Дата вступления италии в первую мировую войну: ВСТУПЛЕНИЕ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ ИТАЛИИ. 500 знаменитых исторических событий

ВСТУПЛЕНИЕ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ ИТАЛИИ. 500 знаменитых исторических событий

ВСТУПЛЕНИЕ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ ИТАЛИИ

^{Отступление итальянских солдат после Капоретто (1917 г.)}

Италия вступила в Первую мировую войну на год позже основных стран-участниц и вовсе не на той стороне, на которой предполагалось по предвоенным расчетам. Да, оставались нерешенными давние споры с Австрией по поводу ряда итальянских территорий, остававшихся в руках Габсбургов и после окончания победных для Италии войн 1859 и 1866 гг. В составе Австро-Венгрии все еще находились горная провинция Альто-Адиге, Триест, старые венецианские колонии Истрия и Далмация (ныне входящие в состав Хорватии, Словении и Албании). Итальянские националисты требовали присоединить все эти территории и образовать «Великую Италию». Но все это перечеркивалось одним, казалось бы, «железным» доводом — Италия вместе с Германией и Австрией входила в Тройственный союз.

После начала Первой мировой войны Германия и Австро-Венгрия потребовали от Италии выполнения своих обязанностей по продленному в очередной раз в декабре 1912 г.

договору Тройственного союза. Однако Италия воздерживалась от вступления в войну, мотивируя это тем, что война не является оборонительной — ведь это Австро-Венгрия напала на Сербию. Итальянские «нейтристы», опиравшиеся на немецкий банковский капитал, считали, что и без вступления в войну Италия достигнет значительных успехов. Для «интервентистов», ориентировавшихся на французский капитал в промышленности и английский в торговле, весомыми были обещания этих стран согласиться на включение в состав Италии Трентино, Триеста, а также части славянских земель на Балканах (против последнего долго возражала Россия).

К 1915 г. английские дипломатические усилия, националистическая пропаганда и антиавстрийские настроения в итальянском обществе привели к тому, что итальянское правительство перешло на сторону Антанты. Подписав в апреле 1915 г. Лондонский секретный договор (по которому Италия после войны должна была получить ряд территорий Австро-Венгрии, Албании и Турции), итальянское правительство расторгло договор о Тройственном союзе и 23 мая 1915 г.

объявило войну Австро-Венгрии.

Частично эта неудача немецких и австрийских дипломатов была компенсирована тем, что осенью 1915 г. болгарское правительство вступило в войну против Антанты. В результате образовался Четверной союз Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Непосредственным следствием этого явилось наступление германских, австро-венгерских и болгарских войск против Сербии. Маленькая сербская армия героически сопротивлялась, но была раздавлена превосходящими силами противника. Посланные на помощь сербам войска Англии, Франции, России образовали Балканский фронт.

Уже на следующий день после вступления в войну итальянские войска развернули наступление в долине реки Изонцо. Главный удар итальянцев пришелся в направлении Триеста. Однако вследствие плохой подготовки войск и недостатка в артиллерии наступление успеха не имело. Вскоре боевые действия приняли позиционный характер. Численно превосходящим, но неопытным итальянским войскам не удалось разбить австрийскую армию.

Местность, в которой шли бои, была удобной для обороны. Итальянской армии пришлось наступать по узкому фронту между горами и морем. Окопавшихся австрийцев приходилось выбивать фронтальными атаками. Длинное и густонаселенное итальянское побережье было открыто для атак австрийских частей, действующих с укрепленных баз Пола в Истрии и Дураццо в Албании. В то же время австрийские прибрежные районы в Далмации, Сербии и Албании были менее уязвимы.

На альпийском фланге итальянская армия попыталась использовать традиционные методы ведения осадных боевых действий, при этом горные склоны рассматривались как крепостные укрепления. Войска перевозились и снабжались с помощью системы фуникулеров и канатных дорог, в толще скальных пород были выдолблены искусственные пещеры-укрепления.

Всего за май 1915 — сентябрь 1917 г. в боевых действиях на Изонцо итальянская армия потеряла свыше 800 тысяч человек, а продвинулась лишь на 15 км. В 1916 г. австро-венгерские войска, прорвав линию фронта, вошли на территорию Итальянского королевства. Италию спасло наступление русской армии Брусилова в Галиции, которое оттянуло на себя австро-венгерские силы. Антанта настойчиво требовала, чтобы Италия воевала со всеми ее противниками, а не только с Австро-Венгрией. Поэтому в 1916 г. Италия объявила войну Германии.

24 октября 1917 г. на Изонцо перешли в наступление австро-германские войска. Итальянцы потерпели жестокое поражение и смогли возобновить активные боевые действия только в октябре 1918 г. К началу ноября они вновь вышли в долину Изонцо и, высадив десант, заняли Триест.

Альпы надежно защищали Австрию от атак итальянских сухопутных сил, что заставило Италию активно развивать авиацию. Действовали самолеты и на море. Главную же роль на морском театре военных действий сыграли скоростные торпедные и артиллерийские катера, удерживавшие небольшой, но мощный австро-венгерский флот от выхода в море. В то же время итальянский флот неустанно атаковал вражеские стоянки и поддерживал пехоту огнем с моря.

Объявление Римом войны позволило союзникам перекрыть сетевыми заграждениями вход в Адриатику между Отранто в Италии и Албанией. Заграждения защищались минными полями и сетью гидрофонных станций. Цепь сторожевых кораблей и заграждений в Отрентском проливе (так называемый «Отрентский барраж») серьезно подорвала возможности австрийского флота.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Первая мировая: история первого конфликта мирового масштаба

Союзники (Антанта): Франция, Великобритания, Россия, Япония, Сербия, США, Италия (участвовала в войне на стороне Антанты с 1915 года).

Друзья Антанты (поддержали Антанту в войне): Черногория, Бельгия, Греция, Бразилия, Китай, Афганистан, Куба, Никарагуа, Сиам, Гаити, Либерия, Панама, Гондурас, Коста‑Рика.

Вопрос о причинах Первой мировой войны является одним из самых обсуждаемых в мировой историографии с момента начала войны в августе 1914 года.

Началу войны способствовало повсеместное усиление националистических настроений. Франция вынашивала планы возвращения утраченных территорий Эльзаса и Лотарингии. Италия, даже находясь в союзе с Австро‑Венгрией, мечтала вернуть свои земли Трентино, Триест и Фиуме. Поляки видели в войне возможность воссоздания государства, разрушенного разделами XVIII века. К национальной независимости стремились многие народы, населявшие Австро‑Венгрию. Россия была убеждена, что не сможет развиваться без ограничения германской конкуренции, защиты славян от Австро‑Венгрии и расширения влияния на Балканах. В Берлине будущее связывалось с разгромом Франции и Великобритании и объединением стран Центральной Европы под руководством Германии. В Лондоне полагали, что народ Великобритании будет жить спокойно, лишь сокрушив главного врага – Германию.

Кроме того, международная напряженность была усилена рядом дипломатических кризисов – франко‑германским столкновением в Марокко в 1905‑1906 годах; аннексией австрийцами Боснии и Герцеговины в 1908‑1909 годах; Балканскими войнами в 1912‑1913 годах.

Непосредственным поводом к войне послужило Сараевское убийство

28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда девятнадцатилетним сербским студентом Гаврилой Принципом, который являлся членом тайной организации «Молодая Босния», борющейся за объединение всех южнославянских народов в одном государстве.

23 июля 1914 года Австро‑Венгрия, заручившись поддержкой Германии, предъявила Сербии ультиматум и потребовала допустить на территорию Сербии свои военные формирования, чтобы совместно с сербскими силами пресекать враждебные акции.

Ответ Сербии на ультиматум не удовлетворил Австро‑Венгрию, и 28 июля 1914 года она объявила Сербии войну. Россия, получив заверения в поддержке со стороны Франции, открыто выступила против Австро‑Венгрии и 30 июля 1914 года объявила о всеобщей мобилизации. Германия, воспользовавшись этим поводом, объявила 1 августа 1914 года войну России, а 3 августа 1914 года – Франции.

После вторжения немцев 4 августа 1914 года в Бельгию Великобритания объявила войну Германии.

Первая мировая война состояла из пяти кампаний. В ходе первой кампании в 1914 году Германия вторглась в Бельгию и северные районы Франции, но потерпела поражение в сражении на Марне. Россия захватила часть Восточной Пруссии и Галиции (Восточно‑прусская операция и Галицийская битва), но затем потерпела поражение в результате немецкого и австро‑венгерского контрнаступления.

Кампания 1915 года связана с вступлением в войну Италии, срывом германского плана вывода России из войны и кровопролитными безрезультатными сражениями на Западном фронте.

Кампания 1916 года связана с вступлением в войну Румынии и ведением изнурительной позиционной войны на всех фронтах.

Кампания 1917 года связана с вступлением в войну США, революционным выходом России из войны и рядом последовательных наступательных операций на Западном фронте (операция Нивеля, операции в районе Мессин, на Ипре, под Верденом, у Камбре).

Кампания 1918 года характеризовалась переходом от позиционной обороны к общему наступлению вооруженных сил Антанты. Со второй половины 1918 года союзники подготовили и развернули ответные наступательные операции (Амьенская, Сен‑Мийельская, Марнская), в ходе которых ликвидировали результаты германского наступления, а в сентябре 1918 года перешли в общее наступление. К 1 ноября 1918 года союзники освободили территорию Сербии, Албании, Черногории, вошли после перемирия на территорию Болгарии и вторглись на территорию Австро‑Венгрии. 29 сентября 1918 года перемирие с союзниками заключила Болгария, 30 октября 1918 — Турция, 3 ноября 1918 года – Австро‑Венгрия, 11 ноября 1918 года – Германия.

28 июня 1919 года

на Парижской мирной конференции был подписан Версальский мирный договор с Германией, официально завершивший первую мировую войну 1914‑1918 годов.

10 сентября 1919 года был подписан Сен‑Жерменский мирный договор с Австрией; 27 ноября 1919 года – Нёйиский мирный договор с Болгарией; 4 июня 1920 года – Трианонский мирный договор с Венгрией; 20 августа 1920 года – Севрский мирный договор с Турцией.

В общей сложности Первая мировая война продолжалась 1568 дней. В ней участвовали 38 государств, в которых проживало 70 % населения земного шара. Вооруженная борьба велась на фронтах общим протяжением 2500‑4000 км. Общие потери всех воевавших стран составили порядка 9,5 млн человек убитыми и 20 млн. человек ранеными. При этом потери Антанты составили около 6 млн человек убитыми, потери Центральных держав около 4 млн человек убитыми.

В ходе Первой мировой войны впервые в истории были применены танки, самолеты, подводные лодки, зенитные и противотанковые орудия, минометы, гранатометы, бомбометы, огнеметы, сверхтяжелая артиллерия, ручные гранаты, химические и дымовые снаряды, отравляющие вещества. Появились новые виды артиллерии: зенитная, противотанковая, сопровождения пехоты. Авиация стала самостоятельным родом войск, который стал подразделяться на разведывательную, истребительную и бомбардировочную. Возникли танковые войска, химические войска, войска ПВО, морская авиация. Увеличилась роль инженерных войск и снизилась роль кавалерии.

Результатами Первой мировой войны стали ликвидация четырех империй: Германской, Российской, Австро‑Венгерской и Османской, причем две последние были разделены, а Германия и Россия были урезаны территориально. В результате на карте Европы появились новые независимые государства: Австрия, Венгрия, Чехословакия, Польша, Югославия, Финляндия.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Италия в первой мировой войне кратко — о войне 1914

Несмотря на предвоенные планы, Италия изначально не стала вступать в Первую мировую войну и, кратко говоря, объявила нейтралитет. Однако несколько месяцев спустя она все же решилась начать военные действия. При этом совсем не на той стороне, на которой планировалось изначально.

Накануне войны

В последние годы 19 столетия Италия вела споры с Францией из-за североафриканских колоний и жаждала вернуть свои территории, находящиеся под протекцией Австро-Венгрии. Понадеявшись на помощь в решении этих вопросов германской стороны, итальянское правительство присоединилось к союзу германо-австрийскому блоку, завершив формирование Тройственного союза. Согласно трехстороннему договору, в случае нападения стран из противоборствующего блока на одну из его участниц, другие две должны были оказать военную поддержку.
Когда началась Первая мировая, Германия и Австро-Венгрия призвали итальянскую сторону выполнить свои обязательства. Однако, мотивируя тем, что эта война ни для одной из сторон договора не является оборонительной, Италия воздержалась от решительного шага, и заявила о своем нейтралитете.

Начало боевых действий

Дальнейшие обстоятельства, в том числе и внутри страны складывались так, что итальянское правительство все-таки вынуждено было объявить о начале военных действий. Причем, просчитав варианты, оно решило, что выгоднее будет воевать на стороне «сердечного соглашения» Антанты. В итоге, в 1915 году Италия в одностороннем порядке вышла из состава германо-австрийского блока, и объявила войну Австрии. При этом основной целью было возвращение своих территорий. Кроме того, она претендовала на часть земель Османской империи после ее распада, а также на господство на Средиземноморском побережье и на юге Европы.
С этого времени, кратко говоря и начинаются активные действия Италии в Первой мировой войне. При этом, учитывая свою недостаточную подготовку к войне, Италия изначально не планировала воевать и против Германии. Последней война со стороны итальянского государства была объявлена лишь в 1916.

Итальянский фронт

С вступлением вооруженный конфликт новой стороны был открыт еще один фронт – Итальянский. Он протянулся практически вдоль всей австро-итальянской границы. Приграничная зона проходила по альпийскому горному хребту, при этом один участок австрийской территории клином врезался в итальянские земли (Трентинский район), что давало австрийскому командованию ряд преимуществ. В частности, противники могли без труда вступить в на итальянский территории в Ломбардии и Венецианской долине.
Важен в стратегическом плане был и участок в долине Изонцо. Здесь в годы I мировой произошло 12 кровопролитных и тяжелых сражений между враждующими армиями.
Горные условия фронтовой линии заставляли вырабатывать новую стратегию, устраняя недостатки и использую преимущества необычного ландшафта. Например, переброску войск в целях безопасности и сокращения времени осуществляли посредством канатных дорог и фуникулеров. Для боевых действий, создавались и обучались специальные воинские подразделения боевых скалолазов и штурмовиков, снабжавшиеся специальным оборудованием.
Влияли необычные условия и на авиацию. Так, австро-венгерские самолеты, показавшие свою эффективность на русском фронте, здесь оказались практически непригодными.
Итальянцы же разработали не только удачные модификации истребителей, подходящих для данных условий ведения боя, но и бомбардировщики «Caproni», способные нести больший груз и на большее расстояние, чем другие модели. Также итальянцы использовали свою авиацию для переброски агентов во вражеский тыл. Самым знаменитым авиатором-истребителем Италии стал В. Баркер. На его счету было 46 побед.
Рядом с итальянцами на этом фронте сражались и солдаты союзных государств Англии, Франции, США.

Итоги

Кратко подводя итоги участия Италии в Первой мировой войне, стоит отметить, что по окончании боевых действий между ней и Австро-Венгерской империей было заключено Сен-Жерменское мирное соглашение. По его условиям часть бывших австрийских территорий, в том числе, Южный Тироль, Истрия и другие. Кроме того, 10 % репараций, наложенных на Германию Версальским мирным договором должны были быть выплачены в пользу Италии.
Однако, несмотря на притязания итальянцев, большая часть балканских территорий, принадлежавших ранее Австро-Венгрии, отошли в пользу сербов, хорватов и словенцев. Такое решение вызвало недовольство итальянского правительства и обострило отношения между ним и югославскими странами.

Власти Италии 75 лет скрывали правду о расстреле нацистами тысяч солдат — Российская газета

Заседание Сената Итальянской Республики, в работе которого мне довелось принять участие по приглашению председателя Сената Пьетро Грассо, открыло миру картину, которую трудно назвать просто сенсацией. Новость оказалась сродни шоку. Власти Италии почти 75 лет скрывали правду о том, как тысячи солдат итальянской армии были преданы смерти гитлеровцами в годы Второй мировой войны. Как такое могло случиться?

Италия, где твои сыновья?

3 сентября 1943 года союзница Германии фашистская Италия капитулировала перед войсками антигитлеровской коалиции. Но немецкие войска успели оккупировать часть страны. Итальянские солдаты, воевавшие вместе с вермахтом на Восточном фронте, были объявлены пленными. Немецкое командование предложило всем 640 тысячам итальянцев принять немецкую присягу и продолжить сражаться за «великий Рейх». Отказавшимся грозила смерть. Приказ Верховного командования вермахта от 30 сентября 1943 года предписывал: «Согласно содержанию 3 пункта II раздела «Директивных указаний» итальянских офицеров расстрелять в обычном экстренном порядке, они должны считаться «расстрелянными как партизаны».

Многие тысячи итальянских военных были расстреляны нацистами или брошены в концлагеря, где и сгинули от голода и пыток. Всего Италия во время Второй мировой войны потеряла почти полмиллиона своих граждан.

Но власти послевоенной Италии практически никак не отреагировали на убийство своих солдат, отказавшихся сражаться за Гитлера. Более того, злодеяния нацистов долгое время сознательно скрывались от итальянского народа. Зато широко распространялись лживые измышления о «муках» итальянских военнопленных в «советских лагерях».

В 1987 году прокуратура СССР возбудила уголовное дело по факту расстрела гитлеровцами во Львове в 1943 году более двух тысяч итальянских военнослужащих. На основании показаний свидетелей, заключений экспертиз, архивных материалов была восстановлена полная картина злодеяний. С материалами уголовного дела были ознакомлены посол Италии в СССР и Правительственная комиссия по расследованию событий, связанных с расстрелом итальянских военных во Львове.

Представителям Италии была предоставлена возможность побывать на местах казней, где свидетели-очевидцы подробно рассказали о расправе над итальянцами. И посол, и члены комиссии однозначно высказались за сотрудничество в розыске и наказании нацистских палачей. Но… Никаких действий со стороны итальянских властей тогда так и не последовало. Невольно возникал вопрос: в чем же причина такого отношения итальянских властей к трагическим судьбам соотечественников?

Итальянских офицеров согласно директиве вермахта расстреливали как партизан

В то время я работал в Прокуратуре Союза ССР и написал об этом статью, которую и передал итальянским журналистам. Отважилась ее опубликовать только одна популярная и авторитетная итальянская газета «Иль джорнале». Произошло это 1 июля 1992 года. Вот выдержки из той публикации.

«Новые подробности о массовых истреблениях в 1943 году. Во Львове нацистами были уничтожены 2500 итальянских солдат. О драматических событиях, связанных с нашими солдатами, рассказывает государственный советник юстиции России Звягинцев. Расследование, начатое Прокуратурой СССР 26 февраля 1987 года, о массовом расстреле итальянских солдат нацистами во Львове выявило массу новых фактов и деталей по этому делу. Следует напомнить, что преступления, являющиеся предметом данного расследования, были совершены в 1943 году на основании директив вермахта, утвержденных Мартином Борманом. Этими документами предписывалось уничтожение итальянских офицеров, которые отказывались воевать на стороне немцев, их приравнивали к партизанам.

…Массовые истребления итальянцев проводились не только в Лиснецком лесу, Погулянке, крепости «Цитадель», но также в концентрационном лагере «Яновский». Нацисты уже боялись мести за содеянное и, чтобы скрыть свои преступления, сжигали трупы, а остававшиеся кости перемалывали с помощью специальных машин. Все это осуществляла «Зондеркоманда-1005″, сформированная из смертников, которые были уничтожены. Но некоторые из них уцелели. Четырем удалось бежать. В ходе опросов они поведали жуткие вещи…»

Увы, вопросы, обращенные к итальянским правоохранителям, тогда повисли в воздухе.

Неистовый служитель Фемиды

В своей жизни мне и по службе, и по творческим поискам много раз приходилось бывать в Италии. За это время я сдружился со многими коллегами. Некоторые из них теперь стали большими начальниками, как, например, Пьетро Грассо — председатель Сената Итальянской Республики, который после Неополитано некоторое время даже был президентом Италии. Когда же мы с ним познакомились, а было это в 1998 году в Милане, он занимал должность заместителя прокурора Италии по борьбе с мафией. Появились и новые друзья. К их числу я с гордостью могу причислить военного прокурора Итальянской Республики Марко де Паолиса — ревностного служителя Фемиды, храброго, честного прокурора, верного и надежного товарища, человека, которым может гордиться его родина. В сердце его «не только не дремлет дух великого народа», но и горит огонь свободы и справедливости.

Тема считалась деликатной: было непонятно, то ли Италия жертва, то ли виновница преступлений

Марко де Паолис в Италии считается одним из наиболее влиятельных экспертов по расследованию военных преступлений Второй мировой войны. Под его руководством расследовано 515 случаев геноцида гражданского населения и убийств итальянских военнослужащих.

В свое время Марко де Паолис направил президенту Италии личное пронзительнейшее письмо. В нем он с горечью и болью констатировал, что, занимаясь более десяти лет расследованием нацистских злодеяний, он безмерно удручен тем, что этот процесс идет чрезвычайно трудно.

Семьи тысяч итальянцев вынуждены были ждать еще более 50 лет с тем, чтобы потом понять, что расследования фашистских преступлений, совершенных по отношению к их близким, были незаконно скрыты в архивах… Только через 60 лет Военной магистратуре удалось начать исполнение ее прямых обязанностей. ..

«Не могу скрывать ощущение бессилия и горечь от осознания того факта, что та самая международная взаимопомощь, которая помогла достигнуть результатов с 2003 по 2009 годы в расследовании множества военных преступлений в ведомствах Специи и Вероны, на этом и остановилась…

Законодательная и исполнительная власть Германии, имея на руках документы с окончательными приговорами, снова и снова обращается в итальянские суды за пересмотром решений. То есть ни о каком сотрудничестве речь не может идти…»

Два прокурора: Марко де Паолис и Александр Звягинцев. Фото: Из архива автора

«Шкаф стыда»

Первый публичный свет на причины такого положения с наказанием нацистских преступников пролила презентация десятитомника «Трудное правосудие. Процессы над немецкими военными преступлениями с 1943 по 2013 год», написанного прокурором Марко Де Паолисом совместно с историком Паоло Пеццино, которая состоялась не так давно — 26 января 2017 года в Сенате Итальянской Республики в зале Кох Палаццо Мадама.

Я был единственным иностранцем, которого мои итальянские коллеги и товарищи пригласили на это заседание и посадили на почетное место в первом ряду. На заседании не было ни зарубежного, ни местного телевидения, ни репортеров. Зато было много авторитетных представителей итальянского истеблишмента: известные политики и ученые, прокуроры и судьи, военные и руководители регионов Итальянской Республики. В президиуме находились, в частности, действующий председатель Сената Пьетро Грассо и бывший председатель Сената Лучано Виоланте.

И здесь бы я хотел подробно остановиться на выступлениях участников этой презентации. Они того стоят.

Тон заседанию задал Пьер Витторио Буффо, известный и авторитетный в стране человек. Он был модератором этого собрания. В своем выступлении Буффо отметил, что «самая большая трагедия, которая поразила итальянский народ», — это замалчивание страшных событий в течение многих лет. Именно эту трагедию книги Де Паолиса и Пеццино раскрывают перед читателем. В частности рассказывается о резне в Сант Анна ди Стаццема, жертвами которой по официальным данным стали по меньшей мере 370 человек, по неофициальным подсчетам — 560…

Да, американцы тогда сразу же начали расследование. Они определили подразделение, которое занималось уничтожением итальянцев (батальон 16-й дивизии СС) и отправили досье в Вашингтон. В 1946 году его вернули в Италию в Главную военную прокуратуру Рима. И вместе с собранными другими 694 досье поместили в знаменитый шкаф стыда, где эти досье были закрыты под предлогом «временной архивации».

В 1994 году, в год пятидесятилетия выхода Италии из войны, этот «шкаф» все-таки открыли. Документы направили на экспертизу, но… До расследования дело опять-таки не дошло. Только в 2002 году, через 56 лет после прибытия документов, их изучил итальянский судья, чтобы начать процесс. За резню, совершенную в Сант Анна ди Стаццема, он осудил 8 человек к пожизненному лишению свободы… Но согласитесь, вопросы все равно остаются.

И «шкаф» все-таки открыли…

И вот только тогда, не из уст своих коллег, а в здании одного из высших учреждений Итальянской Республики, я услышал более или менее ясный ответ на вопрос, который мне как историку Нюрнбергского процесса не давал покоя много лет: почему же в Италии почти 75 лет так упорно замалчивались нацистские преступления против местного населения и военных?

