вассалить на него мне более не интересно, а деревенькой своей он может подавиться. А то вздумал — сам жирует, а дыры бедным сэром Гуамоко затыкает. И впредь, прежде чем радостно приносить вассальную присягу по первому же зову, я стал аккуратно смотреть, что за некондицию мне пытаются впарить под видом феода и насколько велика вероятность, что какой-нибудь гад сожжёт его при первом же конфликте.

А ещё я отчасти понял, почему средневековые феодалы часто вопреки вассальным клятвам имели своих сюзеренов в виду. И что хоть за такой фортель величество меня противу логики на дыбу не отправил, игрушка, в общем-то, во многом историчная.

cont.ws

‘Конно, людно и оружно’

Дэмьен 11-05-2014 07:50

Движение ‘Право на оружие’

9 мая 2014 в 15:30

‘Конно, людно и оружно’

Основной причиной, по которой жители Российской Федерации лишены права полноценного ношения огнестрельного оружия, является теория, что народы, населяющие нашу страну, исторически являются ‘не вполне дееспособными’, ‘алкоголезависимыми’, с поврежденной, агрессивной этикой взаимоотношений, не имеющими культуры обращения с оружием и никогда не имевшими права на его хранение и ношение.

Опровержению этих постулатов посвящена публикация из журнала ‘Право на оружие’ (?1 за 2013 год), посвященная истории бытования оружия, гражданской оружейной культуры и служилых сословий в древней Руси и Российской империи.

Большой материал по ссылке: http://pravonaoryzhie.ru/konno-lyudno-i-oruzhno/

Дэмьен 11-05-2014 08:01

Можно ли россиянам вернуть бывшие у них до октябрьской революции права, обсуждали 31 октября на II съезде движения ‘Право на оружие’. На это мероприятие съехались делегаты практически всех регионов страны, а также представители иностранных общественных объединений, таких как: ‘Фонд второй поправки США’, национальной стрелковой ассоциации США, европейского института охотничьего и спортивного оружия и других профильных общественных объединений Молдавии, Эстонии, Израиля и иных стран.

Приветственные слова к собравшимся направили руководители двух парламентских фракций Государственной Думы — Владимир Жириновский (ЛДПР) и Сергей Миронов (‘Справедливая Россия’).

На съезде выступает депутат Государственной Думы от фракции ЛДПР Роман Худяков

Основной причиной, по которой жители Российской Федерации лишены права полноценного ношения огнестрельного оружия, является теория, что народы, населяющие нашу страну, исторически являются ‘не вполне дееспособными’, ‘алкоголезависимыми’, с поврежденной, агрессивной этикой взаимоотношений, не имеющими культуры обращения с оружием и никогда не имевшими права на его хранение и ношение.

Опровержению этих постулатов посвящена публикация из журнала ‘Право на оружие’ (?1 за 2013 год), посвященная истории бытования оружия, гражданской оружейной культуры и служилых сословий в древней Руси и Российской империи.

Русская оружейная культура имеет историю, насчитывающую более 1000 лет.

Одна из распространенных мифологем современности гласит о некоем культурном коде, особых российских традициях, якобы не позволяющих нашим гражданам владеть оружием. Культура обращения с оружием родилась и существует где-то там, на американском Диком Западе.

А в России, за всю её историю, гражданину ничего опасней мотыги и лопаты в руки никогда не давалось. Да и то, с оглядкой и под присмотром. Так это или нет на самом деле, мы беседуем с историком, научным консультантом ряда художественных фильмов и сериалов, таких как ‘Раскол’ (Н. Досталя), ‘Знахарь’ (В. Никифорова) Глебом Чистяковым.

В последнее время некоторые официальные лица и комментаторы заявляют, что в нашей стране нет и никогда не было оружейной культуры. Что россиянам в отличие, скажем, от англосаксов исторически не свойственно владение оружием. Действительно ли это так?

Ничего, кроме улыбки, эти высказывания вызвать не могут. С исторической точки зрения можно сказать, например, что передвижение в автомобильном транспорте несвойственно россиянам — широкое распространение ‘легковушек’ в Советском Союзе началось лишь 30 лет назад. Что касается оружия, то бесчисленные исторические источники свидетельствуют: жители наших земель, от первых славянских племен и до последних дней Российской империи, не только им владели и пользовались, но и создали одну из самых значительных и многообразных оружейных культур Европы.

Первое упоминание о славянах и их оружии относится к IV веку нашей эры. Само основание древнерусского государства в 862 году связано не столько с призванием норманской династии на княжение, сколько с формированием вооруженной дружины, способной выполнять основные функции государства: оборонную, фискальную и распорядительную.

Во времена русско-византийских войн IX-XI веков славяне обладали разными видами оружия, включая камнеметные машины, а сами воины руссов, как утверждали греческие хронисты, обучались владению мечом с детских лет. Для отражения нашествия славянских отрядов византийцы, являющиеся представителями традиционной земледельческой культуры, были вынуждены призывать непрофессиональных ополченцев.

В ходе обороны Руси от набегов соседних народов, таких как половцы, печенеги или хазары, владение оружием приобрело особый культурологический статус — стало не только инструментом, но символом, знаком мироустройства. В известнейшем произведении древнерусской литературы ‘Слово о полку Игореве’ встречается романтизация оружейных образов:

‘Быть грому великому!
Идти дождю стрелами с Дону великого!
Ту-то копьям поломаться,
Ту-то саблям притупиться,
О шеломы половецкие!’

Во множестве могил одного из древнейших захоронений того времени, Гнездовских курганах, найдены кроме костей усопших большое количество оружия и доспехов. Это свидетельствует, что оружейная культура, или даже лучше сказать, культ оружия пронизывали всю жизнь домонгольской Руси.

Границы Киевской Руси, а впоследствии и Московского царства были пространными и уязвимыми — то здесь, то там на них совершались большие и малые набеги. Фактически страна и народ жили в постоянном мобилизационном режиме. О роли оружия в жизни нашей страны можно судить по подсчетам, выполненным русским историком, ректором Московского университета С. М. Соловьевым (1871-1877).

С 1228 по1462 гг., за 234 года истории государства Российского, известно более чем о 302 войнах и различных походах, увенчавшихся 85 битвами. Около двух сотен вооруженных столкновений касались борьбы с внешним противником — татарами, литовцами, ливонцами, шведами и другими. Если к этому добавить примерно 158 эпи-зодов, связанных с осадой и обороной городов (из них 81 случай касался взятия русских населенных пунктов), то можно представить масштабы вооруженных конфликтов, количество вовлеченных в них людей и оружия, необходимость владения воинским искусством при таком уровне опасности.

Таким образом, древнерусское государство своим появлением обязано, в том числе, и оружию — как средству управления, формирования государственного аппарата, инструменту обороны и нападения.

Но, возможно, оружие принадлежало в основном профессиональным военным, дружинникам князя, а люди простые им не владели?

Княжеские дружины состояли из нескольких десятков, максимум, нескольких сотен человек. У двора великого князя Киевского могли одновременно пребывать до 400 дружинников. Для поддержания власти, фискальных функций и защиты от небольших разбойных нападений такого количества было достаточно. Однако в полноценных войнах, широкомасштабных междоусобных конфликтах, отражениях набегов кочевых племен, да и просто в защите протяженных и незащищенных границ такие небольшие дружины не могли сыграть решающей роли. Экономически государство не могло содержать значительную числом регулярную армию, а потому основой государственной безопасности и стабильности являлось всеобщее вооружение народа.

Обладая оружием, население страны могло отражать небольшие набеги и разбойные нападения, не прибегая к помощи князя. При тех средствах связи и огромных расстояниях у людей и не было другого выхода. Княжеская дружина могла прибыть к месту нападения спустя недели, а то и месяцы, а отразить натиск внезапно появившегося отряда половцев нужно было здесь и сейчас.

Та же картина наблюдается во время значительных сражений и походов этого периода истории. Например, во время всем известной Куликовской битвы под знаменами великого князя аккумулировались огромные воинские силы — не только дружин князей, но десятки тысяч ополченцев. С XII века удельные князья и бояре были обязаны приводить в общекняжеское войско хорошо вооруженные отряды из своих крестьян и ремесленников. Известная формула ‘конно, людно и оружно’ означала обязанность территорий (городов либо сельских населенных пунктов) поставлять соответственное количество хорошо вооруженных и обученных людей.

