Сталинское десятилетие холодной войны факты и гипотезы: Холодная война как способ борьбы США против СССР. Статья научная (@terra-humana)

Волокитина Татьяна Викторовна | Институт славяноведения Российской академии наук (ИСл РАН)

Сочинения

Программа революции: у истоков народной демократии в Болгарии, 1944–1946. М., 1990.

«Холодная война» и социал-демократия Восточной Европы, 1944–1948 гг.: Очерки истории. М., 1998.

Народная демократия: миф или реальность?: Общественно-политические процессы в Восточной Европе, 1944–1948 гг. М., 1993 (соавтор).

У истоков «социалистического содружества»: СССР и восточноевропейские страны в 1944–1949 гг. М., 1995 (соавтор).

Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997. Т. 2 (соавтор).

Anul 1947 – căderea cortinei. Bucureşti, 1997 (соавтор).

Москва и политические репрессии в Восточной Европе в конце 1940-х годов: (по документам российских архивов) // България в сферата на съветските интереси (българо-руски научни дискусии). София, 1998.

Февраль 1948 г. в Чехословакии и судьбы восточноевропейской социал-демократии // Февраль 1948 г.

: Москва и Прага. Взгляд через полвека. М., 1998.

1948: Jugoslavije i Kominform. Pedeset godina kaznije. Beograd, 1998 (соавтор).

Сталин и смена стратегического курса Кремля в конце 40-х годов: от компромиссов к конфронтации // Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. М., 1999.

Forced migration in Central and Eastern Europe, 1939–1950. London, 2000 (соавтор).

Конфессиональный фактор в геополитических планах Москвы после Второй мировой войны: (к проблеме советского влияния в Восточной Европе) // Russian history: the Soviet global impact, 1945–1991. Idyllwild, California, 2002. [Vol.] 29. № 2–4.

Москва и Восточная Европа: становление политических режимов советского типа, 1949–1953. Очерки истории. М., 2002, 2-ое изд. — 2008 (соавтор).

Русская церковь и православные автокефалии на Балканах Балканах после Второй мировой войны (за кулисами интеграции) // Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений ХХ в. СПб., 2002.

Болгария на этапе народной демократии (1944–1948 гг.). От народной демократии к социализму «По Сталину» // Болгария в XX веке: Очерки политической истории. М., 2003.

Москва и православные автокефалии Болгарии, Румынии и Югославии: (к проблеме восприятия советской модели государственно-церковных отношений в 40-е годы ХХ века) // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы, 1939–1958 гг.: Дискуссионные аспекты. М., 2003.

Советское руководство, Русская православная церковь и экуменическое движение (40–50-е гг. ХХ в) // Там же.

«Начинаю жалеть о моем беспредельном и всепреданном служении православию и славянству…»: (Российские архивы о судьбе экзарха Стефана) // Актуальные проблемы славянской истории XIX и XX веков: Сборник в честь 60-летия профессора Г.Ф. Матвеева. М., 2003.

Судьба экзарха Стефана в контексте советско-болгарских отношений (40–50-е гг. ХХ в) // Профессор Сергей Александрович Никитин и его историческая школа: Материалы международной научной конференции. М., 2004.

Любомир Борисович Валев (1915–1981 гг.) // ННИ. 2005. № 5 (соавтор).

Операция Красной Армии на Черноморском побережье Румынии и Болгарии в контексте геостратегических интересов СССР // Comisia bilaterală a istoricilor din România şi Federaţia Rusă: Sesiunea a IX-a. Constanţa, 2005.

Смена стратегического курса Москвы в Восточной Европе в конце 40-х годов ХХ века в контексте международной ситуации // Сталинизмът в Източна Европа след края на Втората световна война. София, 2005.

«Вопрос о предоставлении Румынии нового кредита требует серьезного изучения…»: советско-румынские переговоры в Москве в январе–феврале 1954 г. // Hegemoniile trecutului: Evoluţii ramâneşti şi europene. Bucureşti, 2006.

Конфессиональный фактор в геополитике и Русская православная церковь на рубеже войны и мира // Konec druhoj svetovej vojny a problemy cirkovni politiky v nasledujicim obdobi. Bratislava, 2006.

Москва и Восточная Европа: Власть и церковь в период общественных трансформаций 40–50-х годов ХХ века. Очерки истории. М., 2007 (соавтор).

Борьба за политическое лидерство в СССР и Болгарии. 1953–1956 гг. (Исторические параллели) // 1956 год. Российско-болгарские научные дискуссии. М., 2008.

Актуальные вопросы историографии и интерпретации источников по проблемам политического развития Восточной Европы после Второй мировой войны // Archivele totalitarismului. Bucureşti, 2009. № 11.

Народный суд и административные чистки в Восточной Европе после Второй мировой войны в контексте смены политических элит и «кадровой революции» // Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы. Сравнительный анализ механизмов и практики проведения. Новосибирск, 2010.

Апрельский пленум ЦК БКП (1956 г.) в контексте процесса либерализации политического режима в Болгарии // Studia slavica. К юбилею Р.П. Гришиной. М., 2010.

«Пражская весна» в осмыслении болгарских историков (Историографические заметки) // 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива. М., 2010.

Государство и православные автокефальные церкви в Восточной Европе в период формирования советского блока: замыслы и реальность // Государство и церковь в ХХ веке. Эволюция взаимоотношений, политический и социокультурный аспекты. Опыт России и Европы. М., 2011.

«Дело» румынского коммуниста Л. Пэтрэшкану // Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы. Сравнительный анализ механизмов и практики проведения. Новосибирск, 2011.

Публикации

«Советский фактор» в Восточной Европе, 1944–1953: Документы. М., 1999–2002. Т. 1–2 (отв. редактор, автор введения, один из составителей и авторов научных комментариев).

Власть и церковь в Восточной Европе. 1944–1953. Документы российских архивов. М., 2009. Т. 1–2. (отв. редактор, автор введения, один из составителей и авторов научных комментариев).

Литература

Чернобаев. Т. 1.

Studia historiae Bulgariae et Europae Orientalis. К юбилею Т. В. Волокитиной. М., 2017.

Библиография

Славчева.

Славчева, 1980–1982.

«Дело Сталина» (социально-экономическая политика конца 40-х

(третья часть)
Источники и литература:

1. Альтман М., Дёгтев С. Как Сталин удорожил рубль и удешевил доллар // Коммерсантъ-Деньги. 2002. №31. 14 авг.
2. Пихоя Р.Г. Советский союз: история власти. 1945-1991. Новосибирск, 2000.
3. Русский рубль. Два века истории. XIX-XX вв. М., 1994.
4. Попов В.П. Сталин и советская экономика в послевоенные годы // Отечественная история. 2001. №3.
5. Народные комиссары и министры финансов СССР: Зверев А.Г. // Институт банковского дела Ассоциации российских банков.
6. Андриянов В.И. Жизнь замечательных людей. Косыгин. М., 2004.
7. Некрасов В.Ф. Политические портреты: Лаврентий Берия // Советская милиция. 1990. №3.
8. Экштут С.А. «В щах попадаются черви», или Особенности национальной рыбалки эпохи позднего сталинизма // Родина: Российский исторический иллюстрированный журнал. 2006. №7.
9. История России. ХХ век. Лекции и учебно-методические материалы. М., 2004.
10. Верт Н. История советского государства. 1900-1991. М., 1999.
11. http://bril2002.narod.ru/his157.html
12. Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века. Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000.
13. Политическая история. Россия – СССР – Российская Федерация. М., 1996. Т. 2.
14. История мировой экономики. Хозяйственные реформы 1920-1990 гг. Учебное пособие. М., 1995.
15. Тимошина Т.М. Экономическая история России. Учебное пособие. М., 2007. Глава 12: Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 годы). Послевоенное развитие народного хозяйства (1945-1953 годы)
16. Назаров О.Г. 60 лет назад в СССР была проведена денежная реформа // Солидарность. Центральная профсоюзная еженедельная газета. 2007. №45.
17. Приказ министра торговли СССР №550 «Новые единые государственные розничные цены на продовольственные и промышленные товары»
18. Среднемесячная денежная заработная плата в рублях рабочих и служащих по отраслям народного хозяйства СССР в 1940, 1945, 1950-1955 гг.
19. Сообщение Совета министров СССР «О новом снижении с 10 апреля 1948 года единых государственных розничных цен на некоторые товары»
20. Жирнов Е. «Пост великого вождя перейдёт Попову» // Коммерсантъ-Власть. 2009. №11. 23 марта.
21. Постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О новом снижении с 1 марта 1949 года государственных розничных цен на товары массового потребления»
22. Петухова Н.Е. История налогообложения в России IX-XX вв. М., 2009.
23. Постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) от 28 февраля 1950 года «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары»
24. Вострышев М.И. Москва сталинская. Большая иллюстрированная летопись. М., 2008. 1950 год
25. Постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары с 1 марта 1951 года»
26. Постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные товары с 1 апреля 1952 года»
27. Советская жизнь. 1945-1953 гг. М., 2003.
28. Неизвестная Россия. ХХ век: архивы, письма, мемуары. Книга вторая. М., 1992.
29. Зубкова Е.Ю. Сталин и общественное мнение в СССР. 1945-1953 // Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. М., 1998.
30. Экономическая жизнь СССР. Хроника событий и фактов: 1917-1959. М., 1961.
31. Билимович А.Д. Эра пятилетних планов в народном хозяйстве СССР. Мюнхен, 1959.
32. Зима В.Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: Происхождение и последствия. М., 1996.
33. Данилов А.А., Пыжиков А.В. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы. М., 2001.
34. Жирнов Е. «Будем ходить в магазины только смотреть» // Коммерсантъ-Власть». 2008. №41. 20 окт.

