Бой у мыса сарыч 18 ноября 1914 года – Странный бой у мыса Сарыч

Содержание

Странный бой у мыса Сарыч » Военное обозрение

Как целый флот проиграл одному крейсеру

18 ноября 1914 года в Черном море у мыса Сарыч, южной оконечности Крыма произошел скоротечный, длившийся всего 14 минут морской бой, который вполне мог обернуться для России одной из крупнейших геополитических побед в Великой войне. Однако в итоге он вошел в анналы истории, в том числе и в британскую военно-морскую энциклопедию как «Странный бой». Никакого иного эпитета невозмутимые, склонные к логическому анализу англичане не смогли подобрать для характеристики столкновения огромной эскадры (а именно – Черноморского флота) с одним кораблем — флагманом германо-турецких военно-морских сил, линейным крейсером «Гебен», которое в итоге закончился НИЧЕМ. Противники разошлись в прямом смысле как в море корабли. Хотя потопление символа германской воли и удачливости, каковым являлся «Гебен», в первый год Великой войны могло бы стать своего рода психологической «кодировкой» русской армии (и всей России тоже) на грядущую несомненную победу.

Русская армада

В исторической литературе часто приводится родившийся на волне горячечного патриотизма штамп, что русский флот на Черном море провел в годы Первой мировой ряд успешных операций, хотя и уступал морским силам флота Германии и Турции. При этом обычно оговаривается, что принципиально баланс сил в Черном море изменился благодаря прорыву в первые дни войны к Дарданеллам через Средиземное море новейшего немецкого линейного крейсера «Гебен» в сопровождении легкого крейсера «Бреслау», которые после стали ходить под турецким флагом, но по-прежнему с германскими командами.

На самом деле, эти измышления категорически не соответствует действительности. На всем протяжении Великой войны русский Черноморский флот был существенно, а после вступления в строй в 1915 году новейших линкоров дредноутного типа — уже на порядок сильнее объединенного флота своих противников.

К началу военных действий Россия располагала на Черном море пятью линейными кораблями. Например, флагман Черноморского флота линкор «Евстафий» был вооружен четырьмя 305-мм, четырьмя 203-мм орудиями и двенадцатью 152-мм пушками (помимо другого вооружения), имел пояс бронирования из крупповской стали толщиной в 229 мм. Все пять русских линкоров находились под парами, были готовы в любой момент выйти в море на боевое задание.

Помимо этих линкоров 1-го резерва, Россия имела в Севастополе два устаревших броненосца 2-го резерва: «Синоп» (год сдачи флоту 1889) и «Георгий Победоносец» (1896).

Этой армаде русских линкоров Османская империя могла противопоставить только мощь немецкого линейного крейсера «Гебен», вошедшего в августе 1914 года в состав турецкого флота. Собственно турецкие три линкора представляли собой ветхие посудины, вооруженные архаичной, давно выработавшей технический ресурс артиллерией. Как корабли завоевания господства на море эти линкоры в годы Великой войны не применялись, значение их даже в оперативно-тактическом плане было нулевым.

Трем русским крейсерам — «Память Меркурия», «Кагул» и «Алмаз» — формально противостояли тоже три крейсера германо-турецких морских сил. Однако действительно эффективным из этих трех судов мог быть только немецкий легкий крейсер «Бреслау» («Мидилли»).

По эскадренным миноносцам преимущество России было вообще подавляющим: против 17 русских эсминцев (из них четыре новейшего, уникального проекта «Новик») турки могли выставить только 10 своих, причем, все старых проектов.

После вступления в строй в 1915 году двух новейших дредноутов — «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II» — сила русского флота на Черном море стала подавляющей. Даже после бездарной потери «Императрицы Марии» (20 октября 1916 года) в результате подрыва (скорее всего, диверсионного) порохового погреба общий баланс военно-морских сил в бассейне Черного моря (включая проливы Босфор и Дарданеллы) не изменился ни на йоту — Андреевский флаг господствовал абсолютно.

Командующий Морскими силами Черного моря адмирал Андрей Эбергард. Фото: Центральный государственный архив кинофотодокументов Санкт-Петербурга

Все это отнюдь не снимает закономерный вопрос: а почему же Российская империя не сумела ни в малейшей степени воспользоваться всеми выгодами своего стратегического преобладания на Черном море? Значительная часть ответственности за военно-стратегическую «прострацию» Черноморского флота, бесспорно, лежит на адмирале Андрее Эбергарде — типичном представителе военной элиты эпохи Николая II, хорошо образованном, лично приятном, благородном человеке, оказавшимся, тем не менее, нерешительным и безынициативным флотоводцем.

Флотоводец впереди, миноносцы — сзади

Посредственность флотоводческого дарования адмирала Андрея Августовича Эбергарда ярко высветилась в событиях 18 ноября 1914 года у мыса Сарыч в Черном море. В этот день судьба выставила адмиралу Эбергарду немецкий линейный крейсер «Гебен» буквально на «заклание»: так много непредсказуемых оперативно-тактических обстоятельств идеально сложилось у мыса Сарыч к практически гарантированной, казалось, победе русского флота.

18 ноября Черноморский флот фактически в полном составе возвращался в Севастополь после рейда к берегам Анатолии. В кильватерном строю шла целая армада кораблей: линкоры «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три святителя», «Ростислав», все три русских крейсера и 12 эсминцев. В стае эсминцев шли четыре новейших корабля проекта «Новик» — «Беспокойный», «Гневный», «Дерзкий», «Пронзительный». Каждый из «Новиков» был способен развивать скорость до 32 узлов, имел на вооружении пять двухтрубных 457-мм торпедных аппаратов (общий полный залп — десять торпед). Взрыв даже одной торпеды этого калибра у ватерлинии крейсера, подобного «Гебену», гарантированно, если не топил, то, во всяком случае, обездвиживал такой корабль.

Русский линкор додредноутного типа «Евстафий». Фото: Архив фотографий кораблей русского и советского ВМФ

Еще 4 ноября 1914 командующий Черноморским флотом, адмирал А.А. Эбергард получил шифрованную радиограмму Морского генерального штаба о том, что в Черное море вышел линейный крейсер «Гебен» (переименованный турками в «Султан Селим») и легкий крейсер «Бреслау» («Мидилли»). Общее командование кораблями осуществлял контр-адмирал Вильгельм Сушон, командующий объединенными военно-морскими силами Германии и Турции.

Получение такой телеграммы, казалось, снимало фактор внезапности при возможном обнаружении немецкой эскадры. Своевременная информация о выходе «Гебена» предполагала, как минимум, составление детального плана действий флота на случай обнаружения вражеских кораблей.

Такой план, как установлено еще современными событию экспертами, разработан не был и, вероятно, не был даже осмыслен, поскольку адмирал Эбергард не произвел никаких изменений в порядке походного построения русского флота. Единственный приказ, который отдал Эбергард после известия о возможной встрече с «Гебеном», поражает своей инфантильностью. Командующий приказал своим капитанам «усилить бдительность», при том, что периодические осмотры морского пространства – и без приказа обязательное действие любого капитана.

Флот продолжал следовать строем кильватерной колонны — наименее удобным строем для быстрого и эффективного вступления в бой основных линейных сил. Все «прелести» такого построения уже испытали русские моряки в Цусимском проливе в годы Русско-японской войны 1904-1905 гг. Чудовищные жертвы Цусимы, по-видимому, так ничему и не научили адмирала Эбергарда и офицеров его штаба. Командующий Черноморским флотом знал о вероятной встрече с «Гебеном» и, как выяснилось, был ни в психологическом, ни в оперативно-тактическом аспектах не готов выловить из Черного моря столь крупную «акулу».

«Гебен» существенно превосходил русские линкоры в скорости хода (около 25 узлов против 16), поэтому, казалось, в голове русского флотского построения должны были бы идти эскадренные миноносцы — единственные корабли русских, которые при всех обстоятельствах могли связать боем немецкий крейсер, не выпустить его из своей «стаи». Между тем, эсминцы (даже «Новики»), согласно приказу Эбергарда, толкались позади тихоходных линейных кораблей.

«Имея миноносцы впереди, — пишет советский военный эксперт М.А. Петров, — можно было расположить их походный порядок так, чтобы они могли атаковать обнаруженного противника, охватив его кольцом четырех дивизионов, или, ударив с двух сторон, подорвать его торпедами, чтобы сделать потом добычей линейных сил флота». Эксперт далее указывает, что даже в том случае, если бы стрельба торпедами по «Гебену» была неудачной, задачи маневрирования от торпед неизбежно резко замедлили бы его ход, вынудили принять бой.

