Что это за народ такой – кельты?. 100 великих археологических открытий
Что это за народ такой – кельты?
Гальштат – небольшой городок в Верхней Австрии, у подножья горы Зальцбергталь, в недрах которой со времен глубокой древности разрабатывались соляные копи. Сегодня название этого городка известно всему научному миру. А началось все в 1846 году, когда Георг Рамзауэр – директор местных соляных копей, а по совместительству археолог-любитель – открыл в окрестностях Гальштата обширный древний могильник.
Рамзауэр вел здесь раскопки на протяжении 17 лет. Он вскрыл почти 1000 из 2500 захоронений. Сделанные им находки были сенсационны: они свидетельствовали о существовании здесь в 700–500 годах до н. э. цивилизации, использовавшей железо. Пышные захоронения представителей могущественной аристократии и скромные могилы общинников несли в себе материальные свидетельства жизни людей той далекой эпохи. Удивительно хорошо сохранившиеся оружие, орудия труда, ювелирные украшения, конская сбруя и боевые колесницы свидетельствовали о высоком мастерстве древних литейщиков и кузнецов.
Что за народ жил в этом глухом горном районе? Кто оставил после себя эти сокровища?
Сегодня мы знаем ответы на эти вопросы. Речь идет о кельтах, а точнее – о предках тех «исторических» кельтов, которые во всеоружии своей блестящей культуры выступили на сцену европейской истории около 500 года до н. э., став одной из самых значительных народностей Европы.
Что же это был за народ – кельты?
Основным источником сведений о кельтах, их религии, жизни, культуре, ремеслах сегодня является, конечно, археология, дающая наиболее осязаемый материал. Появление кельтов совпадает с зарождением культур эпохи железного века. Из областей, располагавшихся между Рейном и Влтавой, кельты расселились до берегов Атлантического океана, Средиземного, Адриатического и Черного морей.
О кельтах впервые упоминают греческие историки V века до н. э. Гекатей Милетский и Геродот. Позже римляне назвали кельтов галлами, а земли, населенные ими, – Галлией. В период между VI–III веками до н.
В истории Европы известны два кельтских периода. Первый – это древние кельты железного века, современники Древней Греции, империи Александра Македонского и Римской империи. Второй период – это кельты-христиане, преемники древних кельтов, жившие в Ирландии, Шотландии и Уэльсе. С V века часть кельтов вновь переселяется из Британии в Арморику (Бретань) и создает там блестящую литературу, которая благодаря ирландским монахам, странствующим по европейскому континенту, оказала глубокое влияние на развитие всей западной культуры в Средние века. Мы обязаны кельтам первой «настоящей» европейской литературой: это ирландские и валлийские саги, сказания о короле Артуре, о Тристане и Изольде.
Находка Рамзауэра в Гальштате позволила ученым обратиться к началам истории древних кельтов.
Именно здесь, в горном районе Австрии, приблизительно к 700 году до н. э. сложилась ранняя кельтская культура. Благодаря многообразию и богатству археологического материала, открытого в могильниках Гальштата, эта культура получила название гальштатской. Впоследствии памятники такого рода были открыты во многих местах Европы.
Расцвет гальштатской культуры падает на VII–VI века до н. э., когда народы Западной Европы пришли в тесное соприкосновение – в результате торгового обмена – с греческими и этрусскими городами. В Гальштате археологами были открыты захоронения, инвентарь которых показывает, что люди в эту эпоху изготовляли свои орудия труда и мечи уже не из бронзы, а из железа. Своих вождей они хоронили в великолепных погребальных камерах, выложенных из бревен (чаще всего для этого использовался дуб, считавшийся у кельтов священным деревом), под насыпными курганами, которые увенчивались статуей покойного в полный рост, изображением божества или надгробным камнем и ритуальной стелой.
Подлинным сокровищем прикладного искусства гальштатских кельтов является коллекция керамических сосудов из курганов близ Шопрона (Венгрия). Сосуды датируются концом VII столетия до н. э. и замечательны, конечно, не ценностью материала, из которого выполнены, а своими изображениями: на их поверхности резцом процарапаны фигурки людей и целые сцены, дающие нам сегодня возможность заглянуть в жизнь древних кельтов. Керамика Шопрона показывает, как одевались и что делали кельты эпохи Гальштата, она наполняет живым дыханием скупые данные археологии и туманные повествования мифов. Ценность изображений на сосудах из Шопрона огромна, ибо они восходят к тем отдаленным временам, о которых у нас нет письменных свидетельств, дополняющих данные археологических находок.
Гальштатская культура стала предшественником культуры «классических», или «исторических», кельтов. Именно с ними связана эпоха расцвета кельтского могущества – между 600 и 220 годами до н. э., когда владения кельтов простирались от Балтики до Средиземноморья и от Черного моря до Атлантического океана. Кельтская культура этого периода – начиная с середины VI века до н. э. и далее – получила в науке название латенской. Первые открытия памятников этой культуры были сделаны на поселении Латен, расположенном на Невшательском озере в Швейцарии.
Примерно с 400 года до н. э. кельты стали доминирующей силой в областях, расположенных к северу от Альп – от Франции до Венгрии. Однако древние кельты не были единой нацией и не основали своего государства. Они жили отдельными племенами и княжествами, иногда создавались федерации племен.
Дальше этого политическое единение у них не заходило.
На всем пространстве, заселенном кельтами, господствовала единая культура и единый язык (с диалектными различиями). Религиозные верования кельтов были одним из главных факторов, связующих эти племена в единое целое. Несмотря на то что каждое кельтское племя имело собственных богов и соответствующую мифологию, в основе своей религия кельтов была единой. Свидетельство тому – существование общекельтских богов, культ которых распространялся на значительные территории.
Кельты обожествляли явления природы, реки, горы, животных; среди их богов были триликие божества, змей с головой барана, маленькие духи-гномы; кроме того, существовало множество местных богов. В общекельтском пантеоне почитались бог неба Таранис, богиня– покровительница коней Эпона, триада богинь-кормилиц. Их изображения неоднократно встречаются в более позднее время во всех уголках кельтского мира. К числу главных божеств принадлежал Цернунос – Эзус, то уходящий в подземное царство мертвых и именуемый тогда Цернунос, то возвращающийся на землю – Эзус.
Кельтское искусство – одно из выдающихся явлений художественного развития в истории человечества. Для латенской культуры особенно характерно развитие прикладного искусства. Оно чрезвычайно своеобразно и непохоже ни на какое другое. Латенское искусство отражает независимость мышления кельтов, их пристрастие к сверхъестественному, к мечтательности, сказочности. Эстетические проявления этого склада можно видеть в тонких и изящных произведениях искусства древних кельтов – в их красиво отделанном оружии, ювелирных украшениях, керамике, скульптуре, стекле, монетах, отличающихся чрезвычайно оригинальным и удивительно «современным» стилем. Абстракция, фантастические трансформации, личины воображаемых существ играли большую роль в искусстве кельтов, и все это придавало волшебную силу предметам и декору.
Кельты любили красивые вещи и не жалели труда и умения на изготовление даже обычной кухонной посуды, украшая ее сложнейшим орнаментом.
Они были непревзойденными мастерами чеканки по металлу. Кельтские ювелиры владели различными способами обработки металлов. В их продукции отчетливо видна склонность к сложной орнаментике. Орнаменты, составленные из лепестков, веток, листьев, изображение животных и головы человека – главные мотивы в украшениях оружия, ювелирных изделий, надгробий и культовых памятников.
Украшения были страстью кельтов – и женщин, и мужчин. Наиболее типичное кельтское украшение – «торквес», золотая шейная гривна. Это толстый металлический обруч, гладкий или свитый из нескольких полос, оканчивающийся либо шарами, либо простой прямоугольной пряжкой, либо сложным переплетением стилизованных листьев и ветвей.
Не менее популярны были браслеты. Их носили мужчины и женщины всего кельтского мира на протяжении нескольких столетий. Кельтские браслеты обычно украшались крупными выпуклыми полушариями, расположенными в разных комбинациях. Вообще же золотые кельтские украшения, шейные гривны и браслеты, отличаются удивительным разнообразием стилей.
Для кельтского искусства весьма характерно использование коралла – материала, не привлекавшего внимания античных мастеров. Позднее, когда кораллы Средиземноморья ушли на рынки Дальнего Востока, его заменила красная эмаль, которая оставалась характерным элементом орнаментики до конца латенского периода.
В ряде кельтских могильников были обнаружены шлемы из листовой бронзы, некоторые из которых инкрустированы кораллом. Наиболее богатым из них является шлем, найденный близ Амфревиля-сюр-ле-Мон (Франция). Этот бронзовый головной убор украшен впаянным золотым обручем с тиснеными трилистниками из тонких спиральных линий – узором, столь характерным для кельтской орнаментики.
Искусство кельтов полностью проявилось и в чеканке монет. Так как каждое племя имело свой стиль орнаментики, то изучение кельтских монет представляет известную трудность. Первоначально монеты кельтов являлись копиями золотых статеров Филиппа Македонского (382–336 гг. до н. э.). На лицевой стороне такой монеты была изображена голова Аполлона в лавровом венке, на оборотной – пароконная колесница, символ Олимпийских игр.
Со временем этот мотив претерпевал изменения, приобретая характерные кельтские черты. При этом щедро использовались характерные для кельтов символы и отвлеченная декоративность – спирали, диски, трилистники. Изображения лошадей потеряли реальность, они походили теперь на мифологические существа, иные даже имели человеческие головы; порой вместо лошадей изображались дикие кабаны, птицы, змеи.
Как выглядели и одевались кельты? Одни из них, например галлы, носили плащи и порты, поскольку обычно ездили верхом; другие, в частности ирландцы, пользовавшиеся колесницами, одевались в туники (длинные рубахи с короткими рукавами) и плащи. Идеал мужской красоты рисовался кельтам в образе высокого, статного воина, светловолосого, голубоглазого, могучего телом и духом. Лошадь у кельтов была не просто животным, служившим для перевозки тяжестей или для верховой езды во время охоты, но и животным, которое они связывали с некоторыми из своих богов. Изображение лошадей на кельтских монетах и на всевозможных изделиях из металла, а также их скульптурные изображения свидетельствуют об особом уважении кельтов к этому животному.
Этот народ оставил свой незримый, но ощущаемый и сегодня отпечаток на многих странах, возникших позднее там, где располагались укрепленные городища кельтских племен. И их далеким потомкам, живущим ныне в западной части Британских островов и в Бретани (Франция), удалось сохранить до наших дней ряд самобытных элементов своей древней культуры.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Глава 11. Кто такой Пушкин? Спросите у Пушкина
Глава 11. Кто такой Пушкин? Спросите у Пушкина «И это пройдёт!» Да. Всё тяжёлое, злое когда-нибудь проходит и кончается, к середине декабря закончилась и «психушечная» полоса в нашей жизни. Стали постепенно возвращаться в отряды наши «излеченные» бесенята – и вновь повеяло
Как я дошел до жизни такой
Как я дошел до жизни такой
В детстве многие мечтают о дальних странствиях, приключениях, неизведанных землях.
Но по мере взросления мы втягиваемся в рутину повседневной жизни с ее заботами, тревогами, планами, успехами и неприятностями – со всем, что принято называть
КОНСТАНТИН ЕГОРОВ ТАКОЙ ХАРАКТЕР
КОНСТАНТИН ЕГОРОВ ТАКОЙ ХАРАКТЕР Первое боевое крещение Емельян Павлович Колодяжный прошел в двадцатом году на Харьковщине. Действовавшие там контрреволюционные банды нападали на работников советских органов, грабили крестьян, убивали женщин, детей, стариков. На
ГЛАВА 2 ТАКОЙ УДАЧНЫЙ ДЕНЬ
ГЛАВА 2 ТАКОЙ УДАЧНЫЙ ДЕНЬ Отвратительная погода бывает в Стамбуле зимой!Весь декабрь и январь жителей попеременно изводят дождь и снег: если ветер потянет с юга со стороны Мраморного моря, то начинает лить дождь, а если с севера — тогда с Черного моря хлынет волна
Германцы и кельты
Германцы и кельты
Как никто из древних авторов, именно археология ясно показывает нам существование тесных контактов между германскими народами и кельтами.
Они проявлялись не столько в области торговли, сколько в широких культурных связях между Центральной и Северной
Кельты, покоренные евреями
Кельты, покоренные евреями Две с половиной тысячи лет назад, вырвавшись из ассирийского рабства, еврейские племена устремились назад, в Самарию, но натолкнулись на преградившую им дорогу армию некой могущественной державы – возможно, вавилонян, возможно, египтян.
Дмитрий убит в Калуге. Кто такой Заруцкий?
Дмитрий убит в Калуге. Кто такой Заруцкий? Итак, с началом 1611 года, Ляпунов набирал все больше силы. А в начале той же зимы в Калуге убили Дмитрия[163]. Вот как это произошло. Он держал несколько десятков конных татар, вверив им свою жизнь. Старшим над ними был Петр Урусов[164],
«Женщина – такой же человек»
«Женщина – такой же человек»
Как вся эта практически уже официальная политика феминизма повлияла на менталитет мужчин? Об этом я спрашиваю Деннис Мальмберг, руководителя Программы женских исследований Упсальского университета.
Она говорит:– Мы много сделали, чтобы
«Такой нации, как хохол, нема»
«Такой нации, как хохол, нема» В Инту мы приехали молодые, кровь с молоком, поэтому большинству дали тяжелый труд.Скоро я заболела цингой и попала в Печору, в лазарет. Врач меня пожалела, что я такая худая, и оставила на швейном комбинате. Мы шили одежду на заключенных: и
«Человечный такой человек»
«Человечный такой человек» Как-то раз выводят мне трех зэков, пробивать штробы под проводку. Там, значит, были Нарединн, Меликян и Васильев Павел Васильевич. Смотрю на этого Васильева — что-то не похоже, что он Васильев. Ботинки такие хорошие-хорошие, курит «Казбек». Я
Глава 28 Кто такой Джон Голт?
Глава 28
Кто такой Джон Голт?
На протяжении двух лет, понадобившихся ей для того, чтобы выстрадать речь Джона Голта, нервное напряжение, которое переживала Рэнд, сильнейшим негативным образом сказывалось на тех, кто находился к ней ближе всех.
Будучи эмоциональным центром
И ТАКОЙ ДЕНЬ ПРИШЕЛ…
И ТАКОЙ ДЕНЬ ПРИШЕЛ… Виктор Петрович СавиныхЛетчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза, инженер Виктор Петрович Савиных. Родился в 1940 году в деревне Березкины Оричевского района Кировской области. Член КПСС. Совершил полет в космос в 1981 году.Подернутое утренней
«Такой хоккей нам не нужен!» («Крылья Советов»)
«Такой хоккей нам не нужен!» («Крылья Советов») Осенью 1973 года в эпицентре скандала оказалась хоккейная команда «Крылья Советов». Этот клуб в 50-е годы относился к ведущим хоккейным коллективам страны, но в следующем десятилетии свое былое величие изрядно растерял. Однако
1. Кто такой Ландович?
1. Кто такой Ландович?
В низкой бревенчатой избе, скупо освещенной керосиновой лампой, увидел Алексей приземистого человека в валенках и телогрейке.
И валенки и телогрейка придавали внешности Карновича что-то сугубо гражданское и даже домашнее. Секретарь обкома был уже
9. Кто такой продюсер?
9. Кто такой продюсер? «Модный продюсер», «крутой продюсер» – то и дело слышишь со всех сторон, даже шутки на эту тему (вроде «поет душа – ищи продюсера») уже прискучили. Важность этой персоны давно почувствовали на себе представители шоу-бизнеса и киноиндустрии, где
Кельты: охотники за головами Древней Европы
16 июня 2017
Русская Семерка
Кельты – древний и загадочный народ, заселявший когда-то огромную территорию от Британских островов до Малой Азии. Мы расскажем, как они выглядели, почему их называли охотниками за головами и зачем они бросались в битву обнаженными.
Фото: Русская СемеркаРусская Семерка
Как выглядели древние кельты
Видео дня
Под человеком «кельтского типа» мы обычно подразумеваем обладателя рыжих волос, голубых глаз и светлого, практически белого лица, покрытого веснушками.
Это 2% населения Европы, в основном — жители Британских островов. Но едва ли такая внешность была типичной для кельтов во времена расцвета их цивилизации, если она вообще была им свойственна. Во времена Геродота греки без труда узнавали кельтов среди других варваров по национальным чертам: высокому росту, светлой коже, голубым глазам, белокурым волосам и развитой мускулатуре. По мнению исследователей, подобный тип внешности относился скорее не ко всему населению, а к наиболее приметным его сословиям – вождям и свободным воинам.
Это подтверждает археология. До нас дошли многочисленные кельтские захоронения, в которых были найдены как останки людей, соответствующих описаниям античных авторов, так и кельтов, обладавших более коренастым телосложением, менее высоким ростом, широким носом и темными волосами. Последние, по мнению историков, принадлежали к более древнему населению бронзового века, занимавшему североальпийскую зону.
Блондины же произошли от пришлого населения Центральной Европы, мигрировавшего к западу.
С рыжеволосым типом, распространенным на Британских островах, все намного сложнее. До сих пор неизвестно, кому жители Британии, наиболее близкие к кельтам, обязаны этим редким цветом. По одной из версий, это наследие германских и скандинавских племен, неоднократно нападавших на Британию в Средние века, по другой – следы более древних народов, населявших эти земли еще до прихода кельтов.
Кто построил Стоунхендж
Мегалиты или огромные постройки из каменных глыб, к которым относится и знаменитый Стоунхендж, вопреки распространенному мнению, не кельтского происхождения. В Европе они обычно датируются поздним каменным веком и ранним бронзовым (3-2 тысячелетие до нашей эры), в то время как первая кельтская археологическая культура, известная как гальштаттская, появилась лишь в 900 году до нашей эры. Впрочем, ни один человек не смог бы просто пройти мимо этих впечатляющих сооружений и оставить их без внимания. Так же поступили и кельты, приспособив многие мегалиты для исполнения своих сакральных практик.
Настоящим «храмом друидизма» был Стоунхендж. В ходе раскопок здесь было обнаружено огромное количество британской и римско-британской керамики, а также множество языческих захоронений эпохи Латена, когда друидизм властвовал в Британии.
Это святилище играло столь значительную роль в жизни бриттов, что приверженцы друидической религии продолжили посещать это место и после римского завоевания. В представлениях островных кельтов мегалиты нередко становились домом местных божеств. Так, знаменитый Ньюгрейндж – коридорная гробница в долине реки Бойне в Ирландии, построенная в третьем тысячелетии до нашей эры, считалась домом верховного бога Дагды и вошла в местную мифологию как курган фей. Кстати, Ньюгрейндж, по сложности постройки и функциональности, ничем не уступит египетским пирамидам.
Высота кургана составляет 13,5 метров, диаметр — около 85. К погребальной камере ведет длинный коридор, в основе которого — вертикально поставленные глыбы, каждая весом по 20-40 тонн.
Он ориентирован на место точного восхода солнца в день зимнего солнцестояния.
Через специальное отверстие над входом, в течение нескольких дней (19 — 23 декабря), лучи восходящего по туннелю солнца доходят до погребальной камеры и освещают ее в течение 17 минут. Ньюгрейндж был тесно связан с культом смерти. Вход в гробницу отмечал круг камней с изображением тройной спирали – символа, связанного с циклом смерти и возрождения. Они обозначали границу между миром живых и миром мертвых.
Жертвоприношения
Кельтская религия была далека от представлений гуманизма. Античные авторы свидетельствуют, что человеческие жертвоприношения были весьма распространенной практикой. Особенно во времена опасности. Юлий Цезарь писал: «Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды.
Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе, как принесением в жертву за человеческую жизнь другой человеческой жизни».
Для этого галлы прибегали даже к общественным жертвоприношениям. По свидетельствам Цезаря и Страбона, они сооружали огромные плетенные из ивы чучела-клетки, которые наполнялись живыми людьми и сжигались. Правда, жертвами обычно оказывались преступники, которым и так был вынесен смертный приговор. Кстати, друиды и кельтские вожди тоже могли стать кандидатами в жертвы. В одном из ирландских сказаний, племя десси одержало победу над врагом благодаря тому, что один из друидов позволил принести себя в жертву в облике коровы. Вождя же могли «отдать богам» в случае, если его правление сопровождалась военными неудачами для племени или какими-нибудь естественными бедствиями (неурожаем, голодом, наводнением). Такая же практика существовала у древних скандинавов, которые сжигали неугодного богам конунга.
Обнаженные воины
Кельты представлялись римским авторам совершенными берсеркерами с довольно своеобразными представлениями о военной форме и вооружении. Древнегреческий историк Полибий рассказывал, что некоторые кельтские отряды – гезаты («копьеносцы») бросались в бой обнаженными, но с оружием в руках.
В основе этой древней кельтской традиции было представление о том, что таким образом можно призвать на защиту божественные силы. Кроме того, подобный эффектный выход служил демонстрацией воинской доблести, которая у кельтов стояла на первом месте.
Охотники за головами
Любимым военным трофеем кельтов была отрубленная голова достойного врага. Диодор Сицилийский писал, что, убив противника, кельтские воины отрезают их головы и сохраняют в кедровом масле. Некоторые даже, по словам историка, хвалились, что не отдали бы эти головы ни за какие сокровища мира. В одной из ирландских саг описывается, что в качестве обряда инициации, юноша должен был принести отрубленную голову врага.
Легендарный ирландский король Конхобар, живший в начале нашей эры, умер от попадания в голову шара, представлявшего собой смесь известняка и мозга его убитого противника.
Зачастую, подобные трофеи хранились либо дома, либо в особых святилищах. В Рокепертузе во Франции во время раскопок был обнаружен невысокий портик с нишами, наполненными человеческими черепами.
По мнению кельтолога Теренса Пауэлля, целью этой практики было принести в дом богатство и изобилие, а также заполучить духов на службу хозяину.
Свирепые кельты. Куда исчезли самые грозные воины Европы? – Военное оружие и армии Мира
Обрушившийся в прошлом году на побережье Великобритании мощный ураган «Фрэнсис» неожиданно вдохнул жизнь в старинную кельтскую легенду. На пляже Лланрихстад в Уэльсе из-под песка проступили ряды древних окаменелых деревьев. Историки соотнесли их со старинной кельтской легендой о древнем городе-государстве Кантре’р Гвелод.
