Подводные лодки в Первой мировой войне
Аннотация. В статье на основе материалов советских, российских и зарубежных исследователей рассматриваются боевая деятельность и развитие тактики подводных лодок государств — участников Первой мировой войны.
Summary. The paper falls back on materials by Soviet, Russian and foreign researchers to examine the combat activity and progress in submarine tactics in WWI participant states.
ГАЛУТВА Игорь Григорьевич — ветеран-подводник, капитан 1 ранга в отставке
(г. Чернигов. E-mall: [email protected]).
«НИКТО НЕ ЗНАЕТ ТОЛКОМ, НА ЧТО ОНИ СПОСОБНЫ…»
Подводные лодки в Первой мировой войне
Первая мировая война охватила не только сухопутные, но и морские театры боевых действий. В войне на море страны Антанты ставили своей целью блокаду Германии, которая, в свою очередь, пыталась нарушить британские коммуникации, осуществить морскую блокаду России.
Основные события при этом развёртывались на Балтике, в Северном, Баренцевом и Чёрном морях, Северной Атлантике и Средиземноморье. В составе воевавших сторон имелись свыше 3000 кораблей, в т.ч. новаторских для того времени подводных лодок.
Несмотря на то, что сегодня история субмарин насчитывает сотни лет, в состав военных флотов их начали включать лишь на рубеже XIX—XX столетий. В ходе Русско-японской войны (1904—1905 гг.) подводные лодки впервые приняли непосредственное участие в морском сражении как полноценные боевые корабли нового класса. По оценке французского кораблестроителя М. Лобефа, к концу XIX века «…подводное плавание вступило на путь практического использования… подводные лодки стали на деле считаться орудиями войны…»1.
Однако далеко не все флотоводцы сумели оценить перспективы подводного флота. Так, адмирал фон Тирпиц, ставший впоследствии морским министром Германии, в 80-х годах XIX столетия заявлял, что он никогда не разделял увлечения миноносцами, т.к. «по существу своему эти корабли (подобно подлодкам, появившимся позднее) являются технически переходящим вспомогательным оружием и никогда не смогут заменить то, что является важным само по себе, а именно — линейный флот»2.
Вице-адмирал С.О. Макаров видел будущее субмарин в том, что «в морских войнах подводные лодки будут играть некоторую роль, в особенности во время борьбы за обладание рейдами, а также при всяких блокадах у берегов воюющей страны… надо предусматривать, что со временем подводные лодки могут принять участие даже в сражениях в открытом море»3.
В 1909 году лейтенант А.Д. Бубнов (впоследствии известный военный мыслитель, практик и теоретик, контр-адмирал) в статье, опубликованной в справочнике «Военные флоты», достаточно полно рисует существовавшие в то время на флоте взгляды на подводные лодки: «Свойства подводных лодок ставят их в ряд орудий в морской войне не самостоятельных, а чисто лишь позиционных… Подводные лодки представляют из себя не что иное, как подводные минные банки… Единственное их преимущество, по сравнению с обыкновенными минными банками, заключается в том, что их почти невозможно снять с позиции до прихода эскадры, но зато корабль имеет против их оружия — сети, которых он не имеет против мин заграждения… Подводные лодки являются средством пассивной позиционной обороны…»4.
В русском, английском и германском флотах в то время бытовало мнение, что главной задачей подводных лодок во время войны будет участие в обороне своего побережья от набеговых действий крупных надводных кораблей противника, а об активных боевых действиях, в т.ч. о действиях на коммуникациях, вообще никто не думал.
Данная позиция нашла своё отражение в весьма скромных тактико-технических характеристиках построенных до 1918 года подводных лодок (см. таблицу № 1).
После Русско-японской войны отечественный флот оказался не способным вести борьбу с германским флотом в открытом море. Несмотря на объективную необходимость спешно строить новые корабли, царское правительство с решением этого вопроса не торопилось. К тому же длительное время не было ясности в том, какой флот нужен России и какие задачи он должен решать в предстоявшей войне. Лишь в 1911 году был принят закон, определявший конкретный состав Балтийского флота, которым, в частности, предусматривалось иметь к 1924 году 24 подводные лодки.
Разработанная в 1903 году Большая судостроительная программа для Чёрного моря также не выполнялась. Её дважды пересматривали и сокращали. Лишь в 1911 году были отпущены кредиты на постройку в Николаеве 18 кораблей, в т.ч. 6 подводных лодок, но они вступили в строй уже в ходе войны.
К началу Первой мировой войны (28 июля 1914 г.) в составе сил военно-морских флотов противоборствующих государств имелось следующее количество подводных лодок (см. таблицу № 2). Как видно из таблицы, Англия по количеству подводных лодок среди стран Антанты была безусловным лидером, опережая Францию по этому показателю в 2 раза, Россию — в 5 и больше чем в 2 раза — Центральные державы, вместе взятые.
Подводные лодки России были в составе трёх флотов: Балтийского (БФ), Черноморского (ЧФ) и Тихоокеанского (ТОФ). С первых дней войны царское правительство начало спешно перебрасывать субмарины с Дальнего Востока на Европейский театр военных действий. В течение 1914—1917 гг. из состава Сибирской флотилии по железной дороге были отправлены 7 подводных лодок, 4 из которых («Щука», «Сом», «Налим», «Скат») вошли в состав Черноморского флота, 2 («Касатка», «Фельдмаршал граф Шереметьев») пополнили Балтийский флот, «Дельфин» был отправлен на Белое море.
В августе 1915 года «Щука» и «Сом» были перевезены с Чёрного моря на Балтику.
Главная нагрузка предполагалась на подводные лодки Балтийского флота, так как основная морская держава — Германия была противоборствующей России стороной, а необходимость защиты столицы и основных производственных предприятий, расположенных в Балтийском регионе, недопущение поставок из Швеции в Германию железной руды и металла были основными задачами кораблей БФ.
Подводные силы Балтийского флота к началу войны имели в своём составе 8 подводных лодок: «Акула», «Минога», «Макрель», «Окунь», «Аллигатор», «Дракон», «Кайман», «Крокодил». Учебный отряд был представлен тремя подводными лодками: «Белуга», «Стерлядь», «Пескарь». Техническое состояние большинства кораблей оставляло желать лучшего.
В октябре 1914 года английские новейшие подводные лодки «Е-1» (командир — лейтенант-коммандер Ноэль Ф.Лоренс) и «Е-9» (командир — лейтенант-коммандер Макс К. Хортон), прорвавшись через Датские проливы, прибыли в Либаву (Лиепая) и вошли в состав русского Балтийского флота.
В августе—сентябре 1915 года к ним присоединились «Е-8», «Е-13», «Е-18», «Е-19», а осенью 1916 года на Балтику через Архангельск, а затем на баржах по рекам были доставлены 4 малые подводные лодки типа «С» («С-26», «С-27», «С-32», «С-35»).
Для защиты столицы ещё перед войной была создана мощная минно-артиллерийская позиция, которая протянулась поперёк Финского залива между полуостровом Поркалла-Удд и островом Нарген. С началом войны в соответствии с принятой концепцией использования подводных лодок предполагалось вывести их в Финский залив и расставить на якорях в шахматном порядке перед позицией. Атаковать должна была та лодка, вблизи которой будут проходить обнаруженные корабли противника.
В первый же день Первой мировой войны подводная лодка «Акула» (командир — капитан 2 ранга С.Н. Власьев, он же начальник 1-го дивизиона подводных лодок) вышла в свой первый боевой поход — дозорное плавание в Финском заливе. Поскольку полной ясности относительно применения субмарин у командования к тому времени не было, ей было предписано, соблюдая скрытность, находиться в заданном районе в дневное время, дожидаясь появления кораблей противника, а вечером возвратиться в базу.
Простояв весь день на якоре и никого не обнаружив, «Акула» вечером вернулась в гавань. Понятно, что подобная пассивная тактика была неэффективна и требовала пересмотра.
В.А. Меркушов, в то время командир подводной лодки «Окунь» и участник событий, писал: «Вся беда в том, что современные подводные лодки ещё ни разу не применялись в борьбе народов, и никто не знает толком, на что они способны, а так как у нас в их боевую готовность верят очень мало, считая, в лучшем случае, оружием чисто позиционной войны, чем-то вроде подвижного минного заграждения, то никаких активных действий пока не получали»5.
Тем не менее уже начало войны показало, что подводные лодки могут решать более широкий круг задач, чем предполагалось: активно противостоять крупным надводным кораблям, вести борьбу на коммуникациях, осуществлять разведку, нести дозорную службу.
В своём пятом боевом походе, 25—27 августа 1914 года «Акула» обнаружила у Готска — Сканде германский крейсер «Амазоне» в охранении эсминцев.
Последовавшая затем торпедная атака вынудила в конечном итоге корабли противника отказаться от выполнения своей задачи и покинуть район. Это была первая для русских субмарин «разведка боем» с активным поиском и атакой противника. Она оказала существенное влияние на их дальнейшее использование, показала возможность вести активные манёвренные боевые действия, а экипаж получил бесценный боевой опыт.
22 октября того же года «Акула» потопила немецкий транспорт в Данцигской бухте, а 17 декабря у Готланда атаковала крейсер «Аугсбург» 2 торпедами, правда, безуспешно. В 1914 году «Акула» была единственной русской подводной лодкой Балтийского флота, атаковавшей корабли противника с выпуском торпед, и первой, применившей тактику активного поиска в море вместо ожидания цели на фиксированной позиции.
19 ноября английские подводные лодки «Е-1» и «Е-9» прикрывали постановку большого минного заграждения (240 мин) минным заградителем «Амур» на путях германского флота между островом Борнхольм и банкой Штольпе.
14 декабря «Акула», «Е-1» и «Е-9», находясь к западу от острова Борнхольм, прикрывали операцию по постановке минного заграждения (183 мины) у Данцигской бухты крейсерами «Рюрик» и «Адмирал Макаров», 15 декабря они же обеспечивали прикрытие постановки большого минного заграждения (240 мин) минным заградителем «Енисей».
Первая половина кампании 1915 года характеризовалась весьма активными действиями русских подводных лодок против германского флота, имевшего целью закупорку выходов кораблей ВМФ России в Балтийское море. Подводные лодки БФ захватили несколько судов противника и своим присутствием оказали большое влияние на последующие события, сорвав германские планы в северной части Балтийского моря.
8 мая 1915 года «Акула» (с 20 февраля 1915 г. командир — лейтенант Н.А. Гудим) с дистанции 5—6 кабельтовых произвела 4-торпедный залп по германскому броненосцу береговой обороны «Беовульф», который, заметив торпеды, сумел уклониться от них. 21 мая, находясь на позиции в Балтийском море, подводная лодка «Окунь» (командир — лейтенант В.
А. Меркушов) обнаружила немецкий отряд боевых кораблей в составе броненосных крейсеров «Принц Адальберт», «Принц Генрих» и «Роон», шедших в охранении 10 миноносцев. Преодолев охранение, подводная лодка атаковала один из кораблей, который, обнаружив субмарину, пытался её таранить. «Окунь» успел дать торпедный залп и погрузиться, но был помят корпусом немецкого судна. В итоге неприятельские корабли, не выполнив поставленную им задачу, вынуждены были лечь на обратный курс. 15 июня «Окунь» безуспешно атаковал тремя торпедами немецкий крейсер «Бремен», тем не менее заставив его выйти из боя.
2 июля подводная лодка «Е-9», находившаяся на позиции у Готланда, атаковала германский крейсер «Принц Адальберт». Получив пробоину от взрыва торпеды и приняв до 2000 т воды, крейсер с трудом дошёл до Киля. Почти через четыре месяца (7 ноября) он всё же был потоплен подводной лодкой «Е-8» (командир — лейтенант-коммандер Френсис Х. Гудхарт).
26 июля 1915 года подводная лодка «Аллигатор» (командир — капитан 2 ранга Р.
К. Вальронд 1-й) обнаружила немецкий отряд кораблей в составе крейсера «Тетис», минного заградителя «Альбатрос» и миноносцев и своими активными действиями сорвала постановку ими минного заграждения. 24 октября она же захватила германский пароход «Герда Бихт» и привела его в базу.
16 августа английская подводная лодка «Е-1» на подходах к Рижскому заливу атаковала линейный крейсер «Мольтке». Торпеда, как потом выяснилось, попала в торпедный отсек крейсера, но хранившийся там боекомплект чудом не взорвался, хотя и получил повреждения. Приняв около 450 т воды, «Мольтке» всё же смог дотянуть до родных берегов.
Если в 1914 году подводники Балтики успели до зимнего ледостава совершить всего 18 походов, то уже в следующем — почти в пять раз больше. К примеру, с начала войны и до своей гибели в ноябре 1915 года одна только «Акула» совершила 17 боевых походов. Всего же за это время балтийцами были уничтожены и захвачены 15 немецких транспортов. Штаб Балтийского флота вынужден был признать: «Теперь при обсуждении будущих операций в основу всего приходится класть свойства подводных лодок»6.
Весной 1916 года пришёл и первый крупный боевой успех. Утром 17 мая подводная лодка «Волк» (командир — старший лейтенант И.В. Мессер) в северной части Балтийского моря обнаружила и успешно торпедировала немецкий грузовой транспорт «Гера» с железной рудой, вторым оказался пароход «Калга», также удачно атакованный, а к вечеру был потоплен и третий транспорт с железной рудой — «Бианка». 20 июля в южной части Балтийского моря, в районе острова Борнхольм, подводная лодка потопила гружённый железной рудой транспорт «Дорита». После этой победы «Волк» стал самой результативной подводной лодкой России.