Действия адмирала А.А.Эбергарда никак не свидетельствуют о том, что он стремился на бой с «Гебеном». Скорее, наоборот, видится, что командующий флотом хотел иного: спокойно «проскочить» мимо немецкого линейного крейсера в Севастополь, по возможности максимально сберечь корабли — ценой «полной конфузии» Черноморского флота (говоря словами Петра I). И это адмиралу Эбергарду это удалось в полной мере.

Когда правая рука не ведает о левой

Бездарно проигранная военно-морская эпопея Русско-японской войны 1904-1905 гг. подвигла Морской Генеральный штаб России на обширные заимствования «передового опыта» флотов ведущих европейских держав. В их числе были, бесспорно, дельные. Однако значительная часть нововведений не учитывала специфику русского театра военных действий на море. Именно поэтому в итоге оказалось, что крайне дорогостоящий линейный флот Балтийского моря практически всю Первую мировую войны простоял в Кронштадте у «стенки», накапливая революционный потенциал матросов. В это время на севере, в бассейне Баренцева моря, поскольку там не оказалось ни одного значимого военного корабля, пришлось заново создавать флотилию, покупая старые русские линкоры в Японии.

В локальных условиях русского военно-морского театра военных действий одним из откровенно вредных заимствований стала так называемая система централизованного управления огнем. Она была придумана англичанами для глобального морского сражения с немецким флотом Открытого моря. Предполагалось, что в условиях боевой стрельбы десятков линкоров и крейсеров с обеих сторон комендоры отдельных кораблей не смогут верно определить по всплескам и разрывам выпущенных снарядов правильную настройку своих прицелов, поскольку будут не в состоянии определить, где «свои» разрывы, а где «чужие».

Русский линкор додредноутного типа «Иоанн Златоуст» (на переднем плане). Фото: Архив фотографий кораблей русского и советского ВМФ

Чтобы избежать превращения стрельбы в пальбу, англичане ввели на своем флоте систему централизованного управления огнем. С кораблей первого и второго флагманов, идущих в разных дивизионах боевого построения, опытные артиллерийские наводчики должны были сообщать по рации на все прочие корабли флота верные показатели настройки прицелов.

Российский Морской генеральный штаб попытался внедрить систему централизованного управления огнем и на русском флоте. Но получилось по поговорке: «Хотели — как лучше. Получилось — как всегда».

18 ноября 1914 года во главе кильватерной колонны флота шел флагман, линкор «Евстафий» с командующим, адмиралом А.А. Эбергардом на борту. Решение открывать или не открывать огонь, производить или не производить составом флота тот или иной маневр, мог принимать только он. Однако центральное звено всех решений по артиллерийской стрельбе — тот самый центральный пост управления огнем флота — почему-то разместили далеко от командующего, на идущем вслед флагману линкоре «Иоанн Златоуст». Как это странное решение, схожее по смыслу с пресловутой идеей построить «раздевалку» бани через дорогу от «парилки», могло проникнуть в разум русского флотоводца, остается только гадать.

Бой утраченных возможностей

Знаменитый полководец Второй мировой войны Эрих фон Манштейн на исходе жизни написал книгу «Утраченные победы». Адмирал Андрей Эбергард о столкновении с «Гебеном» и «Бреслау» у мыса Сарыч мог смело оставить воспоминания о бое «утраченных возможностей».

В 12 часов 10 минут, находясь в 39 милях от Херсонесского маяка, дозорный крейсер «Алмаз» увидел в 3,5 милях от себя корабли противника. В радиоэфире немцы обнаружили себя примерно на 40 минут раньше, поскольку попали в густую полосу тумана и вынуждены были обменяться радиосводками. О нахождении прямо по курсу практически всего русского флота немецкий командующий, адмирал Вильгельм Сушон даже не подозревал.

Получив фору более чем в полчаса, адмирал Эбергард, тем не менее, ей не воспользовался. Единственно разумным указанием русского командующего следует признать приказ флоту уменьшить интервалы между кораблями и отзыв к флагману шедших далеко на флангах крейсеров «Память Меркурия» и «Кагул». Миноносцы по-прежнему продолжали плестись в хвосте кильватерной колонны, приказ «К бою! Выполняй мою команду!» на корабли флота из радиорубки флагмана не поступил.

После сигнала с крейсера «Алмаз» — «Вижу неприятеля!» — была наконец-то пробита боевая тревога. Поскольку походная кильватерная колонна меньше всего подходила для эффективного введения боя, флот получил команду «Поворот на траверз курса за флагманом — все вдруг!»

Следуя повороту флагманского линкора «Евстафий», линейные корабли стали последовательно поворачивать влево, приводя противника на курсовой угол 90°. Этот маневр, создавая идеальные условия для стрельбы, тем не менее, не приближал русский флот к противнику.

Впрочем, в дальнейшем сближении линкоров с крейсером «Гебен» не было никакой нужды. С капитанского мостика «Евстафия» ясно видели, как из низко стелющегося тумана вываливается огромный, свинцового цвета нос и рубка немецкого рейдера.

Боевая рубка «Евстафия» немедленно выдала расстояние до объекта — 40 кабельтовых (порядка 7,4 км, один кабельтов — около 185 метров — РП). Идеальная, просто невероятная по удаче дистанция — лучшая для огня из русских 305-мм и 254-мм орудий! Немецкая «акула» буквально сама вплывала в страшную пасть русского «Левиафана»!

Казалось бы, нужно было немедленно открывать огонь: два немецких крейсера шли на весь русский флот, по-прежнему не меняя курса. Однако пост централизованного управления стрельбой, расположенный на линкоре «Иоанн Златоуст», упорно молчал, не давая в эфир показателя своих дальномеров, — соответственно, молчали огромные пушки «Евстафия» и других кораблей. Безвозвратно уходили бесценные минуты визуального контакта — орудия флагмана по-прежнему молчали. Наконец, адмирал А.А. Эбергард, ставший жертвой собственного шаблонного мышления, дал личный приказ немедленно открыть огонь. Почему одновременно нельзя было выдать в эфир — на другие русские линкоры — показания дальномеров «Евстафия», не является загадкой: в боевой рубке русского флагмана царил своего рода шок от близости грозного неприятеля.

Первый же залп «Евстафия» накрыл «Гебен»: в центральной части немецкого линейного крейсера русские комендоры ясно увидели вспышки разрывов. Это было неслыханной удачей! В практике морских боевых стрельб считается хорошим результатом накрытие огнем противника с третьего залпа. А здесь первый же залп принес разрывы на крейсере Сушона! Впрочем, стрельба на расстоянии в 40 кабельтовых считалась в то время среди морских артиллеристов «стрельбой галок на заборе» — промазать на таком расстоянии при условии правильной установки угла дальномера было попросту невозможно.

Казалось бы, нужно было незамедлительно выдать в эфир команду «Всем линкорам 40кб!» и немедленно переходить на режим самого интенсивного ведения огня. На русских линкорах времен Великой войны было принято три боевых режима ведения огня: «Евстафий», а вслед за ним «Иоанн Златоуст», стреляли по «Гебену» в самом медленном темпе — в так называемом «начально-боевом».

После первого залпа «Евстафия» немцы, вероятно, с ужасом поняли, в какую чудовищную ловушку они угодили. «Гебен» немедленно стал поворачивать на траверз к прежнему курсу. Почти одновременно с маневром немецкого рейдера пост централизованного управления огнем на «Иоанне Златоусте» выдал, наконец, в эфир показатель своих дальномеров — 60 кабельтовых. Это был заведомо неверный прицел, и все снаряды русских линкоров, за исключением «Евстафия», стали ложиться с перелетом в 20 кабельтовых.

««Златоуст» взял неверное расстояние вследствие плохой видимости «Гебена» из-за тумана и дыма бригады, — отмечали впоследствии эксперты Морского Генерального штаба, — повернувшей относительно неприятеля таким неудобным образом. Следствием этого стала нерешительная стрельба, причем «Златоуст» и «Три Святителя» стреляли с неверной установкой прицела. Таким образом, стрельба оказалась ниже всякой критики, как в смысле меткости, так и скорострельности».

Русскому морскому «танцору», к сожалению, опять все мешало: и туман, и неверный прицел, и даже «такой неудобный» маневр.

«Гебен», меж тем, решительно повернув почти под 90° к прежнему курсу, сосредоточил свой огонь на «Евстафии». Только с третьего залпа немецким комендорам удалось добиться попадания в русский флагман.

Минуты немецкой пристрелки также были упущены: русские линкоры по-прежнему продолжали палить с перелетом почти на половину расстояния до главного германского рейдера.

