Содержание

Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

  • Новые
  • Популярные

Я когда вот говорил о боевых вылетах и о полетах на выполнение разведки, я говорил, что полет в тыл противника на пятьдесят – шестьдесят километров в составе пары – это было очень сложно, потому что, если случится встреча с противником, то силы у нас малые. И плюс еще, что при ведении разведки мы подвергались зенитному огню на пунктах немцев.

Ляпнулся в болото – все нормально, ноги целы. Думаю: «Где я есть? На своей территории или на чужой?» Лежу. Слышу какой-то гомон, разговор. Отчетливо услышал слово «парашют». И ведь по-немецки «парашют», и по-русски «парашют». Голова сразу начинает работать. Немцы!?

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция «Память Победы. Люди, события, битвы», приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо…

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом «Неизвестной войной». Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно — лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр.

..

Мы дрались против «Тигров». «Главное — выбить у них танки»!»

«Ствол длинный, жизнь короткая», «Двойной оклад — тройная смерть», «Прощай, Родина!» — всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные «Тигры»,…

В общем, с пяти тысяч метров я планировал с практически остановленным мотором, винт крутился за счет встречного потока. Как на планере начал спускаться на ближайший аэродром. Гляжу, а его бомбят. Ну, думаю: «Не садиться же мне сюда – здесь сразу убьют». Развернулся на курс, поддерживаю скорость двести восемьдесят, и пять-десять метров снижение, чтобы самолет не свернулся в штопор.

У меня две вынужденные посадки были. Один раз, когда шатун оборвался, а второй раз меня подбили в районе Кировограда и я сбитый на эту сторону Днепра перелетел. Вел бомбардировщиков и оторвался, попал под четверку мессеров. Начал догонять группу, а они меня давай воспитывать… Пуля пробила мне приемник и передатчик, заднюю часть за мотором, а вторая пробила переднее правое колесо, я крутился-крутился, смотрю, а топлива уже нет.

Союзники и противники

frontstory.ru

Современники

veteranstory.ru

Истребителю только надо зайти в хвост, тогда сбить легко. А бомбардировщика сбить очень сложно («Ю-88» или «Хенкель-111»). У летчика есть пулеметы. Он не стреляет, никто перед его носом не проходит. А у него стрелок стоит на башне, потом в хвосте стрелок и внизу стрелок. Когда к ним подходишь, они поливают тебя огнем.

А мы должны подойти на 100 метров, чтобы их сбить. Если больше, чем 100 метров, то трасса не доходит до истребителя. Только при 100 метрах и менее трасса совпадает с линией полета самолета.

В звене было по четыре самолета. Атаковали «морского охотника» только парой, потому что если вчетвером осуществлять атаку, то кто-нибудь в этом случае обязательно будет подбит или потерпит аварию. А когда парой нападали, то тут и пространства для маневра было больше. В это время два других самолета прикрывали нападающих от немецких самолетов, если они вдруг появятся. Так часто случалось: выполняешь задание, а на тебя в это время нападают. Но если у тебя хороший ведомый, то он тебя надежно прикроет, пока ты уничтожаешь цель.

Перед вылетом мандража не было у нас. А на разведку идти — было, ведь там думать надо много, как подойти, как уйти. У нас стоял фотоаппарат, поэтому надо и высоту, и скорость выбрать соответствующую. Здесь надо серьёзней готовиться.

Помню, когда на Краков ходили, один прицепился за одной пешкой, а за ним наши истребители. Он уже и сам горит, но не отходит. И пешка уже дымит, но идёт, а он не отходит, и всё идёт за ней, поливает, и сам горит… Потом и пешка вспыхнула и он вспыхнул… Нет-нет, у немцев были сильные и волевые летчики. А есть такие, что только трассу увидел и сразу уходит.

Вдруг один из них увидел пару самолётов, показавшихся из-за лесочка. Они летели прямо на нашу стоянку, на высоте 50-80 метров. Причём, летели с выпущенными шасси, и мой приятель закричал: «Смотрите, УТ-2! Откуда они тут?» А они уже подлетели, полоснули очередью по нашим самолётам, и так же внезапно скрылись. Вот тут меня ранило в голову, правда, легко. Ребята тут же взлетели, но немцев уже было не догнать.

К августу 1944 наши войска окружили Ригу, где сосредоточились большие силы противника. Мы сопровождали самолеты Ил-2. Утром мы с техником сели под самолетом и начали рассказывать друг другу сны. Мне приснилось, что у меня выпали зубы с одной стороны. Техник сразу вскочил. «Тебя собьют. Я доложу, что самолет неисправный и ты не полетишь». Я уговорил его этого не делать. Вечером меня сбили.

В общем, в тот раз на «Харрикейне» угадал, нормально сел. Правда пока выравнивал, в запарке шасси забыл выпустить, не до того было… Вообще, «Харрикейны» хорошо горели. А этот не вспыхнул. На земле глянул – шесть дыр, и как раз там, где бензобак. Все разбито: трубы там шли, охлаждающие, масло, гидравлика… Осколками снарядов все разорвало, и в воздухе бухнуло облако пара, или дыма ли. Не знаю, чего он там подумал – мол, сбил меня, и поэтому добивать не стал. А я видишь сел, на таком-то самолете.

А потом под зенитный огонь мы попадали очень много; иногда летишь – и смотришь: по ведущему бьют… а – группами летали… потом на землю сел – и говорю: «Ну по тебе и стреляли!» А кто был сзади – добавляет: «А по тебе – ещё больше».

Я хорошо помню, что хотел сосчитать, сколько там машин шло. В это время стал переходить к другому и крылом солнце прикрыл. И вот тут что-то дернуло меня оглянуться. А он со стороны солнца зашел и уж обороты прибрал. Мессер109. И как дал-дал мне. Я только успел ноги дать и правый бок подставить. Думал, что хоть правую сторону — сердце слева. Мгновенно. Рука влево до отказа. Нога влево до отказа. Только все равно он попал.

Мы шли на трех тысячах. Четверку вел Лавриненко. Он тут дал маху, конечно. Надо было перпендикулярно к солнцу лететь, а он почему-то развернулся к нему хвостом. Они (немцы) тут же со стороны солнца и ударили. Меня тряхнуло, брызнули осколки… Где-то вот здесь осколок до сих пор сидит. Самолет сразу загорелся, из мотора пошел дым, – мне пришлось выпрыгивать. Открыл фонарь и вывалился через правый борт. Почувствовав, что ничего не мешает, открыл парашют. Приземлился я на нейтральной полосе между немцами и нашими. Только упал, подбегают два солдата, говорят: «Давай, собирай свои портянки. Хватай парашют!» Не успел солдат это сказать, как по нам начал стрелять немец. Мы побежали в сторону…

Сначала, когда мы начинали воевать, звенья формировались из трёх  самолётов, это было очень неудобно. Вот где проблемы были. Позже состав  звена комплектовался из 2 пар, т.е. 4 самолётов, тогда стало лучше  воевать, было намного удобнее. При сопровождении штурмовиков мы долетали  до линии фронта, и начинали использовать приём «ножницы», т.е. начинали  ходить над ними парами встречными галсами, ведь скорость у нас была  больше, чем у штурмовиков. А так мы держим под контролем и штурмовиков и  друг у друга хвост. Это была правильная тактика. А если надо было  атакуя пикировать, то собирались четвёркой и так звеном пикировали.

