Карибский кризис когда был: Карибский кризис 1960-х и нынешний ядерный шантаж Кремля: различия и уроки

Содержание

Карибский кризис 1960-х и нынешний ядерный шантаж Кремля: различия и уроки

18 октября 1962 года министр иностранных дел СССР Андрей Громыко в ходе личной встречи с президентом США Джоном Кеннеди уверял американского лидера в том, что Советский Союз не поставляет Кубе никаких вооружений, кроме оборонительных. Громыко лгал, и президент США знал, что советский министр лжет: к тому моменту американская разведка уже располагала аэрофотосъемкой, доказывавшей присутствие на Кубе советских баллистических ракет средней дальности Р-12 и Р-14 (по западной классификации – SS-4 и SS-5).

Из-за этой лжи узел кризиса между Москвой и Вашингтоном в течение еще нескольких дней затягивался все туже, но у двух лидеров – Джона Кеннеди и Никиты Хрущева – хватило понимания ситуации и трезвости в оценках для того, чтобы пойти на компромисс и деэскалацию.

Нынешняя ядерная нервозность в связи с агрессивной войной России против Украины многим напомнила страшные дни октября 1962-го, когда детей в США учили, как прятаться под столом при атомной тревоге. Президент США Джо Байден в своем недавнем выступлении прямо сравнил нынешний период и времена Карибского кризиса, заявив: «Впервые со времен кубинского ракетного кризиса у нас есть прямая угроза применения ядерного оружия, если все будет продолжаться в том же духе… Мы не сталкивались с перспективой Армагеддона со времен Кеннеди и кубинского ракетного кризиса».

Между нынешним временем и периодом коммуникаций Кеннеди-Хрущева есть огромная разница, однако некоторые уроки из событий 60-летней давности можно извлечь и сейчас тем, кто принимает решения в России и США. При этом, как и 60 лет назад, многое в определении путей отхода от ядерной пропасти затрудняется ложью, прежде всего – ложью теперь уже нынешней Москвы относительно мотивов, по которым она может применить ядерное оружие.

Кремль пытается представить ситуацию для России как близкую к «угрозе существования государства», объявляя аннексированные у Украины территории российскими. На самом деле подавляющее большинство стран мира их таковыми не считают, Запад не грозит уничтожить Россию и постоянно уговаривает ее руководство не жонглировать ядерными угрозами для компенсации поражений на поле боя в Украине – но оно, наоборот, все активнее это делает.

Светлана Савранская: Кеннеди и Хрущев не хвастались ядерным оружием

Но сначала стоит остановиться на различиях – их отмечает большинство экспертов, которым приходится сравнивать два «ядерных» исторических момента. Директор российской программы Архива национальной безопасности Университета Джорджа Вашингтона и специалист по Карибскому кризису Светлана Савранская в интервью для Русской службы «Голоса Америки» говорит, что и тогда, и сейчас ядерное оружие было для Вашингтона и Москвы элементом престижа. Однако тогда, считает эксперт, в Кремле понимали, что в реально опасной ситуации трясти атомной бомбой перед противником не следует:

«В Карибском кризисе использование ядерного оружия было бы не преднамеренным – то есть, ни одна из сторон не хвасталась, что у них есть ядерное оружие, и не говорила о том, что может его использовать. Не было такого. Была угроза, что оружие ядерное будет использовано как бы непреднамеренно, в результате ошибки, в результате того, что ситуация выходила из-под контроля. Но, конечно, Хрущев не развязал войну против маленькой страны, и наоборот, его мотивацией, вследствие которой он решил поставить ядерное оружие на Кубу, было то, что он пытался Кубу защитить от американской агрессии, которая в тот момент была абсолютно реальной. Как только Хрущев понял, что он совершил ошибку, и понял, что реально может быть развязана большая война, он тут же написал письмо Кеннеди и, в общем, предложил пойти на компромисс».