С. Ю. Шенин ИСТОРИЯ холодной войны — FEDY

Саратовский госудагктвенный университет им. Н Г Чернышевского

С. Ю. Шенин ИСТОРИЯ холодной войныУчебное пособие к спецкурсу «История холодной войны» для студентов гуманитарных факультетовИздательство Саратовского университета2003УДК [9 327 54}(47+57+73){075 8) БЕК 63 3(2)63*73+63 3{7)я73 Ш47Рекомендуют к печати:Кафедра истории нового и новейшего времени Доктор исторических наук В С Миръеханаа Доктор исторических наук Л Н НиколаевШенин С. Ю.История холодной войны: Учебное пособие к спецкурсу «История холодной войны» для студентов гуманитарных факультетов. — Саратов- Иад-во Сарат. ун-та, 2003. — 32 с.ISBN 5-292-03094-5Холодная война — одно из важнейших явлений второй половины XX века В данном пособии рассматриваются основные проблемы этого яяленкя, его развитие, историография Спецкурс «История колодной войны» в Саратовском государственном университете читается студентам дневного и вечернего отделений и является дополнением к курсу истории XX века Спецкурс построен тю проблемно-дронологнческому принципу, указаны темы лекций и список литературыДля студентов и преподавателей гуманитарных факультетов н всех, интересующихся историей международны* отношенийУДК [9 327. 54](47+57+73){075 8) ББК 63 3(2)63*73+63 3(7)я73Рабоп щдма — «горекоВ редакцииISBN 5-292-03094-5© Шеннн С Ю , 2003ВВЕДЕНИЕПреподавание истории холодной войны отдельным специальным курсом превратилось в настоятельную задачу в последние годы в связи с естественным наполнением и расширением содержания общего курса «Истории стран Европы н Северной Америки в новейшее время». Если в предыдущие десятилетня история советско-американских отношений в послевоенный период, рассматриваемая через призму конфликта, названного «холодной войной», традиционно доминировала в общем объеме и концепции курса, то тенденции последнего времени к более комплексному охвату проблем западной цивилизации, к анализу экономической, социальной, политической и других составляющих ее развития, обусловили естественное снижение удельного веса и значимости этого важнейшего аспекта истории новейшего времени.Таким образом, данный спецкурс является как бы дополнением к общему курсу. В этой связи его главной целью является выявление природы холодной войны, ее места и степени влияния на сложнейшие процессы развития человеческой цивилизации во второй половине XX века. Реализация этой цели невозможна без глубокого и детального изучения причин ее возникновения, выявления интересов, поддерживающих ее существование на протяжении полувека, определения факторов, влиявших на ее сложную эволюцию и, наконец, понимания закономерностей прекращения конфронтации. Особенно актуальным такой комплексный анализ представляется с точки зрения последствий конфликта для нашей страны, влияния на распад СССР, на формирование новых государств на постсоветском пространстве, на катастрофическое состояние современной России.Курс построен таким образом, что различные аспекты холодной войны в большей степени анализируются с американских позиций, глазами американской стороны. Советская составляющая холодной войны, советские факторы в определенной степени используются как дополняющие общую картину. Это обусловлено, во-первых, общим характером самого курса, а во-вторых, с точхи зрения автора, тем, что американская сторона имела больше возможностей определять направление и характер конфликта. Соответственно данный специальный курс строится на проблемно-хронологическом принципе, на фундаменте анализа деятельности сменяющих друг друга администраций, ибо индивидуальность американских президентов и особенно партийность их подходов, играли важнейшее значение в развитии советско-американской конфронтации. Курс содержит такие разделы, как историография и генезис холодной войны, история ее эволюции в периоды президентов Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона, Никсона, Форда, Картера, Рейгана и Буша, а также окончание конфликта.Сам автор курса при его составлении пользовался большим количеством англоязычных источников и литературы, преобладание которых (качественное и количественное) в современной историографии отчетливо ощущается. Однако, в силу ее недоступности для студентов и сложности обработки (например, проблема перевода), автор не стал предлагать ее в качестве основной для подготовки к экзаменам. Именно поэтому, список литературы, помещенный в конце пособия, составлен исключительно из базовых русскоязычных источников и аналитических работ. Тема 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫЛекция 1 Ортодоксальная и ревизионистская школы. Лекция 2. Постоев изнонисты и другие. Лекция 3. Российская историография (90-е гг.).Лекция 1. Историография холодной войны развивалась под заметным влиянием политических и экономических интересов элит обеих супердержав, которые были исключительно заинтересованы в оправдании своих действий н обвинении противника во всех негативных для своих народов и всего человечества последствиях конфронтации. Особенно отчетливо это стремление проявляется в попытках двух «ортодоксальных» школ советской и американской ~ переложить друг на друга ответственность за развязывание холодной войны. По сути, этот вопрос — вопрос ответственности за начало конфликта — стал центральным во всей мировой историографии холодной войны.Гак, американские представители этой школы до сих пор утверждают, что только экспансионистские устремления ленинско-сталинского социализма и необходимость остановить его, чтобы защитить ослабшие демократии Запада, и вызвали вмешательство США в мировые проблемы. Согласно этой традиционной точке зрения одной из главных причин этого экспансионизма стала параноидальная личность Сталина, его амбиции, идеологический фанатизм и жестокие репрессии. Соединенные Штаты, со своей стороны, проводили чисто оборонительную политику, недостаточно активно и с опозданием реагировали на провокации советских лидеров. Эта точка зрения опиралась в основном на мемуары ведущих политиков США того времени’.Что касается советских «ортодоксов», то на протяжении всего послевоенного периода они утверждали, что причиной холодной войны стали ге-гемонистские имперские устремления американского правительства, которое, в свою очередь, подталкивалось к внешней экспансии крупным частным капиталом. Однако, поставив под контроль страны Западной Европы и Латинской Америки, американское правительство столкнулось с непреклонной волей Советского Союза и стран социалистического лагеря. Пытаясь подавить это сопротивление и опасаясь за рост популярности1 См. напр.: Feis И. Churchill, Roosevelt, Stalin: The War They Waged and the Peace They Sought. Princeton, 1957; Mastny V. Russia’s Road to the Cold War: Diplomacy, Warfare and the Politics of Comraumsm.l941~45. N. Y. 1979.идей социализма в мире, США и начали «холодную» подготовку к большой «горячей» войне против СССРгЭта точка зрения неожиданно нашла некоторую поддержку в рамках «ревизионистского» направления западной историографии, которое впер вые отчетливо заявило о себе в конце 60 х гг «Ревизионисты» полагали, что именно США несут основную ответственность за возникновение холодной войны С самого начала стратегической целью американской администрации являлось переустройство мира в соответствии с либерально-капиталистической моделью, в рамках которой Америка имела бы неоспоримые преимущества и закрепила бы свое мировое лидерство («Рах Americana*) Однако Советский Союз не разделял этих планов, и своей активностью в Европе, фактически, расстраивал их Пытаясь подавить эту активность при помощи экономических рычагов, атомной дипломатии и т д, США игнорировали законные интересы Кремля При этом советские лидеры проводили скорее оборонительную, а не наступательную политику3Лекция 2. Бескомпромиссная схватка «ортодоксов» и «ревизионистов» вызвала у части исследователей желание найти объективные истоки глобального конфликта Возникшая на этой волне «постревизионистская» школа объясняет возникновение холодной войны естественными и нор мальными противоречиями геополитического характера, а не злой волей вождей или идеологической непримиримостью двух супердержав Признается даже то, что Соединенные Штаты стремились к созданию империи, однако она носила оборонительный характер (концепция «империи по приглашению»)4Вслед за этими тремя самыми авторитетными школами в историографии холодной войны возникло еще несколько влиятельных направлений. Особое место в этом ряду занимают представители политологической школы «теории режимов», которые рассматривают холодную войну в качестве своеобразного «режима безопасности» для формирования послевоенного нового мирового порядка52 См Сивачев Н В Язьков Е Ф Новейшая история США, 1917-1972 М, 1972 Гл IV, Историография новой и новейшей истории стран Европы и Америки / Под рад И С Галкина и др М, 1977 Разд П. гл 3, История международных отношений и внешней политики СССР / Под ред В Г Трухановского М 1964 Гл 3Очень привлекательную трактовку предлагают теоретики школы «мир-системного анализа», которые видят в холодной войне инструмент сознательного раздела сверхдержавами нестабильных слаборазвитых регионов мира на сферы влияния и контроля6Кроме названных здесь вполне сформировавшихся полноценных научных школ можно указать и на множество других групп исследователей, которые также предлагают достаточно серьезные и обоснованные гипотезы В них возникновение холодной войны объясняется, например, конфликтом «сталинизм — атлантизм?7, ошибками «системы коммуникаций?8, неспособностью мирно поделить Восточную Европу,9 последствиями «атомного шантажа?’0 и т пОднако во второй половине 90-х гг наметился некоторый историографический «перелом» в пользу большей однородности позиций исследователей В основном это стало следствием большей доступности документов из советских и восточноевропейских архивов после падения коммунистических правительств На основании анализа новых материалов группа западных исследователей сделала общий вывод о том, что серьезно ослабленный Советский Союз, озабоченный в основном стратегическими проблемами безопасности и выживания в послевоенном мире, играл пас сивную роль в процессе генезиса холодной войны С другой стороны, в большинстве исследований последнего времени огромное значение придается роли Сталина, особенности взглядов н поведения которого во многом определили жестокость и непоследовательность советской внешней политики». Лекция 3. Большая часть исследований российских ученых в 90-е гг. также была посвящена изучению роли Сталина в переходе от сотрудничества к конфронтации с Западом В то время как одна группа исследователей явно стремилась «демонияировать» личность советского вождя и виде-па именно в ее субъективных качествах источник конфликта, а другая, напротив, считала, что он был реалистом и прагматиком, склонным ориен-10 Alperovtlz С and Bird К The Centrality of the Bomb // Foreign Policy — 94 Spring, 1994″ Cw Kennedy Pipe С Stalin s Cold War Soviet Strategies in Europe, 1946-1956 N Y , 1995 Leffier M The struggle for Germany and the Origins of the Cold War Washing ton, 1996, Masmy V The Cold War and Soviet Insecurity The Stalin Years Oxford, 1996тироваться на геополитические императивы, тем не менее, большую популярность получил» промежуточная точка зрения о том, что оба этих качества удивительным образом совмещались в личности Сталина12.Логическим продолжением этой дискуссии стало серьезное изучение российскими историками проблемы внешней экспансии СССР и ее движущих мотивов. В целом они не склонны рассматривать идеологию, «революционно-имперскую парадигму» как доминанту советской внешней политики, в том числе в послевоенный сталинский период Более того, в большинстве исследований подчеркивается ограниченность геополитических интересов СССР и предпочтение раздела «сфер влияния» с западными державами13.В этом контексте становится ясно, что у Сталина не было своего четкого представления о послевоенной внешней политике СССР, не было стратегического плана, в том числе и намерений начинать глобальный конфликт, к которому он не был готов экономически. Российские исследователи склоняются к мнению, что главной причиной начала конфронтации была политика США — американцы отвергли раздел мира на «сферы влияния», отказались «заметить» ограниченность советской экспансии, усмотрели в СССР главную угрозу своим планам и взяли курс на вытеснение Москвы с завоеванных во время войны позиций. При этом американское и европейское общественное мнение было легко перестроено на «антисоветизм»1*. Большинство российских ученых полагает, что своеобразной «точкой невозврата» от холодной войны к сотрудничеству стало лето 1947 г, когда Сталин отказался от предложения участвовать в «плане Маршалла? Он ясно понял, что этот план направлен на изоляцию СССР и вытеснение его из Западной (и даже Восточной) Европы. Именно поэтому Москва организовала контрнаступление, которое включало в себя такие меры, как создание Коминформа, «консолидацию» своей сферы влияния в Восточной Европе в форме «советизации» и т.д.13Очень важным для понимания процесса генезиса холодной войны является анализ германской политики Сталина. В отличие от западных ученых, российские исследователи склонны видеть в противостоянии Сталина американскому стремлению разделить Германию не простое упрямство или неспособность признать свое поражение, а последовательное и стратегиче-14 См Гайдук И К вопросу о создании «новой истории» холодной войны // Сталинское десятилетие холодной войны М , 19991-5 См Адибеков Г Ы Коминформ и послевоенная Европа, 1947-1956 М, 1994, На-римский М СССР и план Маршалла // Новая и новейшая история J*> 2 1993ское желание создать единую нейтральную, пусть несоветскую, Германию, которая не угрожала бы СССР и не была бы интегрирована в НАТО16. В целом за первые десять лет работы вне жестких идеологических рамок российские исследователи внесли значительный вклад в развитие современной мировой историографии холодной войны Их главным достижением за этот период явилось определенное сглаживание «острых углов», сближение полярных и конфронтационных подходов, которые сформировались и господствовали в мировой историографии за предыдущие десятилетия.Теня 2, ГЕНЕЗИС ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1940-1952)Лекция 1 Первые этапы формирования послевоенного мирового порядка. Бреттон-Йудс и ЯлтаЛекция 2 Смена курса администрацией Трумэна: «план Уильямса» и «доктрина Кеннана».Лекция 3 Укрепляя «железный занавес»: «план Маршалла» и «локтрина Трумэна». Лещия 4 Директива NSC-68 милитаризация и «сдерживание по периметру?Лекция 1, Лидеры всех трех союзных держав стали серьезно задумываться о переустройстве мирового порядка задолго до окончания второй мировой войны. Особенно тщательно эти планы разрабатывались в администрации Рузвельта, поскольку подавляющая часть американской правящей элиты была согласна, что США, как сильнейшая мировая держава, должны будут взять на себя инициативу в этом вопросе. ще было изолировать.111 См Семиряга М И Как мы управляли Германией, политика и жизнь М. 1995.9Вторая группировка, лидеры которой стояли во главе казначейства (Г. Моргентау и Г Д. Уайт), видели будущий мир состоящим из более изолированных и самостоятельных стран-сегментов. Эти сегменты должны были руководствоваться в своем послевоенном восстановлении и развитии кейнсианскими идеями (концепция «национального капитализма»). Кроме того, они считали необходимым максимально ослабить и исключить из мирового порядка поверженных Германию и Японию, а СССР, который неизбежно превратится в супердержаву, необходимо было интегрировать в мировой порядок, чтобы иметь возможность контролировать его поведение (концепция «сдерживания через интеграцию»),В начале войны президент Ф. Рузвельт склонялся к позиции лидеров «фритрейдерской» группировки. Результатом их сотрудничества стала «Атлантическая хартия» (1941г.), фактически провозглашавшая конец эпохи империй и закрытых экономических блоков. Однако к 1943 г. когда стало ясно, что военно-политическую мощь Британии и особенно Советского Союза не удастся после войны проигнорировать, Рузвельт пришел к выводу, что радикализм в этом вопросе может только навредить — вряд ли союзники сразу согласятся на «открытые двери» или легко поддадутся попыткам их изолировать.В этой ситуации американский президент стал откровенно поддерживать «ньюдиллеров» да казначейства, которые приступили к реализации своих планов формирования послевоенного мирового порядка уже в 1944 г. когда на Брегтонвудской конференции они продиктовали 44 странам-участницам (включая СССР, которому были обещаны 10 миллиардов долл. «на восстановление») свою модель послевоенной мировой экономики. Следующим шагом в выбранном направлении стала Ялтинская конференция, где политика сочетания «универсализма» и «баланса сил» (в лице ООН), исключения стран «оси» из мирового порядка и «сдерживания через интеграцию» в отношении Москвы получила свое дальнейшее развитие.Сталин прекрасно сознавал, что в послевоенный период ослабленный СССР вряд ли сможет конкурировать с Америкой в процессах построения мирового порядка. Благоразумно отодвинув на весьма отдаленное будущее реализацию своих амбициозных планов мирового коммунистического господства, он сконцентрировался на проблемах скорейшего восстановления. Поэтому, то исключительное место, которое отведилось Советскому Союзу в бреттонвудско-ялтинской схеме (репарации, ослабление германской угрозы, сфера влияния в Восточной Европе и т. д.), Сталина более чем устраивало.Однако изменение к концу войны соотношения сил внутри американской правящей элиты в пользу «глобального фритрейдерства», смещение международного военного баланса сил в сторону США (появление атомной бомбы) и смерть Рузвельта привели к устранению «международныхкейнсианцев» от участия в процессе миростроительства. Лидеры госдепартамента, полностью поддерживаемые новым президентом Г. Трумэном, немедленно приступили к радикальной смене курса.Лекция 2. Не только стратегический, но и тактический (без промежуточных этапов) переход к строительству мирового экономического порядка на основе универсального принципа «открытых дверей» представлялся стратегам из госдепартамента как восстановление многосторонней схемы мировой торговли, существовавшей ранее под эгидой Британии и на основе британской валюты — фунта стерлингов («план ключевой валюты» профессора Вильямса). В первую очередь, данный план предусматривал ликвидацию всех видов торгового протекционизма через создание Всемирной торговой организации (ВТО). Кроме того, повысить частную инвестиционную активность предполагалось через введение «золотого стандарта» и снижение опасности мировой инфляции (которая неизбежно вытекала из деятельности руз-вельтовского МВФ — свободный кредит всем, кто его пожелает, даже неэффективным экономикам). Предполагалось, что главной практической мерой этого плана должно было стать предоставление Англии специального займа (в размере б миллиардов долл.) для стабилизации фунта. После чего размораживание колоссальных мировых запасов этой валюты должно было оживить всю мировую торговлю.Совершенно очевидно, что «план Уильямса» был антикейнсианским и направлен против того, чтобы переходный период к миру «открытых дверей» проходил через зону «национального капитализма». Он был нацелен на немедленное формирование «интернационального капитализма» на базе многосторонних отношений. Естественно, что этот план был неприемлем для СССР по своему либеральному определению, и естественно, что этот план предполагал конфликтные отношения с Москвой. Восстановление Германии как элемент этого плана для Сталина также исключалось.Однако, по мнению стратегов из госдепартамента, эти неизбежные конфликтные отношения, при правильном их регулировании, могли и должны были сыграть конструктивную роль в осуществлении этого плана. Дело в том, что американское общественное мнение по-прежнему рассматривало Британию как конкурента, а СССР в качестве ближайшего союзника. И именно Москве, а не Лондону, оно было готово предоставить послевоенные займы. Кроме того, европейские страны также не были согласны с предложениями Вашингтона о восстановлении Германии. Если администрация сумела бы найти доказательства враждебности Советского Союза, то можно было бы, используя жупел советской или коммунистической угрозы, нейтрализовать противников плана.Концептуальное обоснование такого подхода было изложено в «доктрине Кеннана». Основными ее тезисами были следующие: советский строи по природе своей является агрессивным, его главным инструментом является международный коммунизм, и, чтобы сдерживать эту идеологическую агрессию, нужно за счет американской экономической помощи укреплять «иммунитет» европейских стран к «коммунистической заразе» (концепция «сдерживания»).Таким образом, переход администрации в 1945-46 гг. от плана «Уайта -Рузвельта» к плану «Уильямса — Кеннана» означал сознательное обращение к конфликтной методике строительства нового мирового порядка. По сути, это означало, что в фундамент холодной войны был заложен первый ш трех основных несущих блоков — экономико-идеологический.Представив сталинские попытки сопротивляться уходу от рузвельтов-ской модели (отказ от ратификации бреттонвудских соглашений, политика в иранском Азербайджане и Польше, скороспелые требования германских репараций и т.д.) как проявление агрессивной коммунистической экспансии, стратеги из госдепартамента сумели в конце 1945 г. убедить конгресс в необходимости предоставить стабилизационный заем Британии. Правда, получили они только часть денег (3,2 млрд. долл.), а усилия получить аналогичные займы для других европейских стран провалились. Новые попытки повлиять на общественное мнение в том же антикоммунистическом ключе (например, используя речь Черчилля в Фултоне) большого эффекта не имели.Тем не менее, финансовая основа для реализации «плана Уильямса» появилась, и он стал осуществляться с начала 1946 г. Однако уже к концу этого года стало ясно, что «план ключевой валюты» не срабатывает: запасы долларов из британского казначейства быстро растворились, фунт так и остался неконвертируемым, создание ВТО провалилось, европейские страны выползали из послевоенного спада по одиночке, игнорируя многосторонние подходы и лежавшую в руинах Германию. В торговле процветал бартер, и, что самое страшное, активизировались экономические связи западноевропейских стран с Советским Союзом. Расчеты рушились, нужен был новый план воссоздания мировой экономики и новые еще большие деньги. Лекция 3. Новый план создания мировой экономики, сформулированный специалистами госдепартамента, серьезно смещал акценты по сравнению с «планом Вильямса». Во-первых, отсутствие ВТО должно было быть заменено принудительной интеграцией торговых связей по регионам (а не по империям), чтобы потом замкнуть регионы друг на друга. Во-вторых, центром европейской экономики, вокруг которого должны были формироваться интеграционные процессы, становилась Германия (вместо Британии). В-третьих, единой мировой валютой должен стать не фунт стерлингов, а доллар. Все эти три задачи предполагалось решить в рамках одного плана — «плана Маршалла».Предполагалось, что этот план будет «стоить? 20 млрд. долл. Учитывая прошлогодние проблемы с одобрением в конгрессе нескольких миллиардов для «плана ключевой валюты», получение такой суммы было более чем проблематично. Естественно, что проще всего было разыграть карту советской угрозы, как при принятии «плана Уильямса», но масштабы здесь должны были быть иные, поскольку на кону стояли деньги на порядок больше. Однако Сталин не давал для этого повода: он пока не стремился консолидировать свою сферу в Восточной Европе и практически везде (кроме Германии) уступал под нажимом трумэновской политики «терпимости н твердости»,Тем не менее, повод был найден — экономическая катастрофа зимы 194647 гт. в Англии. С точки зрения геополитики это означало, что Великобритания перестала быть одной из трех держав-столпов, на которых покоилось все ялтинское геополитическое равновесие. Сферы влияния Лондона превращались в «вакуумы силы», а, учитывая геополитическую активность Сталина, американские стратеги утверждали, что последний неизбежно постарается их заполнить. За счет этого Москва может настолько усилиться, что будет угрожать глобальным планам США.Новая геополитическая концепция, обосновывавшая необходимость активного вмешательства в общеевропейские дела (в форме «плана Маршалла»), получила название «доктрины Трумэна». Она апеллировала к весьма своеобразно интерпретированным фактам советской активности в отношении британских «сфер влияния», в первую очередь, Турции и Греции, а также к возможности прихода к власти в ряде европейских стран местных коммунистических партии. Антисоветская истерия нагнеталась еще по нескольким направлениям. В результате было получено согласие конгресса на поэтапное (до 1952 г.) осуществление «плана Маршалла».Реализация плана с самого начала была нацелена на раздел Европы, в первую очередь, через раздел Германии (концепция «двойного сдерживания»). Попытки Сталина, сочетая сигналы решимости и готовности к компромиссу, вернуть своих западных оппонентов в русло бреттонвудско-ялтинского процесса (особенно в отношении Германии) полностью игнорировались администрацией Трумэна. В результате Сталин стал ускорять процесс «консолидации» своей сферы влияния в Восточной и центральной Европе, постепенно превращая ее в подобие имперской периферии.Последним и самым отчаянным шагом предотвратить раздел Германии и свою изоляцию стала для Сталина попытка блокады Западного Берлина. Однако, наладив «воздушный мост», администрация окончательно похоранила надежды Москвы на возврат к рузвелътовскому наследию и предъявила западной общественности еще одно доказательство коварства и агрессивности СССР. В целом реализация в 1947-48 гг. конструкции «доктрина Трумэна» -«план Маршалла» привела к созданию двухполюсной геосистемы, что означало формирование политико-идеологического блока всего комплекса холодной войны.Несмотря на некоторые успехи в деле формирования двухполюсной системы и некоторые сдвиги в Западной Европе в сторону усиления интеграции, снижения инфляции и отделения от советского блока, «план Маршалла» не достиг главного — ликвидации долларового дефицита и стабилизации валют. На фоне начинавшегося в США в 1949 г. экономического кризиса это означало, что план вряд ли сможет быть выполнен к 1952 г. В Вашингтоне начались поиски новых подходов.Лекция 4. Было разработано несколько схем спасения «плана Маршалла». Все они в течение 1949 г. были в той или иной степени реализованы (наиболее помпезно был обставлен так называемый план «пункга-4?}. Однако в реализацию самого радикального плана, сформулированного в директиве NSC-68, мало кто в администрации верил. Этот план предполагал достижение стабильности функционирования американской экономики и интеграции западноевропейских экономик за счет их милитаризации и резкого увеличения военных расходов в США — с 13,5 млрд. долл. до 4050 млрд. долл.Получить такие деньги после «плана Маршалла» было просто немыслимо. «Доктрина Трумэна» не могла даже отдаленно объяснить необходимость таких расходов. Поэтому директива NSC-68 предлагала не только новые экономические подходы, но и геополитическое обоснование их необходимости.В отличие от доктрин Кеннана и Трумэна, новое «сдерживание» должно было обеспечиваться не сохранением за собой нескольких ключевых индустриальных центров планеты, а контролем всего периметра соприкосновения с границами соцлагеря. Потеря любого, самого слабого звена «периметра обороны» была чревата катастрофой, ибо неизбежно сработает «эффект домино» на основе факторов морально-психологического порядка. Именно для контроля всего «периметра обороны» за счет обычных вооружений (атомная монополия к тому моменту была уже утрачена) и требовалось такое количество американских денег.Однако одобрение NSC-68 было делом маловероятным, поскольку в обществе господствовали настроения экономического классицизма и негативного отношения к чрезмерной международной активности правительства США. Взяв NSC-68 на вооружение весной 1950 г. администрация могла рассчитывать на его финансирование только в результате мощнейшего международного кризиса. Здесь даже не хватило двух шокировавших в сентябре 1949 г. все американское общество событий: испытание советской атомной бомбы (как минимум, на четыре года раньше самых мрачных прогнозов специалистов) и «потеря? Китая.Однако уже в июне 1950 г. требуемый для продолжения финансирования строительства нового мирового порядка международный кризис возник на Корейском полуострове. Хотя вокруг начала корейской войны очень много загадочного (некоторые специалисты говорят о провоцировании этой войны администрацией — концепция «приглашения к агрессии»), тем не менее, искомый результат был получен: директива NSC-68 одобрена и требуемые деньги выделены. Это означало, что в 1949-50 гг. в процессе генезиса холодной войны был сформирован ее последний военный блок («гонка вооружений»). Конфронтация приобрела военный аспект.Таким образом, появление феномена холодной войны было продиктовано потребностями процесса строительства «Рах Атепсапа». Холодная война была явлением многоплановым и велась в сферах экономики, политики, идеологии и «гонки вооружений». Эти блоки формировались не одновременно, поэтапно, и поэтому генезис холодной войны растянулся на 5 лет. При этом каждый этап этого генезиса четко соответствовал определенному этапу строительства основ американского мирового порядка и отвечал интересам этого строительства.Тема 3. ДУАЙТ ЭЙЗЕНХАУЭР И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1953-19Лекция 1. Республиканский подход: финансовый консерватизм н доктрина «отбрасывания» (1953-1956).Лекция 2. «Доктрина Эйзенхауэра», спутник я У~2 (1957-1960).Лекция I. В пылу предвыборной борьбы за Белый дом республиканская партия и ее кандидат Д. Эйзенхауэр критиковали внешнюю политику Г. Трумэна по двум основным направлениям: во-первых, за колоссальные расходы, которые подрывали бюджет и разрушали национальную экономику; а во-вторых, вместо трусливой концепции «сдерживания» коммунизма предлагалась доктрина «отбрасывания». Придя к власти, новый президент принялся последовательно выполнять свои обещания вести холодную войну, по сути, активнее, но с меньшими затратами. Так, «новый взгляд» на обеспечение национальной безопасности предполагал значительное сокращение «обычных вооружений» в пользу более дешевого атомного оружия и его носителей (создание стратегических бомбардировщиков Б-52, МБР «Атлас» и т.д.). Соответствующим образом этот подход был сформулирован в доктрине «ядерного балансирования», т.е. «массированного ядерного возмездия» за любые попытки СССР использовать силу для расширения своего влияния.Кроме того, новый президент отказался от использования американских вооруженных сил для разрешения кризисных ситуаций, сделав ставку на подрывные операции ЦРУ (Ирак, Гватемала и т.д.). В случаях с кризисными ситуациями, требовавших активного военного вмешательства, Эйзенхауэр был готов, по сути, капитулировать (Корея, Вьетнам). Понимая, какую большую роль в стабильности его политических позиций играют жизни американцев, он сделал ставку на усиление системы блоков антикоммунистической и антинационалистической направленности (НАТО, Багдадский пакт и т. д.), а также на заключение договоров о взаимной безопасности в основном с азиатскими союзниками (главным стимулом при этом являлось предоставление помощи). Очень искусно, используя особые отношения югославского и китайского руководства с Москвой, администрацией (госсекретарь Дж. Ф. Даллес) осуществлялась политика ослабления и «раскола» в коммунистическом лагере.Однако в другой части своей программы Эйзенхауэр не был столь же последователен. Несмотря на активную антикоммунистическую риторику (президент очень боялся обвинений в «умиротворении» коммунизма со стороны маккартистов), администрация так и не перешла к политике «отбрасывания», не использовав для этого, например, ситуации берлинского 1953 г. и венгерского 1956 г. кризисов. Более того, делались серьезные шаги навстречу налаживанию взаимопонимания с советским руководством (Женева, 1955).В стратегическом плане это объяснялось тем, что, по мнению администрации, СССР не представлял большой опасности для американских планов. Существовавший раздел «сфер влияния» вполне устраивал Вашингтон, что проявилось, например, в отказе Эйзенхауэра поддержать осужение ялтинских со1лашений. Он не хотел искусственно создавать (как это делал Трумэн) и «вешать» на себя серьезные военно-политические кризисы, могущие негативно повлиять на темпы стремительного экономического роста американской экономики. Если кто и угрожал реально экономическим планам администрации, так это национализм (в первую очередь, арабский), борьба с которым выходила к концу рассматриваемого этапа на первый план (Суэцкий кризис).Что касается позиции Москвы, то пришедшие к власти после смерти Сталина «маленковские прагматики», а потом и Н. С. Хрущев, исходили в своих взаимоотношениях с США из следующих посыпок. Они полагали, что, во-первых, цепляться за бреттонвудскс-ялтинские основы, как до последнего дня это делал Сталин, чтобы интегрироваться в систему, нет смысла. Раздел мира на две части по идеологическому признаку уже состоялся и надо к этому приспосабливаться. Во-вторых, нет смысла соперничать с Соединенными Штатами в военно-политической сфере — это то, чего ждет от Москвы Вашингтон. В-третьих, экономически ослабший Советский Союз должен проводить конструктивную внешнюю политику, чтобы внешние кризисы не отвлекали от решения внутренних проблем. Исходя из этого, послесталинским руководством был выбран курс на позитивные действия, на снижение напряженности со США (мирные инициативы в апреле 1953 г. соглашение по Корее, поведение во время первого тайваньского кризиса, женевский саммит и г д.), на всемерную поддержку стран советского блока и, самое удивительное, на активное проникновение в те регионы слаборазвитых стран, которые являлись «сферами влияния? Запада (Сталин, державшийся за ялтинские принципы, себе такого не позволял). Главным инструментом при этом стала советская техническая и экономическая помощь, небольшая по размеру, но, как и американская, идеологически мотивированная.Лекция 2. Таким образом, внугриэкономические приоритеты обеих сверхдержав продиктовали потребность в снижении напряженности в сфере военно-политической конфронтации. Однако администрация, увлекшись бюджетной экономией и борьбой с радикальным национализмом на Ближнем Востоке, «прозевала» активизацию СССР в экономико-идеологической сфере, особенно в сфере помощи. В свою очередь, эта активизация подстегнула арабский антиамериканизм (Суэцкий кризис, распространение нассеризма, создание ОАР, переворот в Ираке). В результате для США возникла ситуация углубления «вакуума» на Ближнем Востоке, где, безо всякой прямой конфронтации с Вашингтоном, могло усилиться влияние Москвы и могла быть сорвана нефтяная поддержка планов европейской интеграции. Опасаясь развития этих тенденций, Эйзенхауэр потребовал и получил от конгресса право на использование силы на Ближнем Востоке («доктрина Эйзенхауэра»).Хрущев, продолжая делать примиренческие символические жесты (роспуск коминформа, игнорирование полетов У-2, поощрение концепции «различных путей к социализму», призывы к запрету испытания ядерного оружия и т.д.), в свою очередь, сконцентрировался на дешевой программе ракетостроения, и, запустив спутник, по сути, поставил Эйзенхауэра на грань поражения в идеологическом конфликте. Администрация была вынуждена окончательно отказаться от ведения холодной войны «по дешевке» и без риска. Огромные средства были брошены в американское образование (чтобы ликвидировать научно-техническое отставшие) и в сферу помощи слаборазвитым странам. На Ближнем Востоке был проведен ряд решительных военных операций {Ливан, Иордания), которые подорвали здесь позиции Г А. Нассера и Хрущева,Тем не менее, общая стратегическая инициатива продолжала переходить к Москве. Особенно очевидно это стало после инцидента с самолетом-разведчиком У-2, который погрузил отношения двух руководителей в атмосферу открытой личной враждебности и сорвал саммит по Берлину в мае 1960 г. Конфронтация стала расползаться по планете все активнее, перекинувшись даже на экваториальную Африку и Центральную Америку (Конго, Куба).Кроме ослабления общих позиций, еще одним неприятным итогом президентства Эйзенхауэра стало появление в США так называемого военно-промышленного комплекса, который стал практически независимым и неуправляемым участником холодной войны. Самодовлеющие интересы ВПК и его прямолинейное влияние на последующие администрации во многом предопределили кризисное развитие американской внешней политики в 60-е годы. Тема 4. ДЖ. КЕННЕДИ И JL ДЖОНСОН: КОНФРОНТАЦИЯ И СОТРУДНИЧЕСТВО (1961-1969)Лекция I. Джон Кеннеди и Никита Хрущев: дуэль без победителя. Лекция 2. Линдов Джонсон, к разрядке через ВьетнамЛекция 1. С приходом к власти нового американского президента Хрущев не изменил своего подхода к ведению холодной войны: жесты дружелюбия сопровождались наращиванием реальной активности в сферах совершенствования стратегических вооружений, в первую очередь, ядерного ракетостроения и расширения влияния в третьем мире.Чтобы продемонстрировать свою готовность и способность остановить рост этого влияния, Кеннеди решил действовать в двух направлениях. Во-первых, резко увеличить размеры и изменить характер помощи. Здесь Кеннеди добился от конгресса невероятного, а именно, получил в рамках программы «Союз ради прогресса» 10 млрд. долл. на 10 лет для помощи странам Латинской Америки.Во-вторых, он планировал продолжить (в духе Эйзенхауэра) решительное использование силы и подрывных операций для восстановления американского влияния. Однако, первая же такая попытка в «Заливе Свиней» на Кубе окончилась для него полным провалом и общим ослаблением его позиций.В результате Кеннеди был вынужден пойти на прямые переговоры с Хрущевым (Вена, июнь 1961 г.) о соблюдении статус кво в третьем миреСоветский лидер, полагая, что капитализм исторически близок к своему краху, отказался идти навстречу в этом вопросе. Кроме того, он был очень решительно настроен по берлинской проблеме. Отсутствие договоренностей позволили Хрущеву сделать решительный щаг — возвести так называемую Берлинскую стену. Кеннеди не смог этому противодействовать, и это стало его вторым крупным поражением.Явственно ощущая утрату инициативы (которой Эйзенхауэр владел постоянно), президент решил пойти на смену стратегической доктрины: «ядерное балансирование» при наличии большого числа советских ядерных ракет превращалось либо в самоубийство, либо в тормоз всей внешней политики. На «ползучую» советскую агрессию нужно было реагировать обычными контрмерами, а не нажимать сразу на ядерную кнопку. Соответственно была разработана стратегия «гибкого реагирования» и начата программа массированного перевооружения (резкий рост тактических ВВС и ВМФ, «зеленые береты» и т.д.). Военный бюджет вырос до рекордного уровня — 50 млрд. долл.В начале 1962 г. Хрущев, прекрасно осознавая советское отставание в гонке вооружений, решил скомпенсировать это отставание размещением советских ракет на Кубе. Кеннеди, понимая, что третье поражение может быть для него последним, действовал в рамках кубинского кризиса осторожно и разумно. Используя военно-морскую блокаду острова, он сумел добиться от Москвы вывода советских ракет и, таким образом, явно победил в данном конфликте.Этот кризис изменил соотношение сил и имел несколько серьезных последствий. Во-первых, лидеры обеих стран осознали реальность ядерной опасности и скоро согласились на частичное запрещение испытаний ядерного оружия. Во-вторых, униженного Хрущева соратники по политбюро очень скоро отстранили от власти. И в-третьих, появившаяся у американского руководства уверенность в слабости коммунизма позволила ему с легкостью втянуться во вьетнамский конфликт. Еще будучи конгрессменом, Кеннеди категорически возражал против участия США в решении вьетнамских проблем. Однако постепенно вытеснив оттуда Францию и оказав Южному Вьетнаму колоссальную экономическую помощь, Америка оказалась неспособной остановить агрессивную инфильтрацию северо-вьетнамских коммунистов. Кеннеди, опасаясь «эффекта домино» и обвинений в неспособности остановить коммунизм, стал резко наращивать здесь американское военное присутствие и, таким образом, еще больше увяз в своих обязательствах.Лекция 2. Линдон Джонсон, прекрасно ориентировавшийся в вопросах внутренней политики, был откровенно слаб в решении внешнеполитических задач. Как и его предшественник, он сконцентрировался на недопушении распространения коммунизма, доведя этот подход практически до абсурда. Джонсон особенно опасался за Латинскую Америку, где любой новый серьезный провал означал импичмент для любого президента. Особенно острой ситуация стала после того, как Куба начала активно помогать всем антиамериканским силам на континенте. Программа «Союз ради прогресса» не принесла никакого реального облегчения народам Латинской Америки — демократические правительства, на которых делал ставку Кеннеди, были либо слабы, либо продажны. Ждать от них осуществления глубоких реформ не приходилось. Поэтому Джонсон практически свернул программу и сделал ставку на антикоммунистически настроенных военных, которым он стал активно помогать прийти к власти через свержение законных демократических правительств. Кроме того, американский президент не колебался в использовании силы (Панама, Доминиканская Республика, убийство Че Гевары и т.д.). Хотя эта политика усилила рост антиамериканских настроений, тем не менее, Джонсон ставил себе в заслугу остановку распространения коммунизма в Западном полушарии.По тому же пути Джонсон планировал пойти и в Индокитае. Он трансформировал программу ограниченной военной помощи Кеннеди в программу защиты страны от коммунизма любыми средствами и начал бомбардировки Северного Вьетнама, после чего тлеющий конфликт превратился в полномасштабную войну. Тем не менее, Джонсон боялся вторгаться на территорию Северного Вьетнама из-за возможного вмешатель ства китайской армии.Когда в 1966 г. стало ясно, что военным путем США не смогут добиться поставленных целей, Джонсон попытался сыграть на расколе между СССР и Китаем, которые вместе поддерживали Вьетконг. По сути, Москве был предложен дейтант, разрядка, с серьезными экономическими и дипломатическими уступками со стороны США. СССР колебался. Зажатый в тиски между американским общественным мнением и решительно настроенными военными, Джонсон перешел к стратегии «вьетнамизации» войны, которая, однако, оказалась неэффективной. Кроме того, «вьетнамская трясина» блокировала все внутриполитические мероприятия американского президента.Белый дом был вынужден идти на дальнейшие уступки СССР. Начались переговоры по запрету распространения ядерного оружия, ограничению стратегических вооружений (ОСВ) и противоракетной обороны (ПРО). Довести переговоры до конца являлось единственным шансом Джонсона улучшить свои внешнеполитические позиции и быть переизбранным. Однако советское вторжение в Чехословакию в августе 1968 г. сорвало эти планы.Таким образом, правление демократов в 60-е гг. было ознаменовано дальнейшим явным ослаблением позиций США в холодной войне. Пытаясь действовать напористо и прямолинейно в борьбе против СССР н международного коммунизма, Джонсон, даже более чем Кеннеди, осложнил внутриполитическую и внугриэкономическую ситуацию в США, что, в конечном итоге, чрезвычайно негативно сказалось на развитии кризисных явлений начала 70-х годов.Тема 5. НИКСОН, ФОРД И ДЕЙТАНТ (1969 -1977)Лекция 1. Вьетнам, кризис и разрядка. Лещин 2. Начало заката дейтанта,Лекция 1. Несмотря на свой «генетический» антикоммунизм, новый президент Ричард Никсон с самого начала проявил повышенную заинтересованность в переговорах с СССР и Китаем,’ что было вызвано необходимостью уйти из Вьетнама без унизительного поражения. Кроме того, его очень пугал достигнутый Советским Союзом паритет с Соединенными Штатами по ядерным зарядам. Наращивать дальше ядерный потенциал для Никсона было невозможно, поскольку конгресс не давал на это деньги. Гонку ядерных вооружений нужно было останавливать при помощи переговоров по ОСВ. У Москвы также были серьезные проблемы — сложные отношения с Китаем, стабилизация ситуации в Восточной Европе, технологическая отсталость. Все это диктовало необходимость сближения с США и вступление в переговоры по ОСВ.Поскольку администрация Никсона была республиканской, то разработанная внешнеполитическая стратегия («доктрина Никсона? Г. Киссенд-жера) исходила из традиционных постулатов об экономии средств, сбалансированного бюджета и т.п. В результате президент пошел по пути Эйзенхауэра и стал сокращать обычные вооружения с одновременным ростом ядерных носителей (МБР «Минитмен») и средств ПРО (система «Сэйф-гард»). что позволяло получить дополнительные аргументы при переговорах с Москвой. Однако переговоры шли очень трудно, поскольку Москва сознавала сложное положение администрации и в связи с этим хотела добиться от Вашингтона максимальных уступок.Тогда, чтобы подстегнуть активность Москвы, администрация пошла на сближение с противником СССР — Китаем (1971 г. июль). В результате, Пекин перестал активно поддерживать Вьетконг, а Вашингтон получил реальный шанс «вьетнамизировать» войну. Однако СССР не отказался от поддержки вьетнамских коммунистов, рассчитывая, что США еще больше увязнут в Индокитае.Таким образом, на состоявшейся в Москве в мае 1972 г. встрече Никсона н Брежнева у американской стороны не было никакого преимущества. Именно поэтому эта встреча оказалась очень продуктивной и, по сути, высшей точкой дейтанта. Кроме довольно решительных соглашений по ОСИ и ПРО, были также подписаны договора по закупкам зерна, кредитам Советскому Союзк, возврату долгов по ленд-лизу, статусу наибольшего благоприятствования в торговле для СССР и т.д.Хотя Брежнев отказался приостановить военную помощь Вьетконгу, тем не менее, после всех соглашений было решено попросить Ханой дать возможность США выйти из войны с почетом. В результате в ноябре 1972 г. Никсон сумел добиться переизбрания, после чего, в январе 1973 г. в Париже были подписаны соглашения, по которым США уходили нз Вьетнама. актически, дезавуированы поправкой «Джексона — Вэника» (декабрь 1973 г.), и это явилось началом конца дейтанта.Для Никсона, обещавшего советскому руководству легкое одобрение торговых соглашений, это стало очень чувствительным поражением. Он еще пытался продолжить процесс разрядки и прилетел в Москву в июне 1974 г. Однако московские вожди не очень хотели иметь дело с президентом, висящим на волоске {в этот момент Уотергейтский скандал был в самом разгаре), и никаких прорывов тогда не получилось. Только после импичмента Никсона и прихода в Белый дом Дж. Форда лидеры двух стран вновь встретились во Владивостоке (ноябрь 1974 г.) для подписания нового соглашения по ОСВ. Однако в дальнейшем процесс разрядки проявлял себя лишь в событиях символического значения (полет «Союз — Аполло», подписание Заключительного хельсинского акта в 1975 г. и т. п.).В марте 1975 г. Вьетконг, рассматривавший парижские соглашения как мир с Соединенными Штатами, но не с южновьетнамским режимом, начал военную операцию «Хо Шимин», которая завершилась объединением страны. США не смогли вмешаться в этот процесс (единственно, эвакуировали 150 тыс. человек из окруженного Сайгона), хотя активно протестовали и утверждали, что это нарушение парижских соглашений.Поскольку за Северным Вьетнамом явно стоял СССР, то это еще больше разозлило американскую элиту, которая за всеми бедами Америки была склонна видеть именно разрядку. Госсекретарь Г. Киссинджер, который все эти годы пытался использовать в большей степени «пряник» чем «кнут» против СССР, был обвинен практически в «умиротворении» Москвы. Хотя президент Форд был сторонником дейтанта, ему было очень трудно сохранить эту инерцию.Провалы американской внешней политики в этот период были настолько очевидными (тем более на фоне жесточайшего структурного кризиса), что советское руководство уверовало в то, что историческая инициатива прочно завоевана, а капиталистическая система обречена (концепция «общего кризиса капитализма»). Окончательно уничтожить ее можно было только активными действиями, невзирая ни на какие договоренности и дейтанты (это уже мелочи), поскольку начала действовать теория «домино». В результате Москва стала смело расширять сферу своего влияния, без колебаний вмешиваясь в конфликтные ситуации в Йемене, Анголе, Эфиопии и, наконец, в Афганистане.Тем? 6. ДЖИММИ КАРТЕР И КОНЕЦ РАЗРЯДКИ (1977 — 1981}Джимми Картер, инженер-ядерщик и благочестивый баптист, ставший президентом в январе 1977 г. очень плохо представлял себе, что такое внешняя политика. Попытка опираться на конкурирующие мнения (госсекретарь С. Взяс против советника по национальной безопасности 3. Бзе-жинского) привела к возникновению очень противоречивой внешней политики, в рамках которой идеалы и национальные интересы США сочетались самым причудливым образом.Президент был уверен, что его основная задача в сфере внешней политики заключалась в оживлении разрядки. Первые годы, находясь в Белом доме, он старательно избегал делать какой-либо акцент на советско-американской конфронтации, подчеркивая в основном необходимость сотрудничества ради решения важнейших глобальных проблем, таких как распространение ядерного оружия, локальные конфликты и нарушение прав человека Тем не менее, несмотря на некоторые серьезные успехи американской внешней политики при Картере (договор о Панамском канале, соглашение в Кэмп Дэвиде, нормализация отношений с КНР, успешные переговоры по ОСВ-2), политика разрядки к концу его президентства перестала существовать как таковая. Картер при этом явно допустил несколько серьезных ошибок, которые постепенно разрушали фундамент дейтанта. Его первоначальные очень запутанные маневры вокруг ОСВ-2 очень осложнили взаимопонимание держав и привели к значительному замедлению процесса подписания соглашения, что в конечном итоге и стало главным препятствием к его ратификации. Далее, можно было не сомневаться, что его активность в сфере борьбы за соблюдение прав человека в СССР и Восточной Европе значительно уменьшит желание советского руководства договариваться по любым вопросам. Кроме того, откровенное стремление разыграть «китайскую карту» вызывало в Москве справедливое недоумение. И наконец, сознательное исключение Советского Союза из ближневосточного мирного процесса окончательна подтвердило подозрения московского политбюро о том, что сотрудничество с администрацией Картера вряд ли может принести какие-либо выгоды. На этом фоне советское решение о вторжении в Афганистан было естественным и логичным.Советские лидеры в не меньшей (если в не большей) степени несло ответственность за крах разрядки. Желание получить конкретные выгоды от дейтанта, тем не менее, не перевесило идеологическую мотивацию при принятии престарелыми членами политбюро решений в отношении радикальных шагов в Анголе, Эфиопии, Индокитае и Афганистане. Это было связано с тем, что по мере внутреннего экономического ослабления СССР его коммунистическое руководство было вынуждено делать все больший акцент на революционной миссии страны и необходимости экспортировать коммунизм при первой возможности.Кроме того, Брежнев и его соратники предпочитали принимать решения, исходя из самых мрачных трактовок американских внешнеполитических шагов, ослабляя, таким образом, позиции умеренно и конструктивно настроенных деятелей администрации (С. Вэнс) и усиливая позиции «ястребов» (3. Бзежинский), ратовавших за конфронтационные подходы. Советское руководство не проявило даже минимальной гибкости не только в переговорах по ОСВ-2, но также в попытках договориться по вопросу предотвращения размещению тактического ядерного оружия в Европе, по полному запрещению ядерных испытаний, по противоспутниковым системам, по демилитаризации Индийского океана и т. д.Последние надежды на возрождение атмосферы разрядки были похоронены советским вторжением в Афганистан. Последовавшие за этим взаимные, откровенно враждебные акции, в первую очередь, в сфере идеологии дейтанта (бойкот Московской олимпиады, демонстративное игнорирование правозащитных пунктов хельсинских соглашений и т. д.), окончательно подтвердили, что разрядка уже мертва.Тема 7. РОНАЛЬД РЕЙГАН: МОГИЛЬЩИК СССР, ИЛИ СЛУЧАЙНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ» (1981-1989)Лекция I. «Империя зла».Лекция 2 Михаил Горбачев: почетная капитуляция.Лекция 1. Как известно, процесс реального свертывания холодной войны сначала проявил себя, а затем и получил мощнейший импульс в период нахождения в Белом доме бывшего голливудского киноактера Рональда Рейгана. Несколько лет спустя этот процесс результировался практически в капитуляции советского руководства, а затем и в дезинтеграции не только советской империи, но и самого СССР.В современной историографии вопрос о том, насколько политика этого президента оказалась эффективной в противоборстве с Советским Союзом, насколько победа США в холодной войне была его заслугой, все еще активно обсуждается. Одна группа исследователей утверждает, что именно военная и идеологическая твердость администрации Рейгана привела к концу холодной войны. Организованное им в период первого срока «комплексное давление», которое включало в себя такие факторы, как активное перевооружение, объявление о начале создания системы Стратегической оборонной инициативы (СОИ), запрет на предоставление СССР передовых технологий, «контрнаступление» в третьем мире и т.д. оказалось «нокаутирующим ударом» для внутренне ослабшей советской системы.Другая группа считает, что конец холодной войны был вызван откровенным и искренним стремлением Рейгана не допустить ядерной войны. Эта точка зрения подразумевает, что президент никогда не рассматривал ядерное оружие в качестве наступательного. Принятием программы СОИ он продемонстрировал презрение к концепции «ядерного сдерживания» или «ядерного устрашения», основанной на доктрине «гарантированного взаимного уничтожения». Только стремление Рейгана ликвидировать наступательное ядерное оружие сделало возможным заключение первого соглашения по сокращению ядерных ракет средней и меньше дальности. Что касается не подписанного Рейганом договора СНВ-1, то в этом, по мнению сторонников этой интерпретации, были виноваты советские лидеры, не сумевшие подняться до понимания реигановской стратегии «сдерживающей обороны».И наконец, еще одна группа исследователей утверждает, что администрация Рейгана не планировала получить тот эффект, который в действительности имел место. Очень жесткая позиция президента в отношении дейтанта объяснялась не его отвращением к ядерному оружию, а его некомпетентностью в сфере ядерных технологий и ядерной стратегии, а также нежеланием конфликтовать с более компетентными «ястребами» в его же администрации. Что касается начала переговоров с СССР, то он пошел на них под давлением жены Нэнси и госсекретаря Дж. Шульца.Как конгресс, так и американское общественное мнение очень сдержанно относились к рейгановскому антикоммунистическому «крестовому походу», особенно в третьем мире, В последние два года своего президентства Рейган практически утратил возможность продолжать этот «поход» в результате скандала «Иран — контрас». Соответственно, чтобы отвлечь внимание общественного мнения и конгресса от этого скандала и предотвратить импичмент, необходимо было перевести отношения с СССР в новую плоскость.В этой ситуации легче всего было откликнуться, наконец, на настойчивые призывы Горбачева к возобновлению разрядки, тем более что общественное мнение этого давно ожидало. В результате этого вынужденного с обеих сторон сближения конгресс не стал доводить до конца процедуру импичмента, и Рейган триумфально покинул офис как один из самых популярных президентов XX века.Для Соединенных Штатов цена «победы» в холодной войне оказалась достаточно высокой. Решение Рейгана снизить налоги с одновременным беспрецедентным для мирного времени увеличением военного бюджета, а также решением конгресса не урезать социальные программы, результиро-вались в колоссальном увеличении национального долга.Характеризуя этот аспект своего президентства, сам Рональд Рейган заметил: «Мы хотели изменить страну, а вместо этого мы изменили мир. .. В конце концов, неплохо, совсем неплохо».Лекция 2. Далее, критики Рейгана утверждают, что главной причиной конца холодной стала внутренняя экономическая слабость СССР, которую политика Рейгана только в некоторой степени усилила К тому моменту, когда Рейган пришел в Белый дом, советская экономика уже находилась в такой глубокой стагнации, что коммунизм вряд ли можно было оживить. Никто не понимал это лучше Михаила Горбачева, Хотя вероятность того, что СОИ могла реально нейтрализовать советские ракеты, была невелика, тем не менее, он должен был принимать во внимание американское технологическое превосходство в этой сфере и определенный стратегический эффект этой, пусть далекой от совершенства, стратегической системы. И он понимал, что у СССР не было экономических ресурсов конкурировать со США на этом новом технологическом витке гонки вооружений. И тем более не могла Москва конкурировать с Америкой за влияние в странах третьего мира.Зажатый таким образом в тиски между экономической слабостью страны и возросшей опасностью перерастания советско-американской конфронтации в ядерный конфликт Горбачев видел единственный реальный выход из ситуации в окончании холодной войны. Такое решение позволило бы ему сэкономить средства на сокращении вооруженных сил и получить так необходимую экономическую и технологическую помощь от Запада. Соответственно советский лидер сменил идеологический контекст и цели советской внешней политики и начал реальный переход от доктрины классовой войны с мировой буржуазией к концепции мира и сотрудничества с западными странами.В условиях, когда американский президент был настроен на продолжение конфронтации, громкие призывы Горбачева обратить внимание на его «новое мышление» не вызывали нужного отклика в Вашингтоне. Когда же, наконец, взаимопонимание стало налаживаться, советский лидер практически в одностороннем порядке был вынужден делать стратегические уступки, необходимые для завершения процесса окончания холодной войны (например, при подписании соглашения по сокращению ядерных ракет средней и меньше дальности).Таким образом, «решающий перевес? Соединенных Штатов в холодной войне был достигнут не в результате американского давления, а скорее явился следствием развития событий внутри СССР и вынужденных (хотя слишком поспешных и не всегда взвешенных) шагов к примирению со стороны советского лидера М. Горбачева.Тема 8. ДЖОРДЖ БУШ И КОНЕЦ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1989 -1991)Лекция 1. Буш и Горбачев — вместе к коллапсу. Лекция 2. Итоги; пейзаж после бкгвы.Лекция 1. В отличие от своего предшественника Дж. Буш не был вынужден безоглядно двигаться навстречу горбачевским инициативам. Более того, он считал, что Рейган иногда был опасно сговорчив (например, в Рейкьявике в вопросе о ликвидации всего ядерного оружия). Соответственно, попав в Белый дом, Буш в течение полугода очень холодно реагировал на такие радикальные советские предложения, как обоюдный вывод войск из Европы, сокращение ядерных и обычных вооружений в Европе, сотрудничество в урегулировании конфликтов в странах третьего мира, повышение статуса ООН и т. д.Это неприятие советских инициатив вызвало резкую критику Буша со стороны союзников по НАТО, конгресса и американского общественного мнения. В результате он понял, что стал рассматриваться как главный тормоз процесса развития разрядки, после чего выступил с более умеренными контр-иннциативами. Это означало, что Буш, вопреки своим приоритетам, оказался вынужден в принципе согласиться с необходимостью окончания холодной войны.Тактика, которую выбрал американский президент, заключалась в том, чтобы, частично принимая горбачевские инициативы, требовать от него все новых и новых уступок, таких как невмешательство в «бархатные революции» в Восточной Европе, объединение Германии, подписание соглашение по ОСВ без четких рамок и т. д.Особенно последователен и предсказуем в своей политике капитуляции Горбачев был в странах третьего мира Резко обрывая помощь он уходил из своих сфер влияния, что практически во всех случаях сопровождалось обвинениями в измене и срабатыванием «эффекта домино», только теперь в отношении СССР, Жертвами этой политики Горбачева стали Куба, Вьетнам, Камбоджа, Намибия, Мозамбик, Никарагуа, Сальвадор и т. д. Правда, за Афганистан СССР еще пытался держаться — капитуляция там была бы слишком явной: после всех жертв такой шаг мог быть расценен советскими людьми как национальное унижение или предательство, со всеми вытекающими для Горбачева последствиями. Особенно важным для Буша было сотрудничество Горбачева в период кризиса в Персидском заливе, когда СССР выступил, правда, под эгидой ООН, против своего стратегического союзника (Ирака) в регионе Ближнего Востока, за что получил миллиардные кредиты для поддержания практически безнадежного внугриэкономического положения.Переход Буша от политики оппозиции разрядке к активной поддержке Горбачева был вызван осознанием факта управляемости советского лидера, у которого практически растаяла социальная опора В своей стране он оказался в тисках между консерваторами, которые давили на него за уступки Западу и разрушение экономики, и реформаторами, которые требовали прекратить попытки держаться за империю и модернизированный коммунизм. У Горбачева не оставалась другой поддержки, кроме мирового общественного мнения и Запада, от которого ему были нужны кредиты для поддержания разрушенной псевдореформами экономики. Везде, где Горбачев отказывался от поддержки своих бывших союзников, он получал кредиты — американские, немецкие, саудовские. Кроме того, Буш потому был готов поддержать советского лидера кредитами и помощью, что, по мнению аналитиков администрации, с ослаблением Горбачева существовала вероятность дезинтеграции Советского Союза с переходом этого процесса в гражданскую войну. С их точки зрения, это представляло опасность для всего мира. Соответственно Буш пытался давить на национальные республики (Прибалтика, Украина) с целью предотвратить быстрый распад. Однако американский конгресс этой линии противился, и процесс дезинтеграции вышел из-под контроля президента.Лекция 2. Таким образом, Джордж Буш сыграл важную роль в окончании холодной войны Несмотря на первоначальное сопротивление советским мирным инициативам, он затем пошел навстречу Горбачеву и своей поддержкой (финансовой) и уступками вынудил советского лидера дойти до логического конца своей политики. Одним из самых очевидных следствий этой почетной капитуляции явилось то, что Горбачев выиграл время и позволил зарождавшемуся демократическому движению в России окрепнуть и оказать сопротивление попытке переворота в августе 1991 г. хотя это и стало концом самого Горбачева с его стремлением модернизировать коммунизм («перестройка»).Что касается формальной даты окончания холодной войны, то здесь преобладают две точки зрения. Часть исследователей полагает, что рубежной можно считать встречу двух президентов на Мальте в декабре 1989 г. где они впервые нашли общий язык и где Буш заявил, что более не рассматривает Советский Союз в качестве врага. Другая часть считает, что таковым моментом является объединение Германии в декабре 1990 года.Как ни странно, но, несмотря на колоссальные материальные, человеческие, психологические и другого рода потери, которые понесло человечество во время холодной войны, многие исследователи рассматривают этот период как самый стабильный в новейшей истории. Они объясняют это тем, что многочисленные локальные войны между странами, входившими в противоположные лагеря, все же не переросли в большую войну между супердержавами. Именно по этой причине известный историк холодной войны Дж. Гэддис назвал эту эпоху «долгим миром». Опасаясь, что утрата баланса сил между супердержавами может привести к катастрофе всеобщей ядерной войны (примером мог бы служить карибе кий кризис), соперники старались не только поддерживать равновесие между собой, но и сдерживали потенциально опасные агрессивные устремления своих союзников. Очень часто идеологическим барьером оказывались разделены те силы, которые, объединившись, могли представлять угрозу для обеих сверхдержав (например, Германия, Япония или, в целом, так называемый «бедный юг») Балканские войны последнего десятилетия или современный конфликт США с мусульманским миром также могут стать самыми яркими тому примерами.В итоге, становится ясно, что «победив» в холодной войне Советский Союз и став, по сути, мировым лидером, Соединенные Штаты с этой ролью без поддержки «побежденного врага» не справляются. Об этом говорят, например, попытки использовать Россию для поддержания мира на Балканах или для борьбы с так называемым «международным терроризмом». И с этой точки зрения, нежелание Дж. Буша-старшего в начале его президентства идти на решительное прекращение холодной войны могут дать пищу для дополнительных размышлений.Список литературы1. Адибеков Г. М. Коминформ и послевоенная Европа, 1947-1956 гг. М, 1994.2. Батюк В. Евстафьев Д. Первые заморозки: Советско-американские отношения в 1945-1950. М. 1995.3. Волкогонов Д. А. Семь вождей: галерея лидеров СССР. М. 1995.4. Волокитила Т. В. Холодная война и социал-демократия Восточной Европы, 1944-1948 гг. М. 1998.5. Гайдук И. В. Егорова Н. #.. ЧубаръянА. О, (ред.) Сталин и холодная война М. 1998.6. Гайдук И. В. Егорова Н, И. Чубарыш А. О. (ред.) Сталинское десятилетие холодной войны: Факты и гипотезы. М. 1999.7. Гайдук И. В. Коробочки» М. Л. Наринский М. М. Холодная война: новые подходы, новые документы. М. 1995.8. Грибков В. И. Карибский кризис // Военно-исторический журнал. 1993. — 1.9. Добрынин А. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). М. 1997.IQ-Егороеа Н. И. Иранский кризис 1945-1946 гг. на основе рассекреченных архивных документов // Новая и новейшая история. 1994. — 3.МЗубкова Е, Общественная атмосфера после войны, 1945-1946 // Свободная мысль. 1992. — 6.23убок В. М. Печатное В. О. Историография холодной войны в России: некоторые итоги десятилетия // Новая история холодной войны: теория, методология, историография. Избранные материалы для чтения: Межд. симп. Москва, 6-10 июня 2000 г.ХЪ.Кальвокоресси П. Мировая политика после 1945 года. Кн. 1. М. 2000.А.Корниенко Г. М. Холодная война: свидетельство ее участника. М» 1994.15.Коршунов С. В, Холодная война: парадоксы одной стратегии // Международная жизнь. — 86.ХЬЛатыш М. В. «Пражская весна» 1968 г. и реакция Кремля. М. 1998.НЛеффлер М. Пейзаж после битвы. И вечный спор…// Родина. 1998. «.8.18Мальков В. Л. «Манхэттенский проект»: разведка и дипломатия. М» 1995.19.Наринский М. М. СССР и «план Маршалла» // Новая и новейшая история. 1993. — 2.20.Печатнов В. Фултонская речь Черчилля // Источник. 1998. — 1.21 Плешаков К В Истоки холодной войны размышления участника советско-американской конференции // США-ЭПИ 1991 «4. И.Смирнов Ю М. Сталин и атомная бомба // Вопросы истории, естествознания и техники 1994 — 2.2Ъ.Семиряга М И Как мы управляли Германией: политика и жизнь М.19952А.Фипито? А М Холодная война: историографические дискуссии на Западе. М. 199125.Чу6арьян А О Новая история холодной войны // Новая и новейшая история. 1997. — б26.Чубарыш А О Происхождение холодной войны в историографии Востока и Запада // Новая и новейшая история. 1991. — 3П.Шенин С Ю Еще раз об истоках холодной войны: Бреттон-вудский аспект //США — экономика, политика, идеология. М, 1998 — 4-5,2%.Шенин С Ю Холодная война в Азии’ парадоксы советско-американского противостояния (1945-1950) // США — экономика, политика, идеология. М. L994. — 7.29.Шлезингер А. Циклы Американской истории. М, 1992.СОДЕРЖАНИЕВведение 3Тема 1. Историография холодной войны 5Лекция I Ортодоксальная и ревизионистская шкоды 5Лекция 2 Постревизионисты и другие 6Лекция 3 Российская историография (90-е гг) 7Тема 2, Генезис холодной войны (1940-1952) 9Лекция I Первые этапы формирования послевоенного мирового порядка БреттонВудс и Ялта 9Лекция 2 Смена курса администрацией Трумэна «план Уильямса» и «доктринаКеннана. » 11Лекция 3 Укрепляв «железный занавес? «план Маршалла» и «доктринаТрумэна» 12Лекция 4 Директива NSC 68 милитаризация и «сдерживание по периметру? 14Тема 3. Дуайт Эйзенхауэр н глобализация холодной войны (1953-1960) 15Лекция ] Республиканский подход финансовый консерватизм и доктринаотбрасывания» (1953-1956) 15Лекция 2 «Доктрина Эйзенхауэра», спутник и У 2 (1957-1960 гг) 17Тема 4. Дж. Кеннеди и Л. Джонсон: Конфронтация и сотрудничествоUM1-1969) 18Лекция 1 Джон Кеннеди и Никита Хрущев дуэль без победителя 18Лекция 2 Линдол Джонсон к разрядке через Вьетнам 19Тема 5. Никсон, Форд и дейтант (1969-1977) 21Лекция I Вьетнам, кризис и разрядка 21Лекция 2 Начало заката дейтанта 22Тема 6. Джимми Картер и конец разрядки (1977-1981 23Тема 7. Рональд Рейган: могильщик СССР или случайный свидетель?(1981-1989) 25Лекция 1 «Империя зла? 25Лекция 2 Михаил Горбачев почетная капитуляция 26Тема 8. Джордж Буш и конец холодной войны (1989-1991) 27Секция 1 Буш и Горбачев — вместе к коллапсу 27Лекция 2 Итоги пейзаж после битвы 29Список литературы 30Учебное изданиеШенин Сергей ЮрьевичИСТОРИЯ холодной войныУчебное пособие к спецкурсу «История холодной войны* для студентов гуманитарных факультетовОтветственный за выпуск Л- — Лухонии Технический редактор Л В Агадьцова Корректор Е А Малютина Оригинал-макет подготовил С И БердновПодписано в печать 25 09 2004 Формат 60×84 !Л6 Бумл а офсетная Гарнитура Тайме Печать офсетная Уел печ я I Кб (2,0) Уч идд л 1,6Х Тираж 150 Заказ 138Издательство Саратовского университета 410012, Саратов, Астраханская, 81

