Катюша применение в великой отечественной войне – Величайшее оружие Второй мировой войны

Но почему страшное фронтовое оружие получило столь ласковое прозвище: «Катюша»? И почему именно Катюша?

По этому поводу существует несколько версий.

Первая принадлежит фронтовикам. Мол, перед самой войной была очень популярна песня Матусовского и Блантера о девушке Катюше и красивое русское имя как-то само собой пристало к новой реактивной установке.

Вторую версию выдвинули военные специалисты. Читая статью в «Правде», они строили догадки, что же за оружие применено под Оршей? Целый залп! Значит, пушка автоматическая и многоствольная. В сообщении указывалось, что в районе поражения все горело. Понятно: снаряды зажигательные — термические. Огненные хвосты?! Это же ракеты. А кто тогда считался их «отцом», специалисты преотлично знали: Андрей Костиков.

Полигонщики называли «БМ-13» по-своему: «Костиковские автоматические термические», сокращенно — «КАТ». И среди фронтовиков, приезжавших на полигоны, слово «кат» прижилось быстро. Это слово бойцы увозили на передовую, а уж там оставалось недалеко и до любимой всеми «Катюши».

Другой вариант версии, порожденной спецами, предполагает, что прозвище связано с индексом «К» на корпусе миномета — установки выпускались заводом имени Калинина…

Третья версия еще более экзотична и требует особого пояснения. На шасси автомобиля установки «БМ-13» имели направляющие, которые на техническом языке назывались скатами. Сверху и снизу каждого ската устанавливалось по снаряду. В отличие от ствольной артиллерии, где расчёт пушки делится на заряжающего и наводчика, в реактивной артиллерии расчет не имел официальных названий, но со временем разделение солдат, обслуживающих установку, по выполняемым функциям тоже определилось. 42-килограммовый снаряд для установки «М-13» обычно выгружали несколько человек, а затем двое, впрягшись в лямки, подтаскивали снаряды к самой установке, поднимали их на высоту скатов и третий человек обычно помогал им, подталкивая снаряд, чтобы он точно вошёл в направляющие. Двое солдат держали тяжеленный снаряд, и для них в этот момент сигнал «толкача-катилы-катюши» о том, что снаряд встал-закатился-накатился в направляющие скаты, означал благополучное окончание очень ответственной части работы по снаряжению установки для залпа. Разумеется, все солдаты таскали снаряды и каждый выполнял тяжёлую работу по их поднятию к скатам. Специально выделенного человека, ответственного за установку снаряда в скаты, не было. Но сама работа приводила к тому, что в последний момент кто-то должен был брать на себя роль «катюши» по заталкиванию снаряда на направляющие, принимая ответственность, о благополучном завершении операции на себя. Ясно, что были случаи падения снарядов на землю и тогда его приходилось поднимать с земли и начинать все заново, если «катюша» в чем-то ошибался.

И еще одно. Установки были настолько засекречены, что запрещалось даже подавать команды «пли», «огонь», «залп» и тому подобное. Вместо этого звучали команды: «пой» и «играй». Ну а для пехоты залпы реактивных установок были самой приятной музыкой, означавшей, что сегодня немцам достанется по первое число, а потерь среди своих почти не будет.

Вот так и пошло:

«Выходила на берег Катюша…

Выходила, песню заводила…»

ЗВЕЗДНОЕ ВРЕМЯ «КАТЮШ»

Батарея Флерова погибла, но оружие существовало и продолжало наносить урон наступающему врагу.

В первые дни войны началось изготовление новых установок на московском заводе «Компрессор». Главный конструктор завода Бармин и главный технолог Окромешко работали сутками, чтобы подготовить документацию для их серийного производства. Здесь же, на заводе, формировались экипажи первых ракетных подразделений. Мобилизованные подростки и женщины не выходили из заводских цехов по 12 — 16 часов в сутки.

Конструкторов тоже не надо было подгонять. В считанные дни они завершили разработку новой боевой машины для 82-мм снарядов — «БМ-8». Она начала выпускаться в двух вариантах: один — на шасси автомобиля «ЗИС-6» с 36 направляющими, другой — на шасси трактора «СТЗ» или танков «Т-40» и «Т-60» с 24 направляющими.

Очевидные успехи на фронте и в производстве позволили Ставке Верховного Главнокомандования уже в августе 1941 года принять решение о формировании восьми полков реактивной артиллерии, которым еще до участия их в боях присваивалось наименование «гвардейских минометных полков артиллерии Резерва ВГК». Этим подчеркивалось особое значение, которое придавалось новому виду вооружений и солдатам реактивной артиллерии.

Полк состоял из трех дивизионов, дивизион — из трех батарей, по четыре «БМ-8» или «БМ-13» в каждой.

К осени 1941 года больше половины реактивной артиллерии — 33 дивизиона — находились в войсках Западного фронта, приняв участие в исторической Битве за Москву.

Так, 13 ноября 1941 года дивизион «катюш» под командованием Героя Советского Союза капитана Кирсанова нанес огневой удар по вражеским войскам у деревни Скирманово. Результат удара — 17 уничтоженных танков, 20 минометов, несколько орудий и несколько сотен гитлеровцев.

Выпуск «БМ-8» и «БМ-13» непрерывно возрастал, а конструкторы тем временем разрабатывали новый 300-мм реактивный снаряд «М-30» весом в 72 кг и с дальностью стрельбы 2,8 км. Эти снаряды пускались со станков рамного типа, на каждый из которых укладывалось по 4 снаряда. Боевой опыт показал, что «М-30» — мощное оружие наступления, способное разрушать дзоты, окопы с козырьками, каменные постройки и другие укрепления.

Была даже идея создать на основе «катюш» мобильный зенитно-ракетный комплекс для уничтожения авиации противника, однако опытную установку так и не довели до серийного образца.

К началу 1945 года на полях сражений действовали 38 отдельных дивизионов, 114 полков, 11 бригад и 7 дивизий, вооруженных реактивной артиллерией.

Были и проблемы. Массовое производство пусковых установок наладили очень быстро, однако широкое применение «катюш» сдерживалось недостаточным количеством боеприпасов, обусловленное отсутствием развитой промышленной базы по изготовлению высококачественных порохов для двигателей снарядов. Обычный порох в данном случае не мог быть использован — требовались особые сорта с нужной поверхностью и конфигурацией, временем, характером и температурой горения.