Черноморский флот, не получая внятных указаний со своего флагмана, стал приходить в состояние неразберихи. Сразу после первого залпа «Евстафия» начальник Минной бригады флота, капитан 1-го ранга М.П. Саблин, находившийся на эсминце «Гневный», повел эскадренные миноносцы в атаку. Условия для торпедной атаки были идеальными: стелющийся туман визуально «стирал» маленькие силуэты эсминцев, но зато сквозь него явственно проступали колоссальные темные обводы «Гебена». Через 10 минут после начала торпедной атаки она была отменена приказом командующего флотом. Этот странный малодушный приказ Эбергарда впоследствии объясняли его опасением попасть снарядом в собственные эсминцы. Но ведь в любом сражении всегда есть доля риска — принцип «овцы — целы, а волки — сыты» явно не подходит для войны.

В 12 часов 35 минут темный силуэт «Гебена» стал постепенно скрываться в надвинувшемся тумане. Где-то перед ним бесцельно метались русские крейсера, стараясь занять свои места в боевом порядке сзади строя линейных кораблей. Русские эсминцы не атаковали. Русская стрельба стихала, поскольку немецкие крейсера стали плохо видны.

В 13.30, следуя в режиме радиомолчания в густом тумане, контр-адмирал Сушон приказал шефу стюардов принести для всех офицеров боевой рубки по флотской (100 гр.) стопке коньяка. Утирая платками пот со лбов, офицеры «Гебена» молча, но с явной благодарностью выпили. Они хорошо понимали, за что пьют.

Скорбные итоги

Боестолкновение русского Черноморского флота с флагманом германо-турецких военно-морских сил продолжалось 14 минут. При хорошей организации боевой работы команд линкоров этот бой можно было начать, как минимум, на 10 минут раньше. Действия русского флота у мыса Сарыч, равно как их результат, по мнению военных экспертов тех лет, оказались неутешительными.

«Противник был открыт на дистанции решительного (то есть эффективного — РП) боя, — указывалось в экспертном заключении Морского Генерального штаба, — однако негибкая организация в связи с фактом отделения управляющего огнем от командующего сделали свое дело — стрельба была сорвана. Эскадра выпустила следующее количество 305-мм снарядов: «Евстафий» — 12, «Иоанн Златоуст» — 6, «Три Святителя» — 12, «Пантелеймон» — ни одного. Между тем, откинув пристрелку, оставив только 5 минут на поражение, эскадра могла бы за это время послать около 70 снарядов, из которых в данных условиях не один десяток мог бы быть брошен в борт и палубы «Гебена»».

Немецкий флагман вошел в пролив Босфор с развороченным казематом №3 150-мм орудий — снаряд с «Евстафия», пробив бронепалубу крейсера, вызвал пожар орудийных зарядов в каземате. Несколько мгновений отделяло корабль Вильгельма Сушона от следования за страшной судьбой броненосца «Петропавловск», на котором в 1904 году в результате взрыва боезапаса погиб знаменитый русский адмирал Степан Макаров.

«Гебен» спасли высочайший профессионализм и жертвенность немецких комендоров и пожарных команд. Получив тяжкие отравления горючими газами, немцы сумели, тем не менее, погасить пламя в каземате. Позднее четыре артиллериста все же скончались от некроза легких. Всего на немецком флагмане от огня «Евстафия» было убито около 115 человек, — в основном из числа турецких моряков-стажеров.

Линкор «Евстафий» также имел потери: 33 человека было убито и 25 ранено в результате накрытия с «Гебена». Общие повреждения корпуса русского флагмана потребовали ремонта в течение двух недель. Боевая репутация Черноморского флота, к великому сожалению, никакому ремонту уже не подлежала.

topwar.ru

Морской бой у мыса Сарыч :: Первая мировая война

Морской офицер и историк флота Петров Михаил Александрович

Непосредственных результатов описанный бой на ход дальнейших событий в Черном море не имел. Случай поразить «Гебена» был упущен

Цитата

Ситуация на морях на конец 1914 года

Действия на морях на конец 1914 года заключались в незначительных операциях на Северном, Балтийском и Черном морях, в содействии флота Антанты в борьбе за колонии, в конвоировании этим флотом войсковых транспортов, перебрасываемых на театры войны, в установлении блокады Адриатики и в крейсерской войне на океанах.

В первые дни после начала войны стало ясно, что боевое ядро турецкого флота (фактически «Гебен» и «Бреслау»), пользуясь преимуществом в ходе, избегало решительного боя. Командование Черноморским русским флотом этого боя, в общем, не искало. Однако обстоятельства и события войны выдвинули перед Черноморским флотом такие задачи, к которым он не готовился. В частности, содействие частям Кавказской армии, действовавшим вдоль черноморского побережья, а затем действия против угольного района Турции.

Гераклийский угольный район имел большое значение для прилегающих частей Турции и для ее флота, поэтому Черноморский флот предпринимал ряд операций против Зангулдака, но с совершенно ничтожными результатами.

Ход сражения русских кораблей с «Гебеном» и «Бреслау»

Смена прописки

16 августа 1914 года «Гёбен» и «Бреслау» формально были переданы Турции и получили названия соответственно «Yavuz Sultan Selim» и «Midilli»

Интересные факты

В свою очередь турецкий флот предпринимал поиски по Черному морю, бомбардируя некоторые пункты. 18 ноября Черноморский флот в составе 5 линейных кораблей с 3 крейсерами, возвращаясь после бомбардировки Трапезонда, неожиданно встретился в районе Севастополя с «Гебеном» и «Бреслау».

Встреча произошла юго-западнее Ялты у мыса Сарыч (широта 42°, долгота около 34°). В этой точке в 11:40 крейсер Алмаз, шедший в 3,5 милях впереди кильватерной колонны из пяти броненосцев («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав») обнаружил большой дым и передал об этом прожектором на флагман. Одновременно противник выдал себя радиопереговорами, которые в тумане вели «Гёбен» с «Бреслау».

Русские корабли начали сокращать интервалы, миноносцы подтянулись к эскадре. Командующий Морскими силами Чёрного моря Эбергард распорядился увеличить ход до 14 узлов. Через полчаса «Алмаз» донёс: «Вижу неприятеля по носу». По приказу командующего он начал отход к флоту, а вскоре отвернули и шедшие далеко на флангах между флотом и «Алмазом» крейсера «Память Меркурия» и «Кагул». Отход был своевременным — в скорости российские крейсера значительно уступали «Гёбену», и он мог бы успеть атаковать один из них.

Из-за державшегося вокруг сильного тумана дальнейший бой свёлся в основном к поединку «Гебена» с видевшим его лучше всех «Евстафием». Управляющий огнём бригады старший артиллерист В. М. Смирнов находился на «Иоанне Златоусте», однако стелющийся туман и дым из труб «Евстафия» не позволил точно определить расстояние до противника. По этой причине переданное по радио расстояние «прицел 60» было на самом деле почти в полтора раза больше реального. Снаряды всех броненосцев бригады, кроме флагмана, летели с большими перелётами.

Перестрелка продолжалась 14 минут. За это время русские корабли выпустили 30 снарядов главного калибра. «Пантелеймон» из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Не стрелял по «Гёбену» и отставший от эскадры «Ростислав». Броненосец сделал несколько выстрелов по «Бреслау». «Бреслау» сразу заспешил перейти на «подбойный» борт «Гебена» и избежал попаданий.

Вскоре после первого залпа «Евстафия» М.П. Саблин, находившийся на «Гневном», повёл эскадренные миноносцы в атаку, но спустя 10 минут, отменил её по приказу командующего флотом.

Первый же двухорудийный залп флагманского броненосца «Евстафий» накрыл «Гёбен». Снаряд попал в каземат 150-мм орудий № 3 и, пробив броню, вызвал пожар зарядов. Германский крейсер начал стрелять примерно через 50 секунд и его первый залп лег перелетом, но дальше начались попадания. Всего «Евстафий» получил 2 прямых попадания. Через 14 минут, пользуясь преимуществом в скорости, германский крейсер вышел из боя.

Результат сражения

По сообщению русского Морского генерального штаба на «Евстафии» 33 человека было убито и 25 ранено. Линкор «Евстафий» получил незначительные повреждения. Другие корабли русской эскадры потерь и повреждений не имели. По немецким данным на «Гёбене» в каземате №3 все 12 человек артиллерийского расчета погибли. Кроме того, 4–6 человек прислуги артиллерийского погреба и каземата №4 скончались после боя от отравления ядовитыми газами. Для «Гёбена» этот бой обернулся двухнедельным выводом из строя.