Место также известно как «Атлантида Уэльса». Город стоял на плодородных землях, а от моря был защищен дамбой. Но потом то ли по халатности, то ли из-за происков врагов ворота дамбы были открыты, и море поглотило город. Кто же вообще такие эти кельты?
Головы на хранении
Кельты — это не какой-то конкретный народ а целое семейство племен, объединенных общим языком, происхождением и культурой. Поначалу, придя в Европу, они поселились на территории современной Франции и стран Бенилюкса, но на пике своего могущества кельты продвинулись далеко от этих земель.
На западном направлении они достигли Ирландии и нынешней Великобритании; на юге их путь преградили Пиренеи; а на восточном направлении они дошли до границ нынешней Турции и Украины. Мало кто знает, но названия Галисия (область Испании), Галиция (запад Украины) и Галатия (часть современной Турции) восходят к греческому названию кельтов — «галаты»!
Поскольку о древней истории мы судим, прежде всего, по трудам античных авторов, то первые упоминания о кельтах относятся к 600 году до нашей эры, когда в нынешнем французском Провансе возникла греческая колония Массилия — современный город Марсель. По легенде, некий грек из Малой Азии по имени Протис приплыл к неизведанному берегу как раз в тот момент, когда местный царь Нан устраивал смотрины, чтобы выдать замуж свою дочь Гиптиду. И местная красотка «повелась на экзотику» — выбрала себе в мужья неведомого чужестранца. А царю ничего не оставалось, кроме как выдать ему в качестве свадебного подарка часть побережья, где греки и основали современный Марсель.
Переводя с мифологического языка на современный, был заключен династический брак, дабы вести выгодную для греков торговлю.
Впрочем, очень скоро греки пожалели, что познакомились с чужеземцами, поскольку те оказались весьма воинственными. Более того, с военной точки они во многом превосходили греков.
Греческие и позднее римские авторы подчеркивают рост и выносливость кельтов (вообще есть точка зрения, что кельты — это имя, придуманное греками, и означает «высокие»). А еще кельты опережали греков в военных ноу-хау — историки полагают, что именно они первыми в Европе научились как в мирных, так и в военных целях использовать железо, а для прочности своих колесниц укрепляли колеса металлическим ободом.
Перед битвой, дабы устрашить противника, они истошно кричали и трубили в боевые трубы-карниксы, раструбы которых были сделаны в виде голов животных. А победив в сражении, отрезали головы поверженных врагов и хранили их в своих домах! «Они сохраняли отрезанные головы побежденных врагов в кедровом масле… А некоторые хвалились, что не отдали бы эти головы даже за такое же по весу количество золота…» — утверждал греческий историк Диодор Сицилийский.
Правдивость этих слов подтверждают и современные археологи. Так, при раскопках на территории Франции и в самом деле были найдены портики со специальными нишами, где кельты хранили человеческие черепа. Антропологи полагают, что такой обычай был связан с представлениями кельтов о загробной жизни. Они верили в переселение душ, а хранилищем души полагали голову. Поэтому и отрезали их у врагов, чтобы те не ожили, и не отомстили им в новой жизни.
Долг на том свете
В бой кельты шли с длинным мечом, копьем (или дротиком) и большим, в человеческий рост, щитом (вожди сражались верхом или на боевых колесницах). «На своих головах они носят бронзовые шлемы, с большими выступающими вокруг частями, благодаря чему носящие их выглядят исполинами: к некоторым из шлемов приделаны рога, к другим — чеканные протомы птиц или четвероногих животных», — описывал их облик все тот же Диодор Сицилийский.
Кстати, у кельтов не было бога войны — его место занимала воинственная богиня Морриган.
Так что кельтские женщины часто сражались вместе с мужчинами (в Ирландии лишь в 697 году был принят закон, освобождающий женщин от воинской службы).
Вообще, культура у кельтов была весьма оригинальной. Они верили в мировое дерево (исполинский дуб), ветви которого достигают неба, а корни уходят в преисподнюю. Еще одним священным растением они считали вечнозеленый кустарник омелу, которую полагалось срезать специальным золотым серпом в строго определенное время, дабы она не растеряла свои чудодейственные свойства. Был у кельтов и свой пантеон богов: Луг — бог-покровитель ремесел и искусств, Таранис — бог-громовержец, Цернун — бог-покровитель лесного царства, Бригита — женская богиня любви и плодородия.
Управляться с богами полагалось жрецам-друидам. Свои знания те оберегали как могли — новичков обучали лишь устно, а потому ученик вынужден был изрядно напрягать свою память, чтобы запомнить огромное количество информации. Об отсутствии письменных источников у друидов можно сожалеть хотя бы из-за того, что мы так и не узнаем, для чего они построили Стоунхендж и вправду ли он был не только храмом, но и гигантской обсерваторией.
Стоит добавить, что часто друиды обладали даже большей властью, чем вожди племен.
Повседневная жизнь кельтов представляла собой причудливое сочетание элементов племенного, феодального и рабовладельческого строев. Кстати, рабыня была стандартным «платежным средством» в кельтском уголовном праве. Например, за убийство свободного человека полагалось заплатить 7 рабынь или 21 дойную корову. А еще одним обычаем, крайне удивлявшим и греков, и потом римлян, была привычка кельтов давать взаймы с условием выплаты долга… после смерти — в загробном мире!
Под властью Рима
С воинственными кельтами были вынуждены считаться все соседи. Например, великий Александр Македонский, выступая в поход на Персию, заключил с ними договор о ненападении, чтобы обезопасить свой тыл — в то время набеги кельтов на территорию Греции были обычным делом.
Известно, что во времена Пунических войн (между Римом и Карфагеном) эти воины подрабатывали наемниками и прекрасно показали себя в армии Ганнибала.
А пика своего могущества кельты достигли в IV-III веках до нашей эры. В 390 году до нашей эры, разбив римлян при Аллии, они едва не захватили Рим (римляне, по одной из версий, называли кельтов галлами, то есть «петухами» — за воинственный, драчливый характер и любовь к яркой, бросающейся в глаза одежде). Тогда большая часть жителей Вечного города в панике бежала, а оставшиеся заперлись в крепости Капитолия.
Семь месяцев галлы осаждали крепость, и именно тогда произошел знаменитый случай, когда «гуси спасли Рим». Дело было так: однажды ночью галлы уже почти взобрались тайком на стену Капитолия, но проснувшиеся в храме Юноны священные гуси криками выдали их приближение, и римские воины отразил атаку врагов. В конце концов, кельты согласились получить огромную контрибуцию и уйти домой.
Размер выплаты был согласован в тысячу фунтов золотом, что тогда было лишь мерой веса. И галлы, даром что варвары, решили нажулить с гирями весов, сделав их тяжелее. Римляне в какой-то момент их хитрость раскусили и стали жаловаться.
И тогда галльский вождь Бренн с ухмылкой бросил на чашу весов еще и свой тяжелый меч, произнеся: «Vae victis! (Горе побежденным!)»
Но с годами мощь Рима все росла, а кельты тратили свои силы в междоусобицах. К тому же, с севера на них постоянно нападали германские племена. В итоге, подчинив себе всю Италию, Рим начал постепенно завоевывать земли, где жили кельты.
В 58-51 годах до нашей эры Юлий Цезарь покорил Галлию (современную Францию). При императоре Августе римлянам покорилась центральная Европа, а при императоре Клавдии (середина I века) они завоевали и большую часть Британии. В итоге, кельты либо уходили с завоеванных Римом земель, смешиваясь с другими варварскими племенами, либо оставались, подвергаясь сильной романизации.
И все же, пусть и проиграв историческую борьбу за место под солнцем другим народам, кельты оказали заметное влияние на развитие всей западной цивилизации. И до сих пор мы помним и короля Артура, сидящего за круглым столом, и волшебника Мерлина, и весь «террариум» толкиновского «Властелина колец».
.. А ведь все они пришли к нам именно из древних кельтских легенд.
Глава 2. Образ жизни кельтов. Теренс Пауэлл.Кельты. Воины и маги. История древней Евразии
Кельты предстали на страницах истории как варварский народ, появившийся на свет в Североальпийском регионе в первые века последнего тысячелетия до н. э. и являвший собой некую общность самостоятельных племен.
Схожие черты в материальной культуре, земледельческом хозяйственном укладе, социальной организации и языках — плод смешения чужеродных, по крайней мере отчасти, носителей культуры полей погребальных урн с древним местным населением, — достигли тождественности с появлением правящих династий, чьи представители похоронены в «княжеских» погребениях, относящихся к гальштатской и латенской культурным эпохам. В V–IV веках до н. э. кельтский мир пережил расцвет, территория его экспансии растянулась на всю Европу. Затем могущество кельтов пошло на убыль, что обусловлено прежде всего естественными причинами развития и заката цивилизаций; последний, решающий удар ему нанесла победоносная кампания Юлия Цезаря.
И только в Британии, а в конечном счете в Ирландии отдельные популяционные группы поколение за поколением пережили эпоху Средневековья, сохранив наследие кельтов — правда, в иных, местных, обличьях.
Эта глава посвящена в основном бытовым аспектам жизни кельтского общества и опирается на дополняющие друг друга и не содержащие противоречий сведения, почерпнутые из островной народной традиции, античных источников и комплекса археологических данных. Но прежде всего необходимо несколько слов сказать о внешнем облике представителей кельтского народа, благо греческие и латинские авторы не обошли вниманием эту тему.
Внешний облик кельтов. Выше уже упоминалось о том, что греки во времена Геродота без труда узнавали кельтов среди других варваров по разнообразным национальным чертам, точно так же, как еще совсем недавно можно было отличить друг от друга жителей большинства стран Европы по одежде и внешнему виду. Доминировавший у кельтов физический тип стал предметом комментариев античных авторов после эпохи великой кельтской экспансии, охватившей и Северную Италию.
Во II веке до н. э. Полибий, использовавший, возможно, ранние источники, упоминает об устрашающем облике могучих галльских воинов, более подробное их описание можно найти в трудах, созданных немного позже, в том числе у Страбона, Диодора Сицилийского и Плиния.
Жители Средиземноморья узнавали кельтов по высокому росту, светлой коже, развитой мускулатуре, голубым глазам и белокурым волосам. Следует отметить, что люди с подобными физическими характеристиками встречались и среди самих средиземноморцев, а в случае с кельтами описания такого типа внешности относились не столько ко всему населению, сколько к наиболее приметным его сословиям — вождям и свободным воинам. Внешность кельтов, обрисованная античными авторами, вполне соответствует стандартам красоты, принятым у островной кельтской знати и воспетым в древнеирландской литературе, так что оставим в стороне современные представления о том, как должны выглядеть истинные кельты, например в Уэльсе или на Гебридских островах, и обратим внимание на эволюцию высокого, светлокожего и светловолосого генетического типа.
Следует сразу сказать, что концепция возможности существования чистых рас, демонстрирующих перманентные признаки в телосложении и пигментации их представителей, давно опровергнута с позиций науки. Термин «раса», не имеющий точного определения, используется лишь в самой общей классификации, выделяющей черную, белую и желтую расы. Однако в наиболее четко выраженных популяционных группах все же присутствует некая общность физических характеристик. Даже неподготовленный сторонний наблюдатель, встретившись с людьми, принадлежащими к такой популяционной группе, заметит совокупность незнакомых ему черт, но каждый человек при этом будет носителем лишь части общих признаков.
Раз уж речь зашла о физическом типе кельтов, кроме описаний, присутствующих в древней литературе, можно упомянуть еще два источника информации. Во-первых, это изобразительное искусство античных и кельтских мастеров, а во-вторых, анатомический материал — останки из кельтских погребений, число которых сравнительно невелико.
Ценность последней группы вещественных доказательств будет возрастать с развитием технологии эксгумации и пластической реконструкции, а также с обнаружением новых захоронений, содержащих трупоположения. Их пригодность для исследований, к сожалению, зависит от вида почв в той или иной местности, сохранности могил и счастливого случая, который может привести археологов к новым объектам раскопок.
В кельтских погребениях, уже известных науке, обнаружены останки носителей гальштатской и латенской культур. Среди них представлены как до-лихо-, так и брахицефалы. Последние, очевидно, принадлежат к более древнему населению бронзового века, занимавшему североальпийскую зону, в то время как долихоцефалы (есть основания причислить их к аристократическому сословию кельтского общества), очевидно, ведут свое происхождение от обитателей Центральной Европы, мигрировавших к западу. В целом изученный анатомический материал позволяет нарисовать картину, знакомую любому этнологу: современные этнические группы тоже демонстрируют смешение генетических типов и существование физических характеристик, присущих как определенным слоям общества, так и всему населению.
Изобразительное искусство в вопросе изучения внешнего облика кельтов являет собой значительное подспорье. Оно дополняет анатомический материал, и хотя исконно кельтской латенской культуре свойственна предельная стилизация в изображении людей и человеческих масок, вследствие чего невозможно сделать выводы о форме голов (фото 2, 31–33; рис. 7), определенные черты — обвисшие усы и зачесанные назад буйные шевелюры, — которыми на-делены многие скульптурные портреты и фигурки божеств, дают представление об идеале красоты, принятом у кельтов.
Античные скульптурные изображения кельтских воинов, принадлежащие в основном к пергамской школе и созданные в память о победе над галатами в Малой Азии, подтверждают встречающиеся в литературе описания рослых людей с гибкими мускулистыми телами, круглыми или овальными головами и волнистыми или кудрявыми волосами (фото 3). Скульптурные портреты служат прекрасной иллюстрацией тому, что кельты следили за своим внешним видом. Настало время уделить внимание этому вопросу и сказать несколько слов о кельтском стиле в одежде и украшениях.
Захватывающий рассказ Полибия о решающей битве при Теламоне, которая состоялась между римлянами и галльскими захватчиками в 225 году до н. э., содержит первые в истории сведения о внешности и одежде кельтов. По-видимому, историк опирался на свидетельства очевидцев или участников этого события, и его отчету можно доверять. Он пишет о том, что инсубры и бойи — племена, осевшие к тому времени в Северной Италии, — носили штаны (bracae) и легкие плащи. Гезаты, воины, пришедшие из заальпийских районов, выступали в авангарде галльского войска обнаженными — их тела украшали лишь золотые шейные обручи, или гривны, и браслеты (фото 1). Пожалуй, одно из лучших описаний кельтских воинов принадлежит Диодору Сицилийскому — весьма вероятно, что и он тоже использовал в своей работе более древние отчеты из первых уст. По его словам, знатные кельты отпускали усы до невероятной длины — у некоторых они даже закрывали рот — либо, напротив, были тщательно выбриты, подтверждением чему служат работы бронзовых дел мастеров и скульпторов, в том числе знаменитый «Умирающий галл» и скульптурная группа «Ludovisi» — портрет поверженного воина, который сводит счеты с жизнью, убив перед этим свою жену.
Оба эти произведения имеют пергамские прототипы, а значит, изображают галатов, завоевавших в свое время Малую Азию.
Диодор утверждает, что некоторые кельты — принадлежавшие, вероятно, опять-таки к воинскому сословию — носили короткие бороды, но самые интересные сведения он приводит об их прическах. Диодор пишет, что кельты смачивали волосы известняковым раствором и странным образом зачесывали их со лба назад — на манер лошадиной гривы. Похоже, этому есть лишь одно материальное свидетельство в греческой скульптуре — плохо сохранившаяся голова из Гизы, которая сейчас находится в Каирском музее. Выполнена она, вероятно, в более древнем, чем пергамский, и отличном от него художественном стиле. Что касается подобных изображений в кельтском искусстве, маски и скульптурные портреты уже упоминались; похожий стиль в прическах можно заметить также на изображениях людей на галльских и бриттских монетах, отчеканенных на исходе эпохи кельтской независимости.
В древнеирландских текстах нет ни одного упоминания об использовании для мытья волос известнякового раствора, однако похоже, что эта или подобная практика у кельтов существовала.
Известны описания людей с такими жесткими волосами, что на них можно было накалывать яблоки. Одно из описаний относится к Кухулину, о его же волосах говорится, что они были трехцветными — темными у корней, светлыми на концах и переходного цвета посередине. Все это вполне может быть результатом использования известнякового раствора, о том же свидетельствует и смена цвета волос, продолжавших расти после смерти у людей, чьи останки обнаружены в кельтских погребениях.
Одежда. Пора вернуться к теме кельтских нарядов, штанов и плащей. Страбон подробно рассказывает о том, что bracae имели узкий покрой, подогнанный по фигуре, однако есть указания на то, что в ходу были и более свободные фасоны, по крайней мере у современных ему галлов (фото 4; рис. 25). Сам факт, что кельты носили штаны, вызывает ряд весьма любопытных вопросов — ведь не похоже, чтобы этот предмет одежды происходил из умеренной климатической зоны Европы, а средиземноморцам он был и вовсе чужд. Знания о европейской доисторической одежде базируются на обнаруженных археологами вещах, относящихся к культуре датского бронзового века и прекрасно сохранившихся в деревянных гробах.
Если позволительно расширить территорию их распространения, можно сделать вывод, что до появления полей погребальных урн обычным мужским нарядом был кусок полотна, перекинутый через одно плечо, расправленный на теле и перехваченный поясом на талии; сверху набрасывали плащ; все было сделано из шерсти. А вот в евразийских степях штаны были и остались основным атрибутом мужской одежды. Возможно, свое происхождение они ведут из субарктических регионов, а будучи удобной и незаменимой одеждой для наездников, стали пользоваться популярностью и у других народов, в том числе у скифов и даже у иранских коневодов, основавших великую Персидскую империю. Резонно предположить, что многочисленным предшественникам скифов на окраинах Европы, прежде всего фракийцам и киммерийцам, тоже был знаком этот предмет одежды, и обычай носить штаны среднеевропейские кельты переняли именно у них. В первой главе уже упоминалось о продолжительном влиянии, не сказать — давлении, со стороны обитателей понтийских пастбищных земель, которое становится очевидным при изучении содержимого захоронений, относящихся к эпохам полей погребальных урн и Галыптата.
Одежда, удобная для верховой езды, вероятно, была естественным приложением к комплексу навыков разведения и использования в хозяйстве лошадей, привнесенному с востока.
Поскольку уже заходила речь о кельтских поселенцах в Северной Италии, стоит упомянуть, что воинские сословия бойев и инсубров, очевидно, тоже носили штаны, даже если это означало для них отступление от архаического обычая вступать в бой обнаженными. Что касается ирландцев, сведения, содержащиеся в древней островной литературе, были критически пересмотрены в последние годы. Можно сделать вывод, что наряды ирландской знати состояли из двух предметов: туники, или рубахи, на ранних фазах существования — без рукавов, и плаща. Их носили представители обоих полов. Рубаха (léine), сотканная изо льна, у мужчин доходила до колен или чуть ниже, у женщин — до лодыжек, а на талии перехватывалась ремнем или поясом (criss) (ср. фото 1). Поверх надевали шерстяной плащ (brat) — четырехугольный, возможно прямоугольный, но ни в коем случае не овальный, как у представителей культуры датского бронзового века.
У ирландского плаща не было ни прорезей для рук, ни капюшона — он представлял собой цельный кусок полотна, закреплявшийся застежкой, или фибулой. Его длина, вероятно, зависела от уровня благосостояния и общественного положения владельца. В одном из древнеирландских текстов есть упоминание о королевских плащах с пятью фибулами, в другом описывается мифологическая героиня: она стоит в колеснице, а ее плащ стелется по земле.
Во-первых, неизвестно, какое слово ирландцы использовали (и использовали ли вообще) для обозначения штанов до того, как стараниями тевтонов на острове вошло в обиход название bróc; во-вторых, этот предмет в письменных памятниках упоминается лишь при описании одежды слуг, включая, впрочем, и возниц. Все это позволяет предположить, что штаны никогда не были частью экипировки кельтских воинов, мигрировавших на острова с запада, либо что мигранты переняли стиль одежды у местных жителей.
Ирландские рубахи и плащи находят аналоги и в одежде континентальных кельтов, описанной античными историками.
О легких плащах упоминает Полибий, один из них носил воин, изображенный в скульптурной группе «Ludovisi». Диодор повествует о людях в разноцветных плащах, закрепленных фибулами, и в рубахах с вышивками и красочными орнаментами, перетянутых поясами с золотыми и серебряными украшениями. Страбон к этому добавляет, что рубахи (tunicae) были с разрезами по бокам и имели рукава. Поздние ирландские сочинения содержат чрезмерно подробные витиеватые описания одежды, в ранних текстах фигурируют цветные плащи — в основном пурпурные, малиновые и зеленые. Сохранились также упоминания о пятнистых и полосатых плащах; декоративные элементы, по-видимому, изготавливались отдельно и затем пришивались к полотну. Живописность и пестрота кельтских нарядов была отмечена Диодором, Плинием и другими авторами. Что касается обуви, в Ирландии носили кожаные башмаки и сандалии. Похоже, в головных уборах кельты не испытывали большой необходимости — это и понятно, если вспомнить их специфические прически.
Остается добавить последний штрих к портрету кельтов и уделить внимание украшениям, к которым они, очевидно, питали особое пристрастие.
Украшения. Самым характерным кельтским украшением была шейная гривна из золота или бронзы, реже — из серебра (фото 29, 30, 42, 43). Ее принято называть «торк», от латинского torquis[1] — это слово использовали при описании древнеримские авторы, хотя образцы, сделанные из перекрученных металлических прутьев или пластин, встречаются крайне редко. Тем не менее термин сохранился — в силу своего античного происхождения и краткости. Торки вошли у кельтов в моду с бурным развитием латенского художественного стиля в середине V века до н. э. Этот период ознаменовался расширением контактов — главным образом за счет торговли и разбойных набегов — между кельтами, которые находились тогда на пике политического и военного могущества, и их соседями на юге и востоке. Идея создания торков была заимствована у восточных народов, и некоторые кельтские образцы напоминают работы персидских мастеров (фото 35, 36).
Обычные кельтские шейные гривны представляли собой согнутые дугой металлические прутья или полые трубки, концы которых соприкасались либо между ними оставался небольшой зазор.