Отставание в производстве боеприпасов сильно беспокоило руководство Наркомата Обороны и Генерального штаба.

На вопрос начальника Генштаба Красной Армии Маршала Советского Союзе Шапошникова командующему войсками Резервного фронта генералу армии Жукову о том, как действуют на его фронте реактивные части, Жуков ответил, что работают они хорошо, но зачастую им нечем стрелять. Фронту требуется сейчас не менее 20 залпов, а можно сделать всего 8.

«Если бы их было побольше, — утверждал Жуков, — я ручаюсь, что можно было бы одними PC расстрелять противника!..»

Положение с производством реактивных снарядов явилось предметом специального заседания Государственного Комитета Обороны. Но дефицит удалось ликвидировать лишь к началу 1942 года, когда переброшенные с Запада на Восток заводы стали набирать требуемые темпы производства.

Любопытно, что особый порох для советских реактивных снарядов изготавливали по специальному заказу Сталина и наши американские союзники. Об этом секретном эпизоде военной истории недавно рассказал Юрий Величко — бывший главный инженер института «Союзхимпромпроект», которому по роду своей деятельности довелось заниматься производством зарядов для «катюш»:

«Массовое производство специального баллиститного пороха для «катюш» создавалось на заводе имени Петровского на Украине. С его потерей «катюши» практически остались без «фирменных» зарядов… Сталин дал команду немедленно организовать производство ракетных зарядов на любых предприятиях, любыми способами. Выбрали один из московских НИИ и Казанский пороховой завод — здесь было создано особое техническое бюро — ОТК 40. Специалисты работали день и ночь, провели массу испытаний, однако получить нужный продукт на оборудовании, предназначенном для пироксилиновых порохов, не удавалось.

В общем, получился суррогат. Дальнобойность, конечно, снизилась, участились случаи разрывов камер ракетных двигателей. Вот этой адской смесью и начинялись снаряды для «катюш»…

А в это время в Перми срочно создавалось на базе эвакуированного с Украины завода имени Петровского производство баллиститных порохов, но было ясно, что, несмотря на все усилия, наладить в ближайшее время выпуск в нужных объемах не удастся. И тогда Сталин решил обратиться за помощью к американцам. Правда, своей базы для получения таких порохов у них не было — пришлось передать им нашу документацию, чертежи оборудования, рецептуру. А надо сказать, что порох для «катюш», который еще в предвоенные годы разработал в Ленинграде наш замечательный химик Александр Бакаев, был уникален по своим характеристикам.

Миссия была поручена крупному специалисту в этой области — генерал-майору С.Франкфурту. Вот что он рассказал мне уже после войны: «Сначала обговаривался срок в два года. Но в ходе переговоров я спросил у представителей американской стороны: «Нельзя ли за полтора?» — те посовещались, сделали расчеты. «Можно, но это будет стоить дороже». Памятуя наказ Сталина — любой ценой, говорю: «А за год?» — «Нет проблем, только цена будет совсем другой». На том и поставили точку…

Все было исполнено, как договаривались. Но, когда завод в Перми заработал на полную катушку, поставки заметно сократились. Этот заказ осуществлялся в обстановке настолько строгой секретности, что даже спустя многие годы после войны мне пришлось разъяснять соответствующим органам, каким образом стала возможной утечка пороховых технологий «за бугор»…»

В заключение остается только добавить, что победы «катюш» очень многих заставили полюбить ракетную технику и посвятить ей всю оставшуюся жизнь.

Сразу после войны командование гвардейских минометных частей проявило инициативу и взяло под свою опеку самое начало работ по большим ракетам. Основные командные кадры, руководившие первыми ракетными воинскими частями и испытательными полигонами, тоже пришли из этих частей. С согласия командующего реактивной артиллерией генерал-лейтенанта Григория Дегтярева члены военного совета генерал-майор Андрей Соколов и генерал-майор Лев Гайдуков объединили на территории оккупированной Германии разрозненные группы советских специалистов по ракетной технике, что позволило в короткие сроки изучить опыт создвния и эксплуатации немецких баллистических ракет «Фау-2».

Большой заслугой Льва Гайдукова следует считать его смелые действия по извлечению из «шарашки» бывших заключенных, а ныне известных всему миру академиков Сергея Королева и Валентина Глушко.

В последующем генералы Семенов, Соколов, Мрыкин, Кузнецов, Смирницкий, Керимов (все — бывшие офицеры гвардейских минометных частей) заняли ключевые посты в Главном управлении ракетного вооружения.

Полковник Андрей Карась на фронте командовал полком «катюш», а после войны служил в Капустином Яре и на Байконуре, и еще позже, уже в звании генерала, возглавил Центральное управление космических средств Министерства обороны.

И так далее. И тому подобное.

«Малая» ракетная техника становилась «большой». И перед ней открывался новый и совершенно фантастический путь — к звездам…

epizodsspace.narod.ru

Ветеран Великой Отечественной войны рассказал, как воевал в реактивной артиллерии

Марк Павлович хорошо помнит день начала войны. 22 июня 1941 года они со своей одноклассницей Людой Щеткиной купили билеты в Большой театр на «Севильского цирюльника». Возвращались домой на трамвае, когда вдруг водитель затормозил, открыл двери. Из окруженного толпой репродуктора доносилось: «Сегодня, в 4 часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну… Подвергли бомбежке… Житомир, Киев, Севастополь, Каунас…»

— Помчался домой. Узнал, что за моим отцом, подполковником, старшим преподавателем в Первом московском артиллерийском училище имени Красина, пришла машина. Он уехал в часть, — вспоминает Марк Павлович. — Я собрал необходимые вещи и отправился следом. Через три дня, сдав экзамены, стал курсантом.

1 октября курсантский дивизион отправили на оборону Москвы, а через месяц неожиданно вернули с фронта в училище.

— Началась усиленная строевая подготовка, по девять часов в день. Никто не говорил, к чему нас готовят, но мы догадывались, что будет военный парад.