Из ремесленников и мелких торговцев, т. н. ‘черных людей’, формируются целые пехотные и конные отряды. Их роль была столь значительна, что, по свидетельству летописей, войско, состоящее только из ‘нарочитых мужей’ (княжеских дружинников), оказывалось недееспособным. Так называемая ‘чернь’, судя по отдельным эпизодам новгородской истории XIV в., могла надевать броню, строиться в полки, участвовать вместе с боярами в городском вече в обсуждении оборонных дел. По словам новгородских летописей, войско собирается не только из бояр, но и из их слуг, лиц незнатных сословий ‘купеческих детей’, холопов и крестьян ‘из всех городов и изо всех отчин’. Роль простолюдинов и городских низов повышалась при экстренных мобили-зациях и при созыве (начиная со второй половины XIV в.) общерусского войска. Примечательно, что всеобщее вооружение и создание войск из граждан нижних сословий прижилось на Руси раньше, чем в Европе.

Еще один важный вопрос — это собственно изготовление оружия. Никаких предприятий и оружейных заводов не существовало, все делалось на заказ в местных кузнечных мастерских и хранилось дома, у заказчиков. Не случайно раскопки, проведенные на местах крупнейших сражений, подтверждают, что большинство имеющегося в войсках оружия принадлежало частным лицам, в обычное время не занимающимся военным делом.

Среди этого оружия большинство составляют наиболее простые в применении, но, тем не менее, очень эффективные образцы: топоры, рогатины, копья и ослопы — тяжелые деревянные палицы (дубины), окованные железом или утыканные железными гвоздями. Летописи замечают по поводу выступления московских воевод против татар в 1444 г.: ‘пешая рать многа собрана на них и ослопы, и с топоры, и с рогатинами’. Среди простолюдинов было распространено передовое по тем временам средство личной защиты — кольчуга. Кольчугу нельзя было заказать ‘на всякий случай’, её изготовление стоило дорого и могло длиться несколько месяцев, что подтверждает самое серьезное отношение к вооружению и обороне в среде, если так можно выразиться, гражданского населения.

Как ни странно, но ручное огнестрельное оружие, впервые появившееся на Руси, приобретает распространение и хождение также в среде простолюдинов. Из ружей из-за тяжести и особенностей использования тогда невозможно было вести стрельбу с лошади, а сражаться в пешем строю дворяне и дети боярские считали для себя недостойным их социальному статусу.

Первые образцы ручного стрелкового оружия российского происхождения, найденные археологами, датируются серединой XV века. По предположению историков, эти экземпляры принадлежали жителям монастыря или небольшого городка и использовались во время нередких тогда татарских набегов. В XVI веке огнестрельное оружие появляется у разных категорий посадских и уездных людей. По мнению археолога А.Н. Кирпичникова, в числе их вооружения было не только холодное, но и огнестрельное оружие — у каждого пятого горожанина и шестого крестьянина.

Кирпичников утверждает: ‘Правительство добивалось того, чтобы всё городское население было вооружено и имело хотя бы пищаль и рогатину. Сельскому населению тоже желательно было иметь вооружение, например, бердыши, и, по возможности — огнестрел. Это было связано с важной ролью народного ополчения во время войн, проходивших на отечественной территории’.

По сути, в XIV-XVII веках русское государство представляло собой прототип современной Швейцарии, когда граждане хранят боевое оружие у себя дома на случай внезапного вторжения или необходимости создания ополчения. Это и спасло Россию в период так называемого Смутного времени (1604-1613), когда ставшая компрадорской национальная ‘элита’ проголосовала за лишение страны государственной самостоятельности и её расчленение в интересах иностранных держав. Народное ополчение князя Дмитрия Пожарского и купца Козьмы Минина, изгнавшее из Москвы и других городов интервентов в 1612 году, было вооружено за счет оружия, находившегося в личной собственности, либо приобретенного у частных же лиц.

С внешней опасностью, набегами и пограничными войнами немного разобрались. А какую роль играло оружие в мирное время?

Открывая авторитетную дидактическую книгау XVI века ‘Домострой’, современный читатель обычно бывает крайне удивлен обилием и разнообразием рецептов мясных блюд, употреблявшихся в средневековой Руси. Лебеди на меду, утка на вертеле, цапля с подливой, журавли запеченные, тетерка под шафраном, потроха гусиные, ряби (рябчики), почки заячьи верченые, солонина лосиная, зайцы в сковородах, зайцы рассольные, жаворонки — вот лишь некоторые названия блюд старорусской кухни. Естественно, что вся эта дичь, упоминаемая в ‘Домострое’, добывалась посредством охоты.

Охота была важнейшим и обязательным элементом распространенного на территории славянских племен типа хозяйства. Лук со стрелами, рогатина (во время войны — серьезное боевое оружие, а в мирное время — первое средство против медведей), а с XVIII века и огнестрельное оружие были обязательными атрибутами русского сельского охотника.

Добытый охотниками мех был основной статьей русского экспорта. Целые караваны пушнины везли русские купцы на рынки Европы и Азии. Мехами торговали русские в Константинополе, в странах мусульманского Востока, в горах побережья Каспийского моря, в далеком Багдаде и Хорезме, в Праге, Раффельштеттене и Линце. Источники дают все основания утверждать, что на первом месте среди товаров, вывезенных из Руси, стояли товары, добытые с помощью охоты.

Не заглядывая глубоко в историю, перенесемся на 100-150 лет назад и увидим, что весь золотой век русской классической культуры неразрывно связан с охотой. На протяжении всей новой истории охота для русского дворянства (а позднее и разночинной интеллигенции) была практически обязательной составляющей жизни. Это отражено в произведениях Аксакова, Черкасова, Бунина, Пришвина, Тургенева, Лескова, Чехова, Бианки, Мамина-Сибиряка и многих других.

Когда литературный критик А. М. Скабичевский нечаянно зашел в гости к Н.А.Некрасову, то был немало удивлен домашней обстановкой последнего и написал в тот же вечер: ‘Вошедший к нему в квартиру, не зная, кто в ней живет, ни за что не догадался бы, что это квартира литератора, и к тому же певца народного горя. Скорее можно было подумать, что здесь обитает какой-то спортсмен, который весь ушел в охотничий промысел. Во всех комнатах стояли огромные шкафы, в которых вместо книг красовались штуцера и винтовки’.

Известная актриса Полина Виардо, бывшая возлюбленной самого И.С.Тургенева, зная страсть того к оружию и охоте, подарила писателю необычный ягдташ, который стал талисманом его охотничьих приключений.

Приобретение оружие для охоты не было привилегией одного дворянства. До 1917 года любой житель Российской империи мог приобрести соответствующее ружье без всякой на то лицензии.

Не меньшее значение оружие играло и в обеспечении личной безопасности. В наши дни на территории современных промысловых районов Сибири и Дальнего Востока едва ли можно встретить профессионального охотника, который хотя бы раз в жизни не подвергался нападению дикого животного. Что говорить о прошлых веках, когда столкнуться с медведем можно было, выйдя за околицу, а в голодную зимнюю пору волки запросто могли забежать во двор дома. Жители лесных деревень должны были всегда быть готовы к нападению дикого зверя, а потому быть во всеоружии.

Большие расстояния между городами, необычайно длинные торговые пути предъявляли повышенные требования к безопасности не только богатых купеческих караванов, но и любого местного торговца.

Ватагам отчаянных лесных разбойников, рыщущим волкам и прочим опасностям нужно было что-то противопоставить. Отправляясь на торги, каждый купец запасался дубиной, хорошей сабелькой или ‘пищалью заговоренной’.

Криминальная обстановка в русской глубинке что сейчас, что пятьсот лет назад была далека от спокойной. Разбойники формировали целые банды, имевшие своей базой лесные поселения, иногда контролировали целые уезды и городки. Они совершали походы по большим территориям, главным образом, рядом с реками — водными транспортными артериями, где можно было спокойно грабить и убивать. О первых таких походах нам известно с 1360 года. Отряды грабителей численностью в сотни и даже тысячи человек опустошали целые районы.

