Политическая история исламского мира
Арабская каллиграмма — Басмала (араб بسم الله الر حمن الر حيم бисми-Ллахи-р-Рахмани-р-Рахим «во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного»)
Выражение «исламский мир» обычно относится к странам, в которых господствующей религией является ислам. Области компактного проживания мусульман (даже если они в данном государстве и не являются большинством), отдельные общины и группы мусульман также принадлежат к исламскому миру. В настоящее время во всех уголках земного шара проживают более 1,2 миллиарда мусульман — представителей разных рас, народов и культур. Более чем в 50 странах мира мусульмане составляют большинство населения, а в более чем 30 — влиятельные меньшинства.
Распространение ислама в современном мире. Зеленым цветом отмечены страны с преобладанием мусульман-суннитов, красным — мусульман-шиитов, синим — мусульман-ибадитов. Процентная шкала отражает долевую численность мусульман относительно общей численности населения страны
Значительная часть современного исламского мира в средние века входила в состав огромного мусульманского государства, простиравшегося в середине VIII века от Марокко и Испании — на западе до Центральной Азии — на востоке.
В исторической литературе оно известно под названием Арабский халифат, а в самой мусульманской традиции ассоциируется с Дар уль-ислам (территорией ислама).
История мусульман началась на Аравийском полуострове. Здесь в VII веке нашей эры в области Хиджаз с центрами в Мекке и Медине во времена пророка Мухаммада (570 — 632), передававшего своим сподвижникам слова божественного откровения — Священный Коран, последователи ислама создали небольшое государство в виде общины единоверцев (уммы).
Мечеть Аль-Харам аш-Шариф в Мекке (современный вид)
После смерти пророка Мухаммада главой мусульманской общины становится халиф (араб. заместитель, преемник). Пост халифа был воплощением присущей исламу идеи неразрывности светской и духовной власти. Четырех первых халифов подавляющее большинство мусульман называют «праведными» (632 — 661). Халифат в этот период уже охватывает территории Сирии, Египта, Ирака и значительной части Ирана, но мусульманская умма в основном остается арабской — немусульманское и неарабское население находится на положении покровительствуемых.
Мечеть Куббат ас-Сахра в Иерсулиме
К середине VIII века, в правление халифов из династий Омейядов (661 — 750) и Аббасидов (750 — 1258), исламский мир охватывает огромное пространство: от Пиренейского полуострова на западе до Центральной Азии и западных районов Индии — на востоке. В период расцвета исламской цивилизации халифы начинают терять контроль над подвластными территориями. В пределах Халифата (и постепенно в новых регионах) формируются самостоятельные государства, которые отделяются от Халифата политически, но сохраняют принадлежность к исламской цивилизации. В Аббасидском халифате постепенно складывается практика перепоручения халифами военно-административной власти эмирам и султанам и параллельно ей — концепция о халифе как об исполнителе воли Аллаха.
Арабский Халифат в конце VIII — начале IX вв.
С IX века мусульманское государство представляло собой уже полиэтническое общество, где доминирующее положение, как правило, занимали не арабы, а представители принявших ислам неарабских народов. Так, в эпоху Аббасидов в центральных и восточных областях государства — Ираке, Иране, Центральной Азии — военно-бюрократическую элиту составляют уже в основном иранцы. В 945 году даже новая столица халифов Багдад оказывается под контролем шиитской династии Буидов (Бувейхидов) иранского происхождения.
Самостоятельными центрами исламского мира становятся арабо-мусульманская Испания (под властью уцелевшей ветви Омейядов) и Египет (под властью Фатимидов).
Борьба за власть в условиях политической раздробленности вплоть до конца XV века сопровождается попытками той или иной сильной династии объединить исламский мир.
В середине XI века на роль объединителя претендуют тюркские султаны Сельджукиды; в период Крестовых походов — султан Салах ад-Дин (Саладин) и его преемники; позже — египетские мамлюки и правитель Самарканда Тимур (Тамерлан).
Рукописный экземпляр Корана. Иран, XIV век
К концу XV века на Пиренейском полуострове побеждает Реконкиста (христианские правители северной Испании), но мусульманские династии продолжают утверждаться в других регионах — Западной и Восточной Африке, Юго-Восточной Азии, в Поволжье, на Кавказе, Балканах.
К середине XVI века, в эпоху «пороховых империй», большую часть исламского мира делят между собой династии Османов (Анатолия, Балканы, Ближний Восток и Северная Африка), Сефевидов (Иран и Афганистан) и Великих Моголов (Индия).
Османский султан Мехмед II Фатих — покоритель Константинополя
С середины XVIII века мусульманские империи и более мелкие мусульманские государства попадают в сферу колониальных интересов европейских держав.
