Атака легкой бригады. Путь в бессмертие: vasily_sergeev — LiveJournal
Цитата сообщения ЛысыйКамрадАтака лёгкой бригады Ричарда Кейтона Вудвила
В осенний хмурый день 14 ноября 1854 года поэт Альфред Тениссон, пролистывая газету «Таймс», наткнулся в на статью военного корреспондента Уильяма Рассела о сражении под Балаклавой:
«..В десять минут двенадцатого в атаку пошла наша бригада легкой кавалерии… Когда она двинулась вперед, русские встретили ее огнем пушек с редута справа, ружейными и штуцерными залпами. Наши кавалеристы гордо промчались мимо; их амуниция и оружие сверкали под утренним солнцем во всем великолепии. Мы не верили своим глазам! Неужели эта горстка людей собралась атаковать целую армию, выстроенную в боевой порядок? Увы, так оно и было: их отчаянная храбрость не знала границ, настолько, что позабыто было то, что называют ее самым верным спутником — благоразумие.
Они наступали двумя линиями, ускоряя аллюр по мере приближения к врагу. Никому не приходилось видеть столь ужасающего зрелища, как нам — не в силах помочь, мы могли лишь смотреть, как наши храбрецы-соотечественники мчатся в объятия смерти. С расстояния в 1200 ярдов вся линия неприятельских батарей — тридцать железных пастей — извергла поток пламени и дыми, пронизанный воющими смертоносными ядрами. Их полет был отмечен зияющими брешами в наших рядах, мертвыми людьми и лошадьми, скакунами — ранеными или потерявшими всадников — что носились по равнине.
Первая линия ломается, ее подкрепляет вторая; они ни на секунду не замедляют галопа. Их поредевшие шеренги, прореженные огнем тридцати орудий, наведенных русскими со смертоносной точностью, с ореолом сверкающей стали над головами и криком, что стал для многих благородных душ последним, врываются в облако дыма, окутавшее батареи. Более мы их не видим; перед нами лишь равнина, усеянная их телами и трупами их коней.
С флангов по ним вели огонь батареи, расположенные на холмах по обе стороны долины; с фронта их встретили ружейные залпы. Сквозь клубы дыма мы различали сверкающие всплески сабель: они доскакали до орудий и бросились в промежутки между ними, рубя артиллеристов.
Итак, мы наблюдали, как они ворвались на батарею; затем, к восторгу своему, мы увидели, что они возвращаются, пробившись сквозь колонну русской пехоты, разметав ее как стог сена. И тут их — потерявших строй, рассеявшихся по долине — смел фланговый залп батареи на холме. Раненые и потерявшие коней кавалеристы, бегущие к нашим позициям красноречивее любых слов свидетельствовали об их печальной судьбе — да, они потерпели неудачу, но даже полубоги не смогли бы сделать большего….
В 11:35 перед проклятыми московитскими пушками более не осталось британских солдат, кроме мертвых и умирающих».
Потрясенной Теннисон вновь и вновь перечитывал в газетные строки. Этого просто не могло быть! Всего полчаса и лучшая кавалерийская бригада британской армии, где служили молодые офицеры, краса и гордость самых аристократических семей Англии, перестала существовать, устелив трупами безымянную долину в Крыму.
Буквально через десять минут он написал стихотворение, ставшее позже классикой английской литературы.
АТАКА ЛЕГКОЙ БРИГАДЫ
Долина в две мили редут недалече…
Услышав: «По коням, вперёд!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлена грудь
Но мчатся и мчатся шестьсот.
Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.
Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг.
Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.
По первому знаку на пушки в атаку
Уходит неистовый полк.
Метёт от редута свинцовой метелью,
Редеет бригада под русской шрапнелью,
Но первый рассеян оплот:
Казаки, солдаты, покинув куртины,
Бегут, обратив к неприятелю спины,
Они, а не эти шестьсот!
Теперь уж и фланги огнём полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.
Но вышли из левиафановой пасти
Шестьсот кавалеров возвышенной страсти
Затем, чтоб остаться в веках.
Утихло сраженье, долина дымится,
Но слава героев вовек не затмится,
Вовек не рассеется в прах.
перевод Юрия Колкера
Это стихотворение и сегодня цитируется многими авторами британских учебников истории и включено во все школьные хрестоматии английской поэзии. Атака легкой бригады стала символом доблести английской армии и примером верности долгу.
Оставим в стороне литературные достоинства стихотворения и попробуем задаться вопросом, – как же могло случиться, что кавалерийскую бригаду, по сути, преступно бросили в безнадежную атаку на верную смерть.
Сражение под Балаклавой началось 25 октября 1854 года. По приказу главнокомандующего князя Александра Меньшикова генерал-лейтенант Липранди начал наступление на укрепленные позиции союзников (турки, французы, англичане). С боем выбив турок с первого редута, наши войска начали развивать наступление. Охваченные паникой турки обратились в бегство, бросив орудия и покинув укрепления, которые наши еще не атаковали. Бегство турок поставило союзную армию на грань поражения. В бой была брошена тяжелая кавалерийская бригада, остановившая нашу кавалерию. Однако пехота союзников продолжала отступать преследуемая казаками. В критический момент шотландский полк, выстроенный всего в две шеренги получил приказ держаться до последнего. Корреспондент «Таймс» описал потом шотландский полк в этот момент как «тонкую красную линию (цвет мундиров), ощетинившуюся сталью». Сегодня это выражение стало крылатым и означает оборону из последних сил. Если линию прорвут, то сражения будет проиграно. Шотландцы выполнили приказ – отразили атаку казаков. Как потом выяснилось, наше командование переоценило силу противника и отдало приказ прекратить наступление. Критический момент сражения миновал. Союзники избежали, казалось, неминуемого поражения, русские же были довольны, что смогли оттеснить их от Севастополя и захватить трофеи – орудия на редутах.
В этот момент главнокомандующий союзными войсками лорд Реглан наблюдал в бинокль, как русские готовятся увезти захваченные (британского производства!) орудия с позиций. Вид русских солдат, увозящих в качестве трофеев английские пушки, вывел из себя старого генерала, и он, не сходя с места, продиктовал адъютанту тот самый роковой приказ:
«Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии также может присоединиться. Французская кавалерия у вас находится на левом фланге. Немедленно».
Капитан Нолан с этим приказом отправился к командующему кавалерией генералу Лукану. Вызвав лорда Кардигана командира легкой бригады, Лукан приказал отбить пушки у руcских. Кардиган, понимая нелепость приказа, попытался возразить, что бригада окажется под прямым огнем тяжелых русских орудий, которые к тому же защищены с обоих флангов пушечными батареями и пехотой на окружающих высотах. ГенералЛуканотмелвозражения: «We have no choice but to obey! (тут нет выбора, кроме как повиноваться)».
И Кардиган повел свою легкую бригаду в последний бой. Внезапность атаки ошеломила русских. Лишь артиллеристы атакуемого редута сразу открыли огонь прямой наводкой. Если бы фланговый огонь был открыт сразу и организованно, едва ли легкой бригаде удалось доскакать до редута. Казаки, охранявшие редут, не выдержав удара бежали. Артиллеристы не отступили и не бросили орудий, последний залп картечи был практически в упор в наступающую кавалерию. Почти вся прислуга орудий была изрублена в короткой и жестокой схватке. Бежавшие казаки смяли ряды нашей кавалерии, и она не смогла вовремя придти на помощь артиллеристам. Англичанам удалось почти в полном порядке развернуться, и они попытались оторваться от наседавшей на пятки нашей конницы. Но путь назад оказался не легче. Огонь с фланговых высот был жестоким, точным и беспощадным. Из 670 человек легкой бригады вернулось назад лишь 195, большая часть из них была ранена и лишилась лошадей.
Кардиган, построив остатки своей бригады, обратился к ним: «Это была безумная затея, но в том нет моей вины». Подъехавший к нему лорд Реглан обрушился на него с обвинениями, — как мог он повести бригаду в атаку в лоб на пушки под перекрестным огнем, вопреки всем правилам войны. Кардиган ответил: «Милорд, я надеюсь, вы не осудите меня — я получил приказ атаковать от старшего по званию перед строем своих войск». Реглан тут же обернулся к генералу Лукану: «Это ВЫ потеряли бригаду!» Генерал пытался протестовать, ссылаясь на его собственный Реглана письменный приказ. На что лорд главнокомандующий заявил — он вполне определенно указал, передавая приказ, капитану Нолану: «Если это ВОЗМОЖНО». Выяснить, правда ли это или нет, так и не удалось, ведь Нолан погиб в самом начале этой самоубийственной атаки.
Французский генерал Боске, свидетель атаки, воскликнул тогда: «Это великолепно, но это не война… это безумство!»
Так легкая бригада начала свой путь бессмертие.
Та самая записка с приказом об атаке
Выжившие офицеры и солдаты 13-го лёгкого драгунского полка Легкой бригады после атаки
Примечания:
* В истории есть пример подобной атаки русской конницы. Под Аустерлицем полк кавалергардов атаковал превосходящие силы французов, спасая погибавшую русскую гвардию. Гвардейцы вырвались. А вот полк кавалергардов, состоящий из русских аристократов, был разбит. Полк потерял более половины своего состава. Все захваченные в плен офицеры кавалергардов были ранены. Тех, кто мог держаться на ногах, после сражения подвели к Наполеону. «Ваш полк честно выполнил свой долг! — сказал Бонапарт командиру эскадрона Репнину, а после добавил, указав на раненого 17-летнего корнета Сухтелена, стоявшего рядом с командиром: — Он очень молод, чтобы драться с нами». На что молодой офицер воскликнул: «Не нужно быть старым, чтобы быть храбрым!»