8 августа подводная лодка «Вепрь» (командир — лейтенант В.Н. Кудряшев), находясь в крейсерстве в северной части Ботнического залива, потопила торпедой германский пароход «Фридрих Карофер». 19 августа подводная лодка «Крокодил» (командир — лейтенант В.В. Тихомиров), находясь в крейсерстве в Ботническом заливе, захватила германский пароход «Дестерро» водоизмещением 4000 т с грузом руды.
В 1916 году русские подводные лодки успешно выполняли задачи по содействию сухопутным войскам, во многом способствуя срыву попытки немцев высадить десант на Моонзундские острова. Так, от похода к походу, набирались боевого опыта экипажи, создавалась, развивалась и совершенствовалась тактика подводных лодок флота, переходя от пассивного позиционного метода их использования вблизи своей базы с началом войны к активным действиям в удалённых районах моря в последующих боевых действиях 1915—1916 гг. Получила своё развитие и организация тактического взаимодействия между собой и с надводными кораблями.
Активно действовали английские подводные лодки. Они успешно выполняли задачи разведки, прикрытия минных постановок, а их настойчивые атаки кораблей германской эскадры в Рижском заливе держали немцев в постоянном напряжении. Технические возможности английских субмарин типа «Е» позволили им совершить на Балтике более 100 боевых походов с высоким коэффициентом оперативного напряжения. Нацеленные на коммуникации противника, используя торпеды, артиллерию и подрывные патроны, английские лодки потопили 16 пароходов и транспортов общим водоизмещением 31 402 брутто-регистровые тонны (брт).
Боевая деятельность лодок Британии на Балтике сыграла для России важную роль в борьбе с германскими военно-морскими силами. Только за 1915 год английские лодки типа «Е» уничтожили 1 броненосец, 2 крейсера, 3 миноносца, 2 транспорта, 1 угольщик, 11 коммерческих судов. Боевые потери англичан в ходе войны на Балтике составили 3 подводные лодки типа «Е» (ещё 3 лодки типа «Е» и 3 типа «С» во избежание захвата их немцами были затоплены своими экипажами в апреле 1918 г.). Командующий Морскими силами Рижского залива вице-адмирал М.К. Бахирев по итогам боевых действий назвал британские подводные лодки «самой исправной частью» и с похвалой отозвался об их боевой работе — «все поручения исполнялись ими точно, не только безропотно, но и с полным желанием принести военную пользу»7.
Кампанию 1917 года из-за позднего схода льда подводные лодки Балтийского флота начали только во второй половине мая. Революционные настроения, охватившие Петроград, никак не способствовали успешному решению поставленных задач, снизилась боевая готовность кораблей, упала воинская дисциплина.
Русский флот потерял четыре подводные лодки («Барс», «Львица», «Гепард», «АГ-14»), а потопил лишь один неприятельский пароход водоизмещением 873 брт. Английская подводная лодка «С-32», получив серьёзные боевые повреждения в ходе преследования германскими миноносцами «S176» и «V186», во избежание захвата её врагом была взорвана своим экипажем в центральной части Рижского залива. Однако следует отметить, что спаянные суровой службой русские экипажи ещё не были подвержены антиофицерским настроениям и всеми силами поддерживали боевую готовность.
За два года войны на Балтике общий тоннаж потопленных подлодками воевавших сторон боевых кораблей и транспортов составил более 105 тыс. т. При этом подводные лодки Балтийского флота действовали менее эффективно по сравнению с подводными лодками Англии и Германии. Однако БФ решил главную задачу — не допустил противника в Финский залив, потеряв за годы войны 7 подводных кораблей («Акула», «Сом», «Львица», «Барс», «Гепард», «АГ-14»,.«АГ-15»).
В начале войны подводные лодки Черноморского флота в боевых операциях участия не принимали.
Лишь с февраля 1915 года (с поступлением новых субмарин «Нерпа», «Морж», «Тюлень», «Нарвал», «Кит», подводного минного заградителя «Краб» и двух дальневосточных старых лодок прибрежного действия «Скат» и «Налим») они стали активно действовать на коммуникациях по срыву морских перевозок противника.
Лодки применялись преимущественно на позициях в районе Босфора, потом стали расширять радиус действий в сторону Зунгулдака. Постепенно одиночные лодки начали переходить от дежурства на узкой позиции на подходах к проливу к патрулированию большей площади, охватывавшей значительный район от Босфора до о. Кефкен и далее на восток. Таким образом, уже в начале кампании 1915 года наметился переход от позиционного боевого применения подводных лодок к крейсерству в ограниченном районе.
Эти действия отличались не только большой интенсивностью, но и новыми методами борьбы — совместное использование подводных лодок и надводных кораблей в районе Босфора. Лодки на позиции у Зонгулдака находились в подводном положении в дневное время, а на ночь отходили мористее для зарядки аккумуляторной батареи.
С наступлением темноты к берегу отправлялись эсминцы, которые оставались там до рассвета. Тем самым коммуникации противника находились под непрерывным контролем кораблей ЧФ.
Резко возросшая активность русских подводных лодок вынудила германо-турецкое командование значительно ограничить использование крейсеров «Гебен» и «Бреслау» в Чёрном море для охраны своих коммуникаций. К тому времени Болгария предоставила Германии свои порты Варну и Бургас, а в Евксинограде, в 6 км от Варны, была создана база немецких подводных лодок, что позволило им активизировать свои действия. За 1915—1916 гг. от их ударов погибли 5 русских транспортов, 1 танкер, госпитальное судно Черноморского флота «Португаль» (потопила «U-33»). Собственные потери подводных лодок Германии за тот период составили 4 единицы: «UС-13», «U-33», «UВ-45», «UВ-42».
Блокадные действия у Босфора в полную силу развернулись летом 1916 года. Главным образом они выражались в постановке минных заграждений. 27 июня подводная лодка «Краб» — первый в мире подводный минный заградитель (построен в 1915 г.
) — выставила в проливе Босфор минное заграждение, на котором 5 июля подорвался лёгкий крейсер Германии «Бреслау», вышедший из строя на 7 месяцев. Последующие минные заграждения у Босфора почти полностью прервали морские перевозки противника, хотя отдельным судам всё же удавалось прорваться. Тогда против них использовались подводные лодки.
25 мая 1916 года подводная лодка «Морж» у мыса Эмин захватила большой парусный бриг «Бельгузар» с грузом керосина (22 тыс. пудов) и привела его в Севастополь. 11 октября подводная лодка «Тюлень» (командир — старший лейтенант М.А. Китицын), находясь у турецких берегов на важной морской коммуникации противника Зунгулдак — Стамбул недалеко от острова Кефкен, обнаружила турецкий военный транспорт «Родосто» водоизмещением 6000 т. Вступив с ним в артиллерийскую дуэль, в которой подводная лодка оказалась победительницей, она в конечном итоге привела транспорт в Севастополь в качестве приза.
Захват турецкого военного транспорта «Родосто» экипажемподводной лодки «Тюлень» 11 сентября 1916 г.
Всего умелыми действиями командира и экипажа «Тюленя» были одержаны 36 побед, потоплены суда противника общим водоизмещением 8973 брутто-регистровые тонны. По первому показателю М.А. Китицын занимал лидирующее место среди командиров подводных лодок России, а по тоннажу уступал лишь балтийцу — капитану 1 ранга И.В. Мессеру (9629 брутто-регистровых тонн).
16 октября подводная лодка «Нарвал» во время блокадного дозора у Босфора успешно атаковала в районе о. Кефкен турецкий транспорт водоизмещением 4000 т, шедший вблизи берега. 17 октября ею был потоплен подорвавшийся на русском минном заграждении, но оставшийся на плаву турецкий транспорт «Ирмингард».
Успешно решались подводниками и задачи разведки. Так, в июле 1916 года подводная лодка «Тюлень» (командир — старший лейтенант М.А. Китицын), пройдя между береговой чертой и минными полями, разведав и зарисовав северный и южный фарватеры, вошла в бухту Варна, составила схему самой бухты и зарисовала местоположение основных сооружений и береговых батарей.
По данным произведённой ею разведки отряд российских кораблей и самолётов 12 августа нанёс артиллерийский и бомбовый удары по этим береговым объектам.
Всего за вторую половину 1916 года лодки ЧФ совершили 33 похода, в т.ч. «Морж» и «Нерпа» — по 7, «Тюлень» и «Кит» — по 6, «Нарвал» и «Краб» — по 3, «Кашалот» — 1. В 1917 году Черноморский флот пополнился тремя новыми лодками: «Буревестник», «Гагара» и «Утка». В тот период в боевых действиях участвовали подводные лодки «Кашалот», «Нерпа», «Нарвал», «Кит», «Тюлень», «Гагара», «Морж» (в середине мая «Морж» подвергся атакам германских гидросамолётов и, получив повреждения корпуса, затонул у м. Эрегли). Все они, как правило, находились в море по 8—10 суток, перерыв между походами занимал 20—25 суток.
В 1917 году подлодки продолжали блокировать Босфор и нарушать коммуникации противника вдоль турецкого побережья. До середины мая на позициях и в районах ограниченного крейсерства постоянно находились 1—2 подводные лодки. Поиск и обнаружение судов и кораблей противника осуществлялись в надводном положении.
На ночь лодки обычно отходили в море. Когда в районе блокады у Босфора находились две подводные лодки, одна из них действовала восточнее приливной зоны, другая — западнее. Несение блокадного дозора в районе Босфора, т.е. наблюдение за минным заграждением в проливной зоне и попытками противника их скрытного траления, как правило, подводные лодки сочетали с крейсерством у побережья Зунгулдак — о. Кефкен — м. Шиле, а также у Румелийского побережья (к западу от Босфора). В восточной части Анатолийского побережья лодки не использовались.
Наметились пути взаимодействия лодок между собой и с надводными кораблями. Слабость противолодочной обороны противника позволяла наряду с торпедным оружием широко использовать артиллерию. Переходы лодок в районы позиций и крейсерство проходили в целом без неприятельского противодействия. Безопасность выхода и входа подводных лодок в базу достигалась общими мероприятиями по охране рейдов и водных районов баз. Иногда лодки выходили в тёмное время суток, чем достигалась более надёжная скрытность их действий.
За годы Первой мировой войны подводные лодки Балтийского и Черноморского флотов потопили или захватили около 200 судов противника, а собственные потери составили 12 единиц.
В июле 1916 года официально было объявлено о сформировании флотилии Северного Ледовитого океана, основные задачи которойсводились к противоминному обеспечению торговых судов, прикрытию конвоев от ударов лёгких и вспомогательных крейсеров и подводных лодок противника и к защите своих баз (Архангельск, Йоканьга, Екатерининская гавань). К началу 1917 года в её состав входили 67 боевых кораблей и 12 ледоколов. Кроме первенца русского подводного флота «Дельфина» северные акватории бороздили ещё 2 малые подводные лодки, прибывшие из Петрограда. Четвёртая — «Святой Георгий» — была куплена в Италии. Эта подводная лодка (командир — старший лейтенант И.И. Ризнич) с мая по сентябрь 1917 года совершила первый в мире беспрецедентный дальний переход в 5000 миль вокруг Европы, из Специи в Архангельск через два океана и пять морей, дважды попадая в жесточайший шторм и один раз — под атаку немецкой подводной лодки.
В связи с большими трудностями в обеспечении надёжной противолодочной обороны царское правительство осенью 1916 года обратилось к правительству Англии с просьбой организовать охрану морских коммуникаций у Мурманского побережья. В числе прибывших на Север британских кораблей были три подводные лодки. Но они особой боевой активности, в отличие от действий британских лодок на Балтике, не проявляли, отстаиваясь большей частью в Екатерининской гавани.
Между тем наиболее сильным был именно подводный флот Англии, географическое положение которой относительно баз немецкого флота создавало благоприятные условия для морской блокады Германии. План британского Адмиралтейства был направлен на удушение немецкой экономики срывом её морских перевозок и блокаду германских берегов. Германия из-за блокады с моря испытывала острый недостаток в промышленном сырье, продовольствии и в людских ресурсах. Длительная война сулила ей только поражение.
Подводные лодки Англии вели боевые действия в Северном и Средиземном морях и Атлантике.
На Балтике они входили в состав флотилии с базированием на Ревель (Таллин) и Гельсингфорс (Хельсинки). Её основными целями были борьба с крупными надводными кораблями и предотвращение поставок железной руды из Швеции в Германию.
Потери англичан в кампании 1916 года на Северном море составили 1 линкор, 10 крейсеров, 18 миноносцев, 2 подводные лодки. Германский флот лишился 1 линкора, 5 крейсеров, 9 миноносцев и 14 подводных лодок.
Во второй половине кампании 1917 года англичане приступили к массовой постановке противолодочных минных заграждений в Северном море и Атлантике, выставив 33 660 мин, велась постановка огромного минного заграждения между Шетландскими островами и Норвегией, которым предполагалось закрыть германским подводным лодкам выход в океан из Северного моря. Всего за время войны британский флот потерял на Северном море 15 подводных лодок типа «Е».
Ещё 6 августа 1914 года, когда военно-политические события на Средиземном море развивались особенно стремительно, представители Англии и Франции скрепили своими подписями морскую конвенцию, по которой Средиземное море поступало под контроль французских ВМС.
Французский флот приступил к блокированию австро-венгерского флота в Адриатическом море, в проливе Отранто был создан специальный патруль из эсминцев и подводных лодок. Основным пунктом базирования союзного англо-французского флота стала Мальта, находившаяся в 300 милях от пролива.
Однако германским подводным лодкам, базировавшимся на военно-морские базы Поле (Пуле) и Каттаро, всё же удавалось прорываться из Адриатики в Средиземное море, проходя в подводном положении под сетями или в интервалах между группами дрифтеров — дрейфующих судов, использовавших для ловли рыбы специальные свободно плавающие так называемые дрифтерные сети высотой около 15 м и длиной 5—10 и более километров.
