Уинстону Черчиллю требовались: «Горячая ванна, холодное шампанское, свежий горошек и старый коньяк» | Кухня
О выдающемся политическом деятеле Великобритании, лауреате Нобелевской премии в области литературы и художнике Уинстоне Черчилле ходят множество мифов и легенд.
Утверждают, что в его роду были ирокезы, что он плохо учился в школе, что он заикался и его речи читал актер, что он не любил спорт, был обжорой и пьяницей.
Фото: globallookpress.com
Легенды, которые он придумал
Однако все вышеперечисленное является всего лишь выдумкой, хотя повод для последних трех мифов Черчилль периодически давал сам. Он говорил: «В молодости я взял себе за правило не пить ни капли спиртного до обеда. Теперь, когда я уже немолод, я держусь правила не пить ни капли спиртного до завтрака» и «Я всегда следовал правилу: не беги, если можешь стоять; не стой, если можешь сидеть; не сиди, если можешь лежать».
Черчиллю всегда подавали завтрак в постель.
Он как-то сказал: «Мы с женой два или три раза за 40 лет совместной жизни пробовали завтракать вместе, но это оказалось так неприятно, что пришлось это прекратить». Однако все это категорически не соответствует действительности. Он совершенно свободно играл в гольф в свои 30 и 40 лет, играл в поло в свои 50, пока не получил травму ноги, участвовал в охоте с гончими до 70, плавал в свои 80.
| Карьера: | |
|---|---|
|
1921—1922 — министр по делам колоний; 1924—1929 — министр финансов; 1939—1940 — военно-морской министр; 1940—1945, 1951—1955 — премьер-министр Великобритании. |
|
Автор фото
Иллюзионист винного погреба
Черчилль забавлялся, давая повод думать, что он может пить как бездонная бочка.
Существует его знаменитое заявление королю Саудовской Аравии, что его нерушимое правило требует обязательного употребления алкоголя до еды, во время еды и после еды.
Однажды Бесси Брэддок (член Парламента) воскликнула в 1946 году: «Уинстон, да вы пьяны!», на что последовал уничижительный ответ «Всё верно. А вы уродина. Завтра утром я протрезвею. А вы так и останетесь уродиной».
«Папин коктейль»
История о напитке под названием «Папин Коктейль», названный так дочерью Черчилля (капелька Johnnie Walker, покрывающая нижнюю часть стакана, который затем наполнялся водой и пился в первой половине дня), подтверждается множеством свидетелей.
Он приобрел эту привычку в молодости, когда был в Индии и Южной Африке: вода быть непригодна для питья, нужно было добавить виски и, как пишет Черчилль в своей книге «Мои ранние годы», «постепенно я научился любить этот напиток». По словам одного из исследователей его биографии, Джока Колвилла, бурда, которую он полюбил, скорее, походила на жидкость для полоскания рта, чем виски.
Ее едва ли можно назвать «скотч и вода».
Фото: globallookpress.com
Истина – в шампанском!
«Сначала шампанское – потом дело!», сказал как-то Черчилль находясь с официальным визитом в Нью-Йорке. Британский военный премьер-министр был настолько ярым поклонником шампанского Pol Roger, что производитель назвал этот престижный купаж в его честь — Cuvée Winston Churchill.
Шампань известна своими красавицами. Одной из самых замечательных была Одетта-Пол Роджер, чей муж управлял компанией по производству шампанского с одноименным названием. Pol Roger было любимым шампанским Черчилля с 1920-х, поэтому, когда он присутствовал на обеде во вновь открывшемся недавно британском посольстве в Париже в ноябре 1944 года. Посол Дафф Купер, который знал, что Черчиллю нравится компания красивых женщин почти так же, как и шампанское, посадил рядом с ним Одетту. Они сразу же понравились друг другу и их пылкая дружба, вряд ли носившая такой уж невинный характер, длилась до самой смерти Черчилля в 1965 году.
Черчилль был настолько горячим поклонником Одетты и ее шампанского, что адрес Pol Roger, 44 Avenue de Champagne, Epernay он называл самым пригодным адресом для питья во всем мире, а одну из своих скаковых лошадей назвал Pol Roger.. Одетта вернула комплимент в 1984 году, назвав новый престижный купаж шампанского Cuvée Winston Churchill.
| Уинстон Черчилль: | |
|---|---|
| «Чтобы оставаться в форме, необходим покой, хорошая еда и, самое главное, никакого спорта» | |
И это все о нем
Многое уже сказано о том, что любил пить Черчилль. По утрам в своих апартаментах он мог встречать гостей, попивая шерри. Он терпеть не мог коктейлей. На ленч пил пиво, вместо чая – виски с содовой (правда, сильно разбавленный). Однако к кофе у него было особое отношение. Он говорил: «Кофе – напиток очень личный. Его, как и коньяк, нельзя пить кружками!».
Существует история о том, как одна знатная дама Леди Астор сказала ему:
-«Если бы я была Вашей женой, Уинстон, то подсыпала бы Вам яд в кофе».
-«А если бы я был Вашим мужем, то выпил бы его», — последовал незамедлительный ответ.
Фото: globallookpress.com
«Я легко довольствуюсь самым лучшим»
«Еда из слов никогда не расстраивала мой желудок» — писал У.Черчилль. Он был поклонником первоклассной французской кухни.
Он также был неравнодушен к английским традиционным блюдам, таким как дичь и ростбиф с йоркширским пудингом.
Он предпочитал светлые, «прозрачные» супы их густым и жирным собратьям.
Он больше любил моллюсков, чем рыбу и предпочитал стильтон (жирный сыр) десертам, но его можно было легко убедить отведать и рыбу, и десерт позднее.
Он также любил сырые устрицы и Petite Marmite (дрожжевую пасту). Он настаивал на том, чтобы десерты были выразительными. Говорят, что однажды он потребовал: «Заберите этот пудинг, в нем нет музыки».
В 1915 году он писал брату с фермы Хо Джек, где он проводил лето, что у него имеется все необходимое для жизни: «Горячая ванна, холодное шампанское, свежий горошек и старый коньяк».
Фото: globallookpress.com
Blanquette де Veau à l’Ancienne (Тушеная телятина)
Рецепт кухарки Черчилля Джорджины Landemare
На 6 порций
Потребуется: 1 кг грудинки телятины, 1,2 л белого бульона, овощи (крупно нарезать небольшую морковь, 1 луковицу, стебель сельдерея), пучок петрушки, тимьян и лавровый лист, 3 ст. ложки сливочного масла, 3 ст ложки муки, 2 яичных желтка смешивают с 2 столовыми ложками сливок, нарезанная петрушка, 200г молодых луковиц, обжаренных, 200г шампиньонов, обжаренных, соль и перец – по вкусу
Приготовление: Нарезанную на мелкие кусочки телятину бланшировать, остудить и отжать, а затем варить в белом бульоне с крупно нарезанными овощами в течение 1,5 часа. Убрать мясо и процедить бульон (должно быть примерно 3 чашки). Растопить масло в сковороде, снять с огня и перемешать с мукой. Осторожно добавить бульон. Варить в течение 2 или 3 минут, добавить предварительно пожаренные грибы и лук, добавить мясо.
Варить на медленном огне 5 минут, и, наконец, добавить яичные желтки и сливки. Не доводить до кипения еще раз. Украсить нарезанной зеленью петрушки.
По материалам winstonchurchill.org
70 лет назад Уинстон Черчилль произнес фултонскую речь
Холодная война разгорелась в немалой степени из-за того, что Запад и Советский Союз неправильно оценивали намерения друг друга. Каждая из сторон считала, что другая проводит в жизнь тщательно разработанный дьявольский план раздела мира. Декларативные заявления принимали за уже разработанный оперативный план. И тут же принимались ответные меры. Чем больше одна сторона верила созданному ей же образу другой стороны, тем сильнее становилась взаимная враждебность.
Фултон так и остался маленьким городком в штате Миссури, родном штате президента Трумэна. Главная достопримечательность — Вестминстерский колледж, куда в марте 1946 года президент США Гарри Трумэн привез Уинстона Черчилля.
Старомодный аристократ
Его семья поколениями давала Англии государственных деятелей и солдат.
У него никогда не было времени на серьезный анализ. Он был блистательным импровизатором, человеком неожиданных идей и стремительных действий. Его не пугали трагизм и кровь войны. Его характер закалился в борьбе, когда выбор был простым: убей или тебя убьют.
Черчилль жил идеалами исчезнувшей Британской империи. Иногда вел себя как выдающийся государственный деятель, иногда как большой ребенок. У Черчилля легко зарождалась эмоциональная привязанность к тем, с кем ему приходилось сотрудничать, временами даже к Сталину.
25 мая 1945 года на аудиенции у короля он подал в отставку как премьер-министр кабинета военного времени. Король поручил ему провести выборы, которые назначили на 5 июля. Черчилль, находившийся в ореоле славы, рассчитывал на победу. Но победили лейбористы, обещавшие создать государство всеобщего процветания.
Черчилль казался сломленным человеком, бледной тенью великого лидера. Он привык к тому, что его появление на публике вызывало неподдельный энтузиазм. После разгрома Франции летом 1940 года его голос был единственным оружием англичан, оставшихся один на один с нацистской военной машиной. Когда он выступал по радио, все так внимательно вглядывались в громкоговорители, будто могли каким-то чудом разглядеть его лицо. После капитуляции Германии он признался: без войны стало скучновато. Ощущение опасности гальванизировало его мысль, пробуждало в нем жажду действий.
Его уговаривали уйти из политики. Но он следил за той драмой, которая разворачивалась на просторах разрушенной Европы. И отказался удалиться на покой.
В Фултон Трумэн и Черчилль приехали на поезде. Черчилль был в отличном настроении. Перед ужином выпил пять порций скотча. Утром 5 марта он внес последние исправления в свою речь, которую размножили на ротапринте. Послушать его собрались тысячи человек. Они с трудом разместились в спортивном зале колледжа.
— У меня нет ни официального поручения, ни статуса для такого рода выступления, и я говорю только от своего имени, — так начал свою речь Черчилль. — Мы не можем закрывать глаза на то, что свободы, которыми пользуются граждане во всей Британской империи, не действуют в значительном числе стран. В этих государствах простые люди находятся под властью полицейских правительств. В наши обязанности не может входить насильственное вмешательство во внутренние дела стран, с которыми мы не находимся в состоянии войны. Но мы должны неустанно и бесстрашно провозглашать великие принципы свободы и прав человека.
В Ялте в феврале 1945 года Сталин, Черчилль и Рузвельт установили рубеж, на котором должны были встретиться наступающие советские войска и войска союзников. После войны эта демаркационная линия превратилась в линию раздела Европы. Сталин считал, что победитель в войне имеет право на территориальные приобретения. Он намерен был создать вокруг Советского Союза пояс дружественных государств. Все территории, на которые вступила Красная армия, должны были войти в советскую сферу влияния. На Западе видели, что Сталин установил прокоммунистические правительства во всех странах, где была Красная армия, и что свободными выборами в Восточной Европе и не пахнет.
— Никто не знает намерения Советской России и ее международной коммунистической организации и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансии, — продолжал Черчилль. — Я глубоко восхищаюсь доблестным русским народом и моим товарищем военных лет маршалом Сталиным. Мы понимаем, что России необходимо обеспечить безопасность своих западных границ, устранив любую возможность германской агрессии. Мы рады, что Россия заняла законное место среди ведущих мировых держав. Мы приветствуем ее флаг на морях. Но я не могу не сказать о том, что происходит в Европе. На мир, озаренный победой союзников, пала тень.
Понятие «железный занавес» Черчилль впервые употребил не в Фултоне, а раньше, в письме президенту Трумэну 12 мая 1945 года: «Железный занавес опустился над их фронтом. Мы не знаем, что за ним происходит». Но письмо прочитал один Трумэн, а фултонская речь прогремела на весь мир:
— От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике железный занавес опустился на наш континент. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы — Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София. Все эти знаменитые города и их население оказались в советской сфере… Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами, в них нет подлинной демократии… Это явно не та свободная Европа, ради которой мы сражались. Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет неограниченного расширения своей власти и идеологии. Из того, что я наблюдал в годы войны, я заключаю, что наши русские друзья и соратники ничем не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость.
Историю холодной войны принято отсчитывать от фултонской речи Черчилля, хотя в реальности она началась раньше. Вот главный вопрос: холодная война была неизбежной?
Что мир потерял со смертью Рузвельта
12 апреля 1945 года на теплых источниках в штате Джорджия от кровоизлияния в мозг скончался президент Соединенных Штатов Франклин Делано Рузвельт. Ему было всего 63 года. Подписывая срочные бумаги, он пожаловался на невыносимую головную боль. И рухнул на пол.
Американского посла в Москве Аверелла Гаррина привезли к Сталину.
«Он встретил меня скорбным молчанием, — вспоминал Гарриман, — и не отпускал моей руки секунд тридцать…
— Президент Рузвельт умер, — сказал Сталин, — но дело его должно быть продолжено. Мы окажем президенту Трумэну поддержку всеми своими силами».
Сталин связывал с Рузвельтом немалые надежды. Судьба послевоенного мира во многом зависела от позиции президента Соединенных Штатов. Рузвельт считал, что после войны предстоит создать систему коллективной безопасности, избегая соперничества среди победителей. Рузвельт говорил, что после войны останутся четыре полицейских, которые будут следить за остальными странами — Англия, США, Советский Союз и Китай. Этим четырем странам только и будет позволено иметь оружие.
К американскому президенту в Москве относились заметно лучше, чем к Черчиллю.
В военные годы выступления Рузвельта печатались в советской прессе и комментировались самым благоприятным образом.
«Сталин чувствовал себя с президентом вполне комфортно — считал Гарриман. — Сталин обращался с президентом как со старшим, всячески стараясь понять, что у него на уме. Мысли Рузвельта ему, очевидно, нравились, он относился к президенту с особым почтением и уважением».
Рузвельт верил, что накал напряженности можно снизить с помощью доброй воли, и у него это получалось. Если бы Рузвельт еще пожил, возможно, накал и масштабы холодной войны были бы меньшими. Но мастер очаровывать людей и находить компромиссы Франклин Делано Рузвельт ушел в мир иной. Знакомого Сталину и симпатичного ему президента сменил вице-президент Гарри Трумэн, который не имел опыта в международных делах и презирал безбожный коммунизм.
Если бы Сталин поехал в Америку
В Москве были крайне недовольны речью Черчилля. Трумэн тут же пригласил Сталина в Америку и обещал, что ему будет предоставлена такая же возможность обратиться к американцам.
— Я бы с удовольствием посетил Соединенные Штаты, но возраст берет свое, — ответил послу Сталин. — Врачи говорят, что я не могу совершать далекие путешествия и должен соблюдать строгую диету. Я напишу президенту и объясню, почему не могу принять его приглашение. Человек должен беречь свои силы. Президент Рузвельт был человеком долга, но не берег силы. Если бы он это делал, был бы жив и сейчас.
Трудно сказать, что бы произошло, если бы Сталин принял приглашение Трумэна и отправился за океан. Впоследствии на Хрущева и Брежнева поездки в Америку производили сильнейшее впечатление. Личное знакомство с Соединенными Штатами, с американским образом жизни, с американцами немало способствовало снижению напряженности. Но Хрущев и Брежнев были людьми иного поколения. И по характеру иными. Они хотели общения с людьми.
Сталин был кабинетным вождем. Он и по собственной стране не ездил и потребности такой не ощущал. Редко выступал, общался с узким кругом доверенных лиц. Возможно, и в Вашингтоне он бы просидел все дни в советском посольстве, покидая его только для переговоров.
Ничего бы не увидел и своего отношения к американцам не изменил.
После встречи в Тегеране президент Рузвельт был чрезвычайно удивлен, увидев, как плохо Сталин информирован о политической ситуации в Соединенных Штатах. Советский вождь получал массу детальной информации от своих дипломатов, но они рисовали неверную картину жизни западного общества.
А на Западе плохо понимали советскую жизнь. Один из иностранных корреспондентов в Москве заметил:
— Нет специалистов по Советскому Союзу, есть только разные степени непонимания.
Война идеологий
Холодная война в любой момент могла перерасти в горячую. Несколько раз мир стоял на грани ядерного конфликта. Градус конфронтации повышался с каждым часом, и некогда было раздумывать, и на удар хотелось отвечать ударом, и все вокруг требовали жесткости и принципиальности — «не отступи, не смалодушничай!», и уже генштабисты раскладывали на столе свои карты, и военные властно отодвигали политиков в сторону. Может быть, только счастливая случайность да крепкие нервы некоторых национальных лидеров спасли нас от ядерной войны.
Многим историкам сегодня холодная война видится как трагедия, которую невозможно было избежать: дело в извечном геополитическом противостоянии России и ее западных соседей. Таков был расколотый национальными и блоковыми интересами мир, потому не так сложно было вскоре после второй мировой соскользнуть в новое противостояние. Есть иная точка зрения. Большевистская революция была сама по себе провозглашением холодной войны, потому что ставила целью мировую революцию. За месяц до фултонской речи, 9 февраля 1946 года, Сталин выступил перед избирателями на выборах Верховного Совета СССР. Он предупредил, что коммунизм и капитализм несовместимы, поэтому война неминуема…
Это была война идеологий. Археологические исследования идеологических развалин открывают неприятную истину: семена страха, предубеждений и ненависти к окружающему миру прорастают вновь и вновь. Запасы злобы и вражды стратегического значения переходят от одного поколения к другому. От этого наследства не спешат отказываться.
Как заметил немецкий писатель лауреат нобелевской премии Гюнтер Грасс, хотя уже нет «железного занавеса», он все равно еще отбрасывает тень. Словно в каком-то смысле мы и в самом деле обречены вновь и вновь возвращаться в те времена.
Между тем
В 2007-м году в Москву приезжала внучка Уинстона Черчилля Силия Сандис, снимавшая фильм «Лев и медведь» об отношениях своего деда со Сталиным. И на утверждение о том, что именно речь Черчилля в Фултоне положила начало холодной войне, ответила так:
— Это не было началом. Черчилль сказал то, что думал, что было ослепительно очевидно для многих. Дед еще до окончания войны знал, что история будет двигаться в таком направлении. И это его печалило, угнетало. Вспомните, что произошло уже после Тегерана-43 на конференции в Ялте, где его как бы отодвинули в сторону. Возможно, больше всего в жизни он сожалел о том, что так и не увидит окончания этой «холодной войны». Он был бы счастлив, если бы события в мире пошли иным чередом, но.
.. Да и речь в Фултоне я не считаю чем-то уж таким особым. Просто президент Трумэн попросил деда выступить. И он выступил с тем, что у него действительно наболело.