В этот день была сплошная слоистая облачность. На какую-то долю секунды я  отвлекся, а потом смотрю – ведущего нет.

Я завертел головой – куда он делся? Обернулся назад, и вижу – Полегаев и этот «штурмовик» на  глубоких виражах крутятся. Я скорее развернулся, и туда, к ним. Гляжу –  с правой стороны второй такой «штурмовик» появляется, и я у него на  хвосте оказался. Он увидел, и сразу в облака ушел, и второй за ним. Я к  Полегаеву подстроился, думаю – что же это такое?

Первой новостью стал для меня второй день войны. Рано утром самолет  противника «Ю-88» на небольшой высоте появился над аэродромом и сбросил  первую фугасную бомбу. К счастью, она упала в болото за границей  взлетного поля и не взорвалась. Не раздумывая, расположенное поблизости  подразделение зенитной обороны открыло пулеметный огонь по самолету  противника. Со шлейфом огня и дыма, по докладу наблюдателей «Ю-88» упал в  морскую акваторию вблизи острова Сескар Финского залива.

В 1942-м году меня направили в 415-й истребительный авиационный полк 7-й  отдельной армии, располагавшийся в то время на аэродроме близ Лодейного  Поля. Стал авиационным механиком, обслуживал самолеты ЛаГГ-3. В 1943-м  году изъявил желание переучиться на летчика и в следующем году окончил  полковые ускоренные курсы, в ходе которых овладел техникой пилотирования  новыми истребителями Ла-5.

Затем было несколько воздушных боев, первый я хорошо запомнила, он  произошел в начале лета 1944-го года. Я была ведомой, ведущим являлся  командир эскадрильи. Летели группой в шесть самолетов, навстречу из-за  облаков вынырнули самолеты противника, и когда в меня стали стрелять,  мимо меня летят пули, и я вижу цветную трассу. Увернулась и пошла в  сторону. Причем, что самое смешное, страшно возмутилась, сейчас даже  смешно, мол, в меня стреляют! Так что я ушла в сторону, а тем временем  мой ведущий сбил этот самолет. В итоге получилось, что противник на меня  отвлекся, и нам засчитали этот самолет как сбитый в группе. За этот бой  и другие боевые вылеты я получила Орден Отечественной войны II-й  степени.

Из-за близких боев подвоз продовольствия к нашему училищу был нарушен, и  всю зиму 1942-43 годов мы просидели практически на одной мерзлой  капусте. Правда, на полётах выдавался дополнительный паек – по куску  мяса, хлеба и сахара, и для вечно голодных курсантов это было настоящее  счастье. Отапливали помещения сухой травой и хворостом, которые собирала  в степи специально отряжаемая группа курсантов-лыжников. Зимой на шасси  самолетов вместо колес ставили лыжи, а на аэродроме плотно утаптывали  снег. Помню, что как раз за этим занятием нас застала радостная весть об  окружении немцев под Сталинградом.

Я сразу пошел в левую восходящую спираль, остальные, кто прямо, кто  вправо. За мной пошла восьмерка, я их видел. А нам говорили, что хорошо  выполнять косую петлю. Причем на третьей или четвертой петле МиГ-15  заходит в хвост «сейбру». Я почему-то не воспринял это, предпочитал  восходящую спираль, потому что на вертикале МиГ-15 был посильнее  «сейбра». Мишке кричу: «Держись!» Начал спираль. Атаковали они нас  где-то на высоте 5-6 тысяч метров. И где-то на 9 тысяч одно звено  «сейбров» ушло, перестало преследовать, осталась четверка. Немного  погодя смотрю, еще пара отвалилась, сзади пара осталась. Смотрю кругом. И  эта пара прекратила напор и стала переходить на снижение. Я за ней. Но  на снижение они, вроде бы, быстрее скорость набирают и пикируют более  устойчиво, чем МиГ-15. На МиГ-15 долго пикировать не рекомендовали. А  вот в горизонтальном полете «МиГ» «сейбра» догонял. И они как снижение  кончили, перешли в горизонтальный полет, я их догнал, и сбил одного из  них.

В начале сентября под Сталинград улетела первая эскадрилья Раисы  Беляевой, а 25 сентября Валерия Хомякова сбила немецкий бомбардировщик.  Она потом с командиром дивизии летала в Москву, за орденом. Только  вернулась – ее со мной в дежурство,  должна была Бурдина дежурить, а она  заболела. Ночь была темная. Сначала она взлетела, а за ней я. Я  взлетела специально на Волгу, она все-таки блестит. Набрала 6000,  барражировала. Минут 20 летела, а ее нет… Потом мне приказ – на посадку.  Пошла на посадку, попросила: «Моргните мне на старте». Моргнули мне, и я  зашла, села. А ее все нет. Ищут. А утром нашли… Наверное, она, как  взлетела, пошла по приборам. Ну и разбилась…

А я на малой высоте был и все кто мог по мне стреляли. Перескочил через  линию фронта, выскочил на свою территорию, набрал высоту, смотрю –  падает давление масла, до дома не дойду. Посмотрел слева, там аэродром. Я  на него сел. Меня механики встретили, посмотрели – перебит маслопровод.  Командир: «Иди на КП. Мы сами сделаем, утром вылетишь». Они сделали, я  утром улетел. Прилетел к себе и оказывается, мой Витенька не среагировал  на мой маневр, очухался, меня нет ну и полез дальше в свою гущу. По  сути дела, спрятался под прикрытие бомбардировщиков.

Подошел к нему на 25 метров, из него уже валит черный дым. Я смотрю, где  те два. Напряжение страшное. А он сидит, хотя голову повернул, видимо  уже убит был… Самолет летит со снижением, и воткнулся в лес. Я  развернулся и пошел домой. Сел. Полк уже построен, наземные войска  доложили, что сбит самолет. И меня 18 августа 1944 года наградили. Прямо  сразу командир дивизии вручил мне орден Славы третьей степени, это  солдатский орден, но им еще младших лейтенантов авиации награждали.

Проверяли технику пилотирования, давали тренироваться, провозили на задание, присматривались. В первые дни на Курской очень много погибло, мои ровесники. Каждый хотел сбить, и я рвался. Мне Кобецкий говорил: «Война еще не кончилась. Хватит на тебя, прекрати отрываться». И точно – как только оторвался, так и не вернулся с задания. А когда парой идешь – тут уже друг другу помогаешь, не собьешь, так хоть трассу пустишь перед носом, уйдет. Я же сколько снарядов выпустил, если бы каждый снаряд попал, три немецкиe воздушныe армии сбить можно.