Так, в феврале 1916 года прорвавшаяся через Отранто германская подводная лодка «U-21» потопила вблизи сирийского берега французский крейсер «Адмирал Шарне», а в июле 1917 года «UС-38» — эсминец и монитор, а возвращаясь в Каттаро, пустила на дно другой французский крейсер — «Шатарено».
В свою очередь, действия английских подводных лодок в Средиземноморье вынудили германо-турецкое командование искать новые способы противостояния — установку противолодочных сетевых заграждений.
В такую ловушку при возвращении в базу попала английская подводная лодка «Е-12». Атакованная сразу шестью турецкими дозорными кораблями, она чудом выкрутилась из этой ситуации. За время войны подводные лодки Англии в Средиземном море уничтожили 328 судов противника. Потери англичан составили 4 подводные лодки.
Германия рассчитывала ослабить английский флот, уничтожая его по частям, при осуществлении англичанами блокады германских берегов. Но первые боевые походы германских подводных лодок оказались крайне неудачными. 8 августа в районе острова Фэр подводная лодка «U-15» обнаружила британские линейные корабли «Аякс», «Монарх» и «Орион», выполнявшие учебные стрельбы. Лодка выпустила торпеду по «Монарху», но промахнулась. А на следующий день германский флот понёс первую потерю. Обнаруженную без хода немецкую «U-15» таранил английский лёгкий крейсер «Бирмингем», разрезав её пополам. 13 августа пропала без вести «U-13».
Основным районом действий немецких подводных лодок против грузовых кораблей являлись западные подходы к британским островам, где сходилось большинство торговых путей.
Надо отметить тот факт, что Германия приступила к подводной блокаде Англии ещё в начале войны, но проводила её очень нерешительно, а с 1 февраля 1917 года начала неограниченные боевые действия подводных сил.
Первоначально на английских коммуникациях постоянно действовали 26—27 подводных лодок. В последующие месяцы их число увеличилось до 30. Нарастали потери торгового флота. За первый месяц неограниченной подводной войны (февраль) были потоплены 87 судов общим тоннажем 540 тыс. брт, при этом одна лишь Англия потеряла 313 тыс. брт. Немцы лишились 4 субмарин. В марте потери торгового флота составили 147 судов при тоннаже 574 тыс. брт. Выросло число погибших у западных берегов Англии кораблей. В апреле потери торгового флота составили 881 тыс. брт, из которых Англия потеряла 545,2 тыс. брт. В среднем из каждых 100 кораблей, покидавших порты Англии, 25 были пущены на дно немецкими лодками. По итогам 1917 года ими были потоплены суда общим тоннажем свыше 6 млн брт., и с учётом вступивших в строй их дефицит составлял 2 млн тонн.
Немецкие подводные лодки нанесли Англии удар потрясающей силы — за войну они потопили 65 проц. самого большого в предвоенные годы торгового флота. Воспроизводство же его составляло только около 10 проц. от понесённых потерь. Неограниченная подводная война поставила Англию на грань экономической катастрофы. Британское Адмиралтейство вынуждено было признать: «Из всех задач, стоящих перед Адмиралтейством, наиболее грозной и наиболее трудной является проблема, связанная с нападением лодок на торговые суда. Никаких мер против этой формы войны ещё не найдено и, быть может, не будет найдено»8.
Стремясь парализовать северные морские сообщения России, Германия в конце лета 1916 года направила 8 подводных лодок («U-28», «U-43», «U-46», «U-48», «U-56», «U-75», «U-195», «U-196») с базированием на заливы и бухты Варангер-фьорда. Лодки развернули активные боевые действия на коммуникациях на участке между мысом Нордкап и Кольским заливом, выставляли минные заграждения в Белом море — у мыса Орловский («U-75», 4 августа), а 2 октября — у мыса Городецкий и в заливе Святой Нос («U-75»).
В течение трёх месяцев немецкие подводные лодки торпедами и артиллерией потопили 25 торговых судов и захватили русский пароход «Сучан» («U-48»). На минах, поставленных ими, подорвались и затонули 4 парохода, английский вспомогательный крейсер «Арланц».
Немецкими подводными лодками, действовавшими в Баренцевом море в сентябре 1916 года, были потоплены 30 пароходов, с октября 1916 по январь 1917 года от их атак погибли 148 судов нейтральной Норвегии. Жертвой германских субмарин весной 1917 года стал русский транспорт «Ганслей».
Надо отметить, что немецкому флоту так и не удалось существенно нарушить судоходство стран Антанты на Севере, потерявших на этом театре 61 транспорт (46 потопили германские подводные лодки, а 15 подорвались на минах). Это составило лишь 1,6 проц. общего количества судов, прошедших по северным морям в Первую мировую войну.
В 1915—1918 гг. германские подводные лодки совершили более 2500 боевых походов, из них 1700 (68 проц.) в 1917—1918 гг. Только за 1915 год страны Антанты потеряли 228 торговых судов.
За годы войны немцы потопили 5861 торговое судно общей грузоподъемностью свыше 11 млн рег. тонн, что в 22 раза превысило результаты действий немецких крейсеров на морских коммуникациях в 1914—1915 гг. Из общего числа потопленных судов 200 транспортов (1,5 млн рег. тонн) погибли на минах, выставленных подводными лодками. Германские субмарины добились немалых успехов и в борьбе с надводными боевыми судами, потопив за время войны 156 кораблей, в т.ч. 10 линкоров, 20 крейсеров, 31 эсминец. 5 сентября 1914 года, т.е. через 35 суток после начала войны, немецкая подводная лодка «U-21» уничтожила флагманский корабль отряда английских сторожевых миноносцев — лёгкий крейсер «Патфайндер». Это был первый в этой войне потопленный боевой корабль.
22 сентября 1914 года при штормовой погоде другая германская подводная лодка — «U-9» (командир — лейтенант О. Веддиген) в течение 1 ч 15 мин. торпедировала и пустила на дно три английских вспомогательных крейсера: «Хог», «Абукир» и «Кресси» общим водоизмещением 36 тыс.
тонн. При этом погибли 1469 человек. Через 3 недели она потопила крейсер «Хоук», погибли 526 моряков. В Британии эти события вызвали настоящий шок. 12 октября английская подводная лодка «Е-9» (командир — капитан-лейтенант М.К. Хортон, во Второй мировой войне — командующий подводными силами Великобритании, адмирал) сократила «разрыв в счёте», потопив немецкий крейсер «Хела» в 6 милях к югу от острова Гельголанд. Последним английским боевым кораблем, потопленным немецкими лодками («UB-50») в Первой мировой войне, был эскадренный броненосец «Британия». Это произошло 9 ноября 1918 года.
Неограниченная подводная война приводила и к уничтожению мирных судов, не имевших никакого отношения к боевым действиям. 7 мая 1915 года подводная лодка «U-20» (командир — капитан-лейтенант В. Швигер) в подводном положении с дистанции около 4 кабельтовых торпедировала английский пассажирский лайнер «Лузитания», следовавший в порт Куинстаун (ныне Коб). Через 18 минут в 10 милях от берегов Ирландии «Лузитания» затонула, унеся с собой 1197 человек.
Эта трагедия вызвала резкую реакцию во многих странах, в том числе за океаном (на борту «Лузитании» находились 128 американцев), что в конечном итоге способствовало вступлению США в войну на стороне Антанты. Командир подводной лодки Вальтер Швигер правительством Англии был объявлен военным преступником. Всего же за время Первой мировой войны только на британских судах, потопленных или повреждённых немецкими подводными лодками, погибли 13 333 мирных жителя, включая женщин и детей, ещё 1620 человек погибли на судах, подорвавшихся на минах.
7 мая 1915 г.
Недооценка подводной угрозы дорого обошлась и Балтийскому флоту России, когда 11 октября 1914 года германской подводной лодкой «U-26» (командир — капитан-лейтенант фон Боркхейм) был потоплен броненосный крейсер «Паллада» водоизмещением 7800 тонн. Погибли 598 человек. 18 октября немецкая подводная лодка «U-9» успешно атаковала английскую подводную лодку «Е-3».
Это был первый случай гибели подводной лодки от подводной лодки.
В ходе боевых действий из 372 немецких подводных лодок погибли 178 (48 проц.), из них 132 (74 проц.) в 1917—1918 гг. Немецкий подводный флот потерял 5409 человек, из них 515 офицеров — погиб каждый третий подводник Германии. В среднем на одну уничтоженную немецкую субмарину пришлось около 74 тыс. рег. тонн грузоподъёмности потопленных торговых судов.
Самой результативной подводной лодкой по числу уничтоженных судов в годы Первой мировой войны стала германская субмарина «U-35» (командир — капитан 3 ранга Лотар фон Арно де ла Перьер), действовавшая в Средиземном море. В отличие от Северного моря в Средиземноморье германские подводные лодки могли действовать почти безнаказанно, уничтожая за один поход несколько десятков транспортных и торговых судов Антанты. Только «U-35», совершив 19 походов, потопила 226 и повредила 10 судов. Причём подавляющее число жертв были уничтожены по призовому праву артиллерией или подрывными патронами.
В мае 1918 года Германия потеряла в Средиземноморье 5 подводных лодок (одну из них — «UВ-52» — потопила английская подводная лодка «Н-4»). Из оставшихся 28 лодок 17 находились в ремонте. А уже к ноябрю положение стало вообще катастрофическим. 30 октября капитулировала Османская империя, на следующий день Венгрия объявила о своей независимости от Австрии, которая, в свою очередь, запросила перемирие. В связи с этим германским командованием было принято решение о сдаче четырёх подводных лодок, базировавшихся на Константинополь, русскому флоту в Севастополе, остальным приказано отправиться в Киль, а если это окажется невозможным, то следовать в Испанию для добровольного интернирования. Малые лодки типов «UВ» и «UС» были взорваны или затоплены своими экипажами. В начале ноября 1918 года кораблём-ловушкой в Средиземноморье была уничтожена «U-34», которая стала последней немецкой подводной лодкой, потопленной в Первой мировой войне.
Французский флот по соглашению с английским руководством, а позднее и итальянский флот (23 мая 1915 г.
Италия выступила на стороне Антанты), развёртывались в Средиземном море, где они могли использовать развитую систему базирования для ведения боевых действий в его средней и западной частях. Однако их попытки оказались малоэффективными и какого-либо существенного влияния на ход войны на море не оказывали.
На первую половину 1915 года Британия и Франция планировали проведение морской операции с целью захвата пролива Дарданеллы, Константинополя, вывода Турции из войны и открытия морского пути через Босфор в Чёрное море. Англо-французская эскадра имела в своём составе 80 вымпелов, в том числе 9 подводных лодок. Однако прорвавшаяся через Дарданеллы в Мраморное море германская подводная лодка «U-21» (командир — капитан-лейтенант О. Херсинг) спутала им все карты. 25 мая первым же торпедным залпом она потопила английский линкор «Триумф» водоизмещением 12 тыс. тонн, а на следующий день — эскадренный броненосец «Маджестик» водоизмещением 14 600 тонн. К тому же 8 кораблей эскадры напоролись на турецкие мины.
Всё это предопределило дальнейший ход событий. Дарданелльская операция, продолжавшаяся 259 дней (19 февраля 1915 — 9 января 1916 г.), закончилась поражением англо-французской группировки.
Объявление Италией войны позволило союзникам предпринять невиданную операцию по перекрытию сетевыми заграждениями входа в Адриатику — пролива Отранто. Заграждения защищались минными полями. Конечно, полностью перекрыть Адриатику не удалось — пролив широкий (до 40 миль), а судов и сетей (дрифтеров) было мало, но тем не менее эти действия серьёзно сузили возможности германского и австрийского флотов. В проливе Отранто, к примеру, 1 августа 1917 года на мине подорвалась немецкая подводная лодка «UB-53», а 12 мая 1918 года в сетях запуталась австрийская «U-6». Команда вынуждена была затопить подводную лодку и сдаться.
Франция за время войны потеряла 238 судов общим водоизмещением 696 845 тонн, Италия — 238 судов общим водоизмещением 769 450 тонн.
Подводные лодки Австро-Венгрии базировались в Адриатическом море на военно-морские базы Поле (Пуле), Сплит и Каттаро.
Особых боевых результатов они не достигли, но тем не менее потопили 108 каботажных торговых судов общим тоннажем 196 102 брт. На их боевом счету, кроме того, числятся 2 броненосных крейсера, 5 эсминцев, 2 подводные лодки.
Так, в конце 1914 года австрийская подводная лодка «U-12» атаковала новейший французский линейный корабль «Жане Бар», одна торпеда попала в его носовую часть. В июне 1915 года «U-4» повредила английский крейсер «Дублин», а в следующем месяце уничтожила итальянский броненосный крейсер «Джузеппе Гарибальди», в апреле 1916 года «U-5» успешно торпедировала французский броненосный крейсер «Леон Гамбетта», в августе утопила итальянскую подводную лодку «Нереиде», летом 1917 года — итальянский вспомогательный крейсер «Принчипе Умберто», перевозивший войска (погибли 1800 человек).
В целом же за 1915—1917 гг. германские и австрийские подводные лодки в Средиземноморье потопили 1166 торговых судов общим тоннажем 3 192 058 тонн, из года в год наращивая показатели: если в 1915 году ими были потоплены 100 торговых судов общим тоннажем 500 тыс.
тонн, то в 1917 году — 651 судно общим тоннажем 1 647 000 тонн. Кроме того, жертвами германских подводных лодок стали более 20 боевых кораблей противника.