Сталинская послевоенная тактика установления границ

• 1 О взаимосвязи между национальностью и районированием в довоенный период см.
  Терри Мартин, The (…)

1В то время как Сталин изменил внутреннюю географию Советского Союза в 1920-х и 1930-х годах, до 1939 года было мало возможностей для перемещения международных границ. грубой военной силой, Сталин, который теперь бессознательно говорил от имени Советского Союза, готовился различными способами изменить несколько границ, но все к непосредственной выгоде Москвы.В этой статье мы рассмотрим польскую, чехословацкую, венгерскую, румынскую, турецкую, иранскую, китайскую, монгольскую и японскую границы, чтобы составить каталог ингредиентов, которые вошли в сталинское разрешение границ Востока и Запада. В пяти из девяти случаев территория отошла непосредственно СССР. В двух случаях, Китае и Монголии, территориальные права были в той или иной мере ущемлены. Ирану и Турции, последним примерам, угрожали реваншистскими/освободительными претензиями, но они сопротивлялись. Неудивительно, что соседи Советского Союза так и не стали его друзьями.

Таков был окончательный конец деспотичной сталинской послевоенной границы.

• 2 Сталин дал высокую оценку этому решению во время обсуждения с венгерской делегацией во главе с премьер-министром Ми (…)

2Его большевистская склонность к социальной инженерии, применительно к приграничной демографии, также привела бы к нескольким массовым миграциям, некоторые из которых были вынужденными, некоторые добровольными, а некоторые промежуточными. Армяне были репатриированы в Армению по приглашению Москвы.Иранские азербайджанцы отправились в изгнание в Азербайджан, когда Сталин предал сепаратистское движение, которое он финансировал и поддерживал в течение восьми месяцев, чтобы заставить иранское правительство заключить соглашения о совместных предприятиях и нефтяных концессиях. Членов обеих групп вскоре обвинили в «буржуазном национализме» и отправили тысячами в Сибирь и Казахстан. Дальше на запад, Польша и Украина показали, что миграция путем «обмена населением» — метода, который Сталин назвал «мужественным» в момент нескромности, — может продолжать искоренять жизнь дополнительных миллионов людей даже после окончания войны.

2

• 3 Среди большевиков Сталин давно известен как знаток национальности и национализма, поэтому его (…)
• 4 Альфред Дж. Рибер, «Сталин, человек с приграничья» American Historical Review 106, 5 (декабрь 2001 г. (…)
• 5 Неудивительно, что неформальные встречи за пределами Кремля записывались редко, но мемуарная литера (…)

3Таким образом, местное измерение и человеческий фактор всегда присутствовали между 1944 и 1946 годами, когда Сталин корректировал советскую периферию в сложных, многогранных пограничных операциях, становясь «человеком пограничья».Когда дела шли хорошо, территориальные, оборонительные, демографические и пропагандистские цели выполнялись одновременно, поскольку Сталин использовал политические навыки, которые он развил как «человек окраины», еще готовя революцию на Кавказе.4 Рассекреченные документы о переговорах Сталина с иностранными лидерами как из социалистического, так и из капиталистического лагерей, постепенно стали доступны в течение последних двадцати лет, приближая нас к пониманию черного ящика его внешнеполитического видения.

