Кто такие шииты и саудиты: Саудовская Аравия представила свою новую позицию в отношении шиизма

Содержание

Женщины в обмен на шиитов. Как саудовский принц ищет баланс между реформами и репрессиями

Судя по всему, пока между саудовским духовенством и королевским домом наметился следующий компромисс: наследный принц проводит в жизнь важные для него и всего королевства реформы, которые улучшают положение женщин и помогают им выйти на рынок труда, но занимает крайне жесткую позицию по Ирану и его союзникам, включая саудовских шиитов, большая часть которых проживает на востоке королевства

Молодые женщины, одетые в модные спортивные костюмы и легкие головные платки, поднимают гири, подходят к беговым дорожкам и велотренажерам, машут в камеру и улыбаются. Другие молодые женщины запросто публикуют селфи с показа мод, спортивного матча в Джедде и кинопоказа. Трудно поверить, но все это происходит в городах Саудовской Аравии, самой консервативной арабской страны и одной из самых закрытых стран мира.

Еще вчера полиция нравов мутавва могла запросто бросить непокорных водительниц за решетку, а теперь десятки тысяч женщин сядут за руль автомобиля и Саудовская Аравия лишится сомнительного титула единственной в мире страны, где право водить машину есть только у мужчин. И все же эти драматические реформы, которые прекрасно смотрятся в сюжетах мировых СМИ и отлично действуют на западную публику, – лишь малая толика тех поистине грандиозных перемен, которые сотрясают в эти дни Саудовскую Аравию.

Саудовский Петр I

Если до недавнего времени новости о консервативном королевстве носили исключительно формальный характер («король Саудовской Аравии отправился c официальным визитом в Бахрейн, где встретился с королем Бахрейна»), то сегодня редкий день обходится без громких заявлений, новых законов, реформ и обещаний. Саудовская Аравия воюет с Йеменом; Саудовская Аравия не исключает возможности военного вмешательства в Сирии; Саудовская Аравия создаст десятки тысяч рабочих мест; Саудовская Аравия оказывает давление на администрацию Палестинской автономии; саудовские власти начинают кампанию по борьбе с коррупцией; в Саудовской Аравии арестованы сотни принцев крови, которые в итоге «добровольно» отказываются от миллиардов долларов, и так далее.

Примечательно, что за все эти перемены и реформы, которые проливаются на граждан Саудовской Аравии благодатным дождем, они могут сказать спасибо одному-единственному человеку – наследному принцу Мухаммеду бин Салману, сокращенно – МБС.

После бесконечно долгого застоя, царившего в годы правления предыдущего короля – Абдаллы ибн Абдул-Азиза, кипучая деятельность, молодость и огромные амбиции наследного принца стали тем самым двигателем прогресса, который был столь необходим консервативному нефтяному королевству. Принц успевает везде и интересуется всем, он подписывает королевские указы, разрабатывает экономические реформы и строит новые города. В общем, не сидит без дела на золотом троне, наслаждаясь потоком нефтедолларов, как многие его предшественники.

Мир впервые услышал об МБС вскоре после коронации его отца, короля Салмана, в январе 2015 года. Тогда выяснилось, что Мухаммед (которому тогда еще не исполнилось и 28 лет) энергичен, умен и является фаворитом своего могущественного отца. Не имея никакого государственного опыта, принц был назначен на должность министра обороны и практически сразу развязал войну с Йеменом, вернее, с йеменскими хуситами, которые, на его взгляд, являются пособниками Ирана – заклятого врага саудитов. За прошедшие три года перелома в этой дорогостоящей пограничной войне так не наметилось, а ракеты хуситов регулярно угрожают саудовским городам, зато в Саудовской Аравии многие почувствовали, что их страна чуть ли не впервые берет собственную судьбу в свои руки, а не рассчитывает исключительно на защиту Запада.

Пока саудовская авиация атаковала базы хуситов на территории Северного Йемена, энергичный министр обороны представил на всенародное обозрение новый экономический план – «Саудовское видение – 2030». Этот план призван диверсифицировать экономику страны, которая на данный момент полностью зависит от экспорта нефти. «2030» включает развитие туристической отрасли (а ведь до сих пор в королевстве даже не существовало туристических виз), расширение торговли оружием и увеличение иностранных инвестиций. Такие идеи звучат в Эр-Рияде не впервые, однако с подачи Мухаммеда бин Салмана они приобрели более или менее реальные очертания. Ведущие международные экономисты сомневаются в том, что поставленные МБС цели действительно будут достигнуты, зато у Саудовской Аравии появилась мечта.

Еще через несколько месяцев таинственным образом от власти был отстранен и, по слухам, заключен под домашний арест наследный принц Мухаммед бин Наиф. Никто не удивился, когда его место в очереди к трону занял молодой министр обороны принц Мухаммед бин Салман.

Дальше больше. Наследный принц Мухаммед бин Салман заявил о необходимости реформировать святая святых – исламскую религию, пообещал Дональду Трампу создать арабское НАТО, признал существование Израиля, вложил полмиллиарда долларов в изучение и развитие космонавтики, арестовал своих собратьев-принцев. Тюрьмой им служили роскошные апартаменты гостиницы «Ритц-Карлтон», однако, как известно, красивый интерьер никак не скрашивает ощущения человека, который подвергается жестоким пыткам. О том, что арестованных принцев пытали, сообщила правозащитная организация Amnesty International.

Столь резкие действия против людей, которые до недавнего времени считались сливками саудовского общества, были обставлены как часть великого «джихада против коррупции». Значительная часть саудовских граждан воодушевленно поддержала новую кампанию, не задавая лишних вопросов. Девиз «отнять у богатых и поделить между бедными» всегда воспринимается на ура, даже когда тот, кто его провозглашает, совсем не является Робин Гудом и с каждым днем сосредоточивает в своих руках все больше и больше власти.

Так или иначе, но сегодня наследный принц Мухаммед бин Салман считается самым влиятельным ближневосточным лидером и желанным гостем в любой из мировых столиц. В его честь расстилают красные ковры и устраивают роскошные приемы, а международные лидеры, включая президента США, с радостью принимают участие в традиционном танце с саблями в Эр-Рияде. Но сможет ли молодой наследник престола довести дело до конца, претворить свои обширные реформы в жизнь и заставить историю в Аравийской пустыне двигаться вперед?

О саудитах и ваххабитах

Из всех заявлений, обещаний и планов, озвученных МБС до сих пор, стоит особо подчеркнуть его слова о необходимости реформы в исламе и борьбы с радикальным исламом. В 2014 году с похожими заявлениями вышел и египетский президент Абдель Фаттах ас-Сиси, но в случае саудовского принца речь идет не просто о смелых идеях, но и о стабильности его собственной власти.

Союз дома Саудов и последователей Мухаммеда Абд аль-Ваххаба – сурового проповедника, придерживающегося наиболее жесткой и пуританской версии ислама, восходит к середине XVIII века. Улемы-ваххабиты – последователи Абд аль-Ваххаба придали дому Саудов тот вес, влияние и идеологическую оболочку, в которых они нуждались для победы над другими племенами, в том числе и над Хашемитами, прямыми потомками пророка Мухаммеда, контролировавшими священные города Мекку и Медину. После двух неудачных попыток создать свое государство в первой четверти XX века саудиты наконец преуспели в своей миссии. В 1932 году королевство Неджа и Хиджаза получило новое название – Саудовская Аравия, в честь правящей королевской семьи. Таким образом, саудитам удалось воплотить в жизнь девиз Людовика XIV: «Королевство – это я».

Под влиянием ваххабитских богословов Саудовская Аравия была и пока остается одной из самых закрытых и консервативных стран Ближнего Востока. Лишь в 1962 году там было отменено рабство, прелюбодеев и лиц, уличенных в колдовстве, там забивали камнями, а ворам отсекали кисти рук. Разговоры о том, чтобы разрешить женщинам водить автомобиль, продолжались лет двадцать, но всякий раз саудовские монархи опасались жесткой реакции ультраконсервативного духовенства, которое во многом определяет в стране социальные и общественные нормы. Из-за этого долгожданные реформы постоянно откладывались на неопределенный срок.

Но тут на горизонте появился принц Мухаммед бин Салман. Типичный представитель своего поколения, МБС прекрасно понимал, что пока Дубай, Кувейт и Оман развиваются, строят филиалы Сорбонны и Гарварда, открывают туристические центры и гостиницы, его страна, отгороженная чадрой от внешнего мира, не сможет претендовать на лидерство в арабском мире. Но как начать реформы и избежать протеста богословов?

В Саудовской Аравии продолжаются преследования шиитов, которые по умолчанию подозреваются в контактах с Ираном. В январе 2016 года там были казнены 47 человек, среди которых влиятельный шиитский проповедник Нимр Нимр. Саудовская Аравия объявила бойкот Катару из-за его связей с Тегераном и признала ливанскую «Хезболлу» террористической организацией. Так «женские» реформы уравновешиваются репрессиями против шиитов и жесткой внешней политикой по отношению к Ирану.

Ваххабизм как мягкая сила

В отношениях саудитов и ваххабитов есть еще один немаловажный вопрос. Многие годы саудовские нефтедоллары текли рекой в арабские и мусульманские страны, где насаждался ваххабизм, строились мечети, к которым прилагались соответствующие имамы, и возникали медресе, где готовили кадры для очередной войны с неверными. Через благотворительные организации с красивыми названиями немалые средства попадали в карманы лидеров вооруженных радикальных исламистских группировок и террористических организаций.

После терактов 11 сентября у многих политиков, экспертов и аналитиков на Западе начали возникать вопросы: как так случилось, что из девятнадцати террористов у пятнадцати было саудовское гражданство, какое отношение имели саудовские риалы к усилению «Аль-Каиды» в Афганистане и почему до терактов на Западе так мало писали и говорили о закрытом королевстве и его тесных связях с радикальными исламистскими движениями. В 2002 году Саудовская Аравия прекратила финансировать ХАМАС – палестинское отделение «Братьев-мусульман» – и выступила с Арабской мирной инициативой, направленной на разрешение конфликта между Израилем и арабским миром.

Однако в Пакистане, Бангладеш, Нигерии, Малайзии, Ливане, Сомали, Ираке и других странах дела продолжали идти своим чередом. До недавнего времени саудиты видели в финансировании таких движений, как антишиитские «Сипа э-Сахаба» и «Лашкар э-Тайбе», инструменты своей мягкой силы, а также способ дать отпор попыткам шиитского Ирана распространить свою гегемонию в Африке, Азии и арабском мире. Нередко деятельность этих организаций и движений выходила из-под саудовского контроля, и на свет появлялись такие франкенштейны, как «Аль-Каида» и подобные ей террористические организации.

Изменит ли МБС подход к распространению саудовского ультраконсерватизма через финансирование медресе и мечетей за рубежом? В этом году Саудовская Аравия не стала протестовать против того, чтобы Пакистан, один из ее ближайших союзников, был внесен в серый список стран, причастных к финансированию террора, а также отказалась от контроля над крупнейшей мечетью Брюсселя, которая за последние годы получила миллионы евро от Эр-Рияда и стала рассадником радикального ислама. Однако в Бангладеш Саудовская Аравия собирается в ближайшее время построить мечетей без малого на миллиард долларов, а тысячи саудовских проповедников и десятки тысяч их последователей продолжают внедрять ультраконсерватизм от Сомали до Малайзии.

Совместимы ли призывы наследного принца реформировать ислам с дальнейшим спонсированием радикальных суннитских группировок по всему миру? Может ли Саудовская Аравия проводить реформы у себя дома, но продолжать распространять пуританское ваххабитское мировоззрение за рубежом? Судя по всему, пока существует союз между саудитами и ваххабитами, дела будут обстоять именно так.