Действительно, Хрущев, хвастаясь мегатоннами ядерных зарядов с трибуны различных съездов в СССР, подчинился здравому смыслу, когда речь зашла о реальном ядерном конфликте. Светлана Савранская с горечью констатирует, что не только в нынешнем Кремле, но и в прокремлевской части российского экспертного поля возобладала риторика, вполне допускающая реальное применение тактического ядерного оружия:

«Меня волнует, что в среде очень серьезных аналитиков, таких, как Дмитрий Тренин или Федор Лукьянов, многие другие в своих недавних статьях говорят о возможности использования ядерного оружия для демонстрационного удара или даже удара по военным целям – мол, нужно вселить страх в западные правительства, потому что вот во времена СССР страх был, а теперь его нет, и надо, чтобы в Европе и Америке почувствовали этот страх – особенно в Америке».

«Мне кажется, это очень страшная дискуссия, – продолжает историк, – и то, что она вообще ведется, что возможность такая вводится в лексикон, в обиход нормальных людей в связи с вот этой конкретной войной (России против Украины – Д.Г.), говорит об отсутствии у людей «ядерного знания», которое было у Хрущева и Кеннеди, и они были вынуждены его приобрести, столкнувшись с реальностью войны. Они поняли, что ситуация легко может вырваться из-под контроля, и эскалация может быть быстрой и неуправляемой».

Роуз Гетемюллер: в 1962 СССР угрожал непосредственно США

Бывшая заместитель генерального секретаря НАТО и главный переговорщик от США по договору СНВ-3 с Россией, ветеран американской дипломатии Роуз Гетемюллер (Rose Gottemoeller) отмечает другое главное различие, едва ли не ключевое:

«Ключевое отличие между двумя кризисами заключается в том, что Карибский кризис касался главных стратегических систем того времени. Соединенные Штаты и Советский Союз прямо противостояли друг другу, и когда Хрущев размещал ракеты средней дальности на Кубе, они легко достигли бы главных целей в Соединенных Штатах за очень короткое время. Это действительно рассматривалось как главный шаг, который мог спровоцировать обмен ядерными ударами между США и СССР. Сейчас мы не говорим об этом в большинстве нынешних сценариев, хотя нас очень беспокоит возможность распространения эскалации на главные стратегические системы».

Роуз Гетемюллер, отвечая на вопрос «Голоса Америки» о сходстве и различии кризисов, подчеркивает, что сейчас «речь ведется об использовании, возможно, одной боеголовки нестратегического характера по объекту в Украине».

«Речь идет о поражении военного объекта для жесткого сигнала и запугивания украинцев, их партнеров и союзников, чтобы те капитулировали. Либо говорят про демонстрационный ядерный взрыв над Черным морем. Таким образом, речь идет об оружии террора, а не стратегического сдерживания» – говорит экс-дипломат.

Другое же отличие, считает Роуз Гетемюллер – это отсутствие реальной связи и диалога между лидерами США и СССР, подобных тем, что возникли и поддерживались в октябре 1962 года: «Была линия связи, какой бы слабой она ни была, и «горячая линия» появилась в результате этого кризиса. Белому дому и Кремлю было нелегко общаться, но они общались… Сегодня два президента не разговаривают друг с другом по той причине, что на дипломатию Вашингтон не идет. Президент Байден ясно выразил свое мнение о том, что Владимир Путин является военным преступником, и Владимир Путин ответил, что эти замечания непростительны. Таким образом, общение между двумя высшими лидерами заморожено».

Как искать компромисс с военным преступником?

Но Россия, как считают многочисленные политики на Западе и международные правозащитники, действительно совершает в Украине военные преступления. Несмотря на них, некоторые эксперты по стратегической безопасности настаивают на том, что Владимир Путину нужно оставить некую лазейку для выхода из ситуации с «сохранением лица» – в частности, об этом говорил на прошлой неделе один из ведущих специалистов по Карибскому кризису, профессор Гарвардского университета Грэм Аллисон (Graham Allison), автор классической книги о Карибском кризисе под названием «Суть решения» («Essence Of Decision»).

Аллисон, выступая на мероприятии в Гарварде 14 октября, выразил мнение, что Украине придется смириться с потерей части территории, чтобы дать возможность Путину заявить о некоей победе внутри страны. Тогда Кремль, считает политолог, не останется один на один с вариантом «унизительного поражения», и не пойдет на отчаянные меры. Грэм Аллисон также заявил, что его предложение, «как ни ужасно оно звучит для украинцев», лучше, чем реальный ядерный удар, который может нанести Путин по Украине.