Крушение Османской империи в результате Первой мировой войны и становление Турецкой республики сопровождаются упразднением институтов султаната и халифата. После Второй мировой войны колониальная модернизация (попытки ряда мусульманских государств выборочно заимствовать европейский опыт в военной, административной и образовательной сферах) и антиколониальная борьба приводят к формированию на месте бывших мусульманских империй и колониальных владений европейских держав множества новых национальных государств (как с монархической, так и с республиканской формой правления). Границы между ними фактически были проведены европейскими колонизаторами (например, Соглашение Сайкс-Пико).
Со второй половины XX века и по настоящее время политическая история исламского мира ассоциируется с различной судьбой десятков постколониальных национальных государств (во главе с традиционными династиями либо же президентскими режимами) и борьбой некоторых из них (например, Египет, Ирак, Иран, Саудовская Аравия) за региональное лидерство.
Вместе с тем идеи политического единства мусульман, возрождения Халифата и возврата к духовно-нравственным и политическим идеалам первого исламского государства являются основополагающими для многочисленных религиозно-политических движений среди мусульман в разных странах.
Чечню закрыли для шиитских проповедников / Вера и общество / Независимая газета
Муфтий Чечни Салах Межиев. Фото с официального сайта Духовного управления мусульман Российской Федерации
Шииты России обеспокоены недавним заявлением муфтия Чечни Салаха Межиева по поводу их религии. По окончании месяца Рамадан Межиев выступил с видеообращением, где сказал, что под видом своей культуры Иран распространяет шиитскую литературу, тем самым искажая истинный путь ислама.
«Такие книги, как «Сборник фетв» аятоллы Сайида Али Систани, «Личность пророка ислама» Хусейна Сайиди, «Личность Али ибн Абу Талиба» и многие другие сбивают с толку молодежь.
Существуют и переводы на русский язык, выпущенные шиитами, нельзя их читать и руководствоваться ими! Со всей уверенностью заявляю, что в Чеченской Республике не пройдет ни шиизм, ни ваххабизм!» – заявил Межиев.
Основная часть шиитского населения России – азербайджанцы. Как сказал «НГ» директор Фонда развития и возрождения азербайджанской культуры Шамиль Тагиев, заявление муфтия Чечни поднимает давний вопрос – об отношении властей ряда регионов РФ, где абсолютное большинство – мусульмане-сунниты, к проживающему там шиитскому меньшинству: «Такая проблема есть на Северном Кавказе, в Татарстане, в Москве. После реставрации в 2015 году Соборной мечети Москвы шиитов перестали пускать молиться в эту мечеть, хотя до 11 сентября 2011 года (дата предшествующего реставрации сноса мечети. – «НГ») шииты свободно там молились. Есть вопрос отношения региональных властей и духовенства к местным шиитам. Высказывались претензии насчет того, что в регионе с суннитским большинством продают книги шиитского содержания.
«Заявление муфтия Чечни в шиитском сообществе воспринимают как недоразумение, – считает Тагиев. – Салах Межиев упоминает книгу Сайида Али Систани – одного из крупнейших шиитских лидеров нашего времени. Муфтий Чечни недоволен распространением иранских книг, но аятолла Систани не иранец, а иракец. Иракская шиитская школа отличается от иранской в богословии, образовании, политической идеологии и многих других областях.
Поэтому культурные центры Ирана никогда не будут распространять книг Систани. В остальных книгах, которые читают шииты России, нет места политике. Эти книги содержат рисалят – советы для повседневной жизни. Похожие книги выпускает каждое суннитское духовное управление мусульман в России, они везде свободно продаются. Может быть, муфтий Чечни имел в виду не рисаляты, а экстремистскую литературу, но тогда ему стоило бы пояснить это. Тревожно, что муфтий, говоря, что шиизм, как и ваххабизм, в Чечне не пройдет, поставил шиитов на одну доску с ваххабитами».
Антишиитская риторика муфтия Чечни на Азербайджан не распространяется, считает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Михаил Рощин. «Азербайджанцы для властей Чечни – это «свои», «мягкие» шииты, в отличие от иранцев или арабов, – сказал «НГ» Рощин. – В муфтияте могут быть не очень довольны тем, что на Кавказе имеет широкое распространение богословская литература издательства «Садра», которое спонсирует один ведущий иранский фонд.
Но в целом антишиитский настрой Грозного скорее всего обусловлен нынешней ситуацией вокруг Катара. Чечня давно сотрудничает в сферах экономики и образования с Саудовской Аравией и Эмиратами – участниками блокады Катара. Катар эти страны, в свою очередь, обвиняют в сотрудничестве с Ираном и группировкой «Хезболла». Для Грозного, который в плане развития своей экономики ориентируется на антикатарскую коалицию, сейчас важно показать своим партнерам, что Чечня максимально дистанцируется от шиизма и Ирана».
Ислам в России | Религия
Ожидается, что к 2020 году мусульмане составят пятую часть населения.