Как человеку наверху, Сталину не нужно было никому ничего объяснять, да он и делал это редко, за исключением бесед с другими мировыми лидерами, которые почти ежедневно приходили в Кремль в качестве гостей, или в менее формальных условиях, предназначенных для братских лидеров коммунистической партии. .5

• 6 Новейшая социальная история Советского Союза ясно показывает, что Сталин не контролировал и даже не об(…)
• 7 Наталья Егорова, «Иранский кризис 1945–1946 годов: взгляд из российских архивов», Cold War Inte (…)

4 Советская документация, рассекреченная за последние два десятилетия, все еще далека от завершения, но исследования холодной войны теперь имеют достаточно материалов в каждом из нескольких случаев, чтобы проследить контуры причастности Сталина во всех деталях.6 В этой статье цитаты взяты из стенографические записи бесед с американскими, чешскими, английскими, венгерскими, монгольскими и польскими лидерами, а также мультиархивное освещение переговоров Сталина-Сун-Ванга в июне-августе 1945 года, наиболее податливом моменте для евразийских границ. Самое показательное, что у нас есть чудесное письмо Сталина от мая 1946 года к Пишевари, забытому лидеру кратковременного азербайджанского сепаратистского движения в Северном Иране под советским покровительством. Было слышно, как Пишевари жаловался, что его «подняли до небес», а затем «сбросили в бездну». И Сталин хладнокровно и снисходительно объяснял Пишевари «неправильную оценку существующей ситуации»7. С олимпийских высот Москвы Сталин проводил свою евразийскую политику одновременно на многих фронтах, что было недоступно Пишевари.

• 8 Роберт Патнэм, «Дипломатия и внутренняя политика: логика двухуровневых игр», International Organ (…)

5 Стенограммы бесед Сталина в период с 1944 по 1946 годы показывают, что он проявлял активность на каждой границе, пытаясь занять наилучшие послевоенные позиции в самом классическом смысле геополитической безопасности. Обнажается тонкость сталинской техники ведения переговоров на микроуровне. На границах Сталин сплел воедино эффективную комбинацию стратегий, чтобы вызвать местное давление для достижения желаемого результата, предоставляя или отказывая в моральной поддержке, деньгах, оружии и советниках по своему выбору. Эти «факты на местах» затем стали частью фонового давления на государственных деятелей, против которых Сталин вел переговоры о новых мировых границах. Такого рода сложное сочетание политик, проводившихся одновременно на разных границах и часто затрагивающих внутренние советские приграничные районы, требовало тщательного анализа и манипулирования двух- или даже трехуровневыми играми в классической формулировке Роберта Патнэма о взаимодействии внутренней и внешней политики.8

• 9 Связи между ними см. в заключении Стивена Коткина и Дэвида Вольфа, ред., Rediscove (…)
• 10 Хироаки Куромия, Сталин (Лондон: Пирсон, 2005), 134.

6 Так что, по крайней мере, в этот период концепция возведения границ является центральной для понимания целей и методов Сталина. Это не противоречит Риберу, поскольку озабоченность Сталина пограничными линиями и его происхождение в пограничных районах тесно связаны, как и два понятия пограничного и пограничного.9 Оба эти слова, в свою очередь, тесно связаны с четырьмя измерениями территории, национальности, населения и истории. Сталин в разное время внес конструктивный вклад в перестройку всего этого внутри и вдоль советских границ. Что касается границ, то для Сталина история была особенно важна, так как указывала пределы возможной экспансии в различных направлениях. Будь то провинции, утраченные Турцией после Первой мировой войны, или влияние в проливах, к которому стремились цари, история часто служила Сталину ориентиром в переосмыслении границ советской сферы влияния, гораздо большей, чем царская Россия когда-либо имела.В 1937 году на банкете в Кремле он проклял царей, но признал, что «они сделали одно доброе дело — накопили огромное состояние, вплоть до Камчатки. Мы унаследовали это состояние».10

7Ниже я рассмотрю несколько случаев установления границ на протяжении 8 000 километров от Германии на западе до Японии на востоке, когда Сталин воспользовался советской послевоенной мощью. Хотя упор на сталинский экспансионизм в историографии холодной войны, где доминировали американцы, предполагает, что Сталин страдал от ненасытной жажды земли, как и русский крестьянин девятнадцатого века, на самом деле тщательный анализ обнаруживает большую сложность.Сталин понимал экономические, демографические, психологические, политические аспекты и аспекты безопасности территории и поэтому не всегда преследовал свои цели, как будто чем больше, тем лучше. Но именно этого опасались американцы 4 апреля 1946 года, когда новый американский посол Уолтер Беделл Смит вручил свои верительные грамоты Молотову и был принят Сталиным, его первым вопросом было: «Чего хочет Советский Союз и как далеко собирается пойти Россия?» идти?» Час спустя разговор продолжился, но ответа на этот вопрос так и не появилось, поэтому Смит вернулся к этому вопросу, «самому главному в умах американского народа: «Как далеко Россия собирается зайти?»»

• 11 Уолтер Беделл Смит, Мои три года в Москве (Липпинкотт: Филадельфия, 1950), 50-53. Посол ( (…)
• 12 Советско-американские отношения, 1945-1948: Документы (М., 2004), 190-191. Советская стенограмма о (…)
• 13 Войтех Мастный, Холодная война и отсутствие безопасности в Советском Союзе: сталинские годы (Oxford University Press, 1996 (…)

8Сталин, отвернувшись от своего блокнота, в котором он рисовал «кривобокие сердечки, сделанные красным [карандашом] с маленьким вопросительным знаком посередине» и «смотря прямо на меня», ответил: «Дальше мы не пойдем.Затем Сталин дал заверения относительно миролюбивых намерений СССР в отношении Ирана и Турции11. И слово Сталина было законом. Через несколько часов советское правительство объявило дату вывода своих войск из Северного Ирана.12 Войтех Мастны, один из ведущих экспертов по Восточной Европе в период холодной войны, также писал, что «по сталинскому плану военный захват территории для политическая выгода была менее важной, чем это обычно предполагалось»13. Но даже если территория не была существенным элементом, границы были, как мы увидим ниже.

• 14 Станислав Миколайчик, Изнасилование Польши: модель советской агрессии (Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Pr (…)

9Когда Вторая мировая война подошла к концу, Сталин, почувствовав все возможности, открывающиеся перед ним как перед самым могущественным человеком на земле, принялся за установление новых границ подвластных ему территорий. Это также был способ Сталина творить историю, поскольку он ожидал, что эти границы будут существовать.На встрече 13 октября 1944 года с Черчиллем и Миколайчиком, посвященной судьбе Польши, Сталин был в основном дружелюбен с Черчиллем, но однажды категорически не согласился. В мемуарах Миколайчика ссора представлена ​​следующим образом: Сталин решительно выступает от имени «советского правительства»14

.

— Я хочу, чтобы это было ясно, — хрипло сказал он. «Г-н. Мысль Черчилля о любом будущем изменении границы неприемлема для советского правительства.Мы не будем время от времени менять наши границы. Это все!»

• 15 Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Феликса Чуева (М., 1991), 14, также на английском языке как Molotov (…)

10Поскольку все эти дискуссии о границе также тесно связаны с этнической принадлежностью населения на землях, прилегающих к смещающимся границам, мы можем говорить о неуклонной сортировке народов и урегулировании границ, часто со Сталиным, готовящимся как окончательный вариант. арбитр.Следующий анекдот, который вспомнил Молотов, но приписывается Мгеладзе, когда-то первому секретарю Коммунистической партии Грузии, свидетельствует о страстном увлечении Сталина созданием и созданием границ, выкованных военной мощью, дипломатией, национальными предрассудками, народными мнениями и историей. .15

Принесли Сталину карту СССР в новых границах, школьного размера, а Сталин приколол ее к стене и сказал:
Посмотрим, что у нас получилось.На Севере все в порядке, нормально. Финны согрешили против нас ( перед нами провинились´ ), и мы отодвинули границу от Ленинграда. Балтийское взморье ( Прибалтика ) Исконно ( исконно ) Русская земля – снова наша. Белорусы теперь живут с нами вместе. Украинцы [тоже] вместе. Молдаване [тоже] вместе. На западе все хорошо. А потом пошел прямо к восточным границам. Что мы имеем здесь? Курильские острова теперь наши. Сахалин наш сполна и это хорошо.А Порт-Артур наш и Дальний. И Сталин потянул свою трубку по Китаю — и КВЖД наш. Китай, Монголия, все в порядке. А вот здесь наша граница меня не устраивает, — сказал Сталин и указал на юг Кавказа.

11Сталин завидовал своему праву мирового государственного деятеля прокладывать новые линии на земле. Он был явно расстроен, когда меньшие люди из меньших штатов пытались воспользоваться этой властью. Югославы, венгры и, в конце концов, болгары вызовут его недовольство попытками перекроить границы.Югославы были названы Сталиным «неопытными» после того, как они предъявили территориальные претензии ко всем своим соседям одновременно, а венгров солгали ободряющими словами и отправили домой, чтобы узнать неловкую правду после того, как они представили Сталину карту, показывающую уступаемый кусок румынской Трансильвании. в Венгрию для консолидации венгров на румынской территории. Эта географическая операция могла произойти только в счастливом воображении венгров. Именно Сталин-пограничник уже решил этот вопрос против них, поддержав румын на Лондонской конференции заместителей министров иностранных дел в январе 1945 года.

• 16 Международные отношения США , 1945, том. 5, 839-842.

12 А так как территория на сферическом земном шаре была ограничена, то Сталин рассматривал осуществление власти над территорией как соревновательный характер. Победители и проигравшие, капиталисты и социалисты участвовали в игре с нулевой суммой. Знаменитая цитата Милована Джиласа из визита к Сталину в 1944 году, где вождь доказывал неизбежность продвижения каждой из сторон своей «системы» со своей армией, также может быть интерпретирована в строго территориальных терминах, как установление новых границ между капитализмом и социализм.Эта точка зрения не осталась незамеченной современниками. Об этом заявил американский посол военного времени Аверелл Гарриман в ранней презентации теории домино.16

Г-н Гарриман выразил мнение, что Советский Союз, как только он получит контроль над приграничными районами, попытается проникнуть в ближайшие соседние страны, и он считал, что этот вопрос следует решать настолько далеко, насколько это возможно, с Советским Союзом в нынешние приграничные районы.

13 Этот скользкий склон концентрических пограничных зон предполагает важность границ и пограничных территорий, но довольно абстрактно. В нем также говорилось о важности для судьбы Венгрии мартовской сделки, заключенной в Москве президентом Чехии Бенешем, по предоставлению Советскому Союзу границы с Венгрией в Закарпатской Руси / Украине. Близость может стать судьбой.

• 17 В чехословацком случае Каплан правильно отмечает «негативный побочный эффект» территориальных вопросов (…)

14Недавняя историография Сталина была объемной, но территориальные аспекты привлекли мало внимания, несмотря на их воздействие на миллионы людей и их роль в развязывании холодной войны как в Европе, так и в Азии. Исследования советских национальностей за послевоенный период в основном были сосредоточены на преследованиях и депортациях. Внешнеполитические исследования были либо слишком широкими, доказывающими отсутствие у Сталина общего плана экспансии против капиталистического мира, либо слишком узкими, в основном анализирующими двусторонние отношения с той или иной приграничной страной, а не общие закономерности сталинского пограничного строительства по всей славянской Евразия. Карел Каплан, например, посвятил главу «Пограничные и пограничные районы» в своей книге о Чехословакии в период с 1945 по 1948 год, но охватывает только двусторонние отношения между Чехословакией и Польшей, а также Чехословакией и Венгрией. Румынский и Трансильванский вопрос, неотъемлемая часть сталинской перестройки границ Восточно-Центральной Европы и торговли территориями, полностью утерян из поля зрения и даже не фигурирует в указателе17

.

• 18 К переведенным документам в Мурашко и Носко (…)

15Есть только одна значительная публикация, посвященная вопросу о сталинском способе национально-территориального решения. Это серия из двух статей Г.П. Мурашко и А.Ф. Носкова, опубликованные в журнале «История холодной войны » в 2001 г. Каждая из этих статей представляет собой важный перевод разговора между Сталиным и восточноевропейскими лидерами (Часть I: Югославия; Часть II: Венгрия) о территориальных конфликтах. 18

16У Сталина была четкая модель поведения в пограничной политике, в которой смешались внутренние, межэтнические и международные факторы.Несмотря на эту модель, он также мог быть очень конкретным, играя на индивидуальных надеждах и национальных страхах, поощряя национализм для слепого суждения и используя постколониальные синдромы в «третьем мире». Более ранние успешные случаи, вероятно, позже привели к аналогичным подходам. Это была «кривая обучения» Сталина. И, конечно же, Сталин применил главный урок, который он извлек из своих мировых войн, — по одному фронту за раз, — хотя ход событий иногда вынуждал дублировать инициативы.Ниже я рассмотрю несколько случаев, в которых смещение границ стояло на повестке дня, чтобы увидеть способы и методы Сталина вблизи. Все эти предполагаемые/угрожающие корректировки границы имели место в 1944-1946 годах, когда сталинские танковые армии и дипломатия вернули большую часть ирреденты, утраченной в конце царского периода. Должно быть, Сталину было очень приятно видеть, что города и территории Восточной Европы, которые оставались вне его досягаемости в 1919-1920 годах, легко перешли под советский контроль в 1944-1945 годах.Точно так же территориальные потери царского режима Японии были окончательно компенсированы в последние недели войны. Несколько случаев, представленных ниже, имели место в Европе, а другие — в Азии, что привело к увеличению протяженности «славянской Евразии» от Германии до Японии.

• 19 РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), ф. 558, оп. 11, д. 282 (…)

17В первом случае Сталин переместил Польшу на запад, сохранив плоды нацистско-советского пакта за Белоруссией и Украиной.Демонстрируется как способность Сталина перекладывать вину за националистическое поведение на союзные республики, так и его умение создавать неприязнь между британцами и их польскими протеже. То, что национализм для Сталина был «создан» или «выдуман», лучше всего иллюстрируется его заявлением английскому послу Кларку Керру 28 февраля 1944 г.19

Тогда есть вопрос о границе. Мы хотим вернуть то, что у нас отняли силой, а именно белорусские и украинские земли.Если в польском правительстве будут люди без империалистических амбиций, то они поймут необходимость вернуть эти земли украинскому и белорусскому народам. Мы не потерпим каких-либо требований со стороны украинцев или белорусов на территорию, на которую они не имеют никакого права.

• 20 Комментарий Сталина глубоко ироничен, ибо, по сути, в этот момент он вел войну с Украиной (…)

18В таком же лживом ключе Сталин встретился с личным посланником президента Рузвельта, польским профессором Оскаром Ланге, и сказал ему 17 мая, что украинцы стали «ужасными националистами» и ему придется «вести с ними войну, если он отдал послевоенной Польше земли восточнее линии Керзона. 20 Каким-то образом Сталин был готов интерпретировать нападения украинских партизан на Советский Союз как связанные с польскими территориальными приобретениями, когда это его устраивало.

• 21 Миколайчик, Изнасилование Польши , 93-101.

19Умение Сталина загнать польского лидера Миколайчика в националистический угол проявилось в октябре 1944 года, когда Черчилль предпринял отчаянную попытку решить польский вопрос.Черчилль был разочарован, но большая часть его разочарования вылилась на Миколайчика. Как мы читаем в мемуарах Миколайчика, 13 октября 1944 года Черчилль пытался заставить его договориться в Москве, но безуспешно. Как и хотел бы Сталин, Черчилль «устал» от поляков, а решимость Британии возродить демократический капитализм в Польше притупилась. Черчилль зря бушевал:21

Я покачал головой, и его взбесило то, что я отказался от его компромисса.
«Это безумие! Вам не победить русских! Я умоляю вас остановиться на линии Керзона как на границе. Предположим, вы потеряете поддержку некоторых поляков? Подумайте, что вы получите взамен. У тебя будет страна. Я прослежу, чтобы к вам прислали британского посла. И будет посол из Соединенных Штатов — величайшей военной державы в мире».
– Тогда я умываю руки, – буркнул он. «Мы не собираемся разрушать мир в Европе. В своем упрямстве вы не видите, что поставлено на карту.Мы расстанемся не по дружбе. Мы расскажем всему миру, насколько вы неразумны. Вы хотите начать войну, в которой будет потеряно двадцать пять миллионов жизней!
— Вы решили нашу судьбу в Тегеране, — сказал я.
«Польша была спасена в Тегеране», — кричал он.
— Я не тот человек, патриотизм которого разбавлен до такой степени, что я отдал бы полстраны, — ответил я.
Черчилль погрозил мне пальцем. «Если ты не примешь границу, ты навсегда вылетишь из бизнеса!» воскликнул он.«Русские пронесутся по вашей стране, и ваш народ будет уничтожен. Ты на грани уничтожения. Мы будем уставать от вас, если вы продолжите спорить».

20Линия Керзона проходила не только между Россией и Польшей, но и между Миколайчиком и Черчиллем. Сталин мог только довольствоваться.

21В то же время Сталин успешно создал себе роль арбитра в территориальных разногласиях между чехами, словаками, венграми, румынами и поляками.Три страны Центрально-Восточной Европы, чьи шансы на демократию казались обнадеживающими в конце Второй мировой войны, не смогли сотрудничать и соскользнули за железный занавес, сражаясь друг с другом за территорию. Чехословакия и Польша, в частности, демонстрировали именно такой нетерпимый национализм, который не могли поддержать ни американцы, ни британцы. В беседе 28 июня 1945 года с премьер-министром Чехии Фирлингером Сталин продемонстрировал свою способность к заразительной жестокости в обмене мнениями, затрагивающими интересы Чехии, Словакии, Венгрии и Польши. 22

Фирлингер затем спрашивает, что делать с выселением немцев и венгров из Чехословакии.
И.В. Сталин говорит: «Мы не собираемся препятствовать вашим действиям. Прогоните их. Пусть они испытают, что значит быть под властью других».
Фирлингер просит Сталина дать указание советским военным помочь в этом выселении немцев и венгров.
И.В. Сталин спрашивает: «Наши военные этому мешают?»
Фирлингер говорит, что они не препятствуют этому, но хотели бы получать активную помощь.
Затем И.В. Сталин спрашивает Фирлингера, удалось ли им по-дружески решить спорные территориальные вопросы с поляками.
Фирлингер отвечает, что это невозможно, потому что поляки хотели бы разделить Тешинскую область, чего не могло бы принять ни одно чехословацкое правительство.
И.В. На вопрос Сталина: «Значит ли, что компромисс в этом вопросе невозможен?» — Фирлингер отвечает, что Тешинская область — очень важная часть чехословацкой территории, и чехословацкое правительство не может идти ни на какие уступки в этом вопросе.
И.В. Сталин отмечает, что в таком случае поляки, скорее всего, не пойдут на уступки ни по одному из других территориальных вопросов, в частности в районе Кладско. Поляки, наверное, будут настойчивы, потому что мы обещали им эту территорию.
Фирлингер отвечает, что поляки получили слишком много территории, и они не смогут ее переварить.

22Вдоль своих европейских границ Сталину, казалось, нравилось разжигать националистические страсти, от которых он мог воздерживаться, сохраняя хладнокровие, чтобы доминировать в конечном, дружественном Советскому Союзу исходе.С большой палкой в ​​руке Сталин мог позволить себе говорить мягко, умудряясь попеременно подстрекать и арбитрить.

23Ниже я рассмотрю еще несколько случаев, когда Сталин пытался переделать границы в 1944-1946 годах, но на этот раз в Азии, по дуге, протянувшейся от Турции до Ирана, Синьцзяна, Монголии, Маньчжурии и Японии. В первом случае восстания вдоль китайской границы были развязаны с целью оказания давления на китайское центральное правительство, когда гоминьдановский министр иностранных дел Сун Цзывэнь, шурин Чан Кай-ши, посетил Москву для переговоров о китайско-советском соглашении. договор летом 1945 г.Несмотря на то, что эта уловка увенчалась успехом, что привело к признанию Китаем независимости Монголии и советскому контролю над маньчжурскими железными дорогами и портами, Красная армия и флот начали захватывать удерживаемые японцами острова в северной части Тихого океана, на которые, по мнению Сталина, он имел серьезные права, основываясь на Ялте. соглашения. Но его настойчивость на равенстве с американцами, несмотря на то, что он пролил мало крови в Тихом океане, вызвало сопротивление американцев. Хотя Сталин закрепил за собой Курильские острова и Сахалин, он был закрыт от оккупации собственно Японии.Вместо этого он взял в заложники более 600 000 японцев, что стало формой мести, способом угнетения Японии и шансом создать альтернативное левое руководство с советскими наклонностями для потенциального будущего правительства Японии.

24 На следующий день после того, как советские военные оккупировали последний из прибрежных островов Хоккайдо, Сталин обнародовал свой новейший пограничный гамбит, направленный на отмену отказа Ирана в 1944 году предоставить советской нефтяной концессии и отказа Турции разрешить размещение советской базы у входа в Черное море.С этой целью он спонсировал развитие сепаратистских азербайджанских и курдских движений в Северном Иране, одновременно призывая армян диаспоры вернуться в Советскую Армению, в надежде получить земли, отнятые Турцией у Советского Союза после Первой мировой войны, те же земли на которой имели место геноцидные убийства армян. Ни одно из этих утверждений не увенчалось успехом, поскольку вместо этого Советский Союз впервые подвергся нападкам в Организации Объединенных Наций и был осужден Черчиллем в Фултоне, символе укрепляющегося союза США и Великобритании против предполагаемых территориальных амбиций Советского Союза.

• 23 Если попытка не допустить других флотов в Черное море действительно была постоянной российской внешней п (. ..)

25 Можно привести веские доводы в пользу того, что этот кризис на южном фланге СССР был назван первым кризисом холодной войны. В то время как европейские дела часто демонстрировали разногласия между США и Великобританией в отношении наилучшего способа решения вопросов, а также их общее согласие с тем, что их советский союзник имел право охранять свою западную границу и наказывать державы Оси, Турция/Иран были другими.Впервые Советский Союз продемонстрировал желание вмешиваться в международную нефтяную политику, тот самый ресурс, на котором США и Великобритания будут строить послевоенную углеродную экономику. Интерес к Проливам также можно интерпретировать как советский интерес к военно-морским делам и Средиземному морю, представляющий собой угрожающую новинку, особенно для британцев, господствовавших в этом море на протяжении 150 лет. и экономические основы англо-американского мирового порядка.Либо армия в Иране, либо флот в Средиземном море поставили бы советские войска на нефтяной пульс послевоенной Европы, способный отрезать его в любой момент. Это было совершенно неприемлемо, поэтому и США, и Великобритания твердо стояли на своем, пока Сталин не принял обещание о нефтяной концессии, которое так и не было реализовано. Рассмотрим теперь более подробно эти азиатские случаи, чтобы прояснить тактику Сталина.

26 В 1944-1945 годах Сталин проводил сложную тактику давления вдоль китайско-советской границы.Казахский, монгольский и «туркестанский» национализмы были мобилизованы, профинансированы и вооружены. Но когда от китайского правительства в Нанкине (Чан Кай-ши) были выбиты уступки по соглашению, обязывавшему СССР признавать только правительство в Нанкине, поддержка сепаратистских движений резко прекратилась. Через месяц после подписания 14 августа китайско-советского «Договора о дружбе и союзе» Советский Союз отказался от поддержки этих движений, хотя некоторые из них были возобновлены позже. Взамен СССР получил права на железную дорогу и порт в Маньчжурии, а также признание Китаем «независимости» Внешней Монголии. Поддержка китайской коммунистической армии и партии продолжалась тихо, по тихонку , как любил говорить Сталин на своем беглом русском языке с акцентом.

• 24 Новаторское исследование монгольских документов позволило Сергею Радченко задокументировать эту историю. Ти (…)

27 Монгольский лидер Чойбалсан посетил Москву в январе 1944 года, и ему было четко сказано, что военное сотрудничество с националистическим Китаем против японцев подошло к концу.Сталин немедленно предложил финансировать и вооружить бандита-казаха-националиста по имени Осман, чтобы ослабить контроль Китая над Алтайским регионом, лежащим между Монголией, Казахстаном и северо-западом Китая. Чойбалсан лично доставил бы несколько сотен винтовок и пистолетов-пулеметов со 100 000 патронов. Это также было сигналом для Чойбалсана начать усилия по созданию Великой Монголии за счет Китая. К марту китайские патрули отступили, и американская пресса начала предостерегать от пограничных инцидентов, ставящих под угрозу совместные военные действия против Японии. Сталин ясно дал понять китайцам, что приграничные районы с Советским Союзом нелегко вернутся под суверенитет Китая после войны. Американским и британским союзникам также пришлось бы учитывать влияние Сталина на Китай в Средней Азии при балансировании целей в то время, когда оказывалось давление с целью втянуть СССР в войну против Японии и достичь урегулирования по Польше.24

28В конце 1944 года Сталину стали поступать телеграммы о мусульманском восстании в районе Или Синьцзяна на советско-китайской границе.В феврале 1945 года в Ялте Франклин Рузвельт пообещал Сталину поддержку США в переговорах о новом договоре с Китаем, который включал бы цену участия СССР в войне против Японии, а именно совместную эксплуатацию КВЖД и советский контроль в портах Порт Артур и Далянь вместе с Китаем впервые после Чингисхана признали независимость Внешней Монголии. Обещание Рузвельта гарантировало, что китайцы приедут в Москву для переговоров, но для достижения наилучших результатов потребуется дополнительное давление. В конце концов, как описывает Хасэгава в другом месте этого тома, только вступление СССР в войну могло заставить китайцев смириться и подписать соглашение.

• 25 «Особая папка» И.В. Сталина . В файлах, отправленных Сталину оперативниками НКГБ и НКВД в Синьцзяне, имеется (…)

29В марте началась тайная советская помощь Восточно-Туркестанской республике в Синьцзяне. 2 июня состоялись обнадеживающие обсуждения относительно будущей помощи с лидером республики Шакиром Ходжаевым, также известным как Алихан Торе, который руководил движением по освобождению Урумчи от сил Гоминьдана.Сталин продолжал получать регулярные сводки до сентября о сепаратистских действиях, которые вызвали бы глубокое замешательство у китайских государственных деятелей25. Все это происходило весной и летом 1945 г., когда США оказывали давление на Китай с целью заключения принимая во внимание соглашение между Сталиным и Рузвельтом в Ялте в феврале о маньчжурских портах и ​​железных дорогах. Мало того, что северо-запад Китая больше не находился в руках Китая, так еще и участие Чойбалсана в тактике сталинского давления на границе сигнализировало о его желании построить «Великую Монголию», включающую территории Алтая, Маньчжурии и Внутренней Монголии.У китайцев были все основания чувствовать угрозу.

30Когда 28 июня Сун прибыл в Москву, чтобы попытаться избежать признания Внешней Монголии в качестве «независимого» государства, Сталин привез Чойбалсана в Москву для публичного приветствия министра иностранных дел Молотова 4 июля 1945 года, продемонстрировав всему миру полное признание Москвой Улана. Баатар как независимое государство. Конечно, самолет, который перевозил Чойбалсана (хоть это и был американский DC-3), принадлежал советским военным, что также свидетельствует о степени зависимости.Под таким давлением пограничного конфликта издалека Чан и Сун продолжали сопротивляться, но в конце концов согласились признать Монголию. Сталин взамен согласился признать только центральное правительство Китая.