Количество подводных лодок, входивших в состав военно-морских флотов после вступления США (6 апреля 1917 г.) в войну, показан в таблице № 3.
Как видно из таблицы, к началу неограниченной подводной войны наибольшим количеством подводных лодок обладала Германия, которая, опираясь на свою быстрорастущую промышленную базу, увеличила этот показатель по сравнению с началом войны в 5 раз, в то время как Англия, имевшая к тому времени в своём составе почти такое же количество подводных лодок (разница 7 единиц), достигла увеличения всего в 1,7 раза, Россия — в 2,3 раза, имея при этом в своём составе на 104 подводные лодки меньше, чем Германия. К концу войны число подводных лодок воевавших государств достигло 850 единиц, в состав экипажей которых входили около 43 тыс. человек.
Германия за время войны построила 334 подводные лодки — больше, чем все вместе взятые страны, строительство ещё 266 закончить не успела.
К середине 1917 года неимоверными усилиями немцам удавалось выпускать в среднем по 8 подводных лодок в месяц. В конце войны число вступивших в строй германских субмарин уже не превышало потери и стало уменьшаться.
Первая мировая война со всей определённостью установила прямую зависимость успешности боевых действий подводных лодок от эффективности действий и состояния противолодочных сил и средств противника и их организации. Для решения проблемы борьбы с подводными лодками создавались противолодочные корабли (эскадренные миноносцы, охотники за подводными лодками, «суда-ловушки», сетевые заградители) и противолодочная авиация, противолодочное оружие (торпеды, глубинные бомбы, мины, сети, тралы с подрывными зарядами), средства связи и наблюдения. К борьбе с подводными лодками активно привлекались собственные субмарины. За время войны, например, английские субмарины, несмотря на небольшую численность по сравнению с другими противолодочными силами, уничтожили наибольшее число подводных лодок противника — 17.
В 1918 году в борьбе с подводными лодками на стороне Антанты и США были задействованы около 9000 надводных кораблей, 100 подводных лодок, 2500 самолётов, около 5000 судов (мобилизованные торговые и рыбачьи), были выставлены 138 800 мин (от глубинных бомб и мин погибли 82 лодки Германии — 46 проц. всех её лодок, потопленных во время войны). Всё более жёстко вводилась система охранения конвоев.
Несмотря на колоссальное развитие средств противолодочной борьбы, подводные лодки остались непобеждёнными в боевых действиях на море. Даже при своём несовершенном техническом состоянии они имели значительные успехи:
1. В борьбе с надводными кораблями. Лодки оказались грозным оружием против больших надводных кораблей, затруднив их применение в операциях и вызвав необходимость их постоянного охранения при выходах из баз, при переходах в море и в бою. Всего за войну около 600 подводных лодок воевавших государств потопили 55 крупных надводных кораблей (линкоров, крейсеров и вспомогательных крейсеров), 105 эскадренных миноносцев, 33 подводные лодки (11 проц.
уничтоженного боевого флота).
2. В борьбе на коммуникациях. В период Первой мировой войны подводные лодки потопили в 30 раз больше транспортов и торговых судов, чем надводные корабли. Всего же они уничтожили 5708 судов общей грузоподъёмностью 11 018 865 т.
3. В разведывательных, заградительных и других операциях на море. Подводная лодка в качестве средства тактической разведки оказывала командованию воевавших стран существенную помощь, а в некоторых случаях была единственным средством получения сведений. Подводные лодки — минные заградители распространили минную опасность на такие районы театров, которые ранее считались в этом отношении безопасными.
В процессе войны создавалась и совершенствовалась тактика боевых действий подводных лодок. Они совершали переходы и маневрировали в заданных районах, осуществляя поиск и атаку в основном одиночно и в надводном положении, применяя в зависимости от обстановки торпедное или артиллерийское оружие. Дистанция торпедного залпа при этом составляла порядка 4—6 кабельтовых.
В ходе войны и немцы, и англичане применяли подвижные и неподвижные завесы подводных лодок для поиска кораблей противника при расстоянии между субмаринами в завесах от 5 до 12 миль. Одновременно делались попытки управлять их маневрированием в завесе не только назначением элементов движения, но и по радио. Гросс-адмирал К. Дёниц, бывший командующий подводными силами, затем главнокомандующий ВМФ фашистской Германии, а в 1916—1918 гг. — командир подводной лодки «UB-68», базировавшейся на военно-морскую базу Полу в Адриатическом море, вспоминал: «Радиотелеграфия — единственное доступное в то время средство связи между подводными лодками — не позволяла наладить совместные действия. Тогда ещё не было ни длинноволновых, ни коротковолновых передатчиков. В подводном положении мы были полностью отрезаны от мира, а чтобы передать длинноволновый сигнал, находясь на поверхности воды, необходимо было наскоро натянуть между двумя мачтами антенну. Сигнал, несмотря на используемую максимальную мощность, был очень слабым и передавался на небольшое расстояние.
А во время его передачи подводная лодка находилась в состоянии лишь частичной готовности к погружению, то есть была более, чем обычно, уязвима для атаки противника, в то время как сама вообще не могла атаковать»9.
Торпеды и мины показали себя в процессе войны весьма грозным оружием. При этом всё же следует отметить его техническое несовершенство, что наряду с отсутствием какого-либо научно обоснованного маневрирования при выходе в торпедную атаку, стрельбой «на глазок», зачастую не приводило к желанному результату. Вместе с тем условия, созданные противолодочной обороной, затруднили использование артиллерийского оружия подводными лодками. Тем не менее артиллерия лодок с успехом использовалась как против торговых судов, так и против малых боевых кораблей.
Первая мировая война ясно показала, что подводные лодки способны играть более важную роль в боевых действиях на море, чем та, которая им изначально предназначалась. Лодки сумели создать собственную оперативно-тактическую историю и, несмотря на неполноту опыта в некоторых областях их применения, продемонстрировали богатство оперативных и тактических комбинаций.
Успешная боевая деятельность подводных лодок вызвала быстрый рост их числа в составе флотов. В процессе строительства и в ходе эксплуатации улучшались их тактико-технические характеристики. Значительно возросли водоизмещение, мощность электромоторов и дизелей, дальность плавания, увеличились количество торпедных аппаратов, запас торпед, калибр артиллерийских орудий. Немцы во время войны проводили опыты беспузырной торпедной стрельбы. Принимались меры технического характера для сокращения времени погружения.
Таким образом, в ходе Первой мировой войны окончательно оформился и вырос новый род ВМФ — подводные силы, оказавшие значительное влияние на исход боевых действий на море.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лобеф М. Настоящее и будущее подводного плавания / Пер. с фр. // Морской сборник. 1907. № 11.
2 А. фон Тирпиц. Воспоминания. М.: Воениздат, 1967. С. 82.
3 Макаров С.О. Броненосцы или безбронные суда? // Морской сборник. 1903.
№ 4. С. 84.
4 Бубнов А.Д. Тактические свойства подводных лодок // Военные флоты. СПб.: Тип. А. Бенке, 1909. № 9. С. 41.
5 Меркушов В.А. Из дневника подводника: записки командира подводной лодки «Окунь». М.: Согласие, 2004. Гл. 1914 год. Война, 3/16 августа.
6 Дыгало Б., Черкашин Н. Первые мили. Флот уходит под воду // Из бездны вод: летопись отечественного флота в мемуарах подводников / Сост. Н.А. Черкашин. М.: Современник, 1990.
7 Бахирев М.К. Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября — 7 октября 1917 г. Гл.: Положение дел в Рижском заливе накануне операции «Альбион» // Морская Историческая Комиссия. Т. 1. С. 89.
8 Речь идёт о меморандуме британского Адмиралтейства правительству, подписанного в апреле 1917 г. первым морским лордом адмиралом Д.Р. Джеллико.
9 Дёниц К. Десять лет и двадцать дней. М.: Центрполиграф, 2004. С. 5, 6.
The National Interest (США): Германия могла бы победить в Первой мировой войне
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
https://inosmi.
ru/20200301/246942693.html
TNI: если бы Германия выиграла Первую мировую, XX век был бы другим
TNI: если бы Германия выиграла Первую мировую, XX век был бы другим
TNI: если бы Германия выиграла Первую мировую, XX век был бы другим
Любители альтернативной истории постоянно рассуждают, что было бы, если бы Гитлер выиграл Вторую мировую войну. Но им стоит заглянуть глубже в историю: победа… | 01.03.2020, ИноСМИ
2020-03-01T01:45
2020-03-01T01:45
2022-01-18T16:12
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn1.inosmi.ru/images/sharing/article/246942693.jpg?2171958291642511550
германия
франция
великобритания
бельгия
россия
сша
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2020
Майкл Пек
Майкл Пек
Новости
ru-RU
https://inosmi.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.
xn--p1ai/
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
ИноСМИ
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Майкл Пек
общество, история, первая мировая, германия, франция, великобритания, бельгия, россия, сша, первая мировая война
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Любители альтернативной истории постоянно рассуждают, что было бы, если бы Гитлер выиграл Вторую мировую войну. Но им стоит заглянуть глубже в историю: победа немцев в Первой мировой войне пустила бы весь XX век по совершенно иному пути. И главное, это было вполне возможно. В чем же Германия просчиталась?
Майкл Пек
Когда речь заходит об альтернативной истории, Второй мировой войне просто нет равных. Десятки книг и военных игр повествуют о том, как мог бы измениться ход истории, если бы Гитлер вторгся в Британию, а не в Россию.
Интересно, что произошло бы, если бы суперавианосец класса «Нимиц» (Nimitz) попал в прошлое и участвовал в битве с японским флотом в Перл-Харборе? Об этом даже сняли фильм. Каким стал бы мир, если бы победу одержала нацистская Германия? Огромное число романов рисуют довольно мрачную картину. Смог бы Третий Рейх победить, если бы ему удалось немного раньше разработать реактивные истребители? Подобные вопросы — прямо как зажигательные бомбы на самых разных форумах в интернете.
Какими бы захватывающими ни казались эти темы, почему же они вызывают гораздо больше интереса, чем, к примеру, вопрос о том, что было бы, если бы в 1914 году империалистическая Германия не вторглась в Бельгию, если бы кайзер построил больше подводных лодок или если бы Америка не вмешалась в эту войну? Если мы считаем вполне правдоподобным сценарием победу Гитлера, почему нам кажется невероятным, что Россией до сих пор могли бы править цари, что Британская империя могла бы не пострадать в результате войны и что Османская империя могла бы до сих пор контролировать Ближний Восток?
Возможно, именно мрачная аура фатализма мешает нам высказывать гипотезы относительно хода Первой мировой войны.
Ощущение, что, независимо от обстоятельств, этот конфликт все равно превратился бы в затяжную, кровавую бойню, четырехлетнее живое исполнение «Троп славы». Однако Первую мировую нельзя сводить только к грязи, крови и колючей проволоке. Тогда в России и Польше велась маневренная война, в Турции высаживался морской десант, а в Восточной Африке активно действовали партизаны.
Мы не сомневаемся, что в конечном итоге Германия не смогла бы устоять перед натиском сил союзников, которые превосходили ее по численности войск, по количеству оружия и по богатству. Тем не менее Германия почти захватила Париж в 1914 году, разбила Сербию и Румынию, истощила французскую армию настолько, что солдаты последней начали бунтовать, выбила из войны Россию, а затем, в 1918 году, чуть было не одержала победу на Западном фронте. Не стоит недооценивать мощь имперской Германии! Враги Германии вздохнули с облегчением только тогда, когда 11 ноября 1918 года в вагоне французского поезда было подписано перемирие.
Мы уже миновали 100-летнюю годовщину начала Последней войны (которая на самом деле была далеко не последней), поэтому сейчас нам стоит задуматься над тем, что было бы, если бы все сложилось иначе. Ниже приведены несколько вполне правдоподобных сценариев развития событий.
Отказ от войны на двух фронтах
Если бы у Германии XX века был могильный камень, то на нем следовало бы написать: «Вот что происходит с теми, кто сражается на двух фронтах». Хотя во многих боевиках нам и показывают, как герой с легкостью побеждает множество соперников, нападающих на него одновременно, все же лучше наносить поражение врагам поочередно.
Эта идея легла в основу плана Шлиффена, согласно которому Германия на начальном этапе должна была сосредоточиться в первую очередь на Франции, а менее подготовленные силы оставить для Восточного фронта. Замысел заключался в том, чтобы быстро одержать победу над Францией, пока обширная и недостаточно развитая Россия мобилизует свои силы.
Затем предполагалось перекинуть силы по железной дороге на Восточный фронт и свести счеты с царем.
Между тем в августе 1914 года Россия нанесла удар по Восточной Пруссии, однако в Битве при Танненберге российская армия была окружена и разбита. В этой битве русские потеряли 170 тысяч человек, тогда как немцы — всего 12 тысяч, и это сражение вошло в историю как один из самых известных боев на окружение противника. Тем не менее наступление русских настолько напугало главнокомандующего немецкой армией Хельмута фон Мольтке (Helmuth von Moltke), что он принял решение перебросить три немецких корпуса из Франции в Восточную Пруссию. Эти войска прибыли на место слишком поздно, чтобы принять участие в битве при Танненберге, и при этом их уход с Западного фронта лишил Германию возможности нанести быстрое поражение Франции и, вероятно, даже завершить войну.
С этого момента Германия была вынуждена распределять силы между востоком и западом и при этом поддерживать своих австро-венгерских и турецких союзников.
В 1918 году стало до боли очевидным, чего Германия могла бы добиться, если бы она сконцентрировалась только на одном фронте. Заставив новое советское правительство просить о мире, немцы быстро перебросили 500 тысяч солдат во Францию. Они также применили инновационную тактику инфильтрации Stosstruppen («штурмовых отрядов») — это была предшественница блицкрига, только без танков. Эта тактика позволила им вырваться из тупика окопной войны.