Описание подготовлено по книге А.М. Зайончковского «Мировая война 1914–1918», изд. 1931 г.

gwar.mil.ru

Бой у мыса Сарыч — Howling Pixel

Бой у мыса Сарыч — боевое столкновение Российской Черноморской эскадры с германскими крейсерами «Гёбен» и «Бреслау»^[1]^{[Прим. 1]}. Произошло 5 (18) ноября 1914 года. Бой свёлся к перестрелке между линкором «Евстафий» и «Гёбеном». Оба корабля получили повреждения, однако, пользуясь преимуществом в скорости хода, германские крейсера смогли оторваться от русской эскадры и уйти.

Предшествующие события

Удалённость Босфора и ограниченность сил Черноморского флота, требовавших периодической замены участвующих в операциях кораблей для ремонта и отдыха экипажей, не позволяли вести постоянную блокаду проливов. Превосходство «Гёбена» в скорости и вооружении, по сравнению с устаревшими русскими броненосцами, заставляло Черноморский флот выходить только соединениями, чтобы не допустить уничтожения кораблей поодиночке. В штабе Черноморского флота ориентировались на скорость «Гёбена» 29 узлов; фактически же из-за неполадок в котлах и некачественного ремонта в Турции корабль по-прежнему развивал скорость не более 24 узлов, однако и это было больше, чем у русских броненосцев. Для противодействия «Гёбену» командование Черноморского флота разработало метод совместной стрельбы группы броненосцев по одной цели^{[Прим. 2]}. Случай проверить действенность метода представился во время боя у Сарыча.

2 ноября Черноморский флот почти в полном составе вышел в поход для действий на морских коммуникациях у берегов Анатолии. Русские линкоры обстреляли Трапезунд, а минные заградители «Константин» и «Ксения» поставили мины у турецкого побережья. Получив известия об этом, Сушон решил перехватить противника на обратном пути в Севастополь и при благоприятной обстановке атаковать его по частям. Днём 4 ноября «Гёбен» (флаг контр-адмирала В. Сушона, германский командир — капитан-цур-зее Р. Аккерман) и «Бреслау» (фрегаттен-капитан Кеттнер) вышли из Босфора и направились к берегам Крыма.

В тот же день А. А. Эбергард, возвращавшийся с флотом в Севастополь, получил по радио уведомление от Морского генерального штаба о том, что «Гёбен» находится в море. Недостаток угля не позволил командующему Черноморским флотом предпринять поиски противника, и Эбергард, приказав усилить бдительность, продолжил двигаться прежним курсом, который, как вскоре выяснилось, вёл к встрече с германскими крейсерами.

Ход боя

Встреча произошла 5(18) ноября юго-западнее Ялты у мыса Сарыч (широта 42°, долгота около 34°). В этой точке в 11:40 крейсер «Алмаз», шедший в 3,5 милях впереди кильватерной колонны из пяти броненосцев («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав») обнаружил большой дым и передал об этом прожектором на флагман. Одновременно противник выдал себя радиопереговорами, которые в тумане вели «Гёбен» с «Бреслау».

Русские корабли начали сокращать интервалы, миноносцы подтянулись к эскадре. Эбергард распорядился увеличить ход до 14 узлов. Через полчаса «Алмаз» донёс: «Вижу неприятеля по носу». По приказу командующего он начал отход к флоту, а вскоре отвернули и шедшие далеко на флангах между флотом и «Алмазом» крейсера «Память Меркурия» и «Кагул». Отход был своевременным — в скорости российские крейсера значительно уступали «Гёбену», и он мог бы успеть атаковать один из них.

Из-за державшегося вокруг сильного тумана дальнейший бой свёлся в основном к поединку «Гёбена» с видевшим его лучше всех «Евстафием» (капитан 1-го ранга В. И. Галанин). Управляющий огнём бригады старший артиллерист В. М. Смирнов находился на «Иоанне Златоусте» (капитан 1-го ранга Ф. А. Винтер), однако стелющийся туман и дым из труб «Евстафия» не позволил точно определить расстояние до противника. По этой причине переданное по радио расстояние «прицел 60» было на самом деле почти в полтора раза больше реального. Снаряды всех броненосцев бригады, кроме флагмана, летели с большими перелётами.

Перестрелка продолжалась 14 минут. За это время русские корабли выпустили с дистанции 34 — 40 кабельтовых (6,3 — 7,4 км) 30 снарядов главного калибра («Евстафий» — 12, «Иоанн Златоуст» — 6, «Три Святителя» — 12). «Пантелеймон» (капитан 1-го ранга М. И. Каськов) из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Не стрелял по «Гёбену» и отставший от эскадры «Ростислав» (капитан 1-го ранга К. А. Порембский), броненосец сделал несколько выстрелов по «Бреслау» — два 254-мм и шесть 152-мм снарядов. «Бреслау» сразу заспешил перейти на «подбойный» борт «Гёбена» и избежал попаданий.

Вскоре после первого залпа «Евстафия» начальник Минной бригады флота капитан 1-го ранга М. П. Саблин, находившийся на «Гневном», повёл эскадренные миноносцы в атаку, но спустя 10 минут отменил её по приказу командующего флотом.

Первый же двухорудийный залп флагманского броненосца «Евстафий» накрыл «Гёбен». Снаряд попал в каземат 150-мм орудий № 3 и, пробив броню, вызвал пожар зарядов. Германский крейсер начал стрелять примерно через 50 секунд и его первый залп лег перелетом, но дальше начались попадания. Всего «Евстафий» получил 2 прямых попадания в батарею 152-мм орудий правого борта. Кроме того, один снаряд навылет пробил среднюю трубу, другой разорвался у борта. Через 14 минут, пользуясь преимуществом в скорости, германский крейсер вышел из боя.^[2]^[3]^[1]

Потери

По сообщению русского Морского генерального штаба на «Евстафии» 33 человека было убито и 25 ранено. Были убиты лейтенант Евгений Мязговский, и мичманы Николай Эйлер, Николай Семёнов, Сергей Григоренко и 29 нижних чинов. Был ранен мичман Николай Гнилосыров и 24 нижних чина, из них 19 — тяжело. Линкор «Евстафий» получил незначительные повреждения. Другие корабли русской эскадры потерь и повреждений не имели^[4]^[3].

По немецким данным на «Гёбене» в каземате №3 все 12 человек артиллерийского расчета погибли. Кроме того, 4-6 человек прислуги артиллерийского погреба и каземата №4 скончались после боя от отравления ядовитыми газами.^[5] Для «Гёбена» этот бой обернулся двухнедельным выводом из строя.^[2]^[3]

Примечания

↑ 16 августа 1914 года «Гёбен» и «Бреслау» формально были переданы Турции и получили названия соответственно «Yavuz Sultan Selim» и «Midilli», однако они сохранили германские экипажи и командующего, поэтому в тексте обозначены под оригинальными именами и принадлежностью к Кайзеровскому флоту Германии.
↑ Для достижения паритета огневой мощи с «Гёбеном» требовалась группа, как минимум, из трех русских броненосцев, что и применялось на практике.

Источники

↑ ¹ ² Больных А. Морские битвы первой мировой: Трагедия ошибок. М., 2002. — С. 247—249.
↑ ¹ ² «Евстафий» против «Гебена». lenta.ru. Дата обращения 24 мая 2016.
↑ ¹ ² ³ Последнее крупное морское сражение Российского государства на Черном море.
↑ Летопись войны № 16. Официальный отдел.
↑ Виноградов С.Е. Первое сражение линейных сил в Великой войне: бой у мыса Сарыч 5/18 ноября 1914 г. (новые источники и новое прочтение). — СПб, 2014. — С. 16.

Ссылки

SMS Goeben (1911)

«Гёбен» (нем. Goeben) — германский линейный крейсер типа «Мольтке» времен Первой мировой войны. Введен в строй 2 июля 1912 года. 16 августа 1914 года был передан Турции. В 1914—1917 годах вёл операции на Чёрном море против русского Черноморского флота и Кавказской армии.

С ноября 1918 года в составе турецкого флота под именем «Султан Селим Грозный» (тур. Yavuz Sultan Selim) или просто Yavuz. До 1950 года был флагманом военно-морского флота Турции. В 1973 году разрезан на металл (последним из кораблей германского имперского флота) после того, как Германия отказалась выкупить его и превратить в музей.

Считается, что «Гёбен» («Явуз Султан Селим») оставался на активной службе дольше, чем любой другой корабль дредноутного типа в мире.

Блокада Босфора

Блокада Босфора — составная часть общей морской блокады турецкого побережья, проводившаяся русским Черноморским флотом во время Первой мировой войны. Блокадные действия осуществляли линейные корабли, крейсера, эскадренные миноносцы и подводные лодки; цель блокады — недопущение прорыва судов снабжения из Чёрного моря в Мраморное и оборона собственных коммуникаций от набегов германо-турецких морских сил.