Паоло Пеццино выделил две основные причины, которые привели к тому, что в Италии на протяжении полувека доминировала линия на молчание по вопросу военных преступлений.

Первая. Страны-победители в лице США и Великобритании, которые после окончания Второй мировой войны попытались инициировать юридические процессы против военных преступников, с середины 1946 года стали их энергично сворачивать.

Тема наказаний за военные преступления после Второй мировой войны так и не вошла в политическую, юридическую, военную культуру послевоенной Италии. Идея осуждения и наказания военных преступников, исполнявших приказ, показалась тогда союзникам в лице англичан и американцев контрпродуктивной. Ненужной. Они стали всячески противодействовать политике осуждения военных преступников, которую пытались проводить отдельные европейские политики.

Английские и американские военные, уже строившие планы новых войн, прямо говорили: «Если мы сейчас осудим этих людей, то в случае возникновения возможного «горячего» конфликта с СССР мы оказываемся перед риском столкнуться с трудностями при убеждении солдат в необходимости участвовать в войне. Им нужны гарантии того, что, защищая интересы конкретной страны, они впоследствии не будут осуждены».

Именно противодействие англичан и американцев, по мнению П. Пеццино, стало основной причиной уклонения от политики наказания за военные преступления в Италии.

Но есть и вторая причина. Уже итальянская. В 1947 году, когда американцами и англичанами сворачивалась политика осуждения немецких нацистов, итальянцы могли бы пойти в этом вопросе дальше, но не пошли. Поскольку Италия сама занималась защитой своих солдат, всячески препятствуя их экстрадиции по запросу властей других стран, в первую очередь Югославии, требовавшей их выдачи за совершенные на ее территории военные преступления. Это касалось в основном военнослужащих в звании от рядового до полковника, поскольку рассмотрение дел высших чинов было в компетенции союзников.

В этой ситуации Италия не могла не выдавая своих солдат требовать выдачи нацистских преступников из числа немцев. Кроме того, к тому моменту ФРГ уже стала центром противостояния двух блоков и находилась в одном лагере с Италией. В этих условиях правительство и приняло решение засекретить все материалы о военных преступлениях, а собранные доказательства спрятать в архивы.

Памятник убитым итальянцам на высоте Гирос, Ласси, остров Кефалония. Фото: wikipedia.org

Реконструкция правды

Но сегодня ситуация меняется.

Председатель Сената Итальянской Республики Пьетро Грассо отметил, что важной целью работы было проследить исторические и судебные разбирательства по делам о тяжких преступлениях, совершенных в период между осенью 1943 и весной 1945 года на территории Италии. Тогда немецкая армия отступала, «оставляя на своем пути выжженную землю, совершая чудовищные и кровавые массовые убийства безоружных гражданских лиц, в основном женщин, детей и пожилых людей».

С 8 сентября 1943 года и до конца Второй мировой войны среди гражданского населения, партизан и евреев насчитывается в общей сложности 23 479 жертв. К числу страшных жертв резни гражданского населения Марко де Паолис добавил не хотевших воевать на стороне нацистов итальянских военных, «зверски убитых во многих частях Европы». Причем речь идет о преступлениях, «которые, без всякого сомнения, считаются одними из наиболее тяжких среди всех, ранее расследуемых итальянской правовой системой».

Де Паолис высказал убеждение, что, несмотря на прошедшие более 70 лет, необходимо продолжать с упорством и решимостью идти по пути правосудия, осуждая виновных, невзирая на то, немец он или итальянец, потому что преступления против человечности не могут быть забыты или просто заархивированы. Дело не в мести, но в духе справедливости, в стремлении оставить истинную память для будущих поколений.

Важные акценты расставил вице-президент Национального института истории освободительного движения в Италии профессор Альберто Де Бернарди. Он сказал, что до 1994 года тема совершенных нацистами на территории Италии массовых истреблений мирных жителей считалась закрытой для открытого обсуждения и исследования. Из-за этого было много вопросов. Эта страница итальянской истории была спрятана от общественности. Например, ее не было в школьных учебниках. Было непонятно, то ли Италия является сама жертвой, то ли одной из виновниц, поскольку роль Италии в этом глобальном конфликте неоднозначная. Тема воспринималась как деликатная и весьма непростая, неоднозначная. Здесь переплетены исторический стыд и историческая правда. По его словам, оккупация Италии Германией, которую он определил как войну против гражданского населения, продолжалась даже дольше, чем оккупация Франции.

И когда военные судебные органы взялись за работу по расследованию нацистских преступлений в Италии, выяснилось, что в стране велась борьба против фашизма. В национальном сознании кардинальным образом изменилось восприятие моральных сторон «освобождения», произошло глубокое изменение взгляда на драматическое прошлое Италии, «всплыли» все события того времени, которые оказались не забыты, с памяти был «снят мундир».

Задача истории — прояснить, объяснить и засвидетельствовать прошлое, ее цель — реконструкция правды. Массовые убийства мирных жителей Италии, совершенных нацистами в годы Второй мировой войны, стали важным материалом для раскрытия сущности национальной истории. Так стоило ли скрывать эту правду от народа Италии столько лет?

«Фашизм всегда будет движением меньшинства» – Мир – Коммерсантъ

По результатам всеобщих выборов, состоявшихся в Италии 15 мая 1921 года, депутатами парламента стали 35 членов Итальянского союза борьбы. По-итальянски название этой организации звучит так — «Фаши итальяни ди комбаттименто». Сокращенно — «фашио», поэтому членов союза стали называть фашистами.

Красное предисловие

Первые после Первой мировой войны выборы в Палату депутатов Королевства Италия состоялись 16 ноября 1919 года. Впервые в итальянской истории право голоса получили все совершеннолетние мужчины. Чуть более половины из них (56,58%) этим правом воспользовались.

На итогах выборов сказался послевоенный социально-экономический кризис. Погибло на фронтах, пропало без вести, скончалось от ран в первые послевоенные годы, по разным оценкам, от 680 тыс. до 709 тыс. итальянских военнослужащих.

С учетом избыточной смертности среди гражданского населения война унесла около 1,25 млн жизней.

Около 1 млн воевавших были ранены, примерно каждый второй из них остался инвалидом. Около 580–600 тыс. военнослужащих попали в плен.

Война нанесла серьезный финансовый ущерб экономике Италии. Внешний долг страны с 1914 по 1919 год вырос с 15,7 млрд лир до 79,4 млрд лир. Курс итальянской лиры по отношению к фунту стерлингов и американскому доллару снизился за тот же период на 60,6% и 83,7% соответственно. Постоянно росли цены. Зарплаты за ними не поспевали. С прекращением войны промышленность лишилась военных заказов, что отразилось на рынке труда. Число безработных в 1919 году превысило 2 млн. Вернувшимся домой солдатам и офицерам найти работу было крайне сложно.

Уровень недовольства в обществе был очень высоким. В 1919 году в забастовках приняли участие 1,049 млн человек. Основными требованиями бастующих были восьмичасовой рабочий день, повышение зарплаты и обуздание инфляции. Быстро росло число членов профсоюзов, руководимых социалистами (с 250 тыс. человек в 1918 году до 2 млн человек в 1920-м). В Итальянской социалистической партии (ИСП) перед войной состояло порядка 50 тыс. человек, а в 1919 году — около 200 тыс.

С 5 по 8 октября 1919 года в Болонье прошел съезд ИСП, на котором была принята программа борьбы за диктатуру пролетариата. Цель — свержение господства буржуазии и построение социалистической республики по образцу советской России. Ради достижения этой цели, опять же по советскому образцу, пролетариат имел право на революционное насилие. ИСП присоединилась к Коммунистическому интернационалу.

Чуть больше чем через месяц после съезда итальянские социалисты получили на парламентских выборах 32,15% голосов и 156 депутатских мандатов. Больше, чем любая другая партия. На промышленно развитом севере страны число проголосовавших за ИСП было даже больше. Например, в области Эмилия-Романья (столица — Болонья) — 60,1%.

1919–1920 годы в Италии называют «красным двухлетием». Временем, когда революция и победа итальянских «большевиков» многим казалась неизбежной. На фабриках создавались рабочие советы — по образцу Советов в России. Продолжались забастовки, в которых за 1920-й приняли участие 1,268 млн человек. В ответ на закрытие фабрик владельцами в 1920 году по всей стране стали происходить захваты фабрик. На сельскохозяйственном юге страны крестьяне самовольно захватывали необрабатываемые земли.

Революции так и не произошло. 21 января 1921 года от ИСП откололось радикальное крыло, взявшее себе название Коммунистическая партия Италии (КПИ).

Но националисты и антисоциалисты взяли реванш. На смену «красному двухлетию» пришло «черное двухлетие» — 1921–1922 годы.

Недоплата за победу

У многих итальянцев «искалеченная победа» (vittoria mutilata) вызывала сильное разочарование. За свое участие в Первой мировой войне Италия заплатила огромную цену, но не получила обещанного, считали они. Италия вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты после подписания 26 апреля 1915 года секретного Лондонского договора с Великобританией, Россией и Францией. Договор предусматривал в случае победы в войне передачу Италии территорий Австро-Венгрии с преимущественно итальянским населением и части региона Далмация, а также предоставление ей протектората над частью территории Албании, признание ее суверенитета над оккупированными в 1912 году греческими островами Додеканес, увеличение колониальных владений в Африке в случае раздела Францией и Великобританией африканских колоний Германии, передачу части турецкой территории в случае раздела Турции.

Лондонский договор 1915 года был аннулирован Версальским мирным договором 28 июня 1919 года. Не все территориальные притязания Италии были удовлетворены. Так, Далмация была включена в состав нового государства — Королевства сербов, хорватов и словенцев (СХС). Особое негодование в Италии вызвала передача Королевству СХС города Фиуме (современное название — Риека), 90% населения которого составляли этнические итальянцы.

Популярный итальянский поэт и писатель Габриеле д`Аннунцио в cтатье, опубликованной в газете Corriere della Sera 24 октября 1918 года, ввел в обращение термин «искалеченная победа». «Нашу победу не искалечить» — гласил заголовок статьи.

12 сентября 1919 года д`Аннунцио возглавил отряд добровольцев, захвативший Фиуме. Он объявил о присоединении города к Италии, а, когда итальянское правительство отказалось нарушать договоренности с союзниками и признать присоединение, провозгласил в нем независимое государство.

Будучи правителем Фиуме, Д`Аннунцио называл себя дуче. Он утвердил в качестве официального приветствия так называемый римский салют поднятой вверх правой рукой. Население его «республики» носило черные рубашки.

13 августа 1922 года д`Аннунцио то ли выпал, то ли был выброшен из окна свой виллы на берегу озера Гарда, после чего остался инвалидом. Он проиграл борьбу за звание национального лидера конкуренту, использовавшему и титул дуче, и римский салют, и черные рубашки для сторонников, и риторику по поводу «искалеченной победы» с призывами к возвращению исконно итальянских территорий, а также сумевшему присоединить Фиуме к Италии в 1923 году. Этого конкурента звали Бенито Муссолини.

Выйти за пределы городов

Если для социалистов парламентские выборы 1919 года были триумфальными, то для исключенного из социалистической партии в 1914-м бывшего главного редактора партийной газеты Avanti! Бенито Муссолини они оказались провальными. Из 270 тыс. человек, голосовавших в Милане, за Муссолини отдали свои голоса всего около 5 тыс. Его единомышленники, баллотировавшиеся в других округах, также не смогли привлечь голоса избирателей. Представителям созданного Муссолини Итальянского союза борьбы, фашистам, не удалось завоевать ни одного депутатского мандата. После оглашения итогов выборов противники Муссолини пронесли по Милану гроб со свечами, имитируя его похороны. Социалистические газеты насмехались над проигравшим.

Сам Муссолини в 1919 году констатировал: «Фашизм всегда будет движением меньшинства. Он никогда не выйдет за пределы городов».

Итальянский союз борьбы был создан 23 марта 1919 года (на основе существовавшего с 1914 года Союза революционного действия — Fascio d`acione rivoluzionaria). На учредительном собрании в помещении клуба Промышленно-коммерческого союза в Милане присутствовало 119 человек. Бывшие социалисты и синдикалисты, разочаровавшиеся в своих партиях, демобилизованные военные, а также футуристы, представители модернистского литературного течения, созданного Филиппо Маринетти.

Маринетти вместе с синдикалистом Альцесте де Амбрисом написал манифест нового политического движения, опубликованный в основанной Муссолини газете Il Popolo d`Italia 6 июня 1919 года. В манифесте не содержалось ничего из того, что у современного человека ассоциируется со словом «фашизм». Избирательное право для женщин, 8-часовой рабочий день, минимальная заработная плата, снижение пенсионного возраста, национализация военных заводов, конфискация церковного имущества, мирная, но конкурентоспособная внешняя политика.

Манифест манифестом, но с момента создания Итальянского союза борьбы Муссолини заявлял своим сторонникам, что организация будет вести борьбу как легальными, так и нелегальными методами.

Менее чем через месяц после создания Итальянского союза борьбы фашисты и националисты разгромили и подожгли в Милане редакцию Avanti!, главной социалистической газеты страны. Погибло четыре человекаа. Газета некоторое время печаталась в Турине, был объявлен сбор средств на восстановление редакции. В мае 1920 года редакция газеты вернулась в Милан, а уже в июле подверглась новому нападению. Фашисты разгромили типографию. Якобы охранявшая здание полиция нападающим не препятствовала.

23 марта 1921 года анархо-индивидуалисты устроили взрыв в театре Kuursaal Diana в Милане. Они планировали убить комиссара полиции Милана Джованни Гасти, жившего в квартире над театром. Комиссар не пострадал, но в результате взрыва погиб 21 человек, в том числе 5-летняя девочка, 80 человек получили ранения. В ответ на этот теракт фашисты подожгли здание редакции анархистской газеты Umanita Nova и забросали бомбами штаб-квартиру Avanti!.

Нападениям боевых отрядов, состоящих в основном из ветеранов войны и деклассированных элементов, одетых в черные рубашки, подвергались рабочие клубы, штаб-квартиры профсоюзных организаций, рабочие и крестьянские организации, кооперативные магазины, демонстрации, органы власти, в которые были избраны представители левых партий. Кампания запугивания проводилась в отношении национальных меньшинств на присоединенных после войны территориях, противящихся политике итализации. Коммунистов, социалистов и анархистов избивали и убивали. Наиболее активных политических противников подвергали унизительной пытке — насильственно вливали в рот большое количество касторки. Из-за сильного обезвоживания организма это могло закончиться смертью.

Чернорубашечники (сквадристы) действовали по принципу концентрической экспансии — сначала проводили свои карательные экспедиции в столице провинции, потом в более мелких городах, и так постепенно брали под свой контроль провинцию за провинцией. Счет нападениям шел на сотни. Только в Болонье с февраля по апрель 1921 года было совершено 130 нападений, уничтожено около 40 объектов.

Большинство чернорубашечников присоединилось к Итальянскому союзу борьбы, хотя были и сквадристы, не контролировавшиеся Муссолини.

В течение «черного двухлетия» было совершено около 300 политических убийств. В том числе за первые четыре с половиной месяца 1921 года — 207, а в день парламентских выборов — 40. Убитых социалистов и коммунистов было намного больше, чем убитых фашистов.

В конце 1920 года в Итальянском союзе борьбы состояло 20 615 человек в 88 отделениях. Год спустя — 249 036 человек в 834 отделениях. Примерно каждый второй фашист был ветераном войны. В союз также вступали землевладельцы, владельцы магазинов, служители культа, учителя. Новая идеология очень привлекла молодежь: примерно каждый десятый был студентом, а каждый четвертый был младше 21 года (возраста, с которого можно было голосовать на выборах).

Враги трепещут

Накануне парламентских выборов 1921 года популярность фашистов и их влияние на жизнь страны были несравнимы с теми, что были двумя годами раньше.

Корреспондент вашингтонской газеты Evening Star и чикагской Daily News Хирам Модеруэлл передал 5 мая 1921 года репортаж из Флоренции, озаглавленный «Итальянские социалисты и забастовщики побеждены и трепещут перед фашистами». Американский журналист сообщал: офис федерации профсоюзов закрыт, рабочие боятся туда приходить; депутат парламента коммунист Артуро Каротти за три недели сменил три квартиры; коммунисты не проводят предвыборные митинги. У всего этого одна причина — боятся фашистов. Годом раньше стены города были расписаны лозунгами «Да здравствует Ленин!», «Да здравствует революция».

В мае 1921 года ни одного такого лозунга больше нельзя было увидеть. «Организованные по военному образцу наподобие Ку-Клукс-Клана, они повинуются приказам местного генерала, который, в свою очередь, подчиняется верховному главнокомандующему Муссолини, бывшему социалисту… Фашисты состоят в основном из студентов, бывших солдат и владельцев магазинов, ведомых интеллектуалами и идеалистами, но из-за воинственной природы их программы среди них есть также уличная шпана и люди с оружием из худших слоев общества… В Италии в настоящий момент коммунистические, социалистические и профсоюзные лидеры практически не могут объявить об официальном митинге и провести его. Забастовщиков терроризируют, заставляя вернуться к работе на условиях работодателей. Фашистов фактически поддерживают правительственные войска, делающие вид, что соблюдают нейтралитет, а в случае беспорядков арестовывают коммунистов, оказывающих сопротивление фашистам»,— писал американский корреспондент.

Оценка — удовлетворительно

На парламентские выборы 1921 года представители Итальянского союза борьбы пошли в составе Национального блока. Блок завоевал 105 депутатских мандатов, из которых 35 получили фашисты.

Лидер фашистов Бенито Муссолини стал депутатом, получив на выборах 350 тыс. голосов — в 70 раз больше, чем двумя годами раньше. Итоги выборов он охарактеризовал как «удовлетворительные».

В числе новых народных избранников был Дино Гранди, глава отделения Итальянского союза борьбы в Болонье, столице провинции Эмилия-Романья. Той самой, где в 1919 году больше всего избирателей проголосовало за социалистов. 17 октября 1920 года Гранди был ранен в результате покушения — в него выпустили пять пуль. 19 октября был разгромлен его офис (у Гранди была юридическая практика).

Парламентарием стал глава совета ветеранов войны Турина и глава сквадристов Турина Чезаре Мария де Векки.

В Палату депутатов был избран журналист газеты Il Popolo d`Italia Джузеппе Боттаи. До исполнения своих обязанностей он не был допущен по возрасту — ему было всего 25 лет.

В дальнейшем этим троим депутатам удалось сделать хорошую карьеру.

Как сложились судьбы Дино Гранди, Чезаре Мария де Векки и Джузеппе Боттаи

Смотреть

Кандидатам от Коммунистической партии Италии удалось получить 15 мест в Палате депутатов. Один из этих 15, член Центрального комитета КПИ Франческо Мизиано, подвергался особенно сильным нападкам фашистов в ходе предвыборной кампании. В 1916 году он был призван в армию и эмигрировал в Швейцарию, чтобы не участвовать в войне. В 1918-м некоторое время пробыл в советской России, занимаясь антивоенной пропагандой среди соотечественников на Мурманском фронте. В январе 1919 года принял участие в восстании спартакистов в Берлине. Был приговорен к 10 годам тюрьмы, но освобожден и выдан Италии после избрания в парламент в том же 1919-м. В Италии он был осужден за дезертирство, но амнистирован. В 1921 году против Мизиано было выдвинуто новое обвинение — в революционной пропаганде и подстрекательству к мятежу. В случае обвинительного приговора он должен был бы также отбыть срок по первому обвинению. В случае оправдательного приговора фашисты грозились убить Мизиано. Накануне парламентских выборов он приехал в Неаполь, где суд рассматривал его иск по обвинению газеты Il Mattino в клевете. Местные фашисты решили вывалять его в дегте и перьях и оставить в таком виде на центральной площади. Мизиано вместе с охранником нашел укрытие в церкви. После того как фашисты осадили церковь, он попытался выбраться оттуда, переодевшись священником, но был опознан. Спастись ему удалось лишь после того, как к церкви прибыли дополнительные силы охраны, но ему снова пришлось переодеться — на этот раз в солдата.

24 мая Мизиано вместе с еще несколькими коммунистами отправился в Москву, чтобы добиваться исключения Итальянской социалистической партии из Третьего Интернационала.

Он вернулся назад к началу работы парламента. В день избрания председателя Палаты депутатов 13 июня 1921 года группа депутатов-фашистов встретила Мизиано на входе в парламент. «Дезертира» заставили покинуть здание.

Как сложилась судьба Франческо Мизиано

Смотреть

Газеты западных стран с интересом следили за выступлениями фашистского лидера, депутата Бенито Муссолини в парламенте. Например, 24 июня он поделился с парламентариями своими взглядами на отношения с Ватиканом, подверг критике политику правительства по отношению к немцам и славянам в Южном Тироле и Истрии, призвал правительство поддержать позицию папы римского относительно будущего Палестины (возможность создания еврейского государства при условии охраны христианских святынь). Говоря о ситуации в России, он заявил, что страна «никогда не сможет восстановиться, пока не откажется от системы Ленина».

В России в 1921 году не только подобные замечания, но и самого Муссолини почти не замечали. Две центральные газеты — «Правда» и «Известия» — за весь год лишь три раза упомянули его фамилию. Так, 26 июня «Известия» со ссылкой на телеграммы из Рима сообщали, что заседание итальянского парламента было прервано хулиганской выходкой главаря фашистов Муссолини, депутаты фашисты и социалисты дошли до рукопашной.

Марш во власть

После успеха на выборах 1921 года популярность фашистской идеологии в Италии продолжала расти. 9 ноября на съезде Итальянского союза борьбы было объявлено о его преобразовании в Национальную фашистскую партию (НФП).

24 октября 1922 года на фашистском митинге в Неаполе, собравшем 40 тыс. человек, Муссолини заявил: «Или нам дадут возглавить правительство, или мы возьмем власть, пойдя маршем на Рим».

Толпа ответила ему радостными криками: «Рим! Рим! Рим!»

Поход итальянских фашистов на Рим начался 27 октября. В нем участвовали не более 30 тыс. человек (Муссолини называл в десять раз большее число). Марш возглавили четыре фашистских лидера — квадрумвира — генеральный секретарь НФП Микеле Бьянки, генерал-майор в отставке Эмилио де Боно, депутат парламента Чезаре Мария де Векки и секретарь феррарского отделения НФП Итало Бальбо. Муссолини в марше не участвовал, но фотографировался на фоне марширующих участников.

Глава правительства Луиджи Факта хотел объявить чрезвычайное положение и использовать против фашистов армию, но не смог получить на это согласия короля Италии Виктора Эммануила III. Луиджи Факта и члены его правительства подали в отставку. Король поручил сформировать новое правительство Бенито Муссолини. 31 октября тот официально вступил в должность премьер-министра.

В ноябре 1923 года итальянский парламент утвердил предложенный бароном Джакомо Ачербо законопроект, по которому партия, получившая большинство мест на выборах, но не менее 25% голосов, получала право на две трети мест в парламенте.

Парламентские выборы 6 апреля 1924 года были проведены уже в соответствии с новым законом. Благодаря «закону Ачербо», запугиванию избирателей, предвыборному насилию и фальсификациям фашистам удалось получить большинство парламентских мандатов. За депутатов «Национального списка» (фашистско-националистической коалиции, возглавляемой Муссолини), проголосовало 4,653 млн человек — 64,9% избирателей. 24 октября того же года на митинге в Неаполе Муссолини заявил: «Программа нашей партии простая: мы хотим править Италией». В 1926-м в Италии были запрещены все оппозиционные партии. На выборах 1929 года фашисты получили 98,43% голосов. «Выбор» состоял в том, чтобы одобрить или не одобрить список кандидатов, предложенный Большим фашистским советом (руководящим органом фашистской партии). Право голоса имели только мужчины, состоящие в профсоюзах или отраслевых ассоциациях, военнослужащие и священнослужители. Про данные в 1919 году обещания всеобщего избирательного права никто не вспоминал. На парламентских выборах 1934-го список Большого фашистского совета одобрили уже 99,84% избирателей. Свободные и демократические выборы в Италии состоялись только в 1946 году.

Алексей Алексеев

почему Франция и Великобритания не встали на защиту Польши от нацистской Германии — РТ на русском

3 сентября 1939 года Франция и Великобритания стали первыми государствами, которые объявили войну нацистской Германии. На тот момент обе европейские державы значительно превосходили по военной мощи гитлеровскую армию. Однако в Париже и Лондоне предпочли не ввязываться в события в Польше, нарушив тем самым союзнические обязательства в отношении Варшавы. В июне 1940 года вермахт оккупировал половину Европы, две трети Франции и начал подготовку к захвату британской столицы и СССР. О том, можно ли было не допустить расцвета Третьего рейха, — в материале RT.