Этот эпизод описан в романе Толстого «Война и мир»: «Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».
** И да, кардиган и реглан — одежда, которую носили в время Восточной (крымской) войны лорды Кардиган и Реглан, в честь них и она и названа. Балаклавка — вязанный подшлемник, тоже изобретение того времени.
*** Почему же «проклятые московитские пушки»? Дело в том, что в статье Уильяма Рассела мною опущены еще более сильные слова, где русские названы «дикими варварами, без чести и достоинства». Причиной стал конечный эпизод боя, описанный в данной статье. Конечно же, с точки зрения англичан. Учтите это. В горловине долины у выхода русская кавалерия настигла остатки бригады. Большинство было уже спешено (лошади ранены или убиты) и бежали навстречу к своим позициям. Русские пушки и стрелки к этому времени прекратили огонь. Тяжелая бригада ударила навстречу наступающей коннице противника, спасая то, что осталось от бригады. Все смешалось. Русские начали отступать под напором англичан. И в это время в упор с холмов в смешанную толпу людей ударила шрапнелью русская артиллерия, не разбирая своих и чужих. Так ли это было на самом деле — не знаю.
*** Не все так ясно в этой истории и до сих пор. Тяжелая кавалерийская бригада поддержавшая атаку, потеряв под огнем несколько десятков человек, остановилась и развернулась назад. Почему же не повернула назад легкая бригада? Дело в том, что после начала атаки бригадой уже никто не командовал. Более того, многие говорили, что лорда Кардигана не видели в строю бригады с начала атаки. Позже Кардиган нашел свидетелей, что он был на редуте, но факт остается фактом — бригадой в бою никто не командовал! Кардиган утверждал, что он скакал впереди и не видел, что творится сзади. Более того, он, в свою очередь, тоже обвинил капитана Нолана в том, что тот пытался возглавить атаку и командовать бригадой. По словам Кардигана он достиг редута, бился там, а потом развернувшись поскакал назад. То что он бросил бригаду без командования, объяснял потом приступом, так называемого «безумия боя», лишившим его способности рассуждать. К его оправданию, стоит сказать, что он до этого ни разу не участвовал в сражениях.
Из каментов
Ирина_Сивкова
Спасибо! Хороший рассказ о «Балаклаве» — с тех пор символе катастрофы у англичан. Англичане, конечно, доблестные воины, но при всей своей доблести, храбрости и современном вооружении (в отличие от устаревших русских ружей) ВСЯ английская армия не смогла за время обороны Севастополя взять ОДИН редут! Так-то вот…
А насчёт лорда Кардигана и его одежды — не совсем так. Не знаю, что там носил этот лорд, но происхождение кардигана, как предмета одежды таково — русская артиллерия потопила английский корабль, который вёз зимнее обмундирование для солдат. Быстро сшить новую тёплую одежду для армии и доставить её в Крым не было возможности. И тогда лорд Кардиган обратился ко всем женщинам Англии с просьбой связать солдатам безразмерные запашные кофты как можно скорее. И вот именно этот предмет одежды и стали называть кардиганом. Его характерная черта — запáх без пуговиц под пояс, так как некогда солдатам было пришивать пуговицы, подгоняя кофты по себе, да и застёгивать их перед боем…
Еще пост
В живописи постепенно появлялись героические картины, посвященные «атаке легкой бригады».
Первой была картина Уильяма Симпсона 1855 г.
В конце XIX в. на эту же тему пишет Ричард Катон Вудвилл…
…и Джон Чарлтон. Картина «В Долине смерти«.
В 1881 г. Роберт Гибб создал картину «Тонкая красная линия» о шотландцах Кэмпбелла.
В XX в. эта история попала и в кино.
«Атака легкой бригады» (1936 г.). В главных ролях — звезды того времени Эррол Флинн и Оливия де Хэвилленд (через три года её еще больше прославит роль Мелани Гамильтон в «Унесенных ветром«).
«Атака легкой бригады» (1968). В одной из ролей — Ванесса Редгрейв.
В музыке — в 1983 г. «Iron Maiden» спели «The Trooper«, посвященную атаке.
Как видим, «атака легкой бригады» была воспета как современниками, так и потомками. Хотя выражение «Charge of the Light Brigade» стало синонимом храброго, но глупого поступка.
В память потомкам сражение в Балаклаве оставило и еще один след. Всем известная черная вязаная шапочка сотрудников спецслужб называется «balaclava«, и — согласно легенде — была придумана командующим Рагланом.
Еще в 1855 г. фотограф Роджер Фентон сделал фотографию выживших в атаке легкой кавалерии солдат. Их, как видим, немного.
Их участь была незавидна. Редьярд Киплинг в 1890 г. написал стихи «strong>Последние из легкой бригады» (1890 г.) о несчастной судьбе выживших в этой атаке. Как и многие военные ветераны того времени, они прозябали в нищете.
Песню о них сложили, но песней не будешь сыт.
Голодаешь ничуть не меньше, даже если ты знаменит.
Они попросили денег, дескать, пришла хана;
Двадцать четыре фунта им уделила страна!
А вот и фотографии знаменитой «Долины смерти» (фото мои, сделаны с вершины Сапун-горы). Здесь произошла эта битва. Сейчас в этом месте растут виноградники.
vasily-sergeev.livejournal.com
последняя атака «монгольской»конницы — Общая информация
Последняя атака “монгольской” конницы
Об атаке “монгольской” конницы утром 17 ноября 1941 года у деревни Мусино пишут немецкие авторы Вернер Хаупт “Битва за Москву” (Москва, 2010) и Пауль Карель “Восточный фронт. Гитлер идет на Восток. 1941-1943” (Москва, 2003) в своих книгах о битве за Москву. Видимо, они воспроизводят воспоминания немецкого офицера-очевидца. Этот эпизод, как пример применения огнестрельного оружия против кавалерийской атаки, а также взгляд на войну с немецкой стороны интересен сам по себе. Кроме того, в конной атаке участвовали, скорее всего, казахские и киргизские воины, поэтому нам он интересен вдвойне. Позволим себе процитировать весь эпизод из книги П. Кареля в слегка сокращенном виде.
Рассвет 17 ноября был серый и туманный. Ближе к 09.00 сквозь утреннюю дымку показался большой красный диск солнца. Наблюдательный пункт батареи тяжелых орудий располагался на холме. Километрах в трех дальше виднелся лес. Поля покрывало тонкое снежное одеяло. Было холодно. Все ждали приказа атаковать.
— Русские танки! — раздался возглас. По замерзшей земле катились три T-34. С окраины села открыли огонь противотанковые пушки. Казалось странным, что танки идут одни, без поддержки пехоты. Что бы это могло значить? Пока артиллерийские наблюдатели пытались разгадать загадку, раздался другой возглас:
— Внимание! Справа от леса кавалерия.
Так и было. Конники — передовой разъезд из сорока или пятидесяти человек — приближались на рыси. Вот численность отряда выросла до сотни или двух, а мгновением позже они вылетели из леса широким фронтом. Эскадрон за эскадроном они развернулись в гигантскую линию. Позади сформировалась следующая. Все походило на какой-то диковатый сон. Шашки офицеров сияли на утреннем солнце. По нетронутому снегу стремя в стремя скакали кони, всадники пригибались к шеям лошадей, держа в вытянутых руках над головами шашки. Пулеметный расчет около пункта наблюдения приготовился. Стрелок снял митенки и положил их рядом с пулеметом. Командир расчета приник к биноклю.
— Две тысячи метров, — раздался голос наблюдателя, продолжавшего по телефону давать наводку батарее.
Прошло, наверное, не больше секунды, и на заснеженном поле под Мусино разыгралась кошмарная сцена, которую не мог бы представить себе даже человек с очень богатым воображением. 3-я батарея 10-го артиллерийского полка 106-й пехотной дивизии открыла огонь с короткой дистанции. Снаряды с шипением вылетали из стволов и обрушились прямо на атакующие эскадроны. Падали кони. Всадники летели на землю. Вспыхивали огненные молнии. Поднимался к нему черный дым. Взлетали фонтаны пламени и грязи.
Советский полк продолжал наступать. Дисциплина их восхищала. Кавалеристы сместились в направлении своего правого фланга и устремились к селу. Но раз за разом, залп за залпом снаряды тяжелых орудий падали в боевые порядки атакующих эскадронов. Артиллеристы применяли шрапнельные гранаты, взрывавшиеся на высоте 7,5 метра над землей. Эффект, производимый такими выстрелами, был сокрушительным. Всадников буквально разрывало на части в седлах, кони падали на землю искалеченными.
Но ужасающее представление еще не завершилось. Для продолжения атаки из леса появился второй полк. Офицеры, сержанты и рядовые наверняка видели, какая участь постигла их товарищей. Тем не менее они скакали вперед.