Для страха не было времени. Немцы подходят ближе, ты даешь газ, кроме  того нужно выдержать направление, чтобы самолет прямо летел, чтобы  никуда не свернул. Когда самолет отрывается, нужно выдержать такое  расстояние от земли, чтобы полуубранными колесами не стукнуться. Набрал  скорость – нужно построиться. И так далее – не было времени, чтобы в  панику впадать.

В июле началось наступление на Курской Дуге. Однажды мы прикрывали полк  Пе-2 в налете на Брянск. Наша эскадрилья прикрывала заднюю группу  бомбардировщиков, а я был самый последним в построении эскадрильи.  Почему-то летел ведомым с командиром первой эскадрильи, Толкачевым.  Отбомбились. Я иду сзади, смотрю, сзади идет пара фоккер-вульфов. Я  отошел в сторону-вверх, чтобы атаковать, когда они приблизятся. Толкачев  идет впереди, а у меня радиостанции не было. Они подошли, я  развернулся. Немцы решили, что я их не вижу, а я делаю резкий разворот,  открываю огонь по ведущему. Он пикирует, и уходит под меня. Открываю  огонь по второму, тот тоже уходит. У нас задача была прикрыть  бомбардировщиков, и я не стал преследовать фоккеры.

Потом Яссо-Кишиневская операция, май. Мы вылетели туда на Як-1.  Прилетели я и вторая пара летчик Виноградов. Я парой и он парой. Я  ведущий. Прикрываем наземные войска. Я смотрю – ПЗЛ, это польские  бомбардировщики. Крикнул, приготовиться к бою и попер в атаку. А я  всегда в прицел-то прицелился, но и назад посмотрю. Глянул назад,  смотрю, четверка мессеров у нас в хвосте. Я как крикнул на 180 вверх  ногами, и мы с ними разминулись. Тут уже не до бомбардировщиков, мы с  мессерами как сцепились и, в итоге, всю их группу положили, всех  четверых, а у нас ни одной царапины. Потом об этом бое в «Суворовском  натиске» написали, была у нас такая газета.

И вот, на второй день, когда мы «бостоны» прикрывали, немцы большую  группу наших окружили, в том числе кавалерийский полк, который на моей  родине, в Моздоке, формировался. Они прорываться начали, вышли к линии  фронта, бомбардировщики уже отработали, начали уходить, и тут выскочил  один «мессер», какой-то ас, попал мне в крыло, повредил бензобак,  проводку. Я попробовал – моторы не тянут. Прямо по горизонту лес, я  снижаюсь, а мне еще надо долететь до линии фронта, не хочется у немцев  садиться. Я дотянул до линии фронта, а у меня высота метров 450-500, не  больше, на парашюте выбрасываться нельзя, не раскроется. Смотрю,  небольшая поляна в лесу, сел на эту поляну, надо мной «мессеры» ходят.

Быстро заправились, взлетели. Подходим к колонне на высоте 200 метров, облачность стала нас прижимать, выше подняться мы не могли. Показалась та самая колонна. Я шел слева от Овечкина, в строю клин. Только вошли в разворот над колонной для пикирования, как с земли полетели навстречу нам снаряды «эрликонов». Пока мы заправлялись, немцы подтянули зенитки, вероятно, решив здесь заночевать, и встретили нас таким огнем, что первым залпом, еще не дав мне перейти в пикирование, угодили мне снарядом в бензобак под кабиной. Самолет вспыхнул, как факел, продолжая левый разворот, уходя от колонны. В этот момент мозг работал быстро. Положение было хуже некуда – внизу колонна немцев, высота малая. Первое, что вспомнил – подвиг летчика капитана Гастелло, как он поступил в этом случае. Может, мне тоже последовать его примеру? Если выпрыгнуть над колонной, и парашют успеет раскрыться, то немедленно попадешь к немцам, которые разорвут в клочья за первую штурмовку, которую мы произвели час назад…

Я, конечно, полный газ, набираю потерянную высоту. Я снизу, полный газ,  винт на малом шаге, нагоняю скорость, подзадираю самолет, даю длинную  очередь. И он как будто остановился. Мне так показалось, как будто он  остановился. Потом левый крен и пошел, пошел. Думаю: «Уйдет, сволочь!» И  я понял что он падает только тогда, когда у него спираль все круче и  круче стала и тут у меня сработала сирена, скорость велика. Думаю: «Не  может быть, чтоб он с такой скоростью снижался». Только тогда я понял,  что он падает. Он так с левым креном шел-шел, нос опускал-опускал и так с  левым креном врезался в землю. Самолет никто не покинул, они, видно,  погибли в самолете. Очередь прошлась по экипажу.

Наш полк в основном занимался тем, что прикрывал штурмовики и  бомбардировщики. Илы, «Пешки», Ту-2, даже американские «Бостоны» тоже  приходилось прикрывать. Кого легче? «Пешки» и Ту-2. Они когда с бомбами  идут – все нормально, а потом на большущей скорости раз и ушли, только и  успевай догонять. А «горбатые» как разбредутся, каждый за танком  гоняется, и только успевай за ними следить, потому что за сбитые Илы  очень ругали.

Показать Ещё

Остров летчиков — рассказ Людмилы Петрушевской

  

 
Один молодой летчик слышал, что где-то в океане есть волшебный остров и на нем сад и дворец, и если пролетаешь над этой территорией, то сад пахнет на десять километров вверх, так что у экипажа кружится голова, и забыть это ощущение невозможно.

Каждый летчик стремится вернуться туда и пролететь еще раз над тайным садом, но остров лежит в стороне от всех маршрутов, его еще надо отыскать, кроме того, он не всегда является (разумеется, его нет ни на одной карте мира, не ищите), и надо потратить часы летного времени, а каждый час это сотни километров, большой расход керосина.

А у нашего молодого летчика был свой небольшой сад, доставшийся ему от матери,— обыкновенный дом, газон, пять кустов жасмина, две старые груши и одна слива.

Но летчик разводил там еще и розы, тюльпаны, пионы, ромашки, васильки и настурции, хотя в итоге никакого особенного аромата в саду не наблюдалось — пахло китайским чаем и свежестью, а после дождя пахло землей.

Услышав от одного товарища об острове, молодой летчик решил во что бы то ни стало добраться туда на самолете, и ему это однажды удалось — он сделал небольшой крюк во время исполнения ночного рейса, пассажиры ничего не заметили, они сладко спали над океаном, экипаж тоже вздремнул, и вот тут наш молодой летчик рванул с большой скоростью в сторону, отклонился на тысячу километров от курса.