Известный древнерусский писатель и путешественник, тверской купец Афанасий Никитин, стал жертвой подобного разбойного нападения, когда, лишившись всего своего имущества, он волей судьбы попал в Индию. Легендарные клады ‘атаманов Кудеяров’ были собраны из имущества сотен и тысяч ограбленных и замученных людей.

Ушкуйники — фрагмент старинной рукописиУшкуйники (речные пираты) грабили разные суда: и царские, и посольские, и частные. Немногочисленные попытки использовать армию или полицейские силы против подобных шаек не дали никакого результата — при малейшей серьезной опасности бандиты ‘утекали’ в леса, или превращались в ‘добропорядочных’ рыболовов или землепашцев. Потому царская власть приняла единственно правильное решение: помочь честным соотечественникам вооружиться самим.

Пётр I уже на законодательном уровне закрепил обязанность оказывать вооруженное сопротивление разбойникам и ушкуйникам. Начальники волжских караванов подвергались государственным наказаниям, если малодушно решались отдать добро без боя. Павел I подписал указ о лишении дворянства лиц, которые подверглись нападению на реках и не оказали вооруженного сопротивления.

В ответ на участившиеся в XVIII веке нападения на корабли императоры повелевали снабдить суда и купеческие караваны оружием: ‘какое кто пожелает’. И действительно, вскоре на мирных купеческих судах появились даже пушки — разящая картечь была куда эффективней багров и палашей.

Пистолет или короткоствольное ружье стало обязательным атрибутом купеческой лавки, возведенной на территории сезонной ярмарки. На некоторых крупных ярмарках, таких как нижегородская (Макариевская), деловому человеку вообще было опасно находиться без оружия. Не проходило и дня, чтобы грабители и воры, съехавшиеся на ярмарку со всех уголков страны, не совершили какого-нибудь нападения. Многие прославленные, находящиеся во всероссийском розыске бандиты, нашли на нижегородской ярмарке свою смерть. И чаще всего её причиной становилась посланная метким купцом пуля.

Так со времен древней Руси и вплоть до начала XX века в России складывались традиции самообороны. В XIX веке производство огнестрельного оружия приобрело промышленные масштабы. Оно стало гораздо дешевле, надежней и доступнее простым гражданам. В журналах начала XX века разной направленности (вплоть до церковных) можно найти рекламу оружейных магазинов, разных моделей пистолетов и револьверов.

Приобретение оружия для самообороны или для охоты не считалось экстраординарным поступком. Реклама оружия соседствовала с рекламой одеколонов, пудры, папирос, швейных машинок и ‘настоящих столовых вин’. В отличие от наших дней вокруг оружия отсутствовал зловещий ореол, а политиков и граждан занимали более серьезные вопросы, нежели бесконечные пересуды по поводу лицензирования газовых баллончиков и резинострелов. При этом в вооруженной Российской империи совершалось в 2-3 раза меньше убийств, чем в нынешней разоруженной России.

Сегодня обсуждается вопрос о разрешении казачеству носить травматическое оружие. Насколько исторически обоснован этот шаг?

Быть может, кому-то мое мнение может показаться кощунственным, но, на мой взгляд, предложение вооружать казаков травматикой больше похоже на глумление и насмешку. Казачество испокон веков обладало правом владения и открытого ношения полноценного огнестрельного и холодного оружия.

Казачество, значительная часто которого проживала на границах государства Российского и расселялась по путям его экспансии, имело дело с самыми опасными и вооруженными врагами. Поэтому и старики, и молодежь — все были обязаны не только уметь обращаться, но и мастерски владеть оружием.

Сам архетип казака отвечал нескольким важнейшим требованиям: хранение православной веры, следование казачьим уставам и традициям, развитие навыков казачьих боевых искусств, включая владение оружием. Оружие, холодное или огнестрельное, находилось рядом с казаком практически с момента его рождения. Первый свой нож мальчик получал в 4 года, а настоящий клинок — в 14 лет. Показательно и отношение казака к оружию. В старину казак старался раздобыть в ходе боевых походов особо ценное и качественное оружие, которое потом передавалось по наследству.

Кроме практического применения, оружие несло особую родовую память — фигурировало в сказках, легендах, исторических песнях и былинах. В некоторых сказаниях казаки рыли кинжалами могилу, чтобы похоронить погибшего друга, в других — разрубали невидимые дьявольские путы казачьей шашкой, в третьих — побеждали чёрта при помощи пистолета.

Оружие, в том числе и огнестрельное, играло ритуальную роль в церковных праздниках и народном календаре. Так, в среде казаков-старообрядцев был обычай стрелять в воздух на праздник Крещения Христова в тот момент, когда священник погружает в воду крест. У них же долгие годы сохранялся обычай стрельбы на свадьбе, существующий сейчас у горских народов Кавказа. В среде донских казаков был обычай стрелять в землю у ворот, когда воин отправлялся в далекий поход. Стреляли и когда возвращались назад — целыми и невредимыми.

Оружие присутствовало и при появлении нового человека. Ожидая рождения сына, мужчины вешали у кровати будущей роженицы саблю или ружье. Если действительно рождался мальчик, все мужчины, близкие к семье родственники и друзья приносили в дар ‘на зубок’ патроны, порох, пули, лук или стрелы. Вскоре после крещения младенца отец надевал на ребенка портупею, придерживая шашку в своей руке, сажал на коня, тем самым как бы совершая первое боевое ‘крещение’ ребенка.

В некоторых местностях на похоронах казака за гробом несли его оружие, а иногда и боевого коня ‘в полном снаряжении, с пистолетами в кобурах, вьюками’. На саму домовину (намогильное покрытие в виде гробницы или домика) во время похорон клали шапку, казачью саблю и пику. Также известны захоронения казаков, где оружие помещалось в гроб рядом с телом покойного. Эта древняя, еще дохристианская традиция, как мы видим, сохранилась в казачестве на протяжении всей истории нашей страны, со времен первых княжений Киевской Руси. Старинные обычаи символизировали главное — особый, вольный характер жизни казаков и их особое государственное служение, которое еще иногда называли ‘данью кровью’. Казаки не платили налоги, как остальное население — воинская служба была их главной податью.

В XIX — первой половине XX века, вооружение казачьих формирований уже во многом определялось органами воинской власти. Из огнестрельного оружия большое распространение получили: револьвер системы Смита-Вессона, семизарядный трехлинейный револьвер системы Нагана, винтовка Бердана. Последняя, кстати, ввиду перепроизводства, на рубеже веков стала рассверливаться до гладкого ствола и поступать в свободную продажу как охотничье оружие. В некоторых частях разрешалось пользоваться и старинным ‘дедовским’ оружием.

На мой взгляд, современным казакам не надо цепляться за травматический резинострел и газовые пистолеты. Необходимо открыто и настойчиво добиваться разрешения на владение огнестрельным и холодным оружием, пусть с современными правилами контроля и регистрации, но именно на том уровне и в том объеме, который был доступен их предкам на протяжении веков.

В нашей стране, да и за рубежом, снимается немало исторических кинофильмов, во многих сценах которых фигурирует оружие. Тем не менее, в кино видно немало ошибок, связанных с военной техникой, формой и стрелковым оружием. Вы неоднократно работали на съемочных площадках художественных и документальных фильмов и наверняка сможете разъяснить, что происходит с отечественным кинематографом, почему режиссеры не могут делать кино более достоверным?

Действительно, просматривая разные исторические фильмы, практически всегда можно заметить самые разные кинематографические недочеты, ошибки и ляпы. Но ошибка ошибке рознь. Очень дорого и практически невозможно задействовать в фильмах историческую военную технику. Настоящий танк ‘Пантера’ (Sd.Kfz. 171) лишь однажды появился в художественном фильме (‘Падение Берлина’ 1949 года). В остальных кинокартинах роль немецких танков играли совсем другие машины. ‘Переодетый’ советский Т-44 часто играл роль ‘Тигра’, ‘Пантеру’ изображал Т-34, а в низкобюджетных фильмах абстрактным немецким танком чаще всего был легкий плавающий ПТ-76. Сегодня, когда в кинематографе господствует компьютерная графика, дорисовать историческую технику стало еще проще.