Металл, вероятно, был довольно гибким — обруч раскрывался, и концы расходились на достаточное расстояние, чтобы его можно было надеть на шею. У некоторых торков подвижная часть была устроена таким образом, что его концы смыкались и со стороны украшение казалось цельным, охватывающим шею кольцом. Наиболее характерные торки имеют разнообразные декоративные навершия — их носили люди, увековеченные греческими и римскими скульпторами и кельтскими мастерами.
Самые изумительные золотые торки и браслеты относят к ранней латенской культуре и датируют примерно серединой V — концом IV века до н. э. Любопытно, что большинство таких изделий исходит из женских захоронений и лишь некоторые из них обнаружены в могилах воинов, чьи останки покоятся на погребальных колесницах. Возможно, в те времена торки служили женщинам вовсе не шейным украшением, допустимо предположить, что их носили на голове — по аналогии с найденными в женских погребениях гальштатского периода бронзовыми обручами или с золотой диадемой «княгини» из Викса, чья могила открыта возле Шатийон-сюр-Сен.
Очевидно, что среди живых торки чаще носили мужчины, не только простые смертные, но и божества, а женщинам это украшение предназначалось для появления в Ином мире.
Даже в самых богатых женских погребениях последующих периодов латенской культуры не найдено ни одного торка — источниками этих изделий стали другие объекты раскопок.
Поскольку на изображениях культового характера многие персонажи носят торки (фото 67, 68), представляется вероятным, что эти украшения имели социально-религиозное значение и на них имели право все свободные люди, обладавшие особым обрядовым и социальным статусом. В таком случае мужские шейные гривны могли переходить по наследству как основной символ главы рода или племени. Это лишь одно из возможных объяснений тому, что в мужских погребениях крайне редко встречаются золотые торки; в его пользу говорит и тот факт, что золотые украшения всегда были привилегией правящих слоев. При этом бронзовые шейные гривны находят в более скромных захоронениях воинов, которые, без сомнения, были рядовыми членами племени и имели статус свободных людей.
Золотые браслеты и кольца тоже носили в период ранней гальштатской культуры (фото 29), но с появлением менее богатых захоронений в поздние времена трудно определить степень распространения этих украшений в обществе.
С точки зрения археологии чрезвычайно важны бронзовые фибулы, или броши, с безопасными застежками. Впервые в трансальпийской Европе они появились в эпоху полей погребальных урн и по сути своей сохранили популярность до наших дней. Разнообразие форм и декора, отражающее изменения в моде, внешние влияния, региональные предпочтения, придает им особую ценность, поскольку именно с их помощью удается датировать многие погребения, а иногда и поселения. Часто находят парные броши, лежащие на груди покоящихся в кельтских захоронениях людей, — свидетельство того, что подобные украшения использовались в основном для закрепления плащей, но в целом их число варьируется, иногда в могиле присутствует лишь одна брошь. Наиболее примечательны фибулы, которые кельты носили в период ранней латенской культуры, — они представляют собой стилизованные человеческие и птичьи маски на бронзовом дугообразном щитке с застежкой.
Некоторые фибулы украшали кусочками коралла, что указывает на налаженные в те времена торговые связи с обитателями южных побережий. Позднее место коралла заняла эмаль — изготовление инкрустированных эмалью украшений стало одним из важнейших народных художественных промыслов кельтов.
Кельтский темперамент. Идеал красоты, пристрастие к украшениям и предпочтения в одежде, принятые у кельтов, подводят нас к вопросу об их характере, и, по счастью, античные авторы снова могут прийти на помощь и пролить свет на этот вопрос.
«Народ сей […] одержим войной, горяч и ловок в битве, при том же простодушен и неотесан». Несколько слов Страбона очень точно выражают то впечатление о кельтах, которое создается после прочтения любых письменных свидетельств о них, не противоречит мнение историка и образу кельтов в ирландской литературной традиции. Страбон дает понять, что его описание относится к кельтам периода независимости, до римского завоевания, и нельзя забывать, что он, так же как Диодор Сицилийский и другие авторы, использовал более ранние свидетельства, принадлежавшие людям, которые, вероятно, были не понаслышке знакомы с кельтами и их образом жизни.
Храбростью, доходившей до безрассудства на поле брани, радушием и безупречной учтивостью по отношению к гостям в доме кельты могут сравниться, а то и превзойти многих своих европейских преемников, чье существование оставило более заметный след в истории. Что касается общего впечатления насчет их горячности, не сказать — повышенной возбудимости, и неспособности к согласованным действиям, ему можно противопоставить свидетельства о существовании у них индивидуальной ответственности и обязательств в жестких рамках определенной социальной системы. Любовь к ярким цветам и украшениям, похвальбе и увеселениям, пирам и дракам — европейцам и поныне присущи все эти слабости, и нет ничего более естественного для сельских жителей умеренной климатической зоны Европы.
О кельтских женщинах (фото 6) известно немногое. В заключение данного параграфа можно привести краткое, но весьма ценное замечание Диодо-ра Сицилийского о том, что подруги галлов не только не уступали своим мужчинам ростом и мощным телосложением, но могли сравниться с ними и отвагой.
Общественный уклад. Изучение социальной структуры кельтского мира чрезвычайно важно, поскольку она представляет собой зеркало, где отражаются и жизнь всей дороманской трансальпийской Европы, и силовые линии, связывающие кельтов с богатейшим социальным и лингвистическим наследием, которое в различных формах сохранили основные индоевропейские народы. Археологический фон был очерчен в первой главе, теперь же, опираясь на сравнительную филологию и правоведение, можно сказать, что язык и социальная система вводят кельтов в рамки огромной индоевропейской семьи: наследие ариев, дожившее до нынешних времен в богатейшей устной традиции, демонстрирует прямое родство, параллели можно найти в жизни общества гомеровской Греции, а обитатели Италии, говорившие на италийских языках, имели, возможно, самые тесные связи с кельтами до вторжения этрусков и насаждения общественных институтов урбанистической Римской империи. Кельтская и арийская традиции сохранились почти в незамутненном виде во многом потому, что их воспреемникам на окраинах Древнего мира посчастливилось избежать последовавшего после распада Римской империи периода смуты и переселений, который пришлось пережить обитателям центра.
В связи с вышеизложенным представляется сомнительным, что древнейшие положения ирландского обычного права так уж сильно расходились с теми, что были приняты у континентальных кельтов, от которых островитяне и переняли общественный уклад, чему есть подтверждения в античных источниках.
Общественный уклад в Ирландии. Обитатели Ирландии объединялись в túath — это слово изначально имело смысл «народ, люди», но затем приобрело значение территориальной единицы. По заселенности и протяженности túath были достаточно малы и обычно соответствовали ареалам с естественными топографическими границами. Социальное устройство внутри túath было трехуровневым: король, знать и свободные люди. Короля выбирали из членов семьи его предшественника — не обязательно из сыновей. Королевский род принадлежал к аристократическому сословию воинов, но в языческие времена высшим социальным статусом обладали чародеи-мудрецы, друиды, провидцы и прочие кудесники, хотя они не создавали наследственных каст.
Свободные люди занимались в основном земледелием, но к этому классу принадлежали и некоторые категории ремесленников. Нужно подчеркнуть, что в языческие времена ритуальная функция короля была не менее важна в жизни общества, чем руководящая — на совете или на поле брани, — а трехуровневый уклад создавал некое социальное и ритуальное единство, все элементы которого имели свободный статус (saor) и сакральное, или ритуальное, свойство (nemed). Было в túath и несвободное население, не имевшее ни определенного статуса, ни прав на его получение и состоявшее из жителей покоренных королевств, рабов и деградировавших семей.
Социальной единицей в границах túath формально был род (fine), но в вопросах наследования и выполнения семейных обязательств учитывалось только очень близкое кровное родство потомков общего пращура по мужской линии. В этом смысле родственные связи, создававшие мелкие социальные объединения (derbfine), простирались до троюродных братьев по мужской линии. Семья в такой системе родственных отношений состояла из мужа, жены (или жен) и детей, включая взрослых сыновей с их супругами и отпрысками.
Браки, по всей видимости, заключались за пределами рода, а знатные женихи и невесты находили себе пару за пределами
Земля в Ирландии не могла принадлежать отдельному человеку — даже главе семейства. Она находилась во владении рода и не подлежала отчуждению. Нет никаких указаний на то, что кельтские короли вольны были распоряжаться землей, жалуя ее своим подданным за воинскую службу; с другой стороны, не похоже, что существовали общинные земли или участки, принадлежавшие отдельным деревням. Ни одна из этих форм собственности не могла зародиться в условиях доисторической Европы, хотя часто звучат утверждения, что они обе были известны древним индоевропейцам. Утверждения эти основываются на письменных микенских и хеттских источниках, но ведь микенские и хеттские завоеватели сами адаптировались к чужому образу жизни, воспринимая уклад урбанистической цивилизации и образ правления, отличные от хозяйственного и общественного уклада их предков, который, однако, сохранился у других индоевропейских народов — кельтов и ариев.
Маленькие королевства, состоявшие из одного-единственного túath, ни в коем случае нельзя считать государствами — там не было централизованной административной власти и диктата закона, любые споры решались на совете рода. Каждый род сам защищал права своих представителей и поддерживал порядок в своем поселении.
Все свободные обитатели túath, независимо от сословия, имели определенную «цену чести» (lóg n-еnech), отражавшую их общественное положение и напрямую связанную с их благосостоянием. Таким образом, разбогатев, человек мог значительно повысить свой социальный ранг, а поскольку «цена чести» колебалась в зависимости от размера его состояния, он сильно рисковал, пускаясь в авантюры. Помимо родственных связей и обязанностей, в túath существовал другой вид социальной зависимости — celsine, — близкий, по сути, к клиентеле и подразумевавший оказание военной помощи и других услуг жителем королевства (céle) своему покровителю (flaith). Взамен céle мог рассчитывать на защиту и материальную поддержку, не теряя при этом статуса свободного человека, права держать скот и обрабатывать землю.
Со временем celsine приняла более сложные формы, но никогда не имела ничего общего с феодальной зависимостью.
Еще одним способом индивидуального участия в общественной жизни было поручительство, которое принимало самые разные формы. В общих чертах поручитель отвечал за успех затеи своего соплеменника — уступал ему ради дела часть своего имущества, осуществлял за ним надзор или же гарантом служило его доброе имя. В первом случае поручитель рисковал «ценой чести», ведь он мог разориться. По крайней мере одна из форм поручительства выросла, вероятно, из практики внесения залогов, нашедшей отражение в ирландском судопроизводстве и связанной прежде всего с поручительством перед королем.
Своими правами человек мог пользоваться только в границах túath — за его пределами он лишался социального статуса, и ему оставалось полагаться на волю судьбы. Впрочем, таковым было положение вещей во всех уголках Древнего мира.
Очевидно, что в деле поддержания порядка центральная власть играла не такую уж важную роль — закон, освященный веками и обладавший ритуальной силой, почитался людьми, а залогом его соблюдения был страх перед карой, которая заключалась в понижении социального статуса или полном его лишении.
Вероятно, на первых порах закон не отличали от магического или религиозного знания. Он передавался изустно и сохранялся в памяти «специалистов» до тех пор, пока не был записан в VIII, возможно в VII, веке н. э. Бритема (brithem) — правоведа — нельзя назвать судьей в современном понимании. Как носитель и толкователь закона, он помогал королю в отправлении правосудия и выступал в роли третейского судьи в спорах между отдельными родами или даже королевствами. Готовили правоведов в особых школах, где слушатели прилежно заучивали наизусть огромные массивы информации (об этом способе передачи знаний будет подробнее сказано в следующей главе).
Подходы к обучению в школах правоведов, находившихся в разных землях, могли незначительно отличаться друг от друга, но бритемы, как и их собратья, принадлежавшие к тому же социально-религиозному классу, пользовались свободой странствий, что обусловливало обмен профессиональными знаниями и, помимо этого, повсеместное сохранение древнего языка, на котором произносились положения закона.
Приспособление обычного права к постоянно менявшимся условиям жизни было, по-видимому, заслугой бритемов, толковавших его по своему разумению, но некоторые изменения могли вносить и короли на собрании (óenach) всего túath. Собрания устраивались по праздникам, а в случае необходимости и в обычные дни. Помимо выполнения законодательных функций, они были призваны решать вопросы, связанные с хозяйственными и религиозными нуждами, и проводились в резиденции короля либо на священной земле, которая часто соотносилась с местом погребения его предков. На таких собраниях король пользовался правом распоряжаться о проведении различных публичных акций, в том числе мог собирать воинство для похода на врага или заключать мирный договор с соседним túath. Установление дружеских связей между одним túath и другим могло происходить на равных условиях, но чаще в дело вступали вассальные отношения. В таких случаях какой-нибудь могущественный король становился покровителем остальных, послабее, а их отношения строились по принципу обычной личной зависимости celsine: король покорившегося túath давал торжественную клятву, подкрепленную залогами и дарами, служить верой и правдой в обмен на военную поддержку и защиту от внешних врагов.
Далее можно было бы проследить, как на место мелких политических союзов в Ирландии пришли крупные региональные объединения, на основе которых создавались королевства, однако этот феномен не менее убедительно представлен и в Галлии, так что настало время обратиться к ситуации на континенте.
Общественный уклад в Галлии. Единственное существенное отличие ирландской социальной системы от той, что, по словам античных авторов, существовала у континентальных кельтов, заключается в отношении к королевской власти. Известно, что во времена Цезаря некоторыми крупными галльскими племенами управляли аристократы во главе с одним или несколькими верховными магистратами, или вергобретами (vergobret). Причиной такого небрежения к королевской власти Цезарь считал разрастание системы личной зависимости celsine и злоупотребление ею, приведшее к тому, что местная знать, обретя непомерное могущество, смогла забыть о собственном верноподданническом долге перед королем.
Интересно, что все эти племена, похоже, обитали только в Кельтике — огромной части Галлии, описанной Цезарем.
Кроме того, стоит принять во внимание, что самые многочисленные из них — арверны, эдуи и гельветы — занимали территории, открытые влиянию Нарбонской провинции (Provincia Narbonensis), находившейся под властью римлян с конца II века до н. э. Тому, что эти племена предпочли вергобретов королям, можно назвать две причины: во-первых, влияние римских обычаев, а во-вторых, внутренний разлад, обусловленный наступлением римлян с юга и набегами варваров с севера. В двух других частях Галлии — в Аквитании, чьи обитатели были родственны иберам, и в Белгике, заселенной племенами, имевшими зарейнское происхождение, — королевская власть была сильна. Даже в Кельтике она не исчезла полностью: известно, например, что король Каварин правил сенонами. Правда, это племя обитало на границе с Белгикой, вдали от римской провинции.
В целом свидетельства античных авторов и этимология многих кельтских имен собственных доказывают, что институт королевской власти издревле существовал у континентальных кельтов.
С конца II века до н. э. в общественной жизни Галлии прослеживается новая действующая сила, которая чуть ранее могла значительно повлиять на картину кельтских социальных институтов в Северной Италии. Речь идет о росте оборонительных поселений; их еще нельзя назвать городами, но они знаменуют собой начало отхода от земледельческого уклада архаического кельтского общества, для которого характерно было рассеяние жителей на огромных территориях. В Италии для кельтов примером служили этрусские города, а в Трансальпийской Галлии, где долгое время существовали маленькие племенные крепости, лишь в конце II века до н. э. появились крупные поселения, или городища, объединившие сотни людей, постоянно живших бок о бок. Связано это было отчасти с набегами кимвров и тевтонов, от которых приходилось защищаться, но главную роль сыграло бурное развитие городов на Средиземноморском побережье, и в первую очередь в римских провинциях, в том числе в Нарбонской Галлии. Такие изменения не могли не отразиться на жизни племен, и прежде всего на ослаблении ритуальной значимости королевской власти древних земледельческих общин.
По сравнению с ирландскими túath племенные ареалы в Галлии и, ранее, в Северной Италии, по всей видимости, были очень велики. В случае с галльскими племенами, чьи границы обитания соответствовали римским административным единицам, а позднее — диоцезам средневековой Франции, ясно, что их общие названия говорят о существовании политических объединений, где многочисленные мелкие группы населения подчинялись одной, правящей.
Слова Страбона о том, что на посвященном цезарю Августу алтаре в Лугдуне (современный Лион) были начертаны названия шестидесяти племен, а сам город служил им центром, можно истолковать следующим образом: все эти племена жили не далее чем в паре дней езды от Лугдуна, поскольку общий центр политического союза должен был находиться в удобном и доступном месте, даже под владычеством римлян. С другой стороны, политические союзы континентальных кельтов должны были занимать значительно большие территории, чем в Ирландии и Британии, где жесткие условия среды — ограниченная протяженность и разнообразие ландшафтов природных регионов, окруженность океаном — «привязывали» людей к определенным местам обитания, у жителей континента же до начала роста городов такой проблемы не возникало.
Кроме того, представляется вероятным, что появление мелких и крупных племенных образований могло быть связано и с другими обстоятельствами. Многочисленные земледельческие общины позднего бронзового века, появившиеся во времена экспансии культуры полей погребальных урн, очевидно, вели замкнутый образ жизни и были самодостаточными. То же самое можно сказать о поселившихся в Британии носителях культуры железного века А. В отличие от них мобильные и воинственные династии эпохи Гальштата и Ла-Тена были способны создать обширные доминионы, но после первых завоеваний их владения распались на части, вероятно в результате раздела наследства. Серьезную перегруппировку и возникновение более крупных социальных образований можно допустить в период кризиса и миграций, как это было в Италии и на Балканах. В таких условиях разнородные группы населения покорялись верховным вождям других племен и принимали их родовое имя, но из этого не следует, что целые племена полностью исчезали с лица земли. В подтверждение тому можно вспомнить бойев, основавших поселения в Северной Италии, — при этом часть из них все же остались в Богемии, а позднее, во времена Цезаря, нашли убежище в Галлии.
Соседями бойев по Средней Европе были вольки, и можно с уверенностью назвать вольков-тектосагов из Южной Галлии и Малой Азии их сородичами. В других случаях география древней Европы не может помочь в установлении первоначальных ареалов расселения тех или иных племен, известны лишь их боковые ветви, перебравшиеся в другие земли. Пример тому — сеноны из Северной Италии и Северной и Центральной Галлии, суессионы, оставившие след в Центральной Испании и белгской Галлии, откуда, по свидетельству Цезаря, переправились в Британию, а также битуриги, чье название упоминается в двух разных контекстах. Во времена Цезаря это племя обитало в низовьях Луары и на небольшой территории на западном берегу Жиронды. В легенде, пересказанной Ливнем, говорится о могущественном короле битуригов Амбигате, чьи племянники повели воинства в Италию, на земли Верхнего Дуная и Рейна. Возможно, эта история содержит в себе отголоски миграций V века до н. э. с севера Центральных Альп. Место обитания одной из ветвей этого племени примерно в I веке до н.
э. свидетельствует о том, что битуриги мигрировали к западу, возможно, вслед за белгскими переселенцами из Шампани, важного центра ранней латенской культуры. О катувеллаунах, белгских поселенцах в Британии, осевших на острове примерно в первой четверти I века до н. э., историкам известно больше. Племя, от которого отделились катувеллауны, вверило себя покровительству ремов во времена завоевания римлянами белгских земель, а сами катувеллауны не упоминались под этим названием до Аммиана Марцеллина (IV век н. э.).
Возвращаясь к вопросу о политическом и социальном укладе континентальных кельтов, можно привести пример существования социальной зависимости одного племени от другого и выполнения ими своих обязательств покровителя и вассала. Для этого нужно обратиться к череде событий, произошедших во времена столкновений римлян с могущественным племенем арвернов и предшествовавших присоединению Трансальпийской Галлии к Римской империи.
В 124 году до н. э. римская армия нанесла поражение салиям — племени по крайней мере отчасти кельтскому, выступившему войной на Массалию.
Тридцатью годами раньше этот греческий город уже получал военную помощь от Рима в схватках с ли-гурийскими племенами, чинившими препятствия массалиотской торговле. Когда салии были разбиты, римляне выстроили военное укрепление в Аквах Секстиевых (современный Экс-ан-Прованс), но ни одно варварское племя не решилось покуситься на эту твердыню. Затем римляне потребовали выдачи салийских беглецов, нашедших убежище у аллобро-гов, однако последние им в этом отказали. Тогда аллоброги были в свою очередь атакованы и разбиты. Тут уж вмешались арверны, горевшие жаждой мести. Принимая во внимание продолжительные успехи римской армии, они должны были руководствоваться мотивом более серьезным, нежели надеждой упредить нападение на них самих, — в дело вступили обязательства племени-покровителя защищать своих верноподданных, и от добросовестности исполнения этого долга зависели дальнейшие отношения арвернов со всеми остальными племенами, над которыми простиралась их опека. Картина межплеменных политических связей, нарисованная Цезарем в «Галльской войне», демонстрирует сложные переплетения отношений между зависимыми и господствующими племенами, а также свидетельствует о том, что подкрепление обязательств залогами было основополагающим условием клиентелы на уровне племени.
О личной зависимости в рамках племенного союза у континентальных кельтов впервые упоминает Полибий, описавший, сколь выгодным было положение галльских вельмож, окруженных многочисленными вассалами. Цезарь также отмечает разнообразные преимущества, которые клиентела давала покровителю и его приспешникам. Очевидно, что эта система социальных отношений вполне соответствует той, что существовала в Ирландии и была описана выше. То же самое можно сказать о трехуровневом социальном устройстве, известном со слов Цезаря, разделившего галльское общество на druides, equites и plebs[2]. Пренебрежительное отношение Цезаря к классу свободных членов варварского общества можно объяснить тем, что галльские «плебеи», разумеется, не допускались до участия в делах на высшем уровне, и римлянин об их положении просто не знал. Впрочем, в результате событий, происходивших в Галлии со II века до н. э. и приведших к отмиранию земледельческого уклада, статус свободных галлов мог существенно понизиться, но это всего лишь гипотеза.