Мусульманская община России продолжает расти, достигнув 25 миллионов человек, сообщил великий муфтий России шейх Равиль Гайнетдин.
В недавнем интервью Гайнетдин сказал информационному агентству Anadolu, что мусульманская община в России является коренной и продолжает расти в соответствии с другими конфессиями России.
Российские мусульмане
Факторы роста: Теперь, когда численность населения составляет 25 миллионов человек, Гайнетдин объяснил рост мусульманского населения двумя основными факторами: высокой рождаемостью среди мусульманских семей и за счет приезда людей из Средней Азии.
Происхождение: «Ислам пришел на Русь в седьмом веке. Последователи нашего пророка Мухаммада пришли в Россию через 22 года после его ухода из земной жизни».
«Они приехали в город, который в настоящее время известен как Дербент, он находится в Южном Дагестане. И первый азан, призыв к поклонению, в России был совершен на землях Дагестана», — сказал муфтий.
Более 58 народов, национальностей и этнических групп исторически исповедовали ислам, – сказал Гайнетдин .
Региональная концентрация: Шейх Гайнетдин сказал, что большинство мусульман в стране проживает в Московской области и других крупных мегаполисах, таких как Санкт-Петербург и Екатеринбург.
Также отмечается высокая концентрация последователей ислама в регионах, где до образования единого Российского государства располагались исламские государства; сегодня такими регионами являются Татарстан, Башкортостан, республики Северного Кавказа, — сказал муфтий.
Официальное признание: Он также отметил, что ислам был объявлен государственной религией в одном из государств, расположенных на территории современной России – в Волжской Булгарии, в 922 году, что на 66 лет раньше принятия православия Христианство как государственная религия Киевской Руси.
Он сказал, что в переписи населения также упоминается количество мусульман.
Состав: Большинство российских мусульман исповедуют сунниты ханафитской школы, но есть также сунниты шафиитской школы и шииты, сказал Гайнетдин.
«Российские шииты – это в основном азербайджанцы и таджики с Памира, и их немного. Большинство шиитов живут в Дербенте, на юге Дагестана.
«В Москве только одна община зарегистрирована как шиитская, — сказал он.
Общественная организация
«В России есть три федеральных центра, и мы считаем, что это лучший вариант для управления мусульманскими религиозными делами в России», — сказал муфтий.
В Москве находится Совет муфтиев России
Духовное управление мусульман находится в городе Уфе.
На Кавказе находится Духовное управление мусульман, которое выступает координационным центром мусульман Северного Кавказа.
Объединенная Умма: «Мы не делим мусульман на шиитов и суннитов, для нас все они являются членами Объединенной мусульманской уммы [общины]», — сказал Гайнетдин.
Когда в Россию приезжают гости с Ближнего Востока, они говорят, что связи внутри российской уммы были образцовыми, пояснил муфтий.
Нет папы: «Ислам — очень демократичная религия, у нас нет единой иерархии, как в христианстве».
«Для ислама нет ни папы, ни Вселенского патриарха. В исламе каждая страна имеет свою духовную институционализацию».
Националистические настроения
В интервью 2007 года Дамир Гизатуллин из Совета муфтиев не принял во внимание рост враждебных националистических настроений.
Россия для россиян: «Некоторые безответственные политики хотят добиться успеха на выборах, создавая националистические волны».
«Когда говорят, что Россия для русских, это ошибочный путь, который может привести к распаду Российской Федерации».
В том же 2007 году Александр Белов из Движения против нелегальной иммиграции сказал: «История — это борьба между расами и религиями».
«Это закон природы… люди привыкли быть с такими же, как они сами, говорить на языке, которому их научили матери».
Если эта тенденция сохранится, мусульманское население может превысить численность этнических русских в течение 30 лет.
Российский ислам и ситуация на Ближнем Востоке — Россия в глобальной политике
Ислам — одна из четырех традиционных религий России — конфессий с давним присутствием в стране. В отличие от многих европейских стран, где иммиграция способствует росту мусульманского населения, российские мусульмане — это местные жители, давно сложившееся население с этническими традициями, уходящими вглубь веков.
К этим общинам относятся татары, вторая по численности этническая группа Российской Федерации, башкиры, крымские татары, народы Северного Кавказа, а также общины из Средней Азии и Казахстана, имеющие давние связи с Россией.
Основные центры ислама находятся далеко за пределами России, но, за исключением тех лет, когда советский режим проводил сознательную политику подавления религии, мусульманская община России никогда не находилась на дальней периферии мусульманского мира. В целом Поволжье, Крым и Северный Кавказ продолжают динамично развиваться, сохраняя местные традиции и колорит, не теряя связей с Ближним Востоком. Мусульманская община России вошла в двадцатый век как быстро развивающаяся группа, полная дальновидности и реформистских идей. Советский антирелигиозный эксперимент вынудил эту общину к регрессу не только посредством широкомасштабных репрессий против мусульманских лидеров и институтов, но и путем отделения российских мусульман от их собратьев-мусульман по всему миру.