Со второй волной артиллеристы расправились еще быстрее, чем с первой. Лишь небольшой группе всадников на маленьких казачьих лошадках удалось прорваться через стену смерти. Человек тридцать из тысячи. Они мчались к высоте, на которой расположился артиллерийский наблюдатель. Их прикончили пулеметчики.
Две тысячи кавалеристов и коней — оба полка 44-й монгольской кавалерийской дивизии — остались лежать в красном от крови снегу, растерзанные, искалеченные, раненые. Множество лишившихся всадников лошадей металось по полю. Полю боя, где едва ли не в последний раз во время Второй мировой войны шли в атаку крупные кавалерийские части. Атака русских являлась совершенно бессмысленной с военной точки зрения. Два полка полегли, а при этом и волос не упал с головы хотя бы одного солдата противника. Никого с немецкой стороны даже не ранило. Однако атака кавалеристов показала с полной очевидностью, что советское командование не собиралось позволить немцам овладеть путями к Москве и было готово сражаться за это со всем возможным упорством.
Наверняка уничтожение двух полков сразу — это преувеличение немецкого автора. По советским сводкам, за два дня, 17-18 ноября, потери 44-й кавалерийской дивизии составили 700 человек. Сообщения, что с другой стороны ни один волос не упал с головы немецкого солдата, также можно отнести к издержкам германской пропаганды.
Но, как бы там ни было, приказ к наступлению кавалерийских дивизий демонстрирует не упорство Москвы, а спешку и авантюризм командования. Переходить в наступление против превосходящего в огневой мощи противника без тщательной разведки, без танков, без артподготовки и авиаударов — чистый авантюризм Жукова. Расчет, видимо, был на прорыв фронта силами 17-й и 24-й дивизий и ввод в прорыв из второго эшелона 44-й дивизии. Но прорыва не случилось, а приказ нужно было выполнять. Неопытные и необстрелянные кавалеристы в конном строю, выполняя приказ, попали в приготовленный немцами огневой мешок. Уничтожение немецкой артиллерией и пулеметами за несколько минут пусть не двух полков, а двух кавалерийских эскадронов — приговор не только боевому применению кавалерии, но и авантюризму некоторых советских генералов. Впрочем, таких бессмысленных приказов было немало и до и после… Не зря, видимо, это наступление замалчивалось советским командованием.
Пауль Карель называет кавалерийскую дивизию монгольской, видимо, по монголоидным чертам лиц кавалеристов. На самом деле 44-я кавалерийская дивизия была сформирована в июле 1941 года под Ташкентом, и ее командиром был полковник Куклин. О ее личном составе мы ничего не знаем и можем лишь предполагать, что он был интернациональным. Кроме того, хорошо известно, что до 1950-х годов более половины населения Ташкентской области составляли казахи. Дополнительной казахской волной были беженцы от джута 1930-33 годов. Детские дома в самом Ташкенте — основной контингент пополнения Советской армии — были переполнены детьми из Казахстана. К тому же кому как не кочевому народу служить в кавалерии. Отсюда ясно, на кого указывает монголоидность атаковавших немецкие позиции эскадронов.
Казахстанцам хорошо известно о подвиге бойцов Панфиловской дивизии. О них написаны десятки книг и снято несколько фильмов. После боев под Москвой дивизия была переименована в 8-ю гвардейскую, генералу Панфилову было присвоено звание Герой Советского Союза (посмертно), командир батальона Бауржан Момышулы стал казахским национальным героем, в Алматы установлен памятник 28 гвардейцам-панфиловцам. Англичане также хорошо знают об атаке Легкой Бригады. Несмотря на бессмысленность и бесславный конец, о ней написаны романы и снято два фильма, поэты А. Теннисон и Р. Киплинг сочинили поэмы, а английский премьер-министр Уинстон Черчиль во время Ялтинской конференции 1945 года в Крыму попросил показать ему место гибели английских кавалеристов…
О кавалеристах 44-й дивизии мы не знаем почти ничего, хотя они с не меньшим мужеством выполнили приказ. Даже немцы пишут с восхищением об их отчаянной смелости и дисциплине. То, что эта отчаянная смелость оказалась бессмысленной — не их вина. Так распорядилась судьба, что одних приказ “Ни шагу назад!” вознес в бессмертие, а других приказ “Шашки к бою! В атаку марш!” повергнул в забвение.
Но все-таки это несправедливость, которая должна быть исправлена. Не должно быть у такой войны безымянных героев, тем более спустя десятилетия. Замалчивание подобных эпизодов и во время войны представляется шагом небесспорным даже с практической точки зрения (даже и такой “безрезультативный” подвиг способен вдохновлять других), теперь же и вовсе выглядит нонсенсом, дурацким преступлением против Памяти о Великой Победе.
Меня впечатлило с Уважением ко Всем
www.nakop.ru
«тонкая красная линия» и атака лёгкой бригады » Военное обозрение
Тонкая красная линияВ это же время, пока гусарская бригада генерал-лейтенанта Рыжова рубилась с британскими драгунами, 1-й Уральский казачий полк подполковника Хорошхина (около 600 всадников) атаковал 93-й шотландский пехотный полк Колина Кэмпбелла (650 солдат, плюс 100 инвалидов и несколько сотен османов на флангах).
93-й шотландский полк выстроился в линию впереди селения Кадикиой. Солдат было мало, при этом необходимо было занять широкий фронт, поэтому командир 93-го шотландского пехотного полка баронет Колин Кэмпбелл отдал приказ солдатам построиться в шеренгу по два, вместо предусмотренной уставами в таких случаях шеренги по четыре. Считается, что Кэмпбелл сказал своим солдатам: «Парни, приказа отступать не будет. Вы должны умереть там, где стоите». Его адъютант Джон Скотт ответил за всех: «Есть, сэр Колин. Если понадобится, мы это сделаем». Солдаты были в красных мундирах, и корреспондент «Таймс» Уильям Рассел описал потом шотландцев в этот момент как «тонкую красную полоску, ощетинившуюся сталью». Выражение «тонкая красная линия» или «красная линия» вошло в историю.
«Тонкая красная линия». Картина Роберта Гибба
Атака лёгкой кавалерийской бригады
Продолжались и кавалерийские схватки. Британская тяжелая бригада атаковала на Кадикиойских высотах нашу кавалерию, которая стояла неподвижно. Генерал Рыжов, теснимый драгунской бригадой, отступил. При этом Рыжов с умыслом прошёл между двумя отбитыми утром у турок редутами (вторым и третьим), завлекая англичан в опаснейшее положение. Неожиданно ударили справа и слева в колонну Скарлетта русские пушки. Английские драгуны, потеряв убитыми и ранеными несколько десятков человек, быстро отступили.
Французский и британский командующие Канробер и Раглан наблюдали за боем. Британский лорд увидел, что русские начали стаскивать пушки с взятых ими утром редутов. Раглан сказал Канроберу, что жаль отдавать русским орудия. Для Раглана это был позор — отдать английские орудия врагу. Канробер же мыслил более здраво и сказал: «Зачем идти самим на русских? Предоставим им идти на нас: мы на превосходной позиции, не будем отсюда трогаться!» Однако Раглан поступил по-своему. Канробер не имел авторитета Сент-Арно и Раглан его не послушал. 1-я и 4-я британские дивизии ещё не подошли, поэтому лорд приказал командиру британской кавалерией графу Лукану выдвинуть кавалерию вперёд и воспользоваться случаем для взятия высот. Кавалерию должна была поддержать пехота, которая получила указание наступать двумя колоннами.
Русские войска были расположены углубленной «подковой». Один её конец ее располагался у Кадикиоя около взятых утром редутов, второй — у подножия Федюхиных гор. Лукан понимая, что такая атака таит большую угрозу, вместо выполнения приказа ограничился демонстрацией. Командующий кавалерией приказал сесть верхом всей своей коннице, перевел легкую бригаду влево на некоторое расстояние, а драгун оставил на месте, в ожидании пехоты. Граф Лукан решил, что следует подождать подхода и наступления пехоты, а затем поддержать её кавалерией. Позднее Раглан и Лукан попытаются свалить вину за поражение друг на друга. Так, Лукана обвинили в том, что он якобы упустил удобный момент для атаки.
Чтобы побудить своего командира кавалерии к более активным действиям, Раглан прислал ему более определённый приказ. Лорд Раглан позвал начальника штаба английской армии генерала Эйри и дал указание, чтобы конница «выдвинулась к линии фронта, преследуя противника, и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия». Адъютант начальника штаба, капитан Нолэн передал приказ Лукану.
Лукан передал приказ командиру лёгкой бригады лорду Кардигану перейти в наступление. Бригада должна была нанести удар по долине между Федюхиными высотами и захваченными утром редутами. Джеймс Кардиган пытался возражать, говоря, что «Русские имели батарею в долине, против фронта английской кавалерии, а другие батареи и стрелков на обоих флангах». Лукан сказал: «Знаю, но нам ничего не остается, как исполнить волю главнокомандующего». Кардиган скомандовал: «В атаку!» В первой линии наступал 13-й легкий драгунский и 17-й уланский полки во второй — 11-й гусарский, в третьей — 4-й легкий драгунский и 8-й гусарский. Тяжёлая бригада, при которой остался Лукан, должна была поддерживать атаку бригады Кардигана.