Еще одну занятную параллель с ирландскими обычаями можно найти в словах Цезаря о том, что галлы, не подчинившиеся решению судей, подвергались отлучению от жертвоприношений, лишались доброго имени и теряли право жить в нормальном обществе. Здесь будет уместно вспомнить уже упоминавшиеся ирландские понятия «nemed» и «saor». Цезарь также сообщает, что в Галлии сыновья не могли появляться на публике в обществе своих отцов до достижения возраста, в котором дозволялось носить оружие, из чего можно сделать вывод о существовании у галлов, так же как и у обитателей Ирландии, обычая отдавать детей на воспитание в другие семьи. В Ирландии мальчиков в раннем возрасте препоручали заботам наставников из семей высшего ранга, которые возвращали их в отчий дом по достижении семнадцати лет — возраста мужской зрелости. Девочки, которых тоже отдавали на воспитание приемным родителям, возвращались в семью четырнадцатилетними — в «возрасте выбора», когда приходило время подыскивать жениха. Приемные родители отвечали за их обучение ремеслам и искусствам, которыми приличествовало владеть представительницам семей определенного социального ранга.
Как и в случае с мальчиками, наставники получали плату за опеку и обучение.
Точность сведений Цезаря о приданом и, в частности, о разделе имущества после смерти одного из супругов вызывает сомнение. Ирландская традиция свидетельствует о том, что за невест издревле платили выкуп, при этом развивалась особая система приданого, согласно которой невеста должна была принести в семейный бюджет определенную долю от состояния жениха. В Ирландии, как и в Галлии, мужчина мог иметь нескольких жен, но, по ирландским обычаям, в семье была только одна старшая жена (cetmuinter), для остальных существовала строгая иерархия.
Что касается абсолютной власти главы семьи над своими женами и детьми, здесь ирландский и галльский обычаи всецело совпадают и служат иллюстрацией основополагающего индоевропейского принципа патриархата. Далее необходимо сказать несколько слов о статусе кельтских женщин. Общепринятая точка зрения состоит в том, что право женщин владеть собственностью, как и право дочерей наследовать отцовское имущество, — продукт позднейшего развития общества, нашедший отражение в различных индоевропейских законодательных системах.
С другой точки зрения, более либеральной, эти права существовали в самые разные эпохи у ариев, римлян и кельтов. Стоит вспомнить роскошные «княжеские» погребения, например в Виксе и Рейнхейме, — в них среди пышного убранства, украшений и богатого погребального инвентаря в одиночестве покоятся кельтские женщины. В этих случаях можно говорить и о высоком положении, и о праве владеть собственностью, в целом же факты свидетельствуют о том, что полное бесправие слабого пола было следствием господства законов первобытного общества во времена миграций и тяжелых испытаний, хотя законодательная система была все же достаточно гибкой для того, чтобы в периоды спокойствия и процветания предоставить женщинам большую свободу в семейной и общественной сферах.
Сельское хозяйство. Теперь, после обзора обширных территорий, занимаемых кельтами, должен последовать вывод о том, что сельское хозяйство, которое было для них основным источником пропитания, имело свои региональные особенности. Ремесленное производство, торговля и, конечно, грабежи приносили определенный доход, но средние кельтские túath или племена жили все же главным образом за счет земледелия, скотоводства или смешанного натурального хозяйства.
И в этом состоит одно из отличий кельтов от современных им варварских народов на востоке, таких, как скифы и фракийцы, чьи бескрайние владения — пастбищные земли — диктовали большую степень единообразия занятий.
Материалы археологических раскопок свидетельствуют о том, что, помимо выращивания сельскохозяйственных культур, кельты занимались разведением крупного рогатого скота, свиней и овец. Источником этих сведений являются найденные фрагменты хозяйственных построек, в том числе для высушивания и хранения зерна, а также кости домашних животных, которые в больших количествах обнаруживают в мусорных ямах древних поселений. В настоящее время трудно воссоздать кельтскую земледельческую практику. На землях, где раньше жили кельты, селились новые обитатели, так происходило в течение многих веков, и следы древних полевых систем в большинстве своем утрачены. Сохранились они — вместе с пограничными рвами, пастбищами, загонами для скота и жилыми постройками, относящимися к позднему бронзовому и железному векам, — лишь в Южной Англии, высоко на склонах меловых холмов, и только благодаря тому, что в свое время жители покинули эти земли в поисках равнинных, более плодородных почв.
Похожие полевые системы были открыты археологами в Западной Дании, которая не вполне относится к кельтской зоне; что касается древней кельтской прародины, на ее территории о земледельческой практике можно судить лишь по остаткам жилых домов и хозяйственных построек — свидетельств о способах обработки земли и полевых системах не осталось.
Поселения: региональные контрасты. Напомним, что в период зарождения кельтского мира носители культуры полей погребальных урн Верхнедунайского региона занимались преимущественно равнинным земледелием, а более древней формой ведения хозяйства было экстенсивное скотоводство на склонах холмов и нагорий. Несмотря на безусловное смешение культур и народов в последующие века, можно проследить сохранение и параллельное сосуществование этих двух разных практик в сельском хозяйстве, что, впрочем, может быть обусловлено не столько приверженностью старому хозяйственному укладу, сколько вынужденным приспособлением к природным условиям. Рассмотрим два типа поселений — разные по сути, они оба имеют важное значение.
На первом месте стоят кельтские поселения в Лангедоке — именно там греческие торговцы с Западного Средиземноморья могли впервые услышать о кельтах, — и на втором месте — Ирландия, чья народная литературная традиция берет начало в доисторическом прошлом.
Лангедок. В первой главе говорилось о том, как племена из североальпийской зоны расселились в Южной Франции и вблизи Пиренеев. Сосредоточив внимание на Лангедоке, можно сказать, что оседлые общины иммигрантов, занимавшихся земледелием на прибрежных равнинах, соседствовали там с поселениями на вершинах холмов. Позднее эти поселения были укреплены и превратились в оппидумы, отражавшие натиск римских завоевателей. Несмотря на контакты с местным населением и огромное влияние греческих торговцев, материальная культура обитателей оппидумов выдает их североальпийское происхождение и трудно не увидеть в них народ преимущественно кельтский.
Археологические сведения указывают на существование в ту же эпоху общин скотоводов, имевших, возможно, более древнее происхождение и обитавших на известняковых garrigues[3], которые формируют южную оконечность Севенн и переходят в прибрежную равнину.
Подобные им пастушеские племена бродили по предгорьям Пиренеев; в обычаях и тех и других было возводить небольшие курганы над кремационными погребениями, в которых находят глиняные и металлические изделия, схожие с теми, что оставили после себя обитатели равнин, и также несущие печать североальпийского и галь-штатского культурного влияния.
Таким образом, скотоводы на этих землях тоже были чужаками. Их принято считать кельтами, но на современном этапе развития науки было бы опрометчиво заявлять, будто образ жизни этих племен обусловлен древним среднеевропейским скотоводческим наследием, а не естественными обстоятельствами миграций. Нельзя с уверенностью сказать, что они были кочевниками; хотя археологи не обнаружили следов их поселений, можно предположить, что небольшие крепости из камня строили именно скотоводы. Единственное указание на приверженность этих людей кочевому скотоводческому укладу — возведение погребальных курганных насыпей, служивших вечными памятниками и надежными ориентирами, тогда как в зонах оседлости совершенно плоские поля погребальных урн имели чисто номинальные межевые вехи — деревянные столбики или ограды, как это было принято у обитателей равнин.
Британия. Появление таких «общежитии», как лан-гедокские оппидумы, подразумевает определенную плотность населения и, как следствие, налаженное земледельческое хозяйство, а также наличие экономических и социальных предпосылок, обусловливающих способность людей сообща создавать надежные и функциональные крепости. Носители культуры полей погребальных урн в североальпийской зоне были на это способны, о чем свидетельствуют возведенные ими укрепления. В Южной Британии городища — укрепленные поселения (фото 45, 46, 77) — обнаружены главным образом в зоне оседлости носителей культуры железного века А, которые занимались земледелием и вели смешанное хозяйство. Для них крепости, по всей видимости, не были местом постоянного обитания — прежде всего они служили убежищем и общественным центром, а кельты, принадлежавшие к классу свободных людей, жили в собственных домах, окруженных хозяйственными постройками.
На территориях, где было мало поселенцев — носителей культуры железного века А и где землей владели в основном иммигранты железного века Б, например в Линкольншире и Йоркшире, городища встречаются редко и едва ли являются делом рук новых переселенцев.
Похоже, этим людям, имевшим рейнские или марнские корни и принадлежавшим к латенской культуре, не нужны были большие крепости, что и неудивительно, ведь на древней кельтской родине шел процесс миграций, вызванный ухудшением субатлантического климата, — приспособление к изменившимся природным условиям требовало от человека большей мобильности и экономической свободы действий, а это означало отказ от земледелия и обращение к скотоводству. О том, что это было лишь временной мерой, необходимой для выживания, свидетельствует самоотдача, с которой поселенцы в Цизальпинской Галлии бросались обрабатывать землю, о чем с удивлением писали некоторые античные авторы. В Британии, на территориях, занятых смешенным населением железных веков А и Б, земледельческая традиция тоже продолжала существовать и была конечно же значительно сильнее благодаря появлению там белгских поселенцев непосредственно перед эпохой римских завоеваний. Сами белги принадлежали к той же смешанной культуре полей погребальных урн и Гальштата, что и народ железного века А, но их приемы ведения сельского хозяйства и строительства укреплений между тем достигли значительного развития (фото 56, 57).
Ирландия. В железном веке население Восточной и Северо-Восточной Британии занималось преимущественно скотоводством; то же самое можно сказать и об обитателях Ирландии. На этом острове крупные доисторические укрепления встречаются редко, а некоторые поселения, которые можно было бы назвать городищами или оппидумами, так и не были достроены до конца. Вероятно, их возводили общины беженцев, которые не имеют отношения к появлению в Ирландии латенских металлических изделий, колесниц и других атрибутов героического общества, фигурирующих в ранней ирландской эпической литературе. Все эти атрибуты сопутствовали обществу воинов, чье благосостояние оценивалось поголовьем крупного рогатого скота и чьи героические устремления были направлены на похищение чужого стада, что считалось настоящим подвигом. Как мы увидим в дальнейшем, даже языческие праздники в Ирландии были частью скорее скотоводческого, нежели земледельческого цикла.
Все эти факторы вкупе с влажным ирландским климатом обусловили дальнейшее процветание на острове скотоводства, которое служило основным источником пропитания для значительной части кельтской правящей верхушки.
Все это объясняет и рассеяние населения на больших территориях, и появление мелких круговых земляных укреплений (ráth, lios и др.), защищавших хозяйский дом, вокруг которого пасся скот. Все вышесказанное касается в основном северных и западных земель Ирландии, где сохранились археологические свидетельства, позволяющие проследить культурную преемственность островных поселенцев через культуру железного века Б Восточной Британии до континентальных латенских истоков, а героический дух, пронизывающий легенды о похищении скота, вполне может быть отголоском обычаев среднерейнских или шампанских воинов, которые прославились своими боевыми колесницами в более ранние века. Если ирландские кельты отдавали предпочтение скотоводству и не уделяли особого внимания земледелию, значит, должна была существовать определенная часть населения, поставлявшая необходимые продукты, и здесь в первую очередь на ум приходят жители кранногов, но с археологической точки зрения этот вопрос изучен недостаточно. Литературная традиция, прежде всего некоторые мифы и сказания о королях (правда, география их распространения в Ирландии немного отличается от географии распространения сказаний о похищении скота), свидетельствует о важной роли зерновых культур.
Ирландские законы содержали множество пунктов, касавшихся пахоты и пахотных земель, хотя это может быть связано с бурным развитием сельского хозяйства, начавшимся с появлением там в V и VI веках н. э. монастырей. С этого периода и на всем протяжении Средневековья выращивание зерновых стало основным занятием ирландских земледельцев, но картина поселений осталась прежней: отдельные фермерские хозяйства, обнесенные валом или окруженные рвом.
Поля и плуги. Площадь доисторических «кельтских», или «квадратных», полей, сохранившихся, например, в Южной Англии, редко превышает 120 на 78 метров, а зачастую они и того меньше. Вопреки закрепившемуся названию, такие поля обычно имеют прямоугольную, а не правильную квадратную форму, и их ширина намного превышает длину, что, очевидно, подразумевало распашку как вдоль, так и поперек. В условиях сухого климата только такой прием обработки земли позволял с большой тщательностью разрыхлить почву, чтобы сохранить влагу. С установлением в Северо-Западной Европе устойчивого влажного климата распространилась пахотная техника в одну борозду — плуг пересекал поле снизу вверх и сверху вниз, — с этим связаны появление длинных, распаханных на ровные борозды полей и изобретение тяжелого плуга, способного взрезать и переворачивать пласты плотной, напитанной влагой земли.
Похоже, что первыми эти новшества использовали кельтские или смешанные кельто-тевтонские племена, жившие на северо-западе Германии. Белги принесли эту практику с собой в Юго-Восточную Англию, а расцвета она достигла в эпоху последнего завоевания Британии в железном веке, когда, после римлян, там поселились англо-саксонские племена.
Древний тип полей, приспособленный для перекрестной распашки, обрабатывали легким плугом, не имевшим ни резака, ни отвала и представлявшим собой обычный лемех из дерева или камня, а впоследствии из железа, который мог разве что слегка поцарапать поверхность почвы. Эта архаическая техника обработки земли сохранилась не только в самых сухих и бедных уголках Европы, прежде всего на Средиземноморье, но и продолжила свое существование, несмотря на влажный климат, также на западе и севере Британии и в Ирландии.
Дома. Изучение жилищ в совокупности с полевыми системами, загонами для скота и пограничными рвами находится пока на начальной стадии, но, основываясь на анализе археологического материала, касающегося Британии и Ирландии, можно сказать, что общая схема отдельных хозяйств соответствовала кельтской социальной структуре, очерченной выше: патриархальные семьи, владевшие различными по размеру наделами земли, жили в собственных домах, окруженных хозяйственными постройками, или в укрепленных пунктах, вместе со своими слугами и невольниками, вступая при этом в различные социальные отношения зависимости и покровительства в соответствии со своим рангом.
При таком общественном укладе различия в местах поселений и формах домов, обнаруженные археологами, неудивительны. Что касается формы домов, на землях, принадлежавших носителям смешанной культуры полей погребальных урн и Гальштата, а также латенской культуры, на континенте преобладают прямоугольные постройки, при этом в городищах Испании и Португалии (фото 53, 54) встречаются и круглые конструкции, а для обитателей Ирландии и Британии последняя форма была наиболее привычной. Делать какие-либо выводы на основе анализа формы домов без долгих рассуждений и споров было бы неблагоразумно; скажем лишь, что прямоугольная форма домов в Средней Европе имеет очень древнее происхождение, тогда как круглые постройки на Атлантическом побережье восходят к эпохам неолита и раннего бронзового века. К сожалению, греческие и латинские авторы уделили этому вопросу недостаточно внимания, лишь Страбон упоминает о галльских куполообразных жилищах, которые, без сомнений, можно причислить к круглому типу.
Можно предположить также, что племена, которые вели смешанное скотоводческо-земледельческое хозяйство, переняли формы домов у своих предшественников-скотоводов, чьи жилища представляли собой легкие круглые постройки из дерева, затянутые сверху шкурами, заменявшими крышу. Такие конструкции были незаменимы во времена миграций, а описанные Страбоном свевы и родственные им народы, скитавшиеся по земле с груженными скарбом повозками, вероятно, мало отличались в этом от кельтских и тевтонских племен в Средней Европе.
В настоящее время круглые деревянные постройки, служившие людям постоянным жилищем, открыты археологами лишь в Британии. В Литл-Вуд-бери (Уилтшир) найден большой дом, обнесенный частоколом, а в Уэст-Харлинге (Норфолк) — два круглых дома и прямоугольное строение, все вместе относящиеся к одному крестьянскому хозяйству. Обе находки принадлежат к культуре железного века А. В Ирландии все обнаруженные до сих пор древние жилища относятся к раннехристианской эпохе и свидетельствуют о сосуществовании круглых и прямоугольных построек, современных друг другу и находившихся в одной местности.
Число известных науке поселений слишком мало и слишком рассредоточено в пространстве, это позволяет надеяться, что в будущем археологические раскопки еще дополнят общую картину.
Укрепленные поселения и «города». По размеру домов в тех поселениях, где сосредоточено большое количество построек, указывающее на существование там в прошлом крупного социального и экономического союза либо подворья вождя, можно сделать выводы о статусе их древних обитателей. Так, особое месторасположение и внушительный масштаб одного или нескольких соседствующих строений свидетельствуют об их принадлежности правителю. Например, в сохранившемся со времен полей погребальных урн поселении под Альтиохом на Кохель-Зее в Баварии просторный прямоугольный дом стоит во внутреннем круге укреплений, ниже располагаются дома поменьше и хозяйственные постройки. В гальштатском городище близ Гольдбер-га, в Вюртемберге, прямоугольный дом и еще одно большое строение, обнесенные бревенчатым частоколом, окружены двумя дюжинами построек самых разных видов, а все вместе они находятся внутри внешнего круга укреплений.
Обитатели упомянутых поселений занимались сельским хозяйством, но с появлением таких крупных постоянных «общежитии», как лангедокские оппидумы, обычный хозяйственный уклад и социальный строй кельтов, видимо, претерпели некоторые изменения, и уж конечно, они не могли сохраниться в изначальном виде в больших «городах» Центральной Галлии, таких, как Герговия, Бибрак-та и Аварик, сыгравших важную роль во времена Галльской кампании Цезаря.
Зернохранилища. Примечательной особенностью, о которой нельзя не сказать несколько слов, в кельтском сельском хозяйстве было использование глубоких ям (silos), предназначенных, по-видимому, преимущественно для хранения зерна. В Британии их выкладывали изнутри плетенными из соломы циновками и использовали в течение всего лишь нескольких сезонов, поскольку зернохранилища быстро приходили в негодность из-за большой влажности. Тогда их заполняли мусором и землей и вырывали новые. Такие ямы представляют собой важный источник археологического материала; к сожалению, те, что обнаружены в Британии, относятся исключительно к культуре железного века А.
В известных археологам лангедокских оппидумах Кайла-де-Майяк и Ансерюна найдены очень глубокие ямы, вырытые в известняковых пластах и тоже забитые мусором, как и их уменьшенные копии в Британии. Позднее в Лангедоке отказались от использования ям для хранения зерна — волна греческого культурного влияния принесла им на смену большие глиняные бочки (dolia).
Вопрос распространения на территории доисторической Европы практики использования силосных ям еще недостаточно разработан, но такой способ хранения зерна имеет, по-видимому, очень древние корни, уходящие в прошлое Восточного Средиземноморья; применялся он и во времена среднего бронзового века обитателями некоторых деревень в Венгрии. Появление зернохранилищ, свидетельствующих о значительном увеличении урожаев вследствие совершенствования приемов обработки земли, стало результатом заимствования с востока, которое постепенно укоренилось в культуре полей погребальных урн североальпийской зоны.
Ремесла и торговля. Достижения кельтов в искусствах и ремеслах, не имеющие аналогов в культуре других древних обитателей трансальпийской Европы, — не подивились бы таланту мастеров разве что их евразийские соседи скифы, — обусловлены разнообразием среды обитания и природных ресурсов, веселым нравом, которым отличался этот народ, и гибкостью социальной структуры внутри свободных классов.
В одной книге невозможно описать и проанализировать огромное количество творений из камня, золота, серебра, бронзы, железа и глины, сохранившиеся фрагменты деревянных поделок и образцы тканей, свидетельствующие об удивительном мастерстве и художественном вкусе кельтов. Это должно стать предметом отдельного археологического исследования, и потому нам придется ограничиться лишь некоторыми общими соображениями, которые необходимо принять в расчет.
Главной чертой хозяйства кельтских общин была их относительная самодостаточность — они сами добывали пропитание, сами изготавливали одежду, но при этом часть плодов их труда уходила на покупку оружия, инструментов и других необходимых предметов, которые можно было получить лишь наладив связи с ремесленниками и торговцами. Следовательно, повсюду, за исключением общин, занимавших невыгодно расположенные территории, появлялись люди, специализировавшиеся на каком-нибудь ремесле, что позволяло любому социальному объединению — от семьи до племени — повысить благосостояние за счет продажи своих изделий.
Основным товаром были шкуры, шерсть и тому подобное; с открытием железорудных залежей на всей территории кельтских владений главным предметом торговли стало легкое в обработке железо, пользовавшееся большим спросом, чем бронза — сплав, чьи компоненты довольно редки в природе.
Богатство многих кельтских общин, о котором можно судить по найденному археологами погребальному инвентарю, объясняется доступом к металлорудным ресурсам, в первую очередь это относится к тем территориям, где крупномасштабное производство поставляло железо ненасытным рынкам урбанистического мира по ту сторону Альп; сначала кельтами была налажена торговля с греками и этрусками, позднее — с римлянами. При раскопках гальштатских погребений в местечке Зальц-каммергут найдены указания на торговые связи местных солеваров с обитателями далекой Северо-Восточной Италии. Погребальный инвентарь из могил вождей позднего гальштатского периода в Бургундии, содержащий, помимо прочего, изделия этрусских и греческих мастеров (рис.
8), свидетельствует о развитой местной металлургии железа и его экспорте водным путем, которым служила Рона. Торговлю оловом на землях от Корнуолла и Бретани до прибрежных районов Южной Галлии, чему осталось не так много материальных доказательств, можно считать важным культурным и экономическим фактором в жизни кельтов Атлантического побережья Европы.
Культурное значение торговли вином. В установлении международных торговых связей значительных успехов достигли уже упоминавшиеся бургундские кельты, племена Среднего Рейна и Верхнего Дуная. Похоже, что для кельтов главной целью коммерции было вино, взамен они поставляли на рынок золото, рабов и железо. Первостепенное значение такого товарообмена связано не столько с развитием экономики, сколько с расцветом латенского искусства, зародившегося именно в зоне виноторговли с центром на Среднем Рейне, где вместе с вином стали появляться роскошные, диковинных форм сосуды для пития с растительными орнаментами, оказавшие основополагающее влияние на умы кельтских ремесленников и вкусы их покровителей (фото 16, 17).