• 26 Многие из еще не рассекреченных материалов подробно цитируются в В.А. Бармин, Синьцзян в советск (…)

31 Достигнув более крупных целей от Монголии до Тихого океана, поддержка Сталиным Восточно-Туркестанской республики и Османа быстро иссякла.Алихана в октябре 1945 г. заставили пойти на переговоры с китайцами против его воли, а затем «эвакуировали» в Ташкент в июне 1946 г., незадолго до последнего заседания «Временного революционного правительства Восточно-Туркестанской республики», которое он возглавлял. Гоминьдан продолжал демонтировать наследие ПТР в 1947 году, но к 1948 году Гоминьдан отступил, и ветераны ПТР были мобилизованы, чтобы взять власть, только для того, чтобы их снова заставили подчиниться, на этот раз делегации КПК, прибывшей из Москвы, снова прилетевшей в Советский Союз. самолеты.Многие руководители ЕТР погибли в загадочной авиакатастрофе под Иркутском, направляясь на провозглашение Китайской Народной Республики в Пекин. 26

32Чойбалсан, снова посетивший Сталина в феврале 1946 г., теперь был обескуражен провоцированием войны с Китаем из-за Внутренней Монголии. На более поздней встрече с Чойбалсаном в августе 1947 года Сталин задался вопросом: «Что происходит с вашим пограничным конфликтом? Что случилось с Османом? Это ясно показывает, что Сталин представлял свой маневр как пограничный конфликт, призванный оказать давление на центральное правительство Китая посредством угрожающих действий на Алтае, в Синьцзяне и Монголии.Это делает комбинацию давления Османа, Чойбалсана и Сун демонстрацией сталинских пограничных методов использования нескольких сотен винтовок и пистолетов-пулеметов для выбивания дипломатических уступок из могущественного конкурирующего государства. То, что местные акторы считали этническим конфликтом или национально-освободительным движением, Сталин воспринимал как пограничный вопрос, способный добиться уступок от китайских переговорщиков.

• 27 Копии телеграмм Гарримана можно найти в Документах Гарримана в Библиотеке Конгресса Manuscri (…)

33То, что на первый взгляд кажется трехуровневой игрой с участием повстанцев на северо-западе Китая, сотрудничающих с советскими спецслужбами, Чойбалсана, увлеченного своей мечтой о «Великой Монголии», и переговоров Сталина с Сун, на самом деле оказывается сложнее. После каждого разговора со Сталиным Сонг посещал американское посольство, чтобы рассказать о своих успехах и трудностях. Затем посол Гарриман проконсультировался с Вашингтоном с помощью закодированной телеграммы, предоставив Сонгу совет на следующий день.27 Сталин разработал четырехуровневую игру, которая проходила от отдаленных окраин Алтая до Вашингтона, округ Колумбия.

• 28 Хотя Сталин знал о прекращении огня, далекие японские гарнизоны еще не были проинформированы, поэтому (. ..)
• 29 Эта сумма отражает недавнее обнаружение картотеки в советских военных архивах, которая содержит (…)

34Всего за несколько часов до того, как Сталин заключил свой договор с китайцами 15 августа, японцы сдались, что дало возможность оккупировать Курильские острова без сражений между островами, которые стоили так много жизней.Как подробно описывает Цуёси Хасэгава в своей статье в этом сборнике, решение Сталина не ждать, пока капитуляция вступит в силу, а вместо этого приказать своим войскам вступить в бой, должно было быть немедленным и безапелляционным, что вынудило наспех подготовленную морскую атаку понести тяжелые потери в Симушу, ближайший к Камчатке Курильский остров28. В день нападения на Симушу Сталин попытался получить оккупационную зону на Хоккайдо по соглашению с Трумэном, но американский президент отверг это требование, лишив Сталина контроля над проливом Соя между Сахалином и и Хоккайдо с обеих сторон и оставив один берег Охотского моря в несоветских руках. Это были геостратегические соображения, но, как и в других случаях, представленных выше, здесь также присутствовали вопросы населения, истории и отношений как с США, так и с Китаем. Как отмечает Хасэгава, на следующий день после того, как Сталин отказался от операции на Хоккайдо, 500 000 японских военнопленных, захваченных в Маньчжурии, на северо-востоке Китая и в Корее, были отправлены в Сибирь на каторжные работы, которые продлятся годами. Дополнительные контингенты с Сахалина и Курил в конечном итоге увеличили общую численность более 600 000 человек.29

• 30 Примерно десять процентов военнопленных умерли в СССР в период с 1945 по 1956 год, когда последний заключенный (…)
• 31 Ёкотэ Синдзи, «Советская политика репартриации, SCAP и вступление Японии в холодную войну», Journal of (…)

35Хотя Хасэгава подчеркивает необходимость советской рабочей силы, этот акт жестокости также можно рассматривать как замещающую форму исторической мести. Просьба Сталина к Трумэну о части Хоккайдо была сформулирована как компенсация за более раннюю японскую оккупацию российского Дальнего Востока. Если бы месть не была доступна в виде территории, Сталин принял бы ее в форме труда и страданий как военнопленных/интернированных, так и их семей, ожидающих в Японии. родственники и друзья военнопленных быстро поняли, на чьей стороне в холодной войне они хотят быть.31 Для Сталина исключение из оккупации Японии означало глубокую потерю влияния на страну, которая, как он считал, вернется в качестве азиатской державы. после войны.Снова и снова он жаловался на это американским представителям, требуя возмещения ущерба, связывая прогресс в заключении мирного договора с Германией с советскими претензиями к Японии. Но Сталин снова избежал своей кошмарной ситуации, второго фронта, и дождался, пока 5 сентября будут оккупированы последние японские острова, Хабомаи, прежде чем 6 сентября 1945 года выставить Демократическую партию Азербайджана на иранской земле.

• 32 Н.К. Байбаков, нарком нефти, вспоминает, как Сталин говорил ему, что нефть — это «душа» ( d (…)

36 Имея за плечами три успеха в Польше, Украине и Монголии, неудивительно, что Сталин осмелился применить подобную тактику вдоль своих кавказских границ в 1945-1946 годах против Ирана и Турции, используя местный национализм (азербайджанский, армянский , и грузинский) со ссылками на трансграничную общую культуру и зверства Турции во время Первой мировой войны. Но с Ираном был важный осложняющий фактор. Благодаря своему статусу мирового государственного деятеля военно-промышленному производству и мобильным танковым армиям, Сталин был глубоко чувствителен к потребности Советского Союза в нефти.32 С сегодняшней точки зрения, когда Россия занимает второе место в мире по добыче нефти, это кажется смехотворным, но в то время вся советская нефть добывалась на месторождениях Каспийского моря. Это означало, что наступление Гитлера на Баку в 1943 году действительно представляло смертельную угрозу. Отчаяние Сталинграда было вполне уместно. Стареющие россияне до сих пор помнят угольные грузовики времен Второй мировой войны, переоборудованные для экономии топлива для танков. Сталин тоже помнил и пытался увеличить запасы советской нефти через границу в Иран.Делегация во главе с заместителем наркома иностранных дел С.И. Кавтарадзе провела переговоры в Тегеране в сентябре-октябре 1944 г., но вернулась в Москву ни с чем.

• 33 «Новые данные об иранском кризисе 1945-1946 гг.: из бакинских архивов», Cold War International Histor (…)

37Следующий этап в иранском деле начался как раз тогда, когда описанные выше пограничные уловки либо увенчались успехом, либо показали признаки продвижения в успешном направлении.Чехи передали Подкарпатскую Русь Украине в конце июня, как раз в тот момент, когда Сун Зивэнь прибывал в Москву под давлением американцев, Османа и ЭТР с целью достижения соглашения со Сталиным. Чувство Сталина, что ветер благоприятствует ему, возможно, побудило его чрезмерно расширить свою приграничную дипломатию. 21 июня 1945 года Государственный комитет обороны (ГКО) издал постановление № 9168СС, предписывающее Наркомнефти провести разведку нефти в Северном Иране при поддержке Закавказского фронта и КП Азербайджана (тов. Багиров).6 июля 1945 г. Политбюро заставило М.Дж. Багиров, глава Коммунистической партии Азербайджана со столицей в Баку, ответственный за «подготовительную работу» по созданию как Демократической партии Азербайджана (АДП) в Иране, так и курдского движения с явными сепаратистскими намерениями. Кроме того, ДПА должна была получить массовую поддержку своей кампании по избранию депутатов в иранский парламент (меджлис). Предвыборные/сепаратистские лозунги носили как классовый, так и национальный характер. Крестьянам была обещана земля, рабочим была гарантирована работа, а азербайджанцам, курдам, армянам и ассирийцам были предложены равные права.Партийные «боевые группы» должны были быть оснащены «оружием иностранного производства», поэтому их происхождение не могло быть отнесено к СССР33.

• 34 Егорова, «Иранский кризис…» 11-12.

38Эти решения были приняты военными, министерством нефти и Коммунистической партией, при различных вспомогательных ролях, отведенных Министерству внешней торговли, Министерству финансов и Государственному издательству.Поразительно, что МИД не отводилась никакой роли, ибо это была «партийная дипломатия». Фактически, 7 июня 1945 года Кавтарадзе написал Молотову письмо, в котором советовал не «переименовывать Иранский Азербайджан в Южный Азербайджан» из-за того, что это может быть использовано «англичанами, саудовцами и другими реакционными элементами в их антисоветской деятельности в Иране, «, но его проигнорировали. Народная партия Ирана (Туде) также осудила создание ДПА, заявив недвусмысленно: «Если бы враги СССР создали план против него, то они не могли бы придумать ничего лучше того, что происходит в настоящее время». .34

• 35 Дж. П. Гасанлы, СССР-Турция: от нейтральной к холодной войне, 1939-1953 (М., 2008), 284. Там (…)

39Но это было явное решение Сталина, и АДП официально была создана 6 сентября 1945 года, вскоре после того, как СССР был исключен из участия в оккупации Японии, и даже когда Москва решила не включать Иран в повестку дня Лондонского Совета. министров иностранных дел (МИД).Американцы, в свою очередь, отказались обсуждать Японию. Основным требованием ДПА была азербайджанская «национальная и культурная автономия» в Иране, а ключевой фигурой, руководившей операцией, был Багиров. 21 октября он написал Берии об организации отрядов убийц, чтобы расчистить дорогу движению за автономию в «Иранском Азербайджане» и «Северном Курдистане».35

40 29 ноября Молотов писал американскому послу Авереллу Гарриману, «негативно» рассматривая ввод иранских войск в «северные районы» Ирана, поскольку это означало бы создание новой границы де-факто . Опять же, на декабрьском заседании CFM в Москве русские отказались включать Иран в повестку дня, в то время как Сталин сказал Бирнсу и Бевину, что вывод Красной Армии не может быть предпринят из-за опасений, что иранцы могут саботировать единственный источник нефти СССР в Баку. , недалеко от границы. На дипломатическом уровне документы МИД СССР также увязывали вывод войск из Ирана с выводом англо-американских войск из Китая и Греции. Сталин явно «мыслил глобально, а действовал локально». В связи с неспособностью Московского СМИД решить этот вопрос Тегеран занял противоположную позицию, сдержанность на местах, одновременно внося антисоветское предложение в Совет Безопасности ООН, и Москва впервые столкнулась с этим новым судом международного общественного мнения.

• 36 В то время как Гасанлы активно использует российские источники, турецкие документы можно найти у Армана Киракоса (…)

41В отличие от иранских инициатив, МИД СССР возглавил одновременное наступление на Турцию, знаменитую «войну нервов». В июне 1945 года Молотов встретился с турецким послом Селимом Сарпером и объявил, что, как и в случае с Польшей, он предусматривает изменение границ по сравнению с теми, которые были согласованы в 1921 году.Затем Молотов перешел ко второму пункту, касающемуся советской базы в проливах, дав понять, что от вопроса о границе можно отказаться, если будет достигнуто соглашение относительно проливов. Турецкое правительство немедленно обратилось за помощью и утешением как к американцам, так и к англичанам36.

• 37 5 сентября 1945 г. министр иностранных дел Грузии Г. Кикнадзе написал напрямую Поли (…)
• 38 Хотя в 1945 году армянская диаспора насчитывала более миллиона человек, только 102 277 человек вернулись в Советский Союз (…)
• 39 Мурадян, «Immigration des Arméniens…», 80.

42Летом 1945 г. Москва обратилась к представителям МИД Грузии и Армянской ССР с просьбой подготовить аргументацию в пользу возвращения территорий, захваченных Турцией в 1918 г. , из которых 20,5 тыс. кв. км должны были отойти Армении и 5,5 тыс. кв. км – Грузии. Аргументы, объединенные в меморандуме МИД СССР от 18 августа 1945 года, касались как армянских и грузинских жертв для победы над фашизмом, так и турецкой резни армян в 1894-1896 и 1915-1916 годах.37 К территории и истории добавился элемент населения 21 ноября 1945 года, когда Политбюро приказало Министерству иностранных дел помочь армянам диаспоры из Болгарии, Греции, Ирана, Ливана, Румынии, Сирии, Турции, Ирака, Франции и США вернуться в Армению. Заявленная нехватка земли для 360-400 тысяч армян диаспоры, запланированных для этой репатриации, подчеркнула необходимость восстановить ирреденту, где Турция вырезала более миллиона армян. побуждать армян вернуться.39

Великий Сталин! Вы со стальной твердостью осуществили объединение украинского, белорусского, молдавского и прибалтийского народов. Вы освободили поляков, чехов, австрийцев, болгар и югославов от иноземного ига, завоевав сердца человечества и титул «Спаситель народов» […] мы теперь призываем вас осуществить такое же национальное воссоединение армянского народа посредством объединение Турецкой и Советской Армении и организация возвращения армян на Родину.

43 Между тем увеличение численности советских войск в Румынии, а также невывод войск из Ирана держали Турцию в состоянии мобилизации и напряженности до весны 1946 года.

• 40 Гасанлы, СССР-Турция , 502.

44Действия Сталина как против Ирана, так и против Турции, вероятно, были нацелены на Великобританию, исторически сильную на Ближнем Востоке. Он, возможно, также хотел наказать Лондон за лживую поддержку Черчилля в октябре 1944 года, чтобы рассмотреть вопрос об изменении конвенции Монтрё, контролирующей вход в Черное море.Собственно, это и было главным желанием Сталина от Турции, хотя его подчиненные, особенно Берия, могли видеть дело иначе. Роль армян должна была обеспечить завесу справедливости для маленького угнетенного народа, за которой могли скрываться интересы советской безопасности. Многие из вернувшихся армян приехали из патриотических соображений, но вскоре были депортированы в Алтайский край как «дашнакские» националистические шпионы. 40

45 Тем не менее на короткое время осенью 1945 года в Москве возлагались большие надежды.Бывший секретарь КП Азербайджана М.Г. Сеидов помнит, как Багиров встречал Анастаса Микояна, армянина, и Лаврентия Берию, грузина, в приемной Сталина. Последние двое отметили, что вопрос о «Южном Азербайджане» «уже решен и что территория Азербайджанской ССР вскоре расширится», предполагая изменение границы с Ираном. Затем они предположили, что сейчас самое подходящее время для решения нагорно-карабахской проблемы и других острых, нерешенных вопросов кавказской границы/населения.41 Но неудача на международном уровне помешала каким-либо решениям внутри страны на Кавказе. Вместо того, чтобы быть разделенными давлением Сталина, как империалистические конкуренты за нефть должны были вести себя в ленинской теории, американцы и британцы признали их общий интерес к новой глобальной политической экономии, движимой нефтью. Сотрудничество по Ирану и Турции в 1946 г. и речь Черчилля о железном занавесе в марте 1946 г. предвосхитили доктрину Трумэна в марте 1947 г., согласно которой США взяли на себя обязательства по обеспечению безопасности от Великобритании на Ближнем Востоке

46В 1944-1946 годах Сталин добивался территориальных и других преимуществ от приграничных вопросов на своей периферии, создавая системно-территориальные буферы на Востоке и Западе.Соперничающие великие державы, США и Великобритания, в конечном итоге санкционировали эти изменения за счет Польши, Венгрии, Чехословакии и Китая в пользу Румынии, Монголии и СССР. В случае с Ираном и Турцией завуалированные цели Сталина представляли собой более фундаментальную угрозу формирующемуся послевоенному порядку. База в Дарданеллах сделала бы Советский Союз средиземноморской морской державой, а нефтяная концессия в Иране сделала бы СССР важным игроком в основанной на нефти международной послевоенной политической экономии, которая будет поддерживать капиталистическую систему до конца 20-х годов. ^-й -й век.

• 42 Еще в декабре 1949 года Сталин все еще предъявлял счет в 26 миллионов долларов за понесенные убытки (…)

47В марте 1946 г., когда советские войска в Северном Иране, где они находились с 1942 г., просрочили сроки вывода, премьер-министр Ирана Кавам и американский посол У.Б. Смит призвал Сталина поверить, что иранская нефть будет его, если он выведет свои войска из Ирана. Сталин объявил об уходе в тот же день (4 апреля), что и его первая встреча с послом Смитом, что явилось явным признаком того, что он готов принять эти заверения.Но обещанная нефть так и не материализовалась. Сталина обманули.42

• 43 Несмотря на то, что он был один, может быть, потому, что он был один, Сталин менее охотно использует свою Кауку (…)

48Понятия Рибера о Сталине как о человеке окраин подразумевают, что Сталин говорит двумя голосами, одним грузинским и одним русским, но в этой статье мы увидели, что Сталин говорит с несколькими идентичностями. Защищал права украинцев и белорусов на бывшие польские земли, ставшие теперь советскими. Позже он выступил от имени польского правительства, в основном коммунистического, но включая Миколайчика, заявив, что поляки не откажутся от Кладско, потому что у них есть советская поддержка. Его симпатии к казахам, уйгирам и монголам были громкими и конкретными, но вскоре уступили место более далеко идущим преимуществам за счет Китая, гарантированным американцами43. Сталин, конечно, регулярно выступает от имени «советского правительства» и «Русские люди.

• 44 Что не оспаривается, так это то, что тотальная атака Ким Ир Сена была скрыта за пограничной провокацией на (…)

49Раньше, без советской документации, политика Сталина выводилась извне, но теперь ее можно подтвердить во всей ее сложности, используя советскую и другую документацию бывшего Восточного блока. Сталинские стратагемы характеризуются многоуровневым давлением на всех игроков, подстрекательством националистических эмоций, чтобы затмить суждение противника, и готовностью начать «массовые действия», столь дорогостоящие человеческими страданиями. Игровое поле простирается по всей длине и ширине славянской Евразии, где влияние Сталина привело к сдвигу границ и советской экспансии, хотя и в незначительных масштабах. Когда Сталин сказал Смиту, что Советский Союз не пойдет «намного дальше», он, похоже, был правдив. Предусматривались лишь незначительные поправки на границе, хотя вопрос о том, применимо ли слово «незначительные» к северокорейской агрессии с целью захвата южной половины Корейского полуострова, остается спорным.44

50Пограничные вопросы оставались одним из важнейших вопросов внешней политики Сталина в послевоенный период.Они охватили многие точки соприкосновения СССР с его соседями. Доминирующее положение СССР и его танковых армий в 1945 г. привело к выгодным для Советского Союза территориальным расчетам. Многие из них станут ирредентистскими претензиями к Москве. Сталинское разжигание националистических страстей путем смещения границ и обмена людьми не принесло Советскому Союзу прочных друзей. Однако это помогло помешать демократии в Восточной Европе и оставило Москву единственным арбитром в ключевых международных вопросах, территориальных и других.В совершенно иных обстоятельствах договорные права 1945 года с Китаем, полученные с помощью тактики пограничного давления, обеспечили СССР присутствие в Маньчжурии, откуда он мог помогать китайским коммунистам. Ялтинские соглашения стояли за российской оккупацией Курил, создавая новый очаг националистического ирредентизма на японской стороне. По всей Евразии сталинская пограничная политика подрывала терпимость, доминировала над националистическими программами и усиливала краткосрочное советское влияние. Долгосрочные последствия нельзя оценивать столь положительно.

Сталин и судьба Европы после 1945 года | Журнал исследований холодной войны

Норман М. Наймарк, Сталин и судьба Европы: послевоенная борьба за суверенитет. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2019. 361 стр. 29,95 долл. США.

Введение редактора: Норман Наймарк много публиковал о судьбе Восточной Европы, когда она попала под советское господство в первые несколько лет после Второй мировой войны.Его последняя книга « Сталин и судьба Европы » представляет собой переоценку политики Иосифа Сталина в отношении семи европейских стран и отчасти предназначена для рассмотрения того, могла ли судьба Восточной Европы сложиться гораздо более благоприятно, чем она сложилась. И в книге, и в своих комментариях здесь Наймарк утверждает, что лучший результат действительно был возможен, но он также знает о многих факторах, препятствующих такому результату. Даже ученые, которые не согласны с конкретными аспектами или общей направленностью аргументации Наймарка, могут оценить его усилия по пересмотру ключевых вопросов об истоках холодной войны.

Чтобы подчеркнуть важность книги «Сталин и судьба Европы », мы попросили трех выдающихся экспертов — Войтеха Мастного, Вита Сметана и Владимира Печатнова — прокомментировать книгу. Их оценки сильно разнятся. Хотя все три комментатора признают важность книги Наймарка, их оценки варьируются от в целом хвалебных (Печатнов) до скептических и критических (Сметана). Книга не будет последним словом о послевоенной судьбе Восточной Европы и истоках холодной войны, но комментарии показывают, что попытка Наймарка переосмыслить этот период достигла своей главной цели; а именно, чтобы вызвать оживленную дискуссию и дебаты по вопросам, которые многие считали давно решенными.Мы публикуем три комментария последовательно вместе с ответом Наймарка.

И название, и подзаголовок последней книги Нормана Наймарка заслуживают внимания в свете событий 2020–2021 годов. Роль Иосифа Сталина в определении судьбы Европы после Второй мировой войны может показаться странной в то время, когда судьбу континента потрясла пандемия. Более того, игнорирование вирусом SARS-CoV-2 национальных границ делает «борьбу за суверенитет» устаревшей. Однако, несмотря на неудачное название, книга Наймарка в первую очередь не о Сталине; скорее, речь идет о борьбе, которую более точно можно назвать борьбой за самоопределение — тема непреходящей актуальности.

Наймарк утверждает, что советский диктатор не хотел и не ожидал разделенной Европы, не говоря уже о холодной войне, и что, несмотря на свои марксистские убеждения, он не планировал навязывать коммунистические режимы там, где они в конечном итоге были установлены, предпочитая вместо этого иметь дело с подчиненными , хотя и не обязательно или даже предпочтительно коммунистические правительства.Это здравый, но не новый вывод. Очень похожие выводы уже были сделаны и обнародованы в середине 1990-х годов на основе внутренних свидетельств, которые стали доступны после открытия советских архивов, — выводы, которые с тех пор были широко приняты учеными.

Скорее, новизна книги заключается в привлечении внимания к «талантливому и удивительно искусному поколению европейских политиков, [которые] вышли из [Второй мировой войны], в высшей степени компетентными и вдохновляющими [в общей] приверженности суверенитету и независимости своих стран». » (п.21). В интерпретации Наймарка эти лидеры повлияли на судьбу континента более глубоко, чем это предполагает преобладающий образ Европы, отданной на милость двух внешних держав, победивших во Второй мировой войне. Ставя под сомнение предположение о том, что скатывание к холодной войне было предопределено, он благодарит этих лидеров за то, что они в значительной степени определили масштабы конфронтации между Востоком и Западом на этапе ее формирования.

В поддержку своей интерпретации Наймарк применяет новаторский подход, представляя тематические исследования семи стран, включая эпизоды переходного периода 1945–1948 годов, некоторые из которых были признаны поворотными моментами, а другие были недооценены или неправильно поняты.Книга создавалась более двадцати лет (стр. 345) и включает в себя мультиархивные исследования писателя, «тонкого в своих объяснениях, а также искусного рассказчика» — как отмечено в одном из рекламных объявлений на суперобложке. Каждое тематическое исследование, богатое деталями, заканчивается вдумчивым резюме, в котором подробно рассматриваются последствия конкретного эпизода на раннем этапе холодной войны. Хотя объем исследования ограничен этими семью случаями, он позволяет читателю рассмотреть их продолжительное влияние на более поздние этапы холодной войны и после нее.

Первое исследование освещает нетипичный случай советской оккупации датского острова Борнхольм, когда Красная Армия не только воздерживалась от типичного поведения, раскрытого Наймарком в его новаторском исследовании Русские в Германии , но и полностью ушел в 1946 году, не получив ничего взамен, что позволило Дании сохранить свой суверенитет. Вопрос, который следует рассмотреть, заключается в том, была ли связь между этим опытом благожелательной советской оккупации и последующим положением страны в Организации Североатлантического договора (НАТО) в качестве «союзника с оговорками». Или, если взглянуть на ситуацию шире, привила ли память достаточно бдительности, чтобы объяснить превосходство Дании в защите прибалтийских стран от любого вида российского вторжения после окончания холодной войны?

Второй пример рассказывает о том, как Финляндии в 1948 году удалось сохранить свою демократию ценой ограниченных уступок советскому господству, подвиг, который принес ее президенту Юхо Паасикиви лавры национального героя.Такой же чести не удостоился его преемник Урхо Кекконен, который столкнулся с угрозой советского военного вторжения, чтобы обеспечить свое переизбрание при Никите Хрущеве, и поддерживал сомнительные контакты с советской разведкой, в то время как «финляндизация» стала бранным словом в большей части Европы. Понятно, что после того, как советская угроза исчезла в 1991 году, Финляндия быстро «де-финляндировала», присоединившись к Европейскому союзу и действуя таким образом, чтобы рассеять любые представления о том, что она является частью российского «ближнего зарубежья».

«Албанское сальто назад» 1948 года (стр. 54), позволившее Энверу Ходжа удерживать самую изолированную страну Европы в подчинении своему деспотическому правлению, последовательно бросая вызов своим югославским, советским и китайским коллегам, имело меньшее значение для судеб Европы. . Но это заслуживает того, чтобы попытаться понять, почему Албания, столкнувшись с насильственным распадом Югославии, стала в 1992 году первой восточноевропейской страной, подавшей заявку на членство в НАТО.Ему это удалось только семнадцать лет спустя, но к тому времени его настойчивость в стремлении к интеграции как с НАТО, так и с Европейским союзом (ЕС) оказалась окончательным сальто назад.