6 ноября курсантам выдали новенькое обмундирование: шинели, шапки, каски, перчатки, ремни. На следующий день, 7 ноября, подняли в четыре утра. На плацу начальник училища объявил, что им выпала честь участвовать в военном параде, более того, четыремстам курсантам и командирам доверили первыми пройти по Красной площади.

— По нам должны были равняться все остальные. Площадь мы должны были пройти до конца, даже если начнется бомбежка. Построились спиной к Историческому музею, в подсумках — патроны, с собой — саперная лопатка, две гранаты, противогаз, карабин. В восемь утра из Спасских ворот Кремля на коне выехал замнаркома обороны Буденный, стал объезжать войска, приветствуя бойцов и командиров. Он принимал парад, а командовал парадом командующий Московским военным округом генерал-лейтенант Артемьев.

Курсант Иванихин запомнил выступление Сталина, который сказал, что война продлится от силы полгода-год. Потом грянул оркестр, их парадная «коробочка» двинулась по брусчатке. Марк маршировал правофланговым в третьей шеренге, ближе всех к Мавзолею, и хорошо рассмотрел Верховного Главнокомандующего. Сталин стоял в наглухо застегнутой, до самого воротника, шинели и шапке-ушанке, подвязанной под подбородком.

— Никакой на нем не было фуражки и расстегнутой шинели, как потом показывали в кинохронике, — говорит ветеран.

После парада, в училище, замерзшим курсантам выдали в кружках по 100 граммов водки, а в крышки от котелков положили каждому по селедке, добавив немного картошки. Через несколько дней их отправили доучиваться на Урал, в город Миасс. В артиллерийском училище был сформирован курсантский дивизион реактивных систем залпового огня М-13, которые потом получили название «катюша».

В марте 1942 года курсантам были присвоены офицерские звания. 19-летние младшие лейтенанты отправились на фронт, где им предстояло командовать новейшими установками реактивной артиллерии.

— Я был назначен в 79-й Гвардейский минометный полк. Это был полк реактивных систем залпового огня М-8, 82-миллиметровых «катюш» с дальностью выстрела 4200 метров. Направляющие, пусковое оборудование, там монтировались на легкие танки Т-60, для чего на московском заводе «Компрессор» убирали с танков башни. Потом уже артиллерийскую часть стали монтировать преимущественно на ввозимые по ленд-лизу английские и американские полноприводные шасси: Studebaker US6, GMC, Ford, а также на трактора КВ (Клим Ворошилов).

— «Катюши» были засекречены?

— Установки залпового огня М-13 появились в 1941 году. И уже под Оршей, 14 июня, командир батареи, капитан Иван Флеров, дал по скоплению на железнодорожном узле немецких составов с тяжелой военной техникой первый залп. Били сразу семь «катюш», по 16 ракетных снарядов, итого 112 снарядов калибра 132 мм. За 7–8 секунд станция была полностью уничтожена.

Снаряд М-13 весил порядка 67 килограммов. Когда ракетная часть разрывалась, было много осколков. Немцы сначала считали, что на «катюшах» применялся напалм (загущенный бензин, горючий продукт, применяемый в качестве зажигательных и огнеметных смесей. — Авт.). На самом деле разлетавшиеся снаряды были настолько раскалены, что поджигали все вокруг.

Большим секретом были не установки с направляющими, а сами снаряды, а точнее — порох! Это были самые настоящие ракеты, где в качестве взрывателей использовались два мешочка черного пороха. Надо было, чтобы он давал большое количество газов, но напор их шел постепенно, иначе могло разорвать ракетную часть. В этом-то и был весь фокус!

В целях сохранения секретности установку М-13 в войсках называли «гвардейским минометом».

Батарея, которой командовал Марк Иванихин, состояла из 4 боевых машин — «катюш», 4 автомобилей для подвоза боеприпасов, а также машины для связи и разведки.

— Когда я принял батарею, мне было 19 лет, а многим из моих 60 подчиненных — по 35–50. Один из них даже хотел женить меня на своей дочке. За всех этих людей надо было отвечать. Не дай бог, кто-то из них струсит и побежит. Это означает, что боевая задача не будет выполнена, «катюши» не дадут вовремя залп, за что командир попадет в штрафбат.

Удивительно, но в те военные годы я не чувствовал, что намного моложе своих солдат. Они слушались меня, как Господа Бога, потому что от командира очень многое зависело: какое он примет решение, куда решит поехать, как хорошо знает подготовку данных и карту. Всему этому меня учили в училище. На мне лежала огромная ответственность. «Катюши» были совсекретным оружием, которые нельзя было ни при каких обстоятельствах оставлять. За ними охотились и немецкие разведчики, и танки, и авиация, потому что мы доставляли им очень большие неприятности. За несколько секунд территорию в районе цели тяжелые реактивные снаряды буквально перепахивали. По своей боевой мощи «катюша» не имела себе равных. Наши позиции тут же накрывались огнем. Поэтому мы действовали буквально с колес — выезжали, давали несколько залпов и немедленно срывались с места.

— Существет несколько версий, почему реактивные установки стали именоваться «катюшами». Кто-то усмотрел на корпусе миномета индекс «К» — установки выпускались заводом имени Коминтерна. По этой причине, мол, и возникло прозище «катюша». Называли же фронтовики гаубицу М-30 «матушкой», а пушку-гаубицу МЛ-20 — «емелькой».

— Я считаю, что своему ласковому названию реактивная минометная установка обязана ставшей популярной в начале войны песни Блантера на слова Исаковского «Катюша». Ассоциации понятны. Батарея капитана Флёрова стреляла по врагу с высокой крутой горы. Во время выстрелов установка издавала своеобразный звук — «и-и-и-и-и», как будто пела. А результат «песенки» был ошеломляющий. Из-за секретности команды «огонь», «залп» или «пли» порой заменяли на «играй» и «пой»: для запуска надо было очень быстро крутить ручку электрогенератора.

— Немцы, в свою очередь, прозвали «катюши» «сталинскими органами»?

— Вероятно, из-за внешнего сходства реактивной установки с системой труб этого музыкального инструмента, а больше, я все-таки думаю, из-за мощного ошеломляющего рева, который поднимали ракеты во время полета. Этот скрежет и вой буквально сводил с ума немецких солдат.