Поводом для вступления Великобритании и Франции во Вторую мировую войну стало вторжение гитлеровских войск в Польшу 1 сентября 1939 года. Французские и британские войска должны были оказать Варшаве прямую военную помощь, однако ограничились небольшой операцией на западе Германии.

Пассивность Франции и Великобритании современники назвали «Странной войной». В Париже и Лондоне предпочитали не провоцировать немцев, рассчитывая, что Адольф Гитлер развернёт армию на восток. Война против Москвы действительно началась, но за год до вторжения в СССР вермахт оккупировал около 70% французской территории и подготовил план высадки на южное побережье Великобритании.

Униженная и оскорблённая

Тема ответственности за развязывание Второй мировой войны является, пожалуй, самой актуальной в российской и зарубежной историографии. На Западе принято возлагать большую часть вины на советское государство, которое якобы пошло на сговор с Гитлером в августе 1939 года (пакт Молотова — Риббентропа).

Также по теме

Один день, изменивший судьбу Старого Света: 28 июня началась и закончилась Первая мировая война

История Первой мировой войны началась и закончилась в один и тот же день с разницей в пять лет. 28 июня 1914 года в боснийском городе…

Отечественные историки, наоборот, склонны винить в возвышении Германии Великобританию и Францию. Российские исследователи обращают внимание на очевидные попытки Лондона и Парижа задобрить нацистский режим, удовлетворяя его территориальные аппетиты в Восточной Европе.

В то же время российские и зарубежные историки сходятся во мнении, что рост могущества Германии стал возможен в силу событий, изменивших национальное самосознание немецкого народа. Речь идёт о небывалом подъёме реваншистских настроений после проигранной Первой мировой войны.

28 июня 1919 года был заключён Версальский мирный договор, предполагавший множество ограничений для Берлина. Германию лишили части собственной территорий, всех колоний, источников промышленного развития и боеспособных вооружённых сил.

Берлин был вынужден отдать Франции богатую углём и сталью Эльзас-Лотарингию, Польше и Чехословакии отходили ряд северных и восточные земель, а Саарская область на 15 лет переходила под управление Лиги Наций.

Численность сухопутных сил Германии была ограничена 100-тысячной группировкой. Также немцы практически полностью теряли военно-морской флот. Но самым кабальным условием стало обязательство выплачивать державам-победительницам миллиардные репарации — компенсации за убытки в ходе войны.

Ярым сторонником жесточайших санкций в отношении Германии была Франция. Париж стремился избавиться от ключевого геополитического конкурента и потенициального военного противника.

Великобритания оставалась верна курсу сохранения баланса сил в Старом Свете и не была заинтересована в закабалении Германии. Однако в процессе переговоров Лондон согласился на большинство французских инициатив.

• Визит Гитлера в захваченную Польшу, 1939 г.
• © Wikimedia Commons

В 1919 году на обломках кайзеровского режима образовалась Веймарская республика. Однако демократический режим просуществовал в Германии менее 15 лет. Играя на желании немцев обрести достойную жизнь, в 1933 году на политическом олимпе появился Адольф Гитлер.

Меньшее зло

Система международных отношений, созданная в результате Версальского мира, вычёркивала из игры двух крупных игроков: Германию и молодую Советскую Республику. Международная изоляция предопределила политическое и торгово-экономическое сближение двух государств в 1920-е годы.

С установлением нацистской диктатуры советско-немецкие отношения значительно ухудшились. 25 ноября 1936 года Германия и Япония заключили Антикоминтерновский пакт, направленный против распространения коммунистической идеологии. 

Западные страны с опасением смотрели на крепнущую советскую державу и видели в гитлеровском режиме меньшее зло. Судя по всему, Франция и Великобритания рассчитывали на то, что укрепление Германии позволит сдержать «коммунистическую угрозу».

• Ввод немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область
• © Wikimedia Commons

Страхами в отношении СССР умело пользовался Гитлер. В 1936 году в нарушение Локарнского договора 1925 года Берлин ввёл войска в Рейнскую демилитаризованную зону. В 1938 году с согласия Франции и Великобритании нацистский вождь присоединил родную Австрию и Судетскую область Чехословакии.

Также по теме

«К затяжной войне Германия не готовилась»: какие цели преследовал Гитлер, напав на СССР

Нападение на Советский Союз 22 июня 1941 года обернулось чудовищной трагедией для двух сотен миллионов человек. В рамках плана…

В начале 1939 года Берлин предъявил территориальные претензии Польше. Гитлер потребовал вернуть «Польский коридор» — земли, разделявшие Германию и Восточную Пруссию. В ответ Варшава заключила договор о военном союзе с Великобританией и подтвердила готовность Франции дать совместный отпор немецкой агрессии.

Гитлер не мог не осознавать, что оккупация Польши обернётся вооружённым конфликтом с гарантами Версальского мира и, возможно, Советским Союзом, который претендовал на отторгнутые у него в 1921 году восточные польские территории (Западная Украина и Западная Белоруссия).

Весной 1939 года Берлин неожиданно смягчил риторику в адрес Москвы. Итогом непубличных переговоров стали заключённый 23 августа Договор о ненападении и секретный протокол о разделе Польши и сфер влияния в Восточной Европе. 

1 сентября 1939 года после устроенной нацистами провокации в городе Гляйвиц вермахт вторгся в Западную Польшу. 17 сентября в восточную часть страны вошли советские войска.

Роковая пауза

В польском обществе существует твёрдое убеждение, что очередного раздела их государства в 1939 году можно было избежать. Франко-британские войска могли бы нанести мощный удар по западной Германии, вынудив гитлеровскую армию вернуться в казармы. Видя решимость западных держав, от «агрессивных планов» отказался бы и Советский Союз.

Стоит признать, что точка зрения Польши основана на вполне весомых аргументах. Летом 1939 года соотношение сил было в пользу Франции и Великобритании.

Вблизи немецкой границы союзники держали 48 дивизий против 42 дивизий Третьего рейха. Также французские ВВС значительно превосходили немецкую авиацию по численности (3,3 тыс. самолётов против 1,2 тыс.). Западные союзники Польши имели передовое на тот момент оружие, а Франция обладала четвёртой в мире по величине танковой армией.

В августе 1939 года наиболее боеспособные моторизированные части Германии были переброшены на восток — вермахт не мог оказать сопротивление франко-британским войскам в случае их масштабного наступления. К тому же Берлин не успел достроить линию Зигфрида — сеть оборонительных укреплений на западе страны.

7 сентября 1939 года французская армия перешла немецкую границу и захватила более десяти населённых пунктов. Однако за пять дней боевых действий союзнице Польши удалось прорваться лишь на 32 км вглубь территории Германии. 12 сентября французское командование отменило наступательную операцию.

Перед вводом французских войск вермахт, лишённый возможности оказать реальное сопротивление, заминировал приграничную полосу. По мере продвижения французов немецкая армия осуществляла внезапные манёвры и наносила контрудары. 16—17 сентября нацисты вернули все потерянные территории.

Французское командование сочло положение Польши безнадёжным и продолжило укреплять оборонительную линию Мажино.

• Французские солдаты на линии Мажино
• © Wikimedia Commons

Великобритания и вовсе фактически отказалась от военной помощи Варшаве. Дополнительные силы королевства появились на немецкой границе только в середине октября 1939 года, когда по Варшаве маршировали нацистские солдаты.

Поразительное нежелание Франции и Великобритании «беспокоить противника» вызвало удивление у современников. Объявленная нацистами война в западной прессе называлась «странной». Укрывшись за линией Мажино, французы безмятежно наблюдали за тем, как немецкая армия подкрепляется новыми силами.

Париж рассчитывал, что вермахт не сможет преодолеть оборонительный форпост на границе.

После захвата Польши Германия воспользовалась предоставленной паузой для усиления наступательных возможностей. В мае 1940 года гитлеровская армия ударила по Франции через нейтральные Бельгию и Голландию, обойдя таким образом линию Мажино с севера. Под натиском нацистов французская армия продержалась чуть более месяца и 22 июня 1940 года капитулировала.

Результат недальновидной политики

Также по теме

«Ни шагу назад»: как приказ Сталина повлиял на ход Великой Отечественной войны

28 июля 1942 года народный комиссар обороны СССР Иосиф Сталин подписал приказ №227, который запрещал отступление Красной армии без…

После падения Франции под угрозой вторжения оказалась Великобритания. 16 июля 1940 года Гитлер утвердил план десантной операции под названием «Морской лев». В ходе блицкрига нацисты должны были разгромить основные силы англичан и окружить Лондон.

Однако Гитлер, взвесив все риски, решил развернуть победоносную армию в сторону СССР. Считается, что это решение нацистский вождь принял осенью 1940-го. 18 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву №21, где прописывались направления ударов по Советскому Союзу.

Благодаря оккупации Франции Германия почти вдвое расширила промышленную базу и нарастила выпуск продукции военного назначения. С середины 1940 года на немецкую военную машину работали самые высокотехнологичные предприятия Европы.

Приведённые выше факты свидетельствуют о том, что укрепление гитлеровского режима внутри Германии и его возвышение на мировой арене стало, в первую очередь, следствием недальновидной политики Парижа и Лондона после Первой мировой войны.

В 1920-е годы западные державы пытались уничтожить армию и экономику Германии, тем самым усиливая реваншистские и радикальные настроения в немецком обществе. Комплекс униженной нации создал условия для прихода к власти ультраправой национал-социалистической партии, которой руководил Адольф Гитлер.

При этом во второй половине 1930-х годов, когда назрела реальная необходимость принять жёсткие меры в отношении Берлина, Великобритания и Франция решили проигнорировать агрессивные планы Гитлера, надеясь, что он обратит свой взор на ненавистное коммунистическое государство.

Умиротворение агрессора

Профессор НИУ ВШЭ, доктор исторических наук Алексей Плотников считает, что события сентября 1939 года стали логичным финалом политики «умиротворения агрессора», которая нарушала элементарные нормы международного права.

«Закрывая глаза на экспансию Гитлера, союзники думали, что он нападёт на Советский Союз, а их оставит в покое. Здесь имеет смысл процитировать Черчилля: «Миротворец — это тот, кто кормит крокодила, надеясь, что крокодил съест его последним», — сказал в комментарии RT Плотников.

• Немецкие солдаты осматривают захваченные танки
• © Wikimedia Commons

Эксперт отметил, что в последние годы вновь активизировались попытки переписать историю, сместить существующие акценты и «в каком-то смысле сфальсифицировать обстоятельства и причины начала Второй мировой войны».

«На мой взгляд, война началась в марте 1939 года, когда Германия аннексировала Клайпеду у Литвы с молчаливого согласия крупных держав. Весной и летом 1939 года Советским Союзом была предпринята попытка создать антигитлеровскую коалицию, однако она была саботирована действиями Англии и Франции», — отметил Плотников.

По его мнению, в сентябре 1939 года Франция и Великобритания имели прекрасную возможность отбить у Гитлера охоту продолжать столь агрессивную политику. Но в итоге близорукий непрагматичный подход привёл к капитуляции Франции, бомбардировкам британских городов и нападению на СССР.

«Однако вина за те события лежит и на Польше, — добавил эксперт. — Польша питала иллюзии, что является большим союзником Германии. И главное — Варшава отказала Советскому Союзу в пропуске войск по своей территории для помощи самой Польше и предотвращения войны. Непонимание того, что крокодил на то он и крокодил, что тебя обязательно съест, оказалось фатальным».  

Италия в Первой мировой войне: специфические особенности итальянского фронта

Накануне начала Первой мировой войны в Европе было два военных союза: Антанта (Франция, Великобритания, Россия) и Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия, Италия). Однако когда Старый Свет увяз в кровопролитии, этот дипломатический баланс изменился. Королевство на Апеннинском полуострове отказалось поддержать Германию и Австро-Венгрию, когда те начали войну сначала с Сербией, а затем и с Антантой. В результате демарша вступление в Первую мировую войну Италии было отложено. Страна, не желая ввязываться в драку соседей, объявила о своем нейтралитете. Но остаться в стороне ей все-таки не удалось.

Цели и интересы Италии

Политическое руководство Италии (в том числе король Виктор Эммануил III) еще до Первой мировой войны стремилось реализовать несколько геополитических замыслов. На первом месте стояла колониальная экспансия в Северной Африке. Но у королевства были и другие чаяния, которые в итоге и стали причиной вступления страны в Первую мировую. Его северной соседкой была Австро-Венгрия. Монархия династии Габсбургов контролировала не только среднее течение Дуная и Балканы, но также и территории, на которые претендовали в Риме: Венецию, Далмацию, Истрию. Во второй половине XIX века Италия в союзе с Пруссией отняла у Австрии некоторые спорные земли. Была среди них и Венеция. Однако разрешить конфликт между Австрией и Италией целиком так и не удалось.

Тройственный союз, в который вошли обе страны, стал компромиссным решением. Итальянцы надеялись, что Габсбурги рано или поздно вернут им их северо-восточные земли. Особенно в Риме уповали на влияние Германии. Однако «старшая сестра» Австрии так и не урегулировала отношения между двумя своими союзницами. Теперь же, когда Италия вступила в Первую мировую войну, она направила оружие против бывших напарниц по развалившемуся альянсу.

Договоренности с Антантой

В 1914-1915 гг., пока в европейских окопах только привыкали проливать кровь в невиданных доселе масштабах, итальянское руководство разрывалось между двумя конфликтовавшими сторонами, колеблясь между собственными великодержавными интересами. Разумеется, нейтралитет был весьма условным. Политикам нужно было лишь выбрать сторону, после чего милитаристская машина заработала бы сама собой. Италия, как и все другие крупные европейские страны, до этого несколько десятилетий готовилась к новой повсеместной и невероятной для современников войне.

Римская дипломатия определялась несколько месяцев. Наконец, прежние обиды на Австрию и желание вернуть северо-восточные области победили. 26 апреля 1915 года Италия заключила с Антантой секретный Лондонский пакт. Согласно договору, королевство должно было объявить войну Германии и Австрии и присоединиться к союзу Франции, Великобритании и России.

Антанта гарантировала Италии присоединение некоторых территорий. Речь шла о Тироле, Истрии, Горице и Градишке и важном порте Триесте. Эти уступки и были оплатой за вступление в конфликт. Италия опубликовала соответствующую декларацию об объявлении войны 23 мая 1915 года. Также римские делегаты согласились обсудить статус интересующей их Далмации и других балканских провинций уже после окончания войны. Развитие событий показало, что даже после номинальной победы итальянцы не смогли получить новые территории в этом регионе.

Горная война

После вступления Италии в Первую мировую войну появился новый Итальянский фронт, который тянулся вдоль австрийско-итальянской границы. Здесь лежали труднопроходимые гряды Альп. Война в горных условиях потребовала от участников конфликта разработки тактики, заметно отличавшейся от той, которую практиковали на Западном или Восточном фронте. Для снабжения войск противники создали систему канатных дорог и фуникулеров. В скалах сооружались искусственные укрепления, которые даже не снились англичанам и французам, сражавшимся в равнинной Бельгии.

Италия в Первой мировой войне создала специальные подразделения боевых скалолазов и штурмовых отрядов. Они захватывали фортификации и уничтожали проволочные заграждения. Горные условия боя сделали уязвимыми привычные тогда разведывательные самолеты. Австрийская техника, эффективно использовавшаяся на Восточном фронте, в Альпах действовала из рук вон плохо. А вот Италия в Первой мировой войне начала применять воздушную фоторазведку и специальные истребительские модификации.

Позиционные бои

В начале кампании на новом фронте ключевым участком столкновения стала долина реки Изонцо. Итальянцы, действовавшие под руководством главнокомандующего генерала Луиджи Кадорны, приступили к наступлению сразу же после официального объявления войны 24 мая 1915 года. Для того чтобы сдержать противника, австрийцам пришлось в срочном порядке перебрасывать на запад полки, воевавшие в Галиции с российской армией. Один корпус предоставила Германия. Австро-венгерскими частями на Итальянском фронте поставили командовать генерала Франца фон Гетцендорфа.

В Риме надеялись, что фактор внезапности поможет войскам продвинуться как можно дальше, вглубь территории империи Габсбургов. В результате за первый месяц итальянской армии удалось захватить плацдарм на реке Изонцо. Однако вскоре стало ясно, что злополучная долина станет местом смерти тысяч и тысяч солдат. Всего за 1915-1918 гг. на берегах Изонцо произошло без малого 11 битв.

Италия в Первой мировой войне допустила несколько грубейших просчетов. Во-первых, техническое оснащение ее армии явно отставало от противников. Особенно заметной была разница в артиллерии. Во-вторых, на ранних этапах кампании чувствовался недостаток опыта итальянской армии по сравнению с теми же австрийцами и немцами, воевавшими уже второй год. В-третьих, многие атаки были разрозненными, проявлялось тактическое бессилие штабных стратегов.

Битва при Асиаго

К весне 1916 года итальянское командование совершило уже пять попыток пройти дальше долины Изонцо, однако все они терпели фиаско. Тем временем австрийцы наконец созрели для серьезного контрнаступления. Подготовка к атаке длилась несколько месяцев. В Риме о ней знали, однако Италия в годы Первой мировой войны всегда оглядывалась на своих союзников, а в 1916 году считала, что австрийцы не рискнут вести активные действия в Альпах, когда они не знали покоя из-за Восточного фронта.

По задумке военных Габсбургской монархии удачное контрнаступление на второстепенном направлении должно было привести к окружению противника в ключевой долине Изонцо. Для операции австрийцы сосредоточили в провинции Трентино 2 тысячи орудий и 200 батальонов пехоты. Неожиданное наступление, получившее название битвы при Асиаго, началось 15 мая 1916 года и продолжалось две недели. До этого Италия во время Первой мировой войны еще не сталкивалась с применением химического оружия, уже снискавшего печальную славу на Западном фронте. Атаки отравляющими газами шокировали всю страну.

Поначалу австрийцам улыбалась удача – они продвинулись на 20-30 километров. Однако тем временем к активным действиям приступила российская армия. Начался знаменитый Брусиловский прорыв в Галиции. За считанные дни австрийцы отступили так далеко, что пришлось вновь переводить части с запада на восток.

Италия в Первой мировой войне отличалась тем, что никак не могла воспользоваться возможностями, которые ей предоставляла конъюнктура. Вот и во время битвы при Асиаго армия Луиджи Кадорны начала контрнаступление при самых удачных обстоятельствах, однако у нее не получилось вернуться на прежние оборонительные позиции. После двух недель боев фронт в Трентино остановился примерно посередине того пути, что прошли австрийцы. В результате, как и на остальных театрах военных действий, ни одна сторона конфликта на Итальянском фронте не смогла добиться решающего успеха. Война становилась все более позиционной и длительной.

Битва при Капоретто

В последующие месяцы итальянцы продолжали бесплодные попытки изменить линию фронта, в то время как австро-венгры старательно оборонялись. Такими были еще несколько операций в долине Изонцо и битва при Монте-Ортигара в июне – июле 1917 года. Уже ставший привычным порядок вещей кардинально изменился той же осенью. В октябре австрийцы (на этот раз при серьезной поддержке немцев) начали широкомасштабное наступление в Италии. Растянувшееся до декабря сражение (битва при Капоретто) стало одним из крупнейших за всю Первую мировую войну.

Операция началась с того, что 24 октября мощнейшим артиллерийским обстрелом были уничтожены многочисленные итальянские позиции, в том числе командные пункты, пути сообщения и окопы. Затем германская и австрийская пехота перешла в страшное наступление. Фронт был прорван. Атаковавшие захватили город Капоретто.

Итальянцы бросились в плохо организованное отступление. Вместе с войсками уходили тысячи беженцев. На дорогах царил небывалый хаос. Германия и Италия после Первой мировой войны в одинаковой степени пострадали от кризиса, однако осенью 1917 года именно немцы могли праздновать долгожданный триумф. Они и австрийцы продвинулись на 70-100 километров. Наступавшие были остановлены только на реке Пьяве, когда итальянское командование объявило о самой массовой за всю войну мобилизации. На фронте оказывались необстрелянные 18-летние юноши. К декабрю конфликт вновь стал позиционным. Итальянцы потеряли около 70 тысяч человек. Это было страшное поражение, которое не могло не остаться без последствий.

Битва при Капоретто вошла в военную историю как одна из немногих успешных попыток немцев и австрийцев прорыва позиционного фронта. Добились они этого не в последнюю очередь с помощью эффективной артиллерийской подготовки и соблюдавшейся строгой секретности при передвижении войск. По разным оценкам, в операцию с обеих сторон были втянуты около 2,5 миллиона человек. После поражения в Италии сменили главнокомандующего (место Луиджи Кадорны занял Армандо Диаз), а Антанта приняла решение отправить на Апеннины вспомогательные войска. В массовом сознании современников и потомков битва при Капоретто запомнилась в том числе и благодаря всемирно известному роману «Прощай, оружие!». Его автор Эрнест Хемингуэй воевал на Итальянском фронте.

Битва при Пьяве

Весной 1918 года армия Германии в последний раз попыталась прорвать позиционный Западный фронт. Немцы потребовали от австрийцев начать собственное наступление в Италии, чтобы сковать там как можно больше войск Антанты.

С одной стороны империи Габсбургов благоволил тот факт, что в марте большевики вывели Россию из войны. Восточного фронта больше не было. Однако и сама Австро-Венгрия уже была значительно истощена многолетней войной, что и показала битва при Пьяве (15-23 июня 1918 года). Наступление захлебнулось уже через несколько дней после начала операции. Сказалось не только разложение австрийской армии, но и безумная храбрость итальянцев. Бойцы, проявившие невероятную выдержку, были названы «кайманами Пьяве».

Окончательное поражение Австро-Венгрии

Осенью пришла очередь Антанты наступать на позиции противника. Здесь следует вспомнить причины Первой мировой войны. Италии требовались северо-восточные области своей страны, принадлежавшие Австрии. Империя Габсбургов к концу 1918 года уже начала распадаться. Многонациональное государство не выдержало многолетней войны на истощение. Внутри Австро-Венгрии вспыхнули внутренние конфликты: венгры покинули фронт, славяне потребовали независимости.

Для Рима сложившаяся обстановка была наилучшей для достижения тех целей, ради которых и оказалась Италия в Первой мировой войне. Краткого знакомства с цифрами последней решающей битвы при Витторио-Венето достаточно для того чтобы понять, что Антанта мобилизовала ради победы все оставшиеся в регионе силы. Были задействованы более 50 итальянских дивизий, а также 6 дивизий стран-союзниц (Великобритании, Франции и примкнувших США).

В итоге наступление Антанты практически не встретило сопротивления. Деморализованные австрийские войска, тревожимые разрозненными новостями с родины, отказывались сражаться дивизия за дивизией. В начале ноября армия капитулировала уже целиком. Перемирие было подписано 3 числа, а 4 числа боевые действия прекратились. Еще через неделю поражение признала и Германия. Война закончилась. Теперь настало время дипломатического триумфа победителей.

Территориальные изменения

Процесс переговоров, начавшийся после окончания Первой мировой войны, был не менее длинным, чем само кровопролитие, охватившее Старый Свет. Судьба Германии и Австрии обсуждалась отдельно. Империя Габсбургов рухнула даже несмотря на наступление долгожданного мира. Теперь страны Антанты вели переговоры с новым республиканским правительством.

Дипломаты Австрии и союзников встретились во французском городе Сен-Жермене. Обсуждения заняли несколько месяцев. Их результатом стал Сен-Жерменский мирный договор. Согласно ему, Италия после Первой мировой войны получила Истрию, Южный Тироль и некоторые районы Далмации и Каринтии. Однако делегация страны-победительницы хотела больших уступок и всячески пыталась увеличить размер отторгнутых у австрийцев территорий. В результате кулуарных маневров удалось добиться еще и передачи некоторых островов у побережья Далмации.

Все же вопреки всем дипломатическим усилиям итоги Первой мировой войны для Италии удовлетворили далеко не всю страну. Власти надеялись на то, что удастся начать экспансию на Балканах и заполучить хотя бы часть соседнего региона. Но после развала прежней Австрийской империи там образовалась Югославия – Королевство сербов, хорватов и словенцев, которое не собиралось уступать ни пяди собственной территории.

Последствия войны

Так как цели Италии в Первой мировой войне так и не были достигнуты, возникла общественная неудовлетворенность новым мировым порядком, установленным Сен-Жерменским мирным договором. Она имела далеко идущие последствия. Разочарованность усугублялась огромными жертвами и разрушениями, причиненными стране. Согласно оценкам, которых придерживалась Италия после Первой мировой войны, она потеряла 2 миллиона солдат и офицеров, а количество убитых составило около 400 тысяч человек (также погибло около 10 тысяч мирных жителей северо-восточных провинций). Образовался огромный поток беженцев. Некоторым из них удалось вернуться к прежней жизни в родных местах.