В окружении МБС утверждают, что он не намерен останавливаться на достигнутом, и, конечно же, стоит признать, что принц сумел в кратчайшие сроки добиться немалых успехов во всем, что касается продвижения и освобождения саудовских женщин. Но говорить всерьез о саудовском ренессансе, который мог бы положить начало возрождению и других арабских и мусульманских стран, можно будет лишь по прошествии немалого времени – после того как станет ясно, что все эти реформы были только началом процесса, а не его венцом.

следующего автора:

Ксения Светлова

Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

Журнал Международная жизнь — Архив 6 номера 2013 года Межконфессиональные противоречия в Саудовской Аравии: «шиитский вопрос»

Королевство Саудовская Аравия (КСА) наряду с другими аравийскими монархиями (за исключением Бахрейна) пока остается вне зоны арабской «оттепели». Властям этой страны удалось сохранить политическую и социальную стабильность, в основе которой многие годы было сочетание трех факторов. Во-первых, доходы от экспорта нефти давали возможность устранять реальные и потенциальные очаги социального протеста. Во-вторых, режим поддерживал союзнические отношения с консервативными религиозными кругами и лидерами племенных кланов. В-третьих, национальная безопасность гарантировалась западными державами, в первую очередь США.

Однако за кажущимся спокойствием скрываются обострившиеся в последнее время внутриполитические и социальные противоречия, экономические проблемы. Образ процветающего и богатого аравийского государства не вполне соответствует действительности. В начале ХХI века экономическая и социально-политическая обстановка в Саудовской Аравии существенно обострилась. Долгосрочные программы диверсификации экономики не уменьшили зависимость страны от экспорта нефти. Удельный вес добывающей промышленности в ВВП составил в 2007 году 56,1%, обрабатывающей индустрии — 9,3%, услуг — 31,6%¹. В то же время в результате стабильного роста внутреннего потребления энергоносителей (в среднем на 7% в год) доля производства, остающаяся для внешнего рынка, сократилась с 76% в 2000 году до 65% в 2011 году. Показатель ВВП на душу населения в КСА — самый низкий среди стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). В период с 2000 по 2011 год он почти не изменился и составлял около 20 тыс. долларов.

Среднегодовые темпы роста численности населения Саудовской Аравии в течение последних четырех десятилетий являлись одними из самых высоких в мире и составляли 4%. В результате высоких темпов роста населения, которое увеличилось с 20 миллионов в 2000 году до 27,4 млн. человек в 2010 году², а также недостаточной диверсификации экономики рынок труда не в состоянии абсорбировать дополнительную рабочую силу. Возможности госсектора по трудоустройству в основном исчерпаны, а в частном секторе на мигрантов приходится до 90% рабочей силы. Безработица превышает 20% трудоспособного населения. По официальным данным, 670 тыс. семей (около 3 млн. человек) живут ниже уровня бедности³.

Прогнозируется, что, несмотря на наметившуюся в последние годы тенденцию к снижению рождаемости в этой стране, к 2050 году число ее жителей увеличится до 45 млн. человек. Это означает, что руководству королевства предстоит обеспечить рабочие места растущему числу молодых саудовцев (как мужчин, так и женщин), а работающим гражданам — достойное существование в старости. Даже для Саудовской Аравии с ее огромными нефтяными ресурсами — это непростая задача⁴.

Блок внутренних противоречий имеет и конфессиональную основу. КСА в этом отношении не является исключением на Арабском Востоке. Религиозная принадлежность там, как правило, определяет характер их общественной структуры, политической системы, взаимоотношений по линии государственное руководство — население страны. Основу официального религиозного института в КСА составляют улемы, придерживающиеся ханбалитского толка в его ваххабитской интерпретации. Представители других толков и течений в исламе участия в выработке и принятии политических решений не принимают.

Шиитская община является одной из составных частей оппозиционного потенциала королевства. Внутренние конфликты и расколы в стране происходят по двум линиям: политический истеблишмент — внесистемная оппозиция, консерваторы — либералы. Оппозиция представлена радикальными ваххабитами, представителями организаций шиитского меньшинства. На деятельность исламской оппозиции заметное влияние оказывают религиозные разногласия различного рода: между суннитами и шиитами в Восточной провинции, трения между традиционалистами в приморских городах и консервативными ваххабитами в Неджде, между шафиитами и шиитами в Хиджазе. Таким образом, в стране сохраняется сложная конфессиональная ситуация, хотя власти и пытаются это отрицать⁵.

Положение шиитов в КСА

Точные сведения о численности шиитов в Саудовской Аравии не публикуются. По оценкам, шиитская община насчитывает от 1 до 1,4 млн. человек, что составляет 4-5% от всего населения страны. Большинство шиитов проживает в Восточной провинции, где они составляют примерно 60% местного населения. По другим данным, в КСА проживают примерно 3 млн. шиитов. Шииты составляют почти половину населения таких крупных городов Восточной провинции, как Даммам, Аль-Захран, Эль-Хуфуф, Эль-Катиф. Кроме того, около 250 тыс. последователей этой конфессии населяют юго-восточные и западные районы страны. В столице КСА Эр-Рияде проживает около 30 тыс. шиитов. По этническому составу эта община крайне разнородна — помимо собственно арабской составляющей (саудовские арабы) часть шиитов происходит из Ирана, Йемена, Индии и Пакистана. Почти все они являются сторонниками имамитской и исмаилитской религиозно-правовых систем шиизма.

Исследователи обращают внимание на неясность и противоречивость статуса шиитов в КСА⁶. Сама теология шиизма определяет политизированность и повышенную социальную активность шиитов. В других странах с многочисленной шиитской общиной эта активность выплеснулась в последние годы в форме протестного движения (Бахрейн) или даже привела к разгоранию гражданской войны (в первую очередь в Ираке). В Саудовской Аравии этого не произошло — шииты остаются дискриминированным меньшинством, политическая активность которого жестко подавляется правящим режимом.

Суннитское руководство страны относится к шиитам как к группе риска, «пятой колонне», способной дестабилизировать государственность королевства. Негласная дискриминация шиитов проявляется в фактическом запрете их трудоустройства в органах государственного управления, элитных частях вооруженных сил и органах безопасности. Средства массовой информации королевства полностью игнорируют наличие шиитской проблемы. На официальном уровне эта проблема также почти никогда не затрагивается. В то же время в ваххабитской среде активно обсуждаются вопросы о том, насколько шииты лояльны саудовским властям. Религиозные экстремисты называют шиитов «звеном в глобальной борьбе между мусульманами и неверными», «пятой колонной евреев и американцев». Их цель якобы — участие в осуществлении планов раздела КСА на три государства (государство шиитов на востоке страны с захватом нефтяных богатств королевства, Хиджаз на западе и государство Неджд в центральной части)⁷.

Хронология конфликта

Первый в современный период заметный подъем оппозиционных настроений в шиитской общине произошел после исламской революции в Иране в 1979 году. В ноябре в Восточной провинции прошли стихийные мирные демонстрации, на разгон которых правительство направило отряды национальной гвардии. Демонстранты выступили с требованиями улучшения качества жизни шиитов, обеспечения их культурно-религиозных прав и свобод, развития инфраструктуры в местах их компактного проживания и т. д. По некоторым данным, в ходе этих событий возникло ядро шиитской «Организации исламской революции за освобождение Аравийского полуострова» (ОИР). Лидеры ОИР, часть из которых находится в эмиграции, пытаются компенсировать ее узкую социальную базу, организационную слабость и конфессиональную изолированность призывами к единству шиитов и суннитов, а также тесными связями с Ираном.

Одно из наиболее ожесточенных столкновений с шиитами произошло в 1987 году, когда группа паломников-иранцев в Мекке организовала несанкционированную антиамерикано-израильскую демонстрацию, к которой подключилось значительное количество саудовских шиитов. Пытаясь разогнать митингующих, саудовские власти применили силу, что привело тогда к гибели около 400 паломников. Опасаясь за свою жизнь, большая часть шиитской интеллигенции эмигрировала за пределы Саудовской Аравии, откуда начала вести целенаправленную антирежимную пропаганду о притеснениях и гонениях, которым подвергаются саудовские шииты внутри королевства⁸.

Относительного перемирия в отношениях с шиитами королевская семья добилась лишь в 1993 году. В обмен на обещание не заниматься подрывной деятельностью на территории КСА оппозиционным лидерам была предоставлена возможность вернуться в страну. Три шиитских лидера вошли в состав Меджлис аш-Шура*, (Действующий с 1993 г. Консультативный совет при короле, состоящий из членов королевской семьи и влиятельных граждан страны. Совет является законосовещательным органом, представляет законопроекты совету министров и непосредственно королю, который принимает окончательное решение.) шииты стали привлекаться к работе в СМИ. Однако фактически негативное отношение к шиитам продолжало сохраняться в КСА на всех уровнях.

В 1996 году шииты восточных провинций КСА снова попадают в немилость со стороны семьи Аль-Сауд после того, как их обвинили в организации взрывов на американской военной базе в городе Хобар, повлекших за собой гибель 19 американских военнослужащих. Несмотря на то что многие из задержанных спустя время были оправданы, некоторые из них продолжают находиться в местах лишения свободы без вынесения им каких-либо официальных обвинений⁹.

Летом 2006 года в восточных провинциях королевства саудовские шииты устроили народные гуляния по случаю, как они говорили, поражения израильской армии во второй израильско-ливанской войне против сил шиитской группировки «Хизбалла». Известны случаи, когда представители саудовских правоохранительных органов без суда и следствия арестовывали всех, кто был прямо или косвенно уличен в симпатии к лидеру движения «Хизбалла» Хасану Насралле или его группировке¹⁰.

В 2003 году власти пошли на проведение первого внутрисаудовского межконфессионального форума. На состоявшейся в 2004 году в Мекке второй встрече под названием «Национальный диалог» один из шиитских лидеров, шейх Хашим Сальман отметил возрастающую дискриминацию шиитского меньшинства в саудовском обществе¹¹.

В 2005 году саудовские власти сняли многие ограничения на празднование шиитских религиозных праздников, таких как Ашура или Каркеан. В том же году были впервые разрешены выборы в местные муниципальные собрания, в Эль-Катифе все шесть вакантных депутатских должностей достались шиитам, в то время как в Аль-Ахсаа шииты получили пять из шести вынесенных на голосование депутатских мандатов.

Волнения среди местного населения в Восточной провинции возобновились в феврале 2011 года, но были жестоко подавлены¹². 10 марта того же года в Эль-Катифе полиция открыла огонь по митинговавшим шиитам, которые требовали выпустить из тюрем их единоверцев. Три человека получили ранения во время беспорядков. Митинги в Саудовской Аравии были запрещены Министерством внутренних дел с начала марта 2011 года на том основании, что манифестации и шествия противоречат шариату. Тогда же полиция получила право применять любые средства для пресечения незаконных собраний¹³. В марте 2011 года Саудовская Аравия ввела войска в Бахрейн, тем самым положив конец массовым выступлениям шиитов против правящей суннитской династии Аль-Халифа.

4 октября 2011 года произошли новые волнения в Восточной провинции. Саудовские власти заявили, что напряженность нагнетается из-за рубежа, в основном Ираном.

9 июля 2012 года в Саудовской Аравии в столкновениях полиции с шиитами погибли двое и ранены по меньшей мере 20 человек. Демонстрации протеста в Эль-Катифе начались после того, как оппозиционно настроенный священнослужитель-шиит Нимр аль-Нимр был ранен и арестован силами правопорядка. Официальные саудовские СМИ сообщили, что это произошло потому, что он и его сторонники устроили перестрелку с представителями сил правопорядка и врезались в полицейский автомобиль. Н. аль-Нимр получил известность как критик суннитских властей Саудовской Аравии. В 2009 году он предложил создать сепаратистское движение, если шииты не получат равных прав с суннитами. Выступления в Эль-Катифе в июле стали крупнейшими с момента массовых протестов осенью 2011 года.