Подготовил Николай Долгополов
Черчилль и Сталин – аналитический портал ПОЛИТ.РУ
«Эта статья написана мною в результате работы в архиве Уинстона Чёрчилля в Чёрчилль-колледже в Кембридже. Она не претендует на то, чтобы быть исследованием дипломатической или военной истории. Скорее всего, это взгляд культуролога на человека, который сыграл огромную роль в английской политической истории и британо-советских отношениях в период Второй мировой войны», — пишет известный философ-эстетик, ученик и соавтор А.Ф. Лосева, один из первых отечественных исследователей массовой культуры, культуролог Вячеслав Шестаков. Знакомство с материалами в кембриджском архиве дало пищу для размышлений о личности Черчилля в сравнении со Сталиным – о двух ключевых фигурах международной политики первой половины XX века.
У них две совсем разные личные и политические истории: «Когда Чёрчилль получал элитарное образование в военной школе и постепенно приобщался к британской политике, Сталин в это время учился в церковной школе, а потом изучал марксизм и грабил банки». О биографиях, идеологических воззрениях, политике и исторической роли двух лидеров – статья Вячеслава Шестакова в рубрике «Из жизни идей» на «Полит.ру».
Иосиф Сталин и Уинстон Чёрчилль – два выдающиеся политические лидеры ХХ века, оказавшие огромную роль на ход европейской и мировой истории. Трудно найти более разных людей по происхождению, национальности, образованию, интеллекту. Но на короткое время, в период второй мировой войны, судьба свела их вместе. Их объединила общая борьба с нацизмом, освобождение Европы от коричневой чумы. Столкновение этих личностей, их политической философии и жизненого опыта до сих пор представляет огромный интерес. Не случайно этому посвящено несколько книг, а совсем недавно на эту тему в Англии была проведена специальная конференция.
[1]
Что общего было между Чёрчиллем и Сталиным? Абсолютно ничего, кроме того, что они были лидерами своих стран. Их разделяла пятилетняя разница в возрасте. Сталин был сыном сапожника, алкоголика, который был убит в пьяной разборке своими собутыльниками. Отец Чёрчилля Рэндольф Черчилль был потомком Джона Чёрчилля, первого герцога Мальборо, мать Джанет была дочерью крупного американского финансиста. По выражению автора Национального словаря, Черчилль был «наполовину американцем, но полностью англичанином».
Отец Чёрчилля сделал блестящую, хотя и, быть может, краткую политическую карьеру. Он недолгое время был главой кабинета министров, но в 1887 году потерял этот пост. Это подорвало его физические и духовные силы, и он умер в возрасте 46 лет, когда Уинстону было тринадцать лет.
В 1888 году молодой Уинстон поступает в престижную частную школу в Харроу, где он, правда, не отличался большим прилежанием. Похоже, что он возненавидел латынь. Как признавался сам Чёрчилль, вместо своих переводов латинских текстов он представлял преподавателю переводы ученика из старших классов.
До поры до времени это сходило ему с рук, пока преподаватель, восхищенный качеством перевода, не предложил ему специализироваться в области античной классики. Позднее Чёрчилль переходит в военный класс и готовится к военной карьере. Перед аристократическим выпускником Харроу лежало широкое поле возможностей. Как впоследствии писал сам Чёрчилль, “я был сыном викторианской эпохи в период существования Великой империи, когда все мы думали, что будем учить мир искусству управления, науке и технологии.”
Молодой Чёрчилль много путешествовал, был на Кубе, в Индии, в Северной Африке. Он сменил несколько профессий, служил в армии, был журналистом, путешественником, затем по стопам своего отца стал политиком. В 1900 году он избирается в парламент и занимается активной политической деятельностью, которую не оставляет до конца своей жизни. В 1906 году он становится секретарем комитета Колоний, в 1911 — первым лордом Адмиралтейства.
Таким образом, до 1919 года Чёрчилль и Сталин не могли знать друг о друге.
Когда Чёрчилль получал элитарное образование в военной школе и постепенно приобщался к британской политике, Сталин учился в церковной школе, а потом изучал марксизм и грабил банки.
В 1919 году Черчилль становится секретарем по делам войны в правительстве Ллойда Джорджа, а Сталин – членом Политбюро по делам национальностей. Начиная с этого времени, оба начинают политическую карьеру. Пик политической деятельности Чёрчилля относится к 1940 году, когда он становится премьер-министром Великобритании и лидером консервативной партии. Сталин же достиг пика своей карьеры еще раньше, после смерти Ленина становится неограниченным диктатором России. Как с огорчением сказала его мать, ее сын стал не священником, о чем она мечтала, а русским царем.
Интерес друг к другу возник только в 30-х годах. Известно, что когда леди Астор посещала в Кремле Сталина, он спросил ее о ведущих английских политиках. Она назвала Чемберлена, как «человека на подъеме». Сталин спросил: «А как Чёрчилль?». Леди Астор ответила: «Чёрчилль? О, это конченый человек».
Чёрчилль много писал о России еще до Октябрьской революции, но больше всего он писал о советской России. Его инстинктивно пугала эта страна, с ее гигантскими размерами, огромной, бесконтрольной централизацией государственной власти, самой многочисленной армией в мире. Чёрчилль был непримиримым врагом большевизма. Он поддерживал интервенцию английских войск на территорию большевисткой России.
Чёрчилль еще в молодости много писал о деятелях русской революции и контрреволюции. Он опубликовал большую статью о Борисе Савинкове, рецензию на письма Ленина. О последнем он говорил, что “это был человек, который разрушил свою страну и мечтал, чтобы все другие страны достигли такой же степени нищеты.” Не вызывал его симпатии и Троцкий, которого он называл хорошим организатором, но считал, что он “никогда не был большевиком, так как всегда был против всякой власти вообще.” [2] Русский большевизм вызывал у Чёрчилля ужас, как попрание прав личности и собственности. “В России, — говорил он, — человека называют реакционером, если он протестует против кражи его собственности, убийства его жены и детей.
”[3] В последующем, говоря о Homo soveticus, он называл его “расчетливым, жестоким человеком, официально отлученном от христианской этики и атлантической концепции человеческой личности и свободы.”(Commons, January 23, 1948).
Чёрчилль был консервативным мыслителем и политическим деятелем. Всю жизнь он был противником большевизма и коммунизма. Он считал, что большевизм — это система, уничтожающая частную собственность, личность и провозглашающая государственный терроризм. Он видел в нем зло, которое распространяется по всему миру, в том числе и в Англии. “Моя ненависть к большевизму и большевикам основана не только на неприятии их неразумной экономической системы и абсурдной доктрины, отрицающей равенство. Моя позиция возникает из отрицания кровавого и разрушающего терроризма, который большевики практикуют в каждой стране, в которую они вторгаются.”(Commons, July 8, 1920). Черчилль считал, что большевизм — это не только политика, это болезнь со всеми признаками чумной заразы.
Необходим длительный период после заболевания, чтобы люди могли восстановить свое здоровье, когда свет разума вновь постепенно засветится в их глазах.
В последующем Чёрчилл перенес свою критику большевизма на коммунизм. Он не делал большого отличия между коммунизмом и фашизмом, считая, что обе эти системы авторитарны, антидемократичны и разрушают принципы европейской цивилизации. Цивилизация, по его мнению, предполагает три необходимые момента: свободу, комфорт и культуру. На выступлении в Лондонском университете в 1939 году он говорил: “Цивилизация предполагает свободу критики правительства, свободу печати и выступлений, свободу религиозных верований, отсутствие расовых преследований, юридическую законность и справедливость.” (Commons, May 19, 1939). Ничего этого в советской России не было.
Сопоставляя социализм и капитализм, Чёрчилль отдавал несомненное предпочтение последнему. “Прирожденный порок капитализма, — писал он, — это неравномерное распределение богатства, тогда как прирожденная добродетель социализма — это равномерное распределение нищеты.
”(Commons, Oct. 22, 1945). Социализм, как политическая доктрина, исходит из философии бедности, он может осуществить идею равенства только в условиях нищеты. По его словам, “социализм — это философия несостоятельности, кредо невежественности и евангелие зависти” (Commons May 28, 1948).
Чёрчилль стоял на антибольшевистских позициях и был враждебен России вплоть до 30-х годов. Но затем перед ним появился еще более агрессивный противник – немецкий фашизм. Начиная с этого времени, он начинает менять свою политическую ориентацию. Об этом он сам с предельной откровенностью признался в речи на ланче в Советском посольстве в 1938 году, организованном И. Майским. «Двадцать лет назад я со всей моей энергией сражался против коммунизма, потому что считал его идею мировой революции величайшей опасностью для Британской империи. Но теперь коммунизм не представляет такой опасности для нас. Напротив, в наши дни величайшей опасностью для Британии становится немецкий нацизм с его идеей мировой гегемонии Берлина.
Поэтому в настоящее время я посвящаю всю свою энергию борьбе с Гитлером… Теперь мы и вы идем одной дорогой. В этом заключается причина, почему я являюсь сторонником тесной кооперации между Англией, Франций и СССР».[4] В последующем этот триумвират был изменен на Англию, СССР и США, этой «великой Тройке», которая была представлена Чёрчиллем, Рузвельтом и Сталиным.
К 1939 году относится еще одна оценка Чёрчиллем России и русской политики. Это было связано с его известным, ставшим символическим, замечанием о «загадочности» России. Обычно эта оценка приводится вне контекста, на самом деле Чёрчилль высказал ее в выступлении по лондонскому радио 1 октября 1939 года по вполне конкретному поводу, в связи с началом второй мировой войны и оккупации фашистской Германией Польши. «Россия преследует политику, основанную на собственных интересах. И русская армия стоит на границе, чтобы сохранять безопасность Росии против нацистской угрозы. Я не могу предсказать действий России. Она — загадка, завернутая в тайну и погруженная в мистерию”( It is a riddle wrapped in mystery inside an enigma).
Но быть может, ключ все-таки существует. Этот ключ – национальные интересы России…»[5]
Сам Чёрчилль потратил много времени и усилий, чтобы разгадать загадку России. Но его личные отношения со Сталиным тоже составляют загадку, многое в них остается все еще неясным, требующем переосмысления и обсуждения.
Личные отношения между Сталиным и Чёрчиллем продолжались четыре года. За это время Чёрчилль дважды побывал в Москве, в августе 1942 и в октябре 1944 года. Кроме того, они встречались на Тегеранской (ноябрь-декабрь 1943) и Ялтинской (февраль 1945 г.) конференциях. Чёрчилль и Сталин не только встречались, но и находились в постоянной переписке.
В этих отношениях были свои подъемы и падения. Первым шагом было личное письмо Чёрчилля к Сталину, написанное в июне 1940 года. Второе письмо, в котором содержалось предупреждение о концентрации немецких войск на юге Польше и готовящемся нападении на СССР. Сталин ответил на первоеписьмо и игнорировал второе.
Тем не менее, предостережения Чёрчилля оправдались, и в 1941 году немецие войска вторглись на территорию СССР. На следующий день после вторжения Чёрчилль выступил по радио со следующей речью. «Я был последовательным оппонентом коммунизма в течении последних двадцати четырех лет. Я не откажусь ни от одного слова, которые я тогда высказал. Но все это утрачивает смысл на фоне того, что сегодня происходит. Мы должны оказать всяческую помощь России и русскому народу… Опасность для России есть наша опасность и опасность для США. Борьба русских за их свободу и их родной дом есть основа для свободы человека и свободы людей на четверти земного шара».[6]
На Западе были сторонники того, чтобы встать в стороне и смотреть, как Гитлер и Сталин, два диктатора, уничтожают друг друга. Чёрчилль категорически отвергал такую позицию, считая, что эта война решает судьбу России и что русские будут сражаться до конца. 26 мая 1942 года в Лондоне был подписан англо-советский договор о союзничестве на 20 лет. Это положило основу для личных встреч Чёрчилля и Сталина.
Первая встреча состоялась в августе 1942 года. Чёрчилль предлагал встретиться на юге СССР, но Сталин пригласил его в Москву, и Чёрчилль принял это приглашение. На многочисленных встречах, которые происходили ежедневно, речь шла об открытии Второго фронта. Сталин настаивал на его скорейшем открытии, Чёрчилль пытался доказать, что Англо-Американская высадка в Северной Африке является своеобразным Вторым фронтом, тогда как высадка во Франции должна быть отложена. Эти встречи и беседы проходили довольно нервозно, и Чёрчилль даже хотел улететь на день раньше. Тем не менее, начало личным отношениям было положено.
Открытие Второго фронта стало предметом обсуждения на Тегеранской конференции, которая состоялась с 27 ноября по 1 декабря 1943 года. Здесь впервые лицом к лицу встретилась вся великая Тройка: Сталин, Рузвельт и Чёрчилль. Это было важнейшее событие в мировой дипломатии и стратегии Второй мировой войны. Помимо Второго фронта и военных планов на конференции обсуждалось послевоенного устройство мира. Чёрчилль отстаивал право Польши присоединения к западному миру после войны, но осуждение польского вопроса так и не завершилось. В результате 1-го декабря была принята Декларация, которую подписали все три лидера.
В период между Тегеранский и Ялтинской конференцией, который занял 14 месяцев, отношения между Сталиным и Чёрчиллем интесифицировались. Предметом обсуждения по-прежнему была судьба Польши, а также границы влияний в Восточной Европе и на Балканах.
В октябре месяце Чёрчилль вторично приезжает в Москву и проводит здесь десять дней. На этот раз он чувствует себя здесь более уверенно, тем более, что Сталин явно благоволит своему гостю. Он сопровождает его в Большой театр, присутствует на ланче в Британском посольстве (чего никогда не делал до тех пор), провожает его в аэропорт. Чёрчилль уезжает из Москвы явно довольный и пишет Сталину благодарственное письмо от имени «друга и товарища по войне».
Завершающим моментом в личных отношениях Сталина и Чёрчилля была их встреча на Тегеранской конференции. Здесь Чёрчилль, в противовес позиции Сталина и Рузвельта, предложил, чтобы Франция имела свою зону в окупированной Германии. Рузвельт, который возражал против участия генерала де Голля в конференции, со скрипом принял это предложение. «Англичане — особый народ, — съязвил Рузвельт, — они хотят съесть пирог и одновременно иметь его». Спорный характер имели и обсуждения многих других проблем послевоенного устройства.
Тегеранская конференция выявила не столько солидарность представителей трех великих держав, сколько их разногласия. «Большой альянс» трех стран-союзниц продолжался до тех пор, пока существовал общий враг. Когда фашизм был разгромлен, начались осложнения между членами альянса, различия в их позициях. Рузвельт советовал Чёрчиллю не педалировать польскую проблему. В письме к нему еще в марте 1942 года писал, что он «управляет Сталиным лучше, чем ваш Форейн оффис или мой Стейт департмент».
Отношения между членами «великой Тройки» были напряженными. Каждый из них боялся, что остальные двое сговорятся друг с другом за его спиной. Отношения между Сталиным и Чёрчиллем усложнялись тем, что Сталин никогда не доверял англичанам и отрицательно относился ко всему английскому, тогда как «американскую деловитость» он признавал и предлагал соединить ее с русской предпримчивостью. Сталин считал Чёрчилля неуступчивым, говорил, что «когда Рузвельт достает из кармана рубль, то Чёрчилль вынимает только копейку». Он же, по словам Миколайчика, сказал : «Черчилль не доверяет нам, и следовательно, мы не можем доверять ему».
Исайя Берлин, написавший книгу “Чёрчилль в 1940 году”, показал в ней различие позиций Чёрчилля и Рузвельта в отношении к Советскому Союзу. “Рузвельт был заинтригован русским сфинксом, Чёрчилль инстинктивно отшатывался от своего союзника и его неприятных атрибутов. Рузвельт полагал, что он сможет улестить Россию и даже помочь ей превратиться в великое общество, которое поразит человечество; Чёрчилль же оставался скептикoм.”[7]
Встречаясь со Сталиным, Чёрчилль впоследствии дал описание своего представления об “отце народов”. Быть может, это представление менялось, но в 1942 году Чёрчилль дал следующий портрет Сталина. “Это сильная, выдающаяся личность, обладающая неистребимой смелостью и волей, человек прямой и даже жесткий в разговоре. Кроме того, он обладает чувством юмора, который чрезвычайно важен для людей всех национальностей. Он оставил у меня большое впечатление глубокой, холодной мудрости и совершенным отсутствием всяческих иллюзий.” (Common, Sept. 8, 1942).
Несомненно, Чёрчилль прав, когда он говорит о жесткости Сталина и отсутствия у него всяких иллюзий и, можно было бы добавить, какой-либо веры в человека. Но в целом похоже, что Чёрчилль переоценил Сталина, принял его позу за проявление характера, верил его обещаниям.
Впрочем, он был убежден в двуликости Сталина. В 1943 году Чёрчилль говорил, что существует не один, а два Сталина. «Один относится ко мне сердечно, но второй Сталин – это мрачная фигура, с которой мы должны считаться».
Робин Эдмондс в статье «Чёрчилль и Сталин» пишет об отношениях между этими людьми: «Чёрчилль говорил, что он ухаживал за Сталиным, как молодой человек ухаживает за девушкой. В действительности, его отношения к Сталину колебались. С одной стороны, Чёрчилль восхищался чертами характера Сталина – памятью, подобной компьютеру (он никогда не брал с собой на конференции заметки), четкостью в аргументации, его способностью перестроить свое настроение, его техникой балансирования между грубостью (которую отмечал у него Ленин в своем завещании) и шармом. Он был гостеприимным хозяином. Поэтому в начале 1944 года он говорил, касаясь споров о советско-польских отношениях, что если бы он обедал со Сталиным раз в неделю, то «не было бы никаких проблем». Но с другой стороны, для него, как для англичанина, который поднялся до решения судеб Европы, самым главным был баланс сил в послевоенной европейской политике. И когда Вторая мировая война подходила к концу, в сознании Чёрчилля начала доминировать устрашающая перспектива остаться в Европе наедине с русским медведем».[8]
Об отношении Сталина, Чёрчилля и Рузвельта, трех великих личностей, которые определяли судьбу Европы после разгрома нацистской Германии, написано много исследований. Среди них следует выделить обстоятельную работу Герберта Фейлса “Чёрчилль, Рузвельт, Сталин”.[9] Большую ценность имеют также личные наблюдения очевидцев, которые участвовали во встречах представителей трех великих держав. В этом смысле большой интерес представляют воспоминания Эвирела Гарримана, бывшего американского посла в Москве, который присутствовал на Тегеранской и Ялтинской конференциях. Кстати, о последней он написал статью “Как мы выиграли войну и утратили мир”.