Порядок в полках был блестящий, а сам командир бригады Кардиган ехал впереди. По вражеской кавалерии открыла огонь русская артиллерия. Сначала стреляли ядрами и гранатами, затем перешли на картечь. Затем к обстрелу подключились и стрелки-штуцерники, рассыпанные на склонах высот. Одним из первых был убит капитан Нолэн, ехавший в передней линии 17-го уланского полка. Около него разорвалась граната, выпущенная с Федюхиных высот. Осколок гранаты пробил грудь храброго англичанина. Когда русские ядра стали доставать тяжёлую бригаду, командующий кавалерией Лукан был ранен в ногу, его адъютант и племянник капитан Чартерис погиб. По приказу Лукана тяжёлая бригада Скарлетта остановилась, а затем в полном порядке вернулась на прежние позиции. В результате легкая бригада была лишена поддержки драгун.
Отборная английская кавалерия понесла некоторые потери от ружейно-артиллерийского огня. Но он не остановил конницу, а только разозлил англичан, которые мечтали добраться до русских орудий и отомстить за павших товарищей.
Атака лёгкой бригады. Английский художник Ричард Кейтон Вудвил
Как только было обнаружено движение вражеской кавалерии, Одесский егерский полк отошёл к редуту № 2 и построился в каре. Поэтому британская кавалерия атаковала донскую батарею, которая располагалась поперек долины. Русская батарея дала свой последний залп — картечью в упор. Но разъярённые англичане не остановились. Генерал Кардиган один из первых ворвался на батарею. Батарею прикрывали шесть сотен 1-го Уральского казачьего полка под началом подполковника Хорошхина. Они стояли всего в нескольких десятках шагов. Однако Уральский полк в этот день показал себя не лучшим образом. Казаки переоценили силы противника, внезапно запаниковали и побежали. Только часть казаков пришла на помощь товарищам. Короткий, но яростный бой завершился в пользу англичан. Англичане захватили два орудия, ещё два орудия русские артиллеристы спасли. От полного уничтожения донскую батарею спасла контратака 53-го Донского казачьего полка.
После этого британская бригада продолжила наступление. Далее стояли гусары Рыжова, русская кавалерия была готова к бою, но получила указание отступать, чтобы заманить англичан под перекрестный огонь наших батарей. Англичане стали преследовать русскую конницу в сторону Чоргунского моста. Пока английская конница, увлеченная первоначальным успехом, продолжала преследование русских гусар, русское командование готовилось захлопнуть ловушку. Генерал Липранди приказал полковнику Еропкину, командиру Сводного уланского полка (шесть эскадронов улан стояли у редутов № 2 и 3), ударить по врагу.
Когда английская конница возвращалась, русские уланы ударили во фланг врагу. Сам полковник Еропкин, окруженный тремя английскими всадниками, убил одного и свалил с коня другого. Одновременно по британцам открыла сильный огонь пехота и артиллерия (от её «дружественного огня» пострадала и русская кавалерия, которую по ошибке приняли за англичан). Офицерский состав английской бригады в несколько минут был наполовину перебит и изранен. Лёгкая бригада была разгромлена. Русские уланы преследовали остатки бригады противника до редута № 4. Поле битвы было усеяно трупами и ранеными. Этот бой продолжался всего около 20 минут, и за это время погибло и попало в плен 365 человек. Англичане потеряли и почти 500 своих лошадей. Поэтому остатки бригады отступали в значительно мере пешком.
Возможно, английскую бригаду уничтожили бы полностью, если на выручку не пришли африканские конные егеря генерала д’Алонвиля. Французские егеря атаковали двумя эшелонами: первый эшелон под командованием дивизионера Абделаля атаковал стоящую на Федюхиных высотах артиллерию отряда Жабокритского, а второй, под началом д’ Алонвиля ударил по пехоте, прикрывавшей орудия. Кроме того, против отряда Жабокритского были направлены 4-я британская дивизия под началом генерала Джорджа Каткарта и бригада Эспинасса. 1-я британская дивизия Георга, герцога Кембриджского была направлена на редуты, против войск Липранди.
Первые два эскадрона д’Алонвиля прорвали стрелковую цепь, прикрывавшую артиллерию Жабокритского, и стали рубить артиллерийскую прислугу. Два других эскадрона ринулись на два батальона прикрытия. Но генерал Жабокритский успел построить солдат Владимирского полка, и они встретили врага дружными залпами. Французские егеря, поражаемые меткими выстрелами пластунов (2-й линейный (пластунский) батальон Черноморского казачьего войска) и стрелков, отошли к Сапун-горе. Таким образом, французская атака хоть и не достигла поставленной цели, но ослабила огонь отряда Жабокритского, направленный против британской лёгкой бригады. План же наступления союзной пехоты, был отменён с общего согласия Раглана и Канробера.
Дальнейшее сражение ограничилось перестрелкой частей дивизии Каткарта, которая вышла к редуту № 4 со стрелками Одесского полка. Бой прекратился в 16 часов. Союзное командование решилось ограничиться обороной внутреннего кольца укреплений и не идти на штурм внешних редутов. Подошедшие подкрепления были сосредоточены у Балаклавы. Генерал Липранди также довольствовался первым успехом и не стал развивать наступление. Русская пехота занимала линию редутов. Один батальон был в резерве у Чёрной речки. Отряд Жабокритского занимал Федюхины высоты. Конница располагалась за правым флагом отряда Липранди.
Таким образом, русские войска утвердились на левом берегу Черной речки. Они занимали позиции всего в двух с небольшим километрах от Балаклавы. Липранди ждал подкреплений и артиллерию, чтобы атаковать врага и взять город.
Поль Филиппото. Атака бригады во главе с генералом Аллонвиллем
Итоги сражения
Русские войска потеряли около 600 человек. Союзники сообщили о потере 600 человек. Однако эти цифры явно занижены. Турки только при взятии редутов потеряли 170 человек, ранено было около 300 человек. Надо отметить, что турецкий экспедиционный корпус, который и ранее не блистал, в ходе Балаклавской битвы был полностью деморализован и как самостоятельная боевая единица больше ничего из себя не представлял.
Безрассудная атака легкой кавалерийской бригады Кардигана стоила англичанам одними убитыми около трехсот человек, в плен попало около 60 человек. Всего английские войска потеряли в этот день только убитыми около 550 человек. Французские потери были небольшими — около 50 человек. Всего союзники потеряли около 1-1,5 тыс. человек. Русскими трофеями стало одно знамя, захваченное при взятии редута № 1, 11 орудий, десятки патронных ящиков, всё турецкое имущество и шанцевый инструмент.
Сражение принесло русской армии пользу и с тактической стороны. Англо-турецкие силы понесли чувствительный урон и были вынуждены ограничиться свой круг действий, сосредоточившись на обороне Балаклавы. Сражение укрепило боевой дух русской армии. Русская армия убедилась в том, что может противостоять сильному врагу и почувствовала вкус победы. В Севастополе и в армии Меншикова много говорили о сотнях погибших английских кавалеристах и о взятых трофеях. Пересказывались многочисленные случаи, которые показывали высочайшую храбрость, с которой в этот день билась русская армия. Так, ординарец генерала Жабокритского, казак и урядник Донского полка втроем опрокинули вражеских всадников, которые окружили генерала и спасли его.
Раненные солдаты массово отказывались уходить со своих позиций. Рядовой Днепровского пехотного полка Клим Ефимов участвовал во взятии селения Комары и был ранен осколком гранаты в лицо. Но после перевязки попросил врача отпустить его в роту, где пробыл до конца сражения. Рядовому 5-й егерской роты Дмитрию Комиссарову в бою оторвало два пальца на руке, но он не хотел оставлять позицию. Однако льющаяся кровь мочила патроны и мешала заряжать штуцер. Как отмечал Липранди в рапорте Меншикову, Дмитрий попросил офицера «пострелять пока из моего штуцера» и отправился на перевязку. Через несколько минут вернулся с перевязки и продолжал вести огонь до конца боя. Рядовой 4-й карабинерной роты Цветковский был тяжело ранен в ногу и лежал, когда разбитая английская кавалерия бросилась назад. Цветковский, увидев скачущего на великолепном коне англичанина и сказал: «Ах, батюшки, не дайте ему выскочить! Он славно напирал, пусть же хоть на отъезде попробует русского свинца!» Метким выстрелом рядовой свалил врага, а только затем разрешил отнести его на перевязку.
Таких случаев была масса. Солдаты и офицеры как во всех войнах и во все времена проявляли лучшие качества русского человека. Генерал Липранди отмечал, что всё войско горело нетерпением сразиться с врагом. «Все сражение можно назвать одним геройским подвигом, и вообще весьма трудно отдать кому-либо особое преимущество перед другими. Соревнование было общее как между каждым родом войск, так и между всеми чинами вообще», — писал генерал.
Союзное командование стало сомневаться в успехе осады Севастополя. Союзникам пришлось окончательно отказаться от планов немедленного штурма Севастополя и перейти к позиционной осаде. У англичан возникло ощущение поражения, причем болезненного, усугубленного осознанием бессмысленно загубленных жизней, потерь, вызванных бездарностью и военным невежеством генералов. Раздражение и недоумение вызывали не сотни погибших людей, на войне это было обычным делом, а легкомысленность командования, которая привела к поражению.