Растущие антимонархические настроения на востоке страны нельзя недооценивать. В том случае, если демонстрации продолжатся и люди будут гибнуть, саудовской армии придется бросить всю свою мощь на подавление этих выступлений. Следовательно, меньше внимания будет уделено проблематичной ситуации на границе с Йеменом, где пару лет назад уже шла война с племенами Хути. Брешью в саудовской сети безопасности также не преминут воспользоваться и суннитские противники режима — активисты «Братьев-мусульман», с одной стороны, и ветераны «всемирного джихада» — с другой¹⁴.

Протесты раздаются и в другой саудовской провинции — Наджран. В отличие от шиитов Восточной провинции — двунадесятников, или иснаашаритов, в основном коренное население Наджрана принадлежит к особой ветви «крайних» шиитов — к так называемым «умеренным» исмаилитам — мусталитам. В настоящее время саудовские и йеменские мусталиты входят в единое исмаилитское сообщество «Сулеймани Бохра» (Sulaimani Bohra), которое имеет своих приверженцев также в Индии и Пакистане. В отличие от шиитов Восточной провинции, религиозная структура исмаилитской общины построена на племенной организации. Точное число последователей исмаилизма в Саудовской Аравии учесть практически невозможно (по оценкам, от 400 тыс. до 1 млн. человек), так как, являясь более закрытой и эзотерической сектой по сравнению с иснаашаритами, они скрывают свою религиозную принадлежность, применяя на практике один из главных принципов их веры — ат-такийа (благоразумное скрывание).

Положение саудовских исмаилитов Наджрана, в отличие от шиитов Восточной провинции, не слишком часто становилось предметом внимания международных СМИ и правозащитных организаций. Тем не менее эта внутренняя проблема в КСА реально существует и в последние годы стала особо актуальна, хотя пока рано говорить о сложившихся сепаратистских тенденциях в Наджране, в отличие от Восточной провинции. Сложно также делать выводы о формировании системной политической исмаилитской оппозиции в королевстве, хотя такие предпосылки, безусловно, есть. По всей видимости, на данном этапе это касается только местной интеллигенции, пытающейся создавать такие структуры, которые могли бы стать при определенных условиях неформальными политическими партиями, подобно «Аль-Исляхии» в Восточной провинции¹⁵.

В целом политическая активизация шиитских общин была одной из ведущих тенденций на Ближнем Востоке в последние 30 лет, но усилия саудовского руководства по поддержанию монолитности общества свели к минимуму участие шиитского населения КСА в религиозном и политическом возрождении этой конфессиональной группы. Саудовские шииты ежедневно сталкиваются со значительными препятствиями, связанными с ограниченными возможностями карьерного роста, сложностью поступить на воинскую службу. До последнего времени шииты не имели права служить в военно-воздушных войсках, быть пилотами гражданских самолетов, занимать должности судей в судах административной юрисдикции, выступать в качестве свидетелей и т. д. Многие шиитские правозащитники сетуют также на полное отсутствие шиитских кладбищ, а также весьма ограниченное количество мечетей для шиитов, в особенности на востоке королевства.

В высших эшелонах саудовской власти нет ни одного представителя шиитского меньшинства. Их также нет ни среди министров, ни среди высокопоставленных чиновников дипломатической службы страны. Многие саудовские шииты с большой долей критики воспринимают нынешнюю религиозную политику центральной власти королевства, время от времени напоминая семье Аль-Сауд об обещании, данном основателем Саудовской Аравии шейхом Абдель Азизом ибн Саудом в 1913 году о том, что род Аль-Сауд будет делать все для того, чтобы гарантировать свободу и безопасность шиитов¹⁶.

В изменившейся ситуации в регионе — в ходе усиления шиитско-суннитского противостояния во время «арабской весны» — саудовские шииты также не смогли создать реальную угрозу королевской семье и ассоциированным с ней кланам. Сказалась слабая организованность протестного процесса и политическая разобщенность саудовских шиитов. Следует учитывать ограниченность свободы для политической консолидации в стране. Политическая оппозиция как формализованное движение, противостоящее власти, пока еще отсутствует. Значительная часть оппозиционеров вынуждена проживать и работать за рубежом — в Западной Европе, США и некоторых арабских государствах. Наиболее радикальной неформальной шиитской группировкой считается местная «Хизбалла» (до 1 тыс. активистов). Более умеренным является «Аль-Исляхия» — «Шиитское движение за реформы».

Суть современной государственной политики королевства по отношению к шиитскому меньшинству состоит в сочетании формального предоставления новых прав шиитам и ужесточения фактического контроля над деятельностью формальных и неформальных объединений внутри общины. Большую роль в умиротворении шиитской и иной оппозиции играет перераспределение нефтяных доходов. Направляя дополнительные финансовые ресурсы (а это миллиарды долларов) на решение социальных проблем, саудовское государство снижает степень недовольства в обществе, существенно нивелирует влияние «арабской весны» на своих граждан.

Последние тому подтверждения — законодательные акты начала 2011 года и государственный бюджет на 2012 год. В феврале 2011 года, когда события «арабской весны» были в разгаре, вышли указы о выделении на нужды социального обеспечения, повышение студенческих стипендий, развитие профессиональной подготовки женщин, жилищное строительство 121 млрд. риалов (более 35 млрд. долл.). Это был «королевский дар» подданным саудовского монарха, чтобы не допустить возможности возникновения в королевстве ситуации, идентичной той, которая складывалась в окружающем Саудовскую Аравию региональном пространстве¹⁷. Бюджет 2012 года свидетельствовал о продолжении подобной политики, он был призван «поддержать последовательное развитие страны», создать «новые рабочие места для граждан», обеспечить «пропорциональное развитие отраслей экономики и регионов государства». Из 690 млрд. риалов (184 млрд. долл.) бюджетных расходов 168 миллиардов выделялось на нужды бесплатного образования всех уровней, 86,5 млрд. риалов — на нужды бесплатного здравоохранения и социального развития (что на 26% превышает соответствующие расходы 2011 г.), 29 млрд. риалов на муниципальное развитие¹⁸. Таким образом, в сумме 41% расходов бюджета выделялось на образование, здравоохранение и муниципальные нужды.

Возможные сценарии развития

Для России политическая ситуация в районе Персидского залива имеет принципиальное значение вследствие размеров его ресурсного потенциала, значительной роли в мировой энергетике, географической близости, влияния аравийских стран на мусульманское население нашей страны. Относительная политическая стабильность и экономический вес аравийских монархий служат основой нового — аравийского вектора ближневосточной политики России. В регионе растет влияние монархий зоны Персидского залива, в первую очередь Королевства Саудовская Аравия.

В условиях современной политической и социальной турбулентности в арабском мире одной из главных задач саудовского руководства является поддержание стабильности режима на основе сохранения баланса сил между различными слоями общества, подавления сепаратистских движений. Результативность такой политики будет определяться, во-первых, готовностью режима к трансформации в направлении частичной либерализации внутриполитической жизни, во-вторых — степенью консолидированности оппозиции, в том числе внутри шиитской общины. Внешнее давление на саудовское руководство с целью ускорения начала реформирования, а также поддержка оппозиционных групп со стороны зарубежных государств будут носить деструктивный характер.

Уязвимость правящей элиты связана помимо прочего и с тем, что Саудовское королевство было насильно «сшито» его основателем из разнородных территорий. Нынешние правители осознают потенциальную возможность раскола страны на восточную (шиитскую) часть, северо-западную часть, исторически тяготеющую к Иордании, и южные районы, имеющие давние связи с Йеменом. Сепаратистские настроения сохраняются в Хиджазе. Кроме того, многие племена не забыли насилия Саудидов в прежние времена¹⁹.

Прогнозирование решения шиитской проблемы в КСА затруднено недостаточной предсказуемостью развития ситуации в регионе в целом, но из существующих сценариев трансформации напряженных отношений между суннитами и шиитами, которая затронет интересы саудовских шиитов, возможными представляются следующие:

— в ходе нарастающего ирано-саудовского соперничества за доминирование в регионе Большого Ближнего Востока и мусульманском мире в целом суннитские движения перехватывают политическую инициативу и при поддержке внешних сил (аравийские монархии или Турция) образуется надгосударственный «новый халифат» в составе Египта, Сирии и кого-то из названных государств — инициаторов такого объединения. Позиции саудовских шиитов при этом сильно ослабнут;

— оманский сценарий, так называемый мирный вариант, предполагает шиитско-суннитский диалог на основе сплочения либеральной суннитской оппозиции и конструктивно настроенных шиитов. Если такой альянс одержит верх над суннитскими консерваторами, появятся шансы на переустройство саудовского общества на принципах большей, чем ранее, социальной справедливости и демократизации политической системы. Все это будет способствовать возрождению саудовской шиитской общины. За своего рода образец может быть взят опыт соседней аравийской монархии — Омана, где власти, придерживаясь либеральных политических подходов, избегают «острых углов» в вопросах межконфессионального общения. В отличие от Саудовской Аравии или Бахрейна положение шиитов в Омане кардинальным образом отличается от положения их единоверцев в соседних государствах ССАГПЗ. Невзирая на свою малочисленность (около 100 тыс. человек), оманские шииты издавна занимали важную нишу в торговых связях Омана с зарубежными государствами. Среди оманских шиитов существует большое количество видных бизнесменов, курирующих реализацию ряда национальных инфраструктурных проектов. Местные шииты никогда не испытывали дискриминационного отношения в вопросах карьерного роста²⁰;

— наиболее благоприятный для шиитов вариант — начало «арабской весны» на Аравийском полуострове и создание своего рода союза шиитских государств (территорий) по обе стороны Персидского залива²¹.

При том что все три сценария трудно реализуемы в ближайшее время, последний из них, очевидно, является наименее вероятным, по крайней мере в среднесрочной перспективе.

Россия заинтересована в дальнейшем сближении с Саудовской Аравией как по экономическим причинам (необходимость координации действий на мировом энергетическом рынке, перспективность двусторонних инвестиционных и торговых отношений), так и в силу особого места королевства в исламском мире. Хотя внутриполитическая стабильность и территориальная целостность КСА объективно будут способствовать этому сближению, внутренняя политика саудовского руководства — в том числе по отношению к шиитскому меньшинству — вполне закономерно остается вне поля двусторонних межгосударственных отношений. Политика невмешательства во внутренние дела королевства, сохранение сбалансированного подхода к проблемам международных отношений на Ближнем Востоке позволят сделать безосновательными попытки определенных сил на Западе и в арабском мире исказить реальную позицию России и представить ее однобокой, прошиитской.

¹World Development Indicators. 2012. World Bank.

²OPEC Annual Statistical Bulletin. 2010/2011.

³Fakhro E. The Kingdom Divided // http://carnegieendowment.org/sada/2012/03/08

⁴http://www.ru.journal-neo.com/node/118054

⁵Донцов В.Е. Религиозно-политические движения шиитов в Саудовской Аравии // Ближний Восток и современность. 2004. №21. С. 98.

⁶Логинов И.В. О статусе шиитской общины в Саудовской Аравии // Ближний Восток и современность. 2003. №17. С. 105.

⁷Донцов В.Е. Указ. соч. С. 103.

⁸Субх М. А. О преследовании представителей оппозиции в некоторых странах ССАГПЗ // http://www.iimes.ru/?p=15136

⁹Там же.

¹⁰Там же.

¹¹Политические системы современных государств. Том 2. М., 2012. С. 425.

¹²Подробнее см.: http://www.inosmi.ru/world/20120803/195999039.html#ixzz2DSAuZ6Ew

¹³http://www.vesti.ru/doc.html?id=435367&cid=9

¹⁴http://www.ZMAN.com

¹⁵Железнов А.А. Саудовская Аравия: поиск решения «исмаилитского вопроса» в Наджране // http://www.iimes.ru/?p=15531

¹⁶Субх М.А. Указ. соч.

¹⁷Косач Г.Г. Саудовская Аравия: новый бюджет королевства // http://www.journal-neo.com/node/12054

¹⁸Там же.