В более мягкой форме о необходимости каких-то переговоров с Кремлем говорят и другие политологи в США из числа сторонников «реальной политики». По просьбе «Голоса Америки» об этих предложениях высказался украинский политолог, приглашенный профессор Школы права и дипломатии Университета Тафта Владимир Дубовик:

«Алиссон говорит “мы должны поддерживать Украину”, но при этом считает, что Украине надо смириться с тем, что она не сможет вернуть все территории – или не так быстро, и сейчас, как он заявляет, надо подписать какой-то “мирный договор”, а позже вернуться к этой задаче. При этом он не понимает или специально опускает тот момент, что Путин может использовать любую операционную паузу для того, чтобы собраться с силами и нанести новый удар по Украине. Разговоры о том, что нужно подписать соглашение о прекращении огня, никуда не годятся, потому что у нас есть некоторая стратегическая инициатива. Поступают новые виды вооружений, в украинской армии и в целом в украинском обществе совершенно другой уровень уверенности в своих силах».

Владимир Дубовик, также являющийся профессором Одесского университета в Украине, считает, что рассуждения о предотвращении эскалации на примере Карибского кризиса неприменимы в нынешней ситуации:

«Слово “эскалация” – очень важное, в том числе, через призму наследия Карибского кризиса, потому что нужно смотреть, что способствует эскалации, а что нет. Недавно американцы сказали: “Нет, мы не будем давать украинцам ракеты большей дальности, не будем давать самолеты и танки, потому что это будет способствовать эскалации”. И что на это ответила Россия? Они провели деэскалацию конфликта? Нет, они заявили, что якобы аннексировали территории. Они заявили о вступлении их в состав России, о частичной мобилизации. То есть, урок здесь в том, что если вы проявляете мягкость или нерешительность, непоследовательность в действиях в отношениях с таким партнером, как сегодняшняя Россия, то это приводит именно к эскалации с их стороны».

Отчасти это мнение подтверждает и точка зрения правнучки Хрущева – профессора международных отношений Нины Хрущевой, выступившей в Гарвардской школе политики 17 октября: «Путин – не политик. Он подполковник КГБ (даже не полковник, это важно), который и действует, как подполковник КГБ. Он не принимает решений политического характера. Карибский кризис произвел изменения в самих Кеннеди и Хрущеве, которые можно назвать политическими: они могли наступать и отступать, они выясняли, чего хочет другая сторона. Мы не видим этого в поведении Путина».

Василий Гатов: военные иллюзии Путина – иллюзии историка-любителя

В 1960-х годах соревнование с Америкой для СССР было ключевым: лозунг «догоним и перегоним США» в самых различных областях звучал всерьез, советский лагерь был крепок, а взаимный интерес двух соперничающих стран – велик. Возможно, поэтому их лидеры прислушались друг к другу, пытаясь найти общий язык: Нина Хрущева в ходе дискуссии 17 октября напомнила, что между Кеннеди и Хрущевым установился личный контакт и даже позитивные отношения, которые, продлившись, могли бы привести и к укреплению позиций первого секретаря КПСС внутри советской верхушки (в 1963-м Кеннеди был убит, в 1964-м Хрущева сместили внутрипартийным переворотом).

Василий Гатов, эксперт Анненбергской школы Университета Южной Калифорнии и исследователь «холодной войны», также напоминает об этом интересе и притяжении в интервью Русской службе «Голоса Америки»:

«В 1962 году взаимный интерес, взаимное притяжение Америки и Советского Союза было существенно больше, чем оно есть сейчас. Оно было и в части соперничества, и в части интереса каждой властей и народов друг к другу. Это очень большая разница с сегодняшней ситуацией, когда мы не видим никаких взаимных симпатий, мы не видим никакого позитива в отношениях, мы видим последовательное разрушение всех тех вторых, третьих каналов коммуникаций, которые были созданы во время и после Карибского кризиса».

По мнению Василия Гатова, военное прошлое Хрущева и Кеннеди также сильно влияло на их подход к принятию решений: «Понятно, что люди, лично видевшие Вторую мировую войну, относились к войнам по-другому. Именно поэтому возникла стратегия сдерживания, так как сползание в общемировую войну для них было чудовищным кошмаром. Для Путина, например, это какие-то иллюзии, в которые он верит больше, чем в исторические факты, хотя и строит их вокруг информации о той войне. Это известная проблема с такими историками-любителями, как Путин, она оказывает воздействие и на риторику России, и на фактическую политику».