Постсоветский период был отмечен не столько исламским ренессансом, сколько реисламизацией, учитывая, что мусульманские институты были в значительной степени разрушены во многих регионах и что религия сохранилась только на самом базовом ритуальном уровне. . Это запустение и деградация местных исламских центров оставили пустое пространство, которое легко заполнялось иностранным влиянием, прежде всего с Ближнего Востока. Это совпало с объективным ростом роли и влияния Ближнего Востока во второй половине 20-го века и начале 21-го века, когда набирало силу движение «исламской глобализации». Таким образом, многие события на Ближнем Востоке неизбежно отразятся на российских мусульманах. С этой точки зрения проще понять, что происходит в мусульманской общине России, сравнив происходящие здесь процессы с тем, что мы наблюдаем в арабском мире. Ближний Восток во многих отношениях является ключом к осмыслению собственной исламской мозаики России и пониманию радикализации и политизации некоторых общин, а также духовных и идеологических искажений и ошибочных взглядов, которые в последние годы распространились среди мусульманского сообщества России.
Политические, идеологические и религиозные потрясения на Ближнем Востоке оказали непосредственное влияние на мусульманскую общину России. Российские мусульмане внимательно следят за развитием событий в этой части мира. Они принимают в этих процессах активное, не всегда конструктивное участие (вспомните тысячи молодых людей, присоединившихся к террористическим группировкам в Сирии и Ираке). Но в то же время российские мусульмане демонстрируют высокую общую устойчивость и сопротивление радикализации. Сейчас важно помочь мусульманскому сообществу пройти через этот трудный период трансформации и стать конструктивной, единой и позитивной силой, а не сборищем разрозненных радикальных организаций, враждебно настроенных по отношению к России и другим частям мира.
Ислам в России: традиционная картина
Ислам появился на территории современной России несколько раньше православия. Произошло это еще в VII веке, когда Арабский халифат завоевал Дербент и включил его в состав земель халифата.
Традиционно ислам в России был суннитского толка. Суннитский ислам в России был представлен прежде всего двумя основными школами богословской мысли и юриспруденции — ханафитской и шафиитской. Ханафитская школа была распространена у народов Поволжья, Сибири (сибирские татары), Крыма, на Северо-Западном Кавказе. Шафиитская школа была сильна у народов Дагестана, Чечни и Ингушетии (за исключением ногайцев ханафитской школы). Суфийский ислам был широко распространен среди российских мусульман, в первую очередь тарикат Накшбандия и Кадири, но, хотя суфийский ислам оставался сильным на Северо-Восточном Кавказе, он резко пришел в упадок среди мусульман Поволжья. Суфийский ислам накшбандийского, кадирийского и шазилийского тарикатов и сегодня широко распространен среди мусульман Дагестана, Чечни и Ингушетии.
Традиционно шиитский ислам практически не существовал на территории современной России, за исключением Южного Дагестана, где проживающие в этом районе азербайджанцы и население одного лезгинского села Мискинджа были мусульманами-шиитами имамитской школы.
В настоящее время шиитский ислам распространился за пределы этих традиционных районов, особенно в крупных городах, вслед за иммигрантами из Азербайджана, а также благодаря обращению новых последователей.
Со времен Екатерины Великой сложилась система взаимоотношений государства и ислама, главной опорой в которой были Духовные управления мусульман, созданные и контролируемые органами государственной власти. Их возглавляли назначаемые государством муфтии. Эта система с небольшими изменениями просуществовала вплоть до распада Советского Союза. Система сильно изменилась в постсоветской России. Формально Духовные управления мусульман уже не подконтрольны государству и имеют статус частных организаций. Их число резко возросло, так как почти в каждом регионе России было создано собственное правление, а в некоторых даже было создано по два.
Сегодня три основных мусульманских центра выступают в качестве руководителей для других: Центральное духовное управление мусульман России (ЦДУМ России, возглавляемое Великим муфтием шейх уль-Ислам Талгат Сафа Таджуддин), Совет муфтиев России (СДУ, возглавляемый муфтием Духовного управления мусульман России Равиль Гайнутдин), Координационный центр мусульман Северного Кавказа (возглавляет муфтий Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии Исмаил Бердиев).
Первые два находятся в постоянной конкуренции за влияние на мусульманское сообщество, за исключением Северного Кавказа, и за звание главного муфтията страны. Мусульмане-шииты в России не имеют собственного центра и ориентируются на центры за границей.
Изменения в российском исламе после 1985 года
После падения «железного занавеса» в конце 1980-х российские мусульмане восстановили свои связи с мусульманами за рубежом, особенно на Ближнем Востоке. Естественно, идеи, циркулировавшие во всем остальном мусульманском мире, проникли и в русскую мусульманскую общину, как прогрессивные, так и агрессивные идеи. Этому распространению новых идей способствовал тот факт, что годы советского гнета мало что оставили от ислама, кроме нескольких ритуалов, лишенных концептуального содержания во многих регионах. Старая исламская система образования была разрушена. Только Су? общинам Дагестана, Чечни и Ингушетии удалось сохранить хоть что-то от старой системы, пусть и безнадежно устаревшей и основанной на нормах, восходящих к началу ХХ века.
Исламский ренессанс, или реисламизация, начался в XIX в.90-х гг. в основном за счет приглашения священнослужителей из-за рубежа или направления людей на обучение в исламские образовательные центры за границу, в основном на Ближний Восток и в Северную Африку. В некоторых регионах это укрепило традиционные формы ислама. Так было, например, в Адыгее, где священнослужители часто были потомками более ранних эмигрантов из Адыгеи на Ближний Восток и в бывшую Югославию. Эти жрецы, вернувшись на земли своих предков, помогли укрепить Хана? Традиционный для региона ислам суннитского толка. Но это движение священнослужителей из-за границы также открыло дорогу радикальным взглядам и идеям и создало напряженность внутри мусульманских общин. Радикальные идеи укоренялись в регионах, где исламские традиции были в значительной степени разрушены (например, в Кабардино-Балкарии), или в регионах, где ислам был особенно силен (например, в Дагестане).
В 1990-е годы уже было ясно, что традиционная картина и распространение исламских течений и школ претерпевают серьезные изменения.
Внутренняя и внешняя миграция существенно меняли картину. Движение людей приводило к движению и идей, усложняя общую картину. Изменения включали следующие пункты.
- Традиционные исламские течения распространились за счет движения выходцев с Кавказа, особенно последователей школы Шаи (выходцы из Дагестана, Чечни, Ингушетии) в места, которые традиционно были Хана? области, создавая области, где две школы начали смешиваться. Эти новые ареалы возникли в степном ареале ногайцев, Ставропольском и Краснодарском краях, Адыгее и крупных городах средней полосы России.
- Мы видим размывание однородности того, что условно определялось как «кавказский» и «волго-татарский» ареалы исламской культуры в России, и появление третьего, смешанного «сибирского» ареала, сформированного через взаимодействие различных групп мигрантов, внутренних и внешних, в нефтеносных северных районах, в Сибири и на Дальнем Востоке России. Эти процессы примечательны тем, что хотя формально в мечетях остаются прежние имамы, а прежние муфтии продолжают занимать свои места в духовных советах, реальное влияние зачастую может перейти к неформальным лидерам.
- После падения «железного занавеса» и прекращения изоляции российских мусульман туда проникли многие направления и группы, ранее не существовавшие в России. Рассеянные среди основной массы мусульман в регионах, эти группы вносили разнообразие в исламскую мозаику и есть четкая тенденция к еще большему разнообразию, которое еще впереди.
- Ислам стал активно влиять не только в идеологической сфере, но и в юриспруденции, экономике, образовании и других сферах. Это создает ситуации, когда мы имеем де-факто сосуществование разных правовых систем в Дагестане, и в целом сужает светское пространство на Кавказе. На бытовом уровне в некоторых районах Северного Кавказа сейчас господствуют обычное право (адат) и законы шариата, а со светским правом люди имеют лишь редкие и формальные контакты. Это связано не только с быстрой исламизацией населения, но и в немалой степени с тем, что светское право не работает в жизненно важных сферах жизни. В Дагестане, например, общины все чаще используют законы шариата в своих отношениях из-за проблем с неурегулированным правовым статусом земель, используемых для выпаса скота.
- Практически повсеместно духовным управлениям сейчас приходится конкурировать с альтернативными группами и неформальными исламскими центрами, привлекающими молодежь и новообращенных, а также людей радикальных и оппозиционных взглядов. Кризис, который переживает так называемый «традиционный» ислам, увеличивает отток молодежи в альтернативные группы.
- Быстрое развитие новых технологий также оказало влияние на исламские общины, особенно на молодежь. Теперь существуют виртуальные сообщества, и их члены могут находиться за тысячи километров друг от друга, связанные только харизматическим лидером, который также может быть физически очень далеко. Эти «онлайновые» муфтии и имамы иногда гораздо более влиятельны, чем местные имамы, обладающие формальной властью. Пропагандисты ИГИЛ [1] использовали это в своих интересах, сделав упор прежде всего на агрессивную пропаганду через Интернет. Эта отдаленность и отрыв от традиционных мусульманских общин, привязанных к определенному месту, создает ситуацию полной идеологической прозрачности и мобильности среди мусульман, которые могут по всем внешним признакам принадлежать к определенному месту и сообществу, но на самом деле исповедуют совершенно противоположные идеи.
- Тесно связанной тенденцией является переход к онлайн-организации и активизму. Интернет-активность позволяет быстро распространять движения и вторгаться в сообщества, даже в те, которые, казалось бы, предлагают невосприимчивую среду. Так было в Дагестане, Чечне и Ингушетии, например, где традиционное Су? Ислам крепко держался, но к середине 2000-х появился этот новый тип исламского активизма, продвигаемый многочисленными молодыми лидерами. Усилия государства по борьбе с этими явлениями с помощью карательных мер не увенчались успехом, и эти молодежные онлайн-группы стали неотъемлемой частью исламского ландшафта в этих трех республиках.
Ближневосточные потрясения и русский ислам
С начала нового века Ближний Восток переживает политические и социально-экономические потрясения. Эти потрясения тесно связаны с религией. По сути, мы являемся свидетелями кардинального переформатирования этого региона, что вызывает серьезные потрясения в странах региона.
Политические границы трещат по швам, и некоторые из них уже изменились де-факто и, вероятно, навсегда. Настоящую озабоченность здесь вызывает то, что эти изменения часто происходят по сектантским принципам.
Религиозный ландшафт тоже претерпевает большие изменения. При активной помощи Ирана набирают влияние шиитские группировки, особенно «Хизбалла», усиливается противостояние этих групп с суннитскими силами. На наших глазах растет напряженность между суннитами и шиитами. В то же время суннитские группы становятся все более раздробленными и расколотыми различиями. Сала? движение, очень популярное среди суннитской молодежи, становится все более разрозненным. В Саудовской Аравии современный Сала? идейный центр движения, возникло несколько групп. Вместе с? Среди ваххабитского движения существуют также джихадистские группы, которые в свое время поддерживали «Аль-Каиду» [2] и представлены известными шейхами, такими как аль-Макдиси и другими. Сала? В последнее время влияние приобрели и группы, поддерживающие идеи известного муфтия Юсуфа аль-Карадави, близкого по взглядам к «Братьям-мусульманам».
Представители этих групп известны не только в самой Саудовской Аравии, но и в других местах, включая таких шейхов, как Салман аль-Ауда.
Российский ислам также претерпевает быстрые изменения по мере трансформации Ближнего Востока. После Ближнего Востока Сала? группы, присутствующие среди российских мусульман, также становятся более разнообразными. Во многих регионах России (например, в Дагестане) общая ситуация на Ближнем Востоке и нарастание соперничества суннитских и шиитских стран и сил, усиление осознания суннитской идентичности и рост симпатий к суннитским партиям в происходящих конфликтах . Растущее влияние политического ислама в Египте и Турции привело к «хиджре», движению некоего сала? Мусульмане в России – переселение в страны с исламским правительством. Это движение можно было увидеть, когда люди переезжали в Египет, когда Мурси был у власти, а после падения его правительства тенденция сместилась в Турцию с ее «легким» исламистским режимом. Масштабы этого движения часто преувеличивают, но тем не менее в нем участвуют сотни молодых мусульман, в основном с Северного Кавказа.
Это движение имеет свои собственные сети и инфраструктуру, которая включает в себя услуги, помогающие новоприбывшим обустроиться, в том числе помощь в строительстве домов.
Это исламское иммиграционное движение не следует путать с другим типом «хиджры» – отъездом в раздираемую войной Сирию, движением, которое усилилось с 2011 года. Тысячи молодых мусульман со всей России были вовлечены в это движения, особенно выходцев с Северного Кавказа, но и из других областей, крупных городов Центральной России и Крайнего Севера. Пик желающих воевать в Сирии (с увеличением числа примыкающих к ИГИЛ) пришелся на 2013–2014 гг.
Примерно в 2014 году ИГИЛ начало не только поощрять прибытие боевиков в Сирию, но и пыталось привлечь на свою сторону командиров и боевиков из связанного с «Аль-Каидой» Имарата Кавказ. Эта политика дала результаты к концу 2014 – началу 2015 года. Командиры основных соединений один за другим присягали на верность самопровозглашенному «халифу» аль-Багдади. Этот успех был закреплен объявлением в 2015 году о создании вилаята Кавказ (Кавказская провинция) на Северном Кавказе в составе ИГИЛ.
В конце 2015 – начале 2016 года террористы из этой группировки осуществили четыре теракта в Дагестане, в основном на юге республики. Здесь следует отметить, что эта террористическая деятельность по смене имиджа следует по горячим следам за доказательствами того, что эти группы получают финансирование с Ближнего Востока. Вызывает тревогу и тот факт, что в арсенал террористов на Северном Кавказе вернулись старые и ныне почти забытые методы, такие как нападения на колонны автомобилей.
Не только Интернет-пропаганда, но и хорошо организованная вербовочная сеть помогают обеспечить приток новых бойцов из России на Ближний Восток. Сейчас эта сеть распространилась по Северному Кавказу, а также в другие регионы, включая крупные города и нефтегазоносные районы севера. Одна из скрытых опасностей существования этой сети заключается в том, что ее легко можно превратить в террористическую сеть. Другими словами, сегодняшний вербовщик может стать потенциальным террористом.
Сирийский кризис вызывает озабоченность суннитского большинства в России.
Это выражается в растущей солидарности суннитов, не приводящей к активным действиям, а также в количестве людей, пополняющих ряды боевиков. Этих людей, которые уходят воевать, нужно учитывать, хотя нам не следует преувеличивать их количество. Даже самые смелые оценки показывают, что лишь небольшая часть российских мусульман на самом деле присоединяется к различным группировкам в Сирии.
Возможные решения
Мы видим, что события на Ближнем Востоке оказывают существенное влияние на мусульманские общины России, несмотря на их автономию. Происходят противоречивые процессы. Имеются негативные тенденции, такие как создание филиала ИГИЛ на Северном Кавказе, но в то же время усложняющаяся сегодня картина российского ислама создает условия для более активной вовлеченности мусульманских лидеров в местные сообщества.
Мусульмане составляют около 15% всего населения России, и Россия может использовать этот потенциал для продвижения своих интересов на Ближнем Востоке и в мусульманском мире в целом.
Ситуация на Ближнем Востоке и российские военные операции в Сирии использовались в пропагандистских целях для того, чтобы изобразить Россию как участницу «шиитско-православной» коалиции против суннитов. Это опасный и вредный образ для России, где большинство мусульман составляют сунниты. Но это не должно подталкивать Россию к тому, чтобы спешить стать защитником суннитов во всем мире в ущерб установившимся добрым отношениям с несуннитскими силами. Россия имеет уникальную возможность стать на этом поле нейтральным игроком и может взять на себя роль неангажированного посредника в сложных и противоречивых ближневосточных политических процессах. Эта политика равноудаленности от всех сил является наиболее выгодной для России с точки зрения ее интересов и интересов российских мусульман.
Сейчас крайне важно получить представление о динамике изменений, происходящих в исламе в России. Мусульманское сообщество России находится в состоянии противоречивой трансформации, результаты которой пока не ясны.
Растущая пестрота и сложность исламской мозаики в России, следующей в фарватере Ближнего Востока, создает трудности для властей, не привыкших иметь дело с такой раздробленной мировой религией, тем более, что она была традиционно организована. через духовные доски для более легкого взаимодействия. После Советского Союза лишь немногие из этих духовных управлений сохранили реальную власть. Остальные сталкиваются с жесткой конкуренцией со стороны неформальных мусульманских лидеров, отсутствие у которых официального статуса является препятствием для нормального взаимодействия органов государственной власти и возглавляемых ими общин.
Сейчас важно выработать четкие подходы к государственной религиозной политике, учитывающие изменение мусульманской общины и ее мозаичность сегодня. Система духовных управлений переживает глубокий кризис и уже не может быть единственной опорой государства и единственным выразителем чаяний и желаний мусульманской общины. Конструктивное сотрудничество с максимально большим числом мусульманских общин потребует перспектив интеграции групп вне духовных управлений в систему государственно-мусульманских общинных отношений.
Это не означает, что Россия должна отказаться от системы духовных управлений. Они охватывают часть исламского ландшафта страны, и их потенциал следует использовать шире. Вопрос просто в том, чтобы также развивать сотрудничество с новой и растущей частью ландшафта, которая долгое время была вне партнерских отношений из-за ее отсутствия? циальный статус.
Как этого добиться, не нанеся ущерба существующим отношениям между органами государственной власти и традиционными организациями, представляющими мусульманскую общину? Понятно, что это можно сделать только через диалог и сотрудничество внутри мусульманских общин, когда их лидеры будут смотреть друг на друга не как на соперников, а как на партнеров. Единственным основанием, на котором государственные органы могут отказать в признании легитимности мусульманских лидеров и общин, является их приверженность экстремистскому подходу вооруженной борьбы против российского государства и отказ от его конституционных основ. Лидеры и сообщества, которые не распространяют такую экстремистскую идеологию и не участвуют в экстремистских действиях, должны стать партнерами государства наравне с традиционными лидерами и организациями.
Опыт 1990-х годов показал, что соперничество между различными мусульманскими лидерами и общинами в основном касалось вопросов лидерства и власти. Одним из способов уменьшить конфликтность в мусульманских общинах могло бы стать усиление коллегиальности муфтиятов за счет включения неформальных лидеров в советы мусульманских ученых при духовных управлениях. Есть успешные примеры применения этого принципа на практике, что привело к снижению уровня конфликтности и интеграции неформальных лидеров в систему отношений между государством и мусульманскими общинами. Например, Нурби Емиж, тогдашний муфтий Республики Адыгея и Краснодарского края, придерживался этой политики в начале 2000-х годов и смог избежать конфликта, подобного тому, который наблюдался в соседней Кабардино-Балкарии. Совет муфтиев России, возглавляемый Равилем Гайнутдиным, также имеет большой опыт в этой области.
В целом последовательная реализация принципа равноудаленности органов государственной власти от всех мусульманских организаций должна способствовать утверждению светских принципов, которые в некоторых районах Северного Кавказа сильно утратили свои позиции.
Запреты и репрессии в этой сфере не помогают. Одним из наиболее эффективных решений могло бы стать вовлечение органов государственной власти в конкуренцию между различными правовыми системами, посредством правового регулирования укоренившихся проблем региона. Если мусульмане увидят, что светское право может предложить честное и справедливое решение, например, земельных споров, то они могут с радостью принять светские положения и не обратятся к законам шариата, тем более, что в этих странах нет настоящих знатоков исламского права. регионов на данный момент. Это может быть наиболее реальным средством примирения обычного и религиозного права, а также светского права.
Последние события на Ближнем Востоке привели к тому, что ИГИЛ оказалось под давлением со всех сторон, и теперь оно пытается активизировать усилия по развитию своих международных сетей. В этой ситуации крайне важно не допустить развития террористического подполья в России. «Имарат Кавказ» в качестве основной террористической группировки на Северном Кавказе отодвигается на второй план Кавказской провинцией, объявившей себя частью ИГИЛ и уже получающей финансирование с Ближнего Востока.
Количество активных боевиков пока невелико, но серия терактов в Дагестане в конце 2015 года показала, что эта группировка хочет развязать террористическую войну против России на ее территории и под этим новым «брендом». не следует забывать о рекрутинговой сети. Она уже распространилась по всей России и легко может превратиться в террористическую сеть. Другими словами, не только республики Северного Кавказа уязвимы для терактов, но и другие регионы, особенно крупные города и богатые нефтью районы на севере. Выявление и ликвидация вербовочных сетей и «спящих» ячеек террористов сегодня является приоритетной задачей, наряду с перекрытием каналов финансирования.
ИГИЛ может предпринять конкретные шаги для организации и координации террористической деятельности в России. Во-первых, как уже отмечалось, они могут финансировать группы, которые присягают на верность. Второе, с их точки зрения, перспективное направление — возвращение боевиков с Ближнего Востока в Россию. Опыт и навыки, которые они приобрели в бою, а также их знание конкретных условий России и связей с местными террористическими сетями слишком ценны для ИГИЛ, чтобы их игнорировать.
Мы должны блокировать эти попытки всеми возможными способами, в том числе путем тесного сотрудничества с «нетрадиционными» мусульманскими общинами.
На повестке дня стоит также вопрос реинтеграции российских граждан, возвращающихся с Ближнего Востока. Это очень деликатный и сложный вопрос. Понятно, что многие из этих молодых мусульман, вернувшихся после своего пребывания в ИГИЛ, разочарованы своим опытом и искренне сожалеют о том, что они теперь считают ошибкой. Но есть и люди, которые могут прийти с конкретными целями, а именно организовать локальные сети ИГИЛ, хотя бы в качестве так называемой «спящей» ячейки, готовой в нужный момент приступить к действиям.
Что касается реинтеграции молодых людей, вернувшихся из ИГИЛ, то следует тщательно изучить опыт государственных адаптационных комиссий, которые официально работали на Северном Кавказе, помогая людям, вернувшимся из повстанческих групп в реадаптировать регион к нормальной жизни в мирное время. Наиболее эффективно эти комиссии работали в Дагестане и Ингушетии, где помогли десяткам молодых людей, не причастных к убийствам, вернуться и заново адаптироваться в повседневном обществе.
Возможно, стоило бы создать такую комиссию на федеральном уровне, поскольку вербовщики ИГИЛ, к сожалению, сейчас работают по всей стране.
Что касается методов обеспечения этого возвращения к нормальной жизни, то прежде всего необходимо прекратить практику выталкивания радикальных мусульман из России на Ближний Восток. Это была тактика, которая дала желаемые результаты в преддверии Олимпиады в Сочи, но в целом это не очень хорошая стратегия и может нанести большой вред России. Есть большой спрос на людей из России, как? бойцов, и они получают опыт и обучение за границей, которые потом могут использовать непосредственно против самой России. Кроме того, поощряя отъезд радикальных молодых людей, мы косвенно способствуем росту силы террористических групп, давая им людей, необходимых для пополнения их рядов. Радикальные мусульмане всех мастей уезжают из России и концентрируются в различных странах Ближнего Востока, создавая тем самым потенциальную религиозную и политическую силу, не симпатизирующую России.