¹⁹Донцов В.Е. Указ. соч.

²⁰Субх М.А. Указ. соч.

²¹Кузнецов А.А. Шиитское возрождение захлебывается «арабской весной» // НГ-религии. 16.05.2012.

СУННИТСКО-ШИИТСКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ Иран и Саудовская Аравия в борьбе за региональное лидерство — Свободная мысль

Ближний Восток — один из самых «взрывоопасных» регионов мира, что связано с вооруженными конфликтами, терроризмом, религиозным экстремизмом. Наслоение интересов государств этого региона в сочетании с соперничеством внерегиональных держав имеет огромный конфликтный потенциал [21. С.252]. К числу острых проблем следует добавить религиозно-политическое противостояние мусульман-шиитов и мусульман-суннитов.

В последние годы разногласия шиитов и суннитов вышли на первый план, поскольку существенно влияют на региональную безопасность.

Не вдаваясь в тонкости теологических различий, отметим основные моменты, разделяющие шиитов и суннитов. Во-первых, это особая роль имама Али, которого шииты, в отличие от суннитов, почитают наравне с Пророком Мухаммадом. Во-вторых, у данных течений ислама разный подход к рассмотрению сунны Пророка. В-третьих, существенным отличием является принцип власти и преемственности, по которому у суннитов высшая власть принадлежит избираемым или назначаемым духовным лицам, а у шиитов ее представитель должен быть исключительно из рода Али. Кроме того, сунниты и шииты имеют отличия в местах паломничества, обрядах и количестве совершаемых намазов.

В современной исторической науке и международных исследованиях наблюдается существенный недостаток работ, посвященных изучению влияния взаимоотношений суннитов и шиитов на ближневосточную ситуацию. Российские ученые изучают роль шиитов и суннитов лишь в рамках отдельных государств или событий, почти не говоря об этом противостоянии как о факторе, способном дестабилизировать региональную безопасность в целом.

Положение шиитов в ряде ближневосточных государств рассматривается в работах таких российских исследователей, как Г. И. Мирский [14;15;17], А. А. Кузнецов [9; 10], Б. З. Миркасымов [13]. Огромный вклад в понимание ближневосточной ситуации в контексте событий «арабской весны», которая усугубила противоречия внутри исламского мира, вносят работы В. М. Ахмедова, В. В. Наумкина, Е. С. Мелкумян, С. Н. Сереброва и др. [1]. Работы известного российского востоковеда Г. Г. Косача [7; 8] способствуют более глубокому пониманию региональной политики Саудовской Аравии и причин ее противостояния с Ираном.

В последние десятилетия проблема суннитско-шиитского противостояния перестает носить характер только религиозного конфликта, приобретая характер межгосударственного противоборства, что превращает ее в одну из острейших региональных проблем [см.: 30].

В нашей статье суннитско-шиитское противостояние рассматривается с точки зрения противостояния королевства Саудовской Аравии (КСА) и Исламской Республики Иран (ИРИ), которые традиционно претендуют на лидерство мусульманском мире и регионе. Преследуя свои интересы, КСА и ИРИ используют религиозные противоречия между двумя основными течениями в исламе, придавая им политическую окраску.

Грегори Гаузе, профессор политологии Вермонтского университета, обращает внимание на то, что как Иран, так и Саудовская Аравия, видят себя в качеств регионального лидера, а противостояние между ними легко разглядеть в событиях «арабской весны». Тогда эти две державы искали союзников среди единоверцев. «Саудовская Аравия, – отмечает он, – находит суннитских союзников. Иран – шиитских» [28].

Основным нервом ирано-саудовских противоречий является заинтересованность Эр-Рияда в усилении суннитского влияния в регионе и сохранения у власти в большинстве ближневосточных государств мусульман-суннитов. Тегеран же стремится к укреплению позиций шиитов и изменению уже сформировавшегося баланса сил в регионе.

Для Саудовской Аравии вопрос суннитско-шиитских противоречий актуален из-за проживающей в ней шиитской общины. И, хотя шииты составляют лишь 10–15% населения КСА[1], они являются серьезной проблемой. Дело в том, что именно в регионе их проживания сосредоточены основные нефтяные месторождения. Они представляют собой дискриминируемое меньшинство, поскольку их политическая активность подавляется правящим режимом вопреки договоренностям их лидеров с основателем правящей династии КСА. Суннитская саудовская правящая верхушка причисляет шиитов к группе риска, «пятой колонне», способной дестабилизировать государственность. Негласная дискриминация шиитов проявляется в фактическом запрете их трудоустройства в органах госуправления, элитных частях вооруженных сил и органах безопасности. СМИ королевства полностью игнорируют наличие шиитской проблемы. На официальном уровне эта проблема также почти не затрагивается [24. С.108].

Шииты на Ближнем Востоке составляют 10–15% общего числа мусульман. Точное их число назвать сложно, что связано с огромным множеством направлений и течений в нем. Они, хотя и формировались на базе шиитского ислама, имеют существенные расхождения в догматике и принципах деятельности. Кроме того, практически все арабские страны, кроме Ливана, не фиксируют конфессиональную принадлежность своего населения. Сегодня шииты проживают в ОАЭ, Иране, Бахрейне, Саудовской Аравии, Ираке, Турции, Ливане, Иордании, Сирии, Кувейте, Йемене, Омане, Катаре [6].

Началом серьезного обострения шиитско-суннитского противостояния принято считать Исламскую революцию 1979 г. в Иране, результатом чего стало провозглашение ИРИ во главе с аятоллой Рухоллой Мусави Хомейни. Аятолла Хомейни признавал, что Иран, являясь частью мусульманского мира, приобрел свою индивидуальность именно благодаря распространению среди иранцев шиизма [3. С.141]. После победы Исламской революции и провозглашения ИРИ иранское теократическое руководство стало реализовывать доктрину «экспорта исламской революции», прежде всего в арабские страны. Для реализации этой политики в Иране применялись как методы «мягкой силы», так и чисто силовые меры. Использовались такие специальные органы, как Отдел национально-освободительных движений, созданный по личному указанию Хомейни, и различные подразделения Корпуса стражей исламской революции. Наиболее заметными шиитскими движениями, созданными под началом Ирана и действовавшими за рубежом, стали «Исламский фронт освобождения Бахрейна»[2], организовавший крупные демонстрации в Манаме в 1979-м и 1994 гг., а также оппозиционная группа «Арабские революционные бригады»[3] в Кувейте, которую возглавлял зять и личный представитель аятоллы Хомейни Аббас ал-Мухри. Под различными названиями действовал ряд шиитских оппозиционных группировок в Саудовской Аравии [25. С.25].

Впоследствии политическая активность шиитов заметно возросла и в других ближневосточных государствах, в том числе в Ираке и Ливане. Шииты стали отказываться от поддержки идеи арабского национализма в пользу шиитских политических движений и групп, ориентированных на продвижение шиитских интересов. Среди этих групп можно отметить Партию исламского призыва «Амаль» и «Хезболлу» в Ливане, Партию исламистского призыва «Дава» в Ираке, шиитскую коалицию «Аль-Вифак» в Бахрейне, Движение исламской реформы «Аль-Харака аль-Ислахия аль-Исламия» в Саудовской Аравии [13. С.44].

Поле столкновения – Ирак

Больше всех от суннитско-шиитских противоречий пострадал Ирак, в котором шиитская община составляет около 55% населения и является большинством, хотя и отстраненным на долгие годы от власти.

После американской оккупации Ирака в 2003 г. в стране начался качественно новый виток шиитско-суннитской конфронтации. Формально в годы правления Саддама Хусейна (1968–2003) баасистский режим[4] провозглашал равенство всех народов и религиозных общин Ирака, в состав руководства партии входили представителей шиитов (например, министр нефти Саадун Хаммади и министр информации и культуры Латиф Нуссейф Ясим). Но реальную политику в Ираке определяли не они, а армия и другие силовые структуры, куда входили люди, специально подбиравшиеся Саддамом Хусейном из родственников и групп лояльности. Поэтому среди руководителей вооруженных сил и спецслужб Ирака не было ни одного шиита [10. С.148].

После падения режима С. Хусейна положение шиитов изменилось. Впервые за много лет они обрели не только возможность открыто исповедовать свою веру, но и широкий доступ во власть. По результатам выборов в Ираке в январе 2005 г. шиитские партии оказались в большинстве в парламенте. Объединенный иракский альянс, в котором доминировали шиитские партии, получил 140 мест из 275 [9. С.28].

Беспрецедентный приход шиитов к власти в арабской стране вызвал серьезные опасения в ряде ближневосточных государств. Возникновение шиитской власти в Ираке пересеклось с давно шедшей холодной войной Ирана и монархий Персидского залива [32. Р.60-61].

Появился термин «шиитский полумесяц», который впервые употребил иорданский король Абдалла в 2004 г. К нему относят Иран, Ирак, Сирию, Ливан с проирански настроенным шиитским движением «Хезболла», район компактного проживания шиитов Саудовской Аравии, а также Бахрейн, где до 80% населения составляют шииты. Феномен «шиитского полумесяца» встретил ярых противников в лице монархий Персидского залива, а также Турции и США, внешней политике которых мешало распространение на Ближнем Востоке влияния ИРИ. И, если для арабских государств Иран является одним из главных геополитических конкурентов на протяжении практически всего ХХ в., то недовольство США «шиитским полумесяцем» объясняется их поддержко Израиля и монархических режимов в Заливе [27. Р.88].

Сирийский кризис и положение суннитской общины в Ираке после событий 2003 г. создали благоприятные условия для усиления влияния экстремистских и джихадистских организаций, среди которых особый размах приобрело «Исламское государство в Ираке и Леванте» (ИГИЛ) (деятельность этой террористической организации запрещена в России и ряде других стран) [9. С.31]. ИГИЛ было создано в качестве дочерней группировки «Аль-Каиды» для помощи суннитам, потерявшим власть в Ираке в 2003 г. Первоначальное название – «Аль-Каида в Ираке», второе – «Исламское государство в Ираке», затем – «Исламское государство Ирака и Леванта», нынешнее — «Исламское государство», т.е. Халифат [16. С.108].

Когда события «арабской весны» начались в Сирии, джихадисты из Ирака двинулись туда, чтобы воевать против режима Башара Асада. Весной 2014 г. вернулись обратно в Ирак, понимая, что там их поддержат суннитские племена, ненавидящие шиитское правительство аль-Малики [16. С.109]. Под полным или частичным контролем ИГ оказались три северо-западных провинции Ирака (Ниневия, Самара, Салах Эд-Дин), составляюшие почти треть его территории. На захваченных территориях от Алеппо на северо-западе Сирии до провинции Диала на востоке Ирака было провозглашено образование средневекового теократического государства. В. В. Попов назвал его новой вехой в деятельности исламских радикалов на Ближнем Востоке [20. С.132].

После захвата почти трети Ирака ИГ объявило о походе на Багдад и поставило целью захватить священные для шиитов города Наджаф и Кербелу. В ответ на это глава иракского шиитского духовенства аятолла Али ас-Систани призвал шиитов на борьбу с ИГ. Результатом стал хлынувший в Багдад поток шиитских добровольцев с юга страны [14. С.84], которые помогли отразить наступление на Багдад. К началу 2017 г. численность сил шиитского ополчения достигла уже 60 тыс. человек [19]

Но усиление шиитских группировок не устраивает арабов-суннитов в Ираке. С суннитским населением шиитские боевики обращаются даже хуже, чем боевики ИГ. Так, в конце января 2015 г. при наступлении на провинцию Дияла шиитские боевики из «Бригад Бадрай» убили десятки мирных жителей, подав это как «казнь предателей» [4]. Иран, не входя в созданную США международную коалицию по борьбе с ИГ, ведет собственную войну против этой террористической организации. Сейчас иранские военные находятся в Ираке по просьбе багдадских властей. По словам министра иностранных дел Ирака Ибрагима аль-Джаафари иракские власти не боятся признать, что обратились за помощью к соседнему Ирану в войне с ИГ. Лидер Иракского Курдистана и глава Демократической партии Курдистана Масуд Барзани также подтвердил, что Иран оказался «в числе первых стран, которые отправили оружие курдским бойцам» [29]. Ведя борьбу с ИГ в Ираке, ИРИ воюет не столько за безопасность своих западных границ, сколько за недопущение к власти в соседнем государстве радикальной организации, имеющий ярко выраженный антииранский и антишиитский жарактер.