Что-то его притягивало, какой-то слабый знак или звук, он даже закрыл глаза (товарищ его говорил именно об этом странном ощущении) — и вдруг все вокруг переменилось.

Внизу во тьме светился маленьким огоньком дворец (видимо, окно под крышей), а сам летчик оказался в облаке запахов, которых он никогда раньше и не нюхал — ночь пахла не лавром и лимоном, не медом и чаем, не жасмином и белой сиренью, и не так, как новая лайковая перчатка, как рыжик во мху, как земляника в полдень на поляне, как теплая ванильная булочка зимним утром, и не как мамина ладонь у тебя на лбу, и не как фиалка ночная красавица среди папоротников — это было что-то еще, нежное, сильное, но неуловимое.

Летчик вскочил, хотел разбудить всех, но передумал, тем более что аэродром, куда он должен был приземлиться уже через полчаса, настойчиво доискивался, куда смылся целый лайнер с пассажирами.

Конечно, потом были большие неприятности, самолет, само собой, опоздал, встречающие волновались, информация сбилась с ног: короче, начальник уволил нашего летчика, да еще и приговорил его к штрафу, к такому огромному, что летчик вынужден был продать дом и сад, матушкино благословение, да еще и занять очень большую ссуду в банке — хотя все товарищи дружно защищали его, ссылаясь на то, что это был временный провал в памяти, мало ли.

Себе летчик оставил только маленький клочок земли размером с автобус (междугородний).

Однако жить было надо, и наш бывший летчик попросился назад на аэродром в так называемую наземную службу — подвозить к самолету запакованные обеды.

Его взяли, так как известна была его честность и порядочность, и за сохранность обедов можно было не беспокоиться.

А историю с исчезновением ему простили, так как, во-первых, никто не догадался, что он специально исчезал в поисках острова, а во-вторых, он полностью уже расплатился как за истраченный керосин, так и за все пропавшие железнодорожные билеты пассажиров, и он даже заплатил за авиабилет и такси одному особенно взволнованному человеку, который кричал, что ему теперь не нужны никакие деньги, так как из-за задержки рейса он упустил свой поезд, а его должна была прийти встречать одна собака, и именно к последнему вагону, она всегда приходила почему-то встречать именно его и именно к последнему вагону, и в этот раз он решил эту собаку усыновить за ее верность — и нате, самолет опоздал!

Он так кричал и бесновался, повторяя, что не знает адреса собаки, а она не знает его адреса и все потеряно, что летчик дал ему деньги на авиабилет и на такси от аэропорта к последнему вагону поезда, вот так!

Короче, наш летчик все-таки вернулся к нормальной жизни и даже стал снова выращивать на своем клочке земли цветы — другие летчики жалели своего товарища и привозили ему семена откуда могли: трудно, что ли, проходя по чужому парку где-нибудь вдали от родины, сорвать стручок, засохший цветочек или кисточку ягод!

А ведь там, внутри, как раз и лежат нужные семена.

Наш поставщик запакованных обедов все свое свободное время трудолюбиво выращивал эти семена, и даже построил в окружении своих новых цветов дворец в полметра высотой из мелких камней, и даже провел туда электричество и ввинтил лампочку от карманного фонарика, чтобы ночами в его довольно маленьком саду горело одно окошко под крышей дворца.

Себе он поставил там же будку в три этажа, трудно, что ли, натаскал камней из оврага и построил,— на верхнем этаже у него была даже оранжерея под стеклянной крышей, на среднем этаже помещалась раскладушка и книги, а на нижнем он хранил лопату, лейку и удобрения, и имелся также большой подвал для семян, клубней и луковиц (уж под землей-то места было достаточно, рой вглубь хоть на десять метров!).

Со своего этажа ночами он прекрасно видел маленький дворец со светящимся окном, и иногда летчику казалось, что он снова летит над волшебным островом и вдыхает тот запах, который пока еще не встречался ему на земле, разве что когда мама целовала его перед сном в новогоднюю ночь, а он лежал в своей кроватке среди ее бедных подарков и был счастлив, укрыт и любим.

А у них в летном отряде был еще один пилот, тот самый, который и проговорился как-то за стаканом рома об острове своему младшему другу — знаете, как это бывает с пьяными: возьмет и расскажет о самом дорогом.

Так вот, не один наш разносчик запечатанных обедов знал про остров — ром можно купить на любом углу, и таким образом о тайне пронюхал начальник.

Этот начальник никогда в жизни не сидел за штурвалом самолета, а начальством он стал по знакомству, так бывает: его двоюродный брат женился на дочери замминистра, и пошло-поехало, вся родня вскоре была пристроена.

Сам начальник был из почтенной семьи перекупщиков краденого, а поскольку все они жили недалеко от аэродрома, то и постепенно специализировались именно на краденом авиабагаже, то есть опыт работы с пассажирами в семье уже имелся.

Поэтому, став начальником, этот сын перекупщиков краденого сделался очень строг к нарушителям дисциплины, боясь, как бы кто чего не подумал о нем.

Самые строгие начальники как раз и водятся в мире бандитов, это общеизвестно: там они не увольняют, не тратят время, а чуть что расстреливают свой трудовой коллектив, а затем набирают новый.

Короче, как только этот начальник прослышал о таинственном острове, из-за которого нарушается дисциплина, он стал настаивать на том, чтобы его немедленно отвезли туда по делу.

Старый пилот, проговорившийся начальнику, как-то плакал за стаканом рома, а бывший летчик (ныне развозящий запечатанные обеды) сидел с ним и думал, что делать.

Положение осложнялось тем, что начальник требовал для своей командировки старинный бомбардировщик, и уже одно это было подозрительно.

В конце концов молодой бывший летчик уговорил старого (на это пошла лишняя бутылка рома) взять его с собой в этот полет на бомбардировщике, и в назначенный вечер хмурый толстый начальник в полной летной форме и при орденах (все-таки замминистры — большая сила) с каким-то чемоданчиком взошел на борт бомбардировщика, не подозревая о том, что его сопровождает еще и грузчик готовых обедов, готовый на все.

Начальник потребовал у пилота открыть бомбовый люк (этот люк открывался прямо из салона самолёта, такая устаревшая была конструкция) и положил туда, очень бережно, свой чемодан, после чего прошел в кабину и сел на почетное, как ему показалось, место у окна.

Что касается бывшего летчика, который спрятался под брезентом, то он, со своей стороны, быстро вытащил чемоданчик обратно, бесстрашно открыл его и вынул оттуда одну маленькую штучку, а затем захлопнул чемоданчик, положил его на место, закрыл бомбовый люк и снова лег под брезент рядом — на всякий случай.

Самолет разбежался и тяжело повис в воздухе, гудя своими старыми моторами, и вот ближе к полуночи наш транспортировщик запечатанных обедов услышал нежный, ласковый запах острова и одновременно дикий крик в кабине пилота: это орал начальник.