Хотя страна оказалась на одной стороне с победителями, последствия Первой мировой войны для Италии были скорее негативными, чем позитивными. Общественное недовольство бессмысленным кровопролитием и наступившим вслед за ним в 1920-х годах экономическим кризисом помогло прийти к власти Бенито Муссолини и фашистской партии. Схожая последовательность событий ждала и Германию. Две страны, желавшие пересмотреть итоги Первой мировой, в итоге развязали еще более чудовищную Вторую мировую. В 1940 году Италия не отказалась от союзнических обязательств перед немцами, как она отказалась от них в 1914 г.

Италия объявляет войну Австро-Венгрии

23 мая 1915 года Италия объявляет войну Австро-Венгрии, вступая в Первую мировую войну на стороне союзников — Англии, Франции и России.

Когда летом 1914 года разразилась Первая мировая война, Италия объявила себя нейтральной в конфликте, несмотря на свое членство в так называемом Тройственном союзе вместе с Германией и Австро-Венгрией с 1882 года. В течение последующих месяцев, Италия и ее лидеры взвешивали свои варианты; обхаживаемые обеими сторонами, они тщательно обдумывали, как получить наибольшую выгоду от участия в войне.Решение вступить в схватку на стороне союзников во многом было основано на заверениях, которые Италия получила в Лондонском договоре, подписанном в апреле 1915 года. По его условиям Италия получила осуществление своей национальной мечты: контроль над территорией на своей территории. граница с Австро-Венгрией, простирающаяся от Трентино через Южный Тироль до Триеста. Кроме того, союзники обещали итальянцам части Далмации и многочисленные острова вдоль Адриатического побережья Австро-Венгрии; албанский портовый город Влера (итал. Valona) и центральный протекторат в Албании; и территории от Османской империи.

23 мая 1915 года Италия объявила войну Австро-Венгрии. Итальянская декларация открыла новый фронт в Первой мировой войне, протянувшийся на 600 километров, в основном гористый, вдоль границы Италии с Австро-Венгрией. Италия, ставшая единой нацией лишь в 1859 г., как и Россия, еще не была полностью промышленно развитой державой. Она, конечно, не была готова к крупномасштабным боевым действиям, и хотя весной 1915 г. ей удалось мобилизовать 1,2 млн человек, снаряжения у нее было всего на 732 000 человек.Объявив войну, итальянская армия сразу же продвинулась в район Южного Тироля и к реке Изонцо, где австро-венгерские войска встретили их жесткой обороной. Снежная и коварная местность сделала этот регион малопригодным для наступательных операций, и после нескольких быстрых итальянских успехов бой зашел в тупик.

К концу 1917 года австрийцы и итальянцы провели не менее 11 боев на реке Изонцо с незначительным прогрессом и большими потерями с обеих сторон.В конце октября 1917 года немецкая интервенция на помощь Австро-Венгрии привела к впечатляющей победе над итальянцами в битве при Капоретто (также известной как Двенадцатая битва на Изонцо), в ходе которой итальянские войска потеряли около 300 000 человек (90 процентов из которых оказались в плену) и были вынуждены отступить. Поражение спровоцировало кризис в Италии, вызвав отставку начальника штаба армии Луиджи Кадорна, его замену на Армандо Диаса и формирование коалиционного правительства под руководством премьер-министра Витторио Орландо.После Капоретто союзники Италии вмешались, чтобы предложить дополнительную помощь, поскольку вскоре в регион прибыли британские и французские, а затем и американские войска, и союзники начали перехватывать инициативу.

К моменту окончания боевых действий на итальянском фронте 4 ноября 1918 года — за неделю до всеобщего перемирия — 615 000 итальянцев были убиты в бою или умерли от ран, полученных в Первой мировой войне. Итальянское правительство боролось с большим сопротивлением со стороны других лидеров союзников, чтобы убедиться, что им дали все, что им было обещано в Лондонском договоре.В какой-то момент переговоров вся итальянская делегация покинула мирную конференцию и вернулась только через несколько дней. Хотя Италия в конечном итоге получила контроль над Тиролем и постоянное место в недавно созданной международной организации по поддержанию мира, Лиге Наций, многие в стране были недовольны своей участью и продолжали питать обиду на другие союзные державы — обиду, которая позже будет способствовать успеху Бенито Муссолини и его фашистского движения.

ПОДРОБНЕЕ: Вторая мировая война: причины и хронология 

Италия вступает в Первую мировую войну

 

Когда в июле 1914 года началась Первая мировая война, Италия была партнером Тройственного союза с Германией и Австро-Венгрией, но решила сохранить нейтралитет. Однако среди населения и политических фракций существовало сильное настроение начать войну против Австро-Венгрии, исторического врага Италии.

Аннексия территории вдоль границы двух стран, простирающейся от региона Трентино в Альпах на восток до Триеста на северной оконечности Адриатического моря, была главной целью и «освободила» италоязычное население от Австро-Венгерской империи, одновременно объединив его. со своей культурной родиной.В первые предвоенные годы Италия начала сближаться с державами Антанты, Францией и Великобританией для военной и экономической поддержки.

26 апреля 1915 года Италия заключила секретный Лондонский пакт, по которому Великобритания и Франция обязались поддержать Италию в присоединении приграничных земель в обмен на вступление в войну на стороне Антанты. 3 мая Италия вышла из Тройственного союза и позже объявила войну Австро-Венгрии в полночь 23 мая.

В начале войны итальянская армия насчитывала менее 300 000 человек, но мобилизация значительно увеличила ее численность до более чем 5 миллионов к концу войны в ноябре 1918 года. Приблизительно 460 000 человек были убиты и 955 000 ранены в ходе конфликта.

Предметы из коллекции музея

Проиллюстрированный послужной список относится к Антонио Занусси, который служил во 2-м инженерном полку. Занусси был призван в феврале 1917 г., поступил на службу 17 марта 1917 г. и участвовал в кампании против Австро-Венгрии в 1917-18 гг. В записи говорится, что Занусси служил добросовестно и добросовестно.

Открытка в память о капитане Джузеппе Тальямонте, командире 10-й пехотной роты в битве при Зельце на итальянско-австро-венгерской границе на северо-востоке Италии во время 2-го наступления на Изонцо.Тальямонте погиб в бою 19 июля 1915 года и был награжден Золотой медалью за воинскую доблесть, одной из высших военных наград Италии.

Италия в Первой мировой войне | Телеканал Sky HISTORY

Участием Италии в Первой мировой войне часто пренебрегают, поскольку Западный и Восточный фронты являются центрами воспоминаний, но для итальянцев их участие в Первой мировой войне привело к значительным потерям и человеческим страданиям. Италия вступила в войну в апреле 1915 года, и к концу войны, по оценкам, 600 000 итальянцев погибли в боях и более миллиона были ранены или искалечены.Итальянское правительство потратило на войну больше, чем за предыдущие 50 лет. Военный долг, нехватка продовольствия, неурожай и значительный рост инфляции фактически обанкротили страну, в результате чего погибло около полумиллиона мирных жителей. Кроме того, территориальные приобретения были небольшими по сравнению с денежными затратами на войну — долг, заключенный для оплаты военных расходов, был наконец погашен в 1970-х годах.

В преддверии Первой мировой войны Италия заключила союз с центральными державами Германской империи и Австро-Венгрии в рамках Тройственного союза.Италия должна была встать на сторону Центральных держав, когда в августе 1914 года разразилась война, но вместо этого объявила о нейтралитете. Итальянское правительство убедилось, что поддержка Центральных держав не даст Италии желаемых территорий, поскольку они были австрийскими владениями — давним противником Италии. Вместо этого в течение последующих месяцев итальянские лидеры обдумывали, как получить наибольшую выгоду от участия в войне. В 1915 году Италия подписала секретный Лондонский договор и вступила в войну на стороне Тройственной Антанты (Великобритания, Франция, Россия).По его условиям Италия получала контроль над территорией на границе с Австро-Венгрией от Трентино через Южный Тироль до Триеста, а также над другими территориями. Страны Тройственной Антанты видели способ ослабить Центральные державы, открыв новый фронт и, таким образом, еще больше разделив их на Западный, Восточный, а теперь и Южный фронт. Успех этого зависел от военного продвижения Италии к Австро-Венгрии на юге, но этого не произошло.

Италия стала единой нацией только в 1859 году и поэтому, как и Россия, еще не была полностью индустриализированной державой и все еще была в значительной степени аграрной страной со слабой экономикой.Ей не хватало как крупной военной, так и промышленной базы ее врагов, и она определенно не была готова к крупномасштабным войнам. Новый фронт проходил вдоль северной границы Италии протяженностью 400 миль, в основном в гористых итальянских Альпах и вдоль реки Изонцо. Несмотря на численное превосходство, итальянская армия была плохо оснащена, не имела стратегического лидерства и не могла быстро перемещать оборудование и линии снабжения. Вдобавок к этому австрийцы владели возвышенностью, и, следовательно, после нескольких быстрых итальянских успехов на фронте Изонцо бой зашел в тупик.Как и на Западном фронте, это превратилось в окопную войну, когда итальянская армия неоднократно атаковала Австрию, практически не добиваясь прогресса и неся большие потери. Однако, в отличие от Западного фронта, основное отличие заключалось в том, что траншеи приходилось рыть не в грязи, а в альпийских скалах и ледниках и нередко на высоте до 3000 м.

Между 1915 и 1917 годами итальянские войска продвинулись только на 10 миль вглубь австрийской территории, предприняв одиннадцать наступлений в Изонцо с большими потерями с обеих сторон. Частота наступлений, в которых участвовали итальянские солдаты, один раз в три месяца, была выше, чем того требовали армии на Западном фронте, и оказала значительное влияние на моральный дух. Во время этого застоя в 1916 году австро-венгерская армия контратаковала в битве при Азиаго в Трентино, которая также потерпела неудачу. В конце октября 1917 года Германия вмешалась, чтобы помочь Австро-Венгрии, перебросив семь дивизий с Восточного фронта, когда Россия вышла из войны. Это привело к победе над итальянцами в битве при Капоретто (также известной как Двенадцатая битва при Изонцо).Когда битва закончилась, 11 000 итальянцев были убиты, более четверти миллиона взяты в плен, а Италия отступила далеко за свои первоначальные позиции. Капоретто стал настоящей катастрофой, и весь итальянский фронт вдоль Изонцо распался, вызвав кризис в Италии. Теперь, когда центральные державы угрожали территории Италии, правительство изменило тактику и внедрило более оборонительные военные стратегии, заменило начальника штаба, улучшило боевой дух солдат, и прибыли союзные войска (в основном британские и французские) для усиления фронта.

Весной 1918 года Германия вывела свои войска для предстоящего весеннего наступления на Западном фронте, и из-за усиления гражданских беспорядков в Австро-Венгрии 24 октября 1918 года итальянские и союзные войска атаковали. Австро-венгерская армия окончательно сломался, и союзники ушли вглубь Австрии, став первыми войсками, перешедшими довоенные границы. После того, как линия была прорвана, продвижение было настолько быстрым, что линиям снабжения союзников потребовалось два дня, чтобы добраться до войск на фронте, продвигающихся на территорию противника.Австрия потребовала перемирия, которое было подписано 4 ноября 1918 года, за неделю до всеобщего перемирия. Часто упускают из виду часть истории Первой мировой войны, когда британцы сражались вместе с итальянцами, но в горах вокруг Азиаго на севере Италии 712 британских солдат лежат сейчас на кладбищах.

После окончания войны, на Парижской мирной конференции, которая привела к заключению Версальского договора, итальянское правительство боролось с другими лидерами союзников, Большой тройкой (Великобритания, Франция и США), чтобы получить все, что, по их мнению, было обещано. их.Хотя Италия действительно получила контроль над большинством европейских запросов, им не удалось реализовать свои колониальные амбиции, и они чувствовали, что не получили того, что им было обещано. Это вызвало негодование по отношению к союзным странам, особенно потому, что итальянцы считали, что они заплатили высокую цену людьми и деньгами, сражаясь на стороне союзников. Эти обиды способствовали успеху Бенито Муссолини и его фашистского движения — через четыре года после войны Муссолини и его чернорубашечники пришли к власти.

Италия и Первая мировая война

В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, Италия встала на сторону Германии и Австро-Венгрии в Тройственном союзе.Теоретически Италия должна была встать на сторону этих двух стран, когда в августе 1914 года разразилась война. Она этого не сделала. Опыт Италии в Первой мировой войне был катастрофическим и закончился оскорблением ее «награды» Версальским соглашением в 1919 году.

Что Италия сделала, так это выжидала и смотрела, как будет развиваться война. 26 апреля 1915 года вступил в войну на стороне Тройственной Антанты — Англии, Франции и России.

Многие социалисты поддержали позицию правительства по предотвращению войны Италии в 1914 году.Однако националисты были в ужасе. Начнем с того, что Муссолини был против войны:

«Долой войну. Долой оружие и подними человечество». (июль 1914 г.)

Однако к октябрю 1914 года он изменил свое мнение и назвал войну «великой драмой».

«Вы хотите быть зрителями этой великой драмы? Или вы хотите быть его бойцами?»

Муссолини был исключен из Социалистической партии Италии, но многие молодые социалисты согласились с Муссолини, вышли из партии и последовали за ним.Поэтому они приветствовали известие от 26 апреля 1915 года о вступлении Италии в войну.

Почему правительство захотело начать войну?

В 1915 году Италия подписала секретный Лондонский договор . По этому договору Великобритания предлагала Италии большие участки территории в районе Адриатического моря — Тироль, Далмацию и Истрию. Такое предложение было слишком заманчивым для Италии, чтобы отказаться. Великобритания и Франция хотели, чтобы Италия присоединилась к ним, чтобы открыть новый фронт южнее Западного фронта.План состоял в том, чтобы еще больше расколоть Центральные державы, чтобы ослабить их влияние на Западном и Восточном фронтах. План был логичен. Роль, которую должна была сыграть в этом Италия, требовала военного успеха. Этого никогда не было.

Между 1915 и 1917 годами итальянские войска прошли только 10 миль вглубь территории Австрии. Но в октябре 1917 года произошла катастрофа Caporetto . В этом сражении, фактически серии сражений, итальянцам пришлось сражаться всей австрийской армией и 7 дивизиями немецких войск.Итальянская армия потеряла 300 000 человек. Хотя итальянцы одержали победу в Витторио Венето в 1918 году, психологическое влияние Капоретто было огромным. Отступление принесло Италии позор и унижение.

Муссолини сражается в Первой мировой войне

К концу войны в 1918 году 600 000 итальянцев были убиты, 950 000 ранены и 250 000 остались калеками на всю жизнь. Война стоила больше, чем правительство потратило за предыдущие 50 лет, а Италия участвовала в войне всего три года.К 1918 году в стране была очень высокая инфляция и высокая безработица. Но, по крайней мере, Италия была на стороне победителей и могла рассчитывать на заслуженную награду в Версале………

На самом деле Италии в Версале досталось очень мало. Итальянская общественность считала, что ее лидеры там были унижены, поскольку «большая тройка» (Уилсон из Америки, Ллойд Джордж из Великобритании и Клемансо из Франции) практически игнорировала итальянскую делегацию, которую в Версале считали второстепенными фигурами. Это нанесло еще больше унижений правительству.

Итальянцы не получили того, что, по их мнению, было обещано в Лондонском договоре, и это вызвало негодование, особенно в связи с потерями, которые Италия понесла, сражаясь на стороне союзников. Правительство оказалось слабым и лишенным гордости за Италию. Для националистов непростительная неспособность правительства противостоять «большой тройке» в Версале.

Related Posts

• Витторио Орландо Витторио Орландо был премьер-министром Италии в конце Первой мировой войны.Поскольку Италия воевала на стороне союзников,…

Цели войны и обсуждения целей войны (Италия)

Введение↑

С 1882 года Италия была в союзе с Германией и Австро-Венгрией. Это соглашение, обычно называемое «Тройственным союзом», периодически продлевалось. Однако с первых лет нового века итальянская дипломатия инициировала политику постепенного сближения с Францией, выражая все более решительно исключительно оборонительную интерпретацию союза с Центральными державами. Однако выжидательная позиция Италии во время кризиса 1914 г. также была связана с отсутствием четкого видения внешнеполитических целей, которые необходимо преследовать. ^[1] Война с Османской империей за завоевание Триполитании и Киренаики (1911-1912 гг.), последовательно готовившаяся на протяжении многих лет, фактически достигла главного стремления итальянской дипломатии. ^[2] Напротив, до тех пор мало что было сделано для определения итальянских интересов в отношении Балканского полуострова и района Дуная, за исключением надежды на то, что в случае решительного расширения Австро-Венгерской империей на Балканах, для италоязычных территорий Трентино и Венеция-Джулия. ^[3] Никто особо не верил, что трудности Австро-Венгерской империи могут привести к ее распаду как государству.

Цели итальянской дипломатии↑

Территориальные требования↑

После начала Первой мировой войны непосредственной задачей итальянской дипломатии, поддержанной взглядами основных либеральных политических лидеров, ^[4] было недопущение автоматического вовлечения страны в конфликт. Это была несложная задача, поскольку канцелярии Германии и Австро-Венгрии ограничились требованием сохранения итальянского нейтралитета.Подготовка общего подхода к будущим переговорам была на тот момент очень продвинутой. После письма от 9 августа 1914 г., в котором впервые высказывалась мысль о возможности обращения против бывших союзников, ^[5] , министру иностранных дел Антонио ди Сан-Джулиано (1852–1914) понадобился всего месяц, чтобы прояснить, каковы итальянские условия по что будет основой для будущих дипломатических переговоров: в случае победы Италия должна получить итальянские провинции Австрии до первого хребта Альп, а со стороны побережья национальная граница должна, по крайней мере, достигать Куарнаро.Вопрос о компенсации в Далмации и Албании оказался менее определенным. ^[6] С первыми поражениями австрийской армии на Восточном фронте быстрое угасание иллюзии скоротечности конфликта и ужесточение — через провозглашение принципа «священного эгоизма» — политики, проводимой правительство Антонио Саландры (1853-1931), ^[7] Итальянские притязания увеличатся. Меморандум от 16 февраля 1915 года, направленный итальянскому послу в Лондоне министром иностранных дел Сиднеем Соннино (1847-1922), ^[8] , санкционировал начало переговоров на основе следующих требований: приобретение Трентино и Тироло Чиспадано (до естественной границы перевала Бреннер), Триест и округа Гориция и Градиска, вся Истрия до Куарнаро и ряд истрийских островов (включая Херсо и Луссино), провинция Далмация и город Валона.По словам Соннино, новые итальянские требования были более чем оправданы из-за очень серьезных рисков, которым подвергнется страна, вступив в войну, и в свете вероятной неопределенности будущего международного порядка. Даже в случае победоносной войны Италия без основного инструмента Тройственного союза фактически подверглась бы серьезному риску оказаться в изоляции; вот почему было необходимо получить контроль над Адриатикой, что было необходимым условием для защиты национальных границ.Короче говоря, без международных рамок, которые регулировали итальянскую дипломатическую деятельность в течение трех десятилетий, единственным оставшимся путем, учитывая трудности послевоенного периода, были действия, направленные на получение как можно большего. ^[9]

Вступление в войну↑

Если цели территориального завоевания были вскоре определены, то гораздо труднее было решить вопрос о своевременности фактического вступления в войну; и в нужный момент сделать этот важный шаг. Одно, однако, казалось ясным: возможность вступления в войну на стороне старых союзников очень скоро вырисовывалась из ряда возможных вариантов.Таким образом, решение, которое пришлось принять итальянскому правительству, заключалось в том, участвовать ли в конфликте на стороне Тройственной Антанты или сохранять условия нейтралитета. Однако было много причин, которые благоприятствовали первому. Это была, прежде всего, традиционная враждебность к светскому австрийскому врагу, виновному, к тому же, в последние годы в том, что он практиковал политику презрения к своему союзнику. Фактически позиция Австрии граничила с воинственностью, поскольку австрийское высшее командование серьезно рассматривало возможность нападения на Италию в дни после разрушительного землетрясения в Мессине (1908 г. ).Кроме того, сильное политическое влияние оказывали не только масонские круги (важные для определения политической идентичности большей части либерального правящего класса), но и многочисленные отношения, сплетенные французским финансовым капитализмом. Прежде всего, было легко увидеть, что структурная экономическая слабость Италии — учитывая ее сильную зависимость от импортного сырья, как промышленного, так и сельскохозяйственного — делала ее очень чувствительной к давлению, особенно в этом конкретном контексте, которое, несомненно, было бы оказано Францией. и Великобритании. ^[10] Даже если сохранение статуса нейтралитета долгое время серьезно рассматривалось итальянским правящим классом, его непрактичность вскоре стала очевидной. ^[11] При этом основные сторонники сохранения нейтралитета, в том числе прежде всего либерал Джованни Джолитти (1842-1928), оказались очень слабыми. По сравнению с силой патриотических доводов, способных возбудить буржуазное общественное мнение, подстрекаемое важнейшими газетами, «нейтралисты» опирались на гораздо более слабые оправдания: политическую озабоченность риском смещения общего баланса вправо, антириторическое замечание о возможности получить «много» даже без риска конфликта, ^[12] боязнь забастовок, продвигаемых социалистической партией, и бурная реакция масс. ^[13] Однако переговоры с Австро-Венгрией, опосредованные сильной заинтересованностью Германии в успешном исходе встреч, продолжались и после подписания Лондонского договора в апреле 1915 г.; незадолго до вступления Италии в войну. Именно в этот момент Джованни Джолитти, глубоко раздраженный тем, что Саландра держит его в неведении относительно хода переговоров с союзниками, решил уйти с политической сцены. ^[14] Осторожность, с которой велись переговоры с Антантой, была продиктована также опасением, что решительно быстрое движение к вступлению в войну может вызвать бурную реакцию масс, которая всего несколькими месяцами ранее — в июне 1914 г. — участвовал в ожесточенных столкновениях с силами правопорядка в ходе повстанческого восстания «Красной недели». ^[15] В том числе поэтому префектам было дано указание провести всестороннее исследование состояния национального общественного мнения и отношения общественности к участию Италии в конфликте. Результаты были обнадеживающими. Хотя большинство итальянского населения в целом было против войны, многочисленные признаки позволяли предположить, что оно все же не будет против возможного вступления страны в конфликт. ^[16] Любая оставшаяся возможность изложить причины в пользу нейтралитета была, однако, подавлена ​​непостоянной позицией Австро-Венгрии, а также воинственной ориентацией кругов, близких к короне.

Таким образом, 26 апреля 1915 г. был подписан Лондонский договор: он обязывал Италию вступить в войну на стороне Тройственной Антанты в течение одного месяца после подписания договора. В обмен на это будущее владение Италией Трентино, Цизальпийским Тиролем с его естественной границей (перевал Бреннер), Триестом, графствами Гориция и Градиска и всей Истрией до Куарнаро (включая Волошку и истрийские острова Черсо). и Луссино) был признан. В Далмации Италия получит территорию от Лисарки и Трибании на севере до Капо Планка на юге.Долины и водотоки, спускающиеся к Себенико, должны оставаться территорией Италии. Часть Далмации между Капо-Планкой и полуостровом Сабиончелло будет нейтрализована, как и район, расположенный сразу за старой Рагузой до Каттаро и Дураццо. Был признан полный суверенитет Италии над Валоной и островами Додеканес, а также итальянские интересы в Османской империи, и в случае раздела между европейскими державами провинция Анталия будет зарезервирована за Италией.Наконец, в случае раздела германских колоний Италия будет иметь право на вознаграждение и на расширение границ своих колоний в Эритрее, Сомали и Ливии.

Внутреннее возражение против территориальных претензий↑

Как можно оценить все итальянские запросы? Кажется очевидным, что целью итальянской дипломатии в определенный момент стало превращение Адриатики в своего рода «внутреннее море». Этот проект, однако, казался не очень хорошо продуманным, и едва ли кто-либо осознавал состояние перманентного конфликта, который, если он будет реализован, в конечном счете приведет к нему.Конечно, в 1915 году трудно было предсказать крах царской России, лидерство которой на Балканах настолько напугало итальянскую дипломатию, что она просила преувеличенных стратегических выгод на Адриатике. Тем не менее, в 1915 году, конечно, можно было понять, насколько трудно было бы побежденной Австро-Венгрии сохранить свою роль «бастиона» против экспансии славянских народов в Средиземноморье. Толчок, с которым в тот момент пришлось бы столкнуться Италии.Аналогичные рассуждения должны использоваться в отношении просьб Италии о расширении ее колониальной власти. Итальянское проникновение в Анатолию было скорее нелогичной иллюзией, чем даже маловероятным экспансионистским проектом. Чтобы придать этому проекту некоторую осуществимость, на самом деле были бы необходимы экономическая мощь, внутренняя стабильность и морская мощь, которой Италия не обладала.