Эксперт, впрочем, напоминает о другом периоде в противостоянии Москвы с Западом, который по нескольким признакам явно больше похож на нынешнюю напряженность, нежели более отдаленный Карибский кризис – это начало 1980-х:

«Много похожего: министр Устинов с его исключительно технократическим подходом к армии, адмирал Горшков с его авианосцами и ракетоносцами, различные события, такие, как уничтожение южнокорейского «Боинга» или учения НАТО «Able Archer», которые генсек Андропов воспринял практически как подготовку ядерного удара, и ответные гигантские учения, которые проходили в Советском Союзе, четко показывавшие, что они отрабатывают элементы вторжения в Европу — плюс война в Афганистане».

Однако Василий Гатов заключает, что война в Афганистане была для Запада «далекой колониальной войной СССР», тогда как война в Украине – это «раздирающая плоть Европы, война в буквальном смысле за соседней дверью, в отношении которой совершенно непонятно, как она кончится».

Хроника, документы и рассказы очевидцев

КАРИБСКИЙ КРИЗИС

Развязка драматичных событий на пороге Третьей мировой войны

В феврале 1962 года КГБ проинформировал руководство Советского Союза о том, что США планируют покончить с правительством Ф. Кастро: «Основной удар по Кубе планируется нанести с американской военной базы Гуантанамо при поддержке кораблей ВМФ, находящихся в Карибском море. Действия наземных сил будут поддерживаться ВВС, базирующимися во Флориде и Техасе…». 13 марта 1962 года операция «Нортвудс» была утверждена.
В мае 1962 года Н.С. Хрущев в беседе с министром иностранных дел А.А. Громыко отметил серьезность ситуации вокруг Кубы: «Необходимо разместить там некоторое количество наших ядерных ракет. Только это может спасти страну…». Все участники совещания в Президиуме ЦК КПСС поддержали Хрущева.
В Генштабе была разработала операция «Анадырь» по переброске на Кубу советской группировки (до 44 тыс. чел.) и 51‑й отдельной ракетной дивизии, имевшей 40 пусковых установок Р-12 и Р-14.
В хронике, публикуемой «Родиной», — развязка драматичных событий на пороге Третьей мировой войны.

ЖИВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Карибский кризис глазами очевидцев

Кубинцы уговаривали: «Комрад, пускай ракету!»

Младший сержант Феликс Сухановский: «Всего напряжения ситуации мы не ощущали, хотя понимали, что пуск всего лишь одной Р-12 — и начнется начнет всемирный ад. Каждая ракета мощностью в одну мегатонну — 50 хиросим. Кубинцы, видя нашу мощь, радостно уговаривали: «Камрад-камрад, нажимай-нажимай, пускай ракету! Покажем этим американцам!»

«Вторая, подрыв. Цель уничтожена!»

Лейтенант Алексей Ряпенко: «Когда разорвалась первая ракета, на экранах появилось облако. Я доложил: «Первая, подрыв. Цель, встреча. Цель поражена!» После подрыва второй ракеты цель начала резко терять высоту, и я доложил: «Вторая, подрыв. Цель уничтожена!»

«Собирались жить полчаса, не больше»

Техник-лейтенант Александр Горенский: «На подходе к Кубе около нас начали летать американские военные самолеты. Сначала большие двухмоторные, потом появились истребители. Каждый облет они совершали по определенной программе: очень низко снижались (до 15–20 метров над морем), заходили с разных курсов — с кормы и носа поперек курса корабля, затем вдоль курса — тоже с носа и с кормы. Летали только днем, но очень часто: до шести раз в сутки»

«Мы вообще не хотим никуда бросать ракеты, мы за мир…»

Карибский (Кубинский) кризис стал апогеем «холодной войны», высшей точкой военно-политического противостояния СССР и США в XX веке. Октябрьские дни 1962 г., когда мир заглянул за край ядерной пропасти, стали поворотными не только для двух ядерных держав, но и для всего человечества — от гонки вооружений США и СССР постепенно стали переходить к политике «разрядки» международной напряженности.

Полное или частичное использование материалов возможно только с разрешения редакции.