— Как не открывается?— вопил он.— Как это бомбовый люк может не открываться? Ты мне ваньку не валяй тут, понимаешь! Только что открывалось! Стрелять буду!

— Так вручную открывалось. Этому катафалку сто лет, механика не работает!

— Стрелять буду!— визжал начальник.

— Да заело крышку!— хрипло кричал в ответ старый летчик.

— Так кувалдой! Разводной ключ имеешь? А ну иди! Иди открывай вручную!

— Я пойду, я пойду, а кто этот гроб поведет, ты что ли, начальник?— хрипел летчик у штурвала. — Я не хочу поцеловать носом этот островок!

— Я тебя… за это знаешь куда отдам? Да я тебя… я тебя премии лишу!

А волшебный запах заполнил весь самолет, и внизу, видимо, уже проплывал огонек замка, но молодой бывший летчик не смотрел в окно, а лежал под своим брезентом.

В кабине тем временем продолжался крик.

— Обратно, скотобойня!— кричал начальник.— Поворачивай оглобли!

— Домой?— кричал пилот.

— Не домой, хроник! Вот вернемся, я тебя уволю! Заходи над объектом, ты, независимый! Видишь, внизу лампочка светит? Вот делай круги туда-сюда, понял? А я пойду сам соображу.

И спустя мгновение бывший летчик из-под своего брезента увидел, как начальник подбегает и, пыхтя, открывает крышку люка.

Дикий, одуряющий запах сада чуть не сшиб его с ног.

Начальник даже зашатался.

У летчика под брезентом тоже закружилась голова.

Но тем не менее он выскочил из-под брезента и столкнул своего толстого бывшего начальника в бомбовый отсек, а затем захлопнул крышку и задраил ее как следует, до упора.

После чего он побежал в кабину.

Старый пилот плакал.

Бомбардировщик делал круги над островом, в кабине стоял запах чего-то настолько прекрасного, что хотелось выпрыгнуть из самолета и полететь по-глупому, маша руками.

Внизу моргал огонек под крышей дворца.

Фляжку с ромом старый пилот держал неотлучно при губе, отчего самолет бултыхался как жидкость в его посудине — или наоборот.

Грузчик запечатанных обедов сменил своего старого товарища за штурвалом и, зорко глядя вниз, повел самолет на снижение.

— Я взорвал остров, слышишь?— хрипел старый пилот.— Ты что делаешь, щенок?

— Я иду к берегу. Слушай, там есть какой-нибудь пруд на побережье?

— Навалом! Тут же пляжи, тут и бассейны. А что тебе?

— Увидишь.

Через час полета бомбардировщик нарушил границы соседнего государства и с редкой точностью сбросил в бассейн отеля «Пента» бомбовый груз, который приземлился с большущим шумом в виде толстого мужчины и тут же был выловлен двумя пьяными охранниками отеля, которые отдыхали в шезлонгах у бассейна и были теперь мокрые с головы до ног (взрывная волна).

— Что, однако, за идиоты работают в соседней стране,— думали тамошние разведчики, получив в свои руки такой подарок судьбы (где пойманный шпион, там премии и награды),— диверсанта сбрасывают в полном обмундировании, с документами и орденами, однако без парашюта, это раз. И тут же, буквально на голову ему же, сбрасывают чемодан с бомбочкой, полный бред. Но без взрывателя, что тоже необъяснимо.

Во всяком случае, пьяные охранники из отеля «Пента» прославились на всю страну, их снимали в мокром виде вместе с обалдевшим, тоже мокрым, шпионом, а также отдельно от него, назавтра их совместные портреты были опубликованы на первых страницах газет и т.д.

Происходил большой переполох. Пограничники гордились своим шпионом, как грибники белым грибом.

А старый бомбардировщик тем временем тихо-мирно вернулся на аэродром без начальника.

Вскоре из соседнего государства последовал запрос о шпионе, майоре Н., а в его доме при обыске нашли множество бомб и ножей, причем на чердаке были свалены пустые чемоданы, ранее украденные из багажного отделения аэропорта.

Мама шпиона и вся его семья тут же поклялись, что все это принадлежит только ему: такое у мужчины было хобби, воровать.

Они здраво рассуждали: если уж он сидит в тюрьме, пусть сидит.

А молодой бывший пилот, вернувшись к себе в свою трехэтажную будку, сладко заснул, потому что когда все удается, люди очень устают и хорошо спят.

Во сне ему снился сад, и он летал среди цветов острова на маленьком самолете типа «стрекоза», и запахи сада баюкали его всю ночь.

Утром же, проснувшись, он обнаружил у себя в саду новые диковинные цветы — видимо, за эту ночь проросли все семена, зерна и бобы, подаренные ему товарищами.

Из-за ограды выглядывали удивленные соседи, все бабочки округи порхали над крошечным садом летчика, и вообще обстановка сильно напоминала сон, потому что этот клочок земли нестерпимо благоухал.

Мало того, молоденькая дочка соседей, существо, похожее то ли на подснежник, то ли на цветок земляники,— эта девушка помахала ему из-за ограды рукой, покраснела и спросила, не хочет ли сосед выпить с ними чашку чая, а то папа с мамой интересуются насчет семян, отводков и корней.

Разумеется, он тут же откликнулся на это приглашение прекрасной соседки.

Надо ли говорить, что там, где обычно кончается сказка, начинается счастливая жизнь…
 

Читать другие сказки и рассказы Петрушевской.Содержание.
 

реальных историй пилотов — AOPA

Получите дополнительную помощь от AOPA. Начните бесплатную пробную версию сегодня! Нажмите здесь