В результате операций Весеннего наступления 1918 года («сражения Кайзера») были разбиты несколько британских армий, и это заставило командующего британскими войсками Дугласа Хейга (Douglas Haig) предупредить своих солдат, что они находятся в крайне тяжелом положении. Спустя четыре года непрекращающихся сражений и экономической блокады у Германии все еще оставались силы для того, чтобы в течение нескольких недель достичь гораздо более значимых успехов, чем силам Антанты удалось достичь в битвах на Сомме, при Пашендейле и на Дамской дороге (Chemin des Dames).
В идеале Германия могла изыскать некие дипломатические способы вести войну только с Россией без Франции — или наоборот. Не сумев этого сделать — и учитывая, что в Европе расстояния не слишком велики, — Германия должна была временно уступить часть территорий Восточной Пруссии, сосредоточившись на захвате Парижа. Скорее всего, это было бы нелегко, однако все равно гораздо лучше, чем сражаться одновременно на двух фронтах.
Отказ от вторжения в Бельгию
Германскую империю сгубил ее собственный ум. Конкретный пример — вторжение в нейтральную Бельгию. С военной точки зрения наступление на Бельгию было блестящим ходом, в процессе которого немцы смогли отклониться к северу от французских армий и укреплений на французско-немецкой границе, а затем повернуть на юг, захватить Париж и окружить силы французов, подойдя к ним с тыла. Это стало отражением традиционной любви немцев к маневренной войне, в ходе которой они могли извлечь максимальную выгоду из своей тактики, а не к статичной войне на истощение, которая была на руку их противникам, существенно превышающим их по численности.
Ловкий стратегический ход? Да. Однако он вполне мог стоить Германии победы в войне. Британия гарантировала нейтралитет Бельгии. Лидеры Германии неоднократно высмеивали этот «клочок бумаги», однако этот документ обошелся Берлину очень дорого, ведь он дал Лондону повод объявить ему войну. Теперь Германия воевала уже не только с Францией и Россией, но и с Британской империей, обладающей огромными военными и экономическими ресурсами.
В 1914 году численность населения Франции составляла 39 миллионов человек, тогда как население Германии достигало 67 миллионов человек. Мог ли кто-то предположить, что Франция в одиночку была способна одержать победу над Германией? В 1870 году она проиграла, и в 1914 году она тоже потерпела бы поражение. Численность населения России составляла 167 миллионов человек, однако нехватка оружия, продовольствия, а также неразвитая инфраструктура делали ее колоссом на глиняных ногах. Несмотря на то, что большая часть немецкой армии воевала с Францией, Германия все же смогла в 1918 году выбить из войны Россию.
Без поддержки Британии Франция и Россия вполне могли покориться мощи Германии.
Вступление в войну Британской империи добавило Антанте 9 миллионов солдат. Более того, теперь у союзников был Королевский флот. Французский флот был в два раза меньше немецкого, и против него в Средиземном море вышли корабли австро-венгерских и турецких союзников Германии. Российский флот был крайне слабым. Именно британский флот сделал возможной блокаду, которая лишила Германию поставок сырья и продовольствия, в результате чего к концу 1918 года 400 тысяч немцев умерли от голод. Именно тогда резко упали дисциплина в армии и моральный дух населения.
Вполне возможно, что Британия в любом случае объявила бы Германии войну, чтобы помешать этой державе занять господствующее положение на континенте и предотвратить появление вражеских военно-морских баз в непосредственной близости от британских берегов. Однако если бы Германии удалось отсрочить вмешательство Британии на несколько месяцев или даже лет, у нее было бы больше времени и ресурсов для того, чтобы разбить своих врагов.
Отказ от мощного надводного флота
В 1914 году боевой флот Германской империи был вторым по мощи военным флотом в мире и уступал только Британскому флоту. Германия владела 15 дредноутами, тогда как у Британии их было 22, а также пятью линейными крейсерами, тогда как у Британии их было девять. Немецкие надводные корабли были оснащены более современными орудиями, броневой обшивкой, боевыми зарядами и системами управления огнем, чем их британские соперники.
И чего достиг этот мощный надводный флот? Не слишком многого. Его главные корабли практически не выходили из порта, что давало британцам возможность продолжать блокаду. Если немецкий флот не мог прорвать британскую блокаду или осуществить морское вторжение в Англию, зачем он вообще был нужен?
Он имел ценность как классический «флот, готовый к боевым действиям», то есть стоял в порту и ждал подходящего момента для нанесения удара, а также наводил страх на врага самим фактом своего существования. Однако его главной заслугой стало то, что он заставил Британию считать Германию угрозой еще до начала войны.
Вызов, брошенный Королевскому военно-морскому флоту посредством гонки морских вооружений, был тем самым шагом, который гарантированно мог вызвать гнев британского льва.
Несмотря на стремление стать мировой колониальной державой, в 1914 году Германия была всего лишь державой континентальной. Даже если бы она и выиграла Первую мировую войну, это произошло бы благодаря мощи ее армии, а вовсе не военно-морского флота. Что Германия могла бы приобрести на те деньги, материалы и людские ресурсы, которые были вложены в ее военно-морской флот? Больше солдат? Больше оружия и самолетов? Или — предпочтительнее всего — больше подводных лодок, которые оказались единственным элементом военно-морской мощи Германии, нанесшим огромный ущерб силам Антанты.
Отказ от неограниченной подводной войны
Сегодня это кажется довольно странным обычаем, но в 1914 году подводные лодки должны были подниматься на поверхность, прежде чем атаковать торговые корабли, чтобы позволить экипажу и пассажирам этих кораблей спастись.
Какой бы благородной ни была эта традиция, она делала подводные лодки весьма уязвимыми.
Немцы соблюдали эту традицию до 1915 года, а затем перешли к тактике неограниченной подводной войны, в результате чего корабли становились мишенями атак без всяких предупреждений. Немцам удалось потопить множество судов, после чего под давлением американцев им пришлось прекратить это делать, однако в 1917 году они вновь вернулись к этой тактике, что стало отчаянной попыткой положить конец конфликту, уничтожающему Германию.
Стоило ли это делать? В апреле 1917 года в результате широкомасштабного наступления всех немецких подводных лодок было потоплено 880 тысяч тонн грузов, что поставило под угрозу морскую торговлю, от которой зависела Британия. К несчастью, это также помогло президенту США Вудро Вильсону убедить Конгресс объявить войну Германии в апреле 1917 года. Вмешательство более миллиона американских солдат воодушевило британскую и французскую армии, которые к концу 1918 года были измотаны войной и разрушительными наступлениями немецких войск.
Вильсон считал, что Америка должна вмешаться в войну против Германии, и, вполне возможно, он рано или поздно добился бы этого. Отказ от тактики неограниченной подводной войны позволил бы убрать в ножны кинжал, нанесший Британии весьма болезненные раны. Он также позволил бы отсрочить вмешательство американских солдат, которое в 1918 году изменило баланс сил на Западном фронте.
Ни один из вышеперечисленных сценариев не мог гарантировать победу, но они по крайней мере дали бы Германии шанс. Однако стоила бы «победа» той цены, которую за нее пришлось бы заплатить, — уже совсем другой вопрос.
Читать книгу «Россия в Первой Мировой. Великая забытая война» онлайн полностью📖 — Сборника — MyBook.
1. Объявление войны. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Русское правительство уже в день предъявления Сербии ультиматума объявило, что австро-сербское столкновение глубоко затрагивает русские интересы и не может оставить Россию равнодушной. Мобилизация австрийской армии, сначала частичная, вызвала 20 июля у нас мобилизацию Киевского, Одесского, Московского и Казанского военных округов.
30 июля был подписан указ об общей мобилизации, первым днем которой явилось 31 июля. Одновременно Германия была объявлена в «состоянии, находящемся под угрозой войны»; 1 августа общая мобилизация была объявлена в Германии и Франции. 2 августа Германия объявила войну России, 3 августа – Франции; 4 августа Англия предъявила Германии ультимативное требование – уважать нейтралитет Бельгии, но германские войска успели уже перейти границу Бельгии, и 5 августа последовало объявление войны Англией и Бельгией Германии. Хронологические даты дальнейших объявлений войны: 1914 г. 6 августа – Австро-Венгрия – России, Сербия – Германии; 7 августа – Черногория – Австро-Венгрии; 11 августа – Франция – Австро-Венгрии; 12 августа – Англия – Австро-Венгрии; 23 августа – Япония – Германии; 25 августа – Австро-Венгрия – Японии; 27 августа – Австро-Венгрия – Бельгии; 28 сентября – Турция закрыла Дарданеллы; 5 октября – Англия объявила войну Турции; в конце октября «Гебен» и «Бреслау» под турецким флагом обстреляли русские берега, что явилось фактическим началом военных действий; 5 ноября – Франция объявила войну Турции, а 14 ноября в Турции была провозглашена «священная война».
1915 г. 4 мая Италия объявила о своем выходе из Тройственного союза, a 23 мая объявила войну Австро-Венгрии; 21 августа Италия объявила войну Турции; 11 октября Болгария объявила войну Сербии; а в течение следующих 6 дней Англия, Франция, Италия и Россия объявили войну Болгарии.
1916 г. 16 января Черногория – первое из государств, участвовавших в войне, капитулировало; 9 марта Германия объявила войну Португалии; 26 августа Италия объявляет войну Германии; 27 августа Румыния объявляет войну Австро-Венгрии; 28 августа Германия объявляет войну Румынии; 31 августа Турция объявляет войну Румынии; 1 сентября – Болгария – Румынии.
1917 г. Последовавшее 31 января объявление Германией неограниченной подводной войны вызвало 3 февраля перерыв Соединенными Штатами дипломатических сношений c Германией и объявление ей войны: Соединенными Штатами – 5 апреля, 11 апреля – Бразилией, 14 апреля – Боливией, 5 июня – Сан-Доминго, а 7 июня Гаити прервали сношения с Германией; 14 августа Китай объявил войну Германии; 7 декабря – Соединенные Штаты объявили войну Австро-Венгрии.
1918 г. 3 марта Россия подписала мирный договор в Брест-Литовске; 4 июля Румыния подписала мир в Бухаресте; 20 сентября Болгария обратилась с просьбой о перемирии; 31 октября капитулировала Турция; 3 ноября Австро-Венгрия заключила перемирие; 7 ноября – начало переговоров Антанты с Германией о перемирии.
2. Предшествовавшие вооружения. Мировая война являлась неизбежной. Боснийский кризис 1909 г., Мароккский кризис 1911 г., Балканский – 1912 г. являлись этапами приближения к мировой войне. Если с создавшимся в 1914 г. кризисом европейской дипломатии справиться не удалось, то в значительной степени это объясняется тем, что после неудач России в войне с Японией в 1904–1905 гг. и последовавшего революционного движения политическая и военная сила России начала в Германии, и особенно в Австро-Венгрии, недооцениваться; уступки со стороны России Австрии в Боснийском вопросе давали основание австро-венгерским дипломатам, искавшим скорейшей развязки, рассчитывать, что и в 1914 г.
Россия в последнюю минуту отступит, принеся в жертву Сербию.
Германская армия. Император Вильгельм и начальник штаба фон Мольтке на позиции у окопов
Такая низкая оценка боеспособности русской армии к моменту мировой войны была глубоко ошибочна. Благодаря обширным кредитам, полученным военным ведомством, не только были восстановлены все неприкосновенные запасы, израсходованные во время Русско-японской войны, но нормы их были значительно расширены – в отношении снарядов в три раза. Выполнение спешных заказов по военному снабжению значительно развило русскую военную промышленность. В мобилизационном отношении были также сделаны большие успехи – кадры усилены, производство учебных и поверочных сборов позволило проконтролировать технику мобилизационного аппарата, железные дороги были вполне подготовлены к предстоявшей им ответственной задаче. Можно утверждать, что благодаря всестороннему испытанию русской военной системы в Русско-японскую войну в отношении снабжения и организации русская армия к моменту мировой войны повысила свою боеспособность за последние 10 лет, по крайней мере на 300 %.
Неменьший прогресс надо отметить и в отношении тактической подготовки войск и в повышении квалификации среднего и низшего командного состава. Наша артиллерия сохранила неудовлетворительную организацию в 8 орудийных батареях, тяжелая артиллерия находилась еще в процессе создания; однако в техническом отношении наши батареи ушли далеко вперед от того жалкого уровня, на котором находились в Русско-японскую войну, и смело могли выдержать состязание с лучшей в мире артиллерией.
Сознание наступающего кризиса вызвало общее стремление к усилению вооружений. Осенью 1912 г. по инициативе начальника оперативного отделения большого генерального штаба полковника Людендорфа был внесен законопроект об усилении германской армии. Однако начальник генерального штаба Мольтке исключил из него требования сформирования заново трех новых армейских корпусов, и закон, принятый 2 июля 1913 г., увеличивал мирный состав армии лишь на 29 тыс. человек, создавая два новых армейских корпуса, преимущественно из излишествовавших против нормальной организации частей других корпусов.
Центр тяжести этого «миллиардного закона» лежал в усилении мобилизационных запасов германской армии. Общее внимание привлекла форма покрытия этого чрезвычайного расхода – не посредством займа, а посредством единовременного поимущественного налога, распространявшегося исключительно на состоятельные классы и достигавшего половины годового дохода. На такие жертвы господствующие классы Германии могли идти только под непосредственной угрозой войны.