Журнал «Родина» зарегистрирован Министерством печати и массовых коммуникаций 24 августа 1994 года, свидетельство №291

Карибский кризис | История, факты и значение

телевидение

Смотреть все СМИ

Дата:: 22 октября 1962 г. — 20 ноября 1962 г.

Участники:: Куба Советский Союз Соединенные Штаты

Контекст:: Холодная война

Ключевые люди:: Фидель Кастро Джон Ф. Кеннеди Никита Хрущев

Просмотреть весь связанный контент →

Вехи: 1961–1968 гг. — Офис историка

ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ
«Вехи истории международных отношений США» был выведен из эксплуатации и больше не поддерживается. Для получения дополнительной информации см. полное уведомление.

Кубинский ракетный кризис октября 1962 года был прямым и опасным противостоянием между Соединенными Штатами и Советским Союзом во время холодной войны и был момент, когда две сверхдержавы ближе всего подошли к ядерному конфликту. Кризис был уникальный во многих отношениях, включая расчеты и просчеты, а также как прямые и секретные сообщения и недопонимания между двумя сторонами. Драматический кризис характеризовался еще и тем, что он был прежде всего разыгрывается на уровне Белого дома и Кремля с относительно небольшим вкладом от соответствующих бюрократических структур, обычно участвующих во внешней политике процесс.

Вид с воздуха на стартовую площадку в Сан-Кристобаль, Куба. (Джон Ф. Kennedy Library)

После неудачной попытки США свергнуть режим Кастро на Кубе с помощью залива вторжения свиней, и в то время как администрация Кеннеди планировала операцию Мангуст, июль 1962 г. , премьер-министр СССР Никита Хрущев. достиг секретного соглашения с премьер-министром Кубы Фиделем Кастро разместить советские ядерные ракеты на Кубе, чтобы предотвратить любую попытку вторжения в будущем. Строительство нескольких ракетных площадок началось в конце лета, но США разведка обнаружила свидетельства общего наращивания советских вооружений на Кубе, включая советские бомбардировщики Ил-28, во время плановых разведывательных полетов и на 4, 19 сентября62, президент Кеннеди выступил с публичным предупреждение о введении на Кубе наступательных вооружений. Несмотря на Предупреждение, 14 октября американский самолет U-2 сделал несколько снимков, ясно показывающих площадки для баллистических ядерных ракет средней и средней дальности (БРСД) и БРСД) строятся на Кубе. Эти изображения были обработаны и представлены в Белый дом на следующий день, что ускорило начало кубинского Ракетный кризис.

Кеннеди созвал своих ближайших советников, чтобы рассмотреть варианты и направить курс действий США, которые могли бы разрешить кризис. Некоторый советники, включая весь Объединенный комитет начальников штабов, выступали за нанесение авиаудара по уничтожить ракеты с последующим вторжением США на Кубу; другие отдавали предпочтение строгому предупреждения Кубе и Советскому Союзу. Президент определился с серединой курс. 22 октября он отдал приказ о военно-морском «карантине» Кубы. Использование «карантин» юридически отличал эту акцию от блокады, предполагавшей существовало состояние войны; использование «карантина» вместо «блокады» также позволило США получить поддержку Организации американских Состояния.

В тот же день Кеннеди отправил письмо Хрущеву, в котором заявил, что Соединенные Государства не разрешали поставку наступательного оружия на Кубу и требовали что Советы демонтируют уже строящиеся ракетные базы или завершено, и вернуть все наступательные вооружения в СССР. Письмо было первый в серии прямых и косвенных сообщений между Белым домом и Кремль на протяжении оставшейся части кризиса.

В тот же вечер президент выступил по национальному телевидению, чтобы проинформировать общественность событий на Кубе, его решение инициировать и провести в жизнь «карантин» и возможные глобальные последствия, если кризис продолжится обострить. Тон выступления президента был суровым, и послание безошибочно и напоминает доктрину Монро: «Это должна быть политика эта нация расценивать любую ядерную ракету, запущенную с Кубы, против какой-либо нации в Западном полушарии как нападение Советского Союза на Соединенные Штаты, требующих полного ответного удара по Советскому Союзу». Объединенный комитет начальников штабов штаба объявила о боевой готовности DEFCON 3 как ВМС США началось внедрение карантина и ускорились планы по военному удар по Кубе.