Бой у Босфора (1915)

Бой у Босфора — боестолкновение между Черноморским флотом и германо-турецкими морскими силами, произошедшее 27 апреля (10 мая) 1915 года в ходе осуществления русским флотом бомбардировки Босфорских укреплений.

Получив 3 попадания, вышедший из Босфора «Гебен» вернулся в пролив. Русские корабли потерь и повреждений не имели.

Евстафий (броненосец)

Евстафий — русский линкор додредноутного типа (1911—1919). Во время Первой мировой войны — флагман Черноморского флота.

Императорский Черноморский флот России

Черноморский флот Российской империи — официально создан 2 (13) мая 1783 года. Ведёт своё начало от русского военного флота, созданного на Чёрном море после присоединения Крыма к Российской империи из кораблей Азовской и Днепровской военных флотилий.

История Черноморского флота

Черноморский флот — один из старейших военно-морских флотов России.

Кагул (бронепалубный крейсер)

«Кагу́л» (назван в честь победы русских войск на реке Кагул) — русский, а затем советский бронепалубный крейсер типа «Богатырь».

25 марта 1907 года переименован в «Па́мять Мерку́рия» (в память об одержавшем победу в неравном бою бриге «Меркурий»).

31 декабря 1922 года переименован в «Коминте́рн» (сокращение от «Коммунистический интернационал»). Принимал участие в боевых действиях Первой и Второй мировых войн.

Кайзерлихмарине

Кайзерлихмарине (нем. Kaiserliche Marine, пер. Императорские военно-морские силы) — военно-морские силы Германии, созданные после объединения германских государств в составе Германской империи на основе военно-морских сил Королевства Пруссия, основной задачей которых являлась береговая оборона. Они существовали с 1871 по 1919 год. Особенно значительно они увеличились в период правления Вильгельма II, при статс-секретаре морского министерства Альфреде фон Тирпице, у которого нашли поддержку идеи американского теоретика морских сил Альфреда Тайера Мэхэна. Результатом стала гонка морских вооружений с Великобританией, в ходе которой германские ВМС стали одной из самых значимых морских сил в мире, уступая только британским. Надводные силы оказались малоэффективны в ходе Первой мировой войны, участвовали только в одном большом сражении — Ютландском, результат которого можно охарактеризовать как неопределенный.

В то же время, подводный флот значительно расширился, и представлял собой главную угрозу путям снабжения Великобритании. После окончания войны большая часть кораблей была интернирована союзниками, а затем затоплена оставшимися германскими экипажами на базе Скапа-Флоу в 1919 году.

Основные силы кайзеровских ВМС назывались Флотом открытого моря (нем. Hochseeflotte). Корабли императорских ВМС обозначались как SMS нем. Seiner Majestät Schiff (корабль Его величества). Преемником кайзеровских ВМС был «Государственный флот» (нем. Reichsmarine) Веймарской республики.

Линейные крейсера типа «Мольтке»

Линейные крейсера типа «Мольтке» (нем. Moltke-Klasse) — тип линейных крейсеров ВМС Германской империи эпохи Первой мировой войны. Построены две единицы — «Мольтке» и «Гёбен».

Явились дальнейшим развитием линейного крейсера «Фон дер Танн». За счёт увеличения нормального водоизмещения больше чем на три тысячи тонн были улучшены все параметры. Получили дополнительную пятую башню главного калибра. Имели большую скорость и лучшее бронирование. Как и предшественник, значительно превосходили все британские линейные крейсера с 305-мм орудиями. Однако по скорости и вооружению значительно уступали британским крейсерам второго поколения типа «Лайон», вступившим с ними в строй практически одновременно.

Активно использовались во время Первой мировой войны. «Мольтке» принял участие во всех боевых операциях германских линейных крейсеров в Северном море и на Балтике. После окончания войны интернирован и затем затоплен собственным экипажем в Скапа-Флоу. «Гёбен» был единственным германским линейным крейсером, не входившим в состав 1-й разведывательной группы. До войны служил на Средиземном море. В начале Первой мировой войны прорвался в Дарданеллы и был продан Турции. Участвовал в нескольких стычках с русским Черноморским флотом. После войны был отремонтирован, пережил Вторую мировую войну и стал последним линейным крейсером, пущенным на слом.

Линейный крейсер

Лине́йный кре́йсер — класс артиллерийских кораблей, имеющих вооружение, близкое к линкорам, но обладающих большей скоростью хода при более лёгком бронировании. Появились в начале XX века как развитие броненосных крейсеров. Они должны были составлять авангард главных сил флота, а в бою играть роль его быстроходного крыла. Результаты морских сражений Первой мировой войны, а также Вашингтонское морское соглашение 1922 года прервали эволюцию линейных крейсеров. В дальнейшем прогресс в области силовых установок привёл к слиянию линейных крейсеров и линкоров в единый класс быстроходных линейных кораблей. Тем не менее ряд кораблей, построенных в 1930—1940-х годах, нередко именуется в военно-морской литературе линейными крейсерами в силу их промежуточного положения между «настоящими» линкорами и тяжёлыми крейсерами. Последний классический линейный крейсер — «Явуз» — был списан в 1954 году.

Первая мировая война

Пе́рвая мирова́я война́ (28 июля 1914 — 11 ноября 1918) — один из самых широкомасштабных вооружённых конфликтов в истории человечества.

Формальным поводом к войне послужили события в Сараеве, где 28 июня 1914 года девятнадцатилетний боснийский серб Гаврило Принцип, входивший в группу террористов, осуществил покушение, в результате которого был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его морганатическая жена София Хотек.

Страны-участницы Первой мировой войны разделились на два противоборствующих лагеря:

Центральные державы: Германская, Австро-Венгерская, Османская империи и Болгарское царство;

Антанта: Российская империя, Британская империя, Французская республика.Всего за годы войны в армии воюющих стран было мобилизовано более 70 миллионов человек, в том числе 60 миллионов в Европе, из которых погибло от 9 до 10 миллионов. Жертвы гражданского населения оцениваются от 7 до 12 миллионов человек; около 55 млн человек получили ранения. Война послужила прологом и детонатором ряда крупнейших революций, включая Февральскую буржуазную и Октябрьскую социалистическую 1917 года в России, и Ноябрьскую 1918 года в Германии. В результате войны прекратили своё существование четыре империи: Российская, Австро-Венгерская, Османская и Германская.

Первая мировая война на море

Военные действия на море в Первую мировую войну в основном заключались в морской блокаде флотами Антанты Германии и попытках Германии нарушить британское и французское судоходство, осуществить блокаду России (по поставкам огнестрельных припасов, воздухоплавательных машин, броневых автомобилей, стрелкового оружия и т.д.) с помощью подводных лодок и рейдеров.

Российский императорский флот

Российский императорский флот — военно-морской флот России с 20 (30) октября 1696 или с 22 октября (2 ноября) 1721 по 3 (16) апреля 1917.

Ростислав (броненосец)

«Ростисла́в» — седьмой эскадренный броненосец Черноморского флота из числа восьми, строительство которых было запланировано 20-летней судостроительной программой 1881 г. Он был задуман как тип малого корабля с мощной артиллерией, обладающего небольшим водоизмещением, хорошей мореходностью и уменьшенной осадкой, что позволило бы ему действовать в прибрежных районах Чёрного моря. Часть проектно-конструкторских решений, включая теоретический чертёж корпуса, была заимствована у балтийского броненосца «Сисой Великий».

На других языках

This page is based on a Wikipedia article written by authors (here).
Text is available under the CC BY-SA 3.0 license; additional terms may apply.
Images, videos and audio are available under their respective licenses.

howlingpixel.com

Бой у мыса Сарыч | Ocean-Media.su

Бригада линейных кораблей Черноморского флота накануне Первой мировой войны. На переднем плане – «Пантелеймон», бывший «Потёмкин».

Ровно сто лет назад, 18 ноября (5 ноября по старому стилю) 1914 года произошёл бой между русской эскадрой и германо-турецкими кораблями «Гёбен» и «Бреслау». Это было первое столкновение основных сил противоборствующих сторон на Чёрном море в начавшейся мировой войне.

Линейный крейсер «Гёбен».