Обе стороны отметили храбрость английской лёгкой кавалерии. Однако справедливо отмечали неразумность и обречённость атаки конницы Кардигана. Французский генерал Пьер Боске подвел итог этому эпизоду сражения: «Это славно, но так нельзя воевать». Лорд Раглан свалил всю вину на подчиненных. Якобы они не поняли его правильных указаний. Лорду Кардигану он сказал, выражая своё недовольство: «как могли вы атаковать батарею с фронта, противно всем военным правилам?» А графу Лукану сказал: «Вы погубили легкую бригаду». Командование и пресса приняли сторону Раглана, чтобы не подрывать престиж армии. Общественное мнение в Англии обрушило на двух генералов вал критики. В результате генерал Лукан был вынужден просить об учреждении комиссии для расследования его действий в битве при Балаклаве.
При этом не стоит забывать и об ошибках русского командования. При более умелых действиях это сравнительно небольшое сражение могло привести к более решительным результатам. Александр Меншиков, не веря в успех дела под Севастополем, не привлёк к удару более серьёзные силы, что могло поставить англо-турецкие силы в Балаклаве на грань гибели. Их могли уничтожить до подхода подкреплений. Подождав подхода 10-й и 11-й пехотных дивизий, русский командующий мог устроить не атаку одного отряда, которому не ставили решительных целей, а дать врагу решительное сражение, создав на балаклавском направлении решительный перевес в силах. Англичане, как показала Балаклавская битва, не были готовы к нападению русских войск и не успели укрепить позиции у Балаклавы. Разгром британского лагеря поставил бы английскую армию в очень тяжёлое положение. Теперь же союзное командование определило свой слабый пункт и предприняло меры для его укрепления.
Весь мир благодаря этому сражению получил несколько великих легенд и расхожих крылатых выражений. Тонкая красная линия, атака лёгкой кавалерийской бригады и Балаклава вошли в историю.
Памятник Балаклавской битве к 50-летию Севастопольской обороны на высоте Араб-табиа (редут № 3)
topwar.ru
Тщетная атака бригады легкой кавалерии | Военное дело | ИноСМИ
Долина в две мили — редут недалече…
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлены груди —
Но мчатся и мчатся шестьсот.
Альфред Лорд Теннисон
***
Из всех боев в ходе Крымской войны, которая велась удручающе неумело, один прочно запечатлелся в народном воображении. Увековеченная в известном стихотворении Теннисона, смелая, но в конечном итоге катастрофическая кавалерийская атака элитной бригады легкой кавалерии остается одной из самых трагических ошибок в анналах военной истории Британии. Главным образом эта катастрофа стала результатом неумелых действий двух аристократов, которые, в свою очередь, являлись продуктом устаревшей армейской системы «покупки должностей».
26 сентября 1854 года возглавляемые Британией англо-французские и турецкие войска захватили в Крыму рыбацкую деревушку Балаклава, откуда они намеревались начать обстрел и осаду Севастополя. Но Балаклава целый месяц оставалась ареной напряженных боев, поскольку русские сами вели по ней артиллерийский огонь и совершали кавалерийские вылазки. Утром 25 октября они крупными силами атаковали британский лагерь, и хотя союзники отбили первую атаку, российская кавалерия захватила несколько пушек.
Тогда командовавший британскими войсками генерал Фицрой Джеймс Генри Сомерсет, 1-й барон Реглан, направил депешу командовавшему кавалерией генерал-лейтенанту Джорджу Бингэму, 3-му графу Лукану с приказом «быстро выдвинуться к линии фронта, преследуя противника, и попытаться воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия». Однако Лукан неверно истолковал полученный приказ. Вместо того, чтобы отправить легкую кавалерийскую бригаду под командованием генерал-майора Джеймса Томаса Браднелла, 7-го графа Кардигана, преследовать отходящие русские войска, он послал кавалерию Кардигана в лобовую атаку вдоль хорошо укрепленной долины длиной около двух километров. Русские разместили на высотах по обе стороны артиллерийские орудия, а также развернули свою артиллерию в дальнем конце долины. Рискнувшего войти в нее противника ожидали в целом не менее 30 пушек.
Вскоре после 11 часов утра 670 кавалеристов из состава бригады легкой кавалерии, одетые в шикарную темно-синюю форму с золотым галуном и вооруженные лишь пиками и саблями, направились в узкую и длинную горную долину, которую Теннисон позднее окрестил «долиной смерти». Следующие 20 минут принесли кавалеристам бессмертие, а ужасающие потери показали, насколько порочна британская система командования.
***
В Англии середины XIX века существовала жесткая классовая структура, в которой знать пользовалась привилегиями, совершенно недоступными простому человеку. По словам британского поэта Ричарда Монктона Милнса, 1-го барона Хаутона, ранняя викторианская Англия была «страной, влюбленной в лордов».
Одна из привилегий, которой пользовались члены высшего дворянства, состояла в том, что они могли покупать офицерские звания в пехотных и кавалерийских полках. Деньги были своего рода обязательством, гарантирующим звание, а также должное поведение. Человек лишался этой привилегии в случае проявления трусости, бегства с поля боя и прочих нарушений. «Покупная система» была основана главным образом на деньгах и титулах, и в ней было очень мало исключений для людей со способностями, умом и полководческими талантами. Таким образом, судьба целых полков порой зависела от сомнительных способностей неумелых командиров.
Лорды Лукан и Кардиган были как раз теми представителями аристократии, которые купили свои звания. Из-за отсутствия военной смекалки они обрекли на гибель легкую кавалерийскую бригаду.
Лорд Кардиган был зятем лорда Лукана, и у этих людей было много общего. Оба были очень красивы, невыносимо высокомерны и нетерпимы к возражениям. Лорд Кардиган был высоким и стройным, с копной кудрявых золотистых волос, с яркими голубыми глазами и неукротимым нравом. Кроме того, по мнению немилосердного историка Крымской войны Сесил Вудхэм Смит (Cecil Woodham-Smith), он был «необычайно глуп…. Печальная правда заключалась в том, что в его прекрасной кудрявой голове ничего не было».
Кардиган с юных лет хотел стать военным, но будучи единственным сыном и наследником своего отца, он был лишен возможности осуществить свою мечту. К тому времени, когда его родители в 1824 году смилостивились, и Кардиган купил звание корнета в 8-м гусарском полку, ему было 26 лет. Для молодого офицера это был уже преклонный возраст.
Военная карьера Кардигана оказалась прискорбной. Он спорил с сослуживцами из числа офицеров, жестоко обходился с подчиненными, получал выговоры. Его периодически отстраняли от исполнения служебных обязанностей, и он был крайне непопулярен в своей офицерской среде. Но это его ни капли не задевало. Всю свою жизнь Кардиган сохранял непоколебимую, хотя и ничем не обоснованную веру в собственное превосходство. Социальное положение позволяло ему покупать звания и расти. В 1854 году этот непроверенный в боях генерал-майор был поставлен командовать элитной бригадой легкой кавалерии, которая получила приказ отправиться на войну в Крым. В Балаклаве Кардиган сохранил верность привычкам и жил на борту своей яхты «Дриада», в то время как его подчиненные страдали в отвратительных условиях на берегу.
Родители лорда Лукана купили сыну офицерское звание в 6-м пехотном полку, когда ему было всего 16 лет. Деньги и далее помогали ему расти по службе, причем часто через головы более способных и опытных офицеров. Лукан обрел репутацию ревнителя строгой дисциплины, твердо веря в исправительную силу телесных наказаний. Вудхэм Смит называет его «сварливым, раздражительным и трудным человеком», полностью лишенным здравого смысла. Но это ни в коей мере не мешало его карьерному росту, и к началу войны Лукан получил поощрительное звание генерал-лейтенанта, и его назначили командовать кавалерийской дивизией, в состав которой входила легкая бригада.
Видимо, Лукан ненамного превосходил своего родственника по интеллекту. Один капитан из легкой бригады так написал об этой паре: «У Кардигана мозгов, как у моего сапога. По недостатку интеллекта он может сравниться разве что со своим родственником графом Луканом».
У лордов была еще одна общая черта: пронесенная через всю жизнь ненависть друг к другу. При всех прочих обстоятельствах это не имело бы особого значения; но к тому моменту, когда армия 25 октября 1854 года стояла у Балаклавы, Лукан был выше своего родственника по званию, что крайне раздражало Кардигана. Ссорились они постоянно. Заместитель Кардигана лорд Джордж Пейджет выразил чувства всей кавалерийской дивизии, когда с отвращением назвал их «двумя избалованными детьми».
Они поссорились с утра, так как Кардиган не стал преследовать отступающую русскую кавалерию, а Лукан не отдал приказ на преследование. Если бы оба действовали более решительно, чтобы вернуть захваченные пушки, то этот день мог бы закончиться иначе для британцев — а если конкретно, то для легкой бригады.
Капитан Луис Эдвард Нолэн был тем офицером, который передал Лукану приказ Реглана. Будучи выдающимся кавалеристом, Нолэн написал две книги по тактике и боевой подготовке, и в связи с этим считался в кавалерии светилом. Но он был несдержан и резок. К Лукану и Кардигану он относился с пренебрежением, считая их полным ничтожеством в военном деле.
Когда Нолэн доставил приказ Лукану, он уже был возмущен бездействием генерала. Лукан, вполне заслуженно получивший прозвище «Лорд Созерцатель», просто молча уставился на приказ Реглана. Когда он попросил разъяснить приказ, Нолэн грубо ответил: «Приказ лорда Реглана состоит в том, что кавалерия должна атаковать немедленно».