24 октября Хрущев ответил на сообщение Кеннеди заявлением, что «блокада» США была «актом агрессии» и что советские корабли направлялись в Кубе будет приказано действовать. Тем не менее, в течение 24 и 25 октября некоторые суда повернули назад от карантинной линии; другие были остановлены военно-морскими силами США. силы, но у них не было наступательного оружия, и поэтому им было разрешено двигаться дальше. Тем временем американские разведывательные полеты над Кубой показали, что советские ракеты объекты были близки к оперативной готовности. Без видимого окончания кризиса в Войска США были размещены на DEFCON 2, что означало войну с участием Стратегического Воздушное командование было неминуемо. 26 октября Кеннеди сообщил своим советникам, что что только нападение США на Кубу уберет ракеты, но он настаивал на давая дипломатическому каналу немного больше времени.

Кризис достиг виртуальный тупик.

Однако в тот день кризис принял драматический оборот. корреспондент ABC News Джон Скали сообщил в Белый дом, что к нему обратился советский агент, предполагающий, что может быть достигнуто соглашение, в котором Советы убрать свои ракеты с Кубы, если США пообещают не вторгаться остров. В то время как сотрудники Белого дома пытались оценить обоснованность этого «обратного канала», Хрущев отправил Кеннеди сообщение вечером 26 октября, что означало, что оно было отправлено посреди ночи по московскому времени. Это было долго, эмоциональное сообщение, которое подняло призрак ядерной катастрофы и представило предложенная резолюция, которая удивительно напоминала то, что Скали ранее сообщал о том, что день. «Если нет намерения, — сказал он, — обречь мир на катастрофу термоядерной войны, то давайте не только ослабим силы, тянущие за концы веревки, давайте примем меры, чтобы развязать этот узел. Мы готовы к этот.»

Хотя американские эксперты были убеждены, что послание Хрущева было подлинным, надежда на решение была недолгой. На следующий день, 27 октября, Хрущев отправил другое сообщение, указывающее, что любая предлагаемая сделка должна включать удаление Американские ракеты Юпитер из Турции. В тот же день американский разведывательный самолет U-2 был сбит над Кубой. Кеннеди и его советники готовились к нападению на Кубу в течение нескольких дней, пока они искали оставшуюся дипломатическую резолюцию. Это было определили, что Кеннеди проигнорирует второе послание Хрущева и ответит к первому. В ту ночь Кеннеди изложил в своем послании Советскому Союзу лидер предложил шаги по выводу советских ракет с Кубы под надзор за Организацией Объединенных Наций и гарантия того, что Соединенные Штаты будут не нападать на Кубу.

Игнорировать второе хрущевское сообщение было рискованно. Генеральный прокурор Затем Роберт Кеннеди тайно встретился с послом СССР в США. Анатолия Добрынина и указал, что США планируют убрать ракеты «Юпитер» из Турции в любом случае, и что это произойдет в ближайшее время, но это не может быть частью какого-либо публичного урегулирования ракетного кризиса. Следующий Утром 28 октября Хрущев выступил с публичным заявлением о том, что советские ракеты будет демонтирован и вывезен с Кубы.

Кризис миновал, но военно-морской карантин продолжался до согласия Советов вывести свои бомбардировщики Ил-28 с Кубы и 20 ноября 1962 г. Штаты закончили свой карантин. Американские ракеты «Юпитер» были выведены из Турции. Апрель 1963 года.

Кубинский ракетный кризис представляет собой уникальное событие в период холодной войны и укрепил имидж Кеннеди внутри страны и за рубежом. Он также может иметь помог смягчить негативное мировое мнение о неудавшейся бухте Свиней вторжение. Два других важных результата кризиса проявились в уникальных формах. Первый, несмотря на шквал прямых и косвенных сообщений между Белым домом а Кремль — может быть, благодаря этому — Кеннеди и Хрущев, и их советники, изо всех сил пытавшиеся на протяжении всего кризиса четко понимать интересы друг друга. истинные намерения, в то время как мир висел на грани возможной ядерной войны. В попытка предотвратить это в будущем, прямая телефонная связь между Белый дом и Кремль были созданы; он стал известен как «Горячая линия.» Во-вторых, подойдя к грани ядерного конфликта, оба сверхдержавы начали пересматривать гонку ядерных вооружений и сделали первые шаги при заключении договора о запрещении ядерных испытаний.