Ответом на германские вооружения явился французский закон 1 августа 1913 г., который вводил во Франции трехлетний срок действительной военной службы вместо двухлетнего. Переход был выполнен в форме призыва на военную службу осенью 1913 г. не одного контингента новобранцев, а двух – 21‑летних и 20‑летних сразу и, таким образом, был связан с понижением призывного возраста на 1 год. Вместо нормальных 250 тыс. новобранцев французская армия получила в 1913 г. 450 тыс. новобранцев, и, таким образом, кадры к 1914 г. значительно усилились. Несомненно, такое военное напряжение могло продолжаться во Франции самое короткое время, и принятие этого закона являлось предтечей грозных событий.
Русская армия сосредоточила в период, последовавший за Русско-японской войной, все свое внимание на повышении качества, сохраняя прежнюю численность – около 1225 тыс. человек. Но к осени 1913 г. была разработана «большая» военная программа, призыв новобранцев был повышен на 30 %. Впрочем, программа была рассчитана на несколько лет в отличие от быстрых, краткосрочных мероприятий по усилению армии, вводившихся во Франции и Германии, и могла существенно сказаться на усилении русской армии лишь в 1910 г.
Французская пехота в походе
3. Сила сторон. Мирный состав армии в 1914 году равнялся:
Германия 788 000
Австро-Венгрия 410 000
Турция 300 000
_________________
1 498 000
Россия 1 360 000[1]
Франция 735 000
Англия 132 000
Сербия 32 000
Бельгия 43 000
_________________
2 302 000
Впрочем, по этому двойному превосходству мирного состава армий Согласия опасно было бы сделать какие-либо выводы, так как сила армий заключается не только в ее кадрах, но и в подготовленных для мобилизации резервистах.
С этой точки зрения более основательные данные мы получим, если будем сравнивать нормальные контингенты новобранцев, призываемые и подготовляемые ежегодно на военной службе:
Германия 350 000
Австро-Венгрия 200 000
Турция 70 000
_________________
620 000
Россия 435 000
Франция 250 000
Сербия 30 000
Англия 20 000
Бельгия 30 000
_________________
765 000
Мобилизованные армии достигли в первые месяцы войны следующих размеров:
Германия 2 061 000
Австро-Венгрия 1 250 000
Турция 600 000
_________________
3 911 000
Россия 2 712 000
Франция 1 856 000
Сербия 350 000
Англия 320 000
Бельгия 151 000
_________________
5 389 000
При оценке выставленных с обеих сторон масс надо иметь в виду, что русские азиатские корпуса могли собраться полностью только через два месяца войны; Германия в течение этого срока смогла сформировать заново 5 армейских корпусов и сплотить многочисленные ландверные части.
Кроме того, в связи с особенностями русской жизни и менее экономным отношением к человеческому материалу процент нестроевых в русской армии был значительно выше, и для сопоставления верных цифр бойцов численность русских войск подлежит сокращению, по крайней мере на 30 %. Надо также не терять из виду и превосходство германских войск как в отношении подготовки высшего командного состава и обучения войск, так и по силе артиллерии. Тогда как в России на 32 б‑на, входивших в состав армейского корпуса, приходилось только 96 полев. пушек и 8 гаубиц, в Германии на 21 б‑н имелось 108 полев. пуш., 36 легких и 10 тяж. гаубиц; таким образом, русский батальон был обеспечен огнем 3 настильных и 0,25 навесного орудия, а германский – 4,5 настильного и 2,17 навесного орудия. Полуторное превосходство в настильном огне и почти девятикратное в навесном не только позволяло германской пехоте гораздо легче разрешать боевые, особенно наступательные, задачи, но могущественно влияло на несравненно более экономное расходование кадров пехоты; русская пехота, оплачивая лишними жертвами боевую работу против превосходной артиллерии, должна была несравненно скорее раствориться в массе пополнений, приобрести милиционный характер, чем германская, и превосходство последней, заметное и в начале войны, должно было вскоре приобрести подчеркнутый характер.
Англия. Принц Уэльский с солдатами своего полка
Отношения русской пехоты к австрийской вследствие значительного превосходства русской артиллерии складывались в обратном отношении, и австрийская пехота, не уступавшая русской в первых боях, вскоре вследствие громадных потерь австрийцев значительно разложилась и потеряла боеспособность. Французы не уступали германцам в количестве легкой артиллерии, но имели в 5 раз слабейшую тяжелую артиллерию, и потому в начале войны могли успешно разрешать только оборонительные задачи.
4. Военная конвенция.
2 апреля 1917 года президент Вудро Вильсон предстал перед объединенным заседанием Конгресса с требованием объявить войну Германии. Вильсон назвал нарушение Германией своего обещания приостановить неограниченную подводную войну в Северной Атлантике и Средиземном море, а также ее попытки склонить Мексику к союзу против Соединенных Штатов в качестве причин, по которым он объявил войну. Возобновление Германией атак подводных лодок на пассажирские и торговые суда в 1917 году было основной причиной решения Вильсона вести Соединенные Штаты в Первую мировую войну. В марте 1916 года Вильсон пригрозил разорвать дипломатические отношения с Германией, если правительство Германии не воздержится от нападения на все пассажирские суда и не позволит экипажам вражеских торговых судов покинуть свои корабли до любого нападения. 4 мая 1916 января правительство Германии приняло эти условия в так называемом «залоге Однако к январю 1917 г. ситуация в Германии изменилась. Во время конференции военного времени в том же месяце представители немецкого флота убедили военное руководство и кайзера Вильгельма II, что возобновление неограниченной подводной войны может помочь победить Великобританию в течение пяти месяцев. Канцлер Германии Теобальд фон Бетманн-Хольвег опротестовал это решение, так как считал, что возобновление подводной войны втянет Соединенные Штаты в войну на стороне союзников. Он утверждал, что это приведет к поражению Германии. Несмотря на эти предупреждения, правительство Германии решило возобновить неограниченные атаки подводных лодок на все союзные и нейтральные суда в установленных зонах боевых действий, рассчитывая, что немецкие подводные лодки закончат войну задолго до того, как в Европу прибудет первый американский военный корабль. Соответственно, 31 января 19 г.17 августа посол Германии в США граф Иоганн фон Бернсторф вручил госсекретарю США Роберту Лансингу ноту, в которой говорилось о намерении Германии возобновить неограниченную подводную войну на следующий день. Ошеломленный этой новостью, президент Вильсон выступил перед Конгрессом 3 февраля, чтобы объявить о разрыве дипломатических отношений с Германией. Однако он воздержался от просьбы об объявлении войны, потому что сомневался, что американская общественность поддержит его, если не будет достаточных доказательств того, что Германия намеревалась атаковать американские корабли без предупреждения. Вильсон оставил открытой возможность переговоров с Германией, если ее подводные лодки воздержатся от нападения на американские суда. Тем не менее, в течение всего февраля и 19 марта17 августа немецкие подводные лодки атаковали и потопили несколько американских кораблей, многие американские пассажиры и моряки погибли. 26 февраля Вильсон обратился к Конгрессу за разрешением вооружить американские торговые суда военно-морским персоналом и оборудованием США. Хотя эта мера, вероятно, была бы принята голосованием, несколько антивоенных сенаторов возглавили успешный флибустьер, который поглотил оставшуюся часть сессии Конгресса. В то время как Вильсон взвешивал свои варианты относительно проблемы подводных лодок, он также должен был рассмотреть вопрос о попытках Германии закрепить тайный союз с Мексикой. 19 января 1917 года британская военно-морская разведка перехватила и расшифровала телеграмму, отправленную министром иностранных дел Германии Артуром Циммерманом послу Германии в Мехико. «Телеграмма Циммермана» пообещала правительству Мексики, что Германия поможет Мексике вернуть территорию, которую она уступила Соединенным Штатам после мексикано-американской войны. В обмен на эту помощь немцы попросили Мексику о поддержке в войне. Британцы изначально не делились новостями о Telegram Циммермана с официальными лицами США, потому что они не хотели, чтобы немцы обнаружили, что британские взломщики кодов взломали немецкий код. Несмотря на шокирующие новости из Telegram Циммермана, Вильсон все еще не решался просить об объявлении войны. Он дождался 20 марта, прежде чем созвать заседание кабинета для обсуждения этого вопроса — почти через месяц после того, как впервые увидел телеграмму. Точные причины решения Вильсона выбрать войну в 1917 году остаются предметом споров среди историков, особенно в свете его попыток избежать войны в 1915 году после потопления британских пассажирских лайнеров Lusitania и 9.0008 арабский , в результате которого погиб 131 американец. Однако к 1917 году продолжающиеся атаки подводных лодок на американские торговые и пассажирские суда и подразумеваемая угроза нападения Германии на Соединенные Штаты в «Телеграмме Циммермана» побудили американское общественное мнение в поддержку объявления войны. |
4 апреля 1917 года Сенат США проголосовал за объявление войны Германии. Дом согласился два дня спустя. Соединенные Штаты позже объявили войну Австро-Венгрии 7 декабря 19.17.
Немецкие политики утверждали, что они могут нарушить «суссексское обещание», потому что Соединенные Штаты больше не могут считаться нейтральной стороной после поставки оружия и финансовой помощи союзникам. Германия также считала, что Соединенные Штаты поставили под угрозу свой нейтралитет, согласившись на блокаду Германии союзниками.
Кроме того, международное право предусматривало, что размещение военно-морского персонала США на гражданских кораблях для их защиты от немецких подводных лодок уже представляло собой акт войны против Германии. Наконец, немцы своими действиями продемонстрировали, что они не заинтересованы в прекращении конфликта. Все эти причины способствовали решению президента Вильсона просить Конгресс объявить войну Германии. Они также призвали Конгресс удовлетворить просьбу Вильсона и официально объявить войну Германии.First World War.com — Основные документы
Ниже воспроизводится текст дипломатическая нота, направленная правительством Германии — через своего посла в США граф Иоганн фон Бернсторф — госсекретарю США, Роберт Лансинг.
В примечании Bernstorff
объявил о возобновлении немецкой политики неограниченной подводной войны
(изначально
введены, а затем быстро заброшены
в 1916 году из-за протестов США), вступить в силу на следующий день после даты
ноты (т.
е. 1 февраля 1917). Канцлер Германии
Теобальд
фон Бетманн-Хольвег выступил перед Рейхстагом в тот же день
объяснять
причины политики.
Действует политика, установленная в установить блокаду Великобритании и ее европейских союзников, которая будет применяться к как воинственное, так и нейтральное судоходство. Правительство Германии утверждало что такая политика проводилась только как агрессивная форма защиты.
Реакция на политику была стремительный; союзные державы неизбежно осудили его агрессию, как и США. правительство, разорвавшее дипломатические отношения 3 февраля 1917. В тот же день президент Вудро Вильсон выступил перед Конгрессом, чтобы объявить о своих причинах, получив при этом практически единодушную поддержку.
Реакция среди прочего нейтралы также вызывали тревогу; нажмите здесь, чтобы прочитать Реакция испанского правительства; нажмите здесь, чтобы прочитать бразильское реакция; щелкните здесь, чтобы прочитать ответ Чили.
Посол Германии Граф Иоганн фон Бернсторф — Роберту Лансингу, государственному секретарю США
Вашингтон, округ Колумбия, 31 января 1917
Господин Государственный Секретарь:
Ваше Превосходительство были настолько любезны, что передали Имперскому Правительству копию
послание, которое президент Соединенных Штатов Америки адресовал
Сенат 22 инст.
Имперское правительство дало ему серьезный
внимания, которого заслуживают заявления Председателя, вдохновленные, как они есть,
глубоким чувством ответственности.
Имперскому правительству очень приятно констатировать, что главный тенденции этого важного утверждения во многом соответствуют желаниям и принципов, исповедуемых Германией. К этим принципам относятся прежде всего самоуправление и равноправие всех наций. Германия была бы искренне рада, если бы, признавая этот принцип, такие страны, как Ирландия и Индия, которые не пользуются преимуществами политической независимости, теперь должны получить свою свободу.
Немецкий народ также отвергает все союзы, которые служат для принуждения страны в соревнование за могущество и вовлечь их в сеть корыстных интриги. С другой стороны, Германия с радостью будет сотрудничать во всех усилиях по предотвратить будущие войны.
Свобода морей, являющаяся предварительным условием свободного существования
наций и мирных сношений между ними, а также открытая дверь для
торговля всех наций всегда составляла часть ведущих принципов
Политическая программа Германии.
Германия и ее союзники были готовы вступить в дискуссию о мире, и положили в основу гарантии существования, чести и свободного развития их народы. Их цели, как прямо указано в декабрьской ноте 12 декабря 1916 г., не были направлены на разрушение или уничтожение их врагов и были, по их убеждению, вполне совместимы с права других наций.
Что касается Бельгии, для которой такая теплая и сердечная
сочувствие чувствуется в Соединенных Штатах, канцлер заявил лишь несколько
неделями ранее, что его аннексия никогда не входила в состав Германии.
намерения. Мир, который должен был быть подписан с Бельгией, должен был предусматривать такое
условия в той стране, с которой Германия желает поддерживать дружеские
добрососедские отношения, что Бельгия не должна снова использоваться врагами Германии
с целью разжигания непрерывных враждебных интриг.
Такие меры предосторожности меры тем более необходимы, что враги Германии неоднократно говорилось не только в речах, произнесенных их руководителями, но и в устав Экономической конференции в Париже, что они намерены не обращаться с Германией как с равной даже после восстановления мира, но продолжать свою враждебную позицию, и особенно вести систематическую экономическую война против нее.
Попытка четырех союзных держав установить мир потерпела неудачу из-за жажда завоеваний своих врагов, желавших диктовать условия мир. Под предлогом соблюдения принципа национальности наши враги раскрыли таким образом свои истинные цели, а именно, расчленить и опозорить Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. На пожелание примирения они противостоят воле разрушения. Они жаждут борьбы до победного конца.