В тематическом исследовании итальянских выборов 1948 года, результаты которых обычно приписывались вмешательству США, Наймарк отдает должное совместной приверженности демократии как сталиниста Пальмиро Тольятти, так и его оппонента из христиан-демократов Альсиде де Гаспери. Последовавшая за этим своеобразная договоренность, которая не позволила коммунистам войти в национальное правительство Италии, но при этом была влиятельной в парламенте, не пережила начала разрядки между Востоком и Западом в 1970-х годах, когда две партии, которым противостоял левый экстремизм, почувствовали необходимость вынашивать «Исторический компромисс» 1975 года. Но компромисс развалился еще до окончания холодной войны, после которой обе стороны постепенно распались, поскольку итальянская демократия подверглась испытанию правым экстремизмом.

Берлинский кризис 1948–1949 годов был ярким примером исторического поворота событий, исход которого не был предопределен заранее, поскольку он зависел от невероятной осуществимости воздушных перевозок.Его успех «означал, что до падения Берлинской стены… будут новые берлинские кризисы, которые будут угрожать стабильности международной системы» (стр. 195). Что еще более важно в долгосрочной перспективе, сохранение западного анклава в Берлине до тех пор, пока существовала система, помогло обеспечить появление воссоединенного города в качестве динамичного космополитического мегаполиса, а не искалеченного остатка бывшей столицы Германии.

Два последних тематических исследования освещают две политические модели, которые не получили поддержки при Сталине, но сформировали различные траектории развития Польши и Австрии после того, как хрущевская «десталинизация» и его стремление к «первой разрядке» создали необходимые предпосылки.Стратегия национал-коммунизма Владислава Гомулки, которая пыталась примирить польские национальные интересы с советским империализмом, позволила Польше отклониться от советской модели, но Гомулка постепенно отказался от этой стратегии и твердо вернулся в свои ряды в конце 1960-х годов, пока его не свергли в декабре. 1970. Его преемник Эдвард Герек стремился откупиться от польских потребителей за счет щедрых займов у Запада, но эта стратегия создала огромное долговое бремя и экономические проблемы, которые в конечном итоге привели к массовому оппозиционному движению «Солидарность».Подавление «Солидарности» в декабре 1981 года польскими военными под командованием генерала Войцеха Ярузельского под благовидным предлогом спасения Польши от советского вторжения не возродило никакого коммунизма в стране, в которой он традиционно отождествлялся с давним русским врагом.

Тематическое исследование «Австрийские клубки» (стр. 231) повествует запутанную историю о том, как послевоенные австрийские политики стремились воспользоваться возможностью, предоставленной им более ранним решением союзников, — на вымысле о том, что Австрия стала жертвой нацизма. а не сообщником — восстановить страну как суверенное государство и тем самым предотвратить возникновение еще одной Великой Германии.Наймарк объясняет, как эта возможность была упущена, когда начало холодной войны помешало заключению государственного договора, а не как она была восстановлена ​​в 1955 году — благодаря инициативе Хрущева нейтрализовать Австрию в тщетной попытке предотвратить интеграцию Западной Германии в Германию. НАТО, что позволило ловким австрийским переговорщикам заключить договор, гарантирующий нейтралитет их страны, на лучших условиях, чем первоначально предлагал Советский Союз. После этого Австрия служила завидной моделью для подчиненных народов советской империи, пока конец холодной войны не сделал австрийский нейтралитет неактуальным.

Размышляя о более широком значении семи случаев, Наймарк признает, что их «разнообразие затрудняет обобщение и общие выводы» (стр. 267), однако он пытается сделать это в последней главе книги. Эта глава не нужна отчасти потому, что некоторые выводы не следуют из предыдущего анализа, тогда как другие были датированы вторжением пандемии. Если бы публикация была отложена всего на несколько месяцев, Наймарк, несомненно, воспользовался бы возможностью внести исправления.Но если оставить в стороне последнюю главу, книга предлагает читателям взглянуть шире и сделать собственные выводы.

С точки зрения 2020 и 2021 годов неизбежный вывод состоит в том, что роковые компромиссы, сформировавшие первоначальный порядок холодной войны, уже начали разрушаться при жизни Сталина. Европейское объединение угля и стали 1951 года, созданное при поддержке, но не созданное Соединенными Штатами без вмешательства СССР, стало отправной точкой в ​​успешной борьбе европейцев за самоопределение — борьбе, которая сорок лет спустя породила наднациональный ЕС. Но достижения европейской интеграции неоднократно подвергались сомнению в эпоху после окончания «холодной войны» на фоне финансового и миграционного кризисов, подъема ультраправого популизма и, совсем недавно, глобальной пандемии. Как и после Второй мировой войны, исход должен был зависеть от компетентности, способностей и общей приверженности целого поколения европейских лидеров судьбе континента.

Норман М.Книга Наймарка « Сталин и судьба Европы » — несомненно, большое достижение современной историографии, по сути, веха в нашем понимании процесса раздела Европы в первые послевоенные годы. В семи главах Наймарк показывает, какое значение местные лидеры — будь то коммунисты или некоммунисты — влияли на политику Иосифа Сталина в отношении конкретных стран. Эта политика не была предопределена и уж точно не развивалась по какому-то «генеральному плану» советизации.Вместо этого Наймарк показывает, как Сталин стремился оценить «соотношение сил» и гибко реагировал на вызовы, с которыми он сталкивался, что было видно его предвзятым и подозрительным взглядом. Наймарк подкрепляет свои аргументы широким кругом источников, в том числе значительным количеством советских архивных материалов из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и архива МИД России (АВПРФ), а также материалами из Великобритании, США. , немецкий и австрийский архивы.

Интересен выбор отдельных тем, в том числе и малоизвестных эпизодов первых лет холодной войны.Это особенно верно для первой главы, посвященной Борнхольму, датскому острову в Балтийском море. Эта глава может служить небольшим доказательством того, что известный геостратегический анализ, проведенный Максимом Литвиновым в январе 1945 г., отражал основные внешнеполитические цели советского руководства. Советское завоевание острова, осуществленное сразу после окончания войны против Германии и после тяжелой советской бомбардировки острова 8 мая, можно рассматривать как попытку распространить советское влияние даже на западную часть Балтийского моря и укрепить позиции Дании. среди нейтральных стран на будущее — вместе с Германией, Австрией, Швейцарией и Италией, как предложил Литвинов. ¹ Последующая тактика датского руководства, основанная на подчеркивании принципа территориального суверенитета в сочетании с весьма уступчивым и дружественным отношением к советским «освободителям», окупилась, когда менее чем через год советские войска были выведены с острова. Однако долгосрочная советская цель провалилась, когда Дания стала одним из основателей Организации Североатлантического договора (НАТО) в 1949 году.

Финские руководители находились в гораздо более тяжелом положении и тем самым стремились убедить Сталина, что ему нечего бояться Финляндии.В то же время они мужественно и ловко защищали свою внутреннюю независимость. Я полностью согласен с Наймарком в том, что Финляндия играла ключевую роль в расчетах Сталина с геостратегической точки зрения, наряду с Польшей и Германией, и что «боевой дух финнов», испытанный во время Зимней войны 1939–1940 гг. , а затем в Войне-продолжении , сделало Сталина более готовым пойти на компромисс. Однако я менее убежден в утверждении Наймарка о том, что окончательная «финляндизация», далеко не отклонение от нормы, должна рассматриваться как «критическая для понимания взглядов Сталина и Москвы на эволюцию Европы в целом» (стр.96–97, 269). На самом деле ни одна другая страна, находившаяся под властью Советского Союза, не оказалась так счастливо во времена правления Сталина.

Аналогичным образом, как следует понимать основной аргумент разоблачительной главы об Албании? Описание Наймарком Энвера Ходжи (стр. 87) как получившего суверенитет Албании и сумевшего как противостоять влиянию крупных держав, так и использовать их соперничество в своих целях, не совсем убедительно. Ходжа фактически не получил независимости.После того, как Сталин исключил Югославию из Коммунистического информационного бюро (Коминформ), Ходжа остался верным союзником советского лидера и использовал эту расстановку сил для устранения своего главного соперника Кочи Дзодзе. Однако в награду за это достижение Ходжа «получил» надзор советских советников и был вынужден выслушивать разглагольствования и выражения презрения Сталина. Таким образом, Албания вряд ли может служить доказательством того, что странам Восточной и Центральной Европы было позволено идти своим собственным путем. Скорее, сталинский СССР был хозяином — через Югославию (до раскола) или без нее.Неубедительна и бездоказательная гипотеза Наймарка о том, что Сталин не приглашал албанцев в Коминформ, потому что «просто не хотел противопоставлять британцев и американцев». (стр. 68). Почему Сталин придерживался такой позиции вплоть до сентября 1947 года, когда его идеолог Андрей Жданов постулировал окончательный раздел мира и приказал приглашенным коммунистическим лидерам захватить власть в своих странах или укрепить свои позиции, если они уже были у власти?

В главе о Польше я был счастлив прочитать ясные слова Наймарка о «жестоком советском захвате» страны после войны (с. 271). Тем не менее, еще более загадочным является его заявление о том, что «в конечном счете можно считать, что Гомулка выиграл свою борьбу со Сталиным в том, что он считал связанными проблемами евреев в польской партии и отчетливым польским путем к социализму» (стр. 229). ). Я должен думать, что Гомулке повезло, что его соперники в Польской (Объединенной) Рабочей Партии (ППР, а затем ПОРП), желавшие его ликвидации, были евреями и что их усилия, таким образом, совпали со сталинской кампанией против «космополитизма». Гомулка выиграл у Сталина прежде всего тем, что прожил намного дольше.

Главы Наймарка, посвященные блокаде Берлина и Австрии, дают достаточно доказательств упрямства Сталина и его нежелания договариваться с Западом. Конечно, советский лидер хотел избежать большой войны, но он использовал все средства, кроме войны, для достижения стратегической победы над западными державами. Он потерпел неудачу в Берлине, но это заставило его еще более неохотно выводить свои войска из восточной Австрии, независимо от того, насколько неблагоприятно их присутствие повлияло на австрийских коммунистов, которые уже были крайне непопулярны. Я не совсем уверен, когда, по мнению Наймарка, настало подходящее время для достижения соглашения четырех держав. Первоначально, по его словам, уход был «преждевременным» для Сталина; затем, что советские лидеры повышали свои экономические требования на переговорах; и, наконец, что советский диктатор сказал решительное «нет» в конце октября 1949 года. С этой точки зрения аргументы американских генералов против вывода своих войск, уступившие место решению президента Гарри Трумэна от октября 1949 года в пользу государственного договора, играл лишь вспомогательную роль.

Глава, посвященная Италии, — единственная, посвященная стране, которая явно находилась вне прямой досягаемости советского влияния. На итальянской территории не было советских войск, не было ни Контрольной комиссии союзников, в которой доминировали советские власти, ни даже специальных советских «советников» в правительственных кругах и силах безопасности — была только сильная Итальянская коммунистическая партия (ИКП) с самыми высокими политическими амбициями. . Однако после недавнего государственного переворота в Чехословакии и последующей трагической гибели Яна Масарика при подозрительных обстоятельствах У.Правительство С. было твердо намерено предотвратить дальнейший захват власти в других стратегически важных странах Европы. Таким образом, накануне решающих апрельских выборов 1948 года в Италии они начали «снимать перчатки» в широком спектре деятельности, которая варьировалась от поощрения успешной заочной кампании итальянских американцев до тайного накопления американского оружия в Италии. ² Впоследствии лидеру ИКП Пальмиро Тольятти пришлось научиться действовать в демократической системе — и, соответственно, он пользовался степенью независимости от Москвы, намного большей, чем положение любого из коммунистических лидеров за железным занавесом.

Как жаль, что Наймарк не затрагивает каверзный вопрос о том, был ли шанс на хорошие отношения со Сталиным упущен еще в 1943–1944 годах после (первого) падения Бенито Муссолини, когда британские и американские чиновники не хотели Советского Союза участвовать в управлении оккупированной страной и предоставил им лишь формальную роль в Контрольной комиссии союзников. Хотя позиция западных союзников была вполне понятна в свете предыдущих примеров советской негибкости и отсутствия связи в большинстве видов межсоюзнического сотрудничества, Сталин позже использовал ее как предлог для аналогичного обращения с западными союзниками в процессе определения будущее других малых держав Оси, когда они были оккупированы Красной Армией в 1944–1945 гг.Однако был ли итальянский сценарий реальной причиной утверждения Советским Союзом контроля над Румынией, Болгарией и Венгрией или просто предлогом? Этот итальянский эпизод — один из немногих, которые я считаю действительно бросающими вызов моим неоортодоксальным взглядам на происхождение холодной войны.

По ключевому вопросу книги, отраженному в ее названии, Наймарк отдает должное мнению Джона Льюиса Гэддиса о том, что «пока Сталин правил Советским Союзом, холодная война была неизбежна. ³ Наймарк даже добавляет косвенные слова о «патологической предрасположенности Сталина к созданию врагов внутри и снаружи». ⁴ Тем не менее, из «богатой историографии» международного контекста европейской истории в 1944–1949 годах и ее неотъемлемой роли в истоках холодной войны он выделяет книги Мелвина Леффлера «Перевес силы» и . За Душу Человечества . ⁵ В последней книге — «полусинтезе» холодной войны — Леффлер подчеркивает бессвязные направления послевоенной внешней политики Сталина, движимые страхами и возможностями.С одной стороны, Сталин задержал вывод советских войск из Ирана, потребовал дополнительных прав в Турецких проливах и установил коммунистические правительства в Польше, Румынии и Болгарии. С другой стороны, он также с готовностью вывел все силы Красной Армии с чехословацкой территории к декабрю 1945 года, как и в случае с Борнхольмом. ⁶ Важность, которую Леффлер придавал этому маленькому балтийскому острову в контексте истоков холодной войны, озадачила меня, когда вышла книга «Душа человечества ». Тем не менее, Наймарк идет еще дальше, когда он использует уход Борнхольма, чтобы поставить под сомнение справедливость известного утверждения, приписываемого Сталину Милованом Джиласом, о том, что «тот, кто оккупирует территорию, также навязывает ей свой собственный социальный строй», а также «другие подобные заявления о характере послевоенной оккупации советским диктатором». ⁷

В отличие от Леффлера, Наймарк не преподносит Чехословакию как знак доброй воли Сталина.О выводе Красной Армии с этой территории даже не упоминается. Вместо этого чехословацкий государственный переворот изображается так, как будто он произошел из-за разочарования лидеров Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) в неспособности контролировать парламентскую демократию. Хотя Наймарк неоднократно подчеркивает первостепенное психологическое воздействие переворота, не в последнюю очередь в связи с дальнейшими событиями в Италии, Финляндии и Австрии, он не упоминает о прямом участии Советского Союза в перевороте; а именно, критически важный визит заместителя министра иностранных дел Валериана Зорина, который прибыл в Прагу 19 февраля 1948 г. накануне захвата власти с политическими инструкциями для лидеров КСЧ. ⁸ Во время переворота Клемент Готвальд и его товарищи также получали директивы из Москвы по радио, которое с августа 1945 года было спрятано на вилле Рудольфа Сланского Бубенеч в Праге. участие может быть его опорой здесь на довольно устаревшую литературу (стр. 20).

Стремясь проследить истинные намерения Сталина в отношении стран советского пространства, Наймарк цитирует примирительные слова диктатора о «взаимном доверии и дружбе», а также о «новом типе демократии», адресованные некоммунистическим зарубежным такие политики, как Станислав Миколайчик и Эдвард Особка-Моравский (который, в отличие от Миколайчика, позже действительно стал лояльным коммунистом).Уместность таких заявлений сомнительна, и моя собственная точка зрения согласуется с утверждением Леонида Гибианского о том, что претензия Сталина на умеренность в отношении некоммунистической аудитории была всего лишь «перформансом [ спектакль ]». ¹⁰ Наймарк сомневается, указывая на венгерских и чехословацких некоммунистических лидеров, которые считали, что они конкурируют «в подлинной, хотя и новой демократии». Поскольку «большинство из них не были дураками», Сталин либо «использовал чрезвычайно искусный обман, чтобы втянуть их в свою коварную послевоенную политическую игру, либо был, по крайней мере пока, достаточно искренен в своих убеждениях относительно этого нового и новаторского переходного этапа, чтобы социализм, чтобы убедить их в своей честности» (с.17). Наймарк считает последнее более вероятным, по крайней мере, до разногласий по поводу доктрины Трумэна и плана Маршалла.

Тем не менее, на самом деле большинство чехословацких лидеров были достаточно глупы, чтобы довериться Сталину, пока не стало слишком поздно, тем самым проложив путь советскому господству и коммунистическому захвату власти в 1945–1948 годах. ¹¹ Главы Naimark о Финляндии и Австрии содержат интересные параллели.Чехословацкое правительство в изгнании добровольно подписало договор о союзе и послевоенном сотрудничестве с Советским Союзом еще в декабре 1943 года. Президент Эдвард Бенеш попросил по этому поводу координации внешней политики Чехословакии с внешней политикой Советского Союза и де-факто призвал к Советское вмешательство во внутренние дела, настаивая на том, чтобы после войны советское правительство поощряло чехословацких лидеров наказывать всех словацких преступников. ¹² Во время решающих переговоров в Москве в марте 1945 г. было создано новое правительство, ключевые места которого заняли коммунисты или их попутчики, и оно провозгласило, что оно «с самого начала будет осуществлять практическое сотрудничество с Советский Союз во всех отношениях — в военном, политическом, экономическом и культурном.Правительство взяло на себя обязательство подвергать цензуре все, что считается «антисоветским» в учебниках и во всей сфере образования. ¹³ Конечно, эта линия коснулась и СМИ, которые не осмеливались сообщать о грабежах, изнасилованиях и похищениях людей советскими войсками, которые происходили так же часто, как и в Австрии на протяжении всего 1945 года. Чехословацкие коммунисты получили в семь раз больше голосов (38 процентов) на относительно свободных выборах в Чехословакии в мае 1946 года, чем их австрийские товарищи предыдущей осенью.Чрезмерное почтение чехословацких лидеров к Москве завершилось их слабым принятием советского давления относительно неучастия в плане Маршалла. В Венгрии некоммунистические лидеры, по крайней мере, стремились защитить определенную степень суверенитета от советского господства и жестокой экономической эксплуатации. ¹⁴

Разделительную линию между сталинским спектаклем и реальными планами среди его высказываний можно, пожалуй, различить, если посмотреть, были ли в зале некоммунистические политики. Так, следует быть предельно внимательным, когда Наймарк воспроизводит указание Сталина Георгию Димитрову (в присутствии Вячеслава Молотова, Андрея Жданова, Лаврентия Берии, Георгия Маленкова и Анастаса Микояна) в сентябре 1946 г., информирующее болгарских коммунистов о том, что они не должны коллективизировать сельское хозяйство или установить диктатуру партии вместо парламентской системы. ¹⁵ Однако в этих протоколах мы можем прочесть и сталинские призывы к расширению партии и объединению рабочего класса за программой-минимум , оставив программу-максимум на потом: «По своему характеру партия будет коммунистической, но у него будет более широкая основа и удобная маска для настоящего периода.Все это будет способствовать вашему своеобразному переходу к социализму — без диктатуры пролетариата ». ¹⁶ Так что, может быть, «удобная маска» болгарских коммунистов должна была сыграть важную роль в более широком сталинском спектакле ?

Действительно ли существовало «окно возможностей» для создания лучшего мира, которое великие державы безответственно закрыли? Возможно, да, при условии, что западные державы были бы готовы продолжать отступление и полностью признать советское господство в Восточной Европе. Всякий раз, когда британские и американские официальные лица вели переговоры стандартным образом (например, на Лондонской конференции министров иностранных дел в сентябре 1945 г.), они встречали советскую непримиримость, тогда как урегулирование было возможно, когда американская делегация отступала (например, госсекретарь Джеймс «Компромиссы» Бирнса за счет Румынии и Болгарии на Московском ЦФМ три месяца спустя). ¹⁷ Неудивительно, что к январю 1946 года Трумэн уже не хотел «играть в компромиссы» и «устал нянчиться с Советами. ¹⁸

Тем не менее, даже при максимальном уступке Западом советских пожеланий, шансы на долгосрочное урегулирование и прочное советское доверие были ничтожно малы. Есть что сказать об оценке Джорджа Кеннана, отправленной из Москвы 20 марта 1946 года:

Некоторые из нас здесь пытались представить себе меры, которые должна была бы принять наша страна, если бы она действительно хотела любой ценой преследовать цель развеять советские подозрения. Мы пришли к выводу, что ничто иное, как полное разоружение, передача власти американским коммунистам, не могло бы даже решить эту проблему; и даже тогда мы полагаем — и это не шутка, — что Москва почуяла ловушку и продолжала питать самые пагубные опасения. ¹⁹

Чего стоит такая «возможность» и как долго это метафорическое окно может оставаться открытым? Наймарк признает, что долгосрочные цели Сталина включали советизацию Европы (и мира) и что послевоенные «новые», «народные» или «народные» демократии должны начать длительный процесс (от 25 до 30 лет) постепенного перехода к социализму. ²⁰ Так может быть, просто был упущен шанс для отсрочки коммунизации и холодной войны?

В интерпретации Наймарка заседание Коминформа в конце сентября 1947 г. в Шклярской Порембе с речью Жданова о «двух лагерях» представляло собой «серьезный отход от идей новой демократии и отдельных дорог к социализму» (с. 19). Однако документы, обнаруженные в российских, румынских и венгерских архивах, показывают, что Сталин начал планировать создание такой организации еще в марте 1946 года.1 апреля он и Молотов проинформировали лидера венгерских коммунистов Матиаша Ракоши о своих планах, и Ракоши также привез из Москвы четкие инструкции, что «всякий раз, когда в стране будут достигнуты условия для освобождения пролетариата или для социализма, это будет выполнено с безразлично, находится ли соответствующая страна в капиталистической среде или нет». ²¹ Сближение взглядов Сталина с идеями местных коммунистов было замечательным. В феврале 1946 года Комиссия по пропаганде культуры ЦК выбрала группу влиятельных венгерских интеллектуалов-коммунистов для обсуждения планов КСЧ, сделав вывод, что продолжающаяся революция вскоре перейдет в фазу установления коммунизма с последующей диктатурой пролетариата. .Венгерские документы показывают, а чехословацкие источники почти подтверждают, что уже в начале 1946 г. революционные цели вновь выдвинулись на передний план. ²² К сожалению, Наймарк не учитывает эти источники в своем исследовании.

Вместо этого он тщательно пересматривает в своей замечательной книге послевоенные эпизоды, в которых Сталин был (или казался) в определенный момент готов достичь некоего компромисса либо с западными державами, либо с национал-демократическими лидерами (как в в случае с Финляндией) и, наоборот, с местными независимо мыслящими коммунистами (если его услужливость будет продемонстрирована простым задержанием, а не повешением Гомулки).Возможно, задача будущих исследований и написания состоит в том, чтобы поместить эти интересные главы в более широкий контекст европейской политики Сталина, который включал бы также области, которые он с самого начала взял под свой удушающий контроль; а именно, страны Балтии, Румынию, Болгарию и Венгрию — несмотря на конкретный случай Чехословакии. В таком контексте Польша не выглядела бы исключением в виде жестокого завоевания (где, кроме того, ее коммунистическому лидеру в конце концов «преуспело» протолкнуть свой особый путь к социализму, по крайней мере, на некоторое время) среди якобы примирительной политики Сталина.Вместо этого она послужила бы типичным примером использования Сталиным различных инструментов власти для захвата и господства над территориями, на которых Советский Союз не столкнулся с реальной угрозой западного или национального (финского) вооруженного сопротивления.

«Сталин и Европа» — не новая тема, но большинство соответствующих исследований на эту тему страдало определенным советоцентризмом: Сталин и его политика рассматривались как первичные агенты, тогда как европейские (особенно восточноевропейские) страны рассматривались как их пассивные жертвы.Этот нарратив «изнасилования Европы» восходит к рассказам первых послевоенных участников о жестокой советизации Польши и других стран, с горечью изложенным, например, в книге Станислава Миколайчика. ²³ Норман Наймарк в Сталин и судьба Европы преодолевает эту предвзятость, делая Европу активным участником процесса, тем самым помещая советский фактор в более широкий контекст послевоенной европейской истории. Его центральной темой является европейская борьба за суверенитет и демократию, которую ведут новые европейские лидеры — умеренные и даже коммунисты (рассматриваемые как часть более широкой модели) — в тени советско-американского соперничества за тело континента (т.э., пространство) и душа. Это свежий и продуктивный подход, создающий более сбалансированную и всеобъемлющую основу для анализа. Хотя Наймарк не претендует на то, чтобы включить в него всю Европу, его выбор семи стран отражает географическое разнообразие континента, разнообразие местных ситуаций и образцы советской политики. Основанные на широком использовании первичных и вторичных источников, эти научные тематические исследования ценны сами по себе, поскольку они представляют собой краткий, законченный синтез существующих исследований о местных послевоенных событиях и советской реакции на них.

Общая картина сталинской политики в регионе, вытекающая из анализа Наймарка, отличается сложностью, гибкостью и случайностью: «У Сталина не было ни плана послевоенной Европы, ни даже дорожной карты» (с. 11). Он руководствовался своим «сверхреализмом» и тщательным учетом нескольких основных факторов: стратегической важности данной страны, силы местных коммунистов, национального характера и роли в отношениях между Востоком и Западом.Вся европейская ситуация находилась в постоянном движении и была открыта для других исходов до 1947 года, когда доктрина Трумэна и план Маршалла закрепили раскол Европы и подтолкнули советскую сторону к тому, чтобы «закрыть возможности подлинно демократической политики в Восточной Европе». стр. 24). Наймарк заключает, что «Сталин хотел хороших отношений с Соединенными Штатами и Великобританией, он был готов идти на сделку и делал… мало что было неизбежным в разделе континента в ближайший послевоенный период» (стр. 272).

Эти хорошо аргументированные выводы вызывают уместные вопросы и нуждаются в некоторых разъяснениях. Правда, Сталин действовал с позиции слабости и не хотел преждевременной конфронтации с Западом. Вероятно, в 1945–1946 годах он был более заинтересован в сохранении стабильных отношений с бывшими союзниками, чем они сами. Но хотя Сталин не хотел холодной войны, он «не знал, как ее избежать» (как метко заметили несколько лет назад Владислав Зубок и Константин Плешаков) по той простой причине, что у него были более важные приоритеты, чем поддержание modus vivendi с Западом . ²⁴ У Сталина не было плана для Европы, но у него определенно была главная стратегическая цель: создание гласиса «дружественных» просоветских государств вдоль расширенных западных границ СССР, чтобы свести к минимуму давние проблемы с безопасностью страны путем увеличение глубины советской обороны. Этот геополитический императив для Сталина был очевиден и непререкаем, но конкретные пути достижения этой цели в конце войны все еще оставались неопределенными. Никто, включая самого Сталина, не мог предвидеть в 1945 году, какая сила и советский контроль потребуются в каждом отдельном случае, чтобы сделать соседние страны дружественными и послушными советской воле, и какая степень их автономии будет допущена.Было задействовано слишком много факторов, и надлежащие результаты можно было установить только методом проб и ошибок. Среди прочего, было также неясно, насколько уступчивы будут бывшие союзники перед лицом усиления Советского Союза. Сталин предпочел получить их согласие, но в случае необходимости был готов действовать в одиночку.