Иран неоднократно обвинял Саудовскую Аравию в спонсировании ИГ. По заявлению пресс-службы бывшего премьер-министра Ирака Нури аль-Малики, «Саудовская Аравия занимается умиротворением террористов и оказывает материальную и моральную поддержку радикальным группам» [12. C.68]. Но сейчас нет доказательств поддержки КСА радикальных исламистов, а саудовские власти называют все обвинения «беспочвенными».

После событий 2003 г. КСА выражало крайнюю обеспокоенность балансом сил между шиитами и суннитами в Ираке. Саудовский взгляд на внутрииракскую ситуацию определялся неприятием сотрудничества между главой иракского правительства (2006–2014 гг.) аль-Малики и Ираном.

Объясняя причины этого сотрудничества, в Саудовской Аравии подчеркивали, что постсаддамовский «правящий класс» Ирака «монополизирован» выходцами из одной группы населения (шиитами), не отражая интересов «всей существующей» в стране «гаммы конфессий и этнических групп». Имеются в виду, конечно, политические силы суннитской общины [8. С.54].

С уходом аль-Малики и ростом влияния Систани можно наблюдать смещение шиитского большинства Ирака с относительно светских позиций к более значительной религиозности. Это не обещает скорого завершения шиитско-суннитского противостояния в Ираке.

Сирия в контексте суннитско-шиитского противостояния

Ареной ожесточенного силового шиитско-суннитского противостояния стала формально светская Сирия. Но противники Башара Асада упирают на то, что он исповедует алавизм — одну из многочисленных шиитских сект [2. С.340], в то время как большую часть населения страны составляют сунниты. В связи с этим текущий конфликт в Сирии часто характеризуют как религиозное противостояние суннитов и шиитов. В этом противостоянии Иран поддерживает алавитское правительство Асада, а Саудовская Аравия — сирийскую оппозицию, в большинстве представленную суннитами.

После начала гражданской войны в Сирии летом 2011 г. Саудовская Аравия объявила, что будет поставлять оружие сирийской оппозиции. Такую же позицию занял и Катар [11. C.133], заинтересованный в экспорте своего газа. Ему мешает политика Асада, сторонника проведения прокладки по сирийской территории совсем других трубопроводов – из Ирана.

Гражданская война в Сирии расколола правящие элиты ближневосточных государств и по религиозному признаку, так как традиции и уровень образования их населения подразумевают апелляцию именно к такой форме идеологии. Так, Ирак с преобладающим шиитским населением осудил усилия монархий Персидского залива в Сирии. Бывший премьер-министр Ирака Нури аль-Малики подверг критике Катар и Саудовскую Аравию за оказание военной помощи сирийской оппозиции: «Силой оружия нельзя заставить правительство Башара Асада уйти от власти, а призыв Катара и Саудовской Аравии к оказанию военной помощи сирийской оппозиции означает вопиющее вмешательство во внутренние дела Сирии и других арабских государств». Иракский премьер-министр оценил военную помощь сирийской оппозиции как фактор, способствующий нарастанию кризиса [6].

Интерес монархий Персидского залива в сирийском кризисе состоит, прежде всего, в стремлении разорвать ось Иран–Сирия, лишив Иран практически единственного союзника на Ближнем Востоке. Ослабление Сирии для них – это ослабление Ирана. Больше всех в этом заинтересована Саудовская Аравия, поскольку Эр-Рияд и Тегеран являются основными антагонистами на Ближнем Востоке. Саудовская Аравия многие годы стремится к лидерству в регионе, что делает ее наиболее заинтересованной в свержении шиитского режима как в Иране, так и в Сирии [21. С.254].

Иранские власти сознают, что сирийские события представляют главную угрозу ИРИ на Ближнем Востоке. Для Ирана поддержка властей Сирии крайне важна не столько потому, что Сирия – ключевой союзник, а Иран опасается прихода к власти в САР враждебных Ирану сил. Главное — опасения утратить статус ключевого регионального игрока и лишиться стратегической инициативы [21. С.255]. Кроме того, свержение режима Асада в САР неизбежно подорвет моральный авторитет власти в самом Иране, что может поколебать внутриполитическую стабильность.

Г. И. Мирский, справедливо отмечал, что в Сирии идут сразу несколько войн. В их числе региональная – между США, Саудовской Аравией и суннитскими государствами, с одной стороны, и Ираном и ливанскими шиитами – с другой [14. С.82]. Заинтересованные в сирийском конфликте стороны не собираются уступать позиции.

Ливан

Гражданская война в Сирии обострила суннитско-шиитские противоречия в Ливане, что ухудшило политическую и экономическую обстановку в стране. Хотя официальная ливанская позиция направлена на уклонение от участия в любых региональных кризисах, в том числе и от сирийского, это не уберегло страну от распространения конфликта в соседнем государстве на его территорию. Ливан более двух лет находился в состоянии перманентного политического кризиса: парламент не мог выбрать президента, страна долго существовала без бюджета, не было согласия по поводу избирательного закона, да и сами парламентские выборы многократно откладывались на неопределенный срок [33].

Проблемы в Ливане возникли задолго до обострения ситуации в Сирии. Несколько лет из-за политической слабости Ливан был вынужден лавировать между сферами влияния внешних акторов, которые поддерживали те или иные политические силы. Сирийский конфликт трансформировал политический конфликт в Ливане, усугубив его религиозную составляющую. Соотношение шиитов, суннитов и христиан в Ливане известно только приблизительно, поскольку перепись населения там не проводилась с 1932 г. Шииты составляют примерно треть всего населения.

Основной конфликт в Ливане разворачивается между двумя политико-конфессиональными силами, одна из которых опекается Ираном, а другая Саудовской Аравией.

Первый блок, который активно поддерживает правительство Б. Асада и тесно связан с Ираном и Сирией, представляет шиитское движение «Хезболла». Это одна из самых влиятельных военно-политических сил в Ливане, которая обладает собственной высокомобильной и обученной армией в 9–10 тыс. человек, имеющей наибольший в арабском мире опыт боев в городах.

Другой влиятельный политический блок в Ливане — «Блок 14 марта» -возглавляет лидер суннитского «Движения за будущее» («Аль-Мустакбаль») и один из наиболее авторитетных в стране политиков Саад Харири. Будучи ярым противником сирийского президента Башара Асада, он оказывает военную, политическую и пропагандистскую поддержку сирийской оппозиции. Это Движение опирается на поддержку Саудовской Аравии, США и Египта.

Две крупнейшие христианские партии Ливана, «Свободное патриотическое движение» и «Ливанские силы», также разошлись во взглядах. Суннитское «Движение за будущее» сформировало альянс «14 марта» с партией «Ливанские силы», возглавляемой Самиром Джаджа, в то время как «Свободное патриотическое движение» и шиитская «Хезболла» — члены политической коалиции «8 марта».

Ситуация в Ливане накалилась после вмешательства «Хезболлы» в гражданскую войну в Сирии на стороне правительства Асада. Руководство «Хезболлы» мотивировало его намерением предотвратить проникновение джихадистов и исламских экстремистов в Ливан. Лидер движения шейх Хасан Насралла считал, что распространение сирийских боевиков на ливанскую территорию может привести к возникновению полномасштабного вооружённого конфликта уже в самом Ливане, учитывая враждебность джихадистов к силам, поддерживающим Асада – как шиитам , так и христианам [10. С. 150].

Недовольство значительной части населения Ливана деятельностью «Хезболлы» и особенно ее участием в сирийской войне на стороне правительства Асада усилило межконфессиональный и политический конфликт в стране. Ситуацию осложняет то, что ввиду территориальной близости Ливана и Сирии вооруженные столкновения между боевиками «Хезболлы» и вооруженными силами сирийской оппозиции часто перетекают на ливанскую территорию.

6 мая 2018 г. в Ливане состоялись парламентские выборы. Но говорить в этой связи об окончательном завершении глубокого политического кризиса преждевременно. Ведь по результатам выборов радикальное шиитское движение «Хезболла» укрепило свои позиции, а это означает, что в ближайшее время Ливан может сблизиться с Ираном сильнее, чем раньше.

Ситуация в Ливане по-прежнему зависит от развития событий в Сирии. Положение осложняется тем, что в ней проживают представители многих этнических и религиозных групп, населяющих Ливан и имеющих друг с другом тесные связи (например, марониты и друзы). Помимо внутренних противоречий, в Ливане проявляют активность и ведущие региональные игроки, прежде всего, те же Иран и Саудовская Аравия, оказывающие давление на политические силы страны для обеспечения собственных национальных интересов. Это противоборство крупнейших региональных противников в Ливане, играющих на религиозных и политических противоречиях представителей суннитов и шиитов, способно спровоцировать очередной политический кризис в «стране кедра».

Бахрейн и суннитско-шиитские противоречия

Конфликт шиитов и суннитов в Бахрейне не затихает с 2011 г. Шииты, которые составляют, по оценкам, от 65 до 85% населения, подвергаются серьезной дискриминации. Их доля в рядах госслужащих составляет всего 18%, а в армии и полиции – лишь 3%. Правящая верхушка во главе с королем считает, что шииты мечтают о захвате власти, а потому их следует держать от нее как можно дальше. Государственные стратегические программы «Bahrain’s National Youth Strategy» и «Bahrain’s National Employment Project» нацелены на увеличение доли суннитов в общей численности населения, в связи с чем им предоставляются существенные экономические и социальные льготы [18]. Против этой дискриминации и протестуют шииты королевства.

В марте 2011 г., когда власти оказались не в состоянии справиться с массовыми акциями протеста, по просьбе короля в Бахрейн были введены 1000 военнослужащих Саудовской Аравии и 500 полицейских из ОАЭ. Комментируя это, германская Die Welt писала: «Саудовский король защищает свою власть в соседнем Бахрейне. Саудовцы предпочли оккупировать Бахрейн, чтобы предотвратить реформы, которых требуют шиитские мятежники. Ведь эти реформы неизбежно повлияли бы и на шиитское меньшинство в Саудовской Аравии» [22]. Положение в Бахрейне было оценено саудовским правящим классом как результат действий Ирана, вызвавших к жизни межконфессиональные трения и религиозный экстремизм. Эта точка зрения была подтверждена всеми членами Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ) и поддержана Лигой арабских государств (ЛАГ) [7. С.95].

Ввод объединенных войск организации «Щит полуострова» в Бахрейн подвергся резкой критике Ирана. Министр иностранных дел Али Акбар Салихи назвал его «прямым вмешательством во внутренние дела» Бахрейна [26].

В течение всего периода волнений в Бахрейне ИРИ активно помогала шиитской оппозиции. Цель состояла во включении Бахрейна в зону иранского влияния. В ответ Бахрейн обвинил Иран в поддержке антиправительственных террористических организаций. Бахрейнский министр иностранных дел Халед бен Ахмед Аль Халифа в Эр-Рияде заявил, что к организации взрывов в Манаме в начале 2014 г. причастны группировки, включенные в список террористических организаций, в которых значительную роль «играют иранские элементы» [12. C.67]. В Бахрейне удалось достигнуть политической стабильности, в основном благодаря полицейскому контингенту стран ССАГЗ. Но основные разногласия шиитского и суннитского населения остаются не решенными. Это вновь подтвердили протесты шиитов Бахрейна в январе 2016 г. против казни в Саудовской Аравии авторитетного шиитского богослова Нимра ан-Нимра и казни в Бахрейне трех шиитов в январе-феврале 2017 г. Учитывая глубинные противоречия между суннитской монархической властью и шиитской оппозицией, достижение национального примирения в Бахрейне представляется маловероятным в ближайшей перспективе.