Во время конфликта были возможности реорганизовать цели войны, чтобы подготовить международный порядок, который был бы способен удовлетворить итальянские амбиции, не навязывая при этом обязательства, которые были бы слишком обременительны для силы страны.С этой точки зрения особое значение имела возникшая после важных событий 1917 г. дискуссия о пересмотре целей войны (революция в России, вступление США в войну и серьезное поражение Италии при Капоретто). В Италии именно Леонида Биссолати (1857–1920), более или менее открыто поддерживаемая премьер-министром Витторио Эмануэле Орландо (1860–1952), решительно поставила вопрос об адаптации к новой ситуации. Таким образом, суть его рассуждений заключалась в следующем:

Даже в общих чертах ситуация коренным образом изменилась.Когда триумф имперской России был возможен, с огромным влиянием, которое она приобрела бы над славянами Австрии и Балкан, которые стали бы одним из ее ответвлений к Адриатике и Средиземному морю, принятие территориальных мер предосторожности могло быть оправданным. Не сегодня. Сегодня славяне Австрии, сербы, югославы очень обескуражены; они чувствуют, что потеряли своего древнего и могущественного защитника, и смотрят на нас. Если мы умеем обращаться с вещами и предлагаем им дружбу, наш престиж в союзе как главных защитников их дела повысится после того, как российская защита потерпит неудачу: мы в то же время поставили бы врага в сердцах наших врагов. ^[17]

Возобладала непримиримость министра иностранных дел Соннино, парадоксальным образом усиленная жесткой кампанией в прессе, развязанной против него « Corriere della Sera » (август 1918 г.). Цели итальянской войны остались прежними, установленными летом 1914 года.

Модификация внутренней политики посредством войны↑

Отмена системы власти Джолитти↑

Политические соображения и проблема трудной консолидации разнородного большинства, поддерживавшего правительство Саландры, также сыграли решающую роль в определении итальянских запросов к союзникам.С этой точки зрения начало Первой мировой войны в конечном итоге превратилось в политическую возможность, потенциально способную положить конец долгому парламентскому господству Джованни Джолитти. Хотя система власти Джолитти была близка к истощению по разным причинам, на самом деле она сохраняла значительную силу запрета. Однако человеком, которому пришлось столкнуться с международным кризисом, вызванным убийством в Сараево, который быстро перерос в конфликт из-за переплетения приказов об общей мобилизации, был Антонио Саландра. Премьер-министр с 21 марта 1914 года Саландра вскоре понял, что исключительная ситуация, возникшая на международной арене, дает возможность избавиться от гиолитизма. В некотором смысле была возрождена цель Франческо Криспи (1818–1901); другими словами, используя патриотический пыл, чтобы консолидировать раздробленную итальянскую буржуазию и превратить это движение в силу, которая может повлиять на динамику парламента. ^[18] На самом деле, в волнении того конкретного момента, еще более амбициозная цель, казалось, была в пределах досягаемости: строительство, во имя патриотического долга отложить в сторону политические разногласия, большой умеренный и консервативный вечеринка.Это была та самая партия итальянской буржуазии, для которой Сидней Соннино в своем коротком, но интенсивном опыте правления несколькими годами ранее предоставил честолюбивую и всеобъемлющую политическую платформу. ^[19] Изучая политическую динамику, развернувшуюся несколькими годами ранее, во время войны в Триполитании и Киренаике, можно было, например, легко предвидеть, что новый конфликт также послужит средством оказания влияния против агрессивных Католическая политическая элита. Именно накал патриотизма католиков, ярко продемонстрированный пылом, проявленным всего двумя годами ранее во время колониальной войны 1911-1912 гг., в конечном итоге ограничил их свободу действий. На самом деле католическим лидерам было бы очень трудно отвергнуть боевой клич и включить в неизбежно подчиненное положение в пестрые ряды патриотов. Втягивание страны в войну окончательно нанесло бы смертельный удар и без того скомпрометированному взаимопониманию между Джолитти и социалистами.В случае войны интернационалистское кредо, менее скомпрометированное в Италии, чем в других странах, неизбежно стало бы объединяющей чертой партии и наложило бы жесткое разграничение ответственности; радикальный характер этого процесса, конечно, навсегда и безвозвратно отдалил бы реформистов Филиппо Турати (1857-1932) от либералов-демократов Джолитти. ^[20] В конце концов, время как нельзя более благоприятно. Фактически, накануне войны «система Джолитти казалась лишенной сторонников за пределами парламентского большинства», подвергалась концентрическому давлению новых движений — социалистических, католических, националистических — и была покинута средним классом, к тому времени решившим «победить ведущая роль в государственной организации, которая не предполагала наличия характеристик старого либерального государства». В этом смысле можно смело сказать, что «разнообразный, широкий и неоднородный интервенционистский фронт был также бунтом против джолиттианства: радикальным выбором, направленным на разрушение системы власти Джолитти и предотвращение его возвращения к власти». ^[21]

Интервенционизм ↑

Все эти соображения присутствовали в действиях Саландры, которая в те месяцы нейтралитета не пренебрегала темами, средствами и возможностями для все более агрессивного интервенционистского движения.Несмотря на то, что правительство заботилось о сохранении определенной беспристрастности, выпуская циркуляры, в которых настаивалось на необходимости подавления любых насильственных демонстраций, нет сомнений в том, что присутствие в общественном мнении сильного интервенционистского движения, способного подготовить страну к конфликт (независимо от выбора стороны в борьбе, с которой в итоге будет подписано соглашение), в конечном итоге способствовал политическому действию Саландры. Таким образом, в первые месяцы 1915 г. усилились уличные демонстрации и развернулись острые общественные дебаты.Главными действующими лицами этой возбужденной фазы были молодые люди, часто организованные наиболее экстремистскими партиями, и интеллектуалы. ^[23] Именно последний возглавил заключительную фазу интервенционистской мобилизации, которая не случайно нашла наиболее эффективный катализатор энергий в лице Габриэле д’Аннунцио (1863-1938) – создателя очень эффективной синестезии «лучистого мая». ^[24] Помимо простых схематизаций, сценарий, формировавшийся в те месяцы, казался необычайно сложным.Но сложность позиций в отношении выбора вступать в войну или нет постепенно уменьшалась с течением недель, и ряды противников интервенции сокращались. Первыми на чью-то сторону встали республиканцы, ирредентисты и верные приверженцы мифа о революционной Франции; вскоре после этого, несмотря на ранее благоприятное отношение к Тройственному союзу и гордое заявление о превосходстве германской модели, националистам выпало громко заявить, что долг страны — объявить войну Австро-Венгрии. На разнообразном интервенционистском фронте постепенно вновь встретились многие люди: представители либеральной демократии, неизбежно соблазненные многочисленными отсылками к Рисорджименто, составлявшими сердце интервенционистской аргументации, и консервативные либералы, близкие к правительству Саландры и особенно чувствительные к самые агрессивные идеи национализма. Диапазон этой разнородной группировки варьировался от членов крайне левых, революционных профсоюзных деятелей, яростно враждебных социалистической ортодоксии, ^[25] до наиболее видных деятелей в рядах католиков.

Заключение↑

Несмотря на то, что нейтралисты были более многочисленны как в депутатском, так и в организованном отношении, они вскоре были вынуждены перейти к обороне. Более того, несколько факторов способствовали ограничению их влияния на ход событий. Упомянув о полном подчинении католиков институтам, следует, например, отметить, что у либеральных нейтралистов не было никаких этически негативных предубеждений против войны. Как и большая часть правящего класса того времени, депутаты, близкие к Джованни Джолитти, на самом деле были пропитаны утилитарным духом и последовали бы за своим лидером, как только он смирился бы с политическим поражением.В конце концов, социалисты, а именно то политическое крыло, которое должно было оказать большее сопротивление гипотезе о вступлении страны в войну, также проявили непоследовательность. Чувство ответственности, продемонстрированное многими социалистическими администрациями, которое граничило с открытым согласием с патриотическими усилиями, кажется, таким образом, явным признаком влияния, даже в социалистическом мире, политической культуры, победившей в весеннем столкновении. 1915 года.

Андреа Баравелли, Международный университет Феррары UNIFE

Редактор раздела: Никола Лабанка

Переводчик: Нур Джованни Мазхар

Италия подкуплена в войне, 1915 год

Сообщено в Scientific American , На этой неделе в Первой мировой войне: 19 июня 1915 года

Италия объявила войну Австро-Венгрии 23 мая 1915 года. Великая надежда союзников заключалась в том, что армия численностью более миллиона человек будет брошена против австро-венгерских войск, охраняющих их южный фланг в северо-восточном углу Италии. Итальянская армия описана оптимистично, с парой предупредительных замечаний:

«Новой итальянской армии еще предстоит завоевать свои шпоры в суровых испытаниях современных европейских боев. Значительное количество военнослужащих первой линии являются ветеранами недавней войны против Турции, но основная часть армии еще не получила боевого крещения.Насколько можно судить по сообщениям прессы, Италия с ее четырьмя армиями вторжения, действовавшими против Трента и Триеста, везде добилась успеха; но решающее испытание наступит, когда анстро-германские армии встретятся в полную силу. Есть основания полагать, что среднее качество итальянской армии равно качеству любой из армий, участвующих в настоящей борьбе. Альпийские войска уже давно считаются одними из лучших горных солдат Европы».

Итальянская конная полевая артиллерия.Высокая подвижность — на ровной поверхности. Изображение: Scientific American , 19 июня 1915 года

Ожидания итальянцев были высоки. Тем не менее, согласно этой статье в номере от 19 июня, первые две недели итальянских усилий в войне казались тусклыми:

«Пока что итальянское вторжение на австрийскую территорию не дало нам ничего впечатляющего. Это, конечно, не из-за отсутствия подготовки со стороны Италии, поскольку во время дипломатических переговоров, предшествовавших ее вступлению в войну, у нее было достаточно времени, чтобы завершить все приготовления к быстрому нанесению удара.По-видимому, это не связано ни с бездействием итальянской армии, ни с каким-либо серьезным противодействием австрийских войск на итальянской границе».

«Природа — великий союзник австрийцев на этом театре военных действий, и итальянцы столкнулись с большим сопротивлением ее сил, чем австрийских пуль. Итальянская граница была установлена ​​Австрией в соответствии с ее собственными военными целями. От Швейцарии до Адриатического моря он следует по южным или итальянским склонам многочисленных цепей Альп.На много миль (в некоторых местах до трехсот) позади пограничной линии на австрийской стороне одна горная цепь сменяет другую в беспорядочной массе крутых высот и узких долин, с немногими хорошими дорогами для фургонов и еще меньшим количеством железных дорог».

В статье точно указывается на сложность боевых действий в живописной пересеченной горной местности, которая совершенно не подходила для широкомасштабных наступательных атак, предпочитаемых итальянскими военными, особенно с учетом того, что австро-венгры удерживали высоту.

Итальянские солдаты в окопе, 1915 год. На снимке, вероятно, показаны учения, а не бои на передовой. Изображение: Scientific American , 19 июня 1915

Ни в одной из этих статей не упоминался тот факт, что, хотя научно-технические возможности Италии могли производить превосходное оружие, промышленная база была еще слишком слабой для массового производства достаточного количества оружия. для расширяющейся армии, ведущей новый вид крупномасштабной войны.

Почему Италия вступила в войну? В статьях не упоминается — и в 1915 году не могло быть — упоминаний о махинациях Англии, Франции и России, способствовавших вступлению Италии в войну.Все эти страны подписали секретный Лондонский договор за месяц до того, как Италия объявила войну Австро-Венгрии. Договор кажется прямой взяткой: Италия вступает в войну, а взамен ей обещают владение или контроль над территориями, которые в 1915 году принадлежали или управлялись Австро-Венгрией, Германией и Турцией — всеми странами, которые Италия ожидала победить в войне. Лондонский договор, кстати, был разоблачен, когда его копии были найдены и опубликованы большевиками после Октябрьской революции в России в 1917 году.К тому времени итальянская армия потеряла почти 700 000 человек убитыми, потерпела одно из крупнейших поражений в войне и была близка к краху.

—

Дополнительное чтение

Книга Эрнеста Хемингуэя Прощай, оружие представляет собой полувымышленный рассказ о его работе водителем скорой помощи в итальянской армии во время Великой войны.

Прекрасная история на итальянском фронте рассматривает военные, политические и художественные аспекты ожесточенных боев в заснеженном районе Доломитовых Альп: Белая война: жизнь и смерть на итальянском фронте 1915-1919, Марка Томпсона (Basic Books, 2009).

В нашем полном архиве войны под названием Scientific American Chronicles: World War I есть много статей 1914–1918 годов, посвященных химическим аспектам войны. Ее можно приобрести на сайте www.ScientificAmerican.com/wwi

Thomas Nelson Page. Италия и мировая война. 1920. Главы 10-12.

Томас Нельсон Пейдж. Италия и мировая война. 1920. Главы 10-12.

THOMAS NELSON СТРАНИЦА
ИТАЛИЯ И МИРОВАЯ ВОЙНА

ГЛАВА X

ПОЛОЖЕНИЕ В ИТАЛИИ В ПЕРИОД ВСПЫШКИ ВОЙНЫ

Внешняя политика Италии на протяжении более тридцати лет проводимый с Тройственным союзом как его центральным принципом, а не только как оплот обороны Италии, но и как инструмент ее возможное расширение, округлить ли ее границы вдоль линии ее признанной национальности или расширить свое влияние в регионы, где она считала такое расширение жизненно важным для своего роста. Когда разразилась война, все силы Консульта, начиная с министра почти до самого молодого заместителя и чиновника, были воспитаны на догме о том, что Тройственный союз является Ковчег безопасности, и до недавнего времени считал, что ее политика была абсолютно и бесповоротно связана с ним. Этот точка зрения была особенно поддержана двумя элементами в Италии: одним из Бизнес-класс Севера, другой среди «Черных», или сторонники Ватикана среди дворянского сословия в Риме.Против этого было чувство враждебности к Австро-Венгрии, которое было глубоко засели в сердцах людей.

К западу внешняя политика Италии ограничивалась почти исключительно для поддержания выгодных отношений с Францией и Англия. Испания время от времени обращала на себя внимание как старая историческая держава, имевшая тесные отношения с Италией; как совсем недавно интересовался проблемой Средиземноморья, и как благочестивый сторонник Ватикана. Отношение к Америке был одним из хорошо почти полное безразличие.На первом месте, было почти всеобщее незнание Америки, за исключением сельскохозяйственный рабочий класс, в основном из Южной Италии, и это невежество вполне уравновешивалось их равнодушием. Академически, было известно, что есть два американских континента, и что там были области огромной протяженности и плодородия; также, что там было огромное богатство, которое можно было с пользой использовать когда-нибудь. Но как они сравнивали друг с другом, итальянцы вообще мало знал и мало заботился.Они были признаны хорошим полем для эксплуатации их эмигрантским классом, а итальянцы были содержание, чтобы оставить это в этом. Фактически, почти все политические интерес был в Европе, и в основном в Восточной Европе, в т.ч. Восточное Средиземноморье и прилегающие к нему районы. Эти она смотрела с завистью, и ее интерес к ним составлял часть ее главных оснований для присоединения к Тройственному союзу. Имея дело с ними, она обострила отношения с Австро-Венгрией. при Тройственном союзе во время турецкой войны почти до точка разрыва.А вмешательство Австрии во время той войны с Действия Италии против Турции нанесли удар по их отношениям с которые они так и не восстановили. К Сербии относились со смешанными чувствами сочувствия и, возможно, ревности — первое в силу отношение к ней; последняя в силу своего отношения к Черногория и Албания, обе из которых были перспективными месторождениями. под защитой Италии. По крайней мере, в «Словарном смысле» На Грецию смотрели с некоторым подозрением, на островах Додеканес; Северный Эпир и, возможно, другие регионы, в которых Италия была очень заинтересована.

Таково было положение Италии, когда в последнюю неделю июля 1914 г. торнадо мировой войны пронеслось с востока, увлекая великие государства и народы в его опустошающей и пожирающей кружится и сеет все возрастающий ужас и муку над Мир.

Ее война с Турцией явно способствовала укреплению ее национальный дух; но это истощило ее ресурсы и истощило ее боевой техники, которая заметно не пополнилась. Ей недоставало всего необходимого для войны — будь то спереди или сзади.От ружей до жестяных чашек, от угля до хлопка или кожа, или джут, она была короткой. Ее люди носились с Войной и успокоились в Мире, и Мир был в их сердцах.

Ни одна страна в мире не была более готова «стремиться к миру». и следовать за ним.»

Италия действительно была еще членом Тройственного союза) но был скорее запутан в нем, чем связан им. (42)

Кроме того, во время войны Италии с Турцией Австрия, как и было заявлено, так далеко от того, чтобы выступать в качестве союзника Италии, отчетливо воспротивился и помешал ей.Если бы она не удерживала ее от посещения Константинополь, она по крайней мере воспрепятствовала ей в ее действиях против Турция. Поскольку она требовала в октябре 1911 года, чтобы Италия прекратить свои военно-морские операции в Адриатике, поэтому в апреле, позднее на, когда в ответ на турецкий огонь итальянская эскадра повредила турецкие форты на европейской стороне Дарданелл, Австрия угрожал, что повторение такого случая будет будь серьезен.

итальянских государственных деятеля ревностно следили за алчными шагами Австрии в сторону юга.Их партнерство с ней в Тройке Альянс был уступкой ее силе. Не было настроения в этом. Но народ так и не смирился с ситуацией. Триест находился во владении Австрии и находился под ее властью в течение поколений, но население было итальянским, а дух был итальянский аналогично. Более того, его владение Австрией было постоянным угроза Италии, что Австрия может когда-нибудь господствовать на Адриатике. Трентино был итальянцем по расе и чувствам и был мера воли Австрии не только удерживать от Италии оборонительную границу, но тиранить многочисленное итальянское население и разрушить их итальянский дух, австризировав их против их воля.

Таким образом, Трент и Триест стали в Италии тем же, чем Эльзас и Лотарингия. были во Франции. Они были известны как Ирридентисты, т. е. неискупленные провинции. представители заседали в итальянском парламенте, которые родились в этих провинциях. Несколько лет назад irridentist был помещен в министерство, но Австрия существенно угрожала Италия с войной, и министерство скорее ушло в отставку, чем уступило. На объявление войны Австрии, один из первых шагов Италии должна была поместить irridentist в ее Министерстве.(43)

Народ Италии летом 1914 года не мечтал о войне. Они разъясняли это разными способами. Они хотели мира и освобождения от тягот военной службы.

В июне 1914 года, после социалистической демонстрации против Распоряжение правительства, в разгоне которого была жизнь или две потеряны, некоторые недовольные предприняли в Романье даже начать революцию и создал местную республику в Анконе. Они обезоружены генерал, который выехал из своего штаба, чтобы посмотреть, что происходит на.Но движение было обработано с мудростью и без насилия. Главари были арестованы или изгнаны, а Страна было тихо, как никогда. Примерно в это же время железнодорожная забастовка угрожающие масштабы были предотвращены, правительство приняло рассмотреть разумные требования мужчин, и Италия урегулировала к миру и собирать урожай.

Если бы, однако, Италия свободно запуталась в своем тройственном союзе, она была гораздо более жестко связана коммерческими и финансовыми связи, которые Германия имела через более чем полтора десятка лет сплетаются вокруг нее.Воспользовавшись своей бедностью и политической ситуации, в которой оказалась Германия, с определенной и далеко идущей политикой финансового вмешательства, сначала вторгшегося, а затем существенно покорил Италию в коммерческих целях. Вся верхняя часть полуострова попал под ее власть. Она не только помогла Италии с успехов в своей работе по развитию, она одолжила ей, или, скорее, продал ее, ее опыт в организации, и произвел впечатление ее с ее силой организации до такой степени, которая составляла серьезное коммерческое подчинение.Германия не только основала и финансируемые мануфактуры, торговые предприятия, промышленные, коммерческие и финансовые; но там, где она ими не владела, она влиял на них и часто контролировал их. Это было ее истинное владение на Италию — владение гораздо более обязывающим, чем любой политический договор. Она представляла для нее столь далеко идущую и всепроникающую систему контроля и агентств, что, когда позже Германия свой бюджет на пропаганду и контроль, она почти не давала себе проблема рассмотреть Италию.И когда вскоре после того, как она начала огонь и, обнаружив, что Италия не ее кошачья лапа, послал Принц фон Бюлов отправился в Рим и сказал, что если он не преуспев в своей миссии, он «отчаялся бы в разуме».

Тем не менее каждый здравомыслящий человек в Италии и за ее пределами, который знал ее ситуации и знал, как война была сделана и что это означало, знал, что жизненные интересы Италии на стороне Антанты и что в борьбе она должна стать на сторону Свободы. Это был просто еще одним случаем, когда Германия неверно истолковала психологию народа; как она сделала в случае с Бельгией и Англией, а позже и в Америке.Она не знала, что в Италии глубоко в сердцах ее народа живет неугасимая огонь Любви Свободы. Она не знала, что это лежит под их любовь к Италии; их представление о стремлениях Италии — что он всегда горит под ее священным эгоизмом — и что когда линия должна быть проведена между Свободой и ее противоположностью, Италия могла бы быть только с одной стороны. Германия думала, что это означает только географические пристройка — коммунальная пристройка.(44)

Начало войны застало Италию совершенно неподготовленной и, в.путь, в ситуации исключительно неудачно. Она была членом союза, просуществовавшего более тридцати лет и но недавно был обновлен двумя германскими империями, которые вела войну практически против остальных великих держав Европы. Более того, принципы, по которым Центральные империи утверждалось, и которые Война должна была установить, были теми самыми напротив тех, за которые боролся итальянский народ поколений и которые окончательно очистили полуостров от все, кроме итальянского правления.Борьба в основном шла между самодержавием и демократия. Австрия боролась за то, что означало разрушение итальянских устремлений. Ее успех погаснет навсегда Итальянские надежды на искупление своих неискупленных детей — принцип, глубоко укоренившийся в сердце итальянца и лежавший в основе их история поколений. Это итальянцы знали даже если бы некоторые из ее государственных деятелей не оценили этого. И, кроме того, они знали, что успех Центральных империй означало гибель итальянской демократии.Итальянский земляк или Рабочий может быть невежественным и обычно ограничен в своих знаниях всего за пределами его ограниченного кругозора, но в целом он не тупой. Он часто очень увлекается и точно знает, что ему нужно. хочет. Он может внезапно измениться под действием какого-то нового импульса, какого-то лидера или новой ситуации, но при каждой смене он активно двигается и часто страстно. Он может казаться равнодушным ко многим вещам что можно было бы думать , чтобы расшевелить его. Но огонь в камне и легко может быть поражён тем, кто умеет, а иногда даже случайно.Именно это делает итальянскую ситуацию часто таким неясным и, казалось бы, противоречивым.