Возмущенный бесцеремонностью Нолэна, Лукан рявкнул: «Атаковать, сэр? Атаковать что? Какие орудия, сэр?»
Раздраженный Нолэн махнул рукой, и Лукан понял это так, что он указывает в направлении долины. Нолэн сказал: «Туда, милорд, там ваш враг! Там ваши орудия!» Эти малопонятные и запальчивые слова решили судьбу легкой бригады.
Когда Лукан приказал Кардигану атаковать русские орудия, Кардиган, сдерживая раздражение, холодно заметил ему, что долина является смертельной западней. Лукан ответил: «Я знаю, но таков приказ лорда Реглана. Тут нет выбора, кроме как повиноваться».
Кардиган отдал честь и поскакал к своей бригаде, бормоча себе под нос: «Ну, вот и конец последнему из Браднеллов». Важно то, что взаимная ненависть этих людей исключала любое обсуждение, которое могло бы прояснить приказ и спасти легкую бригаду. Ни один из них даже не подумал о том, чтобы попросить Реглана подтвердить свой приказ, который казался в лучшем случае непродуманным, а в худшем безумным.
Прозвучал сигнал горна, и Кардиган, на два корпуса опережавший свой штаб и на пять корпусов кавалеристов, поднял вверх шашку. Легкая бригада начала движение в колонну по два в составе 4-го и 13-го легких драгунских полков, 17-го уланского полка, 8-го и 11-го гусарских полков, постепенно втягиваясь в долину. Русские батареи по обе стороны находились в полной готовности. Пушки были заряжены ядрами и картечью. Левую и правую батарею поддерживали несколько рот русской пехоты, а кавалерийские казачьи полки ждали в дальнем конце долины.
Какое-то время стояла тишина. Только поскрипывали кожаные седла и позвякивала упряжь. Наблюдая с высоты, корреспондент Уильям Говард Рассел (William Howard Russell) из London Illustrated News так описывал происходящее внизу:
Наши кавалеристы гордо промчались мимо; их амуниция и оружие сверкали под утренним солнцем во всем великолепии. Мы не верили своим глазам! Неужели эта горстка людей собралась атаковать целую армию, выстроенную в боевой порядок? Увы, так оно и было.
Между тем, Лукан занял свое место в голове тяжелой бригады, готовясь последовать за Кардиганом в долину. Легкая бригада не успела далеко уйти, когда Нолэн, которого попросили присоединиться к атаке, видимо понял, что Лукан выдвигается не в том направлении. Вместо того, чтобы начать преследование отступающей русской кавалерии, он повел своих кавалеристов на смерть. Нолэн в отчаянии пришпорил своего коня, перешел в галоп и поскакал наперерез наступающей колонне, указывая шашкой в том направлении, куда Реглан намеревался направить атаку бригады. Кардиган, не понимая намерений капитана, с отвращением смотрел на столь неподобающую выходку.
© CC0 / Public Domain, Library of Congress Солдаты, участвовашие в атаке легкой бригады во время Балаклавского сражения 1854 года, фотография Роджера Фентона
В этот момент над головами кавалеристов просвистел русский снаряд, разорвавший Нолэну грудь. Его лошадь инстинктивно отпрянула и понесла смертельно раненого капитана сквозь шеренги ошеломленных всадников. А он сидел в седле прямо, подняв шашку и издавая предсмертный крик, который очевидцы называли жутким. Наконец, тело Нолэна свалилось наземь.
И тут с обеих сторон открыла стрельбу русская артиллерия. «Вся линия вражеской артиллерии с расстояния 1 200 ярдов изрыгала дым и пламя из 30 стволов, — рассказывал Хауэлл, — а по воздуху со свистом летели смертоносные ядра. Окончание полета они отмечали зияющими дырами в наших рядах, трупами людей и лошадей. По всей долине метались раненые кони без всадников».
Войдя в долину, тяжелая бригада точно так же попала под шквальный огонь. Получив ранение в ногу и потеряв много людей, Лукан остановил наступление. Кардиган остался один.
Это была неописуемая кровавая бойня в огненной буре из огня и свинца. Ядра пробивали бреши в боевых порядках кавалерии, картечь секла людей как траву, а разрывные снаряды оставляли свои кровавые отметины в рядах наступавшей бригады. Тем не менее, как отмечала Вудхэм Смит, «легкая бригада встречала смерть в идеальном порядке», смыкая ряды, когда гибли боевые товарищи. Наблюдая за боем с высот, один закаленный в боях ветеран расплакался, а французский генерал Пьер Боске (Pierre Bosquet) произнес по поводу действий британской кавалерии знаменитую фразу: «C’est magnifique, mais ce n’est pas la guerre: c’est de la folie» (Это великолепно, но это не война, а безумие).
Видя, как редеют его боевые порядки, Кардиган перевел свою бригаду на рысь. Когда до русских пушек в конце долины оставалось 100 метров, горнист подал сигнал к атаке. Остатки бригады вытащили из ножен сабли и подняли пики. «Мы перешли в громоподобный галоп, крича в большей степени как безумцы, нежели как люди здравомыслящие», — вспоминал один молодой офицер. На расстоянии 70 метров русские пушки сделали последний залп и первая шеренга всадников буквально исчезла.
Скача сквозь густой дым, вторая шеренга «жестоко изрубила орудийную прислугу», но потом казачья конница перешла в контратаку. Видя, что противник имеет многократное численное превосходство, бригада начала отходить из долины, а русские пушки продолжали свою смертоносную жатву. Тяжелая бригада прикрывала последние метры отступления, но как отмечал Рассел, когда последний выживший выбрался с поля боя, «перед проклятыми московитскими пушками более не осталось британских солдат, кроме мертвых и умирающих».
Потери были ужасающие. 332 лошади лежали мертвые вместе со 110 всадниками. 43 раненых лошади пришлось пристрелить. 161 человек получил ранения, и часть из них впоследствии скончалась от ран и болезней. 57 человек попали в плен. Всего за 20 минут легкая бригада, в составе которой были лучшие в Европе кавалеристы, прекратила свое существование.
Реглан во всем обвинил Лукана, который был с позором отозван назад в Англию. Кардигана, не получившего ни царапины в буквальном и переносном смысле, сначала объявили героем Балаклавы. Коммерсанты, пожелавшие воспользоваться его славой, даже назвали в его честь шерстяной жакет, скроенный якобы по образцу той одежды, которую Кардиган носил в ходе кампании. Но как написал в своем стихотворении Теннисон, «кто-то ошибся». Авторы правительственного доклада, опубликованного в 1856 году, всю вину возложили на Лукана и Кардигана, заявив, что они «неумело и некомпетентно» командовали легкой кавалерией. Вернувшиеся с войны офицеры и солдаты рассказывали еще более изобличительные истории. Так называемая «обеляющая комиссия» в составе нескольких генералов впоследствии реабилитировала Лукана и Кардигана, однако это никак не помогло их репутации в обществе. Кардиган, спустя несколько месяцев после возвращения из Крыма возведенный в рыцарское достоинство, следующие несколько лет ругался и спорил со своими хулителями. Вопреки здравому смыслу, в 1860 году его назначили командиром элитного XI гусарского полка.
После непродолжительного периода непопулярности Лукан тоже был посвящен в рыцари. После Крыма он уже никогда не воевал, но его поставили командовать I лейб-гвардейскими полком, а в конце присвоили звание фельдмаршала. Действительно, чин дает немалые привилегии.
Однако британское правительство вскоре после крымского фиаско отменило архаичную «покупную систему». Слава Богу, судьба армии перестала зависеть от людей, право командовать которым давало дворянское звание и толстый кошелек.
Рон Судалтер написал более 200 статей для таких изданий как Smithsonian, Military History, Wild West и других исторических журналов.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
inosmi.ru
Атака лёгкой бригады. Гибель цвета нации под Балаклавой
На полумилю окутаны пылью,
Неудержимо вперед,
В Смерти долину
Скачут все шестьсот.
— Бригада, вперед!
— На пушки! – командует лорд.
В Смерти долину
Скачут все шестьсот.
Альфред Теннисон ( Перевод В.С.Вахрушева )
Этому событию в октябре 2014 года исполнится 160 лет. Эта история о доблести и чести, о глупости и непонимании известна всем и каждому в Великобритании. О ней пишут книги и рассказывают детям. О ней сняты фильмы и написаны исторические труды. Но нам она не была широко известна. Что же произошло под Балаклавой в далёком 1854 году?
25 октября 1854г. (по новому стилю) русский отряд под командованием генерала Липранди произвел атаку на передовые укрепления англичан и турок в Балаклавской долине. Трудно сказать, на что рассчитывал главнокомандующий русской армией князь М.С.Меньшиков: резервов предусмотрено не было, а следовательно, не было и серьезных надежд на какое-либо продолжение операции и ее успех. Однако после штыковой атаки и рукопашной схватки турки бежали, а за ними и англичане. Русскими было захвачено 11 морских орудий, методично расстреливающих Севастополь. Бегство союзников остановила лишь «тонкая красная линия» из шотландских стрелков (они были одеты в красные мундиры). Английские и французские войска поспешили на помощь своим. Положение стабилизировалось, наступило некоторое равновесие. Русские войска заняли высоты по обе стороны долины, и в целом их позиция внешне напоминала подкову. Вот как раз внутрь этой «подковы» и послал, не иначе, как волею злого рока, главнокомандующий английской армии лорд Реглан свои отборные войска – легкую бригаду английской кавалерии – с приказом отбить захваченные русскими пушки.