В советских кинофильмах роль американской автоматической винтовки часто играл немецкий автомат SturmGewehr 44 к которому приваривали ручку. На фото — Эд Блэк, персонаж отечественного фильма ‘Мираж’ (1983 г.) и STG 44 загримированная в М-16

guns.allzip.org

Конно, людно и оружно. Как плохому стрелку «менталитет» мешает.

Один из излюбленных аргументов о том, почему русскому народу нельзя разрешать владеть пистолетами – ссылки на пресловутый «менталитет».
Само наличие «менталитета» не доказано. Тем более нелепо списывать на него какие-то социальные процессы. В истории России, пережившей неимоверное количество потрясений, это особенно ясно. Ведь у нас даже такое понятие как «крестьянская культура» успело пережить и общинность, и столыпинскую «приватизацию», и раскулачивание, и коллективизацию, и возврат к дикому фермерству. О каком «менталитете» можно говорить, если при жизни лишь одного поколения эту «крестьянскую культуру» крутили в разные стороны…
На Руси и в Российской империи оружие было легально доступно всем, а уровень преступности был в разы ниже современного. В СССР до 1970-х годов охотничье оружие продавалось свободно и без лицензии, а уровень преступности также был ниже современного. В Советском Союзе была начальная военная подготовка, нарезные «мелкашки» хранились прямо в школах, общество было ориентированно на массовую мобилизацию; и до сих пор в России сохранился крупнейший в мире военный резерв.
Страна веками жила в состоянии войны, массового призыва и мобилизации, почти не зная мирных времён. Гражданское население в этих процессах участвовало веками, хранило оружие, приходя на военные сборы «конно, людно и оружно». Пэтому говорить об отсутствии в нашей народной культуре оружия – значит, просто расписаться в незнании истории своей страны.
На нашем фоне даже оружейные традиции в США смотрятся как крайний пацифизм.

Если уж и браться за обобщения, то русский менталитет – это менталитет воинов-империалистов, интернационалистов, казаков и партизан. Нам традиции, исторические факты и имидж велят держать под подушкой наш национальный символ, автомат Калашникова. И, вероятно, из-за диссонанса между нашей великой историей, нашей психологией и мелочным абсурдом государственных запретов, народ и спивается, не помещаясь в существующее «правовое поле».
Русские эмигранты в других странах и даже русские в Прибалтике, образующие там целые города, даже в условиях поражения в политических правах обладают правом на владение короткоствольным нарезным оружием, т.е. пистолетами. При этом они не демонстрируют массового девиантного поведения. Даже во время массового побоища при переносе статуи «Бронзового солдата» не было стрельбы. Хотя повод был.
Если присмотреться к самой России, то, например менталитет горцев, оказывается не таким уж плохим. Северокавказский регион, будучи до зубов вооружённым, не демонстрирует какой-то особенно высокой преступности. Даже политически ориентированный терроризм не образует статистически значимых масштабов преступности. А в части обычной насильственной преступности Северный Кавказ является одним из наиболее безопасных регионов в стране.
Даже русские в Москве не такие плохие. Столица, будучи одним из самых вооружённых регионов в стране (30% гражданского оружия), обладает уровнем преступности, в два-три раза ниже, чем в среднем по России. Одно уголовное дело по статье «убийство» приходится в среднем на каждые 25000 москвичей, или на 163000 владельцев легального оружия. Т.е. последние по этому показателю более законопослушные, чем обычные граждане, в 6,5 раз.
Даже по уровню пьянства русские не являются мировыми лидерами, значительно уступая, например, чехам, эстонцам и молдаванам. В этих странах пистолеты разрешены, но роста преступности там тоже не произошло, уровень безопасности в разы выше, чем в России.
Так на чём основаны рассуждения про «менталитет», кроме субъективной русофобии? Да, у нас высокий уровень насильственной преступности, но какие основания из этого делать вывод об ущербности населения? При чём здесь гражданское оружие, которое в преступлениях фактически не применяется? И почему 6,5 миллионов владельцев гражданского оружия не демонстрируют тех проблем, которые им постоянно приписывают? Почему эти реально вооружённые граждане не перестреляли друг друга из гораздо более мощного и убойного оружия, чем пистолеты?
Проблемы, конечно же, как всегда, в головах. А ещё и в том, что граждане очень плохо информированы об оружии. Более половины населения даже не в курсе, что они вправе приобретать длинноствольное оружие в целях самообороны. Именно этот массив населения составляет большинство противников короткоствольного нарезного оружия (пистолетов).
Решить всё это можно за счёт изменения законодательства об оружии.
В стране никогда не будет массовой и высокой оружейной культуры, пока люди не смогут оружием владеть и знать о нём. Ведь сейчас фактически запрещена даже реклама оружия; а это создает условия, при которых люди узнают об оружии лишь по резонансным трагедиям, «раскрученным» в СМИ. Это то же самое, как если бы в условиях запрета рекламы автомобилей люди знали об авто лишь по репортажам о ДТП.

М.Бутина

bigkolobok.livejournal.com

Барнаул | Конно, людно и оружно: как плохому стрелку «менталитет» мешает — БезФормата

Политолог Мариня Бутина на сайте   narpolit.com опубликовала любопытный комментарий под заголовком «Конно, людно и оружно: как плохому стрелку «менталитет» мешает». Предлагаем читателям ИА «Амител» с ним ознакомиться.

Один из излюбленных аргументов о том, почему русскому народу нельзя разрешать владеть пистолетами – ссылки на пресловутый «менталитет».
Само наличие «менталитета» не доказано. Тем более нелепо списывать на него какие-то социальные процессы. В истории России, пережившей неимоверное количество потрясений, это особенно ясно. Ведь у нас даже такое понятие как «крестьянская культура» успело пережить и общинность, и столыпинскую «приватизацию», и раскулачивание, и коллективизацию, и возврат к дикому фермерству. О каком «менталитете» можно говорить, если при жизни лишь одного поколения эту «крестьянскую культуру» крутили в разные стороны…
На Руси и в Российской империи оружие было легально доступно всем, а уровень преступности был в разы ниже современного. В СССР до 1970-х годов охотничье оружие продавалось свободно и без лицензии, а уровень преступности также был ниже современного. В Советском Союзе была начальная военная подготовка, нарезные «мелкашки» хранились прямо в школах, общество было ориентированно на массовую мобилизацию; и до сих пор в России сохранился крупнейший в мире военный резерв.
Страна веками жила в состоянии войны, массового призыва и мобилизации, почти не зная мирных времён. Гражданское население в этих процессах участвовало веками, хранило оружие, приходя на военные сборы «конно, людно и оружно». Пэтому говорить об отсутствии в нашей народной культуре оружия – значит, просто расписаться в незнании истории своей страны.
На нашем фоне даже оружейные традиции в США смотрятся как крайний пацифизм.
Если уж и браться за обобщения, то русский менталитет – это менталитет воинов-империалистов, интернационалистов, казаков и партизан. Нам традиции, исторические факты и имидж велят держать под подушкой наш национальный символ, автомат Калашникова. И, вероятно, из-за диссонанса между нашей великой историей, нашей психологией и мелочным абсурдом государственных запретов, народ и спивается, не помещаясь в существующее «правовое поле».
Русские эмигранты в других странах и даже русские в Прибалтике, образующие там целые города, даже в условиях поражения в политических правах обладают правом на владение короткоствольным нарезным оружием, т.е. пистолетами. При этом они не демонстрируют массового девиантного поведения. Даже во время массового побоища при переносе статуи «Бронзового солдата» не было стрельбы. Хотя повод был.
Если присмотреться к самой России, то, например менталитет горцев, оказывается не таким уж плохим. Северокавказский регион, будучи до зубов вооружённым, не демонстрирует какой-то особенно высокой преступности. Даже политически ориентированный терроризм не образует статистически значимых масштабов преступности. А в части обычной насильственной преступности Северный Кавказ является одним из наиболее безопасных регионов в стране.
Даже русские в Москве не такие плохие. Столица, будучи одним из самых вооружённых регионов в стране (30% гражданского оружия), обладает уровнем преступности, в два-три раза ниже, чем в среднем по России. Одно уголовное дело по статье «убийство» приходится в среднем на каждые 25000 москвичей, или на 163000 владельцев легального оружия. Т.е. последние по этому показателю более законопослушные, чем обычные граждане, в 6,5 раз.
Даже по уровню пьянства русские не являются мировыми лидерами, значительно уступая, например, чехам, эстонцам и молдаванам. В этих странах пистолеты разрешены, но роста преступности там тоже не произошло, уровень безопасности в разы выше, чем в России.
Так на чём основаны рассуждения про «менталитет», кроме субъективной русофобии? Да, у нас высокий уровень насильственной преступности, но какие основания из этого делать вывод об ущербности населения? При чём здесь гражданское оружие, которое в преступлениях фактически не применяется? И почему 6,5 миллионов владельцев гражданского оружия не демонстрируют тех проблем, которые им постоянно приписывают? Почему эти реально вооружённые граждане не перестреляли друг друга из гораздо более мощного и убойного оружия, чем пистолеты?
Проблемы, конечно же, как всегда, в головах. А ещё и в том, что граждане очень плохо информированы об оружии. Более половины населения даже не в курсе, что они вправе приобретать длинноствольное оружие в целях самообороны. Именно этот массив населения составляет большинство противников короткоствольного нарезного оружия (пистолетов).
Решить всё это можно за счёт изменения законодательства об оружии.
В стране никогда не будет массовой и высокой оружейной культуры, пока люди не смогут оружием владеть и знать о нём. Ведь сейчас фактически запрещена даже реклама оружия; а это создает условия, при которых люди узнают об оружии лишь по резонансным трагедиям, «раскрученным» в СМИ. Это то же самое, как если бы в условиях запрета рекламы автомобилей люди знали об авто лишь по репортажам о ДТП.