Йемен

Суннитско-шиитское противостояние в Йемене не служит единственной причиной гражданской войны. К началу «арабской весны» в нем сложился целый комплекс противоречий. Не последнюю роль в их числе играло и межконфессиональное противостояние между последователями шиитского зейдизма (около 40% населения Северного Йемена) и приверженцами суннитского шафиизма (почти 60%) [23. C.264-267]. Совокупность факторов политического, религиозного и исторического характера породила современный конфликт в Йемене.

Борьба хуситов[5] с правительственными силами началась еще 10 лет назад. Но качественно новый виток противостояния хуситов с центральным правительством, а затем и с неправительственными суннитскими вооруженными формированиями «Ансар ас-Сунна» произошел именно в ходе «арабской весны». В августе 2014 г. хуситы активизировали антиправительственные выступления. Они мобилизовали значительные массы населения на участие в демонстрациях в ряде крупных городов. Поводом для этого послужило сокращение субсидий на нефтепродукты, приведшее к росту цен на бензин. Протестующие потребовали отставки «коррумпированного кабинета министров» [5. С.80].

19 сентября 2014 г. хуситы вошли в столицу Йемена, захватили ряд учреждений, государственную радиостанцию и стратегически важную возвышенность Садыка. Это вынудило власти 21 сентября подписать мирное соглашение, одним из пунктов которого предусматривал отставку премьера Басиндвы [5. С.81].

Монархии Персидского залива немедленно обвинили Иран в помощи йеменским хуситам. Иранские власти не стали отрицать, что сочувствуют делу хуситов, подчеркнув, что к действиям повстанцев отношения не имеют.

К марту 2015 г. большая часть страны оказалась под контролем повстанческой группировки хуситов «Ансар Алла» («Помощники Бога»), и власть в Йемене фактически перешла в руки зейдитов. В этих условиях министр иностранных дел прежнего правительства Рияд Ясин обратился к монархиям Персидского залива с просьбой о введении в страну контингента совместных вооруженных сил «Щит полуострова», образованных под эгидой ССАГЗ. 26 марта 2015 г. Йемен подвергся воздушной атаке арабской коалиции в составе Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара, Кувейта, Бахрейна, Иордании, Египта, Марокко, Судана и Пакистана. О поддержке военной операции в Йемене заявили и западные страны.

Вооруженное вмешательство арабских государств в йеменский внутриполитический конфликт придало революционным событиям в Йемене религиозный оттенок, который заключался в шиитско–суннитском противостоянии между зейдитами и правительством, возглавлявшимся на тот момент суннитской партией «Ислах». Объяснять конфликт в Йемене только с точки зрения религиозного противостояния неверно, но религиозный фактор в совокупности со столкновением интересов монархий Персидского залива и Ирана играет в этом конфликте существенную роль.

* * *

Нынешний всплеск враждебности между шиитами и суннитами не нов для Ближнего Востока. Разногласия в мусульманской общине существовали и раньше. Но «арабская весна» актуализировала и обострила их.

Нынешние конфликты вышли за рамки религиозного противостояния и приобрели форму борьбы за региональное лидерство двух ведущих государств региона — шиитского Ирана и суннитской Саудовской Аравии. Правящими элитами обеих стран они все чаще используются для реализации своей региональной политики.

Иран и Саудовская Аравия умело играют на религиозных противоречиях, и во многом именно от ирано-саудовских отношений зависит накал суннитско-шиитского противостояния. Межгосударственное соперничество Ирана и Саудовской Аравии, тесно переплетающееся с шиитско-суннитским противостоянием, является одним из главных конфликтообразующих факторов, дестабилизирующих систему региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Это противостояние обостряет и без того крайне серьезные проблемы в ряде ближневосточных государств, самым негативным образом отражается на процессах, развивающихся в Сирии, Ираке, Ливане, Бахрейне, Йемене, затрудняет борьбу против террористов ИГ.

Учитывая крайнюю напряженность отношений между ИРИ и КСА, которая привела в январе 2016 г. , после казни в Саудовской Аравии проповедника Нимра ан-Нимра, к разрыву дипломатических отношений, скорейшая стабилизация ближневосточной ситуации маловероятна. Исламские международные институты тоже оказываются заложниками этого конфликта и в во многом парализованном состоянии не в силах содействовать его разрешению.

Литература:

Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? Сборник статей /Отв. редакторы: В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов. М.: ИВ РАН, 2012.
Васильев Л. С. История религий Востока. М.: Книжный дом «Университет», 2000.
Жигалина О. И. Этносоциальная эволюция иранского общества. М.: Восточная литература РАН, 1996.
Иран усиливает позиции в Ираке. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2679256 (дата обращения: 15.01.2018).
Исаев Л., Коротаев А. Йемен: неизвестная революция и международный конфликт // Мировая экономика и международные отношения. 2015. №8.
Кольчугин Н. П. Иран борется за Сирию шиитской солидарностью.URL: http://www.iimes.ru/?p=14520 (дата обращения: 18.01.2018).
Косач Г. Г. Саудовская Аравия и «арабская весна» // Свободная мысль. 2012. №5-6(1633).
Косач Г. Г.Эволюция внешней политики Саудовской Аравии после «арабской весны» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. №3.
Кузнецов А. А. Конфессиональная поляризация в постсаддамовском Ираке и проблемы суннитско-шиитских отношений // Исламоведение. 2016. № 1. том 7.
Кузнецов А. А. О влиянии суннитско-шиитских противоречий на ближневосточную ситуацию // Вестник МГИМО Университета. 2014. №3.
Мелкумян Е. С. Арабские монархии: моделирование регионального пространства и «арабская весна» // Вестник РГГУ. 2013. №1(102).
Мелкумян Е. С. Ирано-арабская конкуренция в регионе Ближнего Востока и Персидского залива // Вестник РГГУ, 2015, № 11, С. 60-69.
Миркасымов Б. З. Шииты в Ираке и других государствах Ближнего Востока: Как шиитский фактор влияет на политику стран региона и ведущих мировых держав // Азия и Африка сегодня, 2007. № 11.
Мирский Г. И. Драма арабского востока // Мировая экономика и международные отношения. 2014. №7.
Мирский Г. И.Исламский фундаментализм, сунниты и шииты // Россия и мусульманский мир. 2009. № 1.
Мирский Г. И. Феномен ИГИЛ // Запад– Восток– Россия 2014 / Отв. ред. В. Г. Хорос, Д. Б. Малышева. М.: ИМЭМО РАН. 2015..
Мирский Г. И. Шииты в современном мире // Россия в глобальной политике. 2004. №4.
Мясников В. Войска Саудовской Аравии победили в Бахрейне. URL:http://nvo.ng.ru/wars/2011-04-15/1_bahrein.html(дата обращения: 11.12.2017).
Подкопаева М. Иракские шииты: армия Кербелы // Суть времени. 2017. № 215.
Попов В. В. Необходимость корректировки подходов к основным планетарным и национальным проблемам // Ежегодник ИМИ. 2014. № 2 (8).
Рыжов И. В., Бородина М. Ю. «Арабская весна» как квинтэссенция межарабских противоречий //Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 6(1).
Серебров С. Н. Йемен // Ближний Восток, арабское пробуждение и Россия: что дальше? /Отв. ред. В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов. М.: ИВ РАН, 2012.
Федорченко А. В.Межконфессиональные противоречия в Саудовской Аравии: «Шиитский вопрос» // Вестник МГИМО Университета. 2013. № 2 (29).
Чернова А. Ф.Влияние Исламской революции на монархические режимы в Персидском заливе // Вестник Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена. 2013. №161.
Аль-Бахрейн тахтадж аля ат-тасрихат аль-иранийа (Бахрейн выразил протест против иранских заявлений). URL:http://www/aawsat.com/details.asp?section=4&article=612744&issueno=11796.(дата обращения: 17.11.2018).
Barzegar K. Iran and the Shiite Crescent: Myths and Realities // The Brown Journal of World Affairs. 2008. vol. 15. Issue I. Fall/Winter.
Golshiri G. L’Iran en pointe dans la guerre contre l’Etat islamique en Irak. URL: http://www.lemonde.fr/international/article/2014/12/03/l-iran-en-pointe-dans-la-guerre-contre-l-etat-islamique-en-irak_4533729_3210.html#vTvyJSuwjdq9xVt4.99(дата обращения: 17.12.2017).
Ilishev Ildus G. The Iran-Saudi Arabia Conflict and its Impact on the Organization of Islamic Cooperation // Viewpoints No. 104. June 2016.
Iraq, Jordan See Threat to Election from Iran: Leaders Warn against Forming Religious State // Washington Post. December 8, 2004.
Lynch M. The Arab Uprising: The Unfinished Revolutions of the New Middle East. New York: PublicAffairs , 2012.
Presidential crisis imperils parliamentary elections. URL: http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2014/Jul-07/262904-presidential-crisis-imperils-parliamentary-elections.ashx#axzz3FSmOq86K (дата обращения: 17.12.2017).
Саудовский король защищает свою власть в соседнем Бахрейне. URL: http://www.dw.com/ru/die-welt-B5/a-14918939?maca=rus-rss-ru-top-1051-rdf (дата обращения: 18.01.2018).
Gause G. Why the Iran Deal Scares Saudi Arabia.URL: http://www.newyorker.com/news/news-desk/why-the-iran-deal-scares-saudi-arabia (дата обращения: 22.11.2017).

[1] Точные сведения о численности шиитов в Саудовской Аравии не публикуются.

[2] Военизированная шиитская религиозно-политическая организация, действующая в Бахрейне. Создана в начале 80-х гг. при поддержке Ирана. Программная цель – свержение правящей суннитской династии Аль Халифы.

[3] Оппозиционная группа, созданная в 1979 г. в Кувейте зятем Хомейни Аббасом ал-Мухри.

[4] Партия арабского социалистического возрождения (БААС) находилась у власти в Ираке в 1963-м и 1968—2003 гг.

[5] Участники одной из военизированных группировок зейдитов. «Хуситами» их стали называть в 2004 г., когда они подняли восстание с целью утвердить в качестве главы государства короля-имама Хусейна аль-Хоуси.

Несмотря на реформы Мухаммеда бин Салмана, саудовские шииты по-прежнему являются гражданами второго сорта

На протяжении десятилетий Саудовская Аравия считалась самой жесткой мусульманской страной-суннитом в мире. Племенные патриархальные нормы смешались с самой буквальной интерпретацией ислама, широко известной на Западе как ваххабизм. Под прикрытием религиозного ультраконсерватизма, который десятилетиями развивался в религиозном истеблишменте Саудовской Аравии, отрицалась социальная эмансипация женщин и их участие в общественной жизни, а также запрещалось любое публичное выражение не-ваххабитских убеждений и поклонения. В частности, многочисленное мусульманское меньшинство шиитов в Саудовской Аравии постоянно подвергалось стигматизации и обращению с ними как с гражданами второго сорта.

Сегодня Саудовская Аравия меняется с невероятной скоростью, поскольку ветер социальных реформ проносится над такими крупными саудовскими городами, как Эр-Рияд, Джидда и Даммам. Это началось с реформы по указу, которым руководил жесткий наследный принц Мохаммед бин Салман, например, постановление 2017 года, разрешающее женщинам водить машину, и меры, которые значительно ограничили власть религиозной полиции страны, которой когда-то боялись. Хотя многие на Западе считают его упрямым и кровожадным автократом, некоторые дома считают наследного принца реформистским лидером, отвечающим чаяниям городской молодежи страны.