Говоря о настроении Италии, существует различие между политическими лидерами, входящими в состав правительства, и Народ Италии. Действительно, выдающийся итальянский государственный деятель придерживается мнения, что народ может быть очень патриотичным, но «нужен другие, чтобы они думали за них». взгляды и цели, совершенно отличные от тех, которые воодушевляют людей, и временами они достаточно конфликтуют с последним чтобы вызвать их отторжение и отречение тех, кто их держит.Этот хорошо понимается среди режиссерского класса, а оппозиция быстро воспользуются любой ошибкой со стороны Правительство. Таким образом, поскольку Правительство отвечает Палате, цель любого, кто может быть призван королем для формирования правительства состоит в том, чтобы привлечь в качестве своих помощников тех, кто в сочетании может быть в состоянии нести Палату, которая, в свою очередь, несомненно, пожелает действовать в соответствии с мнением Страны. Это приводит в силу избирательного права Палаты блоками или группами к передаче власти одному или, самое большее, двум или трем людям, которые по своим личным способностям или адресу могут направлять политику страны, в то время как их коадьюторы, довольствуясь имя министров, управляющих своими ведомствами для наиболее часть скорее как так много бюро.Когда считается, что есть составляют не менее пятнадцати различных блоков или групп в итальянском Палаты отделены друг от друга различиями, начиная со всех далеко от тех, настолько основных, чтобы коснуться фундаментальных принципов правительства тем, кто настолько незначителен, что едва ли может быть ощутим для необученный аутсайдер, сложность итальянской системы можно частично понять. Также можно иметь некоторое представление о сложности мнений различных элементов по всей стране, которые лежат в основе этого деления.Ибо в этом, как и во всех других вещи, касающиеся Италии, один, чтобы получить истинное понимание то, что в противном случае могло бы показаться непонятным, должно вернуться к история региона, чьи взгляды и интересы добросовестно представлены теми, кто образует эти несколько групп. Будь то находиться на севере, в центральных провинциях или на юге; в Пьемонт, Ломбардия, Лигурия, Эмилия, Венето, Тоскана, марки или в южных провинциях до самого конца Сицилии, применяется то же правило. Ключ к их действию должен быть найден в их истории и традициях, которые переплетаются в жизни и думали о народе в такой степени, которая была совершенно невероятна для тех, из земли девственной таких древних традиций.Это нельзя не подчеркнуть слишком много для тех, кто понимает Италию. Это нужно терпеть Имейте в виду, что до вчерашнего дня, как считает История, эти регионы были так же отделены друг от друга, как Америка сегодня отделена от Англия, и были более враждебны по отношению друг к другу. Также некоторые регионы, охваченные боевыми действиями, которым другие регионы были чужими, как, например, на Севере, где в Ломбардии и Венето враждебность была против Австрии и Венгрии, а на юге где враждебность была скорее против Турции.Было мало общие связи, которые можно было бы считать равносильными, одинаково рассчитываться везде. Раньше главными из них были расовая связь, расовое чувство и религиозная связь; в последнее время, в последних двух поколениях национальное чувство — которое состоит одним словом: Италия. Он поглощает все регионы и все элементы. тем не мение могут быть разнообразные и противоречивые местные интересы и взгляды, и какими бы противоположными и ревнивыми ни были отдельные части Италии быть одним из других, они более ревнивы к Италии.И Италия означает для них то, чем когда-то была Италия и итальянцы. все еще. Ни течения времени, ни длительного контроля со стороны инопланетной силы служит для окончательного решения этого вопроса. Обладала ли когда-то Италия Это? Сохраняют ли итальянцы в расе, говорящие на итальянском языке, там? Вот с ними вопрос. Если так, то для них это Италия.

Когда началась война, правительство Италии было под председательством над синьором Антонио Саландра, которого призвали сформировать правительство всего несколько месяцев назад о добровольном выходе на пенсию от власти на основании болезни синьора Джованни Джолитти, после того, как последний получил от Палаты подавляющее голосование в поддержку его политики в войне с Турцией, известное в Италии как Ливийское предприятие.

Синьор Джолитти — один из итальянцев, о которых посторонний испытывает трудности в формировании суждения, вполне удовлетворительного ему самому. Его друзья защищают его, и его враги осуждают его, с таким же пылом и искренностью. Пьемонтец, преданный монархии, смелый, сильный телесно и умственно, он имел активное прошлое. Его имя было замешано в банковском скандале. враги справедливо утверждают, его друзья совершенно несправедливо — и он некоторое время жил в Германии, откуда вернулся к новым победам.Обвинение, по-видимому, состояло в том, что он был замешан скорее в политическом, чем в личном плане, поскольку вряд ли кто-либо считал что он лично развратил себя. Его амбиции были для власть, а не богатство. Он уже пятнадцать лет был главой итальянского правительства и по существу диктатор итальянского политики, и хотя он, по-видимому, сохранил свою власть, сделав при необходимости уступки всем партиям и группам, вряд ли способным примирение с любой прямой линией высоких правительственных принципов, он считался мастером политической игры, и его друзья следовал за ним с безоговорочной верой.

Он недавно — осенью 1913 года —уехал раньше, чем Страна и на всеобщих выборах, основанных на его последней уступке наиболее передовые партии, всеобщее безоговорочное избирательное право мужчин, обеспечили подавляющее большинство. Затем, получив, как сказано, голосование доверия большинством примерно в триста восемьдесят три голосов, он сослался на плохое здоровье и ушел с поста президента Совет, оставив кому-то другому задачу найти средств, необходимых для покрытия бюджета, вызванного ливийским предприятие так ловко одобрено.

Это его критики объявили его привычным способом действий — уйти в отставку при наличии серьезной ситуации, оставив на других бремя решения трудностей, созданных им самим, в то время как он стоял со своим парламентским большинством в руках, контролируя ситуации, не принимая на себя никакой ответственности за нее. Пророчества были свободно сделаны, что теперь он вернется к власти в течение пяти месяцев, как он уже делал, по крайней мере, в двух предыдущих случаях. Впоследствии стало известно, что, хотя Италия провела Турецкая война с ее собственными ресурсами, как правительство было в состоянии похвастаться тем, что она сделала, усилия были полностью исчерпаны ее военные запасы всех видов, и мировая война застала ее желая всего вообразимого необходимого для войны от ботинок до полевых орудий.

Джолитти сменил на посту премьер-министра синьор Антонио. Саландра, сильный и способный человек с некоторой немощью темперамент, который заставлял его иногда говорить резкие вещи, и талант за поразительные фразы, которые висели в головах людей — и опасные пожертвования.

Начавшаяся война лишила Джолитти власти, и новые течения этого неожиданного наводнения на время захлестнули значительную часть его следования из его рук, и угрожал сделать это постоянно.

При Саландре оставался министром иностранных дел Джолитти, маркиз ди Сан-Джулиано, депутат-ветеран Катании, таким образом установление определенного контакта с бывшим премьером и определенного преемственность его политики. (45)

Сан-Джулиано был человеком большого ума и ловкости, как большинство сицилийцев, обладающих большой силой и твердостью цели.

Сан-Джулиано в прежние годы путешествовал по Албании, и изучил эту малоизвестную страну и людей. Его письма оттуда были напечатаны им и действительно изданы в небольшом объеме и ограниченным тиражом, давно не издается: Lettere sull’Албания.

Руководящим принципом итальянского правительства было то, что Статья VII Договора о Тройственном союзе устанавливала: сдерживание австрийской экспансии на Балканах таким образом, чтобы нанести ущерб равновесие между ней и Италией, принятое в договоре.Австрийское владение было владением Италии в существующем состоянии. на дату Договора, а у нее самой были более развязаны руки для расширения ее власти. Эту цель безошибочно демонстрирует официальный записи.(46)

20 июля 1914 года Австрия, твердо решившая совершить войны и сокрушить Сербию, министр иностранных дел Австро-Венгрии дел, граф Берхтольд телеграфировал в Австро-Венгрию послом в Риме, что Австро-Венгрии необходимо рассмотреть возможность того, что Италия в случае военных осложнений между первым и Сербией, попытается толковать статью VII Договора о Тройственном союзе таким образом, который не соответствует ни его смыслу, ни формулировке, и будет требовать компенсации. После этого он дал ему четкие инструкции относительно того, что он должен сказать министру иностранных дел Италии, подробно очень фразы, которые он должен произносить. «Будешь, — писал он, — «выразиться в этом смысле»: что «пока что вы не получили никакой точной информации о результатах суда в Сараево, ни в отношении шагов, которые мы предлагаем заняться этим вопросом в Белграде. Тем не менее, я познакомился вас с тем, что доказательства установлены в актуальном состоянии», д., «вероятно, заставят нас занять серьезную позицию в Белграде.Затем последовало разрешение ему сказать, что было вполне возможно, что мирный проблема может быть достигнута в их предприятиях в Белграде, и инструкции сказать, что он был убежден, что при выяснении своих отношениях с Сербией Австро-Венгрия могла рассчитывать на верность в выполнении условий их Альянса. Это было последовала в тот же день длинная инструкция, содержащая очень подробно аргумент, который посол должен был использовать с министром иностранных дел Италии, чтобы убедить его что, возможно, прибегнув к объявлению войны, Австро-Венгрия не имел намерения территориального завоевания, и что, следовательно, Италия не может обжаловать статью VII. (47)

Это было за день до того, как господин фон Ягов заявил русскому Поверенный в Берлине, что он «в полном невежестве австрийской ноты Сербии» — заявление, которое сейчас известно, что это неправда — и это было также за день до Посол России в Вене выехал из столицы в страну, «вследствие обнадеживающих объяснений, сделанных ему на министерство иностранных дел». Так много для пользы Австрии Вера.

На подготовленные аргументы посла Австро-Венгрии Министр иностранных дел Италии призвал к «примирительному отношение», и выразил свое «решительное намерение помогать Австрии до тех пор, пока ее требования были оправданы.» Об этом разговоре, естественно, сообщил австрийский посол. как производящее у него «впечатление многих дружеских фраз с столько же умственных оговорок.»(48)

На следующий день австрийский посол в Риме получил указание (телеграмма от 22 июля) сообщить маркизу ди Сан-Джулиано конфиденциально и в соответствии с уже предоставленной информацией ему, что решающий шаг Австрии теперь назначен на полдень четверга, 23-й разм. (49) Что касается содержания ноты правительству Сербии, австрийский посол заключался в том, что «в нем содержатся требования, касающиеся подавления агитации, угрожающей нашим (австрийским) территориям.» Австрийский посол был далее проинформирован о том, что 48-часовой будет установлен лимит, и 24-го числа подписавшие полномочия будет уведомлен, и он будет в состоянии ознакомить итальянского правительства официально. Вторая телеграмма того же Дата предупредила посла, что «дальнейшие устные комментарии» вряд ли будет необходимо, так как он уже сообщил маркизу ди Сан-Джулиано того, чего он плохо ожидал. Однако ему разрешили называть «Народную одбрану» боевой организацией, разбросаны по всей Сербии.(50) За этими телеграммами немедленно последовала копия ноты. в Сербию, содержащий ультиматум Австрии.

Инструкции австрийскому послу были доставлены должным образом вне. Он «в строгом секрете» передал итальянскому министру для иностранных дел сведения, содержащиеся в телеграмме 22-го и доставил в надлежащее время копию ультиматума Генеральному секретарю Министерства иностранных дел Италии, министр лечится во Фьюджи. Сан-Джулиано, при получении записке, «выразил опасения по поводу итальянской публики мнение; тем не менее, — добавляет посол, — он в однажды написал письмо Генеральному секретарю де Мартино с якобы инструкция вдохновлять прессу на умеренность, когда новости о доставке нашего ультиматума дойдет до Рима.»(51)

Генеральному секретарю сообщили, что он получил копию ультиматум 24-го, как согласие с австрийским послом утверждения, «что он не мог не признать чисто оборонительного характер» действия Австрии. По окончании чтения Генеральный секретарь Италии сделал мудрое замечание австрийскому посла, что, по-видимому, они «достигли поворотного момента в истории.»(52)

Ни один из этих якобы обменов доброй волей не помешал Италии от уведомления Австрии о том, что если конфликт достигнет стадии войны, она оставляет за собой право требовать компенсацию в соответствии с Статья VII Договора о Тройственном союзе.

На следующий день посол Италии в Вене сообщил Граф Берхт рассказал об этом факте, добавив, что «помимо этого Королевское итальянское правительство в случае войны намеревалось сохранить дружеское отношение в соответствии со своими обязательствами по условия его союза. «(53)

На следующий день Австрия уведомила Италию, что Сербия, отказалась выполнить требование первой, она порвала дипломатические отношения с ней, и «к ее сожалению и большому против ее воли, — она была по тем же причинам, — помещена в связи с необходимостью принуждения Сербии к самым радикальным средствам радикально изменить ее до сих пор враждебное отношение.»(54)

Тон итальянской прессы, без сомнения, смягчался предложения Генерального секретаря Консульта; но это показало достаточное чувство относительно ситуации, напоминая Австрию отношение во время итало-турецкой войны, черпать из графа Берхтольда, 26 июля длинная инструкция австрийскому послу в Риме, ссылаясь на него и пытаясь объяснить ссылка в то время на статью VII. Он, очевидно, подозревал позиция итальянской прессы, вдохновленной маркизом ди Сан Джулиано.Он также отправил послу копию депеши получил из Берлина сообщение о том, что фон Ягов жаловался не на будучи проинформирован ранее, как союзник, о шаге Австрии в Белград, и что он ответил, что Италия не сообщено ранее; но он прекрасно рассмотрел действия Австрии правильно, и добавил, что напомнит итальянцам, что Италия ранее не сообщила своим союзникам о своем 48-часовом ультиматум Турции. (55)

Все то время, пока Австрия успокаивала Италию и заявляла что против ее воли она напала на Сербию и Германию заявляла, что ей ничего не известно о шагах, которые Австрия намеревалась взять, лежащие в их правительственных учреждениях, были документы, свидетельствующие факты, которые вне всякого сомнения установили преднамеренное намерение Австро-Венгрия, поддержанная императором Германии и его правительством, броситься на Сербию и установить ее власть вне будущего возможность пошатнуть его над балканскими государствами.

Австрия, по мнению многих знакомых с ее намерения, долгое время последовательно работали над достижением своей цели обеспечения того, чего она жаждала в балканских регионах на юге ее, что установило бы ее власть как на Адриатике, так и на Эгейские моря. Для этого необходимо было как первый шаг к тому, чтобы довести Сербию до бессилия и таким образом избавиться от Сила, на которую теперь смотрели как на главный центр пансербского или югославская идея и пропаганда.

Обнаружив, что ее цели отсрочены в результате итало-турецкого войны, и разочаровавшись в своих замыслах результатами Балканских войн и отказом Италии присоединиться к ее плану в августе 1913 г. Австрия немедленно воспользовалась ужасным эпизод 28 июня в Сараево, и готовы занять Сербия.Она была уверена в сотрудничестве Германии, но больше чем неуверенность в отношении того, какова может быть позиция Италии.

2 июля 1914 года император Франц Иосиф отправил императору Уильяму личное письмо с меморандумом, подготовленным Министр иностранных дел Австрии до убийства в Сараево, излагая политику и опасения Австрии и призывая его поддержать ее в предложенной ею программе.

Установленная политика Австрии, представленная самим ее императором. германскому императору было: не допустить балканского союза под покровительство России, склонявшееся к панславизму; взять Болгарию в Тройственный союз; держать Румынию гарантией ее территории; уменьшить Сербию; примирить Грецию с Болгарией и Турцией, и таким образом держите Россию в узде впечатляющей презентацией ее власти, военной и дипломатической.

Письмо с автографом, отправленное императором Франциском Иосифом Кайзер от 2 июля 1914 г. излагает, в чем заключалась его политика. В в соответствии с его политикой, «новая Балканская Конфедерация формироваться под патронажем Тройственного союза, цель которого это было бы остановить поток панславизма и обеспечить мир в наши (его и кайзеровские) страны». показывает, что Италия теперь почти не рассматривалась в его обсуждении Тройственный союз.

Ключом к его плану было завоевание Болгарии на Тройственный союз и дать понять Румынии, что друзья Сербии не могли быть друзьями Австрии и Германии, и что Румыния больше не могла рассчитывать на них, если она откажется бросить Сербия.

«Цель моего правительства, — писал Император, — должна в будущем смотри на изоляцию и умаление Сербии».

Дав вышеупомянутую программу, он добавил: «Однако, это будет возможно только после Сербии, которая в настоящее время образует центром панславянской политики, был ликвидирован как политический фактором на Балканах».

— И вы тоже, — продолжал австрийский император Германский император, «вероятно, получит осуждение после самых ужасных недавних событий в Боснии, что примирение различий, отделяющих нас от Сербии, невозможно и что мирная политика всех европейских монархов окажется под угрозой пока продолжается этот очаг криминальной агитации в Белграде существовать безнаказанно.»

«Меморандум, приложенный к настоящему письму», добавляет императора, «только что было завершено, когда ужасные события Сараево». Он был подготовлен с той же целью как письмо императора, и он говорит о нем, что оно «содержало убедительные доказательства непримиримости разногласий между монархиями и Сербией, а также об опасности и интенсивность панславянского движения».

Меморандум графа Берхтольда, приложенный к настоящему письму и который, как указано в нем, был подготовлен до убийства эрцгерцога, излагает еще более подробно и более Недвусмысленность политики Австрии по усилению своего могущества на Балканах и с этой целью низвести Сербию до положения абсолютного политическая незначительность. Румыния должна была быть показана «действиями». что ее поддержка больше не была важна для Австрии. Россия и Франция должна была быть отвергнута в их предполагаемых планах поощрения новая Балканская Конфедерация, а Австрия и Германия должны были «взять действовать своевременно и энергично в нынешнем состоянии Балканский кризис против развития, которое (говорится в меморандуме) Россия планомерно стремится и продвигает и которая быть уже не может задерживаться» (56). Так смело было заявлено это намерение, что даже граф Тиса протестовал против против предложенного шага.

«У меня не было возможности, — писал он в июле 1 (1914 г.) своему «Милосерднейшему государю», императору, «к поговорить с графом Берхтольдом и узнать о его намерении использовать преступление в Сараево как повод для сведения счетов с Сербией до моей аудиенции. Я не скрывал раньше Граф Берх сказал, что я должен считать это роковой ошибкой и что я никоим образом не должен нести ответственность за это.

«Во-первых, у нас до сих пор нет достаточных доказательств, чтобы возложить на Сербию ответственность и спровоцировать война с этим государством, несмотря на возможные удовлетворительные объяснения правительством Сербии, мы оказались бы в самом невыгодном положении. положение мыслимое.Весь мир будет рассматривать нас как нарушителей мира и разожгут великую войну под самые неблагоприятные обстоятельства.»(57)

Несмотря на этот протест, император Франц-Иосиф послал из его письма с меморандумом графа Берхтольда следующее день.

Император Вильгельм, по словам Тисы, имел определенные «предубеждения в пользу Сербии», к чему граф Берхтольд призывал Его Величество, австрийского императора, для борьбы, используя недавние события побудить его к активной поддержке австрийской политики на Балканах.

Какими бы ни были предубеждения германского императора в пользу Сербии может быть, они, кажется, были достаточно «боевыми» когда письмо императора и прилагаемый меморандум были доставлены ему, ибо мы узнаем из секретной телеграммы, отправленной графу Берхтольду Посол Германии граф Сегени, 6 июля что император «прочел оба документа с величайшим вниманием», и заявил, что ожидал, что Австрия серьезно действие против Сербии, но он считал необходимым признаться что ему придется иметь в виду возможность серьезного европейское осложнение, и поэтому хотел бы воздержаться от давая определенный ответ до тех пор, пока он не посовещается с Имперский канцлер. Но что после того, как австрийский посол «еще раз с большой горячностью подчеркнул серьезность ситуации кайзер поручил ему сообщить Францу-Иосифу что «и в этом случае Австрия могла рассчитывать на полное поддержку Германии», и что он не сомневается, что г-н фон Бетманн-Хольвег полностью согласилась бы с ним. Он сказал, что «это было особенно верно в отношении иска о нашем часть против Сербии. По его (императору Вильгельму) мнению, однако это действие нельзя откладывать.«Отношение России, сказал он, конечно, будет настроен враждебно, но что он был «подготовлен за это годами, и даже если бы война возникла между Австро-Венгрией и России, мы (Австрия) могли быть уверены, что Германия стоять на нашей стороне в своей привычной верности». он сказал, что в сегодняшней ситуации Россия далека от готовятся к войне и, конечно, очень неохотно прибегая к оружию. Но она пробудит другие Силы Тройственный союз против нас и раздуть пламя на Балканах.Он сказал, что «он очень хорошо понимает, что Его Императорский и Королевское Апостольское Величество будут сопротивляться, с точки зрения его хорошо известная любовь к миру, марш в Сербию; но если мы действительно убедились в необходимости войны против Сербии, он (император Вильгельм) пожалел бы, если бы мы позволили нынешнему момент, который так благоприятен для нас, чтобы пройти. »

«Что касается Румынии, то он позаботится о том, чтобы Король Карл и его советники вели себя правильно».

Австрийский посол в Берлине отправил вторую секретную телеграмму рассказывая о долгом совещании, которое только что состоялось с императором канцлера и заместителя госсекретаря, которые объявили, что «Германское правительство считало, что оно опирается на Австрии решить, что следует сделать для улучшения существующей ситуации, и что, независимо от характера австрийского решение, она могла бы с уверенностью полагаться на убеждение, что Германия как союзник и друг монархии будет поддерживать ее, и далее, что имперский канцлер, а также его имперский Господь, рассматривает немедленные действия с нашей стороны против Сербии как наиболее тщательное и лучшее решение наших трудностей в Балканы.С международной точки зрения (сказал немецкий император), он считает настоящий момент более благоприятным, чем более позднее время; он полностью согласен с нами, что мы не должны консультироваться Италия или Румыния, до возможных действий против Сербии. С другой стороны, Италия уже сейчас должна быть проинформирована немцами, а также наше правительство о нашем намерении осуществить регистрацию Болгарии в Тройственный союз».

Впечатление, созданное в дипломатических кругах Рима в начало войны из-за ультиматума Австро-Венгрии Сербии заключалась в том, что ультиматум явился полной неожиданностью для Министерство иностранных дел Италии.Однако считалось, что Германия знали и одобрили этот шаг, и некоторое негодование по этому поводу было отражено в прессе, как проявление безразличия к Италии, если не пренебрежительное отношение к ней как к третьему члену Тройственного союза. За этим почти сразу последовало общепринятое представление поощряемый Германией тот факт, что с Германией не советовались, и поскольку существовало общее мнение, что Тройственный союз был гораздо более острой, чем это оказалось впоследствии, было общее облегчение, что Италия, не посоветовавшись с ней, осталась на свободе в ее действие.Прежде чем война стала всеобщей, чувство сильно против перехода Италии на сторону Австрии, и даже после того, как она расширилась, чувство было в пользу того, чтобы Италия сохранила позицию вооруженный нейтралитет. Социалистические и республиканские элементы провели митинги в разных частях Италии, призывая народ отказаться от принимать какое-либо участие в ссоре — несколько ненужная процедура ввиду народной враждебности к Австрии.

Народное чувство против Австрии, всегда слишком сильное, чтобы быть преодолена узами Тройственного союза, усилилась прежде всего тем, что Австрия поставила Италию в несколько двусмысленное должность.А австрийское посольство, как обычно, держали под охраной. предотвратить любую враждебную демонстрацию.

3 августа Италия официально объявила о своей решимости оставаться нейтральным. Это было основано на том, что ее договорные обязательства требовалось только, чтобы она поддерживала своих союзников в обороне; и далее что ее союзник не посоветовался с ней до того, как шаги, которые, как теперь известно, Италия приложила большие усилия, чтобы не допустить. Тем временем Италия быстро подготовилась к неожиданностям. Склад биржи были закрыты; был объявлен мораторий; продукты питания и некоторые другие предметы первой необходимости были запрещены к вывозу, и около ста тысяч человек были призваны на знамена; но это мобилизацией не считалось, а итальянские облигации оставались существенно не затронут.

Чуть позже около 240 000 человек, не считая регулярной армии, были вызваны «для упражнений и тренировок» и были отправлен на северо-восточную границу для защиты. Франции было дано понять под четким намеком, что Италия не будет заниматься в нападении на нее.

Турция начала проявлять большие волнения после драматического прибытия в Босфоре Гебен и Бреслау, и волнения распространились на Египет и даже на итальянскую североафриканскую также владения.В Албании также проявились волнения. Итальянский флот был мобилизован в юго-восточных портах, и неуклонно росло ощущение, что вскоре Италия и Австрия был бы на войне. Были предприняты все усилия для импорта зерна и других первичные материалы.(58)

.

ГЛАВА XI

ОТНОШЕНИЕ ИТАЛИИ В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

ПОКА Италия была совершенно не готова к войне, по крайней мере, к войне такого титанического масштаба, как тот, что пронесся над Европой-Австрией, как она сама показала в своем преднамеренном действии, была полностью подготовлена. Она удерживала по суше господствующую границу от швейцарской границы. к Адриатике, заложенный ею именно для того, чтобы командовать Италия, когда она сдалась последней Венето; пока в Адриатике, она занимала такое же превосходящее положение, благодаря владению истрийскими и далматинскими портами, островами, и внутренние водные пути, которые снабдили ее удобными портами и защищенные воды, в то время как длинное Адриатическое побережье Италии было плоский и без защиты. Сербии и России, причем последняя оккупированных Германией, были недостаточны, чтобы поглотить всю Австрию. внимание, если бы Италия начала военные действия против нее в тот время, и политическое положение на Балканах было таким, какое требовалось самое осторожное и прозорливое обращение со стороны Италии.Черногория была дружелюбной, но находилась под вечной тенью Австрия и король Черногории, хотя и дружественные лично в Италию, был слишком проницателен, чтобы не осознавать большую опасность для своего страна, при существующих условиях, полностью со своим ненасытным соседом на север. Албания была спорным земля, в которой влияние Австрии было сильным, если не преобладающим, и, по-видимому, возрастал. Греция, при царе, который был зять германского императора, был более чем беспокойным на продолжающееся владение Италией островами Додеканес, которые она вывезла из Турции во время турецкой войны.Румыния была очень далекий и находился под отпрыском императорской семьи Австрии, и отношение Болгарии действительно контролировалось имперским влияния и был слишком неясен, чтобы обещать много благоприятного в Италию.