ОБУЧЕНИЕ И БЕЗОПАСНОСТЬ
  • Преимущество летной подготовки AOPA
  • Журнал по летной подготовке
    • Викторины по летной подготовке
    • Видео обучающих полетов
  • Техника
    • Высший пилотаж
    • Напрямик
    • Избежание столкновения
    • Коммуникация
    • Чрезвычайная ситуация
    • ППП
    • Горный полет
    • Навигация
    • Ночной полет
    • Взлеты и посадки
  • Знание
    • Несчастный случай
    • Принятие авиационных решений
    • Авиационные системы
    • Программы авиационного образования
    • Технологии
    • Напрямик
    • Планирование полета
    • Требования к лицензии пилота
    • Обзор полета
    • Осведомленность о ситуации
    • Владение
    • Производительность
    • Пилот Здоровье и Медицина
    • Погода
  • Продвинутая тренировка
    • Бэккантри
    • Высший пилотаж
    • CFI
    • Обзор полета
    • Глазурь
    • ППП
    • Горный полет
  • Карьера
    • Продвинутая тренировка
    • Летная инструкция
    • Вертолет
    • ППП
    • Джеты
    • Стипендии
    • Турбинный самолет
  • Студенты
    • Стипендии по летной подготовке
    • Стипендии AOPA для летной подготовки
    • Стоимость лицензии пилота
  • Веселье
    • Воздушные гонки
    • Авиасалон
    • Направления
    • ЕАА AirVenture
    • События
    • Влетать
    • Кино и телевидение
    • солнце и веселье
    • Розыгрыши
    • Путешествовать
  • Институт авиационной безопасности
    • Об АСИ
    • Вебинары Института авиационной безопасности
    • Записи летной годности
    • Видео
    • Предотвращение распространенных причин повреждения самолета
    • Компаньон
    • Внедрение «Учись поворачивать» с Ричем Стоуэллом
    • Уведомления о безопасности
    • Форма запроса на участие в выступлении ASI
    • Просмотрите стенограмму ASI
    • Анализ аварий
    • Публикации по безопасности
    • Центры безопасности
  • Онлайн обучение
    • Примеры несчастных случаев
    • Вебинары АОПА
    • Советы по безопасности АСИ
    • Ранний анализ
    • Пилотные рассказы
    • Галерея вебинаров
    • Спросите УВД
    • Помимо профессионального
    • Онлайн-курсы
    • СРП
    • Реальные истории пилотов
    • Проверка в реальных условиях
    • Викторины по безопасности
    • Видео о безопасности
  • Онлайн-продление CFI
  • Обзор летной подготовки 2023 г.
  • Активные пилоты
    • Целенаправленный обзор полета
    • Рейтинги и одобрения
    • Ресурсы по технике безопасности и технике пилотирования
    • Переход на высокопроизводительные самолеты
    • Перевозка огнестрельного оружия в самолетах авиации общего назначения

Реальные истории пилотов

самых страшных моментов, которые пережили пилоты на работе

Полеты по-прежнему считаются самым безопасным видом транспорта, но у этих пилотов есть истории, которые могут заставить вас пересмотреть это мнение.

1 / 20

Skycolors/Shutterstock

Пилоты в опасности

Как бы вы ни знали, что полет — чрезвычайно безопасный способ передвижения, он все равно может вызвать у вас дрожь, особенно когда вы время от времени слышите новости об авиакатастрофе или аварийной посадке. Пилотов учат справляться со всевозможными нервными ситуациями, но это не значит, что они не боятся — особенно в этих реальных случаях, рассказанных пилотами, которые сталкивались с ними, серьезного страха в полете. К счастью, вот несколько фактов о полетах, которые успокоят вас, если эти истории вас напугают!

2 / 20

Alexandru Nika/Shutterstock

«Я почти потерял радиосвязь»

Я летал на маленькой четырехместной Cessna с друзьями на закате. Световой день подходил к концу, и когда мы куда-то направлялись, я заметил значительное снижение заряда батареи. Генератор сдох, и у нас оставалось примерно 20 минут заряда батареи, прежде чем все огни погаснут, и мы потеряем радиосвязь с авиадиспетчерской службой. Мы находились в перегруженном воздушном пространстве, и потеря радиосвязи была бы очень опасной. Я развернул самолет и на полной мощности направился в родной аэропорт. Я сказал своим пассажирам, что нам просто нужно вернуться из-за простого предупредительного сигнализатора. Мы приземлились без проблем, и для всех, кого это беспокоило, двигатель никогда бы не вышел из строя из-за генератора, но отсутствие фар и радио было бы достаточно опасным. Мои пассажиры поблагодарили меня за то, что я не напугал их, поделившись с ними этой информацией.— Пользователь Reddit ceplano. Чтобы плавно передвигаться по воздуху, избегайте того, чего никогда не следует делать в самолете.

3 / 20

MyImages — Micha/Shutterstock

«Мой двигатель внезапно перестал работать»

Пилотируя небольшой самолет для обзорного полета с тремя пассажирами, однажды у меня отказал двигатель. Это было отчасти самодеятельностью и ценным обучающим опытом. Через пять минут полета я увидел, что правый топливный бак пуст. Поскольку перед вылетом я заглянул в баки, а индикаторы далеки от надежных, я заподозрил неисправность приборов из-за утечки топлива. Тем не менее, я предпочел бы быть в безопасности, чем сожалеть, поэтому я решил немного обеднить топливно-воздушную смесь, чтобы оптимизировать экономию топлива. (Как правило, в топливной смеси поршневого двигателя самолета топлива немного больше, чем требуется для сгорания. Испаряющееся несгоревшее топливо охлаждает двигатель изнутри). Следя за температурой двигателя, я начал уменьшать смесь, как вдруг двигатель заглох. Самолет полностью замолчал и начал планировать. Слегка подтолкнув нос, чтобы пропеллер продолжал вращаться, я применил аварийный контрольный список по памяти, и двигатель снова заревел на полной смеси. Я сказал своим пассажирам, что мне нужно переключить передачу, в то время как они совершенно не обращали внимания на то, что только что произошло. Вернувшись на землю, мы обнаружили, что один из двух магнето, подающих электричество на свечи зажигания, вышел из строя.0247 Пользователь Reddit Virgadays.

4 / 20

Дэн Симонсен/Shutterstock

«Я чуть не приземлился на другом самолете»

У меня было 15 часов налета, я делал пробные полеты и впервые учился пользоваться бортовым радио. Это был аэропорт без вышки, поэтому вам нужно сообщать о своих намерениях другим пилотам, постоянно разговаривая. Я говорю «Cessna XXXX идет от базы к финалу», что означает: последний левый поворот примерно за 300 м до остановки на земле. Сразу после отпускания переключателя микрофона я слышу: «Такой-то идет от базы к финалу». Я поворачиваюсь к своему инструктору и говорю: «От базы до финала? Это не имеет никакого смысла?» Другой пилот в схеме звонит по рации и говорит: «Ребята, вы видели друг друга?»

Инструктор начинает яростно оглядываться влево и вправо и пытается смотреть сверху и снизу самолета. (Когда крылья над вами, видимость вверх-вниз очень мала.) Внезапно он выжимает газ на полную мощность и уходит в сторону. Другой самолет был сейчас в 20 футах прямо подо мной. Я собирался приземлиться прямо на него.

Вскоре после этого перестал летать. Просто это было не для меня. — пользователь Reddit HorumOmnium.

5 / 20

voylodyon/Shutterstock

«Взорвалась шина и образовалась дыра в крыле»

Мой отец — коммерческий пилот уже несколько десятилетий. Пару лет назад он был в Южной Америке, и при взлете у него лопнула шина. Он проделал гигантскую дыру прямо в крыле самолета. Ему пришлось слить тысячи галлонов топлива, и ему удалось посадить самолет. Статья, которая попала в новости, была примерно такой: «Сегодня после какого-то события самолету пришлось совершить аварийную посадку, никто не пострадал».