Вся нелепость этого приказа кажется очевидной даже слабо разбирающимся в военных операциях. Однако приказ был принят непосредственным командиром легкой бригады лордом Кардиганом к исполнению, и печально знаменитая атака состоялась. В 11 часов 10 минут более 600 всадников стремительно атаковали превосходящие силы русской армии, погнали никак не ожидавших этого гусар, смяли артиллеристов и повернули обратно. Атака проходила под перекрестным огнем русской артиллерии, а на обратном пути англичан преследовала еще и опомнившаяся русская кавалерия.
В 11.35 все уже было кончено. Ошеломленный французский генерал Боске, наблюдавший эту драму, воскликнул: «Это великолепно, но это не война, это сумасшествие!». А генерал Липранди поначалу просто не мог поверить, что все английские кавалеристы не были пьяны… Из 673 человек, проделавших безумный путь вдоль долины, лишь менее двухсот снова заняли место в строю. Остальные были либо убиты, либо ранены. Также пали на поле боя около 500 великолепных лошадей. По горькому мнению командира кавалерийской дивизии лорда Лекэна, погибла лучшая бригада, которая когда-либо покидала берега Англии. Тогда же долину, где произошло это сражение, в английской печати стали именовать Долиной смерти. Говорят, что, вернувшись после атаки, лорд Кардиган построил оставшихся в живых и, обращаясь к ним, сказал: «Ребята, это была безумная затея, но в этом нет моей вины». И тут же к нему подступил с требованием объяснений лорд Раглан — главнокомандующий, дескать, что тот имел в виду, атакуя прямо в лоб батарею «вопреки всем правилам войны». На что командир легкой бригады ответил: «Милорд, я надеюсь, вы не осудите меня, поскольку я получил приказ атаковать от старшего по чину перед строем своих войск». Тогда Раглан, обратившись к командующему всей кавалерией Лекэну, от которого Кардиган непосредственно получил приказ, воскликнул: «ВЫ потеряли легкую бригаду!».
Ссылки лорда Лекэна на то, что он передал собственный приказ главнокомандующего, были отвергнуты: начальнику кавалерии, мол, следовало и самому бы подумать. В конце концов, все свалили на посланного с письменным приказом капитана Нолана, так как лорд Реглан настаивал, что уже на словах он добавил: «Если возможно» (?!). Это казалось всем лучшим выходом из положения, тем более что капитан Нолан из атаки живым не вернулся… Примечательно, что в официальном донесении в Лондон Реглан писал о «блеске этой атаки, о благородстве, порядке и дисциплине, которые отличали ее» и настаивал, что это была лучшая из всех атак. Несмотря на то, что в бою под Балаклавой потери русских войск были не намного меньше, чем у англичан (500чел. против 600), этот бой поднял моральный дух русских, оставив ощущение победы и на некоторое время ослабил бомбардировки Севастополя. Для англичан же этот день стал особенно тяжелым днем – днем ужасной в своей бессмысленности гибели соотечественников, о чем и написал, ничего не скрывая, военный корреспондент газеты «Таймс» Уильям Рассел.
В прошлом году В районе села Первомайка состоялась большая реконструкция этого сражения. Активное участие в этом принял британский принц Майкл Кентский и администрация Севастополя во главе с Владимиром Яцубой и Юрием Дойниковым.
2 Принц Майкл Кентский идёт к месту реконструкции
3 Высокие гости слушают историю сражения
4 Это — ВИП-трибуна. Водички я попил! 🙂
5 Началась реконструкция: Зуавы атакуют
6 Ща каааааак бабахнет!
7 Перестрелка
8 Начинается атака на французский редут
9 Союзники бегут! Мы ломим!
10 Отчаянная оборона
11 Разведчик
12 Рейд киевских гусар
13 Поддержка пехоты
14 И вот начинается непосредственно атака лёгкой кавалерии! Надо заметить, что в то время в «лёгкой бригаде» служили дети лордов, сэров, пэров — цвет нации!
15 Во главе с бесстрашным псом
16 Захваченные пушки союзников
17 Взгляд министра обороны
18 Бой окончен. Всё было скоротечно!
19 Перекличка после боя
20 Зуавы возвращаются в лагерь
21 Шотландские стрелки ( «красная линия»)
22 Французская пехота
23 Бригада не была полностью уничтожена, но понесла огромные потери: 118 убитыми, 127 раненными. После перегруппировки только лишь 195 солдат имели лошадей и были в строю
24 Остатки лёгкой бригады
25 Не наши наши парни
26 Принц Майк Кентский вышел к реконструкторам
27 «Британская» лошадь лакомится нашим виноградом
28 Подготовка ко второй части реконструкции.
29 Вторая часть состоялась с участием авиации времён Первой Мировой войны. Реплики этих самолётов и привёз в Севастополь принц Кентский.
30 Самолёты символизировали собой «лёгкую кавалерию»
31 На таких бипланах воевали наши деды
32 Рыцари неба
33 Над полем сражение в память о погибших были развеяны лепестки алых роз
34 В заключение над полем пролетел настоящий американский истребитель времён Второй мировой войны «Мустанг». На нём в качестве второго пилота из Киева перелетел и сам принц!
35 Ещё несколько зарисовок с поля боя:
36
37
38 
39 А на этом снимке можно увидеть и автора этого поста.:)
На этом — всё! Напомню, что с 9 по 14 сентября этого года, на Федюхиных высотах пройдёт Крымский военно-исторический фестиваль. Посмотрим, как это будет: http://yuhanson.livejournal.com/86249.html
В посте использованы материалы Юлии Самариной с сайта http://www.perekop.info/crimean-war-attack-of-easy-crew/
yuhanson.livejournal.com
Атака Лёгкой Кавалерии — АВТОНomia — LiveJournal
Признаюсь, я этот пост подготовила уже некоторое время тому назад. Но потом, обратив внимание на дату события, решила чуть-чуть подождать и «приурочить». 🙂Россия.
1854 год.
Крымская война.
25-го октября английский главнокомандующий лорд Реглан (который рукав*), отдаёт вошедший в историю военного дела своей бездумностью приказ:
«Lord Raglan wishes the Cavalry to advance rapidly to the front, follow the enemy, and try to prevent the enemy carrying away the guns. Troop Horse Artillery may accompany. French Cavalry is on your left. Immediate.»
(Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии также может присоединиться. Французская кавалерия у вас находится на левом фланге. Немедленно.)
По этому приказу бригада легкой кавалерии под командованием графа Кардигана (который жакет
**) была брошена на укрепленные позиции русских под Балаклавой, чтобы отбить пушки, захваченные ими накануне у турок.
В бригаде служил весь цвет английской аристократии.
Атакующие были почти полностью уничтожены перекрестным огнем русских батарей.
Когда Легкая бригада перестроилась, в седлах осталось всего 195 всадников.
Бригада потеряла 118 человек убитыми и 127 ранеными; 362 лошади были убиты.
Глупость приказа и безоглядная храбрость исполнителей позволили маршалу Пьеру Боске сказать:
«C’est magnifique, mais ce n’est pas la guerre («Это великолепно, но так не воюют»).
Charge of the Light Brigade by Richard Caton Woodville
Стон прошел по всей Англии.
Альфред Теннисон, впечатленный храбростью 11–й бригады легкой кавалерии, написал балладу «The Charge of the Light Brigade».
Half a league half a league,
Half a league onward,
All in the valley of Death
Rode the six hundred:
‘Forward, the Light Brigade!
Charge for the guns’ he said:
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
‘Forward, the Light Brigade!’
Was there a man dismay’d ?
Not tho’ the soldier knew
Some one had blunder’d:
Theirs not to make reply,
Theirs not to reason why,
Theirs but to do & die,
Into the valley of Death
Rode the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon in front of them
Volley’d & thunder’d;
Storm’d at with shot and shell,
Boldly they rode and well,
Into the jaws of Death,
Into the mouth of Hell
Rode the six hundred.
Flash’d all their sabres bare,
Flash’d as they turn’d in air
Sabring the gunners there,
Charging an army while
All the world wonder’d:
Plunged in the battery-smoke
Right thro’ the line they broke;
Cossack & Russian
Reel’d from the sabre-stroke,
Shatter’d & sunder’d.
Then they rode back, but not
Not the six hundred.
Cannon to right of them,
Cannon to left of them,
Cannon behind them
Volley’d and thunder’d;
Storm’d at with shot and shell,
While horse & hero fell,
They that had fought so well
Came thro’ the jaws of Death,
Back from the mouth of Hell,
All that was left of them,
Left of six hundred.
When can their glory fade?
O the wild charge they made!
All the world wonder’d.
Honour the charge they made!
Honour the Light Brigade,
Noble six hundred!
Стихотворение, написанное на одном дыхании, под влиянием момента, стало одним из лучших его творений. Английские школьники разучивают эту балладу, как русские школьники учат «Бородино» Лермонтова.
Это очень красивое и эмоциональное стихотворение перевел на русский Юрий Колкер ( есть ещё и другие переводы, но мне больше всех нравится именно этот).