Первоначальная открытая стратегия советского диктатора для Европы, как указывает Наймарк, заключалась в поддержке «народной демократии» как мирного перехода к социализму, сочетающего многопартийную парламентскую демократию со смешанной экономикой.Считалось, что этот контекст способствовал окончательному доминированию коммунистических партий. Был ли этот лозунг просто дымовой завесой для ползучей советизации, происходившей за кулисами, или искренней надеждой на «множество путей к социализму», остается предметом споров среди российских и западных историков. ²⁵ Наймарк признает, что «доказательства носят обоюдоострый характер» (стр. 16), но больше доверяет последней точке зрения. Я считаю, что внутренняя диалектика этой стратегии была более сложной, чем «или-или».Первоначально Сталин, возможно, возлагал надежды на более благоприятные отношения с западными соседями, освобожденными Красной Армией от нацистского господства. Но складывать все яйца в одну корзину не было его привычкой при приближении ни к внутренним, ни к внешнеполитическим кризисам. Проницательно просчитывая свои шаги, Сталин предпочитал оставлять варианты открытыми, как показала его политика в Китае, северном Иране и Германии. Надеясь на лучшее, он также готовился к худшему и тайно наращивал сухожилия советского влияния, проникая в военные и силовые структуры соседних стран в качестве страховки на случай, если «мирный путь» не сработает. Это проникновение сопровождалось переориентацией торгово-экономических связей стран Восточной Европы в сторону СССР посредством двусторонних торговых соглашений 1946–1947 гг. Стратегия «народной демократии» была привлекательна для Сталина еще и потому, что она была применима ко всей Европе и меньше разрушала отношения между Востоком и Западом.

Но вскоре после окончания войны формула «народной демократии» стала сталкиваться с серьезными проблемами.Жесткие методы советской оккупации и «ползучая советизация» настроили местное население против СССР и его местных агентов. Их противники из числа коренных народов, пользующиеся поддержкой Запада, отказывались уступать, а местных коммунистов все больше раздражала необходимость мириться с ними законными парламентскими методами. В то же время растущие разногласия между «большой тройкой» ослабили советские надежды на поддержание сотрудничества с Западом и, таким образом, ослабили внешние ограничения на советское поведение в соответствии с демократическими представлениями. Советские внутренние соображения также способствовали растущему отчуждению от бывших союзников и закручиванию гаек в Восточной Европе. Решив дисциплинировать и мобилизовать страну для нового наращивания военно-промышленного потенциала, Сталин начал готовить своих подчиненных к возобновлению соперничества с Западом. Его закулисная ругань Молотова за якобы низкопоклонство перед западными партнерами в ноябре 1945 года стала генеральной репетицией полномасштабной кампании «ждановщины» против западного влияния, начавшейся летом 1946 года. ²⁶

В этих условиях дефолтный вариант советизации стал заменять «народную демократию». Уже в начале 1947 г. руководящие органы ВКП(б) начали планировать навязывание советской модели вместо «множества путей к социализму» и поддерживать усилия коммунистов в Польше, Венгрии, Болгарии и Румынии. избавиться от своих социалистических и мелкобуржуазных попутчиков. ²⁷

Внедрение плана Маршалла стало мощным ускорителем этого процесса, что вскоре привело к полной советизации края, сопровождавшейся массовыми чистками и сталинизацией местных коммунистических партий. Методы этого преобразования были легко доступны, они были опробованы во время советского поглощения стран Балтии в 1939–1940 гг. ²⁸ Исключения для Финляндии и Австрии, мастерски описанные Наймарком, стали результатом тщательного рассмотрения Кремлем ключевых факторов: относительного стратегического значения, слабости местных коммунистов и национального характера.В случае с Финляндией позиция Сталина отражала сочетание скупого уважения к боевому духу финнов («Вы упорно сражались за свое государство, — признал он, имея в виду кровавую Зимнюю войну) и высокого мастерства команды Юхо Паасикиви в управлении Обеспокоенность Советского Союза по поводу безопасности, связанная с обменом значительной части внешнеполитической независимости Финляндии на местную автономию. Недаром сам Сталин в той же беседе с финской культурной делегацией осенью 1945 года назвал свое отношение к финской стороне «великодушными по расчету». ²⁹

Польский случай был почти противоположным: максимальная стратегическая значимость, сильное марионеточное правительство и давняя традиция взаимной враждебности в сочетании с польской непримиримостью в отношениях с Москвой. Включение нелюблинских поляков во временное правительство 1945 г. было «уступкой, продиктованной международной обстановкой» (как сообщало в Москву советское посольство в Варшаве), которая не была рассчитана на длительный срок. ³⁰ Сталин (и Молотов) поручил верным полякам (Болеславу Беруту и ​​Эдуарду Осубка-Моравскому) пока терпеть Миколайчика, стремясь не к его «физической ликвидации», а к его «политической изоляции». «Демократическая Польша», по словам Сталина, нуждалась в «лояльной, прирученной оппозиции». Миколайчик, продолжал он, является «британским агентом», но, возможно, его вынудили согласиться на эту роль; в любом случае он должен был быть в конечном итоге маргинализован в процессе политической изоляции, что должно было стать хорошей тренировкой для польских товарищей.Короче говоря, Миколайчик был даже полезен в качестве фасада для Запада и мальчика для битья для польских коммунистов. «Вам нужен Миколайчик», — сказал Сталин в конце встречи. «Я бы даже больше сказал: не будь Миколайчика, его надо было бы выдумать. Наличие врага помогает в воспитании». ³¹ Что касается Владислава Гомулки, чьи сложные отношения с Москвой так хорошо описывает Наймарк, его ранняя репутация среди советских лидеров была запятнана «слабостью» и «нерешительностью» в отношениях с политическими врагами.«Мы не хотим братоубийственной войны, — пытался объяснить он летом 1945 года Георгию Димитрову (тогда начальнику Международного отдела ВКП(б)). — Мы не прибегали к концлагерям и массовым арестам людей. Димитров ответил: «Без концлагеря не обойтись». Гомулка ответил в порядке самообороны: «У нас есть один концлагерь». ³²

Укрепление советского контроля над Восточной Европой в сочетании с введением плана Маршалла способствовало растущей маргинализации западноевропейских коммунистических партий.Это произошло не только потому, что Соединенные Штаты предприняли «тотальную скрытую попытку вытеснить коммунистов из Западной Европы», как справедливо отмечает Наймарк (с. 155), но и потому, что западноевропейские коммунистические партии, слепо следуя линии Коминформа и препятствовавшие осуществлению плана Маршалла, все чаще рассматривались как марионетки Москвы, а не как местные политические силы. Таким образом, советизация Восточной Европы закрыла вариант «народной демократии» и для западной части континента.

Была ли реальная альтернатива этому разделу континента (на что, по-видимому, намекает Наймарк) — некая форма «финляндизации», примененная ко всей Восточной Европе, — или открытая сфера влияния, подобная советской версии доктрины Монро? Способен ли сталинский режим проводить совсем другую политику? Это кажется крайне маловероятным. Открытая сфера сделала бы эти страны доступными для западной торговли, капитала и идей, что в конечном итоге подорвало бы советский контроль.Сталин был достаточно реалистом, чтобы понимать, что в открытом соревновании у Советского Союза не так уж много шансов против американской экономической мощи. Экономическое проникновение вскоре приобрело политическое измерение, что привело к потере СССР главного геополитического трофея Второй мировой войны — расширенной сферы влияния вдоль советских западных границ. Имея мало ресурсов мягкой силы, чтобы завоевать Восточную Европу, Сталину приходилось полагаться в основном на силу и репрессии, чтобы обеспечить лояльность региона.Все строительство «социалистического лагеря» в Восточной Европе сводилось к гигантским усилиям, направленным на то, чтобы предотвратить всякое тяготение к Западу и вместо этого переделать регион по образу и подобию Советского Союза. «Мы не должны забывать, что эти страны на протяжении столетий принадлежали Западной Европе, и вся их идеология и подбор кадров развивались соответственно этому, — говорил советский лидер Леонид Брежнев своим штабам в 1973 году. — Мы принесли в них революционные процессы, социализм на штыки и на жертвы советского народа.Вот почему мы должны охранять социализм как зеницу ока». ³³

№

«Социализм на штыках» долго не продержался. Хотя Сталин и его наследники на несколько десятилетий обеспечили безопасность западных границ страны, советский контроль над Восточной Европой оставался хрупким, новые союзники были ненадежными, а системы советского типа не прижились. «Лагерь» держался в основном на страхе, и как только последний был рассеян Михаилом Горбачевым, восточноевропейцы и прибалты устремились обратно на Запад, оставив Россию с той же проблемой прозрачных западных границ, не говоря уже о трудном наследии советского периода. правило, которое до сих пор отравляет отношения между бывшими странами Восточного блока и Россией.

История Восточной Европы при советской власти превосходно проанализирована Наймарком в его предыдущей работе. Говоря это, я никоим образом не хочу умалить его замечательное новое достижение. Среди прочего, в его последней книге поднимаются важные вопросы о дорогах, не пройденных в послевоенной Европе. Я хочу только доказать, что, хотя возможны вариации того, что произошло на самом деле (как всегда в истории), было много (перефразируя самого Наймарка) «неизбежного в разделе континента в ближайший послевоенный период.

Прежде всего позвольте мне выразить благодарность журналу Journal of Cold War Studies и его редактору Марку Крамеру за поддержку этого форума. Спасибо также трем моим выдающимся коллегам за то, что нашли время и приложили усилия, чтобы написать исчерпывающие размышления о моей книге. Как отмечает один из комментаторов Войтех Мастны, пандемия COVID-19 не только унесла и разрушила жизни; она изменила наши представления о международной системе и о том, как она работает, и конкретно прояснила элементы суверенитета европейских государств, которые заставляют нас задуматься над переосмыслением всего послевоенного периода. Но одно не изменилось: потребность в сильном и целенаправленном политическом руководстве, поскольку европейские страны (и Россия) изо всех сил пытаются найти путь вперед среди биологических угроз и экономических трудностей. Границы государственного суверенитета очевидны. В то же время реакция на вирус, как и реакция на Иосифа Сталина после войны, определялась интересами отдельных государств и их политических лидеров.

Мастный в своем комментарии размышляет о значении изученных мной кейсов для их последующей истории.Среди его наблюдений, все из которых кажутся мне точными, есть увлекательный и новый контрфакт о берлинской блокаде. Что, если бы Сталин выиграл свой блеф и смог заставить западных союзников эвакуироваться из Берлина? Мастный отвечает, что Берлин стал бы «увечным остатком бывшей столицы Германии», а не «яркой космополитической метрополией». Хотя, возможно, он прав: во время визита в Дрезден в 2019 году я стал свидетелем того, что города бывшей Восточной Германии частично восстанавливают свою былую славу, хотя, конечно, не в такой степени и не так быстро, как Берлин.

Мастный также пишет, что мои доводы относительно Сталина — его гибкая политика в отношении Европы, отсутствие у него интереса к революционным правительствам и его готовность допустить малейшее подчинение со стороны восточноевропейских режимов — не особенно новы. С первой волной исследований в советских и восточноевропейских архивах после 1991 года многие ученые приводили эти аргументы по-разному. Я тоже согласен с ним здесь.Проблема в том, что вес историографии ранней холодной войны с момента расцвета исследований в 1990-х годах и в начале этого века стал намного ближе к тому, что Вит Сметана называет «неоортодоксальными» взглядами, которые возлагают ответственность на Кремль. в одиночку за развязывание холодной войны.

Точное изложение Владимиром Печатновым моих аргументов и тематических исследований приятно. Всегда приятно читать комментатора, который точно понимает, чего автор хотел достичь. Мы с Печатновым согласны с тем, что в первые послевоенные годы Сталин стремился сохранить свои возможности, и это было не только в Европе, особенно в Германии, но также в Китае и северном Иране. (Можно было бы включить и Корею.) Я также не мог не согласиться — и утверждал то же самое в более ранней книге «Русские в Германии » — что Сталин одновременно проводил несколько политик, покрывая свои ставки проникновением в вооруженные силы и безопасность. аппараты, когда он мог. ³⁴ Кроме того, я согласен с тем, что советизация была «стратегией по умолчанию», когда «народная демократия» не оправдалась так, как надеялся Сталин, хотя я подчеркну, как и в книге, что этого не произошло. до 1947–1948 гг. и поэтому не означало, что альтернативные разработки были невозможны в Европе сразу после войны.

Тем не менее, Печатнов считает, что потенциальная альтернатива холодной войне, которую я предлагаю в книге, могла быть возможна, учитывая, что Советским Союзом руководил Сталин. Он цитирует Владислава Зубка и Константина Плешакова, которые утверждали, что Сталин не хотел холодной войны, но «не знал, как ее избежать». Это менее детерминистично, чем лаконичное изложение проблемы Джоном Гэддисом: «Пока Советским Союзом руководил Сталин, холодная война была неизбежной . ³⁵ Очевидно, я не могу доказать, что то, чего не было, могло произойти. Но я все же не рассматриваю неизбежность холодной войны как «открытый и закрытый случай». Послужила ли «генеральной репетицией» ждановской кампании лета 1946 года против западного влияния «генеральная репетиция» кампании Жданова летом 1946 года против западного влияния сталинская ругань министра иностранных дел Вячеслава Молотова за якобы угодничество западным партнерам в ноябре 1945 года, впервые описанная в работе Печатнова? Может быть. Очевидно, Сталин был заинтересован, как утверждает Печатнов, в закрытии Советского Союза от внешнего западного влияния после войны.Но я не уверен, что советский тиран не соблазнился бы искусной дипломатией в отношении западной торговли, займов и, особенно, репараций из Германии, пойти на какие-то компромиссы с Западом в Европе и других местах. Джордж Кеннан не считал это возможным в то время, хотя позже он изменил свои взгляды. Но другие, такие как проницательный и уважаемый американский дипломат Ллевелин Томпсон, сделали это. ³⁶ Внутреннее «ужесточение» советской политики не обязательно означало, что Сталин не был готов к внешнеполитическим уступкам.При этом я подозреваю, что между моим и Печатновым взглядами на проблему существует лишь лезвие бритвы.

Сметана прекрасный историк межвоенного периода и начала холодной войны и приводит в обсуждение много полезных фактических моментов и событий, с которыми я бы не стал спорить как таковые. Можно, конечно, просмотреть последние три десятилетия исследований в советских и восточноевропейских архивах за период 1944–1948 годов и найти многочисленные неприятные действия советских полномочных представителей по запугиванию восточноевропейцев и насильственному осуществлению политики Москвы в странах, оккупированных советскими войсками или получить влияние через коммунистические партии и партии единого фронта этих стран. Такого рода методология сводит холодную войну к очевидному и естественному результату всей этой политики, скрытой и иной. Но стоит повторить, что некоторые советские политики носили иной характер и могли привести (а иногда и приводили, как я пытался показать в книге) к взаимоприемлемым решениям сложных проблем на континенте, как Борнхольм, Финляндия и даже Австрия. , где было мало советизации. Дипломатия имела значение; Европейская политика имела значение; что У.С. и британские правительства действительно имели значение.

Во-вторых, повторюсь: «настоящая» холодная война началась только в 1947 или 1948 году. Я думаю, что большинство историков согласятся с этой грубой отправной точкой, несмотря на более ранние указатели. Это означает, что если смотреть вперед с точки зрения самого раннего послевоенного периода, будущее было под угрозой; Таким образом, непредвиденные обстоятельства были критическими. Что, если бы были серьезные уступки со стороны Запада в отношении Германии? Что, если У. войска С. были выведены с континента? Что, если бы союзники ушли из Берлина во время блокады, как этого хотели многие в Вашингтоне? Что, если бы итальянские коммунисты и их союзники победили на выборах в апреле 1948 года, что в то время казалось вероятным? Что, если бы в 1948 году была заключена сделка по Австрии, что казалось неизбежным для обеих сторон? Сметана настаивает на том, что это не имело бы значения, поскольку Сталин намеревался установить коммунистическое правление в Восточной Европе, учитывая 25-30-летний переходный период, о котором часто упоминал диктатор.Но это определенно была бы другая Европа, если бы советская политика не привела к вспышке сталинизации в конце 1940-х и начале 1950-х годов.

По ряду конкретных вопросов я расходюсь со Сметаной. Я не исследовал и не писал о чехословацком деле в книге, хотя и отметил важность чехословацкого переворота для «судьбы Европы» как символического начала холодной войны. Дело Чехословакии кажется мне, в отличие от точки зрения Сметаны, имеющим много элементов, подтверждающих мои аргументы.Во-первых, Советский Союз вывел свои вооруженные силы в ноябре 1945 года, отмечает он. Борнхольм, Австрия и Финляндия — не единственные примеры, опровергающие приведенную Сметаной цитату Милована Джиласа из Сталина. Известно, что накануне переворота в Прагу вернулся бывший посол СССР Валериан Зорин. Но, насколько мне известно, Советский Союз не организовывал и не контролировал переворот. Вместо этого Зорин считал своей задачей помочь Клементу Готвальду укрепить его решимость в отношениях с его партнерами по демократической коалиции. ³⁷ Более того, проблема в Чехословакии заключалась не только в советском давлении, но и в слабой, даже беспомощной реакции Эдварда Бенеша на инспирированные коммунистами демонстрации на улицах Праги. В отличие от Юхо Паасикиви в Финляндии, Альсиде де Гаспери в Италии или даже Карла Реннера в Австрии, Бенеш не сопротивлялся давлению и запугиванию со стороны левых в феврале 1948 года и капитулировал без какой-либо реальной угрозы советского вмешательства. В отличие от итальянцев, Соединенные Штаты практически не помогали пражскому правительству, как показано в работе Игоря Лукеса. ³⁸ То, что Бенеш позже сказал, что Сталин его одурачил — как утверждали многие политики после того, как их переиграли в сложной, часто асимметричной политической борьбе с советскими лидерами, — не имеет большого значения, когда отношения подошли к краху.

Позвольте мне также предположить, что венгерский случай, который я не включил в книгу, гораздо сложнее, чем предполагает Сметана.Шарль Гати, Петер Кенез и Альфред Рибер опубликовали прекрасные исследования, показывающие замечательную открытость политической ситуации в Венгрии до 1947 года. поскольку они были разбиты Сталиным и поглощены Советским Союзом.

Позвольте мне закончить несколькими краткими замечаниями о других аспектах изложения Сметаной истории того периода, которые я бы оспаривал. Во-первых, Энвер Ходжа действительно сохранил независимость Албании перед лицом югославского желания «проглотить» (слово Сталина!) его страну, а позже он бросил вызов советским попыткам удержать Албанию в блоке, объединившись с Китаем. Во-вторых, Владислав Гомулка действительно видел, как его видение Польши реализовывалось в 1956 году. Конечно, Сталин мог бы устранить его раньше. Однако по целому ряду причин — не в последнюю очередь из-за решимости, выдержки и политического мастерства Гомулки (и не только из-за того, что Гомулка не был евреем) — этого не произошло.В-третьих, я продолжаю утверждать — и аргументировал это в главах, посвященных Германии и Австрии, — что Сталин хотел соглашений, но оказался втянут в дипломатические запутанные дела, отчасти из-за своей непреклонной позиции, а отчасти из-за амбиций США. Наконец, как я пытался доказать, но, видимо, не убедил Сметану, исход итальянских выборов больше был обязан самим итальянцам, чем Соединенным Штатам.

Сталин и советская индустриализация | VOX, Портал политики CEPR

Черемухин Антон, Голосов Михаил, Гурьев Сергей, Цывинский Олег 10 октября 2013 г.

В 1962 году видный британский историк экономики Алек Нов задался вопросом, смогла бы Россия провести индустриализацию в конце 1920-х и 1930-х годах в отсутствие сталинской экономической политики (ноябрь 1962 года).Этот вопрос по-прежнему важен по нескольким причинам.

• Превращение Советской России из аграрной экономики в индустриальную — ключевой эпизод экономической и политической истории.

Промышленно развитый Советский Союз сыграл ключевую роль в победе над нацистской Германией во время Второй мировой войны и, как одна из двух сверхдержав во время холодной войны, изменил послевоенный мир.

• Сталинская индустриализация (и особенно первые три пятилетки с 1928 по 1940 год) является одним из наиболее важных примеров нисходящей структурной трансформации, которая вдохновила несколько поколений ученых в области развития, включая Артура Льюиса, Роя Харрода, Евси Домара и Уолт Ростоу.
• Советское развитие послужило образцом для политиков во многих других развивающихся странах, включая Индию Неру, Китай Мао и — хотя и в гораздо более мягком варианте — Турцию Ататюрка.

Даже сегодня исследователи развития все еще спорят о том, была ли сталинская индустриализация экономическим успехом, и какую политику Сталина можно и нельзя использовать для стран, которые сегодня индустриализируются.

В отсталой экономике (например, в России 1920-х годов) структурные изменения являются ключом к развитию и росту.Добавленная стоимость на одного работника в сельском хозяйстве в несколько раз ниже, чем в современном, промышленном секторе. Перераспределение ресурсов из сельского хозяйства в промышленность может привести к существенному экономическому росту. Политики в развивающихся странах хотят знать, можно ли осуществить такое перераспределение быстро и эффективно.

Споры об экономической политике Сталина сосредоточены именно на этих вопросах. Окупилась ли сталинская политика индустриализации с точки зрения экономического благосостояния? Была бы Россия индустриализирована без Сталина? Была бы Россия лучше без Сталина?

На первый взгляд (рис. 1) кажется, что данные согласуются с оценкой Acemoglu and Robinson (2012).Они отмечают, что сталинская индустриализация была «одним из жестоких способов» раскрыть «экономический потенциал для перераспределения… рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность» (Acemoglu and Robinson 2012). Россия превзошла свою тенденцию до 1913 года по ВВП на душу населения, удвоила соотношение инвестиций к ВВП и переместила около 30% своей рабочей силы из сельского хозяйства в производство и услуги.

Рисунок 1 . Индикаторы индустриализации России

С другой стороны, эти графики не обязательно доказывают, что эта трансформация была вызвана политикой Сталина.Вполне может быть, что индустриализация и экономический рост произошли бы в любом случае. Графики также не говорят нам, в какой степени советские граждане выиграли от политики Сталина в краткосрочной и долгосрочной перспективе — по сравнению с разумным контрфактом.

В недавней статье мы рассматриваем эти вопросы, создавая новый набор данных и используя современные макроэкономические инструменты (Черемухин и др., 2013). В частности, мы изучаем стандартную двухсекторную неоклассическую модель несбалансированного роста, которая широко использовалась в литературе для анализа индустриализации и структурных изменений в других контекстах. ¹ Мы не предполагаем, что на рынках нет трения; вместо этого мы допускаем искажения (или «клинья») на рынках товаров и факторов производства.

Безусловно, сталинская экономика не была неоклассической рыночной экономикой. Мы не предполагаем, что рынки работали в Советском Союзе, и не используем советские данные о ценах. Тем не менее, неоклассическая модель помогает нам анализировать плановую экономику. Мы рассчитываем величину клиньев, которые сделали бы неоклассическую экономику с клиньями похожей на сталинскую экономику с точки зрения реальных переменных (таких как объем производства в сельскохозяйственном и производственном секторах, труд и капитал, используемые в этих двух секторах, частное и государственное потребление и т. д.). .). Затем мы проделаем то же упражнение для российской экономики до Первой мировой войны и для экономики Японии (которая оказывается удобным эталоном для российской экономики).

Рассчитав клинья на рынке продуктов, рынке капитала, рынке труда и межвременном клине, мы опишем, как связать эти клинья с реальной политикой, проводимой правительством Сталина (например, с коллективизацией или индустриализацией), и с существующими искажениями. в экономике. Затем мы сравниваем экономические показатели Сталина с контрфактическим сценарием, в котором мы экстраполируем царские тенденции до 1913 года.По сути, мы оцениваем, что произошло бы, если бы в царской экономике сохранялись те же тенденции производительности и искажения, что и до 1913 года. Более того, поскольку мы можем количественно определить роль каждого клина и понять связи между политикой и клиньями, мы можем оценить вклад каждой политики и каждого внешнего фактора на эффективность сталинской и царской экономики.

Наш анализ клиньев ясно делит сталинскую индустриализацию 1928-40 годов на два подпериода.Вплоть до середины 1930-х годов экономическая политика приводила к резким скачкам клиньев и существенному падению общей факторной производительности как в обрабатывающей промышленности, так и в сельскохозяйственном секторе. Мы связываем эти изменения с лихорадочными и насильственными попытками экспроприации крестьян путем «коллективизации» земли и с политикой «ножниц цен» (принуждение крестьян продавать сельскохозяйственную продукцию по ценам ниже рыночных). Экспроприация крестьян была неотъемлемой частью сталинской политики: правительству нужно было экспортировать зерно, чтобы оплачивать импорт промышленного оборудования.Кроме того, проистекающее из этого обнищание крестьян должно было увеличить их стимулы к переезду в города. Естественно, такая политика была бы невозможна без применения насилия. В 1929 г. произошло 1300 крестьянских бунтов с участием более 200 000 человек (Хлевнюк 2009). Только в марте 1930 года произошло более 6500 беспорядков, в которых участвовало 1,4 миллиона крестьян. Все эти беспорядки были жестоко подавлены.

Коллективизация привела к резкому падению продуктивности сельского хозяйства и, как следствие, к беспрецедентному голоду, унесшему около 6 миллионов жизней.Падение производства, в свою очередь, подорвало попытки импорта необходимого промышленного капитала. ВВП стагнировал, и первый пятилетний план не был выполнен.

Учитывая катастрофические результаты коллективизации, правительство отступило и проводило более взвешенную политику. ² С 1935 г. клинья нормализовались и снизились до уровня до 1913 г. и даже ниже. СФП сельского хозяйства вернулась к долгосрочным тенденциям; СФП обрабатывающей промышленности увеличилась, но осталась существенно ниже тренда (фактически на уровне 1913 г.).С другой стороны, к концу 1930-х годов в советской экономике было больше капитала и рабочей силы в современном секторе, чем предполагали тенденции до 1913 года.

Рисунок 2 . TFP в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве

Чтобы оценить затраты и выгоды сталинской индустриализации, мы вычисляем благосостояние российских потребителей (дисконтированная полезность). Мы обнаружили, что экономическая политика Сталина привела к исключительно большим потерям благосостояния в 1928–1940 годах (около 24% совокупного потребления по сравнению с гипотетическими тенденциями и клиньями роста СФП до 1913 года).