barnaul.bezformata.com

РУССКАЯ АРМИЯ — это… Что такое РУССКАЯ АРМИЯ?

сухопутные вооруж. силы России до Вел. Окт. социалистич. революции. Служа орудием внеш. и внутр. политики господствующих классов, Р. а. совершенствовала организацию и воен. иск-во в условиях упорной борьбы рус. народа за целостность, самостоятельность и независимость Рус. гос-ва. На протяжении мн. веков основу вооруж. сил составляли сухопутные войска. Русский военно-морской флот стал играть заметную роль лишь с 18 в.

Р. а. в период Древнерус. гос-ва и феод. раздробленности (9-15 вв.). В 6-8 вв. вожди славянских племен, защищая землю племен, укрепляя собственное господство и организуя походы для захвата добычи, создавали свои воен. дружины, к-рые становились вооруж. силой князя-феодала. В 9-12 вв. с образованием Древнерус. гос-ва — Киевской Руси — дружина составляла постоянное ядро вооруж. сил киевских князей. Эти дружины были малочисленны, и для обеспечения больших воен. походов князья привлекали ополчение городов и сел, прибегали к найму воен. отрядов кочевников (торков, печенегов и др.) и варягов. Войско киевских князей достигало 15-25 т. ч. и только временами насчитывало 60 т. ч. (напр., во время болг. походов Святослава в 10 в.). На вооружении войска были мечи, боевые ножи, копья, боевые топоры, луки со стрелами, сабли и камнеметательные машины; в источниках упоминаются и средства огнеметания. Защитным вооружением служили кольчуги, шлемы (шишаки и др.), щиты. Основой боевого построения являлась «стена» (своего рода фаланга), состоявшая из 10-20 шеренг, с флангов она прикрывалась конницей, с фронта — легкой пехотой (лучниками). Развивались оборонит. сооружения гор. и монастырских укреплений. Феод. раздробленность Руси (12-15 вв.) сопровождалась ростом политич. значения отд. княжеств и созданием каждым из них своего самостоят. войска. Междоусобные феод. войны ослабили обороноспособность Руси и затруднили борьбу с внешними врагами в 13 в. В период феод. раздробленности на первое место выдвигается конница, однако не теряет своего значения и пехота. Так, Ледовое побоище 1242 и Куликовская битва 1380 были выиграны совместными действиями конницы и пехоты.

Вооружение рус. воинов состояло из луков со стрелами, самострелов (арбалетов), сабель, мечей, копий, топоров, рогаток, сулиц, кистеней, кинжалов, засапожных ножей, булав и шестоперов. В качестве защитного вооружения использовались деревянные и металлич. щиты, кольчуги, шлемы, латы, наколенники; применялись осадные и камнеметательные машины. В 12-14 вв. войско в боевом порядке подразделялось на полки (большой, левой и правой руки, передовой, сторожевой и засадный). Численность рати значительно увеличилась. Войско комплектовалось за счет княжеского двора, дворян, детей боярских, временных ополчений, наемных дружин и войск вассалов вел. князя. С 14 в. появляется пограничное земское ополчение, к-рое обязано было оборонять пограничные засеки. Ок. 1382 на Руси впервые появились огнестрельные орудия; с конца 14 в. артиллерия («наряд») становится составной частью вооруж. сил.

Армия в Рус. централизованном гос-ве (15-17 вв.). Объединение рус. земель в единое централизованное гос-во сопровождалось концентрацией вооруж. сил отд. княжеств под общим управлением московских вел. князей. Новым войском явилось ополчение из дворян и детей боярских, к-рые получали за службу землю (см. Поместье и Поместная система). Помещик обязан был по первому требованию пр-ва являться для несения воен. службы «конно, людно и оружно», т. е. на коне, с оружием и в сопровождении своих холопов. В основном поместное ополчение состояло из конных воинов. В больших походах численность поместной конницы достигала 40-50 т. ч. Она имела на вооружении сабли, саадаки (луки со стрелами), фитильные, а затем кремневые ружья и пистолеты. Привлекаемое к воен. службе тяглое население городов и сел составляло т. н. посошную рать (см. Посошные люди), набиравшуюся во время войны. Посошные люди выполняли работы по устройству дорог, мостов, постройке и укреплению городов, пограничных сооружений. Из них же набирался осн. вспомогат. персонал при артиллерии (наряде). С сер. 16 в. в составе Р. а. заметную роль стали играть казаки, к-рых пр-во стало привлекать для охраны и обороны гос. границ (см. Казачество). На юж. границе ими было положено начало сторожевой станичной службе. Одновременно было начато строительство засечных черт, развитых впоследствии в систему пограничных укрепленных линий. Была установлена централизованная система управления армией через спец. военные учреждения — приказы. Разрядный приказ был высшим воен. органом. Введение огнестрельного оружия заставило создать новую организацию поместной пехоты. В 15 в. появились пищальники, а в сер. 16 в. — стрельцы. В 1550 сформирован 3-тыс. отряд выборных стрельцов (к концу 16 в. их насчитывалось 12 тыс.), к-рые представляли поместное войско: их служба была пожизненной и наследственной, за нее они получали зем. участки, денежное и хлебное жалованье. Вооружены стрельцы были саблями, бердышами, мушкетами; имелись полковые орудия. Полковая организация стрельцов, единое обучение, вооружение и обмундирование приближали их к регулярному войску. В 1565 Иван IV создал опричное войско, гл. обр. для внутр. службы (ликвидировано в 1572).

Мощное развитие в 16 в. получила артиллерия, в к-рой насчитывалось до 2 тыс. орудий: пушек, пищалей, тюфяков (первые образцы крепостных орудий). Начало развиваться воен.-инж. дело и появились первые рус. «розмыслы» — воен. инженеры. Общая численность войска в сер. 16 в. могла быть доведена до 300 т. ч. Появился первый устав пограничной службы — Устав сторожевой и станичной службы 1571. Поместному ополчению в воен. отношении с самого начала были присущи серьезные пороки: оно медленно собиралось, не занималось систематич. воен. подготовкой, его вооружение было крайне разнообразным, а дисциплина — низкой. В борьбе с польск. и швед. интервенцией нач. 17 в. поместное войско оказалось недостаточно боеспособным. Осн. тяжесть борьбы вынесли на себе полки нар. ополчения (крестьяне и посадские люди), к к-рым присоединялись полки дворянского ополчения и казаки.