В последующем Гарриман опубликовал свои воспоминания в книге “Специальный посланник Чёрчилля и Сталина”, в которой он рассказывает о своих встречах с этими двумя представителями расколотой на два мира Европы. Он так же, как и Чёрчилль, нарисовал портрет Сталина, который представляет, на наш взгляд, манихейскую картину противоборства добра и зла. “Те, кто не знали Сталина лично, видят в нем только тирана. Мне пришлось видеть другую сторону его личности — высокую интеллектуальность, фантастическое знание деталей, проницательность и неожиданную восприимчивость, которую он демонстрировал во всяком случае в период войны. Я обнаружил, что он был более информирован, чем Рузвельт, что он был более реалистичен, чем Чёрчилль. В определенном смысле, он был наиболее эффективным военным лидером. Конечно, в то же время он был убийцем и тираном. Я должен был признаться, что для меня Сталин останется самой загадочной и противоречивой личностью. Таким я знал его и оставляю истории окончательное суждение о нем.”[10]
В то же время Гарриман имел возможность наблюдать Чёрчилля на разных стадиях его общения с советской политической машиной, с Молотовым и самим генералиссимусом Сталиным. Эйфория победителей нацизма, которые поделили Европу на сферы влияния, вскоре сменилась недоверием и политикой “холодной войны”. Начало этой войне объявил Чёрчилль, который в своей знаменитой речи в Фултоне в 1946 г. объявил, что “железный занавес” спускается над Европой, деля ее на две части от Шетцина на Балтике до Триеста на Адриатике. (Правда, термин «железный занавес» Чёрчилль употребил еше раньше, в телеграмме Трумэну от 12 мая 1945 года).
Гарриман описывает свою беседу с Чёрчиллем незадолго после речи в Фултоне. “Чёрчилль был очень мрачен и говорил, что русские должны понять, что если они не остановят свою экспансию, они встретятся с силой. Он был согласен с моей точкой зрения, что мы имеем дело не только с русскими, как определенной национальной целостностью, но с некоторым мистическим миссионерством. Говоря о советских русских, он отмечал, что они не понимают таких понятий, как “честность”, “благородство”, “доверие”, “истина” и более того — придают им негативное значение.”[11]
Несмотря на свою довольно высокую оценку личности Сталина, Гарриман отдавал несомненное моральное и политическое предпочтение Чёрчиллю, в котором он видел реальное воплощение политики “честной игры”. Об этом свидетельствует следующий эпизод его воспоминаний о Сталине и Чёрчилле. Как рассказывает Гарриман, Сталин на Ялтинских переговорах постоянно пил из большого стакана. Когда Гарриман спросил, что он пьет, Сталин ответил — водку. Однако, когда все покинули комнату переговоров, Гарриман остался один и украдкой попробовал из сталинского стакана — это было обыкновенное столовое вино. Эта история дает основание Гарриману сделать вывод: “Сталин всегда блефовал, настоящим джентльменом был только Чёрчилль”.
Сегодня ушли в прошлое политические баталии в Британском парламенте, о вкладе Чёрчилля в Британскую политику пишут историки. Но Чёрчилль, помимо своих книг, оставил о себе память не только как политик, но и как писатель, художник, картины которого в 1947 году выставлялись в Королевской академии художеств (рецензию на эту выставку писал историк искусства Эрнст Гомбрих), основатель кембриджского колледжа, который носит его имя. В личности Чёрчилля поражает прежде всего его энергия и работоспособность. Он мало спал, ему было достаточно несколько часов для сна, все остальное время он посвящал работе. Чёрчилль написал много книг, среди которых “Река войны” (1899), “Мировой кризис” (1931), “Мальборо: его жизнь и эпоха” (1938), автобиографию “Моя ранняя жизнь” (1930), шеститомную «Историю второй мировой войны» (1948-54), четырехтомную “Историю англоязычных народов”(1956-58). В 1953 году Чёрчилль получает Нобелевскую премию по литературе «за высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство».
Жизнь и работы Уинстона Чёрчилля — прекрасный образец достоинств английского характера и верности английской традиции. В конце 2002 года телевидение БиБиСи провело опрос зрителей о том, кто лучший из британцев всех времен. В десятку лучших попали Уильям Шекспир, королева Елизавета, Исаак Ньютон, Оливер Кромвель, Чарльз Дарвин, принцесса Диана. Но первым оказался все-таки Уинстон Чёрчилль. Для англичан он и сегодня остается выдающимся соотечественником.
В отличие от этого Сталин для современников предстает как наиболее загадочная фигура, как зловещий образ диктатора, для которого гибель миллионов людей была лишь несущественной деталью в его политической игре, которую он считал глобальной марксистской стратегией.
1. Churchill and Stalin. Anglo-Russian Seminar held at Foreign & Commonwealth Office on Friday 8 March, 2002
2. Статьи о России и Советском Союзе собраны в Архиве Чёрчилля. Статьи «Russia and Germany”, “Lenin’s Letter” находятся под шифром: v.1, 8/36, статьи «Trotsky», «Boris Savinkov» — v.1, 8/232
3. Выступление в Палате общин 5 ноября 1919, в последующем — Commons
4. Документы внешней политики СССР. Политиздат, т. ХХ I, документ 103
5. См. Churchill. Ed. by Blake and Louis. Oxford. 1993, p. 312
6. Ibid, p. 313
7. Churchill. Ed. by M. Gilbert. 1967, New Jersey, p. 151
8. Edmonds, Robin. Churchill and Stalin \\ Churchill. Ed. by Blake and Louis, p.326
9. Feils, Herbert. Churchill, Roosevelt, Stalin. Princeton, 1967
10. Harriman, Averell. The Special Envoy to Churchill and Stalin. 1941-1946. P. 535-536
11. Ibid., p. 549
Как Гитлер, Сталин и Черчилль, противостоявшие друг другу во Второй мировой войне, пережили Первую
Автор – Норберт Пётцль
Источник – Тематический номер «Шпигель», посвящённый Первой мировой войне // Der Spiegel. Geschichte. Nr. 5, 2013.
Перевод Олега Мацнева
Бородатый грузин, который в январе 1913 года прибыл в Вену поездом из Кракова, назвался Ставросом Пападопулосом. Спасаясь бегством от царской полиции, 34-летний мужчина, годом ранее взявший себе псевдоним Сталин, поселился у русской супружеской пары на улице Шёнбруннер Шлоссштрассе. По заданию предводителя большевиков Владимира Ленина он усердно работал над статьей «Марксизм и национальный вопрос» и редко подкидал свое убежище – лишь иногда по вечерам он ходил гулять в находящийся по соседству парк Шёнбрунн.
Там же часто коротал время 23-летний несостоявшийся художник, который провалился на экзаменах в Академию изобразительных искусств и теперь квартировал в мужском общежитии. При случае ему удавалось продать на аллеях парка что-то из своих рисунков и акварелей. Художник-неудачник, а звали его Адольф Гитлер, вполне мог встречаться здесь с русским революционером. Больше будущие тираны так близко друг к другу никогда не оказывались.
Пробыв в Вене четыре недели, Сталин уехал назад в Санкт-Петербург. Там его в ночь на 24 февраля арестовали во время маскарада, на котором он был в женском платье – его сдал товарищ. Суд приговорил его к четырем годам ссылки в Сибирь, в Туруханский край. В марте 1914 года Сталина отвезли на крайний север огромной страны, в село Курейка. Там в обветшалых избах жило пару десятков человек. 35-летний ссыльный завязал отношения с 13-летней сиротой Лидией, и она забеременела. В декабре на свет появился ребенок, но вскоре умер.
Когда Сталин узнал об убийстве наследника трона Габсбургов в Сараеве, ему было ясно, где засели виновники:
«Хищническая буржуазия воюющих стран втянула мир в кровавую бойню… Массовое истребление живых сил народов, массовое разорение и нищета… массовый голод и одичание, – всё это для того, чтобы кучка коронованных и некоронованных хищников грабила чужие земли и загребала бешеные миллионы».
Иосиф Виссарионович Джугашвили родился в 1878 году в грузинском городе Гори, учился в Тифлисской православной духовной семинарии, а с 1898 года состоял в Российской социал-демократической рабочей партии и помогал при помощи налетов пополнять партийную кассу. Впоследствии он стал членом ЦК большевиков.
Его уже шесть раз отправляли в ссылку, и всякий раз ему удавалось бежать. Но в этот раз он не прилагал никаких усилий в этом направлении: он вёл спокойную жизнь, караульные разрешали ему встречаться с друзьями, ходить на охоту и даже целыми неделями отсутствовать в Курейке. Но главное преимущество, которое Сталин извлекал из ссылки, было вот в чём: он получал возможность избежать службы в царской армии.
Гитлер, которому в апреле исполнилось 25 лет, напротив, 3 августа 1914 года добровольно поступил на службу в баварскую армию. При наборе никто не обратил особого внимания на то, что новобранец, собственно, был австрийцем. Как он писал в плаксивом письме в свою военно-врачебную комиссию в Линце, в которую должен был явиться ещё несколько лет назад, его заработки в то время всё ещё были «очень непостоянными», а сам он страдал от хронического ознобления. В Мюнхене же он заразился патриотическим движением; накануне того дня, когда Гитлер записался добровольцем, он участвовал в крупной демонстрации на площади Одеонсплац в Мюнхене.
«Мне и сегодня не стыдно говорить, что я в бурном порыве воодушевления опустился на колени и от всего сердца возблагодарил небеса за то, что мне даровано счастье жить в это время», – хвалился он впоследствии в «Моей борьбе».
1 сентября 1914 года Гитлер был прикомандирован к 1-й роте вновь сформированного 16-го баварского резервного пехотного полка, который ранним утром 23 октября с песнями и криками «Ура» пересёк границу с Бельгией, чтобы вступить в войну с Францией.
Тем временем в Лондоне 40-летний министр морского флота Уинстон Черчилль, на рубеже веков сделавший себе имя как военный корреспондент в Судане и Южной Африке, продвигал планы создания нового типа вооружения – ранней модели танка.
«Весьма просто было бы за короткое время сконструировать некоторое количество тракторов с паровыми двигателями и небольшими бронированными пунктами управления, в каждом из которых можно было бы разместить экипаж и пулемет, – писал Черчилль 5 января 1915 года премер-министру Герберту Генри Асквиту. – Гусеничный ход дал бы возможность без труда преодолевать траншеи».
Вначале, как Черчилль с сожалением писал в своих военных мемуарах («Мировой кризис»), «на долю проекта выпало почётное погребение в архивах военного ведомства», однако впоследствии этому бронированному транспорту, по-английски названному «танком», предстояло сыграть по-настоящему важную роль в войне.
Кроме того, Черчилль уже долгое время был «вовлечён в другие дела Адмиралтейства» – в театре военных действий на краю Юго-Восточной Европы. Османская империя хоть и была «уже при смерти», как отмечал Черчилль, но едва только армии на Западе пошли маршем, как битые в трёх войнах турки снова мобилизовались и вступили в союз с центральноевропейскими державами Германией и Австро-Венгрией. Сообща с немцами, которые предоставили османскому флоту два крейсера, они с начала войны контролировали пролив Дарданеллы. Тем самым они мешали проходу русского черноморского флота в Средиземное море и не давали союзникам поставлять помощь в Россию.
Действуя в соответствии со спорным планом, Черчилль, чтобы прорвать блокаду, 18 марта 1915 года приказал флоту Антанты атаковать вооруженные силы османов. Но вскоре из-за турецкой береговой артиллерии, занимавшей позиции по обе стороны Дарданелл, и эффективных минных заграждений атака захлебнулась. Начиная с 25 апреля войска союзников пытались исполнить ответный манёвр и высадиться на турецком полуострове Галлиполи; на протяжении нескольких месяцев противоборствующие стороны вели друг с другом ожесточённые бои в этой безнадёжной позиционной войне, пока в декабре союзники не капитулировали. К тому моменту обе стороны потеряли убитыми более 100 тысяч солдат.
Поражение при Дарданеллах стоило Черчиллю поста. По настоянию партнеров по коалиционному правительству из стана консерваторов в мае 1915 года его лишили должности морского министра (в том числе и потому, что его бывшие товарищи по партии все еще припоминали ему, как в 1904 году он перешёл в либеральный лагерь). Прошедший военную подготовку в качестве офицера Черчилль записался добровольцем на северофранцузкий фронт. «Разыгрывались последние сцены Дарданелльской операции, – вспоминал Черчилль, – а я проходил службу во 2-м батальоне полка гвардейских гренадеров в районе Лаванти».
В это же время Гитлер служил вестовым во Фроммеле – то есть от Черчилля его отделяло менее восьми километров по прямой.
Из трёх людей, которым предстояло противоборствовать друг с другом во время войны, Черчилль имел наибольший опыт в военном деле. В бытность кадетом он проходил обучение в знаменитой Королевской военной академии в Сандхёрсте, к 21 году был лейтенантом в гусарском полку, а в период с 1895 по 1899 годы был задействован в нескольких колониальных войнах.
Возможно, он счёл своё участие в войне достаточным деятельным раскаянием за Галлиполи. Так или иначе, в начале 1916 года Черчилль вернулся в парламент. 6 мая 1916 года у него приняли рапорт об увольнении из армии – и очень вовремя, потому что всего несколько недель спустя его полк понес тяжёлые потери в битве на Сомме. Год спустя Черчилля назначили министром вооружений при новом премьер-министре Ллойд Джордже.
И тут, наконец, в дело были пущены танки, создания которых он добивался.
«Было изготовлено пятьдесят таких машин, разрабатывавшихся в условиях строжайшей секретности и под намеренно вводящим в заблуждение названием „танки”», – удовлетворенно писал будущий премьер. – «Когда выяснилось, с какой легкостью они переезжают через траншеи и преодолевают возведённые для испытаний за позициями британцев препятствия, руководство вооруженных сил признало лежащий в основе конструкции замысел убедительным».
В ходе британской атаки 5 октября 1916 года впервые с начала войны был ранен Гитлер – мина попала в блиндаж связных в Ле Барке, деревне в двух километрах за линией фронта. Осколок мины попал Гитлеру в левое бедро. Ефрейтора отвезли в военный госпиталь в Беелитце под Берлином, где он пробыл чуть более двух месяцев.
В октябре этого года Сталина всё же призвали в армию. Тот факт, что в царистской России стали брать на службу даже ссыльных, сделал очевидным кадровый голод. Может быть, Сталин по собственной воле явился на призывной пункт – чтобы избавить себя от обязательств по уплате алиментов после того, как Лидия забеременела от него во второй раз. Ребёнок, сын Александр, появился на свет после отъезда Сталина из Курейки, в начале 1917 года.
20 ссыльных, в том числе Сталин, двинулись в путь по замёрзшему Енисею на санях, запряжённых северными оленями. Они проезжали через множество мелких поселений, позволяя себе продолжительные остановки с пьяным кутежом – отправиться на войну они не спешили. Сталин говорил: «У немцев ещё будет достаточно времени, чтобы порубить нас на котлеты».
Лишь в начале февраля 1917 года сани въехали в Красноярск, губернский центр в северо-восточной части Сибири. Из-за искалеченной руки (следствие пережитой в детском возрасте инфекции) врач на медосмотре объявил Сталина «непригодным к военной службе». С одной стороны, ему повезло, с другой стороны, будущему главнокомандующему Красной Армии, который солдатом хотел стать ничуть не меньше, чем политиком, это было неприятно.
После восстаний в российской столице, которую тем временем переименовали из Петербурга в Петроград, 1 марта власть взяло Временное правительство и Исполнительный комитет совета рабочих и солдатских депутатов. Царю Николаю пришлось отречься.
12 марта Сталин прибыл в Петроград. Он и его последователи готовы были терпеть Временное правительство до тех пор, пока оно вело сугубо оборонительную войну и обеспечивало базовые гражданские свободы. Ленин же, застрявший в Швейцарии и на тот момент ещё находившийся там, требовал свержения правительства и немедленного заключения мира с Германией.
27 марта Ленин сел в знаменитый поезд, который через всю Германию и затем Швецию привёз его в Россию. 3 апреля его на Финляндском вокзале Петрограда встретил Сталин, с которым тут же произошла перемена – отныне он поддерживал курс Ленина.
В июне 1917 года военный министр Александр Керенский отдал приказ о наступлении на кайзерскую Германию. Он надеялся таким образом поднять престиж Временного правительства в глазах народа. Однако последнее русское наступление обернулось катастрофой. Войска центральноевропейских держав глубоко вторглись на территорию России. В ходе Октябрьской революции правительство было свергнуто большевиками. Они сразу же начали переговоры о мире.
Вклад Сталина в Октябрьскую революцию был скромным. Тем не менее, не в последнюю очередь благодаря своей статье «Марксизм и национальный вопрос», он получил в первом советском правительстве пост народного комиссара по делам национальностей.
В разгоравшейся в 1918 году гражданской войне британские и французские войска поддержали антибольшевистские силы. Черчилль полагал, что большевизм нужно «задушить в колыбели». Однако его требование о ещё более плотном военном вмешательстве не было услышано даже либеральными однопартийцами.
«Примерно в конце 1917 года низшая точка падения [германской] армии, казалось, была преодолена», – писал вернувшийся в марте на фронт Гитлер в книге «Моя борьба». – «Вся армия после краха России вновь обрела надежду и мужество».
4 августа 1918 года за выполнение опасной миссии по доставке донесения фронтовым соединениям своего полка Гитлера представили к награде – Железному кресту первой степени. О вручении связному высокой награды ходатайствовал адъютант полка, еврей Хуго Гутман. Историк Томас Вебер («Первая война Гитлера») на этом основании заключил, что в то время Гитлер ещё не мог быть ярым антисемитом, иначе «было бы по меньшей мере странно, что офицер-еврей прилагал значительные усилия к тому, чтобы раздобыть ему Железный крест».
С войны Гитлер, по мнению Вебера, вернулся скорее политически «дезориентированным». В пользу этой версии говорит и то, что в начале 1919 года Гитлер был избран в Совет солдатских депутатов и вошёл в правительство, «которое впоследствии [описывал] как вероломное, преступное и захваченное евреями» (Вебер). В феврале 1919 года Гитлер даже участвовал в похоронной процессии революционного премьер-министра Курта Эйснера. Сохранились кадры, на которых он шагает с двумя повязками – чёрной траурной и красной, выдающей в нем сторонника социалистической революции; возможно, впрочем, что это просто был кто-то на него похожий.
Радикальный правый поворот случился с Гитлером, пожалуй, лишь в сентябре 1919 года. Он побывал на собрании небольшой малоизвестной партии, которая носила название Немецкой рабочей, неделю спустя вступил в неё, а через короткий промежуток времени и возглавил её. Вскоре она была переименована в НСДАП.