Как уже говорилось, подкрепленная археологическими доказательствами история Европы началась в середине VI века до н. э. Именно к этому периоду относятся найденные в позднегальштатских «княжеских» захоронениях, содержащих погребальные повозки, в Каппель-ам-Рейне (Баден) и Вильсингене (Вюртемберг), родосские бронзовые бутыли для вина (рис. 9). Возможно, эти сосуды предшествовали налаживанию поставок греческих чернофигур-ных кубков, присутствие которых в кельтских поселениях служит хронологической вехой для датирования таких важных с исторической точки зрения крепостей, как гёнебургская (фото 9) возле Райдлингена, что возвышается над Дунаем, несущим свои воды по Вюртембергу, укрепленное поселение в Кан-де-Шато во французском департаменте Юра и крупный оппидум на вершине Мон-Лассуа около Шатийон-сюр-Сен на Кот-д’Ор (карта 5). Условия для зарождения латенского художественного стиля создавались именно в таких укрепленных пунктах — центрах политической власти и международных торговых связей.
Есть основания полагать, что туда не только стекались товары из дальних уголков, но и приходили ремесленники-южане; эти люди могли приспособить греческие художественные стили в создании оружия и декоративных форм к местным требованиям, а также внедрить новые способы строительства — например, возведение бастионов и стен из сырцового кирпича, обнаруженных недавно в процессе археологических раскопок в Гёнебурге (фото 8).
Очередная волна этрусского влияния, принесшая с собой металлическую посуду тонкой работы и усовершенствованную модель легкой двухколесной боевой колесницы, вдохновила кельтов на создание собственных произведений ремесленного искусства. Первый всплеск латенского творчества знаменуют собой предметы, найденные в захоронениях с погребальными колесницами на Среднем Рейне (карта 6) и являющиеся частью аристократической культуры, распространившейся из этого источника. Экономическая и политическая подоплека этого события в культурной жизни неизвестна, но очевидно, что у истоков латенской культуры стояли не все кельты, а лишь господствующие племена центральной группы.
Любопытно, что лангедокские кельты, чьи земли были открыты греческому и этрусскому влиянию, не участвовали в создании нового художественного стиля — объяснением может служить тот факт, что их обошла стороной традиция восхваления героической доблести вождей на поле брани и в пиршественном зале, существовавшая у «княжеских» династий, чьи представители отправились в Иной мир на погребальных колесницах и повозках, также увековеченная в древнеирландской литературе.
Каким бы основополагающим ни было южное влияние на вкусы и технические навыки кельтских ремесленников и их покровителей, именно кельтские мастера способствовали развитию и распространению нового искусства и новых стилей в создании оружия, фибул, керамики. Здесь уместно вспомнить об особом статусе, которым обладали люди искусства (aes dana) в древней Ирландии. В социальной градации они составляли особую прослойку между воинами и свободными фермерами, но все же были ближе к воинскому сословию — и по природе своих привилегий, и благодаря обоюдной заинтересованности в услугах.
Карта 5. Кельтская территория, охваченная греческими виноторговцами. В отмеченных на карте крепостях и «княжеских» погребениях «бургундского» региона, относящихся к поздней гальштатской культуре, найдены греческие изделия тонкой работы из метала и глины (ок. 550–470 до н. э.)
Карта 6. Экспансия кельтов в конце V — середине III века до н. э.
Латенское искусство. Отразить все многообразие проявлений кельтского (латенского) искусства подробно и адекватно в настоящем исследовании не представляется возможным. В некоторой степени этот пробел могут восполнить пояснения к иллюстрациям на вклейке, где даются развернутые характеристики образцов на фотографиях. Тем не менее в данном параграфе нельзя не упомянуть о других источниках, помимо греческого и этрусского, из которых кельты черпали вдохновение. Во-первых, свою роль сыграла древняя исконная традиция трансальпийской Европы — абстрактные геометрические орнаменты, дополненные в периоды полей погребальных урн и Гальштата восточносредиземноморскими мотивами, например меандром, солнечными символами и стилизованными птицами, в основном водяными (рис.
10).
Во-вторых, нельзя не учитывать влияние скифов и других восточных народов, у которых кельты заимствовали технику изображения животных, — примером послужили стилизованные скифские звери и более натуралистичные творения далеких иранцев. Из этого последнего источника исходит и идея создания шейных гривен, а также парных симметричных наверший в виде человеческих или звериных голов — таких, как на примечательном серебряном торке из Трихтингена в Вюртемберге (фото 35, 36). При этом кельты не копировали в точности ни греко-этрусские, ни восточные образцы — они лишь заимствовали основную идею, и иногда сложно определить прототип того или иного их произведения — ведь и этрусское искусство переняло восточную традицию изображения сверхъестественных существ, смутно напоминающих людей и животных.
Искусство кельтских ремесленников, оставивших после себя множество изделий из глины и, без сомнения, имевших дело с другими материалами, проявилось также в обработке металлов: золота, бронзы, реже — серебра.
Для металлических изделий кельтов характерны покрывающие всю поверхность орнаменты, представляющие собой бесконечное множество сочетаний сравнительно небольшого числа основных криволинейных элементов декора. Все эти работы сделаны с большим мастерством и вкусом, в них присутствуют асимметрия, аллюзии на натуралистические формы, гармоничное сочетание преимущественно геометрических и абстрактных вариантов композиции.
Кельтские монеты. Своеобычие кельтов в последние два века независимости проявилось и в еще одной сфере — чеканке монет. Было это в те времена, когда слава латенского искусства шла на убыль повсюду, кроме Британии, и племена, не сыгравшие особой роли в развитии этого художественного стиля, приняли участие в создании нового вида творчества (фото 5, 47), который распространился с конца III века до н. э. и исчез с лица земли в Галлии с приходом легионеров Юлия Цезаря, в Британии — под владычеством Клавдия. Кельтских золоточеканщиков вдохновили статеры Александра III Македонского или, с меньшей вероятностью, Филиппа II; золотые монеты разошлись от Дуная к западу, до Центральной Галлии, а белги завезли их в Юго-Восточную Британию.
Серебряных дел мастерам служили образцом известные в Южной Галлии удивительные монеты из западных греческих колоний и из самой Массалии. Для кельтского национального искусства чеканки характерна предельная стилизация человеческих голов, животных и колесниц, образы проникнуты мифологическим символизмом. Стилизация приводила к выделению отдельных деталей (например, волос в портретах людей, при этом лица изображались схематично) и разделению изображений на составные части — так, ноги лошадей рисовали отдельно от туловища. Легенды на монетах появились позже и представляли собой сокращенные написания известных кельтских имен собственных и перечисление титулов. Изучение территорий распространения монет определенных типов позволяет в большинстве случаев связать их с отдельными племенами, а достоинство монет отражает существовавшие тогда политические условия и различные изменения в социальной жизни.
Мерило ценности и меновая торговля. Развитие монетного дела подводит нас к вопросу о существовании у кельтов всеобщего денежного эквивалента.
Свидетельство Цезаря о том, что в Британии наряду с золотыми и бронзовыми монетами были в ходу железные бруски определенного веса, использовавшиеся в качестве денег, подтверждено археологией. Эти бруски с загнутыми на одном конце краями напоминали необработанные клинки мечей (рис. 11) и имели хождение на некоторых землях Британии. Очевидно, что за пределами таких территорий и ареалов распространения монет, а также повсюду в более ранние времена (самые древние из найденных монет и железных брусков датируют I веком до н. э.) была принята другая единица стоимости. Здесь на помощь приходят филология и ирландская литературная традиция. Известно, что у индоевропейцев повсеместно мерилом ценности служил скот. В Ирландии счет шел, например, на телят или молочных коров; со временем как приблизительный эквивалент стали рассматриваться и невольницы (cumal). Слово «cumal» широко вошло в обиход для оценки стоимости колесниц или земельных угодий — это доказывает, что и сами невольницы стали популярным объектом торговли, а в роли «поставщика» вполне мог выступать римский рынок рабов.
В Ирландии, так же как в Шотландии и некоторых других уголках Британии, монеты не чеканили, но даже там, где они имели хождение — на континенте и в той же Британии, — параллельно существовали более древние формы оценки стоимости и процветал натуральный обмен. Монеты были необходимы прежде всего для сделок с иноземными купцами, которые часто не соглашались на меновую торговлю.
Искусство войны. Заключительные параграфы этой главы будут посвящены кельтским воинам. Их внешность и поведение произвели глубочайшее впечатление на римлян и греков — об этом свидетельствуют многочисленные описания и аллюзии в античной литературе, пергамское скульптурное наследие и прикладное искусство Италии. Можно с уверенностью предположить, что в устном эпосе кельтов главное место занимали подвиги на поле брани, точно так же как в ирландской литературной традиции, которая сохранила легенды о быте и нравах героического общества, мало чем отличающихся, за исключением позиции во времени, от жизненного уклада древних обитателей континента.
Воинское снаряжение. Главным источником информации о снаряжении кельтских воинов доисторических веков, в течение которых продолжалось формирование этого народа, выступает погребальный инвентарь. В период позднего бронзового века основным видом оружия служил колюще-рубящий меч, в ходу были копья и дротики, есть доказательства использования кельтами круглых деревянных щитов с бронзовыми набивками и щитов, обтянутых кожей. Известны также бронзовые наконечники для стрел, в основном из Верхнедунайского региона, но лук, похоже, довольно быстро вышел из моды. Археологи находят шлемы, щиты и даже панцири из листовой бронзы, однако в ту эпоху такие детали снаряжения, по-видимому, были большой редкостью.
Начало обработки железа североальпийскими племенами в VII веке до н. э. или чуть ранее сказалось не только на боевых качествах оружия, но и на его количестве. В захоронениях, содержащих погребальные повозки и относящихся к первой фазе гальш-татской культуры, часто встречаются длинные колюще-рубящие железные мечи необычных пропорций (фото 7) и конская упряжь (рис.
5, 6), это дает основание некоторым исследователям говорить о появлении в те времена кавалерии и о том, что длинные мечи служили непременной частью экипировки всадников. Такой вывод представляется ошибочным, поскольку склонность к верховой езде еще не означает использование лошадей в военных целях, к тому же орудовать длинным мечом сидя в седле, особенно при отсутствии стремян, тогда еще не изобретенных, довольно затруднительно. Меченосцы, в отличие от лучников, издревле приезжали на битву и удалялись с поля брани верхом, бой же вели пешими — он начинался с демонстрации личной доблести самыми могучими воинами, стоявшими на передовой. Об этом свидетельствует вся история войн Европы, о том же поведал и Гомер.
В захоронениях гальштатских вождей обнаруживают главным образом четырехколесные повозки, предназначенные для бытовых или ритуальных нужд, но есть указания и на то, что в трансальпийской Европе в те времена использовались повозки на двух колесах. В этом контексте важное значение имеет изображение колесницы на каменной стене погребальной камеры в Кивике (Швеция), датированное примерно X веком до н.
э. (рис. 12), кроме того, некоторые захоронения гальштатской эпохи содержат по паре колес, что, впрочем, не исключает возможности того, что изначально повозки были все же четырехколесными. Дополнением к колюще-рубящим длинным мечам из железа или бронзы служили копья разной длины, использовавшиеся в основном для метания. Это было в период первой фазы гальштатской культуры, ознаменовавшийся, как уже говорилось выше, объединением кельтов под началом воинственных «княжеских» династий. В VI и начале V века до н. э., когда греческие и этрусские купцы стали появляться в землях Верхнего Дуная и верхнего течения Сены, что свидетельствует о периоде сравнительно мирной жизни и о централизованном установлении порядка в кельтских владениях, длинный меч уступает место кинжалу с широким лезвием, который в сочетании с парой метательных копий, или дротиков, становится обычным воинским снаряжением. Это второе доказательство изменения политической ситуации, по крайней мере в центральных кельтских землях.
Археологический материал, относящийся к эпохе великой кельтской экспансии, которая началась на исходе V века до н. э., дает возможность более подробно воссоздать кельтское воинское снаряжение, столь живо обрисованное в античной и национальной литературе в последующие столетия. Незадолго до начала экспансии состоялся переход от гальштатской культуры к латенской. Теперь предводители кельтского войска, вооруженные легким колющим железным мечом, кинжалом для ближнего боя и дротиками (фото 21, 22), перед битвой поднимались вслед за своими возничими на быстрые двухколесные боевые колесницы, запряженные парой низкорослых лошадей. Оружие раннелатенско-го периода представляет собой плод смешения гальштатских и устаревших греческих технологий, а кельтские мастера, создававшие боевые колесницы, находились под сильным влиянием этрусков. На основе анализа погребального инвентаря из могил конца V–IV веков до н. э. на Среднем Рейне и в Шампани можно восстановить щегольской облик великих кельтских воителей.
Железные мечи они носили в бронзовых ножнах с украшенными оковками и латенским орнаментом по всей поверхности. Для кинжалов тоже предусматривались ножны, так же как и колчаны — для дротиков. Некоторые состоятельные вожди были обладателями полукруглых или конических шлемов, выкованных из бронзы, иногда с орнаментами в латенском стиле, инкрустированными кораллом и золотом (фото 20, 23). Для лошадей изготавливали сбрую с отдельными частями из бронзы, для колесниц — железные обо-ды и другие металлические детали. В доисторической Европе всадники обычно использовали трензели из двух звеньев, но на территории Шампани, а позднее в Британии и Ирландии вошли в обиход трензели из трех звеньев, причинявшие животным меньше страданий, что свидетельствует о развитии искусства верховой езды и выведении породы лошадей, хорошо поддающихся дрессировке (фото 37).
Приемы ведения боя. Благодаря Полибию и пришедшим ему на смену историкам мы можем составить некоторое представление о поведении кельтов на поле брани.
Перед началом битвы воины на колесницах проносились туда и обратно перед рядами противника — с оглушительным грохотом, под свист и вой рожков, барабаня мечами по бортам колесниц, осыпая вражеский авангард градом дротиков и других метательных орудий, наводя ужас своим грозным обличьем и неистовством. Затем воины спрыгивали на землю и, оставив возниц в полной боевой готовности на случай вынужденного бегства, выстраивались в стороне, в то время как один из них, с обнаженным мечом или копьем в руке, выступал вперед, бросая вызов достойному сопернику из стана врага. Предложение помериться силой, очевидно, облекалось в общепринятую форму воинской песни, превозносившей удаль, ратную доблесть и великих предков бросавшего вызов. По-видимому, в межплеменных сражениях войска вступали в бой только после поединка избранных богатырей и, возможно, только в том случае, если одна из сторон была твердо уверена, что победит во всеобщей потасовке. С началом римского завоевания кельты, вынужденные защищать свои земли, стали чаще принимать участие в многолюдных побоищах, что, вероятно, привело к изменению батальных правил.
Архаический обычай бросать вызов и драться один на один вызывает в памяти сцены из «Илиады» — кельты стали воспреемниками традиции, которая вышла к тому времени из моды у обитателей земель, лежащих к югу от Балкан и Альпийских гор.
Самое древнее из доподлинно описанных в античной литературе сражений с участием кельтов состоялось в 225 году до н. э. при Теламоне. Тогда одержавшие победу римляне остановили волну галльской экспансии в Италию. Красочный рассказ Полибия об этом сражении, основанный на свидетельствах очевидцев, безусловно, заслуживает внимания. Помимо прочего, Полибий упоминает о том, что галлы носили рубящие, а не колющие мечи. Это подтверждают и археологические данные: кельтские мечи в те времена стали тяжелее, клинки — шире; короткие кинжалы тоже были в ходу, но не все кельты были вооружены и тем и другим. Погребальный инвентарь из большинства датированных III и II веками до н. э. могил простых пеших воинов, преимущественно свободного сословия, свидетельствует о том, что типичной экипировкой был тяжелый меч в сочетании с одним или двумя дротиками.
Примерно в то же время, с середины III века до н. э., появляются удлиненные кельтские щиты. Самые ранние их изображения находят на греческих монетах, увековечены они и пергамскими скульпторами, присутствуют на римских изваяниях в Галлии (фото 3, 47, 48, 50, 51). Типичные кельтские щиты — плоские, овальные или прямоугольные с закругленными углами. Изготавливали их из дерева, иногда из переплетенных прутьев; деревянные щиты снабжали железным умбоном, реже — ободом или оковками. Такие щиты кельтского типа, представлявшие собой, вероятно, вотивные дары, обнаружены близ крупного торфяника Хьортспринг в Дании. Единственный экземпляр сохранился в песках египетского Фаюма — этот меч, по всей видимости, принадлежал одному из кельтских наемников, которые, как свидетельствует история, служили в Египте с 274 года до н. э.
Обнаженные гезаты. Чрезвычайно интересен рассказ Полибия о воинах, составлявших часть галльского войска в битве при Теламоне. Он называет их гезатами и считает, что слово означает «наемники», но на самом деле gaestatae — это латинский вариант кельтского термина «копьеносцы»[4].
Гезаты пришли из североальпийских районов на помощь племенам, поселившимся в Северной Италии. Любопытно, что в те времена могли существовать крупные содружества мужчин, лишенных обязательств перед собственными общинами; по своей сути гезаты напоминают появившиеся позднее в Ирландии отряды воинов, известные под названием «фиана» (fiana), которые странствовали по земле и жили в отрыве от общества. Второй занятной особенностью гезатов был обычай бросаться в битву обнаженными, только с оружием в руках. Эта древняя кельтская традиция канула в небытие с приходом новых поколений, подверженных влиянию более развитых культур, но свидетельства о ней сохранились — в пергамской скульптуре, на римских и кельтских монетах, в древнеирландских текстах. Этот обычай, вопреки мнению римлян, не был пустой бравадой — таким образом гезаты призывали на помощь высшие силы, доверяясь магической защите. В более ранние времена подобная практика была широко распространена в Греции и Италии.
Обезглавливание.
Ужасающий обычай кельтов отрезать врагам головы и привязывать их к конским поводьям, чтобы после возвращения с поля битвы выставить в домах или святилищах, таких, как в Рокепертюзе, ошибочно связывают с желанием собрать коллекцию трофеев и тем самым повысить престиж, подчеркнув воинскую доблесть. Скорее всего, он имеет отношение к культовым практикам, имевшим своей целью принести в дом богатство и изобилие, а также залучить духов на службу хозяину.
Всадники. Вопрос существования у кельтов кавалерии в том виде, в котором она присутствовала в войсках ассирийцев и римлян, уже обсуждался выше. Со временем в битвах с римлянами стало участвовать все большее число кельтских конных воинов. В Галлии equites[5], упомянутые Цезарем, пришли на смену бойцам, сражавшимся на колесницах, но все они принадлежали к высокому социальному рангу, пользовались независимостью и собирались вместе лишь для немедленных действий перед лицом врага. Любопытный термин, заимствованный у более древних греческих авторов и восходящий ко временам поражения кельтов в Греции в III веке до н.
э., употребляет в своей работе Павсаний. Он рассказывает о trimarcisia — трех всадниках, в числе которых был один вельможа и двое спутников, готовых прийти ему на выручку в бою или уступить свежую лошадь. Нет никаких указаний на то, что эти троицы составляли особые воинские расчеты для атаки на врага. По-видимому, trimarcisia — продукт распространенной у кельтов социальной зависимости, но кем были спутники знатного воина — членами рода, вассалами или слугами, — сказать сложно, а о том, что общего имеют trimarcisia с «тремя всадниками», появляющимися в некоторых древнеирландских легендах, можно лишь гадать.
Островное воинское искусство. В истории войн островных кельтов есть два занятных момента. Во-первых, археология развитой культуры британского железного века Б свидетельствует, сколь велико было во II и I столетиях до н. э. мастерство кельтских ремесленников, изготавливавших воинское снаряжение, конскую сбрую и боевые колесницы (фото 37–41). Примечательны гравированные ножны для мечей, щиты из бронзы, предметы сбруи, украшенные эмалью, бронзовые детали колесниц.
Большая часть археологического материала представляет собой случайные находки, сохранившиеся гораздо хуже, чем погребальный инвентарь, и, тем не менее, даже немногие уцелевшие фрагменты колесниц говорят о высоком уровне развития кузнечного и колесного дела на островах.
До сих пор нет никаких археологических доказательств того, что кельтские воины прикрепляли к осям колесниц или к хомутам косы, не упоминают об этом даже самые авторитетные античные авторы. Есть, правда, намеки в древнеирландской литературе, и можно сделать вывод, что кельты возили косы с собой в колесницах до тех пор, пока не возникала необходимость их закрепить. Использование кос предполагает, что воин на колеснице врезается в самую гущу вражеского войска, у кельтов же такого обычая не было. Цезарь, описывая воинов Британии, говорит, что они умели бегать по дышлу взад и вперед, впрочем, возможно, это было не более чем демонстрацией ловкости.
Второй любопытной особенностью истории кельтских островных войн является тесная связь между археологическим материалом и древнеирландской литературной традицией, а также очевидные параллели, прослеживающиеся в древнеирландских текстах и трудах античных авторов.
Например, в циклах сказаний, посвященных Кухулину и противостоянию Ульстера и Коннахта, фигурируют описания выездов на колесницах, поединков избранных могучих воинов, пеших боев на мечах, длинных, богато украшенных щитов, ритуала обезглавливания поверженных врагов и страшного шума, который обычно производило кельтское воинство. Все это — составляющие самой зрелищной и аристократической воинской традиции в Ирландии, но существовали и другие сообщества кельтов, чьи войны тоже отмечены в сказаниях. У них на вооружении были пращи и колющие копья, а сами воины переселились на острова, по всей вероятности, из Западной Галлии.
Использование пращи впервые отмечено археологами в Бретани и Юго-Западной Англии и датировано I веком до н. э. Это оружие нехарактерно для кельтов центральных территорий и попало в Бретань, вероятно, из Западного Средиземноморья тем же торговым путем, которым переправлялось олово. Копье, о котором идет речь (laigen), по всей видимости, отличалось от обычного колющего оружия — тяжелого gae или легкого sleg.
Известно, что у него было широкое лезвие и что его принесли с собой некие новые переселенцы. Исключительное мастерство воинов, вооруженных такими копьями, и тот факт, что об этом сочли необходимым упомянуть некоторые античные авторы, свидетельствуют, что копья были легкими и использовались в ближнем бою, возможно, по аналогии с lanciae, упомянутыми, но не вполне ясно описанными Диодором.