фото: Светлана Самоделова

«25 килограммов тола для подрыва установки»

Установки реактивной артиллерии усиленно охранялись.

— Сначала дивизиону «катюш» придавали несколько артиллерийских пушек. А с 1942 года мы охраняли установки сами, у нас были для этого пулеметы. Никого к «катюшам» не подпускали. Даже во время боевых действий, даже своих. Но главное было умение командира сохранить материальную часть при авиаударах противника.

Ветеран вспоминает бои на Курской дуге.

— Лесов не было, стояли на открытой местности, спрятаться можно было только в ровике, который сам отрыл. Моя батарея оборудовала штук пять-семь огневых позиций, для каждой «катюши» соорудили свою аппарель (пологий спуск в крутостях окопов и укрытий для въезда (выезда) военной техники. — Авт.).

— Какой же величины нужно было вырыть углубление, чтобы спрятать «катюшу»?

— Семеро бойцов лопатами и кирками вытаскивали до 80 кубометров земли. Чтобы немцу не видны были направляющие, сооружали капониры, куда полностью вставала установка М-13. Хорошо, что зарылись как следует, потому, что 5 июля поперли немцы. В шесть утра пошла армада «Хейнкелей-111». Бомбардировщики появлялись группами по 80 самолетов, делали карусель, становились в круг и давай бомбить — утюжить передний край. Шел 43-й год, у нас еще не было в достаточном количестве самолетов. Немецкая авиация что хотела, то и творила. Полосу, как просеку, вдоль переднего края бомбами вырубали. Только улетали, отбомбившись, самолеты, как шел обстрел из танков. Мы в ответ давали несколько залпов. А один залп батареи — это 64 снаряда. Загорался один танк, второй, третий… Одна атака следовала за другой. И таких атак в день было по 5–7. Летели осколки, шла взрывная волна. И в этой кровавой каше надо было управлять людьми. Все ведь смотрели, как там командир? Каждому было страшно, жизнь-то ведь одна…

— «Катюши» передвигались ночами, чтобы их не видели?

— Тогда темнело ближе к двенадцати ночи, а в три уже светало. Чтобы сменить боевые порядки и пополнить боеприпасы, у нас оставалось примерно три часа. 12 июля произошло историческое танковое сражение у Прохоровки, сбившее наступательный пыл немцев. После переломного момента мы уже передвигались тогда, когда это было необходимо, но так, чтобы не попасть под огонь немецкой авиации.

— В случае обнаружения противником был приказ подоравать установку?

— Обязательно. На каждой «катюше» стоял ящик с толом в 25 килограммов. В верхнем кирпичике тола была просверлена дырка, у командира орудия в кармане лежал 20-сантиметровый бикфордов шнур со взрывателем и спички. Эти спички он не имел права брать ни для того, чтобы закурить, ни по другим надобностям. Они были предназначены только для подрыва, чтобы боевая машина ни при каких обстоятельствах не попала к врагу. Под Станиславом, который потом стал Ивано-Франковском, 31 марта после налета немцев у двух моих машин отбило передние колеса и разбило моторы. Осталась одна установка. К поврежденным машинам я вместо колес привязал ошкуренные сосны. Прицепил их паровозиком к уцелевшей «катюше» и тащил их так примерно километров пять. А в спину били немцы, через головы летели снаряды. В итоге вышедшие из строя установки я принял решение взорвать. Согнал их вниз с дороги, собрал все что можно на оставшуюся машину. Мы залегли в траншеи, командиры орудий зажгли запалы, отбежали. Прозвучал один взрыв, второй… Машины разлетелись на куски. Я приказываю: «Всем встать и подойти посмотреть». А тем временем вовсю идет стрельба, поверх наших голов танки бьют. Командир взвода говорит: «Товарищ старший лейтенант, ехать надо». Я ни в какую. Приказал командиру отделения разведки, Ивану Холостову, у кого был хороший почерк, составить бумагу, где указывалось, где и когда были взорваны машины, а далее написать пофамильно весь состав батареи. Каждый из них поставил свою подпись в знак подтверждения, что видел собственными глазами, как были взорваны установки. Только тогда мы сели на уцелевшую машину и стали прорываться в Снятин, к своим. Если бы я струсил и бросил эти машины, самым легким наказанием был бы штрафной батальон, а вероятнее всего — расстрел.

— Кто-то из командиров батарей был наказан?

— В нашем 79-м Гвардейском минометном полку был командир батареи Дроков. Он был из деревенских парней, стоял в обороне со своими «катюшами», а немцы наступали. Дроков увел свою батарею, а получилось так, что немцы до этого места не дошли. И Дрокова за трусость отправили в штрафной батальон.

Надо заметить, что я сам два раза огнем своей батареи поддерживал штрафные батальоны. Причем один из командиров штрафников оказался выпускником нашей школы, который учился на два года старше меня. Он был уже майором, сам он никаким образом не провинился, его назначили на эту должность. Вводился штрафной батальон метрах в 600 от немцев. А накануне мы сидели вместе с майором на наблюдательном пункте, вспоминали школу, учителей, выпили за здравие с ним спиртика немножко. Потом наши пути разошлись.

А вообще неожиданных встреч было очень много в военные годы. Например, под Станиславом мы встретились с одноклассницей Ольгой Пустовойт. Смотрю, идет с санитарной повязкой на рукаве, кричу: «Оля!», она в ответ: «Марк!» Несколько минут поговорили и разъехались. Потом на Украине встретился со своим закадычным другом Валерой, который воевал в артиллеристском полку. Радости было…

— Самопроизвольные подрывы снарядов случались на «катюшах»?

— Летом 1944 года появились снаряды, начиненные американским порохом «нот», и они начали взрываться на направяющих. Взрывался один, за ним следом и все 16, от машины и людей ничего не оставалось. Командир орудия ранее стрелял из кабины. А тут это делать запретили. Надо было использовать выносные подрывные машинки на шнурах, подключать к электрозажиганию. Но долго это не продлилось. Потом собрали все эти «нотовские» снаряды и убрали. Потому что много машин из-за них было подорвано.

«Меня спас и сохранил Сергий Радонежский»

После Сталинградской битвы и боев на Курской дуге Марк Иванихин со своим полком форсировал Днепр, освобождал правобережную Украину. На Сандомирском плацдарме, на Висле, в 44-м, получил ранение в бедро.