После ликвидации польск. и швед. интервенции пр-во царя Михаила Федоровича пыталось восстановить войско в прежнем составе и организации. Численность поместного ополчения была доведена до 50 т. ч. вместе с холопами. Однако интересы гос-ва требовали более совершенной организации вооруж. сил. В 30-х гг. 17 в. пр-во решило провести реорганизацию армии. С 1632 появились «полки нового строя» (солдатские, рейтарские, драгунские). В солдатские полки в 1658-60 было призвано 70-80 тыс. даточных людей. В результате реформ 60-80-х гг. полки «нового строя» и стрелецкие полки стали основой Р. а. Числ. этих войск к 1681 превысила 90 т. ч. Служба в полках «нового строя» была обязательной и пожизненной. Будучи постоянной воен. орг-цией на содержании гос-ва, эти войска впоследствии стали основой создания рус. регулярной армии. Большую роль в подготовке перехода к регулярной армии сыграло образование постоянных войсковых соединений — разрядных (военно-окружных) полков, состоявших из неск. солдатских, драгунских и рейтарских полков. Сочетание в составе войска в этот период поместного ополчения, стрельцов и полков «нового строя» тормозило развитие лучшей организации войска и препятствовало повышению его боеспособности. Управление вооруж. силами было весьма сложным, т. к. его осуществляли многочисл. приказы (к 80-м гг. 17 в. их было не менее 18). Реформа 1682 сосредоточила воен. управление в 3 осн. приказах — Разрядном, Рейтарском и Иноземном, подчинив эти приказы единому руководству. Однако реформа оказалась неустойчивой и не была полностью осуществлена.

После воссоединения Украины с Россией в 1654 в состав вооруж. сил Рус. гос-ва вошло войско Украины. В основу адм. устройства и управления Украиной была положена воен.-терр. организация. Казацкая служба становилась пожизненной и наследственной. Во 2-й пол. 17 в. на терр. Украины существовало 17 казацких полков, численность укр. войска доходила до 60 т. ч.

Регулярная армия. Несмотря на значит. достижения в строительстве Р. а. во 2-й пол. 17 в., существовавшая к концу века воен. система не могла полностью обеспечить успешное решение назревших внутр. и внешнеполитич. задач. В кон. 17 и первые годы 18 вв. началась коренная реорганизация вооруж. сил, проводившаяся Петром I. Важным шагом в создании регулярной Р. а. явилась организация потешных (позднее гвардейских) полков, откуда черпались офицерские кадры для новой регулярной армии. После Стрелецкого восстания 1698 многие стрелецкие полки были ликвидированы. Взамен их в 1699 были сформированы 27 новоприборных полков, на комплектование к-рых были обращены кадры расформированных полков «нового строя». Прочно устанавливается как система комплектования армии рекрутская повинность. Служба в Р. а. была пожизненной. Офицерский состав комплектовался из дворян, его служба была пожизненной гос. обязанностью. Новая регулярная армия получила четкую систему организации, к-рая была закреплена Уставом воинским 1716. Армия состояла из трех родов: войск: пехоты, конницы и артиллерии. К концу 1-й четв. 18 в. полевая пехота включала 2 гвардейских, 5 гренадерских, 33 армейских полка (всего пехота насчитывала до 70 т. ч.). Кавалерия состояла из 3 гренадерских и 30 драгунских полков (всего до 38 т. ч.). В артиллерии и инженерных войсках было 4 т. ч., в местных войсках (гарнизонных и др.) — до 78 т. ч. и в прочих регулярных — до 35 т. ч.; продолжали существовать и иррегулярные войска (казаки, калмыки и др.). На вооружении пехоты находились гладкоствольные кремневые ружья со штыком, шпаги, тесаки, гранаты. Кавалерия имела драгунские ружья, пистолеты и палаши. Артиллерия подразделялась на осадную, крепостную, полевую и полковую, было установлено единообразие в материальной части артиллерии. В ходе Северной войны 1700-21 была выработана организационная структура Р. а. Высшим объединением стала армия, делившаяся на дивизии и бригады. Бригады состояли из 2, 3 и более полков. Числ. всей армии составляла 180-220 т. ч. Предусматривались одиночное обучение солдат, двусторонние полевые учения войск, а также лагерные сборы. При Петре I была создана четкая система управления вооруж. силами. Войсками ведали 3 учреждения: воен. канцелярия, комиссариат, занимавшийся снабжением и комплектованием армии, и арт. канцелярия. В 1719 был организован высший воен. орган — Военная коллегия, в подчинении к-рой находились полевой штаб, возглавлявшийся генерал-квартирмейстером. В 1722 была введена в действие Табель о рангах. Впервые были организованы воен. школы: в 1701 — Навигацкая школа, в 1714 — Артиллерийская школа, в 1712 и 1719 — инж. школы. В этот же период были созданы войсковые штабы и заложены основы рус. Генерального штаба. Реорганизованные вооруж. силы показали высокие боевые качества во время Сев. войны. Передовые формы ведения войны и боя на основе линейной тактики обусловили блестящие победы рус. войск (Лесная, Полтава).

Р. а. в 18 в. оставалась под сильным влиянием реформ, проведенных в 1-й четв. 18 в. Перед началом Семилетней войны 1756-63 в сухопутных войсках состояла по штату 331 т. ч., в том числе в полевой (действующей) армии — 172 т. ч., в гарнизонных войсках — 74 тыс., в поселенных — ок. 28 т. ч., в арт. инж. корпусе — ок. 13 т. ч. и в иррегулярных войсках — 44 т. ч. Сухопутные войска делились на дивизии (корпуса) различной численности. Весьма важное значение в развитии рус. войск имело создание егерской пехоты, к-рая впервые появилась во время Семилетней войны в войсках П. А. Румянцева. К концу 18 в. она насчитывала уже 10 корпусов (против 7 в 1763). На вооружении артиллерии были самые совершенные по тому времени орудия — единороги и шуваловские «секретные» гаубицы. С 1774 рекрутские наборы производились почти ежегодно, призывались мужчины от 17 до 30 лет. В 1793 в армии вместо пожизненного был установлен 25-летний срок службы. Офицеры по Жалованной грамоте дворянству 1762 получили свободу от обязательной воен. службы, но офицерские кадры по-прежнему состояли из дворян. К кон. 18 в. в Р. а. числилось 500 т. ч., преобладающее место занимала пехота. С 1783 в армии было введено облегченное и удобное обмундирование вместо существовавшей с 50-х гг. неудобной формы прусского образца. Все вооруж. силы в зависимости от театра воен. действий и обстановки сводились в 3-4 армии. В 1763 был создан Генеральный штаб. Боевая подготовка осуществлялась в соответствии с «Пехотным строевым уставом» 1763 и «Уставом воинским и конной экзерциции» 1763. Офицерские кадры готовили через гвардию и воен.-уч. заведения. С 1732 существовал 1-й кадетский корпус, с 1752 — Морской кадетский корпус.

Выдающиеся победы Р. а. над прусской в Семилетней войне 1756-63 (Гросс-Егерсдорф, Пальциг, Кунерсдорф, Кольберг) показали превосходство рус. оружия. Крупнейшие рус. полководцы 18 в. П. А. Румянцев и А. В. Суворов внесли много нового в развитие системы обучения и воспитания войск. Теоретич. основы ее были заложены в «Обряде службы» Румянцева (1770), принятого впоследствии в качестве устава Р. а., а также в его труде «Мысли» (1777), ставшем наставлением по организации и обучению войск. Крупным событием для Р. а. во 2-й пол. 18 в. было появление «Науки побеждать» Суворова, к-рая сыграла важную роль в утверждении нац. системы обучения и воспитания войск. Румянцев и Суворов воспитывали у рус. воинов высокие воинские качества: любовь к Родине, смелость, храбрость, мужество, стойкость, инициативу, находчивость. Вместо устаревших приемов и правил линейной тактики Румянцев и Суворов ввели гибкие формы боевых порядков: сочетание колонн с рассыпным строем. Р. а. под рук. Суворова одержала много блестящих побед (Фокшаны, Рымник, Измаил, Треббия, Нови и др.).