«Мою борьбу» он написал, сидя в Ландсбергской тюрьме после провалившегося путча 1923 года. Это стилизация опыта, который Гитлер вынес из войны, под миф о рождении национал-социалистического движения. За четыре года на восточном фронте, писал он, ему, подобно пророку, были явлены откровения, как избавить Германию от травмы поражения, нанесённого этой не побежденной на поле боя нации социалистами, демократами и евреями: «Пройдут тысячелетия, и никто не посмеет говорить и рассуждать о геройстве, не вспомнив о германской армии в мировой войне».
Постправда о великих изречениях – Weekend – Коммерсантъ
«Он принял Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомным оружием» — так 30 лет назад процитировала слова Черчилля о Сталине Нина Андреева в письме «Не могу поступаться принципами», ставшем манифестом антиперестроечных сил. Ничего подобного Черчилль не говорил — эти слова принадлежат биографу Сталина Исааку Дойчеру. Удивительно, но за 30 лет ситуация не изменилась: Джоан Роулинг отвечает «цитатой» из Черчилля на нападки сторонников Трампа — и даже в эпилоге недавнего фильма об английском премьер-министре «Темные времена» приводятся не принадлежащие ему слова. Черчилль не уникален — нас окружают фальшивые цитаты из Эйнштейна, Вольтера, Шекспира и других великих людей. Казалось бы, в эпоху интернета проверить подлинность цитаты стало просто, но в эпоху постправды это потеряло смысл. В память о тех временах, когда слова кому-то принадлежали, мы выбрали 12 фальшивых изречений и рассказываем, откуда они на самом деле взялись
«Остерегайтесь лидера, который бьет в барабаны войны, чтобы возбудить в гражданах патриотизм» Уильям Шекспир
«Остерегайтесь лидера, который бьет в барабаны войны, чтобы возбудить в гражданах патриотизм, ибо патриотизм — обоюдоострый меч, который не только бодрит кровь, но и сужает разум. Когда барабаны лихорадочно стучат, кровь кипит от ненависти, а разум закрыт — нет необходимости лишать граждан их прав, напротив, они сами, испуганные и ослепленные патриотизмом, радостно откажутся от них. Откуда я это знаю? Именно это я и сделал. И я есть Цезарь» — эти слова впервые появились в конце 2001 года на форумах, посвященных обсуждению атаки на башни Всемирного торгового центра и последовавшего за ними принятия Патриотического акта, предоставившего ФБР и полиции право на прослушивание граждан США и слежку за ними. Цитата мгновенно стала вирусной, разойдясь по социальным сетям, колонкам политических обозревателей и блогам борцов с государственным контролем над частной жизнью. Многие публиковавшие цитату были убеждены, что она взята из трагедии Шекспира «Юлий Цезарь», однако ни в этой пьесе, ни вообще в корпусе текстов Шекспира таких слов нет. Более того, исследователи античных текстов утверждают, что ничего похожего не встречается ни в речах Цезаря, ни в текстах, связанных с ним.
«Великие люди имеют свойство быть актуальными во все времена. Поэтому я повторю за Шекспиром: «Остерегайтесь лидера, который бьет в барабаны войны, чтобы возбудить в гражданах патриотизм, ибо патриотизм — обоюдоострый меч, который не только бодрит кровь, но и сужает разум. Когда барабаны лихорадочно стучат, кровь кипит от ненависти, а разум закрыт — нет необходимости лишать граждан их прав, напротив, они сами, испуганные и ослепленные патриотизмом, радостно откажутся от своих прав. Откуда я это знаю? Именно это я и сделал. И я есть Цезарь»»
Барбра Стрейзанд на благотворительном концерте в пользу Демократической партии, 2002 год»
«Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя» Отто фон Бисмарк
Легко догадаться, что в досконально изученном наследии Отто фон Бисмарка таких слов не встречается: впервые они появились на форумах и сайтах российских ультраправых организаций. Источником самой мысли считают два текста, также не имеющих отношения к Бисмарку. Первая часть цитаты, возможно, берет свое начало из фундаментальной работы «О войне» Карла фон Клаузевица, где он писал: «Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т. е. оккупировать; по крайней мере этого нельзя сделать ни силами современных европейских государств, ни теми 500 000 человек, которых для этого привел Бонапарт». Вторая часть сильно напоминает фрагмент из библии российских конспирологов — «Плана Даллеса»: «Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить». Скорее всего, сфабрикованная цитата никогда не вышла бы за пределы специализированных форумов, если бы не рекламная кампания московского парка на ВДНХ «Россия — моя история», в рамках которой по городу были развешаны плакаты с портретом Бисмарка и не имеющими к нему отношения словами.
«Мне кажется, что усыпление русского человека похвалами, большим сытным столом, теплой красивой одеждой, хоромами происходит тогда, когда меняются ценности и ориентиры, когда важнее становится то, что можно потрогать руками. Вот тогда и засыпает наше русское самосознание. Бисмарк, опять же, не случайно говорил: «Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя»»
»
«Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать» Вольтер
На самом деле так описывала реакцию Вольтера на решение Парижского парламента сжечь весь тираж осужденного Ватиканом трактата Клода Гельвеция «Об уме» английская писательница Эвелин Холл в книге «Друзья Вольтера» (1906 год). Несмотря на то что писательница не приписывала цитаты Вольтеру и в 1934 году даже выступила с официальным заявлением, в котором подчеркнула, что она сама придумала это высказывание, в массовом сознании оно укоренилось в качестве нравственного постулата философа, став главным аргументом в спорах о свободе слова. Уже в 1965 году вышла книга «Французские цитаты в английском переводе» Норберта Гутермана, в которой цитата приписывалась Вольтеру и даже приводился ее французский оригинал с указанием источника: письмо Вольтера к аббату Ле Ришу. Разумеется, в письме этих слов нет.
«Я решила отдать должное своим политическим противникам, ведь мы пропитаны вольтеровским духом. Вольтер говорил: «Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать»»
Марион Ле Пен в интервью после террористической атаки на редакцию Charlie Hebdo, 13 января 2015 года»
«Хорошие художники копируют, великие — воруют» Пабло Пикассо
Самые известные слова, оправдывающие плагиат, приписывали в разное время Пикассо и — в слегка измененном виде («Незрелые художники копируют, великие — воруют») — Фолкнеру, но никаких доказательств того, что кто-то из них когда-либо высказывал эту мысль, нет. В 1967 году музыкальный критик Питер Йейтс в книге «Музыка XX века» привел похожую цитату Игоря Стравинского («Хорошие композиторы не заимствуют, они воруют»), ссылаясь на личный разговор с композитором.
«Пикассо говорил: «Хорошие художники копируют, великие — воруют». Так и мы без зазрения совести всегда крали отличные идеи»
Стив Джобс об истории компании Apple, интервью 1996 года»
«Если с лица земли исчезнут пчелы, человечество просуществует четыре года» Альберт Эйнштейн
Так в 1941 году процитировал знаменитого физика Canadian Bee Journal — автор статьи, похоже, и сам сомневался в авторстве этих слов и употребил их в косвенной речи, что, впрочем, не помешало журналам и брошюрам по пчеловодству во всем мире впоследствии приписывать их Эйнштейну. В конце XX века цитата вышла за пределы узкого круга специалистов и стала лозунгом защитников экологии и борцов с новыми удобрениями.
«»Если с лица земли исчезнут пчелы, человечество просуществует четыре года»,— сказал Эйнштейн 60 лет назад. Авторы фильма «Пчелы и люди», созданного при поддержке Министерства сельского хозяйства, путешествуют по всему миру и встречаются с людьми, которые ежедневно работают с пчелами. Все они констатируют: медоносная пчела постепенно вымирает»
Пресс-релиз Министерства сельского хозяйства Франции, 2013 год»
«Бог помогает тем, кто помогает себе» Библия
Бесспорный лидер по неправильной атрибуции в США: по социологическим опросам, 53% взрослых считают, что цитата встречается в Библии, а 75% американских подростков утверждают, что это и вовсе одна из центральных мыслей книги. На самом деле слов о пользе самопомощи в Библии нет, зато в античных литературных источниках — «Ипполите» Еврипида, «Метаморфозах» Овидия и в двух баснях Эзопа — эта мысль встречается, хотя и высказанная в более громоздкой форме. До привычного лаконичного вида ее довел английский республиканский политический теоретик Алджернон Сидней в книге «Рассуждения о правительстве», резко критиковавшей принцип абсолютной монархии, а популяризировал Бенджамин Франклин в своем «Альманахе бедного Ричарда» — одном из самых популярных изданий США первой половины XVIII века.
«Я считаю, что идея президента в том, что мы должны — и это в наших силах — помочь американскому народу. Насколько я знаю, в Библии сказано: «Бог помогает тем, кто помогает себе»»
Пресс-секретарь Белого дома Джей Карни об отклонении Сенатом внесенного Обамой законопроекта о безработице, 2011 год»
«Если ты идешь через ад, продолжай идти» Уинстон Черчилль
Впервые эта мысль в виде диалога двух друзей появилась в христианском журнале Christian Science Sentinel в 1946 году, а в 1990 году ее взял в качестве одного из принципов для своих тренингов американский психолог Дуглас Блох. За следующие несколько лет слова приобрели статус поговорки, но до 1995 года никак не связывались с Черчиллем. Впервые с авторством английского премьер-министра они появились в заметке новостного агентства Herald & Review о собрании акционеров переживавшей сложные времена агропромышленной корпорации Archer Daniels Midland, после чего и вошли в употребление как цитата Уинстона Черчилля.
«У Черчилля есть великие слова: «Если ты идешь через ад, продолжай идти»»
Илон Маск о том, как он справляется с неудачами, 2015 год»
«Одна смерть — трагедия, миллион смертей — статистика» Иосиф Сталин
В качестве изречения Иосифа Сталина эти слова впервые появились в 1947 году в The Washington Post — в статье Леонарда Лайонса о голоде на Украине. Описывая совещание советских комиссаров, Лайонс рассказывал, как Сталин прервал докладчика, отчитывавшегося о количестве смертей в республике, словами: «Когда один человек умирает от голода — это трагедия, когда миллионы — это статистика». По-видимому, Лайонс позаимствовал эту мысль в не имеющих отношения к Сталину текстах — во всяком случае, до него никто не связывал этих слов с советским лидером. В качестве возможных источников цитаты приводят слова из статьи в анархистском издании The Blast 1916 года: «Голодная смерть одной маленькой нью-йоркской девочки трогает нас в разы больше, чем миллион смертей от голода в Китае», а также высказывание сотрудника французского МИДа из сатирической заметки 1925 года в немецкой газете Vossische Zeitung: «Война? Я не думаю, что она очень уж страшна! Смерть одного человека — катастрофа, сто тысяч смертей — это статистика». Удивительно, что слова продолжали приписывать Сталину даже после того, как в 1956 году вышел роман Ремарка «Черный обелиск», в котором их произносил один из героев: «Но, видно, всегда так бывает: смерть одного человека — это смерть, а смерть двух миллионов — только статистика». По-видимому, новый законный автор выглядел не так убедительно, поэтому в 1958 году в The New York Times в рецензии на книгу о последних днях Анны Франк цитату снова привели как сталинскую.
«Агент моя голова голос тайно цитируй великолепный деспот, первый среди первых Иосиф Сталин: «Одна смерть — трагедия, миллион смертей — статистика»»
Чак Паланик. «Пигмей», 2009 год»
«Сначала они тебя не замечают. Потом они смеются над тобой. Затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь» Махатма Ганди
В 1982 году эти слова как цитату Ганди привел нью-йоркский журнал WIN: Peace And Freedom Through Nonviolent Action в статье о том, что европейские движения за мир находятся пока в том состоянии, когда их не замечают и смеются над ними. Ганди этих слов не говорил, во всяком случае — в такой афористичной форме. Впрочем, в сборнике «Битва свободы» 1921 года он высказывал похожую мысль: «Будет признано, что отказ от сотрудничества прошел стадию высмеивания. Будет ли он встречен репрессиями или уважением — пока непонятно. В цивилизованной стране если насмешки не уничтожают движение — его начинают уважать». Однако еще раньше ту же мысль, но в привычной нам форме сформулировал американский адвокат Николас Кляйн, выступая в 1918 году перед членами Объединенного профсоюза рабочих швейной промышленности: «Сначала они игнорируют вас. Потом они смеются над вами. Затем атакуют и хотят вас сжечь. А потом возводят вам памятник». По-видимому, именно слова Кляйна и стали подлинным источником фейковой цитаты Махатмы Ганди.
«Махатма Ганди — величайший лидер XX века, и он говорил: «Сначала они тебя не замечают. Потом они смеются над тобой. Затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь»»
Речь Хиллари Клинтон во время предвыборной агитации за демократов, 2004 год»
«Успех — не окончателен, неудачи — не фатальны. Значение имеет лишь мужество продолжать» Уинстон Черчилль
Еще одно высказывание, приписываемое самому цитируемому политику XX века. Черчилль ничего подобного никогда не говорил, а самый вероятный источник цитаты — реклама пива Budweiser 1938 года: «Мужчины с юной душой стали первооткрывателями нашей Америки. Они нашли удовлетворение в будоражащей силе сражения, зная, что успех никогда не бывает окончательным, а неудача — фатальной. Только мужество имеет значение». Несколько лет эта реклама не сходила со страниц газет и журналов, а в 1948 году цитата появилась в журнале Forbes в рубрике «Мысли для бизнеса» — ее автором значился некто Джордж Ф. Тилтон. Имя английского премьер-министра появилось рядом с цитатой лишь в 1968 году в речи футбольного тренера Джо Патерно на встрече спортсменов из средних школ Пенсильвании. В 1971 году Патерно снова воспользовался цитатой в своей автобиографии, и, вероятно, именно оттуда слова позаимствовал баскетбольный тренер Джон Филд — в его вышедших спустя год мемуарах цитата также была приписана Черчиллю. С наступлением эры интернета цитата была растиражирована на мотивационных картинках, ее финал был немного изменен (вместо «только мужество имеет значение» стали писать: «значение имеет лишь мужество продолжать»), но автором неизменно значился Уинстон Черчилль.
«Пять лет спустя, 8 мая, Британия и ее союзники объявят о победе в войне. «Успех — не окончателен, неудачи — не фатальны. Значение имеет лишь мужество продолжать». Уинстон Черчилль»
Финальные титры фильма «Темные времена», 2017 год»
«Я оплакиваю потерю тысяч бесценных жизней, но я никогда не буду радоваться смерти, даже если умер мой враг» Мартин Лютер Кинг
Появление этой цитаты и приписываемое ей авторство Мартина Лютера Кинга — целиком и полностью заслуга соцсетей. 2 мая 2011 года американскими военными был убит лидер террористической организации «Аль-Каида» Осама бен Ладен. На волне всеобщего ликования 24-летняя студентка Джессика Дови опубликовала в своем Facebook такой статус: «Я оплакиваю потерю тысяч бесценных жизней, но я никогда не буду радоваться смерти, даже если умер мой враг. «Отвечая ненавистью на ненависть, вы лишь сгущаете тьму ночи, в которой уже и так нет звезд. Тьма не может вытеснить тьму, только свету это под силу. Ненависть не может вытеснить ненависть, это под силу только любви». Мартин Лютер Кинг-младший». Несмотря на то что кавычки в сообщении четко отделяли цитату из книги «Сила любви» Кинга от слов самой Дови, некоторые подписчики для краткости выкидывали среднюю часть, оставляя лишь начало поста и подпись, в результате чего слова Дови разошлись как цитата Кинга. Мысль о снисхождении к врагам оказалась востребованной в первые дни после уничтожения террориста N1 — уже спустя сутки поисковые системы выдавали более девяти тысяч случаев цитирования слов Джессики Дови, приписанных Мартину Лютеру Кингу. И даже несмотря на то, что заметки об истинном происхождении высказывания вышли во всех крупных газетах и новостных агентствах, его до сих пор приводят с неправильной атрибуцией.
«»Я оплакиваю потерю тысяч бесценных жизней, но я никогда не буду радоваться смерти, даже если умер мой враг,— сказал Кинг.— Отвечая ненавистью на ненависть, вы лишь сгущаете тьму ночи, в которой уже и так нет звезд. Тьма не может вытеснить тьму, только свету это под силу. Ненависть не может вытеснить ненависть, это под силу только любви». Если Америка действительно хочет соответствовать учению Мартина Лютера Кинга, мы должны положить конец смертной казни»
»
«Америка великая потому, что она добродетельна, и если Америка утратит добродетель, она перестанет быть великой» Алексис де Токвиль
Любимая цитата американских политиков от Эйзенхауэра до Клинтона традиционно приписывается французскому политику Алексису де Токвилю, посетившему Америку в 1831 году. Результатом этой поездки стала книга «Демократия в Америке» — двухтомный историко-политический труд, до сих пор считающийся лучшим трактатом о демократии и лучшей книгой об Америке. Именно на эту книгу ссылаются те, кто приписывает цитату де Токвилю. Существует даже развернутый вариант цитаты, в котором французский политик якобы пишет, что искал истоки величия Америки в ее плодородных полях, богатых шахтах, развитой торговле, но нашел в церквях, когда услышал местных проповедников. В действительности же эпизода про поиск истоков величия и слов про добродетельность Америки в книге Токвиля нет, как нет их и в других его трудах и личных бумагах. Первое известное употребление этой цитаты относится к 1922 году, когда пресвитерианский журнал Herald And Presbyter опубликовал письмо о проповеди священника Джона Макдауэлла, в котором он привел цитату в ее полной версии, указав автором Алексиса де Токвиля. За ним эту ошибку, по всей видимости, стали повторять другие проповедники, а от них она попала к политикам.
«Я твердо верю в здравый смысл и в доброту американцев. Не забывайте, Алексис де Токвиль говорил, что Америка великая потому, что она добродетельна, и если Америка утратит добродетель — она перестанет быть великой»
Билл Клинтон, 1994 годФальшивые цитаты Ленина, Мерилин Монро, Шерлока Холмса и других в нашем Telegram-канале
Десять упреков Уинстону Черчиллю — BBC News Русская служба
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, BBC World Service
Подпись к фото,В 2002 году актом парламента Черчилль был признан величайшим британцем в истории
В Британии отмечается 50-летие со дня смерти Уинстона Черчилля. Многие считают его величайшим политическим деятелем в истории страны, но есть у него и немало критиков.
В самые мрачные дни Второй мировой войны Черчилль сыграл ведущую роль в сохранении боевого духа в Британии и привел ее к победе над нацистской Германией.
В 2002 году актом парламента Черчилль был признан величайшим британцем в истории.
Но за десятилетия его политической карьеры Черчилль не раз оказывался в сложных, а иногда и сомнительных обстоятельствах.
«Существует опасность, что Черчилль приобретет полубожественный статус, что было бы неправильно, так как это лишает его человеческих черт», — говорит директор Архивного центра Черчилля Аллен Пэквуд.