— Два дня провел в госпитале. Потом меня забрали, надо было командовать батареей.

Потом он освобождал Польшу. В концлагере Майданек выводил за ворота изможденных людей. Сжимал кулаки при виде детей с порезанными руками, у которых каратели постоянно брали кровь.

В апреле 45-го его полк атаковал Зееловские высоты, где в 90 километрах от Берлина скопилось большое количество частей немецкой армии. Это был практически последний серьезный рубеж немцев перед столицей.

— Помня, как бомбили нас под Сталинградом и на Курской дуге немецкие самолеты, когда однажды мы потеряли 3 установки из 4, солдаты говорили мне: «Дойдем до Германии, первый же дом, где живет летчик, сожжем и всех расстреляем». И вот вошли мы в один из немецких городков, солдаты спрашивают у немок: «Где здесь дом летчика?» Они показывают — вот. Солдаты туда зашли, а там женщина с четырьмя детьми мал мала меньше. Никто, конечно, стрелять не стал. Постояли на пороге, выдохнули злость и вышли.

Кому было мстить? С голодающими немецкими стариками и детьми еще и делились солдатской пайкой.

Потом батарея Иванихина стреляла по Силезскому вокзалу в Берлине и имперской канцелярии, а 25 апреля — и по Рейхстагу. «Катюшу» тогда выгоняли на прямую наводку. А чтобы понизить направляющие, которые стояли высоко, использовали две железнодорожные шпалы, которые возили с собой. Бросали их на землю, «Студебеккер» наезжал на них задними колесами, и направляющие становились горизонтально.

На Берлин обрушилось при штурме около двух миллионов орудийных выстрелов — почти 36 тысяч тонн смертоносного металла. Все кругом полыхало, трескались камни зданий, закипала вода в прудах.

— Когда штурмовали Берлин, каждая часть согласно приказу должна была заготовить красное знамя, чтобы водрузить его на Рейхстаг. У вас тоже был припасен флаг?

— Это правда. Те, кто входил в Берлин, каждый дивизион, каждый полк, каждый батальон заготовил такое знамя. Мы взяли древко от немецкого флага, отбили и порвали фашистский стяг. Где было взять красную материю? В немецких домах были перины, сшитые из алой ткани. Разорвали одну из них, пух высыпали, выстирали кумачовую ткань, выгладили, приделали к древку и белым зубным порошком написали: 79-й Гвардейский минометный полк. Но водрузить это знамя на Рейхстаге нам не пришлось. 30 апреля, когда мы подошли к Рейхстагу, красное знамя на крыше уже развевалось. Тогда на правой колоне я выцарапал осколком снаряда: «Я к вам пришел в Берлин из Москвы, чтобы вы к нам в Москву с войной не приходили. Марк Иванихин, гвардии капитан».

Герою-победителю было только 22 года, 23 — еще не исполнилось. Их часть к тому времени именовалась 79-й Гвардейский минометный Черновицко-Берлинский Краснознаменный орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк.

В Берлине оставалось 2,5 миллиона жителей. Гитлер запретил им покидать город, решив, если Третий рейх погибнет, его участь должны разделить все немцы.

К Марку Иванихину солдаты привели тогда мальчишку в немецкой военной форме.

— Спросил, как зовут, сказал: «Петер». Войне конец. Что с ним было делать? Все понимали, что пацанов заставили воевать. Штаб обороны Берлина приказал населению каждый дом превратить в крепость, жителей выгнали рыть траншеи, в окна домов посадили «фаустников». Я распорядился: «Пусть идет на кухню и помогает чистить картошку». Мальчишка пробыл в нашем расположении несколько дней. Потом мы его переодели в гражданскую одежду и отпустили. Я ему еще записку написал по-русски, что он у нас работал поваренком.

Победу со своей батареей Марк Иванихин отпраздновал 1 мая.

— Мы стояли в большом доме состоятельного немца, где в шкафах-витринах были выставлены хрустальные вазы, серебряная посуда, фарфоровые сервизы. Хозяйке я сказал: «Мы хотим здесь отпраздновать нашу победу». У нас была заготовлена туша коровы и несколько поросят. За дело взялся старшина батареи, который до войны был в сибирском городе директором ресторана. В погребе было полно вина. Перед тем как сесть за стол, мы выстирали одежду, помылись. Ребята принесли аккордеон, их по городу было очень много брошенных.

Были у нас солдаты из глухих, отдаленных сел, кто, прежде чем попасть на войну, даже паровоза не видел. А тут они ели из серебряной посуды, пили шампанское из хрустальных бокалов.

В самый разгар веселья пришел посыльный от командира полка. Капитану Иванихину надо было явиться на офицерскую вечеринку.

— Я не пошел, сказал: «Я со своими бойцами прошел от Сталинграда до Берлина. Хочу с ними разделить радость Победы».

А за столом было о чем вспомнить. 22-летний отец-командир не раз спасал своих солдат от неминуемого расстрела. Однажды на Курской дуге сержант Донченко чистил ручной пулемет и случайно прострелил себе плечо. Особист (представитель особого отдела — подразделения военной контрразведки ГПУ — ОГПУ — НКВД — Комитета государственной безопасности СССР. — Авт.) Пеканин потребовал: «Марк, пиши рапорт. Донченко надо расстрелять перед строем за самострел». А боец прошел с Иванихиным от Сталинграда до Курской дуги. Марк Павлович отказался писать рапорт, потому что знал, то, что произошло, было случайностью. И Донченко дошел до Берлина.

Потом Иванихин спас и командира отделения связи Месхина, который спрыгнул с машины, автомат у него был на плече, стволом вниз, слетел с предохранителя, и пули попали бойцу в ногу. От угроз особиста тогда тоже чудом удалось отбиться. Все знали, что у наших ППШ неважные предохранители. И Месхин тоже дошел до Берлина.

За героизм и проявленное мужество Марк Иванихин был награжден орденом Александра Невского, орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Отечественной войны 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

— Если бы не перечил особистам, мог бы получить не 4 ордена, а как минимум 8, — говорит Марк Павлович.