В нач. 19 в. Р. а. включала регулярные войска (полевые и гарнизонные) и иррегулярные. Полевые регулярные войска состояли из пехоты (204 т. ч.), конницы (45 т. ч.), артиллерии (25 т. ч.), инж. войск (2700 чел.). Иррегулярные войска (в основном казачья конница) насчитывали ок. 100 чел. Пехота была вооружена кремневыми ружьями системы 1753, заряжавшимися с дульной части. В 1809 было принято на вооружение более совершенное 7-линейное ружье. Ядром регулярной конницы считалась тяжелая — кирасиры, хотя с конца 18 в. стала заметно выделяться роль драгун и легкой кавалерии (гусары, уланы, конные егеря). В период с 1806 по 1810 в Р. а. были проведены организационные изменения. Дивизии, ставшие с 1806 постоянными войсковыми соединениями, были сведены в 1810 в корпуса, к-рые стали высшим соединением как в пехоте, так и в коннице. В 1815 все арт. части были сведены в арт. бригады, придававшиеся дивизиям. На вооружении артиллерии имелись 6- и 12-фунтовые пушки, а в конной артиллерии — и гаубицы. В 1802 было создано Военное министерство, а в нач. 1812 проведена реформа полевого управления войск и упорядочена штабная служба. Осуществлял полевое управление главнокомандующий через полевой штаб. В 1827 был восстановлен Генеральный штаб (в 1797-1827 он именовался свитой его величества по квартирмейстерской части). Боевая подготовка проводилась по уставам и наставлениям конца 18 в. В ходе Отечеств. войны 1812 Р. а. под рук. М. И. Кутузова показала высокое боевое мастерство. Она оказалась способной выполнить замыслы полководца и высоко поднять воен. славу Р. а. (Бородино, Лейпциг). В Р. а. стали широко применяться резервы, к-рым Кутузов придавал большое значение.

После войны в стране наступила реакция. На нее крестьянские и солдатские массы отвечали восстаниями. Волнения вызвали сочувствие со стороны прогрессивных сил армии во главе с декабристами, к-рые ставили вопрос о преобразовании феод.-абсолютистской армии в массовую бурж. армию (уничтожение рекрутской системы и воен. поселений), комплектовании ее на основе всеобщей воинской повинности и проведении др. прогрессивных изменений.

К сер. 19 в. на состоянии армии все больше сказывалось экономич., политич. и технич. отсталость страны. Комплектование армии производилось по-прежнему на основе рекрутской системы. Срок службы в 1834 был сокращен до 20 лет, но она продолжала быть исключительно тяжелой. Попытки создать кадры запаса рядовых не удались, и во время Крымской войны 1853-56, как и в период Отечеств. войны 1812, пришлось созывать ополчение. После реорганизации нач. 30-х гг. войска подразделялись на линейные, местные и вспомогательные. К 1853 в Р. а. было 9 пех. и 2 кав. корпуса. На 1 янв. 1853 Р. а. имела ок. 28 тыс. генералов и офицеров, св. 911 тыс. солдат; в иррегулярных (гл. обр. казачьих) войсках было св. 3,5 тыс. генералов и офицеров и ок. 250 тыс. солдат. Воен.-уч. заведения (кадетские корпуса) удовлетворяли потребности армии в офицерах лишь на 12-15%, остальные набирались на лиц, не имеющих воен. образования. В 1832 была учреждена Воен. академия Ген. штаба, но ее ежегодные выпуски далеко не удовлетворяли потребности высших штабов в подготовленных офицерах. В то время как в иностр. армиях получило широкое развитие нарезное оружие, осн. масса рус. войск была вооружена гладкоствольными кремневыми ружьями, заряжавшимися с дульной части. В каждом из стрелковых батальонов только 24 стрелка имели нарезные штуцеры. На вооружении рус. полевой артиллерии были 6- и 12-фунтовые гладкоствольные пушки, заряжавшиеся с дульной части, четвертьпудовые и полупудовые единороги. Боевая подготовка армии была подчинена господствовавшей реакц. крепостнич. идеологии и строилась на палочной дисциплине. Она велась на основе вышедших еще в 1-й четв. 19 в. военных уставах: «Воинского устава о пехотной службе» (1812), «Правил полкового учения для пехоты» (1818), «Воинского устава о линейном учении» (1820) и др., правил для артиллерии и кавалерии, вышедших в 30-х и 40-х гг. Несмотря на отсталость в технич. развитии Р. а., солдаты, матросы и передовые офицеры армии и Черноморского флота показали в Крымской войне 1853-56 выдающиеся образцы воен. искусства, стойкость и героизм. Севастопольская оборона 1854-55 дала новые формы борьбы, применявшиеся рус. войсками. Однако в результате гнилости самодержавно-крепостнич. строя и бездарности царского командования Р. а. потерпела в этой войне поражение.

Русская армия в период капиталистич. развития России. Поражение России в Крымской войне ускорило отмену крепостного права и проведение реформ, в т. ч. переустройство Р. а. Гл. цель военных реформ 1860-70-х гг., проводившихся воен. министром Д. А. Милютиным, заключалась в создании на случай войны достаточного количества обученных резервов для развертывания массовой армии. Решалась также проблема улучшения организации воен. управления и перевооружения армии. 1 янв. 1874 был утвержден новый закон — Устав о воинской повинности, по к-рому воинскую повинность должны были отбывать все мужчины, достигшие 21 года. Срок действительной службы устанавливался до 6 лет (на флоте до 7 лет) и в запасе 9 лет. Закон 1874 не распространялся на казаков и народы Закавказья, Ср. Азии и Сибири. Новая система комплектования способствовала быстрому накоплению в стране военнообученного запаса, к-рый к осени 1876 достиг 752 т. ч. В 1864 было создано 15 воен. округов, корпуса были ликвидированы. К 1876 вся пехота была сведена в 47 дивизий, артиллерия — в 47 арт. бригад. Кавалерия насчитывала 10 кав. дивизий. Инж. войска были сведены в бригады, инж. и телеграфные парки. Перед рус.-тур. войной 1877-78 корпусная система была восстановлена. Подготовка новобранцев возлагалась на резервные войска, а внутр. служба — на местные войска (губернские батальоны и уездные команды). Числ. армии по штатам мирного времени устанавливалась в 760 т. ч. при запасе в 1 млн. чел. Было произведено перевооружение армии: гладкоствольные ружья и штуцеры заменены казнозарядными ружьями, а затем винтовками, артиллерия перевооружалась нарезными казнозарядными стальными пушками. Произошли изменения и в области боевой подготовки. Были изданы инструкции, к-рые постепенно заменяли плацпарадную муштру обучением войск тому, что необходимо на войне. Перестроена была система подготовки офицерских кадров — кадетские корпуса заменены воен. гимназиями, а специальная воен. подготовка сосредоточивалась в юнкерских и воен. училищах, в воен. академиях. Возникли новые академии: Артиллерийская и Инженерная (1855), а также Военно-юридическая и Военно-медицинская. Было составлено первое мобилизационное расписание. В 1868 издано новое «Положение о полевом управлении войск в военное время». В результате военных реформ 60-70-х гг. Р. а. превратилась в массовую армию.

Целесообразность воен. реформ доказала рус.-тур. война 1877-78, окончившаяся победой рус. войск. В этой войне солдаты и многие офицеры показали высокую стойкость, мужество, выносливость, особенно при переходе через Балканы в зимнее время и в обороне Шипки. Одновременно в ходе войны выявились крупные недостатки в организации и боевой подготовке войск, слабость высшего командования, недостатки в вооружении армии и т. д. Все это было обусловлено отсталостью самодержавного гос-ва и наличием крепостнич. пережитков.