Кельтский пир. Возвращение воинов с поля брани в любом героическом обществе было торжественным событием — король щедро одаривал победителей, в их честь устраивали пиры. И кельтов этот обычай не обошел стороной. Здесь ирландские и античные источники снова вторят друг другу. Полибий отмечает беспримерное пристрастие кельтских воинов к возлияниям и обжорству. Подтверждение тому — бурное развитие виноторговли, начавшееся в VI веке до н. э., а в последний период кельтской независимости белгские «князья» Британии обычно отправлялись в Иной мир, прихватив с собой несколько римских амфор с этим напитком.
В кельтских домах варили пиво, излюбленным кушаньем была свинина — жареная или варенная в огромных котлах. В Ирландии порцией, достойной победителя, считалась зажаренная целиком свинья; в Шампани, в захоронении, содержащем погребальную повозку, найден скелет кабана. Среди воинов часто разгорались драки — каждый оспаривал право другого на порцию победителя. Об этом сообщают Диодор и Атеней, прекрасной иллюстрацией служат ирландские сказания «Пир Брикриу» (Fled Bricrend) и «Похищение свиньи Мак Дато» (Scéla Mucce Meic Dathó). Повсеместно соблюдались иерархия и кодекс поведения по отношению к гостям: за пиршественным столом приглашенные рассаживались в соответствии с социальным рангом, чужестранных купцов и послов угощали прежде, чем перейти к делам, и каждый получал приличествующий ему ломоть мяса. Так, в Ирландии королю полагалась свиная нога, королеве — бедрышко, а кабанья голова — вознице. Кости животных, найденные среди погребального инвентаря в могилах континентальных кельтов, свидетельствуют о схожей организации пиров, а Атеней, цитирующий Посидония, говорит о том, что свиной окорок на торжествах получал самый достойный из присутствовавших.
Пируя под открытым небом, континентальные кельты рассаживались на шкурах или соломенных подстилках, в домах устраивались прямо на полу, в кружок перед низкими столами; в дополнение к мясу и напиткам подавался хлеб. Среди других кушаний, известных кельтам, были говядина и баранина, соленая свинина и копченая рыба. Атеней с одобрением и удивлением отмечает их чистоплотность, которая, как известно, редко сопутствует обжорству. Но главным украшением пиров были барды, декламировавшие под музыку. Они могли высмеивать властителей или произносить хвалебные речи — от этого зависела репутация «князей». То же самое происходило и в Ирландии, где традиция куртуазных панегириков существовала на протяжении многих веков — до тех пор, пока живы были властители острова, принимавшие восхваления и щедро одаривавшие за них поэтов.
Голова кельта. Древний усатый незнакомец
Фото: Natalie Venclová, Archeologický ústav AV ČR
Интересно, что уникальная находка была сделана во время оккупации – 19 мая 1943 года у села Мшецке Жегровице, и вплоть до освобождения чехи прятали «Голову кельта» от немецких властей.
В местном песчаном карьере тогда было обнаружено несколько обломков этого древнего скульптурного изображения, относящегося к латенскому периоду. Человек, чей портрет дошел до нас сквозь века, возможно, был друидом.
Археологическое открытие, сделанное благодаря… краже
Фото: Archiv nálezových zpráv ARÚ AV ČR
Найти уникальный артефакт кельтской культуры суждено было не профессиональным археологам, а простому горняку Йозефу Шлайхрту, причем при курьезных обстоятельствах: когда ловили вора, таскавшего из их карьера песок.
Семья Йозефа тогда арендовала небольшой земельный участок. В разрытом расхитителем песке и были обнаружены четыре части скульптурного портрета, созданного руками древнего художника в третьем столетии до нашей эры.
«Сначала я решил, что это какой-то шар. И только когда развернул предмет другой стороной, то увидел, что там есть нечто, похожее на лицо. Тогда я и понял, что это голова. Образования у меня никакого не было, поэтому я даже догадаться не мог, что это может быть нечто старинное.
Потом ко мне пришел пан Бауман (местный археолог-любитель) и начал расспрашивать о находке. Я ему сказал, что она лежит у меня в сундучке под кроватью. Он попросил показать. Потом он ходил и все время повторял, что это, наверняка, будет нечто уникальное», – рассказывал журналистам сам 94-летний Йозеф Шлайхрт. В 2011 году его пригласили на выставку в городке Нове Страшеци, расположенном неподалеку от села Мшецке Жегровице, где некогда и находился песчаный карьер, подаривший миру уникальную находку.
Фото: Národní muzeum v Praze
«Голова кельта» выставляется очень редко и совсем ненадолго – на день, на два. С момента обнаружения скульптурный портрет кельтского друида высотой всего 25 сантиметров покидал специальный сейф со специальным климатом в депозитарии всего несколько раз: в 1958, 2008, 2011 и 2019 годах. Чаще всего в различные археологические экспозиции включают лишь точные копии древнего сокровища.
«Отец любил повторять, что в своей жизни гордится тремя моментами.
Он говорил: «Во-первых, мне довелось играть на похоронах президента Масарика, во-вторых, я принимал участие в спасении горняков и, в-третьих, я нашел голову кельта», – дополнил тогда в беседе с журналистами сын Йозефа Шлайхрта Франтишек.
Фото: Národní muzeum v Praze
Как уже было сказано, артефакт был обнаружен во время Второй мировой войны, когда на территории Чехословакии хозяйничали нацисты, поэтому ценную находку пришлось хранить в секрете, а информацию передавать только через надежных людей. Так и произошло. В Мшецке Жегровице – а поселок находится не так уж далеко от Праги – без какой-либо суеты приехали сотрудники Национального музея, а потом перевезли части «Головы кельта» в чехословацкую столицу. Об ее обнаружении мир узнал только в 1946 году.
Наталия Венцлова|Фото: Akademie věd ČR
«Каменная голова – примерно такого же размера, что и настоящая человеческая. На ней изображено лицо мужчины. Там всё: волосы, глаза, нос, рот, а на шею «надета» гривна.
Именно эта деталь и позволила сразу атрибутировать скульптуру как относящуюся к кельтской культуре.
«Мы не знаем, что именно создано руками кельтов»
Термин «кельтский» относится к таким дисциплинам как история, лингвистика, нумизматика, но не к археологии. Мы не способны абсолютно точно установить, какая часть материальной культуры является подлинно кельтской, то есть создана непосредственно руками кельтов.
С археологической точки зрения мы соотносим кельтов с латенской культурой, для которой характерны предметы определенной стилистики. Согласно историческим источникам, кельты тогда населяли значительную часть Европы.
Фото: Oto Palán, e-Sbírky, Národní muzeum, CC BY-NC 4.0
Мы не можем определить, действительно ли именно руками кельтов был изготовлен какой-то конкретный горшок, который относим к латенской культуре. Однако, судя по пластическому изображению гривны на шее нашей головы, это действительно портретное изображение кельта.
Вернее, она сделана в стиле, который в то время уже существовал, и который мы связываем именно с кельтами. Это голова с плоским лицом, волосы и брови завершаются завитком в виде спирали, что характерно для латенской культуры, усы завершены той же спиралью. Форма ушей решена в виде растительного мотива: нам кажется, что это бутон лотоса. Такой мотив мог быть в античном мире. Мы также знаем, что «Голова кельта» была вытесана, вероятно, в период с 5 по 3 век до рождества Христова. Это мы можем определить», – рассказывает археолог Наталия Венцлова.
Оппидум для кельтской знати
Фото: Archeologický ústav AV ČR
Позже на месте обнаружения «Головы кельта» были проведены археологические исследования, в результате чего рядом нашли земляные валы и рвы, насыпанные и вырытые в форме прямоугольника. Были обнаружены следы поселения, относящиеся к латенской культуре и, соответственно, периоду создания «Головы кельта». В то время, говорит Наталия Венцлова, это было уникальной находкой: о подобных четырехугольных сооружениях – оппидумах было известно очень мало, и ученые считали, что речь идет о некоей святыне.
«Позже в районе Мшецке Жегровице была проведена программа археологических исследований продолжительностью 10 лет. В результате было выяснено, что речь идет о некоей усадьбе, вероятно, принадлежавшей кельтской знати. Обычные люди жили вне каких-либо огороженных и защищенных рвами и валами территорий.
Фото: repro Příběh nejkrásnější keltské hlavy. Pohled do života Keltů nejen na Novostrašecku
Были также обнаружены и предметы, свидетельствующие о богатстве и особом положении той группы людей, проживавшей в границах этого оппидума», – поясняет археолог.
«Голова кельта» был найдена вне границ городища. Она лежала в яме вместе с другими предметами, относящимися к периоду второго или первого столетия до нашей эры. Причем предметы были повреждены, разломаны. Возможно, они были повреждены специально, но, считает археолог, это произошло случайно. Части «Головы кельта» находились в яме вместе с обломками посуды, разных инструментов, костями животных – то есть вместе с обычными предметами обихода того времени.
Ничего исключительного, однако, там не было, обращает внимание Наталия Венцлова.
Фото: Archiv města Mšecké Žehrovice
«Исследования в Мшецке Жегровице показали, что речь идет о месте с довольно богатой историей. На месте оппидума раньше находилось кельтское поселение. Причем это была не просто деревня. Там изготавливали черные браслеты из сапропелита, что является знаком латенской культуры. Они очень красивые, выглядят будто бы сделаны из черного дерева и, очевидно, имели символическое значение. Там же были обнаружены следы производства железа. Это было своеобразное «индустриальное» поселение.
По какой-то причине люди покинули это место, и потом здесь начали создаваться уже упомянутые прямоугольные городища, окруженные валами и рвами. Что там было, нам точно не известно.
Фото: Národní muzeum v Praze
Чисто теоретически, «Голова кельта», могла стоять на каком-то постаменте. У этой статуи, которая, как мы предполагаем, была от чего-то отбита, сохранилась часть шеи.
Предположительно, это был только бюст. Однако никаких других обломков, кроме пластики головы, обнаружено не было. Это и делает находку уникальной.
Что же касается найденного рядом оппидума, то позже обитатели разделили его на две части. В одной из них жила какая-то кельтская знать. Однако семейство было не столь многочисленным. В нескольких домах размещались не более 30 человек», – поясняет археолог.
Фото: I. Benková, Ústav archeologické památkové péče středních Čech
Кем же был таинственный усатый господин? Чешская «Голова кельта» похожа на находки в Ирландии. Учитывая способ изображения на древней пластике волос, было сделано предположение, что речь идет об тонзуре, что и позволило считать, что, возможно, это был бюст друида.
Друид или чей-то дедушка?
Фото: Khalil Balbaaki, Český rozhlas
«Это может быть изображением некоего выдающегося человека, который чем-то прославился и имел в семье особый статус, и его могли почитать сразу несколько поколений.
Скорее всего эта скульптура являлась предметом домашнего культа, в рамках одной семьи. Голова может быть изображением друида, но вовсе не обязательно».
Подобного рода находок, коей является чешская «Голова кельта», в Европе совсем немного – около двух десятков.
«Наша голова уникальна. Она лучше всех проработана, сюрреалистична. У нее есть все – глаза, нос, уста. Головы, найденные позже в Германии и Франции, отличаются от нашей. Однако, черты у них похожи – у них почти также изображены волосы и уши. Это, вероятно, имело какое-то значение. Во Франции скульптурные кельтские головы, как и наша, были обнаружены на месте четырехугольных городищ. Французские археологи также склонны думать, что речь идет о пластике, изображающей выдающуюся особу», – подчеркивает археолог Наталия Венцлова.
Фото: Kozuch, Wikimedia Commons, CC BY-SA 3.0
12
50.178931880000
13.922080980000
default
50.178931880000
13.922080980000
Сериал создан в сотрудничестве с Археологическим институтом Академии наук Чешской Республики.
Кельты в Европе в первой половине I тыс. до н. э.
203
Глава 3
КЕЛЬТЫ В ЕВРОПЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I ТЫС. ДО Н. Э.
В истории имя «кельты» закрепилось за многочисленными племенами и племенными союзами, некогда распространившимися на значительной территории Европы. Если пользоваться современными обозначениями, то в период наивысшего расцвета этих племен кельтскими можно было бы назвать нынешнюю Францию, Британские острова, Австрию, Швейцарию, часть Испании, Италии, Германии, Польши, Чехословакии и Венгрии вплоть до западной границы Украины.
Кельтские народы были одними из первых выделены античными авторами из неопределенного понятия «гиперборейцы». Этноним «кельты» употреблял уже Гекатей, а немного позже о них говорит Геродот, повествуя о краях, где лежат истоки Дуная. Греческий историк заблуждался, помещая эти истоки близ Испании, но, как заметил английский ученый Т. Пауэлл, и эта ошибка по-своему показательна. Из нее можно заключить, что греки уже довольно рано осознали единую этническую принадлежность племен, населявших часть Испании и окрестности фокейской колонии Массалия (совр.
Марсель), о которых писал Гекатей.
Столетием позже мы находим первые упоминания о том, что кельтские воины участвовали в различных конфликтах в качестве наемников. Так, в 369—368 гг. до н. э. их нанимал Дионисий Сиракузский. Более тесные контакты с кельтами познакомили с их нравами и обычаями, первые упоминания о которых мы встречаем у Платона и Аристотеля. В том же IV в. до н. э. о кельтах сообщает греческий путешественник Пифей, рассказывая о путешествиях по Атлантике (фрагменты его сочинения сохранены у Страбона). В III в. до н. э. вторжение кельтов в Македонию и Грецию привлекло к ним особое внимание античных авторов, которые тогда впервые начинают употреблять новый этноним — «галаты». Приблизительно в это же время или чуть раньше в Италии появляется еще один этноним — «галлы». Все эти три названия, бесспорно, кельтского происхождения, хотя и трудно заключить, насколько широко были они распространены у самих этих народов.
Ближе к рубежу нашей эры сообщения о кельтах множатся.
Отдельные данные об их расселении и развернутые описания их быта мы находим у Полибия, Посидония, Страбона, Диодора и Цезаря. Однако все эти источники, как, впрочем, и более ранние, не позволяют ответить на вопрос о происхождении и ранней истории кельтских народов.
Своими корнями она уходит в мир археологических культур, зарождающихся в эпоху проникновения в Центральную и Западную Европу первых индоевропейцев, к которым принадлежали и кельты. Известно, что попытки отождествить первое индоевропейское население Европы с конкретным комплексом археологических памятников пока не дали вполне удовлетворительных и общепризнанных результатов. По наиболее распространенному мнению, ранняя история кельтов связана с распространяющейся в III тыс. с востока на запад культурой шнуровой керамики, одним из признаков которой является также употребление типичных каменных боевых топоров. Бесспорно, что зона бытования этой культуры (от Нижнего Дуная до Франции) совпадает с решающими для этногенеза кельтов территориями.
Вычленить же собственно протокельтские памятники из многочисленных вариаций археологических комплексов для этого времени не представляется возможным.
Гораздо более непосредственную роль в предыстории кельтов могла сыграть принадлежащая позднему бронзовому веку культура полей по-
204
гребальных урн с центрами распространения в Южной Германии и среднем течении Дуная. Новый обряд погребения (грунтовые могильники с прахом, захороненным в урне) около конца II тыс. до н. э. приходит на смену прежнему обычаю курганных могильников. У носителей этой культуры было развитое хозяйство, они овладели весьма совершенными навыками обработки металлов, позволившими создать первые в европейской цивилизации воинские доспехи (находки в Чака, Словакия). Обитали они в укрепленных поселениях, насчитывавших несколько десятков небольших домов квадратной или прямоугольной формы (Бухау, Вюртемберг и многие другие). Основным занятием населения, как можно заключить, было земледелие, дополнявшееся охотой и рыболовством.
К IX—VIII вв. культура полей погребальных урн распространяется на юге Франции и в Северо-Восточной Испании, не затрагивая, однако, северо-западных районов полуострова, Бретани и Британских островов, где продолжали жить древние традиции, не связанные с центральноевропейскими линиями развития.
Одни исследователи связывали описанную культуру с кельтами или, во всяком случае, с протокельтами. Другие призывали к осторожности в решении этого вопроса, обращая внимание на то, что всегда есть возможность найти отчетливые признаки археологической культуры там, куда никогда не доходили представители племен, ответственных за ее складывание. Некоторые же ученые в принципе отказываются проводить какие бы то ни было параллели между данными письменных источников и материалами археологии. Такая позиция может быть названа гиперкритической, но исходит она между тем из одного важного обстоятельства.
Исторически известные кельтские племена, как было сказано, обитали на огромных территориях Европы.
Однако между отдельными регионами кельтского мира никогда не существовало не только политических связей, но даже общности антропологического типа (о роли культурных традиций будет сказано особо). Главным признаком принадлежности к кельтскому субстрату является язык, некогда с теми или иными модификациями общий всем этим народам. Поскольку, утверждают сторонники третьей точки зрения, язык носителей археологических культур дописьменного времени нам не известен, нет возможности и установить их этническую принадлежность. Подобная точка зрения вряд ли может быть принята, поскольку в тени остаются проблемы прослеживаемой типологической преемственности археологических культур.
Такая преемственность, не всегда очевидная для конца бронзового века, видится совершенно иначе в следующую эпоху — ранний железный век. Этот период именуется гальштаттским — по названию поселения, расположенного на берегу озера в 15 км от Зальцбурга (Австрия). По наиболее распространенному сейчас мнению, техника плавки железа не была самостоятельно изобретена центральноевропейскими племенами, а проникла сюда через посредство эгейского мира, где (как свидетельствуют находки на Крите, в Афинах) она была известна не позже XI в.
до н. э. Высказывается также соображение, что появление железа в центре Европы связано с продвижением на запад племен южнорусских и причерноморских степей (киммерийцы).
Случайные раскопки 1824—1831 гг. и более поздние систематические исследования вскрыли в Гальштатте огромное количество погребений VII—VI вв., давших самые разнообразные находки (сосуды, украшения, оружие и пр.). Богатство могильника и соответственно процветавшего здесь некогда поселения было связано с выгодной торговлей добывавшейся в окрестных горах солью. Широта торговых связей поселения обусловила присутствие среди находок предметов, относящихся к двум регионам гальштаттской культуры — восточному и западному. Лишь послед-
205
ний представляет интерес для истории собственно кельтов, так как восточная культура этой эпохи принадлежит иллирийцам, венетам и другим народам. Обилие вещей в могильнике позволило построить достаточно надежную относительную хронологию памятников гальштаттского времени, однако уточнить ее позволяют в основном предметы импорта из районов средиземноморских цивилизаций.
Еще в конце XIX в, немецкий археолог Т. Рейнеке предложил делить гальштаттское время на четыре фазы: A—D. Первые две фазы являются своего рода подготовкой расцвета культуры и сейчас, по мнению большинства ученых, собственно гальштаттской эпохой считаются фазы С и D, а первые две относятся к позднебронзовому веку (А—В: 1000—750 гг., С—D: 750—500 гг.). Работы последнего времени позволили существенно уточнить целый ряд датировок путем сравнения с североиталийскими культурами раннего железного века — Вилланова, Голасекке и Эсте.
Гальштаттская эпоха, характеризующаяся широким применением железа, геометрической керамикой (в ее западном варианте) и ростом количества курганных погребений, постепенно доходящих до запада Франции, отмечена невиданным до тех пор расцветом торговых связей между заальпийскими территориями и развитыми областями Средиземноморья. Импорт оттуда попадает к представителям все более могущественной знати, которая стремится обосноваться во всех ключевых пунктах торговых путей.
Именно в это время большое значение получают альпийские перевалы (Сен-Готард, Сплуга), через которые шли дороги в Швейцарию и долину Рейна. Товары попадали сюда, в частности, из греческих и этрусских поселений Адрия и Спина по реке По. В VI в. до н. э., после основания фокейской колонии Массалия (совр. Марсель), торговые отношения получают новый мощный импульс: по Роне движутся самые разнообразные товары в глубь континента, а в обратном направлении перевозится британское олово. Конечно, продукты средиземноморского производства встречаются в наибольшем количестве в непосредственной близости от побережья, однако многие из самых замечательных находок сделаны в Восточной Франции, на верхнем Дунае и на Рейне. Это прежде всего дорогая и прекрасно выполненная керамическая (чернофигурная) и бронзовая посуда, а также амфоры, в которых поставлялось в довольно значительных количествах вино, потребление которого быстро распространилось среди местной знати. Находки подобных предметов являются типичными для погребений ее представителей.
Знаменитые захоронения знатных женщин в Виксе (Франция) и Рейнхейме (Германия) в этом смысле не отличаются от множества погребений мужчин той же эпохи.
Основными предметами обмена, шедшими из глубины континента, были британское олово, медь из альпийских районов, янтарь Балтики и золото из рейнских областей и богемских золотоносных песков. Нельзя исключить, что здесь фигурировали и другие товары — кожи, меха и пр. В отдельных случаях можно заметить интересные влияния средиземно-морских центров на местное производство, в частности керамическое. Раскопки в Пеге (Южная Франция) дали многочисленные образцы местной керамики, которая с течением времени стала столь похожа, на экспортируемые из Массалии товары, что ей было присвоено название псевдоионийская.
В позднегальштаттское время в обществе происходят немалые, хотя и не вполне понятные, перемены. На смену прежним грунтовым могильникам снова приходят курганы и курганные группы, содержащие погребения знати. С VII в. до н. э. под курганами начинают появляться погребальные камеры, часто обложенные деревом, в некоторых находят пышные погребения на четырехколесной повозке, многочисленные детали конской сбруи, оружие и керамику.
Повозки, употреблявшиеся в таких
206
случаях, изготовлялись специально для ритуала и существенно отличались от изобретенных много раньше и использовавшихся в качестве транспортного средства. Подобные захоронений дают очень много устойчивых черт сходства на огромной территорий от Богемии до Франции, а некоторые совершенно идентичные детали устройства повозок исключают возможность их более или менее независимого появления в разных районах центра и запада Европы. Ряд исследователей полагают, что районы Богемии и Австрии дают нам наиболее ранние захоронения этого типа и, следовательно, памятники южногерманской (баварской) и французской групп являю±ся итогом постепенно распространявшегося обряда. Это согласуется с установленным фактом контактов гальштаттской культуры с фрако-киммерийскими племенами и предположениями о той роли, которую образ жизни этих кочевников-всадников мог сыграть для центральноевропейских народов. Не преуменьшая значения возможных заимствований и миграций, некоторые ученые думают, что здесь, по всей видимости, мы имеем дело с более сложным явлением — внутренним и не вполне равномерным развитием гальштаттского общества.