Ветеран вспоминает, как не раз оказывался на волосок от смерти. Когда стояли у истоков Волги, в семи метрах от него упал снаряд, у которого… не сработал взрыватель, это был один случай на миллион.

Под Сталинградом, выбирая огневую позицию для дивизиона, он на обратном пути впотьмах проехал по минному полю. Волосы встали дыбом, когда при выезде на шоссе он увидел на громадном фанерном щите надпись: «Мины».

— Я думаю, что меня спас и сохранил Сергий Радонежский. Я бы не выжил в таких переплетах. Перед войной, в январе 1941 года, классная руководительница повезла нас в Загорск, в Троице-Сергиеву лавру. Она тогда была закрыта для посетителей, пускали только с экскурсоводами. Нас покормили монашеским обедом, потом мы зашли в дом, где на чердаке со стеклянной крышей стояла открытая рака с нетленными мощами Сергия Радонежского. Монах рассказал нам об основателе Троицкого монастыря. Потом говорит: «Можете положить руки на край раки». Я был единственным из класса, кто подержался за эту раку. И из четырнадцати моих одноклассников я один выжил на войне.

Теперь я каждый год прихожу к преподобному Сергию в Троице-Сергиеву лавру. Прикладываю руки к раке с мощами.

После войны Марк Павлович женился на той самой девушке Люде Щеткиной, с которой в первый день войны покупал билеты в Большой театр. Вместе они уже почти 70 лет! С 1947 по 1950 год он командовал 286-м отдельным минометным дивизионом, а затем до 1957 года — дивизионом в составе 16-й минометной бригады. Потом преподавал в Рязанском воздушно-десантном училище, Тульском высшем инженерно-артиллерийском училище и Московском высшем техническом училище имени Баумана. И уже много лет он возглавляет совет ветеранов Восточного административного округа.

Каждый год они встречались с однополчанамми, которых до недавнего времени оставалось 10 человек. Шли в Музей Вооруженных сил, строились на площади, выносили знамя полка, вспоминали, как «пели» — били по врагу их «катюши». Теперь в живых остался один Марк Павлович. Последним он похоронил друга, Ивана Кузнецова. 25 граммов за помин тех, кто не дожил до 70-летия Победы, он выпьет 9 Мая с ветеранами Первой гардейской танковой армии, в которую входил их 79-й Гвардейский минометный полк.

www.mk.ru

«Катюша»: легендарное оружие Великой Отечественной

Загадка первого залпа

Официально первый залп 1-ая экспериментальная батарея «Катюш» ( 5 из 7 установок) под командованием капитана Флерова дала в 15 ч. 15 мин. 14 июля 1941 года по железнодорожному узлу в Орше. Нередко приводится следующее описание произошедшего: «Над лощиной, поросшей кустарником, где затаилась батарея, взметнулось облако дыма и пыли. Раздался грохочущий скрежет. Выбрасывая языки яркого пламени, с направляющих пусковых установок стремительно соскользнуло более сотни сигарообразных снарядов.Какое то мгновение в небе были видны черные стрелы, с нарастающей скоростью набирающие высоту. Из их днищ с ревом вырывались упругие струи пепельно-белых газов. А потом все дружно исчезло.» (…)

«А через несколько секунд в самой гуще вражеских войск один за другим, дробно сотрясая землю, загремели взрывы. Там, где только что стояли вагоны с боеприпасами и цистерны с горючим, взметнулись огромные гейзеры огня и дыма.»

Но если открыть любую справочную литературу, то можно увидеть, что город Орша был оставлен советскими войсками днем позже. И по кому был дан залп? Представить, что противник смог за считанные часы перешить колею железной дороги и загнать на станцию эшелоны проблематично.

Еще маловероятнее, что первыми в захваченный город у немцев входят поезда с боеприпасами, для доставки которых используются пусть даже трофейные советские паровозы и вагоны.

В наши дни получила распространение гипотеза о том, что капитан Флеров получил приказ уничтожить на станции советские эшелоны с имуществом, которое нельзя было оставлять врагу. Может и так, но прямых подтверждений этой версии пока нет. Другое предположение автору статьи доводилось слышать от одного из офицеров армии Белоруссии о том, что было произведено несколько залпов, и если 14 июля целью стали подходившие к Орше немецкие войска, то удар по самой станции был днем позже.

Но это пока гипотезы, которые заставляют думать, сопоставлять факты, но установленными и подтвержденными документами пока не являются. На данный момент периодически даже возникает ненаучный диспут, где же первый раз вступила в бой батарея Флерова – под Оршей или под Рудней? Расстояние между этими городами весьма приличное – напрямик более 50 км, а по дорогам гораздо дальше.

Читаем в той же не претендующей на научность «Википедии» — «14 июля 1941 года (город Рудня) стал местом первого боевого применения «Катюш», когда батарея реактивных минометов И. А. Флерова прямой наводкой накрыла скопление немцев на Базарной площади города. В честь этого события в городе стоит монумент — «Катюша» на пьедестале.».

Во-первых, прямая наводка для «Катюш» практически невозможна, а во-вторых оружие, действующее по площадям, накроет не только базарную площадь с немцами и видимо жителями города, но и несколько кварталов вокруг. Что там произошло — еще один вопрос. Одно можно констатировать достаточно точно – с самого начала новое оружие проявило себя с лучшей стороны и оправдало возлагавшиеся на него надежды. В записке начальника артиллерии РККА Н. Воронова на имя Маленкова 4 августа 1941 года отмечалось:

«Средства сильные. Следует увеличить производство. Формировать непрерывно части, полки и дивизионы. Применять лучше массировано и соблюдать максимальную внезапность».

russian7.ru

Катюша против немецкого Ванюши / Назад в СССР / Back in USSR

Это не соответствует действительности, поскольку Германия имела такие системы на вооружении с 1940 года. Аналогичные советские системы появились на вооружении (в первых единичных экземплярах) в июле 1941 года.

В 1941 году немцы использовали пусковые установки ракет калибра 280 мм (фугасные) или 320 мм (зажигательные), и шестиствольные «небельверферы» калибра 158,5 мм (осколочно-фугасные ракеты).

Первые массовые применения на Восточном фронте – ранним утром 22 июня 1941 года (в том числе по Брестской крепости). На тот момент вермахт располагал на Восточном фронте 10-ю полками реактивной артиллерии.