С переходом от домонополистич. капитализма к империализму произошли крупные изменения в вооруж. силах наиболее развитых стран. Новый этап характерен большим ростом индустрии, технич. прогрессом и бурным развитием наук. Россия с ее относительно отсталой пром-стью, с прогнившим самодержавно-помещичьим строем оказалась позади ведущих империалистич. гос-в. Накануне рус.-япон. войны численность Р. а. превышала. 1 млн. чел. и могла быть увеличена в воен. время до 4,5 млн. чел. Сухопутные войска делились на регулярные и казачьи. В регулярных войсках состояло в мирное время: полевых войск 73,4% всего численного состава армии, крепостных 6,6%, резервных 9,5%, запасных 0,7%, местных 2,3%, вспомогательного назначения 7,5%. Рода войск в Р. а., по данным 1898, составляли: пехота 74,8%, кавалерия 8,5%, не считая казачьей конницы, артиллерия 13,7% и инж. войска 3,0%. Пех. дивизии (18 т. ч.) сводились в корпуса, а корпуса в воен. время — в армии. В нач. 20 в. в Р. а. имелось 12 воен. округов (Петербургский, Московский, Финляндский, Виленский, Варшавский, Киевский, Одесский, Казанский, Кавказский, Туркестанский, Сибирский и Приамурский). Не входила в состав округов Область войска Донского. Осн. вооружением пехоты являлась магазинная 5-зарядная винтовка конструкции С. И. Мосина (калибр 7,62 мм). На вооружение артиллерии начала поступать скорострельная 3-дюймовая (76 мм) пушка. Горной, гаубичной и полевой тяжелой артиллерии было мало. К нач. рус.-япон. войны в войсках на Дальнем Востоке имелось всего 8 станковых пулеметов. Важные воен. изобретения рус. изобретателей и конструкторов своевременно не реализовывались. Подготовка штабной службы резко отставала от требований воен. дела. Боевая подготовка не отвечала новым условиям борьбы. Несмотря на опыт рус.-тур. войны 1877-78, все еще отдавалось предпочтение отжившему сомкнутому строю, не практиковалась стрельба артиллерии с закрытых позиций, отсутствовала индивидуальная подготовка стрелков и т. д. Новые положения уставов, составленных на основе предыдущей войны, медленно проникали в войска. Воспитание армии было направлено на поддержание самодержавного режима. Царизм с помощью армии душил революционное движение пролетариата и крестьянства и национально-освободительную борьбу народов.

В рус.-япон. войне царская армия потерпела поражение не только потому, что была хуже подготовлена по сравнению с япон. армией, но, в первую очередь, из-за общей гнилости и разложения царизма и потому, что цели царизма в войне были чужды нар. массам. Вопреки бездарности воен. руководства, рус. солдаты и передовая часть офицеров дали много нового в области воен. искусства, особенно в период обороны Порт-Артура (применение разреженных цепей, стрельба с закрытых позиций, использование новых средств борьбы и пр.). Поражение в рус.-япон. войне заставило царское пр-во провести ряд мер по укреплению вооруж. сил. Чтобы повысить мобилизационную готовность Р. а., было произведено изменение в порядке комплектования по терр. системе. Общий срок службы установлен 18 лет (3-4 г. действительной службы и 15 лет в запасе 1-й и 2-й очереди; кроме запаса имелось гос. ополчение). Получил распространение станковый пулемет Максима. В артиллерию поступили: 76-мм полевая пушка, 107-мм скорострельная пушка и 122- и 152-мм гаубицы. Благодаря своевременному (1910) перемещению войск из Польши во внутр. округа, постройке новых дорог стратегич. значения и нескольким поверочным мобилизациям и учебным сборам запасных была обеспечена относительная быстрота проведения мобилизации. Значительно улучшилась организация и боевая подготовка войск. Были введены уставы, отражавшие новые явления в воен. иск-ве. В 1913 была принята «большая военная программа», предусматривавшая увеличение армии к 1917 почти на 40% и крупное усиление арт. и стрелк. вооружения, но начавшаяся 1-я мировая война 1914-18 не дала возможности провести ее в жизнь. К нач. войны численность Р. а. мирного времени достигла 1360 тыс. чел., а мобилизованная армия в 1914 насчитывала 5,5 млн. чел., 7112 легких и 791 тяжелое орудие, 4157 пулеметов, 4 519 700 винтовок, 263 самолета, 4037 автомобилей. Осн. родами войск оставалась пехота, кавалерия, артиллерия. В состав инж. войск входили части связи, телеграфные и радиотелеграфные подразделения. Гл. роль играла пехота (75% всех сил). Высш. тактич. соединением считался армейский корпус, состоявший из 2-3 пех. дивизий, корпусной гаубичной артиллерии, авиаотряда, средств связи и инж. парка. Дивизия (12-16 т. ч.) располагала 48 орудиями (76 мм) и 24-32 пулеметами.

Первая мировая война 1914-18 застала Россию в процессе перестройки и развертывания вооруж. сил. Несмотря на неудачный ее исход, обусловленный социально-экономич. причинами, в рус. воен. иск-ве зарождается много нового и поучительного: наступательная операция (Галицийская битва 1914), глубокий прорыв позиционной обороны противника (наступление Юго-Зап. фронта в 1916), встречная операция (Варшавско-Ивангородская 1914), наступательная операция в горных условиях (Эрзурумская операция 1916) и др. Солдаты Р. а. принимали участие в освободительном и революц. движении, особенно активно — в революции 1905-07 и Февральской революции 1917. Революционные солдаты Петрогр., Моск. и др. гарнизонов, войск Сев., Зап. фронтов под влиянием работы большевиков перешли на сторону социалистич. революции и составили мощные вооруженные силы, с помощью к-рых победила Вел. Окт. социалистич. революция. В кон. 1917 — нач. 1918 старая армия была демобилизована. Была создана Красная Армия. В ее строительстве принимали участие революц. солдаты старой армии; на сторону Сов. власти перешла и в Красную Армию включилась значит. часть офицеров старой армии и часть генералитета.

Лит.: Ленин В. И, О войне, армии и воен. науке, М., 1965; История рус. армии и флота, т. 1-15, М., 1911-13; Столетие воен. мин-ва (1802-1902), т. 1-13, СПБ, 1902-1914; Висковатов А. В., Ист. описание одежды и вооружения росс. войск, 2 изд., т. 1-34, СПБ-Л., 1899-1948; Баиов А. К., Курс истории рус. воен. искусства, т. 1-7, СПБ, 1909-13; его же, История рус. армии, в. 1, СПБ, 1912; Голицын Н. С., Рус. воен. история, ч. 1-2, СПБ, 1877-78; О начальных этапах развития рус. воен. искусства. Сб. ст., M., 1951; Чернов А. В., Вооруж. силы Рус. гос-ва в XV-XVII вв., М., 1954; Тельпуховский Б. С., Северная война 1700-1721, М., 1946; Бутурлин Д., Воен. история походов россиян в XVIII столетии, кн. 1-3, СПБ, 1819-23; Масловский Д. Ф., Строевая и полевая служба рус. войск времен имп. Петра Великого и имп. Елизаветы, СПБ, 1883; его же, Записки по истории воен. искусства в России, в. 1-2, СПБ, 1891-94; Мышлаевский A. З., Офицерский вопрос в XVII в., СПБ, 1899; Федоров В., Эволюция стрелк. оружия, ч. 1-2, М., 1938-39; Коробков Н. M., Семилетняя война (1756-1762), М, 1940; Петров А. Н., Вторая турецкая война в царствование имп. Екатерины II 1787-1791 гг., т. 1-2, СПБ, 1880; Бескровный Л. Г., Отечественная война 1812 г., М., 1962; Прокофьев E. A., Воен. взгляды декабристов, М., 1953; Зайончковский П. А., Военные реформы 1860-1870 гг. в России, М., 1952; Милютин Д. A., Дневник, т. 1-2, М., 1947-49, Лацинский A., Хронология рус. воен. истории, СПБ, 1891; Беляев Н. И., Рус.-тур. война 1877-1878, М., 1956; Федоров А. В., Обществ.-политич. движение в рус. армии 40-70 гг. XIX в., М., 1958; Куропаткин А. Н., Итоги войны, Варшава, 1906; Сорокин А. И., Оборона Порт-Артура, 3 изд., М., 1954; Левицкий Н. A., Рус.-япон. война 1904-1905 гг., 3 изд., М., 1938; Редигер A., Комплектование и устройство вооруж. сил, 4 изд., ч. 1-2, СПБ, 1913-14; Зайончковский A., Мировая война 1914-1918 гг., 3 изд., т. 1-3, М., 1938-39, его же, Подготовка России к мировой войне, М., 1926; Фрунзе М. В., Избранные произведения, М., 1950; Панков Д. В., Рус. регулярная армия, в кн.; Развитие тактики рус. армии, М., 1957; Эйдеман R., Меликов В., Армия в 1917 г., М.-Л., 1927; Якупов Н., Большевики в борьбе за солдатские массы накануне Октября 1917 г., «Воен.-ист. ж.», 1964, No 11.

Д. В. Панков. Подольск.

Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова. 1973—1982.

dic.academic.ru