И, наконец, Турция была дружественна Германии, и уж точно более дружественно относился к Австрии, заигрывавшей с ней, чем в Италию, с которой она воевала всего два года назад и кто отобрал у нее Эгейские острова и последний своих владений на южных берегах Средиземного моря.Действительно, все эти государства, кроме Румынии, вскоре пали одно за другим. другой в руки Центральных империй. Турция и Болгария объявили войну на своей стороне, Черногория и Албания попали в их владения, Греция с большим трудом удерживала нейтралитет, и со временем и Сербия, и Румыния были захвачены Австрией и поставить высшим разрядом.

Таким образом, Италия оказалась в ситуации, трудности которой не могут быть преувеличенный; и ее окончательное освобождение оттуда было обусловлено главным образом стойкости и преданности ее народа, чьи жертвы в его достижении нельзя слишком высоко превозносить.Это было ни в коем случае означает невозможность того, что после заявления Италии о нейтралитет и победоносное продвижение Германии через Бельгию и восточные провинции Франции, Австрия попытается захватить Венето и часть Ломбардии. Этой возможностью Италия располагала путем усиления своих гарнизонов на австрийской границе.

Часто говорят, что та или иная страна спасла дело союзников. Во всех таких утверждениях есть доля правды. их: что осуществление всей власти каждой страны, вовлеченной со стороны союзников требовалось и было не слишком много, чтобы обеспечить окончательная и полная победа.И что касается человеческого разума может решить, были случаи, когда действие любого этих стран были бы другими, результаты были бы разные. Ни время, ни действие не могут быть подтверждены более позитивнее, чем периода, когда Италия объявила о своем нейтралитете и, переведя основные силы своих войск из своих гарнизонов вдоль французской границы до австрийской границы, освободил Французские войска, которые в противном случае могли бы быть обязаны охранять итальянской границе Франции, и, таким образом, эффективно способствовал к победе в первом и решающем сражении на Марне.Это всегда было утверждением итальянцев; это основа обвинения со стороны Центральных империй в том, что Италия против них с самого начала, и, кажется, нет причин подвергать сомнению обоснованность итальянского утверждения.

20 августа Папа скончался после непродолжительной болезни, его смерть ускорили, как говорили, потрясения мировой войны, из которых осложнения, с которыми столкнулся Ватикан, были лишь отдельно. Сначала он был простым приходским священником, а потом любимый епископ Венеции.Говорят, что он плакал, когда был избран на папский престол. Он был хорошим человеком, универсально уважаемый и почитаемый за его простое благочестие и человеколюбие. В Считается, что в начале он угрожал «надеть свою шляпу и уходите из Ватикана». ситуация вышла из-под его контроля, а позже он смирился своей судьбе и, оставив руководство Ватиканской Политики на усмотрение тех, кто был рядом с ним, он посвятил себя благочестию и добрым делам. Его преемник, новый Папа (кардинал делла Кьеза), который на своем возвышении взял имя Бенедикта XV, происходил из дворянской семьи Болоньи. и прошел обучение на папской дипломатической службе.Поэтому он был более знаком с политикой, чем его предшественник. Он был избран как можно раньше после смерти своего предшественника.(59) Вполне естественной причиной этого было то, что ситуация требовал как можно более короткого междуцарствия. Но то, что, в самый день его избрания двое американских кардиналов высадился в Неаполе и отправился в Рим для участия в Конклаве. только чтобы узнать, что последняя «Испытательная проверка» состоялась всего за час или два до их приезда, вызвало некоторые пересуды. Ходили слухи, что выбор кардинала делла Кьеза был отчасти благодаря усилиям кардинала-архиепископа Будапешт, и что «Проверка», на которую он получил большинство показало большинство только в два. Однако это может иметь была, временами существовала тенденция приписывать Ватикану некая нежность к Австро-Венгрии, которая иногда вызвало некоторую неприязнь со стороны противников Декларация Ватикана о нейтралитете. Представители Миссии из Центральных империй и входящих в их состав королевств ушли из Рима, говорят, в Швейцарию, где их присутствие был причиной серьезного беспокойства итальянского правительства.

Безусловно, положение Святого Престола было трудным. Духовный Глава Церкви едва ли мог поступить иначе, чем заявить о своем неприятии всех светских раздоров и о своем нейтралитете в войне, в которой те, кто признал его таковым, были сочтены миллионами с обеих сторон. Таким образом, можно сказать, что без обязуясь каким-либо образом вникать в существо вопроса, что упомянутая анимаверсия соответственно не была направлена против Папы лично, а скорее против Ватикана. То линию не всегда было легко провести с точностью. Тем не менее, это было нарисовано, и редко, если вообще когда-либо, критика была направлена ​​против Папы, даже в самые ответственные часы войны.

Ситуация, однако, всегда несколько деликатная, во время война тем более, и среди сложностей непривычного напряжение могло бы стать невыносимым, если бы не такт с которым это было по большей части обработано с обеих сторон.

Тем не менее, это было одним из бремени, которое пришлось нести Италии. носить, и постороннему казалось, что его носят в основном с взаимная снисходительность.

В последующие месяцы Италия постепенно готовилась к неожиданностям, организация приобретения извне зерна, угля, нефти, стали, ружей, и боеприпасы, и организация производства того, что она могла внутри самой Италии. Она работала в невыгодном положении, не наименьшей из которых были происки роящихся немцев в Италии, особенно в промышленных районах Севера. Поскольку Италия работала более или менее секретно, а ее правительство сохраняло своего собственного адвоката, в этот период были времена, когда Союзники, сильно потесненные во Франции, по-видимому, почувствовали некоторую тревогу; верно, были времена, когда они проявляли склонность к физическим упражнениям определенное принуждение к ней, отключив ее поставки от без. На нее были наложены взыскания в качестве условий для меблировки необходимые ей припасы, а также выполнение определенных правил международное право, признанное до сих пор, было расширено до степени что вызвало много неудобств и даже некоторую опасность.

Побег Гебен и Бреслау в Константинополь в начале августа, и влияние на действия Турции было серьезным осложнение для Италии, а также удар по союзникам—насколько серьезен к счастью, в то время не был известен.Это несомненно продлило война; но он имел тенденцию более четко определять спорные моменты.

Остановка немцев под Парижем и победа французы в первом сражении на Марне стремились компенсировать явно непреодолимой мощи Германии, и по прошествии времени, Италия становилась все яснее и яснее в своем взгляде на вопросы, проблема.

К сожалению и Англия и Франция на море тянулись Международный кодекс к большому ущербу и раздражению Италии, а также к некоторым другим нейтральным странам, и там были времена, когда они имели дело с партиями хлопка, минеральных нефть, металлы и другие предметы первой необходимости были таковы, что давали значительные цвет к обвинению, что это было явное своеволие.

Все-таки преобладало общее впечатление, что Италия рисует все ближе и ближе к союзникам, как потом выяснилось, какими бы ни были взгляды некоторых дружественных Германии элементов. быть. Сочувствие народа было несомненно на стороне союзников; особенно против Австро-Венгрии. Осенью и зимой австрийское посольство находилось под постоянной охраной, и присутствие войск, проводивших пикетирование на улицах для предотвращения демонстрации со стороны народа стали одним из привычных достопримечательности Рима.Эти вопросы всегда тактично решались правительство, которое оказалось исключительно хорошо информированным, и принял такие меры предосторожности, что карабинеры и войска неизменно отправлены с должной предусмотрительностью в достаточном количестве в надлежащие пункты контролировать ситуацию, и во все критические месяцы между Начало войны и вступление Италии в войну было без кровопролития в Риме и без серьезных вспышек.

Ватикан тоже временами охранялся, так как ненавязчиво насколько это возможно, чтобы предотвратить любую «аварию»; для чувства между Ватиканом и политическими элементами, составляющими орден свободных масонов была такова, что делала целесообразным опережение всякой возможности какого-либо «прискорбного инцидента». » Нет большая опасность таких неприятностей казалась на поверхности, но от время от времени радикальная пресса сообщала о позиции Ватикана, время от времени должно было ощущаться некоторое беспокойство, поскольку от американцев поступили запросы о защите американских священники и имущество. Их заверили, что в качестве полной защиты дали бы их как любым другим американцам; то есть все возможна защита.(60)

В октябре (16) маркиз ди Сан-Джулиано умер — в упряжке, как он жил — и премьер Саландра взяла на себя его портфолио пока не будет выбран его преемник.

В ноябре барон Сидней Соннино был назначен министром иностранных дел в реформированном кабинете Саландры, и из этого время становилось все более доминирующей силой в итальянском Правительство. Около тридцати лет он представлял избирательный округ в Тоскане, недалеко от Флоренции, и с его умом и его характером он долгое время был влиятельным фактором в итальянских общественных делах. Он родился в Пизе. Его отец был еврейским банкиром или еврейским происхождения, а его мать была шотландкой, что может объяснить определенную элементы как интеллекта, так и решимости характера, которые он обладал. Также это объясняет, что он был воспитан протестантом. То, что он был патриотом, само собой разумеется. Он умел, самодостаточен, мужественный, решительный, сдержанный даже до секретности, трудолюбивый, твердый даже к неподвижности, равнодушный как к лести, так и к порицанию. Он отдал себя и все, что он был — и это было очень — его обязанности и его страна. Он избегал всех демонстраций за или против его. Он был одним из главных основателей Giornale. д’Италия, , но и пресса его не интересовала. за его похвалу или его критику.Он использовал его только для продвижения своего принципы. Он работал один, прислушивался к мнению других с должное почтение, но сделал свои собственные выводы, и когда он достигший их был недвижим. То, что он сказал, он стоял рядом, и когда он говорил, это была правда; но говорить мало либо на публике или частный.(61)

Соннино был противником Джолитти, которому многие ведущие мужчины в камере были обязаны своим продвижением. Он дважды был премьером, но его служение в каждом случае продолжалось только девяносто дней. Он не имел очереди вести парламент, а в парламенте «блоков» премьер должен обладать этим даром. Но его высокий характер и его сила была общепризнана, и в этот решающий час он был отозван, чтобы возглавить министерство иностранных дел. Было сказано что в начале августа 1914 г., когда вспыхнуло война Италия должна была принять свое решение, Соннино был за нее держится за ее союз с Центральными Империями. Будь таким, как есть может, после того как он принял на себя обязанности министерства иностранных дел таких взглядов он не проявлял, а после вступления Италии в войны на стороне союзников, Сидней Соннино был костяком военного духа Италии, главного героя взгляда, который стоял за то, что вел войну до конца.Как и большинство итальянских государственных деятелей, его интерес был направлен на Восток, и он не очень интересует Запад. Как и они, он мало знал об Америке.

Осенью 1914 г. германский и австрийский послы были заменены, первый князем фон Бюлов и последний барон Маччио; оба дипломаты с большим опытом, и считали их соответствующими правительствами обладать исключительными способностями — также, оба должны обладать специальной квалификацией для работы с Италия. Новый посол Австро-Венгрии барон Маччио был министром иностранных дел и близко знал всю История Тройственного союза. И князь фон Бюлов, новым германским послом, был канцлером, а не просто предполагалось, что он чрезвычайно дружелюбен к Италии, но был женат падчерице маркиза Мингетти, которая была Знаменитый итальянский премьер.

Принц фон Бюлов прибыл в Рим в середине декабря. через пять-шесть недель после перемен в австро-венгерском Посольство.Он немедленно поселился в своей очаровательной резиденции. и начал широко развлекаться среди роз виллы назвал их по имени и, согласно сообщению, он нанял суб Роза в другой работе, чем простое развлечение. Его появление вызвало значительное беспокойство со стороны посольств союзников. Было признано, что он был «большой пушкой» Германии. Он был умным, обходительным, сердечным, прилежным, находчивым и имел все самоуверенности немецкого высокопоставленного чиновника, а с его престижем неизвестно, какое влияние его влияние может иметь на равномерно сбалансированная шкала итальянских наклонностей. У него уже было, как считалось, оказала Италии сигнальные услуги в ее дипломатической поле с соседями, о чем свидетельствует его украшение Ошейник Аннунциаты.(62)

Посещено

приема и обеда принца фон Бюлова. прогерманским элементом в римском обществе и в политической жизни, и нейтральными дипломатами, и Германия тут же воспользовалась возмущающих мер, принятых союзниками для утверждения своих могущество на море и указать Италии, в какой полной зависимости она был на них.Союзники не только остановили нейтральные корабли на открытое море и отвели их в свои порты, где они были задержаны, часто к большим потерям как грузоотправителей, так и грузополучателей, но наложил на Италию условия, которые были чрезвычайно разрушительными грузоотправителям и, конечно же, не способствовали улучшению бедственного положения итальянского народа.

В Америке, как и в других нейтральных странах, временами выказывал сильное раздражение действиями Англии и Франции. в этой линии, и в одном случае это даже было объявлено в Палате представителей членом, достаточно видным, чтобы быть лидером своей партии, что Америка подвергается большей опасности получить в войну с Англией, чем с Германией. Решительные протесты были, действительно, сделанные союзникам Соединенными Штатами на земле что эта практика не была оправдана международным правом, и со временем практика была существенно изменена. Это было нет ничего противоестественного в том, что должно было проявиться некоторое раздражение Италией, когда считается, что она не только находилась в зависимости для ее пропитания на ввозе грузов кораблей которые Англия и Франция останавливали в открытом море и проводили в свои порты, но что ее люди были, по большей части, дружественный делу союзников.Действительно, были времена, когда ситуация, выросшая из этого действия союзников, была достаточно серьезные, чтобы вызвать представителей некоторых из нейтралов лично дружественные к союзникам серьезную озабоченность. Влияние на пресс было мгновенным. От того, что был самым сердечным к союзникам в своем отношении журналы стали резкими и критическими, и начали обсуждать достоинства соответствующих сторон в духе не всегда слишком благоприятны по отношению к контролерам морских путей.

Эта политика базировалась, конечно, главным образом на опасении со стороны союзников, которые Италия могла экспортировать в Центральную Империи часть материала, таким образом импортированного ею.Но, к сожалению итальянцам показалось, что союзники были приведены в действие частично по менее оправданному мотиву: заставить Италию вступить в войну на их стороне. Этого Италия не потерпит. У итальянцев есть огромное количество чувств и так же легко поддаются влиянию через свои чувства, как любые люди в мире, но они не могут быть толкнул. Даже если это явно отвечает их материальным интересам, они не подчинятся таким методам. В обсуждаемом вопросе Правительство урегулировало ситуацию своим указом о согласии Требование союзников, чтобы после этого коносаменты были оборотными или подлежащими оплате на предъявителя больше не допускается.Но даже в этом случае трудность не было заметно облегчено.

Осенью и зимой, хотя Италия была нейтральной, она спокойно продолжила свою работу по подготовке к непредвиденным обстоятельствам. Она отправила комиссаров и агентов за границу для закупки припасов. всех видов, необходимых для любых действий с ее стороны может потребовать. Она назвала классы или категории классов для обучения и практики, и она попыталась поставить себя в позе, по крайней мере, обороны.

Из-за уже описанной ситуации ее трудности в выполнении этого были очень велики.И эти трудности были увеличены тайной, с которой ее работа была завуалирована. Некоторая секретность могла быть необходима, но, несомненно, крайняя секретность, которую, по-видимому, сочли необходимым принять, вызвала подозрение со стороны некоторых и вызвало отсутствие сочувствия у ее со стороны других, что привело к последствиям далеко из удачных для самой Италии. В дальнейшем это оказалось неудачным была принята политика предотвращения корреспондентов американской прессы от посещения итальянского фронта.Как только немедленная борьба фронтах освещали их военные корреспонденты, ведущие Американские журналы и периодические издания посылали своих умнейших людей для просмотра и сообщения о ситуации в Италии. Не более и не более в Италии появилось больше людей, чем те американские военные корреспонденты. В них вошли лучшие в Америке. Некоторые были обученных и испытанных людей с международной репутацией, которые были корреспонденты во всех войнах за последние двадцать пять лет; другие были новыми людьми, выбранными из-за исключительных способностей.Немного посетили все другие фронты с обеих сторон, и все на всех фронтах союзников, и там были предоставлены все возможности. Они приехали в Италию дружелюбными и полными ожиданий, только чтобы найти себе как нейтралам отказано в любой возможности посетить итальянском фронте, или узнать что-нибудь о работе Италии, за исключением того, что можно было подобрать в тылу, а источники в тылу были не всегда дружелюбны к Италии. Рим кишел теми, кто если не недружественные были, по крайней мере, безразличны к делу союзников.Каждый были предприняты усилия, чтобы предоставить американцам возможность получают то же внимание, что и в другом месте, но безрезультатно. Ответ всегда был ссылкой на кого-то иначе — иногда барону Соннино, обычно генералу Кадорне — и в конце концов они были возвращены. То, что сказано об этом, предназначено просто как историческое изложение неблагоприятной ситуации, что в конце концов привело к уходу из внешнего мира задаться вопросом, каковы причины исключительной итальянской политики.Причина исключения нейтральных корреспондентов заключалась в том, что не все нейтральные представители прессы могли быть допустили, чтобы видеть итальянский фронт, и что никакое различие не могло быть сделано между любым из класса. Ни один вопрос не может быть поставлен как право Италии проводить собственную политику. Но прилив Американский интерес к работе Италии прошел, и прекрасная возможность установить его до того, как Америка будет потеряна. Следствием было то, что могло ожидалось и действительно было предсказано.Некоторые считали, что Италии было нечего показать; некоторые, что она не была серьезной. Другие стал просто равнодушным, и таким оставался до конца. Тем не менее, во время Весь этот период Италия готовилась к самым грандиозным усилие в ее истории, и весь ее народ закалялся столкнуться с высшим решением, от которого должно было зависеть их спасение или их разрушение.

Об этом решении со стороны итальянского народа следует дело доходит до вопроса, не может быть никаких сомнений в умах тех, кто знал их и их историю.Вопрос был только в том, что их государственных деятелей, которые несли ответственность за поведение итальянских политика может, при рассмотрении всех фактов, связанных с важное суждение, сделать вывод, что Италия могла или должна была сделать.

Итальянский легион уже был набран и отправлен во Францию. где среди других галантных молодых итальянцев двое из семи Гарибальди братьев, откликнувшихся на зов Чести, воспользовавшись священным имя Свободы, приложили свои молодые жизни как драгоценную жертву к сияющему списку той выдающейся расы, чей меч всегда на службе у тех, кто стоит за Свободу.Их тела были доставлены домой и встречены с почестями, подобающими их благородный дух. И как они были в начале, так и их оставшиеся в живых были в самом конце — эти Гарибальди с другими итальянцами толкали отбросить врага в последнем ожесточенном наступлении на ныне историческое Дамский путь.

Это было незадолго до того, как принц фон Бюлов прибыл, чтобы попробовать своей наработанной рукой с Италией, что итальянское правительство начало показать Австро-Венгрии глубокую заинтересованность Италии в борьба, потрясшая основы Европы.

Крах Сербии сильно повлиял на ситуацию как в Черногории, так и в Албании, где австрийское влияние было проникла в большую часть страны, в то время как Италия все еще сохраняла определенное влияние в районе Дураццо и в какой-то степени во всем Южном регионе. Албания, благодаря своему стратегическому положение, а также его предполагаемые месторождения полезных ископаемых, было своего рода виноградника Навуфея среди сопредельных держав. Это было гнездо интриг как со стороны соперничающих албанских вождей и соседних стран.Италия наблюдала за Австрией и Грецией ревниво, и они оба смотрели на Италию. Сербия и Черногория также попали под подозрение, пока им не поставили час. боевой Австрии. Стратегическое отношение Албании к Италии была очевидна, и последняя сохранила там свои позиции за счет поддерживая Эссад-пашу, силу революционного движения, которая изгнал короля «Вильгельма Видского». Условия там, однако были далеки от удовлетворительных. Меньшинство, малессори-католики (63), тяготели к Италии, но находился теперь в затруднительном положении, в то время как православные и магометанские элементы были разделены.Но ни был дружен с Италией дальше чем зависимость от нее, чтобы победить своих врагов, сделало дружелюбие целесообразно. Свобода — страсть албанцев не менее итальянцев.

Уже во второй половине августа Италия, несомненно, двинулась отчасти опасаясь, что Албания может полностью попасть под австрийского влияния и, отвергнув свой нейтралитет, даже на стороне открыто с Австрией и Турцией и, конечно, отчасти, ею опасения, что Валона может быть потерян для нее навсегда, начали обеспечить против последнего непредвиденного обстоятельства. 28 августа итальянский Посол в Вене был уполномочен отчитываться перед австрийским Правительство, которое британское и французское правительства не заняли бы Валона, как предполагалось, что они могли бы это сделать. Итальянский Посол воспользовался случаем, чтобы заверить Австрию в отношении позиции Италии. нейтралитета, не затронутого этим фактом. Несколько дней спустя Италия сообщила Германии о своем «большом желании оккупировать Остров Сасено, конечно только в полной гармонии с Австро-Венгрией и Германии, и только в целях соблюдения договоренностей относительно Албании.»

Посол Италии предположил, что такой шаг «будет позволить Италии проявить некоторую активность и таким образом отвлечь мнение из-за его враждебного отношения к Тройственному союзу. Кроме того, было бы полезно публично заявить, что решение об оккупации было принято Тройственным союзом. То Страны Антанты поймут, вероятно, к своему смущению, что Тройственный союз все еще работает вместе.»

Германии было предложено передать дело Австро-Венгрии. и был уверен, что эта мера будет «чисто временной оккупация на время войны.»(64)

Эта договоренность была осуществлена, и с согласия Австрии шаг был обеспечен, когда итальянская пресса полуофициально объявила что Италия не собиралась оккупировать Валону. Маркиз ди Сан-Джулиано сказал, что предложение о предполагаемой оккупации острова Сасено следует приписать недоразумению. Однако посол Италии в Берлине заявил, что изменение план заключался в том, что «стало очевидным, что Греция уважать нейтралитет Албании и намеренное отвлечение итальянских общественное мнение об отношениях с Австрией стало излишним, так как эти отношения стали вполне удовлетворительными.» главная причина заключалась, несомненно, в том, что согласие Австрии, свидетельствующее о ее неспособность предотвратить шаг, он заключал в себе неудобную состояние. Несмотря на эти опровержения, общественное мнение в Италии был направлен на интересы Италии в Албании, и оба стороны в борьбе были в состоянии беспокойства по поводу ее возможное действие. Последние дни маркиза ди Сан-Джулиано были занят вопросом об отправке итальянской экспедиции в Албанию «для высадки время от времени, для использования в соответствии с к развитию дел.»

22 октября было достигнуто взаимопонимание между Италией и Антанта, которая позволила Венизелосу послать грека полк в Аргирокастро, «для предотвращения массовых убийств», под обещание вывести свои войска позднее, если державы этого желания, и Италию заверили, что «греческое правительство не будет возражать против итальянской оккупации Валоны». дней спустя итальянский линкор Дандоло вошел в порт Валона с «санитарной экспедицией на борту» и одновременно «прибыли специальные корреспонденты ведущих итальянских газет в Валоне.Через несколько дней в Австрию доложили, что на остров высадился небольшой отряд итальянских морских пехотинцев. Сасено, а на самой высокой точка острова. Местный итальянский представитель в Валоне сообщил местным властям, что оккупация приняла место, и описал его как меру «для защиты нейтралитета Албании и за сохранение лондонского Соглашение». Он также добавил, что подобные меры не предусматривались. по отношению к Валоне.(65)

Однако местные представители не всегда полностью информированы, даже в Италии. Последовала длительная переписка между двух правительств в отношении применения статьи VII Договора о Тройственном союзе, не приводя к каким-либо немедленный результат. Италия основывала свою позицию на том, что Посол в Риме назвал «старый крик горя, который Италия не были заблаговременно уведомлены о нашем намерении в отношении Сербии».(66)

Австрия, по-видимому, считала, что ее помолвка «не уничтожить Сербию» должно быть достаточно для Италии; но Италия сразу же отвергла эту идею и объявила, что «будет не допускать никаких посягательств на целостность и независимость Сербии.» Так много в ее собственных интересах.