В СССР первая батарея реактивной артиллерии была сформирована 1 июля 1941 года – 7 пусковых установок БМ-13 (по 16 ракет калибра 132 мм). Эта батарея (с боезапасом 600 ракет, на 5 залпов: 1 залп = 112 ракет) была отправлена на Западный фронт, в распоряжение 20-й армии. 16 июля 20-я армия была окружена немцами (39-м и 47-м моторизованными корпусами) в узком мешке от Орши до Смоленска (100х40 км), при этом города Орша и Смоленск в этот день были взяты немцами).

О конкретном месте и времени первого боевого применения советской реактивной артиллерии написал в 1959 году маршал Еременко, в «Военно-историческом журнале» (№ 1, стр. 51):
«Новое оружие мы испытали под Рудней. 15 июля во второй половине дня непривычный рев реактивных мин потряс воздух. Как краснохвостые кометы, метнулись мины вверх. Частые и мощные разрывы поразили слух и зрение тяжким грохотом и ослепительным блеском.»

Следует отметить – это описание сделано как будто бы очевидцем, однако лично Еременко не мог это наблюдать, поскольку 20-я армия была уже почти в окружении, а генерал-лейтенант Еременко – находился в штабе Западного фронта.

Эта красочная картина была зафиксирована в 1961 году в шеститомной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945» (том 2, стр. 66), и таким образом эти дата и место первого применения советской реактивной артиллерии стали официальными. Однако затем стали возникать новые версии.

В 1966 году в том же «Военно-историческом журнале» была опубликована статья полковников Прохоркова и Трусова, в которой было написано (тоже красочно, как будто бы очевидцами):
«Во второй половине дня 15 июля 1941 года на одном из участков обороны 20-й армии в лесу восточнее Орши, словно ураган, взметнулись к небу огненные языки пламени, сопровождаемые непривычным гулом, совсем непохожим на выстрелы артиллерийских орудий.

Над деревьями поднялись облака черного дыма, а в небе с шипением пронеслись в сторону немецких позиций едва заметные стрелы. Вскоре весь район оршанского вокзала, захваченный гитлеровцами, покрылся султанами почти одновременно взорвавшихся нескольких десятков снарядов.

Фашисты были буквально ошеломлены этим огненным смерчем из непонятного для них оружия и в панике стали спасаться бегством. Противнику потребовалось значительное время, чтобы собрать свои деморализованные подразделения.

Другой огневой удар из нового оружия в этот же день был произведен по переправе через реку Оршицу. Результат был такой же. Враг и здесь был потрясен невиданной силой все уничтожающего огня, и его наступление задержалось».

После этой публикации все советские историки и журналисты дружно стали утверждать, что первое применение советской реактивной артиллерии было именно 14 июля (а не 15 июля) и конкретно по вокзалу Орши, занятому немцами. Тот факт, зафиксированный официально в советской истории, что немцы на самом деле заняли Оршу только 16 июля – просто игнорировался. Удар батареи БМ-13 в районе Рудни если и упоминался, то только в качестве третьего по счёту.

Следует отметить, что публикации Еременко и двух полковников не ссылались на какие-либо документы (как и их последователи). А между тем документ о первом применении советской реактивной артиллерии есть.

Это – суточный доклад Главного командования Западного направления (маршалов Тимошенко и Шапошникова) Ставке Верховного Главнокомандования (Сталину) от 24 июля 1941 года (по прямому проводу «Бодо», в 17:00):

«20 армия т. Курочкина, сдерживая атаки до 7 дивизий противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5 пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку.

Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5 пехотной дивизии оказала батарея «РС», которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудня противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день. В батарее осталось 3 залпа. Просим присылке еще двух-трех батарей с зарядами.» (ЦАМО, ф. 246, оп. 12928 сс, д. 2, лл. 38-41)

Из чёткого упоминания о трёх залпах, сделанных 24 июля по Рудне, и об оставшихся ракетах для трёх залпов – бесспорно следует, что это было первое применение советской реактивной артиллерии.

Русская «Катюша» одолела немецкого «Дурилку — Ванюшу»
Немцы первыми применили реактивные системы залпового огня во Второй мировой войне. 22 июня 1941 года против Брестской крепости было использовано 9 батарей 4-го полка минометов специального назначения. Это были шестиствольные 150-миллиметровые минометы «Небельверфер» (в честь создателя Рудольфа Небеля), много раз описанные в мемуарах советских ветеранов.

Как их у нас только не называли: «Ванюша», «дурилка», «скрипун», «ишак»… Последние два прозвища были даны из-за характерного резкого звука стартующих мин. Еще одна фирменная черта «Небельверфера» — густой дымный шлейф, демаскирующий позиции немецких ракетчиков. Кроме того, немецкий миномет не был самоходным — его буксировали за грузовиком, а в начале войны – и за конной упряжкой.

В отличие от оперенных ракетных снарядов катюши, немецкие ракеты «крылышек» не имели — в полете они стабилизировались за счет вращения, как пуля или артснаряд. Любопытный факт: когда немецкая промышленность в 1943 году получила от войск СС заказ скопировать снаряд катюши, по советским образцам было сделано все, кроме одного — стабилизаторы были поставлены под углом к продольной оси ракеты, что опять-таки придавало ей вращение в полете.

Почему первую отечественную РСЗО так ласково именовали, доподлинно не известно. Ни одна их предлагаемых историками версий не является абсолютной. Самая распространенная легенда такова: название родилось из песни Блантера на слова Исаковского «Катюша», в которой есть строки о том, что она «выходила на берег» и «песню заводила».

Новые РСЗО тоже выходили на позиции и «запевали» своеобразные «музыкальные произведения», при этом катюша могла стрелять с высокой и крутой горы прямой наводкой, поэтому у бойцов тут же возникала ассоциация с высоким крутым берегом из популярной перед войной советской песни, считают сторонники данной версии.