«Это чрезвычайно сложный, противоречивый и значительный человек, — говорит Пэквуд. — Он всю свою жизнь сталкивался с этими сложными обстоятельствами».
Вот только 10 эпизодов из биографии Черчилля, которые до сих пор вызывают ожесточенные споры историков.
1. Расовый вопрос
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
В 1937 году, давая показания Королевской комиссии по Палестине, Уинстон Черчилль сказал: «Я, к примеру, не признаю, что большой ущерб нанесен краснокожим индейцам Америки или коренному населению Австралии. Я не признаю, что этим людям нанесен ущерб тем, что более сильная раса, лучшая раса, более мудрая раса – назовем это так – пришла и заняла их место».
Черчилль определенно верил в расовую иерархию и евгенику, утверждает Джон Чармли, автор книги «Черчилль: конец славы». С точки зрения Черчилля, говорит он, белые христиане-протестанты занимают верхнюю строчку, над католиками, а индейцы стоят выше африканцев. «Черчилль считал себя и Британию победителем в социально-дарвинистской иерархии», — добавляет исследователь.
«Оправданием этому может служить то, что он не был единственным, кто имел подобные взгляды, — говорит Ричард Той, автор «Империи Черчилля», — хотя было немало и других, которые этих взглядов не разделяли».
Сэр Николас Соамс, внук Черчилля, считает нападки на его деда смехотворными: «Вы говорите об одном из величайших людей, которых когда-либо видел мир. Он был дитя эдвардианской эпохи и говорил на ее языке».
Кроме того, взгляды Черчилля на вопрос расы несравнимы с той убийственной интерпретацией расовой иерархии, которую исповедовал Гитлер, подчеркивает Той: «Хоть Черчилль и считал белых людей высшей расой, это не означает, что он одобрял бесчеловечное обращение с небелыми».
2.
Отравляющий газЧерчилля критиковали за то, что он выступал в поддержку использования химического оружия – в основном, против курдов и афганцев.
«Не могу понять этой брезгливости по отношению к применению газа, — писал он, когда работал в военном министерстве в 1919 году. – Я убежденный сторонник использования отравляющего газа против нецивилизованных племен».
Автор фото, PA
Подпись к фото,Уинстон Черчилль был не против применения отравляющих газов против «нецивилизованных племен»
Эту цитату, нападая на Черчилля, регулярно используют его критики, такие как Ноам Хомский.
Однако нападки эти не имеют оснований, полагает Уоррен Доктер, автор книги «Уинстон Черчилль и исламский мир». «То, что он предлагал использовать в Месопотамии, — это слезоточивый газ, а не горчичный».
Записка Черчилля 1919 года продолжается так: «Моральные последствия должны быть настолько позитивными, что потери живой силы окажутся минимальными. Нет необходимости использовать только самые смертоносные газы: можно использовать газы, которые вызывают значительные неудобства и распространяют ужас, но при этом не оказывают серьезного перманентного влияния на здоровье большинства тех, кто под него попал».
В другой записке по поводу применения газа против афганцев, говорит Доктер, Черчилль вопрошает, почему это британский солдат может умереть от ран – и в то же время считается несправедливым «стрелять снарядом, заставляющим этих местных чихать – это просто глупо, в самом деле».
Но есть и те, кто критикует британцев за налеты с воздуха против восставшего местного населения.
Важно также иметь в виду, что Черчилль выступал за использование горчичного газа против османских войск в Первую мировую, отмечает Доктер, но добавляет: в то время и другие страны использовали это вещество.
3. Голод в Бенгалии
В 1943 году провинция Бенгалия на северо-востоке Индии, входившая тогда в состав Британской Империи, переживала чудовищный голод, вызванный оккупацией Бирмы годом ранее.
Считается, что тогда погибли по меньшей мере 3 миллиона человек. И действия – или бездействие – Черчилля в то время вызывают мощную волну критики.
Мадхусри Мукерджи, автор работы «Секретная война Черчилля», утверждает, что, отказывая удовлетворять потребности Индии в пшенице, Черчилль продолжал настаивать на продолжении экспорта ею риса. «[Руководство Британии] приказало накапливать пшеницу для пропитания мирных европейцев после того, как они будут освобождены. И таким образом 170 тысяч тонн австралийской пшеницы прошли мимо голодавшей Индии – при том, что предназначалась она не для потребления, а для хранения», — рассказала Мукерджи после выхода ее книги в 2010 году.
Черчилль, кажется, даже обвинил в голоде самих индийцев, заявив, что они плодятся, как кролики.
«Это одно из худших пятен в его биографии», — признает Той.
«Черчилль считал это отвлечением внимания, — поясняет он. – Занятый войной против Германии в Европе, Черчилль не захотел отвлекаться на этот вопрос, когда о нем заговорили».
«У нас такое представление о Черчилле, что он был дальнозорким и прозорливым, — говорит Чармли. – Но то, как он поступил в случае с голодом в Бенгалии, показывает, что он ни на йоту не продвинулся со времен ирландского голода веком ранее».
Это была ужасная трагедия, но ее следует воспринимать в контексте мировой войны, говорит Аллен Паквуд, директор архивного центра Черчилля. «Черчилль в этот момент был вовлечен в глобальную войну, и тут постоянно возникают проблемы расстановки приоритетов и требований, — объясняет он. – Это невероятно сложная и постоянно развивающаяся ситуация, и он не может все и всегда делать правильно».
Артур Герман, автор книги «Ганди и Черчилль», утверждал, что без Черчилля последствия голода оказались бы еще более трагичными. Когда до него, наконец, дошли масштабы бедствия, «Черчилль и его кабинет использовали любую возможность для облегчения страданий людей, не нанося при этом ущерб действиям на войне», писал Герман.
Здесь, отмечает Той, дал сбой механизм расстановки приоритетов. Да, ресурсы Британии были растянуты до предела, но это – плохое оправдание, поскольку решение проблемы голода потребовало бы относительно небольших усилий.
4. Критика Ганди
Уинстон Черчилль весьма отрицательно относился к человеку, который в наши дни вызывает всеобщее уважение благодаря его вкладу в обретение Индией независимости.
«Вызывает тревогу и отвращение зрелище Ганди, этого бунтаря из мелких адвокатов, выступающего в роли полуголого факира, разгуливающего по ступеням дворца вице-короля», — так отзывался Черчилль о своем политическом противнике в 1931 году.
«Ганди не следует освобождать, даже если он грозит нам голодовкой, — заявил Черчилль на заседании кабинета. — Если он умрет, мы избавимся от врага Британской Империи».
Автор фото, PA
Подпись к фото,Черчилль назвал Ганди «бунтарем из мелких адвокатов, выступающим в роли полуголого факира»
«Черчилль стоял тогда на самом правом фланге британской политики в отношении Индии, — указывает историк Чармли. — Даже для многих консерваторов, не говоря уже о либералах и лейбористах, его взгляды по индийскому вопросу в десятилетие между 1929-м и 1939 годами были неприемлемы».
Он резко выступал против Ганди, отмечает Тойе, и возражал против любых шагов в направлении предоставления Индии самоуправления; он часто сталкивался по этим вопросам с лидерами собственной партии, и не раз высказывал свое враждебное отношение к индуизму».
Черчилль мало чем отличался в этом от типичного викторианского империалиста, отмечает Чармли. «Он ужасно боялся, что введение в Индии самоуправления приведет к распаду Британской Империи и к концу цивилизации».
Более молодые консерваторы — например, Энтони Иден, — относились в тридцатые годы к Черчиллю с большим недоверием из-за его связей с правым крылом партии, пишет он.
«Иногда задается вопрос — почему в конце тридцатых люди не прислушивались к предупреждениям Черчилля в отношении Гитлера? — замечает Чармли. — Дело в том, что эти предупреждения звучали точно так же, как его инвективы в адрес Ганди десятью годами ранее».
5. Отношение к евреям
В 2012 году против плана по созданию Центра Черчилля в Иерусалиме выдвигались возражения в связи с тем, что ему якобы был «не чужд скрытый антисемитизм, распространенный в его поколении и классе».
«Черчилль был вне всякого сомнения заядлым сионистом, — говорит историк Чармли. — Он твердо верил в право еврейского народа на собственное государство и в то, что такое государство должно располагаться в Палестине».
«Но при этом он разделял бытовой антисемитизм, присущий многим представителям его класса», — пишет историк.
«Бытовой антисемитизм в те времена был широко распространен, — соглашается с этим Доктер. — Но было бы неправильно называть Черчилля антисемитом».
В своей статье 1920 года Черчилль писал: «Некоторым нравятся евреи, другим не нравятся, но ни один думающий человек не может поставить под сомнение факт, что евреи являются самой замечательной и выдающейся расой, когда-либо появлявшейся в мире».
Уинстон Спенсер Черчилль (1874-1965)
- Родился 30 ноября 1874 года в поместье Бленэм в Окфордшире. Учился в Хэрроу и Сэндхерсте, затем служил в армии, принимал участие в боевых действиях в Индии и Судане
- Избран в парламент в 1900 году по списку консерваторов, но в 1904 году перешел в Либеральную партию. С 1908 года вошел в правительство, был Первым Лордом Адмиралтейства с 1911 года до неудачной операции по десанту в Дарданеллах в начале Первой мировой войны. Принимал участие в боях на Западном фронте, снова входил в правительство с 1917 по 1929 годы.
- Выступал против независимости Индии, предостерегал против подъема нацизма в Германии, поддерживал короля Эдварда VIII до его отречения. Все это способствовало политической изоляции Черчилля в 30-е годы. После начала Второй мировой войны он сменил Невиля Чемберлена на посту премьер-министра.
- Потерпел поражение на парламентских выборах 1945 года, но вернулся к власти уже в 1951 году и занимал пост премьер-министра до 1955 года.
Скончался 24 января 1965 года и был похоронен с государственными почестями.
6. Отношение к исламу
Пол Уэстон, председатель небольшой правой Партии свободы в Британии, был арестован в прошлом году по подозрению в расизме после публичного чтения высказываний Черчилля об исламе.
В своей книге 1899 года «Речная война» Черчилль писал: «Какое ужасное проклятие накладывает магометанство на своих поклонников! Кроме фанатизма, который столь же опасен для человека, что и бешенство для собак, ему присущи еще и фатализм и апатия».
Автор фото, PA
Подпись к фото,«Какое ужасное проклятие накладывает магометанство на своих поклонников!», — восклицал Уинстон Черчилль
«Отсталые обычаи, устаревшие системы ведения сельского хозяйства, неразвитость торговли и отсутствие гарантий прав на собственность существуют повсюду, где живут или правят поклонники пророка», — писал тогда Черчилль.
Но, по словам Доктера, Черчилль имел куда более гибкие взгляды на ислам. Книга 1899 года была написана по следам военной экспедиции в Судане, где Черчилль сражался с исламистами во главе с Махди.
Не так давно выяснилось, что родные и близкие молодого Черчилля были встревожены опасениями, что тот может обратиться в ислам.
В 1940 году именно Черчилль принял решение о выделении 100 тысяч фунтов на строительство мечети в Лондоне в память об индийских мусульманах, которые отдали свои жизни за Британию на фронтах Первой мировой войны.
7. Отношение к бастующим рабочим
Репутация Черчилля как противника профсоюзного движения основана в первую очередь на инциденте 1910 года.
В ноябре того года на юге Уэльса возник трудовой конфликт между шахтерами и владельцами шахт в местечке Тонипанди, вылившийся в стачки, которые продолжались более года.
Когда бастующие столкнулись с местной полицией, Черчилль, который занимал тогда пост министра внутренних дел, направил в Тонипанди войска.
Тогда по приказу Черчилля войска не открывали огонь по бастующим, но спустя год, когда подобные протесты развернулись в Ливерпуле, присланные солдаты открыли по рабочим огонь и застрелили двух из них.
По словам Чармли, с годами Черчилль все хуже относился к профсоюзам. В 1919 году, когда Черчилль стал военным министром, по его приказу в Глазго было направлено около 10 тысяч солдат в сопровождении танков для подавления забастовок и волнений, которые, как считали в Лондоне, могли вылиться в большевистскую революцию.
По словам историка Пэквуда, Черчилль выступал за довольно радикальные социальные реформы, но при этом находился на позициях викторианского патернализма. Он был также решительными противником коммунизма и считал, что большевики стоят за лейбористским движением в 1920-х годах.
«Но при этом, несмотря на то, что у него была такая ужасная репутация среди профсоюзников, — указывает Пэквуд, — в дальнейшем он возглавил два правительства, которые занимали весьма умиротворяющую позицию в отношении профсоюзов».
8. Осада на Сидней-стрит
В январе 1911 года в лондонском районе Ист-Энд полиция окружила дом, в котором укрылись латвийские анархисты из группы, члены которой были причастны к убийству трех полицейских.
По дому на улице Сидней-стрит, где они укрылись, по приказу министра Черчилля был открыт огонь, в том числе из орудий, что привело к гибели двух членов банды — после того как Черчилль распорядился не тушить пожар в доме до тех пор, пока не стихла перестрелка.
Автор фото, PA
Подпись к фото,Черчилль принимал множество подарков, которые сегодня привели бы его к изгнанию из парламента
Современники обвиняли Черчилля в ненужном вмешательстве в действия полиции из стремления обрести личную славу.
«Черчилль действительно не мог упустить такой возможности войти в историю и взял с собой на операцию фотографа и кинооператора», — отмечает историк Чармли.
9. Отношение к Ирландии
В январе 1919 года Черчилль взял на себя роль военного министра. Спустя 11 дней началась война за независимость Ирландии.
Черчилль известен своим участием в развертывании особого полицейского подразделения, которое сражалось с Ирландской республиканской армией. Эти полицейские, которых называли «черные мундиры», набирались из бывших фронтовиков и вскоре проявили страшную жестокость.
Но, как считает Тойе, было бы несправедливо считать, что Черчилль всегда ненавидел ирландцев. Хотя он выступал против независимости Ирландии и в первые месяцы войны поддерживал жесткие репрессивные меры, позднее он стал высказываться в пользу отделения Ирландии от Британской Империи. Он сыграл ведущую роль в заключении англо-ирландского мирного договора 1921 года, который положил конец войне.
10. Обвинения в коррупции
«В обмен за вознаграждение в размере 5 тысяч фунтов, две нефтяные компании — Royal Dutch Shell и Burmah Anglo-Persian Oil Company — обратились к нему с просьбой представлять их при рассмотрении в правительстве своей просьбы о слиянии», — говорится в официальной биографии Черчилля.
Эти выплаты 1923 года были бы сочтены скандальными в современных политических условиях.
«Но я бы поостерегся называть это взяткой, — говорит историк Тойе. — Черчилль принимал множество подарков, которые с точки зрения нынешних политических порядков привели бы его к изгнанию из палаты общин. Но в те времена таких правил просто не было».
«Черчилль действовал в совершенно иных политических условиях, когда связи с частным бизнесом и СМИ не воспринимались так, как они воспринимаются сейчас», — замечает историк.
Дружба Уинстона Черчилля
Сэр Уинстон Черчилль был одним из самых впечатляющих людей на посту премьер-министра Соединенного Королевства. Его политическая идеология, стиль руководства, сочинения, личные взгляды и художественные способности были тщательно изучены великими биографами, в том числе сэром Мартином Гилбертом, Роем Дженкинсом, Уильямом Манчестером, Генри Пеллингом и Эндрю Робертсом.
Тем не менее, как и у других лидеров до и после него, остаются небольшие крупицы информации о Черчилле, которые не были тщательно проанализированы. Одним из них является важность дружбы в личной и политической карьере Черчилля.
Вот что делает книгу Джона фон Хейкинга Всеобъемлющее суждение и абсолютный эгоизм: Уинстон Черчилль о политике как дружбе новым и жизненно важным компонентом Черчиллианского исследования. Профессор политологии Летбриджского университета в Канаде, фон Хейкинг является автором нескольких книг, в том числе, в частности, книги о дружбе, как ее определяли Аристотель и Платон. По его мнению, «забота Черчилля о друзьях и дружбе всегда, кажется, парит над или на заднем плане его государственного управления и его размышлений о государственном управлении и политике». Всеобъемлющее суждение и абсолютный эгоизм «привлекает внимание к этому фону» и доказывает, что «дружба играет центральную роль в моральном видении [Черчилля] политики».
Черчилль считал дружбу частью своего государственного управления и «искал добродетель — дружбу, которую Аристотель описывает у тех, кто проявляет высочайший моральный и интеллектуальный характер». Среди них были премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, лорд Бивербрук (Макс Эйткен) и президент США Франклин Делано Рузвельт. Возможно, они не всегда соглашались с его политической философией, но все они сыграли решающую роль в превращении великого человека в великого лидера.
«Когда он заводил друзей, — пишет фон Хейкинг, — это были очень близкие друзья, которые сыграли решающую роль в его политическом успехе». Они часто напоминали «типы персонажей, которые могли бы служить союзниками для ведения политических и военных сражений, а также компаньонами, с которыми можно было бы наслаждаться величайшими действиями и драмами, которые может предложить жизнь». Абсолютный политический аутсайдер, Черчилль создал прочную дружбу с обеих сторон политического прохода. Это помогает объяснить его долгосрочное членство в «Другом клубе», частном обеденном обществе, которое собирало левых, правых и неидеологических людей во время сессий парламента.
Фон Хейкинг отмечает, что Черчилль «увидел связь между политическим благоразумием или phronesis и общением и дружбой». Его беседы с друзьями не обязательно определяли победителей и проигравших — и можно предположить, что они, вероятно, заканчивались согласием не соглашаться. При этом овладение этим изящным искусством создавало дополнительные политические преимущества для премьер-министра. Быть хорошим собеседником «позволяет лучше проявлять политическое благоразумие, видя изменчивость природы и ее противоречивые обстоятельства, и терпеть ее нечеткость».
Фон Хейкинг анализирует «великодушие» Черчилля — его способность «прощать несправедливость и оскорбления в свой адрес». Эта характеристика определила его политическую карьеру от начала до конца. Великодушие Черчилля также связано с «пламенем христианской этики», как он упомянул в своей речи 1948 года, несмотря на его неоднозначное отношение к христианству. Фон Хейкинг придумывает уникальную связь с мюнхенским кризисом, в том числе знаменитое сравнение Черчилля в Нагорной проповеди с тогдашним премьер-министром Невиллом Чемберленом, подчеркивающее его «кротость и смирение», и правильно отмечает, что христианская этика не противоречит учению Черчилля. желание победить Адольфа Гитлера и положить конец нацистскому режиму.