20 декабря правительство в Дураццо, согласно записи, обратился к Италии за защитой и просил как можно скорее возможное вмешательство. Это правительство принадлежало Эссад-паше. которого некоторое время поддерживала Италия. Однако послужило. На Рождество были беспорядки и «выстрелы» в Валоне, а итальянское население искало убежища в итальянской консульство, и консул просил защиты итальянского боевые корабли.Также в день Рождества Италия, действуя по апелляции, тут же высадили морпехов с «десантниками» точка, и немедленно последовал за ней с силой в несколько сто карабинеров. Назначенной причиной было «сохранение порядка и защиты итальянских граждан». Каждый, однако, кто знал ситуацию, знал, что Италия никогда добровольно уйти в отставку с положения, столь выгодного, если не столь необходимого для ей.

Вскоре после этого Австро-Венгрия уведомила Италию, что она оставляет за собой право на компенсацию за оккупацию Италии Валоны по статье VII.Итак, год закрыт.

Среди столкновения наций в схватке было много беспокойства каков будет курс Италии. Точные условия Тройственности Договора не были известны, да и не до конца известны до сих пор. Франция знала, что Италия не обязана объединяться в каких-либо действиях против ей, если на нее нападут или если ее необоснованно спровоцируют на защищать ее жизненные интересы; для секретного договора на этот счет были заключены между ними в 1902 году. (67) Но она знала чувства в Италии как по отношению к Германии, так и по отношению к себя, и союзники Италии громогласно утверждали, что Франция совершили первые военные действия и что casus foederis , предусмотренное в их договоре, действительно имело место.Германия, действительно, уведомила Италию о своих ожиданиях, что Италия мобилизует свою армию немедленно.

Италия ответила, как мы видели, объявить, что casus foederis , предусмотренное не возникло, и заявить, что она сохранит ее нейтралитет. Это, хотя и не совсем неожиданным или, по крайней мере, неожиданным, было огромным облегчением для союзников — Франции, Англии, России и Сербии — как это не было тогда было известно, что Италия в 1913 году уведомила Австро-Венгрию, что если бы последняя объявила войну Сербии, она не считала бы сама обязана присоединиться к ней.Даже в Италии было много людей кто, не зная истинной ситуации и, возможно, скорее склонный на сохранение Тройственного союза против Франции, считавшейся что правительство не полностью выполнило обещания, которые договор должен был содержать.

К сожалению, действия некоторых итальянских государственных деятелей и способ, которым было обработано вступление Италии в войну, создал впечатление, что Италии безразлично, на чьей стороне она обручена и в конце концов вступила в войну исключительно из-за того, что могла сделать из него.Нет ничего более ошибочного, чем это мнение, который принес такие несчастные плоды для Италии. Безусловно, с у итальянского народа никогда не возникало вопроса о том, на на стороне лежали их симпатии, и даже среди итальянских государственных деятелей, тем, кто нёс наибольшую ответственность за политику, создавшую впечатление, о котором идет речь, следует отдать должное действующему в духе полного, может быть, недальновидного патриотизма. Они лучше, чем кто-либо, знали о бедственном положении Италии. Голая правда состоит в том, что, когда началась война, Италия находилась в самое трудное и опасное положение.Ее желание всех мыслимых необходимости войны, кроме людей, знали они, и, зная все это, они боялись могущества Австрии, занимавшей такие позиции, командовал границей Италии от швейцарской линии до Каттаро. Они знали и ценили мощь Германии и ценили мотивы, которые могли бы сделать ее союзником Италии в будущем, поскольку она было в прошлом. Если бы Альянс был просто альянсом de convenance, , тем не менее, он достаточно хорошо служил снаружи. Мир. И, наконец, они узнали Францию, которую теперь не боялись.И у них не было иллюзий относительно ее отношения к Италии. То У итальянцев долгая память и глубокие чувства. И Удино нападение на Рим, и зуавы Шаретта еще не забыты. «Руины Васчелло» до сих пор бережно сохраняются как памятник над воротами Сан-Панкрацио; и венки всегда висели над табличками, которые отмечают брешь рядом с Порта Пиа. Тем не менее Италия позволила Франции отозвать все, кроме своих таможенных пошлин. офицеров с ее границы, и когда она вступила в войну позже на стороне союзников, это было не из-за ее договора с Франция; но поскольку ее люди чувствовали, что союзники были на сторону Свободы, и что Итальянская Свобода была связана с этим Англии и Франции не в договорах, а в сущности вещей.

.

ГЛАВА XII

ИТАЛЬЯНСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В ОСЕНЬ 1914 ГОДА

В то время и в Англии, и во Франции считалось, что был сделан большой шаг в получении от Италии декларации о ее намерении оставаться нейтральным. А также то, как она этот нейтралитет, несомненно, сослужил большую службу Франция и дело союзников, помимо огромной моральной поддержки которое решение Италии имело в это решающее время. Вместо этого была Италия убедить Францию ​​в том, что она была искренна в своем заявлении о нейтралитет, и даже проводя политику нейтралитета, благожелательную в характере, предприняли любые шаги, чтобы набросить на нее завесу сомнения действий, Франция так далека от вывода своих войск из франко-итальянского границу, возможно, были вынуждены держать там силы достаточно, чтобы удержать эту границу от любых внезапных изменений в политика Италии и вопрос о битве на Марне. существенно различались.

В Италии есть те, кто утверждает, что Италия нарушила ее нейтралитет чрезмерной благожелательностью ее отношения к союзников, и что вместо того, чтобы вывести так много своих войск обычно отправляемых для охраны французской границы, и посылая их чтобы укрепить свою австрийскую границу, она должна была применить одинаковая мера к обеим границам. Италия, однако, не опасалась о любом нарушении ее границ, где они шли с Францией, но далеко не чувствовала себя в безопасности на своей австрийской границе.И, кроме того, именно вдоль границы с Австрией она искала улучшение состояния, которое было утомительным и унизительным ей на долгие годы. Ницца и Савойя могли бы рассматриваться всеми но мечтатели и непримиримые как безвозвратно потерянные, но Трентино и Триест все еще были в значительной степени итальянскими во всем, кроме название, и в тех элементах, из которых Австрия намеренно искоренил итальянизм. Адриатика по-прежнему была супругой Венеции, хотя больше не принадлежит ей. Разводы не признаются в Италии и на ее восточном берегу еще существовали города и поселения где лев св.Марка по-прежнему стояла как правительственная эмблема, и которые сохранили свой итальянизм (Italianità) после поколения иностранного подчинения. Итальянские офицеры говорят венецианский диалект, замаскированный под рыбаков или лодочников, был в безопасности среди этих людей даже при изучении островов и внутренних водные пути, которые Австрия использовала для удвоения эффективной мощности и угроза ее военно-морского флота. Память о Кустоцце и Новаре, о Сольферино и Лисса по-прежнему оставались в народе неизгладимыми — однако, по веским политическим причинам государственные деятели могут игнорировать и сделать вид, что забыл их — и остался в их памяти также вечным, незабываемый позор австрийского подчинения в Ломбардии и Венето, который заклеймил Франца-Иосифа клеймом «Император из палачей.«Несмотря на это, однако, и несмотря на все заверения, неофициально данные Франции и Англии Италией, скрытность и проницательность итальянских государственных деятелей и, может быть, также в некоторой мере преувеличенное популярное представление об их стремлении определенному маккиавеллизму, который удерживал французов и британцев государственные деятели в состоянии некоторого беспокойства на протяжении всего раннего период Войны.

Эта ситуация имела определенное значение для Италии, т.к. некоторые из ее государственных деятелей быстро распознали ее, и это было использовано незамедлительно — сначала как средство облегчения сохранности предметов первой необходимости и оборудования, а затем и обеспечения признанных признание заслуг Италии перед Союзническим делом.

С момента начала войны Италия приступила к работе по-своему готовится к неожиданностям. Она не могла убежать втягивается в размах огромной конвульсии, и это ее Государственные деятели хорошо знали, как и все, кто знал ее народ, ее ситуации и ее истории.

Страшная история ее подчинения австрийской тирании было сказано в общих чертах в предыдущей главе. Ее физическое положение с его трудностями и опасностями можно увидеть с первого взгляда на карте.Это покажет, как Франция может атаковать ее с швейцарцы ограничиваются южной оконечностью Сицилии, и как Австрия занимала господствующее положение у Швейцарии во всем к Валоне. Италия, однако, продолжала свой путь согласно ее собственные методы, с большим обдумыванием, некоторыми колебаниями и, возможно, некоторая неточность из-за положения, в котором она находилась в время. Как уже говорилось, она была практически лишена всего. необходимо для любого шага, который может потребовать от нее выхода на поле боя.Впоследствии ей было предъявлено обвинение против правительства, когда она наконец вступила в войну, что она не осознала необходимости должным образом предусмотрев ужасное решение, которое она должна была принять. Критика, хотя, по-видимому, подтверждается последующими фактами, было, тем не менее, не совсем оправданным ввиду условий существующие на тот момент. В то время как пшеница, сталь, уголь и все другие предметы первой необходимости, несомненно, могли быть куплены дешевле, чем десять месяцев спустя, Италия была тогда не в состоянии приобрести их, и если бы она взялась приобрести их в количество, в котором она впоследствии была призвана делать, она вскоре оказалась вынуждена немедленно объявить, за что целью она накапливала такие запасы.Это означало бы полное изменение ее политики, даже если бы она была в состоянии финансово и политически, чтобы позволить ей сделать такое раскрытие. Но она была не в таком состоянии. Она не могла больше сделать кроме того, что она могла бы открыто мобилизовать свои силы. Что она сменила своего военного министра, которого считали несколько ответственность за ее состояние истощения, и поставил тихо и намеренно работать, чтобы предусмотреть будущие непредвиденные обстоятельства. Она подняла внутреннюю займ около 200 000 000 долларов от своих людей, и вскоре после этого для другой ссуды добровольной подписки.Ее промышленники были вынуждены незаметно увеличить и приспособить свои заводы к возможным потребности; агенты и миссии были отправлены за границу для изучения, расследования, и отчет; ее финансисты были вызваны на совещание, все так тихо чтобы создать атмосферу таинственности, не совсем чуждую итальянскому языку. политика. И постепенно ее доступные мужчины были вызваны — не по классам ни по мобилизации, а по категориям разных разделы и якобы только для обучения, а другие категории других классов были выпущены—пока такая путаница не существовала в общественном сознании, что мало кто из непосвященных мог сказать, как многие мужчины были под оружием или там, где они были.Достаточно сказать что, когда десять месяцев спустя Италия вступила в войну, у нее были силы достаточно на ее австрийской границе, чтобы совершить успешное наступление на фронте протяженностью около 800 километров.

Конечно, трудности Италии в значительной степени увеличились тем, что большую часть времени, прошедшего с тех пор, как она объединились, она попала, в промышленном и финансовом отношении, под направление, если не контроль, Германии.

Многие из ее железных дорог, ее электроэнергия, ее промышленные предприятия, ее финансовые институты в значительной степени были организованы, финансировались, и находился под влиянием, если не под контролем, немцев.Где бы это останавливаться? Еще до войны это вызывало у некоторых беспокойство; Когда началась война, выяснилось, насколько опасным стало понять. Италия должна была искать в другом месте, так сказать, чтобы начать почти de novo для наращивания с другими силами.

Так много было бесспорно. Но материальное благополучие не включает все уравнение жизни. Германия протянула брарианские руки, и Италия находилась в некоторой опасности быть сжатой материально в немецкая форма — германизации.

Когда в октябре маркиз ди Сан-Джулиано умер, работая до последнего момента своего сознания с бесстрашным мужеством и непоколебимой решимости, синьор Саландра, принять личные ответственный за министерство иностранных дел, выступил с обращением к персоналу Консульта, в котором, излагая свои планы руководства Италией, он произнес фразу, которая привлекла большое внимание как воплощение его политика. Он заявил, что предлагает Италии отныне рассматривать только ее Sacro Egoismo. Эта фраза, которая может быть эквивалентом только из ее «собственного жизненного интереса», но, вероятно, имел в виду больше, была одна из тех эпиграмматических фраз, которые, вычеркнутые чтобы встретиться с конкретным случаем и чувством, которое оно иллюстрирует, остается беспокоить пользователя позже, когда повод уже прошел.В то время это получило всеобщее одобрение и послужило сплочению за правительством многие из тех, кто до сих пор проявлял мало соблюдение его программы. Само отсутствие деталей в определении служил для привлечения. Но это произвело на внешний мир впечатление скептицизма относительно истинной позиции Италии.

Даже в Италии он впоследствии подвергся серьезной критике. поскольку дал миру представление о том, что цели Италии в войне были полностью эгоистичны; но в то время это было много и вообще аплодировал.Несомненно, он привнес что-то от этой прорицательницы. характер, в котором временами проявлялась итальянская государственная мудрость радовать, но это было предупреждением для тех, кого это касалось, что Италия предложил идти по пути, проложенному ее высшими интересами, и это был шаг в том направлении, которое в конце концов привело ее к День открытых дверей, выстроенный на стороне союзников.

В это время, следует помнить, вопрос между Австрией и Германия, Франция и Англия еще не стали так четко определены как это стало вскоре после этого; ни жестокая система Германии терроризма было тогда так смело и злобно развито.Конфликт еще носило несколько характер прежних войн. Эльзас-Лотарингия и вторжение в Бельгию, и Свобода Морей были лозунги с одной и с другой стороны. Они появились скорее соответствовать интересам Франции, Англии и Германии. чем в Италию. Более того, ярость войны, казалось, была направлена Англия, Франция и Россия на одной стороне против Германии чем против Австрии, и с Германией Италия до сих пор нет ссоры. Действительно, Германия, какими бы ни были ее мотивы, стояла ее другом и, действительно, временами оказывала ей сигнальную услугу, как коммерческих, так и финансовых.Традиционная враждебность Италии была только против Австрии. Ее права, как она их считала, были безжалостно растоптанной Австрией. Именно Австрия провела и опустошила ее провинции, изгнала ее сыновей в изгнание, повешены сотнями тех, кто сопротивлялся ей. Это была Австрия, которая сама держала Италию под прицелом, в то время как Германия большая дружба с ней, даже симпатия к ее стремлениям, и, несомненно, оказала национальную услугу в ее экономической и финансовое развитие.

Итальянская палата в это время была той же палатой, которая был избран незадолго до войны под руководством синьора Джолитти, и когда синьор Джолитти добровольно ушел в отставку премьерство, он только что получил вотум доверия от подавляющее большинство. Это большинство, это чувствовали многие, он мог еще рассчитывать. На самом деле палата принадлежала Джолитти, и она была считается сомнительным, пойдет ли оно за другим лидером без Индоссамент Джолитти.

Условия в Италии того времени, политические и экономические, соответственно были далеки от обнадеживающих.Она, конечно, была самой бедной. великих держав, и она очень зависела экономически от Германия. Ее зерно, хлопок, нефть, сталь и мясо она импортировала в основном из Америки, Северной и Южной, как она делала большую часть своего другие предметы первой необходимости; свой уголь она получала из Англии или Германии, как и большинство других предметов, необходимых для ее существования. Таким образом, она зависела от других стран и особенно она зависела от Германии, которая контролировала во многих областях обе ее торговля и финансы.

В политическом плане она была столь же бедна. Социалистический элемент крепчал и находился в открытой и ожесточенной оппозиции правительству.(68)

«Неэкспедиционный» Ватикана был отозваны, и «Клерикалы» впервые годами принимал открытое участие в выборах, а теперь составил важно, если небольшой блок в Палате, конечно, не с замысел избавить правительство от смущения.

На самом деле было предъявлено обвинение в том, что около 212 депутатов в некоторых образом, объединены и, с учетом поддержки Ватикана, подписаны так называемое Соглашение Джентилони или Меморандум.Многие из этих депутатов отрицали заключение такого соглашения; но, по крайней мере, «римский вопрос» (как и весь вопрос отношения между Квириналом и Ватиканом называется) еще раз показал признаки того, что ожил, чтобы досаждать Новое правительство Италии. И этот «римский вопрос» был бремя, вес которого никто за пределами Италии не может оценить.

«Римский вопрос» — это не просто претензии папы Право Папы на восстановление его Светской Власти, вместе с папскими поместьями и всем, что к ним относится, хотя он включает это в одну интерпретацию термина.Это весь вопрос в отношениях между Квириналом и Ватикан. Оно бесконечно, неудержимо и всепроникающе. Сама его неопределенность увеличивает его беспокойство и опасность. Он заражает почти каждый национальный вопрос и усложняет его. В самом деле, вообще говоря, можно сказать, что одна из трудностей что Италия должна терпеть, является неотъемлемым фактом, что ни один национальный вопрос простой; никто не может рассматриваться сам по себе заслуг по отношению к признанному нынешнему состоянию, но имеет рассматривать по отношению к другим прошлым и настоящим, часто сами по себе далеки от определенности, что значительно увеличивает его сложность.Римский вопрос всегда на горизонте, даже если он не неизбежен, и во время войны это было далеко в пределах горизонта. Для Ватикана считалось, что это сильно расходится с Квириналом в некоторые из наиболее насущных вопросов, которые в тот период приобрели новые жизненность и острота. У него было свое отношение к другим силам. совершенно разные и, конечно, временами совершенно негармоничные с квиринальскими. Эти отношения включали дипломатические отношения, сентиментальные отношения и деловые отношения.Это было, точно так же свою собственную прессу и собственную пропаганду. Эти факты будут указывают на одну из трудностей, с которыми столкнулась Италия на начало войны.

Синьор Джолитти, который в течение пятнадцати лет был самым могущественным политический лидер Италии прибыл в Рим для участия в открытии парламента, состоявшегося 3 декабря (1914 г.), когда некоторые предполагали, что министерство Саландры указать стране, что ее жизненные интересы требуют ее поддержки открыто с союзниками.До этого времени у бывшего премьера учитывая отсутствие публичных указаний на его отношение к будущему Италии политика; и, действительно, Правительство не дало каких-либо явных признаков его будущая политика, за исключением того, что воплощено в пророческом заявлении Саландры что Италия будет считать ее «Sacro Egoismo». Заявление Правительства, сделанное премьер-министром 3 декабря, содержал декларацию о праве Италии оставаться нейтральной, но продолжал утверждать, что в происхождении войны и в ее проявлении В конце концов, существовал конфликт интересов между Италией и Центральными империями, и этого нейтралитета было недостаточно, чтобы гарантировать их против последствий обширного конфликта.Он добавил, что в морях и землях древнего континента, политическая конфигурация трансформировалась, у Италии были жизненные интересы охранять, а справедливые устремления утверждать и поддерживать. Ссылка к Трентино и Триесту вызвал огромный взрыв энтузиазм, демонстрирующий дрейф общественных настроений. Вскоре это стало однако известно, что личные друзья Джолитти искренне занимается минимизацией предполагаемого значения правительственной декларации, а 6 декабря Джолитти читал в палате переписку произошедшее в августе 1913 года между его бывшим министром по иностранным делам, маркиз ди Сан-Джулиано и сам относительно позиции Италии в отношении нейтралитета, когда Австрия добивалась ее сотрудничество в ее предполагаемом нападении на Сербию.Это показало что Австрия в то время имела замыслы против Сербии и пыталась чтобы заручиться сотрудничеством с Италией, но был прямо проинформирован, что Италия в таком случае считала бы себя не связанной Договором Тройственного союза, чтобы объединиться со своим союзником. Раскрытие бывшим премьером из его переписки с бывшим министром по иностранным делам, и ответ последнего Австрии относительно Строительство Италией Договора о Тройственном союзе, продолжение вызвать большие опасения, и то, что сначала было принято как патриотическое разоблачение, чтобы установить справедливость итальянского положение рассматривалось многими как шаг в интриге по ослаблению существующий кабинет и закрепить бразды правления в интересах из Центральных империй.Палата, однако, на вотуме доверия в правительстве, зарегистрировали 413 за и только 49 против Правительство. Палата поднялась на перерыв 11 декабря.

Сразу после прибытия в Рим нового германского посла, Принц фон Бюлов, синьор Джолитти имел с ним беседу, что вызвало много критики, и какое его объяснение, что он случайно столкнулся с послом на улице и зашел к нему на следующий день просто засвидетельствовать свое почтение, неужели не служат для разоружения.Его противники утверждали, что его визит к послу Германии состоялся 18 декабря, на следующий день после того, как последний прибыл в Рим, и за день до того, как он состоялся его первый разговор с официальными представителями правительство, премьер-министр Саландра и барон Соннино, министр по иностранным делам.

Представляется, что экс-премьер несомненно имел намерение взятия у его преемника и министра иностранных дел последнего дел, если бы не заслуга политики нейтралитета Италии, по крайней мере, быть лидером партии нейтралитета.Похоже, ему это удалось, и с этого времени синьор Джолитти стал протагонистом политики нейтралитета, если не абсолютно, конечно, до тех пор, пока Италия не подвергнется нападению или в скором времени опасность быть таковым. Нельзя сказать, что его работа — которая в продолжение оказалось бесполезным, принесло ему большую признательность из Австрии, ибо в депешах нет ни слова благодарности. между Министерством иностранных дел Австрии и его представителями в Рим; в то время как, с другой стороны, его заявленное участие в переговорах которые были проведены с намерением предотвратить въезд Италии в войну на стороне союзников добыла для него такую ​​горькую враждебность со стороны тех, кто поддержал ее вступление в войну, которая его дом нужно было охранять так же тщательно, как австрийское посольство, и тот, кто когда-то был народным кумиром, был, пожалуй, почти можно сказать, гнали из города.(69)

Также он пользовался огромным авторитетом в отношении проницательности, и когда его pronunciamento появился в отношении мудрости Италии оставаясь в покое и принимая «Parecchio» (70), который мог быть получен для нее в руки Австрии без войны, это было воспринято как открытый вызов правительству в качестве ответственного представителя итальянского люди. Это действительно было обвинено в таких тяжких последствиях для страна, в которой правительство было предупреждено о неизбежности опасность, и он немедленно принялся за вызов, прежде чем люди.Прессе сразу же сняли намордник, и кампания в прессе то, что последовало за этим, было в высшей степени горьким, поскольку итальянцы любят есть им.(71)

К счастью для его противников, позиция Германии и Австрии глубоко проникли в сердца людей, и их легко было подыгрывали те, кто выступал за сброс ярма и смело провозгласив независимость Италии от всех иностранных трамплей. То Сторона войны была такой же страстной, как другая сторона была хладнокровной и обдуманной, а первый работал с приливом.Интервенты, как их называли, все время громогласно осуждали нейтральной позиции, которую заняло правительство, и их поддерживали в рабочем состоянии мужчины, столь же серьезные, как Адвокат Барцелай, красноречивый ирредентистский депутат римского избирательный округ, и синьор Биссолати, лидер интервентистов социалисты, и один из самых преданных и возвышенных итальянцев времени.

С этими людьми были и другие столь же серьезные, если не в такие знаковые должности, как депутаты Альбертини (глава великая итальянская газета, Corriere della Sera, Милан), Эудженио Кьеза и др., и прилив начал так сильно к войне, что правительство было вынуждено принять меры для предотвращения Италия втянута в войну в состоянии существенного неподготовленность.

Правительственный кризис начался в ноябре, отчасти из-за опасений что Италия не готовилась должным образом к возможностям, но это разрешилось простой реорганизацией кабинета, и несколько новых членов считались более сильными людьми, менее подверженными Джолиттиану. влияния. Среди них синьор Каркано, над казначейством, был старый гарибальдиец, а военное министерство был доверен генералу Витторио Итало Зупелли, отец которого, уроженец Истрии, предусмотрительно назвав его Италия Виктором, шестьдесят лет назад.Назначение этих господ было признак дрейфа итальянских настроений, который не мог быть ошибся. Усилиями представителей Германии и Австрии, поощряемый Джолитти и антиинтервенционистами, которые якобы поощряемые нейтралистами Ватикана, были теперь удвоился.

Новые условия, которыми была Австрия перед лицом неминуемой под угрозой разрыва, готовые предложить были выданы через предложения в прессе, и герр Эрцбергер, немецкий католический представитель, прибыл в Рим и несколько несвоевременно стал свидетелем того, как его присутствие и предполагаемая миссия подлили масла в уже зажженный пожары народного негодования против ультрадипломатических интриг Германии и Австрии.Однако разделённое итальянское общественное мнение может быть, и какой бы сильной ни была фракционность в своих проявлениях появляются, нельзя себе представить более верного пути к объединению, чем попытка со стороны посторонних вмешиваться между ними.