Германский линейный крейсер «Гёбен» и лёгкий крейсер «Бреслау» в составе турецкого флота оказались в некотором роде случайно Начало Первой мировой войны застало их на Средиземном море, и они, уйдя от преследования, укрылись в водах тогда ещё нейтральной Османской империи. В августе 1914 года оба корабля были формально проданы Турции и переименованы соответственно в «Явуз Султан Селим» и «Мидилли». Их экипажи остались немецкими, причём державший флаг на «Гёбене» контр-адмирал Сушон 23 сентября был назначен командующим турецким флотом. Всё это подтолкнуло «Блистательную Порту» к вступлению в войну.

Контр-адмирал Вильгельм Сушон.

Появление в составе Османского флота новейшего линейного крейсера радикально изменило расклад сил на Чёрном море. На данном театре военных действий «Гёбен» стал единственным дредноутом и он существенно превосходил любой из русских линейных кораблей и по скорости, и по огневой мощи. Дредноуты типа «Императрица Мария» ещё находились в постройке, поэтому на первом этапе войны Черноморский флот мог противопоставить только бригаду устаревших броненосцев, способных бороться с грозным противником лишь сообща.

Линейный крейсер «Гёбен» под турецким флагом.

Встреча противников произошла у берегов Крыма, юго-западнее Ялты, неподалёку от мыса Сарыч. Первым неприятеля в 11:40 обнаружил дозорный крейсер «Алмаз», шедший впереди кильватерной колонны из пяти линейных кораблей («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав»). Из-за сильного тумана русские и немецкие моряки увидели друг друга, когда дистанция между ними составляла всего лишь 38 кабельтовых. Державший флаг на «Евстафии» командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.А.Эбергард приказал немедленно открыть огонь.

Линкор «Евстафий» — флагманский корабль Черноморского флота.

Невероятно, но первый же двухорудийный залп флагманского линкора «Евстафий» дал прямое попадание. 12-дюймовый снаряд пробил броню и разорвался внутри кормового каземата левого борта «Гёбена», вызвав пожар поданных из погреба пороховых зарядов. 12 человек погибли на месте, многие получили отравления газами.

Вице-адмирал А.А. Эбергард.

Немцы открыли ответный огонь из 11-дюймовых орудий. Тактически их положение было более выгодным, так как русским комендорам мешал стелющийся в сторону противника дым. Интенсивная артиллерийская дуэль продолжалась 14 минут, после чего немцы, пользуясь преимуществом в скорости, вышли из боя. Возможности их преследовать у А.А.Эбергарда не было.

Офицеры на палубе линкора «Евстафий».

Следует отметить, что бригада русских линкоров была оснащена централизованной системой управления огнём, теоретически позволявшей кораблям стрелять как единая батарея. Пост центрального управления находился на линкоре «Иоанн Златоуст», однако туман и дым из труб головного «Евстафия» помешали точно определить расстояние до противника. В результате объявленная дистанция оказалась почти в полтора раза больше реальной. Соответственно, залпы второго и третьего линкоров давали перелёты, и лишь флагман, хорошо видевший противника, стрелял более-менее точно.

Пробоина в каземате 150-мм орудий «Гёбена», полученная в бою у мыса Сарыч.

За время русские корабли выпустили 34 305-мм снаряда («Евстафий»— 16, «Иоанн Златоуст»— 6, «Три Святителя»— 12). «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин») противника не видел и огня не открывал. Замыкающий строй линкор «Ростислав» «Гёбена» тоже не видел и стрелял лишь по крейсеру «Бреслау» (выпустил два 254-мм и шесть 152-мм снарядов), но безуспешно.

Стрельба немцев была весьма эффективной. Из 19 выпущенных «Гёбеном» 283-мм снарядов четыре (21%) поразили русский флагманский корабль, нанеся ему ряд серьёзных повреждений. «Евстафий» потерял 58 человек команды — 33 убитыми и 25 ранеными, что для столь скоротечного боя чрезвычайно много. Это лишний раз доказывало: вступать в поединок с новейшими дредноутами линкорам старого типа крайне рискованно.

Пробоина в каземате 152-мм орудия «Евстафия», полученная в бою у мыса Сарыч.

Говоря о бое у мыса Сарыч, нельзя не коснуться одного распространённого мифа – огромных потерь, якобы понесённых экипажем линейного крейсера «Гёбен». В достаточно авторитетных источниках говорится, что борту корабля было убито 115 (12 офицеров и 103 матроса) и ранено 58 (5 офицеров и 53 матроса) человек. То есть за 14 минут боя новейший немецкий дредноут потерял людей больше, чем русский броненосец «Орёл» за 5 часов Цусимского сражения!

Увы, склонность завышать потери противника свойственна всем временам и народам, и данный случай – не исключение. Сведения о гибели невероятно большого числа немецких моряков базируются на «данных разведки», а точнее – на слухах, циркулировавших в Константинополе. По немецким же данным в бою у мыса Сарыч «Бреслау» не пострадал, а на «Гёбене» было убито 12 человек и ещё 2 (по другим данным 4) умерли позже от отравления пороховыми газами. Эти цифры выглядят более правдоподобными.

ocean-media.su

Бой у мыса Сарыч 18.11.1914 г.

Расстановка сил.

Появление в августе 1914 г. на Черном море немецкого линейного крейсера «Гебен» резко изменило соотношение сил. Если к началу Первой мировой войны преимущество русского флота над турецким было почти абсолютным, то после прихода новейшего немецкого корабля свобода действий черноморских сил Российской империи была сильно ограничена. «Гебен» имел подавляющее превосходство над любым из русских кораблей: он был намного быстрее, лучше бронирован, а вооружение из 10 283-мм орудий не оставляло шансов даже самым совершенным броненосцам. Первые черноморские дредноуты России еще не вступили в строй, поэтому серьезных угроз для немца просто не было.

В то же время, имея безусловное индивидуальное превосходство над противником, при столкновении с группой устаревших броненосцев возможность победы «Гебена» уже была весьма спорной. Понимая это, немцы старались истребить Черноморский флот по частям, избегая столкновения с объединенными главными силами. Все это было очевидно и для русского командования, поэтому индивидуальные действия кораблей флота исключались: отныне все операции надлежало проводить крупными группами, напасть на которые линейный крейсер не рискнул бы.

В середине ноября главные силы Черноморского флота в составе 5 броненосцев, 3 крейсеров и многочисленных вспомогательных кораблей вышли для бомбардировки Трапезунда и расстановки минных заграждений. Выполнив задачу, эскадра взяла обратный курс и направилась в Севастополь. Тем временем, «Гебен» и «Бреслау» направились на перехват русских кораблей, надеясь при благоприятном стечении обстоятельств уничтожить их по одному. Выход немецких рейдеров в море не остался незамеченным: командующий русскими силами адмирал Андрей Августович Эбергард получил известие об этом почти сразу.

Таким образом к боестолкновению черноморские силы были готовы, хотя к нему и не стремились. Более того, понимая неизбежность встречи с немецким линейным крейсеров, флот разработал тактику, позволявшую уничтожить сильного противника. Суть ее сводилась к тому, что группа броненосцев, централизованно наводя огонь тяжелых 12-дюймовых орудий добьется огневого превосходства и потопит «Гебен». Управление огнем возлагалось на офицеров линкора «Иоанн Златоуст», причем эта техника ведения боя была моряками в должной степени отработана.

В целом, сложно сказать, на что рассчитывали немцы, планируя атаковать силами двух кораблей едва ли не весь Черноморский флот. Даже с учетом выдающихся характеристик «Гебена» подобный план представляется несколько самонадеянным.

Бой у мыса Сарыч.

Встреча состоялась 18 ноября 1914 г., когда русская эскадра находилась недалеко от мыса Сарыч вблизи Севастополя. Около 11:40 часов дня крейсер «Алмаз», выполнявший роль разведчика, обнаружил на горизонте дымы, о чем немедленно сообщил командующему флотом. Вскоре засекли и радиопереговоры «Гебена» и «Бреслау». Немцы должной осмотрительности, напротив, не проявили, поэтому продолжали движение прежним курсом не подозревая о том, что впереди их ждут пять тяжелых броненосных кораблей. Подобной беспечности способствовал и сильный туман, резко ограничивающий прямую видимость.

«Алмаз» отошел назад под защиту линейных кораблей, его примеру последовали и два крейсера типа «Богатырь». Миноносная флотилия также расположилась за основными силами, ожидая удобного шанса выйти в торпедную атаку. Здесь русским командованием была допущена ошибка, которая, возможно, спасла «Гебен» от быстрой гибели: кильватерная колонна броненосцев не была развернута в боевой строй бортом к противнику, что не позволяло использовать всю огневую мощь эскадры.