Вопрос о том, в какой мере можно использовать материал описанных погребений для установления социальной структуры гальштаттского общества, остается спорным. Дело прежде всего в том, что следы жизни рядового населения сравнительно с погребениями и жилищами знати археологически прослеживаются несравненно хуже. Именно поэтому существует точка зрения, согласно которой кельтская знать явилась лишь узкой господствующей прослойкой, подчинившей, себе местное население. По-видимоМу, прав В. Крута, полагающий, что между этой и противоположной точками зрения нет противоречия, ибо в обширной области гальштаттской культуры могли иметь место различные типы развития. Так или иначе резкая противоположность между верхушкой общества и его низами остается для этого времени определяющим фактором.
Дистанция более всего подчеркнута жилищами знати. Прекрасным образцом их является Гейнебург в верхнем течении Дуная, рядом с которым найдены и великолепные захоронения (среди прочих знаменитый курган Хохмишеле).
Поселение занимало стратегически важную позицию на скрещении идущих на север, запад и юг торговых путей и располагалось, что обычно для этого времени, на возвышенности. Оно было укреплено сначала традиционным способом —при помощи деревянных опор, земли и камня, а затем, при перестройке,—стеной кирпичной кладки. Это уникальный пример влияния средиземноморской техники, применение которой, возможно, предполагало участие выходцев из южных областей. На поселении была найдена импортная керамика, пользование которой было привилегией знати, а также в большом количестве типичные гальштаттские полихромные сосуды с геометрическим орнаментом. Следует отметить, что, как и большинство укрепленных поселений знати гальштаттскогоо времени, Гейнебург не возник с началом этой эпохи: корни его уходят в средний бронзовый век. Это еще одно из подтверждений преемственности развития на интересующих нас территориях.
Во второй половине гальштатта их центром, несомненно, становится Бавария. Одним из наиболее известных памятников более северной зоны является поселение Хохен Асперг, западной — Викс во Франции и восточной — Либенице, Завист, Горовички в Чехословакии.
Заметим, что к северу и востоку от французской и южногерманской зон продукты средиземноморского импорта становятся все более редкими: в Богемии известен сейчас лишь один фрагмент привозной керамики. Напротив, в Восточной Франции количество гальштаттских памятников со временем постоянно растет — в их контексте встречены такие уникальные произведения средиземноморских мастеров, как знаменитый бронзовый сосуд из захоронения в Виксе.
207
Проблема распространения гальштаттской культуры на север и запад от ее исторического центра постоянно дискутируется. Памятники этих районов не всегда дают достаточно ясную и однозначную картину, чаще всего демонстрируя комбинацию различных культурных традиций. В ряде случаев — это касается севера Германии и Дании — легко установить, что найденные предметы, принадлежащие гальштаттской культурной традиции, не произведены на месте, ибо их обнаруживают исключительно в составе кладов или приношений. Сложнее обстоит дело с западными территориями Франции и Британскими островами, где, по наиболее распространенному мнению, мы имеем возможность проследить процесс постепенного проникновения носителей гальштаттской культуры в среду более раннего населения, принадлежащего культуре полей погребальных урн.
По всей видимости, это движение совпадает с распространением собственно кельтского этноса.
Влияние гальштатта в Британии и Ирландии становится заметным с VII в. до н. э. Как проникали сюда носители этой культуры, сказать трудно, но, во всяком случае, гальштаттская традиция континентального образца постепенно сделалась на островах важным, хотя и далеко не единственным, компонентом культурной и хозяйственной среды. Существует одно обстоятельство общего порядка, которое затрудняет сравнение континентального и островного археологического материала: в Британии и Ирландии в противоположность Центральной Европе большинство находок происходит не из могильников, а из поселений, остатков которых на континенте (не считая укрепленных жилищ знати) найдено относительно немного.
Гальштатт в Британии до самого конца не смог вытеснить традиций культуры полей погребальных урн, сильное влияние которых чувствуется в керамике, оружии и других элементах материальной культуры. Отдельные поселения (Ол Каннинг Кросс в Уэссексе) и в гальштаттское время сохраняют облик, характерный для позднебронзового века, в то время как современные им другие поселения (Лин Фаур в Уэльсе, Уэйнбридж и пр.
) типичны для раннего железного века. Давно известно, хотя лишь в сравнительно недавнее время убедительно продемонстрировано, то влияние, которое имели для развития Британских островов морские пути вдоль Атлантического побережья Европы, бесспорно использовавшиеся уже в VIII в. до н. э. По ним на крайний запад Европы проникали средиземноморские влияния, отчетливо заметные на примере многих предметов из бронзы. Таким образом, на Британских островах мы сталкиваемся с той же комбинацией компонентов (традиции поздней бронзы, гальштатт, средиземноморские элементы), определявших культуру центральной и западной части континента в VIII—V вв., но выступающих в ином, самобытном сочетании.
Несколько отличается от центра гальштаттской области район среднего течения Дуная, куда средиземноморские влияния проникали по древним каналам так называемого «янтарного пути». Находки в Куффене (в Южной Германии) и в самом некрополе Гальштатта, относящиеся, правда, к самому концу раннего железного века, говорят о прекрасном знакомстве местных мастеров с традициями ремесла севера Италии.
Самый последний период гальштаттского времени отмечен некоторой переориентацией отношений континентальной Европы и средиземноморского мира. С начала V в. до н. э. в заальпийской области начинает все больше чувствоваться влияние этрусской торговли, следы которой для более раннего времени случайны и свидетельствуют об опосредованных контактах. В упомянутое время в связи с экономической изоляцией на море и все возрастающей конкуренцией Массалии в Южной Франции этруски ищут новых рынков и в значительной степени находят их в заальпийской области. Более широкое проникновение в кельтский мир
208
этрусских товаров (бронзовых сосудов, фибул и пр.), примером которых могут быть вещи из погребения в Альтрире на территории Люксембурга, дают дополнительный импульс внутренним сдвигам, намечавшимся в кельтском ремесле и искусстве. Их первые признаки — начинающийся упадок безраздельно господствовавшего прежде геометрического стиля и утверждение в кельтском искусстве многих средиземноморских мотивов, а также фигуративных изображений.
Однако описанные новшества касаются в это время лишь узкого высшего слоя населения. Что же касается основной массы, то археологические свидетельства ее жизни тоже позволяют говорить о назревавших переменах, однако совсем иного свойства. Эти перемены связаны с серьезными, хотя еще не вполне понятными, социальными сдвигами. Они заметны прежде всего в периферийных районах, мало затронутых средиземноморскими влияниями, и лишь затем проявляются в центре кельтского мира. Относительно богатые курганные захоронения постепенно сменяются на этих территориях бедными грунтовыми могильниками, в которых, как правило, встречаются предметы вооружения и исчезают внешние атрибуты высокого положения знати, ранее весьма типичные (конская сбруя и пр.). Несмотря на локальные вариации, сходные явления наблюдаются на большом удалении друг от друга — в Богемии и Шампани (комплекс в Жогасс около Эперне, типологически связанный с более поздней марнской культурной областью). Постепенно дробится и сокращается зона пышных захоронений знати, что лишь частично компенсируется ее продвижением на северо-запад, к среднему течению Рейна.
Известная нам совершенно новая зона богатых погребений военных вождей — так называемая марнская — возникает уже в совершенно новых исторических условиях.
С движением племен на юго-восток гальштаттская культура распространялась на Дунае и Адриатическом побережье Далмации. Ее зона охватывает территорию Австрии, Югославии, Чехословакии, Румынии и Болгарии и совпадает с областями, связываемыми древними авторами с иллирийскими, скифскими и с фракийскими племенами. В странах Прикарпатья, Среднего и Нижнего Подунавья в IX—VIII вв. еще переживали расцвет культуры позднебронзового века. Начало железного века на Дунае отмечено большими перемещениями племен, войнами, возведением укрепленных поселений. Бедный инвентарь находок контрастирует с богатыми погребениями знати и вождей. Влияние культур средиземноморского мира стало более непосредственным, возросли культурные и торговые связи племенного мира Европы с Грецией и Италией.
Иллирийские племена были известны грекам уже в VIII в. до.
н. э. Они занимали обширную территорию на Адриатике, от Истрпи до Албании и далее на восток вплоть до Боснии. В описании древних племена иллирийцев были многочисленными и воинственными. Немалую часть своих доходов знать приобретала в войне с греческими колониями и соседними племенами. Их укрепления, окруженные стенами, находились в горах и труднодоступных местах. В V в. до н. э. на побережье Адриатики и на островах возникли греческие колонии, влияние которых на иллирийские племена было весьма значительным.
Одной из наиболее характерных культур, относимых к иллирийской, считается культура Глазинац (близ Сараево). Эта культура распространилась на запад до р. Дрины. Она известна по могильникам, насчитывающим около 20 тыс. курганов времени бронзового века (XII—VIII вв.) до эпохи среднего латена (300—100 гг.). Большинство погребений гальштаттского времени. Особого внимания заслуживает четырехколесная бронзовая повозка в виде двух птиц (голубей), представлявшая собой культовой предмет.
В культуре Глазинац отчетливо прослеживается греческое влияние, а также северо-востока Италии.
209
В областях севернее Альп культуры раннего железа связываются с племенами ретов, иллирийцами, а также с венетами. В восточном Тироле и на юго-западе Каринтии известна высокоразвитая культура венетов. Ее центр находился на северо-востоке Италии, где с венетами связана культура есте VI—I вв. Эта культура известна в памятниках из долины верхнего течения р. Гайль. Здесь в долине Вюрмлах были найдены прочерченные на скале надписи, а также надписи на надгробных стелах и урнах. Они написаны на венетском языке, близком к латинскому, и содержат около 450 личных имен — венетских, этрусских, кельтских. Считают, что эти имена были оставлены лицами, следовавшими по торговой дороге древности, служившей для купцов и торговцев. В поселении на Турине были найдены бронзовые надписи на пластинках, которые, как считают, имели культовое значение: ими обкладывались деревянные ящички с приношениями богам.
Местоположение Гурины свидетельствует о том, что она была политическим, хозяйственным и культурным центром племени.
В Словении существовала культура, близкая по характеру к культуре венетов. Из Вача (близ Любляны) происходит бронзовая ситула, датируемая IV в. до н. э. Ситула имеет три ряда изображений — всадников, лошадей, повозок, праздника, зверей-хищников, оленей, горных козлов, отражающих быт иллирийских племен, их занятия и религиозные верования. Иллирийские племена сохранили свой собственный характер в материальной и духовной культуре в период латена.
На юго-западе Австрии находился и Гальштатт, близ Зальцбурга, в области, занятой иллирийцами. С железным оружием было найдено здесь также множество бронзового оружия, бронзовой посуды и украшений. Гальштатт и Дюрнберг были также центрами по добыче соли в Европе. Оба поселения лежали на торговой дороге древности, по которой доставлялась соль отдаленным племенам.
Более разнообразны в своих вариантах керамики культуры гальштатта, относимые к областям Австрии.
Так, большие крашеные глиняные сосуды из Гемайнлеберна (Нижняя Австрия) содержат прикрепленные к их стенкам фигурки лошадей и животных. В числе находок известен керамический сосуд, на стенках которого были помещены глиняный всадник, олени, танцующие женщины, маленькие птички. Для культуры Календерберг (у Мадлинга, Нижняя Австрия) характерны амфоровидные сосуды в виде глиняных ситул, имеющих изображение маленьких фигур животных, людей, всадников. Некоторые поселения этой культуры указывают на то, что Календерберг был местом производства керамики и распространялась она широко, учитывая потребности других поселений.
В областях Чехословакии существовали в VII в. до н. э. культуры курганных погребений. Характерной чертой в обряде погребения является захоронение под курганом с деревянными срубными камерами, когда умерший был погребен вместе с четырехколесными повозками, конскими ярмами и богатыми деталями конской сбруи. В такой камере обычно был похоронен вождь с бронзовым или железным мечом в ножнах, с большим количеством керамики, расписанной геометрическим орнаментом.
Погребение совершалось одновременно с погребением множества слуг и женщин, обслуживавших вождя. Наиболее известна гораковская культура
VII в. до н. э. в Моравии, развившаяся на основе подольской культуры бронзового века. Свое название она получила по курганному могильнику, открытому в деревне Гораково, близ Брно. В пещере Бычья Скала середины I тыс. до н. э. было совершено погребение племенного вождя, было найдено множество разбитой керамики, а также 40 человеческих скелетов, в большинстве случаев женских, сопровождающих захоронение. Некоторые предметы относились к культовому ритуалу умерших. Поселе-
210
ние было известно как кузница ранне гальштаттского времени: в пещере были найдены молоты, клещи, наковальни, каменные литейные формы.
Курганы гальштаттского времени свидетельствуют об имущественном расслоении и необычайной роскоши, которой окружала себя знать. Многие из погребений содержат находки изделий из золота, а также янтаря, средиземноморских кораллов, стекла, слоновой кости, которая использовалась для украшения рукояти мечей и кинжалов.
В поселении Велем-Сентвид на западе Венгрии (близ нынешнего города Сомбатхея), который в период бронзового века был одним из центров по производству металлических изделий и сохранил это свое значение в период гальштатта, существовали специальные ремесленники, работавшие также по золоту. В большинстве своем такие вещи, как клад золотых вещей, состоящий из диадемы, золотых тарелок с орнаментом, имитирующим золотые нити, принадлежал вождю.
Культуры раннего железа в Венгрии, Румынии и Болгарии обнаруживают влияние культур Северного Кавказа и Кубанп. Археологические памятники, происходящие из Северо-Восточной Венгрии, принадлежат киммерийцам, оставившим степи Северного Причерноморья и Северного Кавказа около VIII в. до н. э. под давлением скифов. Присутствие неизвестного народа, отождествляемого с киммерийцами, устанавливается на основании находок бронзовых предметов конской сбруи, а также железных уздечек для лошадей, бронзовых котлов, оружия.
С середины VI в. до н. э. заметны тесные связи стран карпато-дунайского региона с причерноморскими областями.
Считают, что в VI в. до н. э. на территорию Восточной Венгрии пришли скифы. Скифы достигли также Румынии, Словакии и Болгарии.
В бассейне Тисы были открыты большие могильники, определяемые как скифские (Тапиосель, Сентеш-Векерзуг). Здесь найдены предметы скифского стиля (стрелы, мечи, украшения, зеркала) и захоронения лошадей, как правило, отдельно от людских погребений. Этой группой, обнаруживающей связи с материальной культурой скифов Северного Причерноморья, была культура, определяемая одними авторами как «скифская группа Большой Венгерской низменности». Находки памятников этой скифской группы на запад прослеживаются от Словении до побережья Адриатики. Существует и другое мнение о принадлежности этой культуры. Считают, что ее носителями были сигинны, народ скифского происхождения, принадлежавший к родственным ираноязычным племенам. Сигинны имели торговые связи с венетами. Они действовали в качестве посредников в торговых сношениях придунайских племен со средиземноморским миром.
Сигинны стали известны грекам уже в раннем железном веке. По свидетельству Геродота, лигии, которые живут к северу от Массилии, сигиннами зовут мелких торговцев. Сингидун (совр. Белград), расположенный при слиянии Савы и Дуная, неоднократно упоминаемый римскими и византийскими авторами, был сначала племенным центром сигиннов. Осевшее позднее при слиянии Савы и Дуная кельтское племя скордисков назвало город Singidunum; на кельтском языке -dunum означает крепость.
Области Задунавья были населены племенами, которые говорили на языке, близком иллирийскому. В областях вдоль Дравы существовала культура, обнаруживающая связи с венето-иллирийской культурой. Уже упоминавшийся ремесленный центр на западе Задунавья Велем-Сентвид снабжал в течение нескольких веков металлическими изделиями из бронзы, а затем из железа культуры Задунавья. Его производство было рассчитано и на потребности сигиннов.
В Румынии культура раннего железа VII в. до н. э. получила название «фракийского гальштатта» в связи со своеобразием развития фра
211
кийских областей в раннем железе.
Одной из наиболее известных куль-тур фракийского гальштатта является культура басарабь (на юго-западе Олтении у с. Басарабь). Эта культура в нескольких вариантах известна из многих районов Румынии. Для нее характерны бронзовое оружие и орудия труда, но в ней присутствует много железных предметов. На юго-западе Олтении около VII—V вв. существовали культуры, связываемые с иллирийцами. Преобладают характерные иллирийские однолезвийные мечи с рукоятью. Во второй половине VI в.— начале V в. в Молдове и Северной Олтении существовала культура Бырсешти-Фериджиле, отмеченная иллирийским и скифским влиянием. На поселении Александрия (на р. Ведя близ Бухареста) в V в. до н. э. известна керамика, сделанная от руки и на гончарном круге. Изделия этой культуры были железными — оружие и орудия. Эта культура отмечена влиянием греческих городов Западного Понта. Считают, что поселение Александрия принадлежало местному населению северофракийских племен.
В Трансильвании скифы появились около VII в. до н.
э. Они захватили верхнее течение р. Муреш. Отсюда происходят скифские находки (акинаки, трехперые стрелы, колчаны, бронзовые зеркала с зооморфными ручками). Влияние скифской культуры явилось значительным фактором в истории племен карпато-дунайского региона. Оно захватило также нижнее течение Дуная, где скифы обосновались в IV—ÎII вв. Область Добруджи в римское время получила у древних название «Малой Скифии».
Южнофракийские племена, занимавшие области па юго-востоке Болгарии, стали известны грекам уже в IX—VII вв. Общество южных фракийцев находилось под сильным влиянием греческой цивилизации. Уже в VIII в. до н. э. южнофракийские племена стояли на более высоком уровне общественного развития, чем многие племена тогдашней Европы. У южнофракийских племен существовало социальное и имущественное расслоение, выделились племенная знать и вожди. Южнофракийские племена имели также тесные связи со скифами, которые оказали влияние на культурную и политическую историю этих племен. Воздействие Греции, а также поход в 513—512 гг.
Дария против скифов через фракийские земли способствовали тому, что у южных фракийцев оформилось государство. В первой половине V в. до н. э. возникло государство одрисов, объединившее под своей властью многие южнофракийские племена. Племенная чеканка начинается у них в VI—V вв. с именами царей или племен. Большого развития достигли бронзолитейное, ювелирное и кузнечное ремесла, а также керамическое производство. В конце VI в. до н. э. у южных фракийцев появился гончарный круг. У них существовало рабство. Были укрепленные города, возникшие вокруг резиденции племенного вождя или царя.
Фракийская культура оказала большое влияние на культуру Греции и, в свою очередь, сама подвергалась сильному воздействию греков. Одним из наиболее известных памятников южных фракийцев является купольная гробница из Казанлыка (близ г. Севтополя), датируемая IV в. до н. э. Гробница была ограблена уже в древности, но сохранившаяся до сих пор роспись, как и масштабы гробницы, свидетельствует о ее великолепии.
Выполненная мастером, который был хорошо знаком с греческим монументальным зодчеством, гробница отражает также фракийское искусство в росписях фигур, в их одежде, в предметах убранства и быта фракийской знати. Богатое декоративное и живописное убранство гробницы свидетельствует о том, что здесь был похоронен царь со своей женой.
Таким образом, V век до н. э. является эпохой социальных перемен, затронувших гальштаттское общество во всех его местных вариантах. В связи с тем что, как уже сказано выше, характер взаимоотношений
212
высшего и низшего социальных слоев в гальштаттское время является спорным (противоположность социальная или еще и этническая?), высказывались и разные мнения о характере этих перемен. Некоторое время назад они объяснялись проникновением на заальпийские территории собственно кельтов. Теперь такая точка зрения не может быть принята, ибо стало ясно, что переход от раннего к позднему железному веку связан не с миграциями, а с какими-то внутренними процессами.
Поскольку новый тип захоронений появляется прежде всего на наименее плодородных землях и лишь затем продвигается в удобные земледельческие местности, бывшие наряду с холмистыми скотоводческими районами опорой знати, была высказана мысль о том, что события V в. до н. э.— итог социальной борьбы ранее подчиненного населения. Хотя сам по себе факт общественных противоречий не может не учитываться, большинство ученых полагают сейчас, что он не может дать происшедшему единого удовлетворительного объяснения.
Итак, в V в. до н. э. происходит перемещение укрепленных центров на северо-запад от прежней области их расцвета в верхнем течении Дуная, причем некоторые из них не просто приходят в упадок, но явно разрушаются, появляются однообразные и массовые грунтовые могильники, а типично гальштаттский художественный стиль постепенно уступает место иным вкусам и традициям. С этого времени более заметным становится и разнообразие в развитии кельтских областей, ибо широкое распространение определенных стилистических мотивов (объяснимое разветвленными связями между прежними центрами развития на больших территориях) в начале новой эпохи все меньше скрывает варианты их укорененности в местных традициях.
Этими моментами характеризуется конец гальштаттского времени и начало позднего железного века — так называемой латенской эпохи.
Подготовлено по изданию:
История Европы. Т. 1. Древняя Европа.— М.; Наука, 1988.—704 с.ISBN 5-02-008937-0
© Издательство «Наука», 1988
Wedding Soloists + Ensembles in San Francisco, CA
Wedding Soloists + Ensembles in San Francisco, CA — The KnotCalifornia Ensembles + Soloists
Reception Venues
Wedding Photographers
Videographers
Bridal Салоны красоты
Салоны красоты
Диджеи
Обручальные кольца
Флористы
Wedding Planners
Hotel Room Blocks
Jewelers
Wedding Cakes
Bar Services & Beverages
Caterers
Dance Lessons
Decor
Ensembles и солисты
Сувениры и подарки
Приглашения и бумажные изделия
Официальные лица и добрачное консультирование
Фото Начинки
Репетиционные обеды, свадебные души и вечеринки
Rentals
Транспорт
Специалисты по путешествиям
.