Однако все механики и люди, причастные к этому, сказали, что совершенно не могут поверить, что ему удалось посадить этот самолет в том состоянии, в котором он был. Они утверждали, что он должен был разбиться, и не могли в это поверить. Он был очень зол, что пассажирам ничего не сказали и пару месяцев не хотели снова летать. Он был очень потрясен. — Пользователь Reddit buschdogg

6 / 20

Яромир Чалабала/Shutterstock

«Одно из колес отвалилось»

Я утра  пилот (одномоторный, только небольшой самолет), но на одном рейсе, в котором я был пассажиром, пилоты избегали говорить нам о катастрофе, пока мы не собирались приземляться. Во время полета во Флориду при взлете отвалилось одно из передних колес. К счастью, в передней части пассажирского самолета было два колеса, расположенных бок о бок, так что мы не были обречены. Но ни один пассажир не знал о проблеме, пока мы не были в 15 минутах от приземления во Флориде. Пилот сказал нам, что колесо отвалилось, и нам пришлось делать аварийный облет. У них были машины скорой помощи и пожарные машины, выстроившиеся вдоль взлетно-посадочной полосы, и когда мы приземлились, мы вытащили очень длинное колесо, удерживая единственное оставшееся переднее колесо над землей как можно дольше. — Пользователь Reddit InternetUser007. Узнайте, в каких аэропортах мира происходят самые страшные взлеты и посадки.

7 / 20

Sky Antonio/Shutterstock

«Я чуть не столкнулся с парашютистами»

В то время я был еще студентом-пилотом, и на борту находились только я и мой инструктор. Пока я проводил случайную тренировку с инструментом, у меня были опущены шоры. Для тех из вас, кому интересно, это буквально означает, что я не могу видеть окна и могу видеть только приборную панель. Мой инструктор дает мне указания, а я должен полагаться только на приборы, что также означает, что он был моим единственным глазом. Поэтому, если по какой-либо причине он видел что-то, что ему не нравилось, он говорил: «МОЙ САМОЛЕТ» и брал управление на себя. Ну, мы летим, и он заставляет меня выполнять различные маневры с опущенными шорами, чтобы научить меня доверять приборам. В какой-то момент мои защитные очки чуть-чуть сползают с носа, и я ловлю быстрый взгляд в боковое окно. Примерно в 40 футах от моего крыла находился парашютист с раскрытым парашютом. Я тут же сдергиваю очки и кричу: «Парашютисты!» и мой инструктор понятия не имел. Он был моим единственным глазом во время моих маневров, и он заставил меня лететь прямо на пути парашютистов, не зная об этом. (Рядом была небольшая полоска травы, на которой в конце лета иногда совершались парашютные полеты.) К счастью, он быстро дернул коромысло и вылетел из непосредственной близости, но это все равно меня пугало. Излишне говорить, что впоследствии он был огорчен и продолжал говорить мне, что «это был несчастный случай, и он серьезно их не видел». Я вполне мог убить кого-то, даже не подозревая об этом. Меня бросает в дрожь каждый раз, когда я думаю об этом. — Пользователь Reddit lakewoodhiker

8 / 20

Aureliy/Shutterstock

«Я потерял питание во всех трех генераторах и аварийном генераторе»

Пилот Airbus 320 здесь. При полете в высокогорный порт в Азии, на высоте 23 000 футов при снижении, у меня полностью отключилась электроэнергия. Все экраны погасли, включая резервные приборы и аварийное освещение. Чтобы представить это в перспективе, Airbus разработал этот самолет с тремя электрическими генераторами в дополнение к питанию от батарей и аварийного генератора. Он спроектирован так, чтобы никогда не оставаться без электроэнергии, даже если оба двигателя вышли из строя, у вас полностью закончилось топливо, а вспомогательная силовая установка не работает. Это сценарий, к которому пилоты даже не готовятся, потому что он никогда не должен произойти.

После частичного восстановления наших экранов последовало 12 последовательных предупреждений, связанных с разными бортовыми системами. Мы благополучно приземлились. Пассажиры ничего не заметили, кроме временно погасшего света в салоне. Аналогия с автомобилем: вы едете со скоростью 100 км/ч по шоссе, и внезапно все ваши окна закрыты, вы теряете спидометр и все электрические системы, а ни тормоз, ни акселератор не реагируют. Но вы все равно чувствуете, как машина едет. — Пользователь Reddit zscn

9 / 20

muratart/Shutterstock

«Я провел три часа, уворачиваясь от молнии»

Я летел из Бостона в Колумбус, штат Огайо, и между нами была огромная полоса гроз. Короче говоря, в таких случаях служба управления воздушным движением (УВД) позволит вам проложить собственный маршрут полета, чтобы избежать интенсивных погодных условий. У самолета есть метеорологический радар в носу, и он дает нам наглядную карту красных «пятен», которых следует избегать. Полет длился три часа, и каждую секунду этого времени мы с капитаном летали вверх, вниз, влево и вправо, уворачиваясь от молний и турбулентности. Пот струился по моему лицу, пока я рассудил, в каком направлении лететь. Должно быть, мы проделали хорошую работу, потому что стюардесса позвонила в кабину экипажа и сказала, что все пассажиры крепко спят! — Пользователь Reddit покупает. Узнайте, что на самом деле происходит во время турбулентности в воздухе.

10 / 20

JeJai Images/Shutterstock

«Мой второй пилот чуть не покончил с собой в полете»

Мой папа — пилот. В течение многих лет он работал с первым офицером, известным в компании как сумасшедший. Он был жутким и часто говорил глупости сам с собой. Однажды парень казался все более взволнованным во время полета с папой. Мой папа боялся, что пилот попытается погрузить самолет на землю. Когда парень очнулся, он прошептал: «Не сегодня… думайте о хорошем… не сегодня…» Будьте уверены, у пилота больше нет лицензии. — Пользователь Reddit wolfiegirl88

11 / 20

litabit/Shutterstock

«Я чуть не взлетел с неисправным двигателем»

Здесь коммерческий пилот. Во время обучения я летал на Пайпер каб (одномоторный). Мы только что вырулили на действующую полосу и занимались разбегом (предвзлетной проверкой). Закончили разгон, все работало нормально, все датчики на зеленом. Диспетчер посоветовал нам держаться подальше от взлетно-посадочной полосы из-за приближающегося движения. Как только приближающийся транспорт приземлился, и мы собирались получить разрешение на взлет, наш двигатель глохнет без предупреждения. Мы с инструктором смотрим друг на друга и думаем: Какого черта? Посмотрите на датчики. Все датчики по-прежнему горели зеленым светом, топливный насос работал, смесь богатая. Так странно… Излишне говорить, что мы прервали полет. Если бы через пару минут у нас отказал двигатель, мы бы находились в воздухе на слишком большой высоте, чтобы приземлиться на любой оставшейся взлетно-посадочной полосе, и на недостаточной высоте, чтобы совершить круг. — Пользователь Reddit ProudPilot. Ознакомьтесь с некоторыми из самых безумных причин задержки рейсов.