Другим интригующим компонентом книги является рассмотрение Черчилля как «классического принца» в отношении парламентской и/или либеральной демократии. Его дружеские отношения обычно не сопоставляются с его ролью парламентария, но они действительно помогли ему во время Второй мировой войны и в создании его военного кабинета. Черчилль нуждался в поддержке Лейбористской партии — и, что более важно, в ее поддержке среди профсоюзов — для обеспечения процветания производства и надлежащего изготовления военной техники. Он поддерживал хорошие отношения с депутатами-лейбористами, а также с лидером партии Клементом Эттли, несмотря на их очевидные политические разногласия. Его способность ориентироваться в мутных политических водах с дружелюбным поведением и силой характера сослужила ему хорошую службу во время Второй мировой войны.
Всеобъемлющее суждение и абсолютный эгоизм также фокусируется на развитии дружбы Черчилля с известными людьми.
Его дружба с Бивербруком была «политическим союзом», который помогал в военных действиях и выходил за рамки «политической игры». Они были прекрасными собеседниками, любили рассказывать истории и искренне наслаждались обществом друг друга. В анализе фон Хейкинга двое мужчин разделяли «такую дружбу, которую Аристотель называет дружбой».0007 unaisthesis , что является самой характерной чертой человеческой жизни: «это приходит через совместную жизнь и общие разговоры и размышления; похоже, именно это и означает совместная жизнь в случае людей». У них были разные политические идеологии, цели и стратегические взгляды, что, естественно, не делало их лучшими друзьями. Фон Хейкинг предполагает, что они были добродетельными друзьями, что кажется точной оценкой; эти два великих человека «сформировали и поддерживали свою совместную работу и союз и даже… объединили военные штабы двух своих стран в единую оперативную единицу».
Ключом к политическому успеху Черчилля была его способность наводить прочные и долговечные мосты дружбы с логичными политическими союзниками и нелогичными политическими противниками. Поступая таким образом, он создал свой собственный небольшой рынок идей, который можно использовать как в качестве доски, так и в качестве средства защиты своей политики и принципов. Его успешное использование дружбы в качестве агента государственного управления ясно описано в хорошо написанной книге Джона фон Хейкинга, которая добавляет еще одно измерение искусному политическому лидеру.
Дружба Уинстона Черчилля –
Если вы любите кого-то достаточно долго или страстно, вы признаете, что он несовершенен. Как друг, вы тогда оказываетесь перед выбором: 1) уменьшить дружбу из-за этого несовершенства; или 2) признать, что люди несовершенны, и сделать все возможное, чтобы любить их в любом случае.
Так же и с блестящей, но разочаровывающей книгой Джона фон Хейкинга Всеобъемлющее суждение и абсолютная самоотверженность: Уинстон Черчилль о политике как дружбе . Короче говоря, эта книга — долгожданный философский обзор Уинстона Черчилля как друга. Исследуя слова и действия Черчилля, фон Хейкинг убедительно доказывает, что для того, чтобы по-настоящему оценить его, нужно понять, что он был страстным и преданным другом. Фон Хейкинг убедительно доказывает, что дружба Черчилля была подлинной, длительной и часто пересекала партийные линии. С этой целью в этой книге удалось рассказать что-то действительно новое о человеке, о котором (согласно поиску WorldCat) было опубликовано более 44 000 работ!
Из-за того, что он был государственным деятелем, воином и писателем, легко забыть, что у Черчилля были хорошо сформированные взгляды на многие философские вопросы, включая дружбу. Он искренне верил, что дружба и сострадание являются важными составляющими успешной демократии. Таким образом, невозможно отделить величие Черчилля от его доброты. Действительно, как друг и политик, он был великодушен и почти доверчив. Как политический философ с тонким взглядом на вызовы демократии, человеческой природы и справедливости, Черчилль все еще имеет важные уроки для наших собственных неспокойных, политически поляризованных времен. По этим очень важным причинам книга фон Хейкинга заслуживает более широкого освещения и серьезного интеллектуального участия.
Несмотря на значительные достоинства, самая большая слабость книги заключается в том, что она дает чрезмерно упрощенный взгляд на очень сложного человека. Фон Хейкинг основывает свое обсуждение дружбы на дихотомии, которая представляет собой выбор между аристотелевским взглядом на добродетельную дружбу, которая является чистой и справедливой, и макиавеллистским взглядом, который является строго деловым. Затем в книге Черчилль используется в качестве теста для этих конкурирующих взглядов и утверждается, что он был образцом аристотелевской добродетели.
Хотя эта конструкция представляет собой творческий и приятный способ думать о Черчилле, она сильно упрощена. В самом деле, хотя фон Хейкинг прав, заявляя, что Черчилль часто выбирал себе друзей просто потому, что ему нравилось их общество, он, кажется, игнорирует тот факт, что он мог быть очень макиавеллистским в отношении своих дружеских отношений, когда это его устраивало. Действительно, существуют многочисленные примеры того, как Черчилль явно выбирал друзей из-за их власти, богатства или влияния (например, Аристотель Онассис, Уильям Рэндольф Херст, Чарли Чаплин и Генри Стракош). Он даже признавался в этой неприятной правде в моменты своей откровенности. Черчилль был хорошим другом, но он знал, что некоторые люди могли лучше продвигать его политическую карьеру, оказывать столь необходимую финансовую помощь или просто баловать его роскошными удобствами, которые он сам не мог себе позволить.
Самый подробный пример того, что Черчилль был сторонником Аристотеля, а не Макиавелли, приводит фон Хейкинг вокруг его отношений с Франклином Рузвельтом. Хотя Черчилль и Рузвельт подружились во время Второй мировой войны, было бы неверно предполагать, что за этим дружелюбием не стояла глубоко инструментальная цель. Действительно, Черчилль намеренно поддерживал отношения с Рузвельтом, потому что считал, что англо-американский союз жизненно важен для выживания Великобритании. В своих мемуарах, публичных комментариях и более интимных моментах он был очень последовательным, даже гордым, чтобы подчеркнуть это. Он инсценировал встречу в заливе Плацентия и последующие саммиты, чтобы польстить Рузвельту, он хвастался, что победит Германию, втянув Америку в войну, и в частном порядке праздновал нападение японцев на Перл-Харбор — едва ли чистые мотивы в аристотелевском духе! Хотя Черчилль явно доверял Рузвельту больше, чем Сталину или другим мировым лидерам, взгляд фон Хейкинга на эту дружбу игнорирует более интересный факт, что эта дружба была создана в основном из геополитической необходимости, той самой макиавеллистской реальной политики, которой, как он утверждает, Черчилль избегал.
С этой целью книга фон Хейкинга представляет собой нечто вроде упущенной возможности исследовать сложные и часто противоречивые отношения Черчилля. Вместо того, чтобы пытаться втиснуть эту дружбу в конструкцию аристотелизма против макиавеллизма, было бы более показательным обсудить отношения, которые не были ни полностью хорошими, ни плохими, или дружбу, которая развивалась вместе с меняющимися обстоятельствами.
Увековечивая представление о Черчилле как о совершенно великодушном человеке, фон Хейкинг упускает один из самых важных выводов об этом человеке: Черчилль был крайне страстен и часто занимал бескомпромиссные максималистские позиции.
Возьмем, к примеру, отношения Черчилля с адмиралом Джоном «Джеки» Фишером. Он искренне обожал почтенного адмирала, но их отношения были до крайности мелодраматичны. Будучи молодым членом парламента, Черчилль был ослеплен своими идеями по модернизации военно-морского флота. Затем, будучи младшим членом кабинета министров, Черчилль вступил в конфликт с Фишером из-за разногласий по поводу финансирования строительства новых боевых кораблей. Когда Черчилль стал первым лордом Адмиралтейства, он изо всех сил старался посоветоваться с тогдашним адмиралом в отставке, чтобы развивать его дружбу и просить его совета по военно-морским вопросам.
После начала Первой мировой войны Черчилль отозвал Фишера на службу и сделал его Первым морским лордом, но, несмотря на их взаимное уважение, они быстро поняли, что не могут работать друг с другом. Фишер ушел в отставку из-за разочарования, сославшись на свое раздражение Черчиллем, что привело к краху правительства Асквита. Отчаявшись спасти свою работу, Черчилль быстро начал кампанию шепотом, призванную намекнуть, что Фишер сошел с ума. Потеряв свое собственное положение, Черчилль чередовал дружбу и поиск козла отпущения Фишеру, когда это соответствовало его целям. В очередной раз наладив их дружбу, Черчилль шокировал нацию, потребовав вернуть Фишера в должность. Черчилль тогда очень пренебрежительно относился к Фишеру, защищая себя перед Дарданелльской комиссией, но позже попытался загладить свою вину перед своим старым другом. После смерти Фишера в 19 г.20 октября Черчилль казался искренне опечален и часто вспоминал старого адмирала на десятилетия вперед.
Отношения Черчилля с Фишером, возможно, были одними из самых бурных и театральных, но вряд ли они были уникальными. Представляя Черчилля неизменно благородной фигурой, книга фон Хейкинга граничит с агиографией. Таким образом, фон Хейкинг представляет Черчилля как великого человека, который всегда встречал трудности с почти идеальной добротой и состраданием. Это прискорбно, поскольку игнорирует недостатки Черчилля и увековечивает ложное понимание его характера.
На самом деле Черчилль часто был тщеславным, поверхностным, неуверенным в себе, сварливым, мелочным, самонадеянным, самонадеянным и эгоцентричным — он был человеком! Несмотря на эти чересчур человеческие черты, Черчилль легко заводил друзей, обращая даже многих, кто слышал о его репутации высокомерного хвастуна или имел серьезные политические разногласия. Как сказала его бывшая возлюбленная Памела Плауден, «в первый раз, когда вы встречаете его, вы видите все его недостатки», но «остальную жизнь вы проводите, открывая его достоинства». Этот взгляд на Черчилля более верен реальному человеку и потенциально является гораздо более благодатной почвой для исследования его истинного характера.
Увековечивая представление о Черчилле как о совершенно великодушном человеке, фон Хейкинг упускает одно из самых важных открытий об этом человеке: Черчилль отличался крайними страстями и часто занимал бескомпромиссные максималистские позиции. Поскольку он энергично преследовал эти страсти, он одновременно подружился с и , что вызвало сильную враждебность и недоверие. Даже в рамках самого фон Хейкинга эти крайние страсти означали, что Черчилль не был ни чисто добрым (аристотелевцем), ни чисто злым (макиавеллистским). Игнорировать эту страсть и ярость, которую она иногда вызывала, значит принимать мнение о Черчилле и его дружбе, которое слишком ограничено и которое он сам, вероятно, отверг бы.
Крайней версией тезиса фон Хейкинга является его заявление о том, что Черчилль был настолько неизменно хорош, что он, «вероятно, также согласился бы с Сократом в том, что несправедливо причинять вред врагу, даже если это Гитлер». Это почти смехотворно, поскольку Черчилль ясно дал понять, что не хочет ничего, кроме «победы любой ценой» над Гитлером и нацистами. Он персонифицировал войну и сделал уничтожение нацистов явной целью войны, требуя, чтобы «каждый след шагов Гитлера, каждое пятно его зараженных, разъедающих пальцев были очищены губкой и вычищены и, если потребуется, сметены с поверхности земли взрывом». земной шар.» Более того, чтобы победить радикальное зло, Черчилль был готов быть макиавелистом, как он однажды пошутил: «Если бы Гитлер вторгся в ад Я хотел бы, по крайней мере, похвалить дьявола в Палате общин». Хотя фон Хейкинг прав в том, что Черчилль не желал зла ради зла и был чрезвычайно сострадателен к немецкому народу после войны, важно признать критическую истину, что он боролся, пока жил, с крайней страстью.
Рецензенту лучше никогда не влюбляться в книги, о которых вы судите, иначе страсть затуманит ваше видение. Однако я отклонился от этой передовой практики и обнаружил, что был законно удивлен мощной реакцией, как хорошей, так и плохой, которую вызвала эта книга. Мне действительно понравилась эта книга, но в пылу страсти я также нашел серьезные причины для несогласия.
В конце концов, когда я встану перед выбором, с которого я начал обзор, я предпочитаю любить эту книгу, несмотря на ее недостатки. Понятая таким образом, эта книга столь же глубоко несовершенна и привлекательна, как и мой герой Уинстон Черчилль.
Черчилль против леди Астор: эпоха классических оскорблений и острот
В давно забытую эпоху откровенное оскорбление не включало нецензурную брань или ругательства с использованием слов из четырех букв, в основном начинающихся с буквы F. Вместо этого они служили примером эрудиции участника , класс, интеллект и остроумие. Предполагаемые оскорбления между Уинстоном Черчиллем и леди Астор продемонстрировали мастерство Черчилля в этом виде искусства. Что менее известно, так это столь же язвительный язык и остроумие леди Астор. Этот недостаток будет исправлен в этом блоге.Одна из острот, еще не вошедшая в учебники истории, — это классическая острота Майка Пакстона — товарищ по бегу, — которую он так склонен интонировать. Если Майк когда-нибудь получит должное ему признание, которого он так заслуживает, он запомнится ему по номеру:
«Я не говорю, что он медленный бегун, но организаторы знают, что гонка окончена, когда он отделки»
Несомненно, он мог бы сказать то же самое обо мне, поэтому я не буду упоминать об этом ни в одном из своих блогов.
В те дни, когда я еще мог бегать, диктор, Джордж Кнетцен, всегда раздраженно комментировал: «Теперь, когда Дин закончил, мы все можем собираться».
Конечно, человеком, наиболее известным своим язвительным остроумием, сардоническими оскорблениями и импровизированными репликами, был не кто иной, как британский лидер военного времени Уинстон Черчилль.
Помимо пренебрежительного остроумия между Уинстоном и Нэнси Астор, сама леди Астор была вполне способна делать оригинальные комментарии, которые были гибридом угрюмой реплики и эпиграммы.
Помимо этой встречи с Уинстоном — первой из многих — она должна получить большее признание, поскольку Нэнси Астор стала первой женщиной-членом парламента в 1919 году. вела яростный арьергард, чтобы помешать женщинам получить право голоса, но более важным был тот факт, что Плимут ранее был резиденцией ее мужа — Уолдорфа Астора.
Каким бы ни было утверждение о том, что она получила место только благодаря репутации своего мужа, леди Астор сформировала авангард женщин-депутатов. Чтобы прояснить путаницу в отношении статуса виконтессы Астор как первой женщины-депутата, Нэнси не была первой женщиной, избранной в Вестминстерский парламент. Этой чести удостоилась Констанция Маркевич, первая женщина-член парламента 9.0085 избрала в Вестминстер в 1918 году, но, поскольку она была ирландским республиканцем, она не заняла свое место. В результате леди Астор иногда ошибочно называют первой женщиной, избранной в парламент, а не первой женщиной, занявшей место в парламенте.
Нэнси Астор
Она была известна обменом мнениями с Уинстоном Черчиллем, хотя они недостаточно документированы. Предполагается, что Черчилль сказал леди Астор, что наличие женщины в парламенте равносильно вторжению женщины в ванную, на что она возразила:0007 Ты недостаточно красив, чтобы иметь такие страхи. » Леди Астор также ответила на вопрос Черчилля о том, какую маскировку ему следует надеть на бал-маскарад, сказав: «Почему бы вам не прийти трезвым, премьер-министр?» В другом пересказе леди Астор сказала Черчиллю: « Если бы вы были моим мужем, я бы отравил ваш чай», на что он ответил: « Мадам, если бы вы были моей женой, я бы выпил его! ». Эту реплику иногда приписывают одному из друзей Черчилля, лорду Биркенхеду.
Ее политическая карьера не отличается успехом по ряду причин. Без общего прикосновения ее аристократическое воспитание обнажило ее невежество в текущих политических вопросах. Точно так же ее склонность говорить странные или диковинные вещи иногда делала ее неуравновешенной.
Младшая Нэнси Астор
Несмотря на то, что леди Астор никогда активно не поддерживала нацистов во время Второй мировой войны, ее отвращение к сталинизму означало, что она поддерживала рост нацизма как противовес его угрозе, не признавая в нацизме те же недостатки, что и она ненавидела в сталинизме.
Будучи известной нонконформисткой, Нэнси все больше расходилась с партийным руководством, что в конце концов вынудило ее уйти из политики.
Нэнси Астор почти так же известна своим едким остроумием, как и своей политической карьерой. Некоторые примеры, которые являются парадигмой ее едкого языка, следующие:
- Я вышла замуж младше меня. Все женщины так делают.
- Я отказываюсь признавать, что мне больше пятидесяти двух лет, даже если это делает моих сыновей незаконнорожденными.
- Попутно также хочу сказать, что Адам в первый раз, когда ему представился случай, возложил вину на женщину.
- Моя сила, живость и наглость отталкивают меня. Я из тех женщин, от которых я бы убежал.
- Одна из причин, по которой я не пью, заключается в том, что я хочу знать, когда хорошо провожу время.
- Пионеры могут быть и колоритными фигурами, но зачастую довольно одинокими.
- Настоящее образование должно воспитывать нас из себя во что-то гораздо более тонкое; в бескорыстие, которое связывает нас со всем человечеством.
- Главные опасности в этой жизни — это люди, которые хотят изменить все… или ничего.
- Единственное, что мне нравится в богатых людях, это их деньги.
- Наказанием за успех является скука людей, которые пренебрегали вами.
- Женщины должны сделать мир безопасным для мужчин, поскольку мужчины сделали его чертовски небезопасным для женщин.
- Мы, женщины, слишком много болтаем, но и тогда не говорим и половины того, что знаем.
- Джейки, у меня сегодня день рождения или я умираю? (Видеть, как все ее дети собрались у ее постели во время ее последней болезни.)
- Чего теперь хотят эти дождевые черви? (По сообщению 19забастовка шахтеров 30-х годов)
Излишне говорить, что словесная перепалка Черчилля с леди Астор была не единственным оскорблением, которое исходило от него.
Клемент Эттли
В отношении Клемента Эттли он отметил, что он « овца в овечьей шкуре » и, возможно, более язвительно: « Скромный человек, которому есть что скромничать в отношении », но мой фаворит в отношении Атли, который был тихий непритязательный, но весьма компетентный человек», Пустое такси подъехало к дому 10 на Даунинг-стрит, и когда дверь открылась, Атли вышел ».
Одна такая реплика, которую даже сегодня часто пародируют, связана с комментарием, сделанным Черчиллем в 1920-х годах по поводу России: « Загадка, окутанная тайной внутри загадки». «Уинстон, ты пьян!» Черчилль: «Бесси, ты уродлива, и завтра утром я буду трезвым»
В реальной жизни Бесси Брэддок не отличалась красотой, как показано ниже
Хотите поспорить с Черчиллем? Никто не осмелился.
Не все его оскорбления заставляли задуматься. Некоторые из них были колючими, ворчливыми и отвратительными репликами, например те, что были адресованы Невиллу Чемберлену. Его порядочность и нежелание подвергать Британию новой мировой войне привели его на тщетный путь умиротворения. В этом подходе Гитлер увидел слабость, которую он использовал.