Чтобы получить верхнюю границу потенциального долгосрочного вклада Сталина в советскую экономику, мы рассматриваем сценарий, в котором Второй мировой войны не было, а сталинская индустриализация продолжалась — с уровнями капитала и клиньями, достигнутыми в конце 1930-х годов. Будучи великодушными к Сталину, мы предполагали, что ему удастся нарастить СФП в обоих секторах темпами до 1913 года. При этих предположениях мы обнаружили, что после 1940 года сталинская экономика приносила бы советским гражданам нетривиальные выгоды (около 16% совокупного потребления).Однако, если мы сравним краткосрочные потери в 1928–1940 гг. и долгосрочные выгоды после 1940 г., мы обнаружим, что потери по-прежнему перевешивают выгоды. Пожизненное благосостояние поколения 1928 года рождения было бы при Сталине на 1% ниже.

Мы также проводим сравнения с Японией и со сценарием, при котором Россия продолжит двуединую «Новую экономическую политику», которая проводилась до сталинского «Великого поворота» в 1928 году. Оба сценария приводят к более высокому благосостоянию советских граждан. ³

Рисунок 3 .Контрфактический анализ

Кроме того, мы изучаем роль внешней торговли. Часть сталинского успеха индустриализации была связана с резким сокращением внешней торговли из-за изоляции Советского Союза (см. рис. 4). Вероятно, сокращение торговли произошло бы в любом случае, если бы Россия оставалась рыночной экономикой. Действительно, Великая депрессия привела к существенному ухудшению условий торговли России; если бы в России была рыночная экономика, это привело бы к перераспределению труда и капитала из сельского хозяйства в промышленность.

Рисунок 4 . Изоляция СССР

Поэтому наш ответ на вопрос «Нужен ли был Сталин?» — однозначное «нет». Несмотря на то, что мы не рассматриваем человеческую трагедию голода, репрессий и террора, а фокусируемся только на экономических результатах, и даже когда мы делаем предположения, предвзятые в пользу Сталина, его экономическая политика не оправдывает ожиданий. Мы считаем, что сталинскую индустриализацию не следует использовать как историю успеха в экономике развития, а вместо этого следует изучать ее как пример жестокого перераспределения, приведшего к снижению производительности и снижению общественного благосостояния.

Асемоглу, Д. и Дж. Робинсон (2012), Почему нации терпят неудачу: истоки власти, процветания и бедности , Crown Business.

Аллен, Р. (2003), От фермы до фабрики: новая интерпретация советской промышленной революции , Princeton University Press.

Чари, В.В., П. Кехо и Э. МакГраттан (2007), «Учет бизнес-циклов», Econometric a 75(3): 781-836.

Черемухин А., Голосов М., Гуриев С. и Цывинский А. (2013), «Был ли Сталин необходим для экономического развития России?», Рабочий документ НБЭР №19425.

Коул, Х. и Л. Оганян (2004 г.), «Политика нового курса и сохранение Великой депрессии: анализ общего равновесия», Журнал политической экономии 112(4): 779-816.

Хаяши, Ф. и Э. Прескотт (2008 г.), «Угнетающее влияние сельскохозяйственных институтов на довоенную японскую экономику», Журнал политической экономии 116(4): 573-632.

Хлевнюк Олег (2009), Хозяин дома: Сталин и его ближайшее окружение , Yale University Press.

Миллар, Джеймс (1974), «Массовая коллективизация и вклад советского сельского хозяйства в первую пятилетку: обзорная статья», Slavic Review 33(4): 750-766.

Нове, Алек (1962) «Был ли Сталин действительно необходим?», в Алек Нове (1964), Был ли Сталин действительно необходим? , Джордж Аллен и Анвин: 17-39.

---

1 Этот подход, предложенный Cole and Ohanian (2004) и Chari, Kehoe, and McGrattan (2007), был применен к анализу многих исторических эпизодов, включая индустриализацию Японии (Hayashi and Prescott 2008).

2 Джеймс Миллар, ведущий исследователь сталинской экономики, назвал коллективизацию «абсолютной политической катастрофой». (Миллар, 1974).

3 В этом смысле наши результаты согласуются с результатами Аллена (2003), который, хотя в целом более позитивно относится к экономической политике Сталина, утверждает, что продолжение новой экономической политики было бы более выгодным, чем сталинская индустриализация.

Рецензия Стивена Мэя «Продай нам веревку» — до того, как Сталин испачкал руки в крови | Художественная литература

В профессиональной борьбе за внимание читателя преимущество имеет автор исторической фантастики.В то время как неисторические романисты должны уговаривать нас заботиться о никем, те, кто изображает знаменитых персонажей, могут принять наш автоматический интерес: мы наслаждаемся возможностью близко и близко увидеть великих мужчин и женщин прошлого. Для своего пятого романа и первого набега на историческую фантастику Стивен Мэй, чьи предыдущие работы включают романы Stronger Than Skin и Wake Up Happy Every Day вместе с рядом пьес, выбрал особенно гламурный актерский состав. и установка.Это Лондон, май 1907 года, и собрание революционеров-марксистов, включая Сталина (известного здесь как Коба, его собственное имя в честь героического деятеля из грузинского фольклора), Ленина, Розы Люксембург, Троцкого и Максима Горького, собралось на V съезде. Российская социал-демократическая рабочая партия.

До революции десять лет, а Сталин — молодой олень 29 лет с диалектико-материалистической мечтой в сердце и огоньком в глазах. Как только он сошел с корабля в Англии, чьи унижения вызываются с хогартовским наслаждением, мы замечаем вспышку темной личности, которая навлечет неисчислимый ужас на будущий Советский Союз: заметив пренебрежение со стороны одного из своих товарищей, он регистрирует проступок, молча поклявшись отомстить.

Избирая Кобу/Сталина своим главным героем, Мэй задает динамику, в соответствии с которой на каждой странице мы навязчиво сравниваем фигуру перед нами, властную и мстительную, но не лишенную чувствительности и даже доброты — даже когда-то поэта — с ужасным тираном. он должен стать. В партийных делах Коба придерживается той же позиции уличного бойца, которая в детстве позволяла ему управлять школьным двором: «Вперед. Используйте элемент неожиданности. Не давайте пощады. Не позволяйте себе роскошь милосердия.

В середине романа происходит нечто такое, что заставило меня просмотреть свои знания по истории 20-го века в поисках слепых пятен. Подобная бутону розы привязанность Кобы к мальчишке по имени Артур, который символизирует оскорбленного ребенка, которым он когда-то был, и его нередкие проявления порядочности кажутся странно щедрыми чертами, чтобы творчески наделить человека, который впоследствии хладнокровно приказал убить миллионы. Возможно, однако, что это ошибка ретроспективы с моей стороны, и психопатическая паранойя, которая мотивировала исторические преступления Сталина, была дегенеративным состоянием, год за годом разъедающим его остатки человечности.

Кроме того, это история не только Кобы. Во время лондонской конференции члены партии занимаются урегулированием конфликта между большевиками и меньшевиками, вымогательством у левых истеблишмента британских пожертвований на коктейльной вечеринке в особняке и слежкой за царской тайной полицией — охранкой, — которая даже в Лондоне плетет интриги. против революционеров. 19-летняя финка по имени Элли Вуокко пытается соблазнить Кобу (его жена и ребенок вернулись в Грузию) и сближается со старшей, грозной Люксембург, чей муж возмущен романом, который она ведет с более молодым человеком.Сосредоточив внимание на романтических интригах в летнем лагере и цветущей дружбе, роман «Продай нам веревку » делает то, в чем хороши такие романы, и раскрывает структуру истории как слишком человеческого бриколяжа личных обид, сексуального пренебрежения, ущербных личностей и смешанных мотивы. Временами Мэй тоже явно проецирует современные взгляды в прошлое, как, например, когда Ленин разрабатывает стратегию по завоеванию филантропов, апеллируя к их желанию быть на этой легендарной плоскости, «на правильной стороне истории».

Не буду спойлерить, но в середине романа происходит кое-что, что заставило меня быстро просмотреть свои знания по истории 20-го века в поисках слепых пятен. Ссылаясь на полезное послесловие автора, я узнал, что рассматриваемое разоблачение, ускоряющее сюжет, — самая смелая уловка этого интригующего романа — не является ни откровенной выдумкой, ни установленным фактом, а скорее фиктивным воображением спорной гипотезы, на которой, как утверждают противники, основано подделка. Что только означает: все исторические романы спекулятивны, но некоторые более спекулятивны, чем другие.

Самая последняя книга Роба Дойла — Autobibliography

Sell Us the Rope Стивена Мэя опубликована издательством Sandstone Press (8,99 фунтов стерлингов). Для поддержки Guardian и Observer закажите свою копию на guardianbookshop.com. За доставку может взиматься плата

(EnviroNews Colorado) — Ученый из Университета штата Колорадо исследует роль диких лошадей в замедлении распространения хронической истощающей болезни (CWD), 100-процентно смертельной и заразной инфекции, разрушающей мозг, опустошающей оленей и лосей в стране. стада.

Полученные данные приобретают все большее значение, учитывая недавние исследования канадских и немецких ученых, которые обнаружили, что страшная прионовая болезнь легко передается макакам-крабоедам ( Macaca cynomolgus ). С точки зрения генетики, эта обезьяна — самое близкое к человеку существо, которое можно использовать в лабораторных исследованиях. В прошлом году Министерство здравоохранения Канады (эквивалент Центров по контролю за заболеваниями в стране) выпустило предупреждение о здоровье, предупредив, что «наиболее разумным подходом является рассмотрение того, что CWD может заразить людей.

Ситуацию еще больше усугубляют первые случаи CWD, недавно диагностированные в Монтане, и взрыв болезни в других стадах по всей стране, поэтому приветствуется даже идея смягчающего метода.

Но действительно ли дикая лошадь может помочь замедлить распространение этой смертельной болезни по бескрайним просторам Запада? Мы исследуем это предположение ниже, но сначала немного предыстории самого приона.

Прионы: неубиваемый убийца

Прионы (произносится: \ˈprī-än\, или pree-on ) представляют собой деформированные белки, которые вызывают аномальную укладку некоторых в остальном нормальных белков в мозге, согласно данным Центров по контролю за заболеваниями (CDC).Не имея клеточного ядра, прион не является ни бактерией, ни вирусом, ни даже живым, хотя ведет себя как живой, воспроизводящийся патоген.

К прионным заболеваниям относятся трансмиссивные губчатые энцефалопатии (ТГЭ), такие как губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота («коровье бешенство») у крупного рогатого скота, почесуха у овец и болезнь Крейтцфельдта-Якоба у людей.

Впервые обнаруженный в Колорадо в 1967 году у оленя-мула ( Odocoileus hemionus ), CWD с тех пор распространился на диких и содержащихся в неволе оленей, включая оленя-мула, белохвостого оленя ( Odocoileus virginianus ), лося Скалистых гор ( Cervus elaphus nelsoni). ), лось ( Alces alces shirasi ) и карибу ( Rangifer tarandus ).На данный момент зараженные животные охватывают США, две провинции Канады, Норвегию и Южную Корею.

Лось в неволе с хронической болезнью истощения в Исследовательском центре дикой природы Сибиллы

Симптомы «болезни зомби-оленя» включают сильную потерю веса (истощение), спотыкание и вялость, при этом болезнь в конечном итоге приводит к смерти во всех случаях. За последнее десятилетие болезнь распространилась среди оленьих по всему Западу, и теперь считается, что около половины стад оленей в Колорадо и треть стад лосей инфицированы.

CWD распространяется при контакте между животными и при заражении пищевых источников. Люди могут увеличить распространение за счет перевозки живых животных, зараженных туш или зараженных культур; продукты, приготовленные из мочи, слюны или фекалий оленьих; и методы управления дикой природой, которые объединяют животных в группы, например, федеральные агентства и агентства штата травят лосей и загоняют их в зимние стада.

Тестирование оленя на хроническую истощающую болезнь

Хотя у людей еще не было обнаружено ни одного случая CWD, CDC и другие правительственные учреждения рекомендуют охотникам принимать меры предосторожности при разделке оленей и проверять мясо перед едой.К сожалению, прионные болезни могут инкубировать в организме человека в течение нескольких десятилетий, прежде чем проявятся симптомы.

В течение многих лет доктор Марк Забель, заместитель директора Исследовательского центра прионов в Университете штата Колорадо в Форт-Коллинзе, пытался остановить распространение CWD. В телефонном интервью EnviroNews он сказал, что исследования показали, что лошади «атипично устойчивы» к прионам и что «никогда не было ни одного случая естественного прионового заболевания лошадей».

Хорошие новости для лошадей, но как насчет оленей и лосей?

Забель сказал, что у него есть «довольно убедительные доказательства», которые он надеется опубликовать в этом году, демонстрирующие, что одним из наиболее распространенных путей распространения CWD является то, что оленьи поедают растительность, зараженную инфицированной слюной, мочой и фекалиями.Следовательно, сказал он, возможно, что лошади могут потреблять часть материала, зараженного CWD, и «препятствовать этой непрямой передаче прионов CWD от цервида к цервиду».

Конечно, у этого плана есть много препятствий, наиболее очевидным из которых является то, смогут ли лошади хотя бы проделать вмятину на огромном количестве зараженной растительности в лесу и перевесят ли полученные в результате воздействия на экосистему какие-либо выгоды. Еще одна загвоздка в том, что после употребления прионов лошади просто выпускали их обратно в окружающую среду вместе с навозом.

Дикие лошади в Вайоминге — Фото: изображения Ottilia

Признавая ограниченность предложения, Забель сказал, что «по мере того, как прионы проходят через пищеварительный тракт животного… титры снижаются». Это означает, что даже если прионы все еще будут присутствовать в навозе лошади, после того, как она их переварит, они будут гораздо менее концентрированными, а также изолированными в веществе, которое оленьи не интересуют.

Твердо сдерживая свои ожидания, Забелу любопытно узнать, «[путем незначительной настройки] непрямой передачи… [если] этих процессов будет достаточно, чтобы прервать непрямую передачу прионов, и [если] это может быть достаточно, чтобы остановить распространение по ландшафту в новые области.Он подал заявку на финансирование для проверки гипотезы.

Если лошади могут подавлять прионы CWD, что тогда?

По данным Бюро управления земельными ресурсами (BLM), по состоянию на март 2017 года в общей сложности 59 483 диких лошади ( Equus ferus ) свободно бродят по общественным землям в 10 западных штатах. С момента принятия в 1971 году Закона о диких свободно гуляющих лошадях и осликах BLM управляет этими существами посредством стерилизации и установления лимитов популяции в зонах управления стадом (HMA), чтобы «защитить скудные и хрупкие ресурсы на засушливом Западе и обеспечить здоровье животных». .

Дополнительные экземпляры собираются и содержатся в загонах или продаются. BLM в настоящее время содержит 44 493 лошади на пастбищах, загонах и заповедниках за пределами пастбищ и каждый год изымает из дикой природы еще тысячи, при этом от половины до большинства существ усыновляются, хотя защитники приводят доказательства того, что некоторые лошади продаются на убой. .

Дикая лошадь на западном пейзаже — Фото: Изображения Ottilia загрязнены прионами и уменьшают количество топлива для лесных пожаров, как он делает на своем ранчо WildHorse в регионе Каскад-Сискию в Северной Калифорнии.

Уместна ли дикая лошадь в американском ландшафте?

По оценкам большинства исследований, дикие лошади вместе с десятками других видов мегафауны, такими как гигантские ленивцы, шерстистые мамонты и саблезубые тигры, исчезли из Северной Америки около двенадцати тысяч лет назад — наиболее вероятными виновниками вымирания были быстрое потепление и чрезмерная охота. .

Некоторые ученые, такие как Росс Макфи, куратор Отдела зоологии позвоночных в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке, утверждают, что домашние лошади имеют большую часть той же генетики, что и их дикие предки, и другие исследования подтверждают это свидетельство.

Дикие лошади борются за положение — Фото: Изображения Ottilia

Защитники диких лошадей утверждают, что возвращение животных в места их предков, включая лес, имеет экологический смысл. Действительно, исследование 2017 года, опубликованное в Nature Ecology & Evolution , пришло к выводу, что дикие лошади, вероятно, жили в «послеледниковых лесах», что подтверждается несколькими другими исследованиями.

«Лошади эволюционировали в этом биоме, поэтому размещение их там — это просто реинтродукция проверенных местных видов», — сказал Симпсон, добавив, что этот метод — единственный, «который [позволит] ученым изучать диких местных лошадей в их среде обитания». , уменьшая проблему приона.

Для Симпсона речь идет не только об уменьшении количества прионов. Он утверждает, что дикие лошади также могут сократить растительность, которая вызвала недавние крупные лесные пожары в Калифорнии, хотя недавние научные данные указывают на климат, а не на топливо, как на основную движущую силу.

Дикая лошадь — Фото: изображения Ottilia

Гэри Макфарлейн, директор по защите экосистем организации Friends of the Clearwater в Москве, штат Айдахо, утверждает, что выпуск лошадей в общественные леса принесет больше вреда, чем пользы.«Я думаю, что [введение лошадей] является своего рода манипуляцией национальными лесами, и я не думаю, что это правильно, особенно в диких [районах]», — сказал Макфарлейн в телефонном интервью EnviroNews . «Идея дикой природы состоит в том, чтобы иметь несколько мест, где мы решаем сознательно не проявлять нашу волю и позволять природе бросать кости».

Хотя CWD еще не был обнаружен у свободно гуляющих оленей или лосей в Айдахо, Макфарлейн обеспокоен его распространением. Однако, получив информацию о своей степени в управлении пастбищами и взаимодействии между животными и растительностью, которую они едят, он указывает на то, что, по его мнению, является основной причиной распространения CWD: «[] североамериканская модель управления дикой природой.

МакФарлейн утверждает, что за последнее столетие государственные агентства по рыболовству и охотничьему хозяйству так сильно сосредоточились на разведении видов дичи, что «не обратили внимания на непредвиденные последствия».

Дикая лошадь на западном ландшафте — Фото: изображения Ottilia

В сочетании с развитием и выпасом скота, которые сократили доступную среду обитания, все большее количество оленей вынуждено собираться на нескольких оставшихся зимних пастбищах, объяснил Макфарлейн. И именно в этих диапазонах, вероятно, происходит самая высокая передача болезни.

Кроме ранчо Симпсона и все еще не финансируемого предложения Забела, нет никаких конкретных схем по вводу диких лошадей на землю с целью борьбы с прионами или сокращения топлива, и уж точно не в национальных лесах или дикой местности.

Дикая лошадь — Фото: изображения Ottilia

Даже если ракурс лошади невозможен, поскольку CWD продолжает распространяться со скоростью лесного пожара, возможно, исследование Забеля откроет другие двери, которые могут привести к решению.

Все превосходные фотографии диких лошадей, представленные в этой статье, были предоставлены компанией Images by Ottilia.Вы можете посетить их страницу в Facebook здесь: https://www.facebook.com/ohmphotos/

ДРУГИЕ ОТЧЕТЫ О ПРИОННОЙ БОЛЕЗНИ ОТ ENVIRONEWS :

(EnviroNews Nature) – В конце 1980-х фермеры в Великобритании начали замечать, что их коровы спотыкаются, ведут себя странно и теряют вес. Проблема постоянно ухудшалась, пока в 1993 году более 36 000 голов крупного рогатого скота в Великобритании не умерли за один год от коровьего бешенства. До…

(EnviroNews, Юта) – ПРИОН: слово, которое многие никогда раньше не слышали, но мало ли они знают, что этот смертельный и опасный «вредитель» может скрываться прямо на их обеденной тарелке или внутри их милых маленьких питомцев Пушистика и Ровера. , или даже прямо в милой старой бабушке…

(EnviroNews Utah) – Северный Солт-Лейк-Сити – В четверг вечером на жаркой встрече в мэрии вице-президент Stericycle признал, что компании разрешено принимать и сжигать смертоносные и, возможно, неразрушимые прионы, разрушающие мозг, на своих предприятиях. Мусоросжигательный завод в Северном Солт-Лейк-Сити…

Др.Брайан Мёнч из UPHE обсуждает потенциально смертельное сжигание прионов в мусоросжигателе Stericycle Medical Incinerator

(EnviroNews, Юта) — После просто ошеломляющего признания Stericycle в прошлый четверг вечером, когда они признали, что им разрешено принимать и сжигать смертоносные и практически неразрушимые прионы, протестующие вышли на улицы возле одного из последних действующих заводов по сжиганию опасных медицинских отходов в стране. Прионы — это уродливые…

(EnviroNews, Юта) — Согласно документам на веб-сайте Департамента качества окружающей среды, разрешение Stericycle необходимо продлить до 19 августа 2013 года.Текущее разрешение компании истекает 19 февраля 2014 года. Регг Олсен указан в качестве контактного лица в Департаменте качества воздуха (DAQ), ответственного…

TAGS Alces alces, Alces alces shirasi, Американский музей естественной истории, Американский музей естественной истории, Отделение зоологии позвоночных, Губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота, BSE, Caribou, CDC, Центры по контролю за заболеваниями, Cervid, Cervids, Cervus canadensis, Cervus elaphus nelsoni, Хроническая истощающая болезнь, Центр прионных исследований Университета штата Колорадо, Болезнь Крейтцфельдта-Якоба, CWD, Яванский макак, Яванский макак, Олень, Лось, Enviro News, EnviroNews, Новости окружающей среды, Equus ferus, Equus ferus caballus, Друзья Клируотера , Гэри Макфарлейн, Министерство здравоохранения Канады, Зона управления стадом, HMA, Изображения Оттилии, Джоша Шлоссберга, Macaca cynomolgus, Лось, Олень-мул, Природа и дикая природа, Odocoileus hemionus, Odocoileus virginianus, Ottilia, Прион, Исследовательский центр прионов, Прионы, Rangifer tarandus , Скалистый горный лось, Скрепи, Овцы-Скрепи, Сибилла, Исследовательский отдел дикой природы, Трансмиссивная губчатая энцефалопатия, TSE, Белохвостый олень, Дикие свободно бродящие лошади a nd Закон об осликах, Закон о диких свободно гуляющих лошадях и осликах 1971 года, Дикая лошадь, Дикие лошади, Дикая природа, Ранчо WildHorse, Уильям Симпсон

Как экономика стала математической наукой

Как экономика стала математической наукой Рой Вайнтрауб

 

В книге «Как экономика стала математической наукой» Вайнтрауб посвятил целую главу 4 обсуждению Джеральда Дебре, известного по Стреле Дебре.Название этой главы — Бурбаки и Дебре. Ниже приведены некоторые цитаты из этой главы.

Мюррей Гелл-Манн писал: «Очевидное расхождение чистой математики и науки было отчасти иллюзией, порожденной мракобесием, сверхстрогим языком, используемым математиками, особенно бурбакистскими убеждениями, и их нежеланием писать -тривиальные примеры в явных деталях. . . . Чистая математика и наука, наконец, воссоединяются, и, к счастью, чума Бурбаки отмирает» (1992, 7).(103)

Комментарии: Чума Бурбаки по-прежнему доминирует в экономике благодаря модели Эрроу Дебре.

Серьезными проблемами были интеллектуальная стратегия, в математике и не только, и грубая политическая власть. Очевидное проявление интеллектуальной стратегии касается «вкуса». Для Бурбаки областей для поощрения было мало, а областей для подавления или подавления было много. Они дошли до того, что исключили (фактически, хотя, возможно, и не юридически) большую часть жесткого классического анализа. Также недостойной была большая часть небрежной науки, в том числе почти все, что имело отношение к хаосу и фракталам в будущем.(Mandelbrot 1989, 10-11) (103)

Для многих ученых Бурбаки стал лозунгом для обозначения пропасти, открывшейся между математикой и ее приложениями, между строгостью аксиоматизации и строгостью в старом смысле (см. главу 2). аргументации, основанной на физической проблемной ситуации. В таком мире не окажется ли вдохновленная бурбаками дисциплина «прикладной математики» оксюмороном? Наш тезис заключается в том, что такое явление действительно имело место в экономической науке и действительно укоренилось и процветало в послевоенной американской среде.Заокеанским геммулом был Жерар Дебрё; (104)

«основатели», кажется, считали, что «Бурбаки… очень благоустроенное кладбище с красивым набором надгробий… Было что-то, что угнетало всех нас: все, что мы написали, было бы бесполезно для обучения » (107)

«Бурбаки принял формализм не с полной философской приверженностью, а скорее как фасад, чтобы избежать философских трудностей». Другие теперь согласны с этой оценкой (Mathias 1992). Создавалось впечатление, что Бурбаки ставил свой выбор в математике выше всех споров: но это все, что было только впечатлением.(112)

Эти подробности, касающиеся истории Бурбаки и ее прочтения Корри, которые, казалось бы, так далеки от экономики, на самом деле абсолютно необходимы для понимания ее послевоенной эволюции. Причина в том, что почти все, что сказано о Бурбаки, в равной степени применимо и к Жерару Дебре. (113)

 

 

 

 

 

 

Некоторые другие цитаты из книги.

Кляйн заканчивает свою лекцию некоторыми наблюдениями о образовательном значении этих связей между математикой и прикладными науками.«К этим замечаниям меня привело сознание растущей опасности в системе высшего образования Германии, опасности разделения между абстрактной математической наукой и ее научными и техническими приложениями. поверхностностью со стороны прикладных наук и изоляцией со стороны чистой математики» (стр. 27)

Различие, которое Вольтерра проводит в этом отрывке между двумя подходами к занятиям физические характеристики проблемы или обоснование объяснений цепочками математико-логических рассуждений отражают различие между неформалистскими и формалистическими ответами в математическом сообществе на кризис основ математики, парадоксы теории множеств почти того же периода.В случае как с физикой, так и с теорией множеств математики могли бы, с ответом формалиста, обосновать неизвестное на известном. Для математики основание должно было стать аксиоматизацией устоявшихся частей математики, логики, теории множеств и арифметики в качестве основы как более «продвинутой» математической теории, так и наук, построенных на созданных таким образом аксиоматизированных математических структурах. Для Вольтерры этот формалистический ответ не был строгим: цепочки научных рассуждений должны были основываться не на свободной игре идей, аксиом или абстрактных структур.Скорее, научные модели должны были быть основаны прямо и конкретно на лежащей в их основе физической реальности, реальности, непосредственно постигаемой посредством экспериментов и наблюдений и, таким образом, поддающейся межличностному подтверждению. (48)

Этот пункт важен и заслуживает повторения, потому что современное отождествление строгости с аксиоматикой затемняет то, как эти термины использовались на рубеже двадцатого века5.