Программа ускоренной модернизации Мохаммеда бин Салмана, известная как «Видение 2030», идет дальше, чем просто социальные реформы. Он обещает вернуться к «умеренному исламу», который также будет способствовать равенству и сосуществованию, а не сектантству, ненависти и разделениям, которые долгое время препятствовали социальной сплоченности в Саудовской Аравии и на Ближнем Востоке в течение последних десятилетий.

На протяжении десятилетий Саудовская Аравия считалась самой жесткой мусульманской суннитской страной в мире. Племенные патриархальные нормы смешались с самой буквальной интерпретацией ислама, широко известной на Западе как ваххабизм. Под прикрытием религиозного ультраконсерватизма, который десятилетиями развивался в религиозном истеблишменте Саудовской Аравии, отрицалась социальная эмансипация женщин и их участие в общественной жизни, а также запрещалось любое публичное выражение не-ваххабитских убеждений и поклонения. В частности, многочисленное мусульманское меньшинство шиитов в Саудовской Аравии постоянно подвергалось стигматизации и обращению с ними как с гражданами второго сорта.

После десятилетий стойкой поддержки антишиитских убеждений и пропаганды у Эр-Рияда появилась беспрецедентная возможность избавиться от своего имиджа религиозного фанатизма.

Применимость принципа равенства вероисповедания и права на свободу вероисповедания к саудовским шиитам станет лакмусовой бумажкой для усилий, направленных на то, чтобы впервые сделать саудовское государство нейтральным в вопросах религии. Если эти усилия увенчаются успехом, это станет поразительным поворотным моментом для государства, порожденного религиозным ультраконсерватизмом, и признаком того, что весь регион может способствовать развитию религиозной культуры, более приветствующей разнообразие. Многое будет зависеть от того, насколько религиозная свобода будет разрешена в рамках «Видения 2030» и, наконец, от того, насколько саудовское государство сохранит контроль над религиозной сферой и как отреагирует ультраконсервативный религиозный истеблишмент.

После многих десятилетий стойкой поддержки антишиитских убеждений и пропаганды, от обвинений в идолопоклонстве до запрета суннитско-шиитских браков и обвинений в неверности в политике, у Эр-Рияда теперь есть беспрецедентная возможность сбросить свой образ религиозного фанатизма и нетерпимости и принять религиозный плюрализм и сосуществование.

Саудовские шииты составляют крупнейшее религиозное меньшинство в стране — около 12 процентов населения. Они живут в основном в Восточной провинции, сердце нефтяной промышленности Саудовской Аравии. Шииты подвергались дискриминации, в том числе маргинализации и исключению из определенных должностей в государственном секторе, а также страдали от экономического пренебрежения со стороны государственных учреждений Саудовской Аравии.

В свою очередь, шииты страны приняли различные стратегии сокрытия, инакомыслия и примирения с государственными властями, траектории, общие для меньшинств во всем мире. Совсем недавно, особенно после иранской революции 1979 года и восстаний в преимущественно шиитских районах Катиф и Ахса в Восточной провинции, шииты стали свидетелями волн репрессий всякий раз, когда они пытались выразить свое мнение, мирно или иным образом.

Как и в других странах региона, верность шиитов саудовскому государству часто подвергалась сомнению. Призрак проиранского шиитского полумесяца, простирающегося от Ливана до Персидского залива, был частью политического дискурса Саудовской Аравии и арабов-суннитов с 19 века.79. В частности, за последние два десятилетия саудовское восприятие иранской угрозы обострилось из-за растущего влияния Ирана в соседнем постсаддамовском Ираке, а также в Сирии и Йемене после восстаний 2011 года.

Шииты Саудовской Аравии демонстрируют большое разнообразие мнений и местных культур. Кроме того, в Саудовской Аравии нет религиозного истеблишмента шиитов, и нет единого голоса, который мог бы говорить от имени всех шиитов. Отсутствие шиитских религиозных семинарий, которые существуют по всему Ираку и Ирану, в сочетании с недавно снятым запретом на публикацию и распространение шиитских религиозных материалов в пределах границ Саудовской Аравии также препятствовали формированию местных шиитских богословов. Транснациональные связи шиитов с высшими религиозными авторитетами в других странах — в частности, с аятоллой Али аль-Систани (которого Папа Франциск посетил во время его недавней поездки в Ирак) — часто служили предлогом для обвинения саудовских шиитов в нелояльности, даже в измене, по отношению к их Родина.

Шейх Хассан аль-Саффар, самый известный и знаковый саудовский шиитский религиозный деятель, мужественно осудил эти обвинения. «Кто сомневается в лояльности католиков по всему миру или, в случае ислама, суннитов, которые следуют авторитету египетского Аль-Азхара?» — спросил он в своей недавней книге, опубликованной не в Саудовской Аравии, а в Ираке. Саффар призывает арабские правительства, в том числе его собственное, проводить политику в пользу подготовки местных шиитских религиозных юристов и ученых, которые затем были бы способны решать современные проблемы своего общества. Как религиозный лидер, Саффар хочет, чтобы в обществе было больше религии, а не меньше, но наравне с суннизмом.

Сейчас Саффару 63 года, он был пламенным исламистом-революционером в 1970-х. Однако к началу 1990-х годов он предпочел примирение с саудовским государством и королевской семьей в обмен на снятие ограничений на шиитское религиозное образование и вероисповедание. Приверженный теперь суннитско-шиитскому сближению, он является одним из немногих шиитских религиозных голосов в Саудовской Аравии, осуждающих ультраконсервативных суннитов, а также отсутствие самокритики в его собственной религиозной среде, которая, по его мнению, слишком сосредоточена на прошлое и не осознает драматических вызовов настоящего.

Веб-сайт Саффар изобилует эссе на темы, которые традиционно не затрагиваются в Саудовской Аравии, но становятся все более и более актуальными в глазах молодого поколения саудовцев: религиозный плюрализм, свобода и диалог, гражданство и демократия, права человека, национальная интеграция и единство. Однако он по-прежнему осторожен, чтобы не перейти красную черту религиозно-политической активности, поскольку политический ислам и все формы политического инакомыслия запрещены, подавляются и жестоко наказываются в стране.

Авторитет Саффара заключается не только в его глубоких религиозных знаниях и харизме, но и в его способности помочь своему сообществу добиться долгожданных гражданских и религиозных прав. В этом отношении некоторые улучшения действительно были зарегистрированы в секторе государственного образования, где религиозные публикации были очищены от откровенно ненавистных антишиитских выражений, но не от прямого осуждения шиитских религиозных постулатов. Фактически, школьные учебники до сих пор содержат ссылки на шиитские обычаи и верования как на политеистические, новаторские и отклоняющиеся — и предполагают, что те, кто их придерживается, попадут прямо в ад.

Саудовская Аравия по-прежнему запрещает строительство шиитских мечетей в других районах, кроме Восточной провинции, что позорно лишает фундаментальное право на коллективную молитву сотен тысяч шиитов, проживающих в центре и на западе страны. Шиитские религиозные авторитеты традиционно не зависят от государственных средств для организации своей веры. Вместо этого они собирают религиозные налоги и пожертвования, которые помогают поддерживать их миссионерскую деятельность, места поклонения и персонал. Таким образом, их финансовая самостоятельность на протяжении столетий обеспечивала как их независимость от политической власти, так и их легитимность.

Шиитские религиозные ритуалы разрешены в Восточной провинции уже давно, хотя и с соблюдением строгих мер безопасности. Церемонии Ашура, посвященные мученической смерти Хусейна, внука пророка Мухаммеда и сына его двоюродного брата и зятя Али, с траурными процессиями и драматическими постановками, занимающими центральное место в шиитском богослужении, также в последнее время допускались ( хотя и официально не признанный) в самом Эр-Рияде. Школы и издание книг были разрешены, но под строгим контролем правительства.

Изменения небольшие, но заметные в стране, где шииты не так давно неизменно подвергались критике как rafidha или отверженцам — если не отступникам — видными религиоведами, финансируемыми государством. Проповедники в саудовских мечетях теперь находятся под пристальным наблюдением и привлекаются к ответственности, если они разжигают ненависть к шиитам. Тем не менее антишиитское содержание продолжает просачиваться в религиозные постановления, издаваемые правительственным Постоянным комитетом по научным исследованиям и изданию фетв при Совете старших ученых.

Фетвы о запрете строительства храмов и всех связанных с ними ритуалов как греховных актов идолопоклонства и многобожия до сих пор можно найти на сайте комитета. Совет является высшим официальным религиозным учреждением в Саудовской Аравии, но среди его 21 члена нет ни одного шиитского ученого — все они тщательно отобраны правительством и возглавляются великим муфтием страны, назначаемым королем.

Шииты также отсутствуют в руководстве основанными Саудовской Аравией и международными исламскими организациями, такими как Всемирная мусульманская лига и Всемирная ассамблея мусульманской молодежи — организациями, которые помогают задавать тон большей части суннитского религиозного истеблишмента в мире. Хотя некоторые саудовские шииты посетили майское 2019 г.международной конференции в Мекке, саудовские шиитские богословы отсутствовали на собрании, где под эгидой Всемирной мусульманской лиги 1200 юристов и 4500 интеллектуалов из 27 различных исламских конфессий и 139 стран подписали Хартию Мекки — план умеренной формы ислама, который официально поддерживает Мохаммед бин Салман.

Шиитским детям должно быть разрешено учиться по учебникам, которые не очерняют и не демонизируют их обычаи и убеждения.

Религиозные реформы не будут быстрыми. Во-первых, нет четкого механизма, позволяющего некоторые формы внутрирелигиозных консультаций. Национальный диалог, начатый тогдашним наследным принцем Абдуллой бин Абдель Азизом в 2003 году после двух войн в Персидском заливе и терактов 11 сентября в Соединенных Штатах, представлял собой серию общенациональных консультаций, в том числе с шиитами, но в настоящее время практически не существует. Тем не менее, это остается единственной значимой попыткой вовлечь гражданское общество в процесс реформ и преодолеть напряженность между суннитами и шиитами через устойчивый религиозный диалог.

Чтобы преуспеть в продвижении инклюзивного, процветающего и гармоничного общества, «Видение 2030» должно определить четкие и практические шаги по продвижению религиозного плюрализма.

Одним из таких шагов мог бы стать закон против обвинений в ереси ( такфир ), которые традиционно выдвигались против шиитов ультраконсервативными суннитами и концепция которых чаще всего используется Исламским государством для оправдания своих кампаний геноцида и теракты.

Снятие ограничений на строительство мест отправления культа и совершение шиитских ритуалов может стать еще одним шагом к восстановлению справедливости и привлечению внимания общественности к шиизму.

Распространение знаний имеет основополагающее значение для устранения антишиитских предубеждений и презрения. В связи с этим следует отводить больше места программам о шиизме на общественном телевидении и спутниковых каналах, а детям-шиитам разрешать учиться по учебникам, не порочащим и не демонизирующим их обычаи и убеждения. Кроме того, обмен мнениями между религиоведами всех богословских школ поможет создать климат, способствующий устранению взаимных предрассудков, заблуждений и фанатизма.

Подобные шаги, несомненно, помогут укрепить доверие шиитов к общему процессу реформ и снизить опасность потенциальной радикализации.

Однако, если усилия по противодействию структурному антишиизму внутри консервативного суннитского религиозного истеблишмента Саудовской Аравии сведутся к пустым словам, то умеренный ислам Мухаммеда бин Салмана будет все больше превращаться в пустой лозунг, призванный произвести впечатление на международную аудиторию.

Обновление

от 21 мая 2021 г.: эта статья была обновлена, чтобы уточнить, что некоторые саудовские шииты присутствовали на митинге 2019 г. конференции в Мекке, однако, как предполагает автор, ни один из них не был признан религиоведом.