Вместо этого Черчилль благодаря вдохновенной прозорливости осознал возникновение нацизма как страшную угрозу. Чтобы противостоять усилиям Чемберлена, он безжалостно клеветал на Чемберлена.
Вот образец колючих сардонических комментариев: « Он смотрел на иностранные дела не с того конца городской водосточной трубы. ». В другом случае он заметил о Невилле Чемберлене: « В глубинах этой пыльной души нет ничего, кроме жалкой капитуляции ». Наконец Черчилль пошутил: « Умиротворитель — это тот, кто кормит крокодила, надеясь, что он съест его в последний раз».
В наши дни Черчилля помнят не за эти жестокие оскорбления, а скорее за его военные речи и выступления по радио, благодаря которым его по праву помнят как одного из великих ораторов 20-го века.
Бесси Брэддок и Черчилль
Источник испепеляющих оскорблений Черчилля был эффективно использован во время Второй мировой войны для поднятия духа британского народа в трудные времена. Вместо оскорблений его ораторские способности использовались в зажигательных речах, которые ставили британцев на путь сопротивления Гитлеру.
В этом заключалось истинное величие Черчилля.
Уинстон Черчилль — художник на Côte d’azur
от Шерил Андерсон
«Максин идеально хорошо », что [Черчо], хотя офис, но офис, но офис, хотя офис. возвышался над другими фамильярами замка, которые приходили и уходили. Он был единственным человеком, которого [Диана] видела разрешенным опаздывать к обеду, и единственным, кто мог оставить замок, чтобы рисовать в Сен-Поль-де-Ванс весь день, не будучи отруганным как «бездельник».
— Диана Форбс-Робертсон
До того, как Максин Эллиот построила Château de L’Horizon на Ривьере, она была светской львицей, которая устраивала «роскошные и щедрые» развлечения. Она была экстраординарной хозяйкой в своем поместье Хартсборн , , где собирался высший свет . За четыре года до войны она создала то, что стало политическим салоном, заседая в своем загородном поместье в Хартфордшире. По прозвищу Королева Оленей, у нее были общие социальные и политические друзья с Черчиллями. Гостевая книга посетителя показывает, что Клементина и Уинстон были первыми гостями и впоследствии стали постоянными гостями. Клементина была заядлой теннисисткой, и Максин позаботилась о том, чтобы квесты, которые могли дать ей хороший матч, были в то же время — был выбор травы или кортов с твердым покрытием. Хартсборн был полностью отремонтирован Максин, включая роскошный люкс под названием «Королевская комната» (Эдвард II). Умер 6 мая 1910 никогда не останавливался в нем, к большому разочарованию Максин y.
xxxx xxxx xxxx xx xxxxx Усадьба Хартсборн. xxxx xxxx xx xx xxxx xxxx xxx xx xxxx xxx | Черчилль с лучшим другом лордом Биркенхедом — частые гости в Хартсборне. |
Шато Горизон. Обратите внимание на железнодорожные пути, главную дорогу и представьте, как сложно было строить на скалах. | Черчилль спускается по водосточному желобу в L’Horizon в море, 1935 год. xxxxx xxxxx xxxxx xxxxx |
Черчилль и леди Каслросс в замке Горизонт. Картина с изображением ее в шезлонге была взята из этой картины. | xxx xxx Картина с изображением леди Каслросс на шезлонге. |
В Англии тот факт, что Максин не принадлежала к классу Асторов и Вандербильтов, был недостаточным сдерживающим фактором, чтобы помешать ей крутиться среди высшего класса. Ее внешность и профессия только добавили ей популярности — Максин Эллиот была очень успешной американской актрисой. Ее племянница Дайан Форбс-Робертсон описывала ее как «значительного социального сноба», в то время как другие говорили о Максин как о редкой красоте.
Леди Каслросс в Château de L’Horizon, с которой предположительно встречается ее брат Дадли Делевинь, 19 лет.35. « Нарисовано с помощью фотографии, сейчас находится в архивах студии Чартсуэлл», Пол Рафферти.
Леди Каслросс. х | Черчилль и леди Каслросс сидят на скалах под замком Горизонт. “ Эта фотография была обработана для использования в картине. Фрагмент из архива студии в Чартвелле. |
В период с 1933 по 1939 год в замке Горизон Уинстон Черчилль провел много замечательных отпусков. Там его баловали, позволяли отдыхать, плавать, писать и ходить рисовать. Всякий раз, когда он был в замке, Максин Эллиот позаботилась о том, чтобы была приглашена только самая приятная компания, которая развлекала и развлекала его; «… она его очень оберегала, вела себя как любящая тетя и без явной суеты следила за тем, чтобы все на вилле вращалось вокруг него … (Ему разрешили уйти рисовать)… пахнущие тимьяном и розмарином холмы Сен-Поль-де-Ванс. (Мэри С. Ловелл). Черчилль писал Клементине, что во время своего отпуска в замке в 1935 году он «яростно» рисовал с утра до вечера.
Уинстон Черчилль
Замок Горизонт. | хххх |
Сен-Поль-де-Ванс. | Фото Пола Рафферти с того же сайта. |
Серебряный юбилей Уинстона и Клементины был в 1933 году. В августе они провели несколько недель в замке. Было «записано, что он и Клементина прекрасно проводили время, купаясь три или четыре раза в день, и что он усердно рисовал». (Ловелл). Это был первый и последний визит Клементины в L’Horizon, и у нее были на то свои причины.
Шато Горизон.
Вид на Авиньон. Черчилль побывал там в 1931 году специально из-за света , который на протяжении многих лет привлекал художников. | Вид на Авиньон. х |
Максин предпочитала, чтобы ее гости не выходили из дома по ночам, хотя иногда они выходили на улицу по вечерам. Популярными развлечениями по вечерам в замке были пение песен из мюзиклов (слова, которые Черчилль знал наизусть), карточные игры, декламация стихов, которые он выучил наизусть в юности, и игра в шарады — ему очень нравилось разыгрывать животных.
Вид на Каркассон.
» Ему никогда не должно быть скучно… Эльза Максвелл, на которую можно было положиться, чтобы оживить любую вечеринку… Уинстон любил слушать, как хорошо играет пианино после обеда, потому что это напоминало ему игру его матери, и хотя это не то, чем она является. известная тем, что Эльза Максвелл могла играть классическую музыку… Уинстон был выше сплетен за напитками у бассейна, так что обычно это происходило, когда он не рисовал; Максин всегда следила за тем, чтобы всякий раз, когда рядом был Уинстон, разговор был более уместным». (Ловелл).
Церковь на юге Франции. | Церковь на юге Франции. | Сцена на юге Франции. |
Максин скучала по светской домашней вечеринке, которая была у нее в Хартсборне, и хотела иметь свое собственное место, менее формальное, на Лазурном берегу, место, куда в 1920-е годы она всегда уезжала от чувства омоложения — возможно, чтобы переехать туда навсегда. Она целый год искала виллу вдоль побережья, но не смогла найти дом, который, по ее мнению, был идеальным, и он должен был находиться прямо на берегу моря. Она искала спокойное место, такое как Гольф-Жуан, залив между Антибами и Каннами. Виллы, доступные вдоль восьми миль залива, были ограничены и не подходили, и было мало участков для строительства. Ей предложили полосу скал шириной двадцать метров между морем, железнодорожными путями и главной магистралью. Не было пляжа где «незваные туристы на один день» , скорее всего, будут беспокоить ее и ее гостей — так что все было идеально.
Крыльцо Norte Dame de Vie.
Сен-Жан-де-Ви. | Сен-Жан-де-Ви. |
Далее нужно было найти архитектора, справившегося со сложной задачей постройки виллы на узкой полоске скал. К счастью, она знала, кого спросить, кого из них звали Уилли Сомерсет Моэм. Она часто посещала его Villa Mauresques на Кап-Ферра — виллу, которую он решил не сносить при покупке, а вместо этого нанял американского архитектора Барри Диркса, который изменил фасад, модернизировал интерьер, добавил бассейн и создал великолепный сад с тимьяном и розмарином. , сосны, мимозы, камелии и газоны. Ноэль Кауард описал его как «невероятно красивого». Максин увидела виллу, которую Диркс построил для себя на сложном участке, и наняла его.
Вид на реку Вар.
Она переехала в рабочий коттедж на участке, чтобы внимательно « следить за каждой деталью строительства… Мост, достаточно широкий, чтобы проехать ее Даймлер, был построен от главной дороги через железнодорожные пути, открывая доступ на строительную площадку позади шестиметровая стена, построенная для обеспечения полной конфиденциальности». (Ловелл). Процесс строительства не пользовался большой популярностью, так как поезда приходилось часто останавливать, чтобы освободить место для строителей. Имейте в виду, это главная линия между Марселем и итальянской границей. До сих пор это единственный автомобильный мост, пересекающий этот участок железной дороги. Несмотря на препятствия, кажется, что Максин Эллиот могла быть очень убедительной, чтобы построить замок своей мечты. Есть известная фотография, на которой Черчилль сползает в море — водосточный желоб был отличительной чертой замка. Максин любила хвастаться своей новой виллой Château de L’Horizon — ее вторым Хартсборном. Умный набор открыл Ривьеру.
Художников, в том числе Черчилля, уже давно привлекает свет Авиньона для рисования, среди прочего, валов вокруг города. Авиньон был резиденцией сменявших друг друга французских пап в 14 веке. Валы были построены в это время, чтобы защитить ядро города. Я был в Авиньоне, и это действительно что-то, чтобы увидеть массивность всего этого. В этот отпуск Черчилля в 1931 году они побывали в Биаррице, Авиньоне и Жуан-ле-Пен, вместе с малярным оборудованием.
Зубцы на Родосе. Из круиза по Средиземному морю 1934 года с лордом Мойном. | Бастионы на Родосе. с |
Вверху слева, Форум в Риме, справа разрушенный греческий храм, внизу колонны в разрушенном греческом храме.
Греческий храм. | Дверной проем и колонны в тени. |
Оттуда он отправился в Соединенные Штаты с лекционным туром, чтобы возместить финансовые потери. По пути к своему финансисту Бернарду Баруху его сбила машина на Пятой авеню, и он серьезно пострадал. Он отправился в Нассау, чтобы выздороветь, но был слишком слаб, чтобы рисовать. Я полагаю, что ему должно быть очень неприятно находиться в окружении такой природной красоты и водных сцен, но он слишком слаб, чтобы передать красоту на холсте. Мисс Филлис Мойр, секретарь Черчилля, вспоминает о визите Черчилля в гости к Баруху.0007 обширная плантация… расположенная на острове в нескольких милях вверх по реке Джеймс от Джорджтауна… Это была гавань мира».
Лодки в гавани где-то на юге Франции.
Сен-Жан-де-Ви.
Свет также сыграл свою роль в причинах, по которым Черчилль любил рисовать в Les Zoraïdes , доме Дейзи и его кузена Реджи. Это отличалось от того, что было в Каннах и Антибе, и их прекрасные сады были словно созданы для того, чтобы быть запечатленными на холсте, по крайней мере, так думал Уинстон. Однажды, после двенадцати дней баловства Максин в ее замке, в 1938.
Магнолия, подаренная дочери Марии. Я люблю магнолии, они напоминают мне о годах моей жизни на юге. | «Первая фотография, которую папа подарил мне в детстве», Мэри — младшая дочь Уинстона. Подпись в книге Кумбса. Как сладко это запомнилось. |
Уинстон писал Клементине в 1934 году, сообщая ей, что он написал четыре картины и еще одну из Notre Dame de Vie, одну, которая, по его мнению, будет хорошо смотреться в ее спальне, описанную как очень яркую. Говорят, он думал, что это лучшая картина, которую он когда-либо писал. Клементина не присоединилась к нему в том году в замке, вместо этого она провела две недели в Шотландии. Однако в том же году они отправились в круиз по Средиземному морю на борту яхты лорда Мойна 9. 0007 Росаура, через восточное Средиземноморье, где он рисовал греческие храмы и зубчатые стены на Родосе. Посещение греческих островов — одно из моих самых ярких воспоминаний — в те дни, когда нужно было ехать на осле в гору в деревню на острове Санторини.
Черчилль был слишком уставшим, чтобы рисовать во время своего визита в L’Horizon в январе 1938 года. Мне показалось интересным, что этот факт упоминается как в книгах Дэвида Кумбса, так и в книгах Мэри С. Ловелл. Однако светило солнце, было тепло, и Максин, как обычно, очень избаловала его за несколько недель. L’Horizon сыграл важную роль в отдыхе Черчилля на Ривьере в его трудные годы — книга Мэри С. Ловелл содержит множество подробностей. Погода в январе может быть сложной. Я был там в январе. В первую неделю своего пребывания он в основном оставался на вилле, за исключением обеда с Виндзорами в день своего прибытия, а по утрам оставался в постели, работая над корректурой. Короткая остановка у дома 9 Дейзи и Реджинальда Феллоуза. 0007 Les Zoraïdes последовал за его пребыванием в замке Максин.
Сэр Уинстон Черчилль.
Последний визит Уинстона в L’Horizion был летом 1939 года. В августе 1939 года он также посетил Консуэло и Жака Бальсана в мотеле Сен-Жорж и, как известно, сказал Полу Мейзу, что это, вероятно, будет последний раз. он рисовал в мире в течение довольно долгого времени. Война действительно была объявлена 3 сентября. Максин Эллиот умерла 5 марта 1940 года.
Вид на Марракеш с башней мечети Катубия. Единственная картина, написанная Черчиллем во время войны и подаренная Рузвельту, 19 лет.43.
xxxx xxx xxx Вид на Атласские горы из Марракеша. xxxx xxxx xxx xxx | Барочный дворец XVII века Schloss Schleissheim. Эта картина, возможно, относится к его трем дням в Мюнхене в 1932 году. |
В своем последнем сообщении я упомянул, что Черчилль написал только одну картину во время Второй мировой войны, Башню мечети Катубия. Это история. Черчилль и Рузвельт присутствовали на конференции в Касабланке в 1919 г.43. По настоянию Черчилля после конференции он и Рузвельт отправились в Марракеш «, чтобы они оба могли насладиться зрелищем заката солнца на снегу Атласских гор». (Кумбс). Накануне отъезда президента они наслаждались прекрасным видом с башни виллы Тейлор. Картина того, что они видели и чем наслаждались, была передана Рузвельту. Моей следующей публикацией будет взгляд на картины Черчилля с изображением Марракеша (предпочтительное написание Черчилля) и других мест в Марокко и Северной Африке. Этой области в книге Кумбса посвящено несколько страниц — пусть и не на французском Лазурном берегу, я не могу не поделиться еще одной частью мира, которая привлекла его. Увиденное явно вдохновило его.
х | Где-то на берегу Ривьеры. |
Сцена в гавани с яхтами.
Годы между 1930-1939 годами были названы Черчиллем « самыми дикими годами». ” Это интересный период, о котором вам может быть интересно узнать больше. Я считаю, что именно его многочисленные путешествия, друзья и творческие каникулы помогли ему пережить те трудные времена, позволив ему продолжать и совершать замечательные вещи, а также пополняя его выдающееся портфолио живописи.
Лодки в порту Канн.
Закат, Канны. | Лодки в порту Канн. |
«Каждый день вы можете прогрессировать. Каждый шаг может быть плодотворным. И все же перед вами будет простираться вечно удлиняющийся, вечно восходящий, вечно совершенствующийся путь. Вы знаете, что никогда не доберетесь до конца пути. Но это не обескураживает, а только добавляет радости и славы восхождению».
— Уинстон Черчилль
À bientôt
7 Bones Dute 5
Цитаты и картинки:
«Живопись как времяпрепровождение», Достопочтенного сэра Уинстона Черчилля, опубликовано в 1965 году издательством Cornerstone Library, Нью-Йорк.
Уинстон Черчилль-Картина на Французской Ривьере, Пола Рафферти, опубликованная Unicorn.
Жизнь сэра Уинстона Черчилля через его картины, Дэвида Кумбса с Минни Черчилль, опубликовано Gardners Books, 2003.
Черчилль на Ривьере, Нэнси Смит, опубликовано Biblio Publishing.
The Riviera Set, Мэри С. Ловелл, опубликовано Pegasus Books Ltd., 2018 г.
Churchill Defiant, Барбара Лиминг, опубликовано Harper Perennial, 2010 г. Лазурный берег
Шерил Андерсон
« Уинстон Черчилль нашел жизнь на побережье Французской Ривьеры, которая так привлекательна для владельцев нескольких вилл». Нэнси Смит
Пергола, Вилла Сильвия, Сен-Жан-Кап-Ферра, 1921 год. | Маленькая гавань, Сен-Жан-Кап-Ферра, 1921. |
У Уинстона Черчилля были очень хорошие связи, и он сам всегда был желанным гостем. Он жил привилегированной жизнью, но не обошлось без личных потерь, финансовых и политических неудач, проблем со здоровьем, которые он пережил, его увлечение живописью позволило ему успокоить «черную собаку». Необычайные достижения — поистине замечательная жизнь.
На Ривьере, Сен-Жан-Кап-Ферра. Вдали Кап д’Ай и Монако. Черчилль видел виллу Розмари (центральный мотив) 19 января.22 с противоположной виллы, Villa Lou Mas.
Год, 1915, друг Черчилля, Макс Эйкен, ставший лордом Бивербруком, беспокоился за Уинстона и его явная депрессия пригласила его в Черкли Лезерхед. Айкен прокомментировал; «Меня беспокоило то, что он был явной жертвой депрессии и предчувствий, которые его терзали. В результате я попросил его провести день со мной в Черкли, Лезерхед, в надежде что я смогу отвлечь его мысли… Я заметил, что он поставил на машину мольберт и коробку с красками… Дом был пуст. в это время. Но вскоре мольберт Черчилля был выставлен и установлен на террасе, откуда мы смотрели на вид, очаровавший столь многих политиков… Было очевидно, что он {рисовал} поглотил его разум. Он не мог говорить, пока рисовал, и не хотел говорить. Я был рад видеть, что он так занят таким спокойным развлечением».
Гавань Сен-Жан-Кап-Ферра, январь 1921 года. , расположенный над прибрежной тропой в Кап-д’Ай. Это было одно из любимых мест Черчилля на Лазурном берегу. Черчилль был удостоен звания Maire Honoraire de Cap-d’Ail Коммуной Кап-д’Ай в 1952 году за его дружбу с Францией во время Второй мировой войны. Он запечатлел скалистый берег на холсте и на протяжении многих лет нарисовал серию сосен-зонтиков, которые «нависают» над берегом — изображений почтовых карт на французском языке. Я могу представить, как он сидит и рисует под успокаивающий шум волн, плещущихся внизу. На протяжении многих лет я часами тихо сидел, слушая тихие или разбивающиеся волны на французском побережье — для меня обед у кромки воды под гипнотический звук волн — это рай.