Таким образом, создается новая ситуация, которая заставляет Германию принимать новые решения. Вот уже два с половиной года Англия использует свою военно-морскую мощь в преступных целях.
попытка заставить Германию подчиниться голодной смертью. В жестоком презрении к
международному праву, группа держав во главе с Англией не только урезала
законную торговлю своих противников, но и они, безжалостным давлением, принуждают
нейтральные страны либо вообще отказаться от всякой торговли, неприемлемой для
держав Антанты, или ограничить его по их произвольным указам.
Американскому правительству известны шаги, предпринятые для того, чтобы заставить Англию и ее союзников вернуться к нормам международного права и уважать свобода морей. Однако английское правительство настаивает на продолжении свою голодную войну, что ничуть не влияет на военную мощь его противниками, а заставляет женщин и детей, больных и стариков страдать за боли и лишения их страны, которые ставят под угрозу жизнеспособность нации.
Так британская тирания беспощадно увеличивает страдания мира,
равнодушен к законам человечества, равнодушен к протестам нейтралов
кому они жестоко вредят, равнодушные даже к молчаливому стремлению к миру среди
собственных союзников Англии.
Каждый день страшной борьбы приносит новые разрушения, новые страдания. Каждый день сокращения войны будет с обеих сторон сохранять жизни тысяч отважных воинов и принести пользу человечеству.
Императорское правительство не могло оправдаться перед собственной совестью, перед немецкий народ, и до истории пренебрежение любыми средствами, предназначенными принести об окончании войны. Как и президент Соединенных Штатов, имперский Правительство надеялось достичь этой цели путем переговоров.
Поскольку попытки пришли к соглашению с державами Антанты, ответили последний с объявлением усиленного продолжения войны, Имперское правительство — для того, чтобы служить благополучию человечества в высшем смысле и не причинять вреда собственному народу — теперь вынужден продолжать борьбу за существование, снова навязанное ей, с полным применением всех орудий которые находятся в его распоряжении.
Искренне веря, что народ и правительство Соединенных Штатов
понять мотивы этого решения и его необходимость, Императорский
Правительство надеется, что Соединенные Штаты смогут взглянуть на новую ситуацию с
высокие высоты беспристрастности и помогают, со своей стороны, предотвратить дальнейшее
страдания и неизбежные человеческие жертвы.
Вложение двух меморандумов Что касается подробностей предполагаемых военных мероприятий на море, я остаются и т. д.
Меморандумы Прилагается Записка графа Бернсторфа
От 1 февраля 1917 г., море движение будет остановлено всеми доступными видами оружия и без дальнейшего уведомление в следующих зонах блокады вокруг Великобритании, Франции, Италии и в Восточном Средиземноморье:
На севере: Зона ограничена линией на расстоянии двадцати морских миль
вдоль голландского побережья до плавучего маяка Терсхеллинг, меридиана долготы от
Плавучий маяк Терсхеллинг в Удсире; линия оттуда через точку 62 градуса
севера, 0 градусов долготы, до 62 градусов северной широты, 5 градусов западной долготы; дальше к
точка в трех морских милях к югу от южной оконечности Фарерских островов; из
там через точку 62 градуса северной широты, 10 градусов западной долготы, до 61 градуса северной широты, 15
градусов на запад; затем 57 градусов северной широты, 20 градусов западной долготы, до 47 градусов северной широты, 20
градусов на запад; далее, до 43 градусов северной широты, 15 градусов западной долготы; затем вдоль
параллели 43 градуса северной широты в двадцати морских милях от мыса Финистерре,
и на расстоянии двадцати морских миль вдоль северного побережья Испании до
Французская граница.
На юге — Средиземное море: Для нейтральных кораблей, остается открытым море к западу от линии Pt. Des Espiquettes до 38 градусов 20 минуты северной широты и 6 градусов восточной долготы; также к северу и западу от зоны в шестьдесят морских миль шириной вдоль побережья Северной Африки, начиная с 2 градуса западной долготы. За связь этой морской зоны с Грецией предусмотрена полосой шириной в двадцати морских милях к северу и востоку от следующей линии: 38 градусов северной широты и от 6 градусов восточной долготы до 38 градусов северной широты и 10 градусов западной долготы до 37 градусов северной широты и 11 градусов 30 минут восточной долготы, 34 градуса северной широты и 22 градуса 30 минут восточной долготы. Оттуда ведет зона шириной в двадцать морских миль, западнее 22 градуса 30 минут. восточной долготы, в греческие территориальные воды.
Нейтральные корабли, плавающие в этих зонах блокады, делают это на свой страх и риск. Несмотря на то что
были приняты меры, чтобы нейтральные корабли, направляющиеся к портам
блокадных зон 1 февраля 1917 г.
и подошли к окрестностям р.
последний, будет сохранен в течение достаточно длительного периода времени, настоятельно рекомендуется
предупредить их всеми доступными средствами, чтобы вызвать их возвращение.
Нейтральные суда, находящиеся 1 февраля в портах блокадных зон, могут с такая же безопасность оставить их.
Инструкции, данные командирам немецких подводных лодок, предусматривают достаточно длительный период, в течение которого безопасность пассажиров на безоружном противнике пассажирских судов гарантировано.
Американцы, направляющиеся в зону блокады на грузовых пароходах противника, не под угрозой исчезновения, так как вражеские судоходные фирмы могут вовремя помешать таким кораблям вход в зону.
Плавание регулярных американских пассажирских пароходов может продолжаться без помех после 1, 19 февраля17, если:
(A) Порт назначения — Фалмут.
(B) Курс к этому порту или выход из него осуществляется через острова Силли.
и точка 50 градусов северной широты, 20 градусов западной долготы.
(C) Отпариватели имеют следующую маркировку, которую нельзя допускать другие суда в американских портах: На корпусе и надстройке три вертикальные полосы шириной один метр, окрашенные попеременно в белый цвет и красный. На каждой мачте должен быть изображен большой клетчатый бело-красный флаг, а корма американского национального флага. Следует следить за тем, чтобы в темное время суток национальный флаг и нарисованные знаки легко узнаваемы издалека, и что лодки хорошо освещены на всем протяжении.
(D) Один пароход в неделю ходит в каждом направлении с прибытием в Фалмут Воскресенье и отъезд из Фалмута в среду.
(E) Правительство США гарантирует отсутствие контрабанды (согласно список контрабанды) везут эти пароходы.
Источник: Исходные записи Великой войны, Vol. V, изд. Чарльз Ф. Хорн , Национальный выпускник 1923
Около миллиона индийских военнослужащих приняли участие в Первой мировой войне, из которых около 100 000 были убиты или ранены.
— Вы знали?
Совместное обращение к Конгрессу, приведшее к объявлению войны Германии (1917 г.)
Когда в 1914 г. между несколькими европейскими странами вспыхнули военные действия, почти сразу же президент Вильсон заявил о намерении Америки сохранять нейтралитет и призвал всех американцев сохранять беспристрастность в мыслях, так и в делах. Однако Вильсону и Соединенным Штатам стало все труднее сохранять нейтралитет. Цепочка событий 1915-1919 гг.17 побудил Вильсона, наконец, передать свое военное послание Конгрессу 2 апреля 1917 года. Немецкие подводные войны привели к потоплению нескольких кораблей и гибели американцев. Наиболее примечательным было нападение на Лузитанию 7 мая 1915 года, когда погибло 128 американцев. Хотя этот корабль плавал под американским флагом нейтралитета, он также перевозил несколько тысяч ящиков с боеприпасами и осколками, направлявшимися в Великобританию. После строгих предупреждений Вильсона немцы обязались соблюдать традиционные правила обыска и ареста.
Однако Америка все больше склонялась на сторону британцев. Помимо исторических культурных связей как с Великобританией, так и с Францией, поставки боеприпасов в эти страны из Соединенных Штатов выросли примерно с 6 миллионов долларов в 1914 до почти 500 миллионов долларов в 1917 году. Американские банкиры ссудили союзникам более 2 миллиардов долларов.
Вслед за объявлением Германии о возобновлении неограниченной подводной войны 1 февраля 1917 года британцы 24 февраля обнародовали телеграмму Циммермана. Когда Уилсон опубликовал сообщение для прессы 1 марта, американцы были шокированы и возмущены. При поддержке всего своего кабинета Вильсон, переизбранный в 1916 году под лозунгом «Он удержал нас от войны», неохотно пришел к выводу, что война неизбежна. В своем выступлении перед специальной сессией Конгресса Вильсон, как обычно, взял верх над моралью и заявил, что не только нарушены права Америки как нейтральной страны, но и что «мир должен быть безопасным для демократии». Американцы должны бороться «за права и свободы малых народов» и «нести мир и безопасность, чтобы наконец сделать сам мир свободным».
АДРЕС:
ГОСПОДА КОНГРЕСС:
Я созвал Конгресс на внеочередную сессию, потому что есть серьезные, очень серьезные политические решения, которые нужно сделать, и сделать немедленно, что было бы ни правильным, ни конституционно допустимым, чтобы я должен взять на себя ответственность за изготовление.
Третьего февраля прошлого года я официально представил вам чрезвычайное заявление имперского германского правительства о том, что с первого дня февраля его целью было отбросить все ограничения закона или человечности и использовать свои подводные лодки для потопления каждое судно, которое стремилось приблизиться либо к портам Великобритании и Ирландии, либо к западному побережью Европы, либо к любому из портов, контролируемых врагами Германии в Средиземном море. Это казалось целью немецких подводных лодок в начале войны, но с апреля прошлого года имперское правительство несколько ограничивало командиров своих подводных кораблей в соответствии с данным нам тогда обещанием, что пассажирские суда не должны потоплен, и что должным образом будут предупреждены все другие суда, которые его подводные лодки могут попытаться уничтожить, когда не будет оказано сопротивления или не будет предпринята попытка побега, и будут приняты меры к тому, чтобы их экипажи получили по крайней мере справедливый шанс спасти свою жизнь в своих открытых шлюпках.
Принятые меры предосторожности были скудными и достаточно случайными, что доказывалось печальным случаем за случаем в ходе этого жестокого и не мужественного дела, но известная степень сдержанности все же была соблюдена. Новая политика отменила все ограничения. Суда всякого рода, каков бы ни был их флаг, их характер, их груз, их назначение, их поручения, безжалостно шли на дно: без предупреждения и без мысли о помощи или пощаде для тех, кто на борту, суда дружественных нейтралов вместе с те из воюющих сторон. Даже госпитальные суда и суда, доставлявшие помощь тяжело осиротевшим и пострадавшим бельгийцам, хотя последние были обеспечены безопасным проходом через запрещенные районы самим германским правительством и отличались безошибочными идентификационными знаками, были потоплены с таким же безрассудством. отсутствие сострадания или принципа. Некоторое время я не мог поверить, что такие вещи действительно могут быть сделаны любым правительством, которое до сих пор придерживалось гуманных обычаев цивилизованных наций.
Международное право зародилось в попытке установить некий закон, который уважался бы и соблюдался на морях, где ни одна нация не имела права господства и где пролегали свободные дороги мира… Этот минимум права правительство Германии отмел под предлогом возмездия и необходимости и потому, что у него не было оружия, которое он мог бы использовать на море, кроме того, которое невозможно применить, поскольку он использует его, не отбрасывая на ветер все сомнения гуманности или уважения к взаимопониманию. которые должны были лежать в основе общения мира. Сейчас я думаю не о связанной с этим потере имущества, какой бы огромной и серьезной она ни была, а только о бессмысленном и массовом разрушении жизней мирных жителей, мужчин, женщин и детей, занятых занятиями, которые всегда, даже в самые мрачные периоды современной истории, считались невинными и законными. Имущество может быть оплачено; жизни мирных и невинных людей быть не может. Нынешняя подводная война Германии против торговли — это война против человечества.
Это война против всех наций. Американские корабли были потоплены, американские жизни унесены способами, о которых мы очень глубоко взволнованы, узнав, что корабли и люди других нейтральных и дружественных наций были потоплены и затоплены в водах таким же образом. Дискриминации не было. Задача брошена всему человечеству. Каждая нация должна решить для себя, как она встретит его. Выбор, который мы делаем для себя, должен быть сделан с умеренностью в совете и сдержанностью в суждениях, соответствующих нашему характеру и мотивам нашей нации. Мы должны убрать возбужденное чувство. Нашим мотивом будет не месть или победоносное утверждение физической мощи нации, а только отстаивание права, человеческого права, единственным поборником которого мы являемся.
Когда я обращался к Конгрессу 26 февраля прошлого года, я думал, что будет достаточно отстаивать наши нейтральные права с помощью оружия, наше право использовать моря против незаконного вмешательства, наше право защищать наш народ от незаконного насилия.
Но вооруженный нейтралитет, как теперь оказывается, неосуществим. Поскольку подводные лодки фактически объявлены вне закона, когда они используются, как немецкие подводные лодки использовались против торгового флота, невозможно защитить корабли от их атак, поскольку право наций предполагает, что торговые суда будут защищаться от каперов или крейсеров, видимые суда преследуют их. открытое море. Обычное благоразумие в таких обстоятельствах, даже мрачная необходимость, состоит в том, чтобы попытаться уничтожить их, прежде чем они выявят свои собственные намерения. С ними нужно разбираться сразу же, если с ними вообще приходится иметь дело. Германское правительство вообще отрицает право нейтральных стран применять оружие в тех районах моря, которые оно запретило, даже для защиты прав, право на защиту которых ни один современный публицист никогда прежде не ставил под сомнение. Намекают, что с вооруженной охраной, которую мы разместили на наших торговых кораблях, будут обращаться как с вышедшими за рамки закона и с ними будут обращаться так же, как с пиратами.