Шииты чувствуют себя лучше в Саудовской Аравии

Ближний Восток и Африка | Где верность побеждает секту

Пока они не противоречат наследному принцу

30 августа 2018 | AWAMIYAH

Послушайте эту историю. Наслаждайтесь большим количеством аудио и подкастов на iOS или Android.

Ваш браузер не поддерживает элемент

Послушайте эту историю

Экономьте время, слушая наши аудио статьи, одновременно выполняя несколько задач одновременно.

В ПРОШЛОМ году молодой и могущественный наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман стер Авамию, мятежный шиитский город у восточного побережья. В течение всего лета саудовские силы обстреливали его 400-летние кварталы и возводили осадные стены, чтобы заманить в ловушку около 200 боевиков. Но в феврале, когда повстанцы перестали стрелять, он послал своих саперов, землекопов и подъемных кранов, чтобы ликвидировать повреждения. Шесть месяцев спустя на руинах разрушенного города вырастают новые дороги, торговые центры и небольшая больница. Новое шоссе, протянувшееся через Восточную провинцию, проходит мимо Авамии, которая была в значительной степени изолирована. К марту следующего года будет завершена реконструкция стоимостью 64 миллиона долларов.

Принц Мухаммед надеется, что реконструкция отправит несколько сообщений. В обмен на абсолютную лояльность он предлагает относиться к своим 2-3-миллионным подданным-шиитам так же, как к своим 18-миллионным суннитам. Он обуздал религиозную полицию, которая насаждала превосходство суннитов и высмеивала шиитов как кафиров (неверных). Он также назначил первого шиитского министра кабинета министров Саудовской Аравии (хотя и без портфеля). В правление Неома, запланированного высокотехнологичного города стоимостью 500 миллиардов долларов, входит шиит, как и в национальную футбольную команду. Антишиитский купорос был удален из школьных учебников и телевизионных каналов. «Впервые мы собираемся стать неотъемлемой частью королевства в качестве полноправных граждан», — говорит шиитский бизнесмен с хорошими связями. Он предсказывает, что в столице Эр-Рияде через три года появится первая шиитская мечеть.

Реконструкция Авамии также предназначена для привлечения арабов-шиитов в регион. «Мы также можем восстановить обнищавший южный Ирак», — говорит представитель Саудовской Аравии, имея в виду шиитскую часть страны. Предыдущие правители Саудовской Аравии поддерживали суннитское меньшинство Ирака, но принц Мухаммед заигрывал с его шиитами, надеясь переманить их от иранских аятолл. Он принимает у себя шиитских священнослужителей из Ирака, планирует направить самолеты, полные шиитских паломников, в священные города страны, и инвестирует миллиарды долларов в возрождение промышленности на юге. В то время как Иран дергает шиитов за религиозные жилы, Саудовская Аравия апеллирует к их чувству арабского национализма и подозрительности по отношению к персам. Шиизм процветал в арабском мире за тысячу лет до Ирана, говорит саудовский принц, участвовавший в этих усилиях. (Иран обратился в шиизм только при Сефевидах в 16 веке.) «Раньше мы использовали ислам для сопротивления национализму», — говорит он. — Теперь делаем обратное.

Состоятельные шииты хвалят принца Мухаммеда за то, что он избавил Авамию от трущоб, кишащих вооруженными преступниками, торговцами наркотиками и шиитским культом, называемым Ширази, который обращался к безземельным крестьянам Восточной провинции. Некоторые жители Шираза взялись за оружие и призвали к смерти Аль-Саудов после того, как в 2016 году был казнен их подстрекательский проповедник Нимр аль-Нимр.

Но у реконструкции Авамии есть и критики. Бульдозеры проложили дороги через соты древних переулков, которые ширазцы использовали в качестве укрытий. Старый базар был снесен, его заменили магазинами на открытой площади. Пальмовые рощи выровнены. Въезд в Авамию теперь ощущается как въезд в палестинские города на оккупированном Израилем Западном берегу. Жители и посетители должны пройти через несколько контрольно-пропускных пунктов, прорезанных в осадных стенах. Бронемашины патрулируют город. «Цена интеграции — потеря идентичности», — говорит мужчина, живущий неподалеку.

Другие не думают, что положение саудовских шиитов сильно улучшилось при принце Мухаммеде. В высшем религиозном авторитете до сих пор нет шиитов. Судьи-шииты не заседают в национальных судах. Также нет шиитских полицейских или послов. Тем временем война Саудовской Аравии с йеменскими хуситами, группой шиитских повстанцев, вызывает межконфессиональную напряженность.

Предыдущий король Саудовской Аравии Абдулла начал диалог с шиитскими лидерами в королевстве. Но принц Мухаммед бескомпромиссен. Все его изменения произошли по указу. Он отказывается разговаривать с повстанцами Авамии, настаивая на том, чтобы они сдались. В августе королевский прокурор впервые призвал к смертной казни саудовскую женщину за участие в акции протеста. Она шиитка. То, что нелояльность будет сурово наказана, является еще одним сигналом, который наследный принц надеется отправить как суннитам, так и шиитам.

Эта статья была опубликована в разделе печатного издания, посвященном Ближнему Востоку и Африке, под заголовком «Лояльность побеждает секту». Теперь надвигается кризис

Шииты чувствуют себя лучше в Саудовской Аравии

Борьба с лихорадкой Эбола в зоне боевых действий в Конго

Возрождение Понте является мощным символом обновления Йоханнесбурга

Из издания от 1 сентября 2018 г.

Откройте для себя истории из этого раздела и другие в списке содержания

Ознакомьтесь с изданием

Повторно используйте этот контент

Саудовские шииты: между иранским камнем и саудовским наковальней | Мнения

В прошлом месяце Саудовская Аравия незаметно обезглавила 37 человек, в основном шиитов из Восточной провинции страны. Все они были осуждены в результате того, что международные правозащитные организации назвали «крайне несправедливыми» судебными процессами — одни за «шпионаж» в пользу Ирана, другие за «присоединение к террористической группе». Многие из них утверждали, что их под пытками заставили подписать ложные признания.

Ни одно из тел не было возвращено семьям, которым было приказано не проводить похороны. Два из них были прикреплены к столбу для всеобщего обозрения — мера, явно предназначенная для того, чтобы вызвать страх у шиитского меньшинства, которое составляет от 10 до 15 процентов населения Саудовской Аравии и в основном проживает в Восточной провинции.

Хотя власти Саудовской Аравии пытались представить это дело как вопрос национальной безопасности, представляя 37 человек в специальном суде, занимающемся вопросами терроризма, и изображая их иранскими агентами, оно не имеет ничего общего ни с террористическими актами, ни с иранским влиянием.

Лишение избирательных прав шиитов в Саудовской Аравии имеет глубокие исторические корни и лишь недавно стало инструментом в растущем региональном конфликте между Эр-Риядом и Тегераном. Единственным «преступлением» шиитов, казненных в апреле, и многих других, которые все еще находятся в саудовских тюрьмах, было требование положить конец систематической дискриминации и нарушениям прав человека.

История угнетения

Напряженность между шиитским населением региона Аль-Хаса (приблизительно сегодняшняя Восточная провинция) и Домом Сауда имеет долгую историю и восходит к временам, когда Мохаммед ибн Сауд, сын основатель династии, принял учение Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба в конце 18 века и использовал их для узаконивания своего правления. Когда он и его преемники стремились расширить территорию, которую они контролировали, на восток под знаменем борьбы с неверными и извращенцами, шииты аль-Хасы сопротивлялись.

В ходе своих рейдов боевики-ваххабиты часто разрушали святыни и места отправления культа, принадлежащие шиитским и суфийским орденам; в 1802 году армия во главе с сыном Мухаммеда Саудом даже напала на один из самых священных для мусульман-шиитов городов Кербелу в соседнем Ираке, разграбив и разрушив святыни, повредив мечеть Хусейна, вырезав большую часть мирного населения и оставив болезненный след в коллективной памяти шиитов.

Целое столетие Аль-Хаса переходила и выходила из-под контроля Саудовской Аравии, пока Абдель Азиз ибн Сауд, основатель саудовского королевства, не вернул его себе в 1913, развязав кампанию репрессий против шиитского населения, выступавшего против его правления. Когда он начал строить основы саудовского государства, отношение ваххабитов к шиитам было вплетено в его институты.

В результате, мусульмане-шииты по сей день остаются крайне бесправными в саудовском обществе. Например, им не разрешено занимать ключевые посты в министерствах обороны и внутренних дел, Национальной гвардии и королевском дворе. Они сталкиваются с различными ограничениями на религиозное поклонение; в разрешениях на строительство шиитских мечетей часто отказывают, и, следовательно, в таких местах, как город Даммам, на сотни тысяч живущих там мусульман-шиитов приходится только одна мечеть. Шествия во время Ашуры, дня памяти о гибели внука пророка Мухаммеда Хусейна в битве при Кербеле, были запрещены до 2005 года, и сегодня их все еще сдерживают различными способами.

Самое главное, хотя большая часть нефтяных запасов Саудовской Аравии находится на территории Восточной провинции, шиитское меньшинство вряд ли получает выгоду от огромных доходов страны от нефти. С момента основания Саудовского государства в 1932 году оно подвергалось систематической социально-экономической маргинализации и лишению собственности.

Кроме того, саудовским религиозным властям, до недавнего времени наделенным почти неограниченной властью контролировать общественность, было позволено распространять антишиитскую риторику и даже включать ее в школьные программы. В результате среди населения в целом широко распространены антишиитские настроения, которые в прошлом приводили к различным нападениям на общину.

За десятилетия систематической дискриминации и лишения избирательных прав гнев шиитов периодически выплескивался наружу и приводил к массовым протестам, которые всегда жестоко подавлялись Эр-Риядом.

В 1979 году революционные беспорядки в соседнем Иране спровоцировали массовые демонстрации в населенном шиитами городе Катиф, которые были встречены жестоким подавлением и казнями.

В 2011 году «арабская весна» также спровоцировала демократические протесты в Восточной провинции. Власти Саудовской Аравии быстро подавили беспорядки, открыв огонь по демонстрантам и арестовав многих. Именно за участие в этих протестах многие из 37 мужчин были арестованы.

Им вместе с рядом других активистов, призывающих к прекращению религиозного апартеида и межконфессиональной дискриминации, были предъявлены обвинения в терроризме. В 2016 году был казнен шиитский лидер Нимр аль-Нимр, который поддерживал протесты и долгое время критиковал Дом Сауда.

Геополитические игры

Хорошо понимая, что социально-экономические наказания, религиозный апартеид и маргинализация шиитской общины разжигают гнев среди шиитов, власти Саудовской Аравии постоянно опасаются, что община может начать восстание, призывающее к независимости. Мусульман-шиитов также обвиняют в том, что они являются иранскими агентами, и изображают их как «пятую колонну» в стране.

Иран, со своей стороны, преследуя региональную гегемонию через различные шиитские прокси-группы, также пытался использовать нестабильную ситуацию в Восточной провинции. Так, в 2016 году иранские власти позволили толпе протестующих против казни аль-Нимра ворваться в посольство Саудовской Аравии в Тегеране и поджечь его. После апрельских казней министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф быстро использовал их в своей политической риторике против Саудовской Аравии и ее отношений с США.

Но сам Иран репрессирует не только собственные меньшинства (включая суннитов и курдов), но и представителей шиитского большинства и вряд ли является борцом за права человека. Это хорошо известно в саудовском шиитском сообществе, которое не приветствовало попытки верховного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи претендовать на лидерство над всеми шиитами во всем мире.

Саудовские шииты, как правило, следуют своему религиозному лидерству и равняются на других шиитских священнослужителей, таких как великий аятолла Али ас-Систани. Таким образом, представление шиитских протестов и оппозиции дому Сауда как «иранского заговора» не только совершенно неверно, но и обеляет долгую историю напряженности между сообществом и саудовскими правителями и их ваххабитскими покровителями, а также институционализированную сектантскую дискриминацию.