Показано изображение номер 1 из 3
Местонахождение:
Окленд, Калифорния,
0Stars (0) Обзоры
JMR Entertainment
View Vendor StorefrontПоказ номер 1 из 5
. 0)Reviews
Kenya Moses Music
$$$ – Умеренно
Просмотреть витрину продавцаПоказано изображение номер 1 из 5
Местонахождение:
из Сан-Франциско в Сакраменто, из Сан-Хосе в Монтерей из Сан-Франциско в Сакраменто, из Сан-Хосе в Монтерей
0Звезд(0)Отзывов
Circus Modern
Просмотреть Vendor1 Storefront number 90 Image Vendor1 Storefront number 90 5Местонахождение:
Сан-Франциско Bay Area, CACalifornia
3
Отзывы0002 Harpist Krista Strader$$$ – Moderate
View Vendor StorefrontShowing Image number 1 out of 1
Location:
San Leandro, CACalifornia
0Stars(0)Reviews
Harmony Hearts Wedding Music
Просмотреть витрину продавцаПоказано изображение номер 1 из 50003
0Stars (0) Обзоры
Чарльз Ван Ванг Виллеулист
$$ — доступный
View Vendor Storefrontс изображением номера 1 из 5
Калифорния, Невада и по всему миру!Калифорния, Невада и по всему миру!Показано изображение номер 1 из 5
Местоположение:
San Jose, Cacalifornia
5Stars (1) Обзоры
Кристофер Никлин Гитара
$$ — Доступный
View Vendor Storefront.
Местонахождение:
Район залива Сан-Франциско, округ Санта-Крус и округ МонтерейОбласть залива Сан-Франциско, округ Санта-Крус и округ Монтерей
5 звезд(3)Отзывы
Guy Piano Music
$$ — Доступный
View Vendor Storefrontс изображением № 1 из 5
5Звезд(4)Отзывов
Айша Гомес-Курейши, арфистка | Bay Area Harp
$$$ – Умеренно
Посмотреть витрину продавцаПоказано изображение номер 1 из 5
Показано изображение номер 1 из 5
Район, CAan-Bay-Франциско, Сан-Франциско/ASBayBay
03
5Stars (1) Обзоры
Bemusic.
al
$$ — доступный
View Vendor Storefrontс изображением номера 1 из 5
guru , Карикатуры Bay Area
Bay Area, Napa Valley, Monterey, Lake Tahoe
Местонахождение:
CA
4,7 звезды(3)Отзывы
Golden Gate Music-Your Personal Wedding Music Designer
Посмотреть витрину продавцаПока нет фотографий
Сведения о продавцеМестонахождение:
Северная Калифорния и за ее пределамиСеверная Калифорния и за ее пределами
5 звезд(1)Отзывы
Daniel Fríes и Trio Paz
$$$ – умеренно
Де0112 Показ изображения № 1 из 1Местоположение:
Servinb San Francisco Bay Areaberservinb Сан -Франциско. Информация о продавце
Местонахождение:
Сан-Франциско, Калифорния
4,8 звезды(6)Отзывы
Sony Holland
- Best of Weddings.
Показано изображение номер 1 из 5
Местоположение:
Berkeley, Cacalifornia
5Stars (3) SALENSISC 9000. 9000. Sales
Salons VIDORSIRSIST. Салоны красоты ФранцискоРестораны Сан-Франциско
Диджеи Сан-Франциско
Флористы Сан-Франциско
Места для приемов Сан-Франциско
Видеооператоры Сан-Франциско
Сан -Франциско свадебные ордеры
Сан -Франциско. Солисты
Celtic Sands в Apple Music
Celtic Sands в Apple Music ВойтиCeltic Sands — Аренда дома в Вирджиния-Бич
| октябрь 2022 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | ||||||
| 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 |
| 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |
| 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |
| 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 |
| 30 | 31 | |||||
| Ноябрь 2022 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | ||
| 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 |
| 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |
| 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |
| 27 | 28 | 29 | 30 | |||
| Декабрь 2022 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | ||||
| 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 |
| 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |
| 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |
| 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |
| Январь 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 |
| 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
| 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
| 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
| 29 | 30 | 31 | ||||
| Февраль 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | |||
| 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 |
| 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |
| 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 |
| 26 | 27 | 28 | ||||
| Март 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | |||
| 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 |
| 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |
| 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 |
| 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | |
| Апрель 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | ||||||
| 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 |
| 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |
| 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |
| 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 |
| 30 | ||||||
| Май 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | |
| 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 |
| 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |
| 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 |
| 28 | 29 | 30 | 31 | |||
| июнь 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | ||||
| 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 |
| 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |
| 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |
| 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | |
| Июль 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | ||||||
| 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 |
| 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |
| 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |
| 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 |
| 30 | 31 | |||||
| август 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | ||
| 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 |
| 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |
| 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |
| 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | ||
| Сентябрь 2023 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 01 | 02 | |||||
| 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 |
| 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |
| 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |
| 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
Celtic Sands — Sandbridge Beach дом в аренду
Нет бассейнаБез лифтаБез выхода к океануДопускается размещение с домашними животнымиБез лодочного причала
Кельтские пески
Beach House
5 спален / 3,5 ванных комнаты
Celtic Sands, расположенный всего в квартале от океана в очаровательном районе Sandbridge Beach, является идеальным домом для летнего отдыха для семей и друзей, которые наслаждаются солнцем, серфингом и песком.
.
Сэндбридж-Бич, Вирджиния-Бич
#2081036
Ocean Sands Realty
от 3401 до 6244 долларов в неделю
757-426-7263
ОПИСАНИЕ
Celtic Sands, расположенный всего в квартале от океана в очаровательном районе Сандбридж-Бич, является идеальным домом для летнего отдыха для семей и друзей, которые наслаждаются солнцем, серфингом и песком. Этот чарующий пляж с пятью спальнями и тремя с половиной ванными может с комфортом разместить до десяти гостей, что делает его идеальным местом для создания воспоминаний на всю жизнь с детьми, бабушками и дедушками.
Внутренний декор в пляжном стиле и внешняя отделка в стиле Кейп-Код, напоминающая то, что Сэндбридж ласково называет «пляжными ящиками», что просто означает, что эти дома помогли сделать Сэндбридж одним из лучших пляжных направлений на Берег.
Круглая палуба — идеальное место, чтобы насладиться ранним утренним кофе и полюбоваться захватывающими восходами солнца, которыми славится Сандбридж. Или, после дня, проведенного на пляже, расслабьтесь, расслабьтесь и поужинайте на свежем воздухе, любуясь столь же захватывающими дух закатами.
Этот отель идеально подходит для занятий водными видами спорта! Он расположен прямо в заливе, если вы заинтересованы в том, чтобы привезти или арендовать каяк или другие предметы для вашего пребывания. Мы также предоставляем газовый гриль, который действительно увеличивает возможность насладиться выходными на свежем воздухе!
Наш маленький райский уголок находится в частной собственности, но и в Сандбридже, и вокруг него есть чем заняться. В дополнение к множеству сувенирных магазинов, таких как ресторан Sandbridge Island, Zeros Subs или ресторан Baja! Выход на общественный пляж находится всего в 4 минутах езды от вашего местоположения. Нетронутый пляж идеально подходит для поиска ракушек, серфинга и всего, что связано с солнцем.
Существует Национальный заповедник дикой природы Бэк-Бэй с велосипедными и пешеходными тропами. Здесь вы найдете множество водоплавающих птиц, птиц и других диких животных и морских обитателей. Столь популярный Бэк-Бэй был отмечен на карте как одно из лучших природных убежищ Америки, которое посетил покойный тележурналист Чарльз Куральт. Если вы проводите свой день на тропах, ловя волны или читая последний летний пароход, Celtic Sands и Sandbridge Beach заставят вас почувствовать себя самым удачливым человеком на земле! Все это и многое другое ждет! Позвоните нам сегодня!
Кровати: 2 двуспальные, 2 двуспальные, 1 полуторная двухъярусная кровать, 1 полная, 1 раскладное кресло Все апартаменты оснащены системой кондиционирования, стиральной машиной и сушилкой. Мы предоставляем постельное белье и банные полотенца в соответствии с количеством гостей в отеле.
Ниже перечислены все стандартные функции, доступные в наших объектах, если не указано иное. Кабельное телевидение Для некурящих Бесплатный Wi-Fi Кондиционер Постельное белье Полностью оборудованная кухня Стиральная машина и сушилка Телефон Высокоскоростной доступ в Интернет Подушки и покрывала Полотенца предоставляются Палубная мебель Гриль-барбекю 25 лет и старше для резервирования только для семейного отдыха.
Нет мероприятий Нет вечеринок Дома обставлены и декорированы по индивидуальному вкусу Владельца.
ФОТОГРАФИИ
Предыдущий Следующий
КАРТА
Посмотреть полную карту
УДОБСТВА
ТАРИФЫ
| СЕЗОН | ДАТЫ | ЕЖЕДНЕВНО | ЕЖЕНЕДЕЛЬНО | ЕЖЕМЕСЯЧНО | МИН ПРЕБЫВАНИЕ | ПРИМЕЧАНИЯ |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 29.10.2022 — 05.11.2022 | 4 384 долл. США | |||||
| 05.11.2022 — 12.11.2022 | 4 384 долл. США | |||||
| 12.11.2022 — 19.11.2022 | 4 384 долл. США | |||||
03. 12.2022 — 10.12.2022 | 4 384 $ | |||||
| 10.12.2022 — 17.12.2022 | 4 384 долл. США | |||||
| 17.12.2022 — 24.12.2022 | 4 384 долл. США | |||||
24. 12.2022 — 31.12.2022 | 4 384 долл. США | |||||
| 31.12.2022 — 07.01.2023 | 3 542 долл. США | |||||
| 07.01.2023 — 14.01.2023 | 3 401 $ | |||||
14. 01.2023 — 21.01.2023 | 3 401 $ | |||||
| 21.01.2023 — 28.01.2023 | 3 401 $ | |||||
| 28.01.2023 — 04.02.2023 | $3401 | |||||
04. 02.2023 — 11.02.2023 | 3 401 $ | |||||
| 11.02.2023 — 18.02.2023 | 3 401 $ | |||||
| 18.02.2023 — 25.02.2023 | 3 401 $ | |||||
25. 02.2023 — 04.03.2023 | $3401 | |||||
| 04.03.2023 — 11.03.2023 | 3 401 $ | |||||
| 11.03.2023 — 18.03.2023 | 3 401 $ | |||||
18. 03.2023 — 25.03.2023 | 3 401 $ | |||||
| 25.03.2023 — 01.04.2023 | $3727 | |||||
| 01.04.2023 — 08.04.2023 | 3727 долларов | |||||
08. 04.2023 — 15.04.2023 | 3727 долларов | |||||
| 15.04.2023 — 22.04.2023 | 3727 долларов | |||||
| 22.04.2023 — 29.04.2023 | $3727 | |||||
29. 04.2023 — 06.05.2023 | 3727 долларов | |||||
| 06.05.2023 — 13.05.2023 | 3727 долларов | |||||
| 13.05.2023 — 20.05.2023 | 3727 долларов | |||||
20. 05.2023 — 27.05.2023 | 4059 долларов | |||||
| 27.05.2023 — 03.06.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 03.06.2023 — 10.06.2023 | 4 823 долл. США | |||||
10. 06.2023 — 17.06.2023 | 5 148 долларов США | |||||
| 17.06.2023 — 24.06.2023 | 5 586 долларов | |||||
| 24.06.2023 — 01.07.2023 | $5 911 | |||||
01. 07.2023 — 08.07.2023 | 6 244 долл. США | |||||
| 08.07.2023 — 15.07.2023 | 6 244 долл. США | |||||
| 15.07.2023 — 22.07.2023 | 6 244 $ | |||||
22. 07.2023 — 29.07.2023 | 6 244 долл. США | |||||
| 29.07.2023 — 05.08.2023 | 6 244 долл. США | |||||
| 05.08.2023 — 12.08.2023 | 5 586 долларов США | |||||
12. 08.2023 — 19.08.2023 | 5 148 долларов | |||||
| 19.08.2023 — 26.08.2023 | 4 823 долл. США | |||||
| 26.08.2023 — 02.09.2023 | 4 384 долл. США | |||||
02. 09.2023 — 09.09.2023 | 3727 долларов | |||||
| 09.09.2023 — 16.09.2023 | $3727 | |||||
| 16.09.2023 — 23.09.2023 | 3727 долларов | |||||
23. 09.2023 — 30.09.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 30.09.2023 — 07.10.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 07.10.2023 — 14.10.2023 | 4 384 $ | |||||
14. 10.2023 — 21.10.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 21.10.2023 — 28.10.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 28.10.2023 — 04.11.2023 | 4 384 долл. США | |||||
04. 11.2023 — 11.11.2023 | 4 384 $ | |||||
| 11.11.2023 — 18.11.2023 | 4 384 долл. США | |||||
| 18.11.2023 — 25.11.2023 | 4 384 долл. США | |||||
25. 11.2023 — 02.12.2023 | 4 384 долл. США |
НАЛИЧИЕ
В наличии
Забронировано
Обновлено 03.10.2022 07:07:14
ЗАПРОС НА БРОНИРОВАНИЕ
Для использования этой формы у вас должен быть включен JavaScript.
Чтобы отправить заявку на бронирование менеджеру «Селтик Сэндс», заполните следующую форму. Когда вы нажмете кнопку «Отправить запрос», менеджеру будет отправлено электронное письмо, а его копия будет отправлена вам по электронной почте вместе с подробной информацией о том, как завершить бронирование.
Уважаемый Ocean Sands Realty,
Я увидел рекламу Celtic Sands на www.RentABeach.com и заинтересован в аренде.
Регистрация
Я приеду
Регистрация отъезда
и отправление
Домашнее животное
— Нет — не будет брать с собой домашнее животное
При нажатии кнопки «Отправить запрос» эта информация будет немедленно отправлена менеджеру Celtic Sands, которым является Ocean Sands Realty. Копия вашего запроса по электронной почте будет отправлена с адреса support@rentabeach.com на адрес, который вы указали выше.
Электронное письмо будет содержать ссылку «Забронировать сейчас» (если доступно) и номер телефона Ocean Sands Realty, чтобы вы могли немедленно связаться с ними. Пожалуйста, добавьте support@rentabeach.
com в свою адресную книгу, чтобы убедиться, что ваша программа электронной почты примет письмо.
Celtic Sands Band — ирландский оркестр Сан-Франциско, Калифорния
17 марта 2011 г. • Вечеринка Святого Пата для члена совета Нэнси Пайл
Чт
•
12:00
—
13:00
•
Сан -Хосе
,
CA
16 марта 2011 г. • Концерт St Pat’s
WED
•
12:00
—
1:00 PM
3:00—
1:00.
•
Сан -Франциско
,
CA
12 марта 2011 г. • Фестиваль Dublin St Pat’s
SAT
•
21:00
—
12:00 AM
•
—
.
,
CA
12 марта 2011 г. • Фестиваль Dublin St Pat’s
SAT
•
13:00
—
3:00
•
Dublin
,
CA
.
20, 2009 • Silverado Country Club
Sun
•
15:00
—
17:00
•
NAPA
,
CA
Декабрь 5 2009 • Праздничная пристани
Sat
•
6:00 PM
—
10:00 PM
•
Santa Clara
,
CA
November 14, 2009 • Meritage Resort
Sat
•
3:00 PM
—
5:00 PM
•
Napa
,
CA
November 7, 2009 • Palmdale Estates
Sat
•
3:00 PM
—
17:00
•
Fremont
,
CA
31 октября 2009 г.
• Nugget
SAT
•
5:00 вечера
—
9:00
•
9:00
. ,
NV
24 октября 2009 г. • Бар Мизва Клифф Хаус
SAT
•
13:00
—
3:00
•
San Francisco
,
•
San Francisco
,
.
17 октября 2009 г. • Свадьба
SAT
•
5:00 вечера
—
9:00
•
Livermore
,
CA
октябрь 3, 3 2009 г. • ITALALE FAST
3,CA
октябрь 3 2009 г.
SAT
•
8:00 вечера
—
22:00
•
Сан -Хосе
,
CA
Art of Manu
6.
0003
Искусство — удивительная вещь. Мы не знаем точно, что это такое и откуда оно взялось. Мы не всегда понимаем место в нашем сознании, которое вдохновляет нас на создание искусства, или образ мышления художника. Будучи художником, я знаю, что для меня искусство просто случается.
Конечно, я все планирую, но меня не волнует, почему я создаю что-то из ничего. Я просто делаю это.
И когда искусство становится по-настоящему трансцендентным, когда зрителю искусства кажется, будто он взят из своего настоящего времени и места и перенесен в совершенно новый мир, — тогда художник каким-то образом понимает, что он достиг своей цели.
И я не могу придумать лучшего примера трансцендентного и преходящего искусства, чем удивительное песочное искусство Ману.
Первый взгляд на геометрические фигуры, которые Ману выгребает из песка вдоль ирландского побережья, влияет на людей несколькими способами. Первым для меня было «Как красиво», но когда я понял, что крошечная точка, которую я видел рядом с геометрической фигурой, была самим художником, я понял, что изображение на песке может быть более 30 метров в ширину.
Я смотрел снова и снова, потому что изображение было так идеально расположено, как если бы оно было разложено с помощью линейки и циркуля.
Мне просто нужно было узнать больше, и я очень благодарен Ману за то, что он согласился поделиться своей историей.
Искусство всегда занимало место в моей жизни. Несмотря на то, что я не получил места в колледже искусств (вместо этого я изучал архитектуру), я продолжал создавать абстрактное искусство, в основном на холсте.
Переехав в Ирландию, я полюбил заниматься искусством на пляжах. Все началось с того, что я подобрал несколько коряг и нацарапал на песке личное послание моей половинке — послание, которое я придумал в 90, и теперь это татуировка, которую мы оба сделали вместо обручального кольца. Простой контраст на песке меня очаровал, и у меня сразу же появились планы на что-то большее. Мой первый правильный рисунок имел диаметр почти 40 метров, содержащий 6 кругов и случайный рисунок от руки. С этого дня я увлекся искусством на пляжах.
Но долгое время я не превышал этот размер, так как все больше и больше сосредотачивался на сакральной геометрии, а это означало, что в чертежи нужно было вкладывать больше усилий — и чем сложнее они становились, тем больше я был ограничен в размерах.
Моя цель симметрии и геометрического совершенства в большом масштабе часто приводит к вопросу о том, как этого можно достичь. Я рисую на столе на А3 и разрабатываю геометрический план построения пляжа. Там я всегда использую одни и те же основные инструменты: бамбуковые палочки, веревки и рулетка помогают мне найти точки построения и наметить рисунок.
Оттуда это от руки. Сам рисунок выполняется набором граблей. Приливный песок содержит много влаги под сухой и яркой поверхностью, и при сгребании песка появляется более влажный и, следовательно, более темный песок. Это создает контраст, и именно так я рисую.
Я никогда не проверяю процесс сверху со скалы или с помощью дрона, слишком мало времени для этого.
Когда я начинаю с отлива, у меня есть максимум 6 часов времени для рисования, пока прилив не заберет все.
При сгребании я как в туннеле. Иногда я даже больше не слышу моря, так как полностью погружаюсь в эту геометрическую дорожку, чтобы выполнить желаемый замысел. Фокус — это ключ. Но вы можете легко заблудиться на рисунке, который может охватывать площадь до 20 000 кв. футов. Ошибки могут случаться, но зритель редко их замечает. уже был унесен приливом.
Затенение достигается за счет увеличения или уменьшения количества сгребающих штрихов. Самые темные участки полностью сгребаются 2-3 раза, а более светлые затененные области едва сгребаются. Всегда сложно сделать одинаковую степень затенения в разных местах рисунка. Часто люди думают, что я использую яркий и темный цвет песка или даже отфотошопил изображения после этого. Нет, все эффекты делаются обычными садовыми граблями.
Вдохновение приходит из самых разных областей — сакральной геометрии, кельтских рисунков, трехмерных эффектов, иллюзий, кругов на полях и так далее.
Я редко копирую. Я беру идеи и реализую их по-своему. Большинство дизайнов пляжей хорошо спланированы заранее, но иногда я также выхожу на место, впитываю окружающую среду и придерживаюсь спонтанной темы.
Мое искусство больше увлечение, чем работа. Несмотря на то, что мне платят за взносы на фестивали или за комиссионную работу, такую как дни рождения, свадьбы, юбилеи, логотипы компаний и т. д. — я даже разработал обложку книги для автора в Штатах — главная причина, по которой я это делаю, — это опыт непостоянства, взятия и дарения природы, отпускания, искусства на данный момент.
И нет лучшего места, чем работать у моря, вдоль и поперек. Быть в окружении красивых пейзажей в сочетании со звуками моря, общаться с прохожими или наслаждаться тишиной и спокойствием отдаленного пляжа, который принадлежит вам на весь день.
Я никогда не оставляю рисунок на пляже до того, как прилив не достигнет рисунка и не начнет его стирать. Это особенный момент. Природа — в моем случае приливы и отливы — дает мне идеальный чистый холст, я использую его в отведенное мне время, а затем природа требует его обратно.
Это честная сделка, и ее нужно принять. Где еще у меня были бы такие большие области для рисования? Это часть этого. Я благодарен за то, что получил так много отзывов о моем творчестве. Это хорошее чувство, вызывающее улыбку на лицах людей, особенно в эти странные времена, в которых мы живем.
Каждый рисунок очень много значит для меня, поэтому сложно выделить любимый рисунок. Но некоторые из них связаны с небольшими личными вехами, и я хочу выделить глобальный художественный проект, в который меня пригласили в 2017 году, проект Sri Yantra Landart, координирующий наземных художников со всего мира для создания мандал Шри Янтры на пляжи 5 континентов.
Это действительно открыло мне двери. Теперь есть планы проводить большие семинары по мандале, и как только ограничения будут сняты, я, наконец, предложу опыт Airbnb. Они были созданы 2 года назад, чтобы группы могли пригласить меня провести день за рисованием песка в одной из самых красивых отдаленных бухт юго-восточного побережья Ирландии.