Вооруженный нейтралитет в лучшем случае достаточно неэффективен; в таких обстоятельствах и перед лицом таких притязаний он более чем бесполезен: он, скорее всего, произведет только то, что должен был предотвратить; практически наверняка втянет нас в войну без прав и эффективности воюющих сторон. Есть один выбор, который мы не можем сделать, мы не в состоянии сделать: мы не выберем путь подчинения и не позволим игнорировать или нарушать самые священные права нашей нации и нашего народа. Ошибки, против которых мы сейчас выступаем, не являются обычными ошибками; они подрезают до самых корней человеческой жизни.
С глубоким чувством торжественного и даже трагического характера шага, который я предпринимаю, и серьезной ответственности, которую он влечет за собой, но в непоколебимом повиновении тому, что я считаю своим конституционным долгом, я советую Конгрессу объявить недавний курс Имперское правительство Германии на самом деле было не чем иным, как войной против правительства и народа Соединенных Штатов; официально принять навязанный ей таким образом статус воюющей стороны и предпринять немедленные шаги не только для того, чтобы привести страну в более надежное состояние обороны, но и приложить все свои силы и использовать все свои ресурсы, чтобы привести Правительство Германской империи смириться и положить конец войне.
Ясно, во что это выльется. Это потребует максимально возможного сотрудничества в советах и действиях с правительствами, которые сейчас находятся в состоянии войны с Германией, и, в связи с этим, предоставления этим правительствам самого либерального финансового кредита, с тем чтобы наши ресурсы могли быть, насколько это возможно, добавил к своим. Это потребует организации и мобилизации всех материальных ресурсов страны для снабжения военными материалами и удовлетворения непредвиденных потребностей нации наиболее обильным и в то же время наиболее экономичным и эффективным способом. Это потребует немедленного полного оснащения военно-морского флота во всех отношениях, но особенно в обеспечении его лучшими средствами борьбы с подводными лодками противника. Он будет включать в себя немедленное пополнение вооруженных сил Соединенных Штатов, уже предусмотренных законом на случай войны, по крайней мере, на пятьсот тысяч человек, которые, по моему мнению, должны быть выбраны на основе принципа всеобщей воинской повинности, а также санкционирование последующих дополнительных приращений равной силы, как только они могут понадобиться и могут быть обработаны в процессе обучения.
Это также потребует, конечно, предоставления адекватных кредитов правительству, поддерживаемых, я надеюсь, в той мере, в какой они могут быть справедливо поддержаны нынешним поколением, хорошо продуманным налогообложением. Я говорю, что поддерживается в той мере, в какой это может быть справедливым путем налогообложения, потому что мне кажется, что было бы в высшей степени неразумно основывать кредиты, которые теперь потребуются, исключительно на заемных деньгах. Наш долг, я со всем уважением призываю, защищать наш народ, насколько это возможно, от очень серьезных лишений и бедствий, которые могут возникнуть из-за инфляции, вызванной огромными займами.
При выполнении мер, посредством которых эти вещи должны быть достигнуты, мы должны постоянно помнить о мудрости как можно меньше вмешиваться в нашу собственную подготовку и в оснащение наших собственных вооруженных сил с обязанностью — ибо это будет очень практическая обязанность — снабжать нации, уже находящиеся в состоянии войны с Германией, материалами, которые они могут получить только от нас или с нашей помощью.
Они в поле, и мы должны всячески помогать им быть там эффективными.
Я возьму на себя смелость предложить через несколько исполнительных департаментов правительства на рассмотрение ваших комитетов меры по выполнению нескольких целей, о которых я упомянул. Я надеюсь, что вам будет приятно иметь дело с ними, поскольку они были созданы после очень тщательного обдумывания той ветвью правительства, на которую самым непосредственным образом ляжет ответственность за ведение войны и защиту нации.
В то время как мы делаем эти вещи, эти очень важные вещи, давайте будем очень ясными и ясно объясним всему миру, каковы наши мотивы и наши цели. Мои собственные мысли не были сбиты с привычного и нормального направления несчастливыми событиями последних двух месяцев, и я не верю, что они изменили или омрачили мысль нации. Теперь я имею в виду то же самое, что я имел в виду, когда обращался к сенату 22 января прошлого года, то же самое, что я имел в виду, выступая перед Конгрессом 3 февраля и 22 января.
шестое февраля. Наша цель сейчас, как и тогда, состоит в том, чтобы отстоять принципы мира и справедливости в мировой жизни против корыстной и самодержавной власти и создать среди действительно свободных и самоуправляемых народов мира такое согласие цели и действий, которые отныне будут обеспечивать соблюдение этих принципов. Нейтралитет больше невозможен или желателен там, где речь идет о мире во всем мире и свободе его народов, и угроза этому миру и свободе заключается в существовании автократических правительств, поддерживаемых организованными силой, которая полностью контролируется их волей, а не волей их народа. Мы видели последний нейтралитет в таких обстоятельствах. Мы находимся в начале эпохи, в которой будет настаивать на том, чтобы среди наций и их правительств соблюдались те же нормы поведения и ответственности за совершенное зло, что и среди отдельных граждан цивилизованных государств.
Мы не ссоримся с немецким народом. У нас нет к ним никаких чувств, кроме симпатии и дружбы.
Их правительство вступило в эту войну не по их импульсу. Это было не с их предыдущего ведома или одобрения. Это была война, определяемая так же, как в старые несчастливые дни, когда народы ни с кем не советовались со своими правителями, а войны провоцировались и велись в интересах династий или небольших групп честолюбцев, привыкших использовать своих собратьев в качестве пешек и инструментов.
Самоуправляемые нации не наполняют свои соседние государства шпионами и не устанавливают курс интриг, чтобы добиться какого-либо критического положения дел, которое даст им возможность нанести удар и завоевать. Такие конструкции можно успешно отрабатывать только под прикрытием и там, где никто не имеет права задавать вопросы. Хитро продуманные планы обмана или агрессии, передаваемые, быть может, из поколения в поколение, могут быть разработаны и сокрыты от света только в тайне двора или за тщательно охраняемым секретом узкого и привилегированного класса. Они, к счастью, невозможны там, где общественное мнение требует и требует полной информации обо всех делах страны.
Стойкий мир невозможен без партнерства демократических наций. Ни одному автократическому правительству нельзя было доверять в том, что касается сохранения веры в него или соблюдения его заветов. Это должна быть лига чести, партнерство мнений. Интрига съела бы его жизненные силы; заговоры внутренних кругов, которые могли бы планировать то, что они хотели бы, и ни перед кем не отчитываться, были бы коррупцией, сидящей в самом сердце. Только свободные пионы могут твердо держать свою цель и свою честь ради общей цели и предпочитать интересы человечества любым своим узким интересам.
Не кажется ли каждому американцу, что наши надежды на грядущий мир во всем мире прибавили уверенности в чудесных и воодушевляющих событиях, которые произошли в России за последние несколько недель? Россия была известна тем, кто знал ее лучше всех, что она всегда была действительно демократична в душе, во всех жизненных складах своего мышления, во всех интимных отношениях своего народа, говоривших о его природном инстинкте, его привычном отношении к жизни.
Самодержавие, венчавшее вершину ее политического строя, как бы долго оно ни стояло и как ни ужасна была действительность его могущества, на самом деле не было русским ни по происхождению, ни по характеру, ни по цели; а теперь оно стряхнулось и великий, великодушный русский народ во всем своем наивном величии и могуществе присоединился к силам, борющимся за свободу в мире, за справедливость и за мир. Вот подходящий партнер для Лиги Чести.
Одно из обстоятельств, которое убедило нас в том, что прусское самодержавие не было и никогда не могло быть нашим другом, состоит в том, что оно с самого начала настоящей войны наполнило наши ничего не подозревающие общины и даже наши правительственные учреждения шпионами и Повсюду затевают преступные интриги против нашего национального единства совета, нашего мира внутри и снаружи, нашей промышленности и нашей торговли. В самом деле, теперь очевидно, что его шпионы были здесь еще до начала войны; и, к сожалению, это не вопрос догадок, а факт, доказанный в наших судах, что интриги, которые не раз были опасно близки к нарушению спокойствия и разрушению промышленности страны, проводились по наущению, с поддержке и даже под личным руководством официальных представителей имперского правительства, аккредитованных при правительстве Соединенных Штатов.
Даже проверяя эти вещи и пытаясь их искоренить, мы стремились дать им самое великодушное толкование, какое только возможно, потому что мы знали, что их источник лежит не во враждебных чувствах или намерениях немецкого народа по отношению к нам (который, без сомнения, так же невежественны о них, как и мы сами), но только в эгоистичных замыслах правительства, которое делало то, что ему нравилось, и ничего не говорило своему народу. Но они сыграли свою роль, убедив нас, наконец, в том, что это правительство не питает к нам настоящей дружбы и намеревается действовать против нашего мира и безопасности по своему усмотрению. Красноречивым доказательством того, что это означает возбудить против нас врагов у самых наших дверей, является перехваченная записка германскому посланнику в Мехико.
Мы принимаем этот враждебный вызов, потому что знаем, что при таком правительстве, следуя таким методам, у нас никогда не будет друга; и что в присутствии его организованной силы, всегда подстерегающей для достижения неизвестно какой цели, не может быть гарантированной безопасности для демократических правительств мира.
Теперь мы собираемся принять меру битвы с этим естественным врагом на свободу и, если необходимо, израсходуем все силы нации, чтобы обуздать и свести на нет его притязания и его мощь. Мы рады теперь, когда мы видим факты без завесы ложного предлога о том, чтобы бороться таким образом за окончательный мир во всем мире и за освобождение его народов, включая германские народы: за права наций, больших и малых и привилегия людей повсюду выбирать свой образ жизни и послушания. Мир должен быть безопасным для демократии. Ее мир должен быть посажен на проверенном фундаменте политической свободы. У нас нет эгоистичных целей для служения.
Мы не желаем ни завоеваний, ни господства. Мы не ищем для себя никакой компенсации, никакой материальной компенсации за жертвы, которые мы добровольно приносим. Мы всего лишь один из защитников прав человечества. Мы будем удовлетворены, когда эти права будут защищены настолько, насколько это могут сделать вера и свобода наций. Именно потому, что мы сражаемся без злобы и без корыстных целей, не ища для себя ничего, кроме того, чем мы хотели бы поделиться со всеми свободными народами, я уверен, что мы будем проводить наши операции как воюющие стороны без страсти и сами с гордой пунктуальностью будем соблюдать принципы право и честная игра, за которую мы боремся.
Я ничего не сказал о правительствах, союзных имперскому правительству Германии, потому что они не объявили нам войну и не призвали нас защищать наши права и нашу честь. Правительство Австро-Венгрии действительно заявило о своей безоговорочной поддержке и признании безрассудной и беззаконной подводной войны, безоговорочно принятой имперским германским правительством, и поэтому это правительство не могло принять графа Тарновского, недавно посла. аккредитованы при этом правительстве имперским и королевским правительством Австро-Венгрии; но это правительство фактически не участвовало в военных действиях против граждан Соединенных Штатов на море, и я беру на себя смелость, по крайней мере на данный момент, отложить обсуждение наших отношений с властями в Вене. Мы вступаем в эту войну только там, где нас явно к ней принуждают, потому что других средств защиты своих прав нет.
Нам будет тем легче вести себя как воюющие стороны в высоком духе справедливости и справедливости, потому что мы действуем без враждебности, не во вражде к людям или с желанием причинить им какой-либо вред или ущерб, а только в вооруженной оппозиции безответственному правительству, которое отбросило в сторону все соображения гуманности и справедливости и бесчинствует.
Мы, повторяю еще раз, искренние друзья немецкого народа и ничего так сильно не желаем, как скорейшего восстановления тесных взаимовыгодных отношений между нами, как бы трудно им ни было на данный момент верьте, что это сказано от нашего сердца. Мы выдержали с их нынешним правительством все эти горькие месяцы благодаря этой дружбе, проявляя терпение и снисходительность, которые в противном случае были бы невозможны. К счастью, у нас все еще будет возможность доказать эту дружбу в нашем повседневном отношении и действиях по отношению к миллионам мужчин и женщин немецкого происхождения и местной симпатии, которые живут среди нас и разделяют нашу жизнь, и мы будем горды доказать это по отношению к все, кто на самом деле верен своим соседям и правительству в час испытания. Они, в большинстве своем, такие же настоящие и преданные американцы, как будто никогда не знали никакой другой верности или преданности. Они сразу же встанут вместе с нами в упреке и сдерживании тех немногих, кто может иметь иной образ мыслей и цели.
Если и произойдет нелояльность, с ней будет покончено твердой рукой суровых репрессий; но если оно вообще и поднимет голову, то поднимет ее только тут и там и без лица, за исключением немногих беззаконных и злонамеренных.
Это тягостный и угнетающий долг, господа члены Конгресса, который я исполнил, обращаясь к вам. Впереди, может быть, еще много месяцев огненных испытаний и жертв. Страшно вести этот великий миролюбивый народ к войне, к самой ужасной и губительной из всех войн, когда кажется, что сама цивилизация находится в равновесии.
Но право дороже мира, и мы будем бороться за то, что всегда было ближе всего к нашему сердцу, — за демократию, за право тех, кто подчиняется власти, иметь голос в своих правительствах, за права и свободы малых наций, для всеобщего господства права посредством такого соглашения свободных народов, которое принесет мир и безопасность всем нациям и сделает, наконец, сам мир свободным. Этой задаче мы можем посвятить наши Евы и наши состояния, все, чем мы являемся, и все, что у нас есть, с гордостью тех, кто знает, что настал день, когда Америка будет удостоена чести пролить свою кровь и свою силу за принципы.