Сен-Жан-Кап-Ферра, 1930-е гг.
Черчилль, редкая откровенная фотография, 19 января27, спускаясь по ступеням гавани в Сен-Жан-Кап-Ферра. В то время он был канцлером казначейства. Позади него виден его помощник личного секретаря, 3-й граф Кимберли Джон Вудхауз. Фото с Картина Уинстона Черчилля на Французской Ривьере, Пол Рафферти.
Сен-Жан-Кап-Ферра, 1945. В гавани.
В 1916 году дочь премьер-министра Асквита Вайолет Бонем Картер и Черчилль были гостями Клода Лоутера в Херстмонсо в Суссексе. Там она заметила Черчилля в садовой живописи. Она рассказала, что однажды увидела; «Когда он рисовал, его напряжение ослабло, его разочарование испарилось… Я внезапно осознал, что это было единственное занятие, которым я когда-либо видел его в тишине… погруженный в интенсивную оценку, наблюдение, оценку сцены, предназначенной для захвата и перенести на его холст».
Крупный план глицинии в Пергола, Сен-Жан-Кап-Ферра. Обонятельные ощущения должны были быть божественными.
Находясь в Париже в 1915 году, он познакомился с Шарлем Монтагом, пейзажистом швейцарского происхождения. Монтэг повел Черчилля в галереи, где его познакомили с импрессионистами. В его творчестве очевиден стиль школы импрессионистов. Наслаждаясь обществом друг друга, Черчилль и Монтэг много ездили за рисованием и оставались друзьями до самой смерти Монтэга в 1919 году.56.
Вилла Сильвия, Сен-Жан-Кап-Ферра. | Картина Черчилля на вилле Сильвия, Сен-Жан-Кап-Ферра. |
Вилла Розмари, Сен-Жан-Кап-Ферра
В 1917 году Черчилли купили Лулленден, дом в Сассексе, где они и их дети будут в безопасности от налетов дирижаблей. Рисование занимало его. Позже ему пришлось продать его из-за финансовых трудностей — продать его своему другу сэру Яну Гамильтону. Они переехали на Сассекс-сквер в Лондоне. Конюшня на заднем дворе была превращена в студию. В дневниках Джин Гамильтон она писала; Уинстон целый день рисовал унылые картинки и был очень счастлив». Кумбс упоминает, что в него входила одна из оранжерей. Она наблюдала за Черчиллем, когда он рисовал на большой вечеринке выходного дня в Паншенгере, в гостях у Этти и Уилли Десборо.
Буря над Каннами, 1925. | Вид на Канны. |
Картина Черчилля в Сен-Жан-Кап-Ферра, конец 1920 с. Рафферти утверждает, что он рисовал отель и ресторан Voille d’Or.
Парусник в гавани Антиба. Он был передан г-ну Антонио Жиродье, «богатому кубинцу, который снабжал его (Черчилля) сигарами и бренди», Кумбс.
Черчилль рисовал и охотился на диких кабанов в Мимизане, Ланды, к югу от Бордо, во время отпуска в 1920 году, где у его большого друга со времен англо-бурской войны, герцога Вестминстерского, был дом на побережье — это был лишь один из многих поездки в дом герцога. В том же году он взял Клементину в Мимизан, а затем в Амальфи и Кассис на юге Франции, чтобы рисовать. Две картины, связанные с Кассисом Маяк, Кассис, c. 1920 и Вид на порт Кассис, начало 1920-х гг. Учитель рисования Черчилля Мэдж Оливер в 1910 году переехала в дом в Кассисе под названием Пьерфройд. Он рисовал на террасе на крыше с культовым видом на порт и маяк.
Маяк, Кассис. | Вид на порт Кассис. |
Мимизан, Картина Ландеса была подарена премьер-министру Первой мировой войны Дэвиду Ллойд Джорджу, который стал виконтом Тенби.
Джон Лавери и Черчилль гостили в Мимизане в те годы, когда они рисовали один и тот же предмет. Эти картины висели в Лохмор Лодж герцога Вестминстерского в Сазерленде. Картина « Мимизан, Ланды, » была подарена премьер-министру Первой мировой войны Дэвиду Ллойд Джорджу.
Вид на Мимизан. | Лес в Мимизане . |
Деревья в Мимизане. | Озеро Мимизан |
Лавери комментирует, что двое из них рисуют один и тот же предмет в своей автобиографии; «Мы стояли у одного и того же мотива, и, несмотря на мой наметанный глаз и знание возможных трудностей, он, с присущим ему бесстрашием и свободой от условностей, не раз показывал мне, как надо делать. Если бы он выбрал живопись вместо государственной политики, я думаю, он был бы великим мастером кисти».
Черчилль с Коко Шанель в Мимизане – два смелых человека, родившихся в 19 веке, которые оказали большое влияние на 20 век.
Пляж Мимизан, Написанный днем весной 1920 года, самая ранняя из картин Мимизан. Дэвид Кумбс.
Черчилль наблюдал, как Лавери переводил на холст свет и многообразие красок Средиземного моря. В «Рисование как времяпрепровождение» пишет Черчилль; «Природа представляет себя через эти точки света, каждая из которых создает вибрации, свойственные ее цвету. поэтому яркость изображения должна зависеть от , частично , на частоте , с которой эти точки находятся на любой заданной области холста, и частично на их правильном отношении друг к другу».
Вид на Мимизан, датированный 1920 годом.
Черчилль и Лавери отправились в Сен-Жан-Кап-Ферра в 1921 году, остановившись в отеле Hôtel du Cap-Eden-Roc в Кап д’Ай на один месяц. Две прекрасные картины 1921 года: «Беседка», «Вилла Сильвия» и «Маленькая гавань». Выдвигалось предположение, что именно в этой поездке с Лавери прочно и навсегда утвердилась любовь Черчилля к Ривере и острая страсть рисовать на Лазурном берегу.
Гавань, Канны, 1933
Сен-Жан-Кап-Ферра, какое прекрасное место для рисования на Лазурном берегу. Мой любимый скрытый пляж находится здесь, а если вы посмотрите направо, мыс усеян одними из самых великолепных вилл на всем Лазурном берегу — сокровищами Франции. La Villa Santo Sospel находится прямо на холме, где вы найдете Cocteau Surprise на стенах. Просто посидеть в маленьком порту в солнечный день — время, проведенное с пользой. Тот 1921 год был печальным и трудным для Черчилля, так как его мать, а два месяца спустя его дочь Мэриголд скончались. Клементина и Уинстон отправились в замок Данбартон в Шотландии в качестве гостей герцога и герцогини Сазерленд, где они оправились от потери, а он рисовал.
Лодки в гавани Канн, 1937 | Судно в порту Канн, 1933 |
Черчилль купил поместье Чартвелл в 1922 г. — реконструкция была завершена в 1924 г. В течение следующих двух лет, помимо осушения озера и сооружения дамбы для бассейна, он построил кирпичные стены вокруг сада — кладка кирпича была еще одним из его увлечения. Он считал, что у человека должно быть два или более хобби. Он проводил время в гостях у друзей и семьи по выходным и праздникам за границей, особенно во Франции.
Картина Черчилля в гавани Канн, всегда под охраной, 1937 год.
Известно, что 1 января 1922 года Черчилль останавливался на вилле Лу Мас , принадлежавшей графине Эссекс. Рафферти говорит, что с этой точки зрения он, вероятно, написал: На Ривьере, Сен-Жан-Кап-Ферра, (мотивом картины является Вилла Розмари ) — вдали Кап-д’Ай и Монако. .
Черчилль вместе с Эдвардом Маршем и Чарльзом Монтагом во время визита в Мимизан также пробрался в Биарриц и рисовал в Сен-Жан-де-Люз. В конце того же года 1922 года он и Клементина арендовали Villa R êve d ’ Или в Каннах и забрали семью. Они оставались в течение шести месяцев в течение зимних месяцев. Из мрака они вышли на зимнее солнце Лазурного берега.
Захватывающий вид на Атлантический океан недалеко от Биаррица.
La Bonne Auberge был одним из любимых ресторанов Черчилля на Антибе. Ему нравилась еда, атмосфера и особенно oignons cébette 9. 0008 обмакивают в соль. Он отправлял своего водителя в дом владельца, где они выращивали овощи для ресторана, чтобы получить их коробку, а взамен он дарил владельцу коробку сигар, « валюту, которую он часто использовал», утверждает Пол. Рафферти. Ресторан был известен тем, что привлекал таких знаменитостей, как герцог и герцогиня Виндзорские, Чарли Чаплин и Гэри Купер.
Сцена в гавани с пуанту-бато, Кап-д’Антиб, 1947 год.
Этюд pointu bateau, 1933 .
Уинстон Черчилль был загипнотизирован и очарован Лазурным берегом, обожаем Лазурный берег, солнцем, красками и бесконечной тематикой. Тематика, которая очень часто включала в себя потрясающие виды на море с отражениями в воде. Он жаждал запечатлеть увиденное на холсте. При этом он создал коллекцию сувениров из своих путешествий по всему миру — из pointu bateau 9.0008 к Пирамидам. За каждой картиной, которую я написал, я могу рассказать историю своих моментов на Лазурном берегу — как, я уверен, мог бы сделать Черчилль, прогуливаясь по своей галерее или мастерской.
Черчилль рисовал — то, что он любил делать. Он носил стетсоновскую шляпу, как говорят, с 1930 года.
Синий цвет был любимым цветом Черчилля, кобальтового, французского, ультрамаринового, прусского, а затем того, что он называл «британским настоящим синим — лазурным, небесным цветом, которым мы все так восхищаемся». По словам Пола Рафферти, помощники иногда помещали в его палитру 15 цветов — конечно, не все синие.
Пуэнт-Бекон, Кап-д’Антиб, 1933 г. | Скалистый морской пейзаж, Кап-д’Ай, 1949 г. |
Вырезка из газеты, связанная с Скалистый морской пейзаж, из Черчилль на прибрежной тропе. Обратите внимание на Т-образный квадрат на стене. Рафферти предполагает, что он, вероятно, использовал его, «чтобы сделать прямой и горизонтальный горизонт моря».
Вокруг собиралась толпа, не слишком близко, я думаю, когда он рисовал на пленэре. Рафферти и другие авторы цитируют проходившего мимо француза; «еще несколько уроков и ты будешь в порядке». Это мнение, как известно, если бы у него было больше времени для рисования, высказывали и другие. Джон Лавери сказал; «Г-н. Черчилля называют моим учеником, и это очень лестно, поскольку я знаю немного художников-любителей с более острым чувством света и цвета или более верным пониманием сути». Джон и Хейзел Лавери были соседями Черчиллей в Лондоне. Уинстон часто работал в студии Лавери в Лондоне.
Побережье возле Кап-д’Ай, 1949 год. На фотографии Черчилль перед аркой, которую вы видите в конце дорожки.
Черчилль на картине дорожки, Побережье возле Кап-д’Ай.
Черчилль путешествовал не налегке. Его свита включала водителя, камердинеров, детективов Скотланд-Ярда, телохранителей, одного или двух жандармов, а часто и нескольких секретарей, всегда берущих с собой письменные принадлежности и, конечно же, все необходимое для рисования. Его было бы нетрудно заметить в этих живописных случаях, которые иногда включали в себя «защитную от сквозняков» ширму, зонтики от солнца, мольберт, всевозможные малярные принадлежности (на одной картине ат-сквер сидит на стене) и прохладительные напитки. Мольберт, краски и кисти он брал с собой повсюду, в том числе и с официальными визитами. Рисование было тем, что он делал, чтобы продолжать.
… И «Местные жители собираются, чтобы посмотреть, как рисует великий государственный деятель». Пол Рафферти.
Plage de la Garoupe, Cap-d’Antibes, 1935. Как говорит Кумбс; «характерно для Черчилля, цифры не слишком удачны».
По словам Пола Рафферти: Уинстон, « портсигар Аллигатор, за который отвечал сержант Мюррей. Лишь однажды Мюррей забыл об этом, к большому огорчению Черчилля. Хотя это и не оборудование для рисования, все его принадлежности были очень важны для сэра Уинстона: сигары — в идеале «Ромео Джульетто» — и спички, и его «лимонад».
Черчилль по адресу Le Sentier du Littoral, Cap-d’Ail, 1948.
Черчилль с лордом Бивербруком в саду La Capponcina, Cap-d’Ail.
Море и сосны в Кап-д’Ай. 1955.
В книге Дэвида Кумбса есть хронология лет с абзацами, помеченными: Предыстория и Живопись, которую сделал в том году — многое всегда происходило в его жизни и в мире, но он смог для фокусировки и создания красивых изображений. Я просмотрел много фотографий его работ в книгах Кумбса и Рафферти, и это действительно замечательное портфолио. Узнав о том, что происходило в мире в то время, когда он писал картины, вы видите, насколько важно было для Черчилля развлечься и насколько важны были друзья и семья, которые поддерживали его на этом пути, предоставляя ему виллы и дома. где было уединение. Я только коснулся поверхности и выбрал лишь несколько историй, которые соответствуют областям, где он рисовал. Изучение Черчилля как художника увлекательно. и история, изложенная Полом Рафферти и Дэвидом Кумбсом с фотографиями произведений Черчилля, делает ее еще более интересной. Почти к каждой картинке прилагается лакомый кусочек информации.
Кап д’Ай на протяжении многих лет. Интересное название верхней левой картины привлекло мое внимание.
На протяжении многих лет Черчилль неоднократно посещал города вдоль Французской Ривьеры — в те места, которые ему больше всего нравились. Интересно видеть, как визиты запечатлены на холсте, каждый немного отличается, каждый с мириадами цветов и искусно интерпретированными сценами.
Картина Черчилля в Каппончине в 1955 году. Мне кажется, что это Море и сосны , над которым он работает. Обратите внимание на его охранника в правом нижнем углу — он всегда рядом.
Черчилль в Каппончине с Майрой Грамалья и семьей после того, как Коммуна Кап-д’Ай присвоила ему титул Maire Honoraire de Cap-d’Ail в знак признания его дружбы с Францией во время Второй мировой войны. 1952 г.
Поместье Лулленден, Восточный Сассекс, резиденция Черчилля, 1917–1920 гг.
«Черчилли жили очень счастливо в Лулленде, пока финансовые трудности не вынудили его продать в 1920».
Черчилля тянуло к рисованию вечно меняющегося штиля или бурного моря, деревьев, садов, озера в Мимизане, лодок в Каннской гавани, отражений в воде, скал Пуэнт-Бэкон и pointu bateau в Кап- д’Антиб. Друзья предоставили виллы с прекрасным видом, где он мог остановиться, и однажды он рисовал, стоя под увитой глицинией беседкой. Каким гостем он, должно быть, был — представьте себе, какие разговоры последовали.
Защищено «экраном от сквозняков».
Нельзя недооценивать значение открытия Черчиллем живописи и того, как оно его спасло. Эта цитата из его записей в книге Кумбса, которая до сих пор никогда не публиковалась, резюмирует его беспокойство.
«WSC сидит с Вилли Саксом, его швейцарским колористом в La Capponcina, сэр Уинстон носит… (a) Stetson. Он носил эту шляпу, когда рисовал с 1930 года». Пол Рафферти
«Я не знаю, как бы я пережил эти ужасные месяцы с мая по ноябрь, когда я ушел из администрации, если бы не этот великий новый интерес, который возник в моем уме и удерживал мои пальцы. занят, и мои глаза настороже».
à Bientôt
Цитаты и картинки:
Живопись как развлечение, по правым почетным сэру Уинстон Черчилль, опубликованный в 1965 году Библиотекой Cornerstone, Нью -Йорк.
Уинстон Черчилль-Картина на Французской Ривьере, Пола Рафферти, опубликованная Unicorn.
Черчилль на Ривьере, Нэнси Смит, опубликовано Biblio Publishing.
Жизнь сэра Уинстона Черчилля через его картины, Дэвида Кумбса с Минни Черчилль, опубликовано Gardners Books, 2003.
The Riviera Set, Мэри С. Ловелл, опубликовано Pegasus Books Ltd.
Черчилль и Ллойд Джордж | Черчилль
Фильтр поиска панели навигации
Oxford AcademicЧерчилльБританская историяСовременная история (1700–1919 гг. )45)Политическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicЧерчилльБританская историяСовременная история (1700–1945)Политическая историяКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте
Расширенный поиск
Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
- Делиться
- Твиттер
- Больше
Cite
John, Grigg,
«Черчилль и Ллойд Джордж»
,
в Robert Blake и Wm. Roger Louis (Eds)
,
Churchill
(
Оксфорд,
1996;
Online Edn,
Oxford Academic
, 3 октября
), https:/doi. 10.1093/acprof:oso/9780198206262.003.0007,
, по состоянию на 2 октября 2022 г.
Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicЧерчилльБританская историяСовременная история (1700–1945)Политическая историяКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации
Oxford AcademicЧерчилльБританская историяСовременная история (1700–1919 гг. )45)Политическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте
Advanced Search
Abstract
Уинстон Черчилль и Дэвид Ллойд Джордж были двумя выдающимися британскими политиками первой половины двадцатого века. Их карьеры пересекались и в значительной степени взаимодействовали. В первые годы двадцатого века они сформировали партнерство как радикальные реформаторы, которые решительно повлияли на ход британской истории дома. Оба во время двух мировых войн были коллегами, которые казались совместными или альтернативными людьми судьбы. Их объединение началось всерьез, когда Черчилль покинул Консервативную партию и присоединился к Либеральной партии. В способе, которым Черчилль решил осуществить свою смену сторон в парламенте, он подчеркивал конкретное намерение вступить в союз с Ллойд Джорджем. Для Британии и, возможно, для всего мира очень повезло, что Черчилль и Ллойд Джордж жили в то время и были готовы в течение нескольких лет совместно использовать свои таланты и энергию.
Ключевые слова: Уинстон Черчилль, Дэвид Ллойд Джордж, Великобритания, Консервативная партия, Либеральная партия, парламент, политики
Предмет
Политическая историяСовременная история (с 1700 по 1945) Британская история
В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.
Войти
Получить помощь с доступом
Получить помощь с доступом
Доступ для учреждений
Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:
Доступ на основе IP
Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.
Войдите через свое учреждение
Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.
- Нажмите Войти через свое учреждение.
- Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
- При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
- После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.
Войти с помощью читательского билета
Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.
Члены общества
Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:
Войти через сайт сообщества
Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:
- Щелкните Войти через сайт сообщества.
- При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
- После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.
Вход через личный кабинет
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.
Личный кабинет
Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.
Просмотр учетных записей, вошедших в систему
Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:
- Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
- Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.
Выполнен вход, но нет доступа к содержимому
Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции.