Первые суда Древней Руси
Первым славянским «кораблем», по сути, была большая плетеная корзина, обшитая корой или кожей. На смену ему быстро пришел челн-однодеревка, выдолбленный из целого дерева. Иногда челн создавался иным способом.
Древние корабелы делали в живом древесном стволе трещину на всю длину челна, постепенно,год за годом, вбивая в него клинья и распорки, чтобы добиться нужной формы будущего корпуса. Только после этого дерево срубали и лишнюю древесину стесывали, выжигали и выдалбливали. Затем дерево обрабатывали водой и огнем, чтобы придать ему гибкость, после чего вставляли внутрь примитивный шпангоут — опруги. На кропотливую работу над корпусом челна порой уходило до пяти лет.
Впервые челн-однодеревку на берегу Ладожского озера нашла в 1878-1882 гг. экспедиция А. А. Иностраицева. Возраст, приписываемый историками этому небольшому судну длиной всего 3,5 м и шириной 0,86 м, огромен — около 4,5 тысячи лет. Славяне долго не хотели расставаться с легкими однодеревками. Видоизмененные челны с обшивкой и больших размеров — насады — плавали в русских водах вплоть до конца XV в. Позже их вытеснили наборные корабли.
Преемницей челна стала созданная в X в. для торговых плаваний и боевых походов «набойная лодья». По сравнению со своими собратьями она имела более высокие борта, к которым крепились стойки. На них прибивали несколько досок внакрой. Такое нехитрое усовершенствование значительно увеличивало внутренние размеры «лодьи», и главное — ее грузоподъемность. Теперь легкое и небольшое судно могло взять на борт ни много ни мало 15 т груза. После достройки судно снабжали веслами, якорем и мачтой с простым прямым парусом. Кстати, эти суда делали небольшими из- за того, что через пороги Днепра судно приходилось тащить волоком. Но несмотря на это они все равно были великолепно приспособлены к морским плаваниям, и русские мореходы смело бороздили на них воды Черного моря.
В IX в. русские торговцы стали частыми гостями на константинопольском рынке. Весной 860 г. в Константинополе произошел инцидент, во время которого были схвачены несколько русских купцов. В ответ русские, собрав мощную флотилию из 250 кораблей, немедленно осадили Константинополь, с лихвой рассчитавшись с его вероломными гражданами. Этот и другие морские походы восточных славян на Византию, несомненно, сделали свое дело: торговля русских купцов с Востоком и Западом долгое время оставалась беспошлинной.
Русская ладья
В XII в. в набиравшей силу Киевской Руси все чаще стали строить крупные ладьи, имевшие сплошную дощатую палубу, укрывавшую сверху гребцов. Нос и корма у этих судов были одинаково заострены, и на них размещалось по рулевому веслу — потеси. Они позволяли, не разворачивая ладьи, быстро менять курс. В русских летописях такие суда также называли скедией, наседой и кораблем. Конечно, 20 м в длину, 3 м в ширину и 40 человек команды не так уж много для корабля, и все-таки это был настоящий корабль. Постепенно на первый план среди центров судостроения выдвинулся «Господин Великий Новгород». И неудивительно. Ведь через него проходил знаменитый путь «из варяг в греки», то есть из Балтики по рекам в Черное, тогда носившее название Русское море. Когда в середине XI в. государство Ярослава Мудрого распалось на множество враждующих княжеств, значение речных и морских транзитных путей сильно пошатнулось. Именно тогда новгородское судостроение начало развиваться независимо от Киева.
История сохранила немало свидетельств мощи славянского военного флота. Хотя славяне и не отличались агрессивностью, они преподали хороший урок шведскому королю Эрику, который в середине XII в. осадил город Ладогу. Новгородцы разбили шведов, пленив 43 из 55 вражеских судов. В ответ был предпринят поход на город Сигтуну, закончившийся блестящей победой русских.
Новгородцы долгое время держали в руках ключевые выходы к Белому морю. Они плавали в экстремальных условиях, постоянно защищаясь от соперников. Постепенно сформировались новые типы судов, которые было удобно перетаскивать волоком из одной реки в другую. Это были плоскодонный легкий шитик и ладья «ушкуй». Ушкуи, вмещавшие до 30 воинов, были удобными судами для набегов на соседние славянские княжества, чем в XIII в. и промышляли новгородцы. Рыболовный промысел, бывший в особой чести у славян, привел новгородских переселенцев к берегам северных морей. Постепенно поморы становились такими же хозяевами Балтики, как и норманны. С XII в. поморы доходили до Гру- манта (Шпицберген), а колонии славян появились даже на берегах Англии.
Долбленая лодка — осиновка
Суровые северные моря диктовали корабелам свои условия, и поморы начали строить новые, непохожие на другие суда: осиновки, ранынины, кочмары и шняки. Шняки имели в длину от 6 до 12 м и снаряжались одной или двумя мачтами с прямым или шпринтовым парусом. Лодки-осиновки перевозили добытый улов на берег. Но наибольшей популярностью пользовались парусно-гребные карбасы. Эти суда могли иметь палубу, а могли обходиться и без нее, но обязательным атрибутом этого корабля были полозья, крепившиеся на днище. С их помощью карбас легко передвигался по льду.
Кочмара
В дальних морских скитаниях поморы использовали коч — однопалубное плоскодонное судно максимум 25-метровой длины. При водоизмещении в 60 т коч имел осадку около полутора метров. Обшивку первых кочей к набору корпуса привязывали ремнями или пеньковыми веревками и только много позже стали использовать железные гвозди и болты. Пазы и стыки обшивки тщательно конопатили просмоленной паклей, заливали варом и закрывали рейками на скобах. Подводная часть корпуса судна была округлой, а нос и корма приподняты.
Благодаря такой обтекаемой форме коч, зажатый льдами, как бы выдавливался на поверхность, оставаясь при этом невредимым. На корме этого судна делали казенку — небольшую каюту для капитана и приказчика. Экипаж, состоявший из 10-15 человек, размещался в трюме. Парусное вооружение было очень простым: оно включало мачту и прямой парус, на первых кочах сшитый из кожи, а впоследствии — холщовый. Весла, парус и по- путный ветер позволяли кочу достигать скорости 6-7 узлов.
Коч поморский
Поморские кочи, много веков остававшиеся в строю, заложили фундамент для дальнейшего развития российского мореходства. Именно эти суда в XVIII в. стали прообразом военно-морского флота, созданного при Петре Первом. Значительную роль они сыграли и в географических открытиях XVI-XVII вв. Достаточно вспомнить поход С. И. Дежнева, впервые спустившегося на коче по Индигирке до Северного Ледовитого океана и морем достигшего реки Алазеи.
Самым быстрым судном, плававшим на большие расстояния в северных водах, считают морскую (в летописях «заморскую») ладью с тремя мачтами. Хорошее парусное вооружение при попутном ветре давало морской ладье возможность проходить до 300 км в сутки, при этом она могла унести на себе до 300 т груза. В длину ладья достигала 18-25 м, а в ширину 5-8 м.
«Заморские» ладьи были первыми полностью наборными плоскодонными судами с транцовой кормой и навесным рулем. Корпус судна разделялся переборками на три отсека. В переднем обитала команда, в среднем размещался грузовой трюм, а кормовой отсек отводился в распоряжение рулевого.
Ладья поморская
Одна из наиболее древних и наиболее известных династий новгородских кораблестроителей — семья Амосовых. В XIV в. Трифон Амосов, внук одного из первых русских мореходов, охотившихся на зверя в Белом и Карском морях, переезжает из Новгорода в Холмогоры, где приступает к строительству корабельной верфи, ставшей матерью первым большим русским кораблям, ходившим в северных льдах. Корпусам наиболее крупных из них придавалась форма, напоминавшая обводы современных ледоколов. Нос и корма холмогорских судов были сделаны с высоким подъемом, а борта — со значительным развалом. Судно управлялось при помощи навесного руля.
sea-library.ru
Древнерусский флот — миф или реальность? — Интересные факты
Немцы, оседлавшие русскую науку в середине XVIII в., вот что сообщают о нашем московитском варварстве якобы бытовавшем у нас в допетровскую эпоху:
«Россия тогда не имела еще ни одного корабля на море и ей вовсе не известно было кораблеплавание» [Краткое описание жизни и славных дел Петра Великого первого императора всероссийского. СПб., 1788. С. 10].
То есть не только кайла каменного-де, не имела, но и понятия о нем! Ну, это уже что-то принципиально новенькое. Хотя и не совсем: данный «труд» увидел свет еще в незапамятном 1788 году.
Однако же куда как более справедливым на эту тему является все же следующее мнение:
«Петр вовсе не создал русский флот, и, если бы на свете существовала справедливость, именно об этом сегодня повествовали бы все учебники» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108].
Одной из первых сказок, приписанных «реформатору», является им якобы прорубленное некое такое «окно в Европу». Однако же прекрасно известно, что:
«…рыболовный и торговый флот в Московии XVII века был. Поморские лодии-кочи добирались до Англии и Шпицбергена, а могучие каспийские бусы ходили в Персию и Азербайджан» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108–109].
Кстати, когда эти «первооткрыватели» после нескольких неудачных попыток, наконец, все же в середине XVI в. достигли Новой Земли, то оказалось, что уж для русского человека эта земля вовсе никогда не была новой. «Первооткрыватель» Баренцева моря, Виллем Баренц, высадился в одну из «первооткрываемых» голландцами бухт. И вот что больше всего поразило этого иностранца, чье имя сегодня красуется в наименовании одного из Русских морей:
«тут они нашли остов русского корабля» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930].
Но и не только тут. Вот на что они наткнулись на других «неизведанных» островах:
«Добравшись на лодке до берега, они наткнулись на следы людей, которые, очевидно заметив моряков, успели убежать. Именно там оказалось шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах они нашли много бочарных досок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб; они обнаружили также пять или шесть гробов, полных костями умерших, незарытых в землю, а заваленных камнями. Там лежала также сломанная русская ладья,длина киля которой была 44 фута» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что даже и здесь они вовсе никогда не были первыми, о чем сами же и признаются. У Вайгача:
«мы пошли к якорной стоянке, которую назвали Ворванным заливом, потому что там нашли склад ворвани» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Продвинувшись приблизительно на две мили вглубь страны, мы нашли различные повозки, нагруженные шкурами, салом и подобными товарами» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Чего же они там такого «исследовали» в русском Заполярье — закромах России?
Больше похоже на самый настоящий корсарский наезд, что этот самый «исследователь» и сам вовсе не отрицает, подробно описывая действия своей вторгшейся в пределы чужого государства вооруженной до зубов флотилии. И почему сегодня это море именуется Баренцевым — непонятно. Так как сам Баренц очень часть описывает не только наличие в данной местности русских складов и стоянок, но и русских кораблей. Например:
«мы увидели русский корабль, шедший на парусах» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Когда мы приблизились к берегу, то увидели шесть русских кораблей» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что же это были за корабли?
«…поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 57].
Вот какие мы имели здесь огромные корабли. Так что безграмотность и нахальство немцев, изобретших свою о нас ну уж вовсе не остроумную версию, просто шокирует: в погоне за обещанной им мздой от изобретения сказки о России они выглядят теперь более чем нелепо — даже при описании ими своих здесь у нас, на Русском севере, каких-то особых в мореплавательских упражнениях достижений. Но мы их вовсе не собираемся в чем-то оправдывать. Чужая глупость особенно заметна тогда, когда людьми, в погоне за гонораром, теряется чувство всякой меры. Причем, выясняется, что они не ознакомлены даже с сочинительствами своих собственных авторов. Вот, например, что сообщает о способности передвижения по морю автор трактата XII в. немец Гельмольд. Когда вновь был отстроен сгоревший до этого в прошлом славянский город Любек:
«…отправил герцог послов в города и северные государства — Данию, Швецию, Норвегию и Русь… чтобы они имели свободный проезд [морской, понятно дело: из Швеции и Норвегии иного и быть не может — А.М.] к его городу Любеку. И установил здесь монету и пошлину и самые почетные городские права. И преуспевал с этого времени город во всех делах своих, и умножилось число его жителей [в том числе и за счет переехавших сюда через море в этот морской порт русских купцов — А.М.]» [ Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 196–197].
Вот еще эпизод о наличии у славян кораблей на Балтике. В данном случае тем же Гельмольдом сообщается уже о способе борьбы славян Померании, понятно дело, более чем привычных к мореходству, против засилья немецких, что выясняется, чисто сухопутных варваров.
Славяне, не видя возможности отбиться от превосходящих сил врага:
«…скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли» [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 200].
Те самые, которых у них, что талдычат нам немцы со своими о нас историями по истории, якобы в наличии у нас не имелось и более полутысячи лет спустя свидетельства Гелльмольда! Очень смешная шуточка.
Вот еще фраза Гельмольда:
«Бирка же — самый знаменитый город готов, расположенный в центре Швеции… куда обычно имеют обыкновение собираться для различных торговых надобностей все корабли данов, норвегов, а также славян, сембов (Cембы — балтийское племя. См. Adam, II, 22) и других народов Скифии» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. II. Середина XII – середина XIII в. Институт АН СССР. М., 1990., с. 334]; [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 50].
Так что флот и, причем, именно на Балтике, у нас, о чем сообщает немецкий писатель еще XII века (1164 г.), очень даже имелся. Потому-то купечество наше зазывали на жительство даже в немецкий морской порт Любек. И потому в его окрестностях славяне, дабы спастись от немецких в ту еще пору чисто сухопутных варваров, садили свои семьи на корабли и спасались от них в открытом море. А рискнули бы они это сделать, если бы их враги имели пусть и захудалый, но какой-либо мало-мальски пригодный для плавания по Балтийскому морю флот?
Да никогда.
Причем, что свидетельствует все тот же Гельмольд, наши корабли, что было куда как и еще много ранее, посещали и Швецию. Своих же земляков, среди ознакомленных с наукой кораблевождения в акватории Балтийского морского бассейна, он, отметим, не упоминает вовсе. Вот еще очередное свидетельство о безпочвенности придуманной немцами истории о своем-де господстве на Балтике:
«Показательно, что в списке народов у Гельмольда… «готы» как таковые отсутствуют, а Готланд в «Хронике» ни разу не упомянут» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том. 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010, прим. 36 к с. 274].
То есть германец еще тех времен являлся исключительно сухопутным варваром, в чем сам, в лице хрониста Гельмольда, и признается. Лавры торгового острова Готланда ему явно были приписаны много позднее.
Потому германец тех времен мог довольствоваться у попавших в его лапы неприятелей пока лишь отобранием земли и свободы. Знания он будет у них отбирать и присваивать себе лишь много позже. Тогда же и историю перепишет под себя. Тогда и остров Готланд произведет в центральный пункт якобы существовавшей в те времена торговой республики Ганзы. Пока же, заметим, в середине XII в., ни о каких плавательных средствах, имеющихся в наличии у его соотечественников, в многотомном весьма пухлом фолианте Гельмольдом упомянутыми не оказалось. То есть немец, что подтверждается им самим же, был в те времена лишь грязным сухопутным варваром.
Потому Петр, расхваленный на сег7одня как строитель Русского флота, что уже на самом деле, никаким первооткрывателем в области русского мореплавания быть просто никак бы и не мог.
Понятно дело, впоследствии, оказавшись отрезанными от Балтики, наши суда временно исчезают с этого моря. Однако ж, что выясняется, не насовсем. Вот что об их наличии сообщает в эпоху, предшествующую петровской, швед Кильбургер:
«…часть товаров, идущих через Восточное море [Балтику — А.М.]… привозится самими русскими прямо в Россию на своих ладьях из Швеции…» [Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Типография И.И. Чоколова, Б.-Житомирская 20. Киев, 1915, с. 122].
Так что первооткрывательство в данной области Петра является самой настоящей ложью — ничем более.
Конечно же, ряд преимуществ перед нашими бусами и кочами, хорошо известными нам по Белому и Каспийскому морям, Сухоне и Волге, имели и голландские суда. Но это больше относится к специфике тех морей, где ими пользовались. А это моря все же, в сравнении с нашими, достаточно теплые. В наших же северных водах, что и понятно, более предпочтительно было иметь корабли исключительно отечественной постройки. Между тем, пусть наши суда в ту пору еще и не рассекали воды океанских просторов, но даже на своих достаточно небольших морях мы использовали самые крупные корабли среди всех тех, которые имелись на тот день в мире:
«…испанский галеон, легко ходивший через Атлантику, не на много лучше снаряжен и, уж конечно, не крупнее каспийского буса…
…кто, собственно, мешал Петру совершенствовать русский флот, не уничтожая его?..» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 109].
А то, что военно-морской флот у нас был, имеется множество подтверждений. Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал:
«Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские» [ http://cont.ws/post/142606].
Но и не только в столь древние эпохи, но уже и во времена прекрасно всеми запротоколированные, во времена Ивана Грозного, наш флот никуда еще не пропал, хоть к тому времени от европейских морей мы и были временно отрезаны навалившимися на нас со всех сторон врагами:
«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д’Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: «Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами…»
Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.
Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил «морского начальника воеводу Петра Потемкина» «итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале» (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. «морской воевода» Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: «Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли». Об эстонцах упоминаний он не оставил… Вы не догадываетесь, почему?
Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому «морскому воеводе» строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: «На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы».
Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I?» [http://yarodom.livejournal.com/1506418.html].
А уничтожен им флот вот каких примерно размеров и масштабов. Как отмечает Эвлия Челеби, турецкий путешественник середины XVII, в его времена, то есть во времена Михаила и Алексея Романовых по Волге:
«…несколько тысяч кораблей ходят в Москву и обратно» [Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 135].
То есть несколько тысяч русских торговых кораблей!
А кроме Волги суда у нас ходили еще и по: Северной Двине, Сухоне, Яику, Самаре, Оби, Иртышу, Ангаре, Тунгуске, Лене, Москве, Енисею, Клязьме. И по двум морям: Каспийскому и Белому. То есть судов по всей стране, до Петра, у нас имелись десятки тысяч…
Причем:
«…имеются столь огромные корабли, что на каждом помещается по две тысячи человек. Это — корабли, которые ходят в земли Китая, Фагфура, Казака, Терека… На них имеются большие пушки» [ Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 151].
Русский флот в эпоху раннего средневековья
Кстати, это движение наших кораблей против течения зафиксировали и арабские писатели, причем, еще раннего средневековья. Ибн ал-Асир:
«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда’и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда’е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 97].
Моисей Каганкатваци добавляет:
«Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 72].
И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:
«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.41, кн. 8, с. 98].
Якут уточняет это много дней:
«И они (Русы)… в течение года владели Бердаа (Якут, Большой Словарь, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 834)» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.79, с. 71].
Вот такие вот массы морской пехоты, способные противостоять сухопутным войскам противника, пришедшим на выручку одного из крупнейших своих городов не только со всех сторон, но затем и еще усиленного новым собранным врагом воинством, уже тридцатитысячным, причем, судя по возможности ежедневно иметь поражения, пополняющегося все новыми ордами, способны были еще в 943–944 гг. перевозить наши корабли против течения даже не равнинных, но именно горных рек. То есть количества воинов, способного разбить сначала где-то 15-тысячное, затем 20-тысячное, а затем еще и 30-тысячное воинства врага, которое так все и продолжало быть ежедневно пополняемо. То есть общей сумме разбитых теми руссами врагов было что-то порядка сотни тысяч.
А поднимать наше столь победоносное и уж вовсе не маленькое числом воинство приходилось, повторимся, в акватории реки все-таки горной. В данном случае Куры — равнинной никем никогда не признанной.
Но вот в чем заключается особенность тех наших древних конструкций плавательных средств, позволяющих руссам тех еще очень отдаленных от нас времен держать в страхе даже такие весьма отдаленные от наших исконных земель области, как города Азербайджана, которые повторно покорять придет сюда всеизвестный нам Стенька Разин лишь через 700 лет после описываемых ал-Асиром событий. Причем, придет сюда, как внушает нам лжеистория, на каких-то весьма примитивных речных посудинах — челнах.
Мало того, вместо нас мореходами признаны арабы. И истории историков внушают нам, что именно они якобы всегда и являлись некими такими морскими путешественниками.
Но все это ложь. Что следует лишь из продолжения нами начатого рассказа араба ал-Асира:
«Затем они (русы) выступили ночью из замка и понесли на своих спинах сколько пожелали денег и другого имущества, направились они к Курру» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
«Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы и 300 человек Русов» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 70].
«…и сели на свои корабли и ушли, и так как войска Марзбана не в силах были преследовать их и отнять что было с ними, они их оставили и бог очистил страну от них» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
То есть властвовавшие в те времена в Азербайджане арабы, что на поверку нами обнаруживается, являлись варварами чисто сухопутными, не имеющими на Каспии для отпора неприятеля даже каких-либо самых жалких посудин, способных прийти на выручку не то что по первому зову, но и вообще когда-либо прийти. Потому-то и были не в силах противостоять белым людям, имеющим на своем вооружении сверхоружие настоящей цивилизации — морские корабли.
Правда, и через 700 лет после описываемых событий ватаге Стеньки Разина, пришедшей сюда на морских судах, противостоять было не чем — местные сардары так все еще и оставались в том примитивизме, о котором пишут ал-Асир и Якут, Каганкатваци и ибн Мискавейх, сообщая про события 943–944 гг.: они являлись варварами чисто сухопутными.
Такими же сухопутными варварами, что уже теперь для нас в полное удивление, так как их пропаганда нам давно все уши пробуравила про неких таких «великих викингов», в сравнении со славянами, в древние времена являлись и скандинавы. Потому как вот что сообщается о славянских флотилиях в эпоху Юлия Цезаря. Генрих Штаден (XVI в.):
«…на третий год покорения Галлии винетяне явились с флотом к берегам Бретани на помощь жителям. О них цесарь говорит следующее: «Власть винетян распространяется далеко на все приморские места тех стран, потому что больше всех имеют кораблей, на которых обыкновенно плавают в Британию; но и наукою мореплавания и опытностию мореходною превосходят другие народы; и на обширном и бурном море, кроме нескольких гаваней, ими владеемых, все почти племена, пускающиеся в это море (живущие при этом), дают им дань».
…Он подробно ниже описывает их корабли, которые он ставит несравненно выше римских; они были и больше, и приспособлены к большим морям; притом же отдает преимущество и их морскому искусству перед римскими матросами. Известно, что римские суда были больше финикийских и карфагенских, а суда винетян, по сравнению Юлия, гораздо больше римских. Притом же они были так устроены, что, как говорит Цесарь, железные клевы, приделанные к римским, не могли им вредить, как карфагенским в Пуническую войну» [Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М. и С. Собашниковы. 1925, с. 617].
То есть не только на Каспии наши флотилии безнаказанно громили чисто сухопутных папуасцев, именуемых арабами, но все то же следует сказать и о просторах северных морей, где такие же папуасцы, те же немцы или датчане, сухопутные жители морского побережья, платили даже дань нашему морскому народу. И это говорит, между прочим, вовсе не союзник России, но австрийский шпион, некоторое время находящийся на службе у Ивана Грозного, — ненавистник Русской государственности и русского народа, впоследствии, по возвращении домой, написавший целую серию злобных обвиняющих Русского Царя и его страну пышущих желчью и предвзятостью сочинений. То есть даже враг не может отрицать наше полное в германских водах господство. И, главное, когда еще? В эпоху Юлия Цезаря…
Все тоже следует сказать и об акватории Волги, всегда нами называемой исключительно русской рекой. Что говорит и о том, что располагавшиеся на ее берегах варвары хозяевами его берегов, вследствие лишь исключительно русского по ней судоходства, себя никогда не чувствовали. И даже в эпоху якобы завоевания нас татарами, чей главный город, Сарай, находился на берегах этой русской реки. Вот что о принадлежности реки Волги аккурат во времена татарского якобы на нас вторжения сообщает араб аз-Захир (XIII в.):
«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [Ибн Абд аз-Захир. Жизнеописание аль-Малик аз-Захира. Цит. по: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.] (с. 64).
То есть татары могли себе позволить лишь «пребывать», то есть лишь находиться на берегу этой реки в охраняемой огромным воинством от наших набегов резиденции, но уж никак не властвовать над проходящими по Волге судами!
Вот еще пример. На этот раз уже на другом конце владения арабов — в Испании:
«Приходили из этого моря (‘Укийанус, т. е. Океана или, по-другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называли каракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названием ал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
И вот что это за народ такой мореходный, столь отличающийся от не имеющих возможности ему противостоять сухопутных арабов:
«»ал-маджус, которых именуют ар-рус«(BGA. Т. VII. Р. 354)»[Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (прим. 2 к с. 191).
И на своих гигантских этих кораблях они не просто на города мусульманские нападали, пытаясь вернуть обратно отвоеванные полчищами басурман свои былые владения в Андалузии и Португалии, но именно оказывали им вооруженное противостояние. И такое серьезное, о котором арабы помнят сквозь века, сообщая о нем в своих трактатах. Абу-л-Фида`, например, пишет:
«В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране мусульман» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 197].
«Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли… Потом [маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь… Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных… После этого маджусы… перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 194–195].
Вот как это постигшее мусульманский запад нашествие славян описывает арабский писатель X в. Ибн ал-Кутиййа:
«…люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 192].
Чего бы им так перепугаться, имея в своем распоряжении население Пиренейского полуострова, если бы к ним пожаловала сотня-другая разбойников на челнах типа а-ля-Стенька Разин, то есть типа джонок нашего «преобразователя»?
А «челнов» этих самых, наведших страх на нынешние Испанию вкупе с Португалией, было вот какое число. Ибн ал-‘Изари (2-я половина XIII — начало XIV в.):
«Вторжение маджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 198].
И войну с этими несколькими десятками кораблей вело после этого целое государство, расположенное на нынешних землях Испании и Португалии. Причем, война велась с переменным успехом. Какова могла быть численность этого высадившегося в ту пору на берега Пиренеев русского десанта?
Ну, как минимум, прибывших сюда русов, пытающихся вернуть обратно отобранные у них территории славянских стран, Андалузии и Лузитании, должно было быть никак не менее 40–60 тысяч человек. В противном случае никакой войны им здесь организовать не удалось бы. То есть сами суда были ничуть не менее своими размерами, чем каспийские бусы.
Но случаи тревоги при нападении наших флотилий в Андалузии были явлением отнюдь не единичным. Абу-л-Касым ибн Хаукль (X в.):
«Иногда заходят в некоторые обитаемые [области] Андалуса корабли руссов… и злобствуют в ее областях…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 100].
И вот по какой причине «злобствуют». Абу-л-Касым ибн Хаукль (XII в.) поясняет враждебные действия мусульман против славян, в домусульманские времена проживающих по всему белому континенту, который арабы именовали Ал-Рус. Собственно, мусульманство, подстрекаемое иудаизмом, и имело своей целью борьбу с белым населением Европы. О чем ибн Хаукль и сообщает:
«Часть их страны по длине берут в плен хорасанцы и смежные [народы], а северную часть полонят андалусийцы, со стороны Галисии, [страны] франков и Ломбардии» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 91].
И вот как эти нелюди уродовали попавших к ним в лапы пленников:
«…кто прибывает в Андалусию, тех неподалеку кастрируют, и поступают так с ними торговцы-иудеи» (там же).
Ну, кому такое понравится?
Именно по данной причине:
«Часто заходят в некоторые населенные [области] Андалусии корабли русов… и злобствуют в ее областях» (там же).
То есть явление нападений наших флотилий на присвоивших земли славян мусульман Пиренейского полуострова, вместе с иудеями уродующих попавших к ним в лапы людей, представляло собою отнюдь не единичные случаи. И целью этих нападений был вовсе не грабеж, что пытаются нам доказать лжеисторики вкупе с самими мусульманами, но спасение наших братьев, попавших в неволю к этим нелюдям.
И вот, в конце концов, чем закончилась вышеозначенная эпопея 844 г. Ибн-ал-Кутиййа свидетельствует:
«Они отошли от Севильи и направились к Накуру… Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страны ар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 193].
То есть четырнадцать лет владели Александрией. А ведь этот город являлся в те времена единственным портом целого континента — Африки. Какой силой требовалось обладать для этого?
Причем, нападения такие на страны Пиренейского полуострова отмечаются отнюдь не единожды. Аз-Зухри:
«Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море (ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов (Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр— Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись более ал- маджус по причине отсутствия маяка» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
Воевать же им приходилось против просто несметных воинств врага, собираемых со всего Пиренейского полуострова. А потому корабли эти, которые столь шокировали мусульман своими размерами, никак не могли не быть нашими бусами, 800-стами годами позднее бороздящими просторы русских равнинных рек. В противном случае, если бы описываемые наши плавсредства были что-то типа а-ля-Стенька Разин — Пьетро и К˚, ни о каких здесь войнах и разговору бы не было. Нескольким тысячам корсаров страх на население огромнейших и населеннейших областей Европы ну уж никак было бы не навести. И не удерживать в течение 14 лет ключевую базу Африки. Мало того, что сообщается, каких-то портов (если не всей страны) в Сирии. Причем, судя по значимости лишь к 1151 г. разрушившегося на берегу Гибралтара маяка, следует все же отметить, что именно мы и обязаны были все это время охранять этот маяк от разрушения. То есть, иными словами, мы в те времена не могли не иметь свою базу аж в Гибралтаре. Вот какое значение в те еще времена имел наш русский флот, затем пущенный на дрова Петром…
Стенька же, судя по чуть ранее проскочившему сообщению арабов о вторжении русов на берега Куры, ох как еще и не на приписываемых ему челнах сюда заявился. Потому-то и разнес здесь всех и вся вклочья, не имея привычки спрашивать на то дозволения у местных сардаров.
Но не только арабы удивляются нашему искусству кораблестроения:
«В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг., отмечено, что варварский народ рос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида… Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 202].
Но и двадцатилетие спустя по каким-то от нас оставшимся в тени причинам Византию все так и продолжал тревожить русский ВМФ:
«…в 864 году 200 вооруженных судов русских были под Царьградом» [Классен Е. И. Древнейшая история славян и славяно-русов до рюриковского времени. «Белые альвы». М., 2008, с. 56].
Так сколько же на каждом из них имелось славянских воинов, чтобы мировая держава тех времен переполошилась не на шутку?
Ну, как минимум, обязано было быть никак не менее чем по пятисот на судне — в противном случае мировой державе нечего было опасаться в этот злополучный для нее момент своего северного соседа, пришедшего его за что-то, оставшееся за кадром истории, сурово наказать.
А вот что сообщает лангобардский писатель раннего средневековья Павел Диакон о вторжении русского флота в Италию и в еще более раннюю эпоху — в 641 г.:
«Когда Айо уже правил герцогством в течение года и пяти месяцев, на великом множестве кораблей пришли славяне и разбили свой лагерь недалеко от города Сипонта (Сипонто). Они устроили вокруг лагеря скрытые ловушки, и когда Айо… выступил против них и попытался разбить, то его лошадь попала в одну из таких ловушек. Славяне набросились на него, и он был убит вместе со многими другими» (Павел Диакон. История лангобардов. Книга 4. Перевод — Раков. Д. Н. 2004. Цит. по: Paul the Deacon. History of the Langobards (Historia Langobardorum). University of Pensilvania, 1974. гл. 44).
То есть наше военное искусство еще в так называемую эпоху «переселения народов» наголову превосходило врага. Что описывает один из первых писателей раннего средневековья — Павел Диакон. Таким же был и флот, который, что теперь выясняется, существовал у нас еще более чем за тысячелетие до появления в России заграничного флота Петра.
Причем, у нас есть все основания, чтобы отводить возникновение русского флота еще к допотопной эпохе. Ведь Ноя, что следует из церковнославянского словаря протоиерея Григория Дьяченко, звали Ксисутрус: си суть Русь…
Русская стихия
Но вот чем отличаются наши те еще древнего исполнения средства морского сообщения от сегодня общепризнанных якобы самыми передовыми и современными — европейских. О наших кораблях на Волге повествует в своем рассказе Избрант Идес (1695 г.) следующее:
«Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, гл. 1, с. 59].
Но и плавательные средства Сухоны построены практически таким же образом. Свидетельствует англичанин Энтони Дженкинсон (1557 г.):
«Насады крепятся только деревянными гвоздями, а железа нисколько не употребляют» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 122].
А вот какие корабли бороздили наши северные морские и речные просторы:
«Кочами назывались в Сибири палубные судна с веслами и парусами, приспособленные для хождения по морю… деревянными были в них гвозди и другие судовые скрепления» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, прим. 1 к с. 188].
Ими же пользовались для своих плаваний по студеным водам Северного Ледовитого океана и поморы.
А вот что сообщается о судах Новгородчины и Московии. Причем, Павел Алеппский (середина XVII в.) приводит и достаточно отличающуюся от всех иных конструкций подобного типа технологию их изготовления:
«Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (спло
www.abcfact.ru
Александр Скидан-Цыганков (КРОТ): Военный флот Древней Руси
Дружина русичей в лодейном походе
Византийские авторы пишут о грозных набегах славянского флота на прибрежные города империи греков. Славяне с древности умели строить небольшие суда, которые перевозили воинов и товары. В зависимости от цели похода.
Военный флот Древней Руси начинался с малого — средством для преодоления водных преград служили корзины из лозы, обтянутые кожей. Затем славянские мастера стали сооружать челны, выдолбленные из стволов могучих дубов.
Технология была достаточно остроумной. Сначала в живом еще древесном стволе намечали трещину во всю длину будущего челна. В трещину вонзали клинья, добиваясь нужной формы челна. Когда проходило время — дерево рубили. Разводили огонь и выжигали всю древесину из середины ствола. В корпус ставили опруги (своеобразный шпангоут). На такую работу требовалось не менее пяти лет.
Челн-однодревка русичей
О конструкции подобных челнов дали информацию исследования археологов в 1878-1882 гг. (русская экспедиция А. А. Иностранцева). Размеры челна составляли, судя по находкам, до трех с половиной метров в длину при ширине всего 86 см. Возраст найденного челна насчитывал не менее 4 тысяч лет.
Челны-однодревки применялись славянами очень долго наряду с судами, которые делались по уже более совершенной технологии. К 10 веку вместе с челнами применяется «набойная лодья». Это было судно для войны и торговли. Борта наращивали досками, что повышало грузоподъемность и вместимость. Такое судно перевозило до 15 тонн. Управлялось веслами и парусом. Группа мореходов могла перетаскивать такие лодьи по волокам с помощью катков, вымазанных салом.
Военный флот русов применял такие лодьи для переброски дружин к берегам Малой Азии по Черному морю. Их можно было увидеть в 10 веке у причалов Царьграда.
Ладья русских дружин
Византийцы насчитывали в древнерусском военном флоте сотни лодей. Так было в 860 году, когда у стен Константинополя появились 250 судов с русичами, которые осадили столицу империи.
С 12 века размеры лодей становятся все больше. На них строят уже сплошные палубы, под которой размещаются скамьи для гребцов. Весла (потеси) позволяли стремительно менять курс кораблей, не поворачивая их. Летописные источники называют такие гребные суда называли наседой, скедией, кораблем. Достигали они до 20 метров в длину и брали на борт до 40 воинов и гребцов.
Новгородские мореходы на судах-ушкуях в набеге
Славились искусством корабелы Новгорода, которые могли делать суда для плавания в студеных морях. Новгородцы на своих плоскодонных кораблях держали в страхе жителей Скандинавии. К примеру, в 11 веке они нанесли шведам поражение, захватив свыше 40 кораблей северян у города Сигтуны.
Особенно прославились в Новгороде корабелы Амосовы, которые соорудили уже в 14 веке верфь в Холмогорах. Здесь строили корабли для ледовых походов. Корпусам наиболее крупных из них придавалась форма, напоминавшая обводы современных ледоколов. Нос и корма холмогорских судов были сделаны с высоким подъемом, а борта — со значительным развалом. Судно управлялось при помощи навесного руля.
Новгородские карбасы, созданные поморами
Новгородские мастера выработали интересную конструкцию ушкуев — судов для местных пиратов и промышленников. Эти корабли перевозили до 30 воинов. Для дальних походов применялись поморские кочи.
Суровые северные моря заставили сооружать новгородцев осиновки, ранынины, кочмары и шняки. Шняки делали в длину от 6 до 12 м и снаряжали одной или двумя мачтами с прямым или шпринтовым парусом. Лодки-осиновки применяли для рыбной ловли. Гребные карбасы также было универсальным судном, которое могло перемещаться во льдах.
Поморский коч был приспособлен для плаваний во льдах.
Самым быстрым судном, плававшим на значительные расстояния в северных широтах, специалисты считают морскую (в летописях «заморскую») ладью с тремя мачтами. Хорошее парусное вооружение при попутном ветре давало морской ладье возможность проходить до 300 км в сутки, при этом она могла унести на себе до 300 т груза. В длину ладья достигала 18-25 м, а в ширину 5-8 метров.
«Заморские» ладьи были первыми полностью наборными плоскодонными судами с транцовой кормой и навесным рулем. Корпус судна разделялся переборками на три отсека. В переднем обитала команда, в среднем размещался грузовой трюм, а кормовой отсек отводился в распоряжение рулевого.
Источник
cont.ws
Древнерусский флот — миф или реальность?
Немцы, оседлавшие русскую науку в середине XVIII в., вот что сообщают о нашем московитском варварстве якобы бытовавшем у нас в допетровскую эпоху:
«Россия тогда не имела еще ни одного корабля на море и ей вовсе не известно было кораблеплавание» [Краткое описание жизни и славных дел Петра Великого первого императора всероссийского.
СПб., 1788. С. 10].То есть не только кайла каменного-де, не имела, но и понятия о нем! Ну, это уже что-то принципиально новенькое. Хотя и не совсем: данный «труд» увидел свет еще в незапамятном 1788 году.
Однако же куда как более справедливым на эту тему является все же следующее мнение:
«Петр вовсе не создал русский флот, и, если бы на свете существовала справедливость, именно об этом сегодня повествовали бы все учебники» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108].
Одной из первых сказок, приписанных «реформатору», является им якобы прорубленное некое такое «окно в Европу». Однако же прекрасно известно, что:
«…рыболовный и торговый флот в Московии XVII века был. Поморские лодии-кочи добирались до Англии и Шпицбергена, а могучие каспийские бусы ходили в Персию и Азербайджан» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108–109].
Кстати, когда эти «первооткрыватели» после нескольких неудачных попыток, наконец, все же в середине XVI в. достигли Новой Земли, то оказалось, что уж для русского человека эта земля вовсе никогда не была новой. «Первооткрыватель» Баренцева моря, Виллем Баренц, высадился в одну из «первооткрываемых» голландцами бухт. И вот что больше всего поразило этого иностранца, чье имя сегодня красуется в наименовании одного из Русских морей:
«тут они нашли остов русского корабля» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930].
Но и не только тут. Вот на что они наткнулись на других «неизведанных» островах:
«Добравшись на лодке до берега, они наткнулись на следы людей, которые, очевидно заметив моряков, успели убежать. Именно там оказалось шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах они нашли много бочарных досок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб; они обнаружили также пять или шесть гробов, полных костями умерших, незарытых в землю, а заваленных камнями. Там лежала также сломанная русская ладья, длина киля которой была 44 фута» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что даже и здесь они вовсе никогда не были первыми, о чем сами же и признаются. У Вайгача:
«мы пошли к якорной стоянке, которую назвали Ворванным заливом, потому что там нашли склад ворвани» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Продвинувшись приблизительно на две мили вглубь страны, мы нашли различные повозки, нагруженные шкурами, салом и подобными товарами» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Чего же они там такого «исследовали» в русском Заполярье — закромах России?
Больше похоже на самый настоящий корсарский наезд, что этот самый «исследователь» и сам вовсе не отрицает, подробно описывая действия своей вторгшейся в пределы чужого государства вооруженной до зубов флотилии. И почему сегодня это море именуется Баренцевым — непонятно. Так как сам Баренц очень часть описывает не только наличие в данной местности русских складов и стоянок, но и русских кораблей. Например:
«мы увидели русский корабль, шедший на парусах» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Когда мы приблизились к берегу, то увидели шесть русских кораблей» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что же это были за корабли?
«…поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 57].
Вот какие мы имели здесь огромные корабли. Так что безграмотность и нахальство немцев, изобретших свою о нас ну уж вовсе не остроумную версию, просто шокирует: в погоне за обещанной им мздой от изобретения сказки о России они выглядят теперь более чем нелепо — даже при описании ими своих здесь у нас, на Русском севере, каких-то особых в мореплавательских упражнениях достижений. Но мы их вовсе не собираемся в чем-то оправдывать. Чужая глупость особенно заметна тогда, когда людьми, в погоне за гонораром, теряется чувство всякой меры. Причем, выясняется, что они не ознакомлены даже с сочинительствами своих собственных авторов. Вот, например, что сообщает о способности передвижения по морю автор трактата XII в. немец Гельмольд. Когда вновь был отстроен сгоревший до этого в прошлом славянский город Любек:
«…отправил герцог послов в города и северные государства — Данию, Швецию, Норвегию и Русь… чтобы они имели свободный проезд [морской, понятно дело: из Швеции и Норвегии иного и быть не может — А.М.] к его городу Любеку. И установил здесь монету и пошлину и самые почетные городские права. И преуспевал с этого времени город во всех делах своих, и умножилось число его жителей [в том числе и за счет переехавших сюда через море в этот морской порт русских купцов — А.М.]» [ Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 196–197].
Вот еще эпизод о наличии у славян кораблей на Балтике. В данном случае тем же Гельмольдом сообщается уже о способе борьбы славян Померании, понятно дело, более чем привычных к мореходству, против засилья немецких, что выясняется, чисто сухопутных варваров.
Славяне, не видя возможности отбиться от превосходящих сил врага:
«…скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли» [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 200].
Те самые, которых у них, что талдычат нам немцы со своими о нас историями по истории, якобы в наличии у нас не имелось и более полутысячи лет спустя свидетельства Гелльмольда! Очень смешная шуточка.
Вот еще фраза Гельмольда:
«Бирка же — самый знаменитый город готов, расположенный в центре Швеции… куда обычно имеют обыкновение собираться для различных торговых надобностей все корабли данов, норвегов, а также славян, сембов (Cембы — балтийское племя. См. Adam, II, 22) и других народов Скифии» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. II. Середина XII – середина XIII в. Институт АН СССР. М., 1990., с. 334]; [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 50].
Так что флот и, причем, именно на Балтике, у нас, о чем сообщает немецкий писатель еще XII века (1164 г.), очень даже имелся. Потому-то купечество наше зазывали на жительство даже в немецкий морской порт Любек. И потому в его окрестностях славяне, дабы спастись от немецких в ту еще пору чисто сухопутных варваров, садили свои семьи на корабли и спасались от них в открытом море. А рискнули бы они это сделать, если бы их враги имели пусть и захудалый, но какой-либо мало-мальски пригодный для плавания по Балтийскому морю флот?
Да никогда.
Причем, что свидетельствует все тот же Гельмольд, наши корабли, что было куда как и еще много ранее, посещали и Швецию. Своих же земляков, среди ознакомленных с наукой кораблевождения в акватории Балтийского морского бассейна, он, отметим, не упоминает вовсе. Вот еще очередное свидетельство о безпочвенности придуманной немцами истории о своем-де господстве на Балтике:
«Показательно, что в списке народов у Гельмольда… «готы» как таковые отсутствуют, а Готланд в «Хронике» ни разу не упомянут» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том. 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010, прим. 36 к с. 274].
То есть германец еще тех времен являлся исключительно сухопутным варваром, в чем сам, в лице хрониста Гельмольда, и признается. Лавры торгового острова Готланда ему явно были приписаны много позднее.
Потому германец тех времен мог довольствоваться у попавших в его лапы неприятелей пока лишь отобранием земли и свободы. Знания он будет у них отбирать и присваивать себе лишь много позже. Тогда же и историю перепишет под себя. Тогда и остров Готланд произведет в центральный пункт якобы существовавшей в те времена торговой республики Ганзы. Пока же, заметим, в середине XII в., ни о каких плавательных средствах, имеющихся в наличии у его соотечественников, в многотомном весьма пухлом фолианте Гельмольдом упомянутыми не оказалось. То есть немец, что подтверждается им самим же, был в те времена лишь грязным сухопутным варваром.
Потому Петр, расхваленный на сег7одня как строитель Русского флота, что уже на самом деле, никаким первооткрывателем в области русского мореплавания быть просто никак бы и не мог.
Понятно дело, впоследствии, оказавшись отрезанными от Балтики, наши суда временно исчезают с этого моря. Однако ж, что выясняется, не насовсем. Вот что об их наличии сообщает в эпоху, предшествующую петровской, швед Кильбургер:
«…часть товаров, идущих через Восточное море [Балтику — А.М.]… привозится самими русскими прямо в Россию на своих ладьях из Швеции…» [Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Типография И.И. Чоколова, Б.-Житомирская 20. Киев, 1915, с. 122].
Так что первооткрывательство в данной области Петра является самой настоящей ложью — ничем более.
Конечно же, ряд преимуществ перед нашими бусами и кочами, хорошо известными нам по Белому и Каспийскому морям, Сухоне и Волге, имели и голландские суда. Но это больше относится к специфике тех морей, где ими пользовались. А это моря все же, в сравнении с нашими, достаточно теплые. В наших же северных водах, что и понятно, более предпочтительно было иметь корабли исключительно отечественной постройки. Между тем, пусть наши суда в ту пору еще и не рассекали воды океанских просторов, но даже на своих достаточно небольших морях мы использовали самые крупные корабли среди всех тех, которые имелись на тот день в мире:
«…испанский галеон, легко ходивший через Атлантику, не на много лучше снаряжен и, уж конечно, не крупнее каспийского буса…
…кто, собственно, мешал Петру совершенствовать русский флот, не уничтожая его?..» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 109].
А то, что военно-морской флот у нас был, имеется множество подтверждений. Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал:
«Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские» [ http://cont.ws/post/142606].
Но и не только в столь древние эпохи, но уже и во времена прекрасно всеми запротоколированные, во времена Ивана Грозного, наш флот никуда еще не пропал, хоть к тому времени от европейских морей мы и были временно отрезаны навалившимися на нас со всех сторон врагами:
«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д’Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: «Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами…»
Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.
Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил «морского начальника воеводу Петра Потемкина» «итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале» (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. «морской воевода» Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: «Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли». Об эстонцах упоминаний он не оставил… Вы не догадываетесь, почему?
Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому «морскому воеводе» строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: «На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы».
Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I?» [http://yarodom.livejournal.com/1506418.html].
А уничтожен им флот вот каких примерно размеров и масштабов. Как отмечает Эвлия Челеби, турецкий путешественник середины XVII, в его времена, то есть во времена Михаила и Алексея Романовых по Волге:
«…несколько тысяч кораблей ходят в Москву и обратно» [Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 135].
То есть несколько тысяч русских торговых кораблей!
А кроме Волги суда у нас ходили еще и по: Северной Двине, Сухоне, Яику, Самаре, Оби, Иртышу, Ангаре, Тунгуске, Лене, Москве, Енисею, Клязьме. И по двум морям: Каспийскому и Белому. То есть судов по всей стране, до Петра, у нас имелись десятки тысяч…
Причем:
«…имеются столь огромные корабли, что на каждом помещается по две тысячи человек. Это — корабли, которые ходят в земли Китая, Фагфура, Казака, Терека… На них имеются большие пушки» [ Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 151].
Русский флот в эпоху раннего средневековья
Кстати, это движение наших кораблей против течения зафиксировали и арабские писатели, причем, еще раннего средневековья. Ибн ал-Асир:
«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда’и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда’е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 97].
Моисей Каганкатваци добавляет:
«Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 72].
И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:
«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.41, кн. 8, с. 98].
Якут уточняет это много дней:
«И они (Русы)… в течение года владели Бердаа (Якут, Большой Словарь, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 834)» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.79, с. 71].
Вот такие вот массы морской пехоты, способные противостоять сухопутным войскам противника, пришедшим на выручку одного из крупнейших своих городов не только со всех сторон, но затем и еще усиленного новым собранным врагом воинством, уже тридцатитысячным, причем, судя по возможности ежедневно иметь поражения, пополняющегося все новыми ордами, способны были еще в 943–944 гг. перевозить наши корабли против течения даже не равнинных, но именно горных рек. То есть количества воинов, способного разбить сначала где-то 15-тысячное, затем 20-тысячное, а затем еще и 30-тысячное воинства врага, которое так все и продолжало быть ежедневно пополняемо. То есть общей сумме разбитых теми руссами врагов было что-то порядка сотни тысяч.
А поднимать наше столь победоносное и уж вовсе не маленькое числом воинство приходилось, повторимся, в акватории реки все-таки горной. В данном случае Куры — равнинной никем никогда не признанной.
Но вот в чем заключается особенность тех наших древних конструкций плавательных средств, позволяющих руссам тех еще очень отдаленных от нас времен держать в страхе даже такие весьма отдаленные от наших исконных земель области, как города Азербайджана, которые повторно покорять придет сюда всеизвестный нам Стенька Разин лишь через 700 лет после описываемых ал-Асиром событий. Причем, придет сюда, как внушает нам лжеистория, на каких-то весьма примитивных речных посудинах — челнах.
Мало того, вместо нас мореходами признаны арабы. И истории историков внушают нам, что именно они якобы всегда и являлись некими такими морскими путешественниками.
Но все это ложь. Что следует лишь из продолжения нами начатого рассказа араба ал-Асира:
«Затем они (русы) выступили ночью из замка и понесли на своих спинах сколько пожелали денег и другого имущества, направились они к Курру» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
«Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы и 300 человек Русов» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 70].
«…и сели на свои корабли и ушли, и так как войска Марзбана не в силах были преследовать их и отнять что было с ними, они их оставили и бог очистил страну от них» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
То есть властвовавшие в те времена в Азербайджане арабы, что на поверку нами обнаруживается, являлись варварами чисто сухопутными, не имеющими на Каспии для отпора неприятеля даже каких-либо самых жалких посудин, способных прийти на выручку не то что по первому зову, но и вообще когда-либо прийти. Потому-то и были не в силах противостоять белым людям, имеющим на своем вооружении сверхоружие настоящей цивилизации — морские корабли.
Правда, и через 700 лет после описываемых событий ватаге Стеньки Разина, пришедшей сюда на морских судах, противостоять было не чем — местные сардары так все еще и оставались в том примитивизме, о котором пишут ал-Асир и Якут, Каганкатваци и ибн Мискавейх, сообщая про события 943–944 гг.: они являлись варварами чисто сухопутными.
Такими же сухопутными варварами, что уже теперь для нас в полное удивление, так как их пропаганда нам давно все уши пробуравила про неких таких «великих викингов», в сравнении со славянами, в древние времена являлись и скандинавы. Потому как вот что сообщается о славянских флотилиях в эпоху Юлия Цезаря. Генрих Штаден (XVI в.):
«…на третий год покорения Галлии винетяне явились с флотом к берегам Бретани на помощь жителям. О них цесарь говорит следующее: «Власть винетян распространяется далеко на все приморские места тех стран, потому что больше всех имеют кораблей, на которых обыкновенно плавают в Британию; но и наукою мореплавания и опытностию мореходною превосходят другие народы; и на обширном и бурном море, кроме нескольких гаваней, ими владеемых, все почти племена, пускающиеся в это море (живущие при этом), дают им дань».
…Он подробно ниже описывает их корабли, которые он ставит несравненно выше римских; они были и больше, и приспособлены к большим морям; притом же отдает преимущество и их морскому искусству перед римскими матросами. Известно, что римские суда были больше финикийских и карфагенских, а суда винетян, по сравнению Юлия, гораздо больше римских. Притом же они были так устроены, что, как говорит Цесарь, железные клевы, приделанные к римским, не могли им вредить, как карфагенским в Пуническую войну» [Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М. и С. Собашниковы. 1925, с. 617].
То есть не только на Каспии наши флотилии безнаказанно громили чисто сухопутных папуасцев, именуемых арабами, но все то же следует сказать и о просторах северных морей, где такие же папуасцы, те же немцы или датчане, сухопутные жители морского побережья, платили даже дань нашему морскому народу. И это говорит, между прочим, вовсе не союзник России, но австрийский шпион, некоторое время находящийся на службе у Ивана Грозного, — ненавистник Русской государственности и русского народа, впоследствии, по возвращении домой, написавший целую серию злобных обвиняющих Русского Царя и его страну пышущих желчью и предвзятостью сочинений. То есть даже враг не может отрицать наше полное в германских водах господство. И, главное, когда еще? В эпоху Юлия Цезаря…
Все тоже следует сказать и об акватории Волги, всегда нами называемой исключительно русской рекой. Что говорит и о том, что располагавшиеся на ее берегах варвары хозяевами его берегов, вследствие лишь исключительно русского по ней судоходства, себя никогда не чувствовали. И даже в эпоху якобы завоевания нас татарами, чей главный город, Сарай, находился на берегах этой русской реки. Вот что о принадлежности реки Волги аккурат во времена татарского якобы на нас вторжения сообщает араб аз-Захир (XIII в.):
«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [Ибн Абд аз-Захир. Жизнеописание аль-Малик аз-Захира. Цит. по: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.] (с. 64).
То есть татары могли себе позволить лишь «пребывать», то есть лишь находиться на берегу этой реки в охраняемой огромным воинством от наших набегов резиденции, но уж никак не властвовать над проходящими по Волге судами!
Вот еще пример. На этот раз уже на другом конце владения арабов — в Испании:
«Приходили из этого моря (‘Укийанус, т. е. Океана или, по-другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называликаракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названиемал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
И вот что это за народ такой мореходный, столь отличающийся от не имеющих возможности ему противостоять сухопутных арабов:
«»ал-маджус, которых именуютар-рус»(BGA. Т. VII. Р. 354)»[Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (прим. 2 к с. 191).
И на своих гигантских этих кораблях они не просто на города мусульманские нападали, пытаясь вернуть обратно отвоеванные полчищами басурман свои былые владения в Андалузии и Португалии, но именно оказывали им вооруженное противостояние. И такое серьезное, о котором арабы помнят сквозь века, сообщая о нем в своих трактатах. Абу-л-Фида`, например, пишет:
«В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране мусульман» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 197].
«Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли… Потом[маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь… Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных… После этогомаджусы… перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 194–195].
Вот как это постигшее мусульманский запад нашествие славян описывает арабский писатель X в. Ибн ал-Кутиййа:
«…люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 192].
Чего бы им так перепугаться, имея в своем распоряжении население Пиренейского полуострова, если бы к ним пожаловала сотня-другая разбойников на челнах типа а-ля-Стенька Разин, то есть типа джонок нашего «преобразователя»?
А «челнов» этих самых, наведших страх на нынешние Испанию вкупе с Португалией, было вот какое число. Ибн ал-‘Изари (2-я половина XIII — начало XIV в.):
«Вторжениемаджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 198].
И войну с этими несколькими десятками кораблей вело после этого целое государство, расположенное на нынешних землях Испании и Португалии. Причем, война велась с переменным успехом. Какова могла быть численность этого высадившегося в ту пору на берега Пиренеев русского десанта?
Ну, как минимум, прибывших сюда русов, пытающихся вернуть обратно отобранные у них территории славянских стран, Андалузии и Лузитании, должно было быть никак не менее 40–60 тысяч человек. В противном случае никакой войны им здесь организовать не удалось бы. То есть сами суда были ничуть не менее своими размерами, чем каспийские бусы.
Но случаи тревоги при нападении наших флотилий в Андалузии были явлением отнюдь не единичным. Абу-л-Касым ибн Хаукль (X в.):
«Иногда заходят в некоторые обитаемые [области] Андалуса корабли руссов… и злобствуют в ее областях…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 100].
И вот по какой причине «злобствуют». Абу-л-Касым ибн Хаукль (XII в.) поясняет враждебные действия мусульман против славян, в домусульманские времена проживающих по всему белому континенту, который арабы именовали Ал-Рус. Собственно, мусульманство, подстрекаемое иудаизмом, и имело своей целью борьбу с белым населением Европы. О чем ибн Хаукль и сообщает:
«Часть их страны по длине берут в плен хорасанцы и смежные [народы], а северную часть полонят андалусийцы, со стороны Галисии, [страны] франков и Ломбардии» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 91].
И вот как эти нелюди уродовали попавших к ним в лапы пленников:
«…кто прибывает в Андалусию, тех неподалеку кастрируют, и поступают так с ними торговцы-иудеи» (там же).
Ну, кому такое понравится?
Именно по данной причине:
«Часто заходят в некоторые населенные [области] Андалусии корабли русов… и злобствуют в ее областях» (там же).
То есть явление нападений наших флотилий на присвоивших земли славян мусульман Пиренейского полуострова, вместе с иудеями уродующих попавших к ним в лапы людей, представляло собою отнюдь не единичные случаи. И целью этих нападений был вовсе не грабеж, что пытаются нам доказать лжеисторики вкупе с самими мусульманами, но спасение наших братьев, попавших в неволю к этим нелюдям.
И вот, в конце концов, чем закончилась вышеозначенная эпопея 844 г. Ибн-ал-Кутиййа свидетельствует:
«Они отошли от Севильи и направились к Накуру… Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страныар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 193].
То есть четырнадцать лет владели Александрией. А ведь этот город являлся в те времена единственным портом целого континента — Африки. Какой силой требовалось обладать для этого?
Причем, нападения такие на страны Пиренейского полуострова отмечаются отнюдь не единожды. Аз-Зухри:
«Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море(ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов(Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр— Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись болееал- маджус по причине отсутствия маяка» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
Воевать же им приходилось против просто несметных воинств врага, собираемых со всего Пиренейского полуострова. А потому корабли эти, которые столь шокировали мусульман своими размерами, никак не могли не быть нашими бусами, 800-стами годами позднее бороздящими просторы русских равнинных рек. В противном случае, если бы описываемые наши плавсредства были что-то типа а-ля-Стенька Разин — Пьетро и К˚, ни о каких здесь войнах и разговору бы не было. Нескольким тысячам корсаров страх на население огромнейших и населеннейших областей Европы ну уж никак было бы не навести. И не удерживать в течение 14 лет ключевую базу Африки. Мало того, что сообщается, каких-то портов (если не всей страны) в Сирии. Причем, судя по значимости лишь к 1151 г. разрушившегося на берегу Гибралтара маяка, следует все же отметить, что именно мы и обязаны были все это время охранять этот маяк от разрушения. То есть, иными словами, мы в те времена не могли не иметь свою базу аж в Гибралтаре. Вот какое значение в те еще времена имел наш русский флот, затем пущенный на дрова Петром…
Стенька же, судя по чуть ранее проскочившему сообщению арабов о вторжении русов на берега Куры, ох как еще и не на приписываемых ему челнах сюда заявился. Потому-то и разнес здесь всех и вся вклочья, не имея привычки спрашивать на то дозволения у местных сардаров.
Но не только арабы удивляются нашему искусству кораблестроения:
«В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг., отмечено, что варварский народрос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида… Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 202].
Но и двадцатилетие спустя по каким-то от нас оставшимся в тени причинам Византию все так и продолжал тревожить русский ВМФ:
«…в 864 году 200 вооруженных судов русских были под Царьградом» [Классен Е. И. Древнейшая история славян и славяно-русов до рюриковского времени. «Белые альвы». М., 2008, с. 56].
Так сколько же на каждом из них имелось славянских воинов, чтобы мировая держава тех времен переполошилась не на шутку?
Ну, как минимум, обязано было быть никак не менее чем по пятисот на судне — в противном случае мировой державе нечего было опасаться в этот злополучный для нее момент своего северного соседа, пришедшего его за что-то, оставшееся за кадром истории, сурово наказать.
А вот что сообщает лангобардский писатель раннего средневековья Павел Диакон о вторжении русского флота в Италию и в еще более раннюю эпоху — в 641 г.:
«Когда Айо уже правил герцогством в течение года и пяти месяцев, на великом множестве кораблей пришли славяне и разбили свой лагерь недалеко от города Сипонта (Сипонто). Они устроили вокруг лагеря скрытые ловушки, и когда Айо… выступил против них и попытался разбить, то его лошадь попала в одну из таких ловушек. Славяне набросились на него, и он был убит вместе со многими другими» (Павел Диакон. История лангобардов. Книга 4. Перевод — Раков. Д. Н. 2004. Цит. по: Paul the Deacon. History of the Langobards (Historia Langobardorum). University of Pensilvania, 1974. гл. 44).
То есть наше военное искусство еще в так называемую эпоху «переселения народов» наголову превосходило врага. Что описывает один из первых писателей раннего средневековья — Павел Диакон. Таким же был и флот, который, что теперь выясняется, существовал у нас еще более чем за тысячелетие до появления в России заграничного флота Петра.
Причем, у нас есть все основания, чтобы отводить возникновение русского флота еще к допотопной эпохе. Ведь Ноя, что следует из церковнославянского словаря протоиерея Григория Дьяченко, звали Ксисутрус: си суть Русь…
Русская стихия
Но вот чем отличаются наши те еще древнего исполнения средства морского сообщения от сегодня общепризнанных якобы самыми передовыми и современными — европейских. О наших кораблях на Волге повествует в своем рассказе Избрант Идес (1695 г.) следующее:
«Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, гл. 1, с. 59].
Но и плавательные средства Сухоны построены практически таким же образом. Свидетельствует англичанин Энтони Дженкинсон (1557 г.):
«Насады крепятся только деревянными гвоздями, а железа нисколько не употребляют» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 122].
А вот какие корабли бороздили наши северные морские и речные просторы:
«Кочами назывались в Сибири палубные судна с веслами и парусами, приспособленные для хождения по морю… деревянными были в них гвозди и другие судовые скрепления» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, прим. 1 к с. 188].
Ими же пользовались для своих плаваний по студеным водам Северного Ледовитого океана и поморы.
А вот что сообщается о судах Новгородчины и Московии. Причем, Павел Алеппский (середина XVII в.) приводит и достаточно отличающуюся от всех иных конструкций подобного типа технологию их изготовления:
«Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (сплоченного) деревом, так и в этой земле суда не сбиты деревянными гвоздя
Понравился наш сайт? Присоединяйтесь или подпишитесь (на почту будут приходить уведомления о новых темах) на наш канал в МирТесен!
belayaistoriya.ru
Прошлое Руси — русский флот был задолго до лжецаря Петра I: ladstas — LiveJournal
В качестве ещё одной тайны настоящей летописи Русов можно показать это видео, рассказывающее о том, что флот на Руси был ещё задолго до лжецаря Петра I — http://ladstas.livejournal.com/26968.html, и корабли были очень хорошими. Так что не стоит считать, что Россия обязана морскими заслугами императору лже-Петру, ненавидевшему всё русское.
ПРИМЕЧАНИЕ: в видео присутствует искажение по поводу захватов наёмника Ермака — Сибирью называлась территория перед Уралом. Даже город Ульяновск назывался раньше Симбирск. Когда извратили летопись и назвали Сибирью — Великую Тартарию, то и начали распространять миф о том, что Ермак огромные территории «Сибири присоединил». А в Великой Тартарии даже крепостного права никогда не было и Ермаку там нечего было делать.
.
Хорсы — древние корабли наших Предков
.
«Таинственная легкость, летучесть и способность хорсов ходить против ветра и стоять против всякой бури заключалась в живице. Ее варили древним, даже среди варягов мало кому известным способом из сосновой и кедровой смолы, камедей лиственных деревьев, добавляя множества разных солей земли, которые у арваров назывались веществами.
Густая, малоподвижная и тяжелая мертвая живица заливалась на самое днище, таким образом утяжеляя его и создавая устойчивость корабля, а другую, пенно-легкую, текуче-чуткую ко всякому движению и стремительную, как мысль, живую живицу заливали сверху.Эти смолы никогда не смешивались, живая скользила по мертвой без малейшего трения, и если хорс раскачивало продольной волной, то внутренняя волна легкой живицы всегда шла ей наперекор, не позволяя судну заваливаться на борт, но ходовой, благодатной была поперечная качка.
Стоило кораблю хотя бы чуть опустить нос между волн, как живая живица устремлялась следом и била по вогнутому препятствию, называемому челом, тем самым передавая толчок всему хорсу и двигая его вперед. Тем временем мертвая смола, выдавленная живой, успевала приподняться невысокой серповидной волной в кормовой части, и откатившаяся от чела, легкая живица мягко гасила о нее обратный удар, одновременно как бы переворачивала его силу, вновь направляя по ходу судна.
Ладное сочетание этих двух внутренних волн в корабле настолько разгоняли хорс, что если б вдруг в одночасье море выгладилось, будто стекло, бег бы продолжался еще долго, пока не угасли последние колебания. Этот незримый внутренний двигатель назывался сердцем, поскольку действовал по подобию человеческого сердца, и когда оно стучало, создавалось впечатление, будто хорс летит по пенным гребням против ветра, лишь чуть покачиваясь с носа на корму, а в бурю, когда волны становятся горами, неведомым образом взбирается по их крутым склонам и потом скользит вниз»
Сергей Алексеев «Арвары. Родина богов»
.В 1967 году в местечке Ральсвик на легендарном острове Рюген (славяно-арийский остров Руян, легендарная Аркона — подробнее — http://ladstas.livejournal.com/59552.html) была сделана весьма значительная находка.
При проведении дорожных работ, ковш экскаватора вынес из земли несколько, соединённых между собой деревянными дюбелями дубовых досок. Строитель отнёс свою находку работавшим неподалёку археологам и те в скором времени приступили к раскопкам, в ходе которых было обнаружено четыре древнеславянских корабля и целое торговое поселение.
Поселение существовало там с VIII века (официальная версия историков…) и было в средневековье одним из важнейших портов Балтийского моря. Предполагается, что именно здесь, в защищённом от штормов заливе, а не на малопригодном для этого скалистом, с многочисленными мелями, морском берегу, и располагался флот руян.
Ральсвик был уничтожен в результате вражеского, скорее всего датского, нападения. Об этом свидетельствуют следы пожара и клад в 2 203 арабских дихрем; предполагается, что и ладьи были в спешке закопаны руянами, во избежание их разрушения врагами.
История раскопок была непростой. Раскопанные в конце 60-х корабли, пришлось зарыть обратно в землю, так как не были выделены средства для консервации.
Во второй раз их выкопали в 1980 г., для показа на международной конференции. И в этот раз не придумали ничего лучше, чем снова зарыть ценнейшие находки. Неизвестно, сколько бы ещё длились эти странные манипуляции, если бы не произошло объединения Германии. В новом государстве нашлись деньги для адекватного отношения к историческим ценностям и в 1993 ладьи выкапывают в третий раз, с последующей консервацией, а через некоторое время некоторое время создаётся рабочая группа для реконструкции наиболее хорошо сохранившегося корабля.
По расчётам археологов, построена эта ладья была около 977 г. из дерева, выросшего на Рюгене (Руяне) или рядом в Поморье; использование деревянных дюбелей доказывает, что строителями были славяне (скандинавы использовали металлические гвозди).
Вот так сейчас выглядит бухта Ральсвика. Когда тут стоял мощный флот руян, а теперь — декорации для ежегодных спектаклей, рассказывающих о знаменитом пирате Штёртебекере.В 1999 году археологическим сообществом Мекленбурга была выпущена небольшая, но шикарнейше иллюстрированная брошюрка, рассказывающая об истории реконструкции. Реконструировано было две одинаковых ладьи, одну
из которых сейчас можно увидеть в Гросс Радене. Далее фото из упомянутой выше книги.
Ещё не выкопанная находка. Ральсвик, 1993 год.
.
Схема выкопанных частей.
Реконструкторы приступили к работе. Сначала из картона были вырезаны и составлены уменьшенные копии выкопанных частей.
.
Затем сделан чертёж для реконструкции.
Материал для ладьи — дуб был доставлен в Гросс Раден.
Для помощи в реконструкции был приглашён датский специалист Ханус Йенсен, уже имевший опыт в реконструкции викингского корабля из Гедесби.В посте о Любинке была затронута тема изговотления досок в средневековье. На фото можно отлично проследить этот трудоёмкий процесс. Реконструкция производилась вполне аутентично, по технологиям тех времён, с использованием аналогов старинных инструментов.
Первым делом нужно клином расщепить ствол надвое.
Инструменты, применённые для этого.
Затем расщепить каждую половину ствола на «дольки».
И уже затем топором обстругать до нужной толщины. На фото для сравнения: изначальная «долька» и готовая доска.
Доски — заготовки для ладьи. Всего 3 ствола. Трудно даже представить сколько труда стоило обработать таким образом 11 580 кубометров дерева для крепости.
Заготовки для стояка — штевеня.
Готовые доски вымочили в воде.
Работы по реконструкции ладьи происходили прямо у крепости Гросс Радена.
Обработка стояка.
Набор инструментов реконструкторов.
2 варианта стояков ( было реконструированно две ладьи )
Чтобы придать доскам изогнутую форму их нагревали над углями, смачивая водой.
Потом обтесали рубанком.
Для лучшей водонепроницаемости между досок была законопачена вымоченная в смоле смесь овечьей и собачьей шерсти с человеческими волосами.
После чего смолой покрыли и сами доски.
Изготовление деревянных дюбелей.
Ладья в процессе реконструкции.
1.Праздничное спущение ладьи на воду в Гросс Радене. Корабль нарекли «BIALY KON » (Бялы конь)
2.Якорь.
3. Передача камня-балласта реконструкторами викингской ладьи из Роскильде.
На одной из реконструкций было совершено путешествие, по широко распространённому среди средневековому маршруту из Ральсвика на Рюгене в Волин, с остановками в былых центрах торговли.
.
На Волин-Винету!
Другая ладья и сейчас находится в Гросс Радене
Источник — http://www.liveinternet.ru/users/4455035/post261996214/#
ladstas.livejournal.com
Военное дело — Российский императорский флот (начало)
Российский императорский флот (начало)
Росси́йский импера́торский флот (название применимо только с 1721 года) — регулярный флот России в 1696 — 1917 годах. Условной официальной датой рождения считается 1696 год, год зарождения регулярного Российского флота. Флот назывался так до Октябрьской революции 1917 года.
Древнерусский флот
Древнерусское государство уже в IX веке обладало подобием военного флота, что доказывается успешным морским походом на Константинополь в 860 г.. Однако флот был нерегулярным и строился вероятно для целей конкретных набегов. В результате феодальной раздробленности, а затем ордынского нашествия, в результате которого Киевская Русь становится вассалом Монгольской империи, даже нерегулярные военно-морские силы у древнерусских княжеств отсутствуют. Единственным возможным исключением была Новгородская земля, имеющая выход к Балтийском и Белому морям. Для противодействия экспансии шведов, новгородцы строили корабли, участвовавшие в военных операциях (например, при освобождении новгородско-псковскими войсками крепости Орешек в 1349 году).
По мере укрепления новой, российской государственности на базе Московского княжества и получения доступа к морям возникала необходимость и в военно-морских силах. Так, в 1570 году Иван Грозный для охраны русского судоходства на Балтийском море создал флотилию, просуществовавшую около года. В XVI веке казаки боролись за свободный выход в Черное море, используя флот для борьбы с турками (например, для взятия крепости Очаков в 1545 году).
Первые Романовы
Гюйс ВМФ Российской империи
Кормовой флаг ВМФ Российской империи
Первое трёхмачтовое судно, построенное в России, было спущено на воду в 1636 году во время правления царя Михаила Фёдоровича. Корабль был построен по европейскому стандарту в Балахне кораблестроителями из Гольштейна, Дания, и был назван Фредерик. Во время сильного шторма, «Фредерик» затонул в Каспийском море в своё первое плавание.
22 июля 1656 года русская гребная флотилия разбила отряд шведских кораблей около о. Котлин и захватила 6-пушечную галеру. Ранее, 30 июня, эта же флотилия участвовала во взятии Ниеншанца.
Во время русско-шведской войны 1656—1658 годов, русские силы захватили шведские крепости Даугавгрива и Кокенхаузен (переименован в Царевич-Дмитриев) на Западной Двине. Боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин основал судостроительную верфь в Царевиче-Дмитриеве и начал строительство кораблей для плавания на Балтийском море. По окончании войны Россия и Швеция заключили Кардисский мирный договор в 1661 году, по результатам которого Россия возвратила Швеции все завоёванные территории и была вынуждена уничтожить все корабли заложенные в Царевиче-Дмитриеве.
Ордин-Нащокин не потерял своих надежд и повернулся к реке Волге и Каспийскому морю. Получив царское разрешение, боярин пригласил датских кораблестроителей в село Дединово находящееся на Оке. Строительство кораблей началось зимой 1667 года. В течение двух лет они закончили строительство четырёх кораблей: фрегата Орёл, и трёх меньших суден. Орёл закончил своё плавание также плачевно как и Фредерик — он был захвачен в Астрахани взбунтовавшимися казаками Стеньки Разина. Казаки ограбили и затем сожгли это судно.
В XVII веке русские купцы и казаки переплыли через Белое море на кочах, достигли устьев рек Лена, Колыма, и Индигирка, и основали поселения в регионе верхнего Амура. Самым известным из этих первооткрывателей является Семён Иванович Дежнёв — в 1648 году он проплыл по Северному Ледовитому океану всю длину современной России, обогнул Чукотский полуостров, пересёк Берингово море и вышел в Тихий океан.
Флот Петра Великого
Знак в честь 300-летия флота в Севастополе
Памятник Петру I, Кронштадт.
Во время второго Азовского похода 1696 года против Турции, первый раз русские выдвинули 2 линейных корабля, 4 брандера, 23 галеры, и 1300 стругов, построенных на реке Воронеж. После завоевания крепости Азов, боярская дума обсудила рапорт Петра об этом походе и решила начать строительство Военно-Морского Флота 20 октября 1696 года. Эта дата считается официальным днем рождения регулярного Военно-Морского Флота России, корабли которого были построены на верфях Воронежского адмиралтейства.
Балтийский флот Российской империи был построен во время Великой Северной войны 1700—1721 годов. Строительство галерного флота было начато в 1702—1704 годах на нескольких верфях находящихся на эстуариях рек Сясь, Луга и Олонка. Для защиты завоёванных побережий и для атак на вражеские морские пути сообщения в Балтийском море был создан парусный флот из кораблей построенных в России и купленных в других странах. В 1703—1723 годах главная база балтийского флота находилась в Санкт-Петербурге, и после этого в Кронштадте. Новые базы были созданы в Выборге, Гельсингфорсе, Ревеле и Або. Вначале владимирский приказ управлял судостроительными делами, позднее эта функция была передана адмиралтейскому приказу.
В 1745 году Военно-Морской Флот имел 130 парусных кораблей включая в себя 36 линейных кораблей, 9 фрегатов, 3 шнявы, 5 бандер и 77 вспомогательных судов. Гребной флот состоял из 396 кораблей включая в себя 253 галеры и скампавеи и 143 бригантины. Корабли были построены на 24 верфях включая верфи в Воронеже, Казани, Переяславле, Архангельске, Олонце, Петербурге и Астрахани.
Военно-морские офицеры происходили из дворян — матросы были рекрутами из простонародья. Срок службы во флоте был пожизненным. Молодые офицеры обучались в школе математических и навигационных наук основанной в 1701 году и часто посылались для обучения и практики за границу. Иностранцы часто нанимались для военно-морской службы, например шотландец Томас Гордон — командир Кронштадтского порта. В 1718 году была образована Адмиралтейств-коллегия — высший орган управления Военно-Морского Флота в России.
Принципы организации военно-морского флота, методы образования и практики для подготовки будущих кадров, а также и методы проведения военных действий были написаны в морском уставе 1720 года — документе, основанном на опыте зарубежных стран. Петр Первый, Федор Апраксин, Алексей Сенявин, Наум Сенявин, Михаил Голицын и другие, считаются основателями искусства морского боя в России. Принципы военно-морского дела были дальше развиты Григорием Спиридовым, Фёдором Ушаковым, и Дмитрием Сенявиным.
Сравнение российского Балтийского флота в 20-х годах XVIII века с флотами европейских стран (боеспособные линейные корабли):
| Россия | Великобритания | Франция | Швеция | Дания | Турция |
|---|---|---|---|---|---|
| 1709 год — 0 1720 год — 25 | 1721 год — 79 (из 124 числившихся) | 1714 год — 66 1729 год — 45 | 1709 год — 48 1720 год — 22 | 1709 год — 42 1720 год — 25 | 1715 год — 42 |
 | ||
| Апраксин, Фёдор Матвеевич | Сенявин, Алексей Наумович | Голицын, Михаил Михайлович |
voinanet.ucoz.ru
Флот во времена Киевской Руси
Флот во времена Киевской Руси
Флот во времена Киевской РусиВ течение первых столетий существования Киевского государства русский флот являлся мощным орудием политики киевских князей. В войне на суше Киевская Русь не могла рассчитывать на сокрушение военного могущества Византийской империи, обладавшей огромной по тому времени армией, прикрытой от нападения с севера Балканами и цепью крепостей.
С моря же Византия была более уязвима. При этом киевские князья не ограничивались нападениями на причерноморские византийские колонии, а наносили удары с моря по самой столице империи — Константинополю.
Почти одновременно с походами славян на Черное море их речные и морские суда появились и в Каспийском бассейне. Судя по находкам монет и рассказам арабских писателей торговые сношения Руси с Востоком особенно усилились примерно с конца VIIIв. Волга своими верховьями близко подходит к рекам Балтийского бассейна. Поэтому не только славяне, жившие на побережье Балтийского моря, но и жители Новгорода и Ладоги были вовлечены в систему восточной торговли. Многочисленные находки арабских монет были сделаны и в области Окско-Волжского междуречья, в том числе на месте будущей Москвы. Существовал древний путь на восток и из среднего Приднепровья — по Дону. Эту реку арабские писатели называли «славянской» или «русской» рекою.
С образованием Киевской державы южные пути между Приднепровьем и нижним течением Волги приобрели особенно большое значение. Главными пунктами торговых сношений с восточными странами были столица волжских булгар, находившаяся вблизи устья Камы, и главный город хазар — Итиль, расположенный на одном из рукавов Волги недалеко от ее впадения в море. Однако, не ограничиваясь волжскими, городами, русские купцы переплывали Каспийское море. Сведения о торговле восточных славян в прикаспийских странах имеются в недошедшем ли нас в первоначальном виде сочинении Ибн-Хордадбеха, законченном около 885г. Славяне, по его словам, плавая на кораблях по «славянской реке» (Волге), достигали столицы Хазарии, где с них взыскивалась пошлина, а затем выходили в Каспийское море. Там они выгружали свои товары на любой берег и даже привозили их на верблюдах в Багдад. Эти факты, сообщенные арабским писателем, хорошо осведомленным о положении в странах Каспийского бассейна, являются ценнейшим указанием на то, что в середине IXв. существовали постоянные экономические связи восточных народов со славянами — Русью.
Древнейшие сведения о походах русов в Каспийское море содержатся в истории Табаристана (южное побережье Каспийского моря), написанной в 1216-1217гг. Мухаммедом, сыном аль-Хасана. Ему было известно о нападении русов на Абесгун (на юго-восточном берегу моря), произведенном во время правления Хасана, сына Зейда (864-884гг). К сожалению, подробностей об этом походе мы не знаем. Хронологически ему предшествовал поход русов на Царьград в 860г. В 909-910гг. в Абесгун прибыло 16кораблей русов, которые высадились на побережье. Местный правитель ночью напал на русов, многих убил и взял в плен. На следующий год русы вновь прибыли к Абесгуну, произвели опустошение на берегу и с пленными удалились в Дайлеман (юго-западное побережье Каспийского моря). Часть их высадилась на берег, а часть осталась на судах. Правивший в этой области Гилян-шах послал против них отряд воинов, которые ночью сожгли приставшие к берегу корабли и убили высадившихся людей. Тогда корабли русов, находившиеся в море, удалились, но вскоре подверглись неожиданному нападению врагов и все погибли.
Поход русов в 909-910гг. непосредственно предшествовал нападению их флота на окрестности Баку в 912-913гг. Ценные сведения об этом походе сообщает арабский историк Масуди, писавший в 40-х годах Х в. Примерно в 912-913гг. большая флотилия русов, насчитывавшая 500судов, на каждом из которых находилось до 100человек. достигла через Черное море и Дон «хазарской реки» (Волги), спустилась вниз по ней и с разрешения хазарского кагана вошла в Каспийское море. Русы нападали на города восточного побережья и дошли до нефтяных источников в районе нынешнего Баку. «Тогда,- сообщает Масуди,- поднялся крик среди живших вокруг этого моря народов, потому что они издревле не слышали ни о каких нападениях врагов на этом море, где плавали только торговые и рыбачьи суда». Несколько месяцев русы оставались на островах вблизи нефтяных источников, и «никто ничего не мог с ними сделать, хотя люди вооружались против них и принимали меры предосторожности; местность вокруг моря была густо населена». Затем с захваченной добычей русы отплыли к устью Волги, но здесь потерпели поражение в сражении с мусульманами, жившими в Хазарии.
Изучение русских походов на Царьград и на восток показывает, что между ними несомненно существовала прямая связь. Крупный поход русов в Каспийское море около 912-913гг. был проведен вскоре после заключения Олегом выгодного договора с Византией. Добившись успеха на Черном море, Русь предпринимает экспедицию на восток, размах которой говорит о том, что дело шло не о нападении ради добычи, а о достижении более серьезной цели. Приняв во внимание тот факт, что этому походу предшествовали многие годы мирных торговых сношений, можно предположить, что причиной его, как и походов на Царьград, являлась месть за обиды, нанесенные русским купцам, или стремление уничтожить препятствия, возникавшие на путях восточной торговли.
В начале 40-х годов Хв. русское войско совершило поход на хазарские владения на Таманском полуострове. Есть основания предполагать, что именно в это время возникло русское княжество в Тмутаракани (на Таманском полуострове и в районе Керчи).
Значительный интерес представляет поход русов в юго-западную часть Каспийского моря, к столице Албании (древнее название современного Азербайджана) городу Бердаа в 943-944гг., подробно описанный Ибн-Мискавейхом, который умер через 87лет после этого события и поэтому имел возможность узнать от очевидцев подробности этого похода.
«Народ этот (русы), — пишет Ибн-Мискавейх, — могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит». Другой восточный автор, Марвази, в историко-географическом трактате, написанном около 1120г., используя текст рассказа о русах, сложившийся, по видимому, в конце IXвека в связи с занятием Бердаа, сообщает, что «их (русов) храбрость и мужество известны, так что один из них равен некоторому числу (людей) из другого народа». На основании изучения письменных источников установлено, что большая русская флотилия с посаженными на суда воинами прошла к берегам Азербайджана Черным морем и Керченским проливом, достигла Дона, поднялась по этой реке до волока на Волгу и спустилась в Каспийское море. Русские вошли в устье р.Куры, разбили высланные против них войска и, преследуя бегущих, овладели городом Бердаа. По рассказам восточных писателей, Бердаа в Хв. был одним из самых крупных и богатых городов на всем переднем Востоке; его называли «Багдадом Кавказа». Ион-Мискавейх сообщает, что вступившие в город русы стали успокаивать жителей: «Нет между вами и нами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас хорошо повиноваться нам». Во время дальнейшей борьбы часть жителей вместе с русскими отражала нападение мусульман. Местный арабский правитель Марзубан-ибн-Мухаммед собрал против русов большое войско. Около шести месяцев, а по другим сведениям даже в течение целого года русы выдерживали осаду, пока не были обессилены вспыхнувшей среди воинов эпидемией.
«Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, — сообщает Ибн-Мискавейх, — удивительные рассказы о храбрости их, о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространен в этой местности, и слышал я от многих, что пять людей русов собралось в одном из садов Бердаа; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из начальников, а с ним несколько женщин — пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не пал мертвым. Оставшиеся в живых русы ушли с добычей и пленниками в устье р.Куры, где их ожидали суда. На них они отплыли обратно».
Поход русских в Бердаа в 943-944гг. хронологически совпадает с отмеченным в нашей летописи походом Игоря на Дунай в 944г. Учитывая неточность дат, указанных в нашей летописи, и условности перевода мусульманского календаря на христианское летоисчисление, вопрос о том, какой из этих походов был совершен раньше, может быть решен на основании изучения общей исторической обстановки и внутренней связи между походами. Трудно прежде всего допустить, чтобы русские, понеся большие потери, при уходе из Бердаа, могли сразу же отправиться в поход против такого могущественного противника, каким являлась Византия. Между тем обратная последовательность этих событий, т.е. сначала поход на Дунай, а затем экспедиция в Каспийское море, была вполне возможна, так как поход Игоря против Византии закончился без боевых столкновений заключением прочного мира — «дондеже солнце сияет и мир стоит».
Упорное стремление русских укрепиться на берегах Черного моря и овладеть речными и морскими путями, соединявшими среднее Приднепровье с восточными и южными рынками, выражало насущные потребности молодой, полной силы и жизненной энергии Киевской державы. С Византией и юго-славянскими землями ее связывали не только экономические, но и политические и культурные интересы. Однако не было забыто и далекое от Киева Балтийское море, откуда начинался приобретший международное значение путь из Балтики в Черное море. На северном участке этого пути, на Волхове, у Ильменьского озера, лежал один из самых древних русских городов — Новгород.
Новгород, благодаря своему выгодному географическому положению, очень рано приобрел значение важного центра для сношений со странами Балтийского бассейна: Скандинавией, Данией и городами северо-восточной Германии. Наиболее ранние сведения о торговле с ними встречаются в письменных памятниках XIв., но многочисленные находки на новгородской территории предметов, привезенных из других стран, в том числе западноевропейских монет, датируемых IX-Хвв., указывают на существование более ранних торговых сношений. В XI-XIIвв. главным пунктом торговли с Новгородом был остров Готланд с городом Висби, где существовала постоянная колония северо-германских купцов, главную роль среди которых играли купцы из города Любека. С XIв. поездки на восток совершались главным образом по Финскому заливу, Неве и Волхову. Недалеко от впадения Волхова в Ладожское озеро стоял древнерусский город Ладога. В XIII в. в нем жили приезжие иностранные купцы, построившие для себя церковь св.Николая. В самом Новгороде фактория «готских» купцов (жителей Готланда русские без различия национальностей называли «готами») возникла не позже середины XIIв.
Торговля западных стран с Новгородом имела двусторонний характер. С Запада поступали оружие, металл, ткани, украшения и пр. Из Новгорода вывозились меха, воск, мед, кожи, рыба. После того как в XI-XIIвв. новгородские владения распространились на огромную территорию к северу от Онеги до Печоры и Уральских гор, Новгород стал обладателем неисчерпаемых запасов продуктов морских и лесных промыслов. Не ограничиваясь эксплуатацией северных богатств, новгородцы играли значительную роль в торговле южных и северо-восточных русских городов. По отрывочным летописным источникам можно установить их присутствие в Киеве, Чернигове, на Волыни, в Суздале.
Растущее значение Новгорода как одного из главных центров торговли Киевской Руси и его древние связи с Балтикой вызывали естественное стремление новгородцев удержать за собой побережье Финского залива. Особенно было важно держать в своих руках выход из Невы в Финский залив. За этот выход новгородцам пришлось вести длительную борьбу со шведами. Последние, устроив опорный пункт недалеко от г.Або, заняли в XIIв. северо-западный берег Финского залива. Обычными союзниками новгородцев в борьбе со шведами были карелы, жившие в бассейне Ладожского озера. В XI и XIIвв. новгородцы окончательно утвердились на южных берегах Финского залива, получивших впоследствии название Водской земли (от имени племени Водь). Все попытки шведов вытеснить новгородцев с этой территории и поставить под угрозу сообщение по Невско-Волховскому пути терпели неудачи. Одновременно Новгород распространял свое влияние на запад от Чудского озера. Летопись неоднократно отмечает походы новгородцев в Эстонию, во время которых они доходили до морского побережья.
Еще в 1030г. Ярослав Мудрый основал город Юрьев (ныне город Тарту Эстонской ССР). Этот город был населен смешанным эстонско-русским населением. Несмотря на неполноту и отрывочность сведений источников, относящихся к истории новгородской торговли в этот период, можно все же установить, что новгородцы имели морские суда для посещения прибалтийских стран. Во время борьбы Ярослава Мудрого с братом Святополком, которого поддерживал польский король Болеслав, Ярослав, потерпев сначала поражение, бежал в 1018г. в Новгород и хотел идти за море для сбора наемной дружины. Новгородцы не пустили князя, разбили приготовленные лодьи и сказали ему: «Хочемся и еще бити с Болеславом и с Святополком». Ярослав победил своих противников и занял Киев. В новгородской летописи сохранилось известие, что при возвращении новгородцев с острова Готланда в 1130г. в море погибло семь лодей, часть людей и весь товар потонул, а спасшиеся вышли на берег нагими («нази») и вернулись в Новгород.
В 1142г. купеческий караван в составе 3лодей, следовавший в Новгород, подвергался в море нападению со стороны эскадры из 60шнек, посланной шведским королем и епископом. Нападение было отбито с большим успехом: нападавшие потеряли три шнеки и 150человек. Купеческие суда названы в летописи русским термином «лодьи» в противоположность иноземным «шнекам»; весьма возможно, что «лодьи» принадлежали новгородцам, которые возвращались из обычного похода «за море».
На самостоятельные морские походы русских купцов на о.Готланд и в немецкие земли совершенно ясно указывает договор Новгорода с немцами, заключенный в 1195г. Он обеспечивал свободное посещение этих стран новгородцами на тех же условиях, которые существовали для приезжавших в Новгород немцев и жителей Готланда. Договор 1195г. подтверждал ранее действовавший порядок («подтвердихом мира старого») и был заключен после каких-то серьезных враждебных действий со стороны шведов и немцев. Сохранилось известие, что в 1188г. варяги (норманны) совершали нападения на новгородцев, по видимому, на Скандинавском берегу, а немцы — на Готланде. В ответ на эти насилия весною 1188г. новгородцы вынуждены были прекратить морскую торговлю и не отпустили ни одного из своих людей за море «. Таким образом, новгородцы упорно боролись за свободу плавания по Балтийскому морю, с которым они издавна были связаны жизненными экономическими интересами. Очень рано новгородские морские суда появились и в Баренцевом море. Имеется указание, что уже около 1200г. норвежцы вынуждены были держать в северных областях Норвегии морскую стражу для защиты своих земель от возможного нападения русских.
Итак, в истории древней Руси борьба за свободу речных сообщений и морских путей занимала видное место, флот русов, неожиданными появлениями наводивший ужас на жителей Царьграда, поддерживал требования киевских князей, угрожал господству могущественной Византии в бассейне Черного моря. Успех этих отважных и дерзких предприятий производил большое впечатление на современников и отразился даже на самом названии Черного моря, которое стали называть «Русским морем». История далекого от Киева Тмутараканского княжества связана с попыткой создать постоянную морскую базу на побережье. Азовское море некоторое время полностью контролировалось русскими, стало внутренним русским морем. Флотилии русских судов неоднократно появлялись в Каспийском море. На северо-западе происходило медленное, но уверенное продвижение русских в нескольких направлениях к Балтийскому морю. В то же время отважные русские мореходы осваивали берега Студеного моря.
Однако сложившаяся в конце XIIв. и в первой половине XIIIв. на востоке Европы историческая обстановка не только задержала этот процесс, но и отбросила на несколько веков русское население от морских берегов. С образованием русских феодальных княжеств государственное единство Киевской державы было утрачено. Славянское население восточной Европы вступило в период феодальной раздробленности, наполненный кровавыми междоусобицами князей, 3анимавшие южные степи половецкие орды перерезали пути к Черному морю. В конце XIIвека в юго-восточной Прибалтике появились немецкие рыцари, образовавшие на захваченной территории разбойничий орден меченосцев (Ливонский орден). В середине следующего столетия вся восточная Европа стала жертвой страшного погрома, произведенного полчищами Батыя. С образованием Золотой Орды русские земли подпали под власть чужеземных завоевателей. Русский народ оказался почти отрезанным от морей, что губительно отражалось на его экономическом и культурном развитии. Однако тяга к морю не исчезла в русском народе даже в самое тяжелое время феодальной раздробленности и господства Золотой Орды. Она с новой силой возродилась после того, как в конце XVв. сложилось могущественное Русское государство, предъявившее врагам — Ливонскому ордену, Швеции, Крымскому ханству и Турции — свои исторические права на открытые выходы к морям, омывающим берега великой Восточно-европейской равнины. В упорном и успешном движении русского народа к морю выражалась устойчивость древней традиции, основание которой было положено смелыми морскими походами восточных славян.
www.worldofnature.ru