12 / 20

muratart/Shutterstock

«Мы чуть не столкнулись сразу после взлета»

Диспетчер разрешил моему самолету взлетать на взлетно-посадочной полосе 35 (север) в аэропорту GFK, одновременно разрешая аналогичному самолету взлетать с взлетно-посадочной полосы 26 (запад). Эти взлетно-посадочные полосы пересекаются друг с другом. Мы чуть не столкнулись на высоте 500 над землей. Другой самолет был так близко, что я мог разглядеть выражение лица пилота. — Пользователь Reddit Лааксонен

13 / 20

Johann Helgason/Shutterstock

«Я пролетел сквозь вулканический пепел»

Здесь военный летчик. Я летел рейсом из Сигонеллы, Италия. Этна извергалась последние четыре часа, но УВД очистило южный сектор от вулканического пепла. Мы полетели прямо в облако пепла на высоте 2000 футов, оставаясь в облаке вулканического пепла более 20 минут. Нам не повезло с набором высоты и выходом из облака пепла, поэтому в итоге мы совершили аварийный спуск на высоту 1000 футов, чтобы выбраться из облаков. У нас начались неисправности двигателей, и нам пришлось ремонтировать два двигателя из четырех. К сожалению, в Европе УВД не отвечает за преодоление препятствий, и мы получили вектор, по которому мы летели бы прямо в гору. Мы поймали ошибку и вернулись на поле, чтобы совершить аварийную посадку с двумя двигателями без происшествий. Я буквально ожидал, что каждый двигатель отключится. Я не ожидал, что выберусь из этого облака вулканического пепла живым. Посмотрите, что вулканический пепел делает с реактивными двигателями. — Пользователь Reddit besmircherz.

14 / 20

macro_multiverse/Shutterstock

«В двигатель влетела утка»

На коротком финальном [спуске] я задел три утки. Один попал прямо в носовую опору и застрял, один попал в левый винт, а один в правый двигатель. Могло быть двойное пламя, но мы сделали поле, так что это не имело бы значения. Просто история была бы лучше. Тот, что застрял в носовой опоре, обходчик взял на халяву. — Пользователь Reddit mmmpastaaa.

15 / 20

Senohrabek/Shutterstock

«Я чуть не врезался в другой самолет на взлетно-посадочной полосе»

Мой отец был капитаном авиакомпании Eastern Airlines и рассказал историю о том, как он почти достиг взлетной скорости, когда другой коммерческий самолет вырулил на его взлетно-посадочную полосу. Он летел слишком быстро, чтобы прервать полет, поэтому ему пришлось остановиться раньше и преодолеть другой самолет пешком (не помню точное количество). Его пассажиры понятия не имели, но пассажиры другого самолета все видели. Я не знаю, что в итоге случилось с другим пилотом, но в тот вечер моему отцу позвонили с извинениями. — Пользователь Reddit HarborMaster1

16 / 20

sfam_photo/Shutterstock

«Мёртвое тело начало стонать»

Я сам ночью на Чифтене (PA31-350) прилетел с трупом в мешке для трупов. Мертвый парень стонал и довольно сильно дергался примерно через 10 минут полета. Если бы он был пристегнут ремнями, я не знаю, насколько бы он сдвинулся, если бы его не пристегнули. Я просто что-то бормотал себе под нос и оглядывался через плечо до конца 25-минутного полета. Почти уверен, что это были газы внутри трупа, вызванные изменением давления от земли до 3000 галлонов [над уровнем земли]. Хотя напугал меня в свое время. — Пользователь Reddit BigZombieKing. Нас бы это тоже напугало!

17 / 20

Villiers Steyn/Shutterstock

«Моя дверь открылась в полете»

Я так и не получил лицензию пилота, но у меня есть история о моем обучении. Я выполнял свой второй самостоятельный полет (первый — «прикоснись и иди», не выходя из схемы движения). В этом втором одиночном полете я должен был выйти и выполнить «развороты вокруг точки» и «восьмерки» и другие базовые маневры по ПВП. Я делал левый поворот примерно в тот момент, когда дверь моей каюты открылась. К счастью, я был пристегнут. Поскольку весь воздух мчался мимо, было трудно толкнуть дверь достаточно далеко, чтобы она захлопнулась, поэтому мне пришлось замедлить самолет почти до скорости сваливания, прежде чем я смог добиться ее повторного закрытия. . Как только он закрылся, самолет заглох (потерял свою «подъемность») и начал фактически падать с неба. Мне удалось выйти из сваливания и восстановить подъемную силу… вылетел обратно в аэропорт и приземлился без дальнейших происшествий. Нет, я не испачкал свои трусы, но я никогда не забуду тот полет. — Бывший пользователь Reddit

18 / 20

muratart/Shutterstock

«Я пролетел сквозь стаю птиц»

При взлете мы пролетели прямо сквозь стаю птиц, примерно в 500 футах над землей. Все прошло нормально, мы ничего не задели, но вполне могли оказаться в той же ситуации, что и [фильм] Салли . Я не думаю, что кто-то сзади что-то заметил, но это, черт возьми, вызвало выброс адреналина. — Пользователь Reddit 1008oh. Узнайте больше о том, что происходит, когда самолет встречает птиц в воздухе.

19 / 20

lafoto/Shutterstock

«Молния ударила прямо перед самолетом»

Месяц назад, когда мы прибыли в Индианаполис, на последнем [спуске] шел дождь. На радаре он показывался зеленым, что не имело большого значения. Авиадиспетчерская служба назвала его легким или умеренным. По мере приближения к нему цвет менялся с зеленого на желтый с небольшим количеством красного. К этому моменту было уже слишком поздно, чтобы развернуться. Пока мы проходили через это, я как раз собирался сказать моему капитану, что это совсем неплохо, когда ГИГАНТСКАЯ вспышка молнии упала примерно в 20 футах перед самолетом. Звук был оглушительным и напугал нас обоих. В наш самолет он как-то не попал, но точно разбудил всех в полете. — Пользователь Reddit GAU8Avenger

20 / 20

muratart/Shutterstock

«Мой двигатель загорелся»

За эти годы у меня было много происшествий, которые некоторым могут показаться пугающими, но на самом деле это события, к которым мы тренируемся и к которым готовимся, поэтому результат будет обыденным. и успешно. Я помню, когда я был новеньким капитаном на Beech 1900 (19-местный турбовинтовой самолет с двумя пилотами и без бортпроводника) и взлетал ночью. Пассажир подошел, похлопал меня по плечу (мы большую часть времени держали дверь кабины открытой) и спокойно сказал: «Сэр, вы в курсе, что у вас горит левый двигатель?» У меня не было никаких признаков как таковых, поэтому я отправил своего второго пилота успокоить явно нервного летчика. Мой второй пилот вернулся примерно через пять секунд со словами: «Чувак! Пламя!» Как раз в это время все навороты и свистки раздались, и мы занялись контрольным списком пожара/отключения.