Катюши стали прародительницами современных мощных реактивных систем залпового огня «Град», «Ураган», «Смерч», стоящих в настоящее время на вооружении соединений Сухопутных войск России. А название первого советского РСЗО до сих пор в ходу во многих странах мира. В частности, именно так — katusha missile — в сводках новостей называются палестинские ракеты, которые периодически взрываются на территории Израиля.

back-in-ussr.com

«Гнев божий». Почему «Катюша» наводила ужас на немецких захватчиков? | наука | ОБЩЕСТВО

SPB.AIF.RU вспоминает историю создания «Катюши», с какими трудностями пришлось столкнуться изобретателям и конструкторам при проектировании смертоносного и легендарного оружия.

«Чистка» в рядах изобретателей

Одна из первых попыток использовать ракеты, начиненные порохом, была предпринята накануне Первой мировой войны. Первые в мире системы залпового ракетного огня были испытаны в нескольких боях, но на вооружение армии они не попали из-за возражений высшего командования российской артиллерии. Несовершенные ракеты серьезно уступали точно бьющим пушечным снарядам.

И все-таки идея создания боевой ракеты не умерла и волновала конструкторов и изобретателей. Первыми приступили к разработке реактивных снарядов ленинградские ученые. В Газодинамической лаборатории, которая располагалась в здании Адмиралтейства и в Петропавловской крепости, проводились первые испытания и опыты над новым видом оружия. Помимо боевых ракет, здесь велась разработка ракет для авиации и даже космоса. Огромный вклад в создание будущего орудия победы внес конструктор Георгий Лангемак, который завершил доводку реактивных снарядов. Этому талантливому ученому не удалось воплотить все свои идеи в жизнь. В 1937 году Реактивный научно-исследовательский институт подвергся «чистке». Было арестовано все руководство института, в том числе Лангемак. Его обвинили в шпионаже в пользу немцев и вскоре он был расстрелян. Тогда же арестовали и другого сотрудника лаборатории – Сергея Королева. Молодого ученого пытали, избивали на допросах и должны были расстрелять, так как Сталин, Молотов и Ворошилов были «за». Однако в последний момент обвинение было заменено на 10 лет исправительно-трудовых работ и 5 лет поражения в правах. Расстреляй тогда Королева, кто знает, какой бы сложилась история послевоенного СССР, полетел ли Гагарин в космос?

Один из создателей легендарной «Катюши» Георгий Лангемак. Фото: Commons.wikimedia.org

Успешные испытания

После 37-го года работы по созданию реактивных снарядов практически остановились. Многие конструкторы были арестованы, а высшее руководство в лице Ворошилова крайне негативно отзывалось о дееспособности этого вида оружия. Оно не вписывалось в принятую тогда военную доктрину. Единственным «защитником» будущей «Катюши» был маршал Тухачевский. Но и он был обвинен в подготовке военного заговора и был расстрелян.

Казалось бы, реактивное оружие ждет печальная участь. Но оставшиеся на свободе конструкторы, ученики расстрелянных, продолжили опыты. И летом 1939 года ракетные установки успешно применялись в боях с японскими войсками на реке Халкин-Гол. В том же году у сотрудников Газодинамической лаборатории родилась идея смонтировать многозарядную пусковую установку на грузовом автомобиле. Над этой непростой задачей бились очень долго: ракеты не хотели лететь в правильном направлении, нелегко было подобрать грузовик с подходящими параметрами. Но задача была выполнена: перед самым началом Великой Отечественной войны полигонные испытания пусковых установок пройдены успешно! Ракеты поставили на автомобиль ЗИС-6, в таком виде установка поступила на вооружение армии за один день до нападения Германии, 21 июня 1941 года.

Первый залп «Катюши» в боевых условиях состоялся 14 июля 1941 года под Кингисеппом. Ракеты способны были поражать цели на дальность до 8 километров. Такого мощного оружия не имела ни одна армия мира! Автомобили со смертоносным оружием начали поступать на различные участки фронта. Весь 41-й год продолжались испытания в боевых условиях. Необходимо было довести орудие до ума и приложить все усилия, чтобы установка не попала в руки немцев. Иначе те получили бы все необходимые данные и параметры оружия и могли создать собственный аналог. Немцы даже сформировали секретное подразделение, в задачи которого входил перехват установки залпового огня. Бывали случаи, когда военные, охраняющие установки и попавшие в окружение, подрывали себя вместе с орудиями, лишь бы их не захватили фашисты. За все 4 года войны солдатам Вермахта так и не удалось разгадать секрет «Катюши».

Гвардейский миномет установлен на грузовике ЗИС-6. Фото: Commons.wikimedia.org

Одним из командиров первых установок «Катюша» был ленинградский парнишка Александр Бороданков. Вот как вспоминает испытания непосредственный участник событий. «Черное небо прочертили огненные полосы. На вражеской стороне все почернело от взрывов. А потом – мертвая тишина. Только фашистские укрепления полыхали. Чтобы не возникла паника, ведь большинство наших солдат понятия не имела о новом оружии, по армии передали сообщение: «Не удивляться, так и положено!» Но даже мы, испытатели «Катюши», были в шоке от ее мощи».

Выходила на берег Катюша

Началось триумфальное шествие боевой установки по фронтам. До сих пор нет единой версии, почему реактивная артиллерия получила такое название. Наиболее распространенными являются две версии. Первая – по названию ставшей популярной перед войной песни Блантера на слова Исаковского «Катюша».

Вторая версия названия может быть связана с индексом «К» на корпусе миномета, установки выпускались на заводе имени Коминтерна. Так или иначе, а «Катюшу» ждали все советские бойцы, потому что там где побывали реактивные установки, оставалась лишь выжженная земля. Немцы страшно боялись «Катюш», в панике покидали укрепления, узнав о приближении батарей залпового огня. Захваченные в плен враги неоднократно спрашивали, что за «гнев божий» обрушился на них, что за новое оружие придумали русские?

Всего за годы войны советская промышленность произвела более 10 тысяч боевых машин реактивной артиллерии. К маю 45-го года в действующей армии насчитывалось 40 отдельных дивизионов, 104 полков, 40 бригад и 7 дивизий реактивной артиллерии. Русская «Катюша» снискала себе славу во всем мире. После окончания Великой отечественной войны реактивные установки стояли на вооружении всех союзников СССР от Кубы до Вьетнама. «Катюша» успела повоевать в Китае, Корее, на Ближнем Востоке. 

spb.aif.ru