Около 12:15 «Гебен» и идущий за ним «Бреслау» буквально напоролись на броненосец «Евстафий», обнаружив его в тумане на дистанции около 7 км от себя. Подобная дистанция была идеальной для тяжелых русских орудий, особенно учитывая, что немецкие моряки были застигнуты врасплох. Как уже говорилось, «Гебен» имел подавляющее преимущество над любым русским кораблем, но в тех условиях, в которых он оказался у мыса Сарыч, это не значило ровным счетом ничего.

Первый же двухорудийный залп «Евстафия» поразил немецкий корабль: из пробитого орудийного каземата на корме вырвался столб пламени. Следующие залпы русского флагмана оказались не менее точны: за 15 минут боя в «Гебен» попало 3 12-дюймовых снаряда и 11 снарядов калибром 203 и 152 мм. После первого попадания немец начал резкий поворот южнее и обрушил на «Евстафий» огонь всей артиллерии главного калибра. Результаты оказались весьма посредственными: крейсер смог добиться лишь четырех попаданий. Фортуна в тот день явно не была на стороне германских моряков.

Большая часть боя происходила на параллельных курсах, поскольку «Евстафий» и «Гебен» повернули южнее. К сожалению для русских сил и к счастью для немцев, тактика централизованного обстрела не оправдала себя. Во-первых, офицеры «Иоанна Златоуста» затянули с выдачей на корабли эскадры указаний для наведения, в итоге «Евстафий» открыл огонь самостоятельно и без учета действия других броненосцев. Во-вторых, установки прицелов, преданные с «Иоанна» оказались, мягко говоря, не точны: направление на цель задали верно, а вот с дистанцией ошиблись почти на треть, в итоге залпы кораблей эскадры ложились с сильным перелетом. Стреляли по «Гебену» только «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Три Святителя».

Другие броненосцы из-за сильного дыма и тумана противника вообще не видели. «Ростислав» обстрелял «Бреслау», но безуспешно: немецкий крейсер совершенно не стремился пасть смертью храбрых и немедленно вышел из боя. Минная флотилия ринулась в атаку почти сразу после начала перестрелки, но адмирал Эбергард, не желая рисковать легкими силами, приказал миноносцам вернуться под защиту броненосцев.

Окончание боя и повреждения сторон.

Через 15 минут боя поврежденный «Гебен» отвернул и, развив полный ход, сбежал. Преследовать его не было даже теоретической возможности: скорость русских броненосцев была на треть меньше, чем у немца. Черноморская эскадра повернула в Севастополь, «Гебен» и «Бреслау» вернулись в Босфор.

По результатам боя «Евстафий» получил повреждения дымовой трубы, орудийного каземата и главного броневого пояса: ущерб оказался незначительным и уже к концу ноября броненосец был полностью отремонтирован. Погибли 34 человека, в том числе 5 офицеров. Некоторые источнику указывают цифру потерь до 55 человек, но никаких документальных подтверждений этому нет. Другие корабли эскадры повреждений не получили.

С повреждениями и потерями «Гебена», как и всегда в мировой истории, по мере отдаления событий во времени творились настоящие чудеса. Во-первых, достоверно известно только об одном настоящем попадании: том самом первом залпе, разрушившем каземат вспомогательной артиллерии. Надо сказать, что этого было совсем не мало: снаряд убил дюжину моряков, вывел из строя несколько орудий и вызвал сильный пожар пороховых зарядов. Какие повреждения причинили другие русские снаряды и были ли вообще другие попадания до сих пор точно не известно. Крейсер не потерял боеспособности, хотя несколько недель ушло на устранение его повреждений.

Примерно также обстоит дело и с потерями: в российской исторической науке фигурирует цифра 112-115 погибших, но совершенно непонятно ее обоснование. Само происхождение этой цифры относится к «агентурным» сведениям и ничем достоверно не подтверждено. Можно абсолютно точно говорить о примерно 20 погибших — это моряки, убитые снарядом «Евстафия» и умершие впоследствии от ран и отравления. Учитывая склонность всех военных занижать собственные потери и преувеличивать потери противника, сделать сколь-нибудь серьезные выводы о повреждениях «Гебена» не представляется возможным.

Особых сомнений в итоге сражения быть не может: убедительная победа русских моряков. Эта победа тем более ценна, поскольку мощнейшему линейному крейсеру противостояли устаревшие броненосцы, которые не шли с ним ни в какое сравнение.

Но есть и ложка дегтя, причем не маленькая. По существу, русский флот в тот день мог покончить с немецкий рейдером: «Гебен» неожиданно для себя выскочил на малой дистанции под все орудия пяти броненосцев. Этого было более чем достаточно, чтобы отправить линейный крейсер на морское дно. Не произошло этого по той причине, что командующий русскими силами опоздал с перестроением в боевой порядок, что не позволило обрушить на немца весь огонь эскадры. В целом особого стремления к победе в том бою не наблюдалось: по существу русские корабли просто отогнали «Гебен», о решительных действиях речи не шло.

Само собой, подобная локальная стычка не могла оказать решающего влияния на исход войны на море, тем не менее некоторую роль сыграла. Немцы уже не чувствовали себя столь уверенно: к ним пришло осознание того, что техническое превосходство над броненосцами отнюдь не абсолютное. Русские же моряки, видя убегающий «Гебен», напротив, воспрянули духом. Тем не менее, до появления в рядах Черноморского флота первых дредноутов, инициатива оставалась в руках немцев, хотя действовали они теперь с куда большей осторожностью.

warfields.ru

«Случай поразить «Гебена» был упущен»

Ровно 100 лет назад, 5/18 ноября 1914 года у мыса Сарыч произошел бой русской Черноморской эскадры с германскими крейсерами «Гебен» и «Бреслау». Эти два немецких крейсера, прорвавшиеся к турецкому берегу в октябре 1914 года, тут же были включены в состав османского флота и переименованы («Гебен» в «Явуз Султан Селим», а «Бреслау» — в «Мидилли»), полностью сохранив свои немецкие команды. А германский контр-адмирал Вильгельм Сушон, командовавший этими крейсерами, был назначен главнокомандующим военно-морскими силами Османской империи. 16/29 октября, без объявления Турцией войны России, «Гебен» и «Бреслау» совершили разбойный набег, обстреляв российские порты и уничтожив минный заградитель «Прут».

Превосходство немецких крейсеров в скорости и вооружении, по сравнению с устаревшими русскими кораблями, заставляло Черноморский флот выходить в море только соединениями, чтобы не допустить уничтожения наших кораблей поодиночке. Для противодействия «Гебену» русское командование разработало метод совместной стрельбы группы броненосцев по одной цели, что должно было лишить немецкого крейсера преимущества. Проверить насколько этот метод эффективен, представился Русскому флоту во время боя у мыса Сарач.

2/15 ноября Черноморский флот почти в полном составе вышел в поход для уничтожения турецких портовых сооружений и коммуникаций у берегов Анатолии. Русские линкоры обстреляли Трапезунд, а минные заградители «Константин» и «Ксения» поставили мины у турецкого побережья. Узнав об этом, Вильгельм Сушон решил перехватить наш флот на обратном пути в Севастополь и атаковать его по частям. 4/17 ноября «Гебен» и «Бреслау» вышли из Босфора и направились к берегам Крыма.

Когда наша эскадра возвращалась назад, Черноморским флотом адмирал А.А.Эбергард получил из Морского генерального штаба уведомление, что «Гебен» вышел в море. Поскольку уголь был на исходе, Эбергард отказался от специальных поисков неприятельского крейсера, понадеявшись на то, что случайная встреча с противником маловероятна.

Однако встреча русских броненосцев с германскими крейсерами произошла на следующий день, 5/18 ноября юго-западнее Ялты у мыса Сарыч. Примерно в 12 часов дня крейсер «Алмаз», шедший впереди кильватерной колонны из пяти броненосцев («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав») обнаружил дым и передал об этом прожектором на флагман. Одновременно противник выдал себя радиопереговорами, которые в тумане вели «Гебен» с «Бреслау». Через полчаса «Алмаз» отправил сообщение: «Вижу неприятеля по носу».

Адмирал А.А.Эбергард приказал кораблям эскадры сократить расстояние, а «Алмазу» возвращаться к основным силам. Вовремя сгруппировав корабли, Эбергард избежал угрозы их атаки немецкими крейсерами по одному. Но вместе с тем, командующий Черноморским флотом не стал перестраивать корабли в боевой порядок, что позволило бы всеми силами сразу же атаковать неприятеля. Наши линейные корабли продолжали идти в строе кильватера, что представляло большие удобства при соединенном плавании, но в случае появления противника впереди, они обрекались на длительный разворот, чтобы выстроить боевую линию, дающую возможность ввести в бой все орудия. Адмирал Эбергард шел на головном корабле — флагмане Черноморского флота броненосце «Евстафий», а управляющий централизованным огнем — на «Иоанне Златоусте», втором в линии. Разделение командования эскадрой и артиллерией было осуществлено из тех соображений, что второй корабль, в случае нападения противника, будет менее подвержен его огню, а значит, его средства связи будут более сохранены, что позволит сохранить управление огнем бригады. Но в ходе последовавшего вскоре это разделение совершенно себя не оправдало.