АТАКА ЛЁГКОЙ КАВАЛЕРИИ
(из Альфреда Теннисона, 1809–1892)
Долина в две мили — редут недалече…
Услышав: — По коням, вперёд! —
Долиною смерти, под шквалом картечи
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлены груди —
Но мчатся и мчатся шестьсот.
Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.
Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг.
Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.
По первому знаку на пушки в атаку
Уходит неистовый полк.
Метёт от редута свинцовой метелью,
Редеет бригада под русской шрапнелью,
Но первый рассеян оплот:
Казаки, солдаты, покинув куртины,
Бегут, обратив к неприятелю спины, —
Они, а не эти шестьсот!
Теперь уж и фланги огнём полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают —
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.
Но вышли из левиафановой пасти
Шестьсот кавалеров возвышенной страсти —
Затем, чтоб остаться в веках.
Утихло сраженье, долина дымится,
Но слава героев вовек не затмится,
Вовек не рассеется в прах.
* В начале Крымской войны тяжело раненный в руку лорд Реглан, желая скрыть своё увечье, вызвал к себе портного и набросал ему эскиз пальто с необычным покроем рукава, составляющего одно целое с плечом. Этот покрой стал очень популярным и со временем стал называться рукав «реглан». Лорд вряд ли мог себе представить, что его имя будет ассоциироваться у миллионов людей не с его военными подвигами, а с деталью одежды.
** А вот Графу Кардигану приписывают изобретение вязаного жакета на пуговицах и без воротника, с V-образным вырезом. Кардиган, настоящий «отец солдатам» придумал эту одежду для того, чтобы носить её под мундиром как спасение от холода. То есть, сначала он, конечно, заказал такой жакет для себя, а потом уже «изобретение» распространилось на всю армию. Первые кардиганы были связаны из грубой шерсти, плотно облегали фигуру, но при этом были очень удобными в носке. Именно благодаря графу, этот вид одежды и получил своё название.
UPD: Лорд Реглан продемонстрировал блестящий талант модельера не только в истории с покроем рукава. Для солдат, у которых под Балаклавой сильно мёрзли лица, он придумал специальный вязаный головной убор, защищающий лицо, лоб и голову, и оставляющий просвет для глаз и рта. Эту шапку так и назвали — «балаклава». Балаклавы чрезвычайно популярны и сейчас. Их изготавливают из самых разных тканей, они бывают самых разных расцветок. Спортсмены-горнолыжники и сноубордисты, пожарные, автогонщики, танкисты и бойцы спецподразделений с удовольствием носят их. Ну и совсем недавно ещё самизнаетекто! 🙂
omia.livejournal.com
«Атака лёгкой бригады»: кровавая правда и высокая поэзия
Образец классической английский литературы, поэма последнего барона Теннисонского (Алдуортского и Фрешуотерского), известного также под именем Альфреда, лорда Теннисона (1809-1892), нуждается в историческом пояснении – только так мы сможем оценить это свидетельство трагической истории борьбы за Крым.
В время Крымской войны (в Англии называемой Восточной войной) 25 октября 1854 года под Балаклавой, в окрестностях Севастополя, произошло сражение. Атаковала русские позиции Легкая бригада британской кавалерии, составленная из полков: 4-го и 13-го легких драгунских, 17-го уланского, 8-го и 11-го гусарских, под командованием генерал-майора Джеймса Томаса Брюденелла графа Кардиганского (лорд Кардиган). Совместно с Тяжелой бригадой, состоящей из Королевских гвардейских драгун и Шотландских Серых) они составляли основу британской кавалерии в этом сражении; общее командование кавалерией осуществлял граф Луканский (лорд Лукан).
Лукан получил приказ от командующего армией Фицроя Джеймса Генри Сомерсета, барона Регланского (лорд Реглан), в котором говорилось: “Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро наступала прямо вперед и предотвратила увоз противником [наших] пушек. Конная артиллерия сможет поддержать [вас]. Французская кавалерия у вас на левом фланге. Немедленно”. Приказ был составлен бригадным генералом Эйри и доставлен капитаном Льюисом Ноланом, у которого могли быть дополнительные устные инструкции, но он был убит во время атаки, так что это осталось неизвестным.
Согласно приказу, Кардиган повел 673 (или 661) кавалериста прямо в долину, образуемую Федюхинскими высотами и противолежащими холмами. Силы русских под командованием Павла Липранди раположились на высотах вдоль долины при 50 орудиях и составляли около 20 батальонов пехоты. Приказ можно было понять так, что атаковать нужно было русскую артиллерию в конце долины, примерно на расстоянии мили от английских позиций.
Глупость приказа и безоглядная храбрость исполнителей позволили маршалу Пьеру Боске сказать: “Это великолепно, но так не воюют”
Легкая бригада достигла конца долины и принудила русские войска отступить, но из-за тяжелых потерь сама принуждена была отойти. Лукан не предоставил никакой помощи Кардигану; возможно, им руководила личная неприязнь к своему сводному брату. Кавалеристы Тяжелой бригады вошли в устье долины, но не продвинулись дальше. Французские Африканские кирасиры действовали более эффективно: они прорвали позиции русских на Федюхинских высотах и позднее прикрывали отход остатков Легкой бригады.
Когда Легкая бригада перестроилась, в седлах осталось всего 195 всадников. Бригада потеряла 118 человек убитыми и 127 ранеными; 362 лошади были убиты. Глупость приказа и безоглядная храбрость исполнителей позволили маршалу Пьеру Боске сказать:”C’est magnifique, mais ce n’est pas la guerre» (“Это великолепно, но так не воюют”). Первоначально русские командиры даже подумали, что британские кавалеристы были пьяны…
На рассвете русские атаковали турецкую артиллерию, прикрывавшую войска союзников (англичан и французов). После тяжелого двухчасового боя турки бежали, бросив орудия. Примерно в это же время в бой с двумя тысячами русской кавалерии вступили триста кавалеристов 93 Горского полка и успешно отразили атаку. Командующий британскими частями лорд Раглан с высоты, на которой находился командный пункт, замечает, что русские захватили турецкую батарею, и отдает приказ легкой кавалерии отбить орудия. Этот приказ лорду Лукану, командующему кавалерией, привозит капитан Нолан. В соответствии с этим приказом кавалерии Лукана надлежало как можно скорее двинуться вслед за отступающим противником и не дать ему возможности увести.
Но со своей позиции в долине лорд Лукан не мог видеть турецкую батарею, попавшую в руки врага, зато преотлично видел русскую артиллерию, расположенную прямо напротив него, на другом конце долины. То, что в приказе речь идет именно о русских орудиях, вроде бы подтвердил и капитан Нолан. Как бы то ни было, а лорд Лукан двинул легкую кавалерию в лоб на русские пушки, ни мало не задумываясь о разумности такого шага. Приказ есть приказ! Уже когда атака началась, Нолан понял свою (и лорда Лукана) ошибку и попытался остановить лорда Кардигана, возглавлявшего атакующие части, и перенаправить их именно на ту батарею, которую имел в виду лорд Раглан. Но прежде, чем он успел добраться да Кардигана, Нолан, этот единственный человек, имевший возможность предотвратить надвигающуюся катастрофу, был смертельно ранен случайным осколком, а атака продолжалась, в ложном и абсолютно бессмысленном направлении.
Русские пушки сначала расстреливали скачущих по узкой долине прямо на них британцев, а тех, кто чудом достиг русских укреплений, встретила русская конница, стоявшая за артиллерией. Завязался бой, остатки британской кавалерии стали отступать, вновь по узкой долине, и снова им вслед вели огонь русские пушки…
Стон прошел по всей “высокорожденной” Англии: на поле боя полегли шесть сотен лучших всадников на шестистах лучших лошадях
Потери Легкой бригады: из 630 человек 110 убиты, 196 ранены, 57 захвачены в плен.
…Это были не только лучшие фехтовальщики и храбрейшие из людей. У них под седлами были лучшие, породистые и призовые лошади Великобритании. А теперь представьте себе, как выглядит атака шести сотен лучших всадников на шестистах лучших лошадях!.. Стон прошел по всей “высокорожденной” Англии. Русские корреспонденты в Англии сооббщали домой, что “под Балаклавой истреблена вся британская кавалерия …”
Храбростью павших и силою поэтического слова ошибочная и гибельная операция становится возвышающей легендой – не менее важным свидетельством истории, чем скрупулезная правда архивариусов и археологов…
Долина в две мили — редут недалече…
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада
Гремит канонада,
Под жерла орудий
Gодставлены груди —
Но мчатся и мчатся шестьсот.
Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.
Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг.
Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.
По первому знаку
На пушки в атаку
Уходит неистовый полк.
Метет от редута свинцовой метелью,
Редеет бригада под русской шрапнелью,
Но первый рассеян оплот:
Казаки, солдаты, покинув куртины,
Бегут, обратив к неприятелю спины, —
Они, а не эти шестьсот!
Теперь уж и фланги огнем полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают —
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.
Но вышли из левиафановой пасти
Шестьсот кавалеров возвышенной страсти —
Затем, чтоб остаться в веках.
Утихло сраженье, долина дымится,
Но слава героев вовек не затмится,
Вовек не рассеется в прах.
Перевод Юрия Колкера
zerkalokryma.ru