Сильный туман воспрепятствовал участию всей эскадры в бою против кораблей противника. В итоге бой у мыса Сарыч, по сути, свелся к поединку «Гебена» с флагманом Черноморского флота броненосцем «Евстафий» (командир — капитан 1-го ранга В.И.Галанин), который видел его лучше других кораблей. «Иоанн Златоуст», который должен был координировать огонь всех остальных кораблей, не справился со своей задачей — из-за сильной пасмурности, а также дыма кораблей, стлавшийся низко, благодаря сырости воздуха, а также из-за отсутствия согласованных действий с флагманом, он не смог точно определить расстояние до противника и сообщал ошибочные координаты, в результате чего наш флот бил с сильным перелетом.

«Первое достоверное расстояние было получено «Евстафием» — 40 кб. 40 кб! Эта дистанция — самая выгодная для действительного огня 305- и 254-мм орудий, составлявших вооружение эскадры, — писал капитан 2-го ранга М.А.Петров. — На ней линейные корабли могли развить быстрый огонь, засыпать «Гебена» в 5-10 мин попаданиями! Этого срока было бы достаточно, чтобы огнем шестнадцати 305-мм и четырех 254-мм орудий нанести ему крупные повреждения. Вот случай, о котором мог только мечтать командующий Черноморским флотом! Но флот в это время еще не закончил своего поворота. «Евстафий» не имел права начать стрелять иначе, как по указанию управляющего огнем, находившегося на линейном корабле «Иоанн Златоуст». Между тем, минуты шли. Наконец сам адмирал Эбергард приказал открыть огонь, не дожидаясь «Иоанна Златоуста». «Евстафий» дал залп. Этот залп накрыл «Гебена», причем ясно видны были разрывы снарядов в его средней части. (…) После попадания «Евстафия» он склонился на курс, параллельный нашей эскадре, и, приблизительно минуту спустя, открыл огонь из всех башен, сосредоточив его на головном корабле русского флота».

«Но здесь, — продолжает М.А.Петров, — произошла роковая ошибка, из-за которой была упущена блестящая победа над «Гебеном»». «Евстафий», по личному приказанию командующего, против артиллерийской организации, выстрелил первым по своему собственному прицелу 40 кб и не уведомил об этом управляющего централизованным огнем корабля «Иоанн Златоуст», дававшего в то же время по радиосети расстояние 60 кб, то есть с заведомым перелетом в 20 кб. Этим самым «Евстафий» сбил стрельбу всех остальных кораблей и не позволил открыть прямо «бешеного» огня со всех судов бригады. «Златоуст» же взял неверное расстояние вследствие плохой видимости «Гебена» из-за тумана и дыма бригады, повернувшей относительно неприятеля таким неудобным образом. Следствием этого была нерешительная стрельба, причем «Златоуст» и «Три Святителя» стреляли с неверной установкой прицела. То же случилось и с 6″ огнем, который пустили по 12″ прицелу. Таким образом, стрельба оказалась ниже всякой критики, как в смысле меткости, так и скорострельности. «Евстафий» хорошо различал противника. На «Иоанне Златоусте» его видела хорошо лишь носовая башня. На «Пантелеймоне» башни не видели противника совсем. Концевой «Ростислав» вел огонь по «Бреслау», который скоро повернул и скрылся в тумане. По нему же был направлен огонь 152-мм орудий кораблей, стрелявших главным калибром по «Гебену»».

Перестрелка с «Гебеном» продолжалась менее 15 минут. Артиллеристы «Евстафия» и «Гебена» оказались достойными друг друга противниками. По мнению противника, залпы с «Евстафия» ложились так хорошо, что В.Сушону показалось даже, что «Гебен» находится «под сосредоточенным огнем пяти русских линейных кораблей». Всего же русские корабли выпустили с дистанции 34-40 кабельтовых (6,3-7,4 км) 30 снарядов главного калибра («Евстафий» — 12, «Иоанн Златоуст» — 6, «Три Святителя» — 12). «Пантелеймон» из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Между тем, как утверждал исследователь этого боя М.А.Петров, «откинув пристрелку, оставив только 5 мин. на поражение, эскадра могла бы за это время послать около 70 снарядов, из которых в данных условиях боя не один десяток мог бы быть брошен в борт и палубы «Гебена»».

Снаряды, выпущенные «Евстафием», попали в каземат 150-мм орудий «Гебена» и, пробив броню, вызвали пожар зарядов и потери в личном составе германского крейсера. Всего «Гебен» получил 14 попаданий, потеряв убитыми 115 (12 офицеров и 103 матроса) и раненными 58 (5 офицеров и 53 матроса) человек. Но и для «Евстафия» этот бой не обошелся без потерь. Флагманский броненосец получил 4 попадания и потерял 33 человека убитыми и 25 раненными. Среди убитых были лейтенант Евгений Мязговский, мичманы Николай Эйлер, Николай Семёнов, Сергей Григоренко и 29 нижних чинов, вскоре от полученных ран скончался еще один офицер — мичман Николай Гнилосыров. Другие корабли русской эскадры потерь и повреждений не имели.

Видя, что задуманная операция против русской эскадры сорвана, Сушон вывел «Гебен» из боя и, воспользовавшись преимуществом в скорости, немецкий крейсер оторвался от противника. Впрочем, преследовать вражеские корабли русская эскадра и не пыталась. В своем донесении адмирал Эбергард сообщал: «Стрельба прекратилась. Флот продолжал оставаться на прежнем курсе, в готовности продолжать бой, как только «Гебен» покажется вновь». Но «Гебен» и не думал возвращаться для невыгодного ему боя.

Морской офицер и историк флота М.А.Петров, подводя итог этому сражению, писал: «…Бой продолжался всего 14 минут. Что мог флот сделать за это время, когда его исходное для развертывания положение было столь неудачным? Здесь, как часто и при разборе других сражений, возникает вопрос о причинах, побудивших командование, в данном случае адмирала Эбергарда, поступиться столь очевидными и столь необходимыми требованиями к боевому порядку. Причин могло быть много: недостаток угля, необходимость вернуться в Севастополь за его пополнением, рутинные нормы тактики, несоответственная подготовка, недостаточная предусмотрительность, и тому подобное. Но над всеми этими причинами, их покрывающей и исчерпывающей, несомненно, была одна: отсутствие у командующего упорного, непоколебимого стремления к атаке, отсутствие предприимчивости и инициативы, отсутствие сильной воли к победе вообще. Этого не было у адмирала Эбергарда, не было, следовательно, и импульса, который подсказал бы ему иное решение походного порядка для флота. Черноморский флот здесь вновь был застигнут врасплох «Гебеном», как и в начале войны в Севастополе. (…) Непосредственных результатов описанный бой на ход дальнейших событий в Черном море не имел. Случай поразить «Гебена» был упущен. (…) «Гебен» по-прежнему имел возможность производить свои налеты на Черноморское побережье. (…) А между тем сами корабли Черноморского флота в отношении боевых качеств личного состава и обшей выучки представляли прекрасный боевой материал, что и было ими не раз выкачано в отдельных мелких операциях, где младшим начальникам предоставлялась инициатива».

Вместе с тем, нельзя считать, что бой этот совсем не принес никаких результатов. Германский контр-адмирал В.Сушон убедился в достаточно высокой боеспособности российского флота, который не позволил застать себя врасплох и дал отпор. Русское командование также получило хороший урок. «Полное отсутствие в Черноморском флоте быстроходных крейсеров, — доносил в Ставку адмирал А.А.Эбергард, — ставило нас в крайне невыгодное положение…».

8/21 ноября в Севастополе состоялись похороны погибших русских моряков, а через четыре дня министр адмирал И.К.Григорович наградил многих участников боя с «Гебеном». К концу ноября «Евстафий» был полностью отремонтирован, а чтобы ограничить активность германских крейсеров, русское командование заминировало подходы к Босфору, выставив напротив пролива 585 мин. Эта мера вскоре принесла результат: 13/26 декабря 1914 года «Гебен» подорвался сразу на двух минах, приняв до 600 тонн воды, что на время вывело его из строя.

Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук

ruskline.ru

История боя у мыса Сарыч